ПРИЗРАЧНАЯ НАДЕЖДА ( глава 1, часть 1)

[Скрыть] Регистрационный номер 0218237 выдан для произведения:                                                                                                                                 От безбожья до Бога - мгновенье одно,
                                                                                                                                От нуля до итога - мгновенье одно.
                                                                                                                                Береги драгоценное это мгновенье.
                                                                                                                                Жизнь – ни мало, ни много – мгновенье одно!
                                                                                                                                                                Омар Хайям.


                                                                                               1

            Понедельник, ночь, 22 июня.

            – О нет, я не смогу, я не выдержу больше! Господи, ну, пожалуйста, дай мне еще немножечко сил… на хороший рывок, последний!.. – молилась я вслух, стоя на коленях, с надеждой глядя в низкое, сплошь затянутое тучами ночное небо, словно на икону. 
             В полуночной тишине сквозь шелест дождя до меня изредка долетали звуки проносившихся по шоссе машин, и это вселяло надежду. Где-то невдалеке была доро-га, а значит – спасение. Следовало лишь выбрать верное направление и идти…
Идти!.. Но как, когда ты вконец обессилена и не в состоянии сдвинуться с мес-та, когда хляби небесные превратили твою одежду в мокрый, пропитанный грязью ко-роб, когда уставшие от тяжелой ноши пальцы скрючились, как у Полли из «Самого необходимого»: ни разогнуть их, ни сжать в кулак – боль дикая?.. Капитан Крюк с десятью крючками вместо одного… зрелище еще то!..
             Впрочем, нет, если меня уж с кем и сравнивать, то скорей с медсестрами времен Великой Отечественной, выносивших раненых бойцов с полей сражений. Как и они, я спасала человека. Самого замечательного, дорогого мне человека! 
             Интересно, какой «живой» вес может быть у двадцатидвухлетнего парня с бор-цовской статью и ростом под метр девяносто?                Восемьдесят пять, девяносто килограм-мов?.. Ей-богу, знать бы заранее, какие тяжкие испытания уготовит мне судьба, я бы как пить дать послала подальше свою художественную гимнастику и занялась тяжелой атлетикой!..
             Говорят, резервы человеческого организма безграничны и в критических ситуа-циях инстинкт самосохранения заставляет даже самых слабых из нас проявлять чудеса силы и выносливости. Может, оно, конечно, и так, просто я принадлежу к жалкому исключению из общего правила. Видел бы кто мои невнятные телодвижения, когда, копошась и падая в мокрой траве, я пыталась подняться на ноги. А когда таки поднималась, каждый нерв в моем теле мелко вибрировал, колени дрожали, меня водило из стороны в сторону, как того беднягу дистрофика из анекдота: «Сестра, а сестра, мы гулять пойдем, если ветра не будет?..» 
             Спасибо хоть серые клеточки в черепной коробке пока функционировали. Соз-нание того, что жизнь моего раненого висит на волоске и целиком зависит от меня, не позволяло мне ни удариться в панику, ни сдаться. Повязка на его ране насквозь пропи-талась кровью, намокла от дождя. По-хорошему нужно было бы сменить ее. Но, увы, весь нехитрый арсенал перевязочного материала (сравнительно чистый носовой пла-ток, пара чудом сохранившихся в кармане джинсов гигиенических «ежедневок», ков-бойка с плеча самого пострадавшего) был уже пущен в ход. Теперь же ни на мне, ни на нем не оставалось ни одной сухой нитки.
             Понимая, что каждая минута на счету, собрав в кулак все свое мужество, я на-клонилась, подвела руки под бесчувственное тело парня, ухватилась запястьями за его подмышки.
             – Ну, давай же, давай, милый, помогай!!! – Глас вопиющего в пустыне. 
             И, тем не менее, в какой-то момент дело пошло. У меня получилось, я справи-лась! Шажок за шажком. Потихоньку. Настойчиво, осторожно. 
             Кстати сказать, великая трудность заключалась еще и в том, что, согнувшись в три погибели, я не только должна была целенаправленно пятиться назад, но и за-мечать при этом (и вовсе не боковым, а, если так можно выразиться, «нижним» зрением) торчащие из-под земли коряги, разбросанные там и сям кочки, поваленные деревья. Когда, случалось, на нашем пути попадался склон, я сначала спускалась по нему сама, чтобы проверить, нет ли там пней, валежника, суковатых обломков, а уж потом стягивала вниз своего подопечного, осторожно поддерживая его руками, чтобы не дать ему упасть или удариться. 
             – Слава, слава, слава героям! Молодцы мы молодцы, еще одну преграду пре-одолели!.. Подожди, скоро выйдем к дороге, поймаем машину… в больнице тебя за-штопают, станешь как новенький!.. – в такие минуты, надеясь, что он меня слышит, бодро приговаривала я. Конечно, всякий раз слова были разными, но смысл их оста-вался неизменным. 
             Вот только себя мне нечем было утешить. Сквозь пелену слез, завесу дождя я почти ничего кругом не видела и, откровенно говоря, сильно сомневалась, что сумею точно сориентироваться в хаосе ночного леса. 
             Понятно, все обстояло бы не так безнадежно, имей я возможность передвигать-ся в вертикальном положении и… не задом наперед. Спина моя горела, как после пыт-ки шпицрутенами, настолько сильно и часто я прикладывалась к стволам будто бы из ниоткуда возникающих деревьев. Голова была точно чугунная: все-таки что ни го-вори, почти двое суток без еды и сна.
Колючие ветки кустарников хлестали, царапали в кровь лицо, цеплялись за промокшую одежду, мешая продвигаться вперед. Приходилось то и дело останавли-ваться, чтобы немного передохнуть, собраться с силами. Казалось, конца не будет ни моим мучениям, ни долгому утомительному пути…
             …Но нет, молитвы мои все же были услышаны. Сначала я даже не поверила своим глазам. Лес стал редеть! За последней полосой препятствий, доставившей мне, надо сказать, массу проблем, – разросшимся вне всякой меры малинником – вилась протоптанная, скорей всего, ягодниками дорожка. А перейти ее – начинался бор не бор, в общем, какое-то сосновое редколесье. Ну а разыскать ведущую сквозь сосняк тропинку оказалось вообще делом плевым, как-никак июньские ночи в нашей полосе пусть не такие белые, как в Питере, но все равно относительно светлые.
              Настроение мое заметно поднялось. И, мысленно мурлыча: «Я тебя в малиннич-ке найду, сяду и от радости заплачу…», я уже было собиралась вернуться за своим ра-неным, как вдруг впереди меж деревьями, навскидку где-то на расстоянии километра от меня, промелькнул свет автомобильных фар. 
              Прислушиваясь к стремительно удаляющемуся гулу мотора (машина явно шла на большой скорости), я думала о Неписаном Законе Дороги, про который когда-то рассказал мне мой дед, шофер с многолетним стажем. Закон этот звучал приблизи-тельно так: «Остановись, не проезжай мимо, помоги тем, кто попал в беду!» 
Подумалось, спокойное, доброе было времечко. Оттого и человек за рулем без-оглядно «милел людскою лаской» к человеку с обочины. А теперь попробуй-ка, «по-милей»! Возьмешь попутчика – нарвешься, не дай Бог, на бандита, а то и на целую шайку. Кому рисковать охота? Особенно ночью. Жизнь-то одна!..
              Так что, увы, канул в Лету Неписаный Закон Дороги, но если даже не канул, сохранился, то наверняка в каком-нибудь «премудропескарьем» звучании, типа: «Спа-сение утопающих – дело рук самих утопающих»... 
              Пожалуй, нет смысла подробно останавливаться на завершающем этапе нашего пути. Скажу лишь, что волочить грузное тело по размытой дождем глинистой тропе было бы не слишком сложно (оно скользило как по маслу), когда б мои кроссовки хотя бы изредка находили опору на гладкой почве. Короче говоря, финишную прямую я одолела часа за два с небольшим ползком на коленях.
Ну а потом, уже рядом с дорогой, нас по закону подлости подстерегало новое препятствие: протекающий по рву под насыпью ручей и непосредственно сама грунтовая насыпь. Верно поется в песне: «Последний бой он трудный самый». Я была совсем никакая, когда после кошмара переправы через водную преграду и взятия высоты, показавшейся мне Эверестом, наконец, вытащила своего раненого на поросшую лопухом и полынью обочину.
               Дорога, на которую мы вышли, оказалась веткой местного значения. Узкая с выбоинами асфальтовая лента – только-только разойтись двум идущим навстречу ма-шинам.
               Пока транспорта ни с правой, ни с левой стороны не наблюдалось, я решила не-много привести себя в порядок. Черпая из лужи воду, кое-как соскребла налипшую к джинсам глину. Обтерла краем футболки лицо. Заправила под капюшон ветровки мок-рые сосульки волос, туже стянула завязки под подбородком. 
               Мой раненый товарищ по-прежнему находился на грани жизни и смерти, и я сходила с ума от собственной беспомощности.