Главная → Проза → Крупные формы → Романы → Воспоминания (продолжение 11)

Воспоминания (продолжение 11)

5 марта 2015 - Алексей Лоскутов
Пришел Александр Михайлович, инвалид без левой руки, и на правой только три пальца, нет среднего и указательного. Посидели с ним, поговорили. Тяжело ему, ждет не дождется, когда подрастет сын Коля, сейчас ему десять лет. Какой, - говорит, - я работник, жену жалко, всю работу тянет в одиночку - и по дому, и в колхозе. Как ей помочь? Думаю, хотя бы какой-нибудь протез на руку, может и освоил бы какую-нибудь работу. Договорились мы, несколько инвалидов, съездить в Киров, в областной военкомат, чтобы дали нам какие-нибудь протезы, там записали, у кого что, велели зайти послезавтра, а нам есть нечего. Кто-то видел, что на паперти церкви сидят инвалиды и верующие подают им милостыню, кто чем. На другой день и мы заняли места на паперти. Подают милостыню, в основном деньгами, мелочью - жалеют нас люди. Только приехала милиция, сбросала нас в машину и в отделение. Предупредили, чтобы мы не позорили себя, сидя на паперти, а ехали домой. Сходили в военкомат, там сказали, что ничем пока помочь не могут. Так ни с чем и вернулись.

К сестре зашла Галинка Сергеева. Поздоровалась со мной, улыбается, к нам в разговор с Александром Михайловичем не встревает. В одном классе мы с ней учились в Жеребецкой начальной школой. После ухода Александра Михайловича мать недовольно проговорила,  - Леша, ложись спать. Как будто не понимает Александр Михайлович, что человек с дороги, отдохнуть надо, а он сидит и сидит.

Лег спать, такая тишина и такой вкусный воздух: здесь нет ни заводов ни машин - спи спокойно, ничто тебя не потревожит. Уснул сразу, спал беспробудно и долго.

Галя разбудила завтракать, ей нужно идти на работу. Оказывается, она работает сейчас лаборанткой на нашей глубинке. Умылся чистой холодной водой - хорошо. Позавтракали. Галя ушла на работу, а я пошел побродить по огороду, по деревне, по берегу реки. Посмотреть, что и как изменилось, поговорить с людьми. До коллективизации было в деревне 50 домов, после коллективизации осталось - 44, а сейчас я насчитал 15 домов, причем ни в одном доме нет детей моложе 7 лет, хотя скоро, видимо, один появится у старика Дмитрия Петровича: жена у него молодая, моложе его на 30 лет.

Река, кажется, стала уже, а может быть мне, повзрослевшему, это только кажется. Искупался в Обакшиной бакалде, с удовольствием поплавал, вспомнил, с каким трудом переплыл я ее первый раз. И вся-то ширина ее сейчас метров сорок, может быть даже меньше. Плавать мне сейчас легко и приятно, можно и отдохнуть на воде, если устал: перевернись на спину, вдохни поглубже и, не делая глубоких выдохов, лежи на воде, отдыхай.

Деревня опустела, все на работе, заканчивают заготовку сена на зиму. Думаю, чем бы заняться. Знаю, что мать очень любит вареных раков. Вернулся домой, взял ведро, позвал с собой Аню и снова на реку, ловить раков в норах в обрывистых местах реки. Очень хорошее место для ловли раков на реке за Наташиным огородцем, так называется участок реки напротив Наташиного дома и ее огородца. Река в этом месте довольно глубокая, дно обрывистое, глинистое. Рачьих нор в стенках обрывов полно, кстати, в таких норах встречаются и налимы. Выбрасываю на берег первого рака, Аня боится его брать в руки, чтобы бросить в ведро. Вылез из реки и показал Ане, как нужно брать рака, чтобы он не сумел своими клешнями поймать ее руку. Довольно скоро ведро было уже почти наполнено раками. Аня кричит, что они уже вылезают из ведра. Решил поискать еще и налимов. И тут повезло, поймал двух налимов. Когда мать пришла с работы, Аня с гордостью показала ей ведро раков и двух налимов. Конечно, мать обрадовалась, наверное, за три этих года не пришлось ей съесть ни одного рака. Сварили их вечером на тагане в большом чугуне. Прекрасный получился ужин, довольны были все: мать и сестры - вкусным ужином и, видимо, даже мною, а я тем, что немного порадовал их. После ужина мать спросила:

 - Что, Леша, приготовить из налимов - уху или пирог?

   - Свари, мама, уху, давно я ее не пробовал.

После ужина пришла Нюра Мишиха - колхозный бригадир. Посидели, поговорили. Она задавала мне много вопросов. Я отвечал коротко, не забывая о подписке. В конце беседы Нюра Мишиха почти повторила слова Дмитрия Петровича:

 - Все там у тебя было вроде ничего, вот только почему ты такой худой?

  - От тоски Нюра, очень уж тосковал я по нашей деревне.

  - А я приехала с тобой поговорить. Неудобно как-то и заикаться пока об этом, да деваться некуда - пахать надо, пахарей очень мало. Я не говорю, чтобы ты вышел на работу завтра или послезавтра, понимаю, что тебе надо отдохнуть. Отдохни, а потом поработай в колхозе, хотя бы до призыва в армию.

   - Да ты что, Нюра, не успел Леша дома появиться, а ты уже, надо работать, - возмутилась мать.

   - Ладно, мам, когда отдохну, можно и поработать. Я и сам вижу, что пахарей мало, и не только пахарей, вообще мало народу в деревне.

Нюра Мишиха обрадовалась моему ответу, мать же посмотрела на меня с недоумением что ли, но ничего не сказала. Вскоре Нюра Мишиха ушла. Вижу, что мать недовольна этим визитом, успокаивая ее говорю:

  - Не сердись, мам, на Нюру, она же правду говорит, что работать некому. Вот поправлюсь я, отдохну, так что же я, так без работы и буду шляться по деревне, как оболтус.

   - Не дадут они тебе отдохнуть, Леша. Дня через три-четыре, придет уже Нюра отряжать тебя на работу.

  - Ну и ладно, мам, три-четыре дня тоже не плохо. Еще половлю раков, да и налимы может быть попадутся.

На следующий день, проводив на работу мать и сестру Галю, мы с сестренкой опять пошли ловить раков. Раков в реке очень много. Я брал только крупных, чуть помельче рак, и я отпускал его на свободу. Вообще-то, раки не совсем безобидны. Когда он поймает тебя за палец иголочками на кончиках клешни, то оставляет на пальце царапину. Эти царапины на коже около ногтя довольно неприятны. Наполнив ведро раками, опять занялся поиском налимов. Поймал одного в норе, хороший налим, приятно будет показать его матери. У налима нора сквозная, это затрудняет его ловлю: нужно обязательно вводить руки в нору сразу с обеих сторон, иначе налим уйдет. Вводишь руки глубже в нору и вот уже налим, пытаясь вырваться из ловушки, тычетсято в одну, то в другую руку. Зажимаешь его в норе, суешь ему в рот палец и хватаешь за жабры. Тут уж он твой. Если нора налима на довольно большой глубине, так что требуется нырять, да если она еще и длинная, то в этом случае приходится иногда испытывать горечь неудачи. Зажимаешь налима в такой норе, он уже тычется тебе в руки, а ты не можешь до него дотянуться, так как руки у тебя уже до плеч в норе и дыхание ты уже не можешь дальше задерживать. Выныриваешь - и прощай налим! Досадно. Решил поискать налимов под колодами, и тут повезло. Поймал еще двух и одного,  к сожалению, упустил. Колода толстая, я сунул под нее руку с одного боку - есть налим! Туда же и вторую руку, налим, сопротивляясь, начинает уходить под колоду на другую сторону. Я пытаюсь перехватить его с другой стороны. Увы, рука не достает и налим уходит. Жалко, это был бы третий налим. Смотрю, недалеко отсюда торчит из берега еще одна колода, но около нее совсем мелко. Решил все-таки посмотреть и под этой колодой. Есть там налим! И ловить его здесь удобно. Поймал за жабры, вытаскиваю. Вот это красавец, длина больше чем по локоть!

Вечером опять с удовольствием ели раков, а из налимов получился хороший пирог. Рыбный пирог у нас в деревне делали так: из теста делается нижняя корка, на нее укладывается рыба, если она крупная, то большими, во всю длину пирога, кусками. Рыба засыпается резаным луком и закрывается верхней крышкой. При подаче на стол верхнюю крышку срезают и едят запеченную в тесте рыбу, закусывая верхней крышкой.

Насчет времени приглашения на работу мать оказалась права. Через три дня мне уже было предложено выйти на работу. Михаил Степанович к этому времени уже приготовил мне соху, что интересно, ту мою, на которой я работал раньше. Даже кобыла та же, только уже не кусается и не лягается: или узнала меня, или остепенилась с годами. Пашем впятером: Илька Васюхин, Сережка Верин, Палька Григорьев, Толька Петров и я. Пахать мне сейчас легко, даже приятно, как будто для этого не требуется никаких усилий, а как тяжело было пахать в 14 лет, да еще той упрямой и норовистой, как необъезженная лошадь, сохой. Вот так и потекли снова мои рабочие дни в нашем колхозе.

В субботу сестра Галя подарила мне коричневый шевиотовый костюм и белую рубашку. Такого щедрого подарка я не ожидал. Не знаю, как отблагодарить ее, какими словами выразить мою радость. Галя говорит, - Не благодари, сказал спасибо и хватит. Примерь костюм и рубашку. Завтра пойдем на гулянье в деревню Мальцы.

Оделся в свою новую праздничную одежду, полюбовался собой перед зеркалом. Как хорош этот первый в моей жизни костюм, как будто и не я в зеркале, первый раз вижу себя таким нарядным. Мать и сестра отметили, что костюм на мне сидит хорошо. Мать говорит:

   - На некоторых, что ни одень, все сидит как на корове седло, а Леше одежда идет. Спрашиваю Галю:

   - Сколько стоит костюм и рубашка?

   - Костюм 710 рублей, рубашка - 30 рублей.

   - Где ты взяла такие деньги?

  - Я сейчас лаборантка, мне платят 650 рублей в месяц. Я рада, что сейчас ты можешь не только работать, но и на гулянья ходить.

В воскресенье вечером, нарядно одетые, собрались у дома Пальки Григорьева и гурьбой через лес Стекло пошли в деревню Мальцы. Чувствую я себя неловко, не знаю, как себя вести, не бывал я еще ни разу парнем на гулянье. Галинка Сергеева все время рядом, смеется, подшучивает, - Разорвут тебя девки на гулянье - свободный парень, но мы тебя спасем, жизни не пожалеем.

Пришли в деревню Мальцы, никого я в этом краю не знаю, а мои друзья встречают здесь много знакомых, знакомят с ними и меня. И сразу вопросы ко мне: откуда я, почему меня не видели раньше? Отвечать неудобно, а приходится. Узнав, что я три года отсидел в тюрьме, смотрят на меня с интересом, не пойму только с уважением или осуждением. Пришла молодежь из деревни Цепаи. Весело с гармошкой. Здесь я знаю многих, вместе учились когда-то в Жеребецкой школе. Обступили меня и завалили вопросами. Они меня не осуждали, если бы не гулянье, беседа с ними наверняка затянулась бы надолго. Это первое гулянье в деревне Мальцы я перенес почти как наказание и думал, пожалуй, только об одном, чтобы быстрее оно закончилось. Домой возвращались в уменьшенном составе: Палька Григорьев и Сережка Верин провожают своих девушек. Моя сестра и Идка Ананьева тоже ушли со своими парнями. На гулянье сестра Галя познакомила меня со своим парнем Николаем. Здоров парень, настоящий богатырь. Он из деревни Красная Речка, той, что за бугром, в полутора километрах от нашей деревни. Мы, парни, которые сегодня никого не провожают и девушки, которых сегодня никто не провожает, идем своей группой. Галинка Сергеева подхватила меня под руку, веселая, жизнерадостная. Засыпает меня вопросами: как понравилось гулянье, неужели не понравилась ни одна девушка, если я тяну сухару.

  - Какую сухару? - спрашиваю я.

  - А ты не знаешь? Без девушки идешь, - засмеялась она.

  - Как без девушки? А ты?

  - Это не то, мы с тобой просто знакомые. Расскажи мне как ты жил там, на Воркуте?

  - А тебя это интересует?

  - Спрашиваешь, конечно, интересно.

Идем. Смех, шутки, все веселые, я же чувствую себя скованно и неуютно, но делаю вид, что и мне весело. А на уме роятся совсем не веселые мысли, почему же я так неуклюже устроен. Не годен я для гуляний: песни или частушки не пою, плясать не умею, не могу подойти к девушке, которая понравилась - стесняюсь, не хватает смелости. Мне уже двадцать лет, не узнал я, что такое юность, и не знаю пока, что такое молодость. Детство впроголодь, в дыму и зловонии кухни для колхозных коров, устроенной в нашем доме. С

С тринадцати лет, опять впроголодь, не считаясь с временем, вкалывал на непосильной работе, заменяя мужиков, ушедших на фронт. Потом завод, кузнечный цех, Воркута. Все это сплошной чередой, без просвета, все это время даже мысли о девушках не возникало, более того, на Воркуте, я уже писал об этом, были они мне даже неприятны. Сейчас я свободен, работаю в колхозе, причем работать мне и легко и приятно. Вот на работе я не чувствую неловкости, тут не нужно мне подсказывать, что и как делать, здесь я и сам могу кое-что подсказать.

На другой день после гулянья Галя сказала мне, что я понравился ее Николаю. Я ей сказал, что, исходя из ситуации, такой ответ можно было ожидать, но твой Николай мне тоже понравился - могучий, спокойный, симпатичный парень. В следующее воскресенье я снова, как выражается Галинка Сергеева, тянул сухару. Девушки мне сейчас нравятся, но не могу я преодолеть свою робость, чтобы подойти к той, которая понравилась. По вторникам и пятницам, поздно вечером, парни ходят на свидание к своим девушкам. Когда Николай пришел на свидание с Галей, я познакомился с ним поближе. Рассказал он мне о фронтовой своей жизни, о том, как был контужен: близко разорвался тяжелый артиллерийский снаряд, его почти полностью засыпало землей. Когда откопали, он не подавал признаков жизни, но все-таки заметил кто-то, что он еще жив. Госпиталь, после госпиталя домой, и на фоне контузии туберкулез. Больница. Лежу, - говорит, - и чувствую, как с каждым днем уходит из меня жизнь. Лучше уж, думаю, умереть, чем лежать в больнице. Выписался из больницы, врачи не возражали: видели, что не выживет. Из больницы зашел в районное лесничество, поинтересовался, нет ли у них для него какой-нибудь работы. Там обрадовались: конечно, работа есть, у них почти не осталось лесников. Выделили мне участок леса недалеко от Красной речки, дали лошадь, ружье. Стал каждый день разъезжать по лесу и чувствую, говорит, возвращаются ко мне силы. А еще через несколько месяцев забыл про свои болячки. Только, говорит, слух не совсем восстановился. Это я тоже заметил: иногда он переспрашивает, поэтому разговариваешь с ним погромче. Хороший парень - спокойный, сильный и, чувствуется, надежный.

Следующее гулянье в деревне Ценеки. Там на гулянье подходит ко мне Николай, берет под руку и говорит, - Пошли. На гулянье парни и девушки ходят по деревне шеренгами, поют под гармошку песни и частушки. Иногда, образовав круг, устраивают пляски. Догнали мы с Николаем одну из таких шеренг. Николай говорит, - Можно? Шеренга сразу расступилась, освобождая для нас место. Идем, слева от меня Николай, а справа девушка, да какая еще девушка, загляденье, глаз не оторвать. Робость буквально сковала меня, и я даже не заметил, как остались мы с этой девушкой вдвоем. Я же ее совсем не знаю, вижу только, как она красива и у меня отнялся язык, ничего не могу сказать. Идем и молчим. Понимаю, что так нельзя, что выгляжу я нелепо, смешно. Не помню сейчас, впрочем, не вспомнил бы и тогда, какие первые слова я выдавил из себя, но понемногу мы разговорились. Мне стало легче и как-то даже все изменилось и во мне и вокруг. Спросил, как ее зовут, из какой она деревни. Зовут ее Миля, она с Красной Речки. Мне так приятно ходить с ней под руку вместе с гуляющей молодежью. Даже удивился, когда заметил, что народу на гулянье стало намного меньше, гулянье заканчивалось. Очень хочется проводить ее до дому, мне даже страшно, вдруг она откажется от моего предложения. Не отказалась! Провожать свою девушку до дома еще лучше, чем прогуливаться с ней на гулянье. Ночь, тишина, а мы с ней вдвоем и наговориться, кажется, невозможно. Одно плохо, как ни медленно мы идем, а расстояние до ее дому убывает быстро. Вот уже и Мягково, вот и наша деревня, а следующая уже Красная речка и путь закончен. Подошли к ее дому, говорю ей:

  - Давай посидим на той вон лавочке у забора.

  - Пойдем лучше в огород, там у нас у речки под черемухой тоже есть лавочка.

Пошли туда. Там действительно очень уютно. Под большой развесистой черемухой - лавочка, и совсем близко журчит речка. Прохладный свежий воздух и тишина, нарушаемая только журчанием речки. Сели на лавочку и просидели до утра, вернее до утренней зари. Миля говорит, -

  - Тебе пора уже домой. Только позавтракаешь и на работу.

  - Пора-то, пора, да уходить не хочется.

  - Тогда приходи во вторник.

  - Конечно, приду. Только очень долго ждать до вторника.

Я обнял ее и поцеловал, она не сопротивлялась. Поцеловал по-детски, не разжимая губ - не умел по-другому. Шел домой такой счастливый, каким не был еще никогда. Дома еще спали. Я разделся и лег в постель, но уснуть не смог. Слышу уже встала мать и хлопочет на кухне. Встал и я, умылся у колодца холодной водой и зашел в дом. Галя тоже уже встала, посмотрела на меня как-то лукаво и спросила:

  - Ну как, хорошо выспался?

  - Очень хорошо, такая прекрасная выдалась ночь, - рассмеялся я.

В окно постучала Нюра Мишиха и сказала, что я буду отгружать зерно на глубинку, а мать к молотилке, отгребать солому. Вот и страда наступила и сразу же, с первого обмолота, идет зерно на выполнение хлебозаготовок. Мешки сейчас небольшие, с рожью по 70-75 килограммов. Такой мешок я сейчас легко беру с земли на плечо. Работа с мешками только радует. Возим зерно двумя подводами: Илька Васюхин с Сережкой Вериным и мы с Палькой Григорьевым. На зернотоке подошла ко мне Галинка Сергеева, как мне показалось, с усилием улыбнулась и спросила:

  - Ну как тебе Милька - понравилась?

  - А тебе-то, Галя, зачем это знать?

  - Да просто так. По тебе видно, что понравилась, - сказала она и ушла к молотилке.

Интересно, я такой же каким был вчера, однако, сегодня уже по мне видно, что Миля мне понравилась. Чтож, если со стороны видно, так виднонезачем мне это скрывать.

Во вторник день мне показался очень длинным. Я ждал вечер. Как только стало смеркаться, я пошел на Красную Речку, на свое первое свидание. Вначале молодежь вместе с пришедшими на свидание собирается в общую группу, под гармошку пляшут и поют частушки. Мне неловко, очень неловко перед Милей, что я такой неумеха, не умею ни петь, ни плясать. Смотрю на нее, и мне кажется, что она не осуждает меня за это. Пели и плясали не долго, вскоре попарно все разошлись по деревне. Пошли и мы, снова на нашу лавочку у речкипод черемухой. И опять в одно мгновение пролетела ночь. Не хочется расставаться, кажется, обнял бы так, чтобы раствориться в ней и стать одним целым. Может быть, сейчас многие не поверят, что так может быть, но было именно так. Я помню Милю и сейчас, помню все наши свидания, все время, проведенное вместе. Она была великолепной девушкой. Не было у нас с ней ни единого упрека друг другу, никогда не возникало ни малейших разногласий. Я счастлив, наконец-то судьба улыбнулась и мне, подарив такую необыкновенную девушку.

С уборкой ржи очень помогла МТС. Пришел новый комбайн, работал безостановочно, успевай только отгружать зерно на сортировку, а потом на глубинку. Начали убирать овес, уже без комбайна. Овес плохой, зерно почти пустое: посеяли его поздно, и зерно не успело созреть, не налилось. Однажды, отгружая мешки с овсом на сушилку, я немного удивил сельчан на зернотоке. Взвесили на весах пять мешков с овсом, и потянули они всего 159 килограммов. Я говорю:

 - Кладите на меня все пять мешков, и я их унесу в овин на сушилку.

  -Да как же ты их унесешь, такой груз, и куда класть на тебя пять мешков? – говорят женщины.

 Я взял по мешку под мышки, кладите, говорю по мешку на плечи и пятый мешок на эти два, поперек, сверху. Положили. И я их унес и по небольшой, ступенек пять-шесть, лестнице поднялся в сушилку. Это произвело эффект, приятно мне было видеть удивление сельчан.

Но судьба снова неожиданно преподносит мне очередной сюрприз. В воскресенье, после обеда, только что мы с Палькой Григорьевым отвезли первый воз мешков на глубинку, как нам, у колхозного зерносклада, почтальон вручил по повестке, в которой нам предписывалось завтра, к девяти часам утра, прибыть в военкомат для отправки в ряды Советской Армии. Повестка удивила меня своей внезапностью. Я не проходил приписку. Никто еще не проходил призывную медицинскую комиссию и вдруг, сразу, призыв в армию. Непонятно, так не бывает. Выпрягли лошадь и по домам. У меня матери нет дома - ушла она в субботу в церковь в город Яранск, за 25 километров. Вернется только в понедельник, часам к двенадцати, не раньше. Договорились с Павликом переодеться, запрячь в тарантас жеребца Борьку, съездить к своим девушкам и вообще прокатиться по деревням. Так у нас принято для призываемых в армию. Сказал Ильке Васюхину, чтобы он сообщил Гале о случившемся.

Переоделись с Павликом, запрягли в тарантас жеребца и в Ремеши, к Павликовой девушке, потом на Красную Речку к Миле. Та и другая вначале подумали, что мы шутим, но быстро поняли, что это - правда: днем, на племенном жеребце, в страду никто никогда на свидания не ездит. Попросил Милю дождаться меня из армии, сказал ей, что очень ее люблю. Распрощались с ней, сказала, что будет ждать. Хотя Миля знала, что нас скоро уже будут призывать в армию, но что произойдет это так неожиданно, поразило ее, и, как мне показалось, огорчило. После расставания с девушками прокатились по близлежащим деревням, распрощались со знакомыми парнями. Когда я пришел домой, сестра Галя и Галинка Сергеева уже вязали мне носки из овечьей шерсти. Галя в растерянности, что же будет с матерью, когда она вернется из Яранска и узнает, что меня уже снова нет. Сделать что-либо, чтобы исправить ситуацию, было уже невозможно.

Утром, опять на жеребце, запряженном в тарантас, Павлик с матерьюПашей Гришихой и я с Галей приехали в Тужу, в военкомат. Собрали нас в военкомате 65 человек. Медицинская комиссия: голым ходишь от одного врача к другому. Большинство врачей женщины. Стыдно мне голым стоять перед женщинами, тоже первый раз было такое. После комиссии огласили список, всего одиннадцать фамилий, тех, кто признан годным, в этом списке услышал свою фамилию и я. Павлик комиссию не прошел, хотя позднее был призван во флот, причем подводный. Странно, из 65 человек годными были признаны всего одиннадцать. Подошла машина, нам скомандовали садиться в кузов. Простился с Галей, с Павликом и Пашей Гришихой и прыгнул в кузов. Провожающие смотрят нам вслед и прощально машут руками. Отвечаем и мы. Вспомнил частушку, как раз к этому случаю:

Вышей милая платочек

В путь-дорожку дальнюю

Буду слезы утирать

Когда поеду в армию.

Платочек от Мили есть, слез нет: не пугает меня армия, даже что-то вроде гордости появилось, оттого, что я призван первым.

Приехали в Котельнич, оттуда первым же поездом в Киров. Там нас отвели в здание пединститута и добавили к нам еще 14 человек. Там я узнал, что призываемся мы в воздушно-десантные войска. Я хотел служить в армии, очень хотелось попасть во флот, а тут еще лучше - воздушные десантники. Красота. Я буду прыгать с парашютом и думаю, что я не струшу прыгнуть первым. В этом я уверен, высота меня никогда не страшила.

На следующий день нас, 25 человек, капитан усадил в пассажирский вагон, сам сел вместе с нами, и мы куда-то поехали. Капитан не ведет с нами никаких разговоров. Проехали Молотов. В Свердловске длительная остановка. Наш капитан прогуливается по перрону. К нему подошел какой-то офицер, тоже капитан. Эмблема на погонах подошедшего капитана - крылышки с зигзагами молний, видимо, летчик. Два капитана довольно долго в чем-то убеждали друг друга, потом ударили по рукам. Наш капитан построил нас и передал капитану летчику. Тот вывел нас на привокзальную площадь и посадил в кузов грузовика. Поехали. Смотрю, какие в этом городе большие дома, на улицах много нарядного народу, снуют трамваи, троллейбусы и автобусы. А какой большой город, давно уже едем по городу, а он все не кончается. Наконец-то улица, по которой мы едем, упирается в какие-то дома: слева возвышается башня с прямоугольными зубцами наверху, справа, на небольшом удалении от дома, перед которым остановились - большая церковь. Остановились перед железными воротами в проеме двухэтажного здания. Солдат с автоматом открыл ворота, и мы въехали внутрь какого-то изолированного городка. Проехав по дороге метров 100-150, машина остановилась, капитан вылез из кабины и скомандовал, - Вылезай, приехали. Нас встретило много солдат, почти все с орденами на груди, фронтовики. Мы первый послевоенный призыв. Конечно же, фронтовики давно ждут себе смену - они отслужили уже по 5-6 лет.

Нас построили и завели в стоящее слева, недалеко от дороги, двухэтажное здание. Однако, вскоре к нам вышел старшина и скомандовал “Выходи строиться”. Вышли. Команды “В четыре шеренги становись”, “Налево” и “Шагом марш”. Наш путь закончился у городской бани. Зашли в баню, разделись, увязали свои вещи,снабдив их этикеткой со своей фамилией, и сдали их старшине. Причем сдаче подлежали не только вещи, но и любые продукты питания. Потом стрижка под машинку и в баню. После бани замер роста и длины ступни. В соответствии с замером получаешь обмундирование и сапоги. В новом обмундировании, малознакомые друг с другом, все мы стали почти одинаковыми, отличались только ростом. После бани домой, в свою казарму. На первом этаже нас завели в большую комнату, очень напоминающую школьный класс: два ряда столов с двумя стульями возле каждого. Предложили занять места за этими столами. Немного посидели и резкая команда “Встать, смирно”. В класс входит статный, красивый майор. Старшина доложил ему, что личный состав школы помылся в бане, получил обмундирование и ждет Ваших указаний. Майор скомандовал “Вольно”, прошел между рядами столов, всматриваясь в наши лица, остановился у отдельно стоящего стола и объявил, - Вы зачисляетесь в сержантскую школу воинской части 28331. Полное название части Отдельный Сивашский Краснознаменный батальон связи. Я начальник этой школы - майор Озеров. Вы отныне курсанты этой школы. Запомните адрес, по которому будут писать вам письма ваши родственники и друзья: Свердловская область, г. Свердловск-1 в/ч 28331 “У”, далее фамилия, имя, отчество. В письмах ничего лишнего не писать. Школа готовит сержантский состав для войск связи, специалистов по телефонной, телеграфной и радиосвязи. Армии нужны специалисты высокой квалификации, тем более что вы, как будущие сержанты, будете обучать мастерству связи своих подчиненных. В соответствии со специальностями в школе будут сформированы три взвода. Желаю вам успешного освоения сложной техники связи и безупречной службы. Повернулся к старшине, - Старшина, отведите курсантов в казарму, покажите им, как правильно выполнять команды “Отбой” и “Подъем”.

Итак, не довезли нас до места назначения, перехватил нас капитан, не летчик, а связист. О связи я практически не имею понятия. Знаю, что есть телефон, а вот как он работает для меня великая тайна. Я любопытен, новизна и неизвестность стимулирует меня к познанию того, что предстоит изучить. Жаль, конечно, что не удастся прыгать с парашютом, но может быть интересно будет и тут. Сейчас же интересно пока посмотреть какова она, солдатская казарма. Поднимаемся вслед за старшиной на второй этаж в казарму. Вот это порядок, вот это чистота! Паркетный пол отшлифован до зеркального блеска. Два ряда идеально ровно выстроенных вдоль стен коек, аккуратно заправленных как одна. Постель ровный прямоугольный брус с белыми, свернутыми в ленту простынями в изголовье и в ногах. На простыни в изголовье аккуратный куб подушки, возле подушки аккуратно сложенное полотенце. Старшина распределил нас по койкам и сказал, чтобы каждый из нас хорошо запомнил свое место. Затем объяснил, - По команде “Отбой”, вы должны лечь в постель за полторы минуты. При этом сапоги должны стоять вот так, портянки на голенищах сапог - так. Полотенце должно быть повешено на переднюю спинку койки. Все это старшина продемонстрировал четко и красиво. “Подъем”, - сказал он, - Тоже за полторы минуты, все это вы должны проделать в обратном порядке. Старшина быстро и аккуратно оделся и заправил постель. Обратил внимание, как правильно наматывать портянки на ноги, чтобы в походе не натирать ноги до кровавых мозолей. Отдельно показал как завести под одеяло две деревянные рейки и, повернув их на ребро, натянуть одеяло так, чтобы не было на нем ни единой морщинки. А сейчас, - сказал он, - Писарь запишет ваши данные.

Старшина ушел и к нам подошел ефрейтор, писарь школы. Записал нас в свой журнал: фамилия, имя, отчество, откуда призван, образование. Ефрейтор сказал, что до ужина мы свободны, можем побродить по школе. Мы спустились вниз, там, на выходе из казармы около тумбочки стоит солдат, дневальный по роте, как узнал я чуть позже. На первом этаже красный уголок, гардероб для наших шинелей, пирамида с оружием и учебные классы. Длинный коридор, с одной его стороны широкие двери на вход-выход из школы и, чуть подальше, дверь в туалет, с другой стороны - двери в учебные классы. Прошли в конец коридора, открыли дверь в его торце и вошли в большое помещение с очень высоким потолком и огромными окнами. В стене напротив окон двое дверей и над ними обширный балкон. Вернулись в красный уголок и вскоре команда “Строиться выходи”. Старшина построил нас и повел в столовую. Первый армейский ужин: хлеб, гречневая каша, жареная рыба и хороший чай с сахаром. Ужин мне понравился, многим показалось маловато, не наелись досыта. Повар из окна раздачи спрашивает, - Кому добавки - подходи. Некоторые подходили, и повар щедро добавлял им гречневой каши. После ужина старшина объявил, - Личное время. Можете писать письма, подшивать подворотнички, читать газеты в красном уголке. Всем нам выдали материал для подворотничков, по иголке и по катушке ниток. Показал, как подшить подворотничок. Сделать это просто и я быстро подшил свой подворотничок. Хорошо бы написать письма матери и Миле, а бумаги у меня нет. И тут, как бы угадав наши мысли, подошел писарь и объявил, - К сведению желающих написать письма на родину, в Красном уголке есть бумага, ручки и чернила. Пошел в Красный уголок, взял бумаги и ручку. Письмо домой написал быстро, а вот письмо Миле писать было трудно. Она грамотная, учительница, я же с горем пополам в сорок втором заочно закончил шесть классов. Очень хотелось написать письмо грамотно, без ошибок или хотя бы с небольшим их количеством. Не знаю, насколько мне это удалось, но ни разу в своих письмах Миля не упрекнула меня за безграмотность.

Со следующего дня началась учеба, как по специальности, так и по общевойсковой подготовке. Из нас сформировали три взвода: первый - радисты, командир - старший лейтенант Рогачев. Второй - телеграфисты, командир старший лейтенант Андриевский. Третий - телефонисты, командир –капитан Новиков. Я был зачислен в первый взвод, к радистам. Практически с первого дня учебы, началась интенсивная строевая подготовка, достигавшая в конце октября до восьми часов в день. Говорили, что хотят подготовить нас для участия в параде 7 ноября 1948 года. В число участников парада мы не вошли, но строевой шаг освоили прекрасно. До сих пор помню, как четкий ритм наших шагов грохотом отражался от стен зданий, а старшина все равно кричал, - Ноги не слышу, громче шаг. Научились быстро и аккуратно выполнять команды “Отбой” и “Подъем”. Здесь я не разделяю практику старшины или дежурного по роте вновь и вновь командовать “Рота подъем”, если по команде “Отбой” не успел вовремя лечь, или не так поставил сапоги всего-то один курсант из роты. Не стоит натравливать роту на того, кто еще не научился быстро выполнять эти команды. В учебных классах изучаем уставы строевой и караульной службы и технику связи. Конечно, старший лейтенант Рогачев рассказывал нам на занятиях, что такое радиосвязь, какое огромное значение имеет она при управлении войсками. Назвал типы радиостанций, применяемых в войсках. Наверное, радиостанция очень сложно устроена, и изучать ее будет интересно. Однако, когда в класс внесли два небольших железных ящика и старший лейтенант Рогачев сказал, что это радиостанция РБМ, я был разочарован. Радиостанция РБМ не произвела на меня впечатления. Что в ней интересного, железная коробка и все, вернее две коробки - непосредственно радиостанция и блок питания. Передача сообщений азбукой Морзе с помощью телеграфного ключа, прием сообщений через наушники. Слушай точки, тире и карандашом записывай передаваемые знаки. Неинтересно, не нравится мне работа с ключом и запись сообщений карандашом. Мой друг Вылегжанин Аркадий в телеграфном взводе. Зашел к ним в класс посмотреть на телеграфные аппараты. Там их два разных, позже узнал - это аппараты СТ-35 и БОДО. Особенно понравился мне СТ-35. Какой красивый и сложный аппарат, как много в нем деталей! Не просто освоить такой аппарат! И никакие тут точки, тире, а выползает из аппарата бумажная лента, а на ней отпечатан текст - читай с удовольствием. Вот бы мне перебраться к телеграфистам. В классе у них старший сержант - худой, тонкокостный. Обращаюсь к нему с просьбой о переводе меня в телеграфный взвод. Старший сержант сказал, что такие вопросы он решать не может, но с командованием взвода поговорит. Вопрос о переводе меня в телеграфный взвод решился в тот же день. Об этом вечером в личное время сообщил мне тот тонкокостный старший сержант Обабков.

На следующий день уже в телеграфном взводе, у нас два первых часа занятия по электротехнике. Ведет их командир взвода, старший лейтенант Андриевский. Увидев новичка, он подошел ко мне, спросил, какой телеграфный аппарат мне нравится. Я показал на СТ-35. Андриевский сказал Обабкову, своему помощнику командира взвода, чтобы меня включили в отделение СТ-35 к младшему сержанту Жиделеву. Начались занятия. Андриевский рассказывает, что такое электрический ток, какими параметрами определяется величина электрического тока, в каких единицах она измеряется. Объяснил, что такое электрический потенциал и напряжение в электрической цепи, чем они определяются и в каких единицах измеряются. Почему при одинаковом напряжении может быть различным по величине электрический ток в сети. Что такое электрическая цепь, ее сопротивление и в каких единицах оно измеряется. Рассказывал очень хорошо, почти два часа. Закончив лекцию, внимательно на нас посмотрел и спросил, все ли ясно? Взвод молчал. Андриевский, глядя на нас, тоже молчал, озадаченный нашим молчанием. Посмотрел в журнал, - Курсант Кислицын, расскажите, что такое электрический потенциал? Кислицын встал и молчит. Андриевский повторяет вопрос и, наконец, слышит - Не знаю. Опросил еще несколько человек - результат тот же. Видно, что Андриевский расстроен, не может понять, почему никто ничего не понял. В класс зашел начальник школы майор Озеров. Андриевский командует, - Встать! Товарищ майор, второй взвод…. Вольно, продолжайте занятия, - останавливает его майор Озеров. Андриевский объясняет Озерову сложившуюся ситуацию. Озеров выслушал Андриевского, посмотрел на нас и указав на Халтурина спросил:

  - Вот вы, курсант, ответьте-ка мне, в каких единицах измеряется электрический ток?

  - Курсант Халтурин. Электрический ток измеряется в Омах.

  - А вот Вы. В каких единицах измеряется напряжение?

  - Курсант Соломин. Напряжение измеряется в амперах.

Были опрошены почти все курсанты. Результат удручающий. Если и были правильные ответы на первый вопрос, то на второй вопрос, как правило, ответ был неверный, то есть правильный ответ на первый вопрос вероятнее всего был случайным. Меня тоже два раза спрашивали, на оба вопроса я ответил правильно: выручила память, и как-никак на Воркуте я познакомился уже с электрическим напряжением. Опрос даже рассмешил майора, обращаясь к Андриевскому, он сказал, - Что же другое можем мы от них ожидать. Все они из деревни, вначале войны закончили по пять, шесть классов, а дальше всю войну и до призыва в армию работали в колхозе, крутили коровам хвосты и восхищались своим умением. Они даже лампочки электрической не видали в своих колхозах. Завтра товарищ старший лейтенант проведем занятие вместе.

Успехи на занятиях по телеграфии мало отличаются от успехов на занятиях по электротехнике. Как можно понять, совершенно не зная электротехники, устройство и работу телеграфного аппарата, и чудо передачи по проводам букв и других знаков за сотни и тысячи километров. Невольно задумываешься о том: удастся ли нашим офицерам и сержантам сделать из нас хороших, знающих свое дело специалистов, так как, закончив пять, шесть классов в 1942 году и с тех пор выполняя тяжелую и простую работу, мы уже успели забыть даже то немногое, чему были научены. Знания просто не нужны были нам в глухих, не знающих электричества деревнях. Значительно успешнее были занятия по обучению работе на аппарате СТ-35. Здесь для каждого курсанта был макет клавиатуры аппарата СТ-35 или БОДО. Обучают работать на СТ-35 стразу двумя руками, начиная с основного ряда клавиатуры. На специальных бланках, соответствующих стадии обучения, даны тексты, специально предназначенные для обучения. На передачу текста дается определенное время. Ведущий занятия, младший сержант Жиделев, не разрешает печатать быстрее до тех пор, пока курсант не научится уверенно выполнять передачу программного текста. Далее умение печатать проверяется на учебном СТ-35. Младший сержант внимательно следит, чтобы курсант работал без ошибок, без сбоев. Сбой опасен тем, что у курсанта появляется неуверенность в работе, которую потом трудно будет преодолеть.

Однако, вернусь к рассказу о занятиях по электротехнике. Майор Озеров действительно пришел на эти занятия на следующий день. Предложил Андриевскому изложить материал сегодняшних занятий, а сам прогуливался по классу. Когда Андриевский закончил свою лекцию, майор как и вчера стал задавать вопросы по изложенному материалу, и опять выявилось полное непонимание предмета изучения. Майор подумал и говорит, - Вы хорошо знаете, что такое бык. Давайте договоримся, что длина рогов быка - это величина напряжения, измеряется оно в вольтах; сила быка - это сила тока, измеряется она в амперах; грунт под ногами быка - это сопротивление - оно измеряется в Омах. Понятно, что чем сильнее ноги быка проваливаются в землю, тем с меньшей силой может он давить рогами, чтобы опрокинуть своего рогатого противника. Чтобы понять, что такое электрический потенциал, напряжение в электрической цепи, электродвижущая сила источника напряжения, можно представить высокую емкость с водой. Чем выше эта емкость, тем выше электрический потенциал. Напряжение в электрической цепи - это разность потенциалов, то есть разница в высоте двух емкостей. Если эти емкости соединить трубой, вода из более высокой емкости потечет в более низкую емкость, так и при замыкании электрической цепи потечет ток от более высокого потенциала к более низкому. Чтобы разность уровней воды сохранялась постоянной, нужно поставить насос для обратной перекачки воды из более низкой емкости в более высокую. В электрической цепи эту работу выполняет электродвижущая сила источника напряжения - ЭДС. Сейчас все ясно?

   - Ясно, товарищ майор, - заулыбались мы.

  - Тогда проверим, что вы поняли. Курсант Онтин, в каких единицах измеряется сила тока?

  - Сила тока измеряется в амперах, - после короткого раздумья ответил Онтин.

- Курсант Шуколюков, в каких единицах измеряется сопротивление?

  - Сопротивление измеряется ... в Омах, - немного подумав, отвечает Шуколюков.

  - Курсант Кислицын, что называется напряжением?

 - Разность уровней … нет, напряжением называется разность потенциалов, не понял между чем, - ответил курсант Кислицын.

Разъяснения майора Озерова явно помогли. Мы постепенно начали кое-что понимать и в электротехнике и в телеграфии. И, что интересно, тяга к познанию своей специальности усиливалась, кажется, с каждым днем. Появилась жажда узнать больше: техника связи - это так интересно и увлекательно. Меня очень заинтересовал аппарат СТ-35, советский телетайп, родившийся в 1935 году. Как сложно и умно он устроен! А электричество! Не будь его, и не было бы ни телефонной, ни телеграфной, ни радиосвязи. Знать надо электротехнику. У нас появились вопросы, много вопросов. В количестве задаваемых вопросов я преуспел больше других. Иногда на мой вопрос Андриевский отвечал, что нам знать это не нужно - это для специалистов высшей квалификации. Жалко, что нам это не нужно знать, а знать хотелось бы. Мы уже решали задачи по электротехнике, научились работать, пусть пока и медленно, на аппарате СТ-35, приступили к изучению его устройства.

Занятия по устройству аппарата СТ-35 проводил младший сержант Жиделев. В классе кроме учебного работающего аппарата СТ-35, был еще другой, учебный, не работающий аппарат, в качестве пособия при его изучении. Когда Жиделев объяснял устройство какого-либо узла, он не разбирал этот узел, а просто показывал, где этот узел расположен и, в общих чертах, как он устроен. Меня интересовало как конкретно, детально устроен каждый узел СТ-35. В личное время я уходил в класс и разбирал неработающий аппарат вначале по узлам, а потом и весь аппарат подетально. Память у меня была хорошая, лишних деталей после сборки не оставалось. Однажды на спор я разобрал аппарат буквально до шайб, всю эту кучу деталей перемешали и я собрал аппарат из этих деталей, и собрал правильно: ни одной лишней детали и даже шайбы не осталось. Деталей в СТ-35 много, не считал сколько их, но, кажется, Андриевский говорил, что порядка трех тысяч. Подробно изучить устройство такого аппарата - это немалый успех для вчерашнего колхозника! Однако любознательность моя принесла мне немало неприятностей. Когда Жиделев, объяснив устройство какого-либо узла, спрашивал, все ли ясно и есть ли вопросы, у меня они всегда были. Иногда мне хотелось более подробно узнать о работе той или иной детали, в другой раз, и довольно часто, Жиделев не совсем правильно рассказывал об устройстве того или иного узла. Я задаю уточняющий вопрос, Жиделев отвечает, но не по существу вопроса, а где-то около. Ответив, спрашивает:

   - Сейчас Вам ясно, курсант Лоскутов?

   - Это мне ясно, товарищ младший сержант, но я спрашивал вот о чем?

Жиделев отвечает и опять не на заданный вопрос.

   - А сейчас Вам ясно, курсант Лоскутов?

   - Это мне ясно, товарищ младший сержант, но спрашивал я не об этом.

   - Курсант Лоскутов - Встать!

Встаю, зачем это?

   - За пререкания с командиром отделения объявляю Вам наряд вне очереди.

   - Слушаюсь.

Наряд вне очереди - это внеочередное назначение дневальным по роте или в наряд на кухню, это на сутки. Или же курсант передается в распоряжение старшины, тогда мытье пола в тамбуре, в длинном коридоре и гардеробе, уборка в туалете и другое. Все это после отбоя.

В связи с нарядами вне очереди расскажу о кинотеатре в нашей части. Я уже рассказывал, что через дверь в торце длинного коридора попадаешь в большой зал с балконом. Этот зал - вестибюль театра. Говорили, что до того, как в этом городке была расквартирована наша часть, здесь был окружной дом офицеров (ОДО) Уральского военного округа. После переезда ОДО в новое здание и размещения здесь нашей части, театр ОДО стал нашим кинотеатром. Большой зал кинотеатра с балконом и сценой, с большим вестибюлем, были, наверное, слишком роскошны для отдельного батальона и отдельной же местной стрелковой роты, охранявшей штаб округа, но так уж получилось. Причем новые фильмы шли в нашем кинотеатре даже раньше, чем в кинотеатрах города. Часто показывали фильмы, которые были взяты в качестве трофеев, почему-то в основном американские, причем такие, которые не приносили нам идеологического ущерба, как, например, фильм “Спасенные знамена” об обороне Порт-Артура. На просмотр фильмов, помимо солдат и офицеров, приходило много и гражданских лиц: жен офицеров и членов их семей и всех, кто имел право проходить через наш КПП. А все это описание нашего  кинотеатра я даю в связи с  нарядами вне очереди: все зрители, идущие в кино, проходили по длинному коридору нашей школы. Этот коридор и наш туалет после сеансов, особенно весной и осенью, превращался буквально в растоптанную грязную мостовую, усыпанную окурками. Убрать все это надо было очень чисто. Старшина чистоту уборки проверял белым платочком: проведет платочком по поверхности, чистый платок - хорошо, запачкался - уборку повторить. Так что кинотеатр этот доставлял нашим дневальным и получившим наряд вне очереди немало неприятностей.

А сейчас снова вернусь к моим нарядам вне очереди. Вернулся из первого наряда вне очереди и на лекции по телеграфии, когда Жиделев объяснив устройство очередного узла СТ-35 спросил, всем ли все ясно и есть ли вопросы, я, искренне надеясь узнать что-то подробнее, снова задал ему интересующий меня вопрос. Все получилось, как и позавчера. Я снова получил наряд вне очереди. А, раз так, то пусть будет так! Видел я уже и не такое, нарядом вне очереди меня не напугаешь! Я вновь и вновь задавал вопросы, уже умышленно, зная, что на эти вопросы ответить правильно он не сможет, и за это вновь и вновь получал наряды вне очереди. Короче,возникла у нас с ним сильная нелюбовьдруг к другу. Много нахватал я нарядов вне очереди, думаю, в карточке взысканий и поощрений не хватает уже места для записи. Слава об этом поединке вышла за стены школы и все с интересом ждали, чем он закончится. Странно только, что Андриевский и Обабков и даже майор Озеров относятся ко мне явно благожелательно. Однажды, отрабатывая наряд вне очереди, я в тамбуре подмел окурки, спрятав их между створками входных дверей, там их и так уже было много, не я первый додумался до этого. Вижу, идет майор Озеров. Я его поприветствовал:

   - Здравия желаю, товарищ майор.

   - Здравствуй, курсант Лоскутов. Подмел хорошо?

   - Хорошо, товарищ майор!

  - А ну-ка, приоткрой эту дверь.

Я приоткрыл дверь, за которой была куча окурков.

  - Что это такое? Убрать! все до последнего окурка. Я - стреляный воробей. На мякине меня не проведешь.

Майор весело рассмеялся и ушел. Я стал выгребать окурки, их там было очень много, и накапливались они там, без сомнения, уже давно. Удивительно, что майор Озеров меня не наказал, даже не сделал выговора, неужели он не знает, как много у меня нарядов вне очереди, какой я, получается, недисциплинированный.

Ничего не рассказал еще о занятиях по политической подготовке. Здесь для того, чтобы понять, о чем идет речь, не нужно было особых знаний - слушай и запоминай, больше ничего не надо. Например, “Воин, будь бдителен” - что тут понимать, и так все ясно - нужно быть бдительным. Или “Религия - опиум народа” - тоже ясно, сам в детстве видел, как мать и бабушка, обливаясь слезами, причитали, что отец всех нас записал к антихристу, подав заявление о вступлении в колхоз.

 Боевой путь нашей части вообще интересно изучать. В войну наша часть - 116 армейский полк связи 51 армии. За проявленный в боях героизм полк был награжден орденом Боевого Красного Знамени, и ему было присвоено наименование Сивашский. После войны полк был свернут до отдельного окружного батальона. Поэтому и называется сейчас - 1046 отдельный Сивашский Краснознаменный батальон связи.

© Copyright: Алексей Лоскутов, 2015

Регистрационный номер №0275457

от 5 марта 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0275457 выдан для произведения: Пришел Александр Михайлович, инвалид без левой руки и на правой только три пальца, нет среднего и указательного пальцев. Посидели с ним, поговорили. Тяжело ему, ждет не дождется когда подрастет сын Коля, сейчас ему десять лет. Какой, - говорит, - я работник, жену жалко, всю работу тянет в одиночку - и по дому, и в колхозе. [243] Как ей помочь? Думаю, хотя бы какой-нибудь протез на руку, может и освоил бы какую-нибудь работу. Договорились мы, несколько инвалидов, съездить в Киров, в областной военкомат, чтобы дали нам какие-нибудь протезы, там записали у кого что, велели зайти послезавтра, а нам есть нечего. Кто-то видел, что на паперти церкви сидят инвалиды и верующие подают им милостыню, кто чем. На другой день и мы заняли места на паперти. Подают милостыню, в основном деньгами, мелочью - жалеют нас люди. Только приехала милиция, сбросала нас в машину и в отделение. Предупредили, чтобы мы не позорили себя, сидя на паперти, а ехали домой. Сходили в военкомат, там сказали, что ничем пока помочь не могут. Так ни с чем и вернулись.
К сестре зашла Галина Сергеева. Поздоровалась со мной, улыбается, к нам в разговор с Александром Михайловичем не встревает. В одном классе мы с ней учились в Жеребецкой начальной школой. После ухода Александра Михайловича мать сказала, - Леша, ложись спать. Как будто не понимает Александр Михайлович что человек с дороги, отдохнуть надо, а он сидит и сидит, - недовольно проговорила мать.
Лег спать, такая тишина и такой вкусный воздух: здесь нет ни заводов ни машин - спи спокойно, ничто тебя не потревожит. Уснул сразу, спал беспробудно и долго.
Галя разбудила завтракать, ей нужно идти на работу. Оказывается она работает сейчас лаборанткой на нашей глубинке. Умылся чистой холодной водой - хорошо. Позавтракали. Галя ушла на работу, а я пошел побродить по огороду, по деревне, по берегу реки. Посмотреть, что и как изменилось, поговорить с людьми. До коллективизации было в деревне 50 домов, после коллективизации осталось - 44, а сейчас я насчитал 15 домов, причем ни в одном доме нет детей моложе 7 лет, хотя скоро, видимо, один появится у старика Дмитрия Петровича: жена у него молодая, моложе его на 30 лет.
Река, кажется, стала уже, а может быть мне, повзрослевшему, это [244] только кажется. Искупался в Обакшиной бакалде, с удовольствием поплавал, вспомнил, с каким трудом переплыл я ее первый раз. И вся-то ширина ее сейчас метров сорок, может быть даже меньше. Плавать мне сейчас легко и приятно, можно и отдохнуть на воде, если бы устал: перевернись на спину, вдохни поглубже и, не делая глубоких выдохов, лежи на воде, отдыхай.
Деревня опустела, все на работе, заканчивают заготовку сена на зиму. Знаю, что мать очень любит вареных раков. Вернулся домой, взял ведро, позвал с собой Аню и снова на реку, ловить раков в норах в обрывистых местах реки. Очень хорошее место для ловли раков на реке за Наташиным огородцем, так называется участок реки напротив Наташиного дома и ее огородца. Река в этом месте довольно глубокая, дно обрывистое, глинистое. Рачьих нор в стенках обрывов полно, кстати, в таких норах встречаются и налимы. Выбрасываю на берег первого рака, Аня боится его брать в руки, чтобы бросить в ведро. Вылез из реки и показал Ане, как нужно брать рака, чтобы он не сумел своими клешнями поймать ее руку. Довольно скоро ведро было уже почти наполнено раками. Аня кричит что они уже вылезают из ведра. Решил поискать еще и налимов. И тут повезло, поймал двух налимов. Когда мать пришла с работы, Аня с гордостью показала ей ведро раков и двух налимов. Конечно, мать обрадовалась, наверное, за три этих года не пришлось ей съесть ни одного рака. Сварили их вечером на тагане в большом чугуне. Прекрасный получился ужин, довольны были все: мать и сестры - вкусным ужином и, видимо, даже мною, а я тем, что немного порадовал их. После ужина мать спросила, - Что, Леша, приготовить из налимов - уху или пирог?
-Свари, мама, уху, давно я ее не пробовал.
После ужина пришла Нюра Мишиха - колхозный бригадир. Посидели, поговорили. Она задавала мне много вопросов. Я отвечал коротко, не забывая о подписке. В конце беседы Нюра Мишиха почти повторила слова Дмитрия Петровича, - Все там у тебя было вроде ничего, вот только почему ты такой худой? [245]
-От тоски Нюра, очень уж тосковал я по нашей деревне.
-А я приехала с тобой поговорить. Неудобно как-то и заикаться пока об этом, да деваться некуда - пахать надо, пахарей очень мало. Я не говорю, чтобы ты вышел на работу завтра или послезавтра, понимаю, что тебе надо отдохнуть. Отдохни, а потом поработай в колхозе, хотя бы до призыва в армию.
-Да ты что, Нюра, не успел Леша дома появиться, а ты уже, - надо работать, - возмутилась мать.
-Ладно, мам, когда отдохну, можно и поработать. Я и сам вижу что пахарей мало, и не только пахарей, вообще мало народу в деревне.
Нюра Мишиха обрадовалась моему ответу, мать же посмотрела на меня с недоумением что ли, но ничего не сказала. Вскоре Нюра Мишиха ушла. Вижу, что мать недовольна этим визитом, успокаивая ее говорю:
-Не сердись, мам, на Нюру, она же правду говорит, что работать некому. Вот поправлюсь я, отдохну, так что же я, так без работы и буду шляться по деревне, как оболтус.
-Не дадут они тебе отдохнуть, Леша. Дня через три-четыре, придет уже Нюра отряжать тебя на работу.
-Ну и ладно, мам, три-четыре дня тоже не плохо. Еще половлю раков, да и налимы может быть попадутся.
На следующий день, проводив на работу мать и сестру Галю, мы с сестренкой опять пошли ловить раков. Раков в речке очень много. Я брал только крупных, чуть помельче рак, и я отпуска его на свободу. Вообще-то, раки не совсем безобидны. Когда он поймает тебя за палец иголочками на кончиках клешни, то оставляет на пальце царапину. Эти царапины на коже около ногтя довольно неприятны. Наполнив ведро раками, опять занялся поиском налимов. Поймал одного в норе, хороший налим, приятно будет показать его матери. У налима нора сквозная, это затрудняет его ловлю: нужно обязательно вводить руки в нору сразу с обеих сторон, иначе налим уйдет. Вводишь руки глубже в нору и вот налим, пытаясь вырваться из ловушки, тычется уже то в одну, то в другую руку. Зажимаешь его в норе, суешь ему в рот палец и хватаешь за жабры. Тут уж он твой. Если нора налима на довольно большой глубине, так что требуется нырять, да если она еще и длинная, то в этом случае приходится иногда испытывать горечь неудачи. Зажимаешь налима в такой норе, он уже тычется тебе в руки, а ты не можешь до него дотянуться, так как руки у тебя уже до плеч в норе и дыхание ты уже не можешь дольше задерживать. Выныриваешь - и прощай налим! Досадно. Решил поискать [246] налимов под колодами, и тут повезло. Поймал еще двух и одного,  к сожалению, упустил. Колода толстая, я сунул под нее руку с одного боку - есть налим! Туда же и вторую руку, налим, сопротивляясь, начинает уходить под колоду на другую сторону. Я пытаюсь перехватить его с другой стороны. Увы, рука не достает и налим уходит. Жалко, это был бы третий налим. Смотрю, недалеко отсюда торчит из берега еще одна колода, но около нее совсем мелко. Решил все-таки посмотреть и под этой колодой. Есть там налим! И ловить его здесь удобно. Поймал за жабры, вытаскиваю. Вот это красавец, длина больше чем по локоть!
Вечером опять с удовольствием ели раков, а из налимов получился хороший пирог. Рыбный пирог у нас в деревне делали так: из теста делается нижняя корка, на нее укладывается рыба, если она крупная, то большими, во всю длину пирога, кусками. Рыба засыпается резаным луком и закрывается верхней крышкой. При подаче на стол верхнюю крышку срезают и едят запеченную в тесте рыбу, закусывая верхней крышкой.
Насчет времени приглашения на работу мать оказалась права. Через три дня мне уже было предложено выйти на работу. Михаил Степанович к этому времени уже приготовил мне соху, что интересно, ту мою, на которой я работал раньше. Даже кобыла та же, только уже не кусается и не лягается: или узнала меня, или остепенилась с годами. Пашем впятером: Илька Васюхин, Сережка Верин, Палька Григорьев, Толька Петров и я. Пахать мне сейчас легко, даже приятно, как будто для этого не требуется никаких усилий, а как тяжело было пахать в 14 лет, да еще той упрямой и норовистой, как необъезженная лошадь, сохой. Вот так и потекли снова мои рабочие дни в нашем колхозе.
В субботу сестра Галя подарила мне коричневый шевиотовый костюм и белую рубашку. Такого щедрого подарка я не ожидал. Не знаю, как отблагодарить ее, какими словами выразить мою радость. Галя говорит, - не благодари, сказал спасибо и хватит. Примерь костюм и рубашку. Завтра пойдем на гулянье в деревню Мальцы.
Оделся в свою новую праздничную одежду, полюбовался собой перед зеркалом. Как хорош этот первый в моей жизни костюм, как будто и не я в зеркале, первый раз вижу себя таким нарядным. Мать и сестра отметили, что костюм на мне сидит хорошо. Мать говорит, - На некоторых, что не одень, все сидит как на корове седло, а Леше одежда идет. [247] Спрашиваю Галю, -
-Сколько стоит костюм и рубашка?
-Костюм 710 рублей, рубашка - 30 рублей.
-Где ты взяла такие деньги?
-Я сейчас лаборантка, мне платят 650 рублей в месяц. Я рада что сейчас ты можешь не только работать, но и на гулянья ходить.
В воскресенье вечером, нарядно одетые, собрались у дома Пальки Григорьева и гурьбой через лес Стекло пошли в деревню Мальцы. Чувствую я себя неловко, не знаю, как себя вести, не бывал я еще ни разу парнем на гулянье. Галинка Сергеева все время рядом, смеется, подшучивает, - Разорвут тебя девки на гуляньи - свободный парень, но мы тебя спасем, жизни не пожалеем.
Пришли в деревню Мальцы, никого я в этом краю не знаю, а мои друзья встречают здесь много знакомых, знакомят с ними и меня. И сразу вопросы ко мне: откуда я, почему меня не видели раньше? Отвечать неудобно, а приходится. Узнав, что я три года отсидел в тюрьме, смотрят на меня с интересом, не пойму только с уважением или осуждением. Пришла молодежь из деревни Цепаи. Весело с гармошкой. Здесь я знаю многих, вместе учились когда-то в Жеребецкой школе. Обступили меня и завалили вопросами. Они меня не осуждали, если бы не гулянье, беседа с ними наверняка затянулась бы надолго. Это первое гулянье в деревне Мальцы я перенес почти как наказание и думал, пожалуй, только об одном, чтобы быстрее оно закончилось. Домой возвращались в уменьшенном составе: Палька Григорьев и Сережка Верин провожают своих девушек. Моя сестра и Идка Ананьева тоже ушли со своими парнями. На гулянье сестра Галя познакомила меня со своим парнем Николаем. Здоров парень, настоящий богатырь. Он из деревни Красная Речка, той, что за бугром, в полутора километрах от нашей деревни. Мы, парни, которые сегодня никого не провожают и девушки, которых сегодня никто не провожает, идем своей группой. Галинка Сергеева подхватила меня под руку, веселая, жизнерадостная. Засыпает меня вопросами: как понравилось гулянье, неужели не понравилась ни одна девушка, если я тяну сухару.
-Какую сухару? - спрашиваю я.
-А ты не знаешь? Без девушки идешь, - засмеялась она.
-Как без девушки? А ты? [248]
-Это не то, мы с тобой просто знакомые. Расскажи мне как ты жил там, на Воркуте?
-А тебя это интересует?
-Спрашиваешь, конечно интересно.
Идем. Смех, шутки, все веселые, я же чувствую себя скованно и неуютно, но делаю вид что и мне весело. А на уме роятся совсем не веселые мысли, почему же я так неуклюже устроен. Не годен я для гуляний: песни или частушки не пою, плясать не умею, не могу подойти к девушке которая понравилась - стесняюсь, не хватает смелости. Мне уже двадцать лет, не узнал я что такое юность, и не знаю пока, что такое молодость. Детство впроголодь в дыму и зловонии кухни для колхозных коров, устроенной в нашем доме, с тринадцати лет, опять впроголодь, не считаясь с временем, вкалывал на непосильной работе, заменяя мужиков, ушедших на фронт. Потом завод, кузнечный цех, Воркута. Все это сплошной чередой, без просвета, все это время даже мысли о девушках не возникло, более того, на Воркуте, я уже писал об этом, были они мне даже неприятны. Сейчас я свободен, работаю в колхозе, причем работать мне и легко и приятно. Вот на работе я не чувствую неловкости, тут не нужно мне подсказывать, что и как делать, здесь я и сам могу кое-что подсказать.
На другой день после гулянья Галя сказала мне, что я понравился ее Николаю. Я ей сказал, что исходя из ситуации такой ответ можно было ожидать, но твой Николай мне тоже понравился - могучий, спокойный, симпатичный парень. В следующее воскресенье я снова, как выражается Галинка Сергеева, тянул сухару. Девушки мне сейчас нравятся, но не могу я преодолеть свою робость, чтобы подойти к той, которая понравилась. По вторникам и пятницам, поздно вечером, парни ходят на свидание к своим девушкам. Когда Николай пришел на свидание с Галей, я познакомился с ним поближе. Рассказал он мне о фронтовой своей жизни, о том как был контужен: близко разорвался тяжелый артиллерийский снаряд, его почти полностью засыпало землей. Когда откопали, он не подавал признаков жизни, но все таки заметил кто-то, что он еще жив. Госпиталь, после госпиталя домой, и на фоне контузии туберкулез. Больница. Лежу, - говорит, - и чувствую, как с каждым днем уходит из меня жизнь. Лучше уж, думаю, умереть, чем лежать в больнице. Выписался из больницы, врачи не возражали [249]: видели, что не выживет. Из больницы зашел в районное лесничество, поинтересовался, нет ли у них для него какой-нибудь работы. Там обрадовались: конечно работа есть, у них почти не осталось лесников. Выделили ему участок леса недалеко от Красной речки, дали лошадь, ружье. Стал он каждый день разъезжать по лесу и чувствую, говорит, возвращаются ко мне силы. А еще через несколько месяцев забыл про свои болячки. Только, говорит, слух не совсем восстановился. Это я тоже заметил: иногда он переспрашивает, поэтому разговариваешь с ним погромче. Хороший парень - спокойный, сильный и, чувствуется, надежный.
Следующее гулянье в деревне Ценеки. Там на гуляньи подходит ко мне Николай, берет под руку и говорит, - Пошли. На гулянье парни и девушки ходят по деревне шеренгами, поют под гармошку песни и частушки. Иногда, образовав круг, устраивают пляски. Догнали мы с Николаем одну из таких шеренг. Николай говорит, - Можно? Шеренга сразу расступилась, освобождая для нас место. Идем, слева от меня Николай, а справа девушка, да какая еще девушка, загляденье, глаз не оторвать. Робость буквально сковала меня и я даже не заметил, как остались мы с этой девушкой вдвоем. Я же ее совсем не знаю, вижу только как она красива и у меня отнялся язык, ничего не могу сказать. Идем и молчим. Понимаю, что так нельзя, что выгляжу я нелепо, смешно. Не помню сейчас, впрочем не вспомнил бы и тогда, какие первые слова я выдавил из себя, но понемногу мы разговорились. Мне стало легче и как-то даже все изменилось и во мне и вокруг. Спросил как ее зовут, из какой она деревни. Зовут ее Миля, она с Красной Речки. Мне так приятно ходить с ней под руку вместе с гуляющей молодежью. Даже удивился, когда заметил, что народу на гуляньи стало намного меньше, гулянье заканчивалось. Очень хочется проводить ее до дому, мне даже страшно, вдруг она откажется от моего предложения. Не отказалась! Провожать свою девушку до дома еще лучше, чем прогуливаться с ней на гуляньи. Ночь, тишина, а мы с ней вдвоем и наговориться, кажется, невозможно. Одно плохо, как ни медленно мы идем, а расстояние до ее дому убывает быстро. Вот уже и Мягково, вот и наша деревня, а следующая уже Красная речка и путь закончен. Подошли к ее дому, говорю ей:
-Давай посидим на той вон лавочке у забора. [250]
-Пойдем лучше в огород, там у нас у речки под черемухой тоже есть лавочка.
Пошли туда. Там действительно очень уютно. Под большой развесистой черемухой - лавочка, и совсем близко журчит речка. Прохладный свежий воздух и тишина, нарушаемая только журчанием реки. Сели на лавочку и просидели до утра, вернее до утренней зари. Миля говорит, -
-Тебе пора уже домой. Только позавтракаешь и на работу.
-Пора-то, пора, да уходить не хочется.
-Тогда приходи во вторник.
-Конечно приду. Только очень долго ждать до вторника.
Я обнял ее и поцеловал, она не сопротивлялась. Поцеловал по-детски, не разжимая губ - не умел по-другому. Шел домой такой счастливый, каким не был еще никогда. Дома еще спали. Я разделся и лег в постель, но уснуть не смог. Слышу уже встала мать и хлопочет на кухне. Встал и я, умылся у колодца холодной водой и зашел в дом. Галя тоже уже встала, посмотрела на меня как-то лукаво и спросила:
-Ну как, хорошо выспался?
-Очень хорошо, такая прекрасная выдалась ночь, - рассмеялся я.
В окно постучала Нюра Мишиха и сказала, что я буду отгружать зерно на глубинку, а мать к молотилке, отгребать солому. Вот и страда наступила и сразу же, с первого обмолота, идет зерно на выполнение хлебозаготовок. Мешки сейчас небольшие, с рожью по 70-75 килограммов. Такой мешок я сейчас легко беру с земли на плечо. Работа с мешками только радует. Возим зерно двумя подводами: Илька Васюхин с Сережкой Вериным и мы с Палькой Григорьевым. На зернотоке подошла ко мне Галинка Сергеева, как мне показалось, с усилием улыбнулась и спросила:
-Ну как тебе Милька - понравилась?
-А тебе-то Галя зачем это знать?
-Да просто так. По тебе видно, что понравилась, - сказала она и ушла к молотилке.
Интересно, я такой же каким был вчера, однако, сегодня уже по мне видно, что Миля мне понравилась. Что ж, если со стороны видно, так видно, зачем мне это скрывать.
Во вторник день мне показался [251] очень длинным. Я ждал вечер. Как только стало смеркаться, я пошел на Красную Речку, на свое первое свидание. Вначале молодежь вместе с пришедшими на свидание собирается в общую группу, под гармошку пляшут и поют частушки. Мне не ловко, очень не ловко перед Милей, что я такой неумеха, не умею ни петь, ни плясать. Смотрю на нее и мне кажется, что она не осуждает меня за это. Пели и плясали не долго, вскоре попарно все разошлись по деревне. Пошли и мы, снова на нашу лавочку у речки под черемухой. И опять в одно мгновение пролетела ночь. Не хочется расставаться, кажется обнял бы так, чтобы раствориться в ней и стать одним целым. Может быть сейчас многие не поверят, что так может быть, но было именно так. Я помню Милю и сейчас, помню все наши свидания, все время, проведенное вместе. Она была великолепной девушкой. Не было у нас с ней ни единого упрека друг другу, никогда не возникало ни малейших разногласий. Я счастлив, наконец-то судьба улыбнулась и мне, подарив такую необыкновенную девушку.
С уборкой ржи очень помогла МТС. Пришел новый комбайн, работал безостановочно, успевай только отгружать зерно на сортировку, а потом на глубинку. Начали убирать овес, уже без комбайна. Овес плохой, зерно почти пустое: посеяли его поздно и зерно не успело созреть, не налилось. Однажды, отгружая мешки с овсом на сушилку, я немного удивил сельчан на зернотоке. Взвесили на весах пять мешков с овсом и потянули они всего 159 килограммов. Я говорю, - Кладите на меня все пять мешков и я их унесу в овин на сушилку. Женщины говорят, - Да как же ты их унесешь, такой груз, и куда класть на тебя пять мешков? Я взял по мешку под мышки, кладите, говорю по мешку на плечи и пятый мешок на эти два, поперек, сверху. Положили. И я их унес и по небольшой, ступенек  пять-шесть, лестнице поднялся в сушилку. Это произвело эффект, приятно мне было видеть удивление сельчан.
Но судьба снова неожиданно преподносит мне очередной сюрприз. В воскресение, после обеда, только что мы с Палькой Григорьевым отвезли первый воз мешков на глубинку, как нам, у колхозного зерносклада, почтальон вручил по повестке, в которой нам предписывалось завтра, к девяти часам утра, прибыть в военкомат для отправки в ряды Советской [252] Армии. Повестка удивила меня своей внезапонстью. Я не проходил приписку. Никто еще не проходил призывную медицинскую комиссию и вдруг, сразу, призыв в армию. Непонятно, так не бывает. Выпрягли лошадь и по домам. У меня матери нет дома - ушла она в субботу в церковь в город Яранск, за 25 километров. Вернется только в понедельник, часам к двенадцати, не раньше. Договорились с Павликом переодеться, запрячь в тарантас жеребца Борьку, съездить к своим девушкам и вообще прокатиться по деревням. Так у нас принято для призываемых в армию. Сказал Ильке Васюхину, чтобы он сообщил Гале о случившемся.
Переоделись с Павликом, запрягли в тарантас жеребца и в Ремеши, к Павликовой девушке, потом на Красную Речку к Миле. Та и другая вначале подумали, что мы шутим, но быстро поняли, что это правда: днем, на племенном жеребце, в страду никто никогда на свидания не ездит. Попросил Милю дождаться меня из армии, сказал ей, что очень ее люблю. Распрощались с ней, сказала, что будет ждать. Хотя Миля знала, что нас скоро уже будут призывать в армию, но что произойдет это так неожиданно, поразило ее, и, как мне показалось, огорчило. После расставания с девушками прокатились по близлежащим деревням, распрощались со знакомыми парнями. Когда я пришел домой, сестра Галя и Галинка Сергеева уже вязали мне носки из овечьей шерсти. Галя в растерянности, что же будет с матерью, когда она вернется из Яранска и узнает, что меня уже снова нет. Сделать что-либо, чтобы исправить ситуацию, было уже невозможно.
Утром, опять на жеребце, запряженном в тарантас, Павлик с матерью Пашей Гришихой и я с Галей приехали в Тужу, в военкомат. Собрали нас в военкомате 65 человек. Медицинская комиссия: голым ходишь от одного врача к другому. Большинство врачей женщины. Стыдно мне голым стоять перед женщинами, тоже первый раз было такое. После комиссии огласили список, всего одиннадцать фамилий, тех кто признан годным, в этом списке услышал свою фамилию и я. Павлик комиссию не прошел, хотя позднее был призван во флот, причем подводный. Странно, из 65 человек годными были признаны всего одиннадцать. Подошла машина, нам скомандовали садиться в кузов. [253] Простился с Галей, с Павликом и Пашей Гришихой и прыгнул в кузов. Провожающие смотрят нам вслед и прощально машут руками. Отвечаем и мы. Вспомнил частушку, как раз к этому случаю:
Вышей милая платочек
В путь-дорожку дальнюю
Буду слезы утирать
Когда поеду в армию.
Платочек от Мили есть, слез нет: не пугает меня армия, даже что-то вроде гордости появилось, оттого, что я призван первым.
Приехали в Котельнич, оттуда первым же поездом в Киров. Там нас отвели в здание пединститута и добавили к нам еще 14 человек. Там я узнал, что призываемся мы в воздушно-десантные войска. Я хотел служить в армии, очень хотелось попасть во флот, а тут еще лучше - воздушные десантники. Красота. Я буду прыгать с парашютом и думаю, что я не струшу прыгнуть первым. В этом я уверен, высота меня никогда не страшила.
На следующий день нас, 25 человек, капитан усадил в пассажирский вагон, сам сел вместе с нами, и мы куда-то поехали. Капитан не ведет с нами никаких разговоров. Проехали Молотов. В Свердловске длительная остановка. Наш капитан прогуливается по перрону. К нему подошел какой-то офицер, тоже капитан. Эмблема на погонах подошедшего капитана - крылышки с зигзагами молний, видимо, летчик. Два капитана довольно долго в чем-то убеждали друг друга, потом ударили по рукам. Наш капитан построил нас и передал капитану летчику. Тот вывел нас на привокзальную площадь и посадил в кузов грузовика. Поехали. Смотрю, какие в этом городе большие дома, на улицах много нарядного народу, снуют трамваи троллейбусы и автобусы. А какой большой город, давно уже едем по городу, а он все не кончается. Наконец-то улица, по которой мы едем, упирается в какие-то дома: слева возвышается башня с прямоугольными зубцами наверху, справа, на небольшом удалении от дома, перед которым остановились - большая церковь. Остановились перед железными воротами в проеме двухэтажного здания. Солдат с автоматом открыл ворота и мы въехали внутрь какого-то изолированного [254] городка. Проехав по дороге метров 100-150, машина остановилась, капитан вылез из кабины и скомандовал, - Вылезай, приехали. Нас встретило много солдат, почти все с орденами на груди, фронтовики. Мы первый послевоенный призыв. Конечно же, фронтовики давно ждут себе смену - они отслужили уже по 5-6 лет.
Нас построили и завели в стоящее слева, недалеко от дороги, двухэтажное здание. Однако, вскоре к нам вышел старшина и скомандовал “Выходи строиться”. Вышли. Команды “В четыре шеренги становись”, “Налево” и “Шагом марш”. Наш путь закончился у городской бани. Зашли в баню, разделись, увязали свои вещи, снабдив их этикеткой со своей фамилией, и сдали их старшине. Причем сдаче подлежали не только вещи, но и любые продукты питания. Потом стрижка под машинку и в баню. После бани замер роста и длины ступни. В соответствии с замером получаешь обмундирование и сапоги. В новом обмундировании, малознакомые друг с другом, все мы стали почти одинаковыми, отличались только ростом. После бани домой, в свою казарму. На первом этаже нас завели в большую комнату, очень напоминающую школьный класс: два ряда столов с двумя стульями возле каждого. Предложили занять места за этими столами. Немного посидели и резкая команда “Встать, смирно”. В класс входит статный, красивый майор. Старшина доложил ему, что личный состав школы помылся в бане, получил обмундирование и ждет ваших указаний. Майор скомандовал “Вольно”, прошел между рядами столов, всматриваясь в наши лица, остановился у отдельно стоящего стола и объявил, - Вы зачисляетесь в сержантскую школу воинской части 28331. Полное название части Отдельный Сивашский Краснознаменный батальон связи. Я начальник этой школы - майор Озеров. Вы отныне курсанты этой школы. Запомните адрес по которому будут писать вам письма ваши родственники и друзья: Свердловская область, г. Свердловск-1 в/ч 28331 “У”, далее фамилия, имя, отчество. В письмах ничего лишнего не писать. Школа готовит сержантский состав для войск связи, специалистов по телефонной, телеграфной и радиосвязи. Армии нужны специалисты высокой квалификации, тем более что вы, как будущие сержанты, будете обучать мастерству связи своих подчиненных. В соответствии со специальностями в школе будут сформированы три взвода. Желаю [255] вам успешного освоения сложной техники связи и безупречной службы. Повернулся к старшине, - Старшина, отведите курсантов в казарму, покажите им, как правильно выполнять команды “Отбой” и “Подъем”.
Итак, не довезли нас до места назначения, перехватил нас капитан, не летчик, а связист. О связи я практически не имею понятия. Знаю, что есть телефон, а вот как он работает для меня великая тайна. Я любопытен, новизна и неизвестность стимулирует меня к познанию того, что предстоит изучить. Жаль, конечно, что не удастся прыгать с парашютом, но может быть интересно будет и тут. Сейчас же интересно пока посмотреть какова она, солдатская казарма. Поднимаемся вслед за старшиной на второй этаж в казарму. Вот это порядок, вот это чистота! Паркетный пол отшлифован до зеркального блеска. Два ряда идеально ровно выстроенных вдоль стен коек, аккуратно заправленных как одна. Постель ровный прямоугольный брус с белыми, свернутыми в ленту простынями в изголовье и в ногах. На простыни в изголовьи аккуратный куб подушки, возле подушки аккуратно сложенное полотенце. Старшина распределил нас по койкам и сказал, чтобы каждый из нас хорошо запомнил свое место. Затем объяснил, - По команде “Отбой”, вы должны лечь в постель за полторы минуты. При этом сапоги должны стоять вот так, портянки на голенищах сапог - так. Полотенце должно быть повешено на переднюю спинку койки. Все это старшина продемонстрировал четко и красиво. “Подъем”, - сказал он, - Тоже за полторы минуты, все это вы должны проделать в обратном порядке. Старшина быстро и аккуратно оделся и заправил постель. Обратил внимание, как правильно наматывать портянки на ноги, чтобы в походе на натирать ноги до кровавых мозолей. Отдельно показал как завести под одеяло две деревянные рейки и повернув их на ребро натянуть одеяло так, чтобы не было на нем ни единой морщинки. А сейчас, - сказал он, - Писарь запишет ваши данные.
Старшина ушел и к нам подошел ефрейтор, писарь школы. Записал нас в свой журнал: фамилия, имя, отчество, откуда призван, образование. Еврейтор сказал, что до ужина мы свободны, можем побродить по школе. Мы спустились вниз, там на выходе из казармы около тумбочки стоит солдат, дневальный по роте, как узнал я [256] чуть позже. На первом этаже красный уголок, гардероб для наших шинелей, пирамида с оружием и учебные классы. Длинный коридор, с одной его стороны широкие двери на вход-выход из школы и, чуть подальше, дверь в туалет, с другой стороны - двери в учебные классы. Прошли в конец коридора, открыли дверь в его торце и вошли в большое помещение с очень высоким потолком и огромными окнами. В стене напротив окон двое дверей и над ними обширный балкон. Вернулись в красный уголок и вскоре команда “Строиться выходи”. Старшина построил нас и повел в столовую. Первый армейский ужин: хлеб, гречневая каша, жареная рыба и хороший чай с сахаром. Ужин мне понравился, многим показалось маловато, не наелись досыта. Повар из окна раздачи спрашивает, - Кому добавки - подходи. Некоторые подходили и повар щедро добавлял им гречневой каши. После ужина старшина объявил, - Личное время. Можете писать письма, подшивать подворотнички, читать газеты в красном уголке. Всем нам выдали материал для подворотничков, по иголке и по катушке ниток. Показал, как подшить подворотничок. Сделать это просто и я быстро подшил свой подворотничок. Хорошо бы написать письма матери и Миле, а бумаги у меня нет. И тут, как бы угадав наши мысли, подошел писарь и объявил, - К сведению желающих написать письма на родину, в Красном уголке есть бумага, ручки и чернила. Пошел в Красный уголок, взял бумаги и ручку. Письмо домой написал быстро, а вот письмо Миле писать было трудно. Она грамотная, учительница, я же с горем пополам в сорок втором заочно закончил шесть классов. Очень хотелось написать письмо грамотно, без ошибок или хотя бы с небольшим их количеством. Не знаю, насколько мне это удалось, но ни разу в своих письмах Миля не упрекнула меня за безграмотность.
Со следующего дня началась учеба, как по специальности, так и по общевойсковой подготовке. Из нас сформировали три взвода: первый - радисты, командир - старший лейтенант Рогачев; второй - телеграфисты, командир старший лейтенант Андриевский; третий - телефонисты, командир - лейтенант [257] Новиков. Я был зачислен в первый взвод, к радистам. Практически с первого дня учебы, началась интенсивная строевая подготовка, достигавшая в конце октября до восьми часов в день. Говорили, что хотят подготовить нас для участия в параде 7 ноября 1948 года. В число участников парада мы не вошли, но строевой шаг освоили прекрасно. До сих пор помню, как четкий ритм наших шагов грохотом отражался от стен зданий, а старшина все равно кричал, - Ноги не слышу, громче шаг. Научились быстро и аккуратно выполнять команды “Отбой” и “Подъем”. Здесь я не разделяю практику старшины или дежурного по роте вновь и вновь командовать “Рота подъем”, если по команде “Отбой” не успел вовремя лечь, или не так поставил сапоги всего-то один курсант из роты. Не стоит натравливать роту на того кто еще не научился быстро выполнять эти команды. В учебных классах изучаем уставы строевой и караульной службы и технику связи. Конечно, старший лейтенант Рогачев рассказывал нам на занятиях, что такое радиосвязь, какое огромное значение имеет она при управлении войсками. Назвал типы радиостанций применяемых в войсках. Наверное, радиостанция очень сложно устроена и изучать ее будет интересно. Однако, когда в класс внесли два небольших железных ящика и старший лейтенант Рогачев сказал, что это радиостанция РБМ, я был разочарован. Радиостанция РБМ не произвела на меня впечатления. Что в ней интересного, железная коробка и все, вернее две коробки - непосредственно радиостанция и блок питания. Передача сообщений азбукой Морзе с помощью телеграфного ключа, прием сообщений через наушники. Слушай точки, тире и карандашом записывай передаваемые знаки. Неинтересно, не нравится мне работа с ключом и запись сообщений карандашом. Мой друг Вылегжанин Аркадий в телеграфном взводе. Зашел к ним в класс посмотреть на телеграфные аппараты. Там их два разных, позже узнал - это аппараты СТ-35 и БОДО. Особенно понравился мне СТ-35. Какой красивый и сложный аппарат, как много в нем деталей! Не просто освоить такой аппарат! И никакие тут точки, тире, а выползает из аппарата бумажная лента, а на ней отпечатан текст - читай с удовольствием. Вот бы мне перебраться к телеграфистам. В классе у них старший сержант - худой, тонкокостный. Обращаюсь к нему с просьбой [258] о переводе меня в телеграфный взвод. Старший сержант сказал что такие вопросы он решать не может, но с командованием взвода поговорит. Вопрос о переводе меня в телеграфный взвод решился в тот же день. Об этом вечером в личное время сообщил мне тот тонкокостный старший сержант Обабков.
На следующий день уже в телеграфном взводе, у нас два первых часа занятия по электротехнике. Ведет их командир взвода, старший лейтенант Андриевский. Увидев новичка он подошел ко мне, спросил, какой телеграфный аппарат мне нравится. Я показал на СТ-35. Андриевский сказал Обабкову, своему помощнику командира взвода, чтобы меня включили в отделение СТ-35 к младшему сержанту Жиделеву. Начались занятия. Андриевский рассказывает, что такое электрический ток, какими параметрами определяется величина электрического тока, в каких единицах она измеряется. Объяснил, что такое электрический потенциал и напряжение в электрической цепи, чем они определяются и в каких единицах измеряются. Почему при одинаковом напряжении может быть различным по величине электрический ток в сети. Что такое электрическая цепь, ее сопротивление и в каких единицах оно измеряется. Рассказывал очень хорошо, почти два часа. Закончив лекцию, внимательно на нас просмотрел и спросил, все ли ясно? Взвод молчал. Андриевский, глядя на нас, тоже молчал, озадаченный нашим молчанием. Посмотрел в журнал, - Курсант Кислицын, расскажите что такое электрический потенциал? Кислицын встал и молчит. Андриевский повторяет вопрос и, наконец, слышит - Не знаю. Опросил еще несколько человек - результат тот же. Видно, что Андриевский расстроен, не может понять почему никто ничего не понял. В класс зашел начальник школы майор Озеров. Андриевский командует, - “Встать! Товарищ майор, второй взвод…”. “Вольно, продолжайте занятия”, - останавливает его майор Озеров. Андриевский объясняет Озерову сложившуюся ситуацию. Озеров выслушал Андриевского, посмотрел на нас и указав на Халтурина спросил:
-Вот вы, курсант, ответьте-ка мне, в каких единицах измеряется электрический ток?
-Курсант Халтурин. Электрический ток измеряется в Омах.
-А вот Вы. В каких единицах измеряется напряжение?
-Курсант Соломин. Напряжение измеряется в амперах.
Были опрошены почти все курсанты. Результат удручающий. Если и были правильные ответы на первый вопрос, то на второй вопрос, как правило, ответ был неверный, то есть правильный ответ на первый вопрос [259] вероятнее всего был случайным. Меня тоже два раза спрашивали, на оба вопроса я ответил правильно: выручила память, и как никак на Воркуте я познакомился уже с электрическим потенциалом. Опрос даже рассмешил майора, обращаясь к Андриевскому он сказал, - Что же другое можем мы от них ожидать. Все они из деревне, вначале войны закончили по пять, шесть классов, а дальше всю войну и до призыва в армию работали в колхозе, крутили коровам хвосты и восхищались своим умением. Они даже лампочки электрической не видали в своих колхозах. Завтра товарищ старший лейтенант проведем занятие вместе.
Успехи на занятиях по телеграфии мало отличаются от успехов на занятиях по электротехнике. Как можно понять, совершенно не зная электротехники, устройство и работу телеграфного аппарата и чудо передачи по проводам букв и других знаков за сотни и тысячи километров. Невольно задумываешься о том: удастся ли нашим офицерам и сержантам сделать из нас хороших, знающих свое дело специалистов, так как закончив пять, шесть классов а 1942 году и с тех пор выполняя тяжелую и простую работу, мы уже успели забыть даже немногое, чему были научены. Знания просто не нужны были нам в глухих, не знающих электричества деревнях. Значительно успешнее были занятия по обучению работе на аппарате СТ-35. Здесь для каждого курсанта был макет клавиатуры аппарата СТ-35 или БОДО. Обучают работать на СТ-35 стразу двумя руками, начиная с основного ряда клавиатуры. На специальных бланках, соответствующих стадии обучения, даны тексты, специально предназначенные для обучения. На передачу текста дается определенное время. Ведущий занятия, младший сержант Жиделев, не разрешает печатать быстрее до тех пор, пока курсант не научится уверенно выполнять передачу программного текста. Далее умение печатать проверяется на учебном СТ-35. Младший сержант внимательно следит, чтобы курсант работал без ошибок, без сбоев. Сбой опасен тем, что у курсанта появляется неуверенность в работе, которую потом трудно будет преодолеть.
Однако, вернусь к рассказу о занятиях по электротехнике. Майор Озеров действительно пришел на эти занятия на следующий день. Предложил Андриевскому изложить материал сегодняшних занятий, а сам прогуливался по классу. Когда [260] закончил свою лекцию, майор как и вчера стал задавать вопросы по изложенному материалу, и опять выявилось полное непонимание предмета изучения. Майор подумал и говорит, - Вы хорошо знаете что такое бык. Давайте договороимся что длина рогов быка - это величина напряжения, измеряется оно в вольтах; сила быка - это сила тока, измеряется она в амперах; грунт под ногами быка - это сопротивление - оно измеряется в Омах. Понятно, что чем сильнее ноги быка проваливаются в землю, тем с меньшей силой может он давить рогами, чтобы опрокинуть своего рогатого противника. Чтобы понять, что такое электрический потенциал, напряжение в электрической цепи, электродвижущая сила источника напряжения, можно представить высокую емкость с водой. Чем выше эта емкость, тем выше электрический потенциал. Напряжение в электрической цепи - это разность потенциалов, то есть разница в высоте двух емкостей. Если эти емкости соединить трубой, вода из более высокой емкости потечет в более низкую емкость, так и при замыкании электрической цепи потечет ток от более высокого потенциала к более низкому. Чтобы разность уровней воды сохранялась постоянной, нужно поставить насос для обратной перекачки воды из более низкой емкости в более высокую. В электрической цепи эту работу выполняет электродвижущая сила источника напряжения - ЭДС. Сейчас все ясно?
-Ясно, товарищ майор, - заулыбались мы.
-Тогда проверим, что вы поняли. Курсант Онтин, в каких единицах измеряется сила тока?
-Сила тока измеряется в амперах, - после короткого раздумья ответил Онтин.
-Курсант Шуколюков, в каких единицах измеряется сопротивление?
-Сопротивление измеряется ... в Омах, - немного подумав отвечает Шуколюков.
-Курсант Кислицын, что называется напряжением?
-Разность уровней … нет, напряжением называется разность потенциалов, не понял между чем, - ответил курсант Кислицын.
Разъяснения майора Озерова явно помогли. Мы постепенно начали кое-что понимать и в электротехнике и в телеграфии. И, что интересно, тяга к познанию своей специальности усиливалась, кажется, с каждым днем. Появилась жажда узнать больше: техника связи - это так интересно и увлекательно. Меня очень заинтересовал аппарат СТ-35, советский телетайп, родившийся в 1935 году. Как сложно и умно он устроен! А электричество! Не будь его и не было бы [261] ни телефонной, ни телеграфной, ни радиосвязи. Знать надо электротехнику. У нас появились вопросы, много вопросов. В количестве задаваемых вопросов я преуспел больше других. Иногда на мой вопрос Андриевский отвечал, что нам знать это не нужно - это для специалистов высшей квалификации. Жалко, что нам это не нужно знать, а знать хотелось бы. Мы уже решали задачи по электротехнике, научились работать, пусть пока и медленно, на аппарате СТ-35, приступили к изучению его устройства.
Занятия по устройству аппарата СТ-35 проводил младший сержант Жиделев. В классе кроме учебного работающего аппарата СТ-35, был еще другой, учебный, не работающий аппарат, в качестве пособия при его изучении. Когда Жиделев объяснял устройство какого-либо узла, он не разбирал этот узел, а просто показывал, где этот узел расположен и, в общих чертах, как он устроен. Меня интересовало как конкретно, детально устроен каждый узел СТ-35. В личное время я уходил в класс и разбирал неработающий аппарат вначале по узлам, а потом и весь аппарат подетально. Память у меня была хорошая, лишних деталей после сборки не оставалось. Однажды на спор я разобрал аппарат буквально до шайб, всю эту кучу деталей перемешали и я собрал аппарат из этих деталей, и собрал правильно: ни одной лишней детали и даже шайбы не осталось. Деталей в СТ-35 много, не считал сколько их, но, кажется Андриевский говорил, что порядка трех тысяч. Подробно изучить устройство такого аппарата - это немалый успех для вчерашнего колхозника! Однако любознательность моя принесла мне немало неприятностей. Когда Жиделев, объяснив устройство какого-либо узла, спрашивал, все ли ясно и есть ли вопросы, у меня они всегда были. Иногда мне хотелось более подробно узнать о работе той или иной детали, в другой раз, и довольно часто, Жиделев не совсем правильно рассказывал об устройстве того или иного узла. Я задаю уточняющий вопрос, Жиделев отвечает, но не по существу вопроса, а где-то около. Ответив, спрашивает:
-Сейчас Вам ясно, курсант Лоскутов?
-Это мне ясно, товарищ младший сержант, но я спрашивал вот о чем?
Жиделев отвечает и опять не на заданный вопрос
-А сейчас Вам ясно, курсант Лоскутов? [262]
-Это мне ясно, товарищ младший сержант, но спрашивал я не об этом.
-Курсант Лоскутов - “Встать”!
Встаю, зачем это?
-За пререкания с командиром отделения объявляю Вам наряд вне очереди.
-Слушаюсь.
Наряд вне очереди - это внеочередное назначение дневальным по роте или в наряд на кухню, это на сутки. Или же курсант передается в распоряжение старшины, тогда мытье пола в тамбуре, в длинном коридоре и гардеробе, уборка в туалете и другое. Все это после отбоя. [262 вставка]
В связи с нарядами вне очереди расскажу о кинотеатре в нашей части. Я уже рассказывал, что через дверь в торце длинного коридора попадаешь в большой зал с балконом. Этот зал - вестибюль театра. Говорили, что до того, как в этом городке была расквартирована наша часть, здесь был окружной дом офицеров (ОДО) Уральского военного округа. После переезда ОДО в новое здание и размещения здесь нашей части, театр ОДО стал нашим кинотеатром. Большой зал кинотеатра с балконом и сценой, с большим вестибюлем, были, наверное, слишком роскошны для отдельного батальона и отдельной же местной стрелковой роты, охранявшей штаб округа, но так уж получилось. Причем новые фильмы шли в нашем кинотеатре даже раньше, чем в кинотеатрах города. Часто показывали фильмы, которые были взяты в качестве трофеев, почему-то в основном американские, причем такие, которые не приносили нам идеологического ущерба, как, например, фильм “Спасенные знамена” об обороне Порт-Артура. На просмотр фильмов, помимо солдат и офицеров, приходило и много гражданских лиц: жен офицеров и членов их семей и всех, кто имел право проходить через наш КПП. А все это описание нашего  кинотеатра я даю в связи с  нарядами вне очереди: все зрители, идущие в кино, проходили по длинному коридору нашей школы. Этот коридор и наш туалет после сеансов, особенно весной и осенью, превращался буквально в растоптанную грязную мостовую, усыпанную окурками. Убрать все это надо было очень чисто. Старшина чистоту уборки проверял белым платочком: проведет платочком по поверхности, чистый платок - хорошо, запачкался - уборку повторить. Так что кинотеатр этот доставлял нашим дневальным и получившим наряд вне очереди немало неприятностей.
А сейчас снова вернусь к моим нарядам вне очереди. Вернулся из первого наряда вне очереди и на лекции [262 продолжение] по телеграфии. Когда Жиделев объяснив устройство очередного узла СТ-35 спросил, всем ли все ясно и есть ли вопросы, я, искренне надеясь узнать что-то подробнее, снова задал ему интересующий вопрос. Все получилось как и позавчера. Я снова получил наряд вне очереди. Араз так, то пусть будет так! Видел я уже и не такое, нарядом вне очереди меня не напугаешь! Я вновь и вновь задавал вопросы, уже умышленно, зная, что на эти вопросы ответить правильно он не сможет, и за это вновь и вновь получал наряды вне очереди. Короче, возникла у нас с ним сильная нелюбовь друг к другу. Много нахватал я нарядов вне очереди, думаю в карточке взысканий и поощрений не хватает уже места для записи. Слава об этом поединке вышла за стены школы и все с интересом ждали, чем он закончится. Странно только что Андриевский и Обабков и даже майор Озеров относятся ко мне явно благожелательно. Однажды, отрабатывая наряд вне очереди, я в тамбуре подмел окурки, спрятав их между створками входных дверей, там их и так уже было много, не я первый додумался до этого. Вижу идет майор Озеров. Я его поприветствовал:
-Здравия желаю, товарищ майор.
-Здравствуй, курсант Лоскутов. Подмел хорошо?
-Хорошо, товарищ майор!
-А ну-ка, приоткрой эту дверь. [263]
Я приоткрыл дверь за которой была куча окурков.
-Что это такое? Убрать! все до последнего окурка. Я - стрелянный воробей. На мякине меня не проведешь.
Майор весело рассмеялся и ушел. Я стал выгребать окурки, их там было очень много и накапливались они там, без сомнения, уже давно. Удивительно, что майор Озеров меня не наказал, даже не сделал выговора, неужели он не знает как много у меня нарядов вне очереди, какой я, получается, недисциплинированный. [вставка 3]
Ничего не рассказал еще о занятиях по политической подготовке. Здесь для того, чтобы понять о чем идет речь, не нужно было особых знаний - слушай и запоминай, больше ничего не надо. Например, “Воин, будь бдителен”, - что тут понимать, и так все ясно - нужно быть бдительным, или “Религия - опиум народа” - тоже ясно, сам в детстве видел, как мать и бабушка, обливаясь слезами, причитали что отец всех нас записал к антихристу, подав заявление о вступлении в колхоз. Боевой путь нашей части вообще интересно изучать. В войну наша часть - 116 армейский полк связи 51 армии. За проявленный в боях героизм полк был награжден орденом Боевого Красного Знамени и ему было присвоено наименование Сивашский. После войны полк был свернут до отдельного окружного батальона. Поэтому и называется сейчас - 1046 отдельный Сивашский Краснознаменный батальон связи.
 
Воспоминания (продолжение 12)
Слово о жизнри
Рейтинг: +3 464 просмотра
Комментарии (6)
Серов Владимир # 6 марта 2015 в 13:13 +1
Хорошие воспоминания! Позленые для молодых! super
Алексей Лоскутов # 6 марта 2015 в 19:52 0
Уважаемый Владимир, прочитал Ваш отзыв, краткий, но содержательный. Мой внук с удовольствием печатает на компьютере мою книгу. Я его спрашивал: Юра, может быть для тебя обременительна эта работа? Ответ его порадовал меня: нет, дедушка, мне это не утомительно, мне это интересно читать. Еще раз спасибо, с искренним уважением А. Лоскутов.
Василий Мищенко # 6 марта 2015 в 14:46 +1
Да, интересный поворот событий! Как же Вас, Алексей, после заключения призвали в Армию, да еще в связисты? В мое время брали неохотно и в основном - в стройбат или в охрану. Удивительно достоверно описали Вы призыв и начало службы. Ничего не изменилось в армии, хотя я служил гораздо позже. Род войск был ВВС, а специализация - авиационные механики. Лично я обучался обслуживанию радио- и радиолокационного комплекса. Так вот, представьте себе, занятия по радиоделу проходили точно так же, как и у Вас. 99% солдат совершенно ничего в этом не смыслили. Много было ребят из закавказских и среднеазиатских республик. Их несколько позже отчислили. Мне же было скучно, ибо теорию я знал хорошо, да и практика была немалая. С 12 лет занимался радиолюбительством, а с 15 работал на радиозаводе. Наш капитан, комвзвода вообще освободил от занятий и отправил в лабораторию собирать стенд, демонстрирующий работу радиостанции. Но это я так, отвлекся. Спасибо Вам за Воспоминания. Жду с нетерпением продолжения. С уважением, В.М.
Алексей Лоскутов # 6 марта 2015 в 19:46 0
Спасибо, Василий, за прекрасный развернутый отзыв. Как я попал в войска связи, причем обслуживающими штаб округа, особенно удивляться не стоит. Так как я осужден не был. Возможно Вы забыли об этой детали моего освобождения. Так что был я чист, как стеклышко. С искренним уважением к Вам А. Лоскутов.
Дмитрий Криушов # 6 марта 2015 в 20:05 +1
Здравствуйте, Алексей. Хорошие у Вас воспоминания, спокойные и без обид. Нравятся мне они. Разрешите спросить из любопытства? Ваша часть что, на территории бывшего Новотихвинского женского монастыря размещалась? А храм - это собор Александра Невского (Краеведческий музей)? Там рядом ещё Зелёная роща, Горный институт, так? Ежели так - то мы почти соседи (со сдвигом во времени, конечно): у меня из окна дома вся эта панорама - как на ладони.
Кстати, Ваш рассказ об инвалиде Александре Михайловиче лишний раз задел меня за живое: отчего Советская власть была столь жестока? Быть может, я и не обратил бы внимания на столь привычный и неопровержимый факт, да буквально на днях я в архиве, сослепу не отличив восьмёрку от девятки, в нашем архиве получил на руки дело 1914-го, а не 1814-го, года. Разочарованно открыв его, я лишь ради любопытства принялся за чтение. Итак, дело относится к нужным мне Яковлевским заводам (опоздав за Демидовыми на полвека, Яковлевы всё-таки умудрились сравняться с ними по могуществу и объёмам производства), да и что это за дело? Так, пустяки: рабочему-взрывотехнику Верхнейвинского завода Алексею (фамилию забыл), 28-ми лет от роду, при несчастном случае в шахте оторвало кисть правой руки. Дальнейшие рапорты и записки заинтересовали меня куда как больше: результаты медицинских экспертиз, незамедлительное постановление Главной конторы заводов об изготовлении пострадавшему протеза за заводской счёт, а далее - доклады бухгалтерии и проч. Результат: не прошло и месяца, как Алексею на основании зарплат двух последних лет, премий и характеристик назначают пожизненную пенсию в размере 75% от его средней зарплаты и надбавок к ней. Учитывая же, что проживал он в доме, принадлежавшим заводу, пенсию подняли ещё на 20 %. В итоге бедолага, получив увечье, также получил и протез, и пенсию в шестьдесят рублей серебром ежемесячно. Такая вот историйка....
С нетерпением буду ожидать продолжения Вашего повествования. С уважением - Д.К.
Алексей Лоскутов # 6 марта 2015 в 20:32 +1
Спасибо Дмитрий, за прекрасный отзыв. Наша часть действительно располагалась там, где Вы описываете. Более того, на территории части был выделен участок, для проживания маршала Жукова, так что видел я его довольно часто. Он ездил на американской машине, которую подарил ему генерал Эйзенхауер. Охрана Жукова ездила на автомашине ЗИС 110. Народ любил Жукова, так что он, вероятно, не нуждался в охране. Не исключено, охраняли его с целью, что бы предотвратить общение с народом. На глазах у Жукова и наша часть находилась в привилегированном положении. Хотя со связистами он был строг. Это мы чувствовали на учениях штабов округа.
Относительно инвалидов. В первые годы после войны, отношение к ним было довольно жестким. Привилегии для инвалидов появились позже, когда их стало меньше. Мой отец, вернувшись из госпиталя, в конце ноября 44 года, умер в марте 1945 года. Так как районная больница не могла оказать ему никакой существенной помощи.
Еще раз большое Вам спасибо. С искренним, глубоким уважением А. Лоскутов.