Инкассаторская сага времён Перестройки -5

              
                                                   Г л а в а   19
 
                                           Мирская круговерть
 
     О том, что бригада Васильцев-Никитенко попала в аварию Екатерина узнала лишь на следующий день. В тот вечер, когда случилось ДТП у неё был выходной. В паре с Алевтиной Павловной работала Вера, она и сообщила ей о данном происшествии ближе к обеду, после того, как они с Алевтиной Павловной сдали деньги на Группу пересчёта. Впрочем, тут же, по телефону, и утешила, что всё обошлось и все живы-здоровы. Сам Михаил не видел смысла, чтобы звонить Кате после работы и «дать отчёт по полной форме» – обошлось и, как говорится, слава богу! От разговоров на эту тему в банке всё равно никуда не деться, но расстраивать любимую женщину ему вовсе не хотелось. Своей маме он, разумеется, тоже ничего не сказал о случившемся по той же самой причине, благо полученная им ссадина была невидна под одеждой. Если Екатерине наверняка всё станет известно уже на следующий день и этого не избежать, то до дома эти сведения, скорее всего, никак не дойдут, ведь всё же обошлось без жертв... Саша отделался ушибом плеча и большим синяком в месте контакта с дверью «уаза», о которую он и ударился в момент столкновения с автобусом, несмотря на то, что рефлекторно крепко вцепился в специальную ручку-поручень. А Васильцев лишь едва заметно поцарапал руку. (Он получал гораздо более серьёзные травмы на рабочем месте в более простых и безобидных ситуациях. Жизнь есть жизнь.) Водитель Алексей слегка ударился головой о лобовое стекло. Словом, все отделались, что называется, лёгким испугом. Больше всего пострадал автомобиль... У них же в отделе бывали случаи с намного более тяжёлым исходом. (Опять-таки издержки профессии, когда много времени проводишь на колёсах в различных природных условиях и дорожных ситуациях...)
     Катя была обеспокоена этим происшествием, ведь не так давно в весьма серьёзное ДТП попала другая бригада из их отдела. К счастью, и тогда обошлось без жертв, хотя двое инкассаторов получили травмы лёгкой и средней тяжести. А несколько лет назад, вообще, один из сотрудников данного отдела погиб в результате дорожной аварии... Сразу после разговора с Верой она набрала номер домашнего телефона Васильцева, чтобы узнать как он себя чувствует.
               – Миш, ты как? У тебя всё в порядке? – с волнением спросила Катя, машинально теребя провод аппарата.
               – Здравствуйте, Екатерина Дмитриевна! Вы сейчас о чём, простите? – несколько нараспев и спокойно-безразличным тоном ответил Михаил.
               – О чём! О вчерашнем, Миш, о вчерашнем!
               – А что вче-ра бы-ло? – вновь «пропел» Васильцев.
               – Я об этой аварии на маршруте. Ты как себя чувствуешь?
               – О какой аварии? А какой сегодня день?
               – Вторник. Как ты, Миш?
               – А какой теперь год?
               – 1986-й... С утра был... кажется, – ответила Катя, раскусив «коварный замысел» любимого.
               – А Миша это кто? – загадочным тоном произнёс Васильцев, плотно войдя в образ пострадавшего.
               – Мишка, хватит дурака валять! Я же волнуюсь за тебя! – не выдержала Екатерина, чуть повысив голос в трубку.
               – Катюнь, да перестань! Бывало гораздо хуже, – уже совершенно нормальным голосом проговорил Васильцев. – А помнишь, как я, приехал с рассечённой в кровь головой? Ну, когда после центральной сберкассы запрыгивал в этот чёртов «сарай» Теплова, руки были заняты, я не рассчитал и головой в перекладину двери его «уаза» воткнулся. Аж вся машина покачнулась!.. На ровном месте – в кровь!.. У меня звёздочки вокруг головы засверкали и запрыгали!..
               – Да ну тебя, Мишка! Нашёл с чем сравнить!
               – Да всё нормально, Кать! Ну, честное пионерское! Клянусь барабанными палочками и шоколадкой «Алёнка»!
               – Почему именно «Алёнкой»?
               – Я люблю эту разновидность продукции.
               – Болтун! Правда ничего не ушиб? Нигде не болит?
               – Там, где надо, всё на месте! Для морякiв усе – пиль! Всё в норме!
               – Горе ты моё луковое! Ну что мне с тобой делать, а?
               – Любить покрепче, Катюнь! Приласкать да приголубить. Особенно завтра!.. Среда, между прочим!..
               – Ты у меня сегодня ещё получишь! Вот только приедь после первого заезда! –  нарочито угрожающим тоном сказала Катя. – Я тебя приголублю!
               – Ну вот, за-пу-гат, понимаешь, за-стра-щат, блин! И работай после этого! – в шутливой манере парировал этот киношный выпад возлюбленной Васильцев.
               – И запугаю и застращаю, чтоб ты у меня помнил, как в переделки попадать!
               – Ты лучше скажи, костюмчик подошёл? – перевёл тему разговора в другую сторону Михаил.
               – С размером ты, в общем-то, угадал и расцветка мне нравится, – заметно успокоившись, ответила Екатерина, – я... Мне кажется, я немного поправилась в талии. Словом, завтра увидишь, как сидит.
               – «Павлины, говоришь?»... В смысле, если поправилась, то это дело поправимое. Нам нужно выбрать ещё один день для... ну, чтобы я тебя «подлечил», как следует...
               – Посмотрим на Ваше поведение, товарищ «лекарь»!
               – Целлюлиту бой нещадный!.. Катюнь, а вам с девчонками что-нибудь сегодня нужно из продуктов?
               – Ну если кусочком сыра можно будет обзавестись...
               – Добро! Пошукаем.
               – Ты сегодня снова с Саней?
               – С ним.
               – Попробуйте только ещё попадите в какую-нибудь передрягу!
               – Вас понял! Если утонем, домой не придём! – отшутился Васильцев.
               – Давайте, аккуратнее там. Удачи!
               – До встречи, Катюнь!
 
     Когда все бригады отсдались после первого заезда, инкассаторы занялись своими привычными делами в эти 10-20 минут отдыха. Алевтина Павловна, чтобы не мешать влюблённым, оставила помещение и коридор вечерней кассы и «пошла в люди», то есть пообщаться с инкассаторами, водителями и дежурным милиционером Петровичем. Екатерина и Михаил, соответственно, уединились в тесной комнате служебного помещения, где сотрудницы банка принимали деньги от инкассаторов, отделённой от хранилища, куда тут же переносились сумки с выручкой, массивной железной дверью с решёткой. Они дарили друг другу нежности и ласки, словно бы не виделись целую вечность.
     Минуты отдыха пролетели моментально. Васильцев, будучи в этот день сборщиком, проворно обежал все точки, попутно выполнив все имеющиеся у него на сегодня заказы, в том числе, и Катину заявочку на сыр. Маршрут откатали без эксцессов и каких бы то ни было событий негативного плана. Чуть задержались на одном из объектов. Женщина-продавец, что сдавала выручку второй раз в жизни, ошиблась, указав в сопроводительной ведомости неверную сумму. Закрутилась с другими своими производственными делами, в спешке делала таксировку по купюрам и слегка напортачила... Это была нормальная точка, с которой никогда не было никаких особых проблем; труд инкассаторов здесь ценили и ни в чём не отказывали им. Учитывая все эти «заслуги перед его родным отделом», Михаил дал время неопытному продавцу, сдававшему в этот день выручку, исправиться. Где мог, помог; что мог, подсказал. Зато другую точку на маршруте пришлось «бросить». В этом овощном магазине нередко бывали некие проявления халатности ответственных за сдачу денег лиц. Странно, что жизнь их ничему не учила... Может быть, в торге у директора была «мохнатая лапа» или имелись какие-то иные особые «подвязки»...
     Но сегодня!.. Дама, которая должна была сдавать деньги, использовала трухлявый шпагат, продетый через свинцовую пломбу, который мог порваться в любой момент. К тому же, оттиск на пломбе был нечётким. Привези бригада такую сумку в банк – был бы верный «косяк», потому что её непременно потребовалось бы вскрывать на вечерней кассе, в связи с перечисленными причинами. Ни подставлять сотрудниц вечерней кассы, уговорив принять такую сумку, ни вскрывать её с последующим пересчётом денег и сопоставлением с цифрами, что содержатся в документах на сию сумку, рискуя сразу же «попасть на деньги», Васильцеву, разумеется, не хотелось. Кроме всего прочего, это автоматически влекло за собой лишение премии на какой-либо процент... Можно было бы решить эту проблему, по быстрому заменив пломбу и шпагат (маленький маточек качественного штатного шпагата у Михаила на такой «пожарный случай» всегда имелся с собой), если бы не одно «но»... Дама была порядком пьяна и рядом крутился такой же пьяный грузчик. Васильцев в принципе знал его в лицо, ибо сам достаточно долго проживал в этих окрестностях. А мужчина был далеко не самым надёжным и безобидным гражданином... Оценив все эти обстоятельства, инкассатор принял решение «бросить» эту точку, не искушая судьбы.
     Со своего второго заезда три маршрута вернулись практически одновременно. Не было только «четвёрки», у которой был ещё и третий отдельный заезд в универсам. На эту точку ещё предстояло отправиться бригаде, работавшей по Четвёртому маршруту. А пока они застряли в пути ввиду мелкой поломки автомобиля. Остальные инкассаторы, отсдавшись на вечерней кассе, отправились разоружаться и сдавать необходимые документы дежурному по отделу Гавриле Алексеевичу.
               – Много не пейте! – хором сказали работникам военизированного отдела, спешившим к ожидавшим их машинам, сотрудницы вечерней кассы, когда всё действо переместилось в фойе банка.
               – Как получится! – бодро отозвался Вяземский, – пока, девчонки!
               – Пол ведёрка, не больше, – поддержал его напарник, переняв эту фразу у Васильцева.
     Все дежурно отшутились на эту традиционную фразу, которой было принято прощаться в данном учреждении с инкассаторами. Это звучало просто, как: «до свидания» или «пока»! Васильцев не знал, кто и когда завёл такую весьма забавную «традицию», но её обычно придерживались, «передавая по наследству» последующим поколениям инкассаторов разных возрастов.
     Когда все разъехались по домам, Михаил с Катей решили отдать дань своей собственной традиции, то есть побродить вдвоём по окрестностям дома, в котором проживала семья Велениных. Квартира Екатерины находилась в том же доме, где было жильё Демидыча, прямо напротив банка. Они дошли до угла пятиэтажки и свернули на узкую асфальтовую дорожку, проходившую непосредственно под окнами этой хрущёвки. Данная тропа отделяла само здание, постройки середины шестидесятых, от палисадника, прикрывавшего, как обычно, «тылы» домов. Кроме детей и подростков, по этому пути практически никто не ходил. А так как время было уже довольно позднее, здесь они были в полном уединении. Едва они скрылись от посторонних взглядов, Васильцев взял загорелую руку Кати и медленно поднёс её к своим губам. Он делал это часто и с удовольствием. Именно с такого жеста с его стороны и начались их отношения, с этой своеобразной «печати» всё у них и началось. Екатерина на секунду пристально взглянула в глаза своему спутнику, обняла его за шею и прижалась к нему сама.
               – Но ведь вчера всё могло закончиться и... и не так благополучно, Миш!
               – Ну это, наверное, судьба, Катюнь! Кого обвинять? Алексей наш не первый год за рулём. Хотя водитель он, конечно, не такой как Теплов, не как Дима или Борис Голенков и уж, конечно, не как «Летучий». Те бы такого не допустили... Я так думаю... Работает он в нашем гараже недавно. А на новенького, как правило, дают старенькое. Вот и достался ему этот «сарай», а точнее, «баня». Да ещё с лысой резиной... Да, в общем, всё как-то так совпало... Судьба, Кать, судьба!
               – Нет... Не хочу я такой судьбы, – грустно сказала Екатерина после паузы, во время которой она целовала своего возлюбленного в лицо с какой-то особой страстью.
               – Всякое бывает в жизни.. Что мы с Саней могли сделать в такой ситуации? Да, ничего! Только вон вцепились машинально кто за что смог. Вот у нас случай был на маршруте, – начал было вспоминать какой-то неприятный эпизод из инкассаторских будней Михаил, но сразу же осёкся. – А нет! Это ерунда! Не стоит забивать мозги!
               – Миша, ты сейчас о чём хотел рассказать?
               – Да не обращай внимания, Катюнь! Наверное, я просто сегодня немного притомился или не выспался просто. Давай всё самое самое оставим на завтра. Я тебя встречу на остановке...
               – Я сама дойду. Ты только не проспи! А то будешь дрыхнуть, как в прошлый раз!
               – В какой раз!? Когда это я дрых? – напускно возмутился Васильцев, – напраслину изволите возводить, Екатерина Дмитриевна, на мою тонкую ранимую душу!  
               – Я тебе напомню завтра, я напомню! – картинно сжав пальцы в кулак, сказала Катя и серьёзно добавила, – ну если правда устал, Миш, езжай домой, отдыхай. Завтра увидимся. Зря ты не поехал с «Насосом»!
               – Зато он Палну доставит прямо до подъезда. Он мне обещал.
     Проводив Екатерину до её окон, Васильцев побрёл на трамвайную остановку. На носу была среда – любимый день недели. Это были их интимные среды...
 
 
 
                                                   Г л а в а  20
 
                                                   Субботник
 
     Третья декада апреля, как обычно, была ознаменована почином, ставшим традиционным для жителей всего СССР. Ко дню рождения вождя мировой революции В.И. Ленина страна вышла на ежегодный всесоюзный субботник. Денёк был солнечным и ясным. Погода задалась. Сегодня все служащие банка либо уже пришли в рабочей одежде, либо взяли её с собой. Работники всех отделов трудились вперемешку, наводя чистоту и порядок, как внутри самих помещений учреждения, так и на прилегающей к центральному крыльцу банка территории. Как показывает опыт, в такой день можно, если и не свернуть горы, то, по крайней мере, их легонько подвинуть в нужном направлении. Так было и в сей весенний день. Ни перед окнами отделов, ни возле центрального входа в родное кредитно-финансовое учреждение не осталось ни одной бумажки, даже, казалось, что кусты палисадника, окружавшего банк, были причёсаны и завиты. Работа спорилась и кипела. Всюду без устали сновали сотрудники сей организации, наводя красоту. А в самом большом по объёму помещении, где одновременно трудилась большая часть бухгалтеров, решено было переклеить обои. Как-то так случилось, что Екатерина и Михаил в этой кутерьме не пересекались. Зато траектории движения и фронт работ Васильцева часто имели точки соприкосновения с одной молодой одинокой сотрудницей сего учреждения. И это не была инициатива Михаила. В столь тесном коллективе такие вещи не проходят незаметно и дают потом пищу для разного рода разговоров и пересудов... Так произошло и на сей раз. Как будто кто-то специально стал распространять в банке слухи о наметившихся отношениях между молодым инкассатором и одинокой девушкой, несколько лет назад окончившей институт соответствующего, финансового профиля. Сам Васильцев об этих отношениях неслужебного порядка узнал именно из разговоров сотрудниц банка. Да ещё Лёня его стал подначивать по этому поводу, видимо, заглотив ту же самую наживку. Впрочем, Михаилу в какие-то моменты их совместного труда с Валей показалось, что она действительно ищет какой-нибудь подходящий предлог, чтобы пообщаться с ним тет-а-тет, познакомившись поближе. В большом женском коллективе служащих данного учреждения было немало молодых дам, свободных от брачных уз и обязательств. Михаил на первых порах своей работы на новом месте мог для себя рассматривать и обдумывать какие-то варианты, но когда у него завязались плотные отношения с Катей, или даже просто появились намётки этих взаимоотношений, он сразу же постарался ограничить практически все иные контакты неслужебного свойства. Даже имея общественную нагрузку в качестве должности редактора местной стенгазеты, он прилагал все усилия, чтобы по большей части обходиться в этом деле своими собственными силами и средствами. Екатерина по-своему наверняка пыталась разрешить эту проблему, заставив его ревновать к одному из водителей госбанковского гаража, который, хоть и был женат, но как магнитом был привлечён в область Катиных чар. Иной раз он мог быть излишне навязчивым, добиваясь внимания Екатерины. Впрочем, это могли быть и некие уловки с её стороны, дабы взоры её возлюбленного не обращались уже в какую-либо иную сторону. Васильцева эта ситуация не то, чтобы заставляла нервничать, он сам хотел убедиться в Катиных чувствах к нему и её поведение при таком положении вещей должно было бы послужить чем-то вроде лакмусовой бумажки, показывающей истину... Об опасности всех этих хитросплетений и интриг и говорил Екатерине многоопытный сотрудник военизированного отдела Милютин, которого она считала своим старшим товарищем и другом.
     Закончив с Валей свой фронт работ по поклейке обоев в просторной комнате бухгалтеров, Михаил перешёл к иному занятию; он был отряжен в родной отдел на мытьё окон. После субботника Васильцев поехал домой, ибо в этот день у него был выходной. И вновь их пути с Валентиной пересеклись в трамвае, так как они проживали недалеко друг от друга. Что касается Кати, то ей все эти разговоры и воспоминания о прошедшем субботнике довольно долго досаждали, заставляя проводить некие сравнения с потенциальной соперницей. Михаил далеко не сразу понял, что его возлюбленная испытывает чувство ревности по отношению к Вале, которая была, вроде бы, хорошей и положительной со многих сторон, но она не была в его вкусе. Хотя, если бы как-то иначе сложились обстоятельства... Впрочем, у Васильцева в тот период времени, после того, как успокоилось его сердце, отойдя от безответной любви, появилось немало интересных вариантов, ни одним из которых он так и не воспользовался.   
     Вечер субботнего дня Михаил встретил, заехав к бабушке с дедушкой, что жили в этом же районе, в шести остановках от дома, где у него с мамой была кооперативная квартира. А для его возлюбленной сей день был ещё и рабочим.
     Переполняемая разными противоречивыми чувствами Екатерина хотела поделиться ими со своим старым другом Гаврилой Алексеевичем, который был дежурным по отделу. В ожидании двух бригад инкассаторов, работавших сегодня, разумеется, по расписанию выходного дня, она под каким-то благовидным предлогом оставила Наталью, заменявшую Алевтину Павловну, на вечерней кассе и, выйдя в тесное фойе банка, вызвала на откровенный разговор Милютина.
               – Вот почему, Гаврила Алексеич, так получается, – минорным тоном сказала Катя, – из-за этой девчонки из коопторга он с Калашенко стрелялся, пусть даже не натурально, но сам факт!.. А из-за меня с Андреем даже поговорить не хочет, а?  Что не так-то?
               – Он же тебе сказал, что сама, мол, решай: с кем ты хочешь быть. Он дал тебе понять, что ни навязываться тебе, ни мешать твоему счастью с кем-либо другим, он не станет. Так?.. По-моему разумению, грамотно поступил.
               – Вот ты мне друг, Алексеич, а защищаешь Мишку! Почему ты его сторону принимаешь? Из чувства мужской солидарности что ли?
               – Причём здесь солидарность, Кать!.. Я и раньше тебе говорил, не заигрывайся в свои игры!.. Проиграешь... Сама себе проиграешь!..
               – А ты знаешь, что сегодня на субботнике за ним Валька увивалась. Все уже об этом судачат!.. А я... А я... А я не знаю, вообще, «кто я, где я и зачем»!.. Мне как быть, Алексеич?
Она ещё и живёт там совсем недалеко от него!
               – Я пока не слышал, что про них говорят... Я ничего не могу тебе об этом сказать. Сама знаешь, в бабском коллективе любят языки почесать!
               – Она гораздо моложе меня. У неё детей нет... И... и, извини меня, у неё ещё фигура девичья, – продолжила тему Катя. – А я... А я, вообще, Гаврила Алексеевич, бабка уже!.. И Иринка на него пялится Первозванцева. Втихаря, но я-то вижу. Я же не слепая! Увидит его, ресничками большими  «хлоп-хлоп», глазки опустит и... А тут ещё эта Дашка!
               – Какая Дашка?
               – Такая! Из коопторга, которая. Из-за которой у них с «Калачом» эта разборка была с дуэлью в двух частях год назад!
               – А причём здесь Дашка? Я же тебе объяснял, она хорошая девчушка! А Антошка её в постель хотел уложить. Так, между прочим... Как он обычно это делает. А Мишка этому просто воспрепятствовал. Ну как нормальный парень! Я бы тоже так поступил, будь я молодой да крепкий... А Даша... Она, говорят, месяца два как замуж вышла. У неё своя жизнь, пойми ты, наконец!
              – Сю-за-нна!.. Вышла замуж... Сюзанна, мон амур! – бодро пропела Екатерина фразу переделанного на русский манер шлягера Адриано Челентано после короткой паузы в этом диалоге.
              – Да ну тебя, Катюшка! Иди вон на изготовку, одна бригада подъехала, – махнув рукой, ответил своей собеседнице Милютин, когда услышал, как хлопнула входная дверь, – не заиграйся! Потеряешь его!..  
 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а   21
 
                                              Жизни карусель
 
     Прошла зима. Прошла «с обычными инкассаторскими приключениями» в сильно заснеженные дни, когда частенько приходилось толкать «волги», которые присылали в отделения банков из такси или из договорной колонны, ввиду нехватки автотранспорта в собственном специализированном гараже. С тех самых пор Васильцев ещё много лет не мог терпеть снегопадов. В начале нового тысячелетия он сам побывал в роли таксиста и эта нелюбовь к разгулам стихии в зимнее время года у него только усилилась... Но это будет почти через двадцать лет, а сейчас он молод и удачлив. Любимое дело спорится у него в руках. Рядом с ним эффектная обаятельная дама, к которой он испытывает самые нежные чувства, каких, наверное, никогда не испытывал ни к одной из представительниц прекрасного пола...  
     Наступила весна 1987 года. Всё идёт своим чередом. Надежда Петровна, мама Михаила, вроде бы, встретила мужчину, с которым у них что-то складывается. Сын этому очень рад. Ему безумно хочется видеть счастливой свою мать. Бабушка часто болеет, а дед, прошедший горнило Великой Отечественной, держится молодцом, хотя возраст и всё пережитое им тоже иной раз дают о себе знать. Васильцев старается как можно чаще бывать у них и развлекать их, как может...
     Прошёл ежегодный ленинский всесоюзный субботник. События разного масштаба заполняют бытие. Страна отметила 9-ое мая, День победы. Хотя кажется, что время никуда не спешит, но порой оно заметно ускоряет свой ход, переходя на бег. За неделю всё вокруг позеленело и преобразилось, радуя душу весенней свежестью.
     Катя обожает цветущую сирень, а Михаилу нравится запах сирени. Иногда он чувствует этот запах от волос своей возлюбленной. Ему нравится любоваться Катей, когда у неё в руках веточки сирени. Сколько раз он посожалел о том, что совсем не умеет рисовать!..
     В этот четверг все сотрудники Отдела инкассации пришли на работу пораньше. Сегодня плановая разборка и смазка механизмов табельного оружия. На днях сдан очередной зачёт по инструкциям, регламентирующим деятельность инкассаторов. Произошли некоторые перемены в штате. Один пожилой товарищ по оружию Михаила ушёл на заслуженный отдых. Вместо него в отдел вернулся Тимофеев, уволившийся три с половиной года назад. Они не пересеклись с Михаилом, разминувшись почти в полгода. Стас по прозвищу «Гонсалез» легко влился в сильно обновлённый по сравнению с тем временем, когда он работал здесь раньше, коллектив, словно бы он и не покидал этих стен. Уволился чрезмерно практичный Саяпин, найдя более денежную работу. Видимо, тёща его всё-таки допекла своими претензиями. Был зачислен в штат сотрудников отдела ещё один молодой человек. Парня устроили по знакомству. Сам он чем-то похож на крученного-верченого Саяпина, только моложе и пока ещё не так ловок и хитёр. Но это дело наживное. Михаилу он как-то сразу не шибко приглянулся. Он показался ему очень скучным, поверхностным и однобоким, «заточенным» на примитивное восприятие окружающей действительности.
     День прошёл в обычном режиме. Сегодня постоянный напарник Васильцева взял отгул, так как у его старшего брата было некое важное событие в жизни и присутствие Леонида непременно требовалось. Михаил отработал с «Гонсалезом». Они также принадлежали к одной возрастной категории и, вообще, чем-то неуловимым были похожи по своему характеру и складу ума. Им было о чём поговорить, когда они выходили в составе одной бригады.
     На воскресенье был назначен спортивный день. В такие дни в тёплое время года инкассаторы, что входили в группу до 30-ти, играли в футбол на близлежащем от банка поле стадиона или на малой арене («на калде») этого спортивного объекта, в хоккейной коробке, обнесённой по периметру невысоким деревянным забором. В зависимости от того, сколько на это мероприятие собиралось друзей и знакомых, и решался вопрос: где играть. Как правило, матч разделённых по воле жребия команд продолжался порядка трёх часов, пока участники этого спортивного пиршества не лишались сил. Три тайма, по часу каждый – таков был регламент этих соревнований. Нужно сказать, что сей изматывающий марафон «крал» у организма много жидкости, которую частично восстанавливали здесь же, на стадионе, попивая минеральную воду и лимонад. По завершении этой «рубки» двух заряженных на победу команд, те, у кого оставалось свободное время, плавно перемещались к ближайшему пивному ларьку либо небольшими группами рассасывались по домам, принять душ, что-то слегка перекусить и, конечно же, восполнить запас живительной влаги тем же самым пенным весьма калорийным напитком, только в более цивильных условиях.
 
     В субботу у Екатерины и Михаила в очередной раз пересеклись выходные, прописанные в скользящих графиках их работы. Они решили не ехать на дачу Велениных, как предполагали прежде. Это было обусловлено разными причинами. Во-первых, у Кати была «плановая внутренняя перестройка в организме». Во-вторых, Михаилу предстоял сложный воскресный день, исполненный бескомпромиссной спортивной борьбы с утра и работа по одному из объединённых маршрутов после обеда. В-третьих, на обратном пути с дачи их наверняка бы ждал «аншлаг в электричке», ибо в такие погожие и красные дни календаря от желающих покопошиться в своём саду-огороде, как обычно, не бывает отбоя... Впрочем, для того, чтобы отказаться от этой вылазки, им вполне хватило бы и первых двух причин. 
     Взвесив все «за» и «против», они пришли к мысли, что в первой половине дня каждый из них займётся своими персональными делами, а ближе к вечеру они сходят в кино и побродят по городу. Так и поступили. Екатерина, засучив рукава, взялась за уборку и стирку у себя дома, а Михаил навестил своих дедушку и бабушку. Договорившись по телефону, где им встретиться, они к пяти часам по полудни свели свои траектории движения в одну точку. Возле кинотеатра и по прилегающему к нему скверу ходило-бродило немало народа. Казалось, что здесь даже можно было потеряться. Чудесная погода, свежая зелень и премьерный показ нового фильма... Предвидя это обстоятельство, Васильцев прибыл к данному объекту на полчаса раньше Кати и приобрёл билеты на сеанс.
               – Ну что, Катюнь, зайдём прямо сейчас или пока подышим? – поинтересовался мнением любимой женщины Михаил, поцеловав её в щёчку, – я взял билетики.
               – Давай побудем на улице. А вдруг там душновато. Что-то мне... Что-то, мне неуютно как-то, – несколько неуверенно произнесла его спутница, взяв его под руку.
               – Катя, ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Михаил, всматриваясь в глаза своей возлюбленной. – Что-то случилось? Ты какая-то бледненькая у меня.
               – Да не то, чтобы... Я не стала тебе по телефону говорить. Там Ольга с Кристинкой к нам пришли. Похоже, останутся ночевать... Глеб загулял.
               – Обколотый что ли, анаша или что?
               – Да, нет! Как ты говоришь, всё гораздо прозаичнее: запил... Ольга  говорит, пьяный в хлам. Она не стала с ним объясняться. Просто схватила Кристинку в охапку и к нам.
               – Он же не пьёт... Ну или почти не пьёт...
               – Вот обычно было «почти», а сегодня – в дым!
               – Час от часу не легче, – выдохнул Васильцев, – что делать?
               – Да сейчас, когда он в таком состоянии, ничего. А потом поговорю с его родителями и устроим ему совместно «разбор полётов». Не знаю я, Миш, не знаю!
               – Я чем могу помочь, Кать? – спросил Михаил, взяв её руку и поцеловав каждый пальчик в отдельности, – у меня есть друг. Он одно время работал наркологом. Может быть, к нему обратиться. Может, он что посоветует.
               – Давай оставим, Миш, как вариант... Проспится, протрезвеет, мы с ним и поговорим... Потом будем что-то думать и решать... Ну ведь неплохой парень-то, неплохой! Был... Как будто бес в него вселился, честное слово!
               – Ладно, Кать. Поступим, как ты говоришь... А там видно будет... Пойдём. Первый звонок...
               – Какие у нас места? – всё ещё нервничая, спросила Екатерина.
               – «Места для поцелуев»... Хотя сейчас...
               – Ладно, Миш. Утрясётся...
     На обратном пути от кинотеатра до дома, где жили Веленины, они держались за руки, как и на своих местах в просмотровом зале, пальчик через пальчик. Им обоим фильм понравился. Немного поговорив о нём, они пришли к единогласному мнению, что у «Зимней вишни» есть будущее, ибо картина состоялась...
 
 
                                                                               *     *     *
     В воскресенье после окончания своего футбольного междусобойчика почти все его участники пошли в пивной ларёк, что был расположен в полутора автобусных остановках от стадиона, и расслабились там. Несмотря на жару, Леонид и Михаил были вынуждены ограничивать свои потребности в «живительной пенистой влаге», так как им предстоял рабочий день. Саша, с которым Васильцев попал в ДТП, тоже больше облизывался, чем получал удовольствие, когда они целым лагерем расположились около этого питейного заведения. Никитенко должен был сегодня выйти во второй паре с Ивлевым.
               – Ребят, никому ничего не напоминаю. Все всё знают сами, – сказал Виталий, окинув взглядом троих футболистов-любителей, которым через полтора часа предстояло превратиться в инкассаторов-профи.
               – Виталь, там Палыч для кафе пломбы просил, – известил своего руководителя Леонид.
               – Чёрт! Совсем из головы вон! Ребят, я ему прямо в понедельник, завтра сделаю... Вы там, в кафе и в другом его заведении успокойте персонал, если что... Или, может, у вас есть... А завтра-после завтра разберёмся.
               – Добро, Виталь! Мы всё равно с понедельника на этом маршруте. Всё решим.
               – А мы вас всё-таки сделали, Виталий Викторович! – сменил тему разговора новенький Павел.
               – Да если бы у нас Юра не выпал, мы бы вас под орех разделали! – парировал его выпад Смолянинов, – вы и так «просели» в начале третьего тайма.
               – Точно, точно! – поддержал его бывший одноклассник Борис, чокаясь кружками с приятелями, объединёнными теперь в единый коллектив.
               – Эта последняя «плюха» для вас была просто счастьем! – вторил ему Евгений, имея в виду мяч, залетевший по какой-то невообразимой траектории в ворота их команды за две минуты до окончания игры.
               – Ладно! Если в следующее... А нет, ребят!.. В следующее воскресенье у нас стрельбы... Все слышали?
               – Так постреляем, Виталь! – живо откликнулся «Гонсалез».
               – Так Вы же сказали, Виталий Викторович, что патронов пока нет под это дело? – решил прояснить ситуацию Никитенко.
               – Мне в пятницу звонили – боеприпасы нам выделяют. Так что расстреливаем старые. В общем, все имейте в виду и настраивайтесь: через неделю стреляем, – ещё раз уточнил Смолянинов.
               – Да что вы всё о работе-то, блин! – возмутился Владимир, давний приятель Виталия и Бориса, – давайте о чём-нибудь другом!..
 
     Минут через тридцать большая часть спортсменов-любителей разошлась по своим делам. Смолянинов сегодня дежурил по отделу сам. И они в компании с Сашей, Леонидом и Михаилом двинулись в банк. Нужно было ещё хорошенько умыться и приготовиться  к выезду по маршрутам. Пройдя около четырёх сотен метров, они уже были на месте. Вслед за ними, минут через десять, подтянулся и Ивлев. В банке дежурил сержант Стрельников.
               – Так, Михаил Александрович, сегодня никаких шахмат со Стрельниковым, – обратился к Васильцеву начальник отдела и по совместительству капитан одной из футбольных команд, что ещё полтора часа назад, не жалея ни себя ни противника, сражались на солнцепёке.
               – Уже доложили, Виталий Викторович!? – удивился Михаил, обращаясь к своему непосредственному руководителю и параллельно с этим заряжая свой табельный ПМ.
               – Конечно, вы же на целый час с выездом на маршрут опоздали! –  спокойно сказал Смолянинов.
               – Виноват, Виталь! Я исправлюсь! Честное пионерское, перекуюсь! – ответил Васильцев, – но я в тот день почти всё нагнал на точках. Это, наверное, был рекорд скорости инкассирования объектов на Первом.
               – Давай, перековывайся, Миш, пока до управляющего не стали доходить эти вещи. А, может, и дошли уже.
               – С нами сегодня кто? – поинтересовался Леонид, зарядив запасную обойму.
               – С вами сегодня... Так... А кто с вами сегодня?.. Тьфу! Хорошо поиграли, да!.. У вас... Ну, конечно! Как я мог забыть!.. Под вас приедет «Насос»... Смотрите, чтоб он особо сильно не гонял! 
               – А у нас кто, Виталий Викторович? – проявил в свою очередь любопытство Ивлев, получив от дежурного свой боекомплект.
               – А с вами, Павел Андреевич, в сей час урочный... Гм-м-м... С вами едет, – протянул начальник отдела, шурша бумагами, – с вами Летунов из нашего гаража.
               – Ну с «Летучим» мы сегодня быстро управимся, – бодро произнёс Ивлев, методично вынимая пули из индивидуальных отверстий в своём брусочке и вставляя их в обоймы.
               – Вот даже «Летучему», при всём уважении к самому Лёхе, пересади его на «волжанку», «Насоса» не сделать, дядь Паш! – слегка подзадорил своего старшего коллегу Леонид.
               – Они оба – лихие ребята, – почти согласился с ним Ивлев, но «Летун» на своём «уазе» такие чудеса выделывает!.. Ты ведь не станешь спорить, Лёнь?
     Пока две бригады инкассаторов вооружались, расписывались в журналах и готовили свои причиндалы к выезду, напротив входа в банк припарковалась жёлтая «волга» «Насоса». Сам Лёва, не спешил заходить внутрь. Он открыл капот и производил какие-то манипуляции со своей техникой. Вдруг раздался телефонный звонок. Смолянинов, пребывая в качестве дежурного по отделу, снял трубку и, подойдя к окну, стал общаться с абонентом, находящимся на другом конце провода. Инкассаторы вполголоса продолжили свои разговоры.
               – Вон уже Лёвка пришвартовался. А где же наш «Летучий»? – подвесил вопрос в воздух Ивлев.
               – А ваш «Летучий голландец» попал в аварию, – удовлетворил его любопытство Виталий Викторович, аккуратно положив трубку, – только что звонили из нашего гаража. В него какой-то чудак воткнулся на перекрёстке... Так что, господа хорошие, у нас в команде замена... Вместо игрока под номером... Короче, вместо «Летуна» к вам едет «Хоттабыч».
               – Ка... Кто к нам едет, – растерянно вымолвил Ивлев, выронив из рук бутерброд с колбасой, – твою же мать, а!
               – Да, да, Павел Андреевич. Уже выехал «Хоттабыч», – повторил свою безрадостную кое для кого из присутствующих мысль начальник отдела, – он был под рукой. Его и направили... Это – судьба, Пал Андреич...
               – Это – не судьба, это – просто звездец! – мрачно ответил Ивлев, медленно поднимая кусок хлеба с ломтиком колбасы и аккуратно укладывая свой испорченный бутерброд на бумагу, в которую он и был завёрнут прежде.
               – Аппетит пропал, дядь Паш? – сочувственно спросил его Леонид.
               – Какой тут на хер аппетит! У меня уже желудок заболел заранее!
               – Это – аллергическая реакция Павел Андреевич, – прокомментировал происходящее Васильцев, – что-то вроде сыпи.
               – Что «кина не будет»? – тихо спросил своего напарника Саша.
               – Будет, Сань, будет! – придя, наконец, в себя, – ответил Ивлев, – ты, когда увидишь на маршруте, что я вцепился обеими руками в шею «Хоттабыча», дай одиночный в воздух, чтобы я его не придушил к едреней фене!
               – А следующий прямо в «Хоттабыча», – съёрничал Леонид.
               – Точно! Ему хуже не будет! – поймав какой-то странный кураж, подтвердил мысль Лёни Ивлев, – стреляй на поражение, мать его растуды! Патронов не жалей!
 
     Отсдавшись на вечерней кассе, Леонид и Михаил пошли к заветной тумбе разоружаться.
               – Что там, Виталий Викторович, от наших нет никаких известий: живы там все или уже нет? – поинтересовался ситуацией на другом воскресном маршруте Пашинин, получив свой брусочек для патронов.
               – Вот тебе смешно, Лёнь! А мне Ивлева правда жаль! – ответил Смолянинов, задумчиво глядя в окно.
               – А кому не жаль? – поддержал его Михаил, вставляя пульки в отверстия подписанного его фамилией брусочка, – все, кто хоть раз ездил с Валентином Степановичем, нас однозначно поймут.
               – И ещё больше поймут того, кто пристрелит «Хоттабыча»! – добавил свою остроту Лёня, после чего все дружно рассмеялись.
     В этот день Екатерина работала с Верой. Выйдя с территории вечерней кассы, чтобы проводить бригаду домой, дамы как некое магическое заклинание произнесли заветные слова: «Мальчики, много не пейте!»
               – Как получится, девочки! – ответил на прощание Леонид.
               – С полведра, не больше! – подал свою дежурную реплику Михаил.
     Сегодня вечером они с Катей решили не бродить по окрестностям банка. Нужно было отдохнуть от дня нынешнего. К тому же, завтра они снова увидятся на работе, как обычно. 
 
 
 
                                                   Г л а в а  22
 
                         От проблем не спрятаться, не скрыться
 
     На сей год отпуск Екатерины пришёлся на июнь. Михаил должен был отдыхать по графику в сентябре. Для их совместного времяпрепровождения в уединении летом у них в распоряжении оставались пока только спаренные выходные Васильцева в конце месяца. Двумя днями, пришедшимися на субботу и воскресенье, они и решили воспользоваться для поездки за город с палаткой. На теплоходе они перебрались на противоположный от мегаполиса берег чуть ниже по течению. Здесь у Васильцева давненько было примечено одно местечко. Оно, конечно, не было столь шикарным и уединённым, как тот пляж на полуострове, на который нужно было довольно-таки долго добираться, да ещё и желательно с лодкой. Но и в сей местности было весьма недурно. Они выбрали уютную полянку на песке с небогатой растительностью. Кусты, которые окружали их временное пристанище со всех сторон, делали их положение весьма выигрышным. Соседей можно было слышать, но увидеть не представлялось возможным, не пройдя этих небольших зарослей прибрежной полосы. Дым, поднимавшийся от их костра, указывал окружающим, которые также находились на отдыхе в сих песчаных пределах, что площадь уже кем-то занята.
     В будни здесь, конечно же, было намного более тихо и спокойно, нежели в выходные дни, когда, кроме случайных туристов-дикарей, таких как они, сюда съезжались обыватели этих мест, самостройщики, имевшие в этом «зелёном королевстве» свои огороженные плетнями участочки. Однако у них выбора не было. Посему и пришлось запланировать этот выезд на уикенд. Хорошо, что ещё повезло с погодой. Дни выдались тёплыми, солнечными да ещё и безветренными. Очевидно, что они вряд ли поехали бы отдыхать в ненастье, чтобы провести всё своё время в палатке, ибо и дача Велениных подошла бы для этих целей гораздо больше.
 
     Смуглый тип кожи позволял Кате быстро загореть и слегка бронзовый оттенок её тела делал его таким «аппетитным»!.. Ну а три недели пребывания под открытыми лучами солнца, пусть даже на своих шести сотках, превращали возлюбленную Михаила просто в «шоколадку». Вода была ещё не очень комфортной для купания. Хотя для тех, кто вырос на волжских берегах и делал первые традиционные вылазки на лоно природы ещё на первомайские праздники, данное обстоятельство нивелировалось многолетней привычкой выступать в роли термометра уже в конце мая-начале июня...
     Устроившись в своём брезентовом пристанище на ночлег, они снова разговорились. Екатерина решила высказать то, что лежало у неё тяжёлым камнем на сердце.
               – Ольга решила развестись с Глебом.
               – Надумала?.. Сколько они прожили в браке? – совершенно не удивившись данной новости, спросил Михаил.
               – Почти три года. Два года и десять месяцев... «с копейками»... Вот так... Сходила, так сказать, замуж, – грустно произнесла Катя, – к этому всё шло... Сам видишь.
               – Где будут жить Ольга с Кристиной?
               – У нас, конечно. Претендовать на ту квартиру, что подарили им родители Глеба на свадьбу, она не станет... Чужое это. Она не так воспитана... Да, я думаю, это правильно. С остальным имуществом разберутся. Вот. Как-то так...
               – Что говорят его родители?
               – Им очень жаль, разумеется! А что поделаешь? Лечиться он не хочет. Периодически слетает с катушек... Они сами всё видят. Ну, а какой выход?.. Кристинку только очень жалко! Но чем так, как сейчас – с загулами, игроманией и скандалами – лучше уж отдельно, без отца... Ну что?.. Жизнь продолжается... Оля ещё молодая, хоть и с ребёнком теперь на руках. Может быть, ещё встретит своё счастье. Она хорошенькая, далеко неглупа и опыт теперь есть... Хоть печальный, но есть... Будем жить!..
               – У вас теперь будет целое общежитие... И всё сплошь одни дамы...
               – А сколько она у нас и так живёт... эпизодически. Комната – ей с Кристей, комната – Лене и Ксюше и мне – зал... В тесноте да не в обиде.                             
               – Ну а как она сама в эмоциональном плане?
               – Сначала психовала, потом нервничала, сейчас уже почти не переживает. Всё, наверное, уже выгорело... Да и спокойнее так всем будет. Рано или поздно все узелки так или иначе приходится развязывать...
               – Или уже разрубать, – тихо добавил Михаил, прижимая к себе Катю.
               – Миш, выключи приёмник, будем спать... Да?
               – Как скажешь, Катюнь... Можем... Можем ещё чем-нибудь интересным заняться. Ну... «по штатному расписанию». Ночь на дворе... Какие будут предложения? Или тебе сейчас не до этого, извини.
               – Не знаю, Миш... Как-то всё... Как-то всё расклеилось что ли... А может быть, и не было у них ничего?.. Да, нет!.. Ну как?.. А счастливые глаза на свадьбе! А медовый месяц! А Кристина!.. Ох! – тяжело выдохнула Екатерина.
               – Но как я понял, пришло время этот узел распутать или разрубить, если иного не выходит.
               – Да... Просто... Просто к этой мысли уже нужно привыкнуть, чтобы сердца своего не рвать... И станет легче... Теперь моя дочь – дама с прошлым... Вот, вроде бы, только вчера сама в детсад ходила... И уже мать... И уже разведённая...
               – Ну, Катюнь, а как по-другому? Время неумолимо идёт вперёд. Всё течёт, всё изменяется. Банальные истины, конечно. Но всему свой срок... Короче, я не знаю, как тебя утешить. Ни ты, ни тем более я, мы не сможем в корне изменить эту ситуацию... Всё есть так, как оно есть... И это не смертельно! Оля действительно ещё очень молода. Я верю, что у неё всё ещё образуется... Образуется с другим мужчиной, который сделает её счастливой... Чтобы раны зажили, нужно время. Наверное, это зависит индивидуально от каждого, сколько времени ему нужно или, может быть... Или необходим какой-нибудь внешний толчок, изменение предлагаемых обстоятельств как в драматургии... Словом, нужны перемены! Всё образуется!.. На этой мажорной ноте, дорогие друзья, позвольте закончить нашу радиопередачу! Мы желаем вам всего самого доброго! До новых встреч в эфире!
               – Да ну тебя к лешему, Мишка! – живо откликнулась Екатерина на эту импровизацию своего возлюбленного, – это точно «Гонсалез» на тебя так влияет с его языком! Вас нельзя вместе ставить ни в коем случае!
              – С ним не скучно, Катюнь! А когда он начинает штамповать казённые газетные фразы, я сам завожусь. Ты же знаешь, как меня бесит казёнщина! Но для него это некий перфоманс. Он таким образом выражает своё отношение к нашей действительности... Если хочешь, он так вот дурачится по-своему! Дурачится, скрывая какие-то свои мысли, то, что его волнует, наверное.
               – А то я не знаю Тимофеева! – воскликнула Екатерина, меняя свой настрой на более эмоциональный, но вместе с тем и позитивный, – до твоего прихода в отдел он тут два года всем «по ушам ездил». А работа в газете его, вообще, добила. Лучше бы уж и не уходил от нас!.. Но ты прав, с ним не соскучишься!
               – Со Стасом, конечно, хорошо... Но я сейчас буду немножко хулиганить, Катюнь. И ничто, ничто, ничто, – делая свой голос всё более вкрадчивым и тихим, медленно выговорил Васильцев окончание этой фразы, начиная свою «арт-подготовку» под одеялом, – и ничто меня не остановит...
 
     На протяжении всего уикенда они грелись на солнышке, купались, наслаждались обществом друг друга и пытались переосмыслить или даже найти решение некоторых проблем. Однако ответов на тревожащие их вопросы так и не нашли.
     Сколько раз можно убеждаться в справедливости поговорки: «Отдыхать – не работать»?..
Действительно эти два дня, что Екатерина и Михаил выкроили у судьбы на своё уединение, пролетели словно миг, оставив лишь лёгкое послевкусие в виде добрых воспоминаний. Они дотянули до последнего, вернувшись в город на третьем утреннем теплоходе. (Благо речные трамвайчики ходили через каждые час и пятнадцать минут.) Катя поехала к себе домой, чтобы заняться своими проблемами и делами, а Михаил – к себе. Он заскочил в квартиру буквально на полчаса: бросить вещи, помыться и переодеться. И, как говорится, «с корабля – на бал», то есть сразу на работу.
 
 
 
                                                    Г л а в а  23
 
                                                  Вся эта суета
 
     Ещё одни стрельбы позади. Все инкассаторы, особенно молодёжь, любят это обязательное мероприятие. Свежий воздух, тихое местечко, вдали от городского шума, «накрытая поляна» и, разумеется, способ проверить свои способности, то, ради чего и проводится этот выезд на природный ландшафт местности, некогда присмотренный кем-то и облюбованный для данных целей.
     Кому-то нравится всаживать пульки в мишени, кому-то приятно побыть вдали от мегаполиса, ну а кто-то с удовольствием возлежит за «скатертью-самобранкой», на которой можно отведать разных простых яств, а главное – разогреть душу изнутри, откушав «жидких блюд» с проверенными жизнью градусами. А под такое угощение, простое да калорийное, беседа сама льётся...
 
     За последний год Васильцев поработал с разными напарниками. Трудясь в паре с некоторыми из представителей молодёжного поколения, он откровенно скучал. Очень узкий кругозор, присущий отдельным личностям, не могло компенсировать решительно ничего. Видя эту «вселенскую тоску» своего инкассатора и приятеля, Смолянинов предполагал вернуть к жизни их прежнюю бригаду Васильцев-Пашинин. А пока Леонид был в своём очередном отпуске, Виталий Викторович поставил Михаила на подмену и использовал его, в том числе и для работы по утреннему маршруту с дежурным по отделу, либо с кем-то из  возрастных старожилов данной службы или же, в редких случаях, когда выходил утром сам, назначал его в пару с собой. Сегодня Васильцев был старшим в бригаде с Наилем Шамшутдиновым по Четвёртому маршруту.
     Откатав два заезда без сучка без задоринки, они отсдались, как и все другие бригады, на вечерней кассе, после чего сразу же отправились в универсам, который ввиду обычной довольно большой выручки всегда, согласно штатному расписанию, инкассировался отдельным заходом.
               – Михаил, ты успел девчонкам позвонить, чтобы нам полу-копчёной отложили, а «Насосу» маслица, – поинтересовался Наиль у своего более опытного напарника.
               – Успел, успел, пока ты умывался, набегавшись в трудах своих праведных, – ответил Васильцев.
               – Так что, ребят, мне масло-то будет? – проявил своё любопытство о том, как обстоят дела с его просьбой водитель из таксопарка.
               – Всё нормально, Лев! Твоё пожелание «золотая рыбка» исполнила, – прокомментировал ситуацию Михаил.
               – А что там «повелительница морей» говорит о моей просьбе? – вопросил Шамшутдинов.
               – Пять штук, как ты и заказывал, «рыбка» устроит. И мне одну.
               – А мне? А мне? – оживился «Насос». 
               – Так ты же не просил, Лёва! – сказал Наиль, – а я друзьям обещал.
               – Ну ёлки! Ну, ребят, мне слесарям поставить поллитру позарез надо! – живо отреагировал водитель такси, прибывший на работу в Госбанк по выторгованной им у диспетчера путёвке.
               – Ну что ж ты раньше-то?.. Ладно, Лев Михалыч, следи за дорогой. Я тебе свою отдам. Мне не к спеху! – успокоил водителя бригады Васильцев.
               – Вот за это ещё одно Вам, Михал Саныч, «мерси»! – бодро откликнулся «Насос».
               – А кто снял трубочку, Миш?
               – Ну какая разница, Коль!.. «Золотая рыбка»!
               – С зелёными глазами?
               – Да ну тебя, Наиль, честное слово!
     Сделав все свои дела в универсаме, Михаил и Наиль под присмотром дежурившего во время инкассирования этого объекта при входе милиционера погрузились в жёлтую «волгу», что стояла у самых ступеней здания, и двинулись в банк.
 
               – Михаил, а Наталья так с тебя и не сводит своих зелёных очей! – сказал Шамшутдинов, упаковывая свои трофеи в спортивную сумку, – ты заметил?
               – О чём ты, Наиль? Она нормальная дама, – отозвался Васильцев, приоткрыв окно, – тебе показалось! Ты, наверное, съел что-нибудь!..
               – Невооружённым глазом...
               – Да перестань, Коль!.. Она просто!.. Она просто... Короче, всё не так, как кажется!
               – Ты это мне говоришь!?
               – Да ты как Лёня уже стал! Он меня достал в конец с этим вопросом! 
               – Ну правда таких блестящих глаз не замечать!.. Она тебя просто ест ими!
               – Коля, давай закроем эту тему... Закроем по известной тебе причине.
               – Из-за Катьки что ли? – вдруг оживился «Насос», совершая очередной обгон.
               – Лёва, ну куда ты так летишь? Ты же не на спортивных состязаниях и не на тренировке! Спокойнее! Не так динамично! Мы никуда не опоздаем! – урезонил водителя  Васильцев и уже спокойным тоном добавил, – да, из-за Екатерины. Комментарии потребуются?
               – Да ладно, ладно! Проехали. Чё я не понимаю что ли! – ответил «Насос», – Миш, а хочешь я покажу, как я выиграл последние наши соревнования, ну свой фирменный манёвр, свою «фишку»? 
               – Лёва, даже и не думай, и не помышляй! Мы с деньгами и с оружием! – жёстко осёк его Михаил, – в щадящем режиме направляемся «на базу». А домой поедем, покажешь. Лады? А пока сбавь обороты... в буквальном смысле, Лёв. А то мы от земли оторвёмся!
               – Не вопрос, начальник! – спокойно отреагировал «Насос», сбрасывая скорость.
 
     Отсдавшись на вечерней кассе и разоружившись, бригада стала собираться домой. Сегодня в банке задержался Вяземский. После того, как они с Сашей закончили свой рабочий день, он минут на двадцать зашёл к своему давнему приятелю Гавриле Алексеевичу, что жил в доме по соседству. И теперь, чтобы не добираться на ночлег на общественном транспорте, ожидал, когда закончит все свои служебные дела Четвёртый маршрут, заранее, между заездами, договорившись с «Насосом», что тот отвезёт и его.
               – Иван Демидыч, ты «Насосу» сегодня побольше запас дай. Он ещё Ген Саныча отвезёт и Палну, – напомнил дежурному по отделу о положении дел Михаил.
               – Ладно, ладно. Раз надо, значит, надо! – ответил Чистун, отмечая в путёвке время убытия таксисту, прикомандированному к Госбанку на текущий день. – Нет вопросов.
     Все стали прощаться с Демидычем, которому надлежало опечатать сургучом оружейный сейф и прибраться в помещении, с дежурным милиционером Олегом, с Катей и уже машинально друг с другом.
               – Много не пейте! – дал традиционное «напутствие» в дорогу Демидыч, обращаясь к отъезжающим.
               – Пол ведёрка, не больше, – ответил Михаил.
               – Сколько положено или сколько нальют! – добавил Вяземский.
               – Как получится, дядь Вань! – присоединился к своим коллегам Наиль и что-то шепнул на ухо Олегу, остающемуся в банке до утренней пересменки.
               – Ты мне шоколадку проспорил, Ген Саныч! – подала свой голос Екатерина при выходе из дверей учреждения, – по тому делу... Сам знаешь...
               – По какому делу? – возмутился было Васильцев, бросая взгляд то на Вяземского, то на Катю.
               – Тебя не касается, Миш! – отреагировал Ген Саныч, – могут быть у нас с Катюхой свои дела и секреты?
               – Я потом тебе расскажу, – загадочно произнесла Екатерина, обращаясь к Васильцеву.
               – Всё! Всё! Поехали! Как говорит Виталий Викторович: «Цигель, цигель! Ай-лю-лю!» – деловито воскликнул Вяземский, открывая дверь авто для Алевтины Павловны.
               – Нет! У них там, понимаешь, «ай-лю-лю», а я ни сном ни духом! – картинно возмутился Михаил, усаживаясь в «волгу» «Насоса» на переднее сиденье. – Небось, Иван Демидыч опять свои «коварные интриги» плетёт в бухгалтерии!
               – Демидыч знает там всех девок на перещуп... в смысле, на пересчёт... Извините, девчонки! – весело заявил Вяземский, подмигнув Чистуну и махнув ему рукой.
               – Ну, Ген Саныч! – мягко урезонила Вяземского Алевтина Павловна.
               – Много не пейте! – ещё раз простился со всей шумной компанией отъезжающих старшина Олег.
               – И не ешьте!.. Особенно на ночь! – добавила Катя.
               – Секунду, ребят! – вдруг спохватился Демидыч. – Все помнят, что завтра собрание? Приезжайте пораньше!
               – Да помним, Вань, помним! – крикнул ему в ответ Вяземский из приоткрытого окна машины Лёвы, когда такси уже тронулось с места. 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а  24
 
                                    Стечение обстоятельств или...
 
     Вторую неделю Михаил и Леонид работали по Первому маршруту. Инкассаторские будни шли своей вереницей дней по проторённой тропе. Заканчивалось ещё одно лето. Васильцев любил это время года, как никакое другое. Летняя пора у него, наверное, как и у многих, кто живёт в Поволжье, ассоциировалась с отдыхом, солнцем, великой рекой и добрым дружеским общением в хорошей компании на лоне природы. Вот и в этот тёплый сезон года всё сложилось неплохо. Жаль, что самый конец августа теперь уже дышал в лицо своим меняющимся к осени северо-западным ветром. От их с Катей отдыха сейчас остались лишь воспоминания. Сегодня, в свою традиционную среду, на квартире Васильцевых они с лёгким оттенком грусти перелистнули в своей памяти страницы совместных поездок за город. К 15:00 добрались до банка. Екатерина пошла домой, у неё ещё была пара часов до начала её рабочего дня, чтобы заняться своими домашними делами, а Михаил направился прямиком в отдел.
     Как обычно, вооружившись и расписавшись в журналах, они с Леонидом и госбанковским водителем Дмитрием первыми «пошли в бой». Бригады, работавшие по другим маршрутам выдвигались на 30-50 минут позже, впрочем, их трудовой день и заканчивался позднее.
Сегодня они перемещались строго по графику. Почти половина первого заезда была уже позади.
               – «Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся», – сымитировав акцент персонажа Фрунзика Мкртчяна из фильма «Мимино», сказал Михаил, обращаясь к напарнику, который листал карточки на объекты инкассирования в поисках какой-то нужной ему информации. – Вон та «копеечка» за нами второй день шлёндает. Ты не обратил внимания?
               – «Копеечка», – задумчиво повторил Лёня, не отрываясь от планшета в жёстком чёрном переплёте.
               – Ну, посмотри, посмотри! – обратил его внимание на серую «ладу» Васильцев, – и номер забрызган грязью, не разглядишь.
               – «Копеечка», «копеечка», – ещё раз произнёс напарник и, так и не найдя того, что он искал в документах на точки, добавил, – да, она мне тоже не внушает дове... А на прошлой неделе 412-й крутился по маршруту... Или мне показалось, Миш, а?
               – Было дело... Двое парней в нём сидели, – подтвердил слова коллеги Васильцев и, обращаясь к водителю, спросил, – а ты что молчишь, Дим? Ты же с нами всю неделю отъездил.
               – «Жигуля» вчера точно видел этого, а насчёт «москвича» врать не стану, – размышляя в слух, ответил шофёр военизированного госбанковского гаража, снимая солнцезащитные очки, – хотя... Подождите-ка... Точно! Он!
               – Уверен? – переспросил его Михаил.
               – На все сто! – не колеблясь ответил водитель «уаза» 452-ой модели, – вспомните, когда мою «буханку» слегка подрезала «нива» на повороте в посёлок, он сзади был... Лёнь, ты ещё сказал: «Вот, разява! Чуть нас не стукнул!» Этот серый «москвичок» и шёл за нами... Я ещё подумал, что мужик дороги не знает, когда он в «нашу любимую лужу» провалился под мостом!
               – Ну, что составлять рапорт, пусть пробьют обе машины?.. А номера?.. Скажут преждевременно. Недостаточно данных или что-нибудь в этом роде. Типа, слишком мнительные вы, ребята, – поинтересовался мнением своих коллег Михаил, – Тем более, что ещё то расследование, когда в машину Мальцева с Петраковым влетел этот придурошный «зил», что их протаранил, оно не завершено... Вроде бы как...
               – Что отказали тормоза, отмазка, конечно, простецкая, – размышлял Леонид, – а кто бы не подготовил на такой случай себе алиби-отмаз!.. Что хочешь делать, Миш?
               – У тебя завтра выходной. Я буду с Вяземским. Пусть Ген Саныч свежим, так сказать, незамутнённым нашей реальностью взглядом оценит ситуацию и нашу подозрительность. Там что-нибудь и решим.
  
                                                                              *   *   *
 
     Три дня никаких подозрительных автомобилей на своём маршруте инкассаторы не замечали. На четвёртый день, когда они едва выехали с территории одного из заводов, где инкассировали столовую, в опору линии электропередачи врезался погрузчик, водитель которого шаткой походкой прошёлся возле дороги и исчез в придорожных кустах. Поверни они на секунду-две позже в том месте, этот бетонный столб всей своей массой, наверное, разрезал бы их «буханочку» пополам. В тот день Дмитрий немного припозднился к ним в отдел. По пути у него случилась мелкая поломка. Поэтому на первый заезд они выехали с опозданием и Лёня, чья очередь была работать сборщиком, старался быстро «облётывать» точки, навёрстывая время. (Каждому инкассатору известны такие бытовые моменты.) Словом, в сей день они не стали обсуждать случая с падением столба и пьяным водителем погрузчика, хотя машинально взяли его себе на заметку в качестве «весьма подозрительного курьёза». Следующий день у их бригады был выходным. Они, правда, в устной форме поставили в известность начальника отдела о произошедшем и поделились с ним своими сомнениями и подозрениями. Подменная бригада, что работала на маршруте вместо них, ничего необычного не заметила. Ещё неделя прошла спокойно, хотя некоторое напряжение в их работе чувствовалось. До перехода на очередной маршрут по ротации оставалось несколько рабочих дней. На первом заезде они вновь заметили знакомую им «копейку». У них невольно создалось такое впечатление, что первая модель «жигулей» ненавязчиво преследует их, наблюдая за каждым их шагом. Дмитрий заметно занервничал, его «уазик», словно бы вторя ему, слегка закапризничал.
               – Сейчас, когда вернёмся «в нашу банку», конечно, ничего внятного написать не успеем, а после второго заезда я тебе обещаю, Дим, составлю рапорт. Все распишемся, всё честь по чести. И утром сам позвоню Виталию в отдел ещё раз всё расскажу и объясню. Я думаю, он на правах нашего начальника решит этот вопрос быстро, нажав на какие нужно рычаги и педали. В общем, соберись, следи за ситуацией на дороге, дотерпи, короче.
               – Я-то собран. Но мне, ребят, всё это уже настоиграло, честно говоря! – ответил Дмитрий, стараясь сохранять хладнокровие.
               – Лёнь, на точках «не сиди», – обращаясь к напарнику, который в тот день был сборщиком, сказал Васильцев. – В общем, динамично так, как ты умеешь. Ребят, у всех снят с предохранителя?
               – Само собой, – откликнулся партнёр, рефлекторно опустив пальцы к открытой кобуре.
               – Спорим на что хочешь, Дим, что на второй заезд они за нами не поедут, – подбадривающим тоном бросил водителю Михаил, подмигнув ему в салонном зеркале заднего вида.
               – Догадываюсь, – сквозь зубы процедил водитель «уаза» и, натянуто улыбнувшись, добавил, – иначе я завтра точно приеду с гранатой.
     После того, как они в этот вечер первый раз сдали деньги на вечерней кассе, Васильцев доложил дежурному их видение ситуации на маршруте и сказал, что в конце рабочего дня будет рапорт. На втором заезде его напарник щёлкал точки как орехи, строго в соответствии с предписаниями инструкции, нигде не задерживаясь и лишней секунды. Только в одном месте маршрута их траектории пересеклись с подозрительной «ладой» первой модели и все члены молодёжного коллектива это заметили. Впрочем, они завершали рабочий день, когда уже было совсем темно и сказать с уверенностью, что этот автомобиль их больше не преследовал, наверное, никто бы из них не смог.
               – Ну, что отработали, джентльмены, – выдохнул Михаил, когда они все вместе сели в «буханку» Дмитрия, чтобы он развёз их с напарником по домам, а сам направился в госбанковский гараж.
               – Обошлось, – поддержал его Леонид, открывая окно и прикуривая сигарету.
               – Обошлось ли? – переспросил его водитель, кивая куда-то в сторону, где в сумраке блеснул серый металл.
               – Да, нет, Дим! Это не они! – понял его намёк Васильцев, – да и на фига мы им сдались без денег и без оружия?
               – Ну вы-то без стволов. А я!..
               – Да ладно! Из-за одной твоей «пушки», Дим... Чего-то затевать... Да, нет! Игра не стоит свеч! Здесь нечего и думать!
               – Диман, и вправду расслабься уже слегка, – поддержал своего напарника Леонид, выдохнув в темноту дым, – а завтра всё будет по другому. Вот увидишь! Клянусь своей треуголкой!
               – Да ну тебя, Лёнь! – отмахнулся от шутки одного из своих товарищей по оружию молодой водитель служебной «буханки», – Вы-то холостые... А у меня жена, малыши...
               – Давай мы тебя до дома сопроводим, как нас на точках их персонал, а? – улыбаясь предложил повеселевший Михаил.
               – А «дежурка» на что?.. А потом я уже тоже буду «пустой», – пребывая всё ещё в некотором напряжении, ответил Дима, – просто накопилось за этот месяц с вами. Да в прошлом месяце у меня, когда я работал в Городском, случай был со стрельбой... Волна какая-то просто!
               – Так то два... Нет, три пьяных идиота были, Дим, «попутавшие берега»! – прокомментировал ситуацию месячной давности Леонид.
               – Пусть глупость, дебилизм этих придурков, но нервы, ребят, нервы! – слегка ударив ладонями обеих рук по рулю, отреагировал на его ремарку один из лучших водителей военизированного гаража, – накапливается ведь, ну!.. А у нас с Наташкой третий будет...   
     Дома, разумеется, ни о чём подобном работники этой профессии не говорили, по известным причинам... Виталий Викторович, как предполагали ребята, представив свой рапорт, незамедлительно включил возможные на тот момент времени рычаги и нажал на соответствующие педали. С тех пор ни они, ни другие бригады инкассаторов, работающих по данному маршруту, этих подозрительных машин не видели.
 
 
 
                                                      Г л а в а  25
 
                                              В обычном режиме
 
 
     Среда. Интимный день. Екатерина приехала к Михаилу немного раньше обычного. Чуть быстрее с Алевтиной Павловной отсдались на Группе пересчёта, повезло с транспортом и, вообще, всё сегодня как-то складывалось – чуть там и чуть здесь, всё сходилось с некой лёгкостью. В квартире Васильцевых у них тоже всё шло «в соответствии со штатным расписанием». Михаил был как всегда нежен и даже, когда Кате нужно было позвонить домой, не выпускал её из своих объятий. Это ещё больше заводило его...
     Сегодня у бригады Васильцев-Пашинин был выходной. Екатерине же надлежало к пяти часам быть на рабочем месте. Они вышли из дома немного пораньше, чтобы, сойдя с трамвая за две остановки до Катиного дома и, соответственно, соседствующего с ним здания, в котором располагался банк, пройтись пешком. К тому же, Екатерине нужно было заскочить в один магазин. Они неторопливо брели под руку, разговаривая о чём-то, чего не успели коснуться или обсудить у Васильцева. Вдруг после некоторой паузы его спутница, глядя себе под ноги, заговорила о самом интимном.
               – Ты знаешь, Миш... То, что ты делаешь для меня, когда мы наедине, во время нашей с тобой близости... В общем, ничего подобного я... Ничего подобного в моей жизни не было.
               – Может быть... Может быть, просто... Ну я же – твоё солнышко, – не сразу нашёл, что ему ответить на это застенчивое признание своей любимой женщины Васильцев. – Я... Я просто... Я просто грею тебя своими лучиками... грею, как могу...  
 
                                                                       *     *     *
 
      На следующий день Михаил был сборщиком, а Леонид, соответственно, старшим бригады. Уютно расположившись и разложив свой инвентарь в большом отсеке «уаза-буханки» Теплова, он периодически принимал от своего напарника сумки с выручкой и, подкручивая их от горловины на необходимую величину, свою для каждой, укладывал их в большой инкассаторский мешок, согласно очерёдности поступления. После этой операции старший, как правило, выдавал сборщику сумку, имеющую свой индивидуальный номер, для следующей точки. Она была полностью скручена в рулон номером наружу.
     С водителями, которые часто приезжают на одни и те же маршруты в отделения Госбанка, работается очень легко, в плане того, что они сами знают всю очерёдность точек на маршруте и манеру подъезда к объекту, подлежащему инкассации. Кроме того, они знают каждую дорожную выбоину и каждую кочку в районе. Сборщику в таких случаях не нужно выполнять роли штурмана-навигатора, подсказывая своему шофёру, куда ехать, каким именно путём и где следует остановить машину. Вот и сегодня Михаил был автоматически освобождён от этой обязанности. Единственное, что он делал при таком раскладе, так это сообщал на поворотах водителю свободен ли путь с его стороны или имеется какая-либо помеха и далеко ли она.
     Подъехав к предпоследней точке на первом заезде с заднего входа, Пашинин обратился к своему напарнику с некоторой просьбой. 
               – Миш, сейчас если Любка спросит, почему я к ней вчера не пришёл и не позвонил... Да стопудово спросит! Ты скажи ей, что я... Скажи, что...
               – Нет уж, друг мой ситный! Идите-ка сами разбирайтесь с проблемами Вашей интимной холостяцкой жизни! – прервал его Михаил и вручил ему планшет с карточками на объекты инкассирования и медную печать-штамп с номером маршрута, а также вернул только что полученную от него порожнюю сумку данной точки.
               – Ну ладно, блин! Я это тебе хрен забуду, как говорит Ген Саныч! Давай все причиндалы... Ребят, я на немного задержусь... А если на много, езжайте без меня, – отшутился Лёня, принимая у Васильцева весь «джентльменский набор», кроме авторучки, необходимый для произведения инкассации точки.
               – Лёня, только ты недолго там! И, главное, внимательно осматривай шпагат и оттиск на пломбе, чтобы не было, как с Петраковым тогда! – напомнил на всякий случай напарнику о выполнении служебных обязанностей инкассатора-сборщика Михаил. – Короче, не заболтайся там! У тебя три минуты, не больше!
               – Если что, стреляйте в воздух, вызывайте подкрепление! – крикнул в ответ Пашинин, растворяясь в извилистом коридоре магазина.
     Минут через пять Леонид вышел с сумкой с выручкой и небольшим свёртком подмышкой.
               – Фу! Кажется, простила! – доложил обстановку Пашинин и протянул водителю продолговатый предмет, завёрнутый в обёрточную бумагу, – полу-копчёная, Витёк! Ты ведь просил сегодня тебе сделать.
               – Спасибо, кормилец! – поблагодарил его Теплов, принимая нежданную радость, – сколько я тебе должен?
               – Сейчас спокойно разберёмся, – уверенным тоном ответил Леонид и протянул напарнику чёрный планшет и печать-штамп, – я возвращаю Ваш портрет!
               – И сумочку покажи на всякий случай, будь любезен! – ответил ему Васильцев, – а то мало ли что вы там с «джульеттой» учудили!.. Что так долго? Вы там часом не сексом занимались? Подожди, Виктор.
               – Да ладно тебе, Миш!.. Пока я ей объяснил, пока просил прощения, пока... В общем, обошлось!
               – Действительно обошлось! – выдохнул Михаил, проверив пломбу, шпагат и запись в соответствующей данному объекту графе карточке на текущий день, – поехали Вить! Порядок.
     Несмотря на эту непредвиденную задержку, они были в очереди на вечерней кассе вторыми. У окошка начинали сдавать свой «улов» Мальцев и Саша. Следом в узкий коридор, ведущий к помещению вечерней кассы, бодрым шагом вошли Вяземский и «Гонсалез». Из вестибюля послышались гулкие голоса Калашенко и Вержбицкого. Бригады всех маршрутов были в сборе. Сегодня всею шумною толпою говорили о политике, женщинах и о спорте. Вспомнили также и недавний случай, когда, работая по Второму маршруту и перебрасывая из «уаза» Бориса мелочь из автобусного парка, расфасованную по штатным госбанковским мешочкам, Вержбицкий с новеньким Павлом один из мешочков чуть было не упустили из виду, сбившись со счёта.
     Вообще, работа с разменными деньгами, которые необходимо было доставлять в учреждение из автобусного парка и трамвайно-троллейбусного депо, это – отдельная песня, а для водителей-таксистов и договорников, приезжавших на «волгах», сия песня имеет грустный мотив и головную боль в придачу по причине тяжести данного груза. Сам же процесс переброски мешочков из автомобиля в специальную тележку для мелочи, выкаченную на крыльцо банка, с последующей транспортировкой её в отдельное помещение, где всё это хозяйство опечатывается до своего времени в сейфе сургучом, больше напоминало некий цирковой аттракцион...
 
     Три маршрута, завершив свою работу после сдачи выручки с точек второго заезда, разъехались по домам. «На базе» остались только дежурный по отделу Демидыч, милиционер Варсенин, бригада Васильцев-Пашинин, водитель госбанковского гаража Виктор, Алевтина Павловна и подменявшая Екатерину бухгалтер Светлана. Чистун уже отзвонился в универсам и сообщил Леониду и Михаилу, что сегодня будет две сумки вместо одной и посему девчонки, что формируют деньги для инкассации, задержатся с подготовкой к сдаче. Время тянулось как резиновое. Все присутствующие, кроме Алевтины Павловны и самих членов бригады, сели за круглый доминошный стол, скоротать минуты ожидания. Ну а напарники стихийно, от безделья, решили продолжить серию своих шуточно-спортивных поединков по смешанным единоборствам в длинном коридоре учреждения.
     Некоторое время до пребывающих в помещении Отдела инкассации доносились только отдельные воинственные выкрики участников этого шоу и топот их ног. В какой-то момент они услышали грохот стульев и опрокинутого стола, а ещё через секунду-другую и шум от упавшего металлического стенда. После чего раздался гомерический хохот напарников.
               – Да что они там совсем что ли очумели!? – возмутился сержант Варсенин, – там же стёкла, порежутся!
               – Спокойно, Константин, – безразличным тоном отреагировал на всё происходящее и реплику дежурного милиционера Иван Демидович. – Стёкла я ещё третьего дня демонтировал – буду менять на оргстекло. Сейчас они всё поставят на место. Если что сломали, я больше чинить не буду. Пусть сами чинят, кабаны.
               – Переженить их надо, дядь Вань! – высказал своё мнение на этот счёт Виктор, – пока они весь банк вам тут не разнесли в щепки!
               – Твоя правда, Витя! – подтвердил слова водителя Демидыч, – эту бы энергию да в мирных целях! Вот так, Пална, Катьку на выходной отпускать!
               – Да молодые они, задорные, – встала на защиту инкассаторов Алевтина Павловна, – ну немного не рассчитали силу... Они – хорошие ребята!
               – Очень, – сухо сказал Чистун и добавил, – особенно, когда спят зубами к стенке. Так ведь, Свет?
               – Да они – нормальные парни, ты сам знаешь, Иван Демидович, – согласилась со своей временной напарницей Светлана.
              – А кто скажет супротив! – задорно ответил дежурный по отделу, делая некий отвлекающий внимание манёвр одной рукой и одновременно с этим аккуратно пристраивая на своей лысине одну из белых костяшек домино другой. Проделав данную манипуляцию, он громко хлопнул по столу иной костяшкой и отрывисто заявил: «Рыба!»   
               – Демидыч, ну ты в своём репертуаре! – воскликнул сержант Варсенин, – я всё видел! У тебя же лысина не с двойным дном, в натуре!
               – Ладно, мы с Витей продули вам. Мы просто поддаёмся! – согласился Чистун, снимая трубку зазвонившего телефона и сразу переключаясь на этот звонок, – понял! Отправляю... Девочки а мне бы паштетика этого импортного хоть несколько баночек. Найдёте?.. Что?.. Он тоже просил отложить!.. Ну добро!
     Быстро расставив мебель с инвентарными номерами по своим местам, инкассаторы хором доложили присутствующим: «Жертв и разрушений нет!» Все улыбнулись им в ответ. А Демидыч, махнув рукой, сказал: «Выезжайте. Через десять минут девчонки будут готовы. Мне там бандеролька будет. Ваш заказ «золотая рыбка» тоже исполнила.»
     Минут через пятьдесят Пашинин и Васильцев уже отсдались и разоружились. Взяв к себе в попутчики Алевтину Павловну и Светлану, они стали прощаться с Варсениным и Чистуном.
               – Смотрите, много не пейте! – машинально произнёс как заповедь сакраментальную фразу Демидыч, проводив их до поста милиционера.
               – А нам много и не надо! – ответил Леонид.
               – Полведра на брата! – «отрапортовал» своё Михаил.
               – Так какой у вас счёт? – поинтересовался дежурный сержант исходом импровизированных состязаний по единоборствам без каких бы то ни было правил.          
               – 3:2 в Мишкину пользу, – удовлетворил его любопытство Пашинин, – но я отыграюсь. Счастливо отдежурить, Петрович!
               – Приятных сновидений, – добавил Михаил.
               – Спокойного дежурства, Константин Петрович! – попрощались с Варсениным  дамы.
               – Цыгане шумною толпой! – неожиданно даже для самого себя выдал импровизацию Иван Демидович, сухо махнув своей работящей мужицкой рукой вслед уезжающим перед внутренней входной дверью банка.
 
 
 
                                                      Г л а в а  26
 
                                                      Диверсант
 
     Закончилось общее собрание отдела, которое провёл его начальник Смолянинов. Все, кто не был задействован сегодня на вечерних маршрутах, отправились по своим делам или по домам. Остальные, вооружившись, пребывали в ожидании транспорта. Прикомандированный к бригаде Второго маршрута таксист Лёва уже был на месте и тоже терпеливо ждал своего часа, знакомясь с новым выпуском стенгазеты в длинном коридоре банка. На первый, третий и четвёртый маршруты должны были прибыть водители из военизированного гаража. Внемля законной просьбе инкассаторов, что касается информации о том, кто к ним приписан на сей день, Виталий Викторович стал знакомить их с текущим рабочим распорядком.
               – Бригада Петраков-Шамшутдинов, с вами Виктор, дикторским голосом произнёс руководитель военизированного отдела..
               – Это какой Виктор? – переспросил Петраков.
               – Наш Виктор, Теплов... Так... Продолжаю... Васильцев-Пашинин, у вас «Насос», в смысле, Лев Михалыч, Лёва... С Вержбицким и Калашенко Диман едет... И... и... и... По «четвёрке»... Ивлев-Тимофеев у вас должен был быть Борис. Он сломался... По вашу душу выехал «Хоттабыч». Только без нервов, Павел Андреевич! Спокойно. Согласитесь, он уже не так часто к нам приезжает в последнее время. Только на подмену, по обстоятельствам.
               – Демидыч, выдай мне ещё два патрона, – серьёзно отреагировал Ивлев, обращаясь к дежурному по отделу и добавил в сторону, – знал бы, я б с собой принёс.
               – Дядь Паш, он почти перековался. Когда с нами в последний раз был, не всё собирал – через одну кочку, а то и через две!
               – До хера смешного, Антон! – возбуждённо парировал реплику своего коллеги Ивлев, – горбатого могила исправит!
               – Между прочим, пытки и издевательства над живыми людьми запрещены Женевской конвенцией, – вмешался в разговор «Гонсалез», – делая пару глотков чая из кружки.
              – А вот с чаем-то ты поспешил Стас. С чаем это ты зря, –  подколол его Леонид, – сейчас обратно всё полезет. И насчёт живых – к концу маршрута с «Хоттабычем»... Слишком смелое предположение!
               – Да он засланный к нам! – не выдержал Ивлев, – империалисты проклятые специально его заслали много лет назад, чтобы он методично разваливал и, в конце концов, уничтожил всю систему Госбанка в нашей области или, вообще, в СССР! Диверсант он, японский булгахтер, мать его!..
              – Пал Андреич, да ты уж этажами-то не клади. Вон девушек перепугал из нашей бухгалтерии, не из японской! – спокойно заметил Смолянинов.
               – Слушайте, а когда «Хоттабычу» на пенсию, а? – неожиданно поинтересовался Шамшутдинов.
               – Я специально прояснял этот вопрос, – сухо ответил Виталий Викторович. – Даю справку, Наиль... Валентин Степанович Драгунько-Гасанов никаких особых льгот и заслуг перед государством на настоящий момент не имеет и выйдет на заслуженный отдых через три года. Точнее, через два года и десять месяцев.
               – Хрен там! Не выйдет! При всём желании не выйдет! – нервно отреагировал Ивлев на полученную информацию, – просто я столько не выдержу, японская чеснокодавка!.. Так что насчёт двух патронов, Демидыч?
     Оценив чувство юмора своего собрата по оружию, все дружно расхохотались. Даже Смолянинов, срочно вызванный к управляющему районным отделением Госбанка, не мог удержаться от смеха. По дороге к главному кабинету учреждения он постоянно поправлял галстук, изо всех сил стараясь надеть на лицо маску подобающей его должности серьёзности. 
               – Что? Что случилось, ребята? – с горячим вопросом на устах вбежал в комнату инкассаторов «Насос».
               – Лёва, я тебе потом расскажу, – задыхаясь от смеха, ответил ему Леонид, – на мар... на маршруте!.. 
 
 
                                                    Г л а в а  27
 
                                               Осенние мотивы
 
     Ещё одна осень. Ещё одна пора листвы пожара. Упрямый дождь мерной дробью барабанит по крышам домов и по крышам машин. В лужах отражается хмурое, насупившее свои седые брови небо и плавают «жёлто-красные корабли» тоски... Наверное, это – тоска о чём-то ушедшем, канувшем в лету или о чём-то несбывшемся, загаданном и лелеянном в сердце, но так и не воплотившемся в реальности...
     Вчера бригада Васильцев-Пашинин отдыхала, а сегодня они заступили на месяц на Второй маршрут. Однако погода сей почин не жаловала. Леонид был по штатному расписанию в сей день старшим, соответственно, Михаил инкассатором-сборщиком, то есть ему надлежало «разгонять облака». Водителем к ним был назначен Теплов, являвшийся одним из самых искусных шоферов военизированного гаража.
     Лихо обежав все точки первого заезда, Васильцев слегка промок, но для его молодого здорового организма это были фантики. Он предусмотрительно взял с собой из дома сменную рубашку, в которую и собирался переодеться между заездами. Этот шикарный индийский батник он очень любил, впрочем, как и другие импортные батники из его домашней коллекции. К тому же пара лишних карманов для документов, ручек и всякой нужной мелочёвки никогда не помешает. Он, помня о просьбе Лёни, взять две-три кассеты для тепловского магнитофона, прихватил с собой несколько любимых сборников, что сделал сам на свой вкус, потому что у Виктора из музыки был только Шуфутинский и Модерн Токинг. Очерёдность композиций на этих двух кассетах за полтора года выучили наизусть инкассаторы всех отделений Госбанка города. А кое-кто мог уже и сам исполнять плотно засевшие в мозгах песни, причём, как на русском, так и на псевдо-английском языке...
               – Витёк, тебе колбаса, как просил; Лёнь, тебе майонез и ненашенский паштет из импортной зверюги; мне кусочек сыра, – «отрапортовал» Васильцев, положив на капот служебного авто матерчатую сумочку, после того, как он ловко прошмыгнул между двух больших луж и запрыгнул на переднее сиденье «уаза-буханки»...
               – Я слышал, в «наш фирменный гастроном» чешское пиво завозили... Ты там узнай обстановку, Миш! Может, осталось что? – забросил удочку Лёня.
               – Откуда такие сведения, Лёнь?
               – Ген Саныч поделился. А Диман сейчас по рации подтвердил.
               – Опять вы за старое! Ведь снова снимут её, Вить!
               – На сей раз, наверное, уже не снимут. А вот премии лишить обещали точно – за не служебное использование.
               – Ну а вы нарываетесь, блин!
               – Никто не нарывается! Мы с Димкой свой код придумали для разных дел, – парировал выпад Васильцева Виктор.
               – И вас ещё не раскусили?
               – Как видишь!.. Ну, понятно, что не дураки сидят... Мы же будем обновлять свои шифры, чтоб не примелькаться.
               – Всё одно спалитесь, Вить! – с улыбкой сказал Лёня, прильнув к перегородке, разделяющей отсеки салона «уаза» 452-й модели и доставая из мешка свою пол-литровую банку майонеза и пять баночек паштета. «На базе» рассчитаемся или тебе срочно?.. Вдруг что путное попадётся.
               – У меня есть деньги. Сейчас отсдадимся и сочтёмся.
               – Я тоже в банке отдам, Миш... Хотя, если пивко ещё осталось...
               – Ладно, разберёмся! Лишь бы было... Хоть по бутылочке – губы смочить.
               – Вить, сумку освободи! Вдруг повезёт, – сказал Васильцев, когда их служебная машина остановилась у заднего входа в гастроном.
     Им действительно повезло... Впрочем, и хорошие отношения Михаила с директором магазина и кассиром, который обычно сдаёт им выручку, сыграли свою роль. Немного задержавшись на точке (потребовалась минута-другая, пока искали, где можно взять для людей с оружием заветный напиток), Васильцев принёс по две бутылочки «на брата».
 
                                                                          *     *     *
 
     Не во всех коллективах каждый из его членов непременно состоит в дружеских отношениях с другими участниками этого «ансамбля». Сие есть факт и это нормально, ибо такова уж наша жизнь. Кто-то молча держит своё мнение при себе, а кто-то старается приобрести сторонников или заручиться некой поддержкой в своих противоречиях с оппонентом по жизни.
     Вторую неделю Калашенко работал с новым инкассатором Павлом. За это время прощупав его с разных сторон, он решил, что сей человек, хоть и хитроват «выше среднего», но близок ему по духу и с ним можно иметь дело. Сегодня к ним по направлению-путёвке прибыл случайный водитель из таксопарка. Он работал впервые «под Госбанком» и, вероятнее всего, к ним больше не попадёт, а если и будет прикомандирован вновь, то всё равно не сможет свести концов с концами в их внутренних интригах. Пользуясь этим обстоятельством, Антон решил открыто поговорить со своим молодым напарником и направить его мысли в нужное ему русло. В течение двух заездов он постепенно раскачивал своего визави и ближе к концу маршрута решил сбросить свою маску.
               – Ты, Паш, особо не обольщайся на его счёт, – сказал Калашенко, имея в виду Михаила, – это он такой крутой весь на людях, на показ. А так... Ну, спортсмен... Ну, супермен... Весь из себя... А ты бы видел, как он сокрушался, когда... В общем, пришёл он прошлым летом... или позапрошлым... Ну, не важно! Вырядился однажды летом в белый джинсовый костюм... Ни у кого такого нет. Пошит на заказ, сидит на нём как влитой... Ну просто звезда из индийского фильма, мать его!.. Все девчонки в банке рты поразявили! Супер герой, блин!.. На точках – фурор! Мне потом знакомые тёлки рассказывали... Короче, выпялился, весь из себя!.. А когда разоружаться стал, портупею снял, то обнаружил, что брючки испачкал о неё... Ха-ха! Да и пиджачок тоже! Прикинь домой её взял отстирывать, очищать или чего он там с ней делал... Но с тех пор больше костюмчик свой белый не надевал! Ха-ха! Жалко пачкать, в натуре! Я оборжался, блин! Супермен, мать!.. Проще одевайся, цаца! Все в джинсах ходят или в брюках, в обычных костюмах... А он... Звезда, блин!
               – Слушай, Антох, а ведь нам же форма положена! Почему не выдают, а? – проявил своё любопытство в неожиданном для собеседника направлении его напарник.
               – Много будешь знать, Паша, скоро состаришься... Ты у тётки своей спроси. Может, она тебе скажет, – ответил «Калач», – да не скажет... В общем, положена то, форма, конечно, положена... Но она денежек стоит и её новенькую-то можно и продать куда следует... В военторговский магаз, например... Короче, зарабатывают люди... Зарабатывают, Паш.
               – Кто? Наш завхоз Демидыч?.. Да и сам Батя, наверное, управляющий? Они в доле, что ли?..
               – А этого я тебе не говорил!.. И, вообще, у нас данного разговора не было, – несколько нервно отреагировал на догадки и предположения своего молодого напарника Калашенко и после паузы добавил, – ты смотри там, «не подведи меня под монастырь»! Моя хата с краю. Что все говорят, то и... А я, вообще, молчу по этому поводу!.. Ты сам заметил, все ходят – кто в чём. Кто свою военку одевает, кто в цивильном... Кто как!.. Ну а белая джинса Васильцева – это было что-то!.. Испачкал жаль! Ай-яй! Мамочка заругает!..
               – Ты его так не любишь, «Калач»?
               – Кому – «Калач», а кому – Антон Валерьевич! – хмуро ответил Калашенко, когда их жёлтая «волга» остановилась напротив центрального входа в банк, – давай, мешок на плечо и вперёд на вечернюю кассу. Два маршрута уже здесь, «четвёрки» нет... И об этом разговоре, Паша... Не маленький!..
 
     В очереди на сдачу выручки в окошко вечерней кассы первой была бригада Вяземский-Тимофеев. За ними следом стояли Леонид и Михаил, ведя свои подсчёты на клочке бумаги.
Четвёртый маршрут, по которому работали Петраков и Никитенко, задерживался. Их машина пробила колесо, видимо, поймав какой-то острый предмет.
     Освободившись после сдачи денег, Васильцев переоделся в сухую сорочку и пока Катя и Вера, заменявшая в этот день Алевтину Павловну, принимали сумки у Калашенко и его молодого напарника Павла, сделал звонки в три аптеки, что были у них на маршруте, в неотложных поисках одного медикаментозного средства для бабушки. Едва он положил трубку телефона, как подъехала четвёртая бригада инкассаторов, с шумом ввалившаяся в банк, обсуждая свои дорожные приключения. Сегодня между заездами времени на общение с Екатериной у него не будет. Если к концу работы закончится дождь, можно будет проводить её домой и постоять некоторое время под её окнами... Хотя через день наступит среда и у них будет время пообщаться по обычному расписанию их интимных встреч в цивильных условиях.  
     Когда бригады вновь разъехались по своим маршрутам, Катя и Вера, перекинувшись несколькими словами с сержантом Варсениным и с дежурным по отделу Гаврилой Алексеевичем, решили уединиться «в своих апартаментах» и поболтать «о своём, о девичьем». Вера делилась со своей подругой семейными проблемами, которые подстерегали её дома, недопонимаем со стороны мужа и напряжёнными отношениями со свекровью. А Екатерина сообщила ей новости из жизни своей семьи и об отношениях с Михаилом.
     Через три часа рабочий день для всех инкассаторов и сотрудниц учреждения, что трудились сегодня на вечерней кассе, был закончен. А осеннее небо так и продолжало лить слёзы, грустя о чём-то о своём, будучи поглощённым собственными печалями и заботами.
Похолодало. Приблудившийся неизвестно откуда ветерок делал пребывание на улице совсем уж некомфортным. Город притаился до утра и провалился в сон. 
 
 
 
                                                    Г л а в а  28
 
                                           Женские разговоры
 
     Для Екатерины и Михаила очередная среда прошла по их обычному плану. Катя приехала к Васильцеву в одиннадцать. Сегодня у них было больше времени для близкого общения друг с другом, ибо у Михаила был выходной. Это означало, что его возлюбленной нужно быть дома не к трём или четырём часам дня, ко времени, когда инкассаторы заступают на свою работу, а к половине пятого, чтобы успеть привести себя в порядок, перекусить и пройти порядка ста метров до дверей банка.
     Васильцев проводил свою даму до подъезда, в котором она жила, зашёл буквально на пять-семь минут в родной отдел и неторопливым шагом направился обратно домой.
     Алевтина Павловна была в отпуске и вместо неё почти всё это время выходила Вера. И в сей день до приезда инкассаторов со своего первого заезда наши леди вновь уединились у себя в помещении вечерней кассы и секретничали.
               – Ты какая-то сегодня уставшая, Екатерина Дмитриевна, – обращаясь к своей подруге, сказала Вера, заметив некое расслабленное состояние напарницы, – но выглядишь счастливой. С утра ты такой не была!
               – Так бывает, Верунь! А то ты не знаешь! – томно вздохнув, ответила Катя.
               – Да я уже забыла, что это такое: хороший секс... У нас сейчас с Борисом как-то не клеится... А у тебя – тьфу, тьфу!..
               – Мишка, увлёкся системой Брэга и проводит суточные голодания раз в неделю... И в эти дни я его особенно боюсь.
               – В смысле?
               – В том плане, Вер, что в такие дни он проявляет особую активность... Я не понимаю, откуда в таких случаях берётся его энергия. Я если не поем, мне кажется, и сил-то нету никаких... А у него в такие дни, наоборот. Не понимаю, Вер! Как это?
               – А он точно ничего не ест?
               – Абсолютно!
               – И ничего не пьёт? Ну может быть, лекарства какие-то или снадобья, я не знаю...
               – Только воду!
               – Ни фига себе!
               – Вот и я говорю!
               – И сегодня...
               – Попил водички и... Истязал меня, как... Я не знаю кто...
               – Ну по твоему внешнему виду не скажешь, что тебе было сильно уж плохо, – с улыбкой и некой завистью заметила Вера, покачивая головой.
              – Да ну тебя, Вер!.. Никто и не говорит, что плохо... Спать хорошо буду дома... Да я и у него сегодня уснула. Представляешь! Обычно глаз не сомкну. Всё-таки не своя обстановка... А вдруг придёт кто. Я так не могу! Ну ты понимаешь. А тут выключилась. Просто ушла в аут!
               – Бедненькая Катюня! Так он тебя называет, Кать?
               – Так, так. Только без слова «бедненькая». Что дальше?
               – Меня бы кто так помучил, блин!
               – Ну найди себе кого-нибудь, в конце концов! Но не страдай уже! Если, конечно, у вас с Борькой всё или как там у вас...
               – Дёрганный он какой-то в последнее время, нервный. Говорит, что на работе проблемы... Надоело всё, говорит. Хочу на необитаемый остров, говорит!..
               – Куда?
               – Туда!.. Куда не ходят поезда! Устал я, говорит, от всего, от всей этой бренной жизни и всё такое прочее...
               – А у него... Ты меня прости, конечно, Вер... Ну может, у него кто-нибудь на стороне... Ну как у моего бывшего, земля ему, конечно, пухом... Ты ничего такого не замечала за ним?
               – Ну показалось мне пару раз, может быть, больше, что от одежды его духами чужими пахнет и сам какой-то неестественный что ли... И спокойный такой... А как я к нему, так психовать начинает... На остров!.. На остров! Осточертело всё!
               – И у вас совсем ничего?..
               – Ничего... А мне надо... Ну ты знаешь, я не могу долго без этого... Я сама извожусь... И вон мужики, когда мимо проходят, если только коснётся меня кто случайно, ну нечаянно совсем заденет, я вся прямо горю!.. Ну я не могу без постели. Не могу я сама с собой, понимаешь?.. И как быть, Катя? Как быть?
               – Неблагодарное это дело – давать советы в таких вещах, Вер... Я не знаю... Но вам вдвоём с Борисом надо разобраться в своих отношениях, наверное... Придти к какому-то общему знаменателю что ли... Определиться, одним словом... И решать уже, как жить дальше... В любом случае от разговора об этом вам не уйти. Как без этого разговора?
               – Да он заводится с пол-оборота, если я только пытаюсь как-то подойти к этой теме! Сразу закипает, блин!.. И всё!.. И разговора нет!.. На остров!.. Осточертело всё!.. Не знаю, Кать, что делать. Не знаю!..
               – Ну поговорить-то вам в любом случае...
     Вдруг хлопнувшая входная дверь прервала их беседу. В вестибюле банка послышалось ожидаемое по времени оживление. Прибыла «на базу» одна из бригад инкассаторов, завершив свой первый заезд.
               – Девочки, ау! Встречайте гостей! – раздался от поста милиционера до боли знакомый голос Вяземского, – кто не спрятался, я не виноват!
               – Вон, Первый маршрут приехал, – меланхолично отметила Вера. – Скоро же они управились.
               – «Быстрый Гонсалез» оправдывает своё прозвище! – подтвердила мысль своей напарницы Екатерина, – сегодня у них Стас за сборщика.
                – Ну да. Ген Саныч вчера «бегал».           
     В течение пяти-десяти минут подтянулись и остальные три бригады. Весьма тесный коридор перед дверью вечерней кассы наполнили голоса сотрудников военизированного отдела, гомон, смех и разговоры, разговоры, разговоры...
     После того, как все бригады разъехались по своим маршрутам, дамы перекинулись парой фраз с милиционером Олегом и с дежурившим в сей день по Отделу инкассации
Петраковым. Затем, дав им понять, что теперь настало время посекретничать, вновь уединились на территории «своих владений».
               – У нас ведь тоже не всё так безоблачно, как ты догадываешься, – с некой грустинкой в голосе сказала Екатерина, – Мишка тоже иногда дуется. Он любит быть первым номером. Характер свой показывает. А я не могу, когда на меня повышают голос. Я теряюсь!.. Я говорю ему, не повышай тон. Мне от этого плохо, а он от этого впадает в какой-то ступор и молча дуется... Может быть, у меня у самой характер капризный и слишком гордый нрав...
               – Кать, А как сочетаются ваши гороскопы, если ты в это веришь, конечно?
               – В том-то и дело, что никак не сочетаются!.. Верю или не верю?.. Наверное, всё же больше верю, чем нет... В общем, звёзды не сулят нам ничего хорошего, Вер... Ничего...
               – Ты тоже считаешь, что у ваших отношений нет никакой перспективы?.. Или всё-таки какие-то варианты у вас есть, чтобы быть вместе?.. Что-то вы рассматривали?
               – Ох! – тяжело выдохнула Екатерина, – спроси что-нибудь попроще... Но то, что он для меня делает в постели... Такого никто и никогда!.. И я точно знаю, что подобного в моей жизни больше не будет... Никогда, Вер... Если он уйдёт или мы расстанемся как-то...
               – Всё-таки расстанетесь, Кать?
               – А что ты удивляешься? Ведь нас, по сути дела, кроме постели ничего не связывает... Нас не объединяет ничего.
               – Как? Вы оба такие чистые что ли, ну, в смысле, своей душой... Вы выделяетесь из множества людей... И он... Он что не питает к тебе никаких нежных чувств?!
               – В том-то и дело, что питает, ну, в смысле, испытывает. И я думаю, что не обманывает. Это правда! Это видно! Это – не просто секс, Вер!.. Но... Но нас ничего не объединяет и ещё эта разница в возрасте!.. Эта разница...
     Я не знаю, что делать... Вокруг столько молоденьких девчонок... Вон хотя бы даже у нас!.. И Валька, и Светка, и Иринка Первозванцева... Невесты на выданье! Ходят, блин, облизываются... Да и у него у самого подружки есть – студентки, спортсменки, комсомолки и красавицы наверняка... Он же и в Литературный клуб ходит с друзьями, и в Театр-студию... А уж там наверняка молодые смазливые девчонки есть!.. А я... А я ещё свои кренделя выделываю и понты кидаю!.. Это ещё нужно уметь выдержать, Вер!.. И я не умею подчиняться... Ну не могу и всё, хоть что ты со мной делай!..
               – Слушай... Ну а о совместном ребёнке... Ну ты же говорила, что ты...
               – Нет. Он сам или чувствует, что в принципе не готов к детям или, не хочет со мной... ну, в моём положении, в общем, когда у меня уже есть трое и Кристинке уже третий год идёт... Вот так, Вера! А ты говоришь, счастье! Счастье – пшик!.. И останутся лишь одни воспоминания о нём, об этом призрачном счастье!.. Нет! Не призрачном, конечно! Настоящем!..
               – Ну почему ты так думаешь, Кать? Может быть, у вас всё ещё образуется, а?
               – Я чувствую, что этому счастью рано или поздно, но придёт конец. Чувствую, Вер! Вероятно, в глубине души я даже знаю это наверняка!.. Да! Точно знаю... Такое счастье, Вера... Такое большое счастье долгим не бывает! Я и так получила от него, наверное, на десять, на пятнадцать лет вперёд или даже на двадцать... А может быть, на всю оставшуюся жизнь!..
 
 
 
 
 
 
 
 
                                                    Г л а в а  29
 
                                          Калейдоскоп событий
 
     Ещё несколько месяцев Васильцев проработал в банке, верой и правдой служа государству. За это время коллектив сотрудников Отдела инкассации в очередной раз потихоньку обновился. Из «поколения отцов» остались только Вяземский, Демидыч и Петраков, и не столь давно влившийся в коллектив Вержбицкий, который, впрочем, ко времени увольнения Михаила проработал уже почти полтора года. Из молодёжи того состава, который Васильцев застал, устраиваясь в банк, остался лишь сам начальник отдела Виталий. К этой же когорте старожилов нужно отнести и вернувшегося в родные пенаты «Гонсалеза». Кто-то уволился в поисках лучшей доли, немалая часть попала под раздачу в борьбе с пьянством, когда гайки были затянуты совсем туго. Однажды, выйдя на работу с похмелья, получил выговор напарник Михаила Леонид, когда они работали в одной бригаде вместе во второй раз. А буквально через полтора месяца, не совладав с собой ещё раз, он попался вновь и был рассчитан менее, чем за сутки. Молодёжь, пришедшая на смену уволившимся в силу тех или иных причин инкассаторов из «поколения детей», Васильцева никак не вдохновляла. Слишком узкий и примитивный круг их интересов не оставлял Михаилу никаких шансов как-то сблизиться с кем-либо из них. Вся эта атмосфера его угнетала. К тому же, настал срок сдавать свою итоговую выпускную работу по профилю его обучения в Заочном народном университете искусств. Это означало, что возникла острая необходимость искать некое место, где бы он, наконец, смог проявить свои творческие способности, то есть раскрыться с иной стороны.
     Так или иначе Михаил за весьма довольно короткий промежуток времени, лет пять или шесть, успел поработать: в Доме культуры, в институте, где некогда учился, на заводе, на стройках, в кооперативах, в областной газете и в разных других местах, коих было немало. Как некогда и его отец он искал своего места в жизни. На протяжении почти четырёх лет после увольнения из Госбанка он продолжал встречаться с Екатериной. В их отношениях были разного рода нестыковки и мелкие, но эмоциональные ссоры. Два гордых сердца и два гордых нрава не смогли преодолеть противоречий, заложенных в них самих изначально. Старшая дочь Екатерины Ольга второй раз вышла замуж. На сей раз в её жизни всё складывалось удачно и она подарила своему мужу сына. Теперь, когда Катя стала бабушкой  ещё раз, она больше времени уделяла своим детям и внукам. Михаил, почувствовав, что для него в их мире нет места, которое он мог бы занять, стал постепенно отдаляться, продолжая искать себя. Увлёкся атлетизмом, не прекращая своих творческих изысканий. Его мама, Надежда Петровна так и не обрела своего счастья с мужчиной, с которым связывала свои надежды и планы. Бабушка и дедушка Васильцева медленно, но верно старели. Весь клубок проявленных тем или иным образом проблем требовал времени на его распутывание и разрешение. Но одни сложности сменяли другие и во всём этом карнавале больших и малых событий, перемежающемся с простым мельтешением суеты, для их отношений с Катей уже никак не находилось места...
     Впрочем, о том, что такое время наступит, в глубине своей души они оба знали. Иногда они отдавали себе в этом отчёт, иногда нет, продолжая жить иллюзиями, перемешанными с действительностью... Любые призрачные представления о реальности рано или поздно рассеиваются подобно дыму от костра... Но от сего пламени остаются угли и зола, которые являются прекрасным удобрением для неких всходов... Траектории их движения по этой жизни подобно траекториям движения двух планет на небосклоне сблизились на какое-то заданное кем-то изначально время и снова стали удаляться, перемещаясь по своим орбитам в бесконечном пространстве Бытия.     
 
 
                                                     Г л а в а  30
 
                                                   Конец времён
 
     На дворе стоял морозный февраль. Казалось, что зима, решив наверстать упущенное, стремилась напомнить людям, проживающим в европейской части планеты, что именно она является полновластной хозяйкой положения в эту пору. Намело много снега. За несколько дней норма осадков превысила месячную. Холодный северо-западный ветер лютовал не на шутку, словно бы испытывая сами человеческие души и их терпение на прочность. Он пел свои заунывные однообразные песни на свой мотив, будто бы развлекая себя любимого. Впрочем, было очевидно, что до людей ему как-то особенно и нет дела. Скитаясь по планете на протяжении многих веков и целых эпох, он, наверное, привык заботиться только о себе, не вдаваясь в какие бы то ни было подробности человеческого быта. Ему это просто ни к чему. У него есть своя важная работа и за него её никто не сделает. Есть также и хобби, связанное с некими творческими порывами в буквальном смысле этого слова. Видимо, сегодня его покинуло настроение, а вдохновение почему-то не пришло. Распалив себя самого какими-то ведомыми только ему одному заботами, он неистово носился по сумрачным просторам, словно бы нацелившись выморозить из них любое проявление разумной жизни. Если кто-то не смог или не успел спрятаться от этих суровых игрищ, чья в том вина...
     Михаил Александрович стоял у окна и смотрел куда-то во внешнюю полутьму. Там, за стеклом, бушевали настоящие страсти. А по эту сторону двойного стеклопакета было довольно уютно и тепло. Тот, кто демонстрировал силу своих незримых мышц и дирижировал огромным оркестром белоснежной феерии, был ему нестрашен. Каждую из этих симфоний он слышал за свою жизнь ни раз и никаких новых идей или интересных интерпретаций в них старых для себя давно уже не находил.
     Заварив чая с мелиссой и донником, он ждал, когда настоится этот отвар и наберёт в себе силу, чтобы поделиться ей с тем, кто будет готов употребить сей бодрящий горячий напиток. Стандартный гранённый сосуд для питья в мельхиоровом подстаканнике дремал в глубине кухонного стола в компании конфет и баранок. Стоявшая рядом свеча в виде небоскрёба согревала окружающее пространство, иногда вдруг на секунду вспыхивая или искрясь без какой-либо внешне заметной причины. Собственно говоря, грело не её пламя, а воспоминания, что были связаны с этим некогда величавым стеариновым строением, которое использовалось по своему назначению только в особых случаях или по прихоти своего хозяина. От огромной свечи, что Катя много лет тому назад подарила мужчине, которого она любила, на его День рождения, осталась лишь половина. Но и она была ещё на столько большой и горела столь ярко, что её света хватало, чтобы вполне сносно осветить пространство кухни или сумеречные закоулки жизни её владельца.
     Сейчас, глядя на эту красно-белую узорчатую башню, наполнявшую своим тёплым сиянием его душу, Васильцев вспоминал времена своей молодости, ту эпоху его жизни, когда он был, наверное, одним из самых счастливых людей на земле. Что интересно, он предчувствовал... Да он просто знал заранее, что такой период в его жизни обязательно наступит, ибо ему суждено быть!.. Впрочем, как знал он и то, что это волшебное время когда-то неминуемо закончится, оно исчерпает себя во всей своей полноте и завершится, как и всё в этом подлунном мире, что проявляется на отведённый ему срок из небытия и в небытие уходит в положенный час...  
     Вся жизнь Михаила была организована таким странным образом, что перед ним всегда лежал тот или иной путь под звёздами и он ведал о существовании этого пути, будь он даже лунной дорожкой из призрачного небесного серебра. Может быть, по этой зыбкой искристой тропе не всегда можно было ступать уверенно, касаясь её ногами, но она была. По крайней мере, она являла себя взору... Сейчас же впереди зияла только некая необозримая пропасть безвременья, поглощающая всё вокруг себя как чёрная дыра...

     По ту сторону стекла, по ту сторону жизни, в полудрёме студёных пустынных улиц бесприютно метался Ветер. С этой стороны бытия горела свеча, наполнявшая душу невидимым светом. Сжигая ночь, она сжигала само Время... Время закончилось... Его больше нет...             

                                                   Г л а в а   19
 
                                           Мирская круговерть
 
     О том, что бригада Васильцев-Никитенко попала в аварию Екатерина узнала лишь на следующий день. В тот вечер, когда случилось ДТП у неё был выходной. В паре с Алевтиной Павловной работала Вера, она и сообщила ей о данном происшествии ближе к обеду, после того, как они с Алевтиной Павловной сдали деньги на Группу пересчёта. Впрочем, тут же, по телефону, и утешила, что всё обошлось и все живы-здоровы. Сам Михаил не видел смысла, чтобы звонить Кате после работы и «дать отчёт по полной форме» – обошлось и, как говорится, слава богу! От разговоров на эту тему в банке всё равно никуда не деться, но расстраивать любимую женщину ему вовсе не хотелось. Своей маме он, разумеется, тоже ничего не сказал о случившемся по той же самой причине, благо полученная им ссадина была невидна под одеждой. Если Екатерине наверняка всё станет известно уже на следующий день и этого не избежать, то до дома эти сведения, скорее всего, никак не дойдут, ведь всё же обошлось без жертв... Саша отделался ушибом плеча и большим синяком в месте контакта с дверью «уаза», о которую он и ударился в момент столкновения с автобусом, несмотря на то, что рефлекторно крепко вцепился в специальную ручку-поручень. А Васильцев лишь едва заметно поцарапал руку. (Он получал гораздо более серьёзные травмы на рабочем месте в более простых и безобидных ситуациях. Жизнь есть жизнь.) Водитель Алексей слегка ударился головой о лобовое стекло. Словом, все отделались, что называется, лёгким испугом. Больше всего пострадал автомобиль... У них же в отделе бывали случаи с намного более тяжёлым исходом. (Опять-таки издержки профессии, когда много времени проводишь на колёсах в различных природных условиях и дорожных ситуациях...)
     Катя была обеспокоена этим происшествием, ведь не так давно в весьма серьёзное ДТП попала другая бригада из их отдела. К счастью, и тогда обошлось без жертв, хотя двое инкассаторов получили травмы лёгкой и средней тяжести. А несколько лет назад, вообще, один из сотрудников данного отдела погиб в результате дорожной аварии... Сразу после разговора с Верой она набрала номер домашнего телефона Васильцева, чтобы узнать как он себя чувствует.
               – Миш, ты как? У тебя всё в порядке? – с волнением спросила Катя, машинально теребя провод аппарата.
               – Здравствуйте, Екатерина Дмитриевна! Вы сейчас о чём, простите? – несколько нараспев и спокойно-безразличным тоном ответил Михаил.
               – О чём! О вчерашнем, Миш, о вчерашнем!
               – А что вче-ра бы-ло? – вновь «пропел» Васильцев.
               – Я об этой аварии на маршруте. Ты как себя чувствуешь?
               – О какой аварии? А какой сегодня день?
               – Вторник. Как ты, Миш?
               – А какой теперь год?
               – 1986-й... С утра был... кажется, – ответила Катя, раскусив «коварный замысел» любимого.
               – А Миша это кто? – загадочным тоном произнёс Васильцев, плотно войдя в образ пострадавшего.
               – Мишка, хватит дурака валять! Я же волнуюсь за тебя! – не выдержала Екатерина, чуть повысив голос в трубку.
               – Катюнь, да перестань! Бывало гораздо хуже, – уже совершенно нормальным голосом проговорил Васильцев. – А помнишь, как я, приехал с рассечённой в кровь головой? Ну, когда после центральной сберкассы запрыгивал в этот чёртов «сарай» Теплова, руки были заняты, я не рассчитал и головой в перекладину двери его «уаза» воткнулся. Аж вся машина покачнулась!.. На ровном месте – в кровь!.. У меня звёздочки вокруг головы засверкали и запрыгали!..
               – Да ну тебя, Мишка! Нашёл с чем сравнить!
               – Да всё нормально, Кать! Ну, честное пионерское! Клянусь барабанными палочками и шоколадкой «Алёнка»!
               – Почему именно «Алёнкой»?
               – Я люблю эту разновидность продукции.
               – Болтун! Правда ничего не ушиб? Нигде не болит?
               – Там, где надо, всё на месте! Для морякiв усе – пиль! Всё в норме!
               – Горе ты моё луковое! Ну что мне с тобой делать, а?
               – Любить покрепче, Катюнь! Приласкать да приголубить. Особенно завтра!.. Среда, между прочим!..
               – Ты у меня сегодня ещё получишь! Вот только приедь после первого заезда! –  нарочито угрожающим тоном сказала Катя. – Я тебя приголублю!
               – Ну вот, за-пу-гат, понимаешь, за-стра-щат, блин! И работай после этого! – в шутливой манере парировал этот киношный выпад возлюбленной Васильцев.
               – И запугаю и застращаю, чтоб ты у меня помнил, как в переделки попадать!
               – Ты лучше скажи, костюмчик подошёл? – перевёл тему разговора в другую сторону Михаил.
               – С размером ты, в общем-то, угадал и расцветка мне нравится, – заметно успокоившись, ответила Екатерина, – я... Мне кажется, я немного поправилась в талии. Словом, завтра увидишь, как сидит.
               – «Павлины, говоришь?»... В смысле, если поправилась, то это дело поправимое. Нам нужно выбрать ещё один день для... ну, чтобы я тебя «подлечил», как следует...
               – Посмотрим на Ваше поведение, товарищ «лекарь»!
               – Целлюлиту бой нещадный!.. Катюнь, а вам с девчонками что-нибудь сегодня нужно из продуктов?
               – Ну если кусочком сыра можно будет обзавестись...
               – Добро! Пошукаем.
               – Ты сегодня снова с Саней?
               – С ним.
               – Попробуйте только ещё попадите в какую-нибудь передрягу!
               – Вас понял! Если утонем, домой не придём! – отшутился Васильцев.
               – Давайте, аккуратнее там. Удачи!
               – До встречи, Катюнь!
 
     Когда все бригады отсдались после первого заезда, инкассаторы занялись своими привычными делами в эти 10-20 минут отдыха. Алевтина Павловна, чтобы не мешать влюблённым, оставила помещение и коридор вечерней кассы и «пошла в люди», то есть пообщаться с инкассаторами, водителями и дежурным милиционером Петровичем. Екатерина и Михаил, соответственно, уединились в тесной комнате служебного помещения, где сотрудницы банка принимали деньги от инкассаторов, отделённой от хранилища, куда тут же переносились сумки с выручкой, массивной железной дверью с решёткой. Они дарили друг другу нежности и ласки, словно бы не виделись целую вечность.
     Минуты отдыха пролетели моментально. Васильцев, будучи в этот день сборщиком, проворно обежал все точки, попутно выполнив все имеющиеся у него на сегодня заказы, в том числе, и Катину заявочку на сыр. Маршрут откатали без эксцессов и каких бы то ни было событий негативного плана. Чуть задержались на одном из объектов. Женщина-продавец, что сдавала выручку второй раз в жизни, ошиблась, указав в сопроводительной ведомости неверную сумму. Закрутилась с другими своими производственными делами, в спешке делала таксировку по купюрам и слегка напортачила... Это была нормальная точка, с которой никогда не было никаких особых проблем; труд инкассаторов здесь ценили и ни в чём не отказывали им. Учитывая все эти «заслуги перед его родным отделом», Михаил дал время неопытному продавцу, сдававшему в этот день выручку, исправиться. Где мог, помог; что мог, подсказал. Зато другую точку на маршруте пришлось «бросить». В этом овощном магазине нередко бывали некие проявления халатности ответственных за сдачу денег лиц. Странно, что жизнь их ничему не учила... Может быть, в торге у директора была «мохнатая лапа» или имелись какие-то иные особые «подвязки»...
     Но сегодня!.. Дама, которая должна была сдавать деньги, использовала трухлявый шпагат, продетый через свинцовую пломбу, который мог порваться в любой момент. К тому же, оттиск на пломбе был нечётким. Привези бригада такую сумку в банк – был бы верный «косяк», потому что её непременно потребовалось бы вскрывать на вечерней кассе, в связи с перечисленными причинами. Ни подставлять сотрудниц вечерней кассы, уговорив принять такую сумку, ни вскрывать её с последующим пересчётом денег и сопоставлением с цифрами, что содержатся в документах на сию сумку, рискуя сразу же «попасть на деньги», Васильцеву, разумеется, не хотелось. Кроме всего прочего, это автоматически влекло за собой лишение премии на какой-либо процент... Можно было бы решить эту проблему, по быстрому заменив пломбу и шпагат (маленький маточек качественного штатного шпагата у Михаила на такой «пожарный случай» всегда имелся с собой), если бы не одно «но»... Дама была порядком пьяна и рядом крутился такой же пьяный грузчик. Васильцев в принципе знал его в лицо, ибо сам достаточно долго проживал в этих окрестностях. А мужчина был далеко не самым надёжным и безобидным гражданином... Оценив все эти обстоятельства, инкассатор принял решение «бросить» эту точку, не искушая судьбы.
     Со своего второго заезда три маршрута вернулись практически одновременно. Не было только «четвёрки», у которой был ещё и третий отдельный заезд в универсам. На эту точку ещё предстояло отправиться бригаде, работавшей по Четвёртому маршруту. А пока они застряли в пути ввиду мелкой поломки автомобиля. Остальные инкассаторы, отсдавшись на вечерней кассе, отправились разоружаться и сдавать необходимые документы дежурному по отделу Гавриле Алексеевичу.
               – Много не пейте! – хором сказали работникам военизированного отдела, спешившим к ожидавшим их машинам, сотрудницы вечерней кассы, когда всё действо переместилось в фойе банка.
               – Как получится! – бодро отозвался Вяземский, – пока, девчонки!
               – Пол ведёрка, не больше, – поддержал его напарник, переняв эту фразу у Васильцева.
     Все дежурно отшутились на эту традиционную фразу, которой было принято прощаться в данном учреждении с инкассаторами. Это звучало просто, как: «до свидания» или «пока»! Васильцев не знал, кто и когда завёл такую весьма забавную «традицию», но её обычно придерживались, «передавая по наследству» последующим поколениям инкассаторов разных возрастов.
     Когда все разъехались по домам, Михаил с Катей решили отдать дань своей собственной традиции, то есть побродить вдвоём по окрестностям дома, в котором проживала семья Велениных. Квартира Екатерины находилась в том же доме, где было жильё Демидыча, прямо напротив банка. Они дошли до угла пятиэтажки и свернули на узкую асфальтовую дорожку, проходившую непосредственно под окнами этой хрущёвки. Данная тропа отделяла само здание, постройки середины шестидесятых, от палисадника, прикрывавшего, как обычно, «тылы» домов. Кроме детей и подростков, по этому пути практически никто не ходил. А так как время было уже довольно позднее, здесь они были в полном уединении. Едва они скрылись от посторонних взглядов, Васильцев взял загорелую руку Кати и медленно поднёс её к своим губам. Он делал это часто и с удовольствием. Именно с такого жеста с его стороны и начались их отношения, с этой своеобразной «печати» всё у них и началось. Екатерина на секунду пристально взглянула в глаза своему спутнику, обняла его за шею и прижалась к нему сама.
               – Но ведь вчера всё могло закончиться и... и не так благополучно, Миш!
               – Ну это, наверное, судьба, Катюнь! Кого обвинять? Алексей наш не первый год за рулём. Хотя водитель он, конечно, не такой как Теплов, не как Дима или Борис Голенков и уж, конечно, не как «Летучий». Те бы такого не допустили... Я так думаю... Работает он в нашем гараже недавно. А на новенького, как правило, дают старенькое. Вот и достался ему этот «сарай», а точнее, «баня». Да ещё с лысой резиной... Да, в общем, всё как-то так совпало... Судьба, Кать, судьба!
               – Нет... Не хочу я такой судьбы, – грустно сказала Екатерина после паузы, во время которой она целовала своего возлюбленного в лицо с какой-то особой страстью.
               – Всякое бывает в жизни.. Что мы с Саней могли сделать в такой ситуации? Да, ничего! Только вон вцепились машинально кто за что смог. Вот у нас случай был на маршруте, – начал было вспоминать какой-то неприятный эпизод из инкассаторских будней Михаил, но сразу же осёкся. – А нет! Это ерунда! Не стоит забивать мозги!
               – Миша, ты сейчас о чём хотел рассказать?
               – Да не обращай внимания, Катюнь! Наверное, я просто сегодня немного притомился или не выспался просто. Давай всё самое самое оставим на завтра. Я тебя встречу на остановке...
               – Я сама дойду. Ты только не проспи! А то будешь дрыхнуть, как в прошлый раз!
               – В какой раз!? Когда это я дрых? – напускно возмутился Васильцев, – напраслину изволите возводить, Екатерина Дмитриевна, на мою тонкую ранимую душу!  
               – Я тебе напомню завтра, я напомню! – картинно сжав пальцы в кулак, сказала Катя и серьёзно добавила, – ну если правда устал, Миш, езжай домой, отдыхай. Завтра увидимся. Зря ты не поехал с «Насосом»!
               – Зато он Палну доставит прямо до подъезда. Он мне обещал.
     Проводив Екатерину до её окон, Васильцев побрёл на трамвайную остановку. На носу была среда – любимый день недели. Это были их интимные среды...
 
 
 
                                                   Г л а в а  20
 
                                                   Субботник
 
     Третья декада апреля, как обычно, была ознаменована почином, ставшим традиционным для жителей всего СССР. Ко дню рождения вождя мировой революции В.И. Ленина страна вышла на ежегодный всесоюзный субботник. Денёк был солнечным и ясным. Погода задалась. Сегодня все служащие банка либо уже пришли в рабочей одежде, либо взяли её с собой. Работники всех отделов трудились вперемешку, наводя чистоту и порядок, как внутри самих помещений учреждения, так и на прилегающей к центральному крыльцу банка территории. Как показывает опыт, в такой день можно, если и не свернуть горы, то, по крайней мере, их легонько подвинуть в нужном направлении. Так было и в сей весенний день. Ни перед окнами отделов, ни возле центрального входа в родное кредитно-финансовое учреждение не осталось ни одной бумажки, даже, казалось, что кусты палисадника, окружавшего банк, были причёсаны и завиты. Работа спорилась и кипела. Всюду без устали сновали сотрудники сей организации, наводя красоту. А в самом большом по объёму помещении, где одновременно трудилась большая часть бухгалтеров, решено было переклеить обои. Как-то так случилось, что Екатерина и Михаил в этой кутерьме не пересекались. Зато траектории движения и фронт работ Васильцева часто имели точки соприкосновения с одной молодой одинокой сотрудницей сего учреждения. И это не была инициатива Михаила. В столь тесном коллективе такие вещи не проходят незаметно и дают потом пищу для разного рода разговоров и пересудов... Так произошло и на сей раз. Как будто кто-то специально стал распространять в банке слухи о наметившихся отношениях между молодым инкассатором и одинокой девушкой, несколько лет назад окончившей институт соответствующего, финансового профиля. Сам Васильцев об этих отношениях неслужебного порядка узнал именно из разговоров сотрудниц банка. Да ещё Лёня его стал подначивать по этому поводу, видимо, заглотив ту же самую наживку. Впрочем, Михаилу в какие-то моменты их совместного труда с Валей показалось, что она действительно ищет какой-нибудь подходящий предлог, чтобы пообщаться с ним тет-а-тет, познакомившись поближе. В большом женском коллективе служащих данного учреждения было немало молодых дам, свободных от брачных уз и обязательств. Михаил на первых порах своей работы на новом месте мог для себя рассматривать и обдумывать какие-то варианты, но когда у него завязались плотные отношения с Катей, или даже просто появились намётки этих взаимоотношений, он сразу же постарался ограничить практически все иные контакты неслужебного свойства. Даже имея общественную нагрузку в качестве должности редактора местной стенгазеты, он прилагал все усилия, чтобы по большей части обходиться в этом деле своими собственными силами и средствами. Екатерина по-своему наверняка пыталась разрешить эту проблему, заставив его ревновать к одному из водителей госбанковского гаража, который, хоть и был женат, но как магнитом был привлечён в область Катиных чар. Иной раз он мог быть излишне навязчивым, добиваясь внимания Екатерины. Впрочем, это могли быть и некие уловки с её стороны, дабы взоры её возлюбленного не обращались уже в какую-либо иную сторону. Васильцева эта ситуация не то, чтобы заставляла нервничать, он сам хотел убедиться в Катиных чувствах к нему и её поведение при таком положении вещей должно было бы послужить чем-то вроде лакмусовой бумажки, показывающей истину... Об опасности всех этих хитросплетений и интриг и говорил Екатерине многоопытный сотрудник военизированного отдела Милютин, которого она считала своим старшим товарищем и другом.
     Закончив с Валей свой фронт работ по поклейке обоев в просторной комнате бухгалтеров, Михаил перешёл к иному занятию; он был отряжен в родной отдел на мытьё окон. После субботника Васильцев поехал домой, ибо в этот день у него был выходной. И вновь их пути с Валентиной пересеклись в трамвае, так как они проживали недалеко друг от друга. Что касается Кати, то ей все эти разговоры и воспоминания о прошедшем субботнике довольно долго досаждали, заставляя проводить некие сравнения с потенциальной соперницей. Михаил далеко не сразу понял, что его возлюбленная испытывает чувство ревности по отношению к Вале, которая была, вроде бы, хорошей и положительной со многих сторон, но она не была в его вкусе. Хотя, если бы как-то иначе сложились обстоятельства... Впрочем, у Васильцева в тот период времени, после того, как успокоилось его сердце, отойдя от безответной любви, появилось немало интересных вариантов, ни одним из которых он так и не воспользовался.   
     Вечер субботнего дня Михаил встретил, заехав к бабушке с дедушкой, что жили в этом же районе, в шести остановках от дома, где у него с мамой была кооперативная квартира. А для его возлюбленной сей день был ещё и рабочим.
     Переполняемая разными противоречивыми чувствами Екатерина хотела поделиться ими со своим старым другом Гаврилой Алексеевичем, который был дежурным по отделу. В ожидании двух бригад инкассаторов, работавших сегодня, разумеется, по расписанию выходного дня, она под каким-то благовидным предлогом оставила Наталью, заменявшую Алевтину Павловну, на вечерней кассе и, выйдя в тесное фойе банка, вызвала на откровенный разговор Милютина.
               – Вот почему, Гаврила Алексеич, так получается, – минорным тоном сказала Катя, – из-за этой девчонки из коопторга он с Калашенко стрелялся, пусть даже не натурально, но сам факт!.. А из-за меня с Андреем даже поговорить не хочет, а?  Что не так-то?
               – Он же тебе сказал, что сама, мол, решай: с кем ты хочешь быть. Он дал тебе понять, что ни навязываться тебе, ни мешать твоему счастью с кем-либо другим, он не станет. Так?.. По-моему разумению, грамотно поступил.
               – Вот ты мне друг, Алексеич, а защищаешь Мишку! Почему ты его сторону принимаешь? Из чувства мужской солидарности что ли?
               – Причём здесь солидарность, Кать!.. Я и раньше тебе говорил, не заигрывайся в свои игры!.. Проиграешь... Сама себе проиграешь!..
               – А ты знаешь, что сегодня на субботнике за ним Валька увивалась. Все уже об этом судачат!.. А я... А я... А я не знаю, вообще, «кто я, где я и зачем»!.. Мне как быть, Алексеич?
Она ещё и живёт там совсем недалеко от него!
               – Я пока не слышал, что про них говорят... Я ничего не могу тебе об этом сказать. Сама знаешь, в бабском коллективе любят языки почесать!
               – Она гораздо моложе меня. У неё детей нет... И... и, извини меня, у неё ещё фигура девичья, – продолжила тему Катя. – А я... А я, вообще, Гаврила Алексеевич, бабка уже!.. И Иринка на него пялится Первозванцева. Втихаря, но я-то вижу. Я же не слепая! Увидит его, ресничками большими  «хлоп-хлоп», глазки опустит и... А тут ещё эта Дашка!
               – Какая Дашка?
               – Такая! Из коопторга, которая. Из-за которой у них с «Калачом» эта разборка была с дуэлью в двух частях год назад!
               – А причём здесь Дашка? Я же тебе объяснял, она хорошая девчушка! А Антошка её в постель хотел уложить. Так, между прочим... Как он обычно это делает. А Мишка этому просто воспрепятствовал. Ну как нормальный парень! Я бы тоже так поступил, будь я молодой да крепкий... А Даша... Она, говорят, месяца два как замуж вышла. У неё своя жизнь, пойми ты, наконец!
              – Сю-за-нна!.. Вышла замуж... Сюзанна, мон амур! – бодро пропела Екатерина фразу переделанного на русский манер шлягера Адриано Челентано после короткой паузы в этом диалоге.
              – Да ну тебя, Катюшка! Иди вон на изготовку, одна бригада подъехала, – махнув рукой, ответил своей собеседнице Милютин, когда услышал, как хлопнула входная дверь, – не заиграйся! Потеряешь его!..  
 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а   21
 
                                              Жизни карусель
 
     Прошла зима. Прошла «с обычными инкассаторскими приключениями» в сильно заснеженные дни, когда частенько приходилось толкать «волги», которые присылали в отделения банков из такси или из договорной колонны, ввиду нехватки автотранспорта в собственном специализированном гараже. С тех самых пор Васильцев ещё много лет не мог терпеть снегопадов. В начале нового тысячелетия он сам побывал в роли таксиста и эта нелюбовь к разгулам стихии в зимнее время года у него только усилилась... Но это будет почти через двадцать лет, а сейчас он молод и удачлив. Любимое дело спорится у него в руках. Рядом с ним эффектная обаятельная дама, к которой он испытывает самые нежные чувства, каких, наверное, никогда не испытывал ни к одной из представительниц прекрасного пола...  
     Наступила весна 1987 года. Всё идёт своим чередом. Надежда Петровна, мама Михаила, вроде бы, встретила мужчину, с которым у них что-то складывается. Сын этому очень рад. Ему безумно хочется видеть счастливой свою мать. Бабушка часто болеет, а дед, прошедший горнило Великой Отечественной, держится молодцом, хотя возраст и всё пережитое им тоже иной раз дают о себе знать. Васильцев старается как можно чаще бывать у них и развлекать их, как может...
     Прошёл ежегодный ленинский всесоюзный субботник. События разного масштаба заполняют бытие. Страна отметила 9-ое мая, День победы. Хотя кажется, что время никуда не спешит, но порой оно заметно ускоряет свой ход, переходя на бег. За неделю всё вокруг позеленело и преобразилось, радуя душу весенней свежестью.
     Катя обожает цветущую сирень, а Михаилу нравится запах сирени. Иногда он чувствует этот запах от волос своей возлюбленной. Ему нравится любоваться Катей, когда у неё в руках веточки сирени. Сколько раз он посожалел о том, что совсем не умеет рисовать!..
     В этот четверг все сотрудники Отдела инкассации пришли на работу пораньше. Сегодня плановая разборка и смазка механизмов табельного оружия. На днях сдан очередной зачёт по инструкциям, регламентирующим деятельность инкассаторов. Произошли некоторые перемены в штате. Один пожилой товарищ по оружию Михаила ушёл на заслуженный отдых. Вместо него в отдел вернулся Тимофеев, уволившийся три с половиной года назад. Они не пересеклись с Михаилом, разминувшись почти в полгода. Стас по прозвищу «Гонсалез» легко влился в сильно обновлённый по сравнению с тем временем, когда он работал здесь раньше, коллектив, словно бы он и не покидал этих стен. Уволился чрезмерно практичный Саяпин, найдя более денежную работу. Видимо, тёща его всё-таки допекла своими претензиями. Был зачислен в штат сотрудников отдела ещё один молодой человек. Парня устроили по знакомству. Сам он чем-то похож на крученного-верченого Саяпина, только моложе и пока ещё не так ловок и хитёр. Но это дело наживное. Михаилу он как-то сразу не шибко приглянулся. Он показался ему очень скучным, поверхностным и однобоким, «заточенным» на примитивное восприятие окружающей действительности.
     День прошёл в обычном режиме. Сегодня постоянный напарник Васильцева взял отгул, так как у его старшего брата было некое важное событие в жизни и присутствие Леонида непременно требовалось. Михаил отработал с «Гонсалезом». Они также принадлежали к одной возрастной категории и, вообще, чем-то неуловимым были похожи по своему характеру и складу ума. Им было о чём поговорить, когда они выходили в составе одной бригады.
     На воскресенье был назначен спортивный день. В такие дни в тёплое время года инкассаторы, что входили в группу до 30-ти, играли в футбол на близлежащем от банка поле стадиона или на малой арене («на калде») этого спортивного объекта, в хоккейной коробке, обнесённой по периметру невысоким деревянным забором. В зависимости от того, сколько на это мероприятие собиралось друзей и знакомых, и решался вопрос: где играть. Как правило, матч разделённых по воле жребия команд продолжался порядка трёх часов, пока участники этого спортивного пиршества не лишались сил. Три тайма, по часу каждый – таков был регламент этих соревнований. Нужно сказать, что сей изматывающий марафон «крал» у организма много жидкости, которую частично восстанавливали здесь же, на стадионе, попивая минеральную воду и лимонад. По завершении этой «рубки» двух заряженных на победу команд, те, у кого оставалось свободное время, плавно перемещались к ближайшему пивному ларьку либо небольшими группами рассасывались по домам, принять душ, что-то слегка перекусить и, конечно же, восполнить запас живительной влаги тем же самым пенным весьма калорийным напитком, только в более цивильных условиях.
 
     В субботу у Екатерины и Михаила в очередной раз пересеклись выходные, прописанные в скользящих графиках их работы. Они решили не ехать на дачу Велениных, как предполагали прежде. Это было обусловлено разными причинами. Во-первых, у Кати была «плановая внутренняя перестройка в организме». Во-вторых, Михаилу предстоял сложный воскресный день, исполненный бескомпромиссной спортивной борьбы с утра и работа по одному из объединённых маршрутов после обеда. В-третьих, на обратном пути с дачи их наверняка бы ждал «аншлаг в электричке», ибо в такие погожие и красные дни календаря от желающих покопошиться в своём саду-огороде, как обычно, не бывает отбоя... Впрочем, для того, чтобы отказаться от этой вылазки, им вполне хватило бы и первых двух причин. 
     Взвесив все «за» и «против», они пришли к мысли, что в первой половине дня каждый из них займётся своими персональными делами, а ближе к вечеру они сходят в кино и побродят по городу. Так и поступили. Екатерина, засучив рукава, взялась за уборку и стирку у себя дома, а Михаил навестил своих дедушку и бабушку. Договорившись по телефону, где им встретиться, они к пяти часам по полудни свели свои траектории движения в одну точку. Возле кинотеатра и по прилегающему к нему скверу ходило-бродило немало народа. Казалось, что здесь даже можно было потеряться. Чудесная погода, свежая зелень и премьерный показ нового фильма... Предвидя это обстоятельство, Васильцев прибыл к данному объекту на полчаса раньше Кати и приобрёл билеты на сеанс.
               – Ну что, Катюнь, зайдём прямо сейчас или пока подышим? – поинтересовался мнением любимой женщины Михаил, поцеловав её в щёчку, – я взял билетики.
               – Давай побудем на улице. А вдруг там душновато. Что-то мне... Что-то, мне неуютно как-то, – несколько неуверенно произнесла его спутница, взяв его под руку.
               – Катя, ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Михаил, всматриваясь в глаза своей возлюбленной. – Что-то случилось? Ты какая-то бледненькая у меня.
               – Да не то, чтобы... Я не стала тебе по телефону говорить. Там Ольга с Кристинкой к нам пришли. Похоже, останутся ночевать... Глеб загулял.
               – Обколотый что ли, анаша или что?
               – Да, нет! Как ты говоришь, всё гораздо прозаичнее: запил... Ольга  говорит, пьяный в хлам. Она не стала с ним объясняться. Просто схватила Кристинку в охапку и к нам.
               – Он же не пьёт... Ну или почти не пьёт...
               – Вот обычно было «почти», а сегодня – в дым!
               – Час от часу не легче, – выдохнул Васильцев, – что делать?
               – Да сейчас, когда он в таком состоянии, ничего. А потом поговорю с его родителями и устроим ему совместно «разбор полётов». Не знаю я, Миш, не знаю!
               – Я чем могу помочь, Кать? – спросил Михаил, взяв её руку и поцеловав каждый пальчик в отдельности, – у меня есть друг. Он одно время работал наркологом. Может быть, к нему обратиться. Может, он что посоветует.
               – Давай оставим, Миш, как вариант... Проспится, протрезвеет, мы с ним и поговорим... Потом будем что-то думать и решать... Ну ведь неплохой парень-то, неплохой! Был... Как будто бес в него вселился, честное слово!
               – Ладно, Кать. Поступим, как ты говоришь... А там видно будет... Пойдём. Первый звонок...
               – Какие у нас места? – всё ещё нервничая, спросила Екатерина.
               – «Места для поцелуев»... Хотя сейчас...
               – Ладно, Миш. Утрясётся...
     На обратном пути от кинотеатра до дома, где жили Веленины, они держались за руки, как и на своих местах в просмотровом зале, пальчик через пальчик. Им обоим фильм понравился. Немного поговорив о нём, они пришли к единогласному мнению, что у «Зимней вишни» есть будущее, ибо картина состоялась...
 
 
                                                                               *     *     *
     В воскресенье после окончания своего футбольного междусобойчика почти все его участники пошли в пивной ларёк, что был расположен в полутора автобусных остановках от стадиона, и расслабились там. Несмотря на жару, Леонид и Михаил были вынуждены ограничивать свои потребности в «живительной пенистой влаге», так как им предстоял рабочий день. Саша, с которым Васильцев попал в ДТП, тоже больше облизывался, чем получал удовольствие, когда они целым лагерем расположились около этого питейного заведения. Никитенко должен был сегодня выйти во второй паре с Ивлевым.
               – Ребят, никому ничего не напоминаю. Все всё знают сами, – сказал Виталий, окинув взглядом троих футболистов-любителей, которым через полтора часа предстояло превратиться в инкассаторов-профи.
               – Виталь, там Палыч для кафе пломбы просил, – известил своего руководителя Леонид.
               – Чёрт! Совсем из головы вон! Ребят, я ему прямо в понедельник, завтра сделаю... Вы там, в кафе и в другом его заведении успокойте персонал, если что... Или, может, у вас есть... А завтра-после завтра разберёмся.
               – Добро, Виталь! Мы всё равно с понедельника на этом маршруте. Всё решим.
               – А мы вас всё-таки сделали, Виталий Викторович! – сменил тему разговора новенький Павел.
               – Да если бы у нас Юра не выпал, мы бы вас под орех разделали! – парировал его выпад Смолянинов, – вы и так «просели» в начале третьего тайма.
               – Точно, точно! – поддержал его бывший одноклассник Борис, чокаясь кружками с приятелями, объединёнными теперь в единый коллектив.
               – Эта последняя «плюха» для вас была просто счастьем! – вторил ему Евгений, имея в виду мяч, залетевший по какой-то невообразимой траектории в ворота их команды за две минуты до окончания игры.
               – Ладно! Если в следующее... А нет, ребят!.. В следующее воскресенье у нас стрельбы... Все слышали?
               – Так постреляем, Виталь! – живо откликнулся «Гонсалез».
               – Так Вы же сказали, Виталий Викторович, что патронов пока нет под это дело? – решил прояснить ситуацию Никитенко.
               – Мне в пятницу звонили – боеприпасы нам выделяют. Так что расстреливаем старые. В общем, все имейте в виду и настраивайтесь: через неделю стреляем, – ещё раз уточнил Смолянинов.
               – Да что вы всё о работе-то, блин! – возмутился Владимир, давний приятель Виталия и Бориса, – давайте о чём-нибудь другом!..
 
     Минут через тридцать большая часть спортсменов-любителей разошлась по своим делам. Смолянинов сегодня дежурил по отделу сам. И они в компании с Сашей, Леонидом и Михаилом двинулись в банк. Нужно было ещё хорошенько умыться и приготовиться  к выезду по маршрутам. Пройдя около четырёх сотен метров, они уже были на месте. Вслед за ними, минут через десять, подтянулся и Ивлев. В банке дежурил сержант Стрельников.
               – Так, Михаил Александрович, сегодня никаких шахмат со Стрельниковым, – обратился к Васильцеву начальник отдела и по совместительству капитан одной из футбольных команд, что ещё полтора часа назад, не жалея ни себя ни противника, сражались на солнцепёке.
               – Уже доложили, Виталий Викторович!? – удивился Михаил, обращаясь к своему непосредственному руководителю и параллельно с этим заряжая свой табельный ПМ.
               – Конечно, вы же на целый час с выездом на маршрут опоздали! –  спокойно сказал Смолянинов.
               – Виноват, Виталь! Я исправлюсь! Честное пионерское, перекуюсь! – ответил Васильцев, – но я в тот день почти всё нагнал на точках. Это, наверное, был рекорд скорости инкассирования объектов на Первом.
               – Давай, перековывайся, Миш, пока до управляющего не стали доходить эти вещи. А, может, и дошли уже.
               – С нами сегодня кто? – поинтересовался Леонид, зарядив запасную обойму.
               – С вами сегодня... Так... А кто с вами сегодня?.. Тьфу! Хорошо поиграли, да!.. У вас... Ну, конечно! Как я мог забыть!.. Под вас приедет «Насос»... Смотрите, чтоб он особо сильно не гонял! 
               – А у нас кто, Виталий Викторович? – проявил в свою очередь любопытство Ивлев, получив от дежурного свой боекомплект.
               – А с вами, Павел Андреевич, в сей час урочный... Гм-м-м... С вами едет, – протянул начальник отдела, шурша бумагами, – с вами Летунов из нашего гаража.
               – Ну с «Летучим» мы сегодня быстро управимся, – бодро произнёс Ивлев, методично вынимая пули из индивидуальных отверстий в своём брусочке и вставляя их в обоймы.
               – Вот даже «Летучему», при всём уважении к самому Лёхе, пересади его на «волжанку», «Насоса» не сделать, дядь Паш! – слегка подзадорил своего старшего коллегу Леонид.
               – Они оба – лихие ребята, – почти согласился с ним Ивлев, но «Летун» на своём «уазе» такие чудеса выделывает!.. Ты ведь не станешь спорить, Лёнь?
     Пока две бригады инкассаторов вооружались, расписывались в журналах и готовили свои причиндалы к выезду, напротив входа в банк припарковалась жёлтая «волга» «Насоса». Сам Лёва, не спешил заходить внутрь. Он открыл капот и производил какие-то манипуляции со своей техникой. Вдруг раздался телефонный звонок. Смолянинов, пребывая в качестве дежурного по отделу, снял трубку и, подойдя к окну, стал общаться с абонентом, находящимся на другом конце провода. Инкассаторы вполголоса продолжили свои разговоры.
               – Вон уже Лёвка пришвартовался. А где же наш «Летучий»? – подвесил вопрос в воздух Ивлев.
               – А ваш «Летучий голландец» попал в аварию, – удовлетворил его любопытство Виталий Викторович, аккуратно положив трубку, – только что звонили из нашего гаража. В него какой-то чудак воткнулся на перекрёстке... Так что, господа хорошие, у нас в команде замена... Вместо игрока под номером... Короче, вместо «Летуна» к вам едет «Хоттабыч».
               – Ка... Кто к нам едет, – растерянно вымолвил Ивлев, выронив из рук бутерброд с колбасой, – твою же мать, а!
               – Да, да, Павел Андреевич. Уже выехал «Хоттабыч», – повторил свою безрадостную кое для кого из присутствующих мысль начальник отдела, – он был под рукой. Его и направили... Это – судьба, Пал Андреич...
               – Это – не судьба, это – просто звездец! – мрачно ответил Ивлев, медленно поднимая кусок хлеба с ломтиком колбасы и аккуратно укладывая свой испорченный бутерброд на бумагу, в которую он и был завёрнут прежде.
               – Аппетит пропал, дядь Паш? – сочувственно спросил его Леонид.
               – Какой тут на хер аппетит! У меня уже желудок заболел заранее!
               – Это – аллергическая реакция Павел Андреевич, – прокомментировал происходящее Васильцев, – что-то вроде сыпи.
               – Что «кина не будет»? – тихо спросил своего напарника Саша.
               – Будет, Сань, будет! – придя, наконец, в себя, – ответил Ивлев, – ты, когда увидишь на маршруте, что я вцепился обеими руками в шею «Хоттабыча», дай одиночный в воздух, чтобы я его не придушил к едреней фене!
               – А следующий прямо в «Хоттабыча», – съёрничал Леонид.
               – Точно! Ему хуже не будет! – поймав какой-то странный кураж, подтвердил мысль Лёни Ивлев, – стреляй на поражение, мать его растуды! Патронов не жалей!
 
     Отсдавшись на вечерней кассе, Леонид и Михаил пошли к заветной тумбе разоружаться.
               – Что там, Виталий Викторович, от наших нет никаких известий: живы там все или уже нет? – поинтересовался ситуацией на другом воскресном маршруте Пашинин, получив свой брусочек для патронов.
               – Вот тебе смешно, Лёнь! А мне Ивлева правда жаль! – ответил Смолянинов, задумчиво глядя в окно.
               – А кому не жаль? – поддержал его Михаил, вставляя пульки в отверстия подписанного его фамилией брусочка, – все, кто хоть раз ездил с Валентином Степановичем, нас однозначно поймут.
               – И ещё больше поймут того, кто пристрелит «Хоттабыча»! – добавил свою остроту Лёня, после чего все дружно рассмеялись.
     В этот день Екатерина работала с Верой. Выйдя с территории вечерней кассы, чтобы проводить бригаду домой, дамы как некое магическое заклинание произнесли заветные слова: «Мальчики, много не пейте!»
               – Как получится, девочки! – ответил на прощание Леонид.
               – С полведра, не больше! – подал свою дежурную реплику Михаил.
     Сегодня вечером они с Катей решили не бродить по окрестностям банка. Нужно было отдохнуть от дня нынешнего. К тому же, завтра они снова увидятся на работе, как обычно. 
 
 
 
                                                   Г л а в а  22
 
                         От проблем не спрятаться, не скрыться
 
     На сей год отпуск Екатерины пришёлся на июнь. Михаил должен был отдыхать по графику в сентябре. Для их совместного времяпрепровождения в уединении летом у них в распоряжении оставались пока только спаренные выходные Васильцева в конце месяца. Двумя днями, пришедшимися на субботу и воскресенье, они и решили воспользоваться для поездки за город с палаткой. На теплоходе они перебрались на противоположный от мегаполиса берег чуть ниже по течению. Здесь у Васильцева давненько было примечено одно местечко. Оно, конечно, не было столь шикарным и уединённым, как тот пляж на полуострове, на который нужно было довольно-таки долго добираться, да ещё и желательно с лодкой. Но и в сей местности было весьма недурно. Они выбрали уютную полянку на песке с небогатой растительностью. Кусты, которые окружали их временное пристанище со всех сторон, делали их положение весьма выигрышным. Соседей можно было слышать, но увидеть не представлялось возможным, не пройдя этих небольших зарослей прибрежной полосы. Дым, поднимавшийся от их костра, указывал окружающим, которые также находились на отдыхе в сих песчаных пределах, что площадь уже кем-то занята.
     В будни здесь, конечно же, было намного более тихо и спокойно, нежели в выходные дни, когда, кроме случайных туристов-дикарей, таких как они, сюда съезжались обыватели этих мест, самостройщики, имевшие в этом «зелёном королевстве» свои огороженные плетнями участочки. Однако у них выбора не было. Посему и пришлось запланировать этот выезд на уикенд. Хорошо, что ещё повезло с погодой. Дни выдались тёплыми, солнечными да ещё и безветренными. Очевидно, что они вряд ли поехали бы отдыхать в ненастье, чтобы провести всё своё время в палатке, ибо и дача Велениных подошла бы для этих целей гораздо больше.
 
     Смуглый тип кожи позволял Кате быстро загореть и слегка бронзовый оттенок её тела делал его таким «аппетитным»!.. Ну а три недели пребывания под открытыми лучами солнца, пусть даже на своих шести сотках, превращали возлюбленную Михаила просто в «шоколадку». Вода была ещё не очень комфортной для купания. Хотя для тех, кто вырос на волжских берегах и делал первые традиционные вылазки на лоно природы ещё на первомайские праздники, данное обстоятельство нивелировалось многолетней привычкой выступать в роли термометра уже в конце мая-начале июня...
     Устроившись в своём брезентовом пристанище на ночлег, они снова разговорились. Екатерина решила высказать то, что лежало у неё тяжёлым камнем на сердце.
               – Ольга решила развестись с Глебом.
               – Надумала?.. Сколько они прожили в браке? – совершенно не удивившись данной новости, спросил Михаил.
               – Почти три года. Два года и десять месяцев... «с копейками»... Вот так... Сходила, так сказать, замуж, – грустно произнесла Катя, – к этому всё шло... Сам видишь.
               – Где будут жить Ольга с Кристиной?
               – У нас, конечно. Претендовать на ту квартиру, что подарили им родители Глеба на свадьбу, она не станет... Чужое это. Она не так воспитана... Да, я думаю, это правильно. С остальным имуществом разберутся. Вот. Как-то так...
               – Что говорят его родители?
               – Им очень жаль, разумеется! А что поделаешь? Лечиться он не хочет. Периодически слетает с катушек... Они сами всё видят. Ну, а какой выход?.. Кристинку только очень жалко! Но чем так, как сейчас – с загулами, игроманией и скандалами – лучше уж отдельно, без отца... Ну что?.. Жизнь продолжается... Оля ещё молодая, хоть и с ребёнком теперь на руках. Может быть, ещё встретит своё счастье. Она хорошенькая, далеко неглупа и опыт теперь есть... Хоть печальный, но есть... Будем жить!..
               – У вас теперь будет целое общежитие... И всё сплошь одни дамы...
               – А сколько она у нас и так живёт... эпизодически. Комната – ей с Кристей, комната – Лене и Ксюше и мне – зал... В тесноте да не в обиде.                             
               – Ну а как она сама в эмоциональном плане?
               – Сначала психовала, потом нервничала, сейчас уже почти не переживает. Всё, наверное, уже выгорело... Да и спокойнее так всем будет. Рано или поздно все узелки так или иначе приходится развязывать...
               – Или уже разрубать, – тихо добавил Михаил, прижимая к себе Катю.
               – Миш, выключи приёмник, будем спать... Да?
               – Как скажешь, Катюнь... Можем... Можем ещё чем-нибудь интересным заняться. Ну... «по штатному расписанию». Ночь на дворе... Какие будут предложения? Или тебе сейчас не до этого, извини.
               – Не знаю, Миш... Как-то всё... Как-то всё расклеилось что ли... А может быть, и не было у них ничего?.. Да, нет!.. Ну как?.. А счастливые глаза на свадьбе! А медовый месяц! А Кристина!.. Ох! – тяжело выдохнула Екатерина.
               – Но как я понял, пришло время этот узел распутать или разрубить, если иного не выходит.
               – Да... Просто... Просто к этой мысли уже нужно привыкнуть, чтобы сердца своего не рвать... И станет легче... Теперь моя дочь – дама с прошлым... Вот, вроде бы, только вчера сама в детсад ходила... И уже мать... И уже разведённая...
               – Ну, Катюнь, а как по-другому? Время неумолимо идёт вперёд. Всё течёт, всё изменяется. Банальные истины, конечно. Но всему свой срок... Короче, я не знаю, как тебя утешить. Ни ты, ни тем более я, мы не сможем в корне изменить эту ситуацию... Всё есть так, как оно есть... И это не смертельно! Оля действительно ещё очень молода. Я верю, что у неё всё ещё образуется... Образуется с другим мужчиной, который сделает её счастливой... Чтобы раны зажили, нужно время. Наверное, это зависит индивидуально от каждого, сколько времени ему нужно или, может быть... Или необходим какой-нибудь внешний толчок, изменение предлагаемых обстоятельств как в драматургии... Словом, нужны перемены! Всё образуется!.. На этой мажорной ноте, дорогие друзья, позвольте закончить нашу радиопередачу! Мы желаем вам всего самого доброго! До новых встреч в эфире!
               – Да ну тебя к лешему, Мишка! – живо откликнулась Екатерина на эту импровизацию своего возлюбленного, – это точно «Гонсалез» на тебя так влияет с его языком! Вас нельзя вместе ставить ни в коем случае!
              – С ним не скучно, Катюнь! А когда он начинает штамповать казённые газетные фразы, я сам завожусь. Ты же знаешь, как меня бесит казёнщина! Но для него это некий перфоманс. Он таким образом выражает своё отношение к нашей действительности... Если хочешь, он так вот дурачится по-своему! Дурачится, скрывая какие-то свои мысли, то, что его волнует, наверное.
               – А то я не знаю Тимофеева! – воскликнула Екатерина, меняя свой настрой на более эмоциональный, но вместе с тем и позитивный, – до твоего прихода в отдел он тут два года всем «по ушам ездил». А работа в газете его, вообще, добила. Лучше бы уж и не уходил от нас!.. Но ты прав, с ним не соскучишься!
               – Со Стасом, конечно, хорошо... Но я сейчас буду немножко хулиганить, Катюнь. И ничто, ничто, ничто, – делая свой голос всё более вкрадчивым и тихим, медленно выговорил Васильцев окончание этой фразы, начиная свою «арт-подготовку» под одеялом, – и ничто меня не остановит...
 
     На протяжении всего уикенда они грелись на солнышке, купались, наслаждались обществом друг друга и пытались переосмыслить или даже найти решение некоторых проблем. Однако ответов на тревожащие их вопросы так и не нашли.
     Сколько раз можно убеждаться в справедливости поговорки: «Отдыхать – не работать»?..
Действительно эти два дня, что Екатерина и Михаил выкроили у судьбы на своё уединение, пролетели словно миг, оставив лишь лёгкое послевкусие в виде добрых воспоминаний. Они дотянули до последнего, вернувшись в город на третьем утреннем теплоходе. (Благо речные трамвайчики ходили через каждые час и пятнадцать минут.) Катя поехала к себе домой, чтобы заняться своими проблемами и делами, а Михаил – к себе. Он заскочил в квартиру буквально на полчаса: бросить вещи, помыться и переодеться. И, как говорится, «с корабля – на бал», то есть сразу на работу.
 
 
 
                                                    Г л а в а  23
 
                                                  Вся эта суета
 
     Ещё одни стрельбы позади. Все инкассаторы, особенно молодёжь, любят это обязательное мероприятие. Свежий воздух, тихое местечко, вдали от городского шума, «накрытая поляна» и, разумеется, способ проверить свои способности, то, ради чего и проводится этот выезд на природный ландшафт местности, некогда присмотренный кем-то и облюбованный для данных целей.
     Кому-то нравится всаживать пульки в мишени, кому-то приятно побыть вдали от мегаполиса, ну а кто-то с удовольствием возлежит за «скатертью-самобранкой», на которой можно отведать разных простых яств, а главное – разогреть душу изнутри, откушав «жидких блюд» с проверенными жизнью градусами. А под такое угощение, простое да калорийное, беседа сама льётся...
 
     За последний год Васильцев поработал с разными напарниками. Трудясь в паре с некоторыми из представителей молодёжного поколения, он откровенно скучал. Очень узкий кругозор, присущий отдельным личностям, не могло компенсировать решительно ничего. Видя эту «вселенскую тоску» своего инкассатора и приятеля, Смолянинов предполагал вернуть к жизни их прежнюю бригаду Васильцев-Пашинин. А пока Леонид был в своём очередном отпуске, Виталий Викторович поставил Михаила на подмену и использовал его, в том числе и для работы по утреннему маршруту с дежурным по отделу, либо с кем-то из  возрастных старожилов данной службы или же, в редких случаях, когда выходил утром сам, назначал его в пару с собой. Сегодня Васильцев был старшим в бригаде с Наилем Шамшутдиновым по Четвёртому маршруту.
     Откатав два заезда без сучка без задоринки, они отсдались, как и все другие бригады, на вечерней кассе, после чего сразу же отправились в универсам, который ввиду обычной довольно большой выручки всегда, согласно штатному расписанию, инкассировался отдельным заходом.
               – Михаил, ты успел девчонкам позвонить, чтобы нам полу-копчёной отложили, а «Насосу» маслица, – поинтересовался Наиль у своего более опытного напарника.
               – Успел, успел, пока ты умывался, набегавшись в трудах своих праведных, – ответил Васильцев.
               – Так что, ребят, мне масло-то будет? – проявил своё любопытство о том, как обстоят дела с его просьбой водитель из таксопарка.
               – Всё нормально, Лев! Твоё пожелание «золотая рыбка» исполнила, – прокомментировал ситуацию Михаил.
               – А что там «повелительница морей» говорит о моей просьбе? – вопросил Шамшутдинов.
               – Пять штук, как ты и заказывал, «рыбка» устроит. И мне одну.
               – А мне? А мне? – оживился «Насос». 
               – Так ты же не просил, Лёва! – сказал Наиль, – а я друзьям обещал.
               – Ну ёлки! Ну, ребят, мне слесарям поставить поллитру позарез надо! – живо отреагировал водитель такси, прибывший на работу в Госбанк по выторгованной им у диспетчера путёвке.
               – Ну что ж ты раньше-то?.. Ладно, Лев Михалыч, следи за дорогой. Я тебе свою отдам. Мне не к спеху! – успокоил водителя бригады Васильцев.
               – Вот за это ещё одно Вам, Михал Саныч, «мерси»! – бодро откликнулся «Насос».
               – А кто снял трубочку, Миш?
               – Ну какая разница, Коль!.. «Золотая рыбка»!
               – С зелёными глазами?
               – Да ну тебя, Наиль, честное слово!
     Сделав все свои дела в универсаме, Михаил и Наиль под присмотром дежурившего во время инкассирования этого объекта при входе милиционера погрузились в жёлтую «волгу», что стояла у самых ступеней здания, и двинулись в банк.
 
               – Михаил, а Наталья так с тебя и не сводит своих зелёных очей! – сказал Шамшутдинов, упаковывая свои трофеи в спортивную сумку, – ты заметил?
               – О чём ты, Наиль? Она нормальная дама, – отозвался Васильцев, приоткрыв окно, – тебе показалось! Ты, наверное, съел что-нибудь!..
               – Невооружённым глазом...
               – Да перестань, Коль!.. Она просто!.. Она просто... Короче, всё не так, как кажется!
               – Ты это мне говоришь!?
               – Да ты как Лёня уже стал! Он меня достал в конец с этим вопросом! 
               – Ну правда таких блестящих глаз не замечать!.. Она тебя просто ест ими!
               – Коля, давай закроем эту тему... Закроем по известной тебе причине.
               – Из-за Катьки что ли? – вдруг оживился «Насос», совершая очередной обгон.
               – Лёва, ну куда ты так летишь? Ты же не на спортивных состязаниях и не на тренировке! Спокойнее! Не так динамично! Мы никуда не опоздаем! – урезонил водителя  Васильцев и уже спокойным тоном добавил, – да, из-за Екатерины. Комментарии потребуются?
               – Да ладно, ладно! Проехали. Чё я не понимаю что ли! – ответил «Насос», – Миш, а хочешь я покажу, как я выиграл последние наши соревнования, ну свой фирменный манёвр, свою «фишку»? 
               – Лёва, даже и не думай, и не помышляй! Мы с деньгами и с оружием! – жёстко осёк его Михаил, – в щадящем режиме направляемся «на базу». А домой поедем, покажешь. Лады? А пока сбавь обороты... в буквальном смысле, Лёв. А то мы от земли оторвёмся!
               – Не вопрос, начальник! – спокойно отреагировал «Насос», сбрасывая скорость.
 
     Отсдавшись на вечерней кассе и разоружившись, бригада стала собираться домой. Сегодня в банке задержался Вяземский. После того, как они с Сашей закончили свой рабочий день, он минут на двадцать зашёл к своему давнему приятелю Гавриле Алексеевичу, что жил в доме по соседству. И теперь, чтобы не добираться на ночлег на общественном транспорте, ожидал, когда закончит все свои служебные дела Четвёртый маршрут, заранее, между заездами, договорившись с «Насосом», что тот отвезёт и его.
               – Иван Демидыч, ты «Насосу» сегодня побольше запас дай. Он ещё Ген Саныча отвезёт и Палну, – напомнил дежурному по отделу о положении дел Михаил.
               – Ладно, ладно. Раз надо, значит, надо! – ответил Чистун, отмечая в путёвке время убытия таксисту, прикомандированному к Госбанку на текущий день. – Нет вопросов.
     Все стали прощаться с Демидычем, которому надлежало опечатать сургучом оружейный сейф и прибраться в помещении, с дежурным милиционером Олегом, с Катей и уже машинально друг с другом.
               – Много не пейте! – дал традиционное «напутствие» в дорогу Демидыч, обращаясь к отъезжающим.
               – Пол ведёрка, не больше, – ответил Михаил.
               – Сколько положено или сколько нальют! – добавил Вяземский.
               – Как получится, дядь Вань! – присоединился к своим коллегам Наиль и что-то шепнул на ухо Олегу, остающемуся в банке до утренней пересменки.
               – Ты мне шоколадку проспорил, Ген Саныч! – подала свой голос Екатерина при выходе из дверей учреждения, – по тому делу... Сам знаешь...
               – По какому делу? – возмутился было Васильцев, бросая взгляд то на Вяземского, то на Катю.
               – Тебя не касается, Миш! – отреагировал Ген Саныч, – могут быть у нас с Катюхой свои дела и секреты?
               – Я потом тебе расскажу, – загадочно произнесла Екатерина, обращаясь к Васильцеву.
               – Всё! Всё! Поехали! Как говорит Виталий Викторович: «Цигель, цигель! Ай-лю-лю!» – деловито воскликнул Вяземский, открывая дверь авто для Алевтины Павловны.
               – Нет! У них там, понимаешь, «ай-лю-лю», а я ни сном ни духом! – картинно возмутился Михаил, усаживаясь в «волгу» «Насоса» на переднее сиденье. – Небось, Иван Демидыч опять свои «коварные интриги» плетёт в бухгалтерии!
               – Демидыч знает там всех девок на перещуп... в смысле, на пересчёт... Извините, девчонки! – весело заявил Вяземский, подмигнув Чистуну и махнув ему рукой.
               – Ну, Ген Саныч! – мягко урезонила Вяземского Алевтина Павловна.
               – Много не пейте! – ещё раз простился со всей шумной компанией отъезжающих старшина Олег.
               – И не ешьте!.. Особенно на ночь! – добавила Катя.
               – Секунду, ребят! – вдруг спохватился Демидыч. – Все помнят, что завтра собрание? Приезжайте пораньше!
               – Да помним, Вань, помним! – крикнул ему в ответ Вяземский из приоткрытого окна машины Лёвы, когда такси уже тронулось с места. 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а  24
 
                                    Стечение обстоятельств или...
 
     Вторую неделю Михаил и Леонид работали по Первому маршруту. Инкассаторские будни шли своей вереницей дней по проторённой тропе. Заканчивалось ещё одно лето. Васильцев любил это время года, как никакое другое. Летняя пора у него, наверное, как и у многих, кто живёт в Поволжье, ассоциировалась с отдыхом, солнцем, великой рекой и добрым дружеским общением в хорошей компании на лоне природы. Вот и в этот тёплый сезон года всё сложилось неплохо. Жаль, что самый конец августа теперь уже дышал в лицо своим меняющимся к осени северо-западным ветром. От их с Катей отдыха сейчас остались лишь воспоминания. Сегодня, в свою традиционную среду, на квартире Васильцевых они с лёгким оттенком грусти перелистнули в своей памяти страницы совместных поездок за город. К 15:00 добрались до банка. Екатерина пошла домой, у неё ещё была пара часов до начала её рабочего дня, чтобы заняться своими домашними делами, а Михаил направился прямиком в отдел.
     Как обычно, вооружившись и расписавшись в журналах, они с Леонидом и госбанковским водителем Дмитрием первыми «пошли в бой». Бригады, работавшие по другим маршрутам выдвигались на 30-50 минут позже, впрочем, их трудовой день и заканчивался позднее.
Сегодня они перемещались строго по графику. Почти половина первого заезда была уже позади.
               – «Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся», – сымитировав акцент персонажа Фрунзика Мкртчяна из фильма «Мимино», сказал Михаил, обращаясь к напарнику, который листал карточки на объекты инкассирования в поисках какой-то нужной ему информации. – Вон та «копеечка» за нами второй день шлёндает. Ты не обратил внимания?
               – «Копеечка», – задумчиво повторил Лёня, не отрываясь от планшета в жёстком чёрном переплёте.
               – Ну, посмотри, посмотри! – обратил его внимание на серую «ладу» Васильцев, – и номер забрызган грязью, не разглядишь.
               – «Копеечка», «копеечка», – ещё раз произнёс напарник и, так и не найдя того, что он искал в документах на точки, добавил, – да, она мне тоже не внушает дове... А на прошлой неделе 412-й крутился по маршруту... Или мне показалось, Миш, а?
               – Было дело... Двое парней в нём сидели, – подтвердил слова коллеги Васильцев и, обращаясь к водителю, спросил, – а ты что молчишь, Дим? Ты же с нами всю неделю отъездил.
               – «Жигуля» вчера точно видел этого, а насчёт «москвича» врать не стану, – размышляя в слух, ответил шофёр военизированного госбанковского гаража, снимая солнцезащитные очки, – хотя... Подождите-ка... Точно! Он!
               – Уверен? – переспросил его Михаил.
               – На все сто! – не колеблясь ответил водитель «уаза» 452-ой модели, – вспомните, когда мою «буханку» слегка подрезала «нива» на повороте в посёлок, он сзади был... Лёнь, ты ещё сказал: «Вот, разява! Чуть нас не стукнул!» Этот серый «москвичок» и шёл за нами... Я ещё подумал, что мужик дороги не знает, когда он в «нашу любимую лужу» провалился под мостом!
               – Ну, что составлять рапорт, пусть пробьют обе машины?.. А номера?.. Скажут преждевременно. Недостаточно данных или что-нибудь в этом роде. Типа, слишком мнительные вы, ребята, – поинтересовался мнением своих коллег Михаил, – Тем более, что ещё то расследование, когда в машину Мальцева с Петраковым влетел этот придурошный «зил», что их протаранил, оно не завершено... Вроде бы как...
               – Что отказали тормоза, отмазка, конечно, простецкая, – размышлял Леонид, – а кто бы не подготовил на такой случай себе алиби-отмаз!.. Что хочешь делать, Миш?
               – У тебя завтра выходной. Я буду с Вяземским. Пусть Ген Саныч свежим, так сказать, незамутнённым нашей реальностью взглядом оценит ситуацию и нашу подозрительность. Там что-нибудь и решим.
  
                                                                              *   *   *
 
     Три дня никаких подозрительных автомобилей на своём маршруте инкассаторы не замечали. На четвёртый день, когда они едва выехали с территории одного из заводов, где инкассировали столовую, в опору линии электропередачи врезался погрузчик, водитель которого шаткой походкой прошёлся возле дороги и исчез в придорожных кустах. Поверни они на секунду-две позже в том месте, этот бетонный столб всей своей массой, наверное, разрезал бы их «буханочку» пополам. В тот день Дмитрий немного припозднился к ним в отдел. По пути у него случилась мелкая поломка. Поэтому на первый заезд они выехали с опозданием и Лёня, чья очередь была работать сборщиком, старался быстро «облётывать» точки, навёрстывая время. (Каждому инкассатору известны такие бытовые моменты.) Словом, в сей день они не стали обсуждать случая с падением столба и пьяным водителем погрузчика, хотя машинально взяли его себе на заметку в качестве «весьма подозрительного курьёза». Следующий день у их бригады был выходным. Они, правда, в устной форме поставили в известность начальника отдела о произошедшем и поделились с ним своими сомнениями и подозрениями. Подменная бригада, что работала на маршруте вместо них, ничего необычного не заметила. Ещё неделя прошла спокойно, хотя некоторое напряжение в их работе чувствовалось. До перехода на очередной маршрут по ротации оставалось несколько рабочих дней. На первом заезде они вновь заметили знакомую им «копейку». У них невольно создалось такое впечатление, что первая модель «жигулей» ненавязчиво преследует их, наблюдая за каждым их шагом. Дмитрий заметно занервничал, его «уазик», словно бы вторя ему, слегка закапризничал.
               – Сейчас, когда вернёмся «в нашу банку», конечно, ничего внятного написать не успеем, а после второго заезда я тебе обещаю, Дим, составлю рапорт. Все распишемся, всё честь по чести. И утром сам позвоню Виталию в отдел ещё раз всё расскажу и объясню. Я думаю, он на правах нашего начальника решит этот вопрос быстро, нажав на какие нужно рычаги и педали. В общем, соберись, следи за ситуацией на дороге, дотерпи, короче.
               – Я-то собран. Но мне, ребят, всё это уже настоиграло, честно говоря! – ответил Дмитрий, стараясь сохранять хладнокровие.
               – Лёнь, на точках «не сиди», – обращаясь к напарнику, который в тот день был сборщиком, сказал Васильцев. – В общем, динамично так, как ты умеешь. Ребят, у всех снят с предохранителя?
               – Само собой, – откликнулся партнёр, рефлекторно опустив пальцы к открытой кобуре.
               – Спорим на что хочешь, Дим, что на второй заезд они за нами не поедут, – подбадривающим тоном бросил водителю Михаил, подмигнув ему в салонном зеркале заднего вида.
               – Догадываюсь, – сквозь зубы процедил водитель «уаза» и, натянуто улыбнувшись, добавил, – иначе я завтра точно приеду с гранатой.
     После того, как они в этот вечер первый раз сдали деньги на вечерней кассе, Васильцев доложил дежурному их видение ситуации на маршруте и сказал, что в конце рабочего дня будет рапорт. На втором заезде его напарник щёлкал точки как орехи, строго в соответствии с предписаниями инструкции, нигде не задерживаясь и лишней секунды. Только в одном месте маршрута их траектории пересеклись с подозрительной «ладой» первой модели и все члены молодёжного коллектива это заметили. Впрочем, они завершали рабочий день, когда уже было совсем темно и сказать с уверенностью, что этот автомобиль их больше не преследовал, наверное, никто бы из них не смог.
               – Ну, что отработали, джентльмены, – выдохнул Михаил, когда они все вместе сели в «буханку» Дмитрия, чтобы он развёз их с напарником по домам, а сам направился в госбанковский гараж.
               – Обошлось, – поддержал его Леонид, открывая окно и прикуривая сигарету.
               – Обошлось ли? – переспросил его водитель, кивая куда-то в сторону, где в сумраке блеснул серый металл.
               – Да, нет, Дим! Это не они! – понял его намёк Васильцев, – да и на фига мы им сдались без денег и без оружия?
               – Ну вы-то без стволов. А я!..
               – Да ладно! Из-за одной твоей «пушки», Дим... Чего-то затевать... Да, нет! Игра не стоит свеч! Здесь нечего и думать!
               – Диман, и вправду расслабься уже слегка, – поддержал своего напарника Леонид, выдохнув в темноту дым, – а завтра всё будет по другому. Вот увидишь! Клянусь своей треуголкой!
               – Да ну тебя, Лёнь! – отмахнулся от шутки одного из своих товарищей по оружию молодой водитель служебной «буханки», – Вы-то холостые... А у меня жена, малыши...
               – Давай мы тебя до дома сопроводим, как нас на точках их персонал, а? – улыбаясь предложил повеселевший Михаил.
               – А «дежурка» на что?.. А потом я уже тоже буду «пустой», – пребывая всё ещё в некотором напряжении, ответил Дима, – просто накопилось за этот месяц с вами. Да в прошлом месяце у меня, когда я работал в Городском, случай был со стрельбой... Волна какая-то просто!
               – Так то два... Нет, три пьяных идиота были, Дим, «попутавшие берега»! – прокомментировал ситуацию месячной давности Леонид.
               – Пусть глупость, дебилизм этих придурков, но нервы, ребят, нервы! – слегка ударив ладонями обеих рук по рулю, отреагировал на его ремарку один из лучших водителей военизированного гаража, – накапливается ведь, ну!.. А у нас с Наташкой третий будет...   
     Дома, разумеется, ни о чём подобном работники этой профессии не говорили, по известным причинам... Виталий Викторович, как предполагали ребята, представив свой рапорт, незамедлительно включил возможные на тот момент времени рычаги и нажал на соответствующие педали. С тех пор ни они, ни другие бригады инкассаторов, работающих по данному маршруту, этих подозрительных машин не видели.
 
 
 
                                                      Г л а в а  25
 
                                              В обычном режиме
 
 
     Среда. Интимный день. Екатерина приехала к Михаилу немного раньше обычного. Чуть быстрее с Алевтиной Павловной отсдались на Группе пересчёта, повезло с транспортом и, вообще, всё сегодня как-то складывалось – чуть там и чуть здесь, всё сходилось с некой лёгкостью. В квартире Васильцевых у них тоже всё шло «в соответствии со штатным расписанием». Михаил был как всегда нежен и даже, когда Кате нужно было позвонить домой, не выпускал её из своих объятий. Это ещё больше заводило его...
     Сегодня у бригады Васильцев-Пашинин был выходной. Екатерине же надлежало к пяти часам быть на рабочем месте. Они вышли из дома немного пораньше, чтобы, сойдя с трамвая за две остановки до Катиного дома и, соответственно, соседствующего с ним здания, в котором располагался банк, пройтись пешком. К тому же, Екатерине нужно было заскочить в один магазин. Они неторопливо брели под руку, разговаривая о чём-то, чего не успели коснуться или обсудить у Васильцева. Вдруг после некоторой паузы его спутница, глядя себе под ноги, заговорила о самом интимном.
               – Ты знаешь, Миш... То, что ты делаешь для меня, когда мы наедине, во время нашей с тобой близости... В общем, ничего подобного я... Ничего подобного в моей жизни не было.
               – Может быть... Может быть, просто... Ну я же – твоё солнышко, – не сразу нашёл, что ему ответить на это застенчивое признание своей любимой женщины Васильцев. – Я... Я просто... Я просто грею тебя своими лучиками... грею, как могу...  
 
                                                                       *     *     *
 
      На следующий день Михаил был сборщиком, а Леонид, соответственно, старшим бригады. Уютно расположившись и разложив свой инвентарь в большом отсеке «уаза-буханки» Теплова, он периодически принимал от своего напарника сумки с выручкой и, подкручивая их от горловины на необходимую величину, свою для каждой, укладывал их в большой инкассаторский мешок, согласно очерёдности поступления. После этой операции старший, как правило, выдавал сборщику сумку, имеющую свой индивидуальный номер, для следующей точки. Она была полностью скручена в рулон номером наружу.
     С водителями, которые часто приезжают на одни и те же маршруты в отделения Госбанка, работается очень легко, в плане того, что они сами знают всю очерёдность точек на маршруте и манеру подъезда к объекту, подлежащему инкассации. Кроме того, они знают каждую дорожную выбоину и каждую кочку в районе. Сборщику в таких случаях не нужно выполнять роли штурмана-навигатора, подсказывая своему шофёру, куда ехать, каким именно путём и где следует остановить машину. Вот и сегодня Михаил был автоматически освобождён от этой обязанности. Единственное, что он делал при таком раскладе, так это сообщал на поворотах водителю свободен ли путь с его стороны или имеется какая-либо помеха и далеко ли она.
     Подъехав к предпоследней точке на первом заезде с заднего входа, Пашинин обратился к своему напарнику с некоторой просьбой. 
               – Миш, сейчас если Любка спросит, почему я к ней вчера не пришёл и не позвонил... Да стопудово спросит! Ты скажи ей, что я... Скажи, что...
               – Нет уж, друг мой ситный! Идите-ка сами разбирайтесь с проблемами Вашей интимной холостяцкой жизни! – прервал его Михаил и вручил ему планшет с карточками на объекты инкассирования и медную печать-штамп с номером маршрута, а также вернул только что полученную от него порожнюю сумку данной точки.
               – Ну ладно, блин! Я это тебе хрен забуду, как говорит Ген Саныч! Давай все причиндалы... Ребят, я на немного задержусь... А если на много, езжайте без меня, – отшутился Лёня, принимая у Васильцева весь «джентльменский набор», кроме авторучки, необходимый для произведения инкассации точки.
               – Лёня, только ты недолго там! И, главное, внимательно осматривай шпагат и оттиск на пломбе, чтобы не было, как с Петраковым тогда! – напомнил на всякий случай напарнику о выполнении служебных обязанностей инкассатора-сборщика Михаил. – Короче, не заболтайся там! У тебя три минуты, не больше!
               – Если что, стреляйте в воздух, вызывайте подкрепление! – крикнул в ответ Пашинин, растворяясь в извилистом коридоре магазина.
     Минут через пять Леонид вышел с сумкой с выручкой и небольшим свёртком подмышкой.
               – Фу! Кажется, простила! – доложил обстановку Пашинин и протянул водителю продолговатый предмет, завёрнутый в обёрточную бумагу, – полу-копчёная, Витёк! Ты ведь просил сегодня тебе сделать.
               – Спасибо, кормилец! – поблагодарил его Теплов, принимая нежданную радость, – сколько я тебе должен?
               – Сейчас спокойно разберёмся, – уверенным тоном ответил Леонид и протянул напарнику чёрный планшет и печать-штамп, – я возвращаю Ваш портрет!
               – И сумочку покажи на всякий случай, будь любезен! – ответил ему Васильцев, – а то мало ли что вы там с «джульеттой» учудили!.. Что так долго? Вы там часом не сексом занимались? Подожди, Виктор.
               – Да ладно тебе, Миш!.. Пока я ей объяснил, пока просил прощения, пока... В общем, обошлось!
               – Действительно обошлось! – выдохнул Михаил, проверив пломбу, шпагат и запись в соответствующей данному объекту графе карточке на текущий день, – поехали Вить! Порядок.
     Несмотря на эту непредвиденную задержку, они были в очереди на вечерней кассе вторыми. У окошка начинали сдавать свой «улов» Мальцев и Саша. Следом в узкий коридор, ведущий к помещению вечерней кассы, бодрым шагом вошли Вяземский и «Гонсалез». Из вестибюля послышались гулкие голоса Калашенко и Вержбицкого. Бригады всех маршрутов были в сборе. Сегодня всею шумною толпою говорили о политике, женщинах и о спорте. Вспомнили также и недавний случай, когда, работая по Второму маршруту и перебрасывая из «уаза» Бориса мелочь из автобусного парка, расфасованную по штатным госбанковским мешочкам, Вержбицкий с новеньким Павлом один из мешочков чуть было не упустили из виду, сбившись со счёта.
     Вообще, работа с разменными деньгами, которые необходимо было доставлять в учреждение из автобусного парка и трамвайно-троллейбусного депо, это – отдельная песня, а для водителей-таксистов и договорников, приезжавших на «волгах», сия песня имеет грустный мотив и головную боль в придачу по причине тяжести данного груза. Сам же процесс переброски мешочков из автомобиля в специальную тележку для мелочи, выкаченную на крыльцо банка, с последующей транспортировкой её в отдельное помещение, где всё это хозяйство опечатывается до своего времени в сейфе сургучом, больше напоминало некий цирковой аттракцион...
 
     Три маршрута, завершив свою работу после сдачи выручки с точек второго заезда, разъехались по домам. «На базе» остались только дежурный по отделу Демидыч, милиционер Варсенин, бригада Васильцев-Пашинин, водитель госбанковского гаража Виктор, Алевтина Павловна и подменявшая Екатерину бухгалтер Светлана. Чистун уже отзвонился в универсам и сообщил Леониду и Михаилу, что сегодня будет две сумки вместо одной и посему девчонки, что формируют деньги для инкассации, задержатся с подготовкой к сдаче. Время тянулось как резиновое. Все присутствующие, кроме Алевтины Павловны и самих членов бригады, сели за круглый доминошный стол, скоротать минуты ожидания. Ну а напарники стихийно, от безделья, решили продолжить серию своих шуточно-спортивных поединков по смешанным единоборствам в длинном коридоре учреждения.
     Некоторое время до пребывающих в помещении Отдела инкассации доносились только отдельные воинственные выкрики участников этого шоу и топот их ног. В какой-то момент они услышали грохот стульев и опрокинутого стола, а ещё через секунду-другую и шум от упавшего металлического стенда. После чего раздался гомерический хохот напарников.
               – Да что они там совсем что ли очумели!? – возмутился сержант Варсенин, – там же стёкла, порежутся!
               – Спокойно, Константин, – безразличным тоном отреагировал на всё происходящее и реплику дежурного милиционера Иван Демидович. – Стёкла я ещё третьего дня демонтировал – буду менять на оргстекло. Сейчас они всё поставят на место. Если что сломали, я больше чинить не буду. Пусть сами чинят, кабаны.
               – Переженить их надо, дядь Вань! – высказал своё мнение на этот счёт Виктор, – пока они весь банк вам тут не разнесли в щепки!
               – Твоя правда, Витя! – подтвердил слова водителя Демидыч, – эту бы энергию да в мирных целях! Вот так, Пална, Катьку на выходной отпускать!
               – Да молодые они, задорные, – встала на защиту инкассаторов Алевтина Павловна, – ну немного не рассчитали силу... Они – хорошие ребята!
               – Очень, – сухо сказал Чистун и добавил, – особенно, когда спят зубами к стенке. Так ведь, Свет?
               – Да они – нормальные парни, ты сам знаешь, Иван Демидович, – согласилась со своей временной напарницей Светлана.
              – А кто скажет супротив! – задорно ответил дежурный по отделу, делая некий отвлекающий внимание манёвр одной рукой и одновременно с этим аккуратно пристраивая на своей лысине одну из белых костяшек домино другой. Проделав данную манипуляцию, он громко хлопнул по столу иной костяшкой и отрывисто заявил: «Рыба!»   
               – Демидыч, ну ты в своём репертуаре! – воскликнул сержант Варсенин, – я всё видел! У тебя же лысина не с двойным дном, в натуре!
               – Ладно, мы с Витей продули вам. Мы просто поддаёмся! – согласился Чистун, снимая трубку зазвонившего телефона и сразу переключаясь на этот звонок, – понял! Отправляю... Девочки а мне бы паштетика этого импортного хоть несколько баночек. Найдёте?.. Что?.. Он тоже просил отложить!.. Ну добро!
     Быстро расставив мебель с инвентарными номерами по своим местам, инкассаторы хором доложили присутствующим: «Жертв и разрушений нет!» Все улыбнулись им в ответ. А Демидыч, махнув рукой, сказал: «Выезжайте. Через десять минут девчонки будут готовы. Мне там бандеролька будет. Ваш заказ «золотая рыбка» тоже исполнила.»
     Минут через пятьдесят Пашинин и Васильцев уже отсдались и разоружились. Взяв к себе в попутчики Алевтину Павловну и Светлану, они стали прощаться с Варсениным и Чистуном.
               – Смотрите, много не пейте! – машинально произнёс как заповедь сакраментальную фразу Демидыч, проводив их до поста милиционера.
               – А нам много и не надо! – ответил Леонид.
               – Полведра на брата! – «отрапортовал» своё Михаил.
               – Так какой у вас счёт? – поинтересовался дежурный сержант исходом импровизированных состязаний по единоборствам без каких бы то ни было правил.          
               – 3:2 в Мишкину пользу, – удовлетворил его любопытство Пашинин, – но я отыграюсь. Счастливо отдежурить, Петрович!
               – Приятных сновидений, – добавил Михаил.
               – Спокойного дежурства, Константин Петрович! – попрощались с Варсениным  дамы.
               – Цыгане шумною толпой! – неожиданно даже для самого себя выдал импровизацию Иван Демидович, сухо махнув своей работящей мужицкой рукой вслед уезжающим перед внутренней входной дверью банка.
 
 
 
                                                      Г л а в а  26
 
                                                      Диверсант
 
     Закончилось общее собрание отдела, которое провёл его начальник Смолянинов. Все, кто не был задействован сегодня на вечерних маршрутах, отправились по своим делам или по домам. Остальные, вооружившись, пребывали в ожидании транспорта. Прикомандированный к бригаде Второго маршрута таксист Лёва уже был на месте и тоже терпеливо ждал своего часа, знакомясь с новым выпуском стенгазеты в длинном коридоре банка. На первый, третий и четвёртый маршруты должны были прибыть водители из военизированного гаража. Внемля законной просьбе инкассаторов, что касается информации о том, кто к ним приписан на сей день, Виталий Викторович стал знакомить их с текущим рабочим распорядком.
               – Бригада Петраков-Шамшутдинов, с вами Виктор, дикторским голосом произнёс руководитель военизированного отдела..
               – Это какой Виктор? – переспросил Петраков.
               – Наш Виктор, Теплов... Так... Продолжаю... Васильцев-Пашинин, у вас «Насос», в смысле, Лев Михалыч, Лёва... С Вержбицким и Калашенко Диман едет... И... и... и... По «четвёрке»... Ивлев-Тимофеев у вас должен был быть Борис. Он сломался... По вашу душу выехал «Хоттабыч». Только без нервов, Павел Андреевич! Спокойно. Согласитесь, он уже не так часто к нам приезжает в последнее время. Только на подмену, по обстоятельствам.
               – Демидыч, выдай мне ещё два патрона, – серьёзно отреагировал Ивлев, обращаясь к дежурному по отделу и добавил в сторону, – знал бы, я б с собой принёс.
               – Дядь Паш, он почти перековался. Когда с нами в последний раз был, не всё собирал – через одну кочку, а то и через две!
               – До хера смешного, Антон! – возбуждённо парировал реплику своего коллеги Ивлев, – горбатого могила исправит!
               – Между прочим, пытки и издевательства над живыми людьми запрещены Женевской конвенцией, – вмешался в разговор «Гонсалез», – делая пару глотков чая из кружки.
              – А вот с чаем-то ты поспешил Стас. С чаем это ты зря, –  подколол его Леонид, – сейчас обратно всё полезет. И насчёт живых – к концу маршрута с «Хоттабычем»... Слишком смелое предположение!
               – Да он засланный к нам! – не выдержал Ивлев, – империалисты проклятые специально его заслали много лет назад, чтобы он методично разваливал и, в конце концов, уничтожил всю систему Госбанка в нашей области или, вообще, в СССР! Диверсант он, японский булгахтер, мать его!..
              – Пал Андреич, да ты уж этажами-то не клади. Вон девушек перепугал из нашей бухгалтерии, не из японской! – спокойно заметил Смолянинов.
               – Слушайте, а когда «Хоттабычу» на пенсию, а? – неожиданно поинтересовался Шамшутдинов.
               – Я специально прояснял этот вопрос, – сухо ответил Виталий Викторович. – Даю справку, Наиль... Валентин Степанович Драгунько-Гасанов никаких особых льгот и заслуг перед государством на настоящий момент не имеет и выйдет на заслуженный отдых через три года. Точнее, через два года и десять месяцев.
               – Хрен там! Не выйдет! При всём желании не выйдет! – нервно отреагировал Ивлев на полученную информацию, – просто я столько не выдержу, японская чеснокодавка!.. Так что насчёт двух патронов, Демидыч?
     Оценив чувство юмора своего собрата по оружию, все дружно расхохотались. Даже Смолянинов, срочно вызванный к управляющему районным отделением Госбанка, не мог удержаться от смеха. По дороге к главному кабинету учреждения он постоянно поправлял галстук, изо всех сил стараясь надеть на лицо маску подобающей его должности серьёзности. 
               – Что? Что случилось, ребята? – с горячим вопросом на устах вбежал в комнату инкассаторов «Насос».
               – Лёва, я тебе потом расскажу, – задыхаясь от смеха, ответил ему Леонид, – на мар... на маршруте!.. 
 
 
                                                    Г л а в а  27
 
                                               Осенние мотивы
 
     Ещё одна осень. Ещё одна пора листвы пожара. Упрямый дождь мерной дробью барабанит по крышам домов и по крышам машин. В лужах отражается хмурое, насупившее свои седые брови небо и плавают «жёлто-красные корабли» тоски... Наверное, это – тоска о чём-то ушедшем, канувшем в лету или о чём-то несбывшемся, загаданном и лелеянном в сердце, но так и не воплотившемся в реальности...
     Вчера бригада Васильцев-Пашинин отдыхала, а сегодня они заступили на месяц на Второй маршрут. Однако погода сей почин не жаловала. Леонид был по штатному расписанию в сей день старшим, соответственно, Михаил инкассатором-сборщиком, то есть ему надлежало «разгонять облака». Водителем к ним был назначен Теплов, являвшийся одним из самых искусных шоферов военизированного гаража.
     Лихо обежав все точки первого заезда, Васильцев слегка промок, но для его молодого здорового организма это были фантики. Он предусмотрительно взял с собой из дома сменную рубашку, в которую и собирался переодеться между заездами. Этот шикарный индийский батник он очень любил, впрочем, как и другие импортные батники из его домашней коллекции. К тому же пара лишних карманов для документов, ручек и всякой нужной мелочёвки никогда не помешает. Он, помня о просьбе Лёни, взять две-три кассеты для тепловского магнитофона, прихватил с собой несколько любимых сборников, что сделал сам на свой вкус, потому что у Виктора из музыки был только Шуфутинский и Модерн Токинг. Очерёдность композиций на этих двух кассетах за полтора года выучили наизусть инкассаторы всех отделений Госбанка города. А кое-кто мог уже и сам исполнять плотно засевшие в мозгах песни, причём, как на русском, так и на псевдо-английском языке...
               – Витёк, тебе колбаса, как просил; Лёнь, тебе майонез и ненашенский паштет из импортной зверюги; мне кусочек сыра, – «отрапортовал» Васильцев, положив на капот служебного авто матерчатую сумочку, после того, как он ловко прошмыгнул между двух больших луж и запрыгнул на переднее сиденье «уаза-буханки»...
               – Я слышал, в «наш фирменный гастроном» чешское пиво завозили... Ты там узнай обстановку, Миш! Может, осталось что? – забросил удочку Лёня.
               – Откуда такие сведения, Лёнь?
               – Ген Саныч поделился. А Диман сейчас по рации подтвердил.
               – Опять вы за старое! Ведь снова снимут её, Вить!
               – На сей раз, наверное, уже не снимут. А вот премии лишить обещали точно – за не служебное использование.
               – Ну а вы нарываетесь, блин!
               – Никто не нарывается! Мы с Димкой свой код придумали для разных дел, – парировал выпад Васильцева Виктор.
               – И вас ещё не раскусили?
               – Как видишь!.. Ну, понятно, что не дураки сидят... Мы же будем обновлять свои шифры, чтоб не примелькаться.
               – Всё одно спалитесь, Вить! – с улыбкой сказал Лёня, прильнув к перегородке, разделяющей отсеки салона «уаза» 452-й модели и доставая из мешка свою пол-литровую банку майонеза и пять баночек паштета. «На базе» рассчитаемся или тебе срочно?.. Вдруг что путное попадётся.
               – У меня есть деньги. Сейчас отсдадимся и сочтёмся.
               – Я тоже в банке отдам, Миш... Хотя, если пивко ещё осталось...
               – Ладно, разберёмся! Лишь бы было... Хоть по бутылочке – губы смочить.
               – Вить, сумку освободи! Вдруг повезёт, – сказал Васильцев, когда их служебная машина остановилась у заднего входа в гастроном.
     Им действительно повезло... Впрочем, и хорошие отношения Михаила с директором магазина и кассиром, который обычно сдаёт им выручку, сыграли свою роль. Немного задержавшись на точке (потребовалась минута-другая, пока искали, где можно взять для людей с оружием заветный напиток), Васильцев принёс по две бутылочки «на брата».
 
                                                                          *     *     *
 
     Не во всех коллективах каждый из его членов непременно состоит в дружеских отношениях с другими участниками этого «ансамбля». Сие есть факт и это нормально, ибо такова уж наша жизнь. Кто-то молча держит своё мнение при себе, а кто-то старается приобрести сторонников или заручиться некой поддержкой в своих противоречиях с оппонентом по жизни.
     Вторую неделю Калашенко работал с новым инкассатором Павлом. За это время прощупав его с разных сторон, он решил, что сей человек, хоть и хитроват «выше среднего», но близок ему по духу и с ним можно иметь дело. Сегодня к ним по направлению-путёвке прибыл случайный водитель из таксопарка. Он работал впервые «под Госбанком» и, вероятнее всего, к ним больше не попадёт, а если и будет прикомандирован вновь, то всё равно не сможет свести концов с концами в их внутренних интригах. Пользуясь этим обстоятельством, Антон решил открыто поговорить со своим молодым напарником и направить его мысли в нужное ему русло. В течение двух заездов он постепенно раскачивал своего визави и ближе к концу маршрута решил сбросить свою маску.
               – Ты, Паш, особо не обольщайся на его счёт, – сказал Калашенко, имея в виду Михаила, – это он такой крутой весь на людях, на показ. А так... Ну, спортсмен... Ну, супермен... Весь из себя... А ты бы видел, как он сокрушался, когда... В общем, пришёл он прошлым летом... или позапрошлым... Ну, не важно! Вырядился однажды летом в белый джинсовый костюм... Ни у кого такого нет. Пошит на заказ, сидит на нём как влитой... Ну просто звезда из индийского фильма, мать его!.. Все девчонки в банке рты поразявили! Супер герой, блин!.. На точках – фурор! Мне потом знакомые тёлки рассказывали... Короче, выпялился, весь из себя!.. А когда разоружаться стал, портупею снял, то обнаружил, что брючки испачкал о неё... Ха-ха! Да и пиджачок тоже! Прикинь домой её взял отстирывать, очищать или чего он там с ней делал... Но с тех пор больше костюмчик свой белый не надевал! Ха-ха! Жалко пачкать, в натуре! Я оборжался, блин! Супермен, мать!.. Проще одевайся, цаца! Все в джинсах ходят или в брюках, в обычных костюмах... А он... Звезда, блин!
               – Слушай, Антох, а ведь нам же форма положена! Почему не выдают, а? – проявил своё любопытство в неожиданном для собеседника направлении его напарник.
               – Много будешь знать, Паша, скоро состаришься... Ты у тётки своей спроси. Может, она тебе скажет, – ответил «Калач», – да не скажет... В общем, положена то, форма, конечно, положена... Но она денежек стоит и её новенькую-то можно и продать куда следует... В военторговский магаз, например... Короче, зарабатывают люди... Зарабатывают, Паш.
               – Кто? Наш завхоз Демидыч?.. Да и сам Батя, наверное, управляющий? Они в доле, что ли?..
               – А этого я тебе не говорил!.. И, вообще, у нас данного разговора не было, – несколько нервно отреагировал на догадки и предположения своего молодого напарника Калашенко и после паузы добавил, – ты смотри там, «не подведи меня под монастырь»! Моя хата с краю. Что все говорят, то и... А я, вообще, молчу по этому поводу!.. Ты сам заметил, все ходят – кто в чём. Кто свою военку одевает, кто в цивильном... Кто как!.. Ну а белая джинса Васильцева – это было что-то!.. Испачкал жаль! Ай-яй! Мамочка заругает!..
               – Ты его так не любишь, «Калач»?
               – Кому – «Калач», а кому – Антон Валерьевич! – хмуро ответил Калашенко, когда их жёлтая «волга» остановилась напротив центрального входа в банк, – давай, мешок на плечо и вперёд на вечернюю кассу. Два маршрута уже здесь, «четвёрки» нет... И об этом разговоре, Паша... Не маленький!..
 
     В очереди на сдачу выручки в окошко вечерней кассы первой была бригада Вяземский-Тимофеев. За ними следом стояли Леонид и Михаил, ведя свои подсчёты на клочке бумаги.
Четвёртый маршрут, по которому работали Петраков и Никитенко, задерживался. Их машина пробила колесо, видимо, поймав какой-то острый предмет.
     Освободившись после сдачи денег, Васильцев переоделся в сухую сорочку и пока Катя и Вера, заменявшая в этот день Алевтину Павловну, принимали сумки у Калашенко и его молодого напарника Павла, сделал звонки в три аптеки, что были у них на маршруте, в неотложных поисках одного медикаментозного средства для бабушки. Едва он положил трубку телефона, как подъехала четвёртая бригада инкассаторов, с шумом ввалившаяся в банк, обсуждая свои дорожные приключения. Сегодня между заездами времени на общение с Екатериной у него не будет. Если к концу работы закончится дождь, можно будет проводить её домой и постоять некоторое время под её окнами... Хотя через день наступит среда и у них будет время пообщаться по обычному расписанию их интимных встреч в цивильных условиях.  
     Когда бригады вновь разъехались по своим маршрутам, Катя и Вера, перекинувшись несколькими словами с сержантом Варсениным и с дежурным по отделу Гаврилой Алексеевичем, решили уединиться «в своих апартаментах» и поболтать «о своём, о девичьем». Вера делилась со своей подругой семейными проблемами, которые подстерегали её дома, недопонимаем со стороны мужа и напряжёнными отношениями со свекровью. А Екатерина сообщила ей новости из жизни своей семьи и об отношениях с Михаилом.
     Через три часа рабочий день для всех инкассаторов и сотрудниц учреждения, что трудились сегодня на вечерней кассе, был закончен. А осеннее небо так и продолжало лить слёзы, грустя о чём-то о своём, будучи поглощённым собственными печалями и заботами.
Похолодало. Приблудившийся неизвестно откуда ветерок делал пребывание на улице совсем уж некомфортным. Город притаился до утра и провалился в сон. 
 
 
 
                                                    Г л а в а  28
 
                                           Женские разговоры
 
     Для Екатерины и Михаила очередная среда прошла по их обычному плану. Катя приехала к Васильцеву в одиннадцать. Сегодня у них было больше времени для близкого общения друг с другом, ибо у Михаила был выходной. Это означало, что его возлюбленной нужно быть дома не к трём или четырём часам дня, ко времени, когда инкассаторы заступают на свою работу, а к половине пятого, чтобы успеть привести себя в порядок, перекусить и пройти порядка ста метров до дверей банка.
     Васильцев проводил свою даму до подъезда, в котором она жила, зашёл буквально на пять-семь минут в родной отдел и неторопливым шагом направился обратно домой.
     Алевтина Павловна была в отпуске и вместо неё почти всё это время выходила Вера. И в сей день до приезда инкассаторов со своего первого заезда наши леди вновь уединились у себя в помещении вечерней кассы и секретничали.
               – Ты какая-то сегодня уставшая, Екатерина Дмитриевна, – обращаясь к своей подруге, сказала Вера, заметив некое расслабленное состояние напарницы, – но выглядишь счастливой. С утра ты такой не была!
               – Так бывает, Верунь! А то ты не знаешь! – томно вздохнув, ответила Катя.
               – Да я уже забыла, что это такое: хороший секс... У нас сейчас с Борисом как-то не клеится... А у тебя – тьфу, тьфу!..
               – Мишка, увлёкся системой Брэга и проводит суточные голодания раз в неделю... И в эти дни я его особенно боюсь.
               – В смысле?
               – В том плане, Вер, что в такие дни он проявляет особую активность... Я не понимаю, откуда в таких случаях берётся его энергия. Я если не поем, мне кажется, и сил-то нету никаких... А у него в такие дни, наоборот. Не понимаю, Вер! Как это?
               – А он точно ничего не ест?
               – Абсолютно!
               – И ничего не пьёт? Ну может быть, лекарства какие-то или снадобья, я не знаю...
               – Только воду!
               – Ни фига себе!
               – Вот и я говорю!
               – И сегодня...
               – Попил водички и... Истязал меня, как... Я не знаю кто...
               – Ну по твоему внешнему виду не скажешь, что тебе было сильно уж плохо, – с улыбкой и некой завистью заметила Вера, покачивая головой.
              – Да ну тебя, Вер!.. Никто и не говорит, что плохо... Спать хорошо буду дома... Да я и у него сегодня уснула. Представляешь! Обычно глаз не сомкну. Всё-таки не своя обстановка... А вдруг придёт кто. Я так не могу! Ну ты понимаешь. А тут выключилась. Просто ушла в аут!
               – Бедненькая Катюня! Так он тебя называет, Кать?
               – Так, так. Только без слова «бедненькая». Что дальше?
               – Меня бы кто так помучил, блин!
               – Ну найди себе кого-нибудь, в конце концов! Но не страдай уже! Если, конечно, у вас с Борькой всё или как там у вас...
               – Дёрганный он какой-то в последнее время, нервный. Говорит, что на работе проблемы... Надоело всё, говорит. Хочу на необитаемый остров, говорит!..
               – Куда?
               – Туда!.. Куда не ходят поезда! Устал я, говорит, от всего, от всей этой бренной жизни и всё такое прочее...
               – А у него... Ты меня прости, конечно, Вер... Ну может, у него кто-нибудь на стороне... Ну как у моего бывшего, земля ему, конечно, пухом... Ты ничего такого не замечала за ним?
               – Ну показалось мне пару раз, может быть, больше, что от одежды его духами чужими пахнет и сам какой-то неестественный что ли... И спокойный такой... А как я к нему, так психовать начинает... На остров!.. На остров! Осточертело всё!
               – И у вас совсем ничего?..
               – Ничего... А мне надо... Ну ты знаешь, я не могу долго без этого... Я сама извожусь... И вон мужики, когда мимо проходят, если только коснётся меня кто случайно, ну нечаянно совсем заденет, я вся прямо горю!.. Ну я не могу без постели. Не могу я сама с собой, понимаешь?.. И как быть, Катя? Как быть?
               – Неблагодарное это дело – давать советы в таких вещах, Вер... Я не знаю... Но вам вдвоём с Борисом надо разобраться в своих отношениях, наверное... Придти к какому-то общему знаменателю что ли... Определиться, одним словом... И решать уже, как жить дальше... В любом случае от разговора об этом вам не уйти. Как без этого разговора?
               – Да он заводится с пол-оборота, если я только пытаюсь как-то подойти к этой теме! Сразу закипает, блин!.. И всё!.. И разговора нет!.. На остров!.. Осточертело всё!.. Не знаю, Кать, что делать. Не знаю!..
               – Ну поговорить-то вам в любом случае...
     Вдруг хлопнувшая входная дверь прервала их беседу. В вестибюле банка послышалось ожидаемое по времени оживление. Прибыла «на базу» одна из бригад инкассаторов, завершив свой первый заезд.
               – Девочки, ау! Встречайте гостей! – раздался от поста милиционера до боли знакомый голос Вяземского, – кто не спрятался, я не виноват!
               – Вон, Первый маршрут приехал, – меланхолично отметила Вера. – Скоро же они управились.
               – «Быстрый Гонсалез» оправдывает своё прозвище! – подтвердила мысль своей напарницы Екатерина, – сегодня у них Стас за сборщика.
                – Ну да. Ген Саныч вчера «бегал».           
     В течение пяти-десяти минут подтянулись и остальные три бригады. Весьма тесный коридор перед дверью вечерней кассы наполнили голоса сотрудников военизированного отдела, гомон, смех и разговоры, разговоры, разговоры...
     После того, как все бригады разъехались по своим маршрутам, дамы перекинулись парой фраз с милиционером Олегом и с дежурившим в сей день по Отделу инкассации
Петраковым. Затем, дав им понять, что теперь настало время посекретничать, вновь уединились на территории «своих владений».
               – У нас ведь тоже не всё так безоблачно, как ты догадываешься, – с некой грустинкой в голосе сказала Екатерина, – Мишка тоже иногда дуется. Он любит быть первым номером. Характер свой показывает. А я не могу, когда на меня повышают голос. Я теряюсь!.. Я говорю ему, не повышай тон. Мне от этого плохо, а он от этого впадает в какой-то ступор и молча дуется... Может быть, у меня у самой характер капризный и слишком гордый нрав...
               – Кать, А как сочетаются ваши гороскопы, если ты в это веришь, конечно?
               – В том-то и дело, что никак не сочетаются!.. Верю или не верю?.. Наверное, всё же больше верю, чем нет... В общем, звёзды не сулят нам ничего хорошего, Вер... Ничего...
               – Ты тоже считаешь, что у ваших отношений нет никакой перспективы?.. Или всё-таки какие-то варианты у вас есть, чтобы быть вместе?.. Что-то вы рассматривали?
               – Ох! – тяжело выдохнула Екатерина, – спроси что-нибудь попроще... Но то, что он для меня делает в постели... Такого никто и никогда!.. И я точно знаю, что подобного в моей жизни больше не будет... Никогда, Вер... Если он уйдёт или мы расстанемся как-то...
               – Всё-таки расстанетесь, Кать?
               – А что ты удивляешься? Ведь нас, по сути дела, кроме постели ничего не связывает... Нас не объединяет ничего.
               – Как? Вы оба такие чистые что ли, ну, в смысле, своей душой... Вы выделяетесь из множества людей... И он... Он что не питает к тебе никаких нежных чувств?!
               – В том-то и дело, что питает, ну, в смысле, испытывает. И я думаю, что не обманывает. Это правда! Это видно! Это – не просто секс, Вер!.. Но... Но нас ничего не объединяет и ещё эта разница в возрасте!.. Эта разница...
     Я не знаю, что делать... Вокруг столько молоденьких девчонок... Вон хотя бы даже у нас!.. И Валька, и Светка, и Иринка Первозванцева... Невесты на выданье! Ходят, блин, облизываются... Да и у него у самого подружки есть – студентки, спортсменки, комсомолки и красавицы наверняка... Он же и в Литературный клуб ходит с друзьями, и в Театр-студию... А уж там наверняка молодые смазливые девчонки есть!.. А я... А я ещё свои кренделя выделываю и понты кидаю!.. Это ещё нужно уметь выдержать, Вер!.. И я не умею подчиняться... Ну не могу и всё, хоть что ты со мной делай!..
               – Слушай... Ну а о совместном ребёнке... Ну ты же говорила, что ты...
               – Нет. Он сам или чувствует, что в принципе не готов к детям или, не хочет со мной... ну, в моём положении, в общем, когда у меня уже есть трое и Кристинке уже третий год идёт... Вот так, Вера! А ты говоришь, счастье! Счастье – пшик!.. И останутся лишь одни воспоминания о нём, об этом призрачном счастье!.. Нет! Не призрачном, конечно! Настоящем!..
               – Ну почему ты так думаешь, Кать? Может быть, у вас всё ещё образуется, а?
               – Я чувствую, что этому счастью рано или поздно, но придёт конец. Чувствую, Вер! Вероятно, в глубине души я даже знаю это наверняка!.. Да! Точно знаю... Такое счастье, Вера... Такое большое счастье долгим не бывает! Я и так получила от него, наверное, на десять, на пятнадцать лет вперёд или даже на двадцать... А может быть, на всю оставшуюся жизнь!..
 
 
 
 
 
 
 
 
                                                    Г л а в а  29
 
                                          Калейдоскоп событий
 
     Ещё несколько месяцев Васильцев проработал в банке, верой и правдой служа государству. За это время коллектив сотрудников Отдела инкассации в очередной раз потихоньку обновился. Из «поколения отцов» остались только Вяземский, Демидыч и Петраков, и не столь давно влившийся в коллектив Вержбицкий, который, впрочем, ко времени увольнения Михаила проработал уже почти полтора года. Из молодёжи того состава, который Васильцев застал, устраиваясь в банк, остался лишь сам начальник отдела Виталий. К этой же когорте старожилов нужно отнести и вернувшегося в родные пенаты «Гонсалеза». Кто-то уволился в поисках лучшей доли, немалая часть попала под раздачу в борьбе с пьянством, когда гайки были затянуты совсем туго. Однажды, выйдя на работу с похмелья, получил выговор напарник Михаила Леонид, когда они работали в одной бригаде вместе во второй раз. А буквально через полтора месяца, не совладав с собой ещё раз, он попался вновь и был рассчитан менее, чем за сутки. Молодёжь, пришедшая на смену уволившимся в силу тех или иных причин инкассаторов из «поколения детей», Васильцева никак не вдохновляла. Слишком узкий и примитивный круг их интересов не оставлял Михаилу никаких шансов как-то сблизиться с кем-либо из них. Вся эта атмосфера его угнетала. К тому же, настал срок сдавать свою итоговую выпускную работу по профилю его обучения в Заочном народном университете искусств. Это означало, что возникла острая необходимость искать некое место, где бы он, наконец, смог проявить свои творческие способности, то есть раскрыться с иной стороны.
     Так или иначе Михаил за весьма довольно короткий промежуток времени, лет пять или шесть, успел поработать: в Доме культуры, в институте, где некогда учился, на заводе, на стройках, в кооперативах, в областной газете и в разных других местах, коих было немало. Как некогда и его отец он искал своего места в жизни. На протяжении почти четырёх лет после увольнения из Госбанка он продолжал встречаться с Екатериной. В их отношениях были разного рода нестыковки и мелкие, но эмоциональные ссоры. Два гордых сердца и два гордых нрава не смогли преодолеть противоречий, заложенных в них самих изначально. Старшая дочь Екатерины Ольга второй раз вышла замуж. На сей раз в её жизни всё складывалось удачно и она подарила своему мужу сына. Теперь, когда Катя стала бабушкой  ещё раз, она больше времени уделяла своим детям и внукам. Михаил, почувствовав, что для него в их мире нет места, которое он мог бы занять, стал постепенно отдаляться, продолжая искать себя. Увлёкся атлетизмом, не прекращая своих творческих изысканий. Его мама, Надежда Петровна так и не обрела своего счастья с мужчиной, с которым связывала свои надежды и планы. Бабушка и дедушка Васильцева медленно, но верно старели. Весь клубок проявленных тем или иным образом проблем требовал времени на его распутывание и разрешение. Но одни сложности сменяли другие и во всём этом карнавале больших и малых событий, перемежающемся с простым мельтешением суеты, для их отношений с Катей уже никак не находилось места...
     Впрочем, о том, что такое время наступит, в глубине своей души они оба знали. Иногда они отдавали себе в этом отчёт, иногда нет, продолжая жить иллюзиями, перемешанными с действительностью... Любые призрачные представления о реальности рано или поздно рассеиваются подобно дыму от костра... Но от сего пламени остаются угли и зола, которые являются прекрасным удобрением для неких всходов... Траектории их движения по этой жизни подобно траекториям движения двух планет на небосклоне сблизились на какое-то заданное кем-то изначально время и снова стали удаляться, перемещаясь по своим орбитам в бесконечном пространстве Бытия.     
 
 
                                                     Г л а в а  30
 
                                                   Конец времён
 
     На дворе стоял морозный февраль. Казалось, что зима, решив наверстать упущенное, стремилась напомнить людям, проживающим в европейской части планеты, что именно она является полновластной хозяйкой положения в эту пору. Намело много снега. За несколько дней норма осадков превысила месячную. Холодный северо-западный ветер лютовал не на шутку, словно бы испытывая сами человеческие души и их терпение на прочность. Он пел свои заунывные однообразные песни на свой мотив, будто бы развлекая себя любимого. Впрочем, было очевидно, что до людей ему как-то особенно и нет дела. Скитаясь по планете на протяжении многих веков и целых эпох, он, наверное, привык заботиться только о себе, не вдаваясь в какие бы то ни было подробности человеческого быта. Ему это просто ни к чему. У него есть своя важная работа и за него её никто не сделает. Есть также и хобби, связанное с некими творческими порывами в буквальном смысле этого слова. Видимо, сегодня его покинуло настроение, а вдохновение почему-то не пришло. Распалив себя самого какими-то ведомыми только ему одному заботами, он неистово носился по сумрачным просторам, словно бы нацелившись выморозить из них любое проявление разумной жизни. Если кто-то не смог или не успел спрятаться от этих суровых игрищ, чья в том вина...
     Михаил Александрович стоял у окна и смотрел куда-то во внешнюю полутьму. Там, за стеклом, бушевали настоящие страсти. А по эту сторону двойного стеклопакета было довольно уютно и тепло. Тот, кто демонстрировал силу своих незримых мышц и дирижировал огромным оркестром белоснежной феерии, был ему нестрашен. Каждую из этих симфоний он слышал за свою жизнь ни раз и никаких новых идей или интересных интерпретаций в них старых для себя давно уже не находил.
     Заварив чая с мелиссой и донником, он ждал, когда настоится этот отвар и наберёт в себе силу, чтобы поделиться ей с тем, кто будет готов употребить сей бодрящий горячий напиток. Стандартный гранённый сосуд для питья в мельхиоровом подстаканнике дремал в глубине кухонного стола в компании конфет и баранок. Стоявшая рядом свеча в виде небоскрёба согревала окружающее пространство, иногда вдруг на секунду вспыхивая или искрясь без какой-либо внешне заметной причины. Собственно говоря, грело не её пламя, а воспоминания, что были связаны с этим некогда величавым стеариновым строением, которое использовалось по своему назначению только в особых случаях или по прихоти своего хозяина. От огромной свечи, что Катя много лет тому назад подарила мужчине, которого она любила, на его День рождения, осталась лишь половина. Но и она была ещё на столько большой и горела столь ярко, что её света хватало, чтобы вполне сносно осветить пространство кухни или сумеречные закоулки жизни её владельца.
     Сейчас, глядя на эту красно-белую узорчатую башню, наполнявшую своим тёплым сиянием его душу, Васильцев вспоминал времена своей молодости, ту эпоху его жизни, когда он был, наверное, одним из самых счастливых людей на земле. Что интересно, он предчувствовал... Да он просто знал заранее, что такой период в его жизни обязательно наступит, ибо ему суждено быть!.. Впрочем, как знал он и то, что это волшебное время когда-то неминуемо закончится, оно исчерпает себя во всей своей полноте и завершится, как и всё в этом подлунном мире, что проявляется на отведённый ему срок из небытия и в небытие уходит в положенный час...  
     Вся жизнь Михаила была организована таким странным образом, что перед ним всегда лежал тот или иной путь под звёздами и он ведал о существовании этого пути, будь он даже лунной дорожкой из призрачного небесного серебра. Может быть, по этой зыбкой искристой тропе не всегда можно было ступать уверенно, касаясь её ногами, но она была. По крайней мере, она являла себя взору... Сейчас же впереди зияла только некая необозримая пропасть безвременья, поглощающая всё вокруг себя как чёрная дыра...

     По ту сторону стекла, по ту сторону жизни, в полудрёме студёных пустынных улиц бесприютно метался Ветер. С этой стороны бытия горела свеча, наполнявшая душу невидимым светом. Сжигая ночь, она сжигала само Время... Время закончилось... Его больше нет...             

                                                   Г л а в а   19
 
                                           Мирская круговерть
 
     О том, что бригада Васильцев-Никитенко попала в аварию Екатерина узнала лишь на следующий день. В тот вечер, когда случилось ДТП у неё был выходной. В паре с Алевтиной Павловной работала Вера, она и сообщила ей о данном происшествии ближе к обеду, после того, как они с Алевтиной Павловной сдали деньги на Группу пересчёта. Впрочем, тут же, по телефону, и утешила, что всё обошлось и все живы-здоровы. Сам Михаил не видел смысла, чтобы звонить Кате после работы и «дать отчёт по полной форме» – обошлось и, как говорится, слава богу! От разговоров на эту тему в банке всё равно никуда не деться, но расстраивать любимую женщину ему вовсе не хотелось. Своей маме он, разумеется, тоже ничего не сказал о случившемся по той же самой причине, благо полученная им ссадина была невидна под одеждой. Если Екатерине наверняка всё станет известно уже на следующий день и этого не избежать, то до дома эти сведения, скорее всего, никак не дойдут, ведь всё же обошлось без жертв... Саша отделался ушибом плеча и большим синяком в месте контакта с дверью «уаза», о которую он и ударился в момент столкновения с автобусом, несмотря на то, что рефлекторно крепко вцепился в специальную ручку-поручень. А Васильцев лишь едва заметно поцарапал руку. (Он получал гораздо более серьёзные травмы на рабочем месте в более простых и безобидных ситуациях. Жизнь есть жизнь.) Водитель Алексей слегка ударился головой о лобовое стекло. Словом, все отделались, что называется, лёгким испугом. Больше всего пострадал автомобиль... У них же в отделе бывали случаи с намного более тяжёлым исходом. (Опять-таки издержки профессии, когда много времени проводишь на колёсах в различных природных условиях и дорожных ситуациях...)
     Катя была обеспокоена этим происшествием, ведь не так давно в весьма серьёзное ДТП попала другая бригада из их отдела. К счастью, и тогда обошлось без жертв, хотя двое инкассаторов получили травмы лёгкой и средней тяжести. А несколько лет назад, вообще, один из сотрудников данного отдела погиб в результате дорожной аварии... Сразу после разговора с Верой она набрала номер домашнего телефона Васильцева, чтобы узнать как он себя чувствует.
               – Миш, ты как? У тебя всё в порядке? – с волнением спросила Катя, машинально теребя провод аппарата.
               – Здравствуйте, Екатерина Дмитриевна! Вы сейчас о чём, простите? – несколько нараспев и спокойно-безразличным тоном ответил Михаил.
               – О чём! О вчерашнем, Миш, о вчерашнем!
               – А что вче-ра бы-ло? – вновь «пропел» Васильцев.
               – Я об этой аварии на маршруте. Ты как себя чувствуешь?
               – О какой аварии? А какой сегодня день?
               – Вторник. Как ты, Миш?
               – А какой теперь год?
               – 1986-й... С утра был... кажется, – ответила Катя, раскусив «коварный замысел» любимого.
               – А Миша это кто? – загадочным тоном произнёс Васильцев, плотно войдя в образ пострадавшего.
               – Мишка, хватит дурака валять! Я же волнуюсь за тебя! – не выдержала Екатерина, чуть повысив голос в трубку.
               – Катюнь, да перестань! Бывало гораздо хуже, – уже совершенно нормальным голосом проговорил Васильцев. – А помнишь, как я, приехал с рассечённой в кровь головой? Ну, когда после центральной сберкассы запрыгивал в этот чёртов «сарай» Теплова, руки были заняты, я не рассчитал и головой в перекладину двери его «уаза» воткнулся. Аж вся машина покачнулась!.. На ровном месте – в кровь!.. У меня звёздочки вокруг головы засверкали и запрыгали!..
               – Да ну тебя, Мишка! Нашёл с чем сравнить!
               – Да всё нормально, Кать! Ну, честное пионерское! Клянусь барабанными палочками и шоколадкой «Алёнка»!
               – Почему именно «Алёнкой»?
               – Я люблю эту разновидность продукции.
               – Болтун! Правда ничего не ушиб? Нигде не болит?
               – Там, где надо, всё на месте! Для морякiв усе – пиль! Всё в норме!
               – Горе ты моё луковое! Ну что мне с тобой делать, а?
               – Любить покрепче, Катюнь! Приласкать да приголубить. Особенно завтра!.. Среда, между прочим!..
               – Ты у меня сегодня ещё получишь! Вот только приедь после первого заезда! –  нарочито угрожающим тоном сказала Катя. – Я тебя приголублю!
               – Ну вот, за-пу-гат, понимаешь, за-стра-щат, блин! И работай после этого! – в шутливой манере парировал этот киношный выпад возлюбленной Васильцев.
               – И запугаю и застращаю, чтоб ты у меня помнил, как в переделки попадать!
               – Ты лучше скажи, костюмчик подошёл? – перевёл тему разговора в другую сторону Михаил.
               – С размером ты, в общем-то, угадал и расцветка мне нравится, – заметно успокоившись, ответила Екатерина, – я... Мне кажется, я немного поправилась в талии. Словом, завтра увидишь, как сидит.
               – «Павлины, говоришь?»... В смысле, если поправилась, то это дело поправимое. Нам нужно выбрать ещё один день для... ну, чтобы я тебя «подлечил», как следует...
               – Посмотрим на Ваше поведение, товарищ «лекарь»!
               – Целлюлиту бой нещадный!.. Катюнь, а вам с девчонками что-нибудь сегодня нужно из продуктов?
               – Ну если кусочком сыра можно будет обзавестись...
               – Добро! Пошукаем.
               – Ты сегодня снова с Саней?
               – С ним.
               – Попробуйте только ещё попадите в какую-нибудь передрягу!
               – Вас понял! Если утонем, домой не придём! – отшутился Васильцев.
               – Давайте, аккуратнее там. Удачи!
               – До встречи, Катюнь!
 
     Когда все бригады отсдались после первого заезда, инкассаторы занялись своими привычными делами в эти 10-20 минут отдыха. Алевтина Павловна, чтобы не мешать влюблённым, оставила помещение и коридор вечерней кассы и «пошла в люди», то есть пообщаться с инкассаторами, водителями и дежурным милиционером Петровичем. Екатерина и Михаил, соответственно, уединились в тесной комнате служебного помещения, где сотрудницы банка принимали деньги от инкассаторов, отделённой от хранилища, куда тут же переносились сумки с выручкой, массивной железной дверью с решёткой. Они дарили друг другу нежности и ласки, словно бы не виделись целую вечность.
     Минуты отдыха пролетели моментально. Васильцев, будучи в этот день сборщиком, проворно обежал все точки, попутно выполнив все имеющиеся у него на сегодня заказы, в том числе, и Катину заявочку на сыр. Маршрут откатали без эксцессов и каких бы то ни было событий негативного плана. Чуть задержались на одном из объектов. Женщина-продавец, что сдавала выручку второй раз в жизни, ошиблась, указав в сопроводительной ведомости неверную сумму. Закрутилась с другими своими производственными делами, в спешке делала таксировку по купюрам и слегка напортачила... Это была нормальная точка, с которой никогда не было никаких особых проблем; труд инкассаторов здесь ценили и ни в чём не отказывали им. Учитывая все эти «заслуги перед его родным отделом», Михаил дал время неопытному продавцу, сдававшему в этот день выручку, исправиться. Где мог, помог; что мог, подсказал. Зато другую точку на маршруте пришлось «бросить». В этом овощном магазине нередко бывали некие проявления халатности ответственных за сдачу денег лиц. Странно, что жизнь их ничему не учила... Может быть, в торге у директора была «мохнатая лапа» или имелись какие-то иные особые «подвязки»...
     Но сегодня!.. Дама, которая должна была сдавать деньги, использовала трухлявый шпагат, продетый через свинцовую пломбу, который мог порваться в любой момент. К тому же, оттиск на пломбе был нечётким. Привези бригада такую сумку в банк – был бы верный «косяк», потому что её непременно потребовалось бы вскрывать на вечерней кассе, в связи с перечисленными причинами. Ни подставлять сотрудниц вечерней кассы, уговорив принять такую сумку, ни вскрывать её с последующим пересчётом денег и сопоставлением с цифрами, что содержатся в документах на сию сумку, рискуя сразу же «попасть на деньги», Васильцеву, разумеется, не хотелось. Кроме всего прочего, это автоматически влекло за собой лишение премии на какой-либо процент... Можно было бы решить эту проблему, по быстрому заменив пломбу и шпагат (маленький маточек качественного штатного шпагата у Михаила на такой «пожарный случай» всегда имелся с собой), если бы не одно «но»... Дама была порядком пьяна и рядом крутился такой же пьяный грузчик. Васильцев в принципе знал его в лицо, ибо сам достаточно долго проживал в этих окрестностях. А мужчина был далеко не самым надёжным и безобидным гражданином... Оценив все эти обстоятельства, инкассатор принял решение «бросить» эту точку, не искушая судьбы.
     Со своего второго заезда три маршрута вернулись практически одновременно. Не было только «четвёрки», у которой был ещё и третий отдельный заезд в универсам. На эту точку ещё предстояло отправиться бригаде, работавшей по Четвёртому маршруту. А пока они застряли в пути ввиду мелкой поломки автомобиля. Остальные инкассаторы, отсдавшись на вечерней кассе, отправились разоружаться и сдавать необходимые документы дежурному по отделу Гавриле Алексеевичу.
               – Много не пейте! – хором сказали работникам военизированного отдела, спешившим к ожидавшим их машинам, сотрудницы вечерней кассы, когда всё действо переместилось в фойе банка.
               – Как получится! – бодро отозвался Вяземский, – пока, девчонки!
               – Пол ведёрка, не больше, – поддержал его напарник, переняв эту фразу у Васильцева.
     Все дежурно отшутились на эту традиционную фразу, которой было принято прощаться в данном учреждении с инкассаторами. Это звучало просто, как: «до свидания» или «пока»! Васильцев не знал, кто и когда завёл такую весьма забавную «традицию», но её обычно придерживались, «передавая по наследству» последующим поколениям инкассаторов разных возрастов.
     Когда все разъехались по домам, Михаил с Катей решили отдать дань своей собственной традиции, то есть побродить вдвоём по окрестностям дома, в котором проживала семья Велениных. Квартира Екатерины находилась в том же доме, где было жильё Демидыча, прямо напротив банка. Они дошли до угла пятиэтажки и свернули на узкую асфальтовую дорожку, проходившую непосредственно под окнами этой хрущёвки. Данная тропа отделяла само здание, постройки середины шестидесятых, от палисадника, прикрывавшего, как обычно, «тылы» домов. Кроме детей и подростков, по этому пути практически никто не ходил. А так как время было уже довольно позднее, здесь они были в полном уединении. Едва они скрылись от посторонних взглядов, Васильцев взял загорелую руку Кати и медленно поднёс её к своим губам. Он делал это часто и с удовольствием. Именно с такого жеста с его стороны и начались их отношения, с этой своеобразной «печати» всё у них и началось. Екатерина на секунду пристально взглянула в глаза своему спутнику, обняла его за шею и прижалась к нему сама.
               – Но ведь вчера всё могло закончиться и... и не так благополучно, Миш!
               – Ну это, наверное, судьба, Катюнь! Кого обвинять? Алексей наш не первый год за рулём. Хотя водитель он, конечно, не такой как Теплов, не как Дима или Борис Голенков и уж, конечно, не как «Летучий». Те бы такого не допустили... Я так думаю... Работает он в нашем гараже недавно. А на новенького, как правило, дают старенькое. Вот и достался ему этот «сарай», а точнее, «баня». Да ещё с лысой резиной... Да, в общем, всё как-то так совпало... Судьба, Кать, судьба!
               – Нет... Не хочу я такой судьбы, – грустно сказала Екатерина после паузы, во время которой она целовала своего возлюбленного в лицо с какой-то особой страстью.
               – Всякое бывает в жизни.. Что мы с Саней могли сделать в такой ситуации? Да, ничего! Только вон вцепились машинально кто за что смог. Вот у нас случай был на маршруте, – начал было вспоминать какой-то неприятный эпизод из инкассаторских будней Михаил, но сразу же осёкся. – А нет! Это ерунда! Не стоит забивать мозги!
               – Миша, ты сейчас о чём хотел рассказать?
               – Да не обращай внимания, Катюнь! Наверное, я просто сегодня немного притомился или не выспался просто. Давай всё самое самое оставим на завтра. Я тебя встречу на остановке...
               – Я сама дойду. Ты только не проспи! А то будешь дрыхнуть, как в прошлый раз!
               – В какой раз!? Когда это я дрых? – напускно возмутился Васильцев, – напраслину изволите возводить, Екатерина Дмитриевна, на мою тонкую ранимую душу!  
               – Я тебе напомню завтра, я напомню! – картинно сжав пальцы в кулак, сказала Катя и серьёзно добавила, – ну если правда устал, Миш, езжай домой, отдыхай. Завтра увидимся. Зря ты не поехал с «Насосом»!
               – Зато он Палну доставит прямо до подъезда. Он мне обещал.
     Проводив Екатерину до её окон, Васильцев побрёл на трамвайную остановку. На носу была среда – любимый день недели. Это были их интимные среды...
 
 
 
                                                   Г л а в а  20
 
                                                   Субботник
 
     Третья декада апреля, как обычно, была ознаменована почином, ставшим традиционным для жителей всего СССР. Ко дню рождения вождя мировой революции В.И. Ленина страна вышла на ежегодный всесоюзный субботник. Денёк был солнечным и ясным. Погода задалась. Сегодня все служащие банка либо уже пришли в рабочей одежде, либо взяли её с собой. Работники всех отделов трудились вперемешку, наводя чистоту и порядок, как внутри самих помещений учреждения, так и на прилегающей к центральному крыльцу банка территории. Как показывает опыт, в такой день можно, если и не свернуть горы, то, по крайней мере, их легонько подвинуть в нужном направлении. Так было и в сей весенний день. Ни перед окнами отделов, ни возле центрального входа в родное кредитно-финансовое учреждение не осталось ни одной бумажки, даже, казалось, что кусты палисадника, окружавшего банк, были причёсаны и завиты. Работа спорилась и кипела. Всюду без устали сновали сотрудники сей организации, наводя красоту. А в самом большом по объёму помещении, где одновременно трудилась большая часть бухгалтеров, решено было переклеить обои. Как-то так случилось, что Екатерина и Михаил в этой кутерьме не пересекались. Зато траектории движения и фронт работ Васильцева часто имели точки соприкосновения с одной молодой одинокой сотрудницей сего учреждения. И это не была инициатива Михаила. В столь тесном коллективе такие вещи не проходят незаметно и дают потом пищу для разного рода разговоров и пересудов... Так произошло и на сей раз. Как будто кто-то специально стал распространять в банке слухи о наметившихся отношениях между молодым инкассатором и одинокой девушкой, несколько лет назад окончившей институт соответствующего, финансового профиля. Сам Васильцев об этих отношениях неслужебного порядка узнал именно из разговоров сотрудниц банка. Да ещё Лёня его стал подначивать по этому поводу, видимо, заглотив ту же самую наживку. Впрочем, Михаилу в какие-то моменты их совместного труда с Валей показалось, что она действительно ищет какой-нибудь подходящий предлог, чтобы пообщаться с ним тет-а-тет, познакомившись поближе. В большом женском коллективе служащих данного учреждения было немало молодых дам, свободных от брачных уз и обязательств. Михаил на первых порах своей работы на новом месте мог для себя рассматривать и обдумывать какие-то варианты, но когда у него завязались плотные отношения с Катей, или даже просто появились намётки этих взаимоотношений, он сразу же постарался ограничить практически все иные контакты неслужебного свойства. Даже имея общественную нагрузку в качестве должности редактора местной стенгазеты, он прилагал все усилия, чтобы по большей части обходиться в этом деле своими собственными силами и средствами. Екатерина по-своему наверняка пыталась разрешить эту проблему, заставив его ревновать к одному из водителей госбанковского гаража, который, хоть и был женат, но как магнитом был привлечён в область Катиных чар. Иной раз он мог быть излишне навязчивым, добиваясь внимания Екатерины. Впрочем, это могли быть и некие уловки с её стороны, дабы взоры её возлюбленного не обращались уже в какую-либо иную сторону. Васильцева эта ситуация не то, чтобы заставляла нервничать, он сам хотел убедиться в Катиных чувствах к нему и её поведение при таком положении вещей должно было бы послужить чем-то вроде лакмусовой бумажки, показывающей истину... Об опасности всех этих хитросплетений и интриг и говорил Екатерине многоопытный сотрудник военизированного отдела Милютин, которого она считала своим старшим товарищем и другом.
     Закончив с Валей свой фронт работ по поклейке обоев в просторной комнате бухгалтеров, Михаил перешёл к иному занятию; он был отряжен в родной отдел на мытьё окон. После субботника Васильцев поехал домой, ибо в этот день у него был выходной. И вновь их пути с Валентиной пересеклись в трамвае, так как они проживали недалеко друг от друга. Что касается Кати, то ей все эти разговоры и воспоминания о прошедшем субботнике довольно долго досаждали, заставляя проводить некие сравнения с потенциальной соперницей. Михаил далеко не сразу понял, что его возлюбленная испытывает чувство ревности по отношению к Вале, которая была, вроде бы, хорошей и положительной со многих сторон, но она не была в его вкусе. Хотя, если бы как-то иначе сложились обстоятельства... Впрочем, у Васильцева в тот период времени, после того, как успокоилось его сердце, отойдя от безответной любви, появилось немало интересных вариантов, ни одним из которых он так и не воспользовался.   
     Вечер субботнего дня Михаил встретил, заехав к бабушке с дедушкой, что жили в этом же районе, в шести остановках от дома, где у него с мамой была кооперативная квартира. А для его возлюбленной сей день был ещё и рабочим.
     Переполняемая разными противоречивыми чувствами Екатерина хотела поделиться ими со своим старым другом Гаврилой Алексеевичем, который был дежурным по отделу. В ожидании двух бригад инкассаторов, работавших сегодня, разумеется, по расписанию выходного дня, она под каким-то благовидным предлогом оставила Наталью, заменявшую Алевтину Павловну, на вечерней кассе и, выйдя в тесное фойе банка, вызвала на откровенный разговор Милютина.
               – Вот почему, Гаврила Алексеич, так получается, – минорным тоном сказала Катя, – из-за этой девчонки из коопторга он с Калашенко стрелялся, пусть даже не натурально, но сам факт!.. А из-за меня с Андреем даже поговорить не хочет, а?  Что не так-то?
               – Он же тебе сказал, что сама, мол, решай: с кем ты хочешь быть. Он дал тебе понять, что ни навязываться тебе, ни мешать твоему счастью с кем-либо другим, он не станет. Так?.. По-моему разумению, грамотно поступил.
               – Вот ты мне друг, Алексеич, а защищаешь Мишку! Почему ты его сторону принимаешь? Из чувства мужской солидарности что ли?
               – Причём здесь солидарность, Кать!.. Я и раньше тебе говорил, не заигрывайся в свои игры!.. Проиграешь... Сама себе проиграешь!..
               – А ты знаешь, что сегодня на субботнике за ним Валька увивалась. Все уже об этом судачат!.. А я... А я... А я не знаю, вообще, «кто я, где я и зачем»!.. Мне как быть, Алексеич?
Она ещё и живёт там совсем недалеко от него!
               – Я пока не слышал, что про них говорят... Я ничего не могу тебе об этом сказать. Сама знаешь, в бабском коллективе любят языки почесать!
               – Она гораздо моложе меня. У неё детей нет... И... и, извини меня, у неё ещё фигура девичья, – продолжила тему Катя. – А я... А я, вообще, Гаврила Алексеевич, бабка уже!.. И Иринка на него пялится Первозванцева. Втихаря, но я-то вижу. Я же не слепая! Увидит его, ресничками большими  «хлоп-хлоп», глазки опустит и... А тут ещё эта Дашка!
               – Какая Дашка?
               – Такая! Из коопторга, которая. Из-за которой у них с «Калачом» эта разборка была с дуэлью в двух частях год назад!
               – А причём здесь Дашка? Я же тебе объяснял, она хорошая девчушка! А Антошка её в постель хотел уложить. Так, между прочим... Как он обычно это делает. А Мишка этому просто воспрепятствовал. Ну как нормальный парень! Я бы тоже так поступил, будь я молодой да крепкий... А Даша... Она, говорят, месяца два как замуж вышла. У неё своя жизнь, пойми ты, наконец!
              – Сю-за-нна!.. Вышла замуж... Сюзанна, мон амур! – бодро пропела Екатерина фразу переделанного на русский манер шлягера Адриано Челентано после короткой паузы в этом диалоге.
              – Да ну тебя, Катюшка! Иди вон на изготовку, одна бригада подъехала, – махнув рукой, ответил своей собеседнице Милютин, когда услышал, как хлопнула входная дверь, – не заиграйся! Потеряешь его!..  
 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а   21
 
                                              Жизни карусель
 
     Прошла зима. Прошла «с обычными инкассаторскими приключениями» в сильно заснеженные дни, когда частенько приходилось толкать «волги», которые присылали в отделения банков из такси или из договорной колонны, ввиду нехватки автотранспорта в собственном специализированном гараже. С тех самых пор Васильцев ещё много лет не мог терпеть снегопадов. В начале нового тысячелетия он сам побывал в роли таксиста и эта нелюбовь к разгулам стихии в зимнее время года у него только усилилась... Но это будет почти через двадцать лет, а сейчас он молод и удачлив. Любимое дело спорится у него в руках. Рядом с ним эффектная обаятельная дама, к которой он испытывает самые нежные чувства, каких, наверное, никогда не испытывал ни к одной из представительниц прекрасного пола...  
     Наступила весна 1987 года. Всё идёт своим чередом. Надежда Петровна, мама Михаила, вроде бы, встретила мужчину, с которым у них что-то складывается. Сын этому очень рад. Ему безумно хочется видеть счастливой свою мать. Бабушка часто болеет, а дед, прошедший горнило Великой Отечественной, держится молодцом, хотя возраст и всё пережитое им тоже иной раз дают о себе знать. Васильцев старается как можно чаще бывать у них и развлекать их, как может...
     Прошёл ежегодный ленинский всесоюзный субботник. События разного масштаба заполняют бытие. Страна отметила 9-ое мая, День победы. Хотя кажется, что время никуда не спешит, но порой оно заметно ускоряет свой ход, переходя на бег. За неделю всё вокруг позеленело и преобразилось, радуя душу весенней свежестью.
     Катя обожает цветущую сирень, а Михаилу нравится запах сирени. Иногда он чувствует этот запах от волос своей возлюбленной. Ему нравится любоваться Катей, когда у неё в руках веточки сирени. Сколько раз он посожалел о том, что совсем не умеет рисовать!..
     В этот четверг все сотрудники Отдела инкассации пришли на работу пораньше. Сегодня плановая разборка и смазка механизмов табельного оружия. На днях сдан очередной зачёт по инструкциям, регламентирующим деятельность инкассаторов. Произошли некоторые перемены в штате. Один пожилой товарищ по оружию Михаила ушёл на заслуженный отдых. Вместо него в отдел вернулся Тимофеев, уволившийся три с половиной года назад. Они не пересеклись с Михаилом, разминувшись почти в полгода. Стас по прозвищу «Гонсалез» легко влился в сильно обновлённый по сравнению с тем временем, когда он работал здесь раньше, коллектив, словно бы он и не покидал этих стен. Уволился чрезмерно практичный Саяпин, найдя более денежную работу. Видимо, тёща его всё-таки допекла своими претензиями. Был зачислен в штат сотрудников отдела ещё один молодой человек. Парня устроили по знакомству. Сам он чем-то похож на крученного-верченого Саяпина, только моложе и пока ещё не так ловок и хитёр. Но это дело наживное. Михаилу он как-то сразу не шибко приглянулся. Он показался ему очень скучным, поверхностным и однобоким, «заточенным» на примитивное восприятие окружающей действительности.
     День прошёл в обычном режиме. Сегодня постоянный напарник Васильцева взял отгул, так как у его старшего брата было некое важное событие в жизни и присутствие Леонида непременно требовалось. Михаил отработал с «Гонсалезом». Они также принадлежали к одной возрастной категории и, вообще, чем-то неуловимым были похожи по своему характеру и складу ума. Им было о чём поговорить, когда они выходили в составе одной бригады.
     На воскресенье был назначен спортивный день. В такие дни в тёплое время года инкассаторы, что входили в группу до 30-ти, играли в футбол на близлежащем от банка поле стадиона или на малой арене («на калде») этого спортивного объекта, в хоккейной коробке, обнесённой по периметру невысоким деревянным забором. В зависимости от того, сколько на это мероприятие собиралось друзей и знакомых, и решался вопрос: где играть. Как правило, матч разделённых по воле жребия команд продолжался порядка трёх часов, пока участники этого спортивного пиршества не лишались сил. Три тайма, по часу каждый – таков был регламент этих соревнований. Нужно сказать, что сей изматывающий марафон «крал» у организма много жидкости, которую частично восстанавливали здесь же, на стадионе, попивая минеральную воду и лимонад. По завершении этой «рубки» двух заряженных на победу команд, те, у кого оставалось свободное время, плавно перемещались к ближайшему пивному ларьку либо небольшими группами рассасывались по домам, принять душ, что-то слегка перекусить и, конечно же, восполнить запас живительной влаги тем же самым пенным весьма калорийным напитком, только в более цивильных условиях.
 
     В субботу у Екатерины и Михаила в очередной раз пересеклись выходные, прописанные в скользящих графиках их работы. Они решили не ехать на дачу Велениных, как предполагали прежде. Это было обусловлено разными причинами. Во-первых, у Кати была «плановая внутренняя перестройка в организме». Во-вторых, Михаилу предстоял сложный воскресный день, исполненный бескомпромиссной спортивной борьбы с утра и работа по одному из объединённых маршрутов после обеда. В-третьих, на обратном пути с дачи их наверняка бы ждал «аншлаг в электричке», ибо в такие погожие и красные дни календаря от желающих покопошиться в своём саду-огороде, как обычно, не бывает отбоя... Впрочем, для того, чтобы отказаться от этой вылазки, им вполне хватило бы и первых двух причин. 
     Взвесив все «за» и «против», они пришли к мысли, что в первой половине дня каждый из них займётся своими персональными делами, а ближе к вечеру они сходят в кино и побродят по городу. Так и поступили. Екатерина, засучив рукава, взялась за уборку и стирку у себя дома, а Михаил навестил своих дедушку и бабушку. Договорившись по телефону, где им встретиться, они к пяти часам по полудни свели свои траектории движения в одну точку. Возле кинотеатра и по прилегающему к нему скверу ходило-бродило немало народа. Казалось, что здесь даже можно было потеряться. Чудесная погода, свежая зелень и премьерный показ нового фильма... Предвидя это обстоятельство, Васильцев прибыл к данному объекту на полчаса раньше Кати и приобрёл билеты на сеанс.
               – Ну что, Катюнь, зайдём прямо сейчас или пока подышим? – поинтересовался мнением любимой женщины Михаил, поцеловав её в щёчку, – я взял билетики.
               – Давай побудем на улице. А вдруг там душновато. Что-то мне... Что-то, мне неуютно как-то, – несколько неуверенно произнесла его спутница, взяв его под руку.
               – Катя, ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Михаил, всматриваясь в глаза своей возлюбленной. – Что-то случилось? Ты какая-то бледненькая у меня.
               – Да не то, чтобы... Я не стала тебе по телефону говорить. Там Ольга с Кристинкой к нам пришли. Похоже, останутся ночевать... Глеб загулял.
               – Обколотый что ли, анаша или что?
               – Да, нет! Как ты говоришь, всё гораздо прозаичнее: запил... Ольга  говорит, пьяный в хлам. Она не стала с ним объясняться. Просто схватила Кристинку в охапку и к нам.
               – Он же не пьёт... Ну или почти не пьёт...
               – Вот обычно было «почти», а сегодня – в дым!
               – Час от часу не легче, – выдохнул Васильцев, – что делать?
               – Да сейчас, когда он в таком состоянии, ничего. А потом поговорю с его родителями и устроим ему совместно «разбор полётов». Не знаю я, Миш, не знаю!
               – Я чем могу помочь, Кать? – спросил Михаил, взяв её руку и поцеловав каждый пальчик в отдельности, – у меня есть друг. Он одно время работал наркологом. Может быть, к нему обратиться. Может, он что посоветует.
               – Давай оставим, Миш, как вариант... Проспится, протрезвеет, мы с ним и поговорим... Потом будем что-то думать и решать... Ну ведь неплохой парень-то, неплохой! Был... Как будто бес в него вселился, честное слово!
               – Ладно, Кать. Поступим, как ты говоришь... А там видно будет... Пойдём. Первый звонок...
               – Какие у нас места? – всё ещё нервничая, спросила Екатерина.
               – «Места для поцелуев»... Хотя сейчас...
               – Ладно, Миш. Утрясётся...
     На обратном пути от кинотеатра до дома, где жили Веленины, они держались за руки, как и на своих местах в просмотровом зале, пальчик через пальчик. Им обоим фильм понравился. Немного поговорив о нём, они пришли к единогласному мнению, что у «Зимней вишни» есть будущее, ибо картина состоялась...
 
 
                                                                               *     *     *
     В воскресенье после окончания своего футбольного междусобойчика почти все его участники пошли в пивной ларёк, что был расположен в полутора автобусных остановках от стадиона, и расслабились там. Несмотря на жару, Леонид и Михаил были вынуждены ограничивать свои потребности в «живительной пенистой влаге», так как им предстоял рабочий день. Саша, с которым Васильцев попал в ДТП, тоже больше облизывался, чем получал удовольствие, когда они целым лагерем расположились около этого питейного заведения. Никитенко должен был сегодня выйти во второй паре с Ивлевым.
               – Ребят, никому ничего не напоминаю. Все всё знают сами, – сказал Виталий, окинув взглядом троих футболистов-любителей, которым через полтора часа предстояло превратиться в инкассаторов-профи.
               – Виталь, там Палыч для кафе пломбы просил, – известил своего руководителя Леонид.
               – Чёрт! Совсем из головы вон! Ребят, я ему прямо в понедельник, завтра сделаю... Вы там, в кафе и в другом его заведении успокойте персонал, если что... Или, может, у вас есть... А завтра-после завтра разберёмся.
               – Добро, Виталь! Мы всё равно с понедельника на этом маршруте. Всё решим.
               – А мы вас всё-таки сделали, Виталий Викторович! – сменил тему разговора новенький Павел.
               – Да если бы у нас Юра не выпал, мы бы вас под орех разделали! – парировал его выпад Смолянинов, – вы и так «просели» в начале третьего тайма.
               – Точно, точно! – поддержал его бывший одноклассник Борис, чокаясь кружками с приятелями, объединёнными теперь в единый коллектив.
               – Эта последняя «плюха» для вас была просто счастьем! – вторил ему Евгений, имея в виду мяч, залетевший по какой-то невообразимой траектории в ворота их команды за две минуты до окончания игры.
               – Ладно! Если в следующее... А нет, ребят!.. В следующее воскресенье у нас стрельбы... Все слышали?
               – Так постреляем, Виталь! – живо откликнулся «Гонсалез».
               – Так Вы же сказали, Виталий Викторович, что патронов пока нет под это дело? – решил прояснить ситуацию Никитенко.
               – Мне в пятницу звонили – боеприпасы нам выделяют. Так что расстреливаем старые. В общем, все имейте в виду и настраивайтесь: через неделю стреляем, – ещё раз уточнил Смолянинов.
               – Да что вы всё о работе-то, блин! – возмутился Владимир, давний приятель Виталия и Бориса, – давайте о чём-нибудь другом!..
 
     Минут через тридцать большая часть спортсменов-любителей разошлась по своим делам. Смолянинов сегодня дежурил по отделу сам. И они в компании с Сашей, Леонидом и Михаилом двинулись в банк. Нужно было ещё хорошенько умыться и приготовиться  к выезду по маршрутам. Пройдя около четырёх сотен метров, они уже были на месте. Вслед за ними, минут через десять, подтянулся и Ивлев. В банке дежурил сержант Стрельников.
               – Так, Михаил Александрович, сегодня никаких шахмат со Стрельниковым, – обратился к Васильцеву начальник отдела и по совместительству капитан одной из футбольных команд, что ещё полтора часа назад, не жалея ни себя ни противника, сражались на солнцепёке.
               – Уже доложили, Виталий Викторович!? – удивился Михаил, обращаясь к своему непосредственному руководителю и параллельно с этим заряжая свой табельный ПМ.
               – Конечно, вы же на целый час с выездом на маршрут опоздали! –  спокойно сказал Смолянинов.
               – Виноват, Виталь! Я исправлюсь! Честное пионерское, перекуюсь! – ответил Васильцев, – но я в тот день почти всё нагнал на точках. Это, наверное, был рекорд скорости инкассирования объектов на Первом.
               – Давай, перековывайся, Миш, пока до управляющего не стали доходить эти вещи. А, может, и дошли уже.
               – С нами сегодня кто? – поинтересовался Леонид, зарядив запасную обойму.
               – С вами сегодня... Так... А кто с вами сегодня?.. Тьфу! Хорошо поиграли, да!.. У вас... Ну, конечно! Как я мог забыть!.. Под вас приедет «Насос»... Смотрите, чтоб он особо сильно не гонял! 
               – А у нас кто, Виталий Викторович? – проявил в свою очередь любопытство Ивлев, получив от дежурного свой боекомплект.
               – А с вами, Павел Андреевич, в сей час урочный... Гм-м-м... С вами едет, – протянул начальник отдела, шурша бумагами, – с вами Летунов из нашего гаража.
               – Ну с «Летучим» мы сегодня быстро управимся, – бодро произнёс Ивлев, методично вынимая пули из индивидуальных отверстий в своём брусочке и вставляя их в обоймы.
               – Вот даже «Летучему», при всём уважении к самому Лёхе, пересади его на «волжанку», «Насоса» не сделать, дядь Паш! – слегка подзадорил своего старшего коллегу Леонид.
               – Они оба – лихие ребята, – почти согласился с ним Ивлев, но «Летун» на своём «уазе» такие чудеса выделывает!.. Ты ведь не станешь спорить, Лёнь?
     Пока две бригады инкассаторов вооружались, расписывались в журналах и готовили свои причиндалы к выезду, напротив входа в банк припарковалась жёлтая «волга» «Насоса». Сам Лёва, не спешил заходить внутрь. Он открыл капот и производил какие-то манипуляции со своей техникой. Вдруг раздался телефонный звонок. Смолянинов, пребывая в качестве дежурного по отделу, снял трубку и, подойдя к окну, стал общаться с абонентом, находящимся на другом конце провода. Инкассаторы вполголоса продолжили свои разговоры.
               – Вон уже Лёвка пришвартовался. А где же наш «Летучий»? – подвесил вопрос в воздух Ивлев.
               – А ваш «Летучий голландец» попал в аварию, – удовлетворил его любопытство Виталий Викторович, аккуратно положив трубку, – только что звонили из нашего гаража. В него какой-то чудак воткнулся на перекрёстке... Так что, господа хорошие, у нас в команде замена... Вместо игрока под номером... Короче, вместо «Летуна» к вам едет «Хоттабыч».
               – Ка... Кто к нам едет, – растерянно вымолвил Ивлев, выронив из рук бутерброд с колбасой, – твою же мать, а!
               – Да, да, Павел Андреевич. Уже выехал «Хоттабыч», – повторил свою безрадостную кое для кого из присутствующих мысль начальник отдела, – он был под рукой. Его и направили... Это – судьба, Пал Андреич...
               – Это – не судьба, это – просто звездец! – мрачно ответил Ивлев, медленно поднимая кусок хлеба с ломтиком колбасы и аккуратно укладывая свой испорченный бутерброд на бумагу, в которую он и был завёрнут прежде.
               – Аппетит пропал, дядь Паш? – сочувственно спросил его Леонид.
               – Какой тут на хер аппетит! У меня уже желудок заболел заранее!
               – Это – аллергическая реакция Павел Андреевич, – прокомментировал происходящее Васильцев, – что-то вроде сыпи.
               – Что «кина не будет»? – тихо спросил своего напарника Саша.
               – Будет, Сань, будет! – придя, наконец, в себя, – ответил Ивлев, – ты, когда увидишь на маршруте, что я вцепился обеими руками в шею «Хоттабыча», дай одиночный в воздух, чтобы я его не придушил к едреней фене!
               – А следующий прямо в «Хоттабыча», – съёрничал Леонид.
               – Точно! Ему хуже не будет! – поймав какой-то странный кураж, подтвердил мысль Лёни Ивлев, – стреляй на поражение, мать его растуды! Патронов не жалей!
 
     Отсдавшись на вечерней кассе, Леонид и Михаил пошли к заветной тумбе разоружаться.
               – Что там, Виталий Викторович, от наших нет никаких известий: живы там все или уже нет? – поинтересовался ситуацией на другом воскресном маршруте Пашинин, получив свой брусочек для патронов.
               – Вот тебе смешно, Лёнь! А мне Ивлева правда жаль! – ответил Смолянинов, задумчиво глядя в окно.
               – А кому не жаль? – поддержал его Михаил, вставляя пульки в отверстия подписанного его фамилией брусочка, – все, кто хоть раз ездил с Валентином Степановичем, нас однозначно поймут.
               – И ещё больше поймут того, кто пристрелит «Хоттабыча»! – добавил свою остроту Лёня, после чего все дружно рассмеялись.
     В этот день Екатерина работала с Верой. Выйдя с территории вечерней кассы, чтобы проводить бригаду домой, дамы как некое магическое заклинание произнесли заветные слова: «Мальчики, много не пейте!»
               – Как получится, девочки! – ответил на прощание Леонид.
               – С полведра, не больше! – подал свою дежурную реплику Михаил.
     Сегодня вечером они с Катей решили не бродить по окрестностям банка. Нужно было отдохнуть от дня нынешнего. К тому же, завтра они снова увидятся на работе, как обычно. 
 
 
 
                                                   Г л а в а  22
 
                         От проблем не спрятаться, не скрыться
 
     На сей год отпуск Екатерины пришёлся на июнь. Михаил должен был отдыхать по графику в сентябре. Для их совместного времяпрепровождения в уединении летом у них в распоряжении оставались пока только спаренные выходные Васильцева в конце месяца. Двумя днями, пришедшимися на субботу и воскресенье, они и решили воспользоваться для поездки за город с палаткой. На теплоходе они перебрались на противоположный от мегаполиса берег чуть ниже по течению. Здесь у Васильцева давненько было примечено одно местечко. Оно, конечно, не было столь шикарным и уединённым, как тот пляж на полуострове, на который нужно было довольно-таки долго добираться, да ещё и желательно с лодкой. Но и в сей местности было весьма недурно. Они выбрали уютную полянку на песке с небогатой растительностью. Кусты, которые окружали их временное пристанище со всех сторон, делали их положение весьма выигрышным. Соседей можно было слышать, но увидеть не представлялось возможным, не пройдя этих небольших зарослей прибрежной полосы. Дым, поднимавшийся от их костра, указывал окружающим, которые также находились на отдыхе в сих песчаных пределах, что площадь уже кем-то занята.
     В будни здесь, конечно же, было намного более тихо и спокойно, нежели в выходные дни, когда, кроме случайных туристов-дикарей, таких как они, сюда съезжались обыватели этих мест, самостройщики, имевшие в этом «зелёном королевстве» свои огороженные плетнями участочки. Однако у них выбора не было. Посему и пришлось запланировать этот выезд на уикенд. Хорошо, что ещё повезло с погодой. Дни выдались тёплыми, солнечными да ещё и безветренными. Очевидно, что они вряд ли поехали бы отдыхать в ненастье, чтобы провести всё своё время в палатке, ибо и дача Велениных подошла бы для этих целей гораздо больше.
 
     Смуглый тип кожи позволял Кате быстро загореть и слегка бронзовый оттенок её тела делал его таким «аппетитным»!.. Ну а три недели пребывания под открытыми лучами солнца, пусть даже на своих шести сотках, превращали возлюбленную Михаила просто в «шоколадку». Вода была ещё не очень комфортной для купания. Хотя для тех, кто вырос на волжских берегах и делал первые традиционные вылазки на лоно природы ещё на первомайские праздники, данное обстоятельство нивелировалось многолетней привычкой выступать в роли термометра уже в конце мая-начале июня...
     Устроившись в своём брезентовом пристанище на ночлег, они снова разговорились. Екатерина решила высказать то, что лежало у неё тяжёлым камнем на сердце.
               – Ольга решила развестись с Глебом.
               – Надумала?.. Сколько они прожили в браке? – совершенно не удивившись данной новости, спросил Михаил.
               – Почти три года. Два года и десять месяцев... «с копейками»... Вот так... Сходила, так сказать, замуж, – грустно произнесла Катя, – к этому всё шло... Сам видишь.
               – Где будут жить Ольга с Кристиной?
               – У нас, конечно. Претендовать на ту квартиру, что подарили им родители Глеба на свадьбу, она не станет... Чужое это. Она не так воспитана... Да, я думаю, это правильно. С остальным имуществом разберутся. Вот. Как-то так...
               – Что говорят его родители?
               – Им очень жаль, разумеется! А что поделаешь? Лечиться он не хочет. Периодически слетает с катушек... Они сами всё видят. Ну, а какой выход?.. Кристинку только очень жалко! Но чем так, как сейчас – с загулами, игроманией и скандалами – лучше уж отдельно, без отца... Ну что?.. Жизнь продолжается... Оля ещё молодая, хоть и с ребёнком теперь на руках. Может быть, ещё встретит своё счастье. Она хорошенькая, далеко неглупа и опыт теперь есть... Хоть печальный, но есть... Будем жить!..
               – У вас теперь будет целое общежитие... И всё сплошь одни дамы...
               – А сколько она у нас и так живёт... эпизодически. Комната – ей с Кристей, комната – Лене и Ксюше и мне – зал... В тесноте да не в обиде.                             
               – Ну а как она сама в эмоциональном плане?
               – Сначала психовала, потом нервничала, сейчас уже почти не переживает. Всё, наверное, уже выгорело... Да и спокойнее так всем будет. Рано или поздно все узелки так или иначе приходится развязывать...
               – Или уже разрубать, – тихо добавил Михаил, прижимая к себе Катю.
               – Миш, выключи приёмник, будем спать... Да?
               – Как скажешь, Катюнь... Можем... Можем ещё чем-нибудь интересным заняться. Ну... «по штатному расписанию». Ночь на дворе... Какие будут предложения? Или тебе сейчас не до этого, извини.
               – Не знаю, Миш... Как-то всё... Как-то всё расклеилось что ли... А может быть, и не было у них ничего?.. Да, нет!.. Ну как?.. А счастливые глаза на свадьбе! А медовый месяц! А Кристина!.. Ох! – тяжело выдохнула Екатерина.
               – Но как я понял, пришло время этот узел распутать или разрубить, если иного не выходит.
               – Да... Просто... Просто к этой мысли уже нужно привыкнуть, чтобы сердца своего не рвать... И станет легче... Теперь моя дочь – дама с прошлым... Вот, вроде бы, только вчера сама в детсад ходила... И уже мать... И уже разведённая...
               – Ну, Катюнь, а как по-другому? Время неумолимо идёт вперёд. Всё течёт, всё изменяется. Банальные истины, конечно. Но всему свой срок... Короче, я не знаю, как тебя утешить. Ни ты, ни тем более я, мы не сможем в корне изменить эту ситуацию... Всё есть так, как оно есть... И это не смертельно! Оля действительно ещё очень молода. Я верю, что у неё всё ещё образуется... Образуется с другим мужчиной, который сделает её счастливой... Чтобы раны зажили, нужно время. Наверное, это зависит индивидуально от каждого, сколько времени ему нужно или, может быть... Или необходим какой-нибудь внешний толчок, изменение предлагаемых обстоятельств как в драматургии... Словом, нужны перемены! Всё образуется!.. На этой мажорной ноте, дорогие друзья, позвольте закончить нашу радиопередачу! Мы желаем вам всего самого доброго! До новых встреч в эфире!
               – Да ну тебя к лешему, Мишка! – живо откликнулась Екатерина на эту импровизацию своего возлюбленного, – это точно «Гонсалез» на тебя так влияет с его языком! Вас нельзя вместе ставить ни в коем случае!
              – С ним не скучно, Катюнь! А когда он начинает штамповать казённые газетные фразы, я сам завожусь. Ты же знаешь, как меня бесит казёнщина! Но для него это некий перфоманс. Он таким образом выражает своё отношение к нашей действительности... Если хочешь, он так вот дурачится по-своему! Дурачится, скрывая какие-то свои мысли, то, что его волнует, наверное.
               – А то я не знаю Тимофеева! – воскликнула Екатерина, меняя свой настрой на более эмоциональный, но вместе с тем и позитивный, – до твоего прихода в отдел он тут два года всем «по ушам ездил». А работа в газете его, вообще, добила. Лучше бы уж и не уходил от нас!.. Но ты прав, с ним не соскучишься!
               – Со Стасом, конечно, хорошо... Но я сейчас буду немножко хулиганить, Катюнь. И ничто, ничто, ничто, – делая свой голос всё более вкрадчивым и тихим, медленно выговорил Васильцев окончание этой фразы, начиная свою «арт-подготовку» под одеялом, – и ничто меня не остановит...
 
     На протяжении всего уикенда они грелись на солнышке, купались, наслаждались обществом друг друга и пытались переосмыслить или даже найти решение некоторых проблем. Однако ответов на тревожащие их вопросы так и не нашли.
     Сколько раз можно убеждаться в справедливости поговорки: «Отдыхать – не работать»?..
Действительно эти два дня, что Екатерина и Михаил выкроили у судьбы на своё уединение, пролетели словно миг, оставив лишь лёгкое послевкусие в виде добрых воспоминаний. Они дотянули до последнего, вернувшись в город на третьем утреннем теплоходе. (Благо речные трамвайчики ходили через каждые час и пятнадцать минут.) Катя поехала к себе домой, чтобы заняться своими проблемами и делами, а Михаил – к себе. Он заскочил в квартиру буквально на полчаса: бросить вещи, помыться и переодеться. И, как говорится, «с корабля – на бал», то есть сразу на работу.
 
 
 
                                                    Г л а в а  23
 
                                                  Вся эта суета
 
     Ещё одни стрельбы позади. Все инкассаторы, особенно молодёжь, любят это обязательное мероприятие. Свежий воздух, тихое местечко, вдали от городского шума, «накрытая поляна» и, разумеется, способ проверить свои способности, то, ради чего и проводится этот выезд на природный ландшафт местности, некогда присмотренный кем-то и облюбованный для данных целей.
     Кому-то нравится всаживать пульки в мишени, кому-то приятно побыть вдали от мегаполиса, ну а кто-то с удовольствием возлежит за «скатертью-самобранкой», на которой можно отведать разных простых яств, а главное – разогреть душу изнутри, откушав «жидких блюд» с проверенными жизнью градусами. А под такое угощение, простое да калорийное, беседа сама льётся...
 
     За последний год Васильцев поработал с разными напарниками. Трудясь в паре с некоторыми из представителей молодёжного поколения, он откровенно скучал. Очень узкий кругозор, присущий отдельным личностям, не могло компенсировать решительно ничего. Видя эту «вселенскую тоску» своего инкассатора и приятеля, Смолянинов предполагал вернуть к жизни их прежнюю бригаду Васильцев-Пашинин. А пока Леонид был в своём очередном отпуске, Виталий Викторович поставил Михаила на подмену и использовал его, в том числе и для работы по утреннему маршруту с дежурным по отделу, либо с кем-то из  возрастных старожилов данной службы или же, в редких случаях, когда выходил утром сам, назначал его в пару с собой. Сегодня Васильцев был старшим в бригаде с Наилем Шамшутдиновым по Четвёртому маршруту.
     Откатав два заезда без сучка без задоринки, они отсдались, как и все другие бригады, на вечерней кассе, после чего сразу же отправились в универсам, который ввиду обычной довольно большой выручки всегда, согласно штатному расписанию, инкассировался отдельным заходом.
               – Михаил, ты успел девчонкам позвонить, чтобы нам полу-копчёной отложили, а «Насосу» маслица, – поинтересовался Наиль у своего более опытного напарника.
               – Успел, успел, пока ты умывался, набегавшись в трудах своих праведных, – ответил Васильцев.
               – Так что, ребят, мне масло-то будет? – проявил своё любопытство о том, как обстоят дела с его просьбой водитель из таксопарка.
               – Всё нормально, Лев! Твоё пожелание «золотая рыбка» исполнила, – прокомментировал ситуацию Михаил.
               – А что там «повелительница морей» говорит о моей просьбе? – вопросил Шамшутдинов.
               – Пять штук, как ты и заказывал, «рыбка» устроит. И мне одну.
               – А мне? А мне? – оживился «Насос». 
               – Так ты же не просил, Лёва! – сказал Наиль, – а я друзьям обещал.
               – Ну ёлки! Ну, ребят, мне слесарям поставить поллитру позарез надо! – живо отреагировал водитель такси, прибывший на работу в Госбанк по выторгованной им у диспетчера путёвке.
               – Ну что ж ты раньше-то?.. Ладно, Лев Михалыч, следи за дорогой. Я тебе свою отдам. Мне не к спеху! – успокоил водителя бригады Васильцев.
               – Вот за это ещё одно Вам, Михал Саныч, «мерси»! – бодро откликнулся «Насос».
               – А кто снял трубочку, Миш?
               – Ну какая разница, Коль!.. «Золотая рыбка»!
               – С зелёными глазами?
               – Да ну тебя, Наиль, честное слово!
     Сделав все свои дела в универсаме, Михаил и Наиль под присмотром дежурившего во время инкассирования этого объекта при входе милиционера погрузились в жёлтую «волгу», что стояла у самых ступеней здания, и двинулись в банк.
 
               – Михаил, а Наталья так с тебя и не сводит своих зелёных очей! – сказал Шамшутдинов, упаковывая свои трофеи в спортивную сумку, – ты заметил?
               – О чём ты, Наиль? Она нормальная дама, – отозвался Васильцев, приоткрыв окно, – тебе показалось! Ты, наверное, съел что-нибудь!..
               – Невооружённым глазом...
               – Да перестань, Коль!.. Она просто!.. Она просто... Короче, всё не так, как кажется!
               – Ты это мне говоришь!?
               – Да ты как Лёня уже стал! Он меня достал в конец с этим вопросом! 
               – Ну правда таких блестящих глаз не замечать!.. Она тебя просто ест ими!
               – Коля, давай закроем эту тему... Закроем по известной тебе причине.
               – Из-за Катьки что ли? – вдруг оживился «Насос», совершая очередной обгон.
               – Лёва, ну куда ты так летишь? Ты же не на спортивных состязаниях и не на тренировке! Спокойнее! Не так динамично! Мы никуда не опоздаем! – урезонил водителя  Васильцев и уже спокойным тоном добавил, – да, из-за Екатерины. Комментарии потребуются?
               – Да ладно, ладно! Проехали. Чё я не понимаю что ли! – ответил «Насос», – Миш, а хочешь я покажу, как я выиграл последние наши соревнования, ну свой фирменный манёвр, свою «фишку»? 
               – Лёва, даже и не думай, и не помышляй! Мы с деньгами и с оружием! – жёстко осёк его Михаил, – в щадящем режиме направляемся «на базу». А домой поедем, покажешь. Лады? А пока сбавь обороты... в буквальном смысле, Лёв. А то мы от земли оторвёмся!
               – Не вопрос, начальник! – спокойно отреагировал «Насос», сбрасывая скорость.
 
     Отсдавшись на вечерней кассе и разоружившись, бригада стала собираться домой. Сегодня в банке задержался Вяземский. После того, как они с Сашей закончили свой рабочий день, он минут на двадцать зашёл к своему давнему приятелю Гавриле Алексеевичу, что жил в доме по соседству. И теперь, чтобы не добираться на ночлег на общественном транспорте, ожидал, когда закончит все свои служебные дела Четвёртый маршрут, заранее, между заездами, договорившись с «Насосом», что тот отвезёт и его.
               – Иван Демидыч, ты «Насосу» сегодня побольше запас дай. Он ещё Ген Саныча отвезёт и Палну, – напомнил дежурному по отделу о положении дел Михаил.
               – Ладно, ладно. Раз надо, значит, надо! – ответил Чистун, отмечая в путёвке время убытия таксисту, прикомандированному к Госбанку на текущий день. – Нет вопросов.
     Все стали прощаться с Демидычем, которому надлежало опечатать сургучом оружейный сейф и прибраться в помещении, с дежурным милиционером Олегом, с Катей и уже машинально друг с другом.
               – Много не пейте! – дал традиционное «напутствие» в дорогу Демидыч, обращаясь к отъезжающим.
               – Пол ведёрка, не больше, – ответил Михаил.
               – Сколько положено или сколько нальют! – добавил Вяземский.
               – Как получится, дядь Вань! – присоединился к своим коллегам Наиль и что-то шепнул на ухо Олегу, остающемуся в банке до утренней пересменки.
               – Ты мне шоколадку проспорил, Ген Саныч! – подала свой голос Екатерина при выходе из дверей учреждения, – по тому делу... Сам знаешь...
               – По какому делу? – возмутился было Васильцев, бросая взгляд то на Вяземского, то на Катю.
               – Тебя не касается, Миш! – отреагировал Ген Саныч, – могут быть у нас с Катюхой свои дела и секреты?
               – Я потом тебе расскажу, – загадочно произнесла Екатерина, обращаясь к Васильцеву.
               – Всё! Всё! Поехали! Как говорит Виталий Викторович: «Цигель, цигель! Ай-лю-лю!» – деловито воскликнул Вяземский, открывая дверь авто для Алевтины Павловны.
               – Нет! У них там, понимаешь, «ай-лю-лю», а я ни сном ни духом! – картинно возмутился Михаил, усаживаясь в «волгу» «Насоса» на переднее сиденье. – Небось, Иван Демидыч опять свои «коварные интриги» плетёт в бухгалтерии!
               – Демидыч знает там всех девок на перещуп... в смысле, на пересчёт... Извините, девчонки! – весело заявил Вяземский, подмигнув Чистуну и махнув ему рукой.
               – Ну, Ген Саныч! – мягко урезонила Вяземского Алевтина Павловна.
               – Много не пейте! – ещё раз простился со всей шумной компанией отъезжающих старшина Олег.
               – И не ешьте!.. Особенно на ночь! – добавила Катя.
               – Секунду, ребят! – вдруг спохватился Демидыч. – Все помнят, что завтра собрание? Приезжайте пораньше!
               – Да помним, Вань, помним! – крикнул ему в ответ Вяземский из приоткрытого окна машины Лёвы, когда такси уже тронулось с места. 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а  24
 
                                    Стечение обстоятельств или...
 
     Вторую неделю Михаил и Леонид работали по Первому маршруту. Инкассаторские будни шли своей вереницей дней по проторённой тропе. Заканчивалось ещё одно лето. Васильцев любил это время года, как никакое другое. Летняя пора у него, наверное, как и у многих, кто живёт в Поволжье, ассоциировалась с отдыхом, солнцем, великой рекой и добрым дружеским общением в хорошей компании на лоне природы. Вот и в этот тёплый сезон года всё сложилось неплохо. Жаль, что самый конец августа теперь уже дышал в лицо своим меняющимся к осени северо-западным ветром. От их с Катей отдыха сейчас остались лишь воспоминания. Сегодня, в свою традиционную среду, на квартире Васильцевых они с лёгким оттенком грусти перелистнули в своей памяти страницы совместных поездок за город. К 15:00 добрались до банка. Екатерина пошла домой, у неё ещё была пара часов до начала её рабочего дня, чтобы заняться своими домашними делами, а Михаил направился прямиком в отдел.
     Как обычно, вооружившись и расписавшись в журналах, они с Леонидом и госбанковским водителем Дмитрием первыми «пошли в бой». Бригады, работавшие по другим маршрутам выдвигались на 30-50 минут позже, впрочем, их трудовой день и заканчивался позднее.
Сегодня они перемещались строго по графику. Почти половина первого заезда была уже позади.
               – «Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся», – сымитировав акцент персонажа Фрунзика Мкртчяна из фильма «Мимино», сказал Михаил, обращаясь к напарнику, который листал карточки на объекты инкассирования в поисках какой-то нужной ему информации. – Вон та «копеечка» за нами второй день шлёндает. Ты не обратил внимания?
               – «Копеечка», – задумчиво повторил Лёня, не отрываясь от планшета в жёстком чёрном переплёте.
               – Ну, посмотри, посмотри! – обратил его внимание на серую «ладу» Васильцев, – и номер забрызган грязью, не разглядишь.
               – «Копеечка», «копеечка», – ещё раз произнёс напарник и, так и не найдя того, что он искал в документах на точки, добавил, – да, она мне тоже не внушает дове... А на прошлой неделе 412-й крутился по маршруту... Или мне показалось, Миш, а?
               – Было дело... Двое парней в нём сидели, – подтвердил слова коллеги Васильцев и, обращаясь к водителю, спросил, – а ты что молчишь, Дим? Ты же с нами всю неделю отъездил.
               – «Жигуля» вчера точно видел этого, а насчёт «москвича» врать не стану, – размышляя в слух, ответил шофёр военизированного госбанковского гаража, снимая солнцезащитные очки, – хотя... Подождите-ка... Точно! Он!
               – Уверен? – переспросил его Михаил.
               – На все сто! – не колеблясь ответил водитель «уаза» 452-ой модели, – вспомните, когда мою «буханку» слегка подрезала «нива» на повороте в посёлок, он сзади был... Лёнь, ты ещё сказал: «Вот, разява! Чуть нас не стукнул!» Этот серый «москвичок» и шёл за нами... Я ещё подумал, что мужик дороги не знает, когда он в «нашу любимую лужу» провалился под мостом!
               – Ну, что составлять рапорт, пусть пробьют обе машины?.. А номера?.. Скажут преждевременно. Недостаточно данных или что-нибудь в этом роде. Типа, слишком мнительные вы, ребята, – поинтересовался мнением своих коллег Михаил, – Тем более, что ещё то расследование, когда в машину Мальцева с Петраковым влетел этот придурошный «зил», что их протаранил, оно не завершено... Вроде бы как...
               – Что отказали тормоза, отмазка, конечно, простецкая, – размышлял Леонид, – а кто бы не подготовил на такой случай себе алиби-отмаз!.. Что хочешь делать, Миш?
               – У тебя завтра выходной. Я буду с Вяземским. Пусть Ген Саныч свежим, так сказать, незамутнённым нашей реальностью взглядом оценит ситуацию и нашу подозрительность. Там что-нибудь и решим.
  
                                                                              *   *   *
 
     Три дня никаких подозрительных автомобилей на своём маршруте инкассаторы не замечали. На четвёртый день, когда они едва выехали с территории одного из заводов, где инкассировали столовую, в опору линии электропередачи врезался погрузчик, водитель которого шаткой походкой прошёлся возле дороги и исчез в придорожных кустах. Поверни они на секунду-две позже в том месте, этот бетонный столб всей своей массой, наверное, разрезал бы их «буханочку» пополам. В тот день Дмитрий немного припозднился к ним в отдел. По пути у него случилась мелкая поломка. Поэтому на первый заезд они выехали с опозданием и Лёня, чья очередь была работать сборщиком, старался быстро «облётывать» точки, навёрстывая время. (Каждому инкассатору известны такие бытовые моменты.) Словом, в сей день они не стали обсуждать случая с падением столба и пьяным водителем погрузчика, хотя машинально взяли его себе на заметку в качестве «весьма подозрительного курьёза». Следующий день у их бригады был выходным. Они, правда, в устной форме поставили в известность начальника отдела о произошедшем и поделились с ним своими сомнениями и подозрениями. Подменная бригада, что работала на маршруте вместо них, ничего необычного не заметила. Ещё неделя прошла спокойно, хотя некоторое напряжение в их работе чувствовалось. До перехода на очередной маршрут по ротации оставалось несколько рабочих дней. На первом заезде они вновь заметили знакомую им «копейку». У них невольно создалось такое впечатление, что первая модель «жигулей» ненавязчиво преследует их, наблюдая за каждым их шагом. Дмитрий заметно занервничал, его «уазик», словно бы вторя ему, слегка закапризничал.
               – Сейчас, когда вернёмся «в нашу банку», конечно, ничего внятного написать не успеем, а после второго заезда я тебе обещаю, Дим, составлю рапорт. Все распишемся, всё честь по чести. И утром сам позвоню Виталию в отдел ещё раз всё расскажу и объясню. Я думаю, он на правах нашего начальника решит этот вопрос быстро, нажав на какие нужно рычаги и педали. В общем, соберись, следи за ситуацией на дороге, дотерпи, короче.
               – Я-то собран. Но мне, ребят, всё это уже настоиграло, честно говоря! – ответил Дмитрий, стараясь сохранять хладнокровие.
               – Лёнь, на точках «не сиди», – обращаясь к напарнику, который в тот день был сборщиком, сказал Васильцев. – В общем, динамично так, как ты умеешь. Ребят, у всех снят с предохранителя?
               – Само собой, – откликнулся партнёр, рефлекторно опустив пальцы к открытой кобуре.
               – Спорим на что хочешь, Дим, что на второй заезд они за нами не поедут, – подбадривающим тоном бросил водителю Михаил, подмигнув ему в салонном зеркале заднего вида.
               – Догадываюсь, – сквозь зубы процедил водитель «уаза» и, натянуто улыбнувшись, добавил, – иначе я завтра точно приеду с гранатой.
     После того, как они в этот вечер первый раз сдали деньги на вечерней кассе, Васильцев доложил дежурному их видение ситуации на маршруте и сказал, что в конце рабочего дня будет рапорт. На втором заезде его напарник щёлкал точки как орехи, строго в соответствии с предписаниями инструкции, нигде не задерживаясь и лишней секунды. Только в одном месте маршрута их траектории пересеклись с подозрительной «ладой» первой модели и все члены молодёжного коллектива это заметили. Впрочем, они завершали рабочий день, когда уже было совсем темно и сказать с уверенностью, что этот автомобиль их больше не преследовал, наверное, никто бы из них не смог.
               – Ну, что отработали, джентльмены, – выдохнул Михаил, когда они все вместе сели в «буханку» Дмитрия, чтобы он развёз их с напарником по домам, а сам направился в госбанковский гараж.
               – Обошлось, – поддержал его Леонид, открывая окно и прикуривая сигарету.
               – Обошлось ли? – переспросил его водитель, кивая куда-то в сторону, где в сумраке блеснул серый металл.
               – Да, нет, Дим! Это не они! – понял его намёк Васильцев, – да и на фига мы им сдались без денег и без оружия?
               – Ну вы-то без стволов. А я!..
               – Да ладно! Из-за одной твоей «пушки», Дим... Чего-то затевать... Да, нет! Игра не стоит свеч! Здесь нечего и думать!
               – Диман, и вправду расслабься уже слегка, – поддержал своего напарника Леонид, выдохнув в темноту дым, – а завтра всё будет по другому. Вот увидишь! Клянусь своей треуголкой!
               – Да ну тебя, Лёнь! – отмахнулся от шутки одного из своих товарищей по оружию молодой водитель служебной «буханки», – Вы-то холостые... А у меня жена, малыши...
               – Давай мы тебя до дома сопроводим, как нас на точках их персонал, а? – улыбаясь предложил повеселевший Михаил.
               – А «дежурка» на что?.. А потом я уже тоже буду «пустой», – пребывая всё ещё в некотором напряжении, ответил Дима, – просто накопилось за этот месяц с вами. Да в прошлом месяце у меня, когда я работал в Городском, случай был со стрельбой... Волна какая-то просто!
               – Так то два... Нет, три пьяных идиота были, Дим, «попутавшие берега»! – прокомментировал ситуацию месячной давности Леонид.
               – Пусть глупость, дебилизм этих придурков, но нервы, ребят, нервы! – слегка ударив ладонями обеих рук по рулю, отреагировал на его ремарку один из лучших водителей военизированного гаража, – накапливается ведь, ну!.. А у нас с Наташкой третий будет...   
     Дома, разумеется, ни о чём подобном работники этой профессии не говорили, по известным причинам... Виталий Викторович, как предполагали ребята, представив свой рапорт, незамедлительно включил возможные на тот момент времени рычаги и нажал на соответствующие педали. С тех пор ни они, ни другие бригады инкассаторов, работающих по данному маршруту, этих подозрительных машин не видели.
 
 
 
                                                      Г л а в а  25
 
                                              В обычном режиме
 
 
     Среда. Интимный день. Екатерина приехала к Михаилу немного раньше обычного. Чуть быстрее с Алевтиной Павловной отсдались на Группе пересчёта, повезло с транспортом и, вообще, всё сегодня как-то складывалось – чуть там и чуть здесь, всё сходилось с некой лёгкостью. В квартире Васильцевых у них тоже всё шло «в соответствии со штатным расписанием». Михаил был как всегда нежен и даже, когда Кате нужно было позвонить домой, не выпускал её из своих объятий. Это ещё больше заводило его...
     Сегодня у бригады Васильцев-Пашинин был выходной. Екатерине же надлежало к пяти часам быть на рабочем месте. Они вышли из дома немного пораньше, чтобы, сойдя с трамвая за две остановки до Катиного дома и, соответственно, соседствующего с ним здания, в котором располагался банк, пройтись пешком. К тому же, Екатерине нужно было заскочить в один магазин. Они неторопливо брели под руку, разговаривая о чём-то, чего не успели коснуться или обсудить у Васильцева. Вдруг после некоторой паузы его спутница, глядя себе под ноги, заговорила о самом интимном.
               – Ты знаешь, Миш... То, что ты делаешь для меня, когда мы наедине, во время нашей с тобой близости... В общем, ничего подобного я... Ничего подобного в моей жизни не было.
               – Может быть... Может быть, просто... Ну я же – твоё солнышко, – не сразу нашёл, что ему ответить на это застенчивое признание своей любимой женщины Васильцев. – Я... Я просто... Я просто грею тебя своими лучиками... грею, как могу...  
 
                                                                       *     *     *
 
      На следующий день Михаил был сборщиком, а Леонид, соответственно, старшим бригады. Уютно расположившись и разложив свой инвентарь в большом отсеке «уаза-буханки» Теплова, он периодически принимал от своего напарника сумки с выручкой и, подкручивая их от горловины на необходимую величину, свою для каждой, укладывал их в большой инкассаторский мешок, согласно очерёдности поступления. После этой операции старший, как правило, выдавал сборщику сумку, имеющую свой индивидуальный номер, для следующей точки. Она была полностью скручена в рулон номером наружу.
     С водителями, которые часто приезжают на одни и те же маршруты в отделения Госбанка, работается очень легко, в плане того, что они сами знают всю очерёдность точек на маршруте и манеру подъезда к объекту, подлежащему инкассации. Кроме того, они знают каждую дорожную выбоину и каждую кочку в районе. Сборщику в таких случаях не нужно выполнять роли штурмана-навигатора, подсказывая своему шофёру, куда ехать, каким именно путём и где следует остановить машину. Вот и сегодня Михаил был автоматически освобождён от этой обязанности. Единственное, что он делал при таком раскладе, так это сообщал на поворотах водителю свободен ли путь с его стороны или имеется какая-либо помеха и далеко ли она.
     Подъехав к предпоследней точке на первом заезде с заднего входа, Пашинин обратился к своему напарнику с некоторой просьбой. 
               – Миш, сейчас если Любка спросит, почему я к ней вчера не пришёл и не позвонил... Да стопудово спросит! Ты скажи ей, что я... Скажи, что...
               – Нет уж, друг мой ситный! Идите-ка сами разбирайтесь с проблемами Вашей интимной холостяцкой жизни! – прервал его Михаил и вручил ему планшет с карточками на объекты инкассирования и медную печать-штамп с номером маршрута, а также вернул только что полученную от него порожнюю сумку данной точки.
               – Ну ладно, блин! Я это тебе хрен забуду, как говорит Ген Саныч! Давай все причиндалы... Ребят, я на немного задержусь... А если на много, езжайте без меня, – отшутился Лёня, принимая у Васильцева весь «джентльменский набор», кроме авторучки, необходимый для произведения инкассации точки.
               – Лёня, только ты недолго там! И, главное, внимательно осматривай шпагат и оттиск на пломбе, чтобы не было, как с Петраковым тогда! – напомнил на всякий случай напарнику о выполнении служебных обязанностей инкассатора-сборщика Михаил. – Короче, не заболтайся там! У тебя три минуты, не больше!
               – Если что, стреляйте в воздух, вызывайте подкрепление! – крикнул в ответ Пашинин, растворяясь в извилистом коридоре магазина.
     Минут через пять Леонид вышел с сумкой с выручкой и небольшим свёртком подмышкой.
               – Фу! Кажется, простила! – доложил обстановку Пашинин и протянул водителю продолговатый предмет, завёрнутый в обёрточную бумагу, – полу-копчёная, Витёк! Ты ведь просил сегодня тебе сделать.
               – Спасибо, кормилец! – поблагодарил его Теплов, принимая нежданную радость, – сколько я тебе должен?
               – Сейчас спокойно разберёмся, – уверенным тоном ответил Леонид и протянул напарнику чёрный планшет и печать-штамп, – я возвращаю Ваш портрет!
               – И сумочку покажи на всякий случай, будь любезен! – ответил ему Васильцев, – а то мало ли что вы там с «джульеттой» учудили!.. Что так долго? Вы там часом не сексом занимались? Подожди, Виктор.
               – Да ладно тебе, Миш!.. Пока я ей объяснил, пока просил прощения, пока... В общем, обошлось!
               – Действительно обошлось! – выдохнул Михаил, проверив пломбу, шпагат и запись в соответствующей данному объекту графе карточке на текущий день, – поехали Вить! Порядок.
     Несмотря на эту непредвиденную задержку, они были в очереди на вечерней кассе вторыми. У окошка начинали сдавать свой «улов» Мальцев и Саша. Следом в узкий коридор, ведущий к помещению вечерней кассы, бодрым шагом вошли Вяземский и «Гонсалез». Из вестибюля послышались гулкие голоса Калашенко и Вержбицкого. Бригады всех маршрутов были в сборе. Сегодня всею шумною толпою говорили о политике, женщинах и о спорте. Вспомнили также и недавний случай, когда, работая по Второму маршруту и перебрасывая из «уаза» Бориса мелочь из автобусного парка, расфасованную по штатным госбанковским мешочкам, Вержбицкий с новеньким Павлом один из мешочков чуть было не упустили из виду, сбившись со счёта.
     Вообще, работа с разменными деньгами, которые необходимо было доставлять в учреждение из автобусного парка и трамвайно-троллейбусного депо, это – отдельная песня, а для водителей-таксистов и договорников, приезжавших на «волгах», сия песня имеет грустный мотив и головную боль в придачу по причине тяжести данного груза. Сам же процесс переброски мешочков из автомобиля в специальную тележку для мелочи, выкаченную на крыльцо банка, с последующей транспортировкой её в отдельное помещение, где всё это хозяйство опечатывается до своего времени в сейфе сургучом, больше напоминало некий цирковой аттракцион...
 
     Три маршрута, завершив свою работу после сдачи выручки с точек второго заезда, разъехались по домам. «На базе» остались только дежурный по отделу Демидыч, милиционер Варсенин, бригада Васильцев-Пашинин, водитель госбанковского гаража Виктор, Алевтина Павловна и подменявшая Екатерину бухгалтер Светлана. Чистун уже отзвонился в универсам и сообщил Леониду и Михаилу, что сегодня будет две сумки вместо одной и посему девчонки, что формируют деньги для инкассации, задержатся с подготовкой к сдаче. Время тянулось как резиновое. Все присутствующие, кроме Алевтины Павловны и самих членов бригады, сели за круглый доминошный стол, скоротать минуты ожидания. Ну а напарники стихийно, от безделья, решили продолжить серию своих шуточно-спортивных поединков по смешанным единоборствам в длинном коридоре учреждения.
     Некоторое время до пребывающих в помещении Отдела инкассации доносились только отдельные воинственные выкрики участников этого шоу и топот их ног. В какой-то момент они услышали грохот стульев и опрокинутого стола, а ещё через секунду-другую и шум от упавшего металлического стенда. После чего раздался гомерический хохот напарников.
               – Да что они там совсем что ли очумели!? – возмутился сержант Варсенин, – там же стёкла, порежутся!
               – Спокойно, Константин, – безразличным тоном отреагировал на всё происходящее и реплику дежурного милиционера Иван Демидович. – Стёкла я ещё третьего дня демонтировал – буду менять на оргстекло. Сейчас они всё поставят на место. Если что сломали, я больше чинить не буду. Пусть сами чинят, кабаны.
               – Переженить их надо, дядь Вань! – высказал своё мнение на этот счёт Виктор, – пока они весь банк вам тут не разнесли в щепки!
               – Твоя правда, Витя! – подтвердил слова водителя Демидыч, – эту бы энергию да в мирных целях! Вот так, Пална, Катьку на выходной отпускать!
               – Да молодые они, задорные, – встала на защиту инкассаторов Алевтина Павловна, – ну немного не рассчитали силу... Они – хорошие ребята!
               – Очень, – сухо сказал Чистун и добавил, – особенно, когда спят зубами к стенке. Так ведь, Свет?
               – Да они – нормальные парни, ты сам знаешь, Иван Демидович, – согласилась со своей временной напарницей Светлана.
              – А кто скажет супротив! – задорно ответил дежурный по отделу, делая некий отвлекающий внимание манёвр одной рукой и одновременно с этим аккуратно пристраивая на своей лысине одну из белых костяшек домино другой. Проделав данную манипуляцию, он громко хлопнул по столу иной костяшкой и отрывисто заявил: «Рыба!»   
               – Демидыч, ну ты в своём репертуаре! – воскликнул сержант Варсенин, – я всё видел! У тебя же лысина не с двойным дном, в натуре!
               – Ладно, мы с Витей продули вам. Мы просто поддаёмся! – согласился Чистун, снимая трубку зазвонившего телефона и сразу переключаясь на этот звонок, – понял! Отправляю... Девочки а мне бы паштетика этого импортного хоть несколько баночек. Найдёте?.. Что?.. Он тоже просил отложить!.. Ну добро!
     Быстро расставив мебель с инвентарными номерами по своим местам, инкассаторы хором доложили присутствующим: «Жертв и разрушений нет!» Все улыбнулись им в ответ. А Демидыч, махнув рукой, сказал: «Выезжайте. Через десять минут девчонки будут готовы. Мне там бандеролька будет. Ваш заказ «золотая рыбка» тоже исполнила.»
     Минут через пятьдесят Пашинин и Васильцев уже отсдались и разоружились. Взяв к себе в попутчики Алевтину Павловну и Светлану, они стали прощаться с Варсениным и Чистуном.
               – Смотрите, много не пейте! – машинально произнёс как заповедь сакраментальную фразу Демидыч, проводив их до поста милиционера.
               – А нам много и не надо! – ответил Леонид.
               – Полведра на брата! – «отрапортовал» своё Михаил.
               – Так какой у вас счёт? – поинтересовался дежурный сержант исходом импровизированных состязаний по единоборствам без каких бы то ни было правил.          
               – 3:2 в Мишкину пользу, – удовлетворил его любопытство Пашинин, – но я отыграюсь. Счастливо отдежурить, Петрович!
               – Приятных сновидений, – добавил Михаил.
               – Спокойного дежурства, Константин Петрович! – попрощались с Варсениным  дамы.
               – Цыгане шумною толпой! – неожиданно даже для самого себя выдал импровизацию Иван Демидович, сухо махнув своей работящей мужицкой рукой вслед уезжающим перед внутренней входной дверью банка.
 
 
 
                                                      Г л а в а  26
 
                                                      Диверсант
 
     Закончилось общее собрание отдела, которое провёл его начальник Смолянинов. Все, кто не был задействован сегодня на вечерних маршрутах, отправились по своим делам или по домам. Остальные, вооружившись, пребывали в ожидании транспорта. Прикомандированный к бригаде Второго маршрута таксист Лёва уже был на месте и тоже терпеливо ждал своего часа, знакомясь с новым выпуском стенгазеты в длинном коридоре банка. На первый, третий и четвёртый маршруты должны были прибыть водители из военизированного гаража. Внемля законной просьбе инкассаторов, что касается информации о том, кто к ним приписан на сей день, Виталий Викторович стал знакомить их с текущим рабочим распорядком.
               – Бригада Петраков-Шамшутдинов, с вами Виктор, дикторским голосом произнёс руководитель военизированного отдела..
               – Это какой Виктор? – переспросил Петраков.
               – Наш Виктор, Теплов... Так... Продолжаю... Васильцев-Пашинин, у вас «Насос», в смысле, Лев Михалыч, Лёва... С Вержбицким и Калашенко Диман едет... И... и... и... По «четвёрке»... Ивлев-Тимофеев у вас должен был быть Борис. Он сломался... По вашу душу выехал «Хоттабыч». Только без нервов, Павел Андреевич! Спокойно. Согласитесь, он уже не так часто к нам приезжает в последнее время. Только на подмену, по обстоятельствам.
               – Демидыч, выдай мне ещё два патрона, – серьёзно отреагировал Ивлев, обращаясь к дежурному по отделу и добавил в сторону, – знал бы, я б с собой принёс.
               – Дядь Паш, он почти перековался. Когда с нами в последний раз был, не всё собирал – через одну кочку, а то и через две!
               – До хера смешного, Антон! – возбуждённо парировал реплику своего коллеги Ивлев, – горбатого могила исправит!
               – Между прочим, пытки и издевательства над живыми людьми запрещены Женевской конвенцией, – вмешался в разговор «Гонсалез», – делая пару глотков чая из кружки.
              – А вот с чаем-то ты поспешил Стас. С чаем это ты зря, –  подколол его Леонид, – сейчас обратно всё полезет. И насчёт живых – к концу маршрута с «Хоттабычем»... Слишком смелое предположение!
               – Да он засланный к нам! – не выдержал Ивлев, – империалисты проклятые специально его заслали много лет назад, чтобы он методично разваливал и, в конце концов, уничтожил всю систему Госбанка в нашей области или, вообще, в СССР! Диверсант он, японский булгахтер, мать его!..
              – Пал Андреич, да ты уж этажами-то не клади. Вон девушек перепугал из нашей бухгалтерии, не из японской! – спокойно заметил Смолянинов.
               – Слушайте, а когда «Хоттабычу» на пенсию, а? – неожиданно поинтересовался Шамшутдинов.
               – Я специально прояснял этот вопрос, – сухо ответил Виталий Викторович. – Даю справку, Наиль... Валентин Степанович Драгунько-Гасанов никаких особых льгот и заслуг перед государством на настоящий момент не имеет и выйдет на заслуженный отдых через три года. Точнее, через два года и десять месяцев.
               – Хрен там! Не выйдет! При всём желании не выйдет! – нервно отреагировал Ивлев на полученную информацию, – просто я столько не выдержу, японская чеснокодавка!.. Так что насчёт двух патронов, Демидыч?
     Оценив чувство юмора своего собрата по оружию, все дружно расхохотались. Даже Смолянинов, срочно вызванный к управляющему районным отделением Госбанка, не мог удержаться от смеха. По дороге к главному кабинету учреждения он постоянно поправлял галстук, изо всех сил стараясь надеть на лицо маску подобающей его должности серьёзности. 
               – Что? Что случилось, ребята? – с горячим вопросом на устах вбежал в комнату инкассаторов «Насос».
               – Лёва, я тебе потом расскажу, – задыхаясь от смеха, ответил ему Леонид, – на мар... на маршруте!.. 
 
 
                                                    Г л а в а  27
 
                                               Осенние мотивы
 
     Ещё одна осень. Ещё одна пора листвы пожара. Упрямый дождь мерной дробью барабанит по крышам домов и по крышам машин. В лужах отражается хмурое, насупившее свои седые брови небо и плавают «жёлто-красные корабли» тоски... Наверное, это – тоска о чём-то ушедшем, канувшем в лету или о чём-то несбывшемся, загаданном и лелеянном в сердце, но так и не воплотившемся в реальности...
     Вчера бригада Васильцев-Пашинин отдыхала, а сегодня они заступили на месяц на Второй маршрут. Однако погода сей почин не жаловала. Леонид был по штатному расписанию в сей день старшим, соответственно, Михаил инкассатором-сборщиком, то есть ему надлежало «разгонять облака». Водителем к ним был назначен Теплов, являвшийся одним из самых искусных шоферов военизированного гаража.
     Лихо обежав все точки первого заезда, Васильцев слегка промок, но для его молодого здорового организма это были фантики. Он предусмотрительно взял с собой из дома сменную рубашку, в которую и собирался переодеться между заездами. Этот шикарный индийский батник он очень любил, впрочем, как и другие импортные батники из его домашней коллекции. К тому же пара лишних карманов для документов, ручек и всякой нужной мелочёвки никогда не помешает. Он, помня о просьбе Лёни, взять две-три кассеты для тепловского магнитофона, прихватил с собой несколько любимых сборников, что сделал сам на свой вкус, потому что у Виктора из музыки был только Шуфутинский и Модерн Токинг. Очерёдность композиций на этих двух кассетах за полтора года выучили наизусть инкассаторы всех отделений Госбанка города. А кое-кто мог уже и сам исполнять плотно засевшие в мозгах песни, причём, как на русском, так и на псевдо-английском языке...
               – Витёк, тебе колбаса, как просил; Лёнь, тебе майонез и ненашенский паштет из импортной зверюги; мне кусочек сыра, – «отрапортовал» Васильцев, положив на капот служебного авто матерчатую сумочку, после того, как он ловко прошмыгнул между двух больших луж и запрыгнул на переднее сиденье «уаза-буханки»...
               – Я слышал, в «наш фирменный гастроном» чешское пиво завозили... Ты там узнай обстановку, Миш! Может, осталось что? – забросил удочку Лёня.
               – Откуда такие сведения, Лёнь?
               – Ген Саныч поделился. А Диман сейчас по рации подтвердил.
               – Опять вы за старое! Ведь снова снимут её, Вить!
               – На сей раз, наверное, уже не снимут. А вот премии лишить обещали точно – за не служебное использование.
               – Ну а вы нарываетесь, блин!
               – Никто не нарывается! Мы с Димкой свой код придумали для разных дел, – парировал выпад Васильцева Виктор.
               – И вас ещё не раскусили?
               – Как видишь!.. Ну, понятно, что не дураки сидят... Мы же будем обновлять свои шифры, чтоб не примелькаться.
               – Всё одно спалитесь, Вить! – с улыбкой сказал Лёня, прильнув к перегородке, разделяющей отсеки салона «уаза» 452-й модели и доставая из мешка свою пол-литровую банку майонеза и пять баночек паштета. «На базе» рассчитаемся или тебе срочно?.. Вдруг что путное попадётся.
               – У меня есть деньги. Сейчас отсдадимся и сочтёмся.
               – Я тоже в банке отдам, Миш... Хотя, если пивко ещё осталось...
               – Ладно, разберёмся! Лишь бы было... Хоть по бутылочке – губы смочить.
               – Вить, сумку освободи! Вдруг повезёт, – сказал Васильцев, когда их служебная машина остановилась у заднего входа в гастроном.
     Им действительно повезло... Впрочем, и хорошие отношения Михаила с директором магазина и кассиром, который обычно сдаёт им выручку, сыграли свою роль. Немного задержавшись на точке (потребовалась минута-другая, пока искали, где можно взять для людей с оружием заветный напиток), Васильцев принёс по две бутылочки «на брата».
 
                                                                          *     *     *
 
     Не во всех коллективах каждый из его членов непременно состоит в дружеских отношениях с другими участниками этого «ансамбля». Сие есть факт и это нормально, ибо такова уж наша жизнь. Кто-то молча держит своё мнение при себе, а кто-то старается приобрести сторонников или заручиться некой поддержкой в своих противоречиях с оппонентом по жизни.
     Вторую неделю Калашенко работал с новым инкассатором Павлом. За это время прощупав его с разных сторон, он решил, что сей человек, хоть и хитроват «выше среднего», но близок ему по духу и с ним можно иметь дело. Сегодня к ним по направлению-путёвке прибыл случайный водитель из таксопарка. Он работал впервые «под Госбанком» и, вероятнее всего, к ним больше не попадёт, а если и будет прикомандирован вновь, то всё равно не сможет свести концов с концами в их внутренних интригах. Пользуясь этим обстоятельством, Антон решил открыто поговорить со своим молодым напарником и направить его мысли в нужное ему русло. В течение двух заездов он постепенно раскачивал своего визави и ближе к концу маршрута решил сбросить свою маску.
               – Ты, Паш, особо не обольщайся на его счёт, – сказал Калашенко, имея в виду Михаила, – это он такой крутой весь на людях, на показ. А так... Ну, спортсмен... Ну, супермен... Весь из себя... А ты бы видел, как он сокрушался, когда... В общем, пришёл он прошлым летом... или позапрошлым... Ну, не важно! Вырядился однажды летом в белый джинсовый костюм... Ни у кого такого нет. Пошит на заказ, сидит на нём как влитой... Ну просто звезда из индийского фильма, мать его!.. Все девчонки в банке рты поразявили! Супер герой, блин!.. На точках – фурор! Мне потом знакомые тёлки рассказывали... Короче, выпялился, весь из себя!.. А когда разоружаться стал, портупею снял, то обнаружил, что брючки испачкал о неё... Ха-ха! Да и пиджачок тоже! Прикинь домой её взял отстирывать, очищать или чего он там с ней делал... Но с тех пор больше костюмчик свой белый не надевал! Ха-ха! Жалко пачкать, в натуре! Я оборжался, блин! Супермен, мать!.. Проще одевайся, цаца! Все в джинсах ходят или в брюках, в обычных костюмах... А он... Звезда, блин!
               – Слушай, Антох, а ведь нам же форма положена! Почему не выдают, а? – проявил своё любопытство в неожиданном для собеседника направлении его напарник.
               – Много будешь знать, Паша, скоро состаришься... Ты у тётки своей спроси. Может, она тебе скажет, – ответил «Калач», – да не скажет... В общем, положена то, форма, конечно, положена... Но она денежек стоит и её новенькую-то можно и продать куда следует... В военторговский магаз, например... Короче, зарабатывают люди... Зарабатывают, Паш.
               – Кто? Наш завхоз Демидыч?.. Да и сам Батя, наверное, управляющий? Они в доле, что ли?..
               – А этого я тебе не говорил!.. И, вообще, у нас данного разговора не было, – несколько нервно отреагировал на догадки и предположения своего молодого напарника Калашенко и после паузы добавил, – ты смотри там, «не подведи меня под монастырь»! Моя хата с краю. Что все говорят, то и... А я, вообще, молчу по этому поводу!.. Ты сам заметил, все ходят – кто в чём. Кто свою военку одевает, кто в цивильном... Кто как!.. Ну а белая джинса Васильцева – это было что-то!.. Испачкал жаль! Ай-яй! Мамочка заругает!..
               – Ты его так не любишь, «Калач»?
               – Кому – «Калач», а кому – Антон Валерьевич! – хмуро ответил Калашенко, когда их жёлтая «волга» остановилась напротив центрального входа в банк, – давай, мешок на плечо и вперёд на вечернюю кассу. Два маршрута уже здесь, «четвёрки» нет... И об этом разговоре, Паша... Не маленький!..
 
     В очереди на сдачу выручки в окошко вечерней кассы первой была бригада Вяземский-Тимофеев. За ними следом стояли Леонид и Михаил, ведя свои подсчёты на клочке бумаги.
Четвёртый маршрут, по которому работали Петраков и Никитенко, задерживался. Их машина пробила колесо, видимо, поймав какой-то острый предмет.
     Освободившись после сдачи денег, Васильцев переоделся в сухую сорочку и пока Катя и Вера, заменявшая в этот день Алевтину Павловну, принимали сумки у Калашенко и его молодого напарника Павла, сделал звонки в три аптеки, что были у них на маршруте, в неотложных поисках одного медикаментозного средства для бабушки. Едва он положил трубку телефона, как подъехала четвёртая бригада инкассаторов, с шумом ввалившаяся в банк, обсуждая свои дорожные приключения. Сегодня между заездами времени на общение с Екатериной у него не будет. Если к концу работы закончится дождь, можно будет проводить её домой и постоять некоторое время под её окнами... Хотя через день наступит среда и у них будет время пообщаться по обычному расписанию их интимных встреч в цивильных условиях.  
     Когда бригады вновь разъехались по своим маршрутам, Катя и Вера, перекинувшись несколькими словами с сержантом Варсениным и с дежурным по отделу Гаврилой Алексеевичем, решили уединиться «в своих апартаментах» и поболтать «о своём, о девичьем». Вера делилась со своей подругой семейными проблемами, которые подстерегали её дома, недопонимаем со стороны мужа и напряжёнными отношениями со свекровью. А Екатерина сообщила ей новости из жизни своей семьи и об отношениях с Михаилом.
     Через три часа рабочий день для всех инкассаторов и сотрудниц учреждения, что трудились сегодня на вечерней кассе, был закончен. А осеннее небо так и продолжало лить слёзы, грустя о чём-то о своём, будучи поглощённым собственными печалями и заботами.
Похолодало. Приблудившийся неизвестно откуда ветерок делал пребывание на улице совсем уж некомфортным. Город притаился до утра и провалился в сон. 
 
 
 
                                                    Г л а в а  28
 
                                           Женские разговоры
 
     Для Екатерины и Михаила очередная среда прошла по их обычному плану. Катя приехала к Васильцеву в одиннадцать. Сегодня у них было больше времени для близкого общения друг с другом, ибо у Михаила был выходной. Это означало, что его возлюбленной нужно быть дома не к трём или четырём часам дня, ко времени, когда инкассаторы заступают на свою работу, а к половине пятого, чтобы успеть привести себя в порядок, перекусить и пройти порядка ста метров до дверей банка.
     Васильцев проводил свою даму до подъезда, в котором она жила, зашёл буквально на пять-семь минут в родной отдел и неторопливым шагом направился обратно домой.
     Алевтина Павловна была в отпуске и вместо неё почти всё это время выходила Вера. И в сей день до приезда инкассаторов со своего первого заезда наши леди вновь уединились у себя в помещении вечерней кассы и секретничали.
               – Ты какая-то сегодня уставшая, Екатерина Дмитриевна, – обращаясь к своей подруге, сказала Вера, заметив некое расслабленное состояние напарницы, – но выглядишь счастливой. С утра ты такой не была!
               – Так бывает, Верунь! А то ты не знаешь! – томно вздохнув, ответила Катя.
               – Да я уже забыла, что это такое: хороший секс... У нас сейчас с Борисом как-то не клеится... А у тебя – тьфу, тьфу!..
               – Мишка, увлёкся системой Брэга и проводит суточные голодания раз в неделю... И в эти дни я его особенно боюсь.
               – В смысле?
               – В том плане, Вер, что в такие дни он проявляет особую активность... Я не понимаю, откуда в таких случаях берётся его энергия. Я если не поем, мне кажется, и сил-то нету никаких... А у него в такие дни, наоборот. Не понимаю, Вер! Как это?
               – А он точно ничего не ест?
               – Абсолютно!
               – И ничего не пьёт? Ну может быть, лекарства какие-то или снадобья, я не знаю...
               – Только воду!
               – Ни фига себе!
               – Вот и я говорю!
               – И сегодня...
               – Попил водички и... Истязал меня, как... Я не знаю кто...
               – Ну по твоему внешнему виду не скажешь, что тебе было сильно уж плохо, – с улыбкой и некой завистью заметила Вера, покачивая головой.
              – Да ну тебя, Вер!.. Никто и не говорит, что плохо... Спать хорошо буду дома... Да я и у него сегодня уснула. Представляешь! Обычно глаз не сомкну. Всё-таки не своя обстановка... А вдруг придёт кто. Я так не могу! Ну ты понимаешь. А тут выключилась. Просто ушла в аут!
               – Бедненькая Катюня! Так он тебя называет, Кать?
               – Так, так. Только без слова «бедненькая». Что дальше?
               – Меня бы кто так помучил, блин!
               – Ну найди себе кого-нибудь, в конце концов! Но не страдай уже! Если, конечно, у вас с Борькой всё или как там у вас...
               – Дёрганный он какой-то в последнее время, нервный. Говорит, что на работе проблемы... Надоело всё, говорит. Хочу на необитаемый остров, говорит!..
               – Куда?
               – Туда!.. Куда не ходят поезда! Устал я, говорит, от всего, от всей этой бренной жизни и всё такое прочее...
               – А у него... Ты меня прости, конечно, Вер... Ну может, у него кто-нибудь на стороне... Ну как у моего бывшего, земля ему, конечно, пухом... Ты ничего такого не замечала за ним?
               – Ну показалось мне пару раз, может быть, больше, что от одежды его духами чужими пахнет и сам какой-то неестественный что ли... И спокойный такой... А как я к нему, так психовать начинает... На остров!.. На остров! Осточертело всё!
               – И у вас совсем ничего?..
               – Ничего... А мне надо... Ну ты знаешь, я не могу долго без этого... Я сама извожусь... И вон мужики, когда мимо проходят, если только коснётся меня кто случайно, ну нечаянно совсем заденет, я вся прямо горю!.. Ну я не могу без постели. Не могу я сама с собой, понимаешь?.. И как быть, Катя? Как быть?
               – Неблагодарное это дело – давать советы в таких вещах, Вер... Я не знаю... Но вам вдвоём с Борисом надо разобраться в своих отношениях, наверное... Придти к какому-то общему знаменателю что ли... Определиться, одним словом... И решать уже, как жить дальше... В любом случае от разговора об этом вам не уйти. Как без этого разговора?
               – Да он заводится с пол-оборота, если я только пытаюсь как-то подойти к этой теме! Сразу закипает, блин!.. И всё!.. И разговора нет!.. На остров!.. Осточертело всё!.. Не знаю, Кать, что делать. Не знаю!..
               – Ну поговорить-то вам в любом случае...
     Вдруг хлопнувшая входная дверь прервала их беседу. В вестибюле банка послышалось ожидаемое по времени оживление. Прибыла «на базу» одна из бригад инкассаторов, завершив свой первый заезд.
               – Девочки, ау! Встречайте гостей! – раздался от поста милиционера до боли знакомый голос Вяземского, – кто не спрятался, я не виноват!
               – Вон, Первый маршрут приехал, – меланхолично отметила Вера. – Скоро же они управились.
               – «Быстрый Гонсалез» оправдывает своё прозвище! – подтвердила мысль своей напарницы Екатерина, – сегодня у них Стас за сборщика.
                – Ну да. Ген Саныч вчера «бегал».           
     В течение пяти-десяти минут подтянулись и остальные три бригады. Весьма тесный коридор перед дверью вечерней кассы наполнили голоса сотрудников военизированного отдела, гомон, смех и разговоры, разговоры, разговоры...
     После того, как все бригады разъехались по своим маршрутам, дамы перекинулись парой фраз с милиционером Олегом и с дежурившим в сей день по Отделу инкассации
Петраковым. Затем, дав им понять, что теперь настало время посекретничать, вновь уединились на территории «своих владений».
               – У нас ведь тоже не всё так безоблачно, как ты догадываешься, – с некой грустинкой в голосе сказала Екатерина, – Мишка тоже иногда дуется. Он любит быть первым номером. Характер свой показывает. А я не могу, когда на меня повышают голос. Я теряюсь!.. Я говорю ему, не повышай тон. Мне от этого плохо, а он от этого впадает в какой-то ступор и молча дуется... Может быть, у меня у самой характер капризный и слишком гордый нрав...
               – Кать, А как сочетаются ваши гороскопы, если ты в это веришь, конечно?
               – В том-то и дело, что никак не сочетаются!.. Верю или не верю?.. Наверное, всё же больше верю, чем нет... В общем, звёзды не сулят нам ничего хорошего, Вер... Ничего...
               – Ты тоже считаешь, что у ваших отношений нет никакой перспективы?.. Или всё-таки какие-то варианты у вас есть, чтобы быть вместе?.. Что-то вы рассматривали?
               – Ох! – тяжело выдохнула Екатерина, – спроси что-нибудь попроще... Но то, что он для меня делает в постели... Такого никто и никогда!.. И я точно знаю, что подобного в моей жизни больше не будет... Никогда, Вер... Если он уйдёт или мы расстанемся как-то...
               – Всё-таки расстанетесь, Кать?
               – А что ты удивляешься? Ведь нас, по сути дела, кроме постели ничего не связывает... Нас не объединяет ничего.
               – Как? Вы оба такие чистые что ли, ну, в смысле, своей душой... Вы выделяетесь из множества людей... И он... Он что не питает к тебе никаких нежных чувств?!
               – В том-то и дело, что питает, ну, в смысле, испытывает. И я думаю, что не обманывает. Это правда! Это видно! Это – не просто секс, Вер!.. Но... Но нас ничего не объединяет и ещё эта разница в возрасте!.. Эта разница...
     Я не знаю, что делать... Вокруг столько молоденьких девчонок... Вон хотя бы даже у нас!.. И Валька, и Светка, и Иринка Первозванцева... Невесты на выданье! Ходят, блин, облизываются... Да и у него у самого подружки есть – студентки, спортсменки, комсомолки и красавицы наверняка... Он же и в Литературный клуб ходит с друзьями, и в Театр-студию... А уж там наверняка молодые смазливые девчонки есть!.. А я... А я ещё свои кренделя выделываю и понты кидаю!.. Это ещё нужно уметь выдержать, Вер!.. И я не умею подчиняться... Ну не могу и всё, хоть что ты со мной делай!..
               – Слушай... Ну а о совместном ребёнке... Ну ты же говорила, что ты...
               – Нет. Он сам или чувствует, что в принципе не готов к детям или, не хочет со мной... ну, в моём положении, в общем, когда у меня уже есть трое и Кристинке уже третий год идёт... Вот так, Вера! А ты говоришь, счастье! Счастье – пшик!.. И останутся лишь одни воспоминания о нём, об этом призрачном счастье!.. Нет! Не призрачном, конечно! Настоящем!..
               – Ну почему ты так думаешь, Кать? Может быть, у вас всё ещё образуется, а?
               – Я чувствую, что этому счастью рано или поздно, но придёт конец. Чувствую, Вер! Вероятно, в глубине души я даже знаю это наверняка!.. Да! Точно знаю... Такое счастье, Вера... Такое большое счастье долгим не бывает! Я и так получила от него, наверное, на десять, на пятнадцать лет вперёд или даже на двадцать... А может быть, на всю оставшуюся жизнь!..
 
 
 
 
 
 
 
 
                                                    Г л а в а  29
 
                                          Калейдоскоп событий
 
     Ещё несколько месяцев Васильцев проработал в банке, верой и правдой служа государству. За это время коллектив сотрудников Отдела инкассации в очередной раз потихоньку обновился. Из «поколения отцов» остались только Вяземский, Демидыч и Петраков, и не столь давно влившийся в коллектив Вержбицкий, который, впрочем, ко времени увольнения Михаила проработал уже почти полтора года. Из молодёжи того состава, который Васильцев застал, устраиваясь в банк, остался лишь сам начальник отдела Виталий. К этой же когорте старожилов нужно отнести и вернувшегося в родные пенаты «Гонсалеза». Кто-то уволился в поисках лучшей доли, немалая часть попала под раздачу в борьбе с пьянством, когда гайки были затянуты совсем туго. Однажды, выйдя на работу с похмелья, получил выговор напарник Михаила Леонид, когда они работали в одной бригаде вместе во второй раз. А буквально через полтора месяца, не совладав с собой ещё раз, он попался вновь и был рассчитан менее, чем за сутки. Молодёжь, пришедшая на смену уволившимся в силу тех или иных причин инкассаторов из «поколения детей», Васильцева никак не вдохновляла. Слишком узкий и примитивный круг их интересов не оставлял Михаилу никаких шансов как-то сблизиться с кем-либо из них. Вся эта атмосфера его угнетала. К тому же, настал срок сдавать свою итоговую выпускную работу по профилю его обучения в Заочном народном университете искусств. Это означало, что возникла острая необходимость искать некое место, где бы он, наконец, смог проявить свои творческие способности, то есть раскрыться с иной стороны.
     Так или иначе Михаил за весьма довольно короткий промежуток времени, лет пять или шесть, успел поработать: в Доме культуры, в институте, где некогда учился, на заводе, на стройках, в кооперативах, в областной газете и в разных других местах, коих было немало. Как некогда и его отец он искал своего места в жизни. На протяжении почти четырёх лет после увольнения из Госбанка он продолжал встречаться с Екатериной. В их отношениях были разного рода нестыковки и мелкие, но эмоциональные ссоры. Два гордых сердца и два гордых нрава не смогли преодолеть противоречий, заложенных в них самих изначально. Старшая дочь Екатерины Ольга второй раз вышла замуж. На сей раз в её жизни всё складывалось удачно и она подарила своему мужу сына. Теперь, когда Катя стала бабушкой  ещё раз, она больше времени уделяла своим детям и внукам. Михаил, почувствовав, что для него в их мире нет места, которое он мог бы занять, стал постепенно отдаляться, продолжая искать себя. Увлёкся атлетизмом, не прекращая своих творческих изысканий. Его мама, Надежда Петровна так и не обрела своего счастья с мужчиной, с которым связывала свои надежды и планы. Бабушка и дедушка Васильцева медленно, но верно старели. Весь клубок проявленных тем или иным образом проблем требовал времени на его распутывание и разрешение. Но одни сложности сменяли другие и во всём этом карнавале больших и малых событий, перемежающемся с простым мельтешением суеты, для их отношений с Катей уже никак не находилось места...
     Впрочем, о том, что такое время наступит, в глубине своей души они оба знали. Иногда они отдавали себе в этом отчёт, иногда нет, продолжая жить иллюзиями, перемешанными с действительностью... Любые призрачные представления о реальности рано или поздно рассеиваются подобно дыму от костра... Но от сего пламени остаются угли и зола, которые являются прекрасным удобрением для неких всходов... Траектории их движения по этой жизни подобно траекториям движения двух планет на небосклоне сблизились на какое-то заданное кем-то изначально время и снова стали удаляться, перемещаясь по своим орбитам в бесконечном пространстве Бытия.     
 
 
                                                     Г л а в а  30
 
                                                   Конец времён
 
     На дворе стоял морозный февраль. Казалось, что зима, решив наверстать упущенное, стремилась напомнить людям, проживающим в европейской части планеты, что именно она является полновластной хозяйкой положения в эту пору. Намело много снега. За несколько дней норма осадков превысила месячную. Холодный северо-западный ветер лютовал не на шутку, словно бы испытывая сами человеческие души и их терпение на прочность. Он пел свои заунывные однообразные песни на свой мотив, будто бы развлекая себя любимого. Впрочем, было очевидно, что до людей ему как-то особенно и нет дела. Скитаясь по планете на протяжении многих веков и целых эпох, он, наверное, привык заботиться только о себе, не вдаваясь в какие бы то ни было подробности человеческого быта. Ему это просто ни к чему. У него есть своя важная работа и за него её никто не сделает. Есть также и хобби, связанное с некими творческими порывами в буквальном смысле этого слова. Видимо, сегодня его покинуло настроение, а вдохновение почему-то не пришло. Распалив себя самого какими-то ведомыми только ему одному заботами, он неистово носился по сумрачным просторам, словно бы нацелившись выморозить из них любое проявление разумной жизни. Если кто-то не смог или не успел спрятаться от этих суровых игрищ, чья в том вина...
     Михаил Александрович стоял у окна и смотрел куда-то во внешнюю полутьму. Там, за стеклом, бушевали настоящие страсти. А по эту сторону двойного стеклопакета было довольно уютно и тепло. Тот, кто демонстрировал силу своих незримых мышц и дирижировал огромным оркестром белоснежной феерии, был ему нестрашен. Каждую из этих симфоний он слышал за свою жизнь ни раз и никаких новых идей или интересных интерпретаций в них старых для себя давно уже не находил.
     Заварив чая с мелиссой и донником, он ждал, когда настоится этот отвар и наберёт в себе силу, чтобы поделиться ей с тем, кто будет готов употребить сей бодрящий горячий напиток. Стандартный гранённый сосуд для питья в мельхиоровом подстаканнике дремал в глубине кухонного стола в компании конфет и баранок. Стоявшая рядом свеча в виде небоскрёба согревала окружающее пространство, иногда вдруг на секунду вспыхивая или искрясь без какой-либо внешне заметной причины. Собственно говоря, грело не её пламя, а воспоминания, что были связаны с этим некогда величавым стеариновым строением, которое использовалось по своему назначению только в особых случаях или по прихоти своего хозяина. От огромной свечи, что Катя много лет тому назад подарила мужчине, которого она любила, на его День рождения, осталась лишь половина. Но и она была ещё на столько большой и горела столь ярко, что её света хватало, чтобы вполне сносно осветить пространство кухни или сумеречные закоулки жизни её владельца.
     Сейчас, глядя на эту красно-белую узорчатую башню, наполнявшую своим тёплым сиянием его душу, Васильцев вспоминал времена своей молодости, ту эпоху его жизни, когда он был, наверное, одним из самых счастливых людей на земле. Что интересно, он предчувствовал... Да он просто знал заранее, что такой период в его жизни обязательно наступит, ибо ему суждено быть!.. Впрочем, как знал он и то, что это волшебное время когда-то неминуемо закончится, оно исчерпает себя во всей своей полноте и завершится, как и всё в этом подлунном мире, что проявляется на отведённый ему срок из небытия и в небытие уходит в положенный час...  
     Вся жизнь Михаила была организована таким странным образом, что перед ним всегда лежал тот или иной путь под звёздами и он ведал о существовании этого пути, будь он даже лунной дорожкой из призрачного небесного серебра. Может быть, по этой зыбкой искристой тропе не всегда можно было ступать уверенно, касаясь её ногами, но она была. По крайней мере, она являла себя взору... Сейчас же впереди зияла только некая необозримая пропасть безвременья, поглощающая всё вокруг себя как чёрная дыра...

     По ту сторону стекла, по ту сторону жизни, в полудрёме студёных пустынных улиц бесприютно метался Ветер. С этой стороны бытия горела свеча, наполнявшая душу невидимым светом. Сжигая ночь, она сжигала само Время... Время закончилось... Его больше нет...             

                                                   Г л а в а   19
 
                                           Мирская круговерть
 
     О том, что бригада Васильцев-Никитенко попала в аварию Екатерина узнала лишь на следующий день. В тот вечер, когда случилось ДТП у неё был выходной. В паре с Алевтиной Павловной работала Вера, она и сообщила ей о данном происшествии ближе к обеду, после того, как они с Алевтиной Павловной сдали деньги на Группу пересчёта. Впрочем, тут же, по телефону, и утешила, что всё обошлось и все живы-здоровы. Сам Михаил не видел смысла, чтобы звонить Кате после работы и «дать отчёт по полной форме» – обошлось и, как говорится, слава богу! От разговоров на эту тему в банке всё равно никуда не деться, но расстраивать любимую женщину ему вовсе не хотелось. Своей маме он, разумеется, тоже ничего не сказал о случившемся по той же самой причине, благо полученная им ссадина была невидна под одеждой. Если Екатерине наверняка всё станет известно уже на следующий день и этого не избежать, то до дома эти сведения, скорее всего, никак не дойдут, ведь всё же обошлось без жертв... Саша отделался ушибом плеча и большим синяком в месте контакта с дверью «уаза», о которую он и ударился в момент столкновения с автобусом, несмотря на то, что рефлекторно крепко вцепился в специальную ручку-поручень. А Васильцев лишь едва заметно поцарапал руку. (Он получал гораздо более серьёзные травмы на рабочем месте в более простых и безобидных ситуациях. Жизнь есть жизнь.) Водитель Алексей слегка ударился головой о лобовое стекло. Словом, все отделались, что называется, лёгким испугом. Больше всего пострадал автомобиль... У них же в отделе бывали случаи с намного более тяжёлым исходом. (Опять-таки издержки профессии, когда много времени проводишь на колёсах в различных природных условиях и дорожных ситуациях...)
     Катя была обеспокоена этим происшествием, ведь не так давно в весьма серьёзное ДТП попала другая бригада из их отдела. К счастью, и тогда обошлось без жертв, хотя двое инкассаторов получили травмы лёгкой и средней тяжести. А несколько лет назад, вообще, один из сотрудников данного отдела погиб в результате дорожной аварии... Сразу после разговора с Верой она набрала номер домашнего телефона Васильцева, чтобы узнать как он себя чувствует.
               – Миш, ты как? У тебя всё в порядке? – с волнением спросила Катя, машинально теребя провод аппарата.
               – Здравствуйте, Екатерина Дмитриевна! Вы сейчас о чём, простите? – несколько нараспев и спокойно-безразличным тоном ответил Михаил.
               – О чём! О вчерашнем, Миш, о вчерашнем!
               – А что вче-ра бы-ло? – вновь «пропел» Васильцев.
               – Я об этой аварии на маршруте. Ты как себя чувствуешь?
               – О какой аварии? А какой сегодня день?
               – Вторник. Как ты, Миш?
               – А какой теперь год?
               – 1986-й... С утра был... кажется, – ответила Катя, раскусив «коварный замысел» любимого.
               – А Миша это кто? – загадочным тоном произнёс Васильцев, плотно войдя в образ пострадавшего.
               – Мишка, хватит дурака валять! Я же волнуюсь за тебя! – не выдержала Екатерина, чуть повысив голос в трубку.
               – Катюнь, да перестань! Бывало гораздо хуже, – уже совершенно нормальным голосом проговорил Васильцев. – А помнишь, как я, приехал с рассечённой в кровь головой? Ну, когда после центральной сберкассы запрыгивал в этот чёртов «сарай» Теплова, руки были заняты, я не рассчитал и головой в перекладину двери его «уаза» воткнулся. Аж вся машина покачнулась!.. На ровном месте – в кровь!.. У меня звёздочки вокруг головы засверкали и запрыгали!..
               – Да ну тебя, Мишка! Нашёл с чем сравнить!
               – Да всё нормально, Кать! Ну, честное пионерское! Клянусь барабанными палочками и шоколадкой «Алёнка»!
               – Почему именно «Алёнкой»?
               – Я люблю эту разновидность продукции.
               – Болтун! Правда ничего не ушиб? Нигде не болит?
               – Там, где надо, всё на месте! Для морякiв усе – пиль! Всё в норме!
               – Горе ты моё луковое! Ну что мне с тобой делать, а?
               – Любить покрепче, Катюнь! Приласкать да приголубить. Особенно завтра!.. Среда, между прочим!..
               – Ты у меня сегодня ещё получишь! Вот только приедь после первого заезда! –  нарочито угрожающим тоном сказала Катя. – Я тебя приголублю!
               – Ну вот, за-пу-гат, понимаешь, за-стра-щат, блин! И работай после этого! – в шутливой манере парировал этот киношный выпад возлюбленной Васильцев.
               – И запугаю и застращаю, чтоб ты у меня помнил, как в переделки попадать!
               – Ты лучше скажи, костюмчик подошёл? – перевёл тему разговора в другую сторону Михаил.
               – С размером ты, в общем-то, угадал и расцветка мне нравится, – заметно успокоившись, ответила Екатерина, – я... Мне кажется, я немного поправилась в талии. Словом, завтра увидишь, как сидит.
               – «Павлины, говоришь?»... В смысле, если поправилась, то это дело поправимое. Нам нужно выбрать ещё один день для... ну, чтобы я тебя «подлечил», как следует...
               – Посмотрим на Ваше поведение, товарищ «лекарь»!
               – Целлюлиту бой нещадный!.. Катюнь, а вам с девчонками что-нибудь сегодня нужно из продуктов?
               – Ну если кусочком сыра можно будет обзавестись...
               – Добро! Пошукаем.
               – Ты сегодня снова с Саней?
               – С ним.
               – Попробуйте только ещё попадите в какую-нибудь передрягу!
               – Вас понял! Если утонем, домой не придём! – отшутился Васильцев.
               – Давайте, аккуратнее там. Удачи!
               – До встречи, Катюнь!
 
     Когда все бригады отсдались после первого заезда, инкассаторы занялись своими привычными делами в эти 10-20 минут отдыха. Алевтина Павловна, чтобы не мешать влюблённым, оставила помещение и коридор вечерней кассы и «пошла в люди», то есть пообщаться с инкассаторами, водителями и дежурным милиционером Петровичем. Екатерина и Михаил, соответственно, уединились в тесной комнате служебного помещения, где сотрудницы банка принимали деньги от инкассаторов, отделённой от хранилища, куда тут же переносились сумки с выручкой, массивной железной дверью с решёткой. Они дарили друг другу нежности и ласки, словно бы не виделись целую вечность.
     Минуты отдыха пролетели моментально. Васильцев, будучи в этот день сборщиком, проворно обежал все точки, попутно выполнив все имеющиеся у него на сегодня заказы, в том числе, и Катину заявочку на сыр. Маршрут откатали без эксцессов и каких бы то ни было событий негативного плана. Чуть задержались на одном из объектов. Женщина-продавец, что сдавала выручку второй раз в жизни, ошиблась, указав в сопроводительной ведомости неверную сумму. Закрутилась с другими своими производственными делами, в спешке делала таксировку по купюрам и слегка напортачила... Это была нормальная точка, с которой никогда не было никаких особых проблем; труд инкассаторов здесь ценили и ни в чём не отказывали им. Учитывая все эти «заслуги перед его родным отделом», Михаил дал время неопытному продавцу, сдававшему в этот день выручку, исправиться. Где мог, помог; что мог, подсказал. Зато другую точку на маршруте пришлось «бросить». В этом овощном магазине нередко бывали некие проявления халатности ответственных за сдачу денег лиц. Странно, что жизнь их ничему не учила... Может быть, в торге у директора была «мохнатая лапа» или имелись какие-то иные особые «подвязки»...
     Но сегодня!.. Дама, которая должна была сдавать деньги, использовала трухлявый шпагат, продетый через свинцовую пломбу, который мог порваться в любой момент. К тому же, оттиск на пломбе был нечётким. Привези бригада такую сумку в банк – был бы верный «косяк», потому что её непременно потребовалось бы вскрывать на вечерней кассе, в связи с перечисленными причинами. Ни подставлять сотрудниц вечерней кассы, уговорив принять такую сумку, ни вскрывать её с последующим пересчётом денег и сопоставлением с цифрами, что содержатся в документах на сию сумку, рискуя сразу же «попасть на деньги», Васильцеву, разумеется, не хотелось. Кроме всего прочего, это автоматически влекло за собой лишение премии на какой-либо процент... Можно было бы решить эту проблему, по быстрому заменив пломбу и шпагат (маленький маточек качественного штатного шпагата у Михаила на такой «пожарный случай» всегда имелся с собой), если бы не одно «но»... Дама была порядком пьяна и рядом крутился такой же пьяный грузчик. Васильцев в принципе знал его в лицо, ибо сам достаточно долго проживал в этих окрестностях. А мужчина был далеко не самым надёжным и безобидным гражданином... Оценив все эти обстоятельства, инкассатор принял решение «бросить» эту точку, не искушая судьбы.
     Со своего второго заезда три маршрута вернулись практически одновременно. Не было только «четвёрки», у которой был ещё и третий отдельный заезд в универсам. На эту точку ещё предстояло отправиться бригаде, работавшей по Четвёртому маршруту. А пока они застряли в пути ввиду мелкой поломки автомобиля. Остальные инкассаторы, отсдавшись на вечерней кассе, отправились разоружаться и сдавать необходимые документы дежурному по отделу Гавриле Алексеевичу.
               – Много не пейте! – хором сказали работникам военизированного отдела, спешившим к ожидавшим их машинам, сотрудницы вечерней кассы, когда всё действо переместилось в фойе банка.
               – Как получится! – бодро отозвался Вяземский, – пока, девчонки!
               – Пол ведёрка, не больше, – поддержал его напарник, переняв эту фразу у Васильцева.
     Все дежурно отшутились на эту традиционную фразу, которой было принято прощаться в данном учреждении с инкассаторами. Это звучало просто, как: «до свидания» или «пока»! Васильцев не знал, кто и когда завёл такую весьма забавную «традицию», но её обычно придерживались, «передавая по наследству» последующим поколениям инкассаторов разных возрастов.
     Когда все разъехались по домам, Михаил с Катей решили отдать дань своей собственной традиции, то есть побродить вдвоём по окрестностям дома, в котором проживала семья Велениных. Квартира Екатерины находилась в том же доме, где было жильё Демидыча, прямо напротив банка. Они дошли до угла пятиэтажки и свернули на узкую асфальтовую дорожку, проходившую непосредственно под окнами этой хрущёвки. Данная тропа отделяла само здание, постройки середины шестидесятых, от палисадника, прикрывавшего, как обычно, «тылы» домов. Кроме детей и подростков, по этому пути практически никто не ходил. А так как время было уже довольно позднее, здесь они были в полном уединении. Едва они скрылись от посторонних взглядов, Васильцев взял загорелую руку Кати и медленно поднёс её к своим губам. Он делал это часто и с удовольствием. Именно с такого жеста с его стороны и начались их отношения, с этой своеобразной «печати» всё у них и началось. Екатерина на секунду пристально взглянула в глаза своему спутнику, обняла его за шею и прижалась к нему сама.
               – Но ведь вчера всё могло закончиться и... и не так благополучно, Миш!
               – Ну это, наверное, судьба, Катюнь! Кого обвинять? Алексей наш не первый год за рулём. Хотя водитель он, конечно, не такой как Теплов, не как Дима или Борис Голенков и уж, конечно, не как «Летучий». Те бы такого не допустили... Я так думаю... Работает он в нашем гараже недавно. А на новенького, как правило, дают старенькое. Вот и достался ему этот «сарай», а точнее, «баня». Да ещё с лысой резиной... Да, в общем, всё как-то так совпало... Судьба, Кать, судьба!
               – Нет... Не хочу я такой судьбы, – грустно сказала Екатерина после паузы, во время которой она целовала своего возлюбленного в лицо с какой-то особой страстью.
               – Всякое бывает в жизни.. Что мы с Саней могли сделать в такой ситуации? Да, ничего! Только вон вцепились машинально кто за что смог. Вот у нас случай был на маршруте, – начал было вспоминать какой-то неприятный эпизод из инкассаторских будней Михаил, но сразу же осёкся. – А нет! Это ерунда! Не стоит забивать мозги!
               – Миша, ты сейчас о чём хотел рассказать?
               – Да не обращай внимания, Катюнь! Наверное, я просто сегодня немного притомился или не выспался просто. Давай всё самое самое оставим на завтра. Я тебя встречу на остановке...
               – Я сама дойду. Ты только не проспи! А то будешь дрыхнуть, как в прошлый раз!
               – В какой раз!? Когда это я дрых? – напускно возмутился Васильцев, – напраслину изволите возводить, Екатерина Дмитриевна, на мою тонкую ранимую душу!  
               – Я тебе напомню завтра, я напомню! – картинно сжав пальцы в кулак, сказала Катя и серьёзно добавила, – ну если правда устал, Миш, езжай домой, отдыхай. Завтра увидимся. Зря ты не поехал с «Насосом»!
               – Зато он Палну доставит прямо до подъезда. Он мне обещал.
     Проводив Екатерину до её окон, Васильцев побрёл на трамвайную остановку. На носу была среда – любимый день недели. Это были их интимные среды...
 
 
 
                                                   Г л а в а  20
 
                                                   Субботник
 
     Третья декада апреля, как обычно, была ознаменована почином, ставшим традиционным для жителей всего СССР. Ко дню рождения вождя мировой революции В.И. Ленина страна вышла на ежегодный всесоюзный субботник. Денёк был солнечным и ясным. Погода задалась. Сегодня все служащие банка либо уже пришли в рабочей одежде, либо взяли её с собой. Работники всех отделов трудились вперемешку, наводя чистоту и порядок, как внутри самих помещений учреждения, так и на прилегающей к центральному крыльцу банка территории. Как показывает опыт, в такой день можно, если и не свернуть горы, то, по крайней мере, их легонько подвинуть в нужном направлении. Так было и в сей весенний день. Ни перед окнами отделов, ни возле центрального входа в родное кредитно-финансовое учреждение не осталось ни одной бумажки, даже, казалось, что кусты палисадника, окружавшего банк, были причёсаны и завиты. Работа спорилась и кипела. Всюду без устали сновали сотрудники сей организации, наводя красоту. А в самом большом по объёму помещении, где одновременно трудилась большая часть бухгалтеров, решено было переклеить обои. Как-то так случилось, что Екатерина и Михаил в этой кутерьме не пересекались. Зато траектории движения и фронт работ Васильцева часто имели точки соприкосновения с одной молодой одинокой сотрудницей сего учреждения. И это не была инициатива Михаила. В столь тесном коллективе такие вещи не проходят незаметно и дают потом пищу для разного рода разговоров и пересудов... Так произошло и на сей раз. Как будто кто-то специально стал распространять в банке слухи о наметившихся отношениях между молодым инкассатором и одинокой девушкой, несколько лет назад окончившей институт соответствующего, финансового профиля. Сам Васильцев об этих отношениях неслужебного порядка узнал именно из разговоров сотрудниц банка. Да ещё Лёня его стал подначивать по этому поводу, видимо, заглотив ту же самую наживку. Впрочем, Михаилу в какие-то моменты их совместного труда с Валей показалось, что она действительно ищет какой-нибудь подходящий предлог, чтобы пообщаться с ним тет-а-тет, познакомившись поближе. В большом женском коллективе служащих данного учреждения было немало молодых дам, свободных от брачных уз и обязательств. Михаил на первых порах своей работы на новом месте мог для себя рассматривать и обдумывать какие-то варианты, но когда у него завязались плотные отношения с Катей, или даже просто появились намётки этих взаимоотношений, он сразу же постарался ограничить практически все иные контакты неслужебного свойства. Даже имея общественную нагрузку в качестве должности редактора местной стенгазеты, он прилагал все усилия, чтобы по большей части обходиться в этом деле своими собственными силами и средствами. Екатерина по-своему наверняка пыталась разрешить эту проблему, заставив его ревновать к одному из водителей госбанковского гаража, который, хоть и был женат, но как магнитом был привлечён в область Катиных чар. Иной раз он мог быть излишне навязчивым, добиваясь внимания Екатерины. Впрочем, это могли быть и некие уловки с её стороны, дабы взоры её возлюбленного не обращались уже в какую-либо иную сторону. Васильцева эта ситуация не то, чтобы заставляла нервничать, он сам хотел убедиться в Катиных чувствах к нему и её поведение при таком положении вещей должно было бы послужить чем-то вроде лакмусовой бумажки, показывающей истину... Об опасности всех этих хитросплетений и интриг и говорил Екатерине многоопытный сотрудник военизированного отдела Милютин, которого она считала своим старшим товарищем и другом.
     Закончив с Валей свой фронт работ по поклейке обоев в просторной комнате бухгалтеров, Михаил перешёл к иному занятию; он был отряжен в родной отдел на мытьё окон. После субботника Васильцев поехал домой, ибо в этот день у него был выходной. И вновь их пути с Валентиной пересеклись в трамвае, так как они проживали недалеко друг от друга. Что касается Кати, то ей все эти разговоры и воспоминания о прошедшем субботнике довольно долго досаждали, заставляя проводить некие сравнения с потенциальной соперницей. Михаил далеко не сразу понял, что его возлюбленная испытывает чувство ревности по отношению к Вале, которая была, вроде бы, хорошей и положительной со многих сторон, но она не была в его вкусе. Хотя, если бы как-то иначе сложились обстоятельства... Впрочем, у Васильцева в тот период времени, после того, как успокоилось его сердце, отойдя от безответной любви, появилось немало интересных вариантов, ни одним из которых он так и не воспользовался.   
     Вечер субботнего дня Михаил встретил, заехав к бабушке с дедушкой, что жили в этом же районе, в шести остановках от дома, где у него с мамой была кооперативная квартира. А для его возлюбленной сей день был ещё и рабочим.
     Переполняемая разными противоречивыми чувствами Екатерина хотела поделиться ими со своим старым другом Гаврилой Алексеевичем, который был дежурным по отделу. В ожидании двух бригад инкассаторов, работавших сегодня, разумеется, по расписанию выходного дня, она под каким-то благовидным предлогом оставила Наталью, заменявшую Алевтину Павловну, на вечерней кассе и, выйдя в тесное фойе банка, вызвала на откровенный разговор Милютина.
               – Вот почему, Гаврила Алексеич, так получается, – минорным тоном сказала Катя, – из-за этой девчонки из коопторга он с Калашенко стрелялся, пусть даже не натурально, но сам факт!.. А из-за меня с Андреем даже поговорить не хочет, а?  Что не так-то?
               – Он же тебе сказал, что сама, мол, решай: с кем ты хочешь быть. Он дал тебе понять, что ни навязываться тебе, ни мешать твоему счастью с кем-либо другим, он не станет. Так?.. По-моему разумению, грамотно поступил.
               – Вот ты мне друг, Алексеич, а защищаешь Мишку! Почему ты его сторону принимаешь? Из чувства мужской солидарности что ли?
               – Причём здесь солидарность, Кать!.. Я и раньше тебе говорил, не заигрывайся в свои игры!.. Проиграешь... Сама себе проиграешь!..
               – А ты знаешь, что сегодня на субботнике за ним Валька увивалась. Все уже об этом судачат!.. А я... А я... А я не знаю, вообще, «кто я, где я и зачем»!.. Мне как быть, Алексеич?
Она ещё и живёт там совсем недалеко от него!
               – Я пока не слышал, что про них говорят... Я ничего не могу тебе об этом сказать. Сама знаешь, в бабском коллективе любят языки почесать!
               – Она гораздо моложе меня. У неё детей нет... И... и, извини меня, у неё ещё фигура девичья, – продолжила тему Катя. – А я... А я, вообще, Гаврила Алексеевич, бабка уже!.. И Иринка на него пялится Первозванцева. Втихаря, но я-то вижу. Я же не слепая! Увидит его, ресничками большими  «хлоп-хлоп», глазки опустит и... А тут ещё эта Дашка!
               – Какая Дашка?
               – Такая! Из коопторга, которая. Из-за которой у них с «Калачом» эта разборка была с дуэлью в двух частях год назад!
               – А причём здесь Дашка? Я же тебе объяснял, она хорошая девчушка! А Антошка её в постель хотел уложить. Так, между прочим... Как он обычно это делает. А Мишка этому просто воспрепятствовал. Ну как нормальный парень! Я бы тоже так поступил, будь я молодой да крепкий... А Даша... Она, говорят, месяца два как замуж вышла. У неё своя жизнь, пойми ты, наконец!
              – Сю-за-нна!.. Вышла замуж... Сюзанна, мон амур! – бодро пропела Екатерина фразу переделанного на русский манер шлягера Адриано Челентано после короткой паузы в этом диалоге.
              – Да ну тебя, Катюшка! Иди вон на изготовку, одна бригада подъехала, – махнув рукой, ответил своей собеседнице Милютин, когда услышал, как хлопнула входная дверь, – не заиграйся! Потеряешь его!..  
 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а   21
 
                                              Жизни карусель
 
     Прошла зима. Прошла «с обычными инкассаторскими приключениями» в сильно заснеженные дни, когда частенько приходилось толкать «волги», которые присылали в отделения банков из такси или из договорной колонны, ввиду нехватки автотранспорта в собственном специализированном гараже. С тех самых пор Васильцев ещё много лет не мог терпеть снегопадов. В начале нового тысячелетия он сам побывал в роли таксиста и эта нелюбовь к разгулам стихии в зимнее время года у него только усилилась... Но это будет почти через двадцать лет, а сейчас он молод и удачлив. Любимое дело спорится у него в руках. Рядом с ним эффектная обаятельная дама, к которой он испытывает самые нежные чувства, каких, наверное, никогда не испытывал ни к одной из представительниц прекрасного пола...  
     Наступила весна 1987 года. Всё идёт своим чередом. Надежда Петровна, мама Михаила, вроде бы, встретила мужчину, с которым у них что-то складывается. Сын этому очень рад. Ему безумно хочется видеть счастливой свою мать. Бабушка часто болеет, а дед, прошедший горнило Великой Отечественной, держится молодцом, хотя возраст и всё пережитое им тоже иной раз дают о себе знать. Васильцев старается как можно чаще бывать у них и развлекать их, как может...
     Прошёл ежегодный ленинский всесоюзный субботник. События разного масштаба заполняют бытие. Страна отметила 9-ое мая, День победы. Хотя кажется, что время никуда не спешит, но порой оно заметно ускоряет свой ход, переходя на бег. За неделю всё вокруг позеленело и преобразилось, радуя душу весенней свежестью.
     Катя обожает цветущую сирень, а Михаилу нравится запах сирени. Иногда он чувствует этот запах от волос своей возлюбленной. Ему нравится любоваться Катей, когда у неё в руках веточки сирени. Сколько раз он посожалел о том, что совсем не умеет рисовать!..
     В этот четверг все сотрудники Отдела инкассации пришли на работу пораньше. Сегодня плановая разборка и смазка механизмов табельного оружия. На днях сдан очередной зачёт по инструкциям, регламентирующим деятельность инкассаторов. Произошли некоторые перемены в штате. Один пожилой товарищ по оружию Михаила ушёл на заслуженный отдых. Вместо него в отдел вернулся Тимофеев, уволившийся три с половиной года назад. Они не пересеклись с Михаилом, разминувшись почти в полгода. Стас по прозвищу «Гонсалез» легко влился в сильно обновлённый по сравнению с тем временем, когда он работал здесь раньше, коллектив, словно бы он и не покидал этих стен. Уволился чрезмерно практичный Саяпин, найдя более денежную работу. Видимо, тёща его всё-таки допекла своими претензиями. Был зачислен в штат сотрудников отдела ещё один молодой человек. Парня устроили по знакомству. Сам он чем-то похож на крученного-верченого Саяпина, только моложе и пока ещё не так ловок и хитёр. Но это дело наживное. Михаилу он как-то сразу не шибко приглянулся. Он показался ему очень скучным, поверхностным и однобоким, «заточенным» на примитивное восприятие окружающей действительности.
     День прошёл в обычном режиме. Сегодня постоянный напарник Васильцева взял отгул, так как у его старшего брата было некое важное событие в жизни и присутствие Леонида непременно требовалось. Михаил отработал с «Гонсалезом». Они также принадлежали к одной возрастной категории и, вообще, чем-то неуловимым были похожи по своему характеру и складу ума. Им было о чём поговорить, когда они выходили в составе одной бригады.
     На воскресенье был назначен спортивный день. В такие дни в тёплое время года инкассаторы, что входили в группу до 30-ти, играли в футбол на близлежащем от банка поле стадиона или на малой арене («на калде») этого спортивного объекта, в хоккейной коробке, обнесённой по периметру невысоким деревянным забором. В зависимости от того, сколько на это мероприятие собиралось друзей и знакомых, и решался вопрос: где играть. Как правило, матч разделённых по воле жребия команд продолжался порядка трёх часов, пока участники этого спортивного пиршества не лишались сил. Три тайма, по часу каждый – таков был регламент этих соревнований. Нужно сказать, что сей изматывающий марафон «крал» у организма много жидкости, которую частично восстанавливали здесь же, на стадионе, попивая минеральную воду и лимонад. По завершении этой «рубки» двух заряженных на победу команд, те, у кого оставалось свободное время, плавно перемещались к ближайшему пивному ларьку либо небольшими группами рассасывались по домам, принять душ, что-то слегка перекусить и, конечно же, восполнить запас живительной влаги тем же самым пенным весьма калорийным напитком, только в более цивильных условиях.
 
     В субботу у Екатерины и Михаила в очередной раз пересеклись выходные, прописанные в скользящих графиках их работы. Они решили не ехать на дачу Велениных, как предполагали прежде. Это было обусловлено разными причинами. Во-первых, у Кати была «плановая внутренняя перестройка в организме». Во-вторых, Михаилу предстоял сложный воскресный день, исполненный бескомпромиссной спортивной борьбы с утра и работа по одному из объединённых маршрутов после обеда. В-третьих, на обратном пути с дачи их наверняка бы ждал «аншлаг в электричке», ибо в такие погожие и красные дни календаря от желающих покопошиться в своём саду-огороде, как обычно, не бывает отбоя... Впрочем, для того, чтобы отказаться от этой вылазки, им вполне хватило бы и первых двух причин. 
     Взвесив все «за» и «против», они пришли к мысли, что в первой половине дня каждый из них займётся своими персональными делами, а ближе к вечеру они сходят в кино и побродят по городу. Так и поступили. Екатерина, засучив рукава, взялась за уборку и стирку у себя дома, а Михаил навестил своих дедушку и бабушку. Договорившись по телефону, где им встретиться, они к пяти часам по полудни свели свои траектории движения в одну точку. Возле кинотеатра и по прилегающему к нему скверу ходило-бродило немало народа. Казалось, что здесь даже можно было потеряться. Чудесная погода, свежая зелень и премьерный показ нового фильма... Предвидя это обстоятельство, Васильцев прибыл к данному объекту на полчаса раньше Кати и приобрёл билеты на сеанс.
               – Ну что, Катюнь, зайдём прямо сейчас или пока подышим? – поинтересовался мнением любимой женщины Михаил, поцеловав её в щёчку, – я взял билетики.
               – Давай побудем на улице. А вдруг там душновато. Что-то мне... Что-то, мне неуютно как-то, – несколько неуверенно произнесла его спутница, взяв его под руку.
               – Катя, ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Михаил, всматриваясь в глаза своей возлюбленной. – Что-то случилось? Ты какая-то бледненькая у меня.
               – Да не то, чтобы... Я не стала тебе по телефону говорить. Там Ольга с Кристинкой к нам пришли. Похоже, останутся ночевать... Глеб загулял.
               – Обколотый что ли, анаша или что?
               – Да, нет! Как ты говоришь, всё гораздо прозаичнее: запил... Ольга  говорит, пьяный в хлам. Она не стала с ним объясняться. Просто схватила Кристинку в охапку и к нам.
               – Он же не пьёт... Ну или почти не пьёт...
               – Вот обычно было «почти», а сегодня – в дым!
               – Час от часу не легче, – выдохнул Васильцев, – что делать?
               – Да сейчас, когда он в таком состоянии, ничего. А потом поговорю с его родителями и устроим ему совместно «разбор полётов». Не знаю я, Миш, не знаю!
               – Я чем могу помочь, Кать? – спросил Михаил, взяв её руку и поцеловав каждый пальчик в отдельности, – у меня есть друг. Он одно время работал наркологом. Может быть, к нему обратиться. Может, он что посоветует.
               – Давай оставим, Миш, как вариант... Проспится, протрезвеет, мы с ним и поговорим... Потом будем что-то думать и решать... Ну ведь неплохой парень-то, неплохой! Был... Как будто бес в него вселился, честное слово!
               – Ладно, Кать. Поступим, как ты говоришь... А там видно будет... Пойдём. Первый звонок...
               – Какие у нас места? – всё ещё нервничая, спросила Екатерина.
               – «Места для поцелуев»... Хотя сейчас...
               – Ладно, Миш. Утрясётся...
     На обратном пути от кинотеатра до дома, где жили Веленины, они держались за руки, как и на своих местах в просмотровом зале, пальчик через пальчик. Им обоим фильм понравился. Немного поговорив о нём, они пришли к единогласному мнению, что у «Зимней вишни» есть будущее, ибо картина состоялась...
 
 
                                                                               *     *     *
     В воскресенье после окончания своего футбольного междусобойчика почти все его участники пошли в пивной ларёк, что был расположен в полутора автобусных остановках от стадиона, и расслабились там. Несмотря на жару, Леонид и Михаил были вынуждены ограничивать свои потребности в «живительной пенистой влаге», так как им предстоял рабочий день. Саша, с которым Васильцев попал в ДТП, тоже больше облизывался, чем получал удовольствие, когда они целым лагерем расположились около этого питейного заведения. Никитенко должен был сегодня выйти во второй паре с Ивлевым.
               – Ребят, никому ничего не напоминаю. Все всё знают сами, – сказал Виталий, окинув взглядом троих футболистов-любителей, которым через полтора часа предстояло превратиться в инкассаторов-профи.
               – Виталь, там Палыч для кафе пломбы просил, – известил своего руководителя Леонид.
               – Чёрт! Совсем из головы вон! Ребят, я ему прямо в понедельник, завтра сделаю... Вы там, в кафе и в другом его заведении успокойте персонал, если что... Или, может, у вас есть... А завтра-после завтра разберёмся.
               – Добро, Виталь! Мы всё равно с понедельника на этом маршруте. Всё решим.
               – А мы вас всё-таки сделали, Виталий Викторович! – сменил тему разговора новенький Павел.
               – Да если бы у нас Юра не выпал, мы бы вас под орех разделали! – парировал его выпад Смолянинов, – вы и так «просели» в начале третьего тайма.
               – Точно, точно! – поддержал его бывший одноклассник Борис, чокаясь кружками с приятелями, объединёнными теперь в единый коллектив.
               – Эта последняя «плюха» для вас была просто счастьем! – вторил ему Евгений, имея в виду мяч, залетевший по какой-то невообразимой траектории в ворота их команды за две минуты до окончания игры.
               – Ладно! Если в следующее... А нет, ребят!.. В следующее воскресенье у нас стрельбы... Все слышали?
               – Так постреляем, Виталь! – живо откликнулся «Гонсалез».
               – Так Вы же сказали, Виталий Викторович, что патронов пока нет под это дело? – решил прояснить ситуацию Никитенко.
               – Мне в пятницу звонили – боеприпасы нам выделяют. Так что расстреливаем старые. В общем, все имейте в виду и настраивайтесь: через неделю стреляем, – ещё раз уточнил Смолянинов.
               – Да что вы всё о работе-то, блин! – возмутился Владимир, давний приятель Виталия и Бориса, – давайте о чём-нибудь другом!..
 
     Минут через тридцать большая часть спортсменов-любителей разошлась по своим делам. Смолянинов сегодня дежурил по отделу сам. И они в компании с Сашей, Леонидом и Михаилом двинулись в банк. Нужно было ещё хорошенько умыться и приготовиться  к выезду по маршрутам. Пройдя около четырёх сотен метров, они уже были на месте. Вслед за ними, минут через десять, подтянулся и Ивлев. В банке дежурил сержант Стрельников.
               – Так, Михаил Александрович, сегодня никаких шахмат со Стрельниковым, – обратился к Васильцеву начальник отдела и по совместительству капитан одной из футбольных команд, что ещё полтора часа назад, не жалея ни себя ни противника, сражались на солнцепёке.
               – Уже доложили, Виталий Викторович!? – удивился Михаил, обращаясь к своему непосредственному руководителю и параллельно с этим заряжая свой табельный ПМ.
               – Конечно, вы же на целый час с выездом на маршрут опоздали! –  спокойно сказал Смолянинов.
               – Виноват, Виталь! Я исправлюсь! Честное пионерское, перекуюсь! – ответил Васильцев, – но я в тот день почти всё нагнал на точках. Это, наверное, был рекорд скорости инкассирования объектов на Первом.
               – Давай, перековывайся, Миш, пока до управляющего не стали доходить эти вещи. А, может, и дошли уже.
               – С нами сегодня кто? – поинтересовался Леонид, зарядив запасную обойму.
               – С вами сегодня... Так... А кто с вами сегодня?.. Тьфу! Хорошо поиграли, да!.. У вас... Ну, конечно! Как я мог забыть!.. Под вас приедет «Насос»... Смотрите, чтоб он особо сильно не гонял! 
               – А у нас кто, Виталий Викторович? – проявил в свою очередь любопытство Ивлев, получив от дежурного свой боекомплект.
               – А с вами, Павел Андреевич, в сей час урочный... Гм-м-м... С вами едет, – протянул начальник отдела, шурша бумагами, – с вами Летунов из нашего гаража.
               – Ну с «Летучим» мы сегодня быстро управимся, – бодро произнёс Ивлев, методично вынимая пули из индивидуальных отверстий в своём брусочке и вставляя их в обоймы.
               – Вот даже «Летучему», при всём уважении к самому Лёхе, пересади его на «волжанку», «Насоса» не сделать, дядь Паш! – слегка подзадорил своего старшего коллегу Леонид.
               – Они оба – лихие ребята, – почти согласился с ним Ивлев, но «Летун» на своём «уазе» такие чудеса выделывает!.. Ты ведь не станешь спорить, Лёнь?
     Пока две бригады инкассаторов вооружались, расписывались в журналах и готовили свои причиндалы к выезду, напротив входа в банк припарковалась жёлтая «волга» «Насоса». Сам Лёва, не спешил заходить внутрь. Он открыл капот и производил какие-то манипуляции со своей техникой. Вдруг раздался телефонный звонок. Смолянинов, пребывая в качестве дежурного по отделу, снял трубку и, подойдя к окну, стал общаться с абонентом, находящимся на другом конце провода. Инкассаторы вполголоса продолжили свои разговоры.
               – Вон уже Лёвка пришвартовался. А где же наш «Летучий»? – подвесил вопрос в воздух Ивлев.
               – А ваш «Летучий голландец» попал в аварию, – удовлетворил его любопытство Виталий Викторович, аккуратно положив трубку, – только что звонили из нашего гаража. В него какой-то чудак воткнулся на перекрёстке... Так что, господа хорошие, у нас в команде замена... Вместо игрока под номером... Короче, вместо «Летуна» к вам едет «Хоттабыч».
               – Ка... Кто к нам едет, – растерянно вымолвил Ивлев, выронив из рук бутерброд с колбасой, – твою же мать, а!
               – Да, да, Павел Андреевич. Уже выехал «Хоттабыч», – повторил свою безрадостную кое для кого из присутствующих мысль начальник отдела, – он был под рукой. Его и направили... Это – судьба, Пал Андреич...
               – Это – не судьба, это – просто звездец! – мрачно ответил Ивлев, медленно поднимая кусок хлеба с ломтиком колбасы и аккуратно укладывая свой испорченный бутерброд на бумагу, в которую он и был завёрнут прежде.
               – Аппетит пропал, дядь Паш? – сочувственно спросил его Леонид.
               – Какой тут на хер аппетит! У меня уже желудок заболел заранее!
               – Это – аллергическая реакция Павел Андреевич, – прокомментировал происходящее Васильцев, – что-то вроде сыпи.
               – Что «кина не будет»? – тихо спросил своего напарника Саша.
               – Будет, Сань, будет! – придя, наконец, в себя, – ответил Ивлев, – ты, когда увидишь на маршруте, что я вцепился обеими руками в шею «Хоттабыча», дай одиночный в воздух, чтобы я его не придушил к едреней фене!
               – А следующий прямо в «Хоттабыча», – съёрничал Леонид.
               – Точно! Ему хуже не будет! – поймав какой-то странный кураж, подтвердил мысль Лёни Ивлев, – стреляй на поражение, мать его растуды! Патронов не жалей!
 
     Отсдавшись на вечерней кассе, Леонид и Михаил пошли к заветной тумбе разоружаться.
               – Что там, Виталий Викторович, от наших нет никаких известий: живы там все или уже нет? – поинтересовался ситуацией на другом воскресном маршруте Пашинин, получив свой брусочек для патронов.
               – Вот тебе смешно, Лёнь! А мне Ивлева правда жаль! – ответил Смолянинов, задумчиво глядя в окно.
               – А кому не жаль? – поддержал его Михаил, вставляя пульки в отверстия подписанного его фамилией брусочка, – все, кто хоть раз ездил с Валентином Степановичем, нас однозначно поймут.
               – И ещё больше поймут того, кто пристрелит «Хоттабыча»! – добавил свою остроту Лёня, после чего все дружно рассмеялись.
     В этот день Екатерина работала с Верой. Выйдя с территории вечерней кассы, чтобы проводить бригаду домой, дамы как некое магическое заклинание произнесли заветные слова: «Мальчики, много не пейте!»
               – Как получится, девочки! – ответил на прощание Леонид.
               – С полведра, не больше! – подал свою дежурную реплику Михаил.
     Сегодня вечером они с Катей решили не бродить по окрестностям банка. Нужно было отдохнуть от дня нынешнего. К тому же, завтра они снова увидятся на работе, как обычно. 
 
 
 
                                                   Г л а в а  22
 
                         От проблем не спрятаться, не скрыться
 
     На сей год отпуск Екатерины пришёлся на июнь. Михаил должен был отдыхать по графику в сентябре. Для их совместного времяпрепровождения в уединении летом у них в распоряжении оставались пока только спаренные выходные Васильцева в конце месяца. Двумя днями, пришедшимися на субботу и воскресенье, они и решили воспользоваться для поездки за город с палаткой. На теплоходе они перебрались на противоположный от мегаполиса берег чуть ниже по течению. Здесь у Васильцева давненько было примечено одно местечко. Оно, конечно, не было столь шикарным и уединённым, как тот пляж на полуострове, на который нужно было довольно-таки долго добираться, да ещё и желательно с лодкой. Но и в сей местности было весьма недурно. Они выбрали уютную полянку на песке с небогатой растительностью. Кусты, которые окружали их временное пристанище со всех сторон, делали их положение весьма выигрышным. Соседей можно было слышать, но увидеть не представлялось возможным, не пройдя этих небольших зарослей прибрежной полосы. Дым, поднимавшийся от их костра, указывал окружающим, которые также находились на отдыхе в сих песчаных пределах, что площадь уже кем-то занята.
     В будни здесь, конечно же, было намного более тихо и спокойно, нежели в выходные дни, когда, кроме случайных туристов-дикарей, таких как они, сюда съезжались обыватели этих мест, самостройщики, имевшие в этом «зелёном королевстве» свои огороженные плетнями участочки. Однако у них выбора не было. Посему и пришлось запланировать этот выезд на уикенд. Хорошо, что ещё повезло с погодой. Дни выдались тёплыми, солнечными да ещё и безветренными. Очевидно, что они вряд ли поехали бы отдыхать в ненастье, чтобы провести всё своё время в палатке, ибо и дача Велениных подошла бы для этих целей гораздо больше.
 
     Смуглый тип кожи позволял Кате быстро загореть и слегка бронзовый оттенок её тела делал его таким «аппетитным»!.. Ну а три недели пребывания под открытыми лучами солнца, пусть даже на своих шести сотках, превращали возлюбленную Михаила просто в «шоколадку». Вода была ещё не очень комфортной для купания. Хотя для тех, кто вырос на волжских берегах и делал первые традиционные вылазки на лоно природы ещё на первомайские праздники, данное обстоятельство нивелировалось многолетней привычкой выступать в роли термометра уже в конце мая-начале июня...
     Устроившись в своём брезентовом пристанище на ночлег, они снова разговорились. Екатерина решила высказать то, что лежало у неё тяжёлым камнем на сердце.
               – Ольга решила развестись с Глебом.
               – Надумала?.. Сколько они прожили в браке? – совершенно не удивившись данной новости, спросил Михаил.
               – Почти три года. Два года и десять месяцев... «с копейками»... Вот так... Сходила, так сказать, замуж, – грустно произнесла Катя, – к этому всё шло... Сам видишь.
               – Где будут жить Ольга с Кристиной?
               – У нас, конечно. Претендовать на ту квартиру, что подарили им родители Глеба на свадьбу, она не станет... Чужое это. Она не так воспитана... Да, я думаю, это правильно. С остальным имуществом разберутся. Вот. Как-то так...
               – Что говорят его родители?
               – Им очень жаль, разумеется! А что поделаешь? Лечиться он не хочет. Периодически слетает с катушек... Они сами всё видят. Ну, а какой выход?.. Кристинку только очень жалко! Но чем так, как сейчас – с загулами, игроманией и скандалами – лучше уж отдельно, без отца... Ну что?.. Жизнь продолжается... Оля ещё молодая, хоть и с ребёнком теперь на руках. Может быть, ещё встретит своё счастье. Она хорошенькая, далеко неглупа и опыт теперь есть... Хоть печальный, но есть... Будем жить!..
               – У вас теперь будет целое общежитие... И всё сплошь одни дамы...
               – А сколько она у нас и так живёт... эпизодически. Комната – ей с Кристей, комната – Лене и Ксюше и мне – зал... В тесноте да не в обиде.                             
               – Ну а как она сама в эмоциональном плане?
               – Сначала психовала, потом нервничала, сейчас уже почти не переживает. Всё, наверное, уже выгорело... Да и спокойнее так всем будет. Рано или поздно все узелки так или иначе приходится развязывать...
               – Или уже разрубать, – тихо добавил Михаил, прижимая к себе Катю.
               – Миш, выключи приёмник, будем спать... Да?
               – Как скажешь, Катюнь... Можем... Можем ещё чем-нибудь интересным заняться. Ну... «по штатному расписанию». Ночь на дворе... Какие будут предложения? Или тебе сейчас не до этого, извини.
               – Не знаю, Миш... Как-то всё... Как-то всё расклеилось что ли... А может быть, и не было у них ничего?.. Да, нет!.. Ну как?.. А счастливые глаза на свадьбе! А медовый месяц! А Кристина!.. Ох! – тяжело выдохнула Екатерина.
               – Но как я понял, пришло время этот узел распутать или разрубить, если иного не выходит.
               – Да... Просто... Просто к этой мысли уже нужно привыкнуть, чтобы сердца своего не рвать... И станет легче... Теперь моя дочь – дама с прошлым... Вот, вроде бы, только вчера сама в детсад ходила... И уже мать... И уже разведённая...
               – Ну, Катюнь, а как по-другому? Время неумолимо идёт вперёд. Всё течёт, всё изменяется. Банальные истины, конечно. Но всему свой срок... Короче, я не знаю, как тебя утешить. Ни ты, ни тем более я, мы не сможем в корне изменить эту ситуацию... Всё есть так, как оно есть... И это не смертельно! Оля действительно ещё очень молода. Я верю, что у неё всё ещё образуется... Образуется с другим мужчиной, который сделает её счастливой... Чтобы раны зажили, нужно время. Наверное, это зависит индивидуально от каждого, сколько времени ему нужно или, может быть... Или необходим какой-нибудь внешний толчок, изменение предлагаемых обстоятельств как в драматургии... Словом, нужны перемены! Всё образуется!.. На этой мажорной ноте, дорогие друзья, позвольте закончить нашу радиопередачу! Мы желаем вам всего самого доброго! До новых встреч в эфире!
               – Да ну тебя к лешему, Мишка! – живо откликнулась Екатерина на эту импровизацию своего возлюбленного, – это точно «Гонсалез» на тебя так влияет с его языком! Вас нельзя вместе ставить ни в коем случае!
              – С ним не скучно, Катюнь! А когда он начинает штамповать казённые газетные фразы, я сам завожусь. Ты же знаешь, как меня бесит казёнщина! Но для него это некий перфоманс. Он таким образом выражает своё отношение к нашей действительности... Если хочешь, он так вот дурачится по-своему! Дурачится, скрывая какие-то свои мысли, то, что его волнует, наверное.
               – А то я не знаю Тимофеева! – воскликнула Екатерина, меняя свой настрой на более эмоциональный, но вместе с тем и позитивный, – до твоего прихода в отдел он тут два года всем «по ушам ездил». А работа в газете его, вообще, добила. Лучше бы уж и не уходил от нас!.. Но ты прав, с ним не соскучишься!
               – Со Стасом, конечно, хорошо... Но я сейчас буду немножко хулиганить, Катюнь. И ничто, ничто, ничто, – делая свой голос всё более вкрадчивым и тихим, медленно выговорил Васильцев окончание этой фразы, начиная свою «арт-подготовку» под одеялом, – и ничто меня не остановит...
 
     На протяжении всего уикенда они грелись на солнышке, купались, наслаждались обществом друг друга и пытались переосмыслить или даже найти решение некоторых проблем. Однако ответов на тревожащие их вопросы так и не нашли.
     Сколько раз можно убеждаться в справедливости поговорки: «Отдыхать – не работать»?..
Действительно эти два дня, что Екатерина и Михаил выкроили у судьбы на своё уединение, пролетели словно миг, оставив лишь лёгкое послевкусие в виде добрых воспоминаний. Они дотянули до последнего, вернувшись в город на третьем утреннем теплоходе. (Благо речные трамвайчики ходили через каждые час и пятнадцать минут.) Катя поехала к себе домой, чтобы заняться своими проблемами и делами, а Михаил – к себе. Он заскочил в квартиру буквально на полчаса: бросить вещи, помыться и переодеться. И, как говорится, «с корабля – на бал», то есть сразу на работу.
 
 
 
                                                    Г л а в а  23
 
                                                  Вся эта суета
 
     Ещё одни стрельбы позади. Все инкассаторы, особенно молодёжь, любят это обязательное мероприятие. Свежий воздух, тихое местечко, вдали от городского шума, «накрытая поляна» и, разумеется, способ проверить свои способности, то, ради чего и проводится этот выезд на природный ландшафт местности, некогда присмотренный кем-то и облюбованный для данных целей.
     Кому-то нравится всаживать пульки в мишени, кому-то приятно побыть вдали от мегаполиса, ну а кто-то с удовольствием возлежит за «скатертью-самобранкой», на которой можно отведать разных простых яств, а главное – разогреть душу изнутри, откушав «жидких блюд» с проверенными жизнью градусами. А под такое угощение, простое да калорийное, беседа сама льётся...
 
     За последний год Васильцев поработал с разными напарниками. Трудясь в паре с некоторыми из представителей молодёжного поколения, он откровенно скучал. Очень узкий кругозор, присущий отдельным личностям, не могло компенсировать решительно ничего. Видя эту «вселенскую тоску» своего инкассатора и приятеля, Смолянинов предполагал вернуть к жизни их прежнюю бригаду Васильцев-Пашинин. А пока Леонид был в своём очередном отпуске, Виталий Викторович поставил Михаила на подмену и использовал его, в том числе и для работы по утреннему маршруту с дежурным по отделу, либо с кем-то из  возрастных старожилов данной службы или же, в редких случаях, когда выходил утром сам, назначал его в пару с собой. Сегодня Васильцев был старшим в бригаде с Наилем Шамшутдиновым по Четвёртому маршруту.
     Откатав два заезда без сучка без задоринки, они отсдались, как и все другие бригады, на вечерней кассе, после чего сразу же отправились в универсам, который ввиду обычной довольно большой выручки всегда, согласно штатному расписанию, инкассировался отдельным заходом.
               – Михаил, ты успел девчонкам позвонить, чтобы нам полу-копчёной отложили, а «Насосу» маслица, – поинтересовался Наиль у своего более опытного напарника.
               – Успел, успел, пока ты умывался, набегавшись в трудах своих праведных, – ответил Васильцев.
               – Так что, ребят, мне масло-то будет? – проявил своё любопытство о том, как обстоят дела с его просьбой водитель из таксопарка.
               – Всё нормально, Лев! Твоё пожелание «золотая рыбка» исполнила, – прокомментировал ситуацию Михаил.
               – А что там «повелительница морей» говорит о моей просьбе? – вопросил Шамшутдинов.
               – Пять штук, как ты и заказывал, «рыбка» устроит. И мне одну.
               – А мне? А мне? – оживился «Насос». 
               – Так ты же не просил, Лёва! – сказал Наиль, – а я друзьям обещал.
               – Ну ёлки! Ну, ребят, мне слесарям поставить поллитру позарез надо! – живо отреагировал водитель такси, прибывший на работу в Госбанк по выторгованной им у диспетчера путёвке.
               – Ну что ж ты раньше-то?.. Ладно, Лев Михалыч, следи за дорогой. Я тебе свою отдам. Мне не к спеху! – успокоил водителя бригады Васильцев.
               – Вот за это ещё одно Вам, Михал Саныч, «мерси»! – бодро откликнулся «Насос».
               – А кто снял трубочку, Миш?
               – Ну какая разница, Коль!.. «Золотая рыбка»!
               – С зелёными глазами?
               – Да ну тебя, Наиль, честное слово!
     Сделав все свои дела в универсаме, Михаил и Наиль под присмотром дежурившего во время инкассирования этого объекта при входе милиционера погрузились в жёлтую «волгу», что стояла у самых ступеней здания, и двинулись в банк.
 
               – Михаил, а Наталья так с тебя и не сводит своих зелёных очей! – сказал Шамшутдинов, упаковывая свои трофеи в спортивную сумку, – ты заметил?
               – О чём ты, Наиль? Она нормальная дама, – отозвался Васильцев, приоткрыв окно, – тебе показалось! Ты, наверное, съел что-нибудь!..
               – Невооружённым глазом...
               – Да перестань, Коль!.. Она просто!.. Она просто... Короче, всё не так, как кажется!
               – Ты это мне говоришь!?
               – Да ты как Лёня уже стал! Он меня достал в конец с этим вопросом! 
               – Ну правда таких блестящих глаз не замечать!.. Она тебя просто ест ими!
               – Коля, давай закроем эту тему... Закроем по известной тебе причине.
               – Из-за Катьки что ли? – вдруг оживился «Насос», совершая очередной обгон.
               – Лёва, ну куда ты так летишь? Ты же не на спортивных состязаниях и не на тренировке! Спокойнее! Не так динамично! Мы никуда не опоздаем! – урезонил водителя  Васильцев и уже спокойным тоном добавил, – да, из-за Екатерины. Комментарии потребуются?
               – Да ладно, ладно! Проехали. Чё я не понимаю что ли! – ответил «Насос», – Миш, а хочешь я покажу, как я выиграл последние наши соревнования, ну свой фирменный манёвр, свою «фишку»? 
               – Лёва, даже и не думай, и не помышляй! Мы с деньгами и с оружием! – жёстко осёк его Михаил, – в щадящем режиме направляемся «на базу». А домой поедем, покажешь. Лады? А пока сбавь обороты... в буквальном смысле, Лёв. А то мы от земли оторвёмся!
               – Не вопрос, начальник! – спокойно отреагировал «Насос», сбрасывая скорость.
 
     Отсдавшись на вечерней кассе и разоружившись, бригада стала собираться домой. Сегодня в банке задержался Вяземский. После того, как они с Сашей закончили свой рабочий день, он минут на двадцать зашёл к своему давнему приятелю Гавриле Алексеевичу, что жил в доме по соседству. И теперь, чтобы не добираться на ночлег на общественном транспорте, ожидал, когда закончит все свои служебные дела Четвёртый маршрут, заранее, между заездами, договорившись с «Насосом», что тот отвезёт и его.
               – Иван Демидыч, ты «Насосу» сегодня побольше запас дай. Он ещё Ген Саныча отвезёт и Палну, – напомнил дежурному по отделу о положении дел Михаил.
               – Ладно, ладно. Раз надо, значит, надо! – ответил Чистун, отмечая в путёвке время убытия таксисту, прикомандированному к Госбанку на текущий день. – Нет вопросов.
     Все стали прощаться с Демидычем, которому надлежало опечатать сургучом оружейный сейф и прибраться в помещении, с дежурным милиционером Олегом, с Катей и уже машинально друг с другом.
               – Много не пейте! – дал традиционное «напутствие» в дорогу Демидыч, обращаясь к отъезжающим.
               – Пол ведёрка, не больше, – ответил Михаил.
               – Сколько положено или сколько нальют! – добавил Вяземский.
               – Как получится, дядь Вань! – присоединился к своим коллегам Наиль и что-то шепнул на ухо Олегу, остающемуся в банке до утренней пересменки.
               – Ты мне шоколадку проспорил, Ген Саныч! – подала свой голос Екатерина при выходе из дверей учреждения, – по тому делу... Сам знаешь...
               – По какому делу? – возмутился было Васильцев, бросая взгляд то на Вяземского, то на Катю.
               – Тебя не касается, Миш! – отреагировал Ген Саныч, – могут быть у нас с Катюхой свои дела и секреты?
               – Я потом тебе расскажу, – загадочно произнесла Екатерина, обращаясь к Васильцеву.
               – Всё! Всё! Поехали! Как говорит Виталий Викторович: «Цигель, цигель! Ай-лю-лю!» – деловито воскликнул Вяземский, открывая дверь авто для Алевтины Павловны.
               – Нет! У них там, понимаешь, «ай-лю-лю», а я ни сном ни духом! – картинно возмутился Михаил, усаживаясь в «волгу» «Насоса» на переднее сиденье. – Небось, Иван Демидыч опять свои «коварные интриги» плетёт в бухгалтерии!
               – Демидыч знает там всех девок на перещуп... в смысле, на пересчёт... Извините, девчонки! – весело заявил Вяземский, подмигнув Чистуну и махнув ему рукой.
               – Ну, Ген Саныч! – мягко урезонила Вяземского Алевтина Павловна.
               – Много не пейте! – ещё раз простился со всей шумной компанией отъезжающих старшина Олег.
               – И не ешьте!.. Особенно на ночь! – добавила Катя.
               – Секунду, ребят! – вдруг спохватился Демидыч. – Все помнят, что завтра собрание? Приезжайте пораньше!
               – Да помним, Вань, помним! – крикнул ему в ответ Вяземский из приоткрытого окна машины Лёвы, когда такси уже тронулось с места. 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а  24
 
                                    Стечение обстоятельств или...
 
     Вторую неделю Михаил и Леонид работали по Первому маршруту. Инкассаторские будни шли своей вереницей дней по проторённой тропе. Заканчивалось ещё одно лето. Васильцев любил это время года, как никакое другое. Летняя пора у него, наверное, как и у многих, кто живёт в Поволжье, ассоциировалась с отдыхом, солнцем, великой рекой и добрым дружеским общением в хорошей компании на лоне природы. Вот и в этот тёплый сезон года всё сложилось неплохо. Жаль, что самый конец августа теперь уже дышал в лицо своим меняющимся к осени северо-западным ветром. От их с Катей отдыха сейчас остались лишь воспоминания. Сегодня, в свою традиционную среду, на квартире Васильцевых они с лёгким оттенком грусти перелистнули в своей памяти страницы совместных поездок за город. К 15:00 добрались до банка. Екатерина пошла домой, у неё ещё была пара часов до начала её рабочего дня, чтобы заняться своими домашними делами, а Михаил направился прямиком в отдел.
     Как обычно, вооружившись и расписавшись в журналах, они с Леонидом и госбанковским водителем Дмитрием первыми «пошли в бой». Бригады, работавшие по другим маршрутам выдвигались на 30-50 минут позже, впрочем, их трудовой день и заканчивался позднее.
Сегодня они перемещались строго по графику. Почти половина первого заезда была уже позади.
               – «Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся», – сымитировав акцент персонажа Фрунзика Мкртчяна из фильма «Мимино», сказал Михаил, обращаясь к напарнику, который листал карточки на объекты инкассирования в поисках какой-то нужной ему информации. – Вон та «копеечка» за нами второй день шлёндает. Ты не обратил внимания?
               – «Копеечка», – задумчиво повторил Лёня, не отрываясь от планшета в жёстком чёрном переплёте.
               – Ну, посмотри, посмотри! – обратил его внимание на серую «ладу» Васильцев, – и номер забрызган грязью, не разглядишь.
               – «Копеечка», «копеечка», – ещё раз произнёс напарник и, так и не найдя того, что он искал в документах на точки, добавил, – да, она мне тоже не внушает дове... А на прошлой неделе 412-й крутился по маршруту... Или мне показалось, Миш, а?
               – Было дело... Двое парней в нём сидели, – подтвердил слова коллеги Васильцев и, обращаясь к водителю, спросил, – а ты что молчишь, Дим? Ты же с нами всю неделю отъездил.
               – «Жигуля» вчера точно видел этого, а насчёт «москвича» врать не стану, – размышляя в слух, ответил шофёр военизированного госбанковского гаража, снимая солнцезащитные очки, – хотя... Подождите-ка... Точно! Он!
               – Уверен? – переспросил его Михаил.
               – На все сто! – не колеблясь ответил водитель «уаза» 452-ой модели, – вспомните, когда мою «буханку» слегка подрезала «нива» на повороте в посёлок, он сзади был... Лёнь, ты ещё сказал: «Вот, разява! Чуть нас не стукнул!» Этот серый «москвичок» и шёл за нами... Я ещё подумал, что мужик дороги не знает, когда он в «нашу любимую лужу» провалился под мостом!
               – Ну, что составлять рапорт, пусть пробьют обе машины?.. А номера?.. Скажут преждевременно. Недостаточно данных или что-нибудь в этом роде. Типа, слишком мнительные вы, ребята, – поинтересовался мнением своих коллег Михаил, – Тем более, что ещё то расследование, когда в машину Мальцева с Петраковым влетел этот придурошный «зил», что их протаранил, оно не завершено... Вроде бы как...
               – Что отказали тормоза, отмазка, конечно, простецкая, – размышлял Леонид, – а кто бы не подготовил на такой случай себе алиби-отмаз!.. Что хочешь делать, Миш?
               – У тебя завтра выходной. Я буду с Вяземским. Пусть Ген Саныч свежим, так сказать, незамутнённым нашей реальностью взглядом оценит ситуацию и нашу подозрительность. Там что-нибудь и решим.
  
                                                                              *   *   *
 
     Три дня никаких подозрительных автомобилей на своём маршруте инкассаторы не замечали. На четвёртый день, когда они едва выехали с территории одного из заводов, где инкассировали столовую, в опору линии электропередачи врезался погрузчик, водитель которого шаткой походкой прошёлся возле дороги и исчез в придорожных кустах. Поверни они на секунду-две позже в том месте, этот бетонный столб всей своей массой, наверное, разрезал бы их «буханочку» пополам. В тот день Дмитрий немного припозднился к ним в отдел. По пути у него случилась мелкая поломка. Поэтому на первый заезд они выехали с опозданием и Лёня, чья очередь была работать сборщиком, старался быстро «облётывать» точки, навёрстывая время. (Каждому инкассатору известны такие бытовые моменты.) Словом, в сей день они не стали обсуждать случая с падением столба и пьяным водителем погрузчика, хотя машинально взяли его себе на заметку в качестве «весьма подозрительного курьёза». Следующий день у их бригады был выходным. Они, правда, в устной форме поставили в известность начальника отдела о произошедшем и поделились с ним своими сомнениями и подозрениями. Подменная бригада, что работала на маршруте вместо них, ничего необычного не заметила. Ещё неделя прошла спокойно, хотя некоторое напряжение в их работе чувствовалось. До перехода на очередной маршрут по ротации оставалось несколько рабочих дней. На первом заезде они вновь заметили знакомую им «копейку». У них невольно создалось такое впечатление, что первая модель «жигулей» ненавязчиво преследует их, наблюдая за каждым их шагом. Дмитрий заметно занервничал, его «уазик», словно бы вторя ему, слегка закапризничал.
               – Сейчас, когда вернёмся «в нашу банку», конечно, ничего внятного написать не успеем, а после второго заезда я тебе обещаю, Дим, составлю рапорт. Все распишемся, всё честь по чести. И утром сам позвоню Виталию в отдел ещё раз всё расскажу и объясню. Я думаю, он на правах нашего начальника решит этот вопрос быстро, нажав на какие нужно рычаги и педали. В общем, соберись, следи за ситуацией на дороге, дотерпи, короче.
               – Я-то собран. Но мне, ребят, всё это уже настоиграло, честно говоря! – ответил Дмитрий, стараясь сохранять хладнокровие.
               – Лёнь, на точках «не сиди», – обращаясь к напарнику, который в тот день был сборщиком, сказал Васильцев. – В общем, динамично так, как ты умеешь. Ребят, у всех снят с предохранителя?
               – Само собой, – откликнулся партнёр, рефлекторно опустив пальцы к открытой кобуре.
               – Спорим на что хочешь, Дим, что на второй заезд они за нами не поедут, – подбадривающим тоном бросил водителю Михаил, подмигнув ему в салонном зеркале заднего вида.
               – Догадываюсь, – сквозь зубы процедил водитель «уаза» и, натянуто улыбнувшись, добавил, – иначе я завтра точно приеду с гранатой.
     После того, как они в этот вечер первый раз сдали деньги на вечерней кассе, Васильцев доложил дежурному их видение ситуации на маршруте и сказал, что в конце рабочего дня будет рапорт. На втором заезде его напарник щёлкал точки как орехи, строго в соответствии с предписаниями инструкции, нигде не задерживаясь и лишней секунды. Только в одном месте маршрута их траектории пересеклись с подозрительной «ладой» первой модели и все члены молодёжного коллектива это заметили. Впрочем, они завершали рабочий день, когда уже было совсем темно и сказать с уверенностью, что этот автомобиль их больше не преследовал, наверное, никто бы из них не смог.
               – Ну, что отработали, джентльмены, – выдохнул Михаил, когда они все вместе сели в «буханку» Дмитрия, чтобы он развёз их с напарником по домам, а сам направился в госбанковский гараж.
               – Обошлось, – поддержал его Леонид, открывая окно и прикуривая сигарету.
               – Обошлось ли? – переспросил его водитель, кивая куда-то в сторону, где в сумраке блеснул серый металл.
               – Да, нет, Дим! Это не они! – понял его намёк Васильцев, – да и на фига мы им сдались без денег и без оружия?
               – Ну вы-то без стволов. А я!..
               – Да ладно! Из-за одной твоей «пушки», Дим... Чего-то затевать... Да, нет! Игра не стоит свеч! Здесь нечего и думать!
               – Диман, и вправду расслабься уже слегка, – поддержал своего напарника Леонид, выдохнув в темноту дым, – а завтра всё будет по другому. Вот увидишь! Клянусь своей треуголкой!
               – Да ну тебя, Лёнь! – отмахнулся от шутки одного из своих товарищей по оружию молодой водитель служебной «буханки», – Вы-то холостые... А у меня жена, малыши...
               – Давай мы тебя до дома сопроводим, как нас на точках их персонал, а? – улыбаясь предложил повеселевший Михаил.
               – А «дежурка» на что?.. А потом я уже тоже буду «пустой», – пребывая всё ещё в некотором напряжении, ответил Дима, – просто накопилось за этот месяц с вами. Да в прошлом месяце у меня, когда я работал в Городском, случай был со стрельбой... Волна какая-то просто!
               – Так то два... Нет, три пьяных идиота были, Дим, «попутавшие берега»! – прокомментировал ситуацию месячной давности Леонид.
               – Пусть глупость, дебилизм этих придурков, но нервы, ребят, нервы! – слегка ударив ладонями обеих рук по рулю, отреагировал на его ремарку один из лучших водителей военизированного гаража, – накапливается ведь, ну!.. А у нас с Наташкой третий будет...   
     Дома, разумеется, ни о чём подобном работники этой профессии не говорили, по известным причинам... Виталий Викторович, как предполагали ребята, представив свой рапорт, незамедлительно включил возможные на тот момент времени рычаги и нажал на соответствующие педали. С тех пор ни они, ни другие бригады инкассаторов, работающих по данному маршруту, этих подозрительных машин не видели.
 
 
 
                                                      Г л а в а  25
 
                                              В обычном режиме
 
 
     Среда. Интимный день. Екатерина приехала к Михаилу немного раньше обычного. Чуть быстрее с Алевтиной Павловной отсдались на Группе пересчёта, повезло с транспортом и, вообще, всё сегодня как-то складывалось – чуть там и чуть здесь, всё сходилось с некой лёгкостью. В квартире Васильцевых у них тоже всё шло «в соответствии со штатным расписанием». Михаил был как всегда нежен и даже, когда Кате нужно было позвонить домой, не выпускал её из своих объятий. Это ещё больше заводило его...
     Сегодня у бригады Васильцев-Пашинин был выходной. Екатерине же надлежало к пяти часам быть на рабочем месте. Они вышли из дома немного пораньше, чтобы, сойдя с трамвая за две остановки до Катиного дома и, соответственно, соседствующего с ним здания, в котором располагался банк, пройтись пешком. К тому же, Екатерине нужно было заскочить в один магазин. Они неторопливо брели под руку, разговаривая о чём-то, чего не успели коснуться или обсудить у Васильцева. Вдруг после некоторой паузы его спутница, глядя себе под ноги, заговорила о самом интимном.
               – Ты знаешь, Миш... То, что ты делаешь для меня, когда мы наедине, во время нашей с тобой близости... В общем, ничего подобного я... Ничего подобного в моей жизни не было.
               – Может быть... Может быть, просто... Ну я же – твоё солнышко, – не сразу нашёл, что ему ответить на это застенчивое признание своей любимой женщины Васильцев. – Я... Я просто... Я просто грею тебя своими лучиками... грею, как могу...  
 
                                                                       *     *     *
 
      На следующий день Михаил был сборщиком, а Леонид, соответственно, старшим бригады. Уютно расположившись и разложив свой инвентарь в большом отсеке «уаза-буханки» Теплова, он периодически принимал от своего напарника сумки с выручкой и, подкручивая их от горловины на необходимую величину, свою для каждой, укладывал их в большой инкассаторский мешок, согласно очерёдности поступления. После этой операции старший, как правило, выдавал сборщику сумку, имеющую свой индивидуальный номер, для следующей точки. Она была полностью скручена в рулон номером наружу.
     С водителями, которые часто приезжают на одни и те же маршруты в отделения Госбанка, работается очень легко, в плане того, что они сами знают всю очерёдность точек на маршруте и манеру подъезда к объекту, подлежащему инкассации. Кроме того, они знают каждую дорожную выбоину и каждую кочку в районе. Сборщику в таких случаях не нужно выполнять роли штурмана-навигатора, подсказывая своему шофёру, куда ехать, каким именно путём и где следует остановить машину. Вот и сегодня Михаил был автоматически освобождён от этой обязанности. Единственное, что он делал при таком раскладе, так это сообщал на поворотах водителю свободен ли путь с его стороны или имеется какая-либо помеха и далеко ли она.
     Подъехав к предпоследней точке на первом заезде с заднего входа, Пашинин обратился к своему напарнику с некоторой просьбой. 
               – Миш, сейчас если Любка спросит, почему я к ней вчера не пришёл и не позвонил... Да стопудово спросит! Ты скажи ей, что я... Скажи, что...
               – Нет уж, друг мой ситный! Идите-ка сами разбирайтесь с проблемами Вашей интимной холостяцкой жизни! – прервал его Михаил и вручил ему планшет с карточками на объекты инкассирования и медную печать-штамп с номером маршрута, а также вернул только что полученную от него порожнюю сумку данной точки.
               – Ну ладно, блин! Я это тебе хрен забуду, как говорит Ген Саныч! Давай все причиндалы... Ребят, я на немного задержусь... А если на много, езжайте без меня, – отшутился Лёня, принимая у Васильцева весь «джентльменский набор», кроме авторучки, необходимый для произведения инкассации точки.
               – Лёня, только ты недолго там! И, главное, внимательно осматривай шпагат и оттиск на пломбе, чтобы не было, как с Петраковым тогда! – напомнил на всякий случай напарнику о выполнении служебных обязанностей инкассатора-сборщика Михаил. – Короче, не заболтайся там! У тебя три минуты, не больше!
               – Если что, стреляйте в воздух, вызывайте подкрепление! – крикнул в ответ Пашинин, растворяясь в извилистом коридоре магазина.
     Минут через пять Леонид вышел с сумкой с выручкой и небольшим свёртком подмышкой.
               – Фу! Кажется, простила! – доложил обстановку Пашинин и протянул водителю продолговатый предмет, завёрнутый в обёрточную бумагу, – полу-копчёная, Витёк! Ты ведь просил сегодня тебе сделать.
               – Спасибо, кормилец! – поблагодарил его Теплов, принимая нежданную радость, – сколько я тебе должен?
               – Сейчас спокойно разберёмся, – уверенным тоном ответил Леонид и протянул напарнику чёрный планшет и печать-штамп, – я возвращаю Ваш портрет!
               – И сумочку покажи на всякий случай, будь любезен! – ответил ему Васильцев, – а то мало ли что вы там с «джульеттой» учудили!.. Что так долго? Вы там часом не сексом занимались? Подожди, Виктор.
               – Да ладно тебе, Миш!.. Пока я ей объяснил, пока просил прощения, пока... В общем, обошлось!
               – Действительно обошлось! – выдохнул Михаил, проверив пломбу, шпагат и запись в соответствующей данному объекту графе карточке на текущий день, – поехали Вить! Порядок.
     Несмотря на эту непредвиденную задержку, они были в очереди на вечерней кассе вторыми. У окошка начинали сдавать свой «улов» Мальцев и Саша. Следом в узкий коридор, ведущий к помещению вечерней кассы, бодрым шагом вошли Вяземский и «Гонсалез». Из вестибюля послышались гулкие голоса Калашенко и Вержбицкого. Бригады всех маршрутов были в сборе. Сегодня всею шумною толпою говорили о политике, женщинах и о спорте. Вспомнили также и недавний случай, когда, работая по Второму маршруту и перебрасывая из «уаза» Бориса мелочь из автобусного парка, расфасованную по штатным госбанковским мешочкам, Вержбицкий с новеньким Павлом один из мешочков чуть было не упустили из виду, сбившись со счёта.
     Вообще, работа с разменными деньгами, которые необходимо было доставлять в учреждение из автобусного парка и трамвайно-троллейбусного депо, это – отдельная песня, а для водителей-таксистов и договорников, приезжавших на «волгах», сия песня имеет грустный мотив и головную боль в придачу по причине тяжести данного груза. Сам же процесс переброски мешочков из автомобиля в специальную тележку для мелочи, выкаченную на крыльцо банка, с последующей транспортировкой её в отдельное помещение, где всё это хозяйство опечатывается до своего времени в сейфе сургучом, больше напоминало некий цирковой аттракцион...
 
     Три маршрута, завершив свою работу после сдачи выручки с точек второго заезда, разъехались по домам. «На базе» остались только дежурный по отделу Демидыч, милиционер Варсенин, бригада Васильцев-Пашинин, водитель госбанковского гаража Виктор, Алевтина Павловна и подменявшая Екатерину бухгалтер Светлана. Чистун уже отзвонился в универсам и сообщил Леониду и Михаилу, что сегодня будет две сумки вместо одной и посему девчонки, что формируют деньги для инкассации, задержатся с подготовкой к сдаче. Время тянулось как резиновое. Все присутствующие, кроме Алевтины Павловны и самих членов бригады, сели за круглый доминошный стол, скоротать минуты ожидания. Ну а напарники стихийно, от безделья, решили продолжить серию своих шуточно-спортивных поединков по смешанным единоборствам в длинном коридоре учреждения.
     Некоторое время до пребывающих в помещении Отдела инкассации доносились только отдельные воинственные выкрики участников этого шоу и топот их ног. В какой-то момент они услышали грохот стульев и опрокинутого стола, а ещё через секунду-другую и шум от упавшего металлического стенда. После чего раздался гомерический хохот напарников.
               – Да что они там совсем что ли очумели!? – возмутился сержант Варсенин, – там же стёкла, порежутся!
               – Спокойно, Константин, – безразличным тоном отреагировал на всё происходящее и реплику дежурного милиционера Иван Демидович. – Стёкла я ещё третьего дня демонтировал – буду менять на оргстекло. Сейчас они всё поставят на место. Если что сломали, я больше чинить не буду. Пусть сами чинят, кабаны.
               – Переженить их надо, дядь Вань! – высказал своё мнение на этот счёт Виктор, – пока они весь банк вам тут не разнесли в щепки!
               – Твоя правда, Витя! – подтвердил слова водителя Демидыч, – эту бы энергию да в мирных целях! Вот так, Пална, Катьку на выходной отпускать!
               – Да молодые они, задорные, – встала на защиту инкассаторов Алевтина Павловна, – ну немного не рассчитали силу... Они – хорошие ребята!
               – Очень, – сухо сказал Чистун и добавил, – особенно, когда спят зубами к стенке. Так ведь, Свет?
               – Да они – нормальные парни, ты сам знаешь, Иван Демидович, – согласилась со своей временной напарницей Светлана.
              – А кто скажет супротив! – задорно ответил дежурный по отделу, делая некий отвлекающий внимание манёвр одной рукой и одновременно с этим аккуратно пристраивая на своей лысине одну из белых костяшек домино другой. Проделав данную манипуляцию, он громко хлопнул по столу иной костяшкой и отрывисто заявил: «Рыба!»   
               – Демидыч, ну ты в своём репертуаре! – воскликнул сержант Варсенин, – я всё видел! У тебя же лысина не с двойным дном, в натуре!
               – Ладно, мы с Витей продули вам. Мы просто поддаёмся! – согласился Чистун, снимая трубку зазвонившего телефона и сразу переключаясь на этот звонок, – понял! Отправляю... Девочки а мне бы паштетика этого импортного хоть несколько баночек. Найдёте?.. Что?.. Он тоже просил отложить!.. Ну добро!
     Быстро расставив мебель с инвентарными номерами по своим местам, инкассаторы хором доложили присутствующим: «Жертв и разрушений нет!» Все улыбнулись им в ответ. А Демидыч, махнув рукой, сказал: «Выезжайте. Через десять минут девчонки будут готовы. Мне там бандеролька будет. Ваш заказ «золотая рыбка» тоже исполнила.»
     Минут через пятьдесят Пашинин и Васильцев уже отсдались и разоружились. Взяв к себе в попутчики Алевтину Павловну и Светлану, они стали прощаться с Варсениным и Чистуном.
               – Смотрите, много не пейте! – машинально произнёс как заповедь сакраментальную фразу Демидыч, проводив их до поста милиционера.
               – А нам много и не надо! – ответил Леонид.
               – Полведра на брата! – «отрапортовал» своё Михаил.
               – Так какой у вас счёт? – поинтересовался дежурный сержант исходом импровизированных состязаний по единоборствам без каких бы то ни было правил.          
               – 3:2 в Мишкину пользу, – удовлетворил его любопытство Пашинин, – но я отыграюсь. Счастливо отдежурить, Петрович!
               – Приятных сновидений, – добавил Михаил.
               – Спокойного дежурства, Константин Петрович! – попрощались с Варсениным  дамы.
               – Цыгане шумною толпой! – неожиданно даже для самого себя выдал импровизацию Иван Демидович, сухо махнув своей работящей мужицкой рукой вслед уезжающим перед внутренней входной дверью банка.
 
 
 
                                                      Г л а в а  26
 
                                                      Диверсант
 
     Закончилось общее собрание отдела, которое провёл его начальник Смолянинов. Все, кто не был задействован сегодня на вечерних маршрутах, отправились по своим делам или по домам. Остальные, вооружившись, пребывали в ожидании транспорта. Прикомандированный к бригаде Второго маршрута таксист Лёва уже был на месте и тоже терпеливо ждал своего часа, знакомясь с новым выпуском стенгазеты в длинном коридоре банка. На первый, третий и четвёртый маршруты должны были прибыть водители из военизированного гаража. Внемля законной просьбе инкассаторов, что касается информации о том, кто к ним приписан на сей день, Виталий Викторович стал знакомить их с текущим рабочим распорядком.
               – Бригада Петраков-Шамшутдинов, с вами Виктор, дикторским голосом произнёс руководитель военизированного отдела..
               – Это какой Виктор? – переспросил Петраков.
               – Наш Виктор, Теплов... Так... Продолжаю... Васильцев-Пашинин, у вас «Насос», в смысле, Лев Михалыч, Лёва... С Вержбицким и Калашенко Диман едет... И... и... и... По «четвёрке»... Ивлев-Тимофеев у вас должен был быть Борис. Он сломался... По вашу душу выехал «Хоттабыч». Только без нервов, Павел Андреевич! Спокойно. Согласитесь, он уже не так часто к нам приезжает в последнее время. Только на подмену, по обстоятельствам.
               – Демидыч, выдай мне ещё два патрона, – серьёзно отреагировал Ивлев, обращаясь к дежурному по отделу и добавил в сторону, – знал бы, я б с собой принёс.
               – Дядь Паш, он почти перековался. Когда с нами в последний раз был, не всё собирал – через одну кочку, а то и через две!
               – До хера смешного, Антон! – возбуждённо парировал реплику своего коллеги Ивлев, – горбатого могила исправит!
               – Между прочим, пытки и издевательства над живыми людьми запрещены Женевской конвенцией, – вмешался в разговор «Гонсалез», – делая пару глотков чая из кружки.
              – А вот с чаем-то ты поспешил Стас. С чаем это ты зря, –  подколол его Леонид, – сейчас обратно всё полезет. И насчёт живых – к концу маршрута с «Хоттабычем»... Слишком смелое предположение!
               – Да он засланный к нам! – не выдержал Ивлев, – империалисты проклятые специально его заслали много лет назад, чтобы он методично разваливал и, в конце концов, уничтожил всю систему Госбанка в нашей области или, вообще, в СССР! Диверсант он, японский булгахтер, мать его!..
              – Пал Андреич, да ты уж этажами-то не клади. Вон девушек перепугал из нашей бухгалтерии, не из японской! – спокойно заметил Смолянинов.
               – Слушайте, а когда «Хоттабычу» на пенсию, а? – неожиданно поинтересовался Шамшутдинов.
               – Я специально прояснял этот вопрос, – сухо ответил Виталий Викторович. – Даю справку, Наиль... Валентин Степанович Драгунько-Гасанов никаких особых льгот и заслуг перед государством на настоящий момент не имеет и выйдет на заслуженный отдых через три года. Точнее, через два года и десять месяцев.
               – Хрен там! Не выйдет! При всём желании не выйдет! – нервно отреагировал Ивлев на полученную информацию, – просто я столько не выдержу, японская чеснокодавка!.. Так что насчёт двух патронов, Демидыч?
     Оценив чувство юмора своего собрата по оружию, все дружно расхохотались. Даже Смолянинов, срочно вызванный к управляющему районным отделением Госбанка, не мог удержаться от смеха. По дороге к главному кабинету учреждения он постоянно поправлял галстук, изо всех сил стараясь надеть на лицо маску подобающей его должности серьёзности. 
               – Что? Что случилось, ребята? – с горячим вопросом на устах вбежал в комнату инкассаторов «Насос».
               – Лёва, я тебе потом расскажу, – задыхаясь от смеха, ответил ему Леонид, – на мар... на маршруте!.. 
 
 
                                                    Г л а в а  27
 
                                               Осенние мотивы
 
     Ещё одна осень. Ещё одна пора листвы пожара. Упрямый дождь мерной дробью барабанит по крышам домов и по крышам машин. В лужах отражается хмурое, насупившее свои седые брови небо и плавают «жёлто-красные корабли» тоски... Наверное, это – тоска о чём-то ушедшем, канувшем в лету или о чём-то несбывшемся, загаданном и лелеянном в сердце, но так и не воплотившемся в реальности...
     Вчера бригада Васильцев-Пашинин отдыхала, а сегодня они заступили на месяц на Второй маршрут. Однако погода сей почин не жаловала. Леонид был по штатному расписанию в сей день старшим, соответственно, Михаил инкассатором-сборщиком, то есть ему надлежало «разгонять облака». Водителем к ним был назначен Теплов, являвшийся одним из самых искусных шоферов военизированного гаража.
     Лихо обежав все точки первого заезда, Васильцев слегка промок, но для его молодого здорового организма это были фантики. Он предусмотрительно взял с собой из дома сменную рубашку, в которую и собирался переодеться между заездами. Этот шикарный индийский батник он очень любил, впрочем, как и другие импортные батники из его домашней коллекции. К тому же пара лишних карманов для документов, ручек и всякой нужной мелочёвки никогда не помешает. Он, помня о просьбе Лёни, взять две-три кассеты для тепловского магнитофона, прихватил с собой несколько любимых сборников, что сделал сам на свой вкус, потому что у Виктора из музыки был только Шуфутинский и Модерн Токинг. Очерёдность композиций на этих двух кассетах за полтора года выучили наизусть инкассаторы всех отделений Госбанка города. А кое-кто мог уже и сам исполнять плотно засевшие в мозгах песни, причём, как на русском, так и на псевдо-английском языке...
               – Витёк, тебе колбаса, как просил; Лёнь, тебе майонез и ненашенский паштет из импортной зверюги; мне кусочек сыра, – «отрапортовал» Васильцев, положив на капот служебного авто матерчатую сумочку, после того, как он ловко прошмыгнул между двух больших луж и запрыгнул на переднее сиденье «уаза-буханки»...
               – Я слышал, в «наш фирменный гастроном» чешское пиво завозили... Ты там узнай обстановку, Миш! Может, осталось что? – забросил удочку Лёня.
               – Откуда такие сведения, Лёнь?
               – Ген Саныч поделился. А Диман сейчас по рации подтвердил.
               – Опять вы за старое! Ведь снова снимут её, Вить!
               – На сей раз, наверное, уже не снимут. А вот премии лишить обещали точно – за не служебное использование.
               – Ну а вы нарываетесь, блин!
               – Никто не нарывается! Мы с Димкой свой код придумали для разных дел, – парировал выпад Васильцева Виктор.
               – И вас ещё не раскусили?
               – Как видишь!.. Ну, понятно, что не дураки сидят... Мы же будем обновлять свои шифры, чтоб не примелькаться.
               – Всё одно спалитесь, Вить! – с улыбкой сказал Лёня, прильнув к перегородке, разделяющей отсеки салона «уаза» 452-й модели и доставая из мешка свою пол-литровую банку майонеза и пять баночек паштета. «На базе» рассчитаемся или тебе срочно?.. Вдруг что путное попадётся.
               – У меня есть деньги. Сейчас отсдадимся и сочтёмся.
               – Я тоже в банке отдам, Миш... Хотя, если пивко ещё осталось...
               – Ладно, разберёмся! Лишь бы было... Хоть по бутылочке – губы смочить.
               – Вить, сумку освободи! Вдруг повезёт, – сказал Васильцев, когда их служебная машина остановилась у заднего входа в гастроном.
     Им действительно повезло... Впрочем, и хорошие отношения Михаила с директором магазина и кассиром, который обычно сдаёт им выручку, сыграли свою роль. Немного задержавшись на точке (потребовалась минута-другая, пока искали, где можно взять для людей с оружием заветный напиток), Васильцев принёс по две бутылочки «на брата».
 
                                                                          *     *     *
 
     Не во всех коллективах каждый из его членов непременно состоит в дружеских отношениях с другими участниками этого «ансамбля». Сие есть факт и это нормально, ибо такова уж наша жизнь. Кто-то молча держит своё мнение при себе, а кто-то старается приобрести сторонников или заручиться некой поддержкой в своих противоречиях с оппонентом по жизни.
     Вторую неделю Калашенко работал с новым инкассатором Павлом. За это время прощупав его с разных сторон, он решил, что сей человек, хоть и хитроват «выше среднего», но близок ему по духу и с ним можно иметь дело. Сегодня к ним по направлению-путёвке прибыл случайный водитель из таксопарка. Он работал впервые «под Госбанком» и, вероятнее всего, к ним больше не попадёт, а если и будет прикомандирован вновь, то всё равно не сможет свести концов с концами в их внутренних интригах. Пользуясь этим обстоятельством, Антон решил открыто поговорить со своим молодым напарником и направить его мысли в нужное ему русло. В течение двух заездов он постепенно раскачивал своего визави и ближе к концу маршрута решил сбросить свою маску.
               – Ты, Паш, особо не обольщайся на его счёт, – сказал Калашенко, имея в виду Михаила, – это он такой крутой весь на людях, на показ. А так... Ну, спортсмен... Ну, супермен... Весь из себя... А ты бы видел, как он сокрушался, когда... В общем, пришёл он прошлым летом... или позапрошлым... Ну, не важно! Вырядился однажды летом в белый джинсовый костюм... Ни у кого такого нет. Пошит на заказ, сидит на нём как влитой... Ну просто звезда из индийского фильма, мать его!.. Все девчонки в банке рты поразявили! Супер герой, блин!.. На точках – фурор! Мне потом знакомые тёлки рассказывали... Короче, выпялился, весь из себя!.. А когда разоружаться стал, портупею снял, то обнаружил, что брючки испачкал о неё... Ха-ха! Да и пиджачок тоже! Прикинь домой её взял отстирывать, очищать или чего он там с ней делал... Но с тех пор больше костюмчик свой белый не надевал! Ха-ха! Жалко пачкать, в натуре! Я оборжался, блин! Супермен, мать!.. Проще одевайся, цаца! Все в джинсах ходят или в брюках, в обычных костюмах... А он... Звезда, блин!
               – Слушай, Антох, а ведь нам же форма положена! Почему не выдают, а? – проявил своё любопытство в неожиданном для собеседника направлении его напарник.
               – Много будешь знать, Паша, скоро состаришься... Ты у тётки своей спроси. Может, она тебе скажет, – ответил «Калач», – да не скажет... В общем, положена то, форма, конечно, положена... Но она денежек стоит и её новенькую-то можно и продать куда следует... В военторговский магаз, например... Короче, зарабатывают люди... Зарабатывают, Паш.
               – Кто? Наш завхоз Демидыч?.. Да и сам Батя, наверное, управляющий? Они в доле, что ли?..
               – А этого я тебе не говорил!.. И, вообще, у нас данного разговора не было, – несколько нервно отреагировал на догадки и предположения своего молодого напарника Калашенко и после паузы добавил, – ты смотри там, «не подведи меня под монастырь»! Моя хата с краю. Что все говорят, то и... А я, вообще, молчу по этому поводу!.. Ты сам заметил, все ходят – кто в чём. Кто свою военку одевает, кто в цивильном... Кто как!.. Ну а белая джинса Васильцева – это было что-то!.. Испачкал жаль! Ай-яй! Мамочка заругает!..
               – Ты его так не любишь, «Калач»?
               – Кому – «Калач», а кому – Антон Валерьевич! – хмуро ответил Калашенко, когда их жёлтая «волга» остановилась напротив центрального входа в банк, – давай, мешок на плечо и вперёд на вечернюю кассу. Два маршрута уже здесь, «четвёрки» нет... И об этом разговоре, Паша... Не маленький!..
 
     В очереди на сдачу выручки в окошко вечерней кассы первой была бригада Вяземский-Тимофеев. За ними следом стояли Леонид и Михаил, ведя свои подсчёты на клочке бумаги.
Четвёртый маршрут, по которому работали Петраков и Никитенко, задерживался. Их машина пробила колесо, видимо, поймав какой-то острый предмет.
     Освободившись после сдачи денег, Васильцев переоделся в сухую сорочку и пока Катя и Вера, заменявшая в этот день Алевтину Павловну, принимали сумки у Калашенко и его молодого напарника Павла, сделал звонки в три аптеки, что были у них на маршруте, в неотложных поисках одного медикаментозного средства для бабушки. Едва он положил трубку телефона, как подъехала четвёртая бригада инкассаторов, с шумом ввалившаяся в банк, обсуждая свои дорожные приключения. Сегодня между заездами времени на общение с Екатериной у него не будет. Если к концу работы закончится дождь, можно будет проводить её домой и постоять некоторое время под её окнами... Хотя через день наступит среда и у них будет время пообщаться по обычному расписанию их интимных встреч в цивильных условиях.  
     Когда бригады вновь разъехались по своим маршрутам, Катя и Вера, перекинувшись несколькими словами с сержантом Варсениным и с дежурным по отделу Гаврилой Алексеевичем, решили уединиться «в своих апартаментах» и поболтать «о своём, о девичьем». Вера делилась со своей подругой семейными проблемами, которые подстерегали её дома, недопонимаем со стороны мужа и напряжёнными отношениями со свекровью. А Екатерина сообщила ей новости из жизни своей семьи и об отношениях с Михаилом.
     Через три часа рабочий день для всех инкассаторов и сотрудниц учреждения, что трудились сегодня на вечерней кассе, был закончен. А осеннее небо так и продолжало лить слёзы, грустя о чём-то о своём, будучи поглощённым собственными печалями и заботами.
Похолодало. Приблудившийся неизвестно откуда ветерок делал пребывание на улице совсем уж некомфортным. Город притаился до утра и провалился в сон. 
 
 
 
                                                    Г л а в а  28
 
                                           Женские разговоры
 
     Для Екатерины и Михаила очередная среда прошла по их обычному плану. Катя приехала к Васильцеву в одиннадцать. Сегодня у них было больше времени для близкого общения друг с другом, ибо у Михаила был выходной. Это означало, что его возлюбленной нужно быть дома не к трём или четырём часам дня, ко времени, когда инкассаторы заступают на свою работу, а к половине пятого, чтобы успеть привести себя в порядок, перекусить и пройти порядка ста метров до дверей банка.
     Васильцев проводил свою даму до подъезда, в котором она жила, зашёл буквально на пять-семь минут в родной отдел и неторопливым шагом направился обратно домой.
     Алевтина Павловна была в отпуске и вместо неё почти всё это время выходила Вера. И в сей день до приезда инкассаторов со своего первого заезда наши леди вновь уединились у себя в помещении вечерней кассы и секретничали.
               – Ты какая-то сегодня уставшая, Екатерина Дмитриевна, – обращаясь к своей подруге, сказала Вера, заметив некое расслабленное состояние напарницы, – но выглядишь счастливой. С утра ты такой не была!
               – Так бывает, Верунь! А то ты не знаешь! – томно вздохнув, ответила Катя.
               – Да я уже забыла, что это такое: хороший секс... У нас сейчас с Борисом как-то не клеится... А у тебя – тьфу, тьфу!..
               – Мишка, увлёкся системой Брэга и проводит суточные голодания раз в неделю... И в эти дни я его особенно боюсь.
               – В смысле?
               – В том плане, Вер, что в такие дни он проявляет особую активность... Я не понимаю, откуда в таких случаях берётся его энергия. Я если не поем, мне кажется, и сил-то нету никаких... А у него в такие дни, наоборот. Не понимаю, Вер! Как это?
               – А он точно ничего не ест?
               – Абсолютно!
               – И ничего не пьёт? Ну может быть, лекарства какие-то или снадобья, я не знаю...
               – Только воду!
               – Ни фига себе!
               – Вот и я говорю!
               – И сегодня...
               – Попил водички и... Истязал меня, как... Я не знаю кто...
               – Ну по твоему внешнему виду не скажешь, что тебе было сильно уж плохо, – с улыбкой и некой завистью заметила Вера, покачивая головой.
              – Да ну тебя, Вер!.. Никто и не говорит, что плохо... Спать хорошо буду дома... Да я и у него сегодня уснула. Представляешь! Обычно глаз не сомкну. Всё-таки не своя обстановка... А вдруг придёт кто. Я так не могу! Ну ты понимаешь. А тут выключилась. Просто ушла в аут!
               – Бедненькая Катюня! Так он тебя называет, Кать?
               – Так, так. Только без слова «бедненькая». Что дальше?
               – Меня бы кто так помучил, блин!
               – Ну найди себе кого-нибудь, в конце концов! Но не страдай уже! Если, конечно, у вас с Борькой всё или как там у вас...
               – Дёрганный он какой-то в последнее время, нервный. Говорит, что на работе проблемы... Надоело всё, говорит. Хочу на необитаемый остров, говорит!..
               – Куда?
               – Туда!.. Куда не ходят поезда! Устал я, говорит, от всего, от всей этой бренной жизни и всё такое прочее...
               – А у него... Ты меня прости, конечно, Вер... Ну может, у него кто-нибудь на стороне... Ну как у моего бывшего, земля ему, конечно, пухом... Ты ничего такого не замечала за ним?
               – Ну показалось мне пару раз, может быть, больше, что от одежды его духами чужими пахнет и сам какой-то неестественный что ли... И спокойный такой... А как я к нему, так психовать начинает... На остров!.. На остров! Осточертело всё!
               – И у вас совсем ничего?..
               – Ничего... А мне надо... Ну ты знаешь, я не могу долго без этого... Я сама извожусь... И вон мужики, когда мимо проходят, если только коснётся меня кто случайно, ну нечаянно совсем заденет, я вся прямо горю!.. Ну я не могу без постели. Не могу я сама с собой, понимаешь?.. И как быть, Катя? Как быть?
               – Неблагодарное это дело – давать советы в таких вещах, Вер... Я не знаю... Но вам вдвоём с Борисом надо разобраться в своих отношениях, наверное... Придти к какому-то общему знаменателю что ли... Определиться, одним словом... И решать уже, как жить дальше... В любом случае от разговора об этом вам не уйти. Как без этого разговора?
               – Да он заводится с пол-оборота, если я только пытаюсь как-то подойти к этой теме! Сразу закипает, блин!.. И всё!.. И разговора нет!.. На остров!.. Осточертело всё!.. Не знаю, Кать, что делать. Не знаю!..
               – Ну поговорить-то вам в любом случае...
     Вдруг хлопнувшая входная дверь прервала их беседу. В вестибюле банка послышалось ожидаемое по времени оживление. Прибыла «на базу» одна из бригад инкассаторов, завершив свой первый заезд.
               – Девочки, ау! Встречайте гостей! – раздался от поста милиционера до боли знакомый голос Вяземского, – кто не спрятался, я не виноват!
               – Вон, Первый маршрут приехал, – меланхолично отметила Вера. – Скоро же они управились.
               – «Быстрый Гонсалез» оправдывает своё прозвище! – подтвердила мысль своей напарницы Екатерина, – сегодня у них Стас за сборщика.
                – Ну да. Ген Саныч вчера «бегал».           
     В течение пяти-десяти минут подтянулись и остальные три бригады. Весьма тесный коридор перед дверью вечерней кассы наполнили голоса сотрудников военизированного отдела, гомон, смех и разговоры, разговоры, разговоры...
     После того, как все бригады разъехались по своим маршрутам, дамы перекинулись парой фраз с милиционером Олегом и с дежурившим в сей день по Отделу инкассации
Петраковым. Затем, дав им понять, что теперь настало время посекретничать, вновь уединились на территории «своих владений».
               – У нас ведь тоже не всё так безоблачно, как ты догадываешься, – с некой грустинкой в голосе сказала Екатерина, – Мишка тоже иногда дуется. Он любит быть первым номером. Характер свой показывает. А я не могу, когда на меня повышают голос. Я теряюсь!.. Я говорю ему, не повышай тон. Мне от этого плохо, а он от этого впадает в какой-то ступор и молча дуется... Может быть, у меня у самой характер капризный и слишком гордый нрав...
               – Кать, А как сочетаются ваши гороскопы, если ты в это веришь, конечно?
               – В том-то и дело, что никак не сочетаются!.. Верю или не верю?.. Наверное, всё же больше верю, чем нет... В общем, звёзды не сулят нам ничего хорошего, Вер... Ничего...
               – Ты тоже считаешь, что у ваших отношений нет никакой перспективы?.. Или всё-таки какие-то варианты у вас есть, чтобы быть вместе?.. Что-то вы рассматривали?
               – Ох! – тяжело выдохнула Екатерина, – спроси что-нибудь попроще... Но то, что он для меня делает в постели... Такого никто и никогда!.. И я точно знаю, что подобного в моей жизни больше не будет... Никогда, Вер... Если он уйдёт или мы расстанемся как-то...
               – Всё-таки расстанетесь, Кать?
               – А что ты удивляешься? Ведь нас, по сути дела, кроме постели ничего не связывает... Нас не объединяет ничего.
               – Как? Вы оба такие чистые что ли, ну, в смысле, своей душой... Вы выделяетесь из множества людей... И он... Он что не питает к тебе никаких нежных чувств?!
               – В том-то и дело, что питает, ну, в смысле, испытывает. И я думаю, что не обманывает. Это правда! Это видно! Это – не просто секс, Вер!.. Но... Но нас ничего не объединяет и ещё эта разница в возрасте!.. Эта разница...
     Я не знаю, что делать... Вокруг столько молоденьких девчонок... Вон хотя бы даже у нас!.. И Валька, и Светка, и Иринка Первозванцева... Невесты на выданье! Ходят, блин, облизываются... Да и у него у самого подружки есть – студентки, спортсменки, комсомолки и красавицы наверняка... Он же и в Литературный клуб ходит с друзьями, и в Театр-студию... А уж там наверняка молодые смазливые девчонки есть!.. А я... А я ещё свои кренделя выделываю и понты кидаю!.. Это ещё нужно уметь выдержать, Вер!.. И я не умею подчиняться... Ну не могу и всё, хоть что ты со мной делай!..
               – Слушай... Ну а о совместном ребёнке... Ну ты же говорила, что ты...
               – Нет. Он сам или чувствует, что в принципе не готов к детям или, не хочет со мной... ну, в моём положении, в общем, когда у меня уже есть трое и Кристинке уже третий год идёт... Вот так, Вера! А ты говоришь, счастье! Счастье – пшик!.. И останутся лишь одни воспоминания о нём, об этом призрачном счастье!.. Нет! Не призрачном, конечно! Настоящем!..
               – Ну почему ты так думаешь, Кать? Может быть, у вас всё ещё образуется, а?
               – Я чувствую, что этому счастью рано или поздно, но придёт конец. Чувствую, Вер! Вероятно, в глубине души я даже знаю это наверняка!.. Да! Точно знаю... Такое счастье, Вера... Такое большое счастье долгим не бывает! Я и так получила от него, наверное, на десять, на пятнадцать лет вперёд или даже на двадцать... А может быть, на всю оставшуюся жизнь!..
 
 
 
 
 
 
 
 
                                                    Г л а в а  29
 
                                          Калейдоскоп событий
 
     Ещё несколько месяцев Васильцев проработал в банке, верой и правдой служа государству. За это время коллектив сотрудников Отдела инкассации в очередной раз потихоньку обновился. Из «поколения отцов» остались только Вяземский, Демидыч и Петраков, и не столь давно влившийся в коллектив Вержбицкий, который, впрочем, ко времени увольнения Михаила проработал уже почти полтора года. Из молодёжи того состава, который Васильцев застал, устраиваясь в банк, остался лишь сам начальник отдела Виталий. К этой же когорте старожилов нужно отнести и вернувшегося в родные пенаты «Гонсалеза». Кто-то уволился в поисках лучшей доли, немалая часть попала под раздачу в борьбе с пьянством, когда гайки были затянуты совсем туго. Однажды, выйдя на работу с похмелья, получил выговор напарник Михаила Леонид, когда они работали в одной бригаде вместе во второй раз. А буквально через полтора месяца, не совладав с собой ещё раз, он попался вновь и был рассчитан менее, чем за сутки. Молодёжь, пришедшая на смену уволившимся в силу тех или иных причин инкассаторов из «поколения детей», Васильцева никак не вдохновляла. Слишком узкий и примитивный круг их интересов не оставлял Михаилу никаких шансов как-то сблизиться с кем-либо из них. Вся эта атмосфера его угнетала. К тому же, настал срок сдавать свою итоговую выпускную работу по профилю его обучения в Заочном народном университете искусств. Это означало, что возникла острая необходимость искать некое место, где бы он, наконец, смог проявить свои творческие способности, то есть раскрыться с иной стороны.
     Так или иначе Михаил за весьма довольно короткий промежуток времени, лет пять или шесть, успел поработать: в Доме культуры, в институте, где некогда учился, на заводе, на стройках, в кооперативах, в областной газете и в разных других местах, коих было немало. Как некогда и его отец он искал своего места в жизни. На протяжении почти четырёх лет после увольнения из Госбанка он продолжал встречаться с Екатериной. В их отношениях были разного рода нестыковки и мелкие, но эмоциональные ссоры. Два гордых сердца и два гордых нрава не смогли преодолеть противоречий, заложенных в них самих изначально. Старшая дочь Екатерины Ольга второй раз вышла замуж. На сей раз в её жизни всё складывалось удачно и она подарила своему мужу сына. Теперь, когда Катя стала бабушкой  ещё раз, она больше времени уделяла своим детям и внукам. Михаил, почувствовав, что для него в их мире нет места, которое он мог бы занять, стал постепенно отдаляться, продолжая искать себя. Увлёкся атлетизмом, не прекращая своих творческих изысканий. Его мама, Надежда Петровна так и не обрела своего счастья с мужчиной, с которым связывала свои надежды и планы. Бабушка и дедушка Васильцева медленно, но верно старели. Весь клубок проявленных тем или иным образом проблем требовал времени на его распутывание и разрешение. Но одни сложности сменяли другие и во всём этом карнавале больших и малых событий, перемежающемся с простым мельтешением суеты, для их отношений с Катей уже никак не находилось места...
     Впрочем, о том, что такое время наступит, в глубине своей души они оба знали. Иногда они отдавали себе в этом отчёт, иногда нет, продолжая жить иллюзиями, перемешанными с действительностью... Любые призрачные представления о реальности рано или поздно рассеиваются подобно дыму от костра... Но от сего пламени остаются угли и зола, которые являются прекрасным удобрением для неких всходов... Траектории их движения по этой жизни подобно траекториям движения двух планет на небосклоне сблизились на какое-то заданное кем-то изначально время и снова стали удаляться, перемещаясь по своим орбитам в бесконечном пространстве Бытия.     
 
 
                                                     Г л а в а  30
 
                                                   Конец времён
 
     На дворе стоял морозный февраль. Казалось, что зима, решив наверстать упущенное, стремилась напомнить людям, проживающим в европейской части планеты, что именно она является полновластной хозяйкой положения в эту пору. Намело много снега. За несколько дней норма осадков превысила месячную. Холодный северо-западный ветер лютовал не на шутку, словно бы испытывая сами человеческие души и их терпение на прочность. Он пел свои заунывные однообразные песни на свой мотив, будто бы развлекая себя любимого. Впрочем, было очевидно, что до людей ему как-то особенно и нет дела. Скитаясь по планете на протяжении многих веков и целых эпох, он, наверное, привык заботиться только о себе, не вдаваясь в какие бы то ни было подробности человеческого быта. Ему это просто ни к чему. У него есть своя важная работа и за него её никто не сделает. Есть также и хобби, связанное с некими творческими порывами в буквальном смысле этого слова. Видимо, сегодня его покинуло настроение, а вдохновение почему-то не пришло. Распалив себя самого какими-то ведомыми только ему одному заботами, он неистово носился по сумрачным просторам, словно бы нацелившись выморозить из них любое проявление разумной жизни. Если кто-то не смог или не успел спрятаться от этих суровых игрищ, чья в том вина...
     Михаил Александрович стоял у окна и смотрел куда-то во внешнюю полутьму. Там, за стеклом, бушевали настоящие страсти. А по эту сторону двойного стеклопакета было довольно уютно и тепло. Тот, кто демонстрировал силу своих незримых мышц и дирижировал огромным оркестром белоснежной феерии, был ему нестрашен. Каждую из этих симфоний он слышал за свою жизнь ни раз и никаких новых идей или интересных интерпретаций в них старых для себя давно уже не находил.
     Заварив чая с мелиссой и донником, он ждал, когда настоится этот отвар и наберёт в себе силу, чтобы поделиться ей с тем, кто будет готов употребить сей бодрящий горячий напиток. Стандартный гранённый сосуд для питья в мельхиоровом подстаканнике дремал в глубине кухонного стола в компании конфет и баранок. Стоявшая рядом свеча в виде небоскрёба согревала окружающее пространство, иногда вдруг на секунду вспыхивая или искрясь без какой-либо внешне заметной причины. Собственно говоря, грело не её пламя, а воспоминания, что были связаны с этим некогда величавым стеариновым строением, которое использовалось по своему назначению только в особых случаях или по прихоти своего хозяина. От огромной свечи, что Катя много лет тому назад подарила мужчине, которого она любила, на его День рождения, осталась лишь половина. Но и она была ещё на столько большой и горела столь ярко, что её света хватало, чтобы вполне сносно осветить пространство кухни или сумеречные закоулки жизни её владельца.
     Сейчас, глядя на эту красно-белую узорчатую башню, наполнявшую своим тёплым сиянием его душу, Васильцев вспоминал времена своей молодости, ту эпоху его жизни, когда он был, наверное, одним из самых счастливых людей на земле. Что интересно, он предчувствовал... Да он просто знал заранее, что такой период в его жизни обязательно наступит, ибо ему суждено быть!.. Впрочем, как знал он и то, что это волшебное время когда-то неминуемо закончится, оно исчерпает себя во всей своей полноте и завершится, как и всё в этом подлунном мире, что проявляется на отведённый ему срок из небытия и в небытие уходит в положенный час...  
     Вся жизнь Михаила была организована таким странным образом, что перед ним всегда лежал тот или иной путь под звёздами и он ведал о существовании этого пути, будь он даже лунной дорожкой из призрачного небесного серебра. Может быть, по этой зыбкой искристой тропе не всегда можно было ступать уверенно, касаясь её ногами, но она была. По крайней мере, она являла себя взору... Сейчас же впереди зияла только некая необозримая пропасть безвременья, поглощающая всё вокруг себя как чёрная дыра...

     По ту сторону стекла, по ту сторону жизни, в полудрёме студёных пустынных улиц бесприютно метался Ветер. С этой стороны бытия горела свеча, наполнявшая душу невидимым светом. Сжигая ночь, она сжигала само Время... Время закончилось... Его больше нет...             
                                                   Г л а в а   19
 
                                           Мирская круговерть
 
     О том, что бригада Васильцев-Никитенко попала в аварию Екатерина узнала лишь на следующий день. В тот вечер, когда случилось ДТП у неё был выходной. В паре с Алевтиной Павловной работала Вера, она и сообщила ей о данном происшествии ближе к обеду, после того, как они с Алевтиной Павловной сдали деньги на Группу пересчёта. Впрочем, тут же, по телефону, и утешила, что всё обошлось и все живы-здоровы. Сам Михаил не видел смысла, чтобы звонить Кате после работы и «дать отчёт по полной форме» – обошлось и, как говорится, слава богу! От разговоров на эту тему в банке всё равно никуда не деться, но расстраивать любимую женщину ему вовсе не хотелось. Своей маме он, разумеется, тоже ничего не сказал о случившемся по той же самой причине, благо полученная им ссадина была невидна под одеждой. Если Екатерине наверняка всё станет известно уже на следующий день и этого не избежать, то до дома эти сведения, скорее всего, никак не дойдут, ведь всё же обошлось без жертв... Саша отделался ушибом плеча и большим синяком в месте контакта с дверью «уаза», о которую он и ударился в момент столкновения с автобусом, несмотря на то, что рефлекторно крепко вцепился в специальную ручку-поручень. А Васильцев лишь едва заметно поцарапал руку. (Он получал гораздо более серьёзные травмы на рабочем месте в более простых и безобидных ситуациях. Жизнь есть жизнь.) Водитель Алексей слегка ударился головой о лобовое стекло. Словом, все отделались, что называется, лёгким испугом. Больше всего пострадал автомобиль... У них же в отделе бывали случаи с намного более тяжёлым исходом. (Опять-таки издержки профессии, когда много времени проводишь на колёсах в различных природных условиях и дорожных ситуациях...)
     Катя была обеспокоена этим происшествием, ведь не так давно в весьма серьёзное ДТП попала другая бригада из их отдела. К счастью, и тогда обошлось без жертв, хотя двое инкассаторов получили травмы лёгкой и средней тяжести. А несколько лет назад, вообще, один из сотрудников данного отдела погиб в результате дорожной аварии... Сразу после разговора с Верой она набрала номер домашнего телефона Васильцева, чтобы узнать как он себя чувствует.
               – Миш, ты как? У тебя всё в порядке? – с волнением спросила Катя, машинально теребя провод аппарата.
               – Здравствуйте, Екатерина Дмитриевна! Вы сейчас о чём, простите? – несколько нараспев и спокойно-безразличным тоном ответил Михаил.
               – О чём! О вчерашнем, Миш, о вчерашнем!
               – А что вче-ра бы-ло? – вновь «пропел» Васильцев.
               – Я об этой аварии на маршруте. Ты как себя чувствуешь?
               – О какой аварии? А какой сегодня день?
               – Вторник. Как ты, Миш?
               – А какой теперь год?
               – 1986-й... С утра был... кажется, – ответила Катя, раскусив «коварный замысел» любимого.
               – А Миша это кто? – загадочным тоном произнёс Васильцев, плотно войдя в образ пострадавшего.
               – Мишка, хватит дурака валять! Я же волнуюсь за тебя! – не выдержала Екатерина, чуть повысив голос в трубку.
               – Катюнь, да перестань! Бывало гораздо хуже, – уже совершенно нормальным голосом проговорил Васильцев. – А помнишь, как я, приехал с рассечённой в кровь головой? Ну, когда после центральной сберкассы запрыгивал в этот чёртов «сарай» Теплова, руки были заняты, я не рассчитал и головой в перекладину двери его «уаза» воткнулся. Аж вся машина покачнулась!.. На ровном месте – в кровь!.. У меня звёздочки вокруг головы засверкали и запрыгали!..
               – Да ну тебя, Мишка! Нашёл с чем сравнить!
               – Да всё нормально, Кать! Ну, честное пионерское! Клянусь барабанными палочками и шоколадкой «Алёнка»!
               – Почему именно «Алёнкой»?
               – Я люблю эту разновидность продукции.
               – Болтун! Правда ничего не ушиб? Нигде не болит?
               – Там, где надо, всё на месте! Для морякiв усе – пиль! Всё в норме!
               – Горе ты моё луковое! Ну что мне с тобой делать, а?
               – Любить покрепче, Катюнь! Приласкать да приголубить. Особенно завтра!.. Среда, между прочим!..
               – Ты у меня сегодня ещё получишь! Вот только приедь после первого заезда! –  нарочито угрожающим тоном сказала Катя. – Я тебя приголублю!
               – Ну вот, за-пу-гат, понимаешь, за-стра-щат, блин! И работай после этого! – в шутливой манере парировал этот киношный выпад возлюбленной Васильцев.
               – И запугаю и застращаю, чтоб ты у меня помнил, как в переделки попадать!
               – Ты лучше скажи, костюмчик подошёл? – перевёл тему разговора в другую сторону Михаил.
               – С размером ты, в общем-то, угадал и расцветка мне нравится, – заметно успокоившись, ответила Екатерина, – я... Мне кажется, я немного поправилась в талии. Словом, завтра увидишь, как сидит.
               – «Павлины, говоришь?»... В смысле, если поправилась, то это дело поправимое. Нам нужно выбрать ещё один день для... ну, чтобы я тебя «подлечил», как следует...
               – Посмотрим на Ваше поведение, товарищ «лекарь»!
               – Целлюлиту бой нещадный!.. Катюнь, а вам с девчонками что-нибудь сегодня нужно из продуктов?
               – Ну если кусочком сыра можно будет обзавестись...
               – Добро! Пошукаем.
               – Ты сегодня снова с Саней?
               – С ним.
               – Попробуйте только ещё попадите в какую-нибудь передрягу!
               – Вас понял! Если утонем, домой не придём! – отшутился Васильцев.
               – Давайте, аккуратнее там. Удачи!
               – До встречи, Катюнь!
 
     Когда все бригады отсдались после первого заезда, инкассаторы занялись своими привычными делами в эти 10-20 минут отдыха. Алевтина Павловна, чтобы не мешать влюблённым, оставила помещение и коридор вечерней кассы и «пошла в люди», то есть пообщаться с инкассаторами, водителями и дежурным милиционером Петровичем. Екатерина и Михаил, соответственно, уединились в тесной комнате служебного помещения, где сотрудницы банка принимали деньги от инкассаторов, отделённой от хранилища, куда тут же переносились сумки с выручкой, массивной железной дверью с решёткой. Они дарили друг другу нежности и ласки, словно бы не виделись целую вечность.
     Минуты отдыха пролетели моментально. Васильцев, будучи в этот день сборщиком, проворно обежал все точки, попутно выполнив все имеющиеся у него на сегодня заказы, в том числе, и Катину заявочку на сыр. Маршрут откатали без эксцессов и каких бы то ни было событий негативного плана. Чуть задержались на одном из объектов. Женщина-продавец, что сдавала выручку второй раз в жизни, ошиблась, указав в сопроводительной ведомости неверную сумму. Закрутилась с другими своими производственными делами, в спешке делала таксировку по купюрам и слегка напортачила... Это была нормальная точка, с которой никогда не было никаких особых проблем; труд инкассаторов здесь ценили и ни в чём не отказывали им. Учитывая все эти «заслуги перед его родным отделом», Михаил дал время неопытному продавцу, сдававшему в этот день выручку, исправиться. Где мог, помог; что мог, подсказал. Зато другую точку на маршруте пришлось «бросить». В этом овощном магазине нередко бывали некие проявления халатности ответственных за сдачу денег лиц. Странно, что жизнь их ничему не учила... Может быть, в торге у директора была «мохнатая лапа» или имелись какие-то иные особые «подвязки»...
     Но сегодня!.. Дама, которая должна была сдавать деньги, использовала трухлявый шпагат, продетый через свинцовую пломбу, который мог порваться в любой момент. К тому же, оттиск на пломбе был нечётким. Привези бригада такую сумку в банк – был бы верный «косяк», потому что её непременно потребовалось бы вскрывать на вечерней кассе, в связи с перечисленными причинами. Ни подставлять сотрудниц вечерней кассы, уговорив принять такую сумку, ни вскрывать её с последующим пересчётом денег и сопоставлением с цифрами, что содержатся в документах на сию сумку, рискуя сразу же «попасть на деньги», Васильцеву, разумеется, не хотелось. Кроме всего прочего, это автоматически влекло за собой лишение премии на какой-либо процент... Можно было бы решить эту проблему, по быстрому заменив пломбу и шпагат (маленький маточек качественного штатного шпагата у Михаила на такой «пожарный случай» всегда имелся с собой), если бы не одно «но»... Дама была порядком пьяна и рядом крутился такой же пьяный грузчик. Васильцев в принципе знал его в лицо, ибо сам достаточно долго проживал в этих окрестностях. А мужчина был далеко не самым надёжным и безобидным гражданином... Оценив все эти обстоятельства, инкассатор принял решение «бросить» эту точку, не искушая судьбы.
     Со своего второго заезда три маршрута вернулись практически одновременно. Не было только «четвёрки», у которой был ещё и третий отдельный заезд в универсам. На эту точку ещё предстояло отправиться бригаде, работавшей по Четвёртому маршруту. А пока они застряли в пути ввиду мелкой поломки автомобиля. Остальные инкассаторы, отсдавшись на вечерней кассе, отправились разоружаться и сдавать необходимые документы дежурному по отделу Гавриле Алексеевичу.
               – Много не пейте! – хором сказали работникам военизированного отдела, спешившим к ожидавшим их машинам, сотрудницы вечерней кассы, когда всё действо переместилось в фойе банка.
               – Как получится! – бодро отозвался Вяземский, – пока, девчонки!
               – Пол ведёрка, не больше, – поддержал его напарник, переняв эту фразу у Васильцева.
     Все дежурно отшутились на эту традиционную фразу, которой было принято прощаться в данном учреждении с инкассаторами. Это звучало просто, как: «до свидания» или «пока»! Васильцев не знал, кто и когда завёл такую весьма забавную «традицию», но её обычно придерживались, «передавая по наследству» последующим поколениям инкассаторов разных возрастов.
     Когда все разъехались по домам, Михаил с Катей решили отдать дань своей собственной традиции, то есть побродить вдвоём по окрестностям дома, в котором проживала семья Велениных. Квартира Екатерины находилась в том же доме, где было жильё Демидыча, прямо напротив банка. Они дошли до угла пятиэтажки и свернули на узкую асфальтовую дорожку, проходившую непосредственно под окнами этой хрущёвки. Данная тропа отделяла само здание, постройки середины шестидесятых, от палисадника, прикрывавшего, как обычно, «тылы» домов. Кроме детей и подростков, по этому пути практически никто не ходил. А так как время было уже довольно позднее, здесь они были в полном уединении. Едва они скрылись от посторонних взглядов, Васильцев взял загорелую руку Кати и медленно поднёс её к своим губам. Он делал это часто и с удовольствием. Именно с такого жеста с его стороны и начались их отношения, с этой своеобразной «печати» всё у них и началось. Екатерина на секунду пристально взглянула в глаза своему спутнику, обняла его за шею и прижалась к нему сама.
               – Но ведь вчера всё могло закончиться и... и не так благополучно, Миш!
               – Ну это, наверное, судьба, Катюнь! Кого обвинять? Алексей наш не первый год за рулём. Хотя водитель он, конечно, не такой как Теплов, не как Дима или Борис Голенков и уж, конечно, не как «Летучий». Те бы такого не допустили... Я так думаю... Работает он в нашем гараже недавно. А на новенького, как правило, дают старенькое. Вот и достался ему этот «сарай», а точнее, «баня». Да ещё с лысой резиной... Да, в общем, всё как-то так совпало... Судьба, Кать, судьба!
               – Нет... Не хочу я такой судьбы, – грустно сказала Екатерина после паузы, во время которой она целовала своего возлюбленного в лицо с какой-то особой страстью.
               – Всякое бывает в жизни.. Что мы с Саней могли сделать в такой ситуации? Да, ничего! Только вон вцепились машинально кто за что смог. Вот у нас случай был на маршруте, – начал было вспоминать какой-то неприятный эпизод из инкассаторских будней Михаил, но сразу же осёкся. – А нет! Это ерунда! Не стоит забивать мозги!
               – Миша, ты сейчас о чём хотел рассказать?
               – Да не обращай внимания, Катюнь! Наверное, я просто сегодня немного притомился или не выспался просто. Давай всё самое самое оставим на завтра. Я тебя встречу на остановке...
               – Я сама дойду. Ты только не проспи! А то будешь дрыхнуть, как в прошлый раз!
               – В какой раз!? Когда это я дрых? – напускно возмутился Васильцев, – напраслину изволите возводить, Екатерина Дмитриевна, на мою тонкую ранимую душу!  
               – Я тебе напомню завтра, я напомню! – картинно сжав пальцы в кулак, сказала Катя и серьёзно добавила, – ну если правда устал, Миш, езжай домой, отдыхай. Завтра увидимся. Зря ты не поехал с «Насосом»!
               – Зато он Палну доставит прямо до подъезда. Он мне обещал.
     Проводив Екатерину до её окон, Васильцев побрёл на трамвайную остановку. На носу была среда – любимый день недели. Это были их интимные среды...
 
 
 
                                                   Г л а в а  20
 
                                                   Субботник
 
     Третья декада апреля, как обычно, была ознаменована почином, ставшим традиционным для жителей всего СССР. Ко дню рождения вождя мировой революции В.И. Ленина страна вышла на ежегодный всесоюзный субботник. Денёк был солнечным и ясным. Погода задалась. Сегодня все служащие банка либо уже пришли в рабочей одежде, либо взяли её с собой. Работники всех отделов трудились вперемешку, наводя чистоту и порядок, как внутри самих помещений учреждения, так и на прилегающей к центральному крыльцу банка территории. Как показывает опыт, в такой день можно, если и не свернуть горы, то, по крайней мере, их легонько подвинуть в нужном направлении. Так было и в сей весенний день. Ни перед окнами отделов, ни возле центрального входа в родное кредитно-финансовое учреждение не осталось ни одной бумажки, даже, казалось, что кусты палисадника, окружавшего банк, были причёсаны и завиты. Работа спорилась и кипела. Всюду без устали сновали сотрудники сей организации, наводя красоту. А в самом большом по объёму помещении, где одновременно трудилась большая часть бухгалтеров, решено было переклеить обои. Как-то так случилось, что Екатерина и Михаил в этой кутерьме не пересекались. Зато траектории движения и фронт работ Васильцева часто имели точки соприкосновения с одной молодой одинокой сотрудницей сего учреждения. И это не была инициатива Михаила. В столь тесном коллективе такие вещи не проходят незаметно и дают потом пищу для разного рода разговоров и пересудов... Так произошло и на сей раз. Как будто кто-то специально стал распространять в банке слухи о наметившихся отношениях между молодым инкассатором и одинокой девушкой, несколько лет назад окончившей институт соответствующего, финансового профиля. Сам Васильцев об этих отношениях неслужебного порядка узнал именно из разговоров сотрудниц банка. Да ещё Лёня его стал подначивать по этому поводу, видимо, заглотив ту же самую наживку. Впрочем, Михаилу в какие-то моменты их совместного труда с Валей показалось, что она действительно ищет какой-нибудь подходящий предлог, чтобы пообщаться с ним тет-а-тет, познакомившись поближе. В большом женском коллективе служащих данного учреждения было немало молодых дам, свободных от брачных уз и обязательств. Михаил на первых порах своей работы на новом месте мог для себя рассматривать и обдумывать какие-то варианты, но когда у него завязались плотные отношения с Катей, или даже просто появились намётки этих взаимоотношений, он сразу же постарался ограничить практически все иные контакты неслужебного свойства. Даже имея общественную нагрузку в качестве должности редактора местной стенгазеты, он прилагал все усилия, чтобы по большей части обходиться в этом деле своими собственными силами и средствами. Екатерина по-своему наверняка пыталась разрешить эту проблему, заставив его ревновать к одному из водителей госбанковского гаража, который, хоть и был женат, но как магнитом был привлечён в область Катиных чар. Иной раз он мог быть излишне навязчивым, добиваясь внимания Екатерины. Впрочем, это могли быть и некие уловки с её стороны, дабы взоры её возлюбленного не обращались уже в какую-либо иную сторону. Васильцева эта ситуация не то, чтобы заставляла нервничать, он сам хотел убедиться в Катиных чувствах к нему и её поведение при таком положении вещей должно было бы послужить чем-то вроде лакмусовой бумажки, показывающей истину... Об опасности всех этих хитросплетений и интриг и говорил Екатерине многоопытный сотрудник военизированного отдела Милютин, которого она считала своим старшим товарищем и другом.
     Закончив с Валей свой фронт работ по поклейке обоев в просторной комнате бухгалтеров, Михаил перешёл к иному занятию; он был отряжен в родной отдел на мытьё окон. После субботника Васильцев поехал домой, ибо в этот день у него был выходной. И вновь их пути с Валентиной пересеклись в трамвае, так как они проживали недалеко друг от друга. Что касается Кати, то ей все эти разговоры и воспоминания о прошедшем субботнике довольно долго досаждали, заставляя проводить некие сравнения с потенциальной соперницей. Михаил далеко не сразу понял, что его возлюбленная испытывает чувство ревности по отношению к Вале, которая была, вроде бы, хорошей и положительной со многих сторон, но она не была в его вкусе. Хотя, если бы как-то иначе сложились обстоятельства... Впрочем, у Васильцева в тот период времени, после того, как успокоилось его сердце, отойдя от безответной любви, появилось немало интересных вариантов, ни одним из которых он так и не воспользовался.   
     Вечер субботнего дня Михаил встретил, заехав к бабушке с дедушкой, что жили в этом же районе, в шести остановках от дома, где у него с мамой была кооперативная квартира. А для его возлюбленной сей день был ещё и рабочим.
     Переполняемая разными противоречивыми чувствами Екатерина хотела поделиться ими со своим старым другом Гаврилой Алексеевичем, который был дежурным по отделу. В ожидании двух бригад инкассаторов, работавших сегодня, разумеется, по расписанию выходного дня, она под каким-то благовидным предлогом оставила Наталью, заменявшую Алевтину Павловну, на вечерней кассе и, выйдя в тесное фойе банка, вызвала на откровенный разговор Милютина.
               – Вот почему, Гаврила Алексеич, так получается, – минорным тоном сказала Катя, – из-за этой девчонки из коопторга он с Калашенко стрелялся, пусть даже не натурально, но сам факт!.. А из-за меня с Андреем даже поговорить не хочет, а?  Что не так-то?
               – Он же тебе сказал, что сама, мол, решай: с кем ты хочешь быть. Он дал тебе понять, что ни навязываться тебе, ни мешать твоему счастью с кем-либо другим, он не станет. Так?.. По-моему разумению, грамотно поступил.
               – Вот ты мне друг, Алексеич, а защищаешь Мишку! Почему ты его сторону принимаешь? Из чувства мужской солидарности что ли?
               – Причём здесь солидарность, Кать!.. Я и раньше тебе говорил, не заигрывайся в свои игры!.. Проиграешь... Сама себе проиграешь!..
               – А ты знаешь, что сегодня на субботнике за ним Валька увивалась. Все уже об этом судачат!.. А я... А я... А я не знаю, вообще, «кто я, где я и зачем»!.. Мне как быть, Алексеич?
Она ещё и живёт там совсем недалеко от него!
               – Я пока не слышал, что про них говорят... Я ничего не могу тебе об этом сказать. Сама знаешь, в бабском коллективе любят языки почесать!
               – Она гораздо моложе меня. У неё детей нет... И... и, извини меня, у неё ещё фигура девичья, – продолжила тему Катя. – А я... А я, вообще, Гаврила Алексеевич, бабка уже!.. И Иринка на него пялится Первозванцева. Втихаря, но я-то вижу. Я же не слепая! Увидит его, ресничками большими  «хлоп-хлоп», глазки опустит и... А тут ещё эта Дашка!
               – Какая Дашка?
               – Такая! Из коопторга, которая. Из-за которой у них с «Калачом» эта разборка была с дуэлью в двух частях год назад!
               – А причём здесь Дашка? Я же тебе объяснял, она хорошая девчушка! А Антошка её в постель хотел уложить. Так, между прочим... Как он обычно это делает. А Мишка этому просто воспрепятствовал. Ну как нормальный парень! Я бы тоже так поступил, будь я молодой да крепкий... А Даша... Она, говорят, месяца два как замуж вышла. У неё своя жизнь, пойми ты, наконец!
              – Сю-за-нна!.. Вышла замуж... Сюзанна, мон амур! – бодро пропела Екатерина фразу переделанного на русский манер шлягера Адриано Челентано после короткой паузы в этом диалоге.
              – Да ну тебя, Катюшка! Иди вон на изготовку, одна бригада подъехала, – махнув рукой, ответил своей собеседнице Милютин, когда услышал, как хлопнула входная дверь, – не заиграйся! Потеряешь его!..  
 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а   21
 
                                              Жизни карусель
 
     Прошла зима. Прошла «с обычными инкассаторскими приключениями» в сильно заснеженные дни, когда частенько приходилось толкать «волги», которые присылали в отделения банков из такси или из договорной колонны, ввиду нехватки автотранспорта в собственном специализированном гараже. С тех самых пор Васильцев ещё много лет не мог терпеть снегопадов. В начале нового тысячелетия он сам побывал в роли таксиста и эта нелюбовь к разгулам стихии в зимнее время года у него только усилилась... Но это будет почти через двадцать лет, а сейчас он молод и удачлив. Любимое дело спорится у него в руках. Рядом с ним эффектная обаятельная дама, к которой он испытывает самые нежные чувства, каких, наверное, никогда не испытывал ни к одной из представительниц прекрасного пола...  
     Наступила весна 1987 года. Всё идёт своим чередом. Надежда Петровна, мама Михаила, вроде бы, встретила мужчину, с которым у них что-то складывается. Сын этому очень рад. Ему безумно хочется видеть счастливой свою мать. Бабушка часто болеет, а дед, прошедший горнило Великой Отечественной, держится молодцом, хотя возраст и всё пережитое им тоже иной раз дают о себе знать. Васильцев старается как можно чаще бывать у них и развлекать их, как может...
     Прошёл ежегодный ленинский всесоюзный субботник. События разного масштаба заполняют бытие. Страна отметила 9-ое мая, День победы. Хотя кажется, что время никуда не спешит, но порой оно заметно ускоряет свой ход, переходя на бег. За неделю всё вокруг позеленело и преобразилось, радуя душу весенней свежестью.
     Катя обожает цветущую сирень, а Михаилу нравится запах сирени. Иногда он чувствует этот запах от волос своей возлюбленной. Ему нравится любоваться Катей, когда у неё в руках веточки сирени. Сколько раз он посожалел о том, что совсем не умеет рисовать!..
     В этот четверг все сотрудники Отдела инкассации пришли на работу пораньше. Сегодня плановая разборка и смазка механизмов табельного оружия. На днях сдан очередной зачёт по инструкциям, регламентирующим деятельность инкассаторов. Произошли некоторые перемены в штате. Один пожилой товарищ по оружию Михаила ушёл на заслуженный отдых. Вместо него в отдел вернулся Тимофеев, уволившийся три с половиной года назад. Они не пересеклись с Михаилом, разминувшись почти в полгода. Стас по прозвищу «Гонсалез» легко влился в сильно обновлённый по сравнению с тем временем, когда он работал здесь раньше, коллектив, словно бы он и не покидал этих стен. Уволился чрезмерно практичный Саяпин, найдя более денежную работу. Видимо, тёща его всё-таки допекла своими претензиями. Был зачислен в штат сотрудников отдела ещё один молодой человек. Парня устроили по знакомству. Сам он чем-то похож на крученного-верченого Саяпина, только моложе и пока ещё не так ловок и хитёр. Но это дело наживное. Михаилу он как-то сразу не шибко приглянулся. Он показался ему очень скучным, поверхностным и однобоким, «заточенным» на примитивное восприятие окружающей действительности.
     День прошёл в обычном режиме. Сегодня постоянный напарник Васильцева взял отгул, так как у его старшего брата было некое важное событие в жизни и присутствие Леонида непременно требовалось. Михаил отработал с «Гонсалезом». Они также принадлежали к одной возрастной категории и, вообще, чем-то неуловимым были похожи по своему характеру и складу ума. Им было о чём поговорить, когда они выходили в составе одной бригады.
     На воскресенье был назначен спортивный день. В такие дни в тёплое время года инкассаторы, что входили в группу до 30-ти, играли в футбол на близлежащем от банка поле стадиона или на малой арене («на калде») этого спортивного объекта, в хоккейной коробке, обнесённой по периметру невысоким деревянным забором. В зависимости от того, сколько на это мероприятие собиралось друзей и знакомых, и решался вопрос: где играть. Как правило, матч разделённых по воле жребия команд продолжался порядка трёх часов, пока участники этого спортивного пиршества не лишались сил. Три тайма, по часу каждый – таков был регламент этих соревнований. Нужно сказать, что сей изматывающий марафон «крал» у организма много жидкости, которую частично восстанавливали здесь же, на стадионе, попивая минеральную воду и лимонад. По завершении этой «рубки» двух заряженных на победу команд, те, у кого оставалось свободное время, плавно перемещались к ближайшему пивному ларьку либо небольшими группами рассасывались по домам, принять душ, что-то слегка перекусить и, конечно же, восполнить запас живительной влаги тем же самым пенным весьма калорийным напитком, только в более цивильных условиях.
 
     В субботу у Екатерины и Михаила в очередной раз пересеклись выходные, прописанные в скользящих графиках их работы. Они решили не ехать на дачу Велениных, как предполагали прежде. Это было обусловлено разными причинами. Во-первых, у Кати была «плановая внутренняя перестройка в организме». Во-вторых, Михаилу предстоял сложный воскресный день, исполненный бескомпромиссной спортивной борьбы с утра и работа по одному из объединённых маршрутов после обеда. В-третьих, на обратном пути с дачи их наверняка бы ждал «аншлаг в электричке», ибо в такие погожие и красные дни календаря от желающих покопошиться в своём саду-огороде, как обычно, не бывает отбоя... Впрочем, для того, чтобы отказаться от этой вылазки, им вполне хватило бы и первых двух причин. 
     Взвесив все «за» и «против», они пришли к мысли, что в первой половине дня каждый из них займётся своими персональными делами, а ближе к вечеру они сходят в кино и побродят по городу. Так и поступили. Екатерина, засучив рукава, взялась за уборку и стирку у себя дома, а Михаил навестил своих дедушку и бабушку. Договорившись по телефону, где им встретиться, они к пяти часам по полудни свели свои траектории движения в одну точку. Возле кинотеатра и по прилегающему к нему скверу ходило-бродило немало народа. Казалось, что здесь даже можно было потеряться. Чудесная погода, свежая зелень и премьерный показ нового фильма... Предвидя это обстоятельство, Васильцев прибыл к данному объекту на полчаса раньше Кати и приобрёл билеты на сеанс.
               – Ну что, Катюнь, зайдём прямо сейчас или пока подышим? – поинтересовался мнением любимой женщины Михаил, поцеловав её в щёчку, – я взял билетики.
               – Давай побудем на улице. А вдруг там душновато. Что-то мне... Что-то, мне неуютно как-то, – несколько неуверенно произнесла его спутница, взяв его под руку.
               – Катя, ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Михаил, всматриваясь в глаза своей возлюбленной. – Что-то случилось? Ты какая-то бледненькая у меня.
               – Да не то, чтобы... Я не стала тебе по телефону говорить. Там Ольга с Кристинкой к нам пришли. Похоже, останутся ночевать... Глеб загулял.
               – Обколотый что ли, анаша или что?
               – Да, нет! Как ты говоришь, всё гораздо прозаичнее: запил... Ольга  говорит, пьяный в хлам. Она не стала с ним объясняться. Просто схватила Кристинку в охапку и к нам.
               – Он же не пьёт... Ну или почти не пьёт...
               – Вот обычно было «почти», а сегодня – в дым!
               – Час от часу не легче, – выдохнул Васильцев, – что делать?
               – Да сейчас, когда он в таком состоянии, ничего. А потом поговорю с его родителями и устроим ему совместно «разбор полётов». Не знаю я, Миш, не знаю!
               – Я чем могу помочь, Кать? – спросил Михаил, взяв её руку и поцеловав каждый пальчик в отдельности, – у меня есть друг. Он одно время работал наркологом. Может быть, к нему обратиться. Может, он что посоветует.
               – Давай оставим, Миш, как вариант... Проспится, протрезвеет, мы с ним и поговорим... Потом будем что-то думать и решать... Ну ведь неплохой парень-то, неплохой! Был... Как будто бес в него вселился, честное слово!
               – Ладно, Кать. Поступим, как ты говоришь... А там видно будет... Пойдём. Первый звонок...
               – Какие у нас места? – всё ещё нервничая, спросила Екатерина.
               – «Места для поцелуев»... Хотя сейчас...
               – Ладно, Миш. Утрясётся...
     На обратном пути от кинотеатра до дома, где жили Веленины, они держались за руки, как и на своих местах в просмотровом зале, пальчик через пальчик. Им обоим фильм понравился. Немного поговорив о нём, они пришли к единогласному мнению, что у «Зимней вишни» есть будущее, ибо картина состоялась...
 
 
                                                                               *     *     *
     В воскресенье после окончания своего футбольного междусобойчика почти все его участники пошли в пивной ларёк, что был расположен в полутора автобусных остановках от стадиона, и расслабились там. Несмотря на жару, Леонид и Михаил были вынуждены ограничивать свои потребности в «живительной пенистой влаге», так как им предстоял рабочий день. Саша, с которым Васильцев попал в ДТП, тоже больше облизывался, чем получал удовольствие, когда они целым лагерем расположились около этого питейного заведения. Никитенко должен был сегодня выйти во второй паре с Ивлевым.
               – Ребят, никому ничего не напоминаю. Все всё знают сами, – сказал Виталий, окинув взглядом троих футболистов-любителей, которым через полтора часа предстояло превратиться в инкассаторов-профи.
               – Виталь, там Палыч для кафе пломбы просил, – известил своего руководителя Леонид.
               – Чёрт! Совсем из головы вон! Ребят, я ему прямо в понедельник, завтра сделаю... Вы там, в кафе и в другом его заведении успокойте персонал, если что... Или, может, у вас есть... А завтра-после завтра разберёмся.
               – Добро, Виталь! Мы всё равно с понедельника на этом маршруте. Всё решим.
               – А мы вас всё-таки сделали, Виталий Викторович! – сменил тему разговора новенький Павел.
               – Да если бы у нас Юра не выпал, мы бы вас под орех разделали! – парировал его выпад Смолянинов, – вы и так «просели» в начале третьего тайма.
               – Точно, точно! – поддержал его бывший одноклассник Борис, чокаясь кружками с приятелями, объединёнными теперь в единый коллектив.
               – Эта последняя «плюха» для вас была просто счастьем! – вторил ему Евгений, имея в виду мяч, залетевший по какой-то невообразимой траектории в ворота их команды за две минуты до окончания игры.
               – Ладно! Если в следующее... А нет, ребят!.. В следующее воскресенье у нас стрельбы... Все слышали?
               – Так постреляем, Виталь! – живо откликнулся «Гонсалез».
               – Так Вы же сказали, Виталий Викторович, что патронов пока нет под это дело? – решил прояснить ситуацию Никитенко.
               – Мне в пятницу звонили – боеприпасы нам выделяют. Так что расстреливаем старые. В общем, все имейте в виду и настраивайтесь: через неделю стреляем, – ещё раз уточнил Смолянинов.
               – Да что вы всё о работе-то, блин! – возмутился Владимир, давний приятель Виталия и Бориса, – давайте о чём-нибудь другом!..
 
     Минут через тридцать большая часть спортсменов-любителей разошлась по своим делам. Смолянинов сегодня дежурил по отделу сам. И они в компании с Сашей, Леонидом и Михаилом двинулись в банк. Нужно было ещё хорошенько умыться и приготовиться  к выезду по маршрутам. Пройдя около четырёх сотен метров, они уже были на месте. Вслед за ними, минут через десять, подтянулся и Ивлев. В банке дежурил сержант Стрельников.
               – Так, Михаил Александрович, сегодня никаких шахмат со Стрельниковым, – обратился к Васильцеву начальник отдела и по совместительству капитан одной из футбольных команд, что ещё полтора часа назад, не жалея ни себя ни противника, сражались на солнцепёке.
               – Уже доложили, Виталий Викторович!? – удивился Михаил, обращаясь к своему непосредственному руководителю и параллельно с этим заряжая свой табельный ПМ.
               – Конечно, вы же на целый час с выездом на маршрут опоздали! –  спокойно сказал Смолянинов.
               – Виноват, Виталь! Я исправлюсь! Честное пионерское, перекуюсь! – ответил Васильцев, – но я в тот день почти всё нагнал на точках. Это, наверное, был рекорд скорости инкассирования объектов на Первом.
               – Давай, перековывайся, Миш, пока до управляющего не стали доходить эти вещи. А, может, и дошли уже.
               – С нами сегодня кто? – поинтересовался Леонид, зарядив запасную обойму.
               – С вами сегодня... Так... А кто с вами сегодня?.. Тьфу! Хорошо поиграли, да!.. У вас... Ну, конечно! Как я мог забыть!.. Под вас приедет «Насос»... Смотрите, чтоб он особо сильно не гонял! 
               – А у нас кто, Виталий Викторович? – проявил в свою очередь любопытство Ивлев, получив от дежурного свой боекомплект.
               – А с вами, Павел Андреевич, в сей час урочный... Гм-м-м... С вами едет, – протянул начальник отдела, шурша бумагами, – с вами Летунов из нашего гаража.
               – Ну с «Летучим» мы сегодня быстро управимся, – бодро произнёс Ивлев, методично вынимая пули из индивидуальных отверстий в своём брусочке и вставляя их в обоймы.
               – Вот даже «Летучему», при всём уважении к самому Лёхе, пересади его на «волжанку», «Насоса» не сделать, дядь Паш! – слегка подзадорил своего старшего коллегу Леонид.
               – Они оба – лихие ребята, – почти согласился с ним Ивлев, но «Летун» на своём «уазе» такие чудеса выделывает!.. Ты ведь не станешь спорить, Лёнь?
     Пока две бригады инкассаторов вооружались, расписывались в журналах и готовили свои причиндалы к выезду, напротив входа в банк припарковалась жёлтая «волга» «Насоса». Сам Лёва, не спешил заходить внутрь. Он открыл капот и производил какие-то манипуляции со своей техникой. Вдруг раздался телефонный звонок. Смолянинов, пребывая в качестве дежурного по отделу, снял трубку и, подойдя к окну, стал общаться с абонентом, находящимся на другом конце провода. Инкассаторы вполголоса продолжили свои разговоры.
               – Вон уже Лёвка пришвартовался. А где же наш «Летучий»? – подвесил вопрос в воздух Ивлев.
               – А ваш «Летучий голландец» попал в аварию, – удовлетворил его любопытство Виталий Викторович, аккуратно положив трубку, – только что звонили из нашего гаража. В него какой-то чудак воткнулся на перекрёстке... Так что, господа хорошие, у нас в команде замена... Вместо игрока под номером... Короче, вместо «Летуна» к вам едет «Хоттабыч».
               – Ка... Кто к нам едет, – растерянно вымолвил Ивлев, выронив из рук бутерброд с колбасой, – твою же мать, а!
               – Да, да, Павел Андреевич. Уже выехал «Хоттабыч», – повторил свою безрадостную кое для кого из присутствующих мысль начальник отдела, – он был под рукой. Его и направили... Это – судьба, Пал Андреич...
               – Это – не судьба, это – просто звездец! – мрачно ответил Ивлев, медленно поднимая кусок хлеба с ломтиком колбасы и аккуратно укладывая свой испорченный бутерброд на бумагу, в которую он и был завёрнут прежде.
               – Аппетит пропал, дядь Паш? – сочувственно спросил его Леонид.
               – Какой тут на хер аппетит! У меня уже желудок заболел заранее!
               – Это – аллергическая реакция Павел Андреевич, – прокомментировал происходящее Васильцев, – что-то вроде сыпи.
               – Что «кина не будет»? – тихо спросил своего напарника Саша.
               – Будет, Сань, будет! – придя, наконец, в себя, – ответил Ивлев, – ты, когда увидишь на маршруте, что я вцепился обеими руками в шею «Хоттабыча», дай одиночный в воздух, чтобы я его не придушил к едреней фене!
               – А следующий прямо в «Хоттабыча», – съёрничал Леонид.
               – Точно! Ему хуже не будет! – поймав какой-то странный кураж, подтвердил мысль Лёни Ивлев, – стреляй на поражение, мать его растуды! Патронов не жалей!
 
     Отсдавшись на вечерней кассе, Леонид и Михаил пошли к заветной тумбе разоружаться.
               – Что там, Виталий Викторович, от наших нет никаких известий: живы там все или уже нет? – поинтересовался ситуацией на другом воскресном маршруте Пашинин, получив свой брусочек для патронов.
               – Вот тебе смешно, Лёнь! А мне Ивлева правда жаль! – ответил Смолянинов, задумчиво глядя в окно.
               – А кому не жаль? – поддержал его Михаил, вставляя пульки в отверстия подписанного его фамилией брусочка, – все, кто хоть раз ездил с Валентином Степановичем, нас однозначно поймут.
               – И ещё больше поймут того, кто пристрелит «Хоттабыча»! – добавил свою остроту Лёня, после чего все дружно рассмеялись.
     В этот день Екатерина работала с Верой. Выйдя с территории вечерней кассы, чтобы проводить бригаду домой, дамы как некое магическое заклинание произнесли заветные слова: «Мальчики, много не пейте!»
               – Как получится, девочки! – ответил на прощание Леонид.
               – С полведра, не больше! – подал свою дежурную реплику Михаил.
     Сегодня вечером они с Катей решили не бродить по окрестностям банка. Нужно было отдохнуть от дня нынешнего. К тому же, завтра они снова увидятся на работе, как обычно. 
 
 
 
                                                   Г л а в а  22
 
                         От проблем не спрятаться, не скрыться
 
     На сей год отпуск Екатерины пришёлся на июнь. Михаил должен был отдыхать по графику в сентябре. Для их совместного времяпрепровождения в уединении летом у них в распоряжении оставались пока только спаренные выходные Васильцева в конце месяца. Двумя днями, пришедшимися на субботу и воскресенье, они и решили воспользоваться для поездки за город с палаткой. На теплоходе они перебрались на противоположный от мегаполиса берег чуть ниже по течению. Здесь у Васильцева давненько было примечено одно местечко. Оно, конечно, не было столь шикарным и уединённым, как тот пляж на полуострове, на который нужно было довольно-таки долго добираться, да ещё и желательно с лодкой. Но и в сей местности было весьма недурно. Они выбрали уютную полянку на песке с небогатой растительностью. Кусты, которые окружали их временное пристанище со всех сторон, делали их положение весьма выигрышным. Соседей можно было слышать, но увидеть не представлялось возможным, не пройдя этих небольших зарослей прибрежной полосы. Дым, поднимавшийся от их костра, указывал окружающим, которые также находились на отдыхе в сих песчаных пределах, что площадь уже кем-то занята.
     В будни здесь, конечно же, было намного более тихо и спокойно, нежели в выходные дни, когда, кроме случайных туристов-дикарей, таких как они, сюда съезжались обыватели этих мест, самостройщики, имевшие в этом «зелёном королевстве» свои огороженные плетнями участочки. Однако у них выбора не было. Посему и пришлось запланировать этот выезд на уикенд. Хорошо, что ещё повезло с погодой. Дни выдались тёплыми, солнечными да ещё и безветренными. Очевидно, что они вряд ли поехали бы отдыхать в ненастье, чтобы провести всё своё время в палатке, ибо и дача Велениных подошла бы для этих целей гораздо больше.
 
     Смуглый тип кожи позволял Кате быстро загореть и слегка бронзовый оттенок её тела делал его таким «аппетитным»!.. Ну а три недели пребывания под открытыми лучами солнца, пусть даже на своих шести сотках, превращали возлюбленную Михаила просто в «шоколадку». Вода была ещё не очень комфортной для купания. Хотя для тех, кто вырос на волжских берегах и делал первые традиционные вылазки на лоно природы ещё на первомайские праздники, данное обстоятельство нивелировалось многолетней привычкой выступать в роли термометра уже в конце мая-начале июня...
     Устроившись в своём брезентовом пристанище на ночлег, они снова разговорились. Екатерина решила высказать то, что лежало у неё тяжёлым камнем на сердце.
               – Ольга решила развестись с Глебом.
               – Надумала?.. Сколько они прожили в браке? – совершенно не удивившись данной новости, спросил Михаил.
               – Почти три года. Два года и десять месяцев... «с копейками»... Вот так... Сходила, так сказать, замуж, – грустно произнесла Катя, – к этому всё шло... Сам видишь.
               – Где будут жить Ольга с Кристиной?
               – У нас, конечно. Претендовать на ту квартиру, что подарили им родители Глеба на свадьбу, она не станет... Чужое это. Она не так воспитана... Да, я думаю, это правильно. С остальным имуществом разберутся. Вот. Как-то так...
               – Что говорят его родители?
               – Им очень жаль, разумеется! А что поделаешь? Лечиться он не хочет. Периодически слетает с катушек... Они сами всё видят. Ну, а какой выход?.. Кристинку только очень жалко! Но чем так, как сейчас – с загулами, игроманией и скандалами – лучше уж отдельно, без отца... Ну что?.. Жизнь продолжается... Оля ещё молодая, хоть и с ребёнком теперь на руках. Может быть, ещё встретит своё счастье. Она хорошенькая, далеко неглупа и опыт теперь есть... Хоть печальный, но есть... Будем жить!..
               – У вас теперь будет целое общежитие... И всё сплошь одни дамы...
               – А сколько она у нас и так живёт... эпизодически. Комната – ей с Кристей, комната – Лене и Ксюше и мне – зал... В тесноте да не в обиде.                             
               – Ну а как она сама в эмоциональном плане?
               – Сначала психовала, потом нервничала, сейчас уже почти не переживает. Всё, наверное, уже выгорело... Да и спокойнее так всем будет. Рано или поздно все узелки так или иначе приходится развязывать...
               – Или уже разрубать, – тихо добавил Михаил, прижимая к себе Катю.
               – Миш, выключи приёмник, будем спать... Да?
               – Как скажешь, Катюнь... Можем... Можем ещё чем-нибудь интересным заняться. Ну... «по штатному расписанию». Ночь на дворе... Какие будут предложения? Или тебе сейчас не до этого, извини.
               – Не знаю, Миш... Как-то всё... Как-то всё расклеилось что ли... А может быть, и не было у них ничего?.. Да, нет!.. Ну как?.. А счастливые глаза на свадьбе! А медовый месяц! А Кристина!.. Ох! – тяжело выдохнула Екатерина.
               – Но как я понял, пришло время этот узел распутать или разрубить, если иного не выходит.
               – Да... Просто... Просто к этой мысли уже нужно привыкнуть, чтобы сердца своего не рвать... И станет легче... Теперь моя дочь – дама с прошлым... Вот, вроде бы, только вчера сама в детсад ходила... И уже мать... И уже разведённая...
               – Ну, Катюнь, а как по-другому? Время неумолимо идёт вперёд. Всё течёт, всё изменяется. Банальные истины, конечно. Но всему свой срок... Короче, я не знаю, как тебя утешить. Ни ты, ни тем более я, мы не сможем в корне изменить эту ситуацию... Всё есть так, как оно есть... И это не смертельно! Оля действительно ещё очень молода. Я верю, что у неё всё ещё образуется... Образуется с другим мужчиной, который сделает её счастливой... Чтобы раны зажили, нужно время. Наверное, это зависит индивидуально от каждого, сколько времени ему нужно или, может быть... Или необходим какой-нибудь внешний толчок, изменение предлагаемых обстоятельств как в драматургии... Словом, нужны перемены! Всё образуется!.. На этой мажорной ноте, дорогие друзья, позвольте закончить нашу радиопередачу! Мы желаем вам всего самого доброго! До новых встреч в эфире!
               – Да ну тебя к лешему, Мишка! – живо откликнулась Екатерина на эту импровизацию своего возлюбленного, – это точно «Гонсалез» на тебя так влияет с его языком! Вас нельзя вместе ставить ни в коем случае!
              – С ним не скучно, Катюнь! А когда он начинает штамповать казённые газетные фразы, я сам завожусь. Ты же знаешь, как меня бесит казёнщина! Но для него это некий перфоманс. Он таким образом выражает своё отношение к нашей действительности... Если хочешь, он так вот дурачится по-своему! Дурачится, скрывая какие-то свои мысли, то, что его волнует, наверное.
               – А то я не знаю Тимофеева! – воскликнула Екатерина, меняя свой настрой на более эмоциональный, но вместе с тем и позитивный, – до твоего прихода в отдел он тут два года всем «по ушам ездил». А работа в газете его, вообще, добила. Лучше бы уж и не уходил от нас!.. Но ты прав, с ним не соскучишься!
               – Со Стасом, конечно, хорошо... Но я сейчас буду немножко хулиганить, Катюнь. И ничто, ничто, ничто, – делая свой голос всё более вкрадчивым и тихим, медленно выговорил Васильцев окончание этой фразы, начиная свою «арт-подготовку» под одеялом, – и ничто меня не остановит...
 
     На протяжении всего уикенда они грелись на солнышке, купались, наслаждались обществом друг друга и пытались переосмыслить или даже найти решение некоторых проблем. Однако ответов на тревожащие их вопросы так и не нашли.
     Сколько раз можно убеждаться в справедливости поговорки: «Отдыхать – не работать»?..
Действительно эти два дня, что Екатерина и Михаил выкроили у судьбы на своё уединение, пролетели словно миг, оставив лишь лёгкое послевкусие в виде добрых воспоминаний. Они дотянули до последнего, вернувшись в город на третьем утреннем теплоходе. (Благо речные трамвайчики ходили через каждые час и пятнадцать минут.) Катя поехала к себе домой, чтобы заняться своими проблемами и делами, а Михаил – к себе. Он заскочил в квартиру буквально на полчаса: бросить вещи, помыться и переодеться. И, как говорится, «с корабля – на бал», то есть сразу на работу.
 
 
 
                                                    Г л а в а  23
 
                                                  Вся эта суета
 
     Ещё одни стрельбы позади. Все инкассаторы, особенно молодёжь, любят это обязательное мероприятие. Свежий воздух, тихое местечко, вдали от городского шума, «накрытая поляна» и, разумеется, способ проверить свои способности, то, ради чего и проводится этот выезд на природный ландшафт местности, некогда присмотренный кем-то и облюбованный для данных целей.
     Кому-то нравится всаживать пульки в мишени, кому-то приятно побыть вдали от мегаполиса, ну а кто-то с удовольствием возлежит за «скатертью-самобранкой», на которой можно отведать разных простых яств, а главное – разогреть душу изнутри, откушав «жидких блюд» с проверенными жизнью градусами. А под такое угощение, простое да калорийное, беседа сама льётся...
 
     За последний год Васильцев поработал с разными напарниками. Трудясь в паре с некоторыми из представителей молодёжного поколения, он откровенно скучал. Очень узкий кругозор, присущий отдельным личностям, не могло компенсировать решительно ничего. Видя эту «вселенскую тоску» своего инкассатора и приятеля, Смолянинов предполагал вернуть к жизни их прежнюю бригаду Васильцев-Пашинин. А пока Леонид был в своём очередном отпуске, Виталий Викторович поставил Михаила на подмену и использовал его, в том числе и для работы по утреннему маршруту с дежурным по отделу, либо с кем-то из  возрастных старожилов данной службы или же, в редких случаях, когда выходил утром сам, назначал его в пару с собой. Сегодня Васильцев был старшим в бригаде с Наилем Шамшутдиновым по Четвёртому маршруту.
     Откатав два заезда без сучка без задоринки, они отсдались, как и все другие бригады, на вечерней кассе, после чего сразу же отправились в универсам, который ввиду обычной довольно большой выручки всегда, согласно штатному расписанию, инкассировался отдельным заходом.
               – Михаил, ты успел девчонкам позвонить, чтобы нам полу-копчёной отложили, а «Насосу» маслица, – поинтересовался Наиль у своего более опытного напарника.
               – Успел, успел, пока ты умывался, набегавшись в трудах своих праведных, – ответил Васильцев.
               – Так что, ребят, мне масло-то будет? – проявил своё любопытство о том, как обстоят дела с его просьбой водитель из таксопарка.
               – Всё нормально, Лев! Твоё пожелание «золотая рыбка» исполнила, – прокомментировал ситуацию Михаил.
               – А что там «повелительница морей» говорит о моей просьбе? – вопросил Шамшутдинов.
               – Пять штук, как ты и заказывал, «рыбка» устроит. И мне одну.
               – А мне? А мне? – оживился «Насос». 
               – Так ты же не просил, Лёва! – сказал Наиль, – а я друзьям обещал.
               – Ну ёлки! Ну, ребят, мне слесарям поставить поллитру позарез надо! – живо отреагировал водитель такси, прибывший на работу в Госбанк по выторгованной им у диспетчера путёвке.
               – Ну что ж ты раньше-то?.. Ладно, Лев Михалыч, следи за дорогой. Я тебе свою отдам. Мне не к спеху! – успокоил водителя бригады Васильцев.
               – Вот за это ещё одно Вам, Михал Саныч, «мерси»! – бодро откликнулся «Насос».
               – А кто снял трубочку, Миш?
               – Ну какая разница, Коль!.. «Золотая рыбка»!
               – С зелёными глазами?
               – Да ну тебя, Наиль, честное слово!
     Сделав все свои дела в универсаме, Михаил и Наиль под присмотром дежурившего во время инкассирования этого объекта при входе милиционера погрузились в жёлтую «волгу», что стояла у самых ступеней здания, и двинулись в банк.
 
               – Михаил, а Наталья так с тебя и не сводит своих зелёных очей! – сказал Шамшутдинов, упаковывая свои трофеи в спортивную сумку, – ты заметил?
               – О чём ты, Наиль? Она нормальная дама, – отозвался Васильцев, приоткрыв окно, – тебе показалось! Ты, наверное, съел что-нибудь!..
               – Невооружённым глазом...
               – Да перестань, Коль!.. Она просто!.. Она просто... Короче, всё не так, как кажется!
               – Ты это мне говоришь!?
               – Да ты как Лёня уже стал! Он меня достал в конец с этим вопросом! 
               – Ну правда таких блестящих глаз не замечать!.. Она тебя просто ест ими!
               – Коля, давай закроем эту тему... Закроем по известной тебе причине.
               – Из-за Катьки что ли? – вдруг оживился «Насос», совершая очередной обгон.
               – Лёва, ну куда ты так летишь? Ты же не на спортивных состязаниях и не на тренировке! Спокойнее! Не так динамично! Мы никуда не опоздаем! – урезонил водителя  Васильцев и уже спокойным тоном добавил, – да, из-за Екатерины. Комментарии потребуются?
               – Да ладно, ладно! Проехали. Чё я не понимаю что ли! – ответил «Насос», – Миш, а хочешь я покажу, как я выиграл последние наши соревнования, ну свой фирменный манёвр, свою «фишку»? 
               – Лёва, даже и не думай, и не помышляй! Мы с деньгами и с оружием! – жёстко осёк его Михаил, – в щадящем режиме направляемся «на базу». А домой поедем, покажешь. Лады? А пока сбавь обороты... в буквальном смысле, Лёв. А то мы от земли оторвёмся!
               – Не вопрос, начальник! – спокойно отреагировал «Насос», сбрасывая скорость.
 
     Отсдавшись на вечерней кассе и разоружившись, бригада стала собираться домой. Сегодня в банке задержался Вяземский. После того, как они с Сашей закончили свой рабочий день, он минут на двадцать зашёл к своему давнему приятелю Гавриле Алексеевичу, что жил в доме по соседству. И теперь, чтобы не добираться на ночлег на общественном транспорте, ожидал, когда закончит все свои служебные дела Четвёртый маршрут, заранее, между заездами, договорившись с «Насосом», что тот отвезёт и его.
               – Иван Демидыч, ты «Насосу» сегодня побольше запас дай. Он ещё Ген Саныча отвезёт и Палну, – напомнил дежурному по отделу о положении дел Михаил.
               – Ладно, ладно. Раз надо, значит, надо! – ответил Чистун, отмечая в путёвке время убытия таксисту, прикомандированному к Госбанку на текущий день. – Нет вопросов.
     Все стали прощаться с Демидычем, которому надлежало опечатать сургучом оружейный сейф и прибраться в помещении, с дежурным милиционером Олегом, с Катей и уже машинально друг с другом.
               – Много не пейте! – дал традиционное «напутствие» в дорогу Демидыч, обращаясь к отъезжающим.
               – Пол ведёрка, не больше, – ответил Михаил.
               – Сколько положено или сколько нальют! – добавил Вяземский.
               – Как получится, дядь Вань! – присоединился к своим коллегам Наиль и что-то шепнул на ухо Олегу, остающемуся в банке до утренней пересменки.
               – Ты мне шоколадку проспорил, Ген Саныч! – подала свой голос Екатерина при выходе из дверей учреждения, – по тому делу... Сам знаешь...
               – По какому делу? – возмутился было Васильцев, бросая взгляд то на Вяземского, то на Катю.
               – Тебя не касается, Миш! – отреагировал Ген Саныч, – могут быть у нас с Катюхой свои дела и секреты?
               – Я потом тебе расскажу, – загадочно произнесла Екатерина, обращаясь к Васильцеву.
               – Всё! Всё! Поехали! Как говорит Виталий Викторович: «Цигель, цигель! Ай-лю-лю!» – деловито воскликнул Вяземский, открывая дверь авто для Алевтины Павловны.
               – Нет! У них там, понимаешь, «ай-лю-лю», а я ни сном ни духом! – картинно возмутился Михаил, усаживаясь в «волгу» «Насоса» на переднее сиденье. – Небось, Иван Демидыч опять свои «коварные интриги» плетёт в бухгалтерии!
               – Демидыч знает там всех девок на перещуп... в смысле, на пересчёт... Извините, девчонки! – весело заявил Вяземский, подмигнув Чистуну и махнув ему рукой.
               – Ну, Ген Саныч! – мягко урезонила Вяземского Алевтина Павловна.
               – Много не пейте! – ещё раз простился со всей шумной компанией отъезжающих старшина Олег.
               – И не ешьте!.. Особенно на ночь! – добавила Катя.
               – Секунду, ребят! – вдруг спохватился Демидыч. – Все помнят, что завтра собрание? Приезжайте пораньше!
               – Да помним, Вань, помним! – крикнул ему в ответ Вяземский из приоткрытого окна машины Лёвы, когда такси уже тронулось с места. 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а  24
 
                                    Стечение обстоятельств или...
 
     Вторую неделю Михаил и Леонид работали по Первому маршруту. Инкассаторские будни шли своей вереницей дней по проторённой тропе. Заканчивалось ещё одно лето. Васильцев любил это время года, как никакое другое. Летняя пора у него, наверное, как и у многих, кто живёт в Поволжье, ассоциировалась с отдыхом, солнцем, великой рекой и добрым дружеским общением в хорошей компании на лоне природы. Вот и в этот тёплый сезон года всё сложилось неплохо. Жаль, что самый конец августа теперь уже дышал в лицо своим меняющимся к осени северо-западным ветром. От их с Катей отдыха сейчас остались лишь воспоминания. Сегодня, в свою традиционную среду, на квартире Васильцевых они с лёгким оттенком грусти перелистнули в своей памяти страницы совместных поездок за город. К 15:00 добрались до банка. Екатерина пошла домой, у неё ещё была пара часов до начала её рабочего дня, чтобы заняться своими домашними делами, а Михаил направился прямиком в отдел.
     Как обычно, вооружившись и расписавшись в журналах, они с Леонидом и госбанковским водителем Дмитрием первыми «пошли в бой». Бригады, работавшие по другим маршрутам выдвигались на 30-50 минут позже, впрочем, их трудовой день и заканчивался позднее.
Сегодня они перемещались строго по графику. Почти половина первого заезда была уже позади.
               – «Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся», – сымитировав акцент персонажа Фрунзика Мкртчяна из фильма «Мимино», сказал Михаил, обращаясь к напарнику, который листал карточки на объекты инкассирования в поисках какой-то нужной ему информации. – Вон та «копеечка» за нами второй день шлёндает. Ты не обратил внимания?
               – «Копеечка», – задумчиво повторил Лёня, не отрываясь от планшета в жёстком чёрном переплёте.
               – Ну, посмотри, посмотри! – обратил его внимание на серую «ладу» Васильцев, – и номер забрызган грязью, не разглядишь.
               – «Копеечка», «копеечка», – ещё раз произнёс напарник и, так и не найдя того, что он искал в документах на точки, добавил, – да, она мне тоже не внушает дове... А на прошлой неделе 412-й крутился по маршруту... Или мне показалось, Миш, а?
               – Было дело... Двое парней в нём сидели, – подтвердил слова коллеги Васильцев и, обращаясь к водителю, спросил, – а ты что молчишь, Дим? Ты же с нами всю неделю отъездил.
               – «Жигуля» вчера точно видел этого, а насчёт «москвича» врать не стану, – размышляя в слух, ответил шофёр военизированного госбанковского гаража, снимая солнцезащитные очки, – хотя... Подождите-ка... Точно! Он!
               – Уверен? – переспросил его Михаил.
               – На все сто! – не колеблясь ответил водитель «уаза» 452-ой модели, – вспомните, когда мою «буханку» слегка подрезала «нива» на повороте в посёлок, он сзади был... Лёнь, ты ещё сказал: «Вот, разява! Чуть нас не стукнул!» Этот серый «москвичок» и шёл за нами... Я ещё подумал, что мужик дороги не знает, когда он в «нашу любимую лужу» провалился под мостом!
               – Ну, что составлять рапорт, пусть пробьют обе машины?.. А номера?.. Скажут преждевременно. Недостаточно данных или что-нибудь в этом роде. Типа, слишком мнительные вы, ребята, – поинтересовался мнением своих коллег Михаил, – Тем более, что ещё то расследование, когда в машину Мальцева с Петраковым влетел этот придурошный «зил», что их протаранил, оно не завершено... Вроде бы как...
               – Что отказали тормоза, отмазка, конечно, простецкая, – размышлял Леонид, – а кто бы не подготовил на такой случай себе алиби-отмаз!.. Что хочешь делать, Миш?
               – У тебя завтра выходной. Я буду с Вяземским. Пусть Ген Саныч свежим, так сказать, незамутнённым нашей реальностью взглядом оценит ситуацию и нашу подозрительность. Там что-нибудь и решим.
  
                                                                              *   *   *
 
     Три дня никаких подозрительных автомобилей на своём маршруте инкассаторы не замечали. На четвёртый день, когда они едва выехали с территории одного из заводов, где инкассировали столовую, в опору линии электропередачи врезался погрузчик, водитель которого шаткой походкой прошёлся возле дороги и исчез в придорожных кустах. Поверни они на секунду-две позже в том месте, этот бетонный столб всей своей массой, наверное, разрезал бы их «буханочку» пополам. В тот день Дмитрий немного припозднился к ним в отдел. По пути у него случилась мелкая поломка. Поэтому на первый заезд они выехали с опозданием и Лёня, чья очередь была работать сборщиком, старался быстро «облётывать» точки, навёрстывая время. (Каждому инкассатору известны такие бытовые моменты.) Словом, в сей день они не стали обсуждать случая с падением столба и пьяным водителем погрузчика, хотя машинально взяли его себе на заметку в качестве «весьма подозрительного курьёза». Следующий день у их бригады был выходным. Они, правда, в устной форме поставили в известность начальника отдела о произошедшем и поделились с ним своими сомнениями и подозрениями. Подменная бригада, что работала на маршруте вместо них, ничего необычного не заметила. Ещё неделя прошла спокойно, хотя некоторое напряжение в их работе чувствовалось. До перехода на очередной маршрут по ротации оставалось несколько рабочих дней. На первом заезде они вновь заметили знакомую им «копейку». У них невольно создалось такое впечатление, что первая модель «жигулей» ненавязчиво преследует их, наблюдая за каждым их шагом. Дмитрий заметно занервничал, его «уазик», словно бы вторя ему, слегка закапризничал.
               – Сейчас, когда вернёмся «в нашу банку», конечно, ничего внятного написать не успеем, а после второго заезда я тебе обещаю, Дим, составлю рапорт. Все распишемся, всё честь по чести. И утром сам позвоню Виталию в отдел ещё раз всё расскажу и объясню. Я думаю, он на правах нашего начальника решит этот вопрос быстро, нажав на какие нужно рычаги и педали. В общем, соберись, следи за ситуацией на дороге, дотерпи, короче.
               – Я-то собран. Но мне, ребят, всё это уже настоиграло, честно говоря! – ответил Дмитрий, стараясь сохранять хладнокровие.
               – Лёнь, на точках «не сиди», – обращаясь к напарнику, который в тот день был сборщиком, сказал Васильцев. – В общем, динамично так, как ты умеешь. Ребят, у всех снят с предохранителя?
               – Само собой, – откликнулся партнёр, рефлекторно опустив пальцы к открытой кобуре.
               – Спорим на что хочешь, Дим, что на второй заезд они за нами не поедут, – подбадривающим тоном бросил водителю Михаил, подмигнув ему в салонном зеркале заднего вида.
               – Догадываюсь, – сквозь зубы процедил водитель «уаза» и, натянуто улыбнувшись, добавил, – иначе я завтра точно приеду с гранатой.
     После того, как они в этот вечер первый раз сдали деньги на вечерней кассе, Васильцев доложил дежурному их видение ситуации на маршруте и сказал, что в конце рабочего дня будет рапорт. На втором заезде его напарник щёлкал точки как орехи, строго в соответствии с предписаниями инструкции, нигде не задерживаясь и лишней секунды. Только в одном месте маршрута их траектории пересеклись с подозрительной «ладой» первой модели и все члены молодёжного коллектива это заметили. Впрочем, они завершали рабочий день, когда уже было совсем темно и сказать с уверенностью, что этот автомобиль их больше не преследовал, наверное, никто бы из них не смог.
               – Ну, что отработали, джентльмены, – выдохнул Михаил, когда они все вместе сели в «буханку» Дмитрия, чтобы он развёз их с напарником по домам, а сам направился в госбанковский гараж.
               – Обошлось, – поддержал его Леонид, открывая окно и прикуривая сигарету.
               – Обошлось ли? – переспросил его водитель, кивая куда-то в сторону, где в сумраке блеснул серый металл.
               – Да, нет, Дим! Это не они! – понял его намёк Васильцев, – да и на фига мы им сдались без денег и без оружия?
               – Ну вы-то без стволов. А я!..
               – Да ладно! Из-за одной твоей «пушки», Дим... Чего-то затевать... Да, нет! Игра не стоит свеч! Здесь нечего и думать!
               – Диман, и вправду расслабься уже слегка, – поддержал своего напарника Леонид, выдохнув в темноту дым, – а завтра всё будет по другому. Вот увидишь! Клянусь своей треуголкой!
               – Да ну тебя, Лёнь! – отмахнулся от шутки одного из своих товарищей по оружию молодой водитель служебной «буханки», – Вы-то холостые... А у меня жена, малыши...
               – Давай мы тебя до дома сопроводим, как нас на точках их персонал, а? – улыбаясь предложил повеселевший Михаил.
               – А «дежурка» на что?.. А потом я уже тоже буду «пустой», – пребывая всё ещё в некотором напряжении, ответил Дима, – просто накопилось за этот месяц с вами. Да в прошлом месяце у меня, когда я работал в Городском, случай был со стрельбой... Волна какая-то просто!
               – Так то два... Нет, три пьяных идиота были, Дим, «попутавшие берега»! – прокомментировал ситуацию месячной давности Леонид.
               – Пусть глупость, дебилизм этих придурков, но нервы, ребят, нервы! – слегка ударив ладонями обеих рук по рулю, отреагировал на его ремарку один из лучших водителей военизированного гаража, – накапливается ведь, ну!.. А у нас с Наташкой третий будет...   
     Дома, разумеется, ни о чём подобном работники этой профессии не говорили, по известным причинам... Виталий Викторович, как предполагали ребята, представив свой рапорт, незамедлительно включил возможные на тот момент времени рычаги и нажал на соответствующие педали. С тех пор ни они, ни другие бригады инкассаторов, работающих по данному маршруту, этих подозрительных машин не видели.
 
 
 
                                                      Г л а в а  25
 
                                              В обычном режиме
 
 
     Среда. Интимный день. Екатерина приехала к Михаилу немного раньше обычного. Чуть быстрее с Алевтиной Павловной отсдались на Группе пересчёта, повезло с транспортом и, вообще, всё сегодня как-то складывалось – чуть там и чуть здесь, всё сходилось с некой лёгкостью. В квартире Васильцевых у них тоже всё шло «в соответствии со штатным расписанием». Михаил был как всегда нежен и даже, когда Кате нужно было позвонить домой, не выпускал её из своих объятий. Это ещё больше заводило его...
     Сегодня у бригады Васильцев-Пашинин был выходной. Екатерине же надлежало к пяти часам быть на рабочем месте. Они вышли из дома немного пораньше, чтобы, сойдя с трамвая за две остановки до Катиного дома и, соответственно, соседствующего с ним здания, в котором располагался банк, пройтись пешком. К тому же, Екатерине нужно было заскочить в один магазин. Они неторопливо брели под руку, разговаривая о чём-то, чего не успели коснуться или обсудить у Васильцева. Вдруг после некоторой паузы его спутница, глядя себе под ноги, заговорила о самом интимном.
               – Ты знаешь, Миш... То, что ты делаешь для меня, когда мы наедине, во время нашей с тобой близости... В общем, ничего подобного я... Ничего подобного в моей жизни не было.
               – Может быть... Может быть, просто... Ну я же – твоё солнышко, – не сразу нашёл, что ему ответить на это застенчивое признание своей любимой женщины Васильцев. – Я... Я просто... Я просто грею тебя своими лучиками... грею, как могу...  
 
                                                                       *     *     *
 
      На следующий день Михаил был сборщиком, а Леонид, соответственно, старшим бригады. Уютно расположившись и разложив свой инвентарь в большом отсеке «уаза-буханки» Теплова, он периодически принимал от своего напарника сумки с выручкой и, подкручивая их от горловины на необходимую величину, свою для каждой, укладывал их в большой инкассаторский мешок, согласно очерёдности поступления. После этой операции старший, как правило, выдавал сборщику сумку, имеющую свой индивидуальный номер, для следующей точки. Она была полностью скручена в рулон номером наружу.
     С водителями, которые часто приезжают на одни и те же маршруты в отделения Госбанка, работается очень легко, в плане того, что они сами знают всю очерёдность точек на маршруте и манеру подъезда к объекту, подлежащему инкассации. Кроме того, они знают каждую дорожную выбоину и каждую кочку в районе. Сборщику в таких случаях не нужно выполнять роли штурмана-навигатора, подсказывая своему шофёру, куда ехать, каким именно путём и где следует остановить машину. Вот и сегодня Михаил был автоматически освобождён от этой обязанности. Единственное, что он делал при таком раскладе, так это сообщал на поворотах водителю свободен ли путь с его стороны или имеется какая-либо помеха и далеко ли она.
     Подъехав к предпоследней точке на первом заезде с заднего входа, Пашинин обратился к своему напарнику с некоторой просьбой. 
               – Миш, сейчас если Любка спросит, почему я к ней вчера не пришёл и не позвонил... Да стопудово спросит! Ты скажи ей, что я... Скажи, что...
               – Нет уж, друг мой ситный! Идите-ка сами разбирайтесь с проблемами Вашей интимной холостяцкой жизни! – прервал его Михаил и вручил ему планшет с карточками на объекты инкассирования и медную печать-штамп с номером маршрута, а также вернул только что полученную от него порожнюю сумку данной точки.
               – Ну ладно, блин! Я это тебе хрен забуду, как говорит Ген Саныч! Давай все причиндалы... Ребят, я на немного задержусь... А если на много, езжайте без меня, – отшутился Лёня, принимая у Васильцева весь «джентльменский набор», кроме авторучки, необходимый для произведения инкассации точки.
               – Лёня, только ты недолго там! И, главное, внимательно осматривай шпагат и оттиск на пломбе, чтобы не было, как с Петраковым тогда! – напомнил на всякий случай напарнику о выполнении служебных обязанностей инкассатора-сборщика Михаил. – Короче, не заболтайся там! У тебя три минуты, не больше!
               – Если что, стреляйте в воздух, вызывайте подкрепление! – крикнул в ответ Пашинин, растворяясь в извилистом коридоре магазина.
     Минут через пять Леонид вышел с сумкой с выручкой и небольшим свёртком подмышкой.
               – Фу! Кажется, простила! – доложил обстановку Пашинин и протянул водителю продолговатый предмет, завёрнутый в обёрточную бумагу, – полу-копчёная, Витёк! Ты ведь просил сегодня тебе сделать.
               – Спасибо, кормилец! – поблагодарил его Теплов, принимая нежданную радость, – сколько я тебе должен?
               – Сейчас спокойно разберёмся, – уверенным тоном ответил Леонид и протянул напарнику чёрный планшет и печать-штамп, – я возвращаю Ваш портрет!
               – И сумочку покажи на всякий случай, будь любезен! – ответил ему Васильцев, – а то мало ли что вы там с «джульеттой» учудили!.. Что так долго? Вы там часом не сексом занимались? Подожди, Виктор.
               – Да ладно тебе, Миш!.. Пока я ей объяснил, пока просил прощения, пока... В общем, обошлось!
               – Действительно обошлось! – выдохнул Михаил, проверив пломбу, шпагат и запись в соответствующей данному объекту графе карточке на текущий день, – поехали Вить! Порядок.
     Несмотря на эту непредвиденную задержку, они были в очереди на вечерней кассе вторыми. У окошка начинали сдавать свой «улов» Мальцев и Саша. Следом в узкий коридор, ведущий к помещению вечерней кассы, бодрым шагом вошли Вяземский и «Гонсалез». Из вестибюля послышались гулкие голоса Калашенко и Вержбицкого. Бригады всех маршрутов были в сборе. Сегодня всею шумною толпою говорили о политике, женщинах и о спорте. Вспомнили также и недавний случай, когда, работая по Второму маршруту и перебрасывая из «уаза» Бориса мелочь из автобусного парка, расфасованную по штатным госбанковским мешочкам, Вержбицкий с новеньким Павлом один из мешочков чуть было не упустили из виду, сбившись со счёта.
     Вообще, работа с разменными деньгами, которые необходимо было доставлять в учреждение из автобусного парка и трамвайно-троллейбусного депо, это – отдельная песня, а для водителей-таксистов и договорников, приезжавших на «волгах», сия песня имеет грустный мотив и головную боль в придачу по причине тяжести данного груза. Сам же процесс переброски мешочков из автомобиля в специальную тележку для мелочи, выкаченную на крыльцо банка, с последующей транспортировкой её в отдельное помещение, где всё это хозяйство опечатывается до своего времени в сейфе сургучом, больше напоминало некий цирковой аттракцион...
 
     Три маршрута, завершив свою работу после сдачи выручки с точек второго заезда, разъехались по домам. «На базе» остались только дежурный по отделу Демидыч, милиционер Варсенин, бригада Васильцев-Пашинин, водитель госбанковского гаража Виктор, Алевтина Павловна и подменявшая Екатерину бухгалтер Светлана. Чистун уже отзвонился в универсам и сообщил Леониду и Михаилу, что сегодня будет две сумки вместо одной и посему девчонки, что формируют деньги для инкассации, задержатся с подготовкой к сдаче. Время тянулось как резиновое. Все присутствующие, кроме Алевтины Павловны и самих членов бригады, сели за круглый доминошный стол, скоротать минуты ожидания. Ну а напарники стихийно, от безделья, решили продолжить серию своих шуточно-спортивных поединков по смешанным единоборствам в длинном коридоре учреждения.
     Некоторое время до пребывающих в помещении Отдела инкассации доносились только отдельные воинственные выкрики участников этого шоу и топот их ног. В какой-то момент они услышали грохот стульев и опрокинутого стола, а ещё через секунду-другую и шум от упавшего металлического стенда. После чего раздался гомерический хохот напарников.
               – Да что они там совсем что ли очумели!? – возмутился сержант Варсенин, – там же стёкла, порежутся!
               – Спокойно, Константин, – безразличным тоном отреагировал на всё происходящее и реплику дежурного милиционера Иван Демидович. – Стёкла я ещё третьего дня демонтировал – буду менять на оргстекло. Сейчас они всё поставят на место. Если что сломали, я больше чинить не буду. Пусть сами чинят, кабаны.
               – Переженить их надо, дядь Вань! – высказал своё мнение на этот счёт Виктор, – пока они весь банк вам тут не разнесли в щепки!
               – Твоя правда, Витя! – подтвердил слова водителя Демидыч, – эту бы энергию да в мирных целях! Вот так, Пална, Катьку на выходной отпускать!
               – Да молодые они, задорные, – встала на защиту инкассаторов Алевтина Павловна, – ну немного не рассчитали силу... Они – хорошие ребята!
               – Очень, – сухо сказал Чистун и добавил, – особенно, когда спят зубами к стенке. Так ведь, Свет?
               – Да они – нормальные парни, ты сам знаешь, Иван Демидович, – согласилась со своей временной напарницей Светлана.
              – А кто скажет супротив! – задорно ответил дежурный по отделу, делая некий отвлекающий внимание манёвр одной рукой и одновременно с этим аккуратно пристраивая на своей лысине одну из белых костяшек домино другой. Проделав данную манипуляцию, он громко хлопнул по столу иной костяшкой и отрывисто заявил: «Рыба!»   
               – Демидыч, ну ты в своём репертуаре! – воскликнул сержант Варсенин, – я всё видел! У тебя же лысина не с двойным дном, в натуре!
               – Ладно, мы с Витей продули вам. Мы просто поддаёмся! – согласился Чистун, снимая трубку зазвонившего телефона и сразу переключаясь на этот звонок, – понял! Отправляю... Девочки а мне бы паштетика этого импортного хоть несколько баночек. Найдёте?.. Что?.. Он тоже просил отложить!.. Ну добро!
     Быстро расставив мебель с инвентарными номерами по своим местам, инкассаторы хором доложили присутствующим: «Жертв и разрушений нет!» Все улыбнулись им в ответ. А Демидыч, махнув рукой, сказал: «Выезжайте. Через десять минут девчонки будут готовы. Мне там бандеролька будет. Ваш заказ «золотая рыбка» тоже исполнила.»
     Минут через пятьдесят Пашинин и Васильцев уже отсдались и разоружились. Взяв к себе в попутчики Алевтину Павловну и Светлану, они стали прощаться с Варсениным и Чистуном.
               – Смотрите, много не пейте! – машинально произнёс как заповедь сакраментальную фразу Демидыч, проводив их до поста милиционера.
               – А нам много и не надо! – ответил Леонид.
               – Полведра на брата! – «отрапортовал» своё Михаил.
               – Так какой у вас счёт? – поинтересовался дежурный сержант исходом импровизированных состязаний по единоборствам без каких бы то ни было правил.          
               – 3:2 в Мишкину пользу, – удовлетворил его любопытство Пашинин, – но я отыграюсь. Счастливо отдежурить, Петрович!
               – Приятных сновидений, – добавил Михаил.
               – Спокойного дежурства, Константин Петрович! – попрощались с Варсениным  дамы.
               – Цыгане шумною толпой! – неожиданно даже для самого себя выдал импровизацию Иван Демидович, сухо махнув своей работящей мужицкой рукой вслед уезжающим перед внутренней входной дверью банка.
 
 
 
                                                      Г л а в а  26
 
                                                      Диверсант
 
     Закончилось общее собрание отдела, которое провёл его начальник Смолянинов. Все, кто не был задействован сегодня на вечерних маршрутах, отправились по своим делам или по домам. Остальные, вооружившись, пребывали в ожидании транспорта. Прикомандированный к бригаде Второго маршрута таксист Лёва уже был на месте и тоже терпеливо ждал своего часа, знакомясь с новым выпуском стенгазеты в длинном коридоре банка. На первый, третий и четвёртый маршруты должны были прибыть водители из военизированного гаража. Внемля законной просьбе инкассаторов, что касается информации о том, кто к ним приписан на сей день, Виталий Викторович стал знакомить их с текущим рабочим распорядком.
               – Бригада Петраков-Шамшутдинов, с вами Виктор, дикторским голосом произнёс руководитель военизированного отдела..
               – Это какой Виктор? – переспросил Петраков.
               – Наш Виктор, Теплов... Так... Продолжаю... Васильцев-Пашинин, у вас «Насос», в смысле, Лев Михалыч, Лёва... С Вержбицким и Калашенко Диман едет... И... и... и... По «четвёрке»... Ивлев-Тимофеев у вас должен был быть Борис. Он сломался... По вашу душу выехал «Хоттабыч». Только без нервов, Павел Андреевич! Спокойно. Согласитесь, он уже не так часто к нам приезжает в последнее время. Только на подмену, по обстоятельствам.
               – Демидыч, выдай мне ещё два патрона, – серьёзно отреагировал Ивлев, обращаясь к дежурному по отделу и добавил в сторону, – знал бы, я б с собой принёс.
               – Дядь Паш, он почти перековался. Когда с нами в последний раз был, не всё собирал – через одну кочку, а то и через две!
               – До хера смешного, Антон! – возбуждённо парировал реплику своего коллеги Ивлев, – горбатого могила исправит!
               – Между прочим, пытки и издевательства над живыми людьми запрещены Женевской конвенцией, – вмешался в разговор «Гонсалез», – делая пару глотков чая из кружки.
              – А вот с чаем-то ты поспешил Стас. С чаем это ты зря, –  подколол его Леонид, – сейчас обратно всё полезет. И насчёт живых – к концу маршрута с «Хоттабычем»... Слишком смелое предположение!
               – Да он засланный к нам! – не выдержал Ивлев, – империалисты проклятые специально его заслали много лет назад, чтобы он методично разваливал и, в конце концов, уничтожил всю систему Госбанка в нашей области или, вообще, в СССР! Диверсант он, японский булгахтер, мать его!..
              – Пал Андреич, да ты уж этажами-то не клади. Вон девушек перепугал из нашей бухгалтерии, не из японской! – спокойно заметил Смолянинов.
               – Слушайте, а когда «Хоттабычу» на пенсию, а? – неожиданно поинтересовался Шамшутдинов.
               – Я специально прояснял этот вопрос, – сухо ответил Виталий Викторович. – Даю справку, Наиль... Валентин Степанович Драгунько-Гасанов никаких особых льгот и заслуг перед государством на настоящий момент не имеет и выйдет на заслуженный отдых через три года. Точнее, через два года и десять месяцев.
               – Хрен там! Не выйдет! При всём желании не выйдет! – нервно отреагировал Ивлев на полученную информацию, – просто я столько не выдержу, японская чеснокодавка!.. Так что насчёт двух патронов, Демидыч?
     Оценив чувство юмора своего собрата по оружию, все дружно расхохотались. Даже Смолянинов, срочно вызванный к управляющему районным отделением Госбанка, не мог удержаться от смеха. По дороге к главному кабинету учреждения он постоянно поправлял галстук, изо всех сил стараясь надеть на лицо маску подобающей его должности серьёзности. 
               – Что? Что случилось, ребята? – с горячим вопросом на устах вбежал в комнату инкассаторов «Насос».
               – Лёва, я тебе потом расскажу, – задыхаясь от смеха, ответил ему Леонид, – на мар... на маршруте!.. 
 
 
                                                    Г л а в а  27
 
                                               Осенние мотивы
 
     Ещё одна осень. Ещё одна пора листвы пожара. Упрямый дождь мерной дробью барабанит по крышам домов и по крышам машин. В лужах отражается хмурое, насупившее свои седые брови небо и плавают «жёлто-красные корабли» тоски... Наверное, это – тоска о чём-то ушедшем, канувшем в лету или о чём-то несбывшемся, загаданном и лелеянном в сердце, но так и не воплотившемся в реальности...
     Вчера бригада Васильцев-Пашинин отдыхала, а сегодня они заступили на месяц на Второй маршрут. Однако погода сей почин не жаловала. Леонид был по штатному расписанию в сей день старшим, соответственно, Михаил инкассатором-сборщиком, то есть ему надлежало «разгонять облака». Водителем к ним был назначен Теплов, являвшийся одним из самых искусных шоферов военизированного гаража.
     Лихо обежав все точки первого заезда, Васильцев слегка промок, но для его молодого здорового организма это были фантики. Он предусмотрительно взял с собой из дома сменную рубашку, в которую и собирался переодеться между заездами. Этот шикарный индийский батник он очень любил, впрочем, как и другие импортные батники из его домашней коллекции. К тому же пара лишних карманов для документов, ручек и всякой нужной мелочёвки никогда не помешает. Он, помня о просьбе Лёни, взять две-три кассеты для тепловского магнитофона, прихватил с собой несколько любимых сборников, что сделал сам на свой вкус, потому что у Виктора из музыки был только Шуфутинский и Модерн Токинг. Очерёдность композиций на этих двух кассетах за полтора года выучили наизусть инкассаторы всех отделений Госбанка города. А кое-кто мог уже и сам исполнять плотно засевшие в мозгах песни, причём, как на русском, так и на псевдо-английском языке...
               – Витёк, тебе колбаса, как просил; Лёнь, тебе майонез и ненашенский паштет из импортной зверюги; мне кусочек сыра, – «отрапортовал» Васильцев, положив на капот служебного авто матерчатую сумочку, после того, как он ловко прошмыгнул между двух больших луж и запрыгнул на переднее сиденье «уаза-буханки»...
               – Я слышал, в «наш фирменный гастроном» чешское пиво завозили... Ты там узнай обстановку, Миш! Может, осталось что? – забросил удочку Лёня.
               – Откуда такие сведения, Лёнь?
               – Ген Саныч поделился. А Диман сейчас по рации подтвердил.
               – Опять вы за старое! Ведь снова снимут её, Вить!
               – На сей раз, наверное, уже не снимут. А вот премии лишить обещали точно – за не служебное использование.
               – Ну а вы нарываетесь, блин!
               – Никто не нарывается! Мы с Димкой свой код придумали для разных дел, – парировал выпад Васильцева Виктор.
               – И вас ещё не раскусили?
               – Как видишь!.. Ну, понятно, что не дураки сидят... Мы же будем обновлять свои шифры, чтоб не примелькаться.
               – Всё одно спалитесь, Вить! – с улыбкой сказал Лёня, прильнув к перегородке, разделяющей отсеки салона «уаза» 452-й модели и доставая из мешка свою пол-литровую банку майонеза и пять баночек паштета. «На базе» рассчитаемся или тебе срочно?.. Вдруг что путное попадётся.
               – У меня есть деньги. Сейчас отсдадимся и сочтёмся.
               – Я тоже в банке отдам, Миш... Хотя, если пивко ещё осталось...
               – Ладно, разберёмся! Лишь бы было... Хоть по бутылочке – губы смочить.
               – Вить, сумку освободи! Вдруг повезёт, – сказал Васильцев, когда их служебная машина остановилась у заднего входа в гастроном.
     Им действительно повезло... Впрочем, и хорошие отношения Михаила с директором магазина и кассиром, который обычно сдаёт им выручку, сыграли свою роль. Немного задержавшись на точке (потребовалась минута-другая, пока искали, где можно взять для людей с оружием заветный напиток), Васильцев принёс по две бутылочки «на брата».
 
                                                                          *     *     *
 
     Не во всех коллективах каждый из его членов непременно состоит в дружеских отношениях с другими участниками этого «ансамбля». Сие есть факт и это нормально, ибо такова уж наша жизнь. Кто-то молча держит своё мнение при себе, а кто-то старается приобрести сторонников или заручиться некой поддержкой в своих противоречиях с оппонентом по жизни.
     Вторую неделю Калашенко работал с новым инкассатором Павлом. За это время прощупав его с разных сторон, он решил, что сей человек, хоть и хитроват «выше среднего», но близок ему по духу и с ним можно иметь дело. Сегодня к ним по направлению-путёвке прибыл случайный водитель из таксопарка. Он работал впервые «под Госбанком» и, вероятнее всего, к ним больше не попадёт, а если и будет прикомандирован вновь, то всё равно не сможет свести концов с концами в их внутренних интригах. Пользуясь этим обстоятельством, Антон решил открыто поговорить со своим молодым напарником и направить его мысли в нужное ему русло. В течение двух заездов он постепенно раскачивал своего визави и ближе к концу маршрута решил сбросить свою маску.
               – Ты, Паш, особо не обольщайся на его счёт, – сказал Калашенко, имея в виду Михаила, – это он такой крутой весь на людях, на показ. А так... Ну, спортсмен... Ну, супермен... Весь из себя... А ты бы видел, как он сокрушался, когда... В общем, пришёл он прошлым летом... или позапрошлым... Ну, не важно! Вырядился однажды летом в белый джинсовый костюм... Ни у кого такого нет. Пошит на заказ, сидит на нём как влитой... Ну просто звезда из индийского фильма, мать его!.. Все девчонки в банке рты поразявили! Супер герой, блин!.. На точках – фурор! Мне потом знакомые тёлки рассказывали... Короче, выпялился, весь из себя!.. А когда разоружаться стал, портупею снял, то обнаружил, что брючки испачкал о неё... Ха-ха! Да и пиджачок тоже! Прикинь домой её взял отстирывать, очищать или чего он там с ней делал... Но с тех пор больше костюмчик свой белый не надевал! Ха-ха! Жалко пачкать, в натуре! Я оборжался, блин! Супермен, мать!.. Проще одевайся, цаца! Все в джинсах ходят или в брюках, в обычных костюмах... А он... Звезда, блин!
               – Слушай, Антох, а ведь нам же форма положена! Почему не выдают, а? – проявил своё любопытство в неожиданном для собеседника направлении его напарник.
               – Много будешь знать, Паша, скоро состаришься... Ты у тётки своей спроси. Может, она тебе скажет, – ответил «Калач», – да не скажет... В общем, положена то, форма, конечно, положена... Но она денежек стоит и её новенькую-то можно и продать куда следует... В военторговский магаз, например... Короче, зарабатывают люди... Зарабатывают, Паш.
               – Кто? Наш завхоз Демидыч?.. Да и сам Батя, наверное, управляющий? Они в доле, что ли?..
               – А этого я тебе не говорил!.. И, вообще, у нас данного разговора не было, – несколько нервно отреагировал на догадки и предположения своего молодого напарника Калашенко и после паузы добавил, – ты смотри там, «не подведи меня под монастырь»! Моя хата с краю. Что все говорят, то и... А я, вообще, молчу по этому поводу!.. Ты сам заметил, все ходят – кто в чём. Кто свою военку одевает, кто в цивильном... Кто как!.. Ну а белая джинса Васильцева – это было что-то!.. Испачкал жаль! Ай-яй! Мамочка заругает!..
               – Ты его так не любишь, «Калач»?
               – Кому – «Калач», а кому – Антон Валерьевич! – хмуро ответил Калашенко, когда их жёлтая «волга» остановилась напротив центрального входа в банк, – давай, мешок на плечо и вперёд на вечернюю кассу. Два маршрута уже здесь, «четвёрки» нет... И об этом разговоре, Паша... Не маленький!..
 
     В очереди на сдачу выручки в окошко вечерней кассы первой была бригада Вяземский-Тимофеев. За ними следом стояли Леонид и Михаил, ведя свои подсчёты на клочке бумаги.
Четвёртый маршрут, по которому работали Петраков и Никитенко, задерживался. Их машина пробила колесо, видимо, поймав какой-то острый предмет.
     Освободившись после сдачи денег, Васильцев переоделся в сухую сорочку и пока Катя и Вера, заменявшая в этот день Алевтину Павловну, принимали сумки у Калашенко и его молодого напарника Павла, сделал звонки в три аптеки, что были у них на маршруте, в неотложных поисках одного медикаментозного средства для бабушки. Едва он положил трубку телефона, как подъехала четвёртая бригада инкассаторов, с шумом ввалившаяся в банк, обсуждая свои дорожные приключения. Сегодня между заездами времени на общение с Екатериной у него не будет. Если к концу работы закончится дождь, можно будет проводить её домой и постоять некоторое время под её окнами... Хотя через день наступит среда и у них будет время пообщаться по обычному расписанию их интимных встреч в цивильных условиях.  
     Когда бригады вновь разъехались по своим маршрутам, Катя и Вера, перекинувшись несколькими словами с сержантом Варсениным и с дежурным по отделу Гаврилой Алексеевичем, решили уединиться «в своих апартаментах» и поболтать «о своём, о девичьем». Вера делилась со своей подругой семейными проблемами, которые подстерегали её дома, недопонимаем со стороны мужа и напряжёнными отношениями со свекровью. А Екатерина сообщила ей новости из жизни своей семьи и об отношениях с Михаилом.
     Через три часа рабочий день для всех инкассаторов и сотрудниц учреждения, что трудились сегодня на вечерней кассе, был закончен. А осеннее небо так и продолжало лить слёзы, грустя о чём-то о своём, будучи поглощённым собственными печалями и заботами.
Похолодало. Приблудившийся неизвестно откуда ветерок делал пребывание на улице совсем уж некомфортным. Город притаился до утра и провалился в сон. 
 
 
 
                                                    Г л а в а  28
 
                                           Женские разговоры
 
     Для Екатерины и Михаила очередная среда прошла по их обычному плану. Катя приехала к Васильцеву в одиннадцать. Сегодня у них было больше времени для близкого общения друг с другом, ибо у Михаила был выходной. Это означало, что его возлюбленной нужно быть дома не к трём или четырём часам дня, ко времени, когда инкассаторы заступают на свою работу, а к половине пятого, чтобы успеть привести себя в порядок, перекусить и пройти порядка ста метров до дверей банка.
     Васильцев проводил свою даму до подъезда, в котором она жила, зашёл буквально на пять-семь минут в родной отдел и неторопливым шагом направился обратно домой.
     Алевтина Павловна была в отпуске и вместо неё почти всё это время выходила Вера. И в сей день до приезда инкассаторов со своего первого заезда наши леди вновь уединились у себя в помещении вечерней кассы и секретничали.
               – Ты какая-то сегодня уставшая, Екатерина Дмитриевна, – обращаясь к своей подруге, сказала Вера, заметив некое расслабленное состояние напарницы, – но выглядишь счастливой. С утра ты такой не была!
               – Так бывает, Верунь! А то ты не знаешь! – томно вздохнув, ответила Катя.
               – Да я уже забыла, что это такое: хороший секс... У нас сейчас с Борисом как-то не клеится... А у тебя – тьфу, тьфу!..
               – Мишка, увлёкся системой Брэга и проводит суточные голодания раз в неделю... И в эти дни я его особенно боюсь.
               – В смысле?
               – В том плане, Вер, что в такие дни он проявляет особую активность... Я не понимаю, откуда в таких случаях берётся его энергия. Я если не поем, мне кажется, и сил-то нету никаких... А у него в такие дни, наоборот. Не понимаю, Вер! Как это?
               – А он точно ничего не ест?
               – Абсолютно!
               – И ничего не пьёт? Ну может быть, лекарства какие-то или снадобья, я не знаю...
               – Только воду!
               – Ни фига себе!
               – Вот и я говорю!
               – И сегодня...
               – Попил водички и... Истязал меня, как... Я не знаю кто...
               – Ну по твоему внешнему виду не скажешь, что тебе было сильно уж плохо, – с улыбкой и некой завистью заметила Вера, покачивая головой.
              – Да ну тебя, Вер!.. Никто и не говорит, что плохо... Спать хорошо буду дома... Да я и у него сегодня уснула. Представляешь! Обычно глаз не сомкну. Всё-таки не своя обстановка... А вдруг придёт кто. Я так не могу! Ну ты понимаешь. А тут выключилась. Просто ушла в аут!
               – Бедненькая Катюня! Так он тебя называет, Кать?
               – Так, так. Только без слова «бедненькая». Что дальше?
               – Меня бы кто так помучил, блин!
               – Ну найди себе кого-нибудь, в конце концов! Но не страдай уже! Если, конечно, у вас с Борькой всё или как там у вас...
               – Дёрганный он какой-то в последнее время, нервный. Говорит, что на работе проблемы... Надоело всё, говорит. Хочу на необитаемый остров, говорит!..
               – Куда?
               – Туда!.. Куда не ходят поезда! Устал я, говорит, от всего, от всей этой бренной жизни и всё такое прочее...
               – А у него... Ты меня прости, конечно, Вер... Ну может, у него кто-нибудь на стороне... Ну как у моего бывшего, земля ему, конечно, пухом... Ты ничего такого не замечала за ним?
               – Ну показалось мне пару раз, может быть, больше, что от одежды его духами чужими пахнет и сам какой-то неестественный что ли... И спокойный такой... А как я к нему, так психовать начинает... На остров!.. На остров! Осточертело всё!
               – И у вас совсем ничего?..
               – Ничего... А мне надо... Ну ты знаешь, я не могу долго без этого... Я сама извожусь... И вон мужики, когда мимо проходят, если только коснётся меня кто случайно, ну нечаянно совсем заденет, я вся прямо горю!.. Ну я не могу без постели. Не могу я сама с собой, понимаешь?.. И как быть, Катя? Как быть?
               – Неблагодарное это дело – давать советы в таких вещах, Вер... Я не знаю... Но вам вдвоём с Борисом надо разобраться в своих отношениях, наверное... Придти к какому-то общему знаменателю что ли... Определиться, одним словом... И решать уже, как жить дальше... В любом случае от разговора об этом вам не уйти. Как без этого разговора?
               – Да он заводится с пол-оборота, если я только пытаюсь как-то подойти к этой теме! Сразу закипает, блин!.. И всё!.. И разговора нет!.. На остров!.. Осточертело всё!.. Не знаю, Кать, что делать. Не знаю!..
               – Ну поговорить-то вам в любом случае...
     Вдруг хлопнувшая входная дверь прервала их беседу. В вестибюле банка послышалось ожидаемое по времени оживление. Прибыла «на базу» одна из бригад инкассаторов, завершив свой первый заезд.
               – Девочки, ау! Встречайте гостей! – раздался от поста милиционера до боли знакомый голос Вяземского, – кто не спрятался, я не виноват!
               – Вон, Первый маршрут приехал, – меланхолично отметила Вера. – Скоро же они управились.
               – «Быстрый Гонсалез» оправдывает своё прозвище! – подтвердила мысль своей напарницы Екатерина, – сегодня у них Стас за сборщика.
                – Ну да. Ген Саныч вчера «бегал».           
     В течение пяти-десяти минут подтянулись и остальные три бригады. Весьма тесный коридор перед дверью вечерней кассы наполнили голоса сотрудников военизированного отдела, гомон, смех и разговоры, разговоры, разговоры...
     После того, как все бригады разъехались по своим маршрутам, дамы перекинулись парой фраз с милиционером Олегом и с дежурившим в сей день по Отделу инкассации
Петраковым. Затем, дав им понять, что теперь настало время посекретничать, вновь уединились на территории «своих владений».
               – У нас ведь тоже не всё так безоблачно, как ты догадываешься, – с некой грустинкой в голосе сказала Екатерина, – Мишка тоже иногда дуется. Он любит быть первым номером. Характер свой показывает. А я не могу, когда на меня повышают голос. Я теряюсь!.. Я говорю ему, не повышай тон. Мне от этого плохо, а он от этого впадает в какой-то ступор и молча дуется... Может быть, у меня у самой характер капризный и слишком гордый нрав...
               – Кать, А как сочетаются ваши гороскопы, если ты в это веришь, конечно?
               – В том-то и дело, что никак не сочетаются!.. Верю или не верю?.. Наверное, всё же больше верю, чем нет... В общем, звёзды не сулят нам ничего хорошего, Вер... Ничего...
               – Ты тоже считаешь, что у ваших отношений нет никакой перспективы?.. Или всё-таки какие-то варианты у вас есть, чтобы быть вместе?.. Что-то вы рассматривали?
               – Ох! – тяжело выдохнула Екатерина, – спроси что-нибудь попроще... Но то, что он для меня делает в постели... Такого никто и никогда!.. И я точно знаю, что подобного в моей жизни больше не будет... Никогда, Вер... Если он уйдёт или мы расстанемся как-то...
               – Всё-таки расстанетесь, Кать?
               – А что ты удивляешься? Ведь нас, по сути дела, кроме постели ничего не связывает... Нас не объединяет ничего.
               – Как? Вы оба такие чистые что ли, ну, в смысле, своей душой... Вы выделяетесь из множества людей... И он... Он что не питает к тебе никаких нежных чувств?!
               – В том-то и дело, что питает, ну, в смысле, испытывает. И я думаю, что не обманывает. Это правда! Это видно! Это – не просто секс, Вер!.. Но... Но нас ничего не объединяет и ещё эта разница в возрасте!.. Эта разница...
     Я не знаю, что делать... Вокруг столько молоденьких девчонок... Вон хотя бы даже у нас!.. И Валька, и Светка, и Иринка Первозванцева... Невесты на выданье! Ходят, блин, облизываются... Да и у него у самого подружки есть – студентки, спортсменки, комсомолки и красавицы наверняка... Он же и в Литературный клуб ходит с друзьями, и в Театр-студию... А уж там наверняка молодые смазливые девчонки есть!.. А я... А я ещё свои кренделя выделываю и понты кидаю!.. Это ещё нужно уметь выдержать, Вер!.. И я не умею подчиняться... Ну не могу и всё, хоть что ты со мной делай!..
               – Слушай... Ну а о совместном ребёнке... Ну ты же говорила, что ты...
               – Нет. Он сам или чувствует, что в принципе не готов к детям или, не хочет со мной... ну, в моём положении, в общем, когда у меня уже есть трое и Кристинке уже третий год идёт... Вот так, Вера! А ты говоришь, счастье! Счастье – пшик!.. И останутся лишь одни воспоминания о нём, об этом призрачном счастье!.. Нет! Не призрачном, конечно! Настоящем!..
               – Ну почему ты так думаешь, Кать? Может быть, у вас всё ещё образуется, а?
               – Я чувствую, что этому счастью рано или поздно, но придёт конец. Чувствую, Вер! Вероятно, в глубине души я даже знаю это наверняка!.. Да! Точно знаю... Такое счастье, Вера... Такое большое счастье долгим не бывает! Я и так получила от него, наверное, на десять, на пятнадцать лет вперёд или даже на двадцать... А может быть, на всю оставшуюся жизнь!..
 
 
 
 
 
 
 
 
                                                    Г л а в а  29
 
                                          Калейдоскоп событий
 
     Ещё несколько месяцев Васильцев проработал в банке, верой и правдой служа государству. За это время коллектив сотрудников Отдела инкассации в очередной раз потихоньку обновился. Из «поколения отцов» остались только Вяземский, Демидыч и Петраков, и не столь давно влившийся в коллектив Вержбицкий, который, впрочем, ко времени увольнения Михаила проработал уже почти полтора года. Из молодёжи того состава, который Васильцев застал, устраиваясь в банк, остался лишь сам начальник отдела Виталий. К этой же когорте старожилов нужно отнести и вернувшегося в родные пенаты «Гонсалеза». Кто-то уволился в поисках лучшей доли, немалая часть попала под раздачу в борьбе с пьянством, когда гайки были затянуты совсем туго. Однажды, выйдя на работу с похмелья, получил выговор напарник Михаила Леонид, когда они работали в одной бригаде вместе во второй раз. А буквально через полтора месяца, не совладав с собой ещё раз, он попался вновь и был рассчитан менее, чем за сутки. Молодёжь, пришедшая на смену уволившимся в силу тех или иных причин инкассаторов из «поколения детей», Васильцева никак не вдохновляла. Слишком узкий и примитивный круг их интересов не оставлял Михаилу никаких шансов как-то сблизиться с кем-либо из них. Вся эта атмосфера его угнетала. К тому же, настал срок сдавать свою итоговую выпускную работу по профилю его обучения в Заочном народном университете искусств. Это означало, что возникла острая необходимость искать некое место, где бы он, наконец, смог проявить свои творческие способности, то есть раскрыться с иной стороны.
     Так или иначе Михаил за весьма довольно короткий промежуток времени, лет пять или шесть, успел поработать: в Доме культуры, в институте, где некогда учился, на заводе, на стройках, в кооперативах, в областной газете и в разных других местах, коих было немало. Как некогда и его отец он искал своего места в жизни. На протяжении почти четырёх лет после увольнения из Госбанка он продолжал встречаться с Екатериной. В их отношениях были разного рода нестыковки и мелкие, но эмоциональные ссоры. Два гордых сердца и два гордых нрава не смогли преодолеть противоречий, заложенных в них самих изначально. Старшая дочь Екатерины Ольга второй раз вышла замуж. На сей раз в её жизни всё складывалось удачно и она подарила своему мужу сына. Теперь, когда Катя стала бабушкой  ещё раз, она больше времени уделяла своим детям и внукам. Михаил, почувствовав, что для него в их мире нет места, которое он мог бы занять, стал постепенно отдаляться, продолжая искать себя. Увлёкся атлетизмом, не прекращая своих творческих изысканий. Его мама, Надежда Петровна так и не обрела своего счастья с мужчиной, с которым связывала свои надежды и планы. Бабушка и дедушка Васильцева медленно, но верно старели. Весь клубок проявленных тем или иным образом проблем требовал времени на его распутывание и разрешение. Но одни сложности сменяли другие и во всём этом карнавале больших и малых событий, перемежающемся с простым мельтешением суеты, для их отношений с Катей уже никак не находилось места...
     Впрочем, о том, что такое время наступит, в глубине своей души они оба знали. Иногда они отдавали себе в этом отчёт, иногда нет, продолжая жить иллюзиями, перемешанными с действительностью... Любые призрачные представления о реальности рано или поздно рассеиваются подобно дыму от костра... Но от сего пламени остаются угли и зола, которые являются прекрасным удобрением для неких всходов... Траектории их движения по этой жизни подобно траекториям движения двух планет на небосклоне сблизились на какое-то заданное кем-то изначально время и снова стали удаляться, перемещаясь по своим орбитам в бесконечном пространстве Бытия.     
 
 
                                                     Г л а в а  30
 
                                                   Конец времён
 
     На дворе стоял морозный февраль. Казалось, что зима, решив наверстать упущенное, стремилась напомнить людям, проживающим в европейской части планеты, что именно она является полновластной хозяйкой положения в эту пору. Намело много снега. За несколько дней норма осадков превысила месячную. Холодный северо-западный ветер лютовал не на шутку, словно бы испытывая сами человеческие души и их терпение на прочность. Он пел свои заунывные однообразные песни на свой мотив, будто бы развлекая себя любимого. Впрочем, было очевидно, что до людей ему как-то особенно и нет дела. Скитаясь по планете на протяжении многих веков и целых эпох, он, наверное, привык заботиться только о себе, не вдаваясь в какие бы то ни было подробности человеческого быта. Ему это просто ни к чему. У него есть своя важная работа и за него её никто не сделает. Есть также и хобби, связанное с некими творческими порывами в буквальном смысле этого слова. Видимо, сегодня его покинуло настроение, а вдохновение почему-то не пришло. Распалив себя самого какими-то ведомыми только ему одному заботами, он неистово носился по сумрачным просторам, словно бы нацелившись выморозить из них любое проявление разумной жизни. Если кто-то не смог или не успел спрятаться от этих суровых игрищ, чья в том вина...
     Михаил Александрович стоял у окна и смотрел куда-то во внешнюю полутьму. Там, за стеклом, бушевали настоящие страсти. А по эту сторону двойного стеклопакета было довольно уютно и тепло. Тот, кто демонстрировал силу своих незримых мышц и дирижировал огромным оркестром белоснежной феерии, был ему нестрашен. Каждую из этих симфоний он слышал за свою жизнь ни раз и никаких новых идей или интересных интерпретаций в них старых для себя давно уже не находил.
     Заварив чая с мелиссой и донником, он ждал, когда настоится этот отвар и наберёт в себе силу, чтобы поделиться ей с тем, кто будет готов употребить сей бодрящий горячий напиток. Стандартный гранённый сосуд для питья в мельхиоровом подстаканнике дремал в глубине кухонного стола в компании конфет и баранок. Стоявшая рядом свеча в виде небоскрёба согревала окружающее пространство, иногда вдруг на секунду вспыхивая или искрясь без какой-либо внешне заметной причины. Собственно говоря, грело не её пламя, а воспоминания, что были связаны с этим некогда величавым стеариновым строением, которое использовалось по своему назначению только в особых случаях или по прихоти своего хозяина. От огромной свечи, что Катя много лет тому назад подарила мужчине, которого она любила, на его День рождения, осталась лишь половина. Но и она была ещё на столько большой и горела столь ярко, что её света хватало, чтобы вполне сносно осветить пространство кухни или сумеречные закоулки жизни её владельца.
     Сейчас, глядя на эту красно-белую узорчатую башню, наполнявшую своим тёплым сиянием его душу, Васильцев вспоминал времена своей молодости, ту эпоху его жизни, когда он был, наверное, одним из самых счастливых людей на земле. Что интересно, он предчувствовал... Да он просто знал заранее, что такой период в его жизни обязательно наступит, ибо ему суждено быть!.. Впрочем, как знал он и то, что это волшебное время когда-то неминуемо закончится, оно исчерпает себя во всей своей полноте и завершится, как и всё в этом подлунном мире, что проявляется на отведённый ему срок из небытия и в небытие уходит в положенный час...  
     Вся жизнь Михаила была организована таким странным образом, что перед ним всегда лежал тот или иной путь под звёздами и он ведал о существовании этого пути, будь он даже лунной дорожкой из призрачного небесного серебра. Может быть, по этой зыбкой искристой тропе не всегда можно было ступать уверенно, касаясь её ногами, но она была. По крайней мере, она являла себя взору... Сейчас же впереди зияла только некая необозримая пропасть безвременья, поглощающая всё вокруг себя как чёрная дыра...
     По ту сторону стекла, по ту сторону жизни, в полудрёме студёных пустынных улиц бесприютно метался Ветер. С этой стороны бытия горела свеча, наполнявшая душу невидимым светом. Сжигая ночь, она сжигала само Время... Время закончилось... Его больше нет...

© Copyright: Nikolay Makarov, 2021

Регистрационный номер №0493245

от 26 апреля 2021

[Скрыть] Регистрационный номер 0493245 выдан для произведения:               
                                                   Г л а в а   19
 
                                           Мирская круговерть
 
     О том, что бригада Васильцев-Никитенко попала в аварию Екатерина узнала лишь на следующий день. В тот вечер, когда случилось ДТП у неё был выходной. В паре с Алевтиной Павловной работала Вера, она и сообщила ей о данном происшествии ближе к обеду, после того, как они с Алевтиной Павловной сдали деньги на Группу пересчёта. Впрочем, тут же, по телефону, и утешила, что всё обошлось и все живы-здоровы. Сам Михаил не видел смысла, чтобы звонить Кате после работы и «дать отчёт по полной форме» – обошлось и, как говорится, слава богу! От разговоров на эту тему в банке всё равно никуда не деться, но расстраивать любимую женщину ему вовсе не хотелось. Своей маме он, разумеется, тоже ничего не сказал о случившемся по той же самой причине, благо полученная им ссадина была невидна под одеждой. Если Екатерине наверняка всё станет известно уже на следующий день и этого не избежать, то до дома эти сведения, скорее всего, никак не дойдут, ведь всё же обошлось без жертв... Саша отделался ушибом плеча и большим синяком в месте контакта с дверью «уаза», о которую он и ударился в момент столкновения с автобусом, несмотря на то, что рефлекторно крепко вцепился в специальную ручку-поручень. А Васильцев лишь едва заметно поцарапал руку. (Он получал гораздо более серьёзные травмы на рабочем месте в более простых и безобидных ситуациях. Жизнь есть жизнь.) Водитель Алексей слегка ударился головой о лобовое стекло. Словом, все отделались, что называется, лёгким испугом. Больше всего пострадал автомобиль... У них же в отделе бывали случаи с намного более тяжёлым исходом. (Опять-таки издержки профессии, когда много времени проводишь на колёсах в различных природных условиях и дорожных ситуациях...)
     Катя была обеспокоена этим происшествием, ведь не так давно в весьма серьёзное ДТП попала другая бригада из их отдела. К счастью, и тогда обошлось без жертв, хотя двое инкассаторов получили травмы лёгкой и средней тяжести. А несколько лет назад, вообще, один из сотрудников данного отдела погиб в результате дорожной аварии... Сразу после разговора с Верой она набрала номер домашнего телефона Васильцева, чтобы узнать как он себя чувствует.
               – Миш, ты как? У тебя всё в порядке? – с волнением спросила Катя, машинально теребя провод аппарата.
               – Здравствуйте, Екатерина Дмитриевна! Вы сейчас о чём, простите? – несколько нараспев и спокойно-безразличным тоном ответил Михаил.
               – О чём! О вчерашнем, Миш, о вчерашнем!
               – А что вче-ра бы-ло? – вновь «пропел» Васильцев.
               – Я об этой аварии на маршруте. Ты как себя чувствуешь?
               – О какой аварии? А какой сегодня день?
               – Вторник. Как ты, Миш?
               – А какой теперь год?
               – 1986-й... С утра был... кажется, – ответила Катя, раскусив «коварный замысел» любимого.
               – А Миша это кто? – загадочным тоном произнёс Васильцев, плотно войдя в образ пострадавшего.
               – Мишка, хватит дурака валять! Я же волнуюсь за тебя! – не выдержала Екатерина, чуть повысив голос в трубку.
               – Катюнь, да перестань! Бывало гораздо хуже, – уже совершенно нормальным голосом проговорил Васильцев. – А помнишь, как я, приехал с рассечённой в кровь головой? Ну, когда после центральной сберкассы запрыгивал в этот чёртов «сарай» Теплова, руки были заняты, я не рассчитал и головой в перекладину двери его «уаза» воткнулся. Аж вся машина покачнулась!.. На ровном месте – в кровь!.. У меня звёздочки вокруг головы засверкали и запрыгали!..
               – Да ну тебя, Мишка! Нашёл с чем сравнить!
               – Да всё нормально, Кать! Ну, честное пионерское! Клянусь барабанными палочками и шоколадкой «Алёнка»!
               – Почему именно «Алёнкой»?
               – Я люблю эту разновидность продукции.
               – Болтун! Правда ничего не ушиб? Нигде не болит?
               – Там, где надо, всё на месте! Для морякiв усе – пиль! Всё в норме!
               – Горе ты моё луковое! Ну что мне с тобой делать, а?
               – Любить покрепче, Катюнь! Приласкать да приголубить. Особенно завтра!.. Среда, между прочим!..
               – Ты у меня сегодня ещё получишь! Вот только приедь после первого заезда! –  нарочито угрожающим тоном сказала Катя. – Я тебя приголублю!
               – Ну вот, за-пу-гат, понимаешь, за-стра-щат, блин! И работай после этого! – в шутливой манере парировал этот киношный выпад возлюбленной Васильцев.
               – И запугаю и застращаю, чтоб ты у меня помнил, как в переделки попадать!
               – Ты лучше скажи, костюмчик подошёл? – перевёл тему разговора в другую сторону Михаил.
               – С размером ты, в общем-то, угадал и расцветка мне нравится, – заметно успокоившись, ответила Екатерина, – я... Мне кажется, я немного поправилась в талии. Словом, завтра увидишь, как сидит.
               – «Павлины, говоришь?»... В смысле, если поправилась, то это дело поправимое. Нам нужно выбрать ещё один день для... ну, чтобы я тебя «подлечил», как следует...
               – Посмотрим на Ваше поведение, товарищ «лекарь»!
               – Целлюлиту бой нещадный!.. Катюнь, а вам с девчонками что-нибудь сегодня нужно из продуктов?
               – Ну если кусочком сыра можно будет обзавестись...
               – Добро! Пошукаем.
               – Ты сегодня снова с Саней?
               – С ним.
               – Попробуйте только ещё попадите в какую-нибудь передрягу!
               – Вас понял! Если утонем, домой не придём! – отшутился Васильцев.
               – Давайте, аккуратнее там. Удачи!
               – До встречи, Катюнь!
 
     Когда все бригады отсдались после первого заезда, инкассаторы занялись своими привычными делами в эти 10-20 минут отдыха. Алевтина Павловна, чтобы не мешать влюблённым, оставила помещение и коридор вечерней кассы и «пошла в люди», то есть пообщаться с инкассаторами, водителями и дежурным милиционером Петровичем. Екатерина и Михаил, соответственно, уединились в тесной комнате служебного помещения, где сотрудницы банка принимали деньги от инкассаторов, отделённой от хранилища, куда тут же переносились сумки с выручкой, массивной железной дверью с решёткой. Они дарили друг другу нежности и ласки, словно бы не виделись целую вечность.
     Минуты отдыха пролетели моментально. Васильцев, будучи в этот день сборщиком, проворно обежал все точки, попутно выполнив все имеющиеся у него на сегодня заказы, в том числе, и Катину заявочку на сыр. Маршрут откатали без эксцессов и каких бы то ни было событий негативного плана. Чуть задержались на одном из объектов. Женщина-продавец, что сдавала выручку второй раз в жизни, ошиблась, указав в сопроводительной ведомости неверную сумму. Закрутилась с другими своими производственными делами, в спешке делала таксировку по купюрам и слегка напортачила... Это была нормальная точка, с которой никогда не было никаких особых проблем; труд инкассаторов здесь ценили и ни в чём не отказывали им. Учитывая все эти «заслуги перед его родным отделом», Михаил дал время неопытному продавцу, сдававшему в этот день выручку, исправиться. Где мог, помог; что мог, подсказал. Зато другую точку на маршруте пришлось «бросить». В этом овощном магазине нередко бывали некие проявления халатности ответственных за сдачу денег лиц. Странно, что жизнь их ничему не учила... Может быть, в торге у директора была «мохнатая лапа» или имелись какие-то иные особые «подвязки»...
     Но сегодня!.. Дама, которая должна была сдавать деньги, использовала трухлявый шпагат, продетый через свинцовую пломбу, который мог порваться в любой момент. К тому же, оттиск на пломбе был нечётким. Привези бригада такую сумку в банк – был бы верный «косяк», потому что её непременно потребовалось бы вскрывать на вечерней кассе, в связи с перечисленными причинами. Ни подставлять сотрудниц вечерней кассы, уговорив принять такую сумку, ни вскрывать её с последующим пересчётом денег и сопоставлением с цифрами, что содержатся в документах на сию сумку, рискуя сразу же «попасть на деньги», Васильцеву, разумеется, не хотелось. Кроме всего прочего, это автоматически влекло за собой лишение премии на какой-либо процент... Можно было бы решить эту проблему, по быстрому заменив пломбу и шпагат (маленький маточек качественного штатного шпагата у Михаила на такой «пожарный случай» всегда имелся с собой), если бы не одно «но»... Дама была порядком пьяна и рядом крутился такой же пьяный грузчик. Васильцев в принципе знал его в лицо, ибо сам достаточно долго проживал в этих окрестностях. А мужчина был далеко не самым надёжным и безобидным гражданином... Оценив все эти обстоятельства, инкассатор принял решение «бросить» эту точку, не искушая судьбы.
     Со своего второго заезда три маршрута вернулись практически одновременно. Не было только «четвёрки», у которой был ещё и третий отдельный заезд в универсам. На эту точку ещё предстояло отправиться бригаде, работавшей по Четвёртому маршруту. А пока они застряли в пути ввиду мелкой поломки автомобиля. Остальные инкассаторы, отсдавшись на вечерней кассе, отправились разоружаться и сдавать необходимые документы дежурному по отделу Гавриле Алексеевичу.
               – Много не пейте! – хором сказали работникам военизированного отдела, спешившим к ожидавшим их машинам, сотрудницы вечерней кассы, когда всё действо переместилось в фойе банка.
               – Как получится! – бодро отозвался Вяземский, – пока, девчонки!
               – Пол ведёрка, не больше, – поддержал его напарник, переняв эту фразу у Васильцева.
     Все дежурно отшутились на эту традиционную фразу, которой было принято прощаться в данном учреждении с инкассаторами. Это звучало просто, как: «до свидания» или «пока»! Васильцев не знал, кто и когда завёл такую весьма забавную «традицию», но её обычно придерживались, «передавая по наследству» последующим поколениям инкассаторов разных возрастов.
     Когда все разъехались по домам, Михаил с Катей решили отдать дань своей собственной традиции, то есть побродить вдвоём по окрестностям дома, в котором проживала семья Велениных. Квартира Екатерины находилась в том же доме, где было жильё Демидыча, прямо напротив банка. Они дошли до угла пятиэтажки и свернули на узкую асфальтовую дорожку, проходившую непосредственно под окнами этой хрущёвки. Данная тропа отделяла само здание, постройки середины шестидесятых, от палисадника, прикрывавшего, как обычно, «тылы» домов. Кроме детей и подростков, по этому пути практически никто не ходил. А так как время было уже довольно позднее, здесь они были в полном уединении. Едва они скрылись от посторонних взглядов, Васильцев взял загорелую руку Кати и медленно поднёс её к своим губам. Он делал это часто и с удовольствием. Именно с такого жеста с его стороны и начались их отношения, с этой своеобразной «печати» всё у них и началось. Екатерина на секунду пристально взглянула в глаза своему спутнику, обняла его за шею и прижалась к нему сама.
               – Но ведь вчера всё могло закончиться и... и не так благополучно, Миш!
               – Ну это, наверное, судьба, Катюнь! Кого обвинять? Алексей наш не первый год за рулём. Хотя водитель он, конечно, не такой как Теплов, не как Дима или Борис Голенков и уж, конечно, не как «Летучий». Те бы такого не допустили... Я так думаю... Работает он в нашем гараже недавно. А на новенького, как правило, дают старенькое. Вот и достался ему этот «сарай», а точнее, «баня». Да ещё с лысой резиной... Да, в общем, всё как-то так совпало... Судьба, Кать, судьба!
               – Нет... Не хочу я такой судьбы, – грустно сказала Екатерина после паузы, во время которой она целовала своего возлюбленного в лицо с какой-то особой страстью.
               – Всякое бывает в жизни.. Что мы с Саней могли сделать в такой ситуации? Да, ничего! Только вон вцепились машинально кто за что смог. Вот у нас случай был на маршруте, – начал было вспоминать какой-то неприятный эпизод из инкассаторских будней Михаил, но сразу же осёкся. – А нет! Это ерунда! Не стоит забивать мозги!
               – Миша, ты сейчас о чём хотел рассказать?
               – Да не обращай внимания, Катюнь! Наверное, я просто сегодня немного притомился или не выспался просто. Давай всё самое самое оставим на завтра. Я тебя встречу на остановке...
               – Я сама дойду. Ты только не проспи! А то будешь дрыхнуть, как в прошлый раз!
               – В какой раз!? Когда это я дрых? – напускно возмутился Васильцев, – напраслину изволите возводить, Екатерина Дмитриевна, на мою тонкую ранимую душу!  
               – Я тебе напомню завтра, я напомню! – картинно сжав пальцы в кулак, сказала Катя и серьёзно добавила, – ну если правда устал, Миш, езжай домой, отдыхай. Завтра увидимся. Зря ты не поехал с «Насосом»!
               – Зато он Палну доставит прямо до подъезда. Он мне обещал.
     Проводив Екатерину до её окон, Васильцев побрёл на трамвайную остановку. На носу была среда – любимый день недели. Это были их интимные среды...
 
 
 
                                                   Г л а в а  20
 
                                                   Субботник
 
     Третья декада апреля, как обычно, была ознаменована почином, ставшим традиционным для жителей всего СССР. Ко дню рождения вождя мировой революции В.И. Ленина страна вышла на ежегодный всесоюзный субботник. Денёк был солнечным и ясным. Погода задалась. Сегодня все служащие банка либо уже пришли в рабочей одежде, либо взяли её с собой. Работники всех отделов трудились вперемешку, наводя чистоту и порядок, как внутри самих помещений учреждения, так и на прилегающей к центральному крыльцу банка территории. Как показывает опыт, в такой день можно, если и не свернуть горы, то, по крайней мере, их легонько подвинуть в нужном направлении. Так было и в сей весенний день. Ни перед окнами отделов, ни возле центрального входа в родное кредитно-финансовое учреждение не осталось ни одной бумажки, даже, казалось, что кусты палисадника, окружавшего банк, были причёсаны и завиты. Работа спорилась и кипела. Всюду без устали сновали сотрудники сей организации, наводя красоту. А в самом большом по объёму помещении, где одновременно трудилась большая часть бухгалтеров, решено было переклеить обои. Как-то так случилось, что Екатерина и Михаил в этой кутерьме не пересекались. Зато траектории движения и фронт работ Васильцева часто имели точки соприкосновения с одной молодой одинокой сотрудницей сего учреждения. И это не была инициатива Михаила. В столь тесном коллективе такие вещи не проходят незаметно и дают потом пищу для разного рода разговоров и пересудов... Так произошло и на сей раз. Как будто кто-то специально стал распространять в банке слухи о наметившихся отношениях между молодым инкассатором и одинокой девушкой, несколько лет назад окончившей институт соответствующего, финансового профиля. Сам Васильцев об этих отношениях неслужебного порядка узнал именно из разговоров сотрудниц банка. Да ещё Лёня его стал подначивать по этому поводу, видимо, заглотив ту же самую наживку. Впрочем, Михаилу в какие-то моменты их совместного труда с Валей показалось, что она действительно ищет какой-нибудь подходящий предлог, чтобы пообщаться с ним тет-а-тет, познакомившись поближе. В большом женском коллективе служащих данного учреждения было немало молодых дам, свободных от брачных уз и обязательств. Михаил на первых порах своей работы на новом месте мог для себя рассматривать и обдумывать какие-то варианты, но когда у него завязались плотные отношения с Катей, или даже просто появились намётки этих взаимоотношений, он сразу же постарался ограничить практически все иные контакты неслужебного свойства. Даже имея общественную нагрузку в качестве должности редактора местной стенгазеты, он прилагал все усилия, чтобы по большей части обходиться в этом деле своими собственными силами и средствами. Екатерина по-своему наверняка пыталась разрешить эту проблему, заставив его ревновать к одному из водителей госбанковского гаража, который, хоть и был женат, но как магнитом был привлечён в область Катиных чар. Иной раз он мог быть излишне навязчивым, добиваясь внимания Екатерины. Впрочем, это могли быть и некие уловки с её стороны, дабы взоры её возлюбленного не обращались уже в какую-либо иную сторону. Васильцева эта ситуация не то, чтобы заставляла нервничать, он сам хотел убедиться в Катиных чувствах к нему и её поведение при таком положении вещей должно было бы послужить чем-то вроде лакмусовой бумажки, показывающей истину... Об опасности всех этих хитросплетений и интриг и говорил Екатерине многоопытный сотрудник военизированного отдела Милютин, которого она считала своим старшим товарищем и другом.
     Закончив с Валей свой фронт работ по поклейке обоев в просторной комнате бухгалтеров, Михаил перешёл к иному занятию; он был отряжен в родной отдел на мытьё окон. После субботника Васильцев поехал домой, ибо в этот день у него был выходной. И вновь их пути с Валентиной пересеклись в трамвае, так как они проживали недалеко друг от друга. Что касается Кати, то ей все эти разговоры и воспоминания о прошедшем субботнике довольно долго досаждали, заставляя проводить некие сравнения с потенциальной соперницей. Михаил далеко не сразу понял, что его возлюбленная испытывает чувство ревности по отношению к Вале, которая была, вроде бы, хорошей и положительной со многих сторон, но она не была в его вкусе. Хотя, если бы как-то иначе сложились обстоятельства... Впрочем, у Васильцева в тот период времени, после того, как успокоилось его сердце, отойдя от безответной любви, появилось немало интересных вариантов, ни одним из которых он так и не воспользовался.   
     Вечер субботнего дня Михаил встретил, заехав к бабушке с дедушкой, что жили в этом же районе, в шести остановках от дома, где у него с мамой была кооперативная квартира. А для его возлюбленной сей день был ещё и рабочим.
     Переполняемая разными противоречивыми чувствами Екатерина хотела поделиться ими со своим старым другом Гаврилой Алексеевичем, который был дежурным по отделу. В ожидании двух бригад инкассаторов, работавших сегодня, разумеется, по расписанию выходного дня, она под каким-то благовидным предлогом оставила Наталью, заменявшую Алевтину Павловну, на вечерней кассе и, выйдя в тесное фойе банка, вызвала на откровенный разговор Милютина.
               – Вот почему, Гаврила Алексеич, так получается, – минорным тоном сказала Катя, – из-за этой девчонки из коопторга он с Калашенко стрелялся, пусть даже не натурально, но сам факт!.. А из-за меня с Андреем даже поговорить не хочет, а?  Что не так-то?
               – Он же тебе сказал, что сама, мол, решай: с кем ты хочешь быть. Он дал тебе понять, что ни навязываться тебе, ни мешать твоему счастью с кем-либо другим, он не станет. Так?.. По-моему разумению, грамотно поступил.
               – Вот ты мне друг, Алексеич, а защищаешь Мишку! Почему ты его сторону принимаешь? Из чувства мужской солидарности что ли?
               – Причём здесь солидарность, Кать!.. Я и раньше тебе говорил, не заигрывайся в свои игры!.. Проиграешь... Сама себе проиграешь!..
               – А ты знаешь, что сегодня на субботнике за ним Валька увивалась. Все уже об этом судачат!.. А я... А я... А я не знаю, вообще, «кто я, где я и зачем»!.. Мне как быть, Алексеич?
Она ещё и живёт там совсем недалеко от него!
               – Я пока не слышал, что про них говорят... Я ничего не могу тебе об этом сказать. Сама знаешь, в бабском коллективе любят языки почесать!
               – Она гораздо моложе меня. У неё детей нет... И... и, извини меня, у неё ещё фигура девичья, – продолжила тему Катя. – А я... А я, вообще, Гаврила Алексеевич, бабка уже!.. И Иринка на него пялится Первозванцева. Втихаря, но я-то вижу. Я же не слепая! Увидит его, ресничками большими  «хлоп-хлоп», глазки опустит и... А тут ещё эта Дашка!
               – Какая Дашка?
               – Такая! Из коопторга, которая. Из-за которой у них с «Калачом» эта разборка была с дуэлью в двух частях год назад!
               – А причём здесь Дашка? Я же тебе объяснял, она хорошая девчушка! А Антошка её в постель хотел уложить. Так, между прочим... Как он обычно это делает. А Мишка этому просто воспрепятствовал. Ну как нормальный парень! Я бы тоже так поступил, будь я молодой да крепкий... А Даша... Она, говорят, месяца два как замуж вышла. У неё своя жизнь, пойми ты, наконец!
              – Сю-за-нна!.. Вышла замуж... Сюзанна, мон амур! – бодро пропела Екатерина фразу переделанного на русский манер шлягера Адриано Челентано после короткой паузы в этом диалоге.
              – Да ну тебя, Катюшка! Иди вон на изготовку, одна бригада подъехала, – махнув рукой, ответил своей собеседнице Милютин, когда услышал, как хлопнула входная дверь, – не заиграйся! Потеряешь его!..  
 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а   21
 
                                              Жизни карусель
 
     Прошла зима. Прошла «с обычными инкассаторскими приключениями» в сильно заснеженные дни, когда частенько приходилось толкать «волги», которые присылали в отделения банков из такси или из договорной колонны, ввиду нехватки автотранспорта в собственном специализированном гараже. С тех самых пор Васильцев ещё много лет не мог терпеть снегопадов. В начале нового тысячелетия он сам побывал в роли таксиста и эта нелюбовь к разгулам стихии в зимнее время года у него только усилилась... Но это будет почти через двадцать лет, а сейчас он молод и удачлив. Любимое дело спорится у него в руках. Рядом с ним эффектная обаятельная дама, к которой он испытывает самые нежные чувства, каких, наверное, никогда не испытывал ни к одной из представительниц прекрасного пола...  
     Наступила весна 1987 года. Всё идёт своим чередом. Надежда Петровна, мама Михаила, вроде бы, встретила мужчину, с которым у них что-то складывается. Сын этому очень рад. Ему безумно хочется видеть счастливой свою мать. Бабушка часто болеет, а дед, прошедший горнило Великой Отечественной, держится молодцом, хотя возраст и всё пережитое им тоже иной раз дают о себе знать. Васильцев старается как можно чаще бывать у них и развлекать их, как может...
     Прошёл ежегодный ленинский всесоюзный субботник. События разного масштаба заполняют бытие. Страна отметила 9-ое мая, День победы. Хотя кажется, что время никуда не спешит, но порой оно заметно ускоряет свой ход, переходя на бег. За неделю всё вокруг позеленело и преобразилось, радуя душу весенней свежестью.
     Катя обожает цветущую сирень, а Михаилу нравится запах сирени. Иногда он чувствует этот запах от волос своей возлюбленной. Ему нравится любоваться Катей, когда у неё в руках веточки сирени. Сколько раз он посожалел о том, что совсем не умеет рисовать!..
     В этот четверг все сотрудники Отдела инкассации пришли на работу пораньше. Сегодня плановая разборка и смазка механизмов табельного оружия. На днях сдан очередной зачёт по инструкциям, регламентирующим деятельность инкассаторов. Произошли некоторые перемены в штате. Один пожилой товарищ по оружию Михаила ушёл на заслуженный отдых. Вместо него в отдел вернулся Тимофеев, уволившийся три с половиной года назад. Они не пересеклись с Михаилом, разминувшись почти в полгода. Стас по прозвищу «Гонсалез» легко влился в сильно обновлённый по сравнению с тем временем, когда он работал здесь раньше, коллектив, словно бы он и не покидал этих стен. Уволился чрезмерно практичный Саяпин, найдя более денежную работу. Видимо, тёща его всё-таки допекла своими претензиями. Был зачислен в штат сотрудников отдела ещё один молодой человек. Парня устроили по знакомству. Сам он чем-то похож на крученного-верченого Саяпина, только моложе и пока ещё не так ловок и хитёр. Но это дело наживное. Михаилу он как-то сразу не шибко приглянулся. Он показался ему очень скучным, поверхностным и однобоким, «заточенным» на примитивное восприятие окружающей действительности.
     День прошёл в обычном режиме. Сегодня постоянный напарник Васильцева взял отгул, так как у его старшего брата было некое важное событие в жизни и присутствие Леонида непременно требовалось. Михаил отработал с «Гонсалезом». Они также принадлежали к одной возрастной категории и, вообще, чем-то неуловимым были похожи по своему характеру и складу ума. Им было о чём поговорить, когда они выходили в составе одной бригады.
     На воскресенье был назначен спортивный день. В такие дни в тёплое время года инкассаторы, что входили в группу до 30-ти, играли в футбол на близлежащем от банка поле стадиона или на малой арене («на калде») этого спортивного объекта, в хоккейной коробке, обнесённой по периметру невысоким деревянным забором. В зависимости от того, сколько на это мероприятие собиралось друзей и знакомых, и решался вопрос: где играть. Как правило, матч разделённых по воле жребия команд продолжался порядка трёх часов, пока участники этого спортивного пиршества не лишались сил. Три тайма, по часу каждый – таков был регламент этих соревнований. Нужно сказать, что сей изматывающий марафон «крал» у организма много жидкости, которую частично восстанавливали здесь же, на стадионе, попивая минеральную воду и лимонад. По завершении этой «рубки» двух заряженных на победу команд, те, у кого оставалось свободное время, плавно перемещались к ближайшему пивному ларьку либо небольшими группами рассасывались по домам, принять душ, что-то слегка перекусить и, конечно же, восполнить запас живительной влаги тем же самым пенным весьма калорийным напитком, только в более цивильных условиях.
 
     В субботу у Екатерины и Михаила в очередной раз пересеклись выходные, прописанные в скользящих графиках их работы. Они решили не ехать на дачу Велениных, как предполагали прежде. Это было обусловлено разными причинами. Во-первых, у Кати была «плановая внутренняя перестройка в организме». Во-вторых, Михаилу предстоял сложный воскресный день, исполненный бескомпромиссной спортивной борьбы с утра и работа по одному из объединённых маршрутов после обеда. В-третьих, на обратном пути с дачи их наверняка бы ждал «аншлаг в электричке», ибо в такие погожие и красные дни календаря от желающих покопошиться в своём саду-огороде, как обычно, не бывает отбоя... Впрочем, для того, чтобы отказаться от этой вылазки, им вполне хватило бы и первых двух причин. 
     Взвесив все «за» и «против», они пришли к мысли, что в первой половине дня каждый из них займётся своими персональными делами, а ближе к вечеру они сходят в кино и побродят по городу. Так и поступили. Екатерина, засучив рукава, взялась за уборку и стирку у себя дома, а Михаил навестил своих дедушку и бабушку. Договорившись по телефону, где им встретиться, они к пяти часам по полудни свели свои траектории движения в одну точку. Возле кинотеатра и по прилегающему к нему скверу ходило-бродило немало народа. Казалось, что здесь даже можно было потеряться. Чудесная погода, свежая зелень и премьерный показ нового фильма... Предвидя это обстоятельство, Васильцев прибыл к данному объекту на полчаса раньше Кати и приобрёл билеты на сеанс.
               – Ну что, Катюнь, зайдём прямо сейчас или пока подышим? – поинтересовался мнением любимой женщины Михаил, поцеловав её в щёчку, – я взял билетики.
               – Давай побудем на улице. А вдруг там душновато. Что-то мне... Что-то, мне неуютно как-то, – несколько неуверенно произнесла его спутница, взяв его под руку.
               – Катя, ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Михаил, всматриваясь в глаза своей возлюбленной. – Что-то случилось? Ты какая-то бледненькая у меня.
               – Да не то, чтобы... Я не стала тебе по телефону говорить. Там Ольга с Кристинкой к нам пришли. Похоже, останутся ночевать... Глеб загулял.
               – Обколотый что ли, анаша или что?
               – Да, нет! Как ты говоришь, всё гораздо прозаичнее: запил... Ольга  говорит, пьяный в хлам. Она не стала с ним объясняться. Просто схватила Кристинку в охапку и к нам.
               – Он же не пьёт... Ну или почти не пьёт...
               – Вот обычно было «почти», а сегодня – в дым!
               – Час от часу не легче, – выдохнул Васильцев, – что делать?
               – Да сейчас, когда он в таком состоянии, ничего. А потом поговорю с его родителями и устроим ему совместно «разбор полётов». Не знаю я, Миш, не знаю!
               – Я чем могу помочь, Кать? – спросил Михаил, взяв её руку и поцеловав каждый пальчик в отдельности, – у меня есть друг. Он одно время работал наркологом. Может быть, к нему обратиться. Может, он что посоветует.
               – Давай оставим, Миш, как вариант... Проспится, протрезвеет, мы с ним и поговорим... Потом будем что-то думать и решать... Ну ведь неплохой парень-то, неплохой! Был... Как будто бес в него вселился, честное слово!
               – Ладно, Кать. Поступим, как ты говоришь... А там видно будет... Пойдём. Первый звонок...
               – Какие у нас места? – всё ещё нервничая, спросила Екатерина.
               – «Места для поцелуев»... Хотя сейчас...
               – Ладно, Миш. Утрясётся...
     На обратном пути от кинотеатра до дома, где жили Веленины, они держались за руки, как и на своих местах в просмотровом зале, пальчик через пальчик. Им обоим фильм понравился. Немного поговорив о нём, они пришли к единогласному мнению, что у «Зимней вишни» есть будущее, ибо картина состоялась...
 
 
                                                                               *     *     *
     В воскресенье после окончания своего футбольного междусобойчика почти все его участники пошли в пивной ларёк, что был расположен в полутора автобусных остановках от стадиона, и расслабились там. Несмотря на жару, Леонид и Михаил были вынуждены ограничивать свои потребности в «живительной пенистой влаге», так как им предстоял рабочий день. Саша, с которым Васильцев попал в ДТП, тоже больше облизывался, чем получал удовольствие, когда они целым лагерем расположились около этого питейного заведения. Никитенко должен был сегодня выйти во второй паре с Ивлевым.
               – Ребят, никому ничего не напоминаю. Все всё знают сами, – сказал Виталий, окинув взглядом троих футболистов-любителей, которым через полтора часа предстояло превратиться в инкассаторов-профи.
               – Виталь, там Палыч для кафе пломбы просил, – известил своего руководителя Леонид.
               – Чёрт! Совсем из головы вон! Ребят, я ему прямо в понедельник, завтра сделаю... Вы там, в кафе и в другом его заведении успокойте персонал, если что... Или, может, у вас есть... А завтра-после завтра разберёмся.
               – Добро, Виталь! Мы всё равно с понедельника на этом маршруте. Всё решим.
               – А мы вас всё-таки сделали, Виталий Викторович! – сменил тему разговора новенький Павел.
               – Да если бы у нас Юра не выпал, мы бы вас под орех разделали! – парировал его выпад Смолянинов, – вы и так «просели» в начале третьего тайма.
               – Точно, точно! – поддержал его бывший одноклассник Борис, чокаясь кружками с приятелями, объединёнными теперь в единый коллектив.
               – Эта последняя «плюха» для вас была просто счастьем! – вторил ему Евгений, имея в виду мяч, залетевший по какой-то невообразимой траектории в ворота их команды за две минуты до окончания игры.
               – Ладно! Если в следующее... А нет, ребят!.. В следующее воскресенье у нас стрельбы... Все слышали?
               – Так постреляем, Виталь! – живо откликнулся «Гонсалез».
               – Так Вы же сказали, Виталий Викторович, что патронов пока нет под это дело? – решил прояснить ситуацию Никитенко.
               – Мне в пятницу звонили – боеприпасы нам выделяют. Так что расстреливаем старые. В общем, все имейте в виду и настраивайтесь: через неделю стреляем, – ещё раз уточнил Смолянинов.
               – Да что вы всё о работе-то, блин! – возмутился Владимир, давний приятель Виталия и Бориса, – давайте о чём-нибудь другом!..
 
     Минут через тридцать большая часть спортсменов-любителей разошлась по своим делам. Смолянинов сегодня дежурил по отделу сам. И они в компании с Сашей, Леонидом и Михаилом двинулись в банк. Нужно было ещё хорошенько умыться и приготовиться  к выезду по маршрутам. Пройдя около четырёх сотен метров, они уже были на месте. Вслед за ними, минут через десять, подтянулся и Ивлев. В банке дежурил сержант Стрельников.
               – Так, Михаил Александрович, сегодня никаких шахмат со Стрельниковым, – обратился к Васильцеву начальник отдела и по совместительству капитан одной из футбольных команд, что ещё полтора часа назад, не жалея ни себя ни противника, сражались на солнцепёке.
               – Уже доложили, Виталий Викторович!? – удивился Михаил, обращаясь к своему непосредственному руководителю и параллельно с этим заряжая свой табельный ПМ.
               – Конечно, вы же на целый час с выездом на маршрут опоздали! –  спокойно сказал Смолянинов.
               – Виноват, Виталь! Я исправлюсь! Честное пионерское, перекуюсь! – ответил Васильцев, – но я в тот день почти всё нагнал на точках. Это, наверное, был рекорд скорости инкассирования объектов на Первом.
               – Давай, перековывайся, Миш, пока до управляющего не стали доходить эти вещи. А, может, и дошли уже.
               – С нами сегодня кто? – поинтересовался Леонид, зарядив запасную обойму.
               – С вами сегодня... Так... А кто с вами сегодня?.. Тьфу! Хорошо поиграли, да!.. У вас... Ну, конечно! Как я мог забыть!.. Под вас приедет «Насос»... Смотрите, чтоб он особо сильно не гонял! 
               – А у нас кто, Виталий Викторович? – проявил в свою очередь любопытство Ивлев, получив от дежурного свой боекомплект.
               – А с вами, Павел Андреевич, в сей час урочный... Гм-м-м... С вами едет, – протянул начальник отдела, шурша бумагами, – с вами Летунов из нашего гаража.
               – Ну с «Летучим» мы сегодня быстро управимся, – бодро произнёс Ивлев, методично вынимая пули из индивидуальных отверстий в своём брусочке и вставляя их в обоймы.
               – Вот даже «Летучему», при всём уважении к самому Лёхе, пересади его на «волжанку», «Насоса» не сделать, дядь Паш! – слегка подзадорил своего старшего коллегу Леонид.
               – Они оба – лихие ребята, – почти согласился с ним Ивлев, но «Летун» на своём «уазе» такие чудеса выделывает!.. Ты ведь не станешь спорить, Лёнь?
     Пока две бригады инкассаторов вооружались, расписывались в журналах и готовили свои причиндалы к выезду, напротив входа в банк припарковалась жёлтая «волга» «Насоса». Сам Лёва, не спешил заходить внутрь. Он открыл капот и производил какие-то манипуляции со своей техникой. Вдруг раздался телефонный звонок. Смолянинов, пребывая в качестве дежурного по отделу, снял трубку и, подойдя к окну, стал общаться с абонентом, находящимся на другом конце провода. Инкассаторы вполголоса продолжили свои разговоры.
               – Вон уже Лёвка пришвартовался. А где же наш «Летучий»? – подвесил вопрос в воздух Ивлев.
               – А ваш «Летучий голландец» попал в аварию, – удовлетворил его любопытство Виталий Викторович, аккуратно положив трубку, – только что звонили из нашего гаража. В него какой-то чудак воткнулся на перекрёстке... Так что, господа хорошие, у нас в команде замена... Вместо игрока под номером... Короче, вместо «Летуна» к вам едет «Хоттабыч».
               – Ка... Кто к нам едет, – растерянно вымолвил Ивлев, выронив из рук бутерброд с колбасой, – твою же мать, а!
               – Да, да, Павел Андреевич. Уже выехал «Хоттабыч», – повторил свою безрадостную кое для кого из присутствующих мысль начальник отдела, – он был под рукой. Его и направили... Это – судьба, Пал Андреич...
               – Это – не судьба, это – просто звездец! – мрачно ответил Ивлев, медленно поднимая кусок хлеба с ломтиком колбасы и аккуратно укладывая свой испорченный бутерброд на бумагу, в которую он и был завёрнут прежде.
               – Аппетит пропал, дядь Паш? – сочувственно спросил его Леонид.
               – Какой тут на хер аппетит! У меня уже желудок заболел заранее!
               – Это – аллергическая реакция Павел Андреевич, – прокомментировал происходящее Васильцев, – что-то вроде сыпи.
               – Что «кина не будет»? – тихо спросил своего напарника Саша.
               – Будет, Сань, будет! – придя, наконец, в себя, – ответил Ивлев, – ты, когда увидишь на маршруте, что я вцепился обеими руками в шею «Хоттабыча», дай одиночный в воздух, чтобы я его не придушил к едреней фене!
               – А следующий прямо в «Хоттабыча», – съёрничал Леонид.
               – Точно! Ему хуже не будет! – поймав какой-то странный кураж, подтвердил мысль Лёни Ивлев, – стреляй на поражение, мать его растуды! Патронов не жалей!
 
     Отсдавшись на вечерней кассе, Леонид и Михаил пошли к заветной тумбе разоружаться.
               – Что там, Виталий Викторович, от наших нет никаких известий: живы там все или уже нет? – поинтересовался ситуацией на другом воскресном маршруте Пашинин, получив свой брусочек для патронов.
               – Вот тебе смешно, Лёнь! А мне Ивлева правда жаль! – ответил Смолянинов, задумчиво глядя в окно.
               – А кому не жаль? – поддержал его Михаил, вставляя пульки в отверстия подписанного его фамилией брусочка, – все, кто хоть раз ездил с Валентином Степановичем, нас однозначно поймут.
               – И ещё больше поймут того, кто пристрелит «Хоттабыча»! – добавил свою остроту Лёня, после чего все дружно рассмеялись.
     В этот день Екатерина работала с Верой. Выйдя с территории вечерней кассы, чтобы проводить бригаду домой, дамы как некое магическое заклинание произнесли заветные слова: «Мальчики, много не пейте!»
               – Как получится, девочки! – ответил на прощание Леонид.
               – С полведра, не больше! – подал свою дежурную реплику Михаил.
     Сегодня вечером они с Катей решили не бродить по окрестностям банка. Нужно было отдохнуть от дня нынешнего. К тому же, завтра они снова увидятся на работе, как обычно. 
 
 
 
                                                   Г л а в а  22
 
                         От проблем не спрятаться, не скрыться
 
     На сей год отпуск Екатерины пришёлся на июнь. Михаил должен был отдыхать по графику в сентябре. Для их совместного времяпрепровождения в уединении летом у них в распоряжении оставались пока только спаренные выходные Васильцева в конце месяца. Двумя днями, пришедшимися на субботу и воскресенье, они и решили воспользоваться для поездки за город с палаткой. На теплоходе они перебрались на противоположный от мегаполиса берег чуть ниже по течению. Здесь у Васильцева давненько было примечено одно местечко. Оно, конечно, не было столь шикарным и уединённым, как тот пляж на полуострове, на который нужно было довольно-таки долго добираться, да ещё и желательно с лодкой. Но и в сей местности было весьма недурно. Они выбрали уютную полянку на песке с небогатой растительностью. Кусты, которые окружали их временное пристанище со всех сторон, делали их положение весьма выигрышным. Соседей можно было слышать, но увидеть не представлялось возможным, не пройдя этих небольших зарослей прибрежной полосы. Дым, поднимавшийся от их костра, указывал окружающим, которые также находились на отдыхе в сих песчаных пределах, что площадь уже кем-то занята.
     В будни здесь, конечно же, было намного более тихо и спокойно, нежели в выходные дни, когда, кроме случайных туристов-дикарей, таких как они, сюда съезжались обыватели этих мест, самостройщики, имевшие в этом «зелёном королевстве» свои огороженные плетнями участочки. Однако у них выбора не было. Посему и пришлось запланировать этот выезд на уикенд. Хорошо, что ещё повезло с погодой. Дни выдались тёплыми, солнечными да ещё и безветренными. Очевидно, что они вряд ли поехали бы отдыхать в ненастье, чтобы провести всё своё время в палатке, ибо и дача Велениных подошла бы для этих целей гораздо больше.
 
     Смуглый тип кожи позволял Кате быстро загореть и слегка бронзовый оттенок её тела делал его таким «аппетитным»!.. Ну а три недели пребывания под открытыми лучами солнца, пусть даже на своих шести сотках, превращали возлюбленную Михаила просто в «шоколадку». Вода была ещё не очень комфортной для купания. Хотя для тех, кто вырос на волжских берегах и делал первые традиционные вылазки на лоно природы ещё на первомайские праздники, данное обстоятельство нивелировалось многолетней привычкой выступать в роли термометра уже в конце мая-начале июня...
     Устроившись в своём брезентовом пристанище на ночлег, они снова разговорились. Екатерина решила высказать то, что лежало у неё тяжёлым камнем на сердце.
               – Ольга решила развестись с Глебом.
               – Надумала?.. Сколько они прожили в браке? – совершенно не удивившись данной новости, спросил Михаил.
               – Почти три года. Два года и десять месяцев... «с копейками»... Вот так... Сходила, так сказать, замуж, – грустно произнесла Катя, – к этому всё шло... Сам видишь.
               – Где будут жить Ольга с Кристиной?
               – У нас, конечно. Претендовать на ту квартиру, что подарили им родители Глеба на свадьбу, она не станет... Чужое это. Она не так воспитана... Да, я думаю, это правильно. С остальным имуществом разберутся. Вот. Как-то так...
               – Что говорят его родители?
               – Им очень жаль, разумеется! А что поделаешь? Лечиться он не хочет. Периодически слетает с катушек... Они сами всё видят. Ну, а какой выход?.. Кристинку только очень жалко! Но чем так, как сейчас – с загулами, игроманией и скандалами – лучше уж отдельно, без отца... Ну что?.. Жизнь продолжается... Оля ещё молодая, хоть и с ребёнком теперь на руках. Может быть, ещё встретит своё счастье. Она хорошенькая, далеко неглупа и опыт теперь есть... Хоть печальный, но есть... Будем жить!..
               – У вас теперь будет целое общежитие... И всё сплошь одни дамы...
               – А сколько она у нас и так живёт... эпизодически. Комната – ей с Кристей, комната – Лене и Ксюше и мне – зал... В тесноте да не в обиде.                             
               – Ну а как она сама в эмоциональном плане?
               – Сначала психовала, потом нервничала, сейчас уже почти не переживает. Всё, наверное, уже выгорело... Да и спокойнее так всем будет. Рано или поздно все узелки так или иначе приходится развязывать...
               – Или уже разрубать, – тихо добавил Михаил, прижимая к себе Катю.
               – Миш, выключи приёмник, будем спать... Да?
               – Как скажешь, Катюнь... Можем... Можем ещё чем-нибудь интересным заняться. Ну... «по штатному расписанию». Ночь на дворе... Какие будут предложения? Или тебе сейчас не до этого, извини.
               – Не знаю, Миш... Как-то всё... Как-то всё расклеилось что ли... А может быть, и не было у них ничего?.. Да, нет!.. Ну как?.. А счастливые глаза на свадьбе! А медовый месяц! А Кристина!.. Ох! – тяжело выдохнула Екатерина.
               – Но как я понял, пришло время этот узел распутать или разрубить, если иного не выходит.
               – Да... Просто... Просто к этой мысли уже нужно привыкнуть, чтобы сердца своего не рвать... И станет легче... Теперь моя дочь – дама с прошлым... Вот, вроде бы, только вчера сама в детсад ходила... И уже мать... И уже разведённая...
               – Ну, Катюнь, а как по-другому? Время неумолимо идёт вперёд. Всё течёт, всё изменяется. Банальные истины, конечно. Но всему свой срок... Короче, я не знаю, как тебя утешить. Ни ты, ни тем более я, мы не сможем в корне изменить эту ситуацию... Всё есть так, как оно есть... И это не смертельно! Оля действительно ещё очень молода. Я верю, что у неё всё ещё образуется... Образуется с другим мужчиной, который сделает её счастливой... Чтобы раны зажили, нужно время. Наверное, это зависит индивидуально от каждого, сколько времени ему нужно или, может быть... Или необходим какой-нибудь внешний толчок, изменение предлагаемых обстоятельств как в драматургии... Словом, нужны перемены! Всё образуется!.. На этой мажорной ноте, дорогие друзья, позвольте закончить нашу радиопередачу! Мы желаем вам всего самого доброго! До новых встреч в эфире!
               – Да ну тебя к лешему, Мишка! – живо откликнулась Екатерина на эту импровизацию своего возлюбленного, – это точно «Гонсалез» на тебя так влияет с его языком! Вас нельзя вместе ставить ни в коем случае!
              – С ним не скучно, Катюнь! А когда он начинает штамповать казённые газетные фразы, я сам завожусь. Ты же знаешь, как меня бесит казёнщина! Но для него это некий перфоманс. Он таким образом выражает своё отношение к нашей действительности... Если хочешь, он так вот дурачится по-своему! Дурачится, скрывая какие-то свои мысли, то, что его волнует, наверное.
               – А то я не знаю Тимофеева! – воскликнула Екатерина, меняя свой настрой на более эмоциональный, но вместе с тем и позитивный, – до твоего прихода в отдел он тут два года всем «по ушам ездил». А работа в газете его, вообще, добила. Лучше бы уж и не уходил от нас!.. Но ты прав, с ним не соскучишься!
               – Со Стасом, конечно, хорошо... Но я сейчас буду немножко хулиганить, Катюнь. И ничто, ничто, ничто, – делая свой голос всё более вкрадчивым и тихим, медленно выговорил Васильцев окончание этой фразы, начиная свою «арт-подготовку» под одеялом, – и ничто меня не остановит...
 
     На протяжении всего уикенда они грелись на солнышке, купались, наслаждались обществом друг друга и пытались переосмыслить или даже найти решение некоторых проблем. Однако ответов на тревожащие их вопросы так и не нашли.
     Сколько раз можно убеждаться в справедливости поговорки: «Отдыхать – не работать»?..
Действительно эти два дня, что Екатерина и Михаил выкроили у судьбы на своё уединение, пролетели словно миг, оставив лишь лёгкое послевкусие в виде добрых воспоминаний. Они дотянули до последнего, вернувшись в город на третьем утреннем теплоходе. (Благо речные трамвайчики ходили через каждые час и пятнадцать минут.) Катя поехала к себе домой, чтобы заняться своими проблемами и делами, а Михаил – к себе. Он заскочил в квартиру буквально на полчаса: бросить вещи, помыться и переодеться. И, как говорится, «с корабля – на бал», то есть сразу на работу.
 
 
 
                                                    Г л а в а  23
 
                                                  Вся эта суета
 
     Ещё одни стрельбы позади. Все инкассаторы, особенно молодёжь, любят это обязательное мероприятие. Свежий воздух, тихое местечко, вдали от городского шума, «накрытая поляна» и, разумеется, способ проверить свои способности, то, ради чего и проводится этот выезд на природный ландшафт местности, некогда присмотренный кем-то и облюбованный для данных целей.
     Кому-то нравится всаживать пульки в мишени, кому-то приятно побыть вдали от мегаполиса, ну а кто-то с удовольствием возлежит за «скатертью-самобранкой», на которой можно отведать разных простых яств, а главное – разогреть душу изнутри, откушав «жидких блюд» с проверенными жизнью градусами. А под такое угощение, простое да калорийное, беседа сама льётся...
 
     За последний год Васильцев поработал с разными напарниками. Трудясь в паре с некоторыми из представителей молодёжного поколения, он откровенно скучал. Очень узкий кругозор, присущий отдельным личностям, не могло компенсировать решительно ничего. Видя эту «вселенскую тоску» своего инкассатора и приятеля, Смолянинов предполагал вернуть к жизни их прежнюю бригаду Васильцев-Пашинин. А пока Леонид был в своём очередном отпуске, Виталий Викторович поставил Михаила на подмену и использовал его, в том числе и для работы по утреннему маршруту с дежурным по отделу, либо с кем-то из  возрастных старожилов данной службы или же, в редких случаях, когда выходил утром сам, назначал его в пару с собой. Сегодня Васильцев был старшим в бригаде с Наилем Шамшутдиновым по Четвёртому маршруту.
     Откатав два заезда без сучка без задоринки, они отсдались, как и все другие бригады, на вечерней кассе, после чего сразу же отправились в универсам, который ввиду обычной довольно большой выручки всегда, согласно штатному расписанию, инкассировался отдельным заходом.
               – Михаил, ты успел девчонкам позвонить, чтобы нам полу-копчёной отложили, а «Насосу» маслица, – поинтересовался Наиль у своего более опытного напарника.
               – Успел, успел, пока ты умывался, набегавшись в трудах своих праведных, – ответил Васильцев.
               – Так что, ребят, мне масло-то будет? – проявил своё любопытство о том, как обстоят дела с его просьбой водитель из таксопарка.
               – Всё нормально, Лев! Твоё пожелание «золотая рыбка» исполнила, – прокомментировал ситуацию Михаил.
               – А что там «повелительница морей» говорит о моей просьбе? – вопросил Шамшутдинов.
               – Пять штук, как ты и заказывал, «рыбка» устроит. И мне одну.
               – А мне? А мне? – оживился «Насос». 
               – Так ты же не просил, Лёва! – сказал Наиль, – а я друзьям обещал.
               – Ну ёлки! Ну, ребят, мне слесарям поставить поллитру позарез надо! – живо отреагировал водитель такси, прибывший на работу в Госбанк по выторгованной им у диспетчера путёвке.
               – Ну что ж ты раньше-то?.. Ладно, Лев Михалыч, следи за дорогой. Я тебе свою отдам. Мне не к спеху! – успокоил водителя бригады Васильцев.
               – Вот за это ещё одно Вам, Михал Саныч, «мерси»! – бодро откликнулся «Насос».
               – А кто снял трубочку, Миш?
               – Ну какая разница, Коль!.. «Золотая рыбка»!
               – С зелёными глазами?
               – Да ну тебя, Наиль, честное слово!
     Сделав все свои дела в универсаме, Михаил и Наиль под присмотром дежурившего во время инкассирования этого объекта при входе милиционера погрузились в жёлтую «волгу», что стояла у самых ступеней здания, и двинулись в банк.
 
               – Михаил, а Наталья так с тебя и не сводит своих зелёных очей! – сказал Шамшутдинов, упаковывая свои трофеи в спортивную сумку, – ты заметил?
               – О чём ты, Наиль? Она нормальная дама, – отозвался Васильцев, приоткрыв окно, – тебе показалось! Ты, наверное, съел что-нибудь!..
               – Невооружённым глазом...
               – Да перестань, Коль!.. Она просто!.. Она просто... Короче, всё не так, как кажется!
               – Ты это мне говоришь!?
               – Да ты как Лёня уже стал! Он меня достал в конец с этим вопросом! 
               – Ну правда таких блестящих глаз не замечать!.. Она тебя просто ест ими!
               – Коля, давай закроем эту тему... Закроем по известной тебе причине.
               – Из-за Катьки что ли? – вдруг оживился «Насос», совершая очередной обгон.
               – Лёва, ну куда ты так летишь? Ты же не на спортивных состязаниях и не на тренировке! Спокойнее! Не так динамично! Мы никуда не опоздаем! – урезонил водителя  Васильцев и уже спокойным тоном добавил, – да, из-за Екатерины. Комментарии потребуются?
               – Да ладно, ладно! Проехали. Чё я не понимаю что ли! – ответил «Насос», – Миш, а хочешь я покажу, как я выиграл последние наши соревнования, ну свой фирменный манёвр, свою «фишку»? 
               – Лёва, даже и не думай, и не помышляй! Мы с деньгами и с оружием! – жёстко осёк его Михаил, – в щадящем режиме направляемся «на базу». А домой поедем, покажешь. Лады? А пока сбавь обороты... в буквальном смысле, Лёв. А то мы от земли оторвёмся!
               – Не вопрос, начальник! – спокойно отреагировал «Насос», сбрасывая скорость.
 
     Отсдавшись на вечерней кассе и разоружившись, бригада стала собираться домой. Сегодня в банке задержался Вяземский. После того, как они с Сашей закончили свой рабочий день, он минут на двадцать зашёл к своему давнему приятелю Гавриле Алексеевичу, что жил в доме по соседству. И теперь, чтобы не добираться на ночлег на общественном транспорте, ожидал, когда закончит все свои служебные дела Четвёртый маршрут, заранее, между заездами, договорившись с «Насосом», что тот отвезёт и его.
               – Иван Демидыч, ты «Насосу» сегодня побольше запас дай. Он ещё Ген Саныча отвезёт и Палну, – напомнил дежурному по отделу о положении дел Михаил.
               – Ладно, ладно. Раз надо, значит, надо! – ответил Чистун, отмечая в путёвке время убытия таксисту, прикомандированному к Госбанку на текущий день. – Нет вопросов.
     Все стали прощаться с Демидычем, которому надлежало опечатать сургучом оружейный сейф и прибраться в помещении, с дежурным милиционером Олегом, с Катей и уже машинально друг с другом.
               – Много не пейте! – дал традиционное «напутствие» в дорогу Демидыч, обращаясь к отъезжающим.
               – Пол ведёрка, не больше, – ответил Михаил.
               – Сколько положено или сколько нальют! – добавил Вяземский.
               – Как получится, дядь Вань! – присоединился к своим коллегам Наиль и что-то шепнул на ухо Олегу, остающемуся в банке до утренней пересменки.
               – Ты мне шоколадку проспорил, Ген Саныч! – подала свой голос Екатерина при выходе из дверей учреждения, – по тому делу... Сам знаешь...
               – По какому делу? – возмутился было Васильцев, бросая взгляд то на Вяземского, то на Катю.
               – Тебя не касается, Миш! – отреагировал Ген Саныч, – могут быть у нас с Катюхой свои дела и секреты?
               – Я потом тебе расскажу, – загадочно произнесла Екатерина, обращаясь к Васильцеву.
               – Всё! Всё! Поехали! Как говорит Виталий Викторович: «Цигель, цигель! Ай-лю-лю!» – деловито воскликнул Вяземский, открывая дверь авто для Алевтины Павловны.
               – Нет! У них там, понимаешь, «ай-лю-лю», а я ни сном ни духом! – картинно возмутился Михаил, усаживаясь в «волгу» «Насоса» на переднее сиденье. – Небось, Иван Демидыч опять свои «коварные интриги» плетёт в бухгалтерии!
               – Демидыч знает там всех девок на перещуп... в смысле, на пересчёт... Извините, девчонки! – весело заявил Вяземский, подмигнув Чистуну и махнув ему рукой.
               – Ну, Ген Саныч! – мягко урезонила Вяземского Алевтина Павловна.
               – Много не пейте! – ещё раз простился со всей шумной компанией отъезжающих старшина Олег.
               – И не ешьте!.. Особенно на ночь! – добавила Катя.
               – Секунду, ребят! – вдруг спохватился Демидыч. – Все помнят, что завтра собрание? Приезжайте пораньше!
               – Да помним, Вань, помним! – крикнул ему в ответ Вяземский из приоткрытого окна машины Лёвы, когда такси уже тронулось с места. 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а  24
 
                                    Стечение обстоятельств или...
 
     Вторую неделю Михаил и Леонид работали по Первому маршруту. Инкассаторские будни шли своей вереницей дней по проторённой тропе. Заканчивалось ещё одно лето. Васильцев любил это время года, как никакое другое. Летняя пора у него, наверное, как и у многих, кто живёт в Поволжье, ассоциировалась с отдыхом, солнцем, великой рекой и добрым дружеским общением в хорошей компании на лоне природы. Вот и в этот тёплый сезон года всё сложилось неплохо. Жаль, что самый конец августа теперь уже дышал в лицо своим меняющимся к осени северо-западным ветром. От их с Катей отдыха сейчас остались лишь воспоминания. Сегодня, в свою традиционную среду, на квартире Васильцевых они с лёгким оттенком грусти перелистнули в своей памяти страницы совместных поездок за город. К 15:00 добрались до банка. Екатерина пошла домой, у неё ещё была пара часов до начала её рабочего дня, чтобы заняться своими домашними делами, а Михаил направился прямиком в отдел.
     Как обычно, вооружившись и расписавшись в журналах, они с Леонидом и госбанковским водителем Дмитрием первыми «пошли в бой». Бригады, работавшие по другим маршрутам выдвигались на 30-50 минут позже, впрочем, их трудовой день и заканчивался позднее.
Сегодня они перемещались строго по графику. Почти половина первого заезда была уже позади.
               – «Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся», – сымитировав акцент персонажа Фрунзика Мкртчяна из фильма «Мимино», сказал Михаил, обращаясь к напарнику, который листал карточки на объекты инкассирования в поисках какой-то нужной ему информации. – Вон та «копеечка» за нами второй день шлёндает. Ты не обратил внимания?
               – «Копеечка», – задумчиво повторил Лёня, не отрываясь от планшета в жёстком чёрном переплёте.
               – Ну, посмотри, посмотри! – обратил его внимание на серую «ладу» Васильцев, – и номер забрызган грязью, не разглядишь.
               – «Копеечка», «копеечка», – ещё раз произнёс напарник и, так и не найдя того, что он искал в документах на точки, добавил, – да, она мне тоже не внушает дове... А на прошлой неделе 412-й крутился по маршруту... Или мне показалось, Миш, а?
               – Было дело... Двое парней в нём сидели, – подтвердил слова коллеги Васильцев и, обращаясь к водителю, спросил, – а ты что молчишь, Дим? Ты же с нами всю неделю отъездил.
               – «Жигуля» вчера точно видел этого, а насчёт «москвича» врать не стану, – размышляя в слух, ответил шофёр военизированного госбанковского гаража, снимая солнцезащитные очки, – хотя... Подождите-ка... Точно! Он!
               – Уверен? – переспросил его Михаил.
               – На все сто! – не колеблясь ответил водитель «уаза» 452-ой модели, – вспомните, когда мою «буханку» слегка подрезала «нива» на повороте в посёлок, он сзади был... Лёнь, ты ещё сказал: «Вот, разява! Чуть нас не стукнул!» Этот серый «москвичок» и шёл за нами... Я ещё подумал, что мужик дороги не знает, когда он в «нашу любимую лужу» провалился под мостом!
               – Ну, что составлять рапорт, пусть пробьют обе машины?.. А номера?.. Скажут преждевременно. Недостаточно данных или что-нибудь в этом роде. Типа, слишком мнительные вы, ребята, – поинтересовался мнением своих коллег Михаил, – Тем более, что ещё то расследование, когда в машину Мальцева с Петраковым влетел этот придурошный «зил», что их протаранил, оно не завершено... Вроде бы как...
               – Что отказали тормоза, отмазка, конечно, простецкая, – размышлял Леонид, – а кто бы не подготовил на такой случай себе алиби-отмаз!.. Что хочешь делать, Миш?
               – У тебя завтра выходной. Я буду с Вяземским. Пусть Ген Саныч свежим, так сказать, незамутнённым нашей реальностью взглядом оценит ситуацию и нашу подозрительность. Там что-нибудь и решим.
  
                                                                              *   *   *
 
     Три дня никаких подозрительных автомобилей на своём маршруте инкассаторы не замечали. На четвёртый день, когда они едва выехали с территории одного из заводов, где инкассировали столовую, в опору линии электропередачи врезался погрузчик, водитель которого шаткой походкой прошёлся возле дороги и исчез в придорожных кустах. Поверни они на секунду-две позже в том месте, этот бетонный столб всей своей массой, наверное, разрезал бы их «буханочку» пополам. В тот день Дмитрий немного припозднился к ним в отдел. По пути у него случилась мелкая поломка. Поэтому на первый заезд они выехали с опозданием и Лёня, чья очередь была работать сборщиком, старался быстро «облётывать» точки, навёрстывая время. (Каждому инкассатору известны такие бытовые моменты.) Словом, в сей день они не стали обсуждать случая с падением столба и пьяным водителем погрузчика, хотя машинально взяли его себе на заметку в качестве «весьма подозрительного курьёза». Следующий день у их бригады был выходным. Они, правда, в устной форме поставили в известность начальника отдела о произошедшем и поделились с ним своими сомнениями и подозрениями. Подменная бригада, что работала на маршруте вместо них, ничего необычного не заметила. Ещё неделя прошла спокойно, хотя некоторое напряжение в их работе чувствовалось. До перехода на очередной маршрут по ротации оставалось несколько рабочих дней. На первом заезде они вновь заметили знакомую им «копейку». У них невольно создалось такое впечатление, что первая модель «жигулей» ненавязчиво преследует их, наблюдая за каждым их шагом. Дмитрий заметно занервничал, его «уазик», словно бы вторя ему, слегка закапризничал.
               – Сейчас, когда вернёмся «в нашу банку», конечно, ничего внятного написать не успеем, а после второго заезда я тебе обещаю, Дим, составлю рапорт. Все распишемся, всё честь по чести. И утром сам позвоню Виталию в отдел ещё раз всё расскажу и объясню. Я думаю, он на правах нашего начальника решит этот вопрос быстро, нажав на какие нужно рычаги и педали. В общем, соберись, следи за ситуацией на дороге, дотерпи, короче.
               – Я-то собран. Но мне, ребят, всё это уже настоиграло, честно говоря! – ответил Дмитрий, стараясь сохранять хладнокровие.
               – Лёнь, на точках «не сиди», – обращаясь к напарнику, который в тот день был сборщиком, сказал Васильцев. – В общем, динамично так, как ты умеешь. Ребят, у всех снят с предохранителя?
               – Само собой, – откликнулся партнёр, рефлекторно опустив пальцы к открытой кобуре.
               – Спорим на что хочешь, Дим, что на второй заезд они за нами не поедут, – подбадривающим тоном бросил водителю Михаил, подмигнув ему в салонном зеркале заднего вида.
               – Догадываюсь, – сквозь зубы процедил водитель «уаза» и, натянуто улыбнувшись, добавил, – иначе я завтра точно приеду с гранатой.
     После того, как они в этот вечер первый раз сдали деньги на вечерней кассе, Васильцев доложил дежурному их видение ситуации на маршруте и сказал, что в конце рабочего дня будет рапорт. На втором заезде его напарник щёлкал точки как орехи, строго в соответствии с предписаниями инструкции, нигде не задерживаясь и лишней секунды. Только в одном месте маршрута их траектории пересеклись с подозрительной «ладой» первой модели и все члены молодёжного коллектива это заметили. Впрочем, они завершали рабочий день, когда уже было совсем темно и сказать с уверенностью, что этот автомобиль их больше не преследовал, наверное, никто бы из них не смог.
               – Ну, что отработали, джентльмены, – выдохнул Михаил, когда они все вместе сели в «буханку» Дмитрия, чтобы он развёз их с напарником по домам, а сам направился в госбанковский гараж.
               – Обошлось, – поддержал его Леонид, открывая окно и прикуривая сигарету.
               – Обошлось ли? – переспросил его водитель, кивая куда-то в сторону, где в сумраке блеснул серый металл.
               – Да, нет, Дим! Это не они! – понял его намёк Васильцев, – да и на фига мы им сдались без денег и без оружия?
               – Ну вы-то без стволов. А я!..
               – Да ладно! Из-за одной твоей «пушки», Дим... Чего-то затевать... Да, нет! Игра не стоит свеч! Здесь нечего и думать!
               – Диман, и вправду расслабься уже слегка, – поддержал своего напарника Леонид, выдохнув в темноту дым, – а завтра всё будет по другому. Вот увидишь! Клянусь своей треуголкой!
               – Да ну тебя, Лёнь! – отмахнулся от шутки одного из своих товарищей по оружию молодой водитель служебной «буханки», – Вы-то холостые... А у меня жена, малыши...
               – Давай мы тебя до дома сопроводим, как нас на точках их персонал, а? – улыбаясь предложил повеселевший Михаил.
               – А «дежурка» на что?.. А потом я уже тоже буду «пустой», – пребывая всё ещё в некотором напряжении, ответил Дима, – просто накопилось за этот месяц с вами. Да в прошлом месяце у меня, когда я работал в Городском, случай был со стрельбой... Волна какая-то просто!
               – Так то два... Нет, три пьяных идиота были, Дим, «попутавшие берега»! – прокомментировал ситуацию месячной давности Леонид.
               – Пусть глупость, дебилизм этих придурков, но нервы, ребят, нервы! – слегка ударив ладонями обеих рук по рулю, отреагировал на его ремарку один из лучших водителей военизированного гаража, – накапливается ведь, ну!.. А у нас с Наташкой третий будет...   
     Дома, разумеется, ни о чём подобном работники этой профессии не говорили, по известным причинам... Виталий Викторович, как предполагали ребята, представив свой рапорт, незамедлительно включил возможные на тот момент времени рычаги и нажал на соответствующие педали. С тех пор ни они, ни другие бригады инкассаторов, работающих по данному маршруту, этих подозрительных машин не видели.
 
 
 
                                                      Г л а в а  25
 
                                              В обычном режиме
 
 
     Среда. Интимный день. Екатерина приехала к Михаилу немного раньше обычного. Чуть быстрее с Алевтиной Павловной отсдались на Группе пересчёта, повезло с транспортом и, вообще, всё сегодня как-то складывалось – чуть там и чуть здесь, всё сходилось с некой лёгкостью. В квартире Васильцевых у них тоже всё шло «в соответствии со штатным расписанием». Михаил был как всегда нежен и даже, когда Кате нужно было позвонить домой, не выпускал её из своих объятий. Это ещё больше заводило его...
     Сегодня у бригады Васильцев-Пашинин был выходной. Екатерине же надлежало к пяти часам быть на рабочем месте. Они вышли из дома немного пораньше, чтобы, сойдя с трамвая за две остановки до Катиного дома и, соответственно, соседствующего с ним здания, в котором располагался банк, пройтись пешком. К тому же, Екатерине нужно было заскочить в один магазин. Они неторопливо брели под руку, разговаривая о чём-то, чего не успели коснуться или обсудить у Васильцева. Вдруг после некоторой паузы его спутница, глядя себе под ноги, заговорила о самом интимном.
               – Ты знаешь, Миш... То, что ты делаешь для меня, когда мы наедине, во время нашей с тобой близости... В общем, ничего подобного я... Ничего подобного в моей жизни не было.
               – Может быть... Может быть, просто... Ну я же – твоё солнышко, – не сразу нашёл, что ему ответить на это застенчивое признание своей любимой женщины Васильцев. – Я... Я просто... Я просто грею тебя своими лучиками... грею, как могу...  
 
                                                                       *     *     *
 
      На следующий день Михаил был сборщиком, а Леонид, соответственно, старшим бригады. Уютно расположившись и разложив свой инвентарь в большом отсеке «уаза-буханки» Теплова, он периодически принимал от своего напарника сумки с выручкой и, подкручивая их от горловины на необходимую величину, свою для каждой, укладывал их в большой инкассаторский мешок, согласно очерёдности поступления. После этой операции старший, как правило, выдавал сборщику сумку, имеющую свой индивидуальный номер, для следующей точки. Она была полностью скручена в рулон номером наружу.
     С водителями, которые часто приезжают на одни и те же маршруты в отделения Госбанка, работается очень легко, в плане того, что они сами знают всю очерёдность точек на маршруте и манеру подъезда к объекту, подлежащему инкассации. Кроме того, они знают каждую дорожную выбоину и каждую кочку в районе. Сборщику в таких случаях не нужно выполнять роли штурмана-навигатора, подсказывая своему шофёру, куда ехать, каким именно путём и где следует остановить машину. Вот и сегодня Михаил был автоматически освобождён от этой обязанности. Единственное, что он делал при таком раскладе, так это сообщал на поворотах водителю свободен ли путь с его стороны или имеется какая-либо помеха и далеко ли она.
     Подъехав к предпоследней точке на первом заезде с заднего входа, Пашинин обратился к своему напарнику с некоторой просьбой. 
               – Миш, сейчас если Любка спросит, почему я к ней вчера не пришёл и не позвонил... Да стопудово спросит! Ты скажи ей, что я... Скажи, что...
               – Нет уж, друг мой ситный! Идите-ка сами разбирайтесь с проблемами Вашей интимной холостяцкой жизни! – прервал его Михаил и вручил ему планшет с карточками на объекты инкассирования и медную печать-штамп с номером маршрута, а также вернул только что полученную от него порожнюю сумку данной точки.
               – Ну ладно, блин! Я это тебе хрен забуду, как говорит Ген Саныч! Давай все причиндалы... Ребят, я на немного задержусь... А если на много, езжайте без меня, – отшутился Лёня, принимая у Васильцева весь «джентльменский набор», кроме авторучки, необходимый для произведения инкассации точки.
               – Лёня, только ты недолго там! И, главное, внимательно осматривай шпагат и оттиск на пломбе, чтобы не было, как с Петраковым тогда! – напомнил на всякий случай напарнику о выполнении служебных обязанностей инкассатора-сборщика Михаил. – Короче, не заболтайся там! У тебя три минуты, не больше!
               – Если что, стреляйте в воздух, вызывайте подкрепление! – крикнул в ответ Пашинин, растворяясь в извилистом коридоре магазина.
     Минут через пять Леонид вышел с сумкой с выручкой и небольшим свёртком подмышкой.
               – Фу! Кажется, простила! – доложил обстановку Пашинин и протянул водителю продолговатый предмет, завёрнутый в обёрточную бумагу, – полу-копчёная, Витёк! Ты ведь просил сегодня тебе сделать.
               – Спасибо, кормилец! – поблагодарил его Теплов, принимая нежданную радость, – сколько я тебе должен?
               – Сейчас спокойно разберёмся, – уверенным тоном ответил Леонид и протянул напарнику чёрный планшет и печать-штамп, – я возвращаю Ваш портрет!
               – И сумочку покажи на всякий случай, будь любезен! – ответил ему Васильцев, – а то мало ли что вы там с «джульеттой» учудили!.. Что так долго? Вы там часом не сексом занимались? Подожди, Виктор.
               – Да ладно тебе, Миш!.. Пока я ей объяснил, пока просил прощения, пока... В общем, обошлось!
               – Действительно обошлось! – выдохнул Михаил, проверив пломбу, шпагат и запись в соответствующей данному объекту графе карточке на текущий день, – поехали Вить! Порядок.
     Несмотря на эту непредвиденную задержку, они были в очереди на вечерней кассе вторыми. У окошка начинали сдавать свой «улов» Мальцев и Саша. Следом в узкий коридор, ведущий к помещению вечерней кассы, бодрым шагом вошли Вяземский и «Гонсалез». Из вестибюля послышались гулкие голоса Калашенко и Вержбицкого. Бригады всех маршрутов были в сборе. Сегодня всею шумною толпою говорили о политике, женщинах и о спорте. Вспомнили также и недавний случай, когда, работая по Второму маршруту и перебрасывая из «уаза» Бориса мелочь из автобусного парка, расфасованную по штатным госбанковским мешочкам, Вержбицкий с новеньким Павлом один из мешочков чуть было не упустили из виду, сбившись со счёта.
     Вообще, работа с разменными деньгами, которые необходимо было доставлять в учреждение из автобусного парка и трамвайно-троллейбусного депо, это – отдельная песня, а для водителей-таксистов и договорников, приезжавших на «волгах», сия песня имеет грустный мотив и головную боль в придачу по причине тяжести данного груза. Сам же процесс переброски мешочков из автомобиля в специальную тележку для мелочи, выкаченную на крыльцо банка, с последующей транспортировкой её в отдельное помещение, где всё это хозяйство опечатывается до своего времени в сейфе сургучом, больше напоминало некий цирковой аттракцион...
 
     Три маршрута, завершив свою работу после сдачи выручки с точек второго заезда, разъехались по домам. «На базе» остались только дежурный по отделу Демидыч, милиционер Варсенин, бригада Васильцев-Пашинин, водитель госбанковского гаража Виктор, Алевтина Павловна и подменявшая Екатерину бухгалтер Светлана. Чистун уже отзвонился в универсам и сообщил Леониду и Михаилу, что сегодня будет две сумки вместо одной и посему девчонки, что формируют деньги для инкассации, задержатся с подготовкой к сдаче. Время тянулось как резиновое. Все присутствующие, кроме Алевтины Павловны и самих членов бригады, сели за круглый доминошный стол, скоротать минуты ожидания. Ну а напарники стихийно, от безделья, решили продолжить серию своих шуточно-спортивных поединков по смешанным единоборствам в длинном коридоре учреждения.
     Некоторое время до пребывающих в помещении Отдела инкассации доносились только отдельные воинственные выкрики участников этого шоу и топот их ног. В какой-то момент они услышали грохот стульев и опрокинутого стола, а ещё через секунду-другую и шум от упавшего металлического стенда. После чего раздался гомерический хохот напарников.
               – Да что они там совсем что ли очумели!? – возмутился сержант Варсенин, – там же стёкла, порежутся!
               – Спокойно, Константин, – безразличным тоном отреагировал на всё происходящее и реплику дежурного милиционера Иван Демидович. – Стёкла я ещё третьего дня демонтировал – буду менять на оргстекло. Сейчас они всё поставят на место. Если что сломали, я больше чинить не буду. Пусть сами чинят, кабаны.
               – Переженить их надо, дядь Вань! – высказал своё мнение на этот счёт Виктор, – пока они весь банк вам тут не разнесли в щепки!
               – Твоя правда, Витя! – подтвердил слова водителя Демидыч, – эту бы энергию да в мирных целях! Вот так, Пална, Катьку на выходной отпускать!
               – Да молодые они, задорные, – встала на защиту инкассаторов Алевтина Павловна, – ну немного не рассчитали силу... Они – хорошие ребята!
               – Очень, – сухо сказал Чистун и добавил, – особенно, когда спят зубами к стенке. Так ведь, Свет?
               – Да они – нормальные парни, ты сам знаешь, Иван Демидович, – согласилась со своей временной напарницей Светлана.
              – А кто скажет супротив! – задорно ответил дежурный по отделу, делая некий отвлекающий внимание манёвр одной рукой и одновременно с этим аккуратно пристраивая на своей лысине одну из белых костяшек домино другой. Проделав данную манипуляцию, он громко хлопнул по столу иной костяшкой и отрывисто заявил: «Рыба!»   
               – Демидыч, ну ты в своём репертуаре! – воскликнул сержант Варсенин, – я всё видел! У тебя же лысина не с двойным дном, в натуре!
               – Ладно, мы с Витей продули вам. Мы просто поддаёмся! – согласился Чистун, снимая трубку зазвонившего телефона и сразу переключаясь на этот звонок, – понял! Отправляю... Девочки а мне бы паштетика этого импортного хоть несколько баночек. Найдёте?.. Что?.. Он тоже просил отложить!.. Ну добро!
     Быстро расставив мебель с инвентарными номерами по своим местам, инкассаторы хором доложили присутствующим: «Жертв и разрушений нет!» Все улыбнулись им в ответ. А Демидыч, махнув рукой, сказал: «Выезжайте. Через десять минут девчонки будут готовы. Мне там бандеролька будет. Ваш заказ «золотая рыбка» тоже исполнила.»
     Минут через пятьдесят Пашинин и Васильцев уже отсдались и разоружились. Взяв к себе в попутчики Алевтину Павловну и Светлану, они стали прощаться с Варсениным и Чистуном.
               – Смотрите, много не пейте! – машинально произнёс как заповедь сакраментальную фразу Демидыч, проводив их до поста милиционера.
               – А нам много и не надо! – ответил Леонид.
               – Полведра на брата! – «отрапортовал» своё Михаил.
               – Так какой у вас счёт? – поинтересовался дежурный сержант исходом импровизированных состязаний по единоборствам без каких бы то ни было правил.          
               – 3:2 в Мишкину пользу, – удовлетворил его любопытство Пашинин, – но я отыграюсь. Счастливо отдежурить, Петрович!
               – Приятных сновидений, – добавил Михаил.
               – Спокойного дежурства, Константин Петрович! – попрощались с Варсениным  дамы.
               – Цыгане шумною толпой! – неожиданно даже для самого себя выдал импровизацию Иван Демидович, сухо махнув своей работящей мужицкой рукой вслед уезжающим перед внутренней входной дверью банка.
 
 
 
                                                      Г л а в а  26
 
                                                      Диверсант
 
     Закончилось общее собрание отдела, которое провёл его начальник Смолянинов. Все, кто не был задействован сегодня на вечерних маршрутах, отправились по своим делам или по домам. Остальные, вооружившись, пребывали в ожидании транспорта. Прикомандированный к бригаде Второго маршрута таксист Лёва уже был на месте и тоже терпеливо ждал своего часа, знакомясь с новым выпуском стенгазеты в длинном коридоре банка. На первый, третий и четвёртый маршруты должны были прибыть водители из военизированного гаража. Внемля законной просьбе инкассаторов, что касается информации о том, кто к ним приписан на сей день, Виталий Викторович стал знакомить их с текущим рабочим распорядком.
               – Бригада Петраков-Шамшутдинов, с вами Виктор, дикторским голосом произнёс руководитель военизированного отдела..
               – Это какой Виктор? – переспросил Петраков.
               – Наш Виктор, Теплов... Так... Продолжаю... Васильцев-Пашинин, у вас «Насос», в смысле, Лев Михалыч, Лёва... С Вержбицким и Калашенко Диман едет... И... и... и... По «четвёрке»... Ивлев-Тимофеев у вас должен был быть Борис. Он сломался... По вашу душу выехал «Хоттабыч». Только без нервов, Павел Андреевич! Спокойно. Согласитесь, он уже не так часто к нам приезжает в последнее время. Только на подмену, по обстоятельствам.
               – Демидыч, выдай мне ещё два патрона, – серьёзно отреагировал Ивлев, обращаясь к дежурному по отделу и добавил в сторону, – знал бы, я б с собой принёс.
               – Дядь Паш, он почти перековался. Когда с нами в последний раз был, не всё собирал – через одну кочку, а то и через две!
               – До хера смешного, Антон! – возбуждённо парировал реплику своего коллеги Ивлев, – горбатого могила исправит!
               – Между прочим, пытки и издевательства над живыми людьми запрещены Женевской конвенцией, – вмешался в разговор «Гонсалез», – делая пару глотков чая из кружки.
              – А вот с чаем-то ты поспешил Стас. С чаем это ты зря, –  подколол его Леонид, – сейчас обратно всё полезет. И насчёт живых – к концу маршрута с «Хоттабычем»... Слишком смелое предположение!
               – Да он засланный к нам! – не выдержал Ивлев, – империалисты проклятые специально его заслали много лет назад, чтобы он методично разваливал и, в конце концов, уничтожил всю систему Госбанка в нашей области или, вообще, в СССР! Диверсант он, японский булгахтер, мать его!..
              – Пал Андреич, да ты уж этажами-то не клади. Вон девушек перепугал из нашей бухгалтерии, не из японской! – спокойно заметил Смолянинов.
               – Слушайте, а когда «Хоттабычу» на пенсию, а? – неожиданно поинтересовался Шамшутдинов.
               – Я специально прояснял этот вопрос, – сухо ответил Виталий Викторович. – Даю справку, Наиль... Валентин Степанович Драгунько-Гасанов никаких особых льгот и заслуг перед государством на настоящий момент не имеет и выйдет на заслуженный отдых через три года. Точнее, через два года и десять месяцев.
               – Хрен там! Не выйдет! При всём желании не выйдет! – нервно отреагировал Ивлев на полученную информацию, – просто я столько не выдержу, японская чеснокодавка!.. Так что насчёт двух патронов, Демидыч?
     Оценив чувство юмора своего собрата по оружию, все дружно расхохотались. Даже Смолянинов, срочно вызванный к управляющему районным отделением Госбанка, не мог удержаться от смеха. По дороге к главному кабинету учреждения он постоянно поправлял галстук, изо всех сил стараясь надеть на лицо маску подобающей его должности серьёзности. 
               – Что? Что случилось, ребята? – с горячим вопросом на устах вбежал в комнату инкассаторов «Насос».
               – Лёва, я тебе потом расскажу, – задыхаясь от смеха, ответил ему Леонид, – на мар... на маршруте!.. 
 
 
                                                    Г л а в а  27
 
                                               Осенние мотивы
 
     Ещё одна осень. Ещё одна пора листвы пожара. Упрямый дождь мерной дробью барабанит по крышам домов и по крышам машин. В лужах отражается хмурое, насупившее свои седые брови небо и плавают «жёлто-красные корабли» тоски... Наверное, это – тоска о чём-то ушедшем, канувшем в лету или о чём-то несбывшемся, загаданном и лелеянном в сердце, но так и не воплотившемся в реальности...
     Вчера бригада Васильцев-Пашинин отдыхала, а сегодня они заступили на месяц на Второй маршрут. Однако погода сей почин не жаловала. Леонид был по штатному расписанию в сей день старшим, соответственно, Михаил инкассатором-сборщиком, то есть ему надлежало «разгонять облака». Водителем к ним был назначен Теплов, являвшийся одним из самых искусных шоферов военизированного гаража.
     Лихо обежав все точки первого заезда, Васильцев слегка промок, но для его молодого здорового организма это были фантики. Он предусмотрительно взял с собой из дома сменную рубашку, в которую и собирался переодеться между заездами. Этот шикарный индийский батник он очень любил, впрочем, как и другие импортные батники из его домашней коллекции. К тому же пара лишних карманов для документов, ручек и всякой нужной мелочёвки никогда не помешает. Он, помня о просьбе Лёни, взять две-три кассеты для тепловского магнитофона, прихватил с собой несколько любимых сборников, что сделал сам на свой вкус, потому что у Виктора из музыки был только Шуфутинский и Модерн Токинг. Очерёдность композиций на этих двух кассетах за полтора года выучили наизусть инкассаторы всех отделений Госбанка города. А кое-кто мог уже и сам исполнять плотно засевшие в мозгах песни, причём, как на русском, так и на псевдо-английском языке...
               – Витёк, тебе колбаса, как просил; Лёнь, тебе майонез и ненашенский паштет из импортной зверюги; мне кусочек сыра, – «отрапортовал» Васильцев, положив на капот служебного авто матерчатую сумочку, после того, как он ловко прошмыгнул между двух больших луж и запрыгнул на переднее сиденье «уаза-буханки»...
               – Я слышал, в «наш фирменный гастроном» чешское пиво завозили... Ты там узнай обстановку, Миш! Может, осталось что? – забросил удочку Лёня.
               – Откуда такие сведения, Лёнь?
               – Ген Саныч поделился. А Диман сейчас по рации подтвердил.
               – Опять вы за старое! Ведь снова снимут её, Вить!
               – На сей раз, наверное, уже не снимут. А вот премии лишить обещали точно – за не служебное использование.
               – Ну а вы нарываетесь, блин!
               – Никто не нарывается! Мы с Димкой свой код придумали для разных дел, – парировал выпад Васильцева Виктор.
               – И вас ещё не раскусили?
               – Как видишь!.. Ну, понятно, что не дураки сидят... Мы же будем обновлять свои шифры, чтоб не примелькаться.
               – Всё одно спалитесь, Вить! – с улыбкой сказал Лёня, прильнув к перегородке, разделяющей отсеки салона «уаза» 452-й модели и доставая из мешка свою пол-литровую банку майонеза и пять баночек паштета. «На базе» рассчитаемся или тебе срочно?.. Вдруг что путное попадётся.
               – У меня есть деньги. Сейчас отсдадимся и сочтёмся.
               – Я тоже в банке отдам, Миш... Хотя, если пивко ещё осталось...
               – Ладно, разберёмся! Лишь бы было... Хоть по бутылочке – губы смочить.
               – Вить, сумку освободи! Вдруг повезёт, – сказал Васильцев, когда их служебная машина остановилась у заднего входа в гастроном.
     Им действительно повезло... Впрочем, и хорошие отношения Михаила с директором магазина и кассиром, который обычно сдаёт им выручку, сыграли свою роль. Немного задержавшись на точке (потребовалась минута-другая, пока искали, где можно взять для людей с оружием заветный напиток), Васильцев принёс по две бутылочки «на брата».
 
                                                                          *     *     *
 
     Не во всех коллективах каждый из его членов непременно состоит в дружеских отношениях с другими участниками этого «ансамбля». Сие есть факт и это нормально, ибо такова уж наша жизнь. Кто-то молча держит своё мнение при себе, а кто-то старается приобрести сторонников или заручиться некой поддержкой в своих противоречиях с оппонентом по жизни.
     Вторую неделю Калашенко работал с новым инкассатором Павлом. За это время прощупав его с разных сторон, он решил, что сей человек, хоть и хитроват «выше среднего», но близок ему по духу и с ним можно иметь дело. Сегодня к ним по направлению-путёвке прибыл случайный водитель из таксопарка. Он работал впервые «под Госбанком» и, вероятнее всего, к ним больше не попадёт, а если и будет прикомандирован вновь, то всё равно не сможет свести концов с концами в их внутренних интригах. Пользуясь этим обстоятельством, Антон решил открыто поговорить со своим молодым напарником и направить его мысли в нужное ему русло. В течение двух заездов он постепенно раскачивал своего визави и ближе к концу маршрута решил сбросить свою маску.
               – Ты, Паш, особо не обольщайся на его счёт, – сказал Калашенко, имея в виду Михаила, – это он такой крутой весь на людях, на показ. А так... Ну, спортсмен... Ну, супермен... Весь из себя... А ты бы видел, как он сокрушался, когда... В общем, пришёл он прошлым летом... или позапрошлым... Ну, не важно! Вырядился однажды летом в белый джинсовый костюм... Ни у кого такого нет. Пошит на заказ, сидит на нём как влитой... Ну просто звезда из индийского фильма, мать его!.. Все девчонки в банке рты поразявили! Супер герой, блин!.. На точках – фурор! Мне потом знакомые тёлки рассказывали... Короче, выпялился, весь из себя!.. А когда разоружаться стал, портупею снял, то обнаружил, что брючки испачкал о неё... Ха-ха! Да и пиджачок тоже! Прикинь домой её взял отстирывать, очищать или чего он там с ней делал... Но с тех пор больше костюмчик свой белый не надевал! Ха-ха! Жалко пачкать, в натуре! Я оборжался, блин! Супермен, мать!.. Проще одевайся, цаца! Все в джинсах ходят или в брюках, в обычных костюмах... А он... Звезда, блин!
               – Слушай, Антох, а ведь нам же форма положена! Почему не выдают, а? – проявил своё любопытство в неожиданном для собеседника направлении его напарник.
               – Много будешь знать, Паша, скоро состаришься... Ты у тётки своей спроси. Может, она тебе скажет, – ответил «Калач», – да не скажет... В общем, положена то, форма, конечно, положена... Но она денежек стоит и её новенькую-то можно и продать куда следует... В военторговский магаз, например... Короче, зарабатывают люди... Зарабатывают, Паш.
               – Кто? Наш завхоз Демидыч?.. Да и сам Батя, наверное, управляющий? Они в доле, что ли?..
               – А этого я тебе не говорил!.. И, вообще, у нас данного разговора не было, – несколько нервно отреагировал на догадки и предположения своего молодого напарника Калашенко и после паузы добавил, – ты смотри там, «не подведи меня под монастырь»! Моя хата с краю. Что все говорят, то и... А я, вообще, молчу по этому поводу!.. Ты сам заметил, все ходят – кто в чём. Кто свою военку одевает, кто в цивильном... Кто как!.. Ну а белая джинса Васильцева – это было что-то!.. Испачкал жаль! Ай-яй! Мамочка заругает!..
               – Ты его так не любишь, «Калач»?
               – Кому – «Калач», а кому – Антон Валерьевич! – хмуро ответил Калашенко, когда их жёлтая «волга» остановилась напротив центрального входа в банк, – давай, мешок на плечо и вперёд на вечернюю кассу. Два маршрута уже здесь, «четвёрки» нет... И об этом разговоре, Паша... Не маленький!..
 
     В очереди на сдачу выручки в окошко вечерней кассы первой была бригада Вяземский-Тимофеев. За ними следом стояли Леонид и Михаил, ведя свои подсчёты на клочке бумаги.
Четвёртый маршрут, по которому работали Петраков и Никитенко, задерживался. Их машина пробила колесо, видимо, поймав какой-то острый предмет.
     Освободившись после сдачи денег, Васильцев переоделся в сухую сорочку и пока Катя и Вера, заменявшая в этот день Алевтину Павловну, принимали сумки у Калашенко и его молодого напарника Павла, сделал звонки в три аптеки, что были у них на маршруте, в неотложных поисках одного медикаментозного средства для бабушки. Едва он положил трубку телефона, как подъехала четвёртая бригада инкассаторов, с шумом ввалившаяся в банк, обсуждая свои дорожные приключения. Сегодня между заездами времени на общение с Екатериной у него не будет. Если к концу работы закончится дождь, можно будет проводить её домой и постоять некоторое время под её окнами... Хотя через день наступит среда и у них будет время пообщаться по обычному расписанию их интимных встреч в цивильных условиях.  
     Когда бригады вновь разъехались по своим маршрутам, Катя и Вера, перекинувшись несколькими словами с сержантом Варсениным и с дежурным по отделу Гаврилой Алексеевичем, решили уединиться «в своих апартаментах» и поболтать «о своём, о девичьем». Вера делилась со своей подругой семейными проблемами, которые подстерегали её дома, недопонимаем со стороны мужа и напряжёнными отношениями со свекровью. А Екатерина сообщила ей новости из жизни своей семьи и об отношениях с Михаилом.
     Через три часа рабочий день для всех инкассаторов и сотрудниц учреждения, что трудились сегодня на вечерней кассе, был закончен. А осеннее небо так и продолжало лить слёзы, грустя о чём-то о своём, будучи поглощённым собственными печалями и заботами.
Похолодало. Приблудившийся неизвестно откуда ветерок делал пребывание на улице совсем уж некомфортным. Город притаился до утра и провалился в сон. 
 
 
 
                                                    Г л а в а  28
 
                                           Женские разговоры
 
     Для Екатерины и Михаила очередная среда прошла по их обычному плану. Катя приехала к Васильцеву в одиннадцать. Сегодня у них было больше времени для близкого общения друг с другом, ибо у Михаила был выходной. Это означало, что его возлюбленной нужно быть дома не к трём или четырём часам дня, ко времени, когда инкассаторы заступают на свою работу, а к половине пятого, чтобы успеть привести себя в порядок, перекусить и пройти порядка ста метров до дверей банка.
     Васильцев проводил свою даму до подъезда, в котором она жила, зашёл буквально на пять-семь минут в родной отдел и неторопливым шагом направился обратно домой.
     Алевтина Павловна была в отпуске и вместо неё почти всё это время выходила Вера. И в сей день до приезда инкассаторов со своего первого заезда наши леди вновь уединились у себя в помещении вечерней кассы и секретничали.
               – Ты какая-то сегодня уставшая, Екатерина Дмитриевна, – обращаясь к своей подруге, сказала Вера, заметив некое расслабленное состояние напарницы, – но выглядишь счастливой. С утра ты такой не была!
               – Так бывает, Верунь! А то ты не знаешь! – томно вздохнув, ответила Катя.
               – Да я уже забыла, что это такое: хороший секс... У нас сейчас с Борисом как-то не клеится... А у тебя – тьфу, тьфу!..
               – Мишка, увлёкся системой Брэга и проводит суточные голодания раз в неделю... И в эти дни я его особенно боюсь.
               – В смысле?
               – В том плане, Вер, что в такие дни он проявляет особую активность... Я не понимаю, откуда в таких случаях берётся его энергия. Я если не поем, мне кажется, и сил-то нету никаких... А у него в такие дни, наоборот. Не понимаю, Вер! Как это?
               – А он точно ничего не ест?
               – Абсолютно!
               – И ничего не пьёт? Ну может быть, лекарства какие-то или снадобья, я не знаю...
               – Только воду!
               – Ни фига себе!
               – Вот и я говорю!
               – И сегодня...
               – Попил водички и... Истязал меня, как... Я не знаю кто...
               – Ну по твоему внешнему виду не скажешь, что тебе было сильно уж плохо, – с улыбкой и некой завистью заметила Вера, покачивая головой.
              – Да ну тебя, Вер!.. Никто и не говорит, что плохо... Спать хорошо буду дома... Да я и у него сегодня уснула. Представляешь! Обычно глаз не сомкну. Всё-таки не своя обстановка... А вдруг придёт кто. Я так не могу! Ну ты понимаешь. А тут выключилась. Просто ушла в аут!
               – Бедненькая Катюня! Так он тебя называет, Кать?
               – Так, так. Только без слова «бедненькая». Что дальше?
               – Меня бы кто так помучил, блин!
               – Ну найди себе кого-нибудь, в конце концов! Но не страдай уже! Если, конечно, у вас с Борькой всё или как там у вас...
               – Дёрганный он какой-то в последнее время, нервный. Говорит, что на работе проблемы... Надоело всё, говорит. Хочу на необитаемый остров, говорит!..
               – Куда?
               – Туда!.. Куда не ходят поезда! Устал я, говорит, от всего, от всей этой бренной жизни и всё такое прочее...
               – А у него... Ты меня прости, конечно, Вер... Ну может, у него кто-нибудь на стороне... Ну как у моего бывшего, земля ему, конечно, пухом... Ты ничего такого не замечала за ним?
               – Ну показалось мне пару раз, может быть, больше, что от одежды его духами чужими пахнет и сам какой-то неестественный что ли... И спокойный такой... А как я к нему, так психовать начинает... На остров!.. На остров! Осточертело всё!
               – И у вас совсем ничего?..
               – Ничего... А мне надо... Ну ты знаешь, я не могу долго без этого... Я сама извожусь... И вон мужики, когда мимо проходят, если только коснётся меня кто случайно, ну нечаянно совсем заденет, я вся прямо горю!.. Ну я не могу без постели. Не могу я сама с собой, понимаешь?.. И как быть, Катя? Как быть?
               – Неблагодарное это дело – давать советы в таких вещах, Вер... Я не знаю... Но вам вдвоём с Борисом надо разобраться в своих отношениях, наверное... Придти к какому-то общему знаменателю что ли... Определиться, одним словом... И решать уже, как жить дальше... В любом случае от разговора об этом вам не уйти. Как без этого разговора?
               – Да он заводится с пол-оборота, если я только пытаюсь как-то подойти к этой теме! Сразу закипает, блин!.. И всё!.. И разговора нет!.. На остров!.. Осточертело всё!.. Не знаю, Кать, что делать. Не знаю!..
               – Ну поговорить-то вам в любом случае...
     Вдруг хлопнувшая входная дверь прервала их беседу. В вестибюле банка послышалось ожидаемое по времени оживление. Прибыла «на базу» одна из бригад инкассаторов, завершив свой первый заезд.
               – Девочки, ау! Встречайте гостей! – раздался от поста милиционера до боли знакомый голос Вяземского, – кто не спрятался, я не виноват!
               – Вон, Первый маршрут приехал, – меланхолично отметила Вера. – Скоро же они управились.
               – «Быстрый Гонсалез» оправдывает своё прозвище! – подтвердила мысль своей напарницы Екатерина, – сегодня у них Стас за сборщика.
                – Ну да. Ген Саныч вчера «бегал».           
     В течение пяти-десяти минут подтянулись и остальные три бригады. Весьма тесный коридор перед дверью вечерней кассы наполнили голоса сотрудников военизированного отдела, гомон, смех и разговоры, разговоры, разговоры...
     После того, как все бригады разъехались по своим маршрутам, дамы перекинулись парой фраз с милиционером Олегом и с дежурившим в сей день по Отделу инкассации
Петраковым. Затем, дав им понять, что теперь настало время посекретничать, вновь уединились на территории «своих владений».
               – У нас ведь тоже не всё так безоблачно, как ты догадываешься, – с некой грустинкой в голосе сказала Екатерина, – Мишка тоже иногда дуется. Он любит быть первым номером. Характер свой показывает. А я не могу, когда на меня повышают голос. Я теряюсь!.. Я говорю ему, не повышай тон. Мне от этого плохо, а он от этого впадает в какой-то ступор и молча дуется... Может быть, у меня у самой характер капризный и слишком гордый нрав...
               – Кать, А как сочетаются ваши гороскопы, если ты в это веришь, конечно?
               – В том-то и дело, что никак не сочетаются!.. Верю или не верю?.. Наверное, всё же больше верю, чем нет... В общем, звёзды не сулят нам ничего хорошего, Вер... Ничего...
               – Ты тоже считаешь, что у ваших отношений нет никакой перспективы?.. Или всё-таки какие-то варианты у вас есть, чтобы быть вместе?.. Что-то вы рассматривали?
               – Ох! – тяжело выдохнула Екатерина, – спроси что-нибудь попроще... Но то, что он для меня делает в постели... Такого никто и никогда!.. И я точно знаю, что подобного в моей жизни больше не будет... Никогда, Вер... Если он уйдёт или мы расстанемся как-то...
               – Всё-таки расстанетесь, Кать?
               – А что ты удивляешься? Ведь нас, по сути дела, кроме постели ничего не связывает... Нас не объединяет ничего.
               – Как? Вы оба такие чистые что ли, ну, в смысле, своей душой... Вы выделяетесь из множества людей... И он... Он что не питает к тебе никаких нежных чувств?!
               – В том-то и дело, что питает, ну, в смысле, испытывает. И я думаю, что не обманывает. Это правда! Это видно! Это – не просто секс, Вер!.. Но... Но нас ничего не объединяет и ещё эта разница в возрасте!.. Эта разница...
     Я не знаю, что делать... Вокруг столько молоденьких девчонок... Вон хотя бы даже у нас!.. И Валька, и Светка, и Иринка Первозванцева... Невесты на выданье! Ходят, блин, облизываются... Да и у него у самого подружки есть – студентки, спортсменки, комсомолки и красавицы наверняка... Он же и в Литературный клуб ходит с друзьями, и в Театр-студию... А уж там наверняка молодые смазливые девчонки есть!.. А я... А я ещё свои кренделя выделываю и понты кидаю!.. Это ещё нужно уметь выдержать, Вер!.. И я не умею подчиняться... Ну не могу и всё, хоть что ты со мной делай!..
               – Слушай... Ну а о совместном ребёнке... Ну ты же говорила, что ты...
               – Нет. Он сам или чувствует, что в принципе не готов к детям или, не хочет со мной... ну, в моём положении, в общем, когда у меня уже есть трое и Кристинке уже третий год идёт... Вот так, Вера! А ты говоришь, счастье! Счастье – пшик!.. И останутся лишь одни воспоминания о нём, об этом призрачном счастье!.. Нет! Не призрачном, конечно! Настоящем!..
               – Ну почему ты так думаешь, Кать? Может быть, у вас всё ещё образуется, а?
               – Я чувствую, что этому счастью рано или поздно, но придёт конец. Чувствую, Вер! Вероятно, в глубине души я даже знаю это наверняка!.. Да! Точно знаю... Такое счастье, Вера... Такое большое счастье долгим не бывает! Я и так получила от него, наверное, на десять, на пятнадцать лет вперёд или даже на двадцать... А может быть, на всю оставшуюся жизнь!..
 
 
 
 
 
 
 
 
                                                    Г л а в а  29
 
                                          Калейдоскоп событий
 
     Ещё несколько месяцев Васильцев проработал в банке, верой и правдой служа государству. За это время коллектив сотрудников Отдела инкассации в очередной раз потихоньку обновился. Из «поколения отцов» остались только Вяземский, Демидыч и Петраков, и не столь давно влившийся в коллектив Вержбицкий, который, впрочем, ко времени увольнения Михаила проработал уже почти полтора года. Из молодёжи того состава, который Васильцев застал, устраиваясь в банк, остался лишь сам начальник отдела Виталий. К этой же когорте старожилов нужно отнести и вернувшегося в родные пенаты «Гонсалеза». Кто-то уволился в поисках лучшей доли, немалая часть попала под раздачу в борьбе с пьянством, когда гайки были затянуты совсем туго. Однажды, выйдя на работу с похмелья, получил выговор напарник Михаила Леонид, когда они работали в одной бригаде вместе во второй раз. А буквально через полтора месяца, не совладав с собой ещё раз, он попался вновь и был рассчитан менее, чем за сутки. Молодёжь, пришедшая на смену уволившимся в силу тех или иных причин инкассаторов из «поколения детей», Васильцева никак не вдохновляла. Слишком узкий и примитивный круг их интересов не оставлял Михаилу никаких шансов как-то сблизиться с кем-либо из них. Вся эта атмосфера его угнетала. К тому же, настал срок сдавать свою итоговую выпускную работу по профилю его обучения в Заочном народном университете искусств. Это означало, что возникла острая необходимость искать некое место, где бы он, наконец, смог проявить свои творческие способности, то есть раскрыться с иной стороны.
     Так или иначе Михаил за весьма довольно короткий промежуток времени, лет пять или шесть, успел поработать: в Доме культуры, в институте, где некогда учился, на заводе, на стройках, в кооперативах, в областной газете и в разных других местах, коих было немало. Как некогда и его отец он искал своего места в жизни. На протяжении почти четырёх лет после увольнения из Госбанка он продолжал встречаться с Екатериной. В их отношениях были разного рода нестыковки и мелкие, но эмоциональные ссоры. Два гордых сердца и два гордых нрава не смогли преодолеть противоречий, заложенных в них самих изначально. Старшая дочь Екатерины Ольга второй раз вышла замуж. На сей раз в её жизни всё складывалось удачно и она подарила своему мужу сына. Теперь, когда Катя стала бабушкой  ещё раз, она больше времени уделяла своим детям и внукам. Михаил, почувствовав, что для него в их мире нет места, которое он мог бы занять, стал постепенно отдаляться, продолжая искать себя. Увлёкся атлетизмом, не прекращая своих творческих изысканий. Его мама, Надежда Петровна так и не обрела своего счастья с мужчиной, с которым связывала свои надежды и планы. Бабушка и дедушка Васильцева медленно, но верно старели. Весь клубок проявленных тем или иным образом проблем требовал времени на его распутывание и разрешение. Но одни сложности сменяли другие и во всём этом карнавале больших и малых событий, перемежающемся с простым мельтешением суеты, для их отношений с Катей уже никак не находилось места...
     Впрочем, о том, что такое время наступит, в глубине своей души они оба знали. Иногда они отдавали себе в этом отчёт, иногда нет, продолжая жить иллюзиями, перемешанными с действительностью... Любые призрачные представления о реальности рано или поздно рассеиваются подобно дыму от костра... Но от сего пламени остаются угли и зола, которые являются прекрасным удобрением для неких всходов... Траектории их движения по этой жизни подобно траекториям движения двух планет на небосклоне сблизились на какое-то заданное кем-то изначально время и снова стали удаляться, перемещаясь по своим орбитам в бесконечном пространстве Бытия.     
 
 
                                                     Г л а в а  30
 
                                                   Конец времён
 
     На дворе стоял морозный февраль. Казалось, что зима, решив наверстать упущенное, стремилась напомнить людям, проживающим в европейской части планеты, что именно она является полновластной хозяйкой положения в эту пору. Намело много снега. За несколько дней норма осадков превысила месячную. Холодный северо-западный ветер лютовал не на шутку, словно бы испытывая сами человеческие души и их терпение на прочность. Он пел свои заунывные однообразные песни на свой мотив, будто бы развлекая себя любимого. Впрочем, было очевидно, что до людей ему как-то особенно и нет дела. Скитаясь по планете на протяжении многих веков и целых эпох, он, наверное, привык заботиться только о себе, не вдаваясь в какие бы то ни было подробности человеческого быта. Ему это просто ни к чему. У него есть своя важная работа и за него её никто не сделает. Есть также и хобби, связанное с некими творческими порывами в буквальном смысле этого слова. Видимо, сегодня его покинуло настроение, а вдохновение почему-то не пришло. Распалив себя самого какими-то ведомыми только ему одному заботами, он неистово носился по сумрачным просторам, словно бы нацелившись выморозить из них любое проявление разумной жизни. Если кто-то не смог или не успел спрятаться от этих суровых игрищ, чья в том вина...
     Михаил Александрович стоял у окна и смотрел куда-то во внешнюю полутьму. Там, за стеклом, бушевали настоящие страсти. А по эту сторону двойного стеклопакета было довольно уютно и тепло. Тот, кто демонстрировал силу своих незримых мышц и дирижировал огромным оркестром белоснежной феерии, был ему нестрашен. Каждую из этих симфоний он слышал за свою жизнь ни раз и никаких новых идей или интересных интерпретаций в них старых для себя давно уже не находил.
     Заварив чая с мелиссой и донником, он ждал, когда настоится этот отвар и наберёт в себе силу, чтобы поделиться ей с тем, кто будет готов употребить сей бодрящий горячий напиток. Стандартный гранённый сосуд для питья в мельхиоровом подстаканнике дремал в глубине кухонного стола в компании конфет и баранок. Стоявшая рядом свеча в виде небоскрёба согревала окружающее пространство, иногда вдруг на секунду вспыхивая или искрясь без какой-либо внешне заметной причины. Собственно говоря, грело не её пламя, а воспоминания, что были связаны с этим некогда величавым стеариновым строением, которое использовалось по своему назначению только в особых случаях или по прихоти своего хозяина. От огромной свечи, что Катя много лет тому назад подарила мужчине, которого она любила, на его День рождения, осталась лишь половина. Но и она была ещё на столько большой и горела столь ярко, что её света хватало, чтобы вполне сносно осветить пространство кухни или сумеречные закоулки жизни её владельца.
     Сейчас, глядя на эту красно-белую узорчатую башню, наполнявшую своим тёплым сиянием его душу, Васильцев вспоминал времена своей молодости, ту эпоху его жизни, когда он был, наверное, одним из самых счастливых людей на земле. Что интересно, он предчувствовал... Да он просто знал заранее, что такой период в его жизни обязательно наступит, ибо ему суждено быть!.. Впрочем, как знал он и то, что это волшебное время когда-то неминуемо закончится, оно исчерпает себя во всей своей полноте и завершится, как и всё в этом подлунном мире, что проявляется на отведённый ему срок из небытия и в небытие уходит в положенный час...  
     Вся жизнь Михаила была организована таким странным образом, что перед ним всегда лежал тот или иной путь под звёздами и он ведал о существовании этого пути, будь он даже лунной дорожкой из призрачного небесного серебра. Может быть, по этой зыбкой искристой тропе не всегда можно было ступать уверенно, касаясь её ногами, но она была. По крайней мере, она являла себя взору... Сейчас же впереди зияла только некая необозримая пропасть безвременья, поглощающая всё вокруг себя как чёрная дыра...

     По ту сторону стекла, по ту сторону жизни, в полудрёме студёных пустынных улиц бесприютно метался Ветер. С этой стороны бытия горела свеча, наполнявшая душу невидимым светом. Сжигая ночь, она сжигала само Время... Время закончилось... Его больше нет...             

                                                   Г л а в а   19
 
                                           Мирская круговерть
 
     О том, что бригада Васильцев-Никитенко попала в аварию Екатерина узнала лишь на следующий день. В тот вечер, когда случилось ДТП у неё был выходной. В паре с Алевтиной Павловной работала Вера, она и сообщила ей о данном происшествии ближе к обеду, после того, как они с Алевтиной Павловной сдали деньги на Группу пересчёта. Впрочем, тут же, по телефону, и утешила, что всё обошлось и все живы-здоровы. Сам Михаил не видел смысла, чтобы звонить Кате после работы и «дать отчёт по полной форме» – обошлось и, как говорится, слава богу! От разговоров на эту тему в банке всё равно никуда не деться, но расстраивать любимую женщину ему вовсе не хотелось. Своей маме он, разумеется, тоже ничего не сказал о случившемся по той же самой причине, благо полученная им ссадина была невидна под одеждой. Если Екатерине наверняка всё станет известно уже на следующий день и этого не избежать, то до дома эти сведения, скорее всего, никак не дойдут, ведь всё же обошлось без жертв... Саша отделался ушибом плеча и большим синяком в месте контакта с дверью «уаза», о которую он и ударился в момент столкновения с автобусом, несмотря на то, что рефлекторно крепко вцепился в специальную ручку-поручень. А Васильцев лишь едва заметно поцарапал руку. (Он получал гораздо более серьёзные травмы на рабочем месте в более простых и безобидных ситуациях. Жизнь есть жизнь.) Водитель Алексей слегка ударился головой о лобовое стекло. Словом, все отделались, что называется, лёгким испугом. Больше всего пострадал автомобиль... У них же в отделе бывали случаи с намного более тяжёлым исходом. (Опять-таки издержки профессии, когда много времени проводишь на колёсах в различных природных условиях и дорожных ситуациях...)
     Катя была обеспокоена этим происшествием, ведь не так давно в весьма серьёзное ДТП попала другая бригада из их отдела. К счастью, и тогда обошлось без жертв, хотя двое инкассаторов получили травмы лёгкой и средней тяжести. А несколько лет назад, вообще, один из сотрудников данного отдела погиб в результате дорожной аварии... Сразу после разговора с Верой она набрала номер домашнего телефона Васильцева, чтобы узнать как он себя чувствует.
               – Миш, ты как? У тебя всё в порядке? – с волнением спросила Катя, машинально теребя провод аппарата.
               – Здравствуйте, Екатерина Дмитриевна! Вы сейчас о чём, простите? – несколько нараспев и спокойно-безразличным тоном ответил Михаил.
               – О чём! О вчерашнем, Миш, о вчерашнем!
               – А что вче-ра бы-ло? – вновь «пропел» Васильцев.
               – Я об этой аварии на маршруте. Ты как себя чувствуешь?
               – О какой аварии? А какой сегодня день?
               – Вторник. Как ты, Миш?
               – А какой теперь год?
               – 1986-й... С утра был... кажется, – ответила Катя, раскусив «коварный замысел» любимого.
               – А Миша это кто? – загадочным тоном произнёс Васильцев, плотно войдя в образ пострадавшего.
               – Мишка, хватит дурака валять! Я же волнуюсь за тебя! – не выдержала Екатерина, чуть повысив голос в трубку.
               – Катюнь, да перестань! Бывало гораздо хуже, – уже совершенно нормальным голосом проговорил Васильцев. – А помнишь, как я, приехал с рассечённой в кровь головой? Ну, когда после центральной сберкассы запрыгивал в этот чёртов «сарай» Теплова, руки были заняты, я не рассчитал и головой в перекладину двери его «уаза» воткнулся. Аж вся машина покачнулась!.. На ровном месте – в кровь!.. У меня звёздочки вокруг головы засверкали и запрыгали!..
               – Да ну тебя, Мишка! Нашёл с чем сравнить!
               – Да всё нормально, Кать! Ну, честное пионерское! Клянусь барабанными палочками и шоколадкой «Алёнка»!
               – Почему именно «Алёнкой»?
               – Я люблю эту разновидность продукции.
               – Болтун! Правда ничего не ушиб? Нигде не болит?
               – Там, где надо, всё на месте! Для морякiв усе – пиль! Всё в норме!
               – Горе ты моё луковое! Ну что мне с тобой делать, а?
               – Любить покрепче, Катюнь! Приласкать да приголубить. Особенно завтра!.. Среда, между прочим!..
               – Ты у меня сегодня ещё получишь! Вот только приедь после первого заезда! –  нарочито угрожающим тоном сказала Катя. – Я тебя приголублю!
               – Ну вот, за-пу-гат, понимаешь, за-стра-щат, блин! И работай после этого! – в шутливой манере парировал этот киношный выпад возлюбленной Васильцев.
               – И запугаю и застращаю, чтоб ты у меня помнил, как в переделки попадать!
               – Ты лучше скажи, костюмчик подошёл? – перевёл тему разговора в другую сторону Михаил.
               – С размером ты, в общем-то, угадал и расцветка мне нравится, – заметно успокоившись, ответила Екатерина, – я... Мне кажется, я немного поправилась в талии. Словом, завтра увидишь, как сидит.
               – «Павлины, говоришь?»... В смысле, если поправилась, то это дело поправимое. Нам нужно выбрать ещё один день для... ну, чтобы я тебя «подлечил», как следует...
               – Посмотрим на Ваше поведение, товарищ «лекарь»!
               – Целлюлиту бой нещадный!.. Катюнь, а вам с девчонками что-нибудь сегодня нужно из продуктов?
               – Ну если кусочком сыра можно будет обзавестись...
               – Добро! Пошукаем.
               – Ты сегодня снова с Саней?
               – С ним.
               – Попробуйте только ещё попадите в какую-нибудь передрягу!
               – Вас понял! Если утонем, домой не придём! – отшутился Васильцев.
               – Давайте, аккуратнее там. Удачи!
               – До встречи, Катюнь!
 
     Когда все бригады отсдались после первого заезда, инкассаторы занялись своими привычными делами в эти 10-20 минут отдыха. Алевтина Павловна, чтобы не мешать влюблённым, оставила помещение и коридор вечерней кассы и «пошла в люди», то есть пообщаться с инкассаторами, водителями и дежурным милиционером Петровичем. Екатерина и Михаил, соответственно, уединились в тесной комнате служебного помещения, где сотрудницы банка принимали деньги от инкассаторов, отделённой от хранилища, куда тут же переносились сумки с выручкой, массивной железной дверью с решёткой. Они дарили друг другу нежности и ласки, словно бы не виделись целую вечность.
     Минуты отдыха пролетели моментально. Васильцев, будучи в этот день сборщиком, проворно обежал все точки, попутно выполнив все имеющиеся у него на сегодня заказы, в том числе, и Катину заявочку на сыр. Маршрут откатали без эксцессов и каких бы то ни было событий негативного плана. Чуть задержались на одном из объектов. Женщина-продавец, что сдавала выручку второй раз в жизни, ошиблась, указав в сопроводительной ведомости неверную сумму. Закрутилась с другими своими производственными делами, в спешке делала таксировку по купюрам и слегка напортачила... Это была нормальная точка, с которой никогда не было никаких особых проблем; труд инкассаторов здесь ценили и ни в чём не отказывали им. Учитывая все эти «заслуги перед его родным отделом», Михаил дал время неопытному продавцу, сдававшему в этот день выручку, исправиться. Где мог, помог; что мог, подсказал. Зато другую точку на маршруте пришлось «бросить». В этом овощном магазине нередко бывали некие проявления халатности ответственных за сдачу денег лиц. Странно, что жизнь их ничему не учила... Может быть, в торге у директора была «мохнатая лапа» или имелись какие-то иные особые «подвязки»...
     Но сегодня!.. Дама, которая должна была сдавать деньги, использовала трухлявый шпагат, продетый через свинцовую пломбу, который мог порваться в любой момент. К тому же, оттиск на пломбе был нечётким. Привези бригада такую сумку в банк – был бы верный «косяк», потому что её непременно потребовалось бы вскрывать на вечерней кассе, в связи с перечисленными причинами. Ни подставлять сотрудниц вечерней кассы, уговорив принять такую сумку, ни вскрывать её с последующим пересчётом денег и сопоставлением с цифрами, что содержатся в документах на сию сумку, рискуя сразу же «попасть на деньги», Васильцеву, разумеется, не хотелось. Кроме всего прочего, это автоматически влекло за собой лишение премии на какой-либо процент... Можно было бы решить эту проблему, по быстрому заменив пломбу и шпагат (маленький маточек качественного штатного шпагата у Михаила на такой «пожарный случай» всегда имелся с собой), если бы не одно «но»... Дама была порядком пьяна и рядом крутился такой же пьяный грузчик. Васильцев в принципе знал его в лицо, ибо сам достаточно долго проживал в этих окрестностях. А мужчина был далеко не самым надёжным и безобидным гражданином... Оценив все эти обстоятельства, инкассатор принял решение «бросить» эту точку, не искушая судьбы.
     Со своего второго заезда три маршрута вернулись практически одновременно. Не было только «четвёрки», у которой был ещё и третий отдельный заезд в универсам. На эту точку ещё предстояло отправиться бригаде, работавшей по Четвёртому маршруту. А пока они застряли в пути ввиду мелкой поломки автомобиля. Остальные инкассаторы, отсдавшись на вечерней кассе, отправились разоружаться и сдавать необходимые документы дежурному по отделу Гавриле Алексеевичу.
               – Много не пейте! – хором сказали работникам военизированного отдела, спешившим к ожидавшим их машинам, сотрудницы вечерней кассы, когда всё действо переместилось в фойе банка.
               – Как получится! – бодро отозвался Вяземский, – пока, девчонки!
               – Пол ведёрка, не больше, – поддержал его напарник, переняв эту фразу у Васильцева.
     Все дежурно отшутились на эту традиционную фразу, которой было принято прощаться в данном учреждении с инкассаторами. Это звучало просто, как: «до свидания» или «пока»! Васильцев не знал, кто и когда завёл такую весьма забавную «традицию», но её обычно придерживались, «передавая по наследству» последующим поколениям инкассаторов разных возрастов.
     Когда все разъехались по домам, Михаил с Катей решили отдать дань своей собственной традиции, то есть побродить вдвоём по окрестностям дома, в котором проживала семья Велениных. Квартира Екатерины находилась в том же доме, где было жильё Демидыча, прямо напротив банка. Они дошли до угла пятиэтажки и свернули на узкую асфальтовую дорожку, проходившую непосредственно под окнами этой хрущёвки. Данная тропа отделяла само здание, постройки середины шестидесятых, от палисадника, прикрывавшего, как обычно, «тылы» домов. Кроме детей и подростков, по этому пути практически никто не ходил. А так как время было уже довольно позднее, здесь они были в полном уединении. Едва они скрылись от посторонних взглядов, Васильцев взял загорелую руку Кати и медленно поднёс её к своим губам. Он делал это часто и с удовольствием. Именно с такого жеста с его стороны и начались их отношения, с этой своеобразной «печати» всё у них и началось. Екатерина на секунду пристально взглянула в глаза своему спутнику, обняла его за шею и прижалась к нему сама.
               – Но ведь вчера всё могло закончиться и... и не так благополучно, Миш!
               – Ну это, наверное, судьба, Катюнь! Кого обвинять? Алексей наш не первый год за рулём. Хотя водитель он, конечно, не такой как Теплов, не как Дима или Борис Голенков и уж, конечно, не как «Летучий». Те бы такого не допустили... Я так думаю... Работает он в нашем гараже недавно. А на новенького, как правило, дают старенькое. Вот и достался ему этот «сарай», а точнее, «баня». Да ещё с лысой резиной... Да, в общем, всё как-то так совпало... Судьба, Кать, судьба!
               – Нет... Не хочу я такой судьбы, – грустно сказала Екатерина после паузы, во время которой она целовала своего возлюбленного в лицо с какой-то особой страстью.
               – Всякое бывает в жизни.. Что мы с Саней могли сделать в такой ситуации? Да, ничего! Только вон вцепились машинально кто за что смог. Вот у нас случай был на маршруте, – начал было вспоминать какой-то неприятный эпизод из инкассаторских будней Михаил, но сразу же осёкся. – А нет! Это ерунда! Не стоит забивать мозги!
               – Миша, ты сейчас о чём хотел рассказать?
               – Да не обращай внимания, Катюнь! Наверное, я просто сегодня немного притомился или не выспался просто. Давай всё самое самое оставим на завтра. Я тебя встречу на остановке...
               – Я сама дойду. Ты только не проспи! А то будешь дрыхнуть, как в прошлый раз!
               – В какой раз!? Когда это я дрых? – напускно возмутился Васильцев, – напраслину изволите возводить, Екатерина Дмитриевна, на мою тонкую ранимую душу!  
               – Я тебе напомню завтра, я напомню! – картинно сжав пальцы в кулак, сказала Катя и серьёзно добавила, – ну если правда устал, Миш, езжай домой, отдыхай. Завтра увидимся. Зря ты не поехал с «Насосом»!
               – Зато он Палну доставит прямо до подъезда. Он мне обещал.
     Проводив Екатерину до её окон, Васильцев побрёл на трамвайную остановку. На носу была среда – любимый день недели. Это были их интимные среды...
 
 
 
                                                   Г л а в а  20
 
                                                   Субботник
 
     Третья декада апреля, как обычно, была ознаменована почином, ставшим традиционным для жителей всего СССР. Ко дню рождения вождя мировой революции В.И. Ленина страна вышла на ежегодный всесоюзный субботник. Денёк был солнечным и ясным. Погода задалась. Сегодня все служащие банка либо уже пришли в рабочей одежде, либо взяли её с собой. Работники всех отделов трудились вперемешку, наводя чистоту и порядок, как внутри самих помещений учреждения, так и на прилегающей к центральному крыльцу банка территории. Как показывает опыт, в такой день можно, если и не свернуть горы, то, по крайней мере, их легонько подвинуть в нужном направлении. Так было и в сей весенний день. Ни перед окнами отделов, ни возле центрального входа в родное кредитно-финансовое учреждение не осталось ни одной бумажки, даже, казалось, что кусты палисадника, окружавшего банк, были причёсаны и завиты. Работа спорилась и кипела. Всюду без устали сновали сотрудники сей организации, наводя красоту. А в самом большом по объёму помещении, где одновременно трудилась большая часть бухгалтеров, решено было переклеить обои. Как-то так случилось, что Екатерина и Михаил в этой кутерьме не пересекались. Зато траектории движения и фронт работ Васильцева часто имели точки соприкосновения с одной молодой одинокой сотрудницей сего учреждения. И это не была инициатива Михаила. В столь тесном коллективе такие вещи не проходят незаметно и дают потом пищу для разного рода разговоров и пересудов... Так произошло и на сей раз. Как будто кто-то специально стал распространять в банке слухи о наметившихся отношениях между молодым инкассатором и одинокой девушкой, несколько лет назад окончившей институт соответствующего, финансового профиля. Сам Васильцев об этих отношениях неслужебного порядка узнал именно из разговоров сотрудниц банка. Да ещё Лёня его стал подначивать по этому поводу, видимо, заглотив ту же самую наживку. Впрочем, Михаилу в какие-то моменты их совместного труда с Валей показалось, что она действительно ищет какой-нибудь подходящий предлог, чтобы пообщаться с ним тет-а-тет, познакомившись поближе. В большом женском коллективе служащих данного учреждения было немало молодых дам, свободных от брачных уз и обязательств. Михаил на первых порах своей работы на новом месте мог для себя рассматривать и обдумывать какие-то варианты, но когда у него завязались плотные отношения с Катей, или даже просто появились намётки этих взаимоотношений, он сразу же постарался ограничить практически все иные контакты неслужебного свойства. Даже имея общественную нагрузку в качестве должности редактора местной стенгазеты, он прилагал все усилия, чтобы по большей части обходиться в этом деле своими собственными силами и средствами. Екатерина по-своему наверняка пыталась разрешить эту проблему, заставив его ревновать к одному из водителей госбанковского гаража, который, хоть и был женат, но как магнитом был привлечён в область Катиных чар. Иной раз он мог быть излишне навязчивым, добиваясь внимания Екатерины. Впрочем, это могли быть и некие уловки с её стороны, дабы взоры её возлюбленного не обращались уже в какую-либо иную сторону. Васильцева эта ситуация не то, чтобы заставляла нервничать, он сам хотел убедиться в Катиных чувствах к нему и её поведение при таком положении вещей должно было бы послужить чем-то вроде лакмусовой бумажки, показывающей истину... Об опасности всех этих хитросплетений и интриг и говорил Екатерине многоопытный сотрудник военизированного отдела Милютин, которого она считала своим старшим товарищем и другом.
     Закончив с Валей свой фронт работ по поклейке обоев в просторной комнате бухгалтеров, Михаил перешёл к иному занятию; он был отряжен в родной отдел на мытьё окон. После субботника Васильцев поехал домой, ибо в этот день у него был выходной. И вновь их пути с Валентиной пересеклись в трамвае, так как они проживали недалеко друг от друга. Что касается Кати, то ей все эти разговоры и воспоминания о прошедшем субботнике довольно долго досаждали, заставляя проводить некие сравнения с потенциальной соперницей. Михаил далеко не сразу понял, что его возлюбленная испытывает чувство ревности по отношению к Вале, которая была, вроде бы, хорошей и положительной со многих сторон, но она не была в его вкусе. Хотя, если бы как-то иначе сложились обстоятельства... Впрочем, у Васильцева в тот период времени, после того, как успокоилось его сердце, отойдя от безответной любви, появилось немало интересных вариантов, ни одним из которых он так и не воспользовался.   
     Вечер субботнего дня Михаил встретил, заехав к бабушке с дедушкой, что жили в этом же районе, в шести остановках от дома, где у него с мамой была кооперативная квартира. А для его возлюбленной сей день был ещё и рабочим.
     Переполняемая разными противоречивыми чувствами Екатерина хотела поделиться ими со своим старым другом Гаврилой Алексеевичем, который был дежурным по отделу. В ожидании двух бригад инкассаторов, работавших сегодня, разумеется, по расписанию выходного дня, она под каким-то благовидным предлогом оставила Наталью, заменявшую Алевтину Павловну, на вечерней кассе и, выйдя в тесное фойе банка, вызвала на откровенный разговор Милютина.
               – Вот почему, Гаврила Алексеич, так получается, – минорным тоном сказала Катя, – из-за этой девчонки из коопторга он с Калашенко стрелялся, пусть даже не натурально, но сам факт!.. А из-за меня с Андреем даже поговорить не хочет, а?  Что не так-то?
               – Он же тебе сказал, что сама, мол, решай: с кем ты хочешь быть. Он дал тебе понять, что ни навязываться тебе, ни мешать твоему счастью с кем-либо другим, он не станет. Так?.. По-моему разумению, грамотно поступил.
               – Вот ты мне друг, Алексеич, а защищаешь Мишку! Почему ты его сторону принимаешь? Из чувства мужской солидарности что ли?
               – Причём здесь солидарность, Кать!.. Я и раньше тебе говорил, не заигрывайся в свои игры!.. Проиграешь... Сама себе проиграешь!..
               – А ты знаешь, что сегодня на субботнике за ним Валька увивалась. Все уже об этом судачат!.. А я... А я... А я не знаю, вообще, «кто я, где я и зачем»!.. Мне как быть, Алексеич?
Она ещё и живёт там совсем недалеко от него!
               – Я пока не слышал, что про них говорят... Я ничего не могу тебе об этом сказать. Сама знаешь, в бабском коллективе любят языки почесать!
               – Она гораздо моложе меня. У неё детей нет... И... и, извини меня, у неё ещё фигура девичья, – продолжила тему Катя. – А я... А я, вообще, Гаврила Алексеевич, бабка уже!.. И Иринка на него пялится Первозванцева. Втихаря, но я-то вижу. Я же не слепая! Увидит его, ресничками большими  «хлоп-хлоп», глазки опустит и... А тут ещё эта Дашка!
               – Какая Дашка?
               – Такая! Из коопторга, которая. Из-за которой у них с «Калачом» эта разборка была с дуэлью в двух частях год назад!
               – А причём здесь Дашка? Я же тебе объяснял, она хорошая девчушка! А Антошка её в постель хотел уложить. Так, между прочим... Как он обычно это делает. А Мишка этому просто воспрепятствовал. Ну как нормальный парень! Я бы тоже так поступил, будь я молодой да крепкий... А Даша... Она, говорят, месяца два как замуж вышла. У неё своя жизнь, пойми ты, наконец!
              – Сю-за-нна!.. Вышла замуж... Сюзанна, мон амур! – бодро пропела Екатерина фразу переделанного на русский манер шлягера Адриано Челентано после короткой паузы в этом диалоге.
              – Да ну тебя, Катюшка! Иди вон на изготовку, одна бригада подъехала, – махнув рукой, ответил своей собеседнице Милютин, когда услышал, как хлопнула входная дверь, – не заиграйся! Потеряешь его!..  
 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а   21
 
                                              Жизни карусель
 
     Прошла зима. Прошла «с обычными инкассаторскими приключениями» в сильно заснеженные дни, когда частенько приходилось толкать «волги», которые присылали в отделения банков из такси или из договорной колонны, ввиду нехватки автотранспорта в собственном специализированном гараже. С тех самых пор Васильцев ещё много лет не мог терпеть снегопадов. В начале нового тысячелетия он сам побывал в роли таксиста и эта нелюбовь к разгулам стихии в зимнее время года у него только усилилась... Но это будет почти через двадцать лет, а сейчас он молод и удачлив. Любимое дело спорится у него в руках. Рядом с ним эффектная обаятельная дама, к которой он испытывает самые нежные чувства, каких, наверное, никогда не испытывал ни к одной из представительниц прекрасного пола...  
     Наступила весна 1987 года. Всё идёт своим чередом. Надежда Петровна, мама Михаила, вроде бы, встретила мужчину, с которым у них что-то складывается. Сын этому очень рад. Ему безумно хочется видеть счастливой свою мать. Бабушка часто болеет, а дед, прошедший горнило Великой Отечественной, держится молодцом, хотя возраст и всё пережитое им тоже иной раз дают о себе знать. Васильцев старается как можно чаще бывать у них и развлекать их, как может...
     Прошёл ежегодный ленинский всесоюзный субботник. События разного масштаба заполняют бытие. Страна отметила 9-ое мая, День победы. Хотя кажется, что время никуда не спешит, но порой оно заметно ускоряет свой ход, переходя на бег. За неделю всё вокруг позеленело и преобразилось, радуя душу весенней свежестью.
     Катя обожает цветущую сирень, а Михаилу нравится запах сирени. Иногда он чувствует этот запах от волос своей возлюбленной. Ему нравится любоваться Катей, когда у неё в руках веточки сирени. Сколько раз он посожалел о том, что совсем не умеет рисовать!..
     В этот четверг все сотрудники Отдела инкассации пришли на работу пораньше. Сегодня плановая разборка и смазка механизмов табельного оружия. На днях сдан очередной зачёт по инструкциям, регламентирующим деятельность инкассаторов. Произошли некоторые перемены в штате. Один пожилой товарищ по оружию Михаила ушёл на заслуженный отдых. Вместо него в отдел вернулся Тимофеев, уволившийся три с половиной года назад. Они не пересеклись с Михаилом, разминувшись почти в полгода. Стас по прозвищу «Гонсалез» легко влился в сильно обновлённый по сравнению с тем временем, когда он работал здесь раньше, коллектив, словно бы он и не покидал этих стен. Уволился чрезмерно практичный Саяпин, найдя более денежную работу. Видимо, тёща его всё-таки допекла своими претензиями. Был зачислен в штат сотрудников отдела ещё один молодой человек. Парня устроили по знакомству. Сам он чем-то похож на крученного-верченого Саяпина, только моложе и пока ещё не так ловок и хитёр. Но это дело наживное. Михаилу он как-то сразу не шибко приглянулся. Он показался ему очень скучным, поверхностным и однобоким, «заточенным» на примитивное восприятие окружающей действительности.
     День прошёл в обычном режиме. Сегодня постоянный напарник Васильцева взял отгул, так как у его старшего брата было некое важное событие в жизни и присутствие Леонида непременно требовалось. Михаил отработал с «Гонсалезом». Они также принадлежали к одной возрастной категории и, вообще, чем-то неуловимым были похожи по своему характеру и складу ума. Им было о чём поговорить, когда они выходили в составе одной бригады.
     На воскресенье был назначен спортивный день. В такие дни в тёплое время года инкассаторы, что входили в группу до 30-ти, играли в футбол на близлежащем от банка поле стадиона или на малой арене («на калде») этого спортивного объекта, в хоккейной коробке, обнесённой по периметру невысоким деревянным забором. В зависимости от того, сколько на это мероприятие собиралось друзей и знакомых, и решался вопрос: где играть. Как правило, матч разделённых по воле жребия команд продолжался порядка трёх часов, пока участники этого спортивного пиршества не лишались сил. Три тайма, по часу каждый – таков был регламент этих соревнований. Нужно сказать, что сей изматывающий марафон «крал» у организма много жидкости, которую частично восстанавливали здесь же, на стадионе, попивая минеральную воду и лимонад. По завершении этой «рубки» двух заряженных на победу команд, те, у кого оставалось свободное время, плавно перемещались к ближайшему пивному ларьку либо небольшими группами рассасывались по домам, принять душ, что-то слегка перекусить и, конечно же, восполнить запас живительной влаги тем же самым пенным весьма калорийным напитком, только в более цивильных условиях.
 
     В субботу у Екатерины и Михаила в очередной раз пересеклись выходные, прописанные в скользящих графиках их работы. Они решили не ехать на дачу Велениных, как предполагали прежде. Это было обусловлено разными причинами. Во-первых, у Кати была «плановая внутренняя перестройка в организме». Во-вторых, Михаилу предстоял сложный воскресный день, исполненный бескомпромиссной спортивной борьбы с утра и работа по одному из объединённых маршрутов после обеда. В-третьих, на обратном пути с дачи их наверняка бы ждал «аншлаг в электричке», ибо в такие погожие и красные дни календаря от желающих покопошиться в своём саду-огороде, как обычно, не бывает отбоя... Впрочем, для того, чтобы отказаться от этой вылазки, им вполне хватило бы и первых двух причин. 
     Взвесив все «за» и «против», они пришли к мысли, что в первой половине дня каждый из них займётся своими персональными делами, а ближе к вечеру они сходят в кино и побродят по городу. Так и поступили. Екатерина, засучив рукава, взялась за уборку и стирку у себя дома, а Михаил навестил своих дедушку и бабушку. Договорившись по телефону, где им встретиться, они к пяти часам по полудни свели свои траектории движения в одну точку. Возле кинотеатра и по прилегающему к нему скверу ходило-бродило немало народа. Казалось, что здесь даже можно было потеряться. Чудесная погода, свежая зелень и премьерный показ нового фильма... Предвидя это обстоятельство, Васильцев прибыл к данному объекту на полчаса раньше Кати и приобрёл билеты на сеанс.
               – Ну что, Катюнь, зайдём прямо сейчас или пока подышим? – поинтересовался мнением любимой женщины Михаил, поцеловав её в щёчку, – я взял билетики.
               – Давай побудем на улице. А вдруг там душновато. Что-то мне... Что-то, мне неуютно как-то, – несколько неуверенно произнесла его спутница, взяв его под руку.
               – Катя, ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Михаил, всматриваясь в глаза своей возлюбленной. – Что-то случилось? Ты какая-то бледненькая у меня.
               – Да не то, чтобы... Я не стала тебе по телефону говорить. Там Ольга с Кристинкой к нам пришли. Похоже, останутся ночевать... Глеб загулял.
               – Обколотый что ли, анаша или что?
               – Да, нет! Как ты говоришь, всё гораздо прозаичнее: запил... Ольга  говорит, пьяный в хлам. Она не стала с ним объясняться. Просто схватила Кристинку в охапку и к нам.
               – Он же не пьёт... Ну или почти не пьёт...
               – Вот обычно было «почти», а сегодня – в дым!
               – Час от часу не легче, – выдохнул Васильцев, – что делать?
               – Да сейчас, когда он в таком состоянии, ничего. А потом поговорю с его родителями и устроим ему совместно «разбор полётов». Не знаю я, Миш, не знаю!
               – Я чем могу помочь, Кать? – спросил Михаил, взяв её руку и поцеловав каждый пальчик в отдельности, – у меня есть друг. Он одно время работал наркологом. Может быть, к нему обратиться. Может, он что посоветует.
               – Давай оставим, Миш, как вариант... Проспится, протрезвеет, мы с ним и поговорим... Потом будем что-то думать и решать... Ну ведь неплохой парень-то, неплохой! Был... Как будто бес в него вселился, честное слово!
               – Ладно, Кать. Поступим, как ты говоришь... А там видно будет... Пойдём. Первый звонок...
               – Какие у нас места? – всё ещё нервничая, спросила Екатерина.
               – «Места для поцелуев»... Хотя сейчас...
               – Ладно, Миш. Утрясётся...
     На обратном пути от кинотеатра до дома, где жили Веленины, они держались за руки, как и на своих местах в просмотровом зале, пальчик через пальчик. Им обоим фильм понравился. Немного поговорив о нём, они пришли к единогласному мнению, что у «Зимней вишни» есть будущее, ибо картина состоялась...
 
 
                                                                               *     *     *
     В воскресенье после окончания своего футбольного междусобойчика почти все его участники пошли в пивной ларёк, что был расположен в полутора автобусных остановках от стадиона, и расслабились там. Несмотря на жару, Леонид и Михаил были вынуждены ограничивать свои потребности в «живительной пенистой влаге», так как им предстоял рабочий день. Саша, с которым Васильцев попал в ДТП, тоже больше облизывался, чем получал удовольствие, когда они целым лагерем расположились около этого питейного заведения. Никитенко должен был сегодня выйти во второй паре с Ивлевым.
               – Ребят, никому ничего не напоминаю. Все всё знают сами, – сказал Виталий, окинув взглядом троих футболистов-любителей, которым через полтора часа предстояло превратиться в инкассаторов-профи.
               – Виталь, там Палыч для кафе пломбы просил, – известил своего руководителя Леонид.
               – Чёрт! Совсем из головы вон! Ребят, я ему прямо в понедельник, завтра сделаю... Вы там, в кафе и в другом его заведении успокойте персонал, если что... Или, может, у вас есть... А завтра-после завтра разберёмся.
               – Добро, Виталь! Мы всё равно с понедельника на этом маршруте. Всё решим.
               – А мы вас всё-таки сделали, Виталий Викторович! – сменил тему разговора новенький Павел.
               – Да если бы у нас Юра не выпал, мы бы вас под орех разделали! – парировал его выпад Смолянинов, – вы и так «просели» в начале третьего тайма.
               – Точно, точно! – поддержал его бывший одноклассник Борис, чокаясь кружками с приятелями, объединёнными теперь в единый коллектив.
               – Эта последняя «плюха» для вас была просто счастьем! – вторил ему Евгений, имея в виду мяч, залетевший по какой-то невообразимой траектории в ворота их команды за две минуты до окончания игры.
               – Ладно! Если в следующее... А нет, ребят!.. В следующее воскресенье у нас стрельбы... Все слышали?
               – Так постреляем, Виталь! – живо откликнулся «Гонсалез».
               – Так Вы же сказали, Виталий Викторович, что патронов пока нет под это дело? – решил прояснить ситуацию Никитенко.
               – Мне в пятницу звонили – боеприпасы нам выделяют. Так что расстреливаем старые. В общем, все имейте в виду и настраивайтесь: через неделю стреляем, – ещё раз уточнил Смолянинов.
               – Да что вы всё о работе-то, блин! – возмутился Владимир, давний приятель Виталия и Бориса, – давайте о чём-нибудь другом!..
 
     Минут через тридцать большая часть спортсменов-любителей разошлась по своим делам. Смолянинов сегодня дежурил по отделу сам. И они в компании с Сашей, Леонидом и Михаилом двинулись в банк. Нужно было ещё хорошенько умыться и приготовиться  к выезду по маршрутам. Пройдя около четырёх сотен метров, они уже были на месте. Вслед за ними, минут через десять, подтянулся и Ивлев. В банке дежурил сержант Стрельников.
               – Так, Михаил Александрович, сегодня никаких шахмат со Стрельниковым, – обратился к Васильцеву начальник отдела и по совместительству капитан одной из футбольных команд, что ещё полтора часа назад, не жалея ни себя ни противника, сражались на солнцепёке.
               – Уже доложили, Виталий Викторович!? – удивился Михаил, обращаясь к своему непосредственному руководителю и параллельно с этим заряжая свой табельный ПМ.
               – Конечно, вы же на целый час с выездом на маршрут опоздали! –  спокойно сказал Смолянинов.
               – Виноват, Виталь! Я исправлюсь! Честное пионерское, перекуюсь! – ответил Васильцев, – но я в тот день почти всё нагнал на точках. Это, наверное, был рекорд скорости инкассирования объектов на Первом.
               – Давай, перековывайся, Миш, пока до управляющего не стали доходить эти вещи. А, может, и дошли уже.
               – С нами сегодня кто? – поинтересовался Леонид, зарядив запасную обойму.
               – С вами сегодня... Так... А кто с вами сегодня?.. Тьфу! Хорошо поиграли, да!.. У вас... Ну, конечно! Как я мог забыть!.. Под вас приедет «Насос»... Смотрите, чтоб он особо сильно не гонял! 
               – А у нас кто, Виталий Викторович? – проявил в свою очередь любопытство Ивлев, получив от дежурного свой боекомплект.
               – А с вами, Павел Андреевич, в сей час урочный... Гм-м-м... С вами едет, – протянул начальник отдела, шурша бумагами, – с вами Летунов из нашего гаража.
               – Ну с «Летучим» мы сегодня быстро управимся, – бодро произнёс Ивлев, методично вынимая пули из индивидуальных отверстий в своём брусочке и вставляя их в обоймы.
               – Вот даже «Летучему», при всём уважении к самому Лёхе, пересади его на «волжанку», «Насоса» не сделать, дядь Паш! – слегка подзадорил своего старшего коллегу Леонид.
               – Они оба – лихие ребята, – почти согласился с ним Ивлев, но «Летун» на своём «уазе» такие чудеса выделывает!.. Ты ведь не станешь спорить, Лёнь?
     Пока две бригады инкассаторов вооружались, расписывались в журналах и готовили свои причиндалы к выезду, напротив входа в банк припарковалась жёлтая «волга» «Насоса». Сам Лёва, не спешил заходить внутрь. Он открыл капот и производил какие-то манипуляции со своей техникой. Вдруг раздался телефонный звонок. Смолянинов, пребывая в качестве дежурного по отделу, снял трубку и, подойдя к окну, стал общаться с абонентом, находящимся на другом конце провода. Инкассаторы вполголоса продолжили свои разговоры.
               – Вон уже Лёвка пришвартовался. А где же наш «Летучий»? – подвесил вопрос в воздух Ивлев.
               – А ваш «Летучий голландец» попал в аварию, – удовлетворил его любопытство Виталий Викторович, аккуратно положив трубку, – только что звонили из нашего гаража. В него какой-то чудак воткнулся на перекрёстке... Так что, господа хорошие, у нас в команде замена... Вместо игрока под номером... Короче, вместо «Летуна» к вам едет «Хоттабыч».
               – Ка... Кто к нам едет, – растерянно вымолвил Ивлев, выронив из рук бутерброд с колбасой, – твою же мать, а!
               – Да, да, Павел Андреевич. Уже выехал «Хоттабыч», – повторил свою безрадостную кое для кого из присутствующих мысль начальник отдела, – он был под рукой. Его и направили... Это – судьба, Пал Андреич...
               – Это – не судьба, это – просто звездец! – мрачно ответил Ивлев, медленно поднимая кусок хлеба с ломтиком колбасы и аккуратно укладывая свой испорченный бутерброд на бумагу, в которую он и был завёрнут прежде.
               – Аппетит пропал, дядь Паш? – сочувственно спросил его Леонид.
               – Какой тут на хер аппетит! У меня уже желудок заболел заранее!
               – Это – аллергическая реакция Павел Андреевич, – прокомментировал происходящее Васильцев, – что-то вроде сыпи.
               – Что «кина не будет»? – тихо спросил своего напарника Саша.
               – Будет, Сань, будет! – придя, наконец, в себя, – ответил Ивлев, – ты, когда увидишь на маршруте, что я вцепился обеими руками в шею «Хоттабыча», дай одиночный в воздух, чтобы я его не придушил к едреней фене!
               – А следующий прямо в «Хоттабыча», – съёрничал Леонид.
               – Точно! Ему хуже не будет! – поймав какой-то странный кураж, подтвердил мысль Лёни Ивлев, – стреляй на поражение, мать его растуды! Патронов не жалей!
 
     Отсдавшись на вечерней кассе, Леонид и Михаил пошли к заветной тумбе разоружаться.
               – Что там, Виталий Викторович, от наших нет никаких известий: живы там все или уже нет? – поинтересовался ситуацией на другом воскресном маршруте Пашинин, получив свой брусочек для патронов.
               – Вот тебе смешно, Лёнь! А мне Ивлева правда жаль! – ответил Смолянинов, задумчиво глядя в окно.
               – А кому не жаль? – поддержал его Михаил, вставляя пульки в отверстия подписанного его фамилией брусочка, – все, кто хоть раз ездил с Валентином Степановичем, нас однозначно поймут.
               – И ещё больше поймут того, кто пристрелит «Хоттабыча»! – добавил свою остроту Лёня, после чего все дружно рассмеялись.
     В этот день Екатерина работала с Верой. Выйдя с территории вечерней кассы, чтобы проводить бригаду домой, дамы как некое магическое заклинание произнесли заветные слова: «Мальчики, много не пейте!»
               – Как получится, девочки! – ответил на прощание Леонид.
               – С полведра, не больше! – подал свою дежурную реплику Михаил.
     Сегодня вечером они с Катей решили не бродить по окрестностям банка. Нужно было отдохнуть от дня нынешнего. К тому же, завтра они снова увидятся на работе, как обычно. 
 
 
 
                                                   Г л а в а  22
 
                         От проблем не спрятаться, не скрыться
 
     На сей год отпуск Екатерины пришёлся на июнь. Михаил должен был отдыхать по графику в сентябре. Для их совместного времяпрепровождения в уединении летом у них в распоряжении оставались пока только спаренные выходные Васильцева в конце месяца. Двумя днями, пришедшимися на субботу и воскресенье, они и решили воспользоваться для поездки за город с палаткой. На теплоходе они перебрались на противоположный от мегаполиса берег чуть ниже по течению. Здесь у Васильцева давненько было примечено одно местечко. Оно, конечно, не было столь шикарным и уединённым, как тот пляж на полуострове, на который нужно было довольно-таки долго добираться, да ещё и желательно с лодкой. Но и в сей местности было весьма недурно. Они выбрали уютную полянку на песке с небогатой растительностью. Кусты, которые окружали их временное пристанище со всех сторон, делали их положение весьма выигрышным. Соседей можно было слышать, но увидеть не представлялось возможным, не пройдя этих небольших зарослей прибрежной полосы. Дым, поднимавшийся от их костра, указывал окружающим, которые также находились на отдыхе в сих песчаных пределах, что площадь уже кем-то занята.
     В будни здесь, конечно же, было намного более тихо и спокойно, нежели в выходные дни, когда, кроме случайных туристов-дикарей, таких как они, сюда съезжались обыватели этих мест, самостройщики, имевшие в этом «зелёном королевстве» свои огороженные плетнями участочки. Однако у них выбора не было. Посему и пришлось запланировать этот выезд на уикенд. Хорошо, что ещё повезло с погодой. Дни выдались тёплыми, солнечными да ещё и безветренными. Очевидно, что они вряд ли поехали бы отдыхать в ненастье, чтобы провести всё своё время в палатке, ибо и дача Велениных подошла бы для этих целей гораздо больше.
 
     Смуглый тип кожи позволял Кате быстро загореть и слегка бронзовый оттенок её тела делал его таким «аппетитным»!.. Ну а три недели пребывания под открытыми лучами солнца, пусть даже на своих шести сотках, превращали возлюбленную Михаила просто в «шоколадку». Вода была ещё не очень комфортной для купания. Хотя для тех, кто вырос на волжских берегах и делал первые традиционные вылазки на лоно природы ещё на первомайские праздники, данное обстоятельство нивелировалось многолетней привычкой выступать в роли термометра уже в конце мая-начале июня...
     Устроившись в своём брезентовом пристанище на ночлег, они снова разговорились. Екатерина решила высказать то, что лежало у неё тяжёлым камнем на сердце.
               – Ольга решила развестись с Глебом.
               – Надумала?.. Сколько они прожили в браке? – совершенно не удивившись данной новости, спросил Михаил.
               – Почти три года. Два года и десять месяцев... «с копейками»... Вот так... Сходила, так сказать, замуж, – грустно произнесла Катя, – к этому всё шло... Сам видишь.
               – Где будут жить Ольга с Кристиной?
               – У нас, конечно. Претендовать на ту квартиру, что подарили им родители Глеба на свадьбу, она не станет... Чужое это. Она не так воспитана... Да, я думаю, это правильно. С остальным имуществом разберутся. Вот. Как-то так...
               – Что говорят его родители?
               – Им очень жаль, разумеется! А что поделаешь? Лечиться он не хочет. Периодически слетает с катушек... Они сами всё видят. Ну, а какой выход?.. Кристинку только очень жалко! Но чем так, как сейчас – с загулами, игроманией и скандалами – лучше уж отдельно, без отца... Ну что?.. Жизнь продолжается... Оля ещё молодая, хоть и с ребёнком теперь на руках. Может быть, ещё встретит своё счастье. Она хорошенькая, далеко неглупа и опыт теперь есть... Хоть печальный, но есть... Будем жить!..
               – У вас теперь будет целое общежитие... И всё сплошь одни дамы...
               – А сколько она у нас и так живёт... эпизодически. Комната – ей с Кристей, комната – Лене и Ксюше и мне – зал... В тесноте да не в обиде.                             
               – Ну а как она сама в эмоциональном плане?
               – Сначала психовала, потом нервничала, сейчас уже почти не переживает. Всё, наверное, уже выгорело... Да и спокойнее так всем будет. Рано или поздно все узелки так или иначе приходится развязывать...
               – Или уже разрубать, – тихо добавил Михаил, прижимая к себе Катю.
               – Миш, выключи приёмник, будем спать... Да?
               – Как скажешь, Катюнь... Можем... Можем ещё чем-нибудь интересным заняться. Ну... «по штатному расписанию». Ночь на дворе... Какие будут предложения? Или тебе сейчас не до этого, извини.
               – Не знаю, Миш... Как-то всё... Как-то всё расклеилось что ли... А может быть, и не было у них ничего?.. Да, нет!.. Ну как?.. А счастливые глаза на свадьбе! А медовый месяц! А Кристина!.. Ох! – тяжело выдохнула Екатерина.
               – Но как я понял, пришло время этот узел распутать или разрубить, если иного не выходит.
               – Да... Просто... Просто к этой мысли уже нужно привыкнуть, чтобы сердца своего не рвать... И станет легче... Теперь моя дочь – дама с прошлым... Вот, вроде бы, только вчера сама в детсад ходила... И уже мать... И уже разведённая...
               – Ну, Катюнь, а как по-другому? Время неумолимо идёт вперёд. Всё течёт, всё изменяется. Банальные истины, конечно. Но всему свой срок... Короче, я не знаю, как тебя утешить. Ни ты, ни тем более я, мы не сможем в корне изменить эту ситуацию... Всё есть так, как оно есть... И это не смертельно! Оля действительно ещё очень молода. Я верю, что у неё всё ещё образуется... Образуется с другим мужчиной, который сделает её счастливой... Чтобы раны зажили, нужно время. Наверное, это зависит индивидуально от каждого, сколько времени ему нужно или, может быть... Или необходим какой-нибудь внешний толчок, изменение предлагаемых обстоятельств как в драматургии... Словом, нужны перемены! Всё образуется!.. На этой мажорной ноте, дорогие друзья, позвольте закончить нашу радиопередачу! Мы желаем вам всего самого доброго! До новых встреч в эфире!
               – Да ну тебя к лешему, Мишка! – живо откликнулась Екатерина на эту импровизацию своего возлюбленного, – это точно «Гонсалез» на тебя так влияет с его языком! Вас нельзя вместе ставить ни в коем случае!
              – С ним не скучно, Катюнь! А когда он начинает штамповать казённые газетные фразы, я сам завожусь. Ты же знаешь, как меня бесит казёнщина! Но для него это некий перфоманс. Он таким образом выражает своё отношение к нашей действительности... Если хочешь, он так вот дурачится по-своему! Дурачится, скрывая какие-то свои мысли, то, что его волнует, наверное.
               – А то я не знаю Тимофеева! – воскликнула Екатерина, меняя свой настрой на более эмоциональный, но вместе с тем и позитивный, – до твоего прихода в отдел он тут два года всем «по ушам ездил». А работа в газете его, вообще, добила. Лучше бы уж и не уходил от нас!.. Но ты прав, с ним не соскучишься!
               – Со Стасом, конечно, хорошо... Но я сейчас буду немножко хулиганить, Катюнь. И ничто, ничто, ничто, – делая свой голос всё более вкрадчивым и тихим, медленно выговорил Васильцев окончание этой фразы, начиная свою «арт-подготовку» под одеялом, – и ничто меня не остановит...
 
     На протяжении всего уикенда они грелись на солнышке, купались, наслаждались обществом друг друга и пытались переосмыслить или даже найти решение некоторых проблем. Однако ответов на тревожащие их вопросы так и не нашли.
     Сколько раз можно убеждаться в справедливости поговорки: «Отдыхать – не работать»?..
Действительно эти два дня, что Екатерина и Михаил выкроили у судьбы на своё уединение, пролетели словно миг, оставив лишь лёгкое послевкусие в виде добрых воспоминаний. Они дотянули до последнего, вернувшись в город на третьем утреннем теплоходе. (Благо речные трамвайчики ходили через каждые час и пятнадцать минут.) Катя поехала к себе домой, чтобы заняться своими проблемами и делами, а Михаил – к себе. Он заскочил в квартиру буквально на полчаса: бросить вещи, помыться и переодеться. И, как говорится, «с корабля – на бал», то есть сразу на работу.
 
 
 
                                                    Г л а в а  23
 
                                                  Вся эта суета
 
     Ещё одни стрельбы позади. Все инкассаторы, особенно молодёжь, любят это обязательное мероприятие. Свежий воздух, тихое местечко, вдали от городского шума, «накрытая поляна» и, разумеется, способ проверить свои способности, то, ради чего и проводится этот выезд на природный ландшафт местности, некогда присмотренный кем-то и облюбованный для данных целей.
     Кому-то нравится всаживать пульки в мишени, кому-то приятно побыть вдали от мегаполиса, ну а кто-то с удовольствием возлежит за «скатертью-самобранкой», на которой можно отведать разных простых яств, а главное – разогреть душу изнутри, откушав «жидких блюд» с проверенными жизнью градусами. А под такое угощение, простое да калорийное, беседа сама льётся...
 
     За последний год Васильцев поработал с разными напарниками. Трудясь в паре с некоторыми из представителей молодёжного поколения, он откровенно скучал. Очень узкий кругозор, присущий отдельным личностям, не могло компенсировать решительно ничего. Видя эту «вселенскую тоску» своего инкассатора и приятеля, Смолянинов предполагал вернуть к жизни их прежнюю бригаду Васильцев-Пашинин. А пока Леонид был в своём очередном отпуске, Виталий Викторович поставил Михаила на подмену и использовал его, в том числе и для работы по утреннему маршруту с дежурным по отделу, либо с кем-то из  возрастных старожилов данной службы или же, в редких случаях, когда выходил утром сам, назначал его в пару с собой. Сегодня Васильцев был старшим в бригаде с Наилем Шамшутдиновым по Четвёртому маршруту.
     Откатав два заезда без сучка без задоринки, они отсдались, как и все другие бригады, на вечерней кассе, после чего сразу же отправились в универсам, который ввиду обычной довольно большой выручки всегда, согласно штатному расписанию, инкассировался отдельным заходом.
               – Михаил, ты успел девчонкам позвонить, чтобы нам полу-копчёной отложили, а «Насосу» маслица, – поинтересовался Наиль у своего более опытного напарника.
               – Успел, успел, пока ты умывался, набегавшись в трудах своих праведных, – ответил Васильцев.
               – Так что, ребят, мне масло-то будет? – проявил своё любопытство о том, как обстоят дела с его просьбой водитель из таксопарка.
               – Всё нормально, Лев! Твоё пожелание «золотая рыбка» исполнила, – прокомментировал ситуацию Михаил.
               – А что там «повелительница морей» говорит о моей просьбе? – вопросил Шамшутдинов.
               – Пять штук, как ты и заказывал, «рыбка» устроит. И мне одну.
               – А мне? А мне? – оживился «Насос». 
               – Так ты же не просил, Лёва! – сказал Наиль, – а я друзьям обещал.
               – Ну ёлки! Ну, ребят, мне слесарям поставить поллитру позарез надо! – живо отреагировал водитель такси, прибывший на работу в Госбанк по выторгованной им у диспетчера путёвке.
               – Ну что ж ты раньше-то?.. Ладно, Лев Михалыч, следи за дорогой. Я тебе свою отдам. Мне не к спеху! – успокоил водителя бригады Васильцев.
               – Вот за это ещё одно Вам, Михал Саныч, «мерси»! – бодро откликнулся «Насос».
               – А кто снял трубочку, Миш?
               – Ну какая разница, Коль!.. «Золотая рыбка»!
               – С зелёными глазами?
               – Да ну тебя, Наиль, честное слово!
     Сделав все свои дела в универсаме, Михаил и Наиль под присмотром дежурившего во время инкассирования этого объекта при входе милиционера погрузились в жёлтую «волгу», что стояла у самых ступеней здания, и двинулись в банк.
 
               – Михаил, а Наталья так с тебя и не сводит своих зелёных очей! – сказал Шамшутдинов, упаковывая свои трофеи в спортивную сумку, – ты заметил?
               – О чём ты, Наиль? Она нормальная дама, – отозвался Васильцев, приоткрыв окно, – тебе показалось! Ты, наверное, съел что-нибудь!..
               – Невооружённым глазом...
               – Да перестань, Коль!.. Она просто!.. Она просто... Короче, всё не так, как кажется!
               – Ты это мне говоришь!?
               – Да ты как Лёня уже стал! Он меня достал в конец с этим вопросом! 
               – Ну правда таких блестящих глаз не замечать!.. Она тебя просто ест ими!
               – Коля, давай закроем эту тему... Закроем по известной тебе причине.
               – Из-за Катьки что ли? – вдруг оживился «Насос», совершая очередной обгон.
               – Лёва, ну куда ты так летишь? Ты же не на спортивных состязаниях и не на тренировке! Спокойнее! Не так динамично! Мы никуда не опоздаем! – урезонил водителя  Васильцев и уже спокойным тоном добавил, – да, из-за Екатерины. Комментарии потребуются?
               – Да ладно, ладно! Проехали. Чё я не понимаю что ли! – ответил «Насос», – Миш, а хочешь я покажу, как я выиграл последние наши соревнования, ну свой фирменный манёвр, свою «фишку»? 
               – Лёва, даже и не думай, и не помышляй! Мы с деньгами и с оружием! – жёстко осёк его Михаил, – в щадящем режиме направляемся «на базу». А домой поедем, покажешь. Лады? А пока сбавь обороты... в буквальном смысле, Лёв. А то мы от земли оторвёмся!
               – Не вопрос, начальник! – спокойно отреагировал «Насос», сбрасывая скорость.
 
     Отсдавшись на вечерней кассе и разоружившись, бригада стала собираться домой. Сегодня в банке задержался Вяземский. После того, как они с Сашей закончили свой рабочий день, он минут на двадцать зашёл к своему давнему приятелю Гавриле Алексеевичу, что жил в доме по соседству. И теперь, чтобы не добираться на ночлег на общественном транспорте, ожидал, когда закончит все свои служебные дела Четвёртый маршрут, заранее, между заездами, договорившись с «Насосом», что тот отвезёт и его.
               – Иван Демидыч, ты «Насосу» сегодня побольше запас дай. Он ещё Ген Саныча отвезёт и Палну, – напомнил дежурному по отделу о положении дел Михаил.
               – Ладно, ладно. Раз надо, значит, надо! – ответил Чистун, отмечая в путёвке время убытия таксисту, прикомандированному к Госбанку на текущий день. – Нет вопросов.
     Все стали прощаться с Демидычем, которому надлежало опечатать сургучом оружейный сейф и прибраться в помещении, с дежурным милиционером Олегом, с Катей и уже машинально друг с другом.
               – Много не пейте! – дал традиционное «напутствие» в дорогу Демидыч, обращаясь к отъезжающим.
               – Пол ведёрка, не больше, – ответил Михаил.
               – Сколько положено или сколько нальют! – добавил Вяземский.
               – Как получится, дядь Вань! – присоединился к своим коллегам Наиль и что-то шепнул на ухо Олегу, остающемуся в банке до утренней пересменки.
               – Ты мне шоколадку проспорил, Ген Саныч! – подала свой голос Екатерина при выходе из дверей учреждения, – по тому делу... Сам знаешь...
               – По какому делу? – возмутился было Васильцев, бросая взгляд то на Вяземского, то на Катю.
               – Тебя не касается, Миш! – отреагировал Ген Саныч, – могут быть у нас с Катюхой свои дела и секреты?
               – Я потом тебе расскажу, – загадочно произнесла Екатерина, обращаясь к Васильцеву.
               – Всё! Всё! Поехали! Как говорит Виталий Викторович: «Цигель, цигель! Ай-лю-лю!» – деловито воскликнул Вяземский, открывая дверь авто для Алевтины Павловны.
               – Нет! У них там, понимаешь, «ай-лю-лю», а я ни сном ни духом! – картинно возмутился Михаил, усаживаясь в «волгу» «Насоса» на переднее сиденье. – Небось, Иван Демидыч опять свои «коварные интриги» плетёт в бухгалтерии!
               – Демидыч знает там всех девок на перещуп... в смысле, на пересчёт... Извините, девчонки! – весело заявил Вяземский, подмигнув Чистуну и махнув ему рукой.
               – Ну, Ген Саныч! – мягко урезонила Вяземского Алевтина Павловна.
               – Много не пейте! – ещё раз простился со всей шумной компанией отъезжающих старшина Олег.
               – И не ешьте!.. Особенно на ночь! – добавила Катя.
               – Секунду, ребят! – вдруг спохватился Демидыч. – Все помнят, что завтра собрание? Приезжайте пораньше!
               – Да помним, Вань, помним! – крикнул ему в ответ Вяземский из приоткрытого окна машины Лёвы, когда такси уже тронулось с места. 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а  24
 
                                    Стечение обстоятельств или...
 
     Вторую неделю Михаил и Леонид работали по Первому маршруту. Инкассаторские будни шли своей вереницей дней по проторённой тропе. Заканчивалось ещё одно лето. Васильцев любил это время года, как никакое другое. Летняя пора у него, наверное, как и у многих, кто живёт в Поволжье, ассоциировалась с отдыхом, солнцем, великой рекой и добрым дружеским общением в хорошей компании на лоне природы. Вот и в этот тёплый сезон года всё сложилось неплохо. Жаль, что самый конец августа теперь уже дышал в лицо своим меняющимся к осени северо-западным ветром. От их с Катей отдыха сейчас остались лишь воспоминания. Сегодня, в свою традиционную среду, на квартире Васильцевых они с лёгким оттенком грусти перелистнули в своей памяти страницы совместных поездок за город. К 15:00 добрались до банка. Екатерина пошла домой, у неё ещё была пара часов до начала её рабочего дня, чтобы заняться своими домашними делами, а Михаил направился прямиком в отдел.
     Как обычно, вооружившись и расписавшись в журналах, они с Леонидом и госбанковским водителем Дмитрием первыми «пошли в бой». Бригады, работавшие по другим маршрутам выдвигались на 30-50 минут позже, впрочем, их трудовой день и заканчивался позднее.
Сегодня они перемещались строго по графику. Почти половина первого заезда была уже позади.
               – «Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся», – сымитировав акцент персонажа Фрунзика Мкртчяна из фильма «Мимино», сказал Михаил, обращаясь к напарнику, который листал карточки на объекты инкассирования в поисках какой-то нужной ему информации. – Вон та «копеечка» за нами второй день шлёндает. Ты не обратил внимания?
               – «Копеечка», – задумчиво повторил Лёня, не отрываясь от планшета в жёстком чёрном переплёте.
               – Ну, посмотри, посмотри! – обратил его внимание на серую «ладу» Васильцев, – и номер забрызган грязью, не разглядишь.
               – «Копеечка», «копеечка», – ещё раз произнёс напарник и, так и не найдя того, что он искал в документах на точки, добавил, – да, она мне тоже не внушает дове... А на прошлой неделе 412-й крутился по маршруту... Или мне показалось, Миш, а?
               – Было дело... Двое парней в нём сидели, – подтвердил слова коллеги Васильцев и, обращаясь к водителю, спросил, – а ты что молчишь, Дим? Ты же с нами всю неделю отъездил.
               – «Жигуля» вчера точно видел этого, а насчёт «москвича» врать не стану, – размышляя в слух, ответил шофёр военизированного госбанковского гаража, снимая солнцезащитные очки, – хотя... Подождите-ка... Точно! Он!
               – Уверен? – переспросил его Михаил.
               – На все сто! – не колеблясь ответил водитель «уаза» 452-ой модели, – вспомните, когда мою «буханку» слегка подрезала «нива» на повороте в посёлок, он сзади был... Лёнь, ты ещё сказал: «Вот, разява! Чуть нас не стукнул!» Этот серый «москвичок» и шёл за нами... Я ещё подумал, что мужик дороги не знает, когда он в «нашу любимую лужу» провалился под мостом!
               – Ну, что составлять рапорт, пусть пробьют обе машины?.. А номера?.. Скажут преждевременно. Недостаточно данных или что-нибудь в этом роде. Типа, слишком мнительные вы, ребята, – поинтересовался мнением своих коллег Михаил, – Тем более, что ещё то расследование, когда в машину Мальцева с Петраковым влетел этот придурошный «зил», что их протаранил, оно не завершено... Вроде бы как...
               – Что отказали тормоза, отмазка, конечно, простецкая, – размышлял Леонид, – а кто бы не подготовил на такой случай себе алиби-отмаз!.. Что хочешь делать, Миш?
               – У тебя завтра выходной. Я буду с Вяземским. Пусть Ген Саныч свежим, так сказать, незамутнённым нашей реальностью взглядом оценит ситуацию и нашу подозрительность. Там что-нибудь и решим.
  
                                                                              *   *   *
 
     Три дня никаких подозрительных автомобилей на своём маршруте инкассаторы не замечали. На четвёртый день, когда они едва выехали с территории одного из заводов, где инкассировали столовую, в опору линии электропередачи врезался погрузчик, водитель которого шаткой походкой прошёлся возле дороги и исчез в придорожных кустах. Поверни они на секунду-две позже в том месте, этот бетонный столб всей своей массой, наверное, разрезал бы их «буханочку» пополам. В тот день Дмитрий немного припозднился к ним в отдел. По пути у него случилась мелкая поломка. Поэтому на первый заезд они выехали с опозданием и Лёня, чья очередь была работать сборщиком, старался быстро «облётывать» точки, навёрстывая время. (Каждому инкассатору известны такие бытовые моменты.) Словом, в сей день они не стали обсуждать случая с падением столба и пьяным водителем погрузчика, хотя машинально взяли его себе на заметку в качестве «весьма подозрительного курьёза». Следующий день у их бригады был выходным. Они, правда, в устной форме поставили в известность начальника отдела о произошедшем и поделились с ним своими сомнениями и подозрениями. Подменная бригада, что работала на маршруте вместо них, ничего необычного не заметила. Ещё неделя прошла спокойно, хотя некоторое напряжение в их работе чувствовалось. До перехода на очередной маршрут по ротации оставалось несколько рабочих дней. На первом заезде они вновь заметили знакомую им «копейку». У них невольно создалось такое впечатление, что первая модель «жигулей» ненавязчиво преследует их, наблюдая за каждым их шагом. Дмитрий заметно занервничал, его «уазик», словно бы вторя ему, слегка закапризничал.
               – Сейчас, когда вернёмся «в нашу банку», конечно, ничего внятного написать не успеем, а после второго заезда я тебе обещаю, Дим, составлю рапорт. Все распишемся, всё честь по чести. И утром сам позвоню Виталию в отдел ещё раз всё расскажу и объясню. Я думаю, он на правах нашего начальника решит этот вопрос быстро, нажав на какие нужно рычаги и педали. В общем, соберись, следи за ситуацией на дороге, дотерпи, короче.
               – Я-то собран. Но мне, ребят, всё это уже настоиграло, честно говоря! – ответил Дмитрий, стараясь сохранять хладнокровие.
               – Лёнь, на точках «не сиди», – обращаясь к напарнику, который в тот день был сборщиком, сказал Васильцев. – В общем, динамично так, как ты умеешь. Ребят, у всех снят с предохранителя?
               – Само собой, – откликнулся партнёр, рефлекторно опустив пальцы к открытой кобуре.
               – Спорим на что хочешь, Дим, что на второй заезд они за нами не поедут, – подбадривающим тоном бросил водителю Михаил, подмигнув ему в салонном зеркале заднего вида.
               – Догадываюсь, – сквозь зубы процедил водитель «уаза» и, натянуто улыбнувшись, добавил, – иначе я завтра точно приеду с гранатой.
     После того, как они в этот вечер первый раз сдали деньги на вечерней кассе, Васильцев доложил дежурному их видение ситуации на маршруте и сказал, что в конце рабочего дня будет рапорт. На втором заезде его напарник щёлкал точки как орехи, строго в соответствии с предписаниями инструкции, нигде не задерживаясь и лишней секунды. Только в одном месте маршрута их траектории пересеклись с подозрительной «ладой» первой модели и все члены молодёжного коллектива это заметили. Впрочем, они завершали рабочий день, когда уже было совсем темно и сказать с уверенностью, что этот автомобиль их больше не преследовал, наверное, никто бы из них не смог.
               – Ну, что отработали, джентльмены, – выдохнул Михаил, когда они все вместе сели в «буханку» Дмитрия, чтобы он развёз их с напарником по домам, а сам направился в госбанковский гараж.
               – Обошлось, – поддержал его Леонид, открывая окно и прикуривая сигарету.
               – Обошлось ли? – переспросил его водитель, кивая куда-то в сторону, где в сумраке блеснул серый металл.
               – Да, нет, Дим! Это не они! – понял его намёк Васильцев, – да и на фига мы им сдались без денег и без оружия?
               – Ну вы-то без стволов. А я!..
               – Да ладно! Из-за одной твоей «пушки», Дим... Чего-то затевать... Да, нет! Игра не стоит свеч! Здесь нечего и думать!
               – Диман, и вправду расслабься уже слегка, – поддержал своего напарника Леонид, выдохнув в темноту дым, – а завтра всё будет по другому. Вот увидишь! Клянусь своей треуголкой!
               – Да ну тебя, Лёнь! – отмахнулся от шутки одного из своих товарищей по оружию молодой водитель служебной «буханки», – Вы-то холостые... А у меня жена, малыши...
               – Давай мы тебя до дома сопроводим, как нас на точках их персонал, а? – улыбаясь предложил повеселевший Михаил.
               – А «дежурка» на что?.. А потом я уже тоже буду «пустой», – пребывая всё ещё в некотором напряжении, ответил Дима, – просто накопилось за этот месяц с вами. Да в прошлом месяце у меня, когда я работал в Городском, случай был со стрельбой... Волна какая-то просто!
               – Так то два... Нет, три пьяных идиота были, Дим, «попутавшие берега»! – прокомментировал ситуацию месячной давности Леонид.
               – Пусть глупость, дебилизм этих придурков, но нервы, ребят, нервы! – слегка ударив ладонями обеих рук по рулю, отреагировал на его ремарку один из лучших водителей военизированного гаража, – накапливается ведь, ну!.. А у нас с Наташкой третий будет...   
     Дома, разумеется, ни о чём подобном работники этой профессии не говорили, по известным причинам... Виталий Викторович, как предполагали ребята, представив свой рапорт, незамедлительно включил возможные на тот момент времени рычаги и нажал на соответствующие педали. С тех пор ни они, ни другие бригады инкассаторов, работающих по данному маршруту, этих подозрительных машин не видели.
 
 
 
                                                      Г л а в а  25
 
                                              В обычном режиме
 
 
     Среда. Интимный день. Екатерина приехала к Михаилу немного раньше обычного. Чуть быстрее с Алевтиной Павловной отсдались на Группе пересчёта, повезло с транспортом и, вообще, всё сегодня как-то складывалось – чуть там и чуть здесь, всё сходилось с некой лёгкостью. В квартире Васильцевых у них тоже всё шло «в соответствии со штатным расписанием». Михаил был как всегда нежен и даже, когда Кате нужно было позвонить домой, не выпускал её из своих объятий. Это ещё больше заводило его...
     Сегодня у бригады Васильцев-Пашинин был выходной. Екатерине же надлежало к пяти часам быть на рабочем месте. Они вышли из дома немного пораньше, чтобы, сойдя с трамвая за две остановки до Катиного дома и, соответственно, соседствующего с ним здания, в котором располагался банк, пройтись пешком. К тому же, Екатерине нужно было заскочить в один магазин. Они неторопливо брели под руку, разговаривая о чём-то, чего не успели коснуться или обсудить у Васильцева. Вдруг после некоторой паузы его спутница, глядя себе под ноги, заговорила о самом интимном.
               – Ты знаешь, Миш... То, что ты делаешь для меня, когда мы наедине, во время нашей с тобой близости... В общем, ничего подобного я... Ничего подобного в моей жизни не было.
               – Может быть... Может быть, просто... Ну я же – твоё солнышко, – не сразу нашёл, что ему ответить на это застенчивое признание своей любимой женщины Васильцев. – Я... Я просто... Я просто грею тебя своими лучиками... грею, как могу...  
 
                                                                       *     *     *
 
      На следующий день Михаил был сборщиком, а Леонид, соответственно, старшим бригады. Уютно расположившись и разложив свой инвентарь в большом отсеке «уаза-буханки» Теплова, он периодически принимал от своего напарника сумки с выручкой и, подкручивая их от горловины на необходимую величину, свою для каждой, укладывал их в большой инкассаторский мешок, согласно очерёдности поступления. После этой операции старший, как правило, выдавал сборщику сумку, имеющую свой индивидуальный номер, для следующей точки. Она была полностью скручена в рулон номером наружу.
     С водителями, которые часто приезжают на одни и те же маршруты в отделения Госбанка, работается очень легко, в плане того, что они сами знают всю очерёдность точек на маршруте и манеру подъезда к объекту, подлежащему инкассации. Кроме того, они знают каждую дорожную выбоину и каждую кочку в районе. Сборщику в таких случаях не нужно выполнять роли штурмана-навигатора, подсказывая своему шофёру, куда ехать, каким именно путём и где следует остановить машину. Вот и сегодня Михаил был автоматически освобождён от этой обязанности. Единственное, что он делал при таком раскладе, так это сообщал на поворотах водителю свободен ли путь с его стороны или имеется какая-либо помеха и далеко ли она.
     Подъехав к предпоследней точке на первом заезде с заднего входа, Пашинин обратился к своему напарнику с некоторой просьбой. 
               – Миш, сейчас если Любка спросит, почему я к ней вчера не пришёл и не позвонил... Да стопудово спросит! Ты скажи ей, что я... Скажи, что...
               – Нет уж, друг мой ситный! Идите-ка сами разбирайтесь с проблемами Вашей интимной холостяцкой жизни! – прервал его Михаил и вручил ему планшет с карточками на объекты инкассирования и медную печать-штамп с номером маршрута, а также вернул только что полученную от него порожнюю сумку данной точки.
               – Ну ладно, блин! Я это тебе хрен забуду, как говорит Ген Саныч! Давай все причиндалы... Ребят, я на немного задержусь... А если на много, езжайте без меня, – отшутился Лёня, принимая у Васильцева весь «джентльменский набор», кроме авторучки, необходимый для произведения инкассации точки.
               – Лёня, только ты недолго там! И, главное, внимательно осматривай шпагат и оттиск на пломбе, чтобы не было, как с Петраковым тогда! – напомнил на всякий случай напарнику о выполнении служебных обязанностей инкассатора-сборщика Михаил. – Короче, не заболтайся там! У тебя три минуты, не больше!
               – Если что, стреляйте в воздух, вызывайте подкрепление! – крикнул в ответ Пашинин, растворяясь в извилистом коридоре магазина.
     Минут через пять Леонид вышел с сумкой с выручкой и небольшим свёртком подмышкой.
               – Фу! Кажется, простила! – доложил обстановку Пашинин и протянул водителю продолговатый предмет, завёрнутый в обёрточную бумагу, – полу-копчёная, Витёк! Ты ведь просил сегодня тебе сделать.
               – Спасибо, кормилец! – поблагодарил его Теплов, принимая нежданную радость, – сколько я тебе должен?
               – Сейчас спокойно разберёмся, – уверенным тоном ответил Леонид и протянул напарнику чёрный планшет и печать-штамп, – я возвращаю Ваш портрет!
               – И сумочку покажи на всякий случай, будь любезен! – ответил ему Васильцев, – а то мало ли что вы там с «джульеттой» учудили!.. Что так долго? Вы там часом не сексом занимались? Подожди, Виктор.
               – Да ладно тебе, Миш!.. Пока я ей объяснил, пока просил прощения, пока... В общем, обошлось!
               – Действительно обошлось! – выдохнул Михаил, проверив пломбу, шпагат и запись в соответствующей данному объекту графе карточке на текущий день, – поехали Вить! Порядок.
     Несмотря на эту непредвиденную задержку, они были в очереди на вечерней кассе вторыми. У окошка начинали сдавать свой «улов» Мальцев и Саша. Следом в узкий коридор, ведущий к помещению вечерней кассы, бодрым шагом вошли Вяземский и «Гонсалез». Из вестибюля послышались гулкие голоса Калашенко и Вержбицкого. Бригады всех маршрутов были в сборе. Сегодня всею шумною толпою говорили о политике, женщинах и о спорте. Вспомнили также и недавний случай, когда, работая по Второму маршруту и перебрасывая из «уаза» Бориса мелочь из автобусного парка, расфасованную по штатным госбанковским мешочкам, Вержбицкий с новеньким Павлом один из мешочков чуть было не упустили из виду, сбившись со счёта.
     Вообще, работа с разменными деньгами, которые необходимо было доставлять в учреждение из автобусного парка и трамвайно-троллейбусного депо, это – отдельная песня, а для водителей-таксистов и договорников, приезжавших на «волгах», сия песня имеет грустный мотив и головную боль в придачу по причине тяжести данного груза. Сам же процесс переброски мешочков из автомобиля в специальную тележку для мелочи, выкаченную на крыльцо банка, с последующей транспортировкой её в отдельное помещение, где всё это хозяйство опечатывается до своего времени в сейфе сургучом, больше напоминало некий цирковой аттракцион...
 
     Три маршрута, завершив свою работу после сдачи выручки с точек второго заезда, разъехались по домам. «На базе» остались только дежурный по отделу Демидыч, милиционер Варсенин, бригада Васильцев-Пашинин, водитель госбанковского гаража Виктор, Алевтина Павловна и подменявшая Екатерину бухгалтер Светлана. Чистун уже отзвонился в универсам и сообщил Леониду и Михаилу, что сегодня будет две сумки вместо одной и посему девчонки, что формируют деньги для инкассации, задержатся с подготовкой к сдаче. Время тянулось как резиновое. Все присутствующие, кроме Алевтины Павловны и самих членов бригады, сели за круглый доминошный стол, скоротать минуты ожидания. Ну а напарники стихийно, от безделья, решили продолжить серию своих шуточно-спортивных поединков по смешанным единоборствам в длинном коридоре учреждения.
     Некоторое время до пребывающих в помещении Отдела инкассации доносились только отдельные воинственные выкрики участников этого шоу и топот их ног. В какой-то момент они услышали грохот стульев и опрокинутого стола, а ещё через секунду-другую и шум от упавшего металлического стенда. После чего раздался гомерический хохот напарников.
               – Да что они там совсем что ли очумели!? – возмутился сержант Варсенин, – там же стёкла, порежутся!
               – Спокойно, Константин, – безразличным тоном отреагировал на всё происходящее и реплику дежурного милиционера Иван Демидович. – Стёкла я ещё третьего дня демонтировал – буду менять на оргстекло. Сейчас они всё поставят на место. Если что сломали, я больше чинить не буду. Пусть сами чинят, кабаны.
               – Переженить их надо, дядь Вань! – высказал своё мнение на этот счёт Виктор, – пока они весь банк вам тут не разнесли в щепки!
               – Твоя правда, Витя! – подтвердил слова водителя Демидыч, – эту бы энергию да в мирных целях! Вот так, Пална, Катьку на выходной отпускать!
               – Да молодые они, задорные, – встала на защиту инкассаторов Алевтина Павловна, – ну немного не рассчитали силу... Они – хорошие ребята!
               – Очень, – сухо сказал Чистун и добавил, – особенно, когда спят зубами к стенке. Так ведь, Свет?
               – Да они – нормальные парни, ты сам знаешь, Иван Демидович, – согласилась со своей временной напарницей Светлана.
              – А кто скажет супротив! – задорно ответил дежурный по отделу, делая некий отвлекающий внимание манёвр одной рукой и одновременно с этим аккуратно пристраивая на своей лысине одну из белых костяшек домино другой. Проделав данную манипуляцию, он громко хлопнул по столу иной костяшкой и отрывисто заявил: «Рыба!»   
               – Демидыч, ну ты в своём репертуаре! – воскликнул сержант Варсенин, – я всё видел! У тебя же лысина не с двойным дном, в натуре!
               – Ладно, мы с Витей продули вам. Мы просто поддаёмся! – согласился Чистун, снимая трубку зазвонившего телефона и сразу переключаясь на этот звонок, – понял! Отправляю... Девочки а мне бы паштетика этого импортного хоть несколько баночек. Найдёте?.. Что?.. Он тоже просил отложить!.. Ну добро!
     Быстро расставив мебель с инвентарными номерами по своим местам, инкассаторы хором доложили присутствующим: «Жертв и разрушений нет!» Все улыбнулись им в ответ. А Демидыч, махнув рукой, сказал: «Выезжайте. Через десять минут девчонки будут готовы. Мне там бандеролька будет. Ваш заказ «золотая рыбка» тоже исполнила.»
     Минут через пятьдесят Пашинин и Васильцев уже отсдались и разоружились. Взяв к себе в попутчики Алевтину Павловну и Светлану, они стали прощаться с Варсениным и Чистуном.
               – Смотрите, много не пейте! – машинально произнёс как заповедь сакраментальную фразу Демидыч, проводив их до поста милиционера.
               – А нам много и не надо! – ответил Леонид.
               – Полведра на брата! – «отрапортовал» своё Михаил.
               – Так какой у вас счёт? – поинтересовался дежурный сержант исходом импровизированных состязаний по единоборствам без каких бы то ни было правил.          
               – 3:2 в Мишкину пользу, – удовлетворил его любопытство Пашинин, – но я отыграюсь. Счастливо отдежурить, Петрович!
               – Приятных сновидений, – добавил Михаил.
               – Спокойного дежурства, Константин Петрович! – попрощались с Варсениным  дамы.
               – Цыгане шумною толпой! – неожиданно даже для самого себя выдал импровизацию Иван Демидович, сухо махнув своей работящей мужицкой рукой вслед уезжающим перед внутренней входной дверью банка.
 
 
 
                                                      Г л а в а  26
 
                                                      Диверсант
 
     Закончилось общее собрание отдела, которое провёл его начальник Смолянинов. Все, кто не был задействован сегодня на вечерних маршрутах, отправились по своим делам или по домам. Остальные, вооружившись, пребывали в ожидании транспорта. Прикомандированный к бригаде Второго маршрута таксист Лёва уже был на месте и тоже терпеливо ждал своего часа, знакомясь с новым выпуском стенгазеты в длинном коридоре банка. На первый, третий и четвёртый маршруты должны были прибыть водители из военизированного гаража. Внемля законной просьбе инкассаторов, что касается информации о том, кто к ним приписан на сей день, Виталий Викторович стал знакомить их с текущим рабочим распорядком.
               – Бригада Петраков-Шамшутдинов, с вами Виктор, дикторским голосом произнёс руководитель военизированного отдела..
               – Это какой Виктор? – переспросил Петраков.
               – Наш Виктор, Теплов... Так... Продолжаю... Васильцев-Пашинин, у вас «Насос», в смысле, Лев Михалыч, Лёва... С Вержбицким и Калашенко Диман едет... И... и... и... По «четвёрке»... Ивлев-Тимофеев у вас должен был быть Борис. Он сломался... По вашу душу выехал «Хоттабыч». Только без нервов, Павел Андреевич! Спокойно. Согласитесь, он уже не так часто к нам приезжает в последнее время. Только на подмену, по обстоятельствам.
               – Демидыч, выдай мне ещё два патрона, – серьёзно отреагировал Ивлев, обращаясь к дежурному по отделу и добавил в сторону, – знал бы, я б с собой принёс.
               – Дядь Паш, он почти перековался. Когда с нами в последний раз был, не всё собирал – через одну кочку, а то и через две!
               – До хера смешного, Антон! – возбуждённо парировал реплику своего коллеги Ивлев, – горбатого могила исправит!
               – Между прочим, пытки и издевательства над живыми людьми запрещены Женевской конвенцией, – вмешался в разговор «Гонсалез», – делая пару глотков чая из кружки.
              – А вот с чаем-то ты поспешил Стас. С чаем это ты зря, –  подколол его Леонид, – сейчас обратно всё полезет. И насчёт живых – к концу маршрута с «Хоттабычем»... Слишком смелое предположение!
               – Да он засланный к нам! – не выдержал Ивлев, – империалисты проклятые специально его заслали много лет назад, чтобы он методично разваливал и, в конце концов, уничтожил всю систему Госбанка в нашей области или, вообще, в СССР! Диверсант он, японский булгахтер, мать его!..
              – Пал Андреич, да ты уж этажами-то не клади. Вон девушек перепугал из нашей бухгалтерии, не из японской! – спокойно заметил Смолянинов.
               – Слушайте, а когда «Хоттабычу» на пенсию, а? – неожиданно поинтересовался Шамшутдинов.
               – Я специально прояснял этот вопрос, – сухо ответил Виталий Викторович. – Даю справку, Наиль... Валентин Степанович Драгунько-Гасанов никаких особых льгот и заслуг перед государством на настоящий момент не имеет и выйдет на заслуженный отдых через три года. Точнее, через два года и десять месяцев.
               – Хрен там! Не выйдет! При всём желании не выйдет! – нервно отреагировал Ивлев на полученную информацию, – просто я столько не выдержу, японская чеснокодавка!.. Так что насчёт двух патронов, Демидыч?
     Оценив чувство юмора своего собрата по оружию, все дружно расхохотались. Даже Смолянинов, срочно вызванный к управляющему районным отделением Госбанка, не мог удержаться от смеха. По дороге к главному кабинету учреждения он постоянно поправлял галстук, изо всех сил стараясь надеть на лицо маску подобающей его должности серьёзности. 
               – Что? Что случилось, ребята? – с горячим вопросом на устах вбежал в комнату инкассаторов «Насос».
               – Лёва, я тебе потом расскажу, – задыхаясь от смеха, ответил ему Леонид, – на мар... на маршруте!.. 
 
 
                                                    Г л а в а  27
 
                                               Осенние мотивы
 
     Ещё одна осень. Ещё одна пора листвы пожара. Упрямый дождь мерной дробью барабанит по крышам домов и по крышам машин. В лужах отражается хмурое, насупившее свои седые брови небо и плавают «жёлто-красные корабли» тоски... Наверное, это – тоска о чём-то ушедшем, канувшем в лету или о чём-то несбывшемся, загаданном и лелеянном в сердце, но так и не воплотившемся в реальности...
     Вчера бригада Васильцев-Пашинин отдыхала, а сегодня они заступили на месяц на Второй маршрут. Однако погода сей почин не жаловала. Леонид был по штатному расписанию в сей день старшим, соответственно, Михаил инкассатором-сборщиком, то есть ему надлежало «разгонять облака». Водителем к ним был назначен Теплов, являвшийся одним из самых искусных шоферов военизированного гаража.
     Лихо обежав все точки первого заезда, Васильцев слегка промок, но для его молодого здорового организма это были фантики. Он предусмотрительно взял с собой из дома сменную рубашку, в которую и собирался переодеться между заездами. Этот шикарный индийский батник он очень любил, впрочем, как и другие импортные батники из его домашней коллекции. К тому же пара лишних карманов для документов, ручек и всякой нужной мелочёвки никогда не помешает. Он, помня о просьбе Лёни, взять две-три кассеты для тепловского магнитофона, прихватил с собой несколько любимых сборников, что сделал сам на свой вкус, потому что у Виктора из музыки был только Шуфутинский и Модерн Токинг. Очерёдность композиций на этих двух кассетах за полтора года выучили наизусть инкассаторы всех отделений Госбанка города. А кое-кто мог уже и сам исполнять плотно засевшие в мозгах песни, причём, как на русском, так и на псевдо-английском языке...
               – Витёк, тебе колбаса, как просил; Лёнь, тебе майонез и ненашенский паштет из импортной зверюги; мне кусочек сыра, – «отрапортовал» Васильцев, положив на капот служебного авто матерчатую сумочку, после того, как он ловко прошмыгнул между двух больших луж и запрыгнул на переднее сиденье «уаза-буханки»...
               – Я слышал, в «наш фирменный гастроном» чешское пиво завозили... Ты там узнай обстановку, Миш! Может, осталось что? – забросил удочку Лёня.
               – Откуда такие сведения, Лёнь?
               – Ген Саныч поделился. А Диман сейчас по рации подтвердил.
               – Опять вы за старое! Ведь снова снимут её, Вить!
               – На сей раз, наверное, уже не снимут. А вот премии лишить обещали точно – за не служебное использование.
               – Ну а вы нарываетесь, блин!
               – Никто не нарывается! Мы с Димкой свой код придумали для разных дел, – парировал выпад Васильцева Виктор.
               – И вас ещё не раскусили?
               – Как видишь!.. Ну, понятно, что не дураки сидят... Мы же будем обновлять свои шифры, чтоб не примелькаться.
               – Всё одно спалитесь, Вить! – с улыбкой сказал Лёня, прильнув к перегородке, разделяющей отсеки салона «уаза» 452-й модели и доставая из мешка свою пол-литровую банку майонеза и пять баночек паштета. «На базе» рассчитаемся или тебе срочно?.. Вдруг что путное попадётся.
               – У меня есть деньги. Сейчас отсдадимся и сочтёмся.
               – Я тоже в банке отдам, Миш... Хотя, если пивко ещё осталось...
               – Ладно, разберёмся! Лишь бы было... Хоть по бутылочке – губы смочить.
               – Вить, сумку освободи! Вдруг повезёт, – сказал Васильцев, когда их служебная машина остановилась у заднего входа в гастроном.
     Им действительно повезло... Впрочем, и хорошие отношения Михаила с директором магазина и кассиром, который обычно сдаёт им выручку, сыграли свою роль. Немного задержавшись на точке (потребовалась минута-другая, пока искали, где можно взять для людей с оружием заветный напиток), Васильцев принёс по две бутылочки «на брата».
 
                                                                          *     *     *
 
     Не во всех коллективах каждый из его членов непременно состоит в дружеских отношениях с другими участниками этого «ансамбля». Сие есть факт и это нормально, ибо такова уж наша жизнь. Кто-то молча держит своё мнение при себе, а кто-то старается приобрести сторонников или заручиться некой поддержкой в своих противоречиях с оппонентом по жизни.
     Вторую неделю Калашенко работал с новым инкассатором Павлом. За это время прощупав его с разных сторон, он решил, что сей человек, хоть и хитроват «выше среднего», но близок ему по духу и с ним можно иметь дело. Сегодня к ним по направлению-путёвке прибыл случайный водитель из таксопарка. Он работал впервые «под Госбанком» и, вероятнее всего, к ним больше не попадёт, а если и будет прикомандирован вновь, то всё равно не сможет свести концов с концами в их внутренних интригах. Пользуясь этим обстоятельством, Антон решил открыто поговорить со своим молодым напарником и направить его мысли в нужное ему русло. В течение двух заездов он постепенно раскачивал своего визави и ближе к концу маршрута решил сбросить свою маску.
               – Ты, Паш, особо не обольщайся на его счёт, – сказал Калашенко, имея в виду Михаила, – это он такой крутой весь на людях, на показ. А так... Ну, спортсмен... Ну, супермен... Весь из себя... А ты бы видел, как он сокрушался, когда... В общем, пришёл он прошлым летом... или позапрошлым... Ну, не важно! Вырядился однажды летом в белый джинсовый костюм... Ни у кого такого нет. Пошит на заказ, сидит на нём как влитой... Ну просто звезда из индийского фильма, мать его!.. Все девчонки в банке рты поразявили! Супер герой, блин!.. На точках – фурор! Мне потом знакомые тёлки рассказывали... Короче, выпялился, весь из себя!.. А когда разоружаться стал, портупею снял, то обнаружил, что брючки испачкал о неё... Ха-ха! Да и пиджачок тоже! Прикинь домой её взял отстирывать, очищать или чего он там с ней делал... Но с тех пор больше костюмчик свой белый не надевал! Ха-ха! Жалко пачкать, в натуре! Я оборжался, блин! Супермен, мать!.. Проще одевайся, цаца! Все в джинсах ходят или в брюках, в обычных костюмах... А он... Звезда, блин!
               – Слушай, Антох, а ведь нам же форма положена! Почему не выдают, а? – проявил своё любопытство в неожиданном для собеседника направлении его напарник.
               – Много будешь знать, Паша, скоро состаришься... Ты у тётки своей спроси. Может, она тебе скажет, – ответил «Калач», – да не скажет... В общем, положена то, форма, конечно, положена... Но она денежек стоит и её новенькую-то можно и продать куда следует... В военторговский магаз, например... Короче, зарабатывают люди... Зарабатывают, Паш.
               – Кто? Наш завхоз Демидыч?.. Да и сам Батя, наверное, управляющий? Они в доле, что ли?..
               – А этого я тебе не говорил!.. И, вообще, у нас данного разговора не было, – несколько нервно отреагировал на догадки и предположения своего молодого напарника Калашенко и после паузы добавил, – ты смотри там, «не подведи меня под монастырь»! Моя хата с краю. Что все говорят, то и... А я, вообще, молчу по этому поводу!.. Ты сам заметил, все ходят – кто в чём. Кто свою военку одевает, кто в цивильном... Кто как!.. Ну а белая джинса Васильцева – это было что-то!.. Испачкал жаль! Ай-яй! Мамочка заругает!..
               – Ты его так не любишь, «Калач»?
               – Кому – «Калач», а кому – Антон Валерьевич! – хмуро ответил Калашенко, когда их жёлтая «волга» остановилась напротив центрального входа в банк, – давай, мешок на плечо и вперёд на вечернюю кассу. Два маршрута уже здесь, «четвёрки» нет... И об этом разговоре, Паша... Не маленький!..
 
     В очереди на сдачу выручки в окошко вечерней кассы первой была бригада Вяземский-Тимофеев. За ними следом стояли Леонид и Михаил, ведя свои подсчёты на клочке бумаги.
Четвёртый маршрут, по которому работали Петраков и Никитенко, задерживался. Их машина пробила колесо, видимо, поймав какой-то острый предмет.
     Освободившись после сдачи денег, Васильцев переоделся в сухую сорочку и пока Катя и Вера, заменявшая в этот день Алевтину Павловну, принимали сумки у Калашенко и его молодого напарника Павла, сделал звонки в три аптеки, что были у них на маршруте, в неотложных поисках одного медикаментозного средства для бабушки. Едва он положил трубку телефона, как подъехала четвёртая бригада инкассаторов, с шумом ввалившаяся в банк, обсуждая свои дорожные приключения. Сегодня между заездами времени на общение с Екатериной у него не будет. Если к концу работы закончится дождь, можно будет проводить её домой и постоять некоторое время под её окнами... Хотя через день наступит среда и у них будет время пообщаться по обычному расписанию их интимных встреч в цивильных условиях.  
     Когда бригады вновь разъехались по своим маршрутам, Катя и Вера, перекинувшись несколькими словами с сержантом Варсениным и с дежурным по отделу Гаврилой Алексеевичем, решили уединиться «в своих апартаментах» и поболтать «о своём, о девичьем». Вера делилась со своей подругой семейными проблемами, которые подстерегали её дома, недопонимаем со стороны мужа и напряжёнными отношениями со свекровью. А Екатерина сообщила ей новости из жизни своей семьи и об отношениях с Михаилом.
     Через три часа рабочий день для всех инкассаторов и сотрудниц учреждения, что трудились сегодня на вечерней кассе, был закончен. А осеннее небо так и продолжало лить слёзы, грустя о чём-то о своём, будучи поглощённым собственными печалями и заботами.
Похолодало. Приблудившийся неизвестно откуда ветерок делал пребывание на улице совсем уж некомфортным. Город притаился до утра и провалился в сон. 
 
 
 
                                                    Г л а в а  28
 
                                           Женские разговоры
 
     Для Екатерины и Михаила очередная среда прошла по их обычному плану. Катя приехала к Васильцеву в одиннадцать. Сегодня у них было больше времени для близкого общения друг с другом, ибо у Михаила был выходной. Это означало, что его возлюбленной нужно быть дома не к трём или четырём часам дня, ко времени, когда инкассаторы заступают на свою работу, а к половине пятого, чтобы успеть привести себя в порядок, перекусить и пройти порядка ста метров до дверей банка.
     Васильцев проводил свою даму до подъезда, в котором она жила, зашёл буквально на пять-семь минут в родной отдел и неторопливым шагом направился обратно домой.
     Алевтина Павловна была в отпуске и вместо неё почти всё это время выходила Вера. И в сей день до приезда инкассаторов со своего первого заезда наши леди вновь уединились у себя в помещении вечерней кассы и секретничали.
               – Ты какая-то сегодня уставшая, Екатерина Дмитриевна, – обращаясь к своей подруге, сказала Вера, заметив некое расслабленное состояние напарницы, – но выглядишь счастливой. С утра ты такой не была!
               – Так бывает, Верунь! А то ты не знаешь! – томно вздохнув, ответила Катя.
               – Да я уже забыла, что это такое: хороший секс... У нас сейчас с Борисом как-то не клеится... А у тебя – тьфу, тьфу!..
               – Мишка, увлёкся системой Брэга и проводит суточные голодания раз в неделю... И в эти дни я его особенно боюсь.
               – В смысле?
               – В том плане, Вер, что в такие дни он проявляет особую активность... Я не понимаю, откуда в таких случаях берётся его энергия. Я если не поем, мне кажется, и сил-то нету никаких... А у него в такие дни, наоборот. Не понимаю, Вер! Как это?
               – А он точно ничего не ест?
               – Абсолютно!
               – И ничего не пьёт? Ну может быть, лекарства какие-то или снадобья, я не знаю...
               – Только воду!
               – Ни фига себе!
               – Вот и я говорю!
               – И сегодня...
               – Попил водички и... Истязал меня, как... Я не знаю кто...
               – Ну по твоему внешнему виду не скажешь, что тебе было сильно уж плохо, – с улыбкой и некой завистью заметила Вера, покачивая головой.
              – Да ну тебя, Вер!.. Никто и не говорит, что плохо... Спать хорошо буду дома... Да я и у него сегодня уснула. Представляешь! Обычно глаз не сомкну. Всё-таки не своя обстановка... А вдруг придёт кто. Я так не могу! Ну ты понимаешь. А тут выключилась. Просто ушла в аут!
               – Бедненькая Катюня! Так он тебя называет, Кать?
               – Так, так. Только без слова «бедненькая». Что дальше?
               – Меня бы кто так помучил, блин!
               – Ну найди себе кого-нибудь, в конце концов! Но не страдай уже! Если, конечно, у вас с Борькой всё или как там у вас...
               – Дёрганный он какой-то в последнее время, нервный. Говорит, что на работе проблемы... Надоело всё, говорит. Хочу на необитаемый остров, говорит!..
               – Куда?
               – Туда!.. Куда не ходят поезда! Устал я, говорит, от всего, от всей этой бренной жизни и всё такое прочее...
               – А у него... Ты меня прости, конечно, Вер... Ну может, у него кто-нибудь на стороне... Ну как у моего бывшего, земля ему, конечно, пухом... Ты ничего такого не замечала за ним?
               – Ну показалось мне пару раз, может быть, больше, что от одежды его духами чужими пахнет и сам какой-то неестественный что ли... И спокойный такой... А как я к нему, так психовать начинает... На остров!.. На остров! Осточертело всё!
               – И у вас совсем ничего?..
               – Ничего... А мне надо... Ну ты знаешь, я не могу долго без этого... Я сама извожусь... И вон мужики, когда мимо проходят, если только коснётся меня кто случайно, ну нечаянно совсем заденет, я вся прямо горю!.. Ну я не могу без постели. Не могу я сама с собой, понимаешь?.. И как быть, Катя? Как быть?
               – Неблагодарное это дело – давать советы в таких вещах, Вер... Я не знаю... Но вам вдвоём с Борисом надо разобраться в своих отношениях, наверное... Придти к какому-то общему знаменателю что ли... Определиться, одним словом... И решать уже, как жить дальше... В любом случае от разговора об этом вам не уйти. Как без этого разговора?
               – Да он заводится с пол-оборота, если я только пытаюсь как-то подойти к этой теме! Сразу закипает, блин!.. И всё!.. И разговора нет!.. На остров!.. Осточертело всё!.. Не знаю, Кать, что делать. Не знаю!..
               – Ну поговорить-то вам в любом случае...
     Вдруг хлопнувшая входная дверь прервала их беседу. В вестибюле банка послышалось ожидаемое по времени оживление. Прибыла «на базу» одна из бригад инкассаторов, завершив свой первый заезд.
               – Девочки, ау! Встречайте гостей! – раздался от поста милиционера до боли знакомый голос Вяземского, – кто не спрятался, я не виноват!
               – Вон, Первый маршрут приехал, – меланхолично отметила Вера. – Скоро же они управились.
               – «Быстрый Гонсалез» оправдывает своё прозвище! – подтвердила мысль своей напарницы Екатерина, – сегодня у них Стас за сборщика.
                – Ну да. Ген Саныч вчера «бегал».           
     В течение пяти-десяти минут подтянулись и остальные три бригады. Весьма тесный коридор перед дверью вечерней кассы наполнили голоса сотрудников военизированного отдела, гомон, смех и разговоры, разговоры, разговоры...
     После того, как все бригады разъехались по своим маршрутам, дамы перекинулись парой фраз с милиционером Олегом и с дежурившим в сей день по Отделу инкассации
Петраковым. Затем, дав им понять, что теперь настало время посекретничать, вновь уединились на территории «своих владений».
               – У нас ведь тоже не всё так безоблачно, как ты догадываешься, – с некой грустинкой в голосе сказала Екатерина, – Мишка тоже иногда дуется. Он любит быть первым номером. Характер свой показывает. А я не могу, когда на меня повышают голос. Я теряюсь!.. Я говорю ему, не повышай тон. Мне от этого плохо, а он от этого впадает в какой-то ступор и молча дуется... Может быть, у меня у самой характер капризный и слишком гордый нрав...
               – Кать, А как сочетаются ваши гороскопы, если ты в это веришь, конечно?
               – В том-то и дело, что никак не сочетаются!.. Верю или не верю?.. Наверное, всё же больше верю, чем нет... В общем, звёзды не сулят нам ничего хорошего, Вер... Ничего...
               – Ты тоже считаешь, что у ваших отношений нет никакой перспективы?.. Или всё-таки какие-то варианты у вас есть, чтобы быть вместе?.. Что-то вы рассматривали?
               – Ох! – тяжело выдохнула Екатерина, – спроси что-нибудь попроще... Но то, что он для меня делает в постели... Такого никто и никогда!.. И я точно знаю, что подобного в моей жизни больше не будет... Никогда, Вер... Если он уйдёт или мы расстанемся как-то...
               – Всё-таки расстанетесь, Кать?
               – А что ты удивляешься? Ведь нас, по сути дела, кроме постели ничего не связывает... Нас не объединяет ничего.
               – Как? Вы оба такие чистые что ли, ну, в смысле, своей душой... Вы выделяетесь из множества людей... И он... Он что не питает к тебе никаких нежных чувств?!
               – В том-то и дело, что питает, ну, в смысле, испытывает. И я думаю, что не обманывает. Это правда! Это видно! Это – не просто секс, Вер!.. Но... Но нас ничего не объединяет и ещё эта разница в возрасте!.. Эта разница...
     Я не знаю, что делать... Вокруг столько молоденьких девчонок... Вон хотя бы даже у нас!.. И Валька, и Светка, и Иринка Первозванцева... Невесты на выданье! Ходят, блин, облизываются... Да и у него у самого подружки есть – студентки, спортсменки, комсомолки и красавицы наверняка... Он же и в Литературный клуб ходит с друзьями, и в Театр-студию... А уж там наверняка молодые смазливые девчонки есть!.. А я... А я ещё свои кренделя выделываю и понты кидаю!.. Это ещё нужно уметь выдержать, Вер!.. И я не умею подчиняться... Ну не могу и всё, хоть что ты со мной делай!..
               – Слушай... Ну а о совместном ребёнке... Ну ты же говорила, что ты...
               – Нет. Он сам или чувствует, что в принципе не готов к детям или, не хочет со мной... ну, в моём положении, в общем, когда у меня уже есть трое и Кристинке уже третий год идёт... Вот так, Вера! А ты говоришь, счастье! Счастье – пшик!.. И останутся лишь одни воспоминания о нём, об этом призрачном счастье!.. Нет! Не призрачном, конечно! Настоящем!..
               – Ну почему ты так думаешь, Кать? Может быть, у вас всё ещё образуется, а?
               – Я чувствую, что этому счастью рано или поздно, но придёт конец. Чувствую, Вер! Вероятно, в глубине души я даже знаю это наверняка!.. Да! Точно знаю... Такое счастье, Вера... Такое большое счастье долгим не бывает! Я и так получила от него, наверное, на десять, на пятнадцать лет вперёд или даже на двадцать... А может быть, на всю оставшуюся жизнь!..
 
 
 
 
 
 
 
 
                                                    Г л а в а  29
 
                                          Калейдоскоп событий
 
     Ещё несколько месяцев Васильцев проработал в банке, верой и правдой служа государству. За это время коллектив сотрудников Отдела инкассации в очередной раз потихоньку обновился. Из «поколения отцов» остались только Вяземский, Демидыч и Петраков, и не столь давно влившийся в коллектив Вержбицкий, который, впрочем, ко времени увольнения Михаила проработал уже почти полтора года. Из молодёжи того состава, который Васильцев застал, устраиваясь в банк, остался лишь сам начальник отдела Виталий. К этой же когорте старожилов нужно отнести и вернувшегося в родные пенаты «Гонсалеза». Кто-то уволился в поисках лучшей доли, немалая часть попала под раздачу в борьбе с пьянством, когда гайки были затянуты совсем туго. Однажды, выйдя на работу с похмелья, получил выговор напарник Михаила Леонид, когда они работали в одной бригаде вместе во второй раз. А буквально через полтора месяца, не совладав с собой ещё раз, он попался вновь и был рассчитан менее, чем за сутки. Молодёжь, пришедшая на смену уволившимся в силу тех или иных причин инкассаторов из «поколения детей», Васильцева никак не вдохновляла. Слишком узкий и примитивный круг их интересов не оставлял Михаилу никаких шансов как-то сблизиться с кем-либо из них. Вся эта атмосфера его угнетала. К тому же, настал срок сдавать свою итоговую выпускную работу по профилю его обучения в Заочном народном университете искусств. Это означало, что возникла острая необходимость искать некое место, где бы он, наконец, смог проявить свои творческие способности, то есть раскрыться с иной стороны.
     Так или иначе Михаил за весьма довольно короткий промежуток времени, лет пять или шесть, успел поработать: в Доме культуры, в институте, где некогда учился, на заводе, на стройках, в кооперативах, в областной газете и в разных других местах, коих было немало. Как некогда и его отец он искал своего места в жизни. На протяжении почти четырёх лет после увольнения из Госбанка он продолжал встречаться с Екатериной. В их отношениях были разного рода нестыковки и мелкие, но эмоциональные ссоры. Два гордых сердца и два гордых нрава не смогли преодолеть противоречий, заложенных в них самих изначально. Старшая дочь Екатерины Ольга второй раз вышла замуж. На сей раз в её жизни всё складывалось удачно и она подарила своему мужу сына. Теперь, когда Катя стала бабушкой  ещё раз, она больше времени уделяла своим детям и внукам. Михаил, почувствовав, что для него в их мире нет места, которое он мог бы занять, стал постепенно отдаляться, продолжая искать себя. Увлёкся атлетизмом, не прекращая своих творческих изысканий. Его мама, Надежда Петровна так и не обрела своего счастья с мужчиной, с которым связывала свои надежды и планы. Бабушка и дедушка Васильцева медленно, но верно старели. Весь клубок проявленных тем или иным образом проблем требовал времени на его распутывание и разрешение. Но одни сложности сменяли другие и во всём этом карнавале больших и малых событий, перемежающемся с простым мельтешением суеты, для их отношений с Катей уже никак не находилось места...
     Впрочем, о том, что такое время наступит, в глубине своей души они оба знали. Иногда они отдавали себе в этом отчёт, иногда нет, продолжая жить иллюзиями, перемешанными с действительностью... Любые призрачные представления о реальности рано или поздно рассеиваются подобно дыму от костра... Но от сего пламени остаются угли и зола, которые являются прекрасным удобрением для неких всходов... Траектории их движения по этой жизни подобно траекториям движения двух планет на небосклоне сблизились на какое-то заданное кем-то изначально время и снова стали удаляться, перемещаясь по своим орбитам в бесконечном пространстве Бытия.     
 
 
                                                     Г л а в а  30
 
                                                   Конец времён
 
     На дворе стоял морозный февраль. Казалось, что зима, решив наверстать упущенное, стремилась напомнить людям, проживающим в европейской части планеты, что именно она является полновластной хозяйкой положения в эту пору. Намело много снега. За несколько дней норма осадков превысила месячную. Холодный северо-западный ветер лютовал не на шутку, словно бы испытывая сами человеческие души и их терпение на прочность. Он пел свои заунывные однообразные песни на свой мотив, будто бы развлекая себя любимого. Впрочем, было очевидно, что до людей ему как-то особенно и нет дела. Скитаясь по планете на протяжении многих веков и целых эпох, он, наверное, привык заботиться только о себе, не вдаваясь в какие бы то ни было подробности человеческого быта. Ему это просто ни к чему. У него есть своя важная работа и за него её никто не сделает. Есть также и хобби, связанное с некими творческими порывами в буквальном смысле этого слова. Видимо, сегодня его покинуло настроение, а вдохновение почему-то не пришло. Распалив себя самого какими-то ведомыми только ему одному заботами, он неистово носился по сумрачным просторам, словно бы нацелившись выморозить из них любое проявление разумной жизни. Если кто-то не смог или не успел спрятаться от этих суровых игрищ, чья в том вина...
     Михаил Александрович стоял у окна и смотрел куда-то во внешнюю полутьму. Там, за стеклом, бушевали настоящие страсти. А по эту сторону двойного стеклопакета было довольно уютно и тепло. Тот, кто демонстрировал силу своих незримых мышц и дирижировал огромным оркестром белоснежной феерии, был ему нестрашен. Каждую из этих симфоний он слышал за свою жизнь ни раз и никаких новых идей или интересных интерпретаций в них старых для себя давно уже не находил.
     Заварив чая с мелиссой и донником, он ждал, когда настоится этот отвар и наберёт в себе силу, чтобы поделиться ей с тем, кто будет готов употребить сей бодрящий горячий напиток. Стандартный гранённый сосуд для питья в мельхиоровом подстаканнике дремал в глубине кухонного стола в компании конфет и баранок. Стоявшая рядом свеча в виде небоскрёба согревала окружающее пространство, иногда вдруг на секунду вспыхивая или искрясь без какой-либо внешне заметной причины. Собственно говоря, грело не её пламя, а воспоминания, что были связаны с этим некогда величавым стеариновым строением, которое использовалось по своему назначению только в особых случаях или по прихоти своего хозяина. От огромной свечи, что Катя много лет тому назад подарила мужчине, которого она любила, на его День рождения, осталась лишь половина. Но и она была ещё на столько большой и горела столь ярко, что её света хватало, чтобы вполне сносно осветить пространство кухни или сумеречные закоулки жизни её владельца.
     Сейчас, глядя на эту красно-белую узорчатую башню, наполнявшую своим тёплым сиянием его душу, Васильцев вспоминал времена своей молодости, ту эпоху его жизни, когда он был, наверное, одним из самых счастливых людей на земле. Что интересно, он предчувствовал... Да он просто знал заранее, что такой период в его жизни обязательно наступит, ибо ему суждено быть!.. Впрочем, как знал он и то, что это волшебное время когда-то неминуемо закончится, оно исчерпает себя во всей своей полноте и завершится, как и всё в этом подлунном мире, что проявляется на отведённый ему срок из небытия и в небытие уходит в положенный час...  
     Вся жизнь Михаила была организована таким странным образом, что перед ним всегда лежал тот или иной путь под звёздами и он ведал о существовании этого пути, будь он даже лунной дорожкой из призрачного небесного серебра. Может быть, по этой зыбкой искристой тропе не всегда можно было ступать уверенно, касаясь её ногами, но она была. По крайней мере, она являла себя взору... Сейчас же впереди зияла только некая необозримая пропасть безвременья, поглощающая всё вокруг себя как чёрная дыра...

     По ту сторону стекла, по ту сторону жизни, в полудрёме студёных пустынных улиц бесприютно метался Ветер. С этой стороны бытия горела свеча, наполнявшая душу невидимым светом. Сжигая ночь, она сжигала само Время... Время закончилось... Его больше нет...             

                                                   Г л а в а   19
 
                                           Мирская круговерть
 
     О том, что бригада Васильцев-Никитенко попала в аварию Екатерина узнала лишь на следующий день. В тот вечер, когда случилось ДТП у неё был выходной. В паре с Алевтиной Павловной работала Вера, она и сообщила ей о данном происшествии ближе к обеду, после того, как они с Алевтиной Павловной сдали деньги на Группу пересчёта. Впрочем, тут же, по телефону, и утешила, что всё обошлось и все живы-здоровы. Сам Михаил не видел смысла, чтобы звонить Кате после работы и «дать отчёт по полной форме» – обошлось и, как говорится, слава богу! От разговоров на эту тему в банке всё равно никуда не деться, но расстраивать любимую женщину ему вовсе не хотелось. Своей маме он, разумеется, тоже ничего не сказал о случившемся по той же самой причине, благо полученная им ссадина была невидна под одеждой. Если Екатерине наверняка всё станет известно уже на следующий день и этого не избежать, то до дома эти сведения, скорее всего, никак не дойдут, ведь всё же обошлось без жертв... Саша отделался ушибом плеча и большим синяком в месте контакта с дверью «уаза», о которую он и ударился в момент столкновения с автобусом, несмотря на то, что рефлекторно крепко вцепился в специальную ручку-поручень. А Васильцев лишь едва заметно поцарапал руку. (Он получал гораздо более серьёзные травмы на рабочем месте в более простых и безобидных ситуациях. Жизнь есть жизнь.) Водитель Алексей слегка ударился головой о лобовое стекло. Словом, все отделались, что называется, лёгким испугом. Больше всего пострадал автомобиль... У них же в отделе бывали случаи с намного более тяжёлым исходом. (Опять-таки издержки профессии, когда много времени проводишь на колёсах в различных природных условиях и дорожных ситуациях...)
     Катя была обеспокоена этим происшествием, ведь не так давно в весьма серьёзное ДТП попала другая бригада из их отдела. К счастью, и тогда обошлось без жертв, хотя двое инкассаторов получили травмы лёгкой и средней тяжести. А несколько лет назад, вообще, один из сотрудников данного отдела погиб в результате дорожной аварии... Сразу после разговора с Верой она набрала номер домашнего телефона Васильцева, чтобы узнать как он себя чувствует.
               – Миш, ты как? У тебя всё в порядке? – с волнением спросила Катя, машинально теребя провод аппарата.
               – Здравствуйте, Екатерина Дмитриевна! Вы сейчас о чём, простите? – несколько нараспев и спокойно-безразличным тоном ответил Михаил.
               – О чём! О вчерашнем, Миш, о вчерашнем!
               – А что вче-ра бы-ло? – вновь «пропел» Васильцев.
               – Я об этой аварии на маршруте. Ты как себя чувствуешь?
               – О какой аварии? А какой сегодня день?
               – Вторник. Как ты, Миш?
               – А какой теперь год?
               – 1986-й... С утра был... кажется, – ответила Катя, раскусив «коварный замысел» любимого.
               – А Миша это кто? – загадочным тоном произнёс Васильцев, плотно войдя в образ пострадавшего.
               – Мишка, хватит дурака валять! Я же волнуюсь за тебя! – не выдержала Екатерина, чуть повысив голос в трубку.
               – Катюнь, да перестань! Бывало гораздо хуже, – уже совершенно нормальным голосом проговорил Васильцев. – А помнишь, как я, приехал с рассечённой в кровь головой? Ну, когда после центральной сберкассы запрыгивал в этот чёртов «сарай» Теплова, руки были заняты, я не рассчитал и головой в перекладину двери его «уаза» воткнулся. Аж вся машина покачнулась!.. На ровном месте – в кровь!.. У меня звёздочки вокруг головы засверкали и запрыгали!..
               – Да ну тебя, Мишка! Нашёл с чем сравнить!
               – Да всё нормально, Кать! Ну, честное пионерское! Клянусь барабанными палочками и шоколадкой «Алёнка»!
               – Почему именно «Алёнкой»?
               – Я люблю эту разновидность продукции.
               – Болтун! Правда ничего не ушиб? Нигде не болит?
               – Там, где надо, всё на месте! Для морякiв усе – пиль! Всё в норме!
               – Горе ты моё луковое! Ну что мне с тобой делать, а?
               – Любить покрепче, Катюнь! Приласкать да приголубить. Особенно завтра!.. Среда, между прочим!..
               – Ты у меня сегодня ещё получишь! Вот только приедь после первого заезда! –  нарочито угрожающим тоном сказала Катя. – Я тебя приголублю!
               – Ну вот, за-пу-гат, понимаешь, за-стра-щат, блин! И работай после этого! – в шутливой манере парировал этот киношный выпад возлюбленной Васильцев.
               – И запугаю и застращаю, чтоб ты у меня помнил, как в переделки попадать!
               – Ты лучше скажи, костюмчик подошёл? – перевёл тему разговора в другую сторону Михаил.
               – С размером ты, в общем-то, угадал и расцветка мне нравится, – заметно успокоившись, ответила Екатерина, – я... Мне кажется, я немного поправилась в талии. Словом, завтра увидишь, как сидит.
               – «Павлины, говоришь?»... В смысле, если поправилась, то это дело поправимое. Нам нужно выбрать ещё один день для... ну, чтобы я тебя «подлечил», как следует...
               – Посмотрим на Ваше поведение, товарищ «лекарь»!
               – Целлюлиту бой нещадный!.. Катюнь, а вам с девчонками что-нибудь сегодня нужно из продуктов?
               – Ну если кусочком сыра можно будет обзавестись...
               – Добро! Пошукаем.
               – Ты сегодня снова с Саней?
               – С ним.
               – Попробуйте только ещё попадите в какую-нибудь передрягу!
               – Вас понял! Если утонем, домой не придём! – отшутился Васильцев.
               – Давайте, аккуратнее там. Удачи!
               – До встречи, Катюнь!
 
     Когда все бригады отсдались после первого заезда, инкассаторы занялись своими привычными делами в эти 10-20 минут отдыха. Алевтина Павловна, чтобы не мешать влюблённым, оставила помещение и коридор вечерней кассы и «пошла в люди», то есть пообщаться с инкассаторами, водителями и дежурным милиционером Петровичем. Екатерина и Михаил, соответственно, уединились в тесной комнате служебного помещения, где сотрудницы банка принимали деньги от инкассаторов, отделённой от хранилища, куда тут же переносились сумки с выручкой, массивной железной дверью с решёткой. Они дарили друг другу нежности и ласки, словно бы не виделись целую вечность.
     Минуты отдыха пролетели моментально. Васильцев, будучи в этот день сборщиком, проворно обежал все точки, попутно выполнив все имеющиеся у него на сегодня заказы, в том числе, и Катину заявочку на сыр. Маршрут откатали без эксцессов и каких бы то ни было событий негативного плана. Чуть задержались на одном из объектов. Женщина-продавец, что сдавала выручку второй раз в жизни, ошиблась, указав в сопроводительной ведомости неверную сумму. Закрутилась с другими своими производственными делами, в спешке делала таксировку по купюрам и слегка напортачила... Это была нормальная точка, с которой никогда не было никаких особых проблем; труд инкассаторов здесь ценили и ни в чём не отказывали им. Учитывая все эти «заслуги перед его родным отделом», Михаил дал время неопытному продавцу, сдававшему в этот день выручку, исправиться. Где мог, помог; что мог, подсказал. Зато другую точку на маршруте пришлось «бросить». В этом овощном магазине нередко бывали некие проявления халатности ответственных за сдачу денег лиц. Странно, что жизнь их ничему не учила... Может быть, в торге у директора была «мохнатая лапа» или имелись какие-то иные особые «подвязки»...
     Но сегодня!.. Дама, которая должна была сдавать деньги, использовала трухлявый шпагат, продетый через свинцовую пломбу, который мог порваться в любой момент. К тому же, оттиск на пломбе был нечётким. Привези бригада такую сумку в банк – был бы верный «косяк», потому что её непременно потребовалось бы вскрывать на вечерней кассе, в связи с перечисленными причинами. Ни подставлять сотрудниц вечерней кассы, уговорив принять такую сумку, ни вскрывать её с последующим пересчётом денег и сопоставлением с цифрами, что содержатся в документах на сию сумку, рискуя сразу же «попасть на деньги», Васильцеву, разумеется, не хотелось. Кроме всего прочего, это автоматически влекло за собой лишение премии на какой-либо процент... Можно было бы решить эту проблему, по быстрому заменив пломбу и шпагат (маленький маточек качественного штатного шпагата у Михаила на такой «пожарный случай» всегда имелся с собой), если бы не одно «но»... Дама была порядком пьяна и рядом крутился такой же пьяный грузчик. Васильцев в принципе знал его в лицо, ибо сам достаточно долго проживал в этих окрестностях. А мужчина был далеко не самым надёжным и безобидным гражданином... Оценив все эти обстоятельства, инкассатор принял решение «бросить» эту точку, не искушая судьбы.
     Со своего второго заезда три маршрута вернулись практически одновременно. Не было только «четвёрки», у которой был ещё и третий отдельный заезд в универсам. На эту точку ещё предстояло отправиться бригаде, работавшей по Четвёртому маршруту. А пока они застряли в пути ввиду мелкой поломки автомобиля. Остальные инкассаторы, отсдавшись на вечерней кассе, отправились разоружаться и сдавать необходимые документы дежурному по отделу Гавриле Алексеевичу.
               – Много не пейте! – хором сказали работникам военизированного отдела, спешившим к ожидавшим их машинам, сотрудницы вечерней кассы, когда всё действо переместилось в фойе банка.
               – Как получится! – бодро отозвался Вяземский, – пока, девчонки!
               – Пол ведёрка, не больше, – поддержал его напарник, переняв эту фразу у Васильцева.
     Все дежурно отшутились на эту традиционную фразу, которой было принято прощаться в данном учреждении с инкассаторами. Это звучало просто, как: «до свидания» или «пока»! Васильцев не знал, кто и когда завёл такую весьма забавную «традицию», но её обычно придерживались, «передавая по наследству» последующим поколениям инкассаторов разных возрастов.
     Когда все разъехались по домам, Михаил с Катей решили отдать дань своей собственной традиции, то есть побродить вдвоём по окрестностям дома, в котором проживала семья Велениных. Квартира Екатерины находилась в том же доме, где было жильё Демидыча, прямо напротив банка. Они дошли до угла пятиэтажки и свернули на узкую асфальтовую дорожку, проходившую непосредственно под окнами этой хрущёвки. Данная тропа отделяла само здание, постройки середины шестидесятых, от палисадника, прикрывавшего, как обычно, «тылы» домов. Кроме детей и подростков, по этому пути практически никто не ходил. А так как время было уже довольно позднее, здесь они были в полном уединении. Едва они скрылись от посторонних взглядов, Васильцев взял загорелую руку Кати и медленно поднёс её к своим губам. Он делал это часто и с удовольствием. Именно с такого жеста с его стороны и начались их отношения, с этой своеобразной «печати» всё у них и началось. Екатерина на секунду пристально взглянула в глаза своему спутнику, обняла его за шею и прижалась к нему сама.
               – Но ведь вчера всё могло закончиться и... и не так благополучно, Миш!
               – Ну это, наверное, судьба, Катюнь! Кого обвинять? Алексей наш не первый год за рулём. Хотя водитель он, конечно, не такой как Теплов, не как Дима или Борис Голенков и уж, конечно, не как «Летучий». Те бы такого не допустили... Я так думаю... Работает он в нашем гараже недавно. А на новенького, как правило, дают старенькое. Вот и достался ему этот «сарай», а точнее, «баня». Да ещё с лысой резиной... Да, в общем, всё как-то так совпало... Судьба, Кать, судьба!
               – Нет... Не хочу я такой судьбы, – грустно сказала Екатерина после паузы, во время которой она целовала своего возлюбленного в лицо с какой-то особой страстью.
               – Всякое бывает в жизни.. Что мы с Саней могли сделать в такой ситуации? Да, ничего! Только вон вцепились машинально кто за что смог. Вот у нас случай был на маршруте, – начал было вспоминать какой-то неприятный эпизод из инкассаторских будней Михаил, но сразу же осёкся. – А нет! Это ерунда! Не стоит забивать мозги!
               – Миша, ты сейчас о чём хотел рассказать?
               – Да не обращай внимания, Катюнь! Наверное, я просто сегодня немного притомился или не выспался просто. Давай всё самое самое оставим на завтра. Я тебя встречу на остановке...
               – Я сама дойду. Ты только не проспи! А то будешь дрыхнуть, как в прошлый раз!
               – В какой раз!? Когда это я дрых? – напускно возмутился Васильцев, – напраслину изволите возводить, Екатерина Дмитриевна, на мою тонкую ранимую душу!  
               – Я тебе напомню завтра, я напомню! – картинно сжав пальцы в кулак, сказала Катя и серьёзно добавила, – ну если правда устал, Миш, езжай домой, отдыхай. Завтра увидимся. Зря ты не поехал с «Насосом»!
               – Зато он Палну доставит прямо до подъезда. Он мне обещал.
     Проводив Екатерину до её окон, Васильцев побрёл на трамвайную остановку. На носу была среда – любимый день недели. Это были их интимные среды...
 
 
 
                                                   Г л а в а  20
 
                                                   Субботник
 
     Третья декада апреля, как обычно, была ознаменована почином, ставшим традиционным для жителей всего СССР. Ко дню рождения вождя мировой революции В.И. Ленина страна вышла на ежегодный всесоюзный субботник. Денёк был солнечным и ясным. Погода задалась. Сегодня все служащие банка либо уже пришли в рабочей одежде, либо взяли её с собой. Работники всех отделов трудились вперемешку, наводя чистоту и порядок, как внутри самих помещений учреждения, так и на прилегающей к центральному крыльцу банка территории. Как показывает опыт, в такой день можно, если и не свернуть горы, то, по крайней мере, их легонько подвинуть в нужном направлении. Так было и в сей весенний день. Ни перед окнами отделов, ни возле центрального входа в родное кредитно-финансовое учреждение не осталось ни одной бумажки, даже, казалось, что кусты палисадника, окружавшего банк, были причёсаны и завиты. Работа спорилась и кипела. Всюду без устали сновали сотрудники сей организации, наводя красоту. А в самом большом по объёму помещении, где одновременно трудилась большая часть бухгалтеров, решено было переклеить обои. Как-то так случилось, что Екатерина и Михаил в этой кутерьме не пересекались. Зато траектории движения и фронт работ Васильцева часто имели точки соприкосновения с одной молодой одинокой сотрудницей сего учреждения. И это не была инициатива Михаила. В столь тесном коллективе такие вещи не проходят незаметно и дают потом пищу для разного рода разговоров и пересудов... Так произошло и на сей раз. Как будто кто-то специально стал распространять в банке слухи о наметившихся отношениях между молодым инкассатором и одинокой девушкой, несколько лет назад окончившей институт соответствующего, финансового профиля. Сам Васильцев об этих отношениях неслужебного порядка узнал именно из разговоров сотрудниц банка. Да ещё Лёня его стал подначивать по этому поводу, видимо, заглотив ту же самую наживку. Впрочем, Михаилу в какие-то моменты их совместного труда с Валей показалось, что она действительно ищет какой-нибудь подходящий предлог, чтобы пообщаться с ним тет-а-тет, познакомившись поближе. В большом женском коллективе служащих данного учреждения было немало молодых дам, свободных от брачных уз и обязательств. Михаил на первых порах своей работы на новом месте мог для себя рассматривать и обдумывать какие-то варианты, но когда у него завязались плотные отношения с Катей, или даже просто появились намётки этих взаимоотношений, он сразу же постарался ограничить практически все иные контакты неслужебного свойства. Даже имея общественную нагрузку в качестве должности редактора местной стенгазеты, он прилагал все усилия, чтобы по большей части обходиться в этом деле своими собственными силами и средствами. Екатерина по-своему наверняка пыталась разрешить эту проблему, заставив его ревновать к одному из водителей госбанковского гаража, который, хоть и был женат, но как магнитом был привлечён в область Катиных чар. Иной раз он мог быть излишне навязчивым, добиваясь внимания Екатерины. Впрочем, это могли быть и некие уловки с её стороны, дабы взоры её возлюбленного не обращались уже в какую-либо иную сторону. Васильцева эта ситуация не то, чтобы заставляла нервничать, он сам хотел убедиться в Катиных чувствах к нему и её поведение при таком положении вещей должно было бы послужить чем-то вроде лакмусовой бумажки, показывающей истину... Об опасности всех этих хитросплетений и интриг и говорил Екатерине многоопытный сотрудник военизированного отдела Милютин, которого она считала своим старшим товарищем и другом.
     Закончив с Валей свой фронт работ по поклейке обоев в просторной комнате бухгалтеров, Михаил перешёл к иному занятию; он был отряжен в родной отдел на мытьё окон. После субботника Васильцев поехал домой, ибо в этот день у него был выходной. И вновь их пути с Валентиной пересеклись в трамвае, так как они проживали недалеко друг от друга. Что касается Кати, то ей все эти разговоры и воспоминания о прошедшем субботнике довольно долго досаждали, заставляя проводить некие сравнения с потенциальной соперницей. Михаил далеко не сразу понял, что его возлюбленная испытывает чувство ревности по отношению к Вале, которая была, вроде бы, хорошей и положительной со многих сторон, но она не была в его вкусе. Хотя, если бы как-то иначе сложились обстоятельства... Впрочем, у Васильцева в тот период времени, после того, как успокоилось его сердце, отойдя от безответной любви, появилось немало интересных вариантов, ни одним из которых он так и не воспользовался.   
     Вечер субботнего дня Михаил встретил, заехав к бабушке с дедушкой, что жили в этом же районе, в шести остановках от дома, где у него с мамой была кооперативная квартира. А для его возлюбленной сей день был ещё и рабочим.
     Переполняемая разными противоречивыми чувствами Екатерина хотела поделиться ими со своим старым другом Гаврилой Алексеевичем, который был дежурным по отделу. В ожидании двух бригад инкассаторов, работавших сегодня, разумеется, по расписанию выходного дня, она под каким-то благовидным предлогом оставила Наталью, заменявшую Алевтину Павловну, на вечерней кассе и, выйдя в тесное фойе банка, вызвала на откровенный разговор Милютина.
               – Вот почему, Гаврила Алексеич, так получается, – минорным тоном сказала Катя, – из-за этой девчонки из коопторга он с Калашенко стрелялся, пусть даже не натурально, но сам факт!.. А из-за меня с Андреем даже поговорить не хочет, а?  Что не так-то?
               – Он же тебе сказал, что сама, мол, решай: с кем ты хочешь быть. Он дал тебе понять, что ни навязываться тебе, ни мешать твоему счастью с кем-либо другим, он не станет. Так?.. По-моему разумению, грамотно поступил.
               – Вот ты мне друг, Алексеич, а защищаешь Мишку! Почему ты его сторону принимаешь? Из чувства мужской солидарности что ли?
               – Причём здесь солидарность, Кать!.. Я и раньше тебе говорил, не заигрывайся в свои игры!.. Проиграешь... Сама себе проиграешь!..
               – А ты знаешь, что сегодня на субботнике за ним Валька увивалась. Все уже об этом судачат!.. А я... А я... А я не знаю, вообще, «кто я, где я и зачем»!.. Мне как быть, Алексеич?
Она ещё и живёт там совсем недалеко от него!
               – Я пока не слышал, что про них говорят... Я ничего не могу тебе об этом сказать. Сама знаешь, в бабском коллективе любят языки почесать!
               – Она гораздо моложе меня. У неё детей нет... И... и, извини меня, у неё ещё фигура девичья, – продолжила тему Катя. – А я... А я, вообще, Гаврила Алексеевич, бабка уже!.. И Иринка на него пялится Первозванцева. Втихаря, но я-то вижу. Я же не слепая! Увидит его, ресничками большими  «хлоп-хлоп», глазки опустит и... А тут ещё эта Дашка!
               – Какая Дашка?
               – Такая! Из коопторга, которая. Из-за которой у них с «Калачом» эта разборка была с дуэлью в двух частях год назад!
               – А причём здесь Дашка? Я же тебе объяснял, она хорошая девчушка! А Антошка её в постель хотел уложить. Так, между прочим... Как он обычно это делает. А Мишка этому просто воспрепятствовал. Ну как нормальный парень! Я бы тоже так поступил, будь я молодой да крепкий... А Даша... Она, говорят, месяца два как замуж вышла. У неё своя жизнь, пойми ты, наконец!
              – Сю-за-нна!.. Вышла замуж... Сюзанна, мон амур! – бодро пропела Екатерина фразу переделанного на русский манер шлягера Адриано Челентано после короткой паузы в этом диалоге.
              – Да ну тебя, Катюшка! Иди вон на изготовку, одна бригада подъехала, – махнув рукой, ответил своей собеседнице Милютин, когда услышал, как хлопнула входная дверь, – не заиграйся! Потеряешь его!..  
 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а   21
 
                                              Жизни карусель
 
     Прошла зима. Прошла «с обычными инкассаторскими приключениями» в сильно заснеженные дни, когда частенько приходилось толкать «волги», которые присылали в отделения банков из такси или из договорной колонны, ввиду нехватки автотранспорта в собственном специализированном гараже. С тех самых пор Васильцев ещё много лет не мог терпеть снегопадов. В начале нового тысячелетия он сам побывал в роли таксиста и эта нелюбовь к разгулам стихии в зимнее время года у него только усилилась... Но это будет почти через двадцать лет, а сейчас он молод и удачлив. Любимое дело спорится у него в руках. Рядом с ним эффектная обаятельная дама, к которой он испытывает самые нежные чувства, каких, наверное, никогда не испытывал ни к одной из представительниц прекрасного пола...  
     Наступила весна 1987 года. Всё идёт своим чередом. Надежда Петровна, мама Михаила, вроде бы, встретила мужчину, с которым у них что-то складывается. Сын этому очень рад. Ему безумно хочется видеть счастливой свою мать. Бабушка часто болеет, а дед, прошедший горнило Великой Отечественной, держится молодцом, хотя возраст и всё пережитое им тоже иной раз дают о себе знать. Васильцев старается как можно чаще бывать у них и развлекать их, как может...
     Прошёл ежегодный ленинский всесоюзный субботник. События разного масштаба заполняют бытие. Страна отметила 9-ое мая, День победы. Хотя кажется, что время никуда не спешит, но порой оно заметно ускоряет свой ход, переходя на бег. За неделю всё вокруг позеленело и преобразилось, радуя душу весенней свежестью.
     Катя обожает цветущую сирень, а Михаилу нравится запах сирени. Иногда он чувствует этот запах от волос своей возлюбленной. Ему нравится любоваться Катей, когда у неё в руках веточки сирени. Сколько раз он посожалел о том, что совсем не умеет рисовать!..
     В этот четверг все сотрудники Отдела инкассации пришли на работу пораньше. Сегодня плановая разборка и смазка механизмов табельного оружия. На днях сдан очередной зачёт по инструкциям, регламентирующим деятельность инкассаторов. Произошли некоторые перемены в штате. Один пожилой товарищ по оружию Михаила ушёл на заслуженный отдых. Вместо него в отдел вернулся Тимофеев, уволившийся три с половиной года назад. Они не пересеклись с Михаилом, разминувшись почти в полгода. Стас по прозвищу «Гонсалез» легко влился в сильно обновлённый по сравнению с тем временем, когда он работал здесь раньше, коллектив, словно бы он и не покидал этих стен. Уволился чрезмерно практичный Саяпин, найдя более денежную работу. Видимо, тёща его всё-таки допекла своими претензиями. Был зачислен в штат сотрудников отдела ещё один молодой человек. Парня устроили по знакомству. Сам он чем-то похож на крученного-верченого Саяпина, только моложе и пока ещё не так ловок и хитёр. Но это дело наживное. Михаилу он как-то сразу не шибко приглянулся. Он показался ему очень скучным, поверхностным и однобоким, «заточенным» на примитивное восприятие окружающей действительности.
     День прошёл в обычном режиме. Сегодня постоянный напарник Васильцева взял отгул, так как у его старшего брата было некое важное событие в жизни и присутствие Леонида непременно требовалось. Михаил отработал с «Гонсалезом». Они также принадлежали к одной возрастной категории и, вообще, чем-то неуловимым были похожи по своему характеру и складу ума. Им было о чём поговорить, когда они выходили в составе одной бригады.
     На воскресенье был назначен спортивный день. В такие дни в тёплое время года инкассаторы, что входили в группу до 30-ти, играли в футбол на близлежащем от банка поле стадиона или на малой арене («на калде») этого спортивного объекта, в хоккейной коробке, обнесённой по периметру невысоким деревянным забором. В зависимости от того, сколько на это мероприятие собиралось друзей и знакомых, и решался вопрос: где играть. Как правило, матч разделённых по воле жребия команд продолжался порядка трёх часов, пока участники этого спортивного пиршества не лишались сил. Три тайма, по часу каждый – таков был регламент этих соревнований. Нужно сказать, что сей изматывающий марафон «крал» у организма много жидкости, которую частично восстанавливали здесь же, на стадионе, попивая минеральную воду и лимонад. По завершении этой «рубки» двух заряженных на победу команд, те, у кого оставалось свободное время, плавно перемещались к ближайшему пивному ларьку либо небольшими группами рассасывались по домам, принять душ, что-то слегка перекусить и, конечно же, восполнить запас живительной влаги тем же самым пенным весьма калорийным напитком, только в более цивильных условиях.
 
     В субботу у Екатерины и Михаила в очередной раз пересеклись выходные, прописанные в скользящих графиках их работы. Они решили не ехать на дачу Велениных, как предполагали прежде. Это было обусловлено разными причинами. Во-первых, у Кати была «плановая внутренняя перестройка в организме». Во-вторых, Михаилу предстоял сложный воскресный день, исполненный бескомпромиссной спортивной борьбы с утра и работа по одному из объединённых маршрутов после обеда. В-третьих, на обратном пути с дачи их наверняка бы ждал «аншлаг в электричке», ибо в такие погожие и красные дни календаря от желающих покопошиться в своём саду-огороде, как обычно, не бывает отбоя... Впрочем, для того, чтобы отказаться от этой вылазки, им вполне хватило бы и первых двух причин. 
     Взвесив все «за» и «против», они пришли к мысли, что в первой половине дня каждый из них займётся своими персональными делами, а ближе к вечеру они сходят в кино и побродят по городу. Так и поступили. Екатерина, засучив рукава, взялась за уборку и стирку у себя дома, а Михаил навестил своих дедушку и бабушку. Договорившись по телефону, где им встретиться, они к пяти часам по полудни свели свои траектории движения в одну точку. Возле кинотеатра и по прилегающему к нему скверу ходило-бродило немало народа. Казалось, что здесь даже можно было потеряться. Чудесная погода, свежая зелень и премьерный показ нового фильма... Предвидя это обстоятельство, Васильцев прибыл к данному объекту на полчаса раньше Кати и приобрёл билеты на сеанс.
               – Ну что, Катюнь, зайдём прямо сейчас или пока подышим? – поинтересовался мнением любимой женщины Михаил, поцеловав её в щёчку, – я взял билетики.
               – Давай побудем на улице. А вдруг там душновато. Что-то мне... Что-то, мне неуютно как-то, – несколько неуверенно произнесла его спутница, взяв его под руку.
               – Катя, ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Михаил, всматриваясь в глаза своей возлюбленной. – Что-то случилось? Ты какая-то бледненькая у меня.
               – Да не то, чтобы... Я не стала тебе по телефону говорить. Там Ольга с Кристинкой к нам пришли. Похоже, останутся ночевать... Глеб загулял.
               – Обколотый что ли, анаша или что?
               – Да, нет! Как ты говоришь, всё гораздо прозаичнее: запил... Ольга  говорит, пьяный в хлам. Она не стала с ним объясняться. Просто схватила Кристинку в охапку и к нам.
               – Он же не пьёт... Ну или почти не пьёт...
               – Вот обычно было «почти», а сегодня – в дым!
               – Час от часу не легче, – выдохнул Васильцев, – что делать?
               – Да сейчас, когда он в таком состоянии, ничего. А потом поговорю с его родителями и устроим ему совместно «разбор полётов». Не знаю я, Миш, не знаю!
               – Я чем могу помочь, Кать? – спросил Михаил, взяв её руку и поцеловав каждый пальчик в отдельности, – у меня есть друг. Он одно время работал наркологом. Может быть, к нему обратиться. Может, он что посоветует.
               – Давай оставим, Миш, как вариант... Проспится, протрезвеет, мы с ним и поговорим... Потом будем что-то думать и решать... Ну ведь неплохой парень-то, неплохой! Был... Как будто бес в него вселился, честное слово!
               – Ладно, Кать. Поступим, как ты говоришь... А там видно будет... Пойдём. Первый звонок...
               – Какие у нас места? – всё ещё нервничая, спросила Екатерина.
               – «Места для поцелуев»... Хотя сейчас...
               – Ладно, Миш. Утрясётся...
     На обратном пути от кинотеатра до дома, где жили Веленины, они держались за руки, как и на своих местах в просмотровом зале, пальчик через пальчик. Им обоим фильм понравился. Немного поговорив о нём, они пришли к единогласному мнению, что у «Зимней вишни» есть будущее, ибо картина состоялась...
 
 
                                                                               *     *     *
     В воскресенье после окончания своего футбольного междусобойчика почти все его участники пошли в пивной ларёк, что был расположен в полутора автобусных остановках от стадиона, и расслабились там. Несмотря на жару, Леонид и Михаил были вынуждены ограничивать свои потребности в «живительной пенистой влаге», так как им предстоял рабочий день. Саша, с которым Васильцев попал в ДТП, тоже больше облизывался, чем получал удовольствие, когда они целым лагерем расположились около этого питейного заведения. Никитенко должен был сегодня выйти во второй паре с Ивлевым.
               – Ребят, никому ничего не напоминаю. Все всё знают сами, – сказал Виталий, окинув взглядом троих футболистов-любителей, которым через полтора часа предстояло превратиться в инкассаторов-профи.
               – Виталь, там Палыч для кафе пломбы просил, – известил своего руководителя Леонид.
               – Чёрт! Совсем из головы вон! Ребят, я ему прямо в понедельник, завтра сделаю... Вы там, в кафе и в другом его заведении успокойте персонал, если что... Или, может, у вас есть... А завтра-после завтра разберёмся.
               – Добро, Виталь! Мы всё равно с понедельника на этом маршруте. Всё решим.
               – А мы вас всё-таки сделали, Виталий Викторович! – сменил тему разговора новенький Павел.
               – Да если бы у нас Юра не выпал, мы бы вас под орех разделали! – парировал его выпад Смолянинов, – вы и так «просели» в начале третьего тайма.
               – Точно, точно! – поддержал его бывший одноклассник Борис, чокаясь кружками с приятелями, объединёнными теперь в единый коллектив.
               – Эта последняя «плюха» для вас была просто счастьем! – вторил ему Евгений, имея в виду мяч, залетевший по какой-то невообразимой траектории в ворота их команды за две минуты до окончания игры.
               – Ладно! Если в следующее... А нет, ребят!.. В следующее воскресенье у нас стрельбы... Все слышали?
               – Так постреляем, Виталь! – живо откликнулся «Гонсалез».
               – Так Вы же сказали, Виталий Викторович, что патронов пока нет под это дело? – решил прояснить ситуацию Никитенко.
               – Мне в пятницу звонили – боеприпасы нам выделяют. Так что расстреливаем старые. В общем, все имейте в виду и настраивайтесь: через неделю стреляем, – ещё раз уточнил Смолянинов.
               – Да что вы всё о работе-то, блин! – возмутился Владимир, давний приятель Виталия и Бориса, – давайте о чём-нибудь другом!..
 
     Минут через тридцать большая часть спортсменов-любителей разошлась по своим делам. Смолянинов сегодня дежурил по отделу сам. И они в компании с Сашей, Леонидом и Михаилом двинулись в банк. Нужно было ещё хорошенько умыться и приготовиться  к выезду по маршрутам. Пройдя около четырёх сотен метров, они уже были на месте. Вслед за ними, минут через десять, подтянулся и Ивлев. В банке дежурил сержант Стрельников.
               – Так, Михаил Александрович, сегодня никаких шахмат со Стрельниковым, – обратился к Васильцеву начальник отдела и по совместительству капитан одной из футбольных команд, что ещё полтора часа назад, не жалея ни себя ни противника, сражались на солнцепёке.
               – Уже доложили, Виталий Викторович!? – удивился Михаил, обращаясь к своему непосредственному руководителю и параллельно с этим заряжая свой табельный ПМ.
               – Конечно, вы же на целый час с выездом на маршрут опоздали! –  спокойно сказал Смолянинов.
               – Виноват, Виталь! Я исправлюсь! Честное пионерское, перекуюсь! – ответил Васильцев, – но я в тот день почти всё нагнал на точках. Это, наверное, был рекорд скорости инкассирования объектов на Первом.
               – Давай, перековывайся, Миш, пока до управляющего не стали доходить эти вещи. А, может, и дошли уже.
               – С нами сегодня кто? – поинтересовался Леонид, зарядив запасную обойму.
               – С вами сегодня... Так... А кто с вами сегодня?.. Тьфу! Хорошо поиграли, да!.. У вас... Ну, конечно! Как я мог забыть!.. Под вас приедет «Насос»... Смотрите, чтоб он особо сильно не гонял! 
               – А у нас кто, Виталий Викторович? – проявил в свою очередь любопытство Ивлев, получив от дежурного свой боекомплект.
               – А с вами, Павел Андреевич, в сей час урочный... Гм-м-м... С вами едет, – протянул начальник отдела, шурша бумагами, – с вами Летунов из нашего гаража.
               – Ну с «Летучим» мы сегодня быстро управимся, – бодро произнёс Ивлев, методично вынимая пули из индивидуальных отверстий в своём брусочке и вставляя их в обоймы.
               – Вот даже «Летучему», при всём уважении к самому Лёхе, пересади его на «волжанку», «Насоса» не сделать, дядь Паш! – слегка подзадорил своего старшего коллегу Леонид.
               – Они оба – лихие ребята, – почти согласился с ним Ивлев, но «Летун» на своём «уазе» такие чудеса выделывает!.. Ты ведь не станешь спорить, Лёнь?
     Пока две бригады инкассаторов вооружались, расписывались в журналах и готовили свои причиндалы к выезду, напротив входа в банк припарковалась жёлтая «волга» «Насоса». Сам Лёва, не спешил заходить внутрь. Он открыл капот и производил какие-то манипуляции со своей техникой. Вдруг раздался телефонный звонок. Смолянинов, пребывая в качестве дежурного по отделу, снял трубку и, подойдя к окну, стал общаться с абонентом, находящимся на другом конце провода. Инкассаторы вполголоса продолжили свои разговоры.
               – Вон уже Лёвка пришвартовался. А где же наш «Летучий»? – подвесил вопрос в воздух Ивлев.
               – А ваш «Летучий голландец» попал в аварию, – удовлетворил его любопытство Виталий Викторович, аккуратно положив трубку, – только что звонили из нашего гаража. В него какой-то чудак воткнулся на перекрёстке... Так что, господа хорошие, у нас в команде замена... Вместо игрока под номером... Короче, вместо «Летуна» к вам едет «Хоттабыч».
               – Ка... Кто к нам едет, – растерянно вымолвил Ивлев, выронив из рук бутерброд с колбасой, – твою же мать, а!
               – Да, да, Павел Андреевич. Уже выехал «Хоттабыч», – повторил свою безрадостную кое для кого из присутствующих мысль начальник отдела, – он был под рукой. Его и направили... Это – судьба, Пал Андреич...
               – Это – не судьба, это – просто звездец! – мрачно ответил Ивлев, медленно поднимая кусок хлеба с ломтиком колбасы и аккуратно укладывая свой испорченный бутерброд на бумагу, в которую он и был завёрнут прежде.
               – Аппетит пропал, дядь Паш? – сочувственно спросил его Леонид.
               – Какой тут на хер аппетит! У меня уже желудок заболел заранее!
               – Это – аллергическая реакция Павел Андреевич, – прокомментировал происходящее Васильцев, – что-то вроде сыпи.
               – Что «кина не будет»? – тихо спросил своего напарника Саша.
               – Будет, Сань, будет! – придя, наконец, в себя, – ответил Ивлев, – ты, когда увидишь на маршруте, что я вцепился обеими руками в шею «Хоттабыча», дай одиночный в воздух, чтобы я его не придушил к едреней фене!
               – А следующий прямо в «Хоттабыча», – съёрничал Леонид.
               – Точно! Ему хуже не будет! – поймав какой-то странный кураж, подтвердил мысль Лёни Ивлев, – стреляй на поражение, мать его растуды! Патронов не жалей!
 
     Отсдавшись на вечерней кассе, Леонид и Михаил пошли к заветной тумбе разоружаться.
               – Что там, Виталий Викторович, от наших нет никаких известий: живы там все или уже нет? – поинтересовался ситуацией на другом воскресном маршруте Пашинин, получив свой брусочек для патронов.
               – Вот тебе смешно, Лёнь! А мне Ивлева правда жаль! – ответил Смолянинов, задумчиво глядя в окно.
               – А кому не жаль? – поддержал его Михаил, вставляя пульки в отверстия подписанного его фамилией брусочка, – все, кто хоть раз ездил с Валентином Степановичем, нас однозначно поймут.
               – И ещё больше поймут того, кто пристрелит «Хоттабыча»! – добавил свою остроту Лёня, после чего все дружно рассмеялись.
     В этот день Екатерина работала с Верой. Выйдя с территории вечерней кассы, чтобы проводить бригаду домой, дамы как некое магическое заклинание произнесли заветные слова: «Мальчики, много не пейте!»
               – Как получится, девочки! – ответил на прощание Леонид.
               – С полведра, не больше! – подал свою дежурную реплику Михаил.
     Сегодня вечером они с Катей решили не бродить по окрестностям банка. Нужно было отдохнуть от дня нынешнего. К тому же, завтра они снова увидятся на работе, как обычно. 
 
 
 
                                                   Г л а в а  22
 
                         От проблем не спрятаться, не скрыться
 
     На сей год отпуск Екатерины пришёлся на июнь. Михаил должен был отдыхать по графику в сентябре. Для их совместного времяпрепровождения в уединении летом у них в распоряжении оставались пока только спаренные выходные Васильцева в конце месяца. Двумя днями, пришедшимися на субботу и воскресенье, они и решили воспользоваться для поездки за город с палаткой. На теплоходе они перебрались на противоположный от мегаполиса берег чуть ниже по течению. Здесь у Васильцева давненько было примечено одно местечко. Оно, конечно, не было столь шикарным и уединённым, как тот пляж на полуострове, на который нужно было довольно-таки долго добираться, да ещё и желательно с лодкой. Но и в сей местности было весьма недурно. Они выбрали уютную полянку на песке с небогатой растительностью. Кусты, которые окружали их временное пристанище со всех сторон, делали их положение весьма выигрышным. Соседей можно было слышать, но увидеть не представлялось возможным, не пройдя этих небольших зарослей прибрежной полосы. Дым, поднимавшийся от их костра, указывал окружающим, которые также находились на отдыхе в сих песчаных пределах, что площадь уже кем-то занята.
     В будни здесь, конечно же, было намного более тихо и спокойно, нежели в выходные дни, когда, кроме случайных туристов-дикарей, таких как они, сюда съезжались обыватели этих мест, самостройщики, имевшие в этом «зелёном королевстве» свои огороженные плетнями участочки. Однако у них выбора не было. Посему и пришлось запланировать этот выезд на уикенд. Хорошо, что ещё повезло с погодой. Дни выдались тёплыми, солнечными да ещё и безветренными. Очевидно, что они вряд ли поехали бы отдыхать в ненастье, чтобы провести всё своё время в палатке, ибо и дача Велениных подошла бы для этих целей гораздо больше.
 
     Смуглый тип кожи позволял Кате быстро загореть и слегка бронзовый оттенок её тела делал его таким «аппетитным»!.. Ну а три недели пребывания под открытыми лучами солнца, пусть даже на своих шести сотках, превращали возлюбленную Михаила просто в «шоколадку». Вода была ещё не очень комфортной для купания. Хотя для тех, кто вырос на волжских берегах и делал первые традиционные вылазки на лоно природы ещё на первомайские праздники, данное обстоятельство нивелировалось многолетней привычкой выступать в роли термометра уже в конце мая-начале июня...
     Устроившись в своём брезентовом пристанище на ночлег, они снова разговорились. Екатерина решила высказать то, что лежало у неё тяжёлым камнем на сердце.
               – Ольга решила развестись с Глебом.
               – Надумала?.. Сколько они прожили в браке? – совершенно не удивившись данной новости, спросил Михаил.
               – Почти три года. Два года и десять месяцев... «с копейками»... Вот так... Сходила, так сказать, замуж, – грустно произнесла Катя, – к этому всё шло... Сам видишь.
               – Где будут жить Ольга с Кристиной?
               – У нас, конечно. Претендовать на ту квартиру, что подарили им родители Глеба на свадьбу, она не станет... Чужое это. Она не так воспитана... Да, я думаю, это правильно. С остальным имуществом разберутся. Вот. Как-то так...
               – Что говорят его родители?
               – Им очень жаль, разумеется! А что поделаешь? Лечиться он не хочет. Периодически слетает с катушек... Они сами всё видят. Ну, а какой выход?.. Кристинку только очень жалко! Но чем так, как сейчас – с загулами, игроманией и скандалами – лучше уж отдельно, без отца... Ну что?.. Жизнь продолжается... Оля ещё молодая, хоть и с ребёнком теперь на руках. Может быть, ещё встретит своё счастье. Она хорошенькая, далеко неглупа и опыт теперь есть... Хоть печальный, но есть... Будем жить!..
               – У вас теперь будет целое общежитие... И всё сплошь одни дамы...
               – А сколько она у нас и так живёт... эпизодически. Комната – ей с Кристей, комната – Лене и Ксюше и мне – зал... В тесноте да не в обиде.                             
               – Ну а как она сама в эмоциональном плане?
               – Сначала психовала, потом нервничала, сейчас уже почти не переживает. Всё, наверное, уже выгорело... Да и спокойнее так всем будет. Рано или поздно все узелки так или иначе приходится развязывать...
               – Или уже разрубать, – тихо добавил Михаил, прижимая к себе Катю.
               – Миш, выключи приёмник, будем спать... Да?
               – Как скажешь, Катюнь... Можем... Можем ещё чем-нибудь интересным заняться. Ну... «по штатному расписанию». Ночь на дворе... Какие будут предложения? Или тебе сейчас не до этого, извини.
               – Не знаю, Миш... Как-то всё... Как-то всё расклеилось что ли... А может быть, и не было у них ничего?.. Да, нет!.. Ну как?.. А счастливые глаза на свадьбе! А медовый месяц! А Кристина!.. Ох! – тяжело выдохнула Екатерина.
               – Но как я понял, пришло время этот узел распутать или разрубить, если иного не выходит.
               – Да... Просто... Просто к этой мысли уже нужно привыкнуть, чтобы сердца своего не рвать... И станет легче... Теперь моя дочь – дама с прошлым... Вот, вроде бы, только вчера сама в детсад ходила... И уже мать... И уже разведённая...
               – Ну, Катюнь, а как по-другому? Время неумолимо идёт вперёд. Всё течёт, всё изменяется. Банальные истины, конечно. Но всему свой срок... Короче, я не знаю, как тебя утешить. Ни ты, ни тем более я, мы не сможем в корне изменить эту ситуацию... Всё есть так, как оно есть... И это не смертельно! Оля действительно ещё очень молода. Я верю, что у неё всё ещё образуется... Образуется с другим мужчиной, который сделает её счастливой... Чтобы раны зажили, нужно время. Наверное, это зависит индивидуально от каждого, сколько времени ему нужно или, может быть... Или необходим какой-нибудь внешний толчок, изменение предлагаемых обстоятельств как в драматургии... Словом, нужны перемены! Всё образуется!.. На этой мажорной ноте, дорогие друзья, позвольте закончить нашу радиопередачу! Мы желаем вам всего самого доброго! До новых встреч в эфире!
               – Да ну тебя к лешему, Мишка! – живо откликнулась Екатерина на эту импровизацию своего возлюбленного, – это точно «Гонсалез» на тебя так влияет с его языком! Вас нельзя вместе ставить ни в коем случае!
              – С ним не скучно, Катюнь! А когда он начинает штамповать казённые газетные фразы, я сам завожусь. Ты же знаешь, как меня бесит казёнщина! Но для него это некий перфоманс. Он таким образом выражает своё отношение к нашей действительности... Если хочешь, он так вот дурачится по-своему! Дурачится, скрывая какие-то свои мысли, то, что его волнует, наверное.
               – А то я не знаю Тимофеева! – воскликнула Екатерина, меняя свой настрой на более эмоциональный, но вместе с тем и позитивный, – до твоего прихода в отдел он тут два года всем «по ушам ездил». А работа в газете его, вообще, добила. Лучше бы уж и не уходил от нас!.. Но ты прав, с ним не соскучишься!
               – Со Стасом, конечно, хорошо... Но я сейчас буду немножко хулиганить, Катюнь. И ничто, ничто, ничто, – делая свой голос всё более вкрадчивым и тихим, медленно выговорил Васильцев окончание этой фразы, начиная свою «арт-подготовку» под одеялом, – и ничто меня не остановит...
 
     На протяжении всего уикенда они грелись на солнышке, купались, наслаждались обществом друг друга и пытались переосмыслить или даже найти решение некоторых проблем. Однако ответов на тревожащие их вопросы так и не нашли.
     Сколько раз можно убеждаться в справедливости поговорки: «Отдыхать – не работать»?..
Действительно эти два дня, что Екатерина и Михаил выкроили у судьбы на своё уединение, пролетели словно миг, оставив лишь лёгкое послевкусие в виде добрых воспоминаний. Они дотянули до последнего, вернувшись в город на третьем утреннем теплоходе. (Благо речные трамвайчики ходили через каждые час и пятнадцать минут.) Катя поехала к себе домой, чтобы заняться своими проблемами и делами, а Михаил – к себе. Он заскочил в квартиру буквально на полчаса: бросить вещи, помыться и переодеться. И, как говорится, «с корабля – на бал», то есть сразу на работу.
 
 
 
                                                    Г л а в а  23
 
                                                  Вся эта суета
 
     Ещё одни стрельбы позади. Все инкассаторы, особенно молодёжь, любят это обязательное мероприятие. Свежий воздух, тихое местечко, вдали от городского шума, «накрытая поляна» и, разумеется, способ проверить свои способности, то, ради чего и проводится этот выезд на природный ландшафт местности, некогда присмотренный кем-то и облюбованный для данных целей.
     Кому-то нравится всаживать пульки в мишени, кому-то приятно побыть вдали от мегаполиса, ну а кто-то с удовольствием возлежит за «скатертью-самобранкой», на которой можно отведать разных простых яств, а главное – разогреть душу изнутри, откушав «жидких блюд» с проверенными жизнью градусами. А под такое угощение, простое да калорийное, беседа сама льётся...
 
     За последний год Васильцев поработал с разными напарниками. Трудясь в паре с некоторыми из представителей молодёжного поколения, он откровенно скучал. Очень узкий кругозор, присущий отдельным личностям, не могло компенсировать решительно ничего. Видя эту «вселенскую тоску» своего инкассатора и приятеля, Смолянинов предполагал вернуть к жизни их прежнюю бригаду Васильцев-Пашинин. А пока Леонид был в своём очередном отпуске, Виталий Викторович поставил Михаила на подмену и использовал его, в том числе и для работы по утреннему маршруту с дежурным по отделу, либо с кем-то из  возрастных старожилов данной службы или же, в редких случаях, когда выходил утром сам, назначал его в пару с собой. Сегодня Васильцев был старшим в бригаде с Наилем Шамшутдиновым по Четвёртому маршруту.
     Откатав два заезда без сучка без задоринки, они отсдались, как и все другие бригады, на вечерней кассе, после чего сразу же отправились в универсам, который ввиду обычной довольно большой выручки всегда, согласно штатному расписанию, инкассировался отдельным заходом.
               – Михаил, ты успел девчонкам позвонить, чтобы нам полу-копчёной отложили, а «Насосу» маслица, – поинтересовался Наиль у своего более опытного напарника.
               – Успел, успел, пока ты умывался, набегавшись в трудах своих праведных, – ответил Васильцев.
               – Так что, ребят, мне масло-то будет? – проявил своё любопытство о том, как обстоят дела с его просьбой водитель из таксопарка.
               – Всё нормально, Лев! Твоё пожелание «золотая рыбка» исполнила, – прокомментировал ситуацию Михаил.
               – А что там «повелительница морей» говорит о моей просьбе? – вопросил Шамшутдинов.
               – Пять штук, как ты и заказывал, «рыбка» устроит. И мне одну.
               – А мне? А мне? – оживился «Насос». 
               – Так ты же не просил, Лёва! – сказал Наиль, – а я друзьям обещал.
               – Ну ёлки! Ну, ребят, мне слесарям поставить поллитру позарез надо! – живо отреагировал водитель такси, прибывший на работу в Госбанк по выторгованной им у диспетчера путёвке.
               – Ну что ж ты раньше-то?.. Ладно, Лев Михалыч, следи за дорогой. Я тебе свою отдам. Мне не к спеху! – успокоил водителя бригады Васильцев.
               – Вот за это ещё одно Вам, Михал Саныч, «мерси»! – бодро откликнулся «Насос».
               – А кто снял трубочку, Миш?
               – Ну какая разница, Коль!.. «Золотая рыбка»!
               – С зелёными глазами?
               – Да ну тебя, Наиль, честное слово!
     Сделав все свои дела в универсаме, Михаил и Наиль под присмотром дежурившего во время инкассирования этого объекта при входе милиционера погрузились в жёлтую «волгу», что стояла у самых ступеней здания, и двинулись в банк.
 
               – Михаил, а Наталья так с тебя и не сводит своих зелёных очей! – сказал Шамшутдинов, упаковывая свои трофеи в спортивную сумку, – ты заметил?
               – О чём ты, Наиль? Она нормальная дама, – отозвался Васильцев, приоткрыв окно, – тебе показалось! Ты, наверное, съел что-нибудь!..
               – Невооружённым глазом...
               – Да перестань, Коль!.. Она просто!.. Она просто... Короче, всё не так, как кажется!
               – Ты это мне говоришь!?
               – Да ты как Лёня уже стал! Он меня достал в конец с этим вопросом! 
               – Ну правда таких блестящих глаз не замечать!.. Она тебя просто ест ими!
               – Коля, давай закроем эту тему... Закроем по известной тебе причине.
               – Из-за Катьки что ли? – вдруг оживился «Насос», совершая очередной обгон.
               – Лёва, ну куда ты так летишь? Ты же не на спортивных состязаниях и не на тренировке! Спокойнее! Не так динамично! Мы никуда не опоздаем! – урезонил водителя  Васильцев и уже спокойным тоном добавил, – да, из-за Екатерины. Комментарии потребуются?
               – Да ладно, ладно! Проехали. Чё я не понимаю что ли! – ответил «Насос», – Миш, а хочешь я покажу, как я выиграл последние наши соревнования, ну свой фирменный манёвр, свою «фишку»? 
               – Лёва, даже и не думай, и не помышляй! Мы с деньгами и с оружием! – жёстко осёк его Михаил, – в щадящем режиме направляемся «на базу». А домой поедем, покажешь. Лады? А пока сбавь обороты... в буквальном смысле, Лёв. А то мы от земли оторвёмся!
               – Не вопрос, начальник! – спокойно отреагировал «Насос», сбрасывая скорость.
 
     Отсдавшись на вечерней кассе и разоружившись, бригада стала собираться домой. Сегодня в банке задержался Вяземский. После того, как они с Сашей закончили свой рабочий день, он минут на двадцать зашёл к своему давнему приятелю Гавриле Алексеевичу, что жил в доме по соседству. И теперь, чтобы не добираться на ночлег на общественном транспорте, ожидал, когда закончит все свои служебные дела Четвёртый маршрут, заранее, между заездами, договорившись с «Насосом», что тот отвезёт и его.
               – Иван Демидыч, ты «Насосу» сегодня побольше запас дай. Он ещё Ген Саныча отвезёт и Палну, – напомнил дежурному по отделу о положении дел Михаил.
               – Ладно, ладно. Раз надо, значит, надо! – ответил Чистун, отмечая в путёвке время убытия таксисту, прикомандированному к Госбанку на текущий день. – Нет вопросов.
     Все стали прощаться с Демидычем, которому надлежало опечатать сургучом оружейный сейф и прибраться в помещении, с дежурным милиционером Олегом, с Катей и уже машинально друг с другом.
               – Много не пейте! – дал традиционное «напутствие» в дорогу Демидыч, обращаясь к отъезжающим.
               – Пол ведёрка, не больше, – ответил Михаил.
               – Сколько положено или сколько нальют! – добавил Вяземский.
               – Как получится, дядь Вань! – присоединился к своим коллегам Наиль и что-то шепнул на ухо Олегу, остающемуся в банке до утренней пересменки.
               – Ты мне шоколадку проспорил, Ген Саныч! – подала свой голос Екатерина при выходе из дверей учреждения, – по тому делу... Сам знаешь...
               – По какому делу? – возмутился было Васильцев, бросая взгляд то на Вяземского, то на Катю.
               – Тебя не касается, Миш! – отреагировал Ген Саныч, – могут быть у нас с Катюхой свои дела и секреты?
               – Я потом тебе расскажу, – загадочно произнесла Екатерина, обращаясь к Васильцеву.
               – Всё! Всё! Поехали! Как говорит Виталий Викторович: «Цигель, цигель! Ай-лю-лю!» – деловито воскликнул Вяземский, открывая дверь авто для Алевтины Павловны.
               – Нет! У них там, понимаешь, «ай-лю-лю», а я ни сном ни духом! – картинно возмутился Михаил, усаживаясь в «волгу» «Насоса» на переднее сиденье. – Небось, Иван Демидыч опять свои «коварные интриги» плетёт в бухгалтерии!
               – Демидыч знает там всех девок на перещуп... в смысле, на пересчёт... Извините, девчонки! – весело заявил Вяземский, подмигнув Чистуну и махнув ему рукой.
               – Ну, Ген Саныч! – мягко урезонила Вяземского Алевтина Павловна.
               – Много не пейте! – ещё раз простился со всей шумной компанией отъезжающих старшина Олег.
               – И не ешьте!.. Особенно на ночь! – добавила Катя.
               – Секунду, ребят! – вдруг спохватился Демидыч. – Все помнят, что завтра собрание? Приезжайте пораньше!
               – Да помним, Вань, помним! – крикнул ему в ответ Вяземский из приоткрытого окна машины Лёвы, когда такси уже тронулось с места. 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а  24
 
                                    Стечение обстоятельств или...
 
     Вторую неделю Михаил и Леонид работали по Первому маршруту. Инкассаторские будни шли своей вереницей дней по проторённой тропе. Заканчивалось ещё одно лето. Васильцев любил это время года, как никакое другое. Летняя пора у него, наверное, как и у многих, кто живёт в Поволжье, ассоциировалась с отдыхом, солнцем, великой рекой и добрым дружеским общением в хорошей компании на лоне природы. Вот и в этот тёплый сезон года всё сложилось неплохо. Жаль, что самый конец августа теперь уже дышал в лицо своим меняющимся к осени северо-западным ветром. От их с Катей отдыха сейчас остались лишь воспоминания. Сегодня, в свою традиционную среду, на квартире Васильцевых они с лёгким оттенком грусти перелистнули в своей памяти страницы совместных поездок за город. К 15:00 добрались до банка. Екатерина пошла домой, у неё ещё была пара часов до начала её рабочего дня, чтобы заняться своими домашними делами, а Михаил направился прямиком в отдел.
     Как обычно, вооружившись и расписавшись в журналах, они с Леонидом и госбанковским водителем Дмитрием первыми «пошли в бой». Бригады, работавшие по другим маршрутам выдвигались на 30-50 минут позже, впрочем, их трудовой день и заканчивался позднее.
Сегодня они перемещались строго по графику. Почти половина первого заезда была уже позади.
               – «Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся», – сымитировав акцент персонажа Фрунзика Мкртчяна из фильма «Мимино», сказал Михаил, обращаясь к напарнику, который листал карточки на объекты инкассирования в поисках какой-то нужной ему информации. – Вон та «копеечка» за нами второй день шлёндает. Ты не обратил внимания?
               – «Копеечка», – задумчиво повторил Лёня, не отрываясь от планшета в жёстком чёрном переплёте.
               – Ну, посмотри, посмотри! – обратил его внимание на серую «ладу» Васильцев, – и номер забрызган грязью, не разглядишь.
               – «Копеечка», «копеечка», – ещё раз произнёс напарник и, так и не найдя того, что он искал в документах на точки, добавил, – да, она мне тоже не внушает дове... А на прошлой неделе 412-й крутился по маршруту... Или мне показалось, Миш, а?
               – Было дело... Двое парней в нём сидели, – подтвердил слова коллеги Васильцев и, обращаясь к водителю, спросил, – а ты что молчишь, Дим? Ты же с нами всю неделю отъездил.
               – «Жигуля» вчера точно видел этого, а насчёт «москвича» врать не стану, – размышляя в слух, ответил шофёр военизированного госбанковского гаража, снимая солнцезащитные очки, – хотя... Подождите-ка... Точно! Он!
               – Уверен? – переспросил его Михаил.
               – На все сто! – не колеблясь ответил водитель «уаза» 452-ой модели, – вспомните, когда мою «буханку» слегка подрезала «нива» на повороте в посёлок, он сзади был... Лёнь, ты ещё сказал: «Вот, разява! Чуть нас не стукнул!» Этот серый «москвичок» и шёл за нами... Я ещё подумал, что мужик дороги не знает, когда он в «нашу любимую лужу» провалился под мостом!
               – Ну, что составлять рапорт, пусть пробьют обе машины?.. А номера?.. Скажут преждевременно. Недостаточно данных или что-нибудь в этом роде. Типа, слишком мнительные вы, ребята, – поинтересовался мнением своих коллег Михаил, – Тем более, что ещё то расследование, когда в машину Мальцева с Петраковым влетел этот придурошный «зил», что их протаранил, оно не завершено... Вроде бы как...
               – Что отказали тормоза, отмазка, конечно, простецкая, – размышлял Леонид, – а кто бы не подготовил на такой случай себе алиби-отмаз!.. Что хочешь делать, Миш?
               – У тебя завтра выходной. Я буду с Вяземским. Пусть Ген Саныч свежим, так сказать, незамутнённым нашей реальностью взглядом оценит ситуацию и нашу подозрительность. Там что-нибудь и решим.
  
                                                                              *   *   *
 
     Три дня никаких подозрительных автомобилей на своём маршруте инкассаторы не замечали. На четвёртый день, когда они едва выехали с территории одного из заводов, где инкассировали столовую, в опору линии электропередачи врезался погрузчик, водитель которого шаткой походкой прошёлся возле дороги и исчез в придорожных кустах. Поверни они на секунду-две позже в том месте, этот бетонный столб всей своей массой, наверное, разрезал бы их «буханочку» пополам. В тот день Дмитрий немного припозднился к ним в отдел. По пути у него случилась мелкая поломка. Поэтому на первый заезд они выехали с опозданием и Лёня, чья очередь была работать сборщиком, старался быстро «облётывать» точки, навёрстывая время. (Каждому инкассатору известны такие бытовые моменты.) Словом, в сей день они не стали обсуждать случая с падением столба и пьяным водителем погрузчика, хотя машинально взяли его себе на заметку в качестве «весьма подозрительного курьёза». Следующий день у их бригады был выходным. Они, правда, в устной форме поставили в известность начальника отдела о произошедшем и поделились с ним своими сомнениями и подозрениями. Подменная бригада, что работала на маршруте вместо них, ничего необычного не заметила. Ещё неделя прошла спокойно, хотя некоторое напряжение в их работе чувствовалось. До перехода на очередной маршрут по ротации оставалось несколько рабочих дней. На первом заезде они вновь заметили знакомую им «копейку». У них невольно создалось такое впечатление, что первая модель «жигулей» ненавязчиво преследует их, наблюдая за каждым их шагом. Дмитрий заметно занервничал, его «уазик», словно бы вторя ему, слегка закапризничал.
               – Сейчас, когда вернёмся «в нашу банку», конечно, ничего внятного написать не успеем, а после второго заезда я тебе обещаю, Дим, составлю рапорт. Все распишемся, всё честь по чести. И утром сам позвоню Виталию в отдел ещё раз всё расскажу и объясню. Я думаю, он на правах нашего начальника решит этот вопрос быстро, нажав на какие нужно рычаги и педали. В общем, соберись, следи за ситуацией на дороге, дотерпи, короче.
               – Я-то собран. Но мне, ребят, всё это уже настоиграло, честно говоря! – ответил Дмитрий, стараясь сохранять хладнокровие.
               – Лёнь, на точках «не сиди», – обращаясь к напарнику, который в тот день был сборщиком, сказал Васильцев. – В общем, динамично так, как ты умеешь. Ребят, у всех снят с предохранителя?
               – Само собой, – откликнулся партнёр, рефлекторно опустив пальцы к открытой кобуре.
               – Спорим на что хочешь, Дим, что на второй заезд они за нами не поедут, – подбадривающим тоном бросил водителю Михаил, подмигнув ему в салонном зеркале заднего вида.
               – Догадываюсь, – сквозь зубы процедил водитель «уаза» и, натянуто улыбнувшись, добавил, – иначе я завтра точно приеду с гранатой.
     После того, как они в этот вечер первый раз сдали деньги на вечерней кассе, Васильцев доложил дежурному их видение ситуации на маршруте и сказал, что в конце рабочего дня будет рапорт. На втором заезде его напарник щёлкал точки как орехи, строго в соответствии с предписаниями инструкции, нигде не задерживаясь и лишней секунды. Только в одном месте маршрута их траектории пересеклись с подозрительной «ладой» первой модели и все члены молодёжного коллектива это заметили. Впрочем, они завершали рабочий день, когда уже было совсем темно и сказать с уверенностью, что этот автомобиль их больше не преследовал, наверное, никто бы из них не смог.
               – Ну, что отработали, джентльмены, – выдохнул Михаил, когда они все вместе сели в «буханку» Дмитрия, чтобы он развёз их с напарником по домам, а сам направился в госбанковский гараж.
               – Обошлось, – поддержал его Леонид, открывая окно и прикуривая сигарету.
               – Обошлось ли? – переспросил его водитель, кивая куда-то в сторону, где в сумраке блеснул серый металл.
               – Да, нет, Дим! Это не они! – понял его намёк Васильцев, – да и на фига мы им сдались без денег и без оружия?
               – Ну вы-то без стволов. А я!..
               – Да ладно! Из-за одной твоей «пушки», Дим... Чего-то затевать... Да, нет! Игра не стоит свеч! Здесь нечего и думать!
               – Диман, и вправду расслабься уже слегка, – поддержал своего напарника Леонид, выдохнув в темноту дым, – а завтра всё будет по другому. Вот увидишь! Клянусь своей треуголкой!
               – Да ну тебя, Лёнь! – отмахнулся от шутки одного из своих товарищей по оружию молодой водитель служебной «буханки», – Вы-то холостые... А у меня жена, малыши...
               – Давай мы тебя до дома сопроводим, как нас на точках их персонал, а? – улыбаясь предложил повеселевший Михаил.
               – А «дежурка» на что?.. А потом я уже тоже буду «пустой», – пребывая всё ещё в некотором напряжении, ответил Дима, – просто накопилось за этот месяц с вами. Да в прошлом месяце у меня, когда я работал в Городском, случай был со стрельбой... Волна какая-то просто!
               – Так то два... Нет, три пьяных идиота были, Дим, «попутавшие берега»! – прокомментировал ситуацию месячной давности Леонид.
               – Пусть глупость, дебилизм этих придурков, но нервы, ребят, нервы! – слегка ударив ладонями обеих рук по рулю, отреагировал на его ремарку один из лучших водителей военизированного гаража, – накапливается ведь, ну!.. А у нас с Наташкой третий будет...   
     Дома, разумеется, ни о чём подобном работники этой профессии не говорили, по известным причинам... Виталий Викторович, как предполагали ребята, представив свой рапорт, незамедлительно включил возможные на тот момент времени рычаги и нажал на соответствующие педали. С тех пор ни они, ни другие бригады инкассаторов, работающих по данному маршруту, этих подозрительных машин не видели.
 
 
 
                                                      Г л а в а  25
 
                                              В обычном режиме
 
 
     Среда. Интимный день. Екатерина приехала к Михаилу немного раньше обычного. Чуть быстрее с Алевтиной Павловной отсдались на Группе пересчёта, повезло с транспортом и, вообще, всё сегодня как-то складывалось – чуть там и чуть здесь, всё сходилось с некой лёгкостью. В квартире Васильцевых у них тоже всё шло «в соответствии со штатным расписанием». Михаил был как всегда нежен и даже, когда Кате нужно было позвонить домой, не выпускал её из своих объятий. Это ещё больше заводило его...
     Сегодня у бригады Васильцев-Пашинин был выходной. Екатерине же надлежало к пяти часам быть на рабочем месте. Они вышли из дома немного пораньше, чтобы, сойдя с трамвая за две остановки до Катиного дома и, соответственно, соседствующего с ним здания, в котором располагался банк, пройтись пешком. К тому же, Екатерине нужно было заскочить в один магазин. Они неторопливо брели под руку, разговаривая о чём-то, чего не успели коснуться или обсудить у Васильцева. Вдруг после некоторой паузы его спутница, глядя себе под ноги, заговорила о самом интимном.
               – Ты знаешь, Миш... То, что ты делаешь для меня, когда мы наедине, во время нашей с тобой близости... В общем, ничего подобного я... Ничего подобного в моей жизни не было.
               – Может быть... Может быть, просто... Ну я же – твоё солнышко, – не сразу нашёл, что ему ответить на это застенчивое признание своей любимой женщины Васильцев. – Я... Я просто... Я просто грею тебя своими лучиками... грею, как могу...  
 
                                                                       *     *     *
 
      На следующий день Михаил был сборщиком, а Леонид, соответственно, старшим бригады. Уютно расположившись и разложив свой инвентарь в большом отсеке «уаза-буханки» Теплова, он периодически принимал от своего напарника сумки с выручкой и, подкручивая их от горловины на необходимую величину, свою для каждой, укладывал их в большой инкассаторский мешок, согласно очерёдности поступления. После этой операции старший, как правило, выдавал сборщику сумку, имеющую свой индивидуальный номер, для следующей точки. Она была полностью скручена в рулон номером наружу.
     С водителями, которые часто приезжают на одни и те же маршруты в отделения Госбанка, работается очень легко, в плане того, что они сами знают всю очерёдность точек на маршруте и манеру подъезда к объекту, подлежащему инкассации. Кроме того, они знают каждую дорожную выбоину и каждую кочку в районе. Сборщику в таких случаях не нужно выполнять роли штурмана-навигатора, подсказывая своему шофёру, куда ехать, каким именно путём и где следует остановить машину. Вот и сегодня Михаил был автоматически освобождён от этой обязанности. Единственное, что он делал при таком раскладе, так это сообщал на поворотах водителю свободен ли путь с его стороны или имеется какая-либо помеха и далеко ли она.
     Подъехав к предпоследней точке на первом заезде с заднего входа, Пашинин обратился к своему напарнику с некоторой просьбой. 
               – Миш, сейчас если Любка спросит, почему я к ней вчера не пришёл и не позвонил... Да стопудово спросит! Ты скажи ей, что я... Скажи, что...
               – Нет уж, друг мой ситный! Идите-ка сами разбирайтесь с проблемами Вашей интимной холостяцкой жизни! – прервал его Михаил и вручил ему планшет с карточками на объекты инкассирования и медную печать-штамп с номером маршрута, а также вернул только что полученную от него порожнюю сумку данной точки.
               – Ну ладно, блин! Я это тебе хрен забуду, как говорит Ген Саныч! Давай все причиндалы... Ребят, я на немного задержусь... А если на много, езжайте без меня, – отшутился Лёня, принимая у Васильцева весь «джентльменский набор», кроме авторучки, необходимый для произведения инкассации точки.
               – Лёня, только ты недолго там! И, главное, внимательно осматривай шпагат и оттиск на пломбе, чтобы не было, как с Петраковым тогда! – напомнил на всякий случай напарнику о выполнении служебных обязанностей инкассатора-сборщика Михаил. – Короче, не заболтайся там! У тебя три минуты, не больше!
               – Если что, стреляйте в воздух, вызывайте подкрепление! – крикнул в ответ Пашинин, растворяясь в извилистом коридоре магазина.
     Минут через пять Леонид вышел с сумкой с выручкой и небольшим свёртком подмышкой.
               – Фу! Кажется, простила! – доложил обстановку Пашинин и протянул водителю продолговатый предмет, завёрнутый в обёрточную бумагу, – полу-копчёная, Витёк! Ты ведь просил сегодня тебе сделать.
               – Спасибо, кормилец! – поблагодарил его Теплов, принимая нежданную радость, – сколько я тебе должен?
               – Сейчас спокойно разберёмся, – уверенным тоном ответил Леонид и протянул напарнику чёрный планшет и печать-штамп, – я возвращаю Ваш портрет!
               – И сумочку покажи на всякий случай, будь любезен! – ответил ему Васильцев, – а то мало ли что вы там с «джульеттой» учудили!.. Что так долго? Вы там часом не сексом занимались? Подожди, Виктор.
               – Да ладно тебе, Миш!.. Пока я ей объяснил, пока просил прощения, пока... В общем, обошлось!
               – Действительно обошлось! – выдохнул Михаил, проверив пломбу, шпагат и запись в соответствующей данному объекту графе карточке на текущий день, – поехали Вить! Порядок.
     Несмотря на эту непредвиденную задержку, они были в очереди на вечерней кассе вторыми. У окошка начинали сдавать свой «улов» Мальцев и Саша. Следом в узкий коридор, ведущий к помещению вечерней кассы, бодрым шагом вошли Вяземский и «Гонсалез». Из вестибюля послышались гулкие голоса Калашенко и Вержбицкого. Бригады всех маршрутов были в сборе. Сегодня всею шумною толпою говорили о политике, женщинах и о спорте. Вспомнили также и недавний случай, когда, работая по Второму маршруту и перебрасывая из «уаза» Бориса мелочь из автобусного парка, расфасованную по штатным госбанковским мешочкам, Вержбицкий с новеньким Павлом один из мешочков чуть было не упустили из виду, сбившись со счёта.
     Вообще, работа с разменными деньгами, которые необходимо было доставлять в учреждение из автобусного парка и трамвайно-троллейбусного депо, это – отдельная песня, а для водителей-таксистов и договорников, приезжавших на «волгах», сия песня имеет грустный мотив и головную боль в придачу по причине тяжести данного груза. Сам же процесс переброски мешочков из автомобиля в специальную тележку для мелочи, выкаченную на крыльцо банка, с последующей транспортировкой её в отдельное помещение, где всё это хозяйство опечатывается до своего времени в сейфе сургучом, больше напоминало некий цирковой аттракцион...
 
     Три маршрута, завершив свою работу после сдачи выручки с точек второго заезда, разъехались по домам. «На базе» остались только дежурный по отделу Демидыч, милиционер Варсенин, бригада Васильцев-Пашинин, водитель госбанковского гаража Виктор, Алевтина Павловна и подменявшая Екатерину бухгалтер Светлана. Чистун уже отзвонился в универсам и сообщил Леониду и Михаилу, что сегодня будет две сумки вместо одной и посему девчонки, что формируют деньги для инкассации, задержатся с подготовкой к сдаче. Время тянулось как резиновое. Все присутствующие, кроме Алевтины Павловны и самих членов бригады, сели за круглый доминошный стол, скоротать минуты ожидания. Ну а напарники стихийно, от безделья, решили продолжить серию своих шуточно-спортивных поединков по смешанным единоборствам в длинном коридоре учреждения.
     Некоторое время до пребывающих в помещении Отдела инкассации доносились только отдельные воинственные выкрики участников этого шоу и топот их ног. В какой-то момент они услышали грохот стульев и опрокинутого стола, а ещё через секунду-другую и шум от упавшего металлического стенда. После чего раздался гомерический хохот напарников.
               – Да что они там совсем что ли очумели!? – возмутился сержант Варсенин, – там же стёкла, порежутся!
               – Спокойно, Константин, – безразличным тоном отреагировал на всё происходящее и реплику дежурного милиционера Иван Демидович. – Стёкла я ещё третьего дня демонтировал – буду менять на оргстекло. Сейчас они всё поставят на место. Если что сломали, я больше чинить не буду. Пусть сами чинят, кабаны.
               – Переженить их надо, дядь Вань! – высказал своё мнение на этот счёт Виктор, – пока они весь банк вам тут не разнесли в щепки!
               – Твоя правда, Витя! – подтвердил слова водителя Демидыч, – эту бы энергию да в мирных целях! Вот так, Пална, Катьку на выходной отпускать!
               – Да молодые они, задорные, – встала на защиту инкассаторов Алевтина Павловна, – ну немного не рассчитали силу... Они – хорошие ребята!
               – Очень, – сухо сказал Чистун и добавил, – особенно, когда спят зубами к стенке. Так ведь, Свет?
               – Да они – нормальные парни, ты сам знаешь, Иван Демидович, – согласилась со своей временной напарницей Светлана.
              – А кто скажет супротив! – задорно ответил дежурный по отделу, делая некий отвлекающий внимание манёвр одной рукой и одновременно с этим аккуратно пристраивая на своей лысине одну из белых костяшек домино другой. Проделав данную манипуляцию, он громко хлопнул по столу иной костяшкой и отрывисто заявил: «Рыба!»   
               – Демидыч, ну ты в своём репертуаре! – воскликнул сержант Варсенин, – я всё видел! У тебя же лысина не с двойным дном, в натуре!
               – Ладно, мы с Витей продули вам. Мы просто поддаёмся! – согласился Чистун, снимая трубку зазвонившего телефона и сразу переключаясь на этот звонок, – понял! Отправляю... Девочки а мне бы паштетика этого импортного хоть несколько баночек. Найдёте?.. Что?.. Он тоже просил отложить!.. Ну добро!
     Быстро расставив мебель с инвентарными номерами по своим местам, инкассаторы хором доложили присутствующим: «Жертв и разрушений нет!» Все улыбнулись им в ответ. А Демидыч, махнув рукой, сказал: «Выезжайте. Через десять минут девчонки будут готовы. Мне там бандеролька будет. Ваш заказ «золотая рыбка» тоже исполнила.»
     Минут через пятьдесят Пашинин и Васильцев уже отсдались и разоружились. Взяв к себе в попутчики Алевтину Павловну и Светлану, они стали прощаться с Варсениным и Чистуном.
               – Смотрите, много не пейте! – машинально произнёс как заповедь сакраментальную фразу Демидыч, проводив их до поста милиционера.
               – А нам много и не надо! – ответил Леонид.
               – Полведра на брата! – «отрапортовал» своё Михаил.
               – Так какой у вас счёт? – поинтересовался дежурный сержант исходом импровизированных состязаний по единоборствам без каких бы то ни было правил.          
               – 3:2 в Мишкину пользу, – удовлетворил его любопытство Пашинин, – но я отыграюсь. Счастливо отдежурить, Петрович!
               – Приятных сновидений, – добавил Михаил.
               – Спокойного дежурства, Константин Петрович! – попрощались с Варсениным  дамы.
               – Цыгане шумною толпой! – неожиданно даже для самого себя выдал импровизацию Иван Демидович, сухо махнув своей работящей мужицкой рукой вслед уезжающим перед внутренней входной дверью банка.
 
 
 
                                                      Г л а в а  26
 
                                                      Диверсант
 
     Закончилось общее собрание отдела, которое провёл его начальник Смолянинов. Все, кто не был задействован сегодня на вечерних маршрутах, отправились по своим делам или по домам. Остальные, вооружившись, пребывали в ожидании транспорта. Прикомандированный к бригаде Второго маршрута таксист Лёва уже был на месте и тоже терпеливо ждал своего часа, знакомясь с новым выпуском стенгазеты в длинном коридоре банка. На первый, третий и четвёртый маршруты должны были прибыть водители из военизированного гаража. Внемля законной просьбе инкассаторов, что касается информации о том, кто к ним приписан на сей день, Виталий Викторович стал знакомить их с текущим рабочим распорядком.
               – Бригада Петраков-Шамшутдинов, с вами Виктор, дикторским голосом произнёс руководитель военизированного отдела..
               – Это какой Виктор? – переспросил Петраков.
               – Наш Виктор, Теплов... Так... Продолжаю... Васильцев-Пашинин, у вас «Насос», в смысле, Лев Михалыч, Лёва... С Вержбицким и Калашенко Диман едет... И... и... и... По «четвёрке»... Ивлев-Тимофеев у вас должен был быть Борис. Он сломался... По вашу душу выехал «Хоттабыч». Только без нервов, Павел Андреевич! Спокойно. Согласитесь, он уже не так часто к нам приезжает в последнее время. Только на подмену, по обстоятельствам.
               – Демидыч, выдай мне ещё два патрона, – серьёзно отреагировал Ивлев, обращаясь к дежурному по отделу и добавил в сторону, – знал бы, я б с собой принёс.
               – Дядь Паш, он почти перековался. Когда с нами в последний раз был, не всё собирал – через одну кочку, а то и через две!
               – До хера смешного, Антон! – возбуждённо парировал реплику своего коллеги Ивлев, – горбатого могила исправит!
               – Между прочим, пытки и издевательства над живыми людьми запрещены Женевской конвенцией, – вмешался в разговор «Гонсалез», – делая пару глотков чая из кружки.
              – А вот с чаем-то ты поспешил Стас. С чаем это ты зря, –  подколол его Леонид, – сейчас обратно всё полезет. И насчёт живых – к концу маршрута с «Хоттабычем»... Слишком смелое предположение!
               – Да он засланный к нам! – не выдержал Ивлев, – империалисты проклятые специально его заслали много лет назад, чтобы он методично разваливал и, в конце концов, уничтожил всю систему Госбанка в нашей области или, вообще, в СССР! Диверсант он, японский булгахтер, мать его!..
              – Пал Андреич, да ты уж этажами-то не клади. Вон девушек перепугал из нашей бухгалтерии, не из японской! – спокойно заметил Смолянинов.
               – Слушайте, а когда «Хоттабычу» на пенсию, а? – неожиданно поинтересовался Шамшутдинов.
               – Я специально прояснял этот вопрос, – сухо ответил Виталий Викторович. – Даю справку, Наиль... Валентин Степанович Драгунько-Гасанов никаких особых льгот и заслуг перед государством на настоящий момент не имеет и выйдет на заслуженный отдых через три года. Точнее, через два года и десять месяцев.
               – Хрен там! Не выйдет! При всём желании не выйдет! – нервно отреагировал Ивлев на полученную информацию, – просто я столько не выдержу, японская чеснокодавка!.. Так что насчёт двух патронов, Демидыч?
     Оценив чувство юмора своего собрата по оружию, все дружно расхохотались. Даже Смолянинов, срочно вызванный к управляющему районным отделением Госбанка, не мог удержаться от смеха. По дороге к главному кабинету учреждения он постоянно поправлял галстук, изо всех сил стараясь надеть на лицо маску подобающей его должности серьёзности. 
               – Что? Что случилось, ребята? – с горячим вопросом на устах вбежал в комнату инкассаторов «Насос».
               – Лёва, я тебе потом расскажу, – задыхаясь от смеха, ответил ему Леонид, – на мар... на маршруте!.. 
 
 
                                                    Г л а в а  27
 
                                               Осенние мотивы
 
     Ещё одна осень. Ещё одна пора листвы пожара. Упрямый дождь мерной дробью барабанит по крышам домов и по крышам машин. В лужах отражается хмурое, насупившее свои седые брови небо и плавают «жёлто-красные корабли» тоски... Наверное, это – тоска о чём-то ушедшем, канувшем в лету или о чём-то несбывшемся, загаданном и лелеянном в сердце, но так и не воплотившемся в реальности...
     Вчера бригада Васильцев-Пашинин отдыхала, а сегодня они заступили на месяц на Второй маршрут. Однако погода сей почин не жаловала. Леонид был по штатному расписанию в сей день старшим, соответственно, Михаил инкассатором-сборщиком, то есть ему надлежало «разгонять облака». Водителем к ним был назначен Теплов, являвшийся одним из самых искусных шоферов военизированного гаража.
     Лихо обежав все точки первого заезда, Васильцев слегка промок, но для его молодого здорового организма это были фантики. Он предусмотрительно взял с собой из дома сменную рубашку, в которую и собирался переодеться между заездами. Этот шикарный индийский батник он очень любил, впрочем, как и другие импортные батники из его домашней коллекции. К тому же пара лишних карманов для документов, ручек и всякой нужной мелочёвки никогда не помешает. Он, помня о просьбе Лёни, взять две-три кассеты для тепловского магнитофона, прихватил с собой несколько любимых сборников, что сделал сам на свой вкус, потому что у Виктора из музыки был только Шуфутинский и Модерн Токинг. Очерёдность композиций на этих двух кассетах за полтора года выучили наизусть инкассаторы всех отделений Госбанка города. А кое-кто мог уже и сам исполнять плотно засевшие в мозгах песни, причём, как на русском, так и на псевдо-английском языке...
               – Витёк, тебе колбаса, как просил; Лёнь, тебе майонез и ненашенский паштет из импортной зверюги; мне кусочек сыра, – «отрапортовал» Васильцев, положив на капот служебного авто матерчатую сумочку, после того, как он ловко прошмыгнул между двух больших луж и запрыгнул на переднее сиденье «уаза-буханки»...
               – Я слышал, в «наш фирменный гастроном» чешское пиво завозили... Ты там узнай обстановку, Миш! Может, осталось что? – забросил удочку Лёня.
               – Откуда такие сведения, Лёнь?
               – Ген Саныч поделился. А Диман сейчас по рации подтвердил.
               – Опять вы за старое! Ведь снова снимут её, Вить!
               – На сей раз, наверное, уже не снимут. А вот премии лишить обещали точно – за не служебное использование.
               – Ну а вы нарываетесь, блин!
               – Никто не нарывается! Мы с Димкой свой код придумали для разных дел, – парировал выпад Васильцева Виктор.
               – И вас ещё не раскусили?
               – Как видишь!.. Ну, понятно, что не дураки сидят... Мы же будем обновлять свои шифры, чтоб не примелькаться.
               – Всё одно спалитесь, Вить! – с улыбкой сказал Лёня, прильнув к перегородке, разделяющей отсеки салона «уаза» 452-й модели и доставая из мешка свою пол-литровую банку майонеза и пять баночек паштета. «На базе» рассчитаемся или тебе срочно?.. Вдруг что путное попадётся.
               – У меня есть деньги. Сейчас отсдадимся и сочтёмся.
               – Я тоже в банке отдам, Миш... Хотя, если пивко ещё осталось...
               – Ладно, разберёмся! Лишь бы было... Хоть по бутылочке – губы смочить.
               – Вить, сумку освободи! Вдруг повезёт, – сказал Васильцев, когда их служебная машина остановилась у заднего входа в гастроном.
     Им действительно повезло... Впрочем, и хорошие отношения Михаила с директором магазина и кассиром, который обычно сдаёт им выручку, сыграли свою роль. Немного задержавшись на точке (потребовалась минута-другая, пока искали, где можно взять для людей с оружием заветный напиток), Васильцев принёс по две бутылочки «на брата».
 
                                                                          *     *     *
 
     Не во всех коллективах каждый из его членов непременно состоит в дружеских отношениях с другими участниками этого «ансамбля». Сие есть факт и это нормально, ибо такова уж наша жизнь. Кто-то молча держит своё мнение при себе, а кто-то старается приобрести сторонников или заручиться некой поддержкой в своих противоречиях с оппонентом по жизни.
     Вторую неделю Калашенко работал с новым инкассатором Павлом. За это время прощупав его с разных сторон, он решил, что сей человек, хоть и хитроват «выше среднего», но близок ему по духу и с ним можно иметь дело. Сегодня к ним по направлению-путёвке прибыл случайный водитель из таксопарка. Он работал впервые «под Госбанком» и, вероятнее всего, к ним больше не попадёт, а если и будет прикомандирован вновь, то всё равно не сможет свести концов с концами в их внутренних интригах. Пользуясь этим обстоятельством, Антон решил открыто поговорить со своим молодым напарником и направить его мысли в нужное ему русло. В течение двух заездов он постепенно раскачивал своего визави и ближе к концу маршрута решил сбросить свою маску.
               – Ты, Паш, особо не обольщайся на его счёт, – сказал Калашенко, имея в виду Михаила, – это он такой крутой весь на людях, на показ. А так... Ну, спортсмен... Ну, супермен... Весь из себя... А ты бы видел, как он сокрушался, когда... В общем, пришёл он прошлым летом... или позапрошлым... Ну, не важно! Вырядился однажды летом в белый джинсовый костюм... Ни у кого такого нет. Пошит на заказ, сидит на нём как влитой... Ну просто звезда из индийского фильма, мать его!.. Все девчонки в банке рты поразявили! Супер герой, блин!.. На точках – фурор! Мне потом знакомые тёлки рассказывали... Короче, выпялился, весь из себя!.. А когда разоружаться стал, портупею снял, то обнаружил, что брючки испачкал о неё... Ха-ха! Да и пиджачок тоже! Прикинь домой её взял отстирывать, очищать или чего он там с ней делал... Но с тех пор больше костюмчик свой белый не надевал! Ха-ха! Жалко пачкать, в натуре! Я оборжался, блин! Супермен, мать!.. Проще одевайся, цаца! Все в джинсах ходят или в брюках, в обычных костюмах... А он... Звезда, блин!
               – Слушай, Антох, а ведь нам же форма положена! Почему не выдают, а? – проявил своё любопытство в неожиданном для собеседника направлении его напарник.
               – Много будешь знать, Паша, скоро состаришься... Ты у тётки своей спроси. Может, она тебе скажет, – ответил «Калач», – да не скажет... В общем, положена то, форма, конечно, положена... Но она денежек стоит и её новенькую-то можно и продать куда следует... В военторговский магаз, например... Короче, зарабатывают люди... Зарабатывают, Паш.
               – Кто? Наш завхоз Демидыч?.. Да и сам Батя, наверное, управляющий? Они в доле, что ли?..
               – А этого я тебе не говорил!.. И, вообще, у нас данного разговора не было, – несколько нервно отреагировал на догадки и предположения своего молодого напарника Калашенко и после паузы добавил, – ты смотри там, «не подведи меня под монастырь»! Моя хата с краю. Что все говорят, то и... А я, вообще, молчу по этому поводу!.. Ты сам заметил, все ходят – кто в чём. Кто свою военку одевает, кто в цивильном... Кто как!.. Ну а белая джинса Васильцева – это было что-то!.. Испачкал жаль! Ай-яй! Мамочка заругает!..
               – Ты его так не любишь, «Калач»?
               – Кому – «Калач», а кому – Антон Валерьевич! – хмуро ответил Калашенко, когда их жёлтая «волга» остановилась напротив центрального входа в банк, – давай, мешок на плечо и вперёд на вечернюю кассу. Два маршрута уже здесь, «четвёрки» нет... И об этом разговоре, Паша... Не маленький!..
 
     В очереди на сдачу выручки в окошко вечерней кассы первой была бригада Вяземский-Тимофеев. За ними следом стояли Леонид и Михаил, ведя свои подсчёты на клочке бумаги.
Четвёртый маршрут, по которому работали Петраков и Никитенко, задерживался. Их машина пробила колесо, видимо, поймав какой-то острый предмет.
     Освободившись после сдачи денег, Васильцев переоделся в сухую сорочку и пока Катя и Вера, заменявшая в этот день Алевтину Павловну, принимали сумки у Калашенко и его молодого напарника Павла, сделал звонки в три аптеки, что были у них на маршруте, в неотложных поисках одного медикаментозного средства для бабушки. Едва он положил трубку телефона, как подъехала четвёртая бригада инкассаторов, с шумом ввалившаяся в банк, обсуждая свои дорожные приключения. Сегодня между заездами времени на общение с Екатериной у него не будет. Если к концу работы закончится дождь, можно будет проводить её домой и постоять некоторое время под её окнами... Хотя через день наступит среда и у них будет время пообщаться по обычному расписанию их интимных встреч в цивильных условиях.  
     Когда бригады вновь разъехались по своим маршрутам, Катя и Вера, перекинувшись несколькими словами с сержантом Варсениным и с дежурным по отделу Гаврилой Алексеевичем, решили уединиться «в своих апартаментах» и поболтать «о своём, о девичьем». Вера делилась со своей подругой семейными проблемами, которые подстерегали её дома, недопонимаем со стороны мужа и напряжёнными отношениями со свекровью. А Екатерина сообщила ей новости из жизни своей семьи и об отношениях с Михаилом.
     Через три часа рабочий день для всех инкассаторов и сотрудниц учреждения, что трудились сегодня на вечерней кассе, был закончен. А осеннее небо так и продолжало лить слёзы, грустя о чём-то о своём, будучи поглощённым собственными печалями и заботами.
Похолодало. Приблудившийся неизвестно откуда ветерок делал пребывание на улице совсем уж некомфортным. Город притаился до утра и провалился в сон. 
 
 
 
                                                    Г л а в а  28
 
                                           Женские разговоры
 
     Для Екатерины и Михаила очередная среда прошла по их обычному плану. Катя приехала к Васильцеву в одиннадцать. Сегодня у них было больше времени для близкого общения друг с другом, ибо у Михаила был выходной. Это означало, что его возлюбленной нужно быть дома не к трём или четырём часам дня, ко времени, когда инкассаторы заступают на свою работу, а к половине пятого, чтобы успеть привести себя в порядок, перекусить и пройти порядка ста метров до дверей банка.
     Васильцев проводил свою даму до подъезда, в котором она жила, зашёл буквально на пять-семь минут в родной отдел и неторопливым шагом направился обратно домой.
     Алевтина Павловна была в отпуске и вместо неё почти всё это время выходила Вера. И в сей день до приезда инкассаторов со своего первого заезда наши леди вновь уединились у себя в помещении вечерней кассы и секретничали.
               – Ты какая-то сегодня уставшая, Екатерина Дмитриевна, – обращаясь к своей подруге, сказала Вера, заметив некое расслабленное состояние напарницы, – но выглядишь счастливой. С утра ты такой не была!
               – Так бывает, Верунь! А то ты не знаешь! – томно вздохнув, ответила Катя.
               – Да я уже забыла, что это такое: хороший секс... У нас сейчас с Борисом как-то не клеится... А у тебя – тьфу, тьфу!..
               – Мишка, увлёкся системой Брэга и проводит суточные голодания раз в неделю... И в эти дни я его особенно боюсь.
               – В смысле?
               – В том плане, Вер, что в такие дни он проявляет особую активность... Я не понимаю, откуда в таких случаях берётся его энергия. Я если не поем, мне кажется, и сил-то нету никаких... А у него в такие дни, наоборот. Не понимаю, Вер! Как это?
               – А он точно ничего не ест?
               – Абсолютно!
               – И ничего не пьёт? Ну может быть, лекарства какие-то или снадобья, я не знаю...
               – Только воду!
               – Ни фига себе!
               – Вот и я говорю!
               – И сегодня...
               – Попил водички и... Истязал меня, как... Я не знаю кто...
               – Ну по твоему внешнему виду не скажешь, что тебе было сильно уж плохо, – с улыбкой и некой завистью заметила Вера, покачивая головой.
              – Да ну тебя, Вер!.. Никто и не говорит, что плохо... Спать хорошо буду дома... Да я и у него сегодня уснула. Представляешь! Обычно глаз не сомкну. Всё-таки не своя обстановка... А вдруг придёт кто. Я так не могу! Ну ты понимаешь. А тут выключилась. Просто ушла в аут!
               – Бедненькая Катюня! Так он тебя называет, Кать?
               – Так, так. Только без слова «бедненькая». Что дальше?
               – Меня бы кто так помучил, блин!
               – Ну найди себе кого-нибудь, в конце концов! Но не страдай уже! Если, конечно, у вас с Борькой всё или как там у вас...
               – Дёрганный он какой-то в последнее время, нервный. Говорит, что на работе проблемы... Надоело всё, говорит. Хочу на необитаемый остров, говорит!..
               – Куда?
               – Туда!.. Куда не ходят поезда! Устал я, говорит, от всего, от всей этой бренной жизни и всё такое прочее...
               – А у него... Ты меня прости, конечно, Вер... Ну может, у него кто-нибудь на стороне... Ну как у моего бывшего, земля ему, конечно, пухом... Ты ничего такого не замечала за ним?
               – Ну показалось мне пару раз, может быть, больше, что от одежды его духами чужими пахнет и сам какой-то неестественный что ли... И спокойный такой... А как я к нему, так психовать начинает... На остров!.. На остров! Осточертело всё!
               – И у вас совсем ничего?..
               – Ничего... А мне надо... Ну ты знаешь, я не могу долго без этого... Я сама извожусь... И вон мужики, когда мимо проходят, если только коснётся меня кто случайно, ну нечаянно совсем заденет, я вся прямо горю!.. Ну я не могу без постели. Не могу я сама с собой, понимаешь?.. И как быть, Катя? Как быть?
               – Неблагодарное это дело – давать советы в таких вещах, Вер... Я не знаю... Но вам вдвоём с Борисом надо разобраться в своих отношениях, наверное... Придти к какому-то общему знаменателю что ли... Определиться, одним словом... И решать уже, как жить дальше... В любом случае от разговора об этом вам не уйти. Как без этого разговора?
               – Да он заводится с пол-оборота, если я только пытаюсь как-то подойти к этой теме! Сразу закипает, блин!.. И всё!.. И разговора нет!.. На остров!.. Осточертело всё!.. Не знаю, Кать, что делать. Не знаю!..
               – Ну поговорить-то вам в любом случае...
     Вдруг хлопнувшая входная дверь прервала их беседу. В вестибюле банка послышалось ожидаемое по времени оживление. Прибыла «на базу» одна из бригад инкассаторов, завершив свой первый заезд.
               – Девочки, ау! Встречайте гостей! – раздался от поста милиционера до боли знакомый голос Вяземского, – кто не спрятался, я не виноват!
               – Вон, Первый маршрут приехал, – меланхолично отметила Вера. – Скоро же они управились.
               – «Быстрый Гонсалез» оправдывает своё прозвище! – подтвердила мысль своей напарницы Екатерина, – сегодня у них Стас за сборщика.
                – Ну да. Ген Саныч вчера «бегал».           
     В течение пяти-десяти минут подтянулись и остальные три бригады. Весьма тесный коридор перед дверью вечерней кассы наполнили голоса сотрудников военизированного отдела, гомон, смех и разговоры, разговоры, разговоры...
     После того, как все бригады разъехались по своим маршрутам, дамы перекинулись парой фраз с милиционером Олегом и с дежурившим в сей день по Отделу инкассации
Петраковым. Затем, дав им понять, что теперь настало время посекретничать, вновь уединились на территории «своих владений».
               – У нас ведь тоже не всё так безоблачно, как ты догадываешься, – с некой грустинкой в голосе сказала Екатерина, – Мишка тоже иногда дуется. Он любит быть первым номером. Характер свой показывает. А я не могу, когда на меня повышают голос. Я теряюсь!.. Я говорю ему, не повышай тон. Мне от этого плохо, а он от этого впадает в какой-то ступор и молча дуется... Может быть, у меня у самой характер капризный и слишком гордый нрав...
               – Кать, А как сочетаются ваши гороскопы, если ты в это веришь, конечно?
               – В том-то и дело, что никак не сочетаются!.. Верю или не верю?.. Наверное, всё же больше верю, чем нет... В общем, звёзды не сулят нам ничего хорошего, Вер... Ничего...
               – Ты тоже считаешь, что у ваших отношений нет никакой перспективы?.. Или всё-таки какие-то варианты у вас есть, чтобы быть вместе?.. Что-то вы рассматривали?
               – Ох! – тяжело выдохнула Екатерина, – спроси что-нибудь попроще... Но то, что он для меня делает в постели... Такого никто и никогда!.. И я точно знаю, что подобного в моей жизни больше не будет... Никогда, Вер... Если он уйдёт или мы расстанемся как-то...
               – Всё-таки расстанетесь, Кать?
               – А что ты удивляешься? Ведь нас, по сути дела, кроме постели ничего не связывает... Нас не объединяет ничего.
               – Как? Вы оба такие чистые что ли, ну, в смысле, своей душой... Вы выделяетесь из множества людей... И он... Он что не питает к тебе никаких нежных чувств?!
               – В том-то и дело, что питает, ну, в смысле, испытывает. И я думаю, что не обманывает. Это правда! Это видно! Это – не просто секс, Вер!.. Но... Но нас ничего не объединяет и ещё эта разница в возрасте!.. Эта разница...
     Я не знаю, что делать... Вокруг столько молоденьких девчонок... Вон хотя бы даже у нас!.. И Валька, и Светка, и Иринка Первозванцева... Невесты на выданье! Ходят, блин, облизываются... Да и у него у самого подружки есть – студентки, спортсменки, комсомолки и красавицы наверняка... Он же и в Литературный клуб ходит с друзьями, и в Театр-студию... А уж там наверняка молодые смазливые девчонки есть!.. А я... А я ещё свои кренделя выделываю и понты кидаю!.. Это ещё нужно уметь выдержать, Вер!.. И я не умею подчиняться... Ну не могу и всё, хоть что ты со мной делай!..
               – Слушай... Ну а о совместном ребёнке... Ну ты же говорила, что ты...
               – Нет. Он сам или чувствует, что в принципе не готов к детям или, не хочет со мной... ну, в моём положении, в общем, когда у меня уже есть трое и Кристинке уже третий год идёт... Вот так, Вера! А ты говоришь, счастье! Счастье – пшик!.. И останутся лишь одни воспоминания о нём, об этом призрачном счастье!.. Нет! Не призрачном, конечно! Настоящем!..
               – Ну почему ты так думаешь, Кать? Может быть, у вас всё ещё образуется, а?
               – Я чувствую, что этому счастью рано или поздно, но придёт конец. Чувствую, Вер! Вероятно, в глубине души я даже знаю это наверняка!.. Да! Точно знаю... Такое счастье, Вера... Такое большое счастье долгим не бывает! Я и так получила от него, наверное, на десять, на пятнадцать лет вперёд или даже на двадцать... А может быть, на всю оставшуюся жизнь!..
 
 
 
 
 
 
 
 
                                                    Г л а в а  29
 
                                          Калейдоскоп событий
 
     Ещё несколько месяцев Васильцев проработал в банке, верой и правдой служа государству. За это время коллектив сотрудников Отдела инкассации в очередной раз потихоньку обновился. Из «поколения отцов» остались только Вяземский, Демидыч и Петраков, и не столь давно влившийся в коллектив Вержбицкий, который, впрочем, ко времени увольнения Михаила проработал уже почти полтора года. Из молодёжи того состава, который Васильцев застал, устраиваясь в банк, остался лишь сам начальник отдела Виталий. К этой же когорте старожилов нужно отнести и вернувшегося в родные пенаты «Гонсалеза». Кто-то уволился в поисках лучшей доли, немалая часть попала под раздачу в борьбе с пьянством, когда гайки были затянуты совсем туго. Однажды, выйдя на работу с похмелья, получил выговор напарник Михаила Леонид, когда они работали в одной бригаде вместе во второй раз. А буквально через полтора месяца, не совладав с собой ещё раз, он попался вновь и был рассчитан менее, чем за сутки. Молодёжь, пришедшая на смену уволившимся в силу тех или иных причин инкассаторов из «поколения детей», Васильцева никак не вдохновляла. Слишком узкий и примитивный круг их интересов не оставлял Михаилу никаких шансов как-то сблизиться с кем-либо из них. Вся эта атмосфера его угнетала. К тому же, настал срок сдавать свою итоговую выпускную работу по профилю его обучения в Заочном народном университете искусств. Это означало, что возникла острая необходимость искать некое место, где бы он, наконец, смог проявить свои творческие способности, то есть раскрыться с иной стороны.
     Так или иначе Михаил за весьма довольно короткий промежуток времени, лет пять или шесть, успел поработать: в Доме культуры, в институте, где некогда учился, на заводе, на стройках, в кооперативах, в областной газете и в разных других местах, коих было немало. Как некогда и его отец он искал своего места в жизни. На протяжении почти четырёх лет после увольнения из Госбанка он продолжал встречаться с Екатериной. В их отношениях были разного рода нестыковки и мелкие, но эмоциональные ссоры. Два гордых сердца и два гордых нрава не смогли преодолеть противоречий, заложенных в них самих изначально. Старшая дочь Екатерины Ольга второй раз вышла замуж. На сей раз в её жизни всё складывалось удачно и она подарила своему мужу сына. Теперь, когда Катя стала бабушкой  ещё раз, она больше времени уделяла своим детям и внукам. Михаил, почувствовав, что для него в их мире нет места, которое он мог бы занять, стал постепенно отдаляться, продолжая искать себя. Увлёкся атлетизмом, не прекращая своих творческих изысканий. Его мама, Надежда Петровна так и не обрела своего счастья с мужчиной, с которым связывала свои надежды и планы. Бабушка и дедушка Васильцева медленно, но верно старели. Весь клубок проявленных тем или иным образом проблем требовал времени на его распутывание и разрешение. Но одни сложности сменяли другие и во всём этом карнавале больших и малых событий, перемежающемся с простым мельтешением суеты, для их отношений с Катей уже никак не находилось места...
     Впрочем, о том, что такое время наступит, в глубине своей души они оба знали. Иногда они отдавали себе в этом отчёт, иногда нет, продолжая жить иллюзиями, перемешанными с действительностью... Любые призрачные представления о реальности рано или поздно рассеиваются подобно дыму от костра... Но от сего пламени остаются угли и зола, которые являются прекрасным удобрением для неких всходов... Траектории их движения по этой жизни подобно траекториям движения двух планет на небосклоне сблизились на какое-то заданное кем-то изначально время и снова стали удаляться, перемещаясь по своим орбитам в бесконечном пространстве Бытия.     
 
 
                                                     Г л а в а  30
 
                                                   Конец времён
 
     На дворе стоял морозный февраль. Казалось, что зима, решив наверстать упущенное, стремилась напомнить людям, проживающим в европейской части планеты, что именно она является полновластной хозяйкой положения в эту пору. Намело много снега. За несколько дней норма осадков превысила месячную. Холодный северо-западный ветер лютовал не на шутку, словно бы испытывая сами человеческие души и их терпение на прочность. Он пел свои заунывные однообразные песни на свой мотив, будто бы развлекая себя любимого. Впрочем, было очевидно, что до людей ему как-то особенно и нет дела. Скитаясь по планете на протяжении многих веков и целых эпох, он, наверное, привык заботиться только о себе, не вдаваясь в какие бы то ни было подробности человеческого быта. Ему это просто ни к чему. У него есть своя важная работа и за него её никто не сделает. Есть также и хобби, связанное с некими творческими порывами в буквальном смысле этого слова. Видимо, сегодня его покинуло настроение, а вдохновение почему-то не пришло. Распалив себя самого какими-то ведомыми только ему одному заботами, он неистово носился по сумрачным просторам, словно бы нацелившись выморозить из них любое проявление разумной жизни. Если кто-то не смог или не успел спрятаться от этих суровых игрищ, чья в том вина...
     Михаил Александрович стоял у окна и смотрел куда-то во внешнюю полутьму. Там, за стеклом, бушевали настоящие страсти. А по эту сторону двойного стеклопакета было довольно уютно и тепло. Тот, кто демонстрировал силу своих незримых мышц и дирижировал огромным оркестром белоснежной феерии, был ему нестрашен. Каждую из этих симфоний он слышал за свою жизнь ни раз и никаких новых идей или интересных интерпретаций в них старых для себя давно уже не находил.
     Заварив чая с мелиссой и донником, он ждал, когда настоится этот отвар и наберёт в себе силу, чтобы поделиться ей с тем, кто будет готов употребить сей бодрящий горячий напиток. Стандартный гранённый сосуд для питья в мельхиоровом подстаканнике дремал в глубине кухонного стола в компании конфет и баранок. Стоявшая рядом свеча в виде небоскрёба согревала окружающее пространство, иногда вдруг на секунду вспыхивая или искрясь без какой-либо внешне заметной причины. Собственно говоря, грело не её пламя, а воспоминания, что были связаны с этим некогда величавым стеариновым строением, которое использовалось по своему назначению только в особых случаях или по прихоти своего хозяина. От огромной свечи, что Катя много лет тому назад подарила мужчине, которого она любила, на его День рождения, осталась лишь половина. Но и она была ещё на столько большой и горела столь ярко, что её света хватало, чтобы вполне сносно осветить пространство кухни или сумеречные закоулки жизни её владельца.
     Сейчас, глядя на эту красно-белую узорчатую башню, наполнявшую своим тёплым сиянием его душу, Васильцев вспоминал времена своей молодости, ту эпоху его жизни, когда он был, наверное, одним из самых счастливых людей на земле. Что интересно, он предчувствовал... Да он просто знал заранее, что такой период в его жизни обязательно наступит, ибо ему суждено быть!.. Впрочем, как знал он и то, что это волшебное время когда-то неминуемо закончится, оно исчерпает себя во всей своей полноте и завершится, как и всё в этом подлунном мире, что проявляется на отведённый ему срок из небытия и в небытие уходит в положенный час...  
     Вся жизнь Михаила была организована таким странным образом, что перед ним всегда лежал тот или иной путь под звёздами и он ведал о существовании этого пути, будь он даже лунной дорожкой из призрачного небесного серебра. Может быть, по этой зыбкой искристой тропе не всегда можно было ступать уверенно, касаясь её ногами, но она была. По крайней мере, она являла себя взору... Сейчас же впереди зияла только некая необозримая пропасть безвременья, поглощающая всё вокруг себя как чёрная дыра...

     По ту сторону стекла, по ту сторону жизни, в полудрёме студёных пустынных улиц бесприютно метался Ветер. С этой стороны бытия горела свеча, наполнявшая душу невидимым светом. Сжигая ночь, она сжигала само Время... Время закончилось... Его больше нет...             

                                                   Г л а в а   19
 
                                           Мирская круговерть
 
     О том, что бригада Васильцев-Никитенко попала в аварию Екатерина узнала лишь на следующий день. В тот вечер, когда случилось ДТП у неё был выходной. В паре с Алевтиной Павловной работала Вера, она и сообщила ей о данном происшествии ближе к обеду, после того, как они с Алевтиной Павловной сдали деньги на Группу пересчёта. Впрочем, тут же, по телефону, и утешила, что всё обошлось и все живы-здоровы. Сам Михаил не видел смысла, чтобы звонить Кате после работы и «дать отчёт по полной форме» – обошлось и, как говорится, слава богу! От разговоров на эту тему в банке всё равно никуда не деться, но расстраивать любимую женщину ему вовсе не хотелось. Своей маме он, разумеется, тоже ничего не сказал о случившемся по той же самой причине, благо полученная им ссадина была невидна под одеждой. Если Екатерине наверняка всё станет известно уже на следующий день и этого не избежать, то до дома эти сведения, скорее всего, никак не дойдут, ведь всё же обошлось без жертв... Саша отделался ушибом плеча и большим синяком в месте контакта с дверью «уаза», о которую он и ударился в момент столкновения с автобусом, несмотря на то, что рефлекторно крепко вцепился в специальную ручку-поручень. А Васильцев лишь едва заметно поцарапал руку. (Он получал гораздо более серьёзные травмы на рабочем месте в более простых и безобидных ситуациях. Жизнь есть жизнь.) Водитель Алексей слегка ударился головой о лобовое стекло. Словом, все отделались, что называется, лёгким испугом. Больше всего пострадал автомобиль... У них же в отделе бывали случаи с намного более тяжёлым исходом. (Опять-таки издержки профессии, когда много времени проводишь на колёсах в различных природных условиях и дорожных ситуациях...)
     Катя была обеспокоена этим происшествием, ведь не так давно в весьма серьёзное ДТП попала другая бригада из их отдела. К счастью, и тогда обошлось без жертв, хотя двое инкассаторов получили травмы лёгкой и средней тяжести. А несколько лет назад, вообще, один из сотрудников данного отдела погиб в результате дорожной аварии... Сразу после разговора с Верой она набрала номер домашнего телефона Васильцева, чтобы узнать как он себя чувствует.
               – Миш, ты как? У тебя всё в порядке? – с волнением спросила Катя, машинально теребя провод аппарата.
               – Здравствуйте, Екатерина Дмитриевна! Вы сейчас о чём, простите? – несколько нараспев и спокойно-безразличным тоном ответил Михаил.
               – О чём! О вчерашнем, Миш, о вчерашнем!
               – А что вче-ра бы-ло? – вновь «пропел» Васильцев.
               – Я об этой аварии на маршруте. Ты как себя чувствуешь?
               – О какой аварии? А какой сегодня день?
               – Вторник. Как ты, Миш?
               – А какой теперь год?
               – 1986-й... С утра был... кажется, – ответила Катя, раскусив «коварный замысел» любимого.
               – А Миша это кто? – загадочным тоном произнёс Васильцев, плотно войдя в образ пострадавшего.
               – Мишка, хватит дурака валять! Я же волнуюсь за тебя! – не выдержала Екатерина, чуть повысив голос в трубку.
               – Катюнь, да перестань! Бывало гораздо хуже, – уже совершенно нормальным голосом проговорил Васильцев. – А помнишь, как я, приехал с рассечённой в кровь головой? Ну, когда после центральной сберкассы запрыгивал в этот чёртов «сарай» Теплова, руки были заняты, я не рассчитал и головой в перекладину двери его «уаза» воткнулся. Аж вся машина покачнулась!.. На ровном месте – в кровь!.. У меня звёздочки вокруг головы засверкали и запрыгали!..
               – Да ну тебя, Мишка! Нашёл с чем сравнить!
               – Да всё нормально, Кать! Ну, честное пионерское! Клянусь барабанными палочками и шоколадкой «Алёнка»!
               – Почему именно «Алёнкой»?
               – Я люблю эту разновидность продукции.
               – Болтун! Правда ничего не ушиб? Нигде не болит?
               – Там, где надо, всё на месте! Для морякiв усе – пиль! Всё в норме!
               – Горе ты моё луковое! Ну что мне с тобой делать, а?
               – Любить покрепче, Катюнь! Приласкать да приголубить. Особенно завтра!.. Среда, между прочим!..
               – Ты у меня сегодня ещё получишь! Вот только приедь после первого заезда! –  нарочито угрожающим тоном сказала Катя. – Я тебя приголублю!
               – Ну вот, за-пу-гат, понимаешь, за-стра-щат, блин! И работай после этого! – в шутливой манере парировал этот киношный выпад возлюбленной Васильцев.
               – И запугаю и застращаю, чтоб ты у меня помнил, как в переделки попадать!
               – Ты лучше скажи, костюмчик подошёл? – перевёл тему разговора в другую сторону Михаил.
               – С размером ты, в общем-то, угадал и расцветка мне нравится, – заметно успокоившись, ответила Екатерина, – я... Мне кажется, я немного поправилась в талии. Словом, завтра увидишь, как сидит.
               – «Павлины, говоришь?»... В смысле, если поправилась, то это дело поправимое. Нам нужно выбрать ещё один день для... ну, чтобы я тебя «подлечил», как следует...
               – Посмотрим на Ваше поведение, товарищ «лекарь»!
               – Целлюлиту бой нещадный!.. Катюнь, а вам с девчонками что-нибудь сегодня нужно из продуктов?
               – Ну если кусочком сыра можно будет обзавестись...
               – Добро! Пошукаем.
               – Ты сегодня снова с Саней?
               – С ним.
               – Попробуйте только ещё попадите в какую-нибудь передрягу!
               – Вас понял! Если утонем, домой не придём! – отшутился Васильцев.
               – Давайте, аккуратнее там. Удачи!
               – До встречи, Катюнь!
 
     Когда все бригады отсдались после первого заезда, инкассаторы занялись своими привычными делами в эти 10-20 минут отдыха. Алевтина Павловна, чтобы не мешать влюблённым, оставила помещение и коридор вечерней кассы и «пошла в люди», то есть пообщаться с инкассаторами, водителями и дежурным милиционером Петровичем. Екатерина и Михаил, соответственно, уединились в тесной комнате служебного помещения, где сотрудницы банка принимали деньги от инкассаторов, отделённой от хранилища, куда тут же переносились сумки с выручкой, массивной железной дверью с решёткой. Они дарили друг другу нежности и ласки, словно бы не виделись целую вечность.
     Минуты отдыха пролетели моментально. Васильцев, будучи в этот день сборщиком, проворно обежал все точки, попутно выполнив все имеющиеся у него на сегодня заказы, в том числе, и Катину заявочку на сыр. Маршрут откатали без эксцессов и каких бы то ни было событий негативного плана. Чуть задержались на одном из объектов. Женщина-продавец, что сдавала выручку второй раз в жизни, ошиблась, указав в сопроводительной ведомости неверную сумму. Закрутилась с другими своими производственными делами, в спешке делала таксировку по купюрам и слегка напортачила... Это была нормальная точка, с которой никогда не было никаких особых проблем; труд инкассаторов здесь ценили и ни в чём не отказывали им. Учитывая все эти «заслуги перед его родным отделом», Михаил дал время неопытному продавцу, сдававшему в этот день выручку, исправиться. Где мог, помог; что мог, подсказал. Зато другую точку на маршруте пришлось «бросить». В этом овощном магазине нередко бывали некие проявления халатности ответственных за сдачу денег лиц. Странно, что жизнь их ничему не учила... Может быть, в торге у директора была «мохнатая лапа» или имелись какие-то иные особые «подвязки»...
     Но сегодня!.. Дама, которая должна была сдавать деньги, использовала трухлявый шпагат, продетый через свинцовую пломбу, который мог порваться в любой момент. К тому же, оттиск на пломбе был нечётким. Привези бригада такую сумку в банк – был бы верный «косяк», потому что её непременно потребовалось бы вскрывать на вечерней кассе, в связи с перечисленными причинами. Ни подставлять сотрудниц вечерней кассы, уговорив принять такую сумку, ни вскрывать её с последующим пересчётом денег и сопоставлением с цифрами, что содержатся в документах на сию сумку, рискуя сразу же «попасть на деньги», Васильцеву, разумеется, не хотелось. Кроме всего прочего, это автоматически влекло за собой лишение премии на какой-либо процент... Можно было бы решить эту проблему, по быстрому заменив пломбу и шпагат (маленький маточек качественного штатного шпагата у Михаила на такой «пожарный случай» всегда имелся с собой), если бы не одно «но»... Дама была порядком пьяна и рядом крутился такой же пьяный грузчик. Васильцев в принципе знал его в лицо, ибо сам достаточно долго проживал в этих окрестностях. А мужчина был далеко не самым надёжным и безобидным гражданином... Оценив все эти обстоятельства, инкассатор принял решение «бросить» эту точку, не искушая судьбы.
     Со своего второго заезда три маршрута вернулись практически одновременно. Не было только «четвёрки», у которой был ещё и третий отдельный заезд в универсам. На эту точку ещё предстояло отправиться бригаде, работавшей по Четвёртому маршруту. А пока они застряли в пути ввиду мелкой поломки автомобиля. Остальные инкассаторы, отсдавшись на вечерней кассе, отправились разоружаться и сдавать необходимые документы дежурному по отделу Гавриле Алексеевичу.
               – Много не пейте! – хором сказали работникам военизированного отдела, спешившим к ожидавшим их машинам, сотрудницы вечерней кассы, когда всё действо переместилось в фойе банка.
               – Как получится! – бодро отозвался Вяземский, – пока, девчонки!
               – Пол ведёрка, не больше, – поддержал его напарник, переняв эту фразу у Васильцева.
     Все дежурно отшутились на эту традиционную фразу, которой было принято прощаться в данном учреждении с инкассаторами. Это звучало просто, как: «до свидания» или «пока»! Васильцев не знал, кто и когда завёл такую весьма забавную «традицию», но её обычно придерживались, «передавая по наследству» последующим поколениям инкассаторов разных возрастов.
     Когда все разъехались по домам, Михаил с Катей решили отдать дань своей собственной традиции, то есть побродить вдвоём по окрестностям дома, в котором проживала семья Велениных. Квартира Екатерины находилась в том же доме, где было жильё Демидыча, прямо напротив банка. Они дошли до угла пятиэтажки и свернули на узкую асфальтовую дорожку, проходившую непосредственно под окнами этой хрущёвки. Данная тропа отделяла само здание, постройки середины шестидесятых, от палисадника, прикрывавшего, как обычно, «тылы» домов. Кроме детей и подростков, по этому пути практически никто не ходил. А так как время было уже довольно позднее, здесь они были в полном уединении. Едва они скрылись от посторонних взглядов, Васильцев взял загорелую руку Кати и медленно поднёс её к своим губам. Он делал это часто и с удовольствием. Именно с такого жеста с его стороны и начались их отношения, с этой своеобразной «печати» всё у них и началось. Екатерина на секунду пристально взглянула в глаза своему спутнику, обняла его за шею и прижалась к нему сама.
               – Но ведь вчера всё могло закончиться и... и не так благополучно, Миш!
               – Ну это, наверное, судьба, Катюнь! Кого обвинять? Алексей наш не первый год за рулём. Хотя водитель он, конечно, не такой как Теплов, не как Дима или Борис Голенков и уж, конечно, не как «Летучий». Те бы такого не допустили... Я так думаю... Работает он в нашем гараже недавно. А на новенького, как правило, дают старенькое. Вот и достался ему этот «сарай», а точнее, «баня». Да ещё с лысой резиной... Да, в общем, всё как-то так совпало... Судьба, Кать, судьба!
               – Нет... Не хочу я такой судьбы, – грустно сказала Екатерина после паузы, во время которой она целовала своего возлюбленного в лицо с какой-то особой страстью.
               – Всякое бывает в жизни.. Что мы с Саней могли сделать в такой ситуации? Да, ничего! Только вон вцепились машинально кто за что смог. Вот у нас случай был на маршруте, – начал было вспоминать какой-то неприятный эпизод из инкассаторских будней Михаил, но сразу же осёкся. – А нет! Это ерунда! Не стоит забивать мозги!
               – Миша, ты сейчас о чём хотел рассказать?
               – Да не обращай внимания, Катюнь! Наверное, я просто сегодня немного притомился или не выспался просто. Давай всё самое самое оставим на завтра. Я тебя встречу на остановке...
               – Я сама дойду. Ты только не проспи! А то будешь дрыхнуть, как в прошлый раз!
               – В какой раз!? Когда это я дрых? – напускно возмутился Васильцев, – напраслину изволите возводить, Екатерина Дмитриевна, на мою тонкую ранимую душу!  
               – Я тебе напомню завтра, я напомню! – картинно сжав пальцы в кулак, сказала Катя и серьёзно добавила, – ну если правда устал, Миш, езжай домой, отдыхай. Завтра увидимся. Зря ты не поехал с «Насосом»!
               – Зато он Палну доставит прямо до подъезда. Он мне обещал.
     Проводив Екатерину до её окон, Васильцев побрёл на трамвайную остановку. На носу была среда – любимый день недели. Это были их интимные среды...
 
 
 
                                                   Г л а в а  20
 
                                                   Субботник
 
     Третья декада апреля, как обычно, была ознаменована почином, ставшим традиционным для жителей всего СССР. Ко дню рождения вождя мировой революции В.И. Ленина страна вышла на ежегодный всесоюзный субботник. Денёк был солнечным и ясным. Погода задалась. Сегодня все служащие банка либо уже пришли в рабочей одежде, либо взяли её с собой. Работники всех отделов трудились вперемешку, наводя чистоту и порядок, как внутри самих помещений учреждения, так и на прилегающей к центральному крыльцу банка территории. Как показывает опыт, в такой день можно, если и не свернуть горы, то, по крайней мере, их легонько подвинуть в нужном направлении. Так было и в сей весенний день. Ни перед окнами отделов, ни возле центрального входа в родное кредитно-финансовое учреждение не осталось ни одной бумажки, даже, казалось, что кусты палисадника, окружавшего банк, были причёсаны и завиты. Работа спорилась и кипела. Всюду без устали сновали сотрудники сей организации, наводя красоту. А в самом большом по объёму помещении, где одновременно трудилась большая часть бухгалтеров, решено было переклеить обои. Как-то так случилось, что Екатерина и Михаил в этой кутерьме не пересекались. Зато траектории движения и фронт работ Васильцева часто имели точки соприкосновения с одной молодой одинокой сотрудницей сего учреждения. И это не была инициатива Михаила. В столь тесном коллективе такие вещи не проходят незаметно и дают потом пищу для разного рода разговоров и пересудов... Так произошло и на сей раз. Как будто кто-то специально стал распространять в банке слухи о наметившихся отношениях между молодым инкассатором и одинокой девушкой, несколько лет назад окончившей институт соответствующего, финансового профиля. Сам Васильцев об этих отношениях неслужебного порядка узнал именно из разговоров сотрудниц банка. Да ещё Лёня его стал подначивать по этому поводу, видимо, заглотив ту же самую наживку. Впрочем, Михаилу в какие-то моменты их совместного труда с Валей показалось, что она действительно ищет какой-нибудь подходящий предлог, чтобы пообщаться с ним тет-а-тет, познакомившись поближе. В большом женском коллективе служащих данного учреждения было немало молодых дам, свободных от брачных уз и обязательств. Михаил на первых порах своей работы на новом месте мог для себя рассматривать и обдумывать какие-то варианты, но когда у него завязались плотные отношения с Катей, или даже просто появились намётки этих взаимоотношений, он сразу же постарался ограничить практически все иные контакты неслужебного свойства. Даже имея общественную нагрузку в качестве должности редактора местной стенгазеты, он прилагал все усилия, чтобы по большей части обходиться в этом деле своими собственными силами и средствами. Екатерина по-своему наверняка пыталась разрешить эту проблему, заставив его ревновать к одному из водителей госбанковского гаража, который, хоть и был женат, но как магнитом был привлечён в область Катиных чар. Иной раз он мог быть излишне навязчивым, добиваясь внимания Екатерины. Впрочем, это могли быть и некие уловки с её стороны, дабы взоры её возлюбленного не обращались уже в какую-либо иную сторону. Васильцева эта ситуация не то, чтобы заставляла нервничать, он сам хотел убедиться в Катиных чувствах к нему и её поведение при таком положении вещей должно было бы послужить чем-то вроде лакмусовой бумажки, показывающей истину... Об опасности всех этих хитросплетений и интриг и говорил Екатерине многоопытный сотрудник военизированного отдела Милютин, которого она считала своим старшим товарищем и другом.
     Закончив с Валей свой фронт работ по поклейке обоев в просторной комнате бухгалтеров, Михаил перешёл к иному занятию; он был отряжен в родной отдел на мытьё окон. После субботника Васильцев поехал домой, ибо в этот день у него был выходной. И вновь их пути с Валентиной пересеклись в трамвае, так как они проживали недалеко друг от друга. Что касается Кати, то ей все эти разговоры и воспоминания о прошедшем субботнике довольно долго досаждали, заставляя проводить некие сравнения с потенциальной соперницей. Михаил далеко не сразу понял, что его возлюбленная испытывает чувство ревности по отношению к Вале, которая была, вроде бы, хорошей и положительной со многих сторон, но она не была в его вкусе. Хотя, если бы как-то иначе сложились обстоятельства... Впрочем, у Васильцева в тот период времени, после того, как успокоилось его сердце, отойдя от безответной любви, появилось немало интересных вариантов, ни одним из которых он так и не воспользовался.   
     Вечер субботнего дня Михаил встретил, заехав к бабушке с дедушкой, что жили в этом же районе, в шести остановках от дома, где у него с мамой была кооперативная квартира. А для его возлюбленной сей день был ещё и рабочим.
     Переполняемая разными противоречивыми чувствами Екатерина хотела поделиться ими со своим старым другом Гаврилой Алексеевичем, который был дежурным по отделу. В ожидании двух бригад инкассаторов, работавших сегодня, разумеется, по расписанию выходного дня, она под каким-то благовидным предлогом оставила Наталью, заменявшую Алевтину Павловну, на вечерней кассе и, выйдя в тесное фойе банка, вызвала на откровенный разговор Милютина.
               – Вот почему, Гаврила Алексеич, так получается, – минорным тоном сказала Катя, – из-за этой девчонки из коопторга он с Калашенко стрелялся, пусть даже не натурально, но сам факт!.. А из-за меня с Андреем даже поговорить не хочет, а?  Что не так-то?
               – Он же тебе сказал, что сама, мол, решай: с кем ты хочешь быть. Он дал тебе понять, что ни навязываться тебе, ни мешать твоему счастью с кем-либо другим, он не станет. Так?.. По-моему разумению, грамотно поступил.
               – Вот ты мне друг, Алексеич, а защищаешь Мишку! Почему ты его сторону принимаешь? Из чувства мужской солидарности что ли?
               – Причём здесь солидарность, Кать!.. Я и раньше тебе говорил, не заигрывайся в свои игры!.. Проиграешь... Сама себе проиграешь!..
               – А ты знаешь, что сегодня на субботнике за ним Валька увивалась. Все уже об этом судачат!.. А я... А я... А я не знаю, вообще, «кто я, где я и зачем»!.. Мне как быть, Алексеич?
Она ещё и живёт там совсем недалеко от него!
               – Я пока не слышал, что про них говорят... Я ничего не могу тебе об этом сказать. Сама знаешь, в бабском коллективе любят языки почесать!
               – Она гораздо моложе меня. У неё детей нет... И... и, извини меня, у неё ещё фигура девичья, – продолжила тему Катя. – А я... А я, вообще, Гаврила Алексеевич, бабка уже!.. И Иринка на него пялится Первозванцева. Втихаря, но я-то вижу. Я же не слепая! Увидит его, ресничками большими  «хлоп-хлоп», глазки опустит и... А тут ещё эта Дашка!
               – Какая Дашка?
               – Такая! Из коопторга, которая. Из-за которой у них с «Калачом» эта разборка была с дуэлью в двух частях год назад!
               – А причём здесь Дашка? Я же тебе объяснял, она хорошая девчушка! А Антошка её в постель хотел уложить. Так, между прочим... Как он обычно это делает. А Мишка этому просто воспрепятствовал. Ну как нормальный парень! Я бы тоже так поступил, будь я молодой да крепкий... А Даша... Она, говорят, месяца два как замуж вышла. У неё своя жизнь, пойми ты, наконец!
              – Сю-за-нна!.. Вышла замуж... Сюзанна, мон амур! – бодро пропела Екатерина фразу переделанного на русский манер шлягера Адриано Челентано после короткой паузы в этом диалоге.
              – Да ну тебя, Катюшка! Иди вон на изготовку, одна бригада подъехала, – махнув рукой, ответил своей собеседнице Милютин, когда услышал, как хлопнула входная дверь, – не заиграйся! Потеряешь его!..  
 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а   21
 
                                              Жизни карусель
 
     Прошла зима. Прошла «с обычными инкассаторскими приключениями» в сильно заснеженные дни, когда частенько приходилось толкать «волги», которые присылали в отделения банков из такси или из договорной колонны, ввиду нехватки автотранспорта в собственном специализированном гараже. С тех самых пор Васильцев ещё много лет не мог терпеть снегопадов. В начале нового тысячелетия он сам побывал в роли таксиста и эта нелюбовь к разгулам стихии в зимнее время года у него только усилилась... Но это будет почти через двадцать лет, а сейчас он молод и удачлив. Любимое дело спорится у него в руках. Рядом с ним эффектная обаятельная дама, к которой он испытывает самые нежные чувства, каких, наверное, никогда не испытывал ни к одной из представительниц прекрасного пола...  
     Наступила весна 1987 года. Всё идёт своим чередом. Надежда Петровна, мама Михаила, вроде бы, встретила мужчину, с которым у них что-то складывается. Сын этому очень рад. Ему безумно хочется видеть счастливой свою мать. Бабушка часто болеет, а дед, прошедший горнило Великой Отечественной, держится молодцом, хотя возраст и всё пережитое им тоже иной раз дают о себе знать. Васильцев старается как можно чаще бывать у них и развлекать их, как может...
     Прошёл ежегодный ленинский всесоюзный субботник. События разного масштаба заполняют бытие. Страна отметила 9-ое мая, День победы. Хотя кажется, что время никуда не спешит, но порой оно заметно ускоряет свой ход, переходя на бег. За неделю всё вокруг позеленело и преобразилось, радуя душу весенней свежестью.
     Катя обожает цветущую сирень, а Михаилу нравится запах сирени. Иногда он чувствует этот запах от волос своей возлюбленной. Ему нравится любоваться Катей, когда у неё в руках веточки сирени. Сколько раз он посожалел о том, что совсем не умеет рисовать!..
     В этот четверг все сотрудники Отдела инкассации пришли на работу пораньше. Сегодня плановая разборка и смазка механизмов табельного оружия. На днях сдан очередной зачёт по инструкциям, регламентирующим деятельность инкассаторов. Произошли некоторые перемены в штате. Один пожилой товарищ по оружию Михаила ушёл на заслуженный отдых. Вместо него в отдел вернулся Тимофеев, уволившийся три с половиной года назад. Они не пересеклись с Михаилом, разминувшись почти в полгода. Стас по прозвищу «Гонсалез» легко влился в сильно обновлённый по сравнению с тем временем, когда он работал здесь раньше, коллектив, словно бы он и не покидал этих стен. Уволился чрезмерно практичный Саяпин, найдя более денежную работу. Видимо, тёща его всё-таки допекла своими претензиями. Был зачислен в штат сотрудников отдела ещё один молодой человек. Парня устроили по знакомству. Сам он чем-то похож на крученного-верченого Саяпина, только моложе и пока ещё не так ловок и хитёр. Но это дело наживное. Михаилу он как-то сразу не шибко приглянулся. Он показался ему очень скучным, поверхностным и однобоким, «заточенным» на примитивное восприятие окружающей действительности.
     День прошёл в обычном режиме. Сегодня постоянный напарник Васильцева взял отгул, так как у его старшего брата было некое важное событие в жизни и присутствие Леонида непременно требовалось. Михаил отработал с «Гонсалезом». Они также принадлежали к одной возрастной категории и, вообще, чем-то неуловимым были похожи по своему характеру и складу ума. Им было о чём поговорить, когда они выходили в составе одной бригады.
     На воскресенье был назначен спортивный день. В такие дни в тёплое время года инкассаторы, что входили в группу до 30-ти, играли в футбол на близлежащем от банка поле стадиона или на малой арене («на калде») этого спортивного объекта, в хоккейной коробке, обнесённой по периметру невысоким деревянным забором. В зависимости от того, сколько на это мероприятие собиралось друзей и знакомых, и решался вопрос: где играть. Как правило, матч разделённых по воле жребия команд продолжался порядка трёх часов, пока участники этого спортивного пиршества не лишались сил. Три тайма, по часу каждый – таков был регламент этих соревнований. Нужно сказать, что сей изматывающий марафон «крал» у организма много жидкости, которую частично восстанавливали здесь же, на стадионе, попивая минеральную воду и лимонад. По завершении этой «рубки» двух заряженных на победу команд, те, у кого оставалось свободное время, плавно перемещались к ближайшему пивному ларьку либо небольшими группами рассасывались по домам, принять душ, что-то слегка перекусить и, конечно же, восполнить запас живительной влаги тем же самым пенным весьма калорийным напитком, только в более цивильных условиях.
 
     В субботу у Екатерины и Михаила в очередной раз пересеклись выходные, прописанные в скользящих графиках их работы. Они решили не ехать на дачу Велениных, как предполагали прежде. Это было обусловлено разными причинами. Во-первых, у Кати была «плановая внутренняя перестройка в организме». Во-вторых, Михаилу предстоял сложный воскресный день, исполненный бескомпромиссной спортивной борьбы с утра и работа по одному из объединённых маршрутов после обеда. В-третьих, на обратном пути с дачи их наверняка бы ждал «аншлаг в электричке», ибо в такие погожие и красные дни календаря от желающих покопошиться в своём саду-огороде, как обычно, не бывает отбоя... Впрочем, для того, чтобы отказаться от этой вылазки, им вполне хватило бы и первых двух причин. 
     Взвесив все «за» и «против», они пришли к мысли, что в первой половине дня каждый из них займётся своими персональными делами, а ближе к вечеру они сходят в кино и побродят по городу. Так и поступили. Екатерина, засучив рукава, взялась за уборку и стирку у себя дома, а Михаил навестил своих дедушку и бабушку. Договорившись по телефону, где им встретиться, они к пяти часам по полудни свели свои траектории движения в одну точку. Возле кинотеатра и по прилегающему к нему скверу ходило-бродило немало народа. Казалось, что здесь даже можно было потеряться. Чудесная погода, свежая зелень и премьерный показ нового фильма... Предвидя это обстоятельство, Васильцев прибыл к данному объекту на полчаса раньше Кати и приобрёл билеты на сеанс.
               – Ну что, Катюнь, зайдём прямо сейчас или пока подышим? – поинтересовался мнением любимой женщины Михаил, поцеловав её в щёчку, – я взял билетики.
               – Давай побудем на улице. А вдруг там душновато. Что-то мне... Что-то, мне неуютно как-то, – несколько неуверенно произнесла его спутница, взяв его под руку.
               – Катя, ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Михаил, всматриваясь в глаза своей возлюбленной. – Что-то случилось? Ты какая-то бледненькая у меня.
               – Да не то, чтобы... Я не стала тебе по телефону говорить. Там Ольга с Кристинкой к нам пришли. Похоже, останутся ночевать... Глеб загулял.
               – Обколотый что ли, анаша или что?
               – Да, нет! Как ты говоришь, всё гораздо прозаичнее: запил... Ольга  говорит, пьяный в хлам. Она не стала с ним объясняться. Просто схватила Кристинку в охапку и к нам.
               – Он же не пьёт... Ну или почти не пьёт...
               – Вот обычно было «почти», а сегодня – в дым!
               – Час от часу не легче, – выдохнул Васильцев, – что делать?
               – Да сейчас, когда он в таком состоянии, ничего. А потом поговорю с его родителями и устроим ему совместно «разбор полётов». Не знаю я, Миш, не знаю!
               – Я чем могу помочь, Кать? – спросил Михаил, взяв её руку и поцеловав каждый пальчик в отдельности, – у меня есть друг. Он одно время работал наркологом. Может быть, к нему обратиться. Может, он что посоветует.
               – Давай оставим, Миш, как вариант... Проспится, протрезвеет, мы с ним и поговорим... Потом будем что-то думать и решать... Ну ведь неплохой парень-то, неплохой! Был... Как будто бес в него вселился, честное слово!
               – Ладно, Кать. Поступим, как ты говоришь... А там видно будет... Пойдём. Первый звонок...
               – Какие у нас места? – всё ещё нервничая, спросила Екатерина.
               – «Места для поцелуев»... Хотя сейчас...
               – Ладно, Миш. Утрясётся...
     На обратном пути от кинотеатра до дома, где жили Веленины, они держались за руки, как и на своих местах в просмотровом зале, пальчик через пальчик. Им обоим фильм понравился. Немного поговорив о нём, они пришли к единогласному мнению, что у «Зимней вишни» есть будущее, ибо картина состоялась...
 
 
                                                                               *     *     *
     В воскресенье после окончания своего футбольного междусобойчика почти все его участники пошли в пивной ларёк, что был расположен в полутора автобусных остановках от стадиона, и расслабились там. Несмотря на жару, Леонид и Михаил были вынуждены ограничивать свои потребности в «живительной пенистой влаге», так как им предстоял рабочий день. Саша, с которым Васильцев попал в ДТП, тоже больше облизывался, чем получал удовольствие, когда они целым лагерем расположились около этого питейного заведения. Никитенко должен был сегодня выйти во второй паре с Ивлевым.
               – Ребят, никому ничего не напоминаю. Все всё знают сами, – сказал Виталий, окинув взглядом троих футболистов-любителей, которым через полтора часа предстояло превратиться в инкассаторов-профи.
               – Виталь, там Палыч для кафе пломбы просил, – известил своего руководителя Леонид.
               – Чёрт! Совсем из головы вон! Ребят, я ему прямо в понедельник, завтра сделаю... Вы там, в кафе и в другом его заведении успокойте персонал, если что... Или, может, у вас есть... А завтра-после завтра разберёмся.
               – Добро, Виталь! Мы всё равно с понедельника на этом маршруте. Всё решим.
               – А мы вас всё-таки сделали, Виталий Викторович! – сменил тему разговора новенький Павел.
               – Да если бы у нас Юра не выпал, мы бы вас под орех разделали! – парировал его выпад Смолянинов, – вы и так «просели» в начале третьего тайма.
               – Точно, точно! – поддержал его бывший одноклассник Борис, чокаясь кружками с приятелями, объединёнными теперь в единый коллектив.
               – Эта последняя «плюха» для вас была просто счастьем! – вторил ему Евгений, имея в виду мяч, залетевший по какой-то невообразимой траектории в ворота их команды за две минуты до окончания игры.
               – Ладно! Если в следующее... А нет, ребят!.. В следующее воскресенье у нас стрельбы... Все слышали?
               – Так постреляем, Виталь! – живо откликнулся «Гонсалез».
               – Так Вы же сказали, Виталий Викторович, что патронов пока нет под это дело? – решил прояснить ситуацию Никитенко.
               – Мне в пятницу звонили – боеприпасы нам выделяют. Так что расстреливаем старые. В общем, все имейте в виду и настраивайтесь: через неделю стреляем, – ещё раз уточнил Смолянинов.
               – Да что вы всё о работе-то, блин! – возмутился Владимир, давний приятель Виталия и Бориса, – давайте о чём-нибудь другом!..
 
     Минут через тридцать большая часть спортсменов-любителей разошлась по своим делам. Смолянинов сегодня дежурил по отделу сам. И они в компании с Сашей, Леонидом и Михаилом двинулись в банк. Нужно было ещё хорошенько умыться и приготовиться  к выезду по маршрутам. Пройдя около четырёх сотен метров, они уже были на месте. Вслед за ними, минут через десять, подтянулся и Ивлев. В банке дежурил сержант Стрельников.
               – Так, Михаил Александрович, сегодня никаких шахмат со Стрельниковым, – обратился к Васильцеву начальник отдела и по совместительству капитан одной из футбольных команд, что ещё полтора часа назад, не жалея ни себя ни противника, сражались на солнцепёке.
               – Уже доложили, Виталий Викторович!? – удивился Михаил, обращаясь к своему непосредственному руководителю и параллельно с этим заряжая свой табельный ПМ.
               – Конечно, вы же на целый час с выездом на маршрут опоздали! –  спокойно сказал Смолянинов.
               – Виноват, Виталь! Я исправлюсь! Честное пионерское, перекуюсь! – ответил Васильцев, – но я в тот день почти всё нагнал на точках. Это, наверное, был рекорд скорости инкассирования объектов на Первом.
               – Давай, перековывайся, Миш, пока до управляющего не стали доходить эти вещи. А, может, и дошли уже.
               – С нами сегодня кто? – поинтересовался Леонид, зарядив запасную обойму.
               – С вами сегодня... Так... А кто с вами сегодня?.. Тьфу! Хорошо поиграли, да!.. У вас... Ну, конечно! Как я мог забыть!.. Под вас приедет «Насос»... Смотрите, чтоб он особо сильно не гонял! 
               – А у нас кто, Виталий Викторович? – проявил в свою очередь любопытство Ивлев, получив от дежурного свой боекомплект.
               – А с вами, Павел Андреевич, в сей час урочный... Гм-м-м... С вами едет, – протянул начальник отдела, шурша бумагами, – с вами Летунов из нашего гаража.
               – Ну с «Летучим» мы сегодня быстро управимся, – бодро произнёс Ивлев, методично вынимая пули из индивидуальных отверстий в своём брусочке и вставляя их в обоймы.
               – Вот даже «Летучему», при всём уважении к самому Лёхе, пересади его на «волжанку», «Насоса» не сделать, дядь Паш! – слегка подзадорил своего старшего коллегу Леонид.
               – Они оба – лихие ребята, – почти согласился с ним Ивлев, но «Летун» на своём «уазе» такие чудеса выделывает!.. Ты ведь не станешь спорить, Лёнь?
     Пока две бригады инкассаторов вооружались, расписывались в журналах и готовили свои причиндалы к выезду, напротив входа в банк припарковалась жёлтая «волга» «Насоса». Сам Лёва, не спешил заходить внутрь. Он открыл капот и производил какие-то манипуляции со своей техникой. Вдруг раздался телефонный звонок. Смолянинов, пребывая в качестве дежурного по отделу, снял трубку и, подойдя к окну, стал общаться с абонентом, находящимся на другом конце провода. Инкассаторы вполголоса продолжили свои разговоры.
               – Вон уже Лёвка пришвартовался. А где же наш «Летучий»? – подвесил вопрос в воздух Ивлев.
               – А ваш «Летучий голландец» попал в аварию, – удовлетворил его любопытство Виталий Викторович, аккуратно положив трубку, – только что звонили из нашего гаража. В него какой-то чудак воткнулся на перекрёстке... Так что, господа хорошие, у нас в команде замена... Вместо игрока под номером... Короче, вместо «Летуна» к вам едет «Хоттабыч».
               – Ка... Кто к нам едет, – растерянно вымолвил Ивлев, выронив из рук бутерброд с колбасой, – твою же мать, а!
               – Да, да, Павел Андреевич. Уже выехал «Хоттабыч», – повторил свою безрадостную кое для кого из присутствующих мысль начальник отдела, – он был под рукой. Его и направили... Это – судьба, Пал Андреич...
               – Это – не судьба, это – просто звездец! – мрачно ответил Ивлев, медленно поднимая кусок хлеба с ломтиком колбасы и аккуратно укладывая свой испорченный бутерброд на бумагу, в которую он и был завёрнут прежде.
               – Аппетит пропал, дядь Паш? – сочувственно спросил его Леонид.
               – Какой тут на хер аппетит! У меня уже желудок заболел заранее!
               – Это – аллергическая реакция Павел Андреевич, – прокомментировал происходящее Васильцев, – что-то вроде сыпи.
               – Что «кина не будет»? – тихо спросил своего напарника Саша.
               – Будет, Сань, будет! – придя, наконец, в себя, – ответил Ивлев, – ты, когда увидишь на маршруте, что я вцепился обеими руками в шею «Хоттабыча», дай одиночный в воздух, чтобы я его не придушил к едреней фене!
               – А следующий прямо в «Хоттабыча», – съёрничал Леонид.
               – Точно! Ему хуже не будет! – поймав какой-то странный кураж, подтвердил мысль Лёни Ивлев, – стреляй на поражение, мать его растуды! Патронов не жалей!
 
     Отсдавшись на вечерней кассе, Леонид и Михаил пошли к заветной тумбе разоружаться.
               – Что там, Виталий Викторович, от наших нет никаких известий: живы там все или уже нет? – поинтересовался ситуацией на другом воскресном маршруте Пашинин, получив свой брусочек для патронов.
               – Вот тебе смешно, Лёнь! А мне Ивлева правда жаль! – ответил Смолянинов, задумчиво глядя в окно.
               – А кому не жаль? – поддержал его Михаил, вставляя пульки в отверстия подписанного его фамилией брусочка, – все, кто хоть раз ездил с Валентином Степановичем, нас однозначно поймут.
               – И ещё больше поймут того, кто пристрелит «Хоттабыча»! – добавил свою остроту Лёня, после чего все дружно рассмеялись.
     В этот день Екатерина работала с Верой. Выйдя с территории вечерней кассы, чтобы проводить бригаду домой, дамы как некое магическое заклинание произнесли заветные слова: «Мальчики, много не пейте!»
               – Как получится, девочки! – ответил на прощание Леонид.
               – С полведра, не больше! – подал свою дежурную реплику Михаил.
     Сегодня вечером они с Катей решили не бродить по окрестностям банка. Нужно было отдохнуть от дня нынешнего. К тому же, завтра они снова увидятся на работе, как обычно. 
 
 
 
                                                   Г л а в а  22
 
                         От проблем не спрятаться, не скрыться
 
     На сей год отпуск Екатерины пришёлся на июнь. Михаил должен был отдыхать по графику в сентябре. Для их совместного времяпрепровождения в уединении летом у них в распоряжении оставались пока только спаренные выходные Васильцева в конце месяца. Двумя днями, пришедшимися на субботу и воскресенье, они и решили воспользоваться для поездки за город с палаткой. На теплоходе они перебрались на противоположный от мегаполиса берег чуть ниже по течению. Здесь у Васильцева давненько было примечено одно местечко. Оно, конечно, не было столь шикарным и уединённым, как тот пляж на полуострове, на который нужно было довольно-таки долго добираться, да ещё и желательно с лодкой. Но и в сей местности было весьма недурно. Они выбрали уютную полянку на песке с небогатой растительностью. Кусты, которые окружали их временное пристанище со всех сторон, делали их положение весьма выигрышным. Соседей можно было слышать, но увидеть не представлялось возможным, не пройдя этих небольших зарослей прибрежной полосы. Дым, поднимавшийся от их костра, указывал окружающим, которые также находились на отдыхе в сих песчаных пределах, что площадь уже кем-то занята.
     В будни здесь, конечно же, было намного более тихо и спокойно, нежели в выходные дни, когда, кроме случайных туристов-дикарей, таких как они, сюда съезжались обыватели этих мест, самостройщики, имевшие в этом «зелёном королевстве» свои огороженные плетнями участочки. Однако у них выбора не было. Посему и пришлось запланировать этот выезд на уикенд. Хорошо, что ещё повезло с погодой. Дни выдались тёплыми, солнечными да ещё и безветренными. Очевидно, что они вряд ли поехали бы отдыхать в ненастье, чтобы провести всё своё время в палатке, ибо и дача Велениных подошла бы для этих целей гораздо больше.
 
     Смуглый тип кожи позволял Кате быстро загореть и слегка бронзовый оттенок её тела делал его таким «аппетитным»!.. Ну а три недели пребывания под открытыми лучами солнца, пусть даже на своих шести сотках, превращали возлюбленную Михаила просто в «шоколадку». Вода была ещё не очень комфортной для купания. Хотя для тех, кто вырос на волжских берегах и делал первые традиционные вылазки на лоно природы ещё на первомайские праздники, данное обстоятельство нивелировалось многолетней привычкой выступать в роли термометра уже в конце мая-начале июня...
     Устроившись в своём брезентовом пристанище на ночлег, они снова разговорились. Екатерина решила высказать то, что лежало у неё тяжёлым камнем на сердце.
               – Ольга решила развестись с Глебом.
               – Надумала?.. Сколько они прожили в браке? – совершенно не удивившись данной новости, спросил Михаил.
               – Почти три года. Два года и десять месяцев... «с копейками»... Вот так... Сходила, так сказать, замуж, – грустно произнесла Катя, – к этому всё шло... Сам видишь.
               – Где будут жить Ольга с Кристиной?
               – У нас, конечно. Претендовать на ту квартиру, что подарили им родители Глеба на свадьбу, она не станет... Чужое это. Она не так воспитана... Да, я думаю, это правильно. С остальным имуществом разберутся. Вот. Как-то так...
               – Что говорят его родители?
               – Им очень жаль, разумеется! А что поделаешь? Лечиться он не хочет. Периодически слетает с катушек... Они сами всё видят. Ну, а какой выход?.. Кристинку только очень жалко! Но чем так, как сейчас – с загулами, игроманией и скандалами – лучше уж отдельно, без отца... Ну что?.. Жизнь продолжается... Оля ещё молодая, хоть и с ребёнком теперь на руках. Может быть, ещё встретит своё счастье. Она хорошенькая, далеко неглупа и опыт теперь есть... Хоть печальный, но есть... Будем жить!..
               – У вас теперь будет целое общежитие... И всё сплошь одни дамы...
               – А сколько она у нас и так живёт... эпизодически. Комната – ей с Кристей, комната – Лене и Ксюше и мне – зал... В тесноте да не в обиде.                             
               – Ну а как она сама в эмоциональном плане?
               – Сначала психовала, потом нервничала, сейчас уже почти не переживает. Всё, наверное, уже выгорело... Да и спокойнее так всем будет. Рано или поздно все узелки так или иначе приходится развязывать...
               – Или уже разрубать, – тихо добавил Михаил, прижимая к себе Катю.
               – Миш, выключи приёмник, будем спать... Да?
               – Как скажешь, Катюнь... Можем... Можем ещё чем-нибудь интересным заняться. Ну... «по штатному расписанию». Ночь на дворе... Какие будут предложения? Или тебе сейчас не до этого, извини.
               – Не знаю, Миш... Как-то всё... Как-то всё расклеилось что ли... А может быть, и не было у них ничего?.. Да, нет!.. Ну как?.. А счастливые глаза на свадьбе! А медовый месяц! А Кристина!.. Ох! – тяжело выдохнула Екатерина.
               – Но как я понял, пришло время этот узел распутать или разрубить, если иного не выходит.
               – Да... Просто... Просто к этой мысли уже нужно привыкнуть, чтобы сердца своего не рвать... И станет легче... Теперь моя дочь – дама с прошлым... Вот, вроде бы, только вчера сама в детсад ходила... И уже мать... И уже разведённая...
               – Ну, Катюнь, а как по-другому? Время неумолимо идёт вперёд. Всё течёт, всё изменяется. Банальные истины, конечно. Но всему свой срок... Короче, я не знаю, как тебя утешить. Ни ты, ни тем более я, мы не сможем в корне изменить эту ситуацию... Всё есть так, как оно есть... И это не смертельно! Оля действительно ещё очень молода. Я верю, что у неё всё ещё образуется... Образуется с другим мужчиной, который сделает её счастливой... Чтобы раны зажили, нужно время. Наверное, это зависит индивидуально от каждого, сколько времени ему нужно или, может быть... Или необходим какой-нибудь внешний толчок, изменение предлагаемых обстоятельств как в драматургии... Словом, нужны перемены! Всё образуется!.. На этой мажорной ноте, дорогие друзья, позвольте закончить нашу радиопередачу! Мы желаем вам всего самого доброго! До новых встреч в эфире!
               – Да ну тебя к лешему, Мишка! – живо откликнулась Екатерина на эту импровизацию своего возлюбленного, – это точно «Гонсалез» на тебя так влияет с его языком! Вас нельзя вместе ставить ни в коем случае!
              – С ним не скучно, Катюнь! А когда он начинает штамповать казённые газетные фразы, я сам завожусь. Ты же знаешь, как меня бесит казёнщина! Но для него это некий перфоманс. Он таким образом выражает своё отношение к нашей действительности... Если хочешь, он так вот дурачится по-своему! Дурачится, скрывая какие-то свои мысли, то, что его волнует, наверное.
               – А то я не знаю Тимофеева! – воскликнула Екатерина, меняя свой настрой на более эмоциональный, но вместе с тем и позитивный, – до твоего прихода в отдел он тут два года всем «по ушам ездил». А работа в газете его, вообще, добила. Лучше бы уж и не уходил от нас!.. Но ты прав, с ним не соскучишься!
               – Со Стасом, конечно, хорошо... Но я сейчас буду немножко хулиганить, Катюнь. И ничто, ничто, ничто, – делая свой голос всё более вкрадчивым и тихим, медленно выговорил Васильцев окончание этой фразы, начиная свою «арт-подготовку» под одеялом, – и ничто меня не остановит...
 
     На протяжении всего уикенда они грелись на солнышке, купались, наслаждались обществом друг друга и пытались переосмыслить или даже найти решение некоторых проблем. Однако ответов на тревожащие их вопросы так и не нашли.
     Сколько раз можно убеждаться в справедливости поговорки: «Отдыхать – не работать»?..
Действительно эти два дня, что Екатерина и Михаил выкроили у судьбы на своё уединение, пролетели словно миг, оставив лишь лёгкое послевкусие в виде добрых воспоминаний. Они дотянули до последнего, вернувшись в город на третьем утреннем теплоходе. (Благо речные трамвайчики ходили через каждые час и пятнадцать минут.) Катя поехала к себе домой, чтобы заняться своими проблемами и делами, а Михаил – к себе. Он заскочил в квартиру буквально на полчаса: бросить вещи, помыться и переодеться. И, как говорится, «с корабля – на бал», то есть сразу на работу.
 
 
 
                                                    Г л а в а  23
 
                                                  Вся эта суета
 
     Ещё одни стрельбы позади. Все инкассаторы, особенно молодёжь, любят это обязательное мероприятие. Свежий воздух, тихое местечко, вдали от городского шума, «накрытая поляна» и, разумеется, способ проверить свои способности, то, ради чего и проводится этот выезд на природный ландшафт местности, некогда присмотренный кем-то и облюбованный для данных целей.
     Кому-то нравится всаживать пульки в мишени, кому-то приятно побыть вдали от мегаполиса, ну а кто-то с удовольствием возлежит за «скатертью-самобранкой», на которой можно отведать разных простых яств, а главное – разогреть душу изнутри, откушав «жидких блюд» с проверенными жизнью градусами. А под такое угощение, простое да калорийное, беседа сама льётся...
 
     За последний год Васильцев поработал с разными напарниками. Трудясь в паре с некоторыми из представителей молодёжного поколения, он откровенно скучал. Очень узкий кругозор, присущий отдельным личностям, не могло компенсировать решительно ничего. Видя эту «вселенскую тоску» своего инкассатора и приятеля, Смолянинов предполагал вернуть к жизни их прежнюю бригаду Васильцев-Пашинин. А пока Леонид был в своём очередном отпуске, Виталий Викторович поставил Михаила на подмену и использовал его, в том числе и для работы по утреннему маршруту с дежурным по отделу, либо с кем-то из  возрастных старожилов данной службы или же, в редких случаях, когда выходил утром сам, назначал его в пару с собой. Сегодня Васильцев был старшим в бригаде с Наилем Шамшутдиновым по Четвёртому маршруту.
     Откатав два заезда без сучка без задоринки, они отсдались, как и все другие бригады, на вечерней кассе, после чего сразу же отправились в универсам, который ввиду обычной довольно большой выручки всегда, согласно штатному расписанию, инкассировался отдельным заходом.
               – Михаил, ты успел девчонкам позвонить, чтобы нам полу-копчёной отложили, а «Насосу» маслица, – поинтересовался Наиль у своего более опытного напарника.
               – Успел, успел, пока ты умывался, набегавшись в трудах своих праведных, – ответил Васильцев.
               – Так что, ребят, мне масло-то будет? – проявил своё любопытство о том, как обстоят дела с его просьбой водитель из таксопарка.
               – Всё нормально, Лев! Твоё пожелание «золотая рыбка» исполнила, – прокомментировал ситуацию Михаил.
               – А что там «повелительница морей» говорит о моей просьбе? – вопросил Шамшутдинов.
               – Пять штук, как ты и заказывал, «рыбка» устроит. И мне одну.
               – А мне? А мне? – оживился «Насос». 
               – Так ты же не просил, Лёва! – сказал Наиль, – а я друзьям обещал.
               – Ну ёлки! Ну, ребят, мне слесарям поставить поллитру позарез надо! – живо отреагировал водитель такси, прибывший на работу в Госбанк по выторгованной им у диспетчера путёвке.
               – Ну что ж ты раньше-то?.. Ладно, Лев Михалыч, следи за дорогой. Я тебе свою отдам. Мне не к спеху! – успокоил водителя бригады Васильцев.
               – Вот за это ещё одно Вам, Михал Саныч, «мерси»! – бодро откликнулся «Насос».
               – А кто снял трубочку, Миш?
               – Ну какая разница, Коль!.. «Золотая рыбка»!
               – С зелёными глазами?
               – Да ну тебя, Наиль, честное слово!
     Сделав все свои дела в универсаме, Михаил и Наиль под присмотром дежурившего во время инкассирования этого объекта при входе милиционера погрузились в жёлтую «волгу», что стояла у самых ступеней здания, и двинулись в банк.
 
               – Михаил, а Наталья так с тебя и не сводит своих зелёных очей! – сказал Шамшутдинов, упаковывая свои трофеи в спортивную сумку, – ты заметил?
               – О чём ты, Наиль? Она нормальная дама, – отозвался Васильцев, приоткрыв окно, – тебе показалось! Ты, наверное, съел что-нибудь!..
               – Невооружённым глазом...
               – Да перестань, Коль!.. Она просто!.. Она просто... Короче, всё не так, как кажется!
               – Ты это мне говоришь!?
               – Да ты как Лёня уже стал! Он меня достал в конец с этим вопросом! 
               – Ну правда таких блестящих глаз не замечать!.. Она тебя просто ест ими!
               – Коля, давай закроем эту тему... Закроем по известной тебе причине.
               – Из-за Катьки что ли? – вдруг оживился «Насос», совершая очередной обгон.
               – Лёва, ну куда ты так летишь? Ты же не на спортивных состязаниях и не на тренировке! Спокойнее! Не так динамично! Мы никуда не опоздаем! – урезонил водителя  Васильцев и уже спокойным тоном добавил, – да, из-за Екатерины. Комментарии потребуются?
               – Да ладно, ладно! Проехали. Чё я не понимаю что ли! – ответил «Насос», – Миш, а хочешь я покажу, как я выиграл последние наши соревнования, ну свой фирменный манёвр, свою «фишку»? 
               – Лёва, даже и не думай, и не помышляй! Мы с деньгами и с оружием! – жёстко осёк его Михаил, – в щадящем режиме направляемся «на базу». А домой поедем, покажешь. Лады? А пока сбавь обороты... в буквальном смысле, Лёв. А то мы от земли оторвёмся!
               – Не вопрос, начальник! – спокойно отреагировал «Насос», сбрасывая скорость.
 
     Отсдавшись на вечерней кассе и разоружившись, бригада стала собираться домой. Сегодня в банке задержался Вяземский. После того, как они с Сашей закончили свой рабочий день, он минут на двадцать зашёл к своему давнему приятелю Гавриле Алексеевичу, что жил в доме по соседству. И теперь, чтобы не добираться на ночлег на общественном транспорте, ожидал, когда закончит все свои служебные дела Четвёртый маршрут, заранее, между заездами, договорившись с «Насосом», что тот отвезёт и его.
               – Иван Демидыч, ты «Насосу» сегодня побольше запас дай. Он ещё Ген Саныча отвезёт и Палну, – напомнил дежурному по отделу о положении дел Михаил.
               – Ладно, ладно. Раз надо, значит, надо! – ответил Чистун, отмечая в путёвке время убытия таксисту, прикомандированному к Госбанку на текущий день. – Нет вопросов.
     Все стали прощаться с Демидычем, которому надлежало опечатать сургучом оружейный сейф и прибраться в помещении, с дежурным милиционером Олегом, с Катей и уже машинально друг с другом.
               – Много не пейте! – дал традиционное «напутствие» в дорогу Демидыч, обращаясь к отъезжающим.
               – Пол ведёрка, не больше, – ответил Михаил.
               – Сколько положено или сколько нальют! – добавил Вяземский.
               – Как получится, дядь Вань! – присоединился к своим коллегам Наиль и что-то шепнул на ухо Олегу, остающемуся в банке до утренней пересменки.
               – Ты мне шоколадку проспорил, Ген Саныч! – подала свой голос Екатерина при выходе из дверей учреждения, – по тому делу... Сам знаешь...
               – По какому делу? – возмутился было Васильцев, бросая взгляд то на Вяземского, то на Катю.
               – Тебя не касается, Миш! – отреагировал Ген Саныч, – могут быть у нас с Катюхой свои дела и секреты?
               – Я потом тебе расскажу, – загадочно произнесла Екатерина, обращаясь к Васильцеву.
               – Всё! Всё! Поехали! Как говорит Виталий Викторович: «Цигель, цигель! Ай-лю-лю!» – деловито воскликнул Вяземский, открывая дверь авто для Алевтины Павловны.
               – Нет! У них там, понимаешь, «ай-лю-лю», а я ни сном ни духом! – картинно возмутился Михаил, усаживаясь в «волгу» «Насоса» на переднее сиденье. – Небось, Иван Демидыч опять свои «коварные интриги» плетёт в бухгалтерии!
               – Демидыч знает там всех девок на перещуп... в смысле, на пересчёт... Извините, девчонки! – весело заявил Вяземский, подмигнув Чистуну и махнув ему рукой.
               – Ну, Ген Саныч! – мягко урезонила Вяземского Алевтина Павловна.
               – Много не пейте! – ещё раз простился со всей шумной компанией отъезжающих старшина Олег.
               – И не ешьте!.. Особенно на ночь! – добавила Катя.
               – Секунду, ребят! – вдруг спохватился Демидыч. – Все помнят, что завтра собрание? Приезжайте пораньше!
               – Да помним, Вань, помним! – крикнул ему в ответ Вяземский из приоткрытого окна машины Лёвы, когда такси уже тронулось с места. 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а  24
 
                                    Стечение обстоятельств или...
 
     Вторую неделю Михаил и Леонид работали по Первому маршруту. Инкассаторские будни шли своей вереницей дней по проторённой тропе. Заканчивалось ещё одно лето. Васильцев любил это время года, как никакое другое. Летняя пора у него, наверное, как и у многих, кто живёт в Поволжье, ассоциировалась с отдыхом, солнцем, великой рекой и добрым дружеским общением в хорошей компании на лоне природы. Вот и в этот тёплый сезон года всё сложилось неплохо. Жаль, что самый конец августа теперь уже дышал в лицо своим меняющимся к осени северо-западным ветром. От их с Катей отдыха сейчас остались лишь воспоминания. Сегодня, в свою традиционную среду, на квартире Васильцевых они с лёгким оттенком грусти перелистнули в своей памяти страницы совместных поездок за город. К 15:00 добрались до банка. Екатерина пошла домой, у неё ещё была пара часов до начала её рабочего дня, чтобы заняться своими домашними делами, а Михаил направился прямиком в отдел.
     Как обычно, вооружившись и расписавшись в журналах, они с Леонидом и госбанковским водителем Дмитрием первыми «пошли в бой». Бригады, работавшие по другим маршрутам выдвигались на 30-50 минут позже, впрочем, их трудовой день и заканчивался позднее.
Сегодня они перемещались строго по графику. Почти половина первого заезда была уже позади.
               – «Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся», – сымитировав акцент персонажа Фрунзика Мкртчяна из фильма «Мимино», сказал Михаил, обращаясь к напарнику, который листал карточки на объекты инкассирования в поисках какой-то нужной ему информации. – Вон та «копеечка» за нами второй день шлёндает. Ты не обратил внимания?
               – «Копеечка», – задумчиво повторил Лёня, не отрываясь от планшета в жёстком чёрном переплёте.
               – Ну, посмотри, посмотри! – обратил его внимание на серую «ладу» Васильцев, – и номер забрызган грязью, не разглядишь.
               – «Копеечка», «копеечка», – ещё раз произнёс напарник и, так и не найдя того, что он искал в документах на точки, добавил, – да, она мне тоже не внушает дове... А на прошлой неделе 412-й крутился по маршруту... Или мне показалось, Миш, а?
               – Было дело... Двое парней в нём сидели, – подтвердил слова коллеги Васильцев и, обращаясь к водителю, спросил, – а ты что молчишь, Дим? Ты же с нами всю неделю отъездил.
               – «Жигуля» вчера точно видел этого, а насчёт «москвича» врать не стану, – размышляя в слух, ответил шофёр военизированного госбанковского гаража, снимая солнцезащитные очки, – хотя... Подождите-ка... Точно! Он!
               – Уверен? – переспросил его Михаил.
               – На все сто! – не колеблясь ответил водитель «уаза» 452-ой модели, – вспомните, когда мою «буханку» слегка подрезала «нива» на повороте в посёлок, он сзади был... Лёнь, ты ещё сказал: «Вот, разява! Чуть нас не стукнул!» Этот серый «москвичок» и шёл за нами... Я ещё подумал, что мужик дороги не знает, когда он в «нашу любимую лужу» провалился под мостом!
               – Ну, что составлять рапорт, пусть пробьют обе машины?.. А номера?.. Скажут преждевременно. Недостаточно данных или что-нибудь в этом роде. Типа, слишком мнительные вы, ребята, – поинтересовался мнением своих коллег Михаил, – Тем более, что ещё то расследование, когда в машину Мальцева с Петраковым влетел этот придурошный «зил», что их протаранил, оно не завершено... Вроде бы как...
               – Что отказали тормоза, отмазка, конечно, простецкая, – размышлял Леонид, – а кто бы не подготовил на такой случай себе алиби-отмаз!.. Что хочешь делать, Миш?
               – У тебя завтра выходной. Я буду с Вяземским. Пусть Ген Саныч свежим, так сказать, незамутнённым нашей реальностью взглядом оценит ситуацию и нашу подозрительность. Там что-нибудь и решим.
  
                                                                              *   *   *
 
     Три дня никаких подозрительных автомобилей на своём маршруте инкассаторы не замечали. На четвёртый день, когда они едва выехали с территории одного из заводов, где инкассировали столовую, в опору линии электропередачи врезался погрузчик, водитель которого шаткой походкой прошёлся возле дороги и исчез в придорожных кустах. Поверни они на секунду-две позже в том месте, этот бетонный столб всей своей массой, наверное, разрезал бы их «буханочку» пополам. В тот день Дмитрий немного припозднился к ним в отдел. По пути у него случилась мелкая поломка. Поэтому на первый заезд они выехали с опозданием и Лёня, чья очередь была работать сборщиком, старался быстро «облётывать» точки, навёрстывая время. (Каждому инкассатору известны такие бытовые моменты.) Словом, в сей день они не стали обсуждать случая с падением столба и пьяным водителем погрузчика, хотя машинально взяли его себе на заметку в качестве «весьма подозрительного курьёза». Следующий день у их бригады был выходным. Они, правда, в устной форме поставили в известность начальника отдела о произошедшем и поделились с ним своими сомнениями и подозрениями. Подменная бригада, что работала на маршруте вместо них, ничего необычного не заметила. Ещё неделя прошла спокойно, хотя некоторое напряжение в их работе чувствовалось. До перехода на очередной маршрут по ротации оставалось несколько рабочих дней. На первом заезде они вновь заметили знакомую им «копейку». У них невольно создалось такое впечатление, что первая модель «жигулей» ненавязчиво преследует их, наблюдая за каждым их шагом. Дмитрий заметно занервничал, его «уазик», словно бы вторя ему, слегка закапризничал.
               – Сейчас, когда вернёмся «в нашу банку», конечно, ничего внятного написать не успеем, а после второго заезда я тебе обещаю, Дим, составлю рапорт. Все распишемся, всё честь по чести. И утром сам позвоню Виталию в отдел ещё раз всё расскажу и объясню. Я думаю, он на правах нашего начальника решит этот вопрос быстро, нажав на какие нужно рычаги и педали. В общем, соберись, следи за ситуацией на дороге, дотерпи, короче.
               – Я-то собран. Но мне, ребят, всё это уже настоиграло, честно говоря! – ответил Дмитрий, стараясь сохранять хладнокровие.
               – Лёнь, на точках «не сиди», – обращаясь к напарнику, который в тот день был сборщиком, сказал Васильцев. – В общем, динамично так, как ты умеешь. Ребят, у всех снят с предохранителя?
               – Само собой, – откликнулся партнёр, рефлекторно опустив пальцы к открытой кобуре.
               – Спорим на что хочешь, Дим, что на второй заезд они за нами не поедут, – подбадривающим тоном бросил водителю Михаил, подмигнув ему в салонном зеркале заднего вида.
               – Догадываюсь, – сквозь зубы процедил водитель «уаза» и, натянуто улыбнувшись, добавил, – иначе я завтра точно приеду с гранатой.
     После того, как они в этот вечер первый раз сдали деньги на вечерней кассе, Васильцев доложил дежурному их видение ситуации на маршруте и сказал, что в конце рабочего дня будет рапорт. На втором заезде его напарник щёлкал точки как орехи, строго в соответствии с предписаниями инструкции, нигде не задерживаясь и лишней секунды. Только в одном месте маршрута их траектории пересеклись с подозрительной «ладой» первой модели и все члены молодёжного коллектива это заметили. Впрочем, они завершали рабочий день, когда уже было совсем темно и сказать с уверенностью, что этот автомобиль их больше не преследовал, наверное, никто бы из них не смог.
               – Ну, что отработали, джентльмены, – выдохнул Михаил, когда они все вместе сели в «буханку» Дмитрия, чтобы он развёз их с напарником по домам, а сам направился в госбанковский гараж.
               – Обошлось, – поддержал его Леонид, открывая окно и прикуривая сигарету.
               – Обошлось ли? – переспросил его водитель, кивая куда-то в сторону, где в сумраке блеснул серый металл.
               – Да, нет, Дим! Это не они! – понял его намёк Васильцев, – да и на фига мы им сдались без денег и без оружия?
               – Ну вы-то без стволов. А я!..
               – Да ладно! Из-за одной твоей «пушки», Дим... Чего-то затевать... Да, нет! Игра не стоит свеч! Здесь нечего и думать!
               – Диман, и вправду расслабься уже слегка, – поддержал своего напарника Леонид, выдохнув в темноту дым, – а завтра всё будет по другому. Вот увидишь! Клянусь своей треуголкой!
               – Да ну тебя, Лёнь! – отмахнулся от шутки одного из своих товарищей по оружию молодой водитель служебной «буханки», – Вы-то холостые... А у меня жена, малыши...
               – Давай мы тебя до дома сопроводим, как нас на точках их персонал, а? – улыбаясь предложил повеселевший Михаил.
               – А «дежурка» на что?.. А потом я уже тоже буду «пустой», – пребывая всё ещё в некотором напряжении, ответил Дима, – просто накопилось за этот месяц с вами. Да в прошлом месяце у меня, когда я работал в Городском, случай был со стрельбой... Волна какая-то просто!
               – Так то два... Нет, три пьяных идиота были, Дим, «попутавшие берега»! – прокомментировал ситуацию месячной давности Леонид.
               – Пусть глупость, дебилизм этих придурков, но нервы, ребят, нервы! – слегка ударив ладонями обеих рук по рулю, отреагировал на его ремарку один из лучших водителей военизированного гаража, – накапливается ведь, ну!.. А у нас с Наташкой третий будет...   
     Дома, разумеется, ни о чём подобном работники этой профессии не говорили, по известным причинам... Виталий Викторович, как предполагали ребята, представив свой рапорт, незамедлительно включил возможные на тот момент времени рычаги и нажал на соответствующие педали. С тех пор ни они, ни другие бригады инкассаторов, работающих по данному маршруту, этих подозрительных машин не видели.
 
 
 
                                                      Г л а в а  25
 
                                              В обычном режиме
 
 
     Среда. Интимный день. Екатерина приехала к Михаилу немного раньше обычного. Чуть быстрее с Алевтиной Павловной отсдались на Группе пересчёта, повезло с транспортом и, вообще, всё сегодня как-то складывалось – чуть там и чуть здесь, всё сходилось с некой лёгкостью. В квартире Васильцевых у них тоже всё шло «в соответствии со штатным расписанием». Михаил был как всегда нежен и даже, когда Кате нужно было позвонить домой, не выпускал её из своих объятий. Это ещё больше заводило его...
     Сегодня у бригады Васильцев-Пашинин был выходной. Екатерине же надлежало к пяти часам быть на рабочем месте. Они вышли из дома немного пораньше, чтобы, сойдя с трамвая за две остановки до Катиного дома и, соответственно, соседствующего с ним здания, в котором располагался банк, пройтись пешком. К тому же, Екатерине нужно было заскочить в один магазин. Они неторопливо брели под руку, разговаривая о чём-то, чего не успели коснуться или обсудить у Васильцева. Вдруг после некоторой паузы его спутница, глядя себе под ноги, заговорила о самом интимном.
               – Ты знаешь, Миш... То, что ты делаешь для меня, когда мы наедине, во время нашей с тобой близости... В общем, ничего подобного я... Ничего подобного в моей жизни не было.
               – Может быть... Может быть, просто... Ну я же – твоё солнышко, – не сразу нашёл, что ему ответить на это застенчивое признание своей любимой женщины Васильцев. – Я... Я просто... Я просто грею тебя своими лучиками... грею, как могу...  
 
                                                                       *     *     *
 
      На следующий день Михаил был сборщиком, а Леонид, соответственно, старшим бригады. Уютно расположившись и разложив свой инвентарь в большом отсеке «уаза-буханки» Теплова, он периодически принимал от своего напарника сумки с выручкой и, подкручивая их от горловины на необходимую величину, свою для каждой, укладывал их в большой инкассаторский мешок, согласно очерёдности поступления. После этой операции старший, как правило, выдавал сборщику сумку, имеющую свой индивидуальный номер, для следующей точки. Она была полностью скручена в рулон номером наружу.
     С водителями, которые часто приезжают на одни и те же маршруты в отделения Госбанка, работается очень легко, в плане того, что они сами знают всю очерёдность точек на маршруте и манеру подъезда к объекту, подлежащему инкассации. Кроме того, они знают каждую дорожную выбоину и каждую кочку в районе. Сборщику в таких случаях не нужно выполнять роли штурмана-навигатора, подсказывая своему шофёру, куда ехать, каким именно путём и где следует остановить машину. Вот и сегодня Михаил был автоматически освобождён от этой обязанности. Единственное, что он делал при таком раскладе, так это сообщал на поворотах водителю свободен ли путь с его стороны или имеется какая-либо помеха и далеко ли она.
     Подъехав к предпоследней точке на первом заезде с заднего входа, Пашинин обратился к своему напарнику с некоторой просьбой. 
               – Миш, сейчас если Любка спросит, почему я к ней вчера не пришёл и не позвонил... Да стопудово спросит! Ты скажи ей, что я... Скажи, что...
               – Нет уж, друг мой ситный! Идите-ка сами разбирайтесь с проблемами Вашей интимной холостяцкой жизни! – прервал его Михаил и вручил ему планшет с карточками на объекты инкассирования и медную печать-штамп с номером маршрута, а также вернул только что полученную от него порожнюю сумку данной точки.
               – Ну ладно, блин! Я это тебе хрен забуду, как говорит Ген Саныч! Давай все причиндалы... Ребят, я на немного задержусь... А если на много, езжайте без меня, – отшутился Лёня, принимая у Васильцева весь «джентльменский набор», кроме авторучки, необходимый для произведения инкассации точки.
               – Лёня, только ты недолго там! И, главное, внимательно осматривай шпагат и оттиск на пломбе, чтобы не было, как с Петраковым тогда! – напомнил на всякий случай напарнику о выполнении служебных обязанностей инкассатора-сборщика Михаил. – Короче, не заболтайся там! У тебя три минуты, не больше!
               – Если что, стреляйте в воздух, вызывайте подкрепление! – крикнул в ответ Пашинин, растворяясь в извилистом коридоре магазина.
     Минут через пять Леонид вышел с сумкой с выручкой и небольшим свёртком подмышкой.
               – Фу! Кажется, простила! – доложил обстановку Пашинин и протянул водителю продолговатый предмет, завёрнутый в обёрточную бумагу, – полу-копчёная, Витёк! Ты ведь просил сегодня тебе сделать.
               – Спасибо, кормилец! – поблагодарил его Теплов, принимая нежданную радость, – сколько я тебе должен?
               – Сейчас спокойно разберёмся, – уверенным тоном ответил Леонид и протянул напарнику чёрный планшет и печать-штамп, – я возвращаю Ваш портрет!
               – И сумочку покажи на всякий случай, будь любезен! – ответил ему Васильцев, – а то мало ли что вы там с «джульеттой» учудили!.. Что так долго? Вы там часом не сексом занимались? Подожди, Виктор.
               – Да ладно тебе, Миш!.. Пока я ей объяснил, пока просил прощения, пока... В общем, обошлось!
               – Действительно обошлось! – выдохнул Михаил, проверив пломбу, шпагат и запись в соответствующей данному объекту графе карточке на текущий день, – поехали Вить! Порядок.
     Несмотря на эту непредвиденную задержку, они были в очереди на вечерней кассе вторыми. У окошка начинали сдавать свой «улов» Мальцев и Саша. Следом в узкий коридор, ведущий к помещению вечерней кассы, бодрым шагом вошли Вяземский и «Гонсалез». Из вестибюля послышались гулкие голоса Калашенко и Вержбицкого. Бригады всех маршрутов были в сборе. Сегодня всею шумною толпою говорили о политике, женщинах и о спорте. Вспомнили также и недавний случай, когда, работая по Второму маршруту и перебрасывая из «уаза» Бориса мелочь из автобусного парка, расфасованную по штатным госбанковским мешочкам, Вержбицкий с новеньким Павлом один из мешочков чуть было не упустили из виду, сбившись со счёта.
     Вообще, работа с разменными деньгами, которые необходимо было доставлять в учреждение из автобусного парка и трамвайно-троллейбусного депо, это – отдельная песня, а для водителей-таксистов и договорников, приезжавших на «волгах», сия песня имеет грустный мотив и головную боль в придачу по причине тяжести данного груза. Сам же процесс переброски мешочков из автомобиля в специальную тележку для мелочи, выкаченную на крыльцо банка, с последующей транспортировкой её в отдельное помещение, где всё это хозяйство опечатывается до своего времени в сейфе сургучом, больше напоминало некий цирковой аттракцион...
 
     Три маршрута, завершив свою работу после сдачи выручки с точек второго заезда, разъехались по домам. «На базе» остались только дежурный по отделу Демидыч, милиционер Варсенин, бригада Васильцев-Пашинин, водитель госбанковского гаража Виктор, Алевтина Павловна и подменявшая Екатерину бухгалтер Светлана. Чистун уже отзвонился в универсам и сообщил Леониду и Михаилу, что сегодня будет две сумки вместо одной и посему девчонки, что формируют деньги для инкассации, задержатся с подготовкой к сдаче. Время тянулось как резиновое. Все присутствующие, кроме Алевтины Павловны и самих членов бригады, сели за круглый доминошный стол, скоротать минуты ожидания. Ну а напарники стихийно, от безделья, решили продолжить серию своих шуточно-спортивных поединков по смешанным единоборствам в длинном коридоре учреждения.
     Некоторое время до пребывающих в помещении Отдела инкассации доносились только отдельные воинственные выкрики участников этого шоу и топот их ног. В какой-то момент они услышали грохот стульев и опрокинутого стола, а ещё через секунду-другую и шум от упавшего металлического стенда. После чего раздался гомерический хохот напарников.
               – Да что они там совсем что ли очумели!? – возмутился сержант Варсенин, – там же стёкла, порежутся!
               – Спокойно, Константин, – безразличным тоном отреагировал на всё происходящее и реплику дежурного милиционера Иван Демидович. – Стёкла я ещё третьего дня демонтировал – буду менять на оргстекло. Сейчас они всё поставят на место. Если что сломали, я больше чинить не буду. Пусть сами чинят, кабаны.
               – Переженить их надо, дядь Вань! – высказал своё мнение на этот счёт Виктор, – пока они весь банк вам тут не разнесли в щепки!
               – Твоя правда, Витя! – подтвердил слова водителя Демидыч, – эту бы энергию да в мирных целях! Вот так, Пална, Катьку на выходной отпускать!
               – Да молодые они, задорные, – встала на защиту инкассаторов Алевтина Павловна, – ну немного не рассчитали силу... Они – хорошие ребята!
               – Очень, – сухо сказал Чистун и добавил, – особенно, когда спят зубами к стенке. Так ведь, Свет?
               – Да они – нормальные парни, ты сам знаешь, Иван Демидович, – согласилась со своей временной напарницей Светлана.
              – А кто скажет супротив! – задорно ответил дежурный по отделу, делая некий отвлекающий внимание манёвр одной рукой и одновременно с этим аккуратно пристраивая на своей лысине одну из белых костяшек домино другой. Проделав данную манипуляцию, он громко хлопнул по столу иной костяшкой и отрывисто заявил: «Рыба!»   
               – Демидыч, ну ты в своём репертуаре! – воскликнул сержант Варсенин, – я всё видел! У тебя же лысина не с двойным дном, в натуре!
               – Ладно, мы с Витей продули вам. Мы просто поддаёмся! – согласился Чистун, снимая трубку зазвонившего телефона и сразу переключаясь на этот звонок, – понял! Отправляю... Девочки а мне бы паштетика этого импортного хоть несколько баночек. Найдёте?.. Что?.. Он тоже просил отложить!.. Ну добро!
     Быстро расставив мебель с инвентарными номерами по своим местам, инкассаторы хором доложили присутствующим: «Жертв и разрушений нет!» Все улыбнулись им в ответ. А Демидыч, махнув рукой, сказал: «Выезжайте. Через десять минут девчонки будут готовы. Мне там бандеролька будет. Ваш заказ «золотая рыбка» тоже исполнила.»
     Минут через пятьдесят Пашинин и Васильцев уже отсдались и разоружились. Взяв к себе в попутчики Алевтину Павловну и Светлану, они стали прощаться с Варсениным и Чистуном.
               – Смотрите, много не пейте! – машинально произнёс как заповедь сакраментальную фразу Демидыч, проводив их до поста милиционера.
               – А нам много и не надо! – ответил Леонид.
               – Полведра на брата! – «отрапортовал» своё Михаил.
               – Так какой у вас счёт? – поинтересовался дежурный сержант исходом импровизированных состязаний по единоборствам без каких бы то ни было правил.          
               – 3:2 в Мишкину пользу, – удовлетворил его любопытство Пашинин, – но я отыграюсь. Счастливо отдежурить, Петрович!
               – Приятных сновидений, – добавил Михаил.
               – Спокойного дежурства, Константин Петрович! – попрощались с Варсениным  дамы.
               – Цыгане шумною толпой! – неожиданно даже для самого себя выдал импровизацию Иван Демидович, сухо махнув своей работящей мужицкой рукой вслед уезжающим перед внутренней входной дверью банка.
 
 
 
                                                      Г л а в а  26
 
                                                      Диверсант
 
     Закончилось общее собрание отдела, которое провёл его начальник Смолянинов. Все, кто не был задействован сегодня на вечерних маршрутах, отправились по своим делам или по домам. Остальные, вооружившись, пребывали в ожидании транспорта. Прикомандированный к бригаде Второго маршрута таксист Лёва уже был на месте и тоже терпеливо ждал своего часа, знакомясь с новым выпуском стенгазеты в длинном коридоре банка. На первый, третий и четвёртый маршруты должны были прибыть водители из военизированного гаража. Внемля законной просьбе инкассаторов, что касается информации о том, кто к ним приписан на сей день, Виталий Викторович стал знакомить их с текущим рабочим распорядком.
               – Бригада Петраков-Шамшутдинов, с вами Виктор, дикторским голосом произнёс руководитель военизированного отдела..
               – Это какой Виктор? – переспросил Петраков.
               – Наш Виктор, Теплов... Так... Продолжаю... Васильцев-Пашинин, у вас «Насос», в смысле, Лев Михалыч, Лёва... С Вержбицким и Калашенко Диман едет... И... и... и... По «четвёрке»... Ивлев-Тимофеев у вас должен был быть Борис. Он сломался... По вашу душу выехал «Хоттабыч». Только без нервов, Павел Андреевич! Спокойно. Согласитесь, он уже не так часто к нам приезжает в последнее время. Только на подмену, по обстоятельствам.
               – Демидыч, выдай мне ещё два патрона, – серьёзно отреагировал Ивлев, обращаясь к дежурному по отделу и добавил в сторону, – знал бы, я б с собой принёс.
               – Дядь Паш, он почти перековался. Когда с нами в последний раз был, не всё собирал – через одну кочку, а то и через две!
               – До хера смешного, Антон! – возбуждённо парировал реплику своего коллеги Ивлев, – горбатого могила исправит!
               – Между прочим, пытки и издевательства над живыми людьми запрещены Женевской конвенцией, – вмешался в разговор «Гонсалез», – делая пару глотков чая из кружки.
              – А вот с чаем-то ты поспешил Стас. С чаем это ты зря, –  подколол его Леонид, – сейчас обратно всё полезет. И насчёт живых – к концу маршрута с «Хоттабычем»... Слишком смелое предположение!
               – Да он засланный к нам! – не выдержал Ивлев, – империалисты проклятые специально его заслали много лет назад, чтобы он методично разваливал и, в конце концов, уничтожил всю систему Госбанка в нашей области или, вообще, в СССР! Диверсант он, японский булгахтер, мать его!..
              – Пал Андреич, да ты уж этажами-то не клади. Вон девушек перепугал из нашей бухгалтерии, не из японской! – спокойно заметил Смолянинов.
               – Слушайте, а когда «Хоттабычу» на пенсию, а? – неожиданно поинтересовался Шамшутдинов.
               – Я специально прояснял этот вопрос, – сухо ответил Виталий Викторович. – Даю справку, Наиль... Валентин Степанович Драгунько-Гасанов никаких особых льгот и заслуг перед государством на настоящий момент не имеет и выйдет на заслуженный отдых через три года. Точнее, через два года и десять месяцев.
               – Хрен там! Не выйдет! При всём желании не выйдет! – нервно отреагировал Ивлев на полученную информацию, – просто я столько не выдержу, японская чеснокодавка!.. Так что насчёт двух патронов, Демидыч?
     Оценив чувство юмора своего собрата по оружию, все дружно расхохотались. Даже Смолянинов, срочно вызванный к управляющему районным отделением Госбанка, не мог удержаться от смеха. По дороге к главному кабинету учреждения он постоянно поправлял галстук, изо всех сил стараясь надеть на лицо маску подобающей его должности серьёзности. 
               – Что? Что случилось, ребята? – с горячим вопросом на устах вбежал в комнату инкассаторов «Насос».
               – Лёва, я тебе потом расскажу, – задыхаясь от смеха, ответил ему Леонид, – на мар... на маршруте!.. 
 
 
                                                    Г л а в а  27
 
                                               Осенние мотивы
 
     Ещё одна осень. Ещё одна пора листвы пожара. Упрямый дождь мерной дробью барабанит по крышам домов и по крышам машин. В лужах отражается хмурое, насупившее свои седые брови небо и плавают «жёлто-красные корабли» тоски... Наверное, это – тоска о чём-то ушедшем, канувшем в лету или о чём-то несбывшемся, загаданном и лелеянном в сердце, но так и не воплотившемся в реальности...
     Вчера бригада Васильцев-Пашинин отдыхала, а сегодня они заступили на месяц на Второй маршрут. Однако погода сей почин не жаловала. Леонид был по штатному расписанию в сей день старшим, соответственно, Михаил инкассатором-сборщиком, то есть ему надлежало «разгонять облака». Водителем к ним был назначен Теплов, являвшийся одним из самых искусных шоферов военизированного гаража.
     Лихо обежав все точки первого заезда, Васильцев слегка промок, но для его молодого здорового организма это были фантики. Он предусмотрительно взял с собой из дома сменную рубашку, в которую и собирался переодеться между заездами. Этот шикарный индийский батник он очень любил, впрочем, как и другие импортные батники из его домашней коллекции. К тому же пара лишних карманов для документов, ручек и всякой нужной мелочёвки никогда не помешает. Он, помня о просьбе Лёни, взять две-три кассеты для тепловского магнитофона, прихватил с собой несколько любимых сборников, что сделал сам на свой вкус, потому что у Виктора из музыки был только Шуфутинский и Модерн Токинг. Очерёдность композиций на этих двух кассетах за полтора года выучили наизусть инкассаторы всех отделений Госбанка города. А кое-кто мог уже и сам исполнять плотно засевшие в мозгах песни, причём, как на русском, так и на псевдо-английском языке...
               – Витёк, тебе колбаса, как просил; Лёнь, тебе майонез и ненашенский паштет из импортной зверюги; мне кусочек сыра, – «отрапортовал» Васильцев, положив на капот служебного авто матерчатую сумочку, после того, как он ловко прошмыгнул между двух больших луж и запрыгнул на переднее сиденье «уаза-буханки»...
               – Я слышал, в «наш фирменный гастроном» чешское пиво завозили... Ты там узнай обстановку, Миш! Может, осталось что? – забросил удочку Лёня.
               – Откуда такие сведения, Лёнь?
               – Ген Саныч поделился. А Диман сейчас по рации подтвердил.
               – Опять вы за старое! Ведь снова снимут её, Вить!
               – На сей раз, наверное, уже не снимут. А вот премии лишить обещали точно – за не служебное использование.
               – Ну а вы нарываетесь, блин!
               – Никто не нарывается! Мы с Димкой свой код придумали для разных дел, – парировал выпад Васильцева Виктор.
               – И вас ещё не раскусили?
               – Как видишь!.. Ну, понятно, что не дураки сидят... Мы же будем обновлять свои шифры, чтоб не примелькаться.
               – Всё одно спалитесь, Вить! – с улыбкой сказал Лёня, прильнув к перегородке, разделяющей отсеки салона «уаза» 452-й модели и доставая из мешка свою пол-литровую банку майонеза и пять баночек паштета. «На базе» рассчитаемся или тебе срочно?.. Вдруг что путное попадётся.
               – У меня есть деньги. Сейчас отсдадимся и сочтёмся.
               – Я тоже в банке отдам, Миш... Хотя, если пивко ещё осталось...
               – Ладно, разберёмся! Лишь бы было... Хоть по бутылочке – губы смочить.
               – Вить, сумку освободи! Вдруг повезёт, – сказал Васильцев, когда их служебная машина остановилась у заднего входа в гастроном.
     Им действительно повезло... Впрочем, и хорошие отношения Михаила с директором магазина и кассиром, который обычно сдаёт им выручку, сыграли свою роль. Немного задержавшись на точке (потребовалась минута-другая, пока искали, где можно взять для людей с оружием заветный напиток), Васильцев принёс по две бутылочки «на брата».
 
                                                                          *     *     *
 
     Не во всех коллективах каждый из его членов непременно состоит в дружеских отношениях с другими участниками этого «ансамбля». Сие есть факт и это нормально, ибо такова уж наша жизнь. Кто-то молча держит своё мнение при себе, а кто-то старается приобрести сторонников или заручиться некой поддержкой в своих противоречиях с оппонентом по жизни.
     Вторую неделю Калашенко работал с новым инкассатором Павлом. За это время прощупав его с разных сторон, он решил, что сей человек, хоть и хитроват «выше среднего», но близок ему по духу и с ним можно иметь дело. Сегодня к ним по направлению-путёвке прибыл случайный водитель из таксопарка. Он работал впервые «под Госбанком» и, вероятнее всего, к ним больше не попадёт, а если и будет прикомандирован вновь, то всё равно не сможет свести концов с концами в их внутренних интригах. Пользуясь этим обстоятельством, Антон решил открыто поговорить со своим молодым напарником и направить его мысли в нужное ему русло. В течение двух заездов он постепенно раскачивал своего визави и ближе к концу маршрута решил сбросить свою маску.
               – Ты, Паш, особо не обольщайся на его счёт, – сказал Калашенко, имея в виду Михаила, – это он такой крутой весь на людях, на показ. А так... Ну, спортсмен... Ну, супермен... Весь из себя... А ты бы видел, как он сокрушался, когда... В общем, пришёл он прошлым летом... или позапрошлым... Ну, не важно! Вырядился однажды летом в белый джинсовый костюм... Ни у кого такого нет. Пошит на заказ, сидит на нём как влитой... Ну просто звезда из индийского фильма, мать его!.. Все девчонки в банке рты поразявили! Супер герой, блин!.. На точках – фурор! Мне потом знакомые тёлки рассказывали... Короче, выпялился, весь из себя!.. А когда разоружаться стал, портупею снял, то обнаружил, что брючки испачкал о неё... Ха-ха! Да и пиджачок тоже! Прикинь домой её взял отстирывать, очищать или чего он там с ней делал... Но с тех пор больше костюмчик свой белый не надевал! Ха-ха! Жалко пачкать, в натуре! Я оборжался, блин! Супермен, мать!.. Проще одевайся, цаца! Все в джинсах ходят или в брюках, в обычных костюмах... А он... Звезда, блин!
               – Слушай, Антох, а ведь нам же форма положена! Почему не выдают, а? – проявил своё любопытство в неожиданном для собеседника направлении его напарник.
               – Много будешь знать, Паша, скоро состаришься... Ты у тётки своей спроси. Может, она тебе скажет, – ответил «Калач», – да не скажет... В общем, положена то, форма, конечно, положена... Но она денежек стоит и её новенькую-то можно и продать куда следует... В военторговский магаз, например... Короче, зарабатывают люди... Зарабатывают, Паш.
               – Кто? Наш завхоз Демидыч?.. Да и сам Батя, наверное, управляющий? Они в доле, что ли?..
               – А этого я тебе не говорил!.. И, вообще, у нас данного разговора не было, – несколько нервно отреагировал на догадки и предположения своего молодого напарника Калашенко и после паузы добавил, – ты смотри там, «не подведи меня под монастырь»! Моя хата с краю. Что все говорят, то и... А я, вообще, молчу по этому поводу!.. Ты сам заметил, все ходят – кто в чём. Кто свою военку одевает, кто в цивильном... Кто как!.. Ну а белая джинса Васильцева – это было что-то!.. Испачкал жаль! Ай-яй! Мамочка заругает!..
               – Ты его так не любишь, «Калач»?
               – Кому – «Калач», а кому – Антон Валерьевич! – хмуро ответил Калашенко, когда их жёлтая «волга» остановилась напротив центрального входа в банк, – давай, мешок на плечо и вперёд на вечернюю кассу. Два маршрута уже здесь, «четвёрки» нет... И об этом разговоре, Паша... Не маленький!..
 
     В очереди на сдачу выручки в окошко вечерней кассы первой была бригада Вяземский-Тимофеев. За ними следом стояли Леонид и Михаил, ведя свои подсчёты на клочке бумаги.
Четвёртый маршрут, по которому работали Петраков и Никитенко, задерживался. Их машина пробила колесо, видимо, поймав какой-то острый предмет.
     Освободившись после сдачи денег, Васильцев переоделся в сухую сорочку и пока Катя и Вера, заменявшая в этот день Алевтину Павловну, принимали сумки у Калашенко и его молодого напарника Павла, сделал звонки в три аптеки, что были у них на маршруте, в неотложных поисках одного медикаментозного средства для бабушки. Едва он положил трубку телефона, как подъехала четвёртая бригада инкассаторов, с шумом ввалившаяся в банк, обсуждая свои дорожные приключения. Сегодня между заездами времени на общение с Екатериной у него не будет. Если к концу работы закончится дождь, можно будет проводить её домой и постоять некоторое время под её окнами... Хотя через день наступит среда и у них будет время пообщаться по обычному расписанию их интимных встреч в цивильных условиях.  
     Когда бригады вновь разъехались по своим маршрутам, Катя и Вера, перекинувшись несколькими словами с сержантом Варсениным и с дежурным по отделу Гаврилой Алексеевичем, решили уединиться «в своих апартаментах» и поболтать «о своём, о девичьем». Вера делилась со своей подругой семейными проблемами, которые подстерегали её дома, недопонимаем со стороны мужа и напряжёнными отношениями со свекровью. А Екатерина сообщила ей новости из жизни своей семьи и об отношениях с Михаилом.
     Через три часа рабочий день для всех инкассаторов и сотрудниц учреждения, что трудились сегодня на вечерней кассе, был закончен. А осеннее небо так и продолжало лить слёзы, грустя о чём-то о своём, будучи поглощённым собственными печалями и заботами.
Похолодало. Приблудившийся неизвестно откуда ветерок делал пребывание на улице совсем уж некомфортным. Город притаился до утра и провалился в сон. 
 
 
 
                                                    Г л а в а  28
 
                                           Женские разговоры
 
     Для Екатерины и Михаила очередная среда прошла по их обычному плану. Катя приехала к Васильцеву в одиннадцать. Сегодня у них было больше времени для близкого общения друг с другом, ибо у Михаила был выходной. Это означало, что его возлюбленной нужно быть дома не к трём или четырём часам дня, ко времени, когда инкассаторы заступают на свою работу, а к половине пятого, чтобы успеть привести себя в порядок, перекусить и пройти порядка ста метров до дверей банка.
     Васильцев проводил свою даму до подъезда, в котором она жила, зашёл буквально на пять-семь минут в родной отдел и неторопливым шагом направился обратно домой.
     Алевтина Павловна была в отпуске и вместо неё почти всё это время выходила Вера. И в сей день до приезда инкассаторов со своего первого заезда наши леди вновь уединились у себя в помещении вечерней кассы и секретничали.
               – Ты какая-то сегодня уставшая, Екатерина Дмитриевна, – обращаясь к своей подруге, сказала Вера, заметив некое расслабленное состояние напарницы, – но выглядишь счастливой. С утра ты такой не была!
               – Так бывает, Верунь! А то ты не знаешь! – томно вздохнув, ответила Катя.
               – Да я уже забыла, что это такое: хороший секс... У нас сейчас с Борисом как-то не клеится... А у тебя – тьфу, тьфу!..
               – Мишка, увлёкся системой Брэга и проводит суточные голодания раз в неделю... И в эти дни я его особенно боюсь.
               – В смысле?
               – В том плане, Вер, что в такие дни он проявляет особую активность... Я не понимаю, откуда в таких случаях берётся его энергия. Я если не поем, мне кажется, и сил-то нету никаких... А у него в такие дни, наоборот. Не понимаю, Вер! Как это?
               – А он точно ничего не ест?
               – Абсолютно!
               – И ничего не пьёт? Ну может быть, лекарства какие-то или снадобья, я не знаю...
               – Только воду!
               – Ни фига себе!
               – Вот и я говорю!
               – И сегодня...
               – Попил водички и... Истязал меня, как... Я не знаю кто...
               – Ну по твоему внешнему виду не скажешь, что тебе было сильно уж плохо, – с улыбкой и некой завистью заметила Вера, покачивая головой.
              – Да ну тебя, Вер!.. Никто и не говорит, что плохо... Спать хорошо буду дома... Да я и у него сегодня уснула. Представляешь! Обычно глаз не сомкну. Всё-таки не своя обстановка... А вдруг придёт кто. Я так не могу! Ну ты понимаешь. А тут выключилась. Просто ушла в аут!
               – Бедненькая Катюня! Так он тебя называет, Кать?
               – Так, так. Только без слова «бедненькая». Что дальше?
               – Меня бы кто так помучил, блин!
               – Ну найди себе кого-нибудь, в конце концов! Но не страдай уже! Если, конечно, у вас с Борькой всё или как там у вас...
               – Дёрганный он какой-то в последнее время, нервный. Говорит, что на работе проблемы... Надоело всё, говорит. Хочу на необитаемый остров, говорит!..
               – Куда?
               – Туда!.. Куда не ходят поезда! Устал я, говорит, от всего, от всей этой бренной жизни и всё такое прочее...
               – А у него... Ты меня прости, конечно, Вер... Ну может, у него кто-нибудь на стороне... Ну как у моего бывшего, земля ему, конечно, пухом... Ты ничего такого не замечала за ним?
               – Ну показалось мне пару раз, может быть, больше, что от одежды его духами чужими пахнет и сам какой-то неестественный что ли... И спокойный такой... А как я к нему, так психовать начинает... На остров!.. На остров! Осточертело всё!
               – И у вас совсем ничего?..
               – Ничего... А мне надо... Ну ты знаешь, я не могу долго без этого... Я сама извожусь... И вон мужики, когда мимо проходят, если только коснётся меня кто случайно, ну нечаянно совсем заденет, я вся прямо горю!.. Ну я не могу без постели. Не могу я сама с собой, понимаешь?.. И как быть, Катя? Как быть?
               – Неблагодарное это дело – давать советы в таких вещах, Вер... Я не знаю... Но вам вдвоём с Борисом надо разобраться в своих отношениях, наверное... Придти к какому-то общему знаменателю что ли... Определиться, одним словом... И решать уже, как жить дальше... В любом случае от разговора об этом вам не уйти. Как без этого разговора?
               – Да он заводится с пол-оборота, если я только пытаюсь как-то подойти к этой теме! Сразу закипает, блин!.. И всё!.. И разговора нет!.. На остров!.. Осточертело всё!.. Не знаю, Кать, что делать. Не знаю!..
               – Ну поговорить-то вам в любом случае...
     Вдруг хлопнувшая входная дверь прервала их беседу. В вестибюле банка послышалось ожидаемое по времени оживление. Прибыла «на базу» одна из бригад инкассаторов, завершив свой первый заезд.
               – Девочки, ау! Встречайте гостей! – раздался от поста милиционера до боли знакомый голос Вяземского, – кто не спрятался, я не виноват!
               – Вон, Первый маршрут приехал, – меланхолично отметила Вера. – Скоро же они управились.
               – «Быстрый Гонсалез» оправдывает своё прозвище! – подтвердила мысль своей напарницы Екатерина, – сегодня у них Стас за сборщика.
                – Ну да. Ген Саныч вчера «бегал».           
     В течение пяти-десяти минут подтянулись и остальные три бригады. Весьма тесный коридор перед дверью вечерней кассы наполнили голоса сотрудников военизированного отдела, гомон, смех и разговоры, разговоры, разговоры...
     После того, как все бригады разъехались по своим маршрутам, дамы перекинулись парой фраз с милиционером Олегом и с дежурившим в сей день по Отделу инкассации
Петраковым. Затем, дав им понять, что теперь настало время посекретничать, вновь уединились на территории «своих владений».
               – У нас ведь тоже не всё так безоблачно, как ты догадываешься, – с некой грустинкой в голосе сказала Екатерина, – Мишка тоже иногда дуется. Он любит быть первым номером. Характер свой показывает. А я не могу, когда на меня повышают голос. Я теряюсь!.. Я говорю ему, не повышай тон. Мне от этого плохо, а он от этого впадает в какой-то ступор и молча дуется... Может быть, у меня у самой характер капризный и слишком гордый нрав...
               – Кать, А как сочетаются ваши гороскопы, если ты в это веришь, конечно?
               – В том-то и дело, что никак не сочетаются!.. Верю или не верю?.. Наверное, всё же больше верю, чем нет... В общем, звёзды не сулят нам ничего хорошего, Вер... Ничего...
               – Ты тоже считаешь, что у ваших отношений нет никакой перспективы?.. Или всё-таки какие-то варианты у вас есть, чтобы быть вместе?.. Что-то вы рассматривали?
               – Ох! – тяжело выдохнула Екатерина, – спроси что-нибудь попроще... Но то, что он для меня делает в постели... Такого никто и никогда!.. И я точно знаю, что подобного в моей жизни больше не будет... Никогда, Вер... Если он уйдёт или мы расстанемся как-то...
               – Всё-таки расстанетесь, Кать?
               – А что ты удивляешься? Ведь нас, по сути дела, кроме постели ничего не связывает... Нас не объединяет ничего.
               – Как? Вы оба такие чистые что ли, ну, в смысле, своей душой... Вы выделяетесь из множества людей... И он... Он что не питает к тебе никаких нежных чувств?!
               – В том-то и дело, что питает, ну, в смысле, испытывает. И я думаю, что не обманывает. Это правда! Это видно! Это – не просто секс, Вер!.. Но... Но нас ничего не объединяет и ещё эта разница в возрасте!.. Эта разница...
     Я не знаю, что делать... Вокруг столько молоденьких девчонок... Вон хотя бы даже у нас!.. И Валька, и Светка, и Иринка Первозванцева... Невесты на выданье! Ходят, блин, облизываются... Да и у него у самого подружки есть – студентки, спортсменки, комсомолки и красавицы наверняка... Он же и в Литературный клуб ходит с друзьями, и в Театр-студию... А уж там наверняка молодые смазливые девчонки есть!.. А я... А я ещё свои кренделя выделываю и понты кидаю!.. Это ещё нужно уметь выдержать, Вер!.. И я не умею подчиняться... Ну не могу и всё, хоть что ты со мной делай!..
               – Слушай... Ну а о совместном ребёнке... Ну ты же говорила, что ты...
               – Нет. Он сам или чувствует, что в принципе не готов к детям или, не хочет со мной... ну, в моём положении, в общем, когда у меня уже есть трое и Кристинке уже третий год идёт... Вот так, Вера! А ты говоришь, счастье! Счастье – пшик!.. И останутся лишь одни воспоминания о нём, об этом призрачном счастье!.. Нет! Не призрачном, конечно! Настоящем!..
               – Ну почему ты так думаешь, Кать? Может быть, у вас всё ещё образуется, а?
               – Я чувствую, что этому счастью рано или поздно, но придёт конец. Чувствую, Вер! Вероятно, в глубине души я даже знаю это наверняка!.. Да! Точно знаю... Такое счастье, Вера... Такое большое счастье долгим не бывает! Я и так получила от него, наверное, на десять, на пятнадцать лет вперёд или даже на двадцать... А может быть, на всю оставшуюся жизнь!..
 
 
 
 
 
 
 
 
                                                    Г л а в а  29
 
                                          Калейдоскоп событий
 
     Ещё несколько месяцев Васильцев проработал в банке, верой и правдой служа государству. За это время коллектив сотрудников Отдела инкассации в очередной раз потихоньку обновился. Из «поколения отцов» остались только Вяземский, Демидыч и Петраков, и не столь давно влившийся в коллектив Вержбицкий, который, впрочем, ко времени увольнения Михаила проработал уже почти полтора года. Из молодёжи того состава, который Васильцев застал, устраиваясь в банк, остался лишь сам начальник отдела Виталий. К этой же когорте старожилов нужно отнести и вернувшегося в родные пенаты «Гонсалеза». Кто-то уволился в поисках лучшей доли, немалая часть попала под раздачу в борьбе с пьянством, когда гайки были затянуты совсем туго. Однажды, выйдя на работу с похмелья, получил выговор напарник Михаила Леонид, когда они работали в одной бригаде вместе во второй раз. А буквально через полтора месяца, не совладав с собой ещё раз, он попался вновь и был рассчитан менее, чем за сутки. Молодёжь, пришедшая на смену уволившимся в силу тех или иных причин инкассаторов из «поколения детей», Васильцева никак не вдохновляла. Слишком узкий и примитивный круг их интересов не оставлял Михаилу никаких шансов как-то сблизиться с кем-либо из них. Вся эта атмосфера его угнетала. К тому же, настал срок сдавать свою итоговую выпускную работу по профилю его обучения в Заочном народном университете искусств. Это означало, что возникла острая необходимость искать некое место, где бы он, наконец, смог проявить свои творческие способности, то есть раскрыться с иной стороны.
     Так или иначе Михаил за весьма довольно короткий промежуток времени, лет пять или шесть, успел поработать: в Доме культуры, в институте, где некогда учился, на заводе, на стройках, в кооперативах, в областной газете и в разных других местах, коих было немало. Как некогда и его отец он искал своего места в жизни. На протяжении почти четырёх лет после увольнения из Госбанка он продолжал встречаться с Екатериной. В их отношениях были разного рода нестыковки и мелкие, но эмоциональные ссоры. Два гордых сердца и два гордых нрава не смогли преодолеть противоречий, заложенных в них самих изначально. Старшая дочь Екатерины Ольга второй раз вышла замуж. На сей раз в её жизни всё складывалось удачно и она подарила своему мужу сына. Теперь, когда Катя стала бабушкой  ещё раз, она больше времени уделяла своим детям и внукам. Михаил, почувствовав, что для него в их мире нет места, которое он мог бы занять, стал постепенно отдаляться, продолжая искать себя. Увлёкся атлетизмом, не прекращая своих творческих изысканий. Его мама, Надежда Петровна так и не обрела своего счастья с мужчиной, с которым связывала свои надежды и планы. Бабушка и дедушка Васильцева медленно, но верно старели. Весь клубок проявленных тем или иным образом проблем требовал времени на его распутывание и разрешение. Но одни сложности сменяли другие и во всём этом карнавале больших и малых событий, перемежающемся с простым мельтешением суеты, для их отношений с Катей уже никак не находилось места...
     Впрочем, о том, что такое время наступит, в глубине своей души они оба знали. Иногда они отдавали себе в этом отчёт, иногда нет, продолжая жить иллюзиями, перемешанными с действительностью... Любые призрачные представления о реальности рано или поздно рассеиваются подобно дыму от костра... Но от сего пламени остаются угли и зола, которые являются прекрасным удобрением для неких всходов... Траектории их движения по этой жизни подобно траекториям движения двух планет на небосклоне сблизились на какое-то заданное кем-то изначально время и снова стали удаляться, перемещаясь по своим орбитам в бесконечном пространстве Бытия.     
 
 
                                                     Г л а в а  30
 
                                                   Конец времён
 
     На дворе стоял морозный февраль. Казалось, что зима, решив наверстать упущенное, стремилась напомнить людям, проживающим в европейской части планеты, что именно она является полновластной хозяйкой положения в эту пору. Намело много снега. За несколько дней норма осадков превысила месячную. Холодный северо-западный ветер лютовал не на шутку, словно бы испытывая сами человеческие души и их терпение на прочность. Он пел свои заунывные однообразные песни на свой мотив, будто бы развлекая себя любимого. Впрочем, было очевидно, что до людей ему как-то особенно и нет дела. Скитаясь по планете на протяжении многих веков и целых эпох, он, наверное, привык заботиться только о себе, не вдаваясь в какие бы то ни было подробности человеческого быта. Ему это просто ни к чему. У него есть своя важная работа и за него её никто не сделает. Есть также и хобби, связанное с некими творческими порывами в буквальном смысле этого слова. Видимо, сегодня его покинуло настроение, а вдохновение почему-то не пришло. Распалив себя самого какими-то ведомыми только ему одному заботами, он неистово носился по сумрачным просторам, словно бы нацелившись выморозить из них любое проявление разумной жизни. Если кто-то не смог или не успел спрятаться от этих суровых игрищ, чья в том вина...
     Михаил Александрович стоял у окна и смотрел куда-то во внешнюю полутьму. Там, за стеклом, бушевали настоящие страсти. А по эту сторону двойного стеклопакета было довольно уютно и тепло. Тот, кто демонстрировал силу своих незримых мышц и дирижировал огромным оркестром белоснежной феерии, был ему нестрашен. Каждую из этих симфоний он слышал за свою жизнь ни раз и никаких новых идей или интересных интерпретаций в них старых для себя давно уже не находил.
     Заварив чая с мелиссой и донником, он ждал, когда настоится этот отвар и наберёт в себе силу, чтобы поделиться ей с тем, кто будет готов употребить сей бодрящий горячий напиток. Стандартный гранённый сосуд для питья в мельхиоровом подстаканнике дремал в глубине кухонного стола в компании конфет и баранок. Стоявшая рядом свеча в виде небоскрёба согревала окружающее пространство, иногда вдруг на секунду вспыхивая или искрясь без какой-либо внешне заметной причины. Собственно говоря, грело не её пламя, а воспоминания, что были связаны с этим некогда величавым стеариновым строением, которое использовалось по своему назначению только в особых случаях или по прихоти своего хозяина. От огромной свечи, что Катя много лет тому назад подарила мужчине, которого она любила, на его День рождения, осталась лишь половина. Но и она была ещё на столько большой и горела столь ярко, что её света хватало, чтобы вполне сносно осветить пространство кухни или сумеречные закоулки жизни её владельца.
     Сейчас, глядя на эту красно-белую узорчатую башню, наполнявшую своим тёплым сиянием его душу, Васильцев вспоминал времена своей молодости, ту эпоху его жизни, когда он был, наверное, одним из самых счастливых людей на земле. Что интересно, он предчувствовал... Да он просто знал заранее, что такой период в его жизни обязательно наступит, ибо ему суждено быть!.. Впрочем, как знал он и то, что это волшебное время когда-то неминуемо закончится, оно исчерпает себя во всей своей полноте и завершится, как и всё в этом подлунном мире, что проявляется на отведённый ему срок из небытия и в небытие уходит в положенный час...  
     Вся жизнь Михаила была организована таким странным образом, что перед ним всегда лежал тот или иной путь под звёздами и он ведал о существовании этого пути, будь он даже лунной дорожкой из призрачного небесного серебра. Может быть, по этой зыбкой искристой тропе не всегда можно было ступать уверенно, касаясь её ногами, но она была. По крайней мере, она являла себя взору... Сейчас же впереди зияла только некая необозримая пропасть безвременья, поглощающая всё вокруг себя как чёрная дыра...

     По ту сторону стекла, по ту сторону жизни, в полудрёме студёных пустынных улиц бесприютно метался Ветер. С этой стороны бытия горела свеча, наполнявшая душу невидимым светом. Сжигая ночь, она сжигала само Время... Время закончилось... Его больше нет...             
                                                   Г л а в а   19
 
                                           Мирская круговерть
 
     О том, что бригада Васильцев-Никитенко попала в аварию Екатерина узнала лишь на следующий день. В тот вечер, когда случилось ДТП у неё был выходной. В паре с Алевтиной Павловной работала Вера, она и сообщила ей о данном происшествии ближе к обеду, после того, как они с Алевтиной Павловной сдали деньги на Группу пересчёта. Впрочем, тут же, по телефону, и утешила, что всё обошлось и все живы-здоровы. Сам Михаил не видел смысла, чтобы звонить Кате после работы и «дать отчёт по полной форме» – обошлось и, как говорится, слава богу! От разговоров на эту тему в банке всё равно никуда не деться, но расстраивать любимую женщину ему вовсе не хотелось. Своей маме он, разумеется, тоже ничего не сказал о случившемся по той же самой причине, благо полученная им ссадина была невидна под одеждой. Если Екатерине наверняка всё станет известно уже на следующий день и этого не избежать, то до дома эти сведения, скорее всего, никак не дойдут, ведь всё же обошлось без жертв... Саша отделался ушибом плеча и большим синяком в месте контакта с дверью «уаза», о которую он и ударился в момент столкновения с автобусом, несмотря на то, что рефлекторно крепко вцепился в специальную ручку-поручень. А Васильцев лишь едва заметно поцарапал руку. (Он получал гораздо более серьёзные травмы на рабочем месте в более простых и безобидных ситуациях. Жизнь есть жизнь.) Водитель Алексей слегка ударился головой о лобовое стекло. Словом, все отделались, что называется, лёгким испугом. Больше всего пострадал автомобиль... У них же в отделе бывали случаи с намного более тяжёлым исходом. (Опять-таки издержки профессии, когда много времени проводишь на колёсах в различных природных условиях и дорожных ситуациях...)
     Катя была обеспокоена этим происшествием, ведь не так давно в весьма серьёзное ДТП попала другая бригада из их отдела. К счастью, и тогда обошлось без жертв, хотя двое инкассаторов получили травмы лёгкой и средней тяжести. А несколько лет назад, вообще, один из сотрудников данного отдела погиб в результате дорожной аварии... Сразу после разговора с Верой она набрала номер домашнего телефона Васильцева, чтобы узнать как он себя чувствует.
               – Миш, ты как? У тебя всё в порядке? – с волнением спросила Катя, машинально теребя провод аппарата.
               – Здравствуйте, Екатерина Дмитриевна! Вы сейчас о чём, простите? – несколько нараспев и спокойно-безразличным тоном ответил Михаил.
               – О чём! О вчерашнем, Миш, о вчерашнем!
               – А что вче-ра бы-ло? – вновь «пропел» Васильцев.
               – Я об этой аварии на маршруте. Ты как себя чувствуешь?
               – О какой аварии? А какой сегодня день?
               – Вторник. Как ты, Миш?
               – А какой теперь год?
               – 1986-й... С утра был... кажется, – ответила Катя, раскусив «коварный замысел» любимого.
               – А Миша это кто? – загадочным тоном произнёс Васильцев, плотно войдя в образ пострадавшего.
               – Мишка, хватит дурака валять! Я же волнуюсь за тебя! – не выдержала Екатерина, чуть повысив голос в трубку.
               – Катюнь, да перестань! Бывало гораздо хуже, – уже совершенно нормальным голосом проговорил Васильцев. – А помнишь, как я, приехал с рассечённой в кровь головой? Ну, когда после центральной сберкассы запрыгивал в этот чёртов «сарай» Теплова, руки были заняты, я не рассчитал и головой в перекладину двери его «уаза» воткнулся. Аж вся машина покачнулась!.. На ровном месте – в кровь!.. У меня звёздочки вокруг головы засверкали и запрыгали!..
               – Да ну тебя, Мишка! Нашёл с чем сравнить!
               – Да всё нормально, Кать! Ну, честное пионерское! Клянусь барабанными палочками и шоколадкой «Алёнка»!
               – Почему именно «Алёнкой»?
               – Я люблю эту разновидность продукции.
               – Болтун! Правда ничего не ушиб? Нигде не болит?
               – Там, где надо, всё на месте! Для морякiв усе – пиль! Всё в норме!
               – Горе ты моё луковое! Ну что мне с тобой делать, а?
               – Любить покрепче, Катюнь! Приласкать да приголубить. Особенно завтра!.. Среда, между прочим!..
               – Ты у меня сегодня ещё получишь! Вот только приедь после первого заезда! –  нарочито угрожающим тоном сказала Катя. – Я тебя приголублю!
               – Ну вот, за-пу-гат, понимаешь, за-стра-щат, блин! И работай после этого! – в шутливой манере парировал этот киношный выпад возлюбленной Васильцев.
               – И запугаю и застращаю, чтоб ты у меня помнил, как в переделки попадать!
               – Ты лучше скажи, костюмчик подошёл? – перевёл тему разговора в другую сторону Михаил.
               – С размером ты, в общем-то, угадал и расцветка мне нравится, – заметно успокоившись, ответила Екатерина, – я... Мне кажется, я немного поправилась в талии. Словом, завтра увидишь, как сидит.
               – «Павлины, говоришь?»... В смысле, если поправилась, то это дело поправимое. Нам нужно выбрать ещё один день для... ну, чтобы я тебя «подлечил», как следует...
               – Посмотрим на Ваше поведение, товарищ «лекарь»!
               – Целлюлиту бой нещадный!.. Катюнь, а вам с девчонками что-нибудь сегодня нужно из продуктов?
               – Ну если кусочком сыра можно будет обзавестись...
               – Добро! Пошукаем.
               – Ты сегодня снова с Саней?
               – С ним.
               – Попробуйте только ещё попадите в какую-нибудь передрягу!
               – Вас понял! Если утонем, домой не придём! – отшутился Васильцев.
               – Давайте, аккуратнее там. Удачи!
               – До встречи, Катюнь!
 
     Когда все бригады отсдались после первого заезда, инкассаторы занялись своими привычными делами в эти 10-20 минут отдыха. Алевтина Павловна, чтобы не мешать влюблённым, оставила помещение и коридор вечерней кассы и «пошла в люди», то есть пообщаться с инкассаторами, водителями и дежурным милиционером Петровичем. Екатерина и Михаил, соответственно, уединились в тесной комнате служебного помещения, где сотрудницы банка принимали деньги от инкассаторов, отделённой от хранилища, куда тут же переносились сумки с выручкой, массивной железной дверью с решёткой. Они дарили друг другу нежности и ласки, словно бы не виделись целую вечность.
     Минуты отдыха пролетели моментально. Васильцев, будучи в этот день сборщиком, проворно обежал все точки, попутно выполнив все имеющиеся у него на сегодня заказы, в том числе, и Катину заявочку на сыр. Маршрут откатали без эксцессов и каких бы то ни было событий негативного плана. Чуть задержались на одном из объектов. Женщина-продавец, что сдавала выручку второй раз в жизни, ошиблась, указав в сопроводительной ведомости неверную сумму. Закрутилась с другими своими производственными делами, в спешке делала таксировку по купюрам и слегка напортачила... Это была нормальная точка, с которой никогда не было никаких особых проблем; труд инкассаторов здесь ценили и ни в чём не отказывали им. Учитывая все эти «заслуги перед его родным отделом», Михаил дал время неопытному продавцу, сдававшему в этот день выручку, исправиться. Где мог, помог; что мог, подсказал. Зато другую точку на маршруте пришлось «бросить». В этом овощном магазине нередко бывали некие проявления халатности ответственных за сдачу денег лиц. Странно, что жизнь их ничему не учила... Может быть, в торге у директора была «мохнатая лапа» или имелись какие-то иные особые «подвязки»...
     Но сегодня!.. Дама, которая должна была сдавать деньги, использовала трухлявый шпагат, продетый через свинцовую пломбу, который мог порваться в любой момент. К тому же, оттиск на пломбе был нечётким. Привези бригада такую сумку в банк – был бы верный «косяк», потому что её непременно потребовалось бы вскрывать на вечерней кассе, в связи с перечисленными причинами. Ни подставлять сотрудниц вечерней кассы, уговорив принять такую сумку, ни вскрывать её с последующим пересчётом денег и сопоставлением с цифрами, что содержатся в документах на сию сумку, рискуя сразу же «попасть на деньги», Васильцеву, разумеется, не хотелось. Кроме всего прочего, это автоматически влекло за собой лишение премии на какой-либо процент... Можно было бы решить эту проблему, по быстрому заменив пломбу и шпагат (маленький маточек качественного штатного шпагата у Михаила на такой «пожарный случай» всегда имелся с собой), если бы не одно «но»... Дама была порядком пьяна и рядом крутился такой же пьяный грузчик. Васильцев в принципе знал его в лицо, ибо сам достаточно долго проживал в этих окрестностях. А мужчина был далеко не самым надёжным и безобидным гражданином... Оценив все эти обстоятельства, инкассатор принял решение «бросить» эту точку, не искушая судьбы.
     Со своего второго заезда три маршрута вернулись практически одновременно. Не было только «четвёрки», у которой был ещё и третий отдельный заезд в универсам. На эту точку ещё предстояло отправиться бригаде, работавшей по Четвёртому маршруту. А пока они застряли в пути ввиду мелкой поломки автомобиля. Остальные инкассаторы, отсдавшись на вечерней кассе, отправились разоружаться и сдавать необходимые документы дежурному по отделу Гавриле Алексеевичу.
               – Много не пейте! – хором сказали работникам военизированного отдела, спешившим к ожидавшим их машинам, сотрудницы вечерней кассы, когда всё действо переместилось в фойе банка.
               – Как получится! – бодро отозвался Вяземский, – пока, девчонки!
               – Пол ведёрка, не больше, – поддержал его напарник, переняв эту фразу у Васильцева.
     Все дежурно отшутились на эту традиционную фразу, которой было принято прощаться в данном учреждении с инкассаторами. Это звучало просто, как: «до свидания» или «пока»! Васильцев не знал, кто и когда завёл такую весьма забавную «традицию», но её обычно придерживались, «передавая по наследству» последующим поколениям инкассаторов разных возрастов.
     Когда все разъехались по домам, Михаил с Катей решили отдать дань своей собственной традиции, то есть побродить вдвоём по окрестностям дома, в котором проживала семья Велениных. Квартира Екатерины находилась в том же доме, где было жильё Демидыча, прямо напротив банка. Они дошли до угла пятиэтажки и свернули на узкую асфальтовую дорожку, проходившую непосредственно под окнами этой хрущёвки. Данная тропа отделяла само здание, постройки середины шестидесятых, от палисадника, прикрывавшего, как обычно, «тылы» домов. Кроме детей и подростков, по этому пути практически никто не ходил. А так как время было уже довольно позднее, здесь они были в полном уединении. Едва они скрылись от посторонних взглядов, Васильцев взял загорелую руку Кати и медленно поднёс её к своим губам. Он делал это часто и с удовольствием. Именно с такого жеста с его стороны и начались их отношения, с этой своеобразной «печати» всё у них и началось. Екатерина на секунду пристально взглянула в глаза своему спутнику, обняла его за шею и прижалась к нему сама.
               – Но ведь вчера всё могло закончиться и... и не так благополучно, Миш!
               – Ну это, наверное, судьба, Катюнь! Кого обвинять? Алексей наш не первый год за рулём. Хотя водитель он, конечно, не такой как Теплов, не как Дима или Борис Голенков и уж, конечно, не как «Летучий». Те бы такого не допустили... Я так думаю... Работает он в нашем гараже недавно. А на новенького, как правило, дают старенькое. Вот и достался ему этот «сарай», а точнее, «баня». Да ещё с лысой резиной... Да, в общем, всё как-то так совпало... Судьба, Кать, судьба!
               – Нет... Не хочу я такой судьбы, – грустно сказала Екатерина после паузы, во время которой она целовала своего возлюбленного в лицо с какой-то особой страстью.
               – Всякое бывает в жизни.. Что мы с Саней могли сделать в такой ситуации? Да, ничего! Только вон вцепились машинально кто за что смог. Вот у нас случай был на маршруте, – начал было вспоминать какой-то неприятный эпизод из инкассаторских будней Михаил, но сразу же осёкся. – А нет! Это ерунда! Не стоит забивать мозги!
               – Миша, ты сейчас о чём хотел рассказать?
               – Да не обращай внимания, Катюнь! Наверное, я просто сегодня немного притомился или не выспался просто. Давай всё самое самое оставим на завтра. Я тебя встречу на остановке...
               – Я сама дойду. Ты только не проспи! А то будешь дрыхнуть, как в прошлый раз!
               – В какой раз!? Когда это я дрых? – напускно возмутился Васильцев, – напраслину изволите возводить, Екатерина Дмитриевна, на мою тонкую ранимую душу!  
               – Я тебе напомню завтра, я напомню! – картинно сжав пальцы в кулак, сказала Катя и серьёзно добавила, – ну если правда устал, Миш, езжай домой, отдыхай. Завтра увидимся. Зря ты не поехал с «Насосом»!
               – Зато он Палну доставит прямо до подъезда. Он мне обещал.
     Проводив Екатерину до её окон, Васильцев побрёл на трамвайную остановку. На носу была среда – любимый день недели. Это были их интимные среды...
 
 
 
                                                   Г л а в а  20
 
                                                   Субботник
 
     Третья декада апреля, как обычно, была ознаменована почином, ставшим традиционным для жителей всего СССР. Ко дню рождения вождя мировой революции В.И. Ленина страна вышла на ежегодный всесоюзный субботник. Денёк был солнечным и ясным. Погода задалась. Сегодня все служащие банка либо уже пришли в рабочей одежде, либо взяли её с собой. Работники всех отделов трудились вперемешку, наводя чистоту и порядок, как внутри самих помещений учреждения, так и на прилегающей к центральному крыльцу банка территории. Как показывает опыт, в такой день можно, если и не свернуть горы, то, по крайней мере, их легонько подвинуть в нужном направлении. Так было и в сей весенний день. Ни перед окнами отделов, ни возле центрального входа в родное кредитно-финансовое учреждение не осталось ни одной бумажки, даже, казалось, что кусты палисадника, окружавшего банк, были причёсаны и завиты. Работа спорилась и кипела. Всюду без устали сновали сотрудники сей организации, наводя красоту. А в самом большом по объёму помещении, где одновременно трудилась большая часть бухгалтеров, решено было переклеить обои. Как-то так случилось, что Екатерина и Михаил в этой кутерьме не пересекались. Зато траектории движения и фронт работ Васильцева часто имели точки соприкосновения с одной молодой одинокой сотрудницей сего учреждения. И это не была инициатива Михаила. В столь тесном коллективе такие вещи не проходят незаметно и дают потом пищу для разного рода разговоров и пересудов... Так произошло и на сей раз. Как будто кто-то специально стал распространять в банке слухи о наметившихся отношениях между молодым инкассатором и одинокой девушкой, несколько лет назад окончившей институт соответствующего, финансового профиля. Сам Васильцев об этих отношениях неслужебного порядка узнал именно из разговоров сотрудниц банка. Да ещё Лёня его стал подначивать по этому поводу, видимо, заглотив ту же самую наживку. Впрочем, Михаилу в какие-то моменты их совместного труда с Валей показалось, что она действительно ищет какой-нибудь подходящий предлог, чтобы пообщаться с ним тет-а-тет, познакомившись поближе. В большом женском коллективе служащих данного учреждения было немало молодых дам, свободных от брачных уз и обязательств. Михаил на первых порах своей работы на новом месте мог для себя рассматривать и обдумывать какие-то варианты, но когда у него завязались плотные отношения с Катей, или даже просто появились намётки этих взаимоотношений, он сразу же постарался ограничить практически все иные контакты неслужебного свойства. Даже имея общественную нагрузку в качестве должности редактора местной стенгазеты, он прилагал все усилия, чтобы по большей части обходиться в этом деле своими собственными силами и средствами. Екатерина по-своему наверняка пыталась разрешить эту проблему, заставив его ревновать к одному из водителей госбанковского гаража, который, хоть и был женат, но как магнитом был привлечён в область Катиных чар. Иной раз он мог быть излишне навязчивым, добиваясь внимания Екатерины. Впрочем, это могли быть и некие уловки с её стороны, дабы взоры её возлюбленного не обращались уже в какую-либо иную сторону. Васильцева эта ситуация не то, чтобы заставляла нервничать, он сам хотел убедиться в Катиных чувствах к нему и её поведение при таком положении вещей должно было бы послужить чем-то вроде лакмусовой бумажки, показывающей истину... Об опасности всех этих хитросплетений и интриг и говорил Екатерине многоопытный сотрудник военизированного отдела Милютин, которого она считала своим старшим товарищем и другом.
     Закончив с Валей свой фронт работ по поклейке обоев в просторной комнате бухгалтеров, Михаил перешёл к иному занятию; он был отряжен в родной отдел на мытьё окон. После субботника Васильцев поехал домой, ибо в этот день у него был выходной. И вновь их пути с Валентиной пересеклись в трамвае, так как они проживали недалеко друг от друга. Что касается Кати, то ей все эти разговоры и воспоминания о прошедшем субботнике довольно долго досаждали, заставляя проводить некие сравнения с потенциальной соперницей. Михаил далеко не сразу понял, что его возлюбленная испытывает чувство ревности по отношению к Вале, которая была, вроде бы, хорошей и положительной со многих сторон, но она не была в его вкусе. Хотя, если бы как-то иначе сложились обстоятельства... Впрочем, у Васильцева в тот период времени, после того, как успокоилось его сердце, отойдя от безответной любви, появилось немало интересных вариантов, ни одним из которых он так и не воспользовался.   
     Вечер субботнего дня Михаил встретил, заехав к бабушке с дедушкой, что жили в этом же районе, в шести остановках от дома, где у него с мамой была кооперативная квартира. А для его возлюбленной сей день был ещё и рабочим.
     Переполняемая разными противоречивыми чувствами Екатерина хотела поделиться ими со своим старым другом Гаврилой Алексеевичем, который был дежурным по отделу. В ожидании двух бригад инкассаторов, работавших сегодня, разумеется, по расписанию выходного дня, она под каким-то благовидным предлогом оставила Наталью, заменявшую Алевтину Павловну, на вечерней кассе и, выйдя в тесное фойе банка, вызвала на откровенный разговор Милютина.
               – Вот почему, Гаврила Алексеич, так получается, – минорным тоном сказала Катя, – из-за этой девчонки из коопторга он с Калашенко стрелялся, пусть даже не натурально, но сам факт!.. А из-за меня с Андреем даже поговорить не хочет, а?  Что не так-то?
               – Он же тебе сказал, что сама, мол, решай: с кем ты хочешь быть. Он дал тебе понять, что ни навязываться тебе, ни мешать твоему счастью с кем-либо другим, он не станет. Так?.. По-моему разумению, грамотно поступил.
               – Вот ты мне друг, Алексеич, а защищаешь Мишку! Почему ты его сторону принимаешь? Из чувства мужской солидарности что ли?
               – Причём здесь солидарность, Кать!.. Я и раньше тебе говорил, не заигрывайся в свои игры!.. Проиграешь... Сама себе проиграешь!..
               – А ты знаешь, что сегодня на субботнике за ним Валька увивалась. Все уже об этом судачат!.. А я... А я... А я не знаю, вообще, «кто я, где я и зачем»!.. Мне как быть, Алексеич?
Она ещё и живёт там совсем недалеко от него!
               – Я пока не слышал, что про них говорят... Я ничего не могу тебе об этом сказать. Сама знаешь, в бабском коллективе любят языки почесать!
               – Она гораздо моложе меня. У неё детей нет... И... и, извини меня, у неё ещё фигура девичья, – продолжила тему Катя. – А я... А я, вообще, Гаврила Алексеевич, бабка уже!.. И Иринка на него пялится Первозванцева. Втихаря, но я-то вижу. Я же не слепая! Увидит его, ресничками большими  «хлоп-хлоп», глазки опустит и... А тут ещё эта Дашка!
               – Какая Дашка?
               – Такая! Из коопторга, которая. Из-за которой у них с «Калачом» эта разборка была с дуэлью в двух частях год назад!
               – А причём здесь Дашка? Я же тебе объяснял, она хорошая девчушка! А Антошка её в постель хотел уложить. Так, между прочим... Как он обычно это делает. А Мишка этому просто воспрепятствовал. Ну как нормальный парень! Я бы тоже так поступил, будь я молодой да крепкий... А Даша... Она, говорят, месяца два как замуж вышла. У неё своя жизнь, пойми ты, наконец!
              – Сю-за-нна!.. Вышла замуж... Сюзанна, мон амур! – бодро пропела Екатерина фразу переделанного на русский манер шлягера Адриано Челентано после короткой паузы в этом диалоге.
              – Да ну тебя, Катюшка! Иди вон на изготовку, одна бригада подъехала, – махнув рукой, ответил своей собеседнице Милютин, когда услышал, как хлопнула входная дверь, – не заиграйся! Потеряешь его!..  
 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а   21
 
                                              Жизни карусель
 
     Прошла зима. Прошла «с обычными инкассаторскими приключениями» в сильно заснеженные дни, когда частенько приходилось толкать «волги», которые присылали в отделения банков из такси или из договорной колонны, ввиду нехватки автотранспорта в собственном специализированном гараже. С тех самых пор Васильцев ещё много лет не мог терпеть снегопадов. В начале нового тысячелетия он сам побывал в роли таксиста и эта нелюбовь к разгулам стихии в зимнее время года у него только усилилась... Но это будет почти через двадцать лет, а сейчас он молод и удачлив. Любимое дело спорится у него в руках. Рядом с ним эффектная обаятельная дама, к которой он испытывает самые нежные чувства, каких, наверное, никогда не испытывал ни к одной из представительниц прекрасного пола...  
     Наступила весна 1987 года. Всё идёт своим чередом. Надежда Петровна, мама Михаила, вроде бы, встретила мужчину, с которым у них что-то складывается. Сын этому очень рад. Ему безумно хочется видеть счастливой свою мать. Бабушка часто болеет, а дед, прошедший горнило Великой Отечественной, держится молодцом, хотя возраст и всё пережитое им тоже иной раз дают о себе знать. Васильцев старается как можно чаще бывать у них и развлекать их, как может...
     Прошёл ежегодный ленинский всесоюзный субботник. События разного масштаба заполняют бытие. Страна отметила 9-ое мая, День победы. Хотя кажется, что время никуда не спешит, но порой оно заметно ускоряет свой ход, переходя на бег. За неделю всё вокруг позеленело и преобразилось, радуя душу весенней свежестью.
     Катя обожает цветущую сирень, а Михаилу нравится запах сирени. Иногда он чувствует этот запах от волос своей возлюбленной. Ему нравится любоваться Катей, когда у неё в руках веточки сирени. Сколько раз он посожалел о том, что совсем не умеет рисовать!..
     В этот четверг все сотрудники Отдела инкассации пришли на работу пораньше. Сегодня плановая разборка и смазка механизмов табельного оружия. На днях сдан очередной зачёт по инструкциям, регламентирующим деятельность инкассаторов. Произошли некоторые перемены в штате. Один пожилой товарищ по оружию Михаила ушёл на заслуженный отдых. Вместо него в отдел вернулся Тимофеев, уволившийся три с половиной года назад. Они не пересеклись с Михаилом, разминувшись почти в полгода. Стас по прозвищу «Гонсалез» легко влился в сильно обновлённый по сравнению с тем временем, когда он работал здесь раньше, коллектив, словно бы он и не покидал этих стен. Уволился чрезмерно практичный Саяпин, найдя более денежную работу. Видимо, тёща его всё-таки допекла своими претензиями. Был зачислен в штат сотрудников отдела ещё один молодой человек. Парня устроили по знакомству. Сам он чем-то похож на крученного-верченого Саяпина, только моложе и пока ещё не так ловок и хитёр. Но это дело наживное. Михаилу он как-то сразу не шибко приглянулся. Он показался ему очень скучным, поверхностным и однобоким, «заточенным» на примитивное восприятие окружающей действительности.
     День прошёл в обычном режиме. Сегодня постоянный напарник Васильцева взял отгул, так как у его старшего брата было некое важное событие в жизни и присутствие Леонида непременно требовалось. Михаил отработал с «Гонсалезом». Они также принадлежали к одной возрастной категории и, вообще, чем-то неуловимым были похожи по своему характеру и складу ума. Им было о чём поговорить, когда они выходили в составе одной бригады.
     На воскресенье был назначен спортивный день. В такие дни в тёплое время года инкассаторы, что входили в группу до 30-ти, играли в футбол на близлежащем от банка поле стадиона или на малой арене («на калде») этого спортивного объекта, в хоккейной коробке, обнесённой по периметру невысоким деревянным забором. В зависимости от того, сколько на это мероприятие собиралось друзей и знакомых, и решался вопрос: где играть. Как правило, матч разделённых по воле жребия команд продолжался порядка трёх часов, пока участники этого спортивного пиршества не лишались сил. Три тайма, по часу каждый – таков был регламент этих соревнований. Нужно сказать, что сей изматывающий марафон «крал» у организма много жидкости, которую частично восстанавливали здесь же, на стадионе, попивая минеральную воду и лимонад. По завершении этой «рубки» двух заряженных на победу команд, те, у кого оставалось свободное время, плавно перемещались к ближайшему пивному ларьку либо небольшими группами рассасывались по домам, принять душ, что-то слегка перекусить и, конечно же, восполнить запас живительной влаги тем же самым пенным весьма калорийным напитком, только в более цивильных условиях.
 
     В субботу у Екатерины и Михаила в очередной раз пересеклись выходные, прописанные в скользящих графиках их работы. Они решили не ехать на дачу Велениных, как предполагали прежде. Это было обусловлено разными причинами. Во-первых, у Кати была «плановая внутренняя перестройка в организме». Во-вторых, Михаилу предстоял сложный воскресный день, исполненный бескомпромиссной спортивной борьбы с утра и работа по одному из объединённых маршрутов после обеда. В-третьих, на обратном пути с дачи их наверняка бы ждал «аншлаг в электричке», ибо в такие погожие и красные дни календаря от желающих покопошиться в своём саду-огороде, как обычно, не бывает отбоя... Впрочем, для того, чтобы отказаться от этой вылазки, им вполне хватило бы и первых двух причин. 
     Взвесив все «за» и «против», они пришли к мысли, что в первой половине дня каждый из них займётся своими персональными делами, а ближе к вечеру они сходят в кино и побродят по городу. Так и поступили. Екатерина, засучив рукава, взялась за уборку и стирку у себя дома, а Михаил навестил своих дедушку и бабушку. Договорившись по телефону, где им встретиться, они к пяти часам по полудни свели свои траектории движения в одну точку. Возле кинотеатра и по прилегающему к нему скверу ходило-бродило немало народа. Казалось, что здесь даже можно было потеряться. Чудесная погода, свежая зелень и премьерный показ нового фильма... Предвидя это обстоятельство, Васильцев прибыл к данному объекту на полчаса раньше Кати и приобрёл билеты на сеанс.
               – Ну что, Катюнь, зайдём прямо сейчас или пока подышим? – поинтересовался мнением любимой женщины Михаил, поцеловав её в щёчку, – я взял билетики.
               – Давай побудем на улице. А вдруг там душновато. Что-то мне... Что-то, мне неуютно как-то, – несколько неуверенно произнесла его спутница, взяв его под руку.
               – Катя, ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Михаил, всматриваясь в глаза своей возлюбленной. – Что-то случилось? Ты какая-то бледненькая у меня.
               – Да не то, чтобы... Я не стала тебе по телефону говорить. Там Ольга с Кристинкой к нам пришли. Похоже, останутся ночевать... Глеб загулял.
               – Обколотый что ли, анаша или что?
               – Да, нет! Как ты говоришь, всё гораздо прозаичнее: запил... Ольга  говорит, пьяный в хлам. Она не стала с ним объясняться. Просто схватила Кристинку в охапку и к нам.
               – Он же не пьёт... Ну или почти не пьёт...
               – Вот обычно было «почти», а сегодня – в дым!
               – Час от часу не легче, – выдохнул Васильцев, – что делать?
               – Да сейчас, когда он в таком состоянии, ничего. А потом поговорю с его родителями и устроим ему совместно «разбор полётов». Не знаю я, Миш, не знаю!
               – Я чем могу помочь, Кать? – спросил Михаил, взяв её руку и поцеловав каждый пальчик в отдельности, – у меня есть друг. Он одно время работал наркологом. Может быть, к нему обратиться. Может, он что посоветует.
               – Давай оставим, Миш, как вариант... Проспится, протрезвеет, мы с ним и поговорим... Потом будем что-то думать и решать... Ну ведь неплохой парень-то, неплохой! Был... Как будто бес в него вселился, честное слово!
               – Ладно, Кать. Поступим, как ты говоришь... А там видно будет... Пойдём. Первый звонок...
               – Какие у нас места? – всё ещё нервничая, спросила Екатерина.
               – «Места для поцелуев»... Хотя сейчас...
               – Ладно, Миш. Утрясётся...
     На обратном пути от кинотеатра до дома, где жили Веленины, они держались за руки, как и на своих местах в просмотровом зале, пальчик через пальчик. Им обоим фильм понравился. Немного поговорив о нём, они пришли к единогласному мнению, что у «Зимней вишни» есть будущее, ибо картина состоялась...
 
 
                                                                               *     *     *
     В воскресенье после окончания своего футбольного междусобойчика почти все его участники пошли в пивной ларёк, что был расположен в полутора автобусных остановках от стадиона, и расслабились там. Несмотря на жару, Леонид и Михаил были вынуждены ограничивать свои потребности в «живительной пенистой влаге», так как им предстоял рабочий день. Саша, с которым Васильцев попал в ДТП, тоже больше облизывался, чем получал удовольствие, когда они целым лагерем расположились около этого питейного заведения. Никитенко должен был сегодня выйти во второй паре с Ивлевым.
               – Ребят, никому ничего не напоминаю. Все всё знают сами, – сказал Виталий, окинув взглядом троих футболистов-любителей, которым через полтора часа предстояло превратиться в инкассаторов-профи.
               – Виталь, там Палыч для кафе пломбы просил, – известил своего руководителя Леонид.
               – Чёрт! Совсем из головы вон! Ребят, я ему прямо в понедельник, завтра сделаю... Вы там, в кафе и в другом его заведении успокойте персонал, если что... Или, может, у вас есть... А завтра-после завтра разберёмся.
               – Добро, Виталь! Мы всё равно с понедельника на этом маршруте. Всё решим.
               – А мы вас всё-таки сделали, Виталий Викторович! – сменил тему разговора новенький Павел.
               – Да если бы у нас Юра не выпал, мы бы вас под орех разделали! – парировал его выпад Смолянинов, – вы и так «просели» в начале третьего тайма.
               – Точно, точно! – поддержал его бывший одноклассник Борис, чокаясь кружками с приятелями, объединёнными теперь в единый коллектив.
               – Эта последняя «плюха» для вас была просто счастьем! – вторил ему Евгений, имея в виду мяч, залетевший по какой-то невообразимой траектории в ворота их команды за две минуты до окончания игры.
               – Ладно! Если в следующее... А нет, ребят!.. В следующее воскресенье у нас стрельбы... Все слышали?
               – Так постреляем, Виталь! – живо откликнулся «Гонсалез».
               – Так Вы же сказали, Виталий Викторович, что патронов пока нет под это дело? – решил прояснить ситуацию Никитенко.
               – Мне в пятницу звонили – боеприпасы нам выделяют. Так что расстреливаем старые. В общем, все имейте в виду и настраивайтесь: через неделю стреляем, – ещё раз уточнил Смолянинов.
               – Да что вы всё о работе-то, блин! – возмутился Владимир, давний приятель Виталия и Бориса, – давайте о чём-нибудь другом!..
 
     Минут через тридцать большая часть спортсменов-любителей разошлась по своим делам. Смолянинов сегодня дежурил по отделу сам. И они в компании с Сашей, Леонидом и Михаилом двинулись в банк. Нужно было ещё хорошенько умыться и приготовиться  к выезду по маршрутам. Пройдя около четырёх сотен метров, они уже были на месте. Вслед за ними, минут через десять, подтянулся и Ивлев. В банке дежурил сержант Стрельников.
               – Так, Михаил Александрович, сегодня никаких шахмат со Стрельниковым, – обратился к Васильцеву начальник отдела и по совместительству капитан одной из футбольных команд, что ещё полтора часа назад, не жалея ни себя ни противника, сражались на солнцепёке.
               – Уже доложили, Виталий Викторович!? – удивился Михаил, обращаясь к своему непосредственному руководителю и параллельно с этим заряжая свой табельный ПМ.
               – Конечно, вы же на целый час с выездом на маршрут опоздали! –  спокойно сказал Смолянинов.
               – Виноват, Виталь! Я исправлюсь! Честное пионерское, перекуюсь! – ответил Васильцев, – но я в тот день почти всё нагнал на точках. Это, наверное, был рекорд скорости инкассирования объектов на Первом.
               – Давай, перековывайся, Миш, пока до управляющего не стали доходить эти вещи. А, может, и дошли уже.
               – С нами сегодня кто? – поинтересовался Леонид, зарядив запасную обойму.
               – С вами сегодня... Так... А кто с вами сегодня?.. Тьфу! Хорошо поиграли, да!.. У вас... Ну, конечно! Как я мог забыть!.. Под вас приедет «Насос»... Смотрите, чтоб он особо сильно не гонял! 
               – А у нас кто, Виталий Викторович? – проявил в свою очередь любопытство Ивлев, получив от дежурного свой боекомплект.
               – А с вами, Павел Андреевич, в сей час урочный... Гм-м-м... С вами едет, – протянул начальник отдела, шурша бумагами, – с вами Летунов из нашего гаража.
               – Ну с «Летучим» мы сегодня быстро управимся, – бодро произнёс Ивлев, методично вынимая пули из индивидуальных отверстий в своём брусочке и вставляя их в обоймы.
               – Вот даже «Летучему», при всём уважении к самому Лёхе, пересади его на «волжанку», «Насоса» не сделать, дядь Паш! – слегка подзадорил своего старшего коллегу Леонид.
               – Они оба – лихие ребята, – почти согласился с ним Ивлев, но «Летун» на своём «уазе» такие чудеса выделывает!.. Ты ведь не станешь спорить, Лёнь?
     Пока две бригады инкассаторов вооружались, расписывались в журналах и готовили свои причиндалы к выезду, напротив входа в банк припарковалась жёлтая «волга» «Насоса». Сам Лёва, не спешил заходить внутрь. Он открыл капот и производил какие-то манипуляции со своей техникой. Вдруг раздался телефонный звонок. Смолянинов, пребывая в качестве дежурного по отделу, снял трубку и, подойдя к окну, стал общаться с абонентом, находящимся на другом конце провода. Инкассаторы вполголоса продолжили свои разговоры.
               – Вон уже Лёвка пришвартовался. А где же наш «Летучий»? – подвесил вопрос в воздух Ивлев.
               – А ваш «Летучий голландец» попал в аварию, – удовлетворил его любопытство Виталий Викторович, аккуратно положив трубку, – только что звонили из нашего гаража. В него какой-то чудак воткнулся на перекрёстке... Так что, господа хорошие, у нас в команде замена... Вместо игрока под номером... Короче, вместо «Летуна» к вам едет «Хоттабыч».
               – Ка... Кто к нам едет, – растерянно вымолвил Ивлев, выронив из рук бутерброд с колбасой, – твою же мать, а!
               – Да, да, Павел Андреевич. Уже выехал «Хоттабыч», – повторил свою безрадостную кое для кого из присутствующих мысль начальник отдела, – он был под рукой. Его и направили... Это – судьба, Пал Андреич...
               – Это – не судьба, это – просто звездец! – мрачно ответил Ивлев, медленно поднимая кусок хлеба с ломтиком колбасы и аккуратно укладывая свой испорченный бутерброд на бумагу, в которую он и был завёрнут прежде.
               – Аппетит пропал, дядь Паш? – сочувственно спросил его Леонид.
               – Какой тут на хер аппетит! У меня уже желудок заболел заранее!
               – Это – аллергическая реакция Павел Андреевич, – прокомментировал происходящее Васильцев, – что-то вроде сыпи.
               – Что «кина не будет»? – тихо спросил своего напарника Саша.
               – Будет, Сань, будет! – придя, наконец, в себя, – ответил Ивлев, – ты, когда увидишь на маршруте, что я вцепился обеими руками в шею «Хоттабыча», дай одиночный в воздух, чтобы я его не придушил к едреней фене!
               – А следующий прямо в «Хоттабыча», – съёрничал Леонид.
               – Точно! Ему хуже не будет! – поймав какой-то странный кураж, подтвердил мысль Лёни Ивлев, – стреляй на поражение, мать его растуды! Патронов не жалей!
 
     Отсдавшись на вечерней кассе, Леонид и Михаил пошли к заветной тумбе разоружаться.
               – Что там, Виталий Викторович, от наших нет никаких известий: живы там все или уже нет? – поинтересовался ситуацией на другом воскресном маршруте Пашинин, получив свой брусочек для патронов.
               – Вот тебе смешно, Лёнь! А мне Ивлева правда жаль! – ответил Смолянинов, задумчиво глядя в окно.
               – А кому не жаль? – поддержал его Михаил, вставляя пульки в отверстия подписанного его фамилией брусочка, – все, кто хоть раз ездил с Валентином Степановичем, нас однозначно поймут.
               – И ещё больше поймут того, кто пристрелит «Хоттабыча»! – добавил свою остроту Лёня, после чего все дружно рассмеялись.
     В этот день Екатерина работала с Верой. Выйдя с территории вечерней кассы, чтобы проводить бригаду домой, дамы как некое магическое заклинание произнесли заветные слова: «Мальчики, много не пейте!»
               – Как получится, девочки! – ответил на прощание Леонид.
               – С полведра, не больше! – подал свою дежурную реплику Михаил.
     Сегодня вечером они с Катей решили не бродить по окрестностям банка. Нужно было отдохнуть от дня нынешнего. К тому же, завтра они снова увидятся на работе, как обычно. 
 
 
 
                                                   Г л а в а  22
 
                         От проблем не спрятаться, не скрыться
 
     На сей год отпуск Екатерины пришёлся на июнь. Михаил должен был отдыхать по графику в сентябре. Для их совместного времяпрепровождения в уединении летом у них в распоряжении оставались пока только спаренные выходные Васильцева в конце месяца. Двумя днями, пришедшимися на субботу и воскресенье, они и решили воспользоваться для поездки за город с палаткой. На теплоходе они перебрались на противоположный от мегаполиса берег чуть ниже по течению. Здесь у Васильцева давненько было примечено одно местечко. Оно, конечно, не было столь шикарным и уединённым, как тот пляж на полуострове, на который нужно было довольно-таки долго добираться, да ещё и желательно с лодкой. Но и в сей местности было весьма недурно. Они выбрали уютную полянку на песке с небогатой растительностью. Кусты, которые окружали их временное пристанище со всех сторон, делали их положение весьма выигрышным. Соседей можно было слышать, но увидеть не представлялось возможным, не пройдя этих небольших зарослей прибрежной полосы. Дым, поднимавшийся от их костра, указывал окружающим, которые также находились на отдыхе в сих песчаных пределах, что площадь уже кем-то занята.
     В будни здесь, конечно же, было намного более тихо и спокойно, нежели в выходные дни, когда, кроме случайных туристов-дикарей, таких как они, сюда съезжались обыватели этих мест, самостройщики, имевшие в этом «зелёном королевстве» свои огороженные плетнями участочки. Однако у них выбора не было. Посему и пришлось запланировать этот выезд на уикенд. Хорошо, что ещё повезло с погодой. Дни выдались тёплыми, солнечными да ещё и безветренными. Очевидно, что они вряд ли поехали бы отдыхать в ненастье, чтобы провести всё своё время в палатке, ибо и дача Велениных подошла бы для этих целей гораздо больше.
 
     Смуглый тип кожи позволял Кате быстро загореть и слегка бронзовый оттенок её тела делал его таким «аппетитным»!.. Ну а три недели пребывания под открытыми лучами солнца, пусть даже на своих шести сотках, превращали возлюбленную Михаила просто в «шоколадку». Вода была ещё не очень комфортной для купания. Хотя для тех, кто вырос на волжских берегах и делал первые традиционные вылазки на лоно природы ещё на первомайские праздники, данное обстоятельство нивелировалось многолетней привычкой выступать в роли термометра уже в конце мая-начале июня...
     Устроившись в своём брезентовом пристанище на ночлег, они снова разговорились. Екатерина решила высказать то, что лежало у неё тяжёлым камнем на сердце.
               – Ольга решила развестись с Глебом.
               – Надумала?.. Сколько они прожили в браке? – совершенно не удивившись данной новости, спросил Михаил.
               – Почти три года. Два года и десять месяцев... «с копейками»... Вот так... Сходила, так сказать, замуж, – грустно произнесла Катя, – к этому всё шло... Сам видишь.
               – Где будут жить Ольга с Кристиной?
               – У нас, конечно. Претендовать на ту квартиру, что подарили им родители Глеба на свадьбу, она не станет... Чужое это. Она не так воспитана... Да, я думаю, это правильно. С остальным имуществом разберутся. Вот. Как-то так...
               – Что говорят его родители?
               – Им очень жаль, разумеется! А что поделаешь? Лечиться он не хочет. Периодически слетает с катушек... Они сами всё видят. Ну, а какой выход?.. Кристинку только очень жалко! Но чем так, как сейчас – с загулами, игроманией и скандалами – лучше уж отдельно, без отца... Ну что?.. Жизнь продолжается... Оля ещё молодая, хоть и с ребёнком теперь на руках. Может быть, ещё встретит своё счастье. Она хорошенькая, далеко неглупа и опыт теперь есть... Хоть печальный, но есть... Будем жить!..
               – У вас теперь будет целое общежитие... И всё сплошь одни дамы...
               – А сколько она у нас и так живёт... эпизодически. Комната – ей с Кристей, комната – Лене и Ксюше и мне – зал... В тесноте да не в обиде.                             
               – Ну а как она сама в эмоциональном плане?
               – Сначала психовала, потом нервничала, сейчас уже почти не переживает. Всё, наверное, уже выгорело... Да и спокойнее так всем будет. Рано или поздно все узелки так или иначе приходится развязывать...
               – Или уже разрубать, – тихо добавил Михаил, прижимая к себе Катю.
               – Миш, выключи приёмник, будем спать... Да?
               – Как скажешь, Катюнь... Можем... Можем ещё чем-нибудь интересным заняться. Ну... «по штатному расписанию». Ночь на дворе... Какие будут предложения? Или тебе сейчас не до этого, извини.
               – Не знаю, Миш... Как-то всё... Как-то всё расклеилось что ли... А может быть, и не было у них ничего?.. Да, нет!.. Ну как?.. А счастливые глаза на свадьбе! А медовый месяц! А Кристина!.. Ох! – тяжело выдохнула Екатерина.
               – Но как я понял, пришло время этот узел распутать или разрубить, если иного не выходит.
               – Да... Просто... Просто к этой мысли уже нужно привыкнуть, чтобы сердца своего не рвать... И станет легче... Теперь моя дочь – дама с прошлым... Вот, вроде бы, только вчера сама в детсад ходила... И уже мать... И уже разведённая...
               – Ну, Катюнь, а как по-другому? Время неумолимо идёт вперёд. Всё течёт, всё изменяется. Банальные истины, конечно. Но всему свой срок... Короче, я не знаю, как тебя утешить. Ни ты, ни тем более я, мы не сможем в корне изменить эту ситуацию... Всё есть так, как оно есть... И это не смертельно! Оля действительно ещё очень молода. Я верю, что у неё всё ещё образуется... Образуется с другим мужчиной, который сделает её счастливой... Чтобы раны зажили, нужно время. Наверное, это зависит индивидуально от каждого, сколько времени ему нужно или, может быть... Или необходим какой-нибудь внешний толчок, изменение предлагаемых обстоятельств как в драматургии... Словом, нужны перемены! Всё образуется!.. На этой мажорной ноте, дорогие друзья, позвольте закончить нашу радиопередачу! Мы желаем вам всего самого доброго! До новых встреч в эфире!
               – Да ну тебя к лешему, Мишка! – живо откликнулась Екатерина на эту импровизацию своего возлюбленного, – это точно «Гонсалез» на тебя так влияет с его языком! Вас нельзя вместе ставить ни в коем случае!
              – С ним не скучно, Катюнь! А когда он начинает штамповать казённые газетные фразы, я сам завожусь. Ты же знаешь, как меня бесит казёнщина! Но для него это некий перфоманс. Он таким образом выражает своё отношение к нашей действительности... Если хочешь, он так вот дурачится по-своему! Дурачится, скрывая какие-то свои мысли, то, что его волнует, наверное.
               – А то я не знаю Тимофеева! – воскликнула Екатерина, меняя свой настрой на более эмоциональный, но вместе с тем и позитивный, – до твоего прихода в отдел он тут два года всем «по ушам ездил». А работа в газете его, вообще, добила. Лучше бы уж и не уходил от нас!.. Но ты прав, с ним не соскучишься!
               – Со Стасом, конечно, хорошо... Но я сейчас буду немножко хулиганить, Катюнь. И ничто, ничто, ничто, – делая свой голос всё более вкрадчивым и тихим, медленно выговорил Васильцев окончание этой фразы, начиная свою «арт-подготовку» под одеялом, – и ничто меня не остановит...
 
     На протяжении всего уикенда они грелись на солнышке, купались, наслаждались обществом друг друга и пытались переосмыслить или даже найти решение некоторых проблем. Однако ответов на тревожащие их вопросы так и не нашли.
     Сколько раз можно убеждаться в справедливости поговорки: «Отдыхать – не работать»?..
Действительно эти два дня, что Екатерина и Михаил выкроили у судьбы на своё уединение, пролетели словно миг, оставив лишь лёгкое послевкусие в виде добрых воспоминаний. Они дотянули до последнего, вернувшись в город на третьем утреннем теплоходе. (Благо речные трамвайчики ходили через каждые час и пятнадцать минут.) Катя поехала к себе домой, чтобы заняться своими проблемами и делами, а Михаил – к себе. Он заскочил в квартиру буквально на полчаса: бросить вещи, помыться и переодеться. И, как говорится, «с корабля – на бал», то есть сразу на работу.
 
 
 
                                                    Г л а в а  23
 
                                                  Вся эта суета
 
     Ещё одни стрельбы позади. Все инкассаторы, особенно молодёжь, любят это обязательное мероприятие. Свежий воздух, тихое местечко, вдали от городского шума, «накрытая поляна» и, разумеется, способ проверить свои способности, то, ради чего и проводится этот выезд на природный ландшафт местности, некогда присмотренный кем-то и облюбованный для данных целей.
     Кому-то нравится всаживать пульки в мишени, кому-то приятно побыть вдали от мегаполиса, ну а кто-то с удовольствием возлежит за «скатертью-самобранкой», на которой можно отведать разных простых яств, а главное – разогреть душу изнутри, откушав «жидких блюд» с проверенными жизнью градусами. А под такое угощение, простое да калорийное, беседа сама льётся...
 
     За последний год Васильцев поработал с разными напарниками. Трудясь в паре с некоторыми из представителей молодёжного поколения, он откровенно скучал. Очень узкий кругозор, присущий отдельным личностям, не могло компенсировать решительно ничего. Видя эту «вселенскую тоску» своего инкассатора и приятеля, Смолянинов предполагал вернуть к жизни их прежнюю бригаду Васильцев-Пашинин. А пока Леонид был в своём очередном отпуске, Виталий Викторович поставил Михаила на подмену и использовал его, в том числе и для работы по утреннему маршруту с дежурным по отделу, либо с кем-то из  возрастных старожилов данной службы или же, в редких случаях, когда выходил утром сам, назначал его в пару с собой. Сегодня Васильцев был старшим в бригаде с Наилем Шамшутдиновым по Четвёртому маршруту.
     Откатав два заезда без сучка без задоринки, они отсдались, как и все другие бригады, на вечерней кассе, после чего сразу же отправились в универсам, который ввиду обычной довольно большой выручки всегда, согласно штатному расписанию, инкассировался отдельным заходом.
               – Михаил, ты успел девчонкам позвонить, чтобы нам полу-копчёной отложили, а «Насосу» маслица, – поинтересовался Наиль у своего более опытного напарника.
               – Успел, успел, пока ты умывался, набегавшись в трудах своих праведных, – ответил Васильцев.
               – Так что, ребят, мне масло-то будет? – проявил своё любопытство о том, как обстоят дела с его просьбой водитель из таксопарка.
               – Всё нормально, Лев! Твоё пожелание «золотая рыбка» исполнила, – прокомментировал ситуацию Михаил.
               – А что там «повелительница морей» говорит о моей просьбе? – вопросил Шамшутдинов.
               – Пять штук, как ты и заказывал, «рыбка» устроит. И мне одну.
               – А мне? А мне? – оживился «Насос». 
               – Так ты же не просил, Лёва! – сказал Наиль, – а я друзьям обещал.
               – Ну ёлки! Ну, ребят, мне слесарям поставить поллитру позарез надо! – живо отреагировал водитель такси, прибывший на работу в Госбанк по выторгованной им у диспетчера путёвке.
               – Ну что ж ты раньше-то?.. Ладно, Лев Михалыч, следи за дорогой. Я тебе свою отдам. Мне не к спеху! – успокоил водителя бригады Васильцев.
               – Вот за это ещё одно Вам, Михал Саныч, «мерси»! – бодро откликнулся «Насос».
               – А кто снял трубочку, Миш?
               – Ну какая разница, Коль!.. «Золотая рыбка»!
               – С зелёными глазами?
               – Да ну тебя, Наиль, честное слово!
     Сделав все свои дела в универсаме, Михаил и Наиль под присмотром дежурившего во время инкассирования этого объекта при входе милиционера погрузились в жёлтую «волгу», что стояла у самых ступеней здания, и двинулись в банк.
 
               – Михаил, а Наталья так с тебя и не сводит своих зелёных очей! – сказал Шамшутдинов, упаковывая свои трофеи в спортивную сумку, – ты заметил?
               – О чём ты, Наиль? Она нормальная дама, – отозвался Васильцев, приоткрыв окно, – тебе показалось! Ты, наверное, съел что-нибудь!..
               – Невооружённым глазом...
               – Да перестань, Коль!.. Она просто!.. Она просто... Короче, всё не так, как кажется!
               – Ты это мне говоришь!?
               – Да ты как Лёня уже стал! Он меня достал в конец с этим вопросом! 
               – Ну правда таких блестящих глаз не замечать!.. Она тебя просто ест ими!
               – Коля, давай закроем эту тему... Закроем по известной тебе причине.
               – Из-за Катьки что ли? – вдруг оживился «Насос», совершая очередной обгон.
               – Лёва, ну куда ты так летишь? Ты же не на спортивных состязаниях и не на тренировке! Спокойнее! Не так динамично! Мы никуда не опоздаем! – урезонил водителя  Васильцев и уже спокойным тоном добавил, – да, из-за Екатерины. Комментарии потребуются?
               – Да ладно, ладно! Проехали. Чё я не понимаю что ли! – ответил «Насос», – Миш, а хочешь я покажу, как я выиграл последние наши соревнования, ну свой фирменный манёвр, свою «фишку»? 
               – Лёва, даже и не думай, и не помышляй! Мы с деньгами и с оружием! – жёстко осёк его Михаил, – в щадящем режиме направляемся «на базу». А домой поедем, покажешь. Лады? А пока сбавь обороты... в буквальном смысле, Лёв. А то мы от земли оторвёмся!
               – Не вопрос, начальник! – спокойно отреагировал «Насос», сбрасывая скорость.
 
     Отсдавшись на вечерней кассе и разоружившись, бригада стала собираться домой. Сегодня в банке задержался Вяземский. После того, как они с Сашей закончили свой рабочий день, он минут на двадцать зашёл к своему давнему приятелю Гавриле Алексеевичу, что жил в доме по соседству. И теперь, чтобы не добираться на ночлег на общественном транспорте, ожидал, когда закончит все свои служебные дела Четвёртый маршрут, заранее, между заездами, договорившись с «Насосом», что тот отвезёт и его.
               – Иван Демидыч, ты «Насосу» сегодня побольше запас дай. Он ещё Ген Саныча отвезёт и Палну, – напомнил дежурному по отделу о положении дел Михаил.
               – Ладно, ладно. Раз надо, значит, надо! – ответил Чистун, отмечая в путёвке время убытия таксисту, прикомандированному к Госбанку на текущий день. – Нет вопросов.
     Все стали прощаться с Демидычем, которому надлежало опечатать сургучом оружейный сейф и прибраться в помещении, с дежурным милиционером Олегом, с Катей и уже машинально друг с другом.
               – Много не пейте! – дал традиционное «напутствие» в дорогу Демидыч, обращаясь к отъезжающим.
               – Пол ведёрка, не больше, – ответил Михаил.
               – Сколько положено или сколько нальют! – добавил Вяземский.
               – Как получится, дядь Вань! – присоединился к своим коллегам Наиль и что-то шепнул на ухо Олегу, остающемуся в банке до утренней пересменки.
               – Ты мне шоколадку проспорил, Ген Саныч! – подала свой голос Екатерина при выходе из дверей учреждения, – по тому делу... Сам знаешь...
               – По какому делу? – возмутился было Васильцев, бросая взгляд то на Вяземского, то на Катю.
               – Тебя не касается, Миш! – отреагировал Ген Саныч, – могут быть у нас с Катюхой свои дела и секреты?
               – Я потом тебе расскажу, – загадочно произнесла Екатерина, обращаясь к Васильцеву.
               – Всё! Всё! Поехали! Как говорит Виталий Викторович: «Цигель, цигель! Ай-лю-лю!» – деловито воскликнул Вяземский, открывая дверь авто для Алевтины Павловны.
               – Нет! У них там, понимаешь, «ай-лю-лю», а я ни сном ни духом! – картинно возмутился Михаил, усаживаясь в «волгу» «Насоса» на переднее сиденье. – Небось, Иван Демидыч опять свои «коварные интриги» плетёт в бухгалтерии!
               – Демидыч знает там всех девок на перещуп... в смысле, на пересчёт... Извините, девчонки! – весело заявил Вяземский, подмигнув Чистуну и махнув ему рукой.
               – Ну, Ген Саныч! – мягко урезонила Вяземского Алевтина Павловна.
               – Много не пейте! – ещё раз простился со всей шумной компанией отъезжающих старшина Олег.
               – И не ешьте!.. Особенно на ночь! – добавила Катя.
               – Секунду, ребят! – вдруг спохватился Демидыч. – Все помнят, что завтра собрание? Приезжайте пораньше!
               – Да помним, Вань, помним! – крикнул ему в ответ Вяземский из приоткрытого окна машины Лёвы, когда такси уже тронулось с места. 
 
 
 
 
                                                   Г л а в а  24
 
                                    Стечение обстоятельств или...
 
     Вторую неделю Михаил и Леонид работали по Первому маршруту. Инкассаторские будни шли своей вереницей дней по проторённой тропе. Заканчивалось ещё одно лето. Васильцев любил это время года, как никакое другое. Летняя пора у него, наверное, как и у многих, кто живёт в Поволжье, ассоциировалась с отдыхом, солнцем, великой рекой и добрым дружеским общением в хорошей компании на лоне природы. Вот и в этот тёплый сезон года всё сложилось неплохо. Жаль, что самый конец августа теперь уже дышал в лицо своим меняющимся к осени северо-западным ветром. От их с Катей отдыха сейчас остались лишь воспоминания. Сегодня, в свою традиционную среду, на квартире Васильцевых они с лёгким оттенком грусти перелистнули в своей памяти страницы совместных поездок за город. К 15:00 добрались до банка. Екатерина пошла домой, у неё ещё была пара часов до начала её рабочего дня, чтобы заняться своими домашними делами, а Михаил направился прямиком в отдел.
     Как обычно, вооружившись и расписавшись в журналах, они с Леонидом и госбанковским водителем Дмитрием первыми «пошли в бой». Бригады, работавшие по другим маршрутам выдвигались на 30-50 минут позже, впрочем, их трудовой день и заканчивался позднее.
Сегодня они перемещались строго по графику. Почти половина первого заезда была уже позади.
               – «Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся», – сымитировав акцент персонажа Фрунзика Мкртчяна из фильма «Мимино», сказал Михаил, обращаясь к напарнику, который листал карточки на объекты инкассирования в поисках какой-то нужной ему информации. – Вон та «копеечка» за нами второй день шлёндает. Ты не обратил внимания?
               – «Копеечка», – задумчиво повторил Лёня, не отрываясь от планшета в жёстком чёрном переплёте.
               – Ну, посмотри, посмотри! – обратил его внимание на серую «ладу» Васильцев, – и номер забрызган грязью, не разглядишь.
               – «Копеечка», «копеечка», – ещё раз произнёс напарник и, так и не найдя того, что он искал в документах на точки, добавил, – да, она мне тоже не внушает дове... А на прошлой неделе 412-й крутился по маршруту... Или мне показалось, Миш, а?
               – Было дело... Двое парней в нём сидели, – подтвердил слова коллеги Васильцев и, обращаясь к водителю, спросил, – а ты что молчишь, Дим? Ты же с нами всю неделю отъездил.
               – «Жигуля» вчера точно видел этого, а насчёт «москвича» врать не стану, – размышляя в слух, ответил шофёр военизированного госбанковского гаража, снимая солнцезащитные очки, – хотя... Подождите-ка... Точно! Он!
               – Уверен? – переспросил его Михаил.
               – На все сто! – не колеблясь ответил водитель «уаза» 452-ой модели, – вспомните, когда мою «буханку» слегка подрезала «нива» на повороте в посёлок, он сзади был... Лёнь, ты ещё сказал: «Вот, разява! Чуть нас не стукнул!» Этот серый «москвичок» и шёл за нами... Я ещё подумал, что мужик дороги не знает, когда он в «нашу любимую лужу» провалился под мостом!
               – Ну, что составлять рапорт, пусть пробьют обе машины?.. А номера?.. Скажут преждевременно. Недостаточно данных или что-нибудь в этом роде. Типа, слишком мнительные вы, ребята, – поинтересовался мнением своих коллег Михаил, – Тем более, что ещё то расследование, когда в машину Мальцева с Петраковым влетел этот придурошный «зил», что их протаранил, оно не завершено... Вроде бы как...
               – Что отказали тормоза, отмазка, конечно, простецкая, – размышлял Леонид, – а кто бы не подготовил на такой случай себе алиби-отмаз!.. Что хочешь делать, Миш?
               – У тебя завтра выходной. Я буду с Вяземским. Пусть Ген Саныч свежим, так сказать, незамутнённым нашей реальностью взглядом оценит ситуацию и нашу подозрительность. Там что-нибудь и решим.
  
                                                                              *   *   *
 
     Три дня никаких подозрительных автомобилей на своём маршруте инкассаторы не замечали. На четвёртый день, когда они едва выехали с территории одного из заводов, где инкассировали столовую, в опору линии электропередачи врезался погрузчик, водитель которого шаткой походкой прошёлся возле дороги и исчез в придорожных кустах. Поверни они на секунду-две позже в том месте, этот бетонный столб всей своей массой, наверное, разрезал бы их «буханочку» пополам. В тот день Дмитрий немного припозднился к ним в отдел. По пути у него случилась мелкая поломка. Поэтому на первый заезд они выехали с опозданием и Лёня, чья очередь была работать сборщиком, старался быстро «облётывать» точки, навёрстывая время. (Каждому инкассатору известны такие бытовые моменты.) Словом, в сей день они не стали обсуждать случая с падением столба и пьяным водителем погрузчика, хотя машинально взяли его себе на заметку в качестве «весьма подозрительного курьёза». Следующий день у их бригады был выходным. Они, правда, в устной форме поставили в известность начальника отдела о произошедшем и поделились с ним своими сомнениями и подозрениями. Подменная бригада, что работала на маршруте вместо них, ничего необычного не заметила. Ещё неделя прошла спокойно, хотя некоторое напряжение в их работе чувствовалось. До перехода на очередной маршрут по ротации оставалось несколько рабочих дней. На первом заезде они вновь заметили знакомую им «копейку». У них невольно создалось такое впечатление, что первая модель «жигулей» ненавязчиво преследует их, наблюдая за каждым их шагом. Дмитрий заметно занервничал, его «уазик», словно бы вторя ему, слегка закапризничал.
               – Сейчас, когда вернёмся «в нашу банку», конечно, ничего внятного написать не успеем, а после второго заезда я тебе обещаю, Дим, составлю рапорт. Все распишемся, всё честь по чести. И утром сам позвоню Виталию в отдел ещё раз всё расскажу и объясню. Я думаю, он на правах нашего начальника решит этот вопрос быстро, нажав на какие нужно рычаги и педали. В общем, соберись, следи за ситуацией на дороге, дотерпи, короче.
               – Я-то собран. Но мне, ребят, всё это уже настоиграло, честно говоря! – ответил Дмитрий, стараясь сохранять хладнокровие.
               – Лёнь, на точках «не сиди», – обращаясь к напарнику, который в тот день был сборщиком, сказал Васильцев. – В общем, динамично так, как ты умеешь. Ребят, у всех снят с предохранителя?
               – Само собой, – откликнулся партнёр, рефлекторно опустив пальцы к открытой кобуре.
               – Спорим на что хочешь, Дим, что на второй заезд они за нами не поедут, – подбадривающим тоном бросил водителю Михаил, подмигнув ему в салонном зеркале заднего вида.
               – Догадываюсь, – сквозь зубы процедил водитель «уаза» и, натянуто улыбнувшись, добавил, – иначе я завтра точно приеду с гранатой.
     После того, как они в этот вечер первый раз сдали деньги на вечерней кассе, Васильцев доложил дежурному их видение ситуации на маршруте и сказал, что в конце рабочего дня будет рапорт. На втором заезде его напарник щёлкал точки как орехи, строго в соответствии с предписаниями инструкции, нигде не задерживаясь и лишней секунды. Только в одном месте маршрута их траектории пересеклись с подозрительной «ладой» первой модели и все члены молодёжного коллектива это заметили. Впрочем, они завершали рабочий день, когда уже было совсем темно и сказать с уверенностью, что этот автомобиль их больше не преследовал, наверное, никто бы из них не смог.
               – Ну, что отработали, джентльмены, – выдохнул Михаил, когда они все вместе сели в «буханку» Дмитрия, чтобы он развёз их с напарником по домам, а сам направился в госбанковский гараж.
               – Обошлось, – поддержал его Леонид, открывая окно и прикуривая сигарету.
               – Обошлось ли? – переспросил его водитель, кивая куда-то в сторону, где в сумраке блеснул серый металл.
               – Да, нет, Дим! Это не они! – понял его намёк Васильцев, – да и на фига мы им сдались без денег и без оружия?
               – Ну вы-то без стволов. А я!..
               – Да ладно! Из-за одной твоей «пушки», Дим... Чего-то затевать... Да, нет! Игра не стоит свеч! Здесь нечего и думать!
               – Диман, и вправду расслабься уже слегка, – поддержал своего напарника Леонид, выдохнув в темноту дым, – а завтра всё будет по другому. Вот увидишь! Клянусь своей треуголкой!
               – Да ну тебя, Лёнь! – отмахнулся от шутки одного из своих товарищей по оружию молодой водитель служебной «буханки», – Вы-то холостые... А у меня жена, малыши...
               – Давай мы тебя до дома сопроводим, как нас на точках их персонал, а? – улыбаясь предложил повеселевший Михаил.
               – А «дежурка» на что?.. А потом я уже тоже буду «пустой», – пребывая всё ещё в некотором напряжении, ответил Дима, – просто накопилось за этот месяц с вами. Да в прошлом месяце у меня, когда я работал в Городском, случай был со стрельбой... Волна какая-то просто!
               – Так то два... Нет, три пьяных идиота были, Дим, «попутавшие берега»! – прокомментировал ситуацию месячной давности Леонид.
               – Пусть глупость, дебилизм этих придурков, но нервы, ребят, нервы! – слегка ударив ладонями обеих рук по рулю, отреагировал на его ремарку один из лучших водителей военизированного гаража, – накапливается ведь, ну!.. А у нас с Наташкой третий будет...   
     Дома, разумеется, ни о чём подобном работники этой профессии не говорили, по известным причинам... Виталий Викторович, как предполагали ребята, представив свой рапорт, незамедлительно включил возможные на тот момент времени рычаги и нажал на соответствующие педали. С тех пор ни они, ни другие бригады инкассаторов, работающих по данному маршруту, этих подозрительных машин не видели.
 
 
 
                                                      Г л а в а  25
 
                                              В обычном режиме
 
 
     Среда. Интимный день. Екатерина приехала к Михаилу немного раньше обычного. Чуть быстрее с Алевтиной Павловной отсдались на Группе пересчёта, повезло с транспортом и, вообще, всё сегодня как-то складывалось – чуть там и чуть здесь, всё сходилось с некой лёгкостью. В квартире Васильцевых у них тоже всё шло «в соответствии со штатным расписанием». Михаил был как всегда нежен и даже, когда Кате нужно было позвонить домой, не выпускал её из своих объятий. Это ещё больше заводило его...
     Сегодня у бригады Васильцев-Пашинин был выходной. Екатерине же надлежало к пяти часам быть на рабочем месте. Они вышли из дома немного пораньше, чтобы, сойдя с трамвая за две остановки до Катиного дома и, соответственно, соседствующего с ним здания, в котором располагался банк, пройтись пешком. К тому же, Екатерине нужно было заскочить в один магазин. Они неторопливо брели под руку, разговаривая о чём-то, чего не успели коснуться или обсудить у Васильцева. Вдруг после некоторой паузы его спутница, глядя себе под ноги, заговорила о самом интимном.
               – Ты знаешь, Миш... То, что ты делаешь для меня, когда мы наедине, во время нашей с тобой близости... В общем, ничего подобного я... Ничего подобного в моей жизни не было.
               – Может быть... Может быть, просто... Ну я же – твоё солнышко, – не сразу нашёл, что ему ответить на это застенчивое признание своей любимой женщины Васильцев. – Я... Я просто... Я просто грею тебя своими лучиками... грею, как могу...  
 
                                                                       *     *     *
 
      На следующий день Михаил был сборщиком, а Леонид, соответственно, старшим бригады. Уютно расположившись и разложив свой инвентарь в большом отсеке «уаза-буханки» Теплова, он периодически принимал от своего напарника сумки с выручкой и, подкручивая их от горловины на необходимую величину, свою для каждой, укладывал их в большой инкассаторский мешок, согласно очерёдности поступления. После этой операции старший, как правило, выдавал сборщику сумку, имеющую свой индивидуальный номер, для следующей точки. Она была полностью скручена в рулон номером наружу.
     С водителями, которые часто приезжают на одни и те же маршруты в отделения Госбанка, работается очень легко, в плане того, что они сами знают всю очерёдность точек на маршруте и манеру подъезда к объекту, подлежащему инкассации. Кроме того, они знают каждую дорожную выбоину и каждую кочку в районе. Сборщику в таких случаях не нужно выполнять роли штурмана-навигатора, подсказывая своему шофёру, куда ехать, каким именно путём и где следует остановить машину. Вот и сегодня Михаил был автоматически освобождён от этой обязанности. Единственное, что он делал при таком раскладе, так это сообщал на поворотах водителю свободен ли путь с его стороны или имеется какая-либо помеха и далеко ли она.
     Подъехав к предпоследней точке на первом заезде с заднего входа, Пашинин обратился к своему напарнику с некоторой просьбой. 
               – Миш, сейчас если Любка спросит, почему я к ней вчера не пришёл и не позвонил... Да стопудово спросит! Ты скажи ей, что я... Скажи, что...
               – Нет уж, друг мой ситный! Идите-ка сами разбирайтесь с проблемами Вашей интимной холостяцкой жизни! – прервал его Михаил и вручил ему планшет с карточками на объекты инкассирования и медную печать-штамп с номером маршрута, а также вернул только что полученную от него порожнюю сумку данной точки.
               – Ну ладно, блин! Я это тебе хрен забуду, как говорит Ген Саныч! Давай все причиндалы... Ребят, я на немного задержусь... А если на много, езжайте без меня, – отшутился Лёня, принимая у Васильцева весь «джентльменский набор», кроме авторучки, необходимый для произведения инкассации точки.
               – Лёня, только ты недолго там! И, главное, внимательно осматривай шпагат и оттиск на пломбе, чтобы не было, как с Петраковым тогда! – напомнил на всякий случай напарнику о выполнении служебных обязанностей инкассатора-сборщика Михаил. – Короче, не заболтайся там! У тебя три минуты, не больше!
               – Если что, стреляйте в воздух, вызывайте подкрепление! – крикнул в ответ Пашинин, растворяясь в извилистом коридоре магазина.
     Минут через пять Леонид вышел с сумкой с выручкой и небольшим свёртком подмышкой.
               – Фу! Кажется, простила! – доложил обстановку Пашинин и протянул водителю продолговатый предмет, завёрнутый в обёрточную бумагу, – полу-копчёная, Витёк! Ты ведь просил сегодня тебе сделать.
               – Спасибо, кормилец! – поблагодарил его Теплов, принимая нежданную радость, – сколько я тебе должен?
               – Сейчас спокойно разберёмся, – уверенным тоном ответил Леонид и протянул напарнику чёрный планшет и печать-штамп, – я возвращаю Ваш портрет!
               – И сумочку покажи на всякий случай, будь любезен! – ответил ему Васильцев, – а то мало ли что вы там с «джульеттой» учудили!.. Что так долго? Вы там часом не сексом занимались? Подожди, Виктор.
               – Да ладно тебе, Миш!.. Пока я ей объяснил, пока просил прощения, пока... В общем, обошлось!
               – Действительно обошлось! – выдохнул Михаил, проверив пломбу, шпагат и запись в соответствующей данному объекту графе карточке на текущий день, – поехали Вить! Порядок.
     Несмотря на эту непредвиденную задержку, они были в очереди на вечерней кассе вторыми. У окошка начинали сдавать свой «улов» Мальцев и Саша. Следом в узкий коридор, ведущий к помещению вечерней кассы, бодрым шагом вошли Вяземский и «Гонсалез». Из вестибюля послышались гулкие голоса Калашенко и Вержбицкого. Бригады всех маршрутов были в сборе. Сегодня всею шумною толпою говорили о политике, женщинах и о спорте. Вспомнили также и недавний случай, когда, работая по Второму маршруту и перебрасывая из «уаза» Бориса мелочь из автобусного парка, расфасованную по штатным госбанковским мешочкам, Вержбицкий с новеньким Павлом один из мешочков чуть было не упустили из виду, сбившись со счёта.
     Вообще, работа с разменными деньгами, которые необходимо было доставлять в учреждение из автобусного парка и трамвайно-троллейбусного депо, это – отдельная песня, а для водителей-таксистов и договорников, приезжавших на «волгах», сия песня имеет грустный мотив и головную боль в придачу по причине тяжести данного груза. Сам же процесс переброски мешочков из автомобиля в специальную тележку для мелочи, выкаченную на крыльцо банка, с последующей транспортировкой её в отдельное помещение, где всё это хозяйство опечатывается до своего времени в сейфе сургучом, больше напоминало некий цирковой аттракцион...
 
     Три маршрута, завершив свою работу после сдачи выручки с точек второго заезда, разъехались по домам. «На базе» остались только дежурный по отделу Демидыч, милиционер Варсенин, бригада Васильцев-Пашинин, водитель госбанковского гаража Виктор, Алевтина Павловна и подменявшая Екатерину бухгалтер Светлана. Чистун уже отзвонился в универсам и сообщил Леониду и Михаилу, что сегодня будет две сумки вместо одной и посему девчонки, что формируют деньги для инкассации, задержатся с подготовкой к сдаче. Время тянулось как резиновое. Все присутствующие, кроме Алевтины Павловны и самих членов бригады, сели за круглый доминошный стол, скоротать минуты ожидания. Ну а напарники стихийно, от безделья, решили продолжить серию своих шуточно-спортивных поединков по смешанным единоборствам в длинном коридоре учреждения.
     Некоторое время до пребывающих в помещении Отдела инкассации доносились только отдельные воинственные выкрики участников этого шоу и топот их ног. В какой-то момент они услышали грохот стульев и опрокинутого стола, а ещё через секунду-другую и шум от упавшего металлического стенда. После чего раздался гомерический хохот напарников.
               – Да что они там совсем что ли очумели!? – возмутился сержант Варсенин, – там же стёкла, порежутся!
               – Спокойно, Константин, – безразличным тоном отреагировал на всё происходящее и реплику дежурного милиционера Иван Демидович. – Стёкла я ещё третьего дня демонтировал – буду менять на оргстекло. Сейчас они всё поставят на место. Если что сломали, я больше чинить не буду. Пусть сами чинят, кабаны.
               – Переженить их надо, дядь Вань! – высказал своё мнение на этот счёт Виктор, – пока они весь банк вам тут не разнесли в щепки!
               – Твоя правда, Витя! – подтвердил слова водителя Демидыч, – эту бы энергию да в мирных целях! Вот так, Пална, Катьку на выходной отпускать!
               – Да молодые они, задорные, – встала на защиту инкассаторов Алевтина Павловна, – ну немного не рассчитали силу... Они – хорошие ребята!
               – Очень, – сухо сказал Чистун и добавил, – особенно, когда спят зубами к стенке. Так ведь, Свет?
               – Да они – нормальные парни, ты сам знаешь, Иван Демидович, – согласилась со своей временной напарницей Светлана.
              – А кто скажет супротив! – задорно ответил дежурный по отделу, делая некий отвлекающий внимание манёвр одной рукой и одновременно с этим аккуратно пристраивая на своей лысине одну из белых костяшек домино другой. Проделав данную манипуляцию, он громко хлопнул по столу иной костяшкой и отрывисто заявил: «Рыба!»   
               – Демидыч, ну ты в своём репертуаре! – воскликнул сержант Варсенин, – я всё видел! У тебя же лысина не с двойным дном, в натуре!
               – Ладно, мы с Витей продули вам. Мы просто поддаёмся! – согласился Чистун, снимая трубку зазвонившего телефона и сразу переключаясь на этот звонок, – понял! Отправляю... Девочки а мне бы паштетика этого импортного хоть несколько баночек. Найдёте?.. Что?.. Он тоже просил отложить!.. Ну добро!
     Быстро расставив мебель с инвентарными номерами по своим местам, инкассаторы хором доложили присутствующим: «Жертв и разрушений нет!» Все улыбнулись им в ответ. А Демидыч, махнув рукой, сказал: «Выезжайте. Через десять минут девчонки будут готовы. Мне там бандеролька будет. Ваш заказ «золотая рыбка» тоже исполнила.»
     Минут через пятьдесят Пашинин и Васильцев уже отсдались и разоружились. Взяв к себе в попутчики Алевтину Павловну и Светлану, они стали прощаться с Варсениным и Чистуном.
               – Смотрите, много не пейте! – машинально произнёс как заповедь сакраментальную фразу Демидыч, проводив их до поста милиционера.
               – А нам много и не надо! – ответил Леонид.
               – Полведра на брата! – «отрапортовал» своё Михаил.
               – Так какой у вас счёт? – поинтересовался дежурный сержант исходом импровизированных состязаний по единоборствам без каких бы то ни было правил.          
               – 3:2 в Мишкину пользу, – удовлетворил его любопытство Пашинин, – но я отыграюсь. Счастливо отдежурить, Петрович!
               – Приятных сновидений, – добавил Михаил.
               – Спокойного дежурства, Константин Петрович! – попрощались с Варсениным  дамы.
               – Цыгане шумною толпой! – неожиданно даже для самого себя выдал импровизацию Иван Демидович, сухо махнув своей работящей мужицкой рукой вслед уезжающим перед внутренней входной дверью банка.
 
 
 
                                                      Г л а в а  26
 
                                                      Диверсант
 
     Закончилось общее собрание отдела, которое провёл его начальник Смолянинов. Все, кто не был задействован сегодня на вечерних маршрутах, отправились по своим делам или по домам. Остальные, вооружившись, пребывали в ожидании транспорта. Прикомандированный к бригаде Второго маршрута таксист Лёва уже был на месте и тоже терпеливо ждал своего часа, знакомясь с новым выпуском стенгазеты в длинном коридоре банка. На первый, третий и четвёртый маршруты должны были прибыть водители из военизированного гаража. Внемля законной просьбе инкассаторов, что касается информации о том, кто к ним приписан на сей день, Виталий Викторович стал знакомить их с текущим рабочим распорядком.
               – Бригада Петраков-Шамшутдинов, с вами Виктор, дикторским голосом произнёс руководитель военизированного отдела..
               – Это какой Виктор? – переспросил Петраков.
               – Наш Виктор, Теплов... Так... Продолжаю... Васильцев-Пашинин, у вас «Насос», в смысле, Лев Михалыч, Лёва... С Вержбицким и Калашенко Диман едет... И... и... и... По «четвёрке»... Ивлев-Тимофеев у вас должен был быть Борис. Он сломался... По вашу душу выехал «Хоттабыч». Только без нервов, Павел Андреевич! Спокойно. Согласитесь, он уже не так часто к нам приезжает в последнее время. Только на подмену, по обстоятельствам.
               – Демидыч, выдай мне ещё два патрона, – серьёзно отреагировал Ивлев, обращаясь к дежурному по отделу и добавил в сторону, – знал бы, я б с собой принёс.
               – Дядь Паш, он почти перековался. Когда с нами в последний раз был, не всё собирал – через одну кочку, а то и через две!
               – До хера смешного, Антон! – возбуждённо парировал реплику своего коллеги Ивлев, – горбатого могила исправит!
               – Между прочим, пытки и издевательства над живыми людьми запрещены Женевской конвенцией, – вмешался в разговор «Гонсалез», – делая пару глотков чая из кружки.
              – А вот с чаем-то ты поспешил Стас. С чаем это ты зря, –  подколол его Леонид, – сейчас обратно всё полезет. И насчёт живых – к концу маршрута с «Хоттабычем»... Слишком смелое предположение!
               – Да он засланный к нам! – не выдержал Ивлев, – империалисты проклятые специально его заслали много лет назад, чтобы он методично разваливал и, в конце концов, уничтожил всю систему Госбанка в нашей области или, вообще, в СССР! Диверсант он, японский булгахтер, мать его!..
              – Пал Андреич, да ты уж этажами-то не клади. Вон девушек перепугал из нашей бухгалтерии, не из японской! – спокойно заметил Смолянинов.
               – Слушайте, а когда «Хоттабычу» на пенсию, а? – неожиданно поинтересовался Шамшутдинов.
               – Я специально прояснял этот вопрос, – сухо ответил Виталий Викторович. – Даю справку, Наиль... Валентин Степанович Драгунько-Гасанов никаких особых льгот и заслуг перед государством на настоящий момент не имеет и выйдет на заслуженный отдых через три года. Точнее, через два года и десять месяцев.
               – Хрен там! Не выйдет! При всём желании не выйдет! – нервно отреагировал Ивлев на полученную информацию, – просто я столько не выдержу, японская чеснокодавка!.. Так что насчёт двух патронов, Демидыч?
     Оценив чувство юмора своего собрата по оружию, все дружно расхохотались. Даже Смолянинов, срочно вызванный к управляющему районным отделением Госбанка, не мог удержаться от смеха. По дороге к главному кабинету учреждения он постоянно поправлял галстук, изо всех сил стараясь надеть на лицо маску подобающей его должности серьёзности. 
               – Что? Что случилось, ребята? – с горячим вопросом на устах вбежал в комнату инкассаторов «Насос».
               – Лёва, я тебе потом расскажу, – задыхаясь от смеха, ответил ему Леонид, – на мар... на маршруте!.. 
 
 
                                                    Г л а в а  27
 
                                               Осенние мотивы
 
     Ещё одна осень. Ещё одна пора листвы пожара. Упрямый дождь мерной дробью барабанит по крышам домов и по крышам машин. В лужах отражается хмурое, насупившее свои седые брови небо и плавают «жёлто-красные корабли» тоски... Наверное, это – тоска о чём-то ушедшем, канувшем в лету или о чём-то несбывшемся, загаданном и лелеянном в сердце, но так и не воплотившемся в реальности...
     Вчера бригада Васильцев-Пашинин отдыхала, а сегодня они заступили на месяц на Второй маршрут. Однако погода сей почин не жаловала. Леонид был по штатному расписанию в сей день старшим, соответственно, Михаил инкассатором-сборщиком, то есть ему надлежало «разгонять облака». Водителем к ним был назначен Теплов, являвшийся одним из самых искусных шоферов военизированного гаража.
     Лихо обежав все точки первого заезда, Васильцев слегка промок, но для его молодого здорового организма это были фантики. Он предусмотрительно взял с собой из дома сменную рубашку, в которую и собирался переодеться между заездами. Этот шикарный индийский батник он очень любил, впрочем, как и другие импортные батники из его домашней коллекции. К тому же пара лишних карманов для документов, ручек и всякой нужной мелочёвки никогда не помешает. Он, помня о просьбе Лёни, взять две-три кассеты для тепловского магнитофона, прихватил с собой несколько любимых сборников, что сделал сам на свой вкус, потому что у Виктора из музыки был только Шуфутинский и Модерн Токинг. Очерёдность композиций на этих двух кассетах за полтора года выучили наизусть инкассаторы всех отделений Госбанка города. А кое-кто мог уже и сам исполнять плотно засевшие в мозгах песни, причём, как на русском, так и на псевдо-английском языке...
               – Витёк, тебе колбаса, как просил; Лёнь, тебе майонез и ненашенский паштет из импортной зверюги; мне кусочек сыра, – «отрапортовал» Васильцев, положив на капот служебного авто матерчатую сумочку, после того, как он ловко прошмыгнул между двух больших луж и запрыгнул на переднее сиденье «уаза-буханки»...
               – Я слышал, в «наш фирменный гастроном» чешское пиво завозили... Ты там узнай обстановку, Миш! Может, осталось что? – забросил удочку Лёня.
               – Откуда такие сведения, Лёнь?
               – Ген Саныч поделился. А Диман сейчас по рации подтвердил.
               – Опять вы за старое! Ведь снова снимут её, Вить!
               – На сей раз, наверное, уже не снимут. А вот премии лишить обещали точно – за не служебное использование.
               – Ну а вы нарываетесь, блин!
               – Никто не нарывается! Мы с Димкой свой код придумали для разных дел, – парировал выпад Васильцева Виктор.
               – И вас ещё не раскусили?
               – Как видишь!.. Ну, понятно, что не дураки сидят... Мы же будем обновлять свои шифры, чтоб не примелькаться.
               – Всё одно спалитесь, Вить! – с улыбкой сказал Лёня, прильнув к перегородке, разделяющей отсеки салона «уаза» 452-й модели и доставая из мешка свою пол-литровую банку майонеза и пять баночек паштета. «На базе» рассчитаемся или тебе срочно?.. Вдруг что путное попадётся.
               – У меня есть деньги. Сейчас отсдадимся и сочтёмся.
               – Я тоже в банке отдам, Миш... Хотя, если пивко ещё осталось...
               – Ладно, разберёмся! Лишь бы было... Хоть по бутылочке – губы смочить.
               – Вить, сумку освободи! Вдруг повезёт, – сказал Васильцев, когда их служебная машина остановилась у заднего входа в гастроном.
     Им действительно повезло... Впрочем, и хорошие отношения Михаила с директором магазина и кассиром, который обычно сдаёт им выручку, сыграли свою роль. Немного задержавшись на точке (потребовалась минута-другая, пока искали, где можно взять для людей с оружием заветный напиток), Васильцев принёс по две бутылочки «на брата».
 
                                                                          *     *     *
 
     Не во всех коллективах каждый из его членов непременно состоит в дружеских отношениях с другими участниками этого «ансамбля». Сие есть факт и это нормально, ибо такова уж наша жизнь. Кто-то молча держит своё мнение при себе, а кто-то старается приобрести сторонников или заручиться некой поддержкой в своих противоречиях с оппонентом по жизни.
     Вторую неделю Калашенко работал с новым инкассатором Павлом. За это время прощупав его с разных сторон, он решил, что сей человек, хоть и хитроват «выше среднего», но близок ему по духу и с ним можно иметь дело. Сегодня к ним по направлению-путёвке прибыл случайный водитель из таксопарка. Он работал впервые «под Госбанком» и, вероятнее всего, к ним больше не попадёт, а если и будет прикомандирован вновь, то всё равно не сможет свести концов с концами в их внутренних интригах. Пользуясь этим обстоятельством, Антон решил открыто поговорить со своим молодым напарником и направить его мысли в нужное ему русло. В течение двух заездов он постепенно раскачивал своего визави и ближе к концу маршрута решил сбросить свою маску.
               – Ты, Паш, особо не обольщайся на его счёт, – сказал Калашенко, имея в виду Михаила, – это он такой крутой весь на людях, на показ. А так... Ну, спортсмен... Ну, супермен... Весь из себя... А ты бы видел, как он сокрушался, когда... В общем, пришёл он прошлым летом... или позапрошлым... Ну, не важно! Вырядился однажды летом в белый джинсовый костюм... Ни у кого такого нет. Пошит на заказ, сидит на нём как влитой... Ну просто звезда из индийского фильма, мать его!.. Все девчонки в банке рты поразявили! Супер герой, блин!.. На точках – фурор! Мне потом знакомые тёлки рассказывали... Короче, выпялился, весь из себя!.. А когда разоружаться стал, портупею снял, то обнаружил, что брючки испачкал о неё... Ха-ха! Да и пиджачок тоже! Прикинь домой её взял отстирывать, очищать или чего он там с ней делал... Но с тех пор больше костюмчик свой белый не надевал! Ха-ха! Жалко пачкать, в натуре! Я оборжался, блин! Супермен, мать!.. Проще одевайся, цаца! Все в джинсах ходят или в брюках, в обычных костюмах... А он... Звезда, блин!
               – Слушай, Антох, а ведь нам же форма положена! Почему не выдают, а? – проявил своё любопытство в неожиданном для собеседника направлении его напарник.
               – Много будешь знать, Паша, скоро состаришься... Ты у тётки своей спроси. Может, она тебе скажет, – ответил «Калач», – да не скажет... В общем, положена то, форма, конечно, положена... Но она денежек стоит и её новенькую-то можно и продать куда следует... В военторговский магаз, например... Короче, зарабатывают люди... Зарабатывают, Паш.
               – Кто? Наш завхоз Демидыч?.. Да и сам Батя, наверное, управляющий? Они в доле, что ли?..
               – А этого я тебе не говорил!.. И, вообще, у нас данного разговора не было, – несколько нервно отреагировал на догадки и предположения своего молодого напарника Калашенко и после паузы добавил, – ты смотри там, «не подведи меня под монастырь»! Моя хата с краю. Что все говорят, то и... А я, вообще, молчу по этому поводу!.. Ты сам заметил, все ходят – кто в чём. Кто свою военку одевает, кто в цивильном... Кто как!.. Ну а белая джинса Васильцева – это было что-то!.. Испачкал жаль! Ай-яй! Мамочка заругает!..
               – Ты его так не любишь, «Калач»?
               – Кому – «Калач», а кому – Антон Валерьевич! – хмуро ответил Калашенко, когда их жёлтая «волга» остановилась напротив центрального входа в банк, – давай, мешок на плечо и вперёд на вечернюю кассу. Два маршрута уже здесь, «четвёрки» нет... И об этом разговоре, Паша... Не маленький!..
 
     В очереди на сдачу выручки в окошко вечерней кассы первой была бригада Вяземский-Тимофеев. За ними следом стояли Леонид и Михаил, ведя свои подсчёты на клочке бумаги.
Четвёртый маршрут, по которому работали Петраков и Никитенко, задерживался. Их машина пробила колесо, видимо, поймав какой-то острый предмет.
     Освободившись после сдачи денег, Васильцев переоделся в сухую сорочку и пока Катя и Вера, заменявшая в этот день Алевтину Павловну, принимали сумки у Калашенко и его молодого напарника Павла, сделал звонки в три аптеки, что были у них на маршруте, в неотложных поисках одного медикаментозного средства для бабушки. Едва он положил трубку телефона, как подъехала четвёртая бригада инкассаторов, с шумом ввалившаяся в банк, обсуждая свои дорожные приключения. Сегодня между заездами времени на общение с Екатериной у него не будет. Если к концу работы закончится дождь, можно будет проводить её домой и постоять некоторое время под её окнами... Хотя через день наступит среда и у них будет время пообщаться по обычному расписанию их интимных встреч в цивильных условиях.  
     Когда бригады вновь разъехались по своим маршрутам, Катя и Вера, перекинувшись несколькими словами с сержантом Варсениным и с дежурным по отделу Гаврилой Алексеевичем, решили уединиться «в своих апартаментах» и поболтать «о своём, о девичьем». Вера делилась со своей подругой семейными проблемами, которые подстерегали её дома, недопонимаем со стороны мужа и напряжёнными отношениями со свекровью. А Екатерина сообщила ей новости из жизни своей семьи и об отношениях с Михаилом.
     Через три часа рабочий день для всех инкассаторов и сотрудниц учреждения, что трудились сегодня на вечерней кассе, был закончен. А осеннее небо так и продолжало лить слёзы, грустя о чём-то о своём, будучи поглощённым собственными печалями и заботами.
Похолодало. Приблудившийся неизвестно откуда ветерок делал пребывание на улице совсем уж некомфортным. Город притаился до утра и провалился в сон. 
 
 
 
                                                    Г л а в а  28
 
                                           Женские разговоры
 
     Для Екатерины и Михаила очередная среда прошла по их обычному плану. Катя приехала к Васильцеву в одиннадцать. Сегодня у них было больше времени для близкого общения друг с другом, ибо у Михаила был выходной. Это означало, что его возлюбленной нужно быть дома не к трём или четырём часам дня, ко времени, когда инкассаторы заступают на свою работу, а к половине пятого, чтобы успеть привести себя в порядок, перекусить и пройти порядка ста метров до дверей банка.
     Васильцев проводил свою даму до подъезда, в котором она жила, зашёл буквально на пять-семь минут в родной отдел и неторопливым шагом направился обратно домой.
     Алевтина Павловна была в отпуске и вместо неё почти всё это время выходила Вера. И в сей день до приезда инкассаторов со своего первого заезда наши леди вновь уединились у себя в помещении вечерней кассы и секретничали.
               – Ты какая-то сегодня уставшая, Екатерина Дмитриевна, – обращаясь к своей подруге, сказала Вера, заметив некое расслабленное состояние напарницы, – но выглядишь счастливой. С утра ты такой не была!
               – Так бывает, Верунь! А то ты не знаешь! – томно вздохнув, ответила Катя.
               – Да я уже забыла, что это такое: хороший секс... У нас сейчас с Борисом как-то не клеится... А у тебя – тьфу, тьфу!..
               – Мишка, увлёкся системой Брэга и проводит суточные голодания раз в неделю... И в эти дни я его особенно боюсь.
               – В смысле?
               – В том плане, Вер, что в такие дни он проявляет особую активность... Я не понимаю, откуда в таких случаях берётся его энергия. Я если не поем, мне кажется, и сил-то нету никаких... А у него в такие дни, наоборот. Не понимаю, Вер! Как это?
               – А он точно ничего не ест?
               – Абсолютно!
               – И ничего не пьёт? Ну может быть, лекарства какие-то или снадобья, я не знаю...
               – Только воду!
               – Ни фига себе!
               – Вот и я говорю!
               – И сегодня...
               – Попил водички и... Истязал меня, как... Я не знаю кто...
               – Ну по твоему внешнему виду не скажешь, что тебе было сильно уж плохо, – с улыбкой и некой завистью заметила Вера, покачивая головой.
              – Да ну тебя, Вер!.. Никто и не говорит, что плохо... Спать хорошо буду дома... Да я и у него сегодня уснула. Представляешь! Обычно глаз не сомкну. Всё-таки не своя обстановка... А вдруг придёт кто. Я так не могу! Ну ты понимаешь. А тут выключилась. Просто ушла в аут!
               – Бедненькая Катюня! Так он тебя называет, Кать?
               – Так, так. Только без слова «бедненькая». Что дальше?
               – Меня бы кто так помучил, блин!
               – Ну найди себе кого-нибудь, в конце концов! Но не страдай уже! Если, конечно, у вас с Борькой всё или как там у вас...
               – Дёрганный он какой-то в последнее время, нервный. Говорит, что на работе проблемы... Надоело всё, говорит. Хочу на необитаемый остров, говорит!..
               – Куда?
               – Туда!.. Куда не ходят поезда! Устал я, говорит, от всего, от всей этой бренной жизни и всё такое прочее...
               – А у него... Ты меня прости, конечно, Вер... Ну может, у него кто-нибудь на стороне... Ну как у моего бывшего, земля ему, конечно, пухом... Ты ничего такого не замечала за ним?
               – Ну показалось мне пару раз, может быть, больше, что от одежды его духами чужими пахнет и сам какой-то неестественный что ли... И спокойный такой... А как я к нему, так психовать начинает... На остров!.. На остров! Осточертело всё!
               – И у вас совсем ничего?..
               – Ничего... А мне надо... Ну ты знаешь, я не могу долго без этого... Я сама извожусь... И вон мужики, когда мимо проходят, если только коснётся меня кто случайно, ну нечаянно совсем заденет, я вся прямо горю!.. Ну я не могу без постели. Не могу я сама с собой, понимаешь?.. И как быть, Катя? Как быть?
               – Неблагодарное это дело – давать советы в таких вещах, Вер... Я не знаю... Но вам вдвоём с Борисом надо разобраться в своих отношениях, наверное... Придти к какому-то общему знаменателю что ли... Определиться, одним словом... И решать уже, как жить дальше... В любом случае от разговора об этом вам не уйти. Как без этого разговора?
               – Да он заводится с пол-оборота, если я только пытаюсь как-то подойти к этой теме! Сразу закипает, блин!.. И всё!.. И разговора нет!.. На остров!.. Осточертело всё!.. Не знаю, Кать, что делать. Не знаю!..
               – Ну поговорить-то вам в любом случае...
     Вдруг хлопнувшая входная дверь прервала их беседу. В вестибюле банка послышалось ожидаемое по времени оживление. Прибыла «на базу» одна из бригад инкассаторов, завершив свой первый заезд.
               – Девочки, ау! Встречайте гостей! – раздался от поста милиционера до боли знакомый голос Вяземского, – кто не спрятался, я не виноват!
               – Вон, Первый маршрут приехал, – меланхолично отметила Вера. – Скоро же они управились.
               – «Быстрый Гонсалез» оправдывает своё прозвище! – подтвердила мысль своей напарницы Екатерина, – сегодня у них Стас за сборщика.
                – Ну да. Ген Саныч вчера «бегал».           
     В течение пяти-десяти минут подтянулись и остальные три бригады. Весьма тесный коридор перед дверью вечерней кассы наполнили голоса сотрудников военизированного отдела, гомон, смех и разговоры, разговоры, разговоры...
     После того, как все бригады разъехались по своим маршрутам, дамы перекинулись парой фраз с милиционером Олегом и с дежурившим в сей день по Отделу инкассации
Петраковым. Затем, дав им понять, что теперь настало время посекретничать, вновь уединились на территории «своих владений».
               – У нас ведь тоже не всё так безоблачно, как ты догадываешься, – с некой грустинкой в голосе сказала Екатерина, – Мишка тоже иногда дуется. Он любит быть первым номером. Характер свой показывает. А я не могу, когда на меня повышают голос. Я теряюсь!.. Я говорю ему, не повышай тон. Мне от этого плохо, а он от этого впадает в какой-то ступор и молча дуется... Может быть, у меня у самой характер капризный и слишком гордый нрав...
               – Кать, А как сочетаются ваши гороскопы, если ты в это веришь, конечно?
               – В том-то и дело, что никак не сочетаются!.. Верю или не верю?.. Наверное, всё же больше верю, чем нет... В общем, звёзды не сулят нам ничего хорошего, Вер... Ничего...
               – Ты тоже считаешь, что у ваших отношений нет никакой перспективы?.. Или всё-таки какие-то варианты у вас есть, чтобы быть вместе?.. Что-то вы рассматривали?
               – Ох! – тяжело выдохнула Екатерина, – спроси что-нибудь попроще... Но то, что он для меня делает в постели... Такого никто и никогда!.. И я точно знаю, что подобного в моей жизни больше не будет... Никогда, Вер... Если он уйдёт или мы расстанемся как-то...
               – Всё-таки расстанетесь, Кать?
               – А что ты удивляешься? Ведь нас, по сути дела, кроме постели ничего не связывает... Нас не объединяет ничего.
               – Как? Вы оба такие чистые что ли, ну, в смысле, своей душой... Вы выделяетесь из множества людей... И он... Он что не питает к тебе никаких нежных чувств?!
               – В том-то и дело, что питает, ну, в смысле, испытывает. И я думаю, что не обманывает. Это правда! Это видно! Это – не просто секс, Вер!.. Но... Но нас ничего не объединяет и ещё эта разница в возрасте!.. Эта разница...
     Я не знаю, что делать... Вокруг столько молоденьких девчонок... Вон хотя бы даже у нас!.. И Валька, и Светка, и Иринка Первозванцева... Невесты на выданье! Ходят, блин, облизываются... Да и у него у самого подружки есть – студентки, спортсменки, комсомолки и красавицы наверняка... Он же и в Литературный клуб ходит с друзьями, и в Театр-студию... А уж там наверняка молодые смазливые девчонки есть!.. А я... А я ещё свои кренделя выделываю и понты кидаю!.. Это ещё нужно уметь выдержать, Вер!.. И я не умею подчиняться... Ну не могу и всё, хоть что ты со мной делай!..
               – Слушай... Ну а о совместном ребёнке... Ну ты же говорила, что ты...
               – Нет. Он сам или чувствует, что в принципе не готов к детям или, не хочет со мной... ну, в моём положении, в общем, когда у меня уже есть трое и Кристинке уже третий год идёт... Вот так, Вера! А ты говоришь, счастье! Счастье – пшик!.. И останутся лишь одни воспоминания о нём, об этом призрачном счастье!.. Нет! Не призрачном, конечно! Настоящем!..
               – Ну почему ты так думаешь, Кать? Может быть, у вас всё ещё образуется, а?
               – Я чувствую, что этому счастью рано или поздно, но придёт конец. Чувствую, Вер! Вероятно, в глубине души я даже знаю это наверняка!.. Да! Точно знаю... Такое счастье, Вера... Такое большое счастье долгим не бывает! Я и так получила от него, наверное, на десять, на пятнадцать лет вперёд или даже на двадцать... А может быть, на всю оставшуюся жизнь!..
 
 
 
 
 
 
 
 
                                                    Г л а в а  29
 
                                          Калейдоскоп событий
 
     Ещё несколько месяцев Васильцев проработал в банке, верой и правдой служа государству. За это время коллектив сотрудников Отдела инкассации в очередной раз потихоньку обновился. Из «поколения отцов» остались только Вяземский, Демидыч и Петраков, и не столь давно влившийся в коллектив Вержбицкий, который, впрочем, ко времени увольнения Михаила проработал уже почти полтора года. Из молодёжи того состава, который Васильцев застал, устраиваясь в банк, остался лишь сам начальник отдела Виталий. К этой же когорте старожилов нужно отнести и вернувшегося в родные пенаты «Гонсалеза». Кто-то уволился в поисках лучшей доли, немалая часть попала под раздачу в борьбе с пьянством, когда гайки были затянуты совсем туго. Однажды, выйдя на работу с похмелья, получил выговор напарник Михаила Леонид, когда они работали в одной бригаде вместе во второй раз. А буквально через полтора месяца, не совладав с собой ещё раз, он попался вновь и был рассчитан менее, чем за сутки. Молодёжь, пришедшая на смену уволившимся в силу тех или иных причин инкассаторов из «поколения детей», Васильцева никак не вдохновляла. Слишком узкий и примитивный круг их интересов не оставлял Михаилу никаких шансов как-то сблизиться с кем-либо из них. Вся эта атмосфера его угнетала. К тому же, настал срок сдавать свою итоговую выпускную работу по профилю его обучения в Заочном народном университете искусств. Это означало, что возникла острая необходимость искать некое место, где бы он, наконец, смог проявить свои творческие способности, то есть раскрыться с иной стороны.
     Так или иначе Михаил за весьма довольно короткий промежуток времени, лет пять или шесть, успел поработать: в Доме культуры, в институте, где некогда учился, на заводе, на стройках, в кооперативах, в областной газете и в разных других местах, коих было немало. Как некогда и его отец он искал своего места в жизни. На протяжении почти четырёх лет после увольнения из Госбанка он продолжал встречаться с Екатериной. В их отношениях были разного рода нестыковки и мелкие, но эмоциональные ссоры. Два гордых сердца и два гордых нрава не смогли преодолеть противоречий, заложенных в них самих изначально. Старшая дочь Екатерины Ольга второй раз вышла замуж. На сей раз в её жизни всё складывалось удачно и она подарила своему мужу сына. Теперь, когда Катя стала бабушкой  ещё раз, она больше времени уделяла своим детям и внукам. Михаил, почувствовав, что для него в их мире нет места, которое он мог бы занять, стал постепенно отдаляться, продолжая искать себя. Увлёкся атлетизмом, не прекращая своих творческих изысканий. Его мама, Надежда Петровна так и не обрела своего счастья с мужчиной, с которым связывала свои надежды и планы. Бабушка и дедушка Васильцева медленно, но верно старели. Весь клубок проявленных тем или иным образом проблем требовал времени на его распутывание и разрешение. Но одни сложности сменяли другие и во всём этом карнавале больших и малых событий, перемежающемся с простым мельтешением суеты, для их отношений с Катей уже никак не находилось места...
     Впрочем, о том, что такое время наступит, в глубине своей души они оба знали. Иногда они отдавали себе в этом отчёт, иногда нет, продолжая жить иллюзиями, перемешанными с действительностью... Любые призрачные представления о реальности рано или поздно рассеиваются подобно дыму от костра... Но от сего пламени остаются угли и зола, которые являются прекрасным удобрением для неких всходов... Траектории их движения по этой жизни подобно траекториям движения двух планет на небосклоне сблизились на какое-то заданное кем-то изначально время и снова стали удаляться, перемещаясь по своим орбитам в бесконечном пространстве Бытия.     
 
 
                                                     Г л а в а  30
 
                                                   Конец времён
 
     На дворе стоял морозный февраль. Казалось, что зима, решив наверстать упущенное, стремилась напомнить людям, проживающим в европейской части планеты, что именно она является полновластной хозяйкой положения в эту пору. Намело много снега. За несколько дней норма осадков превысила месячную. Холодный северо-западный ветер лютовал не на шутку, словно бы испытывая сами человеческие души и их терпение на прочность. Он пел свои заунывные однообразные песни на свой мотив, будто бы развлекая себя любимого. Впрочем, было очевидно, что до людей ему как-то особенно и нет дела. Скитаясь по планете на протяжении многих веков и целых эпох, он, наверное, привык заботиться только о себе, не вдаваясь в какие бы то ни было подробности человеческого быта. Ему это просто ни к чему. У него есть своя важная работа и за него её никто не сделает. Есть также и хобби, связанное с некими творческими порывами в буквальном смысле этого слова. Видимо, сегодня его покинуло настроение, а вдохновение почему-то не пришло. Распалив себя самого какими-то ведомыми только ему одному заботами, он неистово носился по сумрачным просторам, словно бы нацелившись выморозить из них любое проявление разумной жизни. Если кто-то не смог или не успел спрятаться от этих суровых игрищ, чья в том вина...
     Михаил Александрович стоял у окна и смотрел куда-то во внешнюю полутьму. Там, за стеклом, бушевали настоящие страсти. А по эту сторону двойного стеклопакета было довольно уютно и тепло. Тот, кто демонстрировал силу своих незримых мышц и дирижировал огромным оркестром белоснежной феерии, был ему нестрашен. Каждую из этих симфоний он слышал за свою жизнь ни раз и никаких новых идей или интересных интерпретаций в них старых для себя давно уже не находил.
     Заварив чая с мелиссой и донником, он ждал, когда настоится этот отвар и наберёт в себе силу, чтобы поделиться ей с тем, кто будет готов употребить сей бодрящий горячий напиток. Стандартный гранённый сосуд для питья в мельхиоровом подстаканнике дремал в глубине кухонного стола в компании конфет и баранок. Стоявшая рядом свеча в виде небоскрёба согревала окружающее пространство, иногда вдруг на секунду вспыхивая или искрясь без какой-либо внешне заметной причины. Собственно говоря, грело не её пламя, а воспоминания, что были связаны с этим некогда величавым стеариновым строением, которое использовалось по своему назначению только в особых случаях или по прихоти своего хозяина. От огромной свечи, что Катя много лет тому назад подарила мужчине, которого она любила, на его День рождения, осталась лишь половина. Но и она была ещё на столько большой и горела столь ярко, что её света хватало, чтобы вполне сносно осветить пространство кухни или сумеречные закоулки жизни её владельца.
     Сейчас, глядя на эту красно-белую узорчатую башню, наполнявшую своим тёплым сиянием его душу, Васильцев вспоминал времена своей молодости, ту эпоху его жизни, когда он был, наверное, одним из самых счастливых людей на земле. Что интересно, он предчувствовал... Да он просто знал заранее, что такой период в его жизни обязательно наступит, ибо ему суждено быть!.. Впрочем, как знал он и то, что это волшебное время когда-то неминуемо закончится, оно исчерпает себя во всей своей полноте и завершится, как и всё в этом подлунном мире, что проявляется на отведённый ему срок из небытия и в небытие уходит в положенный час...  
     Вся жизнь Михаила была организована таким странным образом, что перед ним всегда лежал тот или иной путь под звёздами и он ведал о существовании этого пути, будь он даже лунной дорожкой из призрачного небесного серебра. Может быть, по этой зыбкой искристой тропе не всегда можно было ступать уверенно, касаясь её ногами, но она была. По крайней мере, она являла себя взору... Сейчас же впереди зияла только некая необозримая пропасть безвременья, поглощающая всё вокруг себя как чёрная дыра...
     По ту сторону стекла, по ту сторону жизни, в полудрёме студёных пустынных улиц бесприютно метался Ветер. С этой стороны бытия горела свеча, наполнявшая душу невидимым светом. Сжигая ночь, она сжигала само Время... Время закончилось... Его больше нет...

 

Инкассаторская сага времён Перестройки -2

По обе стороны Сферы. Глава 32. Профессионал