Общее впечатление от романа Александра Архангельского «Музей революции» немного странное. Подозреваю, что вызвано оно некоторой размытостью и фабулы, и характера главного героя. Либо дело в том, что слишком много эпизодов, как сказали бы кинематографисты, двадцать пятого плана – любопытных, но вовсе не обязательных. Либо в искусственности усилий автора по приданию повествованию остроты. Хоть в целом и складывается некая картина бытия наших соотечественников в первое десятилетие этого века, однако довольно вялая. Если бы книга не была сдобрена сатирическими штрихами, её можно было бы считать неудавшейся.
Что ж, попробуем остановиться на узловых моментах. Сорокапятилетний Павел Саларьев, заместитель директора музея-усадьбы под Питером, увлечён виртуальностью. Как и полагается теперь каждому продвинутому интеллектуалу. Свои исторические знания он соединил с практикой программера. В общем, за немалые денежки творит виртуальные музеи, обрёл славу первого спеца в этой редкой области. Но в романе о том говорится сначала вскользь, кажется, главное, что с ним происходит, – любовь. Интрига стартует с места, когда телефонная станция меняет в связи с какой-то аварией номер телефона Саларьева на чужой. Перст судьбы, можно сказать, указует герою на очаровательный голос незнакомки.
Но если вы думаете, что далее автор приступит к разговору о страстях человеческих, вы ошибаетесь. Далее можно узнать, как в своё время Павел женился на милой Тате, увлечённой изготовлением уникальных кукол. Но эта предыстория занимает место небольшое. А большое место отводится отвлечениям на Михаила Ройтмана, олигарха, чей заказ выполняет Павел; Шомера – директора «Приютина», измученного происками неизвестных воротил, желающих использовать богатые земли усадьбы для строительства коттеджного посёлка; православного епископа Вершигоры, промышляющего богоугодными делами в виде магазина одежды для покойников. Персонажи вроде бы второстепенные, но к середине романа ловишь себя на мысли, что любовная линия Саларьева – скучища полная по сравнению с зарисовками из жизни этих колоритных «попутчиков».
Нет, Архангельский честно постарался описать знакомство Павла и Влады (так зовут внезапную томную красавицу) как яркое и необычное событие. Мало того, что обстоятельства их на время свели в одной телефонной точке, так ещё и в купе поезда они неожиданно пересекаются. Потом, как и принято у нынешних искателей бурных эмоций, общаются в «Скайпе», взращивают друг в друге тщеславное любопытство. Узнав, что Саларьев должен ехать в Торинск на юбилей какого-то завода, Влада назначает ему свидание неподалёку – в Красноярске. Действительно, было бы тривиально улететь в какие-нибудь тёплые края – Сибирь выглядит куда экзотичнее.
Тут же как бы мимоходом автор сообщает, что молодая львица – вумен что надо: все-то думают, что бизнесом заправляет её муж, а на деле в паре ведущая она. И именно ей не дают покоя приютинские просторы (правда, Павел об этом никогда не узнает). Угу, это у нас такие теперь хищные девушки из провинции, дочки покончивших с собой в постперестроечное время партийцев. Днём она мило воркует с самонадеянными носителями квадратных подбородков, а по ночам расписывает пулечку из разрозненных столичных квартирок, прикупленных числом не менее пяти тысяч на чёрный денек.
Однако бизнес бизнесом, а любовь торжествует. Свидание, правда, рискует не состояться: и Торинск, и Красноярск завалены снегом. Более того, Ройтману приспичило поговорить с Павлом по душам – он выяснил, что фамильное еврейство липовое, на самом деле породили его цыган и мордовка, – но сделать это без прослушки можно только глубоко под землёй. Вот ведь, богатые тоже плачут. Спускаются в шахту, а там обвал. Тут, видимо, читатели должны холодеть от ужаса, ожидая хоть одной смерти. Да, случилось там эдакое, но это был какой-то безымянный горняк, а на помощь астматику Ройтману (конечно, в критический момент оказавшемуся без ингалятора) и влюблённому Саларьеву приходит бригада спасателей. По наводке дочери Ройтмана, которой оказалась ещё одна таинственная незнакомка, с которой главный герой общался в самолёте. В общем, трагедийность романисту не удалась. Как и очередная попытка пощекотать нервы публики непредсказуемостью: ага, эта бесцветная девица – вовсе не заурядная секретарша, как можно было подумать по её прикиду, а родная дочка олигарха! Просто она долго жила в Англии, теперь светится скромным обаянием буржуазии.
Совсем смешно мне стало, когда Павел и Влада после концерта симфонической музыки оказались перед лицом ещё одной навороченной опасности: какие-то уличные воришки попытались их припугнуть и почистить. Саларьев лицом в грязь не ударил, отбился быстро и гордо. В общем, что-то из серии подростковых подвигов перед взором квартальной принцессы. А вот на торжестве в Торинске эпизод получился по-настоящему комический, тут автора можно только похвалить. Местный бомонд отправляет женскую половину восвояси и в чисто мужском составе всерьёз играет в «Мафию». Перед этим водит хоровод под «Летку-енку» и восторженным хором распевает «Песню о сексе»: «Ничего на свете лучше нету-у!» Вообразила я этих солидных друганов, вскормленных тяжёлой чиновничьей и коммерческой жизнью…
Но называется всё неспешное и путанное действо «Музей революции». Что наводит на мысль о важности именно социальной линии, а не личной. «Приютино» повидало на своём веку всякое. Было оно и дворянской усадьбой, в которой якобы бы царь какие-то серьёзные бумаги подписывал, и санаторием для сифилитиков, и секретной базой для расстрела антисоветчиков, и музеем, прирабатывающим конными прогулками. Благодаря предприимчивости Шомера местечко удостоилось даже госпремии (с включением в список лауреатов губернатора и епископа) с посещением самого Хозяина (тут не совсем понятно: президент ли страны это и какой именно – не похож ни на Ельцина, ни на Путина, некий симбиоз скорее).
Что очень удалось Архангельскому, так это выразительность деталей и ироническая интонация. К примеру, рассуждая о траектории развития семейства на фоне технического прогресса, замечает: «Современная отдельная квартира, в центре комнаты лежит ковер, к стенам приставлены компьютерные столики. Члены семьи сидят спинами друг к другу, лицами к экранам. Каждый к своему. Сегодняшнему человеку надо быть наедине со всеми. Со всеми сразу и ни с кем в отдельности. Он теперь спиной к своим, лицом к чужим. Семья — это люди, которые находятся в одной квартире, а живут в отдельных коконах, в своих разделенных сетях». Или вот интересное замечание Шомера: «История — это чувство, что ничего еще не кончилось, что все продолжается здесь и сейчас». По-видимому, так историю понимает и сам автор. Великолепна также сцена переговоров Шомера и епископа Вершигоры, настроенных заранее враждебно, но вдруг обнаруживающих, что являются земляками и страстными кошатниками. В нашем отечестве традиционно такие моменты оказываются куда более сближающими, чем сама деятельность.
Послевкусие от книги несладкое. Люди как бы рассыпаны по нашей земле, суетятся, пыжатся, откровенно дурят. Закулисье любой общественной жизни, в любые времена, лживо и шатко. Нужно ловчить, унижаться, врать, соответствовать зыбким обычаям, сознавать, что рядом чужие люди, даже в постели. В целом похоже на череду странных картин и голограмм из виртуального музея Саларьева. «Сканер жадно копировал снимки, прорезая воздух синим острым светом. Блаженство вишневого сада. Идиотизм деревенской жизни. Дамы с собачками. Дом с мезонином. Беззаботное губернское начальство. Булыжники — оружие пролетариата. Вся власть Советам. Грязь. Расстрел реакционного священства. Расстрел реакционного купечества. Расстрел кровавых жидокомиссаров. Расстрел расстрельщиков. Строительство фабрики-прачечной. Время, вперед. Физкультурный парад. Директор санатория «Приютино» товарищ Крещинер И.М. Чистота», – это чудом сохранившиеся фотографии, бесстрастно перечисляющие события в усадьбе.
А что любовь, спросите вы? Ну да, была вроде. Но недолгая. Покружила, попетляла и исчезла. Саларьеву вдруг открылось, что жену-то, и вообще кого бы то ни было, он пока и не любил. А Влада поплакала в гостинице, да и поколесила обратно к своему широкодушевному генералу. Книгу, по-моему, эта история не украсила и не взбодрила. Но, возможно, иные читатели со мной не согласятся.
27 мая 2013 года
Помочь сайту
Поздравления
