СЕ ЛЯ ВИ (триптих) 1. Ночь Ивана Купалы

1. Ночь Ивана-Купалы

Компания молодых оболтусов и оболтусих толклась на автовокзале накануне Ивановой ночи в ожидании автобуса идущего в сторону Лукьянчикова озера. Вообще-то, у озера официальное название другое, но в народе оно слывет Лукьянчиковым. Славится оно тем, что если в ночь Ивана Купалы искупаться в нем голым, то у мужчин прибавится мужская сила, девушки сделаются более приманчивы для женихов, старухи помолодеют, а бесплодные женщины – плодовитыми. Говорят, здорово помогает.

Компания ехала на озеро, веселая, озорная, предвкушающая ночные иван-купальские шалости; парни хохотали и ржали, девушки смущенно улыбались, переглядывались между собой и похихикивали: «Ой, что-то будет!».

Нужно сказать, что Костя Стабесов примкнул к компании совершенно случайно, встретив на улице бывших своих одноклассников Борьку Зимина, прозванного «Зимой» и Женьку Прянишникова, по школьной кличке «Пряник». Они шли с рюкзаками за спиной в сопровождении трех девиц. Зима и Пряник познакомили Костю с ними: беленькая пухленькая – Зина, беленькая высокая с хорошей стройной фигурой и глазами голубыми – Лора и черненькая маленькая юркая с миндалевидными смеющимися глазками – Катя.

– Поехали с нами, Котька, на Лукьянчиково озеро отмечать Ивана-Купалу, – предложил Зима Косте. – Там поговорим, вспомним молодость. И Лорка у нас без пары.

Зиму и Пряника Костя не видел с выпускного вечера. Он знал, что они поступили в университет, а Костя не успел – он был на год старше их и сразу после школы загремел в армию выполнять свой гражданский долг. Вернулся он около месяца назад и только-только начал входить в колею гражданской жизни.

Костя, недолго думая, согласился. Он заехал домой захватил кое-что из вещей и еды, запихнув все в свой солдатский рюкзачок, и оставил матери записку, что заночует у приятеля. Зима, Пряник и девушки дождались его на автовокзале. К своему удивлению, с ними Костя увидел и Лизу Новосильцеву. Они учились вместе до девятого класса, потом она поступила в медицинское училище.

Лиза была причиной и его несчастий и его счастья. Прошло уже четыре года как они не виделись. Казалось, что прошлое их уже покрылось пеплом перегоревшей любви, но увидев ее, Костя почувствовал, как застучало его сердце и как блеснули счастьем Лизины глаза, когда она, обернувшись, увидела его.

– Лиза, – воскликнул обрадовано Костя и подбежал к ней. Он хотел обнять ее, но Лиза слегка отстранилась, давая понять ему, что это излишне и глаза ее сделались отстраненно прохладными.

– Здравствуй, Костя, – сказала она ровным голосом. – Я рада тебя видеть.

– Лиза, это просто замечательно, что я тебя увидел, – сказал Костя. – Ты далеко собралась?

– Домой, в Дойниково, – ответила Лиза. – Мы с мужем ездили навестить моих родителей.

– С мужем? – удивился Костя. – Ты замужем?

– Да, уже год.

Костя помрачнел. То, что Лиза вышла замуж его сильно задело. Хотя, вроде, и причины для этого не было. Его любовь к ней осталась в прошлом, он о ней почти не вспоминал все эти годы, не думал, не страдал. Расстались они легко: «Прощай», – сказала она ему, «Прощай», – сказал он ей. Ни он, ни она тогда даже не вспомнили о своей давнишней клятве, клятве верности на век, до конца жизни. Впрочем, Костя мог это сказать только о себе. Они расстались, не поссорившись, не поругавшись, даже мелкой размолвки между ними не было, и черная кошка между ними не пробегала.

Костя плохо помнил своего отца. Отец его был летчиком-истребителем. Не тем мифическим, которым некоторые матери пытаются прикрыть свой грех перед своим чадом, а настоящим. Звали его Виктором Ивановичем Стабесовым. Был он старшим лейтенантом и погиб, уводя свой истребитель от городка, когда отказал его двигатель. Летчик Стабесов не успел покинуть самолет и вместе с ним врезался в безлюдное поле. За этот подвиг ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Его имя носила школа, в которой он учился. В ней же учился и Костя. Школа считалась образцово-показательной.

Отцом Лизы тоже был уважаемым в их городе человеком, директором текстильного комбината.

Лиза и Костя учились в одном классе. В шестом классе весь город был удивлен новостью, что директора комбината Новосильцева посадили в тюрьму за финансовые махинации. Лучшая Лизина подруга Ирка Пономарева отказалась сидеть с Лизой за одной партой и потребовала, чтобы Лиза пересела от нее. Лиза опустила голову и заплакала, но никто из ребят не подошел к ней, не посочувствовал, даже присутствовавшая в тот момент классная руководительница Клавдия Федоровна.

– Новосильцева, пересядь за последнюю парту, – приказала она девочке.

Последняя парта в самом углу была пустая. Лиза достала свой портфельчик и покорно, опустив голову с двумя косичками с черными бантами, направилась к последней парте. Не спрашивая разрешения Клавдии Федоровны, Костя вышел из-за своей первой парты и пошел вслед за Лизой.

– Я буду сидеть с тобой, – сказал он Лизе, утвердительно грохнув своим портфелем о парту.

– Костя, вернись на свое место, – потребовала Клавдия Федоровна.

– Я буду сидеть здесь, Клавдия Федоровна. Здесь воздух посвежей.

Клавдия Федоровна сделалась пунцовой, потом побледнела, потом сказала:

– Передай маме, чтобы она зашла в школу.

– Передам, Клавдия Федоровна, обязательно передам, – ответил Костя.

– Как ты мог так поступить? – спросила Костю в первую же перемену председатель отряда Нинка Плетнева. – Ты оскорбил Клавдию Федоровну, оскорбил нас, своих товарищей.

– Потому что, – усмехнувшись, ответил Костя, – вы все – предатели.

После уроков за эти слова ему досталось – мальчишки налетели на него гурьбой и отдубасили. Вернулся Костя домой с синяками и в разорванной форменной курточке и сообщил маме, что ее вызывает в школу Клавдия Федоровна.

– Ты что натворил? – спросила мама, с ужасом разглядывая его синяки и ссадины.

– Ничего, мама, – «успокоил» ее Костя и серьезно добавил: – Думаю, ничего плохого.

На следующий день с ним никто в классе не разговаривал. Мама вернулась из школы после разговора с директором и Клавдией Федоровной.

– Думаю, отец твой поступил бы так же, – сказала она. – А Лизу переведут в другую школу, где дети попроще. Там ей будет легче.

– Тогда и я уйду в другую школу. В эту больше не пойду, – заявил Костя.

– Это не тебе решать, – ответила мама.

– Если Лизу переведут, то пусть переводят и меня или я совсем не буду ходить в школу, – сказал Костя. Мама посмотрела на него и поняла, что сын не шутит.

Их перевели обоих. Если в старую школу Косте нужно было пробежать один квартал, то теперь приходилось ездить две остановки на автобусе. И Лизе тоже. Зато они подружились. В конце учебного года Костик признался Лизе, что любит ее. Она ответила ему: «А я – тебя, потому что ты – мой рыцарь».

Целовались ли они? Да, целовались. И скрепили свою юную любовь крепкой клятвой быть верными друг другу на век.

В восьмом классе, неизвестно почему, но Лиза стала относиться к Косте с прохладцей, запретила прикасаться к себе. Перестала приходить к нему домой и приглашать к себе. Костя понял, Лиза разлюбила его, и попытался сделать то же самое.

В девятом он стал ухаживать за Машей Петровой.

Клятва верности была позабыта.

– И кто твой муж? – спросил Костя Лизу ради приличия.

– Врач из нашей больницы. Очень хороший человек, – ответила Лиза.

– Рад за тебя, – сказал Костя без особой радости в голосе. – Прими мои поздравления и наилучшие пожелания.

– Спасибо, Костя, – улыбнулась Лиза.

К ним подошел высокий мужчина лет тридцати пяти с высоким бледным лбом, проседью в темных волосах, уже заметно поредевших на темени. Он посмотрел на Костю холодными выпуклыми глазами.

– Альберт, познакомься с моими одноклассниками, – сказала Лиза. – Это Борис, это Евгений, а это Костя.

– Альберт Николаевич… Альберт Николаевич… Альберт Николаевич… – прошелся по кругу Лизин супруг, протягивая руку каждому.

Вскоре подошел автобус, и компания поспешила занять в нем места.

Через пять минут Костя уже не думал о Лизе. Он ухаживал за Лорой.

На берегу озера расположилось около сотни парней и девушек, были люди и постарше. Они обосновались подальше от молодежи.

Расстелив скатерть, девушки разложили вынутую из рюкзаков провизию, ребята откупорили бутылку сухого вина, перекусили. Дорога к озеру непростая – пешком пришлось идти почти пять километров через лес. Потом парни собирали хворост для костра, а девочки плели себе венки и травяные юбочки, а затем начались игрища и хороводы. С наступлением прозрачной темноты колдовской ночи, поры купания, парни и девушки разошлись по кустам. Слышался смех и подшучивание. А потом побежали все разом, гурьбой наперегонки парни и девушки к черному озеру, замелькали в ночи их белые тела посеребренные светом безмятежной луны, заплескалось озеро, гулко разнося по всей округе голоса.

Костя тоже нырнул в беспроглядную черноту озера. Вода была, как парное молоко. Неглубоко Лукьянчиково озеро. Метров пятнадцать отплыл Костя от берега и встал на ноги. Вода ему была по грудь.

Бурлила вода, плескалась от буйства тел, смешавшихся в кучу, не разберешь в темноте – кто парень, кто девушка. Хотя нет, девушки громко визжали, когда парни обнимали их, лапали и целовали.

Костя тоже подплыл, тоже обхватил со спины какую-то девицу, только что отбившуюся от одного из наглецов.

Костя обнял ее и, положив руки на мягкие подушки, присвистнул: «Во, буфера!».

– Ну, что, прилип? – полуобернувшись, спросила девица, смеясь Косте в лицо. – Доволен?

– Доволен, – рассмеялся Костя. – Отлипать не хочется.

Но вскоре народ стал вылезать из воды, спеша к костру. Отпустил Костя девицу, побежавшую к кустам.

К небу взмыли языки пламени, затрещал хворост, в стороны полетели искры. Вышли девушки в травяных нарядах, на некоторых самых стеснительных парнях появились плавки, но далеко не у всех. Опустившись на траву с подветренной стороны, Костя стал смотреть на костер. Огонь был слишком высок, и даже храбрецы от прыжков через костер пока воздерживались, дожидаясь пока он прогорит.

Кто-то сел сбоку и чуть сзади Кости, тронул еще прохладной после купания рукой. Костя оглянулся и увидел улыбающуюся Лору. Ее голову украшал венок из мелких цветочков, грудь и низ живота кое-как прикрывали травяные завесы. От света костра ее кожа казалась золотисто-красной.

– Отыскала тебя, мой кавалер. Куда ты пропал? – спросила она. – Искупался в озере?

– Искупался. Искал тебя, но не нашел.

– Пощупал девок?

– Не без того.

– Хорошая ночь. Вроде бы и не ночь. Совсем не темно, – сказала Лора и предложила: – Пойдем, погуляем.

Они встали и пошли в сторону леса. Лора взяла Костю под руку. Шла она, не привыкшая к ходьбе босиком, осторожно.

– А правда, у тебя отец Герой Советского Союза? Борька сказал, – спросила Лора.

– Правда, – ответил Костя.

– Расскажи, за что ему дали Героя.

Костя коротко рассказал. Они зашли в густую чащобу, где стояла тишина. Лора повернулась к нему лицом, проговорила многозначительно:

– Ты не бойся, я уже не девочка.

Костя зажал Лорино красивое лицо, сейчас видневшееся беловатым овальным пятном, в ладони, прижался к нему, почувствовал ее жаркое дыхание. Цветочный венок упал с ее головы. Лора словно подломившись, опустилась на землю, легла на спину, позвала Костю:

– Иди ко мне…

…Потом они лежали на спине и смотрели на небо, на его клочок, свободный от сосновых крон. Небо казалось светлым.

– У меня был парень, – сказала Лора. – Мы жили с ним целый год. Сейчас расстались… Я вижу, у тебя тоже была девушка… – Лора сделала паузу, закончила: – или есть?

– Нет у меня девушки, – ответил Костя. – Не успел обзавестись. Я только что вернулся из армии.

Лора сжала Костину ладонь. Просто сжала, а может и не просто, а подала какой-то знак.

– Но опыт в этом деле у тебя есть, – сказала Лора.

– Есть, – признался Костя.

Да, некоторый опыт в любовных делах он приобрел в том далеком чукотском поселке на берегу Берингова моря, куда его забросила солдатская служба, и где он стал ординарцем при начальнике погранзаставы капитане Щукине, а точнее домашним работником при его супруге Марии Ивановне. Сначала капитанша расспрашивала Костю о его знакомых девочках. Костя рассказал о Лизе, о Маше. Удивилась Мария Ивановна тому, что в свои восемнадцать лет он ни разу не познал женщину по-настоящему, удивилась, а потом взяла его за руку и сказала: «Пойдем…» и привела его на свое супружеское ложе, и они занялись на нем любовью… На полтора года они сделались любовниками. Так что первичное сексуальное образование Костя имел.

Немного полежав, Лора поднялась.

– Зябко что-то, – сказала она. – Пошли к костру, погреемся.

У костра веселье было в полном разгаре. Раздухарившись, через костер прыгали и парни, и девушки, сверкая голыми ногами.

Костя разбежался и перепрыгнул через огненные языки. Лора бежала по-женски, вроде бы и не бежала, а перебирала ногами, виляя попой и размахивая из стороны в сторону руками. Костя поймал ее, прижал к себе и поцеловал. И то, что случайно произошло между ними в лесу, уже не было случайностью.

Краешек неба на востоке посветлел, к небу поползли туманы, бывшие только что черными деревья, вновь зазеленели июньской нежной листвой. Не успели люди оглянуться, а первые острые лучи солнца пиками пронзили небо, воздух, заиграли на глади Лукьянчикова озера, осветили бесстыдно белые голые тела на его берегу. И вдруг застеснявшиеся люди рассыпались по кустам одеваться. Закончилась чародейная ночь Ивана-Купалы.

Костя и Лора дождались своего автобуса. Им не было дела ни до Зимы с Пряником, ни до Зины с Катей, ни до всех прочих, дожидавшихся автобуса. Им было хорошо и лица их были счастливы. Они вместе возвращались из волшебной сказки в реальные будни жизни.