Помочь сайту
Поздравления
Березовые страсти
1 сентября 2014 -
Влад Галущенко
Глава 1. Дело пятерых.
Я спешил. Быстрее идти мешали лишние килограммы и сомнения. Может, все-таки зря я иду к сгоревшему домику лесника? Вдруг там ничего нужного мне не осталось?
Но птица-надежда тут же склевывала червячка-сомнение, и я шел дальше.
Как всегда в начале любого пути, мысли мои возвращались назад в Березовое. Там у нас все Березовое. Бывший золотой прииск Березовый. Река Березовая. Выровненный с землей бывший лагерь зэков Березовый. И березовая маленькая рощица.
Если смотреть вверх по реке, то слева на горизонте видна бесконечная гряда Уральских гор, а справа – бесконечное море тайги. Песня, короче. И поют эту песню два единственных на двести бескрайних верст человека, тоже бывших. Иногда нам подвывает приблудная такса Аська. Веселая и преданная. Всегда готовая поделиться пойманными сусликами. Почему она их так любит? Может, потому, что мы ее не кормим?
Я, бывший новый русский, бывший миллионер, бывший аферист Влад Диков, по кличке Дикий в мире себе подобных. Второй бывший человечек – Верка-полторашка. Спившаяся наркоманка, бегущая от судьбы девчушка неизвестного возраста, без профессии, без родни, без семьи, без дома, без всего, что бог положил иметь нормальному человеку в его кратком визите на благодатную землю.
Почему Полторашка? А в ней всего по полтора. Полтора метра роста, полтора пуда веса и неизменная пластиковая бутылка полторашка с настоями трав под мышкой. И хотя всего по полтора, но человека в ней осталась только половина.
Зато во мне напихано столько, что могу с лихвой компенсировать ее недостатки. Полтора центнера веса, два метра роста и башка шестьдесят четвертого размера. Вот эта башка и загнала меня аж за Уральский хребет. Если бы не постоянные авантюрные позывы внутри – был бы я сейчас в полном шоколаде.
А если по-простому – мне все время не везет. То вожжа под хвост попадет, то шило в задницу влезет. Начали мы свой бизнес на паях со школьным другом Борькой Прусовым.
Тот вложил в качестве пая взятые на время, как он уверял, драгоценности родителей. Мой взнос был значительно весомее. Я вложил свою голову. Что за бизнес? Моя давняя мечта – давать деньги под залог на малые сроки. Любит русский народ жить в долг до получки. На этой его страсти я и заработал свои первые десять миллионов.
Купил дачу, БМВ последней модели и жену из моделей. Ольгу я именно купил. Ее у нее, чтоб было понятнее. Она ровно за миллион согласилась поиграть роль жены богатого бизнесмена и поднимать своими худыми прелестями мой имидж на недосягаемую высоту.
Не знаю, может быть, имидж мой и поднимался, но… при взгляде на ее голую костлявую фигуру – все остальное падало. И с некоторых пор я стал ночевать не на своей шикарной даче, а в пристройке к продуктовому киоску Лильки-маленькой. Там все было всегда под рукой - выпивка, закуска и пухленькая хозяйка киоска. Люблю я все маленькое, тепленькое, миниатюрное и пухленькое, как котенок-перс.
С Лильки все мои беды и начались. Она меня познакомила тайно – тайно! – с Августом. Только при подписании договора я узнал его полное имя. Там стояло – Циркин Иван Иванович.
Это уже позже до меня дошло, что в договор внесли данные с украденного у бомжа паспорта. Но даже это несоответствие клички с именем, ни акцент, ни своеобразный воровской жаргон – ничего меня тогда не насторожило. Все затмила сумма сделки – десять миллионов. За эти деньги я покупал права на золотой прииск Березовый.
Все эти несоответствия, наоборот, очень ловко ложились в русло легенды, повешенной на мои уши проклятым Августом. Тогда частные прииски только входили в моду. Но те крохи сведений, что доходили с далеких сибирских рек, могли поразить любое воображение.
По документам прииск Августа давал тонну золота в год. И это при одной бригаде. Август так и сказал:
-Дорогой, мне хватит и тонны. Я устал и хочу пожить для себя. Если тебе мало – заведи три бригады – будет три тонны. – При этих словах он виртуозно катал между пальцами три сияющих золотых шара, сделанных из самородков.
Документы проверяли три разных юриста. Все три признали документы подлинными. А они и были подлинными. Их украли, когда представили пакет документов для ликвидации прииска. Процесс не завершился, и поэтому давно выработанный, без оборудования и людей, прииск продолжал работать. Теперь уже – виртуально.
И вот за этот сладкий миф, сверкающий мираж, золотой запах, алмазный дым - я отвалил полновесные два чемодана с миллионами. Снял с оборота все, что смог. Втайне от компаньона. Сделку оформил на себя.
Август любезно согласился подождать недостающую сумму наличных и заехать за ней позже.
Сказал он об этом довольно двусмысленно:
-Ты знаешь, друг, как у нас наказывают за карточный долг? Заставляют кушать без соли собственные яйца. Я надеюсь – ты меня не подведешь. Верь – я тебя всегда найду!
Что он хотел сказать этими словами? Где это – у нас? Я же не отказывался платить. И причем здесь карты? Зачем эти дикие угрозы, от которых шарики тут же сами поднимаются к горлу, видимо, надеясь, что их при экзекуции спутают с гландами.
Но разъехались мы большими друзьями. Правда, чтобы добыть денег на дорогу, мне пришлось срочно продать дачу за бесценок. Первое сомнение у меня возникло, когда Август сам понес тяжеленные чемоданы с деньгами.
Неужели у него не было шестерок? Или он никому не доверял? Это для меня так и осталось тайной.
Тропинка вывела меня снова на берег реки. Аська так и носится под ногами. Любит она походы. Ей это развлечение. А вот мне… За год еле привык ходить по мягкому лесному грунту. Привыкшие к твердому асфальту ноги начинало неимоверно ломить уже после километра пути. По берегу реки тропинка твердая, с вкраплением камней. Я еще ускорил шаг.
Почему я так спешу? Вчера получил почту с верховий, от Димы, моего нового друга-геолога. Их партия исследуют Березовую уже второй год. Как раз на предмет устройства новых приисков. Пока – безрезультатно.
Почтой это назвать трудно, так как она односторонняя. У геологов есть спутниковая рация, вот они и рассылают новости по всем точкам ниже по реке. Моя почта приходит по субботам в бутылке с желтой полосой. Как намек на золото. Которого нет.
С красной полосой - это для деревни староверов. С синей полосой - лагерю сезонных охотников. Перед приходом почты я поднимаю над водой кусок брезента, наискосок течению. Пластиковая бутылка с запиской скользит вдоль брезента и заплывает в специальную заводь – почтовый ящик. Бутылок геологи бросают сразу по пять штук, но за двести верст по реке хорошо, если одна доплывет, то к берегу прибьется, то в корягах запутается. Такая вот почта.
На этот раз пришло сразу три бутылки. С одинаковым содержанием: «Влад. Они знают, что ты Дикий. Их пятеро. Жди плот».
Плот – это хорошо. Это два дня запаса для меня. А я полдня из них решился потратить на этот поход к пепелищу. Нет, что-то должно там остаться, если Григорий, сезонный охотник, говорил правду. Он рассказал, что случилась эта история при массовом побеге из лагеря зэков. Ушли сразу десять человек. Жестоко ушли.
Пять бандитов подговорили остальных на бунт. С ужина все с тарелками побежали к заборам выстукивать послабление режима. А эти волчары втихаря делали свое дело. Бросали молодых на проволоку с током и по трупам уходили. В ночь побега погибло около сотни зэков. Хорошо - у автоматчиков на вышках патроны кончились. Больше бы убили. После этого лагерь закрыли, как всегда, бульдозером все постройки сровняли с землей, оставив голую квадратную поляну посреди тайги.
Убежавшие бандиты ограбили дом лесника, все сожгли, а самого молодого парня взяли с собой на «консервы». Меня в рассказе охотника насторожили две фразы. «Запасливый и хитрый был лесник» и вторая – «Никогда не стрелял в зверей, силками ловил себе на пропитание, хотя арсенал ружей имел знатный. Любил бельгийские ружья, вертикалки».
Если беглые и забрали все его ружья в доме, то кое-что из припрятанного должно было остаться. У меня из оружия пока – только кухонный нож и топор. Если, конечно, не считать оружием бензопилу «Дружба». Идти с таким «могучим» арсеналом против пяти, явно до зубов вооруженных бандитов, – смешно. А выжить хочется.
Вот это «выжить» и гнало меня к сгоревшей усадьбе. Не пропустить бы поворот от реки к Желтой поляне. Ее, видимо, так назвали из-за неимоверного количества желтых тюльпанов, распускающихся каждую весну. Видел я ее и в цвету весной и пожухлой осенью, когда с Веркой приходили сюда за грибами. Опят под валежником по осени здесь - немерено.
Верка. Дал ей задание перенести напиленные мной болгаркой обрезки труб в бывшее здание управления. Хоть бы десятка два до вечера успела перенести. При ее габаритах и пять кило – тяжелая ноша.
Когда я сюда приехал и увидел, на что вбухал свои и Борькины миллионы, тут же решил умереть. Уже петлю связал и мыло искал, чтобы намылить. Но – не нашел. Зато пока лазил по разбитым баракам рабочих, наткнулся на дрожащее от холода тщедушное тельце старухи.
Испуганные глаза смотрели на петлю в моих руках. Она решила, что я пришел ее вешать. И мне стало невыносимо стыдно. Изможденная, голодная, отравленная какой-то дрянью старушка хотела жить больше, чем я – холеный, раскормленный молодой кабан, испугавшийся, что ему теперь не будут подавать омаров в золоченой тарелочке на обед.
Я выбросил мерзкую веревку в угол и осторожно перенес эти человеческие останки в единственно пригодное для жилья здание бывшего управления прииском. Моим прииском. По закону.
Как обращаться с наркоманами – я знал. Сам иногда позволял себе травку курнуть. Но до тяжелых, типа герыча, не дошел. Хоть на это ума хватило. В этом деле денег всегда хватает. В крайнем случае – можно украсть. А вот ума…
Хорошо, что это случилось ранней осенью. Собрал я знакомые травки в лесу и стал бабушку кипяточком заваренным отпаивать. И немножко муравки покурить давал. С такими мелкими голубыми цветочками. Первое дело для бросающих нарков. Аппетит повышает.
Потом стал в кипяточек добавлять кусочки шоколада и корни лимонника. И уже через месяц щечки у старушки порозовели, морщинки расправились и бабушка… оказалась девушкой. Веркой-Полторашкой. С той осени и появилась в ней неистребимая любовь к травам и их настоям. И меня теперь постоянно ими подпаивает. Но уж лучше травку пить, чем курить. И я смирился с ее новым закидоном.
А ведь скоро стыдно мне ее будет звать Полторашкой, явно в ней уже вес за два пуда зашкаливает. А тут еще другая напасть. На днях просыпаюсь, а она под боком лежит, в одной ночнушке, и рукой меня за ногу обнимает. Как я ее нечаянно во сне не задавил? К храпу моему она уже, конечно, притерпелась, но полтора центнера – это смертельно.
Ага, вот и отворот к Желтой поляне. Да, одни бугорки земляные от фундамента остались - и все. Вся надежда теперь на Аську. Вечно голодная, она тут же начинает копать, учуяв что-нибудь спрятанное в земле.
-Аська, ищи! – я перенес ее в середину валов от фундамента. Она долго крутилась вьюном, потом стала копаться в углу. Я достал из-за спины лопату с обрезанным пополам черенком и стал копать. И тут же раздался хруст и звон разбитого стекла.
Трехлитровая банка, закрытая пластиковой крышкой. Так, деньги, документы, лицензии.
Это мне и даром сейчас не надо. А вот записную книжечку мы полистаем.
Минут через десять просмотра однообразных дневниковых записей об осмотре лесных угодий и проведенных мероприятиях, типа подкормки лосей, заготовки трав для ланей и косуль, заготовки каменной соли, мелькнула странная схема.
На полянке в лесу были нарисованы ясли для травы и на них стоял жирный крест. Это могло обозначать что угодно. Что ясли сломались и требуют ремонта, что… Но – могло означать и место тайника.
Я свистнул Аську и пошел в обход Желтой поляны. В редком лесу видно было на просвет метров на пятьдесят. Такими кругами я и решил ходить. И только на третьем натолкнулся на эти проклятые ясли. И стояли они не на поляне, а в густом буреломе. Аська тут же заработала лапами. Я ей помогал лопатой. Есть. Деревянная крышка схрона.
Поднял. Изнутри пахнуло прелым кислым запахом. Лесенки не было, и пришлось прыгать. Внизу стояли пять залитых сургучом пятидесятилитровых пивных бочонка.
Да, наискось, крупно – «Пиво». Ножом стал выковыривать пробки. В первом был кабаний
жир. В двух других – лосиная солонина. А вот в третьем, самом легком, был спирт. Пятый до верха залит медом.
Да и, правда, лесник был запасливым. И явно – не один у него такой схрон. Жаль, нет у меня времени поискать еще. Я забил пробки и один бочонок выкинул наружу. В другое время – обязательно взял бы бочонок с медом.
Но сейчас – не до меду, быть бы живу. Хоть нескладно, но – верно! Сейчас самый нужный для меня продукт – спирт. Конечно, надеялся я разжиться порохом, но...
На безрыбье, как говорится, и рак - колбаса! А уж спирт... Нет, не пить, конечно! Хотя...
Обратная дорога, несмотря на натертое бочонком плечо, показалась вдвое короче.
Скинул ношу посреди зала и огляделся. У окна лежали десять труб. Верки нигде не было.
И тут из окна раздался скрип. По дороге, согнувшись в три погибели, девчушка тащила привязанную веревкой ржавую трубу. Такими темпами она нарезанные мной обрезки будет таскать еще дня четыре. У меня столько времени нет. Так, надо ее переключать на более легкую работу.
В коридоре послышался писк и тут же - дробный стук по ступенькам. Так и есть – внизу лежала Верка в обнимку с трубой.
-Влад! Такие ступеньки скользкие, - голосок девчушки хрипел и прерывался.
Я взял ее одной рукой, второй поднял обрезок трубы и поднялся в комнату.
Астматический хрип не прекращался. Да, надо прекращать ее мучить. Как я сразу этого не понял.
-Верусик, знаешь, где матрасы в кладовке крайнего барака сложены?
-Это где от запаха ссанья задохнутся можно?
-Во-во. Вот эти матрасы надо все перенести сюда и закрыть ими окна.
-Влад, что – стрелять будут? В нас? А почему? Из-за тебя, да? Ты кого-нибудь убил? И они пришли мстить? Давай просто убежим, а?
Меня даже смутил такой град вопросов. Таскала тяжеленные трубы, а думала – не о себе.
Краска залила лицо.
-Верусик, и да, и нет! Да, придут из-за меня. Я же тебе еще утром говорил – посиди в нашем схроне в рощице дня три. Ты отказалась.
-Ага, ты меня не бросил, когда я подыхала, а я теперь должна в подлянку играть? А почему ты меня сегодня Верусиком назвал? Все так плохо, да, Влад? – Вера кинулась мне на шею и залилась слезами.
Я еле расцепил ее тоненькие ручонки. Боже, какое дитя еще! А может, и правда она меня любит? Как все невовремя…
-Вера, все будет хорошо. Во-первых, я даже не знаю, кто сюда идет. Во-вторых – с какой целью.
-Точно не Август?
-Нет, Вера. Как я тебе рассказывал, он определенно – аферист-одиночка. Ему моих чемоданов с наличкой – на всю жизнь. Он о такой удаче и не помышлял. Нет, он сейчас тихо и смирно наслаждается жизнью в каком-нибудь приморском городишке на краю земли.
-Тогда твой друг Борис? Чтобы отомстить тебе за украденные семь миллионов?
-Вот это – еще больше под сомнением у меня. Борис – не мстительный. Во-вторых, он вложил в дело три маминых браслета и два ожерелья на десять тысяч, а ему, не забывай, осталась успешно работающая фирма с остатками на три миллиона. Да, тем более, за эти два года он утроил капитал и давно все вернул. За что ему мстить? За то, что процветает и богатеет?
-А еще у тебя были враги?
-Что ты, какие враги? Да меня полгорода мечтало в друзья записать, тем более, что никому в кредитах я никогда не отказывал.
-И кто же тогда эти пятеро, что знают твою кличку и едут тебя убивать?
-Для меня это – тоже самая большая загадка. А может, они и не убивать едут, а с каким-то выгодным предложением. Например, купить у меня этот прииск.
-Брось, Влад, не смеши. Кому нужен этот выпотрошенный курятник?
-Сам удивляюсь. Но ведь больше у меня ничего нет.
-Влад, подумай еще раз хорошенько. Вдруг ты забыл, что кого-то смертельно обидел?
-Смертельно обидел? Да я только и делал, что последнее время бросался деньгами. Вон, дохленькой модели, которая имидж мне поднимала, а все остальное опускала, и то – целый миллион придарил. Ты бы отказалась от миллиона?
-Да, - личико Веры скривилось, и она опять заплакала.
Какой же я тупой, подлый и бестактный. Задать такой провокационный вопрос человеку, только что очнувшемуся от мерзости наркосна и немного отползшего от края пропасти.
А я ей – такой пинок, одним махом скидывающий в эту пропасть.
-Ну, извини, извини. Признаю - дурак, сказал, не подумав, - я погладил ее по сухим, спутанным волосам. Да, здесь не курорт. Тут же всплыли в памяти сияющие мягкие волны волос моей мосластой модели.
Вера вздохнула и тихо пошла по лестнице вниз. Вот вроде и балахон у нее вместо платья, и кожа шершавая, а мне нравится, как грациозно и легко она ступает, как поворачивается, как смеется и даже – как плачет.
Всплыли в памяти длинные гачи модели, с армейским стуком марширующей по коридорам дачи. Тьфу, не приведи господи, привидится к ночи!
Я снял с полки ящик с инструментами и начал прилаживать к окну принесенные моей плаксулей тяжеленные обрезки труб.
Глава 2. На безрыбье
На обеде Вера, мусоля во рту заячью ножку, долго смотрела на принесенный мною бочонок.
-Влад, налей кружечку пивка. Хоть повеселимся перед смертью, - и протяжно вздохнула.
-Обойдешься. И не пиво это вовсе.
-Так ведь написано!
-На заборе тоже много чего пишут. Спирт там.
-Зачем?
-Вер, ну ты, как маленькая, ей-богу! А чем нам еще обороняться, в случае чего? Ружей и пистолетов нет. Пороха нет. Два ножа и топор. И те год неточеные.
-Ой, как они испужаются, когда ты в них бутылки со спиртом кидать начнешь!
-Испужаются. Не забывай, что спирт еще и горит.
-Плохо горит. Дунул – и погасло.
А ведь она права. Тут надо додумать, как и что. Задумок у меня было много – времени на их реализацию – полтора дня.
После обеда нашел за сараем тележку с одним колесом и поехал к разгромленным приисковым мастерским. Больше всего меня влекли к себе не сами мастерские, а три полуразобранных грузовика. И я начал поиски с них.
Осмотрел сначала бензобаки. Все три были пусты. Снял несколько пружин и тросиков.
А вот, когда в одном грузовичке поднял сиденье, то ахнул. Внутри вместо пружин были спрятаны две новенькие дюралевые двадцатилитровые канистры. Полные бензина.
Я задумался. Зачем шоферу надо было вынимать пружины? Чтобы спрятать канистры.
Явно – для побега. На грузовике отсюда выехать можно только зимой – по льду реки.
Но бегут обычно зэки. А на прииске работали наемные договорники. Им бежать есть смысл только в случае… Точно! Шофер грузовика готовился грабануть золото! А значит – в машине должен быть тайник.
И тут же при более тщательном осмотре я натолкнулся на дырки от пуль в полуоторванной дверце. Так, побег не удался. А почему же не нашли канистры? Я окинул взглядом территорию прииска. Мамаево побоище. Видимо, все произошло в день ликвидации. Хватай, что осталось, тащи, сколько донесешь. Не до поисков было.
А я вот – поищу. Я – не ленивый. Особенно, когда дело касается поиска сокровищ. Первым делом – вскрыл приваренную под сиденьем пластину. И ахнул!
Эльдорадо! Не меньше двух ведер золотых самородков. Ничьих. В смысле – хозяина явно убили. Иначе он давно бы уже за ними вернулся.
Я лихорадочно стал выгребать золото из тайника. И остановился… Зачем оно мне сейчас?
Вывалил все назад. Грустно вздохнул и прикрыл сиденьем. Как у меня все невовремя!
Вчера вот, сегодня, гости эти, мать иху в печенку!
Положил канистры в тележку и покатил ее к генераторной. Там в ящиках нашел поистине клад – два рулона изоленты! Молодцы, электрики, не прихватили с собой. А мне она ой как нужна!
Все баллоны с газом в пристройке к столовой были пусты. Но меня больше порадовали пять трехлитровых дюралевых умывальников и два мешка литровых банок из-под фруктовых компотов.
Еле довез вихляющую тележку до управления. Моей хозяюшки нигде не было видно. А она мне очень была нужна.
Я еще раз осмотрел место возможного сражения. Полтора против пяти. Без оружия и поддержки орудийными батареями и с воздуха. А хотелось бы поддержки.
Нападения сзади опасаться не приходилось, так как домик задней стеной прилепился к скале. Метров сто всего скала, но практически отвесная. Оставались – деревянный забор из заостренных бревен и широкие ворота.
Широкие – это хорошо. Для меня. У нападавших легко возникнет соблазн идти в ворота, а не карабкаться по кольям. Надо еще поверх забора навешать суперколючку из лагеря зэков.
Я опять покатил опустевшее транспортное средство к ржавому лагерному забору. Отрубил по краям волну метров двадцать, как раз по ширине своего забора, привязал за край и потащил эту змеюку домой. Ох, и намучился я, навешивая колючего питона на колья!
Зато и снимать будет тяжело. А уж перелезть…
-Влад? А почему ты мне об этом ничего не сказал? – Вера плюхнула на стол развернувшийся платочек и выгребла из карманов на стол кучу золотых самородков. Демонстративно похлопала себя по пустым карманам – мол, а я вот себе ни кусочка не оставила.
Я сидел за столом, отдыхая от мучений с колючкой, весь в ржавой трухе. Черт, я же совсем забыл, что прачечная, куда я ее послал за матрасами, рядом с брошенными машинами. Значит, она все видела.
-Вера, это барахло станет богатством, если мы выживем, а сейчас – это просто металлические кругляшки, поняла?
Вера завороженно смотрела на горку самородков. Потом выдохнула:
-Все равно я это им не оставлю, - схватила косынку и убежала.
Да, власть золота велика. Бороться с ней можно только умом. Придется матрасы самому перевозить.
К вечеру основные подготовительные работы я закончил. Забил все проемы матрасами, в три проема окон прибил тридцать труб – моя воздушная артиллерия. Это мой главный секрет и главная боевая мощь. Об этих пушках из труб я подумал сразу же, как нашел в брошенном секретарском сейфе десять пачек баллончиков для сифонов.
Еще в детстве мы с помощью таких баллончиков делали минометы для запуска болванчиков-парашютистов. Делали мы их из старых журналов «Огонек». Метровый кусок полуторадюймовой трубы надо было загнуть и внутрь залить банку расплавленного свинца. Корпус миномета готов. Его мы забивали основанием в землю.
Болванчика делали из плотно скатанных листов. В самый низ вставляли деревянную пробку и баллончик. В пробку вворачивали два шурупа. К верхнему краю трубки привязывали нитки от парашюта. Сам парашют накидывали сверху на трубку.
Весь секрет этого миномета был в иголке. Мы ее аккуратно острием вставляли в залитое мягким свинцом горлышко баллончика. Теперь оставалось только с силой бросить болванчик внутрь трубы. Иголка протыкала свинец – и воздух из баллончика, как из пушки, подбрасывал болванчика-парашютиста метров на пятьдесят.
Я, конечно, не собирался радовать пятерку бандитов пуском цветных парашютиков. Болванчиков я заменил на пятисантиметровые куски порезанных болгаркой ломов. Попадание такого снаряда много радости не принесет. На завтра у меня намечена пристрелка.
Когда моя богачка закончила переноску своего сокровища – не помню. Заснул.
Утром увидел ее спящей за столом с горой самородков. Ее руки обнимали это богатство.
Будить не стал, сам пошел в сторону прачечной. Мне нужны были резинки для рогаток.
В сваленной в угол куче ничего толкового не нашел. Одна труха. Жалко. Пошел в бывший фельдшерский пункт. В одной из разбитых аптечек нашел целый рулон резинового жгута.
Это будет получше резинок из трусов!
Рогаток нарезал на все вкусы. А самые большие сделал в проемах окон, просто привязав жгуты к боковинам. Для проверки налил в литровую банку воду, обмотал горлышко тряпкой с куском ваты и пальнул в сторону ворот. Банка с треском разбилась о столб.
Работает!
-Влад, это ты потом вместо воды бензин зальешь? – Вера проснулась от резкого хлопка резинки.
-Правильно, моя умничка, мыслишь, - я глянул на пустой стол. – А где?
Вера засмеялась и повернула одну из досок стола. Оказывается – стол тоже с тайником. Все золото притаилось внутри. С некоторых пор я откровенно стал побаиваться богатства. Ничего, кроме горя и страданий, пока оно мне не принесло.
До обеда мы занимались изготовлением боеприпасов. Я разливал по банкам бензин, а Вера привязывала к горлышкам куски ваты из матрасов.
Остаток бензина я перемешал со спиртом и приступил к изготовлению и установке мин.
Их я делал из снятых пяти умывальников. Вытащил из них соски и залепил дырки смолой.
Тщательно выбрал места их установки. Два – над углами ближних бараков. Оттуда удобнее и ближе всего наблюдать за входом в управление. Три – над воротами входа. К каждому протянул от бокового окна бечевку. Дернул – и три литра спирта в смеси с бензином льются вниз. И человек тут же превращается в заготовку для факела. Останется только поджечь.
Для поджигания я изготовил два лука и нарезал из камыша полсотни стрел. Вера ловко привязала к ним оперенье. Я же вставлял в камышинки гвозди и нитками привязывал кусочки ваты с парой спичек. Останется потом только окунуть стрелу с ватой в банку с бензином, чиркнул – и стреляй, поджигай факела. А вот водоема, куда очень захочется окунуться, ближе ста метров нет. Даже если установить мировой рекорд, мало что останется от живого факела.
К вечеру все трубы были залиты свинцом и приготовлены куски ломов с баллончиками.
Пристрелка прошла успешно. Мины-ловушки в проверке не нуждались. В их безотказности я был уверен. Оставшееся светлое время я развлекался обучением Веры стрельбе из рогатки и лука. Когда она легко на заказ выбивала любое стекло из окна соседнего барака, я счел и эту подготовку успешной.
Спать не хотелось. Я раз за разом прокручивал в голове возможные варианты предстоящего сражения. Еще в школе я зачитывался романами о битвах великих полководцев - Ганнибала, Александра Великого, Наполеона, Кутузова, Суворова.
Мне на практике придется претворять в жизнь гениальный завет – побеждать не числом, а уменьем. И еще хотелось, чтобы исполнился великий афоризм – главное в любой битве не героическая смерть в бою, а - победить и выжить.
Любой выживший победитель – уже герой. Очень бы хотелось.
Первое, что надо сделать – это их разозлить, вывести из себя и заставить стрелять без остановки. Этим займется моя плакса. В окнах пустых бараков она развесила картонных пугал, одетых в тряпье. От пугал я протянул ей десять бечевок. По мере продвижения бандитов она будет их дразнить машушими руками обманками. Для напряженных стрелков любое движение врага – угроза. Надеюсь, половину боезапаса они потратят на манекенов.
Потом они захотят узнать численность противника и его вооруженность. Для этого постараются вызвать ответный огонь. А на это тоже уйдет уйма патронов.
Явно, парочка стрелков, прикрывая друг друга, спрячется за углами двух ближних бараков. Вот здесь я и планировал охладить их пыл бензиновым душем. Ну, а там уже можно и на переговоры идти. Конечно, подровняв численность боевых единиц. Хотя я с трудом представлял себе, как из пяти получить полтора?
Ладно, надо немного поспать, пока все тихо, вдруг осада затянется на несколько суток.
Я ведь не знал – кто нам противостоит.
Спать с Верой в эту ночь решили по очереди. Я заснул первый.
Проснулся от копошения в боку. Копошилась спящая Вера. В комнате было светло. Черт, неужели проспали? Я прислушался.
Фу! Вроде тихо. Осторожно переложил девчушку на подушку и подошел к окну, зевая во весь рот. Это была моя первая ошибка в этот день. Да, зевать во время боевых действий не рекомендуется. Можно поймать пулю. Не обязательно широко открытым ртом. Другие части головы отнюдь не украсит попадание снайперской пули. Только вспышка от линзы прицела в лучах восходящего солнца спасла мне жизнь. Я ждал стрелков и внутренне был готов. Шаг в сторону и пуля ляпнула в противоположную стену. Зевать мне категорически расхотелось. Проснувшаяся Вера уже лежала рядом со мной на полу и отбивала зубами дробь:
-Н-н-началось, да? П-п-пришли? А почему ты меня не разбудил? Я вон, все начало пропустила.
-Верусик, не вставай с пола. Там, - я показал на окно, - снайпер. Начало в бою ничего не значит. Главное в бою – увидеть концовку. Самое интересное – еще впереди. Поняла?
-Д-д-д-д-а!
-Молодец, лежи, я попробую осмотреться.
Для осмотра у меня было приготовлено окошко на чердаке. Туда я и полез. Место, откуда стрелял снайпер, теперь, сверху, было как на ладони. Человек в камуфляже пристроился на развилке сосны и водил стволом, выискивая цель. Понятно. Остальные четверо, тоже в желто-зеленых комбинезонах, прятались за первым бараком. В руке самого высокого из них была рация, которую он периодически подносил к уху.
Ага, серьезные ребята. И наглые. Нет, чтобы прийти, поручкаться, чайку попить, спросить, как жена, дети? Нет, сразу – пулю в лоб. Невежливо. Но после этого, по крайней мере, меня совесть не будет мучить, когда я начну нажимать на спусковой крючок. Черт, у меня ж его нет! Ну, не нажимать, так дергать за веревочку.
Итак, вооружение не хилое. Одна снайперская винтовка. Два автомата, одно охотничье ружье и пистолет у этого – с рацией. Опасаться мне надо двоих – снайпера и охотника. Эти – не промахнутся следующий раз.
И тут один за другим треснули четыре выстрела из снайперки. Вера! Неужели высунулась?
Я скатился вниз. Вера лежала лицом вниз и дрожала. Я ее быстро ощупал.
-Ой, щекотно, – она тряслась от смеха.
-Ты что, дура?
- Смотри, почему я смеюсь, - она подняла над полом манекен. В его картонной голове светились четыре дырки.
-Ну, кто из нас дурак?
Я промолчал. Хитро она провела снайпера. И от меня его взгляд отвела. Надо еще принести сюда пару манекенов. Пусть думают, что нас тут толпа.
Я эту идею выложил Вере, и та поползла к лестнице. Мне надо было опять наверх.
По открывшейся снова беспорядочной стрельбе я понял, что Вера начала свою игру в куклы.
Бедные их головки!
А вот четверка пятнистых бандитов под прикрытием снайпера значительно продвинулась к воротам. Теперь надо не упустить момент, когда двое займут позиции за ближайшими бараками. До них – метров двадцать. Я-то стрелой не промахнусь, а Вера?
Опять скатился вниз и на ухо объяснил ситуацию. Мы макнули стрелы в банки с бензином и приготовились. В правой руке я держал две бечевки от рукомойников.
Фигурки медленно двигались вдоль стен бараков. И тут с крыши забухали выстрелы ружья. Третий бандит бил по окнам. От тяжелой дроби кусками падала штукатурка. В комнате поднялось облако пыли. Черт, вот на это я не рассчитывал. Фигурки с автоматами пропали.
Я передал обе бечевки Вере:
-Дернешь, когда крикну. Но не высовывайся. Я сам их подожгу.
Схватил ее стрелу, баночку с бензином и рванул на чердак. Прекрасно. Пыли там не было.
А вот и автоматчики. Стоят уже точно под рукомойниками. И тут у меня возникло сомнение.
Может, пусть сначала постреляют? Нет, другая шальная мысль перебила первую и я крикнул:
-Дергай, - я натянул лук. Облитый бензином автоматчик с удивлением смотрел на небо, не понимая причину ливня. Поздно. Я выпустил две стрелы. Первый бросил автомат и катался по земле. У второго от жара, видимо, свело пальцы и он расстрелял рожок до конца. Потом упал на землю и тоже попытался сбить с себя пламя. Катались они недолго.
Ружье с крыши продолжало палить. Это плохо.
Охотника я видел, но достать ничем не мог. До него было метров сто. Оставалось ждать. Не вагон же у него патронов? Ага, вот и благодатная тишина.
Перерыв. После первого тайма счет два – ноль. А интересно – сколько их еще? Таймов.
Пока игра шла по моему плану. Фигурки в камуфляже быстро шли к кромке леса.
Много пальбы, огня, а ответа на главный вопрос – кто это был, я так и не получил.
Глава 3. Березовый пень дипломатии
Второй автоматчик так и сгорел со своим оружием. А вот первый подарил нам свой калаш, да еще и четыре сдвоенных рожка. Теперь у нас серьезный аргумент в любом споре. Странно, почему эти бандюги так легко бросили своих? Явно – крутые отморозки. Ничего. Против таких зато рука не дрогнет в сомнении.
Оказалось – не бросили. Побоялись без прикрытия близко подходить. Появились они неожиданно сразу после обеда. Я как увидел их сооружение – сразу у меня аппетит пропал.
И кинулся к окнам. Кажется, настала пора вступать в бой главному калибру.
По улице к нам катил римский передвижной броневой щит в рязанском исполнении. На разбитую телегу с двумя передними колесами эти вояки установили большую деревянную панель, а на нее прибили рядами гусеницы от самоходки. Да, такой щит из автомата не прошибешь!
Но его можно сжечь! И я показал Вере на стеклянные банки с бензином. Она намочила вату на первой и подала мне. Стала справа с зажженным факелом из спирта.
Я ждал, пока их самоходка приблизится к пристреленному месту.
-Зажигай! – банка полетела за ворота, разбилась о щит и вспыхнула. Телега продолжала приближаться. Не поняли! Отлично. За первой полетели еще пять. Из-за щита забухало ружье. Но тут же замолчало. И я начал ломовой штурм. Направил трубу на щит и махнул рукой Вере.
Та, как заправский минометчик бросила в смазанную трубу кусок лома с баллончиком. Я знал, что делал. Первым же ударом удалось проломить щит посредине. Еще три куска снесли боковые гусеницы со щита. А вот теперь можно и автоматом. Высунувшийся охотник угодил как раз под очередь, разрезавшую его пополам. Две фигуры метнулись в разные стороны под прикрытием барачных стен.
Второй тайм отыгран. Счет пока три – ноль. Как я надеялся, до вечера они теперь не посмеют сунуться. Перед воротами догорал римский щит вместе с неудачливым охотником.
И все же я ошибся. Была предпринята еще одна попытка. Со стороны снайпера. Этот подлец решил под вечер спуститься на веревке со скалы.
Мы с Верой спокойно ужинали остатками жареной зайчатины, когда в проеме окна нарисовался силуэт бородача в камуфляже. Я чуть не подавился заячьим ребрышком, которое с аппетитом обгрызал.
Бородач тоже не ожидал увидеть столь мирную картину вместо страшных вояк, занятых точкой ножей и топоров.
Не растерялась одна Вера. Она кинула в бородача литровую банку с бензином. Тот, как заправский вратарь, поймал ее. И тут я увидел оружие – чугунную сковороду с остатками жареного зайца. Я ее метнул вслед за банкой. Так как у бандита руки уже были заняты, он попытался отбить сковороду банкой. И отбил. Сковорода выдержала, а вот банка – нет. Она разлетелась на мелкие части и залила новенький комбинезон снайпера бензином, хотя он вовсе и не нуждался в чистке.
Тут, наконец, колесико у меня в мозгах провернулось, я выхватил коробок спичек, чиркнул и, не целясь, бросил в окно. Промазать было трудно. Единственное, что я успел заметить сквозь вспыхнувшее пламя, это как бородач одной рукой пытался отстегнуть гранату, а второй – достать, наконец, винтовку из-за спины. И то, и другое, судя по выстрелу и взрыву, ему удалось сделать во время полета к земле. Веревку-то он выпустил из рук.
Огорчало то, что за это короткое время снайпер не успел оставить сколь-нибудь пространное описание своих действий и намерений. Об этом остается только догадываться.
Но самая верная версия, как мне кажется, основывается на прозрении этого воина, сколь недостойно он себя вел, нарушив так грубо тихий умиротворенный ужин двух молодых людей. А прозрев и увидев глубину своего морального и психологического падения, снайпер решил застрелиться от угрызений совести за нетактичный поступок и для гарантии еще и взорваться. Это, конечно, благородно с его стороны, но после взгляда на его размазанные по стене остатки лично у меня аппетит пропал окончательно.
Ну, что – полтора на полтора? Хотя нет. Моя половинка выглядела значительно живее той, что лежала внизу.
Ночь мы почти не спали, ожидая появления в воротах или в проеме окна последнего высокого бандита, судя по рации и манерам – командира.
И он пришел. Рано утром. С куском белой материи на древке. Стал прямо под тремя рукомойниками с бензином в воротах. У меня прямо рука зудела дернуть за веревочку. Но стерпел.
Такой наглости, честно говоря, я не ожидал. Потерять четверых и после этого еще предлагать переговоры.
Тут бежать надо без оглядки, так, чтобы сверкали пятки.
А может? Нет, причина так упорно прорываться на прииск должна быть. И очень серьезная.
И я ее узнаю.
-Вот, Верусик, бандит сдается на нашу милость. Начнем переговоры?
-Влад, а это не бандит.
-Как же нет? Главарь их. В камуфляже.
-Я не о том. Это – бандитка!
-Как? Ты хочешь сказать – женщина? А почему же у нее нет этих… - я смущенно смотрел на Веру, у которой тоже под балахоном не проглядывали «эти».
-Влад, одеждой можно обмануть любого мужчину, но не женщину. Ты посмотри, как она убирает за ухо прядку волос. Ты так можешь?
Нет. Я так не мог. И тут во мне закопошились смутные воспоминания, как моя мосластая женушка-модель маршировала по коридорам бывшей дачи.
Так это она? Приехала воевать со мной? За разоренный пустой прииск? Зачем он ей? Хочет отобрать последнее? И рука у меня потянулась к веревкам.
Вера ее решительно остановила.
-Не спеши, Влад. Может, стоит ее выслушать?
Я снова задумался. Но не о колченогой модели. О Вере. После всех этих событий она кардинально изменилась. И внешне, и внутренне. Я ее просто не узнавал. Вряд ли это была прежняя забитая плакса, которую я знал. Волевая, решительная, умная, да смелая, наконец.
Ведь она практически спасла мне жизнь, бросив банку в снайпера. Может, от меня сейчас валялась бы жалкая половинка, успев он бросить гранату. Но не успел.
-Что ж, ты права. Любой человек имеет право на последний шанс, выслушаем ее.
Мы спустились на первый этаж. Все же я не мог отказать себе в удовольствии поиздеваться над этой костлявой тварью, так страстно хотевшей меня убить.
-Подойди ближе и брось пистолет перед собой.
После секундного колебания эта ходячая потрошеная селедка сделала несколько шагов и кинула пистолет к двери. Но уже по этому колебанию я понял, что у нее была тайная мысль им воспользоваться.
-Вера, стань за косяк, что-то не верится мне в ее добрые намерения.
-Ольга, сними куртку! – крикнул я в дверь. – Я тебе не доверяю!
-Влад, дорогой, ты узнал меня? – модель сделала шаг вперед.
-Стой на месте. И не называй меня своими пошлыми кличками. Снимай куртку.
-Но… - она развела руками.
-Что-то ты на подиуме при людях не стеснялась заголяться, а здесь девочку из себя строишь?
-Ну, хорошо. Как скажешь, - курточка полетела к пистолету.
-Теперь брюки, - на ней осталась только военная беретка, под которой, я знал, прятались ее холеные волосы. Вот на них я смотреть не хотел. Вернее, не хотел, чтобы эту роскошь увидела Вера.
-А теперь – говори!
-Влад, я, как твоя законная жена…
-Разве ты не развелась со мной?
-Я хотела год назад, когда не удалось отсудить назад дачу, но тут приехал Август…
Короче, он мне отсоветовал разводиться.
А вот упоминание Августа было большой ошибкой со стороны этой жадной и глупой курицы. Рано ей еще тягаться с такими зубрами бизнеса, как я.
Мгновенно сложив два и два, я получил пять. Правильный ответ для бизнеса.
Тайный Август мог появиться снова только с одной целью – отхватить еще больший кусок. А дальше простая логика. Что он продавал? Прииск. За сколько? За десять.
Он их практически получил. Требовать больше он станет только в одном случае – если почувствует себя обманутым. То есть узнает, что проданный им товар стоит намного больше.
Я выглянул наружу, где синела и покрывалась гусиной кожей моя женушка. Как я очень надеялся - бывшая. Ан – нет.
Окинул взглядом полуразрушенные бараки. Вот эти развалины стоят больше десяти миллионов? Что-то…
-Дорогой, а ты что, действительно очень хочешь со мной развестись? Я не против, если ты в качестве отступного перепишешь на меня этот, эти… бумаги на право владения. И мы мирно и тихо разойдемся.
-Я вижу захват прииска ты планировала с самого начала, когда наняла четырех головорезов, с ходу открывших пальбу по твоему любимому супругу.
-Дорогой, это было ошибкой. Эти люди просто решили, что мой… твой прииск захватили бандиты. И они помогали мне и тебе. Хотя им теперь уже все равно. Они за свою ошибку заплатили.
-Нет! – последняя ее оговорка меня взвинтила.
-Что – нет, дорогой? Не заплатили?
-Ты – не заплатила. И поэтому – умрешь!
-Нет, это ты умрешь! – куда только делась нежность из ее голоса?
Она откинула берет назад и рванула из-под него маленькую овальную гранату. Вторая рука со звоном выдернула чеку. Но, схваченная вместе с волосами, граната не хотела никуда двигаться, несмотря на судорожные рывки. И Ольга, чтобы освободить волосы отпустила гранату. Та, уже изрядно опутанная волосом, скользнула назад и остановилась на уровне лопаток.
Я в это время мысленно считал до четырех, пятясь из проема назад и закрывая дверь.
Второй рукой я отбросил Веру в угол. При счете три – сделал шаг в сторону и распластался на полу. Этот шаг и спас мне жизнь. При взрыве волной выбило дверь и она впечаталась с хрустом в противоположную стену.
Когда дым рассеялся – первое, что я почувствовал, это нежное кошачье поглаживание по небритой щеке.
-Владик, миленький, ты жив?
Я сел и затряс головой.
-Да, Верусик, жив, здоров, свободен и очень богат. Как ты думаешь, сгодится тебе такой муж?
Вместо ответа она просто обняла меня своими ручонками за шею.
Рейтинг: 0
390 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
