Главная → Проза → Крупные формы → Романы → Потомок древнейшей цивилизации - 12.

Потомок древнейшей цивилизации - 12.

23 августа 2012 - Моисей Бельферман
                Гл. 12   Исповедь старого учителя.    
 
     Украинское Полесье удивляет, восхищает ландшафтными красотами. Встречаются бесподобные места: манят к себе почти совершенной гармонией первозданности. И сюда пришел технический прогресс. Обгадил быт. Исковеркал природу интенсивным воздействием. В произвольном направлении. Без согласования с ее свойствами. Убыстрилась хозяйственная деятельность. Хищническая практика приводит к деградации и без того скудных почв. К частичному или полному истреблению природных ресурсов. С убыстряющейся интенсивностью вырубают леса, истребляют живность. Малые речки превратили в сточные канавы. Леса. Озера. Болота. Блюдца. Между ними – пески. В низинах по руслам петляют многочисленные речушки, ручьи, размещаются торфяные болота, обильные клюквенники. Старые русла – кладовые природы.
     С некоторых пор появились мелиораторы. У них план: все преобразовывают. Выполняют партийную установку: осушить болота, превратить их в культурные пастбища. В поймах выращивать овощи. Мелиораторы несут с собой разрушительный заряд. Власти ликвидируют патриархальный, неприспособленный к современным условиям (в их понимании) уклад природы. Углубляют коллективизм, индустриализацию. Политики гонятся за мировое первенство. Партийные решения ставят превыше первичной материи. Техническим невежеством наносят невосполнимые потери. Мелиораторы действуют варварскими методами. Могучую технику направят против живой и зыбкой природы. Руководствуются внешне видимыми, сие минутными, недолговечными выгодами. Грубо нарушают природный баланс. Чрезмерное осушение вызывает резкое падение уровня грунтовых вод. Уже после осушения возвращаются на осушенные участки. Пытаются регулировать сток. Вынуждены орошать переосушенные участки. Превращаются в движущиеся пески. Продуктивные лесные участки на возвышениях, буграх (вскоре после устройства осушительных систем) превращаются с сухостой. Повышается опасностьпожаров. Ненасытный огонь приносит невосполнимые беды в сухие периоды. Осушение приводит к исчезновению клюквенников, других природных кладовых: лекарственных трав, ягод, грибов… Скудеют природные пастбища. Ухудшены, подорваны условия для существования диких животных.
     Полесье издавна славилось охотой, рыбной ловлей, разведением хмеля, выращиванием картофеля, овсами…Коллективизацию провели по партийной директиве. Колхозы создавали без спроса-желания крестьян. Загоняли в артели: крестьяне вынуждены трудиться в общественном производстве: на почве и в фермах. Коллективизация поломала многие судьбы. Не затронула Душу, не изменила сущность крестьянина. По польской традиции гуманного управления - хозяева привыкли трудиться самостоятельно. С ловкостью-хитростью отлынивают от общественных обязанностей. Население Полесья – люди особой категории. Веками, несколькими поколениями создали традиции. Просто, сразу здесь их не удалось истребить. Не помогли многие политические кампании. В несколько измененном виде традиции сохраняют. Полесье «окультуренно»: в нем мало добрых, рачительных хозяев. В моде «волевое руководство». Пытаются обдурить почвы и колхозников. Только урвать! Не получается. У Полесья свои возможности-резервы. Не может быть постоянно щедрым. Появляется экстенсивное хозяйствование. В Полесье недостаточно пахотных земель. Поля имеют извилистую конфигурацию. Нуждается в систематическом внесении обильных количеств органических, минеральных удобрений. Наличие засоленных блюдец, их бессистемное расположение дополнительно мешает машинной обработке. Легкие почвы приносят скудные урожаи. Причины: несовершенная технология возделывания, ухода за посевами. Многие окультуренные поля остаются бросовыми. Зарастают кустарниками. Бугрятся кочками. Лощинятся непродуктивными блюдцами.
                              +     +  
     Всеволод Иванович Кулиш – сухощавый, верткий человек среднего роста. После фронтового ранения, высохла, почти перестала действовать его левая рука. У него умные, симпатичные, серого цвета глаза. Низко подстриженные баки выдают современного человека. Следит за веяниями моды. Сейчас немного мается без дела. Не по доброй воле оформил пенсию: вынужден уйти с работы. Привык он занимать руководящие должности. Сейчас молодые – особого свойства: рвут и мечут. Нахально лезут в руководство: оттирают стариков. Скучает он без дела, но не решается занять рабочую должность. Все еще руководствуется ложным пониманием приличия, престижа. Почетна рабочая должность: оставаться исполнителем. Руководителем – почетнее. От того почета даже рябит в глазах. Болит голова. Самомнение возносится, заносится. Убеждения становятся консервативнее. Характер упрямее. Натура его приучила к руководству. К юности рвался – достиг.
     Всеволод Иванович мечтал: «Вот выйду на пенсию… Появится свободное время. Обязательно поеду в родные места». Полгода тому оформил пенсию – только сейчас вырвался к Чудакам. Здесь прошла молодость. Получил трудовое воспитание. Закалил характер. Он сам парень сельский: их село в соседнем районе. Приехал по распределению. Породнился с Чудаками. Молодость связана с сельским этапом жизни. Очень приятное, романтическое время! Пора поисков, надежд. Чего скрывать! Минуло лихое время! Нещадно било. Ломало судьбы. С достоинством сохранил идеалы. Требования времени побуждали идти вперед: к светлой цели! Рвались в будущее. К нему вели все дороги. Не только магистральные – и проселочные. В шестидесятые годы началась дичайшая по своим размерам, масштабам гонка вооружений. Невероятно дорогостоящая , расточительная. Политикам и военным потребовалось ядерное, ракетное и другое вооружение массового поражения. Ненасытные взоры устремились в космос. Полетели космические корабли. Достаточно самой совершенной техники и средств запустили в бескрайнее пространство вечного безмолвия. Веселым казалось время: дискуссии дипломатов, оживленные споры специалистов. Политики и военные зря не теряли времени: руководили вооружением, использовали мелкие пользы. На службу безумия поставили мощь самой современной техники. Готовили военный конфликт глобального масштаба. Никто не знал, не понимал: кто, где и когда остановит безумных авантюристов?! Сколько времени прошло с отъезда? Ровно восемнадцать лет. Немало. Все эти годы провел в городе: трудился учителем. Через два года назначили заведующим учебной частью. Позже стал директором. Пригласили, перевели в районо. Получилось позже недоразумение: конфликт. Не по собственной воле вышел он на заслуженный отдых.             
     В Пристанище Чудаков проживает первая жена Всеволода Ивановича. На своих «Жигулях» популярной третьей модели непроизвольно подкатил к ее дому. Те же ворота: сам ставил. Калитка. Новый забор – из штакетника. Прежде стоял ивовый плетень. Пристроили к дому веранду. Во дворе оказался случайный человек: приехал в село за халтурными заказами и заработками. Поджидает хозяйку.
     Зайю разбудил шум подкатившей автомашины: приподнялся со скамьи… Наблюдает с любопытством. Из остановившихся «Жигулей» вышел улыбающийся пожилой человек. Быстро осмотрелся. Уверенно вошел в калитку. Находится в приподнятом, возбужденном состоянии. Заметил незнакомца – протянул непонятно почему пахнущую бензином руку. Дозаправлялся, в пути ремонтировался?
     - Будем знакомиться! Кулиш. Вы – жених или зять? Такой молодой, интересный. Из закавказцев?
     - Нет. – Скромно заметил Зайя. Приезжий сразу не понял, что именно отрицает? Не жених? Отрицает оба предположения? Тогда кто такой? Что делает в его подворье? Не освободился полностью от привязанности.
     - Тогда квартирант? Я угадал? – Продолжает расспрос.
     - Нет. – Бесстрастно заметил молодой человек. Пояснил: - я посторонний.
      - Не имеет значения… - Приезжий оживленно заметил. Вторично представился: - Кулиш. Всеволод Иванович. Имею, точнее: к этому дому имел отношение.
     Зайя узнал его историю: учительствовал. Проживал на квартире. Женился на молодой девушке, дочери квартирной хозяйки. У них родилась дочь. Не ужился. Позже уехал. Оставленная им Женщина с повзрослевшим ребенком вышла вторично замуж. Приняла примака. Кулиш ничего не знает о своей дочери, других родившихся детях.
     Завязался оживленный разговор. Вернулась хозяйка. Зайя посмотрел на нее, вроде увидел впервые. Дородная, медлительная в движениях Женщина: с прошлым. Гостю новому не обрадовалась. С покупками отправилась на кухню готовить угощение. Забеспокоился Всеволод Иванович. О чем-то вспомнил. Уехал без обеда. Через несколько часов вернулся. К этому времени Зайя отменно наелся, даже соснул. Всеволода Ивановича что-то приворожило к дому. Он выглядит уставшим. Зайя позволил себе отдохнуть по полной программе. Оставил на завтра пешедральничанье с увещеваниями, выманиванием заказов. Почти всю дорогу приходится дразнить собак. Нет настроения! Надоело. К реальности его вернул густой бас: появился Всеволод Иванович. От угощения он отказался. Основательно осмотрелся – расположился. Снял пиджак. Открыл ворота: заехал на машине. Заночует.
     Вновь пошли разговоры, праздные расспросы…Не такие уж праздные. Один вопрос поставил в тупик старого учителя. Не сразу ответил: прошло некоторое время… Собирался с мыслями. Сидят они рядом. Пожилой человек правой рукой приткнулся к столу: утопил подбородок в широкую ладонь. Низко понурил голову с взлохмаченными поседевшими волосами. Его интеллигентное лицо обрамлено нависающими густыми бровями. Учитель выпрямился. Суровое лицо играет желваками. Вдруг расслабилась напряженная рука: начала нервно-игриво перебирать зубья расчески. У каждого человека собственная манера успокоения. Зайя подумал: «Старик не слышал». Собрался повторить вопрос. Этого делать не следует: Всеволод Иванович все хорошо слышал. Раздумывает, как понятнее ответить. Старается себя сдержать: не поддаться волнению, влечениям. Воспоминания своеобразным шквалом нахлынули – рвутся наружу. Бессилен удержать. Его исповедь оказалась нелегкой.
     - Вопрос повторять не следует… Слышал. Почему я ушел из села? Почему уехал? Это… обычный вопрос. И одновременно…как сказать…Заставил вспомнить, задуматься…этот неожиданный вопрос. Почему? Могу ответить просто, односложно. И – пространно. Вы меня вряд ли поймете. Любой ответ не удовлетворит. Лучше всего – промолчать. Не могу молчать. Не должен! Честнее высказаться. Что не отвечу – не поймете полностью. Для такого понимания вы еще страшно молоды. Наивны – соответственно возрасту. Вижу: понимаете жизнь и людей. Ориентируетесь лучше своих городских сверстников. Нет в том вашей вины… Лично не виновны. Вы – дети своих родителей. Наследники их достоинств, бед. Да, это так.
     Страстный, нетерпеливый Зайя не может усидеть спокойно на месте. Порывается встать. Опускается на скамью. Старается вставить слово, бросить реплику. Непоседлив. Он из активных слушателей. Участвует сам в повествовании. Собеседник. Некоторая его назойливость в выяснении деталей отвлекает от стержневого направления мыслей учителя. Сбивает с канвы повествования.
     - Хотите что-то сказать? - Всеволод Иванович сделал необидное замечание. – Пожалуйста, не перебивайте. Не так легко вспоминать пережитое. Из-за второстепенных уточнений теряю основную мысль. Не узнаете самого важного. Интересуетесь прошлым. Продолжаете дела родителей. Наши дела! Да, и помимо своей воли. Должны знать: за что становитесь в ответе. Знать, понимать действительно происходящее. В газетах, книгах, других пропагандистских изданиях жизнь представляют в искаженном виде. Особенно на экране. В кино, на телевидении. Изредка попадаются жизненные и правдивые кадры. Чаще – фальшь. Сценаристы, драматурги, режиссеры представляют надуманные обстоятельства. Показывают неживых людей. Смешные, нелепые марионетки говорят-действуют по воле авторов. Плохо знают жизнь. Актеры играют искусственно. Не искусно. Вдобавок – ложь! Гнусная, подлая ложь. Сельскую действительность особенно часто извращают в фильмах. Это популярная тематика. Оно и понятно. Кинофильмы ставят сплошь горожане. Не поднимают на экране ни одну животрепещущую тему. Только гремят победные марши. Демонстрируют воображаемые успехи. Постоянно слышна барабанность риторики. Славословят – себя! Пренебрегают прямыми обязанностями-долгом. Опаснее всего: презирают вскормивший их народ! Это давняя тенденция: молодежь оставляет села. Пустуют дома: стоят без хозяев с заколоченными досками окнами. У нас особые условия. В селах бушует ненависть. Происходит неуемная буря. Недавно за межи стреляли из обрезов. Не хотят тяжело трудиться на земле. Разленились. Ищут работы легкие: приносят приличные заработки. Здесь я жил почти два десятка лет с перерывом на военное время. После воссоединения областей Западной Украины в 1939 – меня сюда направили. Цель власти самая благая: просвещение народа, упрочение советской власти. Положил я много сил, умения на этой ниве. Не выдержал! Понял: не в силах человеческих изменить-исправить установившийся уклад жизни. И еще: традиции, идиотизм бездумного существования. Оказалось, не в моих силах нести эту ношу. Понял: веду никчемную жизнь. Вижу, понимаю Зло. Бессилен исправить. Поведение диктовал возраст. Оказался я далеко не первой молодости. Что успел? Чего достиг?
     Наше поколение – издерганное, измученное, израненное, покоренное, бездуховное, разуверившееся в идеалах… Мы прошли войну! Немногие чудом сохранились в той страшной войне. Остались жить. Ведь война несла тотальное уничтожение поколения. Внутри страны тоже спокойствие не сохранялось: мололи врагов, отщепенцев. При политическом лесоповале – виновные, безвинные оказывались щепками. Ценим жизнь. Пережили! Наш оптимизм естественного свойства. Смотрю на окружающее, происходящее: сердце обливается кровью. Не могу не думать о будущем. Не переживать. Ведь приходится передавать эстафету жизни и руководства. Молодые сейчас… не такие. Вроде больны, слабы, беспомощны, безынициативны, несамостоятельны… Не привыкли обходиться без менторского руководства. Мы передали по наследству собственные слабости, грехи. Вы не ушли далеко от родителей. Кто знает, что вам еще предстоит? Не закончили эксперименты. Сейчас влияние распространяем на Афганистан. Политики-военные могут направить современные всеразрушающие стрелы в другом направлении. Мир проходит рядом с глобальной катастрофой. Не смогут ее отвратить. Возможна термоядерная война: неожиданно вспыхнет, даже случайно из локального конфликта. Европу и Северную Америку может обойти стороной. Разразится на юге Африки, на Ближнем Востоке или в Латинской Америке. Быстро заглохнет. Не перерастет в глобальный конфликт.
     Что станет с вами? Как воспримете новые испытания? Вы дети своих родителей. Пленники еще не совсем своей судьбы. Наследуете пороки отцов… нашу слабость, болезненность. Вы тоже больны нашей ненавистью. Мы все (мы и вы!) – больные люди. Жаль вас. Нечем помочь! Возможна какая-то помощь в данном конкретном случае? Вы дети… ненависти. Рождены, воспитаны в сплошной неустроенности жизни. В дикой злости, ненависти. Наделены наследственностью порочной, злым духом, гадкой природой…Человеческая природа с наследственностью сильнее любых теоретических построений. Не учли наши вожди и классики-теоретики. Руководящей нитью гуманистического по своей сути учения явилась единственная благородная цель: вознамерились осчастливить трудящееся человечество.
     Долгий летний день начал склоняться к исходу. За окнами сереет. Первые сумерки. Не слепят прямые солнечные лучи. Играют струи света – перепрыгивают         через занавески. Всеволод Иванович надолго задумался. Прикрыл глаза. Зевнул. Несколько раз прошелся по комнате. Размахивает руками. Неожиданно застыл на месте. Продолжил повествование. Говорит искренне. За живое трогают его слова. Этот человек во всем правдив. Не мудрствует лукаво. Пересказывает пережитое. Зайя осматривает пожилого учителя. На его покатом лбу плешь вырезала широкие углы. Оставшиеся волосы негусты. Снизу вьются. Прядями ниспадает на щеки. Высушенный нос. Лицо скуластое, с желваками. Оживленные, временами мрачнеющие глаза.
     - Опять в родном селе. - Зайя внимательно слушает.
- Здесь осталась часть моего сердца. Не лежит Душа. Внутри бурлит! Все протестует! Я тут! В этих местах провел молодость: самые насыщенные и деятельные годы. Испугался к поре зрелости. Задумался: что после себя оставлю грядущему поколению? Будущему? Одну ненависть. Здесь основное, единственное – ненависть! Остальное – мелочи жизни. В сравнении… - Учитель вновь замолчал надолго. Пауза затягивается. Он вновь опустил голову. Облокотился на стол. Глаза потускнели. Лицо остается суровым. Заметно мрачнеет. Отзывчивую Душу окутала пелена скорби. Так можно пережить только по самому любимому родственнику и близкому другу. Но вот он как-то собрался. Отвлекся от тягостных раздумий. Продолжил повествование. – Полесье. Среднее наше село. Ничего особенного. Оно в некотором отношении характерно для наших условий… полудикого существования. Печальное самое, даже мрачное… В селе уживаются крайности: люди и нравы! Люди крайних убеждений… Нравы – несовместимые. Люди… Среди селян некоторые с самого начала поддерживали новую власть. В 1939 пришла с востока. Поверили обещаниям. Некоторые даже проливали за нее кровь. Вы видели памятник погибшим? Установили несколько лет тому. Уже не в мою бытность. Восемьдесят три имени.
     Многие с этой властью воевали. Временно сложили оружие. В сердце не примирились с поражением. Эти еще надеются! Мечтают о самостийности. В лесах и огородах зарыли пулеметы, гранаты… Еще на что-то надеются! Многие селяне просто не знают, чего хотят. Но прекрасно знают, чего не хотят. Живут тихо. Работают. Чаще всего устраиваются уединенно. Ходят или не ходят в молитвенные дома. Думают по-своему. Пусть только дадут сигнал! Станут в ряды бульбашей. Накопилось много горючего материала. Огнем-металлом начнут сводить счеты. Народ жестокий, злопамятный. Начнут рассчитаться с соседями. И – с властью. Многие до сих пор плачут по панской Польше, ее частнособственническим порядкам. Трудились много, тяжко. Словно каторжные или проклятые. Жили впроголодь. Поскорее забыть о том бедственном времени. Думать о будущем. Настоящим жить! Так нет же! Даже в наше изобильное время плачут по прошлым порядкам. Такое это сладостное слово и понятие – свобода! Въелась в Души, пропила сущность, превратила их в заложников прошлой жизни. Совершенно другие люди! Мы привыкли к несвободе. Не видели другого. В советское время, в романовское… Привыкли за века - к бесправию. Считаем: так и должно быть! Но эти! Кто раз ощутил свободу… Речь Посполитая развратила наш народ. С трудом его ввергли в бесправное советское состояние. Для них состояние противоестественное. Нравы возникают на традициях. Связаны с убеждениями. Соответствуют быту, людям. Все постоянно бурлит, пенится. Выделяет, разбрасывает в разные стороны ядовитые споры политического своеволия, разброда. Старшие поколения давно неизлечимо больны. Не скрывают убеждений. Это небезопасно! Инфекция распространяется. Окружающие ею поражаются. Стоит им напасть в сферу действия. Прививают молодежи и детям порочные убеждения. Меня больше всего страшит одна мысль. Создадутся условия: ненависть выльется на дороги жизни. Что может произойти? Излившаяся ненависть затопит города и села. Начнутся самосуды. Не предотвратишь сведение счетов между отельными людьми, группами, нациями…
     Всеволод Иванович повздыхал с завыванием. Уперся в щеку ладонью. Зажмурил глаза. Надолго задумался. Его сознание наполняют нелегкие думы. Колют жутью. Мрачность настроения чернит лицо. Углубляются борозды морщин. У него вид потерянного человека. Не оправдались надежды. Желания не осквернены. Загажены узнанными деталями. Действительность обладала жутью безысходности. Многое ему пришлось перевидать и испытать в жизни. Нужду, голод, болезни, войну, холод, страдания, человеческое непостоянство, подлость…Но больше и страшнее казнит собственная беспомощность. Возмущает неизменность бытия. Сколько десятилетий-столетий придется терпеть идиотизм здешнего сельского обывательского существования? Когда люди станут людьми? Должны отстраниться от бесцветного, гнетущего прошлого. Жуткое оно – растворилось в настоящем. Является руководящим стержнем существования.
     Имеются несущественные перемены. Сам ставил дом. И сарай…Пристроили веранду. Тот же колодец. И сруб! Немного сдвинут в сторону? Могли сруб приспособить к новому колодцу. Зачем? Вопрошающе посмотрел на Зайю. Во взгляде сквозит вопрос: «Что от меня хотите?» Забыл: приезжего сам впустил в разговор. Углубился в воспоминания. Смотрит в упор на Зайю. И тот бесстеснительно рассматривает внешность пожилого, еще моложавого человека. Только проявил интерес…В
Ответ тот растворил Душу, исповедуется. Здешние все
таковы: мечутся между крайностями. Секретничают часто в семье. Все свои намерения и делишки скрытно проделывают. Перед незнакомцем выкладывают полностью. В этом проявляется их гуманность. Питают к ближнему благородные чувства. Сохраняют теплые отношения. Интеллигенция ощущает родство с вскормившим народом. Одновременно от него уходит. Опережает в духовном развитии. Среди всей братии много тряпичников: только недавно вышли из безысходной нужды. Тянутся к удобствам цивилизации: хватают все новинки технического прогресса, цивилизации. Видоизменили несколько стадность, общинность. Их превратили - в коллективизм. Люди те же – в сущности. С рабской психологией. Податливые, малодушные. Некоторые ковыряются в почве. Другие дорвались до городских удобств. В вине-водке топят бездумность, бездуховность, неумение организовывать досуг. Спаивают народ. Поздно одумаются. Начнут рекламировать трезвый образ жизни. Трудно остановить пьянство. Придется повернуть к обеспеченной, сознательной жизни: явится насыщенной производительным трудом, целеустремленным досугом. В этом случае удастся излечить, переродить несколько миллионов пьяниц, алкоголиков. Пока потворствуют их слабостям и порокам. Народ привык прикладываться к чарке. Как возвратить к трезвости: вернуть в здоровое состояние?
     - Меня страшит возвращение классовой борьбы. – Учитель негромко, несколько нескладно повел рассказ.- Пусть под другим названием. Вырвется наружу ненависть, жестокость. Прольются потоки слез и…крови! Непременно прольется кровь! Что страшнее такой перспективы? Злым роком она маячит на горизонте. Ненависть дополняет жестокость: в любую минуту способны, готовы перелиться через край. Затопят страну. Что страшнее, невероятнее, безысходнее жестокой ненависти? Она бродит в сознании и Душах людей? Западенцы, наши простые селяне, у Поляков восприняли жизненные установки, дополнительно обстоятельствами жизни, традициями не приучены уважать чужую индивидуальность. Даже жизнь не считают священной. Считают себя вправе другим навязывать свою волю. По случайному выбору-произволу отказывают в праве на существование «не своим», любому человеку. Самосуд совершали часто – с неимоверной жестокостью. Никак они не примирятся с современной правдой. Презирают любую индивидуальность, интеллигентность. Не потерпят соседство приезжих, инородцев, «москалей»…Говорят: «К нам налетела с севера – саранча. Ищут легкую жизнь. За наш счет устраиваются…» Здесь ревностно оберегают самобытность, традиции, верования, язык, землю, природу…Коллективизацией, промышленным производством в артелях – народ отвратили от продуктивной сельскохозяйственной деятельности. Словно собаки на сене: сами – не трудятся… Берегут землю! Но попробуй кто из приезжих вкладывать добросовестный труд… Начнет пользоваться дарами их   
Природы. Жизни не хватит приезжему: в «свои» не примут. Воюют с «оккупантами». Они между собой не могут ужиться. Против приезжих – все объединяются. Я все увидел, узнал. Изучил. Осмыслил. Мог ли я, честный человек, спокойно, беззаботно жить – среди этих бурлений? Среди мрази, гадливости? Она марает даже случайного, постороннего человека. Неустанно взывает совесть: протестуй, борись! Удивляюсь: как мог так долго выносить всю подлость, преступность,  ненависть? Они даже на меня бросали тень. Хватит! Понял собственную слабость. Невозможно преодолеть Зло. Осознал. Мощнее оно благородного желания отдельного человека. Сильнее, опаснее любой Добродетели – сконцентрированное Зло. Только жестокая, немилосердная наша власть в состоянии держать в подчинении эти взрывные силы. Стиснуты. Обречены на медленное угасание и умирание. Неизвестно: как воспримут молодые поколения жуткое наследие отцов? Возвысятся над всем мелочным, раскольным? Воспримут идею дружбы народов? Симптомы пока безрадостны. Сознательно уехал из села.
     Посуровел Всеволод Иванович. Его лицо стало волевым, жестким, решительным. Голос твердым. Жизнь его обидела, ударила. Даже в приятные минуты встречи, открытости - не может отделаться от тягостных воспоминаний. Возникли в памяти картины прошлого – отравляют. Не приносит удовлетворения посещение родных мест. Знакомые люди не подарили должной радости. Только разочаровали. Еще более углубилась отчужденность. Его обидели – мелочность, серость, консервативность, собственническое понимание, устройство, патриархальное мышление… Опустились плечи. Сутулится. Вздыхает с горечью. Посапывает носом. Не скрывает обиду, разочарование. Трудно ему достается нынешнее свидание с собственной молодостью. Пока не состоялась переоценка ценностей, прошлой жизни. Не отказывается он от прошлого. Не смирился с его слабой изменчивостью. Неизменностью. Вошло в современность. Прошлое отражается в повседневности. Должно резко видоизмениться, отпасть. Почему такое не происходит? Это озадачивает, пугает, ошеломляет… Он должен выговориться. В одиночестве ощущения способны сжечь нутро. Слова несколько облегчают ношу былого. Законсервировано в памяти.
     - Это вас могут не интересовать мелочи, отдельные детали. Основное: быстро, довольно правильно разглядели тенденцию. Оказались наблюдательным человеком. Через все это я прошел. Этой жизнью жил. – Делится наболевшим. – Мелочи – вовсе не мелочи. Заполняли весь мой досуг и жизнь. Детали… Детали – только в отрыве от всей жизни. Отдельные субстанции бытия. Они – характерные явления. Нельзя не замечать, не стоит отворачиваться. Вы человек новый. Посторонний и случайный. Но поняли: на этой земле нет, не может существовать покоя. Пока подсознательные инстинкты, чувства довлеет над разумом. Ненависть туманит рассудки. Еще не изобретены лекарства от глупости, ненависти. Люди никогда не почувствуют себя во всем удовлетворенными, счастливыми. Совестливым, разумным вечно придется терпеть неприятности, дополнительные лишения. Вынужден страдать. Численное большинство глухих, бесчестных осуществляют над ними свою волю. Диктатуру. Тупую тиранию. Самые страшные чувства: ненависть, злоба. Действуют слепо. Рождены звериной человеческой сущностью. Еще близок человек к своему звероподобному предку! Мало рознится! Фактически: человек – зверь. Только некоторые условности жизни побуждают скрывать свою дикообразную сущность. Маскировать, лакировать побуждения. Срезать острые углы, грани слишком резких поступков.
     Я приехал со смутными надеждами. Мечтал увидеть край возрожденным за продолжительный период, два десятилетия. Преображение людей… Что застал? Все то же! Осталось неизменным. Время не властно над людьми, территорией, жизнью, событиями. Удивляет: все неизменно. Словно не покидал села. Окружил меня сразу нелепый, чудовищный идиотизм бездумного сельского существования. С этим можно мириться. Опаснее другое! Не улеглась, не притупилась, подспудно тлеет ненависть – страшнее войны. Способна вспыхнуть с новой силой. - Всеволод Иванович вновь ненадолго умолк. Начал переобуваться. На все пуговицы застегнул пиджак. Перед зеркалом поправил галстук. Выглядит обычным интеллигентом. Наделен, даже обременен жизненным опытом. Страшно страдает за народные ошибки, беды, несчастья…Сильно угнетают некоторые негативные стороны национального и местного характера. От этого прежде всего страдают люди. Их дети! По партийной программе в нем развито жизнелюбие. Человеколюбие индивидуально. Жизненный опыт – придает вескость словам, доводам. Болезненно он воспринимает любые отклонения от утвердившегося в Душе идеала. Не зря политики, многие трудяги ненавидят истинных интеллигентов. За безбоязненную правдивость. За самоедскую чувственность. За бесстрашие – при восстановлении любых отклонений от истины. За излишнюю чувственную совестливость. Они уводят от злободневных, настоятельных нужд действительности. Глупцы, невежды дико ненавидят ум. Презирают знания. Поклоняются идолам. Множат суеверия. Испепеляющий вульгаризм жизни оскверняет сокровенное. Приходится мириться с существующими обстоятельствами. Рассажены оркестранты. Исполняют музыку. Звучание социальной, неподконтрольной музыки - не нежит слух. Кто дирижер? Кто сумеет добиться взаимопонимания между оркестрантами? Внести успокоение в народные массы: это основное условие благополучия, счастья.
     - В первый день своего пребывания, даже в считанные часы узнал почти всю массу сведений о прошедших за эти годы изменениях. – Учитель продолжает повествование. – Знакомые постарели. Столько прошло лет! Другие выросли, возмужали. Родились дети. Сама жизнь, обычаи людей, привычки в селе остались почти неизменными. Должны пройти столетия даже нынешнего темпа. Что коренным способом изменит людей? Меня не хватит на столь продолжительное время. Не знаю точно… Что меня испугало? Верно: сознание беспомощности. Не хватит – короткой жизни. Не сумею, не успею очеловечить селян. Тяжко досталось сознание своей слабости, беспомощности. Я уже немолодой, нетерпеливый. Все сложнее, тяжелее говорить с людьми. Многие – все селяне теперь мне кажутся странными. Чужаками. Не от мира сего. Возможно, я сам стал странным? В сознании утвердились эти мысли. Я решил навсегда, окончательно уехать. Больше никогда не возвращаться. Себя не испытывать. Не сложилась семейная жизнь. – Попытался отрезать прошлое. Перед ним ощущает свой долг. Как и перед согражданами. Явился в родные края не праздным наблюдателем – заинтересованным, ответственным человеком. Его будоражат традиции, обычаи. Угнетает собственная беспомощность. Продолжает: - Прошлую жизнь не перечеркнешь одним махом и росчерком пера. В сознании не преобразишь симпатии, антипатии. Надежду – другой не заменишь. Не вычеркнешь сомнения. Уезжал: мучили подобные чувства. От себя бежал! Болел за них – вдали от родного села, близких людей. Футбольные болельщики примерно так переживают за свою команду. Все эти годы я ожидал встречи с родным селом. Жестоко оно воспитано. Пропитано злобой, ненавистью. Ничего не поделаешь. Слов из песни не выкинешь. Прошлое не вычеркнешь, не перечеркнешь… В наше время самое распространенное дело… любовь. Отстранились от другого рода деятельности. Личность проявляется в постельных отношениях. В любви. Это в городе. В селе больше, чаще пьянствуют. Для сплошного секса не хватает Мужчин. Настоящие супермены всегда в дефиците. Ценят их почти на вес золота. Самые распространенные пороки: пьянство, распутство… В селе еще держатся молодцы-механизаторы: ведут неумеренный образ жизни. Постепенно теряют физическую силу, потенцию. Уродуют себя морально. Сносятся в подпитии. Творят недоразвитое, болезненное потомство. Ослабевают поколения. Человек не созревает до стадии личности. Начинает вырождаться. Следует остановить этот негативный процесс. Иначе ослабится нация, даже выродится. Без войны! По причине массового алкоголизма, разврата. Кто станет трудиться, защитит страну? Народу уготована страшная участь. Завтра уезжаю – навсегда!
     Всеволод Иванович умолк. Надолго. Погрузился в переживания и пессимистические настроения. Зайю тяготит продолжительная пауза. Не посмел отвлечь заказчика от дум, переживаний. Поднялся со скамьи – вышел. Даже не попрощался. Неслышно прикрыл дверь.

© Copyright: Моисей Бельферман, 2012

Регистрационный номер №0071826

от 23 августа 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0071826 выдан для произведения:
                Гл. 12   Исповедь старого учителя.    
 
     Украинское Полесье удивляет, восхищает ландшафтными красотами. Встречаются бесподобные места: манят к себе почти совершенной гармонией первозданности. И сюда пришел технический прогресс. Обгадил быт. Исковеркал природу интенсивным воздействием. В произвольном направлении. Без согласования с ее свойствами. Убыстрилась хозяйственная деятельность. Хищническая практика приводит к деградации и без того скудных почв. К частичному или полному истреблению природных ресурсов. С убыстряющейся интенсивностью вырубают леса, истребляют живность. Малые речки превратили в сточные канавы. Леса. Озера. Болота. Блюдца. Между ними – пески. В низинах по руслам петляют многочисленные речушки, ручьи, размещаются торфяные болота, обильные клюквенники. Старые русла – кладовые природы.
     С некоторых пор появились мелиораторы. У них план: все преобразовывают. Выполняют партийную установку: осушить болота, превратить их в культурные пастбища. В поймах выращивать овощи. Мелиораторы несут с собой разрушительный заряд. Власти ликвидируют патриархальный, неприспособленный к современным условиям (в их понимании) уклад природы. Углубляют коллективизм, индустриализацию. Политики гонятся за мировое первенство. Партийные решения ставят превыше первичной материи. Техническим невежеством наносят невосполнимые потери. Мелиораторы действуют варварскими методами. Могучую технику направят против живой и зыбкой природы. Руководствуются внешне видимыми, сие минутными, недолговечными выгодами. Грубо нарушают природный баланс. Чрезмерное осушение вызывает резкое падение уровня грунтовых вод. Уже после осушения возвращаются на осушенные участки. Пытаются регулировать сток. Вынуждены орошать переосушенные участки. Превращаются в движущиеся пески. Продуктивные лесные участки на возвышениях, буграх (вскоре после устройства осушительных систем) превращаются с сухостой. Повышается опасностьпожаров. Ненасытный огонь приносит невосполнимые беды в сухие периоды. Осушение приводит к исчезновению клюквенников, других природных кладовых: лекарственных трав, ягод, грибов… Скудеют природные пастбища. Ухудшены, подорваны условия для существования диких животных.
     Полесье издавна славилось охотой, рыбной ловлей, разведением хмеля, выращиванием картофеля, овсами…Коллективизацию провели по партийной директиве. Колхозы создавали без спроса-желания крестьян. Загоняли в артели: крестьяне вынуждены трудиться в общественном производстве: на почве и в фермах. Коллективизация поломала многие судьбы. Не затронула Душу, не изменила сущность крестьянина. По польской традиции гуманного управления - хозяева привыкли трудиться самостоятельно. С ловкостью-хитростью отлынивают от общественных обязанностей. Население Полесья – люди особой категории. Веками, несколькими поколениями создали традиции. Просто, сразу здесь их не удалось истребить. Не помогли многие политические кампании. В несколько измененном виде традиции сохраняют. Полесье «окультуренно»: в нем мало добрых, рачительных хозяев. В моде «волевое руководство». Пытаются обдурить почвы и колхозников. Только урвать! Не получается. У Полесья свои возможности-резервы. Не может быть постоянно щедрым. Появляется экстенсивное хозяйствование. В Полесье недостаточно пахотных земель. Поля имеют извилистую конфигурацию. Нуждается в систематическом внесении обильных количеств органических, минеральных удобрений. Наличие засоленных блюдец, их бессистемное расположение дополнительно мешает машинной обработке. Легкие почвы приносят скудные урожаи. Причины: несовершенная технология возделывания, ухода за посевами. Многие окультуренные поля остаются бросовыми. Зарастают кустарниками. Бугрятся кочками. Лощинятся непродуктивными блюдцами.
                              +     +  
     Всеволод Иванович Кулиш – сухощавый, верткий человек среднего роста. После фронтового ранения, высохла, почти перестала действовать его левая рука. У него умные, симпатичные, серого цвета глаза. Низко подстриженные баки выдают современного человека. Следит за веяниями моды. Сейчас немного мается без дела. Не по доброй воле оформил пенсию: вынужден уйти с работы. Привык он занимать руководящие должности. Сейчас молодые – особого свойства: рвут и мечут. Нахально лезут в руководство: оттирают стариков. Скучает он без дела, но не решается занять рабочую должность. Все еще руководствуется ложным пониманием приличия, престижа. Почетна рабочая должность: оставаться исполнителем. Руководителем – почетнее. От того почета даже рябит в глазах. Болит голова. Самомнение возносится, заносится. Убеждения становятся консервативнее. Характер упрямее. Натура его приучила к руководству. К юности рвался – достиг.
     Всеволод Иванович мечтал: «Вот выйду на пенсию… Появится свободное время. Обязательно поеду в родные места». Полгода тому оформил пенсию – только сейчас вырвался к Чудакам. Здесь прошла молодость. Получил трудовое воспитание. Закалил характер. Он сам парень сельский: их село в соседнем районе. Приехал по распределению. Породнился с Чудаками. Молодость связана с сельским этапом жизни. Очень приятное, романтическое время! Пора поисков, надежд. Чего скрывать! Минуло лихое время! Нещадно било. Ломало судьбы. С достоинством сохранил идеалы. Требования времени побуждали идти вперед: к светлой цели! Рвались в будущее. К нему вели все дороги. Не только магистральные – и проселочные. В шестидесятые годы началась дичайшая по своим размерам, масштабам гонка вооружений. Невероятно дорогостоящая , расточительная. Политикам и военным потребовалось ядерное, ракетное и другое вооружение массового поражения. Ненасытные взоры устремились в космос. Полетели космические корабли. Достаточно самой совершенной техники и средств запустили в бескрайнее пространство вечного безмолвия. Веселым казалось время: дискуссии дипломатов, оживленные споры специалистов. Политики и военные зря не теряли времени: руководили вооружением, использовали мелкие пользы. На службу безумия поставили мощь самой современной техники. Готовили военный конфликт глобального масштаба. Никто не знал, не понимал: кто, где и когда остановит безумных авантюристов?! Сколько времени прошло с отъезда? Ровно восемнадцать лет. Немало. Все эти годы провел в городе: трудился учителем. Через два года назначили заведующим учебной частью. Позже стал директором. Пригласили, перевели в районо. Получилось позже недоразумение: конфликт. Не по собственной воле вышел он на заслуженный отдых.             
     В Пристанище Чудаков проживает первая жена Всеволода Ивановича. На своих «Жигулях» популярной третьей модели непроизвольно подкатил к ее дому. Те же ворота: сам ставил. Калитка. Новый забор – из штакетника. Прежде стоял ивовый плетень. Пристроили к дому веранду. Во дворе оказался случайный человек: приехал в село за халтурными заказами и заработками. Поджидает хозяйку.
     Зайю разбудил шум подкатившей автомашины: приподнялся со скамьи… Наблюдает с любопытством. Из остановившихся «Жигулей» вышел улыбающийся пожилой человек. Быстро осмотрелся. Уверенно вошел в калитку. Находится в приподнятом, возбужденном состоянии. Заметил незнакомца – протянул непонятно почему пахнущую бензином руку. Дозаправлялся, в пути ремонтировался?
     - Будем знакомиться! Кулиш. Вы – жених или зять? Такой молодой, интересный. Из закавказцев?
     - Нет. – Скромно заметил Зайя. Приезжий сразу не понял, что именно отрицает? Не жених? Отрицает оба предположения? Тогда кто такой? Что делает в его подворье? Не освободился полностью от привязанности.
     - Тогда квартирант? Я угадал? – Продолжает расспрос.
     - Нет. – Бесстрастно заметил молодой человек. Пояснил: - я посторонний.
      - Не имеет значения… - Приезжий оживленно заметил. Вторично представился: - Кулиш. Всеволод Иванович. Имею, точнее: к этому дому имел отношение.
     Зайя узнал его историю: учительствовал. Проживал на квартире. Женился на молодой девушке, дочери квартирной хозяйки. У них родилась дочь. Не ужился. Позже уехал. Оставленная им Женщина с повзрослевшим ребенком вышла вторично замуж. Приняла примака. Кулиш ничего не знает о своей дочери, других родившихся детях.
     Завязался оживленный разговор. Вернулась хозяйка. Зайя посмотрел на нее, вроде увидел впервые. Дородная, медлительная в движениях Женщина: с прошлым. Гостю новому не обрадовалась. С покупками отправилась на кухню готовить угощение. Забеспокоился Всеволод Иванович. О чем-то вспомнил. Уехал без обеда. Через несколько часов вернулся. К этому времени Зайя отменно наелся, даже соснул. Всеволода Ивановича что-то приворожило к дому. Он выглядит уставшим. Зайя позволил себе отдохнуть по полной программе. Оставил на завтра пешедральничанье с увещеваниями, выманиванием заказов. Почти всю дорогу приходится дразнить собак. Нет настроения! Надоело. К реальности его вернул густой бас: появился Всеволод Иванович. От угощения он отказался. Основательно осмотрелся – расположился. Снял пиджак. Открыл ворота: заехал на машине. Заночует.
     Вновь пошли разговоры, праздные расспросы…Не такие уж праздные. Один вопрос поставил в тупик старого учителя. Не сразу ответил: прошло некоторое время… Собирался с мыслями. Сидят они рядом. Пожилой человек правой рукой приткнулся к столу: утопил подбородок в широкую ладонь. Низко понурил голову с взлохмаченными поседевшими волосами. Его интеллигентное лицо обрамлено нависающими густыми бровями. Учитель выпрямился. Суровое лицо играет желваками. Вдруг расслабилась напряженная рука: начала нервно-игриво перебирать зубья расчески. У каждого человека собственная манера успокоения. Зайя подумал: «Старик не слышал». Собрался повторить вопрос. Этого делать не следует: Всеволод Иванович все хорошо слышал. Раздумывает, как понятнее ответить. Старается себя сдержать: не поддаться волнению, влечениям. Воспоминания своеобразным шквалом нахлынули – рвутся наружу. Бессилен удержать. Его исповедь оказалась нелегкой.
     - Вопрос повторять не следует… Слышал. Почему я ушел из села? Почему уехал? Это… обычный вопрос. И одновременно…как сказать…Заставил вспомнить, задуматься…этот неожиданный вопрос. Почему? Могу ответить просто, односложно. И – пространно. Вы меня вряд ли поймете. Любой ответ не удовлетворит. Лучше всего – промолчать. Не могу молчать. Не должен! Честнее высказаться. Что не отвечу – не поймете полностью. Для такого понимания вы еще страшно молоды. Наивны – соответственно возрасту. Вижу: понимаете жизнь и людей. Ориентируетесь лучше своих городских сверстников. Нет в том вашей вины… Лично не виновны. Вы – дети своих родителей. Наследники их достоинств, бед. Да, это так.
     Страстный, нетерпеливый Зайя не может усидеть спокойно на месте. Порывается встать. Опускается на скамью. Старается вставить слово, бросить реплику. Непоседлив. Он из активных слушателей. Участвует сам в повествовании. Собеседник. Некоторая его назойливость в выяснении деталей отвлекает от стержневого направления мыслей учителя. Сбивает с канвы повествования.
     - Хотите что-то сказать? - Всеволод Иванович сделал необидное замечание. – Пожалуйста, не перебивайте. Не так легко вспоминать пережитое. Из-за второстепенных уточнений теряю основную мысль. Не узнаете самого важного. Интересуетесь прошлым. Продолжаете дела родителей. Наши дела! Да, и помимо своей воли. Должны знать: за что становитесь в ответе. Знать, понимать действительно происходящее. В газетах, книгах, других пропагандистских изданиях жизнь представляют в искаженном виде. Особенно на экране. В кино, на телевидении. Изредка попадаются жизненные и правдивые кадры. Чаще – фальшь. Сценаристы, драматурги, режиссеры представляют надуманные обстоятельства. Показывают неживых людей. Смешные, нелепые марионетки говорят-действуют по воле авторов. Плохо знают жизнь. Актеры играют искусственно. Не искусно. Вдобавок – ложь! Гнусная, подлая ложь. Сельскую действительность особенно часто извращают в фильмах. Это популярная тематика. Оно и понятно. Кинофильмы ставят сплошь горожане. Не поднимают на экране ни одну животрепещущую тему. Только гремят победные марши. Демонстрируют воображаемые успехи. Постоянно слышна барабанность риторики. Славословят – себя! Пренебрегают прямыми обязанностями-долгом. Опаснее всего: презирают вскормивший их народ! Это давняя тенденция: молодежь оставляет села. Пустуют дома: стоят без хозяев с заколоченными досками окнами. У нас особые условия. В селах бушует ненависть. Происходит неуемная буря. Недавно за межи стреляли из обрезов. Не хотят тяжело трудиться на земле. Разленились. Ищут работы легкие: приносят приличные заработки. Здесь я жил почти два десятка лет с перерывом на военное время. После воссоединения областей Западной Украины в 1939 – меня сюда направили. Цель власти самая благая: просвещение народа, упрочение советской власти. Положил я много сил, умения на этой ниве. Не выдержал! Понял: не в силах человеческих изменить-исправить установившийся уклад жизни. И еще: традиции, идиотизм бездумного существования. Оказалось, не в моих силах нести эту ношу. Понял: веду никчемную жизнь. Вижу, понимаю Зло. Бессилен исправить. Поведение диктовал возраст. Оказался я далеко не первой молодости. Что успел? Чего достиг?
     Наше поколение – издерганное, измученное, израненное, покоренное, бездуховное, разуверившееся в идеалах… Мы прошли войну! Немногие чудом сохранились в той страшной войне. Остались жить. Ведь война несла тотальное уничтожение поколения. Внутри страны тоже спокойствие не сохранялось: мололи врагов, отщепенцев. При политическом лесоповале – виновные, безвинные оказывались щепками. Ценим жизнь. Пережили! Наш оптимизм естественного свойства. Смотрю на окружающее, происходящее: сердце обливается кровью. Не могу не думать о будущем. Не переживать. Ведь приходится передавать эстафету жизни и руководства. Молодые сейчас… не такие. Вроде больны, слабы, беспомощны, безынициативны, несамостоятельны… Не привыкли обходиться без менторского руководства. Мы передали по наследству собственные слабости, грехи. Вы не ушли далеко от родителей. Кто знает, что вам еще предстоит? Не закончили эксперименты. Сейчас влияние распространяем на Афганистан. Политики-военные могут направить современные всеразрушающие стрелы в другом направлении. Мир проходит рядом с глобальной катастрофой. Не смогут ее отвратить. Возможна термоядерная война: неожиданно вспыхнет, даже случайно из локального конфликта. Европу и Северную Америку может обойти стороной. Разразится на юге Африки, на Ближнем Востоке или в Латинской Америке. Быстро заглохнет. Не перерастет в глобальный конфликт.
     Что станет с вами? Как воспримете новые испытания? Вы дети своих родителей. Пленники еще не совсем своей судьбы. Наследуете пороки отцов… нашу слабость, болезненность. Вы тоже больны нашей ненавистью. Мы все (мы и вы!) – больные люди. Жаль вас. Нечем помочь! Возможна какая-то помощь в данном конкретном случае? Вы дети… ненависти. Рождены, воспитаны в сплошной неустроенности жизни. В дикой злости, ненависти. Наделены наследственностью порочной, злым духом, гадкой природой…Человеческая природа с наследственностью сильнее любых теоретических построений. Не учли наши вожди и классики-теоретики. Руководящей нитью гуманистического по своей сути учения явилась единственная благородная цель: вознамерились осчастливить трудящееся человечество.
     Долгий летний день начал склоняться к исходу. За окнами сереет. Первые сумерки. Не слепят прямые солнечные лучи. Играют струи света – перепрыгивают         через занавески. Всеволод Иванович надолго задумался. Прикрыл глаза. Зевнул. Несколько раз прошелся по комнате. Размахивает руками. Неожиданно застыл на месте. Продолжил повествование. Говорит искренне. За живое трогают его слова. Этот человек во всем правдив. Не мудрствует лукаво. Пересказывает пережитое. Зайя осматривает пожилого учителя. На его покатом лбу плешь вырезала широкие углы. Оставшиеся волосы негусты. Снизу вьются. Прядями ниспадает на щеки. Высушенный нос. Лицо скуластое, с желваками. Оживленные, временами мрачнеющие глаза.
     - Опять в родном селе. - Зайя внимательно слушает.
- Здесь осталась часть моего сердца. Не лежит Душа. Внутри бурлит! Все протестует! Я тут! В этих местах провел молодость: самые насыщенные и деятельные годы. Испугался к поре зрелости. Задумался: что после себя оставлю грядущему поколению? Будущему? Одну ненависть. Здесь основное, единственное – ненависть! Остальное – мелочи жизни. В сравнении… - Учитель вновь замолчал надолго. Пауза затягивается. Он вновь опустил голову. Облокотился на стол. Глаза потускнели. Лицо остается суровым. Заметно мрачнеет. Отзывчивую Душу окутала пелена скорби. Так можно пережить только по самому любимому родственнику и близкому другу. Но вот он как-то собрался. Отвлекся от тягостных раздумий. Продолжил повествование. – Полесье. Среднее наше село. Ничего особенного. Оно в некотором отношении характерно для наших условий… полудикого существования. Печальное самое, даже мрачное… В селе уживаются крайности: люди и нравы! Люди крайних убеждений… Нравы – несовместимые. Люди… Среди селян некоторые с самого начала поддерживали новую власть. В 1939 пришла с востока. Поверили обещаниям. Некоторые даже проливали за нее кровь. Вы видели памятник погибшим? Установили несколько лет тому. Уже не в мою бытность. Восемьдесят три имени.
     Многие с этой властью воевали. Временно сложили оружие. В сердце не примирились с поражением. Эти еще надеются! Мечтают о самостийности. В лесах и огородах зарыли пулеметы, гранаты… Еще на что-то надеются! Многие селяне просто не знают, чего хотят. Но прекрасно знают, чего не хотят. Живут тихо. Работают. Чаще всего устраиваются уединенно. Ходят или не ходят в молитвенные дома. Думают по-своему. Пусть только дадут сигнал! Станут в ряды бульбашей. Накопилось много горючего материала. Огнем-металлом начнут сводить счеты. Народ жестокий, злопамятный. Начнут рассчитаться с соседями. И – с властью. Многие до сих пор плачут по панской Польше, ее частнособственническим порядкам. Трудились много, тяжко. Словно каторжные или проклятые. Жили впроголодь. Поскорее забыть о том бедственном времени. Думать о будущем. Настоящим жить! Так нет же! Даже в наше изобильное время плачут по прошлым порядкам. Такое это сладостное слово и понятие – свобода! Въелась в Души, пропила сущность, превратила их в заложников прошлой жизни. Совершенно другие люди! Мы привыкли к несвободе. Не видели другого. В советское время, в романовское… Привыкли за века - к бесправию. Считаем: так и должно быть! Но эти! Кто раз ощутил свободу… Речь Посполитая развратила наш народ. С трудом его ввергли в бесправное советское состояние. Для них состояние противоестественное. Нравы возникают на традициях. Связаны с убеждениями. Соответствуют быту, людям. Все постоянно бурлит, пенится. Выделяет, разбрасывает в разные стороны ядовитые споры политического своеволия, разброда. Старшие поколения давно неизлечимо больны. Не скрывают убеждений. Это небезопасно! Инфекция распространяется. Окружающие ею поражаются. Стоит им напасть в сферу действия. Прививают молодежи и детям порочные убеждения. Меня больше всего страшит одна мысль. Создадутся условия: ненависть выльется на дороги жизни. Что может произойти? Излившаяся ненависть затопит города и села. Начнутся самосуды. Не предотвратишь сведение счетов между отельными людьми, группами, нациями…
     Всеволод Иванович повздыхал с завыванием. Уперся в щеку ладонью. Зажмурил глаза. Надолго задумался. Его сознание наполняют нелегкие думы. Колют жутью. Мрачность настроения чернит лицо. Углубляются борозды морщин. У него вид потерянного человека. Не оправдались надежды. Желания не осквернены. Загажены узнанными деталями. Действительность обладала жутью безысходности. Многое ему пришлось перевидать и испытать в жизни. Нужду, голод, болезни, войну, холод, страдания, человеческое непостоянство, подлость…Но больше и страшнее казнит собственная беспомощность. Возмущает неизменность бытия. Сколько десятилетий-столетий придется терпеть идиотизм здешнего сельского обывательского существования? Когда люди станут людьми? Должны отстраниться от бесцветного, гнетущего прошлого. Жуткое оно – растворилось в настоящем. Является руководящим стержнем существования.
     Имеются несущественные перемены. Сам ставил дом. И сарай…Пристроили веранду. Тот же колодец. И сруб! Немного сдвинут в сторону? Могли сруб приспособить к новому колодцу. Зачем? Вопрошающе посмотрел на Зайю. Во взгляде сквозит вопрос: «Что от меня хотите?» Забыл: приезжего сам впустил в разговор. Углубился в воспоминания. Смотрит в упор на Зайю. И тот бесстеснительно рассматривает внешность пожилого, еще моложавого человека. Только проявил интерес…В
Ответ тот растворил Душу, исповедуется. Здешние все
таковы: мечутся между крайностями. Секретничают часто в семье. Все свои намерения и делишки скрытно проделывают. Перед незнакомцем выкладывают полностью. В этом проявляется их гуманность. Питают к ближнему благородные чувства. Сохраняют теплые отношения. Интеллигенция ощущает родство с вскормившим народом. Одновременно от него уходит. Опережает в духовном развитии. Среди всей братии много тряпичников: только недавно вышли из безысходной нужды. Тянутся к удобствам цивилизации: хватают все новинки технического прогресса, цивилизации. Видоизменили несколько стадность, общинность. Их превратили - в коллективизм. Люди те же – в сущности. С рабской психологией. Податливые, малодушные. Некоторые ковыряются в почве. Другие дорвались до городских удобств. В вине-водке топят бездумность, бездуховность, неумение организовывать досуг. Спаивают народ. Поздно одумаются. Начнут рекламировать трезвый образ жизни. Трудно остановить пьянство. Придется повернуть к обеспеченной, сознательной жизни: явится насыщенной производительным трудом, целеустремленным досугом. В этом случае удастся излечить, переродить несколько миллионов пьяниц, алкоголиков. Пока потворствуют их слабостям и порокам. Народ привык прикладываться к чарке. Как возвратить к трезвости: вернуть в здоровое состояние?
     - Меня страшит возвращение классовой борьбы. – Учитель негромко, несколько нескладно повел рассказ.- Пусть под другим названием. Вырвется наружу ненависть, жестокость. Прольются потоки слез и…крови! Непременно прольется кровь! Что страшнее такой перспективы? Злым роком она маячит на горизонте. Ненависть дополняет жестокость: в любую минуту способны, готовы перелиться через край. Затопят страну. Что страшнее, невероятнее, безысходнее жестокой ненависти? Она бродит в сознании и Душах людей? Западенцы, наши простые селяне, у Поляков восприняли жизненные установки, дополнительно обстоятельствами жизни, традициями не приучены уважать чужую индивидуальность. Даже жизнь не считают священной. Считают себя вправе другим навязывать свою волю. По случайному выбору-произволу отказывают в праве на существование «не своим», любому человеку. Самосуд совершали часто – с неимоверной жестокостью. Никак они не примирятся с современной правдой. Презирают любую индивидуальность, интеллигентность. Не потерпят соседство приезжих, инородцев, «москалей»…Говорят: «К нам налетела с севера – саранча. Ищут легкую жизнь. За наш счет устраиваются…» Здесь ревностно оберегают самобытность, традиции, верования, язык, землю, природу…Коллективизацией, промышленным производством в артелях – народ отвратили от продуктивной сельскохозяйственной деятельности. Словно собаки на сене: сами – не трудятся… Берегут землю! Но попробуй кто из приезжих вкладывать добросовестный труд… Начнет пользоваться дарами их   
Природы. Жизни не хватит приезжему: в «свои» не примут. Воюют с «оккупантами». Они между собой не могут ужиться. Против приезжих – все объединяются. Я все увидел, узнал. Изучил. Осмыслил. Мог ли я, честный человек, спокойно, беззаботно жить – среди этих бурлений? Среди мрази, гадливости? Она марает даже случайного, постороннего человека. Неустанно взывает совесть: протестуй, борись! Удивляюсь: как мог так долго выносить всю подлость, преступность,  ненависть? Они даже на меня бросали тень. Хватит! Понял собственную слабость. Невозможно преодолеть Зло. Осознал. Мощнее оно благородного желания отдельного человека. Сильнее, опаснее любой Добродетели – сконцентрированное Зло. Только жестокая, немилосердная наша власть в состоянии держать в подчинении эти взрывные силы. Стиснуты. Обречены на медленное угасание и умирание. Неизвестно: как воспримут молодые поколения жуткое наследие отцов? Возвысятся над всем мелочным, раскольным? Воспримут идею дружбы народов? Симптомы пока безрадостны. Сознательно уехал из села.
     Посуровел Всеволод Иванович. Его лицо стало волевым, жестким, решительным. Голос твердым. Жизнь его обидела, ударила. Даже в приятные минуты встречи, открытости - не может отделаться от тягостных воспоминаний. Возникли в памяти картины прошлого – отравляют. Не приносит удовлетворения посещение родных мест. Знакомые люди не подарили должной радости. Только разочаровали. Еще более углубилась отчужденность. Его обидели – мелочность, серость, консервативность, собственническое понимание, устройство, патриархальное мышление… Опустились плечи. Сутулится. Вздыхает с горечью. Посапывает носом. Не скрывает обиду, разочарование. Трудно ему достается нынешнее свидание с собственной молодостью. Пока не состоялась переоценка ценностей, прошлой жизни. Не отказывается он от прошлого. Не смирился с его слабой изменчивостью. Неизменностью. Вошло в современность. Прошлое отражается в повседневности. Должно резко видоизмениться, отпасть. Почему такое не происходит? Это озадачивает, пугает, ошеломляет… Он должен выговориться. В одиночестве ощущения способны сжечь нутро. Слова несколько облегчают ношу былого. Законсервировано в памяти.
     - Это вас могут не интересовать мелочи, отдельные детали. Основное: быстро, довольно правильно разглядели тенденцию. Оказались наблюдательным человеком. Через все это я прошел. Этой жизнью жил. – Делится наболевшим. – Мелочи – вовсе не мелочи. Заполняли весь мой досуг и жизнь. Детали… Детали – только в отрыве от всей жизни. Отдельные субстанции бытия. Они – характерные явления. Нельзя не замечать, не стоит отворачиваться. Вы человек новый. Посторонний и случайный. Но поняли: на этой земле нет, не может существовать покоя. Пока подсознательные инстинкты, чувства довлеет над разумом. Ненависть туманит рассудки. Еще не изобретены лекарства от глупости, ненависти. Люди никогда не почувствуют себя во всем удовлетворенными, счастливыми. Совестливым, разумным вечно придется терпеть неприятности, дополнительные лишения. Вынужден страдать. Численное большинство глухих, бесчестных осуществляют над ними свою волю. Диктатуру. Тупую тиранию. Самые страшные чувства: ненависть, злоба. Действуют слепо. Рождены звериной человеческой сущностью. Еще близок человек к своему звероподобному предку! Мало рознится! Фактически: человек – зверь. Только некоторые условности жизни побуждают скрывать свою дикообразную сущность. Маскировать, лакировать побуждения. Срезать острые углы, грани слишком резких поступков.
     Я приехал со смутными надеждами. Мечтал увидеть край возрожденным за продолжительный период, два десятилетия. Преображение людей… Что застал? Все то же! Осталось неизменным. Время не властно над людьми, территорией, жизнью, событиями. Удивляет: все неизменно. Словно не покидал села. Окружил меня сразу нелепый, чудовищный идиотизм бездумного сельского существования. С этим можно мириться. Опаснее другое! Не улеглась, не притупилась, подспудно тлеет ненависть – страшнее войны. Способна вспыхнуть с новой силой. - Всеволод Иванович вновь ненадолго умолк. Начал переобуваться. На все пуговицы застегнул пиджак. Перед зеркалом поправил галстук. Выглядит обычным интеллигентом. Наделен, даже обременен жизненным опытом. Страшно страдает за народные ошибки, беды, несчастья…Сильно угнетают некоторые негативные стороны национального и местного характера. От этого прежде всего страдают люди. Их дети! По партийной программе в нем развито жизнелюбие. Человеколюбие индивидуально. Жизненный опыт – придает вескость словам, доводам. Болезненно он воспринимает любые отклонения от утвердившегося в Душе идеала. Не зря политики, многие трудяги ненавидят истинных интеллигентов. За безбоязненную правдивость. За самоедскую чувственность. За бесстрашие – при восстановлении любых отклонений от истины. За излишнюю чувственную совестливость. Они уводят от злободневных, настоятельных нужд действительности. Глупцы, невежды дико ненавидят ум. Презирают знания. Поклоняются идолам. Множат суеверия. Испепеляющий вульгаризм жизни оскверняет сокровенное. Приходится мириться с существующими обстоятельствами. Рассажены оркестранты. Исполняют музыку. Звучание социальной, неподконтрольной музыки - не нежит слух. Кто дирижер? Кто сумеет добиться взаимопонимания между оркестрантами? Внести успокоение в народные массы: это основное условие благополучия, счастья.
     - В первый день своего пребывания, даже в считанные часы узнал почти всю массу сведений о прошедших за эти годы изменениях. – Учитель продолжает повествование. – Знакомые постарели. Столько прошло лет! Другие выросли, возмужали. Родились дети. Сама жизнь, обычаи людей, привычки в селе остались почти неизменными. Должны пройти столетия даже нынешнего темпа. Что коренным способом изменит людей? Меня не хватит на столь продолжительное время. Не знаю точно… Что меня испугало? Верно: сознание беспомощности. Не хватит – короткой жизни. Не сумею, не успею очеловечить селян. Тяжко досталось сознание своей слабости, беспомощности. Я уже немолодой, нетерпеливый. Все сложнее, тяжелее говорить с людьми. Многие – все селяне теперь мне кажутся странными. Чужаками. Не от мира сего. Возможно, я сам стал странным? В сознании утвердились эти мысли. Я решил навсегда, окончательно уехать. Больше никогда не возвращаться. Себя не испытывать. Не сложилась семейная жизнь. – Попытался отрезать прошлое. Перед ним ощущает свой долг. Как и перед согражданами. Явился в родные края не праздным наблюдателем – заинтересованным, ответственным человеком. Его будоражат традиции, обычаи. Угнетает собственная беспомощность. Продолжает: - Прошлую жизнь не перечеркнешь одним махом и росчерком пера. В сознании не преобразишь симпатии, антипатии. Надежду – другой не заменишь. Не вычеркнешь сомнения. Уезжал: мучили подобные чувства. От себя бежал! Болел за них – вдали от родного села, близких людей. Футбольные болельщики примерно так переживают за свою команду. Все эти годы я ожидал встречи с родным селом. Жестоко оно воспитано. Пропитано злобой, ненавистью. Ничего не поделаешь. Слов из песни не выкинешь. Прошлое не вычеркнешь, не перечеркнешь… В наше время самое распространенное дело… любовь. Отстранились от другого рода деятельности. Личность проявляется в постельных отношениях. В любви. Это в городе. В селе больше, чаще пьянствуют. Для сплошного секса не хватает Мужчин. Настоящие супермены всегда в дефиците. Ценят их почти на вес золота. Самые распространенные пороки: пьянство, распутство… В селе еще держатся молодцы-механизаторы: ведут неумеренный образ жизни. Постепенно теряют физическую силу, потенцию. Уродуют себя морально. Сносятся в подпитии. Творят недоразвитое, болезненное потомство. Ослабевают поколения. Человек не созревает до стадии личности. Начинает вырождаться. Следует остановить этот негативный процесс. Иначе ослабится нация, даже выродится. Без войны! По причине массового алкоголизма, разврата. Кто станет трудиться, защитит страну? Народу уготована страшная участь. Завтра уезжаю – навсегда!
     Всеволод Иванович умолк. Надолго. Погрузился в переживания и пессимистические настроения. Зайю тяготит продолжительная пауза. Не посмел отвлечь заказчика от дум, переживаний. Поднялся со скамьи – вышел. Даже не попрощался. Неслышно прикрыл дверь.
 
Уточнение к роману "Характер - судьба и жизнь-лафа".
Я прошел жизненную закалку.
Рейтинг: 0 435 просмотров
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!