Ненавистная фраза из притворщика Горького, пролетарского и плодовитого популяризатора… Нас заставляли принудительно прочесть противного и липкого «Клима Самгина», но я горжусь тем, что не стала. Меня и на расстоянии чужая «приспособляемость» отталкивает. А вы обратили внимание, что в горьковском «дворце», бывшем имении Рябушинского, кажется, целый угол из собранной по стране роскоши – это нецки? Они меньше всего-то и характеризуют его тем, кем он представлялся…
Прав наш любимый преподаватель «зарубежки», «как только в России «заварушка», Горький с чемоданами на Капри».
Мне есть о чём порассуждать наедине с собой в дороге, лёжа на верхней полке, гадая, произошло ли со мной ожидаемое, пугаясь собственного отчаяния и вызова. Меня мучит совесть за контрабандность предпринятого: должен ли "отец" знать, что где-то в мире несанкционированно от него произошла «мать»? И что бы он сказал, узнав об этих конкретных, а не гипотетических планах? Мне даже воображать всего гнева не хочется, ограничиваюсь суровостью и в угоду настрою цитата выплывает: «Суров ты был!» И далее в точку о сухости и чёрствости Светила на людях – про «рассудку страсти подчинять!» - это чисто мужское - трезвость на смену любого полёта в эйфории.
Мысленно воспроизвожу картинку своего спонтанного признания. Это случилось днём незадолго до отъезда. Все отправились на запланированную экскурсию, а мы со Светилом сбежали к нему в номер. Мы недавно посмотрели открытый урок в городской школе с эстетическим уклоном, он как московский директор, а я как уездный преподаватель, а на обсуждении пересеклись в теме «посредник», это подобие теперешнего «тьютера». Может, повода искала с мужчиной согласиться где-то содержательно. Удалось. Потом расставаться не захотелось.
Было тихо, снежно, пейзаж за окном напоминал площадку для съёмки всех сразу детских сказочных фильмов: башенки шпилями пронзали низкое небо, а из другого окна - ступеньками из волн намороженное море. Светило был трезв, но ласков и внимателен, произнёс нечто странное: «Раз ты не куришь, и я не буду!» Потом долго, но не суетливо путался в застёжке моего джинсового пояса, затейливо крест накрест пересекающегося высоко на талии. Ведь это были женственные и потому ненадёванные джинсы Ларисы, взятые мной у неё для красоты и новизны дорожного гардероба. А я всё это время удерживала равновесие, обхватив его за шею, запуская пальцы в отпущенную на свободу шевелюру после давней уже стрижки. Его Величество никогда не терял голову от страсти настолько, чтобы пренебречь разговорами, но тут молчание было говорящим и не требовалось заполнять паузы. Мои ласки после акта мало напоминали прелюдию. Мне хотелось лёжа на мужчине лицом к нему целовать лоб – любимое место на всех моих «умниках» - сквозь дрожащие веки глаза – такие беззащитные, вообще трепетно прикасаться губами к любимому, сползая вниз без специальной цели нового возбуждения. А чтобы это было явно, остановилась в районе пупка, смешно чмокнув мужчину туда, как малого ребёнка. И тут началось:
- Светочка, а не защиту ли во мне ты ищещь? Не нуждаешься ли ты в моём покровительстве? – это звучало так тревожно, а Светило так заметно «помрачнело», что мне ничего не оставалось, как горячо оправдываться, спешно разуверяя своего «мужчину на час», что очень повзрослела с тех пор, как мы встретились когда-то в другой жизни, что сама со всем справлюсь. А особенно со своими эмоциями, что он абсолютно свободен от меня и моих посягательств. Всё, как и раньше. Ничего не изменилось. Каждый сам по себе. Вот я уже ухожу, и душ приму у себя.
Но утешенный всем этим Светило ещё долго не отпускает меня из постели, вытрясая из бедного тела какое-то потайное волшебство, что позже назову «джинном». Он добивается от меня, измученной, только ненужного ему признания, которое решительно, но нежно произношу, собрав все силы, пристально глядя в глаза: «Я тебя люблю».
- Но я не люблю тебя…
Далее должен последовать Шопен и вынос тела (моего, конечно) из номера. Видимо, избегая моих истерик с обмороком, которые успеваю «вынести за скобки» происходящего, Его Величество поясняет, спохватившись, что удар ожидаемый, но из-за контекста слишком настойчивой инициированной им близости несколько сильнее, чем он задумал для профилактики.
- Но я не просто «тебя не люблю», похоже, я никого не люблю. То есть последний раз я был влюблён в девочку в девятом классе.
Далее следует увлекательный рассказ о первом школьном опыте, который на языке моего мужа ныне зовётся: «Пока у тебя «мальчик с девочкой дружил», у меня в восьмом классе уже «была женщина». То же и Светило поясняет. Опускаю подробности, каким образом мой возлюбленный подтягивал знакомую по математике. Надо думать, что и тогда Величество был не менее честолюбив, раз вся любовь сошла на нет после неосторожного замечания юной партнёрши, что Светило не умеет целоваться. Этого бедной девочке уже не простили, ибо Его Светлость на тот момент стал уже и счастливым обладателем всех её подруг, и уж что-что, а такую мелочь, как «поцелуй» освоил в совершенстве. Оттуда в кровь проникло ядовитое и циничное учение из ничего не подозревающего Каверина: «Дудочка и кувшинчик», что стало кредо всей мужской жизни Светила: «На одну смотрю, другую примечаю, третью в рот кладу, а четвёртая мерещится». Это бессовестное в его контексте утверждение как прививку против любви Светило не кому – нибудь, а родному сыну адресовал в его кризис ссоры с девушкой. Вот удружил! Теперь и сынок с подросткового возраста девушек «меняет, как перчатки», а про любовь говорит, как о слабости временной: «Мама, это же только ты у нас такая влюбчивая»! Как бы там ни было, объяснение наше состоялось, и я похвалила себя за мужественную и честную позицию.
Впервые не пришедшие сразу же в Нарве «женские дни» настигли меня прямо с дороги по приезду в Сыртинку. Мне как раз под новый год Павлов нашёл отдельную квартиру, которую требовалось занять собой срочно и подержать до востребования до поры до времени. Позже, по иронии судьбы, в ней поселится «рябая рыжая девка из людской» - шучу, конечно, одиноко забеременевшая мамашка из учителей без образования, ведущая как-то подпольно для проверяющих уроки труда, кажется. Одинокая барышня с внешностью тридцатилетней несуразной старой девы, у которой ошибкой зачался-таки малыш. А вот у меня, несмотря на все мои старания, нет! Хорошо, что не было свидетелей моему материнскому (да-да!) горю. Так я убивалась только ещё один раз, когда в 2007 году погибла беременность предполагаемо мальчиком на 10 – 12 неделе развития. Так вот по нерождённому тогда я рыдала, как теперь в пустой квартире по незачатому, ещё и причитая, на что меня Бог одну тут оставил, не послал мне любимого сыночка? Боженька скорбил со мной на единственной под Дюрера иконе, а чёрный несчастный ангел горестным контрастом проступал из белого небытия, задаваясь моим вопросом о смысле страдания в разлуке: «А был ли мальчик? А, может, мальчика-то и не было?» Нет, как бы не ехидничали, строившие злые козни, а своих мальчиков – близнецов мне удастся всё же вымолить и у Бога, и у судьбы, и у Его Величества, но это случится ровно через год, следующим ноябрём, чтобы я утешилась, двое детишек сразу должны компенсировать по замыслу Провидения эту мою утрату.
У меня под мышкой пачка новых учебников по фонетике некачественной полиграфии для пятого класса. Завтра уроки по расписанию. Сувенир в вышитом мешочке для директора - шоколадный элитный ликёр из Прибалтики, всё, как договаривались. Ну, с Богом! Мой выход! Жизнь продолжается
Помочь сайту
Поздравления
