Главная → Проза → Крупные формы → Романы → В больнице. Отрывок из романа "Встретимся у Амура или поцелуй судьбы"

В больнице. Отрывок из романа "Встретимся у Амура или поцелуй судьбы"

25 июня 2013 - Ирина Касаткина

 

Соседкой по палате, куда поместили Настю после реанимации, оказалась пожилая женщина, перенесшая операцию на желудке. Она любила поговорить и надолго занимала внимание Настиной мамы, остававшейся теперь на ночь. Для Насти это было большим облегчением. Ей не хотелось отвечать на нескончаемые вопросы матери и о чем-либо спрашивать ее саму. Она часами лежала, молча, делая вид, что дремлет, и открывала глаза, только, когда предстояли процедуры. Она чувствовала, что ей предстоит узнать что-то страшное и потому пыталась оттянуть неизбежное, пока у нее не появятся силы справиться с новостями. А больше всего ей хотелось, чтобы ничего этого не было вообще: пусть бы вернулось утро, когда она беспечно вышла со двора и направилась к школе, − и чтобы никто ее не окликал, и не заталкивал в страшный автомобиль.   
             Первые дни к ней никого не пускали. Настя была этому только рада. На вопросы матери, хочет ли она повидать своих друзей, рвущихся ее проведать, она отрицательно качала головой. Такое безразличие пугало Галчонка, но врачи посоветовали ей не настаивать, подождать, пока дочь не придет в себя, ведь она пережила такое потрясение.
             Через пару дней Насте сообщили, что с ней хочет побеседовать следователь. Настя приготовилась увидеть строгого мужчину с пронзительным взглядом, но в палату вошла женщина средних лет в форме, на которую был наброшен белый халат. Приветливо поздоровавшись, она попросила Настину соседку ненадолго покинуть их. Галчонка в это время тоже не было, ей зачем-то приспичило на кафедру. Настя осталась со следователем одна.
               - Расскажи мне, девочка, все, - ласково обратилась к ней женщина. - Не бойся, эти люди никогда больше не причинят тебе зла.
              - Я не боюсь. - Настя внезапно почувствовала доверие к собеседнице. - Я все расскажу, с самого начала.
              И она рассказала. Про сломанную рогатку и происшествие в автобусе, из-за которого ее хотели похитить три жутких типа, − в одном из них она узнала брата пацана, подстрелившего птичку. Следователь внимательно слушала и время от времени что-то записывала.
             - К вам никто не обращался, - спросила она, когда Настя закончила. - Кто-нибудь из родных этих ребят или знакомых. Ни о чем не просили?
             - Нет, - покачала головой Настя.
             - А к твоим родителям? Они тебе ничего не говорили?
             - Нет.
             - Если обратятся, не вступайте с ними ни в какие переговоры и сразу дайте мне знать. Я оставлю на тумбочке свой телефон.
             - Они что - на свободе? Я думала, их поймали. Они убежали?
             - Нет, конечно, я имею в виду только их родственников. Те парни, что сидели с тобой на заднем сидении, задержаны.
             - А тот, что за рулем?
             - Ты не знаешь? - Следователь как-то странно посмотрела на Настю. - Он убит. Он сбил сотрудника ГАИ и пытался уехать, а когда патрульная машина преградила дорогу, выскочил с пистолетом в руке. Позже выяснилось, что это игрушка, но с виду - полная копия боевого оружия. Патруль, конечно, открыл огонь на поражение. Признано, что применение оружия было оправдано, - кто ж знал, что у него игрушка.             
         - Убит? - услышанное потрясло Настю до глубины души. Она почему-то вспомнила русый чуб парня и его руки на руле. Мертв - из-за чего? Из-за какой-то обиды, желания отомстить. Да, он хотел похитить ее, может быть, изнасиловать, насладиться ее унижением, но все это в пределах жизни. Он, конечно, негодяй, но живой, был живой. А теперь он в могиле. За его глупое желание что-то доказать другим - только доказать! - его убили. 
                           - Кто его родители? - спросила она, немного придя в себя.
             - Как ни странно, вполне порядочные люди, оба строители. Сейчас они, конечно, в трансе. Парень даже прав не имел. Но неоднократно раскатывал с дружками на отцовской машине в поисках приключений. Сам учился в техникуме, и отзывы оттуда – хоть орден давай. А вот друзья у него оба бездельники, нигде не работают и не учатся, еле девятилетку окончили.
              - Их посадят?
              - Обязательно. Тем более, что они уже состояли на учете в милиции за хулиганство. Но погибший, Резник его фамилия, Анатолий Резник, ими верховодил. Он же хлюпик по сравнению с ними, а они во всем ему подчинялись, просто, смотрели в рот. Вообразил себя суперменом. Сейчас родители арестованных пытаются их выгородить, адвокатов наняли. Тот, что тебя пырнул, утверждает, что ты сама напоролась на нож, когда машина резко тормознула. Мол, они тебя лишь попугать хотели. Только экспертиза это отрицает. Им уже по восемнадцать, не отвертятся. Будут деньги сулить или угрожать, не поддавайтесь и ничего не бойтесь. А чуть что, сразу мне звоните, хорошо?
              Настя, молча, кивнула. Следователь закрыла папку и попрощалась. После ее ухода соседка вернулась в палату.
            - Ну? О чем вы говорили? - полюбопытствовала она.
            - Он погиб. Его застрелили, - с трудом вымолвила Настя и заплакала.
            - Кто? Один из этих бандитов? И тебе его жалко? Да я бы их всех - к стенке, будь моя воля! Нашла из-за кого плакать. Он бы тебя уж точно не пожалел.
             - Но ведь я живая.
             - Скажи врачам спасибо! Еще немного, и истекла бы кровью. Тебе ножом печень пропороли, мерзавцы эти.
             А вдруг, действительно, я сама напоролась, подумала Настя. Машина так резко затормозила. Меня могло бросить на лезвие, а оно было такое острое. А теперь им дадут лет по десять. Или даже по двадцать. И что их ждет в тюрьме? Говорят, оттуда выходят законченными бандитами. А вдруг они потом захотят меня найти, чтобы отомстить. Тогда точно убьют.
              А этот Анатолий из-за меня - в земле. Наверно, если б он знал, чем это кончится, никогда б на такое не решился.
              А я? Зачем только я нагрубила ему в автобусе? Нет, все равно пацан мог узнать на меня, даже если бы промолчала. Зачем только мы сели в этот автобус? Хотя, мальчишка знал мой двор, мог и на улице показать меня брату.
             Зачем только я прицепилась к мальчишке, сломала его рогатку? Но иначе не спасла бы ту птичку, и других он мог подстрелить. Как все одно цепляется за другое. И где то начало, изменив которое, можно было бы избежать всего этого?         
              Ее размышления прервала вернувшаяся мать. - Ты чего такая? - сразу прицепилась она к Насте. - Опять что-то стряслось?
              - К ней следователь приходила, - сообщила соседка. - Представляете, ваша дочка жалеет этих идиотов. Узнала, что их главаря застрелили, и даже заплакала.
              - Я же просила без меня ее не расспрашивать, - расстроилась Галчонок. - Теперь опять будет молчать часами, пока совсем не свихнется. Там твои друзья внизу. Все трое. И Вадим этот. Позвать?
             - Только Наташу, - нехотя согласилась Настя. Вадим, подумала она. Нет, не хочу. Дениска. Она вспомнила, что планировала с отцом навестить мальчика − и вдруг поняла, что беду этой семьи чувствует уже не так остро. Своя боль заслонила, пересилила чужую. 
        Глядя на оживленное лицо подруги, Настя от души ей позавидовала. До чего же хорошо им жилось раньше. Самая большая проблема - случайный трояк. И она вдруг почувствовала себя намного старше подруги, настолько старше, что их прежние радости и печали показались ей полной ерундой.
            - Ты почему ребят к себе не пускаешь? - напустилась на нее Наташка. - Вадим так хотел тебя видеть. Ты что на него в обиде? Да - как ты себя чувствуешь?
             - Терпимо. Какие обиды, с чего ты взяла? Как его брат?
             - Выписали Дениску. Сказали, какое-то время ему будет лучше. Но недолго, так прямо и сказали. Станет хуже, тогда уже все, конец. А сейчас он даже есть стал, сам просит. Может, выкарабкается. Ты-то как? Больно?    
             - Я же сказала: терпимо. Что в школе? Как у тебя с историей - исправила?
             - С историей неважно. По-моему, он не хочет ставить мне четверку. Я уже и руку поднимаю, а он будто не замечает. Просила дать доклад, так он всем дал, а мне нет. Даже Соколовой дал и Митьке. Представляешь?
              - Здорово он на тебя разозлился. Интересно, за что?
              - Да я сдуру ляпнула, что история не наука, а флюгер. Раньше на Ленина и Сталина молились, а теперь они чуть ли не враги. Так он, прямо, взвился. А недавно я сбежала с последнего урока, вот он теперь меня в упор не видит. Просто, не знаю что делать. Точно, хочет вкатать трояк.
              - А ты подойди к нему после уроков, извинись. Скажи, что была не права. И зубри историю изо всех сил.
             - Да чего там не права - еще как права! Знаешь, как противно извиняться ни за что. Хотя придется, все-таки с урока я сорвалась.
            - А как с химией?
            - С химией порядок. Никита меня проверяет. Уже все тройки исправила. Насть, ты, правда, не хочешь видеть Вадима? Он тебе что, − уже не нравится?
            - Мне они все не нравятся, - мрачно ответила Настя, глядя в сторону. Ну, как ей объяснить? Не расскажешь же о том разговоре с матерью: про поцелуи и их «хозяйство». Интересно все же, как бы Наташка на это отреагировала. После, может, и расскажу, подумала Настя, но не сейчас.
            - Ты знаешь, того парня убили, - сменила она тему.
            - Конечно, знаю. Так ему и надо. Ишь, за пистолет схватился - совсем без мозгов.
             - Но ведь пистолет был ненастоящий.
             - А у него что, на лбу это было написано? Откуда ментам знать: настоящий, ненастоящий. Он гаишника покалечил машиной, да еще за оружие схватился. Псих ненормальный.
            - Но ведь он совсем мальчишка. Следователь сказала, что ему только стукнуло восемнадцать. Те двое старше его и уцелели, хотя именно один из них меня пырнул.
            - Нет, у тебя точно не все дома! - возмутилась Наташка. - Ты хоть понимаешь, что они могли с тобой сделать? Не вздумай их жалеть! Так что мне сказать Вадиму?
             - Говори, что хочешь. Ничего у нас с ним не было и не будет.
             - Ладно. Выходит, я ошибалась. У тебя лицо временами бывало такое счастливое, − когда ты на него смотрела. А может, ты и права - тебе сейчас, действительно, не до этого. Поправляться надо и к экзаменам готовиться. Ну, побегу, а то они, наверно, заждались.
              В последующие дни Настя быстро пошла на поправку. Наталья приходила к ней почти каждый день, приносила уроки и рассказывала о новостях. Одноклассники и учителя передавали Насте привет и желали скорейшего выздоровления. Просили не волноваться за пропущенное, обещали, что помогут догнать. Следователь еще раз навестила ее, сказала, что оба парня во всем признались, но всю вину свалили на своего погибшего дружка, - мол, это была его инициатива, потому что он имел на Настю зуб.
              В общем, все складывалось более-менее благополучно, поэтому Настя изо всех сил старалась не показывать, как ей плохо. Она побывала на краю вечной тьмы, и часть этой тьмы осталась в ней. Раньше я считала, что мир делится на мужчин и женщин, детей и взрослых, богатых и бедных, размышляла Настя, а теперь знаю, что он делится на тех, кого хотели убить, и кого не хотели. Из всех знакомых только меня хотели убить. Но ведь хорошего человека не убивают. Значит, я плохая. В нашей семье стреляли только в прадедушку, но то была война. Я хуже всех, вот в чем дело. Из-за меня погиб человек. Как бы узнать, что они думали обо мне, эти ребята, как бы понять? Как же сильно они меня ненавидели. Чем я вызвала такую ненависть? 
               Так она терзала себя, оставаясь одна. Только ежедневные занятия спасали ее от окончательного погружения в отчаяние. Она цеплялась за них, как за соломинку, видя в будущем поступлении какой-то выход, просвет во мраке, царившем в ее бедной душе. Даже возможная встреча с теми парнями, не столько пугала ее, сколько мысли о предстоящих расспросах в школе. Ей отчаянно не хотелось возвращаться в класс, встречаться с ребятами, выслушивать слова сочувствия. По мере приближения дня выписки она лихорадочно искала способ избежать этого и, наконец, нашла.
              - Папа, я не хочу возвращаться в школу, - решительно заявила она перед выпиской. - Всего один месяц остался. Поговори с директором, может, мне разрешат сдать все экстерном?
               - Хорошо, котенок, - сразу согласился отец, с жалостью глядя на исхудавшее личико дочки. - Действительно, тебе не мешает еще посидеть дома. Там у вас на переменах такое творится, - вдруг толкнут или ударят в бок. Конечно, так и сделаем. А я тебе подарок приготовил, - угадай какой.
              - Не знаю, − зачем подарок? Я не заслужила.
              - Еще как заслужила! - И отец вынул из портфеля серебристый сотовый телефон, о таком Настя не смела и мечтать. - Я и маме купил, и себе. Будем теперь всегда на связи. Как чуть что, сразу созваниваемся. И чтоб ты его не забывала класть в сумку, слышишь?
              - А деньги откуда? Он же страшно дорогой. Автомобильные потратил?
              - Да бог с ним, с автомобилем. Зато теперь буду всегда знать, где ты и как.
             Да разве те парни дали бы мне позвонить, молча, подумала Настя, но ничего отцу не сказала. Он достал инструкцию и положил на одеяло.
             - Почитаешь потом. Спросишь, что не поймешь.
             - Пап, ты же так мечтал о машине. Все деньги потратил?
             - Нет, конечно, я же самые простые модели купил. Деньги остались. Скажу тебе по секрету, доцент Сосновский покупает по случаю «опель», а мне обещал свою «копейку», недорого. На днях решится. У нее, конечно, стаж приличный, но, говорит, на ходу. Хочу маме сюрприз сделать, а то она тоже решила, что с машиной покончено. В общем, если поступишь в лицей, исполню свою мечту: повезу вас в кругосветное путешествие: море, Москва, Муром, Питер.              -
             - Папочка, неужели получится? С тобой на машине - такое счастье! Хоть бы ничего не помешало.
             - Ну вот, уже улыбаешься. Слава богу! Как с домашними заданиями − справляешься?
             - Вполне. Мне так стали нравиться точные науки. Еще бы компьютер. Понимаю, конечно, что это слишком, но, может, когда-нибудь потом?
             - Будет и компьютер, потерпи. Наши лаборанты наловчились их по частям собирать, недорого получается. Обещали мне к осени сделать.
            - Ой, папочка, правда? Как хорошо! Знаешь, я решила тоже стать педагогом. Как ты. В Питере же есть педвуз?
            − Конечно, и превосходный. На какой же факультет планируешь поступать?
            − Хочу преподавать математику, физику и информатику.
             − Что ж, разумное желание. Специалисты широкого профиля всегда нужны. Даже если и не станешь педагогом, все равно работу найдешь.
             − Нет, я хочу преподавать. Как мои родители. Не так уж мало вы получаете, жить можно.
             − Но ты не забывай, мы же в вузе работаем. Да мама еще и с учениками подрабатывает. А вдруг тебе в школе придется начинать? Там нынче ой как непросто! Заработки мизерные, а требования к учителю и со стороны органов образования и родителей очень большие. А детки! В школе сейчас работать очень тяжело.
             − А я, может, сразу в аспирантуру пойду. Защищусь, как ты, тогда меня и в вуз возьмут.
             − Ага, размечталась. Думаешь, это так просто? У тебя к тому времени семья появится, может, малыш народится, а семейной женщине написать диссертацию очень трудно. Твоя мама, как ни пыталась, ничего не вышло.
             − Я замуж не выйду, я уже решила. Ни за что! Никогда! А ребенка можно будет потом, когда всего достигну, усыновить. Или удочерить.
            − Котенок, что ты несешь? Почему это ты замуж не выйдешь, какая чепуха! Этот твой Вадим − вы что, поссорились? Он ведь тебе нравился, сама говорила.
              − Никто мне из них не нужен. Нравился и разонравился. И не напоминай мне о нем. Мне они все противны.
             − Так. Видно крепко он тебя обидел. Может, расскажешь, что произошло? Это из-за того, что ты его братишку не навестила? Но ведь ты не виновата.
            − Папа, никто меня не обижал. И все, хватит об этом!
            − Ну, ничего. Это ты под впечатлением − из-за тех бандитов. Время пройдет, и ты изменишь свое мнение. Не все молодые люди негодяи, среди них встречаются и вполне достойные.
             − Папа, ты не понимаешь! Мне никто из них вообще никогда не будет нужен, даже думать о них противно. Оставь эту тему, прошу тебя!
             − Ладно, не горячись. Крепко же тебя зацепило. Ну не буду, не буду. Все образуется. Побегу, а то у меня через час зачет.
             Он поцеловал ее и ушел. А Настя устало опустилась на подушку и закрыла глаза. Неужели и папа... был таким же, когда встречался с мамой? − думала она. Нет, конечно, он самый чистый, самый лучший человек в мире. Интересно, как они с мамой начали встречаться, как у них все произошло. Ведь я как-то появилась на свет. Прекрати! − приказала на себе, больше не о чем думать? Лучше займись алгеброй. 
              И она достала из тумбочки задачник.
             

© Copyright: Ирина Касаткина, 2013

Регистрационный номер №0143838

от 25 июня 2013

[Скрыть] Регистрационный номер 0143838 выдан для произведения:

 

Соседкой по палате, куда поместили Настю после реанимации, оказалась пожилая женщина, перенесшая операцию на желудке. Она любила поговорить и надолго занимала внимание Настиной мамы, остававшейся теперь на ночь. Для Насти это было большим облегчением. Ей не хотелось отвечать на нескончаемые вопросы матери и о чем-либо спрашивать ее саму. Она часами лежала, молча, делая вид, что дремлет, и открывала глаза, только, когда предстояли процедуры. Она чувствовала, что ей предстоит узнать что-то страшное и потому пыталась оттянуть неизбежное, пока у нее не появятся силы справиться с новостями. А больше всего ей хотелось, чтобы ничего этого не было вообще: пусть бы вернулось утро, когда она беспечно вышла со двора и направилась к школе, − и чтобы никто ее не окликал, и не заталкивал в страшный автомобиль.   
             Первые дни к ней никого не пускали. Настя была этому только рада. На вопросы матери, хочет ли она повидать своих друзей, рвущихся ее проведать, она отрицательно качала головой. Такое безразличие пугало Галчонка, но врачи посоветовали ей не настаивать, подождать, пока дочь не придет в себя, ведь она пережила такое потрясение.
             Через пару дней Насте сообщили, что с ней хочет побеседовать следователь. Настя приготовилась увидеть строгого мужчину с пронзительным взглядом, но в палату вошла женщина средних лет в форме, на которую был наброшен белый халат. Приветливо поздоровавшись, она попросила Настину соседку ненадолго покинуть их. Галчонка в это время тоже не было, ей зачем-то приспичило на кафедру. Настя осталась со следователем одна.
               - Расскажи мне, девочка, все, - ласково обратилась к ней женщина. - Не бойся, эти люди никогда больше не причинят тебе зла.
              - Я не боюсь. - Настя внезапно почувствовала доверие к собеседнице. - Я все расскажу, с самого начала.
              И она рассказала. Про сломанную рогатку и происшествие в автобусе, из-за которого ее хотели похитить три жутких типа, − в одном из них она узнала брата пацана, подстрелившего птичку. Следователь внимательно слушала и время от времени что-то записывала.
             - К вам никто не обращался, - спросила она, когда Настя закончила. - Кто-нибудь из родных этих ребят или знакомых. Ни о чем не просили?
             - Нет, - покачала головой Настя.
             - А к твоим родителям? Они тебе ничего не говорили?
             - Нет.
             - Если обратятся, не вступайте с ними ни в какие переговоры и сразу дайте мне знать. Я оставлю на тумбочке свой телефон.
             - Они что - на свободе? Я думала, их поймали. Они убежали?
             - Нет, конечно, я имею в виду только их родственников. Те парни, что сидели с тобой на заднем сидении, задержаны.
             - А тот, что за рулем?
             - Ты не знаешь? - Следователь как-то странно посмотрела на Настю. - Он убит. Он сбил сотрудника ГАИ и пытался уехать, а когда патрульная машина преградила дорогу, выскочил с пистолетом в руке. Позже выяснилось, что это игрушка, но с виду - полная копия боевого оружия. Патруль, конечно, открыл огонь на поражение. Признано, что применение оружия было оправдано, - кто ж знал, что у него игрушка.             
         - Убит? - услышанное потрясло Настю до глубины души. Она почему-то вспомнила русый чуб парня и его руки на руле. Мертв - из-за чего? Из-за какой-то обиды, желания отомстить. Да, он хотел похитить ее, может быть, изнасиловать, насладиться ее унижением, но все это в пределах жизни. Он, конечно, негодяй, но живой, был живой. А теперь он в могиле. За его глупое желание что-то доказать другим - только доказать! - его убили. 
                           - Кто его родители? - спросила она, немного придя в себя.
             - Как ни странно, вполне порядочные люди, оба строители. Сейчас они, конечно, в трансе. Парень даже прав не имел. Но неоднократно раскатывал с дружками на отцовской машине в поисках приключений. Сам учился в техникуме, и отзывы оттуда – хоть орден давай. А вот друзья у него оба бездельники, нигде не работают и не учатся, еле девятилетку окончили.
              - Их посадят?
              - Обязательно. Тем более, что они уже состояли на учете в милиции за хулиганство. Но погибший, Резник его фамилия, Анатолий Резник, ими верховодил. Он же хлюпик по сравнению с ними, а они во всем ему подчинялись, просто, смотрели в рот. Вообразил себя суперменом. Сейчас родители арестованных пытаются их выгородить, адвокатов наняли. Тот, что тебя пырнул, утверждает, что ты сама напоролась на нож, когда машина резко тормознула. Мол, они тебя лишь попугать хотели. Только экспертиза это отрицает. Им уже по восемнадцать, не отвертятся. Будут деньги сулить или угрожать, не поддавайтесь и ничего не бойтесь. А чуть что, сразу мне звоните, хорошо?
              Настя, молча, кивнула. Следователь закрыла папку и попрощалась. После ее ухода соседка вернулась в палату.
            - Ну? О чем вы говорили? - полюбопытствовала она.
            - Он погиб. Его застрелили, - с трудом вымолвила Настя и заплакала.
            - Кто? Один из этих бандитов? И тебе его жалко? Да я бы их всех - к стенке, будь моя воля! Нашла из-за кого плакать. Он бы тебя уж точно не пожалел.
             - Но ведь я живая.
             - Скажи врачам спасибо! Еще немного, и истекла бы кровью. Тебе ножом печень пропороли, мерзавцы эти.
             А вдруг, действительно, я сама напоролась, подумала Настя. Машина так резко затормозила. Меня могло бросить на лезвие, а оно было такое острое. А теперь им дадут лет по десять. Или даже по двадцать. И что их ждет в тюрьме? Говорят, оттуда выходят законченными бандитами. А вдруг они потом захотят меня найти, чтобы отомстить. Тогда точно убьют.
              А этот Анатолий из-за меня - в земле. Наверно, если б он знал, чем это кончится, никогда б на такое не решился.
              А я? Зачем только я нагрубила ему в автобусе? Нет, все равно пацан мог узнать на меня, даже если бы промолчала. Зачем только мы сели в этот автобус? Хотя, мальчишка знал мой двор, мог и на улице показать меня брату.
             Зачем только я прицепилась к мальчишке, сломала его рогатку? Но иначе не спасла бы ту птичку, и других он мог подстрелить. Как все одно цепляется за другое. И где то начало, изменив которое, можно было бы избежать всего этого?         
              Ее размышления прервала вернувшаяся мать. - Ты чего такая? - сразу прицепилась она к Насте. - Опять что-то стряслось?
              - К ней следователь приходила, - сообщила соседка. - Представляете, ваша дочка жалеет этих идиотов. Узнала, что их главаря застрелили, и даже заплакала.
              - Я же просила без меня ее не расспрашивать, - расстроилась Галчонок. - Теперь опять будет молчать часами, пока совсем не свихнется. Там твои друзья внизу. Все трое. И Вадим этот. Позвать?
             - Только Наташу, - нехотя согласилась Настя. Вадим, подумала она. Нет, не хочу. Дениска. Она вспомнила, что планировала с отцом навестить мальчика − и вдруг поняла, что беду этой семьи чувствует уже не так остро. Своя боль заслонила, пересилила чужую. 
        Глядя на оживленное лицо подруги, Настя от души ей позавидовала. До чего же хорошо им жилось раньше. Самая большая проблема - случайный трояк. И она вдруг почувствовала себя намного старше подруги, настолько старше, что их прежние радости и печали показались ей полной ерундой.
            - Ты почему ребят к себе не пускаешь? - напустилась на нее Наташка. - Вадим так хотел тебя видеть. Ты что на него в обиде? Да - как ты себя чувствуешь?
             - Терпимо. Какие обиды, с чего ты взяла? Как его брат?
             - Выписали Дениску. Сказали, какое-то время ему будет лучше. Но недолго, так прямо и сказали. Станет хуже, тогда уже все, конец. А сейчас он даже есть стал, сам просит. Может, выкарабкается. Ты-то как? Больно?    
             - Я же сказала: терпимо. Что в школе? Как у тебя с историей - исправила?
             - С историей неважно. По-моему, он не хочет ставить мне четверку. Я уже и руку поднимаю, а он будто не замечает. Просила дать доклад, так он всем дал, а мне нет. Даже Соколовой дал и Митьке. Представляешь?
              - Здорово он на тебя разозлился. Интересно, за что?
              - Да я сдуру ляпнула, что история не наука, а флюгер. Раньше на Ленина и Сталина молились, а теперь они чуть ли не враги. Так он, прямо, взвился. А недавно я сбежала с последнего урока, вот он теперь меня в упор не видит. Просто, не знаю что делать. Точно, хочет вкатать трояк.
              - А ты подойди к нему после уроков, извинись. Скажи, что была не права. И зубри историю изо всех сил.
             - Да чего там не права - еще как права! Знаешь, как противно извиняться ни за что. Хотя придется, все-таки с урока я сорвалась.
            - А как с химией?
            - С химией порядок. Никита меня проверяет. Уже все тройки исправила. Насть, ты, правда, не хочешь видеть Вадима? Он тебе что, − уже не нравится?
            - Мне они все не нравятся, - мрачно ответила Настя, глядя в сторону. Ну, как ей объяснить? Не расскажешь же о том разговоре с матерью: про поцелуи и их «хозяйство». Интересно все же, как бы Наташка на это отреагировала. После, может, и расскажу, подумала Настя, но не сейчас.
            - Ты знаешь, того парня убили, - сменила она тему.
            - Конечно, знаю. Так ему и надо. Ишь, за пистолет схватился - совсем без мозгов.
             - Но ведь пистолет был ненастоящий.
             - А у него что, на лбу это было написано? Откуда ментам знать: настоящий, ненастоящий. Он гаишника покалечил машиной, да еще за оружие схватился. Псих ненормальный.
            - Но ведь он совсем мальчишка. Следователь сказала, что ему только стукнуло восемнадцать. Те двое старше его и уцелели, хотя именно один из них меня пырнул.
            - Нет, у тебя точно не все дома! - возмутилась Наташка. - Ты хоть понимаешь, что они могли с тобой сделать? Не вздумай их жалеть! Так что мне сказать Вадиму?
             - Говори, что хочешь. Ничего у нас с ним не было и не будет.
             - Ладно. Выходит, я ошибалась. У тебя лицо временами бывало такое счастливое, − когда ты на него смотрела. А может, ты и права - тебе сейчас, действительно, не до этого. Поправляться надо и к экзаменам готовиться. Ну, побегу, а то они, наверно, заждались.
              В последующие дни Настя быстро пошла на поправку. Наталья приходила к ней почти каждый день, приносила уроки и рассказывала о новостях. Одноклассники и учителя передавали Насте привет и желали скорейшего выздоровления. Просили не волноваться за пропущенное, обещали, что помогут догнать. Следователь еще раз навестила ее, сказала, что оба парня во всем признались, но всю вину свалили на своего погибшего дружка, - мол, это была его инициатива, потому что он имел на Настю зуб.
              В общем, все складывалось более-менее благополучно, поэтому Настя изо всех сил старалась не показывать, как ей плохо. Она побывала на краю вечной тьмы, и часть этой тьмы осталась в ней. Раньше я считала, что мир делится на мужчин и женщин, детей и взрослых, богатых и бедных, размышляла Настя, а теперь знаю, что он делится на тех, кого хотели убить, и кого не хотели. Из всех знакомых только меня хотели убить. Но ведь хорошего человека не убивают. Значит, я плохая. В нашей семье стреляли только в прадедушку, но то была война. Я хуже всех, вот в чем дело. Из-за меня погиб человек. Как бы узнать, что они думали обо мне, эти ребята, как бы понять? Как же сильно они меня ненавидели. Чем я вызвала такую ненависть? 
               Так она терзала себя, оставаясь одна. Только ежедневные занятия спасали ее от окончательного погружения в отчаяние. Она цеплялась за них, как за соломинку, видя в будущем поступлении какой-то выход, просвет во мраке, царившем в ее бедной душе. Даже возможная встреча с теми парнями, не столько пугала ее, сколько мысли о предстоящих расспросах в школе. Ей отчаянно не хотелось возвращаться в класс, встречаться с ребятами, выслушивать слова сочувствия. По мере приближения дня выписки она лихорадочно искала способ избежать этого и, наконец, нашла.
              - Папа, я не хочу возвращаться в школу, - решительно заявила она перед выпиской. - Всего один месяц остался. Поговори с директором, может, мне разрешат сдать все экстерном?
               - Хорошо, котенок, - сразу согласился отец, с жалостью глядя на исхудавшее личико дочки. - Действительно, тебе не мешает еще посидеть дома. Там у вас на переменах такое творится, - вдруг толкнут или ударят в бок. Конечно, так и сделаем. А я тебе подарок приготовил, - угадай какой.
              - Не знаю, − зачем подарок? Я не заслужила.
              - Еще как заслужила! - И отец вынул из портфеля серебристый сотовый телефон, о таком Настя не смела и мечтать. - Я и маме купил, и себе. Будем теперь всегда на связи. Как чуть что, сразу созваниваемся. И чтоб ты его не забывала класть в сумку, слышишь?
              - А деньги откуда? Он же страшно дорогой. Автомобильные потратил?
              - Да бог с ним, с автомобилем. Зато теперь буду всегда знать, где ты и как.
             Да разве те парни дали бы мне позвонить, молча, подумала Настя, но ничего отцу не сказала. Он достал инструкцию и положил на одеяло.
             - Почитаешь потом. Спросишь, что не поймешь.
             - Пап, ты же так мечтал о машине. Все деньги потратил?
             - Нет, конечно, я же самые простые модели купил. Деньги остались. Скажу тебе по секрету, доцент Сосновский покупает по случаю «опель», а мне обещал свою «копейку», недорого. На днях решится. У нее, конечно, стаж приличный, но, говорит, на ходу. Хочу маме сюрприз сделать, а то она тоже решила, что с машиной покончено. В общем, если поступишь в лицей, исполню свою мечту: повезу вас в кругосветное путешествие: море, Москва, Муром, Питер.              -
             - Папочка, неужели получится? С тобой на машине - такое счастье! Хоть бы ничего не помешало.
             - Ну вот, уже улыбаешься. Слава богу! Как с домашними заданиями − справляешься?
             - Вполне. Мне так стали нравиться точные науки. Еще бы компьютер. Понимаю, конечно, что это слишком, но, может, когда-нибудь потом?
             - Будет и компьютер, потерпи. Наши лаборанты наловчились их по частям собирать, недорого получается. Обещали мне к осени сделать.
            - Ой, папочка, правда? Как хорошо! Знаешь, я решила тоже стать педагогом. Как ты. В Питере же есть педвуз?
            − Конечно, и превосходный. На какой же факультет планируешь поступать?
            − Хочу преподавать математику, физику и информатику.
             − Что ж, разумное желание. Специалисты широкого профиля всегда нужны. Даже если и не станешь педагогом, все равно работу найдешь.
             − Нет, я хочу преподавать. Как мои родители. Не так уж мало вы получаете, жить можно.
             − Но ты не забывай, мы же в вузе работаем. Да мама еще и с учениками подрабатывает. А вдруг тебе в школе придется начинать? Там нынче ой как непросто! Заработки мизерные, а требования к учителю и со стороны органов образования и родителей очень большие. А детки! В школе сейчас работать очень тяжело.
             − А я, может, сразу в аспирантуру пойду. Защищусь, как ты, тогда меня и в вуз возьмут.
             − Ага, размечталась. Думаешь, это так просто? У тебя к тому времени семья появится, может, малыш народится, а семейной женщине написать диссертацию очень трудно. Твоя мама, как ни пыталась, ничего не вышло.
             − Я замуж не выйду, я уже решила. Ни за что! Никогда! А ребенка можно будет потом, когда всего достигну, усыновить. Или удочерить.
            − Котенок, что ты несешь? Почему это ты замуж не выйдешь, какая чепуха! Этот твой Вадим − вы что, поссорились? Он ведь тебе нравился, сама говорила.
              − Никто мне из них не нужен. Нравился и разонравился. И не напоминай мне о нем. Мне они все противны.
             − Так. Видно крепко он тебя обидел. Может, расскажешь, что произошло? Это из-за того, что ты его братишку не навестила? Но ведь ты не виновата.
            − Папа, никто меня не обижал. И все, хватит об этом!
            − Ну, ничего. Это ты под впечатлением − из-за тех бандитов. Время пройдет, и ты изменишь свое мнение. Не все молодые люди негодяи, среди них встречаются и вполне достойные.
             − Папа, ты не понимаешь! Мне никто из них вообще никогда не будет нужен, даже думать о них противно. Оставь эту тему, прошу тебя!
             − Ладно, не горячись. Крепко же тебя зацепило. Ну не буду, не буду. Все образуется. Побегу, а то у меня через час зачет.
             Он поцеловал ее и ушел. А Настя устало опустилась на подушку и закрыла глаза. Неужели и папа... был таким же, когда встречался с мамой? − думала она. Нет, конечно, он самый чистый, самый лучший человек в мире. Интересно, как они с мамой начали встречаться, как у них все произошло. Ведь я как-то появилась на свет. Прекрати! − приказала на себе, больше не о чем думать? Лучше займись алгеброй. 
              И она достала из тумбочки задачник.
             
 
Экзамены. Отрывок из романа "Встретимся у Амура или поцелуй судьбы"
Нападение. Отрывок из романа "Встретимся у Амура или поцелуй судьбы"
Рейтинг: 0 286 просмотров
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!