СУСЛИК

СУСЛИК
 
       Суслик-это славное животное, с которого началась моя охотничья карьера. Правда, я не помышлял об этой самой карьере, когда ставил примитивные петли из медной проволоки в норки в ста пятидесяти метрах от своего дома. Животное это довольно безобидное, но его считали отчего-то вредным и добывали различными способами и платили даже какие-то деньги за шкурки, впрочем, весьма незавидные, но, по моим понятиям, не многим уступающим по качеству беличьим; хотя беличья шкурка мягче и теплей, но зато мездра у неё не такая прочная, так что достаточно собаке сильнее хватануть зубами зверька, как на шкурке вы обнаружите плешину. Подобного казуса вы не будете иметь со шкурками сусликов, хотя она совсем не ценится, кроме того, зимой они залегают в спячку, так что в лучшем случае вы сможете иметь невыходную летнюю шубку этого зверька, если, конечно, в целях эксперимента, не станете долбить мерзлую землю под полутораметровым слоем снега. Но, думаю, что это вам не доставит удовольствия и тем более, материальной выгоды. Так что, с точки зрения охотника, суслик не является добычей, но не для пацанов. В общем-то, другой добычи, кроме сусликов, в обозреваемых окрестностях тогда не было, но охотничий инстинкт во мне, как и в моем брате, были заложены природой, так что в шесть-семь лет отроду я был уже охотник, хотя весьма неопытный, но охотник. Я этого не подозревал, как и не подозревал, что когда-нибудь возьмусь писать обо всем этом безобидные и немного грустные рассказы, имея довольно натянутую тройку по русскому языку в школе. Вот этот, с точки зрения добычи, самый легкий зверь, располосовал мне руки по первое число. Таких увечий мне не наносил ни один зверь, ни дикий, ни домашний, хотя в двадцать лет, развлекаясь, я заламывал трехсоткилограммовых быков, держа их за рога; хотя во мне тогда было веса не более шестидесяти пяти этих самых килограммов, запросто валил и резал годовалых свиней, но никогда, кроме легких царапин и содранной кожи на руках, не имел увечий. Впрочем, меня однажды цапнул за ногу барсук, но это было скорее от моей невнимательности, поскольку я был глубоко убежден, что он мертв. Впрочем, меня защитили брюки и надетые под них трико, так что кроме небольшого синяка на икрах, никаких заметных ссадин я не имел. Суслик же разделал мне руки, как говорится, под орех. У меня до сего дня ещё видны шрамы на больших пальцах от его зубов, конечно, я бы, при нынешней опытности, не допустил этого, но тогда.
    Впрочем, хватит вступлений. В те времена, где некогда жил я, а теперь живет мой отец, был пустырь, образовывая большую поляну, тянущуюся от совхоза, аж до самого З-кого леспромхоза. На этой поляне громоздились железобетонные конструкции, которые сплошь поросли травой. Их свалили туда, видимо, из-за ненадобности. Одну из сторон этой поляны образовывало кладбище, тогда уже готовящееся к закрытию, поскольку дома уже строились за ним, занимая эту самую поляну. По другую сторону, прямо против кладбища, тянулся забор совхоза, а четвертая обозначалась огородами околотка, под названием "Сельэнерго", состоящий из нескольких домов образующих одностороннюю улицу и упирающуюся в подстанцию опутанную проводами. Вот именно у этой подстанции и на этой поляне обитало не очень многочисленное сусличье племя. Они не любили распаханных полей и разного рода низменностей, а тем более лесистых участков, но подобных мест уже оставалось немного в окрестностях З-й. Так что я охотился уже на последних из диких могикан отряда грызунов, которых после редко встречал, так как за ними усиленно гонялись не только пацаны, но и лисы, довольно многочисленные в окрестностях, как и коршуны, которые устраивали большие гнезда на разлапистых соснах, в которые некоторые, особо шустрые искатели приключений мальчишеского племени, изредка заглядывали, прихватывая иногда их малолетних хозяев, с чем я был не согласен ни тогда, а тем паче сейчас.
    Все началось с этих самых пресловутых денег. Кто-то узнал, что за шкурки суслика дают копеек пятьдесят, если мне не изменяет память. Деньги тогда для детей были приличные, а суслики шастали прямо под нашим носом. Более взрослые пацаны соблазнились на этот промысел, и во всех норах тотчас появились эти самые петли из медной проволоки, которая в те славные времена валялась бесхозно на всех углах и не превратилась ещё в желанный товар для голодных трудящихся нашей страны. Пока более старшие пацаны занимались этим делом, нам, малявкам, просто там было нечего делать. Правда, это поветрие прошло довольно быстро. Так как возиться с вонючими шкурками дело довольно неприятное, а убийство ни есть большое удовольствие, а, кроме того, принимали шкурки прошедшие определенную стадию обработки, как обезжиривание, сушки и правки, без дефектов, типа порезов, потертостей и прочее, прочее, то пацаны, не имеющие ещё подобных навыков работы с ними, быстро оставили в покое колонию сельэнерговских сусликов, немного пощипав её немногочисленное население. Корыстные и материальные интересы меня никогда не занимали, а этот самый полтинник я мог запросто извлечь из папиной пепельницы, куда мы слаживали мелочь, после того, как он бросил курить, но инстинкт охотничий уже просыпался во мне и двигал на встречу с этими животными, так как они были в моих глазах уже в роли добычи благодаря усиленной болтовне старших ребят.
    Мне кто-то показал, как ставить эти самые петли, но у меня выходило все вкривь и вкось. Чаще всего их просто сбивали суслики, а если они и попадали, то вырывали гвоздь, который я чаще всего использовал для крепления петли, вытаскивали голову, оставив затянутой петлю, или рвали проволоку. Я бился над ловлей этих самых сусликов недели две и, наконец, поймал одного. Со мной был кто-то из старших. Он убил уже полузадушенного зверька и забрал тушку себе, тогда ещё пыл охотничий не прошёл полностью, и за ними ещё охотились.
    Следующий суслик не заставил себя долго ждать, видимо я уже набил руку в подобной работе. Он был ещё жив, и я поволок его на петле домой. Суслик дергался и сопротивлялся, но мои хилые мускулы были не хилее его мощного и тренированного торса. Неприлично громко вереща, топорща хвост он, наконец, прибыл на наш двор, но.. Но пока я тащил его, бедолагу, урочные триста с хвостиком метров, меня посетил бзик. Видите ли бзик, как вещь бывает иногда полезной, но данный был, как выяснилось позднее, не очень таки. Этот бзик был не только бесполезен, но даже вреден и даже весьма опасным с точки зрения моих лап, точнее передних конечностей кликаемых руками, коие поговаривают и состряпали человека, как оное явление природы. Правда, об этом я тогда не подозревал и не думал. Но пока же вернемся к нашим баранам, точнее тому бзику, что посетил меня тогда. Пока это тщедушное животное верещало на непрезентабельной медной проволоке, топорща хвост, оно напомнило мне маленькую собачку, хотя было несколько тщедушней кролика, а тем более зайца, но казалось амбалом по сравнению с крысой тем паче мышью. Я просто представил, как я продефилирую по улице Механизаторов с этой тварью на цепочке. Представили? Нет, но я это представил отчетливо, а вот хари моих друзей по нашему околотку, вам не трудно будет представить.
   Насчет цепочки вопрос был решенным, поскольку у меня была цепочка от часов. Да, таких, с боем и огромными гирями, под ошейник я решил приспособить шнурки. Третья проблема, как я напялю эти самые приспособления на его шею, меня почему-то не волновала совсем, а напрасно. Но только я взял в руки это исчадие ада, как оно, ни секунды не раздумывая, вцепилось мне в руку. Вы, наверно, видели резцы у кролика?
Так это несколько поменьше буде, но укусы от них не менее болючие. Я вас в этом заверяю, как профессионал в этом деле. Поскольку я уже снял с него проволоку, что держала его в неволе, то я, в отличие от нормальных людей, не отбросил его, а только оторвал от окровавленной руки, в коею он впился со страстью вампира, удерживая его другой, надеясь воплотить свой гениальный бзик в жизнь. Последствия вы уже предсказали сами: его зубы впились в пальцы моей, но уже другой, руки. Каким бы я не был терпеливым и твердолобым, но инстинкт пересилил мои желания, даже мою недюжинную возможность переносить боль, и я его отбросил в сторону, чем эта бестия немедля воспользовалась, юркнув под крыльцо и навечно скрывшись с моих глаз. Несмотря на все мои увечья, я тотчас попытался организовать за ним погоню, но она была безуспешна, естественно.
  Да, ещё один дебильный вопрос: о чем я больше всего я пожалел? О квадратных глазах моих соуличников или сооколоточников? Нет, конечно. О провале своего гениального плана? Тоже попали пальцем в голубую бездну. Тогда о чем? Больше всего я боялся, что эта сволочь погибнет у нас под крыльцом. Не знаю, откуда я это взял, но, сколько бы меня не уверяли в обратном, но таки я остался при своем убеждении где-то в глубине души. Хотя я теперь, при здравом рассуждении и опыте, прекрасно понимаю это, но и до сего дня это убеждение осталось в самой глубине моей  побитой жизнью душе.
 

© Copyright: Игорь Николаевич Макаров, 2014

Регистрационный номер №0243324

от 4 октября 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0243324 выдан для произведения: СУСЛИК
 
       Суслик-это славное животное, с которого началась моя охотничья карьера. Правда, я не помышлял об этой самой карьере, когда ставил примитивные петли из медной проволоки в норки в ста пятидесяти метрах от своего дома. Животное это довольно безобидное, но его считали отчего-то вредным и добывали различными способами и платили даже какие-то деньги за шкурки, впрочем, весьма незавидные, но, по моим понятиям, не многим уступающим по качеству беличьим; хотя беличья шкурка мягче и теплей, но зато мездра у неё не такая прочная, так что достаточно собаке сильнее хватануть зубами зверька, как на шкурке вы обнаружите плешину. Подобного казуса вы не будете иметь со шкурками сусликов, хотя она совсем не ценится, кроме того, зимой они залегают в спячку, так что в лучшем случае вы сможете иметь невыходную летнюю шубку этого зверька, если, конечно, в целях эксперимента, не станете долбить мерзлую землю под полутораметровым слоем снега. Но, думаю, что это вам не доставит удовольствия и тем более, материальной выгоды. Так что, с точки зрения охотника, суслик не является добычей, но не для пацанов. В общем-то, другой добычи, кроме сусликов, в обозреваемых окрестностях тогда не было, но охотничий инстинкт во мне, как и в моем брате, были заложены природой, так что в шесть-семь лет отроду я был уже охотник, хотя весьма неопытный, но охотник. Я этого не подозревал, как и не подозревал, что когда-нибудь возьмусь писать обо всем этом безобидные и немного грустные рассказы, имея довольно натянутую тройку по русскому языку в школе. Вот этот, с точки зрения добычи, самый легкий зверь, располосовал мне руки по первое число. Таких увечий мне не наносил ни один зверь, ни дикий, ни домашний, хотя в двадцать лет, развлекаясь, я заламывал трехсоткилограммовых быков, держа их за рога; хотя во мне тогда было веса не более шестидесяти пяти этих самых килограммов, запросто валил и резал годовалых свиней, но никогда, кроме легких царапин и содранной кожи на руках, не имел увечий. Впрочем, меня однажды цапнул за ногу барсук, но это было скорее от моей невнимательности, поскольку я был глубоко убежден, что он мертв. Впрочем, меня защитили брюки и надетые под них трико, так что кроме небольшого синяка на икрах, никаких заметных ссадин я не имел. Суслик же разделал мне руки, как говорится, под орех. У меня до сего дня ещё видны шрамы на больших пальцах от его зубов, конечно, я бы, при нынешней опытности, не допустил этого, но тогда.
    Впрочем, хватит вступлений. В те времена, где некогда жил я, а теперь живет мой отец, был пустырь, образовывая большую поляну, тянущуюся от совхоза, аж до самого З-кого леспромхоза. На этой поляне громоздились железобетонные конструкции, которые сплошь поросли травой. Их свалили туда, видимо, из-за ненадобности. Одну из сторон этой поляны образовывало кладбище, тогда уже готовящееся к закрытию, поскольку дома уже строились за ним, занимая эту самую поляну. По другую сторону, прямо против кладбища, тянулся забор совхоза, а четвертая обозначалась огородами околотка, под названием "Сельэнерго", состоящий из нескольких домов образующих одностороннюю улицу и упирающуюся в подстанцию опутанную проводами. Вот именно у этой подстанции и на этой поляне обитало не очень многочисленное сусличье племя. Они не любили распаханных полей и разного рода низменностей, а тем более лесистых участков, но подобных мест уже оставалось немного в окрестностях З-й. Так что я охотился уже на последних из диких могикан отряда грызунов, которых после редко встречал, так как за ними усиленно гонялись не только пацаны, но и лисы, довольно многочисленные в окрестностях, как и коршуны, которые устраивали большие гнезда на разлапистых соснах, в которые некоторые, особо шустрые искатели приключений мальчишеского племени, изредка заглядывали, прихватывая иногда их малолетних хозяев, с чем я был не согласен ни тогда, а тем паче сейчас.
    Все началось с этих самых пресловутых денег. Кто-то узнал, что за шкурки суслика дают копеек пятьдесят, если мне не изменяет память. Деньги тогда для детей были приличные, а суслики шастали прямо под нашим носом. Более взрослые пацаны соблазнились на этот промысел, и во всех норах тотчас появились эти самые петли из медной проволоки, которая в те славные времена валялась бесхозно на всех углах и не превратилась ещё в желанный товар для голодных трудящихся нашей страны. Пока более старшие пацаны занимались этим делом, нам, малявкам, просто там было нечего делать. Правда, это поветрие прошло довольно быстро. Так как возиться с вонючими шкурками дело довольно неприятное, а убийство ни есть большое удовольствие, а, кроме того, принимали шкурки прошедшие определенную стадию обработки, как обезжиривание, сушки и правки, без дефектов, типа порезов, потертостей и прочее, прочее, то пацаны, не имеющие ещё подобных навыков работы с ними, быстро оставили в покое колонию сельэнерговских сусликов, немного пощипав её немногочисленное население. Корыстные и материальные интересы меня никогда не занимали, а этот самый полтинник я мог запросто извлечь из папиной пепельницы, куда мы слаживали мелочь, после того, как он бросил курить, но инстинкт охотничий уже просыпался во мне и двигал на встречу с этими животными, так как они были в моих глазах уже в роли добычи благодаря усиленной болтовне старших ребят.
    Мне кто-то показал, как ставить эти самые петли, но у меня выходило все вкривь и вкось. Чаще всего их просто сбивали суслики, а если они и попадали, то вырывали гвоздь, который я чаще всего использовал для крепления петли, вытаскивали голову, оставив затянутой петлю, или рвали проволоку. Я бился над ловлей этих самых сусликов недели две и, наконец, поймал одного. Со мной был кто-то из старших. Он убил уже полузадушенного зверька и забрал тушку себе, тогда ещё пыл охотничий не прошёл полностью, и за ними ещё охотились.
    Следующий суслик не заставил себя долго ждать, видимо я уже набил руку в подобной работе. Он был ещё жив, и я поволок его на петле домой. Суслик дергался и сопротивлялся, но мои хилые мускулы были не хилее его мощного и тренированного торса. Неприлично громко вереща, топорща хвост он, наконец, прибыл на наш двор, но.. Но пока я тащил его, бедолагу, урочные триста с хвостиком метров, меня посетил бзик. Видите ли бзик, как вещь бывает иногда полезной, но данный был, как выяснилось позднее, не очень таки. Этот бзик был не только бесполезен, но даже вреден и даже весьма опасным с точки зрения моих лап, точнее передних конечностей кликаемых руками, коие поговаривают и состряпали человека, как оное явление природы. Правда, об этом я тогда не подозревал и не думал. Но пока же вернемся к нашим баранам, точнее тому бзику, что посетил меня тогда. Пока это тщедушное животное верещало на непрезентабельной медной проволоке, топорща хвост, оно напомнило мне маленькую собачку, хотя было несколько тщедушней кролика, а тем более зайца, но казалось амбалом по сравнению с крысой тем паче мышью. Я просто представил, как я продефилирую по улице Механизаторов с этой тварью на цепочке. Представили? Нет, но я это представил отчетливо, а вот хари моих друзей по нашему околотку, вам не трудно будет представить.
   Насчет цепочки вопрос был решенным, поскольку у меня была цепочка от часов. Да, таких, с боем и огромными гирями, под ошейник я решил приспособить шнурки. Третья проблема, как я напялю эти самые приспособления на его шею, меня почему-то не волновала совсем, а напрасно. Но только я взял в руки это исчадие ада, как оно, ни секунды не раздумывая, вцепилось мне в руку. Вы, наверно, видели резцы у кролика?
Так это несколько поменьше буде, но укусы от них не менее болючие. Я вас в этом заверяю, как профессионал в этом деле. Поскольку я уже снял с него проволоку, что держала его в неволе, то я, в отличие от нормальных людей, не отбросил его, а только оторвал от окровавленной руки, в коею он впился со страстью вампира, удерживая его другой, надеясь воплотить свой гениальный бзик в жизнь. Последствия вы уже предсказали сами: его зубы впились в пальцы моей, но уже другой, руки. Каким бы я не был терпеливым и твердолобым, но инстинкт пересилил мои желания, даже мою недюжинную возможность переносить боль, и я его отбросил в сторону, чем эта бестия немедля воспользовалась, юркнув под крыльцо и навечно скрывшись с моих глаз. Несмотря на все мои увечья, я тотчас попытался организовать за ним погоню, но она была безуспешна, естественно.
  Да, ещё один дебильный вопрос: о чем я больше всего я пожалел? О квадратных глазах моих соуличников или сооколоточников? Нет, конечно. О провале своего гениального плана? Тоже попали пальцем в голубую бездну. Тогда о чем? Больше всего я боялся, что эта сволочь погибнет у нас под крыльцом. Не знаю, откуда я это взял, но, сколько бы меня не уверяли в обратном, но таки я остался при своем убеждении где-то в глубине души. Хотя я теперь, при здравом рассуждении и опыте, прекрасно понимаю это, но и до сего дня это убеждение осталось в самой глубине моей  побитой жизнью душе.
 

 

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ УРОКИ ПЧЕЛОВОДСТВА

БРОСИТЬ КУРИТЬ – ПРОСТО, КАК ГОВОРИЛ БЕРНАРД ШОУ