СЕКСОЛОГ ЖЕНЬКА 10-11

 ГЛАВА 10

Во Фрунзе на автовокзале Женю окликнул Борис Чесноков, Юркин одноклассник. Он был в приподнятом настроении, пил из горлышка пиво и закусывал полугорелой самсой, от которой струился дразнящий ароматный пар.
 - Привет, привет, и утром два привета! Домой? Хошь? - Борис кивнул на стоявшую у ног сетку с дюжиной бутылок.
 - Спасибо, не употребляю.
 - Что, нога болит?- гыгыкнул Борис. - Дело хозяйское? Откуда кости тащишь?
 - У Юрки был.
 - Ну, и как он там женихается? Видел я его кадру, путёвая бабёнка.
 - Ничего, живут нормальненько.

 - Слушай! - вдруг вскрикнул Борис, поперхнулся, вежливо обложив матом себя, швырнул в зев урны недопитую бутылку, а следом и недоеденную самсу. - Я ж тебя весь день искал! Правда, под этим делом был, ничего не помню, но что искал - верняк. Как ни зайду - замок. Мамахен в отпуске?
 - Нет. А зачем искал?
 - Тут понимаешь, какие пироги... Лёха, братан, вернулся из армии. Комиссовали: что-то со здоровьицем. В Ташкенте подцепил кадру - промокашку, вчера ещё в белом передничке за партой сохла. Предки там у неё. Короче: проштамповались там. Мои предки ничего, понравилась им соплюха... Но, понимаешь, по части еб... у них не стыкуется. Леха бухой на сопли изошёл, всю ночь мне плакался. Тут мне моя и говорит: к Женьке надо... Ну, я понятное дело, кинулся тебя искать... - Борька передохнул, закурил и, доверительно понизив голос, спросил: - Правда, что моя травит?
 - В смысле?
 - Ну, по этой... по бабьей части спец? Гинеколог, да?
 - Психолог, - уклончиво ответил Женя.
 - Словами? - недоверчиво глянул Борис. - А, собственно, какая разница. Слушай, братуха, помоги молодым. Мировые ребята. Лёха грозился кусок отвалить, плюс чеки, если поможешь...
 - Я денег не беру.
 - Ну, это вы с ним договоритесь. Я счас смотаюсь к тёще, а в субботу мы завалим к тебе. Лады? - Борис судорожно подал руку, зыркнул на подошедший автобус. - Ну, бывай. Так мы договорились, привалим? В субботу.

Дома была только мама, собиралась на ферму. Юрка уехал к себе. Как приехал, полдня был в норме, потом напился до чёртиков. Отоспавшись, навозил травы поросятам, не разговаривал, был мрачнее тучи. Утром рано ушёл куда-то, вернулся в полдень, как в воду опущенный. Сказал, что уезжает домой.
Мама пыталась возразить:
 - Ты ж обещал Женю дождаться...
 - Женя, Женя, - взорвался с озлоблением. - Только и слышу кругом: Женечка, Женечка... Бабьё! Я твоему Жене рога поотшибаю, если он... Пусть только... - грубо выругался и, не пообедав, уехал.

 - Кретин, всё, что я могу сказать, - Женя устало опустился на стул.
- Кушать будешь? - осторожно спросила мама.
 - Разумеется.
 - Я поставлю разогревать, а ты уж сам себя обслужи. Я побегу: моей группе сейчас прививки будут делать.

Поев и вымыв посуду, Женя прошёл к себе в комнату. В толстую общую тетрадь подробно записал отчёт о проделанной работе. Таких тетрадей у него уже пять, эта шестая. Ещё начиная первую, он поставил себе задачу: довести до десяти, затем все записи тщательно проанализировать, суммировать результаты и написать... нечто вроде трактата. Подобная мечта была и у Геннадия. У него даже и название придумано было: " Женская сексопатология и как с ней бороться". Жене не нравилось название, он хотел видеть свою работу с поэтическим названием, в духе восточных трактатов. Ищет заветную строчку.

Подведя черту, Женя отступил немного и крупно вывел: Итог.
Если бы этот кретин не сорвался, итог ожидался (Женя был в этом убеждён на все сто) отличный. А теперь... Наверняка ещё в то утро, когда они простились, гадкая мыслишка начала грызть нутро Юрки. Конечно же, он не поверил, что Женя не тронет Валю. Потому и бесился, а когда довёл себя до белого каления, сорвался и полетел... Зачем? Пытать Валю: было? Сможет ли, бедная, выдержать удар, отразить и нанести свой? Отрезвляющий... Хочется верить, что справится, выйдет победительницей. И покорит Юрку. Сразит любовью, нежностью, лаской... Они теперь в ней как горячие ключи забили. Он, Женя, выражаясь старинным языком, п о з н а л её, поэтому и уверенность стояла на прочном основании.
Справится Валя с Юркой, справится. И будет у них всё славно.

В субботу Чесноковы не привалили: накануне молодые крупно поссорились, и Роза кинулась в Ташкент, к мамочке. А через пару часов, получив солидного леща от Бориса с одной стороны, от отца с другой, бросился догонять её Леха. Борис клятвенно заверял Женю: "Если завтра к обеду не вернутся, сам поеду и притараню как вязанку дров!"
Скрепя сердцем, Женя согласился подождать: мысленно он уже был в горах.

Закончилось воскресенье, а беглецы не вернулись. Утром, как и грозился, Борис укатил в Ташкент.
 - Раньше чем через неделю и не жди, - убедительно сказал Чесноков - старший. - Будут мотаться по кабакам, уговаривать друг друга. У Лёшки-то чеков полный карман, станет угощать импортными винами. Что за служба такая? Я тоже служил в Германии, нам никаких чеков не давали... Так что, Евгений, это надолго...

И Женя с лёгким сердцем уехал в горы.


ЧАСТЬ 2

ГЛАВА 11

Четыре дня минуло, как синоптики обещали похолодание и ливневый дождь, но собиравшиеся к вечеру тучки, точно решили посмеяться над синоптиками: не проронив ни капли, вяло распадались и уплывали за перевал. И все дни солнца и тепла было в избытке.

Женя поднимался с первыми лучами. Совершал пробежку на ближайшую гору, где на вершине делал зарядку, затем спускался к роднику, с удовольствием плескался в обжигающей воде. Лёгкий завтрак - и за работу.
 Но тщетно... За четыре дня ни строчки. Изнывая, до головной боли просиживал впустую над рукописью. Совершенно не работалось. Дело в том, что у него в стойкую привычку вошло работать под музыку, - не важно какую, лишь бы звучала. Поэтому всегда рядом был транзистор, настроенный на волну "Маяк". И вот четыре дня транзистор молчит: сели батарейки. Собирался в расстроенных чувствах из-за Юрки, забыл проверить, тем более взять запасные.
Дважды спускался в село, но в магазине давно не было поступлений. Поспрашивал у жителей, но безуспешно: дефицит!

Попробовал переключиться на Дневник, но вымучил полстранички, и словно в тупик упёрся:
"Двое суток минуло, как я в горах. Устроился отменно: начало ущелья, густо поросшее шиповником и алычой, местами примостилась облепиха. Плюс, нависавший козырёк. Под ним, в гуще кустарника, и соорудил шалаш. Место, прекрасно защищённое от ветра, ночью, хоть и прохладно, в спальнике спится преотлично. Что-то снится, но, проснувшись, почему-то ничего не могу вспомнить. Возможно причина в общем состоянии организма: некая аморфность.
Внизу, шагах в десяти, из под глыбы гранита сочится родник. Расчистил его, а чуть ниже соорудил прудик, так что перед сном принимаю чудные водные процедуры. Вода за день славно прогревается. Погодка стоит, как по заказу. Я весь день в одних плавках - будто котлета поджаренный. Так и дальше пойдёт, вернусь негриком.
Три горки перевалишь и спустишься в долинку, где четыре села, один другого мельче. Самые мелкие киргизские. Был только в центральном, Иссык-Ата: отоварился в магазине. Хлеб, крупа есть, чего ещё мне надо. Картошку можно купить в любом доме.
Почему именно сюда приехал?
Много лет назад, - я тогда в первый класс ходил, - мы полгода жили здесь, в Иссык-Ата, потом отца за пьянки на работе выгнали, и мы уехали. Почему-то я никого не могу в лицо вспомнить, а вот места, где катался на лыжах, куда с друзьями ходили за кисличкой и на охоту за кекликами отлично помню. Поразительно: моя детская рогатка, отполированная и выкрашенная в оранжевый цвет, так и стоит перед глазами... Да, кстати, о кекликах. Их тут и сейчас предостаточно - подумываю о свежей дичи. Рогатку, собственно, и брал для такого случая. Не такая пижонистая, как в детстве, но бьёт отменно.
Пока пишется легко. Завтра случится "обрыв плёнки": садятся батарейки. О запасных прошляпил! Без музыкального фона - я туп, двух слов связать не смогу. Нехорошая зависимость, однако.
И ещё беспокоит одна загвоздка. Только решу отдохнуть, расслабиться, как мысли устремляются в Кара-Балта... Странные какие-то мыслишки, всё о Вале. И перед глазами её тело... Уж не..."

На этом запись обрывалась. Собственно, рука уже готова была вывести"... влюбился", но Женя резко отбросил ручку. Испугался: будучи написанным, слово как бы утверждало явное, а так... нечто смутное, неясное, как дымок...
Но дымок, разумеется, не был сам по себе, и потому не таял, а напротив, рос, ширился. А дыма, как известно, не бывает без огня...

Сегодня Женя проснулся задолго до рассвета. От того, что впервые в его зыбкий сон чётко и красочно вторглась обнажённая Валя, принялась активно провоцировать на связь...
За необычно ранним завтраком Женя отчётливо уяснил, что Валя не только обосновалась в мыслях, но, похоже, норовит властно прибрать во владения и пустынные пространства души.

Нет! Так дальше не пойдёт. В его планах, пока, не предусмотрено освоение целины. Тем более такой первоцелинницей... Пусть лучше засучив рукавчики, осваивает территорию Юрки, возделывает клумбы и сады... Ах, Юрка, Юрка, хватит ли умишка осознать ситуацию?

Всё! Не думать об этом. Надо решительно чем-то забить, отвлечься. Чем? Может, спуститься во второе ущелье: там кошара стоит, пообщаться с чабаном...
Решено: иду!