На душе было скверно. Сергей выкурил уже третью сигарету по пути к остановке. Злость прошла, уступив место досаде на самого себя, неудовлетворённости. Он испытывал даже, что-то вроде угрызений совести.
Унижать людей, ломать их – это всё не в его духе, но он сделал это. Ему до сих пор чудился запах пота и страха, исходивший от загнанного в угол человека, которого таджики-нелегалы почтительно называли “хозяин”.
Сергей понимал, что рано или поздно другие каменщики “наехали” бы на “шефа”, и тот же, обманчиво дипломатичный Сомов нашёл бы способ вытрясти зарплату из “работодателя”. Но, что сделано, то сделано. Видимо Там, на Рулетке, Сергею выпала эта “почётная” миссия.
– Эй, земляк, тебя подбросить?
Сергей очнулся и повернул голову. Из лихо притормозившей жёванной “пятёрки” выглядывал пассажир, сидящий рядом с водителем. Во рту у него метался чинарик, он щерился, поблёскивая металлическими фиксами.
– Ты чё, батя, уснул? Автобусы уже не ходят! Одни “ментовозки” с мигалками.
В глубине салона приглушённо заржал водитель.
Машина была “по уши” в грязи, да и этот стриженый остряк не нравился… Сергей уже хотел махнуть рукой, мол, езжайте, но насторожила фраза про милицию.
– Мне далековато ехать. В сторону дачного посёлка.
Фиксатый подумал секунду.
– Пятьсот.
Поколебавшись, Сергей кивнул и открыл заднюю дверь. Из салона ударило невообразимой вонью.
Табачно-водочный перегар, какая-то кислятина и носки, не испытавшие ни одной стирки…
Сергей пошарил рукой по дверце, чтобы опустить стекло, но нащупал только ось со шлицами и смирился.
“Потерплю как-нибудь”. Обрез мешал, упирался в бедро, и он расстегнул куртку.
– С пятитысячной-то найдёте сдачу?
Водитель покосился на соседа.
– Не боись, батя! На заправке раздербаним.
“Шушлайка”, довольно резво, взяла с места. Терпеть вонь уже не было сил и Сергей спросил разрешения закурить.
– Кури, я дыма не боюсь!
Небритый водила напевал, вполголоса, какой-то корявый мотив, поглядывая в зеркало на Сергея и жизнерадостно скалясь. Его сосед всю дорогу молчал и дымил сигаретой. Слева проплыли редкие огоньки деревушки.
“Километров пять, до поворота”, прикинул Сергей. Машина, вдруг, съехала на обочину и нырнула вниз, заворачивая в лес.
– Не понял. – Сергей насторожился, нащупывая обрез.
– Какой непонятливый фраер попался. – Сказал фиксатый, разворачиваясь к Сергею.
Водила захихикал и включил свет в салоне.
– Бабки давай, дядя! Разменяем щас!
Тупорылый “макаров” уставился чёрным зрачком в лицо Сергею. ”Может, газовый?” – Мелькнула мысль.
– “Мани, мани, мани”, – вдруг запел водила, постукивая в такт, по баранке.
Сергей растерялся: “Вот дела! Это что за день такой?!”
– Мужики! Я что, на олигарха похож? Последнее забираете!
Машина ещё раз вильнула, въехав в небольшой песчаный овражек и остановилась. Водила повернулся, ухмыляясь.
– Не киксуй, батя! Ты просто, попал. Такое бывает. И не зли моего кореша, он полный псих!
Изо рта у него воняло, как из мусоропровода. Он посмотрел на “кореша”. Тот взвёл курок. Его глаза лихорадочно блестели – глаза голодного наркомана.
“Эти “торчки” так просто не отпустят”. Сергей искал выход и не находил его. Он вздохнул и полез рукой во внутренний карман.
– Вот это, другой базар! А то, последнее…
Рука с “макаром” отвернула и легла на переднюю панель, подрагивая от возбуждения.
Фиксатый открыл рот и сказал, что-то, вроде: “Фи…”. Может он хотел сказать, – “финиш” или более интеллектуальное, – “финита”, но не успел, потому что получил заряд картечи. Сергей выстрелил в спинку сиденья, и того швырнуло вперёд, на лобовое стекло. Оно треснуло замысловатой паутиной. Тело фиксатого “кореша”, судорожно, гротескно задёргалось. С него, как змеиная кожа, слетали обрывки чехлов, и наблюдатель со стороны мог бы подумать, что человека прихватил приступ безудержного смеха.
Забрызганный кровью водила заверещал, не хуже Битаса, и зацарапал по дверце.
– Сидеть, сука! Что, жить хочешь?! А зачем тебе жить? Ты же – мразь! У тебя в машине блевотиной воняет. Да ты и сам, – вонючка! Давай, спой чего-нибудь напоследок! Ну!!
Сергея, что называется, “понесло”. Он испытывал яростный восторг. Он выжил! Его хотели “замочить” эти твари, а подохли сами! Сергей направил ствол на водилу.
– Про-о-сти, б-батя…
– Какой я тебе батя, падла?!
Внезапно грохнул выстрел. Видимо, рука агонизирующего “кореша”, сжимавшая пистолет, дёрнулась в последний раз, и пистолет выстрелил, решив опередить Сергея и взять этот грех на себя.
Девятимиллиметровая пуля снесла водиле полчерепа. Сергей отупело таращился на разбросанные мозги, которые медленно сползали со стёкол.
Запахло кровью и мочой, перебивая горечь пороховой гари.
Очнувшись, он вывалился из машины и пополз прочь.
Его скрутило и долго, до спазм, рвало. Когда он отдышался, то первым делом, жадно, в три затяжки выкурил сигарету. Окурок забросил в открытое окно машины, угодив в голову фиксатого. Волосы противно затрещали.
Ему подумалось, что если фиксатый сейчас, матерясь, смахнёт “бычок” рукой, то он нисколько не удивится.
Сергей идиотски хихикнул. Он вытащил одну пятитысячную, скомкал её и отправил туда же, целясь в стриженую голову.
– Сдачи не надо! – Он засмеялся, зажав рот рукавом. Ему не было смешно, но Сергей ничего не мог с собой поделать.
– Вы денег хотели – их есть у меня! – Пропел он и снова затрясся в пароксизме смеха. – Вот это “кино”! Тарантино отдыхает, бля…
Он упал на колени. Согнулся, держась за живот. Истерика, с неохотой, отступала. “Если я сегодня не выпью, то сойду с ума окончательно”. Эта разумная мысль прошла, как бы параллельно. В виде СМСки.
Пересилив себя, Сергей, через заднюю дверь, стараясь не дышать, дотянулся до замка зажигания и выдернул ключ.
В багажнике, кроме пустой канистры, обнаружился разный хлам, включая грязную телогрейку.
Чертыхнувшись, он оторвал у неё рукав и попытался засунуть его в горловину бензобака, но до бензина так и не достал. Тогда он отошёл за дерево, и, не раздумывая, выстрелил в бензобак. Вопреки ожиданию, машина не взорвалась, как это бывает в КИНО. Зато стала похожа на дуршлаг, зажурчала струйками. “С детства люблю запах бензина” – мелькнуло в голове. Он подставил ведро, и пока оно набиралось, скрутил один конец ватного рукава проволокой. В рукав бросил несколько ржавых болтов и окунул его в ведро. Отнёс подальше, к дереву. Из ведра плеснул в салон и, пустое, забросил туда же.
Подпалив свой самодельный снаряд, швырнул его под машину. И едва успел присесть за деревом, как таратайка полыхнула, освещая овраг. Он застыл, очарованный праздником огня, потом опомнился и кинулся в лес, не разбирая дороги. Остановился, когда жестянка с “добытчиками” рванула, заскрежетала, и, уже быстрым шагом, пошёл в сторону шоссе.
*****************
“Шестёрка” спокойно ожидала его у магазина, в компании четырёх автомобилей, таких же непритязательных. Сергей посидел в салоне, прислушиваясь. Хлопнула дверь и мужик, нагруженный упаковками с пивом, проследовал к своей машине, насвистывая что-то радостное, не подозревая или не желая знать, что мир обманчив, что идёт война, которая пока его не коснулась…
Сергей вдруг ощутил полынную горечь под языком. Его залихорадило. Он выскочил из машины и направился в магазин. Три бутылки коньяка “Киновский” /даже здесь, про кино!/ и блок “Явы” бережно положил на заднее сиденье. Одну тут же откупорил и жадно ополовинил из горлышка.
Тиски, сдавливающие голову, немного ослабли. Он с удовольствием закурил. Жизнь “налаживалась”.
Правда, он лишил жизни уже троих людей. Но людей ли? Только лишь по образу и подобию. Тем более, "на войне, как на войне!"
Сергей немного позавидовал мужику с пивом и запустил двигатель.
15
“ШРАМ” /199... - 200…гг./
Он проснулся вечером следующего дня. Почти сутки крепкого алкогольного сна. Никаких кровавых мальчиков, выжженных пустынь с мертвецами, ничего…
Ещё вчера, загоняя машину в ограду, он на каком-то животном уровне ощутил понимание, что ему дали передышку. Исчезло чувство, что некие силы гонят его, наступая на пятки, и пространство, сразу за ним, сворачивается, при этом недвусмысленно касаясь его. Что каждая секунда, прожитая им, тут же пожирается “лангольерами” Стивена Кинга, отрезая дорогу назад, в более беззаботные времена. Он также отметил последовательность в своих действиях. Натаскал воду из колодца, затопил баню. Махнул стакан коньяка, посидел немного, ожидая, когда “торкнет”.
Не дождался и пошёл накрывать машину брезентом /от лишних глаз/. Закурил, привалившись на капот и посмотрел на звездное небо. Оно казалось ему плоским, как застывшая фотография. Застыло вообще всё вокруг – ни звука, ни ветерка. Словно кто-то нажал кнопку “пауза”. Даже столб дыма из трубы замер, хотя тяга была отменной…
Он парился до изнеможения. Обливался колодёзной водой и снова парился. Выпил ещё два стакана водки и уснул в предбаннике. Очнулся уже под утро, перебрался в дом и опять пил. Он проспал почти сутки и проснулся с ясной головой. Похмелья, как ни странно, опять не было.
Сергей вышел во двор и вдохнул свежий воздух. Звёзды были на месте, но мир ожил. Вернулись запахи, звуки. Переругивались собаки, слышался перестук колес проходящего поезда. “Рекламная” пауза закончилась.
А значит, Игра продолжается.
Баня ещё не остыла, но Сергей просто ополоснул голову холодной водой. Вытираясь, услышал шум подъехавшей машины. Он с досадой чертыхнулся, вспомнив про обрез, оставшийся в доме. Взгляд зацепился за топор, который он оставил в предбаннике. Сергей присел на лавку, потом встал и осторожно выглянул из приоткрытой двери.
Огромный чёрный джип притушил фары и затих, словно раздумывая. Потом мягко захлопал дверцами.
Калитка отворилась и впустила двух амбалов. Один остался у дома, другой, ворочая плечами, направился к бане.
В руках он сжимал, внушительного вида, “помповик”.
“Ну вот, и “финита”.– Подумал Сергей. Он равнодушно повертел топором, разглядывая лезвие.
В паре метров от бани амбал остановился, настороженно крутя башкой.
– Серёга! Орлов! Выходи, почирикать надо.
В калитку вошёл третий, с виду постарше, сухопарый. Он лениво ковырнул ногой песок на дорожке, потом притоптал.
– Да выходи ты, в натуре, “Штирлиц”! Славка Сомов тебе привет передаёт.
Сергей аккуратно прислонил топор в угол и вышел из бани. Амбал посторонился, пропуская его.
Молча зашли в дом. “Шкафы” остались снаружи.
Гость, увидев лежащий на столе обрез, присвистнул.
– Не возражаешь, я уберу это? Чтобы разговору не мешало.
Сергей равнодушно пожал плечами, разглядывая его. Лет сорока пяти, может больше. Короткая стрижка, взгляд жёсткий, цепкий. Левую половину лица украшает шрам. Он закурил и пристально посмотрел на Сергея.
– Ну, рассказывай, герой.
– Кто ты, чтобы я тебе исповедовался?
– Я – Шрам. Погоняло такое. – Гость затушил сигарету в банке из-под сайры.
– Извини, мне это ни о чём не говорит.
– Короче, я – “крыша” Бричкина.
– А, вот откуда ветер дует. Надо было грохнуть гниду.
Шрам с интересом взглянул на Сергея.
– Ты дерзкий. Вижу. Выпить есть?
Сергей молча плеснул коньяку в два стакана.
Шрам поднял свой:
– Давай, за знакомство! Меня, кстати, в “миру”, тоже Сергеем обзывают. Так что, тёзки!
Они звякнули стеклом, выпили. Шрам побарабанил пальцами по столу, вздохнул.
– Короче, расклад такой: звонит мне Бяша и просит срочно встретиться…
– Бяша? – Сергей удивлённо вскинул брови.
– А… Это я по привычке. Парились мы с Яшкой на одной зоне. Там он и получил эту кликуху. Стукачок, короче.
– Хм… Точно подмечено!
Шрам криво усмехнулся.
– Не то слово… Ну, в общем, рыдает в трубку. Говорит, что работяги наняли отморозка. Пытал, забрал “лимон” денег. И что он, Яша, просто чудом остался жив.
Сергей захохотал. Он разлил остатки “Киновского”.
– Вот сука! Совсем потерял стыд, да и страх тоже. Надеюсь, “лимон”-то хоть не зелёный?
Шрам, с понимающей улыбкой, проговорил:
– Яша не дурак. “Зеленью”, прозвучало бы неправдоподобно. – Помолчав, досадливо крякнул: – Эх, жаль, что выпить больше нет!
Сергей усмехнулся и указал на старенький холодильник.
– В Греции всё есть.
Он достал бутылку водки и консервы. Они опять “чокнулись” в миг запотевшими стаканами. Шрам закинул в себя водку, красиво так, одним рывком. Аккуратно поддел вилкой рыбу, закусил и откинулся на спинку стула, который был ровесником им обоим.
– Думал, “переболею” сегодня, но раз такое дело…
Он затянулся сигаретой и продолжил:
– Ну, думаю, дожили! Работяги уже беспредел творят! Хватаю своих бандосов и на стройку.
Приезжаем, а там – мать-воркута! – Славка Сомов, как на картине, только живой!
Сергей удивленно поднял бровь:
– Вы знакомы?
– Знакомы – не то слово! Чуть ли, не с детского сада… И в Афгане в одной роте грёбаный “долг” выполняли!
Сергей заинтересованно посмотрел на Шрама и покрутил головой.
– Чудны дела твои, господи! И в горах ржали вместе?
– Знаешь про это… Джелалабад сраный! Половина роты там полегла…
Он потёр пальцами рубец на щеке. Взгляд, на мгновение, подёрнулся злой тоской.
– Ну его, к хрену, этот Туркестан! Не хочу вспоминать.
Размашисто разлил водку в стаканы и, не дожидаясь Сергея, выпил. У него выступили слёзы, наверное, от воспоминаний, а может водка не совсем удачно прошла… Шрам мотнул головой.
– Что горькая, то горькая. А что, пить нельзя,– пусть не врут!
Сергея водка проняла наконец, расслабила. Он смотрел на этого, побитого жизнью человека, и ему хотелось высказать своё, накипевшее, но он сдерживал себя, сглатывал этот назойливый ком в горле.
Он думал о том, как в этой жизни всё перевернулось с ног на голову, переплелось в клубок, и не отыскать уже начала и конца, чтобы потянуть ниточку и не оборвать её…
– В общем, мы тут же надрались до слёз. Поворошили прошлое, то да сё… Славка мне всё обрисовал и попросил помочь тебе. Кстати, этот говнюк Яша параллельно ментов зарядил. От горя совсем рамсы попутал!
Рано или поздно, они на тебя выйдут. Дёргать тебе надо, Серёга.
Сергей покачал головой.
– Куда дёргать? Всё равно достанут.
– Я могу тебя спрятать на время. А там, что-нибудь придумаем.
– Нет, тёзка, спасибо. Сам буду выпутываться.
Сергей вспомнил про деньги и достал пачку “керенских”.
– Передай Петровичу. Здесь четыреста шестьдесят пять. Своё я взял.
Шрам небрежно сунул деньги в карман.
Сергей посмотрел ему в глаза и спросил:
– А если бы ты не знал Петровича? Меня – под молотки?
– Вряд ли. Разобрались бы, по-любому. Работяг обижать – не по понятиям. Я, из этого козла, ещё пол-лимона вытрясу!
– В милицию опять побежит.
– Не побежит. Он меня знает. За ним “косяк” ещё с зоны тянется.
Они помолчали немного. Шрам посмотрел на часы.
– Ладно, пора мне. Волка ноги кормят. И, …такие, как Яша! Наливай на посошок.
Они выпили и Шрам поднялся.
– Надумаешь, через Славку свяжешься со мной.
Он пожал руку Сергею и двинулся к выходу.
– Спасибо, тёзка, – Бросил ему вслед Сергей.
Тот махнул рукой, дескать, обращайтесь, и вышел, не оглядываясь.
Снаружи рыкнул двигатель и, урча, долго затихал, удаляясь. Где-то залаяла собака, ей вторила другая…
Помочь сайту
Поздравления
