«Ласковое слово и кошке приятно», - так гласит народная мудрость. Как-то я попросила Дракона сказать мне что-то доброе, и он, мучительно покраснев, ответил, как на экзамене: «Миленькая моя, хорошенькая моя!» Это рассмешило сугубо деревенской фольклорной традицией. Но когда Светило был расположен, он вовсе не делал комплиментов, только одобрительно изредка кивал, когда возникал повод.
А лучшая в мире короткая пьеса – это наше с ним объяснение во время близости:
- Славочка мой хороший!
- Я не «Славочка». Не «твой». И не «хороший».
Ещё он всегда хвалил меня за то, что я не такая, как все. «Какая» - трактовалось мной под настроение, а им самим не уточнялось. Как хочешь, так и понимай.
По тому, что Светила со мной рядом не было, легко определить всю степень его незаинтересованности в дальнейших отношениях: толи они всё-таки есть, толи их нет совсем. Но даже если – последнее, то с Драконом я теперь, после того, что случилось со мной в Москве, не останусь. Дракон был особо изобретателен на оскорбления в рамках, он их намеренно конструировал как неологизмы, приложимые ко мне наравне с холодным оружием. Например, зная мои интеллектуальные претензии, определял меня во время словесных дискуссий с ним сначала, как мой родной брат: «Птица Говорун отличается умом и сообразительностью», а под конец злобным и обидным: «Мозгоклюй!» А вскоре как аргумент появился настоящий охотничий нож из Якутии, который Дракон приобрёл на левобережной барахолке. Сначала Дракон просто крутил в руках костяную рукоятку с резьбой, никогда не извлекая лезвие из ножен. Но вскоре он перешёл уже и эту грань, на пике конфликта резко втыкая нож в пол, досадуя на мою неуступчивость. Иногда это происходило в непосредственной близости от нашего ложа, беззаконного и мрачного, заправленного по-советски больнично-белым бельём . Тогда мне казалось, что Дракон подражает «ночному портье» из одноимённого фильма. Ему нравилось риторически вопрошать: «Если интеллигентный человек хватается за оружие из-за женщины, то что это значит? Предполагалось, что я должна сказать: «Из-за любви?», - но я могла ответить совсем по-другому: «Это значит, что он – неинтеллигентный человек!» Тогда я всё ещё не была уверена, что Дракон - потенциальный убийца, как минимум, дважды покушавшийся на жизнь человека. Я всё ещё надеялась, что высшее образование – прививка от дикости. Мне нужно было пристальнее читать и смотреть «Собачье сердце». Там как раз Булгаков развенчивает миф о человеке из народа, воспетого революцией. Мой Дракон со мной был только Шариков, но я этого не хотела видеть.
Зато как хотел меня видеть Дракон! Он уже подготовился – даже цветы купил – и не гвоздики, а розы – единственный раз в жизни.
Пора домой. Это так странно, что там кто-то посторонний.
Подбираю по дороге к Дракону тёплые прощальные слова, потому что с порога готова заявить, что он свободен! Я чужая женщина! А к нему «невозвращенка».
Для меня, да и Дракона «посидеть за бутылкой» не в традиции, потому что не пьём, поэтому покупаю ещё в Москве шоколадный с орехами вафельный тортик к чаю и к трудному разговору.
Как-то из Ташкента я привезла домой целый чемодан шоколада. Во времена дефицита его в Магнитке не было. Я все плитки раздарила друзьям. Было так здорово! И не жалко. Сейчас наступают совсем другие времена. Даже в Москве чувствуется, что пришли те самые «тощие коровы» и «пожрали тучных». Всё правительство «как есть безумно», наверно, в школе оно плохо училось.
Прилавки родного города вообще пусты. Почему-то продаётся только маргарин – и это единственный продукт не по талонам. Это так реформаторы заигрались в эксперименты над людьми. Ими охвачено большинство.
У Его Величества пока есть потенциал: стоять над схваткой в придуманной рефлексивной позиции. А мне предстоит погружение и проживание. Со Светилом мне невидимый метроном отсчитал секунды женского счастья, чтобы в глазах вечности никогда не пожалеть о том. Мне остаётся уповать на милосердие собственной совести и твердить в защиту: «Кто не без греха, пусть первым бросит в неё камень!»
И не то чтобы в грёзах о несбыточном, понимаю, что масштабы у Его Величества глобальны, что он нисходит к отдельному человеку, но в груди титана наполеоновские планы. О нём можно говорить словами Свифта: «Он беспомощен, как слон». И это не из-за размеров, разумеется. Просто ему не до единицы, не до частности. Он стратег, а это значит – «прогрессор», как у Стругацких. Ему нужны большие заварушки. Он их «вытянет» интеллектуально. Вот и в постели он впечатляющ, но эта сильная страсть совсем не гармонична, не приносит ему счастья без обмена с моей энергией на пике блаженства. Наверно, отсюда я так и не зацепила его собой как женщина, оставаясь при нём закомплексованным подростком, неведомого пола. Русалочкой. Всё бессмысленно. Безнадёжно. Безответно. Аноргазмично! Он на это точно злится: ещё как! Он же эмпирик. Из его опыта со мной упрямо следует, что я прикидываюсь влюблённой, не иначе.
Рядом с ним я вижу только его. Так воспринимают мир, должно быть, очень маленькие дети. И в этом мне не повзрослеть.
Я долго сидела на скамейке перед домом, не шелохнувшись, боясь спугнуть важные мысли перед принятием решения. Неужели эта моя горячка по человеку – только детский каприз, эгоизм или честолюбие? Думаю, Светиле виднее, что это для него. А для меня в этом нет расчёта: быть вместе, чего бы мне это не стоило. Болевой откат, когда он бросает, перекрывает удовольствие, но я умею сублимировать боль, создавая светлые и пронзительные тексты, которые ему даже слышать больно. Они и свою хозяйку – автора способны укокошить невзначай: яд в больших дозах смертелен.
Конечно, с Драконом я намерена была сражаться до первой крови – это и входило в планы.
Но я же совсем не учла, что Дракон не дурак и подготовился к встрече. Я почувствовала это – что-то такое странное «носилось в воздухе». Помните сказки на тему богатырских схваток с каким-нибудь Змеем Горынычем? Он пленён, в цепях и чахнет, молит напоить. Добрый молодец знает, что нельзя давать пить – это вернёт Дракону силы, но всегда поступает милосердно – человеку жалко страдающего монстра. А вот последнему совсем не жаль своего спасителя: он же его ненавидит!
Дракон что-то залепетал младенческое. Сразу представился грудничком – отказником: «Как я буду без тебя?» Заладил песню про ответственность в духе Экзюпери. Что его нельзя выгнать, как собаку или кошку беспородных и безродных. Что он пропадёт без меня. Что ещё в таких случаях говорят мужчины? Что всё будет по-другому, по-новому. Что родители сделали нам подарок и ушли жить к брату в дом на первый этаж. Тот дом достался в наследство от родителей мамы и стал на время долгостроя с 1976 – го по конец девяностых экспериментальной площадкой для папы как строителя и механика с двумя высшими в этих областях. Дракон пообещал, что больше не попрекнёт ни одним мужчиной. Кроме себя он их просто к ночи и поминать не станет, зачем нам эстафетной палочкой «Сказка про белого бычка»? То есть тему «девственности» закроет или свернёт.
Кроме нас никого в квартире не осталось, и я на ходу придумывала массу причин, что врут обычно женщины, избегая постели. Голова болит. Мне нельзя. У меня был другой.
Вот Его Величество при мне отвечал домогающимся из-за двери: «Я сплю!» И никто не посмел из них уточнить: «А с кем?»
Зачем наживать кровного врага? Кто меня тянул ради мировой за длинный язык? Армен же советовал: «Нужно всё отрицать». А я предпочла признаться, без имён, разумеется, вернее, с вымышленными героями, но правдоподобно по сути: «Откуда я как женщина взялась». Не угадала! Только не парню – деревенщине о себе всю правду-матку! Только не для его ментальности. Он же собственник женщины! На это заточен. Дракон собрал обо мне компромат из первых уст.
А потом затребовал любви. Раньше мы от ночи к ночи не успевали помириться, укладываясь врагами и вставая недругами. Сейчас он обещал: «Кто старое помянет…» Но я не могла. Физически. Он бросился раздевать меня, не срывая одежду, а скатывая её на мне валиками вверх и вниз, но как только ему удалось разжать колени и попасть, куда метил, так он сразу же отдёрнул руку, испугавшись, что порезался ножом, которым играл во всё время «беседы». Таким образом, меня на этот раз выручило невесть откуда взявшееся кровотечение – было не пора. Возможно, так подействовали гормональные препараты, которые я до описываемых событий пила по схеме, а со Светило внезапно бросила.
Мужчина смотрел какое-то время с отвращением на руку в крови, а потом опрометью бросился в ванную – его стошнило.
Вернувшись, он извинился, утешая более самого себя: «Ничего страшного». И добавил, обращаясь ко мне, думая, что это ласково и великодушно: «Бедолага!»
Помочь сайту
Поздравления
