В детстве я была подвижным и активным ребенком: ходила на балет, танцы, на спортивную и художественную гимнастику. Определиться было трудно: мне нравилось всё. Когда мама решила пристрастить меня к музыке, чтобы чуть приучить к усидчивости, оказалось, что музыкального слуха-то у меня и нет. Вернее, он есть, но только внутренний. Так что, балет победил.
- Все - дети, как дети! А тебе всё не сидится на месте... – приговаривала бабушка, провожая на очередное занятие по балету, - Чтобы потом - сразу домой!
Когда наступала осень, мне становилось очень грустно, потому что все дети шли в школу, а меня, по возрасту не брали, хотя я уже могла немного читать и писать печатными буквами. Правда, букву И - я, почему-то, писала, как немецкую N. Наверное, мне так было удобнее…
Но однажды, моя двоюродная сестра Юля, которая была на 7 лет старше меня, вернувшись с переклички, сказала:
-Викулечка, собирайся: пойдем к директору – попробую тебя записать в первый класс. Там у них недобор!
Так я пошла в школу в возрасте 6 лет.
- Вика! Домой! – крикнула бабушка и исчезла в открытых дверях квартиры. Летом всегда двери были открыты до самой поздней ночи, пока не ложились спать. Мы жили в небольшом коттедже с палисадником.
- Ну, что, бабушка? – чуть не плача, спрашивала я, - Еще никого домой не зовут! –
Но бабушка, молча, стягивала с внучки замазанное платьице и меняла на чистое.
- Иди уж, шляйся.… А то, подружки без тебя плакать будут! – и бабушка уходила продолжать начатую стирку.
«Я, может, королева, что бабушка постоянно переодевает меня во все чистое?» - думала я, направляясь к подружкам, которые играли во что-то интересное. Но внезапно нахлынувшие мысли в момент улетучивались, как только я включалась в игру.
У бабушки была подруга, Александра Ивановна, жившая по соседству. Хоть они и были подругами, но общались между собой, почему-то, только на «Вы».
- А пойдемте в парк, прогуляемся, - предлагала Александра Ивановна моей бабушке, как только наступал вечер. Но это было не каждый день, потому что у нас тяжело болел дедушка: он уже долго лежал парализованный, и бабушка за ним неусыпно ухаживала, и только иногда позволяла себе немного расслабиться.
Конечно же, меня они всегда брали с собой, а это означало, что будет праздник: катание в парке на качелях, и мороженое. По приходу в парк, они усаживались на лавочку напротив фонтана, а мне сидеть не хотелось, и я начинала, просить у бабушки деньги на аттракционы.
Больше всего, мне нравились - лодки. Чувство свободы, полета – потрясающе здорово!
С 5 лет меня воспитывал не родной отец. Он просто обожал маленьких детей и ко мне относился очень хорошо. Но вот с мамой они постоянно вели какие-то разборки, переходящие в скандалы. И зачастую, из-за какой-нибудь ерунды. Не хотелось бы об этом рассказывать, так как нехорошо выносить мусор из избы, но из песни слов не выкинешь… Это тот случай, когда вместе - тесно, а врозь - скучно. И если я заслуживала похвалы, он всегда говорил: «Это же -
моя дочка!» И наоборот: когда что-нибудь натворю, то он произносил с укором маме: «Это - твоя дочь!»
Как-то, во втором классе я получила пару по поведению и наша учительница, Валентина Ивановна, потребовала, чтоб в дневнике расписались родители. Я ужасно боялась показывать дневник маме и бабушке - нет, меня никогда не били, но мораль читали, да такую, что пробирало до самых косточек. И вот иду я из школы, горем убитая, и, почти у самого дома, сталкиваюсь с Юрой (я так называла отчима, и он был не против). Он, видя мое кислое настроение, спрашивает что случилось. И я, как заговорщица, рассказываю ему о своей «великой» беде. Тут он говорит: «Давай свой дневник - я сам распишусь. Но ты маме ничего не рассказывай.» Как потом выяснилось, он все равно маме меня сдал, но ожидаемой шумихи уже не было.
И вот перешла я в четвертый класс. О, как мечтала я о велосипеде! Но за меня очень боялись, как бы чего не случилось, и поэтому, вместо велосипеда, меня отправили в пионерский лагерь. В восторге от этого я не была, но в лагерь ехала впервые, и интерес какой-то был в смене обстановки. Осенью, в конце октября, мне исполнялось 10 лет, и я надеялась, что, наконец, на этот день рождения велосипед мне подарят. В лагере я быстро разочаровалась, потому что жить по режиму было не для меня. Особенно раздражал дневной сон, когда совсем спать не хочется, а тебя заставляют ложиться в постель. Но, всё заканчивается, и домой, после окончания смены, мы летели, как на парусах! Дома ждала любимая бабушка и дорогие сердцу подружки, с которыми в какие только игры мы не играли… Но
самое интересное было, когда наши дворовые мальчишки, ближе к вечеру, разводили на поляне костер, и мы, принеся из дома картошки, запекали ее в этом костре. Это было потрясающе!
С четвертого класса у нас начиналась кабинетная система, у нас стало уже много учителей, и мы, как бы, считали себя уже повзрослевшими.
28 сентября 1971 года. До 10-летия мне оставался один месяц без одного дня, и возможно, теперь уж мне подарят велосипед! Тем более, обещали…
После уроков ( а учились мы во вторую смену) я, как обычно, шла домой. И так неохота было заходить… Вечер стоял - необыкновенный:
уже не было так жарко, как в первые дни сентября, а ласковый ветерок, как будто, уговаривал: «Не заходи - побудь со мной!» Но сейчас, как всегда, бабушка усадит за стол и заставит есть, а потом делать домашние уроки. А так хотелось еще погулять на улице!
Я с неохотой открыла калитку и очутилась во дворе. Поскольку дни стояли еще совсем теплые, входная дверь была открыта настежь, прикрывая вход в квартиру тюлевой занавеской. Но дома было удивительно тихо. Я тихонечко прошла по коридору и увидела, что бабушка прилегла на диван и, видимо, заснула. Я быстро переоделась и, как можно тихо, вышла из дома. « Хотя бы бабушка поспала подольше!» - пожелала я.
На улице я встретила Аллу - свою подружку.
- А пойдем на полянку – на качелях покатаемся!
- Пойдем, - и мы направились на полянку, которая располагалась в центре нашего городка. Но переходя дорогу, разделяющую городок пополам, я вдруг увидела свою учительницу, которая, с кем-то разговаривая, проходила по тротуару вдоль дороги.
- Подожди, я сейчас! - сказала я Алле и помчалась вслед за учительницей. С какой целью я вдруг решила ее догонять - до сих пор не пойму. Они уже ушли далеко вперед, и мне пришлось идти за ними по обочине, чтобы не упустить из виду. Дойдя до перекрестка, они завернули налево, а я, убедившись, что ошиблась, решила вернуться.
По дороге шла грузовая машина. Я хотела ее пропустить, и только потом переходить дорогу. Но машина остановилась: водитель вылез из кабины и куда-то делся. Я подождала немного и, не видя никаких препятствий, решила переходить дорогу. До пешеходной дорожки оставалось где-то метра два-два с половиной, как из-за грузовой
машины, с рычанием, вывернул мотоцикл. Всё произошло в считанные минуты. Только помню, что я сильно закричала…
И вот - я уже лежу на дороге, головой к обочине, а надо мной склоняется молодой парень и спрашивает:
- Ну, ты как?...
- Да я - ничего, - отвечаю. У меня сильно саднило бедро с боку, но признаться в этом было неудобно.
- Тебе-то ничего, а мне теперь будет… - сказал парень. Потом он взял меня на руки и понес в поликлинику, которая находилась неподалеку.
Стало ужасно стыдно, что меня, такую большую, несут на руках, и я попросила, чтобы он мне позволил идти самой.
Мы вошли в кабинет хирурга - он, узнав историю, меня поверхностно осмотрел и сказал:
- Ничего страшного. Девочка просто сильно испугалась. Ведите ее домой - пусть успокоится, поспит, и всё пройдет.
Я была рада-радёшенька, что меня не направили в больницу … А по коридору уже летела моя бабушка с дядей, который зашел после работы ее навестить. Узнав, что всё обошлось, они начали причитать:
- Сколько раз тебе можно говорить, чтобы ты не выбегала на дорогу! Все - дети, как дети! Одна ты - непутевая! И так - до самого дома…
Не успели мы придти домой, как к нам явился милиционер, чтобы опросить и правильно нарисовать картину происшествия. Пока я с ним беседовала, с работы пришла мама, и, открыв дверь в комнату, удивленно спросила:
- У нас милиция? Что-то случилось?
- Вот - Вику машина сбила! - сказала бабушка и увела маму на кухню. Не долго думая, мама пошла вызывать Скорую. К этому времени с милиционером мы закончили. Но у меня очень сильно разболелась голова. Мама не стала мне читать мораль, а заботливо раздела и уложила в кровать. На какое-то время я забылась и, кажется, уснула.
- Викочка, просыпайся! Ты, наверно, кушать хочешь? - мамин голос вывел меня из забытья.
- Мам! Ну, зачем ты меня разбудила? Мне - так плохо! - что было потом - я не помню. Рассказывали, что у меня из ушей и изо рта пошла кровь, и я потеряла сознание.
Потом очень долго была темнота и пустота. Не осознавая что, где и как, присутствовало ощущение, будто бы, с рук и ног сдирают кожу. Потом - долгий,
изнурительный полет по черному коридору. И голос: «Что ты в жизни сделала плохого?» И тут же ответ на вопрос: «Мне только 9 лет. Что я могла плохого сделать?» И - снова повисла темнота. Это я сейчас знаю, что со мной случилось, а тогда я даже не понимала, что я - это я. Долго мучил вопрос: «А что стало с той девочкой, которую я знала?... Кажется, звали ее Викой…
Из истории болезни
Болеет с 28.09.1971г., была сбита мотоциклом в 17.30, после осмотра в травпункте Заводского района, была отпущена домой. Проимерно, в 19.30 – появились рвота и потеря сознания. В 21.30 была доставлена в 1-ую ГКБ в крайне тяжелом состоянии с подозрением на внутричерепное кровоизлияние, в 23.30 – сделана операция - наложение диагностического фрезевого отверстия в височной области справа, с переходом на резекционную трепанацию черепа в лобно-теменно-височной области справа, с удалением эпидуральной гематомы. В послеоперационный период состояние больной к утру ухудшилось. Была переведена в реанимационное отделение. На 3-й день после операции, развилась гипертермия. На фоне проводимого лечения у больной появились судороги. 15.11.71г. больная пришла в сознание. 4.12.71г. была выписана на амбулаторное лечение.
Что я могу сказать о бессознательном состоянии? Ничего в этом хорошего нет! Лишь пустота и чернота. Вообще – ничего нет. Не страшно, не больно, никак. Гораздо мучительнее, когда ты начинаешь пробиваться сквозь эту завесу черноты и пустоты. Хотя, чернота еще
долгое время остается. Но начинают возникать мысли – «Что это? Кто я, и где?» Начинается ковыряние памяти: «Что стало с той девочкой, которую я знала?» Перед глазами встает дорога, потом – остановившаяся большая машина, и вот – лежащая на дороге девочка, почти у самой машины, впереди её… «А потом что? Она ведь должна была сделать еще домашние уроки и назавтра пойти в школу…» Но – полный провал. «Наверное, я умерла и лежу, закопанная в гробу. И так будет продолжаться, пока меня не съедят червяки… Теперь понятно, ч т о ощущают умершие…»
Потом появляются звуки, голоса. Я начинаю различать мамин голос: Она читает мне детские стишки. Опять непонятно: «Это - стихи для маленьких детей, а я ведь уже большая – мне 9 лет!» От нечего делать я начинаю заучивать наизусть то, что читает мама. Когда ее долго нет – я начинаю кричать, чувствуя непомерное одиночество и ощущение брошенности: это – невыносимо!
Но настоящая пытка начинается тогда, когда приходят какие-то люди и начинают мне железкой открывать рот, что-то глубоко запихивать и вливать. Когда насильно открывают рот, я упорно сопротивляюсь. Но силы явно неравны, и мне приходится уступать. А когда этот процесс подходит к завершению и изнутри вынимают то, что туда запихали – у меня происходит рвота. Слышу – маме становится плохо, и ей оказывают помощь. Такая пытка происходит время от времени. Но однажды кто-то маме говорит:
- Она не принимает пищу через зонд. Может быть, она возьмет соску? Попробуйте.
Позже, мама рассказывала:
- Когда Викочка начала кушать через соску – с меня, как гора с плеч свалилась! Это было таким облегчением! А иначе – я бы не выдержала…
… И еще. Передо мной, время от времени, возникали ясные голубые глаза, и приятный, мужской голос разговаривал с мамой. А от глаз исходил такой добрый свет, что сразу становилось легко и спокойно.
И вот – я пришла в себя. Это было ранним утром. Мама, только что умывшаяся, вошла в палату. Я хотела сделать ей сюрприз.
- Мама, я где? – лицо ее осветилось необычайным светом.
- Викочка, ты пришла в сознание? – она улыбалась, и еле сдерживала слезы… - Ты – в больнице.
- Меня сбила машина?
- Нет, тебя сбил мотоцикл. Ты 48 дней была без сознания. Что-нибудь хочешь?
Слова давались с трудом, но я сказала:
- Я хочу арбуза, мороженого и лимонада. А где бабушка?
- Бабушка скоро придет, она с тобой посидит, а я пойду куплю всё, что ты хочешь. Скоро придет наш врач на обход и с тобой поговорит. А сейчас отдохни. Но отдыхать я не хотела. Мне хотелось говорить и говорить.
- А у врача – глаза голубые? Я постоянно перед собой видела голубые глаза.
- Нет, Викочка, у него – карие глаза. – Опять загадка: чьи же огромные голубые глаза нависали надо мной? Это – так и осталось тайной…
Я не могла наговориться. И маме, наверное, стоило невероятного труда, чтобы разобрать мою трудно произносимую речь. А я начала читать наизусть стишок, который мама мне читала, когда я была без сознания:
- Вправду говорит народ, или нет,
Жил у бабки черный кот много лет…
Мама не сразу, но все - таки поняла, что я читаю ей стихи. Радости ее не было предела.
На обход пришел врач (увы, не помню имени - отчества, но фамилия его была Зауров)
- Вот, Викочка, этот доктор, вместе с реаниматором Руденко Александром Ивановичем – вытащили тебя с того света.
- Вика, ты можешь рассказать нам, что с тобою случилось? – спросил меня доктор.
- Да, конечно. – И я начала рассказывать.
- Ну, что ж, память у девочки сохранилась. Это уже очень хорошо.
- А когда меня домой выпишут? – по наивности спросила я.
- Скоро, красавица, скоро. Но надо еще научиться сидеть, а потом и ходить. А ты – молодец, у тебя всё получится!
«А чего тут учиться? – думала я, - просто взять - и сесть!» Но – не тут-то было. Когда, через неделю, мама усадила меня в подушках, оказалось, что голова-то совсем не держится на плечах, а перед глазами поплыли круги… Я попыталась опереться на руки, но в руках – совсем не было силы.
Я быстро устала. Всё тело, почему-то, дрожало от слабости…И мама, видя это, поспешила снова уложить меня на постель.
Хирургическое отделение, в котором я лежала, находилось на втором этаже, а моя кровать стояла у стены, ближе к окну, и я могла только созерцать кусочек неба и верхушки деревьев. Но однажды выдался очень хороший солнечный денек, и мама спросила:
- Викочка, ты хотела бы выйти на улицу – подышать свежим воздухом?
О, я этого очень хотела! И мама, сначала вынесла во двор больницы раскладушку с постелью, а потом и меня на руках. Это было потрясающе! Стояла вторая половина ноября, но осень радовала всех еще солнечными денёчками, а больничные дорожки были усыпаны сплошь пожелтевшей листвой, с которой, будто бы, переговаривался ласковый ветерок. А воздух был до пронзительности свеж и удивителен…
- Вик, к тебе гости собираются приехать!
- Кто, мама? – обрадовалась я.
- Твои подружки – Люда Полуянова и Аллочка Лутфулина. Они, как узнали, что ты пошла на поправку – сразу засобирались. Но они приедут не одни, а со своими мамами – тетей Галей и тетей Валей.
Моей радости не было предела! Но когда они приехали – девчонки всё время молчали, разговаривали только наши мамы…
Уже потом, будучи взрослыми, я спросила Люду:
- А ты помнишь, когда вы с Аллой ко мне в больницу приезжали? Сильно я была страшная?
- Конечно, помню. Не, не сильно. Но ты – лысая была! Это – больше всего поразило… Непривычно так!
И вот, наконец, я – дома, с бабушкой. Меня положили в большой комнате на диване. Вставать, пока что, врачи мне не разрешили: сперва я должна была окрепнуть. Но иногда меня сажали, обкладывая подушками, но я быстро уставала, и меня снова укладывали на диван. Когда бабушка уходила на кухню по своим делам, и я оставалась одна в комнате - это было невыносимо. Не помню, какие мысли меня посещали тогда, но, думаю, ничего хорошего. Я с нетерпением ждала
нового дня, в надежде, что я, наконец, окрепну, и мне разрешат вставать.
Когда узнали в моем классе, что я выписана из больницы домой, ко мне начали приходить одноклассники – по пять человек каждый день. От них я узнала, что нашу классную руководительницу, Светлану Леонидовну, так потрясла моя история, что она вскоре уволилась из школы и совсем уехала из города. Говорили, что у нее дочка - тоже была жертвой аварии… Жаль, хорошая, была учительница!
Часто к нам в гости приходила тетя Шура – маминого брата жена и бабушкина сноха. Видя мое минорное настроение, она старательно подбадривала меня, рассказывая про героическую жизнь Алексея
Маресьева. Говорила, что нельзя сдаваться перед трудностями и что надо растить в себе мужество, чтобы справиться со своей бедой…
Душевный рассказ. Читается с интересом. Жизненные истории привлекают правдивостью и разными мелочами-событиями, которые пережил автор. О себе писать и легко и трудно, надо найти грань между излишней откровенностью (и даже бахвальством) и излишней скромностью (закрытостью). У Вас это получилось! Удачи в вдохновения!
Классики литературы обычно не писали автобиографий, а сочиняли свои повести и романы, моделируя образы героев, их манеру поведения, мысли и развитие событий. Наверное, так проще, чем описывать собственную жизнь, без прикрас. Вы смелая женщина, Виктория, раз отважились на подобный шаг. Вы написали и я поверил вашей истории, а это самое главное. Желаю вам много читателей, которые будут сопереживать маленькой Вике с её проделками!
Благодарю Вас, Сергей, что заглянули ко мне! Вы прочитали только первую часть рассказа, но и за это спасибо! К классикам литературы никак не отношусь, всё гораздо проще: меня попросили виртуальные друзья написать о себе книгу. Согласитесь, когда есть что рассказать читателям, то это можно воплотить на бумаге. Мне было проще писать от первого лица, у каждого автора свои подходы к теме. А за "смелую женщину" - отдельная благодарность! Да, наверное, я такая и есть, если удалось пережить не одну войну и остаться в здравой памяти. Еще раз, спасибо!
Дорогая Виктория! С замиранием сердца прочла повествование о событиях,происшедших с маленькой девятилетней девчушкой!Сколько боли ,переживаний,потери сознания, провала,а затем восстановления памяти! Всё это очень печально и страшно, Но,видимо, так распорядилась Ваша судьба! Великое счастье,что выжили и восстановили память! Я старше тебя ,дорогая, на 30 лет, пережила ВО войну,эвакуацию,отец погиб на фронте, Остались без дома и вещей! Многое пережила,и до 90лет дожила! Вся жизнь у тебя ещё впереди! Живи и радуйся жизни!!!
Марточка, большое спасибо за теплые слова и пожелания! Да, у каждого в судьбе своя драматургия. Но это жизнь, и мы обязаны принимать ее такой, какою она нам дана. А Вы, Марта, большая молодчина! Здоровья Вам хорошего от души желаю и множества светлых дней в жизни!
Помочь сайту
Поздравления
