ВОРОБЕЙ

ВОРОБЕЙ
 
    Это был настоящий фраер. Он важно шествовал, как записной бонвиван, где-нибудь по прошпекту в Санкт-Петербурге или даже по Парижу. В общем-то, он шествовал не очень важно, а так попросту прыгал. И одет он был никак записной гуляка и на фраера вообще не походил. Конечно, он не был расфуфырен, как трясогузка, и не таскал важно свой фрак, как ласточка, да и конёк крыши мало походил на Невский прошпект. В общем-то, какая разница, когда у тебя чешутся руки, и каждая физиономия так и призывает тебя опробовать о неё свои чешущиеся грабли, тогда даже скромный рабочий костюм может показаться верхом нахальства, лишь бы этот нахал находился в том месте, где могли достать его ваши кулаки. Так что этот воробей для двух оболтусов, в которых наш читатель легко узнает сначала моего брата, а затем, в меньшем из них, и меня, был настоящим фраером. Мы его, конечно, не могли достать на коньке распутинского дома, поскольку бы пришлось залезть во враждебный огород, что  мы часто проверяли на наличие плодов земных, затем вскарабкаться на сени, и только потом лезть на крышу. Да и бить морду мы ему не собирались. Он нам не успел ничегошеньки сделать плохого, как и хорошего, за что тоже бьют. Он просто прыгал в своей серо-буро-малиновой шубке на крыше дома, но уже напрашивался на незавидную роль фраера, которого следовало бы наказать. В общем, причин была уйма для этого, а основная была в том, что он просто прыгал. Сложно представить: просто прыгал, а в руках у тебя в это время находится обыкновенная Тозовка, которую ты всё норовишь испробовать, а карман приятно оттягивает целая пачка патронов. Тозовка, конечно, была не наша, а находилась во временном пользовании у этих развратных малолетних преступников. Тут-то милиции следовало бы схватиться за голову.. но её, как обычно, в нужное время и в нужном месте не оказалось. Так что этому новоявленному фраеру предстояла хорошая взбучка от этих скучающих ротозеев. Ротозеи были ещё малолетними, несмотря на всю свою отвагу и  задиристость, хиловатыми, особенно второй, и самостоятельно не могли удержать это чудо однозарядной военной техники  просто навесу, а тем более в одной руке. Даже старший из них. Пока же они изыскивали мишень, которая была бы достойна этих удальцов. Так что праздно болтающийся воробей пришелся как нельзя кстати в этом случае. Мишень была премного удобная: во-первых, в своем наряде он так четко вырисовывался на светлом небе, что и желать иного лучшего освещёния и не требовалось, во-вторых, без всяких приспособлений можно было затеять стрельбу по движущейся цели, и, в-третьих, она совсем не собиралась удирать.
    Поразмыслив о возможностях стрельбы, старшей брат, на правах старшего, шуганул меня за стулом. Это было великолепно придумано. Так что на нем можно было запросто сидеть и использовать спинку для упора, при незначительных габаритах наших охотников. Стул возник в один момент, поскольку я опасался, что подвернувшийся  так удачно фраерок удерет. Брат уже был готов к стрельбе. Какие-то тридцать метров отделяли нас он этого беззаботного создания.
   Глухо щелкнул выстрел. Воробей подпрыгнул и продолжал вызывающе шествовать по
крыше.
-Дай мне, мазила, - прошипел я в возбуждении.
   Второй выстрел прозвучал так же глухо, так же воробей подпрыгнул, и так же издевательски - беззаботно продолжал свой променаж.
   Брат в остервенении вырвал у меня  Тозовку.
   Выстрелы звучали. Воробей прыгал, а мы лихорадочно загоняли патрон за патроном в казённик. А воробей всё прыгал и прыгал..
   Мы брали и выше, и ниже, под срез и в середину. Пули летели мимо. Нас бил мандраж. Полпачки уже было исстреляно в этой лихорадочной охоте за этим глупым воробьём, а он продолжал бродить по этой проклятой крыше словно по бульвару и издевательски прыгать при каждом очередном выстреле. Ствол у Тозовки был ещё прямым. Наконец очередная пуля цапанула конек, прямо под ним, и он только тут допёр, что ему собирались не просто намылить мордуленцию, а посадить перо в бок.. Так, что ударился в бега, не долго о том раздумывая.
   Вот тут-то взвыли наши души! Какие чувства кипели! Как мы переживали... и сожалели о расстрелянных патронах, тем паче их пропажу мог заметить наш отец! Ох, какие бури бушевали в нас... Не охотникам не понять.
  Что с вас возьмешь, убогих?

© Copyright: Игорь Николаевич Макаров, 2014

Регистрационный номер №0259033

от 14 декабря 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0259033 выдан для произведения: ВОРОБЕЙ
 
    Это был настоящий фраер. Он важно шествовал, как записной бонвиван, где-нибудь по прошпекту в Санкт-Петербурге или даже по Парижу. В общем-то, он шествовал не очень важно, а так попросту прыгал. И одет он был никак записной гуляка и на фраера вообще не походил. Конечно, он не был расфуфырен, как трясогузка, и не таскал важно свой фрак, как ласточка, да и конёк крыши мало походил на Невский прошпект. В общем-то, какая разница, когда у тебя чешутся руки, и каждая физиономия так и призывает тебя опробовать о неё свои чешущиеся грабли, тогда даже скромный рабочий костюм может показаться верхом нахальства, лишь бы этот нахал находился в том месте, где могли достать его ваши кулаки. Так что этот воробей для двух оболтусов, в которых наш читатель легко узнает сначала моего брата, а затем, в меньшем из них, и меня, был настоящим фраером. Мы его, конечно, не могли достать на коньке распутинского дома, поскольку бы пришлось залезть во враждебный огород, что  мы часто проверяли на наличие плодов земных, затем вскарабкаться на сени, и только потом лезть на крышу. Да и бить морду мы ему не собирались. Он нам не успел ничегошеньки сделать плохого, как и хорошего, за что тоже бьют. Он просто прыгал в своей серо-буро-малиновой шубке на крыше дома, но уже напрашивался на незавидную роль фраера, которого следовало бы наказать. В общем, причин была уйма для этого, а основная была в том, что он просто прыгал. Сложно представить: просто прыгал, а в руках у тебя в это время находится обыкновенная Тозовка, которую ты всё норовишь испробовать, а карман приятно оттягивает целая пачка патронов. Тозовка, конечно, была не наша, а находилась во временном пользовании у этих развратных малолетних преступников. Тут-то милиции следовало бы схватиться за голову.. но её, как обычно, в нужное время и в нужном месте не оказалось. Так что этому новоявленному фраеру предстояла хорошая взбучка от этих скучающих ротозеев. Ротозеи были ещё малолетними, несмотря на всю свою отвагу и  задиристость, хиловатыми, особенно второй, и самостоятельно не могли удержать это чудо однозарядной военной техники  просто навесу, а тем более в одной руке. Даже старший из них. Пока же они изыскивали мишень, которая была бы достойна этих удальцов. Так что праздно болтающийся воробей пришелся как нельзя кстати в этом случае. Мишень была премного удобная: во-первых, в своем наряде он так четко вырисовывался на светлом небе, что и желать иного лучшего освещёния и не требовалось, во-вторых, без всяких приспособлений можно было затеять стрельбу по движущейся цели, и, в-третьих, она совсем не собиралась удирать.
    Поразмыслив о возможностях стрельбы, старшей брат, на правах старшего, шуганул меня за стулом. Это было великолепно придумано. Так что на нем можно было запросто сидеть и использовать спинку для упора, при незначительных габаритах наших охотников. Стул возник в один момент, поскольку я опасался, что подвернувшийся  так удачно фраерок удерет. Брат уже был готов к стрельбе. Какие-то тридцать метров отделяли нас он этого беззаботного создания.
   Глухо щелкнул выстрел. Воробей подпрыгнул и продолжал вызывающе шествовать по
крыше.
-Дай мне, мазила, - прошипел я в возбуждении.
   Второй выстрел прозвучал так же глухо, так же воробей подпрыгнул, и так же издевательски - беззаботно продолжал свой променаж.
   Брат в остервенении вырвал у меня  Тозовку.
   Выстрелы звучали. Воробей прыгал, а мы лихорадочно загоняли патрон за патроном в казённик. А воробей всё прыгал и прыгал..
   Мы брали и выше, и ниже, под срез и в середину. Пули летели мимо. Нас бил мандраж. Полпачки уже было исстреляно в этой лихорадочной охоте за этим глупым воробьём, а он продолжал бродить по этой проклятой крыше словно по бульвару и издевательски прыгать при каждом очередном выстреле. Ствол у Тозовки был ещё прямым. Наконец очередная пуля цапанула конек, прямо под ним, и он только тут допёр, что ему собирались не просто намылить мордуленцию, а посадить перо в бок.. Так, что ударился в бега, не долго о том раздумывая.
   Вот тут-то взвыли наши души! Какие чувства кипели! Как мы переживали... и сожалели о расстрелянных патронах, тем паче их пропажу мог заметить наш отец! Ох, какие бури бушевали в нас... Не охотникам не понять.
  Что с вас возьмешь, убогих?

 

ВСТУПЛЕНИЕ К ГЛАВЕ ВТОРОЙ

ЗАЯЦ