Главная → Проза → Крупные формы → Повести → Мой личный Маугли-64.

Мой личный Маугли-64.

1 октября 2015 - Татьяна Французова
article310035.jpg

Я невзлюбила это здание с первого взгляда: довольно большое, но низкое, длинное и серое, под странной лохматой крышей. Не удивилась бы даже, если б выяснилось, что оно было покрыто не имитацией сухой растительности, а именно ею. Вообще, больше всего постройка походила на старинный загон для крупных домашних животных. Я как-то видела такой на картине. Он ещё смешно назывался: то ли коровник, то ли воловник… Короче говоря, ассоциаций с жильём для людей, а тем более детей, он никак не вызывал. Я даже удивленно обернулась на Эктора, чтобы спросить: точно ли мы туда прилетели? Может, это какая-то ошибка? Стратег номер два незаметно прижал палец к губам, призывая меня к молчанию и сдержанности, поэтому дальше я шла с приклеенной к лицу приветливой гримасой, хотя, по мере продолжения инспекции, внутри всё медленно закипало.
Персонал заведения выстроился на крыльце, встречая высочайшую гостью. Я молча разглядывала пять женщин разного возраста: от двадцати восьми-тридцати лет до пятидесяти. Все одеты в одинаковые длинные серые платья, с длинными же рукавами, видимо, униформу. Но ни удобной, ни симпатичной она не казалась, а выглядела унылой, как небо в безнадёжно дождливый день. Улыбка, которой встречала нас самая старшая из женщин, стоявшая чуть впереди остальных, тоже отдавала унынием и чем-то приторно-кислым.
Вполне ожидаемо, именно она и оказалась начальницей этого приюта. Принцесса представила нас друг другу, поименовав директрису госпожой Забелией. Четверо подчинённых позади остались безымянными. Я подавила порыв поздороваться с каждой из женщин: мало ли, какие местные верования это нарушило бы. Может, желать здоровья тем, кто ухаживает за неугодными детьми, тоже означает обременить свою карму какими-нибудь ненужными сложностями…
Заведующая, или кто там она была (её настоящая должность тоже осталась для меня тайной), после положенных приседаний и реверансов, повела принцессу в свой кабинет, оказавшийся такой же унылой комнатой, с голыми белыми стенами. Всю обстановку составляли квадратный пластиковый стол, на котором стоял поднос с коршу и двумя видами печенья, несколько разномастных стульев и пара секретеров, если я правильно вспомнила название этой специфической мебели. На подоконнике приютился маленький кибер, и этим, видимо, блага цивилизации исчерпывались.
Кария, дождавшись подобострастного приглашения, уселась за стол. Мы трое и директриса тоже пристроились рядом. Напиток неожиданно оказался неплох: явно из личных запасов директрисы. Отпив пару глотков, принцесса принялась расспрашивать о делах в приюте, и тут начался нескончаемый поток жалоб и горьких стенаний: кровати не привезли вовремя, и часть воспитанников вынуждена ночевать прямо на полу (я чуть не выронила чашку при этом признании); учебных материалов не хватает; заказы приюта выполняются магазинами в последнюю очередь; молочная ферма поставляет масло нерегулярно, и недавно уволились ещё две сотрудницы. Денег постоянно не хватает, сейчас вот особенно не хватает, потому что поступили ещё двое воспитанников. В-общем, всё плохо…
Принцесса сочувственно кивала, не торопясь, однако, обещать какие бы то ни было улучшения. Наконец, поток сетований не то, чтобы иссяк, но истончился настолько, что стало возможно вставить слово. И я воспользовалась предоставившейся мне возможностью.
- Госпожа Забелия, - обратилась я к директрисе, которая тут же уставилась на меня. – А где дети?
- Во дворе.
- Можно взглянуть на них?
Директриса удивлённо посмотрела на меня.
- А что вы хотите увидеть?
- Ну… как они выглядят, как чувствуют себя.
Начальница, натурально, захлопала глазами.
- Как же, по-вашему, должны чувствовать себя приютские дети? Согласно своему положению. И выглядят они тоже соответственно своему положению...
- Понимаю, - уверила я её. - Но всё-таки хотелось бы увидеть их. Можно?
Директриса бросила вопрошающий взгляд на принцессу.
- Законы в Содружестве очень сильно отличаются от наших, госпожа Забелия, -  произнесла сестра будущего императора, делая аккуратный глоточек коршу. – К тому же, как детскому психологу, госпоже Вайберс, вероятно, необходимо иметь дело непосредственно с воспитанниками, не так ли?
- Ах, ну тогда конечно, - пробормотала заведующая. – Пойдёмте, я провожу вас, если, конечно, Её высочество позволит…
- Да-да, идите. Мы подождём вас здесь, Тэш. Надеюсь, вам не понадобится слишком много времени, чтобы оценить, как тут идут дела?
- Я тоже надеюсь, что нет, но, в любом случае, постараюсь не задерживаться, - заверила я принцессу и, прихватив Маугли, последовала за директрисой.
Мы прошли через весь этот коровник, и имели прекрасную возможность оценить условия, в которых жили сироты на райской планете. Зрелище оказалось таким же унылым и печальным, как всё, что мы видели до этого. Длинные узкие комнаты, тянущиеся вдоль бесконечного коридора, выкрашенные в «немаркий» коричневый цвет, двери везде распахнуты настежь, то ли для проветривания, то ли для вящего контроля за воспитанниками. Во всём здании витал легкий запах чего-то отвратительного, похожего на гнилые овощи. Заглянув в столовую, к неудовольствию заведующей, я бросила быстрый взгляд на кастрюли и убедилась, что нос меня не обманывал: детям готовили какую-то разваренную кашу с овощами, большая часть которых была вырезана и выброшена. Какие-то остатки с местных ферм? Благотворительность? Или отдали, потому что «наши свиньи такое есть не будут»?
Я улыбнулась совершенно резиновой улыбкой раздосадованной директрисе и мысленно пообещала ей, что, если мои полномочия позволят, она вылетит отсюда в самое ближайшее время. Словно прочитав мои мысли, директриса и вовсе сделалась угрюмой. После столовой мы миновали две полупустых спальни, в которых стояло всего несколько двухъярусных кроватей, и ещё были кучи самонадувающихся матрасов, сваленных вдоль стен. Видимо, они заменяли детям нормальные постели. Сжав губы поплотнее, чтобы ничего из того, что просилось наружу, не вырвалось, я шла по наводящему тоску коридору, и думала, что увидела всё, но как оказалось, ошибалась.
Пройдя весь длинный дом насквозь, женщина открыла дверцу и выпустила нас на улицу. Почти тут же мы уткнулись в высокий прозрачный пластиковый забор, огораживающий площадку размером, примерно, двадцать на двадцать метров. Именно там, сбившись в кучку, сидели и стояли дети. По меркам Содружества их было немного, всего около тридцати человек, разного возраста, от почти грудного малыша на руках у девочки постарше, до подростка лет четырнадцати, покровительственно поглядывавшего на пристроившихся у его ног мальчишек пяти-семи лет. Но все какие-то удивительно безрадостные, молчаливые, словно ждущие чего-то…
- Что с ними? – спросила я у директрисы, недовольно хмурившейся на своих питомцев.
- С ними? Ничего, как видите, они всем довольны.
- Довольны?! – Я поразилась. Детей можно было назвать какими угодно, но довольными… - Нет, они выглядят встревоженными. Что-то произошло? Их что-то напугало?
- Ну, конечно. Ведь прилетела принцесса, это огромная честь… У нас, практически, не бывает гостей, дети не привыкли к этому.
- Разве их никто не навещает? Родственники?
- У них нет родственников. Если бы были, они не попали бы сюда.
- Значит, это круглые сироты? – уточнила я.
- Или отказники. То есть те, от кого родители или родственники отказались.
- И много здесь таких? – спросила я, поворачиваясь к ребятишкам.
- Нет, всего двое. Вон та девочка, в платье с карманами, и мальчик рядом с ней.
-Понятно… - я смотрела сквозь прозрачный для меня, но не для детей, барьер, и гадала, кто додумался запереть их тут, выгнав из дома. – А почему они не играют?
- Чтобы не создавать шума.
- Но вообще-то им разрешены игры? – на всякий случай уточнила я.
- Конечно! Вон там, видите? Лежат мячи, попрыгунчики, ролики, ракетки… Конечно, они играют. Просто сейчас мы приказали им вести себя тихо.
- А почему им не позволили остаться в доме?
- Как это? Чтобы принцесса встретила кого-то из них?! Да вы что?! Нам строго-настрого запрещено! Она никого из них даже мельком увидеть не должна!
- Ах, ну да… Суеверие. Я забыла.
Заведующая бросила на меня оскорблённый взгляд, говоривший: «Что бы вы понимали в нашей жизни?». Но я-то как раз многое понимала, вероятно, куда больше моей собеседницы.
Я снова посмотрела на детей. Совершенно непривычные для меня, жительницы Содружества: тихие, напряжённые, бледные. Какие-то несчастные тени обычных ребятишек. Конечно, в тех Домах, где мне довелось работать, дети были не слишком довольны своей судьбой, и плакали, и просились домой, и истерики бывали, и депрессии. В-общем, мне, как специалисту, скучать не приходилось. Но вот такого – немой неподвижности, когда даже самый маленький, сидящий на руках у девочки малыш прижимался к ней молча, сосредоточенно тараща глазки на вход в дом, у которого, невидимые для них, стояли мы. Как хотите, но это было ненормально! Дети должны испытывать хоть какие-то эмоции!
Мысленно пообещав им всем вернуться и навести свои порядки в этой богадельне, я повернулась и пошла быстрым шагом обратно. Разговаривать с директрисой не хотелось совершенно, но было необходимо, если я хотела составить себе какое-то мнение об этом приюте. В столовой я остановилась и принялась расспрашивать госпожу Забелию о поставщиках, режиме дня и ночи, обучении, питании, и тысяче других вещей, из которых складывается жизнь приютского ребёнка. Сначала директриса даже не хотела отвечать, но уяснив, что я, скорее всего, стану её непосредственным начальством, что принцесса каждый месяц прилетать не станет, и надо-таки налаживать отношения именно со мной, госпожа Забелия принялась снова изливать свой поток жалоб, заливая теперь ими меня.
Стоило больших трудов остановить её и направить беседу в более содержательное русло. Вытребовав имена и адреса поставщиков продуктов, мебели, одежды и учебных материалов, я всё аккуратно записала в свой блокнот и, улыбнувшись напоследок заведующей так, что заболели щёки, я вернулась в кабинет, где нас ждала уже слегка заскучавшая принцесса.
Оживившись, она выразила надежду, что я нашла заведение достойным для содержания брошенных детей, на что я уклончиво ответила, что собираюсь тщательно изучить вопрос и, прежде чем что-то говорить, хотела бы увидеть остальные приюты Её высочества. Принцесса слегка удивилась, но согласилась, что решение выносить пока рано.
С этим мы и отбыли, провожаемые приторно-кислыми улыбками и реверансами.
Дорога до следующего приюта проходила тихо и мирно: Кария предложила сыграть в какую-то местную настольную игру, некую разновидность шахмат, и я, конечно, принялась проигрывать подряд все партии, отчего принцесса пришла в замечательное расположение духа и предложила мне посмотреть на одну из диковинок Мирассы: остров Бури. Когда я переспросила, почему Бури, а не Бурь, принцесса с довольным видом принялась объяснять:
- Возможно, вы уже слышали, Тэш, что здесь, практически не бывает внезапных ураганов, смерчей, штормов? Так вот, как ни удивительно это звучит, но это чистая правда. Погода на Мирассе устроена таким образом, что большая часть её поверхности почти всегда наслаждается спокойствием и теплом. Но это достигается за счет нескольких мест, где напротив, постоянно бушует непогода. Остров Бури – одно из таких мест. Вокруг него постоянно гремит гром и бушует ураган. Не слишком сильный, но тем не менее.
- Как интересно! – удивилась я, забыв даже о своих впечатлениях от приюта. – И этот шторм никогда не стихает?
- Никогда. Сколько помнят наши предки, прилетевшие на Мирассу, буря бушевала уже тогда, и местные аборигены сходятся во мнении, что так планета уравновешивает сама себя. Кроме этого острова есть ещё несколько, которые называют Дымными, потому что там почти непрерывно идут извержения небольших вулканов. Ещё, конечно, есть полюса, где достаточно холодно, и пара мест в открытом океане, где тоже постоянно штормит. Капитаны судов обходят их стороной, и им не приходится сталкиваться с непогодой.
- Совершенно невероятно… - проговорила я. Вот уж чего не ожидала от Мирассы, так этого того, что и устроена она отличным от других планет образом! – Наверное, очень удобно всегда жить при хорошей погоде?
- Ну, раз в год она всё-таки портится, - улыбнулась принцесса. – Но это небольшая плата за прекрасный тёплый климат, не так ли?
- Да. Но как мы сможем увидеть этот остров Бури, если, как вы говорите, вокруг него постоянный ураган?
- Ураган имеет кольцевую замкнутую структуру, остров находится в самой середине. Но достаточно тяжёлые флайеры регулярно пробиваются туда. Мы тоже как раз можем попробовать.
- А остров необитаем?
- Нет, там есть люди, - с милой улыбкой ответила Кария.
- Но как?! – поразилась я. – Неужели кому-то хочется жить в постоянном шторме?
- Возможно, им и не хотелось бы этого, но пришлось. На острове Бури находятся тюрьмы, Тэш. Одна – для аристократов, вторая – для простолюдинов.
- И как же они там выживают?
- Не знаю, честно говоря, - безмятежно ответила принцесса. – Никогда не интересовалась подробностями. Но увидеть всё это сверху мы сможем, если хотите.
Я выразила горячую заинтересованность, и Кария вызвала пилота, который вёл флайер. Пока она давала распоряжения относительно изменения маршрута, Эктор, наклонившись ко мне через стол, тихо сказал:
- Пожалуйста, Тэш, держи себя в руках! У тебя, когда ты вернулась после осмотра того приюта, было такое лицо…
- Прости, - прошептала я. – Но ты не представляешь, что там творится!
- Ну, почему, может, очень даже представляю, - возразил стратег. – Но ты должна думать о том, как реально помочь тем детям, а не о том, как придушить Карию.
- Я и не думала об этом! Вообще, в голове был другой человек!
- Не знаю, не знаю… Никакого другого человека рядом с нами не было, а вот твои взгляды на принцессу были очень даже красноречивыми!
-Прости, - покаялась я шёпотом. – Не сдержалась.
По всему выходило, что настало время для дыхательной гимнастики…
Оказалось, что лететь до удивительного острова было не так уж далеко: всего лишь полчаса на тридцать восемь градусов левее от нашего прежнего курса, - и мы увидели Вечную Бурю.
Зрелище было необычное и впечатляющее одновременно. В море словно стоял смерч, но таких гигантских смерчей мне никогда не приходилось видеть: в окружности он был не менее четырёх километров! Удивительный столб стоял, практически, на одном месте, не сдвигаясь. Только иногда отдельные, словно бы дымные, струи отрывались от него и падали обратно в море, из которого были подняты невероятной силой колосса. Венчала его пенно-облачная шапка, поднимавшаяся, казалось, к самому небу! По мере того, как мы подлетали ближе, я всё больше и больше поражалась невероятному явлению: даже сквозь защиту окон было слышно, как шумит и ревёт вода, сворачивающаяся в гигантскую спираль.
Наш флайер резко взмыл вверх, проносясь от стены воды всего лишь в нескольких сотнях метров.
- А это не опасно? – с тревогой спросила я, следя за тем, как буро-зелёная масса медленно приближается к нам, закрывая горизонт. Ещё несколько мгновений – и флайер начало немилосердно трясти.
- Не бойтесь, Тэш, - спокойно отозвалась Кария, не отводя глаз от буйства стихии за окном – Сайерс опытный пилот, и он не в первый раз преодолевает стену острова Бури. Наслаждайтесь зрелищем!
Я попыталась последовать её совету, но позорно зажмурилась, когда наша машина, поднявшись до облачной шапки, вдруг нырнула прямо в неё. Некоторое время ничего не происходило, кроме того, что тряска и раскачивание резко усилились. А потом, совершенно внезапно, всё прекратилось, и я, приоткрыв глаза, увидела свет! Мы пролетели стену насквозь и вынырнули внутри ураганного кольца. Там царило спокойствие и мир. Никаких встрясок, никаких чёрных туч, молний или дождя, - голубое небо и прекрасная погода!
Наш флайер сделал круг над маленьким, не более трёх квадратных километров в диаметре островком, на котором, действительно, лепились друг к другу два огромных крытых здания, занимавших почти всю территорию. Крыша одного из них была голубого цвета, крыша другого – зелёная.
- Вот, видите, Тэш? Голубое, поменьше – это для аристократов, а зелёное, что побольше – это для всех остальных.
- И на сколько времени сюда сажают преступников? – спросила я, зачарованно вглядываясь в какой-то отдельный, словно игрушечный мир островка, живущий по своим правилам.
- Понятия не имею, - принцесса пожала плечиком. – Это не моя епархия… Эктор, не знаешь ли ты, сколько здесь отбывают заключение?
- Знаю, наира Кария. От десяти лет до пожизненного.
- Ого! Здесь есть настолько серьёзные преступления, что за них сажают на всю жизнь?
- Да, есть. Например, злоумышление на свержение императора, - пояснил ГИО-стратег. – Кстати, первыми заключёнными, определившими цель использования этого острова, были именно аристократы.
- В самом деле?! И кто они были? – поразилась я.
- Заговор Артлета. Не слышала?
- Нет.
- О, я точно слышала! – вмешалась принцесса. – Это было очень давно, почти четыреста пятьдесят лет назад, вскоре после того, как наши предки поселились здесь. Один из самых титулованных аристократов поднял восстание… Точнее, почти поднял, потому что его арестовали за сутки до того, как он запланировал выступление против императора. Аристократа, его сподвижников и родственников привезли сюда, на вечное поселение. Выбраться отсюда они не могли, так здесь и умерли. А потом и пришла мысль использовать этот островок, как место содержания преступников. Оказалось, очень удобно!
- Да, вы правы, - пробормотала я, разглядывая клочок суши под нами. – А почему нигде нет дворов? Или заключенных не выводят гулять?
Принцесса удивлённо посмотрела вниз.
- Действительно… Странно. Эктор, есть у них прогулки?
- Есть. Но нечастые. Всё-таки, преступники…
Мы покивали головами.
- Ну, вот, теперь вы видели одно из чудес Мирассы, - заявила принцесса и откинулась на спинку сидения. – Кажется, время обедать?.. Эктор, будь так любезен…
 
После острова Бури мы, через два часа полёта и болтовни ни о чём, добрались до следующего приюта. Этот оказался бывшим загородным домом одного разорившегося семейства средней руки, как пояснила мне принцесса. Её фонд выкупил здание и передал его под приют. Конечно, это был не далеко не коровник, но отношение к воспитанникам и здесь было достаточно сдержанное. Персонал старался с ними без нужды не встречаться и не пересекаться. Когда я искренне спросила, как это возможно, ведь дети требуют много внимания, мне предложили пойти и посмотреть собственными глазами, как поживают воспитанники. Предложение меня более, чем устроило, потому что принцесса под инспекцией подразумевала сидение в самом комфортабельном помещении приюта и поглощение коршу со сладостями, до которых она оказалась большой охотницей.
Я же гоняла очередную директрису по этажам, выспрашивая, сколько стоит один день содержания воспитанника в приюте, сколько из этого уходит на еду, сколько на оплату работников, сколько – на одежду и аренду помещения, потому что принцесса, помимо всего прочего, не дарила приютам дома или коровники. Она их покупала, а потом сдавала, получая за это символическую плату. Не успела я задуматься, почему дело было обставлено именно так, как меня потащили с обходом по всему дому, предлагая восхититься парой киберов в комнате для занятий, мягкими игрушками, разложенными на каждой кровати в спальнях (только я была уверена, что это было проделано только что, уж слишком новыми выглядели игрушки), набором учебных пособий и кристаллов, а также собственной, на удивление, неплохой мнемоустановкой.
Я послушно восхищалась, но мой восторг поутих, когда мне сказали, что этот приют предназначался осиротевшим аристократам, которых и после такого позорного, с точки зрения местного менталитета, места, ждала карьера куда лучшая, чем у простолюдинов. Соответственно, для них предлагалось и лучшее питание, и лучшее обслуживание. В этом приюте, где на каждых четырёх воспитанников полагалась одна комната, при каждой спальне имелся специальный слуга, следивший за порядком, одеждой и выполнением уроков воспитанниками. В-общем, неравенство давало знать о себе и здесь. К тому же выяснилось, что  и детей тут было всего-то десять человек, и это со всей Мирассы!
На мой вопрос, отчего знатных детей так мало, директриса с достоинством ответила, что маленькие аристократы – это будущее Мирассы, и законодательство поддерживает всех, кто берёт на себя заботу о подрастающих сиротах. Поэтому у каждого ребёнка из высшего света, помимо родителей, имеются ещё по два-четыре опекуна, готовых забрать его к себе, если, паче чаяния, с родителями что-то случится.
А вот с остальным населением всё обстояло далеко не так радужно: им не полагалось дополнительных мамушек-нянюшек, и если родители умирали, а родственники не желали обременять себя сиротами, их отправляли в приюты, не задумываясь, что такая жизнь попросту ломает их.
В самом деле, я увидела здесь двоих, как минимум, бывших воспитанников приютов, и оба они производили удручающее впечатление. Замкнутые, отстранённые, с привычно- виноватым взглядом, старающиеся незаметно, по стеночке, проскользнуть мимо. Когда я спросила заведующую об их взрослой жизни, где они находят применение себе после того, как выходят из стен приюта, она, пожав плечами, ответила, что большая часть ищет заработок на отдалённых фермах, где традиции соблюдаются не так строго, или возвращаются обратно в приюты, только теперь в качестве персонала. И, действительно, - кому же воспитывать отверженных, если не таким же отверженным?
Я кивала головой, думая про себя, что систему надо срочно ломать. Неизвестно, кто строил её такой странно, но результаты должны были быть плачевными. Дети не имели, по сути, возможности вернуться в общество, один раз уже их отвергнувшее, и продолжали ютиться всю оставшуюся жизнь на задворках. Об образовании я даже не стала задавать вопросов, - и так было понятно, что если аристократы имели его в минимальном объёме, что уж говорить об остальных…
Последние два приюта, до которых мы добрались уже совсем вечером, произвели на меня ещё более печальное впечатление, поскольку предназначались для простолюдинов. И по этой причине ничего приятного там обнаружить не удалось. Кария по-прежнему пребывала в уверенности, что выслушать заведующую и покивать ей с умным видом – это и есть её святая обязанность, а всё остальное, с чистой совестью, переложила на меня. Я, стиснув зубы, собирала материалы, адреса, имена, сведения о здоровье и перенесённых заболеваниях, предпочтениях и запретах. Удивлённые моими требованиями, директрисы (в приютах работали сплошь женщины, за исключением двух слуг у мальчиков-аристократов) неохотно записывали мои требования, и обещали прислать все требуемые материалы «не позднее следующего дня», но я видела, что они хотят забыть обо мне, как о страшном сне, как только наш флайер пропадёт из виду, поэтому записывала личные номера вифонов, обещая вскоре перезвонить.
Выводы были неутешительными: принцесса, или тот, кто набирал персонал в приюты, собрал редкостную коллекцию бездельниц и непрофессионалов, знающих о своих воспитанниках только то, что они не должны попадаться на глаза принцессе и её гостям, и обязаны быть тише воды и ниже травы. Пока они выполняли эти требования, директрисы были уверены, что всё идёт прекрасно. Кария никогда не пыталась взглянуть на тех, кого опекала, поэтому мои требования показать детей, вызвали у персонала поначалу чуть ли не шок.
Потом, уже смирившись, меня вели к ним, и там я каждый раз заставала почти одну и ту же картину: молчаливые, бледные дети, максимально старающиеся отгородиться от окружающего мира. Аристократы, например, сидели в комнате для спортивных занятий, выстроив вокруг себя ещё частокол из стульев. Простолюдины норовили усесться так, чтобы повернуться спиной ко всем, создавая барьер из собственных тел.
Мне, как психологу, было понятно, что это означало, но персонал вокруг словно вообще ничего не замечал. Работницы были свято уверены, что дети и так обязаны им по гроб жизни, просто за то, что они проявляют о них минимальную заботу! Отчаявшись понять, почему, вполне вменяемые в других вопросах, по отношению к своим воспитанникам женщины в приютах становились слепыми и глухими, я просто взяла себе на заметку, что персонал надо почти полностью менять на других людей. Вопрос только в том, что на Мирассе, похоже, их взять было неоткуда. Хоть выписывай из Содружества…
Отвлёкшись на мечты о том, как я приглашаю хотя бы нескольких сестер Лавинии на Мирассу, и препоручаю детей им, чуть не пропустила звонок на вифон. К этому моменту я сидела в салоне уже почти одна. Почти, - потому что лягушонок прикорнул в кресле рядом, а уставшая принцесса и вовсе удалилась к себе, забрав и Эктора. Так что, мне была предоставлена полная свобода злиться или мечтать в одиночестве. Именно тут меня и настиг звонок от Эдора.
Поразившись до глубины души этому звонку, я торопливо ответила. Стратег номер один смотрел на меня с экрана усталым, но довольным взором.
- Привет, Жужелица! – приветствовал он меня, мгновенно вызвав что-то вроде дежавю: сразу вспомнились недавние времена, когда я слышала это по нескольку раз на дню. – Чем занимаешься?
- Мечтаю, - честно ответила я, и тут спохватилась: дозвониться до меня мог только тот, кто находился тут же, на этой чокнутой планете. – Эдор! Ты прилетел?! Где ты?
- Я? До-о-ма, - промурлыкал стратег, и на физиономии у него появилось выражение полного счастья. – Бросил все приготовления к свадьбе ко всем Вогранам сразу, и удрал к вам. Как же тут хорошо!
Я проглотила первый ответ, пришедший в голову, потом ещё два следующих, и, хорошенько обдумав, выдала четвёртый, самый нейтральный:
- Небось, Мария тебя кофе поит?
- Угу. А ты уже знаешь?
- Знаю. Ты надолго?
- Дня на два-три, вряд ли удастся пробыть тут больше. Сейчас напьюсь и пойду купаться… А где вы?
Я быстро рассказала мачо о наших делах, поездке и результатах. Эдор, против моих ожиданий, заинтересовался, даже бросил свой кофе и решил сначала что-то найти в местной сети. Мы договорились о встрече на следующий день, и я отключилась, поймав себя на том, что безотчётно улыбаюсь. Прилетел мачо, - значит, наша жизнь, и без того нескучная, станет и вовсе развесёлой…
 
 

© Copyright: Татьяна Французова, 2015

Регистрационный номер №0310035

от 1 октября 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0310035 выдан для произведения:
Я невзлюбила это здание с первого взгляда: довольно большое, но низкое, длинное и серое, под странной лохматой крышей. Не удивилась бы даже, если б выяснилось, что оно было покрыто не имитацией сухой растительности, а именно ею. Вообще, больше всего постройка походила на старинный загон для крупных домашних животных. Я как-то видела такой на картине. Он ещё смешно назывался: то ли коровник, то ли воловник… Короче говоря, ассоциаций с жильём для людей, а тем более детей, он никак не вызывал. Я даже удивленно обернулась на Эктора, чтобы спросить: точно ли мы туда прилетели? Может, это какая-то ошибка? Стратег номер два незаметно прижал палец к губам, призывая меня к молчанию и сдержанности, поэтому дальше я шла с приклеенной к лицу приветливой гримасой, хотя, по мере продолжения инспекции, внутри всё медленно закипало.
Персонал заведения выстроился на крыльце, встречая высочайшую гостью. Я молча разглядывала пять женщин разного возраста: от двадцати восьми-тридцати лет до пятидесяти. Все одеты в одинаковые длинные серые платья, с длинными же рукавами, видимо, униформу. Но ни удобной, ни симпатичной она не казалась, а выглядела унылой, как небо в безнадёжно дождливый день. Улыбка, которой встречала нас самая старшая из женщин, стоявшая чуть впереди остальных, тоже отдавала унынием и чем-то приторно-кислым.
Вполне ожидаемо, именно она и оказалась начальницей этого приюта. Принцесса представила нас друг другу, поименовав директрису госпожой Забелией. Четверо подчинённых позади остались безымянными. Я подавила порыв поздороваться с каждой из женщин: мало ли, какие местные верования это нарушило бы. Может, желать здоровья тем, кто ухаживает за неугодными детьми, тоже означает обременить свою карму какими-нибудь ненужными сложностями…
Заведующая, или кто там она была (её настоящая должность тоже осталась для меня тайной), после положенных приседаний и реверансов, повела принцессу в свой кабинет, оказавшийся такой же унылой комнатой, с голыми белыми стенами. Всю обстановку составляли квадратный пластиковый стол, на котором стоял поднос с коршу и двумя видами печенья, несколько разномастных стульев и пара секретеров, если я правильно вспомнила название этой специфической мебели. На подоконнике приютился маленький кибер, и этим, видимо, блага цивилизации исчерпывались.
Кария, дождавшись подобострастного приглашения, уселась за стол. Мы трое и директриса тоже пристроились рядом. Напиток неожиданно оказался неплох: явно из личных запасов директрисы. Отпив пару глотков, принцесса принялась расспрашивать о делах в приюте, и тут начался нескончаемый поток жалоб и горьких стенаний: кровати не привезли вовремя, и часть воспитанников вынуждена ночевать прямо на полу (я чуть не выронила чашку при этом признании); учебных материалов не хватает; заказы приюта выполняются магазинами в последнюю очередь; молочная ферма поставляет масло нерегулярно, и недавно уволились ещё две сотрудницы. Денег постоянно не хватает, сейчас вот особенно не хватает, потому что поступили ещё двое воспитанников. В-общем, всё плохо…
Принцесса сочувственно кивала, не торопясь, однако, обещать какие бы то ни было улучшения. Наконец, поток сетований не то, чтобы иссяк, но истончился настолько, что стало возможно вставить слово. И я воспользовалась предоставившейся мне возможностью.
- Госпожа Забелия, - обратилась я к директрисе, которая тут же уставилась на меня. – А где дети?
- Во дворе.
- Можно взглянуть на них?
Директриса удивлённо посмотрела на меня.
- А что вы хотите увидеть?
- Ну… как они выглядят, как чувствуют себя.
Начальница, натурально, захлопала глазами.
- Как же, по-вашему, должны чувствовать себя приютские дети? Согласно своему положению. И выглядят они тоже соответственно своему положению...
- Понимаю, - уверила я её. - Но всё-таки хотелось бы увидеть их. Можно?
Директриса бросила вопрошающий взгляд на принцессу.
- Законы в Содружестве очень сильно отличаются от наших, госпожа Забелия, -  произнесла сестра будущего императора, делая аккуратный глоточек коршу. – К тому же, как детскому психологу, госпоже Вайберс, вероятно, необходимо иметь дело непосредственно с воспитанниками, не так ли?
- Ах, ну тогда конечно, - пробормотала заведующая. – Пойдёмте, я провожу вас, если, конечно, Её высочество позволит…
- Да-да, идите. Мы подождём вас здесь, Тэш. Надеюсь, вам не понадобится слишком много времени, чтобы оценить, как тут идут дела?
- Я тоже надеюсь, что нет, но, в любом случае, постараюсь не задерживаться, - заверила я принцессу и, прихватив Маугли, последовала за директрисой.
Мы прошли через весь этот коровник, и имели прекрасную возможность оценить условия, в которых жили сироты на райской планете. Зрелище оказалось таким же унылым и печальным, как всё, что мы видели до этого. Длинные узкие комнаты, тянущиеся вдоль бесконечного коридора, выкрашенные в «немаркий» коричневый цвет, двери везде распахнуты настежь, то ли для проветривания, то ли для вящего контроля за воспитанниками. Во всём здании витал легкий запах чего-то отвратительного, похожего на гнилые овощи. Заглянув в столовую, к неудовольствию заведующей, я бросила быстрый взгляд на кастрюли и убедилась, что нос меня не обманывал: детям готовили какую-то разваренную кашу с овощами, большая часть которых была вырезана и выброшена. Какие-то остатки с местных ферм? Благотворительность? Или отдали, потому что «наши свиньи такое есть не будут»?
Я улыбнулась совершенно резиновой улыбкой раздосадованной директрисе и мысленно пообещала ей, что, если мои полномочия позволят, она вылетит отсюда в самое ближайшее время. Словно прочитав мои мысли, директриса и вовсе сделалась угрюмой. После столовой мы миновали две полупустых спальни, в которых стояло всего несколько двухъярусных кроватей, и ещё были кучи самонадувающихся матрасов, сваленных вдоль стен. Видимо, они заменяли детям нормальные постели. Сжав губы поплотнее, чтобы ничего из того, что просилось наружу, не вырвалось, я шла по наводящему тоску коридору, и думала, что увидела всё, но как оказалось, ошибалась.
Пройдя весь длинный дом насквозь, женщина открыла дверцу и выпустила нас на улицу. Почти тут же мы уткнулись в высокий прозрачный пластиковый забор, огораживающий площадку размером, примерно, двадцать на двадцать метров. Именно там, сбившись в кучку, сидели и стояли дети. По меркам Содружества их было немного, всего около тридцати человек, разного возраста, от почти грудного малыша на руках у девочки постарше, до подростка лет четырнадцати, покровительственно поглядывавшего на пристроившихся у его ног мальчишек пяти-семи лет. Но все какие-то удивительно безрадостные, молчаливые, словно ждущие чего-то…
- Что с ними? – спросила я у директрисы, недовольно хмурившейся на своих питомцев.
- С ними? Ничего, как видите, они всем довольны.
- Довольны?! – Я поразилась. Детей можно было назвать какими угодно, но довольными… - Нет, они выглядят встревоженными. Что-то произошло? Их что-то напугало?
- Ну, конечно. Ведь прилетела принцесса, это огромная честь… У нас, практически, не бывает гостей, дети не привыкли к этому.
- Разве их никто не навещает? Родственники?
- У них нет родственников. Если бы были, они не попали бы сюда.
- Значит, это круглые сироты? – уточнила я.
- Или отказники. То есть те, от кого родители или родственники отказались.
- И много здесь таких? – спросила я, поворачиваясь к ребятишкам.
- Нет, всего двое. Вон та девочка, в платье с карманами, и мальчик рядом с ней.
-Понятно… - я смотрела сквозь прозрачный для меня, но не для детей, барьер, и гадала, кто додумался запереть их тут, выгнав из дома. – А почему они не играют?
- Чтобы не создавать шума.
- Но вообще-то им разрешены игры? – на всякий случай уточнила я.
- Конечно! Вон там, видите? Лежат мячи, попрыгунчики, ролики, ракетки… Конечно, они играют. Просто сейчас мы приказали им вести себя тихо.
- А почему им не позволили остаться в доме?
- Как это? Чтобы принцесса встретила кого-то из них?! Да вы что?! Нам строго-настрого запрещено! Она никого из них даже мельком увидеть не должна!
- Ах, ну да… Суеверие. Я забыла.
Заведующая бросила на меня оскорблённый взгляд, говоривший: «Что бы вы понимали в нашей жизни?». Но я-то как раз многое понимала, вероятно, куда больше моей собеседницы.
Я снова посмотрела на детей. Совершенно непривычные для меня, жительницы Содружества: тихие, напряжённые, бледные. Какие-то несчастные тени обычных ребятишек. Конечно, в тех Домах, где мне довелось работать, дети были не слишком довольны своей судьбой, и плакали, и просились домой, и истерики бывали, и депрессии. В-общем, мне, как специалисту, скучать не приходилось. Но вот такого – немой неподвижности, когда даже самый маленький, сидящий на руках у девочки малыш прижимался к ней молча, сосредоточенно тараща глазки на вход в дом, у которого, невидимые для них, стояли мы. Как хотите, но это было ненормально! Дети должны испытывать хоть какие-то эмоции!
Мысленно пообещав им всем вернуться и навести свои порядки в этой богадельне, я повернулась и пошла быстрым шагом обратно. Разговаривать с директрисой не хотелось совершенно, но было необходимо, если я хотела составить себе какое-то мнение об этом приюте. В столовой я остановилась и принялась расспрашивать госпожу Забелию о поставщиках, режиме дня и ночи, обучении, питании, и тысяче других вещей, из которых складывается жизнь приютского ребёнка. Сначала директриса даже не хотела отвечать, но уяснив, что я, скорее всего, стану её непосредственным начальством, что принцесса каждый месяц прилетать не станет, и надо-таки налаживать отношения именно со мной, госпожа Забелия принялась снова изливать свой поток жалоб, заливая теперь ими меня.
Стоило больших трудов остановить её и направить беседу в более содержательное русло. Вытребовав имена и адреса поставщиков продуктов, мебели, одежды и учебных материалов, я всё аккуратно записала в свой блокнот и, улыбнувшись напоследок заведующей так, что заболели щёки, я вернулась в кабинет, где нас ждала уже слегка заскучавшая принцесса.
Оживившись, она выразила надежду, что я нашла заведение достойным для содержания брошенных детей, на что я уклончиво ответила, что собираюсь тщательно изучить вопрос и, прежде чем что-то говорить, хотела бы увидеть остальные приюты Её высочества. Принцесса слегка удивилась, но согласилась, что решение выносить пока рано.
С этим мы и отбыли, провожаемые приторно-кислыми улыбками и реверансами.
Дорога до следующего приюта проходила тихо и мирно: Кария предложила сыграть в какую-то местную настольную игру, некую разновидность шахмат, и я, конечно, принялась проигрывать подряд все партии, отчего принцесса пришла в замечательное расположение духа и предложила мне посмотреть на одну из диковинок Мирассы: остров Бури. Когда я переспросила, почему Бури, а не Бурь, принцесса с довольным видом принялась объяснять:
- Возможно, вы уже слышали, Тэш, что здесь, практически не бывает внезапных ураганов, смерчей, штормов? Так вот, как ни удивительно это звучит, но это чистая правда. Погода на Мирассе устроена таким образом, что большая часть её поверхности почти всегда наслаждается спокойствием и теплом. Но это достигается за счет нескольких мест, где напротив, постоянно бушует непогода. Остров Бури – одно из таких мест. Вокруг него постоянно гремит гром и бушует ураган. Не слишком сильный, но тем не менее.
- Как интересно! – удивилась я, забыв даже о своих впечатлениях от приюта. – И этот шторм никогда не стихает?
- Никогда. Сколько помнят наши предки, прилетевшие на Мирассу, буря бушевала уже тогда, и местные аборигены сходятся во мнении, что так планета уравновешивает сама себя. Кроме этого острова есть ещё несколько, которые называют Дымными, потому что там почти непрерывно идут извержения небольших вулканов. Ещё, конечно, есть полюса, где достаточно холодно, и пара мест в открытом океане, где тоже постоянно штормит. Капитаны судов обходят их стороной, и им не приходится сталкиваться с непогодой.
- Совершенно невероятно… - проговорила я. Вот уж чего не ожидала от Мирассы, так этого того, что и устроена она отличным от других планет образом! – Наверное, очень удобно всегда жить при хорошей погоде?
- Ну, раз в год она всё-таки портится, - улыбнулась принцесса. – Но это небольшая плата за прекрасный тёплый климат, не так ли?
- Да. Но как мы сможем увидеть этот остров Бури, если, как вы говорите, вокруг него постоянный ураган?
- Ураган имеет кольцевую замкнутую структуру, остров находится в самой середине. Но достаточно тяжёлые флайеры регулярно пробиваются туда. Мы тоже как раз можем попробовать.
- А остров необитаем?
- Нет, там есть люди, - с милой улыбкой ответила Кария.
- Но как?! – поразилась я. – Неужели кому-то хочется жить в постоянном шторме?
- Возможно, им и не хотелось бы этого, но пришлось. На острове Бури находятся тюрьмы, Тэш. Одна – для аристократов, вторая – для простолюдинов.
- И как же они там выживают?
- Не знаю, честно говоря, - безмятежно ответила принцесса. – Никогда не интересовалась подробностями. Но увидеть всё это сверху мы сможем, если хотите.
Я выразила горячую заинтересованность, и Кария вызвала пилота, который вёл флайер. Пока она давала распоряжения относительно изменения маршрута, Эктор, наклонившись ко мне через стол, тихо сказал:
- Пожалуйста, Тэш, держи себя в руках! У тебя, когда ты вернулась после осмотра того приюта, было такое лицо…
- Прости, - прошептала я. – Но ты не представляешь, что там творится!
- Ну, почему, может, очень даже представляю, - возразил стратег. – Но ты должна думать о том, как реально помочь тем детям, а не о том, как придушить Карию.
- Я и не думала об этом! Вообще, в голове был другой человек!
- Не знаю, не знаю… Никакого другого человека рядом с нами не было, а вот твои взгляды на принцессу были очень даже красноречивыми!
-Прости, - покаялась я шёпотом. – Не сдержалась.
По всему выходило, что настало время для дыхательной гимнастики…
Оказалось, что лететь до удивительного острова было не так уж далеко: всего лишь полчаса на тридцать восемь градусов левее от нашего прежнего курса, - и мы увидели Вечную Бурю.
Зрелище было необычное и впечатляющее одновременно. В море словно стоял смерч, но таких гигантских смерчей мне никогда не приходилось видеть: в окружности он был не менее четырёх километров! Удивительный столб стоял, практически, на одном месте, не сдвигаясь. Только иногда отдельные, словно бы дымные, струи отрывались от него и падали обратно в море, из которого были подняты невероятной силой колосса. Венчала его пенно-облачная шапка, поднимавшаяся, казалось, к самому небу! По мере того, как мы подлетали ближе, я всё больше и больше поражалась невероятному явлению: даже сквозь защиту окон было слышно, как шумит и ревёт вода, сворачивающаяся в гигантскую спираль.
Наш флайер резко взмыл вверх, проносясь от стены воды всего лишь в нескольких сотнях метров.
- А это не опасно? – с тревогой спросила я, следя за тем, как буро-зелёная масса медленно приближается к нам, закрывая горизонт. Ещё несколько мгновений – и флайер начало немилосердно трясти.
- Не бойтесь, Тэш, - спокойно отозвалась Кария, не отводя глаз от буйства стихии за окном – Сайерс опытный пилот, и он не в первый раз преодолевает стену острова Бури. Наслаждайтесь зрелищем!
Я попыталась последовать её совету, но позорно зажмурилась, когда наша машина, поднявшись до облачной шапки, вдруг нырнула прямо в неё. Некоторое время ничего не происходило, кроме того, что тряска и раскачивание резко усилились. А потом, совершенно внезапно, всё прекратилось, и я, приоткрыв глаза, увидела свет! Мы пролетели стену насквозь и вынырнули внутри ураганного кольца. Там царило спокойствие и мир. Никаких встрясок, никаких чёрных туч, молний или дождя, - голубое небо и прекрасная погода!
Наш флайер сделал круг над маленьким, не более трёх квадратных километров в диаметре островком, на котором, действительно, лепились друг к другу два огромных крытых здания, занимавших почти всю территорию. Крыша одного из них была голубого цвета, крыша другого – зелёная.
- Вот, видите, Тэш? Голубое, поменьше – это для аристократов, а зелёное, что побольше – это для всех остальных.
- И на сколько времени сюда сажают преступников? – спросила я, зачарованно вглядываясь в какой-то отдельный, словно игрушечный мир островка, живущий по своим правилам.
- Понятия не имею, - принцесса пожала плечиком. – Это не моя епархия… Эктор, не знаешь ли ты, сколько здесь отбывают заключение?
- Знаю, наира Кария. От десяти лет до пожизненного.
- Ого! Здесь есть настолько серьёзные преступления, что за них сажают на всю жизнь?
- Да, есть. Например, злоумышление на свержение императора, - пояснил ГИО-стратег. – Кстати, первыми заключёнными, определившими цель использования этого острова, были именно аристократы.
- В самом деле?! И кто они были? – поразилась я.
- Заговор Артлета. Не слышала?
- Нет.
- О, я точно слышала! – вмешалась принцесса. – Это было очень давно, почти четыреста пятьдесят лет назад, вскоре после того, как наши предки поселились здесь. Один из самых титулованных аристократов поднял восстание… Точнее, почти поднял, потому что его арестовали за сутки до того, как он запланировал выступление против императора. Аристократа, его сподвижников и родственников привезли сюда, на вечное поселение. Выбраться отсюда они не могли, так здесь и умерли. А потом и пришла мысль использовать этот островок, как место содержания преступников. Оказалось, очень удобно!
- Да, вы правы, - пробормотала я, разглядывая клочок суши под нами. – А почему нигде нет дворов? Или заключенных не выводят гулять?
Принцесса удивлённо посмотрела вниз.
- Действительно… Странно. Эктор, есть у них прогулки?
- Есть. Но нечастые. Всё-таки, преступники…
Мы покивали головами.
- Ну, вот, теперь вы видели одно из чудес Мирассы, - заявила принцесса и откинулась на спинку сидения. – Кажется, время обедать?.. Эктор, будь так любезен…
 
После острова Бури мы, через два часа полёта и болтовни ни о чём, добрались до следующего приюта. Этот оказался бывшим загородным домом одного разорившегося семейства средней руки, как пояснила мне принцесса. Её фонд выкупил здание и передал его под приют. Конечно, это был не далеко не коровник, но отношение к воспитанникам и здесь было достаточно сдержанное. Персонал старался с ними без нужды не встречаться и не пересекаться. Когда я искренне спросила, как это возможно, ведь дети требуют много внимания, мне предложили пойти и посмотреть собственными глазами, как поживают воспитанники. Предложение меня более, чем устроило, потому что принцесса под инспекцией подразумевала сидение в самом комфортабельном помещении приюта и поглощение коршу со сладостями, до которых она оказалась большой охотницей.
Я же гоняла очередную директрису по этажам, выспрашивая, сколько стоит один день содержания воспитанника в приюте, сколько из этого уходит на еду, сколько на оплату работников, сколько – на одежду и аренду помещения, потому что принцесса, помимо всего прочего, не дарила приютам дома или коровники. Она их покупала, а потом сдавала, получая за это символическую плату. Не успела я задуматься, почему дело было обставлено именно так, как меня потащили с обходом по всему дому, предлагая восхититься парой киберов в комнате для занятий, мягкими игрушками, разложенными на каждой кровати в спальнях (только я была уверена, что это было проделано только что, уж слишком новыми выглядели игрушки), набором учебных пособий и кристаллов, а также собственной, на удивление, неплохой мнемоустановкой.
Я послушно восхищалась, но мой восторг поутих, когда мне сказали, что этот приют предназначался осиротевшим аристократам, которых и после такого позорного, с точки зрения местного менталитета, места, ждала карьера куда лучшая, чем у простолюдинов. Соответственно, для них предлагалось и лучшее питание, и лучшее обслуживание. В этом приюте, где на каждых четырёх воспитанников полагалась одна комната, при каждой спальне имелся специальный слуга, следивший за порядком, одеждой и выполнением уроков воспитанниками. В-общем, неравенство давало знать о себе и здесь. К тому же выяснилось, что  и детей тут было всего-то десять человек, и это со всей Мирассы!
На мой вопрос, отчего знатных детей так мало, директриса с достоинством ответила, что маленькие аристократы – это будущее Мирассы, и законодательство поддерживает всех, кто берёт на себя заботу о подрастающих сиротах. Поэтому у каждого ребёнка из высшего света, помимо родителей, имеются ещё по два-четыре опекуна, готовых забрать его к себе, если, паче чаяния, с родителями что-то случится.
А вот с остальным населением всё обстояло далеко не так радужно: им не полагалось дополнительных мамушек-нянюшек, и если родители умирали, а родственники не желали обременять себя сиротами, их отправляли в приюты, не задумываясь, что такая жизнь попросту ломает их.
В самом деле, я увидела здесь двоих, как минимум, бывших воспитанников приютов, и оба они производили удручающее впечатление. Замкнутые, отстранённые, с привычно- виноватым взглядом, старающиеся незаметно, по стеночке, проскользнуть мимо. Когда я спросила заведующую об их взрослой жизни, где они находят применение себе после того, как выходят из стен приюта, она, пожав плечами, ответила, что большая часть ищет заработок на отдалённых фермах, где традиции соблюдаются не так строго, или возвращаются обратно в приюты, только теперь в качестве персонала. И, действительно, - кому же воспитывать отверженных, если не таким же отверженным?
Я кивала головой, думая про себя, что систему надо срочно ломать. Неизвестно, кто строил её такой странно, но результаты должны были быть плачевными. Дети не имели, по сути, возможности вернуться в общество, один раз уже их отвергнувшее, и продолжали ютиться всю оставшуюся жизнь на задворках. Об образовании я даже не стала задавать вопросов, - и так было понятно, что если аристократы имели его в минимальном объёме, что уж говорить об остальных…
Последние два приюта, до которых мы добрались уже совсем вечером, произвели на меня ещё более печальное впечатление, поскольку предназначались для простолюдинов. И по этой причине ничего приятного там обнаружить не удалось. Кария по-прежнему пребывала в уверенности, что выслушать заведующую и покивать ей с умным видом – это и есть её святая обязанность, а всё остальное, с чистой совестью, переложила на меня. Я, стиснув зубы, собирала материалы, адреса, имена, сведения о здоровье и перенесённых заболеваниях, предпочтениях и запретах. Удивлённые моими требованиями, директрисы (в приютах работали сплошь женщины, за исключением двух слуг у мальчиков-аристократов) неохотно записывали мои требования, и обещали прислать все требуемые материалы «не позднее следующего дня», но я видела, что они хотят забыть обо мне, как о страшном сне, как только наш флайер пропадёт из виду, поэтому записывала личные номера вифонов, обещая вскоре перезвонить.
Выводы были неутешительными: принцесса, или тот, кто набирал персонал в приюты, собрал редкостную коллекцию бездельниц и непрофессионалов, знающих о своих воспитанниках только то, что они не должны попадаться на глаза принцессе и её гостям, и обязаны быть тише воды и ниже травы. Пока они выполняли эти требования, директрисы были уверены, что всё идёт прекрасно. Кария никогда не пыталась взглянуть на тех, кого опекала, поэтому мои требования показать детей, вызвали у персонала поначалу чуть ли не шок.
Потом, уже смирившись, меня вели к ним, и там я каждый раз заставала почти одну и ту же картину: молчаливые, бледные дети, максимально старающиеся отгородиться от окружающего мира. Аристократы, например, сидели в комнате для спортивных занятий, выстроив вокруг себя ещё частокол из стульев. Простолюдины норовили усесться так, чтобы повернуться спиной ко всем, создавая барьер из собственных тел.
Мне, как психологу, было понятно, что это означало, но персонал вокруг словно вообще ничего не замечал. Работницы были свято уверены, что дети и так обязаны им по гроб жизни, просто за то, что они проявляют о них минимальную заботу! Отчаявшись понять, почему, вполне вменяемые в других вопросах, по отношению к своим воспитанникам женщины в приютах становились слепыми и глухими, я просто взяла себе на заметку, что персонал надо почти полностью менять на других людей. Вопрос только в том, что на Мирассе, похоже, их взять было неоткуда. Хоть выписывай из Содружества…
Отвлёкшись на мечты о том, как я приглашаю хотя бы нескольких сестер Лавинии на Мирассу, и препоручаю детей им, чуть не пропустила звонок на вифон. К этому моменту я сидела в салоне уже почти одна. Почти, - потому что лягушонок прикорнул в кресле рядом, а уставшая принцесса и вовсе удалилась к себе, забрав и Эктора. Так что, мне была предоставлена полная свобода злиться или мечтать в одиночестве. Именно тут меня и настиг звонок от Эдора.
Поразившись до глубины души этому звонку, я торопливо ответила. Стратег номер один смотрел на меня с экрана усталым, но довольным взором.
- Привет, Жужелица! – приветствовал он меня, мгновенно вызвав что-то вроде дежавю: сразу вспомнились недавние времена, когда я слышала это по нескольку раз на дню. – Чем занимаешься?
- Мечтаю, - честно ответила я, и тут спохватилась: дозвониться до меня мог только тот, кто находился тут же, на этой чокнутой планете. – Эдор! Ты прилетел?! Где ты?
- Я? До-о-ма, - промурлыкал стратег, и на физиономии у него появилось выражение полного счастья. – Бросил все приготовления к свадьбе ко всем Вогранам сразу, и удрал к вам. Как же тут хорошо!
Я проглотила первый ответ, пришедший в голову, потом ещё два следующих, и, хорошенько обдумав, выдала четвёртый, самый нейтральный:
- Небось, Мария тебя кофе поит?
- Угу. А ты уже знаешь?
- Знаю. Ты надолго?
- Дня на два-три, вряд ли удастся пробыть тут больше. Сейчас напьюсь и пойду купаться… А где вы?
Я быстро рассказала мачо о наших делах, поездке и результатах. Эдор, против моих ожиданий, заинтересовался, даже бросил свой кофе и решил сначала что-то найти в местной сети. Мы договорились о встрече на следующий день, и я отключилась, поймав себя на том, что безотчётно улыбаюсь. Прилетел мачо, - значит, наша жизнь, и без того нескучная, станет и вовсе развесёлой…
 
 
 
Мой личный Маугли-63.
Мой личный Маугли-65.
Рейтинг: +5 1228 просмотров
Комментарии (8)
Вероника Малышева # 3 октября 2015 в 01:29 +2
...о, это феерично ты придумала про вечный шторм на острове))
И, действительно, так расширяются горизонты повествования, когда появляются эти приюты, или заключенные на острове... Ну как тут можно заканчивать произведение?? )) )) так сразу и лезут в голову истории тех же заключенных, или возможности переделки детских приютов (особенно учитывая то, что Гио-люди нуждаются в опекаемых. )) ) А тут потенциальные опекаемые сидят без опеки! )) Вообщем, ДАЛЕКО до the end... далеко... )) )) по ощущениям ))
Татьяна Французова # 3 октября 2015 в 08:46 +2
Спасибо, солнышко! 38
Про бурю - это я давно уже придумала, дошло до её описание вот только сейчас... И то, хотела упомянуть, и всё, а оно почему-то вылезло...))
Да, описывать можно ещё очень много чего, но это будут уже истории не Тэш и Маугли, а других людей и нелюдей, и слава Богу, они пока ко мне со своими рассказами не пристают!!! angel
(И я очень-очень надеюсь, что конец близок... Он где-то рядом уже... Но - Тсссс! А то можно спугнуть его...)
8422cb221749211514c22c137ac103f1
Надежда Рыжих # 3 октября 2015 в 09:47 +2
И тут общество разделено на слои! А как хочется, чтобы все были одинаково счастливы и все всем было доступно!.. Смерч в океане впечатляет. Чтоб стоять постоянно, нужна большая сила
Татьяна Французова # 3 октября 2015 в 13:10 +2
Ну, честно говоря, я не верю, что когда-то и где-то сможет наступить общее равенство, потому что мы все изначально рождаемся неравными, с разными склонностями и способностями. ПОэтому и равенства, как такового, не случится))))).
Смерч - дааа... Мне самой прикольно))). Интересно, могло ли такое быть на самом деле?.. 625530bdc4096c98467b2e0537a7c9cd
Маргарита Лёвушкина # 9 октября 2015 в 01:58 +1
По поводу смерча - в числе прочего ты художественно описала явление, именуемое "Глаз бури". big_smiles_138
Татьяна Французова # 9 октября 2015 в 13:28 0
Ага, его самого, родимого... Интереснейшее явление, кстати! look
Зинаида Левенко # 3 октября 2015 в 23:21 +1
Вот мне тоже показалось, что Тэш непременно займется обустройством неприкаянных опекаемых иии... близкого конца каак-то не предвидится... Но Автору виднее, однако.
А про смерч очень даже интересно!!! Позавидовала...
СПАСИБКИ, Татияночка!!! ВСЕ интересно, хотя ии... грустновато в сравнении с блеском бытия аристократов.
Татьяна Французова # 3 октября 2015 в 23:46 0
Заняться-то Тэш займётся, это обязательно, мимо такого количества страждущих она точно пройти не сможет))).
Смерч мне бы самой интересно было посмотреть))). Но увы, - придумала только))).
А аристократы - они во все времена такие... С внешним блеском, но часто с проблемами в душе...
Спасибо, что приходите почитать! girlkiss