Бимка

   В поездку на север я собиралась с неохотой так, как дорога предстояла мне "своим ходом", а не привычным видом транспорта - поездом. Но мне так хотелось проехать по той дороге, которую в 80-х  годах прошлого,  двадцатого века строил мой отец. Он руководил тогда строительством небольшого отрезка трассы "Свердловск - Серов", много рассказывал об этом и хотелось, теперь уже,  в память о нем, посмотреть всё своими глазами.
Как любила говорить моя бабка:"Сто километров не круг для бешеной собаки", а тут на круг не сто, а полтыщи с гаком. Но, не рискнёшь - шампанского не попьёшь. 
    Восхищало всё увиденное. За окном мелькали километры, тёплый ветерок обдувал лицо. Постепенно населенных пунктов по пути встречалось всё меньше. Привычные глазу смешанные леса  подменялись все больше и больше хвойными. 
Девственные кедры - гиганты и ели все чаще и чаще мелькали перед глазами. 
   Вот, и конечный пункт назначения - небольшой шахтерский посёлок, разместившийся, как мне тогда казалось, почти у самого подножья Денежкиного камня. 
Это потом мне сказали, что до этого камня километров восемьдесят будет, по прямой! Его заснеженные, даже летом, вершины, хорошо были видны с окраин посёлка - ну, просто, рукой подать! И каждый вечер я любовалась  великолепным пейзажем. Наблюдала, как тучки цеплялись за края вершин, окутывали белоснежным покрывалом, а потом, уплывали в неведомую даль. Но дальнейший мой рассказ пойдёт совершенно о другом.
-Опять к Верке идешь? - ворчала моя тетка, - Чем только она тебя приманивает. Нашла себе подружку в три раза старше. О чем с ней и болтать-то часами можно?
   Веркой она называла соседку свою через два дома. Ну, не ладили они между собой, а по какой причине ни та, не другая мне не рассказывали. Тётка давненько уже овдовела, а у Верки был мужик - Иван, худенький, щупленький, про таких частенько говорят:"Полтора метра с кепкой". 
-Да, хочу с дедом Иваном договориться, чтобы в тайгу завтра сходить, ягод побрать. Ведь сезон же. - оправдалась я и скорёхонько убежала.
У ворот меня, повизгивая, и крутясь  волчком, встречал Бимка, неизменный наш спутник с дедом в походах по тайге.  Охранник из него практически никакой: помесь болонки со шпицем. Весь белый, а оба уха - чёрные. За что его так и прозвали в честь Бима - чёрное ухо. Он-то знал, что если я иду, значит, завтра предстоит большая прогулка по лесу, а ещё и вкусняшкой какой его угощу обязательно. Потрепав пса за чёрное ухо и отряхнув отпечатки его лам со своей одежды, нажала на звонок, который "для порядку" был прибит на воротах.
Бабка Вера с порога дома крикнула:
-Чего трезвонишь? Днём, знаешь, что не заперто, да и охранник у нас, вишь, какой! 
   Бабка Вера проворно отодвинула своё грузное тело, чтобы пропустить меня в двери. Вдвоём мы с ней точно застряли бы.
-К деду пришла? Так нет его, с утра куда-то на велике укатил "конь педальный". Опять подаст кто-нибудь рюмку - другую и будет до утра скакать,  как блоха в штанах. - она не скупилась на образные выражения, чтобы высказать  то ли недовольство, то ли обиду, скопившуюся годами.
-Бимка-то, Бимка, как вкруг тебя вертит, ровно весь свой собачий век только тебя и знает. Обычно, кого завидит, ещё от теткиного дома лай поднимает, никому проходу не даёт. Не смотри, что от горшка три вершка, а страху нагонит, панику наведёт, так вся улица лаем занимается. Всех дворовых цепных собак сбаламутит, ушастая паника!
   Из ее рассказов я и узнала о судьбе этого взбалмошного паникера, но пока и думать не думала, что наши судьбы с ним, хоть ненадолго, но переплетутся.

  Вся сознательная жизнь Веры и Ивана прошла в этом маленьком шахтерском посёлке. На шахту работать пришли одновременно: он - всю жизнь проработал электриком, а она - оператором на подъемнике. Там и познакомились и скромненькую , по тем временам, свадебку сыграли. Все удивлялись, что за пара такая: она на целую голову его выше, да и худышкой уже и в те годы не слыла. Голос у неё зычный, колоритный, смуглая, губастая. Дед, за глаза,  ее Полем Робсоном называл. Одно слово- любовь...  Родился у них долгожданный сынок - Владимиром назвали. Жили, работали, сына растили. Как положено в армию проводили. Отслужил. Пришёл. Погулял, для порядку, да на шахту, в забой устроился. Там, в забое и погиб.
   Родила его Вера поздно. Уж к ближе к сорока годам. А на седьмом десятке осиротели в одночасье, словно солнце жизни закатилось над ними, даже внуками не порадовал на старости лет. Горе сломило стариков. Вера, до той трагедии, хоть грузная, но такая подвижная, да деятельная была, а тут обезножила совсем. А дед все чаше стал к спиртному прикладываться. В деревне электрик - нарасхват, то там подадут, то здесь нальют. А как выпьет маленько так к сыну на могилку "жалиться бежит на жизнь свою горькую", там, бывало, на скамеечке и задремлет. Привычный маршрут.
    Вот, так однажды, возвращаясь от сына, он услышал в канаве какой-то писк. В грязной луже барахтался слепой щенок. Братья его уже не живые были, а этот боролся. Хорошо лесовозы в эту пору уже не ходили, а то бы и его раздавили. Старик сжалился и притащил собачонку домой.
-Вот, Вера, принимай нас. Недалёко от Володеньки нашего нашёл. Подохнет к утру-то. - бухнулся на кровать и уснул.
Вера бережно обтерла животинку, как младенца, покачивая, налила молока и начала обмакивать палец, да мазать губешки . Ослабленный щенок начал неохотно причмокивать. Потом затих на ее руках. Выхаживала она его по-матерински. Даже ночами вскакивала. Так, Бимка - найдёныш и прижился в их доме.
Своим неуёмным азартом скрашивая их одинокую старость. 
   Дед пришёл немножко навеселе, но в лес с утра мы договорились съездить. Обычно ехали вглубь тайги, пока дорога не кончится, а потом уж доходили до места, где брусники - северной ягоды было столько, что можно было горстями собирать. Бимка за эти поездки  меня и полюбил. По команде он запрыгивал в машину, садился на переднее сиденье и всю дорогу, стоя на задних лапах, глотал в открытое окно попутный ветерок. Дед любил полежать на заднем сидении и такое положение дел всех устраивало.

   Наступили 90-е годы. Последнее десятилетие двадцатого века ознаменовали процессы Перестройки. Принятые с восторгом новые веяния времени начали вносить существенные коррективы в жизнь этого маленького шахтерского посёлка. Ожидания улучшения жизни разбились в прах. Длительные задержки зарплат и пенсий плачевно сказались на уровне жизни . Приходилось не жить, а выживать. Поселян спасали личные хозяйства, а летом кормились ягодами, грибами да шишками. Из больших городов приезжали коммерсанты-перекупщики, которые всё собранное, скупали оптом. Хоть и небольшие были это деньги, но мало-мало выручали.
   Наступило время сбора ягод. 
   Бабка Вера непрестанно пилила деда, чтоб сиднем в такую пору не сидел, а отправлялся бы в лес:
-Скоро скупщики прикатят. Хоть какие-никакие бы деньги выручить. Талоны и те отоварить не на что. Когда ещё пенсии дадут, одному Богу ведомо. Ох, довели страну, доперестраивали, прихватизаторы.
   Дед скрипел, кряхтел, но жене не перечил, брал свою торбу, кликал Бимку, наливал бутылку квасу, краюху хлеба и уходил спозаранку на промысел. Вера сама уже плохо ходила, только с батожком, кое-как до магазина ещё ползала, да по хозяйству во дворе, да огородишке ковырялась.
    За повседневными делами так и не заметила, как солнце склонилось к закату. Во двор с громким лаем вбежал Бимка и , схватив ее за подоли начал тянуть куда-то.
-Ну, очумел что ли? Дурману нанюхался? - ворчала старуха и пыталась отогнать назойливую собаку,
-Пусти ты меня, шельмец. Счас деда придёт, ужин подогреть надо. Много ягод-то набрали? Иди я тебя покормлю лучше.
   Прошёл час, другой, но деда все не было. На посёлок спустилась кромешная тьма. Ночь прошла вся в переживаниях: Вера глаз не сомкнула, а Бимка подвывал, рвался к двери, словно звал куда-то. Думы одолевали старуху одна мрачнее другой. 
Уж это точно, что беда постучалась в двери. Чуть только забрезжил рассвет, Вера побежала по соседям, поведать о своём несчастье, даже клюшку свою в сенках оставила, откуда и прыть-то взялась? Мужикам и объяснять долго ничего не надо было. Все все поняли. Вот, только где искать? Тайга раскинулась на сотни километров. Но пошли. Все были очень удивлены, когда увидели впереди себя бегущего Бимку.
Он то и дело оглядывался, повиливая хвостом, словно звал за собой. А мужики посмеивались:
-То же мне охотник! Будто по следу ведёт.
-Радуется, что в лес пошли, вот и бежит.
   Шли больше часа, когда Бимка встал на краю тропы, громко залаял и рванул в самую гущу леса. Мужики на это даже не обратили внимания, прошли мимо. Бимка обогнал их, сел на тропу и опять начал надсадно лаять, в голосе его звучала угроза, он даже оскалил зубы, и идти дальше никому не дал. Только мужики остановились, он снова рванул в тайгу.  Повторилась такая картина несколько раз.
-И чего он блажит, будто след унюхать, такая пропастина , может.
-Да, из него шапку сшить и то не получится. Махонький больно. Болонка, она и есть болонка. 
-А может, послушаем его, чего по лесу даром-то ходить.
    Обсудили и свернули с тропы за собакой.  Теперь уже Бимка крутился возле самых ног впереди идущего. Шли ещё полчаса. Лес становился все грознее и непроходимее. 
-Ну, какой лешак понёс нас за этой шавкой. Только зря блуждаем. ,- ворчали мужики. Остановились передохнуть. Огляделись. Нет собаки. Вдруг невдалеке послышался настойчивый, непрекращающийся лай, а потом повизгивание и снова лай.
-Пойдём, поглядим. Даром, что-ли в тайгу пришли.
-Не на медведя ли он там набрел, вишь, как заливается.
    Пошли на лай. Дед лежал на земле, вся его одежда покрылась утренней росой, как дымкой, благо, ночью заморозка ещё не было, Бимка кружил рядом.
-Вот, ведь шельмец, привёл к деду.
-Да, хоть не поздно ли привёл-то?
    В больнице Иван уже рассказывал, что повернул домой, да оступился. Вывих оказался серьезным. Дальше идти сам не мог. А Бимке все твердил:
-Беги домой, приведи Веру! 
Потом потерял сознание, когда очнулся Бимки и след простыл. --Вот, думал, что и смертынька моя пришла. Всю ночь провёл на сырой земле, продрог. Северные ночи холодные.
   Весть о счастливом спасении Ивана быстро облетела весь посёлок. Бимку зауважали. Когда Вера шла по посёлку с ним, чтобы навестить деда, он был ее неизменным спутником, ловя восхищенные взгляды поселковых жителей. Но гладить себя никому не давал, сразу зубки свои оскаливал и от гостинцев отказывался напрочь.
-Ты, Вера, ягоды-то, когда сдашь, накупи Бимке всяких вкусностей заморских собачьих, да денег-то, не жалей ! Шампунем его собачьим помой, да причеши, а то вон сколько репьев на себя накатал. Стыдно герою-то теперь таким по посёлку бегать. Огород-то сама не копай, найми кого, да картошкой рассчитайся . Я не работник и не помощник этой осенью. До самого снега теперь с воспалением лёгких в больничке проваляюсь, - приговаривал дед, потрепывая за уши, крутящегося возле него пса, который каким-то образом проскочил в палату:
-Вот, не подбери я его тогда. Не свиделись бы мы с тобой больше. Так и сгинул бы в тайге, на  прокорм дикому зверю.

© Copyright: Светлана Рыжкова, 2017

Регистрационный номер №0404732

от 18 декабря 2017

[Скрыть] Регистрационный номер 0404732 выдан для произведения:
   В поездку на север я собиралась с неохотой так, как дорога предстояла мне "своим ходом", а не привычным видом транспорта - поездом. Но мне так хотелось проехать по той дороге, которую в 80-х  годах прошлого,  двадцатого века строил мой отец. Он руководил тогда строительством небольшого отрезка трассы "Свердловск - Серов", много рассказывал об этом и хотелось, теперь уже,  в память о нем, посмотреть всё своими глазами.
Как любила говорить моя бабка:"Сто километров не круг для бешеной собаки", а тут на круг не сто, а полтыщи с гаком. Но, не рискнёшь - шампанского не попьёшь. 
    Восхищало всё увиденное. За окном мелькали километры, тёплый ветерок обдувал лицо. Постепенно населенных пунктов по пути встречалось всё меньше. Привычные глазу смешанные леса  подменялись все больше и больше хвойными. 
Девственные кедры - гиганты и ели все чаще и чаще мелькали перед глазами. 
   Вот, и конечный пункт назначения - небольшой шахтерский посёлок, разместившийся, как мне тогда казалось, почти у самого подножья Денежкиного камня. 
Это потом мне сказали, что до этого камня километров восемьдесят будет, по прямой! Его заснеженные, даже летом, вершины, хорошо были видны с окраин посёлка - ну, просто, рукой подать! И каждый вечер я любовалась  великолепным пейзажем. Наблюдала, как тучки цеплялись за края вершин, окутывали белоснежным покрывалом, а потом, уплывали в неведомую даль. Но дальнейший мой рассказ пойдёт совершенно о другом.
-Опять к Верке идешь? - ворчала моя тетка, - Чем только она тебя приманивает. Нашла себе подружку в три раза старше. О чем с ней и болтать-то часами можно?
   Веркой она называла соседку свою через два дома. Ну, не ладили они между собой, а по какой причине ни та, не другая мне не рассказывали. Тётка давненько уже овдовела, а у Верки был мужик - Иван, худенький, щупленький, про таких частенько говорят:"Полтора метра с кепкой". 
-Да, хочу с дедом Иваном договориться, чтобы в тайгу завтра сходить, ягод побрать. Ведь сезон же. - оправдалась я и скорёхонько убежала.
У ворот меня, повизгивая, и крутясь  волчком, встречал Бимка, неизменный наш спутник с дедом в походах по тайге.  Охранник из него практически никакой: помесь болонки со шпицем. Весь белый, а оба уха - чёрные. За что его так и прозвали в честь Бима - чёрное ухо. Он-то знал, что если я иду, значит, завтра предстоит большая прогулка по лесу, а ещё и вкусняшкой какой его угощу обязательно. Потрепав пса за чёрное ухо и отряхнув отпечатки его лам со своей одежды, нажала на звонок, который "для порядку" был прибит на воротах.
Бабка Вера с порога дома крикнула:
-Чего трезвонишь? Днём, знаешь, что не заперто, да и охранник у нас, вишь, какой! 
   Бабка Вера проворно отодвинула своё грузное тело, чтобы пропустить меня в двери. Вдвоём мы с ней точно застряли бы.
-К деду пришла? Так нет его, с утра куда-то на велике укатил "конь педальный". Опять подаст кто-нибудь рюмку - другую и будет до утра скакать,  как блоха в штанах. - она не скупилась на образные выражения, чтобы высказать  то ли недовольство, то ли обиду, скопившуюся годами.
-Бимка-то, Бимка, как вкруг тебя вертит, ровно весь свой собачий век только тебя и знает. Обычно, кого завидит, ещё от теткиного дома лай поднимает, никому проходу не даёт. Не смотри, что от горшка три вершка, а страху нагонит, панику наведёт, так вся улица лаем занимается. Всех дворовых цепных собак сбаламутит, ушастая паника!
   Из ее рассказов я и узнала о судьбе этого взбалмошного паникера, но пока и думать не думала, что наши судьбы с ним, хоть ненадолго, но переплетутся.

  Вся сознательная жизнь Веры и Ивана прошла в этом маленьком шахтерском посёлке. На шахту работать пришли одновременно: он - всю жизнь проработал электриком, а она - оператором на подъемнике. Там и познакомились и скромненькую , по тем временам, свадебку сыграли. Все удивлялись, что за пара такая: она на целую голову его выше, да и худышкой уже и в те годы не слыла. Голос у неё зычный, колоритный, смуглая, губастая. Дед, за глаза,  ее Полем Робсоном называл. Одно слово- любовь...  Родился у них долгожданный сынок - Владимиром назвали. Жили, работали, сына растили. Как положено в армию проводили. Отслужил. Пришёл. Погулял, для порядку, да на шахту, в забой устроился. Там, в забое и погиб.
   Родила его Вера поздно. Уж к ближе к сорока годам. А на седьмом десятке осиротели в одночасье, словно солнце жизни закатилось над ними, даже внуками не порадовал на старости лет. Горе сломило стариков. Вера, до той трагедии, хоть грузная, но такая подвижная, да деятельная была, а тут обезножила совсем. А дед все чаше стал к спиртному прикладываться. В деревне электрик - нарасхват, то там подадут, то здесь нальют. А как выпьет маленько так к сыну на могилку "жалиться бежит на жизнь свою горькую", там, бывало, на скамеечке и задремлет. Привычный маршрут.
    Вот, так однажды, возвращаясь от сына, он услышал в канаве какой-то писк. В грязной луже барахтался слепой щенок. Братья его уже не живые были, а этот боролся. Хорошо лесовозы в эту пору уже не ходили, а то бы и его раздавили. Старик сжалился и притащил собачонку домой.
-Вот, Вера, принимай нас. Недалёко от Володеньки нашего нашёл. Подохнет к утру-то. - бухнулся на кровать и уснул.
Вера бережно обтерла животинку, как младенца, покачивая, налила молока и начала обмакивать палец, да мазать губешки . Ослабленный щенок начал неохотно причмокивать. Потом затих на ее руках. Выхаживала она его по-матерински. Даже ночами вскакивала. Так, Бимка - найдёныш и прижился в их доме.
Своим неуёмным азартом скрашивая их одинокую старость. 
   Дед пришёл немножко навеселе, но в лес с утра мы договорились съездить. Обычно ехали вглубь тайги, пока дорога не кончится, а потом уж доходили до места, где брусники - северной ягоды было столько, что можно было горстями собирать. Бимка за эти поездки  меня и полюбил. По команде он запрыгивал в машину, садился на переднее сиденье и всю дорогу, стоя на задних лапах, глотал в открытое окно попутный ветерок. Дед любил полежать на заднем сидении и такое положение дел всех устраивало.

 

Ночка

Зимний вечер