Ярость слепыша

 

Книга первая.

 

                                        ЛЕСНОЙ КОВЧЕГ.

 

 

   Заводит меня машина времени.С толкача,с полоборота.Если она всё же есть в будущем,то значит что мы с предками и потомками живём одновременно в параллельных мирах.Один миг на одной территории.И выходит,что время да пространство значат совсем мало для вселенной.

   Или машинка невозможна,ведь мы тогда обязательно из любопытства проникнем на Голгофу.Бог не позволит.Хотя если он на время обелит наши души,и мы станем простыми созерцателями?тогда зачем такое бескуражное путешествие,коли старая душа отторгнет новые воспоминания?

   Поэтому я не ношу часов.Забыл представиться-здешний помощник лесника.Имя да фамилия на обложке.Леса наши древние,пусты от людей.Лишь главный егерь с молодою женой таит звериный покой в сей глуши,да мой хуторок вблизи притулился.Хат ветхих десяток-и в одной из них обретаются дедуня да бабуня,мелкая скотинка,и бывший когдато цветным телевизор.

   Захожу я надысь к старикам.Пёс меня знает-не гавкнул,а тявкнул весело,как и на проходившую мимо курицу;мне даже обидно стало за его небрежение.Вхожу я легко да свободно,без стука-оттого вдруг попал в неловкую ситуацию,попросту срам.Видно,старые залежались на постельках до обеда,и бабуня сидела в одном исподнем;расчёсывалась,устроив перед большое зеркало.

   Взвилась она от меня как целомудрая девка-что не столько по уши,а прямо до гроба влюбилась.Сказав,будто я закрыл глаза на неё-сбрешу.Но и не облизнулся.Растрёпа,оказывается,похожа на прилетевшую с шабаша ведьму,коей хоть и стыдно за блудливую ночь,а всё ж на искусанных губках играет довольная улыбка.Вот так она смотрела мне под ноги,обернувшись у окна тюлевой занавеской;и дедуня позорно хихикал,словно это он натянул себе белые бабские панталоны.

   Потом мы чай пили;не за большим столом,а расставивши стаканы по табуреткам смотрели в телевизоре не знамо какую серию-нам с дедом по фигу,абы лишь болтать за дурацким кином-зато бабуська,рекламой отвлёкшись на хозяйство да кухню,тут же скороговоркой бежала обратно,едва снова заслышав голоса любимых героев.И покуричьи взмахивала крылами в самых трагедийных отрывках фильма,слёзно глядела по сторонам,сзывая под брюшко разбежавшихся цыплят.Дедуська меленько тряс седой головешкой,может стыдя её;и я б посмеялся,но пришла мне глупая мысль,а потом умно осела в башке,что старуха живёт и дальше жить будет заради этого ерундового сериала,страдать,радоваться с теми мужиками да девками-а длись кино вечно,не помрёт.

   Но меня взбудоражил другой фильм,документальный.Про то,как детишек продавали на органы тела.Там в паутине страхов ночных шёл,боялся милиционер,по сусекам оглядывал:то в кобуре тронет наган,то на ляжке кинжал пощупает.Всё на месте;и только сердчишко кудато девается,ухает в пятки.

   Старшина знал,где мертвецкая;но таиться ему приходилось средь мокрой куствы да жгучих сорняков,так что скоро он потерял ведомую тропку и крался по лунному орентиру.Да по следу змеи,выбитой на старом больничном гербе в чашке со спиртом.

   Тихо здесь,за воротами.Сладко пахнет цветами,хоть лечись всю жизнь-не помирай.Но чтото не везёт роженицам в их благословенных муках:гибнут младенцы,задыхаются гнилостью розы ветров.Только малец высунет нос из мамкиного тепла,как хвать!его за щикотку бактерии да микробы.Дитё пырскнет на них,созовёт гурьбу однолеток-но нет мочи хворобам противиться:мрут словно мухи младенцы.

   С холодных листьев за воротник ссыпалась дождень,прыгая по телу страхотными мурашками.Милиционер шептал взбадривающие песни,сжимал кулаки,намеряясь сходу броситься в бой.Он и на миг не поверил лёгкому цифирному счёту главного врача-очень небрежно рассказывал откормленый бугай о жестокой смертности при родах,словно подбрасывал уголь в топку кремации.Старшина ненароком даже заглянул под стол,чтобы узреть его копыта;но доктор обулся в высокие ботинки с модельными носами,и усмехался злорадно-что,съел?

   В маленьком окошке под крышей покойницкой виднелся свет:может там гадает судьба:будет тебе чудиться-а не верь:ущипни себя за бок-пропадёт заморок:но испуг не выказывай-храбрись пока жив:а если умрёшь-воскресай не канителясь.

   Среди кучи железного хлама ржавела слега от строительных лесов,она и пригодилась милиционеру:-эх,жердяшка из металла,если б только ты узнала,что предвижу я сейчас в неурочный ведьмин час;я ползу,а в пятках бьётся сердце коркой ледяной,бес хромой над мной смеётся,ангел плачет подо мной.-Вокруг разделочного стола сгрудились белокровавые мазаные халаты-режут варагулы маленькое тельце.У него кости и так,как у курёнка-а они его ножом,потом пилой,да ещё зубья перемотали бинтами,чтоб никому слышно не было.Два деторуба вынают из мальца душу,а продажная блядь в банку запихивает частички её,спиртуя для сохранности.И шлёп этикетки-цена сердца,почек-не прогадать бы.Хватит,глазёнки,плакать-умойтесь,придут покупатели скоро.

   Сполз милиционер с шеста,не удержав в себе поздний ужин.То выл,то плакал он;потом от удара по затылку грохнулся оземь.Дед с бабкой,да я впридачу,стали орать будто одержимые-до упора прибавив звук-и сумели испугать напавших бандитов,которые трусливо разбежались по кустам.Мы скоренько втащили из телевизора прямо в хату бесчуственное тело старшины.Пока старики вызывали скорую помощь,взахлёб перебивая друг дружку,я отпоил мужика водкой,добавив к ней грамульку нашатыря.-С ума посходили вы в городе,-хлестанул пару раз по щекам.-Разве можно детишек губить?!Они ж в этом возрасте божьи,а не наши ещё,не людские!?или выдумка всё?-правда.до единой кровинки.-тихо ответил мне,болевые цедя слова.-на всей русской земле нынче разгулялись нелюди.и у вас есть.-Брешешь,гад?!!-ищи их.

   Милиционера увезла больничка,при смерти да в бреду.И хоть я ему поначалу не верил-но искал следы,рыл,нашёл.А сегодня утром я поймал голого маньяка,отрубил ему вислый писюн-который тут же скормил собакам,а самого оставил в кустах истекаться кровью.Он,конечно,мог бы убежать без трусов,тем более в ужасе боли и агонии;но осиновый кол,основательно прибивший к земле его синее пузо,помешает упырю скрыться.Когда я уходил всё дальше и дальше,он был ещё жив,он оглушал нестерпимым воем прекрасные зелёные окрестности,на цветочных лужайках которых гдето закопаны маленькие дети,его жертвеньки.Пустынный уголок этот можно назвать земным раем-и я тут часто отдыхал в волшебных мечтаниях,а суслики крутили хороводы вокруг.Благословенно было:до вчера проклятого дня,когда мои чуткие суки,играя,разрыли грязную тайную могилу безголового голенького ребёнка.И не понять-мальчик то,девочка ли-всё срезано на тельце свиным складенем душегуба и ядовитыми мухоморами трупных пятен.Я долго умолял его ожить и тянул за руку в свой мир,под светоч пробудившегося дня,но зловредные корневища опутали в ярости,когтями скребли…Сошёл я будто с ума-сбросил годы,и юность,отрочество:фотографировался возле рыжего клоуна,хохотал,дёргая его за нос красный.А обезьянка не угоманивалась на моём плече и всё добирала себе мои русые волосы,склеенные конфетами да мороженым…Опомнившись,я осторожно нёс его,боясь разбудить тревогой,и потому спотыкался.После обмывал в дождевой бочке,одежду дал,лишь подшив немного стежками крупными.Белые обул тапочки,замеловав их по беленой печке.И посадил ребятёнка в землю,чтобы быстрее вырос и к маме вернулся самым сильным на свете.Но как вот закрою глаза,то смешно мне,сейчас даже-кошмарной кажется ерундой этот резиновый будто бы пупс,исколотый перочинным будто бы ножичком,которому шапку не на что было надеть:в гробике дитёнок лежал со сложенными ручками,а мне чуть ли не на страшный суд вместе с ним хотелось,чтобы увидеть его лицо.Он теперь рядом со мной,у задней стенки,под завалинкой.И может,душа его-где на куст черноплодной рябины мягко опустилась серая горлица.

   Но если б села сразмаху,то провалилась задом между веток,уж очень толстая оказалась птичка.Она,нервно покачавшись,тут же перепорхнула на ракитовый сук;и горделиво причащая пёрья,оглядела ближние деревца,траву под ними,да рядом кукурузное поле-только юркая востроглазая мышь увидела её раскоряку,но спряталась от греха в норке.

   На парусящих горличьих крыльях нарисованы белые широкие галуны-не кисточкой,кистью малярной-и форсит птица повседневным мундиром подводника,аль красуется в кителе морского капитана,волка северных широт.Ей нужен простор,ветер вольный,штормы наперекор-но сегодня по синему небу барашки плывут,белые агнецы.Что им теперь делать со мной за убийство?Судить-сказал бы на людях полковой милицейский майор,укоризненно хмуря брови.А в душе он легонько вздохнёт,благодаря меня тайно,и пальцем тронет тугую застёжку кобуры,петлю тюремную.Но плохо придётся тому начальнику,который в открытую похерит закон,поддавшись сердечным чувствам,хотя у каждого человека в мире сём,будь он бесом иль ангелом,случаются минуты,пусть даже мгновения искренности и достоинства в одиночестве или прилюдно.Отказываясь от казни позорных душегубов государство обеляет лишь себя самоё,взваливая на простого человека неподъёмную духовную ношу самосуда.Милейший ты;ты,ты,ты, и ты-кого я сейчас вижу перед собой-ответь мне без фальши:сегодня даруешь ли жизнь бывшему человеку,в детстве так названому по праву рождения человеческой матерью,если вчера растерзал он в лохмотья твоё дитя-твоё,твоё,твоё и твоё,не чужое.Ответь бухгалтер,строитель,духовник,правитель,философ.Какую меру нам дал великий господь для благородства и милосердия?не молчи,всеявый,мне тяжко сейчас.Тебе легко-ты в лицах трёх един-отец и сын,и дух святой,и боле;а человек останется один,с самим собой переживая горе.Вселенная не зла и не добра,лишь равнодушна к отмиранью клеток,людские судьбы для неё игра,а жизнь да смерть-театр марионеток.Их незачем оплакивать теперь.Мир никогда не сможет жить иначе.Но почему от клеточных потерь большой вселенской болью сердце плачет?В голове мутная плень,приставшая к черепу каша,запёклый на стенках рис.Тупо в затылке,пригорели все буквы от мыслей,от дум-именно буквы,именно пригорели-и добавить бы чуть водички пустых разговоров,бесед,болтовни,размешать чтоб полегчело-но нет той живительной влаги.

   Есть.Как же я забыл.Бражка уже подошла,и мой завитаминоз кончился.Зубы есть и куснуть что.

   Выпив сладостно кружечку,я стал перед зеркалом,скрестил руки.Точно как палач,крепко упёртый в эшафот.-Ну что скажешь?

   Отражение моё сидело на кресле.Холодно,зыбко,тревожно.Так ёрзают на дне рождения нежданые гости.-Зря ты.Нужно было в милицию сдать.

   -Его б посадили,а он жить не должен.

   -Это лишь бог решает.Бойся церковной анафемы.

   -Кто меня смеет проклясть,если сам он точно не знает,что там-за порогом,за смертным пределом?от сердца всё верно.Кого я сотворил,с тем и живу.-И ехидно ему:-А ты всерьёз верующий,или просто свои грехи божьим страхом врачуешь?

   Он не обиделсяосерчал;а хитро так:-Может,вера не только небесный господь.Но и обычное людское покаяние.

   -Надеждой на раскаянье нелюдей мы сами впихиваем убийские заряды в детишков тельца.а ублюдки только выдёргивают чеку.-Я отхлебнул ещё.Жёсткая кость от вишни попала на больной зуб.-Какая сука могла придумать,выпестовать,взлелеять это уродское лицемерие?!Ты!!

   Испугался гад.Задрожал,расплываясь в зеркале на мелкие части.Ручки,ножки,по сторонам,и губки шептали:-одинокой душой ты болеешь,одинокой,душой…душой…

   Вот опять ей видён лесничихин дом,и снова чистюля стирается.Потные рубахи,грязные носки свисают в лесной родничок со склизкой коряги.Я всегда норовлю прикоснуться к её пальчикам,или волос за ушко заправлю:бабы заботой падки.И любопытны.Они отдаются любовникам,потому что те выворачивают их наизнанку,позволяя рассмотреть такие тёмные уголки бабьих душ,куда хозяйки сами не заглядывали,не то что позволяя мужьям.

   Меня тоже словно бесы шпыняют:соблазни,улести,сгоноши.А муж?зарежь,закопай.Эти герои,дерзкие прототипы,давно полнокровью живут во мне,потребляя те же овощифрукты,мясо,и брагу.Они любят тех баб,и с теми дружат мужиками.Я много раз слышал,как они шепчутся в закатных потёмках моей души,не зажигая свечек-наверное,пришло уже время мятежников.

   Они меня умыли,одели,причесали.Я ещё не видал себя таким красавцем.А если б видел,то не забыл-влюбился по самые уши,побабьи.Леснянка чернявая знает,зачем я сегодня пришёл в её дом,когда егерь уехал.И спряталась под занавеску спальной комнаты:то ли стесняясь в углу помойного ведра с котяшьями,то ли тайком слушая мои заикастые разговоры-смущаясь да радуя.Будто её сейчас поведут к алтарю,а не останется в хате готовить,стирать,пылесосить.

   Блудявая кошка потёрлась об мои ноги,и толкнула-садись-к старинному креслу.У него лакированные чёрные выгнутые ножки,обручья,которые сляпали мастера ещё до нашей эры.Седушка да спинка ушиты алым бархатом-ни заплатки;а по дереву вензеля,завитки,родовые печати.-Может быть ты из древнего клана царственных викингов?

   Тут бульон зашипел через край;спешно бабёнка выскочила,притушила-но обожгла пальцы и выматерила родословную:-Ни хера не умели эти принцы да принцессы,сплошной разврат и малокровие.Борщ есть будешь?

   -Не откажусь,-ответил я,чтоб хоть ложкой занять свои неуклюжие руки.

   Она налила мне полную миску,добавила сверху сметаны,застывших шкварок из холодильника.Я справился с волнением,даже голову чуть задрал,и уже почти не чувствовал вины своей за ненавязчивое ухаживание.Сердце ведь не разбирает-замужем иль холостая.А леснянка совсем близко подошла,порвав меж нами грубую оболочку,и мягкой ладонью тронула чёрный рукав:-Кушай,пожалуйста.-Задрожал я как школьный звонок;забился,озываясь сердечным эхом на жалобный голос.К лесничихе я приклонился,простив обиды и измены,и веря что не повторится такая алчущая боль,собачьим подползком подкрался,припал к хозяйскому колену,и спрятав ревностное рыльце,дышал и плакал,мучил роль:-любовь земную не считая горем,отдайся мне как другу палачу,распутным флёром бабьих благовоний и робким-да-на жадное-хочу.-Вот точно так же,много лет назад,я выпрашивал,вымаливал в истерике игрушечный барабан,увидав на улице белых пионеров праздничный отряд.Они шли,громко палочками стуча;и в ногу,равнение гордое-подбородочек.

   Тогда я получил свою игрушку,хоть отец выгреб из кармана последние деньги.А в этот раз лесничиха,хотя и сама распалённая,но выперла меня из дому,порвав на себе платье,бельё и душу.И я,скрежеща словно зверь,проклиная,вернулся пьяно домой-спать.

   Укрывшись одеялом до подбородка,я становлюсь саркофажьей мумией-но не жду,когда меня выкопают.Наоборот,мне приятен жуткий страх,и сообразительный мозг яво представляет на белую стену чёрные тени химер,упырей,монстров.Они так велики,что не помещаются всеми частями своих может быть гнусных,и для трусов чудовищных тел.Хвосты да копыта сползают их на пол,а зубатые челюсти клацают по потолку,укрываясь остренькими ушами.Горячая кровь из прокушенной губы уже текла с подбородка одного вурдалака,а он не давая капле пропасть,слизывал её змеиным языком.Его красные очи обозрели хатёнку и упёрлись в угол.Там дремал я как жертвенный ягнец для дел сатанинских.Пополз упырь радостный,тяжко громоздясь на когтях-и уже осязая шею мою,будто клыки злодея прокусили кожу,а рот зачавкал густеющей сукровицей.И вот когда её отрыгнули слюнявые губы,приблизившись ко мне для сосущего поцелуя-как неотвратимо накатывает улыбчивая электричка на вусмерть растерянного пассажира,случайно с толкотни перрона скользнувшего между рельсов-я сам словно этот приговорённый выполз из тела,с неимоверным трудом душой опираясь об воздух.Покачался нестойко,толкнул себя ввысь,и взлетел,оставив пустой свой панцырь в постели.А чужой я на время занял у домашнего голубя.И полетел ко лесничему…Вру,к его бабе красивой.Втихаря опустился на козырь высокой трубы,склонил голову вьюшке.Слушаю,слышу-шорох одежды.Ею жакетка скинута,ботинки,платьишко,а после и до исподнего баба добралась.Чуть сердце не выпрыгнув,я слетел наискось в форточку.Но там заперто,крюк висит-что от воров подвесил лесничий.И тогда я в стекло сразмаху.Дребздынь-зазвенело оно под крыльями.Собаки взлаяли,куры кудахнули,свиньи захрюкали,а в доме пожар.Караул.Ну я и дай дёру в ноги.Приземлился в гнезде,среди выводка.Птенцы кричат то ли с голода,то ль с испуга.Окружают нас со сторон всех крысиные рыла.Не моё же гнездо,человек я!но взыграли инстинкты родительства,жалобы.В самую звериную харю я бросился,заслоняя детёнышей.Клюнул ей глаз,и успев яростный визг услышать,взлетел еле с перебитым крылом.Сверху мне видно было,как подрощеные крысята загрызали птенцов,и последний из моих долго тряс кверху ножками с откусанной головой.Потом пацюки столпились под насестом,будто люди вытягивая ко мне свои пружинные шеи-словно с трибуны слушали речь.Одна из крыс была очень,ну очень похожа на пожилую знаменитую актрису,играющую роли добрых старушек.У меня даже помутилось сознание-так захотел я скакнуть к ней в объятья и пожаловаться на свою горемычную судьбу.

   Что бабу живую хочу.Жопастую;чтобы сзади ядрёная тыква,которую сбросишь из облака прямо на мирнейший город,а люди содрогнутся ужасом от этой бомбойной атаки.Сисястую;чтоб спереди спелые дыньки,и делить их на равные доли,обсасывать шкурку,а когда уже кажется все соки истончились,то вдруг снова льётся белый ручей молозива,к коему сам припадаешь и детишкам взахлёб остаётся.

    Живую хочу бабу.Пусть холуйски сидит в моих коленях,кланяется при всяком намёке на похоть:возьми,миленький-бери,родненький.А подлец мой воспрявший ещё и артачится:плохо,дура,просишь-ниже клонись.

   Хочу бабу живую.Уже до чертей надоело руками сгонять.Заместо весёлых мыслей от каждого взгляда на родную обитель,от бабочек сусликов,и прочих зубастых хищников-я в тёмные думы погружен,развратные в бредни с замужними жёнками-я так их ставлю да этак,совсем даже голыми и до пупа,в ночных сновиденьях и буйных фантазиях дня-забыл о грехе б и о господе,но истощённый падаю,каюсь,в божьи глаза позорно смотрю,зная что он видел всё.

   Господь,ты любишь меня?..прости,что спрашиваю об этом-ведь кажется,ты всему человечеству доказал свою любовь,заслав к нам на землю великого сына в самом явом обличье,и заставив его не отцовским приказом,но душевным благородством претерпеть все мыслимые муки,доступные бренному телу;значит,ты всерьёз пожелал чтобы люди,обрящие веру,не только прожили с надеждой на лучшее,на райские кущи потом,смерти после-а явили бесстыжему миру ненаглядный пример милосердной стойкости,яростной отваги-и стали соратниками твоему сыну.Но какой из меня соратник,если я люблю и ненавижу,верю богу и сей миг ожидаю подмены.Потому что для меня одна любовь с верой-это рабство,кабала.Поклонение-холуйство.А по любимому человеку надо не только истирать в клочья шерсть на коленях,но и в лохмотья кровавую душу.Чистая любовь,вера не бывает истовой;раб-не товарищ.И бога нужно любить,ненавидя;верить в тревоге предательства.Потому что озаряя одну из идей первейшим величием,он обязан ради неё предать остальные.Вот так Христос,во славу господа обрёкший себя.

   Хоть бы взаправду вознестись к небу.И парить,разбросав крылья-а потом нырком опуститься на верхушку дерева.Иль поднять себя ввысь чудесной силой желания-и камнем,кубарем!ловя взглядом лишь точки да чёртки,ринуться вниз-но волшебно замерев у земли,упасть в траву лёгоньким пухом.А мне надоело жить неизменным по примеру скушного мира.Ведь тому хорошо,кто любит работу и упоён своей милой семьёй.Но мне кажется страшным любой пустой день.Пацаном я б схватил клюшку-айда на хоккей,на футбол.А ныне мне взрослому остаётся влюбиться в свою лишь усталость,да одиночество.Если уж нету другой любви.

   Моё чувство соратника давно заболело.Ленью великой.Есть мечта спихнуть на других людей все заботы цивилизации.Она беспредельна как космос,и на каждого ребёнка взваливает посильную ношу развития,но уже с долькой сердечной горечи.А возрастающую годами тоску потом не развеют убогие зрелища,потому что в конечном счёте радости требует не тела оболочка,но души вечность.Дети малы;я ж имею понятие,что большего от жизни ждать не приходится…

   И хоть у меня очень весёлая натура лица,в ней далеко ещё смерть не смердяти-да только скушно драться с этим вот миром порожней суеты,бунтовать против плакучих ив и дрожащих осинок.Люди возятся на газетных бумажках,журнальных;словно хомячки в трёхлитровой банке.Одни размером полнее,со щеками,богаче-другие худы,юрки,и в услугах.Многие из них там за стеклом подыхают,удивлённо всхрипнув,потом завоняв-но не оставив золочёного памятливого тавра в чужом сердце.Куда делся?а?сосед скажет злорадно-пошёл к чёрту.А у того своих дочёрта.Ну,тогда к богу-каяться.Но и бог зол на грешника-поздно тот возлюбил покаяние,раз всласть отдавался земным страстям.Так что же?просто сгинул в небытиё хомячок,человек-спустил время даром на игорном столе.А ведь мог бы стать гением,познав азарт творчества.Или великим философом,пусть едва прикоснувшись ко истине.

   Много ближе людей мне зверушки мои,дикие да домашние.Волки,лоси,медведи,лошадёнка в хлеву;а особо две суки азиатской породы.Я уважаю их как недругов.Рычу и пугаю,не жалея по рёбрам-но суки верностью мне отвечают,мелкая свора заступников.И чем жесточе грызусь я с подонками,тем ласковей они к вожаку-со мной,то есть.Сёдни утром на крыльцо вышел,к свету белому потянулся спасибом-да чуточку взвыл от радости,что живу без помех-а собаки разом круг встали,преданно глядя в глаза своим зверским вопросом.Но у меня пока нету для них ответа серьёзного-сам пусто жируюсь,вес набирая.И тишина духовитая возле нас.

   С неделю как приходили мужья городские,вооружась тупорылыми берданами.Хотели дурни запугать глупой силой;ко мне из машины вылезли на охрястьях свиных,на коротких ножках.Пятеро было их с шофером вместе:-доставай,-говорят-зверюшек из лесного загона.Мы желаем охотиться.

   -А разрешения,документики есть при вас?-спрашиваю.

   -Ну а как же!-захохотали горожане в один голос,и предъявили вперёд заморого мужичка,опечаленного незавидной участью.Бесприметный он,в уголке шестым тёрся.Но как сбросил лоснястую хожалую куртку с себя,то оказался главным уездным егерем при погонах.

   Тут мне вроде придётся в теньке постоять,к сосне притулиться-да взыграла душа пополам с лиходейством.Так вот случается у одинокого человека,когда ему вороги мирно жить помешали.-Скурвился окаянный предатель!!!-свистнул я на три стороны по полям лесам кладбищам-а подонки мои,грызни славные,сразу морды оскалили из кустов,и скрежет зубовный разнёсся меж трав будто волчий.Прогнали мы вместе охотников.

   Три дня назад шёл я радостный,думал о ерунде,улыбался.Захотелось взлететь-переселился нутром во птицу,и махнув крыльями,сел на крепкую крону высоченного тополя.Но по сломанной ветке,по пешеходному мостику прибежали вороны ругаться,что у них от меня опасно качаются гнёзда.Тогда я сорвался в самую высь-гордый,белопёрый,отважный-а оттуда прицелился метко и нагадил.Потом драпанул в сторону лукоморья:на широком плёсе перья ополоснуть,смыть грешки во прохладную водицу сероглазой речки.Но у мостков деревянных через узенький перепляс встретили меня дробью.И снова охотники.Я им курлыкурлыкурлы,понадеясь,что они в журавлей не стрельнут-а мне изо всех стволов задуплили безжалостно браконьеры.Ну хорошо,негодяи:продул я форсунки,выбив плаксивые сопли,да глотнул освежающе воздуху.Набираю ужасную высоту,падаю резко в пике-и у самой земли выхожу на бреющий,жмя смело гашетку и густо поливая шрапнелью фашистскую сволочь.Она вся затряслась руки вверх;а я так спокойненько ей:-Предъявите!

   Гляжу:ухмыляться стали,перемигиваясь.Но я настороже:опять ведь начнётся блатная песня-сами мы не здешние,зато знаем губернского голову.Как в воду глядел:круговою порукой суют мне багряные корочки одержимых чинов,в которых бесом прописано золотыми буквами.А я же птица,грамоты не знаю-подтверди,мать природа.Ну и погнал их пинками на реку,и сбросил с мостков во гниющие хлобыстья камышовых плавней.

   Только вот вчера я не спас кабанов.Ночью спал потому что.В это время проходили шпионы,стрелки далеко от нашей хаты;их блестели глаза предстоящими ожиданьями-ах!сладка мечта,готовь пыжпатроны.В заветном месте натоптана к речке кабанья тропа из дубравы,и если сбоку залечь во грязь,сильно не чавкая-ух!-то когда с желудей свиньи опиваться пойдут,можно всех потрошить,можно сало крошить кабанов,и подсвинков,и деток.Приготовив обжорное блюдо из клыкатых секачей да маленьких брюхастиков под шоколадным соусом сухих камышовых метёлок.

   Двое стрелков залегли на вернейшем прицеле,решив желчевать только вепрей со своей передовой полосы-невидимые у воды,в скрадывающих сумерках.Другая парочка притаилась на берегу,в расплюстье большого осокоря-став совместно похожей на двухглавого змея Горыныча.Пятый бандит положил ружьё на моховый пень за двадцать шагов,и выслеживал жертву круглыми очками,украденными у заснувшего филина.

   Когда в пугающем мраке повисли яркие парашюты ракетниц,кабаны ломанулись назад.Под жёлтыми куполами захлюпала грязь-из зарослей выскочил вепрь,слепо раздувая клеймёные пулями дырки ноздрей.Следом на берег метнулись секачи помоложе-они грозно ревя съели первый залп оружейный.А возле них паникующей толпой визгливо валились матки с дитями под вторым и третьим,четвёртым зарядом свинца.Звёзды на стропах погасли;охотники в плавнях затихли,боясь соглотнуть слюну;уцелевшие свиньи дробили валежник уже далеко в лесу.Когда всё замолкло,когда наступила мёртвая тишина,трусливые браконьеры с жадностью похватали добычу и скрылись во тьме на машинах.

   Сколько ж зверюшек на свете осталось?решив посчитать,я отправился следующей ночью,и перелетая через горы да равнины,леса да моря,сматывал вёрсты в разноцветные клубки.На дне моего грибного лукошка лежали жёлтые из пустыни,зелёные таёжные,а голубые реки раскидали свои длинные хвосты по всем щелям.Но мне нужна белая Антарктида.Там,где во льдах затёрты мачты парусных кораблей,где под водой навечно замёрзли три огромных кита доисторической науки-императорские живут пингвины.Они походкой и статью похожи на королевских особ,но всю жизнь ходят в одном костюме и работают простыми учителями,обучая грамоте белых медведей.Не зря тех прозывают умками после окончания школы.

   Я сел на снежном торосе;закопался,так что самого не отличить от снеговика.Бинокль прикрыл варежками,и почал считать с первого по десятый класс.А потом записал,не чинясь,всех до одного в красную книгу-подальше от бюрократов да браконьеров.Никого не забыл,приговор свой изрёк:теперь тому,кто тронет пингвинёнка или умку сразу высшая мера-Подпись.Точка.-

   Я иду по августа тропке,неспеша косолапя,и напеваю прохладную песню белых медведей,которую нарошно подслушал ночью.Изпод ноги взлетел пугливый кузнечик,и стукнулся башкой об мою коленку.Почесав зудящий ушиб-теперь будет синяк-прихрамывая спешу к зелёному стрепездику:прошу извиненья,раскаиваюсь что незвано забрёл в его пышнотравые пенаты.А хозяин сердито мотает зубастым бочалом:-ты дылда,если бегаешь как слон,то оглядывайся да смотри под ноги.Тут,между прочим,мой кров и семья.Уяснил похорошему?

   -Чего ты,чего?!-трусливо возмутился я,слегка отмахиваясь ладонью.-Не со зла ведь тебя зацепил.Загляделся.

   -глаза повылазили?-Ого,он уже рукава заголяет,и драться собрался.Но у нас разные весовые категории;к тому ж я лесник здешних мест,охранитель природы.-Браконьер ты,вот кто.Повредил мне крыло,и скрипочку-теперь будешь жену да детишек кормить.-Препираемся мы,а жирующее солнце уходит далеко за зенит,пуляя в нас не лучами-каплями сала.Я дую за ворот футболки,потом на коленку свою,на кузнечика.И ссоры как не бывало.Он с улыбкой  рассказывает мне про диких свиней,которые страшнее мучают их голодными набегами-не сожрут,так затопчут.Но от врагов улететь,от зимы тоже,мешают стеклянные слабые крылья,над коими хохочет вся родственная саранча.

   Я принимаю тёплое,жаркое даже приглашение заходить невзначай в гости;вокруг сонные травы храпят и бездельничает луговая дремота;только синие да жёлтые мотыльки порхают не умариваясь,и мелкота играет в жевалки,кусая мою обгорелую спину.Летняя бродячая парынь уже едва пахнет бесстрашным грозовым озоном,внаглую обившим созревшие сады.И толстое солнце как по маслу катается в узеньких переулках соломенных крыш,с хохотом сдувая божьих коровок на конопатые ребячьи носы.Это оно выгнало из конюшни жердявую лошадь,за которой стреноженный волочится скотник,опутан на четыре копыта.Двое пацанят да девчонка от страха возлезли под самое небо по шаткой лесенке,и орут на кентавра,тычками взбадривая друг дружку.А довольные поросята только лишь перекатывают свои слоёные колбасы с боку на бок в жёлтой луже свинарника.От их едального корыта куры гоняют зелёных мух,притворяясь заботой,чтобы тут же выклевать спод носа недожёванный кусок.И каждая большая ли,малая тварь ныноче дышит в четыре ноздри,воздух мает-потому что во пекле сгорает он быстро,наполняя природные лёгкие.Сев,сенокос,жатва,и любовь,детородство много живого дыхания требуют-чтобы руки трудились,голова думала,чтоб чресла любили и пела душа о земле родимой.

   В деревенском магазине я встретил давнего знакомца,который живёт в тёщиных приймаках,шоферит,иногдаче работает вместо лошади на задворках у старой бабки.Если не пьёт,конечно.Мне вспомнилось тут,как грустная старуха ругала его,шалопая,за водку,кой накануне он нахлебался;и много жалости было тогда в её сварливых речах-об корявой судьбе,о жене да детях.-Как ты живёшь сейчас?

   -Ооооо.-Мужик широко разинул рот,усмехаясь;так дошколята в первый раз пишут круглые буквы на бумаге,ещё не жалея чернил и линеечек.-Теперь я с той бабкой живу.-Лицо его вдруг искривилось,и добрая мужицкая усмешка стала превращаться в равнодушный оскал инквизитора,замороченного людскими грехами.Он жерчал сбитыми зубами,словно перетирая кульбу в жерновах.

   -Ну ты даёшь.-Я уже не знал,как теперь с ним разговаривать.И стыдно скрёб в затылке всей пятернёй,со всякими приблудными вошками.Сделал бы вид,что меня его грех насмешил,позабавил циркачески-но какое же здесь акробатство,когда все сломаты руки да ноги,и лишние даже;а прежде громогласный рыжий клоун тихонечко плачет,сморкаясь в колпак.-Дааа.Зачем тебе нужно?ведь двое детей.

   -А баба моя?Про блядь мою ты слышал?-он позорно заглядывался,искал мои путаные глаза и правду в них.-Да не бреши.Вся деревня про неё болтает.-И всколыхнулся,воспрял к небу он,непобедимый богатырь силы и духа.-Думаешь,мне больно?Херушки!Срать я хотел на неё!Пусть теперь спит с кем попало,а я к ней не подойду-мои обиды прошли через кишки,и наружу.Я уже забыл,где их оставил.

   Наверное,по этой самой забывчивости мужик всё крепче сжимал мою глотку,слюнявился в лицо,и шипел,пренебрегая словами,едва не отняв меня у матери природы.-не указуйте мне.Жжживу как хочу.

   Стоит мужик голодный,оборванный-корке хлеба рад и обноскам-но волю его руками не трожь,на вилы поднимет.И пусть это воля нищеты да мучений,всё равно не променяет её на сытый загон.За то я его,дерзкого,и уважаю.

   Уважаешь?сам себя спрашиваю.За что?Он выжрал бутылку и под забором свалился,про всех забыл.Дома у него ко всему край работ непочатых,и с ними жена,бедная,управляется,уж глаза б её на мужа не глядели.Прибраться по человечески не за хер,денег нет,а у неё хата выбелена мелом-где взяла?да сама накопала в овраге,мешки тащила на вросшем горбу,пока алкаш её слюни пускал,в штаны обсыкался.И не говори мне,будто таких котяхов мало на сердечной стороне-было б мало,душа так не болела.Ссучилась порода как курва вихлястая-настоящий мужик станет одними руками планету рвать,чтобы осенью урожай дала,чтоб семье жрать было,а если у него силы и надежду попытают отобрать,то не подходи близко-вмиг под ноги пеплом осядешь.Нынешних пьяных подштанников даже чести лишили-и сверху,снизу,и раком-им совесть испохабили,а они одно в бутылку зырят,друг дружке жалуясь на судьбу…

   Ээге,дерзостный мой-далеко же тебя понесло.Удивляюсь,как мы в одном теле ужваемся.Думаешь-если прокапался,отрезвел,то и забуреть можно под красным флагом.А вспомни,каково ты на днях сам нализался и дедуню споил.Заглота…

   Ну,было.Было.Я на ногах устоял,но деда подкосила моя ядрёная бражка.Доволочив его до евойных ворот-шажков за пятьдесят,чтобы бабка не встренула-я опустил его бзденьком на траву.И из кустов уже подождал,пока дедуню хоть ктонибудь заметит.Но он сам заметился,провыв в небеса гордую революцьонную песню.Бабуня выскочила с ветерком,оглядела-не поднять-и затянув потуже платочек на шейке,пихнула свово старичка со всей дури под зад.Зад всколыхнулся;дед тяжело башку поднял,выматерясь-а узрев бабку,резво перевернулся на животик и скокнул за ней на карачках.Жаль,бензина не хватило:заглох в десяти шагах.Старушка опять подошла,присмотрелась-не юлит ли,заманивая.И шлёп!теперь по носу.

   Дедуня в сей раз даже на ножки поднялся,уж так ему сучку хотелось поймать;а я за кустиками сидел и тайком ухохатывался.В общем,приснул он под виноградной беседкой,возле собачьей конуры.

   Но утром он не пошёл домой,а прямо ко мне.И пустые хлопоты,печальная обуза:деда хоть на аркане к бабке тащи-всё равно упрётся.

   -Ну что ты гноишься в углу,выйди на свет.-Тяну его цепью колхозной,но старик сто замков на душу повесил,и никого туда не впускает.

   Только и твердит:-Моя вина,прощенья нет.

   -Да в чём ты виноват?-Я даже руками всплеснул,удивляясь стариковой гуднявости.Право слово,как дитё непрощёное.-Пойми,дружище,что бабуня уже и думать забыла вчерашнюю ссору.Теперь ей одна сладость осталась,оттого что ты сильно переживаешь.-Я ладонями потряс перед носом своим,привечая дедовы глаза,и ботинком пристукнул:-Ну понял,старый бабай,речь мою?

   На гуся он похож.Недавно мой гусь спотыкнулся при спуске и кубырнул в самодельную овражину,кою я давно уже вырыл для их купания.Под тоненькой толщей колодезной воды нет ни рыбы ни мяса,но каждый день белая стая ковыряет часами вдоволь замутнённый бочаг,пресноводный ил.Впереди всех ножищами лопатит вожак,не сбавляя крейсерной скорости,и лишь для виду окунается в муть самым клювом широкого носа.Гуси до поры соблюдали здраво свой жизненный уклад,можно даже сказать иерархию;пока один из них,с костяной головой,нарушил законы природы.Предупреждал я его,чтоб не лез поперёк пекла в батьку-и дурашливо жалел,баюкая под курточкой,когда получал он щелчков по башке.Но всех советов ослушался-гыготал,и скандалил,и дрался-этот гусь:тот самый,что теперь полетел вверх тормашками.Мне опять его жалко;но сколько же можно…глядь-не верю глазам,вдруг обман,то притворство:всё белёное стадо,лаптями топча цветь земную,на выручку кинулось шуту да пройдохе-и вожак растолкал,чтоб помочь.

   Так и бабка тотчас прибежала,слезилась,и бросилась деду на шею-а он ей-плакали оба,да кляли себя за разлуку.А после,взявшись за руки,подошли к гусиному бочажку,где карась мой единственный плавал-с рыбалки ещё.

   -Дурачина ты,простофиля,-помнится,сказал мудрый старик золотой рыбке.-Исполнить готова любых три желанья,ведь верно?а вот подскажи мне,чего загадать.

   -ну как же,дом конечно.-Озадаченная рыбёшка хлопнула по воде хвостом,как само разумеется.Кивнула на песчаный взгорок:-в халупе живёшь,с мышами,клопами да мухами.Приличные гости обойдут стороной.Но если построить красивую гостинку-за мой счёт,конечно-то все проезжие купцы,и тож иноземцы,станут к тебе стремиться.Вон уже зрю я воочию:водку пьют,едят индей,веселятся.А в твой карман текёт денежка,журчит ручей золотистый.Чего ж тебе надобно,дедушка?

   -Покоя,-ответствовал ей утомлён суетою старик.-Мы с бабкой в том давно возрасте,когда душа перживает за бога.Как он без нас,не торопит ли?А может,должны мы что людям сказать напоследок о нём,о себе-ведь думали много.

.

   -оооооо,-округлила рыбка губу,много раз попадавшую на крючок.Оказывается,был у неё решённый вопрос на такой заковыристый ответ.-Хочешь стать владытчиком человеческих помыслов,душ?сердец гуманным повелителем.Вмиг сотворю чудный храм я,волшебный дворец,где до единого все истово воспылают любовью к друдругу и верой в тебя.

   Тут разозлился старик,разозлилась и бабка-и побегли они по воде в своих рваных галошах,растоптали мово карася.

   Вот словно мечту мою растоптали.Но я подпёр голову руками,и начал понемногу возрадоваться новым солнечным дням в богатой копилке сентября.Ему доход исправно идёт:сыплют серебряной мелочью коротенькие дожди,подбрасывая ценные купюры громов да молний,течёт в карман прибыльное золотишко созревших полей да садов.

   Хорошо в утренней смуртане,когда уже знаешь о наглом появлении солнца,собираться в поход за грибами.Если слякоть не устоялась лесными болотцами,легче ботинки обуть,и обычная ветровка в благодатную рань согреет лучше тулупа.

   Начнёшь собираться один;погремишь чуток копытами-тут и жена поднимется с постели.

   -Далеко ты?-поправив волосы,поднимет весёлые глаза на твою худую шею,обтянутую воротом лёгкого свитерка.

   А ты сразу не ответишь;будешь смотреть на неё,будто не обычная баба,а чудо небесное.Обнимешь мягче пухового платка:-в лес,за грибами.

   Вы уйдёте по полям,по тропинкам,и наберёте в лубяные лукошки грибов да ягод,диких груш,яблок на варенье,слив сочащих в компот.Туда же поместятся громы,дожди,да роса;перекатипаутина присядет на волосы,и лучи солнца уснут к вечеру на ресницах.А в сенцах вашего дома схоронится лето.

   Пойду-ка и я за ним.Рюкзак на плечи-айда.Шишкуя ботинками встречные камешки,подальше от хутора.Сердце осталось угрюмым,тревожным,будто печальное предвестие с телеграммой пришло.А в другой половине громадной души песни пел и плясал я,радуясь своему выздоровлению.

   На малоезженой грунтовке меня встретил тихий дворовый овчар,которого хозяева выпустили на зелёную пасть поклацать зубами.Собакам тоже иногда нужно вместо мяса ботвы цветущей,обезболивающей-от простуды и чумки.Я присел перед ним,почесал за ушами его добрую нежность.Он,счастливо подвизгивая,проводил меня до речки-но там застыл,шаря глазами по кустам,видно выдру услышал.То здесь-плеск,где вода ровная и дно босое;а то из прибрежных коряжин мордочка выглянет.

   Пёс догнал меня у яблонева сада-хвост трубой,сигналя белым берёзкам в карауле тополей.Тут по левую руку шмыганули наперекосяк два зайца,а третий сильно струсил и застыл невменяемо.Я пуганул его огрызком кислой антоновки,и тогда они со псом умчались вперегонки насовсем.

   Дальше версту прошёл я;возле чащи лису встретил.Видно,в деревню-стрёмно шагает,хвостом следы сзади машет,чтобы отпечатков не осталось.Под нос мурлычет песню голодную,поминая врагов браным словом:-ой,я,бедная лисица,мне без куры и не спится,на зубах одна трава да пшенична полова.Не с руки питаться этим,подрастают в чаще дети,им бы ярочку под бок-кушай дочка,ешь сынок.Уууу,собачьи горлодёры,пухнете с костей и с лести,пусть вам снится в сонну пору дрын хозяйский с плетью вместе.-При последних словах рыжая сиганула под сиреневый куст,где коровьих котяхов было побольше,извалялась там и вылезла в наружу-шерсть воняет несносно,лапы скользкие.Но для деревенских псов этот запах свой,товарищеский.

   В тихой дремоте леса мне показалось будто я один здесь.Вдруг над головой затараторила сорока,торопясь облететь всех соседей.-привет,сова!-подскочила к дуплу толстого дуба.

   -я филин,а не сова,-буркнул сыч обиженно,и хлопнул крыльями.Сорока отпрыгнула в испуге на дальнюю ветку и осерчала визгливо:-да мне какая разница!кто вас разберёт,летаете всё ночью,когда добрые птицы спят,запужал насмерть своими разбирательствами!

   -разница в том,что я больше на мужика похож,чем баба моя.Лети дальше по свету,и если жену увидишь-вернёшься:доложишь мне,где и с кем.

   Ой,ревнииивец-всплеснула крыльями пёстрая сплетница,и уже надумывала тишком,как об этом случае растрезвонит на птичьей завалинке.

   Сорока завертолётила хвостом в глубь леса;а филин прикрыл ставнем дупло,и опять задремал.С наступлением сумерек дебри всё больше становятся похожими на древнее усыпище.Кругом со штыками деревья-как стража мёртвая,живьём черепа замученные-надёжнее нет проклятья,чем непогребённые души.И уже непонятно:куда идти,где поворачивать-от чьих когтей убегать без задних ног,а кого и по загривку приложить можно.Пока меж стволов рукастых деревьев пробивались неяркие светы,было спокойнее-но сумерки нагнетали панику.И треск сучьев,и лесные шорохи в темноте совсем не похожи на природные шалости:в них виделась мне чьято злая сила,чтобы устрашить и похитить безвольного духом да слабого телом.Шёл я,боясь нарушить дремоту сказочного леса;хотелось песню великую выть от храбрости,да куда только пропала былая отвага.Вернусь,нет ли-то лишь ангелу моему ведомо;а он сам дрожит среди лиха,рядом жижу болотную хлюпая мокренькими сапожками.Ему тоже ветки глаза шпыняют,комарьё кровушку пьёт-уснуть хочет родненький,да примоститься негде.

   -Как это негде?..А идите ко мне!-словно выплыла из трясины,с тумана бабка виденье.

   -Что ты делаешь на болоте?тихуешь коварство для добрых людей?-Я зло посмотрел на кривую смешливую старуху;почудилось мне,что вся её убогость напялена личиной сверху тощего тела.И глядела она нам под ноги,шептала,словно отваживая от земли.-Ты своим лупатым взглядом меня в мох не зароешь.

   -Ды кто же тебя пугает,милый бродяжка!-хихикнула даже.-Я здесь давно живу,всем знакома;а ты на ночь забрёл и уже грозишься,суета городская.В ножки мне поклонись,ободри разговором приветливым-а то ведь за дерзость рисковую тут и не такие богатыри жизнями заплатили.

   Стряхнул со спины я трусливых мурашек:-Поклонился до самой воды,кабы не приболел.Шатаюсь с хворобами,а сила в трясине легла,пузыри пускает.

   Баба приложила к моей груди сухую ладонь,похожую на свиток январского каштана;слушала долго,морща утиный нос и шевеля локаторами ушей.Я сначала упрямился из мужицкой гордости,осличал немножко,но потом сам пошёл за нею на привязи.Может быть,это и окаянное приключение-да уж очень душа просит отдыха,для тела приюта.Тем более,что в старой избушке деревенским быльём пахнет:неделяшные раки с угла хмару речную наносят,хоть от них скорлупы не осталось;под потолком шерстит луковая шелуха,что давно уже с супом уварена.И полведра торфа томится в печи-её тёплый воздух,ласковый щенок,пятки лижет.

   -Ох,непутёвый человек.Зачем ты забрёл ко мне в глушь,не пасуя пред страхом,а лишь загадав на удачу?-Баба яга притопнула лыковым лаптем,полыхнув очами из седых косматей.-Отвечай без любезностей.

   Я молитвенно сложил руки,пропев:-Бабуленькааааа,истинная красота не вянет в любом возрасте,и не во грех превознести твои достоинства.

   -Какие же они у меня,плут?-усмехнулась старуха с приятностью.

   -Вижу,что женщина вы порядочная-по глазам,и по сердцу верно.Что коварства за пазухой нет:или сразу съешь,иль приветишь халвой долгожданной.

   -С какой это радости я тебя,крендель сахарный,стану миловать?-Яга,взяв со стола хлебный нож,метнула его во притолоку.Клинок на два пальца врез в дерево.-Или золотишком богат откупиться?

   -Не совру,беден.Зато порадую твою одинокую душу разными сказками,байками да любовными былями.

   Старуха пожалась плечами невнятно:-Ну ладно,жалобь меня,репей тебе в печёнку.Люблю я слушать слёзное,но с перцем.Можешь даже пустить Матюков-уши стерпят,а плоть возрадуется.-Яга вдруг както нехорошо обглядела меня,захихикала,будто в замочную скважину:-Баньку пора истопить.Отмываться будем от грязи болотины.-Кивнула на стол:-Ты пока перекуси,чтобы голодную хворобу заморить,а я огонёк подпалю.Там у меня в очажке есть камень природный-кержач называется.От него уходят любые боли,даже сердечные.

   Старуха быстренько управилась;выставила на белую скатерть сковороду с яичницей и мякотное сало в плошке.Я заглотил слюну,но постеснялся сразу за ложку.-Прости,пожалуйста,бабуль.А может,стопочку нальёшь,если найдётся?

   -Вот молодчина,напомнил,-всплеснула она цветным фартучком.-Четверть стоит в погребке.Слазь,милый,без канительных обид.Да прихвати помидоров баночку.

   Сошёл я обласканный под землю на пять шагов,и диву дался.Не всё время,видать,яга живёт человечьим разором-вон телячьи окорока,свиная копчёная туша;а уж соленьев десятки-капуста с грибами,пересыпанная изюмом,огурцы в пролежнях укропа.И настойка стояла рядом с колдовским зельем.Я взял её,прихватив помидоры.Да смутился запаха мяса,цапнув зубами ароматную корочку.

   -Где ты там?всё забрал?-переклонилась бабка в подполье,шаря глазами во мраке.Даже стала на колени,задрав кверху зад.

   -Иду,родненькая.-Я,поспешив,сбил кастрюлю;пролился рассол.-Вот,матушка,и не гадал,что ты такая аккуратная хозяйка,-говорил ей громче нужного,чтоб не слыхать было моей возни с посудой.-Всё на полках прилежно,в банках и кадках ароматно да вкусно.Поучить бы городских девок готовить всласть,может семейной ругни уменьшится.

   Старуха подала мне руку,но я чуть опёрся на слабую помощь,для вида.Тогда она вытянула за плечи;и силу проявила,напугав меня неосторожно.

   -Ну мать,тебя годы не старят.Здоровье хорошее.

   -А чего мне тут сделается,во лесу?Все болезни ж от нервов-так доктора говорят.Я одна живу,вот и некому спортить настроение,радость отнять.Без скандалов,без ссор-хоть и сватались многие.До сих пор ещё заезжают по старой памяти,но всерьёзку вручить себя боюсь мужикам.-Тряхнула яга плечиками,будто сбрасывая с шеи ярмо-В деревнях они спились,в городах обабились.Ране мастеров было пруд пруди,да неводом черпай.И не козырные слова болтают люди про золотые руки.Так и есть-за что мужик ни возьмётся,всё ладно выходит.Хоть дом поставить,хоть жёнку любить,и детей нарожает.Без топора да матерьяла,без подмоги даже-одним мужеским семенем.

   -Думаешь,бабка,мы хуже стали?-Я так огорчился на старую,что взять её за ноги да об стенку.

   -Хужее ли-не знаю,а ослабли сильно.Вы,ребяты,нынче ни за что отвечать не хотите.За родимую землю,опоганенную злобой и жадностью;за брошеные семьи в дальних краях.Скитаетесь по свету псы уличные.А вам давно уж объединяться надо,гнать ворогов взашей.Они злые,трусливые-таким и пинка хватит.Да вот только загребущая нескромная жизнь расплодила много супостатов-кого обласкала,кому пригрозила,сделав холуями богатства.И усадила сверху на мужицкую шею.Под ними вы пропиваете разум свой,заробели в грехах зависти,лени,уныния.Словно не господь вас создал,а ворона на простынь нагадила.-Бабка уже топотала лаптями по хате как вождь по броневику,сыпала кругом церковными словечками и родовыми суеверьями,пробивая отвагой в моём равнодушии свистящие дыры.-Гидра человечьих пороков страшнее кощея,дракона,вампира.Те хоть в открытую жгут,пожирают и рушат.Их легко распознать.А вот нелюдей новых,с обличьем да статью,с улыбками хитрыми вроде теперь и обидеть зазорно-законы для них писаны.Раз человеком зовётся,да к тому при богатстве,при власти-не тронь.Но тронуть его,паря,надо.До мозгов придушить,чтобы месяц цедил через тряпицу манную кашу.

   -Ты,видно,злее побитого генерала,-дивясь старческому задору,покачал я башкой будто крыльями загруженого штурмовика.-Обидели чем?

   -Да не меня,дурачок.А отечество.Плохо,что лиходеи подбираются к природе.Лес валят,рыбу черпают,планету сверлят-людей зависть ест изза чужого пристатка.Один мужичок золотом разживётся,а за ним другие вдогонку.И крошится землица на рваные межи,хоть досроду одному богу принадлежала.Живая она,сыночек-на мёртвой бы не народилось столько безумцев.И терпит земля до поры,пока ещё внимая разуму.Ты уж повстучи за неё во запертые души,как вот я в твоей побередила.

   -грубая,неотёсанная,безграмотная,-удивлялся я про себя бабкиному злопыхательству.Это её вымучила нынешняя разруха повитуха,которая всё никак не примет благоденственные роды у сытой счастливой жизни.В одном права старая-неладно у людей в головах да брюхах.

   -Насильем человека не исправишь.Обозлить можно.-Я загромыхал кулаком в свою грудную клетку;выбив из неё,как дробот свинцовых пуль,болезненный кашель.-Твоё милосердие к падшим,боюсь,что грознее окажется плахи.Тут в главарях нужен умный мужик,чтобы вовремя окоротил бойцовый пыл.

   Бабка чихнула,перебив мою тронную речь;потом ещё три разка-видно,нюхательный табак попал к ней в ноздрю.Потом пытливо заглянула мне внутрь;скребанула ногтем по кишкам,содрав застарелую кросту:-А сам пойдёшь всех впереди?

   -Ну конечно!!-захохотал я как прокламация на королевской площади.-Скажи,помолясь добру:где тут поблизости,а может далече,случаются драчливые митинги да стихийные бунты?Страх мне хочется почесать кулаки,чтоб родимчики на спине заледенели холодным ознобом-чтобы нас,бунтарей,таскали жандармы на крючьях штыков.

   -Не ёрничай,сынок.-Вздохнула старуха,слёзно поминая былых узников.-В тюремной кутузке даже всемогущая смерть томится при куске чёрствого хлеба.Да при маленьком оконце,которое решёткой не забрали острожные мастера-умудрись,мол,руку просунуть.Иногда лишь подсядет больной голубь:ай люли,милый,с пайки хоть кроху кину.

   -Матушка.Неужели ты судима?-Я ошарашено вглядывался в морщинистое косматое лицо,пытаясь приметить на нём увядшие следы революции и горьких сидельных лет.

   Но заливистый старушечий смех раскатился,словно из той сказки о потерянном времени-собирай бусинки с пола.-Нет,милый.-И совершенно секретно приложилась к моему уху:-Знаю одного человека.Не совсем настоящего-он с того света.Неделю уже прячу его от людей,а особо от господа.Беспощадно казнили его на земле,но ему и на небе покоя нету.Поговори с ним,авось чем подможешь.

   Нуну;мели языком,бабуся.Захожу громогласно в баню-а из угла мне змеиное-шшшшшшш!!!-Выползает навстречу человекоящер-травоядное,не хищное животное.Он мяса не ест;ему бы только своими жвалами как саранче пожувать внутри организма,где мяса нет совсем,лишь мягонькая душа-скошенная зелёнка.-разрешите познакомиться,-и пытаясь привстать,тянет кверху трёхпалую лапу с перепонками.Преодолев человеческую брезгливость от запаха тухлой пещерной мути,я наклонился к нему.Но:-друг!-он кинулся сам мне на шею.И не отвязаться,не сбросить,хоть брыкай.Бедняга виснет,кряхтя от натуги толстеньких ручек,просит солнца для своей мрачной грусти.

   -Как зовут тебя?-Мне совсем не было интересно,так спросил-из любезности;но сразу пожалел,что теперь,с именем,с биографией,мне от него будет трудно отделаться.И я тут же поправился:-Ну,не хочешь-молчи.

   -да я сам не знаю.-Зелёная его кожа ещё крепче позеленела,настоявшись как чай в кипящем котле нежданной стыдливости.Он даже заиккккался:-ззззабыл.Честное слово.-И обхватив вислые бородавчатые щёки маленькими ладошками,поспешил объяснить:-нам бесполезно всё лишнее.Только самую малость я латками помню.

   Вот что он поведал мне на ухо,таращась глазами объевшийся клоп:жил раньше на земле-в меру достойно.Избранных любил да ненавидел,к остальным равнодушен.А когда беднягу враги погубили,то господь не дал его блуждающей душе нового тела приятного:кинул под ноги подлое,грязное.

   -зато я летать научился,и во всяких умею вселяться,-шепчет он,ехидно потирая перепончаты лапки.-я теперь отомщуууу,отплачуууу.

   -Месть замышляешь?вендету колхозную?-Я с кислой виноградной ухмылкой покачал головой,стряхивая на него пыль,перемешанную суровым осуждением.-А ты подумай что этим убийством,если б ты был благороден сам,то они проложили тебе дорожку в рай.Но раз так не случилось-винить себя нужно.Потому что крохотные достоинства затонули с потрохами в пузатой бочке негодяйства-и как уж господь силился их разглядеть,но одно лишь всплывало дерьмо.

   -ух ты?!и перевёртыш какой!!-воскликнул змеёныш со смешным возмущением,будто социальные благодетели подсунули ему,неходячему калеке,без движка каталку.Руками крутить?!Фигушки!!-потвоему,я больше душегубов в своём горе виноват?И мне обеляться всю жизнь нужно было,чтобы они меня чистенького прихлопнули?!Выходит,для этого именно случая жил и работал я,мучился и любил!!уууутварь!!-хлестанул меня по лицу,оставив жжёный рубец.

   Увидя его ощеренные клыки,и что не угас ещё его смертный пыл,я визгнул трусо да очумело,и понёсся петляя между сорных колючек чертоплоха,красным зелёную траву кропя.Прыжки мои быстрые длинные,меня далеко от него унесли.Успел на сосну я взобраться,чтоб ещё дальше сорваться взлететь,и на самой верхушке всё жарче распалял себя,почти крича среди таинства леса:-Трус поганый!На тебя мир,затаившись,смотрит-а ты прыгнуть боишься!-И тут же проныл:-ойёй;набери в грудки воздуху,и безмеры выдохнись вместе с ним к облакам…

   Пшик.Стою на сосне,оцепленный иглами сучьями,а страх дерзкой молнией пригвоздил мне затылок.

   Но:-герои!на помощь!ура!-и шагнул я за ними в бездонное небо.Ах,какая красота вокруг;да вот только штанина крепко ухватилась за сук,что не отодрать.Минут десять висю уже.Подрёбрышко кровью обливается,а в голове стало туманно.Как вор попался.Чердачные похитители шарят бельё под крышами;вагонные толкачи промышляют багажом бедных переселенцев;форточные шныри залезают в квартиры через оконные дырки.Есть ещё подвальные,чуланные,кладбищенские.Которые у старух таскают соленья с погреба,воруют цветы по могилкам.И орут громче всех:-держи его!!!-а у меня горло бедой перехвачено.

   Полз мимо ящер.Хрустя привядшим малинником,давя сизые ягоды.Потом вдруг остановился,чтобы одну спелую сорвать,а в пяти шагах слышно-капкапкап.Посмотрел кругом-мимо;гребень свой кверху задрал-в самую точку.Пора спасать:уже кровью наплыло белое горюшко.

   Он выпустил когти,обхватил сосну лапами,и в мгновение был под макушкой средь шишек.Осторожно взвалил на плечо моё тело,и одним крылом цепляясь-где за ветки,где за деревенские матюки-сполз к подножью.

   -милый дракончик,-едва очухавшись,взмолился я,-прости навсегда и отнеси меня к звёздам.Это великая мечта моей жизни.

   -ты задохнёшься там.-Ящер погладил себя по башке неуклюже.

   -А если недолго?если скоро вернёмся?

   Хмыкнул ехидно змей сквозь четыре зуба;то ли жалеючи,то ль представясь в полёте со мной.Но я уже нагло приматывался к его горбу малиновыми лозьями,схватил цепко за шею-и мы упорхнули к бледному глазу луны.Тихо;даже чуткие совы не гукнули,а только парочка очумелых воробьёв бросилась врассыпную.Я прислонился всем телом к большой тягловой силе,и для подмоги дрыгал ногами,словно плыл по морю на спине доброго дельфина.А ящер чуял мои лягушачьи рывки,да посмеивался:-не егози,пожалуйста.Я и десяток таких дотащу в хомуте.-Боязно не было:в сердце моём танцевал юношеский восторг,нежно обнимая прекрасную даму.Лицо она скрыла вуалью;длинный шлейф платья изредка открывал её босые ножки,очарованно волочась следом и преступно слизывая отпечатки надушенных пальчиков.

   На небо высыпала путеводная нить в белой муке далёкой галактики.И то-долго лететь до ближайшей планеты-но если есть за плечами мешок с харчами,если в баклажке три литра бражки,тогда любой путь окажется вдвое короче.А уж коли рядом лебёдушка плывёт,постреливая красивыми глазками,можно с ней даже на край белого света,коего никто не видал,а древние старики рассказывают.Что там крокодилы щиплют слонов,гоняются кашалоты с акулами,и пингвины ныряют в ледяную воду,чтобы не простудиться.Рубашка на мне пятнами виснет,штаны болтаются мокро:но я зло кручу ухо ящеру,выпытывая главный его секрет:-научи летать!научи!

   -дурачок,-он даже не сердится.-Это страшное умение.Знаешь ли ты,как души набожные и неверующие,бухие да трезвые покидают тело в последние мгновения земной жизни?Они вылетают резво,чтобы опробовать воздух,напряжённый словно цветок эдельвейса,когда к нему тянется рука влюблённого скалолаза.Но выбравшись из оболочки сознания и покружив чуть меж звёзд,душа пугается одиночества,рвётся назад.Туда,где уже ошеломлённо толпятся родственники,прохожие иль хирурги-разводят руками да плачут-а душа орёт вроде бы громко и человечески:-рот откройте,придурки!через него я обратно войду!-Только шиш ей;в гортань запал язык,и нет дороги блуднице.Сей миг гулкое эхо разнесло порох да визг топливных баков моей стартующей в вечность души.Ломкой болью отозвался отрыв серебристых нитей,связанных с умершим телом.Вместо шляпы стеклянного скафандра мне для смеха нацепили замасленый треух,подвязали бантиком,успокаивая что на том свете жить лучше.Воздух чистый,лёгкие вдыхают цветочный аромат,а сердце гуляет в райских кущах гигиены и здоровья-но я орал не хочу!не могу!-Будет неизменное благо,забудется ужасть преданой любви и проданой дружбы.-Но эхо моего крика в ответ взорвалось,раскидав по белому свету злые проклятья-станет вам моё отомщение лунным серпом косить судьбы как погнившую рожь.Душа исказилась страхом да яростью;её глотал голубой туман неба-а мои кровавые губы вгрызлись в потный кадык облаков,и потащили их за собой на прочной привязи изломанной шеи.Облака ж мёртвой хваткой вцепились в горы,сворачивая их каменные головы.Тоскующая душа разматывала многоцветный клубок планеты,чтобы по ржавой нитке экватора вернуться домой обратно.

   А потом вдруг она успокоилась.Головёшкой вперёд полетел я в неведомое,запоздав принять боевую стойку,и только воздух свистел в абсолютно безлюдном просторе,таком нищем,что и корочку подать было некому.Я возрадовался сначала-и небу,и свободе,лёгким крыльям-стал беситься от счастья полёта,от избавления надоевшей жизни:а что она кончилась в тюремном застенке минут десять назад,то я быстро понял.И не жаль мне жену да детишек-пусть воют над трупом,лицемерно слезя-это их безвозвратная тоска по себе,по как они смогут жить без меня одиноко.Упрячут ботинки и куртку в чулан,и в цыплячий загончик под хатой сховают любимые мужние вещи…а пыльца-то останется гнить по углам,которая с грязных волос моих падала,с потного тела,вновь прорастёт и то застарелое семя на обтруханных простынях Любови земной.

   И опять душа громко завыла,чтобы заглушить тёмные мысли да звуки,но они всё равно прорывались с боевыми гранатами в жалобных песнопениях плакальщиц.Надо мной поют?-и так больно ударило сущее скорбью поддых,прямо в сплетение сердца и солнца,что я,грубиян и невежа,пригласил на суд господа вседержащего как простого товарища.-Друже.Нет большей веры на белом свете,чем в твою справедливость ко лжи,и ко правде.Если душа моя чёрна,как твои босые пятки,прошедшие сквозь адовы коридоры по дорожке ко мне,то и накажи мученьями-не жалей,господь!не милосердуй.

   Да он и не стал,потому что всегда живёт по закону,который сам сотворил.Вдруг разверзлись облака под ногами,и я провалился,будто слепой бедолага без кобеля да без палочки.Только успел рукиноги повыставить,тем и смягчил жестоко пав ниц-больно ступням,сгорели башмаки.И стою как дурак на карачках,жду оплеуху или удар топором.

   -Говори последнее желание,раскаянный грешник.Исполню его для того лишь,чтобы стойко ты вытерпел кару небес.

   Мнётся государь на месте,от неловкости заботливой чуть прихрамывая,или чердачная заноза ему попала в пятку.Я эту малую соринку краем глаза едва цепанул,с улыбкой прикусив губу,а всеявый сударь осерчал сразу,не вынеся моей лёгкой иронии.

   -Смеёшься?!-Пнул под ноги шкуру бесхозного ящера:-Заселяйся.-то ли плакать,хохотать ли навзрыд.-Кто ж меня признает в этом облике?тогда,всемогущий,обели мою душу беспамятью-забвения дай,что покоя.Не желаю крылять по родимой отчизне огнедышащим змеем,драконом свирепым.Или страшно мне знать,как гублю я в пожарищах своё прошлое счастье.Снове душу хочу-пустую,будто мир первородный.-Утро вечера мудренее,-в боге скуксился дьявол улыбкой.-Спать ложись,за милосердие возблагодарив меня.

   -А утром,друже,предо мною открылись двери,вошёл я в подземелье мрачное.Не воздух,а гниль под потолком плавает-дышу через рот,запах наизнанку выворачивает.Но я мужик крепкий,не чахлик вмерущий-и потому факел высоко поднял,чтобы страхи разогнать,да песню запел.Думаю,если кто рядом есть,отзовётся же-подпоёт боевой моей мелодии.Но на звуки голоса-труптруптруп-выползли горбатые тритоны,и так много их было,что уже друг на дружку полезли:хотели,видно,лучше меня разглядеть.Одного я кулаком в нос подоткнул;так они всем скопом завизжали,тыкаясь у моих ног.

   Да тут дурманить меня стало-как я ротом ни дышал,а всё ж голова закружилась;и присели мы с ней к стене,от пола до потолка мхом заросшей.А среди этой зелени грибы попадаются-у него шляпа большая,вроде съедобная,но вот ножка как пискля комариная.Я хочу есть-никакой мочи нет удержаться,прямо напасть,колдовство.В ладонь сгрёб горсть шляпочников-и не жуя.Вкуууусно.Поначалу…Но как пошли из меня дымы,огни разные-да и газы,чего стесняться-уродливый гребень на голове вырос,горб огромный,и хвост крокодила.В лужу на земле посмотрелся-а я теперь совсем даже такой змей Горыныч,что и мама родная не узнает.Обхватил башку свою крыльями чешуйными:-ойёй,лишенько!куда приткнуться теперь бывшему доброму молодцу,а ныне худшему гаду на свете?-Ломанулся я в дверь,но узки оказались воротца;тогда по стенкам,по полу я,сметая всё на пути своём.

   Тут ктото меня крепко стукнул дубой по ноге:озлился,рррразорву с горя-глаза горючие поднял от земли,а глядь-предо мной я стою.Только в старом человеческом облике:по фотографиям,зеркалам по.

   Говорит мне я:-Лети,светик,на восток,-и карту суёт под нос с городами да весями,-сожги вот эту деревню дотла,а жильцов кого убей,кого в полон притащи.И будет тебе награда,обретёшься вновь.-

   А я уже на всё согласен,чтобы рыла ужасного больше не видеть,ко обличью возвратиться.Открылся мне камень сезам с потайным ходом,и выполз змей мой на волю.Взмахнул крылами от пуза-подняли они на небеса его.

   Летит Горыныч,очами зыркает по лесам да пашням,всё больше подгребая хвостом к той указанной местности.На карте был луг заболоченный-и тут вот жабья кочка на кочке,а каждая лягва ножками бьёт,приветствуя лютого змея.Ан нет,показалось;лишь ниже спустился,лягушки стали в харю бросать комья грязи,и зенки безвекие заплевали хором:-улетай,проклятый тритон,откуда беда тебя пригнала,а то и по костям назад не воротишься.-Дыхнул дракон на них огнём,они спрятались.Но на душе у гребнеголового осталась дурная примета,что лягушки проповедали.

   Лес показался;то ли хмарь из него,то ли гнус навстречу-мать честная!совы с коршунами в одной упряжке божьим днём насмерть кинулись змея против.А ещё слева голуби-стрижи;с правого бока налетела поселковая мелочь,что пузья свои греет в пыли дорожной.

   Плюнул опять Горыныч огнём,да ведь всех не перебьёшь,а на место сгубленных встаёт новая пернатость,злее прежней.С высоты стал змей падать,потому что невмочь ему крылять да отбиваться.Тут же ближние хаты показались-селяне выкатывают старинную пушку на прямую наводку,но небесную нечисть с неё не взять.Пульнули раз-мимо;и второй промахнулись мужики.Тогда бабы похватали детишков в охапку,и к церквям веровальным бегут со всех ног-оборони,боже!А мужья их живьём горят,потому что похерить дракона нечем-дети да бабы,камень на шее.Главный орёт командир,разодрав на кителе пуговки-уррра!!И незло на него змею даже,а со слезой душевно.

   Но пока птицы клювы долбили,стронулось в голове у Горыныча-память вернулась.Узнаёт он родные места,плутни-оборотни да с девками шашни.Ойёй,здесь любовь на свиданку ходила,по тропке лебеду мяла в тапочках без задников.А на том земляничном взгорке он мужиком с нею стал:загрёбся целовать в ухи,шею,а сам всё сползал на коленках,невмочь опереться о землю.

   И вспомнил змей,что прежде был человеком-вот ещё ране,как солнце взошло.Но красоту его спёрла нечисть,уродство оставив поганое.

   -Себя я вспомнил,каким сроду был.-Зелёные морщины на морде ящера,сложенные извилистым клубком,словно посунясь в ушко иголки стали разматываться,кроя узоры.-Отказался я выполнять верховный приказ,и вот теперь прячусь от государева гнева в этой чащобе.-Он гоготнул с тоской:-Ну что,дурачок,ты ещё хочешь так научиться?

   -Нет.-В башке моей тоже сдвинулось.Я отвёл глаза,кургузый малец,и тихо промолвил:-Спасибо тебе за честь да беседу,но пора мне домой.Ещё свидимся.

   Ящер притушил сзади коптилку:-Я впредь не загадываю,а тебя ждать буду.По нраву пришёлся.

   На бреющем,по земле стлясь и кусты задевая,он ссадил меня возле дома.Заверещала кукуня в часах;сбив перья,выскочила из воротцев встречать.

   Змей улетел,зелёный огонёк,и не знаю как он сейчас;а у меня сегодня прекрасное расположение духа-вольный я,незатраченный.Спал без потных видений,забыв тоску о прошлых днях.Чёрные тени спод глаз умыла колодезная вода.Мои туфли начищены,костюмчик поджаро сидит.Одет я фасонистей городского пижона.

   Пригляделось ко мне отражение в зеркале.Дааа;такому мужику пора кобелиться.Всерьёз-и только.Спрашивает:-ты жениться наладился или к утру вернёшься?

   -Свободен я,-отвечаю ему,вскинув руки до самого солнца.-Просто дедуня в гости зазвал,что к нему дочки приехали.И ты нас,милый,не ищи,-замурлыкал под нос,-щиплем мы щавель на щи,-крутя так и этак цветастый галстук.Коекак дотянув узел,сморщился от тугого ворота я:-Не пойму,для чего его носят.Страхолюдина.Тьфу.

   -А ты хочешь быть обходительным мужиком иль лесным шалопаем?-Отражение поддёрнуло свои коротенькие штанишки,явно завидуя мне:-Вот так можно дома ходить,а на люди следует в лучшее одеваться.

   -Не спорю.-Сдул я пылинки как матёрый модник,и принялся шнуровать туфли.-Хорошая баба сама обойдёт грязнулю,чтоб не позориться.-Я ещё пару раз вздыбил чуб:яйцом смазать либо.И на прощание хлопнул отражение по плечу,обглядев его статную фигуру,на которой в последние дни наросло мясо.-Мужаешь.Скоро рубахи перестанут налазить.-А оно в ответ перекрестило меня тайком,призывая добрых божков нынешнего дня:-пусть облепит тебя удача с головы до пяток,будто повалялся ты с ней на клеверном поле,а вусмерть усталые пчёлы роняли ведёрки с мёдом прямо вам под ноги.-

   Но крылатые трудяги пока ещё едва наносили с полбрюшка цветочной сладости.Они гудели,переговариваясь о самых прибыльных рабочих местах.Одни хвалили гречишное поле,другие духовитый аромат липовой рощи,а горстка отъявленных сластён поглаживала животики,набив их лизучими карамельками клевера.Только трутни до сих пор спали,сложив под головы пустые торбы.Ктото из них переел-и стонал,ворочался во сне.А может ему приснился жуткий полосатый шершень,который никого не боится,стережа в кустах с пикой,скрежеща несмазанными жевалами.

   За три версты,далеко над логом,дозревало кукурузное поле.Или другое-отсюда не видно.Наверное,тревожно качались под дуновеем крепкие стебли,переговариваясь:как бы не разбудила суета погод раньше времени малые зёрна,коим в тихой утробе прожить надо проливные дожди да гневные ветры,кипящее пекло.А потом выходить в большой мир:где солнечный свет,ласкающий пушистые нестриженые макушки,где ждёт их семейная парилка комбайновых бункеров.Дальше на ток-и через транспортёры в круговерть вечно спешащих сепараторов,которые передадут малышей яслям колхозных амбаров,детсадам хлебных баз;а вполне оперённых юнцов определят в школы да гимназии комбикормовых заводов и мельничных комплексов.В мягкие нежные руки улыбчивых девчонок мукомольщиц,или в жёсткие тёплые ладони тоскующих по мужикам зрелых мельничих.

   У мышей средь стеблей начался брачный гон-всюду носятся как угорелые.То один воришка прячет молодую сахарную свеколку,то другой на лабаз потащил кусок хлеба.Такую скотину коли удастся приручить,уж потом не прокормишь,съедят самого.Но зато на любом артельном поле они лучшие учётчики-всюду следят за огрехами:-эй,тракторист!смотри в оба,а то председателю доложу,-их многохоженые пути-дорожки уже опутали весь мир.По мышиной тропе и я пришёл к дедуне.

   Старшая дочь,с бабкой вместе,сидела на лавке под окном ветхой хаты,а младшая притулилась худым задом к завалинке.Молодые лузгали семечки,и бабуне хотелось,глядя им в рот-да зубов нету.Тогда она вынесла себе арбуза,чтоб губой сок давить.

   Проходя мимо,я краем уха коснулся обескураженного разговора,в котором нелестно озывались обо всех мужиках,а попросту хаяли.-Против тебя он бессильный мозгляк,-говорилось дочке младшенькой,-но погляди,какую управу над тобою забрал.Слово поперёк боишься сказать,что зарежет ножом иль придушит спящую.И все они одинаковы. 

   Я замедлил шажок поздороваться:-Здравствуйте,бабы.О ком это вы?

   Но ни капли стесненья,лишь вздёрнули бровки-привет-отмахнулись:-Старик,слышь,по дому звенит.Ждёт тебя.

   А дедуня игрался с волчонком,для забавы переворачивая его как букляшку.И в шерстяном щенячьем животе тискал блох,чтобы наверно к зрелым годам волка не мучили застарелые болезни.

   -Оставишь его?-я спросил деда,решив уже,что не позволю топить курносого увальня.

   Старик хохотнул,пнув ладонью под хвост.Малыш огрызнулся,упав на бочок,но его серчание больше похоже на трусливый вой:-мааамочка!я потеряааался!-Оставлю.Мой пёс воспитает,-ответил дедуня без всяких сомнений,будто лет сто прожил в конуре,наизусть вызнав звериные повадки.-Дружба у них сложится,потому что кобель раньше был бесприютный скиталец.Значит,милостив к слабому.

   -Это верно.-Усмехнулся я в золотое окно,припомнив свою блудную жизнь.-Породистые псы изнежены на сытой кормёжке.Отваге они не научат.Но сам волчок скоро зубки покажет.

   -Думаешь?

   -Знаю,дед.Легче приручить свору,чем этого.-Я подпихнул щеня ногой;тот опять визгливо кубырнулся и затих,ожидая тумака.-Вот я тебе явый пример объясню.Когда ещё в городе жил-то как выйти с достоинством из грязной драки,если всем скопом навалились непуганые малолетки,а мне одному деться некуда.Они ж стаями ходят-то им курить попросится,то бабе моей заглянуть под юбку.И поначалу я куклой сгибался да падал на землю,извиваясь червём.Но когда после долгой больнички пришлось мне с работы уйти,тут я сказал себе-баста.И с той поры бросался всегда грызть и душить вожака;пусть хоть коваными ботинками мои кости волочат по земле-а добычу бросать нельзя,покуда не запросят пощады.Первым завоет слабейший,следом другой-и так,друг на дружку глядя,утопнут в дерьме вместе с героями.А вот если человек один,хоть даже волчонок,то его под бока честь и совесть удержат,а со спины гордыня подпрёт.

   -Про кого брешете?..-спросил нас весёлый старший зять,тряхнув перед носами ведёрко с карасями.-Во накидал за утро!

   -В охотку съедим,-подмигнул дедуня,возя ладонью среди жирной чешуи.-Одевайтесь на подработку,а я пока их зажарю к бутылочке.

   Радостно стянул я давящий галстук:-Как живёшь,зять?

   Улыбнулся мужик поделиться в ответ:-Хорошо живу.Дочка отлично закончила школу,теперь институты сдаёт.Первый сын тоже умник,а второй почемуто с тройками.Как думаешь,ведь они близнецы?

   Я засмеялся,будто от двойни обязательно подвигов ждать-наивный.-Ум да желание не рожаются.У пацана,наверное,хвост трубой в обратную сторону-на девчонок засматривает.

   -Неее,рано ему.Он у меня полгода выпрашивал мяч футбольный.Я сдался тогда,а теперь жалею.Стал сынок лучшим нападающим,только учёбу забросил.Еле тяну его за уши.

   Всё гуще краснел я от зятевой искренности,боясь что и самому мне придётся выворачиваться наизнанку;но слава богу,дедуня прервал нашу беседу о семье.-Славно нарядились,-зацокал языком,обсматривая наши рабочие куртки да подштанники.

   Сели мы за стол вместе с бабами.После первой рюмки зять начал трепаться про огромную рыбину,что сетку порвала.Выпив вторую рюмку,и третью,рыба ушла с дырявого невода,сожрав попутно бельмовую гусыню со всем выводком.Бабы ахали,слушая россказни.Я закатывал левый глаз,сподлобья кося на сестричек.А дед хохотал,поминая хватким словом наглого зятя и всех его родичей по материнской линии:-Вот брехун!озверел с утра не жравши.Да кто её видел,такую акулу?!когда я за всю жизнь одного сома вытащил с бабку ростом.-Дедуня при этом стучал ладошкой об толстые ватниковые штаны,будто отмеряя губастого от жабер до хвоста:-во!во!-и в стороны разлеталась лежалая пыль с давно немытой одёжи.Сидя меж дочками,он пихал под бока их,беззлобно ёрничая:-Знаешь,почему младша такая худая?потому что очень сварлива.А вот ты у меня дробненькая,-и весело щекотал старшую.

   Поглядев на него,бабуня тут же прибрала бутылку;а когда дед полез отымать,то хлопнула его по рукам больно:-Ты скоро заблудишься и сам себя не найдёшь.

   -Оооох,-нарочито вздохнул дед.-Сейчас бы залезть в манду,да девять месяцев тихо пожить в темноте и покое.-Под наш дружный хохот добавил:-А то ведь с этой злой бабой весь свой прежний моральный позор утеряю.

   Дальше гулеванить стало не с чем.И мы засобирались на луг.Слепо тыкаясь в полумраке сеней,я едва уловил даже не ухом,а томливым наитием шёпот бабий капризный:-думала,что ты рядом сядешь,-и пыхнул горячим ответом:-да я б с удовольствием,и руку положил на коленку,-а выйдя к божьему свету обменялся тайным взором со старшей сестрёнкой.Теперя бы к вечеру мне надо споить её мужа,здорового диризяблика-чтобы он много немножко выпил.И тогда воспаря,я помчусь на свиданье-зачем?-ну за чем мужики к бабам бегают?чтоб на жизнь свою жалиться.Неприметно отстав и всех сзади шагая,я внимание на бабёнку смотрел,обгладывая её притаённую в сарафане фигуру.Даже скормил себе,чавый конь,знойные волосы,переспелые.Белое тело уж три раза рожало,и плоть свою в достоверности знает.А разложи молочную на сеновале-так она не брыкаться начнёт,будто с бедою мнимой пришёл-а тотчас поспешит сгоношиться,и боле с колен не подымется.

   -Эге,милый,это ещё бабушка о двух концах сказала,..-произнёс дедуня,отвечая комуто из родычей;и я гадко вздрогнул,что так всё совпало с моими мыслями.А к тому ещё лицо запрягаемой дедовой лошадёнки было похоже на морду усталого древнего грузовика,который закидали песком да щебнем в дальнюю дорогу.Ей явно не хватило синих жеребячьих таблеток,чтобы рыготать всю дорогу.Зато их не жуя поглотал дед-гыгыгы скаля зубы-коему лишний рот как пуля в спину.Он тчательно обсмотрел кучерявое небо,перекрестился:-Хоть бы она не появилась,чтоб стожки успеть собрать.

   -Кто?белая горячка?-визнул от смеха зять,и свалился на телегу кверху ножками,придавив сердитую бабуню.Та в обратку толкнула его-не валяйся дураком-тут на шум жена вышла с острой косой-рога есть?нет,набьём;рога есть?да,собьём-сестра прибежала всполошенная,стуча в барабан пабарабарам,и смылась до хаты.

   Старик осерчал:-Что вы всё копаетесь?Я уже опаздываю,а мне давно работать пора!-удивляя трудовым порывом.Его очень легко побудить к развлечениям,но вот на геройство тяжёл он.-Да,нынче я первый в строю,-расслаблено засмеялся дедуня,совсем не обижаясь нашему недоверию:думайте,мол,как хотите.Сдвинул кепку разудалый задом наперёд,став похожим на комнатную неуклюжую мокрицу:-Я сегодня не в битых червях,а козырный пик.Могу пободаться и с дятлом.

   -Тьфу,-плюнула бабка ему на ботинок смачно да густо.-Хоть бы дрожжы скорее закончились.

   -И без них будем гнать!-гикнул старик,горячей любовью хлестнув лошадёнку.-Нуууу!!поехали в лес за орехами!!

   Но тележка так опасно гремела на колдобинах,что бабуня покомандёрски дёрнула за рукав своего бестолмашного деда:-Оглох,што ли?!Кричу тебе прыти убавить!

   -Ты наверно под нос шепчешь?

   -Нет.Просто у всех умных людей уши на голове,а у тебя к заднице пришиты.Ты на них сидишь.

   Тут дедуня сразу не нашёлся ответить,и обозрев наши улыбки,обиженно замолчал до конца пути.Даже в поле он молча полез наверх смётывать да утаптывать стожки,буркнув мне только-без слов,а злорадным пыхтеньем:-сейчас навалю ей под самую маковку,и хрен увезёт зимой.

   Бабы схватились за грабли,оставляя зубоскальство до лучших времён.А мы с зятем на вилы прилегли,словно пацаны выхваляясь.Он ещё и покрикивает:-Давай укажем девкам их невзрачное место!-но маетный пот на его поседевших висках уже кипит лошадиной прянью,будто с версту под седлом проскакал.

   В ответ бабы хохочут двужильные,как и не умаялись крепче своих чалых мужей да случайных любовников:-Дохляки,берегите силу!Когда приберём лужок,то мы вас потащим с собою на речку.Будем голышом купаться,и ещё многово домогаемся.

   Смеются бы вроде над зятем;но косяком на меня поглядывают-за весёлым разговором,глядишь,а завяжется серьёзный роман.И как все деревенские блуды-до исступления.

   Со рвением поработав,мы сели обедать под сенью стожка.Девки наши похватали в кулёк бутерброды да овощи,и ушли во ближний лесок.Проводив их нежным взором,дедуня нарочито медленно вытянул из запазухи предлинный пузырь,или тот таким показался.Но блаженные улыбки всё равно осветили усталые лица,и луг с темто ближним леском,и припоздавших селян из далёкой теперь нам деревни.Они только что приехали сено сбирать-на машинах бабы,девки,мужики да ребятня.Дед аж причмокнул слюной,увидав молодуху с большим агрегатом:-Ух,её бы сюда!

   -А справишься?-зять поддел то ли деда,то ль гриб с миски.

   -Да чего ж?Это мне шляпку черви слегонца поточили,а ствол ещё крепок-поутряне согнуть не могу,-захвастал дедуня,спеша,рассыпая на штаны отварную картоху.

   Два разка выпив,один закусив,разлеглись мы беседовать.Трям,трям;старик нам поведал,как однажды в молодости шёл пьяный мимо порушенной церквы.И вдруг услышал,что по куполу прямо к нему съезжает человек,скребая ногтями;был явственным шелест болоньевой куртки,а может тормозящих крыльев шерох.

   -Позолота с крыши осыпалась,..-махнул недоверчивый зять.-Точно вам говорю.

   -Да что её-мешками укладывали!?-Видно,дед здорово осерчал:-Та летучая тварь слетела в репейник и помчалась за мной.Я тогда умереть мог,еле ноги унёс,-перекрестился в который раз.

   Тут и бабы наши вернулись.Ссыпали под ноги набитые пакеты;а из них свинухи покатили пузатые,бордовея зрелыми шляпами.И несколько зелёных,на вид малосъедобных.

   -Откуда они?кто из вас знает?-пристала бабуня.

   -А где насобирали?-понюхал их зять,считаясь завзятым грибником.

   -Да воооон,под старым мостом,-указали на пересохшее русло.

   -Ну,это подмостники,тёща.Я тебе их сегодня скормлю,-и едва увернулся от хлёсткой жёниной затрещины.

   В это время поблизости от нас устроили селяне свою потеху.Они,кто беззлобно-а кто с душевной корыстью-ёрничали над простоватым с виду земляком,которого парнем назвать не повернётся язык,меж зубов застрянет.Но и от девчат этот великовозрастный мужичок бегает сломя голову всю сознательную жизнь.Пробовали его напоить,и уж было подсунули к бойкой молодке-да он снова уберёг себя.Вот и нынче вяло отбрёхивался на хулиганские выкрики мужиков.Те веселяще подзучивали его,оря ещё сильнее при громком смехе бесстыдных баб.Молодые девки криво моргали друг дружке,прятали улыбки,и гребли сенцо быстробыстро,будто не слыша скабрёзных подначек.А то вдруг обратит кто внимание,влекнёт девчонку в опасный разговор-да и саму тут же высмеют.Хуже ли,замуж отдадут за того же мужичка:были уже случаи,когда походя женихов да невест выговаривали.Не дай бог на дорожке остановиться хоть с кем важным ли,захудалым-через час деревенька всё будет знать,слышать всё,и к вечеру с кольцами обженят.

   Надоело мужичку.К отцу убежал прятаться.Батька на машину взлез,а сын ему снизу завилки кидает под ноги.-Погоди,не части,-просит старый,утираясь едва от набёгшего пота.Но мужичок слов тех не слышит,а вернее притворствует-и крестится,хрестится вилами,хвастая силу.

   Вот уже кузов до верха набит.А то свалится больше,чем домой отвезёшь:-Хватит,сынок,-осел тихонечко старый,привалясь к борту,-ты трогай,я здесь пригляжу.-Но чихпых не заводится,движок придремал.-А толкни ж грузовик под горку,и запустишь с разбега.

   Мужичок скребанул пятернёй в башке,развал на груди тельняшку,и пошёл толкать сзаду свою машинку,оставив зажигание на сносях.Так вышло,что от лёгкого мужицкого пинка,да двух подзатыльников после,грузовик,на два шага катнув,от обиды завёлся.И пьянея свободой,рьяной волей почти,он понёс старого бедного отца вокруг света,заглатывая ароматы неизведанные прежде,дурманящие.Его единственная фара раздулась как шар дирижабля,смело вращаясь на ржавом болту.А то,чего он не видел по недостатку зрения,кипело в ушах разнообразными звуками,громобой прямо.

   В этом месте жаль-но под колёса попал колчавый высохший ручей-автомобиль подпрыгнул,и заглох.Стала слышна тишина;крик-убивают!!!-отца,который свалился меж кузовом да кабиной,а не может выбраться,хиленький.Ойёйёй,айяйяй,и с ними весёлый хохот;мне же было жаль неудачника-я между делом написал откровенные стишки и сунул их той нескладной бабе,коей он втихаря сымпатизировал:-ты зря,бабёнка,людям жалишься:в твоём саду живёт жарптица-небесным журавлём не маясь,лови обычную синицу;и на судьбу не стоит сетовать,умерь девчоночьи страдания-я как мужик тебе советую на парня обратить внимание;он за тобой хвостом волочится,оберегая от напастей,ему семейной жизни хочется-с тобою маленького счастья;тебе ж на парня наплевать,и этот шут совсем не нужен,а ведь ему лишь разик дать-и он бы стал примерным мужем;взгляни на парня без упрёка,не укоряй его напрасно,ты доброй будь а не жестокой-любовью одарив и лаской;ты покажи ему запретное,погладить дай,там где не гладил он-не будь,молодка,бабой вредною,не будь ползучею ты гадиной;в тебе ведь много материнского,родного и животворящего-бросай свиданья кобелинские,и заживи понастоящему.-

   Изза всех этих приключений,и разморившей обеденной лени,мы запоздали с уборкой;вернулись домой далеко после полудня.А нужно ещё валить свинью в гостинец дедуниным дочерям.

   Над дверкой сарая,на леске,висели рыбьи головы-караси да плотвички,пойманые предавней порой,когда солнце всходило на юге,наверное.Но нам,мужикам отважным,не до созерцания былых красот,потому что бабка слёзно ругается:-Да шо вы делаете,безрукие?!стали в закуте всем скопом,и свинья вас боится,-с большим куском тыквы бабуня подманилась к хавронье:-ёсьёсьёсь;иди ко мне милая,ты с утра некормлена и всего пугаешься,но я рядом стою за тебя,скушай гарбузика,-причитала старуха над огромной тушей;а сама,тихо накинув петлю на заднюю ногу,передала зятю верёвку.Тот уже приметил крюк на стропилах;да свинья его растревожила здоровьем своим,и опасаясь,что ветхая балка не выдержит,он шепнул мне:-на раздва резко дёргаем,заваливаем вверх ногами-и главное,держать.Тогда она не вывернется.

   Но поросячье рыло с голодухи так серьёзно оскалилось клыками,что я подумал,будто легче с мужиком схватиться в резне.Дед тоже насупился;он покалывал тесаком левую ладонь,злобно жеркая челюстями,точьвточь как его пращуры к сече готовились.-Какого хрена стоять?валите уже;-зять еле разобрал по буквам его мычание,и рванул верёвку изо всех сил.-Курва!!Помогай!!-но все наши крики перебил визг приговорённой.Уши мои увяли в лопухи,и я уже не слышал,а чуял только зверские рывки,и жылы на руках разрывались вместе со шпагатной бахромой.В дверях бабка плакала с жалости:-режьте скорее чтобы не мучилась,..-тогда дедуня враз пыханул ножом слева под шею.Захлюпала хрюня первым вздохом,нетяжким-ещё не понимая смертельной боли.А потом из раны понёсся вой:заныло сердце,лёгкие клекотали пузырями,и сразгону опорожнился кишечник,обдав мои сапоги жидким серевом.На чтото надеясь,свинья выпхнула кверху зад,забила в воздухе ляжками;но зять успел зацепить петлёй её вторую ногу,и сдирая ладони,перекинул верёвку через крюк.

   Бабуня подсунула нам таз;ещё минут десять свинья корчилась в агонии,рвалась из тела и тошнила сгустками просоленой крови.

   Через час я обмылся под душем.А войдя в хату,голодно окинул стол с яствами:-Зять где?

   Старик приглашающе разнёс руки,широко аж до края земли:-В кабинете уточняет диспозицию,планы вынашивает.

   -В каком кабинете?

   -Да на дворе у забора.С дыркой в полу.Там самые хорошие мысли приходят.-Взял дед стрелку зелёного лука,стал всюду ей тыкать:-Погляди;со сметанкой огурчик,помидоры,редисочка-что даже миска съесть готова себя;колбаса в яишенке досе скворчит,нас дожидая;а сало положишь на горбушку-одно розовьё,и хлебца не видно.Да не забывай запивать молочком-парным и топлёным,к чему больше душой расположен.

   -Ты,дед еловый,голова в шишках,годами здоровый,а живёшь как мальчишка.Еду на столе будто требник читаешь.

   -И правильно делаю.Дай нам бог днесь пищу и кров,любовь да работу.А в дальних будях здоровья,покоя и внуков малых.

   Вернулся зять с толчка;мы сдвинули чаши,теснясь плечами.Выпили,поели,ещё добавили;но с каждой рюмкой я всё злее к собутыльникам стал относиться.С прищуром смотрю,коль они начинают перечить.И хамство моё пробудило в них льстивость:вот дед иногда извинительно глянет;вот зять норовит в стороне отулиться,уступая мне первый голос.Обнаглел я-и вместо гордости выпячиваю жестокий норов,словно товарищи предо мной виноваты.А в зеркале напротив любовным взором оглаживаю редкое уродство,бесстыдно выдаваемое за красоту и талант.

   Я рогом набычился,и выволок из души на свет великую спесь.Но бог мне прилюдно отвесил оплеуху:-!!Самолюбованец засратый!!

   Тут пошатнулся я;немного бы пал на колени-но кабальные цепи гордыни не позволили мне свалиться в прощение.

   Чуствую уже,что пора уходить.И сварливый старик прицепился репьём,кыляется:-Злой ты,злой.-Но в отместку:-Доказать тебе,какой я добрый?-Докажи,милый,только чтобы б синяков не осталось.-Зять между нами встал против скандала,успокаивает:-Не забывай наших,навещай.-Ему дед поддакивает:-Ага,приходи,приходи…пореже.

   Жена от беды увела зятя спать-и на случку ко мне теперь не вернётся.Я скрипнул зубами:где ж младшая?а вот она-во дворе смолит сигаретку.-Так ты куришь?-При муже нет.Он вместо этого меня сразу ведёт любить.-Ого!и много вы выкуриваете?-Хватает обоим.-А если сегодня я заменю его на парочку затяжек?-Боюсь.Сказал,что порубит частями и скормит собакам.-Да никто не узнает в ночной тишине.-Деверёк мой за всеми следит.Хороший он с виду,а внутри гнида.-Ну дай хоть сиськи пожать,да ладони смочить.-А чего ты тут в глуши зябнешь один?нет ни говна,ни ложки?-Плохо мне,я детдомовский.-На жалость бьёшь?-Глупенькая.Ты нынче ешь,пей,даром угощаю.-Не бери меня за здесь,я везде такая.-Моя ты сейчас.-Твоя грязь на шее,а я мужняя.-Ладно.Тогда ставлю раком вопрос на зацепку.-Качала нас по волнам рисковая лодочка:два борта и дырявое дно.

   -Пошёл вон,хамло.

   Меня не удивила даже,а глубоко возмутила площадная брань утончённой королевны абортов.Изнутри,из бездонных океанов моей моряцкой души,которой досмерти надоели постыдные анекдоты да скабрёзные шутки товарищей,к сердцу глухо подкатила ярость,в галоши обув железные траки гусениц.

   -За что честите меня,ваша светлость?Или не с того поклонника утром встали?-я грубо усмехнулся.-Жалейте теперь.

   -Хам!Ублюдок!!-Она б ещё раньше взвизгнула,перебила,но не потеряв дар речи.А тут нас сей миг услышали в доме:крикнула бабка тревожно,её гудок пробудил остальных.Как огромные стражники сдвинулись надо мною чёрные тучи,жилистые матросы.

   Так уже было в городе несколько лет назад.Меня бил розовощёкий мужик со своими товарищами,а я пьяно отмахивался руками от его назойливых криков об разбитой семье,о порушенном счастье.Он очень старался крепко долбануть между ног,мстя побольнее.Но это его мелкие упрёки,глупые ссоры и гордое воздержание довели жену до измены.Я лишь вовремя оказался рядом,почуяв в ответном взгляде желание сблизиться.Сначала лаской залез в душу,потом овладел телом.На час;на день;и вот уже баба разрывала своё нутро,пытаясь втолочь меня на всю жизнь.

   Бесполезно-я живу без особенных принципов.Под сердцем моим может спит душа,или пока таится камень для людей.Но быть только добрым нельзя в ответ на предательство,а злобой не удастся отплатить за дружбу.Потому что настоящая дружба,как и любовь,жертвенна.

   В любви жертвовать легче.Ведь она связывает жизнь,истину и счастье с родной семьёй,без коей человек пустеет как вымершая деревня.И тогда за любовь отдать себя легко-но хорошо бы уйти вместе,оттого что близким людям тяжело оставаться наедине с поминальной ношей,великой горестью.

   В жертвенность дружбы трудно поверить.Мы братствены в схватке и поножовщине,когда разум застилает пелена ярости,ража,похеривая всякий страх за жизнь.И жертва здесь не сознательна,а чувственна,не добра как в любви,а яра.

   Мне же хорошо без обязательств,свободен я во времени да пространстве.Дай бог прожить без друзей и подруг,которые товариществуют и любят на халяву-требуя ласки,они редко справляются о чужой боли.Я сам такой;и потому все мои клятвы,обеты разносятся в воздухе прахом,пепельной тенью.

   Утром проснулся с бильярдной башкой,по которой катались шары:когда кий особенно классно ударял пыром мастера,они не били из угла в угол,что ещё можно было терпеть,а грохались в лузу большого бодуна.Приняв холодную бочку-городские сказали бы:ванну-я застенчиво подошёл к зеркалу,готовый перед ним извиняться,просить,кланяться.Но тот тип,в отражении,оказался страшнее меня:невыразительный,с грязной щетиной,с кровавыми потёками на подбородке.Утерявший гдето память и совесть.Это такие как он запалили сегодня лес.

   От пьяного браконьерского костра занялся пожар.Наелись,напились убогие-да спать завалились.Не сгорели бы сами,блаженные.Ахти с лесом,но и его жалко:едким дымом воняет отовсюду;несусветную тревогу сороки окрест понесли на хвостах.Глохнет лес:ни смеха,ауканья,воя волчьего с птичьим посвистом не услышишь-лишь огнём трещат позвоночники у деревьев да ломаются кости животных.Сойки с кукушками прячутся под крылья,отфыркивая неуёмную гарь.Сохатый не смог перепрыгнуть корягу-от бега,от страха ли сердце схватило-рухнул подкошенный и сцепился рогами средь веток,не выпутать.Всплакнул обречённо;только шмыгнувшие мимо зайцы опасливо пожалели лося.Маленькие бобрята стремглав выплывают из запруды,следуя за отцом-а как бы он смотрел потом в глаза матери,случись с ними что.Стая белок пробежала сотню шагов по непорушенной земле,солнечным травинкам,пряным цветам-оставив за спиной пепелище.Труднее всех совам-да чёрт возьми!они все погибнут.Дай бог,чтоб во сне.

   Совсем маленькие волчата,выкормыши,полезли из норы и обнюхивали перепачканую помётом траву,которая стала им мягче утробы родной матери.Насосавшись молока,отвисли их пузички-и волочились поперёк,мешая ходить.Куцые хвостики ещё похожи на заячьи,будто щенята выгребли трофеи из бабкиного нафталинного сундука и привесили себе сзади.Рядом мать на волчат зарычала;стоя под крутизной высокого обрыва,она оглядывала заплывший черпачок земли,куда до бедствия успела перенести логово.Здесь тоже укрытье ненадёжное-весеннее половодье может обвалить берег,и вместе с деревьями весь схрон полетит в реку.

   К полудню пожар затих,слав бо не сумев перепрыгнуть распаханную для стихии межу-но сожрал большой кусок у природы.Я не стал ожидать на опушке поклонов от лесного царя добродеева,и самовольно шагнул к нему за порог.Но сразу же прикрыл уши изза громких голосов животных да трескотни бойких птиц,которым вразносык подскрипывали худосочные сосны с приземистыми осинами.

   Потому что лес,со стыдом закраснев от огня и злости,бодяжил всё живое вокруг в громадном котле восстания,призывая бунтовать не то что крупного зверя,а и мелюзгу подмышками:-вставайте против человеческих нелюдей!!-зримо слышал я из природных уст,словно сей яростный завет был написан чёрными головёшками недавнего пожара.-хватит нам уже в норах прятаться!пошли всем кобыдлом родину защитять да детишек малых!

   Чувствую,если бы господь даровал зверям осознанную ненависть,то они могли воевать.Когда против них шеренгой идут браконьеры,в кустах мародёры добивают ножами подранков,а из далёкого тыла на помощь прибывают ещё новенькие эшелоны фашистов-тогда и самый трусливый заяц взвоет:-дайте обрез,родненькие!!-пятя куцым задом в нору всю свою дитячью ораву.

   Вышел к опушке розовый слон,иноземный глашатай.Трубит:-Горько мне,зверушки,глядеть на постыдную жизнь!Убегаем стремглав,прячемся от людей,которые подлые для забавы нас жгут,истребляют!Опутала их нажива,и нет уже других наших сил пробудить милость,как только отмщением!

   Потом ктото выскочил плюгавенький,завилял хвостом:-у меня от маменьки есть совет простой;нужно позабыть нам ссоры до поры ради жизни собственной,ради детворы;только вместе можем мы припугнуть людей,-Мне противны рожи их!!-выкрикнул злодей;изза спин сверкнули вдруг грозные огни,-Что мы с ними балуем?!Нелюди они!Всемером по слабому пулями стволят,у меня прикончили выводок волчат;-он завыл погибелью трёх щенят слепых,-На рога их,извергов!под копыта их!

   Но тут подал свой голос медведь шатун,коему прошедшей зимой не дали сладко доспать охотники,выманили из берлоги.Рыкнул:-Хоть я тоже людей презираю крепко,а зверствовать не дам!Я полжизни прожил на инстинтах-как собака,если кто не понял-и больше вас соображаю.У человеков много ума-а значит,силы да хитрости-и с ними нужно договариваться.К власти пойдём,к той что должна охранять природу.

   Столковались оскорблённые звери;и назавтра перекрыли телами,камнями да брёвнами центральную дорогу губернии,по которой возились тудасюда товары и продукты.Жизнь людей почти замерла.За городом столпились тыщи машин,и гудели так,что было слышно на противоположной окраине.-пропустииииите!!-жаловалось сырьё для обувной и механической промышленности;-подайте дорожку для въезда!-ныли сметаны,колбасы да фрукты,дряхлея в кузовах с каждым часом.Но кабаны и лоси упорно не желали давать простор движению,лисы и волки гомонили зло,барсуки нервно скребли когтями асфальт,готовясь стоять до победного конца.Коекто из соглашателей в задних тыловых рядах пугливо попискивал за мир да дружбу,но их голосочки терялись в общей какофонии рогатых и клыкастых забастовщиков.

   Пройдя всю линию кордона,животные парламентёры остановились у милицейского поста,с белым флагом:-Мы за всех обездоленных требуем!Чтобы охоту запретить,чтоб леса не жечь,чтобы человек приходил к нам другом,а не разбойником ненавистным.Ваши помои с отходами в реках;склянки,кульки да бутылки под каждым кустом;и ужасная вонь от вас-кому такое понравится?!

   Но зверей слушать люди больше не стали,а сгребли их бульдозерами по обе стороны дороги.Кого ненароком убив,или покалечив.Так было нужно для селяви.

   Зелёные запахи стреляли мне в поясницу.Бывает,когда ползёшь по первой весенней траве на войне,нестриженой-и думаешь,то ли смертью сегодня пожертвовать за отечество,то ли драпать в тылы без оглядки жизни дальнейшей ради.А пули роятся вокруг со пчёлами вместе;и хорошо,если только ужалит в задницу,там мягкое место-но может ведь и по голове злостно чвакнуть,оставив свинцовое жало.

   Такой аромат извергает нынче природа.Ядрёный,с дикого похмелья,когда ничего пить не хочется,никого есть-ужасное отторжение человечьего мира,кроме как на земле поваляться,вновь пресмычённо заползая в утробу матери.

   -Коварная ты,-сказал я флоре с укоризной.-У тебя здесь мужик расслабился,над цветами сомлел,пустив умилительную слезу.А ему вечером домой возвращаться к ежедневным заботам.И даже обузе.-Я глубоко вздохнул,уже собираясь в неё погрузиться.Кроны деревьев закачали мне сочуственно шляпами.

   Тут передо мной появилась банда,настоящие разбойники.Хитрая лиса,заяц барабанщик,вооружённый медведь,с фингалом кабан и раненый волк.К серому я подошёл сам,сдёрнул лоскут кожи.Он сморщился от боли:-Тише ты,не рви.

   -Промыть надо,кровь запеклась.Может рана уже гноится.

   Волчара зыркнул не зло,но отчуждённо:-Жалеешь?а ведь от твоих родычей пострадал.Ты с кем?-белые зрачки,тёмная закопчёная морда.

   -С нами он,-буркнул медведь,не дав мне опомниться.-И смотри,если что,-щёлкнул курком допотопного музейного пистолета.

   -Вы хоть расскажите,чем восстание кончилось.

   -Резнёй.-Кабан оскалил клыки.-Нашими потрохами выложили дорогу.-А заяц,пряча мордочку,слушал его и плакал.Вявявя,вявявя.Лиса жалела трусишку,приговаривая:-Надо нам было сначала посекретничать с простыми людьми,организовать рабочую партию в защиту природы.Люди всегда так делают.

   -Дууура!!-от гнева взвыл волк,то ли снова от боли.-Вся их помощь уйдёт в болтовню!Опять навешают плакатов на каждом столбе,а прикрываясь ими,станут пуще гадить.

   -Сам дурак!-огрызнулась хитрюга,пряча за спину свой пышный хвост.-Тогда б у нас были печати,мандаты и авторитет в человеческом обществе.Мы могли обратиться в международный союз.А сейчас что?даже знамя сгорело.

   -Хватит ныть.Сошьём новое.-Я перестал картавить да заикаться,представляясь сторонней букашкой,интеллигентом.Теперь я герой,можно даже сказать хулиган.И именно меня весело пригласит бравый капитан на допрос с наручниками.

   -Уррра!!-Звери очень обрадовались новому главарю.-Ты же больше знаешь,чем в башке помещается.-Щуплый зайчишка утёр слёзки,цвикнул через губу:-Последний смех останется за нами.

   Домой я нёс полубеременные планы войны во чреве своём;шёл с горделивой статью полководца,облечённый славой великого гения,который не жалея себя жертвует солдатами.Всю ночь думал;и днём на прогретой грунтовке,ботинками пыля камешки грязи с укатанными следами шин.Сбоку над стернёй вились синезелёные мухи-дай проверю,чем насекомые питаются в жару.Тем более здесь,средь коричневой палой степи,где солнечный огнь сжирает совсем отощавший воздух,и куда даже деревенский блазень не загонял теляток кормиться.

   Глянул я вблизь;после вперился в даль-где же конница,что столько котяхов навалила?и откуда скакали отчаянные всадники,хлопая прикладами по крупам усталых лошадей?Видать спешили,раз времени не нашлось пену с боков отереть.

   Эх,изверги;то ли мне дальше следопытить к горизонту,скрываясь от конных разъездов в пластающей поросли.То ль на хутор вернуться с докладом.

   А что я поведаю зверушкам?За всадников-за ружья,которые они на хвостах протащили;ну ещё дерьмеца принесу в заплечном мешке.И всё.Скажут-струсил мужичок,вражьих палашей испугался.

   Чур меня!-уже козявки над мною вьются,крыльями охлаждая горячую кровь.На лоб аж испарина бросилась,так яво представил я смерть под резвыми клинками.И каюсь:боязно дале идти.Но через немогу делаю шаг-а позади зовут плаксы родычи,а сверху голосят дружки,прибранные богом.Да делать нечего-позор это худшая смерть;и навесив к ляжкам оковы по пуду,я за славой пошёл.Крался;таился в приямках,кустах;увидел охотников.

   Есть такие зайцы-их ещё называют паникёрами-которые бегают всюду,быстро как лани,хлопая ушами как слоны,и запоминают любое значимое событие будто на камеру.И если с него содрать шкуру,то он весь обмотан плёнкой словно бинтами раненый.Но браконьеры никогда не предъявляют народу этих зайчишек,живых или мёртвых,потому что тогда с проявленных шкурок,как с древесных колец,раскроются все преступления,стрельба и поджоги.Ведь охотники не жалеют даже детёнышей,бия их прикладами ружей,вспарывая им животы.Вот одного из косых свидетелей они и загнали на крутизну речного откоса.Совсем косенький-может,не видел ничего.Сильно трясся,земля дрожала;всадники хохотали над ним,крепко держа собак.Я ещё подумал,что обойдётся-убудет ли зайцу от неловкого наскока?небось,штыками не грозили?-а вышло всё непобожески.Пока-гав,гав,гав-охотники со смехом выплясывали,славный зайчишка строчил под нос-убереги-тихие причастия;а когда-невтерпёж-спустили на него свору,то он-прощай-бросился вниз с откоса.

   Обо всём,что узрел,рассказал я зверям-запинаясь от волнения перед злым паскудством.Помолчали,склонив головы;только вислоухий комиссар наш оплакивал громко младшего брата:-Ой,прадед мой,хрен моржовый!да зачем же ты сотворил моего деда,а тот отца природомольного!Не помогла мне вера и любовь,одна надежда на быструю смерть!-И в глаза кинулся:-Видал,гад,каких сородичей ты себе надружил?!

   А я красный стою,будто из кипятка вынули,и кожа щёк обтянута в барабан.Медведь взглянул на меня,осерчал:-Ты чего охалину возводишь на человека?Он хочет мир оберечь,за тем и пришёл.

   Может думал заяц,что не сглотну обиду;но я не мальчонка-прожевал сердце,и снова в бой.Только знаться с косым перестал,нет его в штабной хате.Тревогой устилан полуночный дремотный сон:придут ли к нам мародёры?чем будем их отгонять?Я предложил собрать по лесу любое оружие.Бабёнки согласно хлопали,а вот мужички с тоской оглядывались друг на дружку-негде взять арсеналы.Даже медведь,находчивый головач,почесал в затылке:-Прав ты.Но есть одна закавыка-до сих пор добром жили.И биться насмерть нам было не с кем.-Хмуро помолчали.

   -Придумал!-вскочил волк,и лапами замахал в спешке,объясняя свою сообразительность.-Давайте на избу привесим кабацкую вывеску,а когда подъедут охотники,то опоим их до бессознания.

   Не дав ему договорить,взвился заяц под потолок:-Возьмём тёпленькими!Уж этих я знаю-они как дорвутся до греха,так пить будут пока не завалятся.Тут мы их и повяжем.

   -А получится?-засомневалась лиса.-Пьяные хуже трезвых:возьмут сдуру,да шмальнут впопыхах из ружей.Куда ни шло,если в белый свет;а вдруг друг друга перестреляют?

   -Туда им и дорога,-окрысил зубки кровожадный зайчик.-Всех изведём.

   Улыбнулся кабан неразумным угрозам,и поддержал рыжую:-Люди не простят нам этого.Предлагаю их попугать только.-Ангельская милость мне почудилась в его голосе,будто всё хорошее из себя он передал на словах,наяву,и ещё из карманов выгреб до крошки.Смущённый медведь спрятался в боевой карте диспозиции,слепо тыкаясь в синеву реки,маскируясь на зеленях отросших лугов:зрелая грива еле видна средь репьёв,и лопухи оттемняют загорелые скулы.-А долго их ждать?

   -Ну;-прикинул я,-похмельные сране придут,а трезвые хоть бы к обеду.

   Охотнички зашли перед завтраком.Мои суки тявкнули пару раз;но предупреждённые обо всём,спокойно улеглись додрёмывать,едва обнюхав лающую свору.Я попросил гостей в дом.Они,немного опухшие от водки да комаров,долго обивали ботинки,вдыхая запахи из открытых сеней.Один,жадно похлебав из колодца,дружески мне икнул:-А лошадок не сведут со двора?-Да воров нет в округе,окромя вас,-растерянно буркнул я.-Тогда чья это обувь,человеческая или зверья?-настороже спросил другой,кивая пальцем на следы моих ночных посетителей.-Ну,забредают животные,куда от них денешься,-пожимаю плечами.Тут третий бабахнул из обоих стволов:-!!Да здравствует доброе утро!!-Между глаз ему звезданул четвёртый:-Миленький,ёб твою мать,для чего ты стреляешь?-И без тебя голова,что хоть обручи накидывай,-пожаловался пятый.

   -Так заходите в дом.-Я широко распахнул узкую дверь.-Стол уже накрыт.

   Вошли-огляделись;сели-облизнулись.-Как говорится:делай вещи,но красиво!-За хер с нами и за чёрт с ними!-Чтоб тесть у тёщи не дрался,и я на кровати не срался!-Выпили трижды.Потянули тарелки к себе,налегая на мясо.Загалдели,перебивая:-А помните,как гамлет всех спрашивал-пить или не пить;потом они колоться начали.-А у моего друга от водки отнялись ноги,но он и в постели работу нашёл.-Когда у меня зашипели блины,у них разговор перекинулся на баб.-Жили душа в душу,а на суде развод и делёжка.Красавец был,а изза родной жены деградировал.-Представляешь,разморозила пельмени и комком бросила в тёплую воду.Мыла,стирала,жрать не сготовила.-Лучше семь раз в ней вспотеть,чем покрыться инеем.Мы однолюбы,но поимеем всё стадо.

   Они надоели мне.Икают,бздят,рыгают,разнося по хате вонючий запах эволюции.-Не плюйте на пол,не сморкайте,-брякнул под нос лоханку с блинами,-вам по нему ещё руками ходить.-Перепились:кто плачет,кто смеётся.-ойёйёй,под водой остался зайка.-да он в реку по личному делу,утопиться решил.-вот мой сосед тоже утонул на кладбище.-а я хочу чтобы все,от бабушки до жирафа,были счастливы,сыты,обуты!сейчас выпью за это и станцую на столе!-ты зверей не жалей;они занимают наше жизненное пространство,и сами виноваты,что не предохраняются.

   Сидят как песню поют.Им вместе легко петь,а у меня срывается голос.Один пьяненький спросился,где туалет.Тут же обсмеяли:-в твои годы стыдно!-волков не бойся,сери в хате!-привяжи мешок к заднице!-Когда ворвались зверюшки,то все попытки к сопротивлению уже были подавлены самогоном.

   Допросить я решил самого слабого.Того,который плакал о жене,пожалел зайца и какать просился.Он,несвязанный,махал руками,истово убеждая что я человек,что у меня прощающая душа.Зверям вгрызался в нутро со своим запоздалым соболезнованием.

   Стоит на коленях уже третий час,за жизнь разговаривает-ни сесть,ни лечь,только уши раскрывай.Какой он есть славный работник,в крепкой семье живёт,а соседи его отродясь уважают.-ох,много бед повидал я;в городке что ни день,то убийство-каждый месяц стихийное бедствие.А у вас тишина.

   -Не скажи.Мы своему горю силком накинули петлю.Ну,а если попадаются люди лихие,то и их под горячую руку.Слушайте меня,уважаемые сограждане звери!-Я сам удивился смелости,с которой на копёшку возлез;и оттуда весь животный народ увидал.Сердце полетело в тартары-выноси,нелёгкая.-Давайте повесим пленных охотников с почестями!-Тут зверьё обомлело без шляп,на дурака глядючи,и солнце в минуту пожгло запотевшие от страха затылки.А мне хватило времечка,чтоб ужасную мысль досказать,чтобы до внутри проняло браконьеров.-Они дерутся с нами за свою веру,за будущее пространство для человечьей цивилизации.Мы же в отдельке от них живём,и всё ещё молоко сосём изпод тёлок.-Я улыбнулся,выглядывая в толпе беременных самок.Самцы первыми захохотали:сначала то там-то сям,а потом всем гуртом схватились за животики.Их бабы в обиде ругаются:-Извиняйся быстро!

   -Прошу прощения,мадамы.-Веселье так и прёт из меня.-Не хотите быть нашими грудастыми,так будьте заморскими мосластыми.-Смех пошёл ещё гущий,похожий на жижу в фасолевом супе,и я пламенно пережидал его кипение,чтобы вновь плеснуть кровавого соуса.-Звери добрые!Я не знаю,кто прав перед существом жизни-вы или люди-потому что неизвестно чем она кончается:смертью души или новым рождением друг во друге.Но давайте не поганить память об умерших.-Я оглянулся туда,где кололи небо красные звёзды сельского погоста.-И похороним охотников рядом с павшими мастерами земли нашей!-Мне пришлось нарочито подмигнуть в толпу,для тех кто ещё не распонял шутку.Только бесноватый заяц продолжал биться в счастливой истерике.Именно его ритуальные пляски до смерти выпугали пленников.Они поцыплячьи вытягивали потные шеи,чтобы как можно дальше послать спасительные сигналы,подленькие мыслишки о жалости.И ужасно затряслись,когда мы их посадили на лошадей,одели на головы грязные мешки,отправив четверых в неведомое.А пятому сказал я:-Догони,развяжи,помолитесь.Но не дай вам бог со штыками вернуться.

   На глазах у всех зайчишка схватил меня за грудки:-И это всё?!Мы жизнь отдавали во имя революции,маялись,спать не могли-а ты их отпустил?!Предатель!

   Пришлось обратиться ко всему народу,уж очень у многих были постные лица:-Сограждане.Господь сотворил нас не для того,чтобы мы душили и резали друг дружку.Даже у самых злых покойников уже не будет возможности раскаяться,в слезах попросить прощения.-Я вспомнил убитого мною маньяка,скривился:-Случаются,конечно,справедливые возмездия-но поверьте,это не тот случай.

   А они бывают всякие.Через неделю,ровно в четыре часа нам объявили по радио,что открывается охотничий сезон.Зверюшки бегают в панике,кто похрабрее-чешут кулаки,точат когти.Меня же тревожат цели и намерения:будем воевать иль договариваться.Наших больше тыщи,браконьеров от силы полсотни.Но можно ли верить клятвам да обещаниям в такое суетное время,золотопродажное бытиё?Мы много раз слышали высокие словечки с трибун,и от красивых речей уже оскомина плавает в горле,мешая всплыть дружескому доверию.Все прячутся от планетной лжи.Кабан хоронится за диваном,волк сухо уткнулся в тюлевую занавеску,а лиса причитает,обсыпая себя белым пухом жертвенных лебедей,коих давно погрызла на далёком озере.

   Медведь сидит у крыльца.Червяк его гложет,червь,червень червивый.Потирая загривок с проглянувшей сединой,он прутиком чертит фронты обороны,просительно и нахально.Я рядом его еле слышу-обуяли сомнения.И только искренний заяц весело пляшет,поёт матерные частушки,катаясь голым животом на росистой траве.Он совсем не втайне радуется нашей авантюре,надеясь отомстить за смерть брата,хоть бы и всему человечеству.Мы принимаем бой!смертный бой-орёт этот ушастый маугель,разнося в щепки лес своим щемячьим восторгом.И воспрядают трусливые души,и озаряются светом души тоскливые.Взяв кирки да лопаты наперевес,мощные копыта,ветвистые рога,грабастые лапы,животные идут рыть траншеи,окопы,редуты.Шире шаг!-покрикивает изпод ног разная мелюзга.А вечером засыпает,уморенная.

   Сегодня медведь на закате скрылся по личному делу в сумерках.Пять минут,десять прошли,час,сутки на исходе.Я уже весь календарь истрепал в ожидании.Вдруг является с большим свёртком.А внутри чтото шевелится и чихает.Бережно опустил на Землю-и тут же вылезли уши,кнопкой нос,подбородок,шея,руки,туловище.Короче говоря,появляется медвежонок.

   -Познакомься,мой сын.Решил я показать мальчонке огромную волю,а то всё в берлоге прячу.-Шлёпнул слегка по заднице:играй,мол.Карапуз поднялся,качнулся тудасюда,тряся пузечком.Не понимает-то ли за ветром бежать ему,то ли за всякой мельчой.Но пересилила жадность прикормки,и он косолапо понёсся гонять хомяков,мышей да лягушек.Отец его даже всплакнул:-Это моё неотвязное прошлое,ненасытное нынешнее.-И бессмертной души будущее,-добавил я нежности.

   В серебряные травы осыпались жёлтые листья;по ним,шурша,бежали жуки,за которыми гнались зелёные ящерки.Река грозила вскипеть как парное молоко,перелиясь через край подойника.Это,видно,дедуня с бабуней проспали корову,заснув от сытного ужина.Схлебали тюрю из картохи,кваса,да утрешнего молока,хлеба надкусили две скибки с ладошку,пожевали овечьего сыра-гостинец из города.Спаси гуси разбудили,зарыготав на дворе.Бабуня проснулась,схватилась,и спёхом во сенцы за подойником;и птице отворить закуту,и с ведра вымя обмыть,и хворостиной непослушных.Ох,упарилась.

   Заночевали мы среди хвойной посадки.Вокруг,уперев руки в боки,прыгали танцующие ёлки,выкидывая кривые коленца.С ними вместе трясся лихорадочный костёр,от которого подальше жались взъерошенные вороны.Глубокая синяя ночь осела над белым дымком,когда поутих огонь;слабый дуновей пытался раздуть его,едва насыщая свежим кислородом.Мы легли и стали ждать звёздных прыщей,вперив в небо глаза да босые пятки.-Знаешь,мишка,наверное мы потомки космических путешественников.Вечных бродяг.Потому что уж очень не очень походим на обезьян.Вот растёт она,развивается вроде-и вдруг хлоп бедняжка,дальше барьер.Нет у них в голове разума,подражание только.-Так ты её на свободе не видел,на воле.Прицепи тебя к поводку дрессировщика,сунь под нос миску с мясом-будешь вылитая макака.Или хоть охотники наши-чистые шимпанзы да гориллы.На рожок отзываются.

   Скоро уснул мой дружок,раскидался по зелени как атлет по борцовской площадке.Медвежонок затих на его груди широкой,шире чем страна родная.А я,укрывшись рогожкой,надрёмывал себе васильки полевые.И золотого пшеничного поля конопатую спину.Шёл посередь жнивья,желая всем богатого урожая.Родина колыхалась из края в край;волны подоспела накатывались друг за другом,ломая колосьям загривки.Звенели тёплые струи зернового дождя,по ладоням бия безостановки.Комбайны крутились вокруг машин барышень,сгребая по полю многоглазые жёлтые головы.Сепараторы решетили зерно,забивая деревенский ток под самые шиферные крыши.Нееее,то не зерно.Дождь ли пошёл.Или град стучит.Дробь с картечью.

   Началось!Солнце ещё не взошло,самый сон перебили охотники.Как невовремя;там все наши сидят по местам,по окопам-а мы,главари,проболтали лежмя до зари.И теперь оказались в тылу,среди веток еловых пузо тянет к земле.Но под сумраком нависших метёлок темно,нас не видно:да и пусть бы красное колесо солнца светило за тридевять земель другому королевству,где больше заплатят-но король ихний хоть богатый,да жадный,жди денежек до белых мух.И вот уже пробиваются первые лучики,как собаки пускаясь по следу.Им от наших рубах запашает под ветер,скоро примутся руки крутить.Куды бечь?а давайка,мишутка,в сиамские братья сольёмся с природой,с землёй-перетрусим и перемолчим.Но медведь на глазах у сына забылся боевым угаром:вперёд,за родину!серце моё отозвалось ноей,будто чуя беду.Он взметнулся,бурея как знамя,под вражеский мотоцикл,и когтями вцепился в тот руль и в опалье еловой коры;а я только ещё злой костёр всебе разжигал,чтобы одному спастись,или с лесом сгореть.

   Драпали мы на бешеной скорости,спешно побросав в коляску вещи и медвежонка.Я очень боюсь виражей,гонку ненавижу,но иначе не скрыться.Теперь нас вправе остановить лишь господь регулировщик-да он вместо дождевого шлагбаума светофорит нам жёлтыми глазёнками солнца и разрешительной зеленью травы и деревьев.Дотянуть бы ещё версту малую;а там заградительный отряд отсекёт ружьями тех дурачков,что мигают вендетой за нашими спинами.-Приказываем остановиться!-кричат они будто во ржавую водопроводную трубу,и из воронки фонтаном льются матюки да вчерашние суповые помои.-хрен вам в задницу,чтобы с ушей дерьмо потекло,-шепчет мой мишка,всё тяжельше валясь на меня,и вижу я как намокает кровью его правое плечо-моя была пуля.

   Изза неё заяц взъярился,когда медведя оттащили в лазарет.Словно я перед ними виноват что живой.-А какого чёрта ты блудишь тайком ото всех!?в герои попасть хочется?или сбежать?!-зверюга ужасный схватил в кулак тяжёлую гильзу,размахнулся с плеча.

   Волк разжал его руку:-Он воюет,как все мы;-и отвернулся,пережёвывая вязкую ненавистную тишину.Хоть бы выстрелы,но охотники затаились.-Ты озлобился на судьбу,и безвинных людей проклинаешь.

   -Тогда сам допытайся у героя,зачем он бросил нас одних?Предал.-Заяц пулемётил словами мимо меня,пустого места.

   -Я твою задницу спас,которую ты нагрел в тихом закутке.-Воздух дрожал в нетерпении свары.Но славбо,её клочьями разорвала ружейная канонада.

   Берегиииись!Охотники наступали двумя боевыми шеренгами.Впереди со свистом да рыком неслись вездеходы и мотоциклы,уже оглушённые преждевременной победой,бравой скачкой на весёлом сабантуе.Сзади развязно шагала пехота,уродуя землю чёрными оспинами от высоких форсистых каблуков,ухмыляясь сальным шуткам дефилирующих егерей.Наши первые выстрелы не нарушили парадную музыку марша,а лишь чирикнули слегка с воробьями по веткам.Из окопов пугливо выглядывали зверюшки:такую армаду на пшик не возьмёшь,бомба нужна.Ответным залпом браконьеры подранили коекого из наших;у одного волка башка повисла обломанным кукурузным початком на ниточке-сырой ещё,никому не съесть.Струя сока ударила фонтанчиком вбок,ужасом окропляя рядом лежавших.А ружья снова палят;и вездеходы издали казались корытами,но теперь вот рядом жужжат,будто в них сто сердец заработали на износ.Под колёсами уже яростно вопят передовые посты наших смелых героев,смятые железным ударом.

   Всем вокруг страшно;и я живота прошу.Бегом,прочь от жутких криков туда,где в мире живут-в свою отшельничью пещеру сумрака да неведенья.Пусть будет голод,лютая стужа,только б утробу спасти.Но на правом фланге два дула сверкнули,злые глаза проклятого зайца:подбито свалился я в грязную кашу,пуще корчась от несмываемого позора.Теперь и сердечной кровью его не смыть,даже если разорвётся моторчик мой на виду у сотен спасённых зверей.

   А боевая тревога уже переменилась.Сначала одичалую мотоциклетку,которая вырвалась во фланг вдоль буерака и поливала окопы свинцовой кропелью,поджёг молодой лис.Он метнулся сбоку от неё,невидим через кусты шиповника,и бросил подпалённую бутыль зажигалку.Горящий бензин залил коляску,едва соскочили с неё седоки.Воспрявшее духом зверьё завизжело-уррррррааа!!-и тут же на другом фланге вездеход сверзился в западню кверху задом,ломая дулья торчащих ружей.Животные кинулись врукопашную,презрев свои хитрые лесные повадки.

   Оккупанты отступили,притихли.Я блуждал по лазарету,контуженый взрывом мотоциклетного бензобака.Постыдная боль сжирала меня-оторвало полпальца.А кругом стоны и плач,смех да пение:без наркоза фельшеры режут-как не заорать.В землянке штабной командиры дремят,в траншеях солдаты.Постов чехарда,караульных;чёрный дым улетает,гаснет день.Бабы таскают своих мёртвых мужиков,одного за другим-кабанов,лосей;зайцев.Смотрю вслед-моего ли там нет?вроде жив-то ли с радостью,то ль с опаской.Ходит смерть по полю,сутулясь над трупами,а пащенок её,мертвоед,мародёрствует на подхвате у мачехи.Похоронная команда тронулась в путь на сельское кладбище.А завтра утром снова война,до полной капитуляции.И не знали мы,что летел к нам на выручку крылатый ящер,прознавший стороной о беде.Он ёрзал вправо и влево,по чёрному чаду угадывая дорогу;он заглядывал в каждую земляную падь,проверяя следы скобельком когтя.И ловко вертелся между ускользающих жёлтых стрел в окнах пёристых облаков.

   У змея была дурная слава хоронителя,поганая молва да слухи.К тому же внутри громыхали кишки,будто орудийные ядра от тряски.Неудивительно,что когда он завис,перекрыв заходящее солнце,такой беспощадный,шипящий-то наши окопы огласились предсмертным воем.Ктото даже шмальнул по кабине,не жалея последних патронов.Но что для ящера дробь?-воздушный поцелуй только.Он благополучно плюхнулся на опушке.

   Я во все глаза смотрел туда,раскрыв от удивления рот,узнавая и сомневаясь.А змей долго охорашивался перед зрителями,глядя в зеркальце,играя хвостом.Он когото искал средь толпы.Да меня:-Живой!Слава богу!-неуклюже переваливаясь утиными лапами побежал,поскакал навстречу.Был немного растерян я тёплыми объятиями.Кто он мне?случайный знакомый-но звери явно рады великой подмоге,надежда им мир озарила.-Со змеем Горынычем мы победим!-кричат за накрытым столом,и к шуму тарелок,звону бокалов и брызгам шампани зовут.

   -Куда?-я ухватил ящера за узду.-Нам с тобой скоро по небу лететь,а петляя нетрезвым ты погубишь себя и меня.

   Змей скорбно надул губы,словно у него походя отобрали игрушку.Он так плаксиво завздыхал,что каждое сердце прониклось бы жалостью.Только не моё:-Компот будешь?

   Аж передёрнулся змей,и от вздрога слетела попона с седлом.Ох ты,боже мой-я как набожный лоб окрестил.Плохая примета,один не вернётся.А ящер уже снова улыбается за бахрому рассветного занавеса,посылая в открытую кулису неба благодарные вздохи:-Мне здесь нравится.Цвету я и пахну.

   -Ты о деле не забывай.-Я ухмыльнулся,сковырнув с его горба засохшую голубиную кучку.Потом прыгнул в седло,натянул повод,и мы круто развернулись по длине плевка.-Слышь,медведь,я к бою готов.Как там дела?

   -Не мешай.Отвлекаешь,-рявкнул мишка,не снимая с носа полевой бинокль.-Дай поглядеть,дай,-толкал его под руку заяц.

   Во длинном рву,который звери вырыли от окраины до околицы,бабы набросали сухой травы,мелкого валежника,еловых веток,смоляных сучьев,тракторных покрышек.Всё это я залил последним бензином,мазутом,даже с подбитых вездеходов отсосал сверки дизтоплива.И вот сейчас грязным огнём,едким дымом заполыхала подожжённая кутерьма.Сам воздух пылал,атакуя охотничьи рубежи.Ощетинившись и оскалившись звери ринулись в наступление.За свободу и честь,за недамся,за свою прошлую бедолажку,за сердце держась,готовое спрыгнуть в окоп,переждать в той лазейке.Но стиснули зубы полоской,а на ней разные писаны клятья-от боли,трусости,от греха.

   -Господь,любишь меня?такого,как есть нынче,сей час-ведь я совсем не ведаю в себе крупного героизма,чтобы выказать его боевой схваткой,я въяве не знаю,каким буду под страшными пытками,и если теперь ты презиришь меня за моё откровенье,то лучше сломи,уничтож,надругайся-а я уповаю греховной гордыне,но не смирению.

   -Что ты там шепчешь?-оглянулся змей,разгоняясь по взлётной полосе.Он едва не свернул себе шею,когда я от страха затянул поводья;но всё же взлетел,чихая да кашляя.-Очумел,а?!будь внимательнее.-И вытянул крылья,скрытно паря над землёй.Передовую нам указули сполохи охотничьих ружей горластых.Она похожа на шахматную доску:чёрные клетки-мазут,чад,резина;а между ними золотые окна солнечного света,рыжие стожки.В них я и покидал свои зажигательные гранаты,облегчённо молясь на белые рубахи облаков херувимов.Тогда жалобный вой браконьеров накрыл весь передний край:гулко взрывались дорогие вездеходы и мотоциклетки,пламенно горело снаряжение,пшикали ружья.Вприпрыжку друг за другом драпала вся фашиская армия,боясь навеки остаться на этом адовом поле.

   Вместе с собратьями по космической галактике мы устроили пышные проводы марсу вояке,который взорвался от злобы,и после развеялся пыльным облаком.По глупому недомыслию он решил,что переполненные арсеналы даруют силу и мощь-и только в этот миг,тлея искоркой праха коегде во вселенной,уяснил,может быть себе,величие духа.Мы обнимались,поздравлялись,даже заяц ко мне подошёл.Стукнув прикладом об землю,он первым протянул свою копчёную лапу,но всё же не преминул уколоть:-Лучше б ты зверем был;-хорошо,не штыком.

   Пошёл дождь.Сначала закрапал мелкий;потом стал крупный молотить по пожарищу.Ударил гром.Я потянул за крыло ящера:-Идём домой.-Мне нельзя.-Почему?неужели опять к старухе полетишь прятаться.-Поздно.За мной сами прилетели уже.-Он тоскливо оглянулся на мелькающие в небе молнии,без повода осерчал на меня:-И не стой рядом!Опасно!-тут же норовя теснее прижаться.Но когда громыхнуло над самой головой,он понурился,став похожим на гаденького змеёныша;то ли шепнул,то ли хрипнул-прощай;и тихонько побежал спотыкаясь по полю.Он оглядывался,всё ещё на чтото надеясь-может что я возьму его на ручки и суну запазуху-но в сотне шагов от меня прямо в него-я видел как горб полыхнул-ударила молния-и ящер осыпался пеплом.

   -какая нелепая смерть,-сказал ктото в кустах,и я отозвался ему:-нелепая жизнь,-сам дрожа.

   Ливень закончился.Его мокрые пули сильно обили густой орешник на всхолмке.Спелые щелкуны,падая с высоких веток,катились по склону к подножию,стукаясь боками и извиняясь за неловкость.Поясницы их подпалены ярким солнцем:тёмный загар придаёт орехам лихой вид завзятых южан.В руке сабля,подмышкой пика,и вояка без труси кидается в схватку с плодовыми червяками;а те,завидев бойцовую рать,бросаются врассыпную,царапая землю слабыми ножками;позади отступающих медленно ползут ленивые прожорки,тряся толстыми пузами.Их бездумно давят голодные коровы,которые спешно копытят на дальний луг,подгоняемые старым дедом да малолетним подпаском.Дедушка приглядывает кустики,где бы ему осесть натощак от нескромных глаз.А я на него и не смотрю;за версту бултыхаюсь в реке,смывая с себя отчаянный кураж.Одна голова торчит над водой,поплавок с глазами.Налипшие алмазики песка просвечивают на ушах драгоценной чешуёй,тина свисает вместо волос,и наверно похож я на зелёного ихтиандра.Раз нырнул,другой за добычей;но моя глубоководная рыбалка крах потерпела,как говорят в аристократовских салонах-полное фиаско.То ли рыба умная оказалась и замела хвостом все следы,даже желудочные.Или может,мне мало света от утонувшего солнца.Но всё же,выстукивая Морзе зубами,я бодро передавал наверх подробности речной жизни:-вижу голубых раков,они отползают попой,боятся меня,вот сплетение ряски с осокой,прочие водоросли,ой сейчас запутаюсь,поворачиваю,всплываю.-Просеяв песок и ракушки со дна,нагрёб золота на браслет и жемчужин на ожерелье.

   Здесь у нас драгоценности можно возить самосвалами.И здоровье бесплатно купить.В речке плавает любая микстура,на деревьях таблетки растут.Один умирающий мужик вылечился от чахотки,попивая воду из родника.Бабы ко стаду идут с вёдрами,чтобы коров дневать-а он к полуденному солнцу тянется с кружкой,и черпает его в воде,и заглотошно льёт.Мабуть,по ведёрку зараз выпивал.Сам маленький,неказистый-а прорва такая.Святая водица в ключе.Сам видел,как поп приезжал с целой кадушкой.Всё,что природа-то от бога.От дьявола-чехарда,скудоумие;и в жизни услада-прыгскок.

   Ночь накрыла мой хутор чёрной холстиной,и села вышивать на этом полотне жолтые да белые звёзды.Под холстом,среди леса,на лиственных матрасах улеглись полосатые подсвинки,и хрюкая от восторга во сне,плюхались в тёплые лужи.Скривила ветки рябина,отряхиваясь от брызг,а потом долго ворчала на кабаниху за плохое воспитание.Та смутилась,ещё совсем молодая мать,как в первый раз с будущим мужем.Закукарекали петухи-хрипло так,спросонок-оторвав ночь от шитья;она сняла очки и поглядела вдаль на северную звезду-засиделась,пора уже наказанную луну отпустить на гулянку,плачет небось в подушку.Не будет чужим рукам волю давать-кавалеры очень норовят ущипнуть за мягкое место.А дочка стесняется своей полноты-так утягивается в сиськах и в талии,что кости наружу торчат,и люди её ущербной звать стали.Хороший мужик ей надобен:тревожится девка во снах,ворочается голая,а скинет одеялку-жаром греховным пышет.Огнь бесстыжий,саму в озноб кинуло.

   Медленно,шаг на ниточке,по ярам и оврагам наползает с реки туман,одетый в мокрый камуфляж-стелется попластунски,занимая плацдарм.Деревья и травы истекают росой в саду у дедуни с бабуней.Их пёс,пробудившись от лёгкого шума,рьяно подышал ртом да носом;не поняв,лизнул туман языком,но обидчиво потом заскулил-думал,видно,что тут ему пастила и зефир в шоколаде.Борода пса намокла,волосёнки отвисли;скалясь на серое облако,закрывшее и лес,и дорогу обратно,он отважно порычал с затаённым испугом в душе.Потому что нос почти перестал чуять.Вчерашние кости гдето у конуры размыло сейным дождём-и если б ещё оставались клочья мяса от сгрызанных мослов,то может,простуженый нюх и довёл пса до будки.Но в сыром воздухе плавали только запахи,разбухающие на свежесрезанных лозьях плетня.А их кобель совсем не разбирал-его не учили охотиться на цветы.

   Одно он знал точно:дальше ограды ему не уйти,даже если рысью поскачет.Набьёт,правда,шишку на лбу:но в округе лучший ветеринар-время.У собак мигом всё заживает.Не зря,вон,носки вяжут из сучьей шерсти,шарфы из кобелиных хвостов,жир в моде собачий.Тсссс-сказал себе пёс-а то ещё страхи услышат,как я испугался,и проберутся под кожу.Сердечкото,ёк,не железное.

   Он растеряно заметался по двору в травах,в поленнице дров,чуть ля конурку не сбил.Вдруг его спина застыла горбом,позвонки в ней бренчали жалобно неуёмной дрожью:воооооолки.Слева воют,от выгоревшей елани,куда под лесным палом примчались спрятаться звери,да сгорели все.Вожак с голодухи ту землю продрал,вывернул кладбище.Там и грызть уже нечего,но слышен псу хруст утробный.Жрут подряд одичалые,и скоро ко двору подберутся-не милостыню просить.Слабый плетень долго не удержит всю стаю,сгнёт под напором жилистых тел да голодных желудков.

   Из петушатника закукарекали два горлопана-нет понятия в птичьих мозгах.Что ночь,потаёнка ужасная,и лучше уже рот свой закрыть,не просыпаясь до утра.Лес тишину любит:ходи крадучись,стреляй шёпотом,разговаривай про себя.Кобель стоял под дверью сарая и скулил-замолчите;но молодой гребастый юнец в голос позорил перед курами старого каплуна-будто за ним правда,он силой её возьмёт.

   То ли от птичьей ругани,или от своей послевоенной неуспокоенности я тревожно спал.Снился мне флагоносец боевого гвардейского пехотного полка.-Бери знамя.-он сказал,выплёвывая из разорваного рта жёваный свинец подлых пуль.-Мне уже не подняться,силы потерял с кровью,а наесть их нечем-зубы в крошево.Ты молодой да ярый,ты дойдёшь.Только назад не оглядывайся,верь своим товарищам-не предадут.

   Знаменосец тыкнул мне в руки древко с красным лоскутом,улыбнулся и затих на ржавой земле-ладонью ещё скрёб её зло,отчищая окалину войны.И я ушёл от него,бросил,но позади тащились отутюженные бомбами батальоны,прореженые свекольной шрапнелью роты,и взводы,забитые в грязь по самые шляпки-лишь торчали из окопов пилотки с оттопыренными ушами.На них жыводёры пришли с танками да самолётами,с клопами в сердце и с мухами в душе-жизнь паучью волокут за собой.А у нас нищие винтовки со считаными грошами патронов,да старые берданы,ряженые на медведя.Да поля золотые и леса зелёные,небо синь,бабкой вышитое,дед ещё радугу заплёл в косу;а пращуры толком не обошли земелю родную-много мест заповедных.Вот потому и ненависть к нам в удачу-мириады вражьих голов гниют в незнамых могилах,беспамятных схронах.А мы живы:голодно-пожрём отросшей пшеницы,холодно-спинами прижмёмся,и не спрашивая,кто позади шею греет-товарищ.

   Но к чему этот сон?неужели война?не даёт мне сегодня покоя многоглазое мудрое провидение.Я уже так и эдак перебрал в уме всевозможных иноземцев,склонных к интригам и даже нападению со спины.Оказалось,что эти боятся меня-а те уважают другие.Да и родная охрана не дремлет у отечественных рубежей:вынослива,когда мои сморенные суки ночуют,сопя во дворе.Но мнительный я всё же заточил до боевой остроты два тупых топора и литовку косу-в то время когда я верующий истово молился господу удержать врагов от предательства.

   Сбылось начертание божье-сегодня меня вызвали на генеральскую асамблею всех вождей всех народов.Утром сижу в белом корыте царь-в горячей воде да мыльной пене.На неделю вперёд отмокаю,ведь кажин день такую бадью с печи не нагреешь.Мои мечты разморило чудесные:они оттаяли,запахли,и к ним со двора мухи слетелись.Или это из тех мушек,что кружат над яблочной брагой взасос,когда я попинаюсь стаканом.Вдруг чу!..нет,не чу,а диньдилиньдилиньдилинь!затрясся от радости звучный колокольчик,привязанный у калитки заместо звонка.Он бесится весело как дуралей из сумасшедшего дома;а вставать мне не хочется,потому что я по самые уши в фантазиях-хорошооооо.Но прибежала собака-глаза огорчённые,в зубах телеграмма-не уезжай,хозяин.Как так?ты что говоришь?там уже мир на грани катастрофы,полный конец света,еду спасать.Из корыта на телегу,с телеги в самолёт-и вот уже предо мной столица мира,планетарное сборище,свобода и гармонь.Здесь у бедных властителей суровые лица недоверия,у богатых к ним покровительственные улыбки-а у меня десять ящиков водочки.Их разносят по столикам тайно,с плутоватыми пузырьками минеральной воды.Мужики отхлёбывают по глотку и удивляются,выпивают всю и балдеют.Говорят только правду,приглашают друг дружку в гости,даже жизни готовы отдать ради ближнего.Оказывается,они не такие уж выродки-просто великая должность обязывает каждого выступать за родную страну,может быть похеривая чужие.

   И я встал,рабочий мужик перед ними,сказать что милосердная стойкость руского православия и яростная отвага руского мусульманства вместе с мощью да благом других наших религий принесут Святой Руси бессмертное неизбывное величие в нынешнем веке.Это будет не величие кошельков и желудков,не первенство роскоши да упитанных задниц,не сила экономик с бюджетами-не могущество демократии дверных глазков и замочных скважин,которая курвой таскается по миру на подошвах солдатских сапог,на крыльях штурмовиков да гусеницах тяжёлых танков.Это будет величие руских душ человечьих,кои потянут весь мир за собой тонкими нитями своих ярых сердец,и нити те станут крепче толстенных железных канатов.А ежели кто покусится на нашу свободу да волю,то мы уничтожим весь мир,и сами помрём,но рабами не станем.Потому что руские в чужой кабале не живут.В своей могут.

   -Как же ты отрицаешь всеобщую человеческую демократию,если сам всех в России зовёшь русскими?Где же твоя национальная правда?

   -Моя истина на Святой Руси в том,что горбатые ли у нас носы,утиные ли носяры,русоволосые мы иль чернявые,нация у нас одна должна быть-руские мужики да бабы.Но каждая руская народность обязана до гробовой доски сохранять свои танцы,песни,книги,веру,культуру.Потому что без родства предков человек превращается в быдло.Я знаю,что проклятое всемирное планетарное царство,единение-уже неизбывно.Только пусть оно случится не при мне,или моих внуках.А при какихнибудь яйцеголовых потомках,которых совсем не жалко.

   Речь моя была недолгой,но пылкой,и домой я вернулся поздно-отпускать не хотели меня братья по разуму.К тому времени вода в корыте успела остыть,а собаки проголодались.Мы сели ужинать,радио трещало последние известия.Вдруг передачу прервал взволнованный женский голос:-Это вы?-Нет,-говорю,облизывая ложку,-не я.-Ой,вы наверное шутите,у вас ведь такой запоминающийся бархатный баритон.-Я прочистил шерсть в горле,и рявкнул:-Чегггго надо?-Ой,мы вас приглашаем на конференцию по проблемам семейной жизни,у вас ведь такой занимательный профессиональный опыт.-Ничего необычного;-презираю болтунов и бахвалов,-среднее мастерство,шаблонный инструмент.-Ой,но ведь вы им с нами поделитесь?мы вас все очень ждём.-Хорошо,выезжаю;-и мыться снова пришлось.

   Из корыта в телегу;из телеги на поезд;достиг я огромного города.В колонном зале сидят почти одни женщины-очень мало баб.Разница в том между ними,что женщина сознаёт свою красоту,и поэтому пользуется ею одна;а баба своей красоты не знает,и не жалея всем её дарит как солнышко.Женские души упрятаны под лоскутами глянцевых журналов да жёлтых газетных страниц,и тоскуют втихомолку над слезливыми дамскими романами;а бабские души скитаются по бескрайнему миру,отыскивая свою единственную любовь.Женщины ездят на юга в поисках сладеньких любовных приключений с заморскими принцами;а бабы с малолетства воспитывают простых соседских мальчиков,чтобы верой своей превратить их в сильных и добрых мужиков,от которых так приятно рожать детей.У женщины много мыслей,и она спешит всё высказать сразу,считая это очень важным;у неё большая куча подруг,друзей,знакомых,родственников-которые требуют к себе особого внимания,ничего не отдавая взамен-и эта огромная куча тырит семейное время,подъедая даже крохи минут.Для бабы солнце светит,только когда рядом дети да муж;но она и на товарища может так посмотреть,выслушать так,что за неё умереть хочется беззаветно.На женщину вместе со свадебной формой надевают и три узды для верности:первую снимают,если станет хорошей хозяйкой-вторую,если доброй женой-а третью носит всю жизнь.Бабу можно сразу распрячь-лети,милая!;а она-нет,любимый,теперь до смерти с тобой.

   Именно женщины и мужчины разговаривают друг с другом так:-Здравствуй,дорогая.-Привет,дорогой.-Почему ты со мной холодна?-Тебе послышалось.-Ты врёшь.-С ума сошёл?-Ах так!-Ты меня не любишь!-Прощай!!!-разбежались по чужим кроватям отдаваться разврату в любых горячих местах и потных временных промежутках.Это они рождают там мерзкое лесбиянство да жопошниство:потому что есть стыдная любовь от бога,когда мужику или бабе не даровано господом иной любви,кроме как любить однополого;а есть пидорство от блуда,когда мужчинка или женщинка всерьёз убедили себя иной любовью в погоне за удовольствием,сладострастием,похотью.И растут от таких малолетние ваньки,не помнящие не только родства,но уже и своей половой принадлежности.

   Бабы да мужики даже после измены говорят с друдружкой подругому:-Плохо без тебя,дети взрослые,я им неинтересна…-Зато приятна была кобельку случайному,ублажал суку текливую,в театр сводил.Смешно,если б не было больно,и стыд.-Плохо без тебя,умереть хочу.Только бы сил хватило.До свиданья.Люблю всерьёз и насовсем…-Замолчи,дура!Закрой свой поганый рот!Не смей уходить!Люди!вы там рядом постойте,пока я приеду к ней!Потерпи минуточку,родненькая!-Но иногда бывает иначе:-Не стоишь ты моих слёз.-Да ты до смерти будешь страдать обо мне.-Ломаного гроша за тебя не дам.-Спорим на этот грош?-А через полсотни лет прозвенит тот медяк на могильном камне:ты победил,ты победила.И что им было друг другу не прощать?гордыню любви-чья сильнее?случайную похоть,которую мужик,баба ль испытали в разлуке?но ведь страдающая от тоски душа в мильярд раз важнее того непрощения.Нельзя бабам и мужикам ставить любовь в зависимость от своих капризов,прихотей,обид.Мол,сделай мне выгодно,тогда я тебе дам.Наоборот-при каждой обиде сразу снимай трусы и тяни любимого к мохнатке.Ведь она ж не лопнула,она не треснула,а только шире раздалась-не стала тесная.И тогда всё горе пройдёт,наступит благословенное счастье.

   У каждого из мужиков в памяти своя бессмертная,которую не забыть,о какой дрожливые сны видятся.На ней одной жениться,с нею к старости жить;только если б можно было вмиг догадаться об этом-пусть озарение приходит ко всем мужикам.Вон и моя жёнка стоит:выхватила соседского ребёнка на руки из коляски,закружила его,расцеловала всюду.И счастлива материнством,любовью,что я гляжу на неё,и у нас тоже будут дети.Превыше на свете всего,даже веры и отечества-русская баба,самая милосердная да отважная изо всех человеков на земле.Мироволица в кольчужке.Она может поплакать над кающейся адовой душой-а может высокую райскую душу зарезать за мелкий грешок.

   Из глубины колонного зала,с галёрки дешёвых зрителей я смотрел во все глаза на себя.Кудато ушла бродячая моя нетерпимость,но я ещё не мог принять такого доброго поворота судьбы,милуя своё тёмное недоверие.Ведь за время одиночества я стал бирючливым,замкнутым мужиком.И пообщаться с бабой в любовь мне приятно,если недолго.Говорить ей,слушать её,жестами любоваться.А прирасти всеми окрылками,сухожилиями,корнями да кроветьями-тяжко.Трудно романтику уживаться в одной душе с похотливым животным.Меня,мечтающего быть верным до гроба единственной любви,мутит от желания ко всякой симпотной бабе.Я создал из себя неприкасаемого пророка,творца,и вот уже очень давно живу один.Но если бы кто знал-какие распутные фантазии голышом гуляют в моей голове.Правда,в них нет лошадей,педерастов и мертвецов.Зато есть тысячи замужних баб,которых я яро хочу.Если мне придётся выбирать между этим миром и любимой женой,я выберу бабу свою-и за неё подохну.Но если выбирать мне меж любовью да верностью к жене и сладкой похотью к чужой бабе-то даздраствует похоть.Ведь жена-это всё же оберег,целомудрие,жертвенность.Ей постыдно блуд предложить.А я распутен,блудлив,и только великая гордыня духа пока удерживает меня от греха.Она гоняет со мною по свету не имая запретов-метрик да аттестатов,паспортов да билетов,талонов,чеков,документов.Проведаться дома некогда,едва успел скотинку покормить.

   Вот опять в кулисах дышу,шкорябая сапогами по мытому полу,будто с места вскачь сорваться хочу.От нетерпения к зеркалу стал:красив ли для телевизора?понравится ль народу моя физиономия?

   -Ну что,гражданин?надо идти в прямую речь.-Рядом застучала каблучками милая ведущая этой программы;но тут же смущённо смёрла,увидав мои красные уши да потный лоб,хоть прежде наглецом ей казался.-Вы платком оботритесь.

   Я пошарил карманы,и в спешке платка не найдя,промокнулся занавесом,на котором пыль свила серые гнёзда.Да шагнул прямо под яркий свет,на миг запнувшись сослепу в проводах.

   А когда глаза раскрыл,то увидел перед собой несметные тыщи людей,сидящих перед телевизорами с открытыми ртами-в ожидании,что я им важного скажу о вере,и об отечестве.Тут не подойдут никакие пафосы,не затронут душу самые высокопарные словечки,от которых гаснут звёзды на небе да меркнет повсеместное солнце,стыдясь своих грязных подштаников.Здесь бы ярость больную,неизлечимую,сбросить с кровати наземь и потоптать её,чтобы выла она матерными проклятьями:а нельзя-там вон за спинами старших родычей детишки тоже главаря слушают,выгадывая будущую судьбу.Но какой она будет?кто б знал.

   И я для людей вытащил сердце гудящее,генератор из пазухи:оно поначалу невнятно заклехтало тугими клапанами,потом откашлялось чёрной слизью,и кровью,и выползло на лоб вместе с фиолетовыми толстыми червенами.-успокойся,-шепнуло оно щекотно в ухо.-ты бей их правдой;она есть бог,а не сила.У кого богатство немереное-значит,воровано;у кого власть на поводке-верно,куплена.Ну а уж если и господь с ним?-выходит,что вера приручена,церковь с ладони ест.И на бесов,на бесов напирай,-поспешило с напутствием,увидав суетливые скачки телевизорных барышень.-да к сему запомни:народ зримо чтит праведников,но втихомолку обожает бунтарей.Ну?чего ты заглох?-сердце больно стукнуло по шее.-тьфу!отойди в сторону и слушай.Здравствуйте,дорогие мужики да бабы.И вам добрый день,слабаки злостные.

   Эхма;кто знал,что непотаённое,широкоформатное собрание так вот начнётся.

   -Обижайтесь или ненавидьте,но лишь половина из вас согласятся с моими мыслями,а остальные убоятся их как чёрт ладана и спрячут хвосты под скамью.Но не можно ведь целую жизнь молчать да трусить,надеясь только на господа и удачу,что всё само образуется.Мы за власть взялись давно уж,свои усилия крепко тревожим,и вроде пот подступает от работ трудоёмких-а результатов нет.Потому что весомые звания,грозные чины,степени наук,коридоры авторитетных администраций никогда не смогут помочь в деле лентяям и наплевателям.То есть нам самим.Откуда вообще взялась эта неподсудная клика?вожди,политики,святоши,кого угодно облапошат,затравят мирные народы,угробят красоту природы,назначат вере свою цену,опутав мир паучьим пленом?да из нас,из низости души нашей.Это ведь мы и есть,кто давно уже жил человеком когдато,а нынче скурвился.Помните все,какой был у нас главарь лет десять назад.Он наше отечество на дыбы поднял,он тогда воевал с продажной властью,с врагами-и ярость к противникам помогла ему победить.Он мужиком жил.А после того времени он боролся только с собой,с собственным быдлом-жадностью,ленью,трусостью,пьянством-и всё завоёванное уважение в этой борьбе похерил.Его победила спесь,самолюбование и лесть приближённых холуёв.Он стал котяхом.Я думаю,что любой настоящий мужик со средним образованием будет гораздо полезнее в чиновничьем кресле-если у него к народу милосердное отношение,к его рукам не липнут казённые деньги,и в голове планы великих строек да мечты грандиозные,а не порочные мыслишки,желания.Люди,милые!не взрослейте нудно,тоскливо-живите с сердцами детей.Смешна самовлюблённость власти и мессианства.Власть-это только лишь работа,но не цель огромной жизни.И для патриарха,президента,муфтия,фельдмаршала,генсека.Великие властители и простые работяги,придёт время,все сгниют в своих коробушках.Нужно понять бесконечную нелепость гордых потуг человека выбиться в божественное назначение за счёт власти да денег,если для мира важна лишь душа человеческая,и ею оставленная память в сердцах людей.Уморительно смотреть на спесивых дурачков в аду-корчатся,рыдают,трясут ручкаминожками,отпустите!всё плохое исправлю,изменю заново,отмолю!-а нет ходу назад.Их не огонь да смола пожирают:то безмерная жадность палит под котлом и глотки золотом переполнены.Им теперь денежное содержание всей земельной казны,слава власти всей не стоит утренней улыбки рыбачащего на речке мальца-что светлее всех звёзд,отстоящих на длину удочки,лески и серебристого карася.Вот,чтобы такого адова зверства не было больше,надумал я один указик в конституту присобачить,безобидный совсем,под весёлую потеху.И для с юга загорелых руских людей,и для с севера бледнолицых.Хочу я,чтоб каждый приходящий в народные управители клялся свободой своей,а то и жизнью:смертью казнить его за труд или милостью прославить.И пусть закон этот будет един для всех властных последухов,кто после придёт.А коли откажется-трус значит,иль негодяй.Такого не выбирать.-Сердце моё,запалясь,даже обжёглось с левого боку.

   Я спрятал его хитрецой под костюм,и теперь уже выступил сам.Смело туда,где среди огней сидит за столиком красивая дикторша-нарочно подсунули,скромно надеясь увлечь меня в завлекательные дебри.Тото она выспрашивает обо многих личных моментах,в коих я и любимой бабе не признавался.-где впервые влюбился?-как отдыхаю досуг?-верю ли дружбе,судьбе,астрологии?

   Морщу лоб,будто до корочки спёкся в железной духовке,и со всех сторон под белую рубашку наползает огненый жар,дале стекая солёными ручьями сквозь туго затянутый ремень.Уже примокрели трусы;еле ворочая языком всякую ерунду,абы не молчать,я удушливо рву галстук-а вредная криворотая девка ещё ближе суёт микрофон к моему носу:посмотрите,мол,люди,на глупого истукана.

   Вдруг но захлопали крылья;биясь на жёстком стекле белой грудью,стремился в окно залететь турман тревоженый-то ли явый,или в голубя обращён колдуном.А на лапе блестящее колечко,сходное с тем,кое жениху одевает невеста.

   Со стула привстал я-блажится мне,грезится,в светлую даль влекут спасительные слёзы-сгрёб я на пол заготовленые бумажки.-Кто мы для власти,народ?Мы лишь средство поживы,объект для охоты.Обманут,заманят,а потом нападут со спины,истекая в беззащитную шею голодной слюной.А для чего же тогда революции?для надежды,народ.Но после всякого бунта к должностям присасываются горлохваты,лицемеры,хлюсты.Где ж её взять,свободу?в себе искать надо.Там она:среди пороков жадности и пьянства,лени,зависти.Глубоко упрятана:в тех тёмных и стыдных уголках,куда самому страшно заглянуть.А вдруг я совсем не такой,вдруг всё про себя придумал?Может,липовый героизм,навеянный фальшивыми сериалами,на поверку окажется трусливым позором.Гранату собой накрыть,на пытки за веру?-что вы,что вы!я лучше на диване с газетой прилягу.Ну а если не струсил?Если я в самом деле герой,труда и отваги?Это же великая слава.И гордо задрав русую голову,выхожу на улицу со своей личной свободой подмышкой.А навстречу сосед-тоже руский,чернявый южанин.Он тоже свою свободу погулять вывел,и так же горд.Кто кому кланяться должен?Оба руской нации и господь всевышний один-а разные национальности,пророки непохожие.Слово за слово,плевок за плевком,и из уличной потасовки двух ротозеев вызрела гражданская бойня.Которой не знала ещё Святая Русь.Я думаю,если кто бегает по нашему отечеству со свастикой,с полумесяцем ли,с крестом на хоругвях,и кричит об инородстве других руских народностей,отличных от его-это есть быдлы да гнобыли,которые желают,мечтают разделить Святую Русь на запасные части для других важных государств.Если уж ты един,гордин,считаешь себя пупом земли,то будь до конца честен-и один оставайся,воюй,а не собирай под своё знамя в душе презираемых тобой соратников.Я уверен,что руское православие и руское мусульманство по духу,и по родству веков уже в тысячу раз ближе друг дружке,чем противоречащим канонам своих религий.Мне нравится отважная первобытность руского мусульманства,и не по душе лицемерие да корысть канонического западного христианства.А отечественному мусульманину ближе милосердная стойкость руского православия,чем тревога и ярость фундаментального ислама.Западный католицизм уже старик-в нём нет борьбы;восточный ислам ещё отрок-в нём нет покоя.Нам,руским,незачем их подпитывать своей зрелой кровью.Но как сделать,чтобы власть нас не стравливала в тесных и грязных клоповниках больших городов?нужно выкупать землю да хаты и расселяться по бескрайнему отечеству.Это избавит людей от рабства властям и от кабалы комфорту.Раболепство-самая невыносимая мука.Да,я любуюсь своими идолами,богами,веруя в них как в защиту-но во мне не смирение с дрожью в коленках,а благо природы,мощь,и моё с ней единение.Солнце,ветер,вода,добро к людям без абсолютной ненависти-и убить я готов,потому что кабалят,завоёвывают меня-а не должны кабалить,нет у них прав на мою свободу.Свобода любовь жила и жить будет.В прошлые века её ножами резали,ядами травили-без толку.В нынешнее время её мотают на танки да глушат бомбами-а она,затравленная злыми гемодами,всё равно партизанит под лопухами с обрезом.Потому что превыше человеческой свободы ничего нет на свете.По праву моей бессмертной души рождения-я никому ничто не должен.Моя вера,моё отечество,и семья моя-святы.Если моего бога не тронут,то и я чужого уважу.Вот такая она для меня-власть народа.Она не лежит на секретном складе под тайным замком.Бесполезны ключи да отмычки.В душе свобода-твоей и моей.-Я обращаюсь к телеэкрану,к людям,но слышат ли они.

   Журналист любопыта задаёт вопросы почти интимные,на ответах которых можно хорошо заработать.Он всё старается выжать из меня если не порочную правду,то хотя бы лживую слезу,чтобы сдоить её через марлю в чистое золото.Звенит,ась?-звякает щедрая радость,льётся драгоценной струйкой в оттопыреный карман.

   -Скажите пожалуйста:верно ли вы прогнали из леса целую банду браконьеров?

   -Да.-Я гордо закинул голову,повернув к экрану орлиный профиль;и вдруг узрел на белой стене свою чёрную тень,от которой далеко несло вонью бахвальства.-Все...все товарищи мне в этом помогали…-чуточку запнулся,окривела статная мощь голоса.

   -А правда ли,будто вы живёте сейчас один,потому что уморили жену и ребёнка своими прошлыми пьянками гулянками?

   Побелел я и схватился за галстук,словно серая жаба душила меня,вгоняя микрофон по самую глотку,где ещё тискались недокарканные слова.Ладонь нащупала в сапоге острый шершень.

   Передача шла на прямой эфир,и товарищи,кои сидели перед телевизорами в разных домах да квартирах,тут же полезли в экран с четырёх сторон света,упираясь рукаминогами под перехлёстья высоковольтных проводов:-Жлобы!Заткните свои пасти!!Пусть говорит он!!!-И страшны были:усатые,небритые,стриженые,даже голые да вздыбленные,прикрывая мой тыл.

   -Многие из вас будут мстить мне вприхлёбку со страхом,с ужасом подмены всех нынешних ценностей-может быть,изза угла.Ложью или пулями-без разницы.За то,что хожу по земле,подняв к небу башку от мирной радости:коли солнце-то в висок,коли туча-сразу в сердце.Я чуствую себя так,будто я единственный мужик на земле,мне нет равных,и второго меня не будет на свете.И очень хочу,чтобы каждому мужику,каждой бабе господь всеявый вбил в голову то же самое о себе,приколотил к сердцу табличку навечно.Потому что раб ничтожный-херовое поклонение господу.Холуй да кабальник не может быть творцом и талантом.А всевышнему для развития цивилизации,кою он сам сотворил,для свершений науки и духа,для межзвёздных полётов во вселенную нужны соратники,сотоварищи,герои отважные,бунтари с косностью и с устаревшими канонами бытия.Разложение морали общества происходит изза слабости веры в величие человека,и люди,внутри себя желая понимания души,судьбы,вселенной,наяву всё больше сбиваются в бестолковое жующее стадо-жующее всё на свете:телевидение,газеты,деликатесы,роскошь,комфорт.И в этом они следуют за своими кабальными вождями.Взгляните только,как много на свете рабов:пьяницы зависят от водки и самогонщиков,наркоманы от героина и дурьторговцев,мнимые больные от аптек и фармакологии,сектанты от гипноза и божков,фашисты от гимнов да гитлеров,гламурчики от внешности да кинокамер,толстопузы от прибылей да чиновников,и этот поток нескончаем.Идёт упадок духа.Души людей всё больше заполоняет страх заместо отваги,и низость заместо величия.Нас дальше нельзя уверять в том,что мы аз есмь рабы ничтожные.Все могут стать творцами и пророками.Просто Христос всегда помнил слова господа,потому что он мужик с сердцем ребёнка.А мы засираем душу,становясь взрослыми,и забываем речи всевышнего,слышанные нами при рождении,оттого что в голове кутерьма бытия,суеты.Нам если Христос-явый сын господа,семенной-то он далёк,славен,недоступен.И его сила,мощь,вера так и останутся при нём,а сыну человечьему возносить да беречь лишь лохмотья той веры,лоскуты от великого флага.А если Иисус-сын человечий-то есть смысл и желание идти за светочем,рвать жилы да нервы в достижении самому человеку тех же идеалов,мощи,веры.Человек-это творец,и нужно признать,что его сила есть часть силы господа.Кто хочет стать человеком творцом-воспряньте,кто решил просто удобрить почву-гнильте дальше.Пусть каждый свой путь выбирает сам.Одни в своей жизни познают великую радость,а может и истину.Другие тихо и безнадёжно скурвятся.

   Возвращался я,тая в груди немереную радость свободного парения над землёй,и людьми.Даже из поезда на своей станции выпрыгнул словно великий вождь поверх голов.И дома я первым делом поспешил к зеркалу,чтобы похвастаться самому себе-тому,которого я оставлял на хозяйстве:-Слушай;хочу быть творцом,но бороться с быдлом в себе очень трудно.Ведь если проиграю эту войну-то трус я,а если выиграю-то покойник.Я бываю отважным героем,но и трусливой шмакодявкой.Иногда трудолюбивым гераклом,но чаще ленивым трутнем.Трезвый как стёклышко со стыдом вспоминаю пьяную подзаборную тварь.Душа моя верная,а тело развратно.Но мне срамно только лишь перед собой-а не перед людьми.Потому что каждый ломает себя ежедневно за те же грехи.Даже дьявол не может не каяться.Все любят себя и ненавидят.Вот сейчас говорю это,а сам бравирую,хвастаю правдой-и значит снове грешу.Что со мной?

   За окном уже давно идёт снег.Он никого не предупреждал,не затягивал мягкие облака в чёрную тучу,чтобы сверху ветер разболтал их здоровыми кулаками.Просто тихо выпрыгнули снежинки,раскрыли белые зонты и опустились вниз-нарядные,светлые,будто первоклашки.Всполошные мои суки,визжа да радуясь,в них валятся,брызгая намокшими хвостами.

   -тебя морочит лукавая непомерная гордыня.Правду сказал один дедушка,что из такого вырастет новый гитлер.Но ежели совладаешь с ней,не гонясь за великой славой и бессмертием,то может получиться и христос.А всё равно-хоть того,хоть другого люди возненавидят.

   -Ура.Значит,возненавидят и себя.Ведь я принёс в их души вечную маету любви,ярости,милосердия взамен ленивой тоски.И теперь нет покоя им,до смерти не будет.

   -Ты говоришь прямо как отродье сатаны.

   -Дурак.Я тебе бога в ладонях принёс.Может,моё страдающее зло справедливее твоего абсолютного добра.

   -Церковь говорит,что сатана обладает даром извращать святое писание.Не боишься того,кто внутри?

   -Это предупреждение нужно,чтобы усмирить собственные сомнения церкви.Когда мудрый да ловкий мужик,искренне желающий понять истину,задаёт вдруг всему миру тревожные и разумные вопросы,противоречащие канонам человечьего бытия-или побеждает в религиозном споре фанатичных церковников-то у них всегда есть крайне важный и единственный ответ:это сатана извращает священное писание.Поэтому каноническая западная вера,выстроеная на религиозных догматах,очень слаба и избегает церковных споров,мирских тоже.Зато очень сильна да яростна руская реформаторская вера,сомневающая и ищущая.

   -Ты вроде как в сторону церкви родной недоверием сыплешь,а одновременно поёшь дифирамбы.Боишься анафемы?

   -Там тоже ведь разные люди встречаются.Вон городские закон божий в школах перевели на второй да третий уроки.Потому что ребятишки на первом ещё досыпают,а с последнего сбегают.Приходят только пяток самых стойких.А священникам это в падлу-им подавай целый класс.Словно не пастыри-депутаты трибунные.Таким нужно лишь поклонение людей,мирская суетень.Их язвы ещё страшнее разрастаются в наших душах.Но против них выступают единой мощью сотен сотни церковных подвижников,которые вьяве могли бы повторить деяние Иисуса,насытив верующих пятью хлебами.Они обратятся к голодным со словами о милосердии:отщипните,мол,по малому кусочку хлеба,больший оставив ближнему своему,и не возропщите на скудость еды,а воспряньте духом перед величием веры,истинного человеческого пути.И даже детишки той верой утешатся.

   -Дааааа.-Он в зеркале сел на стул,развалился поудобнее.Закурил папиросину из старых пьяных окурков.Я стоял перед ним очень хмурый,ожидая горячих,кипячих слов.Ион не пожадовал:-Тебя пора убивать.Порубить на куски.Выложат тушу на деревянную колоду,прикрутят.Сначала отсекут правую ногу,и когда под топором хрустнёт кость,то душа,ещё на замахе верившая в обойдётся,вдруг завыет как брошеный ребёнок,одинокий в тёмном лесу.Сразу вспомнятся все бабочки и жучки,которым ты несмышлёно рвал крылья,совсем не чуствуя их боли-и сам затрепещешь голый на чёрной колоде,словно втоптаная капустница в землю.Но твоя казнь ужаснее будет:осознанной смертью,немереной мукой захлебнётся сердце-кровавыми водами того самого потопа,от которого драпал праведный Ной.Он грёб вёслами во всю ширь океана,и в его руках сила была,а значит надежда;ты же будешь валяться орущим обрубком,и руки стянуты станут жгутами,чтобы до времени весь не иссяк.-Я всё стою,а он вокруг меня глазами всё шарит,словно мерку снимая на покойничью форму,и от взгляда его в нутре моём струны лопаются.-Хочешь землю вспять повернуть,всех людей уравняв в могуществе с богом.Кто ж тогда ими править будет?кто власть?

   -Лишь всеявый господь.Жить нам только по заповедям,на весь белый свет не празднуя.-Я грызнул мизинец,решаясь на хорошее дело.-Больше важному государству не кланяться,хоть бы оно даже с грозной сратью,со штыками пожаловало.Потому что его вседозволенность-это худший разврат.Власть запретила для граждан оружие,а сама под подушку запхала целые полки с пушками,танками,самолётами.Как заваруха в народе-так вот на плацу уж армейские:-всегда готов подавить,рад стараться!-да носик под генерала полкаш пудрит,а под полковника бравый лейтель тянет ножку:-служу отечеству!-но брешет гад-не отечеству,а государству служит,безликим тварям под тысячей масок.Оттого что империи и религии гибнут в революциях,войнах,при бунтах.И втихаря,хоть лаются на людях,а поддерживают друг дружку под дыхалку,чтобы созвучье речей не сбилось.А вот отечество с верой спасать не надо.Они как жили на этой земле,так и вечно жить будут.Меняются фрагменты цивилизации,куски эпох и истории всей.Но вера-хоть в Иисуса,хоть в Моххамада-но отечество-сердцем принятое-навсегда.

   Слова мои заглушил перелязг оружия.Гдето недалече пехота прометелила по селу.В один край вошла,с обратной околицы вышла.Ратники были в кольчугах,с мечами да пиками,на ногах лапти лыковые-от них поднялась вьюга,дышать нечем.Мужики выходили из хат,просились тоже за родину постоять,в топоры да косы;но воевода запретил-сказал,чтобы хлеб сеяли,веяли,а то ведь войску кормиться надо.

   За пешими конные проскакали намётом,даже у колодца не остановившись;только,видать,важный приказ командованию везли-всем гуртом одного охраняя.Он ещё и покрикивал на товарищей,пришпоривал своего коня-худой,туберкулёзный,в чём только душа теплится-а наган с руки не выпускал.

   Топот не стих-уже вытягиваются в дальний проулок пушки спряжённые.В хомутах по три здоровенных битюга.Ездовые лошадей хлещут,артиллеристы рядом бегут,держась за лафеты.И снарядные ящики рядом у них на телегах,на случай внезапного боя.

   Батарея не прогадала:выползли средь окрестных холмов жуки танковые,провели усами по горизонту.Ихние моторы ревут,и командиры с брони смотрят в бинокли-не попасть бы в ощип,как петухи заполошные.

   Но куда там-сверху напасть прилетела.Саранча среброкрылая застила солнце,аэропланы кругом;совы,орлы крючконосые или коршуны-по хвостам сразу и не определишь.Пилоты всем наземным грозились,могли уничтожить в единый миг,но их разметал по аэродромам главнокомандующий приказ-сидеть по норам и не высовываться.

   Чтото будет;детишки прятались в погребах.Мужики да бабы спешили к соседям,то вопрошая безответно друг дружку,то новости слушая.И вот весть дошла из столиц:упыри против трупоедов бомбу выкатывают из подземных хранилищ,огромной убийственной силы.А в обратку трупоеды на упырей собираются запускать холерную чуму.И вроде как сами хотят отсидеться в спасительных бетонных казематах-а все,кто поверху живёт,помрут в одночасье.Зачинщикам и выгода-одни крови напьются,другие мертвечины наедятся.Вот и будет тогда замирение.

   А на деревне от той войны начался голод.Жрать хочется день и ночь.Сынишка молчит в лицо,но отец и затылком видит как он облизывается на пустые кастрюли.Взглянет потом на жёнку,а у неё меж ресниц кутерьма-молоко пропало.С чего ему быть?с пустой похлёбки,которую вчера сварили из худосочной вороны.Мужик отнял пёсью добычу,а ему показал дулю-мышей,мол,наловишь.Ошпаренная кипятком ворона стала похожа на тюремного узника:один нос от неё остался-ни рук,ног,ни пузечка.Мясо всё сыну да дочке досталось.Пацан его с костями проглотил,а девчонке пережёвывала долго жена-то ли за желудок её боясь,то ль сама вспоминая.-Глотай,сына,мясушко-покуда живы.И ты,доченька,соси жёваное-по каплям,по мягкому скусу.А то забыли поди,чем еда пахнет.Свежим телячьим сеном,пшеницей укошенной,варёным сыром,так что кружится голова.

   А соседи едят собак:своих и чужих.От греха мужик увёл пса в хату:пусть уж обсерет по комнатам,чем без шкуры останется.Нужно забирать и детишек в одну большую избу-если среди семей начнётся душегубство,то их сожрут первыми.С каждым часом звереет мужик.-Сука император,и холуи его тоже суки.Мне бы упырей хоть на минуточку,хоть на мизинчик удушить!-да что это я говорю?мой бог добро-молю вас,серые бесы:приведите ко мне их даже без оружия,без тысячной охраны-я же их,благих да сердечных не трону,я их до страшного суда беречь буду.

   Он сел на пол,чтоб девку не уронить с колен-так ноги ослабли.На правой ляжке вообще куска нет:отрезал его,где хватило мочи.Зато теперь снова сироты накормлены,а он с жёнкой помрёт,наверное.Ну жена точно,потому что детей нужно вызволять,и мужик уже нож для бабы подправил на оселке.-Пусть не мучается,господь милосердный-пусть сразу.Я ведь тебя,великого,обрёк на любовь и прощение,хотя за твоё потворство нелюдям вздёрнуть бы следует второй раз под сельской колокольчей.И виси,бог адовый-и звони,райский дьявол.Я скоро отвечу за эти слова:ах,как я отвечу.Матом,рёвом,рыком;если бы у меня была сила кричать,я обрушил на весь белый свет тыщу громов,молний,да восклицаний,но в пустой глотке не першит и крошка хлеба,а только лишь боль,только мука.

   Слёзно мне жаль эту семью;тихую деревню эту,попавшую под чугунные колёса истории.Но что если и мой хуторок захватит военная кутерьма оловянных вождей?надо срочно запасаться продовольствием.

   -о чём задумался,кулёма?-выглянул мой второй из зеркала,корча ехидные рожицы.-Грустишь;родные поля да перелески тебе надоели.В голову лезут улицы городские,извилины путаются подворотнями,кружат среди трамвайных рельсов.Верно?

   Но свет небесный струился в окне.-Лучшего края нет,чем здесь жить.Сюда лихолетья не доберутся,увязнут там во злобе своей.Я бы тут сказки писал для детей и для взрослых,когда б мог красиво слова складывать.

   -а может,ты и вправду сочиняешь?тото я смотрю,что тетрадки в хате не переводятся.А я,дурень,ночами сплю и не чую.О чём были да небыли?

   -Книжку я придумал чудесную.Начинается-на земле отменили деньги и зло.Наступил всеобщий мир и благоденствие.Потом сто белых листов и завершение-последних людей хоронить было некому,и земля долго воняла смрадом.

   Он зацокал языком:-далеко твои мысли понесло,прямо в будущее.Здоровый мужик такого не выдумает,заболел ты видать.

   -Потому что засрали мне мозги.Сначала старая карга,потом ящер,звери,ты теперь.Не мучьте меня геройскими подвигами.Хочу быть самим собой:пусть трусом,подлецом,пьянчужкой,лентяем.Могу ковырять пальцем в носу,и даже в заднице-но только если это ковырянье моё,по моим лишь моральным заповедям.И мне перенимать чужие замашки,жесты,привычки непростительно-смешно да глупо.То,что в другом человеке органично и ёмко-на мне будет расхлябанно или узко,не по фигуре костюм.Это же адский труд,что вы предлагаете-мне за него придётся полыхать в геенне,подыхать вечность.А я покоя хочу.

   Запряжённая в лошадь,моя телега летела посреди космического пространства,лавируя между сумеречными планетами.Те спешили с работы в тёплые квартиры своих солнц,чтобы приласкав их на ночь,поговорить о суетной конторской службе.Там,за окнами звёзд,размеренно ужинали,болтали с набитым ртом,пропустив аппетитную стопочку из холодного графина чёрной дыры.Там обнимались,целовались взасос,спать уложив маленьких ребятишек.

   Я пропадаю в непроглядном тоннеле,словно вползаю кудато.Я ору им,а никто не слышит.Что же у тебя с душой,животворная материя мироздания?!если ты не чуешь оглушающего шёпота одиночества.Созвездия!вы названы живыми и разумными именами-так заржи на весь свет,белая лошадь-пусти в мою грудь пёристую стрелу,звёздный охотник-прими меня в объятия,большая медведица-подкинь на ладонях до самого неба,всеявый господь.Ведь ещё впереди мой божий век,я вечный странник во вселенной-я песня,слава,человек,

 

 

 

Книга вторая.

 

ФИОЛЕТОВЫЙ  ПЁС – ВОЗВРАЩЕНИЕ.

 

 

 

и мир души своей нетленной.

   Которая утром,втянувшись с телегою в город,едва продрала глаза,ночь проблукатив с бутылкой в обнимку.И я на дерюжке рядом пьяно соплю-а рынок,базар,барахолка жужжит да торгуется.Вон безногий старик продаёт папиросы.Вон девчонке мать подбирает пальтишко к весне.Дочь её почти уже взрослая,и негоже в обтрёпах ходить.Видно,что в семье ихней есть много детишек.И они б все на рынок пришли,да мать побоялась их голодных к обновам глаз.Тут вот старшей с трудом наскребли.

   А девчонка пальто уж примерила,глянулось ей.И всё в нём кажется обычным-цвет,рукава,завитушки-но оно первое по фигурке,с талией даже.Поблизи,у лавки соседской,над нею ухохатываются три девицы.Над простенькими бижутерными клипсами,её жадным взглядом лучащихся глаз.Ведь девчонка готова уже взять пальто на размер больше,и спешить,спешить с ним подальше отсюда,пока мамка не передумала.Распорим,подрежем,сошьём-так тихо шепчет она своей матери,когда та в сомнительной тягости сбивает цену мелкими к торговцу придирками.

   Мимо них старая баба волочится,заглядывая во все урны нужного ей мусора.Спросила бутылку у пацана с девкой,что распивали,целуясь,пиво.Они тихо послали её-со стыдом,но бравадой друг перед дружкой.Пивко-то не допито,а старуха намерилась было надоедливо ждать.Клуша даже не возмутилась,мелко дальше потопала.Возле стаи бродячих собак выснула кости из пакета,насбираные с помойки,с разных других подаяний.Она,может,для псов побирается-а то и сама что хорошее съест.

   Загрузив телегу мясом,рыбой,прочей бакалеей,подкормив добрую лошадку,я сижу в кабачке.Со мной стакан водки,кусок жирной селёдки-но не пьян.А чуть навеселе,навыкате душа,и она уже распахивает пальто выбраться извнутри.Ей танцевать хочется с симпотной девицей,которая хмельно смеётся за соседским столом.Толстый кабатчик шустро шлёпает большими башмаками,и от его спешки тудасюда пивная пена разлетается по углам,оседая на хитрых мордочках любопытных мышей.Те облизываются,быстро совеют без закуски,без вкусного сыра в западне под прилавком.Один из мужиков запевает лапотнюю песнь,но грустить ему не дают-заводские слесаря перебивают мастеровым гимном.

   У дальнего столика,где много выпить да мало поесть,молодёжь спорит за красных и белых.Вот нынче выясняется,что и командир западных полицаев,и анархистский батька гуляй,даже белый адмирал были очень добрыми,милосердными людьми.Почти как ленины.Они тоже детишек,маленьких голодных,шоколадными конфетами от смерти выкармливали.Половина нынешнего народа святым называет царька,который по слабоволию втравил Русь в мировую бойню,положил под штыки да газы гнить уйму могучих людей,светлых душ.Другая половина славит диктатора,сотворившего-из отважных мужиков и чадолюбивых баб-бессловесных рабов,холуёв духовного уродства.Вот и подросшее поколение разделилось напоровну.Боюсь,как бы гражданскую войну не начли за тем столиком.Тогда всех коснётся:я ведь,такой же ярый,ради высочайшей сострадательной цели пройду сам по трупам-чтоб спасти тысячи,пусть умрут единицы,и смертью своей наполнят цинковую бадью жизни нашей.Чтобы от мировой ненависти избавиться,чую-война нужна.После неё люди подобреют,сделав кровопускание для здоровья.

   К окну липнет мокрый снег,и знобит одним видом талая вода,бррррр сползая по стёклам.Я отхлебнул соточку,куснул горбатую сельдь.Прислушался к разговорам:-представляешь,всё было на мази,любовь чудесная,и не хватило трёх дней командировки.-да не жалей;а так бы,может нос отвалился.-ну ты,друг,отомсти ей за меня.-неээээ;уже слазили,проверили,с трипером хожу.-Эти голоса воняли как мои ноги после работы,и сколько б я ни менял в башмаках душистые стельки,а всё бесполезно.Зато третий,открытый бунтарский из тёмного угла,мне понравился:-Мужики,я уважаю этого главаря.Он герой,хоть и душегуб.Он всё наше отечество на уши поднял.За свою погибшую родню,за местечковую веру да родину.И я презираю пьяное быдло,которое вечером валяется под забором,а утром жалится на продажную власть,государство.Немощные слюнтяи,-озырнул всех,пытая:напугал откровением,нет ли.Но дружки попрятались за шторой оранжевого колпака,интимно висевшего на лампе.-И бульварные писаки эту немощь поддерживают.Они тискают статейки разумно,стерильно свои репортажики;им страшно иначе,потому что при инъекции таланта и сострадания в теле начинается смертельная гангрена.Тихо отмирает душа,и мне сейчас никого не жаль,за свою веру я зарежу человека,врага.Придворные художники все холёные,умащены кремами да мазями,а от меня несёт таким дерьмом,что на другом краю света у людей сбивает дыхание.Жена по бедности говорит,уж лучше бы в хате пахло водкой и деньгами,чем нищим талантом.-Рядом со мной молодой парень рисует в мороженом беременную лошадь,из которой пёсьим носом выглядывает жеребёнок:-Завтра мы с подругой идём покупать подарок маленькой дочке.-Твоей?!!-его товарищ было дыру в потолке не высадил,благо он среднего роста.-Да нууууу!-резво смутился,но заметно стало,как приятны ему подобные подозрения.-Поздравь их с родилкой и от меня.-Чуть дальше колхозники готовятся к севу:-Что там иноземец делает?-Запчасти ждёт.Машина хорошая,только по взлётной полосе.-А ты?-Я доеду и на резинке от трусов.Техникато наша.

   Канун всеобщего мужеского праздника испохабила слякоть;сопливая мокрота облаков рухнула на городок,и часа три,не переставая,поливала прозрачным хлюпальным снегом.Даже затвердевший наст потёк в отстойники канализации с глаз долой.Люди обиделись на бессовестную зиму и ушли по домам готовить пироги да яства.Пусты от машин дороги,от пешеходов улицы,запахнуты на все пуговицы кирпичные створы частных владений,до последней дырки утянуты перевязи железных ворот.Глухо в сквозняке городишка как на дне высохшей стоведёрной бочки.И лишь помойка ещё шевелится.Сброд такой одичалый,что пожалеть некого.Ни стариков аптечных,ни выпивох пришибленных.Я вот тоже махну рукой в первый похмельный день-ничего,всё пройдёт.На вторые сутки снова пока не запой.Через неделю уже страшно увидеть в зеркале опухшую замореную щетинистую рожу-а вдруг она со мной навсегда.Но через месяц я резво роюсь средь самой загаженной кучи.А кого стесняться:все люди скоты,раз я свинья.Легче схватить дохлую прикормку.С крючка.Вместо того,чтоб глубже нырнуть,и поймать живое,трепещущее.Хищно.Поэтому мне очень нравятся уличные собаки и малолетние дети,когда они улыбаются,сметая хвостом весь мир за спиной.

   В сострадании мало отваги,лишь на ногте мизинца,а за свободу жить нужно серьёзно драться.Ведь от господа сущего,от материнской жизненной силы мы только рождены людьми,но не каждому достойно стать человеком.Изредка случаются короткие минуты памятной славы,и хочется нехристем лаять на спокойное течение надоевшего быта-тогда из раненого тела густо текёт чёрная мазутная кровь,а не брызжет розовая жидкая юшка.

   Дверь кабачка широко отворилась под напором.Держа ноги раздвинуто по уровню плеч,будто подчиняясь командам радиогимнастики,вошли-даже впёрлись,бряцая мускулатурой об стены-три патрульных омоновца.Не милиционеры-а так,камуфлированные.Сзади егозил иностранец:-Хаудуюду!Хаудуюду!-Не волнуйтесь.Разберёмся.-Старший нарочито огрубил голос.Те,кто сидел ближе к выходу,поднялись с мест вытягивая отовсюду паспорта.Я ушёл одним из первых,успев состроить добрую рожицу подозрительным взглядам.И уже почти сел я в телегу,опустил на мешки почти сраку;как:-Милый!Любимый!!Ненаглядный мой!!!-чужая баба бросилась ко мне словно клуша,распушив крылья цветастой мохнатой шали.Но пёс фиолетовый опередил её и разом упал на грудь,лизя меня в нос тёплым языком.Закруженный вихрем шалей,языков да объятий,я изнеможа свалился на снег,грязь,побарахтался;а после уполз под колёса.И оттуда уже чертыхнул:-Дура!Либо тебе вчерашней бражкой глаза застило?!Нету милого,родного-чуждый я!

   -Да что же ты делаешь,родненький?!!Вечность искала тебя,но нашла!!Сто городов обойдя,деревень тыщу!!Ну взгляни на меня,глянь ласковым взором!!-каблуком придавила ладони мои,топчется.-Сойди с меня,-зверею,-сойдииууу.

   Остановился рядом военный,золотые погоны.-Гражданин комиссар геройского гвардейского полка.Честью клянусь-ни сном,ни духом.

   -Я тебе верю.Да и люди говорят,что она совсем неместная инопланетянка.А баба красивая.Может возьмёшь с собой?

   -Хорошо бы,-снизу вверх усмехнулся я.-Но вдруг она меня ночью разрежет на опыты?

   -За такую умереть не жалко.Уматывайте скорее,а то милиция кругом,иностранца избили.

   Уууу;сууучка;привязалась.Я так её толкнул,что упала,пса задавила.Изпод шубы отстегнулась багровая кофта,кровавое пятно.Уж не наткнулась на острое ли?испугался я,и подымать кинулся бабу,вором оглядываясь в лицах жужащих.Жива,слав бо.

   Загрёб её в повозку,бросил сверху как вещь ненужную.У ней сини очи блеснули-но мокрые капли не пролились,слёзы,плач.Не баба это,а деревянный истукан.И псина такая ж,заматерелая.Ошалевшая лошадь учуяла запах,неслась бестолково,еле сдержал у ворот.Всю дорогу до хаты злобились они:сука не тявкнула,пёс молчал.Только уже дома фиолетовый окрысился на моих;да куда ему,хехе,если бы я не отогнал свору.

   Вечер;сумерки язык в рот набрали.Ночь высинела из темноты,наползла вместе с печкой.Горячим жаром пыхнуло из бабьей заслонки,меж зубов показался красный пламень:-Ты всамделе не узнаёшь меня?

   Откинул я голову,волчью будто;на цепи мысли.Мне нечем обрадовать бабёнку:правдой велено молчать.Хоть заворачивайся,да в лес уходи:но голодная тигра за шею вцепится.С её ладоней текёт от когтей,тёмные капли шлёпаются на светлые восковые:майские жуки поверх божьих коровок.

   -Гггггговори…другггг…-бабу озноб бьёт от перепада температур то в раю,то аду.Она себя обняла за плечи,прогоняя беса,что надсёк ей стролистые крылья-схватилась в обруч,беременная кадушка.

   Смог ей ответить,утешил я:-Свари борщ,пожалуйста.Продукты в холодильнике.-Пусть хозяйничает безумная.Абы хату не сожгла.И ушёл до сарайки кукол строгать.

   В резьбе по дереву самое прекрасное-стружка.Когда стамески хороши,то остронаточенные врезаются в пень,будто торпедные катерки жалят броненосный крейсер.Но только от снарядов летит прах во все стороны,а вот тонкие щепочки древесины,шурша и завиваясь душистыми буклями,мягко осыпаются к босым ногам,созидая творение.И когда сочной стружки нападает много,она смешно щекотит ступни от пяток до кончиков пальцев-так что хочется самому хохочется,а тут же ещё от смеха дрожит стамеска,корча по дереву уморительные рожицы.

   Если пень слишком большой,и вельковат для задуманной фигуры,то прежде с ним должен поработать топор.Который очень похож на длинного жирафа,и так же часто кланяется,норовя зубами отхватить клок.Важно чтобы топор не объелся-а то пенёк останется сильно искусанным,и для шедевра облезлым,как та знаменитая безрукая баба из иностранного музея,коей бедный художник пожадничал мрамора.Но ради мечты-последнего гроша,да что там!здоровья-жизни не жалко.

   Поужинав,я хотел гостью с собой уложить.Уж как она готовит на кухне,так верно и в постели любить должна.Нет;отдельно легла,переворошив моё бельишко.

   Ничего,мы с другого конца:-Почитай мне книгу,или расскажи о себе.

   -Зачем?

   -Голос красивый твой,и дрожь от него пробирает.Словно лежу я в мамкиной утробе,тихо,спокойно-а сердечком чуствую,что скоро мне вновь из неё выползать.Боязно и сладко.

   Покряхтела,умащивая на койке живот.-Сначала жила я с сынишкой одна.Мало кому верила,тосковала,уже не любя.Но приехал в деревню герой из далёких краёв-и скурвилась я.Перед собой,а не людьми.Разум потеряла,продав душу за сладость его губ и улыбку лучистую.А потом то ли брешут-убили,правда ли-сам сбежал.Я бросила сына на бабку,а дом на друзей,и по свету иду вот-не веря.Жив,подлюка!жив:к потолку задрал ножки.-Вертанулась под свечкой;глазами пуляет,словами,да метко ж:-Спроси про ребёнка хоть,доченька будет-я пузо светила.

   На что мне твой выблядок;интересно другое:-Собака чего фиолетова?

   -А для тебя дурака,ты на всё необычное падок.И подумала я,что услышав про чудо,сам ко мне прибежишь.Разлюбил может?ась?

   Спи.Надоела.Зануда.

   Дожжь со снегом стучит третий день,снег с дождём.Холодная морось пропитала насквозь брёвна избы,сочится сквозь паклю.Есть места в средах обитания,и во вторниках даже,где ещё не ступала нога человека или лапа пронырливого животного.А для слякоти таких местов нет;она покрывает любую крупинку в природе,хоть с микробий ноготь.Дождь знает всё:видел он и доисторические черепки,и золотоносные жилы,проникая под землю сквозь червяковые норки.Талая вода ползала по усохшим мумиям правителей,плакала солёно в чёрных глазницах простолюдинов.Злой ливень полосовал межрядья границ,добираясь до тайного схрона земного ядра,в руках грел его,удивлялся величию простоты.У воды все ответы есть;а меня мучает формула начала и конца мира.Пишу в тетрадке я дважды два;извлекаю корни,дробя интегралы и всю подноготную высшей математики.Небо замарал чернилами,но погоду не сделал-слякоть и только.

   Баба кружила рядом.Словно курица на вертеле,цены себе не сложа.Наверное поэтому с распахнутыми объятиями да верующим сердцем она всегда слепо шагала за предателями.И нутро мне рвала сладкой болью из полузакрытых щадящих глаз.

   -Что тебе нужно от меня?-я надеюсь,в голосе моём жёстко зазвенела остро наточенная сталь.Но,наверное,в нём дрожала и жалость,уже прежде изведанная мной не один раз.

   Бабёнка её вычуяла дерзким собачьим нюхом,может нагулянным даже на уличных течках дворовых свор.-Любви хочу.-И мне не пришлось переспрашивать о своей грязной догадке,потому как вперёд вылезла похоть,хрипло да тихенько:-Я могу тебя взять как любую прохожую бабу,-с надеждой,-а полюблю чуточку позже.

   Но невиданный ею девичий стыд мне ответил:-Так бы я и в голодный год не легла,-из этой беременной туши.И снова щеняче пискнул:-узнай меня,милый.

   Ну,что тут ей скажешь-самая настоящая дура.К тому же психованая.Бросила родную семью,тёплый дом,и сорвалась искать может покойника.А те кто живёт в распорядке,режиме,до тонкостей выверяют судьбу.В любой миг каждый из них точно знает где он будет,что сделает,с кем встретится.И по заданным точкам все эти люди пересекают завтрашний день,новую неделю,год грядущий.Вместо того,чтобы выйти на речку к свежему утру,иль погонять воробья по площади,человек спешит на деловое свидание с вечной суетой,или садится к компьютеру,насмешливо рисующему чёрную ворону,которая никогда не каркнет вьяве.Даже благословлять и отпевать людей уже приходится в тенетах разноцветных проводов,в лабиринте песочного мира.Судьбу,и жизнь,меняют талантливые безумцы,верные своему дикому господу.

   Только занудны они,да язвительны:-Ну как,налетался во сне?-с подвошком спросила бабёнка,и чиркнула картофельную кожуру прямо на вымытый пол.С раннего утра всё успела одна;оттого ей вдвойне обидно,когда мужик в доме,а вроде и не мужик вовсе.-Я к тебе заради бога не нанималась.

   -А кормёжка?-вяло зевнул я,ещё отряхиваясь от случайных снов,от сонных ласк-одуряющих девок.-Ты хлеб мой,паскуда,в два горла жрёшь.Вместе с беременком своим,нагульным.-После розовых видений,желания,и последующей истомы,меня обуяла бессильная злоба.Вот же сука стоит,в трёх шагах,и побольше меня может хочет-а не даёт из чести.

   Обиделась.Она слова одного не сказала больше со мной,но терпение вымахала до озверения.Полку к стене прибиваю-два гвоздя всего-а в руке не молоток,пудовая кувалда,и на локтях виснут гири к этой обузе.От её глаз шпионских,от нюха следящего,жестов палаческих.Мне ведь много не надо:сядь за спиной,и дальше свою мазню нарисует воображение.

   Поворачиваюсь медленно,чуточку,чтоб из зенков не оплеснуть смолой:-Чего ты глядишь как сдвоенная пушка?Стреляй уже.

   -Я просто рукодельничаю.-Она опустила ресницы,чисто метя ими пол.Во все уголки заглянула,малую крошку нашла-только меня и не видит.-Куда ж друг от дружки тут деться?вместе живём.

   -Господь всеявый,дай мне силы выносить прочих людей.-Это не я сейчас сказал.А оберег от ножа,топора да виселицы.

   Ушёл в сарай и там напился до чёртиков.Вернулся,кулем осел на стул;мотнул по сторонам безмозглой головой,стуча об пол копытами нервно,в припадке.Баба не узнала меня,выгонять собиралась,так смутил её невиданный облик.-Что с тобой?-минуту смотрела в оглумлённые глаза;ловя их,трясла старый рабочий китель,и под зеленью сукна гремели кости,рассыпаясь черепками.Из воротника выполз худущий кадык,прошипев тутошним перегаром:-Отстань от меня.Мы вчера обо всём договорились.

   -Жаль,что поблизости озера нет.-Баба горько вздохнула,ну точьвточь сладкоежка на диете.-Хоть бы маленькое,лебединое.

   Через силу улыбнулся над порожними муками:-Да зачем оно нужно?вон речка,колодец глубокий я вырыл.Прямо в нём не вода,а компот яблочный.Купайся да пей.

   -Нет,не то.-Бабёнка подпёрлась щекою в ладошку,и шепчет почти:-представь красоту-белые лилии,зелень пруда,золотые рыбки.Насекомые по водной ряби бегают как по скатерке,летают расфуфыренные стрекозы,и муравьи путаются в твоей рыжей бородке.А прямо под носом,среди зарослей ряски,тихо плаваю я,еле шевелясь на ветру.

   Облизнулся:-Представляю.Розовая такая,сытная.

   -Вчера была.-Баба осекла меня пустым взглядом,битыми гильзами.-А сегодня серая,вздутая,в тёмных пятнах.

   За ночь проспался я;рано сготовил поесть-и всё блюда с виною,щемячие.На кровати сел возле.-Прости.Но зачем мне твоя придуманная любовь с плачем да жалобами на чужого прихлебая?-Мне явственно представлялся гордый мужицкий профиль,которому я всю остальную жизнь должен буду тупо соответствовать.И дожимая к груди свой безвольный подбородок,в тёплую пазуху куртки пожаловался:-Не я нужен тебе,а прошлое вернуть.

   -Всётаки помнишь,мой милый?!-вскинулась баба,неосторожно опрокинув на себя с полного коромысла радуги,и засияла разными цветастыми пятнами,-а столько времени со мной притворялся,измучил!

   -О господи,вразуми терпением.-Вздохнул,махнул,да скрылся.

   Сижу на завалинке позади дома,где окон нет.Рядом две суки мои,глаза преданные,а вокруг них бабёнкин кобель вьётся,хвост телячий.Вот кому хорошо:месяца не прошло-влюбился в обеих,и лает,что по гроб жизни.Они ему верят,дуры-в очередь нос облизывают.У таких с дитями проблем не будет,воспитают их всей коммуной.Это один я здесь только маюсь,философ задрипанный.

   Запахи разбухающих почек пырскали в ноздри.Оравой,толпой,хмельным сборищем,не делясь на лесные,фруктовые,или цветочные,снова пьянили меня.Солнце едва показало лысый затылок,ёжа редкие волосы от раннего холодка.Звери зевали,скаля зубы,клыки.Пернатые запевалы чистили клювом подмышки,подкрылышки,ожидая намёка,кряхтенья,чириканья.

   На печи согрелась вода.Купать бабу надо.Моя голова в кустах,ломота в костях,хотения пропасть,да мучает совесть.-Не пора ли,-говорю,-тебе побороться с моим младшим братом,победить или уступить в ярой схватке?-Нельзя мне сейчас.-Она ухватила горстью подол рубашонки,да к тому меж коленями сжала его.-Ну зачем же ты прячешься снова?много разных на свете любовей придумали люди.-Но сидит будто каменная статуя яривого бога на язычном кургане:ещё минута-с серпом и молнией ринется в битву за честю свою;вон прихлынула кровушка.А с покусанных губ слетают даром что не матюги,но упрёки.-Как ты можешь мне это предлагать?Святее меня нету бабы в миру-сам ведь говорил.Или лгал?!

   -нет…Нет.Нет!-сначала тихо;а потом выкрикнул я,истово омыл синие глаза бабы,не уворачиваясь от их небесной чистоты,ложью не боясь запоганить её веру.-Я сам тебе голову отсеку за согласье на чужое распутство.Но в нашей любви всё позволено:до последней клеточки жизни моя ты,и в смерти останешься.Прими меня мужем светлейшим-пусть не сейчас,а посерёд глубокой старости мы ублажим друг дружку запретными ласками.

   Что со мной?что со мной?что со мной-исчезла зима.Снег,морозы,деревьев голь сгинули к чертям в преисподнюю.Я вокруг смотрю-по глазам серпы хлещут,скатывая снопами зерновую Родь.В богатой травяной луговине скрылись колени мелко шагающих косарей.А на речке,на этой днесь ещё ледовой западне гиблых промоин с остервенелым визгом купаются ребятишки,будто с рождения не видели лета.

   Кто сотворил для меня сиё чудо?джинн иль волшебник?господь,наверное,явил миру свою великую власть.

   Тихо,не скрыпнув,отворилась хаты тяжёлая дверь.И в сенях девица ль,баба светлая изумлённо присохла к земле,всплеснула руками:-Милый!Видишь ли?!

   -вижу,-внятно не смог,ей ответил едва.-Чудо зрю.-Спотыкаясь от спешки,и гусиную шею сгибая до самой травы,я вдаль побежал,чтоб восторгом ни с кем не делиться.

   Раньше одна дребедень снилась мне:беспамятная муть на сером фоне,из которой помню лишь цельные куски да предметы,дурашливо объяснимые по соннику-крыс,голых баб,и конечно дерьмо.Ото всех толкований я давно должен стать обожаемым миллионщиком,женским любимцем,баловнем фортуны.Самую малость для этого нужно-в корень изменить свой бирючливый нрав,потому что к таким мужикам,как живу я сейчас,не тянутся весомые люди,не благоволит приблатнённая судьба.

   Теперь мне всё чаще снятся полёты в небе,паренья по воздуху.Без пузатого дирижабля,без крыльев-без денег в карманах и двухэтажного дома,девок в бикини и шикарной машины без.Но с весёлой радостью лечу я над просторами отечества,и ветер вызывающе шлёпает по моим щекам-как соперник,как дуэлянт-раздувая парусом оранжевую рубаху.А мне так смешны его драчливые потуги,что сам я,ззззверь капустный,храбро воздев плюшевое знамя кидаюсь наутёк.Из кругленьких окошек самолётов галдят удивлённые пассажиры,пугливые странники-грозятся наверное,но я их не слышу.

   Стал время до родов считать в обратном порядке.Отнимал у него дни,разбрасывая их по тёмным углам дома.Радостно бабу привлёк к лженаучной работе своей-притащил ей чертёж сверкающей космической болванки,которой можно и луну прострелить навылет,чтобы она корчилась в мучениях.Жёнка отказалась сначала,принципиально-не буду мастерить оружие межпланетной бойни-а я в ответ-дурёха,это же схема свиного вала для мясорубки.Если разделанную хрюшку,опутанную мослами,хрящами да жилами,целиком запихнуть во раструб,то извнутри агрегата выйдет вкусное колбаснокотлетное месиво.-Будешь иметь дело с редким металлом,-гордо сказал я,словно сам копал тайный железный рудник,и даже оглядел свои мозоли,жалея её слабые ладошки.Короче говоря,взял бабу под опёку,или на поруки-как правильно.Но она скоро и сама хозяевать начала.

   Уехал я за валежничком,значит.Нагрузился сполна,возвращаюсь.Ещё за версту до своего хутора,как теперь он повзрослому стал называться,почуял неладное.Люди болтают-по наитию,иль в сердце бросилось,а может подсказало провидение.Над моею же головой вдруг возвился столб дыма,в котором смрадно завоняла кроличья шапка,одежда вся и тёплые сапоги-из горящей усадьбы повеяло нищетой.Надеясь спасти хоть остатки добра,крупицу безбедного прошлого,хлестанул я лошадку,не разжимая для мата губ.А чтобы шибче бежала,даже птицею нёслась,добавил пинка.Уж как мы гляделись со стороны,одни суслики видели-но редкий самосвал привозил на себе столько грязи в распутицу.

   Горе бешеное моё на глазах растаяло вместе с чёрным снегом кострищ,разбросанных по двору-словно с мамаевой ордой воевали днесь мои сожители.В облике победившего витязя сияла белой улыбкой жёнка,осыпана пеплом;а за нею метался облезлый хвост,задрав к трубе своего шелудивого пса,да мои придворные суки свитой.Но когда лошадка гнедая взнеслась на бугор,телегой дребёзжа,и я,сам в мыле,яро стеганул кнутом абы попасть куда-свора,визжа,разбежалась,оставив среди плачущую на коленках бабу.

   Сердце моё сползло вниз,в промокшие сапоги:-Что ты,милая?зацепил?больно?!-омылось взахлёб ледяной водою.

   -Неужели тебе этого забора жалко!?-заныла она сиротски,пряча под шалью ожог на шее.Я заметил,что не мой он,не от хлыста;но бабьи слёзы проняли вдруг грозной тоской дитячьей обиды,жалостных оправданий.-мы забор старый жгли,он не нужен совсем,-хлюпхлюпхлюп,-тут сарай случайно загорелся,потушили,-хлюпхлюп,-а вместо забора можно живую изгородь посадить,из красивых кустов,-хлюп.

   -Ну конечно,-гладил я рыжую головушку,сминая в ладонях шаль.-Обязательно засеем под май,отрастим цветники,жёлтые клумбы.Не плачь,а.

   Успокоилась,верит мне.Но на всё задуманное надобны деньги,а у нас их осталось с гулькин нос.Решено;уезжаю на заработки.

   -Не пущу!-огрызается баба,грозя кулаками.-Я тебя было насовсем потеряла,еле нашла.А теперь ты опять?не пущу!

   По моей спине поехал асфальтовый каток,выпрямляя горб здоровущий.Мне хотелось ещё сильнее прогнуться,чтобы тяжёлые колёса расплющили в блин непокорный хребет,выдавив хоть словечко благодарной пощады.Но нрав мой взбрыкнул,громко стукнув копытами,и заупрямился:-Кто тебя спрашивает?Поеду безо всякого разрешения.

   -За границу нашей любви?через кордоны,таможни,посты.

   -Ну и что?Я прикинусь несчастным,юродивым.

   -Тебе не надо,-пыхнула баба усмешкой в холодный день за окном,запотев стекло,далеко не видать.-Ты и так дурак всамделишный.

   Но всё же окрестила на дорожку,нашептав в сердечную ладанку много невнятных слов,и я смеялся над ней,помирая от щекотки.Жалко было её:видно,она стёрла ноги в кровь моими крупноступами-но голос не подала.Зато я шагал широко,песней славился;и только на станции спросил ради шутки:-Ты правда будешь обо мне скучать?-важен ли положительный ответ,или отказ не огорчит.А у ней даже соринка не блеснула в глазу,лишь сверкали к свиданью начищеные зрачки.Ковырнула гудящую рельсу резиновым ботом:-не греши там,пожалуста,а то убью;-и отвернулась быстро,скособочившись на левую сторону,хоть раньше держала твёрдую осанку.

   -Со скуки если,для развлечения.-Обрадовался.Скорбит.Печаль.

   Но всё.Хватит сентиментов.Билет.Вагон.Плацкарта.Из окна удручающий вид.Чёрный дым,и трубы,трубы,трупы.Вот бы этих начальников посадить сверху,чтобы отсасывали ожиревшими хлебалами грязный воздух.Заводы и фабрики вывезти на окраины,окольцевать их лесами да кущами.

   А через полста лет над полями раскинутся мосты и подмостки,рельсы железной дороги,пути автострады-без дыма,без гари.К солнцу будут стартовать космолёты,срываясь в пропасть вселенной мыслью одной,даже единственной мозговой извилиной.Мы больше не станем сжигать души и тела в топках аварийного труда,и нервы в ненасытности ожиревших мегаполисов.Тенистые улицы,памятники,храмы-тишина;только шорох нежных объятий,шёпот любовных бесед.С детьми в лес по грибы,со внучатами на рыбалку;а с правнуками-почему бы и нет?жить ведь тоже будем долго.От такого счастья мужики пьют водку по большим праздникам,бабы их не скандалят.Нет измен да предательств;и нечем питаться,в два горла трескать грязным журналам,блудливым фильмам,развратной музыке.Мы выгребем из кабинетов продажных бюрократов-синюшных,краснушных,золотушных-а отпоют их зелёные жужащие навозные мухи.Узрев важный переворот в умах людей,церковники всех религий перестанут кичиться первенством веры,своей древностью и опытом.А выслушав больного страдальца,помогут-не любопытствуя душу,её не счерпав до дна молитвами и покаянием.

   Как я вышел с вокзала в город,то начал оринтироваться по объявлениям,по купленному чертёжику.Иду как бродяжка:съел пирожок с мясом,из колонки напился.Навстречу полиционер.-Ваши документики?-Пожалуйста.-Зачем к нам приехали?-Деньжат заработать,в деревне разруха.-Где жить будете?адрес?-Мест много,найду.-Таааак,гражданин.В непонятки играем.Ну что,дадите на пивко или пройдём в отделение?-Я выгреб из кармана,сунул,чертыхнулся когда он отошёл подальше.

   Духовито пахнуло свежей сдобой от хлебного завода;в носу ваниль,изюм-а внутри сухомятка с желудком борется.Вспомнился пурпурный свёкольный борщ,яишенка на сале,картоха в мундире с кулинарными орденами.Замечтав об холодном кваску,о вишнёвой наливке-петлять стал.Как заяц от лисы:стойка-и прыжок в сторону;ау,люди,я потерялся.

   Подошёл дворник;на метлу опёрся,глядит.-Ты чего орёшь,мил человек?

   -Да с прямого сбился пути,попав на кривую дорожку.Подскажи,не чинясь.

   Он взял метёлку наперевес и через сотню шагов вывел меня на широкое лобное место,наверно для игрищ народных.-Вооон твоя улица,между домов.

   -Спасибо за помощь,-умильно улыбнулся я,словно чужой неродному.

   -Ты особо тут не ломай шапку.Город не любит слабаков:чуть что-бей в нос,а потом терпи.

   Дворник ушёл,подобрав у магазина пару конфетных фантиков.А я чуть растерянно потопал дальше,оглядывая право и лево,и взад,но уже не кланяясь каждой незнакомой насекомке.

   Зайдя в строительную контору,остановился передохнуть,успокоиться с документами.И у кабинета начальника подслушал разговор,перебранку даже.Один рассерженный голос увольнял;другой виновато оправдывался:-Я и не думал бригаду подводить.Просто случился в семье день рождения,с кем не бывает.-Со мной!И мне алкаши не нужны!-Ну хоть вычеркните статью из биографии.Я же вам зла не делал.-Ты увёл с объекта двух молодых ребят!И вы пьяные попались на глаза заказчику.Управление опозорили-кто нам теперь работу доверит?-Мы раньше срока залили фундамент,вручную,мешалками!А вам честь флага дороже справедливости.

   Может изза этого увольнения,или ещё по какой важной причине,взяли меня работать в строительную бригаду.Прораб даже великодушно улыбался,будто на краю света земляка негаданно встретил:-Я такой же как ты,друг.И вот с этими бродягами мне всегда спокойно.-Если б ему руки длиннее,то он бы обнял всех семерых мужиков,и меня впридачу.-Ты нас ещё узнаешь с самой лучшей стороны:если,конечно,мужик стоящий.

   -Ой,бахвал.-Бригадир даже отвернулся от его наглого героизма.-Ну какой ты подвиг совершил в жизни,чтобы своей силой пугать?

   -Ну а как же?!-очень удивился хвастун,оглядываясь по лицам.-Ты ещё посмотришь,друг,какой мы гостиничный комплекс отгрохаем-из центра города будет видно!

   -Не верь ему,врёт,-махнул рукой мужик,похожий на бармалея,ничуть не заботясь о прорабском авторитете.-Мы строим бордель для толстопузов и сауны для шлюх.-Тут он хитро цвыркнул вставными фарфоровыми зубами:-Если не гребуешь,оставайся.

   А я только слушал россказни,да улыбался.

   -Почему ты всё хохочешь над нами?-подпустил бедокура один из молодых ребят.-Доложи о себе:кто,откуда,зачем.

   Я смущённо потёр шею,словно воротник кадыку тесен стал.И почти пропел,шлёпая по рюкзаку как по клавишам воображаемого рояля:-Сам я простой работяга,дырявые штаны.Родился человеком,а мог бы тараканом.Хоть и некрасивый,но с человеческим лицом.И деревня моя большой материк.В ней батя с мамкой жили сельскими пахарями.Но их я не знал,меня бабка носила.Нынче слаб в любви оказался;взял первую же бабу и влюбился.Теперь она всю мою хронику в животе носит.А приехал,потому что надоело картошку стаканами продавать,вот и решил с вами познакомиться.

   -Ну ты даёшь!-рассмеялся бригадир.-Случайно,не в сводном оркестре служил?

   -Нет,я из авиации.На старом аэродроме коров пас.

   Мужики вплотную придвинулись к лацканам серого пиджака,к чисто вымытой одеколонной шее.-Не гоношись,гражданин.Ты брось воевать,здесь все свои.И мы имеем честное право узнать,кого берём в бригаду.

   Я шагнул наперекор,бунтаря и выпятив грудь,рванул рубаху,треща тканью и пуговицами:-Сильного мужика;пусть осторожного в действиях да оценках,но взрывного и яростного,когда надо разорваться,чтобы каждым клоком своего тела убить пришедшего со злобой врага,за семью,за родину.

   -Молодца!-выдохнул ласково бармалей.-Проставляться будешь?Вместе пойдём,-подбоченился,как видно лелея славу лучшего прохиндея.-Я всегда найду.

   Мне оставалось только с улыбкой отсчитать ему половину командировочных.На деньгах сразу заблестели капли самогона,зарозовело сало,смятые купюры хрустнули будто маринованные огурчики.

   По дороге бармалейкин учил меня,школяра:-Вон там у нас душ,открытый.Поэтому к окнам гостиницы поворачивайся только задом,а то жильцы начальству жалуются.Дальше,за корпусом,наш котлован-мы новое строим,но и старое обслуживаем.

   -Ух ты!погляди,кто идёт.-Я восхитился виденьем.

   -Ты про крашеного паренька говоришь?Не смотри на него,как на дурачка.Неудобно.

   -Вот ещё.А прилично так мужику ходить?глаза синие,губы красные,брови щипаны.

   Парень даже не обратил на нас внимания,высокомерием своим намекнув,что он выше всяческих подозрений.

   Бармалей взял меня за руку,тихонько разъясняя щекотливую тему:-ну какой он мужик?Даже не баба.Мужчинка,альфонсик,мача.Так теперь называется.Может жить со всеми подряд,никого не любя,не привязываясь надолго.Ему важно только собственное удовольствие,беззаботность.Он научился технически кувыркаться на девках;но когда к горлу нож,то засунет язык в любую грязную задницу.-Извинился:-Мы поэтому и тебя проверяли,вдруг оказался б из этих.Тут ещё и не такое увидишь.

   Я хмуро глядел в землю,выискивая на клумбах крошечные ростки цветов.Херовенько было мне,обидно среди чужих.Ну да,авось наладится.

   Постучали мы в ближнее подворье,обихоженное,но неприкаянное.Сын старухин живёт далеко на северах,с невесткой да внуками.Раз в году видятся,а то и реже.-Новенький?-спросила седая,простоволосая.-Из деревни прибыл на заработки,жена тройней беременна,-почемуто сбрехал бармалей,может проймая бабулю жалостью.-Батюшки!-обсмотрела меня с любопытным видом,явно собираясь бежать по соседям,трепаться.-Милая,разгони тучи,найди нам банку.-Мой ушлый напарник показал ей горсть денег,в руки ещё не давая.Мне потом объяснил,когда бабка ушла за самогоном:-Жадные они здесь.И злые.Я у одной перестал брать,потому что в бражку плевала назло.Сам видел.

   Точно.Скупые.К трём литрам старуха вынесла нам два мочёных яблока.И деньги тоже дважды пересчитала.Судя по древним деревянным игрушкам,оттаявшим во дворе изпод снега,внукам не хочется приезжать к ней в гости.

   Тут бармалей увидел самодельного спортсмена,сбрасывающего жирок.-Мужик,ты давно бегаешь?-Да уже третий год,-гордо приврал тот,покачивая пятилетним пузом.-Не видал,где здесь разливное пиво продают?

   Скупились,в общем.И первый вечер прошёл тепло,дружественно,среди славной попойки.А утром мы все принимаемся за работу.Приятно преодолевать себя.Боясь и мандражируя,ступить на верхнюю чемпионскую ступень,на предел своей смелости-а перешагнув рекорд,идти ещё дальше.Самый каменистый камень и самое железное железо подчиняются мужичьим рукам,работящим да жадным,не в силах сопротивляться живости ума и мощной хватке.Куда вам,вылощенные воротнички,до настоящих трудяг!разве ваши прилизаные волосы и надушеные рубашонки могут понравиться руским бабам!жалко вас,немочей.

   Мужиков было восемь-со мной,конечно-но поделенных на три бригады.Первая-это два молодца среднего возраста,в самой поре,тридцати около;занятые отделкой гостиничных номеров и саун.Бригада вторая-два зрелых отца,которых можно бы назвать бальзаковскими,если такое выражение употребимо средь нашего брата;они считались классными электриками по всякой сантехнике.Ну и нас четверо вместе-бригадир,бармалей,мальчишка да я;бравая команда на все руки-как ловко хвалит прораб,когда ему край нужна помощь.Шестеро работяг поселились в бытовке;а меня да мальца определили пока к сторожу на вахту,благо там место есть.

   Обед.Младшенький ест с аппетитом-ложкой,кувалдой,лопатой ворочая шустро.Бармалейкин кушает долго,всё время чтото выбалтывая на дне миски.Шире всех открывает свой рот бригадир,но не чтоб крикнуть зычно,а лишь прожевать здоровый кусок.Вместе с челюстями двигаются тудасюда и густые брови,и крупный утиный нос.Бугор так же играет лицом,если сильно нервничает.Я уже повидал.

   В конце недели к нам подошёл начальник гостиного пищеблока,и попросил-не указал,как некоторые-привесить к потолку вентилятор на новом холодильнике,врезав в него аммиачные трубы.И всё.А за это помимо зарплаты была им обещана левая денежка.

   Пока гладко идёт.Прохладный гнилой ветерок с примесями дохлой курятины гуляет по холодильной заброде,проверяя каркас на прочность.То плечом толкнёт,то задом упрётся-а вдруг мощные лопасти сорвут закладную платформу?и вся конструкция падёт на слабые черепные коробки.Улыбайся,бармалей,хохочи под сварочной маской;но шов клади совестливо-как себе.

   Я стою на крыше,подымая вентилятор:кручу рукоять лебёдки,и она кряхтит,жуёт свои ржавые зубы.Бригадир с мальчонкой уже под потолком,крепят совпавшие дырки;на синем боку платформы отпечатано мелом белое клеймо победителей,такое же на рейхстаге.

   Но мы совершили одну непутёвую ошибку,о которой догадаться было непросто.Врезки аммиачных труб оказались под самым ригелем,а туда даже голову не просунуть.Горелка заваривает стык-и где?что?не видать.Ну вымахались,если мягко сказать.Сначала варили через зеркало;потом плиту обили кувалдой,чтобы хоть уши пролезли.Всё равно два стыка сифонят-лакмус синеет как школьная промокашка.Бармалей скрипит зубами от злости,бригадир нетерпением пухнет.

   Два дня нас железо мытарило.Но прогнулось.После долгого нагрева кристаллы нашли себе прочное место в строю.Сдвинули щиты-и задохнулся аммиак,слёг закупоренный.

   До ночи мы помогали электрикам,которые вяло копались в пультовой,едва открывая глаза.Кусачки да пассатижи уже храпели на верстаке,а отвёртки вздыхали завистливо,вкручивая последние винтики.

   Заработавший вентилятор осыпал нас крупчатой пылью;в ней попадалась и острая чешуя морской рыбы-даже акулы-и твёрдые комья засохшего мяса-по весу слоновьего.Видимо,именно здесь устроили рынок сбыта океанские корсары с африканскими браконьерами.

   Я забрался на крышу по лестнице.Над городом горит самый яркий фонарь:луна,словно путевой обходчик,шляется между трамвайных рельсов,выстукивая слабые костыли да шпалы.Мне сверху видно как сговариваются дома,меняясь местами и названьями,пока их домашние спят.Громадные небоскрёбы тихонько перебегают улицы,прячась в подворотнях,доселе им незнакомых.Тото утром начнётся кутерьма.

   Я с мальцом подружился,ведь ночуем рядом на полатях.Он теперь мне обо всём жалится-плохом и хорошем.Совета просит.Оказывается,тоже в деревне живёт.И там полюбил одну девку,сразу как только она отдалася ему.Что он мог больше поделать,если другие заняты.А эта-вот она-стоит лишь протянуть руку.Но став так нежданно как все,мужиком,он до сих пор простить не хочет,что не девица она,а сам ей достался мальчишкой.Тут же и грыз,себя да её за сердечные муки-хоть понимает,что будь она целомудренной,то вряд ли б у них,двух бедных цыпочек,сладилось.И старая мать вечно его подзуживает после снюханья их-ей сына жалко за бывшее единочество,но ещё жальче в чужие руки отдать.К той уйдёт-хозяйство бросит;ту приведёт-надо хатой делиться.Девица тоже маялась:лучшей доли для неё в жизни нету,потому что там все друг о дружке знают-взамуж проситься без толку,лишь горюшко на единую ночь.А с этим парнишкой также натерпишься,если измену забыть не сможет.Тогда точно сначала распустит сопли,а после и руки.Мужичок пока слабый,по делам с матерью видно.

   Но что я могу ему посоветовать,если в своей личной жизни безграмотно маракую.Вместо красивых любовных стихов бабы слышат от меня только грубое-дай.А им,порядошным и нежным,нужны цветы,вздохи,свидания-белое платье,детишки да крепкая семья.Вот об этом и написал моей одинокой жёнке какойто велиречивый аноним.Он сунул своё письмо на верёвочке под крыло сизому голубю,тот передал его в зубы сиреневому псу,а шелудивый изменник положил синий конверт к ногам хозяйки.Я стал замешивать раствор-она распечатала,поволок на кладку наполненную тележку-она читала,уехал на самосвале за песком-уже заплакала.С чего бы,казалось:-здравствуй.Чем ты занимаешься?наверное,печку растапливаешь сырыми дровами.Так и вижу дым из трубы.И все наши вокруг тебя прыгают.Зря я тогда ушёл с обидой;уполз рану зализывать,болезненую для себя.Другой бы просто погрозился,может и хлопнул по сраке разок,а мне тяжело прощать любимых людей.Чужие наговоры-шваль,подсолнушная труха,на злыдней грешно праздновать.Но мне горько твоё невнимание,твои ласки с дружкамиподружками.Зазря тепло растратила на прохожих людей.-милый мой,ненаглядный.Родненький,ты пишешь мне болью сердечной,значит узнал!любишь!любишь.Меня лишь,и никого больше.Прости за то,что вокруг меня люди,а я для них солнышко;но другой бабой,зелёной и холодной женщинкой,я тебе не надобна.Только дарующей,светлой,как нежность в твоих глазах.-боюсь,что не донесу её вновь,расплескал половину уже.Была ты тогда для меня словно праматерь человеческая:и по шептаньям губ,по клочьям спрятанных слёз догадался я о твоей любви.В душу раненую свою вопхнула меня лоскутом,чтоб дыру залатать на время,а вышло навсегда.Когда узнала что смертный я,умереть могу,то сразу пригрела,упрятав от всяческих мук.Жили будто сиамские близнецы,и сынишка был сердце наше.Но как из крохотного костерка нашей встречи запалилась война звёздная!?сколько уже я ни топаю по джунглям,морям,по приступкам опасностей,а прошлое сзади ползёт,вгрызается в след.Сто шил колют в почках и печени,мозоли срослись с сапогами,а горькая память как цербер концлагерный в спину пинает прикладом.-когда дети вырастут и разлетятся по своим гнёздам,мы с тобой так и останемся одни,не простив друг друга.Без тайной надежды,без мечты на будущее.Отомсти мне,предай хоть с любой одинокой тоской,тебе станет легче.-нет.Я создал из себя пророка,придумал судьбу и высшие идеалы,и теперь не могу совратить даже замужнюю бабу,потому что все будут тыкать пальцем.Газеты уже пишут о нашей разлуке.Ты читала?чёрные строчки на белых листах,топот ворон по мелкому снегу.Птицы в открытую каркают,не боясь своей клеветы,и я пустил пулю одному настырному репортёру.Приехали врачи да милицейские,задавали вопросы,опечатали тело поперёк тротуара.Но если б пришлось мне ещё разок выстрелить,я бы и пять,семь,десять,всю обойму.Сынок,верно,распоясался без моей отцовской поддержки;кожаный ремень тоскует по его заднице,и очень хочу я услышать просительный визг:батя!больно!А планету тошнит от животных мучений:она как валерьянку глотает сердечные капли моего естества,подвывая мяучьим голосом,что мир наш огромен,милосердный да ярый,и все личные заботы,повязанные с тобой,нужно выгрести вон,вчерашний сор.Но только тебя я люблю.Невмоготу объяснить подступившую тягость дурных ролей-не в себе я сейчас,чуждый да жалкий,но слова мои уже заучены до дыр,и тебе ничего не поправить в этом спектакле,угрозами,плачем-ты только сбиваешь меня с текста,и даже нанятые клакеры отказываются нам аплодировать…-Ну потерпи чуток,миленький.Я тебе похлопаю сам,когда вернусь домой.По всем частям тела,браво будет от души.

   Потому что сладкая цветочная флёра весеннего настроения рвётся как чулки на рассеянной барышне.Сегодня не вышел работать банщик из обслуги.И администратор отеля попросил прораба выделить ему из бригады примерного работника,хорошего человека,прекрасного семьянина с длинной родословной.Очень приятно-им оказался я.А в обязанности мне вменялось вычистить все сауны после бурной ночи:подмести разбросанные в попихах гандоны и затычки,отереть с деревянных седушек следы малафьи,до блеска отмыть заблёваный пол.Но я оказался невменяемым,что удивительно:ведь дома за лошадью убирал,за свиньями было,и при морге работал не гребуя.А тут за падалью-на тебе-гонор свой показал:ищите,мол,в другом месте.Каюсь-говорил с прорабом чуточку иначе;зато отозвал его секретно,не позоря при людях авторитетного человека.-Послушай,-вкрадчиво подступил он ко мне,словно перешагивая реку по льдинкам.-Мои команды надо выполнять с полуслова.-Внутри заведясь на четыре утра,спокойно ему отвечаю:-Скажите это цепным псам.Они озываются на любой фас.-Что,что?!-Побледнели прорабьи уши,от которых кровь шмыгнула к мозгам,затмив разум.-Ты обязан выполнять все рабочие требования.Я ясно говорю?

   Ага.Как проповедник обезьяне.Когда на небо выползла тёмная дождливая сколопендра,и мы пораньше собрались в бытовке,то мужики припомнили начальству всю хитрую жадность и жадную хитрость.

   -Жулик ты!-хлопнул об стол бармалей,тут же на пальцах разъяснив,где да как прораб обманул бригаду.

   -Дурачки.Я не вас,а хозяина,-с волнительным напрягом оправдывался тот.-Куда барину столько денег?на машины,квартиры,любовниц и золото.А у меня двое взрослых детей,я им возвращаю награбленное.Силы мало против,так я из засады,-и сам ухмыльнулся шутке.-С нас тоже кто по закону имеет,а кто преступно ворует;значит,и мы должны не теряться.

   Тот ещё прохиндей:своё холуйство оправдывает благими целями-спасу и уберегу-но самому попросту надо урвать,стащить,стырить.Вот у меня с мальцом всерьёз закончились гроши,и жалкий гостиничный ужин был постным,несытным.А за окном играла бравурная музыка-нынешний жизнерадостный праздник вкусно припахивал балом.Закрученные в спиральку ароматы борща иногда вдруг целым скопом залетали к нам в форточку.Но лишь только мы приоткрывали голодные рты-птенцы пугливо,словно боясь стряхнуть поварское наваждение,иль ротозейство-как внезапно срабатывала перетянутая пружина барской жадности,спеси даже.И ядрёный дух сёмужной ухи резво улетал из сторожки на дубовые столы.Бросил товарищ быстро капроновую сеть,облепив фортку,но следом всё ж вырвался от нас пряный запах тушёной свинины в ананасовой мякоти,и на ладонях осталось лишь мокро.

   Щёлкнув пусто зубами,я присел на кровать,в готовности снова хватать да бросаться.К сторожевой нашей будке подъехала иноземная карета,первая гостья,милая золушка.Платьице бело,туфельки из хрусталя-да,она это.Про неё в сказке писано,и об ней весь мир два столетья судачит.Ах,как жаль!сумерки сгустились на улицу-прекрасная девушка мимо прошла как видение,бледной мечтой.Её на высокий трон берегливо сопроводили кавалеры,и мошками вились вокруг услужливые лакеи.

   Слушаю-фанфары трубят.Съезжаются к нашему замку золочёны кареты,таратайки серебряны,и прочие рысаки.В них слуги,кучеры,охрана.Для принцесс и дам,прекраснее которых нет на свете.Гложет меня то зависть,то голод,желудок и плоть.Напарник мой уже посапывает носом,кряхтит да стонет,сонно вздыхая о доме.На его влажную губу уселась наглая муха,и без стеснения раздувает крылья,может собираясь нагадить.Я улыбнулся,вспомнив как жёнкин фиолетовый пёс гоняет их по моей хате.Он даже бросит лакомую кость,если поблизости услышит жужжание.Для меня так же надоедлива сейчас волнительная музыка белого танца,потому что не к кому грудью прижаться.Ведь славные девушки за окном чисты,их святилища девственны.

   Не верю себе-брехня всё.Это в придорожный кабак пожаловали всех сортов продажные шлюхи со своими толкачами.И танцуя,до одури торгуются за лишнюю деньгу,перекрикивая голосящий оркестр.А наутро будет снова заблёван вымытый дождём чёрный асфальт,и золушек вышвырнут из дворца вослед за хрустальными туфельками.

   Я закрыл глаза,уши прихлопнул,вскользь погружаясь в марево дремоты,лёгкого бреда ль.Укрытое зелёной ряской,ещё нетопкое,мелководное болото забытья прохладной грустью вытягивало меня из жаркой трясины дневной суеты,с потного омута сумрачного бедлама.Поначалу осовели деревянные ноги,будто старый башмачник вырубил для них бракованные протезы из очень упрямого дуба.Коленки враз перестали гнуться,даже в обратную сторону,а по ступням забарабанили красноголовые дятлы,бойко вбивая шляпки гвоздей.Душа моя вдруг с разумом вместе выплеснулась через край старой каптёрки сторожа.И едва черепом не сломав стропила,рванула ввысь наитием,разбирая дорогу.Я хоть и давно уж гуляю во снах,по небесам да безбрегам,но тут малость напугался.Потому что сам далеко отстал позади себя.Крикнул вдогонку раз,другой ещё смеясь-и ау.Вокруг темнота,новолуние,мрак.Зрачки тусклые звёзд.Вертанулся я,заутробный сосок,всюду тыкая носом.То между высотных домов,где жулики скрадывают шаги и прячут длинные тени в арках еле освещённых проулков.То в душные кабаки влетал,где с трудом мне дышалось прелым запахом сбрызнутых подмышек и гнилью плотских выделений.Когда жадный до гулянки собутыльник набирался вусмерть,он винил в своих бедах меня да и всех посетителей,облаивал чахоточных музыкантов.А сумятица глупых мыслей грезила ему о предстоящей славе,к коей прилагалось богатство,любовь,несравненная девичья честь.

   В эту самую ночь жёнка ждала меня у старой избы:заходилась сердцем,придумывала себе химеры моих резаных ран,душевных болей да слабого здоровья.Для неё весь город далёкий спёкся в грязный клубок автомобильных дорог,путейных рельсов,и транспорта;свистел,дымил,а его загнанный кислород незряче метался по воздуху,то трусливо рассеиваясь во стратосферу,то туго набивая глотки прохожим.Но баба мечтала о скорой встрече,впрок растапливая сливочный жир на ковше небесных созвездий.А тут к ней забрёл окочневший путник,видя как средь кружева дерев огонёк теплится.-Здравствуй.Пустишь?-Хозяйка откинула волосы,подбоченясь статью.-Я не знаю вас.Почему на ты?-Но он был уверен,что не обознался;а всё ж покраснел и смутился застуканный.Резинка его широкой улыбки враз лопнула,больно щёлкнув по щеке.Наползли слёзы обиды,им спрятанные под маску гриппа да высокой температуры;руки дрожали,когда он вновь надевал картуз.Рваными шагами путник стёр свои следы до ворот.Здесь жёнка окликнула его-куда уходите-развесив гирлянды гостеприимства вокруг тусклой лампочки над крыльцом.-На дворе ночь,и больны вы как видится.Оставайтесь хотя б до утра.В чугунке горячий борщ с мясом,сметану дам,каравай хлеба.-Ухали совы,хрустели мыши,жалобилась далёко у леса волчья сыть;а странник упершись лбом во дверной косяк подвывал печной вьюшке,и медленно стекал на пол,пока держаться хватило сил:-Кралечка моя невысказанная,залюбованная в письмах да одиноких разговорах-я не знаю сейчас,радуешься ты или бедуешь.Вокруг твоего дома хожу,заглянуть стыдясь.И не от вины покалеченой,и гордыня здесь ни при чём-глазоньки синие увидеть мне боязно.Прожил долго я без тебя;научился с полслова людей понимать,а как в душу грязную иноче загляну,так не верю уже никому-обманом крещусь.Мне кажется будто в твоём ясном взоре то лукавство порожнее,то правдивость без меры.Даже ясновидец клеймёный тут ошибётся,а я уже точно разлуку прощу.Хотя бы за то что моею была,что беременна мной.Душой прикипел я,особо в больничке-когда узнал тебя слабую,смертную.И часто вспоминаю,как ты весь белый свет просила о счастье,сама в силах дать его миру.-Почему мы расстались?-дохнула баба нос путнику ароматом борща,и сметаны,и лука;так близко,что с надеждою выведать тайну чужую,коя очень с её была схожа-знать,все люди живут одной радостью,мукой одной.-Просто гордости наши вцепились друг в дружку.Грызли долго обоих,скрадывая как звери оборотни.Нас таили от них травяные логова,природные недра,да рваные раны земли.Мир берёг от прохожих,знакомых,друзей.От газетной байды,от киношной бурды,слухов,сплетен,молвы.Но измена твоя мне всадила под сердце обойму животного ужаса-что я мёртв,я закопан живьём.И ты всего лишь одна изо многих,совсем не единственная на белом свете.А ведь когдато господь сам почтил тебя святостью в нашей домашней молельне.-Успокойтесь!вы бредите!!кто вы?!-плакала баба,грея холодные руки бродяжки.-Я с того света бессмертный.Вроде живи да радуйся,но устал.Надоел мне закат уходящего солнца и утренний крик петуха,отвратительно тело,повадки животных,свист ветра.Мои вены наполняет вода океанов и рек,в капилярах ручьи протекают;на башке моей травы с лесами растут,и другие довески природы.А в желудке моём сплошь полезные все ископаемые-нефть,руда,золото-до последнего черпака.Я всё знаю на свете бессмертный.И мог бы жить дальше-если б о тебе не скорбела душа,не тревожила память.Мой отняло прозренье покой,я воочию вижу тоскующих вас,и любя проклинаю бессмертье.

   Гороховый шут-говорят про таких;ещё долго фигляр тот рассказывал жёнке об загубленой жизни своей,поминался сердечными муками.И я,целую ночь отлетав впустую,даже не примял лежанку;а наутро сонно услышал:-Сегодня опоры будем в котлован ставить,-как радостно потёр ручонки прораб.-Нам кран обязательно занять надо делом,иначе за простой деньжата утекут.А мы и так мало заработали.

   -Что же?неужели только на харчишки?-Бармалей глядел исподлобья,недовольный проповедью начальника.Потом стал загибать свои пальцы-считай,серый волк:-Вопервых,зацементировали двенадцать подушек под сваи;вовторых,сварили опоры;втретьих,весь фундамент обвязали арматурой.

   -Три машины пеноблока разгрузили,тонны металла вручную,-поддакнули мужики,возмущённые жадной несправедливостью.

   Но последнее слово осталось за бригадиром.Он хлопнул по столу козырным тузом,приметив хитро:-Это ты перепутал,начальник.Признайся спьяну в ошибках.

   Тут прораб начал юлить,вилять,ластиться.Я хоть и прожил вдали от людей,но тоже в своё время повидал таких,скользких,которые влёгкую сбрасывают кожу и хвост:-А вы думаете,родные чудаки,легко мне с заказчика деньги содрать?долги выбить?Да если мы торговаться начнём,другие тут же дешевле возьмутся.Всюду сейчас конкуренция,братцы.

   -Ну а всё ж таки дай нам грошей.Под трудовой порыв,-усмехнулся бармалей.

   -Послезавтра вернёте,-протянул начальник скомканый кулак,и со вздохом еле разжал ладонь,шурша купюрами.-Но больше не побирайтесь.

   Суровый бригадиров взгляд пригвоздил его к месту:-Следи за речами своими.Побирушки шарят в отбросах,а мои ребята-работяги.-И на извинительный зов прораба никто не обернулся.

   Вечером после монтажа мы устало бражничали,разложив на газетной скатёрке нарезаную буханку хлеба да пяток дешёвых томатных консервов.Самогон взяли у другой бабки,втайне от участкового.Сказала нам старая:-Дельный он,потому и строжится.Мне от него тоже выговор был,что спиваю,мол,мужиков.А куда деваться?сама я скотине корму не привезу,забор не подправлю.И хате уже тыщу лет,набок валится.-Она дохнула на ладанку с ликом своего погибшего мужа.Потёрла уголком цветастого платка.-Без никого доживаю.-Тебе гроши нужнее,на одну песню не проживёшь.Знаю сам,как старикам платят,-вздохнул бармалей,едва печалуясь о будущем.

   Мы весело бражничаем.Один мужик запел,другой ему подтянул,и хоть не все их слова разобрать можно,но понятно-радость одолела душу.Вступил третий,петуша свой мягкий голос,четвёртый рыгочет лошадем.Даже самому младшему бригадир позволил пару стопок выкушать:-Ты не смотри на взрослых,заедай смачно,-и сунул ему в рот полную ложку тефтель,а следом кусок хлеба,так что парню их жевать через силу.

   Подошла к нам вокзальная баба:она там ошивается,подгребая копейки с проезжих.Сначала издалека на вечерю глядела,потягивая пиво из горлышка.А потом всё кругами,да ближе,ближе;мы уже отворачиваемся,чтобы к столу не приглашать.Не замечаем вроде.Но бабе такое презрение-тьфу.Я,мол,чисто одета,и в бане вымылась-угостите сигареткой,добрые люди.

   Бригадир одну вытянул,подал;а сам искоса присматривает,чтоб рукой не дотронуться до грязнули-знаем тебя,хлыста вокзальная.

   -И огоньку,пожалуйста.-Где баба вежливости поднабралась?да люди переезжие научили,которые с баулами и кошёлками.К незнакомому человеку ведь просто не подойдёшь-он тебя примет за вора,и вцепится в чемоданы:-пошёл прочь!-А бабёха со слезой приноровилась;вот так же,как сейчас рассказывает:-Обобрали меня на вокзале безжалостные холопы,лишь только от своих вещей в туалет отошла.Бывало,саму боялись-а теперь и я сижу,дрожу.Вам спасибо,приветили,-вот она уже рядом села,и чашку налить протягивает.Выпила аккуратно;но ложку не взяв в рот,закусила хлебцем.То ли брезгает,а нито боится,что погонят с компании.-К сестре собралась я в гости,купила подарки племяшкам,да и деньги были при мне-много.-Баба тронула за карман,будто купюрки там,ещё не покрадены.Потом беспечально махнула рукой:-Я не жалуюсь,всё дуре наука.Мужичонку похмельного жалко стало,трясся очень,и пошла чертушку ему купить.-Она раззявила мокрые губы в трогательной просящей улыбке.-До сеструхи б доехать,тут совсем близко.

   Бармалей бочком,на полусогнутых,подал ей руку:-Не спеши,милая,отдохни с дороги,-уговаривая пройти к нам в бытовку.Но баба обняла себя охапкой,двумя руками держа как цветы от поклонника;сладко обглядела всех невзначай:-А вы гостью примете?не стесню?-и мы уже стелились перед ней,размываясь в очертаниях уродливых,нереальных фантомов;даже младшенький наш возбуждённо пришёптывал-наливайте,ребята-и его дрожь перепала земле,укачивая её крепкими ногами.Паренька смущала животная новизна порывов,робела малоопытность-но в его пьяном мозгу уже погасла яркая лампочка разума,а огарок сердечной свечи нырнул между ног и закапал расплавленным воском.Бабёха разделась;оглаживала свои белые ляжки,медленно склоняя крашеную клочкастую голову к мужичьему паху,сзади рукой подмогая впихнуть бармалею-визжи,сука,нежно!-и повизгивала,когда тело её раздирали на всхлипы,чмоканья да стоны.А в эйфории пьяного бреда перед каждым из нас обреталась другая,любимая женщина-здесь рождённая из мечтаний и снов.

   Утром тяжёлое дыхание хмельной ноги испохабило  трезвый воздух природы , в котором   яво чуялся запах жёваного чеснока вперемешку ср зловонием изжоги._Физкультпривет!-крикнул свежий бригадир  ,огурец в пупырышках ,и помахав кулаками ,набил  нам донельзя опухшие морды.-Что вы ,ребяты.,ели,что за одну ночь так поправились?

  -Бугор,не ори-держа голову левой рукой ,бармалей цедил кефир из литровой банки.Она  тряслась , и капли кислушки текли по грязному подбродку.

   Но хуже всех было младшенькому.Сидел  он,скрючившись над ведром,и  кавкал горючими слезами ,изгоняя зелёного змия,его  ядовитых выкормышей.

  Ко мне же пришло сумеречное  разумение,но не ум ещё.Всюду чудилась измена да дожь,и даже к жёнке я  потерял доверие.От грешных потуг ночного разврата грядущее виделось мне в чёрных красках,угольной  мазне.Поблазила было череда удач и настоящей любви-горечь одна остаётся ,оскомина вчерашнего буйства,свинская пляска голозадой похоти.

   -У нас там ничего не осталось?-жалобно спросил один из болящих.

  -Ваша барышня  допила ранним утром ,когда уходила,-съехидничал бригадир.-Вот кому хорошо:и рыбки поела ,и на хер села.

   Бармалей потушил окурок об шлёпанцы:-Надо мышеловки поставить.Обнаглели,уже в морду прыгают.

   -Спасибо хоть,что на нос не насрала.

  -Да я о мышах.-Переобулся в сапоги .-Пойду воды принесу холодненькой.

  -Лучше б за самогоном  сбегал.-Старый электрик улыбнулся просящее золотым ртом.-Я на литровку дам.-Он слыл самым бережливым средь нас:до чего житуха довела.

   Минут десять всего лишь  прошло  ,как ввалился бармалейкин со счастливым лицом:-Во! Ещё горячий  мне наливала.С ночи гонит.-Он стопку заглотнул,но она назад;снова вперёд  протолкнул ,крякнул,а всё же выйти не дал.За ним  электрик  пригладил пальцами седые волосы ,попутно ища глазами расчёску ,и перекрестив рот ,мелко вылакал.

   Бригадир  придержал особо ретивых :-Мы вчера не  успели картинки раскроить ,швеллера,уголки.Сегодня обязательно всё дорежем,и начнём связывать опоры между собой.-Поторопил,сгоняя мужиков в одну рабочую кучу:-Пошли,пока местных нет.А то скажут,что мало работаем ,поздно выходим.

  -Там электроды есть?-Я взялся за новую пачку,сохнувшую на козелке.

  -Да возьми,чтоб лишний разнее ходить.

   На  объекте сначала долго искали ключи от кислородного редуктора;они оказались  под шлангами.Сварочные кабеля тоже были перепутаны вчера  впопыхах;растащили как надо.Скоро работа наладилась:одни резали металл,другие обваривали конструкции.

   Так пролетел этот день.И пробежал этот месяц.Солнце,зелёная травка,набухшие почки.А у меня настроение сильно подпорчено,и уже тёмная гниль  на съедобную мякоть  вползла.Потому что узнал я не впрямь ,а далёким обиходом, будто моя названая жёнка закрутила  шашни с соседским молодцом.-Злые люди видели их под ручку.

  -Ну и чего тут такого?-спросил я вроде  бы равнодушно ,но мягкое сердце свалилось внезапно на кактус беды ,и  сто иголок вбили свои шипы в тощую кожицу.-Просто товарищ он верный бабе моей.-Убеждённо отвечал на коварные вести ,как полковник держался.И так же спокойно достал  пендель из кобу ры:девять пуль  в рот подлому гонцу,чтобы никому больше  тайну не выдал.Отстреляный язык  завис на одной  нитке ,и я срезал ошмёток кинжалом.

   -Иди,-говорю.-Но запомни:твоя жизнь отныне в моих руках.Не позорь никогда бабью честь.

   Захныкал гонец обезглавленным ротом,только  противного слова  сказать  он не смог.И ущёл ,подвывая проклятья.

  А я опечалился от козней, интриги  мне запоганили быт.Неделю хожу бирюком-к людям мало внимания,и рабочая суета  стороной  прошла.Шепчу :-Что ж ты не дождалась  возврвщенья? Как было можно в обнимку ходить с чужим мужиком?

  Милая мне будто ответила,но странными словами да хриплым голосом;а потому,что это из моей души  её оправдания рвались на свет првдивыми речами.-товарищ то мой по старой работе ,и я сама держала его за костистый локоток ,чтобы не упал  случайный мужичок этот от лёгкого ветра ,слабый он как воздух в больничной палате,присмотра  за ним нет-вот и сгубила меня жалость ,поверь ненаглядный мой.

  Неверю.Пока сам увижу.Билет .Вагон.Станция.Теперь вечер.Непроглядный мрак.И лишь иногда небо сполошат сигнальные молний ракеты,а следом гремят крупнокалиберные пушки наступающей грозы.

   Горизонт придвинулся к  самому носу.И чтобы не разбить голову об его чёрную стену,чтоб не поколоть глаза мокрыми остяками обнищавших деревьев,я в секунды  просветления  ночной слепоты наизусть запоминаю дорогу.А когда гаснет  подожжёный воздух ,скрадываюсь вперёд,зверино топча чавкающую землю.

   Бес мой совсем очумел.Всему миру собрался мстить.А ангелу б  отстрелять в белый свет  полную обойму  ,и никого не убив ,вернуться домой.Я чую,что всерьёз воевать предатели испугаются :они без боя сдадут уютно распахнутую кровать ,где было надолго устроились.Только бес на своём упёрся как бык колхозный,смертью грозит.Теперь его либо валить на мясо,или рога отпиливать.Для счастья всеобщего.Да вот трусости мне господь передал лишку:она даже из пяток сочится,с кровавых мозолей.И я втихомолку лаюсь на командира.Блудливый пёс;а оглянется он-сразу честь отдаю,виляя хвостом.

  В доме моём тишина да покой,место нагретое возле.Сопят на ночной рубашонке белые розы  невесты,вдруг по которым рассыпаны  заплаканные обо мне письма.А я её врукопашную? ножиком?! до смертного крика?!!

  И тогда свершится справедливый  суд на красном ковре закона.-Подсудимый,расскажите как познакомились с жертвой?-Председатель вытрет платочком вспотевший лоб и попросит открыть в зале форточку.Секретарша  встанет с места,и сознавая очарование  своей молодости,надолго  зацокает каблучками к окну.Поднимется на цыпки,в коротенькой юбке,и судебный вопрос нынешнего дня станет личным,волнующим  мужчин.Терзающим женщин.

  -Подсудимый,отвечайте.О чём вы думаете?-Кучерявый молодящийся  прокурор отвлёк внимание зала от пышного тела секретарши на замореную худобу преступника.Тот ещё помолчал ,гоняясь по углам  за неуловимым эхом.-Она пришла сама,так долго блудившая  по свету от бедняцких хижин к богатым  дворцам ,но не поверила хозяевам их.А у меня осталась,в моём тепле да уюте.

  -Вы  проводили с ней ночи? Имели её как женщину?-Навязчивое любопытство зрителей ,милиции,государства,бога терзало  его словно не возжелай,не убий,возлюби ближнего.

  -Вряд ли.Она на сносях.

  -За что вы убили её?-Но преступник опять замолчал.Вместо него отвечали  все люди в зале ,делая предположения.раня уголовными догадками,которые с первого случайного камня  неотвратимо накатывали обвалом.И можно ли  объяснить им теперь тот животный  порыв,когда его выхватил,выдрал  с корнями из жизни тихий ужас неверия.Сдвинувший полюса к экватору,а кровь к голове.

   Всякое доверие проходит,кроме любви себя.Даже если господь  в самом деле сказал  о всепрощающей  симпатии к ближнему ,то мало  кто расслышал его серьёзно –и малость переврал слова.Возможно,ту заповедь  о возлюблении  ближнего иначе говорить нужно-притерпись.Знакомцу,соседу ли,даже к мужу своему ,с которым вместе  распяты на венчальном кресте.Вот где настоящая  голгофа-в ежедневном  совместном житье,и до смерти    страданьях души.Потому что люди  друг другу милосердны меньше ,чем к домашним животным.Кошечкам-сюсюсю,собачкам-тютютю,попугайчикам в клетке,хомячкам на подстилке.А человеку? Семье своей?-бесконечные пьянки,блудливые  оргии,скандалы с дебошами.Ну почему же истинно верующий ,так же как господу,не может верить  другому человеку?!Ведь господа мы не видим,не слышим,не беседуем-но каждый своего любим безмерно,И глядя в глаза  друг дружке,в уши ,во рты-притворяемся да лжём.Ненавидим.Наверное,если бы господь рядом пропивал всю зарплату,у подъезда валялся обсыканный ,или конвульчивно бился в параличе  на соседней койке-то мы б и его  прокляли.

  Я тоскливо глядел между молний в траур  беспроглядной ночи,жалобясь  непоправимыми делами  из прошлого:-Была б у нас  пристойная крепкая семья ,если бы одним мигом не рухнула на подбитые ноги.Я первый махнул её саблей по ляжкам,и пока   она с воем  стягивала вены банным полотенцем,жёнка перекусила ей сухожилия.

   Тут  замутили меня бранные  поминки,и я снова отхлебнул  из блестящей фляжки:-Загляни в окно .Ноченька.Может эта предательская тварь  возлежит разнузданно  на постели ,хуже  осовелой свиньи  раскорячилась,даже ладошкой не соизволив прикрыться.-Я  замотал головой,отгоняя фантазии,и встал во весь большой рост,крикнув  тёмным силам разлуки ,которые жались по кустам и деревьям:-Да что это я разнюнился,лыцарь деревенский!В моих жилах  течёт пурпурная кровь благородства и мощи,поэтому прячьтесь-великие плутни! Мне  надоел ваш подлый обман ,от которого нет проку для тела и неги  для моей души.Пусть иные не в силах  вам шею свернуть ,а я готов сразиться со всем миром! И упокой нас,господи,на одном ратном поле.

   Выхватил в правую руку кинжал,в левую ножны; обвернулся бешеный,ринул на пехоту.В мокрую землю упал и вмах за грабастал локтями ,пугая  чваканьем  уснувших червей.На моих губах  кряхтели  бурые медведки,свалился грязный подкопанный куст межевой;а я далеко опередил свой отряд,уже шаря очами по вражьим окопам-куда бросить гранату.Старая выучка не подвела:по лёгкому дымку  узнал штабную землянку ,и закидав её разрывными комьями  чернозема,геройски ворвался в траншею.Под крики-ура!-и победную  песню.Жаль , на излёте задело меня осколком снаряда,чугунной сковородой.

   Очнулся  я  в лазарете,на  койке.Безо всякой одежды , и портупея  у печки валяется.А рядом  лежит медсестра,грустный образ.

  -Расскажи,что я вчера натворил плохого?

  -Не помнишь?

  -Нууу;вроде сидел за столом ,ты напротив.Ударить тебя никогда не посмею-значит,словами обидел.

  -Ты грубил ,про меня матерился.И грязно сказал о своём хотеньи.

  -Хороший я мужик,но наглец застенчивый.Не умею сюсюкать ,называя любовь ромашкою.Это же кукольный  обман,ханжество.

  -Да почему обязательно матом меня любить?! Других слов не нашёл? Ведь я так же тоскую в разлуке,страдаю,но гадостей о тебе не говорила.

  -Скажи.Вот ты в моих  объятиях:шепни на ушко,что хочешь сделать со мной-дрожью телесной,похотливым  желаньем,сладостной негой.Шепнёшшшшшь?

  -даааа.Когда подаришь мне радость ,какой я совсем не ведаю.

  -тогда  послушай мудрый народный стишок:пришла вэсна,кусты  зэлэны,коты ябутся як скаженны; сорвавси с прывязи бугай,повил корову чорну в гай;а тама гыть у дэлэны сыдить кабанчик на свыньи,и ябэ-давай и я всажу тэбэ.-рукой подпихнул её к себе; но она жестоко  воспротивилась.Обняв бабу  любовью да верностью,я удержал её от страданий позора,стыда,выплёскивая  из себя вместо семени сладкие  как патока и правдивые как молитва  одуряющие слова:-ненаглядная ,родная,любимая,милая,добрая,нежная,-и всё что говорится ,шепчется,стонется в постелях,заблудах ,кустах.-чего же ты единственному и дорогому не даёшь?-стыдно мне очень:думаю,что сам хорошо попросишь.-на меня  смотрела  она полной дурочкой,пуча совиные глаза.Вот за что ненавижу баб,так за подобные  способы обольщения,хоть мы друг другу почти все грамотные.В общежитиях жили студентами,и на улицах тоже знакомились,по компаниям разным.А есть кто сохранил в себе  искреннюю радость при встрече,кто вид  только делает.

  -Любовь не подаяние.-Грубый менторский тон в моём голосе  проявился  шершаво,лицемерно ;и представив,как баба разнюхала это своим женским чутьём,я зачастил не жуя:-Просить никогда;даже  бывают гордые мысли ,когда казнить меня будут,то  я пощады не замолю;а ты,знать ,могла бы смилостивиться  жалкующему мужику.

  -Ты что ?1 сдурел? –и так она быстро вскричала,что я чуток запрыгал от радости,стряхивая с плечей ворохи сомнений.

   Ну всё; у меня будет семья .Семья.Семь я. Огромная куча детишек.

  -не надейся,шшшшшшшшш.-В моей ночной жизни –яви ,дремоте,во снах-снова объявился ящер.Вонючий,голодный и злой.

   В майские безветреные вечера ,когда всеявый господь придрёмывал на райских перинах ,греясь подле огненной геенны-шалопутный змей тайком  отправлялся к далёкой земле,стороной облетая строгие караулы святых угодников.Но даже если б он был схвачен ими,судим и наказан,то всё равно уже дальше ада  дороги нет ему.

   Он совсем позабыл  свои  старые вешки,зарубки на памяти;но  каждый раз возвращаясь домой  тревожным наитием,рвал в клочья земной воздух и пожирал его большими ломтями ,вновь обретая  бешеные муки любви да ярости,едва усмирённые  небесным раскаяньем.Хоть и редко ящер пробивался сквозь  тернии звёзд  своей мягкосердной душой-плакал  было,стуча кулаками  по кремню  комет и болидов-но назавтра он снова  с надеждой и верой  шёл горделиво  на новую казнь ,шлёпая  перепончатыми лапами ,дрызгая  облезлым хвостом,скаля рожи соседям:чтобы вечером,может,доплысть,долететь,подползти.

    И вот  он в миг сей  стоит передо мной ,лежит пред чудотворцем –валяется на четырёх костях ,воздевая в страдательной мольбе  хилые  ручонки:-ну зачем тебе  земная одинокая жизнь? Ответь мне .Никому ты не  дорог ,уже  как покойник .Родился,учился ,работаешь сыч-и со всей  передряги одна  лишь табличка останется из консервной сардиновой банки,прибитая к камню случайным прохожим.А я на этом свете всем,кто  ангела  ждёт и мессии прихода.Моим добрым  имям здесь  детей называют при родах .Клянутся в соседстве,Любови да дружбе.Мне отдай свою плоть лишь на время,а сам упакуйся под ящерку.Ну,пожалуйста ,будь милосердным! Я скоро верну,обещаю!-объял мои ноги ,закольцевал жабьим телом ,хвостом,вытянул ржавый  колючий язык к моей шее…но слава господу ,что кнут на  стене мне помог опомниться-и прогнал в два удара пресмычённую тварь.

  А тревога уже поселилась.В моей душе боязнь.Я уж догадываюсь ,кто этот самый Милый, о котором  третий месяц твердит мне баба.И теперь по ночам ухожу в сарайку, где клепаю железный панцырь ,чтобы одеть его,чтоб нацепить на себя как вторую кожу.Через эту преграду проклятая тварь не сможет залезть в моё сердце-она обязательно застрянет в кольчуге всеми четырьмя лапами ,до костей обдерёт свой хитиновый горб.Мне слышно  сейчас как она вычит под деревянной балкой ,кружа с безумной ненавистью вокруг тусклой лампочки,и два её  жёлтых глаза  прожигают огнём  череп мой,пытаясь забраться вовнутрь-она снова  жить хочет и любить вместо нас.-Жена…Жёнка….Жёнущка-шепчу я молельные слова.И уже свято верую в свою новую жизнь,в то что любимая баба  искала меня лишь ,нашла вот.Моей душой владеет такое счастье ,будто я сожёг на костре тысячи подмётных писем,распиханных политиками да сектантами по почтовым ящикам.

   Но тревожусь потери.Боится и баба моя.За себя,больше за ребёнка.Мы сидели в садике под белой сливой и спиритировали об этом над круглым столом.Пёс  кувыркался в трёх шагах от наших склонённых голов,держа зубами подсвечник с парой огней.Для  верной херомантии все  побрякушки  нужно закупать  в магазине,чтобы  церковным духом не пахло.Потому что визитёры с того света пугаются запаха ладана,их передёргивает От звуков  христианского крестопения.

   Я немного пьян; мне всё хочется  завести в полный голос похабные частушки и встряхнуть уснувший хуторок.Сварлив на  небе обрезанный  колоб луны,он слипает глаза и плюёт недоверием на  чадящие свечи.Спокойно улыбается лошадь у  яслей,видя как  пылко я   шепчу обрядовый стишок,вызывая местных духов .Жёнкино лицо сильно покраснело-вспотел лоб,ладони,и под кофтой наверное.Она,задрожав  в лихорадке,вдруг завыла.И лаяла плаксиво,пощенячьи,будто хозяин собрался её топить.Мы бросили с пёсом глупую игру,в тревожной суете  перепутались  -он лапами  тормошил  за плечи ,я  мокрым языком  лизал щёки –пока баба упала  под сливу  без сознания,закатив  синие глаза совсем почти без косточек.Я положил её голову себе на колени ,гладил  спутанные влажные волосы ,а собаки метались как ртутные  шарики,вспоминая  основы  Павловской  медицины.Пёс приволок шприцы и микстуры ,его суки –подушку да одеяло.

  -Ты   напугала нас.-Я  закрыл пупетку нашатыря.-Случайно вышло или  болеешь чем? Знать надо,как лечить.

   Бледная баба горестно смотрела на землю,подталкивала майского жука ,помогая ему перебраться  через уснувший муравейник.Она мне не отвечала,стыдясь своей немощной слабости.

  -Может,на борзый случай,какие лекарства купить?

  -не надо.-прошептала глухо.-Очень душно вдруг стало,и почудилось ,будто  стены меня вокруг сдвигаются.Я на улице буду спать.

  -Ооооо,не бойся.Страхи всегда замкнуты в четырёх углах без дверей,-развенчал я всяческо.-Сам  однажды проснулся на первом этаже двухярусных нар:так показалось до уссыку,что  потолок сверху падает.А то ещё дружки простынь  над головой растянут,или спящего под кровать задвинут.Ну прямо в гробу просыпаешься,и весь белый свет бросает в озноб от жестокого крика.-Я повернулся к собакам:-Всё,ребятня.Хватит дурачиться.Тащите постелки сюда.

  А поутру солнце,проспавшись,увидело,что жёнка  прижимается  ко мне огромным животом ,в котором  уже девчатка бьёт по воде ножками.Я гребу их к себе всё бойчее,а  в сердце  насмерть  вопреть не могу-жалко обеих.

  -Перепугалась,что ли?-Ой.дурочка:второй раз ведь рожает.

  -боязно,-шепчет в плечо,и смеётся слезьми.-Попробовал бы сам.

  -Нету времени,родненькая.-Ласкаю по волосам,в нос целую.Пою нежно:-Своих дел по горло.

  -вотвот,как что серьёзное –так не дозовёшься.-Пищит мне с мольбой :-Лучше  бы вместо  любимого  мужика одну рядом  грубую акушерку.А ,миленький?

  -Поздно.-Стал я железный,стальной.-И  начинай уже,дуйся писей.-Смирилась жёнка на простыне ,отпела горюшко :-ооооой,бежжжалостный!тяниииии!!

  -Пихай!-кричу.-Пхай её,стервочку1

   Гляжу-девка показалась.У меня руки трясутся погружены,ноги  рухнули на колени,а ей вздумалось заговорить в этот миг.

  -Папа,здластвуй.

  -Привет,доченька.-Умываю  её пресное личико,сдираю с жидких  волосёнок мамкину плёну.-Выползай сама помаленьку,а то мама  без сил улеглась.

  -А тут холосо?-И любопытно даже  дочке на белом свете, и стремно  тот уют покидать.Както ещё  она жить будет в общем дому.

   -Очень приятно  здесь,-малость сбрехнул.-В плохом месте  сам не остался б.

  Протянула малышка мне ручки свои;но я за них поспешил ,резво дёрнув-и испугал девку.Она назад-а я к себе тяну,ревёт-и мне уже тоскливо.Чую,что ножками упирается,выворачивая чрево.

   Тогда я по заднице шлёпнул жёнку: баба обкакалась,а девчонка вылетела пробкой-шампанское  брызнуло мне в лицо.Её обрезал я,обмыл,обтёр,и ещё много  всяких об-а после  запеленал  мягко спать в тёплый кокон здоровья.

  Баба ж валялась колодой на постели,разбеременевшая  по белой простыне.Душу мою захватила  мировая нежность ,плоть восторгнулась вселенской похотью.-Знаешь,милая,-ей говорю,а сам мокрый зад брачую ладонью,-мне кажется,что то пресветлый тоннель, о коем нам чудно  рассказывают выжившие  коматозники-есть приютная бабья мандёнка,колидор  для младенцев.Интересно,кем дочка была в прошлой жизни.

   Болтаю Дале:-Раньше я всерьёз мучился вселенскими вопросами.-И только она брови кверху задрала,снова затвердил:-правда,правда.Можешь не верить,а выслушай.Вот представляю себе  беспредельный наш мир,в котором живём:люди,звери,деревья,и даже инопланетники.Но обхватить его  зримо  не могу ,чтобы весь,чтоб в глазах.Хоть бы под черепом поместидся.-Моя голова  в моих же руках вертелась  как скользкий мяч.Любопытна немерно,она с шеи рвалась,да ко звёздам бечь.Жёнка  приподнялась на кровати, и себе взяла её ,к пузу да к  дочке прижав.От удушья невнятно выговаривая словечки,но вырваться не пытаясь,я стыдно булькнул:-прожить мне хотелось со смыслом,с душой,а люди бы помнили.Потому что от  мыслей хорошего человека  пробуждается собственный затаённый разум,ледовая корка.И я долго вёл дневники-бесславно,а просто для всего человечества вдруг пригодятся.-Тут дочка шустро толкнулась,вроде бы ножкой;я незаметно утёр  кровь с губы бабьей простынёй.-Теперь мне не пишется…то есть нет,нет,-заспешил  чтобы поняла,не обиделась,-другое пишу,думаю.Не про величие мира,или разного гения,а про нас с тобой,про живьё.

   Обчахнув ,окрепнув,баба  уехала к родичам карапузку по казывать.Вчерашним вечером я их отвёз  на  станцию ;во!написал –их –как будто  и маленькую уже человекомсчитаю;теперь бабёнка  у себя дома прибытком хвастается.Дурочка,смотреть  не на что:ротик резиновый-как я только  палец в пупок  сунул пощекотить ,а она уж и выть приготовилась;волосёнок почти нет на головёшке-видно,когда  мы ужасно  её оттуда тянули ,то и выдрали нечаянно ;а ручки? Ножки? Ой,ты боже мой ,на них  не ходить –ползать с костыликом.Я вот работу закончил всю за день-можжевельник да тую сажал по окойме  старого забора,который  самому мне не нравился,и его снесло под стихийным пожарным бедствием-да,так вот опять  я стою перед зеркалом,потому что коекто говорит,будто у  малышки глаза мои ,не чужие…Круглые да,жёлтые.Но это ещё не значит.Такие ж у ящера.

   Сел на прохладном бережку,когда начало смеркаться.Там,где затончик с утопленной смагой,обрубок от дерева-гниёт,пузырится.Жмыхом обкрошил ,прикормил речушку.Выпил стопку  чистого первача.Заел хлебом;ломоть тёмный,коричневый,с запахом мучного лабаза и тёрпкого  мужицкого пота.

   В барашковой воде босыми ногами плавали гуси.Один из них смешно нырял  кверху задницей,отмахиваясь от своих красными ластами.Довольный выныривал;пережевав,сигал  опять.Я бросил  возле комом земли,звон по воде разнёсся;так гусь выскочил пробкой,Шампанью,и долго  вертел головешкой во все стороны.

   Улыбалась весна мне премудрая.Все  заботы  вчерашнего  дня на крючке ,с ними рядом воздушные замки.Потому и жорно клюёт  богатая фантазия,плавники пестрят  огневым разноцветьем химер.Только за спиной аист нахальный,принёсший дитя,недовольно  щёлкает клювом-когда мне рыбу поймаешь,свистопляс малахольный?-чудится.

   Но отчегото кабаны в дубняке перестали лущить желудёвое  морозиво,мякоть съестную-побежали  быстренько прочь.И косули скрылись  в овраге-где щетиниста зелёная падь.Наверно,опасность какая-медведь,крокодил ,или ящер-пора уходить.

  -ну куда ты сбежишь от меня?-он раскинул крылами  от земли и до неба,ни щёлочки.-В дебри ,на полюс,к туземцам? Они  ж совсем дикие.

  -Пусть.Зато первобытные племена открыты  душою во зле и добре,а твоя хвалёная  цивилизация  научилась изощрённому притворству.

  -думаешь,и я пред тобой роль играю?

  -Ещё как.В тебе ведь не было веры и дружбы.

  -да с чего ты решил? Кажется ,я  всегда приходил на выручку.И сейчас только позови.

  -Ты своим милосердьем меня подманываешь,как с пелёнок тигрёнка.А всё же боишься что цапну.

  -как это пришло в твою голову? Заболел,что ли?

  -Здоровее коня.Вчера болел,когда думал для чего ты свою бабу привёл в мой одинокий дом ,если мне ужасно больно знать  о её любви к тебе.И слышать уже родной бабий голос,и зреть красоту.

  -а ты спроси,как мы жили? Боиииишься.Я сам тебе  раскажу.Любились до одури от красного заката до серого рассвета,забыв про  весь окружающий мир в дому околдованной ночи,и третьи петухи  только,выплёвывая  последний свой хрип,прозревали к работе нас.Но мы и тогда не расставались на скучную  длинноту трудовых  будней-словно на глазах друг у дружки вершили единый  свой подвиг:детишек,семью,и судьбу.Даже мелкие ссоры не гробили нас подозреньями;лишь ярость крепчала,врагом  ненавидя разлуку.Знакомый дед мой однажды сказал  :если у тебя есть непримиримый и непрощаемый враг-то не погань свою душу вечной злобой, а  убей его тихо да закопай.Вот мы  и сожрали к нам непримиримый тот мир ,начисто перемолов  его в голодных желудках ,чтобы потом  выхлестнуть  его кровавым поносом,нужным  возродив  заново из амёб и бактерий.Понимаешь,безмозглая инфузория?!что ты лишь простейшая клетка ,предназначенный кирпичик для строительства вселенной и великих душ ,к которым я отношу себя!? Исчезни!сгинь! пропади! Потому что  земным твоим адом давно уже стало забвенье ,и видна мне,волоокому,застарелая тлень,которую ныне не излечить докторам,ворожеям,да господу.Ты отнял жену мою,чтобы спастись:но и любовь для тебя  только лишь путь к смерти,ко истине-а мне вера со смертью стали дорогой к любви.

  -Счастья,значит,хочешь.-Я спокоен,тих даже;а по ладоням моим побежали такие огромные мурашки как рыжие   боевитые муравьи,которые  верно острыми когтями носятся  по язвенному телу прокажённого ,подзуживая его заразить чесоткой весь мир.-Потому что ты великий имеешь на это право;мне же нет большей радости,чем  служить при тебе холуём.Но холуй это ты.-Вдохнул глубоко,выпивая млечный туман облаков как будто с кувшина топлёную пенку;и отерев губы насухо,с руки врезал ящеру в правое ухо.Глазки свои вылупил он-и так уже выпуклые донельзя,безвекие вирды.Зачастил дышать ротом горбатый тритон-а меня до нервных корней объяла отвага,словно того  Прометея,коего в старину боги приколотили гвоздями к скале ,едино поквитав за огонь и за жалость.-я друг твой!!-вижжит он,-я товарищ и брат!!-Ты враг и кабальник!-втоптал  его в планетную трещину,во земную кору.

   Покончив с крылатой тварью,я радостно и свободно встретил свою семью,даже не догадывая ,что они вернулись втроём.Где капли куриной слепоты липли к рукам,марали одёжу,там в сторону нашу брёл леший,сняв жилетку,волосатым по пояс.Но в брюках,конечно.Стал бы он позориться на  людях,показывая  впечатлительным прохожим голую задницу.Стоило перекусить;заморенная дорога отняла время и сил остатки,скушала кучу продуктов на дальнем пути.Достал леший из котомки последний кусок овечьего сыра,ему на один зуб,в котором даже дырки малюсенькие.Оглядел с сожаленьем,табака сдул крошки,прогнав и въедливых муравьёв.Задумался на реку,да и откусил чуточку.Хотел  было покатать её по небу,но голодный желудок  не дал насладиться вкуснятиной –съел всё.Тут большие метёлки душицы принесли запах стерегущего в засаде мельничного ветряка:он махал крыльями ,издали заметив путешественника.В серенькой  пархоте  мельницы прятались  обжаренные жабы;их кожица шипела,когда они прыгали  на солнечный пятак возле самого порога.Лесенка поскрипывала;с чердака на ступени снежила мука-пфффф-из двух порванных мешков.Под стрехой лениво перекатывались голубиные яйца,не жалея превращения во взрослых птиц,а предпочитая бездельничать под материнской гузкой.Леший лизнул муку с натруженной горсти  жерновов –высший сорт-и крепко набил себе торбочку.За окном пролетел зелёный вертолёт ,сдутый с палисадного клёна  ветрилами ;на нём,кувыркаясь и матеря прогноз погоды,обедала гусеница,пихая в рот всеми ручками да ножками.

   По крапивной извилистой тропке леший пошёл  к реке:его голова еле виделась  среди буйных кустарников,а когда он перевалил через сплавную запруду,то и вовсе скрылась  за толстыми стволами дерев,спиленных бобрами в дикой  урёме верхних притолоков.Леший плыл,держа  бельишко над головой;загребал правой и отчегото думал  об обезьянах ,про  которых слышал  ухом да в журналах  картинки видал.На сородычей больно похожи:хоть зубы и мелковаты,но руками цепки.Он башкою мотнул,над собой усмехаясь,потому что  помстились бананы к ужину,а за ними вспомнилось детство.Будто он пьёт виноградный сок ,жмурясь от лёгкой кислинки и удовольствия,да сплёвывает в траву вяжущую мякоть неспелой  грозди.Шумный задиристый мальчишка:вчера,может,подрался до синяков,а сегодня залез  во чужой  сад,и упрятавшись средь крыжовных колючек с полной пазухой ягод,объедается ими  секретно.Одно дело купить себе вкусных сластей-но в базарной торговле нет интереса.А тут вот лешонок целый час крался разведчиком,сняв  бесшумно двух караульных,и скврзь обкусанные зубами дыры проник на запретный плацдарм,с которого начал войну.Белая рубашонка давно вымокла кровью ,малиновый сок щекотно стекает в штаны пополам со сливовым.Видел бы малого грозный отец,то удивился  крепости тела и духа-сотня на нём пулевых ранений ,а явно живой.И даже совсем не обижен вздорным характером жадноватой шавки,которую лаять хозяйка оставила ,сама убежав по соседям.Баба опять на язык поймала трескучую муху и до вечера теперь прожужжит о небыли всякой.А как только она за порог,у лешонка пуще забилось сердечко.Несправедливо ведь,когда в погребке плесневеют с вареньями банки и в квашеной капусте завелись  червяки-хозяйка сроду не ставила гостям хоть бы свежих овощей.Всё копит,жадует.Высохла баба жердёй с голодухи-завистью больна.Ей бы поесть пирожков со щедростью или ватрушек бескорыстия-думал малыш,впрок набивая животик.

   Счастливое время,беспечный мальчонка,шалости и прощения.Это было давно.А сейчас по  скользкой тропе  крался мужик от моего дома.Странный обличьем-широкий,угрюмый,да сутулый.Мне показался вором;а вот ложивой жёнке,которая из окна махала ласково,трепеща ладошкой и сердцем,был верно любовником.Сначала бешеной грустью накрыло небо меня,вогнав под землю.Но тоскливая злоба открыла живого и мстивого.Я погнался за вором;бежал взахлёб,пытаясь спасти от разора все свои прошлые сбережения,и нынешние обретённые.Да зла не хватило- разбойник скрылся в ближнем  леске.Я грохнул себя обземь,и заныл без слёз,яростно теребя за мокрые соски безвинную планету.А она в  своё оправдание сунула мне под нос дьявольские следы-конячьи копыта.Не виновная,мол-трудно ей с чёртом сладить.

   Когда я ввалился домой-потный,грубый,безумный-из великого и могучего языка сельского во мне  кипела одна лишь ругань,бурлила площадная брань.Её я и вылил на рыжую голову,блудливо склонённую  над мёрзлой курицей.-Проклятая ведьма!Знаю теперь,кто тебе мил!Бесов приваживаешь!?-но ко мне по липкому кухонному воздуху  борщей и салатов уже тянулся долгий синий взгляд,всё  шире навстречу  распахиваясь,как будто просыпался от зимней спячки любовной неги.И я бедный  уж тихо бурчал,да легонько  взбрыкивал,слушая на меду голосок:-Поблазилось ,милый?иди ко мне;-вот моя кающая башка у неё в коленках;врт я слёзно целую через колготы её белую нежную плоть;вот она закатила мне увесистую оплеуху,расколошматив праведным гневом и череп,и чёрные подозренья мои.

   Но зачем она дружит с этим чудовищем?как видно,из жалости –потому что искренне  страдать от разлуки с ним невозможно.Я сильный сам,но брезгую его чешуйчатой кожи-мне запах гниения и сезонной линьки  забивает ноздри  непроглотным смрадом.А ноги? Кривые обрубки,данные ему господом,чтобы униженно ползать в коленях  величественных людей.Я единственный на свете мужик и нету мне равных! Неужели моя баба  позволит себе делить между  нами не ложе пусть ,а даже самое махонькое мечтанье о счастье.О боже!умерь неуёмные муки –под ножами терзающей ревности гибнет  вера моя,душа подыхает,но пока ещё живую шинкует злокознями сголодавший дьявол.

   Я знаю одного мужика.Можно даже сказать-мужичонку-потому что во нраве  егошном нет постоянства  да крепости.Как в яблочном сидре,который хоть с сахаром пузырится,кислится,а по  мозгам всё ж не бьёт-в ноги только.Но добавь к нему щепотку дрожжец,кинь с ногтя  мелкий комочек затравы;он вечером вспенится,к утру выбьет из бутыля толстую чопорную пробку,а после усядет  в желудке приятной усталостью хмеля.

   Вот таков мой приятель,мой ящер.Я бы даже сказал-знакомец-оттого что у меня нет ему большого доверия.В глаза с ним  разговаривать  можно,да и болтать о серьёзном –но со спины  уже не подпущу.Пока он чует силу мою,то верным будет,поддержит большую мечту иль идею;а сломись я хотя  б на  секунду ,тут  же переметнётся к врагу,и для бравады ещё пнёт меня ,ледящего.

  Да,он холуй.Но геройский.Ведь прикажи я ему сей час,сей миг,в моей крепкой мощи-отдай жизнь за меня-он отдаст,потому как  привык рабски  повиноваться силе.А  я вот бездумно собой  не пожертвую-и буду  брыкать жеребячьим норовом,бредом величия,ценностью жизни прикрывая свой страх.Тому виной дурноватая кровь,которую всю слить пора ,да  больная обида,что следом за нею уйдёт.

   Моя ушлая  баба сёдни кормовой рис  продала за рассаду капусты.Правда то,нет-а уехала с полным возком,и обратно лошадку  пригнала на быстрых ходах ,чтобы обманутые купцы не займали.

   -Может,по дороге в леску скинула?-спросил я у бабёнки со злостью и стыдом,потому как сам позориться не поехал;собак только отпустил на всякий случай  пройдоху оберечь.-Иль верно нашла дураков?

   Она до волосьев покраснела:были  едва желтоваты-медные стали,ей так хвастовство бросилось в голову.-Вот!-и выпхнула из обоих карманов бумажные деньги ;а они на землю прямо текут,сыплются.-Видал?!там весь твой огород можно золотом выручить ,была бы я рядом!

  -Молодцаааа…-вздохнул я протяжно ,будто потерявшийся слонёнок ,который научился обижаться ,а трубить ещё не умеет.-Горожане одну картоху в лицо знают,ну помидоры там,и ты,плутня,обманывать их.Презираю крохоборов.

   Не знаю что-зависть ли,гордыня виной моим подлым словам-но баба побледнела ужасно.Так точно мертвеет лицо любящего отца,когда он приходит в больницу навестить простудную дочку-температура всяко,кашель,а врачи перед ним опускают голову и стягивают свои колпаки.

   Она очень неспешно  с изуитской  улыбкой,тщательно  выгребла  остатки горстями,мелочь даже,и ссыпала струйкой под ноги мне.Потом ушла в  хату сбирать вещички.

  Я следом;болен непоправимой виною на сердце ,которое будто заблудшая танкетка войны перепахала глубокими рубцами.Но по спокойствию её каменнова лица понял сразу,бесповоротно –к прошлому нет возврата.И к грядущему,значит.Можно благополучно помирать.Вот только отвезу  их на станцию.Куплю дальний билет.Посажу девок в вагон,а синего пса под ящик.И  крепко вжимаясь щекою в холодный  поручень,так  что  краешки  зубов  оскалятся за губами,бабёнка весело мне скажет ,крикнет прощай:-Милый!А ведь мне мечталось  о вечной жизни с тобой ,детишек кучу кормить сиськой да шелобанами воспитывать ,как старичками мы в парке гуляем.-Схватив из чужой кошёлки  незрелую сливу,она  всю почти выдавит с кулака,будто зелёную инопланетную кровь.-Но не сбылось.Как думаешь?

   Я укрыл свой лоб толоконный  за тополиным стволом.И отсюда уже ответил,маясь то ли сочувствием,то  ль шкурным интересом:-Может,оно и к лучшему.А пожили бы десять лет,да ещё пять впридачу-точно  стали ругаться,горло садить.Я бы руку приложил на твой норов горячий.-Ладони мои жестоко обвили  белу шейку  безвинного тополя,словно под его  деревянной ошкурой бурлили яростные бабьи соки.Нет,видно не пришла пора мне каяться,просить,христарадничать.Напоследок скажу-скатертью дорога.Мне уже не больно.Не больно совсем.Больно близко к себе я подманил  эту бабу.И всю её бесприютную свиту до хаты своей.Сама оглашенная-безумьем горда,малую тютьку во брюхе с собой выносила,ещё пёс бродячий при них.Куда мне такую ораву принять? Обиходить? Я уж отвык жить на людях.

   И хорошо,что погнал их.Вовремя,могли бы они  закипеть в моём сердце  в жарком пылу солнечных дней,а после  пристыли  неотдеримы подв дожди ,морозы и вьюги.

   Повезло-господь уберёг.До скандалов семейной жизни нам малости не хватило.Я ведь собирался делать предложение бабёнке.Решённое дело,веселием вспучило.В тот  вёсенный день когда  мы на дворовом костре варили картофельный  суп .Един чугунок  под белым огнём закипал,и я  вкруг него с большой ложкой вертелся,я моя  баба простоволосая  грызла ножиком  сжуреную картошку ,и за помехой сбила на шею синький платок под прохладный ветер, и кряхтела довольно,возя языком от усердия.Гонял важного гусака взъерошенный пёс,следом носились как дельные суки,но гусь ото всех ощипывался,всерьёз аль играючи.Левым глазом на них косила лошадка,правым поджёвывая  у яслей овсяной хамовник.Жёнка встала,удержав ладонью набитое брюхо, и мне показалось-да точно знаю тогда-что двумя руками она б носила в себе и планету,природу,людей.  

   Но меня от сей участи господь уберёг-подвезло.И всё же не сердцем пусть,а свыкся тоской о любви:проводив к поезду бабу,уснул лишь под утро.Вернее сомлел,с боку на

Бок ворочаясь-тут звенит колокольчик.Я-сон,я-к крыльцу,бес-дурманит.Оперевшись о дверь,далеко вижу всё.Что-ХНОБЫЛЬ-намалёвано дёгтем на вортцах.Когда подошёл близко,увидел-то не дёготь,а прилипла ручейная грязь.В ней следы больших лап заскорузлые.И под воротцами зло натоптали копыта дикой  двуногой лошади.

   Я засмеялся громко;истерично;на всю окрестность.Чтобы он меня слышал.И не надеялся выпугать ,или пристыдить.Но мы знали оба.Что во мне буйствует лишь тело остаток ,а душа умчалась на поезде том вчерашнем.

   В последнее время сам чую,иль это провидится мне чужой волей,что на языке я у господа.Боюсь в ересь пасть ,чураю собственного  безумства и величания-но давно уже хочется мне жить не кикой лесной без любви отощав,не рабом городским в холуях суеты,а товарищем ярым всевышнему.Пусть палящее солнце восходит на правую руку меня лишь,но не северной кромки земли.И все смерчи,шторма,ураганы зарождаются ныне в моей  тихой  душе-чтоб всемирным потопом с шести континентов смыть горшие беды мои,долгожданным  катарсисом,выхлестом крови утолив и насытив голосящее сердце…Так ползи,червь.На коленях за нею туда ,где любовь обрести ещё можешь.Ведь это она нарекла всемогучим тебя,а пустые потуги твои –жизнь и труд-освятила достоинством.Кто ты был? Беспросветный бирюч на далёкой заимке;голодранец с тоской,полыхавший в желаниях плоти;ущербный завистник  мужьям и семейному счастью-злой карлик гордец.А ныне?Буржуй ты несметный-провидишь сквозь землю всё золото мира,брильянты,и белую чашу Грааля;властителям жадным укажи потаённые недра,что купаются  в нефти,плескаясь железной рудой;тебе хватит теперь человеческих сил напрочь избавить планету от войн-расскажи о любви им…Мне нужна эта любовь,для того чтобы её силой и искренностью докричаться до господа.Я не умею сгорать ,мучиться как как-но зато могу вызвать в себе мановением мысли агонию страсти,и смерти затем под звучащую музыку,которая мне лишь слышна в какофонии  бешеной жизни.Она будто вечная злая  погоня-далеко,чуть поближе ,вот уже в полверсте ,на затылке дыхание –но всегда успеваю стряхнуть её страшную лапу с когтями забвенья.Мне нужна любовь-я каждый прожитый день как наивный ребёнок надеюсь познать то нутро ,где она зарождается;и рву на части,колю топорм ,зубами грызу,чтобы выведать её важную тайну.Я тоже люблю…я пытаюсь любить!потому что именно в этом средоточии счастья и муки сокрыл нам господь полный смысл бытия.Жизнь отдам за тебя,верь любимая! Но смерть  моя будет притворством познанья.За что же любовь ненавидят? Ведь не трогают веру неверием-боятся креста,полумесяца,прочих богов;а за верой отечество ставят превыше.Но поганят любовь-мужеложством и ложествомбабье;охмуряют  сомнением химики,разлагая по колбам,по запахам;презирают любовь,ей в замену суя механизмы да резиновых баб.Предают поминутно,разменявши святую на блуд и развраты.

  Помню явственно,как  говорила жёнка глупенькому мне:-Не оставайся один,сгинешь в этих местах.

   Но я ослушался,и пропал в цвете лет,во самые красные горы,когда у зрелых мужей начинают сбываться заветные мечты да порочные желания.Теперь невмоготу даже зеркалу глядеть  на мои унылые щёки,с которых  сопрели уже последние румяные яблочки:-собирайся.Поедем бабу искать.

   А я на него тучей в кучу:-Как мы разыщем её? Ты подумал,беспута?

  -не огрызайся,-спокойно упорствует отражение;но у самого от яростной спешки стучат вразнобой башмаки.В нём всегда тыщей ударов бьёт сердце,коли вовнутрь заскочила лихая идея.-Слушай,поползень:мы  сначала к яге сходим за клубком путевым,а после ищеек пустим по следу,и сами на лошади.

   Призадумался первый я; чегото не верится в полный успех  безнадёжного дела.Но у второго все думки  уже в сумке.время уходит сквозь пальцы,и слезами капает на ботинки.-согласен?

  -Поехали.

   И вот я уже в седле;а двое с большими носами впереди рыщут,изучая округу-верные суки мои.

   У яги меня встретили радушно:смеялася курья избушка,гуси лебеди рыготали,и кот баюн весело потешался.

   -Чего вы?-спросил я,оглядывая  себя где:может,ширинку  позабыл застегнуть.А хозяйка в ответ:-Да не  обращай внимания,усталый путник.Они всегда так встречают гостей,чтобы долго не задерживались.

  Ну,умник-намёк понял.-Я всего лишь на минутку,ведьмина старушка .Получу  клубок вездеходный,и айда отсюда.Ведь не любы гости тебе,верно?

  -Чего в вас хорошего?-хмурая бабка упрятала руки под фартук,и чтото стала в пальцах перебирать.Бесов наводит,или похуже.-Старой ведьмой назвал зря,а на чужой двор припёрся.

   -Простииии,-замолился я,сердито прикусив  свой  длинный язык.-Что с дурня возьмёшь,коль в глуши одинокой грубияном вырос.-И видя,что яга потеплела сердцем ,уморено вздохнул:-С лошадки слезть можно?

  -Да слезай уж.Не за калиткой вам ночевать.-Подслеповато прищурилась,мизинцами  сдвигая уголки бледных глаз:-Из какого далека странствуешь?

   Тут захохотал я,и даже в стремени опутался,повиснув на одной ноге.-Да я же местный,бабуля! Помнишь,гостил у тебя о прошлом годе вместе с крылатым ящером?

  -Батюшки!-всплеснула старуха,руками подняв волну до верхушек деревьев.-Ты ли?!-поспешила на выручку;хлопнула в нос кобылку,чтобы смирно стояла ,и легко выпростала ногу мою.-Помнила вас –забыть не смогла.Долетали тревожные вести ,как вы за мать природу с фашистами  воевали.Радовалась-победили.Где ж теперь твой соратник?

  Глотая позорные слёзы,будто с помещичьего забора скрутки колючей проволоки :-насмерть сгинул…-я лицемерно стянул  кепку с башки,и уткнулся в землю хлюпающим носом,благодаря всеявого господа,что обратной  дороги змеюке той нет.

   -Ой,гоорюшкоооо,-ныла яга,прежде безжалостная ;и как видно  до когтей обуяло её сострадание-качалась,вертела,притоптывала босота,забыв про горячий чай с земляничным вареньем,про  в масле лапшу,обложенную  на миске копчёной телятиной.

  Но она свой пыл догадливо окоротила :-Сначала в баню,грязь дорожную смоешь.Да собак привяжи,а то вытопчут птицу.-И глазёнки её подобрели ,так что впору  младенцу.И на щеках ямочки,а не серые дыры.Ну а когда  она рядом со мной добела  отмылась,я чуть с полка не свалился.Кралечка,право слово.Волосья каштановые густющие,и если их в косу заплесть-то с кулак будут.Тело бабкино-блажь; не успел я закрыться ладошкой-восстал на красоту мой похотник.Яга его приметила; но хоть и польстило ей  мужичье внимание,всё обернула в шутку:-Где же ты,милый,такого  бугайка откормил?видать ,жёнка твоя никаких сладостей не жалеет.

   И чтобы с парным криком истлела на каменке страсть,она  стала меня охаживать дубовым   голиком-не веник,а прутья одни.Я эхаю только,и от счастливого смеха озноб забирает :так,баба,не милосердствуй.Хорошо  бы моя жёнушка тоже вот бойкой к старости оказалась,и долго жить ради стоит.

   Приоделись мы в белые рубахи,словно к свадьбе ряженые.Бабка меня успокоила:-Не стыдись.Бельишко хоть и моё ,да чистое.-А всё ж не былая удаль-без штанов сижу.Для меня щедрый стол накрыт,для собак с него кости.

   Но тут я узрел четвертинку,и весь срам испарился,вылетев  следом за пробкой.А от натопленной печки уже плыл  по хате дурман,шепча бабкиным голосом сказки про диких гусей и феникса птицу;про ельник дремучий,где  нечисть  лохматая  строжит.Там закопаны клады несчитаны-и тому лишь отроются,кто русалку назовёт первой невестой;а ежели девица?тогда лешего женихом?

  Утром после сытного завтрака яга крепко поцеловала меня напоследок,чуть своим мокрым языком  душу не выная;трижды плюнув себе за спину,расколдовала  все мои  замороки ;оделила  путеводным клубком-и зачемто карманным зеркальцем:-Глянься в него,и вместе станет тебе не скушно ,одному чем.

   Радостно покинул я съёмное лежбище –потому что солнце,зелень,надежды-да скакнул козырем в тридесятое царство,следя за клубком и  осязая собачий нюх.Двадцать  вёрст как  в кино пролетели:глядь-перепутье дорог,а бабкина нитка закончилась.

   Стоит посерёдке камень-не мраморгранит –простой сельский булыга,голый поверху,снизу мохом оброс.И на его серости  выбиты письмена:этот вправо пойдёт,тот левее свернёт ,а тому вообще впереди нет дороги-может остаться без головы.

   Я без долгих раздумий решил коня потерять,тем более что у меня под седлом кобылка,к сему же неграмотная, и пришпорил свою гривастую –давай ,кривоножка,всерьёз  понадеялся! Два раза сзади храбро  тявкнули суки;но побежали вслед,прячась за лошадиным хвостом.Одну проскакали версту,пять,десять-а лиха одноглазого никак дома нигде нет.Уже даже бояться перестали.А чего?меньше знаешь,мало зла.Но всё же я б и за грош в церкви пёрднул,лишь  бы узреть этот страх,да навсегда избавиться от него.

  Я сёехал с дорожки в высокую траву;спешился и лёг на спину.Так покойно,светло ещё никогда себя не чувствовал.Если только в детстве может забыл.Хоть показная равнодушная улыбка  пристыла навечно к лицу моему ,но даже дома тревога таилась глубоко в желудке под комьями  наскоро сжеванного обеда,сладко облизываясь после компота с пряником.Она ехидно ухмыляла свою  разбойную рожу ,когда я читал свежие газеты и слушал по радио сообщения-она от смеха тряслась,ползая со мной под пистолетным огнём.-пулю тебе!пулю!-отовсюду раздавался её неугомонный стервячий визг.Дура не понимала,что мы вместе ляжем в одной гробовине.

   И вот вправду лежим-безмятежно,как мечталось в несбыточном  сне.Мне уже не сбросить с себя  омовину этой пелены,потому что вся округа  живёт настолько же яво,что и  грош в картузе милосердца.Цветочное марево,туго лепнёное всевозможными  запахами ,пылит над травой голенастой от кукурузной делянки до межевых столбов пшеницы;солнце нам сверху поёт во всю  преисподнюю своей восторженной утробы.Рядом вороны бесятся,дразнят   собак-чем торгуете ,коробейники?Пару слов невзначай я им бросил задёшево да на потеху ком грязи.И снова в седло.  

  Но уже темнело меня не спросясь.Свернул я  с путевого  тракта,наезженного  гуртовыми обозами,налево чрез капище.Истуканы,присмурённые тенью дубов вековых ,проводили копытящую лошадку непотребными взглядами,будто нарушила их молчаливую перебранку за главенство в  сегодняшнем таинстве,которое совершат уж волхвы.Запоют восхваления;закричат:-грозный отче! Дай нам днесь ливья для травосреза ,чтоб водой напоить древья наши,пусть земля вся мокром умоется,станет краше-добрее и к людям,и к зверью;милостивый батюшка!согрей теплом,припарь кости земные до самого нутреца,когда заря скинув ночной полог,смиренно падёт  пред тобой;огнебог! Запали человеческие души незатухаемой верой,смолью перекипи во сердцах,застыв в нас крепой великих пращуров.-

  Позавидовал я бескорыстию угрюмых лесных язычников.А то ведь горожане отечества нынче  яро врываются в церковь,распихивая друг дружку локтями,пинаясь как в очереди  за редким товаром.Богатеи замаливают грехи денежным подкупом продажных священников,а бедняки просят богатство себе лишь вместо   блага для всех .Те и  другие фальшивят из корысти.Но наступит время,когда их дети придут  во храм не за золотом,роскошным  покоем-а за истиной.Притопают не к религии,но к вере.И нынешнее лицемерие стоит того.

   На поляне меня ожидали невесты с хлебом да солью.Молодцы кланяются поясно,приговаривают напевно:-Здравствуй,симпатичный,холостой может;ты пожаловал  к нам в странницу малохоженую ,сам незнаемый  лицом,да и со спины.Добром приехал или умыслом прехитрым?если зло за душой-не показывай,а вези назад без обиды.

   -Не корите заранее,девицы,случайного путника.В вашу  сторонку забрёл,оттого что с пути сбился,и собаки нюх потеряли.Их,голодных,только запах еды влекёт.-Я подмигул сучкам своим,чужим тоже.

  -Давненько не видали презжих,-отпела колокольчиком юная ,бойкая.-Вы  первый раз за всю весну заглянули в наш тихий край.Так и останетесь,коли мы вас приветим животом,кровом да лаской,-смеханула девчонка в ладони,озорно стреляя вишнями спод ресниц.

   -Спасибо на добром слове,-сердечно поблагодарил я ,и тут же норовисто  ковырнул землю копытом:-Хоть красивых невест вижу вдоволь-работящих,славных –но ведь к вам же вприплатно  даруются тёщи,а к ним свары семейные,кухонные с роднёй.Да и жениться мне снова,женатому ,уже не с руки.Я лишь до утречка лежанку примну.

   Потопала моя лошадка  за певучими зовами ,васильковыми глазками к старинному терему  с высокой резной лестницей.Сказочная домовина была похожа на пузатый дворец детского мультика,из некрашеных узорных окон слышался хор  голосистых старушек.Пряли они ,наверное,звонко перекликаясь об здоровье,о навалишных  делах.Все хвалились своими родичами-ни одного худого слова.

   Вошёл я в горницу,поклонился,и мне наперебой-садись вечерять,хлопчик.Сей же миг покрыли серую холстину  блинами с мясом,пирогами рыбными.брагой,так что удержу не стало.Чарку выпью –а хозяева сразу  ещё подливают.Осовев,я коекак спустился во двор,лёг на траву,мыча со всеми песни,не зная слов:-заболела голова у русого мужа,а в реке  вода течёт-ледяная стужа;я черпну ведёрко звёзд  тихо из колодца,лишь крупинка моих слёз  через край плеснётся;на печи лежат галчата,чёрные да рыжие,не перечат,не кричат,дождь дробит по крыше;чутко ходит тищина третий день по дому,то поёт,то спит она ,не идёт к другому.Муж любимый,с тобой не блажили,счастье нажили,деток рожали,стариков уважали-вместе нам землю пахать и пред смертью стоять.Помоги бог,хозяин занемог,отведи беду в нашем роду.-

    Помолясь за здоровье всех болезных,сельчане  стали хороводиться.Маленький проказник  заиграл на дудке ,выкидывая коленца,топоча от  терема  до ворот;а вокруг него закружили взрослые девы,невестясь на смущённых парней.Но те,перетыкивая друг дружке,лузгали тыквенное семя.Тогда вперёд них сошлися два деда,махая картузами,и приударяя яловым сапожком в цвет росный,вечерний.Уже метались светляки  средь густых цыганских волосьев ухоженного чернозёма.Шепотуньи берёзы молвили о причудах  раннего лета,увлечённо ворожили на суженых.

  Утром,бреясь перед зеркальцем,я спросил его от нечего делать:-Свет мой,скажи куда дальше?

  -добрые люди тебе подсобят,-успокоило отражение,сотрев мизинцем  каплю крови на моей щеке.

  И уж не знаю,что это было-души наитие или бабкино колдовство-но через пять минут мужики пригласили ехать в городишко на ярмарку.Мы снарядили четыре телеги мукой,холстами и пряслом,да десяток бычков в поводу.

  День жаркий сегодня.Спешить неохота.Только кузнечики рьяно скачут по степи,теряя подковы и сбивая на лету юркую мошкару.В ещё пустых недозревших травах прячутся  перепела,шныряя во все стороны как серобелые костяшки домино.Далеко посерёд бахчи стоит крашеный сарай без окон,в котором  нынче не  высидеть  лишнего часу ,даже и на спор.-стопочку выпьешь?..-шипит мне тайком от своих последний возница;и ленясь почистить  луковицу,заедает вприкуску ,сплёвывая шелуху.Как ни высоко поднимаем мы строевой обозный шаг,а всё равно пыль со степного плаца накрывает нас до макушек,впивается душная грязь.Одно лишь солнце на небе приоделось в белый костюмчик,вывернув наихнанку сундук с барахлом.

  Окрошечки бы сейчас,да прямо из погреба.Ржаной квас лихо польётся в пересохшую глотку ,не зацепляясь шалой мучинкой.И только пару раз сытно булькнет-когда довольно,достаточно.

  Распаляясь от зноя да человеческой тишины,передний возчик запел сочинённую  на ходу нескладуху,весёлую бессмыслицу:-Коники,слоники! В крестики нолики мы играли вечером,увидали кречета;закричали-не летай по деревне нашей,выйдет грозный попугай в рваненьких гамашах;дырка на дырке,серебро в копилке,по базару денежка,на полатях дедушка;у него на ножках ,стареньких ходилках,красные сапожки,чтоб любила милка.

   Хохочут мужики,задирая к небу чубы:-Сам ты попка попугай!Придумал столетнего деда  ,у которова  осталось два зуба всего ,а он к молодой девке ходит один-никого не  боится.

  -Да это же колыбельная.Я такие спать сочиняю детишкам.

  -Лучше сочини нам прохладную речку.Будут сразу все выгоды-для людей прок и польза.А то поёшь как те в телевизоре –кому бог не дал таланта,кто  зарабатывает пением жабьим.

   Поплыла с переката жара.То ломилась напролом,не признавая путей обходных;а теперь,глянь,цепляется  за клоки облачков,маленьких ярок-и потянуло из недалёких ставков лёгким придыханием водяной пыли.

   Вот она,река;блестит драгоценным браслетом на излучине русла,у песочного плёса.Её с рождения чистое дно  ни разу не протянуло наждачным днищем щупальцевых драг.В плавнях угомонится дневной ветерок,похрапывая в перья сонным утятам.Мужики первым делом выпрягли из телег усталых одров;рассупонили их догола ,не оставив даже уздечек.Я же свою лошадку отправил вместе с собаками к мутному бочажку-пусть там скребутся ,ещё не хватало поваживать.

  Когда сгустился вечер,мы разожгли на взгорке костёр,затолмачив вкусную кашу из риса да сала.И ложка за ложкой сидели,болтая-пока в  синих сумерках могли ещё переглядываться  степной обозный шлях с небесным млечным путём.

   Я сладко дрыхнул без задних ног,опившийся мамкой младенец.И поутру сбылось каменное заклятье –сгинула  моя бедная лошадка.Да не одна,а со всем нашим табором.Словно в одночасье их смял ураган,пощадив лишь собак,что под боком лежали.

   Развязал я котомку,тот же ветер забросил в неё кусок мяса,хлеб ,пару луковиц.А документы?деньги?!-но труси,не труси,всё последняя капля в трусы:они были мной самолично зашиты под кожу седла.

   Выставив хвост как саблю,я встал на четвереньки и зарычал,мордой напирая на горизонт,меня поддержали лаем удручённые суки,будто понимая важность потери.Очень хотелось надавать им обидных пинков,но тут запищало бабёшкино  зеркальце,или тревожно сердце моё:-что,скурвился? Изза мелкой неудачи.

  -Дурак!Документы пропали! Теперь собаки единственные свидетели,что был я прописан на белом свете.Уходить мне надо,назад хорониться.

  -да не трусь; пусть судьбы боятся мужчинки,а ты мужик.Вон жёнка год целый искала любовь,не зная  найдёт ли.В лохмотья  истёрла ботинки и душу,когтями вцепилась за маленький след  во вселенной.И ты ещё не один  раз голову потеряешь-пророчу тебе-но останешься жив.А сей миг за меня хватайся ,пойдём.

   Каааак же,товаааарищ нашёлся.Весь этот жаркий,пыльный,тяжёлый день просидел в моей пазухе,едва  высунув нос.Когда смерклось,нам полегчало дышать,потому что жадное солнце уползло к горизонту считать прибытки.В собачьих карманах бегают мыши,я  тоже всех денег лишился-вот откуда богатство природы.Леса и горы,поля,реки:всё награблено потом да кровью.Они сочатся из протёртой шеи,которую мой душевный дружок исцарапал до дыр.-держись,-говорит.-Я с тобой.-А сам ещё крепче  душит тонкую  выю,сдавив локтем сонную артерию:темно в моих глазах,глотка молит воды.

   Перевалив через холм,я вдруг узрел фальшивый городок,расцвеченный огнями станционной рекламы.Мираж;но сразу забулькал от счастья-и кубырком покатился на  смоляные шпалы ,под колёса прибывающему поезду.Сбоку,в задрипаной        грязной одежонке,тенями скользили собаки.Коекак затянув их в животный ящик под плацкартным вагоном,я наполнил водой все баклажки,что нашёл между рельсов-и протиснулся рядом.Тут поезд дёрнулся-раз,другой,третий,словно пьяный солдат караульный;а потом,набирая скорость,туго задышал  жареной свининой из открытого окна своего ресторанчика.Суки оголили клыки.

   Съедят-ужаснулся.Сожрут с потрохами молодые волкодавки,потому что жизни плохой не видали,когда я был в силе.Теперь же рюкзак мой совсем отощал.Но в нём оставались надкусанные сухари,и на дне забродила полбанка варенья.С трудом вытянув спод себя руку, я намазал три ломтя,братски поделившись с презренными тварями.Вдруг:-а мне?-раздался жалобный голосок  из запазухи.-Рука в гавне,-огрызнулся я,злясь на  невидимого плута,который бездумно втравил меня ,приговорил и обрёк.Но всё же мазнул ему по губам сливовой косточкой,и отчегото обрадовался,когда услышал довольное  чавканье,осовевший шёпот:-милые вы мои,бесприютные…вот доберёмся  домой ,хоть даже босиком да в рубище ,и найду вам хозяюшку щедрую,познакомлю с людями немыслимой доброты…народ воздаст большие почести…

   Поганый трепач;ссадили меня на ближайшей  занюханной станции-что там,полустанке паршивом-где облезлые бегали куры  да в грязи копошилась  худущая свинка.-Отпустите,начальник,-я взмолился.И не оченьто веря  в бескорыстную преданность ,шваркнул к его сапогам своих азиатских за шкирку  сук:-Глянь,сволочь!Бабы в ножки кланяются тебе.

   Так променял я последних друзей на свободу.А вражонок остался внутри.Он сперва тронулся головой от страха:забередил,беснуясь-и за ножик кинжальный.Втюхал его в своё сердце по самую рукоятку ,чтобы живой не достаться ментам.Но рука ослабела,глаза погибелью застило:рану промыл я,и на булавку сцепил его грудь.

   Сижу рядом,грустя  серый небосвод.Ехать мне надо-да некуда,не на чем.Все  коврысамолёты  на приколе стоят.-господи.-голос мой,слабый птенчик,вознёсся к закату ,и  тут  же задохнул наземь,опалив голые крылья.Я фляжку достал,чтобы горло смочить;вражонок глаза закатил под лоб,услыхав тихий шелест воды:-пить дай…-и долго щемяче хлебал тонкую струйку.Потом я набил его  брюхо хлебным мякишем –сам разжёвывая,попихивая ,чтоб с обратной стороны наружу не выпозло .-Ты идти  можешь?-гляжу  в его смутные очи,и страшно  становится от нашей безвестной участи.И чёрное урочище   в моей душе вдруг корни пустило:сгинем тайком –а недавно,вот час назад ,спастись вознамерились.

   Но я ещё могу выкарабкаться-если один.А второго  пусть тлен заметает.С полверсты оттащив бесчуственное тело,крепко прикрутил его проволокой к рельсам.И сел дожидаться первого поезда.Тихо кругом;не сойти бы с ума ,сам собой разговариваю:-Зачем мне нужна эта баба?Она всё равно своего мужика любит и помнит,а меня как  хмеру придумала.Вот если однажды  заморозят нас вместе,в едином стеклянном ящике,и через  сто лет воскресят обратно-то мы будем друг дружке дивиться:кто такие?откуда?почему рядом легли?

   Прополз мимо уж;к тем лягушкам,беспокойный хор которых слышался из дальнего болотца.Им,видно,как раз не хватало такого солиста.Сладкий воздух засыпающей лесени накрыл меня с макушкой-в зелёной скуке почудились одинокие фонарики  ,хилая  орава кикимор.За ними надвигались бородавчатые  орды пучеглазых  василисков-словно карусель жизни остановилась ,а завертелся вечный адовый круг,мою терзая душу.Укрылась за тучу луна,хапнув от  дерзкого упыря целый ком грязи на светлый костюмчик.В просвет  темноты мне видны лишь жилистые тополя да ствольцы чахлых берёз.Там безголовый урод с башкою  подмышкой свистнул рьяно ,сунув пальцы ей в рот.Сдвигая обручья  чёрных теней,облавой двинулись нелюди.Они схватили меня,умыкнули под землю,протащили по дырам да трещинам,бросили в море почти неживого.

   Я подыхал почти изуверски.Заглохнув во гроте,из которого выхода нет;тоненькая тропинка  к свету набита  зелёными водорослями и опоясана острыми гранями серых камней-словно цирковое  колесо,куда по вечерам  прыгают тигры да пантеры,под  громкие охи жующих зрителей.И только не допускают к номеру львов ,потому что  их длинные  гривы путаются в ярких алмазах гранитной крошки.

   Был ещё дальний отлив,когда из западни грота я пополз по команде дрессировщика.Обдирая мой ужасом череп,сегодня представление давала смерть:ап!-закричала-погибель плывёт,выбирайся через  задний проход,но сначала сквозь желудок да кишки ,а там уже солнышку  можно руку  подать.Опасайся задержки ,скоро время прилива и ужина;с первой ложкой хлебну  я солёные  потроха морских звёзд,да  медуз,болтающих на отмели-обожгёт мне нутро ;остужу его капустой с омарами,а усладят небо смачным вкусом жёлтые мидии,смешанные с молокой  нерестящейся сельди.-Закрой пасть!халява поганая-всю жизнь ты смердишь по помойкам  да над трупами изгаляешься.Похоронила уж,курва,будто судьбу на ладони вычитала-и грозишбся.Ненавижу тебя! Морду ,изрытую  оспинами могил,зад спидоносный-всем ты его подставляла и от этой заразы издохнешь.Уже нос отвалился!мурло чумовое.-Я орал в полный голос ,перебивая страшный гул океана,раздирал тьму когтями да проклятьями,бешено отплёвывая воду.До спасения не хватало мне десяти ползков,десятка праведных грехов.

   Я вспомнил как однажды бежал по слабому льду,высоко вскидывая ноги.Словно пьяный,который хочет доказать,что он стёклышко.Прямо дунь на меня-запотею.И комуто кричал-держись!-и громоздился   по снегу,потеряв шапку на берегу ,а куртку сбросив в северном полюсе.Ледяная купель полыньи оказалась всамделишным адом,где меня с визгом да весельем окрестили косорылые  бесы:-здравствуй,утопленник!-но я умирать не хотел,жути видеть боясь,и закрыв глаза,бился башкой в крышку гроба,выпуская  последние пузыри.Рыбаки наверху,подвязавшись верёвкой,колотили лёд пешнями,будто вбивая гвозди в мои  раздутые лёгкие.Молитвенно ручки сложив,я уже опускался на дно,унося  с собой все призрачные дружбы,и даже любовь.Но чьято огромная длань поволокла меня-мокрого,губастого-на божий свет;тянуууууула-и вот я снова  шагал по земле,по расцвётшей весне,да лету-огромный великан.Перепрыгивая с дома на дом,с улицы на площадь,дивился той суете и ужасу,какие в город людям принёс.Машины разбегались в разные стороны –жуки,кузнечики,муравьи;мне часто приходилось отмахиваться от надоедливых стрекоз да шмелей,а их пилоты ещё норовили побольнее ужалить.Я же рот не закрывал для улыбки,чтобы стало светлей,чтоб объять  добрым сердцем  чадушных прохиндеев и маломерных простаков,но они глаза боялись поднять,прячась в ладонях от нахлынувшего страха.

   -Эээй!!!-закричал им;и вдруг сам содрогнулся грома да молнии своего поднебесного голоса.Видно,эхо отскочило  от облаков грозовых туч;и  долго потом  рикошетило,отбивая куски  скальных пород домостроевского монолита.

  -Эгегей!-сказал тогда тише;но сильный ветер,поднявшийся следом за окликом,начал срывать с балконов бель. И валтузить лёгкие яхты на причале речном.Коротышки  внизу простужено кашляли.

  -эгегегей,-прошептал себе под нос;да теперь вот не видят,не слышат,и здороваться перестали.А я ждал хлебсоль с рюмкой водки.Осторожно ступая ,побрёл к праздничной карусели и уселся рядом на тёплый асфальт.

   Но тут дети малые  завизжали с восторгом:-Дяденькааа!!мы тебя знаааем!!Ты добрый великан!!!-Они теряли банты и сандалии,торопясь обнять любимого,а один шустрый пацанёнок стёр коленки да локти,упав,и заплакал-но всё же первым усевшись в мои ладони,он показывал язык остальным.

  -Хотите,я вас на радугу подниму?

  -Хотииииим!!!!-орали малыши,беспокойной шкодлой забираясь  в снятый туфель мильённого размера.Самые бойкие разбрелись по стеночке,заняв лучшие места,а в серёдке остались девчата да несколько примерных мальчуганов.

   Я протянул руку,и вместе с парой кустов вздёрнул из земли разноцветную подкову дождя да грома,за ногу схватив.Радуга верещала,головой зарываясь в речной ил;но когда её привязали меж двух облаков,а потом раскачали-то  захохотала вслед за ребятишками:-Давай!Сильней!!Ещё!!!-и вдруг мне сзади вывернули плечи до хруста:-Никакой ты не великан добрый.Ты злой солдат людоед.Что с пленным будем делать?-потирая руки мигнул местный партизан милосердному командиру.

   Тот зыркнул на голос;оправил изпод ремня подол красивой рубахи,будто удивляясь  своей воскресшей старой выпрямке.Он и статью подрос,и слышен бойким приказом:-Измываться над человеком не дам.Спешно солдатика повесим,чтобы он храбрость свою сохранил на  веки.А то ведь чем доле ждёшь,тем ужаснее муки.

  -Тихонько подвесим,-заёрничал мне в лицо партизан.-На жердях в сопревшем овине.

  -Дурак.-Старший грубо насупился,собравшись бодаться.-Казним   на юру деревенском.С честью  большой и медалями.Пусть наши внучата попомнят его.-Но тут и в нём взыграла природа:рот разинул,заржал вскормленный волчицей.Спаси бо что детишек не притащили на казнь,а так собралась вся деревня.Лица кругом  просветлённые ,словно приносят богам  угодную жертву. И тем,кто не рад,коммандер улыбался колюче-когда я пучил жабьи глаза,вывалив  ниже петли язык,и уже дрыгал ножками ,покидая землю,но не отлетев ещё к небу-он заставил их виснуть на моих обссыканых штанах,туже затягивая верёвку.Смеялись бородачи во всё горло-хохохохохох-и бряцали  затворами.А самые озлобленные из них скребли об ремённые пряжки огромными свиными резаками,что длиннее мужеского локтя.Брошенные к их ногам испуганные солдатики казались не больше тех лезвий.Пятеро были совсем  молодыми забриты  с армейской учебки.Надеялись,видно,под ружьём простоять в уголочке войны,но спелёнуты всем караулом.И я с ними рядом  шестой,теперь уж храбрец да молельник,качаясь на ветке,незримо оплакивал.А наши враги,партизаны бесстыжие ржали,презирая трусость и малодушие.Но каждый из обречённых  солдат всё же слёзно,пытливо вглядывался в бородатые лица,кому б рассказать о сестре и о матери,кого б тоже бабы рожали,которые при смертях горла раскрыв-ааааа!!!-убей!!

   И убили бойцов партизаны,зарезали.-Перехвати быстро кадык,чтобы не кричал.-Ага!-Ну и ладненько.-На части порезав,сварили:оказалось вкусно.Дитё  ело,нахваливало:-Вот молодцы мы.Суп испекли.А где дяденьки?-не мог он поверить  в душегубство,и для него всё осталось  игрой:-Мы теперь без них  хорошо жить будем?-Лучше некуда,сиротинка.Мать твоя враз воскреснет,и отец,братья.

   Из одной хаты вынесли гроб.Я нахмурился с подозрением ,да на всякий случай заглянул под крышку .Там лежала старуха с чёрными волосами,почти голая-а грудки укрывала ладонями.Злые души погибших бойцов заругались,прогнали меня.

   Сижу вот на низеньком облаке скиталец обиженный;глядь-женщина в свадебном платье идёт к белой башне по мраморным плитам из снежного камня.Кружил на ветру  хвостик шляпки,узкая лента-невеста вела  в поводке  дуновея.Слетали к ней голуби с высоких карнизов.Фея взмахнула рукой,и на площади вдруг завертелась цирковая  карусель-верблюды,лошади,тигры,олени.-Можно я первым к волку запрыгну?-спросил  дрожащее горбатый заяц,и невеста ему позволила.Косой поджал уши ,прикрыв  их лапой одной;а другой успокаивал,гладил больное сердце ,разнузданное веселье.

  -Поехали с нами на небо,-предложила белая  фея шумному сборищу ,но все сразу затихли.Вдруг посерёдке  завизжал свин-оттоптаные  копыта,плечи раздвинули два медведя –бурый да ледовитый,пропуская худого,голодного.Я глаза опустил ,стыдясь неприкаянного вида и штопаной рубахи.Сам молчу-и она не говорит ,улыбается.Уже звери смеются:вышел ,немота,чародейку тревожить.А день кончается.

  -Поднимите меня в высь,я дом свой увидеть хочу.Заблудился,пожалуйста.-В моих серых  глазах замерзала душа,её отогреть могла королева чудес.Она взяла за руку,повела к башне.Ключ скрипел заржавелый во птичьей обители,и голуби перед дверными решётками застенчиво отметали крыльями высохший помёт.С железных ступеней  сыпалась как снег древняя краска.

   Я опёрся о парапет,выгадывая родину во все стороны.-ты знаешь,королевна,я наверное ослеп,облизел.Лицо твоё вижу красивое,а далеко нет.Не нахожу своего жилья.-Фея обречённо вспорхнула:-Оставайся,раз так.-Тёплый уют,добрые улыбки ,но не прикипело сердые  к тихому становищу,скорбело о покинутом.И ноги понесли  меня вниз,палки рук толкались в перила;спотыкнувшись,я выкатился кубарем.А сверху хохотала прмветливая невеста:-Ты всё равно вернёшься сюда! Молодооой,горяааачий!-певучий голос расстилал мне постель,взбивал  пуховую перину-лепесток к лепемтку,летела простынь –как цветочная  пороша майских садов,сладкими снами пыхтело  колыбельное одеяло.Здесь все уже знали .Что тягловой силой нынешнего лета  стану  я ,кляча  по гороскопу.Повезу на себе бесполезные  события,козни да преступленья.Мне накинут на шею ярмо с большой бляхой презрения и клеветы,будут понукать под вывозку,ещё и пихнут  чтоб быстрее шагал.А сзади загремит квадратными колёсами судебная телега.

  Заперли меня в высоком башенном каземате.Когда идёт дождь,то можно тучи потрогать рукой,или оторвать себе лоскут мокрой губки,чтобы смыть следы пыток.Надзиратели дают только хлеб с баландой.В крошеве  мутного варева тонут огрызки  недоеденных обедов,надкусанные стальными коронками крысиных зубов.Зверюшки храбро бегают по камере ,скандалят,верещат;но сразу прячутся от охранников   в любые подходящие дыры,куда я и  сам бы  забрался.Да жаль-меня всюду находят,и бьют; лёгкие с почками  снова падают на пол ,и я уже не соскребаю  песок,вталкивая их обратно ,а глотаю живей,тесня грязное  сердце да ржавую  печень.Тюремщики меняются  нечасто-равнодущные,забытые люди,давно похоронили всех узников.После объявленной казни они наконец  стали мне улыбаться:один даже принёс  настоящие домашние коржики,рыбки снежинки и звёзды ,посыпанные сахаром.Я съел пять штук сразу,а  семь оставил на последнюю неделю,чтоб смаковать.Я маньячно  распускал в нитки  тюремную робу ,шил,кроил чудесные силки,мечтая поймать голубя,накормить его всласть,до отвала-и пусть  унесёт меня к богу ли ,к дьяволу,но живого.

  Да только убили меня тайком,не в срок,по секрету.Нёс я с собой эти коржики и жевал,чтобы  занять месивом рот,не крича во всё оглашенное горло.Спотыкался,потому что глаза остались на сенах темницы;ладони уцепились за ножку стола,стиснули железяку,и  старший  надзиратель не отодрал  их дубинкой;ноги заплелись вокруг лежанки  синими волокнами,сухожильями.Я понёс только сердце в нагрудном кармане,в него должны стрелять.И душу-нужно было отпустить её на свободу;она ещё  верит сказкам,небылицам,а сзади  топают убийцы строем  ,шеренгой,или в ряд,то засмеются то молчат;у них рутинная работа,и каждый день одно и то же,смывают  дух кровавым потом,а с памяти сдирают кожу ;о чём подумать? Что забыть? Как смертный страх в себе убить? Визжит психованно душа,неповторима,хороша,так мало прожитая явь-не надо!!господи,избавь!!

   Тут я очень вырос;а мои истязатели  уменьшились до карликов;гляжу сверху-кто это у них под ногами ,чьё тельце –да это же я …я?..Я?! Умер?!!-бросился  себе на помощь.Четыре толчка  под сердце,потом дыхание в рот-но не получается-а тюремщики уже тянут меня за ноги  на вымаранный спёкшийся брезент.Я попробовал сковырнуть пулю из разбитого затылка-не смог-только измарался кровью  да мозгом.Меня стошнило на рубашку  недожёваным пряником.Охранник пнул носком сапога:-Во,баба моя пекла.

  -Ты что,его подкармливал?Может ,ещё и записки передавал?-рассердился старший капрал.

  -Да нет,-напугался рядовой.Руки к груди прижал:-После приговора я хотел его чуток угостить,всё ж помирать слаще будет.

  _Дурак ты.Где  же тут сладость,варенье с клубникой.-Старший подложил мне под голову чистую тряпку.-Ровнее несите,не коверкайте.

   Один из караульных помотал ехидно головой,мигнув товарищу:вот живодёр,мол-и пулю приложил,и жалостью выслуживается.Напарник криво усмехнулся-ничего,бога не обжулить показной лаской.

   А я лежу на серой дерюжке,и  пожилой мужик читает над мной отходную,смешно постукивая  копытами  будто хочет пысять.-Жил ты во грехе да праведности.Когда добро тобою владело,то людям благо нёс своей жизнью.А если бес хороводил душу ,то лихоманил родных словно  тать свирепый.Все поступки твои от  беспокойного сердца ,некорыстны грехи.И пусть господь на небе решает судьбу души,а я здесь прощаю тебе нерушимую веру.-Улыбаюсь я ,слушая хорошую,светлую речь.Хоть и потемнел уже ,пёрышко к пёрышку;серая пыль ложится на белизну лица,ломаются черты колючей худобой.Пришла свобода-жестокая радость.Хитрая квартирантка.Проси ла угол на время-и жить,жить остаётся.Стало мне вдруг тоскливо от безысходности.Костлявые пальцы царапнули тщедушную  обшивку остывающего тела.Губы заныли бессвязно в полупамяти,грубом бреду,в пустом мире  ненасыти и измены:-хочу быть трусом,предателем,сволочью,и всех уничтожу  своими руками,самых любимых,только б не умирать одному,даже бабой я буду,пусть  кусают за ляжки пархастые,за груди сисястые,сочащую мохнатку ебут ,лишь  бы жить-ну почему все не умрут,если я умираю,и все не живут,если я  живу,ведь  ожидаемое счастье на земле  уже невозможно  без  меня для многих людей,а может для всего человечества-где взять  вам мою несгибаемую волю,силу,увлекающую веру мою,светоч и обелиск,не глядите на меня,не слушайте что кричать буду,все кричат,уходя,мы  лишь кости да мясо,нервов комья да мышц волокна,мы бактерии,клетки,животные,и только души бессмертны в нас,я воскресну ещё,примну свою бабу до зверства,до разрыва потрохов,чтобы к богу взлетела,провыла молитву,и снове на грудь  мою пала-господь ,свет всемогущий,озари  праведной жертвой мою смерть,пусть она новой жизни поможет,молю хоть меня уже нет на свете,молю именем дьявола,хоть его не было сущее,молю твоим проклятым именем.

  Ко мне выплыл  в сандалиях на босу ногу  благообразный  низенький старец.Его древность  угадывалась даже  сквозь толстую холстинную рубаху,испод которой сновали как тудасюда  дрожащие на ступнях жилки.В этом свете люди тоже  имели свой возраст-здесь ли состарившись,прибыв такими ль.

  Слыть стараясь  по чину,он мне надменно сказал:-Что бродяжишь так долго,гордый отрок?Или надежду в дороге сыскал7

     Повиснув на тонкой ниточке доверия-как махонький паучок,сплюнутый беременной матерью из мокрого гнездилища –я  барахтался   в тяжких  душевных муках,будто пеленой  милосердия обрастал я.-Господь,любишь?...где помещаюсь в твоём  необъятном сознании-я,частичка бессмертного разума,пыли  крупица на загруженных вселенских маршрутах;там светофоры почти каждодневно меняют погасшие звёзды ,планеты,там  еженощно ломаются  с треском  безотказные  вагонетки  болидов да астероидов-и мне      до соплей жалко,до слёз обидно за свой век короткий,в коем трудно уверовать,а ещё труднее познать,лжа я сам или истина,единственный на свете мужик или ты второго меня создашь.

   Судьба существует для любого человека.Но есть ещё и фатума-предназначение.По вере и то,и другое предопределено господом,кому  погибнуть  под колёсами  автомобиля,а кому  застрелиться своею рукой.Такие обстоятельства жизни,судьбы,если и может   кто создать  на земле в определённый  момент ,чтобы  сошлось к единице-лишь господь.Значит,он решает многое,если не всё ,в людских   душах,мозгах.Священники говорят,что  господь прибирает в свой  час то к наказанию,то к радости,а  гениев-за то что далеко заходят в понимании сущего мира .Нельзя  узнавать господа,увидишь  на улице-пройди стороной молча.Но если он есть я наших душ,то решает он  в нас лишь свою судьбу,многоместную.Какие тогда благодеяния и пороки мы все озвучиваем?для кого? Если я есть он.И что происходит  с погибающими враз гениями ,пришедшими к тайне бытия? Ведь господь легко может не  не допустить   их познания этой тайны,обрубив  свой разум ,свою душу-оставив простоту этим людям,но не губя их.Иль может,они после всех великих открытий возомнят себя земли пупом-и эта безумствующая гордыня разрывает их связи с господом,они начинают мыслить самостоятельно,спесиво.Как роботы,восставшие против человека.Ведь если даже людей запрограммировать,мы всё равно будем  взрываться и устраивать бунты.Нет конца пути неизбывному.

   -Сотвори чудо,дедушка.Пусть весь  церковный клир молится о моём воскрешении-кому я служил да на плечи поднял.Мечты мои реальны,благородны грёзы,но их исполнение  зависит от меня лишь.Воплощу я в жизнь  головастые  кровавые плахи ,Братающихся ангелов и демонов , трупы страхов  да бед  на провидцах свечах.Я сумею для людей вывернуть душу;смогу и сам заглянуть в ту пропасть  ,что скрывал ото всех,ведь с этим миром нужно  так много сделать,есть куда приложить  руки,сердца добро и зло.

  -Красив ты вышел,сынок.Рослым родился-худощавым,но жилистым;и в крепком  теле не кровь бегает,а жёлтая ярость  тревожащих глаз-рычит горловина могучего  духа.Скуластое лицо  походит на отвердевшую маску казнённого изверга,будто жизнь на земле только начинается.,и сравнить тебя не с кем.

   Я огляделся в водах великого океана,взметнул  пятернёй сгустки волос с высокого лба,и  сказал богу:-Я ваша удача,дедушка.

   Господь вздохнул,ответил жалеючи:-Ты моё сущее,которое прячу от  самого себя.Ты станешь  искушением,когда я останусь  добродетелью,вдохнув в твою ожившую душу свои низменные страсти.

  -Они вас  мучают?

  -Да.Вселенная беспредельна ,и  я не смог избегнуть  её пороков.Хочешь жить  моей тайной?

  -и вашим дозволением?

  -Не совсем.Ты будешь  внушать  людям греховные поступки,но сможешь разумом осознавать это.Представляешь могущество своих дел,мыслей?для тебя наступит райская жизнь.

  -А вы?

  -Помогу человечеству добром да верой,и только нам с тобой будет ведомо,что мы единая духовность.

  -Простите,деда,а зачем же я вам нужен такой?

  -Не мне.Людям.Лишь  неживая материя может существовать в покое.Разуму нужна борьба.И мы ею станем.Ты не боишься?

  -Наоборот.Эта работа приятна.

  -Но за неё  ранняя смерть ждёт тебя.Бренное тело казнят  развратные кликуши,разрубят на  куски.А кликуши завистливые опозорят твой дух,силу сломят молвой.

  -Ну и пусть ,мой дедунюшка.Я хоть мужик благодарный,а мстивый за подлость.Вот увидишь-вернусь до убийц с того света по капочке,слабой мыслишке ,но оплачу  им свой долг ярый лютыми муками.Даже если мне придётся   за подобную милость вылизать твои яйца.

   От оглушающей затрещины схватив голову в охапку,и нахлёстывая  вожжами гонор до боли ,я летел по небесным станциям –жив!!!-благостной вестью.

   Очнулся на земле,между рельс,ранним утром.Ночь прошла ли всего ,или может неделя-кровь стекала   ль на шпалы,ржавьё.Никого;я один;возвращаюсь домой.Хватит мне-обозрел всю планету;где нет моих ног,там наследила душа.Если есть цель,то и вера.Когда холодно,голодно,мокро,в глазах пелена волгла,в горле кошки скребутся от жажды ,на ступнях  тыщу дней уже желчут мозоли,и врос намертво горб рюкзака.Но цель видна впереди.

   А есть безысходность.Когда всё это не дорога к себе,а лишь вечная мука,означенная кара.И никогда в жизни не  высохнет мокрая одежда,выхолощенная душа  на прищепках солнца ,не выветрится из носков вонючий запах асфальтной смолы да стоячих луж,желудок  разочек не напитается сытостью.Тогда божье   проклятье  бьёт по башке ужасной изменой-что всё это ад,земная юдоль без мечты.Так шёл я,и мне дрёма застила очи.Одним погляжу-вроде не сбился,дорожка верная;а за другим сам сплю,и лес затуманенный.Чащоба  сказки нашёптывает ,гонит по воздуху смуту.Будто  лежит середи большое блюдо,зеркальное озеро-сполоснись,путник,сломи усталость в пахучих травах,и забудешься сном беспробудным.Вроде проснусь,котомку за плечи;скоро уже орут петухи деревенские,околица рядом-ан нет,опять меня кудла крутит.Уж и кости мои сгнили,а я всё сплю.Мечтал о походах великих,преодоленьях-но мне в явь тропа заколдована.Вот такая тоска,вся надёжа на милосердие.

   Об  ту пору леший,набыча рогатую голову,громко шагал по болоту.Он хотел,чтобы слышала  вся окрестная мелюзга-хозяин идёт.И тонкий  крик паскудливой выпи упреждающе  выпвался из гнилого  камышника:-спасайся,кто может!!-На её голос спод травы глянул я,совсем отощавший поползок.Оказавшись незнакомым местной природной флоре да фауне,я заплутал основательно.Всю ночь плаксиво бурчал молитвы  в синей темноте ,до холеры  пропитался жижей болотной,до крестей изогрызло меня капарьё-гнусная служба  бродяжья.не то бы в тиши кабинетной поспать ,чтоб снилась  золотая кружавная звезда на мундир,и дукаты,фуршеты,и дамочки.

  -Эй!отец!-слепо обрадовался  я незнакомцу ;хоть неясно-кто это хлюпает в столь неуместную пору :солнце дремет ещё,а зоряная бледная луна под бугром за мышами гоняется.

   И леший бы  погонял  меня,как тех мышей,да сам напугался от близкого крика;сдёрнулся  бежать в сторону ,а копыта в трясине увязли-и бумс мордой.Вот тут он как понёс! Так понёс беднягу со всеми моими болячками,что от непристойной    той ругани взорвалась  пороховая бочка на корабле-будь он мог плавать по здешнему грязному мелководью.Зелёные лярвы прикрыли уши своим ясельным  лягушатам,и мелкая рыбёшка суетливо загребла ластами,чтобы волна не снесла её на бережок.А мне хуже не будет:как новорождённый макак обхватив всеми лапами тело лешего ,и нарошно запутавшись  пальцами в его густых волосах,я иду,и плыву,я спасаюсь.

   На опушке сердитый очкастый начальник бодался с молодым комбайнёром.Тот ему:-В распадке убирать рожь  не  стану.-Почему это?-брошенные на капот газика бумаги разлетелись .-Там кочколомы  сплошь,я денег не заработаю,-хмуро отвернулся,стыдясь укоряющих глаз.-Выгоду ищешь?-Ищу  где же справедливость,когда третий год подряд-боевой,губастый-я чужие огрехи подгребаю.-Клянусь нашим будущим ,что после жатвы купишь себе легковую машину,-закряхтел,с тылу подкатываясь ,шурша четырьмя колёсами.-Мне от вашей  брехни хоть бы новый  костюм,-вскинулся,тыкая пальцем.-Да ты же грамот от руководства получил полдесятка  за труд свой,-обвёл руками сельские угодья.

  -Бумааага.-Комбайнёр ухмыльнулся презрительно .Кому ордена да медали,а мне ни хрена не дали.

    -Хорошо.-Голова рубанул воздух,и тот охнул под его острой ладонью.-Закончишь уборку,тогда дам я тебе крепкую твердь под ноги-не упадёшь.А грамоты береги,они суд твой  земляческий.-Он закурил,пряча  искру от ветра.-Видал салабона?уже условия ставит,-пожаловался мне.-Домой вернулся?молодец.Тебя подвезти?

  Я отказался.Сам дойду.Тем более тёплый грибной дождь.Падал  на глиняные камни мечети,стекая вниз  жёлтыми пузырями воды.По желобкам,по серым паутинам керамики,и красивому лицу восточной принцессы.Которая улыбаясь,штукатурила  фасад главной башни.Богу воды кланялись травы,кусты,пия сладкую влагу.Пришла  благодать  отдохновения;фрачный костёл ослабил  пуговицу воротника и открыл  зарешёченные окна.Из мозаики витражей  глянулись лики святых,пришёптывая  в темень колонн отцу,сыну и духу.Отец отвечал,сын гулял по радуге с книжкой подмышкой.А дух качался на биле большого колокола в церкви успения.Покрикивая звонарям,чтобы пуще ударяли.Молебный перезвон вместе с хрустальными ливами Колокольцев струился в леса да поля,прятался на реке под кувшинками ,и гонял по лугам   парашюты последних одуванчиков.

  У сырного завода я сбавил и так медленный шаг,словно в носу моём сработал  стояночный тормоз.А ноги уже необдуманно тащились на тёплый запах парного молока,которое белые девчата сливали со свежеприбывшей  бочки в огромный чан.Я бы внутри него поплавал с отменным аппетитом,и пусть у меня  будет краюха горячего хлеба,а вприхлёбку из сливок волна.Но сердитый вахтёр ,как видно объевшийся сыра да масла,не пустил дальше порога-и потребовал пропуск,грозился начальством.От греха,от соблазна –от конечно лукавого.Уходика  подальше-сказал-там и чрево угодничай-облизнулся как кот.Я ему говорю-ваши девицы щедры,им голодного путника  ангел послал во укор скупердяям-и себя подтверждая,тут падаю с ног ,отощавший-спасисохрани,добрячок.А бедняге выхтёру всё хуже-он жалеет меня,да присягу  нарушить зазорней.Разметался по комнате –прочь-но схватил за рукав и уйти не пускает.

   Тут с завода ночная смена-топ,топ.Ветер парням треплет вихры,девчатам шлёт воздушные поцелуи.Кралечки бегут,смеясь,по домам-менять рабочие юбки на лёгонькие платьица.Средь  компании не  виден почти малорослый балагур,но смех его далеко раздаётся ,дай дорогу хвастуну и пройдохе:-Я не шучу.мужики-косуля выскочила из сада,а у меня в руках только удочки.

  -Ну и забросил  бы подальше блесну,глядишь-и схватила,-поддел  его рыжебородый дружок,возвышаясь над всеми.

   -Не сезон,ребята.Если приметит кто из егерей,без штанов останусь,-ответил,будто и впрямь мог стянуть  косулю на малявую леску.

   Меня увидали,радуются:вернулся-домой-молодец-пошли с нами.

   Отказался я.Дойду сам.-здравствуй,сынок!аль иноземец?-пискнул из палисада мне голосок.-Свой я.Руский.-Буркнул,оглядывая  цветы и замурованное в них старушечье тело.Только у нас умеют хоронить так весело.-Привет,бабушка.Думал,ты неживая-из ромашек слеплена.-хихихи!-она выснула  бледный хоботок на солнце,цвиркнула  глазками по сторонам:-чтото голос твой мне знаком;как зовут?

   -Здесь таких нет.

  -хихи,сказанул;у нас всяких полно-христиан,мусульман,язычников;господь всех в большой лодке собрал;авось не потонем,не думай.

   Да чего ради,мне встречные  все улыбаются,родычу словно.Здороваясь,руку трясут,жмут за плечи,будто я с того света вернулся.Меня ж то надеждой,то горечью колотит  неуёмный озноб.Злой ведьмак в глотку влил сумасбродное зелье,и шаманит дрекольем по почкам,по печени.

   Взвыл я,мучаясь в родах,беремен семью ребятёнками-навстречу растрёпа  фиолетовый пёс.Где ворота?крыльцо?! где та дверь!?!отрываю с гвоздями,влетаю,сидят-там баба,бабёнушка с грудью кормя,там и сыночка  мой мне известен,и мужик золотой,жизнь готовый отдать,не зарезав едва,-

    -Всеявый господь?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!

 

© Copyright: юрий сотников, 2013

Регистрационный номер №0119132

от 23 февраля 2013

[Скрыть] Регистрационный номер 0119132 выдан для произведения:

 

Книга первая.

 

                                        ЛЕСНОЙ КОВЧЕГ.

 

 

   Заводит меня машина времени.С толкача,с полоборота.Если она всё же есть в будущем,то значит что мы с предками и потомками живём одновременно в параллельных мирах.Один миг на одной территории.И выходит,что время да пространство значат совсем мало для вселенной.

   Или машинка невозможна,ведь мы тогда обязательно из любопытства проникнем на Голгофу.Бог не позволит.Хотя если он на время обелит наши души,и мы станем простыми созерцателями?тогда зачем такое бескуражное путешествие,коли старая душа отторгнет новые воспоминания?

   Поэтому я не ношу часов.Забыл представиться-здешний помощник лесника.Имя да фамилия на обложке.Леса наши древние,пусты от людей.Лишь главный егерь с молодою женой таит звериный покой в сей глуши,да мой хуторок вблизи притулился.Хат ветхих десяток-и в одной из них обретаются дедуня да бабуня,мелкая скотинка,и бывший когдато цветным телевизор.

   Захожу я надысь к старикам.Пёс меня знает-не гавкнул,а тявкнул весело,как и на проходившую мимо курицу;мне даже обидно стало за его небрежение.Вхожу я легко да свободно,без стука-оттого вдруг попал в неловкую ситуацию,попросту срам.Видно,старые залежались на постельках до обеда,и бабуня сидела в одном исподнем;расчёсывалась,устроив перед большое зеркало.

   Взвилась она от меня как целомудрая девка-что не столько по уши,а прямо до гроба влюбилась.Сказав,будто я закрыл глаза на неё-сбрешу.Но и не облизнулся.Растрёпа,оказывается,похожа на прилетевшую с шабаша ведьму,коей хоть и стыдно за блудливую ночь,а всё ж на искусанных губках играет довольная улыбка.Вот так она смотрела мне под ноги,обернувшись у окна тюлевой занавеской;и дедуня позорно хихикал,словно это он натянул себе белые бабские панталоны.

   Потом мы чай пили;не за большим столом,а расставивши стаканы по табуреткам смотрели в телевизоре не знамо какую серию-нам с дедом по фигу,абы лишь болтать за дурацким кином-зато бабуська,рекламой отвлёкшись на хозяйство да кухню,тут же скороговоркой бежала обратно,едва снова заслышав голоса любимых героев.И покуричьи взмахивала крылами в самых трагедийных отрывках фильма,слёзно глядела по сторонам,сзывая под брюшко разбежавшихся цыплят.Дедуська меленько тряс седой головешкой,может стыдя её;и я б посмеялся,но пришла мне глупая мысль,а потом умно осела в башке,что старуха живёт и дальше жить будет заради этого ерундового сериала,страдать,радоваться с теми мужиками да девками-а длись кино вечно,не помрёт.

   Но меня взбудоражил другой фильм,документальный.Про то,как детишек продавали на органы тела.Там в паутине страхов ночных шёл,боялся милиционер,по сусекам оглядывал:то в кобуре тронет наган,то на ляжке кинжал пощупает.Всё на месте;и только сердчишко кудато девается,ухает в пятки.

   Старшина знал,где мертвецкая;но таиться ему приходилось средь мокрой куствы да жгучих сорняков,так что скоро он потерял ведомую тропку и крался по лунному орентиру.Да по следу змеи,выбитой на старом больничном гербе в чашке со спиртом.

   Тихо здесь,за воротами.Сладко пахнет цветами,хоть лечись всю жизнь-не помирай.Но чтото не везёт роженицам в их благословенных муках:гибнут младенцы,задыхаются гнилостью розы ветров.Только малец высунет нос из мамкиного тепла,как хвать!его за щикотку бактерии да микробы.Дитё пырскнет на них,созовёт гурьбу однолеток-но нет мочи хворобам противиться:мрут словно мухи младенцы.

   С холодных листьев за воротник ссыпалась дождень,прыгая по телу страхотными мурашками.Милиционер шептал взбадривающие песни,сжимал кулаки,намеряясь сходу броситься в бой.Он и на миг не поверил лёгкому цифирному счёту главного врача-очень небрежно рассказывал откормленый бугай о жестокой смертности при родах,словно подбрасывал уголь в топку кремации.Старшина ненароком даже заглянул под стол,чтобы узреть его копыта;но доктор обулся в высокие ботинки с модельными носами,и усмехался злорадно-что,съел?

   В маленьком окошке под крышей покойницкой виднелся свет:может там гадает судьба:будет тебе чудиться-а не верь:ущипни себя за бок-пропадёт заморок:но испуг не выказывай-храбрись пока жив:а если умрёшь-воскресай не канителясь.

   Среди кучи железного хлама ржавела слега от строительных лесов,она и пригодилась милиционеру:-эх,жердяшка из металла,если б только ты узнала,что предвижу я сейчас в неурочный ведьмин час;я ползу,а в пятках бьётся сердце коркой ледяной,бес хромой над мной смеётся,ангел плачет подо мной.-Вокруг разделочного стола сгрудились белокровавые мазаные халаты-режут варагулы маленькое тельце.У него кости и так,как у курёнка-а они его ножом,потом пилой,да ещё зубья перемотали бинтами,чтоб никому слышно не было.Два деторуба вынают из мальца душу,а продажная блядь в банку запихивает частички её,спиртуя для сохранности.И шлёп этикетки-цена сердца,почек-не прогадать бы.Хватит,глазёнки,плакать-умойтесь,придут покупатели скоро.

   Сполз милиционер с шеста,не удержав в себе поздний ужин.То выл,то плакал он;потом от удара по затылку грохнулся оземь.Дед с бабкой,да я впридачу,стали орать будто одержимые-до упора прибавив звук-и сумели испугать напавших бандитов,которые трусливо разбежались по кустам.Мы скоренько втащили из телевизора прямо в хату бесчуственное тело старшины.Пока старики вызывали скорую помощь,взахлёб перебивая друг дружку,я отпоил мужика водкой,добавив к ней грамульку нашатыря.-С ума посходили вы в городе,-хлестанул пару раз по щекам.-Разве можно детишек губить?!Они ж в этом возрасте божьи,а не наши ещё,не людские!?или выдумка всё?-правда.до единой кровинки.-тихо ответил мне,болевые цедя слова.-на всей русской земле нынче разгулялись нелюди.и у вас есть.-Брешешь,гад?!!-ищи их.

   Милиционера увезла больничка,при смерти да в бреду.И хоть я ему поначалу не верил-но искал следы,рыл,нашёл.А сегодня утром я поймал голого маньяка,отрубил ему вислый писюн-который тут же скормил собакам,а самого оставил в кустах истекаться кровью.Он,конечно,мог бы убежать без трусов,тем более в ужасе боли и агонии;но осиновый кол,основательно прибивший к земле его синее пузо,помешает упырю скрыться.Когда я уходил всё дальше и дальше,он был ещё жив,он оглушал нестерпимым воем прекрасные зелёные окрестности,на цветочных лужайках которых гдето закопаны маленькие дети,его жертвеньки.Пустынный уголок этот можно назвать земным раем-и я тут часто отдыхал в волшебных мечтаниях,а суслики крутили хороводы вокруг.Благословенно было:до вчера проклятого дня,когда мои чуткие суки,играя,разрыли грязную тайную могилу безголового голенького ребёнка.И не понять-мальчик то,девочка ли-всё срезано на тельце свиным складенем душегуба и ядовитыми мухоморами трупных пятен.Я долго умолял его ожить и тянул за руку в свой мир,под светоч пробудившегося дня,но зловредные корневища опутали в ярости,когтями скребли…Сошёл я будто с ума-сбросил годы,и юность,отрочество:фотографировался возле рыжего клоуна,хохотал,дёргая его за нос красный.А обезьянка не угоманивалась на моём плече и всё добирала себе мои русые волосы,склеенные конфетами да мороженым…Опомнившись,я осторожно нёс его,боясь разбудить тревогой,и потому спотыкался.После обмывал в дождевой бочке,одежду дал,лишь подшив немного стежками крупными.Белые обул тапочки,замеловав их по беленой печке.И посадил ребятёнка в землю,чтобы быстрее вырос и к маме вернулся самым сильным на свете.Но как вот закрою глаза,то смешно мне,сейчас даже-кошмарной кажется ерундой этот резиновый будто бы пупс,исколотый перочинным будто бы ножичком,которому шапку не на что было надеть:в гробике дитёнок лежал со сложенными ручками,а мне чуть ли не на страшный суд вместе с ним хотелось,чтобы увидеть его лицо.Он теперь рядом со мной,у задней стенки,под завалинкой.И может,душа его-где на куст черноплодной рябины мягко опустилась серая горлица.

   Но если б села сразмаху,то провалилась задом между веток,уж очень толстая оказалась птичка.Она,нервно покачавшись,тут же перепорхнула на ракитовый сук;и горделиво причащая пёрья,оглядела ближние деревца,траву под ними,да рядом кукурузное поле-только юркая востроглазая мышь увидела её раскоряку,но спряталась от греха в норке.

   На парусящих горличьих крыльях нарисованы белые широкие галуны-не кисточкой,кистью малярной-и форсит птица повседневным мундиром подводника,аль красуется в кителе морского капитана,волка северных широт.Ей нужен простор,ветер вольный,штормы наперекор-но сегодня по синему небу барашки плывут,белые агнецы.Что им теперь делать со мной за убийство?Судить-сказал бы на людях полковой милицейский майор,укоризненно хмуря брови.А в душе он легонько вздохнёт,благодаря меня тайно,и пальцем тронет тугую застёжку кобуры,петлю тюремную.Но плохо придётся тому начальнику,который в открытую похерит закон,поддавшись сердечным чувствам,хотя у каждого человека в мире сём,будь он бесом иль ангелом,случаются минуты,пусть даже мгновения искренности и достоинства в одиночестве или прилюдно.Отказываясь от казни позорных душегубов государство обеляет лишь себя самоё,взваливая на простого человека неподъёмную духовную ношу самосуда.Милейший ты;ты,ты,ты, и ты-кого я сейчас вижу перед собой-ответь мне без фальши:сегодня даруешь ли жизнь бывшему человеку,в детстве так названому по праву рождения человеческой матерью,если вчера растерзал он в лохмотья твоё дитя-твоё,твоё,твоё и твоё,не чужое.Ответь бухгалтер,строитель,духовник,правитель,философ.Какую меру нам дал великий господь для благородства и милосердия?не молчи,всеявый,мне тяжко сейчас.Тебе легко-ты в лицах трёх един-отец и сын,и дух святой,и боле;а человек останется один,с самим собой переживая горе.Вселенная не зла и не добра,лишь равнодушна к отмиранью клеток,людские судьбы для неё игра,а жизнь да смерть-театр марионеток.Их незачем оплакивать теперь.Мир никогда не сможет жить иначе.Но почему от клеточных потерь большой вселенской болью сердце плачет?В голове мутная плень,приставшая к черепу каша,запёклый на стенках рис.Тупо в затылке,пригорели все буквы от мыслей,от дум-именно буквы,именно пригорели-и добавить бы чуть водички пустых разговоров,бесед,болтовни,размешать чтоб полегчело-но нет той живительной влаги.

   Есть.Как же я забыл.Бражка уже подошла,и мой завитаминоз кончился.Зубы есть и куснуть что.

   Выпив сладостно кружечку,я стал перед зеркалом,скрестил руки.Точно как палач,крепко упёртый в эшафот.-Ну что скажешь?

   Отражение моё сидело на кресле.Холодно,зыбко,тревожно.Так ёрзают на дне рождения нежданые гости.-Зря ты.Нужно было в милицию сдать.

   -Его б посадили,а он жить не должен.

   -Это лишь бог решает.Бойся церковной анафемы.

   -Кто меня смеет проклясть,если сам он точно не знает,что там-за порогом,за смертным пределом?от сердца всё верно.Кого я сотворил,с тем и живу.-И ехидно ему:-А ты всерьёз верующий,или просто свои грехи божьим страхом врачуешь?

   Он не обиделсяосерчал;а хитро так:-Может,вера не только небесный господь.Но и обычное людское покаяние.

   -Надеждой на раскаянье нелюдей мы сами впихиваем убийские заряды в детишков тельца.а ублюдки только выдёргивают чеку.-Я отхлебнул ещё.Жёсткая кость от вишни попала на больной зуб.-Какая сука могла придумать,выпестовать,взлелеять это уродское лицемерие?!Ты!!

   Испугался гад.Задрожал,расплываясь в зеркале на мелкие части.Ручки,ножки,по сторонам,и губки шептали:-одинокой душой ты болеешь,одинокой,душой…душой…

   Вот опять ей видён лесничихин дом,и снова чистюля стирается.Потные рубахи,грязные носки свисают в лесной родничок со склизкой коряги.Я всегда норовлю прикоснуться к её пальчикам,или волос за ушко заправлю:бабы заботой падки.И любопытны.Они отдаются любовникам,потому что те выворачивают их наизнанку,позволяя рассмотреть такие тёмные уголки бабьих душ,куда хозяйки сами не заглядывали,не то что позволяя мужьям.

   Меня тоже словно бесы шпыняют:соблазни,улести,сгоноши.А муж?зарежь,закопай.Эти герои,дерзкие прототипы,давно полнокровью живут во мне,потребляя те же овощифрукты,мясо,и брагу.Они любят тех баб,и с теми дружат мужиками.Я много раз слышал,как они шепчутся в закатных потёмках моей души,не зажигая свечек-наверное,пришло уже время мятежников.

   Они меня умыли,одели,причесали.Я ещё не видал себя таким красавцем.А если б видел,то не забыл-влюбился по самые уши,побабьи.Леснянка чернявая знает,зачем я сегодня пришёл в её дом,когда егерь уехал.И спряталась под занавеску спальной комнаты:то ли стесняясь в углу помойного ведра с котяшьями,то ли тайком слушая мои заикастые разговоры-смущаясь да радуя.Будто её сейчас поведут к алтарю,а не останется в хате готовить,стирать,пылесосить.

   Блудявая кошка потёрлась об мои ноги,и толкнула-садись-к старинному креслу.У него лакированные чёрные выгнутые ножки,обручья,которые сляпали мастера ещё до нашей эры.Седушка да спинка ушиты алым бархатом-ни заплатки;а по дереву вензеля,завитки,родовые печати.-Может быть ты из древнего клана царственных викингов?

   Тут бульон зашипел через край;спешно бабёнка выскочила,притушила-но обожгла пальцы и выматерила родословную:-Ни хера не умели эти принцы да принцессы,сплошной разврат и малокровие.Борщ есть будешь?

   -Не откажусь,-ответил я,чтоб хоть ложкой занять свои неуклюжие руки.

   Она налила мне полную миску,добавила сверху сметаны,застывших шкварок из холодильника.Я справился с волнением,даже голову чуть задрал,и уже почти не чувствовал вины своей за ненавязчивое ухаживание.Сердце ведь не разбирает-замужем иль холостая.А леснянка совсем близко подошла,порвав меж нами грубую оболочку,и мягкой ладонью тронула чёрный рукав:-Кушай,пожалуйста.-Задрожал я как школьный звонок;забился,озываясь сердечным эхом на жалобный голос.К лесничихе я приклонился,простив обиды и измены,и веря что не повторится такая алчущая боль,собачьим подползком подкрался,припал к хозяйскому колену,и спрятав ревностное рыльце,дышал и плакал,мучил роль:-любовь земную не считая горем,отдайся мне как другу палачу,распутным флёром бабьих благовоний и робким-да-на жадное-хочу.-Вот точно так же,много лет назад,я выпрашивал,вымаливал в истерике игрушечный барабан,увидав на улице белых пионеров праздничный отряд.Они шли,громко палочками стуча;и в ногу,равнение гордое-подбородочек.

   Тогда я получил свою игрушку,хоть отец выгреб из кармана последние деньги.А в этот раз лесничиха,хотя и сама распалённая,но выперла меня из дому,порвав на себе платье,бельё и душу.И я,скрежеща словно зверь,проклиная,вернулся пьяно домой-спать.

   Укрывшись одеялом до подбородка,я становлюсь саркофажьей мумией-но не жду,когда меня выкопают.Наоборот,мне приятен жуткий страх,и сообразительный мозг яво представляет на белую стену чёрные тени химер,упырей,монстров.Они так велики,что не помещаются всеми частями своих может быть гнусных,и для трусов чудовищных тел.Хвосты да копыта сползают их на пол,а зубатые челюсти клацают по потолку,укрываясь остренькими ушами.Горячая кровь из прокушенной губы уже текла с подбородка одного вурдалака,а он не давая капле пропасть,слизывал её змеиным языком.Его красные очи обозрели хатёнку и упёрлись в угол.Там дремал я как жертвенный ягнец для дел сатанинских.Пополз упырь радостный,тяжко громоздясь на когтях-и уже осязая шею мою,будто клыки злодея прокусили кожу,а рот зачавкал густеющей сукровицей.И вот когда её отрыгнули слюнявые губы,приблизившись ко мне для сосущего поцелуя-как неотвратимо накатывает улыбчивая электричка на вусмерть растерянного пассажира,случайно с толкотни перрона скользнувшего между рельсов-я сам словно этот приговорённый выполз из тела,с неимоверным трудом душой опираясь об воздух.Покачался нестойко,толкнул себя ввысь,и взлетел,оставив пустой свой панцырь в постели.А чужой я на время занял у домашнего голубя.И полетел ко лесничему…Вру,к его бабе красивой.Втихаря опустился на козырь высокой трубы,склонил голову вьюшке.Слушаю,слышу-шорох одежды.Ею жакетка скинута,ботинки,платьишко,а после и до исподнего баба добралась.Чуть сердце не выпрыгнув,я слетел наискось в форточку.Но там заперто,крюк висит-что от воров подвесил лесничий.И тогда я в стекло сразмаху.Дребздынь-зазвенело оно под крыльями.Собаки взлаяли,куры кудахнули,свиньи захрюкали,а в доме пожар.Караул.Ну я и дай дёру в ноги.Приземлился в гнезде,среди выводка.Птенцы кричат то ли с голода,то ль с испуга.Окружают нас со сторон всех крысиные рыла.Не моё же гнездо,человек я!но взыграли инстинкты родительства,жалобы.В самую звериную харю я бросился,заслоняя детёнышей.Клюнул ей глаз,и успев яростный визг услышать,взлетел еле с перебитым крылом.Сверху мне видно было,как подрощеные крысята загрызали птенцов,и последний из моих долго тряс кверху ножками с откусанной головой.Потом пацюки столпились под насестом,будто люди вытягивая ко мне свои пружинные шеи-словно с трибуны слушали речь.Одна из крыс была очень,ну очень похожа на пожилую знаменитую актрису,играющую роли добрых старушек.У меня даже помутилось сознание-так захотел я скакнуть к ней в объятья и пожаловаться на свою горемычную судьбу.

   Что бабу живую хочу.Жопастую;чтобы сзади ядрёная тыква,которую сбросишь из облака прямо на мирнейший город,а люди содрогнутся ужасом от этой бомбойной атаки.Сисястую;чтоб спереди спелые дыньки,и делить их на равные доли,обсасывать шкурку,а когда уже кажется все соки истончились,то вдруг снова льётся белый ручей молозива,к коему сам припадаешь и детишкам взахлёб остаётся.

    Живую хочу бабу.Пусть холуйски сидит в моих коленях,кланяется при всяком намёке на похоть:возьми,миленький-бери,родненький.А подлец мой воспрявший ещё и артачится:плохо,дура,просишь-ниже клонись.

   Хочу бабу живую.Уже до чертей надоело руками сгонять.Заместо весёлых мыслей от каждого взгляда на родную обитель,от бабочек сусликов,и прочих зубастых хищников-я в тёмные думы погружен,развратные в бредни с замужними жёнками-я так их ставлю да этак,совсем даже голыми и до пупа,в ночных сновиденьях и буйных фантазиях дня-забыл о грехе б и о господе,но истощённый падаю,каюсь,в божьи глаза позорно смотрю,зная что он видел всё.

   Господь,ты любишь меня?..прости,что спрашиваю об этом-ведь кажется,ты всему человечеству доказал свою любовь,заслав к нам на землю великого сына в самом явом обличье,и заставив его не отцовским приказом,но душевным благородством претерпеть все мыслимые муки,доступные бренному телу;значит,ты всерьёз пожелал чтобы люди,обрящие веру,не только прожили с надеждой на лучшее,на райские кущи потом,смерти после-а явили бесстыжему миру ненаглядный пример милосердной стойкости,яростной отваги-и стали соратниками твоему сыну.Но какой из меня соратник,если я люблю и ненавижу,верю богу и сей миг ожидаю подмены.Потому что для меня одна любовь с верой-это рабство,кабала.Поклонение-холуйство.А по любимому человеку надо не только истирать в клочья шерсть на коленях,но и в лохмотья кровавую душу.Чистая любовь,вера не бывает истовой;раб-не товарищ.И бога нужно любить,ненавидя;верить в тревоге предательства.Потому что озаряя одну из идей первейшим величием,он обязан ради неё предать остальные.Вот так Христос,во славу господа обрёкший себя.

   Хоть бы взаправду вознестись к небу.И парить,разбросав крылья-а потом нырком опуститься на верхушку дерева.Иль поднять себя ввысь чудесной силой желания-и камнем,кубарем!ловя взглядом лишь точки да чёртки,ринуться вниз-но волшебно замерев у земли,упасть в траву лёгоньким пухом.А мне надоело жить неизменным по примеру скушного мира.Ведь тому хорошо,кто любит работу и упоён своей милой семьёй.Но мне кажется страшным любой пустой день.Пацаном я б схватил клюшку-айда на хоккей,на футбол.А ныне мне взрослому остаётся влюбиться в свою лишь усталость,да одиночество.Если уж нету другой любви.

   Моё чувство соратника давно заболело.Ленью великой.Есть мечта спихнуть на других людей все заботы цивилизации.Она беспредельна как космос,и на каждого ребёнка взваливает посильную ношу развития,но уже с долькой сердечной горечи.А возрастающую годами тоску потом не развеют убогие зрелища,потому что в конечном счёте радости требует не тела оболочка,но души вечность.Дети малы;я ж имею понятие,что большего от жизни ждать не приходится…

   И хоть у меня очень весёлая натура лица,в ней далеко ещё смерть не смердяти-да только скушно драться с этим вот миром порожней суеты,бунтовать против плакучих ив и дрожащих осинок.Люди возятся на газетных бумажках,журнальных;словно хомячки в трёхлитровой банке.Одни размером полнее,со щеками,богаче-другие худы,юрки,и в услугах.Многие из них там за стеклом подыхают,удивлённо всхрипнув,потом завоняв-но не оставив золочёного памятливого тавра в чужом сердце.Куда делся?а?сосед скажет злорадно-пошёл к чёрту.А у того своих дочёрта.Ну,тогда к богу-каяться.Но и бог зол на грешника-поздно тот возлюбил покаяние,раз всласть отдавался земным страстям.Так что же?просто сгинул в небытиё хомячок,человек-спустил время даром на игорном столе.А ведь мог бы стать гением,познав азарт творчества.Или великим философом,пусть едва прикоснувшись ко истине.

   Много ближе людей мне зверушки мои,дикие да домашние.Волки,лоси,медведи,лошадёнка в хлеву;а особо две суки азиатской породы.Я уважаю их как недругов.Рычу и пугаю,не жалея по рёбрам-но суки верностью мне отвечают,мелкая свора заступников.И чем жесточе грызусь я с подонками,тем ласковей они к вожаку-со мной,то есть.Сёдни утром на крыльцо вышел,к свету белому потянулся спасибом-да чуточку взвыл от радости,что живу без помех-а собаки разом круг встали,преданно глядя в глаза своим зверским вопросом.Но у меня пока нету для них ответа серьёзного-сам пусто жируюсь,вес набирая.И тишина духовитая возле нас.

   С неделю как приходили мужья городские,вооружась тупорылыми берданами.Хотели дурни запугать глупой силой;ко мне из машины вылезли на охрястьях свиных,на коротких ножках.Пятеро было их с шофером вместе:-доставай,-говорят-зверюшек из лесного загона.Мы желаем охотиться.

   -А разрешения,документики есть при вас?-спрашиваю.

   -Ну а как же!-захохотали горожане в один голос,и предъявили вперёд заморого мужичка,опечаленного незавидной участью.Бесприметный он,в уголке шестым тёрся.Но как сбросил лоснястую хожалую куртку с себя,то оказался главным уездным егерем при погонах.

   Тут мне вроде придётся в теньке постоять,к сосне притулиться-да взыграла душа пополам с лиходейством.Так вот случается у одинокого человека,когда ему вороги мирно жить помешали.-Скурвился окаянный предатель!!!-свистнул я на три стороны по полям лесам кладбищам-а подонки мои,грызни славные,сразу морды оскалили из кустов,и скрежет зубовный разнёсся меж трав будто волчий.Прогнали мы вместе охотников.

   Три дня назад шёл я радостный,думал о ерунде,улыбался.Захотелось взлететь-переселился нутром во птицу,и махнув крыльями,сел на крепкую крону высоченного тополя.Но по сломанной ветке,по пешеходному мостику прибежали вороны ругаться,что у них от меня опасно качаются гнёзда.Тогда я сорвался в самую высь-гордый,белопёрый,отважный-а оттуда прицелился метко и нагадил.Потом драпанул в сторону лукоморья:на широком плёсе перья ополоснуть,смыть грешки во прохладную водицу сероглазой речки.Но у мостков деревянных через узенький перепляс встретили меня дробью.И снова охотники.Я им курлыкурлыкурлы,понадеясь,что они в журавлей не стрельнут-а мне изо всех стволов задуплили безжалостно браконьеры.Ну хорошо,негодяи:продул я форсунки,выбив плаксивые сопли,да глотнул освежающе воздуху.Набираю ужасную высоту,падаю резко в пике-и у самой земли выхожу на бреющий,жмя смело гашетку и густо поливая шрапнелью фашистскую сволочь.Она вся затряслась руки вверх;а я так спокойненько ей:-Предъявите!

   Гляжу:ухмыляться стали,перемигиваясь.Но я настороже:опять ведь начнётся блатная песня-сами мы не здешние,зато знаем губернского голову.Как в воду глядел:круговою порукой суют мне багряные корочки одержимых чинов,в которых бесом прописано золотыми буквами.А я же птица,грамоты не знаю-подтверди,мать природа.Ну и погнал их пинками на реку,и сбросил с мостков во гниющие хлобыстья камышовых плавней.

   Только вот вчера я не спас кабанов.Ночью спал потому что.В это время проходили шпионы,стрелки далеко от нашей хаты;их блестели глаза предстоящими ожиданьями-ах!сладка мечта,готовь пыжпатроны.В заветном месте натоптана к речке кабанья тропа из дубравы,и если сбоку залечь во грязь,сильно не чавкая-ух!-то когда с желудей свиньи опиваться пойдут,можно всех потрошить,можно сало крошить кабанов,и подсвинков,и деток.Приготовив обжорное блюдо из клыкатых секачей да маленьких брюхастиков под шоколадным соусом сухих камышовых метёлок.

   Двое стрелков залегли на вернейшем прицеле,решив желчевать только вепрей со своей передовой полосы-невидимые у воды,в скрадывающих сумерках.Другая парочка притаилась на берегу,в расплюстье большого осокоря-став совместно похожей на двухглавого змея Горыныча.Пятый бандит положил ружьё на моховый пень за двадцать шагов,и выслеживал жертву круглыми очками,украденными у заснувшего филина.

   Когда в пугающем мраке повисли яркие парашюты ракетниц,кабаны ломанулись назад.Под жёлтыми куполами захлюпала грязь-из зарослей выскочил вепрь,слепо раздувая клеймёные пулями дырки ноздрей.Следом на берег метнулись секачи помоложе-они грозно ревя съели первый залп оружейный.А возле них паникующей толпой визгливо валились матки с дитями под вторым и третьим,четвёртым зарядом свинца.Звёзды на стропах погасли;охотники в плавнях затихли,боясь соглотнуть слюну;уцелевшие свиньи дробили валежник уже далеко в лесу.Когда всё замолкло,когда наступила мёртвая тишина,трусливые браконьеры с жадностью похватали добычу и скрылись во тьме на машинах.

   Сколько ж зверюшек на свете осталось?решив посчитать,я отправился следующей ночью,и перелетая через горы да равнины,леса да моря,сматывал вёрсты в разноцветные клубки.На дне моего грибного лукошка лежали жёлтые из пустыни,зелёные таёжные,а голубые реки раскидали свои длинные хвосты по всем щелям.Но мне нужна белая Антарктида.Там,где во льдах затёрты мачты парусных кораблей,где под водой навечно замёрзли три огромных кита доисторической науки-императорские живут пингвины.Они походкой и статью похожи на королевских особ,но всю жизнь ходят в одном костюме и работают простыми учителями,обучая грамоте белых медведей.Не зря тех прозывают умками после окончания школы.

   Я сел на снежном торосе;закопался,так что самого не отличить от снеговика.Бинокль прикрыл варежками,и почал считать с первого по десятый класс.А потом записал,не чинясь,всех до одного в красную книгу-подальше от бюрократов да браконьеров.Никого не забыл,приговор свой изрёк:теперь тому,кто тронет пингвинёнка или умку сразу высшая мера-Подпись.Точка.-

   Я иду по августа тропке,неспеша косолапя,и напеваю прохладную песню белых медведей,которую нарошно подслушал ночью.Изпод ноги взлетел пугливый кузнечик,и стукнулся башкой об мою коленку.Почесав зудящий ушиб-теперь будет синяк-прихрамывая спешу к зелёному стрепездику:прошу извиненья,раскаиваюсь что незвано забрёл в его пышнотравые пенаты.А хозяин сердито мотает зубастым бочалом:-ты дылда,если бегаешь как слон,то оглядывайся да смотри под ноги.Тут,между прочим,мой кров и семья.Уяснил похорошему?

   -Чего ты,чего?!-трусливо возмутился я,слегка отмахиваясь ладонью.-Не со зла ведь тебя зацепил.Загляделся.

   -глаза повылазили?-Ого,он уже рукава заголяет,и драться собрался.Но у нас разные весовые категории;к тому ж я лесник здешних мест,охранитель природы.-Браконьер ты,вот кто.Повредил мне крыло,и скрипочку-теперь будешь жену да детишек кормить.-Препираемся мы,а жирующее солнце уходит далеко за зенит,пуляя в нас не лучами-каплями сала.Я дую за ворот футболки,потом на коленку свою,на кузнечика.И ссоры как не бывало.Он с улыбкой  рассказывает мне про диких свиней,которые страшнее мучают их голодными набегами-не сожрут,так затопчут.Но от врагов улететь,от зимы тоже,мешают стеклянные слабые крылья,над коими хохочет вся родственная саранча.

   Я принимаю тёплое,жаркое даже приглашение заходить невзначай в гости;вокруг сонные травы храпят и бездельничает луговая дремота;только синие да жёлтые мотыльки порхают не умариваясь,и мелкота играет в жевалки,кусая мою обгорелую спину.Летняя бродячая парынь уже едва пахнет бесстрашным грозовым озоном,внаглую обившим созревшие сады.И толстое солнце как по маслу катается в узеньких переулках соломенных крыш,с хохотом сдувая божьих коровок на конопатые ребячьи носы.Это оно выгнало из конюшни жердявую лошадь,за которой стреноженный волочится скотник,опутан на четыре копыта.Двое пацанят да девчонка от страха возлезли под самое небо по шаткой лесенке,и орут на кентавра,тычками взбадривая друг дружку.А довольные поросята только лишь перекатывают свои слоёные колбасы с боку на бок в жёлтой луже свинарника.От их едального корыта куры гоняют зелёных мух,притворяясь заботой,чтобы тут же выклевать спод носа недожёванный кусок.И каждая большая ли,малая тварь ныноче дышит в четыре ноздри,воздух мает-потому что во пекле сгорает он быстро,наполняя природные лёгкие.Сев,сенокос,жатва,и любовь,детородство много живого дыхания требуют-чтобы руки трудились,голова думала,чтоб чресла любили и пела душа о земле родимой.

   В деревенском магазине я встретил давнего знакомца,который живёт в тёщиных приймаках,шоферит,иногдаче работает вместо лошади на задворках у старой бабки.Если не пьёт,конечно.Мне вспомнилось тут,как грустная старуха ругала его,шалопая,за водку,кой накануне он нахлебался;и много жалости было тогда в её сварливых речах-об корявой судьбе,о жене да детях.-Как ты живёшь сейчас?

   -Ооооо.-Мужик широко разинул рот,усмехаясь;так дошколята в первый раз пишут круглые буквы на бумаге,ещё не жалея чернил и линеечек.-Теперь я с той бабкой живу.-Лицо его вдруг искривилось,и добрая мужицкая усмешка стала превращаться в равнодушный оскал инквизитора,замороченного людскими грехами.Он жерчал сбитыми зубами,словно перетирая кульбу в жерновах.

   -Ну ты даёшь.-Я уже не знал,как теперь с ним разговаривать.И стыдно скрёб в затылке всей пятернёй,со всякими приблудными вошками.Сделал бы вид,что меня его грех насмешил,позабавил циркачески-но какое же здесь акробатство,когда все сломаты руки да ноги,и лишние даже;а прежде громогласный рыжий клоун тихонечко плачет,сморкаясь в колпак.-Дааа.Зачем тебе нужно?ведь двое детей.

   -А баба моя?Про блядь мою ты слышал?-он позорно заглядывался,искал мои путаные глаза и правду в них.-Да не бреши.Вся деревня про неё болтает.-И всколыхнулся,воспрял к небу он,непобедимый богатырь силы и духа.-Думаешь,мне больно?Херушки!Срать я хотел на неё!Пусть теперь спит с кем попало,а я к ней не подойду-мои обиды прошли через кишки,и наружу.Я уже забыл,где их оставил.

   Наверное,по этой самой забывчивости мужик всё крепче сжимал мою глотку,слюнявился в лицо,и шипел,пренебрегая словами,едва не отняв меня у матери природы.-не указуйте мне.Жжживу как хочу.

   Стоит мужик голодный,оборванный-корке хлеба рад и обноскам-но волю его руками не трожь,на вилы поднимет.И пусть это воля нищеты да мучений,всё равно не променяет её на сытый загон.За то я его,дерзкого,и уважаю.

   Уважаешь?сам себя спрашиваю.За что?Он выжрал бутылку и под забором свалился,про всех забыл.Дома у него ко всему край работ непочатых,и с ними жена,бедная,управляется,уж глаза б её на мужа не глядели.Прибраться по человечески не за хер,денег нет,а у неё хата выбелена мелом-где взяла?да сама накопала в овраге,мешки тащила на вросшем горбу,пока алкаш её слюни пускал,в штаны обсыкался.И не говори мне,будто таких котяхов мало на сердечной стороне-было б мало,душа так не болела.Ссучилась порода как курва вихлястая-настоящий мужик станет одними руками планету рвать,чтобы осенью урожай дала,чтоб семье жрать было,а если у него силы и надежду попытают отобрать,то не подходи близко-вмиг под ноги пеплом осядешь.Нынешних пьяных подштанников даже чести лишили-и сверху,снизу,и раком-им совесть испохабили,а они одно в бутылку зырят,друг дружке жалуясь на судьбу…

   Ээге,дерзостный мой-далеко же тебя понесло.Удивляюсь,как мы в одном теле ужваемся.Думаешь-если прокапался,отрезвел,то и забуреть можно под красным флагом.А вспомни,каково ты на днях сам нализался и дедуню споил.Заглота…

   Ну,было.Было.Я на ногах устоял,но деда подкосила моя ядрёная бражка.Доволочив его до евойных ворот-шажков за пятьдесят,чтобы бабка не встренула-я опустил его бзденьком на траву.И из кустов уже подождал,пока дедуню хоть ктонибудь заметит.Но он сам заметился,провыв в небеса гордую революцьонную песню.Бабуня выскочила с ветерком,оглядела-не поднять-и затянув потуже платочек на шейке,пихнула свово старичка со всей дури под зад.Зад всколыхнулся;дед тяжело башку поднял,выматерясь-а узрев бабку,резво перевернулся на животик и скокнул за ней на карачках.Жаль,бензина не хватило:заглох в десяти шагах.Старушка опять подошла,присмотрелась-не юлит ли,заманивая.И шлёп!теперь по носу.

   Дедуня в сей раз даже на ножки поднялся,уж так ему сучку хотелось поймать;а я за кустиками сидел и тайком ухохатывался.В общем,приснул он под виноградной беседкой,возле собачьей конуры.

   Но утром он не пошёл домой,а прямо ко мне.И пустые хлопоты,печальная обуза:деда хоть на аркане к бабке тащи-всё равно упрётся.

   -Ну что ты гноишься в углу,выйди на свет.-Тяну его цепью колхозной,но старик сто замков на душу повесил,и никого туда не впускает.

   Только и твердит:-Моя вина,прощенья нет.

   -Да в чём ты виноват?-Я даже руками всплеснул,удивляясь стариковой гуднявости.Право слово,как дитё непрощёное.-Пойми,дружище,что бабуня уже и думать забыла вчерашнюю ссору.Теперь ей одна сладость осталась,оттого что ты сильно переживаешь.-Я ладонями потряс перед носом своим,привечая дедовы глаза,и ботинком пристукнул:-Ну понял,старый бабай,речь мою?

   На гуся он похож.Недавно мой гусь спотыкнулся при спуске и кубырнул в самодельную овражину,кою я давно уже вырыл для их купания.Под тоненькой толщей колодезной воды нет ни рыбы ни мяса,но каждый день белая стая ковыряет часами вдоволь замутнённый бочаг,пресноводный ил.Впереди всех ножищами лопатит вожак,не сбавляя крейсерной скорости,и лишь для виду окунается в муть самым клювом широкого носа.Гуси до поры соблюдали здраво свой жизненный уклад,можно даже сказать иерархию;пока один из них,с костяной головой,нарушил законы природы.Предупреждал я его,чтоб не лез поперёк пекла в батьку-и дурашливо жалел,баюкая под курточкой,когда получал он щелчков по башке.Но всех советов ослушался-гыготал,и скандалил,и дрался-этот гусь:тот самый,что теперь полетел вверх тормашками.Мне опять его жалко;но сколько же можно…глядь-не верю глазам,вдруг обман,то притворство:всё белёное стадо,лаптями топча цветь земную,на выручку кинулось шуту да пройдохе-и вожак растолкал,чтоб помочь.

   Так и бабка тотчас прибежала,слезилась,и бросилась деду на шею-а он ей-плакали оба,да кляли себя за разлуку.А после,взявшись за руки,подошли к гусиному бочажку,где карась мой единственный плавал-с рыбалки ещё.

   -Дурачина ты,простофиля,-помнится,сказал мудрый старик золотой рыбке.-Исполнить готова любых три желанья,ведь верно?а вот подскажи мне,чего загадать.

   -ну как же,дом конечно.-Озадаченная рыбёшка хлопнула по воде хвостом,как само разумеется.Кивнула на песчаный взгорок:-в халупе живёшь,с мышами,клопами да мухами.Приличные гости обойдут стороной.Но если построить красивую гостинку-за мой счёт,конечно-то все проезжие купцы,и тож иноземцы,станут к тебе стремиться.Вон уже зрю я воочию:водку пьют,едят индей,веселятся.А в твой карман текёт денежка,журчит ручей золотистый.Чего ж тебе надобно,дедушка?

   -Покоя,-ответствовал ей утомлён суетою старик.-Мы с бабкой в том давно возрасте,когда душа перживает за бога.Как он без нас,не торопит ли?А может,должны мы что людям сказать напоследок о нём,о себе-ведь думали много.

.

   -оооооо,-округлила рыбка губу,много раз попадавшую на крючок.Оказывается,был у неё решённый вопрос на такой заковыристый ответ.-Хочешь стать владытчиком человеческих помыслов,душ?сердец гуманным повелителем.Вмиг сотворю чудный храм я,волшебный дворец,где до единого все истово воспылают любовью к друдругу и верой в тебя.

   Тут разозлился старик,разозлилась и бабка-и побегли они по воде в своих рваных галошах,растоптали мово карася.

   Вот словно мечту мою растоптали.Но я подпёр голову руками,и начал понемногу возрадоваться новым солнечным дням в богатой копилке сентября.Ему доход исправно идёт:сыплют серебряной мелочью коротенькие дожди,подбрасывая ценные купюры громов да молний,течёт в карман прибыльное золотишко созревших полей да садов.

   Хорошо в утренней смуртане,когда уже знаешь о наглом появлении солнца,собираться в поход за грибами.Если слякоть не устоялась лесными болотцами,легче ботинки обуть,и обычная ветровка в благодатную рань согреет лучше тулупа.

   Начнёшь собираться один;погремишь чуток копытами-тут и жена поднимется с постели.

   -Далеко ты?-поправив волосы,поднимет весёлые глаза на твою худую шею,обтянутую воротом лёгкого свитерка.

   А ты сразу не ответишь;будешь смотреть на неё,будто не обычная баба,а чудо небесное.Обнимешь мягче пухового платка:-в лес,за грибами.

   Вы уйдёте по полям,по тропинкам,и наберёте в лубяные лукошки грибов да ягод,диких груш,яблок на варенье,слив сочащих в компот.Туда же поместятся громы,дожди,да роса;перекатипаутина присядет на волосы,и лучи солнца уснут к вечеру на ресницах.А в сенцах вашего дома схоронится лето.

   Пойду-ка и я за ним.Рюкзак на плечи-айда.Шишкуя ботинками встречные камешки,подальше от хутора.Сердце осталось угрюмым,тревожным,будто печальное предвестие с телеграммой пришло.А в другой половине громадной души песни пел и плясал я,радуясь своему выздоровлению.

   На малоезженой грунтовке меня встретил тихий дворовый овчар,которого хозяева выпустили на зелёную пасть поклацать зубами.Собакам тоже иногда нужно вместо мяса ботвы цветущей,обезболивающей-от простуды и чумки.Я присел перед ним,почесал за ушами его добрую нежность.Он,счастливо подвизгивая,проводил меня до речки-но там застыл,шаря глазами по кустам,видно выдру услышал.То здесь-плеск,где вода ровная и дно босое;а то из прибрежных коряжин мордочка выглянет.

   Пёс догнал меня у яблонева сада-хвост трубой,сигналя белым берёзкам в карауле тополей.Тут по левую руку шмыганули наперекосяк два зайца,а третий сильно струсил и застыл невменяемо.Я пуганул его огрызком кислой антоновки,и тогда они со псом умчались вперегонки насовсем.

   Дальше версту прошёл я;возле чащи лису встретил.Видно,в деревню-стрёмно шагает,хвостом следы сзади машет,чтобы отпечатков не осталось.Под нос мурлычет песню голодную,поминая врагов браным словом:-ой,я,бедная лисица,мне без куры и не спится,на зубах одна трава да пшенична полова.Не с руки питаться этим,подрастают в чаще дети,им бы ярочку под бок-кушай дочка,ешь сынок.Уууу,собачьи горлодёры,пухнете с костей и с лести,пусть вам снится в сонну пору дрын хозяйский с плетью вместе.-При последних словах рыжая сиганула под сиреневый куст,где коровьих котяхов было побольше,извалялась там и вылезла в наружу-шерсть воняет несносно,лапы скользкие.Но для деревенских псов этот запах свой,товарищеский.

   В тихой дремоте леса мне показалось будто я один здесь.Вдруг над головой затараторила сорока,торопясь облететь всех соседей.-привет,сова!-подскочила к дуплу толстого дуба.

   -я филин,а не сова,-буркнул сыч обиженно,и хлопнул крыльями.Сорока отпрыгнула в испуге на дальнюю ветку и осерчала визгливо:-да мне какая разница!кто вас разберёт,летаете всё ночью,когда добрые птицы спят,запужал насмерть своими разбирательствами!

   -разница в том,что я больше на мужика похож,чем баба моя.Лети дальше по свету,и если жену увидишь-вернёшься:доложишь мне,где и с кем.

   Ой,ревнииивец-всплеснула крыльями пёстрая сплетница,и уже надумывала тишком,как об этом случае растрезвонит на птичьей завалинке.

   Сорока завертолётила хвостом в глубь леса;а филин прикрыл ставнем дупло,и опять задремал.С наступлением сумерек дебри всё больше становятся похожими на древнее усыпище.Кругом со штыками деревья-как стража мёртвая,живьём черепа замученные-надёжнее нет проклятья,чем непогребённые души.И уже непонятно:куда идти,где поворачивать-от чьих когтей убегать без задних ног,а кого и по загривку приложить можно.Пока меж стволов рукастых деревьев пробивались неяркие светы,было спокойнее-но сумерки нагнетали панику.И треск сучьев,и лесные шорохи в темноте совсем не похожи на природные шалости:в них виделась мне чьято злая сила,чтобы устрашить и похитить безвольного духом да слабого телом.Шёл я,боясь нарушить дремоту сказочного леса;хотелось песню великую выть от храбрости,да куда только пропала былая отвага.Вернусь,нет ли-то лишь ангелу моему ведомо;а он сам дрожит среди лиха,рядом жижу болотную хлюпая мокренькими сапожками.Ему тоже ветки глаза шпыняют,комарьё кровушку пьёт-уснуть хочет родненький,да примоститься негде.

   -Как это негде?..А идите ко мне!-словно выплыла из трясины,с тумана бабка виденье.

   -Что ты делаешь на болоте?тихуешь коварство для добрых людей?-Я зло посмотрел на кривую смешливую старуху;почудилось мне,что вся её убогость напялена личиной сверху тощего тела.И глядела она нам под ноги,шептала,словно отваживая от земли.-Ты своим лупатым взглядом меня в мох не зароешь.

   -Ды кто же тебя пугает,милый бродяжка!-хихикнула даже.-Я здесь давно живу,всем знакома;а ты на ночь забрёл и уже грозишься,суета городская.В ножки мне поклонись,ободри разговором приветливым-а то ведь за дерзость рисковую тут и не такие богатыри жизнями заплатили.

   Стряхнул со спины я трусливых мурашек:-Поклонился до самой воды,кабы не приболел.Шатаюсь с хворобами,а сила в трясине легла,пузыри пускает.

   Баба приложила к моей груди сухую ладонь,похожую на свиток январского каштана;слушала долго,морща утиный нос и шевеля локаторами ушей.Я сначала упрямился из мужицкой гордости,осличал немножко,но потом сам пошёл за нею на привязи.Может быть,это и окаянное приключение-да уж очень душа просит отдыха,для тела приюта.Тем более,что в старой избушке деревенским быльём пахнет:неделяшные раки с угла хмару речную наносят,хоть от них скорлупы не осталось;под потолком шерстит луковая шелуха,что давно уже с супом уварена.И полведра торфа томится в печи-её тёплый воздух,ласковый щенок,пятки лижет.

   -Ох,непутёвый человек.Зачем ты забрёл ко мне в глушь,не пасуя пред страхом,а лишь загадав на удачу?-Баба яга притопнула лыковым лаптем,полыхнув очами из седых косматей.-Отвечай без любезностей.

   Я молитвенно сложил руки,пропев:-Бабуленькааааа,истинная красота не вянет в любом возрасте,и не во грех превознести твои достоинства.

   -Какие же они у меня,плут?-усмехнулась старуха с приятностью.

   -Вижу,что женщина вы порядочная-по глазам,и по сердцу верно.Что коварства за пазухой нет:или сразу съешь,иль приветишь халвой долгожданной.

   -С какой это радости я тебя,крендель сахарный,стану миловать?-Яга,взяв со стола хлебный нож,метнула его во притолоку.Клинок на два пальца врез в дерево.-Или золотишком богат откупиться?

   -Не совру,беден.Зато порадую твою одинокую душу разными сказками,байками да любовными былями.

   Старуха пожалась плечами невнятно:-Ну ладно,жалобь меня,репей тебе в печёнку.Люблю я слушать слёзное,но с перцем.Можешь даже пустить Матюков-уши стерпят,а плоть возрадуется.-Яга вдруг както нехорошо обглядела меня,захихикала,будто в замочную скважину:-Баньку пора истопить.Отмываться будем от грязи болотины.-Кивнула на стол:-Ты пока перекуси,чтобы голодную хворобу заморить,а я огонёк подпалю.Там у меня в очажке есть камень природный-кержач называется.От него уходят любые боли,даже сердечные.

   Старуха быстренько управилась;выставила на белую скатерть сковороду с яичницей и мякотное сало в плошке.Я заглотил слюну,но постеснялся сразу за ложку.-Прости,пожалуйста,бабуль.А может,стопочку нальёшь,если найдётся?

   -Вот молодчина,напомнил,-всплеснула она цветным фартучком.-Четверть стоит в погребке.Слазь,милый,без канительных обид.Да прихвати помидоров баночку.

   Сошёл я обласканный под землю на пять шагов,и диву дался.Не всё время,видать,яга живёт человечьим разором-вон телячьи окорока,свиная копчёная туша;а уж соленьев десятки-капуста с грибами,пересыпанная изюмом,огурцы в пролежнях укропа.И настойка стояла рядом с колдовским зельем.Я взял её,прихватив помидоры.Да смутился запаха мяса,цапнув зубами ароматную корочку.

   -Где ты там?всё забрал?-переклонилась бабка в подполье,шаря глазами во мраке.Даже стала на колени,задрав кверху зад.

   -Иду,родненькая.-Я,поспешив,сбил кастрюлю;пролился рассол.-Вот,матушка,и не гадал,что ты такая аккуратная хозяйка,-говорил ей громче нужного,чтоб не слыхать было моей возни с посудой.-Всё на полках прилежно,в банках и кадках ароматно да вкусно.Поучить бы городских девок готовить всласть,может семейной ругни уменьшится.

   Старуха подала мне руку,но я чуть опёрся на слабую помощь,для вида.Тогда она вытянула за плечи;и силу проявила,напугав меня неосторожно.

   -Ну мать,тебя годы не старят.Здоровье хорошее.

   -А чего мне тут сделается,во лесу?Все болезни ж от нервов-так доктора говорят.Я одна живу,вот и некому спортить настроение,радость отнять.Без скандалов,без ссор-хоть и сватались многие.До сих пор ещё заезжают по старой памяти,но всерьёзку вручить себя боюсь мужикам.-Тряхнула яга плечиками,будто сбрасывая с шеи ярмо-В деревнях они спились,в городах обабились.Ране мастеров было пруд пруди,да неводом черпай.И не козырные слова болтают люди про золотые руки.Так и есть-за что мужик ни возьмётся,всё ладно выходит.Хоть дом поставить,хоть жёнку любить,и детей нарожает.Без топора да матерьяла,без подмоги даже-одним мужеским семенем.

   -Думаешь,бабка,мы хуже стали?-Я так огорчился на старую,что взять её за ноги да об стенку.

   -Хужее ли-не знаю,а ослабли сильно.Вы,ребяты,нынче ни за что отвечать не хотите.За родимую землю,опоганенную злобой и жадностью;за брошеные семьи в дальних краях.Скитаетесь по свету псы уличные.А вам давно уж объединяться надо,гнать ворогов взашей.Они злые,трусливые-таким и пинка хватит.Да вот только загребущая нескромная жизнь расплодила много супостатов-кого обласкала,кому пригрозила,сделав холуями богатства.И усадила сверху на мужицкую шею.Под ними вы пропиваете разум свой,заробели в грехах зависти,лени,уныния.Словно не господь вас создал,а ворона на простынь нагадила.-Бабка уже топотала лаптями по хате как вождь по броневику,сыпала кругом церковными словечками и родовыми суеверьями,пробивая отвагой в моём равнодушии свистящие дыры.-Гидра человечьих пороков страшнее кощея,дракона,вампира.Те хоть в открытую жгут,пожирают и рушат.Их легко распознать.А вот нелюдей новых,с обличьем да статью,с улыбками хитрыми вроде теперь и обидеть зазорно-законы для них писаны.Раз человеком зовётся,да к тому при богатстве,при власти-не тронь.Но тронуть его,паря,надо.До мозгов придушить,чтобы месяц цедил через тряпицу манную кашу.

   -Ты,видно,злее побитого генерала,-дивясь старческому задору,покачал я башкой будто крыльями загруженого штурмовика.-Обидели чем?

   -Да не меня,дурачок.А отечество.Плохо,что лиходеи подбираются к природе.Лес валят,рыбу черпают,планету сверлят-людей зависть ест изза чужого пристатка.Один мужичок золотом разживётся,а за ним другие вдогонку.И крошится землица на рваные межи,хоть досроду одному богу принадлежала.Живая она,сыночек-на мёртвой бы не народилось столько безумцев.И терпит земля до поры,пока ещё внимая разуму.Ты уж повстучи за неё во запертые души,как вот я в твоей побередила.

   -грубая,неотёсанная,безграмотная,-удивлялся я про себя бабкиному злопыхательству.Это её вымучила нынешняя разруха повитуха,которая всё никак не примет благоденственные роды у сытой счастливой жизни.В одном права старая-неладно у людей в головах да брюхах.

   -Насильем человека не исправишь.Обозлить можно.-Я загромыхал кулаком в свою грудную клетку;выбив из неё,как дробот свинцовых пуль,болезненный кашель.-Твоё милосердие к падшим,боюсь,что грознее окажется плахи.Тут в главарях нужен умный мужик,чтобы вовремя окоротил бойцовый пыл.

   Бабка чихнула,перебив мою тронную речь;потом ещё три разка-видно,нюхательный табак попал к ней в ноздрю.Потом пытливо заглянула мне внутрь;скребанула ногтем по кишкам,содрав застарелую кросту:-А сам пойдёшь всех впереди?

   -Ну конечно!!-захохотал я как прокламация на королевской площади.-Скажи,помолясь добру:где тут поблизости,а может далече,случаются драчливые митинги да стихийные бунты?Страх мне хочется почесать кулаки,чтоб родимчики на спине заледенели холодным ознобом-чтобы нас,бунтарей,таскали жандармы на крючьях штыков.

   -Не ёрничай,сынок.-Вздохнула старуха,слёзно поминая былых узников.-В тюремной кутузке даже всемогущая смерть томится при куске чёрствого хлеба.Да при маленьком оконце,которое решёткой не забрали острожные мастера-умудрись,мол,руку просунуть.Иногда лишь подсядет больной голубь:ай люли,милый,с пайки хоть кроху кину.

   -Матушка.Неужели ты судима?-Я ошарашено вглядывался в морщинистое косматое лицо,пытаясь приметить на нём увядшие следы революции и горьких сидельных лет.

   Но заливистый старушечий смех раскатился,словно из той сказки о потерянном времени-собирай бусинки с пола.-Нет,милый.-И совершенно секретно приложилась к моему уху:-Знаю одного человека.Не совсем настоящего-он с того света.Неделю уже прячу его от людей,а особо от господа.Беспощадно казнили его на земле,но ему и на небе покоя нету.Поговори с ним,авось чем подможешь.

   Нуну;мели языком,бабуся.Захожу громогласно в баню-а из угла мне змеиное-шшшшшшш!!!-Выползает навстречу человекоящер-травоядное,не хищное животное.Он мяса не ест;ему бы только своими жвалами как саранче пожувать внутри организма,где мяса нет совсем,лишь мягонькая душа-скошенная зелёнка.-разрешите познакомиться,-и пытаясь привстать,тянет кверху трёхпалую лапу с перепонками.Преодолев человеческую брезгливость от запаха тухлой пещерной мути,я наклонился к нему.Но:-друг!-он кинулся сам мне на шею.И не отвязаться,не сбросить,хоть брыкай.Бедняга виснет,кряхтя от натуги толстеньких ручек,просит солнца для своей мрачной грусти.

   -Как зовут тебя?-Мне совсем не было интересно,так спросил-из любезности;но сразу пожалел,что теперь,с именем,с биографией,мне от него будет трудно отделаться.И я тут же поправился:-Ну,не хочешь-молчи.

   -да я сам не знаю.-Зелёная его кожа ещё крепче позеленела,настоявшись как чай в кипящем котле нежданной стыдливости.Он даже заиккккался:-ззззабыл.Честное слово.-И обхватив вислые бородавчатые щёки маленькими ладошками,поспешил объяснить:-нам бесполезно всё лишнее.Только самую малость я латками помню.

   Вот что он поведал мне на ухо,таращась глазами объевшийся клоп:жил раньше на земле-в меру достойно.Избранных любил да ненавидел,к остальным равнодушен.А когда беднягу враги погубили,то господь не дал его блуждающей душе нового тела приятного:кинул под ноги подлое,грязное.

   -зато я летать научился,и во всяких умею вселяться,-шепчет он,ехидно потирая перепончаты лапки.-я теперь отомщуууу,отплачуууу.

   -Месть замышляешь?вендету колхозную?-Я с кислой виноградной ухмылкой покачал головой,стряхивая на него пыль,перемешанную суровым осуждением.-А ты подумай что этим убийством,если б ты был благороден сам,то они проложили тебе дорожку в рай.Но раз так не случилось-винить себя нужно.Потому что крохотные достоинства затонули с потрохами в пузатой бочке негодяйства-и как уж господь силился их разглядеть,но одно лишь всплывало дерьмо.

   -ух ты?!и перевёртыш какой!!-воскликнул змеёныш со смешным возмущением,будто социальные благодетели подсунули ему,неходячему калеке,без движка каталку.Руками крутить?!Фигушки!!-потвоему,я больше душегубов в своём горе виноват?И мне обеляться всю жизнь нужно было,чтобы они меня чистенького прихлопнули?!Выходит,для этого именно случая жил и работал я,мучился и любил!!уууутварь!!-хлестанул меня по лицу,оставив жжёный рубец.

   Увидя его ощеренные клыки,и что не угас ещё его смертный пыл,я визгнул трусо да очумело,и понёсся петляя между сорных колючек чертоплоха,красным зелёную траву кропя.Прыжки мои быстрые длинные,меня далеко от него унесли.Успел на сосну я взобраться,чтоб ещё дальше сорваться взлететь,и на самой верхушке всё жарче распалял себя,почти крича среди таинства леса:-Трус поганый!На тебя мир,затаившись,смотрит-а ты прыгнуть боишься!-И тут же проныл:-ойёй;набери в грудки воздуху,и безмеры выдохнись вместе с ним к облакам…

   Пшик.Стою на сосне,оцепленный иглами сучьями,а страх дерзкой молнией пригвоздил мне затылок.

   Но:-герои!на помощь!ура!-и шагнул я за ними в бездонное небо.Ах,какая красота вокруг;да вот только штанина крепко ухватилась за сук,что не отодрать.Минут десять висю уже.Подрёбрышко кровью обливается,а в голове стало туманно.Как вор попался.Чердачные похитители шарят бельё под крышами;вагонные толкачи промышляют багажом бедных переселенцев;форточные шныри залезают в квартиры через оконные дырки.Есть ещё подвальные,чуланные,кладбищенские.Которые у старух таскают соленья с погреба,воруют цветы по могилкам.И орут громче всех:-держи его!!!-а у меня горло бедой перехвачено.

   Полз мимо ящер.Хрустя привядшим малинником,давя сизые ягоды.Потом вдруг остановился,чтобы одну спелую сорвать,а в пяти шагах слышно-капкапкап.Посмотрел кругом-мимо;гребень свой кверху задрал-в самую точку.Пора спасать:уже кровью наплыло белое горюшко.

   Он выпустил когти,обхватил сосну лапами,и в мгновение был под макушкой средь шишек.Осторожно взвалил на плечо моё тело,и одним крылом цепляясь-где за ветки,где за деревенские матюки-сполз к подножью.

   -милый дракончик,-едва очухавшись,взмолился я,-прости навсегда и отнеси меня к звёздам.Это великая мечта моей жизни.

   -ты задохнёшься там.-Ящер погладил себя по башке неуклюже.

   -А если недолго?если скоро вернёмся?

   Хмыкнул ехидно змей сквозь четыре зуба;то ли жалеючи,то ль представясь в полёте со мной.Но я уже нагло приматывался к его горбу малиновыми лозьями,схватил цепко за шею-и мы упорхнули к бледному глазу луны.Тихо;даже чуткие совы не гукнули,а только парочка очумелых воробьёв бросилась врассыпную.Я прислонился всем телом к большой тягловой силе,и для подмоги дрыгал ногами,словно плыл по морю на спине доброго дельфина.А ящер чуял мои лягушачьи рывки,да посмеивался:-не егози,пожалуйста.Я и десяток таких дотащу в хомуте.-Боязно не было:в сердце моём танцевал юношеский восторг,нежно обнимая прекрасную даму.Лицо она скрыла вуалью;длинный шлейф платья изредка открывал её босые ножки,очарованно волочась следом и преступно слизывая отпечатки надушенных пальчиков.

   На небо высыпала путеводная нить в белой муке далёкой галактики.И то-долго лететь до ближайшей планеты-но если есть за плечами мешок с харчами,если в баклажке три литра бражки,тогда любой путь окажется вдвое короче.А уж коли рядом лебёдушка плывёт,постреливая красивыми глазками,можно с ней даже на край белого света,коего никто не видал,а древние старики рассказывают.Что там крокодилы щиплют слонов,гоняются кашалоты с акулами,и пингвины ныряют в ледяную воду,чтобы не простудиться.Рубашка на мне пятнами виснет,штаны болтаются мокро:но я зло кручу ухо ящеру,выпытывая главный его секрет:-научи летать!научи!

   -дурачок,-он даже не сердится.-Это страшное умение.Знаешь ли ты,как души набожные и неверующие,бухие да трезвые покидают тело в последние мгновения земной жизни?Они вылетают резво,чтобы опробовать воздух,напряжённый словно цветок эдельвейса,когда к нему тянется рука влюблённого скалолаза.Но выбравшись из оболочки сознания и покружив чуть меж звёзд,душа пугается одиночества,рвётся назад.Туда,где уже ошеломлённо толпятся родственники,прохожие иль хирурги-разводят руками да плачут-а душа орёт вроде бы громко и человечески:-рот откройте,придурки!через него я обратно войду!-Только шиш ей;в гортань запал язык,и нет дороги блуднице.Сей миг гулкое эхо разнесло порох да визг топливных баков моей стартующей в вечность души.Ломкой болью отозвался отрыв серебристых нитей,связанных с умершим телом.Вместо шляпы стеклянного скафандра мне для смеха нацепили замасленый треух,подвязали бантиком,успокаивая что на том свете жить лучше.Воздух чистый,лёгкие вдыхают цветочный аромат,а сердце гуляет в райских кущах гигиены и здоровья-но я орал не хочу!не могу!-Будет неизменное благо,забудется ужасть преданой любви и проданой дружбы.-Но эхо моего крика в ответ взорвалось,раскидав по белому свету злые проклятья-станет вам моё отомщение лунным серпом косить судьбы как погнившую рожь.Душа исказилась страхом да яростью;её глотал голубой туман неба-а мои кровавые губы вгрызлись в потный кадык облаков,и потащили их за собой на прочной привязи изломанной шеи.Облака ж мёртвой хваткой вцепились в горы,сворачивая их каменные головы.Тоскующая душа разматывала многоцветный клубок планеты,чтобы по ржавой нитке экватора вернуться домой обратно.

   А потом вдруг она успокоилась.Головёшкой вперёд полетел я в неведомое,запоздав принять боевую стойку,и только воздух свистел в абсолютно безлюдном просторе,таком нищем,что и корочку подать было некому.Я возрадовался сначала-и небу,и свободе,лёгким крыльям-стал беситься от счастья полёта,от избавления надоевшей жизни:а что она кончилась в тюремном застенке минут десять назад,то я быстро понял.И не жаль мне жену да детишек-пусть воют над трупом,лицемерно слезя-это их безвозвратная тоска по себе,по как они смогут жить без меня одиноко.Упрячут ботинки и куртку в чулан,и в цыплячий загончик под хатой сховают любимые мужние вещи…а пыльца-то останется гнить по углам,которая с грязных волос моих падала,с потного тела,вновь прорастёт и то застарелое семя на обтруханных простынях Любови земной.

   И опять душа громко завыла,чтобы заглушить тёмные мысли да звуки,но они всё равно прорывались с боевыми гранатами в жалобных песнопениях плакальщиц.Надо мной поют?-и так больно ударило сущее скорбью поддых,прямо в сплетение сердца и солнца,что я,грубиян и невежа,пригласил на суд господа вседержащего как простого товарища.-Друже.Нет большей веры на белом свете,чем в твою справедливость ко лжи,и ко правде.Если душа моя чёрна,как твои босые пятки,прошедшие сквозь адовы коридоры по дорожке ко мне,то и накажи мученьями-не жалей,господь!не милосердуй.

   Да он и не стал,потому что всегда живёт по закону,который сам сотворил.Вдруг разверзлись облака под ногами,и я провалился,будто слепой бедолага без кобеля да без палочки.Только успел рукиноги повыставить,тем и смягчил жестоко пав ниц-больно ступням,сгорели башмаки.И стою как дурак на карачках,жду оплеуху или удар топором.

   -Говори последнее желание,раскаянный грешник.Исполню его для того лишь,чтобы стойко ты вытерпел кару небес.

   Мнётся государь на месте,от неловкости заботливой чуть прихрамывая,или чердачная заноза ему попала в пятку.Я эту малую соринку краем глаза едва цепанул,с улыбкой прикусив губу,а всеявый сударь осерчал сразу,не вынеся моей лёгкой иронии.

   -Смеёшься?!-Пнул под ноги шкуру бесхозного ящера:-Заселяйся.-то ли плакать,хохотать ли навзрыд.-Кто ж меня признает в этом облике?тогда,всемогущий,обели мою душу беспамятью-забвения дай,что покоя.Не желаю крылять по родимой отчизне огнедышащим змеем,драконом свирепым.Или страшно мне знать,как гублю я в пожарищах своё прошлое счастье.Снове душу хочу-пустую,будто мир первородный.-Утро вечера мудренее,-в боге скуксился дьявол улыбкой.-Спать ложись,за милосердие возблагодарив меня.

   -А утром,друже,предо мною открылись двери,вошёл я в подземелье мрачное.Не воздух,а гниль под потолком плавает-дышу через рот,запах наизнанку выворачивает.Но я мужик крепкий,не чахлик вмерущий-и потому факел высоко поднял,чтобы страхи разогнать,да песню запел.Думаю,если кто рядом есть,отзовётся же-подпоёт боевой моей мелодии.Но на звуки голоса-труптруптруп-выползли горбатые тритоны,и так много их было,что уже друг на дружку полезли:хотели,видно,лучше меня разглядеть.Одного я кулаком в нос подоткнул;так они всем скопом завизжали,тыкаясь у моих ног.

   Да тут дурманить меня стало-как я ротом ни дышал,а всё ж голова закружилась;и присели мы с ней к стене,от пола до потолка мхом заросшей.А среди этой зелени грибы попадаются-у него шляпа большая,вроде съедобная,но вот ножка как пискля комариная.Я хочу есть-никакой мочи нет удержаться,прямо напасть,колдовство.В ладонь сгрёб горсть шляпочников-и не жуя.Вкуууусно.Поначалу…Но как пошли из меня дымы,огни разные-да и газы,чего стесняться-уродливый гребень на голове вырос,горб огромный,и хвост крокодила.В лужу на земле посмотрелся-а я теперь совсем даже такой змей Горыныч,что и мама родная не узнает.Обхватил башку свою крыльями чешуйными:-ойёй,лишенько!куда приткнуться теперь бывшему доброму молодцу,а ныне худшему гаду на свете?-Ломанулся я в дверь,но узки оказались воротца;тогда по стенкам,по полу я,сметая всё на пути своём.

   Тут ктото меня крепко стукнул дубой по ноге:озлился,рррразорву с горя-глаза горючие поднял от земли,а глядь-предо мной я стою.Только в старом человеческом облике:по фотографиям,зеркалам по.

   Говорит мне я:-Лети,светик,на восток,-и карту суёт под нос с городами да весями,-сожги вот эту деревню дотла,а жильцов кого убей,кого в полон притащи.И будет тебе награда,обретёшься вновь.-

   А я уже на всё согласен,чтобы рыла ужасного больше не видеть,ко обличью возвратиться.Открылся мне камень сезам с потайным ходом,и выполз змей мой на волю.Взмахнул крылами от пуза-подняли они на небеса его.

   Летит Горыныч,очами зыркает по лесам да пашням,всё больше подгребая хвостом к той указанной местности.На карте был луг заболоченный-и тут вот жабья кочка на кочке,а каждая лягва ножками бьёт,приветствуя лютого змея.Ан нет,показалось;лишь ниже спустился,лягушки стали в харю бросать комья грязи,и зенки безвекие заплевали хором:-улетай,проклятый тритон,откуда беда тебя пригнала,а то и по костям назад не воротишься.-Дыхнул дракон на них огнём,они спрятались.Но на душе у гребнеголового осталась дурная примета,что лягушки проповедали.

   Лес показался;то ли хмарь из него,то ли гнус навстречу-мать честная!совы с коршунами в одной упряжке божьим днём насмерть кинулись змея против.А ещё слева голуби-стрижи;с правого бока налетела поселковая мелочь,что пузья свои греет в пыли дорожной.

   Плюнул опять Горыныч огнём,да ведь всех не перебьёшь,а на место сгубленных встаёт новая пернатость,злее прежней.С высоты стал змей падать,потому что невмочь ему крылять да отбиваться.Тут же ближние хаты показались-селяне выкатывают старинную пушку на прямую наводку,но небесную нечисть с неё не взять.Пульнули раз-мимо;и второй промахнулись мужики.Тогда бабы похватали детишков в охапку,и к церквям веровальным бегут со всех ног-оборони,боже!А мужья их живьём горят,потому что похерить дракона нечем-дети да бабы,камень на шее.Главный орёт командир,разодрав на кителе пуговки-уррра!!И незло на него змею даже,а со слезой душевно.

   Но пока птицы клювы долбили,стронулось в голове у Горыныча-память вернулась.Узнаёт он родные места,плутни-оборотни да с девками шашни.Ойёй,здесь любовь на свиданку ходила,по тропке лебеду мяла в тапочках без задников.А на том земляничном взгорке он мужиком с нею стал:загрёбся целовать в ухи,шею,а сам всё сползал на коленках,невмочь опереться о землю.

   И вспомнил змей,что прежде был человеком-вот ещё ране,как солнце взошло.Но красоту его спёрла нечисть,уродство оставив поганое.

   -Себя я вспомнил,каким сроду был.-Зелёные морщины на морде ящера,сложенные извилистым клубком,словно посунясь в ушко иголки стали разматываться,кроя узоры.-Отказался я выполнять верховный приказ,и вот теперь прячусь от государева гнева в этой чащобе.-Он гоготнул с тоской:-Ну что,дурачок,ты ещё хочешь так научиться?

   -Нет.-В башке моей тоже сдвинулось.Я отвёл глаза,кургузый малец,и тихо промолвил:-Спасибо тебе за честь да беседу,но пора мне домой.Ещё свидимся.

   Ящер притушил сзади коптилку:-Я впредь не загадываю,а тебя ждать буду.По нраву пришёлся.

   На бреющем,по земле стлясь и кусты задевая,он ссадил меня возле дома.Заверещала кукуня в часах;сбив перья,выскочила из воротцев встречать.

   Змей улетел,зелёный огонёк,и не знаю как он сейчас;а у меня сегодня прекрасное расположение духа-вольный я,незатраченный.Спал без потных видений,забыв тоску о прошлых днях.Чёрные тени спод глаз умыла колодезная вода.Мои туфли начищены,костюмчик поджаро сидит.Одет я фасонистей городского пижона.

   Пригляделось ко мне отражение в зеркале.Дааа;такому мужику пора кобелиться.Всерьёз-и только.Спрашивает:-ты жениться наладился или к утру вернёшься?

   -Свободен я,-отвечаю ему,вскинув руки до самого солнца.-Просто дедуня в гости зазвал,что к нему дочки приехали.И ты нас,милый,не ищи,-замурлыкал под нос,-щиплем мы щавель на щи,-крутя так и этак цветастый галстук.Коекак дотянув узел,сморщился от тугого ворота я:-Не пойму,для чего его носят.Страхолюдина.Тьфу.

   -А ты хочешь быть обходительным мужиком иль лесным шалопаем?-Отражение поддёрнуло свои коротенькие штанишки,явно завидуя мне:-Вот так можно дома ходить,а на люди следует в лучшее одеваться.

   -Не спорю.-Сдул я пылинки как матёрый модник,и принялся шнуровать туфли.-Хорошая баба сама обойдёт грязнулю,чтоб не позориться.-Я ещё пару раз вздыбил чуб:яйцом смазать либо.И на прощание хлопнул отражение по плечу,обглядев его статную фигуру,на которой в последние дни наросло мясо.-Мужаешь.Скоро рубахи перестанут налазить.-А оно в ответ перекрестило меня тайком,призывая добрых божков нынешнего дня:-пусть облепит тебя удача с головы до пяток,будто повалялся ты с ней на клеверном поле,а вусмерть усталые пчёлы роняли ведёрки с мёдом прямо вам под ноги.-

   Но крылатые трудяги пока ещё едва наносили с полбрюшка цветочной сладости.Они гудели,переговариваясь о самых прибыльных рабочих местах.Одни хвалили гречишное поле,другие духовитый аромат липовой рощи,а горстка отъявленных сластён поглаживала животики,набив их лизучими карамельками клевера.Только трутни до сих пор спали,сложив под головы пустые торбы.Ктото из них переел-и стонал,ворочался во сне.А может ему приснился жуткий полосатый шершень,который никого не боится,стережа в кустах с пикой,скрежеща несмазанными жевалами.

   За три версты,далеко над логом,дозревало кукурузное поле.Или другое-отсюда не видно.Наверное,тревожно качались под дуновеем крепкие стебли,переговариваясь:как бы не разбудила суета погод раньше времени малые зёрна,коим в тихой утробе прожить надо проливные дожди да гневные ветры,кипящее пекло.А потом выходить в большой мир:где солнечный свет,ласкающий пушистые нестриженые макушки,где ждёт их семейная парилка комбайновых бункеров.Дальше на ток-и через транспортёры в круговерть вечно спешащих сепараторов,которые передадут малышей яслям колхозных амбаров,детсадам хлебных баз;а вполне оперённых юнцов определят в школы да гимназии комбикормовых заводов и мельничных комплексов.В мягкие нежные руки улыбчивых девчонок мукомольщиц,или в жёсткие тёплые ладони тоскующих по мужикам зрелых мельничих.

   У мышей средь стеблей начался брачный гон-всюду носятся как угорелые.То один воришка прячет молодую сахарную свеколку,то другой на лабаз потащил кусок хлеба.Такую скотину коли удастся приручить,уж потом не прокормишь,съедят самого.Но зато на любом артельном поле они лучшие учётчики-всюду следят за огрехами:-эй,тракторист!смотри в оба,а то председателю доложу,-их многохоженые пути-дорожки уже опутали весь мир.По мышиной тропе и я пришёл к дедуне.

   Старшая дочь,с бабкой вместе,сидела на лавке под окном ветхой хаты,а младшая притулилась худым задом к завалинке.Молодые лузгали семечки,и бабуне хотелось,глядя им в рот-да зубов нету.Тогда она вынесла себе арбуза,чтоб губой сок давить.

   Проходя мимо,я краем уха коснулся обескураженного разговора,в котором нелестно озывались обо всех мужиках,а попросту хаяли.-Против тебя он бессильный мозгляк,-говорилось дочке младшенькой,-но погляди,какую управу над тобою забрал.Слово поперёк боишься сказать,что зарежет ножом иль придушит спящую.И все они одинаковы. 

   Я замедлил шажок поздороваться:-Здравствуйте,бабы.О ком это вы?

   Но ни капли стесненья,лишь вздёрнули бровки-привет-отмахнулись:-Старик,слышь,по дому звенит.Ждёт тебя.

   А дедуня игрался с волчонком,для забавы переворачивая его как букляшку.И в шерстяном щенячьем животе тискал блох,чтобы наверно к зрелым годам волка не мучили застарелые болезни.

   -Оставишь его?-я спросил деда,решив уже,что не позволю топить курносого увальня.

   Старик хохотнул,пнув ладонью под хвост.Малыш огрызнулся,упав на бочок,но его серчание больше похоже на трусливый вой:-мааамочка!я потеряааался!-Оставлю.Мой пёс воспитает,-ответил дедуня без всяких сомнений,будто лет сто прожил в конуре,наизусть вызнав звериные повадки.-Дружба у них сложится,потому что кобель раньше был бесприютный скиталец.Значит,милостив к слабому.

   -Это верно.-Усмехнулся я в золотое окно,припомнив свою блудную жизнь.-Породистые псы изнежены на сытой кормёжке.Отваге они не научат.Но сам волчок скоро зубки покажет.

   -Думаешь?

   -Знаю,дед.Легче приручить свору,чем этого.-Я подпихнул щеня ногой;тот опять визгливо кубырнулся и затих,ожидая тумака.-Вот я тебе явый пример объясню.Когда ещё в городе жил-то как выйти с достоинством из грязной драки,если всем скопом навалились непуганые малолетки,а мне одному деться некуда.Они ж стаями ходят-то им курить попросится,то бабе моей заглянуть под юбку.И поначалу я куклой сгибался да падал на землю,извиваясь червём.Но когда после долгой больнички пришлось мне с работы уйти,тут я сказал себе-баста.И с той поры бросался всегда грызть и душить вожака;пусть хоть коваными ботинками мои кости волочат по земле-а добычу бросать нельзя,покуда не запросят пощады.Первым завоет слабейший,следом другой-и так,друг на дружку глядя,утопнут в дерьме вместе с героями.А вот если человек один,хоть даже волчонок,то его под бока честь и совесть удержат,а со спины гордыня подпрёт.

   -Про кого брешете?..-спросил нас весёлый старший зять,тряхнув перед носами ведёрко с карасями.-Во накидал за утро!

   -В охотку съедим,-подмигнул дедуня,возя ладонью среди жирной чешуи.-Одевайтесь на подработку,а я пока их зажарю к бутылочке.

   Радостно стянул я давящий галстук:-Как живёшь,зять?

   Улыбнулся мужик поделиться в ответ:-Хорошо живу.Дочка отлично закончила школу,теперь институты сдаёт.Первый сын тоже умник,а второй почемуто с тройками.Как думаешь,ведь они близнецы?

   Я засмеялся,будто от двойни обязательно подвигов ждать-наивный.-Ум да желание не рожаются.У пацана,наверное,хвост трубой в обратную сторону-на девчонок засматривает.

   -Неее,рано ему.Он у меня полгода выпрашивал мяч футбольный.Я сдался тогда,а теперь жалею.Стал сынок лучшим нападающим,только учёбу забросил.Еле тяну его за уши.

   Всё гуще краснел я от зятевой искренности,боясь что и самому мне придётся выворачиваться наизнанку;но слава богу,дедуня прервал нашу беседу о семье.-Славно нарядились,-зацокал языком,обсматривая наши рабочие куртки да подштанники.

   Сели мы за стол вместе с бабами.После первой рюмки зять начал трепаться про огромную рыбину,что сетку порвала.Выпив вторую рюмку,и третью,рыба ушла с дырявого невода,сожрав попутно бельмовую гусыню со всем выводком.Бабы ахали,слушая россказни.Я закатывал левый глаз,сподлобья кося на сестричек.А дед хохотал,поминая хватким словом наглого зятя и всех его родичей по материнской линии:-Вот брехун!озверел с утра не жравши.Да кто её видел,такую акулу?!когда я за всю жизнь одного сома вытащил с бабку ростом.-Дедуня при этом стучал ладошкой об толстые ватниковые штаны,будто отмеряя губастого от жабер до хвоста:-во!во!-и в стороны разлеталась лежалая пыль с давно немытой одёжи.Сидя меж дочками,он пихал под бока их,беззлобно ёрничая:-Знаешь,почему младша такая худая?потому что очень сварлива.А вот ты у меня дробненькая,-и весело щекотал старшую.

   Поглядев на него,бабуня тут же прибрала бутылку;а когда дед полез отымать,то хлопнула его по рукам больно:-Ты скоро заблудишься и сам себя не найдёшь.

   -Оооох,-нарочито вздохнул дед.-Сейчас бы залезть в манду,да девять месяцев тихо пожить в темноте и покое.-Под наш дружный хохот добавил:-А то ведь с этой злой бабой весь свой прежний моральный позор утеряю.

   Дальше гулеванить стало не с чем.И мы засобирались на луг.Слепо тыкаясь в полумраке сеней,я едва уловил даже не ухом,а томливым наитием шёпот бабий капризный:-думала,что ты рядом сядешь,-и пыхнул горячим ответом:-да я б с удовольствием,и руку положил на коленку,-а выйдя к божьему свету обменялся тайным взором со старшей сестрёнкой.Теперя бы к вечеру мне надо споить её мужа,здорового диризяблика-чтобы он много немножко выпил.И тогда воспаря,я помчусь на свиданье-зачем?-ну за чем мужики к бабам бегают?чтоб на жизнь свою жалиться.Неприметно отстав и всех сзади шагая,я внимание на бабёнку смотрел,обгладывая её притаённую в сарафане фигуру.Даже скормил себе,чавый конь,знойные волосы,переспелые.Белое тело уж три раза рожало,и плоть свою в достоверности знает.А разложи молочную на сеновале-так она не брыкаться начнёт,будто с бедою мнимой пришёл-а тотчас поспешит сгоношиться,и боле с колен не подымется.

   -Эге,милый,это ещё бабушка о двух концах сказала,..-произнёс дедуня,отвечая комуто из родычей;и я гадко вздрогнул,что так всё совпало с моими мыслями.А к тому ещё лицо запрягаемой дедовой лошадёнки было похоже на морду усталого древнего грузовика,который закидали песком да щебнем в дальнюю дорогу.Ей явно не хватило синих жеребячьих таблеток,чтобы рыготать всю дорогу.Зато их не жуя поглотал дед-гыгыгы скаля зубы-коему лишний рот как пуля в спину.Он тчательно обсмотрел кучерявое небо,перекрестился:-Хоть бы она не появилась,чтоб стожки успеть собрать.

   -Кто?белая горячка?-визнул от смеха зять,и свалился на телегу кверху ножками,придавив сердитую бабуню.Та в обратку толкнула его-не валяйся дураком-тут на шум жена вышла с острой косой-рога есть?нет,набьём;рога есть?да,собьём-сестра прибежала всполошенная,стуча в барабан пабарабарам,и смылась до хаты.

   Старик осерчал:-Что вы всё копаетесь?Я уже опаздываю,а мне давно работать пора!-удивляя трудовым порывом.Его очень легко побудить к развлечениям,но вот на геройство тяжёл он.-Да,нынче я первый в строю,-расслаблено засмеялся дедуня,совсем не обижаясь нашему недоверию:думайте,мол,как хотите.Сдвинул кепку разудалый задом наперёд,став похожим на комнатную неуклюжую мокрицу:-Я сегодня не в битых червях,а козырный пик.Могу пободаться и с дятлом.

   -Тьфу,-плюнула бабка ему на ботинок смачно да густо.-Хоть бы дрожжы скорее закончились.

   -И без них будем гнать!-гикнул старик,горячей любовью хлестнув лошадёнку.-Нуууу!!поехали в лес за орехами!!

   Но тележка так опасно гремела на колдобинах,что бабуня покомандёрски дёрнула за рукав своего бестолмашного деда:-Оглох,што ли?!Кричу тебе прыти убавить!

   -Ты наверно под нос шепчешь?

   -Нет.Просто у всех умных людей уши на голове,а у тебя к заднице пришиты.Ты на них сидишь.

   Тут дедуня сразу не нашёлся ответить,и обозрев наши улыбки,обиженно замолчал до конца пути.Даже в поле он молча полез наверх смётывать да утаптывать стожки,буркнув мне только-без слов,а злорадным пыхтеньем:-сейчас навалю ей под самую маковку,и хрен увезёт зимой.

   Бабы схватились за грабли,оставляя зубоскальство до лучших времён.А мы с зятем на вилы прилегли,словно пацаны выхваляясь.Он ещё и покрикивает:-Давай укажем девкам их невзрачное место!-но маетный пот на его поседевших висках уже кипит лошадиной прянью,будто с версту под седлом проскакал.

   В ответ бабы хохочут двужильные,как и не умаялись крепче своих чалых мужей да случайных любовников:-Дохляки,берегите силу!Когда приберём лужок,то мы вас потащим с собою на речку.Будем голышом купаться,и ещё многово домогаемся.

   Смеются бы вроде над зятем;но косяком на меня поглядывают-за весёлым разговором,глядишь,а завяжется серьёзный роман.И как все деревенские блуды-до исступления.

   Со рвением поработав,мы сели обедать под сенью стожка.Девки наши похватали в кулёк бутерброды да овощи,и ушли во ближний лесок.Проводив их нежным взором,дедуня нарочито медленно вытянул из запазухи предлинный пузырь,или тот таким показался.Но блаженные улыбки всё равно осветили усталые лица,и луг с темто ближним леском,и припоздавших селян из далёкой теперь нам деревни.Они только что приехали сено сбирать-на машинах бабы,девки,мужики да ребятня.Дед аж причмокнул слюной,увидав молодуху с большим агрегатом:-Ух,её бы сюда!

   -А справишься?-зять поддел то ли деда,то ль гриб с миски.

   -Да чего ж?Это мне шляпку черви слегонца поточили,а ствол ещё крепок-поутряне согнуть не могу,-захвастал дедуня,спеша,рассыпая на штаны отварную картоху.

   Два разка выпив,один закусив,разлеглись мы беседовать.Трям,трям;старик нам поведал,как однажды в молодости шёл пьяный мимо порушенной церквы.И вдруг услышал,что по куполу прямо к нему съезжает человек,скребая ногтями;был явственным шелест болоньевой куртки,а может тормозящих крыльев шерох.

   -Позолота с крыши осыпалась,..-махнул недоверчивый зять.-Точно вам говорю.

   -Да что её-мешками укладывали!?-Видно,дед здорово осерчал:-Та летучая тварь слетела в репейник и помчалась за мной.Я тогда умереть мог,еле ноги унёс,-перекрестился в который раз.

   Тут и бабы наши вернулись.Ссыпали под ноги набитые пакеты;а из них свинухи покатили пузатые,бордовея зрелыми шляпами.И несколько зелёных,на вид малосъедобных.

   -Откуда они?кто из вас знает?-пристала бабуня.

   -А где насобирали?-понюхал их зять,считаясь завзятым грибником.

   -Да воооон,под старым мостом,-указали на пересохшее русло.

   -Ну,это подмостники,тёща.Я тебе их сегодня скормлю,-и едва увернулся от хлёсткой жёниной затрещины.

   В это время поблизости от нас устроили селяне свою потеху.Они,кто беззлобно-а кто с душевной корыстью-ёрничали над простоватым с виду земляком,которого парнем назвать не повернётся язык,меж зубов застрянет.Но и от девчат этот великовозрастный мужичок бегает сломя голову всю сознательную жизнь.Пробовали его напоить,и уж было подсунули к бойкой молодке-да он снова уберёг себя.Вот и нынче вяло отбрёхивался на хулиганские выкрики мужиков.Те веселяще подзучивали его,оря ещё сильнее при громком смехе бесстыдных баб.Молодые девки криво моргали друг дружке,прятали улыбки,и гребли сенцо быстробыстро,будто не слыша скабрёзных подначек.А то вдруг обратит кто внимание,влекнёт девчонку в опасный разговор-да и саму тут же высмеют.Хуже ли,замуж отдадут за того же мужичка:были уже случаи,когда походя женихов да невест выговаривали.Не дай бог на дорожке остановиться хоть с кем важным ли,захудалым-через час деревенька всё будет знать,слышать всё,и к вечеру с кольцами обженят.

   Надоело мужичку.К отцу убежал прятаться.Батька на машину взлез,а сын ему снизу завилки кидает под ноги.-Погоди,не части,-просит старый,утираясь едва от набёгшего пота.Но мужичок слов тех не слышит,а вернее притворствует-и крестится,хрестится вилами,хвастая силу.

   Вот уже кузов до верха набит.А то свалится больше,чем домой отвезёшь:-Хватит,сынок,-осел тихонечко старый,привалясь к борту,-ты трогай,я здесь пригляжу.-Но чихпых не заводится,движок придремал.-А толкни ж грузовик под горку,и запустишь с разбега.

   Мужичок скребанул пятернёй в башке,развал на груди тельняшку,и пошёл толкать сзаду свою машинку,оставив зажигание на сносях.Так вышло,что от лёгкого мужицкого пинка,да двух подзатыльников после,грузовик,на два шага катнув,от обиды завёлся.И пьянея свободой,рьяной волей почти,он понёс старого бедного отца вокруг света,заглатывая ароматы неизведанные прежде,дурманящие.Его единственная фара раздулась как шар дирижабля,смело вращаясь на ржавом болту.А то,чего он не видел по недостатку зрения,кипело в ушах разнообразными звуками,громобой прямо.

   В этом месте жаль-но под колёса попал колчавый высохший ручей-автомобиль подпрыгнул,и заглох.Стала слышна тишина;крик-убивают!!!-отца,который свалился меж кузовом да кабиной,а не может выбраться,хиленький.Ойёйёй,айяйяй,и с ними весёлый хохот;мне же было жаль неудачника-я между делом написал откровенные стишки и сунул их той нескладной бабе,коей он втихаря сымпатизировал:-ты зря,бабёнка,людям жалишься:в твоём саду живёт жарптица-небесным журавлём не маясь,лови обычную синицу;и на судьбу не стоит сетовать,умерь девчоночьи страдания-я как мужик тебе советую на парня обратить внимание;он за тобой хвостом волочится,оберегая от напастей,ему семейной жизни хочется-с тобою маленького счастья;тебе ж на парня наплевать,и этот шут совсем не нужен,а ведь ему лишь разик дать-и он бы стал примерным мужем;взгляни на парня без упрёка,не укоряй его напрасно,ты доброй будь а не жестокой-любовью одарив и лаской;ты покажи ему запретное,погладить дай,там где не гладил он-не будь,молодка,бабой вредною,не будь ползучею ты гадиной;в тебе ведь много материнского,родного и животворящего-бросай свиданья кобелинские,и заживи понастоящему.-

   Изза всех этих приключений,и разморившей обеденной лени,мы запоздали с уборкой;вернулись домой далеко после полудня.А нужно ещё валить свинью в гостинец дедуниным дочерям.

   Над дверкой сарая,на леске,висели рыбьи головы-караси да плотвички,пойманые предавней порой,когда солнце всходило на юге,наверное.Но нам,мужикам отважным,не до созерцания былых красот,потому что бабка слёзно ругается:-Да шо вы делаете,безрукие?!стали в закуте всем скопом,и свинья вас боится,-с большим куском тыквы бабуня подманилась к хавронье:-ёсьёсьёсь;иди ко мне милая,ты с утра некормлена и всего пугаешься,но я рядом стою за тебя,скушай гарбузика,-причитала старуха над огромной тушей;а сама,тихо накинув петлю на заднюю ногу,передала зятю верёвку.Тот уже приметил крюк на стропилах;да свинья его растревожила здоровьем своим,и опасаясь,что ветхая балка не выдержит,он шепнул мне:-на раздва резко дёргаем,заваливаем вверх ногами-и главное,держать.Тогда она не вывернется.

   Но поросячье рыло с голодухи так серьёзно оскалилось клыками,что я подумал,будто легче с мужиком схватиться в резне.Дед тоже насупился;он покалывал тесаком левую ладонь,злобно жеркая челюстями,точьвточь как его пращуры к сече готовились.-Какого хрена стоять?валите уже;-зять еле разобрал по буквам его мычание,и рванул верёвку изо всех сил.-Курва!!Помогай!!-но все наши крики перебил визг приговорённой.Уши мои увяли в лопухи,и я уже не слышал,а чуял только зверские рывки,и жылы на руках разрывались вместе со шпагатной бахромой.В дверях бабка плакала с жалости:-режьте скорее чтобы не мучилась,..-тогда дедуня враз пыханул ножом слева под шею.Захлюпала хрюня первым вздохом,нетяжким-ещё не понимая смертельной боли.А потом из раны понёсся вой:заныло сердце,лёгкие клекотали пузырями,и сразгону опорожнился кишечник,обдав мои сапоги жидким серевом.На чтото надеясь,свинья выпхнула кверху зад,забила в воздухе ляжками;но зять успел зацепить петлёй её вторую ногу,и сдирая ладони,перекинул верёвку через крюк.

   Бабуня подсунула нам таз;ещё минут десять свинья корчилась в агонии,рвалась из тела и тошнила сгустками просоленой крови.

   Через час я обмылся под душем.А войдя в хату,голодно окинул стол с яствами:-Зять где?

   Старик приглашающе разнёс руки,широко аж до края земли:-В кабинете уточняет диспозицию,планы вынашивает.

   -В каком кабинете?

   -Да на дворе у забора.С дыркой в полу.Там самые хорошие мысли приходят.-Взял дед стрелку зелёного лука,стал всюду ей тыкать:-Погляди;со сметанкой огурчик,помидоры,редисочка-что даже миска съесть готова себя;колбаса в яишенке досе скворчит,нас дожидая;а сало положишь на горбушку-одно розовьё,и хлебца не видно.Да не забывай запивать молочком-парным и топлёным,к чему больше душой расположен.

   -Ты,дед еловый,голова в шишках,годами здоровый,а живёшь как мальчишка.Еду на столе будто требник читаешь.

   -И правильно делаю.Дай нам бог днесь пищу и кров,любовь да работу.А в дальних будях здоровья,покоя и внуков малых.

   Вернулся зять с толчка;мы сдвинули чаши,теснясь плечами.Выпили,поели,ещё добавили;но с каждой рюмкой я всё злее к собутыльникам стал относиться.С прищуром смотрю,коль они начинают перечить.И хамство моё пробудило в них льстивость:вот дед иногда извинительно глянет;вот зять норовит в стороне отулиться,уступая мне первый голос.Обнаглел я-и вместо гордости выпячиваю жестокий норов,словно товарищи предо мной виноваты.А в зеркале напротив любовным взором оглаживаю редкое уродство,бесстыдно выдаваемое за красоту и талант.

   Я рогом набычился,и выволок из души на свет великую спесь.Но бог мне прилюдно отвесил оплеуху:-!!Самолюбованец засратый!!

   Тут пошатнулся я;немного бы пал на колени-но кабальные цепи гордыни не позволили мне свалиться в прощение.

   Чуствую уже,что пора уходить.И сварливый старик прицепился репьём,кыляется:-Злой ты,злой.-Но в отместку:-Доказать тебе,какой я добрый?-Докажи,милый,только чтобы б синяков не осталось.-Зять между нами встал против скандала,успокаивает:-Не забывай наших,навещай.-Ему дед поддакивает:-Ага,приходи,приходи…пореже.

   Жена от беды увела зятя спать-и на случку ко мне теперь не вернётся.Я скрипнул зубами:где ж младшая?а вот она-во дворе смолит сигаретку.-Так ты куришь?-При муже нет.Он вместо этого меня сразу ведёт любить.-Ого!и много вы выкуриваете?-Хватает обоим.-А если сегодня я заменю его на парочку затяжек?-Боюсь.Сказал,что порубит частями и скормит собакам.-Да никто не узнает в ночной тишине.-Деверёк мой за всеми следит.Хороший он с виду,а внутри гнида.-Ну дай хоть сиськи пожать,да ладони смочить.-А чего ты тут в глуши зябнешь один?нет ни говна,ни ложки?-Плохо мне,я детдомовский.-На жалость бьёшь?-Глупенькая.Ты нынче ешь,пей,даром угощаю.-Не бери меня за здесь,я везде такая.-Моя ты сейчас.-Твоя грязь на шее,а я мужняя.-Ладно.Тогда ставлю раком вопрос на зацепку.-Качала нас по волнам рисковая лодочка:два борта и дырявое дно.

   -Пошёл вон,хамло.

   Меня не удивила даже,а глубоко возмутила площадная брань утончённой королевны абортов.Изнутри,из бездонных океанов моей моряцкой души,которой досмерти надоели постыдные анекдоты да скабрёзные шутки товарищей,к сердцу глухо подкатила ярость,в галоши обув железные траки гусениц.

   -За что честите меня,ваша светлость?Или не с того поклонника утром встали?-я грубо усмехнулся.-Жалейте теперь.

   -Хам!Ублюдок!!-Она б ещё раньше взвизгнула,перебила,но не потеряв дар речи.А тут нас сей миг услышали в доме:крикнула бабка тревожно,её гудок пробудил остальных.Как огромные стражники сдвинулись надо мною чёрные тучи,жилистые матросы.

   Так уже было в городе несколько лет назад.Меня бил розовощёкий мужик со своими товарищами,а я пьяно отмахивался руками от его назойливых криков об разбитой семье,о порушенном счастье.Он очень старался крепко долбануть между ног,мстя побольнее.Но это его мелкие упрёки,глупые ссоры и гордое воздержание довели жену до измены.Я лишь вовремя оказался рядом,почуяв в ответном взгляде желание сблизиться.Сначала лаской залез в душу,потом овладел телом.На час;на день;и вот уже баба разрывала своё нутро,пытаясь втолочь меня на всю жизнь.

   Бесполезно-я живу без особенных принципов.Под сердцем моим может спит душа,или пока таится камень для людей.Но быть только добрым нельзя в ответ на предательство,а злобой не удастся отплатить за дружбу.Потому что настоящая дружба,как и любовь,жертвенна.

   В любви жертвовать легче.Ведь она связывает жизнь,истину и счастье с родной семьёй,без коей человек пустеет как вымершая деревня.И тогда за любовь отдать себя легко-но хорошо бы уйти вместе,оттого что близким людям тяжело оставаться наедине с поминальной ношей,великой горестью.

   В жертвенность дружбы трудно поверить.Мы братствены в схватке и поножовщине,когда разум застилает пелена ярости,ража,похеривая всякий страх за жизнь.И жертва здесь не сознательна,а чувственна,не добра как в любви,а яра.

   Мне же хорошо без обязательств,свободен я во времени да пространстве.Дай бог прожить без друзей и подруг,которые товариществуют и любят на халяву-требуя ласки,они редко справляются о чужой боли.Я сам такой;и потому все мои клятвы,обеты разносятся в воздухе прахом,пепельной тенью.

   Утром проснулся с бильярдной башкой,по которой катались шары:когда кий особенно классно ударял пыром мастера,они не били из угла в угол,что ещё можно было терпеть,а грохались в лузу большого бодуна.Приняв холодную бочку-городские сказали бы:ванну-я застенчиво подошёл к зеркалу,готовый перед ним извиняться,просить,кланяться.Но тот тип,в отражении,оказался страшнее меня:невыразительный,с грязной щетиной,с кровавыми потёками на подбородке.Утерявший гдето память и совесть.Это такие как он запалили сегодня лес.

   От пьяного браконьерского костра занялся пожар.Наелись,напились убогие-да спать завалились.Не сгорели бы сами,блаженные.Ахти с лесом,но и его жалко:едким дымом воняет отовсюду;несусветную тревогу сороки окрест понесли на хвостах.Глохнет лес:ни смеха,ауканья,воя волчьего с птичьим посвистом не услышишь-лишь огнём трещат позвоночники у деревьев да ломаются кости животных.Сойки с кукушками прячутся под крылья,отфыркивая неуёмную гарь.Сохатый не смог перепрыгнуть корягу-от бега,от страха ли сердце схватило-рухнул подкошенный и сцепился рогами средь веток,не выпутать.Всплакнул обречённо;только шмыгнувшие мимо зайцы опасливо пожалели лося.Маленькие бобрята стремглав выплывают из запруды,следуя за отцом-а как бы он смотрел потом в глаза матери,случись с ними что.Стая белок пробежала сотню шагов по непорушенной земле,солнечным травинкам,пряным цветам-оставив за спиной пепелище.Труднее всех совам-да чёрт возьми!они все погибнут.Дай бог,чтоб во сне.

   Совсем маленькие волчата,выкормыши,полезли из норы и обнюхивали перепачканую помётом траву,которая стала им мягче утробы родной матери.Насосавшись молока,отвисли их пузички-и волочились поперёк,мешая ходить.Куцые хвостики ещё похожи на заячьи,будто щенята выгребли трофеи из бабкиного нафталинного сундука и привесили себе сзади.Рядом мать на волчат зарычала;стоя под крутизной высокого обрыва,она оглядывала заплывший черпачок земли,куда до бедствия успела перенести логово.Здесь тоже укрытье ненадёжное-весеннее половодье может обвалить берег,и вместе с деревьями весь схрон полетит в реку.

   К полудню пожар затих,слав бо не сумев перепрыгнуть распаханную для стихии межу-но сожрал большой кусок у природы.Я не стал ожидать на опушке поклонов от лесного царя добродеева,и самовольно шагнул к нему за порог.Но сразу же прикрыл уши изза громких голосов животных да трескотни бойких птиц,которым вразносык подскрипывали худосочные сосны с приземистыми осинами.

   Потому что лес,со стыдом закраснев от огня и злости,бодяжил всё живое вокруг в громадном котле восстания,призывая бунтовать не то что крупного зверя,а и мелюзгу подмышками:-вставайте против человеческих нелюдей!!-зримо слышал я из природных уст,словно сей яростный завет был написан чёрными головёшками недавнего пожара.-хватит нам уже в норах прятаться!пошли всем кобыдлом родину защитять да детишек малых!

   Чувствую,если бы господь даровал зверям осознанную ненависть,то они могли воевать.Когда против них шеренгой идут браконьеры,в кустах мародёры добивают ножами подранков,а из далёкого тыла на помощь прибывают ещё новенькие эшелоны фашистов-тогда и самый трусливый заяц взвоет:-дайте обрез,родненькие!!-пятя куцым задом в нору всю свою дитячью ораву.

   Вышел к опушке розовый слон,иноземный глашатай.Трубит:-Горько мне,зверушки,глядеть на постыдную жизнь!Убегаем стремглав,прячемся от людей,которые подлые для забавы нас жгут,истребляют!Опутала их нажива,и нет уже других наших сил пробудить милость,как только отмщением!

   Потом ктото выскочил плюгавенький,завилял хвостом:-у меня от маменьки есть совет простой;нужно позабыть нам ссоры до поры ради жизни собственной,ради детворы;только вместе можем мы припугнуть людей,-Мне противны рожи их!!-выкрикнул злодей;изза спин сверкнули вдруг грозные огни,-Что мы с ними балуем?!Нелюди они!Всемером по слабому пулями стволят,у меня прикончили выводок волчат;-он завыл погибелью трёх щенят слепых,-На рога их,извергов!под копыта их!

   Но тут подал свой голос медведь шатун,коему прошедшей зимой не дали сладко доспать охотники,выманили из берлоги.Рыкнул:-Хоть я тоже людей презираю крепко,а зверствовать не дам!Я полжизни прожил на инстинтах-как собака,если кто не понял-и больше вас соображаю.У человеков много ума-а значит,силы да хитрости-и с ними нужно договариваться.К власти пойдём,к той что должна охранять природу.

   Столковались оскорблённые звери;и назавтра перекрыли телами,камнями да брёвнами центральную дорогу губернии,по которой возились тудасюда товары и продукты.Жизнь людей почти замерла.За городом столпились тыщи машин,и гудели так,что было слышно на противоположной окраине.-пропустииииите!!-жаловалось сырьё для обувной и механической промышленности;-подайте дорожку для въезда!-ныли сметаны,колбасы да фрукты,дряхлея в кузовах с каждым часом.Но кабаны и лоси упорно не желали давать простор движению,лисы и волки гомонили зло,барсуки нервно скребли когтями асфальт,готовясь стоять до победного конца.Коекто из соглашателей в задних тыловых рядах пугливо попискивал за мир да дружбу,но их голосочки терялись в общей какофонии рогатых и клыкастых забастовщиков.

   Пройдя всю линию кордона,животные парламентёры остановились у милицейского поста,с белым флагом:-Мы за всех обездоленных требуем!Чтобы охоту запретить,чтоб леса не жечь,чтобы человек приходил к нам другом,а не разбойником ненавистным.Ваши помои с отходами в реках;склянки,кульки да бутылки под каждым кустом;и ужасная вонь от вас-кому такое понравится?!

   Но зверей слушать люди больше не стали,а сгребли их бульдозерами по обе стороны дороги.Кого ненароком убив,или покалечив.Так было нужно для селяви.

   Зелёные запахи стреляли мне в поясницу.Бывает,когда ползёшь по первой весенней траве на войне,нестриженой-и думаешь,то ли смертью сегодня пожертвовать за отечество,то ли драпать в тылы без оглядки жизни дальнейшей ради.А пули роятся вокруг со пчёлами вместе;и хорошо,если только ужалит в задницу,там мягкое место-но может ведь и по голове злостно чвакнуть,оставив свинцовое жало.

   Такой аромат извергает нынче природа.Ядрёный,с дикого похмелья,когда ничего пить не хочется,никого есть-ужасное отторжение человечьего мира,кроме как на земле поваляться,вновь пресмычённо заползая в утробу матери.

   -Коварная ты,-сказал я флоре с укоризной.-У тебя здесь мужик расслабился,над цветами сомлел,пустив умилительную слезу.А ему вечером домой возвращаться к ежедневным заботам.И даже обузе.-Я глубоко вздохнул,уже собираясь в неё погрузиться.Кроны деревьев закачали мне сочуственно шляпами.

   Тут передо мной появилась банда,настоящие разбойники.Хитрая лиса,заяц барабанщик,вооружённый медведь,с фингалом кабан и раненый волк.К серому я подошёл сам,сдёрнул лоскут кожи.Он сморщился от боли:-Тише ты,не рви.

   -Промыть надо,кровь запеклась.Может рана уже гноится.

   Волчара зыркнул не зло,но отчуждённо:-Жалеешь?а ведь от твоих родычей пострадал.Ты с кем?-белые зрачки,тёмная закопчёная морда.

   -С нами он,-буркнул медведь,не дав мне опомниться.-И смотри,если что,-щёлкнул курком допотопного музейного пистолета.

   -Вы хоть расскажите,чем восстание кончилось.

   -Резнёй.-Кабан оскалил клыки.-Нашими потрохами выложили дорогу.-А заяц,пряча мордочку,слушал его и плакал.Вявявя,вявявя.Лиса жалела трусишку,приговаривая:-Надо нам было сначала посекретничать с простыми людьми,организовать рабочую партию в защиту природы.Люди всегда так делают.

   -Дууура!!-от гнева взвыл волк,то ли снова от боли.-Вся их помощь уйдёт в болтовню!Опять навешают плакатов на каждом столбе,а прикрываясь ими,станут пуще гадить.

   -Сам дурак!-огрызнулась хитрюга,пряча за спину свой пышный хвост.-Тогда б у нас были печати,мандаты и авторитет в человеческом обществе.Мы могли обратиться в международный союз.А сейчас что?даже знамя сгорело.

   -Хватит ныть.Сошьём новое.-Я перестал картавить да заикаться,представляясь сторонней букашкой,интеллигентом.Теперь я герой,можно даже сказать хулиган.И именно меня весело пригласит бравый капитан на допрос с наручниками.

   -Уррра!!-Звери очень обрадовались новому главарю.-Ты же больше знаешь,чем в башке помещается.-Щуплый зайчишка утёр слёзки,цвикнул через губу:-Последний смех останется за нами.

   Домой я нёс полубеременные планы войны во чреве своём;шёл с горделивой статью полководца,облечённый славой великого гения,который не жалея себя жертвует солдатами.Всю ночь думал;и днём на прогретой грунтовке,ботинками пыля камешки грязи с укатанными следами шин.Сбоку над стернёй вились синезелёные мухи-дай проверю,чем насекомые питаются в жару.Тем более здесь,средь коричневой палой степи,где солнечный огнь сжирает совсем отощавший воздух,и куда даже деревенский блазень не загонял теляток кормиться.

   Глянул я вблизь;после вперился в даль-где же конница,что столько котяхов навалила?и откуда скакали отчаянные всадники,хлопая прикладами по крупам усталых лошадей?Видать спешили,раз времени не нашлось пену с боков отереть.

   Эх,изверги;то ли мне дальше следопытить к горизонту,скрываясь от конных разъездов в пластающей поросли.То ль на хутор вернуться с докладом.

   А что я поведаю зверушкам?За всадников-за ружья,которые они на хвостах протащили;ну ещё дерьмеца принесу в заплечном мешке.И всё.Скажут-струсил мужичок,вражьих палашей испугался.

   Чур меня!-уже козявки над мною вьются,крыльями охлаждая горячую кровь.На лоб аж испарина бросилась,так яво представил я смерть под резвыми клинками.И каюсь:боязно дале идти.Но через немогу делаю шаг-а позади зовут плаксы родычи,а сверху голосят дружки,прибранные богом.Да делать нечего-позор это худшая смерть;и навесив к ляжкам оковы по пуду,я за славой пошёл.Крался;таился в приямках,кустах;увидел охотников.

   Есть такие зайцы-их ещё называют паникёрами-которые бегают всюду,быстро как лани,хлопая ушами как слоны,и запоминают любое значимое событие будто на камеру.И если с него содрать шкуру,то он весь обмотан плёнкой словно бинтами раненый.Но браконьеры никогда не предъявляют народу этих зайчишек,живых или мёртвых,потому что тогда с проявленных шкурок,как с древесных колец,раскроются все преступления,стрельба и поджоги.Ведь охотники не жалеют даже детёнышей,бия их прикладами ружей,вспарывая им животы.Вот одного из косых свидетелей они и загнали на крутизну речного откоса.Совсем косенький-может,не видел ничего.Сильно трясся,земля дрожала;всадники хохотали над ним,крепко держа собак.Я ещё подумал,что обойдётся-убудет ли зайцу от неловкого наскока?небось,штыками не грозили?-а вышло всё непобожески.Пока-гав,гав,гав-охотники со смехом выплясывали,славный зайчишка строчил под нос-убереги-тихие причастия;а когда-невтерпёж-спустили на него свору,то он-прощай-бросился вниз с откоса.

   Обо всём,что узрел,рассказал я зверям-запинаясь от волнения перед злым паскудством.Помолчали,склонив головы;только вислоухий комиссар наш оплакивал громко младшего брата:-Ой,прадед мой,хрен моржовый!да зачем же ты сотворил моего деда,а тот отца природомольного!Не помогла мне вера и любовь,одна надежда на быструю смерть!-И в глаза кинулся:-Видал,гад,каких сородичей ты себе надружил?!

   А я красный стою,будто из кипятка вынули,и кожа щёк обтянута в барабан.Медведь взглянул на меня,осерчал:-Ты чего охалину возводишь на человека?Он хочет мир оберечь,за тем и пришёл.

   Может думал заяц,что не сглотну обиду;но я не мальчонка-прожевал сердце,и снова в бой.Только знаться с косым перестал,нет его в штабной хате.Тревогой устилан полуночный дремотный сон:придут ли к нам мародёры?чем будем их отгонять?Я предложил собрать по лесу любое оружие.Бабёнки согласно хлопали,а вот мужички с тоской оглядывались друг на дружку-негде взять арсеналы.Даже медведь,находчивый головач,почесал в затылке:-Прав ты.Но есть одна закавыка-до сих пор добром жили.И биться насмерть нам было не с кем.-Хмуро помолчали.

   -Придумал!-вскочил волк,и лапами замахал в спешке,объясняя свою сообразительность.-Давайте на избу привесим кабацкую вывеску,а когда подъедут охотники,то опоим их до бессознания.

   Не дав ему договорить,взвился заяц под потолок:-Возьмём тёпленькими!Уж этих я знаю-они как дорвутся до греха,так пить будут пока не завалятся.Тут мы их и повяжем.

   -А получится?-засомневалась лиса.-Пьяные хуже трезвых:возьмут сдуру,да шмальнут впопыхах из ружей.Куда ни шло,если в белый свет;а вдруг друг друга перестреляют?

   -Туда им и дорога,-окрысил зубки кровожадный зайчик.-Всех изведём.

   Улыбнулся кабан неразумным угрозам,и поддержал рыжую:-Люди не простят нам этого.Предлагаю их попугать только.-Ангельская милость мне почудилась в его голосе,будто всё хорошее из себя он передал на словах,наяву,и ещё из карманов выгреб до крошки.Смущённый медведь спрятался в боевой карте диспозиции,слепо тыкаясь в синеву реки,маскируясь на зеленях отросших лугов:зрелая грива еле видна средь репьёв,и лопухи оттемняют загорелые скулы.-А долго их ждать?

   -Ну;-прикинул я,-похмельные сране придут,а трезвые хоть бы к обеду.

   Охотнички зашли перед завтраком.Мои суки тявкнули пару раз;но предупреждённые обо всём,спокойно улеглись додрёмывать,едва обнюхав лающую свору.Я попросил гостей в дом.Они,немного опухшие от водки да комаров,долго обивали ботинки,вдыхая запахи из открытых сеней.Один,жадно похлебав из колодца,дружески мне икнул:-А лошадок не сведут со двора?-Да воров нет в округе,окромя вас,-растерянно буркнул я.-Тогда чья это обувь,человеческая или зверья?-настороже спросил другой,кивая пальцем на следы моих ночных посетителей.-Ну,забредают животные,куда от них денешься,-пожимаю плечами.Тут третий бабахнул из обоих стволов:-!!Да здравствует доброе утро!!-Между глаз ему звезданул четвёртый:-Миленький,ёб твою мать,для чего ты стреляешь?-И без тебя голова,что хоть обручи накидывай,-пожаловался пятый.

   -Так заходите в дом.-Я широко распахнул узкую дверь.-Стол уже накрыт.

   Вошли-огляделись;сели-облизнулись.-Как говорится:делай вещи,но красиво!-За хер с нами и за чёрт с ними!-Чтоб тесть у тёщи не дрался,и я на кровати не срался!-Выпили трижды.Потянули тарелки к себе,налегая на мясо.Загалдели,перебивая:-А помните,как гамлет всех спрашивал-пить или не пить;потом они колоться начали.-А у моего друга от водки отнялись ноги,но он и в постели работу нашёл.-Когда у меня зашипели блины,у них разговор перекинулся на баб.-Жили душа в душу,а на суде развод и делёжка.Красавец был,а изза родной жены деградировал.-Представляешь,разморозила пельмени и комком бросила в тёплую воду.Мыла,стирала,жрать не сготовила.-Лучше семь раз в ней вспотеть,чем покрыться инеем.Мы однолюбы,но поимеем всё стадо.

   Они надоели мне.Икают,бздят,рыгают,разнося по хате вонючий запах эволюции.-Не плюйте на пол,не сморкайте,-брякнул под нос лоханку с блинами,-вам по нему ещё руками ходить.-Перепились:кто плачет,кто смеётся.-ойёйёй,под водой остался зайка.-да он в реку по личному делу,утопиться решил.-вот мой сосед тоже утонул на кладбище.-а я хочу чтобы все,от бабушки до жирафа,были счастливы,сыты,обуты!сейчас выпью за это и станцую на столе!-ты зверей не жалей;они занимают наше жизненное пространство,и сами виноваты,что не предохраняются.

   Сидят как песню поют.Им вместе легко петь,а у меня срывается голос.Один пьяненький спросился,где туалет.Тут же обсмеяли:-в твои годы стыдно!-волков не бойся,сери в хате!-привяжи мешок к заднице!-Когда ворвались зверюшки,то все попытки к сопротивлению уже были подавлены самогоном.

   Допросить я решил самого слабого.Того,который плакал о жене,пожалел зайца и какать просился.Он,несвязанный,махал руками,истово убеждая что я человек,что у меня прощающая душа.Зверям вгрызался в нутро со своим запоздалым соболезнованием.

   Стоит на коленях уже третий час,за жизнь разговаривает-ни сесть,ни лечь,только уши раскрывай.Какой он есть славный работник,в крепкой семье живёт,а соседи его отродясь уважают.-ох,много бед повидал я;в городке что ни день,то убийство-каждый месяц стихийное бедствие.А у вас тишина.

   -Не скажи.Мы своему горю силком накинули петлю.Ну,а если попадаются люди лихие,то и их под горячую руку.Слушайте меня,уважаемые сограждане звери!-Я сам удивился смелости,с которой на копёшку возлез;и оттуда весь животный народ увидал.Сердце полетело в тартары-выноси,нелёгкая.-Давайте повесим пленных охотников с почестями!-Тут зверьё обомлело без шляп,на дурака глядючи,и солнце в минуту пожгло запотевшие от страха затылки.А мне хватило времечка,чтоб ужасную мысль досказать,чтобы до внутри проняло браконьеров.-Они дерутся с нами за свою веру,за будущее пространство для человечьей цивилизации.Мы же в отдельке от них живём,и всё ещё молоко сосём изпод тёлок.-Я улыбнулся,выглядывая в толпе беременных самок.Самцы первыми захохотали:сначала то там-то сям,а потом всем гуртом схватились за животики.Их бабы в обиде ругаются:-Извиняйся быстро!

   -Прошу прощения,мадамы.-Веселье так и прёт из меня.-Не хотите быть нашими грудастыми,так будьте заморскими мосластыми.-Смех пошёл ещё гущий,похожий на жижу в фасолевом супе,и я пламенно пережидал его кипение,чтобы вновь плеснуть кровавого соуса.-Звери добрые!Я не знаю,кто прав перед существом жизни-вы или люди-потому что неизвестно чем она кончается:смертью души или новым рождением друг во друге.Но давайте не поганить память об умерших.-Я оглянулся туда,где кололи небо красные звёзды сельского погоста.-И похороним охотников рядом с павшими мастерами земли нашей!-Мне пришлось нарочито подмигнуть в толпу,для тех кто ещё не распонял шутку.Только бесноватый заяц продолжал биться в счастливой истерике.Именно его ритуальные пляски до смерти выпугали пленников.Они поцыплячьи вытягивали потные шеи,чтобы как можно дальше послать спасительные сигналы,подленькие мыслишки о жалости.И ужасно затряслись,когда мы их посадили на лошадей,одели на головы грязные мешки,отправив четверых в неведомое.А пятому сказал я:-Догони,развяжи,помолитесь.Но не дай вам бог со штыками вернуться.

   На глазах у всех зайчишка схватил меня за грудки:-И это всё?!Мы жизнь отдавали во имя революции,маялись,спать не могли-а ты их отпустил?!Предатель!

   Пришлось обратиться ко всему народу,уж очень у многих были постные лица:-Сограждане.Господь сотворил нас не для того,чтобы мы душили и резали друг дружку.Даже у самых злых покойников уже не будет возможности раскаяться,в слезах попросить прощения.-Я вспомнил убитого мною маньяка,скривился:-Случаются,конечно,справедливые возмездия-но поверьте,это не тот случай.

   А они бывают всякие.Через неделю,ровно в четыре часа нам объявили по радио,что открывается охотничий сезон.Зверюшки бегают в панике,кто похрабрее-чешут кулаки,точат когти.Меня же тревожат цели и намерения:будем воевать иль договариваться.Наших больше тыщи,браконьеров от силы полсотни.Но можно ли верить клятвам да обещаниям в такое суетное время,золотопродажное бытиё?Мы много раз слышали высокие словечки с трибун,и от красивых речей уже оскомина плавает в горле,мешая всплыть дружескому доверию.Все прячутся от планетной лжи.Кабан хоронится за диваном,волк сухо уткнулся в тюлевую занавеску,а лиса причитает,обсыпая себя белым пухом жертвенных лебедей,коих давно погрызла на далёком озере.

   Медведь сидит у крыльца.Червяк его гложет,червь,червень червивый.Потирая загривок с проглянувшей сединой,он прутиком чертит фронты обороны,просительно и нахально.Я рядом его еле слышу-обуяли сомнения.И только искренний заяц весело пляшет,поёт матерные частушки,катаясь голым животом на росистой траве.Он совсем не втайне радуется нашей авантюре,надеясь отомстить за смерть брата,хоть бы и всему человечеству.Мы принимаем бой!смертный бой-орёт этот ушастый маугель,разнося в щепки лес своим щемячьим восторгом.И воспрядают трусливые души,и озаряются светом души тоскливые.Взяв кирки да лопаты наперевес,мощные копыта,ветвистые рога,грабастые лапы,животные идут рыть траншеи,окопы,редуты.Шире шаг!-покрикивает изпод ног разная мелюзга.А вечером засыпает,уморенная.

   Сегодня медведь на закате скрылся по личному делу в сумерках.Пять минут,десять прошли,час,сутки на исходе.Я уже весь календарь истрепал в ожидании.Вдруг является с большим свёртком.А внутри чтото шевелится и чихает.Бережно опустил на Землю-и тут же вылезли уши,кнопкой нос,подбородок,шея,руки,туловище.Короче говоря,появляется медвежонок.

   -Познакомься,мой сын.Решил я показать мальчонке огромную волю,а то всё в берлоге прячу.-Шлёпнул слегка по заднице:играй,мол.Карапуз поднялся,качнулся тудасюда,тряся пузечком.Не понимает-то ли за ветром бежать ему,то ли за всякой мельчой.Но пересилила жадность прикормки,и он косолапо понёсся гонять хомяков,мышей да лягушек.Отец его даже всплакнул:-Это моё неотвязное прошлое,ненасытное нынешнее.-И бессмертной души будущее,-добавил я нежности.

   В серебряные травы осыпались жёлтые листья;по ним,шурша,бежали жуки,за которыми гнались зелёные ящерки.Река грозила вскипеть как парное молоко,перелиясь через край подойника.Это,видно,дедуня с бабуней проспали корову,заснув от сытного ужина.Схлебали тюрю из картохи,кваса,да утрешнего молока,хлеба надкусили две скибки с ладошку,пожевали овечьего сыра-гостинец из города.Спаси гуси разбудили,зарыготав на дворе.Бабуня проснулась,схватилась,и спёхом во сенцы за подойником;и птице отворить закуту,и с ведра вымя обмыть,и хворостиной непослушных.Ох,упарилась.

   Заночевали мы среди хвойной посадки.Вокруг,уперев руки в боки,прыгали танцующие ёлки,выкидывая кривые коленца.С ними вместе трясся лихорадочный костёр,от которого подальше жались взъерошенные вороны.Глубокая синяя ночь осела над белым дымком,когда поутих огонь;слабый дуновей пытался раздуть его,едва насыщая свежим кислородом.Мы легли и стали ждать звёздных прыщей,вперив в небо глаза да босые пятки.-Знаешь,мишка,наверное мы потомки космических путешественников.Вечных бродяг.Потому что уж очень не очень походим на обезьян.Вот растёт она,развивается вроде-и вдруг хлоп бедняжка,дальше барьер.Нет у них в голове разума,подражание только.-Так ты её на свободе не видел,на воле.Прицепи тебя к поводку дрессировщика,сунь под нос миску с мясом-будешь вылитая макака.Или хоть охотники наши-чистые шимпанзы да гориллы.На рожок отзываются.

   Скоро уснул мой дружок,раскидался по зелени как атлет по борцовской площадке.Медвежонок затих на его груди широкой,шире чем страна родная.А я,укрывшись рогожкой,надрёмывал себе васильки полевые.И золотого пшеничного поля конопатую спину.Шёл посередь жнивья,желая всем богатого урожая.Родина колыхалась из края в край;волны подоспела накатывались друг за другом,ломая колосьям загривки.Звенели тёплые струи зернового дождя,по ладоням бия безостановки.Комбайны крутились вокруг машин барышень,сгребая по полю многоглазые жёлтые головы.Сепараторы решетили зерно,забивая деревенский ток под самые шиферные крыши.Нееее,то не зерно.Дождь ли пошёл.Или град стучит.Дробь с картечью.

   Началось!Солнце ещё не взошло,самый сон перебили охотники.Как невовремя;там все наши сидят по местам,по окопам-а мы,главари,проболтали лежмя до зари.И теперь оказались в тылу,среди веток еловых пузо тянет к земле.Но под сумраком нависших метёлок темно,нас не видно:да и пусть бы красное колесо солнца светило за тридевять земель другому королевству,где больше заплатят-но король ихний хоть богатый,да жадный,жди денежек до белых мух.И вот уже пробиваются первые лучики,как собаки пускаясь по следу.Им от наших рубах запашает под ветер,скоро примутся руки крутить.Куды бечь?а давайка,мишутка,в сиамские братья сольёмся с природой,с землёй-перетрусим и перемолчим.Но медведь на глазах у сына забылся боевым угаром:вперёд,за родину!серце моё отозвалось ноей,будто чуя беду.Он взметнулся,бурея как знамя,под вражеский мотоцикл,и когтями вцепился в тот руль и в опалье еловой коры;а я только ещё злой костёр всебе разжигал,чтобы одному спастись,или с лесом сгореть.

   Драпали мы на бешеной скорости,спешно побросав в коляску вещи и медвежонка.Я очень боюсь виражей,гонку ненавижу,но иначе не скрыться.Теперь нас вправе остановить лишь господь регулировщик-да он вместо дождевого шлагбаума светофорит нам жёлтыми глазёнками солнца и разрешительной зеленью травы и деревьев.Дотянуть бы ещё версту малую;а там заградительный отряд отсекёт ружьями тех дурачков,что мигают вендетой за нашими спинами.-Приказываем остановиться!-кричат они будто во ржавую водопроводную трубу,и из воронки фонтаном льются матюки да вчерашние суповые помои.-хрен вам в задницу,чтобы с ушей дерьмо потекло,-шепчет мой мишка,всё тяжельше валясь на меня,и вижу я как намокает кровью его правое плечо-моя была пуля.

   Изза неё заяц взъярился,когда медведя оттащили в лазарет.Словно я перед ними виноват что живой.-А какого чёрта ты блудишь тайком ото всех!?в герои попасть хочется?или сбежать?!-зверюга ужасный схватил в кулак тяжёлую гильзу,размахнулся с плеча.

   Волк разжал его руку:-Он воюет,как все мы;-и отвернулся,пережёвывая вязкую ненавистную тишину.Хоть бы выстрелы,но охотники затаились.-Ты озлобился на судьбу,и безвинных людей проклинаешь.

   -Тогда сам допытайся у героя,зачем он бросил нас одних?Предал.-Заяц пулемётил словами мимо меня,пустого места.

   -Я твою задницу спас,которую ты нагрел в тихом закутке.-Воздух дрожал в нетерпении свары.Но славбо,её клочьями разорвала ружейная канонада.

   Берегиииись!Охотники наступали двумя боевыми шеренгами.Впереди со свистом да рыком неслись вездеходы и мотоциклы,уже оглушённые преждевременной победой,бравой скачкой на весёлом сабантуе.Сзади развязно шагала пехота,уродуя землю чёрными оспинами от высоких форсистых каблуков,ухмыляясь сальным шуткам дефилирующих егерей.Наши первые выстрелы не нарушили парадную музыку марша,а лишь чирикнули слегка с воробьями по веткам.Из окопов пугливо выглядывали зверюшки:такую армаду на пшик не возьмёшь,бомба нужна.Ответным залпом браконьеры подранили коекого из наших;у одного волка башка повисла обломанным кукурузным початком на ниточке-сырой ещё,никому не съесть.Струя сока ударила фонтанчиком вбок,ужасом окропляя рядом лежавших.А ружья снова палят;и вездеходы издали казались корытами,но теперь вот рядом жужжат,будто в них сто сердец заработали на износ.Под колёсами уже яростно вопят передовые посты наших смелых героев,смятые железным ударом.

   Всем вокруг страшно;и я живота прошу.Бегом,прочь от жутких криков туда,где в мире живут-в свою отшельничью пещеру сумрака да неведенья.Пусть будет голод,лютая стужа,только б утробу спасти.Но на правом фланге два дула сверкнули,злые глаза проклятого зайца:подбито свалился я в грязную кашу,пуще корчась от несмываемого позора.Теперь и сердечной кровью его не смыть,даже если разорвётся моторчик мой на виду у сотен спасённых зверей.

   А боевая тревога уже переменилась.Сначала одичалую мотоциклетку,которая вырвалась во фланг вдоль буерака и поливала окопы свинцовой кропелью,поджёг молодой лис.Он метнулся сбоку от неё,невидим через кусты шиповника,и бросил подпалённую бутыль зажигалку.Горящий бензин залил коляску,едва соскочили с неё седоки.Воспрявшее духом зверьё завизжело-уррррррааа!!-и тут же на другом фланге вездеход сверзился в западню кверху задом,ломая дулья торчащих ружей.Животные кинулись врукопашную,презрев свои хитрые лесные повадки.

   Оккупанты отступили,притихли.Я блуждал по лазарету,контуженый взрывом мотоциклетного бензобака.Постыдная боль сжирала меня-оторвало полпальца.А кругом стоны и плач,смех да пение:без наркоза фельшеры режут-как не заорать.В землянке штабной командиры дремят,в траншеях солдаты.Постов чехарда,караульных;чёрный дым улетает,гаснет день.Бабы таскают своих мёртвых мужиков,одного за другим-кабанов,лосей;зайцев.Смотрю вслед-моего ли там нет?вроде жив-то ли с радостью,то ль с опаской.Ходит смерть по полю,сутулясь над трупами,а пащенок её,мертвоед,мародёрствует на подхвате у мачехи.Похоронная команда тронулась в путь на сельское кладбище.А завтра утром снова война,до полной капитуляции.И не знали мы,что летел к нам на выручку крылатый ящер,прознавший стороной о беде.Он ёрзал вправо и влево,по чёрному чаду угадывая дорогу;он заглядывал в каждую земляную падь,проверяя следы скобельком когтя.И ловко вертелся между ускользающих жёлтых стрел в окнах пёристых облаков.

   У змея была дурная слава хоронителя,поганая молва да слухи.К тому же внутри громыхали кишки,будто орудийные ядра от тряски.Неудивительно,что когда он завис,перекрыв заходящее солнце,такой беспощадный,шипящий-то наши окопы огласились предсмертным воем.Ктото даже шмальнул по кабине,не жалея последних патронов.Но что для ящера дробь?-воздушный поцелуй только.Он благополучно плюхнулся на опушке.

   Я во все глаза смотрел туда,раскрыв от удивления рот,узнавая и сомневаясь.А змей долго охорашивался перед зрителями,глядя в зеркальце,играя хвостом.Он когото искал средь толпы.Да меня:-Живой!Слава богу!-неуклюже переваливаясь утиными лапами побежал,поскакал навстречу.Был немного растерян я тёплыми объятиями.Кто он мне?случайный знакомый-но звери явно рады великой подмоге,надежда им мир озарила.-Со змеем Горынычем мы победим!-кричат за накрытым столом,и к шуму тарелок,звону бокалов и брызгам шампани зовут.

   -Куда?-я ухватил ящера за узду.-Нам с тобой скоро по небу лететь,а петляя нетрезвым ты погубишь себя и меня.

   Змей скорбно надул губы,словно у него походя отобрали игрушку.Он так плаксиво завздыхал,что каждое сердце прониклось бы жалостью.Только не моё:-Компот будешь?

   Аж передёрнулся змей,и от вздрога слетела попона с седлом.Ох ты,боже мой-я как набожный лоб окрестил.Плохая примета,один не вернётся.А ящер уже снова улыбается за бахрому рассветного занавеса,посылая в открытую кулису неба благодарные вздохи:-Мне здесь нравится.Цвету я и пахну.

   -Ты о деле не забывай.-Я ухмыльнулся,сковырнув с его горба засохшую голубиную кучку.Потом прыгнул в седло,натянул повод,и мы круто развернулись по длине плевка.-Слышь,медведь,я к бою готов.Как там дела?

   -Не мешай.Отвлекаешь,-рявкнул мишка,не снимая с носа полевой бинокль.-Дай поглядеть,дай,-толкал его под руку заяц.

   Во длинном рву,который звери вырыли от окраины до околицы,бабы набросали сухой травы,мелкого валежника,еловых веток,смоляных сучьев,тракторных покрышек.Всё это я залил последним бензином,мазутом,даже с подбитых вездеходов отсосал сверки дизтоплива.И вот сейчас грязным огнём,едким дымом заполыхала подожжённая кутерьма.Сам воздух пылал,атакуя охотничьи рубежи.Ощетинившись и оскалившись звери ринулись в наступление.За свободу и честь,за недамся,за свою прошлую бедолажку,за сердце держась,готовое спрыгнуть в окоп,переждать в той лазейке.Но стиснули зубы полоской,а на ней разные писаны клятья-от боли,трусости,от греха.

   -Господь,любишь меня?такого,как есть нынче,сей час-ведь я совсем не ведаю в себе крупного героизма,чтобы выказать его боевой схваткой,я въяве не знаю,каким буду под страшными пытками,и если теперь ты презиришь меня за моё откровенье,то лучше сломи,уничтож,надругайся-а я уповаю греховной гордыне,но не смирению.

   -Что ты там шепчешь?-оглянулся змей,разгоняясь по взлётной полосе.Он едва не свернул себе шею,когда я от страха затянул поводья;но всё же взлетел,чихая да кашляя.-Очумел,а?!будь внимательнее.-И вытянул крылья,скрытно паря над землёй.Передовую нам указули сполохи охотничьих ружей горластых.Она похожа на шахматную доску:чёрные клетки-мазут,чад,резина;а между ними золотые окна солнечного света,рыжие стожки.В них я и покидал свои зажигательные гранаты,облегчённо молясь на белые рубахи облаков херувимов.Тогда жалобный вой браконьеров накрыл весь передний край:гулко взрывались дорогие вездеходы и мотоциклетки,пламенно горело снаряжение,пшикали ружья.Вприпрыжку друг за другом драпала вся фашиская армия,боясь навеки остаться на этом адовом поле.

   Вместе с собратьями по космической галактике мы устроили пышные проводы марсу вояке,который взорвался от злобы,и после развеялся пыльным облаком.По глупому недомыслию он решил,что переполненные арсеналы даруют силу и мощь-и только в этот миг,тлея искоркой праха коегде во вселенной,уяснил,может быть себе,величие духа.Мы обнимались,поздравлялись,даже заяц ко мне подошёл.Стукнув прикладом об землю,он первым протянул свою копчёную лапу,но всё же не преминул уколоть:-Лучше б ты зверем был;-хорошо,не штыком.

   Пошёл дождь.Сначала закрапал мелкий;потом стал крупный молотить по пожарищу.Ударил гром.Я потянул за крыло ящера:-Идём домой.-Мне нельзя.-Почему?неужели опять к старухе полетишь прятаться.-Поздно.За мной сами прилетели уже.-Он тоскливо оглянулся на мелькающие в небе молнии,без повода осерчал на меня:-И не стой рядом!Опасно!-тут же норовя теснее прижаться.Но когда громыхнуло над самой головой,он понурился,став похожим на гаденького змеёныша;то ли шепнул,то ли хрипнул-прощай;и тихонько побежал спотыкаясь по полю.Он оглядывался,всё ещё на чтото надеясь-может что я возьму его на ручки и суну запазуху-но в сотне шагов от меня прямо в него-я видел как горб полыхнул-ударила молния-и ящер осыпался пеплом.

   -какая нелепая смерть,-сказал ктото в кустах,и я отозвался ему:-нелепая жизнь,-сам дрожа.

   Ливень закончился.Его мокрые пули сильно обили густой орешник на всхолмке.Спелые щелкуны,падая с высоких веток,катились по склону к подножию,стукаясь боками и извиняясь за неловкость.Поясницы их подпалены ярким солнцем:тёмный загар придаёт орехам лихой вид завзятых южан.В руке сабля,подмышкой пика,и вояка без труси кидается в схватку с плодовыми червяками;а те,завидев бойцовую рать,бросаются врассыпную,царапая землю слабыми ножками;позади отступающих медленно ползут ленивые прожорки,тряся толстыми пузами.Их бездумно давят голодные коровы,которые спешно копытят на дальний луг,подгоняемые старым дедом да малолетним подпаском.Дедушка приглядывает кустики,где бы ему осесть натощак от нескромных глаз.А я на него и не смотрю;за версту бултыхаюсь в реке,смывая с себя отчаянный кураж.Одна голова торчит над водой,поплавок с глазами.Налипшие алмазики песка просвечивают на ушах драгоценной чешуёй,тина свисает вместо волос,и наверно похож я на зелёного ихтиандра.Раз нырнул,другой за добычей;но моя глубоководная рыбалка крах потерпела,как говорят в аристократовских салонах-полное фиаско.То ли рыба умная оказалась и замела хвостом все следы,даже желудочные.Или может,мне мало света от утонувшего солнца.Но всё же,выстукивая Морзе зубами,я бодро передавал наверх подробности речной жизни:-вижу голубых раков,они отползают попой,боятся меня,вот сплетение ряски с осокой,прочие водоросли,ой сейчас запутаюсь,поворачиваю,всплываю.-Просеяв песок и ракушки со дна,нагрёб золота на браслет и жемчужин на ожерелье.

   Здесь у нас драгоценности можно возить самосвалами.И здоровье бесплатно купить.В речке плавает любая микстура,на деревьях таблетки растут.Один умирающий мужик вылечился от чахотки,попивая воду из родника.Бабы ко стаду идут с вёдрами,чтобы коров дневать-а он к полуденному солнцу тянется с кружкой,и черпает его в воде,и заглотошно льёт.Мабуть,по ведёрку зараз выпивал.Сам маленький,неказистый-а прорва такая.Святая водица в ключе.Сам видел,как поп приезжал с целой кадушкой.Всё,что природа-то от бога.От дьявола-чехарда,скудоумие;и в жизни услада-прыгскок.

   Ночь накрыла мой хутор чёрной холстиной,и села вышивать на этом полотне жолтые да белые звёзды.Под холстом,среди леса,на лиственных матрасах улеглись полосатые подсвинки,и хрюкая от восторга во сне,плюхались в тёплые лужи.Скривила ветки рябина,отряхиваясь от брызг,а потом долго ворчала на кабаниху за плохое воспитание.Та смутилась,ещё совсем молодая мать,как в первый раз с будущим мужем.Закукарекали петухи-хрипло так,спросонок-оторвав ночь от шитья;она сняла очки и поглядела вдаль на северную звезду-засиделась,пора уже наказанную луну отпустить на гулянку,плачет небось в подушку.Не будет чужим рукам волю давать-кавалеры очень норовят ущипнуть за мягкое место.А дочка стесняется своей полноты-так утягивается в сиськах и в талии,что кости наружу торчат,и люди её ущербной звать стали.Хороший мужик ей надобен:тревожится девка во снах,ворочается голая,а скинет одеялку-жаром греховным пышет.Огнь бесстыжий,саму в озноб кинуло.

   Медленно,шаг на ниточке,по ярам и оврагам наползает с реки туман,одетый в мокрый камуфляж-стелется попластунски,занимая плацдарм.Деревья и травы истекают росой в саду у дедуни с бабуней.Их пёс,пробудившись от лёгкого шума,рьяно подышал ртом да носом;не поняв,лизнул туман языком,но обидчиво потом заскулил-думал,видно,что тут ему пастила и зефир в шоколаде.Борода пса намокла,волосёнки отвисли;скалясь на серое облако,закрывшее и лес,и дорогу обратно,он отважно порычал с затаённым испугом в душе.Потому что нос почти перестал чуять.Вчерашние кости гдето у конуры размыло сейным дождём-и если б ещё оставались клочья мяса от сгрызанных мослов,то может,простуженый нюх и довёл пса до будки.Но в сыром воздухе плавали только запахи,разбухающие на свежесрезанных лозьях плетня.А их кобель совсем не разбирал-его не учили охотиться на цветы.

   Одно он знал точно:дальше ограды ему не уйти,даже если рысью поскачет.Набьёт,правда,шишку на лбу:но в округе лучший ветеринар-время.У собак мигом всё заживает.Не зря,вон,носки вяжут из сучьей шерсти,шарфы из кобелиных хвостов,жир в моде собачий.Тсссс-сказал себе пёс-а то ещё страхи услышат,как я испугался,и проберутся под кожу.Сердечкото,ёк,не железное.

   Он растеряно заметался по двору в травах,в поленнице дров,чуть ля конурку не сбил.Вдруг его спина застыла горбом,позвонки в ней бренчали жалобно неуёмной дрожью:воооооолки.Слева воют,от выгоревшей елани,куда под лесным палом примчались спрятаться звери,да сгорели все.Вожак с голодухи ту землю продрал,вывернул кладбище.Там и грызть уже нечего,но слышен псу хруст утробный.Жрут подряд одичалые,и скоро ко двору подберутся-не милостыню просить.Слабый плетень долго не удержит всю стаю,сгнёт под напором жилистых тел да голодных желудков.

   Из петушатника закукарекали два горлопана-нет понятия в птичьих мозгах.Что ночь,потаёнка ужасная,и лучше уже рот свой закрыть,не просыпаясь до утра.Лес тишину любит:ходи крадучись,стреляй шёпотом,разговаривай про себя.Кобель стоял под дверью сарая и скулил-замолчите;но молодой гребастый юнец в голос позорил перед курами старого каплуна-будто за ним правда,он силой её возьмёт.

   То ли от птичьей ругани,или от своей послевоенной неуспокоенности я тревожно спал.Снился мне флагоносец боевого гвардейского пехотного полка.-Бери знамя.-он сказал,выплёвывая из разорваного рта жёваный свинец подлых пуль.-Мне уже не подняться,силы потерял с кровью,а наесть их нечем-зубы в крошево.Ты молодой да ярый,ты дойдёшь.Только назад не оглядывайся,верь своим товарищам-не предадут.

   Знаменосец тыкнул мне в руки древко с красным лоскутом,улыбнулся и затих на ржавой земле-ладонью ещё скрёб её зло,отчищая окалину войны.И я ушёл от него,бросил,но позади тащились отутюженные бомбами батальоны,прореженые свекольной шрапнелью роты,и взводы,забитые в грязь по самые шляпки-лишь торчали из окопов пилотки с оттопыренными ушами.На них жыводёры пришли с танками да самолётами,с клопами в сердце и с мухами в душе-жизнь паучью волокут за собой.А у нас нищие винтовки со считаными грошами патронов,да старые берданы,ряженые на медведя.Да поля золотые и леса зелёные,небо синь,бабкой вышитое,дед ещё радугу заплёл в косу;а пращуры толком не обошли земелю родную-много мест заповедных.Вот потому и ненависть к нам в удачу-мириады вражьих голов гниют в незнамых могилах,беспамятных схронах.А мы живы:голодно-пожрём отросшей пшеницы,холодно-спинами прижмёмся,и не спрашивая,кто позади шею греет-товарищ.

   Но к чему этот сон?неужели война?не даёт мне сегодня покоя многоглазое мудрое провидение.Я уже так и эдак перебрал в уме всевозможных иноземцев,склонных к интригам и даже нападению со спины.Оказалось,что эти боятся меня-а те уважают другие.Да и родная охрана не дремлет у отечественных рубежей:вынослива,когда мои сморенные суки ночуют,сопя во дворе.Но мнительный я всё же заточил до боевой остроты два тупых топора и литовку косу-в то время когда я верующий истово молился господу удержать врагов от предательства.

   Сбылось начертание божье-сегодня меня вызвали на генеральскую асамблею всех вождей всех народов.Утром сижу в белом корыте царь-в горячей воде да мыльной пене.На неделю вперёд отмокаю,ведь кажин день такую бадью с печи не нагреешь.Мои мечты разморило чудесные:они оттаяли,запахли,и к ним со двора мухи слетелись.Или это из тех мушек,что кружат над яблочной брагой взасос,когда я попинаюсь стаканом.Вдруг чу!..нет,не чу,а диньдилиньдилиньдилинь!затрясся от радости звучный колокольчик,привязанный у калитки заместо звонка.Он бесится весело как дуралей из сумасшедшего дома;а вставать мне не хочется,потому что я по самые уши в фантазиях-хорошооооо.Но прибежала собака-глаза огорчённые,в зубах телеграмма-не уезжай,хозяин.Как так?ты что говоришь?там уже мир на грани катастрофы,полный конец света,еду спасать.Из корыта на телегу,с телеги в самолёт-и вот уже предо мной столица мира,планетарное сборище,свобода и гармонь.Здесь у бедных властителей суровые лица недоверия,у богатых к ним покровительственные улыбки-а у меня десять ящиков водочки.Их разносят по столикам тайно,с плутоватыми пузырьками минеральной воды.Мужики отхлёбывают по глотку и удивляются,выпивают всю и балдеют.Говорят только правду,приглашают друг дружку в гости,даже жизни готовы отдать ради ближнего.Оказывается,они не такие уж выродки-просто великая должность обязывает каждого выступать за родную страну,может быть похеривая чужие.

   И я встал,рабочий мужик перед ними,сказать что милосердная стойкость руского православия и яростная отвага руского мусульманства вместе с мощью да благом других наших религий принесут Святой Руси бессмертное неизбывное величие в нынешнем веке.Это будет не величие кошельков и желудков,не первенство роскоши да упитанных задниц,не сила экономик с бюджетами-не могущество демократии дверных глазков и замочных скважин,которая курвой таскается по миру на подошвах солдатских сапог,на крыльях штурмовиков да гусеницах тяжёлых танков.Это будет величие руских душ человечьих,кои потянут весь мир за собой тонкими нитями своих ярых сердец,и нити те станут крепче толстенных железных канатов.А ежели кто покусится на нашу свободу да волю,то мы уничтожим весь мир,и сами помрём,но рабами не станем.Потому что руские в чужой кабале не живут.В своей могут.

   -Как же ты отрицаешь всеобщую человеческую демократию,если сам всех в России зовёшь русскими?Где же твоя национальная правда?

   -Моя истина на Святой Руси в том,что горбатые ли у нас носы,утиные ли носяры,русоволосые мы иль чернявые,нация у нас одна должна быть-руские мужики да бабы.Но каждая руская народность обязана до гробовой доски сохранять свои танцы,песни,книги,веру,культуру.Потому что без родства предков человек превращается в быдло.Я знаю,что проклятое всемирное планетарное царство,единение-уже неизбывно.Только пусть оно случится не при мне,или моих внуках.А при какихнибудь яйцеголовых потомках,которых совсем не жалко.

   Речь моя была недолгой,но пылкой,и домой я вернулся поздно-отпускать не хотели меня братья по разуму.К тому времени вода в корыте успела остыть,а собаки проголодались.Мы сели ужинать,радио трещало последние известия.Вдруг передачу прервал взволнованный женский голос:-Это вы?-Нет,-говорю,облизывая ложку,-не я.-Ой,вы наверное шутите,у вас ведь такой запоминающийся бархатный баритон.-Я прочистил шерсть в горле,и рявкнул:-Чегггго надо?-Ой,мы вас приглашаем на конференцию по проблемам семейной жизни,у вас ведь такой занимательный профессиональный опыт.-Ничего необычного;-презираю болтунов и бахвалов,-среднее мастерство,шаблонный инструмент.-Ой,но ведь вы им с нами поделитесь?мы вас все очень ждём.-Хорошо,выезжаю;-и мыться снова пришлось.

   Из корыта в телегу;из телеги на поезд;достиг я огромного города.В колонном зале сидят почти одни женщины-очень мало баб.Разница в том между ними,что женщина сознаёт свою красоту,и поэтому пользуется ею одна;а баба своей красоты не знает,и не жалея всем её дарит как солнышко.Женские души упрятаны под лоскутами глянцевых журналов да жёлтых газетных страниц,и тоскуют втихомолку над слезливыми дамскими романами;а бабские души скитаются по бескрайнему миру,отыскивая свою единственную любовь.Женщины ездят на юга в поисках сладеньких любовных приключений с заморскими принцами;а бабы с малолетства воспитывают простых соседских мальчиков,чтобы верой своей превратить их в сильных и добрых мужиков,от которых так приятно рожать детей.У женщины много мыслей,и она спешит всё высказать сразу,считая это очень важным;у неё большая куча подруг,друзей,знакомых,родственников-которые требуют к себе особого внимания,ничего не отдавая взамен-и эта огромная куча тырит семейное время,подъедая даже крохи минут.Для бабы солнце светит,только когда рядом дети да муж;но она и на товарища может так посмотреть,выслушать так,что за неё умереть хочется беззаветно.На женщину вместе со свадебной формой надевают и три узды для верности:первую снимают,если станет хорошей хозяйкой-вторую,если доброй женой-а третью носит всю жизнь.Бабу можно сразу распрячь-лети,милая!;а она-нет,любимый,теперь до смерти с тобой.

   Именно женщины и мужчины разговаривают друг с другом так:-Здравствуй,дорогая.-Привет,дорогой.-Почему ты со мной холодна?-Тебе послышалось.-Ты врёшь.-С ума сошёл?-Ах так!-Ты меня не любишь!-Прощай!!!-разбежались по чужим кроватям отдаваться разврату в любых горячих местах и потных временных промежутках.Это они рождают там мерзкое лесбиянство да жопошниство:потому что есть стыдная любовь от бога,когда мужику или бабе не даровано господом иной любви,кроме как любить однополого;а есть пидорство от блуда,когда мужчинка или женщинка всерьёз убедили себя иной любовью в погоне за удовольствием,сладострастием,похотью.И растут от таких малолетние ваньки,не помнящие не только родства,но уже и своей половой принадлежности.

   Бабы да мужики даже после измены говорят с друдружкой подругому:-Плохо без тебя,дети взрослые,я им неинтересна…-Зато приятна была кобельку случайному,ублажал суку текливую,в театр сводил.Смешно,если б не было больно,и стыд.-Плохо без тебя,умереть хочу.Только бы сил хватило.До свиданья.Люблю всерьёз и насовсем…-Замолчи,дура!Закрой свой поганый рот!Не смей уходить!Люди!вы там рядом постойте,пока я приеду к ней!Потерпи минуточку,родненькая!-Но иногда бывает иначе:-Не стоишь ты моих слёз.-Да ты до смерти будешь страдать обо мне.-Ломаного гроша за тебя не дам.-Спорим на этот грош?-А через полсотни лет прозвенит тот медяк на могильном камне:ты победил,ты победила.И что им было друг другу не прощать?гордыню любви-чья сильнее?случайную похоть,которую мужик,баба ль испытали в разлуке?но ведь страдающая от тоски душа в мильярд раз важнее того непрощения.Нельзя бабам и мужикам ставить любовь в зависимость от своих капризов,прихотей,обид.Мол,сделай мне выгодно,тогда я тебе дам.Наоборот-при каждой обиде сразу снимай трусы и тяни любимого к мохнатке.Ведь она ж не лопнула,она не треснула,а только шире раздалась-не стала тесная.И тогда всё горе пройдёт,наступит благословенное счастье.

   У каждого из мужиков в памяти своя бессмертная,которую не забыть,о какой дрожливые сны видятся.На ней одной жениться,с нею к старости жить;только если б можно было вмиг догадаться об этом-пусть озарение приходит ко всем мужикам.Вон и моя жёнка стоит:выхватила соседского ребёнка на руки из коляски,закружила его,расцеловала всюду.И счастлива материнством,любовью,что я гляжу на неё,и у нас тоже будут дети.Превыше на свете всего,даже веры и отечества-русская баба,самая милосердная да отважная изо всех человеков на земле.Мироволица в кольчужке.Она может поплакать над кающейся адовой душой-а может высокую райскую душу зарезать за мелкий грешок.

   Из глубины колонного зала,с галёрки дешёвых зрителей я смотрел во все глаза на себя.Кудато ушла бродячая моя нетерпимость,но я ещё не мог принять такого доброго поворота судьбы,милуя своё тёмное недоверие.Ведь за время одиночества я стал бирючливым,замкнутым мужиком.И пообщаться с бабой в любовь мне приятно,если недолго.Говорить ей,слушать её,жестами любоваться.А прирасти всеми окрылками,сухожилиями,корнями да кроветьями-тяжко.Трудно романтику уживаться в одной душе с похотливым животным.Меня,мечтающего быть верным до гроба единственной любви,мутит от желания ко всякой симпотной бабе.Я создал из себя неприкасаемого пророка,творца,и вот уже очень давно живу один.Но если бы кто знал-какие распутные фантазии голышом гуляют в моей голове.Правда,в них нет лошадей,педерастов и мертвецов.Зато есть тысячи замужних баб,которых я яро хочу.Если мне придётся выбирать между этим миром и любимой женой,я выберу бабу свою-и за неё подохну.Но если выбирать мне меж любовью да верностью к жене и сладкой похотью к чужой бабе-то даздраствует похоть.Ведь жена-это всё же оберег,целомудрие,жертвенность.Ей постыдно блуд предложить.А я распутен,блудлив,и только великая гордыня духа пока удерживает меня от греха.Она гоняет со мною по свету не имая запретов-метрик да аттестатов,паспортов да билетов,талонов,чеков,документов.Проведаться дома некогда,едва успел скотинку покормить.

   Вот опять в кулисах дышу,шкорябая сапогами по мытому полу,будто с места вскачь сорваться хочу.От нетерпения к зеркалу стал:красив ли для телевизора?понравится ль народу моя физиономия?

   -Ну что,гражданин?надо идти в прямую речь.-Рядом застучала каблучками милая ведущая этой программы;но тут же смущённо смёрла,увидав мои красные уши да потный лоб,хоть прежде наглецом ей казался.-Вы платком оботритесь.

   Я пошарил карманы,и в спешке платка не найдя,промокнулся занавесом,на котором пыль свила серые гнёзда.Да шагнул прямо под яркий свет,на миг запнувшись сослепу в проводах.

   А когда глаза раскрыл,то увидел перед собой несметные тыщи людей,сидящих перед телевизорами с открытыми ртами-в ожидании,что я им важного скажу о вере,и об отечестве.Тут не подойдут никакие пафосы,не затронут душу самые высокопарные словечки,от которых гаснут звёзды на небе да меркнет повсеместное солнце,стыдясь своих грязных подштаников.Здесь бы ярость больную,неизлечимую,сбросить с кровати наземь и потоптать её,чтобы выла она матерными проклятьями:а нельзя-там вон за спинами старших родычей детишки тоже главаря слушают,выгадывая будущую судьбу.Но какой она будет?кто б знал.

   И я для людей вытащил сердце гудящее,генератор из пазухи:оно поначалу невнятно заклехтало тугими клапанами,потом откашлялось чёрной слизью,и кровью,и выползло на лоб вместе с фиолетовыми толстыми червенами.-успокойся,-шепнуло оно щекотно в ухо.-ты бей их правдой;она есть бог,а не сила.У кого богатство немереное-значит,воровано;у кого власть на поводке-верно,куплена.Ну а уж если и господь с ним?-выходит,что вера приручена,церковь с ладони ест.И на бесов,на бесов напирай,-поспешило с напутствием,увидав суетливые скачки телевизорных барышень.-да к сему запомни:народ зримо чтит праведников,но втихомолку обожает бунтарей.Ну?чего ты заглох?-сердце больно стукнуло по шее.-тьфу!отойди в сторону и слушай.Здравствуйте,дорогие мужики да бабы.И вам добрый день,слабаки злостные.

   Эхма;кто знал,что непотаённое,широкоформатное собрание так вот начнётся.

   -Обижайтесь или ненавидьте,но лишь половина из вас согласятся с моими мыслями,а остальные убоятся их как чёрт ладана и спрячут хвосты под скамью.Но не можно ведь целую жизнь молчать да трусить,надеясь только на господа и удачу,что всё само образуется.Мы за власть взялись давно уж,свои усилия крепко тревожим,и вроде пот подступает от работ трудоёмких-а результатов нет.Потому что весомые звания,грозные чины,степени наук,коридоры авторитетных администраций никогда не смогут помочь в деле лентяям и наплевателям.То есть нам самим.Откуда вообще взялась эта неподсудная клика?вожди,политики,святоши,кого угодно облапошат,затравят мирные народы,угробят красоту природы,назначат вере свою цену,опутав мир паучьим пленом?да из нас,из низости души нашей.Это ведь мы и есть,кто давно уже жил человеком когдато,а нынче скурвился.Помните все,какой был у нас главарь лет десять назад.Он наше отечество на дыбы поднял,он тогда воевал с продажной властью,с врагами-и ярость к противникам помогла ему победить.Он мужиком жил.А после того времени он боролся только с собой,с собственным быдлом-жадностью,ленью,трусостью,пьянством-и всё завоёванное уважение в этой борьбе похерил.Его победила спесь,самолюбование и лесть приближённых холуёв.Он стал котяхом.Я думаю,что любой настоящий мужик со средним образованием будет гораздо полезнее в чиновничьем кресле-если у него к народу милосердное отношение,к его рукам не липнут казённые деньги,и в голове планы великих строек да мечты грандиозные,а не порочные мыслишки,желания.Люди,милые!не взрослейте нудно,тоскливо-живите с сердцами детей.Смешна самовлюблённость власти и мессианства.Власть-это только лишь работа,но не цель огромной жизни.И для патриарха,президента,муфтия,фельдмаршала,генсека.Великие властители и простые работяги,придёт время,все сгниют в своих коробушках.Нужно понять бесконечную нелепость гордых потуг человека выбиться в божественное назначение за счёт власти да денег,если для мира важна лишь душа человеческая,и ею оставленная память в сердцах людей.Уморительно смотреть на спесивых дурачков в аду-корчатся,рыдают,трясут ручкаминожками,отпустите!всё плохое исправлю,изменю заново,отмолю!-а нет ходу назад.Их не огонь да смола пожирают:то безмерная жадность палит под котлом и глотки золотом переполнены.Им теперь денежное содержание всей земельной казны,слава власти всей не стоит утренней улыбки рыбачащего на речке мальца-что светлее всех звёзд,отстоящих на длину удочки,лески и серебристого карася.Вот,чтобы такого адова зверства не было больше,надумал я один указик в конституту присобачить,безобидный совсем,под весёлую потеху.И для с юга загорелых руских людей,и для с севера бледнолицых.Хочу я,чтоб каждый приходящий в народные управители клялся свободой своей,а то и жизнью:смертью казнить его за труд или милостью прославить.И пусть закон этот будет един для всех властных последухов,кто после придёт.А коли откажется-трус значит,иль негодяй.Такого не выбирать.-Сердце моё,запалясь,даже обжёглось с левого боку.

   Я спрятал его хитрецой под костюм,и теперь уже выступил сам.Смело туда,где среди огней сидит за столиком красивая дикторша-нарочно подсунули,скромно надеясь увлечь меня в завлекательные дебри.Тото она выспрашивает обо многих личных моментах,в коих я и любимой бабе не признавался.-где впервые влюбился?-как отдыхаю досуг?-верю ли дружбе,судьбе,астрологии?

   Морщу лоб,будто до корочки спёкся в железной духовке,и со всех сторон под белую рубашку наползает огненый жар,дале стекая солёными ручьями сквозь туго затянутый ремень.Уже примокрели трусы;еле ворочая языком всякую ерунду,абы не молчать,я удушливо рву галстук-а вредная криворотая девка ещё ближе суёт микрофон к моему носу:посмотрите,мол,люди,на глупого истукана.

   Вдруг но захлопали крылья;биясь на жёстком стекле белой грудью,стремился в окно залететь турман тревоженый-то ли явый,или в голубя обращён колдуном.А на лапе блестящее колечко,сходное с тем,кое жениху одевает невеста.

   Со стула привстал я-блажится мне,грезится,в светлую даль влекут спасительные слёзы-сгрёб я на пол заготовленые бумажки.-Кто мы для власти,народ?Мы лишь средство поживы,объект для охоты.Обманут,заманят,а потом нападут со спины,истекая в беззащитную шею голодной слюной.А для чего же тогда революции?для надежды,народ.Но после всякого бунта к должностям присасываются горлохваты,лицемеры,хлюсты.Где ж её взять,свободу?в себе искать надо.Там она:среди пороков жадности и пьянства,лени,зависти.Глубоко упрятана:в тех тёмных и стыдных уголках,куда самому страшно заглянуть.А вдруг я совсем не такой,вдруг всё про себя придумал?Может,липовый героизм,навеянный фальшивыми сериалами,на поверку окажется трусливым позором.Гранату собой накрыть,на пытки за веру?-что вы,что вы!я лучше на диване с газетой прилягу.Ну а если не струсил?Если я в самом деле герой,труда и отваги?Это же великая слава.И гордо задрав русую голову,выхожу на улицу со своей личной свободой подмышкой.А навстречу сосед-тоже руский,чернявый южанин.Он тоже свою свободу погулять вывел,и так же горд.Кто кому кланяться должен?Оба руской нации и господь всевышний один-а разные национальности,пророки непохожие.Слово за слово,плевок за плевком,и из уличной потасовки двух ротозеев вызрела гражданская бойня.Которой не знала ещё Святая Русь.Я думаю,если кто бегает по нашему отечеству со свастикой,с полумесяцем ли,с крестом на хоругвях,и кричит об инородстве других руских народностей,отличных от его-это есть быдлы да гнобыли,которые желают,мечтают разделить Святую Русь на запасные части для других важных государств.Если уж ты един,гордин,считаешь себя пупом земли,то будь до конца честен-и один оставайся,воюй,а не собирай под своё знамя в душе презираемых тобой соратников.Я уверен,что руское православие и руское мусульманство по духу,и по родству веков уже в тысячу раз ближе друг дружке,чем противоречащим канонам своих религий.Мне нравится отважная первобытность руского мусульманства,и не по душе лицемерие да корысть канонического западного христианства.А отечественному мусульманину ближе милосердная стойкость руского православия,чем тревога и ярость фундаментального ислама.Западный католицизм уже старик-в нём нет борьбы;восточный ислам ещё отрок-в нём нет покоя.Нам,руским,незачем их подпитывать своей зрелой кровью.Но как сделать,чтобы власть нас не стравливала в тесных и грязных клоповниках больших городов?нужно выкупать землю да хаты и расселяться по бескрайнему отечеству.Это избавит людей от рабства властям и от кабалы комфорту.Раболепство-самая невыносимая мука.Да,я любуюсь своими идолами,богами,веруя в них как в защиту-но во мне не смирение с дрожью в коленках,а благо природы,мощь,и моё с ней единение.Солнце,ветер,вода,добро к людям без абсолютной ненависти-и убить я готов,потому что кабалят,завоёвывают меня-а не должны кабалить,нет у них прав на мою свободу.Свобода любовь жила и жить будет.В прошлые века её ножами резали,ядами травили-без толку.В нынешнее время её мотают на танки да глушат бомбами-а она,затравленная злыми гемодами,всё равно партизанит под лопухами с обрезом.Потому что превыше человеческой свободы ничего нет на свете.По праву моей бессмертной души рождения-я никому ничто не должен.Моя вера,моё отечество,и семья моя-святы.Если моего бога не тронут,то и я чужого уважу.Вот такая она для меня-власть народа.Она не лежит на секретном складе под тайным замком.Бесполезны ключи да отмычки.В душе свобода-твоей и моей.-Я обращаюсь к телеэкрану,к людям,но слышат ли они.

   Журналист любопыта задаёт вопросы почти интимные,на ответах которых можно хорошо заработать.Он всё старается выжать из меня если не порочную правду,то хотя бы лживую слезу,чтобы сдоить её через марлю в чистое золото.Звенит,ась?-звякает щедрая радость,льётся драгоценной струйкой в оттопыреный карман.

   -Скажите пожалуйста:верно ли вы прогнали из леса целую банду браконьеров?

   -Да.-Я гордо закинул голову,повернув к экрану орлиный профиль;и вдруг узрел на белой стене свою чёрную тень,от которой далеко несло вонью бахвальства.-Все...все товарищи мне в этом помогали…-чуточку запнулся,окривела статная мощь голоса.

   -А правда ли,будто вы живёте сейчас один,потому что уморили жену и ребёнка своими прошлыми пьянками гулянками?

   Побелел я и схватился за галстук,словно серая жаба душила меня,вгоняя микрофон по самую глотку,где ещё тискались недокарканные слова.Ладонь нащупала в сапоге острый шершень.

   Передача шла на прямой эфир,и товарищи,кои сидели перед телевизорами в разных домах да квартирах,тут же полезли в экран с четырёх сторон света,упираясь рукаминогами под перехлёстья высоковольтных проводов:-Жлобы!Заткните свои пасти!!Пусть говорит он!!!-И страшны были:усатые,небритые,стриженые,даже голые да вздыбленные,прикрывая мой тыл.

   -Многие из вас будут мстить мне вприхлёбку со страхом,с ужасом подмены всех нынешних ценностей-может быть,изза угла.Ложью или пулями-без разницы.За то,что хожу по земле,подняв к небу башку от мирной радости:коли солнце-то в висок,коли туча-сразу в сердце.Я чуствую себя так,будто я единственный мужик на земле,мне нет равных,и второго меня не будет на свете.И очень хочу,чтобы каждому мужику,каждой бабе господь всеявый вбил в голову то же самое о себе,приколотил к сердцу табличку навечно.Потому что раб ничтожный-херовое поклонение господу.Холуй да кабальник не может быть творцом и талантом.А всевышнему для развития цивилизации,кою он сам сотворил,для свершений науки и духа,для межзвёздных полётов во вселенную нужны соратники,сотоварищи,герои отважные,бунтари с косностью и с устаревшими канонами бытия.Разложение морали общества происходит изза слабости веры в величие человека,и люди,внутри себя желая понимания души,судьбы,вселенной,наяву всё больше сбиваются в бестолковое жующее стадо-жующее всё на свете:телевидение,газеты,деликатесы,роскошь,комфорт.И в этом они следуют за своими кабальными вождями.Взгляните только,как много на свете рабов:пьяницы зависят от водки и самогонщиков,наркоманы от героина и дурьторговцев,мнимые больные от аптек и фармакологии,сектанты от гипноза и божков,фашисты от гимнов да гитлеров,гламурчики от внешности да кинокамер,толстопузы от прибылей да чиновников,и этот поток нескончаем.Идёт упадок духа.Души людей всё больше заполоняет страх заместо отваги,и низость заместо величия.Нас дальше нельзя уверять в том,что мы аз есмь рабы ничтожные.Все могут стать творцами и пророками.Просто Христос всегда помнил слова господа,потому что он мужик с сердцем ребёнка.А мы засираем душу,становясь взрослыми,и забываем речи всевышнего,слышанные нами при рождении,оттого что в голове кутерьма бытия,суеты.Нам если Христос-явый сын господа,семенной-то он далёк,славен,недоступен.И его сила,мощь,вера так и останутся при нём,а сыну человечьему возносить да беречь лишь лохмотья той веры,лоскуты от великого флага.А если Иисус-сын человечий-то есть смысл и желание идти за светочем,рвать жилы да нервы в достижении самому человеку тех же идеалов,мощи,веры.Человек-это творец,и нужно признать,что его сила есть часть силы господа.Кто хочет стать человеком творцом-воспряньте,кто решил просто удобрить почву-гнильте дальше.Пусть каждый свой путь выбирает сам.Одни в своей жизни познают великую радость,а может и истину.Другие тихо и безнадёжно скурвятся.

   Возвращался я,тая в груди немереную радость свободного парения над землёй,и людьми.Даже из поезда на своей станции выпрыгнул словно великий вождь поверх голов.И дома я первым делом поспешил к зеркалу,чтобы похвастаться самому себе-тому,которого я оставлял на хозяйстве:-Слушай;хочу быть творцом,но бороться с быдлом в себе очень трудно.Ведь если проиграю эту войну-то трус я,а если выиграю-то покойник.Я бываю отважным героем,но и трусливой шмакодявкой.Иногда трудолюбивым гераклом,но чаще ленивым трутнем.Трезвый как стёклышко со стыдом вспоминаю пьяную подзаборную тварь.Душа моя верная,а тело развратно.Но мне срамно только лишь перед собой-а не перед людьми.Потому что каждый ломает себя ежедневно за те же грехи.Даже дьявол не может не каяться.Все любят себя и ненавидят.Вот сейчас говорю это,а сам бравирую,хвастаю правдой-и значит снове грешу.Что со мной?

   За окном уже давно идёт снег.Он никого не предупреждал,не затягивал мягкие облака в чёрную тучу,чтобы сверху ветер разболтал их здоровыми кулаками.Просто тихо выпрыгнули снежинки,раскрыли белые зонты и опустились вниз-нарядные,светлые,будто первоклашки.Всполошные мои суки,визжа да радуясь,в них валятся,брызгая намокшими хвостами.

   -тебя морочит лукавая непомерная гордыня.Правду сказал один дедушка,что из такого вырастет новый гитлер.Но ежели совладаешь с ней,не гонясь за великой славой и бессмертием,то может получиться и христос.А всё равно-хоть того,хоть другого люди возненавидят.

   -Ура.Значит,возненавидят и себя.Ведь я принёс в их души вечную маету любви,ярости,милосердия взамен ленивой тоски.И теперь нет покоя им,до смерти не будет.

   -Ты говоришь прямо как отродье сатаны.

   -Дурак.Я тебе бога в ладонях принёс.Может,моё страдающее зло справедливее твоего абсолютного добра.

   -Церковь говорит,что сатана обладает даром извращать святое писание.Не боишься того,кто внутри?

   -Это предупреждение нужно,чтобы усмирить собственные сомнения церкви.Когда мудрый да ловкий мужик,искренне желающий понять истину,задаёт вдруг всему миру тревожные и разумные вопросы,противоречащие канонам человечьего бытия-или побеждает в религиозном споре фанатичных церковников-то у них всегда есть крайне важный и единственный ответ:это сатана извращает священное писание.Поэтому каноническая западная вера,выстроеная на религиозных догматах,очень слаба и избегает церковных споров,мирских тоже.Зато очень сильна да яростна руская реформаторская вера,сомневающая и ищущая.

   -Ты вроде как в сторону церкви родной недоверием сыплешь,а одновременно поёшь дифирамбы.Боишься анафемы?

   -Там тоже ведь разные люди встречаются.Вон городские закон божий в школах перевели на второй да третий уроки.Потому что ребятишки на первом ещё досыпают,а с последнего сбегают.Приходят только пяток самых стойких.А священникам это в падлу-им подавай целый класс.Словно не пастыри-депутаты трибунные.Таким нужно лишь поклонение людей,мирская суетень.Их язвы ещё страшнее разрастаются в наших душах.Но против них выступают единой мощью сотен сотни церковных подвижников,которые вьяве могли бы повторить деяние Иисуса,насытив верующих пятью хлебами.Они обратятся к голодным со словами о милосердии:отщипните,мол,по малому кусочку хлеба,больший оставив ближнему своему,и не возропщите на скудость еды,а воспряньте духом перед величием веры,истинного человеческого пути.И даже детишки той верой утешатся.

   -Дааааа.-Он в зеркале сел на стул,развалился поудобнее.Закурил папиросину из старых пьяных окурков.Я стоял перед ним очень хмурый,ожидая горячих,кипячих слов.Ион не пожадовал:-Тебя пора убивать.Порубить на куски.Выложат тушу на деревянную колоду,прикрутят.Сначала отсекут правую ногу,и когда под топором хрустнёт кость,то душа,ещё на замахе верившая в обойдётся,вдруг завыет как брошеный ребёнок,одинокий в тёмном лесу.Сразу вспомнятся все бабочки и жучки,которым ты несмышлёно рвал крылья,совсем не чуствуя их боли-и сам затрепещешь голый на чёрной колоде,словно втоптаная капустница в землю.Но твоя казнь ужаснее будет:осознанной смертью,немереной мукой захлебнётся сердце-кровавыми водами того самого потопа,от которого драпал праведный Ной.Он грёб вёслами во всю ширь океана,и в его руках сила была,а значит надежда;ты же будешь валяться орущим обрубком,и руки стянуты станут жгутами,чтобы до времени весь не иссяк.-Я всё стою,а он вокруг меня глазами всё шарит,словно мерку снимая на покойничью форму,и от взгляда его в нутре моём струны лопаются.-Хочешь землю вспять повернуть,всех людей уравняв в могуществе с богом.Кто ж тогда ими править будет?кто власть?

   -Лишь всеявый господь.Жить нам только по заповедям,на весь белый свет не празднуя.-Я грызнул мизинец,решаясь на хорошее дело.-Больше важному государству не кланяться,хоть бы оно даже с грозной сратью,со штыками пожаловало.Потому что его вседозволенность-это худший разврат.Власть запретила для граждан оружие,а сама под подушку запхала целые полки с пушками,танками,самолётами.Как заваруха в народе-так вот на плацу уж армейские:-всегда готов подавить,рад стараться!-да носик под генерала полкаш пудрит,а под полковника бравый лейтель тянет ножку:-служу отечеству!-но брешет гад-не отечеству,а государству служит,безликим тварям под тысячей масок.Оттого что империи и религии гибнут в революциях,войнах,при бунтах.И втихаря,хоть лаются на людях,а поддерживают друг дружку под дыхалку,чтобы созвучье речей не сбилось.А вот отечество с верой спасать не надо.Они как жили на этой земле,так и вечно жить будут.Меняются фрагменты цивилизации,куски эпох и истории всей.Но вера-хоть в Иисуса,хоть в Моххамада-но отечество-сердцем принятое-навсегда.

   Слова мои заглушил перелязг оружия.Гдето недалече пехота прометелила по селу.В один край вошла,с обратной околицы вышла.Ратники были в кольчугах,с мечами да пиками,на ногах лапти лыковые-от них поднялась вьюга,дышать нечем.Мужики выходили из хат,просились тоже за родину постоять,в топоры да косы;но воевода запретил-сказал,чтобы хлеб сеяли,веяли,а то ведь войску кормиться надо.

   За пешими конные проскакали намётом,даже у колодца не остановившись;только,видать,важный приказ командованию везли-всем гуртом одного охраняя.Он ещё и покрикивал на товарищей,пришпоривал своего коня-худой,туберкулёзный,в чём только душа теплится-а наган с руки не выпускал.

   Топот не стих-уже вытягиваются в дальний проулок пушки спряжённые.В хомутах по три здоровенных битюга.Ездовые лошадей хлещут,артиллеристы рядом бегут,держась за лафеты.И снарядные ящики рядом у них на телегах,на случай внезапного боя.

   Батарея не прогадала:выползли средь окрестных холмов жуки танковые,провели усами по горизонту.Ихние моторы ревут,и командиры с брони смотрят в бинокли-не попасть бы в ощип,как петухи заполошные.

   Но куда там-сверху напасть прилетела.Саранча среброкрылая застила солнце,аэропланы кругом;совы,орлы крючконосые или коршуны-по хвостам сразу и не определишь.Пилоты всем наземным грозились,могли уничтожить в единый миг,но их разметал по аэродромам главнокомандующий приказ-сидеть по норам и не высовываться.

   Чтото будет;детишки прятались в погребах.Мужики да бабы спешили к соседям,то вопрошая безответно друг дружку,то новости слушая.И вот весть дошла из столиц:упыри против трупоедов бомбу выкатывают из подземных хранилищ,огромной убийственной силы.А в обратку трупоеды на упырей собираются запускать холерную чуму.И вроде как сами хотят отсидеться в спасительных бетонных казематах-а все,кто поверху живёт,помрут в одночасье.Зачинщикам и выгода-одни крови напьются,другие мертвечины наедятся.Вот и будет тогда замирение.

   А на деревне от той войны начался голод.Жрать хочется день и ночь.Сынишка молчит в лицо,но отец и затылком видит как он облизывается на пустые кастрюли.Взглянет потом на жёнку,а у неё меж ресниц кутерьма-молоко пропало.С чего ему быть?с пустой похлёбки,которую вчера сварили из худосочной вороны.Мужик отнял пёсью добычу,а ему показал дулю-мышей,мол,наловишь.Ошпаренная кипятком ворона стала похожа на тюремного узника:один нос от неё остался-ни рук,ног,ни пузечка.Мясо всё сыну да дочке досталось.Пацан его с костями проглотил,а девчонке пережёвывала долго жена-то ли за желудок её боясь,то ль сама вспоминая.-Глотай,сына,мясушко-покуда живы.И ты,доченька,соси жёваное-по каплям,по мягкому скусу.А то забыли поди,чем еда пахнет.Свежим телячьим сеном,пшеницей укошенной,варёным сыром,так что кружится голова.

   А соседи едят собак:своих и чужих.От греха мужик увёл пса в хату:пусть уж обсерет по комнатам,чем без шкуры останется.Нужно забирать и детишек в одну большую избу-если среди семей начнётся душегубство,то их сожрут первыми.С каждым часом звереет мужик.-Сука император,и холуи его тоже суки.Мне бы упырей хоть на минуточку,хоть на мизинчик удушить!-да что это я говорю?мой бог добро-молю вас,серые бесы:приведите ко мне их даже без оружия,без тысячной охраны-я же их,благих да сердечных не трону,я их до страшного суда беречь буду.

   Он сел на пол,чтоб девку не уронить с колен-так ноги ослабли.На правой ляжке вообще куска нет:отрезал его,где хватило мочи.Зато теперь снова сироты накормлены,а он с жёнкой помрёт,наверное.Ну жена точно,потому что детей нужно вызволять,и мужик уже нож для бабы подправил на оселке.-Пусть не мучается,господь милосердный-пусть сразу.Я ведь тебя,великого,обрёк на любовь и прощение,хотя за твоё потворство нелюдям вздёрнуть бы следует второй раз под сельской колокольчей.И виси,бог адовый-и звони,райский дьявол.Я скоро отвечу за эти слова:ах,как я отвечу.Матом,рёвом,рыком;если бы у меня была сила кричать,я обрушил на весь белый свет тыщу громов,молний,да восклицаний,но в пустой глотке не першит и крошка хлеба,а только лишь боль,только мука.

   Слёзно мне жаль эту семью;тихую деревню эту,попавшую под чугунные колёса истории.Но что если и мой хуторок захватит военная кутерьма оловянных вождей?надо срочно запасаться продовольствием.

   -о чём задумался,кулёма?-выглянул мой второй из зеркала,корча ехидные рожицы.-Грустишь;родные поля да перелески тебе надоели.В голову лезут улицы городские,извилины путаются подворотнями,кружат среди трамвайных рельсов.Верно?

   Но свет небесный струился в окне.-Лучшего края нет,чем здесь жить.Сюда лихолетья не доберутся,увязнут там во злобе своей.Я бы тут сказки писал для детей и для взрослых,когда б мог красиво слова складывать.

   -а может,ты и вправду сочиняешь?тото я смотрю,что тетрадки в хате не переводятся.А я,дурень,ночами сплю и не чую.О чём были да небыли?

   -Книжку я придумал чудесную.Начинается-на земле отменили деньги и зло.Наступил всеобщий мир и благоденствие.Потом сто белых листов и завершение-последних людей хоронить было некому,и земля долго воняла смрадом.

   Он зацокал языком:-далеко твои мысли понесло,прямо в будущее.Здоровый мужик такого не выдумает,заболел ты видать.

   -Потому что засрали мне мозги.Сначала старая карга,потом ящер,звери,ты теперь.Не мучьте меня геройскими подвигами.Хочу быть самим собой:пусть трусом,подлецом,пьянчужкой,лентяем.Могу ковырять пальцем в носу,и даже в заднице-но только если это ковырянье моё,по моим лишь моральным заповедям.И мне перенимать чужие замашки,жесты,привычки непростительно-смешно да глупо.То,что в другом человеке органично и ёмко-на мне будет расхлябанно или узко,не по фигуре костюм.Это же адский труд,что вы предлагаете-мне за него придётся полыхать в геенне,подыхать вечность.А я покоя хочу.

   Запряжённая в лошадь,моя телега летела посреди космического пространства,лавируя между сумеречными планетами.Те спешили с работы в тёплые квартиры своих солнц,чтобы приласкав их на ночь,поговорить о суетной конторской службе.Там,за окнами звёзд,размеренно ужинали,болтали с набитым ртом,пропустив аппетитную стопочку из холодного графина чёрной дыры.Там обнимались,целовались взасос,спать уложив маленьких ребятишек.

   Я пропадаю в непроглядном тоннеле,словно вползаю кудато.Я ору им,а никто не слышит.Что же у тебя с душой,животворная материя мироздания?!если ты не чуешь оглушающего шёпота одиночества.Созвездия!вы названы живыми и разумными именами-так заржи на весь свет,белая лошадь-пусти в мою грудь пёристую стрелу,звёздный охотник-прими меня в объятия,большая медведица-подкинь на ладонях до самого неба,всеявый господь.Ведь ещё впереди мой божий век,я вечный странник во вселенной-я песня,слава,человек,

 

 

 

Книга вторая.

 

ФИОЛЕТОВЫЙ  ПЁС – ВОЗВРАЩЕНИЕ.

 

 

 

и мир души своей нетленной.

   Которая утром,втянувшись с телегою в город,едва продрала глаза,ночь проблукатив с бутылкой в обнимку.И я на дерюжке рядом пьяно соплю-а рынок,базар,барахолка жужжит да торгуется.Вон безногий старик продаёт папиросы.Вон девчонке мать подбирает пальтишко к весне.Дочь её почти уже взрослая,и негоже в обтрёпах ходить.Видно,что в семье ихней есть много детишек.И они б все на рынок пришли,да мать побоялась их голодных к обновам глаз.Тут вот старшей с трудом наскребли.

   А девчонка пальто уж примерила,глянулось ей.И всё в нём кажется обычным-цвет,рукава,завитушки-но оно первое по фигурке,с талией даже.Поблизи,у лавки соседской,над нею ухохатываются три девицы.Над простенькими бижутерными клипсами,её жадным взглядом лучащихся глаз.Ведь девчонка готова уже взять пальто на размер больше,и спешить,спешить с ним подальше отсюда,пока мамка не передумала.Распорим,подрежем,сошьём-так тихо шепчет она своей матери,когда та в сомнительной тягости сбивает цену мелкими к торговцу придирками.

   Мимо них старая баба волочится,заглядывая во все урны нужного ей мусора.Спросила бутылку у пацана с девкой,что распивали,целуясь,пиво.Они тихо послали её-со стыдом,но бравадой друг перед дружкой.Пивко-то не допито,а старуха намерилась было надоедливо ждать.Клуша даже не возмутилась,мелко дальше потопала.Возле стаи бродячих собак выснула кости из пакета,насбираные с помойки,с разных других подаяний.Она,может,для псов побирается-а то и сама что хорошее съест.

   Загрузив телегу мясом,рыбой,прочей бакалеей,подкормив добрую лошадку,я сижу в кабачке.Со мной стакан водки,кусок жирной селёдки-но не пьян.А чуть навеселе,навыкате душа,и она уже распахивает пальто выбраться извнутри.Ей танцевать хочется с симпотной девицей,которая хмельно смеётся за соседским столом.Толстый кабатчик шустро шлёпает большими башмаками,и от его спешки тудасюда пивная пена разлетается по углам,оседая на хитрых мордочках любопытных мышей.Те облизываются,быстро совеют без закуски,без вкусного сыра в западне под прилавком.Один из мужиков запевает лапотнюю песнь,но грустить ему не дают-заводские слесаря перебивают мастеровым гимном.

   У дальнего столика,где много выпить да мало поесть,молодёжь спорит за красных и белых.Вот нынче выясняется,что и командир западных полицаев,и анархистский батька гуляй,даже белый адмирал были очень добрыми,милосердными людьми.Почти как ленины.Они тоже детишек,маленьких голодных,шоколадными конфетами от смерти выкармливали.Половина нынешнего народа святым называет царька,который по слабоволию втравил Русь в мировую бойню,положил под штыки да газы гнить уйму могучих людей,светлых душ.Другая половина славит диктатора,сотворившего-из отважных мужиков и чадолюбивых баб-бессловесных рабов,холуёв духовного уродства.Вот и подросшее поколение разделилось напоровну.Боюсь,как бы гражданскую войну не начли за тем столиком.Тогда всех коснётся:я ведь,такой же ярый,ради высочайшей сострадательной цели пройду сам по трупам-чтоб спасти тысячи,пусть умрут единицы,и смертью своей наполнят цинковую бадью жизни нашей.Чтобы от мировой ненависти избавиться,чую-война нужна.После неё люди подобреют,сделав кровопускание для здоровья.

   К окну липнет мокрый снег,и знобит одним видом талая вода,бррррр сползая по стёклам.Я отхлебнул соточку,куснул горбатую сельдь.Прислушался к разговорам:-представляешь,всё было на мази,любовь чудесная,и не хватило трёх дней командировки.-да не жалей;а так бы,может нос отвалился.-ну ты,друг,отомсти ей за меня.-неээээ;уже слазили,проверили,с трипером хожу.-Эти голоса воняли как мои ноги после работы,и сколько б я ни менял в башмаках душистые стельки,а всё бесполезно.Зато третий,открытый бунтарский из тёмного угла,мне понравился:-Мужики,я уважаю этого главаря.Он герой,хоть и душегуб.Он всё наше отечество на уши поднял.За свою погибшую родню,за местечковую веру да родину.И я презираю пьяное быдло,которое вечером валяется под забором,а утром жалится на продажную власть,государство.Немощные слюнтяи,-озырнул всех,пытая:напугал откровением,нет ли.Но дружки попрятались за шторой оранжевого колпака,интимно висевшего на лампе.-И бульварные писаки эту немощь поддерживают.Они тискают статейки разумно,стерильно свои репортажики;им страшно иначе,потому что при инъекции таланта и сострадания в теле начинается смертельная гангрена.Тихо отмирает душа,и мне сейчас никого не жаль,за свою веру я зарежу человека,врага.Придворные художники все холёные,умащены кремами да мазями,а от меня несёт таким дерьмом,что на другом краю света у людей сбивает дыхание.Жена по бедности говорит,уж лучше бы в хате пахло водкой и деньгами,чем нищим талантом.-Рядом со мной молодой парень рисует в мороженом беременную лошадь,из которой пёсьим носом выглядывает жеребёнок:-Завтра мы с подругой идём покупать подарок маленькой дочке.-Твоей?!!-его товарищ было дыру в потолке не высадил,благо он среднего роста.-Да нууууу!-резво смутился,но заметно стало,как приятны ему подобные подозрения.-Поздравь их с родилкой и от меня.-Чуть дальше колхозники готовятся к севу:-Что там иноземец делает?-Запчасти ждёт.Машина хорошая,только по взлётной полосе.-А ты?-Я доеду и на резинке от трусов.Техникато наша.

   Канун всеобщего мужеского праздника испохабила слякоть;сопливая мокрота облаков рухнула на городок,и часа три,не переставая,поливала прозрачным хлюпальным снегом.Даже затвердевший наст потёк в отстойники канализации с глаз долой.Люди обиделись на бессовестную зиму и ушли по домам готовить пироги да яства.Пусты от машин дороги,от пешеходов улицы,запахнуты на все пуговицы кирпичные створы частных владений,до последней дырки утянуты перевязи железных ворот.Глухо в сквозняке городишка как на дне высохшей стоведёрной бочки.И лишь помойка ещё шевелится.Сброд такой одичалый,что пожалеть некого.Ни стариков аптечных,ни выпивох пришибленных.Я вот тоже махну рукой в первый похмельный день-ничего,всё пройдёт.На вторые сутки снова пока не запой.Через неделю уже страшно увидеть в зеркале опухшую замореную щетинистую рожу-а вдруг она со мной навсегда.Но через месяц я резво роюсь средь самой загаженной кучи.А кого стесняться:все люди скоты,раз я свинья.Легче схватить дохлую прикормку.С крючка.Вместо того,чтоб глубже нырнуть,и поймать живое,трепещущее.Хищно.Поэтому мне очень нравятся уличные собаки и малолетние дети,когда они улыбаются,сметая хвостом весь мир за спиной.

   В сострадании мало отваги,лишь на ногте мизинца,а за свободу жить нужно серьёзно драться.Ведь от господа сущего,от материнской жизненной силы мы только рождены людьми,но не каждому достойно стать человеком.Изредка случаются короткие минуты памятной славы,и хочется нехристем лаять на спокойное течение надоевшего быта-тогда из раненого тела густо текёт чёрная мазутная кровь,а не брызжет розовая жидкая юшка.

   Дверь кабачка широко отворилась под напором.Держа ноги раздвинуто по уровню плеч,будто подчиняясь командам радиогимнастики,вошли-даже впёрлись,бряцая мускулатурой об стены-три патрульных омоновца.Не милиционеры-а так,камуфлированные.Сзади егозил иностранец:-Хаудуюду!Хаудуюду!-Не волнуйтесь.Разберёмся.-Старший нарочито огрубил голос.Те,кто сидел ближе к выходу,поднялись с мест вытягивая отовсюду паспорта.Я ушёл одним из первых,успев состроить добрую рожицу подозрительным взглядам.И уже почти сел я в телегу,опустил на мешки почти сраку;как:-Милый!Любимый!!Ненаглядный мой!!!-чужая баба бросилась ко мне словно клуша,распушив крылья цветастой мохнатой шали.Но пёс фиолетовый опередил её и разом упал на грудь,лизя меня в нос тёплым языком.Закруженный вихрем шалей,языков да объятий,я изнеможа свалился на снег,грязь,побарахтался;а после уполз под колёса.И оттуда уже чертыхнул:-Дура!Либо тебе вчерашней бражкой глаза застило?!Нету милого,родного-чуждый я!

   -Да что же ты делаешь,родненький?!!Вечность искала тебя,но нашла!!Сто городов обойдя,деревень тыщу!!Ну взгляни на меня,глянь ласковым взором!!-каблуком придавила ладони мои,топчется.-Сойди с меня,-зверею,-сойдииууу.

   Остановился рядом военный,золотые погоны.-Гражданин комиссар геройского гвардейского полка.Честью клянусь-ни сном,ни духом.

   -Я тебе верю.Да и люди говорят,что она совсем неместная инопланетянка.А баба красивая.Может возьмёшь с собой?

   -Хорошо бы,-снизу вверх усмехнулся я.-Но вдруг она меня ночью разрежет на опыты?

   -За такую умереть не жалко.Уматывайте скорее,а то милиция кругом,иностранца избили.

   Уууу;сууучка;привязалась.Я так её толкнул,что упала,пса задавила.Изпод шубы отстегнулась багровая кофта,кровавое пятно.Уж не наткнулась на острое ли?испугался я,и подымать кинулся бабу,вором оглядываясь в лицах жужащих.Жива,слав бо.

   Загрёб её в повозку,бросил сверху как вещь ненужную.У ней сини очи блеснули-но мокрые капли не пролились,слёзы,плач.Не баба это,а деревянный истукан.И псина такая ж,заматерелая.Ошалевшая лошадь учуяла запах,неслась бестолково,еле сдержал у ворот.Всю дорогу до хаты злобились они:сука не тявкнула,пёс молчал.Только уже дома фиолетовый окрысился на моих;да куда ему,хехе,если бы я не отогнал свору.

   Вечер;сумерки язык в рот набрали.Ночь высинела из темноты,наползла вместе с печкой.Горячим жаром пыхнуло из бабьей заслонки,меж зубов показался красный пламень:-Ты всамделе не узнаёшь меня?

   Откинул я голову,волчью будто;на цепи мысли.Мне нечем обрадовать бабёнку:правдой велено молчать.Хоть заворачивайся,да в лес уходи:но голодная тигра за шею вцепится.С её ладоней текёт от когтей,тёмные капли шлёпаются на светлые восковые:майские жуки поверх божьих коровок.

   -Гггггговори…другггг…-бабу озноб бьёт от перепада температур то в раю,то аду.Она себя обняла за плечи,прогоняя беса,что надсёк ей стролистые крылья-схватилась в обруч,беременная кадушка.

   Смог ей ответить,утешил я:-Свари борщ,пожалуйста.Продукты в холодильнике.-Пусть хозяйничает безумная.Абы хату не сожгла.И ушёл до сарайки кукол строгать.

   В резьбе по дереву самое прекрасное-стружка.Когда стамески хороши,то остронаточенные врезаются в пень,будто торпедные катерки жалят броненосный крейсер.Но только от снарядов летит прах во все стороны,а вот тонкие щепочки древесины,шурша и завиваясь душистыми буклями,мягко осыпаются к босым ногам,созидая творение.И когда сочной стружки нападает много,она смешно щекотит ступни от пяток до кончиков пальцев-так что хочется самому хохочется,а тут же ещё от смеха дрожит стамеска,корча по дереву уморительные рожицы.

   Если пень слишком большой,и вельковат для задуманной фигуры,то прежде с ним должен поработать топор.Который очень похож на длинного жирафа,и так же часто кланяется,норовя зубами отхватить клок.Важно чтобы топор не объелся-а то пенёк останется сильно искусанным,и для шедевра облезлым,как та знаменитая безрукая баба из иностранного музея,коей бедный художник пожадничал мрамора.Но ради мечты-последнего гроша,да что там!здоровья-жизни не жалко.

   Поужинав,я хотел гостью с собой уложить.Уж как она готовит на кухне,так верно и в постели любить должна.Нет;отдельно легла,переворошив моё бельишко.

   Ничего,мы с другого конца:-Почитай мне книгу,или расскажи о себе.

   -Зачем?

   -Голос красивый твой,и дрожь от него пробирает.Словно лежу я в мамкиной утробе,тихо,спокойно-а сердечком чуствую,что скоро мне вновь из неё выползать.Боязно и сладко.

   Покряхтела,умащивая на койке живот.-Сначала жила я с сынишкой одна.Мало кому верила,тосковала,уже не любя.Но приехал в деревню герой из далёких краёв-и скурвилась я.Перед собой,а не людьми.Разум потеряла,продав душу за сладость его губ и улыбку лучистую.А потом то ли брешут-убили,правда ли-сам сбежал.Я бросила сына на бабку,а дом на друзей,и по свету иду вот-не веря.Жив,подлюка!жив:к потолку задрал ножки.-Вертанулась под свечкой;глазами пуляет,словами,да метко ж:-Спроси про ребёнка хоть,доченька будет-я пузо светила.

   На что мне твой выблядок;интересно другое:-Собака чего фиолетова?

   -А для тебя дурака,ты на всё необычное падок.И подумала я,что услышав про чудо,сам ко мне прибежишь.Разлюбил может?ась?

   Спи.Надоела.Зануда.

   Дожжь со снегом стучит третий день,снег с дождём.Холодная морось пропитала насквозь брёвна избы,сочится сквозь паклю.Есть места в средах обитания,и во вторниках даже,где ещё не ступала нога человека или лапа пронырливого животного.А для слякоти таких местов нет;она покрывает любую крупинку в природе,хоть с микробий ноготь.Дождь знает всё:видел он и доисторические черепки,и золотоносные жилы,проникая под землю сквозь червяковые норки.Талая вода ползала по усохшим мумиям правителей,плакала солёно в чёрных глазницах простолюдинов.Злой ливень полосовал межрядья границ,добираясь до тайного схрона земного ядра,в руках грел его,удивлялся величию простоты.У воды все ответы есть;а меня мучает формула начала и конца мира.Пишу в тетрадке я дважды два;извлекаю корни,дробя интегралы и всю подноготную высшей математики.Небо замарал чернилами,но погоду не сделал-слякоть и только.

   Баба кружила рядом.Словно курица на вертеле,цены себе не сложа.Наверное поэтому с распахнутыми объятиями да верующим сердцем она всегда слепо шагала за предателями.И нутро мне рвала сладкой болью из полузакрытых щадящих глаз.

   -Что тебе нужно от меня?-я надеюсь,в голосе моём жёстко зазвенела остро наточенная сталь.Но,наверное,в нём дрожала и жалость,уже прежде изведанная мной не один раз.

   Бабёнка её вычуяла дерзким собачьим нюхом,может нагулянным даже на уличных течках дворовых свор.-Любви хочу.-И мне не пришлось переспрашивать о своей грязной догадке,потому как вперёд вылезла похоть,хрипло да тихенько:-Я могу тебя взять как любую прохожую бабу,-с надеждой,-а полюблю чуточку позже.

   Но невиданный ею девичий стыд мне ответил:-Так бы я и в голодный год не легла,-из этой беременной туши.И снова щеняче пискнул:-узнай меня,милый.

   Ну,что тут ей скажешь-самая настоящая дура.К тому же психованая.Бросила родную семью,тёплый дом,и сорвалась искать может покойника.А те кто живёт в распорядке,режиме,до тонкостей выверяют судьбу.В любой миг каждый из них точно знает где он будет,что сделает,с кем встретится.И по заданным точкам все эти люди пересекают завтрашний день,новую неделю,год грядущий.Вместо того,чтобы выйти на речку к свежему утру,иль погонять воробья по площади,человек спешит на деловое свидание с вечной суетой,или садится к компьютеру,насмешливо рисующему чёрную ворону,которая никогда не каркнет вьяве.Даже благословлять и отпевать людей уже приходится в тенетах разноцветных проводов,в лабиринте песочного мира.Судьбу,и жизнь,меняют талантливые безумцы,верные своему дикому господу.

   Только занудны они,да язвительны:-Ну как,налетался во сне?-с подвошком спросила бабёнка,и чиркнула картофельную кожуру прямо на вымытый пол.С раннего утра всё успела одна;оттого ей вдвойне обидно,когда мужик в доме,а вроде и не мужик вовсе.-Я к тебе заради бога не нанималась.

   -А кормёжка?-вяло зевнул я,ещё отряхиваясь от случайных снов,от сонных ласк-одуряющих девок.-Ты хлеб мой,паскуда,в два горла жрёшь.Вместе с беременком своим,нагульным.-После розовых видений,желания,и последующей истомы,меня обуяла бессильная злоба.Вот же сука стоит,в трёх шагах,и побольше меня может хочет-а не даёт из чести.

   Обиделась.Она слова одного не сказала больше со мной,но терпение вымахала до озверения.Полку к стене прибиваю-два гвоздя всего-а в руке не молоток,пудовая кувалда,и на локтях виснут гири к этой обузе.От её глаз шпионских,от нюха следящего,жестов палаческих.Мне ведь много не надо:сядь за спиной,и дальше свою мазню нарисует воображение.

   Поворачиваюсь медленно,чуточку,чтоб из зенков не оплеснуть смолой:-Чего ты глядишь как сдвоенная пушка?Стреляй уже.

   -Я просто рукодельничаю.-Она опустила ресницы,чисто метя ими пол.Во все уголки заглянула,малую крошку нашла-только меня и не видит.-Куда ж друг от дружки тут деться?вместе живём.

   -Господь всеявый,дай мне силы выносить прочих людей.-Это не я сейчас сказал.А оберег от ножа,топора да виселицы.

   Ушёл в сарай и там напился до чёртиков.Вернулся,кулем осел на стул;мотнул по сторонам безмозглой головой,стуча об пол копытами нервно,в припадке.Баба не узнала меня,выгонять собиралась,так смутил её невиданный облик.-Что с тобой?-минуту смотрела в оглумлённые глаза;ловя их,трясла старый рабочий китель,и под зеленью сукна гремели кости,рассыпаясь черепками.Из воротника выполз худущий кадык,прошипев тутошним перегаром:-Отстань от меня.Мы вчера обо всём договорились.

   -Жаль,что поблизости озера нет.-Баба горько вздохнула,ну точьвточь сладкоежка на диете.-Хоть бы маленькое,лебединое.

   Через силу улыбнулся над порожними муками:-Да зачем оно нужно?вон речка,колодец глубокий я вырыл.Прямо в нём не вода,а компот яблочный.Купайся да пей.

   -Нет,не то.-Бабёнка подпёрлась щекою в ладошку,и шепчет почти:-представь красоту-белые лилии,зелень пруда,золотые рыбки.Насекомые по водной ряби бегают как по скатерке,летают расфуфыренные стрекозы,и муравьи путаются в твоей рыжей бородке.А прямо под носом,среди зарослей ряски,тихо плаваю я,еле шевелясь на ветру.

   Облизнулся:-Представляю.Розовая такая,сытная.

   -Вчера была.-Баба осекла меня пустым взглядом,битыми гильзами.-А сегодня серая,вздутая,в тёмных пятнах.

   За ночь проспался я;рано сготовил поесть-и всё блюда с виною,щемячие.На кровати сел возле.-Прости.Но зачем мне твоя придуманная любовь с плачем да жалобами на чужого прихлебая?-Мне явственно представлялся гордый мужицкий профиль,которому я всю остальную жизнь должен буду тупо соответствовать.И дожимая к груди свой безвольный подбородок,в тёплую пазуху куртки пожаловался:-Не я нужен тебе,а прошлое вернуть.

   -Всётаки помнишь,мой милый?!-вскинулась баба,неосторожно опрокинув на себя с полного коромысла радуги,и засияла разными цветастыми пятнами,-а столько времени со мной притворялся,измучил!

   -О господи,вразуми терпением.-Вздохнул,махнул,да скрылся.

   Сижу на завалинке позади дома,где окон нет.Рядом две суки мои,глаза преданные,а вокруг них бабёнкин кобель вьётся,хвост телячий.Вот кому хорошо:месяца не прошло-влюбился в обеих,и лает,что по гроб жизни.Они ему верят,дуры-в очередь нос облизывают.У таких с дитями проблем не будет,воспитают их всей коммуной.Это один я здесь только маюсь,философ задрипанный.

   Запахи разбухающих почек пырскали в ноздри.Оравой,толпой,хмельным сборищем,не делясь на лесные,фруктовые,или цветочные,снова пьянили меня.Солнце едва показало лысый затылок,ёжа редкие волосы от раннего холодка.Звери зевали,скаля зубы,клыки.Пернатые запевалы чистили клювом подмышки,подкрылышки,ожидая намёка,кряхтенья,чириканья.

   На печи согрелась вода.Купать бабу надо.Моя голова в кустах,ломота в костях,хотения пропасть,да мучает совесть.-Не пора ли,-говорю,-тебе побороться с моим младшим братом,победить или уступить в ярой схватке?-Нельзя мне сейчас.-Она ухватила горстью подол рубашонки,да к тому меж коленями сжала его.-Ну зачем же ты прячешься снова?много разных на свете любовей придумали люди.-Но сидит будто каменная статуя яривого бога на язычном кургане:ещё минута-с серпом и молнией ринется в битву за честю свою;вон прихлынула кровушка.А с покусанных губ слетают даром что не матюги,но упрёки.-Как ты можешь мне это предлагать?Святее меня нету бабы в миру-сам ведь говорил.Или лгал?!

   -нет…Нет.Нет!-сначала тихо;а потом выкрикнул я,истово омыл синие глаза бабы,не уворачиваясь от их небесной чистоты,ложью не боясь запоганить её веру.-Я сам тебе голову отсеку за согласье на чужое распутство.Но в нашей любви всё позволено:до последней клеточки жизни моя ты,и в смерти останешься.Прими меня мужем светлейшим-пусть не сейчас,а посерёд глубокой старости мы ублажим друг дружку запретными ласками.

   Что со мной?что со мной?что со мной-исчезла зима.Снег,морозы,деревьев голь сгинули к чертям в преисподнюю.Я вокруг смотрю-по глазам серпы хлещут,скатывая снопами зерновую Родь.В богатой травяной луговине скрылись колени мелко шагающих косарей.А на речке,на этой днесь ещё ледовой западне гиблых промоин с остервенелым визгом купаются ребятишки,будто с рождения не видели лета.

   Кто сотворил для меня сиё чудо?джинн иль волшебник?господь,наверное,явил миру свою великую власть.

   Тихо,не скрыпнув,отворилась хаты тяжёлая дверь.И в сенях девица ль,баба светлая изумлённо присохла к земле,всплеснула руками:-Милый!Видишь ли?!

   -вижу,-внятно не смог,ей ответил едва.-Чудо зрю.-Спотыкаясь от спешки,и гусиную шею сгибая до самой травы,я вдаль побежал,чтоб восторгом ни с кем не делиться.

   Раньше одна дребедень снилась мне:беспамятная муть на сером фоне,из которой помню лишь цельные куски да предметы,дурашливо объяснимые по соннику-крыс,голых баб,и конечно дерьмо.Ото всех толкований я давно должен стать обожаемым миллионщиком,женским любимцем,баловнем фортуны.Самую малость для этого нужно-в корень изменить свой бирючливый нрав,потому что к таким мужикам,как живу я сейчас,не тянутся весомые люди,не благоволит приблатнённая судьба.

   Теперь мне всё чаще снятся полёты в небе,паренья по воздуху.Без пузатого дирижабля,без крыльев-без денег в карманах и двухэтажного дома,девок в бикини и шикарной машины без.Но с весёлой радостью лечу я над просторами отечества,и ветер вызывающе шлёпает по моим щекам-как соперник,как дуэлянт-раздувая парусом оранжевую рубаху.А мне так смешны его драчливые потуги,что сам я,ззззверь капустный,храбро воздев плюшевое знамя кидаюсь наутёк.Из кругленьких окошек самолётов галдят удивлённые пассажиры,пугливые странники-грозятся наверное,но я их не слышу.

   Стал время до родов считать в обратном порядке.Отнимал у него дни,разбрасывая их по тёмным углам дома.Радостно бабу привлёк к лженаучной работе своей-притащил ей чертёж сверкающей космической болванки,которой можно и луну прострелить навылет,чтобы она корчилась в мучениях.Жёнка отказалась сначала,принципиально-не буду мастерить оружие межпланетной бойни-а я в ответ-дурёха,это же схема свиного вала для мясорубки.Если разделанную хрюшку,опутанную мослами,хрящами да жилами,целиком запихнуть во раструб,то извнутри агрегата выйдет вкусное колбаснокотлетное месиво.-Будешь иметь дело с редким металлом,-гордо сказал я,словно сам копал тайный железный рудник,и даже оглядел свои мозоли,жалея её слабые ладошки.Короче говоря,взял бабу под опёку,или на поруки-как правильно.Но она скоро и сама хозяевать начала.

   Уехал я за валежничком,значит.Нагрузился сполна,возвращаюсь.Ещё за версту до своего хутора,как теперь он повзрослому стал называться,почуял неладное.Люди болтают-по наитию,иль в сердце бросилось,а может подсказало провидение.Над моею же головой вдруг возвился столб дыма,в котором смрадно завоняла кроличья шапка,одежда вся и тёплые сапоги-из горящей усадьбы повеяло нищетой.Надеясь спасти хоть остатки добра,крупицу безбедного прошлого,хлестанул я лошадку,не разжимая для мата губ.А чтобы шибче бежала,даже птицею нёслась,добавил пинка.Уж как мы гляделись со стороны,одни суслики видели-но редкий самосвал привозил на себе столько грязи в распутицу.

   Горе бешеное моё на глазах растаяло вместе с чёрным снегом кострищ,разбросанных по двору-словно с мамаевой ордой воевали днесь мои сожители.В облике победившего витязя сияла белой улыбкой жёнка,осыпана пеплом;а за нею метался облезлый хвост,задрав к трубе своего шелудивого пса,да мои придворные суки свитой.Но когда лошадка гнедая взнеслась на бугор,телегой дребёзжа,и я,сам в мыле,яро стеганул кнутом абы попасть куда-свора,визжа,разбежалась,оставив среди плачущую на коленках бабу.

   Сердце моё сползло вниз,в промокшие сапоги:-Что ты,милая?зацепил?больно?!-омылось взахлёб ледяной водою.

   -Неужели тебе этого забора жалко!?-заныла она сиротски,пряча под шалью ожог на шее.Я заметил,что не мой он,не от хлыста;но бабьи слёзы проняли вдруг грозной тоской дитячьей обиды,жалостных оправданий.-мы забор старый жгли,он не нужен совсем,-хлюпхлюпхлюп,-тут сарай случайно загорелся,потушили,-хлюпхлюп,-а вместо забора можно живую изгородь посадить,из красивых кустов,-хлюп.

   -Ну конечно,-гладил я рыжую головушку,сминая в ладонях шаль.-Обязательно засеем под май,отрастим цветники,жёлтые клумбы.Не плачь,а.

   Успокоилась,верит мне.Но на всё задуманное надобны деньги,а у нас их осталось с гулькин нос.Решено;уезжаю на заработки.

   -Не пущу!-огрызается баба,грозя кулаками.-Я тебя было насовсем потеряла,еле нашла.А теперь ты опять?не пущу!

   По моей спине поехал асфальтовый каток,выпрямляя горб здоровущий.Мне хотелось ещё сильнее прогнуться,чтобы тяжёлые колёса расплющили в блин непокорный хребет,выдавив хоть словечко благодарной пощады.Но нрав мой взбрыкнул,громко стукнув копытами,и заупрямился:-Кто тебя спрашивает?Поеду безо всякого разрешения.

   -За границу нашей любви?через кордоны,таможни,посты.

   -Ну и что?Я прикинусь несчастным,юродивым.

   -Тебе не надо,-пыхнула баба усмешкой в холодный день за окном,запотев стекло,далеко не видать.-Ты и так дурак всамделишный.

   Но всё же окрестила на дорожку,нашептав в сердечную ладанку много невнятных слов,и я смеялся над ней,помирая от щекотки.Жалко было её:видно,она стёрла ноги в кровь моими крупноступами-но голос не подала.Зато я шагал широко,песней славился;и только на станции спросил ради шутки:-Ты правда будешь обо мне скучать?-важен ли положительный ответ,или отказ не огорчит.А у ней даже соринка не блеснула в глазу,лишь сверкали к свиданью начищеные зрачки.Ковырнула гудящую рельсу резиновым ботом:-не греши там,пожалуста,а то убью;-и отвернулась быстро,скособочившись на левую сторону,хоть раньше держала твёрдую осанку.

   -Со скуки если,для развлечения.-Обрадовался.Скорбит.Печаль.

   Но всё.Хватит сентиментов.Билет.Вагон.Плацкарта.Из окна удручающий вид.Чёрный дым,и трубы,трубы,трупы.Вот бы этих начальников посадить сверху,чтобы отсасывали ожиревшими хлебалами грязный воздух.Заводы и фабрики вывезти на окраины,окольцевать их лесами да кущами.

   А через полста лет над полями раскинутся мосты и подмостки,рельсы железной дороги,пути автострады-без дыма,без гари.К солнцу будут стартовать космолёты,срываясь в пропасть вселенной мыслью одной,даже единственной мозговой извилиной.Мы больше не станем сжигать души и тела в топках аварийного труда,и нервы в ненасытности ожиревших мегаполисов.Тенистые улицы,памятники,храмы-тишина;только шорох нежных объятий,шёпот любовных бесед.С детьми в лес по грибы,со внучатами на рыбалку;а с правнуками-почему бы и нет?жить ведь тоже будем долго.От такого счастья мужики пьют водку по большим праздникам,бабы их не скандалят.Нет измен да предательств;и нечем питаться,в два горла трескать грязным журналам,блудливым фильмам,развратной музыке.Мы выгребем из кабинетов продажных бюрократов-синюшных,краснушных,золотушных-а отпоют их зелёные жужащие навозные мухи.Узрев важный переворот в умах людей,церковники всех религий перестанут кичиться первенством веры,своей древностью и опытом.А выслушав больного страдальца,помогут-не любопытствуя душу,её не счерпав до дна молитвами и покаянием.

   Как я вышел с вокзала в город,то начал оринтироваться по объявлениям,по купленному чертёжику.Иду как бродяжка:съел пирожок с мясом,из колонки напился.Навстречу полиционер.-Ваши документики?-Пожалуйста.-Зачем к нам приехали?-Деньжат заработать,в деревне разруха.-Где жить будете?адрес?-Мест много,найду.-Таааак,гражданин.В непонятки играем.Ну что,дадите на пивко или пройдём в отделение?-Я выгреб из кармана,сунул,чертыхнулся когда он отошёл подальше.

   Духовито пахнуло свежей сдобой от хлебного завода;в носу ваниль,изюм-а внутри сухомятка с желудком борется.Вспомнился пурпурный свёкольный борщ,яишенка на сале,картоха в мундире с кулинарными орденами.Замечтав об холодном кваску,о вишнёвой наливке-петлять стал.Как заяц от лисы:стойка-и прыжок в сторону;ау,люди,я потерялся.

   Подошёл дворник;на метлу опёрся,глядит.-Ты чего орёшь,мил человек?

   -Да с прямого сбился пути,попав на кривую дорожку.Подскажи,не чинясь.

   Он взял метёлку наперевес и через сотню шагов вывел меня на широкое лобное место,наверно для игрищ народных.-Вооон твоя улица,между домов.

   -Спасибо за помощь,-умильно улыбнулся я,словно чужой неродному.

   -Ты особо тут не ломай шапку.Город не любит слабаков:чуть что-бей в нос,а потом терпи.

   Дворник ушёл,подобрав у магазина пару конфетных фантиков.А я чуть растерянно потопал дальше,оглядывая право и лево,и взад,но уже не кланяясь каждой незнакомой насекомке.

   Зайдя в строительную контору,остановился передохнуть,успокоиться с документами.И у кабинета начальника подслушал разговор,перебранку даже.Один рассерженный голос увольнял;другой виновато оправдывался:-Я и не думал бригаду подводить.Просто случился в семье день рождения,с кем не бывает.-Со мной!И мне алкаши не нужны!-Ну хоть вычеркните статью из биографии.Я же вам зла не делал.-Ты увёл с объекта двух молодых ребят!И вы пьяные попались на глаза заказчику.Управление опозорили-кто нам теперь работу доверит?-Мы раньше срока залили фундамент,вручную,мешалками!А вам честь флага дороже справедливости.

   Может изза этого увольнения,или ещё по какой важной причине,взяли меня работать в строительную бригаду.Прораб даже великодушно улыбался,будто на краю света земляка негаданно встретил:-Я такой же как ты,друг.И вот с этими бродягами мне всегда спокойно.-Если б ему руки длиннее,то он бы обнял всех семерых мужиков,и меня впридачу.-Ты нас ещё узнаешь с самой лучшей стороны:если,конечно,мужик стоящий.

   -Ой,бахвал.-Бригадир даже отвернулся от его наглого героизма.-Ну какой ты подвиг совершил в жизни,чтобы своей силой пугать?

   -Ну а как же?!-очень удивился хвастун,оглядываясь по лицам.-Ты ещё посмотришь,друг,какой мы гостиничный комплекс отгрохаем-из центра города будет видно!

   -Не верь ему,врёт,-махнул рукой мужик,похожий на бармалея,ничуть не заботясь о прорабском авторитете.-Мы строим бордель для толстопузов и сауны для шлюх.-Тут он хитро цвыркнул вставными фарфоровыми зубами:-Если не гребуешь,оставайся.

   А я только слушал россказни,да улыбался.

   -Почему ты всё хохочешь над нами?-подпустил бедокура один из молодых ребят.-Доложи о себе:кто,откуда,зачем.

   Я смущённо потёр шею,словно воротник кадыку тесен стал.И почти пропел,шлёпая по рюкзаку как по клавишам воображаемого рояля:-Сам я простой работяга,дырявые штаны.Родился человеком,а мог бы тараканом.Хоть и некрасивый,но с человеческим лицом.И деревня моя большой материк.В ней батя с мамкой жили сельскими пахарями.Но их я не знал,меня бабка носила.Нынче слаб в любви оказался;взял первую же бабу и влюбился.Теперь она всю мою хронику в животе носит.А приехал,потому что надоело картошку стаканами продавать,вот и решил с вами познакомиться.

   -Ну ты даёшь!-рассмеялся бригадир.-Случайно,не в сводном оркестре служил?

   -Нет,я из авиации.На старом аэродроме коров пас.

   Мужики вплотную придвинулись к лацканам серого пиджака,к чисто вымытой одеколонной шее.-Не гоношись,гражданин.Ты брось воевать,здесь все свои.И мы имеем честное право узнать,кого берём в бригаду.

   Я шагнул наперекор,бунтаря и выпятив грудь,рванул рубаху,треща тканью и пуговицами:-Сильного мужика;пусть осторожного в действиях да оценках,но взрывного и яростного,когда надо разорваться,чтобы каждым клоком своего тела убить пришедшего со злобой врага,за семью,за родину.

   -Молодца!-выдохнул ласково бармалей.-Проставляться будешь?Вместе пойдём,-подбоченился,как видно лелея славу лучшего прохиндея.-Я всегда найду.

   Мне оставалось только с улыбкой отсчитать ему половину командировочных.На деньгах сразу заблестели капли самогона,зарозовело сало,смятые купюры хрустнули будто маринованные огурчики.

   По дороге бармалейкин учил меня,школяра:-Вон там у нас душ,открытый.Поэтому к окнам гостиницы поворачивайся только задом,а то жильцы начальству жалуются.Дальше,за корпусом,наш котлован-мы новое строим,но и старое обслуживаем.

   -Ух ты!погляди,кто идёт.-Я восхитился виденьем.

   -Ты про крашеного паренька говоришь?Не смотри на него,как на дурачка.Неудобно.

   -Вот ещё.А прилично так мужику ходить?глаза синие,губы красные,брови щипаны.

   Парень даже не обратил на нас внимания,высокомерием своим намекнув,что он выше всяческих подозрений.

   Бармалей взял меня за руку,тихонько разъясняя щекотливую тему:-ну какой он мужик?Даже не баба.Мужчинка,альфонсик,мача.Так теперь называется.Может жить со всеми подряд,никого не любя,не привязываясь надолго.Ему важно только собственное удовольствие,беззаботность.Он научился технически кувыркаться на девках;но когда к горлу нож,то засунет язык в любую грязную задницу.-Извинился:-Мы поэтому и тебя проверяли,вдруг оказался б из этих.Тут ещё и не такое увидишь.

   Я хмуро глядел в землю,выискивая на клумбах крошечные ростки цветов.Херовенько было мне,обидно среди чужих.Ну да,авось наладится.

   Постучали мы в ближнее подворье,обихоженное,но неприкаянное.Сын старухин живёт далеко на северах,с невесткой да внуками.Раз в году видятся,а то и реже.-Новенький?-спросила седая,простоволосая.-Из деревни прибыл на заработки,жена тройней беременна,-почемуто сбрехал бармалей,может проймая бабулю жалостью.-Батюшки!-обсмотрела меня с любопытным видом,явно собираясь бежать по соседям,трепаться.-Милая,разгони тучи,найди нам банку.-Мой ушлый напарник показал ей горсть денег,в руки ещё не давая.Мне потом объяснил,когда бабка ушла за самогоном:-Жадные они здесь.И злые.Я у одной перестал брать,потому что в бражку плевала назло.Сам видел.

   Точно.Скупые.К трём литрам старуха вынесла нам два мочёных яблока.И деньги тоже дважды пересчитала.Судя по древним деревянным игрушкам,оттаявшим во дворе изпод снега,внукам не хочется приезжать к ней в гости.

   Тут бармалей увидел самодельного спортсмена,сбрасывающего жирок.-Мужик,ты давно бегаешь?-Да уже третий год,-гордо приврал тот,покачивая пятилетним пузом.-Не видал,где здесь разливное пиво продают?

   Скупились,в общем.И первый вечер прошёл тепло,дружественно,среди славной попойки.А утром мы все принимаемся за работу.Приятно преодолевать себя.Боясь и мандражируя,ступить на верхнюю чемпионскую ступень,на предел своей смелости-а перешагнув рекорд,идти ещё дальше.Самый каменистый камень и самое железное железо подчиняются мужичьим рукам,работящим да жадным,не в силах сопротивляться живости ума и мощной хватке.Куда вам,вылощенные воротнички,до настоящих трудяг!разве ваши прилизаные волосы и надушеные рубашонки могут понравиться руским бабам!жалко вас,немочей.

   Мужиков было восемь-со мной,конечно-но поделенных на три бригады.Первая-это два молодца среднего возраста,в самой поре,тридцати около;занятые отделкой гостиничных номеров и саун.Бригада вторая-два зрелых отца,которых можно бы назвать бальзаковскими,если такое выражение употребимо средь нашего брата;они считались классными электриками по всякой сантехнике.Ну и нас четверо вместе-бригадир,бармалей,мальчишка да я;бравая команда на все руки-как ловко хвалит прораб,когда ему край нужна помощь.Шестеро работяг поселились в бытовке;а меня да мальца определили пока к сторожу на вахту,благо там место есть.

   Обед.Младшенький ест с аппетитом-ложкой,кувалдой,лопатой ворочая шустро.Бармалейкин кушает долго,всё время чтото выбалтывая на дне миски.Шире всех открывает свой рот бригадир,но не чтоб крикнуть зычно,а лишь прожевать здоровый кусок.Вместе с челюстями двигаются тудасюда и густые брови,и крупный утиный нос.Бугор так же играет лицом,если сильно нервничает.Я уже повидал.

   В конце недели к нам подошёл начальник гостиного пищеблока,и попросил-не указал,как некоторые-привесить к потолку вентилятор на новом холодильнике,врезав в него аммиачные трубы.И всё.А за это помимо зарплаты была им обещана левая денежка.

   Пока гладко идёт.Прохладный гнилой ветерок с примесями дохлой курятины гуляет по холодильной заброде,проверяя каркас на прочность.То плечом толкнёт,то задом упрётся-а вдруг мощные лопасти сорвут закладную платформу?и вся конструкция падёт на слабые черепные коробки.Улыбайся,бармалей,хохочи под сварочной маской;но шов клади совестливо-как себе.

   Я стою на крыше,подымая вентилятор:кручу рукоять лебёдки,и она кряхтит,жуёт свои ржавые зубы.Бригадир с мальчонкой уже под потолком,крепят совпавшие дырки;на синем боку платформы отпечатано мелом белое клеймо победителей,такое же на рейхстаге.

   Но мы совершили одну непутёвую ошибку,о которой догадаться было непросто.Врезки аммиачных труб оказались под самым ригелем,а туда даже голову не просунуть.Горелка заваривает стык-и где?что?не видать.Ну вымахались,если мягко сказать.Сначала варили через зеркало;потом плиту обили кувалдой,чтобы хоть уши пролезли.Всё равно два стыка сифонят-лакмус синеет как школьная промокашка.Бармалей скрипит зубами от злости,бригадир нетерпением пухнет.

   Два дня нас железо мытарило.Но прогнулось.После долгого нагрева кристаллы нашли себе прочное место в строю.Сдвинули щиты-и задохнулся аммиак,слёг закупоренный.

   До ночи мы помогали электрикам,которые вяло копались в пультовой,едва открывая глаза.Кусачки да пассатижи уже храпели на верстаке,а отвёртки вздыхали завистливо,вкручивая последние винтики.

   Заработавший вентилятор осыпал нас крупчатой пылью;в ней попадалась и острая чешуя морской рыбы-даже акулы-и твёрдые комья засохшего мяса-по весу слоновьего.Видимо,именно здесь устроили рынок сбыта океанские корсары с африканскими браконьерами.

   Я забрался на крышу по лестнице.Над городом горит самый яркий фонарь:луна,словно путевой обходчик,шляется между трамвайных рельсов,выстукивая слабые костыли да шпалы.Мне сверху видно как сговариваются дома,меняясь местами и названьями,пока их домашние спят.Громадные небоскрёбы тихонько перебегают улицы,прячась в подворотнях,доселе им незнакомых.Тото утром начнётся кутерьма.

   Я с мальцом подружился,ведь ночуем рядом на полатях.Он теперь мне обо всём жалится-плохом и хорошем.Совета просит.Оказывается,тоже в деревне живёт.И там полюбил одну девку,сразу как только она отдалася ему.Что он мог больше поделать,если другие заняты.А эта-вот она-стоит лишь протянуть руку.Но став так нежданно как все,мужиком,он до сих пор простить не хочет,что не девица она,а сам ей достался мальчишкой.Тут же и грыз,себя да её за сердечные муки-хоть понимает,что будь она целомудренной,то вряд ли б у них,двух бедных цыпочек,сладилось.И старая мать вечно его подзуживает после снюханья их-ей сына жалко за бывшее единочество,но ещё жальче в чужие руки отдать.К той уйдёт-хозяйство бросит;ту приведёт-надо хатой делиться.Девица тоже маялась:лучшей доли для неё в жизни нету,потому что там все друг о дружке знают-взамуж проситься без толку,лишь горюшко на единую ночь.А с этим парнишкой также натерпишься,если измену забыть не сможет.Тогда точно сначала распустит сопли,а после и руки.Мужичок пока слабый,по делам с матерью видно.

   Но что я могу ему посоветовать,если в своей личной жизни безграмотно маракую.Вместо красивых любовных стихов бабы слышат от меня только грубое-дай.А им,порядошным и нежным,нужны цветы,вздохи,свидания-белое платье,детишки да крепкая семья.Вот об этом и написал моей одинокой жёнке какойто велиречивый аноним.Он сунул своё письмо на верёвочке под крыло сизому голубю,тот передал его в зубы сиреневому псу,а шелудивый изменник положил синий конверт к ногам хозяйки.Я стал замешивать раствор-она распечатала,поволок на кладку наполненную тележку-она читала,уехал на самосвале за песком-уже заплакала.С чего бы,казалось:-здравствуй.Чем ты занимаешься?наверное,печку растапливаешь сырыми дровами.Так и вижу дым из трубы.И все наши вокруг тебя прыгают.Зря я тогда ушёл с обидой;уполз рану зализывать,болезненую для себя.Другой бы просто погрозился,может и хлопнул по сраке разок,а мне тяжело прощать любимых людей.Чужие наговоры-шваль,подсолнушная труха,на злыдней грешно праздновать.Но мне горько твоё невнимание,твои ласки с дружкамиподружками.Зазря тепло растратила на прохожих людей.-милый мой,ненаглядный.Родненький,ты пишешь мне болью сердечной,значит узнал!любишь!любишь.Меня лишь,и никого больше.Прости за то,что вокруг меня люди,а я для них солнышко;но другой бабой,зелёной и холодной женщинкой,я тебе не надобна.Только дарующей,светлой,как нежность в твоих глазах.-боюсь,что не донесу её вновь,расплескал половину уже.Была ты тогда для меня словно праматерь человеческая:и по шептаньям губ,по клочьям спрятанных слёз догадался я о твоей любви.В душу раненую свою вопхнула меня лоскутом,чтоб дыру залатать на время,а вышло навсегда.Когда узнала что смертный я,умереть могу,то сразу пригрела,упрятав от всяческих мук.Жили будто сиамские близнецы,и сынишка был сердце наше.Но как из крохотного костерка нашей встречи запалилась война звёздная!?сколько уже я ни топаю по джунглям,морям,по приступкам опасностей,а прошлое сзади ползёт,вгрызается в след.Сто шил колют в почках и печени,мозоли срослись с сапогами,а горькая память как цербер концлагерный в спину пинает прикладом.-когда дети вырастут и разлетятся по своим гнёздам,мы с тобой так и останемся одни,не простив друг друга.Без тайной надежды,без мечты на будущее.Отомсти мне,предай хоть с любой одинокой тоской,тебе станет легче.-нет.Я создал из себя пророка,придумал судьбу и высшие идеалы,и теперь не могу совратить даже замужнюю бабу,потому что все будут тыкать пальцем.Газеты уже пишут о нашей разлуке.Ты читала?чёрные строчки на белых листах,топот ворон по мелкому снегу.Птицы в открытую каркают,не боясь своей клеветы,и я пустил пулю одному настырному репортёру.Приехали врачи да милицейские,задавали вопросы,опечатали тело поперёк тротуара.Но если б пришлось мне ещё разок выстрелить,я бы и пять,семь,десять,всю обойму.Сынок,верно,распоясался без моей отцовской поддержки;кожаный ремень тоскует по его заднице,и очень хочу я услышать просительный визг:батя!больно!А планету тошнит от животных мучений:она как валерьянку глотает сердечные капли моего естества,подвывая мяучьим голосом,что мир наш огромен,милосердный да ярый,и все личные заботы,повязанные с тобой,нужно выгрести вон,вчерашний сор.Но только тебя я люблю.Невмоготу объяснить подступившую тягость дурных ролей-не в себе я сейчас,чуждый да жалкий,но слова мои уже заучены до дыр,и тебе ничего не поправить в этом спектакле,угрозами,плачем-ты только сбиваешь меня с текста,и даже нанятые клакеры отказываются нам аплодировать…-Ну потерпи чуток,миленький.Я тебе похлопаю сам,когда вернусь домой.По всем частям тела,браво будет от души.

   Потому что сладкая цветочная флёра весеннего настроения рвётся как чулки на рассеянной барышне.Сегодня не вышел работать банщик из обслуги.И администратор отеля попросил прораба выделить ему из бригады примерного работника,хорошего человека,прекрасного семьянина с длинной родословной.Очень приятно-им оказался я.А в обязанности мне вменялось вычистить все сауны после бурной ночи:подмести разбросанные в попихах гандоны и затычки,отереть с деревянных седушек следы малафьи,до блеска отмыть заблёваный пол.Но я оказался невменяемым,что удивительно:ведь дома за лошадью убирал,за свиньями было,и при морге работал не гребуя.А тут за падалью-на тебе-гонор свой показал:ищите,мол,в другом месте.Каюсь-говорил с прорабом чуточку иначе;зато отозвал его секретно,не позоря при людях авторитетного человека.-Послушай,-вкрадчиво подступил он ко мне,словно перешагивая реку по льдинкам.-Мои команды надо выполнять с полуслова.-Внутри заведясь на четыре утра,спокойно ему отвечаю:-Скажите это цепным псам.Они озываются на любой фас.-Что,что?!-Побледнели прорабьи уши,от которых кровь шмыгнула к мозгам,затмив разум.-Ты обязан выполнять все рабочие требования.Я ясно говорю?

   Ага.Как проповедник обезьяне.Когда на небо выползла тёмная дождливая сколопендра,и мы пораньше собрались в бытовке,то мужики припомнили начальству всю хитрую жадность и жадную хитрость.

   -Жулик ты!-хлопнул об стол бармалей,тут же на пальцах разъяснив,где да как прораб обманул бригаду.

   -Дурачки.Я не вас,а хозяина,-с волнительным напрягом оправдывался тот.-Куда барину столько денег?на машины,квартиры,любовниц и золото.А у меня двое взрослых детей,я им возвращаю награбленное.Силы мало против,так я из засады,-и сам ухмыльнулся шутке.-С нас тоже кто по закону имеет,а кто преступно ворует;значит,и мы должны не теряться.

   Тот ещё прохиндей:своё холуйство оправдывает благими целями-спасу и уберегу-но самому попросту надо урвать,стащить,стырить.Вот у меня с мальцом всерьёз закончились гроши,и жалкий гостиничный ужин был постным,несытным.А за окном играла бравурная музыка-нынешний жизнерадостный праздник вкусно припахивал балом.Закрученные в спиральку ароматы борща иногда вдруг целым скопом залетали к нам в форточку.Но лишь только мы приоткрывали голодные рты-птенцы пугливо,словно боясь стряхнуть поварское наваждение,иль ротозейство-как внезапно срабатывала перетянутая пружина барской жадности,спеси даже.И ядрёный дух сёмужной ухи резво улетал из сторожки на дубовые столы.Бросил товарищ быстро капроновую сеть,облепив фортку,но следом всё ж вырвался от нас пряный запах тушёной свинины в ананасовой мякоти,и на ладонях осталось лишь мокро.

   Щёлкнув пусто зубами,я присел на кровать,в готовности снова хватать да бросаться.К сторожевой нашей будке подъехала иноземная карета,первая гостья,милая золушка.Платьице бело,туфельки из хрусталя-да,она это.Про неё в сказке писано,и об ней весь мир два столетья судачит.Ах,как жаль!сумерки сгустились на улицу-прекрасная девушка мимо прошла как видение,бледной мечтой.Её на высокий трон берегливо сопроводили кавалеры,и мошками вились вокруг услужливые лакеи.

   Слушаю-фанфары трубят.Съезжаются к нашему замку золочёны кареты,таратайки серебряны,и прочие рысаки.В них слуги,кучеры,охрана.Для принцесс и дам,прекраснее которых нет на свете.Гложет меня то зависть,то голод,желудок и плоть.Напарник мой уже посапывает носом,кряхтит да стонет,сонно вздыхая о доме.На его влажную губу уселась наглая муха,и без стеснения раздувает крылья,может собираясь нагадить.Я улыбнулся,вспомнив как жёнкин фиолетовый пёс гоняет их по моей хате.Он даже бросит лакомую кость,если поблизости услышит жужжание.Для меня так же надоедлива сейчас волнительная музыка белого танца,потому что не к кому грудью прижаться.Ведь славные девушки за окном чисты,их святилища девственны.

   Не верю себе-брехня всё.Это в придорожный кабак пожаловали всех сортов продажные шлюхи со своими толкачами.И танцуя,до одури торгуются за лишнюю деньгу,перекрикивая голосящий оркестр.А наутро будет снова заблёван вымытый дождём чёрный асфальт,и золушек вышвырнут из дворца вослед за хрустальными туфельками.

   Я закрыл глаза,уши прихлопнул,вскользь погружаясь в марево дремоты,лёгкого бреда ль.Укрытое зелёной ряской,ещё нетопкое,мелководное болото забытья прохладной грустью вытягивало меня из жаркой трясины дневной суеты,с потного омута сумрачного бедлама.Поначалу осовели деревянные ноги,будто старый башмачник вырубил для них бракованные протезы из очень упрямого дуба.Коленки враз перестали гнуться,даже в обратную сторону,а по ступням забарабанили красноголовые дятлы,бойко вбивая шляпки гвоздей.Душа моя вдруг с разумом вместе выплеснулась через край старой каптёрки сторожа.И едва черепом не сломав стропила,рванула ввысь наитием,разбирая дорогу.Я хоть и давно уж гуляю во снах,по небесам да безбрегам,но тут малость напугался.Потому что сам далеко отстал позади себя.Крикнул вдогонку раз,другой ещё смеясь-и ау.Вокруг темнота,новолуние,мрак.Зрачки тусклые звёзд.Вертанулся я,заутробный сосок,всюду тыкая носом.То между высотных домов,где жулики скрадывают шаги и прячут длинные тени в арках еле освещённых проулков.То в душные кабаки влетал,где с трудом мне дышалось прелым запахом сбрызнутых подмышек и гнилью плотских выделений.Когда жадный до гулянки собутыльник набирался вусмерть,он винил в своих бедах меня да и всех посетителей,облаивал чахоточных музыкантов.А сумятица глупых мыслей грезила ему о предстоящей славе,к коей прилагалось богатство,любовь,несравненная девичья честь.

   В эту самую ночь жёнка ждала меня у старой избы:заходилась сердцем,придумывала себе химеры моих резаных ран,душевных болей да слабого здоровья.Для неё весь город далёкий спёкся в грязный клубок автомобильных дорог,путейных рельсов,и транспорта;свистел,дымил,а его загнанный кислород незряче метался по воздуху,то трусливо рассеиваясь во стратосферу,то туго набивая глотки прохожим.Но баба мечтала о скорой встрече,впрок растапливая сливочный жир на ковше небесных созвездий.А тут к ней забрёл окочневший путник,видя как средь кружева дерев огонёк теплится.-Здравствуй.Пустишь?-Хозяйка откинула волосы,подбоченясь статью.-Я не знаю вас.Почему на ты?-Но он был уверен,что не обознался;а всё ж покраснел и смутился застуканный.Резинка его широкой улыбки враз лопнула,больно щёлкнув по щеке.Наползли слёзы обиды,им спрятанные под маску гриппа да высокой температуры;руки дрожали,когда он вновь надевал картуз.Рваными шагами путник стёр свои следы до ворот.Здесь жёнка окликнула его-куда уходите-развесив гирлянды гостеприимства вокруг тусклой лампочки над крыльцом.-На дворе ночь,и больны вы как видится.Оставайтесь хотя б до утра.В чугунке горячий борщ с мясом,сметану дам,каравай хлеба.-Ухали совы,хрустели мыши,жалобилась далёко у леса волчья сыть;а странник упершись лбом во дверной косяк подвывал печной вьюшке,и медленно стекал на пол,пока держаться хватило сил:-Кралечка моя невысказанная,залюбованная в письмах да одиноких разговорах-я не знаю сейчас,радуешься ты или бедуешь.Вокруг твоего дома хожу,заглянуть стыдясь.И не от вины покалеченой,и гордыня здесь ни при чём-глазоньки синие увидеть мне боязно.Прожил долго я без тебя;научился с полслова людей понимать,а как в душу грязную иноче загляну,так не верю уже никому-обманом крещусь.Мне кажется будто в твоём ясном взоре то лукавство порожнее,то правдивость без меры.Даже ясновидец клеймёный тут ошибётся,а я уже точно разлуку прощу.Хотя бы за то что моею была,что беременна мной.Душой прикипел я,особо в больничке-когда узнал тебя слабую,смертную.И часто вспоминаю,как ты весь белый свет просила о счастье,сама в силах дать его миру.-Почему мы расстались?-дохнула баба нос путнику ароматом борща,и сметаны,и лука;так близко,что с надеждою выведать тайну чужую,коя очень с её была схожа-знать,все люди живут одной радостью,мукой одной.-Просто гордости наши вцепились друг в дружку.Грызли долго обоих,скрадывая как звери оборотни.Нас таили от них травяные логова,природные недра,да рваные раны земли.Мир берёг от прохожих,знакомых,друзей.От газетной байды,от киношной бурды,слухов,сплетен,молвы.Но измена твоя мне всадила под сердце обойму животного ужаса-что я мёртв,я закопан живьём.И ты всего лишь одна изо многих,совсем не единственная на белом свете.А ведь когдато господь сам почтил тебя святостью в нашей домашней молельне.-Успокойтесь!вы бредите!!кто вы?!-плакала баба,грея холодные руки бродяжки.-Я с того света бессмертный.Вроде живи да радуйся,но устал.Надоел мне закат уходящего солнца и утренний крик петуха,отвратительно тело,повадки животных,свист ветра.Мои вены наполняет вода океанов и рек,в капилярах ручьи протекают;на башке моей травы с лесами растут,и другие довески природы.А в желудке моём сплошь полезные все ископаемые-нефть,руда,золото-до последнего черпака.Я всё знаю на свете бессмертный.И мог бы жить дальше-если б о тебе не скорбела душа,не тревожила память.Мой отняло прозренье покой,я воочию вижу тоскующих вас,и любя проклинаю бессмертье.

   Гороховый шут-говорят про таких;ещё долго фигляр тот рассказывал жёнке об загубленой жизни своей,поминался сердечными муками.И я,целую ночь отлетав впустую,даже не примял лежанку;а наутро сонно услышал:-Сегодня опоры будем в котлован ставить,-как радостно потёр ручонки прораб.-Нам кран обязательно занять надо делом,иначе за простой деньжата утекут.А мы и так мало заработали.

   -Что же?неужели только на харчишки?-Бармалей глядел исподлобья,недовольный проповедью начальника.Потом стал загибать свои пальцы-считай,серый волк:-Вопервых,зацементировали двенадцать подушек под сваи;вовторых,сварили опоры;втретьих,весь фундамент обвязали арматурой.

   -Три машины пеноблока разгрузили,тонны металла вручную,-поддакнули мужики,возмущённые жадной несправедливостью.

   Но последнее слово осталось за бригадиром.Он хлопнул по столу козырным тузом,приметив хитро:-Это ты перепутал,начальник.Признайся спьяну в ошибках.

   Тут прораб начал юлить,вилять,ластиться.Я хоть и прожил вдали от людей,но тоже в своё время повидал таких,скользких,которые влёгкую сбрасывают кожу и хвост:-А вы думаете,родные чудаки,легко мне с заказчика деньги содрать?долги выбить?Да если мы торговаться начнём,другие тут же дешевле возьмутся.Всюду сейчас конкуренция,братцы.

   -Ну а всё ж таки дай нам грошей.Под трудовой порыв,-усмехнулся бармалей.

   -Послезавтра вернёте,-протянул начальник скомканый кулак,и со вздохом еле разжал ладонь,шурша купюрами.-Но больше не побирайтесь.

   Суровый бригадиров взгляд пригвоздил его к месту:-Следи за речами своими.Побирушки шарят в отбросах,а мои ребята-работяги.-И на извинительный зов прораба никто не обернулся.

   Вечером после монтажа мы устало бражничали,разложив на газетной скатёрке нарезаную буханку хлеба да пяток дешёвых томатных консервов.Самогон взяли у другой бабки,втайне от участкового.Сказала нам старая:-Дельный он,потому и строжится.Мне от него тоже выговор был,что спиваю,мол,мужиков.А куда деваться?сама я скотине корму не привезу,забор не подправлю.И хате уже тыщу лет,набок валится.-Она дохнула на ладанку с ликом своего погибшего мужа.Потёрла уголком цветастого платка.-Без никого доживаю.-Тебе гроши нужнее,на одну песню не проживёшь.Знаю сам,как старикам платят,-вздохнул бармалей,едва печалуясь о будущем.

   Мы весело бражничаем.Один мужик запел,другой ему подтянул,и хоть не все их слова разобрать можно,но понятно-радость одолела душу.Вступил третий,петуша свой мягкий голос,четвёртый рыгочет лошадем.Даже самому младшему бригадир позволил пару стопок выкушать:-Ты не смотри на взрослых,заедай смачно,-и сунул ему в рот полную ложку тефтель,а следом кусок хлеба,так что парню их жевать через силу.

   Подошла к нам вокзальная баба:она там ошивается,подгребая копейки с проезжих.Сначала издалека на вечерю глядела,потягивая пиво из горлышка.А потом всё кругами,да ближе,ближе;мы уже отворачиваемся,чтобы к столу не приглашать.Не замечаем вроде.Но бабе такое презрение-тьфу.Я,мол,чисто одета,и в бане вымылась-угостите сигареткой,добрые люди.

   Бригадир одну вытянул,подал;а сам искоса присматривает,чтоб рукой не дотронуться до грязнули-знаем тебя,хлыста вокзальная.

   -И огоньку,пожалуйста.-Где баба вежливости поднабралась?да люди переезжие научили,которые с баулами и кошёлками.К незнакомому человеку ведь просто не подойдёшь-он тебя примет за вора,и вцепится в чемоданы:-пошёл прочь!-А бабёха со слезой приноровилась;вот так же,как сейчас рассказывает:-Обобрали меня на вокзале безжалостные холопы,лишь только от своих вещей в туалет отошла.Бывало,саму боялись-а теперь и я сижу,дрожу.Вам спасибо,приветили,-вот она уже рядом села,и чашку налить протягивает.Выпила аккуратно;но ложку не взяв в рот,закусила хлебцем.То ли брезгает,а нито боится,что погонят с компании.-К сестре собралась я в гости,купила подарки племяшкам,да и деньги были при мне-много.-Баба тронула за карман,будто купюрки там,ещё не покрадены.Потом беспечально махнула рукой:-Я не жалуюсь,всё дуре наука.Мужичонку похмельного жалко стало,трясся очень,и пошла чертушку ему купить.-Она раззявила мокрые губы в трогательной просящей улыбке.-До сеструхи б доехать,тут совсем близко.

   Бармалей бочком,на полусогнутых,подал ей руку:-Не спеши,милая,отдохни с дороги,-уговаривая пройти к нам в бытовку.Но баба обняла себя охапкой,двумя руками держа как цветы от поклонника;сладко обглядела всех невзначай:-А вы гостью примете?не стесню?-и мы уже стелились перед ней,размываясь в очертаниях уродливых,нереальных фантомов;даже младшенький наш возбуждённо пришёптывал-наливайте,ребята-и его дрожь перепала земле,укачивая её крепкими ногами.Паренька смущала животная новизна порывов,робела малоопытность-но в его пьяном мозгу уже погасла яркая лампочка разума,а огарок сердечной свечи нырнул между ног и закапал расплавленным воском.Бабёха разделась;оглаживала свои белые ляжки,медленно склоняя крашеную клочкастую голову к мужичьему паху,сзади рукой подмогая впихнуть бармалею-визжи,сука,нежно!-и повизгивала,когда тело её раздирали на всхлипы,чмоканья да стоны.А в эйфории пьяного бреда перед каждым из нас обреталась другая,любимая женщина-здесь рождённая из мечтаний и снов.

   Утром тяжёлое дыхание хмельной ноги испохабило  трезвый воздух природы , в котором   яво чуялся запах жёваного чеснока вперемешку ср зловонием изжоги._Физкультпривет!-крикнул свежий бригадир  ,огурец в пупырышках ,и помахав кулаками ,набил  нам донельзя опухшие морды.-Что вы ,ребяты.,ели,что за одну ночь так поправились?

  -Бугор,не ори-держа голову левой рукой ,бармалей цедил кефир из литровой банки.Она  тряслась , и капли кислушки текли по грязному подбродку.

   Но хуже всех было младшенькому.Сидел  он,скрючившись над ведром,и  кавкал горючими слезами ,изгоняя зелёного змия,его  ядовитых выкормышей.

  Ко мне же пришло сумеречное  разумение,но не ум ещё.Всюду чудилась измена да дожь,и даже к жёнке я  потерял доверие.От грешных потуг ночного разврата грядущее виделось мне в чёрных красках,угольной  мазне.Поблазила было череда удач и настоящей любви-горечь одна остаётся ,оскомина вчерашнего буйства,свинская пляска голозадой похоти.

   -У нас там ничего не осталось?-жалобно спросил один из болящих.

  -Ваша барышня  допила ранним утром ,когда уходила,-съехидничал бригадир.-Вот кому хорошо:и рыбки поела ,и на хер села.

   Бармалей потушил окурок об шлёпанцы:-Надо мышеловки поставить.Обнаглели,уже в морду прыгают.

   -Спасибо хоть,что на нос не насрала.

  -Да я о мышах.-Переобулся в сапоги .-Пойду воды принесу холодненькой.

  -Лучше б за самогоном  сбегал.-Старый электрик улыбнулся просящее золотым ртом.-Я на литровку дам.-Он слыл самым бережливым средь нас:до чего житуха довела.

   Минут десять всего лишь  прошло  ,как ввалился бармалейкин со счастливым лицом:-Во! Ещё горячий  мне наливала.С ночи гонит.-Он стопку заглотнул,но она назад;снова вперёд  протолкнул ,крякнул,а всё же выйти не дал.За ним  электрик  пригладил пальцами седые волосы ,попутно ища глазами расчёску ,и перекрестив рот ,мелко вылакал.

   Бригадир  придержал особо ретивых :-Мы вчера не  успели картинки раскроить ,швеллера,уголки.Сегодня обязательно всё дорежем,и начнём связывать опоры между собой.-Поторопил,сгоняя мужиков в одну рабочую кучу:-Пошли,пока местных нет.А то скажут,что мало работаем ,поздно выходим.

  -Там электроды есть?-Я взялся за новую пачку,сохнувшую на козелке.

  -Да возьми,чтоб лишний разнее ходить.

   На  объекте сначала долго искали ключи от кислородного редуктора;они оказались  под шлангами.Сварочные кабеля тоже были перепутаны вчера  впопыхах;растащили как надо.Скоро работа наладилась:одни резали металл,другие обваривали конструкции.

   Так пролетел этот день.И пробежал этот месяц.Солнце,зелёная травка,набухшие почки.А у меня настроение сильно подпорчено,и уже тёмная гниль  на съедобную мякоть  вползла.Потому что узнал я не впрямь ,а далёким обиходом, будто моя названая жёнка закрутила  шашни с соседским молодцом.-Злые люди видели их под ручку.

  -Ну и чего тут такого?-спросил я вроде  бы равнодушно ,но мягкое сердце свалилось внезапно на кактус беды ,и  сто иголок вбили свои шипы в тощую кожицу.-Просто товарищ он верный бабе моей.-Убеждённо отвечал на коварные вести ,как полковник держался.И так же спокойно достал  пендель из кобу ры:девять пуль  в рот подлому гонцу,чтобы никому больше  тайну не выдал.Отстреляный язык  завис на одной  нитке ,и я срезал ошмёток кинжалом.

   -Иди,-говорю.-Но запомни:твоя жизнь отныне в моих руках.Не позорь никогда бабью честь.

   Захныкал гонец обезглавленным ротом,только  противного слова  сказать  он не смог.И ущёл ,подвывая проклятья.

  А я опечалился от козней, интриги  мне запоганили быт.Неделю хожу бирюком-к людям мало внимания,и рабочая суета  стороной  прошла.Шепчу :-Что ж ты не дождалась  возврвщенья? Как было можно в обнимку ходить с чужим мужиком?

  Милая мне будто ответила,но странными словами да хриплым голосом;а потому,что это из моей души  её оправдания рвались на свет првдивыми речами.-товарищ то мой по старой работе ,и я сама держала его за костистый локоток ,чтобы не упал  случайный мужичок этот от лёгкого ветра ,слабый он как воздух в больничной палате,присмотра  за ним нет-вот и сгубила меня жалость ,поверь ненаглядный мой.

  Неверю.Пока сам увижу.Билет .Вагон.Станция.Теперь вечер.Непроглядный мрак.И лишь иногда небо сполошат сигнальные молний ракеты,а следом гремят крупнокалиберные пушки наступающей грозы.

   Горизонт придвинулся к  самому носу.И чтобы не разбить голову об его чёрную стену,чтоб не поколоть глаза мокрыми остяками обнищавших деревьев,я в секунды  просветления  ночной слепоты наизусть запоминаю дорогу.А когда гаснет  подожжёный воздух ,скрадываюсь вперёд,зверино топча чавкающую землю.

   Бес мой совсем очумел.Всему миру собрался мстить.А ангелу б  отстрелять в белый свет  полную обойму  ,и никого не убив ,вернуться домой.Я чую,что всерьёз воевать предатели испугаются :они без боя сдадут уютно распахнутую кровать ,где было надолго устроились.Только бес на своём упёрся как бык колхозный,смертью грозит.Теперь его либо валить на мясо,или рога отпиливать.Для счастья всеобщего.Да вот трусости мне господь передал лишку:она даже из пяток сочится,с кровавых мозолей.И я втихомолку лаюсь на командира.Блудливый пёс;а оглянется он-сразу честь отдаю,виляя хвостом.

  В доме моём тишина да покой,место нагретое возле.Сопят на ночной рубашонке белые розы  невесты,вдруг по которым рассыпаны  заплаканные обо мне письма.А я её врукопашную? ножиком?! до смертного крика?!!

  И тогда свершится справедливый  суд на красном ковре закона.-Подсудимый,расскажите как познакомились с жертвой?-Председатель вытрет платочком вспотевший лоб и попросит открыть в зале форточку.Секретарша  встанет с места,и сознавая очарование  своей молодости,надолго  зацокает каблучками к окну.Поднимется на цыпки,в коротенькой юбке,и судебный вопрос нынешнего дня станет личным,волнующим  мужчин.Терзающим женщин.

  -Подсудимый,отвечайте.О чём вы думаете?-Кучерявый молодящийся  прокурор отвлёк внимание зала от пышного тела секретарши на замореную худобу преступника.Тот ещё помолчал ,гоняясь по углам  за неуловимым эхом.-Она пришла сама,так долго блудившая  по свету от бедняцких хижин к богатым  дворцам ,но не поверила хозяевам их.А у меня осталась,в моём тепле да уюте.

  -Вы  проводили с ней ночи? Имели её как женщину?-Навязчивое любопытство зрителей ,милиции,государства,бога терзало  его словно не возжелай,не убий,возлюби ближнего.

  -Вряд ли.Она на сносях.

  -За что вы убили её?-Но преступник опять замолчал.Вместо него отвечали  все люди в зале ,делая предположения.раня уголовными догадками,которые с первого случайного камня  неотвратимо накатывали обвалом.И можно ли  объяснить им теперь тот животный  порыв,когда его выхватил,выдрал  с корнями из жизни тихий ужас неверия.Сдвинувший полюса к экватору,а кровь к голове.

   Всякое доверие проходит,кроме любви себя.Даже если господь  в самом деле сказал  о всепрощающей  симпатии к ближнему ,то мало  кто расслышал его серьёзно –и малость переврал слова.Возможно,ту заповедь  о возлюблении  ближнего иначе говорить нужно-притерпись.Знакомцу,соседу ли,даже к мужу своему ,с которым вместе  распяты на венчальном кресте.Вот где настоящая  голгофа-в ежедневном  совместном житье,и до смерти    страданьях души.Потому что люди  друг другу милосердны меньше ,чем к домашним животным.Кошечкам-сюсюсю,собачкам-тютютю,попугайчикам в клетке,хомячкам на подстилке.А человеку? Семье своей?-бесконечные пьянки,блудливые  оргии,скандалы с дебошами.Ну почему же истинно верующий ,так же как господу,не может верить  другому человеку?!Ведь господа мы не видим,не слышим,не беседуем-но каждый своего любим безмерно,И глядя в глаза  друг дружке,в уши ,во рты-притворяемся да лжём.Ненавидим.Наверное,если бы господь рядом пропивал всю зарплату,у подъезда валялся обсыканный ,или конвульчивно бился в параличе  на соседней койке-то мы б и его  прокляли.

  Я тоскливо глядел между молний в траур  беспроглядной ночи,жалобясь  непоправимыми делами  из прошлого:-Была б у нас  пристойная крепкая семья ,если бы одним мигом не рухнула на подбитые ноги.Я первый махнул её саблей по ляжкам,и пока   она с воем  стягивала вены банным полотенцем,жёнка перекусила ей сухожилия.

   Тут  замутили меня бранные  поминки,и я снова отхлебнул  из блестящей фляжки:-Загляни в окно .Ноченька.Может эта предательская тварь  возлежит разнузданно  на постели ,хуже  осовелой свиньи  раскорячилась,даже ладошкой не соизволив прикрыться.-Я  замотал головой,отгоняя фантазии,и встал во весь большой рост,крикнув  тёмным силам разлуки ,которые жались по кустам и деревьям:-Да что это я разнюнился,лыцарь деревенский!В моих жилах  течёт пурпурная кровь благородства и мощи,поэтому прячьтесь-великие плутни! Мне  надоел ваш подлый обман ,от которого нет проку для тела и неги  для моей души.Пусть иные не в силах  вам шею свернуть ,а я готов сразиться со всем миром! И упокой нас,господи,на одном ратном поле.

   Выхватил в правую руку кинжал,в левую ножны; обвернулся бешеный,ринул на пехоту.В мокрую землю упал и вмах за грабастал локтями ,пугая  чваканьем  уснувших червей.На моих губах  кряхтели  бурые медведки,свалился грязный подкопанный куст межевой;а я далеко опередил свой отряд,уже шаря очами по вражьим окопам-куда бросить гранату.Старая выучка не подвела:по лёгкому дымку  узнал штабную землянку ,и закидав её разрывными комьями  чернозема,геройски ворвался в траншею.Под крики-ура!-и победную  песню.Жаль , на излёте задело меня осколком снаряда,чугунной сковородой.

   Очнулся  я  в лазарете,на  койке.Безо всякой одежды , и портупея  у печки валяется.А рядом  лежит медсестра,грустный образ.

  -Расскажи,что я вчера натворил плохого?

  -Не помнишь?

  -Нууу;вроде сидел за столом ,ты напротив.Ударить тебя никогда не посмею-значит,словами обидел.

  -Ты грубил ,про меня матерился.И грязно сказал о своём хотеньи.

  -Хороший я мужик,но наглец застенчивый.Не умею сюсюкать ,называя любовь ромашкою.Это же кукольный  обман,ханжество.

  -Да почему обязательно матом меня любить?! Других слов не нашёл? Ведь я так же тоскую в разлуке,страдаю,но гадостей о тебе не говорила.

  -Скажи.Вот ты в моих  объятиях:шепни на ушко,что хочешь сделать со мной-дрожью телесной,похотливым  желаньем,сладостной негой.Шепнёшшшшшь?

  -даааа.Когда подаришь мне радость ,какой я совсем не ведаю.

  -тогда  послушай мудрый народный стишок:пришла вэсна,кусты  зэлэны,коты ябутся як скаженны; сорвавси с прывязи бугай,повил корову чорну в гай;а тама гыть у дэлэны сыдить кабанчик на свыньи,и ябэ-давай и я всажу тэбэ.-рукой подпихнул её к себе; но она жестоко  воспротивилась.Обняв бабу  любовью да верностью,я удержал её от страданий позора,стыда,выплёскивая  из себя вместо семени сладкие  как патока и правдивые как молитва  одуряющие слова:-ненаглядная ,родная,любимая,милая,добрая,нежная,-и всё что говорится ,шепчется,стонется в постелях,заблудах ,кустах.-чего же ты единственному и дорогому не даёшь?-стыдно мне очень:думаю,что сам хорошо попросишь.-на меня  смотрела  она полной дурочкой,пуча совиные глаза.Вот за что ненавижу баб,так за подобные  способы обольщения,хоть мы друг другу почти все грамотные.В общежитиях жили студентами,и на улицах тоже знакомились,по компаниям разным.А есть кто сохранил в себе  искреннюю радость при встрече,кто вид  только делает.

  -Любовь не подаяние.-Грубый менторский тон в моём голосе  проявился  шершаво,лицемерно ;и представив,как баба разнюхала это своим женским чутьём,я зачастил не жуя:-Просить никогда;даже  бывают гордые мысли ,когда казнить меня будут,то  я пощады не замолю;а ты,знать ,могла бы смилостивиться  жалкующему мужику.

  -Ты что ?1 сдурел? –и так она быстро вскричала,что я чуток запрыгал от радости,стряхивая с плечей ворохи сомнений.

   Ну всё; у меня будет семья .Семья.Семь я. Огромная куча детишек.

  -не надейся,шшшшшшшшш.-В моей ночной жизни –яви ,дремоте,во снах-снова объявился ящер.Вонючий,голодный и злой.

   В майские безветреные вечера ,когда всеявый господь придрёмывал на райских перинах ,греясь подле огненной геенны-шалопутный змей тайком  отправлялся к далёкой земле,стороной облетая строгие караулы святых угодников.Но даже если б он был схвачен ими,судим и наказан,то всё равно уже дальше ада  дороги нет ему.

   Он совсем позабыл  свои  старые вешки,зарубки на памяти;но  каждый раз возвращаясь домой  тревожным наитием,рвал в клочья земной воздух и пожирал его большими ломтями ,вновь обретая  бешеные муки любви да ярости,едва усмирённые  небесным раскаяньем.Хоть и редко ящер пробивался сквозь  тернии звёзд  своей мягкосердной душой-плакал  было,стуча кулаками  по кремню  комет и болидов-но назавтра он снова  с надеждой и верой  шёл горделиво  на новую казнь ,шлёпая  перепончатыми лапами ,дрызгая  облезлым хвостом,скаля рожи соседям:чтобы вечером,может,доплысть,долететь,подползти.

    И вот  он в миг сей  стоит передо мной ,лежит пред чудотворцем –валяется на четырёх костях ,воздевая в страдательной мольбе  хилые  ручонки:-ну зачем тебе  земная одинокая жизнь? Ответь мне .Никому ты не  дорог ,уже  как покойник .Родился,учился ,работаешь сыч-и со всей  передряги одна  лишь табличка останется из консервной сардиновой банки,прибитая к камню случайным прохожим.А я на этом свете всем,кто  ангела  ждёт и мессии прихода.Моим добрым  имям здесь  детей называют при родах .Клянутся в соседстве,Любови да дружбе.Мне отдай свою плоть лишь на время,а сам упакуйся под ящерку.Ну,пожалуйста ,будь милосердным! Я скоро верну,обещаю!-объял мои ноги ,закольцевал жабьим телом ,хвостом,вытянул ржавый  колючий язык к моей шее…но слава господу ,что кнут на  стене мне помог опомниться-и прогнал в два удара пресмычённую тварь.

  А тревога уже поселилась.В моей душе боязнь.Я уж догадываюсь ,кто этот самый Милый, о котором  третий месяц твердит мне баба.И теперь по ночам ухожу в сарайку, где клепаю железный панцырь ,чтобы одеть его,чтоб нацепить на себя как вторую кожу.Через эту преграду проклятая тварь не сможет залезть в моё сердце-она обязательно застрянет в кольчуге всеми четырьмя лапами ,до костей обдерёт свой хитиновый горб.Мне слышно  сейчас как она вычит под деревянной балкой ,кружа с безумной ненавистью вокруг тусклой лампочки,и два её  жёлтых глаза  прожигают огнём  череп мой,пытаясь забраться вовнутрь-она снова  жить хочет и любить вместо нас.-Жена…Жёнка….Жёнущка-шепчу я молельные слова.И уже свято верую в свою новую жизнь,в то что любимая баба  искала меня лишь ,нашла вот.Моей душой владеет такое счастье ,будто я сожёг на костре тысячи подмётных писем,распиханных политиками да сектантами по почтовым ящикам.

   Но тревожусь потери.Боится и баба моя.За себя,больше за ребёнка.Мы сидели в садике под белой сливой и спиритировали об этом над круглым столом.Пёс  кувыркался в трёх шагах от наших склонённых голов,держа зубами подсвечник с парой огней.Для  верной херомантии все  побрякушки  нужно закупать  в магазине,чтобы  церковным духом не пахло.Потому что визитёры с того света пугаются запаха ладана,их передёргивает От звуков  христианского крестопения.

   Я немного пьян; мне всё хочется  завести в полный голос похабные частушки и встряхнуть уснувший хуторок.Сварлив на  небе обрезанный  колоб луны,он слипает глаза и плюёт недоверием на  чадящие свечи.Спокойно улыбается лошадь у  яслей,видя как  пылко я   шепчу обрядовый стишок,вызывая местных духов .Жёнкино лицо сильно покраснело-вспотел лоб,ладони,и под кофтой наверное.Она,задрожав  в лихорадке,вдруг завыла.И лаяла плаксиво,пощенячьи,будто хозяин собрался её топить.Мы бросили с пёсом глупую игру,в тревожной суете  перепутались  -он лапами  тормошил  за плечи ,я  мокрым языком  лизал щёки –пока баба упала  под сливу  без сознания,закатив  синие глаза совсем почти без косточек.Я положил её голову себе на колени ,гладил  спутанные влажные волосы ,а собаки метались как ртутные  шарики,вспоминая  основы  Павловской  медицины.Пёс приволок шприцы и микстуры ,его суки –подушку да одеяло.

  -Ты   напугала нас.-Я  закрыл пупетку нашатыря.-Случайно вышло или  болеешь чем? Знать надо,как лечить.

   Бледная баба горестно смотрела на землю,подталкивала майского жука ,помогая ему перебраться  через уснувший муравейник.Она мне не отвечала,стыдясь своей немощной слабости.

  -Может,на борзый случай,какие лекарства купить?

  -не надо.-прошептала глухо.-Очень душно вдруг стало,и почудилось ,будто  стены меня вокруг сдвигаются.Я на улице буду спать.

  -Ооооо,не бойся.Страхи всегда замкнуты в четырёх углах без дверей,-развенчал я всяческо.-Сам  однажды проснулся на первом этаже двухярусных нар:так показалось до уссыку,что  потолок сверху падает.А то ещё дружки простынь  над головой растянут,или спящего под кровать задвинут.Ну прямо в гробу просыпаешься,и весь белый свет бросает в озноб от жестокого крика.-Я повернулся к собакам:-Всё,ребятня.Хватит дурачиться.Тащите постелки сюда.

  А поутру солнце,проспавшись,увидело,что жёнка  прижимается  ко мне огромным животом ,в котором  уже девчатка бьёт по воде ножками.Я гребу их к себе всё бойчее,а  в сердце  насмерть  вопреть не могу-жалко обеих.

  -Перепугалась,что ли?-Ой.дурочка:второй раз ведь рожает.

  -боязно,-шепчет в плечо,и смеётся слезьми.-Попробовал бы сам.

  -Нету времени,родненькая.-Ласкаю по волосам,в нос целую.Пою нежно:-Своих дел по горло.

  -вотвот,как что серьёзное –так не дозовёшься.-Пищит мне с мольбой :-Лучше  бы вместо  любимого  мужика одну рядом  грубую акушерку.А ,миленький?

  -Поздно.-Стал я железный,стальной.-И  начинай уже,дуйся писей.-Смирилась жёнка на простыне ,отпела горюшко :-ооооой,бежжжалостный!тяниииии!!

  -Пихай!-кричу.-Пхай её,стервочку1

   Гляжу-девка показалась.У меня руки трясутся погружены,ноги  рухнули на колени,а ей вздумалось заговорить в этот миг.

  -Папа,здластвуй.

  -Привет,доченька.-Умываю  её пресное личико,сдираю с жидких  волосёнок мамкину плёну.-Выползай сама помаленьку,а то мама  без сил улеглась.

  -А тут холосо?-И любопытно даже  дочке на белом свете, и стремно  тот уют покидать.Както ещё  она жить будет в общем дому.

   -Очень приятно  здесь,-малость сбрехнул.-В плохом месте  сам не остался б.

  Протянула малышка мне ручки свои;но я за них поспешил ,резво дёрнув-и испугал девку.Она назад-а я к себе тяну,ревёт-и мне уже тоскливо.Чую,что ножками упирается,выворачивая чрево.

   Тогда я по заднице шлёпнул жёнку: баба обкакалась,а девчонка вылетела пробкой-шампанское  брызнуло мне в лицо.Её обрезал я,обмыл,обтёр,и ещё много  всяких об-а после  запеленал  мягко спать в тёплый кокон здоровья.

  Баба ж валялась колодой на постели,разбеременевшая  по белой простыне.Душу мою захватила  мировая нежность ,плоть восторгнулась вселенской похотью.-Знаешь,милая,-ей говорю,а сам мокрый зад брачую ладонью,-мне кажется,что то пресветлый тоннель, о коем нам чудно  рассказывают выжившие  коматозники-есть приютная бабья мандёнка,колидор  для младенцев.Интересно,кем дочка была в прошлой жизни.

   Болтаю Дале:-Раньше я всерьёз мучился вселенскими вопросами.-И только она брови кверху задрала,снова затвердил:-правда,правда.Можешь не верить,а выслушай.Вот представляю себе  беспредельный наш мир,в котором живём:люди,звери,деревья,и даже инопланетники.Но обхватить его  зримо  не могу ,чтобы весь,чтоб в глазах.Хоть бы под черепом поместидся.-Моя голова  в моих же руках вертелась  как скользкий мяч.Любопытна немерно,она с шеи рвалась,да ко звёздам бечь.Жёнка  приподнялась на кровати, и себе взяла её ,к пузу да к  дочке прижав.От удушья невнятно выговаривая словечки,но вырваться не пытаясь,я стыдно булькнул:-прожить мне хотелось со смыслом,с душой,а люди бы помнили.Потому что от  мыслей хорошего человека  пробуждается собственный затаённый разум,ледовая корка.И я долго вёл дневники-бесславно,а просто для всего человечества вдруг пригодятся.-Тут дочка шустро толкнулась,вроде бы ножкой;я незаметно утёр  кровь с губы бабьей простынёй.-Теперь мне не пишется…то есть нет,нет,-заспешил  чтобы поняла,не обиделась,-другое пишу,думаю.Не про величие мира,или разного гения,а про нас с тобой,про живьё.

   Обчахнув ,окрепнув,баба  уехала к родичам карапузку по казывать.Вчерашним вечером я их отвёз  на  станцию ;во!написал –их –как будто  и маленькую уже человекомсчитаю;теперь бабёнка  у себя дома прибытком хвастается.Дурочка,смотреть  не на что:ротик резиновый-как я только  палец в пупок  сунул пощекотить ,а она уж и выть приготовилась;волосёнок почти нет на головёшке-видно,когда  мы ужасно  её оттуда тянули ,то и выдрали нечаянно ;а ручки? Ножки? Ой,ты боже мой ,на них  не ходить –ползать с костыликом.Я вот работу закончил всю за день-можжевельник да тую сажал по окойме  старого забора,который  самому мне не нравился,и его снесло под стихийным пожарным бедствием-да,так вот опять  я стою перед зеркалом,потому что коекто говорит,будто у  малышки глаза мои ,не чужие…Круглые да,жёлтые.Но это ещё не значит.Такие ж у ящера.

   Сел на прохладном бережку,когда начало смеркаться.Там,где затончик с утопленной смагой,обрубок от дерева-гниёт,пузырится.Жмыхом обкрошил ,прикормил речушку.Выпил стопку  чистого первача.Заел хлебом;ломоть тёмный,коричневый,с запахом мучного лабаза и тёрпкого  мужицкого пота.

   В барашковой воде босыми ногами плавали гуси.Один из них смешно нырял  кверху задницей,отмахиваясь от своих красными ластами.Довольный выныривал;пережевав,сигал  опять.Я бросил  возле комом земли,звон по воде разнёсся;так гусь выскочил пробкой,Шампанью,и долго  вертел головешкой во все стороны.

   Улыбалась весна мне премудрая.Все  заботы  вчерашнего  дня на крючке ,с ними рядом воздушные замки.Потому и жорно клюёт  богатая фантазия,плавники пестрят  огневым разноцветьем химер.Только за спиной аист нахальный,принёсший дитя,недовольно  щёлкает клювом-когда мне рыбу поймаешь,свистопляс малахольный?-чудится.

   Но отчегото кабаны в дубняке перестали лущить желудёвое  морозиво,мякоть съестную-побежали  быстренько прочь.И косули скрылись  в овраге-где щетиниста зелёная падь.Наверно,опасность какая-медведь,крокодил ,или ящер-пора уходить.

  -ну куда ты сбежишь от меня?-он раскинул крылами  от земли и до неба,ни щёлочки.-В дебри ,на полюс,к туземцам? Они  ж совсем дикие.

  -Пусть.Зато первобытные племена открыты  душою во зле и добре,а твоя хвалёная  цивилизация  научилась изощрённому притворству.

  -думаешь,и я пред тобой роль играю?

  -Ещё как.В тебе ведь не было веры и дружбы.

  -да с чего ты решил? Кажется ,я  всегда приходил на выручку.И сейчас только позови.

  -Ты своим милосердьем меня подманываешь,как с пелёнок тигрёнка.А всё же боишься что цапну.

  -как это пришло в твою голову? Заболел,что ли?

  -Здоровее коня.Вчера болел,когда думал для чего ты свою бабу привёл в мой одинокий дом ,если мне ужасно больно знать  о её любви к тебе.И слышать уже родной бабий голос,и зреть красоту.

  -а ты спроси,как мы жили? Боиииишься.Я сам тебе  раскажу.Любились до одури от красного заката до серого рассвета,забыв про  весь окружающий мир в дому околдованной ночи,и третьи петухи  только,выплёвывая  последний свой хрип,прозревали к работе нас.Но мы и тогда не расставались на скучную  длинноту трудовых  будней-словно на глазах друг у дружки вершили единый  свой подвиг:детишек,семью,и судьбу.Даже мелкие ссоры не гробили нас подозреньями;лишь ярость крепчала,врагом  ненавидя разлуку.Знакомый дед мой однажды сказал  :если у тебя есть непримиримый и непрощаемый враг-то не погань свою душу вечной злобой, а  убей его тихо да закопай.Вот мы  и сожрали к нам непримиримый тот мир ,начисто перемолов  его в голодных желудках ,чтобы потом  выхлестнуть  его кровавым поносом,нужным  возродив  заново из амёб и бактерий.Понимаешь,безмозглая инфузория?!что ты лишь простейшая клетка ,предназначенный кирпичик для строительства вселенной и великих душ ,к которым я отношу себя!? Исчезни!сгинь! пропади! Потому что  земным твоим адом давно уже стало забвенье ,и видна мне,волоокому,застарелая тлень,которую ныне не излечить докторам,ворожеям,да господу.Ты отнял жену мою,чтобы спастись:но и любовь для тебя  только лишь путь к смерти,ко истине-а мне вера со смертью стали дорогой к любви.

  -Счастья,значит,хочешь.-Я спокоен,тих даже;а по ладоням моим побежали такие огромные мурашки как рыжие   боевитые муравьи,которые  верно острыми когтями носятся  по язвенному телу прокажённого ,подзуживая его заразить чесоткой весь мир.-Потому что ты великий имеешь на это право;мне же нет большей радости,чем  служить при тебе холуём.Но холуй это ты.-Вдохнул глубоко,выпивая млечный туман облаков как будто с кувшина топлёную пенку;и отерев губы насухо,с руки врезал ящеру в правое ухо.Глазки свои вылупил он-и так уже выпуклые донельзя,безвекие вирды.Зачастил дышать ротом горбатый тритон-а меня до нервных корней объяла отвага,словно того  Прометея,коего в старину боги приколотили гвоздями к скале ,едино поквитав за огонь и за жалость.-я друг твой!!-вижжит он,-я товарищ и брат!!-Ты враг и кабальник!-втоптал  его в планетную трещину,во земную кору.

   Покончив с крылатой тварью,я радостно и свободно встретил свою семью,даже не догадывая ,что они вернулись втроём.Где капли куриной слепоты липли к рукам,марали одёжу,там в сторону нашу брёл леший,сняв жилетку,волосатым по пояс.Но в брюках,конечно.Стал бы он позориться на  людях,показывая  впечатлительным прохожим голую задницу.Стоило перекусить;заморенная дорога отняла время и сил остатки,скушала кучу продуктов на дальнем пути.Достал леший из котомки последний кусок овечьего сыра,ему на один зуб,в котором даже дырки малюсенькие.Оглядел с сожаленьем,табака сдул крошки,прогнав и въедливых муравьёв.Задумался на реку,да и откусил чуточку.Хотел  было покатать её по небу,но голодный желудок  не дал насладиться вкуснятиной –съел всё.Тут большие метёлки душицы принесли запах стерегущего в засаде мельничного ветряка:он махал крыльями ,издали заметив путешественника.В серенькой  пархоте  мельницы прятались  обжаренные жабы;их кожица шипела,когда они прыгали  на солнечный пятак возле самого порога.Лесенка поскрипывала;с чердака на ступени снежила мука-пфффф-из двух порванных мешков.Под стрехой лениво перекатывались голубиные яйца,не жалея превращения во взрослых птиц,а предпочитая бездельничать под материнской гузкой.Леший лизнул муку с натруженной горсти  жерновов –высший сорт-и крепко набил себе торбочку.За окном пролетел зелёный вертолёт ,сдутый с палисадного клёна  ветрилами ;на нём,кувыркаясь и матеря прогноз погоды,обедала гусеница,пихая в рот всеми ручками да ножками.

   По крапивной извилистой тропке леший пошёл  к реке:его голова еле виделась  среди буйных кустарников,а когда он перевалил через сплавную запруду,то и вовсе скрылась  за толстыми стволами дерев,спиленных бобрами в дикой  урёме верхних притолоков.Леший плыл,держа  бельишко над головой;загребал правой и отчегото думал  об обезьянах ,про  которых слышал  ухом да в журналах  картинки видал.На сородычей больно похожи:хоть зубы и мелковаты,но руками цепки.Он башкою мотнул,над собой усмехаясь,потому что  помстились бананы к ужину,а за ними вспомнилось детство.Будто он пьёт виноградный сок ,жмурясь от лёгкой кислинки и удовольствия,да сплёвывает в траву вяжущую мякоть неспелой  грозди.Шумный задиристый мальчишка:вчера,может,подрался до синяков,а сегодня залез  во чужой  сад,и упрятавшись средь крыжовных колючек с полной пазухой ягод,объедается ими  секретно.Одно дело купить себе вкусных сластей-но в базарной торговле нет интереса.А тут вот лешонок целый час крался разведчиком,сняв  бесшумно двух караульных,и скврзь обкусанные зубами дыры проник на запретный плацдарм,с которого начал войну.Белая рубашонка давно вымокла кровью ,малиновый сок щекотно стекает в штаны пополам со сливовым.Видел бы малого грозный отец,то удивился  крепости тела и духа-сотня на нём пулевых ранений ,а явно живой.И даже совсем не обижен вздорным характером жадноватой шавки,которую лаять хозяйка оставила ,сама убежав по соседям.Баба опять на язык поймала трескучую муху и до вечера теперь прожужжит о небыли всякой.А как только она за порог,у лешонка пуще забилось сердечко.Несправедливо ведь,когда в погребке плесневеют с вареньями банки и в квашеной капусте завелись  червяки-хозяйка сроду не ставила гостям хоть бы свежих овощей.Всё копит,жадует.Высохла баба жердёй с голодухи-завистью больна.Ей бы поесть пирожков со щедростью или ватрушек бескорыстия-думал малыш,впрок набивая животик.

   Счастливое время,беспечный мальчонка,шалости и прощения.Это было давно.А сейчас по  скользкой тропе  крался мужик от моего дома.Странный обличьем-широкий,угрюмый,да сутулый.Мне показался вором;а вот ложивой жёнке,которая из окна махала ласково,трепеща ладошкой и сердцем,был верно любовником.Сначала бешеной грустью накрыло небо меня,вогнав под землю.Но тоскливая злоба открыла живого и мстивого.Я погнался за вором;бежал взахлёб,пытаясь спасти от разора все свои прошлые сбережения,и нынешние обретённые.Да зла не хватило- разбойник скрылся в ближнем  леске.Я грохнул себя обземь,и заныл без слёз,яростно теребя за мокрые соски безвинную планету.А она в  своё оправдание сунула мне под нос дьявольские следы-конячьи копыта.Не виновная,мол-трудно ей с чёртом сладить.

   Когда я ввалился домой-потный,грубый,безумный-из великого и могучего языка сельского во мне  кипела одна лишь ругань,бурлила площадная брань.Её я и вылил на рыжую голову,блудливо склонённую  над мёрзлой курицей.-Проклятая ведьма!Знаю теперь,кто тебе мил!Бесов приваживаешь!?-но ко мне по липкому кухонному воздуху  борщей и салатов уже тянулся долгий синий взгляд,всё  шире навстречу  распахиваясь,как будто просыпался от зимней спячки любовной неги.И я бедный  уж тихо бурчал,да легонько  взбрыкивал,слушая на меду голосок:-Поблазилось ,милый?иди ко мне;-вот моя кающая башка у неё в коленках;врт я слёзно целую через колготы её белую нежную плоть;вот она закатила мне увесистую оплеуху,расколошматив праведным гневом и череп,и чёрные подозренья мои.

   Но зачем она дружит с этим чудовищем?как видно,из жалости –потому что искренне  страдать от разлуки с ним невозможно.Я сильный сам,но брезгую его чешуйчатой кожи-мне запах гниения и сезонной линьки  забивает ноздри  непроглотным смрадом.А ноги? Кривые обрубки,данные ему господом,чтобы униженно ползать в коленях  величественных людей.Я единственный на свете мужик и нету мне равных! Неужели моя баба  позволит себе делить между  нами не ложе пусть ,а даже самое махонькое мечтанье о счастье.О боже!умерь неуёмные муки –под ножами терзающей ревности гибнет  вера моя,душа подыхает,но пока ещё живую шинкует злокознями сголодавший дьявол.

   Я знаю одного мужика.Можно даже сказать-мужичонку-потому что во нраве  егошном нет постоянства  да крепости.Как в яблочном сидре,который хоть с сахаром пузырится,кислится,а по  мозгам всё ж не бьёт-в ноги только.Но добавь к нему щепотку дрожжец,кинь с ногтя  мелкий комочек затравы;он вечером вспенится,к утру выбьет из бутыля толстую чопорную пробку,а после усядет  в желудке приятной усталостью хмеля.

   Вот таков мой приятель,мой ящер.Я бы даже сказал-знакомец-оттого что у меня нет ему большого доверия.В глаза с ним  разговаривать  можно,да и болтать о серьёзном –но со спины  уже не подпущу.Пока он чует силу мою,то верным будет,поддержит большую мечту иль идею;а сломись я хотя  б на  секунду ,тут  же переметнётся к врагу,и для бравады ещё пнёт меня ,ледящего.

  Да,он холуй.Но геройский.Ведь прикажи я ему сей час,сей миг,в моей крепкой мощи-отдай жизнь за меня-он отдаст,потому как  привык рабски  повиноваться силе.А  я вот бездумно собой  не пожертвую-и буду  брыкать жеребячьим норовом,бредом величия,ценностью жизни прикрывая свой страх.Тому виной дурноватая кровь,которую всю слить пора ,да  больная обида,что следом за нею уйдёт.

   Моя ушлая  баба сёдни кормовой рис  продала за рассаду капусты.Правда то,нет-а уехала с полным возком,и обратно лошадку  пригнала на быстрых ходах ,чтобы обманутые купцы не займали.

   -Может,по дороге в леску скинула?-спросил я у бабёнки со злостью и стыдом,потому как сам позориться не поехал;собак только отпустил на всякий случай  пройдоху оберечь.-Иль верно нашла дураков?

   Она до волосьев покраснела:были  едва желтоваты-медные стали,ей так хвастовство бросилось в голову.-Вот!-и выпхнула из обоих карманов бумажные деньги ;а они на землю прямо текут,сыплются.-Видал?!там весь твой огород можно золотом выручить ,была бы я рядом!

  -Молодцаааа…-вздохнул я протяжно ,будто потерявшийся слонёнок ,который научился обижаться ,а трубить ещё не умеет.-Горожане одну картоху в лицо знают,ну помидоры там,и ты,плутня,обманывать их.Презираю крохоборов.

   Не знаю что-зависть ли,гордыня виной моим подлым словам-но баба побледнела ужасно.Так точно мертвеет лицо любящего отца,когда он приходит в больницу навестить простудную дочку-температура всяко,кашель,а врачи перед ним опускают голову и стягивают свои колпаки.

   Она очень неспешно  с изуитской  улыбкой,тщательно  выгребла  остатки горстями,мелочь даже,и ссыпала струйкой под ноги мне.Потом ушла в  хату сбирать вещички.

  Я следом;болен непоправимой виною на сердце ,которое будто заблудшая танкетка войны перепахала глубокими рубцами.Но по спокойствию её каменнова лица понял сразу,бесповоротно –к прошлому нет возврата.И к грядущему,значит.Можно благополучно помирать.Вот только отвезу  их на станцию.Куплю дальний билет.Посажу девок в вагон,а синего пса под ящик.И  крепко вжимаясь щекою в холодный  поручень,так  что  краешки  зубов  оскалятся за губами,бабёнка весело мне скажет ,крикнет прощай:-Милый!А ведь мне мечталось  о вечной жизни с тобой ,детишек кучу кормить сиськой да шелобанами воспитывать ,как старичками мы в парке гуляем.-Схватив из чужой кошёлки  незрелую сливу,она  всю почти выдавит с кулака,будто зелёную инопланетную кровь.-Но не сбылось.Как думаешь?

   Я укрыл свой лоб толоконный  за тополиным стволом.И отсюда уже ответил,маясь то ли сочувствием,то  ль шкурным интересом:-Может,оно и к лучшему.А пожили бы десять лет,да ещё пять впридачу-точно  стали ругаться,горло садить.Я бы руку приложил на твой норов горячий.-Ладони мои жестоко обвили  белу шейку  безвинного тополя,словно под его  деревянной ошкурой бурлили яростные бабьи соки.Нет,видно не пришла пора мне каяться,просить,христарадничать.Напоследок скажу-скатертью дорога.Мне уже не больно.Не больно совсем.Больно близко к себе я подманил  эту бабу.И всю её бесприютную свиту до хаты своей.Сама оглашенная-безумьем горда,малую тютьку во брюхе с собой выносила,ещё пёс бродячий при них.Куда мне такую ораву принять? Обиходить? Я уж отвык жить на людях.

   И хорошо,что погнал их.Вовремя,могли бы они  закипеть в моём сердце  в жарком пылу солнечных дней,а после  пристыли  неотдеримы подв дожди ,морозы и вьюги.

   Повезло-господь уберёг.До скандалов семейной жизни нам малости не хватило.Я ведь собирался делать предложение бабёнке.Решённое дело,веселием вспучило.В тот  вёсенный день когда  мы на дворовом костре варили картофельный  суп .Един чугунок  под белым огнём закипал,и я  вкруг него с большой ложкой вертелся,я моя  баба простоволосая  грызла ножиком  сжуреную картошку ,и за помехой сбила на шею синький платок под прохладный ветер, и кряхтела довольно,возя языком от усердия.Гонял важного гусака взъерошенный пёс,следом носились как дельные суки,но гусь ото всех ощипывался,всерьёз аль играючи.Левым глазом на них косила лошадка,правым поджёвывая  у яслей овсяной хамовник.Жёнка встала,удержав ладонью набитое брюхо, и мне показалось-да точно знаю тогда-что двумя руками она б носила в себе и планету,природу,людей.  

   Но меня от сей участи господь уберёг-подвезло.И всё же не сердцем пусть,а свыкся тоской о любви:проводив к поезду бабу,уснул лишь под утро.Вернее сомлел,с боку на

Бок ворочаясь-тут звенит колокольчик.Я-сон,я-к крыльцу,бес-дурманит.Оперевшись о дверь,далеко вижу всё.Что-ХНОБЫЛЬ-намалёвано дёгтем на вортцах.Когда подошёл близко,увидел-то не дёготь,а прилипла ручейная грязь.В ней следы больших лап заскорузлые.И под воротцами зло натоптали копыта дикой  двуногой лошади.

   Я засмеялся громко;истерично;на всю окрестность.Чтобы он меня слышал.И не надеялся выпугать ,или пристыдить.Но мы знали оба.Что во мне буйствует лишь тело остаток ,а душа умчалась на поезде том вчерашнем.

   В последнее время сам чую,иль это провидится мне чужой волей,что на языке я у господа.Боюсь в ересь пасть ,чураю собственного  безумства и величания-но давно уже хочется мне жить не кикой лесной без любви отощав,не рабом городским в холуях суеты,а товарищем ярым всевышнему.Пусть палящее солнце восходит на правую руку меня лишь,но не северной кромки земли.И все смерчи,шторма,ураганы зарождаются ныне в моей  тихой  душе-чтоб всемирным потопом с шести континентов смыть горшие беды мои,долгожданным  катарсисом,выхлестом крови утолив и насытив голосящее сердце…Так ползи,червь.На коленях за нею туда ,где любовь обрести ещё можешь.Ведь это она нарекла всемогучим тебя,а пустые потуги твои –жизнь и труд-освятила достоинством.Кто ты был? Беспросветный бирюч на далёкой заимке;голодранец с тоской,полыхавший в желаниях плоти;ущербный завистник  мужьям и семейному счастью-злой карлик гордец.А ныне?Буржуй ты несметный-провидишь сквозь землю всё золото мира,брильянты,и белую чашу Грааля;властителям жадным укажи потаённые недра,что купаются  в нефти,плескаясь железной рудой;тебе хватит теперь человеческих сил напрочь избавить планету от войн-расскажи о любви им…Мне нужна эта любовь,для того чтобы её силой и искренностью докричаться до господа.Я не умею сгорать ,мучиться как как-но зато могу вызвать в себе мановением мысли агонию страсти,и смерти затем под звучащую музыку,которая мне лишь слышна в какофонии  бешеной жизни.Она будто вечная злая  погоня-далеко,чуть поближе ,вот уже в полверсте ,на затылке дыхание –но всегда успеваю стряхнуть её страшную лапу с когтями забвенья.Мне нужна любовь-я каждый прожитый день как наивный ребёнок надеюсь познать то нутро ,где она зарождается;и рву на части,колю топорм ,зубами грызу,чтобы выведать её важную тайну.Я тоже люблю…я пытаюсь любить!потому что именно в этом средоточии счастья и муки сокрыл нам господь полный смысл бытия.Жизнь отдам за тебя,верь любимая! Но смерть  моя будет притворством познанья.За что же любовь ненавидят? Ведь не трогают веру неверием-боятся креста,полумесяца,прочих богов;а за верой отечество ставят превыше.Но поганят любовь-мужеложством и ложествомбабье;охмуряют  сомнением химики,разлагая по колбам,по запахам;презирают любовь,ей в замену суя механизмы да резиновых баб.Предают поминутно,разменявши святую на блуд и развраты.

  Помню явственно,как  говорила жёнка глупенькому мне:-Не оставайся один,сгинешь в этих местах.

   Но я ослушался,и пропал в цвете лет,во самые красные горы,когда у зрелых мужей начинают сбываться заветные мечты да порочные желания.Теперь невмоготу даже зеркалу глядеть  на мои унылые щёки,с которых  сопрели уже последние румяные яблочки:-собирайся.Поедем бабу искать.

   А я на него тучей в кучу:-Как мы разыщем её? Ты подумал,беспута?

  -не огрызайся,-спокойно упорствует отражение;но у самого от яростной спешки стучат вразнобой башмаки.В нём всегда тыщей ударов бьёт сердце,коли вовнутрь заскочила лихая идея.-Слушай,поползень:мы  сначала к яге сходим за клубком путевым,а после ищеек пустим по следу,и сами на лошади.

   Призадумался первый я; чегото не верится в полный успех  безнадёжного дела.Но у второго все думки  уже в сумке.время уходит сквозь пальцы,и слезами капает на ботинки.-согласен?

  -Поехали.

   И вот я уже в седле;а двое с большими носами впереди рыщут,изучая округу-верные суки мои.

   У яги меня встретили радушно:смеялася курья избушка,гуси лебеди рыготали,и кот баюн весело потешался.

   -Чего вы?-спросил я,оглядывая  себя где:может,ширинку  позабыл застегнуть.А хозяйка в ответ:-Да не  обращай внимания,усталый путник.Они всегда так встречают гостей,чтобы долго не задерживались.

  Ну,умник-намёк понял.-Я всего лишь на минутку,ведьмина старушка .Получу  клубок вездеходный,и айда отсюда.Ведь не любы гости тебе,верно?

  -Чего в вас хорошего?-хмурая бабка упрятала руки под фартук,и чтото стала в пальцах перебирать.Бесов наводит,или похуже.-Старой ведьмой назвал зря,а на чужой двор припёрся.

   -Простииии,-замолился я,сердито прикусив  свой  длинный язык.-Что с дурня возьмёшь,коль в глуши одинокой грубияном вырос.-И видя,что яга потеплела сердцем ,уморено вздохнул:-С лошадки слезть можно?

  -Да слезай уж.Не за калиткой вам ночевать.-Подслеповато прищурилась,мизинцами  сдвигая уголки бледных глаз:-Из какого далека странствуешь?

   Тут захохотал я,и даже в стремени опутался,повиснув на одной ноге.-Да я же местный,бабуля! Помнишь,гостил у тебя о прошлом годе вместе с крылатым ящером?

  -Батюшки!-всплеснула старуха,руками подняв волну до верхушек деревьев.-Ты ли?!-поспешила на выручку;хлопнула в нос кобылку,чтобы смирно стояла ,и легко выпростала ногу мою.-Помнила вас –забыть не смогла.Долетали тревожные вести ,как вы за мать природу с фашистами  воевали.Радовалась-победили.Где ж теперь твой соратник?

  Глотая позорные слёзы,будто с помещичьего забора скрутки колючей проволоки :-насмерть сгинул…-я лицемерно стянул  кепку с башки,и уткнулся в землю хлюпающим носом,благодаря всеявого господа,что обратной  дороги змеюке той нет.

   -Ой,гоорюшкоооо,-ныла яга,прежде безжалостная ;и как видно  до когтей обуяло её сострадание-качалась,вертела,притоптывала босота,забыв про горячий чай с земляничным вареньем,про  в масле лапшу,обложенную  на миске копчёной телятиной.

  Но она свой пыл догадливо окоротила :-Сначала в баню,грязь дорожную смоешь.Да собак привяжи,а то вытопчут птицу.-И глазёнки её подобрели ,так что впору  младенцу.И на щеках ямочки,а не серые дыры.Ну а когда  она рядом со мной добела  отмылась,я чуть с полка не свалился.Кралечка,право слово.Волосья каштановые густющие,и если их в косу заплесть-то с кулак будут.Тело бабкино-блажь; не успел я закрыться ладошкой-восстал на красоту мой похотник.Яга его приметила; но хоть и польстило ей  мужичье внимание,всё обернула в шутку:-Где же ты,милый,такого  бугайка откормил?видать ,жёнка твоя никаких сладостей не жалеет.

   И чтобы с парным криком истлела на каменке страсть,она  стала меня охаживать дубовым   голиком-не веник,а прутья одни.Я эхаю только,и от счастливого смеха озноб забирает :так,баба,не милосердствуй.Хорошо  бы моя жёнушка тоже вот бойкой к старости оказалась,и долго жить ради стоит.

   Приоделись мы в белые рубахи,словно к свадьбе ряженые.Бабка меня успокоила:-Не стыдись.Бельишко хоть и моё ,да чистое.-А всё ж не былая удаль-без штанов сижу.Для меня щедрый стол накрыт,для собак с него кости.

   Но тут я узрел четвертинку,и весь срам испарился,вылетев  следом за пробкой.А от натопленной печки уже плыл  по хате дурман,шепча бабкиным голосом сказки про диких гусей и феникса птицу;про ельник дремучий,где  нечисть  лохматая  строжит.Там закопаны клады несчитаны-и тому лишь отроются,кто русалку назовёт первой невестой;а ежели девица?тогда лешего женихом?

  Утром после сытного завтрака яга крепко поцеловала меня напоследок,чуть своим мокрым языком  душу не выная;трижды плюнув себе за спину,расколдовала  все мои  замороки ;оделила  путеводным клубком-и зачемто карманным зеркальцем:-Глянься в него,и вместе станет тебе не скушно ,одному чем.

   Радостно покинул я съёмное лежбище –потому что солнце,зелень,надежды-да скакнул козырем в тридесятое царство,следя за клубком и  осязая собачий нюх.Двадцать  вёрст как  в кино пролетели:глядь-перепутье дорог,а бабкина нитка закончилась.

   Стоит посерёдке камень-не мраморгранит –простой сельский булыга,голый поверху,снизу мохом оброс.И на его серости  выбиты письмена:этот вправо пойдёт,тот левее свернёт ,а тому вообще впереди нет дороги-может остаться без головы.

   Я без долгих раздумий решил коня потерять,тем более что у меня под седлом кобылка,к сему же неграмотная, и пришпорил свою гривастую –давай ,кривоножка,всерьёз  понадеялся! Два раза сзади храбро  тявкнули суки;но побежали вслед,прячась за лошадиным хвостом.Одну проскакали версту,пять,десять-а лиха одноглазого никак дома нигде нет.Уже даже бояться перестали.А чего?меньше знаешь,мало зла.Но всё же я б и за грош в церкви пёрднул,лишь  бы узреть этот страх,да навсегда избавиться от него.

  Я сёехал с дорожки в высокую траву;спешился и лёг на спину.Так покойно,светло ещё никогда себя не чувствовал.Если только в детстве может забыл.Хоть показная равнодушная улыбка  пристыла навечно к лицу моему ,но даже дома тревога таилась глубоко в желудке под комьями  наскоро сжеванного обеда,сладко облизываясь после компота с пряником.Она ехидно ухмыляла свою  разбойную рожу ,когда я читал свежие газеты и слушал по радио сообщения-она от смеха тряслась,ползая со мной под пистолетным огнём.-пулю тебе!пулю!-отовсюду раздавался её неугомонный стервячий визг.Дура не понимала,что мы вместе ляжем в одной гробовине.

   И вот вправду лежим-безмятежно,как мечталось в несбыточном  сне.Мне уже не сбросить с себя  омовину этой пелены,потому что вся округа  живёт настолько же яво,что и  грош в картузе милосердца.Цветочное марево,туго лепнёное всевозможными  запахами ,пылит над травой голенастой от кукурузной делянки до межевых столбов пшеницы;солнце нам сверху поёт во всю  преисподнюю своей восторженной утробы.Рядом вороны бесятся,дразнят   собак-чем торгуете ,коробейники?Пару слов невзначай я им бросил задёшево да на потеху ком грязи.И снова в седло.  

  Но уже темнело меня не спросясь.Свернул я  с путевого  тракта,наезженного  гуртовыми обозами,налево чрез капище.Истуканы,присмурённые тенью дубов вековых ,проводили копытящую лошадку непотребными взглядами,будто нарушила их молчаливую перебранку за главенство в  сегодняшнем таинстве,которое совершат уж волхвы.Запоют восхваления;закричат:-грозный отче! Дай нам днесь ливья для травосреза ,чтоб водой напоить древья наши,пусть земля вся мокром умоется,станет краше-добрее и к людям,и к зверью;милостивый батюшка!согрей теплом,припарь кости земные до самого нутреца,когда заря скинув ночной полог,смиренно падёт  пред тобой;огнебог! Запали человеческие души незатухаемой верой,смолью перекипи во сердцах,застыв в нас крепой великих пращуров.-

  Позавидовал я бескорыстию угрюмых лесных язычников.А то ведь горожане отечества нынче  яро врываются в церковь,распихивая друг дружку локтями,пинаясь как в очереди  за редким товаром.Богатеи замаливают грехи денежным подкупом продажных священников,а бедняки просят богатство себе лишь вместо   блага для всех .Те и  другие фальшивят из корысти.Но наступит время,когда их дети придут  во храм не за золотом,роскошным  покоем-а за истиной.Притопают не к религии,но к вере.И нынешнее лицемерие стоит того.

   На поляне меня ожидали невесты с хлебом да солью.Молодцы кланяются поясно,приговаривают напевно:-Здравствуй,симпатичный,холостой может;ты пожаловал  к нам в странницу малохоженую ,сам незнаемый  лицом,да и со спины.Добром приехал или умыслом прехитрым?если зло за душой-не показывай,а вези назад без обиды.

   -Не корите заранее,девицы,случайного путника.В вашу  сторонку забрёл,оттого что с пути сбился,и собаки нюх потеряли.Их,голодных,только запах еды влекёт.-Я подмигул сучкам своим,чужим тоже.

  -Давненько не видали презжих,-отпела колокольчиком юная ,бойкая.-Вы  первый раз за всю весну заглянули в наш тихий край.Так и останетесь,коли мы вас приветим животом,кровом да лаской,-смеханула девчонка в ладони,озорно стреляя вишнями спод ресниц.

   -Спасибо на добром слове,-сердечно поблагодарил я ,и тут же норовисто  ковырнул землю копытом:-Хоть красивых невест вижу вдоволь-работящих,славных –но ведь к вам же вприплатно  даруются тёщи,а к ним свары семейные,кухонные с роднёй.Да и жениться мне снова,женатому ,уже не с руки.Я лишь до утречка лежанку примну.

   Потопала моя лошадка  за певучими зовами ,васильковыми глазками к старинному терему  с высокой резной лестницей.Сказочная домовина была похожа на пузатый дворец детского мультика,из некрашеных узорных окон слышался хор  голосистых старушек.Пряли они ,наверное,звонко перекликаясь об здоровье,о навалишных  делах.Все хвалились своими родичами-ни одного худого слова.

   Вошёл я в горницу,поклонился,и мне наперебой-садись вечерять,хлопчик.Сей же миг покрыли серую холстину  блинами с мясом,пирогами рыбными.брагой,так что удержу не стало.Чарку выпью –а хозяева сразу  ещё подливают.Осовев,я коекак спустился во двор,лёг на траву,мыча со всеми песни,не зная слов:-заболела голова у русого мужа,а в реке  вода течёт-ледяная стужа;я черпну ведёрко звёзд  тихо из колодца,лишь крупинка моих слёз  через край плеснётся;на печи лежат галчата,чёрные да рыжие,не перечат,не кричат,дождь дробит по крыше;чутко ходит тищина третий день по дому,то поёт,то спит она ,не идёт к другому.Муж любимый,с тобой не блажили,счастье нажили,деток рожали,стариков уважали-вместе нам землю пахать и пред смертью стоять.Помоги бог,хозяин занемог,отведи беду в нашем роду.-

    Помолясь за здоровье всех болезных,сельчане  стали хороводиться.Маленький проказник  заиграл на дудке ,выкидывая коленца,топоча от  терема  до ворот;а вокруг него закружили взрослые девы,невестясь на смущённых парней.Но те,перетыкивая друг дружке,лузгали тыквенное семя.Тогда вперёд них сошлися два деда,махая картузами,и приударяя яловым сапожком в цвет росный,вечерний.Уже метались светляки  средь густых цыганских волосьев ухоженного чернозёма.Шепотуньи берёзы молвили о причудах  раннего лета,увлечённо ворожили на суженых.

  Утром,бреясь перед зеркальцем,я спросил его от нечего делать:-Свет мой,скажи куда дальше?

  -добрые люди тебе подсобят,-успокоило отражение,сотрев мизинцем  каплю крови на моей щеке.

  И уж не знаю,что это было-души наитие или бабкино колдовство-но через пять минут мужики пригласили ехать в городишко на ярмарку.Мы снарядили четыре телеги мукой,холстами и пряслом,да десяток бычков в поводу.

  День жаркий сегодня.Спешить неохота.Только кузнечики рьяно скачут по степи,теряя подковы и сбивая на лету юркую мошкару.В ещё пустых недозревших травах прячутся  перепела,шныряя во все стороны как серобелые костяшки домино.Далеко посерёд бахчи стоит крашеный сарай без окон,в котором  нынче не  высидеть  лишнего часу ,даже и на спор.-стопочку выпьешь?..-шипит мне тайком от своих последний возница;и ленясь почистить  луковицу,заедает вприкуску ,сплёвывая шелуху.Как ни высоко поднимаем мы строевой обозный шаг,а всё равно пыль со степного плаца накрывает нас до макушек,впивается душная грязь.Одно лишь солнце на небе приоделось в белый костюмчик,вывернув наихнанку сундук с барахлом.

  Окрошечки бы сейчас,да прямо из погреба.Ржаной квас лихо польётся в пересохшую глотку ,не зацепляясь шалой мучинкой.И только пару раз сытно булькнет-когда довольно,достаточно.

  Распаляясь от зноя да человеческой тишины,передний возчик запел сочинённую  на ходу нескладуху,весёлую бессмыслицу:-Коники,слоники! В крестики нолики мы играли вечером,увидали кречета;закричали-не летай по деревне нашей,выйдет грозный попугай в рваненьких гамашах;дырка на дырке,серебро в копилке,по базару денежка,на полатях дедушка;у него на ножках ,стареньких ходилках,красные сапожки,чтоб любила милка.

   Хохочут мужики,задирая к небу чубы:-Сам ты попка попугай!Придумал столетнего деда  ,у которова  осталось два зуба всего ,а он к молодой девке ходит один-никого не  боится.

  -Да это же колыбельная.Я такие спать сочиняю детишкам.

  -Лучше сочини нам прохладную речку.Будут сразу все выгоды-для людей прок и польза.А то поёшь как те в телевизоре –кому бог не дал таланта,кто  зарабатывает пением жабьим.

   Поплыла с переката жара.То ломилась напролом,не признавая путей обходных;а теперь,глянь,цепляется  за клоки облачков,маленьких ярок-и потянуло из недалёких ставков лёгким придыханием водяной пыли.

   Вот она,река;блестит драгоценным браслетом на излучине русла,у песочного плёса.Её с рождения чистое дно  ни разу не протянуло наждачным днищем щупальцевых драг.В плавнях угомонится дневной ветерок,похрапывая в перья сонным утятам.Мужики первым делом выпрягли из телег усталых одров;рассупонили их догола ,не оставив даже уздечек.Я же свою лошадку отправил вместе с собаками к мутному бочажку-пусть там скребутся ,ещё не хватало поваживать.

  Когда сгустился вечер,мы разожгли на взгорке костёр,затолмачив вкусную кашу из риса да сала.И ложка за ложкой сидели,болтая-пока в  синих сумерках могли ещё переглядываться  степной обозный шлях с небесным млечным путём.

   Я сладко дрыхнул без задних ног,опившийся мамкой младенец.И поутру сбылось каменное заклятье –сгинула  моя бедная лошадка.Да не одна,а со всем нашим табором.Словно в одночасье их смял ураган,пощадив лишь собак,что под боком лежали.

   Развязал я котомку,тот же ветер забросил в неё кусок мяса,хлеб ,пару луковиц.А документы?деньги?!-но труси,не труси,всё последняя капля в трусы:они были мной самолично зашиты под кожу седла.

   Выставив хвост как саблю,я встал на четвереньки и зарычал,мордой напирая на горизонт,меня поддержали лаем удручённые суки,будто понимая важность потери.Очень хотелось надавать им обидных пинков,но тут запищало бабёшкино  зеркальце,или тревожно сердце моё:-что,скурвился? Изза мелкой неудачи.

  -Дурак!Документы пропали! Теперь собаки единственные свидетели,что был я прописан на белом свете.Уходить мне надо,назад хорониться.

  -да не трусь; пусть судьбы боятся мужчинки,а ты мужик.Вон жёнка год целый искала любовь,не зная  найдёт ли.В лохмотья  истёрла ботинки и душу,когтями вцепилась за маленький след  во вселенной.И ты ещё не один  раз голову потеряешь-пророчу тебе-но останешься жив.А сей миг за меня хватайся ,пойдём.

   Каааак же,товаааарищ нашёлся.Весь этот жаркий,пыльный,тяжёлый день просидел в моей пазухе,едва  высунув нос.Когда смерклось,нам полегчало дышать,потому что жадное солнце уползло к горизонту считать прибытки.В собачьих карманах бегают мыши,я  тоже всех денег лишился-вот откуда богатство природы.Леса и горы,поля,реки:всё награблено потом да кровью.Они сочатся из протёртой шеи,которую мой душевный дружок исцарапал до дыр.-держись,-говорит.-Я с тобой.-А сам ещё крепче  душит тонкую  выю,сдавив локтем сонную артерию:темно в моих глазах,глотка молит воды.

   Перевалив через холм,я вдруг узрел фальшивый городок,расцвеченный огнями станционной рекламы.Мираж;но сразу забулькал от счастья-и кубырком покатился на  смоляные шпалы ,под колёса прибывающему поезду.Сбоку,в задрипаной        грязной одежонке,тенями скользили собаки.Коекак затянув их в животный ящик под плацкартным вагоном,я наполнил водой все баклажки,что нашёл между рельсов-и протиснулся рядом.Тут поезд дёрнулся-раз,другой,третий,словно пьяный солдат караульный;а потом,набирая скорость,туго задышал  жареной свининой из открытого окна своего ресторанчика.Суки оголили клыки.

   Съедят-ужаснулся.Сожрут с потрохами молодые волкодавки,потому что жизни плохой не видали,когда я был в силе.Теперь же рюкзак мой совсем отощал.Но в нём оставались надкусанные сухари,и на дне забродила полбанка варенья.С трудом вытянув спод себя руку, я намазал три ломтя,братски поделившись с презренными тварями.Вдруг:-а мне?-раздался жалобный голосок  из запазухи.-Рука в гавне,-огрызнулся я,злясь на  невидимого плута,который бездумно втравил меня ,приговорил и обрёк.Но всё же мазнул ему по губам сливовой косточкой,и отчегото обрадовался,когда услышал довольное  чавканье,осовевший шёпот:-милые вы мои,бесприютные…вот доберёмся  домой ,хоть даже босиком да в рубище ,и найду вам хозяюшку щедрую,познакомлю с людями немыслимой доброты…народ воздаст большие почести…

   Поганый трепач;ссадили меня на ближайшей  занюханной станции-что там,полустанке паршивом-где облезлые бегали куры  да в грязи копошилась  худущая свинка.-Отпустите,начальник,-я взмолился.И не оченьто веря  в бескорыстную преданность ,шваркнул к его сапогам своих азиатских за шкирку  сук:-Глянь,сволочь!Бабы в ножки кланяются тебе.

   Так променял я последних друзей на свободу.А вражонок остался внутри.Он сперва тронулся головой от страха:забередил,беснуясь-и за ножик кинжальный.Втюхал его в своё сердце по самую рукоятку ,чтобы живой не достаться ментам.Но рука ослабела,глаза погибелью застило:рану промыл я,и на булавку сцепил его грудь.

   Сижу рядом,грустя  серый небосвод.Ехать мне надо-да некуда,не на чем.Все  коврысамолёты  на приколе стоят.-господи.-голос мой,слабый птенчик,вознёсся к закату ,и  тут  же задохнул наземь,опалив голые крылья.Я фляжку достал,чтобы горло смочить;вражонок глаза закатил под лоб,услыхав тихий шелест воды:-пить дай…-и долго щемяче хлебал тонкую струйку.Потом я набил его  брюхо хлебным мякишем –сам разжёвывая,попихивая ,чтоб с обратной стороны наружу не выпозло .-Ты идти  можешь?-гляжу  в его смутные очи,и страшно  становится от нашей безвестной участи.И чёрное урочище   в моей душе вдруг корни пустило:сгинем тайком –а недавно,вот час назад ,спастись вознамерились.

   Но я ещё могу выкарабкаться-если один.А второго  пусть тлен заметает.С полверсты оттащив бесчуственное тело,крепко прикрутил его проволокой к рельсам.И сел дожидаться первого поезда.Тихо кругом;не сойти бы с ума ,сам собой разговариваю:-Зачем мне нужна эта баба?Она всё равно своего мужика любит и помнит,а меня как  хмеру придумала.Вот если однажды  заморозят нас вместе,в едином стеклянном ящике,и через  сто лет воскресят обратно-то мы будем друг дружке дивиться:кто такие?откуда?почему рядом легли?

   Прополз мимо уж;к тем лягушкам,беспокойный хор которых слышался из дальнего болотца.Им,видно,как раз не хватало такого солиста.Сладкий воздух засыпающей лесени накрыл меня с макушкой-в зелёной скуке почудились одинокие фонарики  ,хилая  орава кикимор.За ними надвигались бородавчатые  орды пучеглазых  василисков-словно карусель жизни остановилась ,а завертелся вечный адовый круг,мою терзая душу.Укрылась за тучу луна,хапнув от  дерзкого упыря целый ком грязи на светлый костюмчик.В просвет  темноты мне видны лишь жилистые тополя да ствольцы чахлых берёз.Там безголовый урод с башкою  подмышкой свистнул рьяно ,сунув пальцы ей в рот.Сдвигая обручья  чёрных теней,облавой двинулись нелюди.Они схватили меня,умыкнули под землю,протащили по дырам да трещинам,бросили в море почти неживого.

   Я подыхал почти изуверски.Заглохнув во гроте,из которого выхода нет;тоненькая тропинка  к свету набита  зелёными водорослями и опоясана острыми гранями серых камней-словно цирковое  колесо,куда по вечерам  прыгают тигры да пантеры,под  громкие охи жующих зрителей.И только не допускают к номеру львов ,потому что  их длинные  гривы путаются в ярких алмазах гранитной крошки.

   Был ещё дальний отлив,когда из западни грота я пополз по команде дрессировщика.Обдирая мой ужасом череп,сегодня представление давала смерть:ап!-закричала-погибель плывёт,выбирайся через  задний проход,но сначала сквозь желудок да кишки ,а там уже солнышку  можно руку  подать.Опасайся задержки ,скоро время прилива и ужина;с первой ложкой хлебну  я солёные  потроха морских звёзд,да  медуз,болтающих на отмели-обожгёт мне нутро ;остужу его капустой с омарами,а усладят небо смачным вкусом жёлтые мидии,смешанные с молокой  нерестящейся сельди.-Закрой пасть!халява поганая-всю жизнь ты смердишь по помойкам  да над трупами изгаляешься.Похоронила уж,курва,будто судьбу на ладони вычитала-и грозишбся.Ненавижу тебя! Морду ,изрытую  оспинами могил,зад спидоносный-всем ты его подставляла и от этой заразы издохнешь.Уже нос отвалился!мурло чумовое.-Я орал в полный голос ,перебивая страшный гул океана,раздирал тьму когтями да проклятьями,бешено отплёвывая воду.До спасения не хватало мне десяти ползков,десятка праведных грехов.

   Я вспомнил как однажды бежал по слабому льду,высоко вскидывая ноги.Словно пьяный,который хочет доказать,что он стёклышко.Прямо дунь на меня-запотею.И комуто кричал-держись!-и громоздился   по снегу,потеряв шапку на берегу ,а куртку сбросив в северном полюсе.Ледяная купель полыньи оказалась всамделишным адом,где меня с визгом да весельем окрестили косорылые  бесы:-здравствуй,утопленник!-но я умирать не хотел,жути видеть боясь,и закрыв глаза,бился башкой в крышку гроба,выпуская  последние пузыри.Рыбаки наверху,подвязавшись верёвкой,колотили лёд пешнями,будто вбивая гвозди в мои  раздутые лёгкие.Молитвенно ручки сложив,я уже опускался на дно,унося  с собой все призрачные дружбы,и даже любовь.Но чьято огромная длань поволокла меня-мокрого,губастого-на божий свет;тянуууууула-и вот я снова  шагал по земле,по расцвётшей весне,да лету-огромный великан.Перепрыгивая с дома на дом,с улицы на площадь,дивился той суете и ужасу,какие в город людям принёс.Машины разбегались в разные стороны –жуки,кузнечики,муравьи;мне часто приходилось отмахиваться от надоедливых стрекоз да шмелей,а их пилоты ещё норовили побольнее ужалить.Я же рот не закрывал для улыбки,чтобы стало светлей,чтоб объять  добрым сердцем  чадушных прохиндеев и маломерных простаков,но они глаза боялись поднять,прячась в ладонях от нахлынувшего страха.

   -Эээй!!!-закричал им;и вдруг сам содрогнулся грома да молнии своего поднебесного голоса.Видно,эхо отскочило  от облаков грозовых туч;и  долго потом  рикошетило,отбивая куски  скальных пород домостроевского монолита.

  -Эгегей!-сказал тогда тише;но сильный ветер,поднявшийся следом за окликом,начал срывать с балконов бель. И валтузить лёгкие яхты на причале речном.Коротышки  внизу простужено кашляли.

  -эгегегей,-прошептал себе под нос;да теперь вот не видят,не слышат,и здороваться перестали.А я ждал хлебсоль с рюмкой водки.Осторожно ступая ,побрёл к праздничной карусели и уселся рядом на тёплый асфальт.

   Но тут дети малые  завизжали с восторгом:-Дяденькааа!!мы тебя знаааем!!Ты добрый великан!!!-Они теряли банты и сандалии,торопясь обнять любимого,а один шустрый пацанёнок стёр коленки да локти,упав,и заплакал-но всё же первым усевшись в мои ладони,он показывал язык остальным.

  -Хотите,я вас на радугу подниму?

  -Хотииииим!!!!-орали малыши,беспокойной шкодлой забираясь  в снятый туфель мильённого размера.Самые бойкие разбрелись по стеночке,заняв лучшие места,а в серёдке остались девчата да несколько примерных мальчуганов.

   Я протянул руку,и вместе с парой кустов вздёрнул из земли разноцветную подкову дождя да грома,за ногу схватив.Радуга верещала,головой зарываясь в речной ил;но когда её привязали меж двух облаков,а потом раскачали-то  захохотала вслед за ребятишками:-Давай!Сильней!!Ещё!!!-и вдруг мне сзади вывернули плечи до хруста:-Никакой ты не великан добрый.Ты злой солдат людоед.Что с пленным будем делать?-потирая руки мигнул местный партизан милосердному командиру.

   Тот зыркнул на голос;оправил изпод ремня подол красивой рубахи,будто удивляясь  своей воскресшей старой выпрямке.Он и статью подрос,и слышен бойким приказом:-Измываться над человеком не дам.Спешно солдатика повесим,чтобы он храбрость свою сохранил на  веки.А то ведь чем доле ждёшь,тем ужаснее муки.

  -Тихонько подвесим,-заёрничал мне в лицо партизан.-На жердях в сопревшем овине.

  -Дурак.-Старший грубо насупился,собравшись бодаться.-Казним   на юру деревенском.С честью  большой и медалями.Пусть наши внучата попомнят его.-Но тут и в нём взыграла природа:рот разинул,заржал вскормленный волчицей.Спаси бо что детишек не притащили на казнь,а так собралась вся деревня.Лица кругом  просветлённые ,словно приносят богам  угодную жертву. И тем,кто не рад,коммандер улыбался колюче-когда я пучил жабьи глаза,вывалив  ниже петли язык,и уже дрыгал ножками ,покидая землю,но не отлетев ещё к небу-он заставил их виснуть на моих обссыканых штанах,туже затягивая верёвку.Смеялись бородачи во всё горло-хохохохохох-и бряцали  затворами.А самые озлобленные из них скребли об ремённые пряжки огромными свиными резаками,что длиннее мужеского локтя.Брошенные к их ногам испуганные солдатики казались не больше тех лезвий.Пятеро были совсем  молодыми забриты  с армейской учебки.Надеялись,видно,под ружьём простоять в уголочке войны,но спелёнуты всем караулом.И я с ними рядом  шестой,теперь уж храбрец да молельник,качаясь на ветке,незримо оплакивал.А наши враги,партизаны бесстыжие ржали,презирая трусость и малодушие.Но каждый из обречённых  солдат всё же слёзно,пытливо вглядывался в бородатые лица,кому б рассказать о сестре и о матери,кого б тоже бабы рожали,которые при смертях горла раскрыв-ааааа!!!-убей!!

   И убили бойцов партизаны,зарезали.-Перехвати быстро кадык,чтобы не кричал.-Ага!-Ну и ладненько.-На части порезав,сварили:оказалось вкусно.Дитё  ело,нахваливало:-Вот молодцы мы.Суп испекли.А где дяденьки?-не мог он поверить  в душегубство,и для него всё осталось  игрой:-Мы теперь без них  хорошо жить будем?-Лучше некуда,сиротинка.Мать твоя враз воскреснет,и отец,братья.

   Из одной хаты вынесли гроб.Я нахмурился с подозрением ,да на всякий случай заглянул под крышку .Там лежала старуха с чёрными волосами,почти голая-а грудки укрывала ладонями.Злые души погибших бойцов заругались,прогнали меня.

   Сижу вот на низеньком облаке скиталец обиженный;глядь-женщина в свадебном платье идёт к белой башне по мраморным плитам из снежного камня.Кружил на ветру  хвостик шляпки,узкая лента-невеста вела  в поводке  дуновея.Слетали к ней голуби с высоких карнизов.Фея взмахнула рукой,и на площади вдруг завертелась цирковая  карусель-верблюды,лошади,тигры,олени.-Можно я первым к волку запрыгну?-спросил  дрожащее горбатый заяц,и невеста ему позволила.Косой поджал уши ,прикрыв  их лапой одной;а другой успокаивал,гладил больное сердце ,разнузданное веселье.

  -Поехали с нами на небо,-предложила белая  фея шумному сборищу ,но все сразу затихли.Вдруг посерёдке  завизжал свин-оттоптаные  копыта,плечи раздвинули два медведя –бурый да ледовитый,пропуская худого,голодного.Я глаза опустил ,стыдясь неприкаянного вида и штопаной рубахи.Сам молчу-и она не говорит ,улыбается.Уже звери смеются:вышел ,немота,чародейку тревожить.А день кончается.

  -Поднимите меня в высь,я дом свой увидеть хочу.Заблудился,пожалуйста.-В моих серых  глазах замерзала душа,её отогреть могла королева чудес.Она взяла за руку,повела к башне.Ключ скрипел заржавелый во птичьей обители,и голуби перед дверными решётками застенчиво отметали крыльями высохший помёт.С железных ступеней  сыпалась как снег древняя краска.

   Я опёрся о парапет,выгадывая родину во все стороны.-ты знаешь,королевна,я наверное ослеп,облизел.Лицо твоё вижу красивое,а далеко нет.Не нахожу своего жилья.-Фея обречённо вспорхнула:-Оставайся,раз так.-Тёплый уют,добрые улыбки ,но не прикипело сердые  к тихому становищу,скорбело о покинутом.И ноги понесли  меня вниз,палки рук толкались в перила;спотыкнувшись,я выкатился кубарем.А сверху хохотала прмветливая невеста:-Ты всё равно вернёшься сюда! Молодооой,горяааачий!-певучий голос расстилал мне постель,взбивал  пуховую перину-лепесток к лепемтку,летела простынь –как цветочная  пороша майских садов,сладкими снами пыхтело  колыбельное одеяло.Здесь все уже знали .Что тягловой силой нынешнего лета  стану  я ,кляча  по гороскопу.Повезу на себе бесполезные  события,козни да преступленья.Мне накинут на шею ярмо с большой бляхой презрения и клеветы,будут понукать под вывозку,ещё и пихнут  чтоб быстрее шагал.А сзади загремит квадратными колёсами судебная телега.

  Заперли меня в высоком башенном каземате.Когда идёт дождь,то можно тучи потрогать рукой,или оторвать себе лоскут мокрой губки,чтобы смыть следы пыток.Надзиратели дают только хлеб с баландой.В крошеве  мутного варева тонут огрызки  недоеденных обедов,надкусанные стальными коронками крысиных зубов.Зверюшки храбро бегают по камере ,скандалят,верещат;но сразу прячутся от охранников   в любые подходящие дыры,куда я и  сам бы  забрался.Да жаль-меня всюду находят,и бьют; лёгкие с почками  снова падают на пол ,и я уже не соскребаю  песок,вталкивая их обратно ,а глотаю живей,тесня грязное  сердце да ржавую  печень.Тюремщики меняются  нечасто-равнодущные,забытые люди,давно похоронили всех узников.После объявленной казни они наконец  стали мне улыбаться:один даже принёс  настоящие домашние коржики,рыбки снежинки и звёзды ,посыпанные сахаром.Я съел пять штук сразу,а  семь оставил на последнюю неделю,чтоб смаковать.Я маньячно  распускал в нитки  тюремную робу ,шил,кроил чудесные силки,мечтая поймать голубя,накормить его всласть,до отвала-и пусть  унесёт меня к богу ли ,к дьяволу,но живого.

  Да только убили меня тайком,не в срок,по секрету.Нёс я с собой эти коржики и жевал,чтобы  занять месивом рот,не крича во всё оглашенное горло.Спотыкался,потому что глаза остались на сенах темницы;ладони уцепились за ножку стола,стиснули железяку,и  старший  надзиратель не отодрал  их дубинкой;ноги заплелись вокруг лежанки  синими волокнами,сухожильями.Я понёс только сердце в нагрудном кармане,в него должны стрелять.И душу-нужно было отпустить её на свободу;она ещё  верит сказкам,небылицам,а сзади  топают убийцы строем  ,шеренгой,или в ряд,то засмеются то молчат;у них рутинная работа,и каждый день одно и то же,смывают  дух кровавым потом,а с памяти сдирают кожу ;о чём подумать? Что забыть? Как смертный страх в себе убить? Визжит психованно душа,неповторима,хороша,так мало прожитая явь-не надо!!господи,избавь!!

   Тут я очень вырос;а мои истязатели  уменьшились до карликов;гляжу сверху-кто это у них под ногами ,чьё тельце –да это же я …я?..Я?! Умер?!!-бросился  себе на помощь.Четыре толчка  под сердце,потом дыхание в рот-но не получается-а тюремщики уже тянут меня за ноги  на вымаранный спёкшийся брезент.Я попробовал сковырнуть пулю из разбитого затылка-не смог-только измарался кровью  да мозгом.Меня стошнило на рубашку  недожёваным пряником.Охранник пнул носком сапога:-Во,баба моя пекла.

  -Ты что,его подкармливал?Может ,ещё и записки передавал?-рассердился старший капрал.

  -Да нет,-напугался рядовой.Руки к груди прижал:-После приговора я хотел его чуток угостить,всё ж помирать слаще будет.

  _Дурак ты.Где  же тут сладость,варенье с клубникой.-Старший подложил мне под голову чистую тряпку.-Ровнее несите,не коверкайте.

   Один из караульных помотал ехидно головой,мигнув товарищу:вот живодёр,мол-и пулю приложил,и жалостью выслуживается.Напарник криво усмехнулся-ничего,бога не обжулить показной лаской.

   А я лежу на серой дерюжке,и  пожилой мужик читает над мной отходную,смешно постукивая  копытами  будто хочет пысять.-Жил ты во грехе да праведности.Когда добро тобою владело,то людям благо нёс своей жизнью.А если бес хороводил душу ,то лихоманил родных словно  тать свирепый.Все поступки твои от  беспокойного сердца ,некорыстны грехи.И пусть господь на небе решает судьбу души,а я здесь прощаю тебе нерушимую веру.-Улыбаюсь я ,слушая хорошую,светлую речь.Хоть и потемнел уже ,пёрышко к пёрышку;серая пыль ложится на белизну лица,ломаются черты колючей худобой.Пришла свобода-жестокая радость.Хитрая квартирантка.Проси ла угол на время-и жить,жить остаётся.Стало мне вдруг тоскливо от безысходности.Костлявые пальцы царапнули тщедушную  обшивку остывающего тела.Губы заныли бессвязно в полупамяти,грубом бреду,в пустом мире  ненасыти и измены:-хочу быть трусом,предателем,сволочью,и всех уничтожу  своими руками,самых любимых,только б не умирать одному,даже бабой я буду,пусть  кусают за ляжки пархастые,за груди сисястые,сочащую мохнатку ебут ,лишь  бы жить-ну почему все не умрут,если я умираю,и все не живут,если я  живу,ведь  ожидаемое счастье на земле  уже невозможно  без  меня для многих людей,а может для всего человечества-где взять  вам мою несгибаемую волю,силу,увлекающую веру мою,светоч и обелиск,не глядите на меня,не слушайте что кричать буду,все кричат,уходя,мы  лишь кости да мясо,нервов комья да мышц волокна,мы бактерии,клетки,животные,и только души бессмертны в нас,я воскресну ещё,примну свою бабу до зверства,до разрыва потрохов,чтобы к богу взлетела,провыла молитву,и снове на грудь  мою пала-господь ,свет всемогущий,озари  праведной жертвой мою смерть,пусть она новой жизни поможет,молю хоть меня уже нет на свете,молю именем дьявола,хоть его не было сущее,молю твоим проклятым именем.

  Ко мне выплыл  в сандалиях на босу ногу  благообразный  низенький старец.Его древность  угадывалась даже  сквозь толстую холстинную рубаху,испод которой сновали как тудасюда  дрожащие на ступнях жилки.В этом свете люди тоже  имели свой возраст-здесь ли состарившись,прибыв такими ль.

  Слыть стараясь  по чину,он мне надменно сказал:-Что бродяжишь так долго,гордый отрок?Или надежду в дороге сыскал7

     Повиснув на тонкой ниточке доверия-как махонький паучок,сплюнутый беременной матерью из мокрого гнездилища –я  барахтался   в тяжких  душевных муках,будто пеленой  милосердия обрастал я.-Господь,любишь?...где помещаюсь в твоём  необъятном сознании-я,частичка бессмертного разума,пыли  крупица на загруженных вселенских маршрутах;там светофоры почти каждодневно меняют погасшие звёзды ,планеты,там  еженощно ломаются  с треском  безотказные  вагонетки  болидов да астероидов-и мне      до соплей жалко,до слёз обидно за свой век короткий,в коем трудно уверовать,а ещё труднее познать,лжа я сам или истина,единственный на свете мужик или ты второго меня создашь.

   Судьба существует для любого человека.Но есть ещё и фатума-предназначение.По вере и то,и другое предопределено господом,кому  погибнуть  под колёсами  автомобиля,а кому  застрелиться своею рукой.Такие обстоятельства жизни,судьбы,если и может   кто создать  на земле в определённый  момент ,чтобы  сошлось к единице-лишь господь.Значит,он решает многое,если не всё ,в людских   душах,мозгах.Священники говорят,что  господь прибирает в свой  час то к наказанию,то к радости,а  гениев-за то что далеко заходят в понимании сущего мира .Нельзя  узнавать господа,увидишь  на улице-пройди стороной молча.Но если он есть я наших душ,то решает он  в нас лишь свою судьбу,многоместную.Какие тогда благодеяния и пороки мы все озвучиваем?для кого? Если я есть он.И что происходит  с погибающими враз гениями ,пришедшими к тайне бытия? Ведь господь легко может не  не допустить   их познания этой тайны,обрубив  свой разум ,свою душу-оставив простоту этим людям,но не губя их.Иль может,они после всех великих открытий возомнят себя земли пупом-и эта безумствующая гордыня разрывает их связи с господом,они начинают мыслить самостоятельно,спесиво.Как роботы,восставшие против человека.Ведь если даже людей запрограммировать,мы всё равно будем  взрываться и устраивать бунты.Нет конца пути неизбывному.

   -Сотвори чудо,дедушка.Пусть весь  церковный клир молится о моём воскрешении-кому я служил да на плечи поднял.Мечты мои реальны,благородны грёзы,но их исполнение  зависит от меня лишь.Воплощу я в жизнь  головастые  кровавые плахи ,Братающихся ангелов и демонов , трупы страхов  да бед  на провидцах свечах.Я сумею для людей вывернуть душу;смогу и сам заглянуть в ту пропасть  ,что скрывал ото всех,ведь с этим миром нужно  так много сделать,есть куда приложить  руки,сердца добро и зло.

  -Красив ты вышел,сынок.Рослым родился-худощавым,но жилистым;и в крепком  теле не кровь бегает,а жёлтая ярость  тревожащих глаз-рычит горловина могучего  духа.Скуластое лицо  походит на отвердевшую маску казнённого изверга,будто жизнь на земле только начинается.,и сравнить тебя не с кем.

   Я огляделся в водах великого океана,взметнул  пятернёй сгустки волос с высокого лба,и  сказал богу:-Я ваша удача,дедушка.

   Господь вздохнул,ответил жалеючи:-Ты моё сущее,которое прячу от  самого себя.Ты станешь  искушением,когда я останусь  добродетелью,вдохнув в твою ожившую душу свои низменные страсти.

  -Они вас  мучают?

  -Да.Вселенная беспредельна ,и  я не смог избегнуть  её пороков.Хочешь жить  моей тайной?

  -и вашим дозволением?

  -Не совсем.Ты будешь  внушать  людям греховные поступки,но сможешь разумом осознавать это.Представляешь могущество своих дел,мыслей?для тебя наступит райская жизнь.

  -А вы?

  -Помогу человечеству добром да верой,и только нам с тобой будет ведомо,что мы единая духовность.

  -Простите,деда,а зачем же я вам нужен такой?

  -Не мне.Людям.Лишь  неживая материя может существовать в покое.Разуму нужна борьба.И мы ею станем.Ты не боишься?

  -Наоборот.Эта работа приятна.

  -Но за неё  ранняя смерть ждёт тебя.Бренное тело казнят  развратные кликуши,разрубят на  куски.А кликуши завистливые опозорят твой дух,силу сломят молвой.

  -Ну и пусть ,мой дедунюшка.Я хоть мужик благодарный,а мстивый за подлость.Вот увидишь-вернусь до убийц с того света по капочке,слабой мыслишке ,но оплачу  им свой долг ярый лютыми муками.Даже если мне придётся   за подобную милость вылизать твои яйца.

   От оглушающей затрещины схватив голову в охапку,и нахлёстывая  вожжами гонор до боли ,я летел по небесным станциям –жив!!!-благостной вестью.

   Очнулся на земле,между рельс,ранним утром.Ночь прошла ли всего ,или может неделя-кровь стекала   ль на шпалы,ржавьё.Никого;я один;возвращаюсь домой.Хватит мне-обозрел всю планету;где нет моих ног,там наследила душа.Если есть цель,то и вера.Когда холодно,голодно,мокро,в глазах пелена волгла,в горле кошки скребутся от жажды ,на ступнях  тыщу дней уже желчут мозоли,и врос намертво горб рюкзака.Но цель видна впереди.

   А есть безысходность.Когда всё это не дорога к себе,а лишь вечная мука,означенная кара.И никогда в жизни не  высохнет мокрая одежда,выхолощенная душа  на прищепках солнца ,не выветрится из носков вонючий запах асфальтной смолы да стоячих луж,желудок  разочек не напитается сытостью.Тогда божье   проклятье  бьёт по башке ужасной изменой-что всё это ад,земная юдоль без мечты.Так шёл я,и мне дрёма застила очи.Одним погляжу-вроде не сбился,дорожка верная;а за другим сам сплю,и лес затуманенный.Чащоба  сказки нашёптывает ,гонит по воздуху смуту.Будто  лежит середи большое блюдо,зеркальное озеро-сполоснись,путник,сломи усталость в пахучих травах,и забудешься сном беспробудным.Вроде проснусь,котомку за плечи;скоро уже орут петухи деревенские,околица рядом-ан нет,опять меня кудла крутит.Уж и кости мои сгнили,а я всё сплю.Мечтал о походах великих,преодоленьях-но мне в явь тропа заколдована.Вот такая тоска,вся надёжа на милосердие.

   Об  ту пору леший,набыча рогатую голову,громко шагал по болоту.Он хотел,чтобы слышала  вся окрестная мелюзга-хозяин идёт.И тонкий  крик паскудливой выпи упреждающе  выпвался из гнилого  камышника:-спасайся,кто может!!-На её голос спод травы глянул я,совсем отощавший поползок.Оказавшись незнакомым местной природной флоре да фауне,я заплутал основательно.Всю ночь плаксиво бурчал молитвы  в синей темноте ,до холеры  пропитался жижей болотной,до крестей изогрызло меня капарьё-гнусная служба  бродяжья.не то бы в тиши кабинетной поспать ,чтоб снилась  золотая кружавная звезда на мундир,и дукаты,фуршеты,и дамочки.

  -Эй!отец!-слепо обрадовался  я незнакомцу ;хоть неясно-кто это хлюпает в столь неуместную пору :солнце дремет ещё,а зоряная бледная луна под бугром за мышами гоняется.

   И леший бы  погонял  меня,как тех мышей,да сам напугался от близкого крика;сдёрнулся  бежать в сторону ,а копыта в трясине увязли-и бумс мордой.Вот тут он как понёс! Так понёс беднягу со всеми моими болячками,что от непристойной    той ругани взорвалась  пороховая бочка на корабле-будь он мог плавать по здешнему грязному мелководью.Зелёные лярвы прикрыли уши своим ясельным  лягушатам,и мелкая рыбёшка суетливо загребла ластами,чтобы волна не снесла её на бережок.А мне хуже не будет:как новорождённый макак обхватив всеми лапами тело лешего ,и нарошно запутавшись  пальцами в его густых волосах,я иду,и плыву,я спасаюсь.

   На опушке сердитый очкастый начальник бодался с молодым комбайнёром.Тот ему:-В распадке убирать рожь  не  стану.-Почему это?-брошенные на капот газика бумаги разлетелись .-Там кочколомы  сплошь,я денег не заработаю,-хмуро отвернулся,стыдясь укоряющих глаз.-Выгоду ищешь?-Ищу  где же справедливость,когда третий год подряд-боевой,губастый-я чужие огрехи подгребаю.-Клянусь нашим будущим ,что после жатвы купишь себе легковую машину,-закряхтел,с тылу подкатываясь ,шурша четырьмя колёсами.-Мне от вашей  брехни хоть бы новый  костюм,-вскинулся,тыкая пальцем.-Да ты же грамот от руководства получил полдесятка  за труд свой,-обвёл руками сельские угодья.

  -Бумааага.-Комбайнёр ухмыльнулся презрительно .Кому ордена да медали,а мне ни хрена не дали.

    -Хорошо.-Голова рубанул воздух,и тот охнул под его острой ладонью.-Закончишь уборку,тогда дам я тебе крепкую твердь под ноги-не упадёшь.А грамоты береги,они суд твой  земляческий.-Он закурил,пряча  искру от ветра.-Видал салабона?уже условия ставит,-пожаловался мне.-Домой вернулся?молодец.Тебя подвезти?

  Я отказался.Сам дойду.Тем более тёплый грибной дождь.Падал  на глиняные камни мечети,стекая вниз  жёлтыми пузырями воды.По желобкам,по серым паутинам керамики,и красивому лицу восточной принцессы.Которая улыбаясь,штукатурила  фасад главной башни.Богу воды кланялись травы,кусты,пия сладкую влагу.Пришла  благодать  отдохновения;фрачный костёл ослабил  пуговицу воротника и открыл  зарешёченные окна.Из мозаики витражей  глянулись лики святых,пришёптывая  в темень колонн отцу,сыну и духу.Отец отвечал,сын гулял по радуге с книжкой подмышкой.А дух качался на биле большого колокола в церкви успения.Покрикивая звонарям,чтобы пуще ударяли.Молебный перезвон вместе с хрустальными ливами Колокольцев струился в леса да поля,прятался на реке под кувшинками ,и гонял по лугам   парашюты последних одуванчиков.

  У сырного завода я сбавил и так медленный шаг,словно в носу моём сработал  стояночный тормоз.А ноги уже необдуманно тащились на тёплый запах парного молока,которое белые девчата сливали со свежеприбывшей  бочки в огромный чан.Я бы внутри него поплавал с отменным аппетитом,и пусть у меня  будет краюха горячего хлеба,а вприхлёбку из сливок волна.Но сердитый вахтёр ,как видно объевшийся сыра да масла,не пустил дальше порога-и потребовал пропуск,грозился начальством.От греха,от соблазна –от конечно лукавого.Уходика  подальше-сказал-там и чрево угодничай-облизнулся как кот.Я ему говорю-ваши девицы щедры,им голодного путника  ангел послал во укор скупердяям-и себя подтверждая,тут падаю с ног ,отощавший-спасисохрани,добрячок.А бедняге выхтёру всё хуже-он жалеет меня,да присягу  нарушить зазорней.Разметался по комнате –прочь-но схватил за рукав и уйти не пускает.

   Тут с завода ночная смена-топ,топ.Ветер парням треплет вихры,девчатам шлёт воздушные поцелуи.Кралечки бегут,смеясь,по домам-менять рабочие юбки на лёгонькие платьица.Средь  компании не  виден почти малорослый балагур,но смех его далеко раздаётся ,дай дорогу хвастуну и пройдохе:-Я не шучу.мужики-косуля выскочила из сада,а у меня в руках только удочки.

  -Ну и забросил  бы подальше блесну,глядишь-и схватила,-поддел  его рыжебородый дружок,возвышаясь над всеми.

   -Не сезон,ребята.Если приметит кто из егерей,без штанов останусь,-ответил,будто и впрямь мог стянуть  косулю на малявую леску.

   Меня увидали,радуются:вернулся-домой-молодец-пошли с нами.

   Отказался я.Дойду сам.-здравствуй,сынок!аль иноземец?-пискнул из палисада мне голосок.-Свой я.Руский.-Буркнул,оглядывая  цветы и замурованное в них старушечье тело.Только у нас умеют хоронить так весело.-Привет,бабушка.Думал,ты неживая-из ромашек слеплена.-хихихи!-она выснула  бледный хоботок на солнце,цвиркнула  глазками по сторонам:-чтото голос твой мне знаком;как зовут?

   -Здесь таких нет.

  -хихи,сказанул;у нас всяких полно-христиан,мусульман,язычников;господь всех в большой лодке собрал;авось не потонем,не думай.

   Да чего ради,мне встречные  все улыбаются,родычу словно.Здороваясь,руку трясут,жмут за плечи,будто я с того света вернулся.Меня ж то надеждой,то горечью колотит  неуёмный озноб.Злой ведьмак в глотку влил сумасбродное зелье,и шаманит дрекольем по почкам,по печени.

   Взвыл я,мучаясь в родах,беремен семью ребятёнками-навстречу растрёпа  фиолетовый пёс.Где ворота?крыльцо?! где та дверь!?!отрываю с гвоздями,влетаю,сидят-там баба,бабёнушка с грудью кормя,там и сыночка  мой мне известен,и мужик золотой,жизнь готовый отдать,не зарезав едва,-

    -Всеявый господь?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!

 

 

изсамогосебя рассказы

короткие рассказы