Мой личный Маугли-58

[Скрыть] Регистрационный номер 0305282 выдан для произведения:
Глава пятьдесят вторая.
 
После отлёта Лавинии наша с Маугли жизнь вовсе не стала спокойнее или скучнее. Ничего подобного! Наоборот, в ожидании перелёта на родину Вайятху, я занялась с ним усиленными психологическими тренингами. Дело в том, что обучить лягушонка более-менее привычным для нас реакциям при встречах или расставаниях было мало. Требовалось дать ему навыки выхода из конфликтов, которые неизбежны при жизни в человеческом обществе. Возможно, поселись он вместе с ГИО-изменёнными, подобных проблем у него не было бы вообще, но, поскольку это было невозможно (хотя бы пока), приходилось думать, как он будет жить среди людей.
Поэтому лягушонок продолжал по три-четыре часа в день отрабатывать сохранение одного оттенка кожи, наиболее близкого к человеческому. Ещё он учился дальнейшим премудростям поведения человека в коллективе. Здоровался, прощался, знакомился, соглашался, отказывался, настаивал на своём, сожалел, извинялся… Короче говоря, тренировался вести себя не как бывший постельный раб, а свободный гражданин, обладающий всеми правами обычных мирассцев, и умеющий ими пользоваться.
Я построила для него психологическую матрицу, как нас учили, исходя из наиболее соответствующего заморышу психотипа. Поскольку сложно было бы ожидать от него, в качестве спонтанной реакции, вспышки агрессии, например, я исходила из того, что Вайятху будет сглаживать неприятную ситуацию, а не обострять её. И принялась внедрять в его память и сознание модели поведения, характерные именно для такого «миротворца». Начали мы с демонстрации небольших фрагментов фильмов, помогающих психологам наглядно объяснять, о чём идёт речь.
Но лягушонок, насмотревшись разных видов конфликтов, пришёл в ужас и принялся всерьёз уговаривать меня по прибытии на Мирассу отправить его жить в лес.
- Ну, пожалуйста, сагите, - жалобно просил он. – Давайте я вообще не буду появляться в городе, а сразу же улечу куда-нибудь подальше… Я не пропаду, не думайте! С деревьями можно обо всём договориться, и о пище, и о защите. С животными тоже! Вы бы днём работали, а по вечерам возвращались ко мне, как раньше, и мы вместе жили бы в нашем домике, только на Мирассе…
Кстати, в своих прочувствованных речах он имел в виду именно наше лесное жилище. Дело в том, что Эдор, в качестве подарка на день рождения, преподнёс мне оплаченный сертификат на перевоз моей недвижимости на любую другую планету. Сколько это стоило – я даже представить боялась, но теперь у нас с Маугли была реальная возможность переехать на его родину, что называется, сразу с крышей над головой. Основная сложность заключалась в том, чтобы получить разрешение от местных властей поставить домик в выбранном нами месте и подключить его к различным коммуникациям.
 Я отнеслась к подарку стратега неоднозначно, в отличие от того же Маугли, который прямо-таки прыгал от восторга. С одной стороны, я понимала, что, если мы будем жить на Мирассе, наш, уже обжитый и нежно любимый домик - лучший вариант жилья. С другой, если мне не удастся закрепиться на новом месте, или выяснится, что я свободному лягушонку не нужна, то и вернуться будет некуда. Это был бы совсем уж грустный итог самого сложного года в моей жизни… Но выбора, на самом деле, не было. Если бы я вернула подарок, никто не понял бы моих мотивов, поэтому пришлось, смиряя страхи и сомнения, улыбаться и благодарить. Я запрятала сертификат подальше, чтобы он, не дай Всевидящий, не потерялся или не порвался до того, как потребуется.
Но переезд был, всё-таки, делом ближайшего, но будущего, а тренировки психологической устойчивости заморыша отравляли наше настоящее. Заставив его выучить шаблонные фразы, помогающие гасить конфликты, я закачала в Деону несколько основных психотипов людей, склонных к агрессии, и начала гонять лягушонка по типичным спорным ситуациям, связанным с этими психотипами. И тогда у нас случился настоящий сумасшедший дом! По нескольку часов в день мой кибер-консультант, на разные голоса, то задевала, то поддразнивала, то ругала заморыша, вырабатывая у него правильные рефлекторные реакции, потому что пока они заключались в одном-единственном действии: убежать подальше. В первые два дня мне приходилось чуть ли не силой вытаскивать кикиморыша из спальни, где он прятался, сунув голову под подушки.
 Дело двигалось так туго, потому что Маугли ужасно пугала сама возможность агрессивного поведения людей. В конце второго дня, посвященного самоконтролю и терпению, причём для нас обоих, заморыш, с тоской в глазах, спросил:
- Сагите, неужели все так много ругаются?! И постоянно?
Я объяснила, что всё не так плохо, что это – просто способ обучить его, и на самом деле никто не скандалит с утра до вечера.
- Но почему тогда я должен ругаться с сагите Деоной? – горестно удивился заморыш. – Ведь мы не ссорились!
- Ну, конечно, нет. Это же просто такая игра! Чтобы ты научился не пугаться, если услышишь что-то подобное от посторонних людей.
Кикиморыш укоризненно посмотрел на меня, вызвав непроизвольное чувство вины за всё человечество, так и не научившееся избегать скандалов и разборок.
- Вы хотите, чтобы я стал совсем плохим Вайятху? – осведомился с грустью зелёный манипулятор.
- Нет, я хочу, чтобы ты стал как можно более похожим на обычного человека. Потому что никто не должен знать, кто ты такой на самом деле. Не забыл, что на Мирассе у тебя не будет никаких прав, и ты снова превратишься в раба?
- Но я и сейчас раб, - возразил Маугли.
- Нет, по законам Содружества ты свободен. А вот, как только вернёшься, по императорским законам свободу потеряешь. И даже мы с Эдором ничем не сможем помочь. Единственное спасение и защита для тебя – стать неотличимым от людей. Поэтому Деона и тренирует твои реакции, понимаешь?
- Да… - тихо проговорил Маугли. – Значит, меня отберут у вас, если поймут, кто я?
- Наверняка. И, может быть, отдадут обратно прежнему хозяину.
- Но теперь моя хозяйка – вы! Вы же взяли меня, дали новое имя…
- А кто помешает им повторить эту процедуру и вернуть тебя сагату Альдору?
Лягушонок уставился на меня расширившимися глазами.
Похоже, о такой перспективе он даже не задумывался. Ну, это понятно, - если все проблемы решает хозяин, то и думать о них необязательно. Но сейчас нам обоим было жизненно необходимо, чтобы он понял, насколько всё серьёзно. Поэтому я не пожалела и не утешила его, хотя очень хотелось, а продолжила неприятный разговор.
- Ты же помнишь, где было твоё место в доме сагата Альдора?
- Да…
- Ты хотел бы опять вернуться туда? Забыть всё, чему научился? Снова выполнять приказы всех Кальтари?
- Снова? – лягушонок ошарашенно заморгал. – Снова… слушаться сагите Линну?
- Ну, да. Её или другую сагите, которая будет женой Альдора.
- Нет, - тихо ответил заморыш, покачав головой. – Я не хотел бы забыть вас, сагите. И не хотел бы принадлежать другому хозяину. И не хотел бы снова жить, никуда не выходя…
Облегчённо вздохнув, я обняла его и поцеловала в щёку.
- Я тоже не хотела бы такой жизни для тебя. Поэтому, давай, ты будешь стараться изо всех сил, чтобы никто не смог узнать в тебе Вайятху. Хорошо?
Вылинявший к тому моменту до бледно-серого лягушонок молча кивнул, но я чувствовала, что его потряхивает. Похоже, такое давление на нежную психику кикиморыша всё-таки было излишним…
Справедливость моих подозрений подтвердилась этой же ночью, когда не только я видела во сне кошмары, что, в-общем, было уже почти привычно, но и заморыш несколько раз просыпался с невнятными криками, а потом долго лежал, стиснув меня в железных объятиях, словно боялся, что я растворюсь в воздухе. Я ни о чём не спрашивала его, и так было понятно, что могло ему присниться, чтобы довести до состояния перепуганного зверька. Возможное расставание стало нашим общим страхом.
С утра тренинги возобновились, и теперь кикиморыш действительно старался, но у него всё равно получалось плохо. Поразмыслив, я пришла к выводу, что нельзя лишать его привычного спектра ощущений. Раз лягушонок эмпат, и привык «прощупывать» всё, с чем имеет дело, не давать ему пользоваться своими возможностями, значит, сильно усложнять задачу. Стало быть, пусть продолжает определять, какие эмоции движут людьми, глядишь, и  реагировать станет правильнее.
Сказано – сделано. Я разрешила Маугли «считывать» Деону во время их словесных спаррингов. Но ничего не вышло, - оказывается, кибер-консультант просто не могла воспроизводить эмоции тех, кого изображала. Транслировать речь, тон, громкость, лексикон – да, а чувства – нет. И вообще, как выяснилось, истинное отношение к происходящему самой Деоны настолько отличалось от требуемого, что у лягушонка в голове воцарилась полная каша. Если же говорить коротко, то мой кибер-консультант просто-напросто смеялась про себя всё время, пока «ругалась» с заморышем.
На мои претензии она, вполне справедливо, ответила, что изображать человека она, пожалуй, сможет, но вот стать человеком – вряд ли. Если нам нужны люди, то и обращаться надо именно к ним. Сказать, конечно, было легче, чем сделать, но я решила попробовать. Вечером мы с заморышем полетели в самый людный парк столицы, и принялись гулять по аллеям, отыскивая каких-нибудь недовольных посетителей. Не сразу, но обнаружили парочку тихо ругающихся подростков, и за неимением других объектов изучения, двинулись за ними.
Маугли некоторое время «прислушивался» к ним, вытянув шею, а потом пожаловался мне, округлив глаза:
- Сагите, я вообще ничего не понимаю! Почему они ругаются из-за какого-то надоедливого друга, если каждый из них на самом деле хочет целовать другого?..
Я поперхнулась, но вовремя вспомнила, что уровни эмоций тоже бывают разными, хотя бы поверхностными и глубинными, например.
- Маугли, не пытайся залезть слишком внутрь, смотри на самой поверхности, - посоветовала я. - Что их злит?
- Что их злит… - тихо повторил лягушонок, уставившись в спины злосчастной парочки, шедшей впереди, отвернувшись друг от друга. – Она сердится на него, потому что он упрямится. Он… он сердится на неё за то, что она упрямится… Сагите, это просто ерунда какая-то! А почему бы им просто не поцеловаться? Они же тут же помирятся!
- Ага, вот возьми и скажи им об этом, - пробормотала я, соображая, как направить лягушонка в правильное русло. Вот, Вограны всё побери! Не думала, что мы, люди, настолько привыкли врать всем и во всём!
Не успев додумать эту мысль, я увидела, как послушный Вайятху догоняет подростков и что-то тихо им говорит. Они остановились, недоверчиво и даже гневно глядя на непрошеного советчика, но, раньше, чем я успела вмешаться, Маугли добавил что-то, энергично кивнув, и пошёл обратно ко мне. Секунду я думала, что сделать: извиниться и сделать вид, что Маугли неудачно пошутил, или развернуться и пойти в обратную сторону, делая вид, что мы вообще не при чём… Но тут паренёк, с самым решительным видом, вроде того - «была-не была», - схватил свою надутую подругу за руку и, подтащив к себе поближе, принялся целовать. Когда мы поворачивали в другую аллею, я бросила взгляд назад: парочка продолжала самозабвенно лобызаться.
- Ээээ… Маугли, что ты им сказал? – тихо поинтересовалась я, когда мы отошли подальше.
- Ничего особенного, сагите… Просто напомнил, что они друг друга любят, - с самой невинной физиономией ответил заморыш и подхватил меня под руку. – Если бы вы позволили, я бы и вам кое-что напомнил…
- Спасибо, у меня с памятью и так всё очень хорошо! – открестилась я.
И мы ушли из парка.
Следующую попытку приобщить лягушонка к общению с людьми я предприняла через две недели, повезя его в маленькое кафе напротив Университета, где частенько случались небольшие стычки с хозяйкой. Проблема была в том, что госпожа Вила не любила студентов, но студенты очень любили её выпечку, что обеспечивало ей постоянный приток нежеланных клиентов.
Мы сидели за дальним столиком и ждали свой заказ: два коршу с сиропом из малины и набор овощных пирожков, когда в дверь ввалилась компания возбуждённых первокурсников. Пухлое лицо хозяйки, представительной дамы лет пятидесяти, с пронзительными серыми глазами, стало медленно мрачнеть. Чего-чего, но громких разговоров и взрывов смеха госпожа Вила терпеть не могла. Я с интересом наблюдала за тем, как она готовится усмирять шумных посетителей. Лишь бы про наш заказ не забыла под горячую руку…
Первокурсники, не подозревающие о грядущей нахлобучке, подошли к витрине и начали выбирать, что заказать. Хозяйка дождалась, пока все выразят свои пожелания, а потом триумфально объявила, что у неё в кафе не шумят. И точка. И если господа и дальше желают вопить, как стая мартышек, то лучше им прямо сейчас пойти и поискать подходящий для этого притон.
Стало очень тихо, студенты опешили, и даже другие, спокойные посетители словно бы вжались в свои стулья, пытаясь слиться с обстановкой. Вайятху же и вовсе сжал мою руку, как будто готовился бежать.
- Спокойно, Маугли, - прошептала я ему на ухо. – Следи за своим цветом!
Вздрогнув, лягушонок сосредоточился, и его полинявший было загар снова приобрёл первоначальный оттенок.
Первокурсники тем временем решили согласиться с правилами кафе, и расселись вокруг столика. Молоденькая девушка принесла наш заказ, расставила на столе и ушла. Я мысленно попросила у Маугли прощения и… вынула из кармана дохлого жука, подобранного утром в саду. Одно неуловимое движение, и жук нырнул в чашку с корфу.
- Ай-яй-яй… - сказала я. – А у нас проблемы… Маугли, позови, пожалуйста, хозяйку.
- З-зачем? – перепугался Вайятху.
Я показала на дрейфующее по поверхности напитка насекомое.
- Ой… А как он тут оказался? - поразился лягушонок. – Бедный… Ну, я тогда не буду пить.
- Не-ет, - протянула я. – Мы тут зачем? Забыл? Давай, зови хозяйку.
- Может, не надо?.. – шепнул стремительно бледнеющий Маугли.
- Надо. Следи за своим цветом. И зови уже! – отрезала я.
Заморыш покорно встал и пошёл к стойке, постепенно замедляя шаги. Добравшись до прилавка, он постоял и что-то тихо сказал.
- Что?.. Где?.. Чушь! – громко и сердито ответила хозяйка и, бросив дела, направилась к нашему столику.
Уставившись на чашку с жуком, она нахмурилась и сказала тоном убеждённого атеиста, увидевшего чудо:
- Да не может такого быть.
- Простите, госпожа Вила, но моему спутнику подали напиток с каким-то насекомым, - холодно информировала я. – Замените, пожалуйста, ему корфу.
- Ему-то? – как-то зловеще повторила хозяйка. – Заменить? А не сам ли ты, дружок, устроил это представление? – вопросила она, уставившись на лягушонка. - Небось, решил, что это будет смешно: посрамить Вилу перед посетителями, подорвать заведению репутацию, а? А потом за углом посмеяться, с такими же наглыми юнцами?
- Вовсе нет! – запротестовал Маугли. – Когда я посмотрел на чашку, жук уже плавал там!
Я внутренне возликовала: заморыш отвечал вполне достойно, не пытался взять всю вину на себя, и даже не отмалчивался! Ну, просто сказка! Умница, а не Вайятху…
- Не знаю, не знаю… Я никогда ничего подобного у себя не видела! И жуки у меня не водятся! И чистота такая, какая тебе и во сне не приснится!
- Я вам верю, - ответил лягушонок, двигаясь по моим схемам разрешения конфликта. -  Я верю! Просто прошу другую чашку корфу. Ведь мне можно поменять эту на другую?
Госпожа Вила тяжело посмотрев на него, ответила мрачно, но уже почти спокойно:
- Ну, пойдём… Поменяю я тебе твой корфу.
И двинулась к прилавку широкими шагами. Лягушонок бросил быстрый взгляд на меня, я незаметно подмигнула, и он пошёл следом за хозяйкой. Напиток был налит ею собственноручно, и даже добавлено одно маленькое пирожное, в качестве моральной компенсации.
Я торжествовала, пока не увидела глаза возвращающегося кикиморыша.
- Что такое? – отвернувшись от остальных посетителей, прошептала я.
- Н-ничего, - запнувшись, ответил он. – Давайте пойдём побыстрее отсюда…
- Да что случилось?
- Ничего… Просто есть расхотелось, - нервно ответил Маугли и принялся крошить ложечкой подаренное пирожное.
Я поняла, что не добьюсь ничего более вразумительного, пока мы не выйдем из кафе, и принялась торопливо уничтожать пирожки, запивая их огненным корфу, рискуя обжечься. Лягушонок сидел, уставившись в свою чашку, и бросая иногда по сторонам быстрые, испуганные взгляды.
Когда мы вышли, наконец, на улицу, несколько нервозно поулыбавшись напоследок хозяйке, я сжала руку кикиморыша и потребовала:
- Так, а теперь быстро объясняй, что произошло?
- Ничего… На самом деле ничего! – торопливо ответил лягушонок, увидев выражение моего лица. – Я просто почувствовал… ну, вы же говорили, что можно это делать… В-общем, та толстая сагите хотела заняться со мной сексом. Очень хотела!
До меня дошёл смысл его слов только через секунду, и я встала посреди улицы, сначала удивлённо таращась на встревоженного кикиморыша, а потом – загибаясь от смеха. Вот вам и неприступная госпожа Вила! Вот вам и гроза всех первокурсников! Оказывается, она просто неравнодушна к ним… Нет, но я-то какова! Тоже мне, дипломированный психолог…
Нахохотавшись, вытерла глаза и пояснила заморышу, что всё в порядке. Он мне, конечно, поверил, но так ничего и не понял. Позже пришлось объяснять ему, что сексуальное желание, даже очень сильное, испытываемое людьми, необязательно должно привести к самому занятию сексом, как решил было Вайятху. Поэтому то, что он понравился госпоже Виле, не значило, что она непременно попытается его заполучить. Выслушав мои пояснения, лягушонок облегчённо вздохнул и заявил, что «читать» больше никого не станет, а то от этого получается только хуже…
Пусть наши походы были с приключениями, но их итоги меня порадовали: Маугли с честью выдержал испытание, почти не терял контроля над сменой цветов, и вообще, держался молодцом. Может, только был излишне застенчивым, но это не выглядело ни искусственно, ни чрезмерно. В-общем, я сочла, что наши занятия дали свои плоды. Пожалуй, ещё пара недель, и кикиморыша можно будет выпускать «в люди», не особенно беспокоясь о том, что он что-то натворит.
 
Пока мы готовили Вайятху к тому, чтобы предстать перед очами мирассцев и не быть узнанным, Эдор продолжал свою бурную деятельность. Стройка быстро набирала темп, дом для самого стратега был почти достроен, оставалась только отделка. Ещё Эдор умудрился привезти на Мирассу ещё одного ГИО-изменённого, пилота, который до этого работал на его же почтовых кораблях. Теперь стратегу номер один удалось устроить его на свой грузовой кораблик, возивший разные материалы для строительства. Таким образом, количество ГИО-изменённых, занятых на Мирассе, дошло до четырёх, включая мачо, и пока на этом было решено остановиться. Следующими переселенцами по плану должны были стать мы с Маугли.
Господин Скросс после последнего визита не проявлялся никак, из чего мы сделали вывод, что Линна не соврала, когда рассказывала о скандале в своей семье, и мастодонт бизнеса решил не вмешиваться больше в личные дела дочери или наши с Эдором. Как раз относительно этих последних, я испытывала самые большие сомнения. С одной стороны, нам надо было дотянуть до переезда, продолжая изображать роман, а с другой - обстоятельства торопили расставание.
Линна с мужем уже вернулись из поездки на курорт, и до меня доходили сведения о том, что Альдор улетел на Мирассу один. Стало быть, госпожа Кальтари, не добившись успеха там, открыла сезон охоты на стратега здесь, на Второй. Мачо на мои вопросы только хмыкал и говорил, что мне не о чем беспокоиться. Я сама так не считала, но и спорить не пыталась, наученная горьким опытом.
Развязка наступила как-то внезапно, несмотря на то, что мы ждали её уже столько месяцев. Эдор как раз уже неделю сидел тут, решая какие-то насущные дела с транспортной компанией, совладельцем которой был, вместе с императором и Скроссом, когда явился к нам вечером без предупреждения. Я не то, чтобы насторожилась, но как-то удивилась, потому что обычно он всё-таки предупреждал о намечающихся визитах. Усевшись в своё любимое кресло, непривычно молчаливый стратег какое-то время просто сидел, закрыв глаза. Я принесла ему традиционную чашку кофе, которая так и осталась стоять, нетронутой.
Моё удивление не успело ещё перерасти в тревогу, когда Эдор глубоко вздохнул, открыл глаза и сообщил:
- Я занимался сексом с Линной. Сегодня вечером.
Застыв на месте, я смотрела на него, пытаясь понять, что чувствую. Пожалуй, самым верным словом было бы «печаль». Несмотря на то, что давным-давно знала: однажды это случится, Эдор оставит меня ради Линн, потому что так нужно для его семьи, для его отца… Я знала всё это, готовилась, но всё равно оказалась не готова. Мне было очень и очень грустно от того, что это, наконец, произошло.
Хотя, вообще-то, стратега можно было поздравить с успехом в деликатнейшем деле: если он согласился на секс с Линной, значит, точно знал, что моя дорогая подруга беременна. Ювелирная, почти невыполнимая работа была успешно завершена. Эдора следовало поздравлять, несомненно, но я молчала. Потому что ощущала только бесконечную грусть, и знала, что он тоже знает о моих чувствах, а значит, притворяться нет смысла, и поздравлять я его не стану…
Но было что-то ещё в затянувшемся молчании. Что-то неправильное, раздражающее, как заноза в пальце. Эдор ещё раз глубоко вздохнул, будто сильно устал, и произнёс:
- Ты в курсе, какое оно, четырнадцатое небо?
И, глядя на моё вытянувшееся лицо, прокомментировал:
- Ну да, значит, в курсе… И когда ты собиралась мне рассказать о дарованиях моего подопечного?
Я покачала головой.
- Откуда ты узнал про четырнадцатое небо? Линна разболтала?
Мачо кивнул.
- Но зачем? Она что, сравнивала тебя с Вайятху?!
В этот момент, если бы рядом случилось быть моей дорогой подруге, - клянусь вам, я бы её просто убила! Иногда самые радикальные решения оказываются самыми верными.
- Нет, не сравнивала… наверное, - слегка поморщившись, ответил Эдор. – Упомянула, что лучше меня любовника быть не может, разве что только твой гуманоид. Но это – исключительный случай, он ведь вообще самый крутой в Галактике, аж на четырнадцатое небо возводит…
Наверное, мне было бы легче, если бы мачо демонстрировал обиду или ругался. Но он говорил каким-то безэмоциональным, ровным голосом, и я никак не могла понять, как себя вести.
- Понимаешь, это вообще чертовски сложная штука… Четырнадцатое небо и всё такое, - начала я. – Если уж рассказывать всё, то у Вайятху вообще раздвоение личности…
И принялась прилежно излагать всё, что знала о Проводнике и его роли в жизни лягушонка. В процессе моего рассказа Эдор, наконец-то, отмер, сделал пару глотков кофе, облизал губы, и вступил в дискуссию, вызвав у меня сильнейшее желание сделать древний знак благодарности Всевидящему: перекреститься.
- Ну, вот, теперь ты знаешь, как это происходит, но объяснений этому у меня нет, - закончила я повесть о лягушонке. – И зачем Линна приплела это четырнадцатое небо, да ещё в такой момент, - тоже не понимаю…
- Ну, тут-то всё понятно как раз, - задумчиво отозвался стратег. – Она рассчитывала рассорить нас, если вдруг я ещё не в курсе, что вы близки с Вайятху. Ну, и вызвать ревность, вероятно. Ты же уже показала, кто для тебя важнее, я или твой гуманоид, теперь Линне важно убедиться, что я тоже в курсе расклада… Кстати, неплохой ход. Интересно, сама придумала или кто-то подсказал?
- Да какая разница? – пожала плечами я. – Главное, она своего добилась… Теперь нам не удастся сделать вид, что ты не в курсе. Ну что, расстаёмся?
- Придётся. Иначе наши отношения будут выглядеть совершенно неестественно.
- А как же переезд на Мирассу? В качестве кого я теперь поеду туда, если поеду? Раньше я была твоей невестой. А теперь?
- А теперь поедешь в качестве подруги Лавинии. Уж она точно с удовольствием пришлёт тебе приглашение.
- Надеюсь, - вздохнув, ответила я. – А почему ты такой… безрадостный? Столько времени готовил этот момент, а теперь…
- Вот именно, - столько времени, что теперь не чувствую радости. Возможно, позже… Да, кстати, вот… - и мачо вынул из кармана маленький пунцовый камень-кристалл. – Если захочешь, можешь послушать. Это запись нашей сегодняшней встречи с Линной. Не беспокойся, записан только разговор, ничего лишнего.
Я кивнула, чувствуя, что щёки всё-таки краснеют.
- Ладно, полечу домой, - сказал мачо и встал. – Как-то удивительно гадко я себя чувствую. Сам не пойму, в чём дело…
Проводив его, я вернулась в комнату и уставилась на красный камешек. Слушать ничего не хотелось… Но, если Эдор сам предложил, - значит, в записи было что-то важное. Ломая внутреннее сопротивление, я включила воспроизведение.