Помочь сайту
Поздравления
АТАМАН часть 4
АТАМАН 4
Мы оба обгоревших дерева.
У Татьяны рос сын, Стасик. Отца его, она сама попросила оставить их в покое, когда сын был ещё совсем маленький.
Не нужен ребёнку такой отец, как ты!
Вот её черта характера.
Видать, были тому поступку, серьёзные причины. Но решиться на это не всякая женщина способна.
Пахоменко никогда, не спрашивал её, о тех причинах. Он не сомневался, что это, единственное, и правильное решение.
И Таня одна воспитывала, своего сына, пока не встретила Сашу.
И мыслила она, очень правильно. Можно сказать, что стратегически мыслила.
И нам вместе будет легче выжить. А листва новая нарастёт, и прикроет наши душевные раны. Ещё и свои побеги дадим, казачат вырастим, правильно Саша?
Я, как только увидел тебя Танечка, в нашу первую встречу. Так, сразу же, почувствовал, что ты для меня создана. Красивая стройная, и гибкая, что лоза Амурская. Ты мне сразу, на душу запала. А глаза твои чёрные, огнём по сердцу прошлись. Разве забудешь такое.
Обнялись они, и хорошо им, двум сиротинкам. Сейчас, они тоже счастливы. Хотя впереди у них долгая дорога, к новой жизни. Но это уже, им не страшно. Есть и у них опора в жизни.
Первое время, они жили у Татьяниного дядьки: дяди Володи Везуева. Который был в ту пору известным на Кубани хирургом. А сад, у этого родственника, был по истине - чудесным. По Дальневосточным меркам, так это, райский сад. Всё, как в сказке было. Даже не верится, что такое возможно, на нашей грешной земле. И ещё, заснеженные горы рядом, красота.
Спит Саша в саду на раскладушке, и не может уснуть. Мысли и чувства его, простор ощущают. И, думается ему легко, как никогда в жизни.
А небо здесь совсем другое. И рядом звёзды кажутся, хоть рукой до них тянись. Ещё миг и возьмешь звёздочку в руку. Но не тут-то было. Яблоко с дерева упало, и раскололось: от своей спелости треснуло, с необычным шумом. И отдёрнул Саша свою руку, потому что не слыхивал он ничего подобного, во всей своей жизни. А тут ещё одно яблоко упало, рядом с ним – угощайся! И что-то родное в его душе шевельнулось. Ведь, это было, уже с ним. Где-то глубоко в подсознании, но было!
Вот тут, и вспомнилось ему, что мама его, из Ростова родом. Значит на месте он можно сказать, что дома оказался.
Станица Ключанская, была большая, более тринадцати тысяч человек жителей. И работы здесь всем хватало. Татьяна работала врачом, а Саша плотником-бетонщиком, на местном заводике. Но не долго, пришлось ему там работать. Видят люди, Саша по утрам бегает, да по своей системе занимается. А к тому времени он уже разработал свою систему борьбы: ВЕД-ВОЙ-ДО. Что в переводе означало ведать, воин, дорога-путь. Путь к миру, ведь и таким путём можно мира добиться.
Это чисто славянские корни, и в особом переводе они не нуждались. Конечно, многое там было, заимствовано от учителя. Особенно духовное воспитание бойца. Глубина, его философии. Боец, и он же философ. И творец!
Ставка, у Александра, делалась на природную славянскую силу, и врождённые качества бойца. Ведь русские, беспрестанно воевали, и равных им бойцов по упорству в бою. И, в неисчерпаемой, любви к своей Родине, история не знала.
Сумел Саша связать в своей борьбе, воедино восток и запад. Нашёл ту золотую серединку, что и стала стержнем его борьбы.
Дошла молва и до парторга завода Хворостина Николая Ивановича, о небывалом спортсмене. Именно такой человек, и был ему нужен, который смог бы сплотить, вокруг себя людей. Вызвал он Сашу к себе, и долго они разговаривали, по душам.
Сам парторг, был чернявым, стройным, мужчиной. Очень быстрым в движении, и таким же скорым, в исполнении своих решений.
Всё Александр Васильевич! Забирай спортзал в свои руки, а весь инвентарь, мы тебе купим. Денег, у нас достаточно. И хозяйничай на здоровье, дорогой ты наш человек. Если бы ты знал, как ты нам нужен. И улыбается ему парторг, сияет своими добрыми глазами.
А чтобы, тебя в правах не ущемляли, то введём тебя в районную администрацию. Будешь руководить спортивным сектором. Тебе и карты в руки – действуй!
Ну, как тут будешь перечить парторгу, конечно нет! Ведь, искренне старается человек, о других людях думает. И сам парторг счастлив, такую неразрешимую проблему решил. Всё, как говорится, полюбовно разрешил, без всяких приказов.
И Танечка рада за мужа. Да ты, орёл у меня, Саша. Вот и расправь свои крылья в полёте. Твори и дерзай!
А ты, что разве сомневалась во мне? – улыбается ей, Саша.
Знает он, что Танечка серьёзно среагирует, на поставленный вопрос. И как бы проверяет её, но это шутка!
И точно Татьяна, стала сразу серьёзной. Я, никогда, не сомневалась в тебе, мой милый! Таких людей, как ты не много на нашей Земле. На них, и Земля держится!
Польщённый, растерялся Пахоменко. Милая, ты моя! Любимая!
Захватила работа Александра едва, не сутки там пропадает. А люди, ведут к нему своих детей. Не откажи Александр Васильевич? Может толк будет с байстрюка. А то, ремнем пороть стыдно уже. А надо!
Помоги Васильевич! А то запорю его! Что шило у него в одном месте сидит спасу нет! И видно, что тяжело казаку со своим чадом справляться, – надо спасать казачонка.
Через год секция рукопашного боя, окрепла. И слава о ней, покатилась за пределы станицы.
Не разделял, детей по нациям Саша. И, кого только не было в его секции. Наверное, только тех, кто не хотел там быть.
Да, всех наций, что там жили, и не перечислишь, если и захочешь. И зачем, это? Ведь дети все равны – во всём мире одинаковы.
Кто-то, из восточных мудрецов сказал, что дети, это песок в наших руках. А окрепнут они, и в горы превратятся. И той же твёрдости станут.
И, сила их, вся в учении. А не станешь учить их, умрут они, под чужими ногами.
Серьёзная проблема в станице, и не только в станице. А вообще на Кубани была с курдами. Даже сколько их, никто того не ведал. Официально, в станице числятся всего триста человек. А фактически, их около трёх тысяч проживало. И что, делать с ними - никто, того не знал.
Как, и какими путями, они просачивались через границу – никто того не ведал. Скажете, что такого не бывает? И вы будите правы. Потому что, кто-то, большие деньги, на этом деле имел.
Идёт огромнейшая фура, со стороны границы. И чем гружённая она, никто не ведает. Только приказ есть, её не останавливать, и досмотр ей не чинить. Почему?
А потому, что деньги уже, кому-то проплачены, и кто-то их получил. Это называется коррупция, в эшелонах власти. А страдают простые люди, но никого это не волнует.
Видит Пахоменко, что юноши, с синяками на занятиях появляются. И сразу же, заинтересовался их происхождением. И выяснил Саша, что это курды их парни, в прямом смысле слова – разбойничают.
Одного мужика, даже вынуждают, дом отдать за долги. Иначе смерть, всю его семью ожидает. А милиции нет до того дела. Не убили они человека, и ладно. Значит, нет причин, для беспокойства.
А те и, правда, вели себя нагловато, по отношению к станичникам. Забыли они, что в чужом доме проживают, не у себя хозяйничают. Настоящая их родина, где-то в Турции находится, и там они никто третий сорт. А многих вообще, турки вытеснили, за пределы своего государства. И числятся они в розыске, но никому нет до этого дела.
Живут курды общинами. И если кто-то из них купил дом в посёлке, то через год туда столько родственников наедет, что порой и хозяева, свои дома бросают. Иначе жить там не возможно, ад кромешный!
Вот и решил Александр Васильевич, в гости к Мурзе сходить. Так звали в станице, ихнего вожака. И поговорить с ним по-хорошему.
Однако большую ошибку допустил Пахоменко. Войти в его дом можно, но вот выйти оттуда – большая проблема.
Возле Мурзы, два вооружённых телохранителя. И тот ему нагло улыбается.
Кто ты такой? И зачем, ко мне в дом пришёл.
Объяснил ему Пахоменко причину своего визита. А сам, понял уже, что выйти отсюда тяжело будет. Да, и сам Мурза гостеприимством не блещет. Зубы скалит в хищном оскале.
Защитник нашёлся! Задушим тебя, да на машине вывезем, за станицу. Никто, и искать не будет тебя.
Нужен ты кому-то!
И ещё что-то по-своему добавил. Хохочут все присутствующие в доме, пальцем на него показывают. Весело им, вертеп какой-то.
А ты что и правда, тренер рукопашного боя – спрашивает у Александра Мурза. Вон того парня уложи, если сможешь. И на подростка пальцем показывает. Тогда и видно будет, что с тобой делать.
А тот уже юлой крутится, возле Пахоменко. И злости, в парне через край. То ногой, тот в воздух ударит, то рукой. И всё к Александру приближается.
Этот, никого не пожалеет, шакаленок хозяйский.
Подловил его Пахоменко на прием, и раскрутил шакалёнка, по часовой стрелке. Затем крысиной рожей его, об стенку ударил.
Кровь кругом, а Мурза доволен, и в нём бойцовский дух взыграл.
Маладец! Теперь, будешь биться с тремя, два парня и мой телохранитель.
Телохранителя можешь не жалеть. Можешь и убить его если победишь. Мне такой не нужен боец. Хитрит Мурза! Ох, хитрит!
Сняли те своё оружие, и окружают Пахоменко.
Тот задвигался, не давая окружить себя.
Жалеть его они не намерены, это точно. Они охотники, а он вроде дичи у них.
Но это, мы ещё посмотрим, кто охотник, - размышляет так Саша.
Конечно сильнее всех телохранитель кажется, Али его зовут. Тот и учит сейчас, этих шакалят злобствовать закон стаи.
Ну, что же учитесь это ваше право!
Никто не понял, как очутился, на полу один из парней. Лежит тот, а подняться не может. Его тут же бесцеремонно, за ноги вытащили из круга. И уже товарищи его забыли о нём. Для них он уже не авторитет, а лишь боец, проигравший бой, он мясо.
Скоро и второго парня, ждала участь первого.
С Али Пахоменко не стал долго играться, а вошёл в жесткий бой. То есть подставился, под удар своей защитой, и опрокинул противника на пол. Всего одним ударом по глазам. И уже автоматически, сломал ему ногу.
Теперь и Мурза зауважал Александра. Языком зацокал восхищение показывает.
Джигит, какой! – Маладец!
Сейчас и Мурза согласен беседовать. Они только силу уважают опять же, - закон стаи. И повёл вожак беседу об обучении своих людей в его спортивной секции. Но Пахоменко ему всё так же о своем.
Сначала решим наболевшие вопросы. Первое оставьте мужика в покое. Второе никакой квартиры вы не получите, при всём вашем желании.
Иначе будем казаков поднимать. А это уже война. Третье пусть ваши парни ведут себя поскромнее, и никого из станичников не трогают. Им лучше будет! Парням вашим.
Ты ведь знаешь, что даже лиса не пакостит там, где живёт даже цыплёнка не задавит. А вы, что вытворяете?
Сидит Мурза, и ничего не отвечает Александру. Но он мудрый человек, он настоящий воин, и он думает.
Прав этот шакал! И придётся с ним считаться. И мудрость в его лае есть. Шакал, он только внешне, а в его душе, тигр таится. Очень, хитрый человек.
Но и мы, не таких героев видели. В пустыне, да в горах - выжить, не всякий сможет. А наш народ выжил! Потому, что ни разу, мы не изменили своим традициям, живем, как деды наши жили и их отцы, и их деды, жили!
Нужен нам этот русский, пусть учит нас всему тому, что сам знает. Ведь, путь наш, хоть и в тумане. Но мы, с ним пока, одной дорогой идём. А потеряться всегда успеем.
В хитрости Мурзе не откажешь. Но, Александр, это всё понимает.
Учить ваших парней я не буду, они потом в боевиков превратятся. А насчёт детей ваших, тут другой разговор. По нашим законам, я не могу этому препятствовать. Для нас все дети равны, потому что мы при социализме живём. Так что приводите своих детей, ко мне в секцию. У меня есть группа малышей, пусть там занимаются. А родители, что бы все были при паспортах, с нашей пропиской, и нет проблем!
Мурза понял, что слово за ним осталось. И он не заставил себя долго ждать, ответил, как и подобает вожаку.
Будет у вас порядок в станице, и мы в мире жить хотим. А на счёт детей наших договорились. Всё будет, как ты сказал – по закону.
И, в гости ко мне, всегда заходи дорогим гостем будешь. Не обижайся дорогой, что тебе такую проверку устроил! Ты маладец!
Мурза приветлив, и похлопывает Сашу по плечу, как старого друга. Лёд на его душе растаял, тонкий он человек.
Зато Александр вышел из гостей, как из парной. Только теперь он понял, какую дуру сморозил. Как мальчишка, на верную смерть пошёл. А ведь, Танечка дома, с сыном его дожидаются. Глупость, с его стороны, непростительная!
И ещё понял он, что без казачества, тут ничего не сделаешь. Только эта реальная сила сможет спасти простых людей от гибели. Они беззащитны!
А времена становились всё хуже и хуже, со всей своей демократией.
Лет через пять, он встретится в Киеве, с Али. Телохранителем Мурзы. Тот искренне был рад встрече, и вот это было очень странным. Но Пахоменко, ничего тогда не сказал вслух. А тоже прикинулся простачком. – Здравствуй Али!
Постепенно они разговорились, и понял Александр, что волнения его напрасны.
Та знаешь, что ты хоть и казачий сотник, а в книгу наших Героев записан. У нас в Курдестане есть такая книга. Туда, только настоящие герои попадают. А ты с нашими детьми, как со своими родными, занимался спортом. Есть среди них отличные спортсмены, и школа твоя, у нас лучшей считается. Поздравляю тебя!
Трудно в это поверить, и Курдестан этот очень далеко. И война там не прекращается. Но на лесть, тоже не похоже.
Так и расстались они, с Али – друзьями. Может и правда всё это, а может, и нет!?
Курды тогда поутихли, и больше эксцессов, в станице не было. Зато молва о Пахоменко, и его неординарных поступках, гуляла на устах людей.
А тут еще, один ценный кадр, к Саше в гости заявился. Как будто бы, с Мурзой сговорился.
Цыган, точно с картинки сошёл. И кучерявый он, и с бородой, и в красной рубахе, да ещё в начищенных до блеска сапогах. Как картинка сияет!
Много о тебе наслышан, о твоёй школе рукопашного боя. Я буду платить тебе, любые деньги, только ты моих парней поучи. Мне бойцы нужны! – Стоящие люди!
Онемел Александр от такой прямоты вопроса. Похоже, что в нашей стране начинается большой разгул преступности, где всё дозволено. И правят деньги, деньги!
Идёт цыган, как в специальный магазин. С выбора берёт товар, не торгуясь!
Нет! Песня, не продаётся! – отвечает ему тренер. Ей свобода дороже. И ещё добавил - Честно, жить хочется.
Уже, без всякой улыбки, цыган обронил своё слово.
Глупо с твоей стороны. Деньги миром правят, они любого задавят, как козявку. И не один смертный, не устоит перед ними. – Мы пыль!
И смеётся цыган щерит в кислой улыбке, свои золотые зубы. А ты не такой?
Улыбнулся, и тренер.
Видишь, как я крепко на ногах стою. Я землю эту ногами чувствую. И во сне, я уже не летаю!
Так и расстались они с цыганом и не друзья, и не враги. Будто никакого разговора, у них, и не было. Только на душе противный осадок остался – гибнет Родина. И паразитов, на её теле, как грязи.
И опять, все мысли Пахоменко, о казачестве. Нет, другого пути. И как на плакате, написано было в войну Родина Мать – зовёт!
Словно в подтверждение этих слов, в гости к Саше пожаловал станичный атаман Конников Владимир Иванович. Сам кряжистый, что дуб. Он широко перекрестился на пороге, и склонил свою голову в поклоне.
К тебе я, Александр Васильевич, от всего казачества кланяюсь. Нам нужна наука твоя послужи Отечеству! Всем миром просим. О тебе, все мы наслышаны. И восхищаемся тобой, и твоими делами тоже.
У нас есть оружие, но на низком уровне физическая подготовка.
И уже без всякой дипломатии: - Учи казаков, Васильевич! Ты ведь видишь, что творится вокруг: никто народ не защитит! Одни мы и остались с народом: предательство кругом.
Печален атаман казачий, седая голова его клонится к широкой груди. Но черные глаза его, что молнии сверкнули, из-под кустистых бровей.
Сами погибнем, но не дадим Россию нашу, на поругание ворогу. Ты ведь, любишь Родину, Матушку нашу. И за неё живота своего не пожалеешь, – я знаю!
Я готов! – вот, и всё, что ответил им Пахоменко.
Сам Саша, мужичок добрый, и простоватый, с чистыми, васильковыми глазами. И душа его тут, вся на распашку. Ну, как, ему не поверишь.
Я слышал, что ты в Афганистане был, правда, это? – Точно испытывает Сашу атаман. Он ждёт правдивого ответа. Его на мякине, что воробья, не проведёшь. Людей, на своём веку, он всяких, перевидал немало. И плохих людей, и хороших - всякие там были. И, никчемные людишки, тоже были. И ещё попадались пустобрехи, собачья утеха! Вруны!
Был! - точно выстрел прозвучал ответ.
Другого ответа, не ожидал атаман. – Я знаю!
Может, ещё и в джунглях был? Это я так, на всякий случай спрашиваю, – поправился атаман.
Наверное, имелись в виду: Ангола, Сомали, Куба, и другие государства. Была ведь, всегда в России, такая мода: сорить русскими костями.
Весь земной шар, ими усыпан, что пуховым одеялом. Только стон идёт кругом.
Был! - что орудийный залп, неожиданно прозвучал ответ Пахоменко.
Владимир Иванович, тихо опустился на табурет. – Дела!
Я думал тебе сотню казаков под начало дать. А тут: и самому, хоть в строй простым казаком становись.
И пот он, со своего просторного лба вытирает: - Озадачил ты меня!
Хватит сотни! - успокоил атамана, Саша.
Это тоже, большая сила. А с тобой Владимир Иванович мы сдружимся. Россия одна, делить нам нечего!
И закипела работа у них, ведь столько дел, ещё не сделанных. И ничего в казачьей жизни, лишним не бывает – все, в пору!
Любимая Танечка, не на шутку затревожилась. Не дом, у них, а штаб квартира, какая-то. И день, и ночь люди идут. Уже и кухни им мало.
Как дальше жить, в такой обстановке, даже не придумаешь.
И тут же, поправилась. Да что тут думать: Сашу грех бросать, в его трудную минуту. И тихо смахнёт она накатившуюся, на глаза, скупую слезу. И, как истинная казачка перекрестится: - и мне любо!
Но всё же, беда подкралась: и с другой стороны, откуда Саша её, вовсе не ждал. Опять, как когда-то, приезжают люди в штатском. Так было, на Дальнем Востоке, а здесь Кубань, и десять тысяч километров между ними.
Вы Пахоменко Александр Васильевич.
Да!
Что вы за деятельность развили в станице. Хотите неприятностей: и себе, и семье?
Я учу, людей: Родину, от врагов защищать. – А, вы?
Саша, с иронией смотрит, на вошедших людей. А вы, что: против этого?
Те такой дерзости не ожидали.
Кто же, ты такой, если такой умный? Или, опять самородок выискался.
Надоело Саше, в детские игры играть.
Слушайте внимательно!
Я командир группы: «Разум». Передайте это в Центр. Там всё это подтвердят. А завтра приедете, и извинитесь.
Пожалуйста, не забудьте, это сделать! И больше никого из вас, я видеть не хочу. До свидания!
На следующий день они приехали, и извинились.
Да! Попали эти несмышлёныши, под раздачу. Таких ошибок на службе, не прощают.
А начальству, ещё больше досталось! Хоть, и времена изменились, а святая-святых: честь, и долг – остались. Не всё ещё, продаётся!
Но явственно было одно, сильное казачье движение на Кубани опасно власти. Кто-то его сильно боится. И большого ума здесь не требовалось, что бы понять, что этого хотят: воры, и предатели – были и такие. Из которых и формировалась, так называемая пятая колонна.
А времена, всё ухудшаются: Шёл на работу, с обеда парторг завода Хворостин Иван Николаевич. И в своей калитке, на мине подорвался. Ловко бандиты растяжку поставили, со знанием дела. Всего, пять шагов, до машины не дошёл он. И подумать не мог, что так получится.
А взрывное устройство, шариками, да гвоздями начинено. Только чудом, он жив остался. Но инвалид, на всю жизнь. Как такое простить бандитам можно, – конечно нельзя!
Рассыпались казачьи дозоры, по дорогам, и тропам. И всех людей подозрительных останавливали. И машины проверяли.
Особенно рьяным и крутым, новым русским, плетюганов всыпали. Что бы те вели себя по-человечески. И уважение, к казачьей форме имели. А честь, и Родину свою не забывали. И простых людей, тоже уважали.
Все злачные места вычистили казаки, и гнили всякой, предостаточно выявили. Но конкретных убийц, покушавшихся на Ивана Николаевича, найти не удалось. Был в этом деле, так называемый чеченский след, но это только версия.
Зато отморозки всякие, после казачьего рейда активизировались. Приходит записка Пахоменко.
Приходи на стрелку, на старую ферму. Если не трус придёшь один. Если с ментами придёшь: взорвём всю твою семью. Ждём в двенадцать часов, ночи. Проход, со стороны села, с других сторон: по минам, пойдёте. - Удав!
Убежал мальчишка, что записку принёс. А Саше есть над чем, подумать. Не хочется ему, подвергать риску свою семью. И казаков подставлять под пули отморозков.
Значит, надо идти ему одному. – Это однозначно!
В одиннадцать часов вечера, он начал куда-то собираться. Татьяна забеспокоилась.
Ты куда Сашенька?
Тот помолчал немного и ответил: - Свежим воздухом подышу. Так хорошо сегодня на улице. Не беспокойся родная моя, всё очень хорошо!
Видит Татьяна, что какой-то, странный её Саша.
И не произвольно, как крик вырвалось из её груди: Правду скажи?
Ну, если правду? То можно и правду!
На всякий случай, держи гранату. Как пользоваться ей ты знаешь. И револьвером ты пользоваться умеешь. Я тебя всему научил. Хотя, ты и сама это знала – Умница моя!
Если через два часа я не приду домой, то поднимай атамана, и ребят наших. Два раза выстрелишь в воздух, они сами будут здесь. Я ушёл, на встречу, с Удавом, вот тебе записка от него.
Ещё один гад объявился, в округе!
Всё Танечка, мы не на курорте живём.
Плачет Татьяна: Ты что без оружия пойдёшь, и один?
Так надо! А гранату, я взял с собой. В Афганистане, проверенный способ.
Они всегда, боятся умирать, не своей смертью. Мрази, всегда жить хочется!
Научилась Татьяна терпению с самого рождения. Потомственная Амурская казачка!
Всегда казаки, на самой границе жили. Она, и родилась, на берегах Амура. И детство её там прошло, и юность. Только училась в Хабаровске, на врача. И Сашу встретила там. Полюбила его, как никогда в жизни. Один раз такоё счастье бывает.
И хочется ей закричать от ужаса, но она целует мужа. Иди Саша, я тебя с нетерпением жду. И Стасик с маленькой Настенькой, тоже ждут! И крестит его в спину. А маленькой казачке и года нет, она здесь, уже в станице родилась.
А Саша помнит дедову заповедь, от пули, и врагов всяких:
Я Атаман, и Господь Бог меня хранит, потому что я России, и тебе Отец наш служу!- Помоги мне в трудную минуту!
Кто же ему поможет в такую минуту: и осеняет себя Саша крестным знаменем.
Возле фермы, его встретили бандиты.
Один идёшь?
Конечно один, или боитесь кого?
Переглянулись, трое его попутчиков, но ничего не ответили сотнику. Дальше шли молча.
В когда-то, Красном уголке, его уже ждали. Стол был накрыт на пять персон, ещё столько же бандитов рядом находились. Да во дворе две машины стоят, и там охрана. Выходит, что тут чуть - ли, не вся банда собралась.
Во главе стола восседает сам Удав. Его удивительно малая голова, при очень широких плечах, хищно уставилась на Пахоменко. – Пришёл!
А что рука в кармане. Небось, пушка там!
Не стал Саша его расстраивать, и прямо с порога огорошил:
Я с гранатой пришёл, что бы к Богу, мы были поближе. И каждому там воздастся по делам его. Если что-то и взлетим вместе.
Переглянулись бандиты: - Покажи!
На Сашиной ладони лежала ребристая лимонка. Мы в Афгане, так духов учили. За это, они нас русских, до сих пор уважают.
Сразу в рай их сопровождали, с комфортом.
И нам сподручней было. Не по одному их туда таскать.
Поёжились бандиты, видать холодком с того света потянуло, но ждут они решения атамана. А Удав, словно ничего и не понял. Не ведал он страха. И только Саше место за столом указал. – Садись!
Я уважаю афганцев, сам там был. И вознестись на небеса не боюсь теперь, – я давно уже мёртвый. И здесь я никому не нужен: на земле, за которую, воевал.
Обидно, мне?
Да, очень обидно! Но у меня нет другой дороги. Я уже без Родины, и без флага, и без сердца. У меня его чиновники отняли вместе с семьёй.
И паспорта у меня тоже нет!
Для всех я чужой.
Я чудом жив, остался, но никто в это не верит. Потому что в стране система такая.
Вот у них всё проще. Я имею в виду организованную преступность. Здесь нет национальностей.
Все, всегда равны: что русские, что курды, что чеченцы: и негры тоже равны. И цель у всех одна: забирать, что не честно нажито. Экспроприация-экспроприаторов, так, кажется, в революцию было.
Вот и мы сейчас, к революции подошли. Вошь на теле пролетариата давим: буржуев грабим! А вы казачки, на нашем пути стали, как когда-то, в Октябрьскую революцию. Сколько вы в последний рейд, наших товарищей замели?
Ты не помнишь? Сотник!
Брали только тех, что с оружием попались. Никто себя революционером не назвал – таких не было – возражает ему казачий сотник.
Ты придумал всё это, что бы чистеньким остаться, Удав.
И уже, от сердца добавил:
Революционеры, тоже мне? Борцы за идею!
И ты: овечка в волчьей стае.
У вас: такие не нужны, - тут все волки. У каждого по две, а то и три ходки на зону.
За что они? - Конечно, не за идею!
За грабеж, и за бандитизм! И в революцию таких орлов, что у тебя, расстреливали на месте!
Ты их прямо спроси, своих сотоварищей: будут ли они, за идею воевать? Войско твоё!
Вот тебе, и революционеры? – Конечно, нет!
В Красном уголке, стояла гробовая тишина. За спиной Саши скрипели зубами от ярости телохранители Удава. Отчетливо было слышно, это веление, их чувств – разорвать сотника. А Удав молчал.
И граната не взорвалась. Ведь все забыли, о ней. А когда вспомнили, то жутко стало. И пот, всех сразу прошил. Ведь на волоске от смерти, все были. Взорвал бы их Саша, и себя не пожалел.
Пусть идет с Богом – сказал Удав, а сам, пот со лба вытер.
Один всех переспорил, всё моё войско.
Вот с такими бойцами, и надо делать революцию, как этот комиссар!
Этого ничем не испугаешь.
Прощай афганец! Мы так и остались, по разные стороны баррикад. Ни тебя, ни семью твою не тронем. Ты достоин этого.
Помни Удава, и прости за Афган. Рад бы, тебе руку пожать, но боюсь тебя испачкать. Не только грязь на мне, но и кровь.
Чёрные глаза Удава, часто замигали, как у ребёнка. Ему хотелось разрыдаться, но видать грехи мешали это сделать. И он сдержал свою боль, и горечь от обид, в себе.
Проводите его, через мины, пусть домой идёт – это настоящий человек!
Он счастливый, потому что грязь к нему не пристаёт. А мы в грязи по уши.
Приблизительно, через месяц, в одной из засад. Банду Удава накрыли плотным огнём омоновцы, и почти все бандиты были уничтожены.
Удав отстреливался до последнего патрона. Живым, он не сдался. Горько усмехаясь, он ясно сказал:
Если бы меня застрелил, казачий сотник Пахоменко, то я, наверное, сразу бы в рай попал. Это было бы счастьем для меня. А эти жандармы, мне не судьи.
Я готов сейчас, держать ответ, перед Богом. А они потом, там будут.
Выстрелом из автомата он разнёс себе голову. Но сильное, его тело не хотело умирать и долго ещё билось в конвульсиях. А сердце, толчками, всё выплёскивало кровь из тела, на землю. Будто бы, вся его боль и смерть осталась в Афганистане:
Он очень хотел жить! Ведь, он и не жил толком. И тело его противилось смерти.
Саша с казаками стоял в оцеплении, и в бою с бандитами они не участвовали. Но когда ему всё рассказали, о последних минутах жизни Удава. И его последних, предсмертных словах: обращённых, именно к нему. То и ему стало не по себе:
Ещё одного Афганца, не стало. Прости шурави-товарищ, что жизнь загнала тебя в угол, и никто тебе не смог помочь. – И я, тоже!
Кипела Кубань в эти перестроечные годы, ведь столько разного народа здесь жило: и своих и приезжих хватало. И если бы, не казачество: взорвалась бы эта многонациональная бомба, и зажгла бы весь Кавказ. На что и был весь расчет Запада, а так же Турции, и ряда арабских стран. Они свою рыбку ловили в мутной воде, поэтому и старались: мутили водичку.
Вот тогда-то, и была создана своя служба безопасности, которая подчинялась КГБ, но защищала интересы казачества, и, в общем: интересы российского государства, на Кавказе.
Одна из таких групп: - «СОКОЛ» - Специальный отдельный казачий отряд лазутчиков – работала в районе станицы Ключанская. Собирала информацию, обо всех подозрительных людях, их разговорах: и другой различной информации, в том числе и военной. Они несли службу, и в дозорах: глаза и уши атамана, как когда-то – казаки пластуны. Возрождалась, когда-то славная казачья разведка.
И Саша Пахоменко обучал этих людей, и один из немногих людей имел над ними власть. То есть: пользовался добытой информацией, и анализировал её, мог и направлять их работу.
С ужасом Саша вспоминает, как его любимую Татьяну чуть не похитили неизвестные люди. Шла она с работы домой, а потом вспомнила, что надо одну больную девочку проведать. Её в этот день на приеме не было.
Может, что-то случилось с ней: ведь, всё в быту возможно? Может, и осложнение, какое? Ангина коварное заболевание: так что поле, для раздумий было.
И уже на подходе к околице посёлка, Татьяна приметила, что за ней движется Нива. Не торопится машина, как бы выжидает, что Таня пройдёт последние дома. Тут и дом уже рядом, где больная жила. А белая Нива, чуть не на ноги наезжает. И главное не дает ей в сторону свернуть, и в калитку заскочить.
Постепенно увеличивая скорость: как пастух гонит стадо. Так и водитель, заставляет женщину бежать, но в нужном направлении. Подневольно страх овладел всем её телом. Поняла Татьяна, что задумали бандиты, и закричала не своим голосом. На хороший исход этой встречи она уже, и не рассчитывала. – Помогите!
Как назло и людей, рядом нет. И свернуть в сторону тоже, невозможно. А упасть, прямо под колёса - тоже страшно! Так и побежала женщина вперёд, сломя голову.
Чем бы всё это закончилось неизвестно. Но тут на дороге показался один слепой казак, дед Соловей. Ходил он один по дорогам станицы, с палочкой. Но всегда, в сопровождении целой стаи собак. Любили те, своего деда, кормильца, не человеческой, любовью. И никогда бы, они его не предали, как это сделали его родственники. Даже, если бы им самим пришлось поплатиться, за это своей собачьей жизнью. И они доказали это на деле.
Тут и бандиты, поняли, что надо брать женщину, дальше тянуть нельзя. Выскочили двое парней чёрных, из машины, и к Татьяне бегут. А та бедная, к дедушке бросилась. – Дедушка, миленький спаси!
Понял старый казак, что плохо дело, и им двоим, тут не справиться:
Эх, глазоньки бы мне, да силу былую! Выручайте собачки, людей добрых!
Фас! - Ату, их!
Вся стая, одним махом, насела, на парней, и в один миг загнала их в машину. Кто из собак успел цапнуть зубами бандитов, тот и героем стал. Любил их дед Соловей: а тут и он в защите нуждается. Ну, как тут собачкам, не выказать ему свою преданность, лучшему человеку на свете.
Воют покусанные бандиты, в машине: больно им. А собаки, и на машину кидаются, и там, норовят их достать. Ударил водитель по газам, и прочь полетела машина, увлекая за собой стаю. – Ату, её!
Так и явилась Татьяна домой, в составе такой странной компании. Понял муж её, что что-то уже случилось, и вылетел, на крыльцо в чём был: майке и трусах. Но, посмотрев, в лицо Татьяны успокоился. – Рассказывай!
Сидят они с дедушкой, на веранде и беседуют, пока самовар спеет на столе. Понял Александр всю трагедию, что могла произойти: и ужаснулся. Надо что-то делать, иначе, грош-цена, всему казачеству. Это надо же, прямо в сёлах, людей воровать. Налил Пахоменко полную чарку водки, и деду Соловью подаёт с поклоном:
Благодарю за службу добрый казак! Пей до дна, сегодня у меня ночевать будешь. И собачкам твоим, угощение приготовил.
Пей дедушка!
Скатилась слеза, из невидящих глаз казака:
Рад служить Отечеству, как деды и прадеды наши служили! И ещё я ей, послужу.
Воевал дед в Великую Отечественную войну, был ранен, контужен, и зрение потом потерял. А к старости, и всё остальное растерял: сиротой остался.
И уже на следующий день Пахоменко был, у атамана, всего Кубанского казачества, Громова. Тот уважал сотника, и знал, что зря тот беспокоить не будет.
Рассказывай Васильевич, с чем прибыл.
Хоть и седой атаман, но могуч, и подвижен не по годам: - Рассказывай.
Изложил Пахоменко ему, всю историю со своей женой. И задумались два казака.
Так и появились у казаков, с согласия КГБ, а позже и ФСБ: своя контрразведка, и разведка, и группа «Сокол».
А второй вопрос был о дедушке Соловье, его жительстве. И решено было ходатайствовать, перед властями, о месте ему в доме престарелых.
Довольно скитаться фронтовику, по разным хатам, а порой, и под чистым небом ночевать. Он достоин лучшей доли: ему памятник, при жизни надо ставить – заслужил казак!
Вот решение атамана, а тот слов на ветер не бросал. Всё так и получилось, как он сказал.
Немного времени прошло, как лазутчики начали работать, а уже принесли пользу людям: и не малую.
В соседней станице, чеченцы похитили женщину, и двух молодых девушек. Не смогли помешать этому похищению разведчики, не в их силах это было. Но точно узнали они, кто похитил женщин, и в каком ауле их содержат.
Узкий круг, старших казаков, принял решение: ответить адекватно, на этот вызов. Как когда-то, в старину отвечали. Ведь не посмели бы тогда абреки, у казаков людей воровать. На этот промысел казаки на долгие годы наложили запрет. Потому что ни в силе, ни в ловкости не уступали они горцам, и делали то же самое с их семьями. – Клин, клином вышибают!
Отвечай вор, перед своими старейшинами, а те закон и власть, в ауле. А мы вам мешать не будем – разбирайтесь.
И в скорости трое горцев были доставлены в станицу, в качестве пленников. Не прошло и суток, с момента похищения женщин.
Казаки брали конкретных людей, родственников похитителей. И это смягчило обстановку. Вроде точечного удара, нанесли по похитителям. Ведь, и там много хороших людей, и они хотят жить в мире с соседями. Так, сами похитители, и оказались между двумя огнями.
А у горцев законы строгие, и никто из них, вреда своим не сделает. Такие номера, там не проходят. Там всё решают старейшины, а они уважаемые люди. И ослушаться их равносильно смерти, или того хуже.
Ещё, через день виновники похищения прибыли к казачьему атаману, с мешком денег, чтобы выкупить своих родственников.
Но разве можно своих казаков в рабстве оставлять, этого даже мёртвые не простят им, из могил поднимутся.
Нет таких денег, что бы они казаков заменили. И наши жёны, и дочери с нами всегда, в одном строю. И нет между нами разницы: только на людей меняем.
Сказал эти слова Пахоменко, и все с ним согласились.
Молодец Васильевич, - соблюдаешь казачьи традиции! Тебе и дальше разговор с абреками вести. Ведь ты ещё, и административная власть.
А с оружием придете, то будет война между нами. И вертолётный полк, что возле станицы базируется, тоже поднимется вместе с нами. Тогда много невинных, людей пострадает.
Плохо вам будет. У нас сила, и закон тоже на нашей стороне.
Думайте!
Уехали горцы, к себе в аул, и кипели там страсти нешуточные. Даже стрельба была.
И уже на следующий день, приехали другие люди и привезли с собой наших женщин. А потом вытряхнули из мешка, одного абрека.
Он главный виновник похищения ваших женщин. Судите его по своим законам. Потому что по нашим законам, ему смерть положена. А у него дети малые, и родители старые.
Если будет война, то он её виновник. А мы всегда жили дружно с соседями, и не хотим войны. – Аллах, тому свидетель!
Обменялись стороны пленниками, и раскланялись, друг перед другом.
Виновный предстанет пред Российским судом, он для всех нас один. Так что будем жить в мире и согласии, помогать друг другу, как это всегда было.
Правильно, я всё говорю, - обратился сотник Пахоменко, к станичникам?
Любо! – Был единогласный ответ казаков. – Любо!
Не знал сотник Пахоменко, что придётся дипломатии учиться, не в учебных заведениях, а в жизни. А жизнь ошибок не прощает! И он старался их не делать.
Рос авторитет Александра Васильевича среди казачества, как снежный ком в стихию. Иначе трудно было назвать, все происходящие события.
Страна разваливалась, можно сказать на глазах: все народы, её населяющие, хотели демократии и суверенитета.
Уже маршировали Дудаевские войска в Грозном, бряцали своими мускулами, перед слабеющей Россией. И другие националисты всех мастей, от них не отставали.
Хаос кругом, и беспорядок. Рэкет, и открытый бандитизм захлестнул страну. И практически не было сил этому противостоять.
Но был патриотизм, он не мог погибнуть в России: его колыбели.
Читай Саша! – протягивает сотнику Пахоменко, свои стихи, друг.
Я от души написал, всё, что с нами было – оцени! Может люди потом, и вспомнят нас добрым словом. А матушку Россию никому не отдадим, на то мы и казаки!
Даль полонила, глаз синева!
Косы, изумрудные росы сбивали!
Русь в рабство вели продавать,
На её шее, тяжесть аркана!
От стона и плача людского,
Яркое солнце - на небе стыло.
Тени падали на раскосые рожи,
Ох, и жуткое зрелище было!
Девушку: - рвали на части,
Лютые ханы, мурзы и беки.
Плачут: Дарьюшки, Насти,
- Озверели, степные собаки.
Тлела трава, от копыт загораясь,
То всадники, летели стаей,
Их русые волосы,
В гривы вплелись,
И сверкали мечи,
Что пощады не знали.
Ворогов было не счесть,
Не знала Россия покоя,
Но Витязи: Иванушки есть,
Ей счастья не надо другого.
Постарела Россия: морщинки у глаз,
Серебрятся, плескаются лунные пряди.
Все, соколы-братья, в боях полегли.
Что кроме ратного: счастья не знали,
Скорбен Россия твой лик:
Воры самозванцы у власти.
И гибнет простой человек,
И пусть от копыт, задымится земля,
Русые волосы в гривы вплетитесь:
- Иваны, умирать вам нельзя!
Да, сильно Василий, написано! Чувств хоть отбавляй. Надо в нашу газету их послать, ведь сейчас демократия. Пусть наши казаки почитают. Я думаю, что им, они очень понравятся.
Конечно здесь с рифмами, не очень всё дружно. Но есть здесь, и внутренняя музыка: скорее набат. Он все огрехи покрывает, так что напечатают – душа там есть.
Я ведь тоже стихами балуюсь, может, когда и свои произведения почитаю.
Вот, и признались два друга, обо всём, самом сокровенном, что у них на душе было.
Нет комментариев. Ваш будет первым!
