Главная → Проза → Крупные формы → Романы → Воспоминания (продолжение 33)

Воспоминания (продолжение 33)

19 октября 2015 - Алексей Лоскутов
     При изготовлении пульта у электромонтажников возникли трудности с монтажом схемы межблочных соединений. При пайке по монтажной схеме из-за большого количества связей электромонтажник не мог добраться с паяльником до нужного контакта разъёма. Разработчик монтажной схемы пришёл ко мне и сказал, что пульт невозможно изготовить. Я пошёл в цех, посмотрел на пульт. Проблема действительно есть. Электромонтажник прав, паять схему почти невозможно. Постоял около пульта, подумал и сказал монтажнику:
 -  Паять нужно не сразу по всем разъёмам, а последовательно, разъём за разъёмом.  Для этого я составлю Вам перечень последовательной пайки связей.
Заметил, что электромонтажник с иронией выслушал мои слова. Я составил такой перечень, отнёс его в цех и объяснил монтажникам, как им пользоваться. Помогло! В дальнейшем электромонтажники пользовались этим перечнем, а не монтажной схемой.
      Ещё раз хочу остановиться на том, как важно качественно и добросовестно выполнять свою работу. Схему пульта чертили Ахлюстина, Игнатова, Цебрик и Смородина. Ахлюстина и Игнатова свои схемы сделали хорошо, почти без ошибок. Люба Цебрик вообще молодец: она без единой ошибки начертила схему межблочных соединений, а ошибиться тут очень легко. Число пересекающихся линий здесь велико, поставила точку не в том месте, и появится пайка там, где её не должно быть. Ни разу не ошиблась Люба – молодец!
      А вот Галя Смородина, чертившая простейшие схемы кассет, работу свою выполнила безалаберно. Когда Витя Медведев стал прозванивать кассеты, то обнаружил там короткие  замыкания  всех  контактов  разъёма. Так как  схема  кассет  очень  проста, он
прозванивал их, не глядя на схему. Возмутился разгильдяйством электромонтажника, но, посмотрев на схему, увидел, что он не виноват: так начерчена схема. Смородина наставила точек на пересечении всех линий. Электромонтажник добросовестно соединил все связи в одно целое.
     Я, конечно, виноват, что не проверил работу Смородины: уверен был, что ошибиться тут невозможно. Цех здесь не виноват, они паяли так, как изображено на схеме. Нам нужно будет делать коррекцию схем кассет, то есть выпускать на них новые схемы. Самим убирать старый монтаж и паять новый. Хороший урок для меня. Голиковой я сказал, что таких помощниц, как Смородина мне не нужно.
     Почти так же небрежно поработали слесаря цеха, делавшие разъемы в кассетах для установки в них тренируемых микросхем. Я забраковал их работу и не принял ни одной кассеты. В цехе поднялся шум: конец месяца, срыв плана работ и прощайте премиальные. Начальник цеха позвонил Бамбулевичу, но он меня поддержал, сказал, что работу нужно делать так, как надо, Лоскутов прав. Забрали кассеты на исправление разъёмов. Через два дня мне позвонил заместитель начальника отдела Устинов и сказал, что кассеты исправлены, доставлены в отдел, и я могу их забрать. Пошёл в кабинет начальника отдела. Кассеты упакованы в ящик. Проверил верхний ряд кассет, они сделаны хорошо, а те кассеты, которые в нижнем ряду, какими были, такими и остались.
 - Почему кассеты приняли без меня? - спросил я Устинова.
 - Конец месяца, не примем кассеты – цех не выполнит месячный план со всеми, вытекающими отсюда последствиями. Сейчас мы их накажем, в отместку и они могут нас когда-то наказать, если мы будем в чём-то виноваты перед цехом.
 - И что делать с негодными кассетами?
 - Исправьте сами.
 - У нас слесарей нет, слесарь нужен, чтобы их исправить.
 - Владимир Николаевич выйдет на работу, что-нибудь придумаем.
 - А он сейчас где?
 - Заболел.
Не понимает Устинов, что нужен хороший слесарь, чтобы привести в порядок контакты восьми кассет. В каждой кассете контакты для 32 микросхем, имеющих по 14 выводов. Слесарей, способных выполнить эту задачу, в нашем отделе нет. Устинов явно не сообразил, что делает.
     Как только Бамбулевич вышел на работу я пошёл к нему и рассказал о приёмке Устиновым плохих кассет от цеха. Бамбулевич тоже был возмущен этим поступком, но, как говорится, дело-то уже сделано.
 – Попробуйте  исправить  контакты сами. Получится, я  найду необходимое  для  этого
время. Не получится, нужно будет искать какой-то выход.
 - Владимир Николаевич, я смогу сделать эту работу. До окончания института я работал электрослесарем.
 - Хорошо, попробуйте сделать.
 Мне потребовалось три смены, чтобы исправить контакты у восьми кассет. Сразу же после этого приступил к составлению тестовых программ проверки блоков пульта, первого пульта, разработанного мною. Эта работу я уже хорошо освоил.
     Вскоре цехом был изготовлен первый пульт. Я составлял тестовые программы, а Шутов настраивал блоки пульта. Пульт настраивали вместе с Шутовым. Ни каких коррекций блоков пульта не потребовалось, кроме тех, которые пришлось сделать по вине Смородиной. Сразу после настройки опробовали пульт в работе. Зарядив микросхемами все кассеты пульта, ставили заведомо неисправную микросхему в какую-либо кассету пульта, и на табло индикации тут же высвечивался её адрес. В какую бы кассету не ставили мы эту микросхему, пульт всегда точно указывал её адрес.
    Я волновался, как отработает пульт 100 часов электротермотренировки, будут ли сбои в работе. Поставили пульт на первую его 100 часовую рабочую смену, и он сразу же нашёл неисправную микросхему. Я нажал кнопку сброса индикации, но как только  её отпустил, индикатор этой микросхемы засветился снова.
    Через некоторое время засветился ещё один индикатор. Я снова нажал кнопку сброса индикации, и, когда отпустил её, индикатор не засветился вновь, указывая на исправность этой микросхемы. Это меня насторожило, неужели сбой в работе пульта? Через некоторое время этот индикатор засветился снова. Несколько раз я сбрасывал индикацию, но через какое-то время этот индикатор вспыхивал снова.
     Неужели барахлит контактный разъём этой микросхемы? Переставил эту микросхему в другую кассету, но и там повторилось то же самое. В разные места ставил я эту микросхему, и везде результат был тот же – микросхема даёт единичные сбои. Это очень неприятная неисправность микросхемы. Найти такую микросхему в сложном электронном устройстве очень трудно. Пульт  находит такую микросхему – это замечательно!
     После окончания электротермотренировки я пришел в цех, поинтересоваться её результатом. Сейчас уже не помню, сколько микросхем не выдержали испытаний. Не выдержала испытаний и микросхема, дававшая сбои. Проверили отбракованные пультом микросхемы. Все они действительно были неисправны. Короче говоря, в работе пульт меня не подвёл и всем понравился.
      Цех освоил производство пультов, и мы с Шутовы одновременно настраивали уже два пульта. Нам помогали техники Медведев и Родичев. Когда работаешь с Медведевым  не  возникает  никаких   проблем,  а  вот  при  работе  с  Родичевым  при
настройке блоков и пультов частенько возникают совершенно неожиданные ситуации. Настраиваю по тестовой программе электрическую схему блока. Прохожу уже большое число тестов, и вдруг возникает неисправность в уже отработанной части схемы. Начинаю искать эту неисправность, а схема работает правильно, нет неисправности. Видимо даёт единичные сбои какая-то микросхема. Ищу её, вновь и вновь повторяя уже отработанные тесты, и нахожу. Осматриваю эту микросхему и вижу, что когда Родичев устранял ошибку монтажника, то пайки сделал очень плохо. Как говорится, не припаял проводник, а прилепил его припоем к выводу микросхемы. Я сказал Родичеву, что паять он не умеет. Родичев обиделся:
 - Я занимался ремонтом ламповых радиоприёмников, и никто не упрекал меня, что я плохо паяю.
 - При напряжении 200 вольт твои пайки, может, и работают, а вот при напряжении 5 вольт, да ещё при очень малых токах, такая пайка не годится. Пайка должна быть хорошо прогрета, и должна блестеть, когда остынет. Вижу, Родичев недоволен, считает, что я придираюсь к нему. Я перепаял его пайки, и он увидел, что микросхема стала работать без сбоев, так как нужно.
    Родичев научился паять, и позднее благодарим меня за эту науку. Кажется, какой пустяк: всего-то, может быть, есть единственная плохая пайка, но при настройке сложного электронного устройства обнаружить её не менее трудно, чем микросхему, дающую единичные сбои. Хорошо ещё, если это будет обнаружено и устранено при настройке аппаратуры, иначе эта плохая пайка может дорого стоить.
     Примерно через месяц после пуска в эксплуатацию первого пульта, Голикова сказала мне, чтобы я зашёл к Бамбулевичу. Он встретил меня, как хорошего друга, поинтересовался, как я живу.
 - Как работаешь, знаю. Отзывы о работе пульта самые хорошие. Нужно оформить на этот пульт заявку на изобретение.
 - Владимир Николаевич, неужели Вы думаете, что ничего подобного в мире нет?
 - Подобное может быть и есть, но не такое. Вы сходите в патентную библиотеку и найдите это подобное, а в заявке укажите, чем Ваш пульт отличается и какие преимущества это даёт.
 - Владимир Николаевич, зачем мне это? У меня сейчас много работы, некогда заниматься заявкой.
 - Надо заняться. Сходите сейчас в патентный отдел к Коненкову. Он Вам объяснит, как составляются заявки. Вот сейчас из моего кабинета и идите к нему.
     Пошёл. Коненков – молодой симпатичный мужчина, как мне показалось, с интересом выслушал меня и сказал:
 - Если  начальник  отдела  советует  подать  заявку  на  изобретение, так  не  стоит  ему
отказывать. Найдите в нашей библиотеке наиболее близкий прототип. Определите, чем Ваш пульт отличается от него, и отразите это в формуле изобретения. Поиск проведите по патентам США, Германии, Японии, Франции, Англии и Италии.
      Нашёл я в патентной библиотеке  прототип, подобный нашему пульту, и явные отличия между ними. Сочинил всё, что нужно было для заявки на изобретение, пошёл к Коненкову. Он внимательно просмотрел мою заявку, порекомендовал немного уточнить формулу изобретения, и спросил:
 - Сколько авторов будет у этой заявки на изобретение?
 - Я и Шутов , мы работали вдвоём.
 - Заявка серьёзная, на сложное изделие, подумайте, может, следует включить в заявку ещё кого-нибудь.
 - Хорошо, подумаю.
Переписал начисто свою заявку, поговорил с Шутовым о разговоре с Коненковым. Шутов тоже против каких-либо соавторов. В конце смены Голикова сказала нам, чтобы мы с заявкой зашли к Бамбулевичу. Он спросил, как дела с заявкой на изобретение.
 - Вот, Владимир Николаевич, заявка готова, - сказал я, подавая ему заявку.
Он внимательно её просмотрел и спросил:
 - Так вы только себя считаете авторами изобретения?
 - Вы, Владимир Николаевич, с этим не согласны? – вопросом ответил я.
 - Да, не согласен. Над этим пультом кроме вас работали и наши конструктора.
 - Владимир Николаевич, мы подаём заявку на электрическую схему, конструктора к ней никакого отношения не имеют. Если у них есть какое-то интересное решение в механическом устройстве, пусть подают свою заявку.
 - Начальник отдела и начальник лаборатории тоже не причём?
 - Только в том, что поручили эту работу нам.
 - Разработчики технического задания тоже не причём?
 - Владимир Николаевич, Вы же прекрасно знаете, что пульт разработан вопреки этому техническому заданию.
 - Главного инженера тоже не включаете в соавторы?
 - За что! Он же высмеял моё предложение.
Шутов молча меня поддерживает, а я упрямо отвергаю все предложения Бамбулевича. Наконец, видимо, исчерпав все свои доводы, или этот спор ему надоел, он сказал:
 - На сегодня хватит, пора уже идти домой. В это же время завтра встретимся снова. До новой встречи.
Мы вышли из его кабинета. Довольно долго шли молча, обдумывая этот разговор. Первым заговорил Шутов:
 - Леша, наверное, зря мы упираемся. Пожалуй, себе только сделаем хуже.
 - Я тоже так думаю, Гена. Тем более неизвестно ещё, признают ли нашу работу изобретением, – согласился я.
 - Давай включим в соавторы Голикову и Бамбулевича.
 - Ладно, я согласен. С этим, наверное, нужно было согласиться сразу.
На следующий день после работы мы снова были в кабинете Бамбулевича.
 - И так какие мысли посетили вас за прошедшие сутки, - улыбнувшись, спросил он.
 - Как-то непонятно мне, почему нужно включать в соавторы ещё кого-то, кроме авторов разработки, - ответил Шутов.
 - Так, вижу я, что мы, видимо, продолжим вчерашний разговор. Вот вам вопрос: смогли бы вы сделать эту работу, если бы ей выполнение поручили не вам?
 - Конечно, нет, но какое отношение имеет это к авторству, тем более, что техническим заданием предусматривалось совсем другое решение? – возразил Шутов.
Между Бамбулевичем и Шутовым завязался спор, которого я никак не ожидал: мы же договорились уже включить в соавторы Голикову и Бамбулевича. Бамбулевич спросил меня:
 - А Вы, Лоскутов, почему молчите? Согласны с Шутовым?
 - С Шутовым я согласен. Мы ещё вчера договорились с ним включить в соавторы Вас и Голикову.
 - Тогда к чему этот спор?
 - Видимо, хочется понять, почему ещё кого-то нужно считать авторами нашего предполагаемого изобретения? – ответил я.
 - Хорош ответ, но не очень продуман. Значит, меня и Голикову вы в соавторы берёте. А как насчёт Половко?
 - Половко не берём, он высмеял мое предложение.
 - Пусть будет по-вашему, но я считаю это вашей ошибкой.
 - Ошибка так ошибка. Я хорошо помню реакцию Половко на моё предложение, поэтому и не могу считать его соавтором, - ответил я.
 - Ну, что же, если вы такие упрямые, пусть будет так. Вопрос решён, смена закончена, пойдём домой.
    Мы с Шутовым закончили настройку пятого пульта, когда пришло положительное решение на нашу заявку на изобретение. Довольны были и Бамбулевич с Голиковой, и мы с Шутовым. За это изобретение я был награждён нагрудным знаком «Изобретатель СССР».
     В это время на предприятии проходила перетарификация инженерно – технических работников. Была создана специальная комиссия, которая, в процессе собеседования с экзаменуемым, решала его участь.Если экзаменуемый за свою работу и знания получал высокую оценку, его месячный оклад увеличивался, в противном случае экзаменуемого
понижали в должности без снижения оклада. У нас в лаборатории уже все инженеры уже прошли перетарификацию. Были повышены оклады инженерам Шехурдину, Мельникову и Черному. Нас с Шутовым на перетарификацию почему-то не приглашают. Я спросил об этом Голикову. Она, почему-то, смутилась и сказала, чтобы мы  с этим вопросом обратились к Бамбулевичу. Я пошёл к нему. Он выслушал меня, довольно долго молчал, а потом произнёс:
 - Половко сердит на вас, Он мне прямо сказал, что никакой перетарификации для вас не будет, Я же говорил вам, что Половко нужно включить в число соавторов. В сложившейся ситуации вам лучше уйти из нашего заводского отдела в институт. Я обещаю, что найду для вас хорошее место.
 - Владимир Николаевич, мне никогда в голову не приходило, что Половко может так отреагировать на нашу заявку на изобретение.
 - Как видите, может. Пока работайте, я найду для вас хорошее место.
Мы закончили настройку шестого пульта, когда Бамбулевич сказал нам, чтобы мы зашли к Жолобову, начальнику 78 отдела института. Мы сходили к нему на приём. Против нашего перехода в этот отдел,  Жолобов возражать не стал, и мы с Шутовым перешли на новое место работы.
     Нас направили в четвёртую лабораторию. Я снова старший инженер и руководитель группы, но уже с окладом 180 рублей. Однако я не хочу быть руководителем группы и  говорю об этом начальнику лаборатории Дынцу. Тот с удивлением спросил:
 - Так Вам что приятнее быть в чьём-то подчинении?
 - Я хочу быть просто разработчиком. Пусть у меня будет три, четыре человека,
 с которыми я буду работать.
 - И кого же я назначу руководителем Вашей группы?
 - Назначьте старшего инженера Косойкина.
 - А тебе не будет неприятно ему подчиняться? И оклад у него меньше твоего.
 - Отдайте ему мой оклад.
 - Это и смешно и глупо, никто этого не сделает, но если ты настаиваешь, я поговорю с Косойкиным.
Косойкин согласился. Он этого не ожидал и, судя по его настроению, был, видимо, доволен. Вот и хорошо: он доволен и я доволен. Косойкин никогда не вмешивался в мою работу, я со своими людьми просто числился в его группе. Наш отдел занимается разработкой сервисной аппаратуры. Как правило – единичное производство, так что работать интересно. Много было здесь моих разработок, тринадцать из них были признаны изобретениями.
     Захотелось рассказать об одной моей заявке на изобретение. Я уже рассказывал, что при разработке пульта  электротермотренировки, я придумал схему сравнения на двух
транзисторах. Заявку на изобретение на эту схему я не подавал.так как была подана заявка на пульт. Позже, работая в 403 отделе, мне пришлось вспомнить об этом решении. Начальник отдела Дербенёв требовал, чтобы разработчики делали заявки на изобретения на все интересные решения той или иной задачи. Это поощрялось величиной квартальной премии. Вспомнил я о своей схеме сравнения и решил посмотреть, что на эту тему есть в патентной библиотеке. Никакого аналога там не нашёл. Написал черновик заявки и пошёл в патентный отдел к Коненкову. Он посмотрел мою заявку и  сказал:
 -  Всё хорошо, только нужно найти прототип.
 - Я не нашёл прототипа, хотя и искал его весьма усердно, - ответил я.
 - Плохо искал, не может быть, чтобы не было прототипа?
 - Я его не нашёл.
 - Вы хотите сказать, что сделали пионерское, не имеющее прототипа изобретение? Этого практически не бывает. Поищите, как следует, - рассмеялся он.
     Поискал я, как следует, но прототипа не нашёл. Заявку всё-таки отправили, но Коненков сказал, что на положительное решение я могу не рассчитывать. Он оказался прав, я получил отказ. Эксперт ответил, что схема дифференциального усилителя известна. Я возразил, указав, что это не схема дифференциального усилителя, а схема сравнения. Получил ответ эксперта, что такая схема управления атомным реактором известна. Это возражение меня развеселило. Показал ответ Косойкину, посмеялись с ним над этим ответом. Дербенёв настаивал, чтобы я поехал в Москву для личной встречи с экспертом. У меня было иного работы, и в командировку я не поехал. Прошло два года. Однажды подходит ко мне Косойкин и подает бумагу:
 - Патент Японии, почитай.
 - Меня, Коля, не интересует этот патент.
 - А ты посмотри, я уверен, что это тебя заинтересует.
Посмотрел, а это моя схема сравнения, один к одному. Заявка японского автора подана почти на два года позже моей. Пошёл с этим патентом к Коненкову. Он его посмотрел и спросил меня:
 - Вижу, что Ваша схема стала патентом Японии. Зачем Вы мне его показываете?
 - Так я же заявку на эту схему подавал почти на два года раньше.
  - Всё, поезд ушел, ничего уже не изменишь.
Жалко, конечно: все микросхемы, выполняющие функцию сравнения электрических сигналов, выполняются сейчас по этой схеме. Микросхемы – это массовое производство, и авторское вознаграждение в этом случае может быть очень приличным

© Copyright: Алексей Лоскутов, 2015

Регистрационный номер №0312721

от 19 октября 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0312721 выдан для произведения:      При изготовлении пульта у электромонтажников возникли трудности с монтажом схемы межблочных соединений. При пайке по монтажной схеме из-за большого количества связей электромонтажник не мог добраться с паяльником до нужного контакта разъёма. Разработчик монтажной схемы пришёл ко мне и сказал, что пульт невозможно изготовить. Я пошёл в цех, посмотрел на пульт. Проблема действительно есть. Электромонтажник прав, паять схему почти невозможно. Постоял около пульта, подумал и сказал монтажнику:
 -  Паять нужно не сразу по всем разъёмам, а последовательно, разъём за разъёмом.  Для этого я составлю Вам перечень последовательной пайки связей.
Заметил, что электромонтажник с иронией выслушал мои слова. Я составил такой перечень, отнёс его в цех и объяснил монтажникам, как им пользоваться. Помогло! В дальнейшем электромонтажники пользовались этим перечнем, а не монтажной схемой.
      Ещё раз хочу остановиться на том, как важно качественно и добросовестно выполнять свою работу. Схему пульта чертили Ахлюстина, Игнатова, Цебрик и Смородина. Ахлюстина и Игнатова свои схемы сделали хорошо, почти без ошибок. Люба Цебрик вообще молодец: она без единой ошибки начертила схему межблочных соединений, а ошибиться тут очень легко. Число пересекающихся линий здесь велико, поставила точку не в том месте, и появится пайка там, где её не должно быть. Ни разу не ошиблась Люба – молодец!
      А вот Галя Смородина, чертившая простейшие схемы кассет, работу свою выполнила безалаберно. Когда Витя Медведев стал прозванивать кассеты, то обнаружил там короткие  замыкания  всех  контактов  разъёма. Так как  схема  кассет  очень  проста, он
прозванивал их, не глядя на схему. Возмутился разгильдяйством электромонтажника, но, посмотрев на схему, увидел, что он не виноват: так начерчена схема. Смородина наставила точек на пересечении всех линий. Электромонтажник добросовестно соединил все связи в одно целое.
     Я, конечно, виноват, что не проверил работу Смородины: уверен был, что ошибиться тут невозможно. Цех здесь не виноват, они паяли так, как изображено на схеме. Нам нужно будет делать коррекцию схем кассет, то есть выпускать на них новые схемы. Самим убирать старый монтаж и паять новый. Хороший урок для меня. Голиковой я сказал, что таких помощниц, как Смородина мне не нужно.
     Почти так же небрежно поработали слесаря цеха, делавшие разъемы в кассетах для установки в них тренируемых микросхем. Я забраковал их работу и не принял ни одной кассеты. В цехе поднялся шум: конец месяца, срыв плана работ и прощайте премиальные. Начальник цеха позвонил Бамбулевичу, но он меня поддержал, сказал, что работу нужно делать так, как надо, Лоскутов прав. Забрали кассеты на исправление разъёмов. Через два дня мне позвонил заместитель начальника отдела Устинов и сказал, что кассеты исправлены, доставлены в отдел, и я могу их забрать. Пошёл в кабинет начальника отдела. Кассеты упакованы в ящик. Проверил верхний ряд кассет, они сделаны хорошо, а те кассеты, которые в нижнем ряду, какими были, такими и остались.
 - Почему кассеты приняли без меня? - спросил я Устинова.
 - Конец месяца, не примем кассеты – цех не выполнит месячный план со всеми, вытекающими отсюда последствиями. Сейчас мы их накажем, в отместку и они могут нас когда-то наказать, если мы будем в чём-то виноваты перед цехом.
 - И что делать с негодными кассетами?
 - Исправьте сами.
 - У нас слесарей нет, слесарь нужен, чтобы их исправить.
 - Владимир Николаевич выйдет на работу, что-нибудь придумаем.
 - А он сейчас где?
 - Заболел.
Не понимает Устинов, что нужен хороший слесарь, чтобы привести в порядок контакты восьми кассет. В каждой кассете контакты для 32 микросхем, имеющих по 14 выводов. Слесарей, способных выполнить эту задачу, в нашем отделе нет. Устинов явно не сообразил, что делает.
     Как только Бамбулевич вышел на работу я пошёл к нему и рассказал о приёмке Устиновым плохих кассет от цеха. Бамбулевич тоже был возмущен этим поступком, но, как говорится, дело-то уже сделано.
 – Попробуйте  исправить  контакты сами. Получится, я  найду необходимое  для  этого
время. Не получится, нужно будет искать какой-то выход.
 - Владимир Николаевич, я смогу сделать эту работу. До окончания института я работал электрослесарем.
 - Хорошо, попробуйте сделать.
 Мне потребовалось три смены, чтобы исправить контакты у восьми кассет. Сразу же после этого приступил к составлению тестовых программ проверки блоков пульта, первого пульта, разработанного мною. Эта работу я уже хорошо освоил.
     Вскоре цехом был изготовлен первый пульт. Я составлял тестовые программы, а Шутов настраивал блоки пульта. Пульт настраивали вместе с Шутовым. Ни каких коррекций блоков пульта не потребовалось, кроме тех, которые пришлось сделать по вине Смородиной. Сразу после настройки опробовали пульт в работе. Зарядив микросхемами все кассеты пульта, ставили заведомо неисправную микросхему в какую-либо кассету пульта, и на табло индикации тут же высвечивался её адрес. В какую бы кассету не ставили мы эту микросхему, пульт всегда точно указывал её адрес.
    Я волновался, как отработает пульт 100 часов электротермотренировки, будут ли сбои в работе. Поставили пульт на первую его 100 часовую рабочую смену, и он сразу же нашёл неисправную микросхему. Я нажал кнопку сброса индикации, но как только  её отпустил, индикатор этой микросхемы засветился снова.
    Через некоторое время засветился ещё один индикатор. Я снова нажал кнопку сброса индикации, и, когда отпустил её, индикатор не засветился вновь, указывая на исправность этой микросхемы. Это меня насторожило, неужели сбой в работе пульта? Через некоторое время этот индикатор засветился снова. Несколько раз я сбрасывал индикацию, но через какое-то время этот индикатор вспыхивал снова.
     Неужели барахлит контактный разъём этой микросхемы? Переставил эту микросхему в другую кассету, но и там повторилось то же самое. В разные места ставил я эту микросхему, и везде результат был тот же – микросхема даёт единичные сбои. Это очень неприятная неисправность микросхемы. Найти такую микросхему в сложном электронном устройстве очень трудно. Пульт  находит такую микросхему – это замечательно!
     После окончания электротермотренировки я пришел в цех, поинтересоваться её результатом. Сейчас уже не помню, сколько микросхем не выдержали испытаний. Не выдержала испытаний и микросхема, дававшая сбои. Проверили отбракованные пультом микросхемы. Все они действительно были неисправны. Короче говоря, в работе пульт меня не подвёл и всем понравился.
      Цех освоил производство пультов, и мы с Шутовы одновременно настраивали уже два пульта. Нам помогали техники Медведев и Родичев. Когда работаешь с Медведевым  не  возникает  никаких   проблем,  а  вот  при  работе  с  Родичевым  при
настройке блоков и пультов частенько возникают совершенно неожиданные ситуации. Настраиваю по тестовой программе электрическую схему блока. Прохожу уже большое число тестов, и вдруг возникает неисправность в уже отработанной части схемы. Начинаю искать эту неисправность, а схема работает правильно, нет неисправности. Видимо даёт единичные сбои какая-то микросхема. Ищу её, вновь и вновь повторяя уже отработанные тесты, и нахожу. Осматриваю эту микросхему и вижу, что когда Родичев устранял ошибку монтажника, то пайки сделал очень плохо. Как говорится, не припаял проводник, а прилепил его припоем к выводу микросхемы. Я сказал Родичеву, что паять он не умеет. Родичев обиделся:
 - Я занимался ремонтом ламповых радиоприёмников, и никто не упрекал меня, что я плохо паяю.
 - При напряжении 200 вольт твои пайки, может, и работают, а вот при напряжении 5 вольт, да ещё при очень малых токах, такая пайка не годится. Пайка должна быть хорошо прогрета, и должна блестеть, когда остынет. Вижу, Родичев недоволен, считает, что я придираюсь к нему. Я перепаял его пайки, и он увидел, что микросхема стала работать без сбоев, так как нужно.
    Родичев научился паять, и позднее благодарим меня за эту науку. Кажется, какой пустяк: всего-то, может быть, есть единственная плохая пайка, но при настройке сложного электронного устройства обнаружить её не менее трудно, чем микросхему, дающую единичные сбои. Хорошо ещё, если это будет обнаружено и устранено при настройке аппаратуры, иначе эта плохая пайка может дорого стоить.
     Примерно через месяц после пуска в эксплуатацию первого пульта, Голикова сказала мне, чтобы я зашёл к Бамбулевичу. Он встретил меня, как хорошего друга, поинтересовался, как я живу.
 - Как работаешь, знаю. Отзывы о работе пульта самые хорошие. Нужно оформить на этот пульт заявку на изобретение.
 - Владимир Николаевич, неужели Вы думаете, что ничего подобного в мире нет?
 - Подобное может быть и есть, но не такое. Вы сходите в патентную библиотеку и найдите это подобное, а в заявке укажите, чем Ваш пульт отличается и какие преимущества это даёт.
 - Владимир Николаевич, зачем мне это? У меня сейчас много работы, некогда заниматься заявкой.
 - Надо заняться. Сходите сейчас в патентный отдел к Коненкову. Он Вам объяснит, как составляются заявки. Вот сейчас из моего кабинета и идите к нему.
     Пошёл. Коненков – молодой симпатичный мужчина, как мне показалось, с интересом выслушал меня и сказал:
 - Если  начальник  отдела  советует  подать  заявку  на  изобретение, так  не  стоит  ему
отказывать. Найдите в нашей библиотеке наиболее близкий прототип. Определите, чем Ваш пульт отличается от него, и отразите это в формуле изобретения. Поиск проведите по патентам США, Германии, Японии, Франции, Англии и Италии.
      Нашёл я в патентной библиотеке  прототип, подобный нашему пульту, и явные отличия между ними. Сочинил всё, что нужно было для заявки на изобретение, пошёл к Коненкову. Он внимательно просмотрел мою заявку, порекомендовал немного уточнить формулу изобретения, и спросил:
 - Сколько авторов будет у этой заявки на изобретение?
 - Я и Шутов , мы работали вдвоём.
 - Заявка серьёзная, на сложное изделие, подумайте, может, следует включить в заявку ещё кого-нибудь.
 - Хорошо, подумаю.
Переписал начисто свою заявку, поговорил с Шутовым о разговоре с Коненковым. Шутов тоже против каких-либо соавторов. В конце смены Голикова сказала нам, чтобы мы с заявкой зашли к Бамбулевичу. Он спросил, как дела с заявкой на изобретение.
 - Вот, Владимир Николаевич, заявка готова, - сказал я, подавая ему заявку.
Он внимательно её просмотрел и спросил:
 - Так вы только себя считаете авторами изобретения?
 - Вы, Владимир Николаевич, с этим не согласны? – вопросом ответил я.
 - Да, не согласен. Над этим пультом кроме вас работали и наши конструктора.
 - Владимир Николаевич, мы подаём заявку на электрическую схему, конструктора к ней никакого отношения не имеют. Если у них есть какое-то интересное решение в механическом устройстве, пусть подают свою заявку.
 - Начальник отдела и начальник лаборатории тоже не причём?
 - Только в том, что поручили эту работу нам.
 - Разработчики технического задания тоже не причём?
 - Владимир Николаевич, Вы же прекрасно знаете, что пульт разработан вопреки этому техническому заданию.
 - Главного инженера тоже не включаете в соавторы?
 - За что! Он же высмеял моё предложение.
Шутов молча меня поддерживает, а я упрямо отвергаю все предложения Бамбулевича. Наконец, видимо, исчерпав все свои доводы, или этот спор ему надоел, он сказал:
 - На сегодня хватит, пора уже идти домой. В это же время завтра встретимся снова. До новой встречи.
Мы вышли из его кабинета. Довольно долго шли молча, обдумывая этот разговор. Первым заговорил Шутов:
 - Леша, наверное, зря мы упираемся. Пожалуй, себе только сделаем хуже.
 - Я тоже так думаю, Гена. Тем более неизвестно ещё, признают ли нашу работу изобретением, – согласился я.
 - Давай включим в соавторы Голикову и Бамбулевича.
 - Ладно, я согласен. С этим, наверное, нужно было согласиться сразу.
На следующий день после работы мы снова были в кабинете Бамбулевича.
 - И так какие мысли посетили вас за прошедшие сутки, - улыбнувшись, спросил он.
 - Как-то непонятно мне, почему нужно включать в соавторы ещё кого-то, кроме авторов разработки, - ответил Шутов.
 - Так, вижу я, что мы, видимо, продолжим вчерашний разговор. Вот вам вопрос: смогли бы вы сделать эту работу, если бы ей выполнение поручили не вам?
 - Конечно, нет, но какое отношение имеет это к авторству, тем более, что техническим заданием предусматривалось совсем другое решение? – возразил Шутов.
Между Бамбулевичем и Шутовым завязался спор, которого я никак не ожидал: мы же договорились уже включить в соавторы Голикову и Бамбулевича. Бамбулевич спросил меня:
 - А Вы, Лоскутов, почему молчите? Согласны с Шутовым?
 - С Шутовым я согласен. Мы ещё вчера договорились с ним включить в соавторы Вас и Голикову.
 - Тогда к чему этот спор?
 - Видимо, хочется понять, почему ещё кого-то нужно считать авторами нашего предполагаемого изобретения? – ответил я.
 - Хорош ответ, но не очень продуман. Значит, меня и Голикову вы в соавторы берёте. А как насчёт Половко?
 - Половко не берём, он высмеял мое предложение.
 - Пусть будет по-вашему, но я считаю это вашей ошибкой.
 - Ошибка так ошибка. Я хорошо помню реакцию Половко на моё предложение, поэтому и не могу считать его соавтором, - ответил я.
 - Ну, что же, если вы такие упрямые, пусть будет так. Вопрос решён, смена закончена, пойдём домой.
    Мы с Шутовым закончили настройку пятого пульта, когда пришло положительное решение на нашу заявку на изобретение. Довольны были и Бамбулевич с Голиковой, и мы с Шутовым. За это изобретение я был награждён нагрудным знаком «Изобретатель СССР».
     В это время на предприятии проходила перетарификация инженерно – технических работников. Была создана специальная комиссия, которая, в процессе собеседования с экзаменуемым, решала его участь.Если экзаменуемый за свою работу и знания получал высокую оценку, его месячный оклад увеличивался, в противном случае экзаменуемого
понижали в должности без снижения оклада. У нас в лаборатории уже все инженеры уже прошли перетарификацию. Были повышены оклады инженерам Шехурдину, Мельникову и Черному. Нас с Шутовым на перетарификацию почему-то не приглашают. Я спросил об этом Голикову. Она, почему-то, смутилась и сказала, чтобы мы  с этим вопросом обратились к Бамбулевичу. Я пошёл к нему. Он выслушал меня, довольно долго молчал, а потом произнёс:
 - Половко сердит на вас, Он мне прямо сказал, что никакой перетарификации для вас не будет, Я же говорил вам, что Половко нужно включить в число соавторов. В сложившейся ситуации вам лучше уйти из нашего заводского отдела в институт. Я обещаю, что найду для вас хорошее место.
 - Владимир Николаевич, мне никогда в голову не приходило, что Половко может так отреагировать на нашу заявку на изобретение.
 - Как видите, может. Пока работайте, я найду для вас хорошее место.
Мы закончили настройку шестого пульта, когда Бамбулевич сказал нам, чтобы мы зашли к Жолобову, начальнику 78 отдела института. Мы сходили к нему на приём. Против нашего перехода в этот отдел,  Жолобов возражать не стал, и мы с Шутовым перешли на новое место работы.
     Нас направили в четвёртую лабораторию. Я снова старший инженер и руководитель группы, но уже с окладом 180 рублей. Однако я не хочу быть руководителем группы и  говорю об этом начальнику лаборатории Дынцу. Тот с удивлением спросил:
 - Так Вам что приятнее быть в чьём-то подчинении?
 - Я хочу быть просто разработчиком. Пусть у меня будет три, четыре человека,
 с которыми я буду работать.
 - И кого же я назначу руководителем Вашей группы?
 - Назначьте старшего инженера Косойкина.
 - А тебе не будет неприятно ему подчиняться? И оклад у него меньше твоего.
 - Отдайте ему мой оклад.
 - Это и смешно и глупо, никто этого не сделает, но если ты настаиваешь, я поговорю с Косойкиным.
Косойкин согласился. Он этого не ожидал и, судя по его настроению, был, видимо, доволен. Вот и хорошо: он доволен и я доволен. Косойкин никогда не вмешивался в мою работу, я со своими людьми просто числился в его группе. Наш отдел занимается разработкой сервисной аппаратуры. Как правило – единичное производство, так что работать интересно. Много было здесь моих разработок, тринадцать из них были признаны изобретениями.
     Захотелось рассказать об одной моей заявке на изобретение. Я уже рассказывал, что при разработке пульта  электротермотренировки, я придумал схему сравнения на двух
транзисторах. Заявку на изобретение на эту схему я не подавал.так как была подана заявка на пульт. Позже, работая в 403 отделе, мне пришлось вспомнить об этом решении. Начальник отдела Дербенёв требовал, чтобы разработчики делали заявки на изобретения на все интересные решения той или иной задачи. Это поощрялось величиной квартальной премии. Вспомнил я о своей схеме сравнения и решил посмотреть, что на эту тему есть в патентной библиотеке. Никакого аналога там не нашёл. Написал черновик заявки и пошёл в патентный отдел к Коненкову. Он посмотрел мою заявку и  сказал:
 -  Всё хорошо, только нужно найти прототип.
 - Я не нашёл прототипа, хотя и искал его весьма усердно, - ответил я.
 - Плохо искал, не может быть, чтобы не было прототипа?
 - Я его не нашёл.
 - Вы хотите сказать, что сделали пионерское, не имеющее прототипа изобретение? Этого практически не бывает. Поищите, как следует, - рассмеялся он.
     Поискал я, как следует, но прототипа не нашёл. Заявку всё-таки отправили, но Коненков сказал, что на положительное решение я могу не рассчитывать. Он оказался прав, я получил отказ. Эксперт ответил, что схема дифференциального усилителя известна. Я возразил, указав, что это не схема дифференциального усилителя, а схема сравнения. Получил ответ эксперта, что такая схема управления атомным реактором известна. Это возражение меня развеселило. Показал ответ Косойкину, посмеялись с ним над этим ответом. Дербенёв настаивал, чтобы я поехал в Москву для личной встречи с экспертом. У меня было иного работы, и в командировку я не поехал. Прошло два года. Однажды подходит ко мне Косойкин и подает бумагу:
 - Патент Японии, почитай.
 - Меня, Коля, не интересует этот патент.
 - А ты посмотри, я уверен, что это тебя заинтересует.
Посмотрел, а это моя схема сравнения, один к одному. Заявка японского автора подана почти на два года позже моей. Пошёл с этим патентом к Коненкову. Он его посмотрел и спросил меня:
 - Вижу, что Ваша схема стала патентом Японии. Зачем Вы мне его показываете?
 - Так я же заявку на эту схему подавал почти на два года раньше.
  - Всё, поезд ушел, ничего уже не изменишь.
Жалко, конечно: все микросхемы, выполняющие функцию сравнения электрических сигналов, выполняются сейчас по этой схеме. Микросхемы – это массовое производство, и авторское вознаграждение в этом случае может быть очень приличным
 
Воспоминания (продолжение 34)
Воспоминания (продолжение 32)
Рейтинг: +2 531 просмотр
Комментарии (4)
Дмитрий Криушов # 19 октября 2015 в 20:03 +1
Здравствуйте, уважаемый Алексей. Хотел бы высказать кое-какие свои мысли по поводу Вашего текста. Да, лично для меня, как бывшего технаря, Ваше повествование почти понятно, да и то весьма условно. Ну, не помню я уже ни номера микросхем, ни их устройства, да и привязок к конкретному времени не вижу. Всё-таки временные вехи расставлять надо, а то читатель теряется. Ведь даже слабых событийных привязок у Вас не наблюдается: вышел ли Леонов в космос, слетали ли американцы на Луну; "свободу" ли Анжеле Дэвис, или Луису Корвалану? Появились ли на улицах "Жигули", и купили ли Вы новый "Горизонт"? Где Ваша семья, и что она делает, как отдыхает? Прошу понять: в последнее время Вы говорите только о трудовых подвигах, а это - не совсем правильно. Не в "шарашке", поди, трудились. А то создаётся впечатление, что удел советского человека лишь в том и состоит, что работать, учиться, да плодиться. Желательно - без "этого самого", буржуазного и прогнившего.
С уважением - Дмитрий.
Алексей Лоскутов # 20 октября 2015 в 19:51 +1
Здравствуйте, Дмитрий!
С Вашей критикой согласен, но могу несколько слов сказать и свое оправдание. Все дело в том, что когда я перешел на новое место работы, то испытал весьма основательную встряску. И в это время дела на работе, можно сказать, вытеснили все остальное. За исключением этого периода, мне кажется, я уделял место не только работе. Хотя, вообще-то, работа действительно интересовала меня. Поэтому и занимает в моих воспоминаниях достойное место, как говорится: у кого что болит - тот о том и говорит. После редактирования этот недостаток можно будет учесть. Большое спасибо за добрый и прекрасный отзыв.
С уважением к Вам Алексей.
Василий Мищенко # 19 ноября 2015 в 23:07 +1
Приветствую Вас, Алексей! Продолжаю читать с большим удовольствием Ваши воспоминания. Мне это всё очень интересно, знакомо и близко. Я ведь радиотехникой увлекся очень рано, в 12 лет. Начинал, как и положено, с детекторного приемника, а спустя год, уже пробовал собирать разные агрегаты на лампах. Переход на транзисторы прошел совсем легко и безболезненно. А вот когда дело дошло до микросхем, уже не заладилось. Но это скорее по объективным причинам: армия, потом комсомольские стройки в Сибири, БАМ. Просто пришлось уже заниматься другой работой. А вот в армии занимался как раз по своему профилю: служил в авиаполку в ТЭЧ, по специализации самолетное радиооборудование. В двух словах расскажу о первом рацпредложении. Самолет после 50 часов полетов разные наши службы проверяли на площадке без транспортировки в ангар ТЭЧ. Радисты, например,свою аппаратуру, которая находилась в брюхе самолета, проверяли по приборам следующим образом. Нужно было втиснуться в люк, открутить разъемы и сделать замеры. Я, воин среднего телосложения, с трудом, но мог это сделать. А вот мой приятель, литовец Ланкаускас, детина под два метра, в люк забраться практически не мог. Глядя на его мучения, я придумал простой способ. Спаял удлинитель с двумя разъемами ("папа" и "мама"). Одной рукой достаёшь до нужного разъема, откручиваешь, вставляешь папу, и делаешь себе замеры снаружи на бетонке. Капитан, начальник группы, удивлялся, как всё оказалось просто, заставил оформить рацпредложение. Получил 9 рублей. За полтора года набралось таких аж 11 штук. Капитан долго уговаривал остаться на сверхсрочную. Ну а я поехал на стройки коммунизма и с радиоделом пришлось распрощаться. Правда, еще долго баловался потом (для души) ремонтом бытовой аппаратуры. Ну, вот, не удержался, поведал про свое. Заметил, когда читаю Ваше, невольно сравниваю. Так что еще раз спасибо Вам за творчество. С уважением, В.М.
Алексей Лоскутов # 9 декабря 2015 в 19:52 0
Добрый вечер, уважаемый Василий!
Извините меня за опоздание с ответом. Только сегодня я вернулся домой из больницы после четвертого инфаркта. Спасибо за прекрасный отзыв. Спасибо за Ваш рассказ о своей жизни. Думаю, что если бы Вы продолжали заниматься радиоэлектроникой, то и микросхемы освоили вполне успешно. Отвечаю сегодня кратко, так как чувствую себя все еще неважно. С уважением к Вам Алексей Лоскутов.