Многие говорят, что меня нет и быть не может. Что меня не бывает, и я существую только на уровне идеи. А я во время сна свободно брожу тут, по будущему новогоднему лесу в поисках счастливых сказочных историй.
Тем временем телу без меня снится совсем другой сон – маленькая чудесная девочка, которая уже умеет открывать глазки, она живёт у своей мамы в животике и играет там – аукается и прячется, а её мама боится, что малышка разыграется, да и родится до срока, а ей не пора ещё. На самом деле никакого ребёнка внутри тела нет, но так хочется иной раз выдать желаемое за действительное! Наутро, конечно, ждёт небольшое разочарование, но ведь это всего только сон, на его обман не принято обижаться.
Я иду по лесу и представляю себя очень красивым ребёнком, лет семи, не старше, как если бы мне сойти с листа сказочных иллюстраций из детских книжек. Я выгляжу, как сестрица Алёнушка. Или Красная Шапочка. Или я та самая маленькая сестричка одиннадцати братьев – лебедей, что свяжет им рубахи из крапивы, сохраняя обет молчания? Стоит мне задуматься об этом чуть подробнее, как меня тут же укоряющее останавливает незримый сияющий страж – я не могу увидеть лика ни одного ангела в иерархии – но слышу то грозные, то ласковые голоса всех. Это если они соизволят обратиться именно ко мне. Чаще всего мне дозволено слышать их мнения или беседы, а вот вижу я только край их белых одежд, которые прозвала «хитоны» с самой первой встречи.
Тогда тело умерло, но не насовсем, а я многое узнала и страшно испугалась. Или сначала испугалась, а потом узнала? Там это всё равно, там время не имеет такой длительности и последовательности: «Тысяча лет, как один день и один день, как тысяча лет». Не знаю, точно, как Вам, но дух захватывает.
Сияющие стражи обещают, что покажут мне истинное моё лицо, если только я не перестану заниматься этими глупостями – представлять себя кем – то из виденных образов.
Вот опять самый строгий будет меня воспитывать, я чувствую в нём своего Ангела – Хранителя по шелесту крыльев, будто стайка голубей разом снялась и взлетела над головой.
- С чем пожаловала на этот раз?
- От меня уходят и отворачиваются люди. Как будто мне дана некая непроизвольная власть обращать их то в друзей, то во врагов. При этом мне всего-то и надо, что просто быть собой. Этого одного достаточно. Мир на глазах становится контрастным и поляризуется вокруг меня. Словно я использую для заклинаний одни и те же слова, но результат всегда непредсказуем. И даже враг может обернуться другом, а проверенный друг превратится во врага. Но я никакая не колдунья, да и запрещено ворожить на людей.
Это всё книга, которую я ношу повсюду с собой. Это вы велели мне так применить свой единственный талант! Это вы создали такую зависимость моей судьбы от слов: «Посмотрим, что ещё скажет?!» Может, из-за сказанного меня и не видно, какая я? Или я так страшна?
- Все люди не Ангелы. Ты не страшнее других, утешься. Что тут поделать, если твой дар столько весит, а тебе для осознания нужно всё облечь в слова, описать детально, ещё раз ощутить краски, запахи и вкус…
Это нужно не нам - это нужно тебе одной.
Слова весомые, тяжёлые, как гири, слова бессмысленные, как конфетти, порхающие, как бабочки и снежинки, лёгкие, как певчие птички… Ты и сама знаешь, что рукопись следует завершить.
- Я уже подбирала эпитеты к финалу. Если всё закончится смертью, то это «малодушие»? «Понтий Пилат малодушно помышлял о смерти». Или это героическая смерть во имя новой жизни, например, в родах? Но я этого никогда не узнаю наверняка, а предполагать в этом деле, значит врать.
- И ещё святотатствовать! «Ибо ничесоже» не произойдёт…
- Я помню! Волос не упадёт без Божьей воли, а знать наперёд невозможно. И ты мне не подскажешь? Даже ради достоверности?
- Зачем? Ты можешь дождаться эпилога. Пройдёт немало лет, время, как говорит твой ВИР, всё расставит на места, и все узнают истину, кто есть кто. И ты увидишь себя без прикрас в самом достоверном словесном отражении – никто не писал на тебя доноса – это ты сама себя запечатлела исповедью. Обвинять некого.
- Но я давно тут брожу одна, а где же моя волшебная сестричка – фея?
- Не всё же ей помогать тебе одной. Ей жить станет некогда, если она будет тебя выручать и спасать постоянно. Она не прочь напоследок побеседовать по душам, но её птенцы не отпускают из гнезда, они её птички на Древе жизни, а тебе нужно позаботиться о своих.
- А мой Принц?
- Ты же сама знаешь, что у него особая ангелическая природа, он любит всех.
- И меня?
- Так, как любит он, и тебя тоже, но в этом нет ничего личного – ты же замечаешь, что он всегда там, где нужно быть. Это в его особой миссии.
- Но он хотя бы прочтёт меня, чтобы познакомиться со мной поближе?
- Зачем? Это же не «Книга жизни!» Не обижайся, он видит тебя всю, какая ты есть, ему не нужно что-то знать, чтобы любить, ему не нужно и твоих заслуг.
- Но почему он не со мной рядом?
- Он ни к кому не привязан, как и многие прочие, их связи слишком поверхностны и случайны, они не успевают проникнуться единством родства, судьбы. И он не твой личный ангел, не твоя собственность.
- Я догадываюсь, что подобное Вы мне скажете и про ВИРа.
- Его тут нет не поэтому. Он хотел бы полюбить кого-то всем сердцем, но у него этого не происходит, он слишком рационален и блуждает по другим абстрактным мирам. Там он утешает себя тем, что забрался туда в одиночку.
- Хорошо же! Я это поняла уже и перестала рваться к его душе, ведь никого нельзя тяготить даже молчаливым присутствием.
- Как и отсутствием!
- А я, боюсь, не слишком похожа на молчаливую.
- Успокойся, ты не раздражаешь ВИРа, он слишком отстранён от других и равнодушен к конкретике. И не замечает деталей.
- Он никогда не придёт в этот лес? Никогда-никогда? Совсем?
- Ты сама избрала этот лес, потому что у Данте начиталась: «Земную жизнь пройдя до середины, я очутился в девственном лесу». Или как-то похоже. Я не знаток зарубежной литературы.
- Ты намекаешь на Подгору? Я тут могу встретиться с ним?
- Почему бы и нет? Учитель – ученик – это сильно. И поэтому ещё тебе нравится представлять себя маленькой девочкой. Тебе приятно хоть чем – то ограничивать себя. Пока ещё живому трудно представить, что этих границ нет. Тебя это извиняет.
- Что я пока ещё живу в теле?
- Я не это сказал. Ты можешь быть совсем иной в бесконечности, но тебе милее привычные рамки.
- Извини, но мне иногда хочется дёрнуть тебя за крыло, как дети дёргают за бороду Деда Мороза, чтобы понять, настоящий ли он. Вдруг ты не тот, за кого себя выдаёшь, а где-нибудь под хитоном прячешь хвост?
- А вот это недопустимые сомнения, сама позвала поговорить. А тут такие шуточки двусмысленные.
- Не обижайся! Я всё одна и одна. А мне было обещано, что то, что на Земле связано узами любви Бог не разлучит!
Где хотя бы мой муж?
- Для того, чтобы встретиться с твоей душой, надо хотя бы признать наличие этой души. Он же живёт с тобой, как с телом, вас это устраивает, похоже.
- А я смогу увидеть ВИРа? Или Армена? Или обоих?
- Этим душам не по пути с твоей, никто не обещал, что возможно в одном пространстве объединить несовместимое.
- Значит, ни с кем из них мне не суждено быть вместе?
- Ты сама догадалась, что односторонняя любовь не гарантирует устремлённости друг к другу.
- Иначе говоря, их можно взбесить своим неравнодушным преследованием?
- Всё так и есть. Они попросят убежища вдали от тебя.
- Пусть уж лучше думают обо мне как о легкомысленной Блондинке.
- Ты опять прячешься за образ? Зачем тебе эти условности? И не обольщайся, никто о тебе не думает. Тот, кто тебя читает, думает о себе самом, что абсолютно нормально и верно.
Ангел – Хранитель улетает так, словно мне аплодируют множество рук. Это предвкушение триумфа, предчувствие славы. Но мне здесь это не нужно. Здесь под деревом, похожим на Древо желаний, лежат те самые цветные мелки в форме колечек яркой пирамидки, которые мне однажды приснились. В кровати из детства с пуховой лебяжьей периной, которую бабуся взбивала на ночь собственноручно, под белыми вышитыми занавесками, которые она изготовила сама. Я могу взять их и сама раскрасить этот мир, куда я забредаю добровольно, чтобы понять себя и полюбить за всех, кто этого пока или уже не может.
Помочь сайту
Поздравления
