Помочь сайту
Поздравления
В Сибирь добровольно! Или декабристы десять лет спустя
Сегодня в 15:52 -
paw
[ava001]
Декабристы на мельнице в Чите, рисунок 1830-х годов
Из указа императора Николая Первого:
«Жёны ссыльных и каторжников, не желающих расторгать узы брака и отправляющиеся вслед за супругами, в Сибирь лишаются:
— Всехимущественных и наследственных прав.
— Для них устанавливается ограничение расходов на жизнь, вне зависимости от личного и фамильного достатка. Они обязаны отчитываться в своих расходах перед местными властями ежемесячно.
— Вводится запрет на возвращение в родные края.
— Жёны лишаются надежды когда-либо вновь свидеться с оставленными ими детьми и родителями».
Краснодар. Наше время
Зная, что отвлекать меня от сочинения очередного «опуса» чревато «выволочкой», племянница Екатерина, студентка первого курса истфака, вот уже четверть часа маячит в дверях кабинета, стараясь как можно громче сопеть. В надежде на то, что я сам оторвусь от монитора и выслушаю её «не терпящие никакого отлагательства» вопросы. И ей это удаётся.
— Ну, что тебе? Чего такого нет во Всемирной паутине? — недовольно ворчу я, стремительно заканчивая набирать последний абзац.
— Декабристов десять лет спустя! — Выстреливает девушка, — Все фильмы и книги заканчиваются в лучшем случае судом над ними или сценой казни пятерых несчастных. А дальше — ничегошеньки, почти.
— «Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадёт ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье…
Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут — и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут», - с выражением произношу я пришедшие на память строки великого поэта и, вздохнув, нажимаю кнопку «Вкл». Затем, выждав театральную паузу, разворачиваюсь в своём крутящемся кресле и спрашиваю, — Ответь мне, отрочица, кому через два года после восстания на Сенатской площади Александр Сергеевич посвятил эти строки?
— Пущину Ивану Ивановичу, кажется, — робко отвечает девушка, и на её щеках появляется румянец, — Они вроде бы были друзьями. Если я ничего не путаю.
— Ты права. Они дружили ещё с учёбы в царскосельском лицее. Но Иван, так же, как и его брат, были декабристами и по приговору суда, отправились на каторгу, в ту самую глубину сибирских руд. А письмо с этим стихотворением, соблюдая конспирацию, доставила им супруга Никиты Муравьёва, графиня Александра Григорьевна, так сказать, дама из высшего общества.
Муравьёвы
1 июня 1826 года. Кабинет императора
Самодержец окунул острозаточенное перо в чернильницу, подписал объёмистый документ, с минуту смотрел на него, взялся за серебряный колокольчик, чтобы вызвать дежурного офицера и передать ему бумагу, внимательно перечитал указ ещё раз.
«Первое.
— Для отправки ссыльных создать «Особый комитет» по исполнению приговоров.
— Включить в него: Начальника Главного штаба И. И. Дибича.
Главного начальника Третьего отделения и шеф жандармов А. Х. Бенкендорфа.
— Генерал-губернатора Восточной Сибири А. С. Лавинского.
— А также коменданта Нерчинских рудников С. Р. Лепарского.
Второе.
Осуждённых отправлять партиями от двух до шести человек, в сопровождении жандармов и фельдъегеря. С целью скорейшего прибытия к месту исполнения наказания и сохранения секретности, обязательно везти их на телегах.
Третье. Места назначения.
Семьдесят человек в Читинский острог.
Остальных на Зерентуйский рудник (Семьсот километров от Читы)
Четвёртое.
Все осуждённые должны пребывать в кандалах впредь до «до высочайшего повеления». (А оно последовало лишь в апреле 1828 года!)
— По прибытии в определённые места содержать их, исключительно, в отдельных помещениях и под круглосуточной охраной, состоящей из местной воинской команды.
— Охранникам вменить в обязанности пристальное наблюдение за «государственными преступниками», дабы исключить возможность нежелательных контактов с преступниками или местными жителями!»
Краснодар. Наше время
Дядь Саш, а что это за сибирские рудники? В интернете о них совсем мало написано, — Катюша молитвенно сложила руки на груди и даже поднялась на цыпочки, чтобы заглянуть мне в глаза:
— Вот увидишь, я после нашей с тобой беседы такой реферат забабахаю, наш препод просто обязан будет пяху поставить.
После этих слов я понял, что дописать начатую статью мне сегодня вряд ли удастся и, вздохнув, указал девочки на кухонную дверь:
— В таком случае с тебя свежезаваренный чай, и не первый попавшийся, а особый, зелёный, девяносто пятый!
Десять минут спустя
Девушка протянула мне пиалу с ароматным напитком и произнесла своё традиционное:
— Ну? И что там с сибирскими рудниками и заводами?
— Какими? — я хитро прищурился и сделал вид, что не понимаю вопроса.
— Стареешь дядь Саш, — Теми, куда ссыльных декабристов отправили.
— Пожалуй, начну с того, что все эти шесть тысяч восемьсот вёрст узников везли исключительно по ночам, чтобы не привлекать внимание местных жителей. Добирались они по этапу до мест назначения больше двух месяцев.
Обо всех местах их пребывания я, конечно, не знаю, но вот о Петровском железоделательном расскажу. Его построили потому, что рядом находились рудники, и чтобы добытое сырьё далеко не везти, поблизости построили несколько небольших заводов. Согласно предписанию, ссыльных предполагалось разместить именно там. Каждому по решению суда свой срок: кого навечно, кого на пару десятков лет, кого и меньше. Но, как говорится, гладко было на бумаге…, как ты помнишь, царь велел держать супостатов всех вместе, выяснилось, что тюрьмы для нескольких десятков заключённых, в этих, забытых богом местах, — нет! Её надобно построить. А на какие, так сказать, шиши? Казна денег на сие строительство не выделила, да и не собирается! Решили большую часть отправить в Читинский острог, а некоторым заменить каторгу на простое поселение.
В остроге тоже не знали, что делать с такой массой вновь прибывших. Не было у местных властей опыта с трудоустройством такой массы заключённых. Поэтому отправляли декабристов, кого куда. Рыть канавы, добывать руду, чего-то строить, валить лес, работать на мельнице, ну и тому подобное.
И лишь в тридцатом году тюрьму при петровском заводе построили и всех вернули...
[ava004]
Тюрьма при Петровском заводе
Племянница, словно примерная ученица, робко подняла руку:
— Мне бы про их жён. И поподробнее. Кино я, конечно, смотрела, но там так мало и, наверное, не всё правда.
— Катюша, вот ты, когда к алтарю пойдёшь, в чём перед иконами будешь клятву давать?
Девушка оторопела. Задумалась. Почему-то почесала свой носик, а потом выпалила:
— Быть с мужем всегда! И в горе, и в радости!
— Вот именно это я и хотел от тебя услышать. Жёны декабристов, тоже такую клятву давали и были ей верны. Не все, конечно. Как, по-твоему, сколько осуждённых состояли в браке?
— Ну, не знаю. Много, наверное. Почти все.
— А вот и нет. Всего-то двадцать три человека! Исключим из этого списка двоих. Вдовой стала жена казнённого Рылеева. И ещё один женатый декабрист, умер, находясь в Петропавловской крепости…
— А я где-то читала, что Николай Первый своим указом упростил для них процедуру развода. Так как в то время почти никто не разводился. Это считалось очень сильным грехом, — перебила меня девушка.
Зимний дворец. Кабинет императора
— Самодержец подошёл к окну, отодвинул занавеску и посмотрел на снующих по площади своих верноподданных, затем повернулся к стоящим возле двери чиновникам:
— Запомните господа! Я не собираюсь мстить родственникам заговорщиков, тем более их жёнам! Но, я хочу, чтобы осуждённые потеряли всё! И не только материальные блага, но и супружеские узы! Надеюсь, вы меня поняли?
Из указа императора Николая Первого
«Жёны государственных преступников, отныне могут считать свой брак недействительным!
В противном случае они лишаются всех дворянских привилегий и будут считаться обычными супругами мужей-каторжников.
Далее. Отныне им запрещается вести прямую переписку с родственниками, только через перлюстрацию местных надзирателей.
— Также с получением денежных средств и иной материальной помощи. Оное будет дозволено исключительно с соизволения, и через руки, местного начальника!
Однако в истории известны лишь три случая исполнения этого указа. Развелись с декабристами: Екатерина Лихарева, Мария Поджио и Евдокия Фаленберг.
***
Десять женщин отказались от царской милости и предпочли остаться ближайшими родственниками «врагов народа».
***
Узнав об этом, царь несказанно удивился:
— Я понимаю причину революции во Франции, там сапожники и лавочники хотели в одночасье стать князьями. Но у нас в России княгини и баронессы добровольно отказываются от титулов и всех привилегий?! И ради чего? Чтобы остаться жёнами будущих лавочников и сапожников? Да, ещё и не факт, что после многолетнего пребывания на каторге они, вообще, будут в состоянии заниматься каким-либо ремеслом.
***
— Катюша, ты меня слушаешь? — обратился я к племяшке, уткнувшейся свой гаджет и отключившись от «внешнего мира», водившей пальчиком по стеклу экрана.
— А, да, конечно. Я здесь фото супруги несостоявшегося диктатора нашла, - красивая женщина и очень решительная. Жила бы она в наше время, точно заседала бы в Государственной Думе или руководила каким-нибудь маркетплейсом.
[ava005]
Екатерина Трубецкая
— Скажу тебе больше. Она прекрасно знала о том, что затевает её благоверный, и как могла, пыталась его отговорить от этой безумной затеи, — начал я, отбирая у племянницы планшет и наливая чай в её пустую пиалу, — Твоя тёзка, урождённая де Лаваль — послужившая прототипом героини поэмы Некрасова «Русские женщины», как бы сегодня сказали — из семьи «крутейшего» олигарха. Её матушка, вообще, считалась самой богатой дамой империи. Родители распоряжались судьбами семидесяти пяти тысяч(!) крепостных, имели собственные заводы на Урале, а её отец, вдобавок ко всему был статс-секретарём при императрице Екатерине Великой. Молодые Трубецкие буквально кичились своим состоянием, всячески выставляя его напоказ и тем не менее, Екатерина первая из жён осуждённых выпросила у монарха разрешения отправиться к мужу.
Ехала очень долго. Только до Иркутска добиралась несколько месяцев. Тамошний губернатор приложил все силы уговорить её возвратиться. Полагаю, что инстинкт самосохранения подсказывал чиновнику что надо всеми силами не допустить подобных инцидентов. Велел своим подчинённым под разными предлогами задержать её в городе. И те старались как могли. Пять месяцев Трубецкая прожила в Иркутске, но ей всё же удалось из него вырваться и двигаться дальше.
Трубецкой действительно работал в тяжелейших условиях, на руднике, под землёй. С утра до ночи возил тачки с породой. Наконец, встретившись с ним, Екатерина упала в обморок, увидев перед собой исхудавшего, оборванного, заросшего и в кандалах, бывшего блистательного князя и офицера. Через несколько дней она спросила у мужа, указывая на проходившего мимо бродягу, — кто это?
— Иван Александрович Анненков, — буркнул супруг и покатил свою тяжёлую тачку дальше.
[ava006]
Анненков Иван Алексадрович, поручик Кавалер полка
Через некоторое время княгинюшка научилась стирать, топить печь, стряпать нехитрую еду и чинить изношенную донельзя одежду. Позже им разрешили жить в бараке. И зимой, если волосы соприкасались со стенкой, то намертво к ней примерзали.
— Ой, а как же их отдирали? Резали, что ли? — вскрикнула племяшка.
— Ну, зачем же так радикально. Горячей водичкой, потихонечку, пока не оттают.
И ещё хочу тебе сообщить один интереснейший факт. Пока чета Трубецких жила в столице, у них не было детей. Екатерина даже ездила за границу к тамошним врачам-знаменитостям. Всё без толку. А вот в здоровом климате Сибири они произвели на свет аж семерых! Так-то вот!
Через два десятилетия чете Трубецких, наконец, разрешили поселиться в Иркутске, они построили там большой дом, впоследствии он стал центром культурной жизни города, ну а во времена Советского Союза местные власти открыли там «Музей декабристов».
[6]
Дом Трубецких
— Дядь Саш, а расскажи ещё о той, француженке, что из кинофильма. Которая по-русски, ни словечка, а тоже за мужем, через всю страну, — затараторила девушка и даже включила диктофон, — потом нашим прокручу, интересно же.
[7]
Жанета Гебль
— Жанетта-Полина Гебль, родом из Лотарингии, как бы сейчас её назвали — «гасторбайтерка», модистка, уже «во глубине Сибирских руд», стала супругой того самого Ивана Анненкова, о котором я уже упоминал. Банально приехала в нашу страну на заработки. Получила в столице приличную работу, в модном магазине около Кузнецкого моста. Там, однажды и повстречала, блестящего и весьма состоятельного кавалергарда. У его родителей было не одно, а несколько имений! А его дедушка был профессиональным генерал-губернатором! Всю свою жизнь руководил пятью различными губерниями.
Понятное дело, что вспыхнувшая между молодыми людьми любовь, в глазах всего питерского бомонда выглядела… абсолютнейшим мезальянсом1. Однако очарованного красотой девушки это нисколько не смущало, и он предложил ей тайно обвенчаться. Но Жанетта тогда, благоразумно отказалась. Утверждала, что его ба-тю-ш-ка изволит сильно прог-не-вать-ся и обяза-тель-но прок-ля-нёт! И тебя, и меня.
Ну а после того, как «изменника престола» отправили на каторгу, смелая француженка написала на высочайшее имя письмо, мол, милостиво разрешите мне, разделись судьбу с моим незаконным супругом. Она также писала, что добровольно отказывается от французского гражданства и готова до конца своих дней следовать всем российским законам, как простая крестьянка.
Император, прочитав послание, чуть было не прослезился. Дал своё монаршее добро и, более того, узнав, что у модистки совсем нет никаких средств, велел выделить ей необходимую, для столь длительного путешествия, сумму.
Девушка к тому времени уже родила крохотную дочь, которую оставила на попечение свекрови и, как ты правильно заметила, — не зная ни слова по-русски, убыла на встречу с любимым, на «край света». Долго добиралась до Читы, и уже там молодые обвенчались по русскому обычаю. Причём осуждённому сделали огромную поблажку: с него на время сняли ножные кандалы!
[ava002]
Мария Волконская
Через тридцать лет из Сибири вернётся православная Прасковья Егоровна Аненнокова. Оставила после себя письменные воспоминания, которые и легли в основу того замечательного фильма. Ну а Александр Дюма, прочитав эти записки, сочинил свой роман «Учитель фехтования». Политики в нём никакой нет, а вот любви, предостаточно! И тем не менее, он, на всякий случай, на территории Российской империи был запрещён аж до Октябрьской революции. И его смогли прочитать лишь в тысяча девятьсот двадцать пятом году, да и то с огромными купюрами. В Советском Союзе посчитали, что в тексте довольно много места отведено сочувствию кровавому царскому режиму. И лишь двадцать один год назад, его, наконец-таки, переиздали в первоначальном виде!
Зимний дворец. Кабинет императора
— Ну, что там у тебя? — буркнул самодержец, обращаясь к стоящему по стойке смирно дежурному офицеру и не отрывая взгляда от очередного документа.
— Осмелюсь доложить, Ваше Высочество — прошение от дамы. Желает отправиться в Сибирь, вслед замужем.
— Ещё одна сумасшедшая? Кто такая? Какого сословия? — Всё так же, не поднимая головы, поинтересовался государь.
— Мария Волконская, урождённая Раевская, дочь прославленного героя войны с Наполеоном, двадцати одного года от роду, супруга осуждённого князя Сергея Волконского…
(К слову сказать, именно он послужил прототипом Андрея Болконского в знаменитом романе Льва Толстого).
— Дети есть? Сколько?
— Вышла замуж незадолго до восстания, затем уехала в имение мужа, где и благополучно разродилась, произведя на свет ребёночка женского полу — скороговоркой выпалил офицер, — свёкор и свекровь известие об аресте мужа тщательно скрывали, до нынешних дней, а как прознала, сразу же изволила написать это прошение на ваше высочайшее имя. Пишет, что она венчанная жена и обязана разделить с суженым все тяготы…
— Довольно! — бесцеремонно оборвал его самодержец, — повелеваю не препятствовать. Пусть подписывает бумаги и отправляется. Ребёнка с собой не брать, ни в коем случае! Пусть воспитывают бабка с дедом! И чтобы назад, оттуда и не думала! Только в один конец! До скончания дней своих! Таких молоденьких дур учить надобно, и наглядно! Чтобы другим не повадно было!
***
В Сибири она даст жизнь ещё двум своим детям — мальчику и девочке. Несмотря на суровые условия, дети выживут. И её сын, рождённый на Петровских рудниках, будет дружен с Некрасовым, которому будет рассказывать о страданиях матери. После чего поэт и издаст свою знаменитую поэму «Русские женщины».
[ava007]
Михаил Волконский
Краснодар. Наше время
— Дядь Саш, извини, что перебиваю, — Катюша молитвенно сложила руки на груди, — Мне уже в универ бежать надо, — ты только скажи, они, то есть жёны, все там выжили? Никто не умер?
— После указа об амнистии назад вернулись пятеро (вместе с мужьями): Фонвизина, Нарышкина, Розен, Аненнкова и, конечно, Волконская. Трое возвратились уже вдовами, ну а наша первая героиня — княгиня Трубецкая, уезжать не пожелала. Так и жила, до самой смерти, в этой «страшной» Сибири.
[ava002]
Памятник Трубецким
***
Уже стоя у двери, племянница повернулась и предложила:
— А давай, вечером ещё об их жизни поговорим. Как они там обустраивались, как свободное время проводили, ну и всё такое.
И мне ничего не оставалось, как только кивнуть, в знак согласия.
Рейтинг: 0
1 просмотр
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
