Бандит у школьной доски Часть 7

Часть 7

   Осенью  почему-то утро не кажется таким радостным и обнадеживающим, как весной; веселым и бодрящим, как зимой; игривым и звонким, как летом. Осеннее утро, как правило, отдает задумчивой, слезливой грустью. Это только в бабье лето оно может порадовать, и все равно эта радость не та, не в полную силу, кратковременная, словно, радуясь, понимаешь, что это отголоски, напоминавшие о других, более счастливых пробуждениях.  Это осеннее утро напомнило Валерии о недавних волнующих ее ощущениях. Солнечные лучи внезапно ворвались в Леркину комнату, разбудив девушку. Осенние посланники солнца, то нежно ласкающие, то щекочущие и опьяняющие, обхватывая лицо, виски, голову, увлекали куда-то в невидимое пространство, унося сознание, навевая забывчивую истому. Поэтому вставать и собираться на работу так не хотелось. А хотелось, чтоб все-таки это не осеннее солнышко так заботливо, нежно ласкало девушку, а Сергей…

  Бывает, по дороге встречаешь людей, улыбающихся самим себе или разговаривающих с собой. Как правило, они вызывают улыбку либо недоумение. Лерка надеялась на то, что пока она еще не была похожа на них.  Но постоянный мысленный процесс, напоминавший уже судилище, не прекращался.  Надоевшее порядком самокопание постоянно выносило суровый приговор: «Вы, Валерия Сергеевна, инфантильны. Факты, представленные Вами на суде, говорят сами за себя».  В защиту обвиняемой тут же приводились аргументы в виде убедительных доводов  «все не так плохо»,  « верить в любовь разве это преступление», «она хочет быть счастливой и имеет право на это».  Прибегать к такому роду установок «я счастливый человек, все хорошо», «у меня есть все: любимая работа, ученики, дом, понимающая тебя мама»  стало ее  уже  второй дурной привычкой. А  первую, самую занудную, привычку – желание вопреки реальным фактам оправдать Сергея в целях конечного счастливого хеппи-энда – старалась безуспешно искоренить, обращаясь ко второй.  А самое страшное, все эти доводы казались теперь призрачной дымкой, просеивающейся мгновенно сквозь «глупые влюбленные извилины».   К тому же обидно то, что по поводу любимой работы лезло в голову противовесом высказывание одного из успешных, по нынешним меркам, людей,  кого – Лерка не помнила, – «учителями работают либо блаженные, либо люди, не сумевшие реализовать себя в этой жизни».  Поэтому все передовые силы мозгового штурма были брошены на защиту любимой профессии. Вначале в атаку была запушена ирония, отягощенная современным циничным высказыванием: «Сейчас счастливы те, кто не в курсе, или те, кто в доле». Ну «не в доле» большая часть страны, не только учителя. И это не значит, что они не смогли себя реализовать. Затем, как истинный филолог, Валерия обратилась к исконному значению слова блаженный. Вспомнив лексические значения этого слова – в высшей степени счастливый; не совсем нормальный – она вначале обратилась к первому.  

  Разложить алгоритм «Меня устраивает эта работа» не так уж и сложно. Первое, что имеется в виду, - с зарплатой все не так и плохо. Второе – и график работы подходящий. Из этих двух составляющих и получается, что с работой повезло. Логичное объяснение. Реже почему-то можно услышать, что «работа нравится». Получается, любимое дело не всегда доходно и удобно. Кто же счастлив?.. Естественно, тот, кому удалось найти и удобную, и доходную, и, главное, - любимую. Правда, это уже алогично. Конечно, учительскую работу никак нельзя назвать высокооплачиваемой. Однако зарплату можно было компенсировать «калымом» – репетиторством, написанием курсовых, контрольных работ студентам-филологам. Благо, к Лерке частенько обращались.  

 Только, конечно, с личной жизнью учителю приходилось тяжеловато. Повезло, если, учась в институте, успела выскочить замуж за хорошего парня. Хорошего в том смысле, что тот спокойно и понимающе в дальнейшем отнесется к полуфабрикатам, к ненормированному рабочему дню, к постоянным педагогическим излияниям своей супруги по поводу незаслуженных нареканий в ее адрес или своих учеников... У Валерии также весь день был посвящен своей работе. Но опять же это не воспринималось девушкой как отсиживанье на рабочем месте либо суетливой беготней с постоянным нытьем « работаю-работаю, и что толку, кому это надо…».  Нет, на работе время летело, оно не замечалось, только дикая усталость к концу рабочего дня давала о себе знать, заставляя посмотреть на часы и собираться домой.  Правда, и в выходные приходилось иногда посидеть с тетрадками и с конспектами уроков. Так это в любой профессии есть черновая работа, куда же без нее… Но зато два месяца отпуска с лихвой компенсировали все ненормированные рабочие дни.  У кого еще есть такой отпуск?..  И конечно же, Лерке повезло: она действительно любила свою работу, свои уроки, общение с детьми.  Что ж, фразу «учителями работают либо блаженные» можно воспринимать как комплимент.

 А по поводу второго значения – ненормальности – так это каждый человек, любящий свою работу, до фанатизма и служит ей. Разве это плохо? Хотя, конечно, с какой стороны посмотреть… Желая отогнать ненужные мысли, отрицавшие все ее так удачно сложившиеся в пользу своей самодостаточности доводы, она подумала о своем директоре – Т.А., тоже в свое время работавшей простым учителем русского языка и литературы, а сейчас возглавляющей один из престижных лицеев в городе. Кстати, это опять же большой плюс в Леркиной работе. Ведь часто подчиненным не везет со своим начальством. Т.А., красивая, стильная женщина, всегда поддерживала своих учителей-фанатиков, что давало еще больше сил и веры в свои иногда безумные начинания. Правда, иногда доставалось, но за дело. Лерка всегда радовалась директорскому «малышу». Странно, но, услышав ее ласковое обращение, Валерия готова была работать еще и еще лучше. Иногда, обидевшись на резкое высказывание Т.А.,  она корила себя за свой щенячий восторг в те минуты. Но все-таки потом осознавала, что нет, это не было рабским преклонением перед начальством. Просто это был искренний, добрый «малыш»!

 Разоблачив в пух и в прах  теорию блаженности и ущербности,  Валерия Сергеевна вошла в лицей, встретивший ее с утра-пораньше своими обычными школьными проблемами.  Наташка Л. начала писать книгу, уже «родилось целых четыре страницы, причем А-4», нужно срочно посмотреть; Рената Ф. хочет отчитаться по литературе, чтобы получить еще одну 5, если возможно, то прямо сейчас, Борька Г. вывихнул палец, поэтому не приготовился к химии (устно!), о чем попросил замолвить словечко перед «химичкой»…

  После уроков к Лерке пришла поболтать одна из ее родительниц – Анастасия Викторовна. За несколько лет работы в школе Валерия Сергеевна усвоила одно из «золотых» правил – нужно быть не просто хорошим психологом  в общении с родителями, как их учили в институте, но и дипломатом наивысочайшего класса. Казалось бы, одно и то же. Но со временем молодая учительница поняла, что – нет. Нужно, оказывается не только понимать и слышать родителей, но и умело руководить ими, направлять их, достигая нужного тебе результата. Это и подготовка внеклассного мероприятия, и ремонт класса, и, главное, - суметь вписаться в созданный родителями образ их ребенка, грамотно выявляя его слабые стороны. Лера осознавала, что научилась слышать и понимать родителей, а вот развить в себе дипломатические способности оказалось делом нелегким, хотя уже поняла, что мудрость заключается не в том, чтоб решать создавшиеся конфликтные ситуации, а в том, чтоб умело их огибать.  Она давно условно поделила (в зависимости от стиля поведения, отношения к школе) родителей на группы: есть «молчуны», согласные  всегда со всем и со всеми. Есть и «реформаторы», способные, по их мнению, дать точную оценку, чаще всего – беспощадную, методике учителя, внося свои «свежие» идеи, требующие полного пересмотра школьной программы. Это и «скандалисты», не видевшие, как правило, проблем в собственном ребенке, а списывавшие все на недостаток «педагогического внимания» со стороны учителей. Не везло тем, кому попадались «реформаторы» - «скандалисты». Но на Леркиной памяти таких случаев практически не встречалось, бог миловал. 

Это, конечно, и «помощники», люди, сумевшие оценить тяжелый учительский труд и старающиеся облегчить его во всем. В классе всегда находилась пара-тройка таких родителей. К сожалению, их всегда было немного. Но Лерка понимала, что по нынешней жизни все и так загружены своими заботами и проблемами. Были и «благодетели» (очень редкая подгруппа). Благое дело их заключалось прежде всего в финансовой помощи. В силу своей занятости они, правда, редко появлялись в школе, но, приходя, часто  выступали именно в роли меценатов. В первом Леркином выпуске родители принадлежали в основном к первой («молчуны») и четвертой группе («помощники»), поэтому никаких споров, а тем более конфликтов не возникало, кроме того, первая категория родителей, как первая группа крови, сочетается со всеми остальными, а тем более с «помощниками».   В этом же классе хватало всех. Так что на первых родительских собраниях крови было пролито немало. Но вскоре Лера научилась не просто выслушивать кардинально противоположные мнения (что тоже оказалось непросто), а «минусы» каждой из групп возводить к «плюсам», что в общем устраивало всех. Хотя еще многому стоило научиться Валерии Сергеевне.

  Анастасия Викторовна не принадлежала ни к одной из групп, в ней сочеталось все, иногда несовместимое. Решительность с робостью, напористость с покладистостью, житейский хваткий ум с преданностью, целеустремленность с бесшабашностью, миролюбие - с протестом…. Мама Яны, очень деятельная натура, практически Леркина ровесница, вначале даже насторожила Валерию Сергеевну своим бурным темпераментом.  Ее  эмоционально насыщенные монологи  на тему «Лицей – хорошая школа жизни для Яны» всегда почему-то заканчивались вопросом «Справится ли моя дочь?».  Валерия удивлялась, слыша именно от нее такие вопросы, впрочем, за которыми тут же следовали ответы. Ведь Яна  была ответственной, умной, добросовестной ученицей –  все хвалили ее за прилежание и старательность. Поэтому посещения мамы, вначале частые, а затем – регулярные,   Лера вначале оценивала как желание Яны В. показать дочь с лучшей стороны, а затем поняла, что это просто беспокойство матери за дочь, хотя действительно волноваться было незачем. Со временем, узнав А.В. поближе, Лера пришла к выводу: если бы существовал конкурс «лучшая мама», то Анастасия Викторовна однозначно заняла бы первое место. Конечно, не торопясь расставаться с дипломатически вежливым обращением, Валерия Сергеевна при первых встречах все-таки настороженно относилась к маме Яны. А потом, чему Лера удивлялась не раз, они стали хорошими приятельницами. Они могли вместе и посидеть-поболтать за рюмочкой, и похулиганить, и просто поговорить по душам. Сегодня А.В., получив второй диплом о высшем образовании, пришла к Лерке поделиться радостной новостью. Лера, слушая рассказ Анастасии о последних экзаменах и дипломной работе, думала о своем, пока родительница не растолкала ее, по привычке задав Лере сразу несколько вопросов:

-   Слушай, Лер, я тебя в первый раз такой вижу. Что-нибудь случилось? Как мама? Что-нибудь на работе? Со здоровьем все в порядке? Может, тебе стоит отдохнуть?

- Все хорошо,  - ответила Лера и печально улыбнулась, почему-то вспомнив книгу Ю. Полякова «Козленок в молоке», где главный герой, на спор делая из простого чанщика «гения», составил «золотой минимум начинающего гения», состоящий из 12 заумных слов. Так и она вскоре из своих ставших привычными вежливых фраз «все хорошо», «да, все в порядке», «действительно интересно», «разве могло что-нибудь случиться, вы что» составит свой список «успешного во всем человека», устраивающий по сути многих, в том числе и приятелей, и друзей. Но Анастасию Викторовну  провести было невозможно. Пройдя, как и многие, когда-то суровую школу жизни, она научилась главному, по мнению Леры, - давать верную оценку людям и их состоянию. Так что Валерия поняла: своим списком типичных фраз не отделаешься.

-      Слушай, Настя, стоит верить мужчинам? – увидев растерянное лицо женщины, явно не ожидавшей такого вопроса, учительница не торопясь ожидала ответа. Однако реакция Яны даже смутила девушку – та начала смеяться, причем от души. Когда приступ смеха закончился, Яна, вытирая слезы, сказала Лере:

-      Не обижайся, ладно, просто вспомнила один анекдот…

-      Ну рассказывай, раз вспомнила..

-      Слушай: разговаривают две женщины. «Можно верить людям, как ты думаешь», - говорит одна из них.  «Думаю, можно», - отвечает другая. «А мужчинам?» - продолжает первая. «Ну если доказать, что мужчины – это люди….».

-      Да-а, а мужчины также про женщин, - со вздохом отреагировала Валерия.

-      Та-ак, диагноз тяжелый…Ты что, Лер? У тебя кто-то появился? Кто он? Когда познакомилась? Чем занимается? Сколько лет? Был женат? Где живет? Сколько уже с ним знакома?

 Валерия, выслушав как всегда массу вопросов от Насти, поняла, что может ответить из всех только на три, причем один из них – первый.

-      Не знаю, Насть. Знакома месяц. Живет в Солнечном. Работает якобы менеджером.

-      Что значит «якобы»? Получается,  сама отвечаешь на вопрос, который мне и задала. Так ведь? Ну подумай, Лер.

-      А я только и делаю, что думаю, думаю, думаю, - обреченно произнесла Валерия.

-      Ну и?…

-      Ну и … ни-че-го….

-      Да-а-а…                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                      

-      Что да-а-а, - передразнив женщину, сказала Лера, - что делать-то?..

-      Ну что… Может, веревку с мылом приготовить, - начала приходить в себя Н.В., - а ну возьми себя в руки, тоже мне «верить мне или не верить». Филолог, вернись с литературных высот на землю.

-      А я на земле… Да-да, не смотри на меня так. Знаешь, у Стругацких на днях прочитала очень простую фразу и задумалась… Есть люди, которые могут выдержать удар судьбы; а есть, которые ломаются. Первым рассказывают правду, вторым рассказывают сказки. Я вот теперь думаю, наверное, хочу услышать сказку…

-      Про Золушку, еще скажи.

-      И правду, только где сказка и где правда – запуталась…

-      Это называется, моя хорошая, заблудилась в трех соснах…

-      Да нет.

-       Да-аа, если бы не запуталась, таких вопросов  не задавала бы.

-      Насть, такие вопросы задает себе каждый дурацки  влюбленный по уши.

-      Ага, бессонные ночи, мокрая подушка от слез и т.д. – по-моему, это характерно для 16-20-летних…

-      А дальше что? Возраст не позволяет? – усмехнулась Валерия.

-      А дальше – с возрастом – человек должен становиться мудрее, рассудительнее, поспокойнее, что ли… У него появляются уже другие заботы.

-      Только ты забыла: чувство не поддается никакой логике, увы.

-      Но ты же пытаешься подчинить разуму, раз задаешь такие вопросы.

-      Я пытаюсь убедить себя в том, что бес-по-лез-но.

-      Тогда и не старайся. Думай о работе, о маме.

-      О себе пока можно забыть?..

-      Да ты о себе и не думаешь, только мучаешь себя….

-      Как же ты себя любишь… - глядя на Марго, произнес Игорь, не торопившийся встать с постели.

«Приводить себя в порядок» любая женщина либо любит, либо вынуждена. Маргарита Евгеньевна с первого взгляда на женщину угадывала, сколько времени она с утра уделила себе. Одних она с пренебрежением называла «пятиминутками».  У таких, как она считала, как правило, главное – накрутить с утра бигуди, второпях снять их и успеть расчесаться. И прическа готова – пышно и быстро, как однажды она услышала от своей продавщицы, за что ее впоследствии и уволила, несмотря на ее чрезмерную старательность. Та так и не поняла причину своего увольнения. А Марго не могла просто-напросто каждый день сталкиваться с прической – «быстро и пышно». Ее раздражали неравномерно торчащие пряди, среди которых к тому же затесались и нерасчесанные. И это еще продавец-консультант ее магазина, престижного. Да и по «утренней раскраске» можно было распознать «пятиминуток» - на веках густым слоем однотонные тени, сворачивающиеся к обеду в толстую жирную прослойку, нерастушеванный румянец на щеках, да и помада без контура. Другие для нее были «еще ничего». Когда и с прической поработали подольше – как правило, никаких излишеств, чувствовалось: укладывали феном, при этом используя различные кремы для волос, поэтому они смотрелись, как в рекламе, «шелковистыми и блестящими». К тому же краски на лице не было видно, только своим вооруженным взглядом Марго замечала легкий румянец, искусно подведенные глаза.

 А вот себя она причисляла к «порядочным» женщинам. Не в смысле честности, моральности, а как раз имея в виду избитое выражение «привести себя в порядок». Ей оно ужасно не нравилось, поэтому оно перекочевало в третью, малую, категорию женщин – «порядочных».  Марго считала «утренний туалет» целым искусством, которому нужно научиться, причем долго и кропотливо. Некоторым это лень, другим не дано, иные пытаются, а есть мастера своего дела, коей она себя и считала.

Кажется, только Игорь видел ее «не в порядке», он и сам не рад был этому, так как Марго не прощала, за каждое такое «видение» она мстила изощренно.

Утром, приняв контрастный душ, она вначале принималась за свое ухоженное тело, смазывала его кремом, долго и с наслаждением втирая в кожу. На это у нее уходил ровно час времени, ни минуты меньше. После чего она принималась за лицо. Сперва (а это уже 30 минут – она все делала точно по времени) – точечный массаж, затем – питательная маска, после чего начиналось таинство преображения. Макияж занимал еще час времени. У нее еще была странность, с которой она вначале пыталась бороться, а затем плюнула, решив, что это ее очередная «изюминка». Волосы она укладывала в последнюю очередь, причем это зависело от макияжа. Если яркий – прическа неброская, как правило, волосы, зачесанные назад с помощью мусса; если «мягкий» – значит, что-нибудь сногсшибательное в прическе.

-      Очень даже люблю, - принимаясь за одежду, пропела Марго.

-      А кроме себя, ты вообще кого-нибудь любила? – потягиваясь, вставая с постели, спросил Игорь и тут же начал увлекать женщину за собой в еще не успевшую остыть теплую постель.

-      Ты что?! Прическу испортишь, -  возмутилась женщина, резко отталкивая его от себя.

-      Дорогая, это очень страшно? – усмехнулся в ответ Игорь.

-      Дорогой, страшнее, чем ты думаешь, - разозлилась Рита.

В другой раз она могла ответить и погрубее, но сейчас ее мысли были заняты другим. С утра она себя чувствовала бодрой и свежей. Перед возможностью заработать хорошие деньги, а в данном случае – очень хорошие, у нее всегда было будоражащее кровь и тело настроение. Телу она дала поостыть сегодняшней ночкой. Хоть и расстались они позавчера с Игорьком неважно, она все-таки сумела его вчера затащить к себе в постель. «Какие же они, мужики, глупые самцы, - глядя на обиженного, или делавшего вид такого, Игорька, думала Марго. – Но этот самец еще ничего, может ловко поработать с моим телом». Поэтому, немного смилостившись, она многообещающе наклонилась к мужчине и нежно поцеловала в губы. Когда Игорек потянулся ей навстречу, страстно обнимая ее, она, слегка шлепнув его по щеке, свистящим шепотком процедила на ушко:

-      Милый, запомни - когда я хочу… А сейчас… не хочу… - рассмеялась она, довольная собой.  Затем  с одобрением посмотрела на себя в зеркало. Что ж, вид деловой, успешной женщины. Слегка подведенные глаза, оттенные серыми тенями; прохладный румянец на щеках, еле заметный; красная помада со слегка розоватым оттенком, делающая губы более полными. Темно-красные обтягивающие брюки и черный удлиненный пиджак с глубоким вырезом впереди, откуда слегка выглядывал чрезмерно откровенный топик темно-красного цвета.

 Но адреналин будоражил еще кровь. Марго знала, после того как сделка состоится, она, словно наркоман, получит свою очередную долгожданную дозу и придет черед истоме, сладостной, ни с чем не сравнимой. Также она знала, что продумала все до мелочей. И, окинув Игорька напоследок одним из своих взглядов-заготовок – в данном случае, презрительным (он еще смеет думать, что ее могут обмануть?!), вышла из дому уверенной походкой, которую тоже когда-то в студенческие годы пришлось «выработать», по словам профессора, читавшего лекции о лидерстве. Да и со временем, приобретя, как ей казалось, все для полного счастья – прежде всего деньги, красоту и, как следствие, уверенность в завтрашнем дне – ее движения не потеряли власть и силу, а даже приобрели еще больше – появилась вальяжная раскованность, не делающая, однако,  ее вульгарной, а придающая ей женственность, на которую так падки оказались мужчины. Но все равно, стараясь не терять бдительность, осознавая все-таки, что самоуверенность и уверенность в себе – две лицемерных подружки (а настоящих подружек и не бывает – в этом М.Е. и не сомневалась), так и норовящие друг друга подставить, особенно коварна первая: может выкинуть что угодно и где угодно, а самое противное – это и будет самый неподходящий момент, она в последний раз взвесила все за и против. Сегодня Марго решила не садиться за руль, да и не царское это дело, считала она, тем более ребята, к которым она обращалась «по делу», должны были встретиться с ней на Московской. Эти «хлопцы из табакерки», как Марго их называла,  действительно не раз оказывались для нее палочками-выручалочками. Глядя на них, неглупых, симпатичных ребят, выглядевших солидно и даже интеллигентно, нельзя было предположить, что эти милые симпатяги могли быть жестокими и безжалостными, когда надо. А один раз было надо – правда, за приличные деньги.  Единственное, что угнетало тогда Марго. И вместе почему-то запомнился один эпизод - как один из них, самый симпатичный, после «силовой разборки», снимая окровавленный кастет с руки, обаятельно улыбаясь, поймав ее брезгливый взгляд, застенчиво обратился к ней: «Работа у нас такая, вы уж простите» Она даже вначале не поняла смысл сказанного, а только спросила: «А без этого можно было бы?».  «С удовольствием, Маргарита Евгеньевна, но вы сами видите, не хотят по-мирному, по-дружески», - печально вздохнув, ответил мужчина. На какой-то момент его стало  жалко, даже того, с кем разбирались, жалко было не так. Тогда Марго аж передернуло: если бы ее по-хорошему попросили  продать квартиру, она тоже вряд ли согласилась. Ее не терзало чувство вины из-за того, что эта была, по словам Игорька, ее очередная прихоть. Нет, пожив когда-то с муженьком в трешке, не желающим, хоть и были деньги, меняться на большее по каким-то своим идейным соображениям, не понятным ей, впрочем, как и другое – поэтому он теперь и не с ней, так ему и надо, она, продав эту злополучную трешку, приглядела дом-сталинку в центре города. Риелторы нашли, как она просила, четырехкомнатную и двухкомнатную рядышком, из них Марго мечтала сотворить роскошную квартиру. Но сложность состояла в том, что четырехкомнатная была свободна, а  в двушке был хозяин – мужчина лет 45, опустившийся, временами уходящий в запой, напрочь отказывавшийся продать свою квартиру. А сумму Марго предлагала хорошую, не поскупилась она тогда, так как спала и грезила об этой квартире. Как сказал тогда Игорек: «Ты проявила воистину королевскую щедрость», с той поры он так частенько и называл ее – королева Марго, внося, конечно же, в эти слова уже иной, более зловещий, смысл. Вот тогда она и познакомилась с «хлопцами из табакерки», они оказались не бандюгами, в привычном понимании, а ребятами толковыми, знающими «свое дело». Сегодня они должны были послужить ей не только прикрытием, мало ли что, но и все проверить, каждый ящик досконально, каждый флакончик.

  Зайдя в чистый, пахнущий еще краской гараж она достала, словно книжку из кармана, маску приветствия 

-      Ну что, Сан Саныч, все готово? Ничто не изменилось?

-      Нет, что вы, мы свои обещания держим, -  серьезно ответил ей мужчина.

-      Что ж, это только радует. Вы не против, если мои помощники все проверят? – задав дежурный вопрос, Марго все же пристально посмотрела на него.

-      Нет, конечно. Это ваше право. А вы пока деньги бы передали пересчитать.

Маргарите ответ понравился. Не было суетливости, дерганности, желания угодить, а чувствовалось спокойствие человека, которому нечего скрывать. Да и в гараже он был один, то ли дурак, то ли человек, знающий, что его точно не кинут - себе дороже выйдет. Но если даже что-то есть, ее хлопцы все равно откопают, она-то это знала прекрасно. Эх, не позавидуешь тогда этому старикану, хотя, впрочем, какой он старикан, лет 45-50, но такой типаж никогда не нравился М.Е. – коренастенький, с прищуренным взглядом  из-под нависших густых бровей, мужичок-боровичок, строящий из себя всезнающего, умудренного опытом. А опыт-то какой, тьфу, даже подумать противно, накопить так тысчонок несколько, купить домишко невесть в какой  Тмутаракани и поселиться там с дородной женушкой да нянчить внуков. Пока ребята выполняли свою работу, она вначале наблюдала за ними, усердно и старательно изучавшими содержимое в ящиках, а затем решила постоять на улице, тем более в первый раз за последние дни не было дождя, и солнышко, застенчиво выглядывая из-за туч, грело по-осеннему приятно и ласково. Подставив лицо солнышку, она про себя удивилась своему порыву, не характерному для нее. Однако, по привычке, тут же проанализировала свое поведение, выявив только одни  плюсы. Во-первых, она получает нужный для организма витамин д, во-вторых, получая витамин радости, поднимает себе настроение. Правда, оно и так у нее было неплохое.  Испортить его могли: 1.Отсутствие денег (больших!).  2. Набранные килограммы. 3. Неудачное посещение парикмахерской. 4. Неподчинение ей (такое случалось редко). Ухмыльнувшись, она вспомнила свою давнюю приятельницу, вернее, приятельницу в прошлом, для которой истинным счастьем являлись поиски своего суженого, который упорно не желал находиться, но зато этого жаждала Виктория, так звали знакомую. Правильно, кто-то из великих сказал: путь - все, цель - ничто. Пока у той была цель к захвату мужской особи, готовой связать с ней свою жизнь, она являлась преуспевающей леди, достойным конкурентом М.Е., и следила за собой, посещая, даже слишком  часто, различные салоны, не боялась пробовать на себе все новейшие технологии похудения и омоложения. И все-таки Виктория добилась своей цели - спутник жизни был найден, зато Марго потеряла достойного конкурента, что, конечно, ее вовсе не огорчало. Но Марго нравилось соперничать и выходить победителем. А в этой ситуации соперник сдался без боя. Встретив  недавно Викторию, Марго поняла: большую часть денег замужняя теперь женщина вкладывает уже  в другое –  набивание желудка своего и своего благоверного (а покушать он очень любил), самодовольно приходящего с работы и требующего свежего вечернего комплекта: тапочек, домашней одежды, разложенной аккуратно, непременно на диване - не дай Боже, в кресле, сервированный столик и программу развлечений – от просмотра интересного кино (об этом также Вика должна  была позаботиться заранее) до внимательного выслушивания его речей на тему: « Викусь, как мне тяжело, как тяжело». А та, в первый раз за целый день услышав ласковое обращение, преданно смотрит ему в глаза и спрашивает: «Что ты хочешь, малыш, что ты хочешь еще?».  Марго до сих пор с содроганием вспоминает ту сцену, когда, поддавшись на уговоры Вики, попала к ним в дом.  В тот вечер приглашенная прекрасно видела, что хотел Викусин муженек – ее, Марго, только не видела этого его жена, озабоченная тем, чем еще можно порадовать свой «подарок судьбы». Раздобревший, капризный подарочек со слащавыми глазками.  И главное, что удивило Марго, Виктория получала от этого кайф! Но нет, такая жизнь не для Марго. Она недавно прочитала у Марининой, что людей можно поделить на две группы: собак и кошек. Первые верно служат своим хозяевам, с радостью выполняя все их приказы, ожидая все новых и новых. А вторые, к коим причисляла себя Марго, гуляют сами по себе, независимые, гордые, они могут позволить другим их поласкать, утешить, а могут и не позволить. А если против шерсти – острые коготочки всегда наготове.

 Вернувшись  в гараж через минут сорок, Марго, полюбовавшись работой ребят, в который раз порадовалась своему знакомству с ними. Правда,  не радовала ее сумма, которую  приходилось им отстегивать, но не только красота требует жертв, но и бизнес тоже. А потом важен сам  результат. Что в том, что в этом случае  вариант - налицо, хотя бывают, конечно, и  промахи, но, как говорится: кто не рискует, тот не пьет шампанское.       Саныч  не торопясь поставил дипломат с деньгами на верстак у задней стенки с каким- то дурацким плакатом и подошел к ней:                                                         

-      Ну что, Маргарита Евгеньевна, работа подходит к концу, вы довольны,

-      Пока об этом рано говорить, - Марго даже и не пыталась спрятать свою антипатию к этому мужичку-боровичку.

-      Все в порядке, вы не беспокойтесь.

-      Не беспокоятся только дураки, - раздраженно ответила женщина.

-      Но вас такой не назовешь.

-      Умеете делать, однако, вы женщинам комплименты… - ухмыльнулась она.

-      Увы, чему не научен – так не научен, зато научен другому.

-      И чему же?  - бросила Марго.

-      Ответственно относиться к своей работе, - на полном серьезе ответил Саныч.

-      Надеюсь, надеюсь, - равнодушно кинула она, подумав про себя:

« Мужичок-кулачок, как же, поверила тебе, такие, как ты, все для себя, для дома…».

-      А я надеюсь и на дальнейшую работу с вами, -  продолжал Саныч.

-      Да? – удивленно и свысока спросила Марго. – И такое возможно?

-      Да, Маргарита Евгеньевна, в нашей жизни все возможно при условии, если есть деньги и власть.

-      По-моему, эти вещи неразделимы между собой, - уже с презрением в голосе ответила Марго, ей совсем не нравилось болтать с этим «стариканом», но все-таки она продолжила, – если есть деньги, есть и власть, и наоборот…

-      Но смотря какие деньги и какая власть, - с хитрым прищуром возразил ей Саныч.

-      Мы с вами, по-моему, сейчас говорим о больших…- резко прервала его женщина.

Надоевший диалог, к ее немалому удовольствию, прервал один из ее помощников.

-      М.Е., все в порядке, можете не сомневаться.

-      Вы все проверили…? - хотя она знала ответ на вопрос, но спокойствия ради спросила.

-      Да, конечно,  все проверили, не беспокойтесь.

Попрощавшись с Санычем, перед уходом, вспомнив разговор с ним, она не удержалась и сказала:

-      Звоните…

-      Непременно, непременно…

Почему-то такой ответ рассмешил женщину. Она себя вдруг представила не бизнес-леди, совершившей нелегальную сделку, коей она и являлась, а светской дамой, вышедшей из модного салона 19 века, вежливо, по этикету, распрощавшись с ... дворецким. Глупо вышло…