Оставшись одна, Зоя вдруг почувствовала странное доселе незнакомое чувство: не то растерянность, не то опустошение. А возможно, это отупляющая апатия. Ничего не хотелось делать, да и вообще двигаться. Впрочем, нет: хотелось упасть в родную холодную постель, зарыться в пуховую подушку и провалиться в бездонную пропасть сна. И, разумеется, проснуться, не ведая об этом дурдоме. Зря всё, зря, ничего не выйдет, только время потеряю. Жалко Танюшку: она так верит…
Подкормив костёр, Зоя присела рядом, подтянув колени и уронив на них голову. Смотрела на огонь и снова и снова проклинала ту минуту, когда поддалась заверениям Люськи и дала согласие на эту авантюру. Разрасталось пламя костра, и разрасталась жалость в груди Зои. К себе. Ну почему, почему у других всё как у людей, а у неё всё наперекосяк? В кои веки сердце по-настоящему потянулось к мужчине, а он оказался…кот. И вовсе не Матроскин, а дикий лесной кот. Такие, говорят, не поддаются дрессировке. Так чего же я тут делаю, как дура?
С детства Зоя умела вовремя поставить запруду слезам, но сейчас, почему-то махнула рукой, и слёзы, точно получив разрешение, хлынули обильно.
"Полный капец! Вот я уже и превратилась в слезливую бабу…всё по плану Люськи. Только всё это коту под хвост…О, лёгок на помине…"
Борис, игнорируя Зою, точно она была всего лишь пенёк, прошёл к месту, где лежали вещи, взял топорик и стал делать колышки. Затем также молча и деловито развернул палатку, на минутку огляделся, как лучше поставить и приступил к установке.
Чуть повернув голову, Зоя наблюдала за Борисом. Жалость к себе и вспыхнувшая было злость при появлении Бориса, улетучились, медленно, нехотя возвращалась привычная уверенность. А с нею пришло и то удивительное ощущение, как тогда, во время наблюдения за колкой дров. Ну, вот ничего особенного нет в занятии Бориса, почему же хочется смотреть и смотреть, совершенно не думая о зацементировавшейся в нём ненависти к женщинам. Ещё пару дней назад Зоя твёрдо не верила в народную поговорку, что от ненависти до любви один шаг. Уж если ненависть не показушная, то хоть двадцать шагов сделай, любовь не родится. Вот от любви до ненависти, пожалуй, можно и с полшага перейти. Теперь же, наблюдая за Борисом и прислушиваясь к своим ощущения, Зоя вновь, слабенько, правда, начинала верить, что переход от ненависти к любви возможен. Пусть не с одного шага, с десятого, с двадцать пятого, но возможен. Люська в это верила, как христиане верят в Христа.
Помнится, Зоя как-то спросила: а если этот ненавистник не захочет сделать шаг? Люська с полной убеждённостью заявила:
- Да пусть он хоть сто раз не хочет - любовь заставит, ибо не хотеть можно только с холодной головой. Когда есть любовь - голова горячая, и шагаешь чаще всего спонтанно. Шагнёт как миленький.
Шагнёт…А остался ли в душе Бориса хоть один здоровый участок, где можно взрастить саженец любви? Или там пустыня и только ветер гуляет, гоняя барханы из песка обид?
Борис закончил установку палатки, последний раз проверил крепления. Зоя не спешила убирать следы слёз с лица и менять позу несчастной девы. План Люськи -"совместная установка палатки сблизит" - дал сбой, сейчас по идее должен включиться план Танечки: дяБоря увидит бедную несчастную заплаканную мамЗою и начнёт жалеть…
Борис с топориком приостановился рядом.
- У тебя что, мозгов совсем нет? Собственную злость на ребёнке срываешь.
- Не поняла? - неожиданно для самой себя растерялась Зоя.
- Оно и понятно, - едко усмехнулся Борис. - Умишка то кот наплакал, где уж понять.
- Слушай! - вскочила Зоя.
- Нет желания слушать твой трёп. Ты вот ревела, ну и ной дальше, может, поумнеешь.
- Ты…ты…
- Всё, разговор окончен. Бухти дальше.
- Скотина! Кретин! Чтоб тебя комары зажрали!
Борис давно уже скрылся, а Зоя всё не могла остановиться: перечислила все обидные слова, пнула кучу хвороста, затем палатку и, наконец, обессиленная опустилась у входа.
- Зачем? Зачем мне всё это? Ненавижу! Всё! Поиграли в дурдом и хватит!
Вскочив, кинулась к месту, где был спрятан мобильник. Но его там не оказалось. Танины следы красноречиво говорили, кто забрал телефон. Девчушка, видимо предугадала срыв мамЗои и решила не давать ей шанса не вовремя выйти из игры. Таня, как и мама, верила в успешный исход операции "Троянская лошадь".
ГЛАВА 14
ДяБоря вернулся хмурый, и Танечка поняла, что её план не сработал. Значит, мамЗоя сделала всё не так, как надо. Наверно, сидела и улыбалась, думая про свадьбу, а нужно было плакать и быть несчастной. ДяБоря увидел её улыбку и, конечно же, разозлился, наверно решил, что мамЗоя как дурочка. А такую не захочется жалеть, и в таких не влюбляются.
Танечка глубоко вздохнула: придётся придумывать другой план. Жаль, она так верила, что тот план сработает, и всё будет океюшки…
Ох, ну почему эти взрослые иногда бывают такие бестолковые?!
На некоторое время они словно забыли о существовании друг друга: Борис готовил жерди, Танечка тщательно перетряхивала память, в надежде, что что-нибудь натолкнёт её на новый план.
Наконец, Танечка прекратила пустые терзания и глянула на дяБорю и тотчас встрепенулась, поражённая увиденным: в десяти шагах от "колодца" ходко шло строительство хижины. Стены росли на глазах: дяБоря точно корзину плёл, пропуская между стволов жерди. Лицо у него уже не было хмурым, а сосредоточенно-увлечённым, будто он занимался любимым хобби. Танечке, почему-то захотелось принять в этом участие - она тотчас присоединилась. Принимая от неё очередную жердь, дяБоря внимательно посмотрел, тепло улыбнулся:
- Подсобник всегда кстати. Только осторожно, не поцарапайся.
Работа пошла быстрее и вскоре стены поднялись на два метра. Хижина теперь представляла собой почти правильный ромб, у неё было оконце и дверной проём. А ещё через полтора часа была готова и крыша: поверх жердей аккуратно уложены лапник и ветки.
- А что, Танюш, не хило получилось. Ай да мы! Сейчас нарежем лапника для постелек, и будут царские палаты.
- У неё…есть наши спальники, - невольно вырвалось у Танечки.
ДяБоря неопределённо усмехнулся:
- У неё много чего есть,…да не про нашу честь.
- А давайте пойдём…и скажем: всё пополам… - проговорив, Танечка невольно затаила дыхание: рассердится или нет?
ДяБоря не рассердился, он лишь странно хмыкнув, обронил: - Будем посмотреть.
Внезапно налетел сырой ветер, стал проверять прочность хижины. Небо ходко затягивалось чёрной тучей.
- Не стой на ветру - простудишься! - крикнул дяБоря и быстро стал собирать сушняк, вносить в хижину.
Танечка сначала юркнула внутрь хижины, но там гулял сквозняк, выбежав, она присоединилась к дяБори.
Дождь, точнее самый настоящий ливень, хлынул так же внезапно, как и порыв ветра. ДяБоря уже соорудил костёр в центре хижины. По началу дым метался внутри, не найдя выхода, но дяБоря чуть прикрыл окно пучком травы и дым устремился в дверной проём. Вскоре внутри было тепло и даже уютно, потрескивали дрова, завораживающе шумел дождь, пахло сладковатым дымком.
"Хорошо, - подумала Танечка, - как в кино…" - и тут же осеклась: а как там мамЗоя? Одна в палатке…ей наверно страшно…
Танечка глянула на дяБорю: он беспокойно смотрел на дверной проём, на дождевую завесу, морщился, вздыхал. Может, тоже про мамЗою думает?
- Вы…про неё думаете? - не удержавшись, осторожно спросила.
- Что? - дёрнулся дяБоря, глянул так, словно только что проснулся. - Аа, нет… Крышу Осиповым не доделал, наверно ругают меня последними словами…Тебе не холодно?
- Не холодно.
Танечка огорчилась, но постаралась не показывать этого своим видом.
"Про какую-то крышу думает,…значит, мамЗоя его нисколечко не зацепила. Такой прекрасный план был…И он сработал бы, если бы мамЗоя не испортила…Говорила же ей: будь заплаканной, несчастной…Наверно держалась как у себя в офисе, разговаривала, как с рабочими…Конечно, я бы тоже в такую не влюбилась…Нужен новый план. Думай, Таня, думай…думай, думай…"
Задумавшись, Танечка не заметила, как подкрался сон, сгрёб в охапку и швырнул на тёплую перину, которая проваливалась, проваливалась, проваливалась...
Помочь сайту
Поздравления
