Защитники Отечества – Герои войн и СВО 9.3.

3 января 2025 - Владимир Винников

Защитники Отечества – Герои войн и СВО 9.3. Тяжёлое, болезненное пробуждение и вера

15 октября 2023 11:00 Александра ГУСЕВА

«Мы были у противника как на ладони, но пули пролетели мимо»: бойцы СВО рассказали, как молитва помогла избежать гибели

Иерей Никита Степанов из Самары рассказал, как высшие силы помогают бойцам СВО

Сегодня, как и столетия назад, в российской армии крепка вера в божье покровительство. Иерей Никита Степанов из Самары регулярно выезжает в зону проведения СВО как доброволец, и не понаслышке знает, как военно-полевые храмы пользуются популярностью у российских бойцов. помолиться, очистить разум и укрепить свою веру сюда приходит каждый второй. С особым трепетом наши ребята относятся к шевронам с изображениями святых, которые для них шьют самарские мастера. Бойцы рассказали журналисту «КП-Самара» истории чудесного спасения от неминуемой гибели, в которых нашим бойцам помогли высшие силы.

Бог любит троицу

Иван (имя изменено - Прим.Ред.) участвует в СВО в составе Александрийской бригады. Боец до сих пор вспоминает свое первое сражение: тогда ему, вместе с товарищами, удалось несколько раз избежать смерти.

Российская молодежь вместо отпуска уезжает жить и трудиться в монастырь: это новый модный способ отдыха

- Мы отправились на штурм. Для всех этот бой был первым. Так получилось, что мы остались на линии соприкосновения с противником впятером. Нас начали обстреливать из ВОГов. Рядом со мной и моим товарищем упал снаряд - это был единственный ВОГ, который, каким-то чудом, не взорвался.

Однако, в том сражении, это оказался не единственный случай крупной удачи. Во время продвижения вперед бойцы наткнулись на засаду.

- По нам был открыт шквальный огонь. Но ни одна пуля, ни в кого не попала. Мы были у противника как на ладони, находясь на возвышенности - поясняет военнослужащий, - нас легко было расстрелять, но все пули пролетели мимо.

После удачного взятия населенного пункта, они отправились в дорогу. Здесь они столкнулись, уже в третий раз, с серьезной опасностью:

- Мы свернули не на ту дорогу и подорвались на двух противотанковых минах. От техники ничего не осталось, но все люди живы - отделались буквально парой переломов. Я считаю, что это чудо, учитывая то, что техника была полностью уничтожена.

По словам военного, он, как и его товарищи, до сих пор считают, что им была оказана помощь свыше. Перед каждым сражением они выделяют время на то, чтобы помолиться – каждый своему покровителю. И, конечно же, берут с собой на поле боя небольшие иконы и нательные кресты.

«Икона на мне и при атаке»

Вместе с гуманитарной помощью нашим военным нередко передают что-то для души: небольшие иконы, нательные крестики, церковные свечки. Есть среди религиозных оберегов и нечто особенное - шевроны с изображением святых. На них зачастую вышивают образы Богородицы или Архангела Михаила. Многие военные уверены, что такой оберег помогает защититься от вражеской пули и вернуться из боя невредимыми. Так, иерей Никита Степанов, после своей последней поездки в зону проведения СВО, поделился необычной историей:

- Ко мне подошел один боец, взглянул на мой шеврон с Богородицей и попросил такой же. К сожалению, на тот момент, я раздал уже все, что были с собой. Он, не моргая, посмотрел мне в глаза и сказал: мне надо. Я предложил ему икону, но он ответил: икона на мне и при атаке. После этого я отдал ему свой шеврон, он поцеловал его и смело отправился вперед, на новое задание.

По словам отца Никиты, шевроны с изображением Богородицы, изготовленные Андреем Болдыревым специально для наших военных, разлетелись «на ура». Наши военнослужащие с большим трепетом и уважением относятся к таким оберегам, так как каждый из них постоянно сталкивается с ситуациями на грани жизни и смерти.

«Я - атеист, но Бог нас спас»

Иерей Никита Степанов регулярно посещает наших военнослужащих, чтобы передать гуманитарную помощь, провести молебен и, конечно же, пообщаться. Он не раз слышал истории чудесного спасения не только от военных, но и от военно-полевых врачей. Рассказывает:

- Мы ездили в один из госпиталей, на нашем направлении, где ко мне подошел врач. Он рассказал, что рядом с госпиталем есть молельная комната, и именно вблизи нее он решил обустроить свой кабинет, потому что искренне считает, что так безопаснее.

Как казалось, раньше он работал в другом госпитале, попавшем под обстрел. На его глазах произошло нечто необычное: ракета воткнулась в здание, именно в том месте, где располагалась такая же молельная комната, и не взорвалась. Военный врач признался иерею, что он атеист. Но то, что он увидел собственными глазами, изменило его отношение к религии навсегда.

Среди тех, кто сегодня находится на полях сражений, есть и желающие обрести веру. Со слов священнослужителя, он несколько раз проводил обряды крещения, по просьбе военнослужащих.

- Однажды ко мне подошел военный, по моим ощущениям, ему было уже около 60 лет. Первое, что он мне сказал: батюшка, где же ты раньше-то был, я тебя уже полгода жду.

Военного звали Виктором. Он рассказал, что его дети и внуки крещеные, а он отправился защищать родину, так и не успев принять крещение. Виктора около полугода не покидала уверенность в том, что он встретит священнослужителя, который согласится провести обряд - так и получилось, отец Никита не отказал. В непростые времена люди всегда обращались к вере, которая не раз спасала им жизнь и помогала двигаться дальше.

04.08.2024 09:04Татьяна «Господь отводил от меня смерть». Батюшка рассказал про чудеса в зоне СВО «АиФ на Енисее» №31 (2280) 31/07/2024

«Воинам, которые готовятся к штурму, нужно сказать, что они идут не умирать, а выполнять задачу, и должны остаться в живых. А Господь поможет и защитит». / Роман Хамадиев /

Полтора года настоятель храма в Творогово Красноярского края находился в зоне СВО. Батюшка с позывным «Пересвет» окормлял и выносил из-под обстрелов раненых бойцов под Угледаром, Авдеевкой, Бахмутом.

За всё это время он ни разу не взял в руки боевое оружие. Отец Роман убеждён, что, пролив кровь человека, даже врага, священник теряет право так называться. Дорога к храму Отец Роман Хамадиев (в миру Марат) - коренной сибиряк, родился в Сухобузимском районе, рос в многодетной семье, где было четверо детей. У батюшки два брата и сестра. Когда мальчику исполнилось шесть лет, в 1992 году, семья перебралась в небольшую деревню Творогово в Емельяновском районе. В девяностых годах его мама приняла православную веру и однажды принесла домой икону Божьей матери Скоропослушницы, которая помогает верующим исполнять их просьбы и мольбы.

Как боец «Мехвод» выжил на СВО и вернулся к жене

«Глядя на неё, понимал, что есть Творец, и он нас слышит. С детства молился Богу, хотя крещёным не был. Только в 17 лет вместе со старшим братом в Покровском кафедральном соборе принял таинство крещения. Очень понравилась благодатная атмосфера, которая царила в храме. По святцам мне дали имя Роман», - вспоминает батюшка. С этим именем его рукоположили сначала в дьяконы, потом в иереи. Вот уже десять лет он служит настоятелем церкви иконы Божией Матери «Спорительница хлебов» в Творогово, которую, начав в 2015 году, сам и построил. Спустя пять лет в ней прошло первое богослужение.

В начале февраля 2023 года отец пятерых детей ушёл добровольцем на СВО. Матушка Анна приняла его решение со смирением: знала, что супруг его не изменит. В бою нет времени думать. Сибиряк откровенно рассказал о службе в зоне СВО.

Благословил отца Романа на ратный подвиг митрополит Красноярский и Ачинский Пантелеимон. «Пришёл к владыке, сказал, что дома не могу сидеть, мне надо туда. Хочу послужить Родине. Митрополит благословил, сказал: "Поезжай"».

Батюшка попал на Угледарское направление в мотострелковую бригаду. Был командиром отделения сбора и эвакуации раненых в медицинском взводе.

По словам отца Романа, немногие священники находятся на самой передовой. В основном они служат в тылу. Их берегут. При знакомстве комбриг сказал: негоже, чтобы батюшка солдатом по лесополке бегал. Хотел взять его в тыл своим помощником, но отец Роман остался на передовой.

«Я - солдат победы». Ветеран после четырёх контузий хочет вернуться на СВО

«Мне хотелось быть рядом со своими ребятами, которые идут в атаку и держат оборону, хотелось пройти этот путь с ними. Окормлял бойцов, наставлял, учил их избегать опасности, крестил, исповедовал, причащал, служил молебны и панихиды», - делится настоятель.

Бойцов сначала удивило, что батюшка вместе с ними ест и пьёт из одной чашки, спит в окопах и вытаскивает из-под обстрелов раненых. Потом привыкли. Внешне он от них почти не отличался: военная форма, каска, бронежилет. Единственное, никогда не носил разгрузку для БК и за всё время ни разу не взял на передовую оружие, только аптечку. Шёл на задание с молитвой и за полтора года на передовой ни разу не стрелял по противнику.

Там, за ленточкой, смерть очень близка, а потому, когда не за что зацепиться и спастись, человек начинает призывать Бога. Те, у кого раньше не было нательных крестиков, начали их носить. «Когда находишься в окопе, и ребята видят тебя рядом, в их душе начинает разгораться искра веры.

У нас был замполит, который говорил, что он атеист. После моего отъезда с передовой позвонил и попросил вернуться. Ему нужно было поговорить. Вот вам и атеист. Другой парень - родновер, ходил со мной на службу, исповедовался. Ещё один боец даже крест не носил, потом тот, что я ему дал, потерял. Жена купила другой, но ему нужен был именно тот, что надел фронтовой батюшка», - делится священник.

По словам отца Романа, все к нему относились с уважением, хотя среди бойцов были люди разного вероисповедания: мусульмане, родноверы (это славянское неоязычество). Кстати, их много было и среди вагнеровцев.

«Мы рядом с ними стояли в окопах под Бахмутом в мае-июне прошлого года, когда они передавали нам свои позиции. Некоторые подходили за благословением, много с ними беседовал, в том числе о чудесах, которые там происходили», - рассказывает батюшка.

С Библией в минуты передышки.

Роман Хамадиев «С жизнью попрощался»

Там чудеса случались постоянно, говорит отец Роман. В посёлке Владимировка под Бахмутом в купол храма попал снаряд, церковь сгорела, а крест остался невредимым. В деревне Отрадовка отец Роман в развалинах нашёл запрестольный крест, с ним прошёл крестным ходом по деревне. Случай, когда мог попасть в плен, из памяти уже не вычеркнуть.

Во время контрнаступления ВСУ под Бахмутом враг обстреливал позиции наших бойцов всем, что у него было. После того как его контузило (уже второй раз), пришёл в себя и увидел остановившийся в 20 метрах вражеский БМП «Брэдли».

«Продолжаю воевать во сне». Ветеран СВО - о службе и военном братстве

«У меня было два варианта: либо поднять руки, либо бежать в гору до своих. Попасть в плен для меня самое страшное, потому смерть лучше бесчестья, но у меня даже гранаты не было. Побежал. Враги начали стрелять, только искры от пуль вокруг разлетались. Упал в воронку. Вээсушники подумали, что убили, и поехали дальше. Я сдуру снова побежал и опять попал под обстрел. В итоге добрался до своих, и ни одна пуля в меня не попала. Знаю, что Господь невидимой рукой отводил от меня смерть», - рассказывает батюшка.

На Авдеевском направлении у населённого пункта Водяное он спас своего боевого товарища Георгия, которого тяжело ранило, сам тогда получил первую контузию.

«Думал, не выживем, даже с жизнью попрощался. Ползли с ним около трёх километров. Очень тяжело эвакуировать раненого днём, когда над тобой висят беспилотники. Ты для них живая мишень. В одном из окопов решили передохнуть. Там уже было двое, потом забежали ещё пятеро. И тут вражеский танк начал прицельно бить по окопу. Всех ребят вытолкнул, выбежал последним, и через десять секунд туда прилетел снаряд. Разве не чудо?» - говорит батюшка.

Благословлял перед боем

И таких случаев на передовой было множество: то мина под ногами не разорвётся, то арта бьёт и не попадает. Как объяснить, что вражеский танк, когда священник вместе с командиром прятался в специальном сооружении, расстрелял весь свой боекомплект и ни разу не попал? В руинах д. Отрадовка сохранился запрестольный крест, с ним батюшка совершил крестный ход.

«В тот момент я тихо молился. Мой командир, мусульманин, говорит: «Смотрю на тебя, Пересвет, что у тебя нет паники, и мне спокойнее становится». Уверен на сто процентов: это не совпадение, а промысел божий», - убеждён отец Роман.

Батюшка говорит, что служение на передовой в корне отличается от мирной жизни. «Воинам, которые готовятся к штурму, нужно сказать, что они идут не умирать, а выполнять задачу, и должны остаться в живых. А Господь поможет и защитит. Благословлял ребят перед боем, окроплял святой водой», - рассказывает священник.

После возвращения с СВО митрополит Красноярский и Ачинский Пантелеимон наградил отца Романа медалями Красноярской епархии в честь священномученика Амфилохия I, II и III степени. Теперь батюшка – полный кавалер этой награды. За боевые заслуги священник получил медаль Георгия Жукова и медаль «За спасение погибавших». У батюшки в мирной жизни много работы. У него есть и второй приход – в селе Устюг, тоже в Емельяновском районе. Вместе со своими прихожанами с нуля построил там небольшой храм святителя Николая Чудотворца. Осталось сделать внутреннюю отделку, и можно проводить богослужения.

Боец «Святой» из Бердска рассказал о вере в Бога на СВО VN.ru

Минометчик «Святой» служит минометчиком в родном «бердском» полку. Парня в Бердске многие знают - он из прекрасной многодетной семьи. В каждом гуманитарном грузе на Донбасс уходит посылка с надписью «Святому». Отец парня постоянно помогает волонтерам.

Необычный позывной бойцу придумали его друзья-сослуживцы. Причиной стали моменты, когда от самого страшного спасал Бог. Он, а не позывной продолжает помогать российским парням на передовой и дальше. Святой признается, что раньше были моменты, когда он отошел от веры, но потом укрепился снова. «Мы стояли на передовой, но в двух-трех километрах от линии боевого соприкосновения. А тогда нас направили в пехоту. Мы зашли на боевые позиции.

Военнослужащие ЧВК шли на штурм, а мы после них позиции удерживали. И все это время нас столько раз Бог сберегал. Порой снаряды прилетали в полутора метрах от меня. Хотя я сам минометчик и знаю: если в радиусе пятидесяти метров попало, то радиус поражения - 200 метров. А возле нас я в полутора метрах разрывалось, и ничего – только немного соколки в ногу.

А однажды я вылез из норы, и вижу, что над блиндажом словно две руки солнечного света простерлись», - приводят слова Святого «Бердские новости». Минометчик уверен, что именно молитва Богу помогла ему преодолеть страх. «Однажды по нам начали лупить, без остановки. Даже в туалет невозможно было выйти. Потом у нас кончилась вода и еда. И надо было двигаться до подразделения снабжения. Я выхожу, и меня аж сковало от страха. И я начал вспоминать Псалом 90-ый, который мне мама в детстве всегда на ночь читала. И я иду и читаю: «Отче наш» и «Живый в помощи Вышняго». И сразу страх ушел, и на душе теплее стало», - говорит он. Боец рассказал, что на войне все уповают на помощь Бога. «Мои сослуживцы хорошо относятся к тому, что я читаю молитвы. У меня с одним другом даже есть традиция: когда кто-то из нас уходит на задание в свою смену, один из нас, провожая, читает «Отче наш», - рассказал Святой.

Владимир Виноградов вспоминал отца:

Мои однополчане в разговорах постоянно обсуждали военную мощь США, уровень материального обеспечения их военнослужащих и вообще, уровень жизни там и в Европейских странах.

Уже из Афганистана, многие привезли себе джинсы, кассетные магнитофоны.

Но уже тогда мы знали, что в Америке и Европе имеются многочисленные бездомные, а у большинства населения СССР была отдельная квартира, хлеб, молоко, работа и никто не говорил об этом, потому что это было нормой.

Все граждане СССР получали от государства жилье бесплатно. Правда стояли в очередях годами, многие жили в крупнопанельных домах с маленькими кухнями и совмещённым туалетом, но получение квартиры была реальностью для всех, кто проработал на предприятии лет десять, а в строительной организации даже три-пять.

Если в семье рождался второй разнополый, или третий ребёнок, было реально увеличение жилой площади, выделяли трех-четырёх комнатные квартиры взамен существующей.

Квартиру мог получить фактически почти любой работник, их получали все - молодые специалисты (часто им давали льготы), семьи, молодые семьи, матери одиночки, директора школ, учителя, врачи. Но, безусловно, гораздо чаще квартиры получали строители, открыто писали, что иди работать на стройку, работай, получай зарплату, у тебя будет квартира.

Я знал людей с двумя высшими образованиями, которые работали каменщиками, штукатурами-молярами только для того, чтобы скорее получить квартиру.

Во всяком случае, на квартиры как сейчас не копили и не брали грабительские кредиты. Да, была возможность вступить в строительный кооператив, но при зарплате в сто восемьдесят рублей, деньги выплатить было не реально.

Когда мне предложили в Хабаровске возглавить политотдел, была возможность купить трёхкомнатную квартиру на Уссурийском бульваре, в доме, где была тогда «Чебуречная».

Но двадцати тысяч у меня не было, да и летать я хотел, пока позволит здоровье и зрение.

Так что большинство граждан на квартиры не копили, копили на машины. Мне удалось тоже скопить. Первой моей машиной был «Запорожец» - маленькая букашечка. Потом командующий военным округом предложил (когда я стал его заместителем), купить «Победу» ГАЗ-21, двадцать лет простоявшую на консервации. Это была чудо машина. Правда движок слабоват, но кузов лужёный, не гнил, просторная и тёплая. Немного позже, я купил двигатель от легкового автомобиля Газ-69, сменил кулису (переключение скорости на руле) на коробку передач от того же ГАЗ-69.

И была долго у меня эта прекрасная машина, надёжная, как броневик.

Когда я ушёл в отставку, во время поездки к родственникам попал в аварию у города Богородицка, на встречную полосу мне в лоб самосвал Зил-130, уснул водитель.

«Победа» восстановлению не подлежала, а у нас с женой, сыном и дочками, были только синяки.

Может быть, я несколько заговорился о своём житье-битье, но таким надёжным, верным, честным (и мне не стыдно за бахвальства) и бессребреником, я стал благодаря не только себе, отцу и матери, но и педагогам советской школы. Ведь до восьмидесятых годов прошлого века именно советские школы осуществляли новый этап воспитания детей.

И вот ещё что. Я уже писал об этом, нельзя переписывать историю, нельзя и менять памятные для народов страны «Красные дни календаря».

Мы ведь не Иваны, не помнящие родства.

С самого детства помню все праздники, когда мы с мамой папой и братьями, держа в руках флажки и надутые шариками, ходили в общей с взрослыми колонне.

В эти дни у меня было такое воодушевление, такая радость, что я живу в стране социализма, что в стране дружат все народы. Я помню, как Хрущев говорил, что скоро в СССР будет понятие советский народ (без написания национальностей).

Тогда, мы несколько лет жили на Украине, и какие большие организованные шествия были на 1, 9 мая, 7 ноября.

А сейчас на Украине запрещено праздновать День Победы, бандиты - бандеровцы, стали героями войны. Молодые бандеровцы срывают георгиевские ленту у пожилых людей с груди, избивают их. Дошло до того, что сносят памятник, погибшим за освобождение Украины бойцам и командирам.

Недавно я был на встрече ветеранов нашего полка, потом мы пошли в музей. Последнее время с многих документов военных лет сняли гриф секретности.

Среди таких материалов я прочитал: «Совершенно секретно. ГЕНЕРАЛ-МАЙОРУ ТОВАРИЩУ ГОРШКОВУ

Организация спецгруппы ОББ УНКВД - РО происходила таким образом:

В марте месяце 1945 года по Козовскому, Бережанскому и Подгайскому районам (Тернопольская область) проходила большая чекистско-войсковая операция, которая была направлена на Козовский район, где в селах Конюхи, Бышки, Выбудов и Пенков, по нашим данным, должен был проходить межкраевой съезд ОУН (Организация украинских националистов, запрещена в РФ) - операцией рассчитывалось захватить руководителей ОУН, прибывших на съезд.

В процессе этой операции в селе Глинна был задержан бандит «Муха», Дыдик Дмитрий, он в числе группы в 4 человека прорывался через наше оцепление, двое из них были убиты, один тяжело ранен, «Муха» расстрелял все патроны по нашим бойцам, двоих бойцов ранил. «Муха» хотел подорваться на гранате, но граната не взорвалась, и его захватили живым. Когда его привезли ко мне, то он лег на землю и сказал: «Бейте, убивайте меня, я все равно вам ничего не скажу». Он был болен чесоткой и был ранен в какой-то перестрелке с нашими войсками, и рана еще не зажила.

Я ему сказал, что никто бить его не будет, а что он знает, так мы больше его сами знаем. Я дал ему возможность поговорить с Люлюком Петром и другими, которые уже работали в открытую с бойцами, разыскивая в селах схроны, магазины, бандитов, - Люлюку я сказал, чтобы он завербовал «Муху» в группу.

Вечером «Муха» попросился сходить домой повидать родственников и кое-что узнать. Село было окружено плотным кольцом, уйти ему было некуда, поэтому я его и опустил - он под утро вернулся и мне рассказал, что вся боевка села Глинна - 34 человека - сидит в селе, попрятавшись в схроны, и он знает, где кто скрывается, и может их вытащить.

Я ему дал автомат и взвод солдат, и «Муха» повел солдат ловить бандитов, к вечеру «Муха» со взводом задержал 33 бандита, у которых изъяли 39 единиц оружия, из которых два ручных пулемета, остальные винтовки, автоматы-пистолеты - из всей боевки села Глинна был не задержан один человек, который под день операции куда-то ушел.

Вот из этих-то задержанных началась организация спецгруппы. «Муха» мне рекомендовал, кого брать в группу, и он мне советовал в группе иметь «Мельниковцев», которые никогда не сговорятся с «Бандеровцами», и все, что будут делать в группе «Бандеровцы», мне станет известным от «Мельниковцев», и наоборот, что будут делать «Мельниковцы», про них донесут «Бандеровцы», используя этот совет я в группу взял двух «Мельниковцев»: Марка - кличка «Око», бывший повитовый пропагандист «Мельниковцев», и Радь Семена, кличка «Степовый», боец боевки «Мельниковцев»…

3.1.1946 г. Чертков Майор /Соколов».

А вот копия страницы газеты «Киевские Ведомости» от 3-7 января 2000 года. На страницах газеты красным карандашом обведена статья Вахтанга Кипиани:

«Бандеровец Илья (Илько) Оберишин - уникальный человек. Многие годы провёл вне человеческого общества. Он не сидел в тюрьме и не был в ссылке - наоборот, все эти годы наслаждался свободой. Больше сорока лет (1951-1991 годы) он провел в подполье. Лишь в самом конце 1991 года, уже после референдума, на котором украинцы высказались за независимость, Оберишин вышел из леса.

- Не было ли мысли бросить сопротивление, оно становилось бессмысленным?

- Я исключал для себя возможность явки с повинной. Я многих людей знал, люди меня знали, поэтому я решил уйти в глубокое подполье. Я порвал отношения практически со всеми.

Только пятеро людей, которым я полностью доверял, знали, что я жив. Василь Цетнер жил в селе Городниче Пидволочисского района. Я ему порекомендовал вступить в партию, его избрали председателем колхоза и вскоре даже наградили орденом Ленина. Но именно он поддерживал меня многие годы, при необходимости давал деньги.

Организованное подполье перестало существовать. После смерти друзей я несколько раз выходил на явки, но ни разу никого не застал. Люди, которые были готовы в 44-м пустить себе пулю в лоб, в 51-м - морально сломались. Многие просто боялись. За стакан воды для подпольщика давали годы тюрьмы.

- Судьба большинства воинов УПА, членов ОУН, попавших в руки СМЕРШа или МГБ, известна - в лучшем случае 25 лет лагерей: от Воркуты до Магадана, в худшем - расстрел по приговору «Особого совещания».

- Почему вы не вышли из подполья в начале пятидесятых, как десятки тысяч повстанцев?

- Я не боялся наказания. Я просто хотел остаться верным своим идеям: не говорить с врагом, не оправдываться. Даже если бы мне пришлось умереть в лесу. Когда я болел, я стремился залезть подальше в чащобу, как медведь, так, чтобы если мои останки когда-либо и найдут, не могли их опознать. Обычному человеку трудно себе представить, как тяжело многие годы быть одному. Но человек ко всему привыкает. Я испытывал голод: терял сознание, приходилось лизать росу с травы, когда не было сил найти воды. И всё же я считаю, что победил я, а не большевики».

И вот ещё что, с 1955 по 1965 год из эмиграции на Украину вернулись около ста тысяч бандеровцев. На Украине, в отличие от других республик СССР, возвращающимся предоставляли жилье, помогали с трудоустройством.

Иностранные спецслужбы, опекавшие за рубежом организации украинских националистов, отмечали, что теперь появилась возможность действовать легально.

Большая часть реабилитированных бойцов ОУН и УПА и членов их семей к середине семидесятых годов стали руководителями райкомов, обкомов и исполкомов в Западной, Центральной и Юго-Западной Украине.

Бывшие бондеровцы и их родственники становились руководителями разного ранга в украинских министерствах и ведомствах, что возродило национализм на Украине.

Фронтовые письма прадеда

Супруги Юденко собирались в отпуск в родные края Юрия - Амурскую область.

Несколько дней назад, мать Юрия - Екатерина прислала письмо. Писала она редко и всегда на половине тетрадного листа в клетку, а на этот раз листок был исписан мелким почерком с обеих сторон: «Мои Родные! Дорогие мои детки - сынок Юрий, доченька Надежда, внучок Герман, замоталась я последнюю неделю, кормилец-то мой ваш отец и дед - Феликс Евгеньевич, приболел, напал на него этот инфаркт. Он даже перестал читать фронтовые письма и с нетерпением ждёт приезда своего сына, Юрия со своей семьёй.

Я помню, как ваш дедушка скучал по родному дому, находясь на войне у самой нашей столицы. Я ведь всегда была рядом, когда кормилец мой, читал письма с фронта. Вот так и я начала своё письмо, как писал нам ваш дедушка, обращаясь к нам: «мои родные».

Очень я переживаю за здоровье моего уважаемого и любимого супруга. Он очень ждёт вас всех, хочет дать поручение сыночку и желает, чтобы его супруга и наш внучок, помогли в выполнении этого поручения.

Тяжело мне стало одной управляться по дому. Хорошо, мой кормилец с весны, каждый день рубил берёзовые поленья, что ты, сыночек напилил нам.

Летом печь я не топлю, а готовлю кушать моему кормильцу на керосинке, но такая еда Феликсу Евгеньевичу не нравиться, в русской печи борщ настаивается и куда вкусней. Но я устаю, и протопить мне печку сейчас трудно. Если бы не заболела корова Манька, я бы управилась, что там, курей покормить, кабану Борьке в загоне вычистить, грядки с картохой прополоть, прорвать морковь, лук, мне не в тягость. А тут ещё нашего Борьку нужно было «выложить», а то, будет как у соседки Марковны, они в прошлом году забивали в ноябре не выложенного кабана, сало пахло мочою.

Родные мои, теперь я каждый вечер читаю Фёдору Евгеньевичу фронтовые письма и стараюсь не показать моему любезному мужу свою боль. И у меня стало сердце пошаливать, да и ноги сильно болят, будто кто их мне выворачивает, каждый суставчик. Вы не думайте, что я жалуюсь, терпения у меня много, но вот сильно стала скучать по вас, прямо никакой мочи нет!

Приезжайте скорее, дорогие мои, а то соседские мужики из села, в тайгу собираются за орехом, а отец ваш, мой любезный муж, любит настойку на кедровых орехах, говорит, она его делает крепким, как кедр.

Да, любимый сыночек, отец твой написал для твоего сына, своего внука Германа стихотворение, я его переписала:

Раздаётся осень тихо

Пинь-пинь, пинь-пинь, пинь,

То синичка невеличка

Облетает пни.

По тайге она летает

В поисках жуков,

Незаметно охраняет

Всю растительность лесов.

С нетерпением жду вас, любящая вас мама и бабушка Екатерина».

После окончания института, Юрий работал в Челябинске, но тут не такая богатая природа, как в Амурской области. Там много мест в тайге, где даже охотники не бывали.

Юрий вспомнил, как его двенадцатилетнего мальчишку отец в первый раз взял на охоту. До этого он долго рассказывал сыну о разном оружии, показывал справочник охотника, учил стрелять из двустволки. В их семье была тульская курковка шестнадцатого калибра.

Отец научил его снаряжать патроны, набивая бронзовые гильзы, отмеренной специальной меркой бездымный порох, потом, вставляя пыж, вырезанный из старого валенка, потом отсыпали мерку дроби на боровую дичь, или картечь, а то и круглую пулю на кабана, или сохатого, опять забивали пых и заливали это все стеарином горящей свечи.

Именно тогда, Юра прочитал про корейский кедр, или Маньчжурский кедр, её называют ещё сосна кедровая корейская. Очень красивое хвойное дерево, один из видов рода Сосна, произрастающий в Хабаровском крае и на юго-востоке Амурской области. Но по аналогии с близкородственным сибирским кедром, её называют сосной кедровой сибирской, на Руси это высокое, до пятидесяти метров, стройное дерево, которое в диаметре достигает двух метров, оно издавна называется кедром, хотя на самом деле оба эти дерева относятся к роду Сосна, а не Кедр.

Юра и сейчас помнит чуть сладковатый запах смолы кедровой шишки. Кора у кедра коричнево-серая с красноватым оттенком, шелушащаяся, довольно тонкая. А крона очень развитая, густая, у молодых деревьев конусовидная или округло-яйцевидная, к старости продолговато округлая и что интересно, у совсем старых деревьев – перестойных, зачастую много вершинная.

Корневая система характеризуется слаборазвитым стержневым и многочисленными боковыми корнями, залегающими в почве не глубже одного метра.

Что удивительно, не в пример высокой ели, кедры выдерживают сильнейшие ветра и не падают под натиском порывов ветра, не оголяют вывернутые корни.

Главное богатство дальневосточного кедрача - шишки с крупными орешками, не в пример сибирским мелким.

Кедр, растение однодомное. Мужские колоски жёлтые, женские шишки красновато-фиолетовые. Начинает цвести в мае, начале июня. Шишки созревают к концу октября на следующий год после «цветения». Сами шишки очень смолистые, крупные, в длину достигают семнадцати сантиметров, в ширину больше восьми, но ни одна из шишек сама не раскрывается.

Юра сам видел, что после созревания осенью или в начале зимы шишки опадают вместе с семенами. Каждая шишка содержит множество орешек, однажды он, вышелушивая шишку, насчитал в ней сто пятьдесят два орешка. Отец учил его собирать шишки на молодом кедре.

Семена на них намного крупнее, чем на старых, хотя шишек на молодом кедраче всегда меньше, чем на старых деревьях.

В ночь перед выездом в село Кедровый Бор, Юрий Феликсович Юденко долго не мог уснуть, всё вспоминал небольшой бревенчатый дом, под одной крышей с сараем, большой двор, застеленный обрезной доской из лиственницы.

Юрка с малых лет помнил, как его отец, Феликс Евгеньевич Юденко, высокий худой, но жилистый и очень сильный мужчина, родившийся задолго до войны, сидя на скрипучей табуретке, перебирал и вслух читал письма с фронта своего отца - Евгения Федоровича, командира взвода Красной армии и его троих младших братьев - Никиты, Олега и Семёна.

В большой деревянной резной шкатулке, которую сделал сам отец, и которая была больше похожа на небольшой сундучок, писем было много.

После громкого прочтения писем, отец, низко склонившись перед коптящей керосиновой лампой, что-то писал в тонкие ученические тетради в линеечку.

Юрка обратил внимание, что на отдельных листах, отец писал строку шириной на всю страницу, а на других, будто в столбик.

Тогда он ещё не умел читать, но уже в 1956 году, когда пошёл в первый класс, понял, что отец его пишет свои впечатления, воспоминания о работе на Колыме и Чукотке, а что Юрку удивило больше - пишет стихи для детей.

Все свои тетради отец складывал поверх треугольников с фронта, предварительно перевязав письму «суровой» толстой ниткой осторожно, словно живых существ, укладывал в этот сундучок.

Старая, пожелтевшая бумага фронтовых писем каждый раз упорно заворачивалась по сгибам, продавленным солдатами после их написания в окопах больше тридцати лет назад.

На листочках выцвели строки, написанные химических карандашом, грифель которого предварительно был смочен слюной.

Письма с фронта отец бережно хранил и, укладывая их в шкатулку, каждый раз напоминал Юрке:

- Придёт время, когда я передам письма и свои тетради тебе, а ты своим детям, пусть они помнят историю своей Родины и читают мои стихи своим ребятишкам, а те своим...

Юрий помнил, что у каждого треугольника была своя история, когда счастливая, но часто печальная. В их семье четыре раза было и так, что весточка с фронта о том, что дед и его братья живы - здоровы, пришла после страшного конверта с сообщением, что их родные без вести пропали…

Но в семье Юденко их ждали годами, десятилетиями.

Отец постоянно напоминал сыну:

- Если пропали без вести, значит, никто не видел, как погибли, возможно, они ещё живы.

Когда Юре исполнилось четырнадцать лет, отец стал добавлять:

- Вот ты подрастёшь, окончишь институт, ведь ты точно будешь инженером - строителем, я тебя обучил плотницкому, столярному делу. Станешь старше, займёшься розыском своего деда и его братьев. - Помолчав, отец добавил, - или места их героической гибели. Дед твой воевал в тридцать третьей армии, а в боях за Вязьму там были страшные бои…

Уже став взрослым, Юра стал понимать, что письма с фронтов Великой Отечественной войны, были документами огромной силы.

Юра, беря в руки пожелтевшие треугольники, словно чувствовал в пропахших порохом листках бумаги - дыхание войны и махорки.

Отец рассказывал, что на фронте конвертов не хватало. С фронта чаще всего приходили письма-треугольники. Отправляли их солдаты бесплатно. Треугольник - это обычный лист из тетради, который сначала загибали справа, потом слева направо. Оставшуюся полоску бумаги вставляли внутрь треугольника.

Почти в каждом письме деда и его братьев можно было прочесть строки об их боевых товарищах, погибших в боях, и огромном желании отомстить за них.

Помнит Юра строки из письма деда, полученные в январе 1942 года: «…наш полк после боёв сильно поредел, людей погибло много. В начале зимы были сильные морозы, очень холодно и ветрено здесь. Почти как у нас на Амуре.

Родные мои, идут очень тяжелые бои… знал бы ты, как геройски сражаются и погибают мои товарищи».

Помнил Юрий и другое письмо деда: «…какой огромный урон мы нанесли в наступлении этим фашистам. Я и мои товарищи не раз видели как фрицы сдаваясь, поднимают руки перед нами, молодыми солдатами в прожжённых ватных телогрейках».

Но самое важное для себя понял Юра, когда дедушка, которого он так и не увидел ни разу, писал: «…каждое ваше письмо, даёт мне большой прилив силы, и даже вдохновляют меня на новые подвиги, ведь вчера мне вручили медаль «За Отвагу»!

Уже обучаясь в институте, в библиотеке Юрий прочитал, что фашисты уничтожали узлы связи, разрушали телефонные линии. В самом начале войны в СССР создали систему военно-полевой почты.

Только в первый военный год Государственный комитет обороны принял несколько решений, которые касались продвижения корреспонденции между фронтом и тылом.

Тогда было запрещено использовать почтовый транспорт для хозяйственных работ. Почтовые вагоны «цепляли» ко всем поездам, даже к военным эшелонам.

Юрий прочитал много книг о Великой Отечественной войне и потом, когда он перечитывал фронтовые письма, перед его глазами будто появлялись суровые окопные будни, он словно сам слышал посвист снарядных осколков и пуль, а, читая строки писем деда и его братьев, сразу чувствовал нежность солдатского сердца, их глубокую веру в Победу…

Читая мемуары фронтовиков, художественные книги о войне с фашистами, Юрий прекрасно понимал, что после 22 июня 1941 года миллионы советских людей оказались в действующей армии.

Шла массовая эвакуация из прифронтовой полосы. Многие люди поменяли адреса, место жительства. Война разлучила тысячи семей. Оставалась надежда только на почту, которая помогала найти родных и близких, как в тылу, так и на фронте.

Это в двадцать первом веке люди потеряли эпистолярный жанр, разучились писать письма, как жалко…

Разговаривают друг с другом не лично при встрече, а по скайпу, или отправляют эсэмэски. Но в годы войны ежедневно уходили на фронт тысячи писем, открыток, газет и журналов, посылок. Да и с фронта писем было не меньше, вот его дед, писал письма почти ежедневно. Так и шли письма с фронта в разные города, посёлки и села, туда, где были оставлены солдатами Родины родные люди, приходили они и в маленькое село – Кедровый Бор.

Уже обучаясь в институте, читая письма деда и его братьев, Юрий понимал, что написаны они все бесхитростным языком, и сказано было в них в основном о том, что каждого волновало в этот день.

Но часто, трудно было отцу Юрки читать без пауз эти строки, из глаз его почему-то катились слёзы, он часто останавливался, словно комок застревал в его горле:

«Мои любимые, родные жена Екатерина и сын Феликсушка!

Передайте привет нашим соседям, старикам Ефиму и Ивану, их жёнам - Пелагее и Агаше. Не волнуйтесь за меня, я жив и здоров, недавно меня назначили командиром роты, теперь я лейтенант.

Катенька, ненаглядная моя, береги себя и нашего Феликса. Очень волнуюсь о твоём здоровье, не таскай в руках толстые чурбаки одна, пилите дрова вместе с Ефимом для них с Пелагеей и себе.

А кончатся поленца, возьми колун, который отковал я сам, он лучше, чем топор, не застревает в поленьях. Много поленьев на руку не накладывай, жилы потянешь и верёвкой поленья не связывай, надорвёшься.

Смени в колодце большое ведро, десятилитровое. И воду большими вёдрами в хату не носи, вы должны себя беречь, а я вернусь и помогу вам. Корове носи в деревянном малом ведре, пусть из него и пьёт.

Обязательно каждый день пейте с Феликсом парное молоко, мёд весь за деньги не сдавай, оставьте себе, ешьте обязательно по ложечке в день, сахару то нет.

Целую вас, мои любимые, ваш муж и отец Евгений Юденко».

Да, думал Юрий, война никого не щадила. Жестоко она обошлась и с нашей семьей, потеряли дедушку, троих его братьев. Из их села, где до войны было триста пятьдесят дворов, на фронт ушло триста взрослых мужиков, а с войны вернулось только пятьдесят.

В прошлом году в течение двух недель, что Юра с семьёй гостил у родителей, в первый день их приезда отец прочитал последнее письмо деда: «Сегодня несколько раз с большой радостью перечитывал письмо от вас. Вы даже не представляете, как счастливы здесь люди, читая письма от своих родных и близких. Я очень рад, любимая моя жена, что ты не отморозила в декабре пальцы рук, когда потеряла рукавицы. Спасибо Пелагее, заметила, что пальцы побелели, оттерла снегом.

Родная моя, не жалей мед когда начинается кашель, натирай грудь перед сном Феденьке и себе.

После того, как мы отогнали фрица от Москвы, мы вновь готовимся к наступлению».

Регистрационный номер №0535869

от 3 января 2025

[Скрыть] Регистрационный номер 0535869 выдан для произведения: