Защитники Отечества - Герои войн и СВО

1.2. Предисловие

Люба много читала о клинике Ирины Волковой:

- Многие приезжают и плачут, когда видят мирную жизнь. У нас окна клиники с одной стороны выходят во двор жилого дома, там зимой заливают каток. И они видят этот каток, со светом, музыкой, детей с родителями, и просто взрослые мужики начинают плакать - мол, наши дети такого не видели, - говорит руководитель центра.

«Мы тоже все стрессуем, к нам же и пленные идут. Сейчас уже попривыкли. Наше дело - людям помочь»

Большинство пациентов - молодые бойцы. Одному из них 25 лет, он выжил после массового расстрела. Другому - 27.

В марте прошлого года рядом с ним упал снаряд: один осколок разорвал левое плечевое сплетение, которое нервирует руку, а второй попал в сонную артерию. Там образовался тромб - в результате у мужчины парализовало всю правую сторону тела.

- Получилось, обе руки не работают, и речь пропала, так как это левое полушарие мозга было задето. Мы его кормили с ложки, надевали и снимали штаны. За четыре недели удалось восстановить речь и правую руку.

Он к нам приехал в этом году - неплохо и левая рука пошла, - рассказала Волкова.

Установить протезы уральские врачи не могут - для этого нужна группа инвалидности, которую пострадавшие получают уже после реабилитации. Но в клинике пациентов готовят к протезированию: формируют культю, разрабатывают суставы, учат жить без потерянной конечности.

Кто ставит протезы

Производством протезов в России занимаются такие компании, как «Моторика», «Салют Орто», «Техбионик», Metiz. Некоторые из них, в том числе обеспечивают протезами пострадавших на СВО.

По словам гендиректора «Техбионик» Станислава Муравьева, число нуждающихся в протезах верхних и нижних конечностей в последнее время выросло кратно, особенно среди населения новых территорий.

В «Техбионик» обращаются как простые пострадавшие, так и военнослужащие. Но сейчас компания работает с благотворительными фондами, поэтому их основные клиенты - дети, чаще подростки 15-17 лет. Так выглядит их маршрут получения протеза:

- Ребенок попадает на прием, мы проводим первичный осмотр, определяем места мышечной активности. Ему снимают гипсовый слепок, через какое-то время протезист изготавливает примерочную гильзу. Она примеряется на пациенте, подгоняется, и ребенок со своими представителями приезжает на выдачу протеза. Там происходит настройка, обучение работы с ним. Естественно, все эти протезы индивидуальны, создаются по конкретному слепку культи, - объяснил Муравьев в разговоре с MSK1.RU.

«Техбионик» производит многофункциональные протезы рук. Они отличаются от обычных тем, что каждый палец снабжен отдельным приводом - они могут сгибаться независимо друг от друга. (Источник: Александр Ощепков / NGS.RU)

В компанию «Салют Орто» с начала спецоперации обратились 50 человек. По словам гендиректора производства Ивана Худякова, 90% из них требуются протезы ног. Большинство ампутаций - на уровне 2/3 голени. В основном в компанию приходят пациенты с осколочными ранениями или подорвавшиеся на минах. А на текущий момент в очереди на протезы стоят порядка 200 человек.

Изготовление протеза занимает от 1,5 недели до 2 месяцев в зависимости от конкретного случая. В основном их получают по индивидуальной программе реабилитации, где прописано, какой вид протеза положен человеку.

Его оплачивает либо государство, либо фонд. Обычный протез бедра стоит 500 тысяч рублей, бионический — порядка трех миллионов.

«Не всегда важно выбирать самый дорогой протез. Важно выбрать тот протез, который вернет человеку максимальную активность»

Иван Худяков, гендиректор компании «САЛЮТ ОРТО»:

- Когда человек получает травму, ему обычно не выписывают сразу бионический протез. Если мы говорим о военных, то бионику они получают за счет фондов, которые дополнительно финансируют. Из 50 человек у нас 35 прошли через финансирование СФР (социального фонда России), 10 - через фонды помощи, остальные - за счет собственных средств. Из 50 человек примерно пять бионических протезов и 45 модульных, - уточнил гендиректор.

По словам Худякова, некоторые клиенты возвращаются с протезами на фронт. У них требования к протезу более высокие.

- Протез - это в любом случае не своя нога, но тут ключевой момент - вернуть человеку максимальный функционал. Когда человек воюет на протезе, ему нужны комплектующие, которые выдерживают большую нагрузку. Потому что если обычный человек весит 100 кг, то в полном снаряжении уже 140 кг.

Люба знала, как её муж получил ранения, он вызвав огонь на себя, когда его пытались захватить польские наёмники и бандеровцы. Полковника вынесли его пацаны, которых он уберёг, вызвав огонь на себя.

Любе рассказали, когда полковника готовили в первой операции, в его кармане куртки, нашли фронтовую, 1941 года фотографию деда Николая, тогда лейтенанта войск НКВД, фотографию его отца, в форме лейтенанта, награжденного в 1974 году почётной фотографией у знамени 109 стрелковой Ленинградской Краснознамённой дивизии. Третье фото, своего сына в пять лет в форме десантника.

Когда мужа везли в госпиталь, он всё повторял:

- Не добил отец бандеровцев, добью я!

После очередного сеанса массажа, Володя быстро уснул, а Люба взяла с его прикроватной тумбочки одну из многочисленных книг отца Володи, писателя Владимира Николаевича Виноградова, подполковника в отставке, которые просил принести отца Володя, открыв книгу, она стала читать стихотворение «О войне»:

Смотрел сегодня фильм я, Сталинград,

И что герой мой выжил, был я рад.

Для воина, важнее нет тех дел,

Но рано, этот мальчик поседел.

Всплывает образ из небытия,

Живой, здоровый, здравствуй, это я!

И сколько горя встретил он в пути,

А сколько встретит, надо ведь дойти.

А мой отец, под Тулой воевал,

Возможно, парень тот его знавал.

Не возлагал цветы у Вечного огня,

Он не дожил до солнечного дня.

Откуда эти мысли родились,

Что жизни две, в одну сейчас слились?

Вот этот мальчик вышел из огня,

Собой он закрывал тебя, меня.

И наше поколение выбрала она,

У каждого из нас, была своя война.

Да, ноша воина бывает нелегка,

Не получается убитым быть слегка.

Та девочка, шла рядом до вокзала,

И о любви, сама ему сказала.

И те слова, он в сердце сохранил,

А кто же жизнь его ещё хранил?

Вот, вспоминает он слова отца,

Ты от опасностей, не отводи лица.

И двигался вперед, сквозь смерть и кровь,

И вспоминал слова отца он вновь.

Нет в мире недоступной высоты,

Которую, не покорил бы ты.

Как хорошо, стоит густой туман,

Со смертью поиграем мы в обман.

Но вот из боя не вернулся он, не ты,

Не покорил он этой высоты.

Я не сгущаю краски, извини,

Но дальше, мы пойдем с тобой одни.

Чужая жизнь, конечно, не игра,

И на могиле, крикнем мы ура.

Мать Родина теряет сыновей,

Ах, как поет в затишье соловей.

Люба вспомнила статью, которую прочитала в конце 2023 года:

«Лежат в госпиталях без рук, без ног»: четырех он в тот день не спас - история офицера.

То, что происходит сейчас в зоне Специальной Военной Операции - это наша гордость и наша боль.

Но у фронта есть другая сторона медали, - когда раненные бойцы лежат в госпиталях. Зачастую, без рук, без ног, - такая особенность сегодняшних сражений, - масса осколочных ран, которые приводят к таким последствиям.

Главный редактор ИА «Регнум» Марина Ахмедова побывала в госпитале Вишневского, где на лечении находится много бойцов с Дальнего Востока и Приморья.

Своими впечатлениями от увиденного Марина Ахмедова поделилась в своем телеграм-канале.

«Сегодня ездила в военный госпиталь Вишневского. Видела в коридорах раненых, проходящих реабилитацию. Многие на протезах. Но самое главное – я не увидела в их глазах того, что боялась увидеть. Чувства ненужности.

Кто-то из врачей произнес фразу - «Это уже не те глаза, какие были у раненых из Чечни».

Да, это уже не те глаза даже по сравнению с прошлым годом.

Я была тут в конце ноября 22-го. Ребята с ампутированными ногами или руками вызывали во мне острую жалость, а в глазах этих, нынешних я сегодня увидела что-то такое, что не позволило мне их пожалеть.

Я заходила в палаты, и с первым познакомилась с мужчиной из Якутии. Он сказал, что призвали все село, и с какой бы стати он отказался идти. За что шел, не знал. За что хочет вернуться - знает.

«Это связано с погибшими товарищами?» – догадалась я.

Он кивнул, и в его глазах я увидела: он хочет мести.

Сам же он находился в инвалидной коляске, пока не может ходить. При нём была жена.

Потом я видела офицера, он лежал неподвижно.

Неестественно изумленно смотрел в одну точку. Рядом сидела мать.

И я приготовилась к острой жалости, которую испытаю, узнав, что он - в вегетативном состоянии, и шансов нет.

Поэтому я нарочито бодро спросила - «Как у вас дела?!». «Хорошо» - неожиданно ответил он.

«А как вы проводите тут время?» - растерялась я.

«Весь день на реабилитации» - ответил он, продолжая смотреть в свою точку.

Оказался офицером. Был призван в конце февраля 22-го с учений. Когда я спросила, почему не отказался, не сбежал, его мать нехорошо усмехнулась, а сам он перевел взгляд на меня.

«Стать отказником?» - спросил он. «Кто-то же стал, чтобы сохранить жизнь…». «С одной стороны, да, - проговорил он. - Но с другой - стать отказником я не мог.

Я был обучен стрелять, кидать гранату и мог обучить других».

Он получил ранение под Угледаром и четырех своих рядовых в тот день не спас. Потом, уже через полчаса, я шла по коридору, и увидела со спины человека, нерешительного передвигающегося с ходунками.

Я его догнала, посмотрела в лицо - тот офицер.

Ходит, действительно выведенный из вегетативного состояния.

Я снова удивилась, и вдруг до меня дошло: у нас в стране сформировалось два типа мужчин – один ради жизни может уйти в отказ, другой считает это позором, не совместимым с жизнью.

И, наконец, в последней палате я обнаружила самого обычного русского солдата - Льва Алексеевича. Этот типаж я только открываю, и он будет еще воспет в литературе, я уверена. Я уже видела эти глаза. Я видела точно такие, там, на фронте. Он - простой. Он не ставит вопроса - «Зачем?». Он подчиняется команде.

Но для такого полного подчинения, ему нужна вера в Родину, и каким-то образом она в нем непоколебимая есть.

Он ходил в штурмы, и в первом же его товарища разрезало напополам, Лев Алексеевич тогда понял, что все это - не игра, это - жизнь и смерть. Это может стать и его смертью.

Но пошел в следующий штурм так же спокойно - потому, что команда.

Он убил врага России.

А в штурмы и ходят, чтобы убить с близкого расстояния. Близкое расстояние обычно заставляет рефлексировать, но Лев Алексеевич не рефлексировал.

Состояние это все равно не описать - как будто в игре на миг появляется лишний кадр, тебе становится после убийства страшно, но все быстро проходит, и ты продолжаешь.

Он обо всем этом и не думал, достал из себя, когда я спросила.

А зачем об этом думать, когда был приказ? Тогда и времени думать, не было. Сейчас есть, но он занят реабилитацией - у него нет ноги.

Он собирается вернуться.

Когда ему миной оторвало ногу, он пролежал в блиндаже два дня в ожидании эвакуации - без обезболивающего и воды. Всё время шёл бой. Ему было очень больно, но зачем об этом думать, когда все хорошо закончилось.

Его эвакуировали, и вот же сидит он передо мной уже с протезом.

Да, все поменялось с тех пор, как я тут была в прошлый раз. Забота о ветеранах убрала из глаз то страшное чувство. Они чувствуют себя не жертвами, а защитниками, хоть и без рук, хоть и без ног.

Кстати, Льву Алексеевичу двадцать один год. Он назван в честь деда и прадеда».

До 97% российских военнослужащих возвращаются в строй после ранений, полученных во время специальной военной операции на Украине, заявил начальник главного военно-медицинского управления Минобороны Дмитрий Тришкин в интервью телеканалу «Россия 24» в 2022году.

«Сегодня 97%, если говорить о том, кто может вернуться к исполнению своих обязанностей. Эта цифра сегодня достигает 97%», - утверждает он.

Тришкин напомнил, что во времена ВОВ этот показатель был равен 70%. Он также отметил, что в госпиталях от ран умирает 0,5% военнослужащих.

В середине ноября Минобороны сообщило, что российские военные врачи создали новый способ восстановления конечностей после минно-взрывных и огнестрельных ранений. «Новая технология позволяет, в частности, создавать для каждого пациента индивидуальный трехмерный имплантат, полностью соответствующий по размерам и форме утраченному фрагменту кости пострадавшего», - пояснили в ведомстве.

Сейчас почти 100% военнослужащих, получивших ранения во время спецоперации на Украине, возвращаются в строй.

Причём этот показатель не меняется на протяжении двух лет.

Об этом представители Минобороны заявили на открытии научно-практической конференции «Боевая травма - 2024» в Москве.

Какую технику для эвакуации раненых сейчас применяют и кому из иностранных гостей интересен опыт российских военных медиков, приобретенный за время проведения СВО, - в материале «Известий».

В военном клиническом госпитале имени Вишневского открылась научно-практическая конференция «Боевая травма».

Главные темы встречи - оказание первой помощи на поле боя и реабилитация после ранений.

- Несмотря на различную интенсивность боевых действий, следует заметить, что нам получилось добиться того, что 98% раненых возвращаются в строй, - заявил на открытии начальник Главного военно-медицинского управления Минобороны Дмитрий Тришкин. - И эта цифра не меняется на протяжении двух лет. Для нас это один из самых важных показателей. Планка, которую мы стараемся держать.

Он также добавил, что менее 2% военнослужащих становятся инвалидами и увольняются из рядов российских вооруженных сил.

- На общем фоне всех санитарных потерь это историческая цифра. В том числе по сравнению с предыдущими вооруженными конфликтами, в которых мы участвовали (Великая Отечественная война, Афганистан, Северный Кавказ). В то время таких значений не достигалось. Нет ничего подобного и у наших врагов, - заметил представитель министерства.

Говоря о работе ведомственных госпиталей, он обратил внимание на то, что перед медицинскими учреждениями стоят две основных задачи: своевременно оказать помощь первичным раненым, а также лечить тех, кому она требуется повторно.

- Министерство обороны взяло на себя весь необходимый объем такой работы. Начиная с поля боя, заканчивая высокотехнологичным протезированием конечностей.

Такой результат - это заслуга всех этапов оказания медпомощи. Прежде всего, медработников с передовой. Люди, невзирая ни на что, своевременно эвакуируют пациентов.

На уровне медрот, медбатов такая работа выстроена слаженно, - сказал представитель Минобороны. Важно, что эта работа ведется планомерно. - Выстроенная за два года система сегодня дает важный результат, весомо помогая вооруженным силам. Бойцы возвращаются в строй, продолжая выполнять боевые задачи, - заключил Тришкин.

Кстати, в работе конференции «Боевая травма» приняли участие несколько иностранных делегаций: из ОАЭ, Вьетнама, Лаоса, КНДР, Узбекистана.

Как отметили гости конференции, им, безусловно, стал интересен опыт российских военных медиков, прежде всего приобретенный за время проведения спецоперации.

Также на мероприятии свою продукцию представили несколько российских компаний, производящих различное медицинское оборудование.

В частности, сейчас в стационарах и военных госпиталях применяются специальные матрасы, предназначенные для обогрева операционных столов и реанимационных коек.

Как заметил представитель производителя, вещь очень востребована в полевых условиях.

- Температура в операционной не всегда соответствует норме. Поэтому подогрев тела пациента во время операции и других процедур становится важным. Это почти исключает вероятность появления осложнений на фоне пониженной температуры, - отметил он.

По данным производителя, матрасы закупают для нужд СВО и применяют в госпиталях, дислоцируемых на переднем крае. Его стоимость варьируется от 200 тыс. до 500 тыс. рублей.

Кроме того, внимание гостей привлекла экспозиция, посвященная средствам медицинской эвакуации раненых. В частности, был представлен защищенный санитарный автомобиль «Линза», доработанный с учетом опыта его эксплуатации в зоне проведения спецоперации.

В этом образце улучшена эргономика в обитаемом отделении, усовершенствована система обеспечения микроклимата и кондиционирования, изменена конструкция двери для более быстрой и безопасной погрузки раненых.

Кроме того, колеса этого образца оснащены бое стойкими покрышками. Эта модификация «Линзы» уже поставляется в войска для снабжения медицинских подразделений.

Помимо «Линзы» на выставке продемонстрировали вертолет Ка-226, средство эвакуации раненых с переднего края на базе мото вездехода, а также изолирующую транспортную систему САТИ-М.

Она обеспечивает поддержание жизненно важных функций организма и мониторинг развития осложнений в процессе подготовки и проведения медицинской эвакуации.

Регистрационный номер №0533897

от Вчера в 06:22

[Скрыть] Регистрационный номер 0533897 выдан для произведения: