До часа пополудни

© Copyright: Александр Рогулев, 2019

Регистрационный номер №0460690

от 8 ноября 2019

[Скрыть] Регистрационный номер 0460690 выдан для произведения:

 

До часа пополудни

                                                    Алексею Николаевичу Семенову

с благодарностью за десятилетия добра

 

          Пятница, утро

  В то утро Борису Михайловичу очень не хотелось идти в магазин. Отнималась в бедре левая нога и вообще было как то скверно на душе. Проснувшись в 7-37 по зову естества, он, проковыляв до и оттуда, рухнул навзничь на матрас, полежал с минуту, повернулся на любимый левый бок, согнул ноги в коленях.

- Никуда не пойду, - решительно заявил его мозг и все тело тут же блаженно расслабилось.

  Вместе с тем, Борис Михайлович и его мозг и весь его организм до последней клетки понимали, что все они находились в состоянии неустойчивого равновесия. Это состояние явственно представилось перед мысленным /его глаза были закрыты/ взором Бориса Михайловича в виде рисунка из учебника по физике. Шар на верхней точке некоей выпуклой поверхности. Достаточно мановения крыла бабочки или даже комара и шар покатится в ту или иную сторону. В какую именно не имело значения - главное, что нарушалось равновесие. Мановение не заставило себя долго ждать. Это была не бабочка - это был птеродактиль. Пятница! Сегодня пятница!

  - Пятница сегодня, - упрекнул Борис Михайлович свой мозг, - ты, что совсем ку-ку?

  Мозг пометался мыслями по полушариям и со стыдом признал:

- Да, сегодня пятница, последний будний день недели, следующий день со скидкой пенсионерам будет в понедельник, как всегда с 09-00 час до 13-00 час, а так же при наступлении дня рождения и ...

- Не подмазывайся, раньше надо было думать, это твоя функция по жизни, если ты помнишь.

- Виноват - сероват.

- Ты еще острить мне будешь! Давай поднимай организм, эту...побудку давай, живо мне.

  Не смотря на столь принципиальный диалог и решительные команды, Борис Михайлович только через полчаса вяло поднялся с постели и вышел из кубрика. Прошаркал по палубе мимо двери капитанской каюты. За дверью капитан разговаривал /а/ с дочерью. Обсуждались, как обычно, эпизоды вчерашнего дня, связанные с внуками. Один внук - это, вообще-то внучка четырехлетняя. Второй-это зять, по возрасту во внуки не годящийся, но..., короче - внук. Покачиваясь, по-видимому, в океане слегка штормило, Борис Михайлович доплелся до гальюна, а затем и в рядом расположенную умывальную комнату. Все эти морские штучки Борис Михайлович использовал последние два месяца для разнообразия быта.

  Плывем на корабле в океане жизни. Куда? Из капитанской каюты был выход на капитанский же мостик и в полдень Солнце светило прямо в его окна. Значит, корабль плыл строго на зюйд. Звучит приятно. Плыл уже девятнадцатый год, до порта назначения оставалось не так уж много..

  Умытие лица холодной водой снизило вялость или иначе говоря повысило бодрость не более, чем на два процента. Это было также не существенно, как индексация социальных пенсий. Оставалась надежда на кофе. Добравшись с остановкой на небольшой привал до камбуза, Борис Михайлович наполнил чайник давно установленной двухсотмиллилитровой /плюс 50 мл на остаточное покрытие дна/ нормой и включил. В чашку было засыпано по половине чайной ложки растворимого кофе и сахара. Поднятие крышки коробки конфет вновь не оправдало надежд. Она была пуста. Борис Михайлович опустил крышку и прочел фамилию: Коркунов. Он глубоко вздохнул. Залив в стакан кипятка, помешав чайной ложечкой, Борис Михайлович можно сказать уже дошел до кровати и лег на спину. Кофе до излюбленной им кондиции остывал в течение четырех минут. Борис Михайлович, как сказано, лег на спину, смежил веки и направил всю свою волю на урезовывание левого бедра.

***

  Ретроспектива. Мозг его впитывал то, что находилось вне пределов его трудовой деятельности, хаотично и квантообразно. Только уйдя в пенсионный период своей жизни, Борис Михайлович начал поглощать потоки информации. Он читал, он слушал, он смотрел все подряд. Читал запрещенное еще тридцать лет назад, запрещенное двадцать лет назад, десять и ... Процесс поглощения интеллектуальной пищи занял полтора года, объем поглощаемой пищи материальной в соответствие с законом сохранения баланса снизился за это время в два раза. Надо сказать, что это было очень кстати, поскольку на больший объем ЖБУ /жиры, белки, углеводы – для тех, кто не знаком с новомодными аббревиатурами/ пенсии не хватало.

  Когда количество принятых гигабайтов практически заполнило внутреннюю память его мозга, Борис Михайлович с прирожденным стремлением к порядку начал приводить принятое в систему. Без малейшей частицы иронии скажем, Борис Михайлович приступил к написанию философского трактата. Работа продолжалась уже второй год, однако, успехи были весьма посредственными. Даже наименование темы трактата постоянно изменялось, что говорило об отсутствии четкой концепции автора. Борис Михайлович, который нетерпимо относился ко всякого рода неопределенности, очень переживал, по временам не раз прекращал свое занятие и все же неизменно к нему возвращался.

  К изложенному надо добавить, что в последние годы он стал заядлым монетоманом. Затрудняемся сказать о наличии такого слова, а в данном случае определения, в современной мировой речи. Если рассуждать логически... Не, рассуждения здесь не помогут. Расскажем историю прихождения Бориса Михайловича в упомянутый статус. История эта не столько интересная, сколько поучительная /а может быть и наоборот/.

   Идея коллекционировать монеты /в то время простыми людьми чаще использовался глагол - собирать/ была позаимствована Борисом Михайловичем у сослуживца. Тот как то обмолвился, что ''собрал'' уже пятнадцать юбилейных рублей. Бориса Михайловича это сильно зацепило, тем более, что юбилейные рубли не были какой то большой редкостью. Он в течение трех-четырех месяцев откладывал увесистые монеты в хрустальный сосуд /низкий, похожий на лодку, хрен его знает как называвшийся/, который стоял на полке серванта.

   Этих монет было уже девять, что по тому времени была весомая сумма. Когда он в один из текущих дней достал этот хрустальный сосуд, что бы положить туда десятый рубль, то обнаружил, что сосуд стал скудельным. Не в том смысле, что в нем появились золотые скуди, а в том, что сосуд стал пуст, то есть оскудел.

   Жена повинилась, что потратила ''коллекцию'' на насущные дела и обещала восстановить содержимое хрустального сосуда. Однако, восстановления не последовало и первый импульс направления к нумизматике у Бориса Михайловича погас.

   Вторая потенция появилась в то время, когда маршрут Бориса Михайловича с нового места работы /а он принципиально в тот год и в пять последующих добирался с работы домой исключительно на одиннадцатом номере/ стал пролегать мимо антикварного магазина с названием ''Марка Г''.

  Зашел раз, другой и вот вам результат - ген, сидящий в организме, получил соки для оживления и начал свое влияние. Борис Михайлович, что стопроцентно может подтвердить полиграф, на приобретение монет тратил деньги весьма умеренно по отношению к получаемой в то время зарплате.

  В итого он собрал все имеющие быть в хождении юбилейные и памятные рубли. От 1965 до 1990 годов. А далее? А далее, как известно, трах-тибидах. Чу, еще вернемся к нумизматике, а сейчас:

  Ровно через четыре минуты Борис Михайлович встал с постели и весьма бодро прошествовал на кухню, аутотренинг дал явные результаты. Кофе был хорош, на Коркунова был брошен иронический взгляд.

***

  Нет, еще кое - что о нем. Очень омрачала текущее бытие Бориса Михайловича физика. Постоянно вредили ее проявления, как следующие из классических законов, так - что особенно угнетало - явно им противоречащие. Теорию вероятности Борис Михайлович развенчал давно. Все виды городского транспорта не оставляли от нее ничего, кроме лживых формул в ученых трудах. Что же касается закона всемирного тяготения, то этот начал обнаруживать свою невсемирность относительно недавно. Если предметы /вполне физические объекты/ стремятся, будучи отпущены, двигаться не только не строго вниз, и даже не только под разными углами, но все же вниз, а и в прямо противоположном направлении, то извините сэр Исаак,

но...

  Возьмите на кончик ножа кусочек масла и поместите его строго над серединой горбушки хлеба на высоте, ну допустим пятнадцати сантиметров. Совсем немного подождем. Через 5 - 6 секунд масло упадет на стол в двух сантиметрах от края хлебного поля.

  Неоднократно фиксировалось явление, когда упавший с высоты 45-50 см предмет, оказывался обнаруженным в нагрудном кармане.

   Еще один простой пример из быта. В более ранние времена его посчитали бы неприличным, но сегодня ему до неприличности, как от пляжного обмундирования 19-го века до сегодняшних ню. Возвращаясь к опыту, при снятии брюк или джинсов одна из штанин заворачивается внутрь. Естественно, человек производит встряхивающее движение. Однако, результата нет. Человек усиливает движение, еще, еще. Наконец, мощным взмахом, который бы вытряс белого медведя из его шкуры, человек добивается лишь того, что и вторая штанина следует примеру первой. Физика ...

   И уж поистине убийственными являются факты соударения тела человека с мебелью. Подставьте массы тела человека и мебели, расстояние между ними в пресловутую формулу и вы получите, что сила взаимного притяжения составит около 10 Грс. Можете ли вы себе представить, что гирька в 10 грамм способна толкнуть вас на, скажем, табурет. Это, по вашему, физика?

***

Борис Михайлович, все тяжелее налегая на ручки тележки, дошел до колбасного отдела. Традиционно перебрал три-четыре экземпляра, запечатанных в пластик охлажденных продуктов, содержащих в себе разные пропорции мяса: салями, сервелат и тому подобных благородных яств, вкушаемых в лучшие времена. Опять же традиционно пробурчав три слова по-русски, Борис Михайлович дошел до конца полок. Здесь лежало то, что было подъемно; не в смысле веса, а в смысле финансов. Он уже положил свою обычную упаковку с восемью сосисками в пластмассовую корзинку, но тут его взгляд случайно пришелся на сомкнутую в овал каральку в прозрачном пакете. В тексте наклейки даже без очков он прочитал сладкое слово - чайная. Чайная колбаса! Вихрь вкусовых - и не только - воспоминаний всколыхнул оба полушария и /в данном случае теория была неоспоримой/ рот быстро наполнился слюной, пришлось сглотнуть, два раза.

- Спокойно, - приказал организму Борис Михайлович, для верности оперевшись на край полки левой рукой. Правая, уже как бы и не подчиняясь центру, потянулась к деликатесу.

 - Только прочитаю техпаспорт - состав там, добавки /он не ел птичье мясо с рождения и всю жизнь боялся ''опоганиться''/, изготовитель, срок годности, ну и цена, само со..., - оправдывающе мелькнуло в голове Бориса Михайловича за ту долю секунды, пока его рука двигалась к вожделенной упаковке.

Произошел жесткий захват. Пальцы обхватили упругое змеевидное тело, свернувшееся в овал. И в то же мгновение рецепторы передали в мозг полную чушь, совершеннейшую ахинею - рука держит что - то горячее. ГОРЯЧЕЕ !!! Борис Михайлович подключил к процессу захвата вторую руку. Да, хоть восьмую! Колбаса была горячей!

Полный сумбур в мыслях, ряд коротких замыканий в нейронных цепях привели к вполне четкому резюме:

  - Это - пластид. Будет в ходе реакции нагреваться дальше и рванет.

Борис Михайлович быстро посмотрел по сторонам. Так и есть - справа у полок с детским питанием стояла молодая мама с трехлетним мальчуганом, требующим себе ''мемейку''.

Выход из супермаркета находился слева, туда Борис Михайлович и рванул изо всех сил /глагол, конечно же, следовало дать в кавычках, какое уж там - рванул/. Действительно, находясь в трех метрах от кассы, Борис Михайлович понял, что никак не успевает к выходу, жжение в руках становилось нестерпимым. Дико вскрикнув:

- Все на пол!- он метнул проклятую колбасу через кассира к входным дверям и сам упал ничком.

Несколько секунд его окружала полнейшая тишина, некстати нарушаемая только журчанием струек его желудочного сока. Затем появились два источника звуковых волн. Первый издал восторженно:

- Викля! Вот нам и закусь ниспослана, давай ка делаем быстренько ножками, - этот источник звука явно удалялся.

Эпицентром второго была кассирша /одна из двух, которых Борис Михайлович недолюбливал/, заоравшая:

- Сашок, сюда скорей. Что делается! Пенсионеры колбасу воруют.

 Руки Бориса Михайловича были крепко схвачены сзади и его одним рывком подняли вверх и резко опустили на ноги. Моментальный нейросигнал от левой ступни возбудил острую боль в вышестоящем бедре.

***

Где-то вычитав правило, что, почувствовав себя оскорбленным, интеллигентный человек должен до своего ответа негодяю мысленно досчитать до тридцати, Борис Михайлович пытался применить этот совет на своей работе. Очень быстро он поймал себя на мысли, что при разговоре со своим начальником, он постоянно занят немым счетом, редко доходящим до двадцати пяти и начинаемым вновь. Не смотря на то, что вследствие практического применения указанного правила Борис Михайлович заметно продвинулся по служебной лестнице, правило было отвергнуто. Какая-то внутренняя пружина, по аналогии со спиральной пружиной печальной памяти будильников с ручным заводом, предупредила о вот-вот грозящей своей поломке.

Отход от арифметики привел к предсказуемому результату - месяцев через пять Борис Михайлович вынужден был уволиться.

А было ему в то время уже за шестьдесят три. Полугодовые попытки найти работу в сухом остатке /по модному выражению высокопоставленных чиновников / дали ноль. Борис Михайлович со своими присными сел на гособеспечение.Теперь он, как и сотни его новых коллег, проживающих в этом районе, отмечал девятнадцатого числа каждого месяца День пенсионерии.

Возвращаясь, как и было обещано к одному из увлечений Бориса Михайловича, а именно к нумизматике, поясним почему оно было названо монетоманией. Не имея финансовой возможности приобретать новые экземпляры для коллекции в торговой сети соответствующего профиля, Борис Михайлович пошел ''другим путем''. Кто же или что было инициатором этого другого пути? Это, конечно же, был мистер Интернет. Полученный в подарок на шестидесятилетие планшетник круто повлиял на времяпрепровождение Бориса Михайловича. Относительно рассматриваемой тематики Интернет прямо сказал:

- Вы можете обогатиться, найдя одну единственную монетку в мелочи, которую вам сдали в обычном магазине.

Амба. Борис Михайлович загорелся идеей. По уже упомянутому стремлению к упорядовачинию всего и вся выбранный путь был разделен на два направления. Первое - вполне пристойное – имело в качестве источника пополнения собрания монет действующую торговую сеть. Все монеты, полученные на сдачу, клались под увеличительное стекло /сначала это была лупа, а затем примитивный, но все-таки специальный прибор/. В развитие данного направления удалось достигнуть договоренности с продавщицей табачного киоска об откладывании памятных и юбилейных монет. Надо сказать, что это соглашение явилось более продуктивным, чем результаты анализа полученной сдачи.

Второе направление, которое, собственно, и определяет увлечение Бориса Михайловича, как монетоманию, заключалось в, так сказать, подножном пополнении коллекции. Борис Михайлович стал совершать вечерние моционы /от 17-00 до 18-30/ с рыскающим по поверхности земли взглядом, который прикрывал козырьком бейсболки. Некоторую предосудительность такого рода занятия он оправдывал примерами из жизни известных людей, которые из страсти коллекционера доходили до воровства.

Как бы то не было, подножный сбор доходил иными вечерами до одиннадцати монет. Всего за осенний сезон прошлого года и весенний нынешнего /зима с ее периодически обновляемым снежным покровом практически прекращает поиски/ было собрано 1667 грамм монет. Из них 976 грамм ушли в полиэтиленовый мешочек с ярлычком ''Сбор 18-19". Сто двадцать два грамма пополнили коллекцию. Заслуженными находками стали 1 копейка 1983 года, 1 копейка 1986 года, 5 копеек 1984 года, 1 рубль 1999 года и кое-что меньшего значения.

Нумизмат-профи лишь презрительно фыркнет на эти жалкие приобретения и будет, безусловно, прав. Что тут ответишь - мания, она и есть мания. Собрать пять, семь, десять ржавых монеток; очистить их от ржавчины; положить под псевдомикроскоп и с ожиданием /чудесной удачи/ примкнуть веком к окуляру. Что!? Самый плохой способ для повышения адреналина? Представляется, что не самый плохой. Вполне подходящий тем, кто не имеет возможности поплавать среди рифовых акул, разогнаться до бешенной скорости на своем гоночном автомобиле или самолете. Про прочие, мягко говоря, экзотические удовольствия толстосумов распространяться не станем, как и о том, что, по сути, благодаря этим, набившим мошну, Борис Михайлович стал не в состоянии пополнять свою коллекцию посредством специализированных магазинов. Пусть их.

А Борис Михайлович по существу играл в рулетку или, лучше сказать, участвовал в лотерее. С тем отличием, что, при одинаковых с лотерей результатах, не тратил денег на приобретение билетов. Насчет одинаковых результатов - 562 грамма поднятых с грунта монет имели номинал от одного до десяти рублей и были пущены в оборот. Борис Михайлович называл найденные деньги /в данном случае не монеты/ допиндексацией к пенсии.

Конечно, он вполне осознавал, что монеты, которые оцениваются у коллекционеров в 600, 9000 и /с ума сойти/ в 250-300 тысяч рублей, найти так же сложно, как планету с братским разумом. СМИ поясняли, что такие металлические /практически, золотые/ кругляшки закупаются оптом на монетных дворах наших двух столиц. Но! А вдруг! Вдруг кто то обронил чудом миновавшую бредень золотую рыбку, пять-десять лет назад, не ведая о стоимости того, что обронил... Можно бы и еще порассуждать на эти /интересные, впрочем, всего лишь четверти нашего населения/ темы, но лучше продолжим - ка основной рассказ, помните?

***

Руки Бориса Михайловича были крепко схвачены сзади и его одним рывком подняли вверх и резко опустили на ноги. Моментальный нейросигнал от левой ступни возбудил острую боль в вышестоящем бедре. Эта боль подвигла глубинные области мозга к осознанию полного абсурда происходящего и Борис Михайлович проснулся. Вторичное пробуждение было чрезвычайно тревожным. Взгляд на светящееся табло показал почти критическое время, а именно 12:03. Борис Михайлович почувствовал себя спецназовцем, опаздывающим к рубежу атаки, что грозило провалом всей операции с вытекающими.

Начались СБОРЫ:

- Деньги, пенсионное, пакет, мусор, - бормотал Борис Михайлович, облачаясь в соответствие с погодой, - погода? Он кинулся на поиски пульта телевизора - деньги, мусор, нет пенсионное, пакет, погода - вот нужный канал. Сколько? Плюс девять. А обещали то, обещали… Одеваемся по форме номер, черт, три? Джинсы - made in ... Не важно… Были рысаками - носили Wrangler, а сейчас... фирму Вамхер, очень смешно. Дальше, свитер. На какой стороне, ни черта не видно, а, если на ощупь? Ну, естественно, швы наружу, физика. А перед-зад, так что ли?

 - Деньги, пенси... теплая кепка, деньги, куртка на рыбьем меху, есть, деньги - вот. Что? Пакет с мусором, чего то не достает. Вот - еще ж пакет без мусора. Есть. Погода? Уже смотрел. Входная дверь. Внимательно... Подожди - ка. Что у тебя на ногах? Тапочки, говоришь. Какого цвета не подскажешь? Ууу... Где ботинки... вот... Одинаковые? Да, оба черные, надеты. Все? Входная дверь. Внимательно... Закрываем, четыре оборота ключа. Сколько уже сделал? Три? Еще один. Ключ не вынимается. Обсчитался. Еще оборот. Вынимается? Да, с этим порядок. Деньги - есть, пенсионное - где пенсионное? Ах, в пальто осталось! Ладно не в первый же раз я туда иду - поверят поди, что я тот же пенсионер, каким был во вторник.

С замиранием сердца нажал кнопку вызова лифта. Как ни странно, лифт обнадеживающе загудел, правда, где-то на высоте превышающей этажность дома, но вот приехал родной. Выход из подъезда, поворот в арку и впереди сто пятидесятиметровая беговая дорожка до финиша.

- С одним не более чем двух минутным сидением на скамейке, - строго приказал организму Борис Михайлович и, просим прощение за такое слово, похрял к магазину. Сидение на скамейке не превысило заданного времени более, чем на три минуты. Борис Михайлович торжествующе вошел в вестибюль торгового центра, по всему выходило, что у него было, как минимум пятнадцать минут, что бы запастись продуктами до следующего вторника. Он привычно повернул налево и уперся в закрытый металлическими жалюзи вход в продуктовый супермаркет с притягивающим физическим названием.

Пришпиленная к стене бумажка формата /Борис Михайлович это помнил/ А4 извещала:

  '' Уважаемые покупатели! Сегодня /дата/ обслуживание покупателей начнется с 15 часов. Администрация''.

- Пися - кака, - пробормотал Борис Михайлович подслушанное на детской площадке выражение.

На расстоянии пяти минут ходьбы располагался еще один супермаркет. Его Борис Михайлович не жаловал по двум резонам:

- во-первых, в нем не было сосисок требуемой расфасовки;

- во-вторых, цены там были выше, чем в притягательном с учетом скидок; но /не запутаться бы/ ниже со скидками, чем в притягательном без скидок. Короче, чтобы все-таки создать запасы на предстоящие три дня, хотя бы с минимальной экономией, Борис Михайлович навострил лыжи в недолюбливаемый продмаг, т.е. супермаркет.

Лыжи скользили плоховасто и затеянный биатлон вполне мог оказаться провальным, если бы не доброхотная, неожиданная помощь.

  - Батя, я смотрю ты поспешаешь, а тяга у тебя слабовата. Давай-ка подмогну.

С этими словами здоровенный мужик взял Бориса Михайловича под левую мышку. Очень крепко взял.

- Куда идем?- последовал энергичный вопрос.

- В этот... в ''Пенту'', - слабым голосом ответил Борис Михайлович, еще надеясь, что все происходит в его новом сновидении.

- Доставим со срочностью в три креста, в целости, с нулевым износом подошв.

Борис Михайлович, увлекаемый могучей силой с непредставимой уже несколько лет для него скоростью, опасливо оглядел нежданного подручника.

 Лет что - то у сорока, роста около метра восемьдесят, в общем - то чисто выбрит, одежда... Что в наше время можно сказать про одежду. Среднего достатка гражданин может быть одет хуже имеющего вкус бомжа, экипированного из содержимого мусорного бака. Костюм от Контейнера. Постирать, выгладить, обувь начистить - пожалуйста, представитель солидной компании. Левый подручник одет был чисто и аккуратно, хоть на тимуровца никак не тянул.

Нельзя сказать, что Борис Михайлович потерял бдительность после обзора незнакомца. Встречают то по одежке, а потом… Он был еще / или уже/ в том периоде жизни, в начале которого появляется подозрительность к окружающим и который заканчивается в NN лет, когда все уже по ...

- Не дрейфь, дед, - угадал его сомнения левый подручник, - что с тебя можно взять, ну, по максимуму, банку пива.

- Банку пива, - мысленно ужаснулся Борис Михайлович, - банку пива... Да ведь эта банка пива вдвое превысит, в два с половиной раза превысит скидку, ради которой я тут все утро кручу динаму.

- Тррр, - решительно сказал Борис Михайлович, резко наклоняясь назад и выставляя в качестве тормоза оба каблука своих ботинок, - дальше не пойду, вспомнил я, что кошелек дома оставил.

И вновь этот Вольф Мессинг среагировал на его мысли:

  - Давай-ка, старина, присядем; вот скамейка, как на заказ; две-три минуты ничего не решают. Сели, раз-два. Тут у меня коньячок завалялся, не важнецкий, признаться, где - то около трех звездочек, но то, что натураль, нижнюю челюсть даю.

Под такое словословие Борис Михайлович был усажен на скамейку, а из внутреннего кармана пиджака Мессинга была извлечена фляжка с благородным отблеском и надписью ''Tenessi''.

- Вот, батя, прими как тонизирующее, - было сказано чистосердечным тоном, на твое здоровье, ну и на мое, вкупе. Кстати, Виктор Ляпунов меня зовут, для близких и старых друзей - Викля.

- Хм, Викля, - не сразу въехал Борис Михайлович, а через доли секунды до него дошло - ВИКЛЯ!

Все чувства Бориса Михайловича обострились до предела возможного. Понятно, что больше всех досталось мозгу, как раньше говаривали - в нем зашли шарики за ролики.

 - Сон тогда был или не сон, какие цели вы преследовали, выдавая реально существующих индивидуумов за иллюзию. Когда и кем вы были завербованы? Какую задачу перед ... какое задание вы получили?

Мозг, отделив шариков от роликов, реагировал необычайно резко и четко:

- Я бы ответил Вам: Нихт шизен, - что на немецком означает, - не сходите с ума. Однако, если Вы все-таки хотите сходить с ума, то это Ваше конституционное право, идите; но, напоследок, прошу сообразить, что без меня Вам полный каюк или капут, эти, которые новые, употребляют еще словцо ''пипец''. Так что - выбирайте.

Борис Михайлович осознал, что завел дело /не в смысле завел ''дело''/ не туда куда следует. А вот куда следует - он пока не осознал.

Все изложенные умственные перипетии длились не более пяти-семи секунд и выглядели, как вдохновенная пауза перед первым глотком спиртного.

- Шут бы с ним со всем, ведь пожил немало, - Борис Михайлович принял фляжку и а ля Сократ /извините/ сделал большой глоток. Прохладная струя прошла через пищевод и зажглась огоньком в геометрическом центре организма.

- Действительно, чего с меня взять?- подумалось Борису Михайловичу,- в партаймоне - э, э и э - 650 рублей бумажками, ну еще рублей тридцать пять /тридцать семь, поправил его мозг/ монетами. Что еще? Да, ничего. Бонусная карточка той же ''Пенты'', две-три визитки людей, которые практически ушли из его жизни, чеки об остатке после снятия денег с пенсионного счета в Сбербанке... А? А!!! БАНКОВСКАЯ КАРТА!!! Пин код... Мозг, подключайся, ну. Что? Пин код какой, спрашиваете? Я его не знаю, не помню, всегда выписывал его себе на бумажке перед посещением банкомата. Бумажку съедал. Чем запивал? Этой, как ее там, минеральной, ''Карачинской'' запивал, бутылочка 0,33 л. Всегда с собой. Что? Сейчас при себе нет, кончилась вчера, я же иду за продуктами. Вот ее бы прикупил.

К ужасу Бориса Михайловича предатель мозг по окончанию приведенной внутричерепной тирады высветил перед его мысленным взором четыре секретные цифры пин-кода размером со всемирно известный плакат ''HOLLYWOOD''. С большим опозданием отметим, что Борис Михайлович был человеком мнительным. Он очень не любил, когда ему об этом намекали, считал такое мнение о нем попытками подорвать его авторитет. Сами видите... В сложившейся же ситуации, черт его знает, чего ожидать?

Викля, между тем, приняв фляжку в свою руку, глотнул из нее разок и другой. Поплямкал губами и сказал:

- Давай закурим, товарищ, по одной.

Тут мы переходим к необходимости сказать об отрицательной черте в жизнедеятельности /курение убивает/ Бориса Михайловича. Более - менее стойкую привычку к табакокурению /какое страшное слово/ Борис Михайлович приобрел в студенческом стройотряде перед последним курсом. Надо сказать, что пахали тогда парни от души, а в передухах не менее чем через каждые два часа и пристрастился Борька к затяжке. Не политично, осознаем, но исторической правды ради надо сказать, что курили в те годы замечательные сигареты. Родопи, Вега, Стюардесса, какой то Ту-, а уж БТ! Почему и куда кануло? На вопрос ''куда'' можно косвенно ответить - туда же куда и пиво. На вопрос ''почему''... Ответ имеется, но оглашать его представляется опасным. Просто констатируем: и сигареты /в этом плане появившиеся на пачках страшные картинки и надписи, безусловно, соответствуют реалии/, и пиво стали натуральным дерьмом, что интересно, сильно подорожав. При этом, автор не исключает, что заразился мнительностью от героя своего рассказа. Герой же во время сего дня курил некий ''West'' по 75 рублей за пачку /35 копеек во время оно стоили вышеупомянутые сигареты, кроме БТ – эти были дорогими – 60 коп/. Посредством целенаправленной экономической политики он достиг потребления 1,4 пачки в день. Вы этот ''West'' видели? Там сигаретка на три с половиной затяжки.

В пачке, находящейся в кармане куртки Бориса Михайловича, имелось ровным счетом три сигаретки. В соответствие с бизнес-планом последняя сигаретка должна быть искурена не ранее 14-30 час /то есть в половине третьего/. Предложение Викли означало срыв плана, как минимум на целый час. Мозг скотина, одурманенная коньяком, советов никаких не давал. Оставались только эмоции, кто ж не знает куда они заводят человека. Борис Михайлович достал сигаретную пачку из кармана, открыл ее и с изумлением увидел, что в ней имеют место быть пять сигарет. Пять! Под присягой - пять! Хотя, хмм... выпил, может быть двоится в глазах...

- Если бы двоилось, - ехидно заметил мозг, - то было бы шесть, а еще с высшим образованием.

Что скажешь, центральный мыслительный орган был прав. Борис Михайлович вынул из пачки две сигареты, пересчитал оставшиеся. Три штуки. Очевидное - невероятное. Три оставались.

- Значит опять обсчитался, как с поворотами ключа - сказал себе Борис Михайлович, но не уверенно.

- Табачок, ты уж извини отец, так себе, - сказал, выпустив дым после второй затяжки, Викля, - говоря прямо - не БТ.

Борис Михайлович поперхнулся и закашлялся. Мозг в очередной раз погрузился в безмолвие. И тогда Борис Михайлович бросился на амбразуру:

- Кто ты? Уж не ... по мою душу...

Инфернальный Викля затянулся еще раз, метко бросил окурок в урну и, глядя в глаза Бориса Михайловича, очень серьезно сказал:

- Тревогу твою, старче, понимаю. Сам таким был. Вставай, времени в обрез.

Домчав /иначе и не скажешь/ Бориса Михайловича до самых дверей маркета, Викля распрощался:

- Ну, бывай, отец, - сказал, - до скорой встречи.

  И быстро ушел, можно сказать, что исчез, свернув за угол здания.

   Борис Михайлович вошел в магазин, электронные часы на стене показали 12:55. Пенсионные льготы Борису Михайловичу не понадобились. По случайности почти все продукты, которые он обычно покупал оказались со скидками от 15 до 40 процентов.

Борис Михайлович дохрял самым малым до своего корабля . Прошел на камбуз /надо говорить, ''в камбуз'', так же как ''в кухню''/; разложил купленное по раз и навсегда определенным местам. Угнездился на своем обитом кожей синтетического оленя стуле. Посыпал оставшийся от ужина треугольник горбушки солюшкой. Налил стопку водки.

Он всегда брал водку местного производства - на ее этикетке значилось ''Прима Нагрут''. Пьющая часть населения окрестило ее ''Прими на грудь'', так продавщицам и говорили:

- Давай три на грудь, - и, ничего, все понимали. Стоила эта водка 150 рублей за двухсот пятидесяти граммовую стеклянную фляжку, с пенсионерской скидкой /в будни, до 13 – 00/ выходило 147 рублей. Да..а.. Два месяца назад она без скидки стоила 140 рублей. Матеметик энд экономик...

Борис Михайлович, обычно не бравший в рот спиртного раньше 17-30 / вы понимаете, конечно, откуда это повелось/, выпил, закусил соленым треугольником. Посидел, подумал и, ничего не надумав, пошел в кубрик, лег на кровать и стал ждать обещанной встречи с Виклей. Как уже отмечалось, Борис Михайлович был очень мнительным человеком. Ждал, ждал и, вследствие моциона, пережитых событий и, самое главное, принятого ''на грудь'', задремал. Дрема, дрема, тихо ходишь...

 

Пятница, вечер

 Вечерний выход ''в люди'' был неординарным событием в последние три, может быть даже и четыре последних года. Чего там, этих выходов было ровным счетом пять. Две новогодние ночные вылазки и три дня рождения у дочери и внука, которая внучка.

Борис Михайлович присел на скамейку возле подъезда. Собственно, маршрут был обдуман, вот еще поднабраться сил и решимости и эээ... через тернии вперед. Он встал, обычно встал - в три приема. Руки на колени - раз, отталкивание руками с одновременным подъемом седалища - два, спряжение верхней части тела с нижней с углом максимально приближенном к 180 градусам - три. Геометрия ...

Выбранный Борисом Михайловичем маршрут пересекал три дворовые территории /три двора - по старому стилю/. Экипирован он был полностью. В правом нагрудном кармане ветровки - наполненная на две трети одноименной жидкостью фляга. Две конфеты ''Ромашка'' - в правом боковом без ''молнии'', в том, что с ''молнией'' - тюбик нитроглицерина. Пачка с шестью сигаретами - в левом боковом без ''молнии''. С ''молнией'' - пустой? нет, там сотовый. Спички?! Есть, он помнил, что тряхнул коробком, сунул его в карман и открыл квартирную дверь, услышав вслед:

- Да когда ж ты уже отходишься?

График движения был нарушен в самом начале. Первый привал не состоялся из-за отсутствия скамейки возле третьего подъезда. Ее, по-видимому, опять утащили под арку любители пива или обжиманий, или того и другого. Таким образом, первый и второй этапы маршрута были объединены и Борис Михайлович, буквально, обвалился даже не на скамейку, а на бетонную плиту крыльца подъезда дома в дворовой территории N1. Чуть отдышавшись, он обхватил запястье, начал считать пульс:

- Один, два, три, четыре - бах! - пять, шесть, семь, бах! семь, блин, семь и бах!

Борис Михайлович поднял глаза в поисках мешающего баханья. Четыре мужика резались в ''козла'' за металлическим столом.

- В общем то, кстати, - подумал Борис Михайлович, - надо незамедлительно получить ценную информацию. И, действительно, не более, как через пять минут он подошел к играющим и, присев за стол, сказал:

- Здравствуйте.

Трое игроков мельком взглянули на него, а откликнулся только четвертый. Впечатывая ''костяшку'' в стальную столешницу, он почти рявкнул:

- Шалом алейхемь.

От такого ответа по спине Бориса Михайловича побежали мураши, те самые мымрики.

- Антисемиты, - мелькнула паническая мысль, - валить нужно по скорому отселя. Борис Михайлович был настолько поражен формулировкой, которую использовал его мозг, что начисто забыл о сути.

- Ты, что себе позволяешь? Ты кому принадлежишь? Шаромыге? Мелкой... как ее... шпане? Стыдись!

Его ментальная нотация была прервана вопросом:

- Ты чего ерзаешь, батя? Нехорошо тебе? Побледнел с лица... Примешь пятьдесят на грудь?

И все. Туча с таящимися в ней доннерами и веттерами мгновенно испарилась.

- Сам ты антисемит, - послал свою мозгу убийственную фразу Борис Михайлович и вслух ответил:

- Чего же, не откажусь.

После третьей ''не откажусь'', когда компания была спаяна в монолит, Борис Михайлович задал свой сокровенный вопрос:

- Мужики, а вы Виклю знаете?

Гомон за столом прервался так резко, как иногда в разгар политических дебатов на телевизионных передачах отключают звук.

- А ты откуда его знаешь? - спросил после неприятного молчания Колян /тот самый, что Шалом/.

Борис Михайлович неизвестным по счету чувством понял, что правду говорить нельзя.

- Помог мне как - то с продуктами... питания..., случайно, добрый человек такой, - пробормотал он.

- Давненько, видать, это было, - криво усмехнулся Колян, - зарезали твоего доброго человека еще в прошлом году.

- Как? - прошептал Борис Михайлович и обмер. Обзор его глаз начал стремительно сужаться /''от периферии к центру''- успел шепнуть дурень мозг/, в наступившей тьме в течение долей секунды продержались две серые точки. Уже в полном мраке Борис Михайлович начал медленное падение... Нет, неправильно, не он начал... Тело Бориса Михайловича начало медленно падать.

- Василич, держи деда, - скомандовал Колян и команда его была выполнена вовремя. Еще чуть-чуть и темя Бориса Михайловича уткнулось бы в бетонированную площадку, середину которой занимал стальной стол для настольных же игр. Архитектура...

Десять минут суеты вокруг потерявшего сознания дедка /основная версия - перебрал на грудь... в его то годы и сто грамм свалят.../, брызганья водой из полторашки многофункциональной ''Карачинской'' привели Бориса Михайловича в состояние среднее между параличом и привычным радикулитом. Стоять в полусогнутом /угол около 130 градусов/ положении Борис Михайлович мог. Идти не мог. Приказам мозга ни левая, ни правая нижняя конечность не подчинялись. Физиология...

- Ты где, отец, проживаешь? - спросил Колян.

Борис Михайлович весь внутренне собрался и назвал адрес.

- Василич, давай его слева под микитки, я справа и ходу, ходу...

Минут через двадцать Борис Михайлович лежал на родном матрасе. Мужики, отдуваясь, хлопали его по плечу:

- Все в нормали, отец, будешь жить. На радость нам, на зло падл...

Борис Михайлович понимал, что отпыхиваются они не от усталости, волоча его домой. Отпыхиваются от свалившейся с плеч так называемой моральной ответственности. Храни Господь, он их нисколько не судил.

- Спасибо, ребя, - сказал он, не понятно с каких щей обратившись к ним со словом из давнишнего детства.

- Да, не за что, ребе, - ответил Колян, - покедава.

Они ушли, щелкнул замок входной двери.

Часа полтора ушло у Бориса Михайловича, что бы в полудреме - полуанализе произошедшего, достичь некоторого успокоения в своей нервной организации. А поскольку все болезни от нервов /с известным исключением/, то конечности и прочие соответствующие органы вернулись в подчинение головного мозга.

Борис Михайлович, больше для понта /это еще откуда?/ кряхтя, поднялся с матраса и безостановочно проследовал в гальюн. Как ни быстро было его курьерское движение, он уловил, что за дверями, ведущими в каюту капитана, была полная тишина. Вопрос, было возникший, получил тут же ответ:

- Заехала за ней дочь, они планировали провести сегодняшнюю ночь и завтра день на даче, - гордясь своим блоком памяти /что-то типа coredump/, - сообщил Головной мозг.

- Сам помню, - несколько нелогично пробрюзжал Борис Михайлович, переходя в умывальную.

Приняв контрастный душ /крепко сказано/ и расстеревшись до красна полотенцем /еще более крепко сказано/, Борис Михайлович вышел на палубу. Звук гудящий-шипящий заставил его вновь открыть дверь в умывальную, да нет, душ выключить он не забыл. Вращая наподобие локатора свое правое ухо /оно слышало лучше/ туда-сюда, он взял пеленг. Посторонний звук доносился из камбуза. Надев трусы и домашнюю футболку /дыры в подмышках/ Борис Михайлович прошел на камбуз. Звук уже находился на пике своей громкости и закончился щелчком отключившегося электрочайника. К его ручке протянулась рука, подняла его и наполнила кипятком две чашки, из которых свисали ниточки с желтыми ярлычками ''Липтона''.

- С легким паром, Борис Михайлович, - раздался приятный голос, - чайку-с после душа?

Войдя в дверь камбуза Борис Михайлович со смешанным чувством ужаса, удивления и удовлетворения увидел сидящего за столом Виклю.

- Ты уж извини, брат, что без спросу, - пояснил свое третье вторжение в спокойную жизнь простого советс… российского пенсионера Викля, - я, вообще-то и звонок давил, и стучал. Потом смотрю - дверь в карман открыта, дверь в квартиру тоже не заперта. Я, надо сказать, встревожился, ну и вошел, заглянул в ванную, смотрю ты благодушествуешь, решил чайком угостить. Ну и вот...

- Так тебя же...,- чуть не вскрикнул Борис Михайлович, но вовремя удержал вскрик внутри, - все потихоньку-полегоньку разъяснится, ведь ты же не допускаешь мысли, что тот, кто сидит сейчас в твоем камбузе может принести тебе зло?

- Не знаю, - нерешительно пискнул мозг, но Борис Михайлович этот писк проигнорировал. Он сел на СВОЙ стул - из трех стульев на камбузе Викля не сел на ЕГО сиденье /психология/- и отхлебнул из СВОЕЙ чашки. Это был восхитительный глоток.

- Такого чаю не пивал ты сроду, - даже не сказал, а пропел мозг.

Он машинально взялся за ниточку чайного пакетика, что бы как обычно поводить его вверх-вниз. Пакетика в чашке не было. Ниточка была, ярлычок ''Липтон'' налицо, а пакетика тю-тю.

  - Ага, отче, - сказал Викля, в свою очередь втянув губами напиток и поднимая ниточку из своей чашки, на конце которой тоже ничего не было, - почувствовал разницу? Свой чаек я заварил, твоему Липтону до него, как пешком до Шанхая.

  - Почему именно до Шанхая? - спросил Борис Михайлович с целью выиграть время.

- Ну, во-первых, расстояние примерно соответствует разнице во вкусе и качестве, а, во-вторых, именно такого чая нельзя попробовать нигде на этой планете, кроме как у одного моего доброго знакомого. Я тут заварил чаек из его подарка. Хранил для особенного случая. А тут… В общем, захватил с собой из родной квартиры, как почти единственное сокровище.

Викля похлопал рукой по висящей на спинке стула сумке - кожаной, но довольно потертой.

- Вот уж действительно – все свое ношу с собой. Что же до чая. Заварил, должен признать, не так, как тот, кто мне сделал подарок - черт его знает, как этот хитрован заваривает - но все равно - вкус бесподобный. Викля сделал второй глоток из своей чашки, прикрыл глаза:

- Ммм, божественно, особенно напоследок.

Борис Михайлович еще слегка отхлебнул – уже в целях дегустации - разрекламированного напитка и взаправду почувствовал, что такого за всю свою жизнь он не пробовал и, по-видимому, во второй раз и не придётся; он торопливо сделал еще один глоток.

- Если б такое хотя бы раз в неделю, - заявил через две секунды мозг, - я бы такого наворотил. И еще хотел что-то выдать в доказательство полного удовлетворения, не - не, восхищения, но был прерван начавшим говорить уважаемым угощающим превыше похвал превосходным Чаем.

- Не будем мы, дорогой мой, играть в жмурки и прятки, - времени нет и у тебя, и, как ни странно, у меня. Я знаю, что ты знаешь, что меня на этом свете нет. А я, тем не менее, сижу перед тобой и распиваю чаи. Нонсенс?! Требует разъяснения? Даю, оговариваясь, насколько сам знаю и понимаю. Здесь. Почему я пришел к тебе? Честно, хоть и жестоко, отвечаю - послан подготовить тебя к ...переселению в иной мир, встретить, что ли на подходе. Точнее объяснить не могу, меня, к слову сказать никто не подготавливал, так что... Так что я перехожу к своему делу. Не знаю случайно ли - с умыслом ли, мне не известным, но направили меня в тот микрорайончик, из которого я девять месяцев назад убыл в ... Не по своей воле и по не естественным причинам.

  - А как ''там''? - некстати спросил Борис Михайлович.

  - Не знаю, - озлобился Викля, - предполагаю, что когда я «там», то не знаю про здесь, а когда я здесь - ничего не помню про ''там''. Тему потусторонности давайте - ка отложим до лучш... , короче, отложим.

 - Да, конечно, извините уж старика..., - стушевался Борис Михайлович. Но, бес явно тянул его за язык:

 - Почему все-же именно ко мне, я тебя знать не знал ммм... здесь. Живу себе потихоньку...

- А я знаю?- вновь окрысился Викля, - "Лившиц Б.М., адрес, встретиться, подготовить, сопроводить'' - вот и вся программа, введенная в меня ''там''.

По три глотка из чашек разрядили атмосферу. Сидящие визави обменялись взглядами и простили друг друга.

 - Чем же я могу тебе помочь? - смиренно спросил Борис Михайлович.

 - Честное слово, тоже не знаю, - так же тихо ответствовал Викля, - единственное, что в моих возможностях - рассказать историю моего ... б... удаления из ''здесь''.

- Ну так расскажи.

- Давай, отец, еще раз закурим по одной. Сам понимаешь рассказывать такое, врагу не пожелаешь.

  Они закурили, злостно нарушая запрет курения на камбузе /и далее везде, за исключением гальюна/.

 - В пятницу это было, - начал Викля, - буханули с ребятами по установившейся традиции. Причем, помнится довольно скромно выпили. Не более трехсот грамм на нос, то есть на горло. Спокойненько так разошлись, двое на маршрутку в один район, я не долго ждал свой номер и в свои пенаты. Ну, что? Нормально дошел до подъезда, вошел, лифт, мой тоже четвертый этаж. Вытащил связку ключей, еще помнится, что ключ от ''кармана'' как то в кольце застрял в необычном положении, выправил его, воткнул в замочную скважину, сделал один оборот. Точно - один оборот и удар, сильный, меня аж качнуло, в левый бок. Боль была короткой, ее быстро сменил все нарастающий жар в боку, потом темень в глазах. Последнее, что помню - не упал, а сполз, скользя правым виском по косяку двери. Гада, который меня подколол, как я уже ''здесь'' успел разузнать, так и не нашли. Все.

 - Все, - повторил Борис Михайлович, - а скажи мне, друг нечаянный, ты в последнее время ел горячую колбасу? Закусывал ты колбасой, которая была горячей, но при этом в вакуумной упаковке?

Викля вытаращил глаза:

- Ты чего, дед, какая горячая колбаса?

- Вот, - удовлетворенно, хотя и с дрожью в голосе, сказал Борис Михайлович, - а, если я тебе скажу, что слышал твое имя за полтора часа до нашей встречи?

 - Как это?

 - Во сне, - был краткий ответ.

 - Ты опять за свое! - начал было Викля, но тут уж Борис Михайлович сумел постоять за себя:

 - Что опять! Сон я видел ''здесь'', а не ''там''.

 - Черт ногу сломит, давай еще по одной и помаракуем, - снял стоящий на плите заварной чайник /как нашел?/ и обновил содержимое чашек.

Попили. Суть ''маракования'' свелась к следующему:

 - Икс получает задание встретиться с Игреком, что бы ''сопроводить''. Зачем это требуется, шут его знает, но ''там'' виднее.

- Игрек живет в непосредственной близости от места, где Икс был насильственно отправлен в ''там''. Совпадение? Что бы ''там'' допустили простую случайность? Хотя, может быть во всей Вселенной бардак имеет место?

- Игрек слышит во сне имя неизвестного ему до того Икса и вскоре встречается с ним наяву.

 Что же из всего этого следует? На кой ляд Игрека предупреждать о появлении Икса, если тот и так при скорой встрече расскажет о своей миссии?

Еще попили и вновь закурили /все равно мне скоро кердык,-смело подумал Борис Михайлович/. Вслух же он сказал:

- Не предупреждение о твоем приходе было в моем сне, а или подтверждение твоих полномочий, что б я не обделался со страху от полной неожиданности такого явления и раньше времени не сыграл в ящик; либо, - две глубокие затяжки, - я что-то должен успеть для тебя сделать. Что?

И они одновременно ответили, голос в голос:

- Найти гада!

Они помолчали. В течение возникшей паузы мозг Бориса Михайловича, все еще пребывая в эйфории от чудесного чая, унесся на год с небольшим назад. Не имея достаточных статистических данных, что бы утверждать определенно, выскажем как гипотезу:

  - Ушедший на пенсию мужчина на более или менее продолжительный период окунается в чтение детективов.

Борис Михайлович может являться одним из аргументов в подтверждение высказанной смелой мысли. Период чтения детективов составил у Бориса Михайловича около трех месяцев. Пик был достигнут, когда он, натурально, в состоянии ''тифоззи'', читал лучшее, что написала леди Агата. Потом пошла стагнация /не будем упоминать вызвавших ее авторов/ и страсть к детективам погасла. Борис Михайлович перешел на чтение из сайта ''Военная литература''.

Мозг, решив, что пришло время раздуть чуть тлеющие под толстым слоем золы угольки, выдал мысль, которую Борис Михайлович тут же по получении высказал:

- В левый бок? А ты стоял к нему спиной? Стало быть - левша?

- Ну, Шерлок ты наш, похоже да.

Борис Михайлович от удовольствия порозовел. Образно говоря, поскольку на его тёмно-красном лице розовость проявить себя никак не могла. Все же - факт, ему было приятно, что он выделил пусть малюсенькую черточку в реставрируемой картине. На этой волне Борис Михайлович рискнул задать один из многих вертящихся в голове и напрашивающихся на язык вопросов:

- Скажи, пожалуйста, я про ''здесь'' спрашиваю, как ты вот ходишь по улицам, встречаешься со знакомыми...

- Меня не узнают, - перебил Викля, - никто, даже... В общем, никто.

- Ты что, изменился?

- Нет, когда смотрюсь в зеркало - я тот же каким был. За исключением вот этого шрама, - он коснулся правого виска.

- Как же так, - начал было Борис Михайлович, но увидев, что брови собеседника угрожающе сдвигаются, тут же сдал назад, - ну, ладно, ладно.

Вновь наступила молчаливая пауза. Только мозг униматься не хотел:

- Не узнают, так не узнают, но ведь и в качестве неузнанного можно навести справки. Что показало расследование, мотивы и прочее. Нужна же хоть какая -нибудь исходная информация. В конце концов кому это больше надо тебе или ему? Давай спрашивай. Кто не рискует - тот не пьет...

- валидол, - закончил Борис Михайлович и поддался-таки на увещевания, спросив:

- Тут еще один вопрос бы осветить, для пользы дела, ты что-нибудь разузнал, ну косвенным путем что ли, о расследовании, детали там...

Викля грохнул кулаком по столу:

 - Ни хрена /он выразился крепче/, никто ничего говорить не хочет. Меня принимают за какого - то сексота. Единственное, что узнал, что гада не нашли, если вообще искали.

И опять снизошла тишина.

- Второй мент родился, - попытался разрядить атмосферу Борис Михайлович.

Викля вроде как сделал попытку усмехнуться, но тут же лицо его окаменело:

- Как? Второй мент, говоришь? Подожди, подожди - дай посоображать.

Борис Михайлович согласно кивнул и, извинившись, проследовал в гальюн, по малому дельцу.

Вернувшись в камбуз он не узнал Виклю - до того изменилось его лицо. Глаза блестели, на щеках красные пятна. Не сидит, а мечется /хотя где там на камбузе особенно метаться/ и бормочет беспрерывно. Борис Михайлович разобрал только повторяющееся ''зацепка... или тюлька...''. Мозг Бориса Михайловича ликовал:

- А я что предполагал, результат на лице, пошел ледоход /конечно, он хотел сказать - лед тронулся, но в состоянии возбуждения.../.

Борис Михайлович присел на свое место, отхлебнул из чашки, отметив, что чаю осталось на один неполный глоток и стал ждать. Через четыре минуты по часам кухонной /камбузной как то не звучит/ электроплиты Викля успокоился, так же присел за стол и спросил:

- У тебя пожрать найдется?

Мозг моментально погрузился в задумчивость. Борис Михайлович, оставшийся без интеллектуальной поддержки, слабовольно ответил:

- Можно пельменей сварить - минут восемь и готово.

- Вари, - согласился Викля, не подозревая, что наносит непоправимый урон двухнедельному бюджетному плану.

Борис Михайлович, следуя годами отработанной технологии, достал двухлитровый ковшик; налил, чуть покрывая дно, воды; поставил на самую малую конфорку; закрыл крышкой; включил конфорку на максимум; налил в электрочайник 1,5 л воды; включил электрочайник. Передохнул. Закипевшую воду влил в ковшик; посолил; открыл морозильную камеру холодильника; достал пачку пельменей и начал было, считая, бросать по две пельмешки в кипяток. Тут технология была нарушена вмешательством внешних сил. Борис Михайлович уловил удивленно-жалостливое выражение лица гостя и ухнул в ковшик половину содержимого пачки. Пачка же была только на одну порцию /18 штук/ почата.

Требуется пояснение дабы не сложилось ошибочное мнение, что Борис Михайлович - жмот. Пельмени были экстра класса фирмы ... /ФАС!/, лучшие в супермаркете .../то же/ и предназначались исключительно для внука, который внучка и ''мешки'' очень любила. Луковицу Борис Михайлович добавлять не стал, так как луковица - это для пельменей с ''юшкой'' /иначе он не помнил, когда ел/. Зато щедро всыпал смесь травок, присланных его сестрой после отдыха в Абхазии. Травки являлись, таким образом, халявными и расход их на бюджете не отражался. В полном соответствии с обещанным ровно через восемь минут перед Виклей парила и испускала южные ароматы горка пельмешек, то есть «мешек» по внучкиному диалекту.

- Под такое требуется отнюдь не чай, - бодро сказал Викля и вытащил из своей сумки плоскую бутылку коньяка.

- Двести пятьдесят грамм, - влет определил Борис Михайлович и погонял язык от щеки к щеке. Нет. Пельмешек ему не хотелось /лукавство, конечно/. Закупленное сегодня в магазине для закуски, за исключением хлеба, не годилось. Сосисок – по кило в упаковке! – он, естественно, не купил. Поразмыслив, он вынул из холодильника половинку слегка подсохшего лимона и, это верх безумия, кусочек пармезана /это был капитанский сыр и о чем думал Борис Михайлович сказать весьма затруднительно/. Дополнительно, в связи с вновь появившимися обстоятельствами, сервировав стол, Борис Михайлович присел к нему вторично. Стопки были наполнены и Викля сказал тост:

- Ну, по - морскому, за гада, чтоб он...

Чокнулись, выпили. Что-то такое про ''по-морскому'' Борис Михайлович где - то давно слышал, в фильме что ли? Вспоминать не стал, а просто откусил кусочек лимона и удовлетворенно подумал:

- Вот ведь как, сидим на камбузе и пьем по-морскому.

Некоторое время Викля поглощал пельмешки, а Борис Михайлович плавал в теплой луже легкого опьянения.

Все приятное быстро заканчивается - это известно, особенно мужчинам после шестидесяти. И пельмешки были съедены, и лужа охладела. Не беда - источник еще не иссяк, а закуска - понятие относительное.

- Еще по одной для расширения сосудов и успокоения нервов?- риторически спросил Викля, наполняя стопки. Борис Михайлович благостно наклонил голову, хотя мозг неодобрительно и как бы с оттенком протеста забормотал.

 Приняли и, в основном, занюхали. Закурили. И, наконец то, мама ихняя, Викля заговорил на злобу дня:

 - У меня никогда не было врагов, Михалыч. Так, симпатии - антипатии. Я не могу себе представить из всех людей, с которыми я ну... последние пятнадцать лет хоть как то соприкасался, ни одного пожелавшего моей смерти. Максимум, да и то давненько, некоторые хотели бы мне морду набить. По молодому делу. А в последние пять лет у меня не было недоброжелателей. Никому не перешел дорогу в карьерной перспективе. Об этом смешно и говорить - я работал в занюханной конторе, жилищно-коммуналхоз, бригадир электриков. На мое место претендентов не было. Любой монтер жил лучше и спокойней, чем я. Разница в зарплате, если она и была /монтеров редко лишают премии/ составляла крохи, никак не компенсирующие головную боль и круглосуточное дерганье. Наследства мне ждать было не от кого и самому оставлять было нечего. Ты детективы читаешь?

Борис Михайлович кивнул, у него не вовремя заболел живот и надо бы отойти, уже по большому делу - а как тут отойдешь!

- Давай - ка освежимся, - сказал Викля, вновь наполняя стопки.

- Вот и скажи, - продолжил он, после того как прожевал лимонную корку, - какие еще мотивы могут быть для убийства человека?

- Ну, не знаю, любовь, в смысле ревность, например, - Борис Михайлович изнемогал, - ты рассмотри и эту версию /это звучало уже из коридора/, я скоренько.

 - Еще бы немного и конфуз, - думал, добравшись до места, Борис Михайлович. Все время вынужденного отсутствия в голове его звучало: Конфуз-камбуз, конфуз - камбуз и так далее. Вернувшись в кон...тьпфу... камбуз Борис Михайлович чувствовал себя усталым, но облегченным. С чем его и поздравил, оказывается ехидный, Викля.

- Доживешь до моих лет так...- привычную свою фразу для молодых Борис Михайлович по известным причинам оборвал и деловито спросил:

- Так как версия ревности, есть основания...

Он сел на свое, надо сказать, основательно остывшее, сидение и обнаружил наполненную стопку с лежащей рядом очищенной и разрезанной повдоль половинкой морковки.

- Выпьем,- сказал Викля, - закусим витамином и я отвечу.

Выпили, сгрызли витамин. Внутри Борис Михайлович ощутил космическое спокойствие и поднял глаза на партнера. Партнера?! Ну, конечно, люди, объединенные одним делом, одной целью - это кто? Как Вы считаете?

Партнер ухмылялся, что было и неожиданно и неприятно.

- Не обижайся, старина, я видимо прочитал твои мысли, совсем нечаянно. Если по делу... Да, у меня была женщина. Мы не регистрировали наши отношения, но три года жили, как муж и жена. Даже лучше. Никаких признаков внешних посягательств на нашу жизнь, ни со стороны мужской, ни с женской за все это время я не заметил.

- Что же остается? - спросил Борис Михайлович, поспешно перебирая в памяти мотивы преступлений из сочинений леди Агаты.

- Остается психически не нормальный, маньяк то есть, который убивает мужчин по неведомому признаку, которым к несчастью меня наделила судьба.

- А что насчет ''второго мента''.

- Вишь ты, сечешь изредка. Запомнил? Точняк, что не случайно меня к тебе отправили. Про второго мента может быть и туфта голимая, так домыслы не знаю, как правильно сказать – досужие или, наоборот, не досужие, но мне, учитывая, что я нахожусь в нулевой точке координат, любая точка, сдвинутая по любой из оси для дела в строку.

- Чего ты все жуешь какой-то орбит без сахара, - возмутился Борис Михайлович.

- Спокойно, дадди. Так вот. Второй мент… Это отношения к мотиву может быть и не имеет, а вот к расследованию... Брожу я по родным местам уже вторые сутки. Вчера ближе к вечеру поперся к нашему участковому. Понимал уже, что он меня не узнает, но пришла мысль закосить под родственника. Под этим соусом разузнать хоть что-то. Дошел до их опорного пункта, табличка висит, то да то, прием с ... до... старшим уполномоченным капитаном Богомоловым В.С. Вот тебе бабушка и полный пи...день.

- А в чем вопрос, почему бабушка? - не понял Борис Михайлович.

- Ты что с нашим участковым дел никогда не имел?

Борис Михайлович порылся в памяти, да, было дело. Лет семнадцать или около того соседи по подъезду на первом этаже устроили что то типа цеха металлообработки. Жутко визжала пила по металлу, шипела электросварка и весь подъезд пропах жженым железом. Борис Михайлович тогда позвонил...куда?... участковому, наверное. Пришел, как помнится средних лет сотрудник милиции или тогда уже полиции, в форме, представился. Ни фамилии, ни звания Борис Михайлович не запомнил, да, скорее всего, и не слушал.

- Живем, как в заводском цеху, - еще помнится сказал он.

- Да, в заводском цеху жить неприятно, - ответил, все же еще милиционер, - и что же вы хотите, принять административные меры?

- Не надо административных мер, - испугался Борис Михайлович, - просто поговорите с ними.

На этом контакт с участковым закончился и не возобновлялся, поскольку цех металлообработки прекратил свое производство, а других поводов для обращения в правоохранительные органы у него вплоть до сегодняшнего дня не появлялось.

 - Ну, ты даешь. В нашем микрорайончике в течение двадцати двух лет участковым был капитан /начинал с лейтенанта/ Семенко Алексей Миколаевич. А ты его видел за все эти годы только один раз?

- Так уж вышло, - смутился Борис Михайлович.

 - Ладно, - дал задний ход Викля, - не твое же персональное дело мы здесь рассматриваем.

- Это уж точно, - с чувством подтвердил Борис Михайлович.

- Для сведения некоторых толстокожих, - все таки ущипнул Викля, - Семенко Алексей Миколаевич в нашей округе знал все и всех. Кто кого любит и кто кого не любит, кто кому должен и кто кого кредитует, кто кого трахает и кто кого мечтает трахнуть. Все обо всех. За такого человека стоит глотнуть.

Викля наполнил стопочки на половину, невнятно сказал - му бу бум - и выпил.

Борис Михайлович выпил тоже, но уже без энтузиазма. Практически за окном была уже ночь.... ды..ды..ды. Ночь за окном была уже, практически... Партнер уходить явно не собирался никуда... Партнер явно никуда уходить не собирался...

Как ныне сбирается Вещий Парт...Олег отмстить неразумным хаз...даром... Для Бориса Михайловича и этот день сколько не тянулся, а закончился.

 

Суббота

   На следующий день было хмурое утро. О том, что за погоды стояли за окном, Борис Михайлович мог судить только по узкой полоске света между шторами. О том, что чувствовал его организм, Борис Михайлович был судить не в состоянии. Все было плохо, все болело. Слегка /на те же пресловутые два процента/ улучшил самочувствие мозг:

  - Такие видения нам не нужны..., - и, помолчав для пущей убедительности, осторожно добавил, - пить надо умеренно, не молодой уже...

   Борис Михайлович был согласен с мозгом. Со всем и со всеми он был сейчас согласен. Даже с расширением НАТО. В конце концов они /вообще то оно, или она? / расширяясь на Восток, встретятся со своим же расширением на Запад и на сотню лет /это, как минимум/ зависнут в определении границы влияния. Вся планета, за исключением полосы в пятьдесят - семьдесят километров влево-вправо от 180-го меридиана, заживет, наконец, спокойно. Спокойно - вот слово, которое сейчас было главным для Бориса Михайловича. К сожалению человек не властен пока не только над силами природы, но и над собственным организмом.

- Встань и иди, - чем дальше, тем требовательней звучал голос. Чей? Ведь смешно сказать, голос пузыря. Можно найти десятки примеров из истории мира, когда голос сущего пузыря поднимал тысячи, сотни тысяч людей на... Нет, не отговориться, надо идти...

Он встал и пошаркал, держась за стенку, в галеон, нет, как это? - в гальюн. Журчал, и не только, долго, целых две сигареты, а когда вышел то впал в дежавю. Что - то шипело и булькало. Сейчас уже и без локации Борис Михайлович поплелся в камбуз и воочию убедился, что сновидение продолжается. В форме материалистической яви.

- Физкульт привет участникам викторины '' Кто первый угадает''. Входи, Михалыч, кофе готов, а вот на тарелочке, сварганил бутербродики на тостах. Влез, уж извини, в тайные пещеры твоего холодильника, - распевал на разные голоса все тот же Викля.

Шутить Борис Михайлович был расположен не быть... то есть не был расположен. Потому, в знак приветствия слегка кивнув, уселся и может быть излишне торопливо сделал глоток из чашки. Кофе был странным. Не сказать, что нестерпимо горячий, но в желудке Бориса Михайловича зажегся маленький костерчик. Он сделал еще глоток и понял в чем дело - кофе был с коньяком. Понимание пришло с явным опозданием. Упреки тщетны - за окном занимался прекрасный солнечный день.

- Так вот от чего я загнусь, от алкоголизма, - беспечно констатировал Борис Михайлович, сделал еще глоток и захрустел безумно вкусным бутербродом, запретив мозгу задумываться о «тайных пещерах».

- Равняйсь, смирно, - сказал Викля строго, - слушай приказ. Через, - он глянул на часы, - сорок пять минут ты идешь к мужикам. Сегодня, если ты помнишь, суббота. Они кучкуются за игорным столом с утра пораньше. К этому времени уже примут по сто пятьдесят нашей ''на грудь'' и, соответственно, подобреют. Имей в виду, что по выходным, как правило, ''козла'' не забивают, а рубятся в карты. На деньгу. У тебя с этим каково?

- Жидко накакано, - огрызнулся Борис Михайлович, обиженный командным тоном, - в кошельке двести пятьдесят рупь с копейками.

- Действительно, не густо, - согласился Викля, - не обижайся, Михалыч, и рассуди сам: о своем деле я знаю больше тебя и заинтересован в результате больше, чем ты. Если хочешь мне помочь - подпрягайся. Нет - тогда иди отдыхай.

Борису Михайловичу стало стыдно, своя обида показалась такой ничтожной, что... Выкарабкиваясь из неприятной ситуации, он спросил:

- Так что там с деньгами?

- Играют нынче по крупному, не менее сотки первый вклад, а в мое время клали пятьдесят, инфляция у вас прет на дрожжах... Вот возьми, разменять только надо.

Викля небрежно отлепил одну бумажку от толстенькой пачки и протянул ее Борису Михайловичу. Тот, взяв банкноту, не поверил своим глазам - пять тысяч.

- Так ты чего - буржуин?

- В некотором роде и на весьма ограниченное время, - оживился старший /чего уж - надо признать/ партнер, - тут такая штука. Было у меня перед ... уходом сто шестьдесят тысяч на счете в некоем банке под одиннадцать с половиной процентов годовых. Договор вклада на два года. Копил на автомобиль. Каждый месяц, как это? пополнял. Вот. Паспорт у меня сейчас родной - не спрашивай покамест как и откуда, попозже расскажу - и решил я проведать, что там с моим вкладом. Ткнулся в отделение этого банка, не у нас, а в другом районе. Хочу, дескать, снять все деньги со своего вклада и закрыть счет. Да пожалуйста, - говорят. Выписывают расходный ордер, или как он сейчас называется и в кассе я без шума и пыли получаю ... сто восемьдесят восемь тысяч пятьсот семьдесят два рубля.

- Сколько?- хрипло переспросил Борис Михайлович. И Викля со смаком повторил сумму.

- Десять моих пенсий с гаком, - прошептал Борис Михайлович.

- Ты, это... считай эти пять штук своей полной собственностью и распоряжайся ими как желаешь. Мне на машину уже копить не треба. Постарайся только мужиков разговорить на тему, кто же мог меня ... того, понимаешь?

- Он, что нас за недоумков держит, - ни с того, ни с сего вмешался мозг.

- Да, я усек, - сказал спокойно Борис Михайлович, - а ты чем займешься?

- Участковым нашим бывшим я займусь. Почему, спросишь? Отвечу, но ты сначала мне скажи: убийство в нашем микрорайончике из одиннадцати многоэтажек и архаизма в виде четырех домов частного сектора это как, обычное событие?

- Нет, конечно. За все время, что я здесь живу самым криминальным было ограбление квартиры на первом этаже в соседнем подъезде. Прокурора, к слову, грабанули. После этого все первоэтажники на окна решетки навесили.

- Вот. Это на счет раз, теперь на два. Смена участкового, отработавшего на своем месте более двадцати лет-это ординарное событие?

- Нет, но ведь совсем из другой ...черт... сферы что ли...

- Как это из другой сферы. Одно из сферы преступления, а другое из сферы наказания? Хочешь сказать, что эти сферы не соприкасаются.

- Чего ты ... возбудился, я просто спрашиваю, не более того.

- Ладно, для меня два эти события связаны своим выпадением из обычной рутины нашего места жительства. Этого достаточно, что бы заняться поисками прежнего участкового. Все, расходимся по своим делам, вечером подведем итоги. Борис Михайлович, дорогой, у нас очень мало времени.

***

 Солнце уже с час как миновало свою высшую точку, когда Борис Михайлович, просадивший что - то около шести сотен и две сотни отстегнувший на пивцо, решился задать вопрос:

- Кто же порешил Виклю, ведь добрейший был человек?

И услышал долгожданный ответ:

- Штриль это, больше некому, - буркнул Василич.

- Штриль, а это кто?

- Хрен его знает, вертелся тут месяца три в прошлом годе, а потом исчез куда-то.

- С чего же ты взял, что он это Виклю ...?

- Да это не я взял, все слышали, - Василич повел глазами по сидящим за столом. Мужики угрюмо покивали.

- Что слышали то?

- Продулся тогда Штриль в окорень, - вступил в разговор Колян, - пьяный был и с каких то хренов решил, что Викля его обчистил. Викля тогда уже домой ушел, а этот хватанул еще полстакана, глаза набычил:

- Кранты, - говорит, - корешу вашему, бля буду, попишу, - и бабах кулаком по столу.

Борис Михайлович с замиранием сердца спросил:

- Каким кулаком?

- Каким, своим, каким еще...

- Рукой какой, - поправился Борис Михайлович.

- А вон ты про что... левой рукой. Левша по всему этот Штриль и карты всегда в правой руке держал.

- Пойду я, мужики, спасибо за компанию, только в сон уже клонит.

- Давай, дед. Сам то дойдешь или помочь, как вчера?1

- Дойду, дойду потихоньку.

Борис Михайлович уж было отправился:

- Какое там потихоньку и какой там сон! - Борис Михайлович ощущал каждой своей клеточкой небывалый восторг. Скорее домой, утрем нос старшему партнеру.

Однако его остановил отечески - укоризненный голос Василича:

- Погодь, а на посошок...

- Не многовато ли мне на сегодня? – робко вопросил Борис Михайлович.

-Ноты знаешь? – начал лекторским тоном Василич, - их семь, так? В неделе тоже семь дней, так? Интервалы между нотами помнишь?

- Тон, тон, полутон, три тона, полутон, - вспомнил Борис Михайлович свою музыкальную юность.

- Вот, молодца. А теперь, перекладывая на неделю, получаем что?

- Что?

- Получаем: литр, литр, полулитр, три литра, полулитр. Сегодня у нас суббота, так что?

- Литр, - обреченно сказал Борис Михайлович.

 

***

  Майор полиции Алексей Миколаевич Семенко в этот субботний день решил навести наконец порядок в своей комнате. Однако, начал он крайне неудачно. С ящиков письменного стола. Многие знают, что ворошить бумаги прошлых лет - это такое болото, из которого быстро не выберешься.

Вот письмо от другана юности, вот пачка почетных грамот и благодарственных писем, какие то /по-видимому, избранные/ протоколы времен его участковой деятельности, большой пакет с фотографиями почти года пребывания в южной республике, опять письма - сослуживцев по тем горячим месяцам, приказы - одна медаль, вторая, присвоение звания майора... Все надо прочитать или просмотреть. Что оставить, что выбросить? Убив два часа ни на что, Алексей Миколаевич кратко, но выразительно высказался и запихал почти все вынутое обратно. Пошел на кухню, включил электрочайник и закурил. В это время раздался звонок. Никого не ожидая в гости, Алексей Миколаевич не стал спешить к двери. Через пять-шесть секунд звонок повторился.

- Из управляшки или распространители, брокеры то есть по нынешнему, - прикинул он, открывая входную дверь.

Двое мужчин с минуту смотрели друг на друга через порог. Алексей Миколаевич с интересом разглядывал незнакомого человека, чисто автоматически составляя описание. Выше среднего, плотного телосложения, волосы темно - русые, лоб средний, глаза серые, нос прямой, губы средние, подбородок средний со слабо выраженной ямочкой. Особые приметы: шрам на правом виске и на лице..э... разочарование или обида. Викля смотрел на давно знакомое лицо, невысокую и жилистую фигуру дяди Леши и понимал, что чуда не произойдет и здесь его тоже не узнают. Что ж будем действовать по плану.

- Здравствуйте, Алексей Николаевич, - сказал Викля.

- Здравствуйте, но только отчество у меня Миколаевич, хохол я по национальности.

- Извините, учту. Могу я с Вами поговорить?

- Ну, заходить, будь ласка.

Нельзя сказать, что Алексей Миколаевич был ярым приверженцем своего национального менталитета, но временами на него, что называется, находило. Отметим, между прочим, что ''ридну мову'' Алексей Миколаевич знал не просто ''погано'', а почти совсем никак. Его знание подходило под определение ''отдельные фразы'', но он стремился к усовершенствованию с разной степенью успешности. Только не на службе – человек на госслужбе должен говорить на основном языке государства. Так он считал.

Двое прошли в большую /и единственную/ комнату и сели за старомодный круглый стол.

- Чаю, - спросил Алексей Миколаевич, вспомнив про закипевший чайник.

- Спасибо, не откажусь.

Прихлебнув из фаянсовой белой чашки с красными петухами, Викля приступил к делу:

- Я, родной брат Виктора Ляпунова. Старший брат - по отцу. По причуде нашего общего папы тоже Виктор - он достал паспорт и разворотом с фотографией подержал его перед глазами Алексея Миколаевича. Я полтора года был в заграничной командировке. Вернулся и узнал, что брата убили.

- Виклю убили?!- поразился известию Алексей Миколаевич.

- Да, - сказал Викля, - убили, зарезали. Вы что же, не знали?

- Не знал. Боже ж мой... Когда?

- Седьмого сентября прошлого года.

- Ай-яй-яй, а меня с первого сентября направили в... тоже командировку. Беда, беда...

Алексей Миколаевич встал и молча вышел из комнаты. Вернулся он с двумя стаканами в одной руке и квадратного сечения бутылкой с янтарно – коричневой жидкостью под той же мышкой; во второй руке он принес широкую плоскую тарелку с нарезанным салом, хлебом и пучком зелени - стрелки лука вперемежку с кустиками укропа.

- Огурцив ще немае, - как бы извинился он, ставя тарелку и квадратную бутылку с хитрой механической пробкой на стол, - а це горилка собственного заводу. Давай помянем брата твоего. Хулиганистым он был пацаном, но мужиком стал гарным.

Они, стоя и молча выпили, сели, слегка закусили и, еще помолчав, продолжили разговор:

- А вот тебя, Виктор, я что-то не припоминаю, - сказал Алексей Миколаевич.

Викля вполне понимал, что ''не припоминаю'' из уст участкового, двадцать с гаком лет обходившего свои владения, означает - откель ты, браток, взялся?

- Вы и не можете припоминать, поскольку я никогда с братом и отцом не жил и навещал то их два или три раза. Два навещения точно, а третье, по времени первое, вроде было, когда я еще учился на горшок ходить.

Обязательное надо пояснить, что Викля почти не врал, т.е. не лгал. У него в самом деле был брат - сын отца Степана Герасимовича от первого брака. Брат однажды нагрянул к Викле, когда тот подрабатывал ночным приемщиком-грузчиком в молочном магазине. Состоялся памятный диалог:

Брат: Какая у тебя фамилия?

Викля: Ляпунов.

Брат: И я Ляпунов. Как зовут?

Викля: Виктор.

Брат: И я Виктор. Какое отчество?

Викля: Степанович.

Брат: И я Степанович. Доставай стаканы - я, Виктор Степанович Ляпунов, на пару с Виктором Степановичем Ляпуновым еще никогда не пил.

Они славно тогда посидели до утра. Виктор I помог разгрузить фургон с молочной продукцией. Поговорили, попели под гитару /Викля постоянно брал на работу инструмент - какие песни он тогда сочинял, ууу/. Больше Викля брата никогда не видел; тот изредка выходил на связь, был вроде бы мореманом и последняя весточка от него была из Южно-Сахалинска года три назад.

 Того, что изложено в приведенном выше пояснении, Алексей Миколаевич знать не мог и хотел продолжить углубление с целью установления /общеизвестный термин/ личности:

- А как же тогда...

- Алексей Миколаевич, моя жизнь с пеленок - это отдельная история. Если хотите я Вам ее расскажу, но не сейчас. Я пришел к Вам с просьбой о помощи.

- Да, извини, да помощь, а чем же я могу... Чего же я можу зробыты? Тут треба обмозговать… Опрокинем - ка еще по одной, со знакомством?

- Оно того стоит.

Викля внутренне возликовал - огонек милицейской подозрительности притушен, пусть на время, пусть. За это время участковый дядя Леша услышит то, ради чего я и пришел.

- Ай, да, Витька, - звучало в его голове, - ай, да, сукин сын.

- Так я другой раз балачу, за знакомство, - вернул из самовосхваления Виклю голос Алексея Миколаевича.

- Тай дарма, - с чего - то ляпнул Викля.

Стукнулись стеклом, выпили, закусили уже более основательно. Широкая тарель опустела.

- Алексей Миколаевич, а Вы такого Лившица Бориса Михайловича помните?

- Помню, больше из-за фамилии. Общаться с ним, кажется, не приходилось. А что?

- Убийцу брата так ведь и не нашли. Я с Борисом Михайловичем случайно познакомился. Ну, зашел разговор и о брате. Борис Михайлович сказал, что у него имеются основательные подозрения, но его, мол, никто слушать не стал. И помянул о Вас, если бы, сказал, Алексей Нико… Миколаевич тогда не уехал, то он бы это дело вмиг раскрутил.

Они посидели еще с полчаса, уговорили поллитровку, поговорили о прогнозах для нашей сборной на ЧМ, позлословили о …/функционал кухни в нашей стране не изменяется уже ни одну сотню лет/. И в завершение вечера Алексей Миколаевич сказал:

- Ладно, завтра буду у твоего Бориса Михайловича, послушаю его ''подозрения''. В первой половине дня не смогу - у внучки утренник, подъеду часам к четырем.

Распрощались, пожав друг другу руки. Закрыв за гостем дверь, Алексей Миколаевич совершил два действия:

- позвонив куда надо, попросил переслать ему по электронной почте сводку происшествий по городу за сентябрь прошлого года;

- прошел к своему письменному столу, достал недавно уже потревоженную пачку протоколов. Отыскал в ней /память не подвела/ оформление первого привода шестнадцатилетнего Виктора Ляпунова. Ознакомился со словесным портретом приведенного и остолбенел.

Уже поздно вечером Алексей Миколаевич просмотрел полученную сводку и был потрясен вторично.

***

  К вечеру той же субботы Борис Михайлович, ликуя вплоть до самопроизвольного мочеиспускания, с грехом пополам вернувшись домой, старшего /фе!/ партнера не обнаружил.

- Ыщет улики и факты, ыщи свищи, - Борис Михайлович похихикал. Основательно посетил гальюн, затем в умывальной комнате сменил ... нижнюю часть исподнего, доковылял до своего кубрика и рухнул в... гамак? или...как эта штука называется у матрозов, а? Мозг, как всегда, уснул раньше своего хозяина.

Воскресенье

   Разбудило Бориса Михайловича позвякивание. Ложечка так звякает при размешивании сахара в стакане с чаем. Вроде бы и не громкий звук, но спать под него никакой возможности нет.

  - Старший партнер вернулся, ну я ему сейчас выдам, - свесил ноги с постели Борис Михайлович и вдруг с ужасом осознал, что ничего не помнит.

- Эй, - окликнул он свой мозг, - чего я нарыл то?

 Мозг мстительно молчал, будешь, типа, знать, как относиться к венцу природы.

- Миленький, ну чего ты. Я же тебя люблю и уважаю. Сахарку хочешь?

  И мозг растаял, не камень же, восстановил файл, отправленный уже было в ''Корзину''.

- Счас, счас, сахарку, - завопил радостно все вспомнивший Борис Михайлович и полетел в камбуз /опять приходится оговориться насчет глагола - это Борис Михайлович считает, что он ''полетел''/.

  Долетев с одной вынужденной посадкой до камбуза, он испытал двойное потрясение. Взглянув на часы Борис Михайлович понял, что проспал более четырнадцати часов кряду. К тому же в камбузе он застал не только своего старшего партнера. Спиной к нему сидела женщина. Женщина! Порог квартиры Бориса Михайловича за все девятнадцать лет переступали три женщины. Это были...Впрочем, надо ли перечислять.

- Познакомьтесь, - сказал Викля, еще более раздражительней звякая ложечкой в стакане /что можно так долго размешивать!/ - это Любаша.

 Женщина встала, повернулась к Борису Михайловичу, сказала с улыбкой:

- Здрасьте.

 Борис Михайлович был очарован. За половину мановения ока, за четверть. Стул его был свободен и он присел.

  - Ну, что накопал, старина? - спросил Викля, с интересом наблюдая эволюции лица своего напарника.

  Выражения лица Бориса Михайловича претерпели три изменения: раздражение сменилось очарованием, затем проявилась обида /назвать его ''стариной'' при женщине/ и, наконец, явило себя самодовольство.

 - Говори, говори, Борис Михайлович, - сказал Викля, улыбаясь, - ведь вижу, что - то стоящее узнал.

  Дольше терпеть Борис Михайлович был не в состоянии - выпалил все единым духом.

 - Значит - Штриль? - повторил Викля, - помню такого, не из наших. Его Тарасик как - то с собою приволок. Мда...Послушай, Любаш, совсем позабыл прикупить фруктов к вечернему столу. Будь добра, не в службу, прогуляйся в магазею, выбери на свой вкус. Вот тебе денежка.

- Да, схожу, схожу, что ж я не понимаю...

- Умничка. Только долго не расхаживай, встреча старых знакомых назначена на шестнадцать-нуль-нуль.

- Я все помню, - и Любаша, вновь мило улыбнувшись, ушла.

- Кто она? - спросил, сам не зная почему страшась ответа, Борис Михайлович.

- Успокойся, дон Гуан, - залыбился Викля, - Любаша здесь по делу, все поймешь в свое время. На данный момент я для нее являюсь товарищем Викли по техникуму. Имей это ввиду...Вертаемся к нашим баранам, одному барану, вернее. Значит - Штриль. Мало что про него знаю. Ни фамилии, ни имени. То что приблатненный - было видно с первого взгляда. Руки все в тату, фикса, перстни, цепочка - набор шаблонный, как в кино. Тарасика - то ты знаешь, Юрку Тарасенко из двадцать второй квартиры этого, твоего дома?

 - Шпана? Не знаю я никого из молодых, не те, брат, времена сейчас. Это лет сорок - сорок пять назад...

  - Все, стоп. Оставь для мемуаров. Имеем мы время наведаться к Тарасику? Нет, для основательного разговора времени у нас не остается. Что ж тогда обсудим план предстоящей атаки на материализм, кстати, четвертого стула у тебя нигде не завалялось, пардон, не застоялось?

***

 К назначенному времени /часу Ч - сказал Викля/ все было готово. Четвертого стула не нашлось, поскольку в капитанскую каюту Борис Михайлович вторгнуться не рискнул. Обошлись круглой металлической табуреткой из прихожки, на которую воссел старший партнер.

  Ровно в 16-00 раздался звонок входной двери. Открывать на правах хозяина отправился Борис Михайлович. На пороге стоял немолодой сухощавый мужчина, который улыбнулся и сказал:

- Здоровеньки булы, Борису Михайлович.

- Здравствуйте, Алексей Миколаевич,- бодро отозвался подготовленный младший партнер, - милости просим, проходите.

 Итак, в камбузе собрались четыре разных человека, которым предстояло объединиться для достижения общей цели. Цель была нешуточная - восстановить справедливость и наказать зло. Представлять никого нужды не было, все, пусть в разной степени, знали друг друга. Лишь Алексей Миколаевич бросил на Любашу недоуменный взгляд - а эта якого биса тут? - но вслух своего вопроса не задал.

   Когда все расселись у стола, Викля попросил слова и, поскольку возражений не последовало, начал свое повествование. По форме это был доклад о ходе расследования уголовного дела: факт и состав преступления, выполненные следственные действия, что выявлено, предложения следующих мероприятий. Викля старался говорить кратко, взвешенно, обходя до времени неудобный /мягко говоря/ для себя вопрос. Вот что он сказал:

- Седьмого сентября прошлого года, примерно в 18 часов 35 - 40 минут был убит Ляпунов Виктор Степанович, 1985 года рождения. Его труп был обнаружен у двери собственной квартиры соседкой по лестничной площадке Карасевой Т.Г. Смерть наступила в результате удара ножом сзади...

- В левый бок, - не удержался от подсказки Борис Михайлович.

- Прошу не перебивать, - сверкнул глазами Викля, - да, от удара ножом сзади в левый бок. Убийце с места преступления удалось незаметно скрыться. В последнее время установлено, что накануне убийства некто по кличке Штриль грозился убить Ляпунова. При игре в карты Ляпунов якобы жульнически выиграл у него деньги. Также установлено, что Штриль - левша. И, наконец, известно, что со Штрилем был хорошо знаком гражданин Тарасенко Юрий, проживающий или проживавший в квартире номер двадцать два дома, в котором мы сейчас находимся.

- Вот, практически и все, - с удовлетворением подумал, закончив свой ''доклад'' Викля, - дядю Лешу вряд ли можно убедить в ''моей сущности'', но против фактов не попрешь и дело будет доведено до конца.

 Он оглядел сидящих за столом. Любаша тихонько всхлипывала, уткнувшись в платочек. Борис Михайлович сидел с гордым видом, изредка бросая на Любашу удивленные взгляды. Алексей Миколаевич задумался, лицо его было сердитым.

  - Совсем не похоже на последнюю сцену в ''Ревизоре'', - мелькнуло у Викли, - ой, что будет!

  Алексей Миколаевич, действительно, был очень не доволен. Тому были причины. Именно причины - множественное число. Выслушав то, что ему было высказано, он знал теперь о преступлении больше ''докладчика''. Он понимал почему горько плачет Любаша, Любу Скворцову и всю ее жизнь он знал, начиная с детсадовского возраста. У его досады после услышанного появилась вторая причина. Главными были не они. Главным было обоснованное предчувствие услышать сегодня что-то очень неприятное, неприемлемое для него в силу всей его жизни, его мировоззрения, его базиса-громко говоря. Он на дух не переносил всякую чертовщину и многое бы дал, что бы уйти от предстоящего разговора. Только многолетняя привычка не уклоняться от трудностей любого масштаба заставила его начать с самого неприятного. Алексей Миколаевич тяжело вздохнул и спросил:

- Так кем все же ты, мил человек, приходишься невинно убиенному Виктору Степановичу Ляпунову?

 - Ай да дядя Леша, буденовец, сходу, с шашкой наголо, - внутренне восхитился Викля, - что ж чему быть, того не миновать, - он посмотрел на напарника:

- Борис Михайлович, твой выход.

Его партнер встал, кашлянул и рассказал: и про сон с горячей колбасой, и про последующую встречу, и, короче, все, все.

  - Я, товарищ майор, - закончил он, - тоже убежденный сторонник материалистического учения, но именно поэтому я не могу игнорировать наблюдаемые в материальном мире явления.

  Борис Михайлович сел. Викля выдержал двухминутную паузу, во-первых, что бы дать Алексею Миколаевичу время на осмысление услышанного, во - вторых, да, черт побери, для театрального эффекта.

- Сейчас, прошу прощения у дамы, немножко анатомии, - возвестил он.

Встал, повернулся к присутствующим спиной и закатал до лопаток футболку. На его левом боку багровел свежий шрам длиной сантиметра четыре.

-Это айн, - сказал Викля, - а вот и цвайн.

Он расстегнул ремень джинсов и спустил их с правого боку ниже пояса. Все увидели вверху ягодицы три родимых пятнышка, расположенные как бы в вершинах углов почти идеального равностороннего треугольника. Треугольник лежал на боку, с одним из углов направленным вправо.

- Это моя указательная стрелка, - сказал Викля, поворачиваясь, - она означает: “Смотри на...

- ... обороте", - закричала вдруг Любаша, - Витенька, это ты?!

Она бросилась на шею Викле, что было ему не совсем удобно с расстегнутым ремнем.

Когда страсти поутихли Алексей Миколаевич решительно сказал:

- Ладно, все что касается... тайн бытия или небытия выносим пока за скобки. Пусть будет Викля, як Викля. Он помолчал и все же не удержался:

- Я читал твой словесный портрет и, если бы тебя объявили в розыск и я тебя бы раньше не знал, то по этому портрету я тебя бы, сто процентов, опознал. Ведь все приметы налицо, а я тебя не узнал. Как так? Уму не постижимо!

- Ты, дядя Леша, помнил меня живым, - шепнул ему Викля.

- Ладно, - повторил Алексей Миколаевич, - отложили. Теперь о преступлении. Должен всех огорчить - ничего в этом деле еще не раскрыто.

- Как это не раскрыто? - первым возмутился Борис Михайлович, - что Вы такое говорите. Личность убийцы установлена, все факты вопиют об этом. /Они нас считают за микрокефалов, - подливал керосина в костер верный Мозг, - сами за год ни хрена не сделали, а когда им на блюдце.../

 - Послушайте, - вмешался Викля, радостный и от того, что его признала Любаша, и от того, что он вышел из подполья, и от того, что за дело взялся дядя Леша и все, значит, будет хорошо, - чего мы сидим, как в следовательском кабинете? У нас стол полон снеди и питья. Давайте же за нашу встречу, за успех, ну?

Борис Михайлович, к негодованию своего мозга, первым же и сдался. Посидели приятно минут пять-шесть. На дольше расслабления не хватило и теперь уже Викля, для которого фактор времени был решающим, спросил:

- Дядь Леша, /он вроде имел теперь право на такое обращение/ так почему Вы считаете, что дело не раскрыто?

Алексей Миколаевич, прожевав и проглотив ломтик копченого сала, вытер губы салфеткой и начал, по пунктам:

 - У перших, это для вас, гавриков, Штриль неизвестная шахматная фигура. Хороший бы я быв участковый, если бы не знал всех, кто ошивается на моей территории. Штриль - тож Максим Стрилькин с третьего микрорайону.

- Так надо ж его того, на цугундер, - встрял Борис Михайлович.

- Никак ни можно, - ответил Алексей Миколаевич, - и вот почему. Согласно оперативной сводке от шестого сентября прошлого року Стрилькин, вин же Штриль, получил в уличной драке тяжелую травму головы и быв помещен в реанимационное отделение горбольницы нумер три.

 - Вы что же, все происшествия годовой давности помните? - недоверчиво спросил Борис Михайлович.

 - Ни, после разговора с ... Виклей я запросил данные за сентябрь прошлого года.

- Зачем же Вы смотрели справку за 6 сентября, если..., - начал было Викля с недобрым предчувствием.

- А затем, - не дал ему договорить Алексей Миколаевич, - и это будет -у других, что ни седьмого, ни восьмого, ни, вот, шестого сентября убийств в нашем городе не зарегистрировано.

 - Вот теперь воистину последняя сцена из ''Ревизора'', - угнетенно пробормотал Викля.

Борис Михайлович разочарованно вздохнул, мозг, само собой, затаился, как бы погрузившись в рассмотрение вечных ''проклятых вопросов ''.

- Що ж вы, братове, чубы повесили? - вопросил Алексей Миколаевич, - якие ж вы козаки?

- Все же сходилось, - уныло отвечал Борис Михайлович, - и мотив, и угрозы, и левша...

- Ни, - сказал Алексей Михайлович, - не левша то был. Видел я такие шрамы после удара ножа в... южных краях. Широкий в месте, где клинок входит в тело и с небольшим узким мысиком с той стороны откуда его выдергивают. Удар наносится правой рукой с разворотом, нож в положении ''к себе''. Профессиональный удар, Штрилю о таком и мечтать не приходится. Выходит, что?

- Киллер, - не подкачал Борис Михайлович, мозг, как всегда, встрепенулся с опозданием.

- Ось, у точку - наемный убивец, - Алексей Миколаевич посуровел лицом, - дело, браты, вырисовывается страшненькое. Посему не рыпайтесь, сидите у хате, развлекайтесь телебачением, шашками – шахматами, аба еще чем. А я пошарю по своим каналам.

- Дядь Леша, - умоляюще сказал Викля, - время!

- Ничего, я скорийше. Завтра к вечерку подъеду. Еще раз говорю - геть! Никуда не лезьте. Если что – вот номер моего телефона.

Алексей Миколаевич ушел, сняв на мобильник Виклю и его рану. Немного погодя ушла и Любаша, не знающая радоваться ей или горевать.

За столом остался ''трест, который лопнул''. Викля вяло наполнил стопки, партнеры вяло выпили и меланхолически закусили.

- Эхе-хе, - вздохнул Борис Михайлович, - фиаско так фиаско.

- Ладно, отец, проехали. Все же с мертвой точки дело сдвинулось.

- Куда ж оно сдвинулось? - спросил Борис Михайлович, чувствуя, как живительная влага начинает свое действие, - что мы имеем на текущий момент.

- Давай посчитаем: первое, дядю Лешу отсылают черт те куда; второе, через неделю меня кончают; третье, убивает меня не пьяный Штриль, не наркоман, не маньяк, а профессиональный киллер; четвертое, сообщение об убийстве отсутствует в оперативной сводке.

Так, пока вроде все. Что же из этого всего следует?

Борис Михайлович наморщил лоб, но ничего лучшего не придумал, как предложить:

  - Выпьем еще по одной для очистки ржавых мозгов /столь неуважительно упомянутый что-то возмущенно пробормотал/.

- Выпьем, дорогой мой партнер, ты прав - сколько нам осталось попить водочки.

Кстати сказать, на столе стояла на треть початая бутылка ''Белуги'', окруженная тарелками и тарелочками с деликатесами, вкус /а некоторых и название/ Борис Михайлович давно забыл. Особенно поражала его слабосоленая стерлядь, нарезанная кусочками. Ею Борис Михайлович и закусил. Посмаковал и выдал на-гора:

- Из всего тобой перечисленного следует, что убийство было тщательно спланировано - это раз. Заказчик - человек с большими возможностями и деньгами - это два. Кому же из сильных мира сего ты, голодранец, смог так насолить, что тебя отправили в мир иной?

Борис Михайлович смотрел на старшего партнера с жалостью, но и с уважением.

 - Никому, - твердо ответил Викля, - за всю свою прошедшую жизнь никому.

 - Значит, - зацепился за слово Борис Михайлович, - ты мог что-то сделать после седьмого сентября, а тебе не дали этого сделать.

   Викля от изумления онемел /мозг Бориса Михайловича тоже/.

 - Ну, Пуаро, ты даешь! - сказал, отойдя от столбняка, Викля,- впору повышать тебя до старшего партнера. Что же я мог сделать?

- А это уж тебе видней, - ответил второй старший партнер и прихватил еще кусочек стерлядки.

Викля задумался, ничего путного в голову не шло.

- После седьмого сентября, после седьмого сентября,- бормотал он, - восьмого, девятого... рутина обычная предстояла. С десятого планировалось с бригадой в Моковку, монтаж электрооборудования на новой котельной. Что еще из неординарного? Собирались с Любашей в Египет полететь, но еще не скоро, в начале октября.

- Может с Алексеем Миколаичем посоветоваться.

- Опять человеку голову морочить своими дефективными гипотезами. У него, поди, совсем другой подход. Дядя Леша - профи, не нам чета.

***

Викля ошибался. В принципе майор Семенко мыслил также, как и партнеры. Все названные Виклей четыре пункта легли в основу для расследования. Отличие состояло в том, что к каждому пункту был приложен вопрос:

1.Кто включил его, капитана Семенко, в состав отряда полиции, который направлялся в южную республику?

2. Почему Виклю убили именно седьмого сентября?

3. Имеются ли сведения об убийствах /не обязательно заказных/, совершенных подобным ножевым приемом.

4. Кто убрал из оперативной сводки убийство Виктора Ляпунова?

Перечень завершался двумя вопросами, не связанными с пунктами, но из них вытекающими. Пятый вопрос относился к расследованию убийства: кто вел, что выявили, на какой стадии находится следствие? Записав этот пятый вопрос Алексей Миколаевич помянул недобрыми словами капитана Богомолова.

  - Ведь я же звонил из того кильдыма, куда меня заслали. Спрашивал, как дела? Этот гавнюк два раза меня успокаивал, все, мол, тихо-спокойно, не волнуйтесь. А в третий мой звонок заявил, что о делах на участке отчитывается установленным порядком и в контролерах со стороны не нуждается. У, кацап бисов /Богомолов носил небольшую бородку/.

Заключительным, шестым и главным вопросом было: Кому и зачем понадобилась смерть простого трудяги Викли?

Поскольку поиском ответов на вопросы с первого по пятый он мог заняться не раньше завтрашнего утра, то весь остаток воскресенья Алексей Миколаевич размышлял над шестым. Допустим, в период с первого по седьмое сентября Ляпунов вляпался /это есть случайный каламбур/ в какую то историю. Жил себе жил спокойненько, а как только дядя Леша уехал, то он тут же вляпался? Без пригляду вроде бы остался. Нет, маловероятно. От своей хулиганской молодости Викля давно отошел. Пришел из армии - вся грудь в значках, сержант ВДВ, это же не шуточки. Окончил техникум, старики его тогда еще живы были, оба работали, могли позволить единственному сыночку учиться на дневном. Впрочем, Виктор и сам подрабатывал. Потом бригадиром стал и прошлым летом поговаривали, что скоро сменит начальника участка Федорчука, тот на пенсию собирался. Короче говоря, не сходится. Что же еще?

Ничего иного не надумав, Алексей Миколаевич со старым примолвьем: ''Утро вечера мудренее'' пошел спать. Долго ворочался в постели и вздыхал. Надо особо отметить - Алексей Миколаевич вполне отдавал себе отчет, что он далеко не мастер уголовного розыска. Что же делать? Убили хорошего парня, кто? за что? Никто не знает и, похоже, знать не хочет.

- Дожили - мертвым приходится возвращаться, что бы найти своих убийц. Ей бо, зроблю що можу, что б этот гадючий клубок распутать.

***

Борис Михайлович явно тянул на дальнейшее повышение по службе в детективном агентстве ''Викля и К''.

- Скажи, пожалуйста, монтаж оборудования на той вашей котельной - это дорого стоит?

- Что – то около миллиона семьсот, - припомнил Викля.

Борис Михайлович зашевелил губами, включив внутренний калькулятор.

- Миллион семьсот тысяч, - наконец, озвучил он результат вычислений, - восемь лет не пить, не есть, не платить за коммуналку; складывать свои пенсионные в кубышку…

- И что?

- Бригада могла без тебя эту работу выполнить? – опомнился и продолжил дедуктирование Борис Михайлович.

- Ребята у меня толковые, а Денисенко вполне меня заменить может, он... Черт! Не было Денисенки, в Крым он укатил со своим семейством, к родне поехал. Самоходом, на недавно купленной ''Ниве Шевроле''. Хвастаться своим приобретением. Вернуться должен был не раньше восемнадцатого числа.

- Вооот, - удовлетворенно протянул Борис Михайлович.

- А ну, пошли, - подхватился с места Викля, - сколь времени? Еще семи нет, Игорек должен быть в своем гараже.

- Куда ты, какой Игорек?

- Тоже автолюбитель, ядрит их. Пошли, пошли, растолкую по дороге.

***

Игорек их приходу очень обрадовался, когда незнакомый ему родственник деда с ихнего двора /Михалыча, кажется/ достал из сумки три холодные банки пива ''Карлсберг''. Гости как знали, что это была любимая марка Игорька. Потекло пивко в сопровождении приятного разговора. Незнакомец, назвавшийся Степаном Викторовичем, оказался коллегой. Тоже электромонтажник, начальник участка в каком то ЭМП - 348. Михалыч больше помалкивал, слушая разговор профессионалов. Степан Викторович достал еще по банке пива. Разговор переключился на расценки и подряды.

- Раньше все было спланировано, никто без работы не оставался,- говорил Степан Викторович, - никакой тебе конкуренции, слова такого не знали. Сейчас самые сладкие куски прямо изо рта выхватывают. У вас тут как в этом вопросе?

- Да по-разному, - ответил Игорек, сделав добротный глоток, - это все дела начальства. Сумеет прихватить хороший подряд, так и работягам перепадает. Нет - сидим на почасовой ставке дежурными электромонтерами.

- Я слышал вам в Моковке хороший кусок в прошлом году достался, - вступил в разговор Михалыч.

- Мимо носа он прошел этот кусок, только понюхали да облизнулись.

- Что так?

- Несчастье на нас свалилось, бригадира убили, Ляпунова, Виклю. Знали его?

- Слышал вроде,- промямлил Михалыч.

- И что? - это Степан Викторович спросил.

- Убили бригадира как раз перед началом работ. Другой наш спец, Денисенко, как назло в отпуск укатил, аж в Крым. Директор рвет и мечет, только где за неделю бригадира найдешь, такого что бы сразу вник в проект и сходу зарулил. Короче, уплыл договор от нас.

- Куда уплыл то? - привстал Михалыч, а Степан Викторович отвернулся, ему, по-видимому, местные дела были до фонаря.

- Куда ж еще, к Паше Фуручу уплыл, его компания у нас все электрические и тепловые сети к рукам прибрала.

- Михалыч, - обернувшись, сказал Степан Викторович, - не заболтались ли мы, как бы к дяде Леше не опоздать.

- Да, пора, пора, - засуетился Михалыч.

 Мужики напоследок одарили словоохотливого паренька третьей банкой и торопливо ушли.

- Таких бы гостей да каждый вечер, - помечтал Игорек и рванул крышку банки за кольцо. Как гранату.

***

- Звонить надо Алексею Миколаевичу срочно, - убеждал Борис Михайлович, едва партнеры вновь обосновались в камбузе, - уйдут.

- Угомонись, кто куда уйдет?

- Игорек твой опомнится и сдаст нас Фуручу, а тот, что бы концы в воду, нас к ногтю.

- Какому ногтю, дед, - увещевал Викля, - что ты несешь. Да и как я ему позвоню, через унитаз что ли.

- У меня сотовый есть.

 Борис Михайлович метнулся /не забываем про глаголы действия/ в свой кубрик и через четыре с небольшим минуты вернулся с понурым видом.

- Разрядился, - трагически произнес он.

- Тогда забаррикадирывай двери; авось до утра продержимся.

- Тебе все шуточки, само собой, двум смертям не быва... Вот же вырвалось, извините Виктор Степанович, в запальчивости сказано...

- Ставь воду на пельмени, - сурово приказал старший партнер.

  Борис Михайлович выполнил команду незамедлительно, как юнга под окриком боцмана.

  За ужином Викля смягчился:

  - Завтра схожу и куплю себе порядочный сотик. Заодно приоденусь поприличнее.

 - В понедельник у промтоварных магазинов выходной, - машинально повторил Борис Михайлович вслед за мозгом и сконфузился.

 - Информация в твоем блоке памяти порядком устарела, - усмехнулся Викля, - все, ночную вахту отменяю - отбой.

  - Ты...Вы же обещали про паспорт рассказать, - Борис Михайлович явно не хотел, что бы вечер закончился минором.

  - Про паспорт? А... Что ж и в самом деле интересно. Так вот, подняли нас по тревоге...

- Зачем же так то.

- Ну, шучу, не пузырься. Представляешь, упал я после ножа, всего миг какой – то полного потемнения и тут же стою у двери своей квартиры. Стою в чем мамаша родила, ступням сразу стало холодно на бетоне. Дверь опечатана двумя бумажными полосками. Потянул за ручку - не заперто. Быстренько вошел, дверь тихонько закрыл и на внутреннюю защелку. На цыпочках обошел квартиру - никого. Тут уж вздохнул с облегчением.

 В квартире пылищи, паутина по углам, на потолке; но, вообще то, никакого беспорядка, мебель на своих местах, шкафы - ящики закрыты. Я шасть в платяной шкаф - весь комплект в наличии, начиная с трулей. Оделся, достаю пиджак и во внутреннем кармане обнаруживаю паспорт. Вот так. Что еще? Протер от пыли телевизор, включаю, нахожу новостной канал и узнаю, что текущее время 13 часов семь минут и дату. Понятно, что чувствую себя при этом не очень здорово. Посидел на диване, еще родителями моими купленном, не скрою - пустил слезу. Потом, что же, вышел на лестничную площадку, тут тетя Таня Карасева как раз из лифта.

- Здравствуйте, - говорю.

А она:

- Здравствуй, мил человек. Кого ищешь? - и смотрит с подозрением.

 Вот тут то я сообразил, что - то не так.

- К брату, - говорю, - приехал, а нет никого.

-Какому брату?

- Виктору Ляпунову.

- Не было, - она говорит, - у Витьки брата.

- Есть, - отвечаю, - брат я ему по отцу, приехал из Южно-Сахалинска.

Тетя Таня, видать что-то о моем блуждающем по свету братане слышала от моих стариков, а потому пригорюнилась и сказала:

- Нету, парень, у тебя брата, убили Витеньку во прошлый год, вот на этом самом месте и убили.

Викля замолчал, глядя поверх головы Бориса Михайловича.

- Вот такие дела, партнер, повторяю в последний раз - отбой!

Понедельник

 Понедельник, говорят, день тяжелый. Однако же не для всех. Алексею Миколаевичу, что понедельник, что пятница, были одного веса. В то же время он честно признавался себе, что его новая должность и работа ему не интересны. Последние месяцы он честно и добросовестно отбывал рабочее время. От и до. Должность его называлась заместитель начальника отдела материально-технического обеспечения, а круг служебных обязанностей был ограничен обмундированием и амуницией. Шапки-фуражки, куртки - шинели, погоны-портупеи.

 - Я портупею и портупею, - мрачно шутил Алексей Миколаевич.

Ничего не поделаешь, после возвращения из южной командировки руководство недвусмысленно дало понять: либо на эту должность, либо в дворовую команду доминошников. Домино Алексей Миколаевич презирал с юности; а, если без шуток: на пенсию дочери с зятем не поможешь, а зарплата у них, мягко говоря, ниже средней. И внучку не побалуешь. Детям двадцать первого века сейчас хочется иметь то, что писатели-фантасты века прошлого при всем желании представить себе не могли. /Лизуны, а? Каким - то образом перебрались из производственно-административной сферы в детские игрушки/. Потому Алексей Миколаевич и отбывает свои от - до. Надо добавить, что в назначении на нынешнюю должность отчасти был виноват и сам Алексей Миколаевич. Хозяйственную деятельность по обеспечению отряда, которую он развил в приснопамятной командировке, ставили в пример всему остальному контингенту.

Нет, конечно, худа без добра. Какой-нибудь юный лейтенант, спалив казенные берцы у костра во время совсем не служебной ночевки у озера, становился на веки должен дяде Леше. И не только юный, и не только лейтенант. Весь штатный состав знал - если придешь с просьбой к начальнику отдела маттехобеспечения, то получишь только первую составляющую, без техобеспечения. Поэтому шли к майору Семенко.

Ни боже мой, никогда Алексей Миколаевич не пользовался сложившимся положением в корыстных целях. Все, что приносилось в благодарность, если удавалось незаметно оставить в его кабинете, выставлялось на общий стол во время торжеств разного рода.

В этот понедельник Алексей Миколаевич впервые прибег к взиманию долгов джентльменства. Цель была чистой, а посему никакие сомнения его не беспокоили. Отбыв утреннюю оперативку, Алексей Миколаевич направился в отдел кадров. К начальнику отдела он не пошел; тот скользкий был как налим и доверия не вызывал. Алексей Миколаевич вызвал ''покурить'' капитана Русинова. Этот был прозрачен словно полиэтиленовый мешочек. Вследствие периодического наполнения мешочка крепкими напитками капитан Русинов постоянно терял предметы обмундирования и амуниции /к счастью табельное оружие ему не было положено/. Алексей Михайлович сразу взял быка за бока:

- Скажи мне, Миша, как перед стаканом беленькой, кто меня в прошлом году оформил на трехмесячный южный курорт. Может удастся повторить, засиделся, понимаешь, на ваших шапках и шинелях. Денежное довольствие хилое, хотелось бы подзаработать на старость.

Капитан Русинов, чистая душа, ответил:

- Нет, дядя Леша, второй раз не прокатит. Тебя в отряд тогда включили по звонку полковника Кольбедяка из областного ГУВД. Какой - то радетель за тебя похлопотал. Сейчас той Кольбедяк, получив генерал-майора, начальник главного управления в Энске. До него не добраться.

- Вот так всегда, - в сердцах посетовал Алексей Миколаевич, - хорошая мысля приходит опосля. Ладно. Ты, Мишь, не распространяйся об нашем разговоре. Засмеют же меня; старпер воевать собрался.

- Могила, - заверил его Русинов.

- Да, - памятуя уроки Штирлица, сказал Алексей Степанович, - погоны и петлицы новые получили. Заходи, на твои срамно глядеть.

- Зайду, дядь Леша, товарищ майор, спасибочки.

Ответ на первый вопрос был получен. С довеском.

- Який такий тайный благодетель завелся у мени у прошлом роке? И что за Кольбядяка такая? Почему я его не знаю?

***

  К судмедэксперту Резинскому он зашел за пятнадцать минут до конца обеденного перерыва. Якова Моисеича он знал много лет и безмерно уважал. Никакой лабуды здесь он нести не собирался, а рассказал почти правду. Узнал, мол, недавно, что на его бывшем участке убили хорошего парня, убийцу не нашли, невеста хочет знать, кто убил ее Витеньку, вот взялся помочь... Тут наступил скользкий момент, что, мол, кто - то из соседей сфотографировал лежащий труп с задранной футболкой до приезда медиков и полиции. Снимок попал к нему, а он по форме шрама определил, что работал профессионал. Уф...

- Даагой Алексей Микаэлович /майор к такому обращению давно привык и не обращал внимания/, зачем такой длинный теат'альный монолог. Вы не Смоктуновский, а я, надеюсь, не шлимазл. У вас есть фото ш'ама. Где вы его взяли меня не интеесует. Вам интеесно знать мое мнение, очень хоошо. Доставайте уже эту фотог'афию.

Алексей Миколаевич вынул фото и, пока Яков Моисеевич его разглядывал, пояснял почему он пришел к своему выводу.

- Таких ш'амов я не видел, - безапелляционно сказал Яков Моисеевич, - и в литеатуе тоже не вст'ечал. Кстати, говоите, что это у нас пайня кончили? Когда? А! Отсутствовал. Я в последнее в'емя, как те маля'ы - день гхаботам - два гулям.

Алексей Миколаевич, да все в горотделе знали, что Резинский не излечимо болен. Болезнь свою пытается скрыть, только как скроешь, если человек каждый месяц уходит по бюллетеню на неделю, а то и на две.

Яков Моисеевич продолжил:

- Насчет того, что вы бубнили... Я, знаете ли, без ск'емности скажу о том, что, к'оме знаний в своей п'офессии, обладаю ши'окой осведомленностью во многих областях человеческой деятельности. Мама говоила, что я знаюТог'у лучше нашего г'ебе. Искусство, если это можно назвать искусством, ножевой бойбы в к'уг моих знаний не вошло.

В окончании своей речи Яков Моисеевич залился свои булькающим смехом:

- Видите, Алексей Микаэлович, как за'азительны теат'альные монологи. В утешение скажу, что вы везунчик, есть у меня один знакомый коллега, который совмещает нашу п'офессию с изучением ножевых х'ан. Вот вам его визитка, можете ссылаться на меня. Адью, хит'ец Вы этакий, тютелька в тютельку к окончанию обеда со мной уложились. Спасибо за угощение.

Пост фактум надо сказать, что Алексей Миколаевич приходил не с пустыми руками и разговор состоялся за четырьмя чашками очень хорошего, хотя и растворимого, кофе. Из дароприношений. Чашки у Якова Моисеевича были знаменитые, настоящий китайский фарфор. Тоже, как у Алексея Миколаевича - белые с красными петухами, но на этом сходство и заканчивалось. Чашки у судмедэксперта, говорят, стоят целое состояние. Опять же говорят - наследство от прапрабабушки Резинского.

Выйдя из кабинета Якова Моисеича, Алексей Миколаевич проследовал в конец коридора, открыл дверь с литерой ''М'', защелкнул задвижку и достал полученную визитку.

- Крейнц Леопольд Феликсович, - значилось на глянцевой картонке, - директор Центра ножевой травматологии, д.м.н., тел., e-mail

Судя по номеру телефона, Леопольд Феликсович проживал в Сверд... то есть в Екатеринбурге. Поездом - сутки с небольшим, самолетом - два часа тоже с небольшим. Встречаться надо лично; в такого рода делах ни телефон, ни электронка не годятся.

- А что я скажу на службе, а гроши? - Алексей Миколаевич еще раз посмотрел на визитку, - ну йего к бису, если понадобятся консультации по ходу следствия вот ему пунктир к ответу на вопрос N 3.

Он достал зажигалку, проследил чтобы от картонки остался только крохотный уголок, бросил его в унитаз и спустил воду. Береженого, знаете...

***

- Ходы к ответу N2 на данном этапе не могут быть известны в принципе, - считал Алексей Миколаевич и постоянно переспрашивал себя, - а правильно ли я считаю?

В соответствие с планом настал черед разобраться со сводкой происшествий. Кухни, на которой готовился этот документ, Алексей Миколаевич не знал. Следовало получить консультацию, от кого? Да, ведь от того юного лейтенанта, подпалившего себе казенную обувку. Он готовит ежесуточные сводки, а что служит без году неделя, так ведь это и хорошо.

***

В течение ночи Борис Михайлович трижды наведывался в гальюн /как в приеме пищи, так и потреблении пива надо знать меру/, что послужило причиной позднего пробуждения.

- Елкин дед, проспал, сегодня же скидка на макаронные изделия, - всполошился Борис Михайлович, - двадцать пять процентов не мелочь. Он вскочил /см. выше/ и ускоренно двинулся по своему обычному утреннему маршруту. На траверсе капитанской каюты было тихо - загостился капитан.

Войдя в камбуз Борис Михайлович обнаружил отсутствие наличия старшего напарника. Залив кипятком нормированную смесь кофе и сахара он открыл холодильник и мысли о скидке на макаронные изделия были забыты моментально. Все полки холодильника буквально ломились от припасов.

 - Тут на две недели хватит, - восхитился Борис Михайлович, а после того, как заглянул в морозильную камеру, поправился, - на месяц. Вот, дал Бог напарника, когда же он успел? На табло плиточных часов светились цифры 09-47.

Сделав себе приличных размеров бутерброд с ветчиной /ветчиной!/, листом салата и разрезанного повдоль маринованного огурчика, Борис Михайлович с аппетитом позавтракал. Как сказано - вечером съешь барана, а утром захочешь рано. Закурив - сколько бы бед не было, ответ - то всегда один - Борис Михайлович стал перебирать в памяти события вчерашнего дня. Запаниковал он, надо признать, безосновательно, явно под действием пивоалкагольных напитков.

- Старею, слабею, - с неудовольствием, впрочем, кратковременным, подумал Борис Михайлович, - мотив же я нашел железный. Не только мои умозрительные построения. Этот... Игорек полностью подтвердил гипотезу.

Покурив и включив настольный вентилятор /мертвому припарки/, Борис Михайлович малым ходом проследовал в свой кубрик. Нашел в шкафу книгу Агаты Кристи и, завалившись на кровать /черт, как же она по морской терминологии?/, погрузился в чтение ''Убийства Роджера Экройда''. От детективного шедевра его отвлек стук входной двери. Поскольку капитан никогда дверью не хлопал/а/, Борис Михайлович безбоязненно вышел на палубу. В самом деле, у двери снимал туфли старший партнер, однако, как же он изменился.

Элегантный темно-синий с искрой костюм, белейшая сорочка выглядывала манжетами на установленную ширину. Аккуратная стрижка, лицо чисто выбрито и аромат. Аромат дорогого парфюма.

  - Виктор Степанович, ты ли это, глазам не верю, - закудахтал Борис Михайлович, - вот усики бы еще да виски посеребрить - вылитый тебе Эраст...

- Что, - рыкнул, не дослушав старший партнер, - как ты меня назвал?

- Я говорю - вылитый Фандорин, - смешался Борис Михайлович, - сыщик такой...

- Знаю, читал Акунина, - усмехнулся Викля, - а я уж подумал, что ты меня к голубым приписал, с твоей то фикцией речи. Так говоришь хороший прикид?

- Замечательный.

- Льстец ты оказывается, отче, - снова усмехнулся старший партнер, пошли в твой камбуз, есть хочется, силов нет.

Викля снял пиджак и партнеры прошли в камбуз.

- Чем будешь угощать? - задал, казалось бы простой вопрос Викля, но Борис Михайлович был им сражен наповал.

- Старый хрен, размечтался о лаврах того же Фандорина, а человек голодный пришел, - казнился Борис Михайлович, но стоически ответил, - холодными бутербродами а ля паризьен с горячим кофе.

- Что это за комплекс такой? - удивился Викля.

- Разные книги надо читать, а не только детективы - нагло ответил второй старший партнер, сам на себя удивляясь.

Утолив голод аналогом завтрака Бориса Михайловича, Виктор Степанович достал из барсетки /появилась и она/ сигаретную пачку. Ловким щелчком выбив из нее сигарету, он угостил ею напарника. Шикарного вида была сигаретка - темно-коричневая с золотым ободком в начале фильтра. Оба прикурили и на глазах Бориса Михайловича невольно появились, ну может быть не слезы, но явные признаки влажности. Такой табак он курил сорок пять лет тому назад. Сорок пять!

- Смотри, Борис Михайлович, яку дуру я купив, - с попыткой на пародию, сказал Викля, доставая из барсетки плоский пластмассовый четырехугольник размером эдак двести на сто двадцать миллиметров.

- Что это? - спросил с опаскою Борис Михайлович.

- Айфон это, старина.

- Айфон!

Конечно, десятки, да нет - сотни, раз второй старший партнер слышал это слово в рекламе на ТВ; но, поскольку цены там звучали для него не реальные, он с нетерпением пережидал окончания бодрых роликов; просто в голову не взошло увидеть чудо микроэлектроники на своем камбузе / повторим - надо говорить ''в своем камбузе'', хотя уже берут сомнения/.

- Так что, звоним дяде Леше или сначала для храбрости? - справился Викля.

- Сначала, - оробел вдруг Борис Михайлович.

- Ну, зеер гут, давай готовь еще свой паризьен.

''Сначала'' было повторено дважды прежде чем соратники решились набрать номер Алексея Миколаевича.

-Хто? - раздалось из чуда электроники.

- Говори, - передал Викля аппарат второму старшему.

- Алексей Миколаевич, здравствуйте, - зачастил Борис Михайлович, - мы нашли мотив преступ...

- Я сейчас занят. Перезвоню... - перебил его холодный голос и ...музыкальный сигнал, сопровождаемый дикторской речью на иностранном языке ... и тишина.

Партнеры с тревогой уставились друг на друга. В их головы одновременно пришло воспоминание о запрете товарища майора.

***

Перезванивать он и не думал, явился сам лично. Долго не открываемая на звонки дверь только повысила градус его накала. После третьего звонка голос, тембром напоминающий хозяина квартиры, вопросил:

- Вы к нам?

- К вам, в три креста и душу, отворяй собачий сын.

- Викля, нас пришли убивать.

- Ничё, открывай, Борис Михайлович, у меня есть чем встретить дорогих гостей.

 Щелкнула задвижка, дверь была отперта и Борис Михайлович, освобождая директрису для стрельбы - где то он читал, что ее перекрывать нельзя - отпрыгнул /опять же см.выше/ в сторону. В дверном проеме появился Алексей Миколаевич с таким выражением лица, что шайку-лейку детективов обожгло кипятком. В переносном смысле сверху и в прямом... Дальнейшие пять минут монолога Алексея Миколаевича можно без ущерба для изложения нашего рассказа опустить.

- ...мать,-закончил воспитательный процесс Алексей Миколаевич.

- Прошу к столу, уважьте, - нашел в себе силы сказать Борис Михайлович.

Стол сильно напоминал бородинскую местность после известного сражения.

 - Мы счас, - дуэтом запели оба старших партнера, - все приберем.

 - Только чаю, - сказал Алексей Миколаевич, - у меня еще деловая встреча намечена /он подчеркнул слово ''деловая''/.

Викля заварил остатки подарочного чая, наполнив камбуз изумительным ароматом.

 - Ну, - сказал дядя Леша, слегка подобрев после чайка, - излагайте свою хыпотизу.

 Оба старших партнера переглянулись - в последнее время они срослись душами - и, по молчаливому согласию Викли, осторожно начав, но все более загораясь, Борис Михайлович изложил аргументы и факты, добытые совместными /он это подчеркнул/ усилиями. Алексей Миколаевич понял, что матюками он этих горбатых не исправит. Он начал спокойным и даже вкрадчивым тоном:

- Сколько говорите стоят работы?

- Миллион семьсот тысяч.

- Это по локальной смете?

- Ну, дядь Леша, Вы что – экономист?

- У меня дочь и зять закончили строительный – их дипломная работа у меня в печени будет сидеть до гробовой доски. Так что?

- Ну, да по локальной…

- С пусконаладкой?

- С ней, - ответил Викля, чувствуя себя полным идиотом.

- Сколько процентов на оплату труда? – добивал Алексей Миколаевич.

- Ну, процентов двадцать-двадцать пять, - Викля отвечал уже в полном отчаянии, ведь все это он мог сообразить и сам, чего же так глупо повелся на поводу у разных там дедукторов.

 - Сейчас и за двести рублей убивают, - выкрикнул Борис Михайлович, тоже почувствовавший близкий крах своих умозаключений.

- Убивают, но кто? Те, которым эти двести рублей нужны позарез, я никого не оправдываю, я объясняю. Вы знаете сколько стоят услуги классного киллера? Посчитайте, что в ''итого'' и скажите мне на кой хрен эта бодяга с копеечной прибылью нужна Фуручу. Который, согласно его официальной декларации о доходах, имеет 92 миллиона в год. А у него же еще жинка есть, друга ридня. Зразумило!

Последнее слово Алексей Миколаевич рявкнул так грозно, что ситуация с кипятком повторилась.

- В другой и крайний раз говорю - сидеть тихо, без завихрений. Понадобитесь - дам знать. И кончайте свои валтасаровы пиры, а то вам черте что начнет мерещиться.

Каменный гость ушел.

- Фиаско, так фиаско, - пробормотал Борис Михайлович, смутно припоминая, что эти слова он уже где-то слышал.

- Наливай, - скомандовал Виктор Степанович, бесспорно старший партнер, - Маса, япона твою... Чаю наливай.

***

 Дав ''дрозда'' гоп-компании сыщиков от сохи, Алексей Миколаевич в полном соответствии с планом розыскных мероприятий отправился на упомянутую встречу.

Лейтенант Свиридов был польщен приглашением поужинать: Ведь кто пригласил? Майор Семенко, сам дядя Леша, ветеран войн, с боевыми наградами. Старый, походу, боится, что на заслуженный отдых отправят. Потому и старается, хоть как-то соответствовать нашему времени. Как работать с компьютером; Word, Exel, для него это же полная беспонтовость. Надо помочь деду, он же мне помогал и еще, не дай, конечно, Бог, поможет.

Как угощал! Чего только не было. И коньяк! Я коньяк пил только на папин день рожденья. Бутылка стояла на кухонном столе и было то в ней меньше двух глотков, но как же приятно мне тогда стало. Тихо, не вслух ли я это сказал. Нет, все в аккурате. Что? Еще рюмочку, за Ваше здоровье и мои успехи? Что? Нет, спасибо, я не курю… Что ... как копировать на компе? Хе-хе, это же проще, чем... Стереть? Да фиолетово где...Что? Да, хоть в справке для МВД... Ваше здоровье! Кто имеет доступ? Так, ну нет, не я... Капитан..., кто еще? ну, старлей может, когда исполняет. Это дат...тское пиво? Слабовато против нашго... Вот мы с Никитосом в субботу по три... Где это мы? А, мой дом. Хотите я Вас с моей мамой познакомлю. Нет? До свидданя, твариш майор. Дойду, ду-ду...

Алексей Миколаевич подбил итоги, ответ на вопрос N4 имеет два варианта:

а) капитан Левитов;

б) старший лейтенант Якунов.

Кто из них есть ху предстояло выяснить.

Вторник

Фамилия, имя и отчество – вот все, что узнал Алексей Миколаевич о генерал-майоре Кольбедяке, кометой промелькнувшем в местном руководстве полиции на пути в более высокое кресло. Ни на свое областное ГУВД, ни, тем более, на Энское у Алексея Миколаевича выхода не было. Не будем лукавить, расписывая, как долго дядя Леша ломал голову, как же ухитриться прочитать то, что спрятано в стальных сейфах за толстенными каменными стенами. Не ломал. Совсем не ломал.

Алексей Миколаевич во вторник, с раннего утра /на оперативку пошел начальник отдела/ пришел проведать Тимоху. Это был скромный сотрудник в, казалось бы, тоже скромной компании, занимающейся ремонтом ноутбуков и планшетных ПК. В этом качестве Тимоха сейчас Алексея Миколаевича не интересовал. Он требовался в иной своей ипостаси. Дело в том, что скромный сотрудник был хакер из хакеров. Не исключено, что таланты Тимохи были следствием смешения крови простой сибирской бабы и непростого эстонца /или наоборот/. Фамилия Тимохи по отцу - так как он ее запомнил – была бы Элсоо; по матери, которую он с рождения и носил - Тимошенко. Что интересно: прозвище Тимоха закрепилось за парнем с детства, прошло с ним школу, два с половиной курса политеха, армию и семь лет разнообразной деятельности. То, что имя у Тимохи по паспорту было Альберт, знали не многие. Если быть точными - знала мать, жена, тесть, теща и дети: два сына и дочь. Отец смылся в Эстонию или еще куда западнее во второй половине девяностых.

Вполне допустимо, что взломать святая святых Пентагона для Тимохи было делом не самым сложным. Только на кой Тимохе был тот Пентагон. Он влез в оперативную систему крупного банка ради спортивного интереса, на спор. Тот, кто с ним поспорил, ''развел'' его, как ребенка на два миллиона триста пятьдесят тысяч рублей, получив их /в три приема/ на свою банковскую карту. Алексей Миколаевич в то время спас Тимоху от, как минимум, трех лет колонии, скорее всего строгого режима. Алексей Миколаевич тогда поверил Тимохе, что деньги на ту карту он перевел не в целях наживы, а сгоряча, в азарте игры. И ''отмазал'' парня хитрой комбинацией, в результате которой на лесоповал поехал заслуживший свое ''спорщик''.

- Кольбедяк Самсон Макарович, - продиктовал Тимохе дядя Леша,- мне треба все, его касаемое, в материалах нашего областного и Энского ГУВД; ну, если еще у ''черных пиарщиков'' что отыщется. Быстренько надо, Альбертик. Ось тоби флешка.

- Флешек у меня своих дополна, не бедствую - солидно сказал Тимоха, - а что этот Кольбедяк - большая бяка?

- Це треба ще разжуваты, - уклонился Алексей Миколаевич.

- Ладно, вечерком к Вам подъеду, там же, с дочерью живете?

- Вот же, совсем забув. Начальство вдруг расщедрилось, выделило мне однешку, сразу як с югов возвернулся. Нам с женой хватает, да и все лучше, чем впятером в двух комнатах - он продиктовал Тимохе свой новый адрес, - все, побег на службу, будь здоров - ни вчихай.

***

 Следователя Пирогова /за глаза - Пирожок/ Алексей Миколаевич знал тоже много лет. Знакомство, правда, было шапочным. Две-три фразы при встрече, когда Пирожок по своим делам появлялся на территории, подконтрольной участковому Семенко.

Почему капитан Пирогов получил столь нелестное прозвище доподлинно не известно. Вполне импозантной внешности, всегда в отглаженной форме или отлично сидевшем на нем штатском костюме /он предпочитал серый цвет/, выбрит до фиолетовости. Пирожок - и все тут. Не блистал капитан особыми способностями, но и тупорем назвать его было нельзя. Загадки социума...

- Да, какие там загадки, - мелко засмеялся Пирожок, - дело было простейшее. На подоконнике лестничной площадки, между пятым и шестым этажами нашли одноразовый шприц со свежими следами крови на игле. Дальше рассказывать? Пришел, укололся, поймал кумар, услышал, что из лифта на пятом этаже кто-то вышел, спустился по лестнице. Дальше диалог для романистов: то ли дай закурить, то ли почему сегодня коровы не летают. Ответ не понравился, достал ножичек и ткнул. После чего в лифт, вышел из подъезда и ищи-свищи.

- А отпечатки пальцев на шприце? - спросил Алексей Михайлович.

- Какие отпечатки, коллега? В доме нарков нет, жители никого незнакомого не видели - это был стопудовый висяк. Даже начальство сразу согласилось, что кроме ухудшения раскрываемости от этого дела ждать нечего. Зачем еще тратить силы и средства?

- Я понял, дело то дашь посмотреть?

- Дам, если найду.

Впрочем, нашел довольно быстро.

- Я в коридоре полистаю, что б тебе не мешать.

- Листай, - равнодушно согласился Пирожок и вдруг оживился, - слушай, правда, что на склад куртки завезли с натуральным мехом.

- Правда, - покривил душой Алексей Миколаевич, - заходи, порешаем.

 Он вышел, папка с делом была тоненькой, словно пустая. Оказалось в ней ровным счетом пятнадцать листиков. Алексей Миколаевич сфотографировал каждый. Постоял для естественности, зашел к Пирожку и, зевая, сказал:

- Действительно, пустышка.

- А я что говорю? - откликнулся Пирожок, - так загляну насчет куртки.

- Заглядывай, пока.

 Выйдя, Алексей Миколаевич подумал:

- Может быть все дело в начинке?

В этот день состоялись еще два собеседования с фигурантами. Первое: капитан Левитов /сильно пьющий/ под водку и пиво среди своих анекдотов про ни ха-ха и ни ху-ху определенно опроверг свое вмешательство в корректировку оперативной сводки Второе: старший лейтенант Якунов /совсем не пьющий!/ под кофе и пирожные /еще и сладкоежка!/ легко поведал, что было указание внести изменения... что бы не портить показатели.

- Полковник Кольбедяк? Так Вы оказывается сами все знаете. Да, его было распоряжение. Спасибо большое за коробку конфет, женулька обрадуется.

Вторник, вечер

Вечером того же вторника Викля и Борис Михайлович, наскучившись сидеть в четырех стенах без нарушения «сухого закона», решили совершить моцион на плезире. Викля переоделся, выпросил у партнера старую ветровку для «демократичности». Ветровка Викле была коротковата, но он подвернул рукава и выглядел вполне прилично.

Надо сказать в виде отступления, что всякого рода курток, плащей и тому подобного у Бориса Михайловича накопилось в купейном шкафу изрядно. Разумеется - не новье, но все целое и чистое. Было время, когда покупалась новая одежка, тогда как предыдущая /того же сезона/ еще не изнашивалась до потери товарного вида. Габариты Бориса Михайловича последние пятнадцать лет изменений не претерпевали.

Все же закупив пивка /неудобно без подарка ходить в гости/, партнеры порешили навестить Игорька, как проверенное звено для опосредованного контакта с внешним миром. Двойной ''хвост'' был замечен Борисом Михайловичем еще до входа в супермаркет. Опасаясь насмешек, он ничего старшему партнеру не сказал. Однако, когда на половине пути к гаражным боксам, ''хвост'' не только не отвязался, а стал их догонять, Борис Михайлович счел необходимым предупредить Виклю уже безотносительно к его реакции. Старший партнер повернулся и посмотрел на две приближающиеся фигуры. Это были крепкие парни лет двадцати пяти, в спортивных куртках с длинными рукавами. Шли они слегка переваливаясь с ноги на ногу.

- Амбалы, - вспомнилось Борису Михайловичу слово из дальнючего детства. Он с тревогой глянул на Виклю и поразился. На губах старшего партнера вырисовалась ...улыбка.

- Как сказал бы дядя Леша: '' О це дило'', - Викля скосил глаз на Бориса Михайловича и скомандовал, - давай ка, старина, отойди мне за спину, да не впритык - метра на полтора отойди, живо!

Полученный приказ Борис Михайлович выполнил с послушностью робота и с предельной для себя скоростью.

- Что скажете, люди добрые, - обратился Викля к подошедшим амбалам.

Левый амбал /если смотреть со стороны Бориса Михайловича/ сказал, ухмыльнувшись:

- Для кого добрые... Слушайте сюда, сявки. Ты, - он ткнул пальцем в грудь Викле, - исчезаешь из этого города навсегда, даем два часа и время уже пошло. Ты, старикан, заткни свой язык себе в жопу. Никаких маразматических разговоров о придуманных тобою убийствах. Это первое и последнее предупреждение. Не послушаетесь хы-хы добрых людей - лучшие травматологи-реаниматологи будут бессильны.

''Левый'' замолчал и тогда вступил ''правый'':

- А для лучшего усвоения домашнего задания...

Из рукава в его ладонь скользнул штырь арматуры и почти без замаха он ударил Виклю по левому плечу.

Дальше все произошло так быстро, что Борис Михайлович после резких движений тела Викли увидел уже результат схватки.

''Правый'' неподвижно лежал лицом вверх, так и сжимая свою арматурину. ''Левый'' лежал на животе, лицо повернуто вбок, шея прижата к земле коленом Викли, его правая рука была неестественно вывернута назад и взята захватом на излом. ''Левый'' хрипел и стонал.

- Кто послал?- спокойно спрашивал Викля, - останешься калекой на всю жизнь. Такие переломы нормально не срастаются. Кто послал, говори.

И ''Левый'' сказал все, что знал.

- Теперь ты меня послушай, - продолжал говорить спокойно Викля, хотя вытянутые сведения пытались создать хаос в его мыслях, - судя по речи, которую ты перед нами задвинул, парень ты образованный. Вот и покумекай, как лучше доложить о том, как вы провалили задание. Что расскажет твой кореш понятно, нарвались, дескать, на Рэмбо и он вас отключил и сбежал. Так я бы тебе посоветовал полностью подтвердить такое изложение произошедшего. Просекаешь о чем я?

- Положим, - буркнул, поднимаясь ''Левый''.

- Действительно, положим, - подтвердил Викля, коротким ударом отправляя ''Левого'' по соседству с ''Правым'', впрочем, аккуратно поддержав его при падении. Что бы не травмировался и дополнительно не озлобился.

 

***

Алексей Миколаевич вернулся домой и засел за рассмотрение листочков дела, выкранных /пусть косвенно/ у Пирожка.

Бытовые дела и семейные отношения Алексея Миколаевича, как у всякого человека, безусловно имеют место быть. Однако. При всем уважении к нашим дамам-писательницам детективных романов /романов в смысле числа страниц/ и сильно извиняясь, представляется целесообразным не тратить время на описание того, ЧТО в этот вечер приготовила на ужин жена Алексея Миколаевича. Почувствовал ли он, что изменен соус к отбивной и как нежно сегодня картофельное пюре. Заметил ли, что вымыта его любимая чашка и салфетка не с розовыми цветочками, а с голубыми. Не заметил? Далее идет монолог на пяти дефис двенадцати страницах, кончающийся слезами и взаимными объяснениями в любви и объяснениями, почему эти объяснения не были сделаны раньше. До ужина? /это еще страниц от двадцати до тридцати и более, в зависимости от...таланта писательницы/. Учитывая, что кроме ужина есть еще завтраки, обеды, стирка, парикмахерская и т.д. легко набирается восемь - девять авторских листов текста. Сель ля фам. Еще раз извинившись, мы продолжим.

Из четырнадцати листочков дела /один был титульный/ два привлекли его внимание...Нет, перед тем, как начать просмотр снятых материалов Алексея Миколаевича укололо некое воспоминание. Все знают такую занозу. Ни с того, ни с сего забываешь имя известного актера, великого исторического лица - особенно перед сном это случается – и понеслось: начинается на ''т'', вроде, из четырех или пяти букв, да нет, вроде эта ''т'' в середине. В окончание получасового метания на постели вспоминается имя американского актера Хэнкса /где там была эта долбанная ''т''? а была она оказывается в имени/.

Алексею Миколаевичу хватило пяти минут, чтобы найти и выдернуть занозу. ''Если Викля ничего, угрожающего его жизни, не сделал за прошедшие годы, то может быть его убили, что бы не дать ему сделать что-то в будущем''. Так или почти так сказал старикан, таинственным образом прилепившийся к Викле, начиная изложение своей ''хыпотизы''. Заноза была выявлена, вытащена, уложена в пакетик и пока отставлена для будущего рассмотрения. До поры, до времени. Алексей Миколаевич непонятным ему самому предчувствием знал, что пора и время будут недолгими. Сейчас же - два листочка. На одном описание места. Чем привлекло? Нет фиксации капель, капелек крови на полу, от трупа к лифту и, вообще, куда-нибудь. ЧЭЗ? Что? Убийца вытащил нож из тела и тут же его вытер. На кой ляд это наркоше? Вывод: тот, кто убил, очень ценил свой клинок и на этом прокололся. А кто-же с большим уважением относится к своему ... кинжалу? Алексей Миколаевич вспомнил недавнюю свою командировку в южные края. Второй листик - справка о смерти Ляпунова В.С., наступившей в результате ножевого ранения при невыясненных обстоятельствах. Справка привлекла внимание Алексея Миколаевича тем, что

- во-первых, была заверена двумя подписями и круглой печатью;

- во- вторых, /а может быть во-первых/ не понятно для чего или для кого она предназначалась;

- в - третьих, справка заканчивалась предложением, вернее даже частью предложения:

'' ... поэтому не исключено, что убийство Ляпунова В.С. было одним из звеньев цепи так называемых ''разборок'' между преступными группировками в городе К''.

 Офигеть можно - Витька Ляпунов и разборки между преступными группировками. Ай да Пирожок, с ливером.

 

***

Тимоха приехал к Алексею Миколаевичу поздним вечером, в начале одиннадцатого часа.

- Сами должны понимать дядь Леша, - доставая из кармана флешку, говорил торопливо Тимоха, - времени Вы мне дали чуток, так что выбирал я чисто интуивно.

- Интуитивно, балда - сказал Алексей Миколаевич.

- Пусть будет интуитивно, - не обиделся Тимоха, - главное, я хотел сказать, что, если Вы более ясно определите направление поиска, то я завсегда...

- Спасибо, Алик, если что, то обязательно обращусь к твоему таланту.

- Ну, Вы, тоже, скажете, - покраснел довольный Тимоха. Попрощался и ушел.

Алексей Миколаевич налил большую чашку чая, угнездился возле компьютера и стал разгребать кучу ''словесной руды'', притащенную Тимохой.

Перво - наперво он прочитал биографию Кольбедяка. Интересным в ней было то, что пятнадцать лет после окончания Эмской школы милиции ''объект'' ничем особенным себя не проявлял, а вот за последние пять годков взлетел от оперуполномоченного райотдела до полковника в ГУВД и еще через десять месяцев стал генерал-майором и теперь в министерстве. Тут чувствуется появление в биографии ''объекта'' могучей волосатой лапы. После почти двух часов поиска Алексей Миколаевич нашел эту гипотетическую ''лапу'' в статейке неизвестного автора. Статейка называлась ''Охота пуще неволи'' и повествовала о том, что не последние в Энской области люди занимаются браконьерством в свободное от их больших дел время. Ниже текста было помещено фото: трое солидных мужчин, держа на плечах охотничьи ружья, попирают ногами тушу крупного животного. Какой именно зверь был застрелен разобрать трудно, видна только тонкая полоска шкуры под сапогами охотников. Под фотографией значилось: (слева направо) заместитель губернатора Энской области Смурной А.А., депутат облсовета Плющеев Г.К., начальник отдела ГУВД по Энской области подполковник Кольбедяк С.М. Статейка была трехгодичной давности.

Про заместителя губернатора Алексей Миколаевич и слыхом не слыхивал, а вот про Плющеева молва шла по всей стране. Шла она в девяностые годы, годы ''Великого передела''. Тогда нынешний депутат Плющеев был известен больше как Плющ. Махинации в различных сферах, рейдерство /нет, это было позже/, по меньшей мере три заказных убийства - в такого рода делах звучало имя Плюща. Однако же, все оказалось ''сплетнями в виде версий'', ни только до суда, а и до возбуждения уголовного преследования, никогда не доходило. Чист аки голуб. Потом Плющ исчез и появился солидный бизнесмен, а теперь и политический деятель - Плющеев Георгий Константинович.

- Такие значит друзьяки у нашего Кольбедяка, что ж пороем, как это Тимоха сказал, в этом направлении.

Алексей Миколаевич забил в поиск «Плющеев Г.К. Энская область». На мониторе высветились строки результатов поиска. Полная рутина. Участие в открытии сквера..., председатель совета директоров ОАО ...внес..., .... обещал вывести какой-то медицинский центр на международный уровень, депутат... поддержал... социальные пенсии..., вклад известного ... в строительство храма... Далее. Далее тот же сплошной позитив. Далее. То же, то же... вот пошли уже найденные дубом-компьютером, сведения о других Плющеевых. Плющеев С.Г. появился, на какой хрен мне С.Г.

- Стый, дурненький, - сказал себе Алексей Миколаевич, - тож мабуть сынку йего.

Он кликнул на строку, прочитал появившийся текст и едва не свалился со стула.

Это было новостное сообщение какого - то информационного агентства типа ''Обо всем понемногу''. Вот это сообщение слово в слово:

   ''2 августа. Два жителя нашего региона стали номинантами на престижную премию Всемирного центра экономики Калифорнийского университета, США. Молодые экономисты Плющеев С.Г. и Ляпунов В.С. представили на рассмотрение жюри свои разработки о будущем развитии мировой экономики. Об этом сообщил начальник департамента науки и образования нашего региона Дмитрий Рябунцев. Он подчеркнул, что на столь солидный форум были представлены заявки только от нашего региона, благодаря последовательной политике Губернатора в продвижении нашего региона на мировую арену''. /Отступление, может быть и неуместное: повторить в столь коротком сообщении словосочетание ''наш регион'' мог или начинающий журналист, либо пламенный патриот нашего региона. Чур, меня./ Алексею Миколаевичу, само собой, было плевать на стилистику:

- Викля - молодой экономист, премия, Калифорнийский университет? Маму мия, ... - рой фантастических мыслей закружился в его голове, - а из этого роя не выйдет ни...

Критический процесс мышления был прерван посторонним звуком, вторгшимся в относительную тишину почти уснувшего города. Звучала ''Марсельеза'', модифицированная Джоном Ленноном. Такой вызов установил Алексей Миколаевич на своем мобильном телефоне. Он взял звучащую коробочку, глянул на вызывавший его номер, тот был неизвестен, глянул на время - половина второго, нажал на кнопочку ''ответить'' и, не ожидая ничего хорошего, спросил:

- Хто?

***

Викля, волоча Бориса Михайловича на прицепе, как ''КАМАЗ-МАСТЕР'', пер вперед, не разбирая пути-дороги. Весь этот путь-дорогу Борис Михайлович выслушивал от старшего партнера странную смесь причитаний и командных решений.

- Ай, ай, ай ... Подставил я тебя, партнер ты мой дорогой, не пожалел, будь я проклят, твою старость. В подполье, в глухое подполье. Ничего, пробьемся. Что же с кораблем - то твоим будет? Ведь сожгут, падлюки, не пожалеют заслуженного человека. Хрен им, не успеют, челюсть даю, чего там, обе даю, не успеют.

  И так далее, все в таком же роде вплоть до того, как вошли в квартиру Бориса Михайловича.

  - Электроэнергию, водоснабжение, газ, все средства связи отключить. Пять минут на то, что бы собрать самое ценное и необходимое. Исполнять!

Борис Михайлович промедлил не более пяти секунд, не от растерянности. Просто припоминал, как они с капитаном собирались в свою первую поездку на Средиземное море. Припомнил и уложился со сборами в двенадцать минут. Викля был потрясен, но виду не подал, пробурчав что-то о еле копошащихся. Самого ценного и необходимого набралось: один большой турчемодан на колесиках, одна большая хозяйственная сумка /хорошая, почти кожаная/ и большой пластиковый пакет. Маленькую сумочку через плечо с документами можно не считать, так же как одетое Борисом Михайловичем зимние пальто и шапку /почти новые/.

 - Ладно, будем считать, что я тебя провожаю на симпозиум в Гренландию, - вошел в положение партнера Викля, - выходим, сначала я, затем по моему сигналу ты. Дверь за собой не запирай. Подожди, а на посошок? У тебя в камбузе что-нибудь из выпить осталось?

- Все в пакете, - возмущенно ответил второй старший партнер.

- Ну, вся закуска - то в пакет не вошла.

- Не вошла, - был сокрушенный ответ.

- Доставай початую, я махом.

Борис Михайлович осторожненько вынул из пакета ополовиненную ''Белугу''. Викля принес две чайные чашки, кусок ливерной колбасы и черствую горбушку хлеба.

- Куда остальные продукты подевались? Только заморозка осталась и вот.

- В сумке они, - теперь чувство, выраженное при ответе, было неопределимо.

- Даешь, - только и сказал Викля, разливая водку по чашкам, - ну, за везенье!

Выпили, закусили, Борис Михайлович убрал бутылку со ста пяти десятью граммами в пакет.

- Сядем на дорожку, - продолжил ритуал Викля. Присели - Борис Михайлович на табуретку, Викля на турчемодан.

- Спасибо этому дому, пошли к другому, - старший партнер открыл дверь, выскользнул в ''карман'', постоял, прислушиваясь, открыл вторую дверь и вышел на лестничную площадку.

Через пять минут партнеры, Борис Михайлович с турчемоданом на колесиках и Викля с пакетом и сумкой, стояли прикрытые кустом сирени у одного из подъездов соседнего дома и ждали вызванное такси. Дождались, сели. Всю поездку Викля донимал второго старшего партнера вопросами о стоящей погоде в Гренландии, о его выступлении на симпозиуме ихтиологов... После ''Белуги'' партнеры были в ударе и резвились как могли. Высадившись у железнодорожного вокзала, Викля стал серьёзным, оттащил Бориса Михайловича через газон в кусты, заставил снять пальто, завернул в него шапку, засунул узел поглубже в заросли. Турчемодан и сумка были сданы в камеру хранения после чего Викля вызвал такси другой компании. На новом таксомоторе они доехали до ночного пивбара, сели в темный уголок и заказали по кружке пива. В то врем, когда принесли заказ, Борис Михайлович уже сладко похрапывал.

Викля, подкрепляемый двумя кружками пива, погрузился в размышления. Мог сейчас это себе позволить - было и время, и место. Пусть не долгое время и место не надолго, пивной бар работал до двух часов пополуночи. Итак, что же сегодня он узнал? Викля мысленно составил что-то вроде опросного листа, вопрос-ответ. Опуская повторы, уловки опрашиваемого уйти от ответа и прочее не существенное, опросный лист получился таким:

 В: Кто послал нас постращать?

 О: Дрын.

 В: Кто это?

 О: Бригадир.

 В: Как его фамилия?

 О: Не знаю, никто из бригады не знает.

 В: Кому подчиняется Дрын?

О: /здесь пришлось сделать опрашиваемому очень больно/ Плющу.

В: Кто это?

О: Не знаю, никто не знает.

В: Кто убил Виктора Ляпунова?

О: Арслан.

В: Кто это?

О: Не здешний, появляется изредка, вроде бы из Энской области.

В: Почему убили Виклю?

О: /сколько не пытался прояснить, свелся к туманной фразе/ Виклю пришили, что бы он сканал /то есть сошел / под кого-то другого.

В: Кого другого?

О: Не знаю, хоть убей.

Конец опросного листа.

Только это не все, что стало известно Викле. Он сразу узнал ''Правого'', видел его пару раз в спортклубе ''Гераклиды'', когда тот качал там мышцу. Викля заходил в спортклуб к своему другу Толяну Аниенко. Вспомнилось, что в последние месяцы Толян плевался и говорил, мол, это не спортклуб, а бандитское гнездилище. Толян в июле прошлого года завербовался куда-то на Дальний Восток, ''на краба'', и до своего ... ухода Викля ничего о нем не слышал.

Вот теперь вроде бы все бабки подбиты. Информация есть, а выводы? Один из ''кто'' выявлен, но Дрын, Плющ и, самое-самое, зачем? Был только один человек, который может помочь разобраться в этой ботве. Викля набрал номер Алексея Миколаевича и услышал знакомое:

- Хто?

- Дядя Лёша, это я - Викля. Гостей принимаете?

Алексей Миколаевич не стал тратить время на восклицания вроде того - А ты знаешь который сейчас... Какие на х... гости в... Сколько вас там, нахлебников...

Он понял, что все очень серьёзно, и спросил:

- Где вы сейчас?

- Пивбар ''Лунные зори''.

 - Ага, на такси деньги есть?

 - Есть.

 - Запоминай адрес, - Алексей Михайлович назвал улицу и номер дома, - квартира сорок девятая, домофон имеется.

- Если правильно помню, в соседнем с вами доме булочная располагается... Как ее?

- Правильно помнишь, ''Три толстых батона'' называется.

- Понял, будем через пятнадцать тире двадцать минут.

- Жду, - Алексей Миколаевич отбился и вернулся на свое рабочее место. Теперь его интересовал некий Центр, расположенный на другой стороне земного шара. Ведь страшно подумать, аж в Калифорнии. Он вновь погрузился в безбрежное море Интернета и узнал все, что хотел, до того, как заверещал домофон.

Открыв дверь, Алексей Миколаевич увидел Виклю, в левой руке которого был большой пластиковый пакет, а под мышкой правой обвисал Борис Михайлович.

- Вы один? – опасливо спросил Викля.

- Один, один, на ваше цыганское счастье, - отвечал Алексей Миколаевич, - супруга в командировке – мотается по области, наводит порядок в народном образовании. Так что, будь ласка, заходти.

Большой пластиковый пакет, будучи поставлен на пол, издал характерный стеклянный звук. Алексей Миколаевич оценил перспективу и резюмировал:

- Працювать завтра, то есть уже сегодня, не сможу. Возьму отгул за прогул. И тилько.

- Хай живе, - отозвался из сонных глубин Борис Михайлович.

Уложив второго старшего партнера на двухместный не разложенный диван, они вернулись к рабочему столу. Сложив фигуры, полученные одним и другим, они составили почти законченный пазл. Результат привел Алексея Миколаевича в негодование, а Виклю - в ярость.

- Это же как могло прийти в голову вражине, что бы убить ни в чем не повинного человека..., - охал Алексей Миколаевич.

- Для того, что бы сынуля этой сволочи получил...бл... даже не премию, а шанс получить ее, - ревел Викля.

- И ведь не получил ни шиша в конце концов, - продолжил дядя Леша, - совсем задаром лишили человека жизни.

- Такое прощать нельзя, всех свиней надо утопить в грязной луже.

- Пидемо до кухни, - сказал Алексей Миколаевич, - бо, треба обмозговаты.

Они прошли в кухню, прихватив в коридоре большой пластиковый пакет. После трех, в быстром темпе опрокинутых, рюмок Алексей Миколаевич грустно произнес:

- Ни хрена мы, Виктор, сделать не сможем. Аргументы и факты, что для нас бесспорны, следствию, а уж тем более для суда окажутся слабо доказательными. Да и не дойдет дело до следствия, не говоря уж о суде.

- То есть, как это есть? - неуклюже от возмущения выразился Викля.

- Да уж как есть, жизнь у нас нынче такая. Даже, что бы тримать их...

- Какую их мать? - переспросил Викля.

- Я говорю, что бы даже задержать этих злодиев - можно было бы покрутить эту банду поодиночке и чего - ни то выжать – так ни, скажуть, що немае оснований. Кажу больше, як только мы шевельнемся, Плющ спустит на нас всю свою волчью стаю. Эх-хе-хе...

Оба уткнулись глазами в стол. Молчание было тяжелым.

- Все же, Витек, мы с тобой распутали этот бл..жий клубок, - первым поднял голову Алексей Миколаевич, - нашли голову змеюки! Так что подать шампаньского!

Он встал, открыл холодильник и в самом деле достал бутылку невесть каким образом сохранившегося ''Советского'' полусладкого. Они, стоя, выпили по бокалу холодного струящегося пузырьками вина.

- Завтра, вот бис, с утречка я иду к Тимохе и распечатываю все наши компры, короче, подшиваю дело в папочку. Папочка - всегда смотрится убедительнее слов. Ты ж сработаешь, як заводная ручка вместо ключа зажигания.

Алексей Миколаевич ушел в комнату и, вернувшись, протянул Викле листочек.

- Вот тоби йего телефон, бреши, что придумаешь только бы выманить его на встречу с тобой. Глядишь и сорвется, змий этот, сболтнет что или ... Мы с Тимохой организуем качественную запись. Ну, як план?

- Примем, дядь Леша, еще по единой, - предложил Викля, а выпив, рубанул, - сам разберусь. Времени у меня, правда, в обрез. Кончается оно в четверг в час пополудни... Ничего, должен успеть.

- Тю, - молвил Алексей Миколаевич, по причине позднего времени и выпитого не понявший смысла ответа Викли, - сам вин с усам. Ладно, в пору спаты лягать.

 

Среда

Проснулся Викля поздненько, но с четко сложившимся в уме графиком на предстоящие сутки. Он вскочил /быстро поднялся/ с допотопного тулупа, приятно /как не странно/ пахнувшего овчиной. Тулуп был брошен ему на пол на /в, несть конца/ кухне в качестве постели. В квартире было тихо. Алексей Миколаевич, по-видимому, ушел ''шить дело''. Викля, отлично выспавшись, умывшись и слегка опохмелившись, набрал городской номер.

- Спортклуб, - прозвучал голос в трубке, Викля молчал, - спортклуб, алле, чего надо?

- Нет, - подумал Викля, - русские нам сегодня не в помощь.

- Тимурчыка позовы э... - вот так он сказал.

- Эй, кто мыня зывал? - услышал, наконец, Викля нужный ответ и заговорил, как по писаному:

- Я - брат Виктора Ляпунова. Передай Арслану, пусть прощается с жизнью. Убью его, как собаку, а перед смертью заставлю жрать свиные уши. Если он мужчина, а не ссыкун, жду его в ''Красных Соснах'', самая дальняя беседка. Завтра в одиннадцать, понял?

- Я то понял, а вот ты..., - свистящий полушепот зазвучал в ответ, но Викля нажал на кнопку отбоя.

Перекурив, он набрал другой номер, уже сотового телефона, добытый Алексеем Миколаевичем неведомыми путями.

- Георгий Константинович?

- Да, кто это?

- Мое имя не имеет значения, я к Вам с деловым предложением...

Закончив переговоры и договорившись о месте и времени встречи, Викля включил чайник, нашел кофе, сахар и вдруг вспомнил о партнере.

- Как же я, - почувствовал Викля легкие укусы совести, - как же я про него совсем... Где этот само образовавшийся Пинкертон?

Викля прошел в комнату. Диван со сбившимся одеялом был пуст. В углу на боку лежала полу сложенная раскладушка - спальное место Алексея Миколаевича в прошедшую ночь.

- Где этот старый пень? Куда его понесло?! - встревожился до оранжевого уровня Викля. Он еще успокаивал себя мыслью, что второй старший партнер увязался с Алексеем Миколаевичем.

- Да когда ж ты уже отходишься, - не знамо для себя процитировал некого капитана Викля, судорожно набирая номер мобильного телефона майора Семенко. Ожидая ответа, вернулся в кухню /вот так правильно/ и увидел на дверце холодильника пришлепнутую магнитиком бумажку.

''Я - как договаривались. К обеду должен управиться. Покорми Михалыча''.

В это время отозвался Алексей Миколаевич:

- Проснулся, байстрюк?

Викля молчал, не мог произнести ни звука.

 

***

Борис Михайлович пробудился раненько от беззвучного, но настоятельного сигнала внутреннего будильника. Бодро поднялся и опешил. Где он? Сумеречный свет зарождающегося утра вырисовывал смутные контуры абсолютно незнакомой обстановки в неведомой комнате.

- Где я? - вопросил Борис Михайлович свой мозг. Невнятное бормотание было ответом. Встроенный будильник вторгся в начинающиеся дебаты и выдал второй предупредительный звонок. Борис Михайлович спешно отправился искать местный санузел. Нашел, успокоил будильник. На цыпочках вернулся в комнату, разглядел, что на раскладушке спит человек. Лег на диван и стал вспоминать. Бегство из своей квартиры, вокзал, пивбар, далее темная полоса, и вот, пробуждение неизвестно где. Финита. Дожил! Как держался последние дни, ведь изумительно. Даже бедро о себе не напоминало. И скопытился. Длительные самобичевания были прерваны скрипом раскладушки. Борис Михайлович натянул одеяло до глаз и затаился.

Проснувшийся человек оказался Алексеем Миколаевичем. Борис Михайлович лежал неподвижно, сгорая от стыда. Через полчаса майор Семенко ушел. Борис Михайлович скоренько поднялся, было уже вполне светло. Он вышел в прихожую и, захватив с вешалки свой пиджак, можно сказать, выполз из квартиры, аккуратно закрыв за собой дверь, тихо щелкнул замок.

- Домой, домой...

Денег от виклиных пяти тысяч оставалось не мало и Борис Михайлович, без труда найдя такси, отправился восвояси.

Вышел у своего подъезда. Во дворе не души, был тот час, когда ранние уже уехали, а поздние допивали чай-кофе. В тот миг, когда Борис Михайлович заносил ногу на подъездное крыльцо, его грубо схватили за воротник.

 

***

Викля не помнил закрыл ли он дверь квартиры Алексея Миколаевича. Вихрем слетел по лестнице в подъезде. Выскочил во двор, на улицу, туда, сюда. То этих таксов много, здесь и на каждом километре, тут же как собака /или корова?/ языком... Викля пробежал три квартала прежде, чем увидел обклеенную машину.

- Не поеду, - сказал, поедая беляш, водитель с прической как у Бориса Джонсона, - жду постоянного клиента.

- Плачу штуку, - Викля рывком открыл дверцу и сел в машину. Джонсон хотел было возразить, но, глянув в лицо Викле, послушно повернул ключ зажигания.

- Жми, парень, очень тебя прошу, - торопил Викля, - вопрос жизни и смерти, без шуток.

Джонсон оказался хорошим человеком /не в пример ..., ладно, замнем/, вошел в положение. Но! Пробки. Кошмар двадцать первого века. Что тут поделаешь? Викля исходился то в отчаянии, то в бессильной злобе. Наконец, въехали во двор /тоже надо сказать - по ''дорогам'', ведущим от улиц к дворам, особенно не разгонишься, если километр в час, то слава те/. Викля, сунув Джонсону тысячную купюру, выскочил, не дожидаясь остановки авто. Бориса Михайловича он увидел сразу, тот сидел на скамейке возле своего подъезда, низко опустив голову, всхлипывая и что - то бормоча. Викля подбежал сел рядом и обнял второго старшего партнера за плечи:

- Цел? Слава Богу, ну-ну-ну, что случилось?

Борис Михайлович уткнулся носом в плечо Викли и заговорил, один в один, как ребенок, которого напугали бабаем.

- Давай все деньги, что есть /всхлип/, не то горло перекушу /два всхлипа/. А глаза, совсем пустые и без белков /всхлип/... Как у коровы, той тоже посмотришь в глаза и через минуту страх берет. Ведь среди бела дня /два всхлипа/... Откуда взялся...Порцию ему надо, мол, позарез. Не порцию, как - то он по другому сказал. Отдал я, Виктор Степанович, все твои деньги /всхлипы, всхлипы/.

- Да, все нормалек, старина, - с облегчением успокаивал товарища Викля, - цел, это главное, а деньги... Помнишь Ленин говорил, что из золота унитазы будут делать, так, по-видимому, деньги были бы туалетной бумагой, в рулонах. Справил нужду потратил пятьсот, а то и тысячу долларов.

Викля добился своего - Борис Михайлович успокоился и даже хихикнул в конце его речи. Партнеры поднялись в квартиру Бориса Михайловича. Капитана так и не было.

- Не иначе, как отправился в кругосветку, - подумал Борис Михайлович и был недалек от истины.

- Ну, что у вас с Алексеем Миколаевичем, я ж пропустил ... Сон свалил, понимаешь, так не во время.

Викля рассказал о текущем состоянии дел, умолчав о своих двух телефонных звонках. Подошло время обеда. Партнеры обосновались на камбузе /опять!/ и в ожидании горячего легко перекусывали под умеренное потребление ''Белуги''. Пельмени /экстра-класса, понравившимся Викле - губа не дура - была забита половина морозилки/ всплыли в кипящей воде и, как чувствуя это, позвонил по домофону Алексей Миколаевич.

- Вот, - сказал он, - трудов громадье. И положил на кухонный стол тонюсенькую папочку с впечатляющей надписью ''Дело N...'' и еще более впечатляющим штампом в верхнем правом углу: ''Хранить вечно''.

- Все, что нарыли. А у вас? Пельмени? О це дило, не чета тому, что я принес. Только вот что я вам скажу, голубы, вы, что совсем страх потеряли, чего вернулись на эту квартиру? Я домой возвращаюсь хвать – похвать, жильцов нема.

Утром Викля так ничего и не сказал Алексею Миколаевичу об исчезновении своего партнера, а сейчас и смысла не было.

- Да мы на пять сек, пельмешек захотелось, - скосил под простака Викля.

- Ну - ну, - поверил или не поверил майор Семенко, у него не всегда разберешь.

Поели, чуть выпили, Алексей Миколаевич ушел, минут пять пошептавшись в прихожке с Виклей и сказав, что вечером всех ждет у себя.

Викля, спохватившись, вернулся к реализации мер безопасности. Озираясь, как справляющий большую нужду пес, партнеры вышли из дома, прошли через три двора на соседнюю улицу, где поймали такси и почти до вечера закатились в центральный ПКиО. Затем Викля завез Бориса Михайловича к майору Семенко, а сам отлучился на два часа по ''личным делам''.

 

***

Вечером состоялось...мда...затруднительно назвать...отчетное /но не перевыборное/ собрание, переходящее в банкет и, далее, в прощальный ужин.

Поскольку первая часть этого ... мероприятия предполагала некую протокольность, то так ее и надлежит описать.

Присутствовали: Семенко А.М., Лившиц Б.М., Ляпунов В.С. /и.о./, Тимошенко А., Скворцова Л.

Слушали: Семенко А.М., Лившица Б.М., Ляпунова В.С. /и.о./, Тимошенко А., Скворцову Л.

Принято к сведению:

Гр-н Плющеев Г.К., вступив в преступный сговор с гр-ном Кольбедяком С.М., замыслил устранить Ляпунова Виктора Сергеевича от участия в конкурсе с премией победителю в 100 тысяч долларов с гарантией трудоустройства топ-менеджером во всемирно известную фирму.

С этой целью Кольбедяк С.М. нашел в городе К... человека, чьи фамилия и имя подобны конкуренту сына Плющеева Г.К. /отчество отличалось, но начиналось на ту же букву ''С''/.

Подтверждение участия в конкурсе должно было быть направлено в жюри 8 сентября прошлого года. Вместо подтверждения участия, изъятого преступниками, ими было послано сообщение о гибели Ляпунова В.С., причем прилагалась справка, порочащая номинанта, как члена мафии. Вполне понятно, что жюри, придя в ужас от наглости ''русских гангстеров'', выставляющих своих претендентов в их зеркально чистую организацию, даже не ответило на повторный запрос ничего не понимающего экономиста Ляпунова Виктора Сергеевича.

/Ну и далее, уже известное из вышеизложенного/.

Вторая часть вечера была настолько трогательной и лиричной, что, старательно следуя принципу излагать сухо, кратко и по делу, приведем отдельные эпизоды. Нельзя, например, не упомянуть, что вкусные блюда, выставленные на стол, были заслугой Клары Петровны, жены Алексея Миколаевича. По установившемуся в семье правилу Клара Петровна не вмешивалась в служебные дела мужа, а то что в этот вечер проходили не просто «посиделки», она поняла сразу. Потому всю протокольную часть Клара Петровна провела на /зачеркнуть/ в кухне, готовя снедь. Позже к ней присоединилась Любаша.

О том, что ужин является прощальным знал только Викля, догадывались Алексей Миколаевич и Любаша. Что – то почувствовал и Борис Михайлович, услышав окончание в тосте Викли:

- ... осталось мне на все, про все времени - до завтрашнего часа пополудни, - Викля посмотрел на своего второго старшего партнера, - а после скидок не будет.

 

Четверг

 Последние часы до окончания выделенного времени были расписаны по минутам. Викля не завтракал, выпил только стакан кофе в полным соответствием с рецептурой Бориса Михайловича. Тот после перипетий вчерашнего дня лежал в своем кубрике и стенал.

Викля, сняв старую рубаху хозяина квартиры, которую использовал как домашнюю пижаму, начал одеваться. Вечная, излюбленная камуфляжная майка была неприятно холодной и потяжелевшей.

- Где она, черт, намокла? - ругнулся Викля, но менять майку не стал - плохая примета. Дальше все было натянуто быстро, последнее, что он, поколебавшись, надел, была хозяйская ветровка.

Он подъехал к шашлычной ''Красные Сосны'' к десяти часам и не ошибся в расчете времени. Заплатив таксисту в полуторном размере, попросил с часок побыть на стоянке. Заказал шашлычок, взял две банки пива и прошел до самой дальней кабинки-беседки. Положил на столик подготовленный дома пакет, сел, вскрыл банку.

Он успел съесть шашлык /очень здорово их готовят в ''Красных Соснах''/ и допивал вторую банку, когда прямо по пешеходной дорожке к беседке полетела красная спортивная ''Ауди''. Викля взглянул на табло своего мобильника 10:39:

- Горячие южные парни.

''Ауди'' вся в пыли и ошметках грязи затормозила так, что ее повело боком. Из авто выскочил водитель и стремительно бросился в беседку.

- Это ты? Шакал, про уши...ты!?

Викля встал и ответил:

- Ну, если в таком контексте то да, это я...

- Ты у меня собачье дерьмо жрать будешь!

''Горячий южный парень'' неуловимо выхватил пистолет и трижды выстрелил Викле в грудь.

- Ты, что творишь? - укоризненно сказал Викля, глядя на три обгорелые дыры, - ветровка чужая, что я своему партнеру скажу. Нехорошо, Арслан.

Арслан несколько мгновений переводил глаза с пробитой ветровки

на лицо Викли и завизжал:

- Шайтан, ты...

- Ошибаешься, неуважаемый, я то как раз из противоположного ведомства. В отличие от тебя и всей вашей кодлы.

- Чего тебе от меня надо?

- Я - твой кровник, Арслан. Пока не пролью твою кровь - душа Виктора не успокоится. Брось пистолет, клади правую руку на стол.

Его приказание было беспрекословно исполнено.

Викля достал из пакета большой кухонный нож, позаимствованный на камбузе. Замах, удар и четыре половинки пальцев Арслана, отскочив, упали на пол. Арслан только заскрипел зубами.

- Джигит, джигит, - сказал Викля, - твое бы мужество да на благое дело. Он быстро и умело перевязал культи полотняным полотенцем из того же пакета.

- Деньги, за меня полученные, переведешь в какой-нибудь из честных фондов помощи детям, я проверю. Все, прощай, - сказал Викля, - и мой тебе совет: уезжай - ка ты куда подалее, в какое-нибудь Марокко.

Он одним глотком допил свое пиво, вышел из беседки и быстрым шагом направился к автостоянке. В беседке тихо произносилась молитва на неизвестном Викле языке.

 

***

В разговоре перед встречей Алексей Миколаевич был явно озадачен:

- Что же ты хочешь с него получить?

- Разное можно запросить. Например, пятьдесят тысяч бумажек, которые печатает дядя Сэм.

Алексей Миколаевич продолжал смотреть на Виклю недоверчиво:

- Хочешь получить компенсацию за свою, за свой...

- Да, верно - компенсацию за свой выгодный для него уход. Справедливо же, дядь Леша, ожидаемая прибыль пополам. Если дело не выгорело, так это был его риск. Справедливо?

- Справедливо то может быть и ... Только торгашеский это подход, не верю я тебе, Виктор. Штой - тось ты задумав, га?

Майор ткнул кулаком Виклю в грудь и ударился костяшками пальцев обо что-то твердое, отозвавшееся на тычок металлическим гулом.

- Это ж ще вона таке? - удивился Алексей Миколаевич.

- Бронежилет, дядя Леша. По восьмимиллиметровому листу - на груди и на спине.

- Видкеля?

- Игорек сварганил за упаковку ''Карлсберга'', в полтора часа управился.

- Ось як, и на шо же вин тоби сдался? Броневой жилет той?

- Береженого Бог оберегает. Кто знает, что у этого гада в его темной голове.

 

***

В двенадцать тридцать семь в открытом /в смысле под открытым небом/ ресторане ''Пристань'' сложилась следующая диспозиция:

- три столика в ряд, параллельный течению реки .../не По/ и ближе других столиков к ней /реке/ располагавшихся занимали /слева направо/:

Столик N1: Алексей Миколаевич и Борис Михайлович /последний выдержал все двусторонние отлупы и убедил в необходимости своего присутствия в качестве свидетеля. Завершая описание посетителей за данным столиком, скажем, что Алексей Миколаевич держал на коленях Вальтер Р99, ''подарок из Африки''.

Столик N 2: Викля, сидящий спиной к столику N1 и закрытый, таким образом, с тыла. Напротив Викли главный гад - Георгий Константинович Плющеев. Он в смокинге, по - видимому, следующая встреча у него запланирована в некоемом /есть такое слово?/ клубе. Ближний план /камера наезжает/: по лицу Георгия Константиновича видно, что ему скучно, что он сожалеет о своем согласии придти на эту никому не нужную встречу.

Столик N 3: Два /потому что мужского рода/ тщательно замаскированных под людей гориллы, Если присмотреться, то видно, что их зады почти не касаются сидений стульев. Они не сидят, они слегка присели в готовности к прыжку по знаку альфа - самца.

Вы, конечно, понимаете, что все самое важное происходит, вне всякого сомнения, за столиком N 2.

- ... и по Вашему заказу его убили, - закончил Викля.

- Никого не убивали, - скучливым голосом ответил Плющ, - для важного дела надо было раздавить таракана, его и раздавили. В чем проблем?

Викля, дойдя до тысячи градусов внутри, краешком сознания понимал, что его провоцируют. Здесь, за столиком срываться ему было нельзя. Ферботен, - вспомнилось из иняза в техникуме.

Викля предложил:

- Есть еще не известные Вам нюансы. Отойдем от всяких ушей.

Они подошли к краю настила и под плеск воды Викля произнес обвинительное слово прокурора.

- Все так, - согласно кивнул обвиняемый, - и что? Будешь добиваться суда, быдло безрогое.

- Суд уже состоялся, быдло рогатое.

- И какой же приговор, - скривил свои тонкие губы Плющ.

- Выс-шая ме-ра со-ци-аль-ной за-щи-ты, - по слогам отчеканил Викля.

- Чего, чего, - сначала Плющ презрительно залыбился, потом в глазах его метнулось опасение. Он поднял руку и его гориллы быстро двинулись к ним, одновременно сунув руки под левые мышки пиджаков. Алексей Миколаевич приподнял свой африканский подарок. Борис Михайлович привстал.

  - Поздно смякитил, гнида вонючая, - сказал Викля и ухватил Плюща за лацканы его барского смокинга - схватил стальной хваткой, не оторвешь - и опрокинулся спиной в воду, увлекая подлую тварь за собой. Двенадцать килограмм ''бронежилета'' в одно мгновение утащили обоих на глубину.

На следующий день труп Плющеева Г.К. выбросило на песчаную отмель в двух километрах ниже по течению. Тело Викли так и не нашли.

 

Восемь дней спустя

 Майор Семенко и бывший второй старший партнер Борис Михайлович Лившиц сидели перед столом, на котором стояли три стакана. Один был накрыт горбушкой черного хлеба.

- Сгинул наш Викля и теперь уж навсегда, - вздохнул Алексей Миколаевич и махнул полстакана самодельной горилки.

- Обязательно вернется, - убежденно возразил Борис Михайлович, - он обещал меня встретить, подготовить и сопроводить.

- Тю, - молвил Алексей Миколаевич, - а ще матырыалист. Ни якой вин быв не Тихон - з тогу свиту спыхан. Тут, друже ты мой, тайна якась имеет свое мисто.

- Но ведь теперь же он явно погиб, - Борис Михайлович не состоянии был скрыть слез /отнесем на возраст/, - ведь факт же, факт?

- Да успокойся Борису Мыхайлович, - майор пополнил стаканы своим творением, - факт тоже штука хитрая и зависит от угла зрения. Под одним углом факт каже одно, а под другим - совсем наоборот. Давай...

- Выпьем, - перебил майора Борис Михайлович, - за то, что бы Виктору Степановичу было хорошо, где бы он сейчас не находился!

- Це добре , Викля - гарный хлопчик.

  Они чокнулись и выпили.

***

В это время /если точно, то примерно в это время/ Викля в байковом халате - его еще слегка знобило - и шлепанцах на босу ногу сидел на удобном стуле, обшитом натуральной кожей /допустим, овцебыка/, и мелкими глотками пил отличный черный кофе с коньяком многолетней выдержки. Чисто физически он чувствовал себя прекрасно, но духовное / может быть лучше сказать – ментальное/ его здравие оставляло желать лучшего. Вопросы, вопросы, вопросы…

Напротив него сидел человек преклонных лет и тоже прихлебывал что-то из белой чашки с красными петухами. Они сидели молча уже около пяти минут. Викля молчал, поскольку был лицом приглашенным; пригласившее лицо держало паузу, как гурман над любимым деликатесом, смакуя предстоящее наслаждение. Молчание было прервано «гурманом»:

- Виктор Степанович, я не удержусь и скажу главное, то что должен бы сказать в заключение. Вы превзошли мои самые смелые ожидания. Вы, ну и разумеется вся Ваша команда. Я не вижу необходимости представляться. Мое имя легко определить с помощью одного, даже двух Ваших гм.. партнёров по известному расследованию. Только при одном условии, о котором скажу позже. Не скрою, мне очень хотелось бы присутствия здесь и сейчас названных партнёров. К сожалению это не посибиль.

- Тут выпить чего-нибудь покрепше не найдется? – прервал краснобайство Викля, чувствуя, что начинает съезжать на обочину.

- Да, конечно, - откликнулся, с легкой гримасой, «краснобай», - я понимаю.

Он встал, пересек большой залитый солнечным светом холл, чем-то звякнул /Викле было не видно, оборачиваться он посчитал неудобным/ и вернулся с граненой бутылкой и двумя - явно из чего – то дорогого, но и явно не русской ёмкости - стаканчиками.

- Что ж, - сказал угощающий, - за успешное завершение трудного, но чертовски интересного дела. Он почти наполнил стаканчик, поставленный перед Виклей, а в свой плеснул, едва закрыв дно.

- Прошу извинить, но здоровье не позволяет, - произнес он, - так за достигнутый успех! Они выпили.

Викля рыскнул глазами по столу и понял, что здесь закусывать не принято. Он было достал сигареты, но, взглянув на хозяина, вернул пачку в карман. Так вот оно имя на текущий момент - Хозяин! Ну, ладно. Мне - то кого и чего бояться? Подкрепившись такою мыслью, Викля спросил:

- К чему, дядя, ты, собственно, клонишь, и?

Хозяин искренне расхохотался, натурально, зашелся в смехе. До слез. Викля терпеливо ждал окончания приступа веселья.

- Ох, извини, на ты так на ты, вместе ж пили, да? Причина моего смеха проста - я смеялся над нашей извечной человеческой слабостью. Ведь ты так запросто обратился ко мне потому, что считаешь себя неуязвимым, двум смертям, де, не бывать...Ой, хр-хр, еще раз извини. Я должен тебя то ли огорчить, то ли обрадовать, прямо не знаю, - Хозяин как - то выпрямился на своем стуле и торжественно провозгласил, - Виктор Степанович Ляпунов, по прозвищу Викля, ты никогда не умирал. Нет таких фактов в твоей биографии.

- Вот так номер - я не помер, - на автомате сострил Викля и даже хотел улыбнуться своей шутке, но взглянув на лицо Хозяина, заиндевел.

По бледному лику человека, сидящего напротив, вот же - через стол, расползались рваные красные кляксы.

- Спокойно, Виктор Степанович, - услышал он голос тембра нижней струны контрабаса, - я сам едва сдерживаюсь. Эмоции переполняют, как выразилась одна из первых дам нашего королевства. Природа одарила меня холодным умом и скоро я Вам это докажу. Я редко позволяю себе минуты безудержного ликования. Сегодня один из этих редких случаев, но без них жизнь была бы уж совсем пресной. Опресноки должны, время от времени, сменяться чем-нибудь поострее.

Викля, если честно, ни хрена не понял из выплеснувшегося фонтана. Кроме..

- Я - живой?! - билось в его голове, - что за фигня, как?! Рука его машинально взяла бутылку, наполнила стаканчик до краев и поднесла к губам. Викля открыл рот и вылил в него все содержимое малой посудинки. Он шумно выдохнул и прохрипел:

- Говори, твою .....

Бурный поток идиоматики смыл кляксы с лица Хозяина и тот сказал:

- Пожалуй я распоряжусь насчет закуски, не то боюсь, что беседа скоро закончится. Очень этого не хотелось бы. Он вынул из нагрудного кармана маленький плоский, как лист картона, пультик, коснулся кнопки и что-то тихо в него проговорил.

- Пока накрывают, пойдемте - покурите на свежем воздухе.

Они вышли на лоджию /это Викля считал, что на лоджию/, сели в плетеные кресла - качалки.

- Сигареты, папиросы, сигары? - спросил Хозяин, пренебрежительно взглянув на пачку, которую достал Викля.

- БТ, - моментально отреагировал Викля, - тот, прежний. Объяснение столь быстрой его реакции просто: партнер восхвалял названные сигареты при каждой возможности /средний период около 58 минут/.

- Что ж, - вновь слегка исказилось на секунду лицо Хозяина, - желание гостя это, как правило, закон. Минутку… Он снова прибег к своему пультику. Пусть и не через минуту, но и не более, чем через три минуты погодя человек в темном костюме принес деревянную шкатулку и молча удалился.

-Угощайтесь, - сказал Хозяин, открывая шкатулку, - вот заказанные БТ, без обмана те самые. А я, так же в плане ретро, возьму вот эту карамельку.

Викля закурил и был несколько разочарован, оказывается второму старшему партнеру надо было напомнить о том, что нельзя вернуться в юность, в то самое, «когда мне были новы, все впечатленья бытия». Все же напряжение у Викли спало, зато в удесятерённом количестве навалились вопросы, вопросы и, епм, вопросы.

- Конечно, - посасывая свою карамельку, задумчиво сказал Хозяин, - понять моего состояния Вы не можете. Продюсер, сценарист и режиссер в одном лице это не такая уж редкость. В кинематографе. А в реальной жизни? Единицы. Когда я открою Вам все, думаю, что среди вызванных моим рассказом эмоций не последнее место займет восхищение. Да. Покурили? Вернемся, перекусим.

Они вернулись в холл к накрытому столу. Стол был сервирован на две персоны. Из блюд, что симметрично располагались на столе, Викля опознал три: хлеб - на двух тарелочках, соль - в двух солонках и перец - в двух перечницах.

- Обойдемся без обслуживающего персонала, - сказал Хозяин, - наш разговор не для третьих ушей. Прошу к столу.

Они сели за стол. В пределах досягаемости Викли стоял запотевший графинчик, которого он и досяг, наполнив свой стаканчик. Хозяин из такого же графинчика вновь едва плеснул себе чего - то золотистого.

- Будьте здоровы, - сказал Хозяин.

- Взаимно, - ответил Викля, не задумываясь, и оба выпили. Подцепив на вилку кусочек не то рыбы, не то мяса, а может это овощ был, Викля с интересом отправил его в рот, пожевал. Ммм… очень вкусно, хотя так и не понятно, что же все-таки это такое.

- Вот, что я надумал, - сказал Хозяин, когда червячок был заморен, - сыграем в презентацию некого триллера. Представим, что фильм просмотрен, публика в восторге, мы по горячему проводим пресс-конференцию. За столом у микрофонов: продюсер, сценарист, режиссер и исполнитель главной роли. Как Вам моя идея?

- Валяйте, - согласился слегка осовевший Викля.

- О'кей, начинаем. Вступительное слово продюсера:

- Дамы и господа! Вы только что посмотрели фильму, в которую я вложил чертову кучу денег. Судя по гомону расходившихся после просмотра зрителей картина имела успех. (Одобрительное ворчание зала, отдельные выкрики - ''Бесподобно'' и т.п.). Да, спасибо. Вот теперь я хотел бы узнать - появился ли у вас вопрос, общий и для меня и для сценариста и для режиссера? Что?

Оживление в зале, переговоры и одинокий тонкий голос:

- С чего это вас всех на мистику потянуло?

- О! Голос не мальчика, а мужа. Действительно, я человек твердо стоящий на позиции реализма. Сценарист никогда не писал ничего, что выходило бы хоть на миллиметр за рамки реального мира. Режиссер - вы это хорошо знаете - все свои фильмы снимал исключительно про разного рода мафию и они мало чем отличались от документальной хроники. Про исполнителя главной роли я не говорю, это его дебют и выбирать ему не приходилось. Так что же произошло со мной и моими коллегами? Хотите услышать ответ? (Громовое ''Да'' из зала). Ответ очень прост - все, что вы увидели полная туфта. (После секундного молчания удивленные и возмущенные крики из зала). Тихо-тихо, фильм есть фильм. Вы посмотрели, Вам понравилось или не понравилось, какое значение имеет чье-то постороннее мнение. Оно может быть ошибочным, может быть провокационным. Успокоились? Продолжим. Ни я, ни мои коллеги в мистику не верим, но это не мешает использовать ее для влияния на людей, которые в нее либо верят, либо при определенных обстоятельствах готовы поверить. Не буду больше морочить вам головы, перехожу к сути. Это займет, конечно, время, но я надеюсь, что скучно не будет.

Хозяин перевел дух и вопросил:

- Ну как?

- Здорово, - согласился Викля, - только ни хрена же не понятно.

- Терпение, мой друг, предоставим слово автору сценария, - и Хозяин заговорил на два тона ниже:

- Леди и прочие! Буду краток: источник коллизии таков. За право обладания неким медицинским центром столкнулись в противостоянии два влиятельных человека. Один из них был депутат, председатель совета директоров крупного акционерного общества и прочая и прочая Георгий Константинович Плющеев, второй был невидим, как спрут на океанском дне, но щупальца его доставали многих находящихся на суше. Так что назовем второго Спрутом. Борьба Спрута с Плющом велась через подставных лиц, Плющ понятия не имел о том, кто на самом деле ему противостоит. Спрут войну явно проигрывал, поскольку у оппонента было больше возможностей. Что же делать? Окончательное судебное решение удавалось откладывать, но это не могло тянуться вечно. Спрут взял Плюща под плотный колпак, знал о каждом его шаге, каждом разговоре. Спрут, зная криминальное прошлое Плюща, ждал, когда тот ради достижения какой – нибудь выгодной ему цели вернется к своим старым приемам. И дождался. Замысел убить Виктора Ляпунова, что бы навредить его однофамильцу и не допустить того для участия в конкурсе, стал известен Спруту задолго до убийства. Время все продумать и все подготовить у него было. Весь материал вплоть до видеосъемки того, как Арслан наносит удар ножом, был на руках. Этого – считал Спрут - должно было хватить, что бы заставить Плюща отказаться от притязаний на медцентр. Однако, возникли непредвиденные обстоятельства. Из реанимобиля, посланного Спрутом забрать труп, сообщили:

- Ляпунов жив, находится в состоянии клинической смерти, поставлен на аппаратуру поддержания жизнедеятельности, ждем инструкций.

В этом месте Виклю прорвало:

- Так ты что же, гад, снимал, как меня убивают!

- Не я, но да, снимали по моему указанию. Я же не случайно взял себе прозвище для сценария. По сути я - спрут, а что ты от спрута хочешь? Если уж, homo homini lupus est…

- Чего?

- Это на латыни, что в переводе означает: «Человек человека лупит и ест». Так что успокойся, Виктор Степанович, выпей, закуси, можешь здесь закурить. Только лучше дослушай. Вот. Ладно, к черту пресс-конференцию, буду просто рассказывать. Хотя - ты это поймешь - я, действительно, продюсер, сценарист, режиссер и даже актер, на третьих ролях. Слушай, что было дальше.

Спрут - уж продолжу в третьем лице - получив сообщение некоторое время пребывал в сомнении: что выбрать? Подождать, когда Викля /Спрут знал про тебя все/ сам отдаст концы, помочь ему отдать концы или попытаться вытащить с того света? Милосердие тут места не имело. Если хочешь иметь власть и деньги, души прекрасные порывы, восклицательный знак. Как сказал, а? Классику и не снилось. Так вот, смерть Викли вела к завершению того, что было запланировано. Достаточно ли все - таки компромата для отваживания Плюща от медцентра - вот что беспокоило Спрута. Живой Викля давал возможность измыслить другой путь. Спрут решился. Виклю спецбортом отправили на хирургический стол герра Штрейна - европейской звезды первой величины. Европейский врачебный ареопаг имеет немало светил: хирурги, психиатры, логопеды… С некоторыми я знаком лично по взаимовыгодным делам. Так вот, ты оказался под гениальным хирургическим, грубо говоря, скальпелем. Сколько это стоило? Много. Главное, получен положительный результат. Везунчиком ты оказался. К этому времени у Спрута созрел новый план. Виклю после хирургии перевезли в частную психиатрическую лечебницу. Ффу...

Хозяин налил себе из графинчика немного больше обычной своей дозы, выпил и закусил.

- Что - то скучновато у меня получается, - вздохнул он, - далеко не Игорь Ильинский. Пойдем, Виктор Степанович, на свежий воздух.

Они вновь вышли на лоджию /ну, пусть будет лоджия/. Хозяин некоторое время постоял, подставив голову под потоки чистого с долей озона воздуха, и предложил:

- Для большей живости и тебе, что бы не сидеть молча, давай-ка продолжим в режиме вопрос - ответ. Начинай, Виктор Степанович.

- Кого же тогда похоронили? – тут же спросил Викля.

- Да никого. Тело Ляпунова В.С. было, якобы по ошибке, кремировано. Урну с прахом твоей Любаше не выдали, в связи с отсутствием официально подтвержденных родственных отношений. Других просителей не нашлось.

- Да уж, действительно, умер Максим и ... А зачем меня в психиатрическую?

- Внушить тебе, что ты прибыл ''оттуда''.

- А почему меня никто не узнает?

- Легкая, но хорошо продуманная, пластическая операция. В том числе изменение тембра голоса.

- А почему я считал, что не изменился?

- Это опять работа психиатров.

- Паспорт с новой фотографией?

- О чем ты? Помнится Остап Бендер говорил, что при современном развитии печатного дела... Сказано было почти сотню лет назад. С тех пор прогресс даа.. алеко продвинулся.

- Деньги по вкладу - тоже Вы?

- Нет уж, - открестился Хозяин, - я, конечно, на всякий случай проконтролировал, но и только.

- Почему меня направили именно к Лившицу?

- О, - оживился Хозяин, - Боренька Лившиц. Мой дружок с пятого класса. Не разлей вода были. Нас в те годы прозвали Гогой и Могогой. Перед окончанием школы охватил нас бес соперничества. В футболе-хоккее, в том, кто лучше на гитаре играет, но разошлись мы с ним в основном из-за разного мировоззрения. Он после школы поступил в транспортный, а я - в медицинский. Я во время оно сколотил на лекарствах чуть ли не рокфеллеровский капитал, а Боренька поднялся чуть выше среднего в должностях. Последние годы единственный источник существования пенсия в смешную сумму. Я вспомнил о нем, когда планировал твое возвращение по месту жительства. Боренька живет неподалёку. Дай, думаю, взбодрю старого друга. Он не должен быть в обиде. Я, исключительно в интересах дела, подкинул его дочери приз, как миллионному покупателю в аптеке N 5 ( это моя сеть). Бесплатная турпутевка на Мальдивы. Бесплатная, но горящая, решать надо было мгновенно. Тур на трех человек - жена, дочь и внучка Бореньки собрались в один момент и в субботу утром - адью. Телефонный звонок Бореньке об отбытии его ближних на Индийский океан был принят моим человеком, замечательным пародистом. Так что, Боренька о причинах отсутствия своего капитана в неведении. Впрочем, не сильно и переживает.

- Как же он меня во сне увидел?

- Не увидел, а услышал твое имя. А имя это ему накричали в форточку в ту ночь.

- Он на четвертом этаже живет.

- Ну, я фигурально выразился, тебя технология интересует, как человеку во сне ''подсказать'' что- нибудь?

- Да, нет. Интересно я у него соединился, с горячей колбасой. Насчет взбодрения – это точно, взбодрен он был в высшей мере.

- Это Вы о нападении на него в своем дворе? Чистая случайность, предусмотреть, которую было… Ребята не имели задания сопровождать Бореньку… Ладно. Допускаю – моя ошибка. Errare humanum est. Что еще?

- Меня арматуриной огрели, жлобы Плюща, а я почти не почувствовал.

- Тут как раз все просто. Арматура была муляжом, из пористой резины. Только Плющ бы на такую глупость не пошел, зачем ему кого - то стращать, светиться. Мои это были ребята. Хорошо сработали и хорошо заработали за артистизм, физический и моральный ущерб. Ты извини, Виктор Степанович, но каждый из них замесил бы тебя как сдобное тесто.

- Арслан стрелял, - набычившись, сказал Викля, - три выстрела в грудь, почти в упор. Ветровку продырявил, я же только три толчка и ощутил.

- Маечку свою помнишь, камуфляжную? По уму сделали, с первого взгляда не различишь. Против ножа незаменимая вещь. Пуля, конечно, пробьет. Только подменили Арслану патроны и стрелял он чем - вроде пыжей.

- Как Вы догадались, что я с Плющом надумал утопиться.

- После того, как ты у Игорька обзавелся бронежилетом из двух стальных плит, а Плющу назначил встречу на берегу реки... В общем, это был один из вероятных вариантов и я принял соответствующие меры. Ребята-аквалангисты сработали четко, хотя говорили, что оторвать тебя от Плюща было не просто. Что еще ты хотел бы узнать?

- Значит я, как болванчик на ниточках дергался в...плотном колпаке?

- Это не так, - мягко сказал Хозяин, - и, если Вы подумаете, то согласитесь со мной. Вы принимали решения и действовали по собственной воле. Собственно, ваша троица самостоятельно докопалась до сути. Ваш дядя Леша оказался поразительно глазастым и цепким. Даже до меня дошел в своих розысках. Пришлось импровизировать – на упомянутых третьих ролях. Кстати, майору Семенко светит награда и неплохая премия к его профессиональному празднику. Это между нами, пусть будет сюрприз дяде Леше. Возвращаясь к твоему вопросу: думаю, что вы и сами довели бы расследование до конца. Так что я лишь ускорил процесс. Да, были наложены некоторые рамки на Ваше сознание, но кто, скажите мне, в нашем мире не имеет рамок. Еще вопросы?

- О сознании... Зачем мне надо было покончить с земными делами до часа пополудни?

- На два тридцать было назначено очередное судебное заседание. Полтора часа мне бы хватило для изменения позиции противной стороны. Судебное заседание, благодаря Вам не состоялось, адвокат Плюща невнятно пробормотал, что «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами сторона истца временно снимает претензии к ответчику». Временно снимает, а? Плющ был и вершиной и основанием этой пирамиды. Теперь она посыпалась стремительным камнепадом. Правоохранительные органы, естественно, активизировались. Полетели головы… Впрочем тебе это вряд ли интересно. Теперь все?

- Да, вроде все. Может быть... Скажите, я сильно извиняюсь, не дешевле и проще было бы тоже нанять киллера и шлепнуть Плюща.

Хозяин, забывшись, откинулся на спинку кресла, которое тут же закачалось. Тогда он встал:

- Я - спрут, это правда, но на моих руках нет и никогда не будет крови. Боже упаси, - спохватился он, - я Вас не осуждаю. Вы были в своем праве, хотя это и выходило за рамки сценария. Мне требовался лишь нажим на Плюща с совершенно неожиданной для него стороны, мои люди подключились бы и ... Вы решили мою проблему кардинально, ибо сказано ''нет человека - нет проблемы''. И потом, - Викля удивился, заметив признаки смущения на лице Хозяина, - знаете, Виктор Степанович, мне всегда хотелось быть Хичкоком, Спилбергом и Тарантино в одном лице. Пошли, будем заканчивать.

Они вернулись к абсолютно чистому столу, на котором кроме черной кожаной папки ничего не было.

- Виктор Степанович, я упоминал в начале нашего разговора, что существует условие Вашего свободного выхода из этого дома.

- Да, помню, - насторожился Викля.

- Условие простое: никогда и ни кому не говорить о том, что Вы сегодня здесь узнали.

- Согласен, - ответил Викля, в который раз не задумываясь.

- Очень хорошо, - сказал Хозяин, открывая черную папку, - кстати, интересно, как Вы меня мысленно окрестили.

- Хозяином, - честно ответил Викля, смутившись.

- Что ж не плохо. Так вот, Виктор Степанович, пришло время оплатить счета и распрощаться.

Он достал один конверт:

 - Здесь пятьдесят тысяч долларов, недополученных Вами от гражданина Плющеева Г.К. Молчите! Здесь, - он достал второй конверт, - тридцать тысяч долларов за Вашу квартиру. Дороже Вы не продадите, а времени на продажу убьете невесть сколько. Теперь документы, - из папки был изъят третий конверт, - паспорт пусть у Вас побудет прежний - мало ли в нашей необъятной стране Ляпуновых В.С. Далее… Ваш диплом инженера-электромеханика.

- Я техникум заканчивал, - угрюмо сказал Викля.

- Вы в этом уверены? Скажите, Виктор Степанович, с точки зрения анализа электро - магнитных процессов, что является причиной опрокидывания ведомого сетью инвертора?

- Превышение угла коммутации над углом опережения открытия..., - не задумываясь, ответил Викля и сильно был поражен своим ответом, - опять психиатрия?

- Да, времени имелось достаточно, почему было и не повысить Ваш профессиональный уровень. Как только внешние вызовы коснутся вопросов, связанных с Вашей дипломированной специализацией будьте уверены – в этой области знаний вложенная память не подведет. Здесь, - он достал четвертый конверт, - как раньше говорили, рекомендательное письмо к уважаемому человеку, который многое может для Вас сделать в городе... Прочитаете - узнаете. Город очень хороший, на берегу нашего единственного полутеплого моря. Я не настаиваю, что бы Вы там обосновались до конца своих дней, но убедительно советую побыть в этом городе хотя бы с полгода. Советую для Вашей же пользы, у Плюща могут остаться корешки, думаю, понимаете. Вот и все. Берите свою Любашу и в добрый путь. На выходе из этого помещения Вас сейчас встретят и отвезут – уж извините, с завязанными глазами – прямо домой.

Викля не нашелся, что сказать на прощание. Сумбур в голове требовал времени для приведения мыслей в порядок.

- Спасибо, - только и выдавил он из себя.

- Прощайте, Виктор Степанович, - сказал Хозяин, пожал Викле руку и добавил, странно сверкнув глазами, - передавайте привет Борису Михайловичу и Алексею Микаэловичу от неизвестного доброжелателя.
ВикляВикля хотел  было поправить ошибку Хозяина в отчестве дяди Леши, но посчитал, что не стоит обращать внимание на такие мелочи. Он просто кивнул, повернулся и пошел. К выходу. 

 

 

Рубиновая