Девятый

Наталья Бучель

 «Девятый»

Глава 1.

- Я рад отметить, что наш принцип – привлечение технологий к пациенту, оправдывает себя полностью. Мало того, смею надеяться, что в скором будущем такими возможностями будут обладать все областные и районные больницы. Тут, верьте не верьте, но на девяносто девять процентов всё зависит от материального состояния нашего здравоохранения. Согласен, что это неутешительные доводы, но каждый, даже маленький шаг спасает чью-то жизнь. А значит, верить нужно.

Пожилой профессор надел очки и стал что-то быстро конспектировать у себя в блокноте.

- Но наличие нейрореанимационного места ещё не обещает стопроцентной, полной стабилизации состояния пациента.

- Но ведь для этого мы и здесь, Светлана Ильинична. Чтобы научить, разъяснить, показать на практике как правильно вести послеоперационный период.

- Как это не жестоко звучит, остаётся ждать подходящего случая…

Телефон в ординаторской зазвонил как неслучайное, будто кем-то спланированное знамение.

- Заведующая больницей слушает….Да… Откуда привезли?...Обзвоните весь персонал высшего и среднего звена хирургии. Мы сейчас будем.

- Неужели наш случай?

- Самый что ни есть наш. Молодой парень с открытой черепно-мозговой травмой доставлен с места дорожно-транспортного происшествия в городскую больницу как в ближайший пункт оказания помощи.

Голос заведующей дрожал. Это был не первый подобный случай, но впервые за годы её работы в больнице этот страшный диагноз не вызывал у неё тяжёлого чувства отчаянья. Однако  волнение было настолько сильным, что опытный врач, хирург с двадцатилетним стажем, почувствовала себя студенткой мединститута перед ответственным экзаменом. 

- Валерий Сергеевич, этот случай должен быть показательным. Иначе с нас спросят. На кону большие деньги, вложенные местными органами в наше заведение. Вы понимаете?

- Я не принимаю в своей практике такого понятия как «показательный случай», - сердито буркнул доктор, облачаясь в белый халат. – Если будет угодно богу, мы спасём этого пациента. Если нет – ответим. Давайте, поторопитесь…

 

«Банщик»

- Вы должны проследовать вот по этому адресу…

Мужчина мрачного вида в длинном плаще протянул Валику клочок бумаги, на котором коряво и неразборчиво были начертаны какие-то цифры.

«Это ради какой-то бумажки я выстоял такую очередь?» - разозлился про себя Валентин. 

Стоящие за его спиной недовольно запричитали, выталкивая его в сторону. Так и не успев ничего понять, юноша устранился в поисках нужного направления. Чужой город был неприветлив, его постройки мало отличались друг от друга, просто до умопомрачения скучный уголок…. Серые, одинаковые дома, грязные улочки, да в придачу ко всему ещё противно моросящий дождь и густой туман, благодаря которому проблемой было даже просто разглядеть ближайший поворот. Валик намотал немало кругов, пока понял, что нужный ему дом был совсем рядом. «Теперь остаётся малое – найти указанную квартиру». Ещё раз напоследок взглянул на бумажку. «Так, значит номер 38». Едва оказавшись внутри старого обшарпанного здания, Валик понял, что всё на самом деле не так просто, как ему представлялось. Тёмные коридоры, попахивающие сыростью и хлоркой, какие-то люди с чемоданами и котомками. «Если все они приезжие, что они тут делают? Почему не идут на вокзал, а вместо этого трутся тут с вещами, да некоторые ещё и с детьми? А может это очередная «перевалочная база», и они ждут своей очереди на какую-то подпись?» В голове Валентина творилось что-то невообразимое. Размышляя про себя, среди множества дверей он продолжал искать одну - со своим номером. «Ну вот! Наконец-то!» Дверь с номером 38 располагалась в самом конце длинного коридора, а имеющееся пространство перед ней занимали всё те же люди.

- А…кто последний в тридцать восьмую? – он неуверенно задал вопрос в толпу.

- А тут все и первые и последние, - раздался голос из середины «живой кучи». – Стой и жди, пока позовут.

Только теперь Валик почувствовал как здесь жарко. Пот струйками стекал по его спине, не хватало воздуха. Казалось, прошла целая вечность, пока, наконец, дверь открылась. За спиной человека, вышедшего к людям, столбом валил пар.

«Так это что, баня?», предположил Валик, «но зачем мне баня?»

- Проходите! – объявил тот, кого можно было бы назвать банщиком, если бы не тот факт, что на нём было уж очень много одежды. Вдобавок ко всему, его шею плотно окутывал длинный чёрный шарф.

В двери по одному вошли двое мужчин.

- А вы что стоите? Проходите. Всем места хватит. – Сказав эти слова, «банщик» исчез в дымке за открытой дверью.

«Как же тяжело дышать, и начерта мне эта баня?» - злился про себя Валентин, спешно переступая порог «парилки». Внезапно, воздуха будто не стало совсем, и юноша почувствовал, как «земля уходит из-под ног»…

 

Глава 2.

В больничном коридоре друг напротив друга стояли две девушки. Одна – красивая, высокая, статная. Другая  - маленькая, рыжеволосая. Первая – утончённая леди, роковая женщина, вторая – невзрачная, не достигшая гармонии со своим угловатым как у подростка телом, девочка.

Они не знакомы. Их связала общая беда, но каждую из них сюда привели разные причины. Одну – чувство вины и угрызения совести, другую – любовь.

Дверь, за которой шла борьба за спасение жизни человека, ставшего причиной столь контрастных чувств, открылась. Бригада врачей, по одному, молча стали покидать операционную. Маленькая рыжеволосая сидела, прислонившись к стене, сжав руки в кулачки, держала их у рта. Она боялась даже спросить, как всё прошло. Другая же, вела себя смелее.

- Профессор! Вы здесь! – красавица уверенно схватила за руку пожилого доктора в очках, – но, каким образом? Вы меня помните?

Конечно же, он её помнил. Да и как можно забыть такую ослепительную красоту? Дочь его погибшего коллеги, талантливая и умная девушка не пошла по стопам отца, потому что решила, что ей дано  спасать души людей, а не их тела. По этой причине она посвятила себя наркологии и вот уже два года практиковала в частной клинике какого-то небольшого города. Какого, он не знал до этих пор.

- Нона? Какими судьбами?                               

- Как прошла операция?

- Мы сделали всё, что можно было сделать сейчас. Ситуация очень серьёзная, возможны осложнения. А вы имеете какое-то отношение к этому парню?

- Да, к сожалению. Он лечился у меня от наркомании.…Но это не всё.… В общем, я чувствую ответственность за него…

- Давайте пройдём ко мне, там и поговорим.

Доктор и смелая красавица удалились, оставив маленькую девушку одну на коридоре. Она так и сидела, не двигаясь. Никого ни о чём не могла спросить. Просто ждала, прислушиваясь к каждому шороху и слову, доносившемуся из операционной.

Прошло больше двух часов, когда на больничном коридоре гремя ведром и шваброй, объявилась уборщица:

- Это что ещё тут за посиделки? Что расселась? Мне мыть надо. Посетители у нас здесь не должны находиться.

Девушка резко поднялась, смущённо оправдываясь.

- Да я просто…жду известий после операции.

- А-а-а! Так бы и сказала. Но всё равно здесь нельзя. Иди вон там, в фойе диван стоит для таких, как ты.

- Вы понимаете, я боюсь пропустить, как его будут везти.

- Кого?

- Ну,…того, кого оперировали

Уборщица внимательно посмотрела на девушку и сочувственно произнесла.

- Ох! Дитя ты горькое! А спросить что, языка нет? Есть же персонал. Давно операция закончилась?

- Доктор вышел где-то часа два назад…

- Так что же ты у доктора не спросила?

- Не могла я у доктора.… Да и женщина какая-то тут его ждала, они и ушли вместе. Я просто не успела, - чуть не плача от досады и переживаний продолжала оправдываться девушка.

Уборщица поставила ведро у стены, по-хозяйски уверенно толкнула соседнюю с операционной дверь.

- Жди меня здесь. Сейчас узнаю.

Уже через каких-то пять минут уборщица деловито докладывала обстановку.

- Твоему ненаглядному, считай, повезло. Его оперировал известный человек, столичный профессор. Истоцкий его фамилия, может, слышала? Да откуда тебе знать? Он ведь проездом в нашем городишке. У нас с такими травмами, как у твоего парня мало кто выкарабкивался. А этот доктор говорят, не одного полутрупа с того света вытащил.

- Ой, спасибо! Я вам так благодарна. А когда же можно будет увидеть Валика?

- Боюсь, ты девонька ничего не понимаешь. Увидеть-то ты увидишь, только пока это без толку с ним видеться-то.

- Что вы такое говорите?

- После такой травмы так скоро не становятся на ноги….В глубокой коме твой парень.

- Поняла, - тихо произнесла девушка. – Вы не подумайте, я знаю, что это такое. Просто вы так сказали про этого доктора, я и подумала…

- Тебя как зовут-то?

- Лена.

- Родные-то его не жалуют. Так ведь?

- Да. Нет у него никого. Отец в тюрьме сидит, давно уже. А мама умерла, когда он совсем маленький был…

- Стало быть, ты ему самая родная.

- Ну не совсем, - неуверенно возразила та, что назвалась Леной. – Я знаю только, что он для меня самый родной, а за него не могу знать…

- Ну-ну! Ты не раскисай. Сейчас нужно сильной быть, иначе ты ему не поможешь. В таких случаях очень важно, чтобы кто-то из близких был всегда рядом.

- Я буду! – оживилась девушка. – Я сколько угодно буду, только бы мне разрешили.

- Разрешат, конечно же. Только не сегодня, я думаю. Иди уже отдыхай, поздно ведь. А завтра приходи. Можешь тут не ждать. Перевозить его никуда не будут  ещё до утра точно.

- Хорошо. Я сделаю всё так, как вы говорите. Спасибо вам.

- Да ладно, ничего я такого для тебя не сделала. Но ты на будущее знай, что нужно смелее быть. Будешь выжидать в сторонке – так тебя и вообще в угол задвинут и забудут, что была такая. В наше время люди готовы по трупам идти, лишь бы к цели…

 

«Санюрик»

Открыв глаза, Валик обнаружил себя лежащим посреди поля в высокой траве. Он смотрел в небо, старательно вслушиваясь в тишину.

- Ну, здравствуй, - человек в странных белых одеждах, широко и приветливо улыбаясь, протянул свою руку.

Валентин не спешил ответить на рукопожатие. Он и без того что-то недопонимал в происходящем, а тут еще этот незнакомец…

- Кто ты?

- Сейчас для тебя важнее узнать, кто ты, - загадочно произнес  странный мужчина тихим голосом. Его глаза смотрели на парня по-доброму, даже можно сказать по-отечески. Валик перевел взгляд на настойчиво протянутую руку.

- Пойдем со мной, - незнакомец в белом будто спешил оторвать его от тревожных мыслей.

В голове у парня на самом деле варилась «каша» из последних событий. Громкая музыка, танцующие огни осветительного оборудования дискобара. Девушка. Она плачет, что-то пытается ему сказать. Но он ее не понимает. Слишком громкая музыка. Она куда-то убегает. Он выходит из зала, идет.…Куда? По какому-то коридору. Ах, вот. Это уборная. Что он делает? Покупает себе дозу, достает шприц и тут же колется... Выходит обратно в зал. Снова громкая музыка, танцующая молодежь. Вдруг у дверей выхода Валик видит странную фигуру человека. Странную, потому что её контуры нечёткие, светящиеся. Этот кто-то машет ему рукой, зовёт за собой. Валик стремительно пробирается через толпу танцующих. Но странного человека у выхода уже нет. Юноша выбегает на улицу и видит: светящийся силуэт стоит на другой стороне дороги.

Что это? Огромный грузовик со страшным скрипом пытается затормозить, но уже поздно. Валика отбрасывает куда-то в сторону от дороги. Звук битого стекла…

- Ну, так ты готов идти со мной? – снова прервал его мысли человек в белом и серьезно добавил. – Здесь нельзя задерживаться.

- Я с вами! – заторопился Валик, будто боялся вернуться даже к воспоминаниям о недавних событиях.

- Вот и хорошо, – ласково глядя прямо в глаза, снова произнес незнакомец, и, действуя, уже более решительно сам взял парня за руку.

Это прикосновение на мгновенье будто парализовало Валика. Но не успел он опомниться, как из состояния полной недвижимости его вывела колющая, острая боль во всем теле. Вслед за ней - резкий толчок изнутри, будто электрический разряд. А дальше - внезапное облегчение и легкость. Такую легкость можно назвать разве что блаженной.  Более подходящего прилагательного Валентин просто не находил. Будто он сбросил с себя все лишнее, все, что его тяготило и мучило. Ему даже показалось, что он сейчас взлетит.

Хорошенько прочувствовав свои новые ощущения, Валик стал осматриваться по сторонам. Он был просто уверен, что еще несколько секунд назад он находился посреди поля и лежал в высокой траве, но теперь глаза его наблюдали другую картину. Место это необычное, даже показалось ему знакомым: белые стены, белый пол, потолок…белый? Или его нет вовсе?

Теперь, когда поле стало большой белой комнатой, а в ней определилась ведущая куда-то дверь, стало ясно, в каком направлении предполагалось идти дальше. Валентин внимательно прислушивался к голосам, доносившимся оттуда. Было такое чувство, что там впереди огромная толпа людей, и все они галдят наперебой. Но за дверью не оказалось людей. Загадочный проводник долго вёл Валика по длинному белоснежному коридору и все это время парень пытался понять, откуда доносятся голоса, ведь никто не встречался им на пути, не было больше ни одной двери, за которой можно было хотя бы представить эту толпу людей. Вместе с тем, его не покидало ощущение небывалой легкости. Будто у него вдруг выросли крылья, и он не шел, а летел. Это было безумно приятно.

     Ну, вот, снова дверь. За ней юноше открылся немыслимый пейзаж: здесь, казалось, слились воедино все краски, которые существуют в природе. Все: и трава, и деревья, и водоемы, и растения, были насыщены цветом до предела. Кроме того, по всему было видно, что здесь приложена заботливая рука, нет сотни рук, потому что территория этой красоты простиралась, словно до бесконечности. Тысячи изысканных ароматов цветущих растений витали в воздухе, моментально овладевая сознанием гостей чудесного сада. Как кольцом-дурманом природа вмиг опоясала обоих, будто не пуская в свои владения. Они стояли, не в силах сделать шаг ни вперед, ни назад и наблюдали за тем, что происходило вокруг.

В зелени деревьев и кустарников у прозрачного искристого озера беззаботно и свободно гуляли животные. Кого тут только не было! И лохматые львы, медведи с медвежатами, красавцы-олени, жирафы, лошади, слоны.…А от обилия птиц, бабочек и прочих насекомых у Валика даже закружилась голова. «Ноев ковчег какой-то»,  - тихо произнес обалдевший парень.

- Ты в чем-то прав, - мягко вторил ему его попутчик, загадочно улыбаясь.

- Но почему здесь нет людей?

- Люди разучились жить в таком мире, разве не так?

Валентин, будто почувствовав на себе ответственность за весь род людской, виновато кивнул головой. Но что-то в словах незнакомца удивило его: себя он к людям, что не причисляет?

Попутчик Валика сделал странный жест, затем поднял лицо в небо и произнес какие-то слова, смысл которых юноша даже не успел уловить. Загадочный ритуал рассмешил парня, но к его удивлению концентрация дурманящих ароматов в воздухе вдруг заметно сократилась. «Теперь нам нужно поспешить выйти отсюда», - незнакомец стремительно направился по ухоженной узенькой тропке, уводящей из сада.

- Странно,- не выдержал Валентин, обращаясь к мужчине в белом, когда недружелюбное великолепие осталось позади – Меня не покидает ощущение полета. Вроде бы я иду, но как будто мое тело несет какая-то другая сила, я не чувствую его тяжести, будто лечу!

- Скоро ты к этому привыкнешь, - ответил незнакомец и хотел что-то добавить, но потом видно передумал. - Нам нужно поспешить. Ты не волнуйся, впереди еще много времени, я все тебе объясню.

Они пошли дальше. Пройдя через сад, вышли к маленькой цветной калитке. За калиткой Валик ожидал увидеть всё, что угодно, но не то, что предстало перед его глазами. Коротенькая узкая песчаная тропка неожиданно заканчивалась у огромной стеклянной двери. Это был вход в некий странный тоннель с прозрачными стенками, а внутри - узкая стеклянная лестница, ведущая вниз. Спуск был таким долгим, что парню казалось, что он никогда не кончиться.

Лестница вывела этих двоих в огромный круглый  светлый холл. Его убранство не отличалось богатством и не слепило роскошью, но что-то завораживало взгляд, какой-то неестественно яркий свет и безупречная чистота. Еще странным Валику показалось наличие множества дверей. Они настолько неестественно близко друг к другу располагались, что казалось, будто их назначение здесь - просто служить украшением сего безликого пейзажа. Мало того, ни одна из них не была пронумерована или хоть как-то обозначена.

- Нам туда, - показал незнакомец в направлении одной из этих странных дверей. Нужно посетить эту комнату, чтобы знать, над чем предстоит работать.

Валик молча последовал за странным мужчиной, удивлённо оглядываясь по сторонам.

– Что-то не так? Ты чем-то озабочен? – Немолодой попутчик Валентина обратил внимание на озадаченное выражение лица юноши.

- Мне многое здесь кажется странным.

- Что именно?

- Ну, дверь эта.…Как ты определил, что нам именно сюда? Она точно такая же, как и другие тысячи дверей в этом круглом помещении. На ней ведь нет даже никакого номера или условного обозначения.

- Это ни к чему. Номера и условные обозначения нужны человеку, чтобы не потеряться в созданном им самим искусственном мире. В результате интуиция его настолько ослабела, что он совершенно перестал слышать и видеть.

- Для чего же ему тогда глаза и уши?

- Это тоже всего лишь условные обозначения, если хочешь. Самое главное видится не глазами и слышится не ушами.

- Ты говоришь странные вещи, мне непонятные…

- Не обижайся, просто доверься мне, а я в свою очередь постараюсь более доходчиво тебе все объяснить. Только не сейчас. Теперь же необходимо пройти своеобразную проверку, ну что-то вроде теста, понимаешь?

- Ну, давай, что ли, - без особой радости, но послушно согласился Валик.

Прежде чем войти в нужное помещение, незнакомец обернулся и многозначительно сказал: здесь тебя будут звать Санюриком.

- Вот еще! Что за идиотское имя? - у парня аж дыхание перехватило от возмущения. Он уже приготовился яростно отстаивать свое право на более достойное звучание своего имени, но его проводник всем своим видом показал, что возражения не принимаются. Он лишь  улыбнулся в ответ на реакцию своего подопечного и твердо повторил:

- Проходи, Санюрик.

С легкостью отворив дверь,  незнакомец вошел первым и  пригласил жестом Валика -Санюрика. Войдя, юноша внезапно закрыл лицо обеими руками: яркий свет бил в глаза всеми цветами радуги и даже больше, будто кто-то направил ему в лицо десятки прожекторов. В панике Санюрик отступил назад к двери. Мужчина в белом остановил его, настойчиво придерживая за плечо, и сказал твердым и уверенным тоном:  «Здесь никто и ничто не может причинить тебе вред». Будто в подтверждение своих слов он руками отвел руки Санюрика от лица и предложил. «Ты можешь закрыть глаза, если все еще боишься, но поверь, в этом нет необходимости, просто ты инстинктивно еще противишься таким проявлениям».

Санюрик открыл глаза, и некоторое время неуверенно все отводил взгляд от света, потом ему стали даже приятны эти лучи, и он стал всматриваться внимательно, чтобы лучше рассмотреть все оттенки. Но уже через несколько минут яркий свет стал потихоньку рассеиваться, один за одним, погасли все «прожектора», оставив один - фиолетовый.

«Стой здесь на этом месте, никуда не отходи»,- сказал незнакомец, а сам в это время потянул за веревочку на стене. Сверху заскользило огромное белое полотно. Через несколько секунд на этом полотне сначала стали вырисовываться контуры тела Санюрика. Потом трафаретный рисунок стал окрашиваться в разные цвета, будто кто-то водил по нему невидимой кистью. Этот кто-то очевидно баловался с цветом. Таким неестественно пестрым и даже неуместным казался этот окрас нашему герою. Наконец фиолетовое освещение тоже незаметно угасло, остался только несуразный отпечаток на полотне. Незнакомец в белом несколько минут в раздумьях постоял у только что созданного «произведения», затем бережно обтянул готовое полотно лёгкой, почти прозрачной тканью и снова потянул  за веревку. Оно исчезло где-то под высоким потолком.

- Что это было? – удивленно и даже с раздражением в голосе проговорил Санюрик.

- Так мы определяем состояние твоей оболочки. Кое-что уже ясно, но еще предстоит поработать экспертам. Для них мы приготовили это полотно.

Санюрик стоял, будто в ступоре.

- Ты может, в конце концов, объяснишь мне, где я и что здесь происходит?

- Добро пожаловать в неживой мир, мой мальчик, - серьезно и спокойно произнес человек в белом.

- В неживой мир? Это что же…Значит, что я умер?

- Я бы сказал иначе. Ты прошёл часть своего пути.  А теперь тебе предстоит пройти подготовку к твоему новому Рождению.

Санюрик был поражен таким поворотом событий, и никак не мог согласиться с тем, что происходит.

- Но я же вот, мое тело со мной и я живой!

- Это не тело, а информационная оболочка. Она как данное тебе временное тело. Вот откуда ощущение легкости, о котором ты говорил. Тяжесть живого тела больше не напрягает тебя. Но ты не утратил возможности чувствовать и двигаться.

- А кто ты такой?

- Меня зовут Вехоль, я твой хранитель.

- Хранитель?

- Да. Или если хочешь, проводник по мирам.

- По мирам? Ты сказал по мирам?

- Да.

- Что-то я не помню, чтобы ты когда-либо присутствовал в моей жизни.

- Невозможно всего упомнить, - уклончиво ответил тот, кто называл себя Вехолем, давая понять, что в данный момент больше не намерен ничего объяснять. Он поспешно вышел из комнаты и все тем же жестом предложил выйти Санюрику. Парень снова повиновался, но больше потому, что ему было интересно, что же, будет дальше. Они подошли к главному входу.

 

Глава 3.

- Понимаете, ситуация непроста…, - взволнованно начала свой рассказ Нона.

- Присядьте. Я сделаю чай, и мы спокойно обо всём поговорим.

- Дело ведь в том, что Валик мой бывший пациент, но не тот, кем хотелось бы похвастаться: мои усилия ни к чему не привели, - спешно продолжила молодая женщина, усаживаясь в удобное кожаное кресло, пока доктор заваривал чай на небольшом столике у окна.

- Если я правильно понял, он прервал лечение сам?

- Да.

- На это была какая-то особая причина?

- Да. То есть я считаю, что нет. Ну, судите сами. Этот мальчик внушил себе, что влюбился в меня…

- Ну, в этом нет ничего противоестественного, - улыбнулся доктор, третий раз, переливая заварку из чайника в большую кружку.

- В чём?

- В том, чтобы молодой красивый парень влюбился в красивую молодую девушку.

- Но вы не понимаете, Валерий Сергеевич! Он так настойчиво добивался взаимности, что я вынуждена была поставить ему условия.

- В которых, как я понимаю, ему запрещалось надеяться на вашу взаимность.

- Но я не могла дать ему того, что он хотел! В конце-концов, он всего лишь мой пациент, а таковых могло быть и десять и двадцать. Что же мне, у каждого идти на поводу?

- Признайтесь, что на начальном этапе  вы всё-таки слукавили, чтобы удержать его внимание. Вам очень хотелось, чтобы ваш труд не был напрасным, поэтому всеми возможными способами старались заставить пациента безраздельно вам принадлежать. Доктор поставил перед девушкой чашку с блюдцем и осторожно стал наливать благоухающий крепкий напиток, при этом, стараясь заглянуть ей в глаза. Но красавица, смутившись прозорливостью пожилого мужчины, лишь смотрела на свои пальцы, которые судорожно перебирали тяжёлую связку ключей.

- Вы правы. За два года практики у меня не было ни одного случая, закончившегося излечением и возвращением человека к полноценной жизни. Я решила, что на этот раз сделаю всё, чтобы добиться результата. Я сделала это не ради себя, - Нона умоляюще посмотрела на своего собеседника, - вы понимаете меня?

- Что произошло дальше? – доктор резко оборвал начинающие стенания.

- А дальше он сказал, что не станет и пытаться завязывать с наркотиками, а даже подсядет на что-нибудь покрепче, чтобы мне было совестно за его загубленную жизнь.

- Это всё?

- Нет. Ещё он сказал, что когда в скором времени придёт его смерть, все обязательно узнают, что до последней черты беднягу довела врач-нарколог, разрушив в нём веру в лучшее.

Закончив последнюю фразу, Нона закрыла лицо руками и разрыдалась. Валерий Сергеевич присел на подлокотник кресла и одной рукой привлёк девушку к себе.

- Скажите мне, только честно: вы вините себя в этой трагедии или боитесь, что случившееся подорвёт ваш авторитет и помешает карьерному росту?

- И то и другое.

- А что больше?

- Перестаньте, я вас прошу! Неужели вы не видите, как мне плохо? Почему вам обязательно нужно до всего докапываться? Я глупо сделала, что обратилась к вам. Отец рассказывал о вас как о нелюдимом маразматике. Поэтому вы и не ужились ни с одной женщиной, ни детей у вас нет, ни друзей, ни врагов. Вам на всех наплевать!

- Ну что вы, успокойтесь, - доктор добродушно улыбнулся разозлённой девушке. – Мне не наплевать, например на вас. И если от меня что-то зависит, я это сделаю. Но примите мой совет: не зацикливайтесь на этом. Валик уже давно не ваш пациент и в его судьбе ваше участие теперь не столь необходимо. Смею вас уверить, он не умрёт. А значит, ваше имя не будет опорочено. Во всяком случае, беру на себя смелость позаботиться об этом.

Нона уже сожалела о том, что только что наговорила этому человеку. На самом деле её покойный отец всегда восхищался своим коллегой, а о нелюдимости Истоцкого ходили разговоры в кругу их общих знакомых. Это не были злые разговоры. Просто констатация факта, не больше.

- Какой вкусный чай, - примирившись, сказала Нона, сделав несколько глотков. – Очень вкусный. Правда.

Она не знала, как «замести следы» своей внезапной агрессивности. Чувство неловкости мешало даже посмотреть в глаза человеку, к которому она несколько минут назад обратилась за помощью. Но Истоцкий всё понимал и не сердился на очаровательное создание, которым ему хотелось любоваться до конца своих дней.

- Я просто правильно его заварил. А чай обычный. Тем не менее, спасибо.

- Кстати, мы не поговорили о главном. Как прошла операция и в каком состоянии Валентин?

- Помимо прочих неприятностей, в общем-то, тоже значительных на основном фоне, у парня тяжёлая черепно-мозговая травма. Юноша находиться в глубокой коме. Но я, всё же, уверен, что наше вмешательство не навредило, а скорее помогло. То есть продолжаю утверждать, что операция прошла успешно, а значит, выздоровление наступит. Теперь это только вопрос времени. От нас же требуется строгий график наблюдения и невмешательство в процесс обновления его сознания.

- Не понимаю, о чём вы говорите?

- О том, что не нужно бояться каких либо сбоев в стабильности его состояния. Нам они даже нужны. Было бы неестественно, если бы то, что с ним произошло не вызвало никаких патологий или изменений. Будем ждать и надеяться на лучшее.

Истоцкий говорил чёткие фразы, но в их обдуманности Нона сомневалась. Он действовал решительно и смело, но, по мнению Ноны, его оптимизм выходил за рамки разумного. Как можно утверждать о полном выздоровлении больного, когда тот пребывает в таком плачевном состоянии?

- Ну, спасибо вам. Всё-таки здорово, что вы оказались здесь так вовремя, - Нона попыталась хоть каким-то образом сгладить неровности их с Истоцким разговора.

- Я благодарен судьбе, что имею шанс помочь не одному, а сразу двум людям.

Они вышли из кабинета вместе и направились прямо по коридору к выходу. Проходя мимо операционной, Истоцкий вдруг остановился и огляделся по сторонам.

- Что-то случилось?- забеспокоилась Нона.

- Здесь была девушка. Она уже ушла? – Истоцкий обратился к дежурной медсестре.

- Не знаю, - та удивленно пожала плечами, - при мне не было никого…

- А ты видела, тут на коридоре стояла девушка?

- Нет, - Нона была настолько сосредоточена на своей проблеме, что мысли о ком-то, кто просто стоял на коридоре, не помещались у неё в голове.

- Была девушка, маленькая такая…, - продолжал бубнить себе под нос Истоцкий, надевая пальто и шляпу. Он напрочь забыл о присущей ему галантности и даже не подал пальто Ноне, отчего та решила, что доктор всё-таки затаил на неё обиду.

- Вы простите меня, я наговорила вам всякого…того, чего нет.

- Ну что вы, милая. Я не сержусь на вас. Ведь вы правы. Иногда я не замечаю того, что нужно вовремя заметить.

 

«Дигора»

А за дверью жизнь «била ключом». «Неживой» мир выглядел на самом деле куда живее того, о котором ещё помнил Санюрик. Здесь можно было встретить всё, что человек мог себе вообразить разве что только в детских фантазиях. С одной стороны все казалось обычным. Ласковый ветерок, чистое голубое небо, зеленая трава, деревья, птицы, - во многом все было как в том мире, из которого прибыл парень. Мало того, здесь были люди! Мужчины и женщины, юноши и девушки, мальчики и девочки, - много, много людей. Но с другой стороны, какие-то отдельные фрагменты, напоминали о сомнительной реальности происходящего.

Первое, что бросалось в глаза – неестественная чистота и полное отсутствие каких либо торговых точек равно как и транспорта. Местные жители не нуждались в чём-то, что нужно покупать и не видели необходимости в каких-то дополнительных источниках передвижения кроме собственных ног. Второе - это фонтан. Он был просто безупречен. Его форма – ажурный цветок огромных размеров. Вода просачивалась на поверхность тончайшими струйками. Благодаря точнейшему расчету скульптора, они переливались на солнце, играя со светом таким образом, что казалось, лепестки цветка слегка колышутся от ветра. Заметив завороженный взгляд своего подопечного, Вехоль не сдержался:

- Нравится?

- Это просто гениально!

- На самом деле мир полон чудес. Природа не дремлет, постоянно преподносит сюрпризы и подарки. Надо только суметь их рассмотреть. Поверь, фонтан - это не самое удивительное, что тебе здесь встретиться.

- А что, например, еще?

- Озеро Грёз. Тот, кто искупается в нем вечером, - ночью во сне, насладиться удивительным миром грёз: его самые смелые мечты воплотятся в реальность. То есть, можно попробовать свою мечту «на вкус».

- Это озеро тоже создал человек?

- Прости, я должен был тебе сразу сказать: здесь нет людей.

- А кто же они, кто, по-твоему, эти создания? – в негодовании закричал Санюрик, показывая рукой в направлении снующих туда-сюда двуногих, так похожих на особей из человеческого рода. Его раздражала загадочность хранителя, и он этого не скрывал. – Только не говори мне, что это двигающиеся информационные оболочки!

- А я и не говорю. – Спокойно, снисходительно улыбаясь, поспешил успокоить своего разбушевавшегося ученика Вехоль. – И я, и ты и все, кого ты здесь встретишь – рады. Впрочем, у каждого есть свое имя.

Человек – это создание другого уровня, это житель живого мира, - уже серьезно продолжил учитель. - Раду нужно очень постараться, чтобы заслужить право называться человеком, а вместе с этим получить право на Рождение и Жизнь.

Пока Санюрик «приходил в себя» от сказанного, они подошли к новому зданию, как две капли воды похожему на то, из которого они вышли. Только это было раза в два меньше.

- Здравствуй Санюрик, с возвращением!

Неожиданный оклик просто обескуражил парня. Он оглянулся, чтобы посмотреть на того, кто его звал. Это была потрясающая брюнетка! «Шикарнейшая женщина», мысленно оценил Санюрик приближающуюся фигуру. Двигалась она плавно и неторопливо, как рыба плывет по дну океана. Она вся была олицетворением какого-то величавого спокойствия. Обладая соблазнительными формами красавица отнюдь не вызывала каких-то порочных желаний, а просто притягивала взгляд, заставляла любоваться собой как произведением искусства.

- С новым утром, Вехоль! – женщина приветливо улыбнулась хранителю Санюрика.

- С новым утром, Дигора! – с нескрываемой радостью отозвался тот.

- Рада снова видеть тебя, малыш! – красавица снова обратила свое внимание на Санюрика.

Несмотря на то, что прозвище «малыш» показалось парню обидным, губы его расплылись в широкой улыбке. «Наверное, я сейчас похож на идиота», подумал он про себя, потому как, будучи, довольно, красноречивым и в высшей степени коммуникабельным, теперь он не смог вымолвить ни слова. Лицо Дигоры просто слепило красотой. Её раскосые темно-карие, почти черные глаза некоторое время ласково и внимательно всматривались в лицо Санюрика, будто искали в нем проявления чувств. А он лишь смотрел на лицо прелестной женщины, любовался её гладкой кожей, свежими и влажными розовыми губами. «Создатель продумал все до мелочей, рисуя такой образ. Нет, такие глаза не для того, чтобы видеть, такие ушки не для того, чтобы слышать, носик этот чудный не для того, чтобы нюхать. Все в ней для красоты, для любования!»- рассуждал Санюрик про себя.

- Ну, как там Тусу? – прервал затянувшуюся паузу Вехоль.

- Как всегда, показывает характер, - Дигора моментально переключила свое внимание на спрашивающего и заметно погрустнела.

- Ну, ничего, все к лучшему, - поспешил успокоить ее Вехоль.

- Ты же знаешь, чего я боюсь. Уж очень сильно в ней нежелание…

Хранитель понимающе вздохнул. Санюрика просто разбирало любопытство: «Почему Дигора была так сильно расстроена из-за той самой Тусу, о которой шла речь?».

Они простились уже в холле. Черноволосая красавица вошла в одну дверь, Санюрик с Вехолем – в другую.

- А кто такая Тусу? – спросил парень, как только они остались вдвоем.

- Подопечная Дигоры.

- А-а-а, ясно. Она такая же красивая?

Вехоль заметно смутился, даже покраснел. По всему было видно, что он не хотел отвечать на этот вопрос, кроме того, ему было неловко за свой предательский вид. Ясное дело, что Санюрик догадался о его симпатии к Дигоре.

- Ну ладно, не хочешь, не говори, - пожалел своего хранителя парень.

Выдержав паузу, глядя куда-то в другую от Санюрика сторону, Вехоль всё же тихо ответил:

- Она довольно интересная молодая леди. Ты обязательно с ней познакомишься.

 

Глава 4.

- Валерий Сергеевич, вас беспокоит дежурный врач Непорезова, – телефонный звонок разбудил профессора в два часа ночи. – Простите, что звоню вам в такое время, но вы сказали, чтобы мы держали вас в курсе состояния вашего пациента.

- Что-то случилось? – не дожидаясь ответа, Истоцкий уже застёгивал рубашку, чтобы в случае необходимости тотчас же выехать в больницу.

- Тут со мной рядом ваш сотрудник, наверное, он вам лучше всё объяснит.

- Хорошо, давайте его.

- Алло! Валерий Сергеевич, это Миша. В общем, всё как вы и предполагали:  мышечная гипотония и арефлексия. Нет самостоятельного дыхания, пульс сто двадцать в минуту, артериальное давление семьдесят миллиметров ртутного столба…

- Подключили его к аппарату?

- Обижаете, Валерий Сергеевич. Сделали всё, что полагается в таких случаях.

- Я всё-таки подъеду. Всё равно теперь не усну.

- Ну, как знаете…

 

 

- Доктор, можно вас спросить? –  уборщица, крупная пожилая женщина дотронулась до рукава Истоцкого, выходящего из зала реанимации, где лежал Валик.

- Слушаю вас внимательно.

- Тут девушка приходила к пациенту, этому …вашему тяжёлому. А её не пустили, сказали, никто она ему. Но вы меня послушайте. Так же нельзя. Если у человека никого нет из родных, то, что же, ему и жить незачем?

- Ну что вы такое говорите! Дело в том, что состояние больного в настоящее время ухудшилось. Нужно переждать какое-то время. …Впрочем, я не стал бы запрещать посещения. А что девушка эта уже ушла?

- Ушла, но сказала, что придёт вечером. Она всю ночь работала, теперь отдохнуть отправилась.

- А что за девушка?

- Да такая маленькая, несимпатичная, вся в веснушках. Но она его любит. Сама мне так сказала. Я ей советовала к вам обратиться, но она робкая очень и стеснительная, а тут ещё утром другая приходила, так ту пустили к нему. Доктор, где же справедливость? – голос уборщицы «переходил в наступление».

- Подождите, подождите, какая ещё другая?

- Красивая такая, мигера. Всех тут знает. Вот её и пустили. А эта бедолага слёзы тут глотала.

- Та-а-ак. Понятно. Спасибо, что информировали меня. А персоналу я скажу. Вашу девушку будут пускать. Всегда. Вы мне поверьте.

- Вот спасибо, доктор. У вас не только руки, но и сердце золотое. Не зря про вас говорят, что не такой, как все.

Истоцкий ласково улыбнулся на добрую похвалу уборщицы и в знак солидарности погладил её по плечу. «Ну, вот и ладно»,  облегчённо вздохнула та и принялась усиленно полоскать в ведре тряпку.

Медленной, шаркающей походкой доктор направился сразу в комнату отдыха для медперсонала. «Наверняка Нона сейчас там», думал он про себя.

Не дойдя до нужной двери несколько шагов, Истоцкий вдруг обернулся и выкрикнул уборщице:

- А что, у него совсем нет родных?

- Отец есть, но тот в тюрьме сидит.

- Спасибо ещё раз.

Нона, как и предполагал Истоцкий, «чаёвничала» с медсёстрами. На столе были дорогие шоколадные конфеты, печенье, пирожные и прочие вкусности, явно принесённые ею.

- Я запрещаю вам посещать Валентина, - неожиданно резко и безапелляционно высказался профессор, обращаясь  к дочери своего бывшего коллеги.

Оскорблённая и возмущенная Нона встала и что-то хотела спросить, но Истоцкий снова её оборвал.

- Все остальные распоряжения, касаемые пациента Ващицкого, будут оговорены исключительно в присутствии персонала отделения… без посторонних лиц. Произносив слово «посторонних»,  профессор кивнул в сторону Ноны, отчего та просто остолбенела.

 

 «Тусу»

- Ежедневно в одно и то же время мы будем встречаться с тобой здесь, - спокойно продолжил Вехоль, в то же время аккуратно и даже деловито раскладывая какие-то семена на лёгкой, прозрачной материи

- И что мы будем делать здесь, да еще ежедневно? – съехидничал Санюрик, забравшись с ногами на стол, за которым хранитель проводил свои нехитрые манипуляции. – Будешь меня воспитывать, я так понимаю?

Но вывести из себя Вехоля ему не удалось. Пребывая в состоянии невозмутимого спокойствия, тот оторвался от своего занятия и поднял глаза на своего подопечного. – Я буду учить тебя быть счастливым. Сказав эти слова, он по-доброму улыбнулся.

Дружелюбие Вехоля подкупало, но бунтарский дух Санюрика  не давал своему хозяину попасть в подчинение к кому бы там ни было. Даже если это добрый, приятный во всех отношениях, мудрый и любящий учитель. Поэтому, не сказав больше ни слова, Санюрик слез со стола и отошел к окну, давая понять, что не нуждается ни в чьих советах или тем более уроках.

Окно выходило в маленький круглый дворик, больше походивший на тупик, который не подавал никаких признаков жизни. «Хорошенький пейзаж», - в очередной раз разозлился про себя юноша, - «Смотришь в окно и не видишь ничего кроме тысячи таких же окон».

- Но в каждом из них – чья-то судьба и если захотеть, можно увидеть нечто, что имеет значение и для тебя.

Санюрик резко обернулся. Лицо его выражало испуг и злобу одновременно:

- То, что ты будешь читать мои мысли, тоже забыл сказать?

- Не сердись. Я не пророк  и не ясновидец. Просто моя любовь к тебе помогает мне понять тебя. Сейчас мы как одно целое, а значит, я могу чувствовать так, как чувствуешь ты, думать так, как думаешь ты. Я сам не заметил, как произнес последнюю фразу. Настолько это для меня естественно.

- Ладно, забыли. – Санюрик так быстро сдал свои позиции лишь потому, что его стала напрягать собственная злоба. Со скучающим видом он снова повернулся к окну.

Вдруг какое-то слабое движение в окне напротив заставило его напрячь свое внимание.

Присмотревшись, он увидел фигуру и лицо юной девушки, почти ещё девочки. Она напомнила ему солнечного зайчика. Курносый носик, озорное выражение лица, большие серые глаза и ярко-рыжие длинные кудри вызвали у Санюрика самопроизвольную улыбку. «Чудное создание», - подумал он про себя, и будто испугавшись, что его услышат, обернулся посмотреть на учителя. Вехоль низко наклонился над столом и с деланным упорством продолжал возиться с семенами, но Санюрик готов был поклясться, что тот прятал  улыбку.

Вздохнув, юноша снова припал к окну, но маленькой незнакомки там уже не было. «Странно»,- подумал он, «ведь расстояние до окна неблизкое, но я уверен, что разглядел её лицо до мельчайших деталей. Всё, и цвет глаз и выражение лица и наморщенный от солнечного света носик и ямочки на щеках…»

Санюрик по достоинству оценил комнату, которая предназначалась ему для проживания.

Это было просторное светлое помещение, все оттенки обстановки которого будто подбирались специально по его вкусу. Здесь всё было продумано до мелочей, считаны все его предпочтения и даже капризы.

Попрощавшись с Вехолем, юноша пообещал посещать уроки в назначенное время, но лишь для того, чтобы тот поскорее оставил его одного.

Ночь Санюрик провел без сна. В его сознании всплывала то красавица Дигора, то маленькая рыжеволосая девушка. Представительницы слабого пола всегда волновали его, и, надо сказать, он пользовался у них успехом. Прямой, нахальный взгляд проникновенных карих глаз, бесшабашность во всем: в одежде, в прическе, в разговоре, в увлечениях каким-то немыслимым образом покоряли женские сердца. Однако, его по-мальчишески дерзкий нрав  не мешал ему слыть романтиком. Да и он сам верил, что однажды встретит ту, ради которой изменит всю свою жизнь, станет степенным, спокойным, верным и преданным.  Но в таких случаях как этот он обычно терялся. «Насколько же, наверное, легче женщинам!» жалея себя самого, почти взвыл Санюрик. «Им уж точно не приходится становиться перед подобным выбором! А что делать, когда и к той и к другой тянет магнитом? Ну, зачем они такие разные? И как угадать, от кого из них он получит то, что ему, в самом деле, нужно?»

Лишь только солнце наполнило мягким утренним светом комнату, юношу сморил сон, и он крепко уснул.

- Я прождал тебя больше часа, и думал, что-то случилось. – Вехоль с тревогой всматривался в лицо подопечного.

- Я не мог уснуть всю ночь, можно мне еще отдохнуть? – Санюрик раздраженно натянул на себя откинутое учителем одеяло.

- Хорошо, - неожиданно легко согласился Вехоль. – Я думаю, что в таком случае имеет смысл тебе сегодня вечером, перед сном искупаться в озере Грёз.

- Хорошо, хорошо, - Санюрик повернулся спиной к Хранителю и громко зевнул. – Разбудишь меня, когда пойдём.

- Всё-таки тебе стоило бы спросить, который сейчас час? 

- Ну и, который? – не поднимая от подушки головы, прошамкал Санюрик.

- Теперь уже шесть часов вечера.

- Шесть? Это я столько проспал?

- Да. Но это не удивительно, если ночью тебя мучила бессонница. Я думаю, будет эффективнее, если перед купанием мы немного прогуляемся. Ты ещё многого здесь не видел и не знаешь. Мне кажется, прогулка пошла бы тебе на пользу. Ну, так как?

- Ну ладно, встаю, обожди немного…

- Я буду ждать тебя у выхода.

 

Глава 5.

- Вы должны были мне сразу сказать, что моё присутствие вас раздражает, - Нона влетела в ординаторскую без стука. Светлана Ильинична вопросительно взглянула в сторону Истоцкого, который сосредоточенно изучал последний снимок Валентина.

- Боюсь, вы меня не так поняли, Нона Пантелеевна, - строго, но спокойно оборвал беспокойство молодой особы. – Вам должно быть известно, что состояние больного несколько ухудшилось. А посему присутствие подле него кого-то, кроме медперсонала очень нежелательно. Чтобы впредь не было подобных недоразумений, я вам настоятельно рекомендую согласовывать вопрос посещения вами пациента лично со мной. В противном случае, я буду вынужден запретить вам, появляться в больнице до полного выздоровления Валентина.

- Я могу уйти прямо сейчас, - обиженно продолжила дерзкая красавица.

- Что ж, я не возражаю. В случае, каких либо изменений в состоянии пациента, я свяжусь с вамиобвам сообщу личнобщу лично..

.

- Отлично! Спасибо вам, огромное! – саркастически выдала Нона, громко хлопнув дверью…о сейчас, -обиженно

 

«Прогулка к озеру»

Сумасшедший запах по-летнему тёплого вечера моментально взбодрил Санюрика. Он чувствовал себя отдохнувшим и готовым на подвиги и приключения. Непринуждённая прогулка по зелёным тенистым аллеям наводила на мысли о трепетном чувстве. Душа даже не просила, а требовала любви.

- А что, радам запрещено общаться? – прервал молчание юноша.

- Почему?

- Ну, мне показалось, что ты и Дигора здесь единственные, с кем я знаком. И что-то я не вижу, что тебе хотелось бы познакомить меня с кем-то ещё.

- Ты вправе общаться и вступать в контакт с любым из рад. По-моему ты сам не спешишь освоиться здесь.

- Только честно, скажи, ты знаешь, кто та рыжая девушка, которую я видел вчера в окне напротив?

- Конечно, знаю. Ты хочешь с ней познакомиться?

- А почему бы нет?

- Я думаю, что мы можем встретить её у озера Грёз. Там я вас и представлю друг другу.

Аллея, по которой шли Вехоль с Санюриком постепенно сужалась, пока не превратилась в узенькую песчаную тропинку, густо заросшую по её краям колючими кустами. Хранитель вышел вперёд, и они продолжали путь, следуя след - в след друг за другом. Наконец, Хранитель остановился. Пока расдосадованный подопечный, ругаясь, пробирался через терновник, Вехоль с улыбкой ожидал его, едва сдерживая восторг, которым ему не терпелось поделиться со своим учеником. Лишь только тот приблизился, жестом факира он отодвинул рукой тяжёлую еловую ветку, чтобы Санюрик мог увидеть пейзаж, который простирался впереди. Вехоль не хотел упустить из виду ни малейшего момента, положительно влияющего на его подопечного,  и сейчас он с благоговением наблюдал за тем, как менялось выражение его лица. Санюрик по-детски взвизгнул от неожиданности. Увиденное потрясло его до глубины души. Далеко внизу простиралась  зелёная долина, в центре которой переливалось бирюзой озеро Грёз. Именно сейчас, стоя у самого спуска, как у края пропасти,  Санюрик испытывал трепет от величия природы, слёзы восторга самопроизвольно выступили на глазах. Впервые за всё время он с благодарностью взглянул на учителя. Вехоль ждал этого взгляда как сигнала к началу их долгого совместного пути.

Пока каретка подъёмника двигалась вниз, между ними завязался разговор.

- Иногда мне кажется, что природа способна управлять волей человека, - Санюрик всё еще находился под впечатлением от раскрывшегося ему пейзажа.

- Мне нравится твоё предположение. Я думаю, если бы ей было дано такое право, возможно, это был бы лучший из вариантов. Природа неотделима от человека, люди и всё, что их окружает – одно целое, а значит ни та, ни другая сторона не может диктовать свои условия.

- Но ты что-то сказал о праве.… А кто даёт такое право? И кому, в таком случае, оно принадлежит?

- Право за истиной. Её воле мы все подчиняемся.

- Какой истиной?

- За одной единственной. Она меняет свой облик, как красавица меняет наряды, но суть остаётся при этом неизменной - по-доброму, стараясь не обременять ученика долгими и тяжёлыми высказываниями, ответил Вехоль и улыбнулся.

Санюрик же почувствовал, как в нём снова назревает буря негодования по причине непонятных ему изъяснений хранителя. Однако как раз к этому моменту они уже прибыли на место, а посему охота наброситься на Вехоля с обвинениями у юноши временно отпала. Вместо этого он поспешил туда, где сконцентрировалось огромная толпа рад, - ближе к озеру.

Дигора как и в первый раз ошеломила Санюрика. Её он увидел издалека, да и как можно не заметить такую красоту! Царская осанка, гибкость кошки, великолепие длинных, гладких как шёлк волос цвета ночи. Она шла навстречу как всегда улыбчивая и приветливая со всеми не оставляя за собой ни одного безразличного взгляда. Была ли это чья-то страсть или восхищение, раболепие или дикая зависть, но точно не равнодушие.

«Да. Такая женщина требует особого подхода», не вслух озадачился Санюрик. «Она вполне самодостаточна и уверена в себе, она хороша собой и умна, причём прекрасно это осознаёт».  Он уже не был так уверен, что в этот раз предстанет перед ней в лучшем свете, а ведь же ночь напролёт готовился к этой встрече. По своему опыту Санюрик знал, что такие красавицы чаще других чувствуют себя одинокими, а посему редко отказываются от ничего не обязывающей интрижки. В конце-концов, почему бы нет? Тоска может заесть даже в таком месте как это. Приведя себя в состояние готовности своими убеждениями, юноша решительно двинулся вперёд.

- Добрый вечер, Дигора! – громко поприветствовал подошедшую женщину Санюрик, изо всех сил стараясь смотреть ей в глаза долгим, прямым и зовущим взглядом. – Вы просто бессовестно пользуетесь своими чарами, я не спал всю ночь, - эту фразу он произнёс уже интимным шёпотом, слегка коснувшись губами её маленького ушка.

Обычно это срабатывало, но теперь, очевидно, был не тот случай. Дигора мягко отстранилась от юноши, и пристально взглянув на него своими глазами цвета горького шоколада, негромко произнесла:

- Должна тебе сказать, малыш, такие твои действия неприемлемы. Не делай больше ничего подобного, пожалуйста.

Санюрик почувствовал, как краснеет. Так его ещё никто не «отшивал». Он выглядел как нашкодивший сорванец, школьник, которого только что отругали за двойку. Не задерживаясь больше ни на минуту, сразу после сказанного Дигора пошла дальше, оставив Санюрика одного стоять посреди пляжа. Ему хотелось исчезнуть, испариться, только бы никто не видел его в таком состоянии. Вскоре у себя за спиной он услышал радостный возглас Вехоля и последовавший за этим разговор:

- Она здесь?

- Да всё купается, но я уже ухожу, поздно. Завтра рабочий день.

- Подожди немного, я хочу, чтобы ты их представила друг другу.

- Может, в другой раз? – Очевидно, Дигоре было не по себе от выходки Санюрика, и она отнюдь не горела желанием продолжения нежелательного контакта.

- Мне хотелось бы как-то взбодрить его. Понимаешь?

- Ну, хорошо, давай подождём её здесь.

Санюрику было неприятно, что они вели разговор каким-то образом касающийся его, но речь, по-видимому, шла и о той самой девушке, подопечной Дигоры. А это обещало интересное знакомство. «Может не всё еще потеряно», утешил он себя.

В ожидании, пока же всё произойдёт, Санюрик смотрел вперёд на прибрежную полосу озера. Солнце уже садилось, но, похоже, для некоторых это было только сигналом к началу. Рады резвились на свежем воздухе как маленькие дети, прыгали в воду с высокого трамплина, зарывались в песке, играли в мяч. Создавалось впечатление, что только здесь и сейчас началась их жизнь, и они только-только научились ею наслаждаться. Глядя на задорное веселье своих, если так можно выразиться, соплеменников, Санюрику тоже захотелось искупаться. Он отправился вперёд, чтобы выбрать место, где не так шумно. Неожиданно перед собой на фоне розового заката он увидел идущую девушку. Парень сразу узнал её, несмотря на то, что сейчас она не производила такого впечатления, как тогда, когда он увидел её в первый раз. Длинные оранжевые волосы девушки были мокрыми, отчего прилипли к телу, окутав её маленькую фигурку. Она напоминала маленького рыжего котёнка, которого окунули в воду. Девушка остановилась в двух шагах от Санюрика, будто почувствовав неладное. Большие серые глаза смотрели настороженно и несмело. Они будто изучали его изнутри, спрашивали: не причинишь ли ты мне зла?

Какая-то внезапная волна нежности нахлынула на Санюрика. Что-то кольнуло в области сердца. Ему захотелось обнять её, крепко-крепко прижать к груди, обогреть, обсушить, утешить. Он не понимал, почему это странное диковатое создание вызвало такую реакцию, и почему его так влекло к этой не очень-то привлекательной девушке?

- Привет, - поздоровался он первым, потому как нужно было как-то прервать молчание.

- Это ты вчера был в окне? – вместо приветствия полюбопытствовала девушка.

- Да.

- Твой хранитель – Вехоль?

- Да. А ты его знаешь?

- Нет, просто слышала.

- Ты давно здесь?

- С того же дня, как и ты. Тебе, наверное, интересно, откуда я это всё знаю?

- Не спорю, хотелось бы знать…

- Вон она тебе всё расскажет, может быть, - проговорила девушка со злой иронией в голосе и кивком головы показала на кого-то, кто находился за спиной у Санюрика. Не успел он обернуться, как услышал голоса Вехоля и Дигоры.

- Вот вы где! Уже познакомились? – Дигора старалась казаться дружелюбной, но в её голосе сквозила неуверенность.

- Нет, мы не познакомились, а просто встретились и разговариваем. О погоде. Рыжеволосая девушка говорила громко с язвительной ноткой в голосе.

- Ну, тогда позволь, Санюрик, я познакомлю вас, - постарался спасти разговор от конфликта Вехоль. – Ну, Дигору ты знаешь. Так вот это…,- он не успел договорить, как юная девушка вставила в конец предложения своё раздражение:- …а это её собачка, по кличке Тусу. Сказав это, она окинула злобным взглядом свою хранительницу и бросилась бежать, рыдая на ходу. Юноша не мог знать, что именно так огорчило эту сумасбродную девицу, но ему было её жаль. Бесспорно, рядом с такой женщиной как Дигора, она выглядела просто смешной. Но что он теперь знал, так это то, что рыжеволосая незнакомка и есть Тусу.

- Пожалуй, я всё-таки искупаюсь, - тяжело выдохнул Санюрик. – Коль реальность недосягаема, придётся «спать с мечтой». Сказав эти слова, он краем глаза взглянул в сторону парочки хранителей. Ему интересно было увидеть глаза Дигоры  и увиденное его обрадовало. Она была смущена.  В это время  Вехоль растерянно  теребил свою котомку, будто что-то в ней искал. « Ну, с ним-то я разберусь», - подумал юноша, хоть и испытывал определенную долю вины за своё вероломство по отношению к возлюбленной хранителя.

 

Глава 6.

- Валерий Сергеевич! Это правда? Мне позвонили и сказали, что Валику стало лучше, - Нона ворвалась в кабинет как ураган, шумная и бесшабашная.

- По-моему мы сегодня ещё не здоровались, - не поворачивая головы от компьютера, Истоцкий продолжал водить мышью по какому-то странному изображению на экране монитора.

- Мы не здоровались с вами так долго, что я даже успела по вам соскучиться, дорогой Валерий Сергеевич. - В следующее мгновение девушка уже обнимала доктора сзади за шею. – А что это у вас такое?

- Вот этими точками отмечены места, где было допущено хирургическое вмешательство, а точками другого цвета обозначены поражённые места, нетронутые инструментом.

- И о чём вам говорит это изображение?

- О том, что процесс выздоровления идёт по намеченному графику.

- Ну, ладно, не будем лезть в эти дебри. Да посвятите же меня, в конце-концов, в подробности состояния Валика. Я смогу его увидеть?

- Сможете. На прошлой неделе мы его отключили от аппарата. – Истоцкий выключил компьютер и, встав из-за стола, стал надевать халат. - Теперь он дышит сам. Давление в норме. Анализы отличные. В остальном, состояние стабильное. Пока контакта с больным установить не удаётся. Но то, что он реагирует на боль и оклик открыванием глаз - для нас хорошее подспорье в дальнейшем наблюдении за ним. Думаю, что мы вправе ждать существенных улучшений.

- Вы просто гений, Валерий Сергеевич! - темпераментная красавица бросилась обнимать пожилого доктора. – Спасибо вам!

- Давайте не будем торопиться с благодарностями, - Истоцкий смущённо высвободился из объятий Ноны. – Не забегайте вперёд, в данном случае, это не оправданно.

- Вы скромничаете, профессор, - лукаво улыбнулась Нона, и по-хозяйски усевшись в кресле, продолжила: - Ну, так что, вы угостите меня свои потрясающим чаем?

- Разве я могу вам в этом отказать? – спокойно ответил пожилой доктор и достал из шкафчика чайник.

- Скажите, вы верите в Бога? – неожиданно выдала Нона.

- Почему вы вдруг решили меня об этом спросить?

- Вы отвечаете вопросом на вопрос, это невежливо.

- Мне на самом деле важно знать мотивацию такого вопроса, чтобы удовлетворить ваше любопытство.

- Мотивация такова: мне стало известно, что вы, чуть ли не единственный в мире нейрохирург, в практике которого не было ни одного летального исхода. Как такое возможно?

- Я не могу говорить за всех, но что касается моего понимания мира, то я – мистик. Я верю в то, что вы называете потусторонним, как во что-то само собой разумеющееся. Мне не известно ни одного направления в науке, которое являлось бы совершенным по степени его изученности. Ведь совершенство не ограничивается познаниями, только находясь во власти человеческих чувств, оно полностью раскрывается. Как иначе объяснить успех операции, о цели которой в её начале я имею весьма смутные представления? При этом меня отнюдь не преследует страх неуверенности. Когда наступает нужный момент, я точно знаю, что нужно делать. И так будет, пока я буду верить и слышать.

- Слышать?

- Да. Именно слышать подсказки и советы из некоего таинственного источника.

- По-моему вы скромничаете. Всё это объясняется наличием таланта и профессионализма.

- Если я буду продолжать, вы сочтёте меня сумасшедшим.

- Не сочту, продолжайте.

- Я не утверждаю, что слышу какие-то конкретные голоса. Но я слышу. Только не ушами, а руками. Иногда мне кажется, что некто в очередной раз сам сделал за меня всю работу. Порой немыслимо себе даже представить, из какого участка моего сознания пришёл приказ на очередное действие по продолжению операции.

- Неужели вы и вправду во всё это верите? Почему бы просто не согласиться с тем, что вы гениальный учёный и спасать людей – ваше призвание?

- Если я перестану верить, то не сделаю больше ни одной операции. Есть высший разум, который диктует нам свою волю. Это факт. А то, что вы называете гениальностью либо призванием разве не более мистично, чем то, о чём говорю я? Это временные условные рамки для человека, не более того. Кто назовёт гениальным художника, который несколько лет подряд не пишет картин, потому что от него ушло вдохновение?

 

«Санюрик посещает первый урок».

Ночью Санюрику снилась Дигора. Она была с ним нежной и ласковой, говорила о любви.

И всё в этом сне было чудесно, если бы не одна странная деталь. Перед ними то и дело вставала Тусу. То она появлялась у изголовья кровати, то ходила по комнате взад-вперёд, то стояла, прислонившись к стене, и всё время плакала.

Наутро Санюрик решил, во что бы то ни стало найти девушку и поговорить с ней. Но Тусу нигде не было. Для пущей убедительности он даже отыскал хранителя, чтобы тот подсказал ему её местонахождение, если вдруг она ему не встретиться. Вехоль же не упустил возможности напомнить подопечному о посещении его уроков: «Ровно в пять часов я буду ждать тебя». Сделав ещё один круг по аллее, Санюрик покрутился у фонтана и ни с чем вернулся в свою комнату. На часах было уже четыре. Скорее с целью «убить» время, но никак ни для того, чтобы что-то узнать, парень решил всё-таки порадовать своего хранителя присутствием на уроке.

-  Ну, я пришёл, воспитывай, – с саркастической улыбкой выдавил Санюрик, усевшись в кресло, и чтобы не показаться слишком вежливым, закинул ноги на стол.

- Ты не должен думать, что мне нужно твоё послушание. Тебе самому оно нужнее куда больше, – спокойно ответил на издёвку Вехоль.

- Я думаю, что Тусу права. Вы приставлены к нам как важные генералы  к заключённым. Шаг в сторону, шаг назад, - расстрел. Вы ведёте себя здесь как наши хозяева. У каждого своя игрушка. Должно быть это весело – быть собственником подобного себе.

- Боюсь, что ты не понял Тусу.

- Ещё бы мне её понять! Ну а вот Дигора-то, конечно, её поняла. Недаром девчонку не видно целый день. Наверное, принимает наставления. Учителя мне нашлись. Свою жизнь устроить не могут, а лезут в чужую.

- По-моему, Тусу ревнует тебя, - чуть слышно возразил Вехоль.

Санюрик сразу даже не нашёлся что ответить. Такого предположения он не допускал.

- На каком основании  она вдруг будет меня ревновать?

- Я знаю только, что так ведёт себя только женщина, которая боится потерять любимого. А основания…ну они иногда могут быть и ложными.

Санюрик почувствовал, что Вехоль всё знает о его попытке соблазнить Дигору, и несколько смутился. Однако Тусу его сейчас волновала куда больше.

- Но когда она могла успеть влюбиться в меня! Мы же едва знакомы. Собственно…. и не знакомы даже толком.

Вехоль промолчал в ответ. Ему было известно много, но Санюрик был не готов это услышать. Чтобы оставить подопечному тему для размышлений и не продолжать разговор, который, в конечном счете, никуда не приведёт, учитель предложил:

- Ну, так что, может мы, тогда начнём урок?

- Как скажешь, - безразличным тоном ответил Санюрик. На самом деле, он просто устал сражаться против реальности происходящего.

- Отлично, - более уверенным тоном продолжил хранитель. – Начнем, пожалуй, с темы «Чувства». Мы постараемся вместе распознать их влияние на человеческий ум. Ведь одни из них – жизнеутверждающие, другие – напротив – ведут к пропасти, самоуничтожению. А так как чувства обладают сильнейшей энергетикой, просто жизненно необходимо правильно ими управлять.

Самое сильное и благоприятное из них – любовь. Я бы сказал, любовь движет миром. И хотя это звучит достаточно банально, так оно и есть. Человек, открытый для любви никогда не будет одинок и несчастен.

- Так вот всё просто? Ну, я открыт и что? Кого я вижу с собой рядом? Назойливого нудного старца, который при этом считает себя страшно мудрым. И это всё?

- Я не исключаю вероятность того, что ты действительно открыт для этого светлого чувства. Но как ты сам считаешь, не мешают ли тебе другие чувства, которые как колючая, ржавая изгородь препятствуют доступу положительной энергии?

- Послушай, не надо задавать мне вопросов. Лучше уж сразу говори, что там со мной не в порядке, по-твоему.

- Есть одно чувство. Оно кажется нейтральным, несерьёзным, но это не так. Именно оно поглотило радость существования и сковало людской род, именно оно самое жестокое. Это страх. И он порождает все плохое в людях. Человек боится быть непонятым – рождается гнев, раздражение, боится, что его не любят – рождается обида, боится потерять – рождается зависть, жадность и недоверие. Всё это выливается в ненависть и жестокость. И их невозможно истребить, пока страх владеет сознанием людей.

- Ну, если всё ясно, почему бы не начать с того, чтобы истребить первопричину?

- Именно этим мы здесь и занимаемся,  и кое-что нам удаётся. Но, возвращаясь в живой мир, рад становиться уязвимым как цыплёнок, выпущенный в холод из инкубатора.

С самых первых дней там учат бояться, вместо того, чтобы учить любить, внушают сомнение, вместо того чтобы объяснить, что такое Вера. Каждый человек при рождении несет в себе  всю необходимую информацию. Но наличие на земле других источников информирования препятствует сохранению первоначальной базы знаний.

- О каких таких источниках ты говоришь?

- Это мамы, папы, бабушки, дедушки, тети, дяди, учителя, друзья и т.д. я могу продолжать долго.

- А ты? Как ты стал хранителем? Наверное, в живом мире тебя считали святым?

- Однажды я оказался здесь, так же как и ты. Цвет моей оболочки был белым. Вот тогда мне и предложили остаться.

Санюрик вспомнил странное пёстрое полотно, которое было срисовано с его оболочки.

- А другие цвета, о чём говорят?

- С помощью цвета можно распознавать энергетическое состояние. Каждый оттенок довольно красноречиво свидетельствует о том или ином твоём пристрастии, предпочтении, о добром или злом переживании, намерении.  Яркие насыщенные цвета, к примеру, говорят о предвзятом отношении к жизни, где-то даже о нежелании жить. Безусловно, и место концентрации на теле какого-то определённого энергетического узла имеет значение. После анализа оболочки становиться понятно, с чем нужно бороться, каких ошибок следует ожидать

- Значит, белая оболочка самая высшая и не требует никаких исправлений?

- Если я отвечу «да» я буду и прав и не прав. Ведь это будет означать, что я лучше других, пребывающих в мире. А это не так, это противоречит закону.

- Какому закону?

- Закону о мире

- Не понимаю, почему более достойный не может считать себя более достойным?

- В этом не моя заслуга, точнее, не только моя. Я, как и ты - часть одного целого. Просто  мне дана способность нести эту энергию и раз у меня это получается лучше всего, этим я и занимаюсь.

- А если бы у тебя лучше всего получалось доить корову?

- Значит, я бы доил коров.

- Не понимаю я такого закона.

- Вот ты сказал «высшая» оболочка. Так вот высшее каждый для себя определяет сам, определяет так, как чувствует. Высший – значит, достигший гармонии с собой. Тот, кто гармонично двигается по жизни – тому все блага. Тогда человек счастлив.

- Тогда какого цвета оболочка у всех, кто рождается?

- Цвета счастья, конечно. Это приумноженный в своём цвете жёлтый, то есть золотой.

- Значит, ты никогда не сможешь родиться заново?

- Смогу. Это случиться тогда, когда ты умрешь в счастливой старости и вернёшься сюда в золоте. Тогда моя миссия здесь будет выполнена, и я отправлюсь в живой мир для передачи опыта.

- Значит, твоя оболочка тоже станет золотой?

- Нет, не совсем так. 

- Ты отправишься на землю как хранитель, но видимый живому миру? Как пророк или святой?

- Я бы сказал скромнее: как человек, познавший обе стороны мира.

- Ты придешь, чтобы сделать мир совершенным?

- Мир и без того совершенен. Совершенство – это равновесие. Это то, что обязательно должно соблюдаться. Я буду следить за соблюдением порядка. Ведь самое страшное – это хаос.

- А природа, которую мы здесь наблюдаем. Ведь в мире людей такого давно нет. Разве здешняя растительность не совершенна?

- В живом мире есть плодородная земля, на которой способны произрастать тысячи тысяч растений. Есть прозрачный воздух и ясное небо, есть солнце, согревающее землю, есть вода - великий источник жизни. Разве не в силах человека создать подобную красоту для себя? А раз все это есть, значит, мир совершенен, и моя задача на земле помочь людям это увидеть.

- Значит, ты будешь делать совершенными людей?

- Я буду делать их счастливыми, мой мальчик, - ласково улыбнулся учитель.

Санюрик понял, что на сегодня вопросов хватит. Поток информации переполнял его.

- Как жаль, что я не знал всего этого раньше.

- Разве?

Санюрик не понимал, что он сказал не так. Он вопросительно взглянул на учителя, требуя объяснений.

- Ты, конечно же, все это знал. Я просто помогаю тебе вспомнить.

Тут Санюрику многое стало ясно. Всё, что с ним сейчас происходит – не конец и не начало, а продолжение.

-Так ты все время был только моим хранителем? Ты был со мной перед каждым моим рождением?

- И после рождения тоже, только ты этого уже не помнишь.

- Но почему я тебя не помню?

- В определенном возрасте человек перестает понимать тот язык, на котором мы здесь общаемся. Человек перестает прислушиваться к внутреннему «я», плюс за свою жизнь он накапливает столько информации, что невозможно помнить, что же было в предыдущем рождении или между рождениями.

- Как же нужно жить, чтобы чувствовать себя счастливым?

- Нужно жить в ладу со своей оболочкой, т.е. так, как чувствуешь сам.

- Разве люди живут не так?

- Нет. Несмотря на то, что человек рождается для счастья. Он изначально наделен всем, что ему нужно. От него требуется только следовать зову души.

-Тогда почему же он этого не делает?

- Ему мешает чужая энергия. Часто она оказывается сильнее его собственной, и он поддается, а значит, вбирает ее  в себя. Но заметь, не всякая чужая энергия – мусор. Ведь все в мире устроено, чтобы помочь человеку. Иногда ему это нужно, чтобы пройти свой путь. Беда в том, что чужую энергию нужно возвращать, а это нелегко. У людей это называется прощать. Но человек измучен условностями, и ему с каждым разом всё тяжелее это делать.

Санюрик вконец запутался. Он понимающе кивнул головой: - Ясно, - и замолчал.

Вехоль понял, что слишком перегрузил своего ученика и произнес: - Тебе нужно отдохнуть. Сейчас я оставлю тебя, а завтра, я надеюсь, мы встретимся снова. Постарайся не опаздывать.

 

Глава 6.

После дневного посещения Валика Ленка отправилась сразу на работу. Дискобар «Мирта», где она работала, пользовался спросом у очень сомнительной публики. Создавалось впечатление, что стражи порядка умышленно не замечают, что за жизнь здесь ведётся. Проценты от «процветающего» здесь бизнеса по торговле наркотиками шли хозяйке заведения. А управляла «бизнесом» её старая подруга, «новорусская» барышня по прозвищу «Клипса». «Клипсу» боялись все. Слухи о том, как она расправлялась со своими должниками и врагами ходили жуткие. Ленка сама видела однажды, как та мстила своей сопернице. Такой жестокости позавидовал  бы сам Чикатило. Все разборки происходили тут же, в «Мирте». Никому и в голову не приходило, что кто-то может этому помешать.

Ленка жила тихо, никуда не вмешивалась, ни с кем не обсуждала увиденное. Рано оставшись без родителей, девушка училась выживать и делала это как могла. Хозяйка потому, наверное, и выбрала её среди множества претендентов, потому поняла, что имеет возможность всецело подчинить себе эту маленькую некрасивую девушку. Что же до Ленки, то она рвалась сюда на работу не потому, что мечтала быть посудомойкой. Вседозволенность, царившая здесь, позволяла и ей ухватить свой кусочек счастья.

В лучшие времена Ленка успела окончить музыкальную школу, но так и не смогла применить свои способности. А она мечтала играть, петь, выступать на сцене. По утрам, после закрытия бара в распоряжении девушки оставалось всё музыкальное оборудование. И даже после бессонной ночи, она не могла удержаться, чтобы хоть немного не поиграть и не попеть. Одинокими вечерами Ленка писала свои песни и мечтала, что однажды сама же их споёт перед огромной аудиторией.

Собственно здесь она и познакомилась с Валентином. Однажды он застал её за игрой на гитаре. Вначале, девушка испугалась не на шутку. Заведение уже давно закрылось, а тут, откуда ни возьмись, вылезает из каптёрки музыкантов странный такой парень.… Как оказалось, он «перебрал» с наркотиками и «отключился». Поэтому даже не слышал, как все разошлись. Молодые люди разговорились. Валик искренне восхищался тем, как ловко Ленка управляется с бас-гитарой. Девушке было лестно слышать эту похвалу. Ведь это было мнение профессионала. Когда-то Валентин играл в известном в городе коллективе.

С тех пор между этими двумя завязалась дружба. Валик не всегда вёл себя адекватно, ведь он употреблял наркотики. Тем не менее, эта дружба давала Ленке чувство защищённости. Она почувствовала себя увереннее и перестала опасаться каждого шороха и каждого навязчивого кретина, которых тут было пруд пруди. Валик не раз применял свою силу в отношении её обидчиков. Образ этого молодого человека, несмотря на его недостатки в голове маленькой рыжеволосой девушки нарисовался просто идеальный. Она всем сердцем полюбила его и верила, что он – самое лучшее, что в её жизни было. Но сам рыцарь и не подозревал об истинных чувствах своей подружки.

 

«Интригантка»

Перед тем, как лечь спать, Санюрик долго «прокручивал» в памяти слова Вехоля. Парню очень хотелось доверять своему учителю. Но его внутренне сопротивление было пока гораздо сильнее. Хранитель заставил его задуматься о том, как сделать пребывание здесь максимально полезным для себя.  «Этим нужно воспользоваться, но принимать решение ещё рано», - думал юноша.

Странно, но Санюрику просто до смерти хотелось увидеть Тусу. Он был уверен, что эта девушка мыслит почти также как и он, а значит, её мнение помогло бы ему определиться.

С самого раннего утра Тусу стояла у фонтана как у места, где ей было назначено свидание. Она лихорадочно оглядывалась по сторонам, будто искала глазами кого-то. Глядя на это, Санюрик даже растерялся: «может его общество будет для неё сейчас некстати?» Но, увидев Санюрика, она радостно замахала руками и несколько раз выкрикнула его имя.

Сегодня Тусу выглядела совсем по-другому. Огненно-рыжие волосы были затянуты в тугой узел на затылке. Одежду для этого утра она выбрала в салатовых тонах, что придавало ей сходство с цветком.

- Ты ждала меня? – удивленно спросил парень.

- Да. Мне очень-очень нужно с тобой поговорить, только не здесь. Давай прогуляемся где-нибудь в тихом местечке.

Не дожидаясь согласия Санюрика, она стремительно рванула в густую зелёную чащу. Юноше ничего не оставалось, как только последовать за ней.

Они выбрались на очаровательную лужайку. В двухстах метрах от них возвышался огромный тополь. В его тени заговорщики и решили устроиться для беседы.

- Скажи, только честно, ты хоть что-нибудь понимаешь в том, что происходит? - начала Тусу.

- Ну, думаю, что да.

- Ясно, - сочувственно вздохнула девушка. – Я так полагаю, что понимаешь ты всё со слов своего хранителя?

- Какой ему резон меня обманывать?

- Чтобы заморочить тебе голову, увести от реальности.

- Какой реальности?

- Это мне нужно ещё понять, но в чём я уверена, так это в том, что так называемые хранители просто-напросто делают из нас зомби.

- Зачем им это нужно?- Санюрик никак не мог найти объяснения доводам Тусу.

- Чтобы управлять нами как марионетками. Делать нашими руками то, чего сами боятся или не могут делать.

- Мне показалось, что учение их очень безобидно и скорее направлено на добро.

- Так ты уже и на уроки ходил? – почти воскликнула Тусу.

- Ну, только на один урок…, - неуверенно, как бы оправдываясь, начал Санюрик.

- Я бы на твоём месте не торопилась поддаваться их влиянию. Ведь ты же не знаешь, для чего это всё затеяно? Неужели у тебя не вызывало сомнение поведение твоего хранителя? Ты считаешь нормальным, что они читают наши мысли?

- Так Дигора тоже?

- А почему она должна быть исключением? Они хотят переделать нас под себя, лишить интеллекта и способности соображать!

- По-моему у тебя разыгралось воображение, - с улыбкой поспешил успокоить раскрасневшуюся от досады девушку, Санюрик. – Их доводы ничуть не давят на подсознание. Вехоль, например, вовсе ненавязчив. Мне кажется, он действительно старается мне помочь.

- В чём помочь? – не унималась Тусу. – А кто решил, что нам эта помощь нужна? Ты просил Вехоля о помощи?

- Нет, просто…

- Просто у тебя нет выбора, понимаешь? – по-своему закончила фразу рыжая.

Теперь Санюрик задумался. Может и вправду эта чертовка Тусу права? Отсутствие выбора – есть несвобода. А любая несвобода для него – это сигнал к неповиновению.

Заметив отчуждённый взгляд юноши, девушка поняла, что заставила его усомниться. «Теперь он не будет с таким обожанием смотреть на эту воображалу Дигору!»- удовлетворённо подумала она про себя.

 

Глава 7.

- Представляешь, Нона сама интересуется его состоянием, приходит постоянно, консультируется с врачом, - Денис, давний друг Валентина для удобства облокотился о холодную стенку кафеля возле раковин, где Лена тщательно тёрла пригоревший жир со сковороды.

- Скажи, а кто-нибудь заметил, что я тоже прихожу к нему каждый день?

- Ну, ты – это понятно.

- Что понятно? – почти закричала Лена с обидой в голосе.

- Ты его подруга.

- И что это меняет?

- Ну, понимаешь, Валик был сильно влюблён в Нону, но она всё время его отшивала. А теперь вдруг заинтересовалась. Странно как-то.

«Валик был влюблён в Нону». Слёзы предательски брызнули из глаз, и Лена в голос разрыдалась.

- Малая, ты чего? Что с тобой?- ничего непонимающий Денис попробовал утешить девушку, но она грубо оттолкнула его от себя:

- Всё, не мешай мне работать, уходи! Не хочу ничего слышать. Ни о Валике, ни о его этой Ноне. С чего ты взял, что мне это интересно?

- Да ладно, успокойся, уже ухожу. Не знаешь, Дёма здесь?

- Где же ему быть? Ждёт тут вас, дураков безмозглых.

- Согласен, дурак я. И Валька дураком помрёт. Может, хоть пошлёт мне тогда весточку с того света, как избавиться от этой дури.

- Хватит болтать! – как бы не было обидно, но смерти любимому Ленка не желала.

- Всё молчу, молчу! – смешно замахал руками Денис. Ну, я побежал Дёму искать, а то загибаюсь уже без дозы.

 

«Радость преодоления»

На урок Санюрик, конечно же, не пошёл. Вместо этого он решил прогуляться в одиночестве по лесу. Ему было о чём подумать. Ещё недавно Санюрик считал, что всё понимает и знает, что ему нужно. Но теперь, он не знал, кому верить, не знал, как поступать дальше. В раздумьях юноша зашёл далеко вглубь леса. Уже смеркалось, и нужно было выбираться, но он никак не смог сориентироваться в какую сторону идти. «А куда, собственно мне торопиться, второй раз не умру» - подумал Санюрик, уселся возле толстого сухого дерева и стал рассматривать открывшуюся перед ним панораму. Лес жил своей жизнью. Кое-где уже виднелись спелые ягоды первой земляники, яркими цветами пестрела лесная растительность. Тысячи насекомых сновали туда-сюда, будто боялись не успеть к ночи выполнить всю свою работу. Особенно старались муравьи. «Что-то их тут много, наверное, где-то недалеко муравейник», - подумал Санюрик и осмотрелся.   Всего в двух шагах справа от себя он увидел муравьиный холмик. Туда-то и стремились маленькие лесные жители. Они выстроились в цепочку и по какой-то чёткой, налаженной схеме двигались один за другим, неся с собой по травинке да по былинке. Санюрик не заметил, как увлёкся этим монотонным зрелищем. Внезапно один муравей вырвался из цепочки и, пробежав чуть в сторону, поднял на свою спину палочку. Палочка в своих размерах была крупнее насекомого раза в два и, протащив её до очередной ямки, бедняга не выдержал и сбросил поклажу. Вернулся назад. Через некоторое время к палочке рванул ещё один член семейства. Санюрик из желания помочь взял палочку и вместе с муравьём перенес её на несколько сантиметров вперёд на ровную, как ему казалось, плоскость без ямок и впадин.

Испуганный муравей оставил ставшую ненужной желанную добычу и поспешно вернулся в цепочку.

Вдруг за спиной у Санюрика раздался громкий смех. От неожиданности юноша даже вздрогнул. Вехоль смеялся беззлобно, заливисто и звонко. Его на самом деле позабавило поведение подопечного.

- Что здесь смешного? – обиженно и неприветливо выдавил из себя Санюрик. Ему и самому было неловко оттого, что его застали за таким глупым занятием, но он уже решил: принципиально ни в чём не соглашаться с учителем.

- Прости, я не хотел тебя обидеть, - Вехоль перестал смеяться и присел на корточки рядом с юношей.

Вместе они молча наблюдали за тем, как очередной муравей предпринял попытку «сорвать куш».

- Ну и почему же не помочь ему? – ядовито процедил сквозь зубы Санюрик.

- Ты, в самом деле, знаешь, как это можно сделать?

- Как, как…перенести эту палку ближе к муравейнику…

- Ну да. И муравья следом за палкой тоже перенести предлагаешь?

- Ну, его не обязательно. Просто если эта тростиночка имеет для них такую ценность, то какая разница, откуда она взялась?

- Часто помощь только мешает, так как делает любое живое существо слабым, мешает открывать свои резервы и использовать их. Очень важно бывает подумать, не навредит ли твоя помощь тому, кому ты ее оказываешь.

 - Неужели правильнее вот так просто сидеть и смотреть, как кто-то мучается и ничего не делать, зная, что для тебя это сущий пустяк.

- Пустяк, говоришь? Хорошо. А ты не заметил вокруг этого ничтожно малого существа немалую кучку таких же, как он? Как ты думаешь, их рутинный ежеминутный труд не заслужил подобной награды? Посмотри, за время нашего разговора уже пятый по счету муравей сделал попытку унести эту палку?

- По-моему, уже десятый.

- Ты невнимателен. Один из них вернулся уже пятый раз. Он более настойчив и упорством своим добьется поставленной цели. А ты хочешь лишить его радости преодоления.

Санюрик встал, отряхнулся, и подчёркнуто изображая безразличие, кинул в сторону хранителя:

- Да ладно, фиг с ними. Куда идти-то? Далеко до дома?

- Иди за мной, здесь есть короткая тропинка, - Вехоль, несмотря на неучтивое поведение Санюрика, оставался, спокоен и даже весел. Всю дорогу он как-то по-детски размахивал своей котомкой и напевал себе под нос недалёкую, но забавную песенку. Добрый сердечный порыв подопечного его, на самом деле, очень порадовал.

Вехоль проводил ученика до самых дверей его комнаты и развернулся, чтобы уходить, пожелав тому на прощание «спокойной ночи». Но Санюрику не хотелось спать, как и не хотелось оставаться одному. У него было много вопросов к Вехолю, и юноше нравилось, что учитель способен дать ответ на каждый из них. Но гордость не позволяла ему просить хранителя остаться. Вехоль же, будто прочёл его мысли и остановился.

- Ты знаешь, меня в последнее время мучает бессонница. Если ты еще не собираешься ложиться, то может, составишь мне компанию?

- Можешь остаться у меня пока, если хочешь, - ответил Санюрик, стараясь придать своему голосу как можно больше безразличия, будто он сделал хранителю одолжение, не больше. Про себя же он подумал «как же хорошо всё-таки, когда кто-то тебя понимает с полуслова».

Окно в комнате Санюрика было распахнуто настежь. На улице стоял тёплый майский вечер. Тишину за окном нарушало разве что стрекотание кузнечиков. «Давай не будем включать ночник, - предложил Вехоль. Юноша согласился. Они устроились на широком подоконнике друг напротив друга как закадычные друзья.

- Скажи, правильно ли я понял, что людям глупо рассчитывать на помощь извне, так же как муравьям? Ведь наверняка есть кто-то, кто наблюдает за их жизнедеятельностью так же, как мы сегодня наблюдали за семейством этих маленьких трудяг. Наблюдает и смеётся над их неудачами.

- В одном ты прав. На самом деле, для человека не менее важно то, как он достиг своей цели. Но разве я говорил, что помощь не оказывается никогда, и ни при каких обстоятельствах? Даже я, твой хранитель всегда рядом с тобой для того, чтобы поддерживать тебя. Но нужно крепко подумать, прежде чем вмешаешься в чью-то судьбу. Двух людей можно поставить в одну и ту же ситуацию. Одного это возвысит, другого – опустит на самое дно. Можно дать одни и те же возможности: один – преуспеет, другой все загубит на корню. Поэтому и нужны разные обстоятельства. Наша задача, выяснить какими обстоятельствами и возможностями наделить тебя, например, чтобы ты мог выполнить свое предназначение.

- И что, никогда не ошибаетесь?

Скажу так: мы часто оказываемся правы. Но случаются и промахи. Мы ведь здесь тоже проходим школу, тоже учимся. Человеком управлять невозможно, можно только направлять, но часто так бывает, что он не слышит, не хочет слышать, и тут уж ничего не поделаешь. Наша работа на самом деле очень тонкая. Нам необходимо  на своём невидимом глазу уровне  объяснять человеку его дорогу. А понять и определить свой путь может только он сам.

- А если он не справляется?

- Он оказывается здесь.

- Вот как! Или ты делаешь, как мы хотим или хватит жить!

- Жизнь бесконечна, разве ты еще этого не понял? А делать нужно все, что ты можешь сделать, ни больше, ни меньше. Иначе, зачем тогда все это? Ведь часто так бывает: тот, на кого возлагаешь надежду, не справляется со своей задачей, а тот, кого оставили без поддержки вдруг мобилизует все свои резервные возможности и выделывает такое! Это как раз такие случаи, когда ошибки хранителей имеют обратный положительный эффект. Ну, где ты тут после такого оставишь человека без его бед, когда они способны поднять его сразу на две жизни, две ступени выше, возвысить. Мало того, за ним потянутся, и другие и точно также будет успешны, и обретут свое счастье. Да. Человек - высший творец мира, он сам бог, но не осознает это. Ему необходимо понять и поверить, чтобы испытать истинное счастье.

- Значит, испытания посылаются преднамеренно, чтобы проверить силу духа? А если человек слаб, его что, отсеивают как брак? Почему не дать ему самому решать, как прожить свою жизнь?

- Но я тебе и пытаюсь объяснить, что всё человек решает сам. Но не забывай об Истине. Именно она расставляет всё на свои места. Иначе быть не может.

- Почему изначально нельзя оставить все как есть?

- Как же мне тебе объяснить? – Вехоль на минуту задумался. Затем встал и включил свет. В следующий момент у него в руках появился клубок с нитками и спицы, - смотри, я покажу тебе. Учитель ловко набрал петли на спицы, молча провязал несколько рядов. - Представь, что создатель ткёт бесконечное полотно,  оно не всё сплошь из диковинных узоров, не везде прекрасное, а кое-где обычное. Потому что, знаешь ли, иногда нужно скреплять узор для прочности обычной вязкой…Учитель продолжал вязать, но при этом нарочно пропустил одну петлю, потом другую провязал неправильно. – Ну, как? - Закончив ряд, поднял он вопросительный взгляд на Санюрика.

- Там, ты, по-моему, ошибся...

- Ну да ладно, давай оставим так, - и начал новый ряд.

- Наверное, лучше сразу перевязать этот ряд, а то потом…

- Что потом?

- Ну, некрасиво будет, - неуверенно возразил Санюрик.

- Ты хотел сказать что-то другое.

- Ну да, я хотел сказать, что хорошего изделия не выйдет, если ты сейчас не перевяжешь ряд. Этот брак будет все портить.

- Но дальше я буду вязать правильно и аккуратно.

- Да какая разница, что ты будешь делать дальше…. - Санюрик раскраснелся, объясняя Вехолю его ошибку, не понимая того, что таким образом тот его провоцировал.

- Если будет некрасиво, я распущу и свяжу заново.

- Ну, если ты считаешь, что это практичнее, то, пожалуйста.

- Я так не считаю, - улыбнулся Вехоль и отложил вязание. Не злись, пожалуйста. Ты, по-моему, забыл, о чем мы вели наш разговор. Но ты совершенно прав. Одна вот такая маленькая дырочка, один неверный узелок в состоянии испортить все изделие.

Таких прорех на полотне мира  не мало, есть огромные дыры, есть перекосы и путаницы. Иногда приходится по нескольку раз распускать и вязать заново, чтобы все окончательно стало на свои места. Всегда и во всем надо стремиться к совершенству. Человеку это под силу. Если он справится со своей задачей, значит и прорехи не будет, а если нет – весь ряд, а то и всё изделие потянет за собой. Лишь один из десяти сплетет воедино все в гармоничный, красивый узор.

- И что становиться с тем, кто постоянно становиться причиной брака?

- Ему будет дан новый шанс столько раз, сколько потребуется. Ведь цель жизни – плохое превратить в хорошее. Очень многое зависит и от того, кто с ним рядом, кому назначено учиться на его ошибках. Будем считать, что это работа над очень сложным узором. Она не из легких и не из приятных. Зато как радостно видеть потом результат! Ведь сложный узор он и красивее других.

- Разве это справедливое распределение, когда одним одно и то же достижение даётся с трудом, другим «само идёт в руки».

- Так действительно бывает. Но это не одно и то же достижение. В одном случае всё вокруг способствует успеху, и человек легко и свободно приходит к своей цели. А другому приходится столько камней на своем пути убрать, столько сорняков повырывать, столько ботинок износить, столько горьких слез пролить, что хватило бы на пятерых.…И вот когда эти двое встретятся у одной отметки, знай: один из них был вплетен в обычный ряд, а другой сумел связать чудный узор на полотне мира, возможно даже там, где его никто не ожидал.

Санюрик смотрел на хранителя и думал: нет, всё-таки Тусу не права. Он же просто фанатик добра, это забавный рад. Нет, не может быть притворством такое рвение и желание Вехоля сделать окружающий мир доступным пониманию своего подопечного.

- Ты прости меня, - внезапно вырвалось у Санюрика.

- Простить? За что?

- Наверное, я не подарок. Да и урок я сегодня снова прогулял…

- Разве? А чем мы, по-твоему, с тобой занимались?

-  Это был урок?

- Ну конечно! Так что извиняться тебе не за что.

- Какова же тема этого урока?

- Как, ты не понял? Конечно же, «Радость преодоления!»

 

Глава 8.

- Валерий Сергеевич, а как вы посмотрите на то, что я приглашу вас в ресторан сегодня вечером? – неожиданно предложила Нона.

- А что, есть повод? – ответил вопросом на вопрос Истоцкий, изо всех сил стараясь казаться спокойным. Сердце же, его радостно подпрыгивало от сладостного предвкушения ужина с этой очаровательной девушкой.

- Ну, поводом могла бы стать круглая дата нашего с вами, если можно так сказать, партнёрства.

- Как, уже круглая дата?

- Ну да, два месяца.

- О! Действительно. Я облажался. Это мне следовало вас первым пригласить. Позвольте, я сделаю это сейчас.

Девушка рассмеялась, протянув доктору руку для поцелуя.

- Во сколько мы встретимся?

- Ну, давайте в восемь. Мне нужно привести себя в порядок и всё такое…

- Вы это серьёзно? Всем бы выглядеть в порядке так, как вы выглядите в беспорядке.

- Спасибо вам за комплимент. Но, тем не менее, мне всё-таки нужно освежиться и переодеться для ресторана.

- Значит, жду вас в восемь…. Кстати, я не поинтересовался, куда именно вам хотелось пойти? Вы должны быть в курсе, где в этом городе можно отдохнуть с комфортом.

- Предлагаю «Паромщик». Там и место красивое, природа. Река рядом, мост. Кстати на мосту можно и встретится.

- Отлично. Договорились.

- Найдёте это место?                                          

- Конечно. Я часто гуляю на том самом мосту. Согласен с тем, что это действительно красивое и приятное место.

 

Тусу составляет план»

Утро Санюрик встретил с лёгким сердцем. Ему было спокойно и комфортно в этом мире, где просто суждено было становиться лучше. Юноше не терпелось поделиться своими чувствами с Тусу. Он был уверен, она многого не понимает, не понимает того, что всё, что здесь происходит, есть ни что иное, как подготовка к новому, счастливому рождению.

Пребывая в таком приподнятом настроении, Санюрик даже забежал с самого утра поприветствовать Вехоля. Хранитель сортировал семена каких-то цветов и был очень сосредоточен на своей работе. Радостный возглас подопечного заставил его оторваться от своего занятия и широко улыбнуться. Но, глядя вслед убегающему Санюрику, он печально покачал головой. Кому как не ему была известна такая черта юноши как импульсивность. Сейчас он с обожанием смотрит на своего учителя, а завтра под влиянием чьих-то слов или мнения бросит в его адрес очередные обвинения.

Санюрик даже раскрыл рот от удивления: Тусу сидела у фонтана рядом с Дигорой и выглядела при этом довольно счастливой! Парень пустился к девушкам чуть ли не вприпрыжку. Дигора поприветствовала его сдержанно, но приветливо, во взгляде же Тусу сквозила агрессия. Сквозь деланную улыбку она светилась  дьявольской искоркой в глазах.  Санюрик не понимал причины такого её отношения к себе. Но с другой стороны, может ему показалось? Дигора выглядела растерянной. В присутствии их обоих она не могла продолжать беседу. Стараясь быть как можно тактичнее, хранительница вежливо попрощалась:

- Ну, я оставлю вас одних, не буду мешать…

- Ну что ты Дигора! Чему ты можешь помешать? У нас нет от тебя секретов. Правда, Санюрик?

Слова Тусу звучали неестественно донельзя. Это понимали и Дигора и Санюрик. Впрочем, понять эту девушку было не так просто, как казалось.

- Я рад, что вы с Дигорой тоже пришли к согласию, - сказал Санюрик, как только они остались с Тусу наедине.

- Ты и вправду поверил, что я поддалась на уговоры этой ведьмы?

- Прости, но мне показалось, что вы очень мило беседовали с ней сидя на фонтане.

- Это вы с Вехолем мило беседовали вчера на подоконнике у раскрытого окна. В отличие от тебя, я разведывала обстановку. Какой бы умной себя не считала Дигора, ей не дано понимать так, как понимаю я.

- Что ты имеешь в виду?

- Хранители наивны как дети. Стоит только сделать вид, что ты к ним прислушиваешься, они готовы раскрыть все карты. Кое-что мне уже удалось узнать. Уверяю тебя, это стоит внимания.

Сомнение снова начинали «грызть» Санюрика. Тусу казалось немного сумасшедшей, но почему всё, чем она с ним делилась, не проходило бесследно, затаивалось чёрной кошкой где-то внутри?

- Ты мне расскажешь об этом? – не выдержал паузы Санюрик.

- Чтобы это сделать, я должна быть уверена, что ты мой союзник. Тебе так не кажется?

- Если у тебя есть информация, подтверждающая твою теорию, можешь быть спокойна, я им стану.

- И всё же я подожду, пока ты «созреешь» для этого. Вчера, когда я вас двоих увидела в окне, мне показалось, что тебе ничего не стоит пренебречь моими доводами.

Тусу демонстративно спрыгнула с фонтана и, не сказав больше ни слова, направилась в сторону своего дома.

Санюрик снова впал в отчаянье. Неуверенность, страх. Не об этом ли говорил Вехоль? Но как определить, что есть страх, а что есть предчувствие? Он не знал. Оттого заперся в своей комнате и решил не выходить оттуда, пока смятение не покинет его. Напрасно Вехоль стучался и звал своего ученика. На этот раз урок был пропущен.

 

 

Глава 9.

Старенькое зеркало пожилого холостяка никак не желало показывать того, что тому хотелось в нём увидеть. «Подумать только, это ведь первое в моей жизни свидание! И я явно с ним припозднился. Но разве не стоило ждать такого случая? Такого подарка от судьбы может быть удостоен только терпеливый» говорил сам с собой профессор, примеряя на себя рубашки. Гардероб Истоцкого не отвечал требованиям сегодняшней встречи. Он давно нуждался в обновлении, но именно теперь доктор по-настоящему сожалел, что не подумал об этом раньше. Обрядившись в свой командировочный чёрный костюм и белую рубашку, Истоцкий решил остановить свой выбор на нём. «Скучно, конечно и не ново, но вполне достойно»,- успокаивал он себя, глядя в зеркало.

 

«Поминальный день»

Проснулся Санюрик от шума. Голоса, множество голосов слышалось в голове. Он вскочил с кровати и начал метаться по комнате, держась за голову.

Стук в дверь и встревоженный голос Вехоля сквозь этот шум прозвучал как сигнал к спасению. Санюрик кинулся к двери, повернул ключ и, не дождавшись, пока войдёт хранитель, быстро зашагал в сторону окна, обхватив голову руками.

Вехоль не спеша, вошёл и остановился в дверях. Он стоял, скрестив руки, и улыбался. Увидев его улыбку Санюрик вскипел. 

- Да что вы за создания такие! Почему не объяснить всё сразу! Чему вот ты радуешься? Моим мучениям? Зачем ты пришёл? Убирайся! Всё! Надоело! Вон из моей комнаты!

Но чем громче кричал юноша, тем спокойнее и увереннее вёл себя хранитель.

- Я пришёл, чтобы поздравить тебя с праздником.

- Каким ещё праздником?

- Самым главным праздником для рада – Поминальным днём. Два раза в год обитатель нашего мира может быть полезным человеку. Живой и неживой мир в эти дни объединяются, чтобы обменяться опытом. Я принёс тебе праздничную тунику.

Вехоль вынул из котомки какой-то ядовито-фиолетовый мешок с вырезанной горловиной и нижней его частью и положил её на кровать рядом с ошалевшим Санюриком.

- Может, ты мне заодно скажешь, как избавиться от шума в голове?

- Ты должен быть счастлив, что слышишь сегодня этот шум. Поверь, многие его ждут, но так и не дожидаются.

- Что это значит?

- Это значит, что тебя поминают в живом мире, поминают добрым словом и обращаются с молитвой, прошением о твоём спасении. Это так же означает, что и ты сможешь одарить не одного человека, а всех, кто тебя упомянул сегодня.

Глаза Санюрика загорелись. Теперь ему не терпелось принять участие в празднике. Шум в голове больше не раздражал его, а наоборот подбадривал. Ещё бы, это ведь настоящее чудо!

Рады собрались на центральной площади. Площадью здесь называли огромный плац  с аккуратно и красиво выстриженной травой. От фиолетовых туник рябило в глазах, но и это прибавляло праздничного настроения.

- Вот видишь, того седого мужчину с золотым шаром в руке? – зашептал на ухо Вехоль.

- Ну.

- Это Ританг, наш слушатель.

- Что значит слушатель?

- Ну, это как главный судья, понимаешь?

- То есть он твой начальник? – усмехнулся Санюрик, заметив, как трепещет при виде Ританга его хранитель.

- Можно сказать и так. Он тот, кто следит за порядком здесь в неживом мире. Он связующее звено с…- начал было Вехоль, но вдруг осёкся и замолчал.

- С кем?

- Что ты говоришь?

- Ну, ты сказал, что он связующее звено. С кем?

- Да? Я разве такое сказал? Ну, это неважно. Пойдём лучше поближе. Нужно занять место на полосе. Когда всё начнётся, нужно смотреть на шар. Там ты увидишь всё, что должен увидеть. Если будешь готов исполнить просьбу человека, обращающегося к тебе, просто скажи «Да».

Только теперь Санюрик заметил, что трава на площади скошена не случайным рисунком. Это был большой завиток: маленькая окружность и вокруг неё тысяча других, побольше. Всем нужно было встать именно на отмеченное место, и получалось, что рады выстроились по кругу. В самом центре круга стоял Ританг с шаром и ожидал, пока все соберутся.

Следующее действие больше походило на какую-то колдовскую церемонию. Ританг громко попросил смотреть в его сторону и одной рукой поднял золотой шар вверх. Из него как из сита во все стороны полился свет. Затем произошло нечто из ряда вон выходящее: шар стал медленно крутиться на ладони у слушателя. Полосы света будто опоясывали всех собравшихся, связывали в узел.

Перед глазами Санюрика внезапно возник мужчина. Он в одежде заключённого. Перед ним на столе лежит какой-то листочек. Санюрик всматривается. Это фотография с его изображением. «Прости, сынок, прости меня», - вырывается у мужчины. «Дай мне знать, что простил меня, не могу я с этим жить»,- рыдая, продолжает заключённый. Санюрик растерялся. Это его отец? Но за что он просит прощения? И тут же опомнился: Просит? Значит, нужно сказать «Да». Как только Санюрик произносит заветное слово, мужчина улыбается, будто слышит слова прощения. Картинка исчезает так же внезапно, как и появилась. На смену ей приходит другая. Теперь это женщина. Очень красивая. Если бы не странное стечение обстоятельств, Санюрик был бы уверен, что это Дигора. Женщина стоит у окна, занавешенного белой тканью. На плечи наброшен белый халат. Её губы чуть шевелятся, она что-то говорит. Санюрик старается разобрать слова. «Отпусти ты меня, ну за что мне такое наказание? Дай мне уйти. И угораздило меня с тобой связаться, теперь что, всю жизнь мучаться?», - женщина нервно теребит маленькую блестящую сумочку. И вновь произнесённое «Да». Женщина смотрит куда-то в сторону, будто увидела нечто, что её обрадовало. А может это кто-то? Санюрик не знал. В следующий момент копия Дигоры исчезла.

Теперь это парень. Странный парень. Он сидит на стуле, растерян, подавлен. «Я клянусь, не хочу больше этого делать, но не могу остановиться. Помоги, мне. Дай мне знать, что делать, как справиться? Тебе же, наверное, сейчас, виднее…» От какого тяжкого груза хотел избавиться этот молодой человек, Санюрик не знал, но ему хотелось ему помочь. Уж очень тот отчаялся. Третье «Да». Незнакомый парень вдруг чего-то испугался, резко вскочил со стула. Рванул к двери, ещё раз оглянулся: «спасибо, братан» и исчез.

Когда Санюрик снова увидел перед собой шар, ему показалось, что он только что очнулся ото сна. Было ли реальностью, то, что он сейчас видел? «Время истекает», - услышал он громкий голос Ританга. Словно слушаясь своего хозяина, золотой шар, завершив последний оборот, остановился. И перестал источать свет. Только теперь Санюрик обратил внимание на то, что уже был поздний вечер. Пора было идти спать, но ему хотелось обсудить увиденное с Вехолем.

Взглянув на хранителя Санюрик понял, что тот уже всё понял. «Сегодня уже поздно. Ложись, отдыхай. А завтра я зайду к тебе, и мы всё обсудим», - с улыбкой сказал Вехоль. «Хорошо. Завтра так завтра»,  - радостно ответил юноша и только сейчас заметил в толпе Рад Тусу. Она смотрела в его сторону с каменным выражением лица. «Как она может злиться в такой день?»- недоумевал Санюрик.

 

 

Глава 10.

Нона просто превзошла все ожидания. Умная молодая женщина не стала надевать длинного и изысканного вечернего наряда и каблуков на шпильке, как предполагал Истоцкий. На ней был строгий чёрный классический костюм, из-под ворота пиджака выглядывала белая блузка. На ногах обычные чёрные туфли-лодочки. Свои шикарные волосы она собрала в тугой узел на затылке. Но и даже в таком виде красавица слепила и завораживала. Увидев Нону в таком наряде, профессор ещё больше проникся к своей избраннице. «Какая же она умничка! Как будто знала, что я буду чувствовать себя неловко  в своем скучном чёрном костюме рядом с нарядной барышней», - подумал про себя Истоцкий, любуясь приближающейся прелестницей.

- Вы всякий раз сражаете меня наповал, - целуя руку, начал свои ухаживания профессор. – Как всегда обворожительны и притягательны!

- Ну что вы! – неожиданно смутилась молодая женщина. – Я просто хотела, чтобы мы вместе смотрелись органично.

- Но как вы могли знать, что я приду в этом костюме? – уже вслух искренне удивился Истоцкий.

- Разве люди вроде вас заморачиваются со шмотками? А чёрный классический костюм должен быть у каждого уважающего себя доктора.

- Меня всегда поражала способность женщин делать подобные умозаключения. Поздравляю! Вы в очередной раз меня сбили с толку.

 

«Память прошлого»

Утро беспощадно медленно отсчитывало свои минуты. Во всяком случае, так казалось Санюрику. Ему не терпелось узнать ответы на свои вопросы, которые уже просто не помещались у него в голове. А Вехоль не спешил, будто нарочно испытывал терпение своего подопечного. Не в силах больше находиться в четырёх стенах, Санюрик рванул к выходу. «Там, на свежем воздухе, ожидание не будет казаться таким утомительным», - думал он, « и к тому же там можно встретить Тусу».

Девушку даже не пришлось искать, она оказалась на прежнем месте, у фонтана. Сегодня она выглядела тихой и покорной. Это было так непохоже на неё. «Бедняжка, совсем загнала себя в угол своей злобой и подозрительностью»,- подумал Санюрик и улыбнулся ей, как ни в чём не бывало, чтобы подбодрить. В ответ Тусу только печально усмехнулась уголками губ и демонстративно отвернула голову в другую сторону.

- Послушай, неужели тебя не взволновало вчерашнее представление? – не выдержал он.

- Зато тебя, я смотрю это взволновало так, что ты стал похож на счастливого полудурка.

- Да перестань ты, честное слово, я даже не обижаюсь. Но твоё представление о происходящем здесь, поверь мне, неправильное. Просто представь, что ты пишешь свою жизнь с нового листа. А хранитель нужен для того, чтобы на нём было как можно меньше ошибок и помарок.

- А также он поможет тебе стереть всё написанное в этой тетради ранее! – почти выкрикнула Тусу.

- О чём ты?

- Что ты помнишь о своих жизнях, которые уже прожил? Что ты помнишь хотя бы о своём последнем рождении? Спроси у своего любимого Вехоля, пусть он тебе расскажет, куда из твоей памяти ушла эта информация? Почему кто-то должен решать, что для тебя хорошо, а что плохо? Почему тебе самому не дано это право? Спроси это у него. Хотя и на эти вопросы у него наверняка уже есть готовые ответы. Только тебе не дано понять, что это всё лишь часть их плана.

Тусу знала, на что нужно делать упор, знала слабое место Санюрика. Он всегда был особенно уязвим в вопросе свободы выбора. И теперь она снова бросила зерно сомнения в благодатную для него почву. Терзаясь противоречивыми мыслями, Санюрик пообещал себе, что на этот раз выведет Вехоля «на чистую воду». Встреча с хранителем уже не казалась ему такой желанной и радостной, какой была бы ещё каких-то полчаса назад. Тревога нарастала в нём с каждой секундой, образовывая вакуум, заставляя оставаться внутри себя, мешая доверию, распространяя ненависть и злобу.

- Если ты приставлен ко мне как мой хранитель, то, наверное, ты сам должен быть заинтересован в том, чтобы поговорить со мной, когда мне это требуется! – набросился на Вехоля Санюрик, лишь только открыл ему дверь в свою комнату.

-  Приди я раньше, ты бы не успел поговорить с Тусу, - спокойно и неторопливо произнёс Вехоль. – А значит, ты бы всё равно остался неудовлетворённым. Ведь эта маленькая девушка дала тебе новую тему для разговора. Ведь так?

- Что? Ты уже знаешь, о чём я говорил с Тусу?

- Догадываюсь.

- Она имеет право на своё мнение, и я не собираюсь это обсуждать с тобой!- не уступал Санюрик.

- Дело ведь не в том, что она имеет своё мнение. Она, сама того не ведая, вредит не только себе, но и тебе. Мне кажется, если Тусу тебе дорога, ты должен проявить выдержку и направить её мысли в правильное русло…

- Ты что и вправду думаешь, что я стану вам помогать?

- Ты поможешь ей. Поверь, это действительно важно. Ведь время идет. И насколько долго вы здесь задержитесь, зависит только от вас. Разве ты не хочешь, чтобы день твоего нового рождения был где-то рядом с рождением  Тусу?

- Конечно, хочу! – уже более уступчиво ответил Санюрик.

- Тогда это и в твоих интересах, чтобы она как можно быстрее начала работу над собой.

- Я поговорю с ней…

- Наврядли она станет слушать твои наставления

- Так что же ты хочешь от меня? Как же я смогу её помочь?

- Я уже говорил тебе один раз, но ты меня не услышал. Ты нравишься Тусу, и все свои глупости она делает, только для того, чтобы приблизить тебя к себе.  На самом деле эта девочка очень одинока, но не хочет в этом признаться самой себе. Уверен, что даже с тобой она не поделилась своими переживаниями.

- Какими переживаниями?

- Вчера её никто не поминал. Она не слышала ни одного голоса из живого мира.

- Откуда ты знаешь?

- Мы должны это знать, чтобы правильно действовать.

Санюрику стало, по-настоящему жаль девушку. Наверное, она чувствовала себя ужасно, в то время как другие стали участниками такого грандиозного события. Так вот почему у неё вчера было такое выражение лица! Но слова Тусу всё равно не выходили из головы.

- Ты мне скажи, почему всё то, что я вчера увидел, мне не дано помнить? Я забыл собственного отца, я не знаю тех людей, которым вчера сказал «Да». Где моя мать? Почему она не явилась ко мне вчера?

- Что касается матери, то она видимо не пребывает сейчас в живом мире, раз не упомянула тебя. Кто же были те люди…. Я не думаю, что это важно. Разве недостаточно тебе осознавать, что ты способен оказать существенную поддержку тем, кто тебя помнит там?

- Нет. Мне недостаточно. Мне нужно знать. Я хочу сам решать, что мне нужно помнить, а что нет.

- Боюсь, ты сам не понимаешь, чего желаешь. Память прошлого – нелёгкая ноша.

- Мне кажется или моего мнения здесь никто не спрашивал?- злобно продолжал Санюрик, - может, всё-таки я сам решу, нести мне эту ношу или доверить кому-то?

- Часто человек сам просит у жизни того, что вынести, выдержать на самом деле не сможет, хочет узнать то, что мозг его не  состоянии принять. Так и ты должен понять, что тебе дается помнить столько, сколько может выдержать твой рассудок.

- Я всё равно не понимаю, чем мне могут навредить воспоминания о близких мне людях.

- Хорошо. Попробую тебе это объяснить. К сожалению, нередко так бывает, что человек не смотря ни на что, любыми путями старается вспомнить.…Но понимаешь, ведь это воспоминания не одного человека….После каждого твоего пребывания в живом мире в нём остаются новые воспоминания, и каждый раз новые близкие люди. Представь, что будет, если информация обо всех сохранится в памяти? А вред очевиден. Это будет мешать жить и понимать происходящее. Человек не сможет чувствовать себя тем, кем он на самом деле является - самим собой. Он будет многолик и неадекватен. В живом мире это называется помешательством. Есть разные формы. Ну, представляешь, в тебе говорит не один, а два или три или больше человек?

- Но я ведь не человек. Пока я здесь, могу я помнить хотя бы своих последних родственников?

- Память прошлого забирается в то время, когда душа покидает тело. Таким образом, душа очищается, чтобы продолжить свой путь. И потом, пребывая здесь, раду необходимо обрести покой, восстановиться, чтобы двигаться дальше.

- Как же так получается, что человеку всё-таки удаётся вспомнить?

- Слишком велико бывает его желание узнать. И когда это желание по своей мощи становиться сильнее желания жить, - человек получает то, чего просит. Вселенная не может отказать, но в данном случае, она вынуждена поставить заслонку. За кажущимся открытием тайны мироздания – бездна и очутившись в этой бездне, человек совершенно перестает понимать действительность, а значит, перестает исполнять свои функции на земле. Эти люди живут на границе между двух миров. Они знают много, но от их знаний никому нет пользы. Часто, даже здесь нам не всегда удается реабилитировать такую душу. Бывает, вроде бы все хорошо, но такие люди не желают жить в действительности, не отпускают от себя хранителя, и мы вынуждены поставить барьер между ним и внешним миром.

-Что за барьер?

- Например, заболевание, означающее его полную капитуляцию от живого мира. Раз его душа не хочет принимать этот мир, он наполовину остается в нашем, даже после нового рождения. Он слышит и понимает только хранителя.

 – Но тогда ведь он должен быть наоборот мудрым.

- Если бы люди пытались понять и прислушаться к умалишенным, они бы узнали много. Но не каждому дано их понять, и иногда лучше не понимать вообще, чем понимать превратно. В общем, в мире людей такого человека не примут. Он будет влачить свое существование не в состоянии принести пользу никому, и не нужно ничего этого требовать от него. Просто надо понимать, что живя в живом мире он продолжает проходит свою школу в неживом. Однако его готовность «включиться» никуда не уходит. Ему только нужно отпустить хранителя, а сделать это он сможет только тогда, когда почувствует такого же мудрого и надежного человека, как его хранитель в живом мире с собой рядом. Когда поймёт, что нет ни прошлого, ни будущего. Есть только настоящее.

- Значит, к безумию склонны все умные люди?

- Ну, беспросветная тупость, я бы сказал тоже род безумия, причем небезвинная. От нее порой страдают даже больше те, кто имеет дело с её обладателем, чем он сам.

 

Глава 11.

Пока Валерий Сергеевич и его очаровательная спутница, заняв столик в самом углу зала, изучали меню, за накрытый для банкета длинный стол справа от них собирался народ. Гости гремели стульями, шуршали праздничными упаковками, громко приветствовали друг друга и знакомились, наперебой поздравляли юбиляра – грузного усатого мужчину в смешном клетчатом пиджаке. Истоцкий и Нона улыбаясь, переглянулись, выразив тем самым согласие с тем, что их уединение не обещает быть тихим и нетронутым.

- У людей торжество, ничего не поделаешь, - развёл руками профессор, - нужно было нам выбрать другой столик.

- Ничего-ничего. У них своя «свадьба», у нас своя. Не будем обращать внимания, - ласково улыбнулась Нона, осторожно дотронувшись своими тонкими пальчиками до запястья своего собеседника.

Этот жест ввёл бедного доктора в состояние ступора. Он уже не слышал, что заказывала Нона подошедшему официанту, а лишь молчаливо кивал головой в ответ на её обращения. В ушах стоял непонятный шум. Все голоса слились в какой-то единый звук, напоминающий жужжание пчелиного роя.

К счастью, предательское состояние навалилось ненадолго. Уже через какие-то пару минут «отпустило». Ещё некоторое время профессор пытался понять, где он и что с ним происходит. В следующее мгновение в его сознание закрался панический страх. «Сможет ли он контролировать свои дальнейшие действия? Сможет ли вообще вести себя, подобающе настоящему мужчине?»

На столик поставили графин с водкой и ведёрко с шампанским, отчего Истоцкому стало не по себе.

- Я, пожалуй, тоже выпью шампанского немного, сказал он, отослав официанта, чтобы самому открыть бутылку.

- А водку тогда кому же вы заказывали? – удивилась Нона.

- А пусть стоит. Что-то пока расхотелось, - внезапно осознав нелепость положения, будто оправдываясь, пролепетал Истоцкий. – Это я так, по привычке водку заказал. Знаете, когда с коллегами собираемся, то в основном её берём или на крайний случай коньяк. Вина никто у нас не пьёт. А вот сегодня мне хочется выпить с вами шампанского. В обществе такой милой леди просто непозволительно «набираться».

- О! Вы можете не беспокоиться об этом. Мне было лучше, если бы вы в моём присутствии чувствовали себя непринуждённо и спокойно. Так, как чувствуете себя тогда, когда отдыхаете с коллегами.

- Нет-нет, что вы, мне хотелось бы пообщаться с вами, будучи в трезвом уме, - рассмеялся Истоцкий, наливая в высокие бокалы шипучий напиток.

То, что контакт между ними состоялся, Валерий понял уже тогда, когда они вместе пригубили спиртное. Нона смотрела на него так, как смотрят на своих любимых героини киноновелл: выжидающе и томно.

Идиллию внезапно прервали крики ужаса за банкетным столом. Гости вскочили со стульев и сгрудились в одну кучу. Железное чутье доктора подсказывало, что кому-то нужно его помощь. Не дожидаясь приглашения, он вскочил и, успев только сбросить пиджак, кинулся в гущу людей. Быстро и настойчиво растолкав собравшихся, крича на ходу привычное «пропустите, я врач», Истоцкий оказался прямо над человеком в клетчатом пиджаке. Тот лежал в нелепой позе рядом с перевёрнутым стулом. Ситуация была критическая. Чтобы это понять, Валерию достаточно было кинуть один только взгляд. На лицо сердечный приступ. Правильно. Тут мало того, что лето, жара, так ещё волнения по поводу юбилея, взрыв эмоций, а дальше выпивка вот тебе и финал. Но прошло немного времени, а значит, шанс мог быть. Оценив обстановку, доктор, не медля, разорвал рубашку на груди несчастного и принялся оказывать ему помощь. Окончательно выдохшись, он ещё раз проверил пульс и, бережно опустив безжизненную руку, встал, наконец, с колен. Наступившую тишину разорвал дикий женский вопль…

Суета, шум и причитания сделали невозможным продолжение начатого вечера. Директор ресторана вышел к людям и публично извинился за доставленные неудобства. Бедняга! Он-то в чём виноват! Мало того, что после случившегося в заведении остались только самые стойкие, так ещё и проблемы, которые возникли в связи с оплатой, ему пришлось взять на себя. Как тут не пойти на уступки? Это дело чести.

Валерий и Нона были в числе тех, кто поспешил покинуть злосчастное место до того, пока труп вынесут санитары. Лицезреть подобное за ужином, это уж слишком!

 

«Есть контакт! »

Тусу при встрече старалась не касаться темы поминального дня, а Санюрик и не настаивал. Ведь теперь ему было понятно, насколько ей было тяжело в её ситуации. Тем более, что отношения между молодыми людьми в последнее время сложились дружеские. Они проводили много времени вместе. С этой маленькой девушкой ему было интересно всегда и везде. Она как солнышко, притягивала его к себе своим внутренним теплом. Санюрик даже словил себя на мысли, что день, когда он не увидел или не поговорил с Тусу, не складывался так, как ему хотелось. Однако душа просила больше, ей хотелось пылкой страсти, любви и приключений. Со своей юной подругой Санюрик общался на равных, посему в роли соблазнительницы она ему никак не виделась. А мужское начало в нём стремилось к противоположному, такому манящему, нежному, прелестному…

Вечером Санюрик пребывал в романтическом настроении. Насвистывая себе под нос песенку, молодой человек прогуливался в центральном парке. Вокруг было много красивых девушек, и он удивлялся, как раньше этого не замечал. Его внимание привлекла юная блондинка, которая стояла, прислонившись, к широкому стволу тополя и читала книгу. Она будто оторвалась от реальности и не видела и не слышала снующих туда-сюда радов. Присутствие Санюрика, притаившегося у дерева слева от неё, девушка тоже заметила не сразу.

- По-моему это очень скучно, читать стихи. Они навевают тоску. Гораздо интереснее то, что нас окружает, - Санюрик обворожительно улыбнулся, - разве природа нас создала не для наслаждения мгновениями любви?

Поначалу испугавшись внезапного появления юноши, красавица всё же очень быстро нашлась с ответом:

- Не всегда то, что нас окружает так же поэтично и мило. Я предпочла бы пребывать в мечтах, чем обманываться почём зря.

- Мне кажется…, - Санюрик походил на удава, гипнотизирующего свою жертву. Он ловко крутанулся и оказался прямо перед девушкой. Не отрывая пристального взгляда, юноша с обеих сторон опёрся на ствол дерева, будто не нарочно зажав незнакомку в тиски. – Так вот мне кажется, не стоит зря тратить время на мечты. Для этого есть озеро Грёз. Нужно жить, вдыхая воздух полной грудью и не о чём не жалеть.

Прелестная блондинка, минуту не отрываясь, смотрела своим ясными голубыми глазами на поклонника, после чего спокойно, но настойчиво, не отпуская из рук книги, с помощью локтей высвободилась из его искусственных объятий.

- Знаешь, я именно это и делаю. А вот ты как раз зря тратишь время на мечты.

Обескураженный Санюрик проводил взглядом спешно удаляющуюся девичью фигурку. «Я теряю хватку», тихо сказал он сам себе.

Но больше всего самолюбие Санюрика задело другое обстоятельство: тихо притаившись чуть в стороне, за всем происходящим наблюдала Тусу. Когда он её заметил, ничего не оставалось, как только подойти, чтобы не заработать репутацию «лоха».

- Ну что, опять не вышло? – не дожидаясь, пока приятель подойдёт, съязвила Тусу.

Санюрик смотрел на её лицо и видел в глазах обиду. Конечно же, она ревновала его! Иначе, на что и зачем ей обижаться? Мысль «действовать сейчас же» атаковала его разум мгновенно и бесповоротно. Ему просто жизненно важно было самоутвердиться. А это как раз тот случай, когда всё пройдёт как нельзя лучше. Он был уверен: на этот раз терпеть фиаско не придётся!

- Ты права! Нет, всё, я с этим закончил. Женщины говорят, что мужчины по сути своей охотники. Но это не про меня. С тобой-то я могу быть откровенным?

Тусу неуверенно кивнула, удивлённая, неожиданным поворотом событий.

 - Я не волк, а скорее стервятник, - продолжил Санюрик.  Мне больше по душе та добыча, которая покорна и доступна. Те, кто думает, что я буду мучиться, добиваясь взаимности, пусть «отдыхают». Но иногда мне кажется, что таких девушек не существует (сказав эти слова, Санюрик многозначительно посмотрел в сторону собеседницы). В последнее время мне ужасно одиноко.

Конечно же, это был намёк для Тусу. Он давал ей понять, что на самом деле «красотки» – это не его страсть. Что даже у такой простой несимпатичной рыжей девчонки гораздо больше шансов завладеть его сердцем. Надо сказать, он даже сам на мгновение поверил, что так оно и есть. Тусу «проглотила наживку». Она вдруг заметно успокоилась и как-то тихо и сочувственно произнесла.

- Да ладно, не переживай. Найдутся и такие.

- Ты думаешь? – Санюрик пронзительным взглядом окончательно обезоружил девушку.

Тусу густо покраснела и поспешила отвести глаза. Глядя себе под ноги, она, стараясь быть как можно более непринуждённой, ответила:

- Каждому из нас дано встретить свою половину. Я думаю, что если с тобой это до сих пор не произошло, то когда-нибудь наверняка произойдёт.

- Знаешь, если бы я тебя сейчас не встретил, то, наверное, очень расстроился бы, но ты меня успокоила. Спасибо тебе.

- Не за что. Мы же друзья. Значит, должны друг друга поддерживать.

Будто шутя, Санюрик накинул свою руку на маленькое плечико Тусу, и на мгновение  притиснул к себе, чтобы добавить своим словам ещё большую силу.

- Прогуляемся? – предложил он совсем растерявшейся от внимания девушке.

- Ну, если недолго. Я обещала Дигоре, что приду к ней поделиться впечатлениями о сегодняшнем дне.

- Вы с ней настолько сблизились? – Санюрик понимал, что даже в этом случае не должен положительно отзываться о мнимой сопернице ради достижения, желаемого эффекта.

- Ну, я же тебе уже говорила,  что наши с ней отношения доверительные только с одной стороны. С тех пор ничего не изменилось.

- Знаешь, я думаю, ты права. Я вообще никогда не доверял красивым женщинам. У них всегда на первом месте стоит только собственное я. Кроме того, чаще всего оказывается, что хорошие внешние данные часто предполагают частичное или полное отсутствие ума.

- Ну, ты к ней несправедлив, - как-то неуверенно стала на защиту своей хранительницы Тусу. – Дигора вовсе не глупа. Может быть, она наивна и проста. Она не допускает и мысли, что кто-то мог её раскусить и незаметно начать свою игру против её правил.

- Ну, тебе, наверное, виднее, - послушно согласился Санюрик. Его радовал тот факт, что Тусу хоть каким-то образом стала на защиту  Дигоры. Это означало, что он был достаточно убедителен и смог исключить или как минимум приглушить ненужную ревность.

- Ну, мне пора…, - тихо и смущённо начала прощаться девушка.

- А может ну её, эту Дигору! Пойдём-ка лучше искупнёмся в озере Грёз! – Санюрик широко улыбаясь, настойчиво потянул Тусу за руку в сторону водоёма.

- Нет, я не могу, в другой раз… Ты же понимаешь, мне сейчас никак нельзя подорвать доверие. А я ведь на многое рассчитываю….

- Тусу, ну скажи ей, что встретила меня, и я тебя уговорил…

- Нет, - девушка настойчиво и уже более уверенно высвободила свою руку. – Она должна думать, что я предана ей. Иначе нужная мне информация уплывёт  в неизвестном направлении.

 - Ну, как знаешь.… Тогда до завтра, - Санюрик притворился, что обиделся на отказ. – А ты говоришь, что есть такие женщины, с которыми легко договориться. Что ж, наверное, мне суждено провести остаток моих дней в одиночестве.

- Ну что ты такое говоришь?

Больше всего на свете Тусу сейчас хотелось бежать вслед за ним. Но уже почти в кармане лежал ключ к разгадке одной немыслимой тайны. И девушка понимала, что этим ключом она сможет открыть не одну дверь. В том числе и ту, что вела к сердцу Санюрика.

– Я уверена, что смогу тебя в этом разубедить, - тихим шёпотом поспешила она успокоить парня, ласково дотронувшись до его плеча. Но сейчас, мне, правда, нужно спешить. Спокойной ночи.

 

Глава 12.

Нона и Валерий Сергеевич вынуждены были выйти на свежий воздух, чтобы прогуляться по набережной.

- Вот живёт человек, живёт, решает свои проблемы, куда-то спешит, а тут: оп-па! И уже спешить никуда не надо…- дрожащим от волнения голосом произнесла Нона.

- Вы боитесь смерти?

- Я боюсь её непредсказуемости. Кто может знать наверняка, что с ним произойдёт завтра?

- Можно предугадать всё, что может произойти с тем или иным человеком, рассуждая по определённой логической цепочке.

- Никто не застрахован от подобных (Нона кивком головы показала на оставшийся позади ресторан) случайностей.

-  Нет ничего случайного, что не было бы преднамеренным.

- То есть вы считаете, что зная нечто, что следовало бы знать, этот несчастный мог избежать подобной участи?

- Конечно! Мы чересчур осторожны там, где нужна напористость, и чересчур самоуверенны там, где нужна осмотрительность. В этом наша беда. В том, что мы слышим ушами и смотрим глазами.

- А чем же надо? – Нона настороженно и внимательно всмотрелась в лицо Истоцкому.

Поймав её взгляд, он усмехнулся.

- Тем, что говорит и смотрит изнутри.

- Допустим, я прислушалась к своим внутренним ощущениям. Они мне говорят: Нона, сиди сегодня дома. С тобой может случиться беда, если ты пойдёшь гулять вечером. Как знать, что во мне говорит: голос разума или подсознательный страх?

- Нужно всё-таки учесть обстоятельства, которыми ты была окружена в последнее время. Они о многом могут рассказать и предупредить.

- Отлично! Что вы скажете о нашем пациенте? Он мог предугадать, что с ним в ближайшее время произойдёт подобное?

- Иного просто и быть не могло.

- Давайте-ка подробнее остановимся на этом, - Нона ловко запрыгнула на металлические ограждения и озорно стала качать ногами.

- Вот представьте, что тело человека – это машина, построенная по сложнейшей схеме. А душа – это пусковая кнопка. Они неотделимы друг от друга. Если ломается механизм – работа кнопки теряет свою значимость, если ломается кнопка – даже самый точный механизм невозможно привести в действие. То есть я хочу сказать, что тело наше нуждается в заботе. Но каким бы здоровым не было тело, его нездоровая душа не даст механизму под названием Человек работать исправно.

- Так, так. И какова же ваша роль в этой игре? И не перестарался ли тот, кто затеял этот мир, в случае с Валиком, например?

- Попробуем представить себя на месте нашего Создателя. Чтобы было понятнее, воспользуемся ещё раз представлением, что тело человека – это машина, душа – кнопка, приводящая её в действие. Так вот. Что видит Создатель? Машина в исправном состоянии, нужно только поменять кнопку. Но как быть? Ведь одно неотделимо от другого! Как же высвободить душу из тела, чтобы обновить её? Нужно остановить работу этого сложного механизма. К примеру, это будет авария, последствия которой позволят это сделать.

И вот пока Он меняет одно, другое нужно бережно хранить. А это уже моя задача.

Я просто жду, не тороплю события. Выполняю свою миссию, но ровно настолько,

насколько это допустимо. Чтобы обновлённой душе было куда вернуться и применить свой новый опыт, свои новые возможности. Чтобы ей не пришлось заново проходить нелёгкий путь от рождения до зрелости в другом, данном Создателем теле.

 

«Предвкушение»

Прощальное прикосновение девушки, неожиданно взволновало Санюрика. А трогательный взгляд обещал бурю эмоций. События вечера, приведшие к спонтанному и поспешному решению, порядком напрягли парня. Но какая-то необъяснимая тревога билась в груди. Не в силах уснуть, пребывая в странном беспокойстве, Санюрик долго смотрел в потолок. Еле слышным шёпотом молодой человек говорил с тишиной: «Что это? Сожаление? Стыд? Муки совести? Нет. Что-то другое. Ну, помоги ты мне, Вехоль! Ты же чувствуешь меня, ты же знаешь, что со мной!»

Правда то, что ответ приходит к тому, кто его действительно хочет знать. Хотел ли верить наш герой в то, что увидел? Судите сами. Внезапно, просветом на чёрном потолке выстроились в ряд четыре буквы ТУСУ.

Ну, конечно же! Это непонятная тревога была ничем иным как предвкушением любви! Неожиданное объяснение повергло Санюрика в смятение, но что может быть лучше этого благостного момента!

           

Глава 13.

- Вы когда-нибудь думаете о чём – то, кроме медицины? – Нона чувствовала себя некомпетентной в вопросах, которые обсуждал Истоцкий, что никак не позволяло ей держать верх над собеседником.  - И вообще можем мы поговорить на какие-то земные темы, не оборачиваясь на мнения философов?

- Вы только намекните, дитя моё, какие темы вам интересны и не сомневайтесь, всё лишнее мы опустим.

- Когда вы в последний раз были в кино?

- Я не бываю в кино по той простой причине, что мне доставляет удовольствие просмотр фильмов в домашней обстановке больше, чем в окружении чужих людей. Я стараюсь не упускать из виду новинки и просматриваю всё, что стоит посмотреть.

- И как же вы определяете, стоит или нет?

- Довольно банально. Просто начинаю смотреть, прокручиваю, если нужно вперёд, в поисках какого-то момента, который бы затронул…

- Ну, допустим, кино можно посмотреть и дома, а как же театр?

- Я не почитатель театрального искусства только потому, что не имею времени для  посещения театра.

- Скажите ещё, что ни разу там не были.

- Не хотел бы вас разочаровывать, но действительно не был.         

- Неужели вы думаете, что вот такая отрешённость от внешнего мира способствует вашему успеху?

- О каком успехе вы говорите?

- О том, который позволяет вам быть лучше других.

- Но я не лучше других.

- Ну конечно, я забыла о вашей скромности. А кстати скромность в наше время признали пороком сродни членовредительству.

- Да? Я не согласен с этим, но каждый имеет право на мнение. И потом, я вовсе не отрешён от мира. Напротив, я связан с ним чересчур крепко. Но каждый человек по-своему черпает энергию для своих свершений и выбирает для этого наиболее удобный для себя источник. Для кого-то это театр, для кого-то музыка, для кого-то уединение. Я люблю природу, и если мне удаётся высвободить какое-то время, непременно стараюсь побывать в лесу или у реки. Думаю, каждый должен заниматься тем, к чему лежит душа, иначе счастливым не станешь. Я стараюсь делать своё дело настолько хорошо, насколько это возможно. Это занимает большую часть отведённого мне времени, но и это делает меня счастливым. Признаюсь, иногда я сожалею, что пропускаю мимо себя так много интересных и достойных внимания событий. Как, например, какая-то оригинальная постановка спектакля или уникальная в своём роде художественная выставка. Ведь этим я лишаю себя возможности стать свидетелем проявления какого-то нового видения мира, лишаюсь некоего опыта, который мог бы мне пригодиться.

- И что, по-вашему, всегда нужно приносить что-то в жертву, чтобы просто хорошо справляться со своей работой?

- Это, я бы сказал, обязательное условие для того, кто хочет по-настоящему состояться в своей профессии.

- Интересно бы узнать ваше мнение насчёт того, чего же должны лишать себя, к примеру, актёры кино? – не без насмешки спросила Нона.

- Ну, начнём с того, что все они, без исключения лишают себя, прежде всего, покоя, нормального человеческого покоя. Затем идёт личная жизнь. Удаётся она у людей такой профессии не часто. Но истинную жертву приносят далеко не все её представители, а только избранные.

- И что это за жертва?

- Почему-то так сложилось, что люди боятся быть разоблаченными в своей двуликости. Хотя это нормальное, даже естественное состояние для них. Только тот актёр, который сможет признаться себе и всем вокруг в непостоянстве своей натуры, сможет быть неповторимым. Потому что он снимет с себя тяжесть лжи и притворства, отдастся во власть своей роли без страха и сомнений. Он в каждом персонаже будет играть себя, а не предложенного ему героя, независимо от того, хорош тот или плох. Вот в чём жертва. В том, что он будет настолько смел, что признает существование в себе и тёмной и светлой стороны, не боясь осуждения и досужих разговоров.

- Да разве это жертва? Быть достаточно умным, чтобы принять себя такого, какой ты есть, чтобы обрести равновесие…

- Вообще-то, это проявляет себя в последствиях. Но в чём-то вы правы. Ведь главное в данном случае идти выбранным путём до конца, не сомневаться. Но немногие способны нести в себе образ человека, которому нельзя доверять. Они хотят быть как все, начинают оправдываться и отвергать всё, сделанное ранее. Тогда и начинаются их мучения и страдания. Последующие роли неадекватны донельзя. Ведь в желании реабилитироваться, они напрочь забывают о своих принципах и просто перестают быть собой. Герои на экране теряют привлекательность, а нередко просто даже раздражают зрителя.  В итоге, единожды признанные гении, исчезают из виду так же внезапно, как и появились.

- Вы никак не можете обойтись без философских отступлений.

- Наверное, вы правы. Я привык детально размышлять…- Истоцкий замкнулся в себе и всю оставшуюся часть пути они прошли в молчании. Нона так и не решилась больше завести какую-то тему. Ей казалось, что она обидела своего спутника, но как загладить свою вину не знала.

- Может, зайдём ко мне, выпьем чаю? Я приготовлю свои фирменные бутерброды. А то ведь поужинать нам не удалось, - приветливо защебетала молодая женщина, когда они остановились у дверей её подъезда.

Профессор на мгновение даже лишился дара речи. Она приглашает его к себе! Значит ли это, что отношения между ними завязываются?

- Ну, так что, Валерий Сергеевич, - озорно продолжила Нона, и, видя, нерешительность пожилого мужчины настойчиво потянула его за руку, как ребёнок тянет родителя к прилавку с мороженным.

Смущённо улыбаясь, он поддался на провокацию.

 

«Любовь откладывается»

Наступившее утро принесло Санюрику горькое разочарование. Тусу не встретилась ему ни в саду, ни у фонтана, никто не видел её даже на озере Грёз. Теряясь в догадках, Санюрик вспоминал сказанное девушкой. Что она имела в виду, когда говорила о какой-то информации? Может, что-то случилось? Какой бы важной не была причина её отсутствия в этот день и в последующие семь дней, то было несравнимо с обманутыми надеждами несчастного парня.

Когда же, на восьмой день, Тусу всё-таки появилась, трудно было не заметить перемены, произошедшие в ней: блуждающая улыбка, отрешённый взгляд, небрежно уложенные волосы, неряшливый гардероб. Она сидела у фонтана, как ни в чём не бывало, казалось просто так. Но, когда Санюрик подошёл к ней, та оживилась, залепетала что-то бессвязное, глядя куда-то в одну точку перед собой:

- Ты не думай, я всё время о тебе думала, я всё помню, но мне нужно еще немного времени, еще совсем немножечко, - она прикусила губу и вдруг тихонько захныкала как маленькая девочка.

- Что с тобой? – Санюрик попытался обнять её за плечи, но та была слишком напряжена, чтобы ответить что-либо или даже поддаться на чьё-то сочувствие. – Ну, успокойся.

- Ты не подумай ничего, мне просто сейчас очень нелегко. Я ведь не только для себя стараюсь.

- Конечно, конечно, - спешно успокаивал её Санюрик, даже не пытаясь увидеть смысла в её словах. Но что-то в подруге его, несомненно, настораживало. Она явно была не в себе.

Их недолгий разговор закончился так же быстро и неожиданно как начался. Тусу вдруг резко вскочила, тревожно оглянулась по сторонам и всё так же, не глядя в глаза другу, пробормотала: «мне нужно идти, сегодня решающий день». Не дожидаясь, хоть какого-то ответа от Санюрика, она развернулась и быстрыми шагами направилась к своему дому.

Романтический настрой парня, который и без того заметно угас за прошедшую неделю, теперь вовсе исчез. Вместо него пришло знакомое чувство неуверенности. Что задумала эта рыжеволосая бунтарка, он не знал, но её вид производил сильное впечатление. Неужели ей действительно удалось найти доказательства своей теории? И всё здесь происходящее прикрыто завесой дурмана и лжи?

 

Глава 14.

Квартира Ноны существенно отличалась от жилища доктора. Здесь жизнь «била ключом».  Убранство гостиной кричало о жизнелюбии хозяйки. От обилия цвета у Истоцкого поначалу даже зарябило в глазах. Жёлтый и оранжевый, нежный салатовый и глубокий фиолетовый, пёстрые бабочки на стенах и белые облака на голубом потолке…комната «дышала и впитывала».

Сама Нона передвигалась по дому, как птичка перелетает с ветки на ветку. В одной руке она держала наполненный вином бокал, другой расставляла чайные принадлежности перед своим гостем. От выпивки Истоцкий отказался. Он опасался, что не сможет должным образом контролировать себя и свои инстинкты. Красавица же, быстро осушив один бокал, тут же наполнила его снова.

Бутерброды и чай, принесённые Ноной показались профессору просто божественно вкусными. Но, дожёвывая последний кусочек, доктор ощутил панический страх. А что дальше? Что ему делать теперь? От волнения у него даже прихватил живот, отчего несчастный мужчина почувствовал себя жалким и беспомощным. Раньше этого чувства ему не доводилось испытывать даже перед сложнейшими операциями.

- Хотите посмотреть мою спальню?

Неожиданное обращение Ноны повергло в смятение её гостя.

- Наверное, она очень красивая, - стараясь не выдавать волнения, ответил он, опустив глаза в пол.

- Она очень красивая, и кровать у меня большая и мягкая. Ну, пойдёмте, ну, давайте же!- подначивала Нона. Она была уже изрядно пьяна и вела себя уверенно и непринуждённо.

Чтобы не обидеть хозяйку отказом, Истоцкий поднялся и последовал за ней в спальню. Едва он успел войти, как молодица живо устроилась на гладких шёлковых подушках. Не оценить же утончённого изящества спальни было просто нельзя. Всё, до мельчайшей детали сияло цветом драгоценного металла. И шторы и лёгкий тюль, и огромное зеркало и грациозная статуэтка кошки у прикроватного коврика. Сама же Нона походила на богиню, прекрасную, чарующую, недосягаемую.

- Ну как? – вопрошающе взглянула она на  Истоцкого, заметив его оценивающий и одновременно заворожённый взгляд.

- Этот интерьер вам очень подходит.

- Может, вы присядете рядом со мной? Вам нужно непременно присесть, чтобы почувствовать, насколько комфортно спать в этой постели.

Как послушный школьник профессор снова подчинился. У него закружилась голова от нахлынувших ощущений. Он не мог даже мечтать об этом: такая королевская обстановка, девушка, притягательная краса которой просто сводит с ума, смотрит на него зовущим взглядом. Что с этим внезапным счастьем делать? Не слишком ли его много? Правда ли это всё или просто игра такая? Нона приподнялась на локте, чтобы подвинуться ближе к своему ошалевшему гостю.

- Можно я положу голову вам на колени? – кротко и невинно, как маленькая девочка спросила она.

Истоцкий почувствовал, как отчаянно заиграл его мечтающий разгрузиться от стресса кишечник. Колкая боль просто парализовала бедного мужчину. Не дав ответа, он вскочил, как ошпаренный.

- Простите, ради бога. Я вспомнил, это очень важно. Мне нужно наблюдать одного пациента сегодня ночью. Я обещал…меня просили помочь…заместить…Понимаете?

Истоцкий говорил сбивчиво и сумбурно, не задумываясь над смыслом сказанного. Да и это было сейчас не важно. Не мог же он прямо в этом доме справлять свои внезапно проснувшиеся потребности?

Не дождавшись, пока Нона что-либо ответит, доктор спешно покинул сначала спальню, а затем - квартиру. Уже оказавшись на улице, он почувствовал облегчение. Живот отпустило, спешить было уже некуда. Вздохнув, Валерий Истоцкий медленно побрёл по узеньким и уютным улочкам небольшого провинциального городка. Он часто ловил себя на мысли, что не скучает по Москве, и не понимал, почему кого-то этот город манит. Может оттого, что для них – это открытые возможности, а для него – как раз наоборот.

 

«Тусу нагнетает тучи на размеренную жизнь Санюрика»

Как бы там ни было, но Санюрик решил всё-таки сходить на урок, чтобы не вызвать подозрение у хранителя. Что-то подсказывало ему, что не нужно сейчас задавать Вехолю никаких лишних вопросов, в том числе и о Тусу. Вехоль же, заметил перемену в настроении подопечного, но не стал давить на него. Уж очень учителя радовали успехи, старание и любознательность юноши. Но буря надвигалась, она предвещала события, которым суждено было надолго остаться в памяти у обитателей неживого мира.

На следующее утро, не успев толком проснуться, Санюрик уже сидел на условном месте – у фонтана. Он знал, сегодня Тусу непременно придёт сюда, и она на многое откроет ему глаза.

Лишь только девушка появилась в поле зрения Санюрика, всё его тело будто налилось свинцом. Такой непреодолимой тяжестью давила на юношу эта ситуация. Он не был уверен, что поступает правильно, идя на поводу у своей безумной подруги, ровно, как и не было уверенности в том, что некто не использует его в своих целях.

- С новым утром! – в неожиданно громком приветствии Тусу напротив, чувствовалась уверенность и решимость.

- Здравствуй, - с настороженностью в голосе ответил парень, слегка обалдевший от резких перемен в поведении своей знакомой.

- Ну что, начнём о погоде или сразу по делу?

- Вчера ты мне дала понять, что близка к разгадке. Поэтому я и здесь.

Тусу несколько минут обдумывала что-то, с напряжением вглядываясь вдаль.

- Это неправда, что невозможно и опасно знать и помнить свои прошлые жизни в живом мире, - она с вызовом посмотрела на Санюрика.

- По-моему, глупо сомневаться в том, что говорит учитель. Зачем, по-твоему, ему врать?

- Как! Разве ты не понимаешь? Чтобы мы не смогли отказаться от той участи, которую нам выбрали.

- А с чего ты взяла, что кто-то захочет отказаться от своей участи? И причем тут прошлые жизни?

- Какой же ты наивный! Что же ты думаешь, что в живом мире тебя ждет дорожка, устеленная золотом? Уверена, что бед и неприятностей на пути каждого из нас подготовлено предостаточно. Иначе, зачем им нам здесь так долго держать?

- Ну и зачем?

- Затем, что слишком уж мы нагрешили, видимо, в прошлом своем. И знаешь, что это значит?

- Что?

- Это значит, что твое новое рождение – это сплошное наказание. Долгие и долгие  годы в живом мире ты будешь исправлять ошибки своей прошлой жизни.

Санюрик понимал, что в словах Тусу отчетливо просматривается смысл. Тусу же ликовала. Теперь она была уверена, что в лице своего друга она обрела союзника. Взбалмошная девчонка с нетерпением ждала, когда же он спросит ее о том, что она знает о тайне. Тайне, которая своим запретным смыслом будоражила ее душу, ее чувства. И надо сказать, долго ждать ей не пришлось.

- Постой, но ты сказала, что...

Внезапно Тусу закрыла ему рот ладошкой: - Молчи! Сюда идет Вехоль!

Санюрик встал, чтобы поприветствовать своего хранителя.

- О чем вы тут воркуете, голубки? – как всегда с ласковой улыбкой спросил учитель. Только теперь Санюрику казалось, что все это неискренне, нечестно: «Предатель! Лжец! Говорит, что хочет мне добра, а сам…»

Но нельзя было показать своего настроения, поэтому юноша поспешил загладить неловкое молчание.

- Тусу рассказывала, как здорово искупалась вчера в озере Грез.

- Да? – удивился Вехоль, с подозрением взглянув на девочку. А мне казалось, что вчера было ветрено, и погода для купания была неподходящая.

- Нет, что вы! – подключилась к разговору Тусу. - Вчера вечером ветра совсем не было, а когда солнце уже совсем село, вода в озере была как парное молоко, а какие чудесные сны мне снились после купания! В подтверждении своих слов она закатила глаза к небу, изображая удовольствие, которое она якобы получила.

– Может быть, я запамятовал и ветер к вечеру, в самом деле, утих, - неуверенно пробормотал Вехоль.

Он выглядел озабоченным. Было ясно, что слова Тусу не убедили его. Он изо всех сил хотел верить ей, но что-то в этой девочке его тревожило, настораживало.

«Надо поговорить с ее хранительницей, по-моему, она уделяет своей подопечной мало времени», подумал он про себя. Что-то незнакомое учителю сквозило и во взгляде Санюрика. «Какой-то он был неискренний, мальчик казался чересчур возбужденным».

- Что ж, я думаю, сегодня купание может доставить не меньшее удовольствие. Я как раз иду искупнуться. Не хотите ли со мной?

- Нет! – Тусу никак не хотелось именно сейчас отпускать от себя Санюрика и тем более находиться в обществе этого его Вехоля. Мы как раз собрались обсудить последние уроки. Правда, Санюрик?

Тот послушно закивал головой.

- Но это можно сделать и вечером, - возразил Вехоль, удивляясь неожиданному, внезапному рвению этих двоих к учебе, но, помолчав, добавил. – Впрочем, как хотите.

Учитель медленно повернулся и направился в сторону озера. Все вокруг благоухало: запах  зелени сливался с пьянящими ароматами цветов, а сама дорога к озеру представляла собой длинный зеленый коридор из декоративных кустарников. Прямо над головой кружили пестрые бабочки, отовсюду раздавалось веселое пение птиц. Но что-то не давало покоя мудрому Вехолю. У него перед глазами все время стояли растерянные лица Санюрика и Тусу.

 

Глава 15.

Окно профессора выходило в старый дворик. Вечерами здесь всегда было тихо и  безлюдно. Дом,  в котором он купил себе квартиру, был населён пожилыми  и престарелыми жильцами. В этом была определённая выгода. Во-первых, жильё обошлось ему дёшево, а во-вторых – местные жители не мешали ему жить своей обособленной жизнью. И до сих пор немолодому уже доктору было комфортно так существовать. Но теперь…Истоцкий не знал, радоваться ему или плакать по случившемуся. Да. Сегодня он явно «провалился с треском». «Но ведь можно ещё всё исправить, - думал он. - Нона умная девушка. Она обязательно его поймёт и простит». Около получаса Валерий вглядывался в тёмную пустоту окна, терзая себя сомнениями. Одно из них никак не отпускало. Оно закралось в голову ещё в тот момент, когда он констатировал смерть мужчины в клетчатом пиджаке. «А не был ли это знак? Знак того, что чувство, которому я позволил, наконец, войти в свою жизнь, не принесёт мне счастья, а напротив - погубит меня...»

 

«Санюрик и Тусу тайно проникают в комнату Провидения».

- Расскажи мне, что ты знаешь? – возбужденно заговорил Санюрик, как только Вехоль скрылся в зеленой чаще.

- Есть комната, через которую можно проникнуть к информации о прошлых наших жизнях. Я слышала, что такая информация туда постоянно поступает. Есть рады, которые в неком таинственном мертвом мире пишут книгу жизни – книгу настоящего, о нас значит. Там же можно узнать и о предстоящих рождениях.

У Санюрика перехватило дыхание.

- Откуда ты знаешь?

- Какой же ты наивный! Естественно такая комната должна быть. Откуда же, по-твоему, наши хранители берут темы для наших уроков?

- Они читают информацию по цвету нашей оболочки.

Тусу рассмеялась.

– И все? Они знают о нас все, абсолютно все! Многого они просто не могли прочесть по оболочке. Тусу многозначительно улыбнулась и наклонилась, чтобы поймать струйку фонтана, делая вид, что ей совершенно неинтересно продолжать эту тему. Но Санюрика было уже не остановить. Он не мог больше медлить не минуты. Не хотелось чувствовать себя обманутым, и не терпелось узнать все о своем прошлом и будущем.

- Тусу, ты же знаешь, мне очень нужно попасть в эту комнату.

- Ну, я не знаю, - Тусу продолжала свою игру и уже торжествовала «теперь-то он никуда не денется, он поможет мне туда попасть».

Санюрик не знал, что без  него Тусу не смогла бы, даже если бы очень-очень постаралась, осуществить свою затею. Для того, чтобы двери заветной комнаты открылись, нужен направленный поток энергии, причем не только женской, нужно два начала: мужское и женское. Уж что делать дальше Тусу знала, или считала, что знала.

Девушка предполагала, что если они попадутся, наказание будет ужасным, но теперь ей было спокойнее: как никак Санюрик разделит с ней эту участь. А с двоих и спрос меньше. Если разделить пополам, доля наказания сокращается вдвое.

- Тусу, миленькая, ну, пожалуйста, расскажи, как туда попасть, Санюрик уже не знал, как уговорить свою подружку доверить ей тайну тайн.

- Ну ладно, - Тусу перестала играть со струйкой воды и серьезно посмотрела на товарища:

- Ну, ты же понимаешь, что за это может быть?

- Откуда мне знать!

Тусу свирепо посмотрела в его сторону.

- Да ладно, не сердись, догадываюсь, что по головке не погладят. Но я нипочем не хочу рождаться и жить так и там, как мне укажут. Я должен знать, что меня ждет. Может, я предпочту остаться здесь навечно, чем мучиться в живом мире.

- Ну, смотри, - Тусу напустила на себя такой строгий вид, что в одно мгновенье даже напомнила Санюрику ее хранительницу.

Тусу встала и показала жестом: «иди за мной» и они направились в большой дом.

Санюрик не заходил в него с тех пор как попал в неживой мир. Выйдя за его стены, он перестал интересоваться назначением множества дверей, происхождением удивительного сада, и вообще всем, что в первые минуты пребывания в неживом мире вызвало у него бурю эмоций. Но Тусу почему-то не забыла…

Выйдя в холл, она сразу же повернула направо к уже знакомой Санюрику стеклянной лестнице. Он послушно следовал за ней. Поднимаясь по лестнице, молодые люди молчали. За прозрачностью стен и потолка можно было рассматривать плывущие облака и беззаботно парящих в них птиц. Поднявшись наверх, Тусу легко и непринуждённо, так, будто делала это уже не в первый раз, открыла огромную стеклянную дверь. Как уже было сказано, дверь была стеклянная, а значит прозрачная, и Санюрик готов был поклясться, что за ней ничего не было, но, тем не менее, уже в следующую минуту перед ними открылась узкая тропинка к удивительному саду. Как и тогда, когда Санюрик впервые ступил на эту землю, жизнь здесь была насыщенной. Всё так же летали птицы, беззаботно гуляли звери, и всё так же яростно благоухала растительность. Не дожидаясь, пока чары дивного сада вовлекут их в свой плен, Тусу подняла руки, соединив ладони. Не размыкая их, девушка причудливо выгнулась, чтобы дотронуться кончиками пальцев до своего живота. Стоя в этой странной позе, она произесла слова: «прими меня в себе как мельчайшую частицу тебя и оставь себе в залог!» Санюрик сразу вспомнил эти слова. Тогда, в первый раз их произносил Вехоль.

- Теперь ты сделай то же самое, - почти выкрикнула Тусу.

Санюрик поспешил исполнить, что было сказано. Запахи тут же утихли, рассеялись. По какому-то молчаливому согласию, молодые люди, взявшись за руки, поспешили от заветной двери-калитки.

- Что означают слова, что мы произнесли и этот странный жест? Не понимаю, как это вообще может быть связано с тем, что мы видим и чувствуем?

- Я могла бы тебе ответить просто: не знаю, просто повторила всё это за Дигорой. Но на самом деле я знаю, что к чему. Я знаю много, потому что любопытна. Так тебе нужен полный ответ?

- Конечно, нужен.

- Просто здесь всё не так как в нашем мире. Здесь мы, рады, как низшая каста после животных, птиц и растений. Они живее нас, понимаешь? Они существуют, а мы нет. А чтобы рады не могли причинить вред природе, против них поставлен барьер. Это такое своего рода заклятие. А жест и слова, которым сопровождается жест, означают и предполагают то, что если мною будет нанесён какой-то вред местной флоре и фауне, я буду должна принести себя в жертву, стать чем-то, что может быть полезным сему миру. Удобрением, например, ну или кормом для птиц. Ну, это в случае, если нарушу чем-либо эту гармонию. Понимаешь?

- Но я не понимаю, для чего все это, если прячется от человеческого глаза? Этого никто не видит.

- Можно сказать, что это образец того, как природный мир может выглядеть в действительности. Так говорит моя хранительница. Человек так отчаянно истребляет красоту на земле в своем живом мире, что когда-нибудь образ первозданной красоты просто сотрется из памяти людской. Поэтому хранители считают нужным сохранить это здесь, чтобы когда-нибудь вновь подарить это людям.

Теперь Санюрик понял, какой работой заняты хранители в свободное от занятий время. Сказанное девушкой почему-то заставило усомниться Санюрика в правильности своего поступка: ведь все-таки они делают людям добро, значит не такие плохие мысли у них в голове. Если всё так, могут ли они замышлять плохое против своих же подопечных? Ведь это их заботливыми руками созданы многочисленные цветники в саду, где так любят гулять они с Тусу, это их щедрыми душами согреваются здешние птицы, звери и насекомые. Каждую букашечку они стерегут как зеницу ока. Санюрику стало стыдно за то, что он задумал сделать.

- Может, ты хочешь вернуться?

Голос Тусу встряхнул юношу от его тяжелых мыслей. Она смотрела на него с вызовом и даже с некоторым презрением. – Угораздило меня с тобой связаться!

Недотепой в глазах своей отчаянной подруги оказаться было совсем неприятно.

Он громко и с обидой в голосе прокричал:

- Послушай, тебе надо, ты и возвращайся. Я думаю не об этом вовсе.

- А о чем же тогда?

- Не твое дело!

- Ну ладно, ладно, не обижайся.

Тусу осталась довольна полной капитуляцией товарища, и они двинулись дальше. Больше никто не проронил ни слова. А дальше был длинный белый коридор, стеклянная дверь и кажущееся ничего за ней перевоплотилось в огромное поле, будто освещенное лучами самых разнообразных цветов. Все они, искрясь, переливаясь сливались друг в друге образуя новые оттенки. Это зрелище будоражило и даже пугало своей необычностью.

- Что это?- Санюрик спросил, с трудом пытаясь скрыть предательскую дрожь в голосе.

- Это потоки энергии. Сейчас нам с тобой нужно слиться, - торжественно сообщила Тусу и взяла Санюрика за руку. Закрой глаза.

Прошло немало времени, пока они стояли вот так, взявшись за руки. Он чувствовал, как волны энергии обвивали его со всех сторон, чувствовал то тепло, то жуткий холод, то внезапную боль. Ему казалось, что-то металлическое и острое насквозь пронзает его и режет пополам. Санюрик уже начал думать, что не вынесет этого ощущения, как вдруг почувствовал мягкое и приятное тепло и все прекратилось.

- Теперь смотри, - услышал он голос Тусу и открыл глаза. Они стояли посреди белой комнаты. Белый пол, белый потолок. Белый или его нет вовсе?

 

Глава 16.

- Доброе утро, Валерий Сергеевич! – голос Ноны в трубке звенел как колокольчик. – Вы вчера так быстро покинули мой дом, что я не успела даже опомниться. Надеюсь, вы не в обиде на меня?

- Ну что вы, Ноночка. Я должен извиниться перед вами за свою такую безалаберность. Мне действительно нужно было бежать в больницу. А я совсем забыл.

- Ничего-ничего. Надеюсь, вы не опоздали к больному?

- Нет, всё в порядке. Я больше боялся, что подведу коллегу. Ведь обещал же…

- Ну ладно вам, Валерий Сергеевич. Можете не стараться. Я уже была сегодня в больнице. И знаете что?

- Что?

- Вас там не было со вчерашнего утра.

- Да что вы…вы ошиблись….вам не правильно сказали..

- Да перестаньте вы оправдываться! Я не сержусь. А звоню вам, потому что хочу успокоить, чтобы вы зря не переживали. Это может сказаться на потенции. Ну, всё, до встречи, доброго вам дня, Валерий Сергеевич.

Истоцкий чувствовал себя припогано. Ощущение своей неуклюжести мучило и не давало покоя. Вчерашнее поражение всё больше подталкивало его к мысли, что подобные попытки слиться с внешним миром мешают ему спокойно жить и работать. А значит, от них нужно отказаться. Отказаться от Ноны. Сможет ли он теперь это сделать? Сможет ли перестать думать о ней, мечтать оказаться рядом, чувствовать её запах, слышать её красивый бархатный голос?

 

«В которой Санюрик и Тусу узнают о своих прошлых и предстоящих рождениях».

- Что теперь? - Санюрик оглянулся вокруг. На первый взгляд здесь не было ничего, что могло бы хоть каким-то образом указать на прошлое или будущее присутствующих.  Однако Тусу вела себя абсолютно уверенно.

- Можешь считать, что ты находишься на страницах книги твоей жизни. Что тебе хочется почитать – решай сам. Смотри, как это делается. Тусу осторожно присела на корточки, приложила свои ладони к полу: «не по моей воле, а по воле, данной мне защитными силами, открываю страницу своего прошлого»

Внезапно, огромная белая стена замелькала как экран и постепенно, сначала еле заметно, а потом все четче и четче как на фотобумаге на нем стало проявляться изображение. Прямо перед собой Санюрик увидел женщину, окруженную людьми в белых халатах. Это на свет появилась Тусу.

- Здесь наврядли со мной произошло что-то значительное, а времени у нас мало, - засуетилась Тусу. Она встала и начала делать медленные обороты вокруг себя. Изображение как быстрая перемотка на видео забегало.

- Вот здесь, пожалуй, - Тусу остановилась, картинка замерла, а после того, как девушка снова дотронулась руками до пола, снова ожила. Перед ними стояла малышка лет пяти в нарядном платьице. Её называют ласково Иринка. Она поёт какую-то песенку. Пожилая леди аккомпанирует ей на рояле. Много мужчин во фраках и дам в изысканных вечерних нарядах. Среди них та же женщина.

- Вот моя мама, - улыбнулась Тусу.

Женщина выглядела уставшей, глаза ее запали, лицо имело землисто-серый оттенок.

– Пожалуй, дальше, - и Тусу сделала еще несколько оборотов.

Старенький, покосившийся домик. Тропинка, едва различимая за высокой сорной травой, разросшейся повсюду. На солнечном пятнышке у крыльца греется облезлый кот. Из дома выходит та же женщина – мама Иринки-Тусу. Она все так же красива, но выглядит очень плохо. Волосы ее седы, черные круги под глазами состарили ее молодое еще лицо до нельзя. Без того мрачную внешность дополняет старенькое выцветшее платье. У женщины в руках небольшой чемодан. Следом выходит девочка лет десяти. Это Тусу. Она в отличие от матери нарядно одета. Женщина провожает ее до калитки, где ждет представительный мужчина в белом костюме с тростью, чудь поодаль стоит шикарный старинный автомобиль. Женщина передает чемодан девочке и делает попытку ее обнять, но девочка брезгливо уворачивается от объятий, нехотя забирает из рук чемодан. В эту же минуту подбегает шофер, чтобы взять поклажу, но мужчина в белом выдергивает чемодан и резко передает обратно женщине. От неожиданности та роняет его, он раскрывается, и становятся видны заботливо уложенные детские наряды, сверху которых красивая фарфоровая кукла. Женщина поднимает куклу и протягивает мужчине, умоляющим взглядом просит взять хотя бы игрушку как память. Он берет, поворачивается к дочке и о чем-то спрашивает ее, показывая игрушку. Девочка озлобленно смотрит какое-то время то на куклу то на мать, потом подбегает, выхватывает куклу и бросаете в чемодан поверх одежек. На женщину жалко смотреть, на ее лице читается непоправимое горе, слезы застыли в глазах. Она начинает лихорадочно укладывать вещи в чемодан, старательно застегивает его, не поднимая лица. Видно, что она вот-вот разрыдается, подбородок нервно трясется, но она боится сделать это при дочери и ее отце.

Зато девочка заметно повеселела. Отмахнувшись от прощальных объятий матери, она скоренько забралась в машину и поторапливала отца.

Тот же виновато протягивает несчастной женщине несколько денежных купюр. Она некоторое время смотрит на деньги, потом ему в глаза, прижимая крепко к груди единственное, что осталось ей от дочери – её вещи. Затем, так и не взяв денег, как от проказы убегает в дом, громко рыдая, потому что уже больше не в силах сдерживать себя. Скорее раздраженный ее поступком, чем опечаленный, мужчина торопливо засовывает купюры в карман пиджака и спешит к машине. Шофер услужливо открывает перед ним дверцу.

Снова пауза. Санюрик взглянул на Тусу. Но теперь в ее глазах светился лихорадочный блеск. Она беспокоилась и желала знать, что же будет дальше. Поворот, другой.

Она, девушка шестнадцати лет в большой овальной комнате, окруженная друзьями. Входит отец. Вид у него мрачный. Он просит ее отлучиться с ним по важному делу. Она с недовольным видом уходит, извиняясь перед друзьями.

Отец протягивает ей письмо. В нем сообщается о смерти матери, о том, что она была сражена тяжёлой болезнью и последние пять лет вообще не вставала с постели. Умерла от голода, поскольку некому было подать еды. Соседка, которая безвозмездно ухаживала за ней последние годы, сама умерла. А написала письмо хозяйка дома, которая пустила жить женщину когда-то, пожалев ее. Сама она долго жила за границей и вот, возвратившись на родину, узнала о судьбе своей квартирантки, о чем сообщила немедленно.

Дочь, дочитав письмо, нетерпеливо выдержала паузу молчания, которую пытался создать отец. – Ну, теперь я могу идти?

Растерянный этой дерзостью он еще некоторое время в ужасе всматривался ей в глаза. Она протянула ему письмо.

- Хочешь, сохрани на память, только не надо изображать горе, я тебя умоляю. Мы все прекрасно знаем, что  эта женщина не заслуживает сочувствия.

- Эта женщина родила тебя! – хрипло выкрикнул отец.

- И потом опозорила. Разве она подумала, что скажут люди о дочери потаскушки!

- Замолчи! – крикнул отец и наотмашь ударил ее по лицу.

Юная красавица даже не успела опомниться, как отец упал перед ней на колени. – Прости, доченька, прости, это я во всем виноват. Я не должен был так с ней поступать. Она не виновата в том, что полюбила…

- Вот сначала разберись, кто прав тут, кто виноват, а потом лезь со своими нравоучениями.

Девушка ушла, хлопнув дверью. Отец стоял на коленях, закрыв лицо руками, и тихо шептал: «я во всем виноват, виноват…»

Иринка же, вернувшись к гостям на их вопрос, зачем звал отец, небрежно бросила: - Да, ерунда. Ничего важного.

Санюрик боялся взглянуть в сторону Тусу. Даже ему, стороннему наблюдателю, было больно видеть подобное. Девушка на мгновенье замерла. Глаза её были наполнены слезами и походили на две большие изумрудины.

- Может, не будем больше смотреть? – предложил Санюрик.

- Нет, будем, обязательно будем. Я должна всё узнать. До конца.

История следующих, недолгих лет жизни девушки была следующей.

Отец очень раскаивался в своем поступке в отношении жены, сокрушался по поводу воспитания дочери, и, не выдержав бремени вины, умер от очередного сердечного приступа. Всё свое состояние перед смертью поздно покаявшийся грешник завещал сиротскому приюту. А его дочери предстояло познать все муки нищеты и одиночества. Привилегированное общество от неё отвернулось, ушли друзья. Она осталась без средств к существованию. Не привыкшая к труду, чтобы хоть как-то прокормиться, она была вынуждена пойти торговать своим телом. Когда же душевные силы её иссякли, и она уже была на грани самоубийства, судьба свершилась сама. Несчастную зарезал похотливый клиент, которому она посмела отказать в услуге.

- Теперь ты, - не поднимая головы, тихо произнесла Тусу, когда на импровизированном экране мелькнула последняя картинка и изображение исчезло. Перед ними снова была белая стена.

– А будущее? Ты же говорила, что можно узнать будущее.

- Нет необходимости. Всё и так ясно. Давай, поспеши. Опасно здесь долго оставаться.

Санюрик присел на корточки и повторил всё, что перед ним проделывала Тусу.

Белая стена открыла взору грязную узенькую улочку.

Льет дождь, чьи-то ноги в огромных сапогах, тяжело ступают, мешают грязь. Человек виден только со спины. Это высокий, грузный мужчина в грубой одежде. Он останавливается, наклоняется и, подняв одной рукой крышку мусорного бака, другой бросает туда какой-то свёрток. Всё. И уходит. Теперь Санюрику и Тусу видно его лицо. Оно неприятное, всё в оспинах и прыщах. Но мужчина почти сразу выпадает из поля зрения. Внимание теперь сосредоточено на мусорном баке, из которого вдруг раздаётся плач ребёнка.

- Поздравляю, - с горечью в голосе произнесла Тусу. – Похоже, это ты.

- Но кто мои отец и мать? Хотя бы мать. Она ведь родила меня.

- Думаю, матери уже нет в живых. Судя по всему, она умерла при родах. А этот человек решил, что и ты тоже не жилец. По-моему имеет смысл прокрутить события дальше.

Санюрик сделал несколько поворотов.

Мальчик лет пяти бежит по зелёной лужайке. Он счастлив, смеётся. Подбегает к большому красивому дому. На крыльце стоит женщина. Она уже немолода, но красива и статна. С любовью она раскрывает свои объятия, чтобы приласкать шаловливого мальчугана. Новая мама называет его красивым мужественным именем Артур.

- Тебе повезло не только выжить. У тебя была семья, любящая мать.

Ещё поворот, ещё один, и ещё.

Юноша кричит и ругается. Он пьян, еле держится на ногах. В руках всё ещё держит бокал со спиртным, из которого поминутно отхлёбывает. В постели лежит женщина, она видимо, больна и не может подняться. В её чертах с трудом угадывается приёмная мать Санюрика. Обстановка, окружающая их, убогая. Куда делся тот красивый, ухоженный дом?

 Сын, которого, она окружила вниманием, любовью и заботой прокутил всё состояние, влез в долги, которые был уже не в состоянии выплатить. Продавать и закладывать было уже нечего. Больная и измождённая женщина рассказала юноше о том, как его нашли в мусорном баке бедные люди и принесли ей, в надежде, что хорошие условия жизни помогут малышу выкарабкаться. Ведь он был очень слаб. Знали эти люди и то, что женщина не так давно потеряла двоих своих детей и любимого мужа. Они умерли от заразной болезни, которую принёс в дом муж доктор. Несмотря на то, что бедной женщине пришлось ухаживать за всеми ими, болезнь по каким-то причинам пощадила её. А когда на пороге её дома появились двое мужчин с младенцем на руках, она решила, что такова её судьба. Трагическая история, рассказанная приёмной матерью, возымела обратный эффект. Вместо благодарности, вечно пьяный пасынок покинул дом, бросил её умирать одну. Долгие месяцы он скрывался от тех, кому был должен, но при этом влезал в новые долги и новые истории. Он жил тем, что, дождавшись ночи, грабил прохожих. Награбленное днём пропивал в каком-нибудь очередном кабаке, а ночью снова грабил. Иногда он делал перерывы, чтобы «зажечь» с какой-нибудь красоткой. И всё бы ничего, но две из них одинаково поразили обоих зрителей этой неписаной картины жизни.

Одна - красивая женщина, черноволосая, стройная, ухоженная как две капли воды похожая на Дигору. Здесь её звали Надей. Она не раз пыталась протянуть руку помощи молодому, красивому парню, но тот лишь пользовался её добротой и теплотой. В конечном счёте, она и сама была уже не рада тому, что связалась с ним. А нахальный юноша то в наглую приходил и просил денег, то взывал к жалости бедную молодую женщину, используя силу своего обаяния и её способность  к состраданию. Не раз Надежда, пользуясь, своими связями и деньгами помогала непутёвому поклоннику избежать тюрьмы.

Другая – юная рыжеволосая девушка, в которой оба наших героя узнали Тусу. Да, это была та самая Иринка.…Однажды согревшись в объятиях подвыпившего Артура, и выслушав его историю, она влюбилась в него. Их судьбы были в чем-то схожи, отчего девушка увидела в этой встрече нечто судьбоносное. Любовь к молодому человеку заставила Ирину изменить свою жизнь. Являясь одной из представительниц древнейшей профессии, она решила покончить с прошлым, несмотря ни на что. Девушка пришла к Артуру, чтобы просить его забрать её из места, в котором ей приходилось обитать. Ей больше некуда было идти. Но её избранник оказался слишком пьян, чтобы выслушать и поддержать подругу. Несколько дней она бродила по задворкам и боролась с желанием броситься с моста в реку. На третий день снова пришла к Артуру. Но и тогда он ничего не предпринял, чтобы освободить девушку от её тяжкой ноши. Вернувшись в притон после очередного свидания с любимым, девушка сделала несмелую попытку отказаться исполнять обязанности, за которые ей были предоставлены крыша над головой и нехитрая еда. Чем это всё закончилось, уже было известно из истории прошлой жизни Тусу. Какова же судьба Артура-Санюрика? Довольно банальна для этой истории. Его зарезали друзья- собутыльники во время очередной пьянки.

- Так вот откуда это ощущение, что мы давно знакомы, - прошептала угнетённая увиденным, Тусу.

- Наши хранители знали об этом. Но Дигора. Как объяснить её присутствие в моей судьбе? Впрочем, мне сейчас многое стало ясно. – Санюрик лихорадочно стучал пальцами о пол, всё еще продолжая сидеть в позе, которую занял при просмотре.

- Что?- Тусу оживилась. – Что тебе ясно?

- Я видел всех этих людей раньше. Ты даже не представляешь, где.

- Санюрик, ну не томи, говори скорее! – Тусу собрала свои маленькие ладошки в замок, и, не вставая, на коленках подползла ближе к юноше.

- Я видел их всех в поминальный день. Этот грузный мужичина – похоже, мой отец. Он говорил со мной из тюрьмы. Каким-то образом у него оказалась моя взрослая фотография. Он просил у меня прощения. Женщина, похожая на Дигору просила меня отпустить её. Ещё был парень. Он просил совета и подсказки. Это мой товарищ по несчастью, с которым я провёл последние годы моей жизни в скитаниях и бедствиях. Он такой же бедолага, как и я, сбившийся с пути. Но он ещё там, а я уже здесь…

- Ну что, ты всё еще хочешь увидеть своё будущее?

- Ну, хотя бы в общих чертах.

- Тогда давай, делай то же самое, только теперь открывай страницу будущего.

В этой новой жизни у Санюрика были родители, но кроме него в семье насчитывалось ещё шестеро полуголодных полуоборванных сестёр и братьев. Родители беспробудно пили, напрочь забывая в минуты своего веселья о детях. Здесь практиковались частые избиения пьяным отцом, бесконечные наказания за проступки, которых не было. Но одна из картин, которая предстала перед глазами нашей парочки, повергла их в шок. Маленький двухлетний братишка Санюрика стоял босыми ногами на снегу в одной тоненькой рубашечке. Он плакал и стучался, просил, чтобы его пустили назад. Но ему никто не открывал. Горе-родители выгнали его из дома за то, что тот без спросу взял со стола кусок колбасы. Братья и сёстры в испуге прижавшись друг у другу, сидели в углу, из которого им было запрещено выходить под страхом того же наказания. Страх жгучего холода пугал больше чем кричащий о еде желудок. Что было дальше Санюрик и Тусу решили не смотреть. Всё было и так ясно. Новая жизнь представлялась сущим кошмаром и не сулила радости.

Назад они возвращались молча. Не потому что им не было что сказать друг другу, а потому что тяжесть от увиденного мешала говорить, потому что горечь сдавила горло.

 

Глава 13.

После пятиминутки Истоцкий и его коллеги Вадим Антонович Амонин и Михаил Михайлович Свойский решили ещё до обхода выйти в больничный дворик подышать свежим воздухом, перевести дух, поделиться соображениями. Было ещё только полдевятого, не такое уж раннее, но всё-таки утро. А солнце уже жарило как в полдень.

- Что же будет днём? – взглянув в небо, завёл разговор о погоде Вадим Антонович.

- Скорее всего, к обеду пойдёт дождь, - предположил Истоцкий.

- Ох! Не люблю я эти жаркие денёчки. Сколько себя помню, вечно какие-то осложнения начинаются. У одного перитонит, у другого давление, у третьего – сердце, - уныло констатировал Михаил и закурил.            

- Ты когда бросишь? Не у тебя ли в подопечных больной с прокуренными лёгкими? – шутя, заметил Истоцкий.

- Вот чем дальше, тем больше понимаю, что, наверное, не брошу никогда. Если брошу, то спирт глотать начну или ещё хуже, на наркоту подсяду. У меня организм такой, не выносит стрессов, сразу начинает давать сбои. Вот я и вынужден прибегать к искусственным стимуляторам.

- Стимул нужно в другом искать, - беззаботно посмеиваясь, включился в разговор Вадим Антонович. - В женщинах красивых, например.

Говоря последнюю фразу, Амонин явно кого-то конкретно имел в виду. Очень скоро стало ясно о ком идёт речь.

Истоцкий посмотрел в сторону, куда повернули свои головы его собеседники. Зрелище было достойно внимания. Из шикарного чёрного авто выходила сногсшибательная красавица. Чёрные длинные волосы, затянутые в хвост, нежной волной обрамляли безупречные формы. Донельзя короткое платье лишь слегка прикрывало её красивую попку, оставляя любопытному взору нижнюю часть этой аппетитной части туловища. Мало того, платье было сшито из тончайшей ткани цвета белого металла. При желании можно было рассмотреть каждую деталь совершенного женского тела. Но даже невооружённым глазом нетрудно было обнаружить отсутствие бюстгальтера и наличие трусиков, с трудом справляющихся со своим предназначением. Выйти из машины девушке помогал не менее интересный представитель мужского пола. Такие экземпляры можно встретить разве что в столичных стрипклубах. Красоту его тела оценили даже мужчины, стоящие рядом с Истоцким.

 - Это сколько нужно работать над собой, чтобы придти к такому результату! – восхищённо прокомментировал Михаил.

- Ну не в каждом красивом теле здоровый дух, - с сарказмом намекнул на возможную мужскую немощь, Амонин.

- Ой, ну ладно. Брось ты эту зависть.

- Причём тут зависть?  Что ты думаешь, вся эта красота – полезная мышечная масса? Я тебе потом расскажу, что эти мальчики кушают и колют, чтобы так себя преобразить.

Два хирурга напоминали собой юношей в подростковый период. Они спорили так бурно, будто от этого зависела их состоятельность. Не до разговоров было только Истоцкому. Ведь очаровательной спутницей крутого качка был ни кто иной, как Нона.

И она направлялась прямо в их сторону.

- Здравствуйте все! – осветила своей лучезарной улыбкой кучку мужчин прекрасная дева.

- Здравствуй, наше солнышко! – «засияли» коллеги Истоцкого.

- А вы, Валерий Сергеевич мне не ответите? – с вызовом продолжила красавица.

Доктор смутился от этого подчёркнутого внимания к себе, отчего даже покраснел.

- Здравствуйте, Нона. Вы потрясающе сегодня выглядите. Но я не думаю, что больница, вроде нашей – место для демонстрации своих прелестей, также как миссия, которая привела вас сюда – не то действие, которое должно сопровождаться подобными экспериментами в переодевании.

- Ну, брось ты, Сергеевич. Что ты, в самом деле, брюзжишь как старец. Наоборот, пациенты как увидят эту красоту, так сразу и поправляться начнут, - пошутил Амонин.

- Да ладно, Вадим Антонович. Спасибо за доброе слово, но я на самом деле даже не собиралась заходить внутрь. Просто ехала мимо, увидела вас и решила выйти поприветствовать, а заодно поинтересоваться состоянием моего «подшефного» пациента.

У меня сегодня другие планы. Мы с Пашей….Да, кстати, познакомьтесь, это Павел, мой милый друг - загадочно улыбнулась Нона, по-родственному прислонившись к красивому телу своего спутника.

Все, включая Истоцкого, пожали руку сияющему «апполону».

- Так вот, мы с Пашей, - продолжила Нона, - решили сегодня весь день провести вместе. В последнее время это так редко удаётся.

- Вы чудесная пара. Думаю, вам нужно подумать о том, как провести вместе всю жизнь, - льстиво высказался Амонин.

- Ой, спасибо, Вадим Антонович, - притворно смутилась девушка, - мы обязательно подумаем над этим. Правда? – обратилась она к своему крепкому другу.

- Что касается меня, то я ничего не имею против, дело за твоим решением, - красавец богатырь обнял свою спутницу как собственность, и тесно прижав к себе, поцеловал в губы.

Эта сцена походила на шоу, разыгранное на показ. Но для чего? Зачем? Истоцкий был обозлён и обижен, хоть и понимал, что всё произошедшее – только фарс.

- Да, кстати, что касается Валика, то он пока без изменений, - крикнул вслед удаляющейся парочке, доктор. – Вы ведь это хотели узнать?

Вместо ответа Нона, обернувшись, сверкнула ядовитым взглядом. Она не любила чувствовать себя проигравшей. Никто этого не любит.

 

 «Разлука»

Тусу и Санюрик втайне, конечно же, надеялись, что остались незамеченными, но смутная тревога не оставляла их всю дорогу.

Оказавшись в овальном зале, они, уже, было собрались распрощаться и разойтись по своим боксам, но тут одна из дверей отворилась и оттуда вышла Дигора. «Если что, мы искали Вехоля» быстро шепнул Санюрик на ухо Тусу. Но Дигора ни о чем не спросила. Она подошла к ним. В ее глазах был …страх. Хранительница смотрела на них и не могла вымолвить ни слова. Под этим взглядом все мысли о какой-либо лжи улетучились сами собой. Пойдемте со мной, - позвала безапелляционным тоном Дигора. Она завела их в комнату излучения и поставила к стене обоих, чтобы отснять цвет информационных оболочек. Взгляд ее стал еще более жестким. И вместе с этим было, похоже, что она очень растеряна. «Оставайтесь здесь и ждите меня», - помолчав, дрожащим голосом сказала хранительница и выскользнула за дверь. Санюрик и Тусу переглянулись. То, что они увидели на вновь созданных полотнах, шокировало и их. Изображение представляло собой две угольно-черные тучи.

- Значит, Дигора обо всем догадалась и теперь все расскажет Вехолю, -  испуганно зашептал Санюрик. - Что же теперь будет?

- Надо что-то делать. Помни, они не позволят нам выбрать другую судьбу! – сгущала краски Тусу.

- Что же мы теперь можем сделать? Бежать нам некуда.

- Я знаю только один выход, - суетливо защебетала Тусу. Нам нельзя их дожидаться. Скорее! Бежим в Солнечный зал. Сядем на первое облако и улетим. А уж там, на земле, сами выберем, у кого родиться.

В следующую минуту они уже бежали по странному тоннелю в направлении солнечной комнаты. Санюрик понятия не имел, о чём говорила девушка. Ему не было ничего известно ни о каком Солнечном зале, ни облаке, на котором можно улететь, но теперь он полностью полагался на свою находчивую подругу. У него не осталось сомнений на её счёт. Добравшись до места, Санюрик и Тусу притаились за огромной колонной и стали наблюдать за происходящим. Комната, а точнее огромный зал был набит людьми и хранителями. Все они будто слились в одно большое пятно, потому что их оболочки сверкали золотом

- Ну и как ты предлагаешь нам остаться незамеченными? - тревожно оглядываясь, зашептал Санюрик. В этом зале наши угольные оболочки сразу становятся заметными. Ничего не выйдет. Зря мы ушли из комнаты излучения. Если нас здесь найдут, будет еще хуже.

- Посмотри лучше на хранителей. Они ведь тоже в золотом. А с ними этого не может быть. А что это значит?

- Тусу, не томи, я понятия не имею ни о чём, что здесь происходит?

- Они в защитных плащах. И нам нужно достать такие же.

- Легко сказать, достать. Они ведь хранители. Для них все двери открыты…

- Положись на меня. Тусу схватила Санюрика за руку и потащила за собой. Они как две черные тени бежали по коридору, пока не остановились у таблички «комната резервной энергии». Тусу решительно толкнула дверь. Откуда-то из глубины раздался скрипучий голос «Пароль» Тусу села на корточки, обхватила голову руками и произнесла
»Храню как броню». Стена открылась и Тусу сделала шаг вперед. Стена тут же закрылась за ней. Через минуту Она снова открылась и Тусу появилась в сияющем золотом одеянии, ниспадающем до пят.

- Теперь ты делай то же самое, - поторопила она Санюрика. Когда наденешь плащ, скажешь «хранить, чтобы жить».

- А голову обязательно руками обхватывать?

- Обязательно.

- Зачем?

- Ну, чтобы не передалась информация о тебе.

- Откуда ты все это знаешь, это все и пароль?

- Женщины любопытны, - лукаво усмехнулась Тусу.

Собравшиеся в зале уже прочитали посвящение, но дерзкие беглецы ничего не знали об этой процедуре. Впрочем, и это не помогло бы им. Но, может быть, услышав то, что там произносилось, они бы не сделали того, что задумали, избавив себя тем самым от бед и несчастий, которые навлекли на себя сами.

Шальная парочка присоединилась к «золотой» толпе, когда уже происходила посадка на облако.

Представительниц женского пола пригласили к выходу. Тусу крепко сжала руку Санюрика, блеснув влажными от волнения глазами из-под широкого золотого капюшона плаща: - Может быть, увидимся, не прощаюсь. – И поспешила слиться с толпой. Когда все были в сборе, по сигналу Ританга огромная стена будто растворилась, открыв вниманию пронзительно белое пространство. В него, будто в неизведанную пустоту стали проходить рады женского пола. При полной тишине, без лишней суеты, размеренно и спокойно происходило это действо. Санюрик замер, наблюдая это таинственное зрелище. Он даже не заметил, как поток прекратился, и отсутствующая стена вновь возникла перед глазами.

 

Глава 14.

- К вам можно? – прикрывая за собой дверь кабинета, поинтересовалась Нона.

- Входите, – коротко ответил Истоцкий, не отрываясь от своей бумажной работы.

- А сегодня я в надлежащем виде? Взгляните, пожалуйста.

- Вполне, - спокойно ответил доктор, оценивающе взглянув на молодую женщину из-под очков.

Но короткого ответа Ноне было недостаточно. Она шла в наступление, хоть профессор ещё не успел этого понять.

- Ну, спасибо. А вообще, если вы заметили, вашим коллегам понравилось то, как я вчера выглядела.

- Мне тоже понравилось, если вы заметили. Ещё бы! Вы ведь выставили напоказ все ваши видимые и не очень видимые достоинства. И потом этот ваш ухажёр… просто полная идиллия. Вы действительно друг другу подходите.

- Вы, в самом деле, так считаете? – притворно прошептала Нона, усаживаясь на стол прямо перед доктором.

- Могу я узнать, что вы сейчас делаете? – смущённый Истоцкий даже не сделал попытки убрать из-под зада красавицы важнейшие отчётные документы.

- Как? Разве непонятно? Соблазняю вас. – Нона смело взяла руку профессора, и, вытащив из его плотно сжатых пальцев ручку, прижала ладонью к своей красивой ноге.

- Кто-нибудь может войти…- не поднимая глаз от точёной гладкой ножки, хриплым голосом выдавил из себя мужчина.

- Вас смущает только это? Если так, то я закрою дверь на ключ, - тихим и таинственным шёпотом продолжила Нона.

Истоцкий не знал, что ответить. Такая откровенная близость милой его сердцу женщины его обескураживала.

- Молчание – знак согласия, - уверенным тоном сказала она, встала и направилась к двери.

Когда же щёлкнул замок, профессор неожиданно «включился». То ли обида вчерашнего дня напомнила о себе, то ли страх предполагаемых неведомых ощущений снова сковал его разум.

- Я, наверное, не слишком молод и не так хорош, как этот ваш «аполлон», а потому не так смел, как бы вам этого хотелось.

- Ну что вы, ваша застенчивость так подкупает…, - интимным шёпотом проговорила Нона, приближаясь к столу, из-за которого так и не встал доктор, - а может, всё-таки, мы перейдем на диван? Он такой большой и удобный.

Истоцкий резко выдернул свою руку из горячей ладошки молодой женщины.

- Я не понимаю вас, моя хорошая. Что вы от меня, всё-таки хотите? Я же уже сказал, что я не могу быть таким, каким вы меня себе представили. Меня учили уважать женщин, но в данном случае, я даже не знаю, надо ли вам это?

- Ну что же вы такой закомплексованный? Времена чисто платонических отношений канули в лету. И правильно. Разве это не вредно для здоровья мужчины желать и не получать? Вы же доктор, должны знать это.

- Я способен себя сдерживать в животных инстинктах. И хочу вам дать понять, что чистота отношений для меня стоит на первом месте.

- То есть вы считаете, что наши отношения станут грязными, если вы меня возьмёте на этом диване?

- Того, о чём вы говорите, я даже представить не могу. Я слишком хорошо к вам отношусь, чтобы вот так бездумно набросится на ваше тело.

- А вы набросьтесь, и увидите, что это не так уж плохо, - продолжала настаивать Нона, усевшись на диван и с вызовом раздвинув ноги.

- Ничего не получится. Для меня это не так привычно как для вас, - то ли с раздражением, то ли с горечью почти выкрикнул Истоцкий, стараясь не смотреть в сторону своей собеседницы.

- Вы считаете меня развратной? – в голосе женщины прослушивались нотки гнева.

- А кто на моём месте, считал бы иначе? Вчера вы раздвигали ноги на заднем сидении авто молодого красавчика, а сегодня на моём диване. Как я могу знать, что взбредёт вам в голову завтра?  И я должен считать это нормальным?

- Ну, во-первых, я не раздвигала ноги на заднем сидении, если вам угодно это знать. Вы не хуже меня понимаете, что между мной и тем смазливым полудурком ничего не было. Я просто хотела вызвать вашу ревность. Видимо, перестаралась. Но теперь, когда я вам призналась, вы успокоились? Идите ко мне.

- Вы сладкий кусочек, моя милая, но мне в моём возрасте нельзя много сладкого. Я опасаюсь за последствия.

- Так. Ну, хватит. – Нона встала с дивана и поправила платье. – Надоело мне с вами возиться. Вы сами разберитесь, что вам надо. И только не надо мне говорить о моей ветрености. Дело не во мне. И вы это прекрасно понимаете. Я хотела вам помочь. Вижу же, что живёте как рак-отшельник. Сидите в своей заводи и света белого видеть не хотите. Сковали себя своими старческими принципами и считаете, что имеете право кого-то осуждать? Вы-то конечно святой! Ну и оставайтесь ни с чем! Всё я прекрасно понимаю. У вас женщины не было никогда. Вы просто боитесь неведомого. Ну и чёрт с вами! Так и загнётесь, не узнав, что такое страсть земная!

Нона вышла из себя. Она то кричала, то переходила к зловещему шёпоту. Ей нужно было выплеснуть все эмоции, и она это делала это на совесть.

Истоцкий уже сожалел обо всём сказанном. Он ненавидел себя за свою нерешительность, корил за неумение обращаться с женщинами. Ему хотелось всё вернуть назад, но в данный момент это не представлялось возможным.

- А я ведь, чуть не влюбилась в вас, - продолжала разгорячённая Нона. -  Готова была закрыть глаза на вашу неуклюжесть и материальную несостоятельность. Мне теперь даже подумать страшно об этом. Это же какой надо быть дурой, чтобы запасть на старого маразматика, вроде вас. Ходячая энциклопедия, лишённая всяких проявлений чувств. Да вам же все обзавидовались, когда поползли слухи о наших отношениях. И это, между прочим, сказалось на моей репутации. А вы мне говорите о своём уважении, указываете на мою аморальность.

- Нона, вы меня не правильно поняли. Я лишь пытался объяснить причину своего бездействия. – Истоцкий предчувствовал своё полное поражение, но ещё надеялся хоть как-то спасти положение. – Я…

- Да пошли вы!- резко прервала профессора Нона. И знаете, не думайте, что вы один такой умный и замечательный. Всё ещё надеетесь обмануть кого-то? Неужели вы и вправду верите, что никто не догадывается о том, что вы себе здесь позволяете? Я вам не преданный пёс, а дикая, необласканная кошка. Очень злое и мстительное животное, знаете ли. Поздравляю! Вы обрели в моём лице врага. Закончив свою речь этими словами, Нона как пуля вылетела из кабинета, оставив в напоминание о себе нежный аромат духов.

 

«Возвращение»

- Давай вернёмся, - тихий шёпот Вехоля заставил Санюрика вздрогнуть от неожиданности.

Встретившись взглядом со своим хранителем, юноша не увидел в его глазах злобы либо обиды. В них была решимость, смешанная с тревогой.

- Что мне будет?

- Ты бы лучше подумал над тем, что будет, если ты сейчас пойдёшь следом за Тусу.

Я не держу тебя, хотя должен. Подумай сейчас, хорошенько, действительно ли ты хочешь уйти в живой мир без хранителя?

Санюрик готов был заплакать от отчаянья. Когда бы сейчас рядом с ним была Тусу, он бы точно знал, что ему делать. Картины его прошлого и будущего мелькали у него перед глазами как один сплошной кошмар. Всё смешалось: обида и боль, страх и стыд.

Ританг снова ударил в гонг и пригласил к выходу представителей мужского рода. Санюрик снова с немым вопросом взглянул в глаза хранителю. Юноша ждал от своего учителя какого-то решающего, убедительного слова.

-  Ты усложнил свою задачу, но я знаю решение. Поверь. Оно есть.

Санюрик снова почувствовал желание открыть свою слабость перед учителем, отдаться  во власть его мудрости, подчиниться его силе. Но что-то не отпускало его. Юноша так и продолжал стоять скованный нерешительностью.

Вехоль, выждав ещё несколько секунд, резко развернулся и, не оборачиваясь, пошёл прочь из Солнечного зала. Оставив выбор за Санюриком, хранитель  рисковал всем. Но он также знал, что насильственное удержание не исправит положения, а напротив, подорвёт доверие. А пока, ступая по длинному пустому тоннелю, Вехоль слышал только глухие отзвуки своих шагов. Каждый шаг как удар молота больно бил по вискам.  Подойдя к концу тоннеля, хранитель остановился. Он чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. Минута, другая и всё его существо затрепетало от радостного облегчения. Там, на другом конце  послышался шум и звук чьего-то спешного передвижения. Через недолгое время Санюрик уже стоял за спиной у учителя.

 

Глава 15.

Истоцкого вызывали в институт. Впрочем, как и всю бригаду врачей и сестёр, присланных с целью передачи опыта. Было принято решение раз в неделю отправлять пару-тройку специалистов с целью осуществления контроля за новым оборудованием и правильностью ведения послеоперационного периода. За время пребывания работников института нейрохирургии в небольшой провинциальной больнице, кроме Валентина поступило еще двое пациентов с подобными травмами. Им довольно успешно была оказана помощь, и они уже быстро шли на поправку. Положение же Валика оставалось стабильным. Как и месяц назад, он всё ещё находился в состоянии сопора. Каждый день профессор лично досматривал его, не переставая верить в  полное выздоровление своего подопечного. Но не все были так уверены…

- Вы должны забрать Валика с собой. – Нона вошла в ординаторскую, когда Истоцкий был там один, и сразу уселась поудобнее, отчего стало ясно, что настроена она решительно. - Я узнавала: он транспортабелен и может перенести дорогу. В условиях вашего заведения его лучше обследуют. Может, да и найдётся объяснение его такому состоянию.

- Мне не нужно искать объяснения. Всё и так предельно ясно. Он будет здоров, но ему нужно время, - Истоцкий явно был рассержен из-за столь выраженного недоверия к его доводам.

- Ему нужна ещё одна операция!

- С чего вы это взяли?

- Почему вы не удалили все гематомы, которые у него образовались после травмы?

- Откуда у вас такая информация?

- Вы же сами мне показывали изображение поражённых зон.

- Вы ничего не поняли.

- Конечно же, куда мне понять! Вы провели эксперимент на голове Валика, и теперь спокойно наблюдаете за тем, произойдёт ли чудо. Уверена, в институте вас за это по голове не погладят, если узнают…

Истоцкий тревожно взглянул Ноне в глаза. «Неужели она вправду способна на такое? Но как ей объяснить, что именно его метод работы – минимум вмешательства, до сих даёт такие положительные результаты? Сможет ли эта девушка понять, что если пациент перестанет получать созданный им лично, но никому неизвестный доселе препарат, он будет обречён? А ведь переезд подразумевает это. В условиях института профессор не сможет всегда находиться рядом с Валиком. А здесь он, по меньшей мере, может перепоручить это действо доверенным и преданным лицам».

- Случай с Валентином помог нам опробовать привезённую аппаратуру, на практике ознакомить персонал больницы с новыми условиями в их работе. Что тут говорить? Сколько тяжёлых случаев им пришлось наблюдать, опустив руки. Зная, что человеку можно было помочь, они не имели реальной возможности применить свои знания. А ведь местным докторам есть чем блеснуть. Кстати, во время операции мне ассистировала бригада специалистов этой больницы. Я остался очень доволен. Вообще, не устаю поражаться той доле ответственности, которую определили для себя эти люди. Парочку бы таких докторов и медицинских сестёр в наше учреждение да для обоюдного развития!

- Но вы не ответили на мой вопрос.

- Я уверен, что здесь Валик получит должный уход и всё необходимое для его теперешнего состояния. Возможности больницы теперь позволяют осуществлять контроль за такими больными.

- Почему вы не хотите мне помочь? Скажите прямо, сколько вы хотите?

- Не вы ли говорили мне о моей гениальности? Лучше бы вам поверить в чистоту моих помыслов, - Истоцкий снова не обиделся на прямое оскорбление.

- Ну что ж, вы вынуждаете меня действовать против вас. Я уверена, найдётся тот, кто мне поможет.

- Вы навредите этим Валику…

- Если бы вас заботила его дальнейшая судьба, вы бы не уехали вот так спокойно, оставив его здесь в таком беспомощном состоянии.

- Он остаётся под наблюдением доктора, которому я доверяю. Кроме того, я сам намерен скоро вернуться сюда.

-  Можете даже не сомневаться, я добьюсь, чтобы Валентин проходил дальнейшее лечение в вашем институте! – Нона развернулась, чтобы выйти из кабинета, громко хлопнув дверью. Она уже взялась за ручку, но рука Истоцкого настойчиво остановила следующий жест.

- Поверьте, это не дело принципа. Остановитесь. Вы же тоже врач. Нужно понимать, что действительно для пациента важнее в данный момент.

- И вы утверждаете, что я этого не понимаю! – Нона не хотела слышать своего собеседника. Его поучительный тон её раздражал. Она с остервенением дёрнула ручку двери, но профессор насильно заставил девушку повернуться к нему. Глядя ей в лицо, он серьёзно проговорил:

- Хорошо. Давайте поговорим начистоту. Только присядьте, пожалуйста. Не принуждайте меня удерживать вас силой.

Девушка послушно сделала, что ей сказал доктор.

Истоцкий открыл шкаф и достал оттуда свой саквояж. «Какой он, всё-таки смешной!» подумала про себя Нона. « На дворе двадцать первый век, а заслуженный доктор страны ходит с таким позорным чемоданчиком!» Совсем неожиданно, в смешном саквояже помимо всего прочего обнаружилась бутылка дорогого коньяка. Оттуда же, доктор достал два широких стакана и не спеша, разлил в них существенную часть содержимого бутылки.

- Не много ли? – усмехнулась Нона.

- Я думаю, что предстоящий разговор требует определённой доли смелости.

Нона взяла протянутый стакан и сделала несколько глотков. Доктор же, осушил свою посуду мгновенно. Сразу же начал говорить.

- Вы должны мне поверить. В этой больнице наиболее благоприятная обстановка для дальнейшего пребывания Валентина. Не сомневайтесь, для меня этот парень значит ничуть не меньше, чем для вас. Каждый мой пациент автоматически становиться мне родственником. Кем бы ни был человек, в судьбу которого мне суждено было вмешаться, он становиться частью меня. Я чувствую его, как себя, я открываю его для себя и вижу, как ему лучше.

- Мне показалось, вы что-то там говорили о разговоре начистоту. А сами продолжаете лить из пустого в порожнее.

- Хорошо. Перейдём к этой части….Знаете, что представляет собой наш институт?

- Серьёзное учреждение с таким же серьёзным оборудованием, с такими же серьёзными сотрудниками. Мне продолжать? Или вы мне будете говорить, что это не так? - девушка снова начала выходить из себя.

- Всё так, как вы говорите, за одним лишь дополнением. Наш институт – это консерва. Большая консерва с истёкшим сроком годности. Этот продукт не может быть полезен. Он съедобен и, несомненно, не даст умереть от голода. Но польза от него очень сомнительная.

- Что вы такое говорите? Неужели уровень института вы считаете ниже уровня этой обшарпаной больнички? Вы очень наивны, если думаете, что я поверю в этот бред!

- Почему вы не хотите меня понять? Здесь у Валика есть положительная атмосфера. Здесь на него не давят мысли о безысходности, не отнимается право на надежду. Там всё реально. До слёз правдиво и до боли, очевидно.

- Я не верю вам! Не верю ни одному вашему слову!

- Вы просто не были там, не видели воочию….. А в этой маленькой больничке у него есть шанс выкарабкаться. Здесь у него есть Ленка, понимаете?

- Какая ещё Ленка?

- Девчушка, рыженькая такая, маленькая. Разве вы не заметили? – Валерий Сергеевич заметно повеселел. - Она же тут каждый день вырисовывается. Придёт, сядет у его постели и сидит, держит за руку и что-то всё шепчет, шепчет…

От умиления из глаз нелюдимого доктора потекли осторожные слезинки.

- Любит она его! – продолжил.- Но такая несмелая, всё боится, что я ей запрещать буду. А спросить боится. Так я сёстрам сказал: пускайте её всегда, когда не попросит. Она для него как дополнительное лекарство.

Нона не поддерживала хвалебных восклицаний Истоцкого. А мысль о какой-то девице, которая, по его мнению, делает для Валика больше, чем она, задела за живое. Не желая того, профессор поставил точку на решении неудавшегося врача-нарколога.

- Этот разговор не стоил коньяка, - Нона тяжело выдохнула, вставая с удобного кожаного кресла. Вы меня не убедили. Впрочем, как и ваши размытые предположения о том, что нужно человеку, чтобы восстановиться после такой страшной аварии. Валику нужна ещё одна операция, и она будет сделана. Но делать её будете не вы, а другой, трезвомыслящий специалист. Она особо подчеркнула «трезвомыслящий»,  чтобы как можно больнее ранить несговорчивого врача.

Истоцкий не стал больше удерживать надменную молодую особу.  Нет. Не обида терзала его. А досада. Ведь же сделает, что говорит! Погубит парня и начатую работу.

 

«Простить себя»

- Я готов ответить на все твои вопросы. Ты получишь полную и исчерпывающую информацию о том, что тебе нужно знать,- Вехоль удобно расположился в большом белом кресле напротив такого же, но ядовито-жёлтого, в котором устроился Санюрик. Место для беседы Вехоль выбрал безлюдное, но довольно приятное. Это была огромная круглая комната со стенами насыщенного салатового цвета, полом цвета речного песка и бирюзовым потолком. Свет же в это помещение проникал через большие стеклянные вставки в потолке, выложенные узором в виде солнечных лучей. Из мебели в зале находились только разноцветные кресла, хаотично расставленные по всей его площади.

- Зачем вам информация о прежней моей жизни?  Не ты ли уверял меня, что все, даже самые заядлые грешники прощены? – тихо начал Санюрик.

- Если бы это было не так, то большинство радов отправлялись бы прямиком в тёмные коридоры глубокого неживого мира.

- Это ещё где?

- Это там, откуда уже не рождаются. Место для больных, заблудших и потерянных душ. Там они находят своё пристанище и не покидают его, ну скажем, пока не вылечатся. Кстати будет сказать, это ими считывается информация о нашем прошлом. В их обязанности входит донести в точности каждую мельчайшую подробность пребывания человека в живом мире.

- Но зачем это нужно? Разве не для того, чтобы назначить мне наказание в будущем рождении, сделать мою новую жизнь невыносимой?

- Разве не ты сам определил себе такую участь?

- Ну, ещё бы! После того, что я натворил в своём прошлом просто глупо рассчитывать на то, что в новой жизни меня ждёт дорога, устланная розами.

- Вот ты и сам ответил на своё вопрос.

- Я тысячу раз просил тебя, Вехоль. Не говори загадками. Мне не понятны твои умозаключения.

- Людям не дано помнить своих ошибок именно потому, что самое сложное – это простить себя. Ты не хотел принять блага неведения. Теперь же, после увиденного, ты презираешь своё начало, хочешь думать, что это не ты, а кто-то другой совершил эти поступки. Вместо того, чтобы принять и простить это в себе. Как видишь на самом деле проблема в тебе, а не в ком-то, кто якобы желает тебе зла. А что касается информации, то она как раз нужна нам для того, чтобы не дать тебе повторить свои ошибки.

- Каким это образом?

- Подготовить тебя к тому, с чем, возможно, придётся столкнуться. Правильно настроить и подсказать верное решение.

- Но я хочу сам решать. Я всё понял и знаю теперь что и когда делал неправильно. Дайте мне возможность начать новую жизнь с чистого листа!

- Рождение – это каждый раз начало нового пути для тебя. Тебе не будет дано помнить о своих прошлых ошибках, а напоминать тебе о том, что и кому ты должен, будут лишь обстоятельства. Прислушиваясь к ним, ты быстро избавишься от тяжёлой ноши за твоей спиной.

- Не проще ли оставить человеку для нового рождения память о прошлом опыте? И пусть он сам выбирает способ искупления.

- Этого нельзя делать. Чтобы в человеке не зародился страх жизни в самом ее начале. Ты много полезного для себя обрел, узнав о своем прошлом? О чём ты сожалеешь до сих пор? О том, что не отправился вслед за Тусу? Разве ты ещё не понял, что то, что вы себе возомнили, в принципе невозможно? В мире всё подчиняется правилам и есть те, кто следит за порядком их исполнения. Судьба Тусу сейчас напоминает судьбу той самой мухи, которая мечтала попасть в холодильник….Мне удалось уберечь тебя от подобной участи, но ты усложнил задачу и мне и себе. Едва ли нам скоро удастся истребить в тебе эту напасть - страх перед жизнью.

- Тогда почему бы вообще не стереть с памяти все, что касается живого мира? Чтобы я не помнил ни о войнах, ни о бедах и потерях, которые настигали и могут настигнуть людей?

- Человек должен двигаться по пути роста, а для этого ему нужны знания. Рождаясь, он должен быть максимально подготовлен к тому, с чем ему придется иметь дело. А то, что ему не нужно помнить ради его же блага устраняется.

- Это такая игра? Кто в нее играет?- не без сарказма выдавил из себя Санюрик.

Вехоль на минуту задумался, после чего неуверенно произнёс:

- Позволь мне дать тебе возможность самому ответить на этот вопрос.

После этих слов он внимательно вгляделся в глаза своему ученику. Санюрику в очередной раз стало совестно за свое вызывающее поведение.

- Мне важно понять…, будто оправдываясь, проговорил юноша.

Вехоль слегка наклонился вперёд, чтобы крепко пожать руку своего подопечного.

- Ты поймешь, я обещаю, ты все поймешь, очень скоро, мой мальчик.

Откинувшись на спинку кресла, Вехоль с облегчением вздохнул и вопросительно взглянул в сторону ученика.

- Ну…. продолжим наш разговор.

-  Хоть убей, не понимаю, каким образом те испытания, которые мне посылаются в самом раннем детстве, могут чем-то помочь.

- Уже в этом раннем возрасте ты начнёшь исполнять своё предназначение.

- Тоже мне, предназначение, родиться в семье алкоголиков и самому стать законченным пьяницей!

- Видимо ты спал на уроке, когда я объяснял, что во всяком, даже самом ужасном обстоятельстве есть благое начало.

- Но я никак не могу понять, где это начало.

- Давай попробуем построить с тобой логическую цепочку. Вот ты женился. А значит, положил начало чему-то новому. У тебя родился ребёнок. Он автоматически становится строителем твоей дальнейшей судьбы. У него есть два выхода, как и у каждого человека. Один: он может обозлиться на мир, наблюдая жизнь своего непутёвого отца. Другой: ребёнок сумеет сделать для себя правильный вывод и воспользоваться этим опытом и не повторить твоих ошибок. Но это ещё не всё. Как ты думаешь, может эта цепочка в конце-концов, привести к чудесному событию в жизни человечества?

- Вехоль, я выслушаю и приму всё, что ты скажешь, но не заставляй меня думать на эту тему.

- Хорошо. Тогда я сам предположу. Твой отросток, может это сын, а может дочь, смогли найти способ избавлять людей от грязных пороков, делающих их несчастными: от пьянства и наркомании. Вот таким образом, твоя судьба повлияла бы на твое дитя.

- Да. Но зачем мне такое рождение, если оно для меня плачевно закончится?

- Вот потому что ты так считаешь, хранитель не допустит, чтобы ты родился. Ты, кто не желает жить, не получит такого подарка как жизнь. И потом, как я уже говорил, только имея в запасе жизнь, ты сможешь подняться на ступеньку выше. Не исключено, что твой ребенок со временем излечил бы и тебя, а может, ты сам излечился бы, когда б увидел, каких успехов в жизни он достиг. Никто тебе не ставит планку. Подними ее сам для себя.

Санюрик замолчал. В голове кружились вопросы как мухи над вареньем, но какой из них задать в первую очередь?

- А если человек, наоборот, был несчастлив в своей прошлой жизни, постоянно сносил обиды и унижения, был одинок и непонимаем окружающими?

- Несчастный человек – это совсем не значит человек без порока. Нередко люди становятся несчастными по своей вине. А порой даже будучи «несчастными» творят такое, что совсем отпадает охота его пожалеть. Не существует людей ни в чём невиноватых.

- Странно, я думал, что кому-то всё-таки везёт родиться счастливым оттого, что он не знал счастья в прежней жизни.

- Мне порой кажется, что ты совсем меня не слышишь. Все люди рождаются для счастья. Разница лишь в том, научится ли человек ценить возможность наслаждаться даром жизни!

- Но ты всё-таки мне не ответил. Как быть, если изначально на грудь давит обида от несправедливости и жестокости по отношению к тебе?

- Мы не прощаем других, когда не можем простить себя. Чувство вины порой только усугубляет негативное течение взаимоотношений. Только когда обретёшь гармонию с самим собой, научишься прощать себе свои ошибки, нечаянные и намеренные, тогда сможешь простить эти же ошибки другим. Неумение же признаться, делает человека жестоким и чёрствым. Выстроенная им стена из недоверия и лжи мешает проникновению через неё тёплой, позитивной энергии.

 

Глава 16.

- Если я не ошибаюсь, вы Денис, друг Валика, - профессор Истоцкий намеренно пришёл в палату к своему пациенту, чтобы не пропустить никого, кто будет его посещать.

- Да.

- И давно вы дружите?

- С первого класса, а что?

- Не обидишься, если я задам тебе несколько личный вопрос?

- Да что вы! Конечно, задавайте!

- Ты тоже принимаешь наркотики?

- Ну… да.

- Понятно…- Истоцкий развернулся, чтобы выйти из палаты.

- Мне показалось, вы что-то хотели, - неуверенно начал Денис, немного оскорблённый таким отношением к своей персоне.

- Да, хотел. Хотел попросить тебя о помощи для твоего друга, но, пожалуй, попробую обратиться к кому-нибудь другому.

- Нет! Постойте! У него ведь нет никого другого. Только я да Ленка. А что может Ленка? Вы меня просите, я не подведу, обещаю.

Истоцкий ещё некоторое время помялся на пороге и, сделав шаг назад, прикрыл за собой дверь.

- Я слышал, что у него есть ещё отец…

- Ох, вы вспомнили! Есть то он есть, только я, сколько знал Валика, ни разу этого самого отца не видел. Товарища моего воспитывала чужая ему женщина. Она из детской больницы его взяла. Подкидыш он. Но фамилия отца в записке от матери была названа. Стали искать – оказалось в тюрьме он сидит. Через него и на мать вышли. Точнее, на её могилу. Она, бедняга, умерла через два дня после родов. За это время только и успела сделать, что отнести ребёнка к порогу больницы и вернуться к себе домой. Она жила на хуторе, за городом. Вот такие страсти в наше время происходят…

- Но отец всё-таки есть и он, возможно жив…

- Вы хотите, чтобы я его нашёл?

- Да, ты всё правильно понял.

- А что, Валик может умереть?

- Валик может прожить всю свою жизнь, не встретившись с отцом. Разве это правильно?

- Если это так важно, я в доску расшибусь, найду.

- Это очень важно сынок. И чем скорее, тем лучше…

 

«Санюрик рассказывает Вехолю о своих чувствах к Тусу».

Год шел один за другим, Санюрик вовсе потерял счёт времени, но Тусу все не возвращалась. Мысли о ней на протяжении всех этих лет не давали покоя юноше. Сначала он злился на своего хранителя, за то, что тот не отправляет его к людям. А потом стал просто пассивно ждать возвращения своей маленькой подруги. И если поначалу Санюрик старался не огорчать своего хранителя и упорно работал над собой, то теперь посещал уроки всё реже и реже.  Вместо этого он без конца купался в озере Грез, много спал, чтобы чаще видеть удивительные сны. Уже и те, в последнее время стали приходить к нему все реже. Лето сгорало, подходя к своему завершению, и предстоящая осень виделась юноше чем-то мрачным и безрадостным. Когда вода в озере остынет, и в ней нельзя будет купаться, тогда и вовсе нечем будет подпитывать себя и утешать.

Часами Санюрик стоял и молча наблюдал, как беззаботно и весело плещутся рыбки в изумрудном бассейне. Для чего на свете вся эта красота, если нет рядом сердца, способного почувствовать то же, что чувствует он? Что делать с этой красотой, если она только и может, словно острым ножом колоть воспоминаниями? Зачем воздух пахнет, как тогда? Зачем цветы цветут, как тогда? Зачем эти глупые рыбы так беззаботно веселы как тогда? Разве ничего не изменилось? Почему никто не замечает, что его мир давно рухнул?

- Ты опять сегодня пропустил занятия… – сзади раздался голос Вехоля.

Санюрику даже нечего было соврать. Все возможные причины его пропусков учитель знал уже наперед. Однако на предложение своего хранителя прогуляться, Санюрик внезапно ответил утвердительно. В последнее время мысли о судьбе девушки не давали покоя.

- Скажи, почему Тусу всё не возвращается?

- Она совершила недопустимое нарушение и в не столько в искупление своей вины, сколько для наведения общего порядка, должна пройти определенный ей долгий и трудный путь.

- Разве она провинилась больше, чем я? Отправьте меня к ней, я тоже должен принимать

участие  в этом.

- Едва ли бы ты без ее «помощи» узнал даже о комнате провидения. Именно она воспользовалась доверием своей хранительницы и выудила из той все, что знать ей было не положено. Хранительница теперь даже присутствовать не имеет права в живом мире вместе с ней. Поверь, она ждет свою ученицу не меньше чем ты и переживает за нее не меньше. Теперь все зависит только от самой Тусу, выдержит ли она испытание.

- Это значит, что нам не суждено родиться в одно время в одном месте?

- Я же тебе говорю, сейчас все зависит от нее…

Санюрик чувствовал, что не все так просто, а учитель это знал наверняка.

- Я понимаю, тебе это покажется странным, но я хочу, чтобы ты знал, что я люблю Тусу и без нее не вижу смысла в своем новом рождении.

-Я рад, что ты, наконец, решился заговорить об этом. И здесь нет ничего странного. Я давно уже понял всё, мой мальчик. Ваши души сблизились, они узнали друг друга. Здесь у нас все гораздо проще, чем в живом мире. Люди запрещают себе следовать зову души, они подчиняются мнимым правилам или же просто ими движет страх. Вехоль вдруг погрустнел и с глубокой печалью в голосе добавил, - поэтому нередко так бывает, что двое проживают не одну жизнь, а несколько, прежде чем поймут, что потеряли великое множество счастливых мгновений, прежде чем поймут, что могли быть счастливы, но выбрали для себя условный путь.

- Но почему так происходит? Почему все устроено так, чтобы человек был несчастен? – отчаянно размахивая руками запричитал Санюрик.

-Что ты! Что ты говоришь! – Вехоль будто вышел из оцепенения, - разве я не пытаюсь тебе сказать совсем обратное? То, что человек делает помимо воли, не слушая своего сердца, подчиняясь каким-то слепым доводам, добровольно отдает себя в рабство материальному. Вот что для меня необъяснимо!

 

Глава 17.

- Валерий Сергеевич, как освободитесь, подойдите к нам, - звонили из приёмного покоя. -   Тут пациента привезли из нашей подшефной больницы. Я тут посмотрела по бумагам, вы вели его с самого начала. Валентин Ващицкий. Я так подумала, вы пожелаете им дальше заниматься.

- Да, конечно же, я сейчас же спускаюсь.

Истоцкий готов был разрыдаться от досады. Всё-таки Нона сделала, что обещала! Спускаясь по лестнице, он обдумывал все возможные ходы, но все дороги сходились в одном тупиковом проходе. Здесь решение будет принимать не он один, а значит, шансов почти не остаётся.

Осмотрев больного, Истоцкий потребовал разместить его в одной из лучших палат. А сам в это время осмотрелся по сторонам. «Ведь Нона должна быть где-то здесь». Он не ошибся. Девушка мило беседовала в фойе на диване с молодым, но перспективным хирургом Бровженским. Через некоторое время к парочке присоединился сам директор института, академик Василий Евгеньевич Травнин. Перебросившись парой-тройкой фраз, все трое поднялись и направились в сторону кабинета академика. Сердце тревожно забилось в груди у Истоцкого. Профессор чувствовал себя беспомощным, как обезоруженный грабитель.

- Какая молодец, девушка. Так беспокоится за судьбу этого мальчика. И это при том, что он ей никто, просто бывший пациент, - обратилась то ли ко всем, присутствующим медикам,  то ли лично к Истоцкому пожилая медсестра реанимации. – Вот если бы все доктора так переживали за своих пациентов!

- Да, - задумчиво ответил Валерий Сергеевич.

Речь шла, конечно же, о Ноне. Она уже успела влюбить в себя и местный персонал. Истоцкий согласно кивал головой на хвалебные восклицания медсестры. Да и как же иначе! Ведь никто не мог знать истинные намерения этой «замечательной» и «сердобольной» девушки. Так же как никто мог понять и терзающие его чувства.

Истоцкий предвидел проблемы, и понимал, что не сможет их предотвратить. Но именно сейчас, принял для себя решение: сделать всё возможное, чтобы довести до конца начатое. Даже ценой своей репутации. Любой ценой.

В порядочности своего начальства, как большинства своих коллег, у Валерия не было сомнений. Но ему было известно и то, что порой мелкие, ничего незначащие пешки в общей игре могут сыграть главную роль. А «короля» достаточно просто ввести в заблуждение.

 

«Тусу грозит опасность»

Новое утро предвещало какое-то событие. Санюрик ждал, что придет Вехоль и положит конец непонятной тревоге. Но учителя, как назло, долго не было. Раньше он считал своим долгом обязательно показаться сразу после ежедневной сходки хранителей. Но в этот раз он задерживался, и тревога Санюрика росла. Вехоль появился только после полудня.

-У нас был Совет, - сразу ответил он на немой вопрос ученика. Но Санюрик видел по глазам Вехоля, что это не все. Учитель же не спешил раскрывать все карты. Он еще обдумывал все, что обсуждалось на Совете и, не смотря на то, что решение уже было принято, все еще не мог смириться с ним. Вехоль понимал также и то, что сказанное им больно ранит подопечного, что едва ли после этого ему можно будет помочь. «Все ошибаются», - проговорил он еле слышно, «я не могу, не могу допустить».

- Что ты там сказал? – черные глаза Санюрика, полные ожидания и тревоги, с укором смотрели на учителя.

- Ничего такого, просто мысли вслух, - ответил учитель и отвел свой взгляд.

Что-то дрогнуло и оборвалось внутри у Санюрика:

- Что-то с Тусу? Скажи мне! Я знаю, на Совете говорили о ней. Да? Ну, говори же!

- Успокойся, остынь. Для начала ты должен мне ответить на один вопрос. Только прошу, очень хорошо взвесь свои слова.

- Задавай свой вопрос, ну…не мучай меня.

- Ты уверен, что Тусу любит тебя?

- Конечно! –выкрикнул Санюрик, но вдруг осекся…Хотя может…

- Ты сомневаешься?

- Я уверен только в том, что я люблю ее. А она.…Как я могу это знать наверняка? Да какое это имеет значение!

- Имеет и очень большое, - с грустью в голосе проговорил учитель.

- Ну, хватит отмалчиваться, что ты мучаешь меня! Скажи мне, что с ней?

- Боюсь, что ты больше никогда не увидишь ее.

Санюрик больше не мог сдерживать себя. В порыве он набросился на Вехоля и стал трясти его за плечи.

- Нет! Вы не посмеете этого сделать! Вы не имеете права! Ты же сам говорил, что две любящие души, однажды встретившись, не расстанутся никогда. Тусу была права. Вы все лжецы и притворцы. Говорите, что желаете добра, а сами…

Вехоль даже не сопротивлялся нападкам парня. Он больше походил на тюфяк, которого трясли что есть мочи, а ему все нипочем, только пыль столбом. Учитель дал возможность своему подопечному выплеснуть весь негатив, обдумывая тем временем дальнейший ход действий. В конце-концов Санюрик просто упал на колени и разрыдался, обнимая ноги Вехоля, пряча туда лицо. В этот же момент хранитель опустился с ним рядом  и начал говорить:

- Если бы мы знали точно, что она любит тебя, мы, возможно, попробовали бы ей помочь. Но ведь даже ты не уверен в том, что в ней живет это чувство!

Санюрик поднял лицо и с надеждой посмотрел на учителя.

- Так ей все-таки можно помочь?

- Мне бы очень хотелось это сделать. Для этого я должен пойти против мнения Совета, а значит совершить непростительное преступление.

- Вехоль, пойми же меня! Ты же знаешь, что я не могу с этим смириться! Помоги! Ну, пожалуйста!

- Поднимись мой мальчик. Мы попробуем, мы должны попробовать.

Радостный Санюрик встал и впервые с искренней благодарностью обнял  своего учителя. Взгляд его стал серьезным, он вопрошал: что же дальше?

- Тусу находится на грани. Я видел это, вот и говорю. Все уверены, что она покончит с собой. Ты понимаешь, что это значит?

- Не совсем, - глаза Санюрика снова наполнились слезами.

- Это значит, что ее душа не возродится в ней. Тусу перестанет существовать. Её информационная оболочка останется в глубоком  неживом мире. И даже если когда- нибудь, её заблудшая душа исцелится и получит прощение, это уже будет не Тусу, а совершенно новая личность со своим набором качеств.

- Но ты говорил, что что-то можно сделать!?

- Я впущу тебя в ее мир в тот самый критический момент, когда она будет готова это сделать. Ты должен будешь узнать ее тело, а она - твою душу. Смотри не ошибись, времени у тебя будет мало. Если душа ее услышит тебя - ты сможешь спасти свою Тусу

- А если не услышит?

- Тогда мне не будет прощения ни в этом мире, ни в том. Поэтому я и спрашиваю тебя ещё раз, любит ли она тебя? Находясь на этой черте между мирами, человек способен увидеть то, что никогда бы не увидел раньше, но только великое чувство, объединяющее души людей в одно целое способно дать эту возможность. Если же нет любви в ней – погибнет и она, и я и …ты.

Санюрик даже не хотел думать о возможности такого печального исхода. Он знал одно: если сейчас он ничего не сделает, его душа никогда не найдет покоя.

- Ну, что ты решил? – Вехоль все еще надеялся, что Санюрик отступиться, что ему не придется брать на себя этот тяжелый груз ответственности

- Я должен быть там!

Учитель тяжело вздохнул. Впервые за всё время он выглядел таким мрачным. Вехоль еще раз внимательно посмотрел в глаза своему подопечному, ему хотелось убедиться, что жертва его будет не напрасна. Но глядя на своё непутёвое чадо, он пришёл к заключению, что каким бы не был исход мероприятия, необходимость в нём есть даже просто для того, чтобы сдвинуть затянувшийся процесс обучения с мёртвой точки. В последнее время никакие доводы не убеждали Санюрика в том, что нужно стремиться поскорее вернуться к жизни. Эмоции, которые двигали юношей сейчас – это было как раз то, чего не хватало. С их помощью можно и горы свернуть. Только бы хватило запала…

- Но ты должен понимать, что даже если наш план окажется верным и все получится так, как мы хотим, Тусу еще какое-то время останется в мире людей. Ты согласен смиренно ждать ее возвращения?

- Как долго?

- Пока не свершится ее судьба.

-Я буду ждать…сколько угодно!

 

Глава 18.

Истоцкий не ошибся. Консилиум собрали уже через неделю после наблюдений за состоянием Валика. То ли повлиял переезд, то ли под влиянием новой обстановки, но уже эта неделя была щедра на неприятности. Валику стало тяжело дышать самому, и вскоре ему уже потребовалась искусственная вентиляция лёгких. Истоцкий старался не отходить от своего пациента ни на шаг, чтобы не допустить осложнений, вызванных чьей-то халатностью.

Он тянул время, как только мог. Даже на вышеназванное собрание опаздывал. Впрочем, опаздывал не только он. Не дойдя до зала, Валерий Сергеевич, случайно услышал разговор из-за двери одного из кабинетов. Один голос он узнал сразу. Его нельзя было не узнать, это красивый низкий, бархатный голос женщины его мечты. Другой – в общем-то, следовало бы догадаться, это голос «подающего большие надежды» нейрохирурга Бровженского. Испытывая двоякие чувства, Истоцкий оглянулся, чтобы убедиться, что на коридоре никого нет и …приложил ухо к двери.

- Ну, я не знаю, Ноночка. Конечно же, понимаю ваше беспокойство и приветствую такое чувство ответственности, но в нашем институте никто этого не делал никогда.

- Так будьте первым, кто это сделает. У вас всё получится, я уверена. Вы замечательный специалист, один из лучших. А победителей не судят.

- Но даже я могу ошибиться, вы понимаете? А вдруг прижигание помешает выздоровлению?

У Истоцкого от услышанного выступил пот на лбу. «Так вот что она хочет! Удалить предполагаемый «центр удовольствия»! Валерий немало слышал об этих операциях, но читал это абсурдом полным. Неужели, Бровженский пойдёт на это?»

- Но разве будет лучше, если парень выздоровеет и снова подсядет на иглу? Разве можно упускать такой шанс? Вмешательство, оно же всё равно произойдёт. Так что же мы теряем?

- Понимаешь, прижигание это ведь тоже не панацея. Я допускаю, что кому-то это может и помогло, но ведь и этот метод имеет свои «минусы». Могут быть осложнения. А в нашем случае, сложно даже предугадать результат самой операции. А вдруг летальный исход? И виной тому вот это самое излишнее вмешательство. Нет, Ноночка, даже не проси. Я намерен работать здесь как минимум до пенсии.

- Ну, хорошо. Можешь, в конце-концов, не обещать. Но если вдруг всё пойдёт гладко, и ты будешь видеть возможность применить прижигание…

- Нет, нет и не проси…Это огромный риск, пойми.

- Господи! Но его же, буквально вытащили с того света! У меня в голове просто не укладывается, какие вы там манипуляции проводите в черепе, чтобы заставить его содержимое работать. А тут небольшенькая совсем процедура…

- Хорошо, что ты мне напомнила. Истоцкий действительно совершил чудо в отношении этого пациента. Я даже не уверен, что имею право обижать его недоверием.

- Ну вот, договорились, - расдоссадовалась Нона. – Теперь ещё скажи, что мне нужно было оставить Валика чахнуть в той больничке, как того хотел Истоцкий. Ты ещё много не знаешь.

- Чего, например, - настороженно спросил Бровженский.

- Уверена, ты будешь очень удивлён, когда откроешь этот череп.

- Удивлён чему?

- Той работе, которую якобы провёл твой хвалёный Истоцкий.

- Ты меня пугаешь, Нона. О чём ты говоришь?

Валерий Сергеевич не мог больше ждать. Вот-вот Нона совершит непоправимое.

- Сергей Сергеевич! – резко открыв дверь, выкрикнул Истоцкий. – Вас уже заждались. Почему вы задерживаетесь?

- Ох! Как же я так, - всерьёз забеспокоился Бровженский, взглянув на часы. -  Нона, вы меня заговорили совсем. Уже пять минут назад консилиум должен был начаться.

 

«Спасение заблудшей»

- Просыпайся, Санюрик, - Вехоль был возбуждён и испуган. - Пора!

За окном едва начиналось утро. Небо предвещало пасмурную и холодную погоду. Юноша вскочил, едва почувствовал присутствие хранителя. Этой минуты он ждал всю последнюю неделю. И вот время пришло.

Они вышли во двор и направились в Большой дом. Двигаясь по знакомому пути, двое заговорщиков пришли на место, из которого изначально встретились. Это было чистое поле без деревьев и кустов, густо засеянное зелёной травой, как ковром.

- Вот, возьми, эти часы, - Вехоль накинул на шею Санюрику цепочку с нанизанной на неё странной колбой. - Они делают круг за двенадцать минут. Ровно столько времени у тебя будет, чтобы найти Тусу и помочь ей. Здесь четыре цветных отметки. Каждое цветное деление – одна четвёртая разрешённого тебе времени. Потраченные минуты будут обозначаться чёрным цветом. Как только весь объём этого сосуда заполнится черным, знай - твоё время истекло. – А теперь закрой глаза.

Санюрик послушно исполнил приказание. Хранитель приложил свои ладони к его лицу. В эту же самую минуту ярко- фиолетовый свет ударил по глазницам. При попытке открыть глаза парень испытал острую боль, отяжелевшие веки не поддались. Вместо этого перед юношей как по-волшебству, стал проявляться пейзаж. Это была окраина какого-то небольшого города. Здесь было довольно людно, поскольку рядом располагался завод, куда и спешил народ. Чуть поодаль виднелась стоянка с бензоколонкой, а по соседству – бутербродная, где уже собрались завсегдатаи. Санюрик растерялся. Снующие туда-сюда люди представлялись ему пчелиным роем. Едва юноше удавалось сконцентрировать своё внимание на ком-то одном, как в поле его зрения попадался второй, третий, четвёртый объект. Все куда-то спешили, ни одна из представительниц прекрасного пола не выдавала в себе отчаявшуюся, полную решимости на последний шаг личность.

Внезапно стал накрапывать дождь, активно перерастая в ливень, по-осеннему холодный и яростный. Люди, которые ещё пару минут назад стремились каждый по свои делам, теперь поспешили укрыться под крышей автобусной остановки. Благодаря этому удачному стечению обстоятельств, Санюрик смог разглядеть почти каждого из них.

Но среди них не было Тусу. Стрелка на часах остановилась на зелёной отметке. Это означало, что времени на поиски оставалось мало, не более девяти минут. И если за это время он не сумеет отыскать свою несчастную подругу, ему придётся вернуться ни с чем. С ветром и дождём до Санюрика донёсся лёгкий запах речной тины и камышей. «Так здесь недалеко должен быть какой-то водоём! А это излюбленное место самоубийц»- подумал юноша и нырнул в лесные посадки, растущие вдоль дороги. Он угадал. Песчаная тропка, петляющая между деревьями и колючими кустарниками, вела как раз к загородному пляжу. Когда же взору Санюрика открылась речка, предчувствие стало разрастаться с бешеной скоростью. «Она должна быть здесь, больше негде». Выбравшись, наконец, из глубины густо растущих кустов ежевики на открытую местность он увидел то, что искал.

Вдоль речной полосы шла девушка. Длинный мужской плащ был расстегнут, открывая взору порванное платье. Одежда развевалась на холодном ветру, обнажая тонкие, стройные ноги.

Не медля ни минуты, Санюрик рванул к берегу.

Вот он перед ней, но её глаза не видят его. Она продолжает свой путь, не останавливаясь ни на минуту. С коротко остриженных волос стекают струйки дождя. Они текут по лицу, шее, по груди. Санюрик бежит прямо перед ней, заглядывая в лицо. Он пытается рассмотреть в нём знакомые черты. Но это не та девушка, за которой он пришёл. Не те волосы, не те глаза, не та походка, тело не то. Бледное лицо без следа веснушек…Санюрик растерялся, он не знал, что ему делать. Вдруг где-то в двухстах метрах от них залаяла собака. Девушка вздрогнула и остановилась. Её глаза смотрели в сторону быстро приближающегося пса. Дождавшись, пока он подбежит, она упала голыми коленками в холодный, мокрый песок и любовно потрепала животное. Пёс радостно завилял хвостом и попытался облизать лицо своей любимицы, та привычно увернулась от шершавого языка, шутя закрыв любвеобильную пасть маленькой ладошкой.  На её лице застыла виноватая улыбка. «Прости, Моня. Мне нужно идти. Так нужно, Монечка.

Резко поднявшись с колен, девушка слегка покачнулась, видимо от слабости, и решительно направилась в воду…

«Моня, Монечка. Где-то Санюрик уже слышал эту кличку. Он вспоминает. Вокзал. Какой-то притон. Так звали собаку именитого городского бомжа Стёпки, которого однажды нашли с перерезанным горлом прямо возле отделения милиции. О животном, принадлежащем бедолаге, трубили все местные источники информации. Судьба пса взволновала людей куда больше, чем участь его хозяина. Как собака бежала за машиной, увозившей тело, как неудержимо выла всю ночь у дверей морга, и как вдруг бесследно исчезла. Поговаривали, что Моню забрали на «живодёрню», но никто не знал наверняка. И вот теперь эта собака выбрала себе новую хозяйку… Откуда все эти воспоминания? Из последней жизни Санюрика? Почему раньше он этого не помнил, а теперь…

Забегая вперёд девушки, Санюрик останавливался с распростёртым руками, но она как сквозь пелену тумана проходила через его невидимую оболочку. На третьей попытке юноша, ещё, не будучи уверен, что пытается спасти именно свою любимую, а не чужого ему человека, всё-таки решил выкрикнуть имя Тусу. Неожиданно девушка вздрогнула, будто испугалась чего-то. Оглядевшись по сторонам, будто в поисках кого-то, она остановилась в нерешительности прямо перед Санюриком. Ему показалось, что он чувствует её запах. И этот запах напомнил ему тот последний интимный вечер, вечер, когда Тусу дала своё обещание. Это был её запах. Запах знойного полудня, запах жары. Раньше Санюрик не мог найти удачное сравнение, а теперь ему это удалось. Ему сегодня всё удаётся, значит, ему и удастся вернуть Тусу. И он её вернёт, потому что вот она, рядом, её дыхание – не просто дуновение летнего ветерка, несущего с собой запах листвы и почвы, это жар от горящего леса, запах надвигающейся катастрофы. И эта девушка, пылающая изнутри – его Тусу.  Рука Санюрика провела по волосам юной мученицы, а затем соскользнула вниз и дотронулась до пальцев девушки. Юноша не отрываясь смотрел на выражение лица стоящей рядом. Вот она закрыла глаза и опустила голову вниз, будто прислушиваясь к ощущениям. Совсем осмелев, растроганный Санюрик осторожно поцеловал милую макушку, оказавшуюся прямо перед его губами и произнёс: «я подожду тебя, Тусу, подожду пока всё не кончится само собой. Ты уже близко, не спеши. Всё кончится само, и тогда мы будем вместе».

Как будто очнувшись от мрачных мыслей, девушка подняла голову и посмотрела, как показалось Санюрику прямо в его глаза. Взгляд Тусу стал уверенным и спокойным. Она развернулась и с трудом переставляя в воде ноги, направилась в сторону берега. Санюрик ждал, что она обернётся назад, но этого не случилось. Дойдя до берега, девушка тяжело опустилась на колени, после чего как куль упала на бок. Подбежавшая Моня радостно устроилась рядом с хозяйкой.

- Санюрик,  ты здесь, ты вернулся, смотри на меня, всё хорошо, - Вехоль старался вывести парня из оцепенения, встряхивая его изо всех сил, пока тот не открыл глаза.

- Всё хорошо, ты слышишь? У нас получилось! Ты понимаешь? – хранитель не мог сдерживать восторга, его голос срывался от нахлынувших эмоций.

Только сейчас Санюрик понял, что их сумасшедшая авантюра увенчалась успехом. Значит, Тусу спасётся, и когда-нибудь они встретятся снова. Ошалевший от последних событий юноша громко разрыдался на плече у хранителя.

 

Глава 19

После того, как всеми собравшимися единодушно было принято решение о проведении повторной операции, академик Травнин обратился к своим работникам.

- У меня предложение. Дадим провести эту операцию нашему молодому коллеге, Сергею Сергеевичу Бровженскому. Валерий Сергеевич, не сочтите это за оскорбление или недоверие. Просто для Сергея – это хороший опыт, а для вашего пациента – шанс. Да, да! Ведь новичкам, как известно, везёт. Кто знает, может, у него получиться нащупать ту невидимую нить, за которую нужно  потянуть…

- Позвольте мне высказаться, - Истоцкий резко поднялся со своего стула. Он заметно нервничал. Став свидетелем разговора Ноны с молодым доктором, профессор просто не имел права пустить всё на самотёк. Для себя он принял решение: в том случае, если операцию не отменят, во что бы то ни стало оперировать должен будет он сам. – Я категорически против такого предложения. Этот пациент для меня как хорошо изученная книга. Я вёл его с самого начала и чувствую за него ответственность. Я так же уверен, что знаю, «за какую ниточку нужно потянуть». Если вы всё ещё считаете, что я должен передать своего подопечного как вымпел, значит, мне больше нечего делать в этих стенах.

Все присутствующие «загудели», выражая свою солидарность с Истоцким.

- Ну что вы, Валерий Сергеевич, - быстро поправился академик. Вы меня не правильно поняли. Я хотел бы, чтобы вы тоже присутствовали на операции, помогая, направляя. Мы же должны давать друг другу развиваться, расти. Разве вы не хотите передать свой опыт? Оставить после себя приемников, так сказать…

- Я не готов к этому, я ещё сам развиваюсь.

- Ну что вы такое говорите?

- Мне самому нужен этот опыт, и я сам должен довести начатое до конца. Это не дело принципа, а всего лишь разумное решение.

- Но, насколько мне известно, вы до недавнего времени вообще не считали нужным оперировать Ващицкого, - с укором возразил Травнин. – А тут вдруг такое рвение. Я всего лишь хотел избавить вас от занятия, которое не по сердцу.

Истоцкому хотелось выкрикнуть «да вы в своём уме? Занятие не по сердцу! Кому же тогда оно по сердцу, если не мне?» Но усилием воли заставил себя сдержаться. Сейчас ему во что бы то ни стало нужно отстоять своё право на пациента. Даже если от этого страдало его самолюбие.

- Я заблуждался на счёт того, стоит ли это делать до тех пор, пока не мог его окончательно обследовать. А качественное обследование, как вы понимаете, можно провести только в стенах института. Теперь я с точностью могу сказать, что знаю о проблеме всё, а значит, могу её решить.

- Но почему же вы отказывались переводить своего пациента сюда? – включился в разговор Бровженский

- Боюсь, вы неверно осведомлены. Вас ввели в заблуждение доводы неудавшегося нарколога. Я считал, что больной не готов к транспортировке. Что, в общем-то, и подтвердилось. До этих пор, он дышал самостоятельно…

Бровженский стыдливо притих. Ему было неловко за своё вмешательство, за свою смелость выступать против самого Истоцкого. Он попал под влияние этой чрезвычайно красивой женщины и готов был наделать глупости. «Слава богу,- думал он про себя, - что мне не дали этого сделать!»

Пока решался вопрос о бригаде ассистентов, Истоцкий думал о своём. Кивая головой в знак согласия на все кандидатуры, которые ему предлагались, он мысленно проводил операцию по перемещению своего пациента обратно в областную больницу. Будь у него помощники, профессор пошёл бы даже на похищение. Как никто другой, он понимал: ошибка, допущенная единодушным мнением стольких профессионалов, обречена на своё необратимое действие. И никто из них в этом не будет виноват. Эти люди знают своё дело и любят свою работу, несмотря на её тяжёлую эмоциональную сущность. Здесь никто не имеет право на ошибку по регламенту. За каждый шаг, сделанный вперёд, назад, в сторону, хирург должен нести ответственность лично. Учреждение подобного уровня предполагает исполнение по чётко прописанному плану без всяких там отступлений.

 

«Люди как деревья»

 

 

После кратковременной командировки Санюрика в живой мир, прошли два месяца. Запас терпения юноши давно иссяк, но он не смел даже намекнуть об этом хранителю. Ведь обещал. Но тоска по Тусу убивала в нём способность к тихому ожиданию. Душа протестовала, требовала близости с дорогим человеком. Вехоль же, изо всех сил старался вырвать подопечного из плена тяжёлых мыслей. Вот и сейчас ему буквально пришлось уговаривать юношу прогуляться с ним в парке. Стояла поздняя осень, когда природа скучна как женщина без косметики. Все вокруг казалось Санюрику серым и однообразным, лужи и грязь, мелкий моросящий дождь. Все это приводило его в уныние. Он послушно ступал за учителем, ругая его про себя за  такой неуместный каприз, как ему казалось. Вдруг Вехоль резко свернул с тропинки в самую глубь парка. Мешая ногами черные листья с сырой землей Санюрик не скрывая раздражения пробирался через кусты. Вехоля же не раздражало ничего в поведении подопечного, а чтобы развеять тучи, он поминутно восторгался чистым воздухом засаженной деревьями местности.

- Вот здесь! – учитель остановился и посмотрел куда-то ввысь на серое осеннее небо, дышащее холодной влагой, на высокие кроны, подпирающие небо.

Его лицо в эту минуту выражало искреннее умиротворение. Он в очередной раз глубоко вдохнул в себя влажный осенний воздух и выдохнул с блаженной улыбкой на лице.

Санюрику было непонятно, чему же тот так радуется. Юноша просто стоял и с нетерпением ждал, когда учитель выйдет из состояния восторга. Вехоль давно заметил скучающее выражение на лице парня, но будто намеренно не спешил высказать причину того, зачем они здесь.

Санюрик не выдержал этой долгой паузы и заныл:

- Вехоль, пойдем назад уже, а? Сегодня неподходящая погода для прогулки.

- Ты не прав, самая что ни есть подходящая, сейчас я тебе что-то покажу,- учитель взял юношу за руку как маленького ребёнка, подвел к небольшому возвышению-холмику и предложил подняться на него. Санюрик послушно исполнил просьбу.

- А теперь посмотри вокруг.

Санюрик лениво, нехотя посмотрел по сторонам:

- Ну и, …и что?

- Внимательно посмотри.

- Вехоль, послушай, я совершенно не понимаю, зачем ты меня сюда притащил. И вообще, достали меня твои тонкие намеки. Ты можешь общаться яснее? Или тебе так приятно выставлять меня дураком?.

- Прости меня, не сердись. Ты прав. Я, наверное, слишком погрузился в свои мысли и не хотел понять, что ты не должен чувствовать так, как я. Для меня эта картина настолько ясная, что мне кажется, что ее невозможно не заметить.

Санюрик глянул на учителя из подо лба:

- Ну ладно, хватит. Что ты хотел, чтобы я увидел?

-Я хотел, чтобы ты увидел деревья.

- Ну, я их видел. И что?

- Взгляни еще раз и попробуй сравнить их с людьми.

- Зачем?

- Представь, что каждое из них имеет свою судьбу. Они как люди. Все такие одинаковые и такие разные. Если представить, что у каждого человека есть свое дерево, какое бы дерево ты выбрал себе?

- Ну, скажем, дуб.

- Какой из них? - Вехоль обвел рукой пространство, простирающее перед ними.

Влажное дыхание ветра как-то вдруг стало приятно Санюрику. Ему стало интересно поиграть в эту игру, которую предлагал Вехоль.

- Ну, не знаю, давай пройдёмся…

Они пошли гулять по парку в поисках дерева, которое Санюрик выберет себе.

- Я мог предположить, что ты выберешь именно дуб, - рассуждал по пути Вехоль.- у него мощный ствол, это дерево олицетворяет собой силу и мощь. Санюрик согласно кивнул головой, продолжая сосредоточенно разглядывать деревья, мимо которых они проходили.

-Я даже не знаю, какое из них выбрать. Они, по-моему, одинаковые все.

- Представь, что то дерево, с которым ты себя сравниваешь – неотделимая часть тебя, оно имеет общую с тобой судьбу. Если что-то случится с ним, это коснется и тебя, если что-то случиться с тобой, оно начнет медленно погибать. Ты постарайся почувствовать его сердцем.

Санюрик стал совсем серьезен, более того, он выглядел чрезвычайно озадаченным. Внимательно и подолгу вглядываясь в каждый встреченный ими дуб, юноша искал родственную душу.

Они еще какое-то время бродили совершенно молча. Вдруг:

- Вот он! - Санюрик вытянул руку, указывая в сторону огромного дуба, имеющего определенно немолодой уже возраст.

-Этот? - Вехоль подошел к стоящему в двух шагах дубу и, дотронувшись, до ствола, вопросительно взглянул на ученика. Санюрик в нерешительности замолчал, с восхищением оглядывая это красивое дерево. Такому подходило прилагательное «могучий», но этого никак нельзя было сказать о нём, о Санюрике. Только правильно ли будет сказать Вехолю, что не этот дуб завладел вниманием его ученика?

Взгляд учителя спокойный и теплый заглушил неуверенность юноши. Ведь кому как не ему было известно, что на самом деле не на это дерево отозвалась душа Санюрика, а на одиноко стоящий чудь дальше молодой, но достаточно крепкий дуб. Его крона не была уж столь красивой и густой, но зато какой был ствол! Небывало длинным и предельно прямым, будто кричал всем: я непоколебим! Да, я молод, но я знаю, чего хочу. Хочу расти ввысь, подпереть собой облака, достать до солнца безо всякой помощи!

- Так  это твое дерево? – еще раз переспросил Вехоль, подталкивая к искреннему ответу.

- Нет, вон то! – твердо и уверенно ответил Санюрик, указывая на понравившееся дерево.  - Вон тот дуб, отдельно стоящий.

Вехоль удовлетворённо заулыбался.

– Да, это твое дерево.

- Почему ты так говоришь?

- Потому что это дерево много может рассказать о твоем я, из чего можно сделать вывод, что оно твое.

- Что же дерево может рассказать?

- Ну, например, твой выбор говорит мне о том, что у тебя благородные стремления. Ты обладаешь упорством в равной степени, как и упрямством. Да-да, и упрямством. Он хочет расти в стороне от других и думает что выживет. Пожалуй, так и будет, пока оно не достигнет определенной высоты. А потом ветви начнут гнуть его вниз, и тяжело ему придется одному и ствол у него слишком тонкий, чтобы выдержать, к примеру, сильную бурю. А опереться опять же некуда и заслонить его от ветра, первым принять удар некому.

- И он погибнет?

- Он выживет, если начнет плодоносить. Тогда вокруг него поднимутся молодые дубы. Они, как ни странно, и укроют его в его преклонном возрасте…

Санюрику стало грустно, но он не хотел этого показывать учителю.

- А другие деревья? Что ты можешь рассказать о других деревьях, растущих в этом парке?

- Вот видишь, теперь и тебе стало интересно. Я не зря привел тебя сюда именно сейчас, когда листва давно облетела и вид деревьев непригляден. Именно теперь, когда их стволы как тела обнажились перед нами, они открыты и оттого ранимы. Видна каждая трещинка, каждая засохшая веточка, видны все погрешности, неровности и шероховатости их стана. Сейчас без листвы эти стволы напоминают собой загадочные китайские иероглифы. Они как будто хотят нам что-то сказать, они кричат: «читайте нас!».

- Скажи еще, что их кривизна не случайна.

- Конечно же, не случайна! Вот видишь это дерево? У него сильная и крепкая основа-ствол. Он держится ровно и красиво. Ветви все как на подбор симметричны. От корня до макушки – совершенство. На лицо благородство рода. Это большая редкость, как среди деревьев, так и среди людей.

А вот этот клён растет как-то вкривь, веточки сухенькие и слабенькие. Тут можно надеяться разве что на семена, которые со временем упадут и прорастут в более благоприятном месте. А вот это дерево, посмотри-ка, от самого корня разделено на две половины. Как олицетворение двуликости, раздвоения личности. В таком роду придётся нелегко достигнуть согласия между сородичами.

А вот, кстати, интересный образец. Корень, который глубоко пророс. Он крепкий и основательный. Изо всех сил он старается, стойко держит тяжелые ветви, но ствол склонился от этой ноши почти до земли. Немного этому дереву осталось. Так и людей, даже самый древний род порой прерывается и все рушится, тогда, когда нет в силах в потомках. Только стойкие прародители тянут свою ношу, как тяжкое бремя, пытаясь спасти своих непутевых детишек. Хоть я думаю, доля их вины в этом всегда присутствует.

- А если нет силы в корнях? Если по вине предков или прародителей страдает все потомство, рожденное от этих корней? - Санюрик даже не заметил, как включился в эту игру сравнений.

- Ты хочешь спросить, есть ли шанс у отростков слабого, больного, гнилого дерева?

- Да.

- Смотри сам, - Вехоль подвел Санюрика к сухому высохшему стволу. На фоне осыпающейся коры умирающего дерева будто светился жизнью живой еще росток. Он не просто доживал. Он жил своей жизнью, независимо от ствола, от которого никак не мог оторваться. Санюрик с трепетом провел ладонью по молодой веточке. – Каковы её шансы?

- Дерево уже давно не держит места, откуда она взяла свое начало. Ведь оно давно превратилось в древесные опилки. Очень скоро эта веточка упадет наземь и если повезёт, то сможет прорасти. Но это будет уже другое дерево. Эта веточка станет началом, основой.  Может, ты хочешь помочь прорасти ей в другом месте?

- Да. Хочу.

- Тогда сделай это. Может она ждёт твоей руки.

Веточка поддалась, лишь только Санюрик коснулся её. Ему не пришлось приложить к этому даже малейшего усилия.

- Как будто и вправду ждала моей руки,- улыбнулся юноша, и вопросительно взглянул на учителя.

- Ну, испробуй на себе роль всесильного творца,- выбери место для будущего дерева и опусти его корень в землю.

Санюрик просто ликовал от восторга, когда заботливо засыпал ямку влажной землёй. Он даже не предполагал, что можно получить подобного масштаба удовлетворение от такой простой, казалось бы, процедуры.

- Ты только посмотри! – Вехоль прервал тихое восхищение Санюрика. – Посмотри, каково, а?

- Ты о чём? – растерялся парень, не замечая рядом с учителем ничего, кроме очередного кривого ствола.

- Об этом дереве, конечно! Оно согнулось, но как изящно. Ведь даже не вызывает жалости, а напротив – восхищение. Оно будто танцует. Все ветви взметнулись в одну сторону как пышное бальное платье прелестницы. Мне даже кажется, я слышу музыку. Вехоль наклонил голову, будто прислушиваясь и потихоньку полушепотом, завороженный стал напевать: там-та-та, там-та-та. Кажется это вальс. Да-да! Это вальс!

«Сказать ему, что он похож на полоумного?» подумал про себя Санюрик. «Да еще обидится»

- Разве ты когда-нибудь видел, чтобы я обижался? – с улыбкой прервал его мысли Вехоль, продолжая вальсировать, имитируя наличие партнерши.

Санюрик даже вздрогнул от неожиданности  и удивленно посмотрел на учителя:

- Нет, кажется, а что?

- Ты должен быть со мной предельно откровенным. Это нужно не столько мне, сколько тебе. Выпусти свои мысли наружу, освободи их, и может ты сам поймешь, как ошибался. Мне нужно лишь одно: чтобы ты научился быть счастливым, не взирая ни на что, и умел бы радоваться всему, что тебя окружает. Оставь страхи! Тебе нечего бояться!

Прервав свой нелепый танец, Вехоль ухватился за подвернувшийся под руку новый предмет восхищения.

- А вот эта стройная красавица. Каким-то удивительным образом выросла она среди дубов и кленов, - улыбнулся Вехоль, с нежностью погладив пестрый ствол молодой березки.

Как она горда, тем, что одна в своем роде. Посмотри, все вокруг серое и неприглядное, а она таким ярким пятном красуется на этом фоне. А будь эта березовая роща, разве бы мы сейчас восторгались ее неповторимостью? Ну, скажи, разве я не прав?

Санюрик почувствовал, как заряжается от лучезарной и светлой улыбки своего хранителя необъяснимой радостью существования.

- Да. Всё так, как ты говоришь. И знаешь, кого-то она мне напомнила.

- Одну несносную маленькую рыжеволосую девчонку, - обхватив своего подопечного за плечо, весело завершил Вехоль.

Они весело рассмеялись и направились назад, к дому.

По дороге они продолжили начатую тему.

- Так, а как же утверждение, что все люди равны от рождения?

- Человек также как и дерево развивается в зависимости от обстоятельств. Важно всё: на какую почву упало семя, как глубоко пустило дерево корни, в каких климатических условиях оно вырастет, обломает или погнет его ствол ураганный ветер, подточит ли его вредитель или надругается шкодливый мальчишка. Если даже при наличии всех этих неприятностей дерево все еще с гордостью смотрит ввысь, значит, великая сила духа поддерживает его.

- Но вот эти слабые кривенькие деревья никуда не годятся, их разве что на дрова,- продолжал спорить Санюрик.

- Порой эти самые слабые на вид деревья цветут и щедро плодоносят, в то время как сильные, крепкие и здоровые лениво обрастают мхом или разрастаются вширь и ввысь, летней порой закрывая своей густой кроной солнце тем, кто слабее. Впрочем, и от них будет польза. Птицы здесь совьют гнезда и выведут потомство

- Ну и что?

- Разве это не ответ на твой вопрос? Ведь семена очень мало да практически не отличались друг от друга. Возможно, одно было больше в размерах, другое – меньше, но это такая малость! Также как и люди рождаются неодинаковым весом.

- Как же! – воскликнул Санюрик. Неужели размер имеет такое маленькое значение? По-моему, у здорового и крупного семени гораздо больше шансов вырасти крепким и могучим деревом.

- Да, но не все люди используют свой шанс, рождаясь здоровыми и крепкими. Нередко маленькие и слабые на вид своей силой духа достигают куда лучших результатов!

- Тогда от чего зависит, каким станет человек?

- Один человек подобен  целому дереву. Другой – лишь ветка. Но не потому, что ему так назначено, а потому что он не желает видеть своих возможностей.

- Но если сравнивать деревья с людьми, то деревья в гораздо худшем положении. Они не могут исправить того, что дала им природа.

- Ты сейчас понял великую и важную вещь, но понял немного привратно. Не бывает худшей или лучшей судьбы. Может быть лишь твоя собственная, которой наделяется каждое живое существо в мире и человек в том числе

- Ну-ну, что-то вроде «рожденный ползать летать не может»,- ядовито процедил сквозь зубы Санюрик.

Вехоль, сделав вид, что не заметил этого сарказма, продолжил:

- Да человек не может изменить своей судьбы, как дерево, выросшее кривым, не может стать стройным и крепким. Но ведь даже кривое дерево может плодоносить, на нем птицы могут свить гнезда, в конце концов, человек использует его в своих целях. И это хорошо. Потому что, только следуя своей судьбе можно достичь бессмертия души.

- Как это все сложно, Вехоль.

- Но и жизнь – это большая школа. Я хочу, чтобы на этот раз ты был готов окончить ее с отличием. А то, что являет нам природа, - великий дар человечеству. Зная непостоянство человека Отче послал ему успокоение. Природа учит нас любить верить и надеяться.

Кто-то любит дождь, а кто-то летний зной, кто-то испытывает умиротворение от зимней стужи и метелей, люди покоряют вершины, переплывают реки, поднимаются в небо. Контакт человека с природой непрерывен и наделён великим смыслом.

 

Глава 20

- Что же вы не здороваетесь даже, Валерий Сергеевич? – Нона подошла первой, впервые за всё время своего пребывания в институте.

- Здравствуйте, - обречённо выдохнув, ответил Истоцкий, и, не останавливаясь, пошёл дальше по длинному коридору, наедине со своими мыслями.

- Нет уж, постойте, - догнала его Нона и схватила за руку. – Мне нужно с вами поговорить.

- Говорите, что ещё вам надо.

- Давайте начистоту, вы меня ненавидите?

- Нет, я вас не ненавижу.

- Врёте.

- Думайте, что хотите.

- Может, всё-таки выйдем хотя бы на улицу? Здешняя обстановка не очень-то располагает к душевной беседе.

- Если вы рассчитываете на душевную беседу, то вам лучше найти другого собеседника.

- Да бросьте вы. Я же сказала, мне нужно с вами поговорить.

- Ну что ж, давайте выйдем во двор.

Присев на лавочку, Истоцкий почувствовал тяжесть в ногах. Только теперь он ощутил усталость. А ведь всю эту неделю он почти не спал…

- Разве вам никогда раньше не приходилось ошибаться в людях? – Нона задала вопрос, которого профессор ожидал меньше всего. 

- Мне приходилось ошибаться в своих убеждениях. Поэтому, я просто  стараюсь не выстраивать никаких предположений о процентном соотношении хорошего и плохого в том или ином человеке. Мы привыкли судить о людях по их поступкам. А предугадывать поступки людей не под силу даже самому Господу. Вот поэтому я стараюсь не убеждать себя в том, что знаю о знакомом мне человеке всё. Нужно всегда быть готовым к неожиданным поворотам событий. 

Нона молчаливо смотрела себе под ноги. Её мучила непонятная тревога. Девушка не могла найти этому объяснения, но ей нужно было найти выход для своих эмоций. Признание правоты Истоцкого означало бы полное поражение, а терпеть «фиаско» не в её правилах.

- А если я скажу, что ненавижу вас?

- Я даже догадываюсь, какого рода эта ненависть.

- И какого же?

- Ненависть нередко рождается и от чувства вины. И эта ненависть отличается тем, что она особенно взрывная и непредсказуемая, но не глубинная. А значит, тот, кто испытывает последнее чувство, как правило, в глубине души очень сожалеет о своём отношении к предмету ненависти. Однако это сожаление снова и снова перерастает в чувство вины и вынуждает ненавидеть ещё больше. Ненавидеть своё бессилие перед обстоятельствами…

Истоцкий встал и посмотрел сверху вниз на сидящую Нону. Она походила на школьницу, которая принесла двойку в четверти. Поджав под скамейку ноги, девушка нерешительно теребила подол коротенького белого халата. Но посмотреть в лицо человеку, которому доставила столько неприятностей, так и не смогла.

- До свидания, Нона, - тихо вымолвил доктор и, не дожидаясь ответа, поспешил к своему пациенту.

 

«Благие намерения»

Вдохновлённый прогулкой по парку Валик решил посетить урок и на следующий день.

Он получил неожиданный прилив сил от последней беседы с учителем, а подобные ощущения, как правило, хочется приумножить.

- Я думал, что есть кто-то, кто расставляет всё по местам. Плохому – плохое, хорошему – хорошее. Всем по заслугам. Разве это не так? Я осуждаю зло, но оно преследует меня, я хочу быть добрым и хорошим, а обстоятельства заставляют меня ненавидеть, - не дожидаясь, Валик сразу выплеснул  на Вехоля накопившееся возмущение.

- Осуждаешь зло? Судить - это глупое и бесполезное занятие, которое при этом ещё и имеет после себя последствия. Ведь то, за что мы судим других – лишь зеркальное отображение нас самих. Если подумать, судить имеет право только человек без порока. Этот человек должен быть святым. Понимаешь? Но, как тебе известно, таких людей просто не существует.

- А как же священники, монахи?

- А разве они судят? Священник, исповедуя, не осуждает, а что делает?

- Отпускает грехи…

- В общем так. Он молится за этого человека, чтобы тот был прощён. Вот если бы так умели все люди, они были бы более счастливы

- Почему рады не имеют права помогать своим родным и близким людям в живом мире?

Разве это плохо, то, что мы смогли спасти Тусу? 

- Не все благие намерения в действительности являются благими. Я, например, до сих пор не уверен, что мы с тобой поступили правильно. А представь, что будет, если каждый рад начнёт диктовать собственную волю из своего мира.

- И что же будет?

- Я приведу тебе пример, который тебе, надеюсь, объяснит кое-что. Представь себе отца, который за всю свою жизнь не подумал о своих детях, обижал женщин. Измученный чувством вины, осознать которую смог только здесь, он решает исправить свои ошибки посредством своего сына, живущего на земле.

- Ну и что?

- Этот случай имел место, поэтому я могу тебе рассказать, что же произошло. Своё неистребимое чувство вины мужчина внушил своему сыну. В результате тот очень скоро покончил собой.

- Но почему?

- Представь себе пятнадцатилетнего юношу, влекомого несуразными инстинктами и влечениями. Он влюблялся в одиноких женщин с детьми, и неприятности сыпались на него как снег на голову. Чтобы прокормить чужих детей, он начал воровать, оказался в колонии, вышел оттуда, женился на женщине с тремя детьми. Чувство вины давило на него даже тогда, когда он, работая с утра до ночи, приносил в семью деньги, которых хватало только чтобы едва «протянуть» неделю. Он  снова стал воровать. А оказавшись за решёткой, просто не выдержал болезненных переживаний за оставшихся на свободе родных ему людей. Вот тогда он и совершил непоправимое….

- Этого рада наказали?

- Никто не смог бы его наказать больше, чем он сам наказал себя. Сын преподал этому раду хороший урок, но сам утратил возможность когда-нибудь родиться, чтобы прожить свою собственную жизнь.

- Но неужели нельзя было сделать исключение для этого парня? Ведь все же понимали, что он не виноват?

- После того, как человек уже попал в предназначенный ему мир, уже никто не может ему помочь. Если бы хранитель бессовестного рада вовремя заметил вмешательство, он бы ещё мог попробовать предотвратить самоубийство. Так как мы это сделали с Тусу.

Но после того как судьба свершилась, уже ничего нельзя сделать.

- Так что же, получается, рады всё-таки имеют возможность вот так вот влиять на живущих родственников?

- Как видишь. Но это те, кто считает себя умнее других. К этой категории относитесь и вы с Тусу. Только вот пользы от этого ума ещё никому не было.

 

Глава 21

Глава 21

Истоцкий долго смотрел в окно вслед удаляющейся фигуре Ноны. Испытывал ли он, когда нибудь в жизни такое сильно сожаление, как сейчас? Нет. Мог ли он удержать эту строптивую красавицу в своём невесёлом мире? Но как бы её каждое движение не сводило пожилого доктора с ума, как бы отчаянно и беззаветно он не был влюблён в эту женщину, как миномётный огонь, мощно и открыто этому противостояло другое чувство – преданность своему делу.

Вернувшись в палату к Валику, профессор как никогда был озабочен. Ведь если сегодня не произойдёт никаких изменений, завтра придётся-таки делать операцию. По его мнению, показания к ней были очень сомнительные, но выхода не было. Консилиум постановил…

- Мальчик мой, ну не подводи меня, родной. Возвращайся, ты же можешь вернуться. Чего же ждёшь? Чего ты боишься? – Истоцкий всматривался в лицо своего пациента так, как будто вот-вот непременно должно произойти нечто, что всё поставит на свои места.

Откровения доктора прервал стук в дверь.

- Входите!- громко сказал он, наскоро вытерев рукавом набежавшую слезу.

- Здравствуйте, Валерий Сергеевич. Нам сказали, что мы можем пройти, ведь вы здесь…

Истоцкий не верил своим глазам. Перед ним стояли двое. Денис, друг Валика, и будто прячась за его спиной, очень высокий, но непомерно худой, пожилой мужчина. По его виду доктор сразу определил, что тот, видимо, в последнее время либо сильно голодал, либо был истощён какой-то тяжёлой болезнью. Дряблая кожа на теле повисла и сморщилась в складки. Видимо некогда этот мужчина представлял собой человека довольно внушительных размеров. Но появлению этого персонажа профессор обрадовался несказанно: в чертах вошедшего человека отчётливо просматривалось сходство с Валентином.

- Господи! Неужели это вы? Вы отец Валика?

Пожилой мужчина был явно смущён таким восторженным приветствием.

- Вообще… д-да.

- Вы не представляете, как вы вовремя!

- Правда? А я думал, что наоборот.

- Валику сейчас очень нужна ваша помощь.

Мужчина заглянул на высокую кровать с больным из-за плеча Истоцого:

- Это он? Я могу подойти?

- Конечно же, конечно, подходите.

- Прости меня, сынок! – упав на колени и вцепившись в руку юноши, мужчина разрыдался так отчаянно, что и Денису, и Истоцкому стало не по себе.

- Доктор, скажите, что с ним? Он меня слышит? – немного успокоившись, спросил раскаявшийся отец.

- Я думаю, что слышит, только на другом уровне. Вы понимаете? Состояние его хоть и стабильное, но всё еще тяжёлое. Выйти из него ему могут помочь только исключительные обстоятельства. Мне кажется, ваше появление в его жизни положительно скажется.

- Вы понимаете доктор, я же не знал, что он жив, сыночек мой. Мне сообщили, что Леночка, мать его, умерла вскоре после родов, а о мальчике ни слова. Думал, так пощадили мои чувства: ведь сидеть-то мне оставалось еще девятнадцать лет! Так я мысленно его и похоронил уже давно. А потом получаю письмо и его фото. Вы не поверите, я уже перестал ждать от жизни чего бы там ни было.  Мне не нужна была свобода, которая меня ожидала. Я ведь столько лет провёл в заключении от звонка до звонка. У меня никого не осталось там, на воле, думал я. А он вот, живой. Сыночек мой! -   мужчина снова разрыдался. – Ты прости меня, родной! Ты мне очень, очень нужен. Мне теперь без тебя жизни нет!

- Успокойтесь, давайте я дам вам валерианки, - Истоцкий заботливо помог подняться бедняге и проводил на стул. – Присядьте. Нате вот, – протянул ему мензурку с каплями.

Тот послушно выпил, всё ещё продолжая всхлипывать.

- Нам с вами предстоит серьёзный разговор. Мне очень нужно, чтобы вы мне верили.

- Доктор, как вы можете думать, что я вам не поверю, после того, что вы для меня сделали?

- Тем не менее, просьба у меня к вам будет необычная.

- Я сделаю всё, что поможет мне вернуть сына.

- Итак, вы должны подойти к директору института и на повышенных тонах потребовать, я повторяю, потребовать, чтобы вам отдали сына под расписку. Вам никто не откажет: во-первых, потому что вы его единственный близкий родственник, во-вторых, никто не захочет иметь дело со скандалистом.

- Как? Но он ведь…

- Поверьте, это единственный способ помочь Валику.

- Но разве здесь ему сейчас не лучше? Мне сказали, что его готовят к операции.

- Эта операция сделает из него инвалида. А я намерен вернуть обществу полноценного человека.

- Какой ужас! Неужели другие врачи этого не понимают?

- Понимают, но перестраховываются. И потом, до вашего появления здесь другие лица правили балом. Одна заинтересованная особа заплатила за то, чтобы Валика привезли сюда, а позже за то, чтобы ему была назначена операция.

- Но как мы будем его дальше лечить?

- Я буду с вами. Теперь я поеду следом, добровольно вызовусь сопровождать пациента до места госпитализации, потом, если понадобиться, возьму отпуск, а позже – будет видно. В любом случае, я доведу начатое до благополучного конца. Должен вас предупредить, что нам всё же придётся обождать какое-то время. В настоящий момент у Валика появились кое-какие осложнения, и пока он не транспортабелен. Я не думаю, что это надолго, так же как уверен в том, что если правда на нашей стороне, состояние Валентина очень скоро стабилизируется.

- Я готов. Куда мне нужно идти?

- Сначала давайте обсудим детали. Ну, транспорт, дальнейшее ваше место пребывания и другое…

 

«Девятые»

- Санюрик? Ты сегодня рано, - загадочно улыбаясь, произнес Вехоль, –

похвально.

- Я теперь всегда буду приходить вовремя, и никуда больше не буду опаздывать. Я так решил.

- Я не сомневаюсь в этом, - улыбнулся учитель.

- Я много думал и понял, что был не прав. Я вас больше никогда не разочарую.

-О-о-о! Не говори так. Я не был разочарован в тебе, даже когда ты собирался сбежать на плывущем облаке. Я верю в тебя, Человек!

- Человек? Ты сказал, я - Человек?

- Да, ты не ослышался. Я счастлив, что этот день, наконец, наступил. Ты нужен на земле. Тебя там уже давно ждут.

От неожиданности Санюрик смолк.

- Присаживайся, - спокойно предложил Вехоль, указывая ученику на место рядом с собой, – сейчас мы обсудим всё, что тебя волнует.

Юноша медленно опустился на стул.

- Это не единственная хорошая новость, которой я тебя хочу порадовать, - загадочно продолжил Вехоль.

Санюрик оживился и выжидающе, молча, взглянул на учителя.

- Тусу вернулась, и Совет постановил, что она должна отправиться одновременно с тобой.

- Где она? Я могу её увидеть? – разгорячённый новостью Санюрик привстал со стула, готовый тут же умчаться в заданном направлении.

- Боюсь, что на это у нас просто нет времени, - констатировал Вехоль. - Тебе ещё многое здесь нужно успеть сделать. Впрочем, это касается и Тусу.

- Что я должен сделать? – удивленно спросил Санюрик.

- Пройти подготовку  к рождению.

- Каким образом? Что от меня требуется?

- Ничего особенного. Просто слушать и делать всё, что тебе говорят. Сейчас я провожу тебя в зал, где пройдёт интересное собрание. Там ты получишь свой номер и узнаешь свои задачи.

- Не понял. Какой номер, почему ты раньше мне об этом не говорил?

- Я предлагаю тебе всё же сначала сделать то, что я говорю, а после я отвечу на все твои вопросы.

 

Зал, в который пришёл Санюрик, чтобы получить необходимую информацию, был полон. Здесь были и дети, и старики, и молодые юноши, как он сам, и зрелые мужчины. Не обращая внимания на собравшихся, Санюрик уселся в последнем ряду в надежде остаться незамеченным. Следом за Санюриком вошёл мальчик лет пяти и вежливо спросил, указывая на сиденье рядом с ним: «тут не занято?»

Небрежно кинув «нет, садись» Санюрик тем не менее, неожиданно разволновался. Что-то в мальчике насторожило его, но он не мог понять что именно. Его лицо казалось до боли знакомым, и Санюрик досадовал, что не может вспомнить откуда.

В зал вошли трое. Молодая женщина, на вид лет двадцати пяти, мужчина примерно того же возраста и старик, года которого определить было бы непросто. Где-то между семидесятью и ста семидесятью. Все они были красивыми радами. В том числе и старик. Он обладал просто редкой благородной красотой. Они начали разговор с собравшимися. Говорили по очереди, спокойным и ровным тоном, будто по какой-то отлаженной, привычной схеме.

- Позвольте вас поздравить от имени всех радов преподавательского звена с успешным окончанием школы Заветов, - широко улыбаясь, начала молодая женщина. – Время вашего пребывания на этой территории подходит к концу, а значит, пришла пора узнать о том пути и о тех задачах, которые назначены радам с вашими данными. Итак, ваш номер – девятый.

«Ваш?» удивился про себя Санюрик. «разве каждому из нас не будет дан индивидуальный номер?».

- Это хороший номер, - вдруг услышал Санюрик голос сидящего рядом мальчика. – Мой хранитель говорил мне, что мы будем рождены, чтобы исполнить благородную миссию.

От неожиданного открытия Санюрик привстал. Этот мальчик – это же он в детстве! Это он в пять лет! Лихорадочно раздвигая стулья у себя на пути, Санюрик ринулся к передним рядам, чтобы рассмотреть лица присутствующих здесь радов. Вот он, точно копия, вот ещё и ёщё, вот его лицо в тридцать, в сорок, в шестьдесят. Всплеск эмоций просто вконец лишил Санюрика дара речи. Отчего он присел тихонько на стул и, молча, уставился на терпеливо выжидающих преподавателей. Теперь ему стало понятно, почему один на всех номер.

- С вашего позволения я продолжу, - мягко и спокойно обратилась молодая хранительница к Санюрику. – Как вы себя чувствуете?

Санюрик просто кивнул головой в ответ.

- Итак, девятые, - продолжил рад, тот, что моложе. - На вас возложена задача одновременно простая и сложная. Проста она тем, что не требует того, чтобы вы прилагали какие-то особые усилия, не требует каких-то сверхъестественных достижений конкретно от вас. Вы исполняете роль союзников, вы – связующее звено для нового начала. Вы – спасение для одинокой потерянной или заблудшей души. Чем же сложна ваша задача? Условности мира людей, личные амбиции, гордыня будут преследовать ваши добрые начинания. Но помните, только следуя своим путём, вы обретёте покой и счастье. Не гневитесь на обстоятельства, а прислушивайтесь к ним. Ведь языком обстоятельств с вами общаются ваши хранители, с помощью этого языка с вами устанавливает контакт и представитель глубокого мира.

 

Глава 22

Задуманное Истоцким мероприятие пошло как «по маслу». Травнин, как и предполагалось, не пожелал связываться с недоброжелательно настроенным родственником Валика. Будучи человеком разумным, он предложил скандалисту подождать, пока состояние пациента позволит оставить его без наблюдения. «Если уж вам неймётся поскорее отправить своего сына на тот свет, то вам представится такая возможность, но позвольте сделать всё от нас зависящее, чтобы этого не случилось, по крайней мере, ещё в дороге»,  выразил своё возмущение академик. Истоцкий же «вызвался» на добровольных началах сопровождать юношу в больницу, чем даже заслужил похвалу своего начальства. Уже через десять дней Валентина отключили от аппарата. Выждав ещё неделю, они благополучно покинули унылые серые стены института.

 

«Таинство благословения»

- А теперь, - начал свою речь старик, - воздадим должное нетленной силе и власти Истины.  Поблагодарим нашего великого и мудрого учителя и создателя за предоставленную возможность обновления. Каждому из вас будет дана уникальная возможность, чтобы выразить свою благодарность тому, кто является началом начал. И получить его благословение.

- А пожелания можно высказывать? – Санюрик чрезвычайно возбудился от близости предстоящего действа.

- По моему сигналу, - продолжил старик, игнорируя вопрос Санюрика, - вы закрываете глаза и протягиваете руки перед собой ладонями вверх. С этого момента начинается отсчёт - ровно две минуты. Всё остальное увидите сами. Но учтите, это время даётся для того, чтобы каждый, внесённый в список людей рад, смог принять дар от нашего создателя. Поэтому постарайтесь своими вопросами и просьбами  не увести это святое действо в сторону. Иначе останетесь без подарка.

Старик сложил руки ладонями вместе и, коснувшись пальцами подбородка, склонил голову. То же проделали и его молодые помощники. Постояв в таком положении около тридцати секунд, они одновременно подняли головы, разомкнули руки и медленно развели их в стороны. Это и послужило сигналом к началу контакта. Санюрик вместе с другими присутствующими радами исполнил то, что полагалось: закрыл глаза и протянул руки вперёд ладонями вверх. Несмотря на то, что глаза были закрыты, Санюрик ясно увидел перед собой огненный шар, постепенно меняющий свои контуры. Очень скоро в нём можно было рассмотреть человеческие очертания. Этот человек из огня протянул свои руки к Санюрику, и в эту же минуту ладони будто обожгло горячей волной. Ощущая это прикосновение, Санюрик почувствовал в себе небывалый прилив энергии и силы. Руки огненного человека лежали на протянутых ладонях юноши, пока не прекратилась передача тепла. Санюрик почувствовал, как уходит жар и обратил внимание на то, что это нечто, что состояло из огня, превратилось в водяной шар. Это было зрелище ещё то. Вода не стояла на месте, а бежала, образуя некий круговорот. Не успел Санюрик привыкнуть к этому странному образу, как водный шар принял контуры человека. Странное создание снова протянуло свои руки и положило на ладони парня. Теперь Валик стал чувствовать, как тяжелеют все части его тела, будто наполняются жидкостью. Ему даже показалось, что ему стало легче стоять на ногах, исчезло странное ощущение полёта. И снова источник неожиданностей поменял свой состав. Теперь это был шар из песка, напоминающий собой метель в пустыне. Он выглядел устрашающе,  и Санюрик даже попытался открыть глаза, чтобы не наблюдать странное зрелище. Но глаза не открылись, будто их слепили клеем.

Песчаное облако, как и первые два раза, воплотилось в человекоподобный образ. Человек из песка держал в руках какой-то предмет. Санюрик присмотрелся. Это была книга.

- Ты готов принять мой дар? – спросил голосом, похожим на шипение песчаный человек.

- Да. А что это за дар? – несмотря на остроту момента, Санюрик не смог удержать от любопытства. У него было ещё много вопросов, но он изо всех сил старался себя сдерживать.

Вместо ответа песчаный человек стал не спеша перелистывать книгу.  Он будто отдалился от Санюрика и забыл, что находится с ним в контакте.

- Я готов, готов, - поспешил исправить свою ошибку юноша. – Я с радостью приму любой твой дар!

Человек из песка закрыл книгу и положил её на ладони Санюрика. В следующую секунду и песчаный человек и переданная им книга стали пылью. В глаза резанул яркий свет. Валик открыл глаза.

- Ну, вот и всё, - обратился старик – хранитель ко всем собравшимся.  – Теперь вы можете возвращаться к своим учителям. Они дадут вам последние наставления, и вы отправитесь в добрый путь.

 

Глава 23

Спустя ещё три недели, Истоцкий принял решение о смене режима своего пациента.

- Не имеет смысла держать Валика здесь. Его состояние позволяет содержание в домашней обстановке. Единственное непременное условие, чтобы нашёлся такой человек, который днём и ночью будет контролировать все процессы, происходящие с телом Валика. В общем, нужна сиделка.

- Так есть же Ленка! Она согласна ночей не спать, только бы чтобы вместе быть с ним, - громко предположил Денис.

- А где она сейчас?

- Так она у меня живёт, - заговорил молчавший до сих пор Дмитрий Семёнович. – Все эти картошечки, рагу и супчики, - всё ж её рук дело. Я бы без неё не справился, ей богу!

- Это очень, очень хорошо, что Леночка согласна быть рядом. Теперь я спокойно могу готовить Валика к выписке. А ваша задача как следует подготовить квартиру к его приезду!

 

«Толкование»

Сразу после собрания Санюрик направился в круглый зал, где ожидал его Вехоль.

- Знаю, знаю, - громким возгласом встретил хранитель своего озадаченного ученика. – Тебе многое непонятно. Сейчас мы это обсудим.

- Мне кажется, что я что-то понял, что мне не следовало понимать, - произнёс Санюрик, усаживаясь в кресле напротив.

- Что именно?

- Девятые принимают на себя роль ангелов-хранителей. Ведь так?

- Ну, в общем так.

- Тогда почему нас не известили конкретно, кто к кому приставлен? Ведь должно быть всё заранее известно.

- Нет. Почему же. Каждый из вас должен сам найти потерянную душу и соединиться для нового рождения. Поделившись свое энергией, напитав своей силой найденную половину, он спасёт её.

- Разве не с этой целью Тусу отправляется вместе со мной?

- Так вот ты о чём! Тебе стало ясно, кому предназначена твоя миссия!

- Так это правда? И разве не плохо, что мне это известно?

- Ну что же в этом плохого? Хорошо бы, чтобы тебе это как следует запомнилось, чтобы не пришлось лишний раз ошибаться и падать.

- Но только я не понимаю, как, в чём и чем я смогу ей помочь?

- Тебе хорошо известно, что участь этой девушки незавидна. Своими действиями она навредила себе надолго вперёд. Ты ещё этого не знаешь, но Дигора отправляется в живой мир вместе с вами, и, причём не в качестве хранительницы.

- Ничего себе! – громко воскликнул Санюрик.

- Не спеши радоваться. Она не имеет права находиться рядом со своей подопечной. Ей предстоит исправлять свои ошибки. Таким образом, твоя подруга снова остаётся без поддержки из неживого мира. И ей придётся нелегко, если рядом не окажешься ты.

- Так это навсегда? Тусу навсегда лишилась хранителя?

- Нет. Есть способ всё вернуть. Лишь только Тусу забеременеет, Дигора сможет вернуться к ней.

- А если она не забеременеет?

- Видишь ли, тут всё очень сложно. Существуют прописанные правила. В таких случаях как этот, проштрафившегося хранителя должен сопровождать в живой мир ещё один хранитель, более опытный. Этим сопровождающим станет хранитель ребёнка Тусу.

- Понятно. И какова моя роль в этой игре?

- Ну, раз мы назвали тебя ангелом – хранителем, отсюда и будем отталкиваться. Ты замещаешь собой представителя из небесного неживого мира. Ангел, то есть ты, будет счастлив рядом со своим подопечным и обретёт спокойствие только рядом с ним. Вместе с тем станет для него поддержкой и опорой. Это и будет его путь. Так Тусу в конечном счёте, перестанет преследовать одиночество, и дети, рождённые ею станут новым началом.

- Помнишь, как только я попал сюда, ты мне говорил о том, что обозначать двери номерами глупо, так как это будут лишь условные обозначения. Так почему же вы сами здесь используете эти самые условные обозначения?

- Это вовсе не то же самое. Я ведь не отвергал нумерацию или сочетание букв алфавита как разумное решение для устранения бессистемности. Но зачем мне обозначать дверь цифрой, если я и так знаю, что за ней? Я ведь не пишу твоё имя у тебя на спине, чтобы знать, как тебя зовут? Чем может помочь объявление «осторожно, яма!» слепому от рождения? Буквы и цифры – важнейший переносчик информации. Но зачем их использовать там, где в этом нет никакой необходимости?

Глава 24

Истоцкий предчувствовал грядущие перемены в состоянии своего пациента, поэтому собрал всех, кто имел отношение к Валику. Позвал Дениса, вместе они дождались с работы Дмитрия Семёновича. Ленка тоже присоединилась к беседе. Собравшись за одним столом, все четверо чувствовали себя членами одной семьи. Последние события сплотили их, и казалось, ничто не помешает этим отношениям сохранить свою силу.

- Предлагаю, представить реальную картину так, - обратился ко всем сидящим профессор. - На сегодняшний день мы имеем дело со спящим человеком. Будем считать, что он больше не болен, но его организму нужно подготовиться к жизни в прежнем ритме. Валик иногда открывает глаза, но взгляд его пока не осмысленный. Он может застонать или одёрнуть конечность в ответ на какой-то раздражитель, может повернуться на другой бок. Но всё-таки основное время он спит. Эта патологическая сонливость говорит о том, что его организм нуждается в отдыхе. Изменения в его состоянии могут произойти в любое время, и нам нужно быть  к этому готовым.

- А если ему станет хуже? – в выздоровление Валика не верил, казалось, только Денис.

- Я тебе щас….Да кто тебя за язык-то тянет? – возмутилась Ленка и даже привстала, чтобы дать Денису подзатыльник.

Она очень осторожничала с подобными выражениями.

- Лен, лен, ну не волнуйся ты так, - Дмитрий Семёнович взял руку девушки в свою, чтобы удержать её от последующих действий. – Понимаете, - обратился он к Истоцкому, - вычитала в какой-то книжке, что плохие прогнозы нельзя вслух произносить, будто бы это обязательно сбудется…

- Тот факт, что жизненно важные функции тела сохранены, помогает верить, что дальше ждут только улучшения, - поспешил успокоить всех доктор.

Взглянув на часы, Ленка подорвалась, и, извинившись перед всеми, побежала в кухню доготавливать  ему пищу.

- Совсем заболталась с вами. Забыла, что суп не протёрла, а он видимо, уже есть хочет.

Истоцкий поднялся и предложил всем помыть за собой чашки от чая и вытереть стол, чтобы не затруднять Лену.

- Ну, мне уже пора, - попрощался со всеми профессор. – Зайду ещё завтра.

- Я уже тоже пойду, - быстро засобирался Денис, - мне нужно переговорить с Валерием Сергеевичем.

- Ну, давай, - тихо выдохнула Ленка, во второй раз протирая через сито пищу для Валика.

- Ты говори, если что нужно, - виновато добавил парень.

- Да ладно. Чем ты можешь помочь? – спокойно ответила девушка, упорно продолжая делать свою работу.

- Ну, пока, терпения тебе!

- Ага. Спасибо.

 

- Если бы не вы тогда, мне бы пришлось туго, - разоткровенничался Денис, догнав профессора уже на лестнице.

- Я знаю. Но, по-моему, ты не сделал никаких выводов для себя.

- О чём это вы?

- Ты прекрасно знаешь о чём.

- Вы что, думаете, что я всё ещё принимаю наркотики?

- Я не думаю. Я это знаю.

- Нет. Ну, я …так иногда только, - смутился Денис.

Истоцкий задумчиво промолчал.

- Вы понимаете, я никогда не пойду к наркологу. Он меня не излечит, потому что я попросту, не умею жить без наркотиков. Кому-то повезло. У них были родители. Они их чему-то учили. А меня никто не учил быть счастливым, понимаете? Я сам определил для себя понятие счастья. Какое оно бывает другое, я не знаю.

- Тебе действительно не поможет нарколог, - очнувшись от размышлений, предположил Истоцкий.

- Вот видите, и вы это поняли!

- Не поможет никто, пока сам не захочешь себе помочь. Ты достиг того возраста, когда винить кого-то в своих бедах уже просто глупо. Пора бы узнать такое понятие, как самовоспитание. Ты должен строить свою жизнь так, чтобы в ней не было места сожалению. А научиться быть счастливым можно.

- Думаете, я не вижу, как здорово можно жить? – разобиделся Денис. – Вся эта роскошь, красивые девушки, машины, - это всё для кого-то, но не для меня.

- А ты уверен, что то, о чём ты говоришь и есть счастье?

- Если бы я мог не думать о завтрашнем дне и жить, как мне хочется, это для меня было бы счастьем.

- Разве сейчас ты живёшь не так?

- Я вас не понимаю, Валерий Сергеевич.

- Ты ведь не думаешь о завтрашнем дне, живёшь, в общем-то, как тебе хочется…

- Разве вы никогда не ошибались? Да есть ли такие люди на свете, которые не совершают ошибок?

- Я много ошибался, но я анализировал свои ошибки и делал для себя выводы.

- Вам хорошо рассуждать. А если я не имею способности к подобному анализу? Если я только то и вижу, что вижу, но хоть убей не пойму, что из этого может следовать. Может быть когда-то, лет так через десять, мне что-то станет ясно. Как только моя удача меня найдёт, и я смогу, наконец, почувствовать вкус счастья, тогда возможно меня посетят философские мысли. А пока я не могу думать ни о чём, кроме своих бед.

- Гораздо важнее обрести способность себя прощать. Порой чувство вины так глубоко в нас сидит, что мы не понимаем, что же в действительности мучает и разъедает изнутри: страх расплаты, собственная несостоятельность или ненависть ко всему сущему. Если тебя преследуют подобные сомнения, в первую очередь задумайся, а не злишься ли ты на себя? Что бы тебе хотелось исправить, если бы колесо времени вернуло тебя назад к совершённым ошибкам? – Истоцкий присел на аккуратную лавочку под огромным дубом и показал Денису рукой на место рядом с собой. Юноша сел. Профессор продолжил, внимательно вглядываясь в озадаченное лицо своего молодого собеседника.

- А теперь представь, что время твоё с тех пор остановилось, твоя судьба не хочет свершиться, пока ты не простишь самого себя. И ты, не медля, сделай это, потому что подобная задержка во времени может плавно перейти в конец пути. Ты говоришь, что хочешь почувствовать вкус счастья? Лучше спроси себя, есть в свете человек или другая земная тварь, которых ты сделал счастливым? А ведь истинное счастье приходит к тем, кто способен им делиться.

- Тут я с вами не согласен. Что-то я редко встречал богатых людей, которые бы имели такую способность или хотя бы желание.

- Ты опять о деньгах…

- Ну конечно! Ведь они составляющие счастья. Когда бы в нашем мире все блага были общедоступны и бесплатны, можно было бы рассуждать так, как рассуждаете вы. Но в реальности всё не так. Если есть деньги – хорошо, а если их нет, люди становятся обозлёнными, потому что им не остаётся времени думать о качестве отношений. Они думают, как выжить.

- Но я говорил об истинном счастье. Материальные блага могут принести частичное удовлетворение, но не в их власти сделать человека счастливым.

- Что же мне делать? Где мне себя искать? Я потерялся, запутался и просто устал.

- От чего ты устал?

- От собственного бессилия.

- Может быть от бездействия?

- Может…

- Тогда делай что-нибудь, не теряй времени. Следи только за тем, чтобы действия твои не были разрушительными. Тогда всё, что бы ты не делал, будет давать тебе новый заряд. Так со временем, ты найдёшь свою дорогу. Судьба сама выведет тебя на неё.

- Но как мне вычеркнуть из жизни все эти года, проведённые в …грехе?

- Зачем же их вычёркивать? Правильнее всё же просить себя и поблагодарить судьбу за посланный тебе опыт.

- И всё?

- Это немало и это нелегко сделать. Но после того, как тебе это удастся, ты сможешь двигаться дальше. Но знай. Человек, неутомимый в своих исканиях ни на минуту не должен забывать о ценности текущих минут. Будущее складывается из настоящего. Если настоящее отодвигается на второй план, будущее не выстроится тем образом, каким нам хочется, не подчиниться нашей воле.

- Но какое у меня настоящее? Что мне беречь? Что ценить?

- Человеческие отношения. Иногда нам кажется, что наши проблемы – самые ужасные и непобедимые. Страдания других представляются чем-то далёким и не имеющим к нам отношения. А порой мы их просто не замечаем. Занятые своими делами, мы забываем о тех, кому нужна наша помощь.

- Но кому же может понадобиться моя помощь? Я себе-то помочь не могу…

- Вот потому и не можешь, что не чувствуешь себя нужным кому-то. А ведь на самом деле есть люди, которые в тебе нуждаются, но может они сами этого пока не понимают или не знают. Ты понимаешь, о чём я?

- Не совсем.

- Помнишь, как ты помог Валику найти его отца?

- Ну как такое можно забыть.

- Разве Валик просил тебя об этом?

- Н-н-нет…

- Ну вот и не жди, что кто-то озаботит тебя своими проблемами. Ищи таких людей сам. Ищи среди друзей, среди знакомых и незнакомых людей. Предлагай свою посильную помощь. Сделай, в конце концов, счастливой какую-нибудь одинокую девушку!

- По-вашему, это и есть счастье?

- Счастье – это познание истины.

- Но, боже мой, как же мне её постичь?! Я всего лишь наркоман, презираемый обществом. У меня никого нет, кто бы меня поддержал и научил!

- Ты действительно этого хочешь?

- Я уже извёлся весь.

- Я дам тебе совет. Это всё, чем я могу помочь.

- Вы же знаете, ваше слово для меня священно как библейское писание.

- К познанию ведёт много путей. Постигай истину с помощью посланных в твою судьбу учителей: учись видеть у слепых, слышать – у глухих, говорить - у немых и вбирай в себя мудрость, общаясь с умалишёнными.

Денис недоуменно посмотрел на своего пожилого собеседника: « не шутит ли он?»

Но тот выглядел серьёзным. Профессор поднялся с лавочки и оглянулся на юношу, молчаливо предлагая ему сделать то же самое. Молча, они дошли до самой больницы.

- Ну, до свидания, - первым протянул руку профессор.

Денису польстило такое расположение, и он радостно пожал её.

- До свидания. Я попробую делать так, как вы сказали.

- Думаю, это поможет тебе, - улыбнулся Истоцкий.- И знаешь, не сочти за лишнее прислушайся-таки к библейскому писанию, коль уж ты заговорил о нём. А не сможешь сам – обратись в монастырь. Братья помогут тебе пережить самый сложный период.

- Как же я так просто в монастырь приду?

- А ты не просто приди. Ты предложи себя, свою рабочую силу в обмен на утешение и время, проведённое в молитве и покое.

- Я попробую, - неуверенно согласился Денис, но скорее для того, чтобы не обидеть Истоцкого. На самом деле идея с монастырём ему казалась уж чересчур вычурной.

- Думаю, что всё-таки это время настанет для тебя, - загадочно закончил разговор профессор. Конечно, он догадывался о том, какие мысли кружились в голове этого парня.

 

«Слово в защиту потерянных душ»

- И как много насчитывается номеров? – поспешил сменить тему Санюрик.

Ему хотелось узнать как можно больше.

- На самом деле не так много. Двадцать один.

- А какие задачи положены, например, на двадцать первых?

- Вот этого тебе незачем знать, чтобы не путались мысли. Гораздо важнее для тебя усвоить правила своей игры.

- Ещё один вопрос, ты догадываешься какой…

- Тусу носит номер четырнадцать. Все женщины наделены чётными, делимыми номерами, мужчины - соответственно нечётными. Что же касается назначения такой как Тусу, то её роль достаточно проста, но не просто её исполнение. Это зависящая роль. Тут ничего не поделаешь. Ведь человеку дозволено делать свой выбор самому. Но и для таких неугомонных личностей у нас, как видишь, есть прописанные страницы. Наша работа вести и направлять. А методы, к которым иногда приходиться прибегать не всегда принимаются человеком с благодарностью. Ведь нередко это болезнь, нищета, душевная боль, а порой и даже смерть, потеря близкого человека. И так будет до тех пор, пока создание земное не поймёт, что всё, что с ним происходит – это последствия его поступков, а не божье наказание. И мы всегда действуем во спасение. Нет души, которая бы была забыта. Ведь нельзя сохранить целое, если даже малейшая частичка этого целого распадается. Всему в мире есть место и всему время.

- А если мне не удастся спасти эту душу? Если я не смогу?

- Тебе не нужно знать о мире потерянных душ. Надеюсь и не понадобиться.

- Но ты уже заговорил об этом…

- Это место представляет собой энергетический резерв. Каждая энергетическая единица, попадающая туда, слаба сама по себе и не может существовать отдельно. Я не буду вдаваться в подробности, потому что это опять же поток информации, который тебе будет мешать помнить то, что следует помнить. Вот бы тебе твою любознательность да в живом мире направить в нужное русло.

- Я тут случайно услышал, что роль девятых очень почётна.

-  Миссия каждого человека на земле важна и высока. Главное, чтобы ты помнил об ответственности, которая на тебя ложится. Ты спасаешь потерянную душу. Но это не только её последний шанс. Твоя судьба тоже напрямую зависит от исполнения твоего назначения. Если ты не выполнишь свою задачу – в лучшем случае мы с тобой снова встретимся здесь.

- А в худшем?

- Думаю теперь самое время рассказать тебе о том, что не только я буду невидимой тенью стоять у тебя за спиной.

- Вот тебе на! А кто же ещё?

- Представитель из глубокого неживого мира.

- Зачем?

- Я уже говорил, что у человека всегда есть возможность выбора. Другая, то есть обратная сторона верного, есть неверное. И поскольку я слежу за тем, чтобы ты двигался в правильном направлении, должен быть некто, кому нужно обратное.

- Для чего?

- Чтобы вести учёт твоих промахов, а в случае, если ты допустишь ошибку, угодную той стороне – надавить на тебя и сделать всё, чтобы ты навсегда свернул с пути истинного.

- Это как бог и дьявол? И ты играешь роль бога, а этот некто – роль дьявола?

- Нет. В представлении человека бог и дьявол – это две силы, управляющие его жизнью. Но если бы это было так, всё было бы, пожалуй, намного проще.

- Чем же это не так?

- Служители добра и зла -  это мифические герои, придуманные людьми с целью оправдать свой выбор. На самом же деле, в каждом одновременно уживается и тёмное и светлое. Но кто признает существование в себе тёмного? И кто возьмёт на себя ответственность за светло во всём свете? Вот человек и придумал сказку о том, как хорошее и плохое в человеке не зависит от человека. Но мы то ведь знаем, что это не так?етлоее существуют?

- Но ведь ты же сам сказал, что вы будете стоять у меня за спиной каждый со своим интересом.

- Это наша роль – выстраивать для тебя те или иные обстоятельства, чтобы твоя жизнь имела смысл. Ведь человеку так много  дано. И ему просто необходимо использовать силу своей мысли для принятия решений. Но выбор всегда останется за тобой. А значит, никто тебе не указ, и участь свою творишь ты сам. Больше того, ты сам себе судья и похвалитель.

- Я бы предпочёл, чтобы обстоятельства для меня выстраивал только ты, безо всяких там заинтересованных тёмных сторон.

- Мир не был бы тогда единым целым. И надо помнить, что время в нём идёт по кругу. И представитель глубокого неживого мира – вовсе не тёмная сторона. Он защитник потерянных душ. Никто не может гарантировать, что ты в конце своего пути не попадёшь туда. И разве в этом случае тебе не потребуется шанс вернуть себе потерянное?

- Так значит, попав туда, ещё можно что-то вернуть?

- Можно, если тебя будет кому заменить. Но это долго объяснять. Не думаю, что нам нужно развивать эту тему.

- Иногда мне кажется, я не знаю и половины того, что бы мне хотелось знать.

- Но ведь у тебя в руках все карты. Тебе для этого даётся целая жизнь!

 

Глава 25

-Валерий Сергеевич, вы не поверите! Валик сегодня слушал, как я пою! Придите, пожалуйста! Мне кажется, что дело сдвинулось с «мёртвой» точки! – радостно кричала в трубку Ленка.

- Ну почему же не поверю? Очень даже поверю. И обязательно буду у вас сегодня. Сразу после работы. Впрочем, нет. Буду через час. У меня тут как раз свободное время появится. Ждите.

Истоцкий положил трубку и замер, глядя в одну точку. По щекам профессора осторожно стекали две капли. «Свершилось, - сказал он тихо сам себе. -  Значит, я всё сделал правильно».

 

«Чего нужно бояться»

- Помнишь, ты рассказывал о чувстве страха? – взволнованно начал Санюрик.

Он старался не потерять больше ни одной минуты впустую. Поэтому без конца задавал вопросы.

- Ну, ещё бы.

- Ты говорил, что страх – это разрушительное чувство. Но неужели совсем ничего не нужно бояться?

- Почему же, есть вещи, которых нужно избегать, чтобы не приходилось горько сожалеть…

- И это, конечно, мне нужно понять самому…- с трудом сдерживая раздражение, закончил Санюрик.

- Я скажу тебе, но, понимаешь, знание ещё не даёт гарантию понимания. Так вот: бойся опоздать: опоздать с решением, с поступком, с выводом и с теми же вещами бойся поспешить. Бойся не простить и не попросить прощения. Бойся не увидеть того, что просит взора. Бойся равнодушия – ибо это зло без точного определения. Вот и всё. Я просто не смею трактовать эти истины тебе как-то более подробно, дополняя разъяснениями. Их глубину ты должен понять сам и решить для себя как поступать.

- Да. Я понимаю. Спасибо тебе и извини, что снова чуть не вспылил. Это сильнее меня. Всегда раздражаюсь, когда чего-то не допонимаю.

- Ты не должен извиняться. Если что-то тебе не удаётся – это мой промах, моя ошибка. Значит, я не сумел передать свой опыт, не смог снарядить тебя в твой путь всем необходимым.

- Ты и вправду святой и самый лучший. Поверь. Тебе не придётся за меня переживать.

- О, я хочу в это верить!

- Помнишь, когда мы с Тусу задумали побег, и ты меня вернул. Неужели ты не боялся, что я могу не вернуться?

- Я переживал, но ещё больше мне хотелось, чтобы ты начал доверять мне.

- И ты готов пойти на то, чтобы лишиться своего теперешнего положения и войти в живой мир простым смертным, если это будет нужно мне?

- Можешь даже не сомневаться. Я буду только рад в очередной раз исполнить свою задачу. Это ведь такой опыт!

- Вот интересно, а что становиться с теми, кто уже исполнил свою задачу?

- У них появится новая задача….Но, возможно это будет задача для нового человека…

- То есть, чем быстрее я выполню то, что от меня требуется, тем быстрее закончиться моя жизнь?

- В принципе да. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Имеет ли смысл спешить? Да?

- Ну да…

- Не волнуйся. Это удаётся не всем – скоро и беспрепятственно дойти до конечной цели. Гораздо чаще случается так, что человек проживает долгую и бесполезную жизнь, так и не приблизившись к совершенству, данному ему одному. И переживать правильнее будет больше за это. Поскольку лучше начинать сначала для того, чтобы подняться на ступеньку выше, чем с целью исправить то, что сделано неверно

 

Глава 26

- Он снова уснул, - чуть не плача встретила Ленка Истоцкого.

- Ничего, ничего. Это нормальное явление, - успокоил девушку профессор. – Ты мне лучше расскажи подробно, что и как тут происходило.

- Давайте, попьём чаю, и я вам всё расскажу.

Пока Лена заваривала чай, Истоцкий подошёл к Валику. Как всегда пощупал пульс, потрогал лоб, погладил по голове и внимательно всмотрелся в лицо.

- Он открыл глаза, - начала рассказ Ленка, принеся из кухни поднос с чаем и печеньем.

- А я думаю, дай-ка, сыграю ему тихонечко на гитаре. Взяла, значит, инструмент, села близко так возле него и начала играть. А потом петь. Смотрю, а его глаза в мою сторону смотрят. Думала, мне показалось. Я встала, чтобы на него поближе поглядеть. А он меня взглядом провожает. Я отошла дальше к стене, а он и там на меня смотрит.

Ленка суетливо демонстрировала каждое своё движение. Истоцкий был благодарным зрителем. Ему действительно хотелось убедиться в том, что дело пошло на лад.

- Очень хорошо. А потом?

- А потом я села снова возле него. Мне показалось, что он хочет, чтобы я пела. Ну, я и пела. А он слушал. А потом, вы себе даже не представляете! У него слёзы на глазах выступили!

- Наверное, ты и в самом деле замечательно пела, - улыбнулся обрадованный Истоцкий.

- Ну что вы! Это он радовался тому, что снова может слышать и чувствовать!

- Ну, конечно же, моя дорогая! Но это ведь ты разбудила нашего спящего принца, - профессор и сам расчувствовался и встал, чтобы обнять свою маленькую помощницу.

- Мне нужно бежать. У меня на сегодня запланированы две операции. Ты мне замечательную новость сообщила. Теперь, думаю, нам можно ждать улучшений. И они будут происходить теперь гораздо чаще.

- Вы ещё зайдёте? – грустно спросила Лена.

 - Ну, конечно же! Я же теперь спать не смогу, буду думать как вы тут. А где Дмитрий Семёнович?

- На работе. В первую смену.

- Понятно. Он тебе хоть помогает по дому-то?

- Ну что вы, Валерий Сергеевич. Он же мужчина….И потом он столько лет ничего не знал о домашнем уюте…да думаю, вообще никогда не знал. Мне с ним сложно разговаривать. Мы даже о Валике редко говорим. Он приходит, спрашивает как всегда одно и то же « как дела?»

- А потом?

- А потом садится кушать и смотреть телевизор. Но вы не подумайте! Я не обижаюсь. Зарплату он всю до копеечки мне отдаёт. Говорит: «ты лучше знаешь, как этими деньгами распорядиться». Я его понимаю. Он просто даже не знает, как можно жить по-другому. Я ему уже говорила, чтобы сходил куда-нибудь, может быть с женщиной какой познакомился. А он: «что ты! Какая женщина! Мне что, думать больше не о чем?» Вот сядет к телевизору, и весь остаток дня смотрит программу. Странный.

Истоцкий и Ленка вместе рассмеялись. 

 

«Рождение»

- Санюрик, просыпайся! – взволнованный шёпот Вехоля заставил парня вздрогнуть.

- Что? Мы куда-то опаздываем?

- Нет. У нас есть ещё время. Но перед тем, как мы отправимся в Солнечный зал, я должен напомнить тебе слова Посвящения.

- Какого Посвящения? – удивленно спросил Санюрик, протирая глаза.

- Можно сказать, что это своего рода торжественное обещание, данное самому себе. Перед тем, как ворота, ведущие, в живой мир откроются, все рады, внесённые в список людей, должны хором прочитать Посвящение.

- Для чего это?

- Ну как мне тебе это объяснить? Таковы правила. Но я думаю, ты сам многое поймёшь, когда услышишь эти слова.

В огромном зале, которая назывался Солнечным, собрались тысячи будущих представителей человечества. Зал обладал теми же свойствами, что и загадочная комната, в которой считывалась информация с оболочек радов. Цвет золота поначалу даже слепил глаза, но к этому Санюрик быстро привык. Теперь он внимательно рассматривал тех, кому предстояло отправиться в жизнь вместе с ним. Здесь были и совсем маленькие дети, и зрелые мужчины, и женщины, и дряхлые старики, и лишенные конечностей страдальцы, и горбуны. Каждый из них нес с собой свой опыт и свои надежды. Новое рождение обещает им новую благополучную жизнь. Каждый из них верил, что то, что пережито не должно повториться, если жить по-доброму.

Ританг призвал всех ко вниманию. Наступило время торжественного прочтения Посвящения. По сигналу тысячи голосов слились воедино. Каждое сказанное слово возносилось куда-то к высокому потолку зала, повторяясь звонким эхом.

«Я, дитя солнца, рождаюсь, чтобы исполнить свое предназначение в мире людей. Всеобъемлющая любовь движет моими помыслами. Мой удел – счастье существования. Дар, которым я наделён, да будет использован на благо равновесия.

Даруя любовь - я буду вознагражден любовью. Распространяя ненависть – понесу на себе её тяжесть. Да прибудет со мной сила Истины».

После этих слов, Санюрик вдруг неожиданно вспомнил, что не спросил Вехоля о своём даре. Тогда, во время контакта, парень так ничего и не понял. Но тишина, возникшая после прочтения Посвящения, говорила о несвоевременности возникшего вопроса.

Вот белая стена прямо перед толпой растворилась, и  впереди показался густой туман. В этот туман одна за одной стали уходить представительницы женского пола. Санюрик провожал каждую взглядом, стараясь разглядеть среди них Тусу. Он уже начал думать, что Вехоль нарочно ему это сказал, что они отправятся в живой мир вместе, чтобы не расстраивать. Но тут он увидел знакомое лицо. Нет. Это не была так полюбившаяся ему рыжая малышка. Это была девушка, которой они с Вехолем не дали совершить ошибку. Но это была Тусу. Теперь-то Санюрик это точно знал. Как знал и то, что в каком бы обличии Тусу не встретилась ему в живом мире, он узнает её. Но не глазами, а сердцем. Будто чувствуя взгляд со спины, девушка обернулась, растерянно  вглядываясь в толпу. Она тоже искала в ней знакомое лицо. Она уже не помнила Санюрика, но её душа подсказывала, что где-то в этой толпе рад, есть кто-то, кто должен быть ей очень дорог. Санюрик вытянул вверх обе руки и выкрикнул: «Тусу! Я здесь!»

Десятки лиц резко обернулись в его сторону, давая понять, что не время сейчас для выплеска эмоций. Вехоль взял ученика за руку и тихо напомнил: «соблюдай тишину, пожалуйста, так нужно». Но Тусу успела выхватить его взгляд из толпы. Она задорно вскинула голову, смешно наморщив при этом носик. Этот знакомый жест Санюрик не забудет никогда. Он полюбил его с первого дня пребывания в этом мире. Он знал: так Тусу делала, когда хотела взбодрить его. У нее это всегда получалось, только сейчас почему-то на глаза навернулись слезы. Когда настала очередь мужчин, Санюрик оглянулся, чтобы убедиться, что его хранитель с ним. Он никак не хотел оказаться на земле без него. Вехоль понимая тревогу своего подопечного, взял его за плечо и улыбнулся. «Он как всегда спокоен и добр со мной, - подумал Санюрик. – Значит, все в порядке.

 

Глава 27

- Здравствуй мой мальчик, - ласково сказал профессор, глядя в широко открытые глаза Валика.

В ответ тот изобразил некое подобие улыбки. Истоцкий взял руку своего пациента в свою и продолжил.

- Ты меня слышишь, я знаю. Значит, скоро мы уже будем вместе. Тебя здесь ждут. Не бойся. Возвращайся к нам. Теперь у тебя всё будет хорошо. Всё будут хорошо.

На лице Валика после этих слов можно было прочитать блаженное умиротворение. Слова доктора действовали гипнотически. Будто успокоившись, парень снова закрыл глаза, и, глубоко вздохнув, снова уснул.

Лена села рядом с Истоцким на диване.

- Теперь он уже меньше спит, но всё равно ещё быстро устаёт.

- Не переживай, это только пока он привыкает. Но я должен подготовить тебя к более серьёзным испытаниям.

- Каким? – Ленка настороженно взглянула в глаза собеседнику.

- Возможно, ему придётся заново учиться читать, писать и …ходить.

- Ну, вы меня испугали! Говорите, испытания. Я уж подумала, ему ещё может стать хуже. А это всё я знаю!

- Нам предстоит большая работа. Валик особенный пациент  и я не могу быть уверен в его случае, как был уверен в других своих подопечных. Ты же знаешь, на момент аварии он был здорово накачан наркотиками. И это смешало мои карты. Я всё же надеюсь, что этот факт не проявит себя именно сейчас. Тогда, по моим расчётам, речь и память вернутся к нему сразу, одновременно. Надеюсь, что так и будет.

- И что, если он сразу начнёт говорить, его останется только научить ходить? – глаза Ленки загорелись от радостного предчувствия.

- Ну не только это. Понадобиться ещё время, чтобы более или менее пришло в норму его психическое здоровье. Я приглашу к Валику доктора, психотерапевта. Он поработает с ним какое-то время. Потом мне бы хотелось отправить вас двоих на реабилитацию в санаторий.

- Господи, какое счастье! Мне даже не верится, что это может скоро произойти!

- Нужно верить и надеяться на лучшее. Главное, что мы вместе. Что у него есть ты. Валику здорово повезло, что у него есть такой ангел-хранитель.

Ленка смущённо отвела в сторону глаза.

 

«Прощание»

Санюрик никогда прежде не видел своего хранителя таким грустным.

- Теперь я должен попрощаться с тобой, - сказал Вехоль, едва они снова оказались наедине. Будто и не было облака и толпы рад на нём. Санюрик не мог даже определить места, где они находятся. Их окружал густой туман, за которым ничего не было видно.

- Но ты же обещал, что всегда будешь со мной!- возмутился юноша.

- Я буду с тобой всегда, но с сегодняшнего дня ты начнешь осознавать себя в этом мире. Теперь ты начнешь постигать язык чувств, образ мыслей и привычки людей, поэтому ты перестанешь меня видеть, а вскоре и вовсе забудешь о моем существовании. Но в те моменты, когда я буду очень нужен тебе, я помогу тебе услышать меня. Ты сможешь видеть знаки, которыми я буду с тобой разговаривать.

Санюрик разрыдался так громко, как мог.

- Нет, нет, я не смогу понять этих знаков. Я стану глупым, как все люди!

- Мне горько понимать это, но твоя оболочка уже меняет свой цвет. Это значит, что ты уже стал забывать наши уроки. Люди – величайшие создания на земле. Помни, даже совершив тысячу ошибок на земле, человек может вернуть себе золотую оболочку, а значит, может быть счастливым…

- Нет, подожди, не так сразу, - не переставая громко рыдать, умолял Санюрик, цепляясь за длинные рукава плаща хранителя.  – Я ещё не готов. Мне нужно привыкнуть.

- Нет. У тебя нет больше времени. Не бойся. Тебя ждут. Возвращайся.

 

Глава 28.

- Всё в порядке, Валентин, всё в порядке, мой мальчик, – профессор вместе с Леной пытались уложить метавшегося по постели парня. Они испугались не на шутку, когда вдруг, таким образом, он обратил на себя внимание. Лежал, спокойно спал и вдруг как закричит, заплачет…

- Вехоль, ты вернулся?- увидев Истоцкого, Валик протянул руки вперёд к профессору.

- Да мой мальчик, - профессор понимал, что его пациент узнал в нём кого-то, чей образ был ему дорог. Но ответил, потому что боялся испугать его словом «нет». В конце-концов, доктор вполне мог соответствовать тому образу. - Я вернулся, чтобы поздравить тебя с днём рождения!

- У меня день рождения?

- Да. Это настоящий день рождения. Сегодня ты начинаешь новую жизнь. Она будет отличаться от прежней. В ней у тебя будут родные и близкие люди, которым ты нужен, которые нужны тебе. И пусть каждый день этой новой жизни в этом мире будет для тебя благословенным.

- Тусу! Ты ведь не уйдёшь никуда? Ты меня дождёшься? – Валик обращался к Ленке. Истоцкий в тревоге взглянул не девушку.

- Нет, я никуда не уйду. Конечно же, я тебя дождусь, - взволнованно ответила она.

Услышав то, что хотел услышать, Валик откинулся на подушку и мгновенно уснул.

Профессор вопросительно взглянул на Ленку.

- Ничего, ничего! – быстро ответила она на немой вопрос. – Я забыла вам сказать. Он не первый раз меня так называет. Раньше просто звал этим именем, когда ему что-то нужно было. Позовёт – я подхожу. А дальше вижу уже, что надо делать. Ну, там поменять бельё или помочь накрыться. Мне кажется, он всё ещё пребывает в каком-то другом мире и сюда возвращается только как «на разведку». Когда он убедится, что здесь ему нечего бояться, то вернётся навсегда.

Валерий Сергеевич молча слушал рассуждения Ленки и поражался её мышлению. Теперь она убеждала его, профессора Истоцкого в том, что всё будет хорошо. Она его успокаивала и поддерживала. И кто знает, может эта девушка всё правильно понимает.

 

Глава 29.

Попрощавшись с Леной и Дмитрием Семёновичем, Истоцкий вышел на улицу. Стояла поздняя осень. Промозглая погода давила на грудь тревогой и печалью, мешала прочувствовать всю радость от свершившегося выздоровления Валика. Или дело не в погоде?

Теперь, когда к Валику возвратилась сознание и речь, он мгновенно пошёл на поправку.  Лена не жалея своих сил помогала ему становиться на ноги. Немалые расходы по восстановлению взял на себя и Истоцкий. Он уже приобрёл путёвку в санаторий, чтобы Лена и Валик вскоре могли поехать туда вместе.

Тогда почему так грустно? Назавтра профессору нужно было возвращаться в стены родного института. Такого ли родного как раньше? Ноги сами вели в небольшое, но аккуратное здание на углу улицы Весенней, где располагалась местная больница.

- Валерий Сергеевич, здравствуйте, - заведующая радостно и трепетно поприветствовала своего коллегу. – Я так рада, что вы зашли к нам. Знаете, вы для нас просто бог. Честно, не подумайте, что это неискренне. Я даже не представляю, кто нам вас заменит.

- Что вы, в вашем учреждении чудесный персонал. Если бы не эти замечательные люди, любящие и знающие своё дело, я бы не справился. Кстати, это я говорю тоже, совершенно искренне. Более того. Кое-кого, я намерен порекомендовать для работы в нашем институте. – Истоцкий с загадочной и многообещающей улыбкой взглянул в большие серые глаза Светланы Ильиничны и добавил, - если, конечно этот кое-кто не против такой перспективы.

- Вы имеете в виду меня? – голос женщины предательски задрожал. Она всегда была чрезмерно сентиментальна и не смогла справиться с этим своим, как она считала недостатком, даже проработав много лет в такой непростой сфере, как хирургия.

- Вас и ещё одного молодого специалиста вашего учреждения. У меня есть две кандидатуры. Кого из них выбрать, я думал обсудить с вами. Ну, так как вы на это смотрите? Вы готовы оставить вашу жизнь здесь и уехать в столицу?

- Я даже мечтать не могла о такой возможности. У меня нет слов. Конечно же, жаль оставлять своих коллег, с которыми мы столько лет вместе проработали, стены эти покидать немного жаль, они для меня словно родные. Но уехать я, конечно же, могу. У меня, вы же знаете, из близких никого нет.

- Ну и отлично. Там я думаю, и ваша личная жизнь сложится лучшим образом.

Немолодая уже женщина густо покраснела от такого внезапного наплыва внимания к себе.

- Я так вам благодарна. Не знаю, что и сказать.

- А если я скажу, что иду на это не просто так. У меня к вам тоже будет просьба.

- Да я для вас всё что угодно сделаю, Валерий Сергеевич!

- Ну, жертв я не приму, а желание моё таково….- Истоцкий выдержал паузу, глядя куда-то прямо перед собой, будто что-то в последний раз решил обдумать. – Я хочу работать в вашей больнице.

- Как? – заведующая от удивления вскрикнула.

- Вы походатайствуете за меня?

- Господи, Валерий Сергеевич, да разве вы нуждаетесь в чьём-либо ходатайстве? Зачем вам это? Вы же один из лучших, вам нельзя губить свой талант. Здесь вы не сможете в полном объёме себя реализовать…

- Это обдуманный шаг, Светлана Ильинична, - оборвал свою собеседницу профессор, - мой, как вы говорите, талант требует особенного подхода к профессии. Здесь, в этих стенах, я чувствую себя не просто нужным, но и способным помочь. И не спрашивайте, почему. Мои доводы покажутся вам, по меньшей мере, странными.

- Ну, я не знаю.…Нет, вы здесь, несомненно, нужны, но ваш уровень…

- Давайте, не будем больше это обсуждать, решение принято. Лучше скажите, могу я рассчитывать на вас?

- Всегда и во всём, дорогой Валерий Сергеевич.

 

Глава 30

- Валерий Сергеевич, вы к нам не хотите присоединиться? – хохотушка медсестра Верочка с улыбкой заглянула в кабинет заведующего больницей.

- Присоединиться к чему?

- А у нас тут маленькое торжество. Девицу замуж выдаём.

- Да ну? – удивился Истоцкий. – И кого же?

- А вот секрет. Пойдёмте со мной, я вам её покажу.

- Ну что ж. Такого события я пропустить не имею права, - широко улыбаясь, встал из-за стола профессор. – Сейчас, только халат надену.

- Да не надо, мы там всё равно в комнате отдыха все собрались.

- Нет. Я же по коридору буду идти. Там больные. Порядок он для всех порядок, - бурчал себе под нос заведующий, натягивая халат.  - Ну, ведите меня к своей невесте.

В комнате отдыха шла полная «веселуха». Это можно было понять, даже не открывая дверей.

Увиденное же, застало пожилого мужчину врасплох, отчего он покраснел как мальчишка.

Во главе накрытого стола сидела …Нона. Рядом пристроились Амонин и Свойский.

- А вот и Валерий Сергеевич, - обрадовано воскликнула Лиля Непорезова. Валерий Сергеевич, вы помните Нону? Вы представляете, из Москвы к нам приехала, чтобы на свадьбу пригласить!

- Я очень рад за вас, Нона, - с трудом выдавил из себя дежурную фразу Истоцкий.

В ответ, девушка сдержанно улыбнулась.

- Да вы присаживайтесь, Валерий Сергеевич, - суетилась неугомонная Непорезова.

- Вот тут, идите сюда, садитесь со мной, - зазывала то одна, то другая женщина. Заведующий был нарасхват. Смущённый вниманием, Истоцкий, присел на ближайший, выдвинутый для него стул.

- Ну, выпьем, за счастье нашей красавицы! – громко и радостно предложил Михаил.

 Все подняли мензурки и потянулись друг к другу, чтобы «чокнуться». Нона протянула свою стопку на расстояние вытянутой руки, но не потрудилась даже привстать. Ведь до стороны стола, где сидел Истоцкий она никак не доставала. Девушку беспокоило не это. Она была озабочена другой проблемой. По всей видимости, что-то ей мешало вести себя непринуждённо. Наконец, после очередного тоста, её «пробило» на разговор.

- Валерий Сергеевич, что же вы не хвалитесь мне своим достижением? – начала Нона. – Мне тут сказали, что Валик уже ходит.

- Да. Он идёт на поправку и сейчас его состояние не вызывает у меня тревоги и опасений.

- Вот даже как! – болезненно улыбнулась она. – Я хотела бы увидеться с ним. Как это возможно?

- Я не понимаю, зачем вам видеться, - настороженно ответил профессор.

- Ну как…Просто чтобы…

Собравшиеся вдруг притихли. Всем хотелось услышать, что же скажет Нона.

- Чтобы попросить у него прощения.

- Не думаю, что он держит на вас обиду. У мальчика сейчас другая жизнь, другое окружение. Пока мы виделись, он ни разу не вспомнил не только о вашем существовании, но и даже о самой проблеме, связывающей вас в прошлом.

- Хотите сказать, что он не вспоминает о наркотиках? – искренне удивилась Нона.

- Да. Как будто их и не было в его жизни. Поэтому я не хотел бы, чтобы вы своим появлением напомнили ему об этом.

- Вы меня не поняли, Валерий Сергеевич. Мне нужно его увидеть. Иначе мне не даст покоя чувство вины.

- Я знаю, что вам не даёт покоя в самом деле, - Истоцкий заметно повысил голос.

Настойчивость Ноны пугала его. Никак нельзя было допустить, чтобы эта девица объявилась  у Валика. Там же Ленка. А отношения между ней и парнем ещё неровные.

- И что же, по-вашему, не даёт мне покоя?

Присутствующие выжидающе следили за разговором этих двоих. Никто даже не пытался прервать сей странный диалог.

- Вы действительно хотите это слышать?

- Ну, мне, по меньшей мере, интересно узнать ваше мнение на этот счёт.

- Вас терзает уязвлённое чувство собственника. Вы хотите убедиться в том, что этот парень всё ещё питает к вам какие-то чувства. И когда вы в этом убедитесь, ваша гордыня отпустит вас от него. И наплевать, как сложится жизнь вашей очередной жертвы.

- Однако, ваше мнение обо мне не подтверждается никакими доказательствами. И сейчас вы просто оскорбили меня, - невозмутимо и жёстко возразила девушка.

Истоцкий не хотел с ней спорить. Ему хотелось поскорее уйти отсюда, чтобы не видеть эту чертовку, разбившую его жизнь как тарелку от дорогого сервиза.

- Ладно, - вставая, продолжил заведующий, ничего не ответив на возражение Ноны.  – Вы тут сидите, а мне пора.

- Валерий Сергеевич, ну что вы всё время от нас уходите? - загалдели женщины все хором.

- У вас тут без меня лучше разговор сложится. Я вам только мешаю.

Преданный персонал ещё пытался остановить своего начальника, но тот уже открыл дверь, чтобы выйти.

- Так вы мне скажете адрес? – выкрикнула вслед ему Нона.

- Нет! – громко и грубо ответил Истоцкий и с грохотом захлопнул за собой дверь.

Собравшиеся молча переглянулись. Поведение профессора казалось им необъяснимо жёстким. Получив порцию сочувственных взглядов, Нона приняла для себя решение, во что бы то ни стало найти адрес Валика и побывать у него.

 

Глава 31

- Здравствуйте! – Нона широко улыбнулась открывшему ей дверь отцу Валентина.

За спиной у неё стоял Денис.

- Дядя Дима, это Нона, давняя знакомая Валика.

- Проходите, пожалуйста, - вежливо предложил мужчина, в душе радуясь за сына. Ведь таких шикарных знакомых всегда радостно видеть. Он был уверен, что подобная встреча благотворно отразится на состоянии юноши.

Ленка заканчивала мыть пол в комнате Валика, пока тот сидел в кресле и смотрел телевизор. Услышав звонок и голоса в коридоре, парень громко выкрикнул:

- Бать, кто там?

- А к тебе гости! – загадочно улыбаясь, выглянул Дмитрий Семёнович. - Одна из гостей – просто чудо природы. Глаз не оторвать.

Валик не успел даже подняться с кресла, как в комнату вошла Нона. Ленка всё ещё сидела у порога на корточках с тряпкой в руках. Красавица невозмутимо переступила через руки девушки, как будто её тут не было вовсе. Мало того, гостья даже не подумала разуться, и на только что вымытом полу чётко отпечатались следы её сапог. Ленка застыла в ожидании, что же будет дальше. Сердечко отсчитывало сто ударов в минуту, обида колючим кольцом сдавила грудь, слёзы сами текли из глаз.

- Нона? – удивился Валик. – Какими судьбами?

- Да вот пришла поздравить тебя с победой над болезнью. Я всё это время очень переживала за тебя, - низким грудным голосом сказала красавица.

- Спасибо тебе. Знаешь, наверное, поэтому я и выкарабкался. Ради такой встречи можно и с того света сбежать, - Валик оживился и просто сиял от радости. Я рад, что ты нашла меня.

- Если бы не твой друг, боюсь ничего бы не вышло.

Нона и Денис громко рассмеялись в ответ на его слова. Они продолжали обмениваться любезностями, но Ленка больше уже ничего не слышала. Закрыв руками уши, она выбежала на кухню, и, трудом сдерживая подступающие рыдания, остановилась тяжело дыша. Из комнаты снова раздался смех. «Им там очень весело и хорошо. Валик даже не заметил, что я ушла из комнаты», - лихорадочно констатировала Ленка.

- Ленка! – неожиданный возглас Валика заставил её вздрогнуть.

«Он зовёт меня!», - мелькнула радостная мысль, и девушка стремглав бросилась в комнату, чуть не сбив с ног выходящего из туалета Дмитрия Семёновича.

- Я здесь, - выдохнула она на пороге.

- Сделай нам чаю. И…Валик порылся в карманах брюк и достал оттуда смятую купюру. – И сгоняй за тортиком.

Ленка молча взяла деньги и вышла из комнаты. Обида не давала произнести ни слова, единственное, чего боялась сейчас девушка, так это разрыдаться прямо здесь, в этой квартире. Она выскочила на лестничную клетку после того, как лифт закрыл свои двери, и будто не было времени ждать, бросилась бежать по ступенькам вниз. Незавязанный шнурок ботинка то и дело заставлял её спотыкаться и один раз даже упасть.

 

Истоцкий решил забежать к Валику, чтобы предупредить его отца о возможном посещении парня красавицей-наркологом. Но в дверях подъезда неожиданно столкнулся с Ленкой. Её вид испугал мужчину. Девушка была возбуждена и вела себя странно. Её лицо было бледным настолько, что казалось, побледнели даже веснушки.

- Леночка, ты куда?

Ни слова не сказав, она просто попыталась вырваться из цепких рук доктора.

- Постой, дорогая, что случилось?

- Отпустите меня. Мне нужно туда.

- Куда?

- Отпустите меня! Отстаньте от меня! – закричала Ленка и громко разрыдалась, не в силах больше сдерживаться.

Истоцкий попытался её обнять, чтобы успокоить, но девушка настойчиво и резко отстранилась и, тут же, побежала, как нашкодивший сорванец с места преступления.

Предчувствие сразило профессора как удар молнии. «Она там!» поднимаясь в лифте, он уже не сомневался, что встретит Нону у Валика.

Дверь открыл отец.

- О! Валерий Сергеевич! А мы как раз собрались пить чай с тортиком. Вы вовремя!

- Чай с тортиком? А по какому поводу? Я забыл о каком-то празднике? – стараясь сдерживать волнение, таким образом, Истоцкий изучал обстановку, пока снимал обувь.

- У нас такая гостья…,- загадочно шепнул Дмитрий Семёнович, - пальчики оближешь.

- Да? – нарочно громко сказал доктор и стремительно направился в комнате Валика.

Нона заняла место на массажном кресле парня, и пребывала в состоянии полнейшего удовлетворения. Увидев Истоцкого, она немного напряглась, но не встала.

- А-а-а! – всё так же громко воскликнул профессор. – Так вот что за гостья!

- Присаживайтесь, Валерий Сергеевич, - засуетился Валик, подвигая к нему стул.

- Спасибо, я постою.

- Да, присядьте, что стоять-то. Сейчас Ленка тортик принесёт, будем пить чай.

- Ленка тортик принесёт? Ты послал её за тортиком? – голос Истоцкого охрип от возмущения.

- Ну да, - удивлённо ответил Валик.

- Ты…., - начал было доктор, но сдержал себя. Решил, что с парнем поговорит потом. Сейчас же, нужно было, во что бы то ни стало избавиться от присутствия Ноны. Он не стал спрашивать, откуда она взяла адрес. Всё было и так понятно. Денис сидел в углу комнаты тихо, как предмет мебели и виновато отводил глаза в сторону от взгляда Истоцкого. – А ты, я так понимаю, на свадьбу Валика пришла пригласить? – обратился профессор к Ноне.

Денис переглянулся с другом.

- На свадьбу? – опередил ответ девушки Валентин. – Ты выходишь замуж?

В его словах слышалась нескрытая обида. Ноне ничего не оставалось, как раскрыть карты.

- Да. Выхожу замуж и уезжаю жить в Москву. Насовсем. Так что, в общем-то, пришла попрощаться.

- А разуться не мешало бы. Здесь нет домработницы, - продолжил атаку Истоцкий, обнаружив грязные следы от сапог на свежевымытом полу. От картины, которая ему представлялась, ему хотелось выть по-волчьи. Это ведь как они обидели бедную малышку!

- А мне показалось, тут была какая-то,  - то ли оправдываясь, то ли наступая, ответила Нона.

- Да где же Ленка? – будто не слушая этого диалога, возмутился Валик. – Всю свою злость от обиды, связанной с неожиданной новостью, он готов был сорвать на бедной девушке.

- Ленка больше не вернётся сюда, - тихо, почти трагично констатировал профессор.

- Что значит, не вернётся? Деньги взяла и не вернётся? – Валик, казалось, не хотел понимать происходящего. Он был чересчур раздражён.

- Я знаю точно, что она не вернётся, пока здесь Нона.

- А ей какое дело? – неделанно снова возмутился Валик.

Профессор даже не нашёлся, что ответить. В этой комнате был только один человек, который слышал то, что хотел сказать Истоцкий. Это отец юноши. Он растерянно смотрел то на доктора, то на сына, то на незваную гостью. Как будто искал выход, но не мог найти.

Наконец, долгая неловкая пауза была нарушена.

- Я думаю, девушка, вы должны немедленно покинуть этот дом, - беззапеляционно высказался Дмитрий Семёнович.

- Бать, ты в своём уме? Какого чёрта? – разозлился Валик.

- Она уйдёт отсюда или…

- Что или? – нагнетал обстановку парень.

- Или уйду я, - вместо Дмитрия Семёновича начатую фразу закончил Истоцкий.

Валик замолчал. Выражение его лица напоминало гримасу маньяка-убийцы. Столько ненависти можно было прочесть в этих безумных глазах.

- Ладно, мальчики, не ссорьтесь, - наконец «проснулась» Нона, вставая с кресла. – Мне уже пора.

- Никуда ты не пойдёшь! – решительно заявил Валик. – Если кому-то что-то не нравится – пусть уходит сам.

Произносив эту фразу, юноша старался не смотреть в глаза своему доктору. Он понимал, что жесток и не прав по отношению к нему, но обида была сильнее…

Ситуацию спас Денис. Он вдруг резко подскочил и, схватив за руку, собирающегося уже уходить Истоцкого, насильно усадил его на стул. Сам же обратился к Ноне.

- Послушай, катись отсюда, да?

- Что-о-о-о? – вскричал Валик и, рванув с места, вцепился горло другу. – Что ты себе позволяешь?

Отец поспешил разнять дерущихся, Истоцкий в это момент взглянул на Нону. А она торжествовала! Да. Он не ошибся. Именно такой исход этой истории её устраивал. Это была полная победа над мужскими слабостями. Увидев это, профессор не колеблясь ни минуты, взял красавицу за руку и как непослушного ребёнка вывел из квартиры.

- Чтобы больше ноги твоей здесь не было! – прошипел он ей на лестничной клетке.

- А ты что, ревнуешь меня? – насмешливо продолжала задирать пожилого мужчину Нона.

- Я тебя презираю! Презираю! Ты подлая гадина! И я клянусь, если ты ещё раз, хоть подойдёшь к этой двери, я тебя придушу.

То, что говорил Истоцкий, было до такой степени похоже на правду, что Нона, испугавшись, бросилась бежать от него, будто боялась, что профессор осуществит свою угрозу прямо сейчас.

Профессор и сам не ожидал от себя такой резкости, но впервые не сожалел о том, что пришлось сделать и высказать. Однако внутренний голос говорил ему, что на этом всё не закончится. Злопамятная красавица доведёт-таки свою игру до конца и уничтожит доктора Истоцкого. Но на этот раз профессор был готов ко всему. Ему было всё равно, что произойдёт с ним. Не давали только покоя мысли о судьбе Валика. Здоровье его бедового пациента представляло для него великую ценность. И доктор понимал, что без Ленки теперь все его старания могут «пойти насмарку».

 

Глава 32

Оставшиеся в квартире мужчины недолго выясняли отношения. Уход Истоцкого всех привёл в замешательство. Даже Валик испугался, что обидел профессора слишком сильно и тот имеет полное право не прийти сюда больше. Уход Ноны печалил больше тем, что юноша считал, будто выглядел в её глазах идиотом. Сожаление же о том, что между ними не состоялись отношения, исчезло само собой. Ведь по сути их не могло быть. Она ведь выходит замуж! Об исчезновении маленькой рыженькой девушки сожалел только отец.

- Скажи, неужели ты и вправду нисколько не переживаешь об уходе Лены? – спросил он раздражённо у сына.

- Ну почему я должен переживать? Она свободный человек. Вправе делать, что считает нужным. Сбежала? Скатертью дорога! Жила тут за чужой счёт, хозяйничала и всё плохо!

- Да что же ты говоришь, сынок? – у Дмитрия Семёновича задрожала нижняя губа. Такое с ним обычно происходило, когда он собирался заплакать. Раньше в молодости, он не был так впечатлителен и раним. Наверное с возрастом стал синтементальным. – Эта девочка тебя выходила! Она от всего отказалась, только бы быть с тобой!

- От чего же это она отказалась? С работы её выгнали. Она не сама оттуда ушла. От чего ещё? Что у неё было, кроме того, что ей тут дали?

- Сын, ты меня пугаешь. Неужели ты не понимаешь, если бы не она, я бы ни за что один не справился. Она ведь ни сна, ни отдыха не знала…

- Всё батя, хватит! Надоело. Всем я, по-твоему, теперь ноги должен целовать. Может, мне бы лучше было сдохнуть, чтобы не быть всем обязанным!

- Благодарным быть тебя никто не заставит, но будь осторожнее вот так вот близкими людьми разбрасываться.

- И кто тут мне близкий человек? Ленка? Истоцкий? А может ты? Где вы были все, когда меня из детдома в детдом как щенка бросали? Где была ваша солидарность и близость, когда я собственное гавно жрал, два месяца прячась в подвале от мальчишек, которые меня избивали и трахали по очереди? Да! Что вы на меня так смотрите? Я всё это помню! Этого невозможно забыть! Да. Мне приятно, что на меня обратила внимание такая девушка, как Нона. Сколько бы баб у меня не было, такая мне и не снилась. Что вам стоило дать мне насладится её обществом? Это всё ваш эгоизм. Никто не просил вас себя в жертву мне приносить! Для чего это всё? Чтобы я был вам должен всю оставшуюся жизнь?

- Успокойся, Валик, – отец уже пожалел о своих словах. Сын разволновался не на шутку. А этого никак нельзя было допускать. – Ну, прости меня, я просто старый дурак.

- Ладно, проехали, - смирившись, сказал Валик. – Сделай мне чаю, а то из-за этой сумасшедшей так чаю и не попил.

- Хорошо, сыночек, - обрадовано залепетал мужчина и поспешил на кухню.

- Слушай, - из угла донёсся голос Дениса. – Ты это…всё-таки Ленку бы, может, нашёл. А то ведь без неё тебе худо придётся.

- Обойдусь как-нибудь. Ты ещё будешь мне тут советы давать. Сиди там себе и помалкивай. На чёрта ты мне эту ….приволок.

 

Глава 33

Заняв своё место в купе, Истоцкий задумался. За последние два месяца поступило уже четыре жалобы от родственников. Валерий Сергеевич был абсолютно уверен в том, что произошло это с подачи Ноны. Начальство гневилось. Истоцкий понимал, что эта поездка решала его судьбу. Если он попробует ещё раз отвести от себя обвинения, возможно у него ещё будет время. Но надо ли оно ему? Ведь Валику он не сможет больше ничем помочь. Ни если он будет работать в больнице, ни если не будет. Здоровье пошатнулось в последнее время и профессор не чувствовал в себе сил бороться ещё за чью-то жизнь. Потому что боялся не довести дело до конца. А страх – это плохое начало.

- Разрешите, я поставлю свои вещи, - вдруг раздался голос где-то рядом. Истоцкий вздрогнул от неожиданности. Задумавшись, она даже не заметил, как кто-то вошёл в купе.

Конечно, конечно, - профессор быстро поднялся, чтобы дать возможность попутчице поместить свою сумку под сиденье.

- Валерий Сергеевич? Как хорошо, что я вас встретила.

Истоцкий не поверил своим глазам. Перед ним стояла Ленка.

- Действительно, приятная встреча. Но ты…куда ты едешь?

- Туда же, куда и вы. В Москву.

- Ты должна мне всё рассказать, - по-дружески укорил девушку в скрытности профессор.

- Конечно же, я вам всё расскажу, - весело засмеялась она.

Они обнялись как родные люди, которых разлучали долгие года отчуждения.

-  Я предлагаю поужинать в ресторане, - вдруг предложил доктор. – Там нас никто не будет слушать.

- Здорово.

 

- Итак, - начал разговор сам Истоцкий. – Что позвало тебя в столицу?

- Ну как что? Возможности. Все едут в Москву, чтобы осуществить неосуществимое.

- Ну не все.

- Разве?

- Например, я к этой категории точно не отношусь.

- Ну, это потому, что вы родились в Москве и не знали о перспективе бесперспективности.

- Здорово сказала! – похвалил девушку за остроумие доктор. – В целом ты права. Я не буду с тобой спорить. Но ты рассказывай, что ты там задумала?

- Я намерена стать «звездой».

- Вот как? Не больше, не меньше, а «звездой», - усмехнулся наивности девушки Истоцкий.

- Я знаю, что вы думаете, Валерий Сергеевич. – Глупая наивная девочка думает, что её там кто-то ждёт.

- В общем да.

- Знаете, а меня никто и нигде не ждёт. Так что терять мне нечего.

- А как же Валик? Ты же любила его.

- Я придумала себе, что счастлива рядом с ним. Оказалось, что это не так. Значит, я придумаю себе другое счастье, - решительно сказала Ленка, но почему-то загрустила.

- Ты хочешь петь? – пожалев девушку, Истоцкий увёл разговор в другую сторону.

- И петь и играть. У меня есть с десяток песен, которые я написала сама.

- Когда ты успела?

- Мне так сильно этого хотелось, что я не думала, есть ли у меня для этого время.

- А где ты будешь жить?

- Пока не знаю. Я не думала об этом.

- И не страшно?

- У меня никогда не было своего жилья. Сначала – государственное. Я ведь сирота. А потом…, - Ленка вдруг передумала рассказывать, что же было потом. - Не важно. В общем хуже, наверное, уже не будет. В конце - концов, разве мне есть, где жить в моём родном городе?

Истоцкий в ответ только понимающе кивал головой. В действительности этот решительный шаг девушки не был абсурднее, чем само её существование в этом мире.

- А знаешь, - вдруг оживлённо продолжил профессор, - у тебя всё – таки, есть все данные для успеха. И судя по всему, удача должна тебе улыбнуться. Только вот, я тебя бы попросил кое о чём…

- О чём же?

- Пока я буду в Москве, держи меня в курсе своего продвижения. Я тебе дам номер, по которому со мной можно будет связаться.

- А надолго вы в Москву?

- Думаю не больше чем на две недели. Нужно уладить кое-какие формальности.

- Конечно же, я буду вам звонить. Я даже сама хотела уже попросить вас о помощи. Но вы не подумайте, мне не надо, чтобы вы за меня кого-то просили и денег мне не надо. Просто, мне будет спокойнее, если я буду знать, что я не одна в этом городе, что…

- Тебе не нужно ничего мне объяснять, - прервал наступившее молчание Истоцкий и улыбнулся своей юной собеседнице. В ответ маленькая рыжеволосая девушка подарила ему свою солнечную улыбку.

«Как же много света в этой девчушке! И это несмотря на всё, что с ней происходит!» - восхищённо подумал пожилой доктор.

 

Глава 34

- Алло! Валерий Сергеевич? – голос Ленки звучал радостно и оживлённо.

- Ну, наконец-то! Я уж изволновался весь. Ты почему только сейчас звонишь? Уже целая неделя прошла.

- Я на работу устроилась. Пока это не совсем то, что мне нужно, но зато у меня будет возможность петь и играть.

- Даже не представляешь, как я рад за тебя, моя девочка! Нам непременно нужно увидеться. Видишь ли, я уже закончил тут свои дела. Так получилось, быстрее, чем думал. Боялся, что не придётся нам поговорить напоследок. А у меня к тебе дело. Очень важное.

- Я как раз сегодня после обеда свободна. Давайте увидимся.

- Хорошо, я жду тебя….где тебе удобнее?

- Давайте на вокзале. На том месте, где мы с вами попрощались тогда. Помните?

- Всё договорились. Жду тебя там в часа четыре. Устроит?

- Конечно.

- Да вот ещё. Возьми с собой все документы, которые у тебя есть.

- Зачем?

- Ничего не спрашивай, Так надо.

 

Истоцкий приехал на такси, и, увидев Ленку, помахал ей рукой.

- Садись, давай, скорее. У нас мало времени.

- Куда мы спешим? – спросила девушка, усаживаясь на заднее сидение.

- Сейчас ты всё сама увидишь.

Через каких-то тридцать минут они стояли перед дверью в нотариальную контору. Только тогда Истоцкий ввёл девушку в курс дела.

- Вы что? Серьёзно? – девушка вскрикнула от неожиданного предложения.

- Ну, кто же шутит такими вещами?

- Это же квартира! Квартира в центре Москвы! Вы себе представляете, каких денег она стоит?

- Ничего не стоит дороже человеческих отношений.

- Валерий Сергеевич, мне кажется, вы действуете под влиянием каких-то спонтанных чувств. Это просто сумасшествие, делать подобные подарки посторонним людям?

- Ну, какая же ты посторонняя? – мягко улыбнувшись, поправил девушку профессор. – Да если бы не ты, мне бы ни за что не справиться с этим несносным мальчишкой.

- Что вы говорите? Не преувеличивайте. Моя роль в его выздоровлении мизерна.

- Нет, девочка, ты не справедлива к себе. Поэтому, в твоей жизни нет просвета.

Я не склонен делать того, что мне претит. Однажды ты крепко поддержала меня. А я привык возвращать долги. И потом, я не знаю другого человека, которому эта квартира пришлась бы более кстати, чем сейчас тебе. И всё. Разговор окончен. Я так решил. И принял это решение в здравом уме. Ни слова больше!

 

 

Глава 35

- Интересно, где сейчас Ленка, - начал разговор за ужином Дмитрий Семёнович. Уже больше года прошло, а от неё ни слуху и духу. Не знаю как тебе, но мне не даёт покоя чувство вины перед ней.

Валик ничего не ответил. Задумчиво глядя куда-то перед собой, он не спеша пережёвывал пищу.

- Ты бы сходил к ней, сынок, просто узнал бы, где она и что с ней. А то ведь, не красиво как получается. Вроде как мы её использовали….Отнесёшь ей конфет каких….А?

- Ну, хорошо, - немного подумав, ответил Валик. – Сходить – схожу, но не уверен, что она всё ещё проживает по тому адресу, который мне известен.

- Вот и, слава Богу, - обрадовался отец и, встав из-за стола, полез в ящик комода, - вот тебе деньги, купишь сам, что посчитаешь нужным.

- Ну, батя, ну не сегодня же я пойду. Поздно уже.

- Конечно, конечно. Но деньги бери, а то завтра мне рано на работу, вдруг забуду.

- Ты забудешь, как же…

 

Зима выдалась слякотная и сырая. Валик вымочил все ботинки, пока дошёл до дома, где когда-то жила Ленка. По дороге он купил банку кофе и коробку конфет. И кофе и шоколад девушка любила. Это он знал точно.

У подъезда собралась толпа. За толпой виднелся милицейский «уазик» и машина скорой помощи. Это Валик заметил, едва только свернул в маленький старый дворик. Внезапно сердце его часто забилось. Окно на пятом этаже, где и находилась квартира, которую снимала Ленка, было открыто настежь. От подступившего волнения парень даже остановился. В голове звучали слова «если мне будет совсем одиноко, я открою окно и полечу как птица, чтобы хоть на какое-то мгновение стать свободной и счастливой от ощущения полёта». Кто ему это говорил? Нет, не Ленка. Это была до боли похожая на неё девушка со странным именем Тусу. Девушка из его долгого сна. Но почему же так тревожно сердцу? Почему ноги не хотят идти дальше?

Вдруг из дверей подъезда показались санитары с носилками. Как ошалелый, Валентин бросился к ним. Тело на носилках было накрыто простынёй. Подскочив к санитарам, загружающим носилки в машину, Валик откинул уголок простыни. Он не сразу узнал это лицо, но оно точно было ему знакомо. Мысли хороводом кружились в голове «что же здесь произошло, где же Ленка и не случилось ли с ней чего?» Под вопросительными взглядами санитаров и любопытных жителей дома, Валик метнулся в подъезд. Пока он поднимался на пятый этаж, то успел допустить, что сейчас может столкнуться с ещё одними носилками, на которых запросто может оказаться его маленькая подруга. От одной только мысли об этом его бросило в дрожь. Он так и не смог её унять, даже когда оказался у двери квартиры. Работники органов уже опечатывали её.

- А что здесь случилось? – тяжело дыша, спросил Валик.

С непривычки от пробежки он чувствовал слабость во всём теле, ноги подкашивались, мало того, волнение выдавало себя как-то по-особенному неприятно: тонкой струйкой по позвоночнику пробежал ручеёк холодного пота.

- А вы знали кого-то из этой квартиры? – последовал встречный вопрос.

- Эту квартиру ещё….примерно года два назад снимала моя знакомая. Мне нужно знать, с ней ничего не случилось?

- Сколько лет вашей знакомой?

- Да я не знаю точно. Где-то около восемнадцати. Может, девятнадцать.

- Квартира эта очень нечистая, должен вам сказать. Мы наблюдали за ней как раз таки около двух лет.  И могу лично вам с уверенностью сказать, что ваша знакомая уже с тех пор здесь не проживает. Так что, ищите её в другом месте. Надеюсь, с ней всё в порядке.

- А что, вы думаете, что ей могла грозить опасность?

- Если она имела хоть какие-то отношения с хозяйкой бара «Мирта», то вероятность того, что у девушки могут быть неприятности достаточно велика.

- О, господи! А что же с хозяйкой бара случилось?

- Вы бы лучше поинтересовались, что случилось с людьми, которые пострадали по её вине. В настоящее время и она и её заведение арестованы.

- Так что же мне делать? Где мне искать свою знакомую?

- Боюсь, что не могу этого знать лучше вас,  - снисходительно улыбнулся разговорчивый лейтенант.

Тут Валик вдруг вспомнила лицо человек под простынею. Это был сын хозяйки «Мирты».

К тому времени они уже спустились вниз и вышли из подъезда.

- Идите сюда, - остановил новый знакомый, собравшегося уходить Валика.

Тот повернулся и остановился в нерешительности.

 - Вы, вы, - уточнил милиционер, - идите сюда.

Валик послушно исполнил, что ему сказали.

- Вон видите эту женщину в синем платке?

- Ну….

- Это Семёновна. Она тут всё про всех знает. Не сомневаюсь, что она о вашей девушке найдёт, что рассказать. Как, кстати её зовут-то?

- Лена.

- Семёновна! Иди-ка сюда! – громко позвал лейтенант полную пожилую женщину в синем платке.

- Что случилось, Миша, - негромко и участливо спросила женщина, подойдя вплотную.

- У меня к тебе просьба. Помоги вот этому молодому человеку. Он ищет свою знакомую. Она раньше проживала в этой злосчастной квартире. Зовут Лена. Молодая девушка.

- А-а-а! Да кто же её не знает!

Валик оживился.

- Молодой человек, вы что, с луны свалились? Ленка сейчас в Москве живёт. Ей, бедняжке, наконец, удача улыбнулась.

Пока Валик приходил в себя от услышанного, лейтенант спешно попрощался и уехал. Его профессиональный интерес к Валику пропал, как только Семёновна подтвердила существование этой самой Лены.

- Дело в том, что я не видел её давно.

- А вот такие чудеса бывают в наше время. Проснулась наша Ленка в один прекрасный день эстрадной звездой.

- Вы что, серьёзно? – неподдельно удивился Валик.

- Ну, думаю, мы об одной и той же Ленке говорим. Лена Весницкая, маленькая такая, рыжеволосая. Её ни с кем не спутаешь.

Валик стоял, не зная, что ответить. Новость его просто сбила с толку. «Когда она успела? За такое короткое время…»

- А вы случаем, не Валентин? – вдруг поинтересовалась Семёновна.

Вздрогнув от неожиданности, парень молча кивнул.

- Тогда понятно. Опомнился-таки, голубчик! – укорила его женщина. – Ну да ладно. Твоё дело. Но с другой стороны, думаю, что тебе стоит поговорить с моей дочкой. Они дружили с Леной и, в общем-то, поддерживают отношения сейчас. Так что, если ты хочешь вернуть свою девушку, Софья тебе подскажет, где её искать. Валик не был уверен, что хочет вернуть Лену, но ему ничего не оставалось, как снова согласиться.

- Только сейчас её нет дома. Будет через часа два. Так что погуляй пока, а через два часа приходи. Наша квартира два, сразу напротив входной двери на первом этаже.

Ожидая назначенного времени, Валик совсем замёрз. Особенно озябли промокшие ноги.

 

Глава 36

- Меня зовут Софья. А ты, наверное, Валентин, - дочь Семёновны оказалась прелестной юной блондиночкой с большими голубыми глазами.  Кого-то она напоминала Валику, вероятно один из персонажей его сна, но кого именно, он пока не мог вспомнить. – Мне есть, что тебе сказать, - серьёзно и даже с долей какого-то трагизма в голосе проговорила девушка. – Ты проходи, я сделаю чай. По-моему, у тебя промокли ноги, так что сними пока носки и повесь на батарею хоть немного просушиться.

Валик посмотрел себе под ноги. Он уже успел снять ботинки, и мокрые следы от его ног действительно предательски выдавали вышеназванный факт. Покраснев, он, тем не менее, послушно исполнил то, что сказала маленькая хозяйка дома.

- И надень тапочки. Сейчас...где это они...,- девушка вытащила большие серые тапки из-под  небольшого диванчика в прихожей.

-Да не надо, - ещё больше смутился Валик.

- Ладно тебе тут скромничать. Мы люди простые и ты будь проще.

Софья принесла на большом подносе чай, бутерброды,  пачку сигарет и зажигалку.  – Это я себе, - поспешила ответить на немой вопрос Валика и сразу же закурила. Сигарета рядом с её маленьким хорошеньким ротиком смотрелась дико и противоестественно. Валентину всегда казалось, что такие очаровательные, ангелоподобные  создания не должны курить.

- Последние полгода Ленке пришлось очень туго, - не дожидаясь вопросов начала своё повествование девушка. После того, как с тобой случилось несчастье, всё и началось. Ты может, помнишь сына хозяйки «Мирты»?

- Вообще я мало там с кем общался... Валику не хотелось напоминаний о том, для чего он приходил в «Мирту». Это заведение было связано у него с нелучшей стороной его жизни. За тем редким исключением, когда они с Леной после закрытия оставались, чтобы попеть на караоке и повыпендриваться с инструментами. А в основном, здесь просто торговали наркотой и скупали краденые вещи. Этим Валик и жил последние четыре года. А связи. Какие там связи? Некоторых своих знакомых он даже по имени не знал. Только так условные прозвища...Сына хозяйки видел не раз, знал, что он это он, и больше ничего…

- Ясно, – многозначительно проговорила Софья, в ответ на молчанье со стороны Валика и продолжила, - так вот. Этот убогий сынишка, урод, каких свет не видывал, в моральном смысле этого слова.

Прервав рассказ, Софья подняла глаза к потолку «прости меня господи, нельзя о покойниках плохо говорить».

- Так слушай. Как только он понял, что ты исчез с горизонта, то начал доканывать Ленку. Приставал к ней, когда все посетители расходились, и она оставалась делать уборку. А в бешенстве от того, что не получал, что требовал, стал ей подляны клеить. То деньги с кассы возьмёт, то посуду разобьет, то нарочно грязь развезет после её ухода. Да делал всё так, чтобы все подумали на неё.

- Господи...Ну почему?- шёпотом проговорил Валик в волнении то складывая руки в замок, то снова разжимая. Он не мог даже поднять глаз на свою собеседницу. За всё, что плохого случилось с Леной, он подсознательно чувствовал  свою вину.

- Ну, это не всё, - так же тихо начала, было, Соня и замолчала.

- Что ещё? – громко сглотнув слюну, прохрипел Валентин.

- Потом он начала её насиловать. А если быть точной, принуждать к сексу с помощью угроз.

Валик закрыл лицо руками, чтобы собеседница не могла видеть его слёз.

- У неё же нет никого, - продолжала Соня.  Кому она пожалуется?  Этот зверюга всё понимал. Квартиру-то, в которой Ленка жила, его мать сдавала ей за небольшие, в общем деньги. А когда этот идиот  девчёнку своими выходками вогнал в долги, бедняге даже нечем было за квартиру заплатить. Чтобы не остаться на улице без средств к существованию, она...

Зависшая в воздухе тишина звенела в ушах.

- Продолжай.  Я  должен знать всё. – Валик понимал, что теперь у него нет права на бездействие. Мало того, он считал себя потенциальным виновником трагедии своей маленькой подружки.

- Он повадился ходить к ней домой. Вёл себя там по-хозяйски. У неё действительно не было выбора... А когда тебя увезли в Москву, она совсем отчаялась. Её спасли после прыжка с моста в реку, потом я застала её с перерезанными венами. Снова обошлось. Но с работы она ушла, ушла и с квартиры. Некоторое время жила у нас. Потом исчезла. Долго не появлялась. Я встретила её случайно на вокзале с бомжами, звала к нам, но она сказала, что скоро всё наладится. Якобы нашёлся твой отец и тебя привезли обратно. Если честно я ей не поверила, но потом оказалось, что всё действительно так и было. Но думаю, наврядли твой отец был в курсе того, что девочка, ухаживающая за его сыном, только тем и была сыта, чем кормили её в этом доме. Она протирала тебе еду, кормила с ложечки, сама порой крошки во рту не имевши. Она похудела килограмм на пятнадцать. Зато искренне радовалась как ребёнок: «Валичек сегодня повернулся, Валичек реагировал на звук, Валичек следил взглядом за передвигающимися предметами, Валичек, Валичек, Валичек...»

- Чуть не забыл, это вам, - уже уходя, Валик виновато протянул Софье пакет с коробкой конфет и банкой кофе, купленных для Ленки.

- Да что ты, зачем?

- Что зачем, - деловито встряла объявившаяся на пороге Семёновна. – Дают – бери, бьют -беги, - громко рассудила она и засмеялась. – Давай сюда, мама любит сладкое. Мою фигуру уже ничем не испортишь.

 

 

На ходу снимая куртку не разувшись, Валик буквально вбежал в комнату, оставив в прихожей недоумевающего отца. Юноше не хотелось сейчас никому ничего объяснять. Навязчивая мысль найти Лену теперь терзала  его сердце сомнениями. «Как она встретит его? Будет ли рада? Поверит ли? Простит ли? Ведь сейчас у неё совсем другая жизнь...а он... что представляет собой он? Разве может такой неудачник вызвать интерес у этой сильной девушки?» Судорожно стягивая с себя свитер, он смотрел куда-то перед собой. Чтобы собраться с мыслями он то и дело бубнил про себя: - та-а-ак....та-а-ак, то и дело перевешивая одежду то на спинку стула, то на дверцу шкафа. Будто убеждая себя, что с помощью этих хаотичных движений его тело работает в прежнем ритме, что всё в порядке.

 

Глава 37

Контракт, подписанный Леной Весницкой, предполагал активную гастрольную деятельность. Девушке очень хотелось, чтобы её пригласили в её родной город, но пока эта поездка откладывалась. Несмотря на это, каждый свой концерт Лена мечтала, что Валик вдруг придёт ей послушать. Ей хотелось, чтобы он увидел её и восхитился, чтобы пожалел о том, что так сильно обидел её  своим пренебрежением….И сегодня её не покидало предчувствие, что Валик будет на концерте. Всё падало из рук, необъяснимое волнение не давало ей сосредоточиться до самой последней минуты. Выйдя на сцену, она начала выступление со слов.

- Мне должно быть, очень повезло. Раз сейчас я имею возможность стоять перед вами, мои дорогие зрители. Сегодня я буду с вами предельно искренней. Потому что мне кажется, что в этом зале присутствует тот, ради которого я вообще существую на этом свете. Если даже я и ошибаюсь, то только потому, что мне очень, очень этого хочется. Я рада, что мои песни полюбились вам. Но больше этого я удивлена. Потому что, как мне казалось, слова из них могут быть понятны только мне…

И тут же, внезапно, пошло вступление к песне. Оно было ярким и громким, живым и искристым. Голос Лены звучал чисто, мягко, сладко и легко как бежит горный ручей. Хотелось, чтобы песня не заканчивалась. Валик действительно был в числе зрителей. Слова из песни были настолько сочетаемы с несочетаемым, что ему стало не по себе. В песне будто рассказывалась та история из глубокого сна Валика. История красивой, безутешной любви Санюрика и Тусу. Как обо всём этом могла узнать Ленка?

- Если ты здесь, то, пожалуйста, не уходи. Мне нужно поговорить с тобой, - в конце выступления обратилась в зал Лена. Валик поёжился. Откуда она знает? Неужели, видела, как он покупал билет? Не могла же, она, в самом деле, в зале его рассмотреть.

Встретив препятствие на пути к гримёрке, Валик собрался было уже уходить, как услышал голос Лены.

- Да вы что! Я же просила, никого не выгонять! Не сегодня!

Охранники посторонились. Не дожидаясь, пока любимый подойдёт ближе, Ленка бросилась к нему, и, обхватив его двумя руками, тихо прошептала: «Счастье какое, ты всё-таки пришёл. А я сначала злилась, потом успокоилась, простила, но думала, никогда больше не позову тебя. А сейчас вот не выдержала. Ничего не могу с собой поделать. Только увидела и ноги сами к тебе несут».

Валик сдержанно обнял девушку и ничего не ответил. Заметив его стеснение, Ленка тоже тихонько отстранилась и предложила:

- Поехали ко мне, там и поговорим…

 

Глава 38

- Квартиру эту, не поверишь, мне Истоцкий подарил, начала свой рассказ Лена, накрывая на стол праздничный ужин. Появилась и бутылка вина.

- Как это подарил? Где вы с ним виделись? – ревностно спросил Валик.

- Это совершенно случайно всё произошло. Я до сих пор опомниться не могу. Но больше всего меня гложет то, что он никаких данных о себе не оставил.

- Но ты же знаешь, где его можно найти.

- Когда мы прощались, я почему-то была уверена, что у него какие-то проблемы. После этого много раз уже звонила, а его к телефону не зовут, приглашение ему присылала уже не раз на концерт, а от него ни слуху ни духу. Я уж подумала, не случилось ли чего…

- Да что ему будет! – резко прервал подругу Валик, но увидев в её глазах немой укор, решил не продолжать высказывать своё недовольство последней встречей. Ему и самому  не хотелось упоминаний о том, что после той злосчастной сцены, Истоцкий больше ни  разу не приходил. Лишь изредка звонил, чтобы поинтересоваться самочувствием или дать какой-то совет. Как и обещал, прислал своего знакомого психиатра, с которым Валик работал на протяжении полугода.  – Давай поговорим о чём-нибудь другом. О тебе, например.

Валик поднял бокал и с улыбкой протянул его в сторону Ленки. Они чокнулись и потихоньку стали потягивать веселящий напиток.

- Я должен извиниться перед тобой, подкрепив себя вином, парень, наконец, решился сказать эти слова.

- Не говори ничего, я не хочу это вспоминать. Давай сделаем вид, что ничего не было. Так будет лучше. Иногда лучше сразу забыть…

Валентин в нерешительности замолчал. Теперь, когда он убедился в том, что Ленка его простила, ему хотелось уйти. Но девушка планировала вечер иначе.

- Понимаешь, Валик. Я только тогда поняла, что делаю что-то не так. Жила в ожидании

какого-то чуда, ждала кого-то, кто изменит мою жизнь, кто решит мои проблемы за меня. А жизнь подвела меня к тому, что если сама не возьмусь за свою судьбу, меня просто не будет. Я будто дошла до обрыва и внезапно остановилась. Как будто поняла, что дальше - пустота, но и что ещё не поздно свернуть с этого пути и искать свою дорогу. Страх безысходности заставил меня сделать этот шаг. Но чем ближе я была к цели, тем быстрее сомнения сменялись на уверенность. Да, да! Вначале я испытывала просто жуткий страх. Но теперь я точно знаю, что это был признак того, что я иду в правильном направлении. Когда же я села в поезд и отъехала от станции, вдруг почувствовала облегчение. Страх ушёл. Мне тогда уже не было страшно. Я знала, что всё делаю правильно. Это мой путь. Я обрела равновесие и увидела свою цель. И была абсолютно спокойна, когда четыре тысячи претендентов на моё место тряслись от волнения. Мне повезло пройти просто нереальный кастинг. 

Валик слушал, молча, попивая предложенное вино. Ему нечего было сказать в ответ на Ленкины откровения. Он не мог похвастаться ни преодолением себя, ни какой-то весомой победой над обстоятельствами. С одной стороны ему хотелось быть рядом с этой девушкой, но с другой – терзало желание убежать, чтобы не испытывать этого тяжёлого чувства отвращения к самому себе. На какое-то время он просто «выключился» и перестал слушать свою собеседницу, занятый своими размышлениями. Вернувшись же к реальности, обнаружил Ленку плачущей. И в нём проснулась жалость к этому милому хрупкому созданию. Она не могла знать, что ему теперь всё известно о её злоключениях. Да он и не хотел, чтобы она знала. Утешая свою маленькую подругу, Валик вдруг почувствовал такой прилив нежности, что устоять было просто невозможно…

Утром, разливая по чашкам кофе, Лена выглядела очень серьёзной. Долгожданная близость испугала её своей внезапностью. Но больше оттого, что именно теперь, как ей казалось, всё должно решится. Чтобы не показаться Валику наивной дурочкой, она решила выложить все карты на стол.

- Ты останешься? – тихо спросила она.

- Не знаю. Зачем тебе это?

- Как зачем?

- Кто я такой есть? Чем я буду заниматься, если останусь? Хлебать твои щи?

- Почему ты так говоришь? Со временем всё образуется. Ты осмотрись, успокойся, отдохни.

- Мой отдых чересчур затянулся. Разве ты так не считаешь?

- Я думаю, тебе ещё не представилась возможность проявить себя.

- Да брось ты! Я не смогу жить за твой счёт и ждать счастливого случая. Такая роль мне не подходит.

- Важно не кто ты рядом с кем-то, а кто ты есть сам. Вижу, что ты растерян. Я догадывалась о твоих сомнениях. Давай не будем принимать поспешных решений. Оставайся со мной, как будто ты гость в моей жизни. Если твой страх не сменится спокойствием, значит, наши пути должны разойтись. Мне будет горько, не скрою, но видно так должно быть. Хочу, чтобы ты знал моё мнение. Если ты боишься потерять себя рядом со мной – уходи без сожаления. Но может быть именно сейчас, когда судьба снова свела нас, ты увидишь свою цель, узнаешь, что тебе нужно и кто тебе нужен. Если это случится, то и страх уйдёт.

Ленка допила свой кофе и встала.

- Мне нужно бежать. Я приеду только завтра вечером. Дождись меня, пожалуйста. Там, на холодильнике деньги. Возьми их, не сочти за оскорбление. Погуляй по Москве, развлекись. 

Валик встал, чтобы проводить Ленку до дверей.

- Я позвоню, если будет возможность, - девушка посмотрела в глаза любимому в поисках ответа на свой вопрос. Охваченный всём тем же внезапным порывом, Валик обнял её и с нежностью поцеловал.

- Удачи тебе.

На глазах Лены выступили слёзы. Она было тронута ласковостью Валика, но предчувствие разлуки пугало её настолько, что она даже допустила мысль, что, если он уедет сейчас, больше никакие жизненные блага не смогут восстановить её душевное равновесие. «Тогда я точно сойду с ума», подумала про себя Ленка.

 

Глава 39

По дороге домой, Ленка забежала в булочную, чтобы купить Валику его любимых пирожных. Из поездки она пару раз звонила домой. Валик разговаривал с ней очень мило и приветливо, говорил, что успел соскучиться. Окрылённая и счастливая Ленка без лифта вбежала на девятый этаж. Тихонечко открыв дверь ключом, на цыпочках прокралась в спальню. Но любимого не оказалось в постели. А тишина в квартире заставила девушку встревожиться. Уже привычными шагами она направилась в гостиную, затем в кухню…На тёмно-коричневом кухонном столе ещё из прихожей она заметила большой белый лист бумаги. Остановившись у стола, она подняла лицо к потолку, не решаясь прочесть того, что написано в записке. Из глаз потекли слёзы. Предчувствие потери было настолько сильным,  что ей хотелось хоть на мгновение задержаться в наивном неведении.

Всё ещё стараясь не глядеть на лист, Лена достала из бара бутылку водки и налила себе полный фужер. Потом выложила пирожные на маленькое блюдце и устроилась за столом.

Прежде чем начать читать, она отхлебнула из фужера добрую половину налитой жидкости. Не спеша, заев «огненную воду» сладким пирожным, она обратила свой взгляд на лист.

«Леночка! Ты самая лучшая и замечательная! Но мне нет места рядом с тобой. Я чувствую, как начинаю ненавидеть себя за то, что не могу быть достойным такой девушки, как ты! Я буду только мешать тебе. Потому что в глубине души, мне бы очень хотелось оказаться на твоём месте. Я завидую не тебе и твоему успеху. Я завидую твоей силе духа. Рядом с тобой – я жалкий неудачник. Ты говорила, что если страх не уходит, значит, путь неверен. Так вот. Он не уходит. Значит, ухожу я. Прощай.

Валик».

Ленка встала, и на ходу допивая остатки водки, пошла в спальню. Не разуваясь, она плашмя упала на кровать, не выпуская из руки пустой фужер. Ей хотелось поскорее уснуть, чтобы не чувствовать эту невыносимую, щемящую боль во всём теле.

 

Глава 40

Первым делом, вернувшись из Москвы, Валик попытался связаться с ребятами из группы, в которой он когда-то играл. Страсти вокруг некогда известного в городе коллектива уже давно отшумели. Теперь только трое из пятерых пытались «держать марку». Они лишь изредка и без особого энтузиазма собирались, чтобы исполнить пару-тройку старых песен на каком-нибудь городском празднике. С куда большим удовольствием они развлекали шумные свадьбы и проводы. Это приносило прибыль, и, в общем-то, служило основным источником доходов. Неожиданную просьбу Валика о встрече бывшие друзья встретили настороженно. Никому из них не было известно о том, что он попал в аварию. После позорного провала на ответственном конкурсе по вине собрата-наркомана, никто не желал знать о существовании последнего. Мечты подростков покорять сердца миллионов поклонниц по всему миру, рассеялись в пух и прах, после того, как Валентин украл кошелёк с деньгами у одного из членов жюри. А когда во время разбирательства выяснилось, что юный музыкант здорово накачан наркотой, всех членов группы вычеркнули из списка участников. Такого позорного провала Валику никто не мог простить. А он и не настаивал на каком-то продолжении отношений и исчез из виду. С тех пор никто из ребят его не видел. А вот внезапное появление всех ввело в замешательство.  Однако, будто сговорившись, парни, все как один пришли к мосту, где Валик назначил им встречу по телефону.

- Ну, ты удивил. Столько времени прошло,- начал Антон, не скрывая своего пренебрежения к собеседнику. Его самолюбие тогда было задето, пожалуй, больше всех. Антон являлся автором всего репертуара группы.

Валик сделал вид, что не заметил сарказма в словах. Он выглядел воодушевлённым.

- У меня есть пару идей. Мы могли бы…

- Мы могли бы четыре года назад, - жёстко прервал это вступление Антон.

- Я понимаю, у вас есть все основания для того, чтобы мне не доверять, но можно я попробую реабилитироваться? – Валик решил добиваться снисхождения, во что бы то ни стало. Ведь это была единственная возможность вернуться к музыке.

- Конечно, говори. Мы бы не пришли сюда, если бы нам было безразлично, что ты предложишь, - вступил в разговор добродушный Кирилл. Он всегда был добр к Валику. Да собственно он был добр всегда и ко всем. Его родители, глубоко верующие люди, воспитали в нём очень чуткого человека, умеющего прощать и принимать правильные решения. И как ни странно, все ребята уважали его слово и прислушивались к нему, не смотря на очевидное занудство последнего и одержимость стремлением спасти мир. И на этот раз четвёрка решила дать Валику слово.

- Ну, в самом деле, говори уже, - нехотя предложил Сергей, самый молодой участник коллектива.

Молчание же Стаса, старшего брата Сергея, четвёртого по счёту приятеля, стоило золота. Этого человека вообще трудно было заставить хоть с чем-то согласиться. Поэтому, вдохновлённый таким тихим благословением, Валик продолжил.

- Одна моя хорошая знакомая помогла мне поверить, что нет ничего невозможного. И мне хочется вселить эту надежду в вас. Давайте попробуем ещё раз. Тот случай нам, я думаю, уже никто не вспомнит, и…

- До сих пор пока никто не вспоминал, только потому, что тебя среди нас не было, - не выдержал Антон.

Кирилл сверкнул в него свирепым взглядом и тот так же внезапно умолк, как и взорвался.

- Я просто хотел сказать, неуверенно продолжил Валик, - что мы могли бы предложить себя где-то в каком-то серьёзном проекте в Москве.

Тут уже подал голос Стас. До сих пор он просто молчал, жуя жвачку. Теперь же, громко рассмеявшись, рявкнул в адрес всех собравшихся.

- Боже, дети, неужели вы и вправду думаете, что наше «несравненное» творчество может заинтересовать столичных продюсеров?

- Репертуар у нас неплохой, нужно просто поработать над техникой, – вступился за своих товарищей Кирилл.

Валик снова оживился, как только определился «союзник».

- Главное, мы не похожи ни на кого. Нужно хорошенько поразмыслить над имиджем. Сейчас без этого никуда.

- Сейчас без денег никуда, - усмехнувшись, зевнул Сергей.

- Деньги, конечно же, - это  важный момент, - задумчиво продолжил Антон, - но всё-таки не главный.

- Вот-вот! – обрадовался Валик солидарности Антона. – Главное, не сидеть, сложа руки, а репетировать.

- Твой бы энтузиазм да в те времена, - поспешил «остудить» парня Антон.

- Давайте, обойдёмся без вот этих «уколов» - справедливый Кирилл снова попытался примирить давних товарищей. – Лично я думаю, что никто из нас ничего не потеряет, если поучаствует в этой авантюре. Так что ставлю вопрос на голосование, Если кто-то категорически против, вопрос снимается и все расходятся. Если никто не прочь попробовать, то хватит этой болтовни, давайте договариваться, когда будем встречаться.

Репутация Кирилла снова взяла верх и, договорившись о времени репетиций, компания разбрелась.

Валентин чувствовал себя счастливым. Он благодарил судьбу за шанс и за понимание людей, которых он когда-то так жестоко предал.

 

Глава 41

Валик готов был расцеловать заветную гитару, ударные, которые из-за невостребованности своей четыре года пылились  и сырели в гараже у Стаса и Сергея. С таким инструментом едва ли можно было покорять лучшие сцены страны. Они сгодились бы, разве что для местных подмостков. Но это не печалило Валика. Он был на подъёме.

Первая репетиция больше напоминала хор голодных гиен. Тем не менее, Валик дал себе обещание каждый день приходить сюда. Он верил, что находится на верном пути.

Но уже на пятый день тревожные симптомы заставили в этом усомниться. Мучительные головные боли стали навязчиво преследовать его. Но признаться в этом кому-либо означало бы признать своё поражение. Поэтому Валик молчал. Пока однажды не потерял сознание во время репетиции.

Ребята встревожились. Но предположение о случившемся выдвинули своё. Конечно же, они винили в этом наркотики. Спросить же прямо никто не решался. Пока Валик не начал пропускать репетиции…

 

- Послушай, ты не обижайся, но пока мы одни, я тебе кое-что скажу, - раздражённо и быстро заговорил Стас.

- Если ты о том, что я не был вчера, то извини, братан, этого больше не повториться, - поспешил оправдаться Валик.

- Послушай, мне некогда заниматься той хернёй, которую нам предложил Кирилл.

- О чём ты?

- О том, что никто из нас не жаждет больше играть в группе.

- Зачем ты говоришь за всех? – болезненно усмехнулся Валик, однако, подозревая неладное.

- Не будь таким наивным. Никому это не надо.

- Тогда зачем же было соглашаться? Я не понимаю…

- Это затея Кирилла. Этот чудак возомнил себе, что таким образом мы поможем тебе избавиться от наркотиков. Но я вижу, что это всё равно бесполезно. Ты и не собираешься завязывать. И поэтому я отказываюсь играть в эту игру. Тебе всё понятно? Мне не привили таких качеств как Кириллу, я не должен никого спасать. И плевать я хотел на твои бредовые идеи.

Валик был уязвлён, но оправдываться не стал. Не стал рассказывать и о том, что с ним произошло. Это бы всё равно ничего не изменило.

 

Глава 42

- Ты плохо выглядишь, - отец за завтраком всё-таки решил высказать свои подозрения. – Ночью плохо спишь. Тебя что-то беспокоит?

- Да, - тихим голосом односложно ответил Валик.

- Если ты не хочешь, можешь не говорить, но может быть я смог бы тебе чем-то помочь?

- Голова стала болеть…

- О боже! Вот говорил я тебе! Ну, зачем же нужна была тебе эта музыка? Что же теперь?

- Я так и знал. Сам говоришь, что хочешь помочь, а вместо этого начинаешь ещё больше давить на мозги…

- Нет-нет! Всё. Я молчу, – поспешил успокоить сына Дмитрий Семёнович. Только тебе обязательно нужно показаться Истоцкому. Обязательно нужно, сынок.

- Я уже тоже подумал об этом. Сил уже нет больше.

- Сходи завтра же. Если хочешь, я возьму выходной и с тобой пойду.

- Да брось ты. Что я маленький? Не волнуйся, схожу завтра. А музыка….С ней покончено.

- Правда? Вот и хорошо. Ты найдёшь себе применение. Вот посмотришь, сынок…

- Не говори ничего больше, батя. Не говори…

Валик встал из-за стола и пошёл в свою комнату, осторожно прикрыв за собой дверь.

Привыкший к бунтарским выходкам сына, Дмитрий Семёнович всерьёз забеспокоился за такое внезапное тихарство. Валик был подавлен, но только ли от того, что болит голова? Отец понимал, что  сын мучается от душевного бессилия, от того, что не видит своего места в жизни. Но не мог найти нужных слов, чтобы помочь хотя бы советом. Где-то в глубине души, он надеялся, что это сумеет сделать Истоцкий.

 

Глава 43

- К Истоцкому нужно записываться предварительно, - беззапеляционным тоном протрубила мужеподобная  работница регистратуры.

- А если у меня боли?

- Идите и проситесь, может он вас и примет в виде исключения.

- Хорошо, я так и сделаю. А как его найти?

- Ну, имели бы совесть! Человек отдыха не знает. По трое-четверо суток из больницы не вылазит! Прямо уже и потерпеть нельзя!

Валик бросил в адрес женщины ядовитый взгляд, и, буркнув себе под нос: «обойдусь без вашей помощи» направился прямиком в хирургическое отделение.

Слова «сердобольной» тётки возымели обратное действие, - окончательно убедили Валика в том, что уж ему-то профессор должен уделить внимание. Расспросив медсестру хирургии о рабочем графике Истоцкого, Валик поспешил к служебному входу. Там он и решил дожидаться встречи. Рабочий день только начался, и здесь было немноголюдно. А по информации, полученной парнем, отдежурив трое суток, профессор должен будет отправиться на выходной.

Доктор выглядел уставшим, если не сказать больше. Лицо осунулось, и практически сливалось с цветом серого старенького плаща пожилого мужчины. Из-под выцветшей шляпы выглядывали давно не стриженые седые пряди. Он шёл, ссутулившись, не глядя перед собой, на ходу бросая коллегам «до свидания».

- Здравствуйте, - неуверенно начал Валик, загородив собой дверной проём.

Встретив на пути неожиданное препятствие, Истоцкий остановился, и лишь слегка наклонив голову, красными от усталости глазами из-подо лба взглянул на Валика.

- В чём дело? – прохрипел профессор, стараясь скрыть в клетчатый шарф, небрежно обмотанный вокруг шеи, трёхдневную щетину.

- Валерий Сергеевич, мне сказали, что к вам на приём просто не попасть, а мне очень нужно…Вы меня, наверное, не помните, но мне нужна консультация. Срочно. Я не могу ждать.

Своего пациента пожилой профессор признал ещё до того, как тот к нему обратился, но такое внезапное и открытое появление последнего насторожило доктора. 

- Тебя что-то беспокоит?

- Да. Головные боли, частые и сильные.

- Так. Хорошо, проходи со мной, я осмотрю тебя.

- Прямо сейчас?

- Но ты же сказал, что не можешь ждать, - Истоцкий произнёс эту фразу так, как будто напористость юноши его никак не задела: спокойно и сдержанно.

- Ну не так чтобы, уже совсем не могу, - начал было оправдываться Валентин. Ему было жутко неловко за то, что он своим появлением вынудил этого человека вернуться обратно в кабинет. – Вы мне просто скажите когда, я приду…я же не сказал, что не смогу подождать, скажем, до завтра, - виновато лепетал парень, едва поспевая за немолодым доктором.

- Завтра меня здесь не будет, - угрюмо пробурчал Истоцкий.

- Ну, тогда послезавтра, какая мне разница? Послезавтра же вы будете? Вот тогда я и приду.

Доктор остановился у двери и молча стал искать ключи в карманах.

- Валерий Сергеевич, давайте договоримся на послезавтра.

- Ты пришёл вовремя, сынок, сейчас самое время. А послезавтра….- Доктор не договорил, что же будет послезавтра. Достав ключ из кармана брюк, он быстро и уверенно вставил её в замочную скважину, и дверь поддалась.

 

- Раздевайся, я пока тоже подготовлюсь.

Валик снял куртку и  нерешительности остановился.

- Снимай всё, абсолютно всё. Не стесняйся. Я должен осмотреть тебя, чтобы убедиться, не нарушены ли какие функции.

- Да у меня всё в порядке, - смутился Валик.

- Мы это обсудим, - многозначительно ответил Истоцкий.

Наверное, не осталось ни одного сантиметра на теле, который бы пропустил профессор, изучая тело своего пациента. Ему не нужен был рентген. Он не смотрел, а слушал. Прислушивался к звукам изнутри, будто проверяя их на звучание.

- Можешь одеваться, резко произнёс он вдруг, и отвернулся лицом к окну в ожидании.

Профессор не произнёс ни слова, пока Валик натягивал на себя одежду.

- А теперь присаживайся и внимай: будешь делать, как я скажу – забудешь эти боли, не будешь – знай, это последнее, что я тебе говорил. Понятно?

- Да. Наверное…

- Твоё тело никогда не будет работать в том ритме, который ты ему задаёшь. С одной стороны ты не даёшь ему зарядки, но эксплуатируешь. С другой – ты не даёшь своему организму жить полноценной жизнью, нарушаешь режим и не привлекаешь к работе большую часть заложенного в тебе потенциала.

- Я не понимаю, о чём вы…

- Боюсь, что действительно не понимаешь. Ну, так я попробую объяснить.

Начнём с того, что громкая музыка, а особенно ударные инструменты напрямую тебе вредят. И об этом у нас уже шла речь. Значит, ты игнорируешь мои рекомендации.

Второе. Мышцы твои развиты чрезвычайно слабо. Полагаю, род твоей деятельности – это минимум движений. Советую, не откладывая, сменить образ жизни на более активный.

Третье. Ты до сих пор не с Леной. Почему? Четвёртое. С чем это там у тебя всё в порядке? Сколько половых актов у тебя было с тех пор, как ты восстановился? Ну, я хочу это слышать?!

- Один, то есть два…

- Ты хоть пытался понять, для чего твоё тело вернулось к тебе?

- ???

- Я отвечу. Чтобы делать то, что оно может и должно делать. Но ты поступаешь иначе. Ты  говоришь: тело, мне это не нужно. И девушка, у которой никого кроме меня нет, мне не нужна, потому что мне ни к чему зарождение новой жизни Мне нужно то, чего у меня нет и быть не может. Мне нужно собственное «я» в отдельности от тебя, моё непослушное тело.

- Разве я настолько глуп и бездарен?

- Ровно настолько, что если ты не зацепишься за реальность, не начнёшь создавать, не разрушая, твоё тело навсегда отделиться от тебя. Потому что оно не может существовать рядом с мёртвым духом.

- А таблетки, вы мне какие посоветуете? – раздосадованный Валик всерьёз оскорбился выводами доктора

- Какие таблетки? – внезапно понизив свой голос до шёпота, произнёс Истоцкий. 

- Таблетки от головной боли. Я ведь за этим к вам пришёл, - Валик старался не смотреть как в этот момент меняется лицо его собеседника. А оно исказилось в страшной гримасе. Была ли это ярость или боль, гнев или горечь не смог бы определить ни один психолог. Ясно было одно. Несдержанность и надменный тон Валика окончательно разочаровали доктора. Прошло не менее пяти минут полной тишины, прежде чем Валерий Истоцкий тяжело выдохнул:

- Думаю, тебе стоит записаться к доктору Сведимцевой. Она хороший специалист. А главное, всё знает о таблетках. Всё. Приём окончен. До свидания. Профессор торопливо начал одевать пальто. Валику пришлось последовать его примеру. Он понимал, что обидел Истоцкого, но решил, что не станет извиняться. В конце-концов, что за эгоизм: к врачу пришёл пациент, за реальной помощью, с конкретной жалобой, а вместо этого вынужден выслушивать в свой адрес наставления.

- Хорошо, значит, я запишусь к Сведимцевой. Надеюсь, к ней на приём нет очереди, длинною в месяц. А то ведь таблетки-то, пить какие придется, не хочется. Напоследок, Валик громко хлопнул дверью, демонстрируя свою обиду. Как ответный удар на эту его выходку жестокая боль где-то внутри черепа сковала всё тело юноши. Охватив голову руками, Валик сначала прислонился к стенке, а потом осторожно съехал вниз. В такой несуразной позе и застал его Истоцкий. Осторожно отняв руку юноши от головы, доктор вложил в ладонь белый листок с написанными на нём названиями лекарств.

- Тебе помочь подняться? – спокойно и участливо спросил он.

- Нет, спасибо. Уже проходит. – Валику стыдно было даже поднять глаза, после своей выходки, поэтому он ещё ниже опустил голову, зажав её между коленями. Так черепаха прячется в свой панцирь. Обождав ещё какое-то время после того, как шаги врача стихли, быстренько поднялся и поспешил к выходу. Весна ударила в лицо солнечным лучом. Раннее утро сменилось утром нового дня. Скупое сожаление о недавних событиях так же быстро ушли из головы, как и нахлынули. Валик купил в киоске свежую газету, чипсы и неспеша покинул территорию больницы. Только тогда где-то в глубине больничного двора зарычал мотор старенькой «Волги» неподражаемого учёного-одиночки Истоцкого Валерия Сергеевича. 

 

Глава 44

- Как ты мог так поступить с этим человеком! – отец негодовал. – Он столько для тебя сделал! Да если бы не его как ты говоришь «сумасбродная» методика ты бы сейчас в лучшем случае коротал свои деньки в доме инвалидов. Он тебя как родного холил и лелеял, ювелирную работу проделал, вытаскивая тебя с того света. Ты читал в школе историю, как кузнец блоху подковал? Так вот это ничто по сравнению с тем, что сотворил этот человек. Великий человек, Валик, Ты меня понимаешь?

- Да отстань ты батя, не брюзжи. Я это слышу от тебя уже в сотый раз. Что вы от меня хотите? Чтобы я на коленях ползал и восхвалял: слава-слава Валерий Сергеевич, слава-слава великий вы наш! – истерическим пением завершил своё возмущение Валик. – Дай пожрать спокойно.

- Ладно, не кипятись, - покорно согласился Дмитрий Семёнович, зашнуровывая ботинки в маленькой прихожей, - я пошёл на работу….И знаешь…

- Ну что ещё! – раздражённо выкрикнул Валик из-за стола.

- Вымой за собой посуду, пожалуйста.

 

- Ну почему все хотят, чтобы я чувствовал себя мерзавцем! Неужели не понимают, что у меня сейчас трудный период в жизни, что мне нужно время, чтобы адаптироваться, - выговаривал Валентин своему другу. Денис слушал как всегда, молча, не перебивая, не комментируя.

- Ну, скажи, куда мне деваться? Что ты всё молчишь? Ну, посоветуй, что ли. Ты мне друг или нет?

- Я – друг, поэтому и не советую.

- Не вижу логики в этом умозаключении.

- Мой совет тебя обидит, а я не хочу, чтобы ты на меня обижался.

- Да брось ты! Когда я на тебя обижался?

- Вот потому и не обижался, что не слышал от меня того, что не хотел слушать.

- Значит, ты был неискренним со мной?

- Нет, я же тебе не врал. Тебе нужно выговориться – я слушаю. Но моё мнение оставляю при себе. В конце-концов, зачем тебе его знать? От этого ведь не полегчает. А вот ты выговорился - и полегчало. Так ведь?

- Вот теперь-то как раз наоборот. Ты меня заинтриговал. Да и что уж, раз ты вдруг заговорил об этом, так уж выскажись до конца. Обещаю, что не обижусь.

Денис некоторое время сосредоточенно смотрел куда-то мимо Валика, будто читал написанное за его спиной сообщение. Вдруг, не меняя направления взгляда начал говорить.

- Я ведь тебе завидовал, когда ты в аварию попал. Думал: - вот повезло. Случившееся поможет остановиться, ведь самому так трудно…

- Ты о чём, о наркотиках?                                                          

- Я тогда дошёл до предела, вогнал в долги и мать и сестру, сам задолжал так, что «Клипса» меня на «счётчик» поставила. А в тот день совсем плохо мне было. Башка лопается, кости ломит. Думал- пойду утоплюсь. Но сначала пришёл к тебе в больницу. Решил, напоследок увидеть. А тут он…

- Кто он?

- Истоцкий, ну профессор, что тебя лечил.

- И что?

- Он мне и говорит «другу твоему нужна помощь, но только ты можешь помочь». Я сразу как-то растерялся ведь у меня были другие планы… Потом смотрю на тебя: лежишь как мёртвый. Вроде ты есть, а вроде и нет. А доктор говорит «завтра его здесь уже не будет». Понимаешь, будто мысли мои прочитал. То есть он имел в виду, что тебя увезут в другую больницу, но мне в его словах послышалось что-то мистическое. Он как будто сказал «ты ещё успеешь сделать что-то полезное на этом свете, остановись, подумай». И я пообещал ему.

- Пообещал что?

- Что найду твоего отца. Разве ты ничего об этом не знаешь?

Валик был всерьёз озадачен. То, что открывалось ему сейчас со слов Дениса, явно напоминало о каких-то событиях. Но это не история, рассказанная кем-то, а нечто, что запомнилось отчётливо и ясно, как события, которые происходили с ним в реальности.

- Я помню желтую стену. И тебя, сидящего на стуле. Ты что-то говоришь. Кажется, просишь совета у меня. Но я не могу тебе ответить.

- Странно, мне казалось, ты меня не слышал, - искренне удивился Алексей.

- Это действительно было?

- Именно так…Я просто хотел…ну просто хотел выговориться. Мне нужно было, чтобы кто-то или что-то остановило меня. Сам же я не мог.

Словно пчелиным роем мысли Валика носились в голове и никак не собирались в порядок. То одно, то другое событие всплывало в голове, будто после длительной амнезии у него внезапно стала восстанавливаться  память. То это был пожилой мужчина в белом длинном одеянии до безобразия напоминающий собой Истоцкого, то юная рыжеволосая девушка, как две капли воды похожая на Ленку, то красивая брюнетка – точь-в-точь врач нарколог, с помощью которой когда-то Валик пытался завязать с наркотиками. И много, много образов, с одними и теми же лицами, но под разными именами.

- Ты продолжай, рассказывай, что было дальше, - Валик понимал, что вот сейчас всё станет ясно, всё станет на свои места. Он хотел этого и боялся одновременно. Боялся сойти с ума от нахлынувших чувств, от потока информации, боялся не понять, не найти объяснения.

- Ну, так я и говорю, а тут Истоцкий. Ну, в общем, он меня и попросил…

- Итак, ты вышел из больницы, - поторопил друга Валик.

- Выхожу, а сам машинально иду к мосту. Подошёл и вижу, он уже там стоит. Как призрак понимаешь? Будто знал, что я сюда приду. Я его сразу со спины не узнал. Стоит какой-то дедок, думаю, воздухом дышит. Ну, решил в другое место…ну где никто не видит. А он поворачивается «А это ты», - говорит.- «Ну, так что, я надеюсь на тебя, да?» И смотрит так пронзительно, как будто читает меня изнутри. Я так неуверенно кивнул и хотел уходить, а он мне в спину опять:

- Прежде чем ты решишься уйти, всё же задай себе вопрос…

- Какой? – спрашиваю.

 -Что ты можешь сделать такого, чтобы начать себя уважать? Что ты реально можешь сделать, чтобы мир стал лучше?

- Но зачем? Я не смогу ответить на эти вопросы.

- Но это вовсе не сложно, ведь ты так молод! Не перед тобой ли открыты пути и просторы мира?

- Что до меня, то мне открыты только проблемы и страдания.

- Наши грехи погружают нас в страдания. А зная это, можно всё исправить.

- Если бы я мог сейчас исправить своё материальное положение, то, возможно, многое бы наладилось, но пока я не вижу для себя никакого другого выхода, кроме...

- Ты можешь подождать до завтра? – Истоцкий не дал мне договорить, будто знал, что именно я собираюсь сделать.

- А что завтра?

- Я попробую тебе помочь.

Мы договорились встретиться на этом же месте….Короче, он дал мне денег.

- Как это, дал? В долг? – удивлённо вскрикнул Валик.

- Нет. Так. Достал из кармана пачку денег и мне протягивает «возьми, это тебе на текущие расходы». Я обалдел, мне этой суммы как раз хватило бы и чтобы рассчитаться с долгами, да ещё на какое-то время протянуть.

- И ты взял эти деньги?

- Конечно же, взял! А почему нет? Но и просьбу его я же, тоже выполнил…

- Почему ты только сейчас мне это всё рассказал? – с горечью продолжил Валик после недолгого молчания.

- Я не был уверен в том, что хотел это слышать. И потом.…До сей поры я и сам не до конца осознавал того, к чему ведут меня обстоятельства. Кстати. Я не сказал ещё о том, ради чего тебя позвал сегодня.

- Господи, что ещё?

- Я уезжаю в деревню.

- К кому?

- Ни к кому. Просто поеду искать уголок, в котором можно будет остановиться.

- Так ты что, даже не знаешь точно, куда едешь?

- Примерно знаю. Но не могу пока тебе сказать наверняка, где остановлюсь.

Не так давно, следуя совету всё того же Истоцкого, я побывал в монастыре.

- Где, где? – Валик даже привстал от удивления.

- Я прожил там все эти два месяца.

- Зачем? Ты что, в монахи хочешь податься? – усмехнулся Валик.

- Знаешь, я ведь тоже сначала принял этот совет как что-то пафосное, чересчур замысловатое….Но потом понял, что у меня нет другого выхода, как и нет другого варианта. Мне нужно было поменять, причём резко поменять своё привычное окружение. Я не мог измениться, когда вокруг меня всё оставалось по-прежнему. Каждое утро я мечтал начать новую жизнь, но только выходил из дому – всё снова шло кувырком. Я настолько в этом погряз, что даже решение принял в состоянии не самом подходящем. Заказал такси прямо из клуба, заплатил офигенные деньги таксисту, чтобы он завёз меня к стенам монастыря и просто там бросил.

- Где ж ты взял эти самые «офигенные» деньги?

- Как и всегда. В чужом кармане…

Валик молчаливо кивнул головой.

- Когда пришёл в себя, – продолжил Денис, то уже было утро. Ты себе не представляешь, какое это было утро! Солнце вставало, освещая стены монастыря своим светом. Тихо тихо, даже птицы не поют. И вдруг среди этой тишины, колокольный звон….Ты себе представляешь мои ощущения? Меня трясло как в лихорадке, но я жаждал перемен. И только теперь понял, что делаю то, что было нужно. Моё тело требовало «дозы», но мне впервые не было страшно. Я понимал, что моё спасение вот оно, рядом и теперь я уж точно не сверну.

- Так. Подожди. Но ты мне не ответил, - прервал друга Валик. – Ты что, и вправду хочешь постричься в монахи?

- Да нет же! Монастырь помог мне остановиться.

- То есть, ты хочешь сказать, что смог избавиться от наркотической зависимости?

- Думаю, что смог.

- То есть, ты не уверен?

- Я буду уверен только тогда, когда полностью поменяю свой образ жизни. Именно это я и собираюсь сделать, переехав в деревню. Заведу себе собаку, козу, кур, а может быть даже корову, посажу огород….

- Неужели ты это сейчас серьёзно?

- Мне кажется, я начинаю понимать истинную радость жизни, - блаженно улыбнулся Денис. – И очень надеюсь, что не ошибаюсь.

- Так как же мне тебя найти, если ты сам не знаешь, куда уезжаешь?

- Как только я где-то закреплюсь, то дам тебе знать, возможно, даже телеграммой.

- Нет, ну я, конечно, тебя не отговариваю, но ты действительно хорошо подумал?

- Ты мне скажи, если бы тебя сейчас снова потянуло к наркотикам, ты бы расстроился?

- Если честно, то было желание попробовать, но меня это не расстроило.

- Тебе просто нереально повезло. Ты смог избавиться от этой гадости, не прилагая своих усилий. Я мечтал избавиться от этой ноши, но не умел, не знал как. Я не знал, как буду жить без этого. Чем заполню свою жизнь. Теперь знаю. Кажется…

- Ну что я могу сказать, когда ты так воодушевлён, - снова усмехнулся Валик и похлопал друга по плечу, - удачи тебе!

На самом деле гнилая зависть не давала ему искренне порадоваться за Дениса. Найти свой путь….Какой же он везунчик! Ему так мало надо и он этим счастлив!  Валику же, было нужно много….Но как этого достичь, он не знал.

 

Глава 45

- Вы Валентин Ващицкий?

- Да, - растерянно ответил Валик.

Странная делегация из трёх человек попросили разрешения войти. Они проследовали в комнату, присели на диван и замолчали. Начала разговор женщина лет сорока.

- Валентин, мы знаем, что вы не так давно перенесли тяжёлую травму.

- Да, но…

- Так вот наш завод…профессиональный комитет нашего завода предлагает вам путёвку в оздоровительный санаторий.

- Не понял.

- Хороший  санаторий, - продолжил один из мужчин, тот, что постарше. - Так вообще нелегко туда попасть, но мы подумали, что тебе это нужно.

- Так вы что с работы моего отца? – насмешливо спросил загадочных посетителей Валик.

- Да-да! – поспешно включился третий представитель.

- Понятно. Так бы и сказали. А то я просто озадачился, кто такие? Думал, это из больницы. А у вас ещё такие лица, что первое, что пришло в голову – мне кранты.

Чай будете?

- Нет-нет, спасибо. Мы ненадолго, - засуетилась женщина.

- Да ну вас. Я впервые вижу, чтобы на дом приходили с такими предложениями. Пойду, сделаю чай.

Не слушая возражений своих посетителей, Валик решительно развернулся и направился в кухню. – Я быстро. Вот и вода как раз уже закипела!- крикнул он в комнату. Привычным жестом, насыпав в посуду горсть заварки, парень стал заливать её кипятком. Вдруг раздался негромкий треск, и горячая вода быстрыми ручейками разлилась по столу.

«Чёрт!» - тихо выругался Валик. – Я прошу прощения, но чай, похоже отменяется! – снова выкрикнул он в сторону гостей. – Во всяком случае, быстрый чай, как я обещал. Тишина в комнате, где сидели представители профкома, внезапно будто оглушила юношу. Он остановился, как вкопанный и глядел, как едва окрашенная вода стекает по клеёнке и по столу, как нарочно громко в этой тишине первые капли достигли пола: кап-кап-кап…

Будто отрезвев, Валик бросился в комнату:

- Что с отцом? – почти выкрикнул он.

Гости заметно заволновались.

- Вы присядьте, Валентин, не волнуйтесь так.

- Говорите же, наконец, что с ним? Ч то вы тут расселись как на своём собрании?

- Он…, - отдуваться за всех пришлось женщине, - Понимаешь….Это несчастный случай…

- Что с ним? – взвыл Валик.

- Он умер.

- Какого чёрта! - закричал юноша, – какого чёрта вы тут...., он принялся быстро ходить по комнате, обхватив голову руками, будто боялся сойти с ума.

- Ты… тут вот подпиши, - тётка из профкома совала ему под нос какой-то листок с ручкой.

- Что вы от меня хотите? – ещё громче заорал Валик, - убирайтесь вон!

-Ты не нервничай, - подошёл к нему седой мужчина в очках, - мы с похоронами тебе поможем, и материально тоже. Отца уже не вернёшь, а тебе жить нужно, лекарства всякие…

- Давай – давай, подпиши и мы уйдём, - поддержал коллегу тот, что помоложе.

- Где он? Где мой отец?

- Ну, его увезли…в больницу, - осторожно ответила женщина.

- В морге, он я думаю, - поправил её седовласый коллега.

- Валик  сел на диван. Она был растерян и раздражён. «Почему сейчас?» – терзался он. «Почему это случилось именно сейчас, когда я принял решение отказаться от Ленки? Как же я теперь один?»

- Валик, мы понимаем, что принесли тебе жуткую новость. Но и ты пойми. Сейчас тебе никак нельзя уходить в себя. Отца нужно похоронить. И потом, нужно жить дальше. Ты молодой, тебе пора устраивать свою жизнь, - нетерпеливо продолжила уговоры гостья.

- Да заткнитесь вы! И уйдите, наконец!

- Мы уйдём, когда ты дашь нам понять, что с тобой всё в порядке, - молодой мужчина обладал явным преимуществом перед своими коллегами. Он держался достойно и уверенно. Каждое его слово было продуманным и чётким. Валик узнал в нём натуру психолога.

- Они уйдут, если ты так хочешь, - серьёзно продолжил тот и присев рядом с Валиком на диван, положил ему на плечо свою руку. – Но всё же, я хотел бы поговорить с тобой. Поверь, я как никто другой, понимаю твоё состояние.

Валик молча посмотрел на стоящих в пороге двух других его посетителей. Они смущённо попрощались и ушли, извинившись напоследок за свой неприятный визит.

- Меня зовут Евгений, - протянул свою руку собеседник Валика.

Юноша спешно пожал её и быстро спрятал между колен, будто опасался, что психолог каким-то образом воспользуется его приветливостью.

- Я хочу, чтобы ты понял, что мне тоже нелегко говорить с тобой на эту тему. Но реальность нашей жизни такова, что мы должны уметь выживать. Ты же взрослый парень, всё должен понимать. Я знаю, тебе сейчас нелегко принять происходящее, ты переживаешь настоящую трагедию. Потеря отца – это серьёзная потеря. Но именно теперь тебе нельзя пускать всё на самотёк. Ведь твоя судьба – в твоих руках. Я буду с тобой совершенно искренним. То, что произошло на заводе, в самом деле, вопрос случая. На месте твоего отца мог оказаться любой рабочий. Да. Система безопасности несовершенна. И это ни для кого не секрет. Каждый из работающих на заводе - потенциальная жертва. Но никто, однако, не уходит. Потому что достойно оплачиваемую работу в нашем городе найти очень и очень нелегко.

- Неужели никак нельзя исключить этот риск? – негодовал, но уже более смиренно Валик.

- В принципе, всё возможно, если помнить об осторожности. Думаю, в случившемся есть вина и …твоего папы тоже. Нет, ты не подумай. Мы не открещиваемся от этого случая. Но факт остаётся фактом. Если бы он был осторожен, этого бы не случилось.

- Что вы от меня хотите? – настойчиво подгонял своего собеседника к ответу Валик.

- Я хотел бы, чтобы ты понял. Ты, конечно же, имеешь полное право заявить на администрацию завода. В результате, нас обяжут выплату компенсации близким родственникам, а в данном случае тебе. Но помимо этого завод ждут неприятные последствия. Будут наложены санкции, возможно, даже вплоть до закрытия предприятия для устранения недостатков.

- Но почему бы не воспользоваться этой возможностью и не устранить недостатки?

- Да потому что устранить их – значит полностью заменить оборудование, стоимость которого превышает все возможные резервы. Это означает крах предприятия. И в первую очередь от этого пострадают более тысячи его сотрудников. Они останутся без работы. Понимаешь?

Валик понимающе кивнул головой и тяжело вздохнул.

- Так вот поэтому мы тебе и предлагаем, как говориться без суда и следствия материальную компенсацию. Вот бумага, по которой тебе будут выплачены деньги. Здесь всё указано: и сумма, и причина, и обязательства обеих сторон. Всё, что от тебя требуется, это подписаться вот здесь, в знак того, что ты со всеми этими условиями согласен.

- Давайте вашу ручку, - обречённо выдохнул Валик. У него не было ни сил, ни желания отстаивать свои права. В голове кружились совершенно посторонние от этой темы мысли.

В голове как зловещее знамение звенела фраза: «вымой посуду, пожалуйста». Смерть отца будто парализовала его, ещё раз заставив усомниться в правильности решения, принятого в отношении Ленки, Валерия Сергеевича…

 

Глава 46

Через две недели после похорон пришла долгожданная телеграмма от Дениса. Валик уже забыл, когда в последний раз так искренне радовался весточке от друга. На этот раз это было единственное утешение, которое он мог себе позволить. Все две недели парень не мог найти себе места. Груз сожаления давил так сильно, что не было сил даже выйти из дома в магазин за какой-нибудь едой.

 

А я к тебе…- только и смог сказать Валик, объявившись на пороге старенького домика своего друга-отшельника.

Дениса было просто не узнать. Отрастив волосы и усы, он стал похож на бывалого колхозника. Причём ощущал он себя в таком виде довольно комфортно, будто этот образ всегда был ему дорог и близок.

- Не поверишь, но я ждал тебя.

- Знаешь, столько всего случилось…

- Ты мне всё расскажешь, только по порядку и не на пороге. Проходи же.

Убранство единственной комнаты в доме сложно было назвать даже приближённым к благоустройству. Здесь не было ни телевизора, ни холодильника, ни даже кровати.

- Где же ты спишь? – удивился Валик.

- На полу. Там в сундуке у меня есть пару одеял. Одно стелю на доски, а другим накрываюсь, - спокойно пояснил Денис, как будто это нечто само собой разумеющееся.

- А-а-а, - задумчиво потянул Валик и присел на единственный в комнате табурет.

- Ты уж извини, но всё, чем я успел обжиться, это небольшеньким таким, зверинцем. Хочешь посмотреть?

Пока Денис знакомил гостя со своей коровой, двумя свиньями, десятком кур и индюков во дворе их дожидалась девушка, по всей видимости, из местных. В руках у неё была литровая банка молока.

- Здравствуйте, - смущённо поприветствовала гостья Валика, и, одарив, его несмелой улыбкой и сразу отвела глаза. Выдержать его взгляд могла не каждая представительница прекрасного пола, особенно красивая. А внешность сельчанки притягивала взор.

- Зоенька-зоренька, молочка мне принесла. Спасибо, солнышко.

- У тебя ж своя корова, - встрял Валик.

- Моя пока не даёт молока. Потому что…ну это тебе будет неинтересно.

- Ну, я пойду, - поспешила устраниться Зоя, вконец смущённая пристальным и хищным взглядом друга своего соседа.

- Ну вот, я и наглядеться не успел, - громко высказался Валик.

Девушка сделала вид, что комплимент был обращён не к ней, и спешно закрыла за собой калитку.

 - Ну вот, спугнул мою соседушку, - смиренно выдохнул Денис. – Проходи в дом, хватит пялиться. Даже не думай её у меня увести.

- А у вас отношения? – не без радости за друга поинтересовался Валик.

- А ты думаешь, она мне просто от нечего делать молочко носит? – подтвердив вопросом догадку, лукаво улыбнулся Денис.

- Так ты может, тут и женишься, - продолжил тему за обедом Валик.

- А как же! Конечно, женюсь! Как же можно мимо такой красоты ходить и одному маяться? Но ты рассказывай, что у тебя произошло. Знаю, уж если приехал, то не просто так.

- Отец погиб...

- Да как же так? – искренне удивился Денис. – Что с ним случилось? Ещё же не старик вовсе.

- На работе…Несчастный случай…

-  Мне очень жаль, Валик, честно. Надо же! А что на работе говорят? Ты на них в суд подавай. Ничего себе! Угробили человека. Здорового мужчину!

- Да не буду я никуда ничего подавать, - грустно оборвал возмущение друга Валик, – что это изменит? Отца не вернёшь…

- Ну как же! А другие? Ведь с каждым может случиться.

- Я не думаю, что сделаю людям добро, тем, что подам в суд на администрацию завода. Предприятие могут закрыть. Люди останутся без работы. Это в нашем-то захолустье! Особенно если учесть, что это чуть ли не единственное место, где хорошо платят…

- Ну как знаешь, - уже более спокойно высказался Денис. И что теперь ты думаешь делать?

- Вообще я хотел бы пожить у тебя хоть какое-то время, если ты не против. Тошно мне там, невыносимо одному.

- Да живи, ради бога, сколько хочешь. Буду только рад. Но, - Денис шутя поднёс к лицу Валика кулак, - на Зойку мою не поглядывай.

- Даю тебе слово. Даже буду отворачиваться, как только она где-то рядом появится.

Друзья рассмеялись и продолжили разговор…

 

 

Глава 47

Месяц прошёл как неделя. Валику было хорошо в деревне. Друг «заразил» его своим спокойствием. И всё бы хорошо, но время от времени дикая тоска охватывала. Особенно тоскливо было видеть как Денис «радовался жизни» в объятиях своей пышнотелой соседки. Жаркое лето заряжало адреналином, а выплеснуть его не представлялось возможным. Валик чувствовал, как «закипает» в своём отрешённом от мира теле.

      

Я должен уехать ненадолго, - Денис начал разговор с другом, пока тот ещё не встал с постели. Ты тут справишься без меня?

- Попробую.

- Если не уверен, я попрошу соседа, чтобы он помог.

- Ну что ты! Я справлюсь. Не переживай. Езжай, куда тебе надо. Кстати, а что за поездка?

- Пока не могу сказать, боюсь сглазить.

- А, ну тогда лучше не говори.

 

Возвратившись, Денис выглядел обеспокоенным. Валик даже заволновался, а не вернулся ли друг к забытой привычке.

- Типун тебе на язык!- выругался по-местному Денис, когда Валентин обратился к нему со своим подозрениями. – Я о твоей судьбе думаю.

- А что об ней думать, - смешливо ответил Валик, нарочно употребив в своей речи здешнее выражение. – У меня всё хорошо. Вот поживу у тебя ещё с месяцок – глядишь другим человеком стану.

- А ты думаешь, что твоя судьба это только ты? – серьёзно спросил Денис, явно что-то имея в виду.

- Так. Давай-ка колись, что ты там уже обдумываешь насчёт меня?

- Есть один человек, которому ты ломаешь жизнь.

- Это ты сейчас о ком? – настороженно поинтересовался Валик.

- Ты знаешь о ком.

- Нет. Не знаю. И ты уж будь добр, просвети.

- Ты просто не хочешь знать.

- Ты о Ленке, что ли?

- Да. О ней.

- Да всё с ней будет нормально. Она вон в люди выбилась. Известный человек теперь. У неё таких как я – пруд пруди. Мало того, уверен, есть и варианты и получше.

- Интересно было бы узнать, откуда ты черпаешь такую уверенность? – не без злости возразил Денис.

Валик замолчал, в ожидании кульминационного момента. Денис имел обыкновение подходить к разговору издалека. И вот, наконец, этот момент настал.

- Я был в Москве. У Ленки крупные неприятности, - глядя в пол, начал повествование Денис. – Помимо того, что после твоего отъезда она больше не дала ни одного концерта, за что теперь обязана выплатить круглую сумму за нарушение договора по контракту, так ещё и в больницу успела угодить.

- Она …заболела? – неуверенно спросил Валик.

- Нет. Она пыталась покончить с собой. И знаешь, не говори мне, что ты не допускал такого исхода.

- Где она сейчас?

- А ты как думаешь?

- Не томи, а…

- В «психушке»…

- Где?

- Пока только на реабилитации. С ней работают психологи и…так далее. Но я думаю, если и дальше так дело пойдёт, она свои дни точно там закончит.

- Психологи с ней работают не бесплатно, я так понимаю…

- Разумеется.

- А чем же она им платит?

- Она влезла в долги, рассчитывая, что продаст квартиру. Но она не сможет её сейчас продать. А вот потерять может. Желающих пригрести к рукам жильё в центре Москвы, знаешь, хватает. И они готовы на многое….

- Но чем я смогу ей помочь?

- Своим присутствием. Она сильная девочка. Но ей нужен стимул, чтобы подняться, чтобы вылезти с этого дерьма.

- А ты уверен, что я могу быть этим стимулом?

- Можешь, но только если ты действительно этого хочешь. Если сомневаешься, то даже не смей больше к ней приближаться. Я подумаю, чем тут можно помочь. Но тогда ты мне не мешай.

Денис встал из-за стола, и громко хлопнув дверью, вышел из дома. Валик давно не видел друга таким жёстким и сердитым, и очень сожалел о том, что своим бездействием и эгоизмом  заставляет страдать самого дорогого ему человечка – Ленку. Никому до сих пор Валентин не мог признаться в своих искренних чувствах в отношении этой девушки. Ему казалось, что его будут стыдить, упрекать в алчности….Больше всего на свете Валику хотелось сейчас быть рядом с ней, но он боялся позволить себе сделать это. Потому что неустанно винил свою недобрую сущность, за совершённые уже ошибки.

- Я хочу поехать к ней, - Валик неслышно подошёл и стал сзади Дениса, пока тот вычищал навоз из свинарника.

- Для начала определись, нужно ли это тебе, - не поворачивая головы и не прекращая своей работы, ответил тот.

- Мне всегда это было нужно. Только я не был уверен, что имею на это право.

- Ну, слава Богу! – тяжело выдохнул Денис то ли потому что закончил своё дело, то ли по поводу того, что сказал Валик.

Поставив вилы в угол под навесом, он закрыл дверцу хлева, и, наконец, повернул лицо в сторону друга.

- Ты не имеешь право заставлять страдать эту девушку. Сделай её счастливой. Может, в этом найдёшь и своё счастье.

 

Глава 48

- Здравствуй. А я вернулся. Насовсем. Если ты не против, конечно… – Валик так и стоял, едва переступив порог палаты, где проходила лечение Лена.

- Ну, раз насовсем, то и проходи, обживайся, - громко пошутила соседка по палате, которую Валик сразу не заметил. Потому что видел только Лену, которая сидела на стуле лицом к двери, будто ожидая его прихода.

- Ой, здравствуйте, - смущённо обратилась Валик в сторону Ленкиной соседки, красивой женщины лет тридцати.

- Здравствуй, здравствуй. Да закрой же ты дверь, наконец, и проходи. Теперь Валик смотрел только на Лену. Что-то в её позе показалось ему странным.  То ли недвижимость, то ли полное безучастие. Он осторожно присел рядом, на край кровати и тихонько её позвал.

- Ленчик, я приехал к тебе….я больше не уеду, если ты, конечно, меня не выгонишь.

Девушка молчала, будто не слышала этих слов.

- Она теперь не будет с тобой разговаривать, - тихо объяснила соседка по палате, и тревожно обернувшись, добавила, - ей колят что-то, от чего она приходит в такое состояние.

- Как давно колят?

- Дня три, не больше. Я думаю это с тех пор, как узнали, что  она единственная хозяйка своей квартиры,  - многозначительно пояснила женщина,  и, заслышав чьи-то шаги, нырнула под одеяло, чтобы притворится спящей.

Через несколько секунд дверь в палату открылась, и вошёл доктор.

- О! У нашей Леночки посетитель, - неискренне улыбнулся он, глядя на Валика.

- Здравствуйте, - стараясь быть как можно приветливее, парень даже привстал. – Я как раз хотел поговорить с вами. Думаю, что ей нет смысла оставаться здесь. Я заберу её, и мы вместе справимся…

- Постойте, постойте. Что значит, заберу? Вы ей приходитесь родственником?

- Нет, я друг, я…

- Молодой человек, полагаю, вы не отдаёте себе отчёта в том, что происходит с этой девушкой. 

- Но мне сказали, что она всего лишь проходит здесь реабилитацию…

- Да. Вначале так и было. Но потом ей стало хуже. Вы обратите внимание на неё. Вам ничего не кажется странным? Как вам нравится, что она не обращает на нас ровным счётом никакого внимания?

Валик всерьёз встревожился. Он понял, что Ленку теперь так просто не отпустят. Было совершенно очевидно, что доктор врал. Ведь соседка Ленки только что объяснила ему, что Ленке что-то вкололи. И раз врач этого не признаёт, тут что-то не чисто. Валик вспомнил слова Дениса насчёт квартиры. Тысяча мыслей пронеслось в голове, пока Валик нашёлся, что сказать бессовестному медику.

- Но может, в домашней обстановке ей будет лучше…

- К сожалению, должен констатировать, что теперешнее её состояние внушает серьёзные опасения. Помимо того, что она агрессивна и неадекватна…

- Но постойте, - прервал доктора Валик, - Разве она агрессивна?

- Ну, в настоящую минуту нет, - усмехнулся врач, но это всего лишь промежуточное её состояние.

- Как же мне быть? Чем тогда я смогу ей помочь?

- Видите ли, теперь она больше нуждается в помощи врачей, чем в вашей помощи. И даже если бы я допустил мысль, что Лене будет лучше в домашних условиях, то скажите мне на милость, кем вы ей приходитесь, чтобы я мог вам доверить свою пациентку?

Валик понимал: доктор «зондировал почву». Конечно же, внезапное появление человека, претендующего на роль опекуна, его настораживало.

- Я её муж.

- Ну, вот здрасте. Теперь муж! Минуту назад вы были просто другом, - разозлился доктор.

- Ну, дело в том, что сразу после того, как мы поженились, мне пришлось уехать. Вот потому я и сказал, что ….

- Так, молодой человек, -  будьте добры, покиньте эти стены, – продолжил атаку психиатр, – нам недосуг заниматься тем, что напрямую вредит пациенту.

-  Но я, правда…

- У Лены нет мужа. И никаких других родственников нет. Хотите, чтобы я это доказал?

- Но я не понимаю, почему вы решили, что я лгу?

- Мне достаточно было видеть её паспорт, чтобы убедиться в том, что в браке девушка не состоит.

- Ну, так это ж, видимо, не тот паспорт! – быстро нашёлся Валик. - Видите ли, она, было, потеряла этот паспорт, и пошла делать новый. Там и запись о браке и всё такое…А потом и этот паспорт нашёлся. Я ей говорил, что нужно этот в милицию сдать, а она, видимо, так и не сдала.

Валик говорил уверенно и чётко, будто всё сказанное и впрямь было правдой. Глаза же доктора светились яростью и раздражением.

- Будьте так любезны, пожалуйста, в следующий раз, когда придёте к нам снова, предоставьте нам, сей документ. – Доктор с трудом скрывал своё негодование по поводу нелепой оплошности, допущенной в расчётах.

- Конечно, как скажете, - спешно заговорил Валик и направился к двери, которую психиатр «любезно» раскрыл перед ним.

Оказавшись на улице, юноша стал лихорадочно думать о том, куда обратиться за помощью. Всю дорогу к троллейбусу он перелистывал в мобильном телефоне номера своих знакомых. Пройдя по третьему кругу, Валик тяжело вздохнул и поднял к нему глаза, в которых были слёзы беспомощности. Если бы не странная поза человека на остановке, Нона не узнала бы в нём своего давнего поклонника. Валик вздрогнул, когда из шикарного автомобиля, притормозившего рядом, выглянула девушка и приоткрыла дверцу. Он даже не сразу узнал её. Настолько всё происходящее было внезапным.

- Валик, здравствуй!

- Нона?

- Нужно поговорить. Садись скорее, а то здесь останавливаться нельзя.

Парень не раздумывая прыгнул на сиденье, и Нона лихорадочно надавила на газ.

- Не ожидал тебя здесь встретить, - обратился Валик к  Ноне первым.

- Ну почему же… Разве я не говорила, что выхожу замуж и уезжаю в Москву?

- Говорила, но всё же…Москва большая. Не ожидал, что встретимся именно здесь…

- Валентин, не ходи огородами. Говори, давай, что у тебя произошло. Ты похож на раздавленный гриб, - как всегда уверенно и решительно продолжила разговор Нона.

- Случилось многое….,-  многозначительно сказал Валик, - даже не знаю, с чего начать.

- Тогда, думаю, нам стоит пойти куда-нибудь. Да. Пожалуй, заедем в «кафешку». Там спокойно посидим и пообедаем заодно.

«Кафешка» оказалось шикарнейшим заведением. Валик готов был провалиться  сквозь землю, принимая жесты услужливого персонала.

- Мы хотели бы, чтобы нам никто не мешал, - по-хозяйски распорядилась Нона, - принесите то, что обычно, только в двойном исполнении.

- Тебя тут все знают, - прервал неловкую паузу Валик, после того, как еда была подана и дверь в уютную кабину закрыта.

- Я всегда здесь обедаю, - спокойно констатировала Нона и отпила вина из бокала. – Ну, давай, рассказывай, что там у тебя.

- Папа умер и Ленке нужна помощь…, - сказал Валик и затих, ковыряясь в салате.

- Мне, конечно же, очень жаль твоего отца, хоть я и не была с ним знакома толком. Прими мои соболезнования. А что с Леной?

Валик удивился. Нона спрашивала о Лене, как о чём-то само собой разумеющемся. Будто не было того случая…

- Так что с Леной? – пережёвывая лист салата, повторила свой вопрос Нона.

- Она в «психушке». И я не могу её оттуда забрать, потому что не являюсь родственником. Её не хотят отпускать, потому что на кон поставлена её квартира в центре столицы…

- Квартира? Откуда у Ленки квартира, да ещё в центре? Я понимаю, она достаточно популярна, но не настолько. Это ведь сумасшедшие деньги. Она не могла успеть её купить.  

- Квартиру ей подарил Истоцкий.

При слове «Истоцкий» Нона заметно погрустнела. Она перестала есть и стала ковырять рыбу так, как это только что делал Валик, только с салатом.

- Понятно…

- Я соврал им, что женат на Ленке, теперь не знаю что делать.

Нона задумчиво смотрела в окно.

- Я всё хотела тебя спросить. Ведь лечение в нашей клинике стоит немалых денег. Где ты их взял? У тебя же нет родственников, а сам ты не работал….

- Это Ленка меня уговорила к вам обратиться. Она и денег дала….

- И ты её «отблагодарил»…

- Я не хочу сейчас об этом вспоминать. Степень моей вины перед этой девочкой высока настолько, что само по себе моё существование  кажется мне иллюзией.

- Да ладно. Не один ты такой. Я это не к тому спросила, чтобы тебя пристыдить.  Просто ищу себе оправдание таким путём… А что Истоцкий? Ты его давно видел?

- Уже давновато, а что?

- Так. Просто я слышала, что у него тоже проблемы.

- Какие?

- Ну, с института же он ушёл сам, чтобы работать в вашей больнице. А потом выяснилось, что он, якобы  злоупотребляет своим положением. Ему учинили проверку…

- Ничего не знаю об этом. Если честно, то я не в очень хороших с ним отношениях.

- Как? Я ничего не понимаю, - Нона с укоризной посмотрела Валику прямо в глаза. – Он ведь ради тебя….

- Что ради меня? - прервал внезапное молчание Валик.

- Ничего… так. Ладно, это потом, - Нона решила повременить со своими выводами и поспешила вернуть разговор в прежнее русло. – Давай вместе подумаем, как Ленке помочь.

- Ты серьёзно? – обрадовался Валик, - Ты думаешь, можно что-то сделать?

- Ты напрасно не поинтересовался, за кого же я замуж вышла.

- Ну, мне просто неудобно было. А кто он?

- Он человек, слова которого будет достаточно, чтобы завтра начал извергаться Везувий, - озорно засмеялась Нона и уже более серьёзно добавила, - Ему под силу всё.

- Если он нам поможет, я не знаю….даже не знаю….Я всё для тебя сделаю.

- Поможет. Никуда не денется. Можешь уже собираться и ехать за ней хоть сейчас. Дай, я только сделаю звоночек.

Нона набрала номер и начала разговор.

- Дорогой, у меня к тебе срочное дело. Нет, не могу позже. Это очень и очень срочно и очень и очень важно. Хорошо. – Она закрыла рукой динамик в телефоне и прошептала Валику, поясняя. – Сейчас, он перейдёт в кабинет, - и снова застыла с трубкой возле уха.

- Слушаешь? Так вот. Я сегодня встретила одного человека, которому многим обязана. И ему нужна помощь. Это действительно требует твоего личного вмешательства. Одними только деньгами этого вопроса не решишь. В общем, нужно забрать девушку из психбольницы. Нет, она нормальная. Её там удерживают силой. Кое-кто хочет квартиру прибрать к рукам. Это очень важно для меня, помочь этим людям. Именно сейчас. Немедля. Хорошо. Я жду тебе в нашем кафе.

- Ну вот, - Нона убрала телефон в сумочку. Минут через десять он будет здесь, и вы с ним вместе поедите в клинику. Можешь не сомневаться, вы её заберёте. Сразу же.

- Можно спросить? – осторожно продолжил Валик.

- Спрашивай.           

- Чем таким ты мне обязана? И с чего вдруг помогаешь Ленке?

Нона посмотрела прямым взглядом в глаза Валику.

- Я очень виновата перед вами.

- Что ты такое говоришь?

- Наверное, ты многого не знаешь. Оттого я чувствую себя виноватой ещё больше. Валерий Сергеевич не рассказал тебе, как своим тщеславием я чуть не погубила тебя?

- Он вообще ничего не говорил о тебе.

- Он святой человек, - многозначительно выдохнула Нона. – Можно, я тоже не буду тебе этого рассказывать?

- Ну, если ты не хочешь…

- Я должна это сделать, должна извиниться перед тобой, перед Леночкой, перед Истоцким. Но, можно я извинюсь, ничего не объясняя?

- Как я могу обижаться на тебя, если ты так помогаешь нам?

- Да какая же эта помощь! Это исправление ошибок. Если бы не я, твоя жизнь давно бы наладилась. Если бы не я, Истоцкий бы продолжал спасать людей! Если бы не я, эта девушка давно была бы твоей женой…

Сказав это, Нона расплакалась. Валик даже представить себе не мог, чтобы эта железная леди могла так расчувствоваться.

- Если когда-нибудь, тебе станут известны подробности моего поступка, знай, что я просила у тебя прощения. Скажи, что тогда ты простишь меня. Скажи мне это сейчас. Мне очень важно знать, что ты простишь меня, не смотря ни на что.

- Успокойся, пожалуйста - Валик попробовал дотронуться до руки Ноны, лежащей на столе, но она ей резко одёрнула.- Конечно же, я всё тебе прощу. Ты замечательная.

- Спасибо на добром слове,- сквозь слёзы улыбнулась красавица и вдруг, достав сумочку , стала что-то лихорадочно в ней искать. - Вот, возьми. Здесь три тысячи долларов. Не весть какие деньги, но они вам пригодятся. Я хочу, чтобы вы сыграли свадьбу, хорошую такую молодёжную свадьбу. Только не тяни с этим. Сразу веди её в загс. Обещаешь?

- Но ты ведь и так столько для нас делаешь…, - нерешительно начал Валик.

- Ничего не говори! – почти закричала Нона. – Не говори со мной так, как будто ты мне должен! Я чуть не убила тебя! Да! И не смотри так! Я тебя очень прошу! – Нона вдруг схватила Валика за обе руки и умоляющим взглядом посмотрела в глаза, - очень тебя прошу, обязательно найди Истоцкого. Он…он очень одинокий человек. У него никого нет, кроме его работы. А теперь у него не стало и работы. Если с ним что-то случится, я никогда себе этого не прощу.

- Я обещаю тебе, что найду его и передам о твоём сожалении.  Если честно, мне и самому стыдно показываться на глаза Истоцкому, но, несмотря на это, я уже собирался навестить его в больнице. Я ничего не знаю ни о каких его проблемах, но мне тоже показалось, что он чем-то озабочен, когда я был у него на консультации. И выглядел он неважно…

В это время зазвонил телефон Ноны, и они были вынуждены прекратить свой разговор.

 

Глава 49

Забрать Ленку из злосчастного места оказалось проще простого. Супруг Ноны оказался действительно очень известным и влиятельным человеком. Ему достаточно было сказать: «мы забираем её домой, помогите собрать вещи». В эту же минуту весь персонал устремился исполнять желание, будто это был приказ высокого начальства….

Лена пребывала в гораздо лучшем состоянии, чем когда Валик навещал её. Видимо, действие лекарства ослабло. Но она будто всё ещё не «включилась» в свой прежний ритм. Ничего не говорила, просто послушно делала всё, что ей говорили, и не делала ничего, чего ей не говорили делать: «переодевайся, садись в машину, выходи из машины, достань ключ, поищи его в сумочке, открой дверь, входи….»

Было поздно. Валик решил не начинать разговора в этот день. Тем более, что девушке нужно было время, чтобы полностью отойти от действия препаратов.

 

 

Утром Лена выглядела почти как и раньше, если бы не испуганно-отрешённый взгляд.

Она вела себя чересчур спокойно, как казалось Валику. Всё больше молчала, отвечала односложно. Он старался угодить: приготовил ей кофе, пожарил куриную ножку, сделал салатик со свежими овощами. Вымолвив только тихое «спасибо» она, не спеша принялась пробовать поднесённую пищу. Валику же, кусок в горло не лез. Он не знал, с чего начать, какие подобрать слова.

- Ты кушай, а я сейчас, - решительно встал он из-за стола и, едва успев вставить ноги в шлёпанцы, пулей выскочил из квартиры. Цветы. Ему нужны цветы. Лучше, если это будут белые розы. Много роз.

Девушка, оформляющая букет из девятнадцати белых роз вежливо спросила:

- Ко дню рождения такое счастье готовите  или предложение делать будете?

- Вообще-то…., - тут Валика осенило. Конечно же, он должен сделать предложение! Как он сам не догадался!

- Вы не подумайте, это не любопытство. Просто это помогло бы мне определиться с элементом для оформления.

- Нет, нет, я ничего не подумал. Ко-ко-онечно же, для предложения. Только вот, подождите, я кое-что забыл, - и Валик рванул к двери.

- Вы куда, молодой человек! – обеспокоенно закричала вдогонку продавщица.

- Мне нужно….вы не переживайте, я букет тоже заберу, но мне нужно…вы не подскажите, где здесь поблизости есть ювелирный магазин?

- А-а-а! – улыбнулась девушка, конечно подскажу.

- Вот спасибо, - смущённо поблагодарил Валик, - а то вот самое главное и забыл.

- Ничего, бывает…

 

 

Когда Валик, запыхавшись, вбежал в квартиру, Лена всё ещё сидела за столом. Она не сьела курицу, только немного «поклевала» салатика, но зато полностью выпила кофе.

И теперь просто сидела, глядя куда-то перед собой.

Валентин спрятав за спиной огромный букет, подошёл к столу и встал прямо перед девушкой. Она подняла на него свои глаза. Тогда-то он и вынул из-за спины чудесный перевязанный алой лентой ослепительно белый презент.

- Это мне? – Ленка не решалась даже протянуть рук, чтобы принять благоухающий подарок.

- Разве здесь есть более достойное создание для этого букета? – мягко улыбнувшись, сказал Валик и опустился на стул, рядом с девушкой.

Он пытался заглянуть в её глаза, но они будто блуждали где-то в своём мире. В это же время, её рука нежно и осторожно гладила колючие стебли роз.

- Тусу, - вдруг сказал Валик, вспомнив образ из своего долгого сна, сам того не замечая.

Услышав это имя, Лена вдруг перестала гладить розы, и наконец, уже осознанно взглянула в глаза сидящего рядом парня.

- Почему ты меня так назвал? – тихо спросила она.

- Не знаю…само вырвалось. Ты не подумай ничего такого, прости. Я тебе давно хотел рассказать о том сне, который я видел, когда…

- Ты уже не в первый раз меня так называешь, - прервала его объяснения Лена. Тогда, ещё на той квартире, ты звал меня этим именем, когда тебе нужна была помощь. Мы все думали, почему ты не зовёшь меня моим именем, почему Тусу? Решили, что, может потому, что Лена тебе было труднее произнести.

- Наверное, дело в том, что Тусу – это та же Лена, но которую я до сих пор не умел замечать на другом, более низком своём уровне.

- А теперь…

- А теперь научился.

Лена снова замолчала. Теперь она смотрела на руки Валика, в которых он держал символическую красную коробочку. Заметив её реакцию, он, наконец, достал из неё колечко. Они встретились взглядами и молча смотрели в глаза друг другу, будто только теперь узнали о существовании чего-то нереально чудесного, замечательного, головокружительного. Он взял её маленькую ручку в свою и стал нанизывать украшение на безымянный палец. В эту минуту они дышали вместе, чувствовали вместе, молчали вместе.

- Ты выйдешь за меня замуж? – прервал молчание Валик.

Лена походила на испуганного воробья. Она боялась. Боялась снова почувствовать счастье рядом и вдруг лишиться его. На глазах её выступили слёзы, и даже если бы она и хотела что-то ответить, то не смогла бы. Подступивший к горлу ком мешал произнести даже слово.

- Если я ещё хоть что-то значу для тебя, дай мне шанс, я сделаю тебя счастливой.

- Ты в моей жизни так много значишь, что я даже не уверена, имеет ли смысл её продолжение без тебя, - дрожащим от волнения голосом проговорила Ленка.

- Почему ты раньше мне этого не говорила?

- Разве раньше ты меня мог слышать?

- Ты имела право требовать от меня всё, что только тебе было нужно.

- Да как же можно потребовать взаимной любви? Ты возненавидел бы меня тогда.

- Я теперь во многом смог себе признаться. Знаю, тебе будет непросто поверить в искренность слов, которые я тебе сейчас скажу. Но я здесь для того, чтобы сделать то, что должен был сделать два года назад….

Валик заметно волновался, но в голосе его слышалась решимость. Лена встала со стула и, пытаясь привести себя в равновесие, стала лихорадочно перекладывать с места на место в беспорядке разбросанную посуду.

- Ты можешь говорить, я тебя слушаю, - прошептала она тихо, отвернувшись к окну.

- Я слабоволен, и оттого неоднозначен. Я живу в этом мире, чтобы принадлежать тебе. Я никто без тебя. Я умерщвлял своё тело, когда думал, что нас ничего не связывает, когда не понимал своего счастья, ожидая чего-то большего. И я стою перед тобой на коленях, всей душой надеясь, что не опоздал, что не потерял, что….

Лена обернулась. Лицо её выражало испуг. Девушка медленно опустилась на колени рядом с любимым и преданно посмотрела ему в глаза. Юноша в нерешительности замолчал.

- Ты меня шокируешь, но я не понимаю, зачем? – Лена взяла его руки в свои, и, посмотрев, в глаза любимому, вдруг заплакала. Он прижал её к себе как можно нежнее и крепче, с наслаждением вдыхая волнительный запах волос девушки.

- Я люблю тебя, мой самый драгоценный на свете человечек, - прошептал Валик, касаясь губами милой макушки. Я всегда, всегда тебя любил. Только не понимал этого. Столько мне ждать тебя пришлось, столько пережить, пока я спал! Я спал. Понимаешь? На самом деле, я только недавно вышел из комы. А всё это время вовсе не жил. Это был не я, тот, кто тебя обидел. Это был тот, другой Валик. А ты сама лучшая. Мне лучше никто не встречался. Самая дорогая моя. Я так истосковался по тебе. Ты даже не представляешь, как нам с тобой повезло, что мы нашли друг друга. Теперь у нас всё будет хорошо. Я знаю.

Он слышал стук её сердца, но почти не слышал её дыхания. Потому что бедная девушка боялась даже вздохом потревожить это счастливое мгновение.

 

 Глава 50

Свадьбу Валик с Леной сыграли тихую, без танцев и музыки. Ждать, пока пройдёт год со смерти отца, молодые не хотели, а поэтому гуляньем пришлось пожертвовать. Жизнь закрутилась в прежнем ритме. Ленка быстро набрала обороты и каким-то удивительным образом вклинилась в нестройные ряды шоу-бизнеса. Её работоспособности поражался даже сам продюссер, который некогда был намерен подать в суд на взбалмошную девчонку. Гастрольный график как всегда был плотным, и молодые супруги виделись довольно редко. Валик старался найти в этом что-то полезное для себя. Тут очень кстати пришлась доставшаяся «по наследству» библиотека Истоцкого. Неожиданно для себя Валик стал интересоваться философией. Погружаясь в ночные сны, он черпал из них идеи и тщательно всё записывал,  будто для осуществления какого-то грандиозного проекта. А иногда, оставаясь один, он просто закрывал глаза и вспоминал тот загадочный, таинственный мир, где его звали Санюриком, Лена была Тусу,  Нона – никто другой как Дигора, подружка Лены, Софья – очаровательная незнакомка в парке, не удостоившая его своим вниманием. Но самым главным человеком в том мире, конечно же, был Вехоль. Такую же важную роль в настоящей жизни Валика сыграл Истоцкий. Воспоминания о профессоре каждый раз отдавали болезненными ощущениями в области грудины, но Валик никак не мог собраться духом и навестить своего спасителя, чтобы поблагодарить и попросить прощения. Он будто ждал какого-то сигнала  к действию, какого-то подходящего случая. И этот случай наступил. Как раз в то время, когда Валентин, в очередной раз, придавался воспоминаниям, зазвонил его сотовый телефон. Номер абонента не определился и Валик с интересом поднёс мобильник к уху. На другом конце провода послышался знакомый мужской голос.

- Это Валентин Ващицкий?

- Да.

- Здравствуйте. Нас с вами познакомила Нона, моя супруга. Помните?

- Конечно, помню!

- Она…она очень просила передать вам её просьбу.

- Какую?

- Насчёт какого-то доктора, а точнее профессора. Истоцкий его фамилия. Знаете?

- Да. Он лечил меня.

- Так вот…Нона очень вас просила…чтобы вы с ним встретились.

- Я как раз собирался, - виновато стал оправдываться Валик. – Просто было некогда. Но я теперь обязательно это сделаю.

- Сделайте, пожалуйста, - мужчина на другом конце провода затих, но помолчав несколько секунд, ещё раз произнёс фразу, которая Валика насторожила. – Она очень, очень просила…

- Почему она не позвонила сама? – спросил Валик, чувствуя неладное.

- Она умерла.

- Как…умерла?

- Пожар. Был сильный пожар. Она не смогла выйти, дверь заклинило….Тогда выпрыгнула в окно. Она жила ещё двое суток. Ей сделали операцию. Но спасти не удалось. Понимаете, она пока была в сознании, всё твердила про этого врача. Вы найдите его, пожалуйста. Пусть ей будет спокойно там...

Валик чувствовал себя ужасно. Он ведь обещал....Ещё тогда.

- Я сделаю всё так, как она просила.

- Ну, тогда всё. Прощайте.

 

Глава 51

Закончив разговор, Валик так и остался неподвижно сидеть в кресле. Ему никак не удавалось прийти в себя. Мысли никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку. То, что случилось, казалось чем-то нереальным. Нона умерла. Как такое может быть? Такая красивая, умная, молодая. Почему?

Вернувшаяся уже заполночь, Лена застала Валика спящим в кресле в нелепой позе.

- Ты что это, до постели не смог дойти? Я же сказала, что буду очень поздно, - заботливо прощебетала она, раздеваясь перед тем как принять ванну.

- Лена, - вместо ответа позвал девушку проснувшийся Валик.

- Подожди, солнце, возьму что-нибудь перекусить, а то есть хочу – умираю.

- Прости, я не приготовил ничего существенного. Только успел продукты купить.

- Ничего, я уже бутерброд себе сделала, - жуя хлеб с колбасой, Ленка присела на диван. – А ты что это такой смурной? Случилось что-то?

- Да. Случилось.

Лена от неожиданности даже подавилась. Откашлявшись, она серьёзно посмотрела на мужа.

- Ну, говори. Не молчи, пожалуйста.

- Нона умерла.

- Кто?

- Ну, помнишь, та девушка, из-за которой ты уехала?

Лена тяжело откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.

- И…

- Что и?

- Что ты намерен теперь делать?

- Исполнить её последнюю просьбу.

- О боже! – Лена не смогла сдержать своего раздражения. Одно только упоминание об этой девице сводило её с ума. Ей не было жаль свою соперницу. Но она боялась влияния этой женщины. Даже теперь, когда её не стало.

- Неужели даже теперь она не оставит тебя в покое! – выкрикнула Лена и встав, ушла из комнаты в ванную, где и расплакалась.

- Прости меня, Ленка, - Валик подошёл сзади и сел рядом с женой на край ванны. – Ты не переживай. Всё совсем не так страшно, как ты думаешь. Она просила меня встретиться с Истоцким.

- С Истоцким? – почти обрадовано прошептала Лена сквозь слёзы. – Зачем ей это так понадобилось?

 - Думаю, у неё были на это причины,  но это не столь важно. Мне самому это нужно. Иначе бы я не стал никому  ничего обещать.  А она. Её мучило чувство вины перед ним. Я не знаю подробностей. Просто эта новость заставила меня всерьёз задуматься о судьбе человека, вернувшего меня к жизни.

Валик не стал рассказывать Ленке о помощи Ноны в её освобождении из «психбольницы», потому что боялся расстроить жену ещё больше.

- Ты поедешь туда один? – уже спокойно продолжила расспросы Лена.

- Дело в том, что как раз одному мне это сделать сложно. Я хотел бы тебя попросить как- нибудь высвободить недельку для этой поездки. Без твоей поддержки мне никак не обойтись. Я очень виноват перед этим человеком, и даже не уверен, что он захочет меня видеть. А ты….К тебе он всегда относился очень хорошо.

- Он и к тебе замечательно относился. Я до сих пор не понимаю причины, по которой это дело вдруг приняло такой оборот. Но ты не подумай, я не отказываюсь. Мне бы тоже хотелось увидеться с Валерием Сергеевичем. Есть много вещей, за которые я ему благодарна.

- У меня странное чувство. Думаю, нам нужно очень поспешить. Нона как-то намекала о том, что у профессора крупные неприятности. Как бы нам не опоздать…

- Да что ты говоришь такое! Он крепкий мужчина, успешный человек. Ему ещё жить да жить, - неуверенно, будто убеждая саму себя в сказанном, возразила Лена.

- И всё же. Если есть возможность выехать прямо сейчас, то я бы сделал это.

- Ты же знаешь, что я никогда не отказывала тебе. В конце-концов, можно и прямо сейчас, но давай, я пока сделаю пару звоночков, а ты, всё же, на всякий случай, позвони в справочную вокзала. Не факт, что вот так сразу мы и попадём на поезд.

 

Глава 52

Родной город встречал Лену с Валиком дождём и туманом. Здесь всё было как и прежде: неасфальтированные улицы, непроходимая грязь, лужи как водоёмы. Сразу с вокзала парочка отправилась к больнице, чтобы узнать настоящее место жительства профессора.

- Думаю, заведующий, должен наверняка знать, где находится его предшественник, - предположил Валик, направляясь по коридору к знакомому кабинету. Заведующего не оказалось на месте и им пришлось около получаса прождать его у дверей. Наконец, в поле зрения появился довольно молодой мужчина в белом халате.

- Вы не меня ждёте? - поинтересовался он у ожидающей пары.

- Наверное, вас, - Валик привстал со скамьи.

- Что у вас за вопрос? – на ходу продолжил расспрос доктор, открывая дверь ключом.

- Я хотел бы узнать адрес, по которому сейчас проживает доктор Истоцкий Валерий Сергеевич.

- Истоцкий? – брови заведующего удивлённо выгнулись дугой. – Зачем он вам понадобился, если не секрет?

- Дело в том, что я его бывший пациент.

- А! Очень кстати! – доктор гостеприимно распахнул дверь перед Валиком.

Они вошли. Пока заведующий снимал белый халат и устраивался за столом, Валентин в нерешительности топтался у дверей.

- Да вы присядьте, что же стоять? – вежливо и дружелюбно предложил хозяин кабинета. – Сейчас мы с вами обо всём поговорим.

Наконец удобно расположившись в своём кресле, доктор снова обратился к своему посетителю.

- Так вот, молодой человек, если у вас есть какие-то жалобы, обращайтесь непосредственно ко мне. Вам будет назначено обследование и лечение.

- Но мне не нужно, ни обследование, ни лечение. Я хотел бы встретиться лично с доктором, который вернул меня к жизни. Просто, чтобы поблагодарить и всё такое…

- Да? – заведующий искренне удивился. В самом деле, у вас нет к нему претензий?

- Какие могут быть претензии, после того, что он для меня сделал?

- Так вы ничего не знаете! Что же вы всё стоите? Присядьте, пожалуйста.

У Валика возникло ощущение, что новый заведующий жаждет услышать нечто компрометирующее своего предшественника. Уж очень очевидна была его нелюбовь к пожилому профессору, в словах сквозило желание отомстить. Только вот за что – непонятно.

Тем не менее, Валик присел, чтобы выслушать то, что скажет ему этот человек и если понадобиться, хоть как-то реабилитировать своего спасителя.

- Дело в том, самопровозглашённый учёный Истоцкий Валерий Сергеевич в течение четырёх лет, без чьего-либо ведома, но по своей инициативе, проводил опыты на своих пациентах. А если быть точным, проверял на них собственную методику лечения, естественно подвергая жизнь последних опасности. Работники лаборатории пришли в ужас, когда стали исследовать препарат, произведённый сумасшедшим профессором для лечения своих пациентов. Два компонента, входящие в состав препарата вообще неизвестны науке. Мы даже боимся предположить, чем обернётся действие этого так называемого «лекарства» для тех немногих, кому довелось стать последними пациентами Истоцкого.

- И что, кто-то пострадал?

- К нам стали поступать жалобы от родственников. Мы сразу даже не могли поверить. «Такой уважаемый человек не может заниматься столь преступной деятельностью» думали мы. Но по результатам проверки выяснилось, что всё обстоит гораздо хуже.

- Неужели он закапывал жертвы неудавшихся опытов? – усмехнувшись, съязвил Валик.

- Вы зря иронизируете, молодой человек. Тот факт, что вам удалось выкарабкаться ещё не гарантия того, что в дальнейшем безалаберность вашего лечащего врача не даст о себе знать. И мой вам совет: как можно быстрее пройдите обследование, уверен, там будет, что увидеть нашим специалистам.

- А вы что, собираете компромат на своего коллегу?

- Я бы добавил к вашим словам прилагательное «бывшего». Да-да бывшего коллегу. У меня нет ничего общего с эти аферистом.

- Вы знаете, это и огорчает,  – Валик решительно встал, показывая всем своим видом, что не желает продолжения разговора.

- Ну, с вами всё ясно, товарищ. Теперь, признайтесь, сколько этот неудачник заплатил вам, чтобы вы тут устроили это представление?

- Истоцкий никогда не занимался такими вещами.

- Ой-ёй-ёй! – зловеще усмехнулся молодой заведующий. Все знают, что старик раздавал взятки направо и налево, только за то, чтобы те, кто догадывался о его проделках, молчали. Что ему стоило, заплатить вам, наивному дурачку, который поверил, что жертва на самом деле – он, а не его пациенты, которых он использовал как подопытный материал.

- Если вы помните, я пришёл сюда за его адресом.

- Для этого вовсе не обязательно было идти ко мне, мой милый. Можно было получить его и в другом месте.

- Если вас не затруднит, подскажите, в каком?

- Всё! Я не желаю вас слушать! Убирайтесь! – заведующий явно вышел из себя. Лицо его побагровело от злобы, а глаза наполнились выражением чистого безумства.

 

- Ну что? Узнал? – Лена была насторожена. Крики, доносившиеся из кабинета заведующего, обескуражили её. Девушка не могла даже предположить причину такой реакции. Схватив ничего не подозревающую Ленку за руку, Валик как ребёнка потащил её за собой. Она послушно семенила следом, не спрашивала, куда и зачем. Так этаж за этажом они оббежали почти всё заведение, пока Валик, наконец, не остановился у двери с надписью «комната отдыха». Оставив Ленку в коридоре, юноша осторожно постучался и тут же вошёл, предупредительно бросив находившимся там людям «простите, я на минутку».

Отдых медперсонала был нарушен действительно не более чем на шестьдесят секунд.

Вне себя от волнения Валик протянул Ленке листок с адресом.

- Ты знаешь, где это?

- Улица Вольная, дом четыре, квартира тридцать восемь, - громким шёпотом прочитала девушка. – Кажется, знаю. Точно. Это очень старый дом, его определили под снос ещё два года назад, но видно так и не снесли…

- Пойдём, нам нужно попасть туда как можно быстрее, почти бегом Валик направился к выходу. Веди меня.

-  У меня там знакомая жила. Ну, так, подруга по несчастью…Я с ней познакомилась, когда жила на вокзале, - едва поспевая за парнем, продолжала объясняться Ленка.

- А сейчас, что уже не живёт?

- Не живёт, её выгнали оттуда. Родственники. После того, как узнали, что она больна сифилисом. А идти ей было некуда…А вообще, она действительно уже вообще нигде не живёт…

Туман не рассеялся даже к обеду. Сырая и холодная погода делала прохожих раздражительными и ворчливыми.

- Хоть бы одно такси, где показалось на глаза, - оглянулся по сторонам Валик.

- Здесь такси не останавливается,  - напомнила Лена о факте, который и без того был известен её супругу. Так и не сумев протиснуться в переполненный автобус, молодые люди решили, что будет быстрее добраться до места пешком.

- Господи, только бы я не опоздал, - Валик будто не слушал и не слышал никого и ничего вокруг. Только слова ставшего до боли реальным Вехоля звучали в голове «бойся не попросить прощения, бойся опоздать с решением и поступком». Слёзы текли по щекам произвольно, но он их не стыдился и не вытирал, ему хотелось плакать громко и навзрыд.

Вместе с тем ему не давало покоя странное чувство, что нечто подобное с ним уже когда-то происходило. И эта квартира с номером тридцать восемь…

 

 

Глава 53

В подъезде было грязно и сыро, пахло валокордином, кошачьими испражнениями, перегаром и дешёвым куревом. Квартира тридцать восемь оказалась на четвёртом этаже в самом конце темного коридора, не подающего никаких признаков наличия в нём освещения. Чтобы рассмотреть номер, Валику пришлось включить подсветку мобильного телефона.  Дверь открыл ссохшийся как старый гриб дедушка.

- Простите, нам сказали, что здесь проживает Валерий Серге…, Валик не смог договорить. – Проходите, а я уж и не ждал вас, - голосом, больше походившим на шипение проговорил тот, кто не так давно исполнял обязанности заведующего нейрохирургическим отделением местной больницы. – Вообще, если быть точным, я уже никого не ждал, - продолжил Истоцкий, пропуская гостей в прихожую.

В квартире был полумрак, но свет нигде не горел. 

- А его отключили, за неуплату, и газ тоже, - не дожидаясь вопросов, прохрипел мужчина,  – поэтому, извините, чай вам не предлагаю.

- Господи! Как же вы живёте в таких условиях! - не выдержала Ленка.

- Я давно уже не живу, детонька, а доживаю. Не всё ли равно, в каких условиях это происходит?

Молчавший до сих пор Валик решительно встал с предложенного стула.

- Где тут у вас домуправление? Сколько вы там должны? Я сейчас же с этим разберусь.

- Не надо, сынок, это, в самом деле, ни к чему. Я ни на что не жалуюсь. Разве я похож на человека, которому что-то нужно, кроме его смерти? – сказав эту фразу, Истоцкий широко улыбнулся и даже попытался засмеяться, но из его горла вылетало только слабое сипенье. Для пущей убедительности сказанного, профессор тяжело и настойчиво надавил Валику на правое плечо, усаживая  обратно на стул, – впрочем, кое-что ещё нужно было буквально за секунду до вашего прихода.

- Говорите, я сделаю для вас всё что угодно, - Валик снова попытался встать, но рука Истоцкого обратно вернула его на место.

- Мне нужно было облегчение. И оно пришло вместе с вашим появлением. Сказав это, пожилой доктор развернулся и направился в сторону железной «солдатской» кровати. – С вашего позволения я прилягу. В последнее время очень быстро устаю стоять на ногах.

- Вы ели сегодня что-нибудь? – не унималась Ленка.

Оставив вопрос без ответа, Валерий Сергеевич устроившись в постели, повернул голову к Валику. В его глазах был немой вопрос, но что-то мешало задать его. От волнения и от обиды за судьбу своего спасителя юноша не мог найти слов, чтобы начать разговор.

- Я пришёл, чтобы сказать, что был не прав тогда. Меня это гложет и не даёт покоя. Я действительно не понимал, ничего не понимал. Не понимал, что нужно меняться и менять свой образ жизни, не понимал, чего от меня хотят…

- Всё в порядке, - едва слышно прохрипел Истоцкий. Ты не должен ни за что извиняться. Здесь нет твоей вины. Я старше и опытнее, а значит, должен был тебя не только предостеречь, но и научить.

- Да если бы не вы, я бы…

- Не идеализируй меня, чтобы не пришлось разочаровываться, - прервал откровения Валика профессор.

- Вы думаете, я поверю в то, что о вас говорят в больнице? – почти выкрикнул возбуждённый парень и тут же пожалел о том, что сказал. Лицо Истоцкого исказилось в болезненной ухмылке.

- Я должен был догадаться, что вы побывали там…

В это момент из кухни вышла домовитая Ленка.

- У вас в доме нет ни крошки хлеба! Как вы можете так обращаться с собой! Я сейчас же пойду в магазин. И вы мне не запретите!

- Хорошо, хорошо, сходишь, солнышко, позже немного. А сейчас присядь. Дайте я на вас посмотрю.

Лена послушно присела на краешек стула.

- Вы всё- таки вместе, - продолжил Валерий Сергеевич, - это очень хорошо. Вы не представляете, как это меня порадовало. Ведь в этом мире так много людей не находят друг друга. А вы нашли…

Улыбка, так неожиданно озарившая лицо больного мужчины, так же молниеносно сменилась печалью.

- А всё, что говорили обо мне в больнице – правда.

- Зачем вы такое говорите? – почти хором возразили молодые люди.

- Дайте мне сказать! – попытался выкрикнуть профессор, но за вырвавшимся жалким шипением последовал сильный и продолжительный кашель.

Выдохшийся от подступившей напасти, Истоцкий продолжил говорить ещё более тихим шёпотом.

- Ещё в институте я понял, что всё понимаю иначе, что могу оспорить пятьдесят процентов из того, что нам преподавалось. Я был полон идей и всё время работал над ними. Мне казалось, что все будут рады, когда узнают, что можно лечить некоторые заболевания более щадящими методами, не вызывающими последствий. Но мне в довольно жёсткой форме было указано на то, что если я буду соваться со своими доводами, куда не просят, моё обучение может закончиться, едва начавшись. Этого я себе позволить не мог. Я видел себя нейрохирургом, и ничто другое в жизни меня так не звало к себе как эта сложнейшая часть медицины. Я послушался «доброго совета» и не стал «лезть на рожон». Вместо этого я начал разрабатывать собственную методику. Применить же её решился только через двадцать пять лет врачебной практики. И случилось это вопреки всем правилам и никто, естественно мне не давал разрешения это делать.

- Но почему?

- Потому что пришлось бы менять сложившиеся правила, переучивать персонал, переписывать учебники, перепланировать реанимационные места, внедрять новых специалистов, создавать иные лечебные препараты, а главное – нужно было бы указать тому, кто всегда считался прав, что его приёмы не настолько верны, как считалось до этого. В общем, я не осмелился указывать признанным гениям на их ошибки. У меня не было цели изменить мир.

- Но где вы работали? Раз вы говорите об иных лечебных препаратах, значит, вам их всё-таки удалось создать?

- Удалось.

- Но каким образом? Я ещё понимаю, если бы у вас была возможность использовать оборудование института…

- Чепуха! – выкрикнул профессор. Лицо его оживилось. – Создать препарат без специального оборудования, но с широкой базой знаний можно. Нельзя создать ничего, не имея в голове чёткого проработанного плана по созданию. Поверь мне мой мальчик, это всё отговорки некоторых умов, считающих себя великими, что без оборудования учёный не в силах водворить в жизнь нечто новое и перспективное. Я могу пересчитать по пальцам институты по исследованиям, которые в действительности работают в том ритме, как этого требует прогресс. Что до других, то они лишь влекут своё жалкое существование, ссылаясь то на недостаток средств, то на отсутствие каких-то других возможностей. Одно только существование некоторых из них я считаю полным абсурдом, а уж искать пользы от этого вообще пустая трата времени.

- А ваш институт вы причисляете к каким?

- Неужели ты думаешь, я стал бы тратить своё время в месте, где я не мог бы расти, как специалист? Где бы я приобрёл свой опыт? Мой институт стал для меня отправной точкой. Именно здесь для меня были открыты ворота в мир свершений. И как бы там ни было, но именно в институте, хоть и спустя четверть века копания в черепах, я, наконец, решился применить свои методы. И первый положительный результат окрылил меня. Мой потенциальный пациент выглядел как беспаспортный бедолага, или попросту БОМЖ. Никто не хотел брать себе эту обузу, возиться с ним. Я до сих пор поражаюсь, почему его привезли к нам? В реанимации беднягу даже не стали подключать к аппарату. Но это не была халатность, а лишь разумный расчёт. По всем, даже самым оптимистическим показателям пациенту «не грозило» остаться в живых. Его череп представлял собой зрелище не для слабонервных. А меня аж дрожь пробрала: «вот он, твой шанс, Истоцкий! Действуй!

Время от времени профессор замолкал, чтобы отдохнуть и отдышаться. Он то и дело просил то открыть окно, то снова его закрыть. Потом, видно при определённом облегчении быстро начинал снова говорить.

- Меня отговаривали, говорили «зачем тебе нужно держать ответ за покойника?». Но меня как током колотило. Я выходил этого парня…. Он мне на счастье, оказался известным бизнесменом. Те, кто хотел его смерти, нарочно вырядили его в так называемый «костюм» бездомного. Но это долгая история, об этом не буду. Полгода я наблюдал его, пока он не смог восстановиться. Про случившееся писали все газеты, меня прославили как народного героя. Но меня это скорее угнетало, чем радовало. После успешного исхода мне не терпелось двигаться дальше. Во мне горело желание спасать безнадёжных, а случая, где бы я мог применить свою методику, в нашем институте пришлось бы ждать долго. А когда мэрия выделила нашему учреждению крупную сумму денег, я решился на, казалось бы, нелепый шаг.

Я предложил использовать данные средства на создание полноценного нейорореанимационного места в одной из больниц областного или районного центра с привлечением в это заведение квалифицированной бригады специалистов с собой во главе. Ведь, как известно, далеко не все клиники способны принять и оказать всю необходимую помощь. А пациентов с тяжёлыми черепно-мозговыми травмами везут с места получения травмы куда? В ближайшую больницу. Я даже не ожидал, мою идею приняли на «ура», предложили даже поддерживать в дальнейшем этот проект, подготавливать персонал к такой выездной работе и распределять по новым объектам. В общем, не буду вдаваться в подробности этого дела. Главное, что я получил относительную независимость от своего начальства. А в небольшенькой провинциальной больнице никто не посмел бы возразить методам работы известного профессора. Что же касается персонала среднего звена для создания бригады, то я сам лично подбирал себе людей. Это были доверенные лица, на которых как оказалось впоследствии, не нужно было сильно рассчитывать. Впрочем, случилось то, что должно было случиться рано или поздно.

Как вам уже известно, первым моим пациентом на новом месте стал Валентин. Причём «подводные камни» стали попадаться мне уже в этом «плавании».  Всё бы хорошо, не попадись я в зависимость от женских чар. Да. Я влюбился. Моя первая любовь пришла ко мне в пятьдесят два года, чтобы уничтожить меня…

Истоцкий затих. То ли он действительно сожалел о том, что эта любовь была в его жизни, то ли горевал о том, что ему не довелось вкусить её плодов, даже заплатив такую высокую цену.

- Я загордился собой, и мне хотелось награды за мои труды. Я позволил себе это чувство в надежде, что рано или поздно оно будет взаимным. Но вместо этого я встретил предательство. И оно страшнее измены. Она – молодая, умная, красивая так и не увидела во мне мужчину. Я готов был ждать, сколько угодно, только бы видеть её, встречаться с ней, иметь с ней общие интересы. Меня не мучила ревность, я успокаивал себя тем, что она если и имеет с кем-то отношения, то это всё несерьёзно. Со мной будет иначе, - думал я. Только моя девочка была нетерпеливой, она не захотела ждать и погубила меня. С её лёгкой руки в институте стали догадываться о моих истинных намерениях. Я предпочёл сказаться неудачником и неважным хирургом, только бы меня не вернули назад, не лишили возможности делать своё дело.

Только теперь Валику стало понятно, о ком говорит профессор. Конечно же, это была Нона. Так вот в чём дело! Он решил, что обязательно должен обрадовать бедного мужчину, что Нона даже в последние минуты своей жизни думала о нём. Но доктор не делал паузы. Он старался говорить быстро, будто боялся не успеть всё высказать.

- Но потом, когда страсти поутихли, я снова вернулся к практике. Я могу похвастаться восемью победами над смертью, не считая тебя, мой юный друг. Ты – девятый. Именно не первый, не второй, а девятый. С тобой мне пришлось особенно трудно. Я переживал за твою судьбу до последней минуты. Да. Мне пришлось немало платить за молчание и столько же за содействие. Практически весь свой заработок я раздавал на взятки. А многолетние сбережения отдал тому мальчику, твоему другу, который помог мне найти твоего отца. Но я это говорю не к тому, чтобы ты чувствовал себя моим должником. Это было нужно мне для успешного исхода. На тот момент только твой кровный родственник мог повлиять на тех, кто взял твою судьбу в свои руки. Если бы этого не случилось, если бы тебя не перевезли из института назад в местную больницу, я бы не смог довести своё дело до конца, и никто не гарантировал бы твоего полноценного возращения.  Теперь же, с уверенностью могу сказать, что ты, девятый – моя самая большая победа.

Валика снова охватило внезапное волнение. Эта цифра. Будто подобный разговор уже где-то когда-то с кем-то вёлся. Его странный сон. Конечно же, это было в его сне! Нужно обязательно сказать об этом Валерию Сергеевичу!

- Я увлёкся и потерял осторожность, - снова опередил Валика профессор, - как наркоману нужна доза, так я нуждался в новом пациенте. В итоге на меня, одна за одной, посыпались жалобы. И тогда в институте снова подняли вопрос о моей компетентности. В итоге я был с позором изгнан из рядов хирургов.  Можно было бы найти другую работу и продолжать жить, утешая себя свершившимися победами. Но зачем? Мне больше ничего в этой жизни не нужно…

Тишина, нависшая над всеми присутствующими, была нарушена неожиданным действом.

Поднявшийся на улице ветер, внезапно настежь распахнул окно, и тем же порывом оно с силой закрылось снова. От удара стекло разбилось вдребезги. Ленка и Валик одновременно спохватились, чтобы закрыть оставшееся целым окно на защёлку. Пока девушка собирала осколки, Истоцкий продолжал.

- Всё хорошо. Так и должно быть. Я ни на кого не в обиде. Они не виноваты. Каждому своё.

- Нет я этого так не оставлю, - Валик задыхался от обиды за профессора. Что за люди! Оставили пожилого больного человека без средств к существованию и всё никак  не успокоятся. А этот новый заведующий, тот просто жаждет уничтожить вас.

- Я ведь сам перетащил Амонина в эту больницу. Мне хотелось, чтобы он стал моим приемником, но, видно, я совершенно не разбираюсь в людях, раз не разглядел в нём обычного карьериста.

- Всё! Хотите не хотите, но я иду в магазин, - чтобы подтвердить свою решимость действием, Ленка стала торопливо натягивать ботинки.

- А вы сбегайте вместе, - неожиданно оживился Истоцкий. Валик поможет сумки донести. Давай сынок, надо беречь такую хрупкую девочку.

- Ну…. как хотите, - Валик медленно поднялся. Ему почему-то не хотелось оставлять сейчас доктора одного, - что бы вам хотелось?

- Да я ж тебе говорю, в доме крошки хлеба нет! – перебила Валика Ленка, - купим всё необходимое.

- Да подожди ты, - одёрнул руку подруги, парень, - Валерий Сергеевич, ну, может, будут какие-то пожелания?

- Ну, если ты настаиваешь, то… купите колбасы …«Докторской», то ли в шутку, то ли всерьез прошептал Истоцкий.

Смущённые молодые люди виновато кивнули и уже закрывали за собой дверь, как из комнаты раздался звонкий стук Взволнованный профессор изо всех сил бил подстаканником по железной спинке кровати.

- Что случилось? Вы что-то хотели? – в один прыжок Валик оказался снова у постели Валерия Сергеевича.

- Постой. Мне очень важно тебе сказать ещё вот что…- дыхание Истоцкого стало снова частым и прерывистым. Валик присел на краешек стула в ожидании, пока приступ прекратится.

- Леночка, ты иди пока, всё в порядке, он тебя сейчас догонит, - прошептал вконец ослабевший доктор испуганной девушке.

- Как скажете, - растерянно проговорила она, и не спеша попятилась назад к двери.

Истоцкий протянул свою худую жилистую руку Валентину.

- Дай мне до тебя дотронуться.

Валик сжал тонкие пальцы бедного своего спасителя и оставил их в своей руке, чтобы согреть. Руки мужчины были обжигающе холодны. Он мягко улыбнулся в ответ на заботу своего любимого пациента.

- Я уже сгорел, сжёг себя безжалостно и дотла как старую ненужную бумагу, а пепел развеял по ветру. Откуда здесь взяться теплу? Для кого оно теперь? – высвободив руку, он тяжело откинулся на подушку, и, повернув, голову в сторону Валика продолжил.

- Я не оставил после себя ничего. Потому что я всего лишь один из многих, кто будет идти этим путём. Я уничтожил все записи и дневники. Да, да! Я был готов к «аресту» моей домашней лаборатории. То, что в ней обнаружили мои бывшие коллеги ничто, всего лишь парочка готовых препаратов, далеко не основных….Я не нуждаюсь в посмертной реабилитации и чьей-то жалости, не хочу, чтобы кто-то испытывал угрызения совести за свои поступки. Также как не хочу, чтобы мой горький опыт вселял страх в тех, кто будет идти за мной. Я это говорю тебе, чтобы ты….- профессор снова закашлялся, – никогда не обозлялся! Никогда и ни на кого. Пусть никакие события в твоей жизни тебя не обозляют.

- Но как же! Вы несправедливы к себе! Что же, дать им наслаждаться тем, что они вас уничтожили?

- Нет! Нет! Нет! Не обозляйся. Ты не должен. Тебе нельзя. Ты меня слышишь?- профессор приподнялся на локте, готовый встать с постели, он разволновался не на шутку.

- Хорошо, хорошо, только вы не переживайте так, - поспешил успокоить своего собеседника Валик.

- Я сам во всём виноват. Только сам. Я был недостаточно смел, недостаточно прав, недостаточно уверен. Я позволил своему эго выйти наружу. Это затуманило мой разум. Я стал думать, что всё зависит только от меня…

Лицо Истоцкого на какое-то мгновение просветлело, и доктор достаточно громким голосом стал читать следующие строки:

«Как обветшалые пальто я без усталости чинил тела

Стежком-дыханием к оным пришивал оторванные души

Теперь, видать, в починку сдать себя пора пришла

Со всех сторон дырявого, уставшего, заблудшего…»

Так же внезапно прекратив выразительное прочтение стиха, как и начав, но уже безразличным тоном обратился к Валику:

- А ты иди уже. Там Ленка заждалась.

- Мы быстро, - нетерпеливо вскочил со стула юноша, - вы не вставайте, лежите.

- Да. Я буду лежать, - профессор лёг ровно и красиво, как по струночке. Голову повернул в сторону Валентина. – Иди, иди, я в порядке.

Валику стало не по себе от провожающего его взгляда. Даже закрыв дверь, он видел перед собой покрасневшие от болезни и усталости глаза на синюшном лице некогда крепкого, просто пышущего здоровьем мужчины. Чувствовал пронзительную открытость этого болезненного взгляда. А этот разговор, так похожий на исповедь…

- Ну что там? – участливо спросила Ленка, дожидающаяся друга на лавочке на пару со старушкой, выгуливающей своих трёх кошек.

- Не спрашивай. Боюсь, всё очень и очень плохо. Не нравится мне ни его состояние, ни его настроение. Ему бы в больницу, но он ни за что не пойдёт на это. Ты же понимаешь.

Когда нагруженные пакетами с продуктами, Валентин и Лена вернулись в квартиру, из которой уходили каких-то двадцать минут назад, Валерий Сергеевич Истоцкий уже не дышал. Его лицо на подушке повёрнутое в сторону входной двери выражало спокойствие и умиротворение. Покойный профессор походил на сверженную с пьедестала статую, чёткие и грациозные контуры которой молчаливо повествовали о благородстве и чистоте натуры.

 

Глава 54

-Я так и не выполнил обещания, данного Ноне,  - с грустью констатировал Валик после тихих похорон профессора. – А главное не успел Истоцкого успокоить тем, что его любовь всё-таки состоялась, пусть и не совсем так, как этого хотелось.

- Ты думаешь, что Нона и вправду любила доктора?

- Не сомневаюсь в этом. Но они не доверяли друг другу с самого начала. Он не доверял её красоте и молодости, а она – его жизненному опыту. А что-либо построить на недоверии  вообще очень трудно.

- Тебе очень плохо? – Ленка прижалась ближе к мужу и осторожно погладила его по руке. В ответ на эту скромную ласку, Валик поцеловал жену в макушку. Он любил целовать её в макушку. От этого ему, почему-то становилось тепло и уютно.

- Нет. Ты знаешь, как ни странно, я испытываю даже какой-то подъём. Нет. Ты не подумай. Мне безумно жаль этого замечательного человека, но я, по-меньшей мере, рад, что успел сказать ему о своих чувствах, что успел попросить прощения. Но и это не всё. Кажется, теперь я знаю, чем я должен заняться в этой жизни.

- И чем же? – восторженно глядя на своего супруга, спросила Лена.

- Во-первых, - сделать всё возможное, чтобы так месяцев через девять в нашей семье стало на одного человека больше.

- А если на двух?

- Можно даже и на трёх, а что, есть вероятность того, что может быть двойня? Насколько я знаю, в этом деле не последнюю роль играет наследственность. А мы с тобой, к сожалению, можем это только предполагать.

- Ну, почему же? Я, например, знаю наверняка,  - загадочно улыбаясь, проговорила Ленка.

- Ну-ка, ну-ка…Ты… что этим хочешь сказать?

- УЗИ показало, что это двойня, - расставив все точки над «и», шокировала девушка.

- Как же так? Почему я узнаю об этом только сейчас?

- Я ждала подходящего момента и если честно, боялась, что тебе это не понравиться.

Валик привлёк жену к себе и спрятал лицо ей в плечо, чтобы незаметно вытереть навернувшиеся слёзы.

- Ты ничего больше не бойся, никогда. Слышишь? Я ведь рядом. Я у тебя есть. И теперь я знаю, что мне делать.

 

Глава 55

На солнечной террасе небольшого деревянного дома сидела очаровательная троица. Молодая женщина и двое её сыновей-близнецов лет шести. Женщина читала книгу, а дети внимательно слушали её, тихонько играя в то же время с игрушками на циновке. Рыжеволосые сорванцы не могли усидеть на месте даже одной минуты, и в каком-то другом случае, они бы давно уже «сиганули» в сад. Но история, которую заканчивала читать мама, была особенная. Ведь её написал их отец.

Женщина, обладательница таких же рыжих волос, как и у юных отроков, перевернула книжный лист и загадочно посмотрела на малышей.

- Последняя страница.

Дети уселись смирно. Они любили это место и часто просили маму почитать его снова и снова.

«…Белое облако плыло, будто нарочно медленно. Все это время Санюрик думал о Тусу. Как далеко она будет от него? Сможет ли он когда-нибудь встретить ее? Он знал, что может пройти мимо, потому что у неё, возможно, будет другое лицо и вообще она будет другая. Не такая, какой он ее узнал. Санюрик посмотрел на хранителя. Тот внимательно вглядывался вдаль. Сейчас от него зависело, как произойдет встреча Санюрика с женщиной, которая даст «солнечному» мальчику новую жизнь. Он пятнадцать небесных лет отдал, чтобы освободить парня от тяжёлой ноши, с которой тот пришел к нему. Но на самом деле учителя тревожило не это. Ему не удалось полностью избавить своего подопечного от страха перед жизнью. Эта беда живет в людях и от нее они становятся беззащитными и несчастными «Санюрик крепится, старается, но тоже боится», - горько улыбнулся хранитель, глядя на своего подопечного. «Но я верю, что он справится, очень добрая у него душа». Впереди показалось облако с девочками и женщинами. Санюрик стал лихорадочно искать на нём Тусу, и снова не сдержавшись, выкрикнул ее имя. Но никто не отозвался.  Народу на облаке было слишком много. Золотые крылышки за спинами радов беспрестанно трепетали, будто нетерпеливо просились в свой единственный полет. От этого постоянного движения с них слетала золотистая пыльца и таинственным туманом летала над всеми собравшимися. В следующее мгновение облака сомкнулись и стали одним целым. Все начали считать секунды до долгожданного момента. Наконец это произошло:

Яркий, жгучий золотой луч пронзил насквозь всех собравшихся. На фоне этого яркого света все будто растворились в нем. Не было больше видно ничего, только яркий испепеляющий солнечный свет. Еще секунда, две и под напором этой силы, этого безумно-яркого источника света и жизни, облако, будто тончайшим лазером разрезало пополам и с невиданной скоростью «солнечных» мальчиков и девочек поток света  золотой пылью развеял по миру».

 

 

© Copyright: Vanda Push, 2012

Регистрационный номер №0030604

от 27 февраля 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0030604 выдан для произведения:

Наталья Бучель

 «Девятый»

Глава 1.

- Я рад отметить, что наш принцип – привлечение технологий к пациенту, оправдывает себя полностью. Мало того, смею надеяться, что в скором будущем такими возможностями будут обладать все областные и районные больницы. Тут, верьте не верьте, но на девяносто девять процентов всё зависит от материального состояния нашего здравоохранения. Согласен, что это неутешительные доводы, но каждый, даже маленький шаг спасает чью-то жизнь. А значит, верить нужно.

Пожилой профессор надел очки и стал что-то быстро конспектировать у себя в блокноте.

- Но наличие нейрореанимационного места ещё не обещает стопроцентной, полной стабилизации состояния пациента.

- Но ведь для этого мы и здесь, Светлана Ильинична. Чтобы научить, разъяснить, показать на практике как правильно вести послеоперационный период.

- Как это не жестоко звучит, остаётся ждать подходящего случая…

Телефон в ординаторской зазвонил как неслучайное, будто кем-то спланированное знамение.

- Заведующая больницей слушает….Да… Откуда привезли?...Обзвоните весь персонал высшего и среднего звена хирургии. Мы сейчас будем.

- Неужели наш случай?

- Самый что ни есть наш. Молодой парень с открытой черепно-мозговой травмой доставлен с места дорожно-транспортного происшествия в городскую больницу как в ближайший пункт оказания помощи.

Голос заведующей дрожал. Это был не первый подобный случай, но впервые за годы её работы в больнице этот страшный диагноз не вызывал у неё тяжёлого чувства отчаянья. Однако  волнение было настолько сильным, что опытный врач, хирург с двадцатилетним стажем, почувствовала себя студенткой мединститута перед ответственным экзаменом. 

- Валерий Сергеевич, этот случай должен быть показательным. Иначе с нас спросят. На кону большие деньги, вложенные местными органами в наше заведение. Вы понимаете?

- Я не принимаю в своей практике такого понятия как «показательный случай», - сердито буркнул доктор, облачаясь в белый халат. – Если будет угодно богу, мы спасём этого пациента. Если нет – ответим. Давайте, поторопитесь…

 

«Банщик»

- Вы должны проследовать вот по этому адресу…

Мужчина мрачного вида в длинном плаще протянул Валику клочок бумаги, на котором коряво и неразборчиво были начертаны какие-то цифры.

«Это ради какой-то бумажки я выстоял такую очередь?» - разозлился про себя Валентин. 

Стоящие за его спиной недовольно запричитали, выталкивая его в сторону. Так и не успев ничего понять, юноша устранился в поисках нужного направления. Чужой город был неприветлив, его постройки мало отличались друг от друга, просто до умопомрачения скучный уголок…. Серые, одинаковые дома, грязные улочки, да в придачу ко всему ещё противно моросящий дождь и густой туман, благодаря которому проблемой было даже просто разглядеть ближайший поворот. Валик намотал немало кругов, пока понял, что нужный ему дом был совсем рядом. «Теперь остаётся малое – найти указанную квартиру». Ещё раз напоследок взглянул на бумажку. «Так, значит номер 38». Едва оказавшись внутри старого обшарпанного здания, Валик понял, что всё на самом деле не так просто, как ему представлялось. Тёмные коридоры, попахивающие сыростью и хлоркой, какие-то люди с чемоданами и котомками. «Если все они приезжие, что они тут делают? Почему не идут на вокзал, а вместо этого трутся тут с вещами, да некоторые ещё и с детьми? А может это очередная «перевалочная база», и они ждут своей очереди на какую-то подпись?» В голове Валентина творилось что-то невообразимое. Размышляя про себя, среди множества дверей он продолжал искать одну - со своим номером. «Ну вот! Наконец-то!» Дверь с номером 38 располагалась в самом конце длинного коридора, а имеющееся пространство перед ней занимали всё те же люди.

- А…кто последний в тридцать восьмую? – он неуверенно задал вопрос в толпу.

- А тут все и первые и последние, - раздался голос из середины «живой кучи». – Стой и жди, пока позовут.

Только теперь Валик почувствовал как здесь жарко. Пот струйками стекал по его спине, не хватало воздуха. Казалось, прошла целая вечность, пока, наконец, дверь открылась. За спиной человека, вышедшего к людям, столбом валил пар.

«Так это что, баня?», предположил Валик, «но зачем мне баня?»

- Проходите! – объявил тот, кого можно было бы назвать банщиком, если бы не тот факт, что на нём было уж очень много одежды. Вдобавок ко всему, его шею плотно окутывал длинный чёрный шарф.

В двери по одному вошли двое мужчин.

- А вы что стоите? Проходите. Всем места хватит. – Сказав эти слова, «банщик» исчез в дымке за открытой дверью.

«Как же тяжело дышать, и начерта мне эта баня?» - злился про себя Валентин, спешно переступая порог «парилки». Внезапно, воздуха будто не стало совсем, и юноша почувствовал, как «земля уходит из-под ног»…

 

Глава 2.

В больничном коридоре друг напротив друга стояли две девушки. Одна – красивая, высокая, статная. Другая  - маленькая, рыжеволосая. Первая – утончённая леди, роковая женщина, вторая – невзрачная, не достигшая гармонии со своим угловатым как у подростка телом, девочка.

Они не знакомы. Их связала общая беда, но каждую из них сюда привели разные причины. Одну – чувство вины и угрызения совести, другую – любовь.

Дверь, за которой шла борьба за спасение жизни человека, ставшего причиной столь контрастных чувств, открылась. Бригада врачей, по одному, молча стали покидать операционную. Маленькая рыжеволосая сидела, прислонившись к стене, сжав руки в кулачки, держала их у рта. Она боялась даже спросить, как всё прошло. Другая же, вела себя смелее.

- Профессор! Вы здесь! – красавица уверенно схватила за руку пожилого доктора в очках, – но, каким образом? Вы меня помните?

Конечно же, он её помнил. Да и как можно забыть такую ослепительную красоту? Дочь его погибшего коллеги, талантливая и умная девушка не пошла по стопам отца, потому что решила, что ей дано  спасать души людей, а не их тела. По этой причине она посвятила себя наркологии и вот уже два года практиковала в частной клинике какого-то небольшого города. Какого, он не знал до этих пор.

- Нона? Какими судьбами?                               

- Как прошла операция?

- Мы сделали всё, что можно было сделать сейчас. Ситуация очень серьёзная, возможны осложнения. А вы имеете какое-то отношение к этому парню?

- Да, к сожалению. Он лечился у меня от наркомании.…Но это не всё.… В общем, я чувствую ответственность за него…

- Давайте пройдём ко мне, там и поговорим.

Доктор и смелая красавица удалились, оставив маленькую девушку одну на коридоре. Она так и сидела, не двигаясь. Никого ни о чём не могла спросить. Просто ждала, прислушиваясь к каждому шороху и слову, доносившемуся из операционной.

Прошло больше двух часов, когда на больничном коридоре гремя ведром и шваброй, объявилась уборщица:

- Это что ещё тут за посиделки? Что расселась? Мне мыть надо. Посетители у нас здесь не должны находиться.

Девушка резко поднялась, смущённо оправдываясь.

- Да я просто…жду известий после операции.

- А-а-а! Так бы и сказала. Но всё равно здесь нельзя. Иди вон там, в фойе диван стоит для таких, как ты.

- Вы понимаете, я боюсь пропустить, как его будут везти.

- Кого?

- Ну,…того, кого оперировали

Уборщица внимательно посмотрела на девушку и сочувственно произнесла.

- Ох! Дитя ты горькое! А спросить что, языка нет? Есть же персонал. Давно операция закончилась?

- Доктор вышел где-то часа два назад…

- Так что же ты у доктора не спросила?

- Не могла я у доктора.… Да и женщина какая-то тут его ждала, они и ушли вместе. Я просто не успела, - чуть не плача от досады и переживаний продолжала оправдываться девушка.

Уборщица поставила ведро у стены, по-хозяйски уверенно толкнула соседнюю с операционной дверь.

- Жди меня здесь. Сейчас узнаю.

Уже через каких-то пять минут уборщица деловито докладывала обстановку.

- Твоему ненаглядному, считай, повезло. Его оперировал известный человек, столичный профессор. Истоцкий его фамилия, может, слышала? Да откуда тебе знать? Он ведь проездом в нашем городишке. У нас с такими травмами, как у твоего парня мало кто выкарабкивался. А этот доктор говорят, не одного полутрупа с того света вытащил.

- Ой, спасибо! Я вам так благодарна. А когда же можно будет увидеть Валика?

- Боюсь, ты девонька ничего не понимаешь. Увидеть-то ты увидишь, только пока это без толку с ним видеться-то.

- Что вы такое говорите?

- После такой травмы так скоро не становятся на ноги….В глубокой коме твой парень.

- Поняла, - тихо произнесла девушка. – Вы не подумайте, я знаю, что это такое. Просто вы так сказали про этого доктора, я и подумала…

- Тебя как зовут-то?

- Лена.

- Родные-то его не жалуют. Так ведь?

- Да. Нет у него никого. Отец в тюрьме сидит, давно уже. А мама умерла, когда он совсем маленький был…

- Стало быть, ты ему самая родная.

- Ну не совсем, - неуверенно возразила та, что назвалась Леной. – Я знаю только, что он для меня самый родной, а за него не могу знать…

- Ну-ну! Ты не раскисай. Сейчас нужно сильной быть, иначе ты ему не поможешь. В таких случаях очень важно, чтобы кто-то из близких был всегда рядом.

- Я буду! – оживилась девушка. – Я сколько угодно буду, только бы мне разрешили.

- Разрешат, конечно же. Только не сегодня, я думаю. Иди уже отдыхай, поздно ведь. А завтра приходи. Можешь тут не ждать. Перевозить его никуда не будут  ещё до утра точно.

- Хорошо. Я сделаю всё так, как вы говорите. Спасибо вам.

- Да ладно, ничего я такого для тебя не сделала. Но ты на будущее знай, что нужно смелее быть. Будешь выжидать в сторонке – так тебя и вообще в угол задвинут и забудут, что была такая. В наше время люди готовы по трупам идти, лишь бы к цели…

 

«Санюрик»

Открыв глаза, Валик обнаружил себя лежащим посреди поля в высокой траве. Он смотрел в небо, старательно вслушиваясь в тишину.

- Ну, здравствуй, - человек в странных белых одеждах, широко и приветливо улыбаясь, протянул свою руку.

Валентин не спешил ответить на рукопожатие. Он и без того что-то недопонимал в происходящем, а тут еще этот незнакомец…

- Кто ты?

- Сейчас для тебя важнее узнать, кто ты, - загадочно произнес  странный мужчина тихим голосом. Его глаза смотрели на парня по-доброму, даже можно сказать по-отечески. Валик перевел взгляд на настойчиво протянутую руку.

- Пойдем со мной, - незнакомец в белом будто спешил оторвать его от тревожных мыслей.

В голове у парня на самом деле варилась «каша» из последних событий. Громкая музыка, танцующие огни осветительного оборудования дискобара. Девушка. Она плачет, что-то пытается ему сказать. Но он ее не понимает. Слишком громкая музыка. Она куда-то убегает. Он выходит из зала, идет.…Куда? По какому-то коридору. Ах, вот. Это уборная. Что он делает? Покупает себе дозу, достает шприц и тут же колется... Выходит обратно в зал. Снова громкая музыка, танцующая молодежь. Вдруг у дверей выхода Валик видит странную фигуру человека. Странную, потому что её контуры нечёткие, светящиеся. Этот кто-то машет ему рукой, зовёт за собой. Валик стремительно пробирается через толпу танцующих. Но странного человека у выхода уже нет. Юноша выбегает на улицу и видит: светящийся силуэт стоит на другой стороне дороги.

Что это? Огромный грузовик со страшным скрипом пытается затормозить, но уже поздно. Валика отбрасывает куда-то в сторону от дороги. Звук битого стекла…

- Ну, так ты готов идти со мной? – снова прервал его мысли человек в белом и серьезно добавил. – Здесь нельзя задерживаться.

- Я с вами! – заторопился Валик, будто боялся вернуться даже к воспоминаниям о недавних событиях.

- Вот и хорошо, – ласково глядя прямо в глаза, снова произнес незнакомец, и, действуя, уже более решительно сам взял парня за руку.

Это прикосновение на мгновенье будто парализовало Валика. Но не успел он опомниться, как из состояния полной недвижимости его вывела колющая, острая боль во всем теле. Вслед за ней - резкий толчок изнутри, будто электрический разряд. А дальше - внезапное облегчение и легкость. Такую легкость можно назвать разве что блаженной.  Более подходящего прилагательного Валентин просто не находил. Будто он сбросил с себя все лишнее, все, что его тяготило и мучило. Ему даже показалось, что он сейчас взлетит.

Хорошенько прочувствовав свои новые ощущения, Валик стал осматриваться по сторонам. Он был просто уверен, что еще несколько секунд назад он находился посреди поля и лежал в высокой траве, но теперь глаза его наблюдали другую картину. Место это необычное, даже показалось ему знакомым: белые стены, белый пол, потолок…белый? Или его нет вовсе?

Теперь, когда поле стало большой белой комнатой, а в ней определилась ведущая куда-то дверь, стало ясно, в каком направлении предполагалось идти дальше. Валентин внимательно прислушивался к голосам, доносившимся оттуда. Было такое чувство, что там впереди огромная толпа людей, и все они галдят наперебой. Но за дверью не оказалось людей. Загадочный проводник долго вёл Валика по длинному белоснежному коридору и все это время парень пытался понять, откуда доносятся голоса, ведь никто не встречался им на пути, не было больше ни одной двери, за которой можно было хотя бы представить эту толпу людей. Вместе с тем, его не покидало ощущение небывалой легкости. Будто у него вдруг выросли крылья, и он не шел, а летел. Это было безумно приятно.

     Ну, вот, снова дверь. За ней юноше открылся немыслимый пейзаж: здесь, казалось, слились воедино все краски, которые существуют в природе. Все: и трава, и деревья, и водоемы, и растения, были насыщены цветом до предела. Кроме того, по всему было видно, что здесь приложена заботливая рука, нет сотни рук, потому что территория этой красоты простиралась, словно до бесконечности. Тысячи изысканных ароматов цветущих растений витали в воздухе, моментально овладевая сознанием гостей чудесного сада. Как кольцом-дурманом природа вмиг опоясала обоих, будто не пуская в свои владения. Они стояли, не в силах сделать шаг ни вперед, ни назад и наблюдали за тем, что происходило вокруг.

В зелени деревьев и кустарников у прозрачного искристого озера беззаботно и свободно гуляли животные. Кого тут только не было! И лохматые львы, медведи с медвежатами, красавцы-олени, жирафы, лошади, слоны.…А от обилия птиц, бабочек и прочих насекомых у Валика даже закружилась голова. «Ноев ковчег какой-то»,  - тихо произнес обалдевший парень.

- Ты в чем-то прав, - мягко вторил ему его попутчик, загадочно улыбаясь.

- Но почему здесь нет людей?

- Люди разучились жить в таком мире, разве не так?

Валентин, будто почувствовав на себе ответственность за весь род людской, виновато кивнул головой. Но что-то в словах незнакомца удивило его: себя он к людям, что не причисляет?

Попутчик Валика сделал странный жест, затем поднял лицо в небо и произнес какие-то слова, смысл которых юноша даже не успел уловить. Загадочный ритуал рассмешил парня, но к его удивлению концентрация дурманящих ароматов в воздухе вдруг заметно сократилась. «Теперь нам нужно поспешить выйти отсюда», - незнакомец стремительно направился по ухоженной узенькой тропке, уводящей из сада.

- Странно,- не выдержал Валентин, обращаясь к мужчине в белом, когда недружелюбное великолепие осталось позади – Меня не покидает ощущение полета. Вроде бы я иду, но как будто мое тело несет какая-то другая сила, я не чувствую его тяжести, будто лечу!

- Скоро ты к этому привыкнешь, - ответил незнакомец и хотел что-то добавить, но потом видно передумал. - Нам нужно поспешить. Ты не волнуйся, впереди еще много времени, я все тебе объясню.

Они пошли дальше. Пройдя через сад, вышли к маленькой цветной калитке. За калиткой Валик ожидал увидеть всё, что угодно, но не то, что предстало перед его глазами. Коротенькая узкая песчаная тропка неожиданно заканчивалась у огромной стеклянной двери. Это был вход в некий странный тоннель с прозрачными стенками, а внутри - узкая стеклянная лестница, ведущая вниз. Спуск был таким долгим, что парню казалось, что он никогда не кончиться.

Лестница вывела этих двоих в огромный круглый  светлый холл. Его убранство не отличалось богатством и не слепило роскошью, но что-то завораживало взгляд, какой-то неестественно яркий свет и безупречная чистота. Еще странным Валику показалось наличие множества дверей. Они настолько неестественно близко друг к другу располагались, что казалось, будто их назначение здесь - просто служить украшением сего безликого пейзажа. Мало того, ни одна из них не была пронумерована или хоть как-то обозначена.

- Нам туда, - показал незнакомец в направлении одной из этих странных дверей. Нужно посетить эту комнату, чтобы знать, над чем предстоит работать.

Валик молча последовал за странным мужчиной, удивлённо оглядываясь по сторонам.

– Что-то не так? Ты чем-то озабочен? – Немолодой попутчик Валентина обратил внимание на озадаченное выражение лица юноши.

- Мне многое здесь кажется странным.

- Что именно?

- Ну, дверь эта.…Как ты определил, что нам именно сюда? Она точно такая же, как и другие тысячи дверей в этом круглом помещении. На ней ведь нет даже никакого номера или условного обозначения.

- Это ни к чему. Номера и условные обозначения нужны человеку, чтобы не потеряться в созданном им самим искусственном мире. В результате интуиция его настолько ослабела, что он совершенно перестал слышать и видеть.

- Для чего же ему тогда глаза и уши?

- Это тоже всего лишь условные обозначения, если хочешь. Самое главное видится не глазами и слышится не ушами.

- Ты говоришь странные вещи, мне непонятные…

- Не обижайся, просто доверься мне, а я в свою очередь постараюсь более доходчиво тебе все объяснить. Только не сейчас. Теперь же необходимо пройти своеобразную проверку, ну что-то вроде теста, понимаешь?

- Ну, давай, что ли, - без особой радости, но послушно согласился Валик.

Прежде чем войти в нужное помещение, незнакомец обернулся и многозначительно сказал: здесь тебя будут звать Санюриком.

- Вот еще! Что за идиотское имя? - у парня аж дыхание перехватило от возмущения. Он уже приготовился яростно отстаивать свое право на более достойное звучание своего имени, но его проводник всем своим видом показал, что возражения не принимаются. Он лишь  улыбнулся в ответ на реакцию своего подопечного и твердо повторил:

- Проходи, Санюрик.

С легкостью отворив дверь,  незнакомец вошел первым и  пригласил жестом Валика -Санюрика. Войдя, юноша внезапно закрыл лицо обеими руками: яркий свет бил в глаза всеми цветами радуги и даже больше, будто кто-то направил ему в лицо десятки прожекторов. В панике Санюрик отступил назад к двери. Мужчина в белом остановил его, настойчиво придерживая за плечо, и сказал твердым и уверенным тоном:  «Здесь никто и ничто не может причинить тебе вред». Будто в подтверждение своих слов он руками отвел руки Санюрика от лица и предложил. «Ты можешь закрыть глаза, если все еще боишься, но поверь, в этом нет необходимости, просто ты инстинктивно еще противишься таким проявлениям».

Санюрик открыл глаза, и некоторое время неуверенно все отводил взгляд от света, потом ему стали даже приятны эти лучи, и он стал всматриваться внимательно, чтобы лучше рассмотреть все оттенки. Но уже через несколько минут яркий свет стал потихоньку рассеиваться, один за одним, погасли все «прожектора», оставив один - фиолетовый.

«Стой здесь на этом месте, никуда не отходи»,- сказал незнакомец, а сам в это время потянул за веревочку на стене. Сверху заскользило огромное белое полотно. Через несколько секунд на этом полотне сначала стали вырисовываться контуры тела Санюрика. Потом трафаретный рисунок стал окрашиваться в разные цвета, будто кто-то водил по нему невидимой кистью. Этот кто-то очевидно баловался с цветом. Таким неестественно пестрым и даже неуместным казался этот окрас нашему герою. Наконец фиолетовое освещение тоже незаметно угасло, остался только несуразный отпечаток на полотне. Незнакомец в белом несколько минут в раздумьях постоял у только что созданного «произведения», затем бережно обтянул готовое полотно лёгкой, почти прозрачной тканью и снова потянул  за веревку. Оно исчезло где-то под высоким потолком.

- Что это было? – удивленно и даже с раздражением в голосе проговорил Санюрик.

- Так мы определяем состояние твоей оболочки. Кое-что уже ясно, но еще предстоит поработать экспертам. Для них мы приготовили это полотно.

Санюрик стоял, будто в ступоре.

- Ты может, в конце концов, объяснишь мне, где я и что здесь происходит?

- Добро пожаловать в неживой мир, мой мальчик, - серьезно и спокойно произнес человек в белом.

- В неживой мир? Это что же…Значит, что я умер?

- Я бы сказал иначе. Ты прошёл часть своего пути.  А теперь тебе предстоит пройти подготовку к твоему новому Рождению.

Санюрик был поражен таким поворотом событий, и никак не мог согласиться с тем, что происходит.

- Но я же вот, мое тело со мной и я живой!

- Это не тело, а информационная оболочка. Она как данное тебе временное тело. Вот откуда ощущение легкости, о котором ты говорил. Тяжесть живого тела больше не напрягает тебя. Но ты не утратил возможности чувствовать и двигаться.

- А кто ты такой?

- Меня зовут Вехоль, я твой хранитель.

- Хранитель?

- Да. Или если хочешь, проводник по мирам.

- По мирам? Ты сказал по мирам?

- Да.

- Что-то я не помню, чтобы ты когда-либо присутствовал в моей жизни.

- Невозможно всего упомнить, - уклончиво ответил тот, кто называл себя Вехолем, давая понять, что в данный момент больше не намерен ничего объяснять. Он поспешно вышел из комнаты и все тем же жестом предложил выйти Санюрику. Парень снова повиновался, но больше потому, что ему было интересно, что же, будет дальше. Они подошли к главному входу.

 

Глава 3.

- Понимаете, ситуация непроста…, - взволнованно начала свой рассказ Нона.

- Присядьте. Я сделаю чай, и мы спокойно обо всём поговорим.

- Дело ведь в том, что Валик мой бывший пациент, но не тот, кем хотелось бы похвастаться: мои усилия ни к чему не привели, - спешно продолжила молодая женщина, усаживаясь в удобное кожаное кресло, пока доктор заваривал чай на небольшом столике у окна.

- Если я правильно понял, он прервал лечение сам?

- Да.

- На это была какая-то особая причина?

- Да. То есть я считаю, что нет. Ну, судите сами. Этот мальчик внушил себе, что влюбился в меня…

- Ну, в этом нет ничего противоестественного, - улыбнулся доктор, третий раз, переливая заварку из чайника в большую кружку.

- В чём?

- В том, чтобы молодой красивый парень влюбился в красивую молодую девушку.

- Но вы не понимаете, Валерий Сергеевич! Он так настойчиво добивался взаимности, что я вынуждена была поставить ему условия.

- В которых, как я понимаю, ему запрещалось надеяться на вашу взаимность.

- Но я не могла дать ему того, что он хотел! В конце-концов, он всего лишь мой пациент, а таковых могло быть и десять и двадцать. Что же мне, у каждого идти на поводу?

- Признайтесь, что на начальном этапе  вы всё-таки слукавили, чтобы удержать его внимание. Вам очень хотелось, чтобы ваш труд не был напрасным, поэтому всеми возможными способами старались заставить пациента безраздельно вам принадлежать. Доктор поставил перед девушкой чашку с блюдцем и осторожно стал наливать благоухающий крепкий напиток, при этом, стараясь заглянуть ей в глаза. Но красавица, смутившись прозорливостью пожилого мужчины, лишь смотрела на свои пальцы, которые судорожно перебирали тяжёлую связку ключей.

- Вы правы. За два года практики у меня не было ни одного случая, закончившегося излечением и возвращением человека к полноценной жизни. Я решила, что на этот раз сделаю всё, чтобы добиться результата. Я сделала это не ради себя, - Нона умоляюще посмотрела на своего собеседника, - вы понимаете меня?

- Что произошло дальше? – доктор резко оборвал начинающие стенания.

- А дальше он сказал, что не станет и пытаться завязывать с наркотиками, а даже подсядет на что-нибудь покрепче, чтобы мне было совестно за его загубленную жизнь.

- Это всё?

- Нет. Ещё он сказал, что когда в скором времени придёт его смерть, все обязательно узнают, что до последней черты беднягу довела врач-нарколог, разрушив в нём веру в лучшее.

Закончив последнюю фразу, Нона закрыла лицо руками и разрыдалась. Валерий Сергеевич присел на подлокотник кресла и одной рукой привлёк девушку к себе.

- Скажите мне, только честно: вы вините себя в этой трагедии или боитесь, что случившееся подорвёт ваш авторитет и помешает карьерному росту?

- И то и другое.

- А что больше?

- Перестаньте, я вас прошу! Неужели вы не видите, как мне плохо? Почему вам обязательно нужно до всего докапываться? Я глупо сделала, что обратилась к вам. Отец рассказывал о вас как о нелюдимом маразматике. Поэтому вы и не ужились ни с одной женщиной, ни детей у вас нет, ни друзей, ни врагов. Вам на всех наплевать!

- Ну что вы, успокойтесь, - доктор добродушно улыбнулся разозлённой девушке. – Мне не наплевать, например на вас. И если от меня что-то зависит, я это сделаю. Но примите мой совет: не зацикливайтесь на этом. Валик уже давно не ваш пациент и в его судьбе ваше участие теперь не столь необходимо. Смею вас уверить, он не умрёт. А значит, ваше имя не будет опорочено. Во всяком случае, беру на себя смелость позаботиться об этом.

Нона уже сожалела о том, что только что наговорила этому человеку. На самом деле её покойный отец всегда восхищался своим коллегой, а о нелюдимости Истоцкого ходили разговоры в кругу их общих знакомых. Это не были злые разговоры. Просто констатация факта, не больше.

- Какой вкусный чай, - примирившись, сказала Нона, сделав несколько глотков. – Очень вкусный. Правда.

Она не знала, как «замести следы» своей внезапной агрессивности. Чувство неловкости мешало даже посмотреть в глаза человеку, к которому она несколько минут назад обратилась за помощью. Но Истоцкий всё понимал и не сердился на очаровательное создание, которым ему хотелось любоваться до конца своих дней.

- Я просто правильно его заварил. А чай обычный. Тем не менее, спасибо.

- Кстати, мы не поговорили о главном. Как прошла операция и в каком состоянии Валентин?

- Помимо прочих неприятностей, в общем-то, тоже значительных на основном фоне, у парня тяжёлая черепно-мозговая травма. Юноша находиться в глубокой коме. Но я, всё же, уверен, что наше вмешательство не навредило, а скорее помогло. То есть продолжаю утверждать, что операция прошла успешно, а значит, выздоровление наступит. Теперь это только вопрос времени. От нас же требуется строгий график наблюдения и невмешательство в процесс обновления его сознания.

- Не понимаю, о чём вы говорите?

- О том, что не нужно бояться каких либо сбоев в стабильности его состояния. Нам они даже нужны. Было бы неестественно, если бы то, что с ним произошло не вызвало никаких патологий или изменений. Будем ждать и надеяться на лучшее.

Истоцкий говорил чёткие фразы, но в их обдуманности Нона сомневалась. Он действовал решительно и смело, но, по мнению Ноны, его оптимизм выходил за рамки разумного. Как можно утверждать о полном выздоровлении больного, когда тот пребывает в таком плачевном состоянии?

- Ну, спасибо вам. Всё-таки здорово, что вы оказались здесь так вовремя, - Нона попыталась хоть каким-то образом сгладить неровности их с Истоцким разговора.

- Я благодарен судьбе, что имею шанс помочь не одному, а сразу двум людям.

Они вышли из кабинета вместе и направились прямо по коридору к выходу. Проходя мимо операционной, Истоцкий вдруг остановился и огляделся по сторонам.

- Что-то случилось?- забеспокоилась Нона.

- Здесь была девушка. Она уже ушла? – Истоцкий обратился к дежурной медсестре.

- Не знаю, - та удивленно пожала плечами, - при мне не было никого…

- А ты видела, тут на коридоре стояла девушка?

- Нет, - Нона была настолько сосредоточена на своей проблеме, что мысли о ком-то, кто просто стоял на коридоре, не помещались у неё в голове.

- Была девушка, маленькая такая…, - продолжал бубнить себе под нос Истоцкий, надевая пальто и шляпу. Он напрочь забыл о присущей ему галантности и даже не подал пальто Ноне, отчего та решила, что доктор всё-таки затаил на неё обиду.

- Вы простите меня, я наговорила вам всякого…того, чего нет.

- Ну что вы, милая. Я не сержусь на вас. Ведь вы правы. Иногда я не замечаю того, что нужно вовремя заметить.

 

«Дигора»

А за дверью жизнь «била ключом». «Неживой» мир выглядел на самом деле куда живее того, о котором ещё помнил Санюрик. Здесь можно было встретить всё, что человек мог себе вообразить разве что только в детских фантазиях. С одной стороны все казалось обычным. Ласковый ветерок, чистое голубое небо, зеленая трава, деревья, птицы, - во многом все было как в том мире, из которого прибыл парень. Мало того, здесь были люди! Мужчины и женщины, юноши и девушки, мальчики и девочки, - много, много людей. Но с другой стороны, какие-то отдельные фрагменты, напоминали о сомнительной реальности происходящего.

Первое, что бросалось в глаза – неестественная чистота и полное отсутствие каких либо торговых точек равно как и транспорта. Местные жители не нуждались в чём-то, что нужно покупать и не видели необходимости в каких-то дополнительных источниках передвижения кроме собственных ног. Второе - это фонтан. Он был просто безупречен. Его форма – ажурный цветок огромных размеров. Вода просачивалась на поверхность тончайшими струйками. Благодаря точнейшему расчету скульптора, они переливались на солнце, играя со светом таким образом, что казалось, лепестки цветка слегка колышутся от ветра. Заметив завороженный взгляд своего подопечного, Вехоль не сдержался:

- Нравится?

- Это просто гениально!

- На самом деле мир полон чудес. Природа не дремлет, постоянно преподносит сюрпризы и подарки. Надо только суметь их рассмотреть. Поверь, фонтан - это не самое удивительное, что тебе здесь встретиться.

- А что, например, еще?

- Озеро Грёз. Тот, кто искупается в нем вечером, - ночью во сне, насладиться удивительным миром грёз: его самые смелые мечты воплотятся в реальность. То есть, можно попробовать свою мечту «на вкус».

- Это озеро тоже создал человек?

- Прости, я должен был тебе сразу сказать: здесь нет людей.

- А кто же они, кто, по-твоему, эти создания? – в негодовании закричал Санюрик, показывая рукой в направлении снующих туда-сюда двуногих, так похожих на особей из человеческого рода. Его раздражала загадочность хранителя, и он этого не скрывал. – Только не говори мне, что это двигающиеся информационные оболочки!

- А я и не говорю. – Спокойно, снисходительно улыбаясь, поспешил успокоить своего разбушевавшегося ученика Вехоль. – И я, и ты и все, кого ты здесь встретишь – рады. Впрочем, у каждого есть свое имя.

Человек – это создание другого уровня, это житель живого мира, - уже серьезно продолжил учитель. - Раду нужно очень постараться, чтобы заслужить право называться человеком, а вместе с этим получить право на Рождение и Жизнь.

Пока Санюрик «приходил в себя» от сказанного, они подошли к новому зданию, как две капли воды похожему на то, из которого они вышли. Только это было раза в два меньше.

- Здравствуй Санюрик, с возвращением!

Неожиданный оклик просто обескуражил парня. Он оглянулся, чтобы посмотреть на того, кто его звал. Это была потрясающая брюнетка! «Шикарнейшая женщина», мысленно оценил Санюрик приближающуюся фигуру. Двигалась она плавно и неторопливо, как рыба плывет по дну океана. Она вся была олицетворением какого-то величавого спокойствия. Обладая соблазнительными формами красавица отнюдь не вызывала каких-то порочных желаний, а просто притягивала взгляд, заставляла любоваться собой как произведением искусства.

- С новым утром, Вехоль! – женщина приветливо улыбнулась хранителю Санюрика.

- С новым утром, Дигора! – с нескрываемой радостью отозвался тот.

- Рада снова видеть тебя, малыш! – красавица снова обратила свое внимание на Санюрика.

Несмотря на то, что прозвище «малыш» показалось парню обидным, губы его расплылись в широкой улыбке. «Наверное, я сейчас похож на идиота», подумал он про себя, потому как, будучи, довольно, красноречивым и в высшей степени коммуникабельным, теперь он не смог вымолвить ни слова. Лицо Дигоры просто слепило красотой. Её раскосые темно-карие, почти черные глаза некоторое время ласково и внимательно всматривались в лицо Санюрика, будто искали в нем проявления чувств. А он лишь смотрел на лицо прелестной женщины, любовался её гладкой кожей, свежими и влажными розовыми губами. «Создатель продумал все до мелочей, рисуя такой образ. Нет, такие глаза не для того, чтобы видеть, такие ушки не для того, чтобы слышать, носик этот чудный не для того, чтобы нюхать. Все в ней для красоты, для любования!»- рассуждал Санюрик про себя.

- Ну, как там Тусу? – прервал затянувшуюся паузу Вехоль.

- Как всегда, показывает характер, - Дигора моментально переключила свое внимание на спрашивающего и заметно погрустнела.

- Ну, ничего, все к лучшему, - поспешил успокоить ее Вехоль.

- Ты же знаешь, чего я боюсь. Уж очень сильно в ней нежелание…

Хранитель понимающе вздохнул. Санюрика просто разбирало любопытство: «Почему Дигора была так сильно расстроена из-за той самой Тусу, о которой шла речь?».

Они простились уже в холле. Черноволосая красавица вошла в одну дверь, Санюрик с Вехолем – в другую.

- А кто такая Тусу? – спросил парень, как только они остались вдвоем.

- Подопечная Дигоры.

- А-а-а, ясно. Она такая же красивая?

Вехоль заметно смутился, даже покраснел. По всему было видно, что он не хотел отвечать на этот вопрос, кроме того, ему было неловко за свой предательский вид. Ясное дело, что Санюрик догадался о его симпатии к Дигоре.

- Ну ладно, не хочешь, не говори, - пожалел своего хранителя парень.

Выдержав паузу, глядя куда-то в другую от Санюрика сторону, Вехоль всё же тихо ответил:

- Она довольно интересная молодая леди. Ты обязательно с ней познакомишься.

 

Глава 4.

- Валерий Сергеевич, вас беспокоит дежурный врач Непорезова, – телефонный звонок разбудил профессора в два часа ночи. – Простите, что звоню вам в такое время, но вы сказали, чтобы мы держали вас в курсе состояния вашего пациента.

- Что-то случилось? – не дожидаясь ответа, Истоцкий уже застёгивал рубашку, чтобы в случае необходимости тотчас же выехать в больницу.

- Тут со мной рядом ваш сотрудник, наверное, он вам лучше всё объяснит.

- Хорошо, давайте его.

- Алло! Валерий Сергеевич, это Миша. В общем, всё как вы и предполагали:  мышечная гипотония и арефлексия. Нет самостоятельного дыхания, пульс сто двадцать в минуту, артериальное давление семьдесят миллиметров ртутного столба…

- Подключили его к аппарату?

- Обижаете, Валерий Сергеевич. Сделали всё, что полагается в таких случаях.

- Я всё-таки подъеду. Всё равно теперь не усну.

- Ну, как знаете…

 

 

- Доктор, можно вас спросить? –  уборщица, крупная пожилая женщина дотронулась до рукава Истоцкого, выходящего из зала реанимации, где лежал Валик.

- Слушаю вас внимательно.

- Тут девушка приходила к пациенту, этому …вашему тяжёлому. А её не пустили, сказали, никто она ему. Но вы меня послушайте. Так же нельзя. Если у человека никого нет из родных, то, что же, ему и жить незачем?

- Ну что вы такое говорите! Дело в том, что состояние больного в настоящее время ухудшилось. Нужно переждать какое-то время. …Впрочем, я не стал бы запрещать посещения. А что девушка эта уже ушла?

- Ушла, но сказала, что придёт вечером. Она всю ночь работала, теперь отдохнуть отправилась.

- А что за девушка?

- Да такая маленькая, несимпатичная, вся в веснушках. Но она его любит. Сама мне так сказала. Я ей советовала к вам обратиться, но она робкая очень и стеснительная, а тут ещё утром другая приходила, так ту пустили к нему. Доктор, где же справедливость? – голос уборщицы «переходил в наступление».

- Подождите, подождите, какая ещё другая?

- Красивая такая, мигера. Всех тут знает. Вот её и пустили. А эта бедолага слёзы тут глотала.

- Та-а-ак. Понятно. Спасибо, что информировали меня. А персоналу я скажу. Вашу девушку будут пускать. Всегда. Вы мне поверьте.

- Вот спасибо, доктор. У вас не только руки, но и сердце золотое. Не зря про вас говорят, что не такой, как все.

Истоцкий ласково улыбнулся на добрую похвалу уборщицы и в знак солидарности погладил её по плечу. «Ну, вот и ладно»,  облегчённо вздохнула та и принялась усиленно полоскать в ведре тряпку.

Медленной, шаркающей походкой доктор направился сразу в комнату отдыха для медперсонала. «Наверняка Нона сейчас там», думал он про себя.

Не дойдя до нужной двери несколько шагов, Истоцкий вдруг обернулся и выкрикнул уборщице:

- А что, у него совсем нет родных?

- Отец есть, но тот в тюрьме сидит.

- Спасибо ещё раз.

Нона, как и предполагал Истоцкий, «чаёвничала» с медсёстрами. На столе были дорогие шоколадные конфеты, печенье, пирожные и прочие вкусности, явно принесённые ею.

- Я запрещаю вам посещать Валентина, - неожиданно резко и безапелляционно высказался профессор, обращаясь  к дочери своего бывшего коллеги.

Оскорблённая и возмущенная Нона встала и что-то хотела спросить, но Истоцкий снова её оборвал.

- Все остальные распоряжения, касаемые пациента Ващицкого, будут оговорены исключительно в присутствии персонала отделения… без посторонних лиц. Произносив слово «посторонних»,  профессор кивнул в сторону Ноны, отчего та просто остолбенела.

 

 «Тусу»

- Ежедневно в одно и то же время мы будем встречаться с тобой здесь, - спокойно продолжил Вехоль, в то же время аккуратно и даже деловито раскладывая какие-то семена на лёгкой, прозрачной материи

- И что мы будем делать здесь, да еще ежедневно? – съехидничал Санюрик, забравшись с ногами на стол, за которым хранитель проводил свои нехитрые манипуляции. – Будешь меня воспитывать, я так понимаю?

Но вывести из себя Вехоля ему не удалось. Пребывая в состоянии невозмутимого спокойствия, тот оторвался от своего занятия и поднял глаза на своего подопечного. – Я буду учить тебя быть счастливым. Сказав эти слова, он по-доброму улыбнулся.

Дружелюбие Вехоля подкупало, но бунтарский дух Санюрика  не давал своему хозяину попасть в подчинение к кому бы там ни было. Даже если это добрый, приятный во всех отношениях, мудрый и любящий учитель. Поэтому, не сказав больше ни слова, Санюрик слез со стола и отошел к окну, давая понять, что не нуждается ни в чьих советах или тем более уроках.

Окно выходило в маленький круглый дворик, больше походивший на тупик, который не подавал никаких признаков жизни. «Хорошенький пейзаж», - в очередной раз разозлился про себя юноша, - «Смотришь в окно и не видишь ничего кроме тысячи таких же окон».

- Но в каждом из них – чья-то судьба и если захотеть, можно увидеть нечто, что имеет значение и для тебя.

Санюрик резко обернулся. Лицо его выражало испуг и злобу одновременно:

- То, что ты будешь читать мои мысли, тоже забыл сказать?

- Не сердись. Я не пророк  и не ясновидец. Просто моя любовь к тебе помогает мне понять тебя. Сейчас мы как одно целое, а значит, я могу чувствовать так, как чувствуешь ты, думать так, как думаешь ты. Я сам не заметил, как произнес последнюю фразу. Настолько это для меня естественно.

- Ладно, забыли. – Санюрик так быстро сдал свои позиции лишь потому, что его стала напрягать собственная злоба. Со скучающим видом он снова повернулся к окну.

Вдруг какое-то слабое движение в окне напротив заставило его напрячь свое внимание.

Присмотревшись, он увидел фигуру и лицо юной девушки, почти ещё девочки. Она напомнила ему солнечного зайчика. Курносый носик, озорное выражение лица, большие серые глаза и ярко-рыжие длинные кудри вызвали у Санюрика самопроизвольную улыбку. «Чудное создание», - подумал он про себя, и будто испугавшись, что его услышат, обернулся посмотреть на учителя. Вехоль низко наклонился над столом и с деланным упорством продолжал возиться с семенами, но Санюрик готов был поклясться, что тот прятал  улыбку.

Вздохнув, юноша снова припал к окну, но маленькой незнакомки там уже не было. «Странно»,- подумал он, «ведь расстояние до окна неблизкое, но я уверен, что разглядел её лицо до мельчайших деталей. Всё, и цвет глаз и выражение лица и наморщенный от солнечного света носик и ямочки на щеках…»

Санюрик по достоинству оценил комнату, которая предназначалась ему для проживания.

Это было просторное светлое помещение, все оттенки обстановки которого будто подбирались специально по его вкусу. Здесь всё было продумано до мелочей, считаны все его предпочтения и даже капризы.

Попрощавшись с Вехолем, юноша пообещал посещать уроки в назначенное время, но лишь для того, чтобы тот поскорее оставил его одного.

Ночь Санюрик провел без сна. В его сознании всплывала то красавица Дигора, то маленькая рыжеволосая девушка. Представительницы слабого пола всегда волновали его, и, надо сказать, он пользовался у них успехом. Прямой, нахальный взгляд проникновенных карих глаз, бесшабашность во всем: в одежде, в прическе, в разговоре, в увлечениях каким-то немыслимым образом покоряли женские сердца. Однако, его по-мальчишески дерзкий нрав  не мешал ему слыть романтиком. Да и он сам верил, что однажды встретит ту, ради которой изменит всю свою жизнь, станет степенным, спокойным, верным и преданным.  Но в таких случаях как этот он обычно терялся. «Насколько же, наверное, легче женщинам!» жалея себя самого, почти взвыл Санюрик. «Им уж точно не приходится становиться перед подобным выбором! А что делать, когда и к той и к другой тянет магнитом? Ну, зачем они такие разные? И как угадать, от кого из них он получит то, что ему, в самом деле, нужно?»

Лишь только солнце наполнило мягким утренним светом комнату, юношу сморил сон, и он крепко уснул.

- Я прождал тебя больше часа, и думал, что-то случилось. – Вехоль с тревогой всматривался в лицо подопечного.

- Я не мог уснуть всю ночь, можно мне еще отдохнуть? – Санюрик раздраженно натянул на себя откинутое учителем одеяло.

- Хорошо, - неожиданно легко согласился Вехоль. – Я думаю, что в таком случае имеет смысл тебе сегодня вечером, перед сном искупаться в озере Грёз.

- Хорошо, хорошо, - Санюрик повернулся спиной к Хранителю и громко зевнул. – Разбудишь меня, когда пойдём.

- Всё-таки тебе стоило бы спросить, который сейчас час? 

- Ну и, который? – не поднимая от подушки головы, прошамкал Санюрик.

- Теперь уже шесть часов вечера.

- Шесть? Это я столько проспал?

- Да. Но это не удивительно, если ночью тебя мучила бессонница. Я думаю, будет эффективнее, если перед купанием мы немного прогуляемся. Ты ещё многого здесь не видел и не знаешь. Мне кажется, прогулка пошла бы тебе на пользу. Ну, так как?

- Ну ладно, встаю, обожди немного…

- Я буду ждать тебя у выхода.

 

Глава 5.

- Вы должны были мне сразу сказать, что моё присутствие вас раздражает, - Нона влетела в ординаторскую без стука. Светлана Ильинична вопросительно взглянула в сторону Истоцкого, который сосредоточенно изучал последний снимок Валентина.

- Боюсь, вы меня не так поняли, Нона Пантелеевна, - строго, но спокойно оборвал беспокойство молодой особы. – Вам должно быть известно, что состояние больного несколько ухудшилось. А посему присутствие подле него кого-то, кроме медперсонала очень нежелательно. Чтобы впредь не было подобных недоразумений, я вам настоятельно рекомендую согласовывать вопрос посещения вами пациента лично со мной. В противном случае, я буду вынужден запретить вам, появляться в больнице до полного выздоровления Валентина.

- Я могу уйти прямо сейчас, - обиженно продолжила дерзкая красавица.

- Что ж, я не возражаю. В случае, каких либо изменений в состоянии пациента, я свяжусь с вамиобвам сообщу личнобщу лично..

.

- Отлично! Спасибо вам, огромное! – саркастически выдала Нона, громко хлопнув дверью…о сейчас, -обиженно

 

«Прогулка к озеру»

Сумасшедший запах по-летнему тёплого вечера моментально взбодрил Санюрика. Он чувствовал себя отдохнувшим и готовым на подвиги и приключения. Непринуждённая прогулка по зелёным тенистым аллеям наводила на мысли о трепетном чувстве. Душа даже не просила, а требовала любви.

- А что, радам запрещено общаться? – прервал молчание юноша.

- Почему?

- Ну, мне показалось, что ты и Дигора здесь единственные, с кем я знаком. И что-то я не вижу, что тебе хотелось бы познакомить меня с кем-то ещё.

- Ты вправе общаться и вступать в контакт с любым из рад. По-моему ты сам не спешишь освоиться здесь.

- Только честно, скажи, ты знаешь, кто та рыжая девушка, которую я видел вчера в окне напротив?

- Конечно, знаю. Ты хочешь с ней познакомиться?

- А почему бы нет?

- Я думаю, что мы можем встретить её у озера Грёз. Там я вас и представлю друг другу.

Аллея, по которой шли Вехоль с Санюриком постепенно сужалась, пока не превратилась в узенькую песчаную тропинку, густо заросшую по её краям колючими кустами. Хранитель вышел вперёд, и они продолжали путь, следуя след - в след друг за другом. Наконец, Хранитель остановился. Пока расдосадованный подопечный, ругаясь, пробирался через терновник, Вехоль с улыбкой ожидал его, едва сдерживая восторг, которым ему не терпелось поделиться со своим учеником. Лишь только тот приблизился, жестом факира он отодвинул рукой тяжёлую еловую ветку, чтобы Санюрик мог увидеть пейзаж, который простирался впереди. Вехоль не хотел упустить из виду ни малейшего момента, положительно влияющего на его подопечного,  и сейчас он с благоговением наблюдал за тем, как менялось выражение его лица. Санюрик по-детски взвизгнул от неожиданности. Увиденное потрясло его до глубины души. Далеко внизу простиралась  зелёная долина, в центре которой переливалось бирюзой озеро Грёз. Именно сейчас, стоя у самого спуска, как у края пропасти,  Санюрик испытывал трепет от величия природы, слёзы восторга самопроизвольно выступили на глазах. Впервые за всё время он с благодарностью взглянул на учителя. Вехоль ждал этого взгляда как сигнала к началу их долгого совместного пути.

Пока каретка подъёмника двигалась вниз, между ними завязался разговор.

- Иногда мне кажется, что природа способна управлять волей человека, - Санюрик всё еще находился под впечатлением от раскрывшегося ему пейзажа.

- Мне нравится твоё предположение. Я думаю, если бы ей было дано такое право, возможно, это был бы лучший из вариантов. Природа неотделима от человека, люди и всё, что их окружает – одно целое, а значит ни та, ни другая сторона не может диктовать свои условия.

- Но ты что-то сказал о праве.… А кто даёт такое право? И кому, в таком случае, оно принадлежит?

- Право за истиной. Её воле мы все подчиняемся.

- Какой истиной?

- За одной единственной. Она меняет свой облик, как красавица меняет наряды, но суть остаётся при этом неизменной - по-доброму, стараясь не обременять ученика долгими и тяжёлыми высказываниями, ответил Вехоль и улыбнулся.

Санюрик же почувствовал, как в нём снова назревает буря негодования по причине непонятных ему изъяснений хранителя. Однако как раз к этому моменту они уже прибыли на место, а посему охота наброситься на Вехоля с обвинениями у юноши временно отпала. Вместо этого он поспешил туда, где сконцентрировалось огромная толпа рад, - ближе к озеру.

Дигора как и в первый раз ошеломила Санюрика. Её он увидел издалека, да и как можно не заметить такую красоту! Царская осанка, гибкость кошки, великолепие длинных, гладких как шёлк волос цвета ночи. Она шла навстречу как всегда улыбчивая и приветливая со всеми не оставляя за собой ни одного безразличного взгляда. Была ли это чья-то страсть или восхищение, раболепие или дикая зависть, но точно не равнодушие.

«Да. Такая женщина требует особого подхода», не вслух озадачился Санюрик. «Она вполне самодостаточна и уверена в себе, она хороша собой и умна, причём прекрасно это осознаёт».  Он уже не был так уверен, что в этот раз предстанет перед ней в лучшем свете, а ведь же ночь напролёт готовился к этой встрече. По своему опыту Санюрик знал, что такие красавицы чаще других чувствуют себя одинокими, а посему редко отказываются от ничего не обязывающей интрижки. В конце-концов, почему бы нет? Тоска может заесть даже в таком месте как это. Приведя себя в состояние готовности своими убеждениями, юноша решительно двинулся вперёд.

- Добрый вечер, Дигора! – громко поприветствовал подошедшую женщину Санюрик, изо всех сил стараясь смотреть ей в глаза долгим, прямым и зовущим взглядом. – Вы просто бессовестно пользуетесь своими чарами, я не спал всю ночь, - эту фразу он произнёс уже интимным шёпотом, слегка коснувшись губами её маленького ушка.

Обычно это срабатывало, но теперь, очевидно, был не тот случай. Дигора мягко отстранилась от юноши, и пристально взглянув на него своими глазами цвета горького шоколада, негромко произнесла:

- Должна тебе сказать, малыш, такие твои действия неприемлемы. Не делай больше ничего подобного, пожалуйста.

Санюрик почувствовал, как краснеет. Так его ещё никто не «отшивал». Он выглядел как нашкодивший сорванец, школьник, которого только что отругали за двойку. Не задерживаясь больше ни на минуту, сразу после сказанного Дигора пошла дальше, оставив Санюрика одного стоять посреди пляжа. Ему хотелось исчезнуть, испариться, только бы никто не видел его в таком состоянии. Вскоре у себя за спиной он услышал радостный возглас Вехоля и последовавший за этим разговор:

- Она здесь?

- Да всё купается, но я уже ухожу, поздно. Завтра рабочий день.

- Подожди немного, я хочу, чтобы ты их представила друг другу.

- Может, в другой раз? – Очевидно, Дигоре было не по себе от выходки Санюрика, и она отнюдь не горела желанием продолжения нежелательного контакта.

- Мне хотелось бы как-то взбодрить его. Понимаешь?

- Ну, хорошо, давай подождём её здесь.

Санюрику было неприятно, что они вели разговор каким-то образом касающийся его, но речь, по-видимому, шла и о той самой девушке, подопечной Дигоры. А это обещало интересное знакомство. «Может не всё еще потеряно», утешил он себя.

В ожидании, пока же всё произойдёт, Санюрик смотрел вперёд на прибрежную полосу озера. Солнце уже садилось, но, похоже, для некоторых это было только сигналом к началу. Рады резвились на свежем воздухе как маленькие дети, прыгали в воду с высокого трамплина, зарывались в песке, играли в мяч. Создавалось впечатление, что только здесь и сейчас началась их жизнь, и они только-только научились ею наслаждаться. Глядя на задорное веселье своих, если так можно выразиться, соплеменников, Санюрику тоже захотелось искупаться. Он отправился вперёд, чтобы выбрать место, где не так шумно. Неожиданно перед собой на фоне розового заката он увидел идущую девушку. Парень сразу узнал её, несмотря на то, что сейчас она не производила такого впечатления, как тогда, когда он увидел её в первый раз. Длинные оранжевые волосы девушки были мокрыми, отчего прилипли к телу, окутав её маленькую фигурку. Она напоминала маленького рыжего котёнка, которого окунули в воду. Девушка остановилась в двух шагах от Санюрика, будто почувствовав неладное. Большие серые глаза смотрели настороженно и несмело. Они будто изучали его изнутри, спрашивали: не причинишь ли ты мне зла?

Какая-то внезапная волна нежности нахлынула на Санюрика. Что-то кольнуло в области сердца. Ему захотелось обнять её, крепко-крепко прижать к груди, обогреть, обсушить, утешить. Он не понимал, почему это странное диковатое создание вызвало такую реакцию, и почему его так влекло к этой не очень-то привлекательной девушке?

- Привет, - поздоровался он первым, потому как нужно было как-то прервать молчание.

- Это ты вчера был в окне? – вместо приветствия полюбопытствовала девушка.

- Да.

- Твой хранитель – Вехоль?

- Да. А ты его знаешь?

- Нет, просто слышала.

- Ты давно здесь?

- С того же дня, как и ты. Тебе, наверное, интересно, откуда я это всё знаю?

- Не спорю, хотелось бы знать…

- Вон она тебе всё расскажет, может быть, - проговорила девушка со злой иронией в голосе и кивком головы показала на кого-то, кто находился за спиной у Санюрика. Не успел он обернуться, как услышал голоса Вехоля и Дигоры.

- Вот вы где! Уже познакомились? – Дигора старалась казаться дружелюбной, но в её голосе сквозила неуверенность.

- Нет, мы не познакомились, а просто встретились и разговариваем. О погоде. Рыжеволосая девушка говорила громко с язвительной ноткой в голосе.

- Ну, тогда позволь, Санюрик, я познакомлю вас, - постарался спасти разговор от конфликта Вехоль. – Ну, Дигору ты знаешь. Так вот это…,- он не успел договорить, как юная девушка вставила в конец предложения своё раздражение:- …а это её собачка, по кличке Тусу. Сказав это, она окинула злобным взглядом свою хранительницу и бросилась бежать, рыдая на ходу. Юноша не мог знать, что именно так огорчило эту сумасбродную девицу, но ему было её жаль. Бесспорно, рядом с такой женщиной как Дигора, она выглядела просто смешной. Но что он теперь знал, так это то, что рыжеволосая незнакомка и есть Тусу.

- Пожалуй, я всё-таки искупаюсь, - тяжело выдохнул Санюрик. – Коль реальность недосягаема, придётся «спать с мечтой». Сказав эти слова, он краем глаза взглянул в сторону парочки хранителей. Ему интересно было увидеть глаза Дигоры  и увиденное его обрадовало. Она была смущена.  В это время  Вехоль растерянно  теребил свою котомку, будто что-то в ней искал. « Ну, с ним-то я разберусь», - подумал юноша, хоть и испытывал определенную долю вины за своё вероломство по отношению к возлюбленной хранителя.

 

Глава 6.

- Валерий Сергеевич! Это правда? Мне позвонили и сказали, что Валику стало лучше, - Нона ворвалась в кабинет как ураган, шумная и бесшабашная.

- По-моему мы сегодня ещё не здоровались, - не поворачивая головы от компьютера, Истоцкий продолжал водить мышью по какому-то странному изображению на экране монитора.

- Мы не здоровались с вами так долго, что я даже успела по вам соскучиться, дорогой Валерий Сергеевич. - В следующее мгновение девушка уже обнимала доктора сзади за шею. – А что это у вас такое?

- Вот этими точками отмечены места, где было допущено хирургическое вмешательство, а точками другого цвета обозначены поражённые места, нетронутые инструментом.

- И о чём вам говорит это изображение?

- О том, что процесс выздоровления идёт по намеченному графику.

- Ну, ладно, не будем лезть в эти дебри. Да посвятите же меня, в конце-концов, в подробности состояния Валика. Я смогу его увидеть?

- Сможете. На прошлой неделе мы его отключили от аппарата. – Истоцкий выключил компьютер и, встав из-за стола, стал надевать халат. - Теперь он дышит сам. Давление в норме. Анализы отличные. В остальном, состояние стабильное. Пока контакта с больным установить не удаётся. Но то, что он реагирует на боль и оклик открыванием глаз - для нас хорошее подспорье в дальнейшем наблюдении за ним. Думаю, что мы вправе ждать существенных улучшений.

- Вы просто гений, Валерий Сергеевич! - темпераментная красавица бросилась обнимать пожилого доктора. – Спасибо вам!

- Давайте не будем торопиться с благодарностями, - Истоцкий смущённо высвободился из объятий Ноны. – Не забегайте вперёд, в данном случае, это не оправданно.

- Вы скромничаете, профессор, - лукаво улыбнулась Нона, и по-хозяйски усевшись в кресле, продолжила: - Ну, так что, вы угостите меня свои потрясающим чаем?

- Разве я могу вам в этом отказать? – спокойно ответил пожилой доктор и достал из шкафчика чайник.

- Скажите, вы верите в Бога? – неожиданно выдала Нона.

- Почему вы вдруг решили меня об этом спросить?

- Вы отвечаете вопросом на вопрос, это невежливо.

- Мне на самом деле важно знать мотивацию такого вопроса, чтобы удовлетворить ваше любопытство.

- Мотивация такова: мне стало известно, что вы, чуть ли не единственный в мире нейрохирург, в практике которого не было ни одного летального исхода. Как такое возможно?

- Я не могу говорить за всех, но что касается моего понимания мира, то я – мистик. Я верю в то, что вы называете потусторонним, как во что-то само собой разумеющееся. Мне не известно ни одного направления в науке, которое являлось бы совершенным по степени его изученности. Ведь совершенство не ограничивается познаниями, только находясь во власти человеческих чувств, оно полностью раскрывается. Как иначе объяснить успех операции, о цели которой в её начале я имею весьма смутные представления? При этом меня отнюдь не преследует страх неуверенности. Когда наступает нужный момент, я точно знаю, что нужно делать. И так будет, пока я буду верить и слышать.

- Слышать?

- Да. Именно слышать подсказки и советы из некоего таинственного источника.

- По-моему вы скромничаете. Всё это объясняется наличием таланта и профессионализма.

- Если я буду продолжать, вы сочтёте меня сумасшедшим.

- Не сочту, продолжайте.

- Я не утверждаю, что слышу какие-то конкретные голоса. Но я слышу. Только не ушами, а руками. Иногда мне кажется, что некто в очередной раз сам сделал за меня всю работу. Порой немыслимо себе даже представить, из какого участка моего сознания пришёл приказ на очередное действие по продолжению операции.

- Неужели вы и вправду во всё это верите? Почему бы просто не согласиться с тем, что вы гениальный учёный и спасать людей – ваше призвание?

- Если я перестану верить, то не сделаю больше ни одной операции. Есть высший разум, который диктует нам свою волю. Это факт. А то, что вы называете гениальностью либо призванием разве не более мистично, чем то, о чём говорю я? Это временные условные рамки для человека, не более того. Кто назовёт гениальным художника, который несколько лет подряд не пишет картин, потому что от него ушло вдохновение?

 

«Санюрик посещает первый урок».

Ночью Санюрику снилась Дигора. Она была с ним нежной и ласковой, говорила о любви.

И всё в этом сне было чудесно, если бы не одна странная деталь. Перед ними то и дело вставала Тусу. То она появлялась у изголовья кровати, то ходила по комнате взад-вперёд, то стояла, прислонившись к стене, и всё время плакала.

Наутро Санюрик решил, во что бы то ни стало найти девушку и поговорить с ней. Но Тусу нигде не было. Для пущей убедительности он даже отыскал хранителя, чтобы тот подсказал ему её местонахождение, если вдруг она ему не встретиться. Вехоль же не упустил возможности напомнить подопечному о посещении его уроков: «Ровно в пять часов я буду ждать тебя». Сделав ещё один круг по аллее, Санюрик покрутился у фонтана и ни с чем вернулся в свою комнату. На часах было уже четыре. Скорее с целью «убить» время, но никак ни для того, чтобы что-то узнать, парень решил всё-таки порадовать своего хранителя присутствием на уроке.

-  Ну, я пришёл, воспитывай, – с саркастической улыбкой выдавил Санюрик, усевшись в кресло, и чтобы не показаться слишком вежливым, закинул ноги на стол.

- Ты не должен думать, что мне нужно твоё послушание. Тебе самому оно нужнее куда больше, – спокойно ответил на издёвку Вехоль.

- Я думаю, что Тусу права. Вы приставлены к нам как важные генералы  к заключённым. Шаг в сторону, шаг назад, - расстрел. Вы ведёте себя здесь как наши хозяева. У каждого своя игрушка. Должно быть это весело – быть собственником подобного себе.

- Боюсь, что ты не понял Тусу.

- Ещё бы мне её понять! Ну а вот Дигора-то, конечно, её поняла. Недаром девчонку не видно целый день. Наверное, принимает наставления. Учителя мне нашлись. Свою жизнь устроить не могут, а лезут в чужую.

- По-моему, Тусу ревнует тебя, - чуть слышно возразил Вехоль.

Санюрик сразу даже не нашёлся что ответить. Такого предположения он не допускал.

- На каком основании  она вдруг будет меня ревновать?

- Я знаю только, что так ведёт себя только женщина, которая боится потерять любимого. А основания…ну они иногда могут быть и ложными.

Санюрик почувствовал, что Вехоль всё знает о его попытке соблазнить Дигору, и несколько смутился. Однако Тусу его сейчас волновала куда больше.

- Но когда она могла успеть влюбиться в меня! Мы же едва знакомы. Собственно…. и не знакомы даже толком.

Вехоль промолчал в ответ. Ему было известно много, но Санюрик был не готов это услышать. Чтобы оставить подопечному тему для размышлений и не продолжать разговор, который, в конечном счете, никуда не приведёт, учитель предложил:

- Ну, так что, может мы, тогда начнём урок?

- Как скажешь, - безразличным тоном ответил Санюрик. На самом деле, он просто устал сражаться против реальности происходящего.

- Отлично, - более уверенным тоном продолжил хранитель. – Начнем, пожалуй, с темы «Чувства». Мы постараемся вместе распознать их влияние на человеческий ум. Ведь одни из них – жизнеутверждающие, другие – напротив – ведут к пропасти, самоуничтожению. А так как чувства обладают сильнейшей энергетикой, просто жизненно необходимо правильно ими управлять.

Самое сильное и благоприятное из них – любовь. Я бы сказал, любовь движет миром. И хотя это звучит достаточно банально, так оно и есть. Человек, открытый для любви никогда не будет одинок и несчастен.

- Так вот всё просто? Ну, я открыт и что? Кого я вижу с собой рядом? Назойливого нудного старца, который при этом считает себя страшно мудрым. И это всё?

- Я не исключаю вероятность того, что ты действительно открыт для этого светлого чувства. Но как ты сам считаешь, не мешают ли тебе другие чувства, которые как колючая, ржавая изгородь препятствуют доступу положительной энергии?

- Послушай, не надо задавать мне вопросов. Лучше уж сразу говори, что там со мной не в порядке, по-твоему.

- Есть одно чувство. Оно кажется нейтральным, несерьёзным, но это не так. Именно оно поглотило радость существования и сковало людской род, именно оно самое жестокое. Это страх. И он порождает все плохое в людях. Человек боится быть непонятым – рождается гнев, раздражение, боится, что его не любят – рождается обида, боится потерять – рождается зависть, жадность и недоверие. Всё это выливается в ненависть и жестокость. И их невозможно истребить, пока страх владеет сознанием людей.

- Ну, если всё ясно, почему бы не начать с того, чтобы истребить первопричину?

- Именно этим мы здесь и занимаемся,  и кое-что нам удаётся. Но, возвращаясь в живой мир, рад становиться уязвимым как цыплёнок, выпущенный в холод из инкубатора.

С самых первых дней там учат бояться, вместо того, чтобы учить любить, внушают сомнение, вместо того чтобы объяснить, что такое Вера. Каждый человек при рождении несет в себе  всю необходимую информацию. Но наличие на земле других источников информирования препятствует сохранению первоначальной базы знаний.

- О каких таких источниках ты говоришь?

- Это мамы, папы, бабушки, дедушки, тети, дяди, учителя, друзья и т.д. я могу продолжать долго.

- А ты? Как ты стал хранителем? Наверное, в живом мире тебя считали святым?

- Однажды я оказался здесь, так же как и ты. Цвет моей оболочки был белым. Вот тогда мне и предложили остаться.

Санюрик вспомнил странное пёстрое полотно, которое было срисовано с его оболочки.

- А другие цвета, о чём говорят?

- С помощью цвета можно распознавать энергетическое состояние. Каждый оттенок довольно красноречиво свидетельствует о том или ином твоём пристрастии, предпочтении, о добром или злом переживании, намерении.  Яркие насыщенные цвета, к примеру, говорят о предвзятом отношении к жизни, где-то даже о нежелании жить. Безусловно, и место концентрации на теле какого-то определённого энергетического узла имеет значение. После анализа оболочки становиться понятно, с чем нужно бороться, каких ошибок следует ожидать

- Значит, белая оболочка самая высшая и не требует никаких исправлений?

- Если я отвечу «да» я буду и прав и не прав. Ведь это будет означать, что я лучше других, пребывающих в мире. А это не так, это противоречит закону.

- Какому закону?

- Закону о мире

- Не понимаю, почему более достойный не может считать себя более достойным?

- В этом не моя заслуга, точнее, не только моя. Я, как и ты - часть одного целого. Просто  мне дана способность нести эту энергию и раз у меня это получается лучше всего, этим я и занимаюсь.

- А если бы у тебя лучше всего получалось доить корову?

- Значит, я бы доил коров.

- Не понимаю я такого закона.

- Вот ты сказал «высшая» оболочка. Так вот высшее каждый для себя определяет сам, определяет так, как чувствует. Высший – значит, достигший гармонии с собой. Тот, кто гармонично двигается по жизни – тому все блага. Тогда человек счастлив.

- Тогда какого цвета оболочка у всех, кто рождается?

- Цвета счастья, конечно. Это приумноженный в своём цвете жёлтый, то есть золотой.

- Значит, ты никогда не сможешь родиться заново?

- Смогу. Это случиться тогда, когда ты умрешь в счастливой старости и вернёшься сюда в золоте. Тогда моя миссия здесь будет выполнена, и я отправлюсь в живой мир для передачи опыта.

- Значит, твоя оболочка тоже станет золотой?

- Нет, не совсем так. 

- Ты отправишься на землю как хранитель, но видимый живому миру? Как пророк или святой?

- Я бы сказал скромнее: как человек, познавший обе стороны мира.

- Ты придешь, чтобы сделать мир совершенным?

- Мир и без того совершенен. Совершенство – это равновесие. Это то, что обязательно должно соблюдаться. Я буду следить за соблюдением порядка. Ведь самое страшное – это хаос.

- А природа, которую мы здесь наблюдаем. Ведь в мире людей такого давно нет. Разве здешняя растительность не совершенна?

- В живом мире есть плодородная земля, на которой способны произрастать тысячи тысяч растений. Есть прозрачный воздух и ясное небо, есть солнце, согревающее землю, есть вода - великий источник жизни. Разве не в силах человека создать подобную красоту для себя? А раз все это есть, значит, мир совершенен, и моя задача на земле помочь людям это увидеть.

- Значит, ты будешь делать совершенными людей?

- Я буду делать их счастливыми, мой мальчик, - ласково улыбнулся учитель.

Санюрик понял, что на сегодня вопросов хватит. Поток информации переполнял его.

- Как жаль, что я не знал всего этого раньше.

- Разве?

Санюрик не понимал, что он сказал не так. Он вопросительно взглянул на учителя, требуя объяснений.

- Ты, конечно же, все это знал. Я просто помогаю тебе вспомнить.

Тут Санюрику многое стало ясно. Всё, что с ним сейчас происходит – не конец и не начало, а продолжение.

-Так ты все время был только моим хранителем? Ты был со мной перед каждым моим рождением?

- И после рождения тоже, только ты этого уже не помнишь.

- Но почему я тебя не помню?

- В определенном возрасте человек перестает понимать тот язык, на котором мы здесь общаемся. Человек перестает прислушиваться к внутреннему «я», плюс за свою жизнь он накапливает столько информации, что невозможно помнить, что же было в предыдущем рождении или между рождениями.

- Как же нужно жить, чтобы чувствовать себя счастливым?

- Нужно жить в ладу со своей оболочкой, т.е. так, как чувствуешь сам.

- Разве люди живут не так?

- Нет. Несмотря на то, что человек рождается для счастья. Он изначально наделен всем, что ему нужно. От него требуется только следовать зову души.

-Тогда почему же он этого не делает?

- Ему мешает чужая энергия. Часто она оказывается сильнее его собственной, и он поддается, а значит, вбирает ее  в себя. Но заметь, не всякая чужая энергия – мусор. Ведь все в мире устроено, чтобы помочь человеку. Иногда ему это нужно, чтобы пройти свой путь. Беда в том, что чужую энергию нужно возвращать, а это нелегко. У людей это называется прощать. Но человек измучен условностями, и ему с каждым разом всё тяжелее это делать.

Санюрик вконец запутался. Он понимающе кивнул головой: - Ясно, - и замолчал.

Вехоль понял, что слишком перегрузил своего ученика и произнес: - Тебе нужно отдохнуть. Сейчас я оставлю тебя, а завтра, я надеюсь, мы встретимся снова. Постарайся не опаздывать.

 

Глава 6.

После дневного посещения Валика Ленка отправилась сразу на работу. Дискобар «Мирта», где она работала, пользовался спросом у очень сомнительной публики. Создавалось впечатление, что стражи порядка умышленно не замечают, что за жизнь здесь ведётся. Проценты от «процветающего» здесь бизнеса по торговле наркотиками шли хозяйке заведения. А управляла «бизнесом» её старая подруга, «новорусская» барышня по прозвищу «Клипса». «Клипсу» боялись все. Слухи о том, как она расправлялась со своими должниками и врагами ходили жуткие. Ленка сама видела однажды, как та мстила своей сопернице. Такой жестокости позавидовал  бы сам Чикатило. Все разборки происходили тут же, в «Мирте». Никому и в голову не приходило, что кто-то может этому помешать.

Ленка жила тихо, никуда не вмешивалась, ни с кем не обсуждала увиденное. Рано оставшись без родителей, девушка училась выживать и делала это как могла. Хозяйка потому, наверное, и выбрала её среди множества претендентов, потому поняла, что имеет возможность всецело подчинить себе эту маленькую некрасивую девушку. Что же до Ленки, то она рвалась сюда на работу не потому, что мечтала быть посудомойкой. Вседозволенность, царившая здесь, позволяла и ей ухватить свой кусочек счастья.

В лучшие времена Ленка успела окончить музыкальную школу, но так и не смогла применить свои способности. А она мечтала играть, петь, выступать на сцене. По утрам, после закрытия бара в распоряжении девушки оставалось всё музыкальное оборудование. И даже после бессонной ночи, она не могла удержаться, чтобы хоть немного не поиграть и не попеть. Одинокими вечерами Ленка писала свои песни и мечтала, что однажды сама же их споёт перед огромной аудиторией.

Собственно здесь она и познакомилась с Валентином. Однажды он застал её за игрой на гитаре. Вначале, девушка испугалась не на шутку. Заведение уже давно закрылось, а тут, откуда ни возьмись, вылезает из каптёрки музыкантов странный такой парень.… Как оказалось, он «перебрал» с наркотиками и «отключился». Поэтому даже не слышал, как все разошлись. Молодые люди разговорились. Валик искренне восхищался тем, как ловко Ленка управляется с бас-гитарой. Девушке было лестно слышать эту похвалу. Ведь это было мнение профессионала. Когда-то Валентин играл в известном в городе коллективе.

С тех пор между этими двумя завязалась дружба. Валик не всегда вёл себя адекватно, ведь он употреблял наркотики. Тем не менее, эта дружба давала Ленке чувство защищённости. Она почувствовала себя увереннее и перестала опасаться каждого шороха и каждого навязчивого кретина, которых тут было пруд пруди. Валик не раз применял свою силу в отношении её обидчиков. Образ этого молодого человека, несмотря на его недостатки в голове маленькой рыжеволосой девушки нарисовался просто идеальный. Она всем сердцем полюбила его и верила, что он – самое лучшее, что в её жизни было. Но сам рыцарь и не подозревал об истинных чувствах своей подружки.

 

«Интригантка»

Перед тем, как лечь спать, Санюрик долго «прокручивал» в памяти слова Вехоля. Парню очень хотелось доверять своему учителю. Но его внутренне сопротивление было пока гораздо сильнее. Хранитель заставил его задуматься о том, как сделать пребывание здесь максимально полезным для себя.  «Этим нужно воспользоваться, но принимать решение ещё рано», - думал юноша.

Странно, но Санюрику просто до смерти хотелось увидеть Тусу. Он был уверен, что эта девушка мыслит почти также как и он, а значит, её мнение помогло бы ему определиться.

С самого раннего утра Тусу стояла у фонтана как у места, где ей было назначено свидание. Она лихорадочно оглядывалась по сторонам, будто искала глазами кого-то. Глядя на это, Санюрик даже растерялся: «может его общество будет для неё сейчас некстати?» Но, увидев Санюрика, она радостно замахала руками и несколько раз выкрикнула его имя.

Сегодня Тусу выглядела совсем по-другому. Огненно-рыжие волосы были затянуты в тугой узел на затылке. Одежду для этого утра она выбрала в салатовых тонах, что придавало ей сходство с цветком.

- Ты ждала меня? – удивленно спросил парень.

- Да. Мне очень-очень нужно с тобой поговорить, только не здесь. Давай прогуляемся где-нибудь в тихом местечке.

Не дожидаясь согласия Санюрика, она стремительно рванула в густую зелёную чащу. Юноше ничего не оставалось, как только последовать за ней.

Они выбрались на очаровательную лужайку. В двухстах метрах от них возвышался огромный тополь. В его тени заговорщики и решили устроиться для беседы.

- Скажи, только честно, ты хоть что-нибудь понимаешь в том, что происходит? - начала Тусу.

- Ну, думаю, что да.

- Ясно, - сочувственно вздохнула девушка. – Я так полагаю, что понимаешь ты всё со слов своего хранителя?

- Какой ему резон меня обманывать?

- Чтобы заморочить тебе голову, увести от реальности.

- Какой реальности?

- Это мне нужно ещё понять, но в чём я уверена, так это в том, что так называемые хранители просто-напросто делают из нас зомби.

- Зачем им это нужно?- Санюрик никак не мог найти объяснения доводам Тусу.

- Чтобы управлять нами как марионетками. Делать нашими руками то, чего сами боятся или не могут делать.

- Мне показалось, что учение их очень безобидно и скорее направлено на добро.

- Так ты уже и на уроки ходил? – почти воскликнула Тусу.

- Ну, только на один урок…, - неуверенно, как бы оправдываясь, начал Санюрик.

- Я бы на твоём месте не торопилась поддаваться их влиянию. Ведь ты же не знаешь, для чего это всё затеяно? Неужели у тебя не вызывало сомнение поведение твоего хранителя? Ты считаешь нормальным, что они читают наши мысли?

- Так Дигора тоже?

- А почему она должна быть исключением? Они хотят переделать нас под себя, лишить интеллекта и способности соображать!

- По-моему у тебя разыгралось воображение, - с улыбкой поспешил успокоить раскрасневшуюся от досады девушку, Санюрик. – Их доводы ничуть не давят на подсознание. Вехоль, например, вовсе ненавязчив. Мне кажется, он действительно старается мне помочь.

- В чём помочь? – не унималась Тусу. – А кто решил, что нам эта помощь нужна? Ты просил Вехоля о помощи?

- Нет, просто…

- Просто у тебя нет выбора, понимаешь? – по-своему закончила фразу рыжая.

Теперь Санюрик задумался. Может и вправду эта чертовка Тусу права? Отсутствие выбора – есть несвобода. А любая несвобода для него – это сигнал к неповиновению.

Заметив отчуждённый взгляд юноши, девушка поняла, что заставила его усомниться. «Теперь он не будет с таким обожанием смотреть на эту воображалу Дигору!»- удовлетворённо подумала она про себя.

 

Глава 7.

- Представляешь, Нона сама интересуется его состоянием, приходит постоянно, консультируется с врачом, - Денис, давний друг Валентина для удобства облокотился о холодную стенку кафеля возле раковин, где Лена тщательно тёрла пригоревший жир со сковороды.

- Скажи, а кто-нибудь заметил, что я тоже прихожу к нему каждый день?

- Ну, ты – это понятно.

- Что понятно? – почти закричала Лена с обидой в голосе.

- Ты его подруга.

- И что это меняет?

- Ну, понимаешь, Валик был сильно влюблён в Нону, но она всё время его отшивала. А теперь вдруг заинтересовалась. Странно как-то.

«Валик был влюблён в Нону». Слёзы предательски брызнули из глаз, и Лена в голос разрыдалась.

- Малая, ты чего? Что с тобой?- ничего непонимающий Денис попробовал утешить девушку, но она грубо оттолкнула его от себя:

- Всё, не мешай мне работать, уходи! Не хочу ничего слышать. Ни о Валике, ни о его этой Ноне. С чего ты взял, что мне это интересно?

- Да ладно, успокойся, уже ухожу. Не знаешь, Дёма здесь?

- Где же ему быть? Ждёт тут вас, дураков безмозглых.

- Согласен, дурак я. И Валька дураком помрёт. Может, хоть пошлёт мне тогда весточку с того света, как избавиться от этой дури.

- Хватит болтать! – как бы не было обидно, но смерти любимому Ленка не желала.

- Всё молчу, молчу! – смешно замахал руками Денис. Ну, я побежал Дёму искать, а то загибаюсь уже без дозы.

 

«Радость преодоления»

На урок Санюрик, конечно же, не пошёл. Вместо этого он решил прогуляться в одиночестве по лесу. Ему было о чём подумать. Ещё недавно Санюрик считал, что всё понимает и знает, что ему нужно. Но теперь, он не знал, кому верить, не знал, как поступать дальше. В раздумьях юноша зашёл далеко вглубь леса. Уже смеркалось, и нужно было выбираться, но он никак не смог сориентироваться в какую сторону идти. «А куда, собственно мне торопиться, второй раз не умру» - подумал Санюрик, уселся возле толстого сухого дерева и стал рассматривать открывшуюся перед ним панораму. Лес жил своей жизнью. Кое-где уже виднелись спелые ягоды первой земляники, яркими цветами пестрела лесная растительность. Тысячи насекомых сновали туда-сюда, будто боялись не успеть к ночи выполнить всю свою работу. Особенно старались муравьи. «Что-то их тут много, наверное, где-то недалеко муравейник», - подумал Санюрик и осмотрелся.   Всего в двух шагах справа от себя он увидел муравьиный холмик. Туда-то и стремились маленькие лесные жители. Они выстроились в цепочку и по какой-то чёткой, налаженной схеме двигались один за другим, неся с собой по травинке да по былинке. Санюрик не заметил, как увлёкся этим монотонным зрелищем. Внезапно один муравей вырвался из цепочки и, пробежав чуть в сторону, поднял на свою спину палочку. Палочка в своих размерах была крупнее насекомого раза в два и, протащив её до очередной ямки, бедняга не выдержал и сбросил поклажу. Вернулся назад. Через некоторое время к палочке рванул ещё один член семейства. Санюрик из желания помочь взял палочку и вместе с муравьём перенес её на несколько сантиметров вперёд на ровную, как ему казалось, плоскость без ямок и впадин.

Испуганный муравей оставил ставшую ненужной желанную добычу и поспешно вернулся в цепочку.

Вдруг за спиной у Санюрика раздался громкий смех. От неожиданности юноша даже вздрогнул. Вехоль смеялся беззлобно, заливисто и звонко. Его на самом деле позабавило поведение подопечного.

- Что здесь смешного? – обиженно и неприветливо выдавил из себя Санюрик. Ему и самому было неловко оттого, что его застали за таким глупым занятием, но он уже решил: принципиально ни в чём не соглашаться с учителем.

- Прости, я не хотел тебя обидеть, - Вехоль перестал смеяться и присел на корточки рядом с юношей.

Вместе они молча наблюдали за тем, как очередной муравей предпринял попытку «сорвать куш».

- Ну и почему же не помочь ему? – ядовито процедил сквозь зубы Санюрик.

- Ты, в самом деле, знаешь, как это можно сделать?

- Как, как…перенести эту палку ближе к муравейнику…

- Ну да. И муравья следом за палкой тоже перенести предлагаешь?

- Ну, его не обязательно. Просто если эта тростиночка имеет для них такую ценность, то какая разница, откуда она взялась?

- Часто помощь только мешает, так как делает любое живое существо слабым, мешает открывать свои резервы и использовать их. Очень важно бывает подумать, не навредит ли твоя помощь тому, кому ты ее оказываешь.

 - Неужели правильнее вот так просто сидеть и смотреть, как кто-то мучается и ничего не делать, зная, что для тебя это сущий пустяк.

- Пустяк, говоришь? Хорошо. А ты не заметил вокруг этого ничтожно малого существа немалую кучку таких же, как он? Как ты думаешь, их рутинный ежеминутный труд не заслужил подобной награды? Посмотри, за время нашего разговора уже пятый по счету муравей сделал попытку унести эту палку?

- По-моему, уже десятый.

- Ты невнимателен. Один из них вернулся уже пятый раз. Он более настойчив и упорством своим добьется поставленной цели. А ты хочешь лишить его радости преодоления.

Санюрик встал, отряхнулся, и подчёркнуто изображая безразличие, кинул в сторону хранителя:

- Да ладно, фиг с ними. Куда идти-то? Далеко до дома?

- Иди за мной, здесь есть короткая тропинка, - Вехоль, несмотря на неучтивое поведение Санюрика, оставался, спокоен и даже весел. Всю дорогу он как-то по-детски размахивал своей котомкой и напевал себе под нос недалёкую, но забавную песенку. Добрый сердечный порыв подопечного его, на самом деле, очень порадовал.

Вехоль проводил ученика до самых дверей его комнаты и развернулся, чтобы уходить, пожелав тому на прощание «спокойной ночи». Но Санюрику не хотелось спать, как и не хотелось оставаться одному. У него было много вопросов к Вехолю, и юноше нравилось, что учитель способен дать ответ на каждый из них. Но гордость не позволяла ему просить хранителя остаться. Вехоль же, будто прочёл его мысли и остановился.

- Ты знаешь, меня в последнее время мучает бессонница. Если ты еще не собираешься ложиться, то может, составишь мне компанию?

- Можешь остаться у меня пока, если хочешь, - ответил Санюрик, стараясь придать своему голосу как можно больше безразличия, будто он сделал хранителю одолжение, не больше. Про себя же он подумал «как же хорошо всё-таки, когда кто-то тебя понимает с полуслова».

Окно в комнате Санюрика было распахнуто настежь. На улице стоял тёплый майский вечер. Тишину за окном нарушало разве что стрекотание кузнечиков. «Давай не будем включать ночник, - предложил Вехоль. Юноша согласился. Они устроились на широком подоконнике друг напротив друга как закадычные друзья.

- Скажи, правильно ли я понял, что людям глупо рассчитывать на помощь извне, так же как муравьям? Ведь наверняка есть кто-то, кто наблюдает за их жизнедеятельностью так же, как мы сегодня наблюдали за семейством этих маленьких трудяг. Наблюдает и смеётся над их неудачами.

- В одном ты прав. На самом деле, для человека не менее важно то, как он достиг своей цели. Но разве я говорил, что помощь не оказывается никогда, и ни при каких обстоятельствах? Даже я, твой хранитель всегда рядом с тобой для того, чтобы поддерживать тебя. Но нужно крепко подумать, прежде чем вмешаешься в чью-то судьбу. Двух людей можно поставить в одну и ту же ситуацию. Одного это возвысит, другого – опустит на самое дно. Можно дать одни и те же возможности: один – преуспеет, другой все загубит на корню. Поэтому и нужны разные обстоятельства. Наша задача, выяснить какими обстоятельствами и возможностями наделить тебя, например, чтобы ты мог выполнить свое предназначение.

- И что, никогда не ошибаетесь?

Скажу так: мы часто оказываемся правы. Но случаются и промахи. Мы ведь здесь тоже проходим школу, тоже учимся. Человеком управлять невозможно, можно только направлять, но часто так бывает, что он не слышит, не хочет слышать, и тут уж ничего не поделаешь. Наша работа на самом деле очень тонкая. Нам необходимо  на своём невидимом глазу уровне  объяснять человеку его дорогу. А понять и определить свой путь может только он сам.

- А если он не справляется?

- Он оказывается здесь.

- Вот как! Или ты делаешь, как мы хотим или хватит жить!

- Жизнь бесконечна, разве ты еще этого не понял? А делать нужно все, что ты можешь сделать, ни больше, ни меньше. Иначе, зачем тогда все это? Ведь часто так бывает: тот, на кого возлагаешь надежду, не справляется со своей задачей, а тот, кого оставили без поддержки вдруг мобилизует все свои резервные возможности и выделывает такое! Это как раз такие случаи, когда ошибки хранителей имеют обратный положительный эффект. Ну, где ты тут после такого оставишь человека без его бед, когда они способны поднять его сразу на две жизни, две ступени выше, возвысить. Мало того, за ним потянутся, и другие и точно также будет успешны, и обретут свое счастье. Да. Человек - высший творец мира, он сам бог, но не осознает это. Ему необходимо понять и поверить, чтобы испытать истинное счастье.

- Значит, испытания посылаются преднамеренно, чтобы проверить силу духа? А если человек слаб, его что, отсеивают как брак? Почему не дать ему самому решать, как прожить свою жизнь?

- Но я тебе и пытаюсь объяснить, что всё человек решает сам. Но не забывай об Истине. Именно она расставляет всё на свои места. Иначе быть не может.

- Почему изначально нельзя оставить все как есть?

- Как же мне тебе объяснить? – Вехоль на минуту задумался. Затем встал и включил свет. В следующий момент у него в руках появился клубок с нитками и спицы, - смотри, я покажу тебе. Учитель ловко набрал петли на спицы, молча провязал несколько рядов. - Представь, что создатель ткёт бесконечное полотно,  оно не всё сплошь из диковинных узоров, не везде прекрасное, а кое-где обычное. Потому что, знаешь ли, иногда нужно скреплять узор для прочности обычной вязкой…Учитель продолжал вязать, но при этом нарочно пропустил одну петлю, потом другую провязал неправильно. – Ну, как? - Закончив ряд, поднял он вопросительный взгляд на Санюрика.

- Там, ты, по-моему, ошибся...

- Ну да ладно, давай оставим так, - и начал новый ряд.

- Наверное, лучше сразу перевязать этот ряд, а то потом…

- Что потом?

- Ну, некрасиво будет, - неуверенно возразил Санюрик.

- Ты хотел сказать что-то другое.

- Ну да, я хотел сказать, что хорошего изделия не выйдет, если ты сейчас не перевяжешь ряд. Этот брак будет все портить.

- Но дальше я буду вязать правильно и аккуратно.

- Да какая разница, что ты будешь делать дальше…. - Санюрик раскраснелся, объясняя Вехолю его ошибку, не понимая того, что таким образом тот его провоцировал.

- Если будет некрасиво, я распущу и свяжу заново.

- Ну, если ты считаешь, что это практичнее, то, пожалуйста.

- Я так не считаю, - улыбнулся Вехоль и отложил вязание. Не злись, пожалуйста. Ты, по-моему, забыл, о чем мы вели наш разговор. Но ты совершенно прав. Одна вот такая маленькая дырочка, один неверный узелок в состоянии испортить все изделие.

Таких прорех на полотне мира  не мало, есть огромные дыры, есть перекосы и путаницы. Иногда приходится по нескольку раз распускать и вязать заново, чтобы все окончательно стало на свои места. Всегда и во всем надо стремиться к совершенству. Человеку это под силу. Если он справится со своей задачей, значит и прорехи не будет, а если нет – весь ряд, а то и всё изделие потянет за собой. Лишь один из десяти сплетет воедино все в гармоничный, красивый узор.

- И что становиться с тем, кто постоянно становиться причиной брака?

- Ему будет дан новый шанс столько раз, сколько потребуется. Ведь цель жизни – плохое превратить в хорошее. Очень многое зависит и от того, кто с ним рядом, кому назначено учиться на его ошибках. Будем считать, что это работа над очень сложным узором. Она не из легких и не из приятных. Зато как радостно видеть потом результат! Ведь сложный узор он и красивее других.

- Разве это справедливое распределение, когда одним одно и то же достижение даётся с трудом, другим «само идёт в руки».

- Так действительно бывает. Но это не одно и то же достижение. В одном случае всё вокруг способствует успеху, и человек легко и свободно приходит к своей цели. А другому приходится столько камней на своем пути убрать, столько сорняков повырывать, столько ботинок износить, столько горьких слез пролить, что хватило бы на пятерых.…И вот когда эти двое встретятся у одной отметки, знай: один из них был вплетен в обычный ряд, а другой сумел связать чудный узор на полотне мира, возможно даже там, где его никто не ожидал.

Санюрик смотрел на хранителя и думал: нет, всё-таки Тусу не права. Он же просто фанатик добра, это забавный рад. Нет, не может быть притворством такое рвение и желание Вехоля сделать окружающий мир доступным пониманию своего подопечного.

- Ты прости меня, - внезапно вырвалось у Санюрика.

- Простить? За что?

- Наверное, я не подарок. Да и урок я сегодня снова прогулял…

- Разве? А чем мы, по-твоему, с тобой занимались?

-  Это был урок?

- Ну конечно! Так что извиняться тебе не за что.

- Какова же тема этого урока?

- Как, ты не понял? Конечно же, «Радость преодоления!»

 

Глава 8.

- Валерий Сергеевич, а как вы посмотрите на то, что я приглашу вас в ресторан сегодня вечером? – неожиданно предложила Нона.

- А что, есть повод? – ответил вопросом на вопрос Истоцкий, изо всех сил стараясь казаться спокойным. Сердце же, его радостно подпрыгивало от сладостного предвкушения ужина с этой очаровательной девушкой.

- Ну, поводом могла бы стать круглая дата нашего с вами, если можно так сказать, партнёрства.

- Как, уже круглая дата?

- Ну да, два месяца.

- О! Действительно. Я облажался. Это мне следовало вас первым пригласить. Позвольте, я сделаю это сейчас.

Девушка рассмеялась, протянув доктору руку для поцелуя.

- Во сколько мы встретимся?

- Ну, давайте в восемь. Мне нужно привести себя в порядок и всё такое…

- Вы это серьёзно? Всем бы выглядеть в порядке так, как вы выглядите в беспорядке.

- Спасибо вам за комплимент. Но, тем не менее, мне всё-таки нужно освежиться и переодеться для ресторана.

- Значит, жду вас в восемь…. Кстати, я не поинтересовался, куда именно вам хотелось пойти? Вы должны быть в курсе, где в этом городе можно отдохнуть с комфортом.

- Предлагаю «Паромщик». Там и место красивое, природа. Река рядом, мост. Кстати на мосту можно и встретится.

- Отлично. Договорились.

- Найдёте это место?                                          

- Конечно. Я часто гуляю на том самом мосту. Согласен с тем, что это действительно красивое и приятное место.

 

Тусу составляет план»

Утро Санюрик встретил с лёгким сердцем. Ему было спокойно и комфортно в этом мире, где просто суждено было становиться лучше. Юноше не терпелось поделиться своими чувствами с Тусу. Он был уверен, она многого не понимает, не понимает того, что всё, что здесь происходит, есть ни что иное, как подготовка к новому, счастливому рождению.

Пребывая в таком приподнятом настроении, Санюрик даже забежал с самого утра поприветствовать Вехоля. Хранитель сортировал семена каких-то цветов и был очень сосредоточен на своей работе. Радостный возглас подопечного заставил его оторваться от своего занятия и широко улыбнуться. Но, глядя вслед убегающему Санюрику, он печально покачал головой. Кому как не ему была известна такая черта юноши как импульсивность. Сейчас он с обожанием смотрит на своего учителя, а завтра под влиянием чьих-то слов или мнения бросит в его адрес очередные обвинения.

Санюрик даже раскрыл рот от удивления: Тусу сидела у фонтана рядом с Дигорой и выглядела при этом довольно счастливой! Парень пустился к девушкам чуть ли не вприпрыжку. Дигора поприветствовала его сдержанно, но приветливо, во взгляде же Тусу сквозила агрессия. Сквозь деланную улыбку она светилась  дьявольской искоркой в глазах.  Санюрик не понимал причины такого её отношения к себе. Но с другой стороны, может ему показалось? Дигора выглядела растерянной. В присутствии их обоих она не могла продолжать беседу. Стараясь быть как можно тактичнее, хранительница вежливо попрощалась:

- Ну, я оставлю вас одних, не буду мешать…

- Ну что ты Дигора! Чему ты можешь помешать? У нас нет от тебя секретов. Правда, Санюрик?

Слова Тусу звучали неестественно донельзя. Это понимали и Дигора и Санюрик. Впрочем, понять эту девушку было не так просто, как казалось.

- Я рад, что вы с Дигорой тоже пришли к согласию, - сказал Санюрик, как только они остались с Тусу наедине.

- Ты и вправду поверил, что я поддалась на уговоры этой ведьмы?

- Прости, но мне показалось, что вы очень мило беседовали с ней сидя на фонтане.

- Это вы с Вехолем мило беседовали вчера на подоконнике у раскрытого окна. В отличие от тебя, я разведывала обстановку. Какой бы умной себя не считала Дигора, ей не дано понимать так, как понимаю я.

- Что ты имеешь в виду?

- Хранители наивны как дети. Стоит только сделать вид, что ты к ним прислушиваешься, они готовы раскрыть все карты. Кое-что мне уже удалось узнать. Уверяю тебя, это стоит внимания.

Сомнение снова начинали «грызть» Санюрика. Тусу казалось немного сумасшедшей, но почему всё, чем она с ним делилась, не проходило бесследно, затаивалось чёрной кошкой где-то внутри?

- Ты мне расскажешь об этом? – не выдержал паузы Санюрик.

- Чтобы это сделать, я должна быть уверена, что ты мой союзник. Тебе так не кажется?

- Если у тебя есть информация, подтверждающая твою теорию, можешь быть спокойна, я им стану.

- И всё же я подожду, пока ты «созреешь» для этого. Вчера, когда я вас двоих увидела в окне, мне показалось, что тебе ничего не стоит пренебречь моими доводами.

Тусу демонстративно спрыгнула с фонтана и, не сказав больше ни слова, направилась в сторону своего дома.

Санюрик снова впал в отчаянье. Неуверенность, страх. Не об этом ли говорил Вехоль? Но как определить, что есть страх, а что есть предчувствие? Он не знал. Оттого заперся в своей комнате и решил не выходить оттуда, пока смятение не покинет его. Напрасно Вехоль стучался и звал своего ученика. На этот раз урок был пропущен.

 

 

Глава 9.

Старенькое зеркало пожилого холостяка никак не желало показывать того, что тому хотелось в нём увидеть. «Подумать только, это ведь первое в моей жизни свидание! И я явно с ним припозднился. Но разве не стоило ждать такого случая? Такого подарка от судьбы может быть удостоен только терпеливый» говорил сам с собой профессор, примеряя на себя рубашки. Гардероб Истоцкого не отвечал требованиям сегодняшней встречи. Он давно нуждался в обновлении, но именно теперь доктор по-настоящему сожалел, что не подумал об этом раньше. Обрядившись в свой командировочный чёрный костюм и белую рубашку, Истоцкий решил остановить свой выбор на нём. «Скучно, конечно и не ново, но вполне достойно»,- успокаивал он себя, глядя в зеркало.

 

«Поминальный день»

Проснулся Санюрик от шума. Голоса, множество голосов слышалось в голове. Он вскочил с кровати и начал метаться по комнате, держась за голову.

Стук в дверь и встревоженный голос Вехоля сквозь этот шум прозвучал как сигнал к спасению. Санюрик кинулся к двери, повернул ключ и, не дождавшись, пока войдёт хранитель, быстро зашагал в сторону окна, обхватив голову руками.

Вехоль не спеша, вошёл и остановился в дверях. Он стоял, скрестив руки, и улыбался. Увидев его улыбку Санюрик вскипел. 

- Да что вы за создания такие! Почему не объяснить всё сразу! Чему вот ты радуешься? Моим мучениям? Зачем ты пришёл? Убирайся! Всё! Надоело! Вон из моей комнаты!

Но чем громче кричал юноша, тем спокойнее и увереннее вёл себя хранитель.

- Я пришёл, чтобы поздравить тебя с праздником.

- Каким ещё праздником?

- Самым главным праздником для рада – Поминальным днём. Два раза в год обитатель нашего мира может быть полезным человеку. Живой и неживой мир в эти дни объединяются, чтобы обменяться опытом. Я принёс тебе праздничную тунику.

Вехоль вынул из котомки какой-то ядовито-фиолетовый мешок с вырезанной горловиной и нижней его частью и положил её на кровать рядом с ошалевшим Санюриком.

- Может, ты мне заодно скажешь, как избавиться от шума в голове?

- Ты должен быть счастлив, что слышишь сегодня этот шум. Поверь, многие его ждут, но так и не дожидаются.

- Что это значит?

- Это значит, что тебя поминают в живом мире, поминают добрым словом и обращаются с молитвой, прошением о твоём спасении. Это так же означает, что и ты сможешь одарить не одного человека, а всех, кто тебя упомянул сегодня.

Глаза Санюрика загорелись. Теперь ему не терпелось принять участие в празднике. Шум в голове больше не раздражал его, а наоборот подбадривал. Ещё бы, это ведь настоящее чудо!

Рады собрались на центральной площади. Площадью здесь называли огромный плац  с аккуратно и красиво выстриженной травой. От фиолетовых туник рябило в глазах, но и это прибавляло праздничного настроения.

- Вот видишь, того седого мужчину с золотым шаром в руке? – зашептал на ухо Вехоль.

- Ну.

- Это Ританг, наш слушатель.

- Что значит слушатель?

- Ну, это как главный судья, понимаешь?

- То есть он твой начальник? – усмехнулся Санюрик, заметив, как трепещет при виде Ританга его хранитель.

- Можно сказать и так. Он тот, кто следит за порядком здесь в неживом мире. Он связующее звено с…- начал было Вехоль, но вдруг осёкся и замолчал.

- С кем?

- Что ты говоришь?

- Ну, ты сказал, что он связующее звено. С кем?

- Да? Я разве такое сказал? Ну, это неважно. Пойдём лучше поближе. Нужно занять место на полосе. Когда всё начнётся, нужно смотреть на шар. Там ты увидишь всё, что должен увидеть. Если будешь готов исполнить просьбу человека, обращающегося к тебе, просто скажи «Да».

Только теперь Санюрик заметил, что трава на площади скошена не случайным рисунком. Это был большой завиток: маленькая окружность и вокруг неё тысяча других, побольше. Всем нужно было встать именно на отмеченное место, и получалось, что рады выстроились по кругу. В самом центре круга стоял Ританг с шаром и ожидал, пока все соберутся.

Следующее действие больше походило на какую-то колдовскую церемонию. Ританг громко попросил смотреть в его сторону и одной рукой поднял золотой шар вверх. Из него как из сита во все стороны полился свет. Затем произошло нечто из ряда вон выходящее: шар стал медленно крутиться на ладони у слушателя. Полосы света будто опоясывали всех собравшихся, связывали в узел.

Перед глазами Санюрика внезапно возник мужчина. Он в одежде заключённого. Перед ним на столе лежит какой-то листочек. Санюрик всматривается. Это фотография с его изображением. «Прости, сынок, прости меня», - вырывается у мужчины. «Дай мне знать, что простил меня, не могу я с этим жить»,- рыдая, продолжает заключённый. Санюрик растерялся. Это его отец? Но за что он просит прощения? И тут же опомнился: Просит? Значит, нужно сказать «Да». Как только Санюрик произносит заветное слово, мужчина улыбается, будто слышит слова прощения. Картинка исчезает так же внезапно, как и появилась. На смену ей приходит другая. Теперь это женщина. Очень красивая. Если бы не странное стечение обстоятельств, Санюрик был бы уверен, что это Дигора. Женщина стоит у окна, занавешенного белой тканью. На плечи наброшен белый халат. Её губы чуть шевелятся, она что-то говорит. Санюрик старается разобрать слова. «Отпусти ты меня, ну за что мне такое наказание? Дай мне уйти. И угораздило меня с тобой связаться, теперь что, всю жизнь мучаться?», - женщина нервно теребит маленькую блестящую сумочку. И вновь произнесённое «Да». Женщина смотрит куда-то в сторону, будто увидела нечто, что её обрадовало. А может это кто-то? Санюрик не знал. В следующий момент копия Дигоры исчезла.

Теперь это парень. Странный парень. Он сидит на стуле, растерян, подавлен. «Я клянусь, не хочу больше этого делать, но не могу остановиться. Помоги, мне. Дай мне знать, что делать, как справиться? Тебе же, наверное, сейчас, виднее…» От какого тяжкого груза хотел избавиться этот молодой человек, Санюрик не знал, но ему хотелось ему помочь. Уж очень тот отчаялся. Третье «Да». Незнакомый парень вдруг чего-то испугался, резко вскочил со стула. Рванул к двери, ещё раз оглянулся: «спасибо, братан» и исчез.

Когда Санюрик снова увидел перед собой шар, ему показалось, что он только что очнулся ото сна. Было ли реальностью, то, что он сейчас видел? «Время истекает», - услышал он громкий голос Ританга. Словно слушаясь своего хозяина, золотой шар, завершив последний оборот, остановился. И перестал источать свет. Только теперь Санюрик обратил внимание на то, что уже был поздний вечер. Пора было идти спать, но ему хотелось обсудить увиденное с Вехолем.

Взглянув на хранителя Санюрик понял, что тот уже всё понял. «Сегодня уже поздно. Ложись, отдыхай. А завтра я зайду к тебе, и мы всё обсудим», - с улыбкой сказал Вехоль. «Хорошо. Завтра так завтра»,  - радостно ответил юноша и только сейчас заметил в толпе Рад Тусу. Она смотрела в его сторону с каменным выражением лица. «Как она может злиться в такой день?»- недоумевал Санюрик.

 

 

Глава 10.

Нона просто превзошла все ожидания. Умная молодая женщина не стала надевать длинного и изысканного вечернего наряда и каблуков на шпильке, как предполагал Истоцкий. На ней был строгий чёрный классический костюм, из-под ворота пиджака выглядывала белая блузка. На ногах обычные чёрные туфли-лодочки. Свои шикарные волосы она собрала в тугой узел на затылке. Но и даже в таком виде красавица слепила и завораживала. Увидев Нону в таком наряде, профессор ещё больше проникся к своей избраннице. «Какая же она умничка! Как будто знала, что я буду чувствовать себя неловко  в своем скучном чёрном костюме рядом с нарядной барышней», - подумал про себя Истоцкий, любуясь приближающейся прелестницей.

- Вы всякий раз сражаете меня наповал, - целуя руку, начал свои ухаживания профессор. – Как всегда обворожительны и притягательны!

- Ну что вы! – неожиданно смутилась молодая женщина. – Я просто хотела, чтобы мы вместе смотрелись органично.

- Но как вы могли знать, что я приду в этом костюме? – уже вслух искренне удивился Истоцкий.

- Разве люди вроде вас заморачиваются со шмотками? А чёрный классический костюм должен быть у каждого уважающего себя доктора.

- Меня всегда поражала способность женщин делать подобные умозаключения. Поздравляю! Вы в очередной раз меня сбили с толку.

 

«Память прошлого»

Утро беспощадно медленно отсчитывало свои минуты. Во всяком случае, так казалось Санюрику. Ему не терпелось узнать ответы на свои вопросы, которые уже просто не помещались у него в голове. А Вехоль не спешил, будто нарочно испытывал терпение своего подопечного. Не в силах больше находиться в четырёх стенах, Санюрик рванул к выходу. «Там, на свежем воздухе, ожидание не будет казаться таким утомительным», - думал он, « и к тому же там можно встретить Тусу».

Девушку даже не пришлось искать, она оказалась на прежнем месте, у фонтана. Сегодня она выглядела тихой и покорной. Это было так непохоже на неё. «Бедняжка, совсем загнала себя в угол своей злобой и подозрительностью»,- подумал Санюрик и улыбнулся ей, как ни в чём не бывало, чтобы подбодрить. В ответ Тусу только печально усмехнулась уголками губ и демонстративно отвернула голову в другую сторону.

- Послушай, неужели тебя не взволновало вчерашнее представление? – не выдержал он.

- Зато тебя, я смотрю это взволновало так, что ты стал похож на счастливого полудурка.

- Да перестань ты, честное слово, я даже не обижаюсь. Но твоё представление о происходящем здесь, поверь мне, неправильное. Просто представь, что ты пишешь свою жизнь с нового листа. А хранитель нужен для того, чтобы на нём было как можно меньше ошибок и помарок.

- А также он поможет тебе стереть всё написанное в этой тетради ранее! – почти выкрикнула Тусу.

- О чём ты?

- Что ты помнишь о своих жизнях, которые уже прожил? Что ты помнишь хотя бы о своём последнем рождении? Спроси у своего любимого Вехоля, пусть он тебе расскажет, куда из твоей памяти ушла эта информация? Почему кто-то должен решать, что для тебя хорошо, а что плохо? Почему тебе самому не дано это право? Спроси это у него. Хотя и на эти вопросы у него наверняка уже есть готовые ответы. Только тебе не дано понять, что это всё лишь часть их плана.

Тусу знала, на что нужно делать упор, знала слабое место Санюрика. Он всегда был особенно уязвим в вопросе свободы выбора. И теперь она снова бросила зерно сомнения в благодатную для него почву. Терзаясь противоречивыми мыслями, Санюрик пообещал себе, что на этот раз выведет Вехоля «на чистую воду». Встреча с хранителем уже не казалась ему такой желанной и радостной, какой была бы ещё каких-то полчаса назад. Тревога нарастала в нём с каждой секундой, образовывая вакуум, заставляя оставаться внутри себя, мешая доверию, распространяя ненависть и злобу.

- Если ты приставлен ко мне как мой хранитель, то, наверное, ты сам должен быть заинтересован в том, чтобы поговорить со мной, когда мне это требуется! – набросился на Вехоля Санюрик, лишь только открыл ему дверь в свою комнату.

-  Приди я раньше, ты бы не успел поговорить с Тусу, - спокойно и неторопливо произнёс Вехоль. – А значит, ты бы всё равно остался неудовлетворённым. Ведь эта маленькая девушка дала тебе новую тему для разговора. Ведь так?

- Что? Ты уже знаешь, о чём я говорил с Тусу?

- Догадываюсь.

- Она имеет право на своё мнение, и я не собираюсь это обсуждать с тобой!- не уступал Санюрик.

- Дело ведь не в том, что она имеет своё мнение. Она, сама того не ведая, вредит не только себе, но и тебе. Мне кажется, если Тусу тебе дорога, ты должен проявить выдержку и направить её мысли в правильное русло…

- Ты что и вправду думаешь, что я стану вам помогать?

- Ты поможешь ей. Поверь, это действительно важно. Ведь время идет. И насколько долго вы здесь задержитесь, зависит только от вас. Разве ты не хочешь, чтобы день твоего нового рождения был где-то рядом с рождением  Тусу?

- Конечно, хочу! – уже более уступчиво ответил Санюрик.

- Тогда это и в твоих интересах, чтобы она как можно быстрее начала работу над собой.

- Я поговорю с ней…

- Наврядли она станет слушать твои наставления

- Так что же ты хочешь от меня? Как же я смогу её помочь?

- Я уже говорил тебе один раз, но ты меня не услышал. Ты нравишься Тусу, и все свои глупости она делает, только для того, чтобы приблизить тебя к себе.  На самом деле эта девочка очень одинока, но не хочет в этом признаться самой себе. Уверен, что даже с тобой она не поделилась своими переживаниями.

- Какими переживаниями?

- Вчера её никто не поминал. Она не слышала ни одного голоса из живого мира.

- Откуда ты знаешь?

- Мы должны это знать, чтобы правильно действовать.

Санюрику стало, по-настоящему жаль девушку. Наверное, она чувствовала себя ужасно, в то время как другие стали участниками такого грандиозного события. Так вот почему у неё вчера было такое выражение лица! Но слова Тусу всё равно не выходили из головы.

- Ты мне скажи, почему всё то, что я вчера увидел, мне не дано помнить? Я забыл собственного отца, я не знаю тех людей, которым вчера сказал «Да». Где моя мать? Почему она не явилась ко мне вчера?

- Что касается матери, то она видимо не пребывает сейчас в живом мире, раз не упомянула тебя. Кто же были те люди…. Я не думаю, что это важно. Разве недостаточно тебе осознавать, что ты способен оказать существенную поддержку тем, кто тебя помнит там?

- Нет. Мне недостаточно. Мне нужно знать. Я хочу сам решать, что мне нужно помнить, а что нет.

- Боюсь, ты сам не понимаешь, чего желаешь. Память прошлого – нелёгкая ноша.

- Мне кажется или моего мнения здесь никто не спрашивал?- злобно продолжал Санюрик, - может, всё-таки я сам решу, нести мне эту ношу или доверить кому-то?

- Часто человек сам просит у жизни того, что вынести, выдержать на самом деле не сможет, хочет узнать то, что мозг его не  состоянии принять. Так и ты должен понять, что тебе дается помнить столько, сколько может выдержать твой рассудок.

- Я всё равно не понимаю, чем мне могут навредить воспоминания о близких мне людях.

- Хорошо. Попробую тебе это объяснить. К сожалению, нередко так бывает, что человек не смотря ни на что, любыми путями старается вспомнить.…Но понимаешь, ведь это воспоминания не одного человека….После каждого твоего пребывания в живом мире в нём остаются новые воспоминания, и каждый раз новые близкие люди. Представь, что будет, если информация обо всех сохранится в памяти? А вред очевиден. Это будет мешать жить и понимать происходящее. Человек не сможет чувствовать себя тем, кем он на самом деле является - самим собой. Он будет многолик и неадекватен. В живом мире это называется помешательством. Есть разные формы. Ну, представляешь, в тебе говорит не один, а два или три или больше человек?

- Но я ведь не человек. Пока я здесь, могу я помнить хотя бы своих последних родственников?

- Память прошлого забирается в то время, когда душа покидает тело. Таким образом, душа очищается, чтобы продолжить свой путь. И потом, пребывая здесь, раду необходимо обрести покой, восстановиться, чтобы двигаться дальше.

- Как же так получается, что человеку всё-таки удаётся вспомнить?

- Слишком велико бывает его желание узнать. И когда это желание по своей мощи становиться сильнее желания жить, - человек получает то, чего просит. Вселенная не может отказать, но в данном случае, она вынуждена поставить заслонку. За кажущимся открытием тайны мироздания – бездна и очутившись в этой бездне, человек совершенно перестает понимать действительность, а значит, перестает исполнять свои функции на земле. Эти люди живут на границе между двух миров. Они знают много, но от их знаний никому нет пользы. Часто, даже здесь нам не всегда удается реабилитировать такую душу. Бывает, вроде бы все хорошо, но такие люди не желают жить в действительности, не отпускают от себя хранителя, и мы вынуждены поставить барьер между ним и внешним миром.

-Что за барьер?

- Например, заболевание, означающее его полную капитуляцию от живого мира. Раз его душа не хочет принимать этот мир, он наполовину остается в нашем, даже после нового рождения. Он слышит и понимает только хранителя.

 – Но тогда ведь он должен быть наоборот мудрым.

- Если бы люди пытались понять и прислушаться к умалишенным, они бы узнали много. Но не каждому дано их понять, и иногда лучше не понимать вообще, чем понимать превратно. В общем, в мире людей такого человека не примут. Он будет влачить свое существование не в состоянии принести пользу никому, и не нужно ничего этого требовать от него. Просто надо понимать, что живя в живом мире он продолжает проходит свою школу в неживом. Однако его готовность «включиться» никуда не уходит. Ему только нужно отпустить хранителя, а сделать это он сможет только тогда, когда почувствует такого же мудрого и надежного человека, как его хранитель в живом мире с собой рядом. Когда поймёт, что нет ни прошлого, ни будущего. Есть только настоящее.

- Значит, к безумию склонны все умные люди?

- Ну, беспросветная тупость, я бы сказал тоже род безумия, причем небезвинная. От нее порой страдают даже больше те, кто имеет дело с её обладателем, чем он сам.

 

Глава 11.

Пока Валерий Сергеевич и его очаровательная спутница, заняв столик в самом углу зала, изучали меню, за накрытый для банкета длинный стол справа от них собирался народ. Гости гремели стульями, шуршали праздничными упаковками, громко приветствовали друг друга и знакомились, наперебой поздравляли юбиляра – грузного усатого мужчину в смешном клетчатом пиджаке. Истоцкий и Нона улыбаясь, переглянулись, выразив тем самым согласие с тем, что их уединение не обещает быть тихим и нетронутым.

- У людей торжество, ничего не поделаешь, - развёл руками профессор, - нужно было нам выбрать другой столик.

- Ничего-ничего. У них своя «свадьба», у нас своя. Не будем обращать внимания, - ласково улыбнулась Нона, осторожно дотронувшись своими тонкими пальчиками до запястья своего собеседника.

Этот жест ввёл бедного доктора в состояние ступора. Он уже не слышал, что заказывала Нона подошедшему официанту, а лишь молчаливо кивал головой в ответ на её обращения. В ушах стоял непонятный шум. Все голоса слились в какой-то единый звук, напоминающий жужжание пчелиного роя.

К счастью, предательское состояние навалилось ненадолго. Уже через какие-то пару минут «отпустило». Ещё некоторое время профессор пытался понять, где он и что с ним происходит. В следующее мгновение в его сознание закрался панический страх. «Сможет ли он контролировать свои дальнейшие действия? Сможет ли вообще вести себя, подобающе настоящему мужчине?»

На столик поставили графин с водкой и ведёрко с шампанским, отчего Истоцкому стало не по себе.

- Я, пожалуй, тоже выпью шампанского немного, сказал он, отослав официанта, чтобы самому открыть бутылку.

- А водку тогда кому же вы заказывали? – удивилась Нона.

- А пусть стоит. Что-то пока расхотелось, - внезапно осознав нелепость положения, будто оправдываясь, пролепетал Истоцкий. – Это я так, по привычке водку заказал. Знаете, когда с коллегами собираемся, то в основном её берём или на крайний случай коньяк. Вина никто у нас не пьёт. А вот сегодня мне хочется выпить с вами шампанского. В обществе такой милой леди просто непозволительно «набираться».

- О! Вы можете не беспокоиться об этом. Мне было лучше, если бы вы в моём присутствии чувствовали себя непринуждённо и спокойно. Так, как чувствуете себя тогда, когда отдыхаете с коллегами.

- Нет-нет, что вы, мне хотелось бы пообщаться с вами, будучи в трезвом уме, - рассмеялся Истоцкий, наливая в высокие бокалы шипучий напиток.

То, что контакт между ними состоялся, Валерий понял уже тогда, когда они вместе пригубили спиртное. Нона смотрела на него так, как смотрят на своих любимых героини киноновелл: выжидающе и томно.

Идиллию внезапно прервали крики ужаса за банкетным столом. Гости вскочили со стульев и сгрудились в одну кучу. Железное чутье доктора подсказывало, что кому-то нужно его помощь. Не дожидаясь приглашения, он вскочил и, успев только сбросить пиджак, кинулся в гущу людей. Быстро и настойчиво растолкав собравшихся, крича на ходу привычное «пропустите, я врач», Истоцкий оказался прямо над человеком в клетчатом пиджаке. Тот лежал в нелепой позе рядом с перевёрнутым стулом. Ситуация была критическая. Чтобы это понять, Валерию достаточно было кинуть один только взгляд. На лицо сердечный приступ. Правильно. Тут мало того, что лето, жара, так ещё волнения по поводу юбилея, взрыв эмоций, а дальше выпивка вот тебе и финал. Но прошло немного времени, а значит, шанс мог быть. Оценив обстановку, доктор, не медля, разорвал рубашку на груди несчастного и принялся оказывать ему помощь. Окончательно выдохшись, он ещё раз проверил пульс и, бережно опустив безжизненную руку, встал, наконец, с колен. Наступившую тишину разорвал дикий женский вопль…

Суета, шум и причитания сделали невозможным продолжение начатого вечера. Директор ресторана вышел к людям и публично извинился за доставленные неудобства. Бедняга! Он-то в чём виноват! Мало того, что после случившегося в заведении остались только самые стойкие, так ещё и проблемы, которые возникли в связи с оплатой, ему пришлось взять на себя. Как тут не пойти на уступки? Это дело чести.

Валерий и Нона были в числе тех, кто поспешил покинуть злосчастное место до того, пока труп вынесут санитары. Лицезреть подобное за ужином, это уж слишком!

 

«Есть контакт! »

Тусу при встрече старалась не касаться темы поминального дня, а Санюрик и не настаивал. Ведь теперь ему было понятно, насколько ей было тяжело в её ситуации. Тем более, что отношения между молодыми людьми в последнее время сложились дружеские. Они проводили много времени вместе. С этой маленькой девушкой ему было интересно всегда и везде. Она как солнышко, притягивала его к себе своим внутренним теплом. Санюрик даже словил себя на мысли, что день, когда он не увидел или не поговорил с Тусу, не складывался так, как ему хотелось. Однако душа просила больше, ей хотелось пылкой страсти, любви и приключений. Со своей юной подругой Санюрик общался на равных, посему в роли соблазнительницы она ему никак не виделась. А мужское начало в нём стремилось к противоположному, такому манящему, нежному, прелестному…

Вечером Санюрик пребывал в романтическом настроении. Насвистывая себе под нос песенку, молодой человек прогуливался в центральном парке. Вокруг было много красивых девушек, и он удивлялся, как раньше этого не замечал. Его внимание привлекла юная блондинка, которая стояла, прислонившись, к широкому стволу тополя и читала книгу. Она будто оторвалась от реальности и не видела и не слышала снующих туда-сюда радов. Присутствие Санюрика, притаившегося у дерева слева от неё, девушка тоже заметила не сразу.

- По-моему это очень скучно, читать стихи. Они навевают тоску. Гораздо интереснее то, что нас окружает, - Санюрик обворожительно улыбнулся, - разве природа нас создала не для наслаждения мгновениями любви?

Поначалу испугавшись внезапного появления юноши, красавица всё же очень быстро нашлась с ответом:

- Не всегда то, что нас окружает так же поэтично и мило. Я предпочла бы пребывать в мечтах, чем обманываться почём зря.

- Мне кажется…, - Санюрик походил на удава, гипнотизирующего свою жертву. Он ловко крутанулся и оказался прямо перед девушкой. Не отрывая пристального взгляда, юноша с обеих сторон опёрся на ствол дерева, будто не нарочно зажав незнакомку в тиски. – Так вот мне кажется, не стоит зря тратить время на мечты. Для этого есть озеро Грёз. Нужно жить, вдыхая воздух полной грудью и не о чём не жалеть.

Прелестная блондинка, минуту не отрываясь, смотрела своим ясными голубыми глазами на поклонника, после чего спокойно, но настойчиво, не отпуская из рук книги, с помощью локтей высвободилась из его искусственных объятий.

- Знаешь, я именно это и делаю. А вот ты как раз зря тратишь время на мечты.

Обескураженный Санюрик проводил взглядом спешно удаляющуюся девичью фигурку. «Я теряю хватку», тихо сказал он сам себе.

Но больше всего самолюбие Санюрика задело другое обстоятельство: тихо притаившись чуть в стороне, за всем происходящим наблюдала Тусу. Когда он её заметил, ничего не оставалось, как только подойти, чтобы не заработать репутацию «лоха».

- Ну что, опять не вышло? – не дожидаясь, пока приятель подойдёт, съязвила Тусу.

Санюрик смотрел на её лицо и видел в глазах обиду. Конечно же, она ревновала его! Иначе, на что и зачем ей обижаться? Мысль «действовать сейчас же» атаковала его разум мгновенно и бесповоротно. Ему просто жизненно важно было самоутвердиться. А это как раз тот случай, когда всё пройдёт как нельзя лучше. Он был уверен: на этот раз терпеть фиаско не придётся!

- Ты права! Нет, всё, я с этим закончил. Женщины говорят, что мужчины по сути своей охотники. Но это не про меня. С тобой-то я могу быть откровенным?

Тусу неуверенно кивнула, удивлённая, неожиданным поворотом событий.

 - Я не волк, а скорее стервятник, - продолжил Санюрик.  Мне больше по душе та добыча, которая покорна и доступна. Те, кто думает, что я буду мучиться, добиваясь взаимности, пусть «отдыхают». Но иногда мне кажется, что таких девушек не существует (сказав эти слова, Санюрик многозначительно посмотрел в сторону собеседницы). В последнее время мне ужасно одиноко.

Конечно же, это был намёк для Тусу. Он давал ей понять, что на самом деле «красотки» – это не его страсть. Что даже у такой простой несимпатичной рыжей девчонки гораздо больше шансов завладеть его сердцем. Надо сказать, он даже сам на мгновение поверил, что так оно и есть. Тусу «проглотила наживку». Она вдруг заметно успокоилась и как-то тихо и сочувственно произнесла.

- Да ладно, не переживай. Найдутся и такие.

- Ты думаешь? – Санюрик пронзительным взглядом окончательно обезоружил девушку.

Тусу густо покраснела и поспешила отвести глаза. Глядя себе под ноги, она, стараясь быть как можно более непринуждённой, ответила:

- Каждому из нас дано встретить свою половину. Я думаю, что если с тобой это до сих пор не произошло, то когда-нибудь наверняка произойдёт.

- Знаешь, если бы я тебя сейчас не встретил, то, наверное, очень расстроился бы, но ты меня успокоила. Спасибо тебе.

- Не за что. Мы же друзья. Значит, должны друг друга поддерживать.

Будто шутя, Санюрик накинул свою руку на маленькое плечико Тусу, и на мгновение  притиснул к себе, чтобы добавить своим словам ещё большую силу.

- Прогуляемся? – предложил он совсем растерявшейся от внимания девушке.

- Ну, если недолго. Я обещала Дигоре, что приду к ней поделиться впечатлениями о сегодняшнем дне.

- Вы с ней настолько сблизились? – Санюрик понимал, что даже в этом случае не должен положительно отзываться о мнимой сопернице ради достижения, желаемого эффекта.

- Ну, я же тебе уже говорила,  что наши с ней отношения доверительные только с одной стороны. С тех пор ничего не изменилось.

- Знаешь, я думаю, ты права. Я вообще никогда не доверял красивым женщинам. У них всегда на первом месте стоит только собственное я. Кроме того, чаще всего оказывается, что хорошие внешние данные часто предполагают частичное или полное отсутствие ума.

- Ну, ты к ней несправедлив, - как-то неуверенно стала на защиту своей хранительницы Тусу. – Дигора вовсе не глупа. Может быть, она наивна и проста. Она не допускает и мысли, что кто-то мог её раскусить и незаметно начать свою игру против её правил.

- Ну, тебе, наверное, виднее, - послушно согласился Санюрик. Его радовал тот факт, что Тусу хоть каким-то образом стала на защиту  Дигоры. Это означало, что он был достаточно убедителен и смог исключить или как минимум приглушить ненужную ревность.

- Ну, мне пора…, - тихо и смущённо начала прощаться девушка.

- А может ну её, эту Дигору! Пойдём-ка лучше искупнёмся в озере Грёз! – Санюрик широко улыбаясь, настойчиво потянул Тусу за руку в сторону водоёма.

- Нет, я не могу, в другой раз… Ты же понимаешь, мне сейчас никак нельзя подорвать доверие. А я ведь на многое рассчитываю….

- Тусу, ну скажи ей, что встретила меня, и я тебя уговорил…

- Нет, - девушка настойчиво и уже более уверенно высвободила свою руку. – Она должна думать, что я предана ей. Иначе нужная мне информация уплывёт  в неизвестном направлении.

 - Ну, как знаешь.… Тогда до завтра, - Санюрик притворился, что обиделся на отказ. – А ты говоришь, что есть такие женщины, с которыми легко договориться. Что ж, наверное, мне суждено провести остаток моих дней в одиночестве.

- Ну что ты такое говоришь?

Больше всего на свете Тусу сейчас хотелось бежать вслед за ним. Но уже почти в кармане лежал ключ к разгадке одной немыслимой тайны. И девушка понимала, что этим ключом она сможет открыть не одну дверь. В том числе и ту, что вела к сердцу Санюрика.

– Я уверена, что смогу тебя в этом разубедить, - тихим шёпотом поспешила она успокоить парня, ласково дотронувшись до его плеча. Но сейчас, мне, правда, нужно спешить. Спокойной ночи.

 

Глава 12.

Нона и Валерий Сергеевич вынуждены были выйти на свежий воздух, чтобы прогуляться по набережной.

- Вот живёт человек, живёт, решает свои проблемы, куда-то спешит, а тут: оп-па! И уже спешить никуда не надо…- дрожащим от волнения голосом произнесла Нона.

- Вы боитесь смерти?

- Я боюсь её непредсказуемости. Кто может знать наверняка, что с ним произойдёт завтра?

- Можно предугадать всё, что может произойти с тем или иным человеком, рассуждая по определённой логической цепочке.

- Никто не застрахован от подобных (Нона кивком головы показала на оставшийся позади ресторан) случайностей.

-  Нет ничего случайного, что не было бы преднамеренным.

- То есть вы считаете, что зная нечто, что следовало бы знать, этот несчастный мог избежать подобной участи?

- Конечно! Мы чересчур осторожны там, где нужна напористость, и чересчур самоуверенны там, где нужна осмотрительность. В этом наша беда. В том, что мы слышим ушами и смотрим глазами.

- А чем же надо? – Нона настороженно и внимательно всмотрелась в лицо Истоцкому.

Поймав её взгляд, он усмехнулся.

- Тем, что говорит и смотрит изнутри.

- Допустим, я прислушалась к своим внутренним ощущениям. Они мне говорят: Нона, сиди сегодня дома. С тобой может случиться беда, если ты пойдёшь гулять вечером. Как знать, что во мне говорит: голос разума или подсознательный страх?

- Нужно всё-таки учесть обстоятельства, которыми ты была окружена в последнее время. Они о многом могут рассказать и предупредить.

- Отлично! Что вы скажете о нашем пациенте? Он мог предугадать, что с ним в ближайшее время произойдёт подобное?

- Иного просто и быть не могло.

- Давайте-ка подробнее остановимся на этом, - Нона ловко запрыгнула на металлические ограждения и озорно стала качать ногами.

- Вот представьте, что тело человека – это машина, построенная по сложнейшей схеме. А душа – это пусковая кнопка. Они неотделимы друг от друга. Если ломается механизм – работа кнопки теряет свою значимость, если ломается кнопка – даже самый точный механизм невозможно привести в действие. То есть я хочу сказать, что тело наше нуждается в заботе. Но каким бы здоровым не было тело, его нездоровая душа не даст механизму под названием Человек работать исправно.

- Так, так. И какова же ваша роль в этой игре? И не перестарался ли тот, кто затеял этот мир, в случае с Валиком, например?

- Попробуем представить себя на месте нашего Создателя. Чтобы было понятнее, воспользуемся ещё раз представлением, что тело человека – это машина, душа – кнопка, приводящая её в действие. Так вот. Что видит Создатель? Машина в исправном состоянии, нужно только поменять кнопку. Но как быть? Ведь одно неотделимо от другого! Как же высвободить душу из тела, чтобы обновить её? Нужно остановить работу этого сложного механизма. К примеру, это будет авария, последствия которой позволят это сделать.

И вот пока Он меняет одно, другое нужно бережно хранить. А это уже моя задача.

Я просто жду, не тороплю события. Выполняю свою миссию, но ровно настолько,

насколько это допустимо. Чтобы обновлённой душе было куда вернуться и применить свой новый опыт, свои новые возможности. Чтобы ей не пришлось заново проходить нелёгкий путь от рождения до зрелости в другом, данном Создателем теле.

 

«Предвкушение»

Прощальное прикосновение девушки, неожиданно взволновало Санюрика. А трогательный взгляд обещал бурю эмоций. События вечера, приведшие к спонтанному и поспешному решению, порядком напрягли парня. Но какая-то необъяснимая тревога билась в груди. Не в силах уснуть, пребывая в странном беспокойстве, Санюрик долго смотрел в потолок. Еле слышным шёпотом молодой человек говорил с тишиной: «Что это? Сожаление? Стыд? Муки совести? Нет. Что-то другое. Ну, помоги ты мне, Вехоль! Ты же чувствуешь меня, ты же знаешь, что со мной!»

Правда то, что ответ приходит к тому, кто его действительно хочет знать. Хотел ли верить наш герой в то, что увидел? Судите сами. Внезапно, просветом на чёрном потолке выстроились в ряд четыре буквы ТУСУ.

Ну, конечно же! Это непонятная тревога была ничем иным как предвкушением любви! Неожиданное объяснение повергло Санюрика в смятение, но что может быть лучше этого благостного момента!

           

Глава 13.

- Вы когда-нибудь думаете о чём – то, кроме медицины? – Нона чувствовала себя некомпетентной в вопросах, которые обсуждал Истоцкий, что никак не позволяло ей держать верх над собеседником.  - И вообще можем мы поговорить на какие-то земные темы, не оборачиваясь на мнения философов?

- Вы только намекните, дитя моё, какие темы вам интересны и не сомневайтесь, всё лишнее мы опустим.

- Когда вы в последний раз были в кино?

- Я не бываю в кино по той простой причине, что мне доставляет удовольствие просмотр фильмов в домашней обстановке больше, чем в окружении чужих людей. Я стараюсь не упускать из виду новинки и просматриваю всё, что стоит посмотреть.

- И как же вы определяете, стоит или нет?

- Довольно банально. Просто начинаю смотреть, прокручиваю, если нужно вперёд, в поисках какого-то момента, который бы затронул…

- Ну, допустим, кино можно посмотреть и дома, а как же театр?

- Я не почитатель театрального искусства только потому, что не имею времени для  посещения театра.

- Скажите ещё, что ни разу там не были.

- Не хотел бы вас разочаровывать, но действительно не был.         

- Неужели вы думаете, что вот такая отрешённость от внешнего мира способствует вашему успеху?

- О каком успехе вы говорите?

- О том, который позволяет вам быть лучше других.

- Но я не лучше других.

- Ну конечно, я забыла о вашей скромности. А кстати скромность в наше время признали пороком сродни членовредительству.

- Да? Я не согласен с этим, но каждый имеет право на мнение. И потом, я вовсе не отрешён от мира. Напротив, я связан с ним чересчур крепко. Но каждый человек по-своему черпает энергию для своих свершений и выбирает для этого наиболее удобный для себя источник. Для кого-то это театр, для кого-то музыка, для кого-то уединение. Я люблю природу, и если мне удаётся высвободить какое-то время, непременно стараюсь побывать в лесу или у реки. Думаю, каждый должен заниматься тем, к чему лежит душа, иначе счастливым не станешь. Я стараюсь делать своё дело настолько хорошо, насколько это возможно. Это занимает большую часть отведённого мне времени, но и это делает меня счастливым. Признаюсь, иногда я сожалею, что пропускаю мимо себя так много интересных и достойных внимания событий. Как, например, какая-то оригинальная постановка спектакля или уникальная в своём роде художественная выставка. Ведь этим я лишаю себя возможности стать свидетелем проявления какого-то нового видения мира, лишаюсь некоего опыта, который мог бы мне пригодиться.

- И что, по-вашему, всегда нужно приносить что-то в жертву, чтобы просто хорошо справляться со своей работой?

- Это, я бы сказал, обязательное условие для того, кто хочет по-настоящему состояться в своей профессии.

- Интересно бы узнать ваше мнение насчёт того, чего же должны лишать себя, к примеру, актёры кино? – не без насмешки спросила Нона.

- Ну, начнём с того, что все они, без исключения лишают себя, прежде всего, покоя, нормального человеческого покоя. Затем идёт личная жизнь. Удаётся она у людей такой профессии не часто. Но истинную жертву приносят далеко не все её представители, а только избранные.

- И что это за жертва?

- Почему-то так сложилось, что люди боятся быть разоблаченными в своей двуликости. Хотя это нормальное, даже естественное состояние для них. Только тот актёр, который сможет признаться себе и всем вокруг в непостоянстве своей натуры, сможет быть неповторимым. Потому что он снимет с себя тяжесть лжи и притворства, отдастся во власть своей роли без страха и сомнений. Он в каждом персонаже будет играть себя, а не предложенного ему героя, независимо от того, хорош тот или плох. Вот в чём жертва. В том, что он будет настолько смел, что признает существование в себе и тёмной и светлой стороны, не боясь осуждения и досужих разговоров.

- Да разве это жертва? Быть достаточно умным, чтобы принять себя такого, какой ты есть, чтобы обрести равновесие…

- Вообще-то, это проявляет себя в последствиях. Но в чём-то вы правы. Ведь главное в данном случае идти выбранным путём до конца, не сомневаться. Но немногие способны нести в себе образ человека, которому нельзя доверять. Они хотят быть как все, начинают оправдываться и отвергать всё, сделанное ранее. Тогда и начинаются их мучения и страдания. Последующие роли неадекватны донельзя. Ведь в желании реабилитироваться, они напрочь забывают о своих принципах и просто перестают быть собой. Герои на экране теряют привлекательность, а нередко просто даже раздражают зрителя.  В итоге, единожды признанные гении, исчезают из виду так же внезапно, как и появились.

- Вы никак не можете обойтись без философских отступлений.

- Наверное, вы правы. Я привык детально размышлять…- Истоцкий замкнулся в себе и всю оставшуюся часть пути они прошли в молчании. Нона так и не решилась больше завести какую-то тему. Ей казалось, что она обидела своего спутника, но как загладить свою вину не знала.

- Может, зайдём ко мне, выпьем чаю? Я приготовлю свои фирменные бутерброды. А то ведь поужинать нам не удалось, - приветливо защебетала молодая женщина, когда они остановились у дверей её подъезда.

Профессор на мгновение даже лишился дара речи. Она приглашает его к себе! Значит ли это, что отношения между ними завязываются?

- Ну, так что, Валерий Сергеевич, - озорно продолжила Нона, и, видя, нерешительность пожилого мужчины настойчиво потянула его за руку, как ребёнок тянет родителя к прилавку с мороженным.

Смущённо улыбаясь, он поддался на провокацию.

 

«Любовь откладывается»

Наступившее утро принесло Санюрику горькое разочарование. Тусу не встретилась ему ни в саду, ни у фонтана, никто не видел её даже на озере Грёз. Теряясь в догадках, Санюрик вспоминал сказанное девушкой. Что она имела в виду, когда говорила о какой-то информации? Может, что-то случилось? Какой бы важной не была причина её отсутствия в этот день и в последующие семь дней, то было несравнимо с обманутыми надеждами несчастного парня.

Когда же, на восьмой день, Тусу всё-таки появилась, трудно было не заметить перемены, произошедшие в ней: блуждающая улыбка, отрешённый взгляд, небрежно уложенные волосы, неряшливый гардероб. Она сидела у фонтана, как ни в чём не бывало, казалось просто так. Но, когда Санюрик подошёл к ней, та оживилась, залепетала что-то бессвязное, глядя куда-то в одну точку перед собой:

- Ты не думай, я всё время о тебе думала, я всё помню, но мне нужно еще немного времени, еще совсем немножечко, - она прикусила губу и вдруг тихонько захныкала как маленькая девочка.

- Что с тобой? – Санюрик попытался обнять её за плечи, но та была слишком напряжена, чтобы ответить что-либо или даже поддаться на чьё-то сочувствие. – Ну, успокойся.

- Ты не подумай ничего, мне просто сейчас очень нелегко. Я ведь не только для себя стараюсь.

- Конечно, конечно, - спешно успокаивал её Санюрик, даже не пытаясь увидеть смысла в её словах. Но что-то в подруге его, несомненно, настораживало. Она явно была не в себе.

Их недолгий разговор закончился так же быстро и неожиданно как начался. Тусу вдруг резко вскочила, тревожно оглянулась по сторонам и всё так же, не глядя в глаза другу, пробормотала: «мне нужно идти, сегодня решающий день». Не дожидаясь, хоть какого-то ответа от Санюрика, она развернулась и быстрыми шагами направилась к своему дому.

Романтический настрой парня, который и без того заметно угас за прошедшую неделю, теперь вовсе исчез. Вместо него пришло знакомое чувство неуверенности. Что задумала эта рыжеволосая бунтарка, он не знал, но её вид производил сильное впечатление. Неужели ей действительно удалось найти доказательства своей теории? И всё здесь происходящее прикрыто завесой дурмана и лжи?

 

Глава 14.

Квартира Ноны существенно отличалась от жилища доктора. Здесь жизнь «била ключом».  Убранство гостиной кричало о жизнелюбии хозяйки. От обилия цвета у Истоцкого поначалу даже зарябило в глазах. Жёлтый и оранжевый, нежный салатовый и глубокий фиолетовый, пёстрые бабочки на стенах и белые облака на голубом потолке…комната «дышала и впитывала».

Сама Нона передвигалась по дому, как птичка перелетает с ветки на ветку. В одной руке она держала наполненный вином бокал, другой расставляла чайные принадлежности перед своим гостем. От выпивки Истоцкий отказался. Он опасался, что не сможет должным образом контролировать себя и свои инстинкты. Красавица же, быстро осушив один бокал, тут же наполнила его снова.

Бутерброды и чай, принесённые Ноной показались профессору просто божественно вкусными. Но, дожёвывая последний кусочек, доктор ощутил панический страх. А что дальше? Что ему делать теперь? От волнения у него даже прихватил живот, отчего несчастный мужчина почувствовал себя жалким и беспомощным. Раньше этого чувства ему не доводилось испытывать даже перед сложнейшими операциями.

- Хотите посмотреть мою спальню?

Неожиданное обращение Ноны повергло в смятение её гостя.

- Наверное, она очень красивая, - стараясь не выдавать волнения, ответил он, опустив глаза в пол.

- Она очень красивая, и кровать у меня большая и мягкая. Ну, пойдёмте, ну, давайте же!- подначивала Нона. Она была уже изрядно пьяна и вела себя уверенно и непринуждённо.

Чтобы не обидеть хозяйку отказом, Истоцкий поднялся и последовал за ней в спальню. Едва он успел войти, как молодица живо устроилась на гладких шёлковых подушках. Не оценить же утончённого изящества спальни было просто нельзя. Всё, до мельчайшей детали сияло цветом драгоценного металла. И шторы и лёгкий тюль, и огромное зеркало и грациозная статуэтка кошки у прикроватного коврика. Сама же Нона походила на богиню, прекрасную, чарующую, недосягаемую.

- Ну как? – вопрошающе взглянула она на  Истоцкого, заметив его оценивающий и одновременно заворожённый взгляд.

- Этот интерьер вам очень подходит.

- Может, вы присядете рядом со мной? Вам нужно непременно присесть, чтобы почувствовать, насколько комфортно спать в этой постели.

Как послушный школьник профессор снова подчинился. У него закружилась голова от нахлынувших ощущений. Он не мог даже мечтать об этом: такая королевская обстановка, девушка, притягательная краса которой просто сводит с ума, смотрит на него зовущим взглядом. Что с этим внезапным счастьем делать? Не слишком ли его много? Правда ли это всё или просто игра такая? Нона приподнялась на локте, чтобы подвинуться ближе к своему ошалевшему гостю.

- Можно я положу голову вам на колени? – кротко и невинно, как маленькая девочка спросила она.

Истоцкий почувствовал, как отчаянно заиграл его мечтающий разгрузиться от стресса кишечник. Колкая боль просто парализовала бедного мужчину. Не дав ответа, он вскочил, как ошпаренный.

- Простите, ради бога. Я вспомнил, это очень важно. Мне нужно наблюдать одного пациента сегодня ночью. Я обещал…меня просили помочь…заместить…Понимаете?

Истоцкий говорил сбивчиво и сумбурно, не задумываясь над смыслом сказанного. Да и это было сейчас не важно. Не мог же он прямо в этом доме справлять свои внезапно проснувшиеся потребности?

Не дождавшись, пока Нона что-либо ответит, доктор спешно покинул сначала спальню, а затем - квартиру. Уже оказавшись на улице, он почувствовал облегчение. Живот отпустило, спешить было уже некуда. Вздохнув, Валерий Истоцкий медленно побрёл по узеньким и уютным улочкам небольшого провинциального городка. Он часто ловил себя на мысли, что не скучает по Москве, и не понимал, почему кого-то этот город манит. Может оттого, что для них – это открытые возможности, а для него – как раз наоборот.

 

«Тусу нагнетает тучи на размеренную жизнь Санюрика»

Как бы там ни было, но Санюрик решил всё-таки сходить на урок, чтобы не вызвать подозрение у хранителя. Что-то подсказывало ему, что не нужно сейчас задавать Вехолю никаких лишних вопросов, в том числе и о Тусу. Вехоль же, заметил перемену в настроении подопечного, но не стал давить на него. Уж очень учителя радовали успехи, старание и любознательность юноши. Но буря надвигалась, она предвещала события, которым суждено было надолго остаться в памяти у обитателей неживого мира.

На следующее утро, не успев толком проснуться, Санюрик уже сидел на условном месте – у фонтана. Он знал, сегодня Тусу непременно придёт сюда, и она на многое откроет ему глаза.

Лишь только девушка появилась в поле зрения Санюрика, всё его тело будто налилось свинцом. Такой непреодолимой тяжестью давила на юношу эта ситуация. Он не был уверен, что поступает правильно, идя на поводу у своей безумной подруги, ровно, как и не было уверенности в том, что некто не использует его в своих целях.

- С новым утром! – в неожиданно громком приветствии Тусу напротив, чувствовалась уверенность и решимость.

- Здравствуй, - с настороженностью в голосе ответил парень, слегка обалдевший от резких перемен в поведении своей знакомой.

- Ну что, начнём о погоде или сразу по делу?

- Вчера ты мне дала понять, что близка к разгадке. Поэтому я и здесь.

Тусу несколько минут обдумывала что-то, с напряжением вглядываясь вдаль.

- Это неправда, что невозможно и опасно знать и помнить свои прошлые жизни в живом мире, - она с вызовом посмотрела на Санюрика.

- По-моему, глупо сомневаться в том, что говорит учитель. Зачем, по-твоему, ему врать?

- Как! Разве ты не понимаешь? Чтобы мы не смогли отказаться от той участи, которую нам выбрали.

- А с чего ты взяла, что кто-то захочет отказаться от своей участи? И причем тут прошлые жизни?

- Какой же ты наивный! Что же ты думаешь, что в живом мире тебя ждет дорожка, устеленная золотом? Уверена, что бед и неприятностей на пути каждого из нас подготовлено предостаточно. Иначе, зачем им нам здесь так долго держать?

- Ну и зачем?

- Затем, что слишком уж мы нагрешили, видимо, в прошлом своем. И знаешь, что это значит?

- Что?

- Это значит, что твое новое рождение – это сплошное наказание. Долгие и долгие  годы в живом мире ты будешь исправлять ошибки своей прошлой жизни.

Санюрик понимал, что в словах Тусу отчетливо просматривается смысл. Тусу же ликовала. Теперь она была уверена, что в лице своего друга она обрела союзника. Взбалмошная девчонка с нетерпением ждала, когда же он спросит ее о том, что она знает о тайне. Тайне, которая своим запретным смыслом будоражила ее душу, ее чувства. И надо сказать, долго ждать ей не пришлось.

- Постой, но ты сказала, что...

Внезапно Тусу закрыла ему рот ладошкой: - Молчи! Сюда идет Вехоль!

Санюрик встал, чтобы поприветствовать своего хранителя.

- О чем вы тут воркуете, голубки? – как всегда с ласковой улыбкой спросил учитель. Только теперь Санюрику казалось, что все это неискренне, нечестно: «Предатель! Лжец! Говорит, что хочет мне добра, а сам…»

Но нельзя было показать своего настроения, поэтому юноша поспешил загладить неловкое молчание.

- Тусу рассказывала, как здорово искупалась вчера в озере Грез.

- Да? – удивился Вехоль, с подозрением взглянув на девочку. А мне казалось, что вчера было ветрено, и погода для купания была неподходящая.

- Нет, что вы! – подключилась к разговору Тусу. - Вчера вечером ветра совсем не было, а когда солнце уже совсем село, вода в озере была как парное молоко, а какие чудесные сны мне снились после купания! В подтверждении своих слов она закатила глаза к небу, изображая удовольствие, которое она якобы получила.

– Может быть, я запамятовал и ветер к вечеру, в самом деле, утих, - неуверенно пробормотал Вехоль.

Он выглядел озабоченным. Было ясно, что слова Тусу не убедили его. Он изо всех сил хотел верить ей, но что-то в этой девочке его тревожило, настораживало.

«Надо поговорить с ее хранительницей, по-моему, она уделяет своей подопечной мало времени», подумал он про себя. Что-то незнакомое учителю сквозило и во взгляде Санюрика. «Какой-то он был неискренний, мальчик казался чересчур возбужденным».

- Что ж, я думаю, сегодня купание может доставить не меньшее удовольствие. Я как раз иду искупнуться. Не хотите ли со мной?

- Нет! – Тусу никак не хотелось именно сейчас отпускать от себя Санюрика и тем более находиться в обществе этого его Вехоля. Мы как раз собрались обсудить последние уроки. Правда, Санюрик?

Тот послушно закивал головой.

- Но это можно сделать и вечером, - возразил Вехоль, удивляясь неожиданному, внезапному рвению этих двоих к учебе, но, помолчав, добавил. – Впрочем, как хотите.

Учитель медленно повернулся и направился в сторону озера. Все вокруг благоухало: запах  зелени сливался с пьянящими ароматами цветов, а сама дорога к озеру представляла собой длинный зеленый коридор из декоративных кустарников. Прямо над головой кружили пестрые бабочки, отовсюду раздавалось веселое пение птиц. Но что-то не давало покоя мудрому Вехолю. У него перед глазами все время стояли растерянные лица Санюрика и Тусу.

 

Глава 15.

Окно профессора выходило в старый дворик. Вечерами здесь всегда было тихо и  безлюдно. Дом,  в котором он купил себе квартиру, был населён пожилыми  и престарелыми жильцами. В этом была определённая выгода. Во-первых, жильё обошлось ему дёшево, а во-вторых – местные жители не мешали ему жить своей обособленной жизнью. И до сих пор немолодому уже доктору было комфортно так существовать. Но теперь…Истоцкий не знал, радоваться ему или плакать по случившемуся. Да. Сегодня он явно «провалился с треском». «Но ведь можно ещё всё исправить, - думал он. - Нона умная девушка. Она обязательно его поймёт и простит». Около получаса Валерий вглядывался в тёмную пустоту окна, терзая себя сомнениями. Одно из них никак не отпускало. Оно закралось в голову ещё в тот момент, когда он констатировал смерть мужчины в клетчатом пиджаке. «А не был ли это знак? Знак того, что чувство, которому я позволил, наконец, войти в свою жизнь, не принесёт мне счастья, а напротив - погубит меня...»

 

«Санюрик и Тусу тайно проникают в комнату Провидения».

- Расскажи мне, что ты знаешь? – возбужденно заговорил Санюрик, как только Вехоль скрылся в зеленой чаще.

- Есть комната, через которую можно проникнуть к информации о прошлых наших жизнях. Я слышала, что такая информация туда постоянно поступает. Есть рады, которые в неком таинственном мертвом мире пишут книгу жизни – книгу настоящего, о нас значит. Там же можно узнать и о предстоящих рождениях.

У Санюрика перехватило дыхание.

- Откуда ты знаешь?

- Какой же ты наивный! Естественно такая комната должна быть. Откуда же, по-твоему, наши хранители берут темы для наших уроков?

- Они читают информацию по цвету нашей оболочки.

Тусу рассмеялась.

– И все? Они знают о нас все, абсолютно все! Многого они просто не могли прочесть по оболочке. Тусу многозначительно улыбнулась и наклонилась, чтобы поймать струйку фонтана, делая вид, что ей совершенно неинтересно продолжать эту тему. Но Санюрика было уже не остановить. Он не мог больше медлить не минуты. Не хотелось чувствовать себя обманутым, и не терпелось узнать все о своем прошлом и будущем.

- Тусу, ты же знаешь, мне очень нужно попасть в эту комнату.

- Ну, я не знаю, - Тусу продолжала свою игру и уже торжествовала «теперь-то он никуда не денется, он поможет мне туда попасть».

Санюрик не знал, что без  него Тусу не смогла бы, даже если бы очень-очень постаралась, осуществить свою затею. Для того, чтобы двери заветной комнаты открылись, нужен направленный поток энергии, причем не только женской, нужно два начала: мужское и женское. Уж что делать дальше Тусу знала, или считала, что знала.

Девушка предполагала, что если они попадутся, наказание будет ужасным, но теперь ей было спокойнее: как никак Санюрик разделит с ней эту участь. А с двоих и спрос меньше. Если разделить пополам, доля наказания сокращается вдвое.

- Тусу, миленькая, ну, пожалуйста, расскажи, как туда попасть, Санюрик уже не знал, как уговорить свою подружку доверить ей тайну тайн.

- Ну ладно, - Тусу перестала играть со струйкой воды и серьезно посмотрела на товарища:

- Ну, ты же понимаешь, что за это может быть?

- Откуда мне знать!

Тусу свирепо посмотрела в его сторону.

- Да ладно, не сердись, догадываюсь, что по головке не погладят. Но я нипочем не хочу рождаться и жить так и там, как мне укажут. Я должен знать, что меня ждет. Может, я предпочту остаться здесь навечно, чем мучиться в живом мире.

- Ну, смотри, - Тусу напустила на себя такой строгий вид, что в одно мгновенье даже напомнила Санюрику ее хранительницу.

Тусу встала и показала жестом: «иди за мной» и они направились в большой дом.

Санюрик не заходил в него с тех пор как попал в неживой мир. Выйдя за его стены, он перестал интересоваться назначением множества дверей, происхождением удивительного сада, и вообще всем, что в первые минуты пребывания в неживом мире вызвало у него бурю эмоций. Но Тусу почему-то не забыла…

Выйдя в холл, она сразу же повернула направо к уже знакомой Санюрику стеклянной лестнице. Он послушно следовал за ней. Поднимаясь по лестнице, молодые люди молчали. За прозрачностью стен и потолка можно было рассматривать плывущие облака и беззаботно парящих в них птиц. Поднявшись наверх, Тусу легко и непринуждённо, так, будто делала это уже не в первый раз, открыла огромную стеклянную дверь. Как уже было сказано, дверь была стеклянная, а значит прозрачная, и Санюрик готов был поклясться, что за ней ничего не было, но, тем не менее, уже в следующую минуту перед ними открылась узкая тропинка к удивительному саду. Как и тогда, когда Санюрик впервые ступил на эту землю, жизнь здесь была насыщенной. Всё так же летали птицы, беззаботно гуляли звери, и всё так же яростно благоухала растительность. Не дожидаясь, пока чары дивного сада вовлекут их в свой плен, Тусу подняла руки, соединив ладони. Не размыкая их, девушка причудливо выгнулась, чтобы дотронуться кончиками пальцев до своего живота. Стоя в этой странной позе, она произесла слова: «прими меня в себе как мельчайшую частицу тебя и оставь себе в залог!» Санюрик сразу вспомнил эти слова. Тогда, в первый раз их произносил Вехоль.

- Теперь ты сделай то же самое, - почти выкрикнула Тусу.

Санюрик поспешил исполнить, что было сказано. Запахи тут же утихли, рассеялись. По какому-то молчаливому согласию, молодые люди, взявшись за руки, поспешили от заветной двери-калитки.

- Что означают слова, что мы произнесли и этот странный жест? Не понимаю, как это вообще может быть связано с тем, что мы видим и чувствуем?

- Я могла бы тебе ответить просто: не знаю, просто повторила всё это за Дигорой. Но на самом деле я знаю, что к чему. Я знаю много, потому что любопытна. Так тебе нужен полный ответ?

- Конечно, нужен.

- Просто здесь всё не так как в нашем мире. Здесь мы, рады, как низшая каста после животных, птиц и растений. Они живее нас, понимаешь? Они существуют, а мы нет. А чтобы рады не могли причинить вред природе, против них поставлен барьер. Это такое своего рода заклятие. А жест и слова, которым сопровождается жест, означают и предполагают то, что если мною будет нанесён какой-то вред местной флоре и фауне, я буду должна принести себя в жертву, стать чем-то, что может быть полезным сему миру. Удобрением, например, ну или кормом для птиц. Ну, это в случае, если нарушу чем-либо эту гармонию. Понимаешь?

- Но я не понимаю, для чего все это, если прячется от человеческого глаза? Этого никто не видит.

- Можно сказать, что это образец того, как природный мир может выглядеть в действительности. Так говорит моя хранительница. Человек так отчаянно истребляет красоту на земле в своем живом мире, что когда-нибудь образ первозданной красоты просто сотрется из памяти людской. Поэтому хранители считают нужным сохранить это здесь, чтобы когда-нибудь вновь подарить это людям.

Теперь Санюрик понял, какой работой заняты хранители в свободное от занятий время. Сказанное девушкой почему-то заставило усомниться Санюрика в правильности своего поступка: ведь все-таки они делают людям добро, значит не такие плохие мысли у них в голове. Если всё так, могут ли они замышлять плохое против своих же подопечных? Ведь это их заботливыми руками созданы многочисленные цветники в саду, где так любят гулять они с Тусу, это их щедрыми душами согреваются здешние птицы, звери и насекомые. Каждую букашечку они стерегут как зеницу ока. Санюрику стало стыдно за то, что он задумал сделать.

- Может, ты хочешь вернуться?

Голос Тусу встряхнул юношу от его тяжелых мыслей. Она смотрела на него с вызовом и даже с некоторым презрением. – Угораздило меня с тобой связаться!

Недотепой в глазах своей отчаянной подруги оказаться было совсем неприятно.

Он громко и с обидой в голосе прокричал:

- Послушай, тебе надо, ты и возвращайся. Я думаю не об этом вовсе.

- А о чем же тогда?

- Не твое дело!

- Ну ладно, ладно, не обижайся.

Тусу осталась довольна полной капитуляцией товарища, и они двинулись дальше. Больше никто не проронил ни слова. А дальше был длинный белый коридор, стеклянная дверь и кажущееся ничего за ней перевоплотилось в огромное поле, будто освещенное лучами самых разнообразных цветов. Все они, искрясь, переливаясь сливались друг в друге образуя новые оттенки. Это зрелище будоражило и даже пугало своей необычностью.

- Что это?- Санюрик спросил, с трудом пытаясь скрыть предательскую дрожь в голосе.

- Это потоки энергии. Сейчас нам с тобой нужно слиться, - торжественно сообщила Тусу и взяла Санюрика за руку. Закрой глаза.

Прошло немало времени, пока они стояли вот так, взявшись за руки. Он чувствовал, как волны энергии обвивали его со всех сторон, чувствовал то тепло, то жуткий холод, то внезапную боль. Ему казалось, что-то металлическое и острое насквозь пронзает его и режет пополам. Санюрик уже начал думать, что не вынесет этого ощущения, как вдруг почувствовал мягкое и приятное тепло и все прекратилось.

- Теперь смотри, - услышал он голос Тусу и открыл глаза. Они стояли посреди белой комнаты. Белый пол, белый потолок. Белый или его нет вовсе?

 

Глава 16.

- Доброе утро, Валерий Сергеевич! – голос Ноны в трубке звенел как колокольчик. – Вы вчера так быстро покинули мой дом, что я не успела даже опомниться. Надеюсь, вы не в обиде на меня?

- Ну что вы, Ноночка. Я должен извиниться перед вами за свою такую безалаберность. Мне действительно нужно было бежать в больницу. А я совсем забыл.

- Ничего-ничего. Надеюсь, вы не опоздали к больному?

- Нет, всё в порядке. Я больше боялся, что подведу коллегу. Ведь обещал же…

- Ну ладно вам, Валерий Сергеевич. Можете не стараться. Я уже была сегодня в больнице. И знаете что?

- Что?

- Вас там не было со вчерашнего утра.

- Да что вы…вы ошиблись….вам не правильно сказали..

- Да перестаньте вы оправдываться! Я не сержусь. А звоню вам, потому что хочу успокоить, чтобы вы зря не переживали. Это может сказаться на потенции. Ну, всё, до встречи, доброго вам дня, Валерий Сергеевич.

Истоцкий чувствовал себя припогано. Ощущение своей неуклюжести мучило и не давало покоя. Вчерашнее поражение всё больше подталкивало его к мысли, что подобные попытки слиться с внешним миром мешают ему спокойно жить и работать. А значит, от них нужно отказаться. Отказаться от Ноны. Сможет ли он теперь это сделать? Сможет ли перестать думать о ней, мечтать оказаться рядом, чувствовать её запах, слышать её красивый бархатный голос?

 

«В которой Санюрик и Тусу узнают о своих прошлых и предстоящих рождениях».

- Что теперь? - Санюрик оглянулся вокруг. На первый взгляд здесь не было ничего, что могло бы хоть каким-то образом указать на прошлое или будущее присутствующих.  Однако Тусу вела себя абсолютно уверенно.

- Можешь считать, что ты находишься на страницах книги твоей жизни. Что тебе хочется почитать – решай сам. Смотри, как это делается. Тусу осторожно присела на корточки, приложила свои ладони к полу: «не по моей воле, а по воле, данной мне защитными силами, открываю страницу своего прошлого»

Внезапно, огромная белая стена замелькала как экран и постепенно, сначала еле заметно, а потом все четче и четче как на фотобумаге на нем стало проявляться изображение. Прямо перед собой Санюрик увидел женщину, окруженную людьми в белых халатах. Это на свет появилась Тусу.

- Здесь наврядли со мной произошло что-то значительное, а времени у нас мало, - засуетилась Тусу. Она встала и начала делать медленные обороты вокруг себя. Изображение как быстрая перемотка на видео забегало.

- Вот здесь, пожалуй, - Тусу остановилась, картинка замерла, а после того, как девушка снова дотронулась руками до пола, снова ожила. Перед ними стояла малышка лет пяти в нарядном платьице. Её называют ласково Иринка. Она поёт какую-то песенку. Пожилая леди аккомпанирует ей на рояле. Много мужчин во фраках и дам в изысканных вечерних нарядах. Среди них та же женщина.

- Вот моя мама, - улыбнулась Тусу.

Женщина выглядела уставшей, глаза ее запали, лицо имело землисто-серый оттенок.

– Пожалуй, дальше, - и Тусу сделала еще несколько оборотов.

Старенький, покосившийся домик. Тропинка, едва различимая за высокой сорной травой, разросшейся повсюду. На солнечном пятнышке у крыльца греется облезлый кот. Из дома выходит та же женщина – мама Иринки-Тусу. Она все так же красива, но выглядит очень плохо. Волосы ее седы, черные круги под глазами состарили ее молодое еще лицо до нельзя. Без того мрачную внешность дополняет старенькое выцветшее платье. У женщины в руках небольшой чемодан. Следом выходит девочка лет десяти. Это Тусу. Она в отличие от матери нарядно одета. Женщина провожает ее до калитки, где ждет представительный мужчина в белом костюме с тростью, чудь поодаль стоит шикарный старинный автомобиль. Женщина передает чемодан девочке и делает попытку ее обнять, но девочка брезгливо уворачивается от объятий, нехотя забирает из рук чемодан. В эту же минуту подбегает шофер, чтобы взять поклажу, но мужчина в белом выдергивает чемодан и резко передает обратно женщине. От неожиданности та роняет его, он раскрывается, и становятся видны заботливо уложенные детские наряды, сверху которых красивая фарфоровая кукла. Женщина поднимает куклу и протягивает мужчине, умоляющим взглядом просит взять хотя бы игрушку как память. Он берет, поворачивается к дочке и о чем-то спрашивает ее, показывая игрушку. Девочка озлобленно смотрит какое-то время то на куклу то на мать, потом подбегает, выхватывает куклу и бросаете в чемодан поверх одежек. На женщину жалко смотреть, на ее лице читается непоправимое горе, слезы застыли в глазах. Она начинает лихорадочно укладывать вещи в чемодан, старательно застегивает его, не поднимая лица. Видно, что она вот-вот разрыдается, подбородок нервно трясется, но она боится сделать это при дочери и ее отце.

Зато девочка заметно повеселела. Отмахнувшись от прощальных объятий матери, она скоренько забралась в машину и поторапливала отца.

Тот же виновато протягивает несчастной женщине несколько денежных купюр. Она некоторое время смотрит на деньги, потом ему в глаза, прижимая крепко к груди единственное, что осталось ей от дочери – её вещи. Затем, так и не взяв денег, как от проказы убегает в дом, громко рыдая, потому что уже больше не в силах сдерживать себя. Скорее раздраженный ее поступком, чем опечаленный, мужчина торопливо засовывает купюры в карман пиджака и спешит к машине. Шофер услужливо открывает перед ним дверцу.

Снова пауза. Санюрик взглянул на Тусу. Но теперь в ее глазах светился лихорадочный блеск. Она беспокоилась и желала знать, что же будет дальше. Поворот, другой.

Она, девушка шестнадцати лет в большой овальной комнате, окруженная друзьями. Входит отец. Вид у него мрачный. Он просит ее отлучиться с ним по важному делу. Она с недовольным видом уходит, извиняясь перед друзьями.

Отец протягивает ей письмо. В нем сообщается о смерти матери, о том, что она была сражена тяжёлой болезнью и последние пять лет вообще не вставала с постели. Умерла от голода, поскольку некому было подать еды. Соседка, которая безвозмездно ухаживала за ней последние годы, сама умерла. А написала письмо хозяйка дома, которая пустила жить женщину когда-то, пожалев ее. Сама она долго жила за границей и вот, возвратившись на родину, узнала о судьбе своей квартирантки, о чем сообщила немедленно.

Дочь, дочитав письмо, нетерпеливо выдержала паузу молчания, которую пытался создать отец. – Ну, теперь я могу идти?

Растерянный этой дерзостью он еще некоторое время в ужасе всматривался ей в глаза. Она протянула ему письмо.

- Хочешь, сохрани на память, только не надо изображать горе, я тебя умоляю. Мы все прекрасно знаем, что  эта женщина не заслуживает сочувствия.

- Эта женщина родила тебя! – хрипло выкрикнул отец.

- И потом опозорила. Разве она подумала, что скажут люди о дочери потаскушки!

- Замолчи! – крикнул отец и наотмашь ударил ее по лицу.

Юная красавица даже не успела опомниться, как отец упал перед ней на колени. – Прости, доченька, прости, это я во всем виноват. Я не должен был так с ней поступать. Она не виновата в том, что полюбила…

- Вот сначала разберись, кто прав тут, кто виноват, а потом лезь со своими нравоучениями.

Девушка ушла, хлопнув дверью. Отец стоял на коленях, закрыв лицо руками, и тихо шептал: «я во всем виноват, виноват…»

Иринка же, вернувшись к гостям на их вопрос, зачем звал отец, небрежно бросила: - Да, ерунда. Ничего важного.

Санюрик боялся взглянуть в сторону Тусу. Даже ему, стороннему наблюдателю, было больно видеть подобное. Девушка на мгновенье замерла. Глаза её были наполнены слезами и походили на две большие изумрудины.

- Может, не будем больше смотреть? – предложил Санюрик.

- Нет, будем, обязательно будем. Я должна всё узнать. До конца.

История следующих, недолгих лет жизни девушки была следующей.

Отец очень раскаивался в своем поступке в отношении жены, сокрушался по поводу воспитания дочери, и, не выдержав бремени вины, умер от очередного сердечного приступа. Всё свое состояние перед смертью поздно покаявшийся грешник завещал сиротскому приюту. А его дочери предстояло познать все муки нищеты и одиночества. Привилегированное общество от неё отвернулось, ушли друзья. Она осталась без средств к существованию. Не привыкшая к труду, чтобы хоть как-то прокормиться, она была вынуждена пойти торговать своим телом. Когда же душевные силы её иссякли, и она уже была на грани самоубийства, судьба свершилась сама. Несчастную зарезал похотливый клиент, которому она посмела отказать в услуге.

- Теперь ты, - не поднимая головы, тихо произнесла Тусу, когда на импровизированном экране мелькнула последняя картинка и изображение исчезло. Перед ними снова была белая стена.

– А будущее? Ты же говорила, что можно узнать будущее.

- Нет необходимости. Всё и так ясно. Давай, поспеши. Опасно здесь долго оставаться.

Санюрик присел на корточки и повторил всё, что перед ним проделывала Тусу.

Белая стена открыла взору грязную узенькую улочку.

Льет дождь, чьи-то ноги в огромных сапогах, тяжело ступают, мешают грязь. Человек виден только со спины. Это высокий, грузный мужчина в грубой одежде. Он останавливается, наклоняется и, подняв одной рукой крышку мусорного бака, другой бросает туда какой-то свёрток. Всё. И уходит. Теперь Санюрику и Тусу видно его лицо. Оно неприятное, всё в оспинах и прыщах. Но мужчина почти сразу выпадает из поля зрения. Внимание теперь сосредоточено на мусорном баке, из которого вдруг раздаётся плач ребёнка.

- Поздравляю, - с горечью в голосе произнесла Тусу. – Похоже, это ты.

- Но кто мои отец и мать? Хотя бы мать. Она ведь родила меня.

- Думаю, матери уже нет в живых. Судя по всему, она умерла при родах. А этот человек решил, что и ты тоже не жилец. По-моему имеет смысл прокрутить события дальше.

Санюрик сделал несколько поворотов.

Мальчик лет пяти бежит по зелёной лужайке. Он счастлив, смеётся. Подбегает к большому красивому дому. На крыльце стоит женщина. Она уже немолода, но красива и статна. С любовью она раскрывает свои объятия, чтобы приласкать шаловливого мальчугана. Новая мама называет его красивым мужественным именем Артур.

- Тебе повезло не только выжить. У тебя была семья, любящая мать.

Ещё поворот, ещё один, и ещё.

Юноша кричит и ругается. Он пьян, еле держится на ногах. В руках всё ещё держит бокал со спиртным, из которого поминутно отхлёбывает. В постели лежит женщина, она видимо, больна и не может подняться. В её чертах с трудом угадывается приёмная мать Санюрика. Обстановка, окружающая их, убогая. Куда делся тот красивый, ухоженный дом?

 Сын, которого, она окружила вниманием, любовью и заботой прокутил всё состояние, влез в долги, которые был уже не в состоянии выплатить. Продавать и закладывать было уже нечего. Больная и измождённая женщина рассказала юноше о том, как его нашли в мусорном баке бедные люди и принесли ей, в надежде, что хорошие условия жизни помогут малышу выкарабкаться. Ведь он был очень слаб. Знали эти люди и то, что женщина не так давно потеряла двоих своих детей и любимого мужа. Они умерли от заразной болезни, которую принёс в дом муж доктор. Несмотря на то, что бедной женщине пришлось ухаживать за всеми ими, болезнь по каким-то причинам пощадила её. А когда на пороге её дома появились двое мужчин с младенцем на руках, она решила, что такова её судьба. Трагическая история, рассказанная приёмной матерью, возымела обратный эффект. Вместо благодарности, вечно пьяный пасынок покинул дом, бросил её умирать одну. Долгие месяцы он скрывался от тех, кому был должен, но при этом влезал в новые долги и новые истории. Он жил тем, что, дождавшись ночи, грабил прохожих. Награбленное днём пропивал в каком-нибудь очередном кабаке, а ночью снова грабил. Иногда он делал перерывы, чтобы «зажечь» с какой-нибудь красоткой. И всё бы ничего, но две из них одинаково поразили обоих зрителей этой неписаной картины жизни.

Одна - красивая женщина, черноволосая, стройная, ухоженная как две капли воды похожая на Дигору. Здесь её звали Надей. Она не раз пыталась протянуть руку помощи молодому, красивому парню, но тот лишь пользовался её добротой и теплотой. В конечном счёте, она и сама была уже не рада тому, что связалась с ним. А нахальный юноша то в наглую приходил и просил денег, то взывал к жалости бедную молодую женщину, используя силу своего обаяния и её способность  к состраданию. Не раз Надежда, пользуясь, своими связями и деньгами помогала непутёвому поклоннику избежать тюрьмы.

Другая – юная рыжеволосая девушка, в которой оба наших героя узнали Тусу. Да, это была та самая Иринка.…Однажды согревшись в объятиях подвыпившего Артура, и выслушав его историю, она влюбилась в него. Их судьбы были в чем-то схожи, отчего девушка увидела в этой встрече нечто судьбоносное. Любовь к молодому человеку заставила Ирину изменить свою жизнь. Являясь одной из представительниц древнейшей профессии, она решила покончить с прошлым, несмотря ни на что. Девушка пришла к Артуру, чтобы просить его забрать её из места, в котором ей приходилось обитать. Ей больше некуда было идти. Но её избранник оказался слишком пьян, чтобы выслушать и поддержать подругу. Несколько дней она бродила по задворкам и боролась с желанием броситься с моста в реку. На третий день снова пришла к Артуру. Но и тогда он ничего не предпринял, чтобы освободить девушку от её тяжкой ноши. Вернувшись в притон после очередного свидания с любимым, девушка сделала несмелую попытку отказаться исполнять обязанности, за которые ей были предоставлены крыша над головой и нехитрая еда. Чем это всё закончилось, уже было известно из истории прошлой жизни Тусу. Какова же судьба Артура-Санюрика? Довольно банальна для этой истории. Его зарезали друзья- собутыльники во время очередной пьянки.

- Так вот откуда это ощущение, что мы давно знакомы, - прошептала угнетённая увиденным, Тусу.

- Наши хранители знали об этом. Но Дигора. Как объяснить её присутствие в моей судьбе? Впрочем, мне сейчас многое стало ясно. – Санюрик лихорадочно стучал пальцами о пол, всё еще продолжая сидеть в позе, которую занял при просмотре.

- Что?- Тусу оживилась. – Что тебе ясно?

- Я видел всех этих людей раньше. Ты даже не представляешь, где.

- Санюрик, ну не томи, говори скорее! – Тусу собрала свои маленькие ладошки в замок, и, не вставая, на коленках подползла ближе к юноше.

- Я видел их всех в поминальный день. Этот грузный мужичина – похоже, мой отец. Он говорил со мной из тюрьмы. Каким-то образом у него оказалась моя взрослая фотография. Он просил у меня прощения. Женщина, похожая на Дигору просила меня отпустить её. Ещё был парень. Он просил совета и подсказки. Это мой товарищ по несчастью, с которым я провёл последние годы моей жизни в скитаниях и бедствиях. Он такой же бедолага, как и я, сбившийся с пути. Но он ещё там, а я уже здесь…

- Ну что, ты всё еще хочешь увидеть своё будущее?

- Ну, хотя бы в общих чертах.

- Тогда давай, делай то же самое, только теперь открывай страницу будущего.

В этой новой жизни у Санюрика были родители, но кроме него в семье насчитывалось ещё шестеро полуголодных полуоборванных сестёр и братьев. Родители беспробудно пили, напрочь забывая в минуты своего веселья о детях. Здесь практиковались частые избиения пьяным отцом, бесконечные наказания за проступки, которых не было. Но одна из картин, которая предстала перед глазами нашей парочки, повергла их в шок. Маленький двухлетний братишка Санюрика стоял босыми ногами на снегу в одной тоненькой рубашечке. Он плакал и стучался, просил, чтобы его пустили назад. Но ему никто не открывал. Горе-родители выгнали его из дома за то, что тот без спросу взял со стола кусок колбасы. Братья и сёстры в испуге прижавшись друг у другу, сидели в углу, из которого им было запрещено выходить под страхом того же наказания. Страх жгучего холода пугал больше чем кричащий о еде желудок. Что было дальше Санюрик и Тусу решили не смотреть. Всё было и так ясно. Новая жизнь представлялась сущим кошмаром и не сулила радости.

Назад они возвращались молча. Не потому что им не было что сказать друг другу, а потому что тяжесть от увиденного мешала говорить, потому что горечь сдавила горло.

 

Глава 13.

После пятиминутки Истоцкий и его коллеги Вадим Антонович Амонин и Михаил Михайлович Свойский решили ещё до обхода выйти в больничный дворик подышать свежим воздухом, перевести дух, поделиться соображениями. Было ещё только полдевятого, не такое уж раннее, но всё-таки утро. А солнце уже жарило как в полдень.

- Что же будет днём? – взглянув в небо, завёл разговор о погоде Вадим Антонович.

- Скорее всего, к обеду пойдёт дождь, - предположил Истоцкий.

- Ох! Не люблю я эти жаркие денёчки. Сколько себя помню, вечно какие-то осложнения начинаются. У одного перитонит, у другого давление, у третьего – сердце, - уныло констатировал Михаил и закурил.            

- Ты когда бросишь? Не у тебя ли в подопечных больной с прокуренными лёгкими? – шутя, заметил Истоцкий.

- Вот чем дальше, тем больше понимаю, что, наверное, не брошу никогда. Если брошу, то спирт глотать начну или ещё хуже, на наркоту подсяду. У меня организм такой, не выносит стрессов, сразу начинает давать сбои. Вот я и вынужден прибегать к искусственным стимуляторам.

- Стимул нужно в другом искать, - беззаботно посмеиваясь, включился в разговор Вадим Антонович. - В женщинах красивых, например.

Говоря последнюю фразу, Амонин явно кого-то конкретно имел в виду. Очень скоро стало ясно о ком идёт речь.

Истоцкий посмотрел в сторону, куда повернули свои головы его собеседники. Зрелище было достойно внимания. Из шикарного чёрного авто выходила сногсшибательная красавица. Чёрные длинные волосы, затянутые в хвост, нежной волной обрамляли безупречные формы. Донельзя короткое платье лишь слегка прикрывало её красивую попку, оставляя любопытному взору нижнюю часть этой аппетитной части туловища. Мало того, платье было сшито из тончайшей ткани цвета белого металла. При желании можно было рассмотреть каждую деталь совершенного женского тела. Но даже невооружённым глазом нетрудно было обнаружить отсутствие бюстгальтера и наличие трусиков, с трудом справляющихся со своим предназначением. Выйти из машины девушке помогал не менее интересный представитель мужского пола. Такие экземпляры можно встретить разве что в столичных стрипклубах. Красоту его тела оценили даже мужчины, стоящие рядом с Истоцким.

 - Это сколько нужно работать над собой, чтобы придти к такому результату! – восхищённо прокомментировал Михаил.

- Ну не в каждом красивом теле здоровый дух, - с сарказмом намекнул на возможную мужскую немощь, Амонин.

- Ой, ну ладно. Брось ты эту зависть.

- Причём тут зависть?  Что ты думаешь, вся эта красота – полезная мышечная масса? Я тебе потом расскажу, что эти мальчики кушают и колют, чтобы так себя преобразить.

Два хирурга напоминали собой юношей в подростковый период. Они спорили так бурно, будто от этого зависела их состоятельность. Не до разговоров было только Истоцкому. Ведь очаровательной спутницей крутого качка был ни кто иной, как Нона.

И она направлялась прямо в их сторону.

- Здравствуйте все! – осветила своей лучезарной улыбкой кучку мужчин прекрасная дева.

- Здравствуй, наше солнышко! – «засияли» коллеги Истоцкого.

- А вы, Валерий Сергеевич мне не ответите? – с вызовом продолжила красавица.

Доктор смутился от этого подчёркнутого внимания к себе, отчего даже покраснел.

- Здравствуйте, Нона. Вы потрясающе сегодня выглядите. Но я не думаю, что больница, вроде нашей – место для демонстрации своих прелестей, также как миссия, которая привела вас сюда – не то действие, которое должно сопровождаться подобными экспериментами в переодевании.

- Ну, брось ты, Сергеевич. Что ты, в самом деле, брюзжишь как старец. Наоборот, пациенты как увидят эту красоту, так сразу и поправляться начнут, - пошутил Амонин.

- Да ладно, Вадим Антонович. Спасибо за доброе слово, но я на самом деле даже не собиралась заходить внутрь. Просто ехала мимо, увидела вас и решила выйти поприветствовать, а заодно поинтересоваться состоянием моего «подшефного» пациента.

У меня сегодня другие планы. Мы с Пашей….Да, кстати, познакомьтесь, это Павел, мой милый друг - загадочно улыбнулась Нона, по-родственному прислонившись к красивому телу своего спутника.

Все, включая Истоцкого, пожали руку сияющему «апполону».

- Так вот, мы с Пашей, - продолжила Нона, - решили сегодня весь день провести вместе. В последнее время это так редко удаётся.

- Вы чудесная пара. Думаю, вам нужно подумать о том, как провести вместе всю жизнь, - льстиво высказался Амонин.

- Ой, спасибо, Вадим Антонович, - притворно смутилась девушка, - мы обязательно подумаем над этим. Правда? – обратилась она к своему крепкому другу.

- Что касается меня, то я ничего не имею против, дело за твоим решением, - красавец богатырь обнял свою спутницу как собственность, и тесно прижав к себе, поцеловал в губы.

Эта сцена походила на шоу, разыгранное на показ. Но для чего? Зачем? Истоцкий был обозлён и обижен, хоть и понимал, что всё произошедшее – только фарс.

- Да, кстати, что касается Валика, то он пока без изменений, - крикнул вслед удаляющейся парочке, доктор. – Вы ведь это хотели узнать?

Вместо ответа Нона, обернувшись, сверкнула ядовитым взглядом. Она не любила чувствовать себя проигравшей. Никто этого не любит.

 

 «Разлука»

Тусу и Санюрик втайне, конечно же, надеялись, что остались незамеченными, но смутная тревога не оставляла их всю дорогу.

Оказавшись в овальном зале, они, уже, было собрались распрощаться и разойтись по своим боксам, но тут одна из дверей отворилась и оттуда вышла Дигора. «Если что, мы искали Вехоля» быстро шепнул Санюрик на ухо Тусу. Но Дигора ни о чем не спросила. Она подошла к ним. В ее глазах был …страх. Хранительница смотрела на них и не могла вымолвить ни слова. Под этим взглядом все мысли о какой-либо лжи улетучились сами собой. Пойдемте со мной, - позвала безапелляционным тоном Дигора. Она завела их в комнату излучения и поставила к стене обоих, чтобы отснять цвет информационных оболочек. Взгляд ее стал еще более жестким. И вместе с этим было, похоже, что она очень растеряна. «Оставайтесь здесь и ждите меня», - помолчав, дрожащим голосом сказала хранительница и выскользнула за дверь. Санюрик и Тусу переглянулись. То, что они увидели на вновь созданных полотнах, шокировало и их. Изображение представляло собой две угольно-черные тучи.

- Значит, Дигора обо всем догадалась и теперь все расскажет Вехолю, -  испуганно зашептал Санюрик. - Что же теперь будет?

- Надо что-то делать. Помни, они не позволят нам выбрать другую судьбу! – сгущала краски Тусу.

- Что же мы теперь можем сделать? Бежать нам некуда.

- Я знаю только один выход, - суетливо защебетала Тусу. Нам нельзя их дожидаться. Скорее! Бежим в Солнечный зал. Сядем на первое облако и улетим. А уж там, на земле, сами выберем, у кого родиться.

В следующую минуту они уже бежали по странному тоннелю в направлении солнечной комнаты. Санюрик понятия не имел, о чём говорила девушка. Ему не было ничего известно ни о каком Солнечном зале, ни облаке, на котором можно улететь, но теперь он полностью полагался на свою находчивую подругу. У него не осталось сомнений на её счёт. Добравшись до места, Санюрик и Тусу притаились за огромной колонной и стали наблюдать за происходящим. Комната, а точнее огромный зал был набит людьми и хранителями. Все они будто слились в одно большое пятно, потому что их оболочки сверкали золотом

- Ну и как ты предлагаешь нам остаться незамеченными? - тревожно оглядываясь, зашептал Санюрик. В этом зале наши угольные оболочки сразу становятся заметными. Ничего не выйдет. Зря мы ушли из комнаты излучения. Если нас здесь найдут, будет еще хуже.

- Посмотри лучше на хранителей. Они ведь тоже в золотом. А с ними этого не может быть. А что это значит?

- Тусу, не томи, я понятия не имею ни о чём, что здесь происходит?

- Они в защитных плащах. И нам нужно достать такие же.

- Легко сказать, достать. Они ведь хранители. Для них все двери открыты…

- Положись на меня. Тусу схватила Санюрика за руку и потащила за собой. Они как две черные тени бежали по коридору, пока не остановились у таблички «комната резервной энергии». Тусу решительно толкнула дверь. Откуда-то из глубины раздался скрипучий голос «Пароль» Тусу села на корточки, обхватила голову руками и произнесла
»Храню как броню». Стена открылась и Тусу сделала шаг вперед. Стена тут же закрылась за ней. Через минуту Она снова открылась и Тусу появилась в сияющем золотом одеянии, ниспадающем до пят.

- Теперь ты делай то же самое, - поторопила она Санюрика. Когда наденешь плащ, скажешь «хранить, чтобы жить».

- А голову обязательно руками обхватывать?

- Обязательно.

- Зачем?

- Ну, чтобы не передалась информация о тебе.

- Откуда ты все это знаешь, это все и пароль?

- Женщины любопытны, - лукаво усмехнулась Тусу.

Собравшиеся в зале уже прочитали посвящение, но дерзкие беглецы ничего не знали об этой процедуре. Впрочем, и это не помогло бы им. Но, может быть, услышав то, что там произносилось, они бы не сделали того, что задумали, избавив себя тем самым от бед и несчастий, которые навлекли на себя сами.

Шальная парочка присоединилась к «золотой» толпе, когда уже происходила посадка на облако.

Представительниц женского пола пригласили к выходу. Тусу крепко сжала руку Санюрика, блеснув влажными от волнения глазами из-под широкого золотого капюшона плаща: - Может быть, увидимся, не прощаюсь. – И поспешила слиться с толпой. Когда все были в сборе, по сигналу Ританга огромная стена будто растворилась, открыв вниманию пронзительно белое пространство. В него, будто в неизведанную пустоту стали проходить рады женского пола. При полной тишине, без лишней суеты, размеренно и спокойно происходило это действо. Санюрик замер, наблюдая это таинственное зрелище. Он даже не заметил, как поток прекратился, и отсутствующая стена вновь возникла перед глазами.

 

Глава 14.

- К вам можно? – прикрывая за собой дверь кабинета, поинтересовалась Нона.

- Входите, – коротко ответил Истоцкий, не отрываясь от своей бумажной работы.

- А сегодня я в надлежащем виде? Взгляните, пожалуйста.

- Вполне, - спокойно ответил доктор, оценивающе взглянув на молодую женщину из-под очков.

Но короткого ответа Ноне было недостаточно. Она шла в наступление, хоть профессор ещё не успел этого понять.

- Ну, спасибо. А вообще, если вы заметили, вашим коллегам понравилось то, как я вчера выглядела.

- Мне тоже понравилось, если вы заметили. Ещё бы! Вы ведь выставили напоказ все ваши видимые и не очень видимые достоинства. И потом этот ваш ухажёр… просто полная идиллия. Вы действительно друг другу подходите.

- Вы, в самом деле, так считаете? – притворно прошептала Нона, усаживаясь на стол прямо перед доктором.

- Могу я узнать, что вы сейчас делаете? – смущённый Истоцкий даже не сделал попытки убрать из-под зада красавицы важнейшие отчётные документы.

- Как? Разве непонятно? Соблазняю вас. – Нона смело взяла руку профессора, и, вытащив из его плотно сжатых пальцев ручку, прижала ладонью к своей красивой ноге.

- Кто-нибудь может войти…- не поднимая глаз от точёной гладкой ножки, хриплым голосом выдавил из себя мужчина.

- Вас смущает только это? Если так, то я закрою дверь на ключ, - тихим и таинственным шёпотом продолжила Нона.

Истоцкий не знал, что ответить. Такая откровенная близость милой его сердцу женщины его обескураживала.

- Молчание – знак согласия, - уверенным тоном сказала она, встала и направилась к двери.

Когда же щёлкнул замок, профессор неожиданно «включился». То ли обида вчерашнего дня напомнила о себе, то ли страх предполагаемых неведомых ощущений снова сковал его разум.

- Я, наверное, не слишком молод и не так хорош, как этот ваш «аполлон», а потому не так смел, как бы вам этого хотелось.

- Ну что вы, ваша застенчивость так подкупает…, - интимным шёпотом проговорила Нона, приближаясь к столу, из-за которого так и не встал доктор, - а может, всё-таки, мы перейдем на диван? Он такой большой и удобный.

Истоцкий резко выдернул свою руку из горячей ладошки молодой женщины.

- Я не понимаю вас, моя хорошая. Что вы от меня, всё-таки хотите? Я же уже сказал, что я не могу быть таким, каким вы меня себе представили. Меня учили уважать женщин, но в данном случае, я даже не знаю, надо ли вам это?

- Ну что же вы такой закомплексованный? Времена чисто платонических отношений канули в лету. И правильно. Разве это не вредно для здоровья мужчины желать и не получать? Вы же доктор, должны знать это.

- Я способен себя сдерживать в животных инстинктах. И хочу вам дать понять, что чистота отношений для меня стоит на первом месте.

- То есть вы считаете, что наши отношения станут грязными, если вы меня возьмёте на этом диване?

- Того, о чём вы говорите, я даже представить не могу. Я слишком хорошо к вам отношусь, чтобы вот так бездумно набросится на ваше тело.

- А вы набросьтесь, и увидите, что это не так уж плохо, - продолжала настаивать Нона, усевшись на диван и с вызовом раздвинув ноги.

- Ничего не получится. Для меня это не так привычно как для вас, - то ли с раздражением, то ли с горечью почти выкрикнул Истоцкий, стараясь не смотреть в сторону своей собеседницы.

- Вы считаете меня развратной? – в голосе женщины прослушивались нотки гнева.

- А кто на моём месте, считал бы иначе? Вчера вы раздвигали ноги на заднем сидении авто молодого красавчика, а сегодня на моём диване. Как я могу знать, что взбредёт вам в голову завтра?  И я должен считать это нормальным?

- Ну, во-первых, я не раздвигала ноги на заднем сидении, если вам угодно это знать. Вы не хуже меня понимаете, что между мной и тем смазливым полудурком ничего не было. Я просто хотела вызвать вашу ревность. Видимо, перестаралась. Но теперь, когда я вам призналась, вы успокоились? Идите ко мне.

- Вы сладкий кусочек, моя милая, но мне в моём возрасте нельзя много сладкого. Я опасаюсь за последствия.

- Так. Ну, хватит. – Нона встала с дивана и поправила платье. – Надоело мне с вами возиться. Вы сами разберитесь, что вам надо. И только не надо мне говорить о моей ветрености. Дело не во мне. И вы это прекрасно понимаете. Я хотела вам помочь. Вижу же, что живёте как рак-отшельник. Сидите в своей заводи и света белого видеть не хотите. Сковали себя своими старческими принципами и считаете, что имеете право кого-то осуждать? Вы-то конечно святой! Ну и оставайтесь ни с чем! Всё я прекрасно понимаю. У вас женщины не было никогда. Вы просто боитесь неведомого. Ну и чёрт с вами! Так и загнётесь, не узнав, что такое страсть земная!

Нона вышла из себя. Она то кричала, то переходила к зловещему шёпоту. Ей нужно было выплеснуть все эмоции, и она это делала это на совесть.

Истоцкий уже сожалел обо всём сказанном. Он ненавидел себя за свою нерешительность, корил за неумение обращаться с женщинами. Ему хотелось всё вернуть назад, но в данный момент это не представлялось возможным.

- А я ведь, чуть не влюбилась в вас, - продолжала разгорячённая Нона. -  Готова была закрыть глаза на вашу неуклюжесть и материальную несостоятельность. Мне теперь даже подумать страшно об этом. Это же какой надо быть дурой, чтобы запасть на старого маразматика, вроде вас. Ходячая энциклопедия, лишённая всяких проявлений чувств. Да вам же все обзавидовались, когда поползли слухи о наших отношениях. И это, между прочим, сказалось на моей репутации. А вы мне говорите о своём уважении, указываете на мою аморальность.

- Нона, вы меня не правильно поняли. Я лишь пытался объяснить причину своего бездействия. – Истоцкий предчувствовал своё полное поражение, но ещё надеялся хоть как-то спасти положение. – Я…

- Да пошли вы!- резко прервала профессора Нона. И знаете, не думайте, что вы один такой умный и замечательный. Всё ещё надеетесь обмануть кого-то? Неужели вы и вправду верите, что никто не догадывается о том, что вы себе здесь позволяете? Я вам не преданный пёс, а дикая, необласканная кошка. Очень злое и мстительное животное, знаете ли. Поздравляю! Вы обрели в моём лице врага. Закончив свою речь этими словами, Нона как пуля вылетела из кабинета, оставив в напоминание о себе нежный аромат духов.

 

«Возвращение»

- Давай вернёмся, - тихий шёпот Вехоля заставил Санюрика вздрогнуть от неожиданности.

Встретившись взглядом со своим хранителем, юноша не увидел в его глазах злобы либо обиды. В них была решимость, смешанная с тревогой.

- Что мне будет?

- Ты бы лучше подумал над тем, что будет, если ты сейчас пойдёшь следом за Тусу.

Я не держу тебя, хотя должен. Подумай сейчас, хорошенько, действительно ли ты хочешь уйти в живой мир без хранителя?

Санюрик готов был заплакать от отчаянья. Когда бы сейчас рядом с ним была Тусу, он бы точно знал, что ему делать. Картины его прошлого и будущего мелькали у него перед глазами как один сплошной кошмар. Всё смешалось: обида и боль, страх и стыд.

Ританг снова ударил в гонг и пригласил к выходу представителей мужского рода. Санюрик снова с немым вопросом взглянул в глаза хранителю. Юноша ждал от своего учителя какого-то решающего, убедительного слова.

-  Ты усложнил свою задачу, но я знаю решение. Поверь. Оно есть.

Санюрик снова почувствовал желание открыть свою слабость перед учителем, отдаться  во власть его мудрости, подчиниться его силе. Но что-то не отпускало его. Юноша так и продолжал стоять скованный нерешительностью.

Вехоль, выждав ещё несколько секунд, резко развернулся и, не оборачиваясь, пошёл прочь из Солнечного зала. Оставив выбор за Санюриком, хранитель  рисковал всем. Но он также знал, что насильственное удержание не исправит положения, а напротив, подорвёт доверие. А пока, ступая по длинному пустому тоннелю, Вехоль слышал только глухие отзвуки своих шагов. Каждый шаг как удар молота больно бил по вискам.  Подойдя к концу тоннеля, хранитель остановился. Он чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. Минута, другая и всё его существо затрепетало от радостного облегчения. Там, на другом конце  послышался шум и звук чьего-то спешного передвижения. Через недолгое время Санюрик уже стоял за спиной у учителя.

 

Глава 15.

Истоцкого вызывали в институт. Впрочем, как и всю бригаду врачей и сестёр, присланных с целью передачи опыта. Было принято решение раз в неделю отправлять пару-тройку специалистов с целью осуществления контроля за новым оборудованием и правильностью ведения послеоперационного периода. За время пребывания работников института нейрохирургии в небольшой провинциальной больнице, кроме Валентина поступило еще двое пациентов с подобными травмами. Им довольно успешно была оказана помощь, и они уже быстро шли на поправку. Положение же Валика оставалось стабильным. Как и месяц назад, он всё ещё находился в состоянии сопора. Каждый день профессор лично досматривал его, не переставая верить в  полное выздоровление своего подопечного. Но не все были так уверены…

- Вы должны забрать Валика с собой. – Нона вошла в ординаторскую, когда Истоцкий был там один, и сразу уселась поудобнее, отчего стало ясно, что настроена она решительно. - Я узнавала: он транспортабелен и может перенести дорогу. В условиях вашего заведения его лучше обследуют. Может, да и найдётся объяснение его такому состоянию.

- Мне не нужно искать объяснения. Всё и так предельно ясно. Он будет здоров, но ему нужно время, - Истоцкий явно был рассержен из-за столь выраженного недоверия к его доводам.

- Ему нужна ещё одна операция!

- С чего вы это взяли?

- Почему вы не удалили все гематомы, которые у него образовались после травмы?

- Откуда у вас такая информация?

- Вы же сами мне показывали изображение поражённых зон.

- Вы ничего не поняли.

- Конечно же, куда мне понять! Вы провели эксперимент на голове Валика, и теперь спокойно наблюдаете за тем, произойдёт ли чудо. Уверена, в институте вас за это по голове не погладят, если узнают…

Истоцкий тревожно взглянул Ноне в глаза. «Неужели она вправду способна на такое? Но как ей объяснить, что именно его метод работы – минимум вмешательства, до сих даёт такие положительные результаты? Сможет ли эта девушка понять, что если пациент перестанет получать созданный им лично, но никому неизвестный доселе препарат, он будет обречён? А ведь переезд подразумевает это. В условиях института профессор не сможет всегда находиться рядом с Валиком. А здесь он, по меньшей мере, может перепоручить это действо доверенным и преданным лицам».

- Случай с Валентином помог нам опробовать привезённую аппаратуру, на практике ознакомить персонал больницы с новыми условиями в их работе. Что тут говорить? Сколько тяжёлых случаев им пришлось наблюдать, опустив руки. Зная, что человеку можно было помочь, они не имели реальной возможности применить свои знания. А ведь местным докторам есть чем блеснуть. Кстати, во время операции мне ассистировала бригада специалистов этой больницы. Я остался очень доволен. Вообще, не устаю поражаться той доле ответственности, которую определили для себя эти люди. Парочку бы таких докторов и медицинских сестёр в наше учреждение да для обоюдного развития!

- Но вы не ответили на мой вопрос.

- Я уверен, что здесь Валик получит должный уход и всё необходимое для его теперешнего состояния. Возможности больницы теперь позволяют осуществлять контроль за такими больными.

- Почему вы не хотите мне помочь? Скажите прямо, сколько вы хотите?

- Не вы ли говорили мне о моей гениальности? Лучше бы вам поверить в чистоту моих помыслов, - Истоцкий снова не обиделся на прямое оскорбление.

- Ну что ж, вы вынуждаете меня действовать против вас. Я уверена, найдётся тот, кто мне поможет.

- Вы навредите этим Валику…

- Если бы вас заботила его дальнейшая судьба, вы бы не уехали вот так спокойно, оставив его здесь в таком беспомощном состоянии.

- Он остаётся под наблюдением доктора, которому я доверяю. Кроме того, я сам намерен скоро вернуться сюда.

-  Можете даже не сомневаться, я добьюсь, чтобы Валентин проходил дальнейшее лечение в вашем институте! – Нона развернулась, чтобы выйти из кабинета, громко хлопнув дверью. Она уже взялась за ручку, но рука Истоцкого настойчиво остановила следующий жест.

- Поверьте, это не дело принципа. Остановитесь. Вы же тоже врач. Нужно понимать, что действительно для пациента важнее в данный момент.

- И вы утверждаете, что я этого не понимаю! – Нона не хотела слышать своего собеседника. Его поучительный тон её раздражал. Она с остервенением дёрнула ручку двери, но профессор насильно заставил девушку повернуться к нему. Глядя ей в лицо, он серьёзно проговорил:

- Хорошо. Давайте поговорим начистоту. Только присядьте, пожалуйста. Не принуждайте меня удерживать вас силой.

Девушка послушно сделала, что ей сказал доктор.

Истоцкий открыл шкаф и достал оттуда свой саквояж. «Какой он, всё-таки смешной!» подумала про себя Нона. « На дворе двадцать первый век, а заслуженный доктор страны ходит с таким позорным чемоданчиком!» Совсем неожиданно, в смешном саквояже помимо всего прочего обнаружилась бутылка дорогого коньяка. Оттуда же, доктор достал два широких стакана и не спеша, разлил в них существенную часть содержимого бутылки.

- Не много ли? – усмехнулась Нона.

- Я думаю, что предстоящий разговор требует определённой доли смелости.

Нона взяла протянутый стакан и сделала несколько глотков. Доктор же, осушил свою посуду мгновенно. Сразу же начал говорить.

- Вы должны мне поверить. В этой больнице наиболее благоприятная обстановка для дальнейшего пребывания Валентина. Не сомневайтесь, для меня этот парень значит ничуть не меньше, чем для вас. Каждый мой пациент автоматически становиться мне родственником. Кем бы ни был человек, в судьбу которого мне суждено было вмешаться, он становиться частью меня. Я чувствую его, как себя, я открываю его для себя и вижу, как ему лучше.

- Мне показалось, вы что-то там говорили о разговоре начистоту. А сами продолжаете лить из пустого в порожнее.

- Хорошо. Перейдём к этой части….Знаете, что представляет собой наш институт?

- Серьёзное учреждение с таким же серьёзным оборудованием, с такими же серьёзными сотрудниками. Мне продолжать? Или вы мне будете говорить, что это не так? - девушка снова начала выходить из себя.

- Всё так, как вы говорите, за одним лишь дополнением. Наш институт – это консерва. Большая консерва с истёкшим сроком годности. Этот продукт не может быть полезен. Он съедобен и, несомненно, не даст умереть от голода. Но польза от него очень сомнительная.

- Что вы такое говорите? Неужели уровень института вы считаете ниже уровня этой обшарпаной больнички? Вы очень наивны, если думаете, что я поверю в этот бред!

- Почему вы не хотите меня понять? Здесь у Валика есть положительная атмосфера. Здесь на него не давят мысли о безысходности, не отнимается право на надежду. Там всё реально. До слёз правдиво и до боли, очевидно.

- Я не верю вам! Не верю ни одному вашему слову!

- Вы просто не были там, не видели воочию….. А в этой маленькой больничке у него есть шанс выкарабкаться. Здесь у него есть Ленка, понимаете?

- Какая ещё Ленка?

- Девчушка, рыженькая такая, маленькая. Разве вы не заметили? – Валерий Сергеевич заметно повеселел. - Она же тут каждый день вырисовывается. Придёт, сядет у его постели и сидит, держит за руку и что-то всё шепчет, шепчет…

От умиления из глаз нелюдимого доктора потекли осторожные слезинки.

- Любит она его! – продолжил.- Но такая несмелая, всё боится, что я ей запрещать буду. А спросить боится. Так я сёстрам сказал: пускайте её всегда, когда не попросит. Она для него как дополнительное лекарство.

Нона не поддерживала хвалебных восклицаний Истоцкого. А мысль о какой-то девице, которая, по его мнению, делает для Валика больше, чем она, задела за живое. Не желая того, профессор поставил точку на решении неудавшегося врача-нарколога.

- Этот разговор не стоил коньяка, - Нона тяжело выдохнула, вставая с удобного кожаного кресла. Вы меня не убедили. Впрочем, как и ваши размытые предположения о том, что нужно человеку, чтобы восстановиться после такой страшной аварии. Валику нужна ещё одна операция, и она будет сделана. Но делать её будете не вы, а другой, трезвомыслящий специалист. Она особо подчеркнула «трезвомыслящий»,  чтобы как можно больнее ранить несговорчивого врача.

Истоцкий не стал больше удерживать надменную молодую особу.  Нет. Не обида терзала его. А досада. Ведь же сделает, что говорит! Погубит парня и начатую работу.

 

«Простить себя»

- Я готов ответить на все твои вопросы. Ты получишь полную и исчерпывающую информацию о том, что тебе нужно знать,- Вехоль удобно расположился в большом белом кресле напротив такого же, но ядовито-жёлтого, в котором устроился Санюрик. Место для беседы Вехоль выбрал безлюдное, но довольно приятное. Это была огромная круглая комната со стенами насыщенного салатового цвета, полом цвета речного песка и бирюзовым потолком. Свет же в это помещение проникал через большие стеклянные вставки в потолке, выложенные узором в виде солнечных лучей. Из мебели в зале находились только разноцветные кресла, хаотично расставленные по всей его площади.

- Зачем вам информация о прежней моей жизни?  Не ты ли уверял меня, что все, даже самые заядлые грешники прощены? – тихо начал Санюрик.

- Если бы это было не так, то большинство радов отправлялись бы прямиком в тёмные коридоры глубокого неживого мира.

- Это ещё где?

- Это там, откуда уже не рождаются. Место для больных, заблудших и потерянных душ. Там они находят своё пристанище и не покидают его, ну скажем, пока не вылечатся. Кстати будет сказать, это ими считывается информация о нашем прошлом. В их обязанности входит донести в точности каждую мельчайшую подробность пребывания человека в живом мире.

- Но зачем это нужно? Разве не для того, чтобы назначить мне наказание в будущем рождении, сделать мою новую жизнь невыносимой?

- Разве не ты сам определил себе такую участь?

- Ну, ещё бы! После того, что я натворил в своём прошлом просто глупо рассчитывать на то, что в новой жизни меня ждёт дорога, устланная розами.

- Вот ты и сам ответил на своё вопрос.

- Я тысячу раз просил тебя, Вехоль. Не говори загадками. Мне не понятны твои умозаключения.

- Людям не дано помнить своих ошибок именно потому, что самое сложное – это простить себя. Ты не хотел принять блага неведения. Теперь же, после увиденного, ты презираешь своё начало, хочешь думать, что это не ты, а кто-то другой совершил эти поступки. Вместо того, чтобы принять и простить это в себе. Как видишь на самом деле проблема в тебе, а не в ком-то, кто якобы желает тебе зла. А что касается информации, то она как раз нужна нам для того, чтобы не дать тебе повторить свои ошибки.

- Каким это образом?

- Подготовить тебя к тому, с чем, возможно, придётся столкнуться. Правильно настроить и подсказать верное решение.

- Но я хочу сам решать. Я всё понял и знаю теперь что и когда делал неправильно. Дайте мне возможность начать новую жизнь с чистого листа!

- Рождение – это каждый раз начало нового пути для тебя. Тебе не будет дано помнить о своих прошлых ошибках, а напоминать тебе о том, что и кому ты должен, будут лишь обстоятельства. Прислушиваясь к ним, ты быстро избавишься от тяжёлой ноши за твоей спиной.

- Не проще ли оставить человеку для нового рождения память о прошлом опыте? И пусть он сам выбирает способ искупления.

- Этого нельзя делать. Чтобы в человеке не зародился страх жизни в самом ее начале. Ты много полезного для себя обрел, узнав о своем прошлом? О чём ты сожалеешь до сих пор? О том, что не отправился вслед за Тусу? Разве ты ещё не понял, что то, что вы себе возомнили, в принципе невозможно? В мире всё подчиняется правилам и есть те, кто следит за порядком их исполнения. Судьба Тусу сейчас напоминает судьбу той самой мухи, которая мечтала попасть в холодильник….Мне удалось уберечь тебя от подобной участи, но ты усложнил задачу и мне и себе. Едва ли нам скоро удастся истребить в тебе эту напасть - страх перед жизнью.

- Тогда почему бы вообще не стереть с памяти все, что касается живого мира? Чтобы я не помнил ни о войнах, ни о бедах и потерях, которые настигали и могут настигнуть людей?

- Человек должен двигаться по пути роста, а для этого ему нужны знания. Рождаясь, он должен быть максимально подготовлен к тому, с чем ему придется иметь дело. А то, что ему не нужно помнить ради его же блага устраняется.

- Это такая игра? Кто в нее играет?- не без сарказма выдавил из себя Санюрик.

Вехоль на минуту задумался, после чего неуверенно произнёс:

- Позволь мне дать тебе возможность самому ответить на этот вопрос.

После этих слов он внимательно вгляделся в глаза своему ученику. Санюрику в очередной раз стало совестно за свое вызывающее поведение.

- Мне важно понять…, будто оправдываясь, проговорил юноша.

Вехоль слегка наклонился вперёд, чтобы крепко пожать руку своего подопечного.

- Ты поймешь, я обещаю, ты все поймешь, очень скоро, мой мальчик.

Откинувшись на спинку кресла, Вехоль с облегчением вздохнул и вопросительно взглянул в сторону ученика.

- Ну…. продолжим наш разговор.

-  Хоть убей, не понимаю, каким образом те испытания, которые мне посылаются в самом раннем детстве, могут чем-то помочь.

- Уже в этом раннем возрасте ты начнёшь исполнять своё предназначение.

- Тоже мне, предназначение, родиться в семье алкоголиков и самому стать законченным пьяницей!

- Видимо ты спал на уроке, когда я объяснял, что во всяком, даже самом ужасном обстоятельстве есть благое начало.

- Но я никак не могу понять, где это начало.

- Давай попробуем построить с тобой логическую цепочку. Вот ты женился. А значит, положил начало чему-то новому. У тебя родился ребёнок. Он автоматически становится строителем твоей дальнейшей судьбы. У него есть два выхода, как и у каждого человека. Один: он может обозлиться на мир, наблюдая жизнь своего непутёвого отца. Другой: ребёнок сумеет сделать для себя правильный вывод и воспользоваться этим опытом и не повторить твоих ошибок. Но это ещё не всё. Как ты думаешь, может эта цепочка в конце-концов, привести к чудесному событию в жизни человечества?

- Вехоль, я выслушаю и приму всё, что ты скажешь, но не заставляй меня думать на эту тему.

- Хорошо. Тогда я сам предположу. Твой отросток, может это сын, а может дочь, смогли найти способ избавлять людей от грязных пороков, делающих их несчастными: от пьянства и наркомании. Вот таким образом, твоя судьба повлияла бы на твое дитя.

- Да. Но зачем мне такое рождение, если оно для меня плачевно закончится?

- Вот потому что ты так считаешь, хранитель не допустит, чтобы ты родился. Ты, кто не желает жить, не получит такого подарка как жизнь. И потом, как я уже говорил, только имея в запасе жизнь, ты сможешь подняться на ступеньку выше. Не исключено, что твой ребенок со временем излечил бы и тебя, а может, ты сам излечился бы, когда б увидел, каких успехов в жизни он достиг. Никто тебе не ставит планку. Подними ее сам для себя.

Санюрик замолчал. В голове кружились вопросы как мухи над вареньем, но какой из них задать в первую очередь?

- А если человек, наоборот, был несчастлив в своей прошлой жизни, постоянно сносил обиды и унижения, был одинок и непонимаем окружающими?

- Несчастный человек – это совсем не значит человек без порока. Нередко люди становятся несчастными по своей вине. А порой даже будучи «несчастными» творят такое, что совсем отпадает охота его пожалеть. Не существует людей ни в чём невиноватых.

- Странно, я думал, что кому-то всё-таки везёт родиться счастливым оттого, что он не знал счастья в прежней жизни.

- Мне порой кажется, что ты совсем меня не слышишь. Все люди рождаются для счастья. Разница лишь в том, научится ли человек ценить возможность наслаждаться даром жизни!

- Но ты всё-таки мне не ответил. Как быть, если изначально на грудь давит обида от несправедливости и жестокости по отношению к тебе?

- Мы не прощаем других, когда не можем простить себя. Чувство вины порой только усугубляет негативное течение взаимоотношений. Только когда обретёшь гармонию с самим собой, научишься прощать себе свои ошибки, нечаянные и намеренные, тогда сможешь простить эти же ошибки другим. Неумение же признаться, делает человека жестоким и чёрствым. Выстроенная им стена из недоверия и лжи мешает проникновению через неё тёплой, позитивной энергии.

 

Глава 16.

- Если я не ошибаюсь, вы Денис, друг Валика, - профессор Истоцкий намеренно пришёл в палату к своему пациенту, чтобы не пропустить никого, кто будет его посещать.

- Да.

- И давно вы дружите?

- С первого класса, а что?

- Не обидишься, если я задам тебе несколько личный вопрос?

- Да что вы! Конечно, задавайте!

- Ты тоже принимаешь наркотики?

- Ну… да.

- Понятно…- Истоцкий развернулся, чтобы выйти из палаты.

- Мне показалось, вы что-то хотели, - неуверенно начал Денис, немного оскорблённый таким отношением к своей персоне.

- Да, хотел. Хотел попросить тебя о помощи для твоего друга, но, пожалуй, попробую обратиться к кому-нибудь другому.

- Нет! Постойте! У него ведь нет никого другого. Только я да Ленка. А что может Ленка? Вы меня просите, я не подведу, обещаю.

Истоцкий ещё некоторое время помялся на пороге и, сделав шаг назад, прикрыл за собой дверь.

- Я слышал, что у него есть ещё отец…

- Ох, вы вспомнили! Есть то он есть, только я, сколько знал Валика, ни разу этого самого отца не видел. Товарища моего воспитывала чужая ему женщина. Она из детской больницы его взяла. Подкидыш он. Но фамилия отца в записке от матери была названа. Стали искать – оказалось в тюрьме он сидит. Через него и на мать вышли. Точнее, на её могилу. Она, бедняга, умерла через два дня после родов. За это время только и успела сделать, что отнести ребёнка к порогу больницы и вернуться к себе домой. Она жила на хуторе, за городом. Вот такие страсти в наше время происходят…

- Но отец всё-таки есть и он, возможно жив…

- Вы хотите, чтобы я его нашёл?

- Да, ты всё правильно понял.

- А что, Валик может умереть?

- Валик может прожить всю свою жизнь, не встретившись с отцом. Разве это правильно?

- Если это так важно, я в доску расшибусь, найду.

- Это очень важно сынок. И чем скорее, тем лучше…

 

«Санюрик рассказывает Вехолю о своих чувствах к Тусу».

Год шел один за другим, Санюрик вовсе потерял счёт времени, но Тусу все не возвращалась. Мысли о ней на протяжении всех этих лет не давали покоя юноше. Сначала он злился на своего хранителя, за то, что тот не отправляет его к людям. А потом стал просто пассивно ждать возвращения своей маленькой подруги. И если поначалу Санюрик старался не огорчать своего хранителя и упорно работал над собой, то теперь посещал уроки всё реже и реже.  Вместо этого он без конца купался в озере Грез, много спал, чтобы чаще видеть удивительные сны. Уже и те, в последнее время стали приходить к нему все реже. Лето сгорало, подходя к своему завершению, и предстоящая осень виделась юноше чем-то мрачным и безрадостным. Когда вода в озере остынет, и в ней нельзя будет купаться, тогда и вовсе нечем будет подпитывать себя и утешать.

Часами Санюрик стоял и молча наблюдал, как беззаботно и весело плещутся рыбки в изумрудном бассейне. Для чего на свете вся эта красота, если нет рядом сердца, способного почувствовать то же, что чувствует он? Что делать с этой красотой, если она только и может, словно острым ножом колоть воспоминаниями? Зачем воздух пахнет, как тогда? Зачем цветы цветут, как тогда? Зачем эти глупые рыбы так беззаботно веселы как тогда? Разве ничего не изменилось? Почему никто не замечает, что его мир давно рухнул?

- Ты опять сегодня пропустил занятия… – сзади раздался голос Вехоля.

Санюрику даже нечего было соврать. Все возможные причины его пропусков учитель знал уже наперед. Однако на предложение своего хранителя прогуляться, Санюрик внезапно ответил утвердительно. В последнее время мысли о судьбе девушки не давали покоя.

- Скажи, почему Тусу всё не возвращается?

- Она совершила недопустимое нарушение и в не столько в искупление своей вины, сколько для наведения общего порядка, должна пройти определенный ей долгий и трудный путь.

- Разве она провинилась больше, чем я? Отправьте меня к ней, я тоже должен принимать

участие  в этом.

- Едва ли бы ты без ее «помощи» узнал даже о комнате провидения. Именно она воспользовалась доверием своей хранительницы и выудила из той все, что знать ей было не положено. Хранительница теперь даже присутствовать не имеет права в живом мире вместе с ней. Поверь, она ждет свою ученицу не меньше чем ты и переживает за нее не меньше. Теперь все зависит только от самой Тусу, выдержит ли она испытание.

- Это значит, что нам не суждено родиться в одно время в одном месте?

- Я же тебе говорю, сейчас все зависит от нее…

Санюрик чувствовал, что не все так просто, а учитель это знал наверняка.

- Я понимаю, тебе это покажется странным, но я хочу, чтобы ты знал, что я люблю Тусу и без нее не вижу смысла в своем новом рождении.

-Я рад, что ты, наконец, решился заговорить об этом. И здесь нет ничего странного. Я давно уже понял всё, мой мальчик. Ваши души сблизились, они узнали друг друга. Здесь у нас все гораздо проще, чем в живом мире. Люди запрещают себе следовать зову души, они подчиняются мнимым правилам или же просто ими движет страх. Вехоль вдруг погрустнел и с глубокой печалью в голосе добавил, - поэтому нередко так бывает, что двое проживают не одну жизнь, а несколько, прежде чем поймут, что потеряли великое множество счастливых мгновений, прежде чем поймут, что могли быть счастливы, но выбрали для себя условный путь.

- Но почему так происходит? Почему все устроено так, чтобы человек был несчастен? – отчаянно размахивая руками запричитал Санюрик.

-Что ты! Что ты говоришь! – Вехоль будто вышел из оцепенения, - разве я не пытаюсь тебе сказать совсем обратное? То, что человек делает помимо воли, не слушая своего сердца, подчиняясь каким-то слепым доводам, добровольно отдает себя в рабство материальному. Вот что для меня необъяснимо!

 

Глава 17.

- Валерий Сергеевич, как освободитесь, подойдите к нам, - звонили из приёмного покоя. -   Тут пациента привезли из нашей подшефной больницы. Я тут посмотрела по бумагам, вы вели его с самого начала. Валентин Ващицкий. Я так подумала, вы пожелаете им дальше заниматься.

- Да, конечно же, я сейчас же спускаюсь.

Истоцкий готов был разрыдаться от досады. Всё-таки Нона сделала, что обещала! Спускаясь по лестнице, он обдумывал все возможные ходы, но все дороги сходились в одном тупиковом проходе. Здесь решение будет принимать не он один, а значит, шансов почти не остаётся.

Осмотрев больного, Истоцкий потребовал разместить его в одной из лучших палат. А сам в это время осмотрелся по сторонам. «Ведь Нона должна быть где-то здесь». Он не ошибся. Девушка мило беседовала в фойе на диване с молодым, но перспективным хирургом Бровженским. Через некоторое время к парочке присоединился сам директор института, академик Василий Евгеньевич Травнин. Перебросившись парой-тройкой фраз, все трое поднялись и направились в сторону кабинета академика. Сердце тревожно забилось в груди у Истоцкого. Профессор чувствовал себя беспомощным, как обезоруженный грабитель.

- Какая молодец, девушка. Так беспокоится за судьбу этого мальчика. И это при том, что он ей никто, просто бывший пациент, - обратилась то ли ко всем, присутствующим медикам,  то ли лично к Истоцкому пожилая медсестра реанимации. – Вот если бы все доктора так переживали за своих пациентов!

- Да, - задумчиво ответил Валерий Сергеевич.

Речь шла, конечно же, о Ноне. Она уже успела влюбить в себя и местный персонал. Истоцкий согласно кивал головой на хвалебные восклицания медсестры. Да и как же иначе! Ведь никто не мог знать истинные намерения этой «замечательной» и «сердобольной» девушки. Так же как никто мог понять и терзающие его чувства.

Истоцкий предвидел проблемы, и понимал, что не сможет их предотвратить. Но именно сейчас, принял для себя решение: сделать всё возможное, чтобы довести до конца начатое. Даже ценой своей репутации. Любой ценой.

В порядочности своего начальства, как большинства своих коллег, у Валерия не было сомнений. Но ему было известно и то, что порой мелкие, ничего незначащие пешки в общей игре могут сыграть главную роль. А «короля» достаточно просто ввести в заблуждение.

 

«Тусу грозит опасность»

Новое утро предвещало какое-то событие. Санюрик ждал, что придет Вехоль и положит конец непонятной тревоге. Но учителя, как назло, долго не было. Раньше он считал своим долгом обязательно показаться сразу после ежедневной сходки хранителей. Но в этот раз он задерживался, и тревога Санюрика росла. Вехоль появился только после полудня.

-У нас был Совет, - сразу ответил он на немой вопрос ученика. Но Санюрик видел по глазам Вехоля, что это не все. Учитель же не спешил раскрывать все карты. Он еще обдумывал все, что обсуждалось на Совете и, не смотря на то, что решение уже было принято, все еще не мог смириться с ним. Вехоль понимал также и то, что сказанное им больно ранит подопечного, что едва ли после этого ему можно будет помочь. «Все ошибаются», - проговорил он еле слышно, «я не могу, не могу допустить».

- Что ты там сказал? – черные глаза Санюрика, полные ожидания и тревоги, с укором смотрели на учителя.

- Ничего такого, просто мысли вслух, - ответил учитель и отвел свой взгляд.

Что-то дрогнуло и оборвалось внутри у Санюрика:

- Что-то с Тусу? Скажи мне! Я знаю, на Совете говорили о ней. Да? Ну, говори же!

- Успокойся, остынь. Для начала ты должен мне ответить на один вопрос. Только прошу, очень хорошо взвесь свои слова.

- Задавай свой вопрос, ну…не мучай меня.

- Ты уверен, что Тусу любит тебя?

- Конечно! –выкрикнул Санюрик, но вдруг осекся…Хотя может…

- Ты сомневаешься?

- Я уверен только в том, что я люблю ее. А она.…Как я могу это знать наверняка? Да какое это имеет значение!

- Имеет и очень большое, - с грустью в голосе проговорил учитель.

- Ну, хватит отмалчиваться, что ты мучаешь меня! Скажи мне, что с ней?

- Боюсь, что ты больше никогда не увидишь ее.

Санюрик больше не мог сдерживать себя. В порыве он набросился на Вехоля и стал трясти его за плечи.

- Нет! Вы не посмеете этого сделать! Вы не имеете права! Ты же сам говорил, что две любящие души, однажды встретившись, не расстанутся никогда. Тусу была права. Вы все лжецы и притворцы. Говорите, что желаете добра, а сами…

Вехоль даже не сопротивлялся нападкам парня. Он больше походил на тюфяк, которого трясли что есть мочи, а ему все нипочем, только пыль столбом. Учитель дал возможность своему подопечному выплеснуть весь негатив, обдумывая тем временем дальнейший ход действий. В конце-концов Санюрик просто упал на колени и разрыдался, обнимая ноги Вехоля, пряча туда лицо. В этот же момент хранитель опустился с ним рядом  и начал говорить:

- Если бы мы знали точно, что она любит тебя, мы, возможно, попробовали бы ей помочь. Но ведь даже ты не уверен в том, что в ней живет это чувство!

Санюрик поднял лицо и с надеждой посмотрел на учителя.

- Так ей все-таки можно помочь?

- Мне бы очень хотелось это сделать. Для этого я должен пойти против мнения Совета, а значит совершить непростительное преступление.

- Вехоль, пойми же меня! Ты же знаешь, что я не могу с этим смириться! Помоги! Ну, пожалуйста!

- Поднимись мой мальчик. Мы попробуем, мы должны попробовать.

Радостный Санюрик встал и впервые с искренней благодарностью обнял  своего учителя. Взгляд его стал серьезным, он вопрошал: что же дальше?

- Тусу находится на грани. Я видел это, вот и говорю. Все уверены, что она покончит с собой. Ты понимаешь, что это значит?

- Не совсем, - глаза Санюрика снова наполнились слезами.

- Это значит, что ее душа не возродится в ней. Тусу перестанет существовать. Её информационная оболочка останется в глубоком  неживом мире. И даже если когда- нибудь, её заблудшая душа исцелится и получит прощение, это уже будет не Тусу, а совершенно новая личность со своим набором качеств.

- Но ты говорил, что что-то можно сделать!?

- Я впущу тебя в ее мир в тот самый критический момент, когда она будет готова это сделать. Ты должен будешь узнать ее тело, а она - твою душу. Смотри не ошибись, времени у тебя будет мало. Если душа ее услышит тебя - ты сможешь спасти свою Тусу

- А если не услышит?

- Тогда мне не будет прощения ни в этом мире, ни в том. Поэтому я и спрашиваю тебя ещё раз, любит ли она тебя? Находясь на этой черте между мирами, человек способен увидеть то, что никогда бы не увидел раньше, но только великое чувство, объединяющее души людей в одно целое способно дать эту возможность. Если же нет любви в ней – погибнет и она, и я и …ты.

Санюрик даже не хотел думать о возможности такого печального исхода. Он знал одно: если сейчас он ничего не сделает, его душа никогда не найдет покоя.

- Ну, что ты решил? – Вехоль все еще надеялся, что Санюрик отступиться, что ему не придется брать на себя этот тяжелый груз ответственности

- Я должен быть там!

Учитель тяжело вздохнул. Впервые за всё время он выглядел таким мрачным. Вехоль еще раз внимательно посмотрел в глаза своему подопечному, ему хотелось убедиться, что жертва его будет не напрасна. Но глядя на своё непутёвое чадо, он пришёл к заключению, что каким бы не был исход мероприятия, необходимость в нём есть даже просто для того, чтобы сдвинуть затянувшийся процесс обучения с мёртвой точки. В последнее время никакие доводы не убеждали Санюрика в том, что нужно стремиться поскорее вернуться к жизни. Эмоции, которые двигали юношей сейчас – это было как раз то, чего не хватало. С их помощью можно и горы свернуть. Только бы хватило запала…

- Но ты должен понимать, что даже если наш план окажется верным и все получится так, как мы хотим, Тусу еще какое-то время останется в мире людей. Ты согласен смиренно ждать ее возвращения?

- Как долго?

- Пока не свершится ее судьба.

-Я буду ждать…сколько угодно!

 

Глава 18.

Истоцкий не ошибся. Консилиум собрали уже через неделю после наблюдений за состоянием Валика. То ли повлиял переезд, то ли под влиянием новой обстановки, но уже эта неделя была щедра на неприятности. Валику стало тяжело дышать самому, и вскоре ему уже потребовалась искусственная вентиляция лёгких. Истоцкий старался не отходить от своего пациента ни на шаг, чтобы не допустить осложнений, вызванных чьей-то халатностью.

Он тянул время, как только мог. Даже на вышеназванное собрание опаздывал. Впрочем, опаздывал не только он. Не дойдя до зала, Валерий Сергеевич, случайно услышал разговор из-за двери одного из кабинетов. Один голос он узнал сразу. Его нельзя было не узнать, это красивый низкий, бархатный голос женщины его мечты. Другой – в общем-то, следовало бы догадаться, это голос «подающего большие надежды» нейрохирурга Бровженского. Испытывая двоякие чувства, Истоцкий оглянулся, чтобы убедиться, что на коридоре никого нет и …приложил ухо к двери.

- Ну, я не знаю, Ноночка. Конечно же, понимаю ваше беспокойство и приветствую такое чувство ответственности, но в нашем институте никто этого не делал никогда.

- Так будьте первым, кто это сделает. У вас всё получится, я уверена. Вы замечательный специалист, один из лучших. А победителей не судят.

- Но даже я могу ошибиться, вы понимаете? А вдруг прижигание помешает выздоровлению?

У Истоцкого от услышанного выступил пот на лбу. «Так вот что она хочет! Удалить предполагаемый «центр удовольствия»! Валерий немало слышал об этих операциях, но читал это абсурдом полным. Неужели, Бровженский пойдёт на это?»

- Но разве будет лучше, если парень выздоровеет и снова подсядет на иглу? Разве можно упускать такой шанс? Вмешательство, оно же всё равно произойдёт. Так что же мы теряем?

- Понимаешь, прижигание это ведь тоже не панацея. Я допускаю, что кому-то это может и помогло, но ведь и этот метод имеет свои «минусы». Могут быть осложнения. А в нашем случае, сложно даже предугадать результат самой операции. А вдруг летальный исход? И виной тому вот это самое излишнее вмешательство. Нет, Ноночка, даже не проси. Я намерен работать здесь как минимум до пенсии.

- Ну, хорошо. Можешь, в конце-концов, не обещать. Но если вдруг всё пойдёт гладко, и ты будешь видеть возможность применить прижигание…

- Нет, нет и не проси…Это огромный риск, пойми.

- Господи! Но его же, буквально вытащили с того света! У меня в голове просто не укладывается, какие вы там манипуляции проводите в черепе, чтобы заставить его содержимое работать. А тут небольшенькая совсем процедура…

- Хорошо, что ты мне напомнила. Истоцкий действительно совершил чудо в отношении этого пациента. Я даже не уверен, что имею право обижать его недоверием.

- Ну вот, договорились, - расдоссадовалась Нона. – Теперь ещё скажи, что мне нужно было оставить Валика чахнуть в той больничке, как того хотел Истоцкий. Ты ещё много не знаешь.

- Чего, например, - настороженно спросил Бровженский.

- Уверена, ты будешь очень удивлён, когда откроешь этот череп.

- Удивлён чему?

- Той работе, которую якобы провёл твой хвалёный Истоцкий.

- Ты меня пугаешь, Нона. О чём ты говоришь?

Валерий Сергеевич не мог больше ждать. Вот-вот Нона совершит непоправимое.

- Сергей Сергеевич! – резко открыв дверь, выкрикнул Истоцкий. – Вас уже заждались. Почему вы задерживаетесь?

- Ох! Как же я так, - всерьёз забеспокоился Бровженский, взглянув на часы. -  Нона, вы меня заговорили совсем. Уже пять минут назад консилиум должен был начаться.

 

«Спасение заблудшей»

- Просыпайся, Санюрик, - Вехоль был возбуждён и испуган. - Пора!

За окном едва начиналось утро. Небо предвещало пасмурную и холодную погоду. Юноша вскочил, едва почувствовал присутствие хранителя. Этой минуты он ждал всю последнюю неделю. И вот время пришло.

Они вышли во двор и направились в Большой дом. Двигаясь по знакомому пути, двое заговорщиков пришли на место, из которого изначально встретились. Это было чистое поле без деревьев и кустов, густо засеянное зелёной травой, как ковром.

- Вот, возьми, эти часы, - Вехоль накинул на шею Санюрику цепочку с нанизанной на неё странной колбой. - Они делают круг за двенадцать минут. Ровно столько времени у тебя будет, чтобы найти Тусу и помочь ей. Здесь четыре цветных отметки. Каждое цветное деление – одна четвёртая разрешённого тебе времени. Потраченные минуты будут обозначаться чёрным цветом. Как только весь объём этого сосуда заполнится черным, знай - твоё время истекло. – А теперь закрой глаза.

Санюрик послушно исполнил приказание. Хранитель приложил свои ладони к его лицу. В эту же самую минуту ярко- фиолетовый свет ударил по глазницам. При попытке открыть глаза парень испытал острую боль, отяжелевшие веки не поддались. Вместо этого перед юношей как по-волшебству, стал проявляться пейзаж. Это была окраина какого-то небольшого города. Здесь было довольно людно, поскольку рядом располагался завод, куда и спешил народ. Чуть поодаль виднелась стоянка с бензоколонкой, а по соседству – бутербродная, где уже собрались завсегдатаи. Санюрик растерялся. Снующие туда-сюда люди представлялись ему пчелиным роем. Едва юноше удавалось сконцентрировать своё внимание на ком-то одном, как в поле его зрения попадался второй, третий, четвёртый объект. Все куда-то спешили, ни одна из представительниц прекрасного пола не выдавала в себе отчаявшуюся, полную решимости на последний шаг личность.

Внезапно стал накрапывать дождь, активно перерастая в ливень, по-осеннему холодный и яростный. Люди, которые ещё пару минут назад стремились каждый по свои делам, теперь поспешили укрыться под крышей автобусной остановки. Благодаря этому удачному стечению обстоятельств, Санюрик смог разглядеть почти каждого из них.

Но среди них не было Тусу. Стрелка на часах остановилась на зелёной отметке. Это означало, что времени на поиски оставалось мало, не более девяти минут. И если за это время он не сумеет отыскать свою несчастную подругу, ему придётся вернуться ни с чем. С ветром и дождём до Санюрика донёсся лёгкий запах речной тины и камышей. «Так здесь недалеко должен быть какой-то водоём! А это излюбленное место самоубийц»- подумал юноша и нырнул в лесные посадки, растущие вдоль дороги. Он угадал. Песчаная тропка, петляющая между деревьями и колючими кустарниками, вела как раз к загородному пляжу. Когда же взору Санюрика открылась речка, предчувствие стало разрастаться с бешеной скоростью. «Она должна быть здесь, больше негде». Выбравшись, наконец, из глубины густо растущих кустов ежевики на открытую местность он увидел то, что искал.

Вдоль речной полосы шла девушка. Длинный мужской плащ был расстегнут, открывая взору порванное платье. Одежда развевалась на холодном ветру, обнажая тонкие, стройные ноги.

Не медля ни минуты, Санюрик рванул к берегу.

Вот он перед ней, но её глаза не видят его. Она продолжает свой путь, не останавливаясь ни на минуту. С коротко остриженных волос стекают струйки дождя. Они текут по лицу, шее, по груди. Санюрик бежит прямо перед ней, заглядывая в лицо. Он пытается рассмотреть в нём знакомые черты. Но это не та девушка, за которой он пришёл. Не те волосы, не те глаза, не та походка, тело не то. Бледное лицо без следа веснушек…Санюрик растерялся, он не знал, что ему делать. Вдруг где-то в двухстах метрах от них залаяла собака. Девушка вздрогнула и остановилась. Её глаза смотрели в сторону быстро приближающегося пса. Дождавшись, пока он подбежит, она упала голыми коленками в холодный, мокрый песок и любовно потрепала животное. Пёс радостно завилял хвостом и попытался облизать лицо своей любимицы, та привычно увернулась от шершавого языка, шутя закрыв любвеобильную пасть маленькой ладошкой.  На её лице застыла виноватая улыбка. «Прости, Моня. Мне нужно идти. Так нужно, Монечка.

Резко поднявшись с колен, девушка слегка покачнулась, видимо от слабости, и решительно направилась в воду…

«Моня, Монечка. Где-то Санюрик уже слышал эту кличку. Он вспоминает. Вокзал. Какой-то притон. Так звали собаку именитого городского бомжа Стёпки, которого однажды нашли с перерезанным горлом прямо возле отделения милиции. О животном, принадлежащем бедолаге, трубили все местные источники информации. Судьба пса взволновала людей куда больше, чем участь его хозяина. Как собака бежала за машиной, увозившей тело, как неудержимо выла всю ночь у дверей морга, и как вдруг бесследно исчезла. Поговаривали, что Моню забрали на «живодёрню», но никто не знал наверняка. И вот теперь эта собака выбрала себе новую хозяйку… Откуда все эти воспоминания? Из последней жизни Санюрика? Почему раньше он этого не помнил, а теперь…

Забегая вперёд девушки, Санюрик останавливался с распростёртым руками, но она как сквозь пелену тумана проходила через его невидимую оболочку. На третьей попытке юноша, ещё, не будучи уверен, что пытается спасти именно свою любимую, а не чужого ему человека, всё-таки решил выкрикнуть имя Тусу. Неожиданно девушка вздрогнула, будто испугалась чего-то. Оглядевшись по сторонам, будто в поисках кого-то, она остановилась в нерешительности прямо перед Санюриком. Ему показалось, что он чувствует её запах. И этот запах напомнил ему тот последний интимный вечер, вечер, когда Тусу дала своё обещание. Это был её запах. Запах знойного полудня, запах жары. Раньше Санюрик не мог найти удачное сравнение, а теперь ему это удалось. Ему сегодня всё удаётся, значит, ему и удастся вернуть Тусу. И он её вернёт, потому что вот она, рядом, её дыхание – не просто дуновение летнего ветерка, несущего с собой запах листвы и почвы, это жар от горящего леса, запах надвигающейся катастрофы. И эта девушка, пылающая изнутри – его Тусу.  Рука Санюрика провела по волосам юной мученицы, а затем соскользнула вниз и дотронулась до пальцев девушки. Юноша не отрываясь смотрел на выражение лица стоящей рядом. Вот она закрыла глаза и опустила голову вниз, будто прислушиваясь к ощущениям. Совсем осмелев, растроганный Санюрик осторожно поцеловал милую макушку, оказавшуюся прямо перед его губами и произнёс: «я подожду тебя, Тусу, подожду пока всё не кончится само собой. Ты уже близко, не спеши. Всё кончится само, и тогда мы будем вместе».

Как будто очнувшись от мрачных мыслей, девушка подняла голову и посмотрела, как показалось Санюрику прямо в его глаза. Взгляд Тусу стал уверенным и спокойным. Она развернулась и с трудом переставляя в воде ноги, направилась в сторону берега. Санюрик ждал, что она обернётся назад, но этого не случилось. Дойдя до берега, девушка тяжело опустилась на колени, после чего как куль упала на бок. Подбежавшая Моня радостно устроилась рядом с хозяйкой.

- Санюрик,  ты здесь, ты вернулся, смотри на меня, всё хорошо, - Вехоль старался вывести парня из оцепенения, встряхивая его изо всех сил, пока тот не открыл глаза.

- Всё хорошо, ты слышишь? У нас получилось! Ты понимаешь? – хранитель не мог сдерживать восторга, его голос срывался от нахлынувших эмоций.

Только сейчас Санюрик понял, что их сумасшедшая авантюра увенчалась успехом. Значит, Тусу спасётся, и когда-нибудь они встретятся снова. Ошалевший от последних событий юноша громко разрыдался на плече у хранителя.

 

Глава 19

После того, как всеми собравшимися единодушно было принято решение о проведении повторной операции, академик Травнин обратился к своим работникам.

- У меня предложение. Дадим провести эту операцию нашему молодому коллеге, Сергею Сергеевичу Бровженскому. Валерий Сергеевич, не сочтите это за оскорбление или недоверие. Просто для Сергея – это хороший опыт, а для вашего пациента – шанс. Да, да! Ведь новичкам, как известно, везёт. Кто знает, может, у него получиться нащупать ту невидимую нить, за которую нужно  потянуть…

- Позвольте мне высказаться, - Истоцкий резко поднялся со своего стула. Он заметно нервничал. Став свидетелем разговора Ноны с молодым доктором, профессор просто не имел права пустить всё на самотёк. Для себя он принял решение: в том случае, если операцию не отменят, во что бы то ни стало оперировать должен будет он сам. – Я категорически против такого предложения. Этот пациент для меня как хорошо изученная книга. Я вёл его с самого начала и чувствую за него ответственность. Я так же уверен, что знаю, «за какую ниточку нужно потянуть». Если вы всё ещё считаете, что я должен передать своего подопечного как вымпел, значит, мне больше нечего делать в этих стенах.

Все присутствующие «загудели», выражая свою солидарность с Истоцким.

- Ну что вы, Валерий Сергеевич, - быстро поправился академик. Вы меня не правильно поняли. Я хотел бы, чтобы вы тоже присутствовали на операции, помогая, направляя. Мы же должны давать друг другу развиваться, расти. Разве вы не хотите передать свой опыт? Оставить после себя приемников, так сказать…

- Я не готов к этому, я ещё сам развиваюсь.

- Ну что вы такое говорите?

- Мне самому нужен этот опыт, и я сам должен довести начатое до конца. Это не дело принципа, а всего лишь разумное решение.

- Но, насколько мне известно, вы до недавнего времени вообще не считали нужным оперировать Ващицкого, - с укором возразил Травнин. – А тут вдруг такое рвение. Я всего лишь хотел избавить вас от занятия, которое не по сердцу.

Истоцкому хотелось выкрикнуть «да вы в своём уме? Занятие не по сердцу! Кому же тогда оно по сердцу, если не мне?» Но усилием воли заставил себя сдержаться. Сейчас ему во что бы то ни стало нужно отстоять своё право на пациента. Даже если от этого страдало его самолюбие.

- Я заблуждался на счёт того, стоит ли это делать до тех пор, пока не мог его окончательно обследовать. А качественное обследование, как вы понимаете, можно провести только в стенах института. Теперь я с точностью могу сказать, что знаю о проблеме всё, а значит, могу её решить.

- Но почему же вы отказывались переводить своего пациента сюда? – включился в разговор Бровженский

- Боюсь, вы неверно осведомлены. Вас ввели в заблуждение доводы неудавшегося нарколога. Я считал, что больной не готов к транспортировке. Что, в общем-то, и подтвердилось. До этих пор, он дышал самостоятельно…

Бровженский стыдливо притих. Ему было неловко за своё вмешательство, за свою смелость выступать против самого Истоцкого. Он попал под влияние этой чрезвычайно красивой женщины и готов был наделать глупости. «Слава богу,- думал он про себя, - что мне не дали этого сделать!»

Пока решался вопрос о бригаде ассистентов, Истоцкий думал о своём. Кивая головой в знак согласия на все кандидатуры, которые ему предлагались, он мысленно проводил операцию по перемещению своего пациента обратно в областную больницу. Будь у него помощники, профессор пошёл бы даже на похищение. Как никто другой, он понимал: ошибка, допущенная единодушным мнением стольких профессионалов, обречена на своё необратимое действие. И никто из них в этом не будет виноват. Эти люди знают своё дело и любят свою работу, несмотря на её тяжёлую эмоциональную сущность. Здесь никто не имеет право на ошибку по регламенту. За каждый шаг, сделанный вперёд, назад, в сторону, хирург должен нести ответственность лично. Учреждение подобного уровня предполагает исполнение по чётко прописанному плану без всяких там отступлений.

 

«Люди как деревья»

 

 

После кратковременной командировки Санюрика в живой мир, прошли два месяца. Запас терпения юноши давно иссяк, но он не смел даже намекнуть об этом хранителю. Ведь обещал. Но тоска по Тусу убивала в нём способность к тихому ожиданию. Душа протестовала, требовала близости с дорогим человеком. Вехоль же, изо всех сил старался вырвать подопечного из плена тяжёлых мыслей. Вот и сейчас ему буквально пришлось уговаривать юношу прогуляться с ним в парке. Стояла поздняя осень, когда природа скучна как женщина без косметики. Все вокруг казалось Санюрику серым и однообразным, лужи и грязь, мелкий моросящий дождь. Все это приводило его в уныние. Он послушно ступал за учителем, ругая его про себя за  такой неуместный каприз, как ему казалось. Вдруг Вехоль резко свернул с тропинки в самую глубь парка. Мешая ногами черные листья с сырой землей Санюрик не скрывая раздражения пробирался через кусты. Вехоля же не раздражало ничего в поведении подопечного, а чтобы развеять тучи, он поминутно восторгался чистым воздухом засаженной деревьями местности.

- Вот здесь! – учитель остановился и посмотрел куда-то ввысь на серое осеннее небо, дышащее холодной влагой, на высокие кроны, подпирающие небо.

Его лицо в эту минуту выражало искреннее умиротворение. Он в очередной раз глубоко вдохнул в себя влажный осенний воздух и выдохнул с блаженной улыбкой на лице.

Санюрику было непонятно, чему же тот так радуется. Юноша просто стоял и с нетерпением ждал, когда учитель выйдет из состояния восторга. Вехоль давно заметил скучающее выражение на лице парня, но будто намеренно не спешил высказать причину того, зачем они здесь.

Санюрик не выдержал этой долгой паузы и заныл:

- Вехоль, пойдем назад уже, а? Сегодня неподходящая погода для прогулки.

- Ты не прав, самая что ни есть подходящая, сейчас я тебе что-то покажу,- учитель взял юношу за руку как маленького ребёнка, подвел к небольшому возвышению-холмику и предложил подняться на него. Санюрик послушно исполнил просьбу.

- А теперь посмотри вокруг.

Санюрик лениво, нехотя посмотрел по сторонам:

- Ну и, …и что?

- Внимательно посмотри.

- Вехоль, послушай, я совершенно не понимаю, зачем ты меня сюда притащил. И вообще, достали меня твои тонкие намеки. Ты можешь общаться яснее? Или тебе так приятно выставлять меня дураком?.

- Прости меня, не сердись. Ты прав. Я, наверное, слишком погрузился в свои мысли и не хотел понять, что ты не должен чувствовать так, как я. Для меня эта картина настолько ясная, что мне кажется, что ее невозможно не заметить.

Санюрик глянул на учителя из подо лба:

- Ну ладно, хватит. Что ты хотел, чтобы я увидел?

-Я хотел, чтобы ты увидел деревья.

- Ну, я их видел. И что?

- Взгляни еще раз и попробуй сравнить их с людьми.

- Зачем?

- Представь, что каждое из них имеет свою судьбу. Они как люди. Все такие одинаковые и такие разные. Если представить, что у каждого человека есть свое дерево, какое бы дерево ты выбрал себе?

- Ну, скажем, дуб.

- Какой из них? - Вехоль обвел рукой пространство, простирающее перед ними.

Влажное дыхание ветра как-то вдруг стало приятно Санюрику. Ему стало интересно поиграть в эту игру, которую предлагал Вехоль.

- Ну, не знаю, давай пройдёмся…

Они пошли гулять по парку в поисках дерева, которое Санюрик выберет себе.

- Я мог предположить, что ты выберешь именно дуб, - рассуждал по пути Вехоль.- у него мощный ствол, это дерево олицетворяет собой силу и мощь. Санюрик согласно кивнул головой, продолжая сосредоточенно разглядывать деревья, мимо которых они проходили.

-Я даже не знаю, какое из них выбрать. Они, по-моему, одинаковые все.

- Представь, что то дерево, с которым ты себя сравниваешь – неотделимая часть тебя, оно имеет общую с тобой судьбу. Если что-то случится с ним, это коснется и тебя, если что-то случиться с тобой, оно начнет медленно погибать. Ты постарайся почувствовать его сердцем.

Санюрик стал совсем серьезен, более того, он выглядел чрезвычайно озадаченным. Внимательно и подолгу вглядываясь в каждый встреченный ими дуб, юноша искал родственную душу.

Они еще какое-то время бродили совершенно молча. Вдруг:

- Вот он! - Санюрик вытянул руку, указывая в сторону огромного дуба, имеющего определенно немолодой уже возраст.

-Этот? - Вехоль подошел к стоящему в двух шагах дубу и, дотронувшись, до ствола, вопросительно взглянул на ученика. Санюрик в нерешительности замолчал, с восхищением оглядывая это красивое дерево. Такому подходило прилагательное «могучий», но этого никак нельзя было сказать о нём, о Санюрике. Только правильно ли будет сказать Вехолю, что не этот дуб завладел вниманием его ученика?

Взгляд учителя спокойный и теплый заглушил неуверенность юноши. Ведь кому как не ему было известно, что на самом деле не на это дерево отозвалась душа Санюрика, а на одиноко стоящий чудь дальше молодой, но достаточно крепкий дуб. Его крона не была уж столь красивой и густой, но зато какой был ствол! Небывало длинным и предельно прямым, будто кричал всем: я непоколебим! Да, я молод, но я знаю, чего хочу. Хочу расти ввысь, подпереть собой облака, достать до солнца безо всякой помощи!

- Так  это твое дерево? – еще раз переспросил Вехоль, подталкивая к искреннему ответу.

- Нет, вон то! – твердо и уверенно ответил Санюрик, указывая на понравившееся дерево.  - Вон тот дуб, отдельно стоящий.

Вехоль удовлетворённо заулыбался.

– Да, это твое дерево.

- Почему ты так говоришь?

- Потому что это дерево много может рассказать о твоем я, из чего можно сделать вывод, что оно твое.

- Что же дерево может рассказать?

- Ну, например, твой выбор говорит мне о том, что у тебя благородные стремления. Ты обладаешь упорством в равной степени, как и упрямством. Да-да, и упрямством. Он хочет расти в стороне от других и думает что выживет. Пожалуй, так и будет, пока оно не достигнет определенной высоты. А потом ветви начнут гнуть его вниз, и тяжело ему придется одному и ствол у него слишком тонкий, чтобы выдержать, к примеру, сильную бурю. А опереться опять же некуда и заслонить его от ветра, первым принять удар некому.

- И он погибнет?

- Он выживет, если начнет плодоносить. Тогда вокруг него поднимутся молодые дубы. Они, как ни странно, и укроют его в его преклонном возрасте…

Санюрику стало грустно, но он не хотел этого показывать учителю.

- А другие деревья? Что ты можешь рассказать о других деревьях, растущих в этом парке?

- Вот видишь, теперь и тебе стало интересно. Я не зря привел тебя сюда именно сейчас, когда листва давно облетела и вид деревьев непригляден. Именно теперь, когда их стволы как тела обнажились перед нами, они открыты и оттого ранимы. Видна каждая трещинка, каждая засохшая веточка, видны все погрешности, неровности и шероховатости их стана. Сейчас без листвы эти стволы напоминают собой загадочные китайские иероглифы. Они как будто хотят нам что-то сказать, они кричат: «читайте нас!».

- Скажи еще, что их кривизна не случайна.

- Конечно же, не случайна! Вот видишь это дерево? У него сильная и крепкая основа-ствол. Он держится ровно и красиво. Ветви все как на подбор симметричны. От корня до макушки – совершенство. На лицо благородство рода. Это большая редкость, как среди деревьев, так и среди людей.

А вот этот клён растет как-то вкривь, веточки сухенькие и слабенькие. Тут можно надеяться разве что на семена, которые со временем упадут и прорастут в более благоприятном месте. А вот это дерево, посмотри-ка, от самого корня разделено на две половины. Как олицетворение двуликости, раздвоения личности. В таком роду придётся нелегко достигнуть согласия между сородичами.

А вот, кстати, интересный образец. Корень, который глубоко пророс. Он крепкий и основательный. Изо всех сил он старается, стойко держит тяжелые ветви, но ствол склонился от этой ноши почти до земли. Немного этому дереву осталось. Так и людей, даже самый древний род порой прерывается и все рушится, тогда, когда нет в силах в потомках. Только стойкие прародители тянут свою ношу, как тяжкое бремя, пытаясь спасти своих непутевых детишек. Хоть я думаю, доля их вины в этом всегда присутствует.

- А если нет силы в корнях? Если по вине предков или прародителей страдает все потомство, рожденное от этих корней? - Санюрик даже не заметил, как включился в эту игру сравнений.

- Ты хочешь спросить, есть ли шанс у отростков слабого, больного, гнилого дерева?

- Да.

- Смотри сам, - Вехоль подвел Санюрика к сухому высохшему стволу. На фоне осыпающейся коры умирающего дерева будто светился жизнью живой еще росток. Он не просто доживал. Он жил своей жизнью, независимо от ствола, от которого никак не мог оторваться. Санюрик с трепетом провел ладонью по молодой веточке. – Каковы её шансы?

- Дерево уже давно не держит места, откуда она взяла свое начало. Ведь оно давно превратилось в древесные опилки. Очень скоро эта веточка упадет наземь и если повезёт, то сможет прорасти. Но это будет уже другое дерево. Эта веточка станет началом, основой.  Может, ты хочешь помочь прорасти ей в другом месте?

- Да. Хочу.

- Тогда сделай это. Может она ждёт твоей руки.

Веточка поддалась, лишь только Санюрик коснулся её. Ему не пришлось приложить к этому даже малейшего усилия.

- Как будто и вправду ждала моей руки,- улыбнулся юноша, и вопросительно взглянул на учителя.

- Ну, испробуй на себе роль всесильного творца,- выбери место для будущего дерева и опусти его корень в землю.

Санюрик просто ликовал от восторга, когда заботливо засыпал ямку влажной землёй. Он даже не предполагал, что можно получить подобного масштаба удовлетворение от такой простой, казалось бы, процедуры.

- Ты только посмотри! – Вехоль прервал тихое восхищение Санюрика. – Посмотри, каково, а?

- Ты о чём? – растерялся парень, не замечая рядом с учителем ничего, кроме очередного кривого ствола.

- Об этом дереве, конечно! Оно согнулось, но как изящно. Ведь даже не вызывает жалости, а напротив – восхищение. Оно будто танцует. Все ветви взметнулись в одну сторону как пышное бальное платье прелестницы. Мне даже кажется, я слышу музыку. Вехоль наклонил голову, будто прислушиваясь и потихоньку полушепотом, завороженный стал напевать: там-та-та, там-та-та. Кажется это вальс. Да-да! Это вальс!

«Сказать ему, что он похож на полоумного?» подумал про себя Санюрик. «Да еще обидится»

- Разве ты когда-нибудь видел, чтобы я обижался? – с улыбкой прервал его мысли Вехоль, продолжая вальсировать, имитируя наличие партнерши.

Санюрик даже вздрогнул от неожиданности  и удивленно посмотрел на учителя:

- Нет, кажется, а что?

- Ты должен быть со мной предельно откровенным. Это нужно не столько мне, сколько тебе. Выпусти свои мысли наружу, освободи их, и может ты сам поймешь, как ошибался. Мне нужно лишь одно: чтобы ты научился быть счастливым, не взирая ни на что, и умел бы радоваться всему, что тебя окружает. Оставь страхи! Тебе нечего бояться!

Прервав свой нелепый танец, Вехоль ухватился за подвернувшийся под руку новый предмет восхищения.

- А вот эта стройная красавица. Каким-то удивительным образом выросла она среди дубов и кленов, - улыбнулся Вехоль, с нежностью погладив пестрый ствол молодой березки.

Как она горда, тем, что одна в своем роде. Посмотри, все вокруг серое и неприглядное, а она таким ярким пятном красуется на этом фоне. А будь эта березовая роща, разве бы мы сейчас восторгались ее неповторимостью? Ну, скажи, разве я не прав?

Санюрик почувствовал, как заряжается от лучезарной и светлой улыбки своего хранителя необъяснимой радостью существования.

- Да. Всё так, как ты говоришь. И знаешь, кого-то она мне напомнила.

- Одну несносную маленькую рыжеволосую девчонку, - обхватив своего подопечного за плечо, весело завершил Вехоль.

Они весело рассмеялись и направились назад, к дому.

По дороге они продолжили начатую тему.

- Так, а как же утверждение, что все люди равны от рождения?

- Человек также как и дерево развивается в зависимости от обстоятельств. Важно всё: на какую почву упало семя, как глубоко пустило дерево корни, в каких климатических условиях оно вырастет, обломает или погнет его ствол ураганный ветер, подточит ли его вредитель или надругается шкодливый мальчишка. Если даже при наличии всех этих неприятностей дерево все еще с гордостью смотрит ввысь, значит, великая сила духа поддерживает его.

- Но вот эти слабые кривенькие деревья никуда не годятся, их разве что на дрова,- продолжал спорить Санюрик.

- Порой эти самые слабые на вид деревья цветут и щедро плодоносят, в то время как сильные, крепкие и здоровые лениво обрастают мхом или разрастаются вширь и ввысь, летней порой закрывая своей густой кроной солнце тем, кто слабее. Впрочем, и от них будет польза. Птицы здесь совьют гнезда и выведут потомство

- Ну и что?

- Разве это не ответ на твой вопрос? Ведь семена очень мало да практически не отличались друг от друга. Возможно, одно было больше в размерах, другое – меньше, но это такая малость! Также как и люди рождаются неодинаковым весом.

- Как же! – воскликнул Санюрик. Неужели размер имеет такое маленькое значение? По-моему, у здорового и крупного семени гораздо больше шансов вырасти крепким и могучим деревом.

- Да, но не все люди используют свой шанс, рождаясь здоровыми и крепкими. Нередко маленькие и слабые на вид своей силой духа достигают куда лучших результатов!

- Тогда от чего зависит, каким станет человек?

- Один человек подобен  целому дереву. Другой – лишь ветка. Но не потому, что ему так назначено, а потому что он не желает видеть своих возможностей.

- Но если сравнивать деревья с людьми, то деревья в гораздо худшем положении. Они не могут исправить того, что дала им природа.

- Ты сейчас понял великую и важную вещь, но понял немного привратно. Не бывает худшей или лучшей судьбы. Может быть лишь твоя собственная, которой наделяется каждое живое существо в мире и человек в том числе

- Ну-ну, что-то вроде «рожденный ползать летать не может»,- ядовито процедил сквозь зубы Санюрик.

Вехоль, сделав вид, что не заметил этого сарказма, продолжил:

- Да человек не может изменить своей судьбы, как дерево, выросшее кривым, не может стать стройным и крепким. Но ведь даже кривое дерево может плодоносить, на нем птицы могут свить гнезда, в конце концов, человек использует его в своих целях. И это хорошо. Потому что, только следуя своей судьбе можно достичь бессмертия души.

- Как это все сложно, Вехоль.

- Но и жизнь – это большая школа. Я хочу, чтобы на этот раз ты был готов окончить ее с отличием. А то, что являет нам природа, - великий дар человечеству. Зная непостоянство человека Отче послал ему успокоение. Природа учит нас любить верить и надеяться.

Кто-то любит дождь, а кто-то летний зной, кто-то испытывает умиротворение от зимней стужи и метелей, люди покоряют вершины, переплывают реки, поднимаются в небо. Контакт человека с природой непрерывен и наделён великим смыслом.

 

Глава 20

- Что же вы не здороваетесь даже, Валерий Сергеевич? – Нона подошла первой, впервые за всё время своего пребывания в институте.

- Здравствуйте, - обречённо выдохнув, ответил Истоцкий, и, не останавливаясь, пошёл дальше по длинному коридору, наедине со своими мыслями.

- Нет уж, постойте, - догнала его Нона и схватила за руку. – Мне нужно с вами поговорить.

- Говорите, что ещё вам надо.

- Давайте начистоту, вы меня ненавидите?

- Нет, я вас не ненавижу.

- Врёте.

- Думайте, что хотите.

- Может, всё-таки выйдем хотя бы на улицу? Здешняя обстановка не очень-то располагает к душевной беседе.

- Если вы рассчитываете на душевную беседу, то вам лучше найти другого собеседника.

- Да бросьте вы. Я же сказала, мне нужно с вами поговорить.

- Ну что ж, давайте выйдем во двор.

Присев на лавочку, Истоцкий почувствовал тяжесть в ногах. Только теперь он ощутил усталость. А ведь всю эту неделю он почти не спал…

- Разве вам никогда раньше не приходилось ошибаться в людях? – Нона задала вопрос, которого профессор ожидал меньше всего. 

- Мне приходилось ошибаться в своих убеждениях. Поэтому, я просто  стараюсь не выстраивать никаких предположений о процентном соотношении хорошего и плохого в том или ином человеке. Мы привыкли судить о людях по их поступкам. А предугадывать поступки людей не под силу даже самому Господу. Вот поэтому я стараюсь не убеждать себя в том, что знаю о знакомом мне человеке всё. Нужно всегда быть готовым к неожиданным поворотам событий. 

Нона молчаливо смотрела себе под ноги. Её мучила непонятная тревога. Девушка не могла найти этому объяснения, но ей нужно было найти выход для своих эмоций. Признание правоты Истоцкого означало бы полное поражение, а терпеть «фиаско» не в её правилах.

- А если я скажу, что ненавижу вас?

- Я даже догадываюсь, какого рода эта ненависть.

- И какого же?

- Ненависть нередко рождается и от чувства вины. И эта ненависть отличается тем, что она особенно взрывная и непредсказуемая, но не глубинная. А значит, тот, кто испытывает последнее чувство, как правило, в глубине души очень сожалеет о своём отношении к предмету ненависти. Однако это сожаление снова и снова перерастает в чувство вины и вынуждает ненавидеть ещё больше. Ненавидеть своё бессилие перед обстоятельствами…

Истоцкий встал и посмотрел сверху вниз на сидящую Нону. Она походила на школьницу, которая принесла двойку в четверти. Поджав под скамейку ноги, девушка нерешительно теребила подол коротенького белого халата. Но посмотреть в лицо человеку, которому доставила столько неприятностей, так и не смогла.

- До свидания, Нона, - тихо вымолвил доктор и, не дожидаясь ответа, поспешил к своему пациенту.

 

«Благие намерения»

Вдохновлённый прогулкой по парку Валик решил посетить урок и на следующий день.

Он получил неожиданный прилив сил от последней беседы с учителем, а подобные ощущения, как правило, хочется приумножить.

- Я думал, что есть кто-то, кто расставляет всё по местам. Плохому – плохое, хорошему – хорошее. Всем по заслугам. Разве это не так? Я осуждаю зло, но оно преследует меня, я хочу быть добрым и хорошим, а обстоятельства заставляют меня ненавидеть, - не дожидаясь, Валик сразу выплеснул  на Вехоля накопившееся возмущение.

- Осуждаешь зло? Судить - это глупое и бесполезное занятие, которое при этом ещё и имеет после себя последствия. Ведь то, за что мы судим других – лишь зеркальное отображение нас самих. Если подумать, судить имеет право только человек без порока. Этот человек должен быть святым. Понимаешь? Но, как тебе известно, таких людей просто не существует.

- А как же священники, монахи?

- А разве они судят? Священник, исповедуя, не осуждает, а что делает?

- Отпускает грехи…

- В общем так. Он молится за этого человека, чтобы тот был прощён. Вот если бы так умели все люди, они были бы более счастливы

- Почему рады не имеют права помогать своим родным и близким людям в живом мире?

Разве это плохо, то, что мы смогли спасти Тусу? 

- Не все благие намерения в действительности являются благими. Я, например, до сих пор не уверен, что мы с тобой поступили правильно. А представь, что будет, если каждый рад начнёт диктовать собственную волю из своего мира.

- И что же будет?

- Я приведу тебе пример, который тебе, надеюсь, объяснит кое-что. Представь себе отца, который за всю свою жизнь не подумал о своих детях, обижал женщин. Измученный чувством вины, осознать которую смог только здесь, он решает исправить свои ошибки посредством своего сына, живущего на земле.

- Ну и что?

- Этот случай имел место, поэтому я могу тебе рассказать, что же произошло. Своё неистребимое чувство вины мужчина внушил своему сыну. В результате тот очень скоро покончил собой.

- Но почему?

- Представь себе пятнадцатилетнего юношу, влекомого несуразными инстинктами и влечениями. Он влюблялся в одиноких женщин с детьми, и неприятности сыпались на него как снег на голову. Чтобы прокормить чужих детей, он начал воровать, оказался в колонии, вышел оттуда, женился на женщине с тремя детьми. Чувство вины давило на него даже тогда, когда он, работая с утра до ночи, приносил в семью деньги, которых хватало только чтобы едва «протянуть» неделю. Он  снова стал воровать. А оказавшись за решёткой, просто не выдержал болезненных переживаний за оставшихся на свободе родных ему людей. Вот тогда он и совершил непоправимое….

- Этого рада наказали?

- Никто не смог бы его наказать больше, чем он сам наказал себя. Сын преподал этому раду хороший урок, но сам утратил возможность когда-нибудь родиться, чтобы прожить свою собственную жизнь.

- Но неужели нельзя было сделать исключение для этого парня? Ведь все же понимали, что он не виноват?

- После того, как человек уже попал в предназначенный ему мир, уже никто не может ему помочь. Если бы хранитель бессовестного рада вовремя заметил вмешательство, он бы ещё мог попробовать предотвратить самоубийство. Так как мы это сделали с Тусу.

Но после того как судьба свершилась, уже ничего нельзя сделать.

- Так что же, получается, рады всё-таки имеют возможность вот так вот влиять на живущих родственников?

- Как видишь. Но это те, кто считает себя умнее других. К этой категории относитесь и вы с Тусу. Только вот пользы от этого ума ещё никому не было.

 

Глава 21

Глава 21

Истоцкий долго смотрел в окно вслед удаляющейся фигуре Ноны. Испытывал ли он, когда нибудь в жизни такое сильно сожаление, как сейчас? Нет. Мог ли он удержать эту строптивую красавицу в своём невесёлом мире? Но как бы её каждое движение не сводило пожилого доктора с ума, как бы отчаянно и беззаветно он не был влюблён в эту женщину, как миномётный огонь, мощно и открыто этому противостояло другое чувство – преданность своему делу.

Вернувшись в палату к Валику, профессор как никогда был озабочен. Ведь если сегодня не произойдёт никаких изменений, завтра придётся-таки делать операцию. По его мнению, показания к ней были очень сомнительные, но выхода не было. Консилиум постановил…

- Мальчик мой, ну не подводи меня, родной. Возвращайся, ты же можешь вернуться. Чего же ждёшь? Чего ты боишься? – Истоцкий всматривался в лицо своего пациента так, как будто вот-вот непременно должно произойти нечто, что всё поставит на свои места.

Откровения доктора прервал стук в дверь.

- Входите!- громко сказал он, наскоро вытерев рукавом набежавшую слезу.

- Здравствуйте, Валерий Сергеевич. Нам сказали, что мы можем пройти, ведь вы здесь…

Истоцкий не верил своим глазам. Перед ним стояли двое. Денис, друг Валика, и будто прячась за его спиной, очень высокий, но непомерно худой, пожилой мужчина. По его виду доктор сразу определил, что тот, видимо, в последнее время либо сильно голодал, либо был истощён какой-то тяжёлой болезнью. Дряблая кожа на теле повисла и сморщилась в складки. Видимо некогда этот мужчина представлял собой человека довольно внушительных размеров. Но появлению этого персонажа профессор обрадовался несказанно: в чертах вошедшего человека отчётливо просматривалось сходство с Валентином.

- Господи! Неужели это вы? Вы отец Валика?

Пожилой мужчина был явно смущён таким восторженным приветствием.

- Вообще… д-да.

- Вы не представляете, как вы вовремя!

- Правда? А я думал, что наоборот.

- Валику сейчас очень нужна ваша помощь.

Мужчина заглянул на высокую кровать с больным из-за плеча Истоцого:

- Это он? Я могу подойти?

- Конечно же, конечно, подходите.

- Прости меня, сынок! – упав на колени и вцепившись в руку юноши, мужчина разрыдался так отчаянно, что и Денису, и Истоцкому стало не по себе.

- Доктор, скажите, что с ним? Он меня слышит? – немного успокоившись, спросил раскаявшийся отец.

- Я думаю, что слышит, только на другом уровне. Вы понимаете? Состояние его хоть и стабильное, но всё еще тяжёлое. Выйти из него ему могут помочь только исключительные обстоятельства. Мне кажется, ваше появление в его жизни положительно скажется.

- Вы понимаете доктор, я же не знал, что он жив, сыночек мой. Мне сообщили, что Леночка, мать его, умерла вскоре после родов, а о мальчике ни слова. Думал, так пощадили мои чувства: ведь сидеть-то мне оставалось еще девятнадцать лет! Так я мысленно его и похоронил уже давно. А потом получаю письмо и его фото. Вы не поверите, я уже перестал ждать от жизни чего бы там ни было.  Мне не нужна была свобода, которая меня ожидала. Я ведь столько лет провёл в заключении от звонка до звонка. У меня никого не осталось там, на воле, думал я. А он вот, живой. Сыночек мой! -   мужчина снова разрыдался. – Ты прости меня, родной! Ты мне очень, очень нужен. Мне теперь без тебя жизни нет!

- Успокойтесь, давайте я дам вам валерианки, - Истоцкий заботливо помог подняться бедняге и проводил на стул. – Присядьте. Нате вот, – протянул ему мензурку с каплями.

Тот послушно выпил, всё ещё продолжая всхлипывать.

- Нам с вами предстоит серьёзный разговор. Мне очень нужно, чтобы вы мне верили.

- Доктор, как вы можете думать, что я вам не поверю, после того, что вы для меня сделали?

- Тем не менее, просьба у меня к вам будет необычная.

- Я сделаю всё, что поможет мне вернуть сына.

- Итак, вы должны подойти к директору института и на повышенных тонах потребовать, я повторяю, потребовать, чтобы вам отдали сына под расписку. Вам никто не откажет: во-первых, потому что вы его единственный близкий родственник, во-вторых, никто не захочет иметь дело со скандалистом.

- Как? Но он ведь…

- Поверьте, это единственный способ помочь Валику.

- Но разве здесь ему сейчас не лучше? Мне сказали, что его готовят к операции.

- Эта операция сделает из него инвалида. А я намерен вернуть обществу полноценного человека.

- Какой ужас! Неужели другие врачи этого не понимают?

- Понимают, но перестраховываются. И потом, до вашего появления здесь другие лица правили балом. Одна заинтересованная особа заплатила за то, чтобы Валика привезли сюда, а позже за то, чтобы ему была назначена операция.

- Но как мы будем его дальше лечить?

- Я буду с вами. Теперь я поеду следом, добровольно вызовусь сопровождать пациента до места госпитализации, потом, если понадобиться, возьму отпуск, а позже – будет видно. В любом случае, я доведу начатое до благополучного конца. Должен вас предупредить, что нам всё же придётся обождать какое-то время. В настоящий момент у Валика появились кое-какие осложнения, и пока он не транспортабелен. Я не думаю, что это надолго, так же как уверен в том, что если правда на нашей стороне, состояние Валентина очень скоро стабилизируется.

- Я готов. Куда мне нужно идти?

- Сначала давайте обсудим детали. Ну, транспорт, дальнейшее ваше место пребывания и другое…

 

«Девятые»

- Санюрик? Ты сегодня рано, - загадочно улыбаясь, произнес Вехоль, –

похвально.

- Я теперь всегда буду приходить вовремя, и никуда больше не буду опаздывать. Я так решил.

- Я не сомневаюсь в этом, - улыбнулся учитель.

- Я много думал и понял, что был не прав. Я вас больше никогда не разочарую.

-О-о-о! Не говори так. Я не был разочарован в тебе, даже когда ты собирался сбежать на плывущем облаке. Я верю в тебя, Человек!

- Человек? Ты сказал, я - Человек?

- Да, ты не ослышался. Я счастлив, что этот день, наконец, наступил. Ты нужен на земле. Тебя там уже давно ждут.

От неожиданности Санюрик смолк.

- Присаживайся, - спокойно предложил Вехоль, указывая ученику на место рядом с собой, – сейчас мы обсудим всё, что тебя волнует.

Юноша медленно опустился на стул.

- Это не единственная хорошая новость, которой я тебя хочу порадовать, - загадочно продолжил Вехоль.

Санюрик оживился и выжидающе, молча, взглянул на учителя.

- Тусу вернулась, и Совет постановил, что она должна отправиться одновременно с тобой.

- Где она? Я могу её увидеть? – разгорячённый новостью Санюрик привстал со стула, готовый тут же умчаться в заданном направлении.

- Боюсь, что на это у нас просто нет времени, - констатировал Вехоль. - Тебе ещё многое здесь нужно успеть сделать. Впрочем, это касается и Тусу.

- Что я должен сделать? – удивленно спросил Санюрик.

- Пройти подготовку  к рождению.

- Каким образом? Что от меня требуется?

- Ничего особенного. Просто слушать и делать всё, что тебе говорят. Сейчас я провожу тебя в зал, где пройдёт интересное собрание. Там ты получишь свой номер и узнаешь свои задачи.

- Не понял. Какой номер, почему ты раньше мне об этом не говорил?

- Я предлагаю тебе всё же сначала сделать то, что я говорю, а после я отвечу на все твои вопросы.

 

Зал, в который пришёл Санюрик, чтобы получить необходимую информацию, был полон. Здесь были и дети, и старики, и молодые юноши, как он сам, и зрелые мужчины. Не обращая внимания на собравшихся, Санюрик уселся в последнем ряду в надежде остаться незамеченным. Следом за Санюриком вошёл мальчик лет пяти и вежливо спросил, указывая на сиденье рядом с ним: «тут не занято?»

Небрежно кинув «нет, садись» Санюрик тем не менее, неожиданно разволновался. Что-то в мальчике насторожило его, но он не мог понять что именно. Его лицо казалось до боли знакомым, и Санюрик досадовал, что не может вспомнить откуда.

В зал вошли трое. Молодая женщина, на вид лет двадцати пяти, мужчина примерно того же возраста и старик, года которого определить было бы непросто. Где-то между семидесятью и ста семидесятью. Все они были красивыми радами. В том числе и старик. Он обладал просто редкой благородной красотой. Они начали разговор с собравшимися. Говорили по очереди, спокойным и ровным тоном, будто по какой-то отлаженной, привычной схеме.

- Позвольте вас поздравить от имени всех радов преподавательского звена с успешным окончанием школы Заветов, - широко улыбаясь, начала молодая женщина. – Время вашего пребывания на этой территории подходит к концу, а значит, пришла пора узнать о том пути и о тех задачах, которые назначены радам с вашими данными. Итак, ваш номер – девятый.

«Ваш?» удивился про себя Санюрик. «разве каждому из нас не будет дан индивидуальный номер?».

- Это хороший номер, - вдруг услышал Санюрик голос сидящего рядом мальчика. – Мой хранитель говорил мне, что мы будем рождены, чтобы исполнить благородную миссию.

От неожиданного открытия Санюрик привстал. Этот мальчик – это же он в детстве! Это он в пять лет! Лихорадочно раздвигая стулья у себя на пути, Санюрик ринулся к передним рядам, чтобы рассмотреть лица присутствующих здесь радов. Вот он, точно копия, вот ещё и ёщё, вот его лицо в тридцать, в сорок, в шестьдесят. Всплеск эмоций просто вконец лишил Санюрика дара речи. Отчего он присел тихонько на стул и, молча, уставился на терпеливо выжидающих преподавателей. Теперь ему стало понятно, почему один на всех номер.

- С вашего позволения я продолжу, - мягко и спокойно обратилась молодая хранительница к Санюрику. – Как вы себя чувствуете?

Санюрик просто кивнул головой в ответ.

- Итак, девятые, - продолжил рад, тот, что моложе. - На вас возложена задача одновременно простая и сложная. Проста она тем, что не требует того, чтобы вы прилагали какие-то особые усилия, не требует каких-то сверхъестественных достижений конкретно от вас. Вы исполняете роль союзников, вы – связующее звено для нового начала. Вы – спасение для одинокой потерянной или заблудшей души. Чем же сложна ваша задача? Условности мира людей, личные амбиции, гордыня будут преследовать ваши добрые начинания. Но помните, только следуя своим путём, вы обретёте покой и счастье. Не гневитесь на обстоятельства, а прислушивайтесь к ним. Ведь языком обстоятельств с вами общаются ваши хранители, с помощью этого языка с вами устанавливает контакт и представитель глубокого мира.

 

Глава 22

Задуманное Истоцким мероприятие пошло как «по маслу». Травнин, как и предполагалось, не пожелал связываться с недоброжелательно настроенным родственником Валика. Будучи человеком разумным, он предложил скандалисту подождать, пока состояние пациента позволит оставить его без наблюдения. «Если уж вам неймётся поскорее отправить своего сына на тот свет, то вам представится такая возможность, но позвольте сделать всё от нас зависящее, чтобы этого не случилось, по крайней мере, ещё в дороге»,  выразил своё возмущение академик. Истоцкий же «вызвался» на добровольных началах сопровождать юношу в больницу, чем даже заслужил похвалу своего начальства. Уже через десять дней Валентина отключили от аппарата. Выждав ещё неделю, они благополучно покинули унылые серые стены института.

 

«Таинство благословения»

- А теперь, - начал свою речь старик, - воздадим должное нетленной силе и власти Истины.  Поблагодарим нашего великого и мудрого учителя и создателя за предоставленную возможность обновления. Каждому из вас будет дана уникальная возможность, чтобы выразить свою благодарность тому, кто является началом начал. И получить его благословение.

- А пожелания можно высказывать? – Санюрик чрезвычайно возбудился от близости предстоящего действа.

- По моему сигналу, - продолжил старик, игнорируя вопрос Санюрика, - вы закрываете глаза и протягиваете руки перед собой ладонями вверх. С этого момента начинается отсчёт - ровно две минуты. Всё остальное увидите сами. Но учтите, это время даётся для того, чтобы каждый, внесённый в список людей рад, смог принять дар от нашего создателя. Поэтому постарайтесь своими вопросами и просьбами  не увести это святое действо в сторону. Иначе останетесь без подарка.

Старик сложил руки ладонями вместе и, коснувшись пальцами подбородка, склонил голову. То же проделали и его молодые помощники. Постояв в таком положении около тридцати секунд, они одновременно подняли головы, разомкнули руки и медленно развели их в стороны. Это и послужило сигналом к началу контакта. Санюрик вместе с другими присутствующими радами исполнил то, что полагалось: закрыл глаза и протянул руки вперёд ладонями вверх. Несмотря на то, что глаза были закрыты, Санюрик ясно увидел перед собой огненный шар, постепенно меняющий свои контуры. Очень скоро в нём можно было рассмотреть человеческие очертания. Этот человек из огня протянул свои руки к Санюрику, и в эту же минуту ладони будто обожгло горячей волной. Ощущая это прикосновение, Санюрик почувствовал в себе небывалый прилив энергии и силы. Руки огненного человека лежали на протянутых ладонях юноши, пока не прекратилась передача тепла. Санюрик почувствовал, как уходит жар и обратил внимание на то, что это нечто, что состояло из огня, превратилось в водяной шар. Это было зрелище ещё то. Вода не стояла на месте, а бежала, образуя некий круговорот. Не успел Санюрик привыкнуть к этому странному образу, как водный шар принял контуры человека. Странное создание снова протянуло свои руки и положило на ладони парня. Теперь Валик стал чувствовать, как тяжелеют все части его тела, будто наполняются жидкостью. Ему даже показалось, что ему стало легче стоять на ногах, исчезло странное ощущение полёта. И снова источник неожиданностей поменял свой состав. Теперь это был шар из песка, напоминающий собой метель в пустыне. Он выглядел устрашающе,  и Санюрик даже попытался открыть глаза, чтобы не наблюдать странное зрелище. Но глаза не открылись, будто их слепили клеем.

Песчаное облако, как и первые два раза, воплотилось в человекоподобный образ. Человек из песка держал в руках какой-то предмет. Санюрик присмотрелся. Это была книга.

- Ты готов принять мой дар? – спросил голосом, похожим на шипение песчаный человек.

- Да. А что это за дар? – несмотря на остроту момента, Санюрик не смог удержать от любопытства. У него было ещё много вопросов, но он изо всех сил старался себя сдерживать.

Вместо ответа песчаный человек стал не спеша перелистывать книгу.  Он будто отдалился от Санюрика и забыл, что находится с ним в контакте.

- Я готов, готов, - поспешил исправить свою ошибку юноша. – Я с радостью приму любой твой дар!

Человек из песка закрыл книгу и положил её на ладони Санюрика. В следующую секунду и песчаный человек и переданная им книга стали пылью. В глаза резанул яркий свет. Валик открыл глаза.

- Ну, вот и всё, - обратился старик – хранитель ко всем собравшимся.  – Теперь вы можете возвращаться к своим учителям. Они дадут вам последние наставления, и вы отправитесь в добрый путь.

 

Глава 23

Спустя ещё три недели, Истоцкий принял решение о смене режима своего пациента.

- Не имеет смысла держать Валика здесь. Его состояние позволяет содержание в домашней обстановке. Единственное непременное условие, чтобы нашёлся такой человек, который днём и ночью будет контролировать все процессы, происходящие с телом Валика. В общем, нужна сиделка.

- Так есть же Ленка! Она согласна ночей не спать, только бы чтобы вместе быть с ним, - громко предположил Денис.

- А где она сейчас?

- Так она у меня живёт, - заговорил молчавший до сих пор Дмитрий Семёнович. – Все эти картошечки, рагу и супчики, - всё ж её рук дело. Я бы без неё не справился, ей богу!

- Это очень, очень хорошо, что Леночка согласна быть рядом. Теперь я спокойно могу готовить Валика к выписке. А ваша задача как следует подготовить квартиру к его приезду!

 

«Толкование»

Сразу после собрания Санюрик направился в круглый зал, где ожидал его Вехоль.

- Знаю, знаю, - громким возгласом встретил хранитель своего озадаченного ученика. – Тебе многое непонятно. Сейчас мы это обсудим.

- Мне кажется, что я что-то понял, что мне не следовало понимать, - произнёс Санюрик, усаживаясь в кресле напротив.

- Что именно?

- Девятые принимают на себя роль ангелов-хранителей. Ведь так?

- Ну, в общем так.

- Тогда почему нас не известили конкретно, кто к кому приставлен? Ведь должно быть всё заранее известно.

- Нет. Почему же. Каждый из вас должен сам найти потерянную душу и соединиться для нового рождения. Поделившись свое энергией, напитав своей силой найденную половину, он спасёт её.

- Разве не с этой целью Тусу отправляется вместе со мной?

- Так вот ты о чём! Тебе стало ясно, кому предназначена твоя миссия!

- Так это правда? И разве не плохо, что мне это известно?

- Ну что же в этом плохого? Хорошо бы, чтобы тебе это как следует запомнилось, чтобы не пришлось лишний раз ошибаться и падать.

- Но только я не понимаю, как, в чём и чем я смогу ей помочь?

- Тебе хорошо известно, что участь этой девушки незавидна. Своими действиями она навредила себе надолго вперёд. Ты ещё этого не знаешь, но Дигора отправляется в живой мир вместе с вами, и, причём не в качестве хранительницы.

- Ничего себе! – громко воскликнул Санюрик.

- Не спеши радоваться. Она не имеет права находиться рядом со своей подопечной. Ей предстоит исправлять свои ошибки. Таким образом, твоя подруга снова остаётся без поддержки из неживого мира. И ей придётся нелегко, если рядом не окажешься ты.

- Так это навсегда? Тусу навсегда лишилась хранителя?

- Нет. Есть способ всё вернуть. Лишь только Тусу забеременеет, Дигора сможет вернуться к ней.

- А если она не забеременеет?

- Видишь ли, тут всё очень сложно. Существуют прописанные правила. В таких случаях как этот, проштрафившегося хранителя должен сопровождать в живой мир ещё один хранитель, более опытный. Этим сопровождающим станет хранитель ребёнка Тусу.

- Понятно. И какова моя роль в этой игре?

- Ну, раз мы назвали тебя ангелом – хранителем, отсюда и будем отталкиваться. Ты замещаешь собой представителя из небесного неживого мира. Ангел, то есть ты, будет счастлив рядом со своим подопечным и обретёт спокойствие только рядом с ним. Вместе с тем станет для него поддержкой и опорой. Это и будет его путь. Так Тусу в конечном счёте, перестанет преследовать одиночество, и дети, рождённые ею станут новым началом.

- Помнишь, как только я попал сюда, ты мне говорил о том, что обозначать двери номерами глупо, так как это будут лишь условные обозначения. Так почему же вы сами здесь используете эти самые условные обозначения?

- Это вовсе не то же самое. Я ведь не отвергал нумерацию или сочетание букв алфавита как разумное решение для устранения бессистемности. Но зачем мне обозначать дверь цифрой, если я и так знаю, что за ней? Я ведь не пишу твоё имя у тебя на спине, чтобы знать, как тебя зовут? Чем может помочь объявление «осторожно, яма!» слепому от рождения? Буквы и цифры – важнейший переносчик информации. Но зачем их использовать там, где в этом нет никакой необходимости?

Глава 24

Истоцкий предчувствовал грядущие перемены в состоянии своего пациента, поэтому собрал всех, кто имел отношение к Валику. Позвал Дениса, вместе они дождались с работы Дмитрия Семёновича. Ленка тоже присоединилась к беседе. Собравшись за одним столом, все четверо чувствовали себя членами одной семьи. Последние события сплотили их, и казалось, ничто не помешает этим отношениям сохранить свою силу.

- Предлагаю, представить реальную картину так, - обратился ко всем сидящим профессор. - На сегодняшний день мы имеем дело со спящим человеком. Будем считать, что он больше не болен, но его организму нужно подготовиться к жизни в прежнем ритме. Валик иногда открывает глаза, но взгляд его пока не осмысленный. Он может застонать или одёрнуть конечность в ответ на какой-то раздражитель, может повернуться на другой бок. Но всё-таки основное время он спит. Эта патологическая сонливость говорит о том, что его организм нуждается в отдыхе. Изменения в его состоянии могут произойти в любое время, и нам нужно быть  к этому готовым.

- А если ему станет хуже? – в выздоровление Валика не верил, казалось, только Денис.

- Я тебе щас….Да кто тебя за язык-то тянет? – возмутилась Ленка и даже привстала, чтобы дать Денису подзатыльник.

Она очень осторожничала с подобными выражениями.

- Лен, лен, ну не волнуйся ты так, - Дмитрий Семёнович взял руку девушки в свою, чтобы удержать её от последующих действий. – Понимаете, - обратился он к Истоцкому, - вычитала в какой-то книжке, что плохие прогнозы нельзя вслух произносить, будто бы это обязательно сбудется…

- Тот факт, что жизненно важные функции тела сохранены, помогает верить, что дальше ждут только улучшения, - поспешил успокоить всех доктор.

Взглянув на часы, Ленка подорвалась, и, извинившись перед всеми, побежала в кухню доготавливать  ему пищу.

- Совсем заболталась с вами. Забыла, что суп не протёрла, а он видимо, уже есть хочет.

Истоцкий поднялся и предложил всем помыть за собой чашки от чая и вытереть стол, чтобы не затруднять Лену.

- Ну, мне уже пора, - попрощался со всеми профессор. – Зайду ещё завтра.

- Я уже тоже пойду, - быстро засобирался Денис, - мне нужно переговорить с Валерием Сергеевичем.

- Ну, давай, - тихо выдохнула Ленка, во второй раз протирая через сито пищу для Валика.

- Ты говори, если что нужно, - виновато добавил парень.

- Да ладно. Чем ты можешь помочь? – спокойно ответила девушка, упорно продолжая делать свою работу.

- Ну, пока, терпения тебе!

- Ага. Спасибо.

 

- Если бы не вы тогда, мне бы пришлось туго, - разоткровенничался Денис, догнав профессора уже на лестнице.

- Я знаю. Но, по-моему, ты не сделал никаких выводов для себя.

- О чём это вы?

- Ты прекрасно знаешь о чём.

- Вы что, думаете, что я всё ещё принимаю наркотики?

- Я не думаю. Я это знаю.

- Нет. Ну, я …так иногда только, - смутился Денис.

Истоцкий задумчиво промолчал.

- Вы понимаете, я никогда не пойду к наркологу. Он меня не излечит, потому что я попросту, не умею жить без наркотиков. Кому-то повезло. У них были родители. Они их чему-то учили. А меня никто не учил быть счастливым, понимаете? Я сам определил для себя понятие счастья. Какое оно бывает другое, я не знаю.

- Тебе действительно не поможет нарколог, - очнувшись от размышлений, предположил Истоцкий.

- Вот видите, и вы это поняли!

- Не поможет никто, пока сам не захочешь себе помочь. Ты достиг того возраста, когда винить кого-то в своих бедах уже просто глупо. Пора бы узнать такое понятие, как самовоспитание. Ты должен строить свою жизнь так, чтобы в ней не было места сожалению. А научиться быть счастливым можно.

- Думаете, я не вижу, как здорово можно жить? – разобиделся Денис. – Вся эта роскошь, красивые девушки, машины, - это всё для кого-то, но не для меня.

- А ты уверен, что то, о чём ты говоришь и есть счастье?

- Если бы я мог не думать о завтрашнем дне и жить, как мне хочется, это для меня было бы счастьем.

- Разве сейчас ты живёшь не так?

- Я вас не понимаю, Валерий Сергеевич.

- Ты ведь не думаешь о завтрашнем дне, живёшь, в общем-то, как тебе хочется…

- Разве вы никогда не ошибались? Да есть ли такие люди на свете, которые не совершают ошибок?

- Я много ошибался, но я анализировал свои ошибки и делал для себя выводы.

- Вам хорошо рассуждать. А если я не имею способности к подобному анализу? Если я только то и вижу, что вижу, но хоть убей не пойму, что из этого может следовать. Может быть когда-то, лет так через десять, мне что-то станет ясно. Как только моя удача меня найдёт, и я смогу, наконец, почувствовать вкус счастья, тогда возможно меня посетят философские мысли. А пока я не могу думать ни о чём, кроме своих бед.

- Гораздо важнее обрести способность себя прощать. Порой чувство вины так глубоко в нас сидит, что мы не понимаем, что же в действительности мучает и разъедает изнутри: страх расплаты, собственная несостоятельность или ненависть ко всему сущему. Если тебя преследуют подобные сомнения, в первую очередь задумайся, а не злишься ли ты на себя? Что бы тебе хотелось исправить, если бы колесо времени вернуло тебя назад к совершённым ошибкам? – Истоцкий присел на аккуратную лавочку под огромным дубом и показал Денису рукой на место рядом с собой. Юноша сел. Профессор продолжил, внимательно вглядываясь в озадаченное лицо своего молодого собеседника.

- А теперь представь, что время твоё с тех пор остановилось, твоя судьба не хочет свершиться, пока ты не простишь самого себя. И ты, не медля, сделай это, потому что подобная задержка во времени может плавно перейти в конец пути. Ты говоришь, что хочешь почувствовать вкус счастья? Лучше спроси себя, есть в свете человек или другая земная тварь, которых ты сделал счастливым? А ведь истинное счастье приходит к тем, кто способен им делиться.

- Тут я с вами не согласен. Что-то я редко встречал богатых людей, которые бы имели такую способность или хотя бы желание.

- Ты опять о деньгах…

- Ну конечно! Ведь они составляющие счастья. Когда бы в нашем мире все блага были общедоступны и бесплатны, можно было бы рассуждать так, как рассуждаете вы. Но в реальности всё не так. Если есть деньги – хорошо, а если их нет, люди становятся обозлёнными, потому что им не остаётся времени думать о качестве отношений. Они думают, как выжить.

- Но я говорил об истинном счастье. Материальные блага могут принести частичное удовлетворение, но не в их власти сделать человека счастливым.

- Что же мне делать? Где мне себя искать? Я потерялся, запутался и просто устал.

- От чего ты устал?

- От собственного бессилия.

- Может быть от бездействия?

- Может…

- Тогда делай что-нибудь, не теряй времени. Следи только за тем, чтобы действия твои не были разрушительными. Тогда всё, что бы ты не делал, будет давать тебе новый заряд. Так со временем, ты найдёшь свою дорогу. Судьба сама выведет тебя на неё.

- Но как мне вычеркнуть из жизни все эти года, проведённые в …грехе?

- Зачем же их вычёркивать? Правильнее всё же просить себя и поблагодарить судьбу за посланный тебе опыт.

- И всё?

- Это немало и это нелегко сделать. Но после того, как тебе это удастся, ты сможешь двигаться дальше. Но знай. Человек, неутомимый в своих исканиях ни на минуту не должен забывать о ценности текущих минут. Будущее складывается из настоящего. Если настоящее отодвигается на второй план, будущее не выстроится тем образом, каким нам хочется, не подчиниться нашей воле.

- Но какое у меня настоящее? Что мне беречь? Что ценить?

- Человеческие отношения. Иногда нам кажется, что наши проблемы – самые ужасные и непобедимые. Страдания других представляются чем-то далёким и не имеющим к нам отношения. А порой мы их просто не замечаем. Занятые своими делами, мы забываем о тех, кому нужна наша помощь.

- Но кому же может понадобиться моя помощь? Я себе-то помочь не могу…

- Вот потому и не можешь, что не чувствуешь себя нужным кому-то. А ведь на самом деле есть люди, которые в тебе нуждаются, но может они сами этого пока не понимают или не знают. Ты понимаешь, о чём я?

- Не совсем.

- Помнишь, как ты помог Валику найти его отца?

- Ну как такое можно забыть.

- Разве Валик просил тебя об этом?

- Н-н-нет…

- Ну вот и не жди, что кто-то озаботит тебя своими проблемами. Ищи таких людей сам. Ищи среди друзей, среди знакомых и незнакомых людей. Предлагай свою посильную помощь. Сделай, в конце концов, счастливой какую-нибудь одинокую девушку!

- По-вашему, это и есть счастье?

- Счастье – это познание истины.

- Но, боже мой, как же мне её постичь?! Я всего лишь наркоман, презираемый обществом. У меня никого нет, кто бы меня поддержал и научил!

- Ты действительно этого хочешь?

- Я уже извёлся весь.

- Я дам тебе совет. Это всё, чем я могу помочь.

- Вы же знаете, ваше слово для меня священно как библейское писание.

- К познанию ведёт много путей. Постигай истину с помощью посланных в твою судьбу учителей: учись видеть у слепых, слышать – у глухих, говорить - у немых и вбирай в себя мудрость, общаясь с умалишёнными.

Денис недоуменно посмотрел на своего пожилого собеседника: « не шутит ли он?»

Но тот выглядел серьёзным. Профессор поднялся с лавочки и оглянулся на юношу, молчаливо предлагая ему сделать то же самое. Молча, они дошли до самой больницы.

- Ну, до свидания, - первым протянул руку профессор.

Денису польстило такое расположение, и он радостно пожал её.

- До свидания. Я попробую делать так, как вы сказали.

- Думаю, это поможет тебе, - улыбнулся Истоцкий.- И знаешь, не сочти за лишнее прислушайся-таки к библейскому писанию, коль уж ты заговорил о нём. А не сможешь сам – обратись в монастырь. Братья помогут тебе пережить самый сложный период.

- Как же я так просто в монастырь приду?

- А ты не просто приди. Ты предложи себя, свою рабочую силу в обмен на утешение и время, проведённое в молитве и покое.

- Я попробую, - неуверенно согласился Денис, но скорее для того, чтобы не обидеть Истоцкого. На самом деле идея с монастырём ему казалась уж чересчур вычурной.

- Думаю, что всё-таки это время настанет для тебя, - загадочно закончил разговор профессор. Конечно, он догадывался о том, какие мысли кружились в голове этого парня.

 

«Слово в защиту потерянных душ»

- И как много насчитывается номеров? – поспешил сменить тему Санюрик.

Ему хотелось узнать как можно больше.

- На самом деле не так много. Двадцать один.

- А какие задачи положены, например, на двадцать первых?

- Вот этого тебе незачем знать, чтобы не путались мысли. Гораздо важнее для тебя усвоить правила своей игры.

- Ещё один вопрос, ты догадываешься какой…

- Тусу носит номер четырнадцать. Все женщины наделены чётными, делимыми номерами, мужчины - соответственно нечётными. Что же касается назначения такой как Тусу, то её роль достаточно проста, но не просто её исполнение. Это зависящая роль. Тут ничего не поделаешь. Ведь человеку дозволено делать свой выбор самому. Но и для таких неугомонных личностей у нас, как видишь, есть прописанные страницы. Наша работа вести и направлять. А методы, к которым иногда приходиться прибегать не всегда принимаются человеком с благодарностью. Ведь нередко это болезнь, нищета, душевная боль, а порой и даже смерть, потеря близкого человека. И так будет до тех пор, пока создание земное не поймёт, что всё, что с ним происходит – это последствия его поступков, а не божье наказание. И мы всегда действуем во спасение. Нет души, которая бы была забыта. Ведь нельзя сохранить целое, если даже малейшая частичка этого целого распадается. Всему в мире есть место и всему время.

- А если мне не удастся спасти эту душу? Если я не смогу?

- Тебе не нужно знать о мире потерянных душ. Надеюсь и не понадобиться.

- Но ты уже заговорил об этом…

- Это место представляет собой энергетический резерв. Каждая энергетическая единица, попадающая туда, слаба сама по себе и не может существовать отдельно. Я не буду вдаваться в подробности, потому что это опять же поток информации, который тебе будет мешать помнить то, что следует помнить. Вот бы тебе твою любознательность да в живом мире направить в нужное русло.

- Я тут случайно услышал, что роль девятых очень почётна.

-  Миссия каждого человека на земле важна и высока. Главное, чтобы ты помнил об ответственности, которая на тебя ложится. Ты спасаешь потерянную душу. Но это не только её последний шанс. Твоя судьба тоже напрямую зависит от исполнения твоего назначения. Если ты не выполнишь свою задачу – в лучшем случае мы с тобой снова встретимся здесь.

- А в худшем?

- Думаю теперь самое время рассказать тебе о том, что не только я буду невидимой тенью стоять у тебя за спиной.

- Вот тебе на! А кто же ещё?

- Представитель из глубокого неживого мира.

- Зачем?

- Я уже говорил, что у человека всегда есть возможность выбора. Другая, то есть обратная сторона верного, есть неверное. И поскольку я слежу за тем, чтобы ты двигался в правильном направлении, должен быть некто, кому нужно обратное.

- Для чего?

- Чтобы вести учёт твоих промахов, а в случае, если ты допустишь ошибку, угодную той стороне – надавить на тебя и сделать всё, чтобы ты навсегда свернул с пути истинного.

- Это как бог и дьявол? И ты играешь роль бога, а этот некто – роль дьявола?

- Нет. В представлении человека бог и дьявол – это две силы, управляющие его жизнью. Но если бы это было так, всё было бы, пожалуй, намного проще.

- Чем же это не так?

- Служители добра и зла -  это мифические герои, придуманные людьми с целью оправдать свой выбор. На самом же деле, в каждом одновременно уживается и тёмное и светлое. Но кто признает существование в себе тёмного? И кто возьмёт на себя ответственность за светло во всём свете? Вот человек и придумал сказку о том, как хорошее и плохое в человеке не зависит от человека. Но мы то ведь знаем, что это не так?етлоее существуют?

- Но ведь ты же сам сказал, что вы будете стоять у меня за спиной каждый со своим интересом.

- Это наша роль – выстраивать для тебя те или иные обстоятельства, чтобы твоя жизнь имела смысл. Ведь человеку так много  дано. И ему просто необходимо использовать силу своей мысли для принятия решений. Но выбор всегда останется за тобой. А значит, никто тебе не указ, и участь свою творишь ты сам. Больше того, ты сам себе судья и похвалитель.

- Я бы предпочёл, чтобы обстоятельства для меня выстраивал только ты, безо всяких там заинтересованных тёмных сторон.

- Мир не был бы тогда единым целым. И надо помнить, что время в нём идёт по кругу. И представитель глубокого неживого мира – вовсе не тёмная сторона. Он защитник потерянных душ. Никто не может гарантировать, что ты в конце своего пути не попадёшь туда. И разве в этом случае тебе не потребуется шанс вернуть себе потерянное?

- Так значит, попав туда, ещё можно что-то вернуть?

- Можно, если тебя будет кому заменить. Но это долго объяснять. Не думаю, что нам нужно развивать эту тему.

- Иногда мне кажется, я не знаю и половины того, что бы мне хотелось знать.

- Но ведь у тебя в руках все карты. Тебе для этого даётся целая жизнь!

 

Глава 25

-Валерий Сергеевич, вы не поверите! Валик сегодня слушал, как я пою! Придите, пожалуйста! Мне кажется, что дело сдвинулось с «мёртвой» точки! – радостно кричала в трубку Ленка.

- Ну почему же не поверю? Очень даже поверю. И обязательно буду у вас сегодня. Сразу после работы. Впрочем, нет. Буду через час. У меня тут как раз свободное время появится. Ждите.

Истоцкий положил трубку и замер, глядя в одну точку. По щекам профессора осторожно стекали две капли. «Свершилось, - сказал он тихо сам себе. -  Значит, я всё сделал правильно».

 

«Чего нужно бояться»

- Помнишь, ты рассказывал о чувстве страха? – взволнованно начал Санюрик.

Он старался не потерять больше ни одной минуты впустую. Поэтому без конца задавал вопросы.

- Ну, ещё бы.

- Ты говорил, что страх – это разрушительное чувство. Но неужели совсем ничего не нужно бояться?

- Почему же, есть вещи, которых нужно избегать, чтобы не приходилось горько сожалеть…

- И это, конечно, мне нужно понять самому…- с трудом сдерживая раздражение, закончил Санюрик.

- Я скажу тебе, но, понимаешь, знание ещё не даёт гарантию понимания. Так вот: бойся опоздать: опоздать с решением, с поступком, с выводом и с теми же вещами бойся поспешить. Бойся не простить и не попросить прощения. Бойся не увидеть того, что просит взора. Бойся равнодушия – ибо это зло без точного определения. Вот и всё. Я просто не смею трактовать эти истины тебе как-то более подробно, дополняя разъяснениями. Их глубину ты должен понять сам и решить для себя как поступать.

- Да. Я понимаю. Спасибо тебе и извини, что снова чуть не вспылил. Это сильнее меня. Всегда раздражаюсь, когда чего-то не допонимаю.

- Ты не должен извиняться. Если что-то тебе не удаётся – это мой промах, моя ошибка. Значит, я не сумел передать свой опыт, не смог снарядить тебя в твой путь всем необходимым.

- Ты и вправду святой и самый лучший. Поверь. Тебе не придётся за меня переживать.

- О, я хочу в это верить!

- Помнишь, когда мы с Тусу задумали побег, и ты меня вернул. Неужели ты не боялся, что я могу не вернуться?

- Я переживал, но ещё больше мне хотелось, чтобы ты начал доверять мне.

- И ты готов пойти на то, чтобы лишиться своего теперешнего положения и войти в живой мир простым смертным, если это будет нужно мне?

- Можешь даже не сомневаться. Я буду только рад в очередной раз исполнить свою задачу. Это ведь такой опыт!

- Вот интересно, а что становиться с теми, кто уже исполнил свою задачу?

- У них появится новая задача….Но, возможно это будет задача для нового человека…

- То есть, чем быстрее я выполню то, что от меня требуется, тем быстрее закончиться моя жизнь?

- В принципе да. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Имеет ли смысл спешить? Да?

- Ну да…

- Не волнуйся. Это удаётся не всем – скоро и беспрепятственно дойти до конечной цели. Гораздо чаще случается так, что человек проживает долгую и бесполезную жизнь, так и не приблизившись к совершенству, данному ему одному. И переживать правильнее будет больше за это. Поскольку лучше начинать сначала для того, чтобы подняться на ступеньку выше, чем с целью исправить то, что сделано неверно

 

Глава 26

- Он снова уснул, - чуть не плача встретила Ленка Истоцкого.

- Ничего, ничего. Это нормальное явление, - успокоил девушку профессор. – Ты мне лучше расскажи подробно, что и как тут происходило.

- Давайте, попьём чаю, и я вам всё расскажу.

Пока Лена заваривала чай, Истоцкий подошёл к Валику. Как всегда пощупал пульс, потрогал лоб, погладил по голове и внимательно всмотрелся в лицо.

- Он открыл глаза, - начала рассказ Ленка, принеся из кухни поднос с чаем и печеньем.

- А я думаю, дай-ка, сыграю ему тихонечко на гитаре. Взяла, значит, инструмент, села близко так возле него и начала играть. А потом петь. Смотрю, а его глаза в мою сторону смотрят. Думала, мне показалось. Я встала, чтобы на него поближе поглядеть. А он меня взглядом провожает. Я отошла дальше к стене, а он и там на меня смотрит.

Ленка суетливо демонстрировала каждое своё движение. Истоцкий был благодарным зрителем. Ему действительно хотелось убедиться в том, что дело пошло на лад.

- Очень хорошо. А потом?

- А потом я села снова возле него. Мне показалось, что он хочет, чтобы я пела. Ну, я и пела. А он слушал. А потом, вы себе даже не представляете! У него слёзы на глазах выступили!

- Наверное, ты и в самом деле замечательно пела, - улыбнулся обрадованный Истоцкий.

- Ну что вы! Это он радовался тому, что снова может слышать и чувствовать!

- Ну, конечно же, моя дорогая! Но это ведь ты разбудила нашего спящего принца, - профессор и сам расчувствовался и встал, чтобы обнять свою маленькую помощницу.

- Мне нужно бежать. У меня на сегодня запланированы две операции. Ты мне замечательную новость сообщила. Теперь, думаю, нам можно ждать улучшений. И они будут происходить теперь гораздо чаще.

- Вы ещё зайдёте? – грустно спросила Лена.

 - Ну, конечно же! Я же теперь спать не смогу, буду думать как вы тут. А где Дмитрий Семёнович?

- На работе. В первую смену.

- Понятно. Он тебе хоть помогает по дому-то?

- Ну что вы, Валерий Сергеевич. Он же мужчина….И потом он столько лет ничего не знал о домашнем уюте…да думаю, вообще никогда не знал. Мне с ним сложно разговаривать. Мы даже о Валике редко говорим. Он приходит, спрашивает как всегда одно и то же « как дела?»

- А потом?

- А потом садится кушать и смотреть телевизор. Но вы не подумайте! Я не обижаюсь. Зарплату он всю до копеечки мне отдаёт. Говорит: «ты лучше знаешь, как этими деньгами распорядиться». Я его понимаю. Он просто даже не знает, как можно жить по-другому. Я ему уже говорила, чтобы сходил куда-нибудь, может быть с женщиной какой познакомился. А он: «что ты! Какая женщина! Мне что, думать больше не о чем?» Вот сядет к телевизору, и весь остаток дня смотрит программу. Странный.

Истоцкий и Ленка вместе рассмеялись. 

 

«Рождение»

- Санюрик, просыпайся! – взволнованный шёпот Вехоля заставил парня вздрогнуть.

- Что? Мы куда-то опаздываем?

- Нет. У нас есть ещё время. Но перед тем, как мы отправимся в Солнечный зал, я должен напомнить тебе слова Посвящения.

- Какого Посвящения? – удивленно спросил Санюрик, протирая глаза.

- Можно сказать, что это своего рода торжественное обещание, данное самому себе. Перед тем, как ворота, ведущие, в живой мир откроются, все рады, внесённые в список людей, должны хором прочитать Посвящение.

- Для чего это?

- Ну как мне тебе это объяснить? Таковы правила. Но я думаю, ты сам многое поймёшь, когда услышишь эти слова.

В огромном зале, которая назывался Солнечным, собрались тысячи будущих представителей человечества. Зал обладал теми же свойствами, что и загадочная комната, в которой считывалась информация с оболочек радов. Цвет золота поначалу даже слепил глаза, но к этому Санюрик быстро привык. Теперь он внимательно рассматривал тех, кому предстояло отправиться в жизнь вместе с ним. Здесь были и совсем маленькие дети, и зрелые мужчины, и женщины, и дряхлые старики, и лишенные конечностей страдальцы, и горбуны. Каждый из них нес с собой свой опыт и свои надежды. Новое рождение обещает им новую благополучную жизнь. Каждый из них верил, что то, что пережито не должно повториться, если жить по-доброму.

Ританг призвал всех ко вниманию. Наступило время торжественного прочтения Посвящения. По сигналу тысячи голосов слились воедино. Каждое сказанное слово возносилось куда-то к высокому потолку зала, повторяясь звонким эхом.

«Я, дитя солнца, рождаюсь, чтобы исполнить свое предназначение в мире людей. Всеобъемлющая любовь движет моими помыслами. Мой удел – счастье существования. Дар, которым я наделён, да будет использован на благо равновесия.

Даруя любовь - я буду вознагражден любовью. Распространяя ненависть – понесу на себе её тяжесть. Да прибудет со мной сила Истины».

После этих слов, Санюрик вдруг неожиданно вспомнил, что не спросил Вехоля о своём даре. Тогда, во время контакта, парень так ничего и не понял. Но тишина, возникшая после прочтения Посвящения, говорила о несвоевременности возникшего вопроса.

Вот белая стена прямо перед толпой растворилась, и  впереди показался густой туман. В этот туман одна за одной стали уходить представительницы женского пола. Санюрик провожал каждую взглядом, стараясь разглядеть среди них Тусу. Он уже начал думать, что Вехоль нарочно ему это сказал, что они отправятся в живой мир вместе, чтобы не расстраивать. Но тут он увидел знакомое лицо. Нет. Это не была так полюбившаяся ему рыжая малышка. Это была девушка, которой они с Вехолем не дали совершить ошибку. Но это была Тусу. Теперь-то Санюрик это точно знал. Как знал и то, что в каком бы обличии Тусу не встретилась ему в живом мире, он узнает её. Но не глазами, а сердцем. Будто чувствуя взгляд со спины, девушка обернулась, растерянно  вглядываясь в толпу. Она тоже искала в ней знакомое лицо. Она уже не помнила Санюрика, но её душа подсказывала, что где-то в этой толпе рад, есть кто-то, кто должен быть ей очень дорог. Санюрик вытянул вверх обе руки и выкрикнул: «Тусу! Я здесь!»

Десятки лиц резко обернулись в его сторону, давая понять, что не время сейчас для выплеска эмоций. Вехоль взял ученика за руку и тихо напомнил: «соблюдай тишину, пожалуйста, так нужно». Но Тусу успела выхватить его взгляд из толпы. Она задорно вскинула голову, смешно наморщив при этом носик. Этот знакомый жест Санюрик не забудет никогда. Он полюбил его с первого дня пребывания в этом мире. Он знал: так Тусу делала, когда хотела взбодрить его. У нее это всегда получалось, только сейчас почему-то на глаза навернулись слезы. Когда настала очередь мужчин, Санюрик оглянулся, чтобы убедиться, что его хранитель с ним. Он никак не хотел оказаться на земле без него. Вехоль понимая тревогу своего подопечного, взял его за плечо и улыбнулся. «Он как всегда спокоен и добр со мной, - подумал Санюрик. – Значит, все в порядке.

 

Глава 27

- Здравствуй мой мальчик, - ласково сказал профессор, глядя в широко открытые глаза Валика.

В ответ тот изобразил некое подобие улыбки. Истоцкий взял руку своего пациента в свою и продолжил.

- Ты меня слышишь, я знаю. Значит, скоро мы уже будем вместе. Тебя здесь ждут. Не бойся. Возвращайся к нам. Теперь у тебя всё будет хорошо. Всё будут хорошо.

На лице Валика после этих слов можно было прочитать блаженное умиротворение. Слова доктора действовали гипнотически. Будто успокоившись, парень снова закрыл глаза, и, глубоко вздохнув, снова уснул.

Лена села рядом с Истоцким на диване.

- Теперь он уже меньше спит, но всё равно ещё быстро устаёт.

- Не переживай, это только пока он привыкает. Но я должен подготовить тебя к более серьёзным испытаниям.

- Каким? – Ленка настороженно взглянула в глаза собеседнику.

- Возможно, ему придётся заново учиться читать, писать и …ходить.

- Ну, вы меня испугали! Говорите, испытания. Я уж подумала, ему ещё может стать хуже. А это всё я знаю!

- Нам предстоит большая работа. Валик особенный пациент  и я не могу быть уверен в его случае, как был уверен в других своих подопечных. Ты же знаешь, на момент аварии он был здорово накачан наркотиками. И это смешало мои карты. Я всё же надеюсь, что этот факт не проявит себя именно сейчас. Тогда, по моим расчётам, речь и память вернутся к нему сразу, одновременно. Надеюсь, что так и будет.

- И что, если он сразу начнёт говорить, его останется только научить ходить? – глаза Ленки загорелись от радостного предчувствия.

- Ну не только это. Понадобиться ещё время, чтобы более или менее пришло в норму его психическое здоровье. Я приглашу к Валику доктора, психотерапевта. Он поработает с ним какое-то время. Потом мне бы хотелось отправить вас двоих на реабилитацию в санаторий.

- Господи, какое счастье! Мне даже не верится, что это может скоро произойти!

- Нужно верить и надеяться на лучшее. Главное, что мы вместе. Что у него есть ты. Валику здорово повезло, что у него есть такой ангел-хранитель.

Ленка смущённо отвела в сторону глаза.

 

«Прощание»

Санюрик никогда прежде не видел своего хранителя таким грустным.

- Теперь я должен попрощаться с тобой, - сказал Вехоль, едва они снова оказались наедине. Будто и не было облака и толпы рад на нём. Санюрик не мог даже определить места, где они находятся. Их окружал густой туман, за которым ничего не было видно.

- Но ты же обещал, что всегда будешь со мной!- возмутился юноша.

- Я буду с тобой всегда, но с сегодняшнего дня ты начнешь осознавать себя в этом мире. Теперь ты начнешь постигать язык чувств, образ мыслей и привычки людей, поэтому ты перестанешь меня видеть, а вскоре и вовсе забудешь о моем существовании. Но в те моменты, когда я буду очень нужен тебе, я помогу тебе услышать меня. Ты сможешь видеть знаки, которыми я буду с тобой разговаривать.

Санюрик разрыдался так громко, как мог.

- Нет, нет, я не смогу понять этих знаков. Я стану глупым, как все люди!

- Мне горько понимать это, но твоя оболочка уже меняет свой цвет. Это значит, что ты уже стал забывать наши уроки. Люди – величайшие создания на земле. Помни, даже совершив тысячу ошибок на земле, человек может вернуть себе золотую оболочку, а значит, может быть счастливым…

- Нет, подожди, не так сразу, - не переставая громко рыдать, умолял Санюрик, цепляясь за длинные рукава плаща хранителя.  – Я ещё не готов. Мне нужно привыкнуть.

- Нет. У тебя нет больше времени. Не бойся. Тебя ждут. Возвращайся.

 

Глава 28.

- Всё в порядке, Валентин, всё в порядке, мой мальчик, – профессор вместе с Леной пытались уложить метавшегося по постели парня. Они испугались не на шутку, когда вдруг, таким образом, он обратил на себя внимание. Лежал, спокойно спал и вдруг как закричит, заплачет…

- Вехоль, ты вернулся?- увидев Истоцкого, Валик протянул руки вперёд к профессору.

- Да мой мальчик, - профессор понимал, что его пациент узнал в нём кого-то, чей образ был ему дорог. Но ответил, потому что боялся испугать его словом «нет». В конце-концов, доктор вполне мог соответствовать тому образу. - Я вернулся, чтобы поздравить тебя с днём рождения!

- У меня день рождения?

- Да. Это настоящий день рождения. Сегодня ты начинаешь новую жизнь. Она будет отличаться от прежней. В ней у тебя будут родные и близкие люди, которым ты нужен, которые нужны тебе. И пусть каждый день этой новой жизни в этом мире будет для тебя благословенным.

- Тусу! Ты ведь не уйдёшь никуда? Ты меня дождёшься? – Валик обращался к Ленке. Истоцкий в тревоге взглянул не девушку.

- Нет, я никуда не уйду. Конечно же, я тебя дождусь, - взволнованно ответила она.

Услышав то, что хотел услышать, Валик откинулся на подушку и мгновенно уснул.

Профессор вопросительно взглянул на Ленку.

- Ничего, ничего! – быстро ответила она на немой вопрос. – Я забыла вам сказать. Он не первый раз меня так называет. Раньше просто звал этим именем, когда ему что-то нужно было. Позовёт – я подхожу. А дальше вижу уже, что надо делать. Ну, там поменять бельё или помочь накрыться. Мне кажется, он всё ещё пребывает в каком-то другом мире и сюда возвращается только как «на разведку». Когда он убедится, что здесь ему нечего бояться, то вернётся навсегда.

Валерий Сергеевич молча слушал рассуждения Ленки и поражался её мышлению. Теперь она убеждала его, профессора Истоцкого в том, что всё будет хорошо. Она его успокаивала и поддерживала. И кто знает, может эта девушка всё правильно понимает.

 

Глава 29.

Попрощавшись с Леной и Дмитрием Семёновичем, Истоцкий вышел на улицу. Стояла поздняя осень. Промозглая погода давила на грудь тревогой и печалью, мешала прочувствовать всю радость от свершившегося выздоровления Валика. Или дело не в погоде?

Теперь, когда к Валику возвратилась сознание и речь, он мгновенно пошёл на поправку.  Лена не жалея своих сил помогала ему становиться на ноги. Немалые расходы по восстановлению взял на себя и Истоцкий. Он уже приобрёл путёвку в санаторий, чтобы Лена и Валик вскоре могли поехать туда вместе.

Тогда почему так грустно? Назавтра профессору нужно было возвращаться в стены родного института. Такого ли родного как раньше? Ноги сами вели в небольшое, но аккуратное здание на углу улицы Весенней, где располагалась местная больница.

- Валерий Сергеевич, здравствуйте, - заведующая радостно и трепетно поприветствовала своего коллегу. – Я так рада, что вы зашли к нам. Знаете, вы для нас просто бог. Честно, не подумайте, что это неискренне. Я даже не представляю, кто нам вас заменит.

- Что вы, в вашем учреждении чудесный персонал. Если бы не эти замечательные люди, любящие и знающие своё дело, я бы не справился. Кстати, это я говорю тоже, совершенно искренне. Более того. Кое-кого, я намерен порекомендовать для работы в нашем институте. – Истоцкий с загадочной и многообещающей улыбкой взглянул в большие серые глаза Светланы Ильиничны и добавил, - если, конечно этот кое-кто не против такой перспективы.

- Вы имеете в виду меня? – голос женщины предательски задрожал. Она всегда была чрезмерно сентиментальна и не смогла справиться с этим своим, как она считала недостатком, даже проработав много лет в такой непростой сфере, как хирургия.

- Вас и ещё одного молодого специалиста вашего учреждения. У меня есть две кандидатуры. Кого из них выбрать, я думал обсудить с вами. Ну, так как вы на это смотрите? Вы готовы оставить вашу жизнь здесь и уехать в столицу?

- Я даже мечтать не могла о такой возможности. У меня нет слов. Конечно же, жаль оставлять своих коллег, с которыми мы столько лет вместе проработали, стены эти покидать немного жаль, они для меня словно родные. Но уехать я, конечно же, могу. У меня, вы же знаете, из близких никого нет.

- Ну и отлично. Там я думаю, и ваша личная жизнь сложится лучшим образом.

Немолодая уже женщина густо покраснела от такого внезапного наплыва внимания к себе.

- Я так вам благодарна. Не знаю, что и сказать.

- А если я скажу, что иду на это не просто так. У меня к вам тоже будет просьба.

- Да я для вас всё что угодно сделаю, Валерий Сергеевич!

- Ну, жертв я не приму, а желание моё таково….- Истоцкий выдержал паузу, глядя куда-то прямо перед собой, будто что-то в последний раз решил обдумать. – Я хочу работать в вашей больнице.

- Как? – заведующая от удивления вскрикнула.

- Вы походатайствуете за меня?

- Господи, Валерий Сергеевич, да разве вы нуждаетесь в чьём-либо ходатайстве? Зачем вам это? Вы же один из лучших, вам нельзя губить свой талант. Здесь вы не сможете в полном объёме себя реализовать…

- Это обдуманный шаг, Светлана Ильинична, - оборвал свою собеседницу профессор, - мой, как вы говорите, талант требует особенного подхода к профессии. Здесь, в этих стенах, я чувствую себя не просто нужным, но и способным помочь. И не спрашивайте, почему. Мои доводы покажутся вам, по меньшей мере, странными.

- Ну, я не знаю.…Нет, вы здесь, несомненно, нужны, но ваш уровень…

- Давайте, не будем больше это обсуждать, решение принято. Лучше скажите, могу я рассчитывать на вас?

- Всегда и во всём, дорогой Валерий Сергеевич.

 

Глава 30

- Валерий Сергеевич, вы к нам не хотите присоединиться? – хохотушка медсестра Верочка с улыбкой заглянула в кабинет заведующего больницей.

- Присоединиться к чему?

- А у нас тут маленькое торжество. Девицу замуж выдаём.

- Да ну? – удивился Истоцкий. – И кого же?

- А вот секрет. Пойдёмте со мной, я вам её покажу.

- Ну что ж. Такого события я пропустить не имею права, - широко улыбаясь, встал из-за стола профессор. – Сейчас, только халат надену.

- Да не надо, мы там всё равно в комнате отдыха все собрались.

- Нет. Я же по коридору буду идти. Там больные. Порядок он для всех порядок, - бурчал себе под нос заведующий, натягивая халат.  - Ну, ведите меня к своей невесте.

В комнате отдыха шла полная «веселуха». Это можно было понять, даже не открывая дверей.

Увиденное же, застало пожилого мужчину врасплох, отчего он покраснел как мальчишка.

Во главе накрытого стола сидела …Нона. Рядом пристроились Амонин и Свойский.

- А вот и Валерий Сергеевич, - обрадовано воскликнула Лиля Непорезова. Валерий Сергеевич, вы помните Нону? Вы представляете, из Москвы к нам приехала, чтобы на свадьбу пригласить!

- Я очень рад за вас, Нона, - с трудом выдавил из себя дежурную фразу Истоцкий.

В ответ, девушка сдержанно улыбнулась.

- Да вы присаживайтесь, Валерий Сергеевич, - суетилась неугомонная Непорезова.

- Вот тут, идите сюда, садитесь со мной, - зазывала то одна, то другая женщина. Заведующий был нарасхват. Смущённый вниманием, Истоцкий, присел на ближайший, выдвинутый для него стул.

- Ну, выпьем, за счастье нашей красавицы! – громко и радостно предложил Михаил.

 Все подняли мензурки и потянулись друг к другу, чтобы «чокнуться». Нона протянула свою стопку на расстояние вытянутой руки, но не потрудилась даже привстать. Ведь до стороны стола, где сидел Истоцкий она никак не доставала. Девушку беспокоило не это. Она была озабочена другой проблемой. По всей видимости, что-то ей мешало вести себя непринуждённо. Наконец, после очередного тоста, её «пробило» на разговор.

- Валерий Сергеевич, что же вы не хвалитесь мне своим достижением? – начала Нона. – Мне тут сказали, что Валик уже ходит.

- Да. Он идёт на поправку и сейчас его состояние не вызывает у меня тревоги и опасений.

- Вот даже как! – болезненно улыбнулась она. – Я хотела бы увидеться с ним. Как это возможно?

- Я не понимаю, зачем вам видеться, - настороженно ответил профессор.

- Ну как…Просто чтобы…

Собравшиеся вдруг притихли. Всем хотелось услышать, что же скажет Нона.

- Чтобы попросить у него прощения.

- Не думаю, что он держит на вас обиду. У мальчика сейчас другая жизнь, другое окружение. Пока мы виделись, он ни разу не вспомнил не только о вашем существовании, но и даже о самой проблеме, связывающей вас в прошлом.

- Хотите сказать, что он не вспоминает о наркотиках? – искренне удивилась Нона.

- Да. Как будто их и не было в его жизни. Поэтому я не хотел бы, чтобы вы своим появлением напомнили ему об этом.

- Вы меня не поняли, Валерий Сергеевич. Мне нужно его увидеть. Иначе мне не даст покоя чувство вины.

- Я знаю, что вам не даёт покоя в самом деле, - Истоцкий заметно повысил голос.

Настойчивость Ноны пугала его. Никак нельзя было допустить, чтобы эта девица объявилась  у Валика. Там же Ленка. А отношения между ней и парнем ещё неровные.

- И что же, по-вашему, не даёт мне покоя?

Присутствующие выжидающе следили за разговором этих двоих. Никто даже не пытался прервать сей странный диалог.

- Вы действительно хотите это слышать?

- Ну, мне, по меньшей мере, интересно узнать ваше мнение на этот счёт.

- Вас терзает уязвлённое чувство собственника. Вы хотите убедиться в том, что этот парень всё ещё питает к вам какие-то чувства. И когда вы в этом убедитесь, ваша гордыня отпустит вас от него. И наплевать, как сложится жизнь вашей очередной жертвы.

- Однако, ваше мнение обо мне не подтверждается никакими доказательствами. И сейчас вы просто оскорбили меня, - невозмутимо и жёстко возразила девушка.

Истоцкий не хотел с ней спорить. Ему хотелось поскорее уйти отсюда, чтобы не видеть эту чертовку, разбившую его жизнь как тарелку от дорогого сервиза.

- Ладно, - вставая, продолжил заведующий, ничего не ответив на возражение Ноны.  – Вы тут сидите, а мне пора.

- Валерий Сергеевич, ну что вы всё время от нас уходите? - загалдели женщины все хором.

- У вас тут без меня лучше разговор сложится. Я вам только мешаю.

Преданный персонал ещё пытался остановить своего начальника, но тот уже открыл дверь, чтобы выйти.

- Так вы мне скажете адрес? – выкрикнула вслед ему Нона.

- Нет! – громко и грубо ответил Истоцкий и с грохотом захлопнул за собой дверь.

Собравшиеся молча переглянулись. Поведение профессора казалось им необъяснимо жёстким. Получив порцию сочувственных взглядов, Нона приняла для себя решение, во что бы то ни стало найти адрес Валика и побывать у него.

 

Глава 31

- Здравствуйте! – Нона широко улыбнулась открывшему ей дверь отцу Валентина.

За спиной у неё стоял Денис.

- Дядя Дима, это Нона, давняя знакомая Валика.

- Проходите, пожалуйста, - вежливо предложил мужчина, в душе радуясь за сына. Ведь таких шикарных знакомых всегда радостно видеть. Он был уверен, что подобная встреча благотворно отразится на состоянии юноши.

Ленка заканчивала мыть пол в комнате Валика, пока тот сидел в кресле и смотрел телевизор. Услышав звонок и голоса в коридоре, парень громко выкрикнул:

- Бать, кто там?

- А к тебе гости! – загадочно улыбаясь, выглянул Дмитрий Семёнович. - Одна из гостей – просто чудо природы. Глаз не оторвать.

Валик не успел даже подняться с кресла, как в комнату вошла Нона. Ленка всё ещё сидела у порога на корточках с тряпкой в руках. Красавица невозмутимо переступила через руки девушки, как будто её тут не было вовсе. Мало того, гостья даже не подумала разуться, и на только что вымытом полу чётко отпечатались следы её сапог. Ленка застыла в ожидании, что же будет дальше. Сердечко отсчитывало сто ударов в минуту, обида колючим кольцом сдавила грудь, слёзы сами текли из глаз.

- Нона? – удивился Валик. – Какими судьбами?

- Да вот пришла поздравить тебя с победой над болезнью. Я всё это время очень переживала за тебя, - низким грудным голосом сказала красавица.

- Спасибо тебе. Знаешь, наверное, поэтому я и выкарабкался. Ради такой встречи можно и с того света сбежать, - Валик оживился и просто сиял от радости. Я рад, что ты нашла меня.

- Если бы не твой друг, боюсь ничего бы не вышло.

Нона и Денис громко рассмеялись в ответ на его слова. Они продолжали обмениваться любезностями, но Ленка больше уже ничего не слышала. Закрыв руками уши, она выбежала на кухню, и, трудом сдерживая подступающие рыдания, остановилась тяжело дыша. Из комнаты снова раздался смех. «Им там очень весело и хорошо. Валик даже не заметил, что я ушла из комнаты», - лихорадочно констатировала Ленка.

- Ленка! – неожиданный возглас Валика заставил её вздрогнуть.

«Он зовёт меня!», - мелькнула радостная мысль, и девушка стремглав бросилась в комнату, чуть не сбив с ног выходящего из туалета Дмитрия Семёновича.

- Я здесь, - выдохнула она на пороге.

- Сделай нам чаю. И…Валик порылся в карманах брюк и достал оттуда смятую купюру. – И сгоняй за тортиком.

Ленка молча взяла деньги и вышла из комнаты. Обида не давала произнести ни слова, единственное, чего боялась сейчас девушка, так это разрыдаться прямо здесь, в этой квартире. Она выскочила на лестничную клетку после того, как лифт закрыл свои двери, и будто не было времени ждать, бросилась бежать по ступенькам вниз. Незавязанный шнурок ботинка то и дело заставлял её спотыкаться и один раз даже упасть.

 

Истоцкий решил забежать к Валику, чтобы предупредить его отца о возможном посещении парня красавицей-наркологом. Но в дверях подъезда неожиданно столкнулся с Ленкой. Её вид испугал мужчину. Девушка была возбуждена и вела себя странно. Её лицо было бледным настолько, что казалось, побледнели даже веснушки.

- Леночка, ты куда?

Ни слова не сказав, она просто попыталась вырваться из цепких рук доктора.

- Постой, дорогая, что случилось?

- Отпустите меня. Мне нужно туда.

- Куда?

- Отпустите меня! Отстаньте от меня! – закричала Ленка и громко разрыдалась, не в силах больше сдерживаться.

Истоцкий попытался её обнять, чтобы успокоить, но девушка настойчиво и резко отстранилась и, тут же, побежала, как нашкодивший сорванец с места преступления.

Предчувствие сразило профессора как удар молнии. «Она там!» поднимаясь в лифте, он уже не сомневался, что встретит Нону у Валика.

Дверь открыл отец.

- О! Валерий Сергеевич! А мы как раз собрались пить чай с тортиком. Вы вовремя!

- Чай с тортиком? А по какому поводу? Я забыл о каком-то празднике? – стараясь сдерживать волнение, таким образом, Истоцкий изучал обстановку, пока снимал обувь.

- У нас такая гостья…,- загадочно шепнул Дмитрий Семёнович, - пальчики оближешь.

- Да? – нарочно громко сказал доктор и стремительно направился в комнате Валика.

Нона заняла место на массажном кресле парня, и пребывала в состоянии полнейшего удовлетворения. Увидев Истоцкого, она немного напряглась, но не встала.

- А-а-а! – всё так же громко воскликнул профессор. – Так вот что за гостья!

- Присаживайтесь, Валерий Сергеевич, - засуетился Валик, подвигая к нему стул.

- Спасибо, я постою.

- Да, присядьте, что стоять-то. Сейчас Ленка тортик принесёт, будем пить чай.

- Ленка тортик принесёт? Ты послал её за тортиком? – голос Истоцкого охрип от возмущения.

- Ну да, - удивлённо ответил Валик.

- Ты…., - начал было доктор, но сдержал себя. Решил, что с парнем поговорит потом. Сейчас же, нужно было, во что бы то ни стало избавиться от присутствия Ноны. Он не стал спрашивать, откуда она взяла адрес. Всё было и так понятно. Денис сидел в углу комнаты тихо, как предмет мебели и виновато отводил глаза в сторону от взгляда Истоцкого. – А ты, я так понимаю, на свадьбу Валика пришла пригласить? – обратился профессор к Ноне.

Денис переглянулся с другом.

- На свадьбу? – опередил ответ девушки Валентин. – Ты выходишь замуж?

В его словах слышалась нескрытая обида. Ноне ничего не оставалось, как раскрыть карты.

- Да. Выхожу замуж и уезжаю жить в Москву. Насовсем. Так что, в общем-то, пришла попрощаться.

- А разуться не мешало бы. Здесь нет домработницы, - продолжил атаку Истоцкий, обнаружив грязные следы от сапог на свежевымытом полу. От картины, которая ему представлялась, ему хотелось выть по-волчьи. Это ведь как они обидели бедную малышку!

- А мне показалось, тут была какая-то,  - то ли оправдываясь, то ли наступая, ответила Нона.

- Да где же Ленка? – будто не слушая этого диалога, возмутился Валик. – Всю свою злость от обиды, связанной с неожиданной новостью, он готов был сорвать на бедной девушке.

- Ленка больше не вернётся сюда, - тихо, почти трагично констатировал профессор.

- Что значит, не вернётся? Деньги взяла и не вернётся? – Валик, казалось, не хотел понимать происходящего. Он был чересчур раздражён.

- Я знаю точно, что она не вернётся, пока здесь Нона.

- А ей какое дело? – неделанно снова возмутился Валик.

Профессор даже не нашёлся, что ответить. В этой комнате был только один человек, который слышал то, что хотел сказать Истоцкий. Это отец юноши. Он растерянно смотрел то на доктора, то на сына, то на незваную гостью. Как будто искал выход, но не мог найти.

Наконец, долгая неловкая пауза была нарушена.

- Я думаю, девушка, вы должны немедленно покинуть этот дом, - беззапеляционно высказался Дмитрий Семёнович.

- Бать, ты в своём уме? Какого чёрта? – разозлился Валик.

- Она уйдёт отсюда или…

- Что или? – нагнетал обстановку парень.

- Или уйду я, - вместо Дмитрия Семёновича начатую фразу закончил Истоцкий.

Валик замолчал. Выражение его лица напоминало гримасу маньяка-убийцы. Столько ненависти можно было прочесть в этих безумных глазах.

- Ладно, мальчики, не ссорьтесь, - наконец «проснулась» Нона, вставая с кресла. – Мне уже пора.

- Никуда ты не пойдёшь! – решительно заявил Валик. – Если кому-то что-то не нравится – пусть уходит сам.

Произносив эту фразу, юноша старался не смотреть в глаза своему доктору. Он понимал, что жесток и не прав по отношению к нему, но обида была сильнее…

Ситуацию спас Денис. Он вдруг резко подскочил и, схватив за руку, собирающегося уже уходить Истоцкого, насильно усадил его на стул. Сам же обратился к Ноне.

- Послушай, катись отсюда, да?

- Что-о-о-о? – вскричал Валик и, рванув с места, вцепился горло другу. – Что ты себе позволяешь?

Отец поспешил разнять дерущихся, Истоцкий в это момент взглянул на Нону. А она торжествовала! Да. Он не ошибся. Именно такой исход этой истории её устраивал. Это была полная победа над мужскими слабостями. Увидев это, профессор не колеблясь ни минуты, взял красавицу за руку и как непослушного ребёнка вывел из квартиры.

- Чтобы больше ноги твоей здесь не было! – прошипел он ей на лестничной клетке.

- А ты что, ревнуешь меня? – насмешливо продолжала задирать пожилого мужчину Нона.

- Я тебя презираю! Презираю! Ты подлая гадина! И я клянусь, если ты ещё раз, хоть подойдёшь к этой двери, я тебя придушу.

То, что говорил Истоцкий, было до такой степени похоже на правду, что Нона, испугавшись, бросилась бежать от него, будто боялась, что профессор осуществит свою угрозу прямо сейчас.

Профессор и сам не ожидал от себя такой резкости, но впервые не сожалел о том, что пришлось сделать и высказать. Однако внутренний голос говорил ему, что на этом всё не закончится. Злопамятная красавица доведёт-таки свою игру до конца и уничтожит доктора Истоцкого. Но на этот раз профессор был готов ко всему. Ему было всё равно, что произойдёт с ним. Не давали только покоя мысли о судьбе Валика. Здоровье его бедового пациента представляло для него великую ценность. И доктор понимал, что без Ленки теперь все его старания могут «пойти насмарку».

 

Глава 32

Оставшиеся в квартире мужчины недолго выясняли отношения. Уход Истоцкого всех привёл в замешательство. Даже Валик испугался, что обидел профессора слишком сильно и тот имеет полное право не прийти сюда больше. Уход Ноны печалил больше тем, что юноша считал, будто выглядел в её глазах идиотом. Сожаление же о том, что между ними не состоялись отношения, исчезло само собой. Ведь по сути их не могло быть. Она ведь выходит замуж! Об исчезновении маленькой рыженькой девушки сожалел только отец.

- Скажи, неужели ты и вправду нисколько не переживаешь об уходе Лены? – спросил он раздражённо у сына.

- Ну почему я должен переживать? Она свободный человек. Вправе делать, что считает нужным. Сбежала? Скатертью дорога! Жила тут за чужой счёт, хозяйничала и всё плохо!

- Да что же ты говоришь, сынок? – у Дмитрия Семёновича задрожала нижняя губа. Такое с ним обычно происходило, когда он собирался заплакать. Раньше в молодости, он не был так впечатлителен и раним. Наверное с возрастом стал синтементальным. – Эта девочка тебя выходила! Она от всего отказалась, только бы быть с тобой!

- От чего же это она отказалась? С работы её выгнали. Она не сама оттуда ушла. От чего ещё? Что у неё было, кроме того, что ей тут дали?

- Сын, ты меня пугаешь. Неужели ты не понимаешь, если бы не она, я бы ни за что один не справился. Она ведь ни сна, ни отдыха не знала…

- Всё батя, хватит! Надоело. Всем я, по-твоему, теперь ноги должен целовать. Может, мне бы лучше было сдохнуть, чтобы не быть всем обязанным!

- Благодарным быть тебя никто не заставит, но будь осторожнее вот так вот близкими людьми разбрасываться.

- И кто тут мне близкий человек? Ленка? Истоцкий? А может ты? Где вы были все, когда меня из детдома в детдом как щенка бросали? Где была ваша солидарность и близость, когда я собственное гавно жрал, два месяца прячась в подвале от мальчишек, которые меня избивали и трахали по очереди? Да! Что вы на меня так смотрите? Я всё это помню! Этого невозможно забыть! Да. Мне приятно, что на меня обратила внимание такая девушка, как Нона. Сколько бы баб у меня не было, такая мне и не снилась. Что вам стоило дать мне насладится её обществом? Это всё ваш эгоизм. Никто не просил вас себя в жертву мне приносить! Для чего это всё? Чтобы я был вам должен всю оставшуюся жизнь?

- Успокойся, Валик, – отец уже пожалел о своих словах. Сын разволновался не на шутку. А этого никак нельзя было допускать. – Ну, прости меня, я просто старый дурак.

- Ладно, проехали, - смирившись, сказал Валик. – Сделай мне чаю, а то из-за этой сумасшедшей так чаю и не попил.

- Хорошо, сыночек, - обрадовано залепетал мужчина и поспешил на кухню.

- Слушай, - из угла донёсся голос Дениса. – Ты это…всё-таки Ленку бы, может, нашёл. А то ведь без неё тебе худо придётся.

- Обойдусь как-нибудь. Ты ещё будешь мне тут советы давать. Сиди там себе и помалкивай. На чёрта ты мне эту ….приволок.

 

Глава 33

Заняв своё место в купе, Истоцкий задумался. За последние два месяца поступило уже четыре жалобы от родственников. Валерий Сергеевич был абсолютно уверен в том, что произошло это с подачи Ноны. Начальство гневилось. Истоцкий понимал, что эта поездка решала его судьбу. Если он попробует ещё раз отвести от себя обвинения, возможно у него ещё будет время. Но надо ли оно ему? Ведь Валику он не сможет больше ничем помочь. Ни если он будет работать в больнице, ни если не будет. Здоровье пошатнулось в последнее время и профессор не чувствовал в себе сил бороться ещё за чью-то жизнь. Потому что боялся не довести дело до конца. А страх – это плохое начало.

- Разрешите, я поставлю свои вещи, - вдруг раздался голос где-то рядом. Истоцкий вздрогнул от неожиданности. Задумавшись, она даже не заметил, как кто-то вошёл в купе.

Конечно, конечно, - профессор быстро поднялся, чтобы дать возможность попутчице поместить свою сумку под сиденье.

- Валерий Сергеевич? Как хорошо, что я вас встретила.

Истоцкий не поверил своим глазам. Перед ним стояла Ленка.

- Действительно, приятная встреча. Но ты…куда ты едешь?

- Туда же, куда и вы. В Москву.

- Ты должна мне всё рассказать, - по-дружески укорил девушку в скрытности профессор.

- Конечно же, я вам всё расскажу, - весело засмеялась она.

Они обнялись как родные люди, которых разлучали долгие года отчуждения.

-  Я предлагаю поужинать в ресторане, - вдруг предложил доктор. – Там нас никто не будет слушать.

- Здорово.

 

- Итак, - начал разговор сам Истоцкий. – Что позвало тебя в столицу?

- Ну как что? Возможности. Все едут в Москву, чтобы осуществить неосуществимое.

- Ну не все.

- Разве?

- Например, я к этой категории точно не отношусь.

- Ну, это потому, что вы родились в Москве и не знали о перспективе бесперспективности.

- Здорово сказала! – похвалил девушку за остроумие доктор. – В целом ты права. Я не буду с тобой спорить. Но ты рассказывай, что ты там задумала?

- Я намерена стать «звездой».

- Вот как? Не больше, не меньше, а «звездой», - усмехнулся наивности девушки Истоцкий.

- Я знаю, что вы думаете, Валерий Сергеевич. – Глупая наивная девочка думает, что её там кто-то ждёт.

- В общем да.

- Знаете, а меня никто и нигде не ждёт. Так что терять мне нечего.

- А как же Валик? Ты же любила его.

- Я придумала себе, что счастлива рядом с ним. Оказалось, что это не так. Значит, я придумаю себе другое счастье, - решительно сказала Ленка, но почему-то загрустила.

- Ты хочешь петь? – пожалев девушку, Истоцкий увёл разговор в другую сторону.

- И петь и играть. У меня есть с десяток песен, которые я написала сама.

- Когда ты успела?

- Мне так сильно этого хотелось, что я не думала, есть ли у меня для этого время.

- А где ты будешь жить?

- Пока не знаю. Я не думала об этом.

- И не страшно?

- У меня никогда не было своего жилья. Сначала – государственное. Я ведь сирота. А потом…, - Ленка вдруг передумала рассказывать, что же было потом. - Не важно. В общем хуже, наверное, уже не будет. В конце - концов, разве мне есть, где жить в моём родном городе?

Истоцкий в ответ только понимающе кивал головой. В действительности этот решительный шаг девушки не был абсурднее, чем само её существование в этом мире.

- А знаешь, - вдруг оживлённо продолжил профессор, - у тебя всё – таки, есть все данные для успеха. И судя по всему, удача должна тебе улыбнуться. Только вот, я тебя бы попросил кое о чём…

- О чём же?

- Пока я буду в Москве, держи меня в курсе своего продвижения. Я тебе дам номер, по которому со мной можно будет связаться.

- А надолго вы в Москву?

- Думаю не больше чем на две недели. Нужно уладить кое-какие формальности.

- Конечно же, я буду вам звонить. Я даже сама хотела уже попросить вас о помощи. Но вы не подумайте, мне не надо, чтобы вы за меня кого-то просили и денег мне не надо. Просто, мне будет спокойнее, если я буду знать, что я не одна в этом городе, что…

- Тебе не нужно ничего мне объяснять, - прервал наступившее молчание Истоцкий и улыбнулся своей юной собеседнице. В ответ маленькая рыжеволосая девушка подарила ему свою солнечную улыбку.

«Как же много света в этой девчушке! И это несмотря на всё, что с ней происходит!» - восхищённо подумал пожилой доктор.

 

Глава 34

- Алло! Валерий Сергеевич? – голос Ленки звучал радостно и оживлённо.

- Ну, наконец-то! Я уж изволновался весь. Ты почему только сейчас звонишь? Уже целая неделя прошла.

- Я на работу устроилась. Пока это не совсем то, что мне нужно, но зато у меня будет возможность петь и играть.

- Даже не представляешь, как я рад за тебя, моя девочка! Нам непременно нужно увидеться. Видишь ли, я уже закончил тут свои дела. Так получилось, быстрее, чем думал. Боялся, что не придётся нам поговорить напоследок. А у меня к тебе дело. Очень важное.

- Я как раз сегодня после обеда свободна. Давайте увидимся.

- Хорошо, я жду тебя….где тебе удобнее?

- Давайте на вокзале. На том месте, где мы с вами попрощались тогда. Помните?

- Всё договорились. Жду тебя там в часа четыре. Устроит?

- Конечно.

- Да вот ещё. Возьми с собой все документы, которые у тебя есть.

- Зачем?

- Ничего не спрашивай, Так надо.

 

Истоцкий приехал на такси, и, увидев Ленку, помахал ей рукой.

- Садись, давай, скорее. У нас мало времени.

- Куда мы спешим? – спросила девушка, усаживаясь на заднее сидение.

- Сейчас ты всё сама увидишь.

Через каких-то тридцать минут они стояли перед дверью в нотариальную контору. Только тогда Истоцкий ввёл девушку в курс дела.

- Вы что? Серьёзно? – девушка вскрикнула от неожиданного предложения.

- Ну, кто же шутит такими вещами?

- Это же квартира! Квартира в центре Москвы! Вы себе представляете, каких денег она стоит?

- Ничего не стоит дороже человеческих отношений.

- Валерий Сергеевич, мне кажется, вы действуете под влиянием каких-то спонтанных чувств. Это просто сумасшествие, делать подобные подарки посторонним людям?

- Ну, какая же ты посторонняя? – мягко улыбнувшись, поправил девушку профессор. – Да если бы не ты, мне бы ни за что не справиться с этим несносным мальчишкой.

- Что вы говорите? Не преувеличивайте. Моя роль в его выздоровлении мизерна.

- Нет, девочка, ты не справедлива к себе. Поэтому, в твоей жизни нет просвета.

Я не склонен делать того, что мне претит. Однажды ты крепко поддержала меня. А я привык возвращать долги. И потом, я не знаю другого человека, которому эта квартира пришлась бы более кстати, чем сейчас тебе. И всё. Разговор окончен. Я так решил. И принял это решение в здравом уме. Ни слова больше!

 

 

Глава 35

- Интересно, где сейчас Ленка, - начал разговор за ужином Дмитрий Семёнович. Уже больше года прошло, а от неё ни слуху и духу. Не знаю как тебе, но мне не даёт покоя чувство вины перед ней.

Валик ничего не ответил. Задумчиво глядя куда-то перед собой, он не спеша пережёвывал пищу.

- Ты бы сходил к ней, сынок, просто узнал бы, где она и что с ней. А то ведь, не красиво как получается. Вроде как мы её использовали….Отнесёшь ей конфет каких….А?

- Ну, хорошо, - немного подумав, ответил Валик. – Сходить – схожу, но не уверен, что она всё ещё проживает по тому адресу, который мне известен.

- Вот и, слава Богу, - обрадовался отец и, встав из-за стола, полез в ящик комода, - вот тебе деньги, купишь сам, что посчитаешь нужным.

- Ну, батя, ну не сегодня же я пойду. Поздно уже.

- Конечно, конечно. Но деньги бери, а то завтра мне рано на работу, вдруг забуду.

- Ты забудешь, как же…

 

Зима выдалась слякотная и сырая. Валик вымочил все ботинки, пока дошёл до дома, где когда-то жила Ленка. По дороге он купил банку кофе и коробку конфет. И кофе и шоколад девушка любила. Это он знал точно.

У подъезда собралась толпа. За толпой виднелся милицейский «уазик» и машина скорой помощи. Это Валик заметил, едва только свернул в маленький старый дворик. Внезапно сердце его часто забилось. Окно на пятом этаже, где и находилась квартира, которую снимала Ленка, было открыто настежь. От подступившего волнения парень даже остановился. В голове звучали слова «если мне будет совсем одиноко, я открою окно и полечу как птица, чтобы хоть на какое-то мгновение стать свободной и счастливой от ощущения полёта». Кто ему это говорил? Нет, не Ленка. Это была до боли похожая на неё девушка со странным именем Тусу. Девушка из его долгого сна. Но почему же так тревожно сердцу? Почему ноги не хотят идти дальше?

Вдруг из дверей подъезда показались санитары с носилками. Как ошалелый, Валентин бросился к ним. Тело на носилках было накрыто простынёй. Подскочив к санитарам, загружающим носилки в машину, Валик откинул уголок простыни. Он не сразу узнал это лицо, но оно точно было ему знакомо. Мысли хороводом кружились в голове «что же здесь произошло, где же Ленка и не случилось ли с ней чего?» Под вопросительными взглядами санитаров и любопытных жителей дома, Валик метнулся в подъезд. Пока он поднимался на пятый этаж, то успел допустить, что сейчас может столкнуться с ещё одними носилками, на которых запросто может оказаться его маленькая подруга. От одной только мысли об этом его бросило в дрожь. Он так и не смог её унять, даже когда оказался у двери квартиры. Работники органов уже опечатывали её.

- А что здесь случилось? – тяжело дыша, спросил Валик.

С непривычки от пробежки он чувствовал слабость во всём теле, ноги подкашивались, мало того, волнение выдавало себя как-то по-особенному неприятно: тонкой струйкой по позвоночнику пробежал ручеёк холодного пота.

- А вы знали кого-то из этой квартиры? – последовал встречный вопрос.

- Эту квартиру ещё….примерно года два назад снимала моя знакомая. Мне нужно знать, с ней ничего не случилось?

- Сколько лет вашей знакомой?

- Да я не знаю точно. Где-то около восемнадцати. Может, девятнадцать.

- Квартира эта очень нечистая, должен вам сказать. Мы наблюдали за ней как раз таки около двух лет.  И могу лично вам с уверенностью сказать, что ваша знакомая уже с тех пор здесь не проживает. Так что, ищите её в другом месте. Надеюсь, с ней всё в порядке.

- А что, вы думаете, что ей могла грозить опасность?

- Если она имела хоть какие-то отношения с хозяйкой бара «Мирта», то вероятность того, что у девушки могут быть неприятности достаточно велика.

- О, господи! А что же с хозяйкой бара случилось?

- Вы бы лучше поинтересовались, что случилось с людьми, которые пострадали по её вине. В настоящее время и она и её заведение арестованы.

- Так что же мне делать? Где мне искать свою знакомую?

- Боюсь, что не могу этого знать лучше вас,  - снисходительно улыбнулся разговорчивый лейтенант.

Тут Валик вдруг вспомнила лицо человек под простынею. Это был сын хозяйки «Мирты».

К тому времени они уже спустились вниз и вышли из подъезда.

- Идите сюда, - остановил новый знакомый, собравшегося уходить Валика.

Тот повернулся и остановился в нерешительности.

 - Вы, вы, - уточнил милиционер, - идите сюда.

Валик послушно исполнил, что ему сказали.

- Вон видите эту женщину в синем платке?

- Ну….

- Это Семёновна. Она тут всё про всех знает. Не сомневаюсь, что она о вашей девушке найдёт, что рассказать. Как, кстати её зовут-то?

- Лена.

- Семёновна! Иди-ка сюда! – громко позвал лейтенант полную пожилую женщину в синем платке.

- Что случилось, Миша, - негромко и участливо спросила женщина, подойдя вплотную.

- У меня к тебе просьба. Помоги вот этому молодому человеку. Он ищет свою знакомую. Она раньше проживала в этой злосчастной квартире. Зовут Лена. Молодая девушка.

- А-а-а! Да кто же её не знает!

Валик оживился.

- Молодой человек, вы что, с луны свалились? Ленка сейчас в Москве живёт. Ей, бедняжке, наконец, удача улыбнулась.

Пока Валик приходил в себя от услышанного, лейтенант спешно попрощался и уехал. Его профессиональный интерес к Валику пропал, как только Семёновна подтвердила существование этой самой Лены.

- Дело в том, что я не видел её давно.

- А вот такие чудеса бывают в наше время. Проснулась наша Ленка в один прекрасный день эстрадной звездой.

- Вы что, серьёзно? – неподдельно удивился Валик.

- Ну, думаю, мы об одной и той же Ленке говорим. Лена Весницкая, маленькая такая, рыжеволосая. Её ни с кем не спутаешь.

Валик стоял, не зная, что ответить. Новость его просто сбила с толку. «Когда она успела? За такое короткое время…»

- А вы случаем, не Валентин? – вдруг поинтересовалась Семёновна.

Вздрогнув от неожиданности, парень молча кивнул.

- Тогда понятно. Опомнился-таки, голубчик! – укорила его женщина. – Ну да ладно. Твоё дело. Но с другой стороны, думаю, что тебе стоит поговорить с моей дочкой. Они дружили с Леной и, в общем-то, поддерживают отношения сейчас. Так что, если ты хочешь вернуть свою девушку, Софья тебе подскажет, где её искать. Валик не был уверен, что хочет вернуть Лену, но ему ничего не оставалось, как снова согласиться.

- Только сейчас её нет дома. Будет через часа два. Так что погуляй пока, а через два часа приходи. Наша квартира два, сразу напротив входной двери на первом этаже.

Ожидая назначенного времени, Валик совсем замёрз. Особенно озябли промокшие ноги.

 

Глава 36

- Меня зовут Софья. А ты, наверное, Валентин, - дочь Семёновны оказалась прелестной юной блондиночкой с большими голубыми глазами.  Кого-то она напоминала Валику, вероятно один из персонажей его сна, но кого именно, он пока не мог вспомнить. – Мне есть, что тебе сказать, - серьёзно и даже с долей какого-то трагизма в голосе проговорила девушка. – Ты проходи, я сделаю чай. По-моему, у тебя промокли ноги, так что сними пока носки и повесь на батарею хоть немного просушиться.

Валик посмотрел себе под ноги. Он уже успел снять ботинки, и мокрые следы от его ног действительно предательски выдавали вышеназванный факт. Покраснев, он, тем не менее, послушно исполнил то, что сказала маленькая хозяйка дома.

- И надень тапочки. Сейчас...где это они...,- девушка вытащила большие серые тапки из-под  небольшого диванчика в прихожей.

-Да не надо, - ещё больше смутился Валик.

- Ладно тебе тут скромничать. Мы люди простые и ты будь проще.

Софья принесла на большом подносе чай, бутерброды,  пачку сигарет и зажигалку.  – Это я себе, - поспешила ответить на немой вопрос Валика и сразу же закурила. Сигарета рядом с её маленьким хорошеньким ротиком смотрелась дико и противоестественно. Валентину всегда казалось, что такие очаровательные, ангелоподобные  создания не должны курить.

- Последние полгода Ленке пришлось очень туго, - не дожидаясь вопросов начала своё повествование девушка. После того, как с тобой случилось несчастье, всё и началось. Ты может, помнишь сына хозяйки «Мирты»?

- Вообще я мало там с кем общался... Валику не хотелось напоминаний о том, для чего он приходил в «Мирту». Это заведение было связано у него с нелучшей стороной его жизни. За тем редким исключением, когда они с Леной после закрытия оставались, чтобы попеть на караоке и повыпендриваться с инструментами. А в основном, здесь просто торговали наркотой и скупали краденые вещи. Этим Валик и жил последние четыре года. А связи. Какие там связи? Некоторых своих знакомых он даже по имени не знал. Только так условные прозвища...Сына хозяйки видел не раз, знал, что он это он, и больше ничего…

- Ясно, – многозначительно проговорила Софья, в ответ на молчанье со стороны Валика и продолжила, - так вот. Этот убогий сынишка, урод, каких свет не видывал, в моральном смысле этого слова.

Прервав рассказ, Софья подняла глаза к потолку «прости меня господи, нельзя о покойниках плохо говорить».

- Так слушай. Как только он понял, что ты исчез с горизонта, то начал доканывать Ленку. Приставал к ней, когда все посетители расходились, и она оставалась делать уборку. А в бешенстве от того, что не получал, что требовал, стал ей подляны клеить. То деньги с кассы возьмёт, то посуду разобьет, то нарочно грязь развезет после её ухода. Да делал всё так, чтобы все подумали на неё.

- Господи...Ну почему?- шёпотом проговорил Валик в волнении то складывая руки в замок, то снова разжимая. Он не мог даже поднять глаз на свою собеседницу. За всё, что плохого случилось с Леной, он подсознательно чувствовал  свою вину.

- Ну, это не всё, - так же тихо начала, было, Соня и замолчала.

- Что ещё? – громко сглотнув слюну, прохрипел Валентин.

- Потом он начала её насиловать. А если быть точной, принуждать к сексу с помощью угроз.

Валик закрыл лицо руками, чтобы собеседница не могла видеть его слёз.

- У неё же нет никого, - продолжала Соня.  Кому она пожалуется?  Этот зверюга всё понимал. Квартиру-то, в которой Ленка жила, его мать сдавала ей за небольшие, в общем деньги. А когда этот идиот  девчёнку своими выходками вогнал в долги, бедняге даже нечем было за квартиру заплатить. Чтобы не остаться на улице без средств к существованию, она...

Зависшая в воздухе тишина звенела в ушах.

- Продолжай.  Я  должен знать всё. – Валик понимал, что теперь у него нет права на бездействие. Мало того, он считал себя потенциальным виновником трагедии своей маленькой подружки.

- Он повадился ходить к ней домой. Вёл себя там по-хозяйски. У неё действительно не было выбора... А когда тебя увезли в Москву, она совсем отчаялась. Её спасли после прыжка с моста в реку, потом я застала её с перерезанными венами. Снова обошлось. Но с работы она ушла, ушла и с квартиры. Некоторое время жила у нас. Потом исчезла. Долго не появлялась. Я встретила её случайно на вокзале с бомжами, звала к нам, но она сказала, что скоро всё наладится. Якобы нашёлся твой отец и тебя привезли обратно. Если честно я ей не поверила, но потом оказалось, что всё действительно так и было. Но думаю, наврядли твой отец был в курсе того, что девочка, ухаживающая за его сыном, только тем и была сыта, чем кормили её в этом доме. Она протирала тебе еду, кормила с ложечки, сама порой крошки во рту не имевши. Она похудела килограмм на пятнадцать. Зато искренне радовалась как ребёнок: «Валичек сегодня повернулся, Валичек реагировал на звук, Валичек следил взглядом за передвигающимися предметами, Валичек, Валичек, Валичек...»

- Чуть не забыл, это вам, - уже уходя, Валик виновато протянул Софье пакет с коробкой конфет и банкой кофе, купленных для Ленки.

- Да что ты, зачем?

- Что зачем, - деловито встряла объявившаяся на пороге Семёновна. – Дают – бери, бьют -беги, - громко рассудила она и засмеялась. – Давай сюда, мама любит сладкое. Мою фигуру уже ничем не испортишь.

 

 

На ходу снимая куртку не разувшись, Валик буквально вбежал в комнату, оставив в прихожей недоумевающего отца. Юноше не хотелось сейчас никому ничего объяснять. Навязчивая мысль найти Лену теперь терзала  его сердце сомнениями. «Как она встретит его? Будет ли рада? Поверит ли? Простит ли? Ведь сейчас у неё совсем другая жизнь...а он... что представляет собой он? Разве может такой неудачник вызвать интерес у этой сильной девушки?» Судорожно стягивая с себя свитер, он смотрел куда-то перед собой. Чтобы собраться с мыслями он то и дело бубнил про себя: - та-а-ак....та-а-ак, то и дело перевешивая одежду то на спинку стула, то на дверцу шкафа. Будто убеждая себя, что с помощью этих хаотичных движений его тело работает в прежнем ритме, что всё в порядке.

 

Глава 37

Контракт, подписанный Леной Весницкой, предполагал активную гастрольную деятельность. Девушке очень хотелось, чтобы её пригласили в её родной город, но пока эта поездка откладывалась. Несмотря на это, каждый свой концерт Лена мечтала, что Валик вдруг придёт ей послушать. Ей хотелось, чтобы он увидел её и восхитился, чтобы пожалел о том, что так сильно обидел её  своим пренебрежением….И сегодня её не покидало предчувствие, что Валик будет на концерте. Всё падало из рук, необъяснимое волнение не давало ей сосредоточиться до самой последней минуты. Выйдя на сцену, она начала выступление со слов.

- Мне должно быть, очень повезло. Раз сейчас я имею возможность стоять перед вами, мои дорогие зрители. Сегодня я буду с вами предельно искренней. Потому что мне кажется, что в этом зале присутствует тот, ради которого я вообще существую на этом свете. Если даже я и ошибаюсь, то только потому, что мне очень, очень этого хочется. Я рада, что мои песни полюбились вам. Но больше этого я удивлена. Потому что, как мне казалось, слова из них могут быть понятны только мне…

И тут же, внезапно, пошло вступление к песне. Оно было ярким и громким, живым и искристым. Голос Лены звучал чисто, мягко, сладко и легко как бежит горный ручей. Хотелось, чтобы песня не заканчивалась. Валик действительно был в числе зрителей. Слова из песни были настолько сочетаемы с несочетаемым, что ему стало не по себе. В песне будто рассказывалась та история из глубокого сна Валика. История красивой, безутешной любви Санюрика и Тусу. Как обо всём этом могла узнать Ленка?

- Если ты здесь, то, пожалуйста, не уходи. Мне нужно поговорить с тобой, - в конце выступления обратилась в зал Лена. Валик поёжился. Откуда она знает? Неужели, видела, как он покупал билет? Не могла же, она, в самом деле, в зале его рассмотреть.

Встретив препятствие на пути к гримёрке, Валик собрался было уже уходить, как услышал голос Лены.

- Да вы что! Я же просила, никого не выгонять! Не сегодня!

Охранники посторонились. Не дожидаясь, пока любимый подойдёт ближе, Ленка бросилась к нему, и, обхватив его двумя руками, тихо прошептала: «Счастье какое, ты всё-таки пришёл. А я сначала злилась, потом успокоилась, простила, но думала, никогда больше не позову тебя. А сейчас вот не выдержала. Ничего не могу с собой поделать. Только увидела и ноги сами к тебе несут».

Валик сдержанно обнял девушку и ничего не ответил. Заметив его стеснение, Ленка тоже тихонько отстранилась и предложила:

- Поехали ко мне, там и поговорим…

 

Глава 38

- Квартиру эту, не поверишь, мне Истоцкий подарил, начала свой рассказ Лена, накрывая на стол праздничный ужин. Появилась и бутылка вина.

- Как это подарил? Где вы с ним виделись? – ревностно спросил Валик.

- Это совершенно случайно всё произошло. Я до сих пор опомниться не могу. Но больше всего меня гложет то, что он никаких данных о себе не оставил.

- Но ты же знаешь, где его можно найти.

- Когда мы прощались, я почему-то была уверена, что у него какие-то проблемы. После этого много раз уже звонила, а его к телефону не зовут, приглашение ему присылала уже не раз на концерт, а от него ни слуху ни духу. Я уж подумала, не случилось ли чего…

- Да что ему будет! – резко прервал подругу Валик, но увидев в её глазах немой укор, решил не продолжать высказывать своё недовольство последней встречей. Ему и самому  не хотелось упоминаний о том, что после той злосчастной сцены, Истоцкий больше ни  разу не приходил. Лишь изредка звонил, чтобы поинтересоваться самочувствием или дать какой-то совет. Как и обещал, прислал своего знакомого психиатра, с которым Валик работал на протяжении полугода.  – Давай поговорим о чём-нибудь другом. О тебе, например.

Валик поднял бокал и с улыбкой протянул его в сторону Ленки. Они чокнулись и потихоньку стали потягивать веселящий напиток.

- Я должен извиниться перед тобой, подкрепив себя вином, парень, наконец, решился сказать эти слова.

- Не говори ничего, я не хочу это вспоминать. Давай сделаем вид, что ничего не было. Так будет лучше. Иногда лучше сразу забыть…

Валентин в нерешительности замолчал. Теперь, когда он убедился в том, что Ленка его простила, ему хотелось уйти. Но девушка планировала вечер иначе.

- Понимаешь, Валик. Я только тогда поняла, что делаю что-то не так. Жила в ожидании

какого-то чуда, ждала кого-то, кто изменит мою жизнь, кто решит мои проблемы за меня. А жизнь подвела меня к тому, что если сама не возьмусь за свою судьбу, меня просто не будет. Я будто дошла до обрыва и внезапно остановилась. Как будто поняла, что дальше - пустота, но и что ещё не поздно свернуть с этого пути и искать свою дорогу. Страх безысходности заставил меня сделать этот шаг. Но чем ближе я была к цели, тем быстрее сомнения сменялись на уверенность. Да, да! Вначале я испытывала просто жуткий страх. Но теперь я точно знаю, что это был признак того, что я иду в правильном направлении. Когда же я села в поезд и отъехала от станции, вдруг почувствовала облегчение. Страх ушёл. Мне тогда уже не было страшно. Я знала, что всё делаю правильно. Это мой путь. Я обрела равновесие и увидела свою цель. И была абсолютно спокойна, когда четыре тысячи претендентов на моё место тряслись от волнения. Мне повезло пройти просто нереальный кастинг. 

Валик слушал, молча, попивая предложенное вино. Ему нечего было сказать в ответ на Ленкины откровения. Он не мог похвастаться ни преодолением себя, ни какой-то весомой победой над обстоятельствами. С одной стороны ему хотелось быть рядом с этой девушкой, но с другой – терзало желание убежать, чтобы не испытывать этого тяжёлого чувства отвращения к самому себе. На какое-то время он просто «выключился» и перестал слушать свою собеседницу, занятый своими размышлениями. Вернувшись же к реальности, обнаружил Ленку плачущей. И в нём проснулась жалость к этому милому хрупкому созданию. Она не могла знать, что ему теперь всё известно о её злоключениях. Да он и не хотел, чтобы она знала. Утешая свою маленькую подругу, Валик вдруг почувствовал такой прилив нежности, что устоять было просто невозможно…

Утром, разливая по чашкам кофе, Лена выглядела очень серьёзной. Долгожданная близость испугала её своей внезапностью. Но больше оттого, что именно теперь, как ей казалось, всё должно решится. Чтобы не показаться Валику наивной дурочкой, она решила выложить все карты на стол.

- Ты останешься? – тихо спросила она.

- Не знаю. Зачем тебе это?

- Как зачем?

- Кто я такой есть? Чем я буду заниматься, если останусь? Хлебать твои щи?

- Почему ты так говоришь? Со временем всё образуется. Ты осмотрись, успокойся, отдохни.

- Мой отдых чересчур затянулся. Разве ты так не считаешь?

- Я думаю, тебе ещё не представилась возможность проявить себя.

- Да брось ты! Я не смогу жить за твой счёт и ждать счастливого случая. Такая роль мне не подходит.

- Важно не кто ты рядом с кем-то, а кто ты есть сам. Вижу, что ты растерян. Я догадывалась о твоих сомнениях. Давай не будем принимать поспешных решений. Оставайся со мной, как будто ты гость в моей жизни. Если твой страх не сменится спокойствием, значит, наши пути должны разойтись. Мне будет горько, не скрою, но видно так должно быть. Хочу, чтобы ты знал моё мнение. Если ты боишься потерять себя рядом со мной – уходи без сожаления. Но может быть именно сейчас, когда судьба снова свела нас, ты увидишь свою цель, узнаешь, что тебе нужно и кто тебе нужен. Если это случится, то и страх уйдёт.

Ленка допила свой кофе и встала.

- Мне нужно бежать. Я приеду только завтра вечером. Дождись меня, пожалуйста. Там, на холодильнике деньги. Возьми их, не сочти за оскорбление. Погуляй по Москве, развлекись. 

Валик встал, чтобы проводить Ленку до дверей.

- Я позвоню, если будет возможность, - девушка посмотрела в глаза любимому в поисках ответа на свой вопрос. Охваченный всём тем же внезапным порывом, Валик обнял её и с нежностью поцеловал.

- Удачи тебе.

На глазах Лены выступили слёзы. Она было тронута ласковостью Валика, но предчувствие разлуки пугало её настолько, что она даже допустила мысль, что, если он уедет сейчас, больше никакие жизненные блага не смогут восстановить её душевное равновесие. «Тогда я точно сойду с ума», подумала про себя Ленка.

 

Глава 39

По дороге домой, Ленка забежала в булочную, чтобы купить Валику его любимых пирожных. Из поездки она пару раз звонила домой. Валик разговаривал с ней очень мило и приветливо, говорил, что успел соскучиться. Окрылённая и счастливая Ленка без лифта вбежала на девятый этаж. Тихонечко открыв дверь ключом, на цыпочках прокралась в спальню. Но любимого не оказалось в постели. А тишина в квартире заставила девушку встревожиться. Уже привычными шагами она направилась в гостиную, затем в кухню…На тёмно-коричневом кухонном столе ещё из прихожей она заметила большой белый лист бумаги. Остановившись у стола, она подняла лицо к потолку, не решаясь прочесть того, что написано в записке. Из глаз потекли слёзы. Предчувствие потери было настолько сильным,  что ей хотелось хоть на мгновение задержаться в наивном неведении.

Всё ещё стараясь не глядеть на лист, Лена достала из бара бутылку водки и налила себе полный фужер. Потом выложила пирожные на маленькое блюдце и устроилась за столом.

Прежде чем начать читать, она отхлебнула из фужера добрую половину налитой жидкости. Не спеша, заев «огненную воду» сладким пирожным, она обратила свой взгляд на лист.

«Леночка! Ты самая лучшая и замечательная! Но мне нет места рядом с тобой. Я чувствую, как начинаю ненавидеть себя за то, что не могу быть достойным такой девушки, как ты! Я буду только мешать тебе. Потому что в глубине души, мне бы очень хотелось оказаться на твоём месте. Я завидую не тебе и твоему успеху. Я завидую твоей силе духа. Рядом с тобой – я жалкий неудачник. Ты говорила, что если страх не уходит, значит, путь неверен. Так вот. Он не уходит. Значит, ухожу я. Прощай.

Валик».

Ленка встала, и на ходу допивая остатки водки, пошла в спальню. Не разуваясь, она плашмя упала на кровать, не выпуская из руки пустой фужер. Ей хотелось поскорее уснуть, чтобы не чувствовать эту невыносимую, щемящую боль во всём теле.

 

Глава 40

Первым делом, вернувшись из Москвы, Валик попытался связаться с ребятами из группы, в которой он когда-то играл. Страсти вокруг некогда известного в городе коллектива уже давно отшумели. Теперь только трое из пятерых пытались «держать марку». Они лишь изредка и без особого энтузиазма собирались, чтобы исполнить пару-тройку старых песен на каком-нибудь городском празднике. С куда большим удовольствием они развлекали шумные свадьбы и проводы. Это приносило прибыль, и, в общем-то, служило основным источником доходов. Неожиданную просьбу Валика о встрече бывшие друзья встретили настороженно. Никому из них не было известно о том, что он попал в аварию. После позорного провала на ответственном конкурсе по вине собрата-наркомана, никто не желал знать о существовании последнего. Мечты подростков покорять сердца миллионов поклонниц по всему миру, рассеялись в пух и прах, после того, как Валентин украл кошелёк с деньгами у одного из членов жюри. А когда во время разбирательства выяснилось, что юный музыкант здорово накачан наркотой, всех членов группы вычеркнули из списка участников. Такого позорного провала Валику никто не мог простить. А он и не настаивал на каком-то продолжении отношений и исчез из виду. С тех пор никто из ребят его не видел. А вот внезапное появление всех ввело в замешательство.  Однако, будто сговорившись, парни, все как один пришли к мосту, где Валик назначил им встречу по телефону.

- Ну, ты удивил. Столько времени прошло,- начал Антон, не скрывая своего пренебрежения к собеседнику. Его самолюбие тогда было задето, пожалуй, больше всех. Антон являлся автором всего репертуара группы.

Валик сделал вид, что не заметил сарказма в словах. Он выглядел воодушевлённым.

- У меня есть пару идей. Мы могли бы…

- Мы могли бы четыре года назад, - жёстко прервал это вступление Антон.

- Я понимаю, у вас есть все основания для того, чтобы мне не доверять, но можно я попробую реабилитироваться? – Валик решил добиваться снисхождения, во что бы то ни стало. Ведь это была единственная возможность вернуться к музыке.

- Конечно, говори. Мы бы не пришли сюда, если бы нам было безразлично, что ты предложишь, - вступил в разговор добродушный Кирилл. Он всегда был добр к Валику. Да собственно он был добр всегда и ко всем. Его родители, глубоко верующие люди, воспитали в нём очень чуткого человека, умеющего прощать и принимать правильные решения. И как ни странно, все ребята уважали его слово и прислушивались к нему, не смотря на очевидное занудство последнего и одержимость стремлением спасти мир. И на этот раз четвёрка решила дать Валику слово.

- Ну, в самом деле, говори уже, - нехотя предложил Сергей, самый молодой участник коллектива.

Молчание же Стаса, старшего брата Сергея, четвёртого по счёту приятеля, стоило золота. Этого человека вообще трудно было заставить хоть с чем-то согласиться. Поэтому, вдохновлённый таким тихим благословением, Валик продолжил.

- Одна моя хорошая знакомая помогла мне поверить, что нет ничего невозможного. И мне хочется вселить эту надежду в вас. Давайте попробуем ещё раз. Тот случай нам, я думаю, уже никто не вспомнит, и…

- До сих пор пока никто не вспоминал, только потому, что тебя среди нас не было, - не выдержал Антон.

Кирилл сверкнул в него свирепым взглядом и тот так же внезапно умолк, как и взорвался.

- Я просто хотел сказать, неуверенно продолжил Валик, - что мы могли бы предложить себя где-то в каком-то серьёзном проекте в Москве.

Тут уже подал голос Стас. До сих пор он просто молчал, жуя жвачку. Теперь же, громко рассмеявшись, рявкнул в адрес всех собравшихся.

- Боже, дети, неужели вы и вправду думаете, что наше «несравненное» творчество может заинтересовать столичных продюсеров?

- Репертуар у нас неплохой, нужно просто поработать над техникой, – вступился за своих товарищей Кирилл.

Валик снова оживился, как только определился «союзник».

- Главное, мы не похожи ни на кого. Нужно хорошенько поразмыслить над имиджем. Сейчас без этого никуда.

- Сейчас без денег никуда, - усмехнувшись, зевнул Сергей.

- Деньги, конечно же, - это  важный момент, - задумчиво продолжил Антон, - но всё-таки не главный.

- Вот-вот! – обрадовался Валик солидарности Антона. – Главное, не сидеть, сложа руки, а репетировать.

- Твой бы энтузиазм да в те времена, - поспешил «остудить» парня Антон.

- Давайте, обойдёмся без вот этих «уколов» - справедливый Кирилл снова попытался примирить давних товарищей. – Лично я думаю, что никто из нас ничего не потеряет, если поучаствует в этой авантюре. Так что ставлю вопрос на голосование, Если кто-то категорически против, вопрос снимается и все расходятся. Если никто не прочь попробовать, то хватит этой болтовни, давайте договариваться, когда будем встречаться.

Репутация Кирилла снова взяла верх и, договорившись о времени репетиций, компания разбрелась.

Валентин чувствовал себя счастливым. Он благодарил судьбу за шанс и за понимание людей, которых он когда-то так жестоко предал.

 

Глава 41

Валик готов был расцеловать заветную гитару, ударные, которые из-за невостребованности своей четыре года пылились  и сырели в гараже у Стаса и Сергея. С таким инструментом едва ли можно было покорять лучшие сцены страны. Они сгодились бы, разве что для местных подмостков. Но это не печалило Валика. Он был на подъёме.

Первая репетиция больше напоминала хор голодных гиен. Тем не менее, Валик дал себе обещание каждый день приходить сюда. Он верил, что находится на верном пути.

Но уже на пятый день тревожные симптомы заставили в этом усомниться. Мучительные головные боли стали навязчиво преследовать его. Но признаться в этом кому-либо означало бы признать своё поражение. Поэтому Валик молчал. Пока однажды не потерял сознание во время репетиции.

Ребята встревожились. Но предположение о случившемся выдвинули своё. Конечно же, они винили в этом наркотики. Спросить же прямо никто не решался. Пока Валик не начал пропускать репетиции…

 

- Послушай, ты не обижайся, но пока мы одни, я тебе кое-что скажу, - раздражённо и быстро заговорил Стас.

- Если ты о том, что я не был вчера, то извини, братан, этого больше не повториться, - поспешил оправдаться Валик.

- Послушай, мне некогда заниматься той хернёй, которую нам предложил Кирилл.

- О чём ты?

- О том, что никто из нас не жаждет больше играть в группе.

- Зачем ты говоришь за всех? – болезненно усмехнулся Валик, однако, подозревая неладное.

- Не будь таким наивным. Никому это не надо.

- Тогда зачем же было соглашаться? Я не понимаю…

- Это затея Кирилла. Этот чудак возомнил себе, что таким образом мы поможем тебе избавиться от наркотиков. Но я вижу, что это всё равно бесполезно. Ты и не собираешься завязывать. И поэтому я отказываюсь играть в эту игру. Тебе всё понятно? Мне не привили таких качеств как Кириллу, я не должен никого спасать. И плевать я хотел на твои бредовые идеи.

Валик был уязвлён, но оправдываться не стал. Не стал рассказывать и о том, что с ним произошло. Это бы всё равно ничего не изменило.

 

Глава 42

- Ты плохо выглядишь, - отец за завтраком всё-таки решил высказать свои подозрения. – Ночью плохо спишь. Тебя что-то беспокоит?

- Да, - тихим голосом односложно ответил Валик.

- Если ты не хочешь, можешь не говорить, но может быть я смог бы тебе чем-то помочь?

- Голова стала болеть…

- О боже! Вот говорил я тебе! Ну, зачем же нужна была тебе эта музыка? Что же теперь?

- Я так и знал. Сам говоришь, что хочешь помочь, а вместо этого начинаешь ещё больше давить на мозги…

- Нет-нет! Всё. Я молчу, – поспешил успокоить сына Дмитрий Семёнович. Только тебе обязательно нужно показаться Истоцкому. Обязательно нужно, сынок.

- Я уже тоже подумал об этом. Сил уже нет больше.

- Сходи завтра же. Если хочешь, я возьму выходной и с тобой пойду.

- Да брось ты. Что я маленький? Не волнуйся, схожу завтра. А музыка….С ней покончено.

- Правда? Вот и хорошо. Ты найдёшь себе применение. Вот посмотришь, сынок…

- Не говори ничего больше, батя. Не говори…

Валик встал из-за стола и пошёл в свою комнату, осторожно прикрыв за собой дверь.

Привыкший к бунтарским выходкам сына, Дмитрий Семёнович всерьёз забеспокоился за такое внезапное тихарство. Валик был подавлен, но только ли от того, что болит голова? Отец понимал, что  сын мучается от душевного бессилия, от того, что не видит своего места в жизни. Но не мог найти нужных слов, чтобы помочь хотя бы советом. Где-то в глубине души, он надеялся, что это сумеет сделать Истоцкий.

 

Глава 43

- К Истоцкому нужно записываться предварительно, - беззапеляционным тоном протрубила мужеподобная  работница регистратуры.

- А если у меня боли?

- Идите и проситесь, может он вас и примет в виде исключения.

- Хорошо, я так и сделаю. А как его найти?

- Ну, имели бы совесть! Человек отдыха не знает. По трое-четверо суток из больницы не вылазит! Прямо уже и потерпеть нельзя!

Валик бросил в адрес женщины ядовитый взгляд, и, буркнув себе под нос: «обойдусь без вашей помощи» направился прямиком в хирургическое отделение.

Слова «сердобольной» тётки возымели обратное действие, - окончательно убедили Валика в том, что уж ему-то профессор должен уделить внимание. Расспросив медсестру хирургии о рабочем графике Истоцкого, Валик поспешил к служебному входу. Там он и решил дожидаться встречи. Рабочий день только начался, и здесь было немноголюдно. А по информации, полученной парнем, отдежурив трое суток, профессор должен будет отправиться на выходной.

Доктор выглядел уставшим, если не сказать больше. Лицо осунулось, и практически сливалось с цветом серого старенького плаща пожилого мужчины. Из-под выцветшей шляпы выглядывали давно не стриженые седые пряди. Он шёл, ссутулившись, не глядя перед собой, на ходу бросая коллегам «до свидания».

- Здравствуйте, - неуверенно начал Валик, загородив собой дверной проём.

Встретив на пути неожиданное препятствие, Истоцкий остановился, и лишь слегка наклонив голову, красными от усталости глазами из-подо лба взглянул на Валика.

- В чём дело? – прохрипел профессор, стараясь скрыть в клетчатый шарф, небрежно обмотанный вокруг шеи, трёхдневную щетину.

- Валерий Сергеевич, мне сказали, что к вам на приём просто не попасть, а мне очень нужно…Вы меня, наверное, не помните, но мне нужна консультация. Срочно. Я не могу ждать.

Своего пациента пожилой профессор признал ещё до того, как тот к нему обратился, но такое внезапное и открытое появление последнего насторожило доктора. 

- Тебя что-то беспокоит?

- Да. Головные боли, частые и сильные.

- Так. Хорошо, проходи со мной, я осмотрю тебя.

- Прямо сейчас?

- Но ты же сказал, что не можешь ждать, - Истоцкий произнёс эту фразу так, как будто напористость юноши его никак не задела: спокойно и сдержанно.

- Ну не так чтобы, уже совсем не могу, - начал было оправдываться Валентин. Ему было жутко неловко за то, что он своим появлением вынудил этого человека вернуться обратно в кабинет. – Вы мне просто скажите когда, я приду…я же не сказал, что не смогу подождать, скажем, до завтра, - виновато лепетал парень, едва поспевая за немолодым доктором.

- Завтра меня здесь не будет, - угрюмо пробурчал Истоцкий.

- Ну, тогда послезавтра, какая мне разница? Послезавтра же вы будете? Вот тогда я и приду.

Доктор остановился у двери и молча стал искать ключи в карманах.

- Валерий Сергеевич, давайте договоримся на послезавтра.

- Ты пришёл вовремя, сынок, сейчас самое время. А послезавтра….- Доктор не договорил, что же будет послезавтра. Достав ключ из кармана брюк, он быстро и уверенно вставил её в замочную скважину, и дверь поддалась.

 

- Раздевайся, я пока тоже подготовлюсь.

Валик снял куртку и  нерешительности остановился.

- Снимай всё, абсолютно всё. Не стесняйся. Я должен осмотреть тебя, чтобы убедиться, не нарушены ли какие функции.

- Да у меня всё в порядке, - смутился Валик.

- Мы это обсудим, - многозначительно ответил Истоцкий.

Наверное, не осталось ни одного сантиметра на теле, который бы пропустил профессор, изучая тело своего пациента. Ему не нужен был рентген. Он не смотрел, а слушал. Прислушивался к звукам изнутри, будто проверяя их на звучание.

- Можешь одеваться, резко произнёс он вдруг, и отвернулся лицом к окну в ожидании.

Профессор не произнёс ни слова, пока Валик натягивал на себя одежду.

- А теперь присаживайся и внимай: будешь делать, как я скажу – забудешь эти боли, не будешь – знай, это последнее, что я тебе говорил. Понятно?

- Да. Наверное…

- Твоё тело никогда не будет работать в том ритме, который ты ему задаёшь. С одной стороны ты не даёшь ему зарядки, но эксплуатируешь. С другой – ты не даёшь своему организму жить полноценной жизнью, нарушаешь режим и не привлекаешь к работе большую часть заложенного в тебе потенциала.

- Я не понимаю, о чём вы…

- Боюсь, что действительно не понимаешь. Ну, так я попробую объяснить.

Начнём с того, что громкая музыка, а особенно ударные инструменты напрямую тебе вредят. И об этом у нас уже шла речь. Значит, ты игнорируешь мои рекомендации.

Второе. Мышцы твои развиты чрезвычайно слабо. Полагаю, род твоей деятельности – это минимум движений. Советую, не откладывая, сменить образ жизни на более активный.

Третье. Ты до сих пор не с Леной. Почему? Четвёртое. С чем это там у тебя всё в порядке? Сколько половых актов у тебя было с тех пор, как ты восстановился? Ну, я хочу это слышать?!

- Один, то есть два…

- Ты хоть пытался понять, для чего твоё тело вернулось к тебе?

- ???

- Я отвечу. Чтобы делать то, что оно может и должно делать. Но ты поступаешь иначе. Ты  говоришь: тело, мне это не нужно. И девушка, у которой никого кроме меня нет, мне не нужна, потому что мне ни к чему зарождение новой жизни Мне нужно то, чего у меня нет и быть не может. Мне нужно собственное «я» в отдельности от тебя, моё непослушное тело.

- Разве я настолько глуп и бездарен?

- Ровно настолько, что если ты не зацепишься за реальность, не начнёшь создавать, не разрушая, твоё тело навсегда отделиться от тебя. Потому что оно не может существовать рядом с мёртвым духом.

- А таблетки, вы мне какие посоветуете? – раздосадованный Валик всерьёз оскорбился выводами доктора

- Какие таблетки? – внезапно понизив свой голос до шёпота, произнёс Истоцкий. 

- Таблетки от головной боли. Я ведь за этим к вам пришёл, - Валик старался не смотреть как в этот момент меняется лицо его собеседника. А оно исказилось в страшной гримасе. Была ли это ярость или боль, гнев или горечь не смог бы определить ни один психолог. Ясно было одно. Несдержанность и надменный тон Валика окончательно разочаровали доктора. Прошло не менее пяти минут полной тишины, прежде чем Валерий Истоцкий тяжело выдохнул:

- Думаю, тебе стоит записаться к доктору Сведимцевой. Она хороший специалист. А главное, всё знает о таблетках. Всё. Приём окончен. До свидания. Профессор торопливо начал одевать пальто. Валику пришлось последовать его примеру. Он понимал, что обидел Истоцкого, но решил, что не станет извиняться. В конце-концов, что за эгоизм: к врачу пришёл пациент, за реальной помощью, с конкретной жалобой, а вместо этого вынужден выслушивать в свой адрес наставления.

- Хорошо, значит, я запишусь к Сведимцевой. Надеюсь, к ней на приём нет очереди, длинною в месяц. А то ведь таблетки-то, пить какие придется, не хочется. Напоследок, Валик громко хлопнул дверью, демонстрируя свою обиду. Как ответный удар на эту его выходку жестокая боль где-то внутри черепа сковала всё тело юноши. Охватив голову руками, Валик сначала прислонился к стенке, а потом осторожно съехал вниз. В такой несуразной позе и застал его Истоцкий. Осторожно отняв руку юноши от головы, доктор вложил в ладонь белый листок с написанными на нём названиями лекарств.

- Тебе помочь подняться? – спокойно и участливо спросил он.

- Нет, спасибо. Уже проходит. – Валику стыдно было даже поднять глаза, после своей выходки, поэтому он ещё ниже опустил голову, зажав её между коленями. Так черепаха прячется в свой панцирь. Обождав ещё какое-то время после того, как шаги врача стихли, быстренько поднялся и поспешил к выходу. Весна ударила в лицо солнечным лучом. Раннее утро сменилось утром нового дня. Скупое сожаление о недавних событиях так же быстро ушли из головы, как и нахлынули. Валик купил в киоске свежую газету, чипсы и неспеша покинул территорию больницы. Только тогда где-то в глубине больничного двора зарычал мотор старенькой «Волги» неподражаемого учёного-одиночки Истоцкого Валерия Сергеевича. 

 

Глава 44

- Как ты мог так поступить с этим человеком! – отец негодовал. – Он столько для тебя сделал! Да если бы не его как ты говоришь «сумасбродная» методика ты бы сейчас в лучшем случае коротал свои деньки в доме инвалидов. Он тебя как родного холил и лелеял, ювелирную работу проделал, вытаскивая тебя с того света. Ты читал в школе историю, как кузнец блоху подковал? Так вот это ничто по сравнению с тем, что сотворил этот человек. Великий человек, Валик, Ты меня понимаешь?

- Да отстань ты батя, не брюзжи. Я это слышу от тебя уже в сотый раз. Что вы от меня хотите? Чтобы я на коленях ползал и восхвалял: слава-слава Валерий Сергеевич, слава-слава великий вы наш! – истерическим пением завершил своё возмущение Валик. – Дай пожрать спокойно.

- Ладно, не кипятись, - покорно согласился Дмитрий Семёнович, зашнуровывая ботинки в маленькой прихожей, - я пошёл на работу….И знаешь…

- Ну что ещё! – раздражённо выкрикнул Валик из-за стола.

- Вымой за собой посуду, пожалуйста.

 

- Ну почему все хотят, чтобы я чувствовал себя мерзавцем! Неужели не понимают, что у меня сейчас трудный период в жизни, что мне нужно время, чтобы адаптироваться, - выговаривал Валентин своему другу. Денис слушал как всегда, молча, не перебивая, не комментируя.

- Ну, скажи, куда мне деваться? Что ты всё молчишь? Ну, посоветуй, что ли. Ты мне друг или нет?

- Я – друг, поэтому и не советую.

- Не вижу логики в этом умозаключении.

- Мой совет тебя обидит, а я не хочу, чтобы ты на меня обижался.

- Да брось ты! Когда я на тебя обижался?

- Вот потому и не обижался, что не слышал от меня того, что не хотел слушать.

- Значит, ты был неискренним со мной?

- Нет, я же тебе не врал. Тебе нужно выговориться – я слушаю. Но моё мнение оставляю при себе. В конце-концов, зачем тебе его знать? От этого ведь не полегчает. А вот ты выговорился - и полегчало. Так ведь?

- Вот теперь-то как раз наоборот. Ты меня заинтриговал. Да и что уж, раз ты вдруг заговорил об этом, так уж выскажись до конца. Обещаю, что не обижусь.

Денис некоторое время сосредоточенно смотрел куда-то мимо Валика, будто читал написанное за его спиной сообщение. Вдруг, не меняя направления взгляда начал говорить.

- Я ведь тебе завидовал, когда ты в аварию попал. Думал: - вот повезло. Случившееся поможет остановиться, ведь самому так трудно…

- Ты о чём, о наркотиках?                                                          

- Я тогда дошёл до предела, вогнал в долги и мать и сестру, сам задолжал так, что «Клипса» меня на «счётчик» поставила. А в тот день совсем плохо мне было. Башка лопается, кости ломит. Думал- пойду утоплюсь. Но сначала пришёл к тебе в больницу. Решил, напоследок увидеть. А тут он…

- Кто он?

- Истоцкий, ну профессор, что тебя лечил.

- И что?

- Он мне и говорит «другу твоему нужна помощь, но только ты можешь помочь». Я сразу как-то растерялся ведь у меня были другие планы… Потом смотрю на тебя: лежишь как мёртвый. Вроде ты есть, а вроде и нет. А доктор говорит «завтра его здесь уже не будет». Понимаешь, будто мысли мои прочитал. То есть он имел в виду, что тебя увезут в другую больницу, но мне в его словах послышалось что-то мистическое. Он как будто сказал «ты ещё успеешь сделать что-то полезное на этом свете, остановись, подумай». И я пообещал ему.

- Пообещал что?

- Что найду твоего отца. Разве ты ничего об этом не знаешь?

Валик был всерьёз озадачен. То, что открывалось ему сейчас со слов Дениса, явно напоминало о каких-то событиях. Но это не история, рассказанная кем-то, а нечто, что запомнилось отчётливо и ясно, как события, которые происходили с ним в реальности.

- Я помню желтую стену. И тебя, сидящего на стуле. Ты что-то говоришь. Кажется, просишь совета у меня. Но я не могу тебе ответить.

- Странно, мне казалось, ты меня не слышал, - искренне удивился Алексей.

- Это действительно было?

- Именно так…Я просто хотел…ну просто хотел выговориться. Мне нужно было, чтобы кто-то или что-то остановило меня. Сам же я не мог.

Словно пчелиным роем мысли Валика носились в голове и никак не собирались в порядок. То одно, то другое событие всплывало в голове, будто после длительной амнезии у него внезапно стала восстанавливаться  память. То это был пожилой мужчина в белом длинном одеянии до безобразия напоминающий собой Истоцкого, то юная рыжеволосая девушка, как две капли воды похожая на Ленку, то красивая брюнетка – точь-в-точь врач нарколог, с помощью которой когда-то Валик пытался завязать с наркотиками. И много, много образов, с одними и теми же лицами, но под разными именами.

- Ты продолжай, рассказывай, что было дальше, - Валик понимал, что вот сейчас всё станет ясно, всё станет на свои места. Он хотел этого и боялся одновременно. Боялся сойти с ума от нахлынувших чувств, от потока информации, боялся не понять, не найти объяснения.

- Ну, так я и говорю, а тут Истоцкий. Ну, в общем, он меня и попросил…

- Итак, ты вышел из больницы, - поторопил друга Валик.

- Выхожу, а сам машинально иду к мосту. Подошёл и вижу, он уже там стоит. Как призрак понимаешь? Будто знал, что я сюда приду. Я его сразу со спины не узнал. Стоит какой-то дедок, думаю, воздухом дышит. Ну, решил в другое место…ну где никто не видит. А он поворачивается «А это ты», - говорит.- «Ну, так что, я надеюсь на тебя, да?» И смотрит так пронзительно, как будто читает меня изнутри. Я так неуверенно кивнул и хотел уходить, а он мне в спину опять:

- Прежде чем ты решишься уйти, всё же задай себе вопрос…

- Какой? – спрашиваю.

 -Что ты можешь сделать такого, чтобы начать себя уважать? Что ты реально можешь сделать, чтобы мир стал лучше?

- Но зачем? Я не смогу ответить на эти вопросы.

- Но это вовсе не сложно, ведь ты так молод! Не перед тобой ли открыты пути и просторы мира?

- Что до меня, то мне открыты только проблемы и страдания.

- Наши грехи погружают нас в страдания. А зная это, можно всё исправить.

- Если бы я мог сейчас исправить своё материальное положение, то, возможно, многое бы наладилось, но пока я не вижу для себя никакого другого выхода, кроме...

- Ты можешь подождать до завтра? – Истоцкий не дал мне договорить, будто знал, что именно я собираюсь сделать.

- А что завтра?

- Я попробую тебе помочь.

Мы договорились встретиться на этом же месте….Короче, он дал мне денег.

- Как это, дал? В долг? – удивлённо вскрикнул Валик.

- Нет. Так. Достал из кармана пачку денег и мне протягивает «возьми, это тебе на текущие расходы». Я обалдел, мне этой суммы как раз хватило бы и чтобы рассчитаться с долгами, да ещё на какое-то время протянуть.

- И ты взял эти деньги?

- Конечно же, взял! А почему нет? Но и просьбу его я же, тоже выполнил…

- Почему ты только сейчас мне это всё рассказал? – с горечью продолжил Валик после недолгого молчания.

- Я не был уверен в том, что хотел это слышать. И потом.…До сей поры я и сам не до конца осознавал того, к чему ведут меня обстоятельства. Кстати. Я не сказал ещё о том, ради чего тебя позвал сегодня.

- Господи, что ещё?

- Я уезжаю в деревню.

- К кому?

- Ни к кому. Просто поеду искать уголок, в котором можно будет остановиться.

- Так ты что, даже не знаешь точно, куда едешь?

- Примерно знаю. Но не могу пока тебе сказать наверняка, где остановлюсь.

Не так давно, следуя совету всё того же Истоцкого, я побывал в монастыре.

- Где, где? – Валик даже привстал от удивления.

- Я прожил там все эти два месяца.

- Зачем? Ты что, в монахи хочешь податься? – усмехнулся Валик.

- Знаешь, я ведь тоже сначала принял этот совет как что-то пафосное, чересчур замысловатое….Но потом понял, что у меня нет другого выхода, как и нет другого варианта. Мне нужно было поменять, причём резко поменять своё привычное окружение. Я не мог измениться, когда вокруг меня всё оставалось по-прежнему. Каждое утро я мечтал начать новую жизнь, но только выходил из дому – всё снова шло кувырком. Я настолько в этом погряз, что даже решение принял в состоянии не самом подходящем. Заказал такси прямо из клуба, заплатил офигенные деньги таксисту, чтобы он завёз меня к стенам монастыря и просто там бросил.

- Где ж ты взял эти самые «офигенные» деньги?

- Как и всегда. В чужом кармане…

Валик молчаливо кивнул головой.

- Когда пришёл в себя, – продолжил Денис, то уже было утро. Ты себе не представляешь, какое это было утро! Солнце вставало, освещая стены монастыря своим светом. Тихо тихо, даже птицы не поют. И вдруг среди этой тишины, колокольный звон….Ты себе представляешь мои ощущения? Меня трясло как в лихорадке, но я жаждал перемен. И только теперь понял, что делаю то, что было нужно. Моё тело требовало «дозы», но мне впервые не было страшно. Я понимал, что моё спасение вот оно, рядом и теперь я уж точно не сверну.

- Так. Подожди. Но ты мне не ответил, - прервал друга Валик. – Ты что, и вправду хочешь постричься в монахи?

- Да нет же! Монастырь помог мне остановиться.

- То есть, ты хочешь сказать, что смог избавиться от наркотической зависимости?

- Думаю, что смог.

- То есть, ты не уверен?

- Я буду уверен только тогда, когда полностью поменяю свой образ жизни. Именно это я и собираюсь сделать, переехав в деревню. Заведу себе собаку, козу, кур, а может быть даже корову, посажу огород….

- Неужели ты это сейчас серьёзно?

- Мне кажется, я начинаю понимать истинную радость жизни, - блаженно улыбнулся Денис. – И очень надеюсь, что не ошибаюсь.

- Так как же мне тебя найти, если ты сам не знаешь, куда уезжаешь?

- Как только я где-то закреплюсь, то дам тебе знать, возможно, даже телеграммой.

- Нет, ну я, конечно, тебя не отговариваю, но ты действительно хорошо подумал?

- Ты мне скажи, если бы тебя сейчас снова потянуло к наркотикам, ты бы расстроился?

- Если честно, то было желание попробовать, но меня это не расстроило.

- Тебе просто нереально повезло. Ты смог избавиться от этой гадости, не прилагая своих усилий. Я мечтал избавиться от этой ноши, но не умел, не знал как. Я не знал, как буду жить без этого. Чем заполню свою жизнь. Теперь знаю. Кажется…

- Ну что я могу сказать, когда ты так воодушевлён, - снова усмехнулся Валик и похлопал друга по плечу, - удачи тебе!

На самом деле гнилая зависть не давала ему искренне порадоваться за Дениса. Найти свой путь….Какой же он везунчик! Ему так мало надо и он этим счастлив!  Валику же, было нужно много….Но как этого достичь, он не знал.

 

Глава 45

- Вы Валентин Ващицкий?

- Да, - растерянно ответил Валик.

Странная делегация из трёх человек попросили разрешения войти. Они проследовали в комнату, присели на диван и замолчали. Начала разговор женщина лет сорока.

- Валентин, мы знаем, что вы не так давно перенесли тяжёлую травму.

- Да, но…

- Так вот наш завод…профессиональный комитет нашего завода предлагает вам путёвку в оздоровительный санаторий.

- Не понял.

- Хороший  санаторий, - продолжил один из мужчин, тот, что постарше. - Так вообще нелегко туда попасть, но мы подумали, что тебе это нужно.

- Так вы что с работы моего отца? – насмешливо спросил загадочных посетителей Валик.

- Да-да! – поспешно включился третий представитель.

- Понятно. Так бы и сказали. А то я просто озадачился, кто такие? Думал, это из больницы. А у вас ещё такие лица, что первое, что пришло в голову – мне кранты.

Чай будете?

- Нет-нет, спасибо. Мы ненадолго, - засуетилась женщина.

- Да ну вас. Я впервые вижу, чтобы на дом приходили с такими предложениями. Пойду, сделаю чай.

Не слушая возражений своих посетителей, Валик решительно развернулся и направился в кухню. – Я быстро. Вот и вода как раз уже закипела!- крикнул он в комнату. Привычным жестом, насыпав в посуду горсть заварки, парень стал заливать её кипятком. Вдруг раздался негромкий треск, и горячая вода быстрыми ручейками разлилась по столу.

«Чёрт!» - тихо выругался Валик. – Я прошу прощения, но чай, похоже отменяется! – снова выкрикнул он в сторону гостей. – Во всяком случае, быстрый чай, как я обещал. Тишина в комнате, где сидели представители профкома, внезапно будто оглушила юношу. Он остановился, как вкопанный и глядел, как едва окрашенная вода стекает по клеёнке и по столу, как нарочно громко в этой тишине первые капли достигли пола: кап-кап-кап…

Будто отрезвев, Валик бросился в комнату:

- Что с отцом? – почти выкрикнул он.

Гости заметно заволновались.

- Вы присядьте, Валентин, не волнуйтесь так.

- Говорите же, наконец, что с ним? Ч то вы тут расселись как на своём собрании?

- Он…, - отдуваться за всех пришлось женщине, - Понимаешь….Это несчастный случай…

- Что с ним? – взвыл Валик.

- Он умер.

- Какого чёрта! - закричал юноша, – какого чёрта вы тут...., он принялся быстро ходить по комнате, обхватив голову руками, будто боялся сойти с ума.

- Ты… тут вот подпиши, - тётка из профкома совала ему под нос какой-то листок с ручкой.

- Что вы от меня хотите? – ещё громче заорал Валик, - убирайтесь вон!

-Ты не нервничай, - подошёл к нему седой мужчина в очках, - мы с похоронами тебе поможем, и материально тоже. Отца уже не вернёшь, а тебе жить нужно, лекарства всякие…

- Давай – давай, подпиши и мы уйдём, - поддержал коллегу тот, что помоложе.

- Где он? Где мой отец?

- Ну, его увезли…в больницу, - осторожно ответила женщина.

- В морге, он я думаю, - поправил её седовласый коллега.

- Валик  сел на диван. Она был растерян и раздражён. «Почему сейчас?» – терзался он. «Почему это случилось именно сейчас, когда я принял решение отказаться от Ленки? Как же я теперь один?»

- Валик, мы понимаем, что принесли тебе жуткую новость. Но и ты пойми. Сейчас тебе никак нельзя уходить в себя. Отца нужно похоронить. И потом, нужно жить дальше. Ты молодой, тебе пора устраивать свою жизнь, - нетерпеливо продолжила уговоры гостья.

- Да заткнитесь вы! И уйдите, наконец!

- Мы уйдём, когда ты дашь нам понять, что с тобой всё в порядке, - молодой мужчина обладал явным преимуществом перед своими коллегами. Он держался достойно и уверенно. Каждое его слово было продуманным и чётким. Валик узнал в нём натуру психолога.

- Они уйдут, если ты так хочешь, - серьёзно продолжил тот и присев рядом с Валиком на диван, положил ему на плечо свою руку. – Но всё же, я хотел бы поговорить с тобой. Поверь, я как никто другой, понимаю твоё состояние.

Валик молча посмотрел на стоящих в пороге двух других его посетителей. Они смущённо попрощались и ушли, извинившись напоследок за свой неприятный визит.

- Меня зовут Евгений, - протянул свою руку собеседник Валика.

Юноша спешно пожал её и быстро спрятал между колен, будто опасался, что психолог каким-то образом воспользуется его приветливостью.

- Я хочу, чтобы ты понял, что мне тоже нелегко говорить с тобой на эту тему. Но реальность нашей жизни такова, что мы должны уметь выживать. Ты же взрослый парень, всё должен понимать. Я знаю, тебе сейчас нелегко принять происходящее, ты переживаешь настоящую трагедию. Потеря отца – это серьёзная потеря. Но именно теперь тебе нельзя пускать всё на самотёк. Ведь твоя судьба – в твоих руках. Я буду с тобой совершенно искренним. То, что произошло на заводе, в самом деле, вопрос случая. На месте твоего отца мог оказаться любой рабочий. Да. Система безопасности несовершенна. И это ни для кого не секрет. Каждый из работающих на заводе - потенциальная жертва. Но никто, однако, не уходит. Потому что достойно оплачиваемую работу в нашем городе найти очень и очень нелегко.

- Неужели никак нельзя исключить этот риск? – негодовал, но уже более смиренно Валик.

- В принципе, всё возможно, если помнить об осторожности. Думаю, в случившемся есть вина и …твоего папы тоже. Нет, ты не подумай. Мы не открещиваемся от этого случая. Но факт остаётся фактом. Если бы он был осторожен, этого бы не случилось.

- Что вы от меня хотите? – настойчиво подгонял своего собеседника к ответу Валик.

- Я хотел бы, чтобы ты понял. Ты, конечно же, имеешь полное право заявить на администрацию завода. В результате, нас обяжут выплату компенсации близким родственникам, а в данном случае тебе. Но помимо этого завод ждут неприятные последствия. Будут наложены санкции, возможно, даже вплоть до закрытия предприятия для устранения недостатков.

- Но почему бы не воспользоваться этой возможностью и не устранить недостатки?

- Да потому что устранить их – значит полностью заменить оборудование, стоимость которого превышает все возможные резервы. Это означает крах предприятия. И в первую очередь от этого пострадают более тысячи его сотрудников. Они останутся без работы. Понимаешь?

Валик понимающе кивнул головой и тяжело вздохнул.

- Так вот поэтому мы тебе и предлагаем, как говориться без суда и следствия материальную компенсацию. Вот бумага, по которой тебе будут выплачены деньги. Здесь всё указано: и сумма, и причина, и обязательства обеих сторон. Всё, что от тебя требуется, это подписаться вот здесь, в знак того, что ты со всеми этими условиями согласен.

- Давайте вашу ручку, - обречённо выдохнул Валик. У него не было ни сил, ни желания отстаивать свои права. В голове кружились совершенно посторонние от этой темы мысли.

В голове как зловещее знамение звенела фраза: «вымой посуду, пожалуйста». Смерть отца будто парализовала его, ещё раз заставив усомниться в правильности решения, принятого в отношении Ленки, Валерия Сергеевича…

 

Глава 46

Через две недели после похорон пришла долгожданная телеграмма от Дениса. Валик уже забыл, когда в последний раз так искренне радовался весточке от друга. На этот раз это было единственное утешение, которое он мог себе позволить. Все две недели парень не мог найти себе места. Груз сожаления давил так сильно, что не было сил даже выйти из дома в магазин за какой-нибудь едой.

 

А я к тебе…- только и смог сказать Валик, объявившись на пороге старенького домика своего друга-отшельника.

Дениса было просто не узнать. Отрастив волосы и усы, он стал похож на бывалого колхозника. Причём ощущал он себя в таком виде довольно комфортно, будто этот образ всегда был ему дорог и близок.

- Не поверишь, но я ждал тебя.

- Знаешь, столько всего случилось…

- Ты мне всё расскажешь, только по порядку и не на пороге. Проходи же.

Убранство единственной комнаты в доме сложно было назвать даже приближённым к благоустройству. Здесь не было ни телевизора, ни холодильника, ни даже кровати.

- Где же ты спишь? – удивился Валик.

- На полу. Там в сундуке у меня есть пару одеял. Одно стелю на доски, а другим накрываюсь, - спокойно пояснил Денис, как будто это нечто само собой разумеющееся.

- А-а-а, - задумчиво потянул Валик и присел на единственный в комнате табурет.

- Ты уж извини, но всё, чем я успел обжиться, это небольшеньким таким, зверинцем. Хочешь посмотреть?

Пока Денис знакомил гостя со своей коровой, двумя свиньями, десятком кур и индюков во дворе их дожидалась девушка, по всей видимости, из местных. В руках у неё была литровая банка молока.

- Здравствуйте, - смущённо поприветствовала гостья Валика, и, одарив, его несмелой улыбкой и сразу отвела глаза. Выдержать его взгляд могла не каждая представительница прекрасного пола, особенно красивая. А внешность сельчанки притягивала взор.

- Зоенька-зоренька, молочка мне принесла. Спасибо, солнышко.

- У тебя ж своя корова, - встрял Валик.

- Моя пока не даёт молока. Потому что…ну это тебе будет неинтересно.

- Ну, я пойду, - поспешила устраниться Зоя, вконец смущённая пристальным и хищным взглядом друга своего соседа.

- Ну вот, я и наглядеться не успел, - громко высказался Валик.

Девушка сделала вид, что комплимент был обращён не к ней, и спешно закрыла за собой калитку.

 - Ну вот, спугнул мою соседушку, - смиренно выдохнул Денис. – Проходи в дом, хватит пялиться. Даже не думай её у меня увести.

- А у вас отношения? – не без радости за друга поинтересовался Валик.

- А ты думаешь, она мне просто от нечего делать молочко носит? – подтвердив вопросом догадку, лукаво улыбнулся Денис.

- Так ты может, тут и женишься, - продолжил тему за обедом Валик.

- А как же! Конечно, женюсь! Как же можно мимо такой красоты ходить и одному маяться? Но ты рассказывай, что у тебя произошло. Знаю, уж если приехал, то не просто так.

- Отец погиб...

- Да как же так? – искренне удивился Денис. – Что с ним случилось? Ещё же не старик вовсе.

- На работе…Несчастный случай…

-  Мне очень жаль, Валик, честно. Надо же! А что на работе говорят? Ты на них в суд подавай. Ничего себе! Угробили человека. Здорового мужчину!

- Да не буду я никуда ничего подавать, - грустно оборвал возмущение друга Валик, – что это изменит? Отца не вернёшь…

- Ну как же! А другие? Ведь с каждым может случиться.

- Я не думаю, что сделаю людям добро, тем, что подам в суд на администрацию завода. Предприятие могут закрыть. Люди останутся без работы. Это в нашем-то захолустье! Особенно если учесть, что это чуть ли не единственное место, где хорошо платят…

- Ну как знаешь, - уже более спокойно высказался Денис. И что теперь ты думаешь делать?

- Вообще я хотел бы пожить у тебя хоть какое-то время, если ты не против. Тошно мне там, невыносимо одному.

- Да живи, ради бога, сколько хочешь. Буду только рад. Но, - Денис шутя поднёс к лицу Валика кулак, - на Зойку мою не поглядывай.

- Даю тебе слово. Даже буду отворачиваться, как только она где-то рядом появится.

Друзья рассмеялись и продолжили разговор…

 

 

Глава 47

Месяц прошёл как неделя. Валику было хорошо в деревне. Друг «заразил» его своим спокойствием. И всё бы хорошо, но время от времени дикая тоска охватывала. Особенно тоскливо было видеть как Денис «радовался жизни» в объятиях своей пышнотелой соседки. Жаркое лето заряжало адреналином, а выплеснуть его не представлялось возможным. Валик чувствовал, как «закипает» в своём отрешённом от мира теле.

      

Я должен уехать ненадолго, - Денис начал разговор с другом, пока тот ещё не встал с постели. Ты тут справишься без меня?

- Попробую.

- Если не уверен, я попрошу соседа, чтобы он помог.

- Ну что ты! Я справлюсь. Не переживай. Езжай, куда тебе надо. Кстати, а что за поездка?

- Пока не могу сказать, боюсь сглазить.

- А, ну тогда лучше не говори.

 

Возвратившись, Денис выглядел обеспокоенным. Валик даже заволновался, а не вернулся ли друг к забытой привычке.

- Типун тебе на язык!- выругался по-местному Денис, когда Валентин обратился к нему со своим подозрениями. – Я о твоей судьбе думаю.

- А что об ней думать, - смешливо ответил Валик, нарочно употребив в своей речи здешнее выражение. – У меня всё хорошо. Вот поживу у тебя ещё с месяцок – глядишь другим человеком стану.

- А ты думаешь, что твоя судьба это только ты? – серьёзно спросил Денис, явно что-то имея в виду.

- Так. Давай-ка колись, что ты там уже обдумываешь насчёт меня?

- Есть один человек, которому ты ломаешь жизнь.

- Это ты сейчас о ком? – настороженно поинтересовался Валик.

- Ты знаешь о ком.

- Нет. Не знаю. И ты уж будь добр, просвети.

- Ты просто не хочешь знать.

- Ты о Ленке, что ли?

- Да. О ней.

- Да всё с ней будет нормально. Она вон в люди выбилась. Известный человек теперь. У неё таких как я – пруд пруди. Мало того, уверен, есть и варианты и получше.

- Интересно было бы узнать, откуда ты черпаешь такую уверенность? – не без злости возразил Денис.

Валик замолчал, в ожидании кульминационного момента. Денис имел обыкновение подходить к разговору издалека. И вот, наконец, этот момент настал.

- Я был в Москве. У Ленки крупные неприятности, - глядя в пол, начал повествование Денис. – Помимо того, что после твоего отъезда она больше не дала ни одного концерта, за что теперь обязана выплатить круглую сумму за нарушение договора по контракту, так ещё и в больницу успела угодить.

- Она …заболела? – неуверенно спросил Валик.

- Нет. Она пыталась покончить с собой. И знаешь, не говори мне, что ты не допускал такого исхода.

- Где она сейчас?

- А ты как думаешь?

- Не томи, а…

- В «психушке»…

- Где?

- Пока только на реабилитации. С ней работают психологи и…так далее. Но я думаю, если и дальше так дело пойдёт, она свои дни точно там закончит.

- Психологи с ней работают не бесплатно, я так понимаю…

- Разумеется.

- А чем же она им платит?

- Она влезла в долги, рассчитывая, что продаст квартиру. Но она не сможет её сейчас продать. А вот потерять может. Желающих пригрести к рукам жильё в центре Москвы, знаешь, хватает. И они готовы на многое….

- Но чем я смогу ей помочь?

- Своим присутствием. Она сильная девочка. Но ей нужен стимул, чтобы подняться, чтобы вылезти с этого дерьма.

- А ты уверен, что я могу быть этим стимулом?

- Можешь, но только если ты действительно этого хочешь. Если сомневаешься, то даже не смей больше к ней приближаться. Я подумаю, чем тут можно помочь. Но тогда ты мне не мешай.

Денис встал из-за стола, и громко хлопнув дверью, вышел из дома. Валик давно не видел друга таким жёстким и сердитым, и очень сожалел о том, что своим бездействием и эгоизмом  заставляет страдать самого дорогого ему человечка – Ленку. Никому до сих пор Валентин не мог признаться в своих искренних чувствах в отношении этой девушки. Ему казалось, что его будут стыдить, упрекать в алчности….Больше всего на свете Валику хотелось сейчас быть рядом с ней, но он боялся позволить себе сделать это. Потому что неустанно винил свою недобрую сущность, за совершённые уже ошибки.

- Я хочу поехать к ней, - Валик неслышно подошёл и стал сзади Дениса, пока тот вычищал навоз из свинарника.

- Для начала определись, нужно ли это тебе, - не поворачивая головы и не прекращая своей работы, ответил тот.

- Мне всегда это было нужно. Только я не был уверен, что имею на это право.

- Ну, слава Богу! – тяжело выдохнул Денис то ли потому что закончил своё дело, то ли по поводу того, что сказал Валик.

Поставив вилы в угол под навесом, он закрыл дверцу хлева, и, наконец, повернул лицо в сторону друга.

- Ты не имеешь право заставлять страдать эту девушку. Сделай её счастливой. Может, в этом найдёшь и своё счастье.

 

Глава 48

- Здравствуй. А я вернулся. Насовсем. Если ты не против, конечно… – Валик так и стоял, едва переступив порог палаты, где проходила лечение Лена.

- Ну, раз насовсем, то и проходи, обживайся, - громко пошутила соседка по палате, которую Валик сразу не заметил. Потому что видел только Лену, которая сидела на стуле лицом к двери, будто ожидая его прихода.

- Ой, здравствуйте, - смущённо обратилась Валик в сторону Ленкиной соседки, красивой женщины лет тридцати.

- Здравствуй, здравствуй. Да закрой же ты дверь, наконец, и проходи. Теперь Валик смотрел только на Лену. Что-то в её позе показалось ему странным.  То ли недвижимость, то ли полное безучастие. Он осторожно присел рядом, на край кровати и тихонько её позвал.

- Ленчик, я приехал к тебе….я больше не уеду, если ты, конечно, меня не выгонишь.

Девушка молчала, будто не слышала этих слов.

- Она теперь не будет с тобой разговаривать, - тихо объяснила соседка по палате, и тревожно обернувшись, добавила, - ей колят что-то, от чего она приходит в такое состояние.

- Как давно колят?

- Дня три, не больше. Я думаю это с тех пор, как узнали, что  она единственная хозяйка своей квартиры,  - многозначительно пояснила женщина,  и, заслышав чьи-то шаги, нырнула под одеяло, чтобы притворится спящей.

Через несколько секунд дверь в палату открылась, и вошёл доктор.

- О! У нашей Леночки посетитель, - неискренне улыбнулся он, глядя на Валика.

- Здравствуйте, - стараясь быть как можно приветливее, парень даже привстал. – Я как раз хотел поговорить с вами. Думаю, что ей нет смысла оставаться здесь. Я заберу её, и мы вместе справимся…

- Постойте, постойте. Что значит, заберу? Вы ей приходитесь родственником?

- Нет, я друг, я…

- Молодой человек, полагаю, вы не отдаёте себе отчёта в том, что происходит с этой девушкой. 

- Но мне сказали, что она всего лишь проходит здесь реабилитацию…

- Да. Вначале так и было. Но потом ей стало хуже. Вы обратите внимание на неё. Вам ничего не кажется странным? Как вам нравится, что она не обращает на нас ровным счётом никакого внимания?

Валик всерьёз встревожился. Он понял, что Ленку теперь так просто не отпустят. Было совершенно очевидно, что доктор врал. Ведь соседка Ленки только что объяснила ему, что Ленке что-то вкололи. И раз врач этого не признаёт, тут что-то не чисто. Валик вспомнил слова Дениса насчёт квартиры. Тысяча мыслей пронеслось в голове, пока Валик нашёлся, что сказать бессовестному медику.

- Но может, в домашней обстановке ей будет лучше…

- К сожалению, должен констатировать, что теперешнее её состояние внушает серьёзные опасения. Помимо того, что она агрессивна и неадекватна…

- Но постойте, - прервал доктора Валик, - Разве она агрессивна?

- Ну, в настоящую минуту нет, - усмехнулся врач, но это всего лишь промежуточное её состояние.

- Как же мне быть? Чем тогда я смогу ей помочь?

- Видите ли, теперь она больше нуждается в помощи врачей, чем в вашей помощи. И даже если бы я допустил мысль, что Лене будет лучше в домашних условиях, то скажите мне на милость, кем вы ей приходитесь, чтобы я мог вам доверить свою пациентку?

Валик понимал: доктор «зондировал почву». Конечно же, внезапное появление человека, претендующего на роль опекуна, его настораживало.

- Я её муж.

- Ну, вот здрасте. Теперь муж! Минуту назад вы были просто другом, - разозлился доктор.

- Ну, дело в том, что сразу после того, как мы поженились, мне пришлось уехать. Вот потому я и сказал, что ….

- Так, молодой человек, -  будьте добры, покиньте эти стены, – продолжил атаку психиатр, – нам недосуг заниматься тем, что напрямую вредит пациенту.

-  Но я, правда…

- У Лены нет мужа. И никаких других родственников нет. Хотите, чтобы я это доказал?

- Но я не понимаю, почему вы решили, что я лгу?

- Мне достаточно было видеть её паспорт, чтобы убедиться в том, что в браке девушка не состоит.

- Ну, так это ж, видимо, не тот паспорт! – быстро нашёлся Валик. - Видите ли, она, было, потеряла этот паспорт, и пошла делать новый. Там и запись о браке и всё такое…А потом и этот паспорт нашёлся. Я ей говорил, что нужно этот в милицию сдать, а она, видимо, так и не сдала.

Валик говорил уверенно и чётко, будто всё сказанное и впрямь было правдой. Глаза же доктора светились яростью и раздражением.

- Будьте так любезны, пожалуйста, в следующий раз, когда придёте к нам снова, предоставьте нам, сей документ. – Доктор с трудом скрывал своё негодование по поводу нелепой оплошности, допущенной в расчётах.

- Конечно, как скажете, - спешно заговорил Валик и направился к двери, которую психиатр «любезно» раскрыл перед ним.

Оказавшись на улице, юноша стал лихорадочно думать о том, куда обратиться за помощью. Всю дорогу к троллейбусу он перелистывал в мобильном телефоне номера своих знакомых. Пройдя по третьему кругу, Валик тяжело вздохнул и поднял к нему глаза, в которых были слёзы беспомощности. Если бы не странная поза человека на остановке, Нона не узнала бы в нём своего давнего поклонника. Валик вздрогнул, когда из шикарного автомобиля, притормозившего рядом, выглянула девушка и приоткрыла дверцу. Он даже не сразу узнал её. Настолько всё происходящее было внезапным.

- Валик, здравствуй!

- Нона?

- Нужно поговорить. Садись скорее, а то здесь останавливаться нельзя.

Парень не раздумывая прыгнул на сиденье, и Нона лихорадочно надавила на газ.

- Не ожидал тебя здесь встретить, - обратился Валик к  Ноне первым.

- Ну почему же… Разве я не говорила, что выхожу замуж и уезжаю в Москву?

- Говорила, но всё же…Москва большая. Не ожидал, что встретимся именно здесь…

- Валентин, не ходи огородами. Говори, давай, что у тебя произошло. Ты похож на раздавленный гриб, - как всегда уверенно и решительно продолжила разговор Нона.

- Случилось многое….,-  многозначительно сказал Валик, - даже не знаю, с чего начать.

- Тогда, думаю, нам стоит пойти куда-нибудь. Да. Пожалуй, заедем в «кафешку». Там спокойно посидим и пообедаем заодно.

«Кафешка» оказалось шикарнейшим заведением. Валик готов был провалиться  сквозь землю, принимая жесты услужливого персонала.

- Мы хотели бы, чтобы нам никто не мешал, - по-хозяйски распорядилась Нона, - принесите то, что обычно, только в двойном исполнении.

- Тебя тут все знают, - прервал неловкую паузу Валик, после того, как еда была подана и дверь в уютную кабину закрыта.

- Я всегда здесь обедаю, - спокойно констатировала Нона и отпила вина из бокала. – Ну, давай, рассказывай, что там у тебя.

- Папа умер и Ленке нужна помощь…, - сказал Валик и затих, ковыряясь в салате.

- Мне, конечно же, очень жаль твоего отца, хоть я и не была с ним знакома толком. Прими мои соболезнования. А что с Леной?

Валик удивился. Нона спрашивала о Лене, как о чём-то само собой разумеющемся. Будто не было того случая…

- Так что с Леной? – пережёвывая лист салата, повторила свой вопрос Нона.

- Она в «психушке». И я не могу её оттуда забрать, потому что не являюсь родственником. Её не хотят отпускать, потому что на кон поставлена её квартира в центре столицы…

- Квартира? Откуда у Ленки квартира, да ещё в центре? Я понимаю, она достаточно популярна, но не настолько. Это ведь сумасшедшие деньги. Она не могла успеть её купить.  

- Квартиру ей подарил Истоцкий.

При слове «Истоцкий» Нона заметно погрустнела. Она перестала есть и стала ковырять рыбу так, как это только что делал Валик, только с салатом.

- Понятно…

- Я соврал им, что женат на Ленке, теперь не знаю что делать.

Нона задумчиво смотрела в окно.

- Я всё хотела тебя спросить. Ведь лечение в нашей клинике стоит немалых денег. Где ты их взял? У тебя же нет родственников, а сам ты не работал….

- Это Ленка меня уговорила к вам обратиться. Она и денег дала….

- И ты её «отблагодарил»…

- Я не хочу сейчас об этом вспоминать. Степень моей вины перед этой девочкой высока настолько, что само по себе моё существование  кажется мне иллюзией.

- Да ладно. Не один ты такой. Я это не к тому спросила, чтобы тебя пристыдить.  Просто ищу себе оправдание таким путём… А что Истоцкий? Ты его давно видел?

- Уже давновато, а что?

- Так. Просто я слышала, что у него тоже проблемы.

- Какие?

- Ну, с института же он ушёл сам, чтобы работать в вашей больнице. А потом выяснилось, что он, якобы  злоупотребляет своим положением. Ему учинили проверку…

- Ничего не знаю об этом. Если честно, то я не в очень хороших с ним отношениях.

- Как? Я ничего не понимаю, - Нона с укоризной посмотрела Валику прямо в глаза. – Он ведь ради тебя….

- Что ради меня? - прервал внезапное молчание Валик.

- Ничего… так. Ладно, это потом, - Нона решила повременить со своими выводами и поспешила вернуть разговор в прежнее русло. – Давай вместе подумаем, как Ленке помочь.

- Ты серьёзно? – обрадовался Валик, - Ты думаешь, можно что-то сделать?

- Ты напрасно не поинтересовался, за кого же я замуж вышла.

- Ну, мне просто неудобно было. А кто он?

- Он человек, слова которого будет достаточно, чтобы завтра начал извергаться Везувий, - озорно засмеялась Нона и уже более серьёзно добавила, - Ему под силу всё.

- Если он нам поможет, я не знаю….даже не знаю….Я всё для тебя сделаю.

- Поможет. Никуда не денется. Можешь уже собираться и ехать за ней хоть сейчас. Дай, я только сделаю звоночек.

Нона набрала номер и начала разговор.

- Дорогой, у меня к тебе срочное дело. Нет, не могу позже. Это очень и очень срочно и очень и очень важно. Хорошо. – Она закрыла рукой динамик в телефоне и прошептала Валику, поясняя. – Сейчас, он перейдёт в кабинет, - и снова застыла с трубкой возле уха.

- Слушаешь? Так вот. Я сегодня встретила одного человека, которому многим обязана. И ему нужна помощь. Это действительно требует твоего личного вмешательства. Одними только деньгами этого вопроса не решишь. В общем, нужно забрать девушку из психбольницы. Нет, она нормальная. Её там удерживают силой. Кое-кто хочет квартиру прибрать к рукам. Это очень важно для меня, помочь этим людям. Именно сейчас. Немедля. Хорошо. Я жду тебе в нашем кафе.

- Ну вот, - Нона убрала телефон в сумочку. Минут через десять он будет здесь, и вы с ним вместе поедите в клинику. Можешь не сомневаться, вы её заберёте. Сразу же.

- Можно спросить? – осторожно продолжил Валик.

- Спрашивай.           

- Чем таким ты мне обязана? И с чего вдруг помогаешь Ленке?

Нона посмотрела прямым взглядом в глаза Валику.

- Я очень виновата перед вами.

- Что ты такое говоришь?

- Наверное, ты многого не знаешь. Оттого я чувствую себя виноватой ещё больше. Валерий Сергеевич не рассказал тебе, как своим тщеславием я чуть не погубила тебя?

- Он вообще ничего не говорил о тебе.

- Он святой человек, - многозначительно выдохнула Нона. – Можно, я тоже не буду тебе этого рассказывать?

- Ну, если ты не хочешь…

- Я должна это сделать, должна извиниться перед тобой, перед Леночкой, перед Истоцким. Но, можно я извинюсь, ничего не объясняя?

- Как я могу обижаться на тебя, если ты так помогаешь нам?

- Да какая же эта помощь! Это исправление ошибок. Если бы не я, твоя жизнь давно бы наладилась. Если бы не я, Истоцкий бы продолжал спасать людей! Если бы не я, эта девушка давно была бы твоей женой…

Сказав это, Нона расплакалась. Валик даже представить себе не мог, чтобы эта железная леди могла так расчувствоваться.

- Если когда-нибудь, тебе станут известны подробности моего поступка, знай, что я просила у тебя прощения. Скажи, что тогда ты простишь меня. Скажи мне это сейчас. Мне очень важно знать, что ты простишь меня, не смотря ни на что.

- Успокойся, пожалуйста - Валик попробовал дотронуться до руки Ноны, лежащей на столе, но она ей резко одёрнула.- Конечно же, я всё тебе прощу. Ты замечательная.

- Спасибо на добром слове,- сквозь слёзы улыбнулась красавица и вдруг, достав сумочку , стала что-то лихорадочно в ней искать. - Вот, возьми. Здесь три тысячи долларов. Не весть какие деньги, но они вам пригодятся. Я хочу, чтобы вы сыграли свадьбу, хорошую такую молодёжную свадьбу. Только не тяни с этим. Сразу веди её в загс. Обещаешь?

- Но ты ведь и так столько для нас делаешь…, - нерешительно начал Валик.

- Ничего не говори! – почти закричала Нона. – Не говори со мной так, как будто ты мне должен! Я чуть не убила тебя! Да! И не смотри так! Я тебя очень прошу! – Нона вдруг схватила Валика за обе руки и умоляющим взглядом посмотрела в глаза, - очень тебя прошу, обязательно найди Истоцкого. Он…он очень одинокий человек. У него никого нет, кроме его работы. А теперь у него не стало и работы. Если с ним что-то случится, я никогда себе этого не прощу.

- Я обещаю тебе, что найду его и передам о твоём сожалении.  Если честно, мне и самому стыдно показываться на глаза Истоцкому, но, несмотря на это, я уже собирался навестить его в больнице. Я ничего не знаю ни о каких его проблемах, но мне тоже показалось, что он чем-то озабочен, когда я был у него на консультации. И выглядел он неважно…

В это время зазвонил телефон Ноны, и они были вынуждены прекратить свой разговор.

 

Глава 49

Забрать Ленку из злосчастного места оказалось проще простого. Супруг Ноны оказался действительно очень известным и влиятельным человеком. Ему достаточно было сказать: «мы забираем её домой, помогите собрать вещи». В эту же минуту весь персонал устремился исполнять желание, будто это был приказ высокого начальства….

Лена пребывала в гораздо лучшем состоянии, чем когда Валик навещал её. Видимо, действие лекарства ослабло. Но она будто всё ещё не «включилась» в свой прежний ритм. Ничего не говорила, просто послушно делала всё, что ей говорили, и не делала ничего, чего ей не говорили делать: «переодевайся, садись в машину, выходи из машины, достань ключ, поищи его в сумочке, открой дверь, входи….»

Было поздно. Валик решил не начинать разговора в этот день. Тем более, что девушке нужно было время, чтобы полностью отойти от действия препаратов.

 

 

Утром Лена выглядела почти как и раньше, если бы не испуганно-отрешённый взгляд.

Она вела себя чересчур спокойно, как казалось Валику. Всё больше молчала, отвечала односложно. Он старался угодить: приготовил ей кофе, пожарил куриную ножку, сделал салатик со свежими овощами. Вымолвив только тихое «спасибо» она, не спеша принялась пробовать поднесённую пищу. Валику же, кусок в горло не лез. Он не знал, с чего начать, какие подобрать слова.

- Ты кушай, а я сейчас, - решительно встал он из-за стола и, едва успев вставить ноги в шлёпанцы, пулей выскочил из квартиры. Цветы. Ему нужны цветы. Лучше, если это будут белые розы. Много роз.

Девушка, оформляющая букет из девятнадцати белых роз вежливо спросила:

- Ко дню рождения такое счастье готовите  или предложение делать будете?

- Вообще-то…., - тут Валика осенило. Конечно же, он должен сделать предложение! Как он сам не догадался!

- Вы не подумайте, это не любопытство. Просто это помогло бы мне определиться с элементом для оформления.

- Нет, нет, я ничего не подумал. Ко-ко-онечно же, для предложения. Только вот, подождите, я кое-что забыл, - и Валик рванул к двери.

- Вы куда, молодой человек! – обеспокоенно закричала вдогонку продавщица.

- Мне нужно….вы не переживайте, я букет тоже заберу, но мне нужно…вы не подскажите, где здесь поблизости есть ювелирный магазин?

- А-а-а! – улыбнулась девушка, конечно подскажу.

- Вот спасибо, - смущённо поблагодарил Валик, - а то вот самое главное и забыл.

- Ничего, бывает…

 

 

Когда Валик, запыхавшись, вбежал в квартиру, Лена всё ещё сидела за столом. Она не сьела курицу, только немного «поклевала» салатика, но зато полностью выпила кофе.

И теперь просто сидела, глядя куда-то перед собой.

Валентин спрятав за спиной огромный букет, подошёл к столу и встал прямо перед девушкой. Она подняла на него свои глаза. Тогда-то он и вынул из-за спины чудесный перевязанный алой лентой ослепительно белый презент.

- Это мне? – Ленка не решалась даже протянуть рук, чтобы принять благоухающий подарок.

- Разве здесь есть более достойное создание для этого букета? – мягко улыбнувшись, сказал Валик и опустился на стул, рядом с девушкой.

Он пытался заглянуть в её глаза, но они будто блуждали где-то в своём мире. В это же время, её рука нежно и осторожно гладила колючие стебли роз.

- Тусу, - вдруг сказал Валик, вспомнив образ из своего долгого сна, сам того не замечая.

Услышав это имя, Лена вдруг перестала гладить розы, и наконец, уже осознанно взглянула в глаза сидящего рядом парня.

- Почему ты меня так назвал? – тихо спросила она.

- Не знаю…само вырвалось. Ты не подумай ничего такого, прости. Я тебе давно хотел рассказать о том сне, который я видел, когда…

- Ты уже не в первый раз меня так называешь, - прервала его объяснения Лена. Тогда, ещё на той квартире, ты звал меня этим именем, когда тебе нужна была помощь. Мы все думали, почему ты не зовёшь меня моим именем, почему Тусу? Решили, что, может потому, что Лена тебе было труднее произнести.

- Наверное, дело в том, что Тусу – это та же Лена, но которую я до сих пор не умел замечать на другом, более низком своём уровне.

- А теперь…

- А теперь научился.

Лена снова замолчала. Теперь она смотрела на руки Валика, в которых он держал символическую красную коробочку. Заметив её реакцию, он, наконец, достал из неё колечко. Они встретились взглядами и молча смотрели в глаза друг другу, будто только теперь узнали о существовании чего-то нереально чудесного, замечательного, головокружительного. Он взял её маленькую ручку в свою и стал нанизывать украшение на безымянный палец. В эту минуту они дышали вместе, чувствовали вместе, молчали вместе.

- Ты выйдешь за меня замуж? – прервал молчание Валик.

Лена походила на испуганного воробья. Она боялась. Боялась снова почувствовать счастье рядом и вдруг лишиться его. На глазах её выступили слёзы, и даже если бы она и хотела что-то ответить, то не смогла бы. Подступивший к горлу ком мешал произнести даже слово.

- Если я ещё хоть что-то значу для тебя, дай мне шанс, я сделаю тебя счастливой.

- Ты в моей жизни так много значишь, что я даже не уверена, имеет ли смысл её продолжение без тебя, - дрожащим от волнения голосом проговорила Ленка.

- Почему ты раньше мне этого не говорила?

- Разве раньше ты меня мог слышать?

- Ты имела право требовать от меня всё, что только тебе было нужно.

- Да как же можно потребовать взаимной любви? Ты возненавидел бы меня тогда.

- Я теперь во многом смог себе признаться. Знаю, тебе будет непросто поверить в искренность слов, которые я тебе сейчас скажу. Но я здесь для того, чтобы сделать то, что должен был сделать два года назад….

Валик заметно волновался, но в голосе его слышалась решимость. Лена встала со стула и, пытаясь привести себя в равновесие, стала лихорадочно перекладывать с места на место в беспорядке разбросанную посуду.

- Ты можешь говорить, я тебя слушаю, - прошептала она тихо, отвернувшись к окну.

- Я слабоволен, и оттого неоднозначен. Я живу в этом мире, чтобы принадлежать тебе. Я никто без тебя. Я умерщвлял своё тело, когда думал, что нас ничего не связывает, когда не понимал своего счастья, ожидая чего-то большего. И я стою перед тобой на коленях, всей душой надеясь, что не опоздал, что не потерял, что….

Лена обернулась. Лицо её выражало испуг. Девушка медленно опустилась на колени рядом с любимым и преданно посмотрела ему в глаза. Юноша в нерешительности замолчал.

- Ты меня шокируешь, но я не понимаю, зачем? – Лена взяла его руки в свои, и, посмотрев, в глаза любимому, вдруг заплакала. Он прижал её к себе как можно нежнее и крепче, с наслаждением вдыхая волнительный запах волос девушки.

- Я люблю тебя, мой самый драгоценный на свете человечек, - прошептал Валик, касаясь губами милой макушки. Я всегда, всегда тебя любил. Только не понимал этого. Столько мне ждать тебя пришлось, столько пережить, пока я спал! Я спал. Понимаешь? На самом деле, я только недавно вышел из комы. А всё это время вовсе не жил. Это был не я, тот, кто тебя обидел. Это был тот, другой Валик. А ты сама лучшая. Мне лучше никто не встречался. Самая дорогая моя. Я так истосковался по тебе. Ты даже не представляешь, как нам с тобой повезло, что мы нашли друг друга. Теперь у нас всё будет хорошо. Я знаю.

Он слышал стук её сердца, но почти не слышал её дыхания. Потому что бедная девушка боялась даже вздохом потревожить это счастливое мгновение.

 

 Глава 50

Свадьбу Валик с Леной сыграли тихую, без танцев и музыки. Ждать, пока пройдёт год со смерти отца, молодые не хотели, а поэтому гуляньем пришлось пожертвовать. Жизнь закрутилась в прежнем ритме. Ленка быстро набрала обороты и каким-то удивительным образом вклинилась в нестройные ряды шоу-бизнеса. Её работоспособности поражался даже сам продюссер, который некогда был намерен подать в суд на взбалмошную девчонку. Гастрольный график как всегда был плотным, и молодые супруги виделись довольно редко. Валик старался найти в этом что-то полезное для себя. Тут очень кстати пришлась доставшаяся «по наследству» библиотека Истоцкого. Неожиданно для себя Валик стал интересоваться философией. Погружаясь в ночные сны, он черпал из них идеи и тщательно всё записывал,  будто для осуществления какого-то грандиозного проекта. А иногда, оставаясь один, он просто закрывал глаза и вспоминал тот загадочный, таинственный мир, где его звали Санюриком, Лена была Тусу,  Нона – никто другой как Дигора, подружка Лены, Софья – очаровательная незнакомка в парке, не удостоившая его своим вниманием. Но самым главным человеком в том мире, конечно же, был Вехоль. Такую же важную роль в настоящей жизни Валика сыграл Истоцкий. Воспоминания о профессоре каждый раз отдавали болезненными ощущениями в области грудины, но Валик никак не мог собраться духом и навестить своего спасителя, чтобы поблагодарить и попросить прощения. Он будто ждал какого-то сигнала  к действию, какого-то подходящего случая. И этот случай наступил. Как раз в то время, когда Валентин, в очередной раз, придавался воспоминаниям, зазвонил его сотовый телефон. Номер абонента не определился и Валик с интересом поднёс мобильник к уху. На другом конце провода послышался знакомый мужской голос.

- Это Валентин Ващицкий?

- Да.

- Здравствуйте. Нас с вами познакомила Нона, моя супруга. Помните?

- Конечно, помню!

- Она…она очень просила передать вам её просьбу.

- Какую?

- Насчёт какого-то доктора, а точнее профессора. Истоцкий его фамилия. Знаете?

- Да. Он лечил меня.

- Так вот…Нона очень вас просила…чтобы вы с ним встретились.

- Я как раз собирался, - виновато стал оправдываться Валик. – Просто было некогда. Но я теперь обязательно это сделаю.

- Сделайте, пожалуйста, - мужчина на другом конце провода затих, но помолчав несколько секунд, ещё раз произнёс фразу, которая Валика насторожила. – Она очень, очень просила…

- Почему она не позвонила сама? – спросил Валик, чувствуя неладное.

- Она умерла.

- Как…умерла?

- Пожар. Был сильный пожар. Она не смогла выйти, дверь заклинило….Тогда выпрыгнула в окно. Она жила ещё двое суток. Ей сделали операцию. Но спасти не удалось. Понимаете, она пока была в сознании, всё твердила про этого врача. Вы найдите его, пожалуйста. Пусть ей будет спокойно там...

Валик чувствовал себя ужасно. Он ведь обещал....Ещё тогда.

- Я сделаю всё так, как она просила.

- Ну, тогда всё. Прощайте.

 

Глава 51

Закончив разговор, Валик так и остался неподвижно сидеть в кресле. Ему никак не удавалось прийти в себя. Мысли никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку. То, что случилось, казалось чем-то нереальным. Нона умерла. Как такое может быть? Такая красивая, умная, молодая. Почему?

Вернувшаяся уже заполночь, Лена застала Валика спящим в кресле в нелепой позе.

- Ты что это, до постели не смог дойти? Я же сказала, что буду очень поздно, - заботливо прощебетала она, раздеваясь перед тем как принять ванну.

- Лена, - вместо ответа позвал девушку проснувшийся Валик.

- Подожди, солнце, возьму что-нибудь перекусить, а то есть хочу – умираю.

- Прости, я не приготовил ничего существенного. Только успел продукты купить.

- Ничего, я уже бутерброд себе сделала, - жуя хлеб с колбасой, Ленка присела на диван. – А ты что это такой смурной? Случилось что-то?

- Да. Случилось.

Лена от неожиданности даже подавилась. Откашлявшись, она серьёзно посмотрела на мужа.

- Ну, говори. Не молчи, пожалуйста.

- Нона умерла.

- Кто?

- Ну, помнишь, та девушка, из-за которой ты уехала?

Лена тяжело откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.

- И…

- Что и?

- Что ты намерен теперь делать?

- Исполнить её последнюю просьбу.

- О боже! – Лена не смогла сдержать своего раздражения. Одно только упоминание об этой девице сводило её с ума. Ей не было жаль свою соперницу. Но она боялась влияния этой женщины. Даже теперь, когда её не стало.

- Неужели даже теперь она не оставит тебя в покое! – выкрикнула Лена и встав, ушла из комнаты в ванную, где и расплакалась.

- Прости меня, Ленка, - Валик подошёл сзади и сел рядом с женой на край ванны. – Ты не переживай. Всё совсем не так страшно, как ты думаешь. Она просила меня встретиться с Истоцким.

- С Истоцким? – почти обрадовано прошептала Лена сквозь слёзы. – Зачем ей это так понадобилось?

 - Думаю, у неё были на это причины,  но это не столь важно. Мне самому это нужно. Иначе бы я не стал никому  ничего обещать.  А она. Её мучило чувство вины перед ним. Я не знаю подробностей. Просто эта новость заставила меня всерьёз задуматься о судьбе человека, вернувшего меня к жизни.

Валик не стал рассказывать Ленке о помощи Ноны в её освобождении из «психбольницы», потому что боялся расстроить жену ещё больше.

- Ты поедешь туда один? – уже спокойно продолжила расспросы Лена.

- Дело в том, что как раз одному мне это сделать сложно. Я хотел бы тебя попросить как- нибудь высвободить недельку для этой поездки. Без твоей поддержки мне никак не обойтись. Я очень виноват перед этим человеком, и даже не уверен, что он захочет меня видеть. А ты….К тебе он всегда относился очень хорошо.

- Он и к тебе замечательно относился. Я до сих пор не понимаю причины, по которой это дело вдруг приняло такой оборот. Но ты не подумай, я не отказываюсь. Мне бы тоже хотелось увидеться с Валерием Сергеевичем. Есть много вещей, за которые я ему благодарна.

- У меня странное чувство. Думаю, нам нужно очень поспешить. Нона как-то намекала о том, что у профессора крупные неприятности. Как бы нам не опоздать…

- Да что ты говоришь такое! Он крепкий мужчина, успешный человек. Ему ещё жить да жить, - неуверенно, будто убеждая саму себя в сказанном, возразила Лена.

- И всё же. Если есть возможность выехать прямо сейчас, то я бы сделал это.

- Ты же знаешь, что я никогда не отказывала тебе. В конце-концов, можно и прямо сейчас, но давай, я пока сделаю пару звоночков, а ты, всё же, на всякий случай, позвони в справочную вокзала. Не факт, что вот так сразу мы и попадём на поезд.

 

Глава 52

Родной город встречал Лену с Валиком дождём и туманом. Здесь всё было как и прежде: неасфальтированные улицы, непроходимая грязь, лужи как водоёмы. Сразу с вокзала парочка отправилась к больнице, чтобы узнать настоящее место жительства профессора.

- Думаю, заведующий, должен наверняка знать, где находится его предшественник, - предположил Валик, направляясь по коридору к знакомому кабинету. Заведующего не оказалось на месте и им пришлось около получаса прождать его у дверей. Наконец, в поле зрения появился довольно молодой мужчина в белом халате.

- Вы не меня ждёте? - поинтересовался он у ожидающей пары.

- Наверное, вас, - Валик привстал со скамьи.

- Что у вас за вопрос? – на ходу продолжил расспрос доктор, открывая дверь ключом.

- Я хотел бы узнать адрес, по которому сейчас проживает доктор Истоцкий Валерий Сергеевич.

- Истоцкий? – брови заведующего удивлённо выгнулись дугой. – Зачем он вам понадобился, если не секрет?

- Дело в том, что я его бывший пациент.

- А! Очень кстати! – доктор гостеприимно распахнул дверь перед Валиком.

Они вошли. Пока заведующий снимал белый халат и устраивался за столом, Валентин в нерешительности топтался у дверей.

- Да вы присядьте, что же стоять? – вежливо и дружелюбно предложил хозяин кабинета. – Сейчас мы с вами обо всём поговорим.

Наконец удобно расположившись в своём кресле, доктор снова обратился к своему посетителю.

- Так вот, молодой человек, если у вас есть какие-то жалобы, обращайтесь непосредственно ко мне. Вам будет назначено обследование и лечение.

- Но мне не нужно, ни обследование, ни лечение. Я хотел бы встретиться лично с доктором, который вернул меня к жизни. Просто, чтобы поблагодарить и всё такое…

- Да? – заведующий искренне удивился. В самом деле, у вас нет к нему претензий?

- Какие могут быть претензии, после того, что он для меня сделал?

- Так вы ничего не знаете! Что же вы всё стоите? Присядьте, пожалуйста.

У Валика возникло ощущение, что новый заведующий жаждет услышать нечто компрометирующее своего предшественника. Уж очень очевидна была его нелюбовь к пожилому профессору, в словах сквозило желание отомстить. Только вот за что – непонятно.

Тем не менее, Валик присел, чтобы выслушать то, что скажет ему этот человек и если понадобиться, хоть как-то реабилитировать своего спасителя.

- Дело в том, самопровозглашённый учёный Истоцкий Валерий Сергеевич в течение четырёх лет, без чьего-либо ведома, но по своей инициативе, проводил опыты на своих пациентах. А если быть точным, проверял на них собственную методику лечения, естественно подвергая жизнь последних опасности. Работники лаборатории пришли в ужас, когда стали исследовать препарат, произведённый сумасшедшим профессором для лечения своих пациентов. Два компонента, входящие в состав препарата вообще неизвестны науке. Мы даже боимся предположить, чем обернётся действие этого так называемого «лекарства» для тех немногих, кому довелось стать последними пациентами Истоцкого.

- И что, кто-то пострадал?

- К нам стали поступать жалобы от родственников. Мы сразу даже не могли поверить. «Такой уважаемый человек не может заниматься столь преступной деятельностью» думали мы. Но по результатам проверки выяснилось, что всё обстоит гораздо хуже.

- Неужели он закапывал жертвы неудавшихся опытов? – усмехнувшись, съязвил Валик.

- Вы зря иронизируете, молодой человек. Тот факт, что вам удалось выкарабкаться ещё не гарантия того, что в дальнейшем безалаберность вашего лечащего врача не даст о себе знать. И мой вам совет: как можно быстрее пройдите обследование, уверен, там будет, что увидеть нашим специалистам.

- А вы что, собираете компромат на своего коллегу?

- Я бы добавил к вашим словам прилагательное «бывшего». Да-да бывшего коллегу. У меня нет ничего общего с эти аферистом.

- Вы знаете, это и огорчает,  – Валик решительно встал, показывая всем своим видом, что не желает продолжения разговора.

- Ну, с вами всё ясно, товарищ. Теперь, признайтесь, сколько этот неудачник заплатил вам, чтобы вы тут устроили это представление?

- Истоцкий никогда не занимался такими вещами.

- Ой-ёй-ёй! – зловеще усмехнулся молодой заведующий. Все знают, что старик раздавал взятки направо и налево, только за то, чтобы те, кто догадывался о его проделках, молчали. Что ему стоило, заплатить вам, наивному дурачку, который поверил, что жертва на самом деле – он, а не его пациенты, которых он использовал как подопытный материал.

- Если вы помните, я пришёл сюда за его адресом.

- Для этого вовсе не обязательно было идти ко мне, мой милый. Можно было получить его и в другом месте.

- Если вас не затруднит, подскажите, в каком?

- Всё! Я не желаю вас слушать! Убирайтесь! – заведующий явно вышел из себя. Лицо его побагровело от злобы, а глаза наполнились выражением чистого безумства.

 

- Ну что? Узнал? – Лена была насторожена. Крики, доносившиеся из кабинета заведующего, обескуражили её. Девушка не могла даже предположить причину такой реакции. Схватив ничего не подозревающую Ленку за руку, Валик как ребёнка потащил её за собой. Она послушно семенила следом, не спрашивала, куда и зачем. Так этаж за этажом они оббежали почти всё заведение, пока Валик, наконец, не остановился у двери с надписью «комната отдыха». Оставив Ленку в коридоре, юноша осторожно постучался и тут же вошёл, предупредительно бросив находившимся там людям «простите, я на минутку».

Отдых медперсонала был нарушен действительно не более чем на шестьдесят секунд.

Вне себя от волнения Валик протянул Ленке листок с адресом.

- Ты знаешь, где это?

- Улица Вольная, дом четыре, квартира тридцать восемь, - громким шёпотом прочитала девушка. – Кажется, знаю. Точно. Это очень старый дом, его определили под снос ещё два года назад, но видно так и не снесли…

- Пойдём, нам нужно попасть туда как можно быстрее, почти бегом Валик направился к выходу. Веди меня.

-  У меня там знакомая жила. Ну, так, подруга по несчастью…Я с ней познакомилась, когда жила на вокзале, - едва поспевая за парнем, продолжала объясняться Ленка.

- А сейчас, что уже не живёт?

- Не живёт, её выгнали оттуда. Родственники. После того, как узнали, что она больна сифилисом. А идти ей было некуда…А вообще, она действительно уже вообще нигде не живёт…

Туман не рассеялся даже к обеду. Сырая и холодная погода делала прохожих раздражительными и ворчливыми.

- Хоть бы одно такси, где показалось на глаза, - оглянулся по сторонам Валик.

- Здесь такси не останавливается,  - напомнила Лена о факте, который и без того был известен её супругу. Так и не сумев протиснуться в переполненный автобус, молодые люди решили, что будет быстрее добраться до места пешком.

- Господи, только бы я не опоздал, - Валик будто не слушал и не слышал никого и ничего вокруг. Только слова ставшего до боли реальным Вехоля звучали в голове «бойся не попросить прощения, бойся опоздать с решением и поступком». Слёзы текли по щекам произвольно, но он их не стыдился и не вытирал, ему хотелось плакать громко и навзрыд.

Вместе с тем ему не давало покоя странное чувство, что нечто подобное с ним уже когда-то происходило. И эта квартира с номером тридцать восемь…

 

 

Глава 53

В подъезде было грязно и сыро, пахло валокордином, кошачьими испражнениями, перегаром и дешёвым куревом. Квартира тридцать восемь оказалась на четвёртом этаже в самом конце темного коридора, не подающего никаких признаков наличия в нём освещения. Чтобы рассмотреть номер, Валику пришлось включить подсветку мобильного телефона.  Дверь открыл ссохшийся как старый гриб дедушка.

- Простите, нам сказали, что здесь проживает Валерий Серге…, Валик не смог договорить. – Проходите, а я уж и не ждал вас, - голосом, больше походившим на шипение проговорил тот, кто не так давно исполнял обязанности заведующего нейрохирургическим отделением местной больницы. – Вообще, если быть точным, я уже никого не ждал, - продолжил Истоцкий, пропуская гостей в прихожую.

В квартире был полумрак, но свет нигде не горел. 

- А его отключили, за неуплату, и газ тоже, - не дожидаясь вопросов, прохрипел мужчина,  – поэтому, извините, чай вам не предлагаю.

- Господи! Как же вы живёте в таких условиях! - не выдержала Ленка.

- Я давно уже не живу, детонька, а доживаю. Не всё ли равно, в каких условиях это происходит?

Молчавший до сих пор Валик решительно встал с предложенного стула.

- Где тут у вас домуправление? Сколько вы там должны? Я сейчас же с этим разберусь.

- Не надо, сынок, это, в самом деле, ни к чему. Я ни на что не жалуюсь. Разве я похож на человека, которому что-то нужно, кроме его смерти? – сказав эту фразу, Истоцкий широко улыбнулся и даже попытался засмеяться, но из его горла вылетало только слабое сипенье. Для пущей убедительности сказанного, профессор тяжело и настойчиво надавил Валику на правое плечо, усаживая  обратно на стул, – впрочем, кое-что ещё нужно было буквально за секунду до вашего прихода.

- Говорите, я сделаю для вас всё что угодно, - Валик снова попытался встать, но рука Истоцкого обратно вернула его на место.

- Мне нужно было облегчение. И оно пришло вместе с вашим появлением. Сказав это, пожилой доктор развернулся и направился в сторону железной «солдатской» кровати. – С вашего позволения я прилягу. В последнее время очень быстро устаю стоять на ногах.

- Вы ели сегодня что-нибудь? – не унималась Ленка.

Оставив вопрос без ответа, Валерий Сергеевич устроившись в постели, повернул голову к Валику. В его глазах был немой вопрос, но что-то мешало задать его. От волнения и от обиды за судьбу своего спасителя юноша не мог найти слов, чтобы начать разговор.

- Я пришёл, чтобы сказать, что был не прав тогда. Меня это гложет и не даёт покоя. Я действительно не понимал, ничего не понимал. Не понимал, что нужно меняться и менять свой образ жизни, не понимал, чего от меня хотят…

- Всё в порядке, - едва слышно прохрипел Истоцкий. Ты не должен ни за что извиняться. Здесь нет твоей вины. Я старше и опытнее, а значит, должен был тебя не только предостеречь, но и научить.

- Да если бы не вы, я бы…

- Не идеализируй меня, чтобы не пришлось разочаровываться, - прервал откровения Валика профессор.

- Вы думаете, я поверю в то, что о вас говорят в больнице? – почти выкрикнул возбуждённый парень и тут же пожалел о том, что сказал. Лицо Истоцкого исказилось в болезненной ухмылке.

- Я должен был догадаться, что вы побывали там…

В это момент из кухни вышла домовитая Ленка.

- У вас в доме нет ни крошки хлеба! Как вы можете так обращаться с собой! Я сейчас же пойду в магазин. И вы мне не запретите!

- Хорошо, хорошо, сходишь, солнышко, позже немного. А сейчас присядь. Дайте я на вас посмотрю.

Лена послушно присела на краешек стула.

- Вы всё- таки вместе, - продолжил Валерий Сергеевич, - это очень хорошо. Вы не представляете, как это меня порадовало. Ведь в этом мире так много людей не находят друг друга. А вы нашли…

Улыбка, так неожиданно озарившая лицо больного мужчины, так же молниеносно сменилась печалью.

- А всё, что говорили обо мне в больнице – правда.

- Зачем вы такое говорите? – почти хором возразили молодые люди.

- Дайте мне сказать! – попытался выкрикнуть профессор, но за вырвавшимся жалким шипением последовал сильный и продолжительный кашель.

Выдохшийся от подступившей напасти, Истоцкий продолжил говорить ещё более тихим шёпотом.

- Ещё в институте я понял, что всё понимаю иначе, что могу оспорить пятьдесят процентов из того, что нам преподавалось. Я был полон идей и всё время работал над ними. Мне казалось, что все будут рады, когда узнают, что можно лечить некоторые заболевания более щадящими методами, не вызывающими последствий. Но мне в довольно жёсткой форме было указано на то, что если я буду соваться со своими доводами, куда не просят, моё обучение может закончиться, едва начавшись. Этого я себе позволить не мог. Я видел себя нейрохирургом, и ничто другое в жизни меня так не звало к себе как эта сложнейшая часть медицины. Я послушался «доброго совета» и не стал «лезть на рожон». Вместо этого я начал разрабатывать собственную методику. Применить же её решился только через двадцать пять лет врачебной практики. И случилось это вопреки всем правилам и никто, естественно мне не давал разрешения это делать.

- Но почему?

- Потому что пришлось бы менять сложившиеся правила, переучивать персонал, переписывать учебники, перепланировать реанимационные места, внедрять новых специалистов, создавать иные лечебные препараты, а главное – нужно было бы указать тому, кто всегда считался прав, что его приёмы не настолько верны, как считалось до этого. В общем, я не осмелился указывать признанным гениям на их ошибки. У меня не было цели изменить мир.

- Но где вы работали? Раз вы говорите об иных лечебных препаратах, значит, вам их всё-таки удалось создать?

- Удалось.

- Но каким образом? Я ещё понимаю, если бы у вас была возможность использовать оборудование института…

- Чепуха! – выкрикнул профессор. Лицо его оживилось. – Создать препарат без специального оборудования, но с широкой базой знаний можно. Нельзя создать ничего, не имея в голове чёткого проработанного плана по созданию. Поверь мне мой мальчик, это всё отговорки некоторых умов, считающих себя великими, что без оборудования учёный не в силах водворить в жизнь нечто новое и перспективное. Я могу пересчитать по пальцам институты по исследованиям, которые в действительности работают в том ритме, как этого требует прогресс. Что до других, то они лишь влекут своё жалкое существование, ссылаясь то на недостаток средств, то на отсутствие каких-то других возможностей. Одно только существование некоторых из них я считаю полным абсурдом, а уж искать пользы от этого вообще пустая трата времени.

- А ваш институт вы причисляете к каким?

- Неужели ты думаешь, я стал бы тратить своё время в месте, где я не мог бы расти, как специалист? Где бы я приобрёл свой опыт? Мой институт стал для меня отправной точкой. Именно здесь для меня были открыты ворота в мир свершений. И как бы там ни было, но именно в институте, хоть и спустя четверть века копания в черепах, я, наконец, решился применить свои методы. И первый положительный результат окрылил меня. Мой потенциальный пациент выглядел как беспаспортный бедолага, или попросту БОМЖ. Никто не хотел брать себе эту обузу, возиться с ним. Я до сих пор поражаюсь, почему его привезли к нам? В реанимации беднягу даже не стали подключать к аппарату. Но это не была халатность, а лишь разумный расчёт. По всем, даже самым оптимистическим показателям пациенту «не грозило» остаться в живых. Его череп представлял собой зрелище не для слабонервных. А меня аж дрожь пробрала: «вот он, твой шанс, Истоцкий! Действуй!

Время от времени профессор замолкал, чтобы отдохнуть и отдышаться. Он то и дело просил то открыть окно, то снова его закрыть. Потом, видно при определённом облегчении быстро начинал снова говорить.

- Меня отговаривали, говорили «зачем тебе нужно держать ответ за покойника?». Но меня как током колотило. Я выходил этого парня…. Он мне на счастье, оказался известным бизнесменом. Те, кто хотел его смерти, нарочно вырядили его в так называемый «костюм» бездомного. Но это долгая история, об этом не буду. Полгода я наблюдал его, пока он не смог восстановиться. Про случившееся писали все газеты, меня прославили как народного героя. Но меня это скорее угнетало, чем радовало. После успешного исхода мне не терпелось двигаться дальше. Во мне горело желание спасать безнадёжных, а случая, где бы я мог применить свою методику, в нашем институте пришлось бы ждать долго. А когда мэрия выделила нашему учреждению крупную сумму денег, я решился на, казалось бы, нелепый шаг.

Я предложил использовать данные средства на создание полноценного нейорореанимационного места в одной из больниц областного или районного центра с привлечением в это заведение квалифицированной бригады специалистов с собой во главе. Ведь, как известно, далеко не все клиники способны принять и оказать всю необходимую помощь. А пациентов с тяжёлыми черепно-мозговыми травмами везут с места получения травмы куда? В ближайшую больницу. Я даже не ожидал, мою идею приняли на «ура», предложили даже поддерживать в дальнейшем этот проект, подготавливать персонал к такой выездной работе и распределять по новым объектам. В общем, не буду вдаваться в подробности этого дела. Главное, что я получил относительную независимость от своего начальства. А в небольшенькой провинциальной больнице никто не посмел бы возразить методам работы известного профессора. Что же касается персонала среднего звена для создания бригады, то я сам лично подбирал себе людей. Это были доверенные лица, на которых как оказалось впоследствии, не нужно было сильно рассчитывать. Впрочем, случилось то, что должно было случиться рано или поздно.

Как вам уже известно, первым моим пациентом на новом месте стал Валентин. Причём «подводные камни» стали попадаться мне уже в этом «плавании».  Всё бы хорошо, не попадись я в зависимость от женских чар. Да. Я влюбился. Моя первая любовь пришла ко мне в пятьдесят два года, чтобы уничтожить меня…

Истоцкий затих. То ли он действительно сожалел о том, что эта любовь была в его жизни, то ли горевал о том, что ему не довелось вкусить её плодов, даже заплатив такую высокую цену.

- Я загордился собой, и мне хотелось награды за мои труды. Я позволил себе это чувство в надежде, что рано или поздно оно будет взаимным. Но вместо этого я встретил предательство. И оно страшнее измены. Она – молодая, умная, красивая так и не увидела во мне мужчину. Я готов был ждать, сколько угодно, только бы видеть её, встречаться с ней, иметь с ней общие интересы. Меня не мучила ревность, я успокаивал себя тем, что она если и имеет с кем-то отношения, то это всё несерьёзно. Со мной будет иначе, - думал я. Только моя девочка была нетерпеливой, она не захотела ждать и погубила меня. С её лёгкой руки в институте стали догадываться о моих истинных намерениях. Я предпочёл сказаться неудачником и неважным хирургом, только бы меня не вернули назад, не лишили возможности делать своё дело.

Только теперь Валику стало понятно, о ком говорит профессор. Конечно же, это была Нона. Так вот в чём дело! Он решил, что обязательно должен обрадовать бедного мужчину, что Нона даже в последние минуты своей жизни думала о нём. Но доктор не делал паузы. Он старался говорить быстро, будто боялся не успеть всё высказать.

- Но потом, когда страсти поутихли, я снова вернулся к практике. Я могу похвастаться восемью победами над смертью, не считая тебя, мой юный друг. Ты – девятый. Именно не первый, не второй, а девятый. С тобой мне пришлось особенно трудно. Я переживал за твою судьбу до последней минуты. Да. Мне пришлось немало платить за молчание и столько же за содействие. Практически весь свой заработок я раздавал на взятки. А многолетние сбережения отдал тому мальчику, твоему другу, который помог мне найти твоего отца. Но я это говорю не к тому, чтобы ты чувствовал себя моим должником. Это было нужно мне для успешного исхода. На тот момент только твой кровный родственник мог повлиять на тех, кто взял твою судьбу в свои руки. Если бы этого не случилось, если бы тебя не перевезли из института назад в местную больницу, я бы не смог довести своё дело до конца, и никто не гарантировал бы твоего полноценного возращения.  Теперь же, с уверенностью могу сказать, что ты, девятый – моя самая большая победа.

Валика снова охватило внезапное волнение. Эта цифра. Будто подобный разговор уже где-то когда-то с кем-то вёлся. Его странный сон. Конечно же, это было в его сне! Нужно обязательно сказать об этом Валерию Сергеевичу!

- Я увлёкся и потерял осторожность, - снова опередил Валика профессор, - как наркоману нужна доза, так я нуждался в новом пациенте. В итоге на меня, одна за одной, посыпались жалобы. И тогда в институте снова подняли вопрос о моей компетентности. В итоге я был с позором изгнан из рядов хирургов.  Можно было бы найти другую работу и продолжать жить, утешая себя свершившимися победами. Но зачем? Мне больше ничего в этой жизни не нужно…

Тишина, нависшая над всеми присутствующими, была нарушена неожиданным действом.

Поднявшийся на улице ветер, внезапно настежь распахнул окно, и тем же порывом оно с силой закрылось снова. От удара стекло разбилось вдребезги. Ленка и Валик одновременно спохватились, чтобы закрыть оставшееся целым окно на защёлку. Пока девушка собирала осколки, Истоцкий продолжал.

- Всё хорошо. Так и должно быть. Я ни на кого не в обиде. Они не виноваты. Каждому своё.

- Нет я этого так не оставлю, - Валик задыхался от обиды за профессора. Что за люди! Оставили пожилого больного человека без средств к существованию и всё никак  не успокоятся. А этот новый заведующий, тот просто жаждет уничтожить вас.

- Я ведь сам перетащил Амонина в эту больницу. Мне хотелось, чтобы он стал моим приемником, но, видно, я совершенно не разбираюсь в людях, раз не разглядел в нём обычного карьериста.

- Всё! Хотите не хотите, но я иду в магазин, - чтобы подтвердить свою решимость действием, Ленка стала торопливо натягивать ботинки.

- А вы сбегайте вместе, - неожиданно оживился Истоцкий. Валик поможет сумки донести. Давай сынок, надо беречь такую хрупкую девочку.

- Ну…. как хотите, - Валик медленно поднялся. Ему почему-то не хотелось оставлять сейчас доктора одного, - что бы вам хотелось?

- Да я ж тебе говорю, в доме крошки хлеба нет! – перебила Валика Ленка, - купим всё необходимое.

- Да подожди ты, - одёрнул руку подруги, парень, - Валерий Сергеевич, ну, может, будут какие-то пожелания?

- Ну, если ты настаиваешь, то… купите колбасы …«Докторской», то ли в шутку, то ли всерьез прошептал Истоцкий.

Смущённые молодые люди виновато кивнули и уже закрывали за собой дверь, как из комнаты раздался звонкий стук Взволнованный профессор изо всех сил бил подстаканником по железной спинке кровати.

- Что случилось? Вы что-то хотели? – в один прыжок Валик оказался снова у постели Валерия Сергеевича.

- Постой. Мне очень важно тебе сказать ещё вот что…- дыхание Истоцкого стало снова частым и прерывистым. Валик присел на краешек стула в ожидании, пока приступ прекратится.

- Леночка, ты иди пока, всё в порядке, он тебя сейчас догонит, - прошептал вконец ослабевший доктор испуганной девушке.

- Как скажете, - растерянно проговорила она, и не спеша попятилась назад к двери.

Истоцкий протянул свою худую жилистую руку Валентину.

- Дай мне до тебя дотронуться.

Валик сжал тонкие пальцы бедного своего спасителя и оставил их в своей руке, чтобы согреть. Руки мужчины были обжигающе холодны. Он мягко улыбнулся в ответ на заботу своего любимого пациента.

- Я уже сгорел, сжёг себя безжалостно и дотла как старую ненужную бумагу, а пепел развеял по ветру. Откуда здесь взяться теплу? Для кого оно теперь? – высвободив руку, он тяжело откинулся на подушку, и, повернув, голову в сторону Валика продолжил.

- Я не оставил после себя ничего. Потому что я всего лишь один из многих, кто будет идти этим путём. Я уничтожил все записи и дневники. Да, да! Я был готов к «аресту» моей домашней лаборатории. То, что в ней обнаружили мои бывшие коллеги ничто, всего лишь парочка готовых препаратов, далеко не основных….Я не нуждаюсь в посмертной реабилитации и чьей-то жалости, не хочу, чтобы кто-то испытывал угрызения совести за свои поступки. Также как не хочу, чтобы мой горький опыт вселял страх в тех, кто будет идти за мной. Я это говорю тебе, чтобы ты….- профессор снова закашлялся, – никогда не обозлялся! Никогда и ни на кого. Пусть никакие события в твоей жизни тебя не обозляют.

- Но как же! Вы несправедливы к себе! Что же, дать им наслаждаться тем, что они вас уничтожили?

- Нет! Нет! Нет! Не обозляйся. Ты не должен. Тебе нельзя. Ты меня слышишь?- профессор приподнялся на локте, готовый встать с постели, он разволновался не на шутку.

- Хорошо, хорошо, только вы не переживайте так, - поспешил успокоить своего собеседника Валик.

- Я сам во всём виноват. Только сам. Я был недостаточно смел, недостаточно прав, недостаточно уверен. Я позволил своему эго выйти наружу. Это затуманило мой разум. Я стал думать, что всё зависит только от меня…

Лицо Истоцкого на какое-то мгновение просветлело, и доктор достаточно громким голосом стал читать следующие строки:

«Как обветшалые пальто я без усталости чинил тела

Стежком-дыханием к оным пришивал оторванные души

Теперь, видать, в починку сдать себя пора пришла

Со всех сторон дырявого, уставшего, заблудшего…»

Так же внезапно прекратив выразительное прочтение стиха, как и начав, но уже безразличным тоном обратился к Валику:

- А ты иди уже. Там Ленка заждалась.

- Мы быстро, - нетерпеливо вскочил со стула юноша, - вы не вставайте, лежите.

- Да. Я буду лежать, - профессор лёг ровно и красиво, как по струночке. Голову повернул в сторону Валентина. – Иди, иди, я в порядке.

Валику стало не по себе от провожающего его взгляда. Даже закрыв дверь, он видел перед собой покрасневшие от болезни и усталости глаза на синюшном лице некогда крепкого, просто пышущего здоровьем мужчины. Чувствовал пронзительную открытость этого болезненного взгляда. А этот разговор, так похожий на исповедь…

- Ну что там? – участливо спросила Ленка, дожидающаяся друга на лавочке на пару со старушкой, выгуливающей своих трёх кошек.

- Не спрашивай. Боюсь, всё очень и очень плохо. Не нравится мне ни его состояние, ни его настроение. Ему бы в больницу, но он ни за что не пойдёт на это. Ты же понимаешь.

Когда нагруженные пакетами с продуктами, Валентин и Лена вернулись в квартиру, из которой уходили каких-то двадцать минут назад, Валерий Сергеевич Истоцкий уже не дышал. Его лицо на подушке повёрнутое в сторону входной двери выражало спокойствие и умиротворение. Покойный профессор походил на сверженную с пьедестала статую, чёткие и грациозные контуры которой молчаливо повествовали о благородстве и чистоте натуры.

 

Глава 54

-Я так и не выполнил обещания, данного Ноне,  - с грустью констатировал Валик после тихих похорон профессора. – А главное не успел Истоцкого успокоить тем, что его любовь всё-таки состоялась, пусть и не совсем так, как этого хотелось.

- Ты думаешь, что Нона и вправду любила доктора?

- Не сомневаюсь в этом. Но они не доверяли друг другу с самого начала. Он не доверял её красоте и молодости, а она – его жизненному опыту. А что-либо построить на недоверии  вообще очень трудно.

- Тебе очень плохо? – Ленка прижалась ближе к мужу и осторожно погладила его по руке. В ответ на эту скромную ласку, Валик поцеловал жену в макушку. Он любил целовать её в макушку. От этого ему, почему-то становилось тепло и уютно.

- Нет. Ты знаешь, как ни странно, я испытываю даже какой-то подъём. Нет. Ты не подумай. Мне безумно жаль этого замечательного человека, но я, по-меньшей мере, рад, что успел сказать ему о своих чувствах, что успел попросить прощения. Но и это не всё. Кажется, теперь я знаю, чем я должен заняться в этой жизни.

- И чем же? – восторженно глядя на своего супруга, спросила Лена.

- Во-первых, - сделать всё возможное, чтобы так месяцев через девять в нашей семье стало на одного человека больше.

- А если на двух?

- Можно даже и на трёх, а что, есть вероятность того, что может быть двойня? Насколько я знаю, в этом деле не последнюю роль играет наследственность. А мы с тобой, к сожалению, можем это только предполагать.

- Ну, почему же? Я, например, знаю наверняка,  - загадочно улыбаясь, проговорила Ленка.

- Ну-ка, ну-ка…Ты… что этим хочешь сказать?

- УЗИ показало, что это двойня, - расставив все точки над «и», шокировала девушка.

- Как же так? Почему я узнаю об этом только сейчас?

- Я ждала подходящего момента и если честно, боялась, что тебе это не понравиться.

Валик привлёк жену к себе и спрятал лицо ей в плечо, чтобы незаметно вытереть навернувшиеся слёзы.

- Ты ничего больше не бойся, никогда. Слышишь? Я ведь рядом. Я у тебя есть. И теперь я знаю, что мне делать.

 

Глава 55

На солнечной террасе небольшого деревянного дома сидела очаровательная троица. Молодая женщина и двое её сыновей-близнецов лет шести. Женщина читала книгу, а дети внимательно слушали её, тихонько играя в то же время с игрушками на циновке. Рыжеволосые сорванцы не могли усидеть на месте даже одной минуты, и в каком-то другом случае, они бы давно уже «сиганули» в сад. Но история, которую заканчивала читать мама, была особенная. Ведь её написал их отец.

Женщина, обладательница таких же рыжих волос, как и у юных отроков, перевернула книжный лист и загадочно посмотрела на малышей.

- Последняя страница.

Дети уселись смирно. Они любили это место и часто просили маму почитать его снова и снова.

«…Белое облако плыло, будто нарочно медленно. Все это время Санюрик думал о Тусу. Как далеко она будет от него? Сможет ли он когда-нибудь встретить ее? Он знал, что может пройти мимо, потому что у неё, возможно, будет другое лицо и вообще она будет другая. Не такая, какой он ее узнал. Санюрик посмотрел на хранителя. Тот внимательно вглядывался вдаль. Сейчас от него зависело, как произойдет встреча Санюрика с женщиной, которая даст «солнечному» мальчику новую жизнь. Он пятнадцать небесных лет отдал, чтобы освободить парня от тяжёлой ноши, с которой тот пришел к нему. Но на самом деле учителя тревожило не это. Ему не удалось полностью избавить своего подопечного от страха перед жизнью. Эта беда живет в людях и от нее они становятся беззащитными и несчастными «Санюрик крепится, старается, но тоже боится», - горько улыбнулся хранитель, глядя на своего подопечного. «Но я верю, что он справится, очень добрая у него душа». Впереди показалось облако с девочками и женщинами. Санюрик стал лихорадочно искать на нём Тусу, и снова не сдержавшись, выкрикнул ее имя. Но никто не отозвался.  Народу на облаке было слишком много. Золотые крылышки за спинами радов беспрестанно трепетали, будто нетерпеливо просились в свой единственный полет. От этого постоянного движения с них слетала золотистая пыльца и таинственным туманом летала над всеми собравшимися. В следующее мгновение облака сомкнулись и стали одним целым. Все начали считать секунды до долгожданного момента. Наконец это произошло:

Яркий, жгучий золотой луч пронзил насквозь всех собравшихся. На фоне этого яркого света все будто растворились в нем. Не было больше видно ничего, только яркий испепеляющий солнечный свет. Еще секунда, две и под напором этой силы, этого безумно-яркого источника света и жизни, облако, будто тончайшим лазером разрезало пополам и с невиданной скоростью «солнечных» мальчиков и девочек поток света  золотой пылью развеял по миру».

 

 

 

Смотри на свечу (глава 1)