Запах сентября

Начало.

Этот чертов килограмм огурцов будет, наверное, сниться ей всю оставшуюся жизнь. Один - единственный
чертов килограмм огурцов на перевернутой коробке в центре района. Он никак не желал продаваться
и постепенно терял на солнце свой товарный вид. А заодно терялись и надежды на лишние
десять рублей . Груши рядом тоже не подавали признаков жизни. Лиля с трудом оторвалась от созерцания
шаркающих мимо ног. Спина нестерпимо ныла от долгого сидения на  раскладном стульчике. Лиля вяло
подумала, что этого дачного урожая едва хватит на молоко сыну и сигареты мужу. То, что муж мог
озаботиться своими потребностями сам,  не обсуждалось. Семейная жизнь постепенно перерастала в
затяжную драму, где  клятвы чередовались с гнусными скандалами и рукоприкладством. Лиля худела,
 замыкалась, курила ночами на маленькой лоджии и почти не плакала. У маленького Артёмки начался нервный
 тик. Идти было некуда. Жаловаться некому. Муж терял очередную работу, уходил в запой, обвинял ее во всех
смертных грехах и с завидной регулярностью крушил мебель и технику в их маленькой комнатушке. А Лиля
молча пыталась заработать. И так же молча выслушивала свекровь, - та лучше знала, как надо строить
семью. Разговоры о кодировании пресекались возмущённым "он же не алкаш!".
Дачная пахота и рынок ненадолго избавляли от семейных пыток. А огурцы вызывали смешанное чувство
неловкости и безысходности. Безысходность была понятна и незыблема, как мавзолей. Неловко было от того,
что приходилось стоять посреди улицы с коробкой. Как будто просишь милостыню. Неловко было поднимать
 глаза и встречать в упор недоуменные взгляды знакомых. Неловко оттого, что эти несчастные огурцы
 были изъяты из холодильника без спроса и предназначались вообще на закрутку. Лиля стоически терпела
 боль в спине и угрызения совести. Дома ждали малыш, муж с похмельем, сказочный бардак и пустой
холодильник.
------
Ряд импровизированных прилавков венчала фруктовая гора, над которой священнодействовал высокий
парень. Его белая кепка, небрежно сдвинутая набок, плавала в вечернем воздухе, как маленький парашют.
 Резво управляясь с персиками, кульками и покупателями, парень не забывал с интересом поглядывать в
сторону осунувшейся от усталости Лили. Наконец, когда солнце перестало досаждать, а народу поубавилось,
он шагнул к лилиной коробке:
-А груши у тебя вкусные?
Чёрные, как уголь, глаза. Белая футболка. Высокий. Выглядел он вполне прилично.
-Вкусные...
-Можно попробовать? Ты не против?
Опять эти дурацкие вопросы. Можно подумать, он купит.  Шёл бы уж на свою сторону и занимался своими
 делами. Мысли Лили к концу дня текли вяло и грустно, скользили междометиями, иногда
размытыми картинками. Однако, она взяла маленький ножик и надрезала одну из
краснобоких  груш.
Сок потёк по пальцам и закапал на землю, оставляя в пыли сладкие сочные пятна.
-И правда, вкусные, - не обманула.-Парень с удовольствием ел, вытягивая шею и держа грушу двумя
 пальцами, чтобы не испачкаться.-Не знаю, что за сорт, но они классные! Как тебя зовут? Прости, сразу не
спросил.
Он произносил слова, слегка проглатывая букву "л", отчего казалось,что у него за щекой орешек, а "в"
выводил старательно, чуть оттопыривая нижнюю губу.
-Лилия.- ровный голос, серое лицо. Она отвернулась.
-Очень красивое имя, как и ты сама.
Ну вот. Сейчас придётся нудно сообщать, что я замужняя женщина, что у меня маленький ребёнок,
и вообще, на кой же ты привязался со своей грушей. Лиля откровенно ждала, когда
уже можно будет собираться домой. В квартиру свекрови, где приходилось жить, она не очень стремилась, но
там её ждал сын.
- Ты замужем? И дети, наверно, есть?...
Вопросы доходили до неё не сразу. Сидя в декрете, потом стоя на рынке, нервничая и голодая, она потихоньку
переставала воспринимать окружающий мир. Включение в него требовало усилий.  Слова звучали где-то на
окраине  восприятия, глухо стукались в черепную коробку, оседали серой пылью внутри, заставляли внимательно
 прислушиваться. И Лиля прислушивалась, выстраивала в ряд звуки, скорее догадываясь о их назначении,
 чем осознавая.
-Да, и замужем, и ребёнок.
-Кто-сын или дочка?
-Сын.
Она отвечала кратко. Каждый раз отворачивалась, давая понять, что разговор окончен. Ей было стыдно за пыльную
одежду, первые морщинки, немытые волосы. Видимо, почувствовав её  нежелание общаться, парень отошёл на
свою половину. Лиля с облегчением улыбнулась пожилой женщине, склонившейся над огурцами. Можно было
 собираться домой.