Серпентарий страсти (Главы 1-3)

  Глава 1

В конце второй декады августа лето упорно не желало сдавать своих позиций, истязая горожан тягучей духотой и безоблачным раскалённым небом. Народ опустошал запасы освежающих напитков в магазинчиках, мороженого в лотках, тянулся на природу, растягиваясь на земле в тени деревьев и плотно заполнял речные песчаные пляжи.
Гера устало наблюдал за разномастной пляжной публикой через стекло старого «Опеля», медленно продвигаясь по узкой дороге вдоль нескончаемой заградительной сетки, по обеим сторонам которой с трудом втискивались две легковушки. Таблички извещали хозяев авто об отсутствии парковочных мест на пляжах и, казалось, все горожане именно сегодня договорились выехать к реке и провести у воды весь день. Облизав высохшие губы, он допил остаток воды из пластиковой бутылки, нервно косясь на угасающую шкалу топливного датчика. Только к восьми вечера жара отпустит, расцепит свои цепкие объятия, а пока кровь вяло расползалась по сосудам, разгоняемая расплавленным сердечным насосом. Блестящая на солнце вода превратилась в мираж - казалось, забор и поток машин никогда не кончатся, так же, как не будет конца адской сорокаградусной жаре. Выключив кондиционер, Гера остановился у очередного шлагбаума и опустил стекло, пытаясь рассмотреть глаза охранника через тёмное стекло солнцезащитных очков:
- Простите, у вас не найдётся места для моей старушки?
Мужчина приблизился к машине, подозрительно всматриваясь вглубь салона:
- Извините, здесь останавливаться нельзя.
Потная рука нащупала одну из пяти европейских двадцаток, оставшихся в портмоне, свернула её пополам и протянула охраннику:
- Тут двадцать евро, пропустите, пожалуйста…
Автомобилисты отреагировали мгновенно, дружно разбавив заманчивый рой лодочных моторов разномастными сигналами клаксонов. Мужчина нагнулся и незаметным движением забрал купюру:
- На развилке уходите вправо. Через милю нудистский пляж и мест там предостаточно.

Припарковав машину в десятке метров от воды, Гера разделся до плавок, подмигнул стройной обнажённой блондинке, глубоко вздохнул и с разгона прыгнул в воду. Освежающая прохлада мгновенно сняла раздражение, накопившееся за день. Захотелось имплантировать жабры и жить под водой. Когда кипящие мозги остыли до нужной температуры, Гера вытянул голову на поверхность, закатив глаза от блаженства. Блондинка, между тем, и не думала покидать исходную точку – как одинокая берёзка, она стояла по колено в воде, не стесняясь своего «наряда» - аккуратно выбритого лобка и недавно сформировавшейся груди. Мужское начало купальщика начало изменяться в размерах, пытаясь скомпрометировать хозяина. На заднем плане нудистская тусовка гоняла мяч, волан, барахталась в воде и мирно общалась, распластав своё «добро» на бархатной траве и горячем песке. Девичий взор, между тем, был обращён не к новичку, а к смеющейся парочке на катамаране. Поэтому Гера не спеша направился к берегу, стараясь не поворачиваться к «берёзке» в профиль. Но только распухшие плавки показались на поверхности, юная особа оживилась, окатив строгим взором чужака:
- Молодой человек, вы не соблюдаете рамок приличия! – казалось, она отдувалась за всех обитателей пляжа, неся нелёгкую вахту на страже локальных законов.
Геру усмехнулся, но строгий взгляд голубых девичьих глаз осадил его:
- Что же мне сделать, мадам?
- Снять плавки – чего же ещё?
- Разве вам не всё равно, одет я или раздет?
Звучный голос нимфетки мгновенно активировал двух нудисток, мгновенно подтянувшихся на «огонёк». Не хотелось, ох, как не хотелось оголяться, но и покидать блаженный рай не входило в планы. А натуристки, между тем, взяли любителя искупаться в трусиках в кольцо. Нет, они не были враждебно настроены, да и уступать не собирались.
- Извините, - лениво пропела шатенка средних лет, касаясь крупной загорелой грудью Гериного предплечья, - правила есть правила, и отменять их никто не собирается – разденьтесь, и мы отстанем от вас.
Такого же мнения придерживалась рыжеволосая русалка, как две капли воды похожая на шатенку. Она зашла с левого фланга, покачивая ещё незагоревшими «дыньками»:
- Молодой человек, или покиньте пляж, или нам придётся обратиться к мужчинам. Кстати, предмет вашего беспокойства нас нисколько не заботит.
Гера залился краской, пытаясь прикрыть рукой неудобную выпуклость:
- Правда, не заботит?
- У нас есть свои заботчики, - «рыжая» помахала рукой мужчине у волейбольной сетки.
Гость выполнил просьбу народа, зажав неспокойное хозяйство обеими руками:
- Так пойдёт?
Но его не услышали – сёстры развернулись и направились к волейбольной площадке, покачивая в такт зажигательной мелодии мясистыми ягодицами.
Настроение возмутительницы спокойствия сменилось с гнева на милость. Протянутая рука оказалась тонкой веткой одинокой берёзки:
- Я Анжела, а это Вальцес и Регина, - пара оставила катамаран на причале и подошла к знакомой.
- Гера…Геральд, - новоиспечённый нудист пожал руку высокому белобрысому юноше.
Регина, темноволосая женщина с массивными серьгами – кольцами, щедро улыбнулась, красивым движением руки поправляя пышные волосы на макушке:
- Ты занимаешься спортом, ведь так?
- Почему вы…ты так решила?
- Редко встретишь мужчину с такой красивой фигурой и…, - глаза Регины опустились.
- Я работал в цирке воздушным гимнастом.
Глаза новых знакомых загорелись, как уголья. Вопросы посыпались один за другим. В конце концов, пришлось продемонстрировать несколько акробатических номеров, а вскоре публика обступила Геру, включила музыку и установила шляпу для сбора денег. Для силовых парных номеров циркач подобрал двух девушек, и тогда шоу превратилось в настоящее эротическое представление: Гера крутил их над головой, подбрасывал вверх, проносил между ног, держал на одной руке, сидя на шпагате. Нудисты восторженно визжали, шоу снималось на десятки телефонов и камер, а шляпа наполнялась деньгами…

Ближе к вечеру, когда жара отпустила, весёлая публика заметно поредела, а потом исчезла, оставив Гере номера контактных телефонов. Можно было позвонить какой-нибудь нудистке, договориться о встрече, но десятки пустых имён не говорили ровно не о чём. Была среди них и Анжела, «берёзка», с которой всё началось. Казалось, имелось всё необходимое: желание, деньги, машина, но мысль о малолетнем возрасте девушки не позволила кликнуть её номер. В конце концов, после минутного колебания, Гера решил напоследок окунуться. Через десять минут, когда циркач вернулся на берег, деньги и телефон исчезли, словно никогда их и не было, не было нудистского пляжа, его весёлых, свободных обитателей, и произошедшее просто пригрезилось ему в воспалённой от жары голове.

Гера завёл двигатель и почти сразу заглушил его, уронив голову на руль. Неудачи следовали одна за другой, а всего месяц назад всё так удачно складывалось: головокружительная цирковая карьера, мировое турне, десятки поклонниц, сотни электронных писем, пристальное внимание СМИ. И вдруг всё резко оборвалось. Оборвалось банально просто, примитивно, выбросив полного сил молодого человека на задворки жизни. В тот день в цирк пришёл друг детства Ник Кистол, врач скорой помощи, с женой Вандой, однако за полчаса до начала представления друга попросили подменить заболевшего сотрудника на ночном дежурстве. Ник извинился и попросил Геру после представления отвезти супругу домой. Ближе к полуночи на мосту произошла авария, так что Ванда попала домой только в начале первого ночи. Пошёл дождь, а двигатель, как назло заглох. После нескольких попыток устранить неисправность, он включил приёмник, надеясь переждать непогоду. И тут его взгляд упал на дом друга: Гера часто бывал у них и знал расположение квартиры. Свет в окнах не горел, хотя Ванда уже как десять минут покинула машину. Миновав спящую консъержку, он пулей пролетел восемь маршей до знакомой квартиры, находящейся на последнем, четвёртом этаже. Через люк в перекрытии сквозь шум дождя, барабанившего по крыше, доносился едва различимый женский стон. Чувствуя беду, Гера забрался по металлической лестнице на чердак, освещаемый двумя тусклыми лампами. Двое подонков глумились над женщиной: лысый держал её руки, а другой, с татуированной спиной, насиловал, накрыв жертву грязным потным телом. Заметив опасность, лысый схватил нож и бросился в атаку, первым ударом порезав нежданному гостю руку. Второй удар оказался менее удачным: Гере удалось перехватить нож, но подоспевший насильник мощным ударом ноги сбил героя с ног. Если б не крики Ванды, его просто бы забили ногами. Когда татуированный здоровяк вернулся закрыть рот женщине, лысый попытался задушить смельчака. В последний момент Гере удалось развернуться и ударить изверга ножом в грудь. Услышав шум на лестничной клетке, насильник через слуховое окно вылез на крышу, но был схвачен подоспевшей полицией.
Чтобы нанять хорошего адвоката, пришлось продать дом и новый автомобиль. В результате долгого судебного разбирательства Геру освободили из-под стражи, но о карьере в цирке пришлось забыть. Теперь крышу над головой заменял кузов старого «Опеля». Случайные заработки не приносили ощутимого дохода – все деньги уходили на еду и бензин.

Глава 2

С наступлением темноты город ожил: ночные клубы, бары и казино зажгли тягучий неон, расползающийся по стеклянным кварталам всеми цветами радуги. Заиграли скрипки, надрывно запели саксофоны, перекликаясь с клавишными, заплакали гитары, выжимая печаль из серебряных струн, бархатные голоса исполнителей возвестили о начале ночной жизни, зазывающей в свои объятия скучающих дам и кавалеров.
Гера расположился за столиком в уютном уличном кафе, наслаждаясь прохладой фонтана. Два потока воды рассеивались на высоте четырёх – пяти метров и освещались несколькими перекрёстными лучами всех цветов спектра, причём цвета менялись постепенно – белый переходил в бледно-розовый, алый и, наконец, в красный, а лёгкий зелёный, поменяв несколько оттенков, превращался в насыщенный изумрудный. Спокойная классическая музыка удачно дополняла вечерний романс вычурного гранитного камня, воды и необычайного аромата вьющихся роз, украшавших декоративную ограду, стойки и навес. Почти все столики были заняты, но посетители, стараясь не нарушить гармонию музыки и света, беседовали в полголоса. Скромный ужин давно был съеден, а уходить не хотелось, не хотелось покидать этот рай, праздник жизни, на котором городскому бродяге не нашлось места. За соседним столиком мило ворковали две девушки. Беседа их напоминал ассорти из двух голосов – бархатного низкого и высокого, приближённого к сопрано, причём количество слов не складывалось в смысл, словно юные особы упражнялись в произношении, наслаждаясь артикуляцией звуков. Ярко-красное вечернее платье брюнетки с открытым верхом и искусственная броская бижутерия говорили о дебюте выхода в свет, и девушка не скрывала этого факта, обхватив тонкий фужер с красным вином длинными тонкими пальцами, украшенными двумя серебряными перстнями. Незагорелая холёная кожа, хорошо заметная сквозь тонкую ткань, неумело выщипанные брови, тонкие бретельки бюстгальтера поверх острых ключиц, блуждающий взгляд как бы боролись с фактом присутствия среди вальяжных завсегдатаев, готовых при случае проглотить осмелившуюся на вечерний променад вчерашнюю школьницу. Собеседница, яркая шатенка, выглядела не намного старше, но зато её манеры поведения кричали о завидном постоянстве подобных вылазок. Строгое прямое лицо с высоким лбом, острый подбородок, слегка выдающийся вперёд, миндалевидные глаза с длинными ресницами удачно гармонировали с высокой причёской, длинной шеей с чарующей родинкой и двумя ниспадающими подкрученными локонами. Чёрное воздушное платье напоминало летучую мышь, и хозяйка, казалось, была не против такого перевоплощения, периодически взмахивая руками-крыльями и сверкая острыми накладными ногтями. Нижняя часть вечерних нарядов молодых собеседниц не блистала особым вкусом и, тем более, индивидуальностью: складывалось впечатление, что ночные феи залетели на сезонную распродажу, слёту купив чёрные колготы-сеточки и дешёвые туфли-шпильки с золотистыми острыми носами. Нижняя половинка красно-чёрной картинки, томящаяся под столиком, жила как бы своей, отдельной жизнью, никак не связанной с «верхом» - четыре стройных ноги постоянно находились в движении, периодически выставляя напоказ филейные части под короткими платьями, что позволяло стороннему наблюдателю наслаждаться великолепным контрастом двух основных цветов, периодически меняя картинку положением глаз.

Внезапно музыка смолкла, свободный пятачок в углу занял музыкальный квартет: молодой мулат на ударных и трое европейцев - гитарист, саксофон и клавишник. Пока музыканты настраивали инструменты, беседа за соседним столиком стала более доступна для соседского уха. Дебютантка скромно улыбнулась, указывая пальцем в сторону от фонтана:
- Ты видела машину, возле которой мы припарковались?
- Да, это «Бентли» Ады Кастилис, супруги богатого бизнесмена. Жизнь – полная свобода! Муж постоянно в разъездах, а молодая жена предоставлена самой себе. Хотела бы я оказаться на её месте!
Брюнетка сделала два глотка вина и поставила фужер на стол:
- Так она живёт где-то поблизости?
- Вот в этом доме и живёт.
Дебютантка поперхнулась слюной и разразилась надрывным кашлем. Когда приступ окончился, она утёрлась салфеткой и чуть наклонилась к собеседнице:
- Разве в этом здании не музей?
- Нет, дорогая, не музей, и семья Кастилис занимает третью часть всего шестого этажа.
Брюнетка хотела возразить, но музыка помешала продолжить диалог - красивая мелодия, ведомая цифровым пианино, бархатными волнами растеклась по узким городским улочкам. Через несколько тактов к солирующим клавишным подключился плакучий саксофон, а через минуту на декоративную сцену вышла женщина в длинном бордовом платье и без подготовки затянула песню о любви. Низкий голос с едва заметной хрипотцой прекрасно гармонировал с музыкальными инструментами, иногда сливаясь в унисон с саксофоном. Кавалеры учтиво кланялись дамам, приглашая танцевать и наоборот, женщины подходили к мужчинам, грациозно доверяя себя сильной половине. Дебютантка, сидевшая в пол оборота, вдруг развернулась лицом к Гере и вздохнула полной грудью, скромно опустив глаза. Ему вдруг страстно захотелось заключить девушку в объятия и не размыкать их вечность, наслаждаясь каждой клеткой бархатной нежной кожи. Страсть, граничащая с умопомрачением, перешла в дрожь, разогнав пульс до максимальной скорости. Когда он встал и сделал шаг на ватных ногах, дебютантка тоже поднялась, готовая в тот же миг разделить с ним возникшие чувства. Встреча произошла на середине, хотя столики разделяли всего три метра. Она растаяла в его объятиях, а он, боясь повредить нежный росток, наслаждался ароматом её тела. Они не о чём не думали, не разговаривали – просто наслаждались друг другом, паря в небе, как два влюблённых сизокрылых голубя. Песню, между тем, сменила ритмичная мелодия, но они так бы и стояли, прижавшись друг к другу, если б не двое парней в лёгкой пляжной одежде. Один из них, метис со стильной причёской, бесцеремонно схватил дебютантку за руку, пытаясь оторвать её от кавалера:
- Тома, мы пришли, как и договаривались…нас ждут.
Не хотелось, ох, как не хотелось разлучаться, а, тем более, разбираться с неожиданно возникшим соперником. Значит, её звали Тома, и пришли они с подругой на свидание. Неожиданно она выскользнула из объятий, уставившись на метиса:
- Не так резко, Боб – договор есть договор, - через секунду она подхватила сумочку со спинки стула и исчезла в каменных джунглях вместе с компанией.

Гера в отчаянии сел на стул, ещё хранящий её тепло. Сказка исчезла так же внезапно, как и пришла. Пришла из ниоткуда, и ушла в никуда, оставив боль и страдания в осиротевшей душе.
Расплатившись за ужин, он добрался до своей машины и упал на заднее сиденье. Теперь город для него был пустым местом – кучей бетона и стекла, второпях собранных воедино архитектором-анархистом, город, в котором так просто расстаются, предают, воруют, в котором разбиваются надежды и мечты.
В стекло постучали. Не хотелось общаться с длинноволосым подростком, но настойчивость победила. Гера с неохотой опустил стекло:
- Тебе чего, дружище? Иди своей дорогой.
В руках юноши появился сенсорный телефон с пятидюймовым дисплеем.
- Братела, позарез нужны бабосы, уступлю за двадцатку.
Гера взял гаджет, повертел в руках и включил:
- Хороший телефончик! Украл небось?
- Нет, это мой, нужны деньги. С девушкой погулять.
- Чтобы погулять, нужны не деньги, а…
Недовольный тинейнджер выхватил телефон, намереваясь уйти:
- Прекрасно знаю, что надо, но на карманные расходы..не хочется выглядеть лохом.
Гера извлёк двадцатку, протянул юному незнакомцу и глубоко вздохнул, с интересом изучая суетливую мордашку:
- Эх, девушки, девушки…для чего они?
Только купюра исчезла в руках продавца, телефон тут же перекочевал к новому владельцу:
- Эх, братела, вроде не ребёнок, а так и не понял – для развлечения и продолжения рода, для чего же ещё?
Гера хотел возразить, но шустрый малый затерялся среди железных скакунов, оставив покупателя наедине со своими мыслями относительно женского пола. Откинув голову на мягкий подголовник, он перевёл телефон в режим видео съёмки. Стеклянные дворцы, прохожие, авто компактно помещались и прекрасно чувствовали себя на маленьком дисплее, продолжая существовать в цифровом носителе. Гера медленно повернул камеру на шпиль городской ратуши, опустил вниз и удивился, увидев стильно одетую стройную девушку у припаркованного неподалёку розового «Бентли». Вспомнился случайно подслушанный разговор. Апатия, завладевшая им, разом испарилась, лучик надежды забрезжил на небосклоне судьбы, предоставляя шанс найти очаровательную незнакомку в безразмерном неоновом мешке. Камера, между тем, продолжала снимать: модель открыла машину, небрежно кинула сумочку в салон и повернулась спиной, продемонстрировав напоследок невидимому оператору мини-юбку с ногами-спичками.

Глава 3

Когда телефонная «звезда укатила, Гера несколько раз просмотрел запись, смакуя каждое движение эффектного персонажа

Свет и тьма – простые и вместе с тем глубокие, философские понятия. Она исчезла в темноте ночи. Значит, боится света. Или тьма позволяет скрыть то, чего бы постеснялась показать днём? Что же она хотела скрыть? Неужели красоту? Или богатство? Что же можно спрятать от любопытных глаз под покровом ночи, если не гламурную жизнь?
Кто-то пользуется авто стоимостью миллион долларов, а кто-то добирается домой своим ходом, не имея возможности заплатить за общественный транспорт. Кто-то занимает этаж, а кто-то ютится в подвалах. Справедливо ли это? Гера испугался свободомыслия, случайно прокравшегося голову. С чего бы это? Он закрыл глаза, пытаясь отключиться, но сон не шёл. Кто-то сейчас жирует в ночных клубах, выкидывая пачки денег, а кто-то умирает с голоду в картонных лачугах. Разве так должно быть?
Вопрос, заданный дважды, совершенно сбил Геру с толку. Плюс обворожительная Тома. Он вышел из машины, пытаясь разобраться в массе событий, внезапно нахлынувших на него. Может, стоило бы вернуться к машине и успокоиться, или, на худой конец, разобраться в себе? Итак, владельцу этажа повезло: дело пошло, бизнесмен заплатил налоги, и поэтому мог позволить себе роскошную жизнь. А если богатей просто закрутил ловкую афёру, пользуясь лояльностью и слепотой власти? А он, успешный циркач, в результате финта судьбы в мгновение ока оказался неудачником, хотя и поступил благородно. И теперь вынужден перебиваться с хлеба на соль и коротать ночи в машине.

Очнулся он во внутреннем дворе старого восьмиэтажного дома. Прохладный вечерний ветерок привёл голову бродяги в порядок, начисто удалив ненужные мысли. В девяти окнах на шестом этаже свет не горел. Значит, шатенка оказалась права. Преодолеть два десятка метров не составило труда. Оказавшись в полутёмной комнате, совесть ещё с большим энтузиазмом заартачилась, пытаясь оградить хозяина от преступных планов. Он проник в жилище, как вор? В таком случае разница между любителем лёгкой наживы и хозяином этих роскошных апартаментов настолько мизерна, что даже не стоит размышлять о нравственной стороне вопроса.
Пока добродетели спорили между собой, глаза привыкли к темноте. Добротная старинная мебель, видавшая виды, с иронией и недоумением взглянула на незваного гостя. Книжный шкаф во всю длину и высоту стены, камин с овальным зеркалом и гигантскую расписную вазу в углу освещал тусклый свет, пробивавшийся между бархатными портьерами. На столе находился предмет, в полумраке напоминающий подсвечник. Гера приблизился к нему, на ходу шаря по карманам в поисках зажигалки, но остановился, услышав едва уловимый странный шипящий звук. Он извлёк недавно купленный телефон и включил его. Луч света, описав полукруг, упал на стол. «Подсвечником» оказалась полутораметровая индийская кобра, готовая в любой момент броситься на ночного визитёра. Её огненно-жёлтая кожа отражала холодный свет дисплея на участок стены между двумя гобеленами и вместе со столом составляла одно целое, словно была выгравирована на его полированной поверхности. Затаив дыхание, Гера сделал два шага по направлению к окну, но змея мгновенно поменяла стоянку, преградив путь к отступлению. В цирке дрессированные звери не внушали опасения, а здесь, в неизвестном месте, аспид намеревался ужалить, добросовестно исполняя функции сторожа. Гера покрылся холодным потом, каждую секунду ожидая атаки, но змея и не собиралась воевать – она предпочла выжидающую позицию, пытаясь загипнотизировать потенциального врага.
Забыв о цели визита, Гера осторожно, шаг за шагом, миновал гостиную и через портал попал в смежную комнату, по площади не уступающую предыдущей. Кобра кинулась за ним, но остановилась на границе между комнатами, словно охраняла только подведомственную ей территорию. Зелёные глаза аспида в темноте светились изумрудным светом, в угасающей холодной подсветке дисплея сменившись на красные. С раздутым капюшоном очковая змея воплощала в себе весь ужас мира ядовитых тварей.

В соседнюю комнату уличный свет почти не проникал. Стараясь отдалиться как можно дальше от изумрудных светящихся точек, он наткнулся на препятствие, расцарапав лицо. Предметом оказалось сухое дерево, но Гера проклял тот час, когда решил забраться в этот дом: на стволе, трёх ветках и в декоративном бассейне покоился пятиметровый королевский питон. Освещаемая телефоном, вся эта гигантская извилистая кишка вдруг пришла в движение, направляясь вниз. Узник серпентария метнулся к окнам, раскрыл шторы, но стеклопакеты не открылись, более того, не разбились, хотя он изо всех сил бил по ним кулаками. Между тем, в погоне за жертвой питон преодолел три четверти расстояния. Тонкая змеиная шея с головой стелились по полу, влача за собой неподъёмное, голодное туловище. Перспектива быть задушенным и проглоченным этой тварью не особо радовала Геру, к тому же соседка-кобра замерла в дверях, надеясь на остатки с барского стола. В свете уличных фонарей её глаза приобрели бледно-алый оттенок и в темноте охраняемой ею комнаты выглядели необычайно и захватывающе. К счастью, комната с питоном не была тупиковой в серпентарии – услышав слабый писк, Гера опрометью влетел в соседнее помещение. Писк раздавался из клеток, расположенных у двух стен. Предчувствуя близкую смерть, десятки крыс метались по своему временному жилищу, кролики прижимались друг к другу, хомячки забились в угол. Открыв несколько железных засовов, Гера прилип к холодной стене, с испугом наблюдая за коллективным бегством грызунов. Живая пища в течение нескольких секунд рассосалась по многочисленным комнатам, провоцируя аспидов на охоту.

Когда Гера оказался в богато обставленной спальне, звуки стихли, как будто не существовали вовсе. Гигантская кровать с резными спинками дожидалась хозяев. Он сел на край, мечтая выспаться по-человечески, но соседство с аспидами не сулило ничего хорошего – надо было выбираться из серпентария.
Окно открывалось двумя ручками – Гера повернул нижнюю, и собирался забраться на подоконник, чтобы добраться до верхней, как услышал голоса – к счастью, человеческие. Доминировал женский голос, мужской же иногда вставлял короткие фразы. Шаги стремительно приближались к спальне, и всё, что успел сделать незваный гость – спрятаться в шкафу-купе.
- Генрих, ты давно работаешь в клубе? – тягучий голос выпившей женщины не требовал ответа, сходу меняя тему беседы. – Разве с такими внешними данными не берут в актёры?
- Пока взяли в стриптизёры. Оливия, это твоя квартира?
Заняв удобное положение, Гера приоткрыл дверь шкафа. В мягком свете нескольких бра комната выглядела до безумия красиво, даже через узкую щель, а Оливией оказалась изящная героиня телефонного видео, укатившая в темноту ночи на дорогом авто. В ответ девушка звонко рассмеялась, направившись к шкафу:
- Нет, дорогой, я – только дополнение к этому дому. Мой муж – известный учёный-медик, имеющий нездоровую страсть..

Когда Оливия раскрыла купе и зажгла внутреннее освещение, Гера отодвинулся в дальний угол за штангу, под завязку нашпигованной женской одеждой, оставив на всякий случай «амбразуру» для минимального обзора.
- Ты меня заинтриговала, - юноша приблизился к хозяйке.
В ответ она затянула хитовую мелодию, стягивая с себя вечерний наряд.
- Оливия, почему ты выбрала именно меня? – мужской голос терялся в густых прядях её волос.
Две заливистые трели смеха наполнили шкаф:
- Генрих, ты разве не дашь даме переодеться и принять душ?
Две пары рук стянули нижнее бельё, словно демонстрируя зрителю эталон женского совершенства. Хозяйка протянула руку к прозрачному халату, расшитому золотой нитью, но в этот момент руки юноши сомкнулись на плоском, загорелом животике, прошлись по выбритому лобку и медленно поползли вверх. Гера затаил дыхание, наслаждаясь изящной стоячей грудью с набухшими розовыми сосками. Она стонала, часто дыша, а он покрывал поцелуями её голову и шею. Казалось, бешеный стук сердца выдаст Геру с головой. Дрожащими от возбуждения руками он перевёл телефон в режим съёмки, навёл на объект и максимально приблизил его. Актёр не спешил, желая довести оператора до белого каления. Одна рука освободилась от захвата, чтобы покрыть лаской максимальную часть тела. Два пальца медленно переместились к левой груди, тестируя её на упругость, другие же два сразу взялись за дело, массируя и крутя сосок. Через мгновение правая рука захватила грудь, а левая перекочевала к лобку. Актриса приподняла ногу, предоставляя партнёру свободу действий, а он не заставил себя долго ждать, переместив руку к женской промежности. Пытаясь добиться полноты картинки, Гера раздвинул несколько плечиков с одеждой, однако целиком объект не попадал в кадр. Когда средний палец исчез внутри, Оливия обмякла, но стриптизёр, почувствовав настрой партнёрши, ловко подхватил её свободной рукой за ляжку и приподнял, продолжая игру пальцами. Актёры добились своего: оператор был на взводе, но продолжал съёмку, давясь слюной. Когда обе руки подняли хрупкое тело, Оливия инстинктивно схватилась за штангу чтобы не исчезнуть в глубине шкафа. Место блудливых рук свободное место заняло мужское достоинство. Казалось, партнёрша не висела штанге, а держалась исключительно за счёт новой опоры внушительных размеров. В какой-то момент Оливия отпустила одну руку, чтобы обхватить ею другую штангу, но партнёр выскользнул, а она упала на пол шкафа, застыв в ожидании наслаждения. Картинка в дисплее сменилась на размазанное тушью женское лицо с полузакрытыми глазами. Несколько комплектов одежды с головой накрыли оператора, так что он мог продолжать съёмку в прежнем режиме. Когда Гера сфокусировал камеру, Оливия вскрикнула и вытянула руки, зацепив длинными пальцами ворох одежды. Её лицо вперемешку с прядями волос находилось в полуметре от дисплея, хотелось коснуться его, но оператор по-своему подавил желание, добавив в кадр свежий персонаж. Добрая половина партнёрши находилась в руках мускулистого стриптизёра, а другая, включая грудь, скользила по полу, раскинув руки в стороны. К двум кричащим от счастья голосам добавился третий, более сдержанный, но страсть, смешанная с безумием, уравняла участников секс вечеринки, предоставив каждому право выбора. С нечеловеческими криками партнёры приплыли почти одновременно, оператор же, не остался внакладе, расплескав накопленную страсть по содержимому шкафа