Круглый массивный стол, накрытый белой скатертью, основательно утвердился посередине, врос, будто боровичок, единственной ножкой в разостланный по полу синий палас.
В углу, сверкая мертвыми бликами, полыхал электрокамин. Рядом- самодельный буфет с горками тарелок, рюмок и стаканов.
Раскрытые по причине июньской жары настежь окна. Не задернутые пока тяжелые, болотного цвета шторы.
Четыре стула вокруг стола. Все- с высокими, слегка засаленными спинками и такими же сиденьями. Разномастные, разнокалиберные. Остатки когда-то полных гарнитуров.
И в двух метрах от «боровичка»- маленький журнальный столик, полностью заставленный водочными бутылками, рюмками, закусками в тарелках и банках.
На подоконнике- ноутбук и две колонки, из которых слышится негромкая нейтральная музыка в стиле блюз.
-Ну, что, начнем, пожалуй?
Седовласый мужчина в сером, крупной вязки свитере вопросительно посмотрел поверх очков на собравшихся.
Все утвердительно кивнули. Седовласый тоже ответно кивнул и разлил водку по рюмкам. Торжественно подняли и молча выпили. Прислушались к себе, вновь кивнули друг другу и уселись за круглый стол.
-Какие будут предложения?- продолжил седовласый, поочередно выкладывая перед каждым по карте из новенькой, только что вскрытой колоды. –Есть какие-нибудь…- Оглашенный простуженный голос настенной «кукушки» оборвал его на полуслове. Шесть часов вечера. Дослушали до конца. -…какие-нибудь предложения?- поморщился недовольно сдающий, покосился на часы. -Сан Саныч. Туз пик. Вам сдавать.
Сан Саныч, среднего роста мужчина с ухоженной короткой стрижкой, пухлыми яркими губами туберкулезника, облаченный в шорты и «спартаковскую» майку лениво перетасовал колоду.
-Мне кажется,- не поднимая глаз прогудел он неожиданно басовым бархатным регистром. –что мы ни разу не касались национального вопроса.
Двое из присутствующих, седовласый и плотный, с модным животиком мельком взглянули на четвертого соседа по круглому столу и сразу же отвели глаза.
Этот, четвертый, в свою очередь посмотрел на Сан Саныча. Закачался на задних ножках стула.
-Уточните, сударь,- попросил насмешливо. –Вы что-то конкретно имеете ввиду? Или вообще?..- Замер в шатком положении. Ответа не дождался и продолжил качаться. –Может, хотите осветить хуннизацию Китая? Или динамику роста датчан в Гренландии? А, может, вас интересует еврейский вопрос?
-Нас интересуют многие вопросы,- рассудительно ответил Сан Саныч. –Карты разбирайте.- Сам же придвинул к себе оставшуюся на столе пару карт и вскрыл верхнюю. Встал, подошел к сервировочному столику и налил рюмку водки. –И эскимосский вопрос- в том числе… Но если вы настаиваете осветить еврейский- я не против. Остальные, я думаю, тоже…- Выпил. С наслаждением высосал лимонную дольку. –Хотя, конечно, это и не столь интересно в свете грядущего всемирного потепления. Эскимосов жальче.
-Ну-ну…- четвертый раздумывал над раскладом. –Ты, жалельщик наш, как всегда прав: чего закалывать всего поросенка? Одной ножки хватит…
-Сема, не тяни,- плотному не терпелось начать игру.
Быстренько разыграли кон.
Следующим сдавал четвертый, Семен Яковлевич Иванов. Числился Семен Яковлевич, согласно фамилии, сантехником при ТСЖ. Был худющий, длинный, метр восемьдесят восемь, с изможденным, сизым от щетины лицом, изрешеченным морщинками, будто в него впечатали мелкоячеистую сетку «рабица».
В отличии от Сан Саныча, свою, положенную на сдаче тридцатиграммовую рюмку водки он пропустил. Закурил, оставаясь за общим столом, и спросил:
-Мужики, а мы какой день здесь тусуемя? А то у меня что- то все перепуталось в башке…
-Четвертый.
-Да ты что!- изумленно повел головой Семен. –То-то я смотрю: виктория наливается!.. А, кажется, зеленой была…
-Сёма, мы о национальном вопросе будем говорить? Что ты, как …- седовласый, Юрий Петрович Глумов, хозяин дачи замялся. -Крутишься ужом под вилами…
-Не, я не против! Обязательно поговорим!- дипломатично и убедительно сказал Семен. –Обязательно! Интереснейший вопрос! А вчера-то о чем говорили?- все-таки попробовал он перевести разговор на другое.
-А вчера ты активностью западных лидеров восхищался.
Семен недоверчиво на него посмотрел: -С чего это?..
-Ну, восхищался их потенцией… Альберт, тебе сдавать,- кивнул Глумов плотному, потянулся на стуле, закурил. –Говорил: дескать, далеко нашим до них. И до Берлускони, и до Саркази, и до Клинтона, и до Шарона Переса. Особенно тебя почему-то поражал Страускан…
-Почему?- отчего-то сипло и шепотом спросил Семен Яковлевич.
Глумов пожал плечами.
-А Берлускони сейчас на югах. С нашими общается,- подал голос Сан Саныч.
-На предмет?..
-Умалчивают, злодеи! Может, опытом делится?
-Да-а, в истинно демократическом обществе можно невиданных высот достичь на этом поприще.- У Глумова выпал расклад- хуже некуда. Он раздумывал, как бы поменьше схватить взяток при таких картах и в разговор встревал машинально, по привычке.
-А я вам вчера говорил- и сегодня повторяю: все решает капитал!- Альберт был категоричен. –Деньги- значит, лучшие врачи, лучшая пайка, и т.д, и т.п. Иль я не прав, Саня?
-Прав, прав… Ты, Альбертушка, как всегда прав. Только, если это намек, то я, как молвил один мафиози, могу отчитаться за все свои миллионы. Кроме первого. Все, ребята, алес. Кончились распасы. Сань, ты время заказываешь.
Все дружно поднялись, столпились у рюмок.
-Петрович, у тебя когда банька готова будет?
-Часам к восьми.
-Ну, тогда до восьми партеечка… По десять копеечек, лады?
-Чего спрашиваешь? Твоя рука- владыка. Но, Сёма, красиво все-таки ты от нацвопроса ушел…
-Никуда я не ушел! Здесь, с вами общаюсь… Поговорим еще… Два часа впереди… Ну, будем!
Тань, я ж не многостаночник, что б по рассказу в день кропать. Это, наверное, стихи так можно. Или уж если сильно на свой труд прозаический наплевать, лишь бы что нибудь выложить.
Помочь сайту
Поздравления
