Как правило, когда выводили нас на «пахоту», снимали ошейники, а вечером, когда мы возвращались, нас пристёгивали снова к столбам, но после моего побега с меня ошейник уже не снимали. Среди нас, как и по всей грешной земле, находились и «стукачи». Этим людям, когда они входили рабовладельцам в доверие, давали в руки дубинку или плётку. Они-то и становились надзирателями и следили за нашей работой. Как остановишься дух перевести, они подбегали и били. Поэтому работали мы ни шатко ни валко[1], чтобы распределить свои силы на весь день. И вот после моего побега приставили ко мне «надзирателей». Как останавливался передохнуть, немедля стегали плётками.
Однажды между собою повздорили два здоровенных мужика у нашего рабовладельца Виктора, когда мы орошали его поле. Никто из них не хотел уступать. Один говорил:
– Я буду поливать арык[2]!
– Нет, я! – стоял на своём другой.
Один, по-видимому, был боксёром и нанёс хук, боковой удар, другому. И тот упал и скончался на месте. И хозяин Виктор не принял никаких мер. Тело мёртвого оставили в поле на съедение волкам. Хозяева разбирались только в тех случаях, когда убивали «стукача». Им нужны были свои люди среди рабов, чтобы мы ненароком не подняли восстание. Поэтому своих людей они оберегали.
Среди нас были и те, кто находился в рабстве с 60-х годов более двадцати лет. Каким образом они выживали? Ведь там, если заболеешь, не лечили, а, напротив, стегали плётками. И ещё многие болели дизентерией, потому что привозили на водовозах тухлую воду и мы пили её. Если меня пробирало, я лечился целебными травами, которые находил поблизости от своего болгара.
Чтобы арбузы росли быстрее, хозяева покупали в аптеках различные нитраты, и мы, словно крестьяне, рассеивали их в поле. Нам не позволяли есть арбузы без разрешения – могли случайно отравиться. Однажды я разрезал арбуз, весь жёлтый внутри. У меня выбили его из рук и растоптали ногами.
– Не ешьте! Сдохните, кто будет у нас работать?
Повидал я там разных людей и скажу вам, братья и сестры, что нет на земле плохой нации. Повстречал я там хороших людей: и корейцев, и казахов, и татар, и хохлов, и мордву... людей разных национальностей… но больше всего было русских. Рабовладельцы следили за тем, чтобы среди нас не организовывались какие-либо группировки, поэтому они рассеивали нас и по национальным признакам. Если мы заводили какие-либо тары-бары-растабары между собою, то эти разговоры тут же пресекались, и нас допрашивали, о чём это вдруг мы засудачили.
Часто между нами, рабами, происходили драки по пустякам. Бывало, рабовладельцы бросят бычок от сигареты между нами, и всею толпою набрасывались на окурок и дрались между собою, хотя он давно уже затоптан нашими же ногами. А рабовладельцы падали от хохота. Поэтому там я и бросил курить.
– А ты что стоишь в стороне? – спрашивали рабовладельцы меня.
– Я бросил курить, – отвечаю им.
– На целую, закури.
– Нет, не хочу, – стоило многих сил отказаться от этих предложений.
Рабовладельцы не любили сторонившихся людей, и пускали таких под «пресс», то есть угнетали ещё сильнее.
Но хозяин Виктор меня за что-то полюбил. Когда мы закончили погрузку арбузов, он втайне от всех оставил мне две бутылки кагора.
[1] Ни шатко ни валко – не ахти как; ни хорошо, ни плохо.
[2] Арык – небольшой оросительный канал, канавка.
Помочь сайту
Поздравления
