Женщины с винтовками. Глава 04

Было это уже во второй половине октября. В полной неразберихе их взвод – её взвод – оторвался от батальона. Они пробились через беспорядочные толпы, запрудившие все дороги на восток, на каком – то полустанке с боем захватили теплушку, пересчитав многим претендентам зубы и рёбра. Умудрились затащить даже кобылу Влаську, но повозка уж никак не входила – перетаскали с неё взводное имущество, а повозку пришлось бросить. Помнится, Таисия переживала – как, де, отчитается за потерю казенного.

Добрались до города Мирьянска. Поезд остановился.

- Мишка, за мной, - скомандовала Таисия, - всем в полной боевой, до выяснения обстановки.

Таисия с Мишкой спрыгнули на перрон. Их теплушка была последней в составе и они смотрели в сторону головы поезда. Что там, да как. Кутерьма там была неописуемая. Не понять – то ли дрались, то ли братались. Вся площадка перед центральным входом в вокзал была заполнена кипящей людской кашей.

Через какое – то время к теплушке медленно, припадая на левую ногу, подошел, э… , как это сейчас, гражданин, в летах. Полуоторванный рукав пальто, кровь, засохшая у краешков губ. Подошел, снял помятую шляпу, поклонился, довольно изящно:

- Здравствуйте, милые барышни. Могу ли я видеть кого – нибудь из отцов командиров?

- День добрый, мил человек, нет у нас отцов командиров, матриархат у нас, а старшей по команде здесь я – фельдфебель Громыхалина. Любить не требую, но уважать нижайше прошу.

Мишка, как всегда, прыснула.

Гражданин же, и так не отличающийся бодрым выражения лица, вовсе скис.

- Так стало быть здесь хозяйственная часть. Прошу извинить.

Он повернулся с явной целью удалиться, однако, был остановлен и ошарашен резким окриком:

- Стой! Ко мне!

Гражданин вновь обратился лицом, побледневшим:

- Простите, Вы это мне?

- Кому же ещё. Вам, конечно. Представьтесь.

- Позняков Олег Ионович, учитель истории в гимназии Его Императ…, извините, по привычке, в гимназии нумер два.

- Очень приятно. Представляюсь по полной форме: фельдфебель Громыхалина, командир второго взвода второй роты ударного батальона смерти.

- Вы – ударницы? Слышал, как же, слышат о ваших подвигах. Девочки, дорогие мои, да вас же сам Бог послал. Пропадут же мои мальчики. Что они против этой батыевой орды.

- Как теб… Вас, Олег Ионович? Какие мальчики, какая орда? Докладывайте внятно.

Олег Ионович взял себя в руки:

- В здании городской думы собрался весь ее состав, избранных демократическим путем уважаемых граждан. Это законная власть. Однако, параллельно, так сказать, и явочным порядком высшей властью в городе самопровозглашен, так называемый Совет рабочих и солдатских депутатов. Но, позвольте, крест Сергиев, - разгорячился учитель истории, - в нашем городе проживают не только рабочие, а уж, что до солдат, то они в своем подавляющем большинстве прибыли в город невесть откуда и никак не могут претендовать…

- Стоп, - оборвала Таисия, - давайте – ка покороче.

- Да, да, простите великодушно, действительно, время не ждет. Этот, узурпировавший власть, Совет направил в городскую думу ультиматум. Самораспуститься, освободить здание – неописуемо – в суточный срок. В случае отказа угрожают насилием. Воистину - гунны, крест Сергиев. Что мы можем им противопоставить? Комендантский взвод, весь ненадежен, да немногочисленная городская дружина? Вот гимназисты старших классов – ведь дети же еще, чистые души – пошли защищать завоевания свободы и демократии. А я вот сюда, крест Сергиев. Обратился к защитникам Отечества из вашего поезда с просьбой о помощи, но не преуспел. По-видимому, не нашел нужных слов. Не Дантон, увы.

- Нет там защитников, бегущие бараны только, - сказала Таисия, - Вы вот что, Олег Ионович, сорганизуйте нам повозку для воинского нашего имущества, во-первых. Во-вторых, сопроводите до ратуши, управы то есть.

- Повозку, - обрадовался учитель, - в один момент, видел тут отца Артема Балакирева, нашего учащегося. Ведает половиной всех ломовиков. Я, буквально, через минуту, другую.

И убежал. Таисия повернулась и гаркнула в открытую дверь теплушки:

- Выходи строиться!

Через полчаса они двигались походной колонной по узкому песчаному берегу, идущие с краю подошвами левых сапог шлепали по воде.

- Вот так вот, прикрытые обрывчиком мы вдоль речушки почти к самому Зимнему и выйдем, крест Сергиев, пройти не более…, - говорил учитель. Очень был словоохотливый человек.

- Куда выйдем, к какому зимнему, нам же к городской управе? – прервала Таисия.

- Конечно, конечно – к управе. Видите ли, дом для неё в 1911 году отстроил промышленник Зимнин Феодор Евстафьевич, очень уважаемый человек, почетный гражданин и прочая. Дом вышел на славу, стал главной достопримечательностью города. Так наши острословы нарекли его Зимним дворцом, хе-хе. И вот, знаете ли, прижилось. Слетает с языка, как давно известное…

- Понятно, - вновь оборвала словесный поток Таисия, - продолжайте про путь.

- Да – с, пути нам не более трети версты, а там имеется выход наверх, крутоватый подъёмчик, но думаю добрая лошадь вытащит повозку…

- Если что – на руках вынесем, здесь кисельных барышень нет. А дальше?

- Дальше короткий переулочек и надо будет пройти по одной из центральных улиц, на небольшом её протяжении. Домов пять. Потом площадь, а на ней и Зимн… то есть городская управа.

Взвод прошёл берегом неширокой, но бурной реки. Поднялись на верх откоса – в самом деле пришлось поднапрячься – и подошли вплотную к штакетнику, окружающему яблоневый садик. Между стволами деревьев видна была тыльная сторона дома с каменным первым и деревянным вторым этажами.

- Стой, - негромко скомандовала Таисия, - Белкина, Гольцман в охранение. Марципулос, Зиятдинова ко мне.

Никея и Мишка тут как тут.

- Слушайте, девоньки, боевой приказ. Нам надо дойти до местной ратуши, которую может окружать противник…

- Это кто же? – встряла своевольная Мишка.

- Молчать! – осадила её взводная, - слушать дальше. Вдвоём проходите по переулку до главной улицы. Идёте с опаской, как в разведку ходили. Мишка впереди, Никея со своим винтарём позади для подстраховки. Стрелять при крайней необходимости. Задача: проверить и по возможности расчистить путь до городской площади. Внятно говорю?

- Действовать, как на фронте, что ли? – с неостывшей обидой спросила Мишка. - Вот именно, как там. Без всякого послабления. Пройдёте – Мишка остаётся у выхода на площадь, Никея возвращается с докладом. Не пройдёте… Действуйте по обстановке. Приказ понятен?

- Так точно, госпожа фельдфебель, - слились два голоса в дуэте.

- Ну, с Богом…

- Подождите, - сказал Позняков, - госпожа фельдфебель, разрешите мне поучаствовать. Мне, как мужчине и в партикулярной одежде, проще будет э… разведать.

- В партикулярной, хм…, - Таисия хмыкнула, - хорошая мысль. Мишка, хочешь вернуться в гимназию?

Мишка ловила все с лету:

- Une minute, madame, - она слегка присела, оттопырив полы шинели, и унеслась к повозке.

Не через минуту, конечно, а через полных восемь к ним выпорхнула стройненькая гимназистка. Серое платье, черный фартук и белый слегка кружевной воротничок. На голове скромная косынка. В руках плетеный ридикюльчик. Таисия глянула вниз, ну, нет – туфельки на низком каблуке, а не сапоги.

- Весь свой наряд сберегла, со сборного пункта? – выразила удивление Таисия, лукавила, знала ведь, что хранится у Мишки в повозке.

Тут же озаботилась:

- Не по погоде одёжка.

- Да, не беспокойтесь. Одела на исподнее, и, вообще, я горячая.

- А встретишь кого?

- К подруге, мол, выскочила на минутку. За жутко трогательным романом Эмиля Золя.

- Ну, ну, в сумочке – то поди не Золя?

- Браунинг в ней, госпожа фельдфебель, Ваш подарочек драгоценный.

- Ох, Лиса ты Патрикеевна, Мишка, - улыбнулась Таисия, но строго добавила, - стрелять только в случае…

- Я помню, - перебила Мишка, явно испытывая терпение Таисии.

Госпожа фельдфебель, пораздував ноздри – дождешься ты у меня – сказала все же почти по матерински:

- Ну, с Богом, девоньки.

Мишка, а за ней, повременив, и Никея миновали переулок и вышли на широкую улицу.

Никея тут же прижалась к стене первого дома, а Мишка, помахивая ридикюльчиком, не спеша пошла по левому тротуару, деревянному и слегка поскрипевшему.

Идти пришлось немного, на ясно видном выходе улицы на площадь горел костер с двумя фигурами, к нему наклонившимися.

Подойдя ближе, Мишка облегчённо выдохнула – не солдатня, цивилы местные. Один, молоденький, в железнодорожной шинельке и картузе. Второй, постарше и поздоровей, в безрукавке из телячьей шкуры, малахай лежит сбоку. Может и без ''браунинга'' обойдется.

Тоненьким голоском Мишка сказала:

- Разрешите погреться, милостивые государи.

Молоденький глянул с удивлением, а ''телячья шкура'' съехидничал:

- Что, барышня, голубая кровь не греет?

Мишка скользнула к костру. К небольшой поленнице заготовленных дров были прислонены ружья. Напротив молоденького – кавалерийский карабин, на расстоянии вытянутой руки от верзилы – трехлинейка.

Бормоча что – то про несносную Татьяну, которую вечно приходится дожидаться, Мишка прошла к костру. Все остальное заняло не более минуты. Отшвырнув ногой карабин в сторону, Мишка схватила винтовку и навела на сидящих.

- Руки вверх и не двигаться, дернетесь – стреляю, - тоном приказа, хоть и негромко, сказала Мишка и подтвердила свои слова лязгом затвора.

Молоденький, ошарашенно глядя в зрачок ствола, поднял руки. Совсем иначе повел себя здоровяк. Ему, поднять руки перед пигалицей!

- Убью, курва, твою…, - он схватил увесистое полешко и ринулся на гимназистку.

Мишку этим было не пронять, знакомая тяжесть в руках обеспечила ей полное спокойствие. Да и Никея, если что, не промахнется.

- Главное, - учил на занятиях по штыковому бою подпоручик Прозоров, - не сила, а скорость и точность удара. Голова только в самом начале, что бы оценить противника и как его победить – на это полсекунды. Дальше должно действовать тело: руки, плечи, тулово. Укол штыком, укол с обманом, отбив и удар прикладом сбоку…

Для той, которая с малолетства была обучена владеть пикой – а трехлинейка и по длине почти такая же, ну, потяжелее – освоение приёмов штыкового боя прошло без большого труда.

Отбив прикладом полено, Мишка обратным движением ударила в подбородок ''шкуры''. Тот свалился на бок и остался лежать. Владимир Андреевич Прозоров был бы доволен:

- Молодца, Зиятдинова, - сказал бы, если бы не погиб в прошлом месяце от рук сбесившийся серой лошадки. Тупой ненавистной твари.

Обоих горе – часовых скрутили, а когда подошел вызванный взвод, уложили на телегу.

Двинулись через площадь, Таисия с Мишкой и Позняковым впереди, остальные поотстав саженей на пять.

- Стой, кто идет? – раздался внезапный оклик. Бдительность на этой стороне площади явно была выше, хоть голос принадлежал, без сомнения, юнцу.

- Это я, Позняков, - отозвался учитель истории.

- Олег Ионович? Как Вы тут?

- Не признаю по голосу, крест Сергиев, эээ… Чуршавитин?

- Так точно, я самый.

Перед взводом открылась линия обороны – составленные в ряд ломовые телеги, груженые лесом кругляком. В промежутках между телегами были навалены большие мешки.

- Гуситский вагенбург, право слово, - с гордостью за своих учеников сказал Позняков.

Таисия попыталась турнуть мальчишек по домам, но не тут то было.

Один из них – вершка на два выше Таисии – сказал баском:

- Вы за нас, госпожа фельдфебель, не переживайте. Мы здесь все стреляем, как монтигомы. И даже подмигнул, паршивец.

Так что взвод ударниц только потеснил гимназистов влево. Пленных развязали и отпустили. Таисия, распределив личный состав на позиции, оставив Мишку за старшую, пошла с Позняковым в здание городской управы.

По дороге учитель пояснял:

- Руководство охраной Зимнего взял на себя Иван Антонович Травкин, капитан в отставке, герой русско – японской, ногу потерял под Ляояном. Очень уважаемый в городе человек, истинный патриот.

Штаб обороны Зимнего разместился в гардеробе, то есть сразу после главного входа в здание. Капитан Травкин не был похож на героя. Сухой, малого роста, лицо, испещренное морщинами – лет ему было хорошо за пятьдесят. Однако, бодр, энергичен и, строг. На то, что фельдфебель – женщина, внимание не обратил. В военной форме, знаки различия имеются, а под формой будь хоть Шемаханская царица – не имеет никакого значения. В общем – то, Таисии это понравилось – время такое, не до политесов. Сам Иван Антонович был в потертом, но хорошо отглаженном мундире старого образца, с орденами св. Георгия и св. Анны. Коротко расспросил о главном: сколько штыков во взводе, обеспеченность боеприпасами, продовольствием, медикаментами. Об имеющемся фронтовом опыте. Занятую позицию утвердил, посетовав на то, что у защитников Зимнего нет ни одного пулемёта. Связь с ним приказал – да, именно приказал – поддерживать нарочными. Заметив, что Таисия вроде как хочет что – то сказать, но, соблюдая дисциплину не прерывает его, одобрительнокивнул; все же закончил отдачу распоряжений по несению охранной службы и только тогда спросил:

- Что у тебя, фельдфебель?

- Господин капитан, разрешите организовать телефонную связь взамен нарочных.

Капитан Травкин хмыкнул:

- Это каким же образом?

- Есть трофейные аппараты и всё что надо.

- Разрешаю, нарочных отменяю, что ещё?

- Никак нет.

- Идите, фельдфебель, держите оборону. И… помогай тебе Бог, дочка.