Помочь сайту
Поздравления
Полночное солнце-7
НИКОЛАЙ БРЕДИХИН
ПОЛНОЧНОЕ СОЛНЦЕ
Роман
(продолжение романа «Бумажные слезы»)
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
«БОЛЬШАЯ БЕРТА»
ГЛАВА 2
Что ж, выхода другого не было, тут же от Геннадия Андрей прямиком отправился к Светлане. Благо, что «лучший друг и враг», как лицо заинтересованное, добился для него аудиенции молниеносно. Так, что церберша-секретарша при появлении Горячева чуть ли не присела от подобострастия.
Светлана долго молча разглядывала Андрея, ожидая, что он первым заговорит, однако желчь так и разливалась в ней, поэтому она, в конце концов, не выдержала.
– Ну и как? – спросила она с ядовитым участием. – Приятно было видеть себя в роли новоиспеченного секс-символа Украины и России?
– Мужчине такое всегда приятно, – со вздохом ответил Горячев. – Хотя ты определенно перестаралась. У тебя что, перебои по этой части? Могу подсобить.
И не обращая внимания на то, что «очаровательная директриса» вся передернулась от злости, Андрей выудил из коробочки на настольном календаре листок бумаги и написал на нем: «Одни очень заинтересованные люди убедительно просят тебя отдать им оригинал кассеты или, по крайней мере, в их присутствии его уничтожить. Возможно, в обмен на некоторые, весьма выгодные для тебя, соглашения. Друг».
Светлана презрительно усмехнулась и в свою очередь на обороте того же листка (в целях экономии бумаги) под обращением «Другу!» изобразила кулак с поднятым вверх средним пальцем, затейливо подписавшись: Незабудка.
Андрею ничего не оставалось, как развести руками: мол, я сделал все, что мог.
– Нельзя ли взять на память? – осторожно попытался он придвинуть к себе злополучный клочок бумаги. Но Светлана, вовремя сориентировавшись, опередила его:
– Нет, это для конфиденциального пользования. – Затем достала зажигалку и в мгновение ока всю «конфиденциальность» обратила в пепел. – Что-нибудь еще? – спросила она и принялась пускать в потолок дым колечками.
– Зачем ты строишь из себя проститутку? – неожиданно спросил Андрей. – Неужели мы не можем говорить с тобой в другом тоне? И на кой черт ты так оделась, накрасилась? Чтобы лишний раз позлить меня?
– Скорее, наоборот, – еще больше входя в роль, ответила Светлана, – как же еще иначе мне пленить великого Секс-маэстро?
– А тебе очень хотелось бы меня пленить? – в свою очередь поинтересовался Андрей.
– Естественно. Как и всякой женщине после первого же просмотра столь уникального фильма. Ты в одночасье станешь знаменит, таким вот необычным образом сбудется твоя мечта. Надеюсь, ты рад?
– Очень, – кивнул Андрей.
И предпринял последнюю попытку, написав на листке бумаги: «Ты нарушаешь сложившееся положение вещей. Не делай этого! Никто не простит тебе такое».
Но и этот листок, как и предыдущий, обратился в прах.
– Я прочитала твою книгу. Ты превзошел себя, – холодно проговорила Светлана, давая понять, что разговор по первому вопросу закончен. – По сути, первая возможность была тебе в полный голос высказаться. И ты использовал ее прекрасно. Но скажи, я действительно в жизни такова, как ты описал меня?
– Хуже, – с горечью ответил Горячев, – просто рука дрогнула, не дала всю правду рассказать.
– И ты... – Светлана, не замечая, что пепел с сигареты сыплется на стол, буквально впившись глазами в Андрея, задала ему столь волновавший ее вопрос: – даже зная это, все равно любишь меня?
– Я тебе никогда не досаждал своей любовью, – с комком в горле ответил Андрей. – Почему тебя так оскорбляют мои чувства? Я действительно для тебя жалкий, гадкий червяк?
– Наиомерзительнейший, – согласно кивнула Андрею в ответ Светлана, глядя с презрением ему прямо в глаза.
Горячев долго молчал, с трудом удерживаясь, чтобы не расплакаться. Вот бы действительно было смешно. Да Бог с ней, пусть торжествует победу.
– Хорошо, – сказал он, наконец, взяв в себя в руки. – По крайней мере, личные отношения мы навсегда прояснили, может, перейдем тогда к деловой части? Предлагаю наипростейший, но устраивающий всех обмен: рукопись на кассету. Как ты на это смотришь?
Светлана впервые посмотрела на Андрея удивленно, даже с некоторой растерянностью.
– Не понимаю. Тебе-то какая в том корысть? Что ты выигрываешь от этого?
– Мир, – спокойно ответил Андрей.
– Что-что? – недоуменно переспросила Вольнова.
– Мир, – подтвердил свою мысль Андрей. – «Мир! Труд! Май!». Не помнишь, наверное, был когда-то в моде такой лозунг?
Он любовался ею, несмотря на чудовищный ее грим. Что ж, двадцать три года – это возраст, когда человек обретает полную самостоятельность и должен отвечать за свои поступки. Многое меняется в представлениях об окружающем мире в эту пору. «Да, да, Светланка, ты стала взрослой. Поздравляю, от всей души поздравляю тебя. Но сейчас ты совершаешь роковую ошибку. Может, самую непростительную в своей жизни. Остановись, опомнись!»
– Мой окончательный ответ: нет. «Если хочешь мира... держи порох сухим», как говорили древние. Пусть у меня будет что-то за спиной на всякий случай. И не пытайтесь переворачивать все вверх дном, устраивать набеги на мою квартиру, офис. Оригинал в надежном месте, могу пообещать только, что первой я никогда войну не начну. Что ты решил насчет романа? – Она вновь вынула из папки бланк договора и протянула его Андрею:
– Порви или подпиши. Что выберешь?
Ничего нового там не было для Горячева, кроме суммы.
– Десять тысяч? Ты так дешево меня оценила? Пятьсот рублей за лист с полным отказом от всех прав? Да у нас в самой захудалой городской газетенке обыкновенного гонорара за любую высосанную из пальца чушь ставка втрое больше получается. Надо бы очки купить, может, я не доглядел чего-нибудь?
Светлане на этот раз не понадобилось лезть в сейф, все заранее было приготовлено: она просто открыла ящик стола и швырнула Андрею туго перетянутую пачку.
– Десять тысяч долларов. Ты хоть когда-нибудь такую сумму держал в руках? А что на бумаге проставлено, кого это волнует? Не меня во всяком случае.
На языке у Андрея вертелась уйма вопросов, но он не задал ни одного из них. Трясущейся рукой он торопливо ставил свою подпись на всех подсунутых ему бумажках, готов был испещрить ею хоть весь стол. Затем спрятал деньги подальше, некстати вспомнив в этот момент Косточки, когда они с ней вернулась из Крыма – Василина так и не выдала ему, какое место выбрала тогда для тайника, и тут же поспешил удалиться.
После его ухода впору было смеяться Светлане, но она вдруг уронила голову на скрещенные на столе ладони и сидела так в неподвижности до тех пор, пока в кабинет не вошла ее не в меру любопытная секретарша.
– Какой же ты все-таки подонок! – Галина была вне себя от ярости. – Зачем ты заразил Олега несбыточными надеждами? Сам всю жизнь, как мотылек пропорхал, и сына хочешь по миру пустить? Перед ним сейчас открываются необыкновенные возможности: в Америку уехать, здесь получить престижную работу, да и сколько он уже их, подобных предложений, от фирм, пытающихся на корню купить его, получил? А ты, чего добиваешься ты от него?
Андрей никак не ожидал подобного наскока, вообще даже того, что Галина на эту тему с ним заговорит. Сам Олег никак не мог проговориться, значит - Геннадий. Хоть и всего добился, но не упускает лишний раз углубить трещину между еще не разведшимися супругами.
– Я ничего от Олега не добиваюсь, ты что-то путаешь. Просто пора тебе понять, Галочка, что он взрослый, и ему самому решать, кем быть в жизни и каким образом добиваться намеченных целей, – холодно ответил он.
– Взрослый, да какой он взрослый! – Галина буквально зашлась в истерике. Такой Андрей ее еще ни разу не видел. – Он же совсем ребенок. Особенно, если учесть, что папа у него недоделанный, до сих пор заторможенный. И никогда не называй меня больше Галочкой, идиот, придурок!
Андрей посмотрел на часы и понял, что если их ссора сейчас затянется, то ему слишком поздно придется возвращаться домой, что вовсе не входило в его планы.
– Интересно, – тем не менее, не выдержал, в свою очередь возмутился он. – Почему же, совершив первый раз ошибку, во второй раз ты ее повторила? Могла бы найти себе кого-нибудь приличнее, не писателишку паршивого, или уж совсем себя в старые клячи записала?
– Геннадий не писатель, он бизнесмен, – надменно ответила Галина. – В отличие от тебя он не дурит народ всякой хреновиной, а деньги зарабатывает.
Настал черед удивиться Геннадию: и тому, что никакой он не писатель, оказывается, а в особенности тому, что он такой благородный и никого не дурачит. Воспользовавшись моментом, Андрей стал делать Гринину уморительные знаки: заткни же ты, мол, наконец, ей рот, нашей благоверной.
– Нам надо поговорить, Галочка, извини, – немедленно отреагировал тот, и ему обращение «Галочка» почему-то сошло с рук.
– Отказалась. Наотрез, – устало проинформировал Андрей своего приятеля. – Компромат упрятала надежно. Что будем делать? Я даже обмен ей предлагал: рукопись на кассету. Бесполезно.
Геннадий помолчал немного, затем философски пожал плечами:
– Будем ждать. Тут главное, чтобы кассета не оказалась в руках у ее мужа, все остальное можно пережить. Кстати, в момент встречи тебе ничего не показалось странным в поведении нашей общей знакомой?
Андрей долго вспоминал, но так и не смог ничего отметить.
– Ну, курить стала, как паровоз. Почему-то к моему приходу оделась, накрасилась вызывающе. Некоторая скованность в движениях...
– Понятно, – с некоторым облегчением даже, кивнул Геннадий. – Вот что значит поговорить с очевидцем. Теперь все сходится. Рецидив, Андрюшенька, рецидив. Она скоро опять усядется в кресло. Или уже сидит в нем. Как считаешь, чем это нам может грозить?
Андрей промолчал, новость совершенно ошеломила его: Светлана вновь инвалидка? Вот почему она так подготовилась к его приходу: любой ценой старалась отвлечь, разозлить его, лишь бы только он не догадался. И так уцепилась за эту дурацкую кассету. Но шила в мешке не утаишь: днем раньше он узнал бы, днем позже, но все равно узнал бы, в конце концов. Так в чем же дело? Ей не хотелось выглядеть в его глазах жалкой?
Между тем Геннадий достал какое-то досье и монотонно начал просвещать Горячева.
– Когда я впервые заподозрил это, с чего я начал – под большим секретом раздобыл старую историю болезни нашей общей знакомой. И не просто снял копию, а заполучил ее полностью, навсегда. Ну а вместо нее была изготовлена более или менее правдоподобная дезинформация. Для тех, кто поймет что-либо слишком поздно и ринется по моим следам.
– Зачем ты мне так откровенно говоришь о таких вещах? – подозрительно спросил Андрей. – Пытаешься сделать меня своим сообщником? И зачем вообще сам так пристально подобным вопросом интересуешься?
Геннадий некоторое время смотрел на Горячева как на круглого идиота, затем все-таки счел нужным прояснить ему поподробнее свою мысль:
– Я бы долго мог ходить вокруг да около, но все бесполезно, пока ты не узнаешь главного – кто муж Светланы.
– Да какая мне разница! – с досадой прервал его Андрей. – Какой-нибудь новый русский, решивший вложить средства в новейшую отечественную пачкотню?
– Полагаю, – усмехнулся Геннадий, – отечественная или не отечественная – любая литература этому человеку по барабану. Но в одном ты прав: его во всем интересуют только деньги, больше ничего. Если ты еще не догадался, это небезызвестный тебе Валерий Грачев. «Человек, который может все». Как, вспомнил, наконец? – После многозначительной паузы, во время которой у Горячева действительно, что называется, отвисла челюсть, Гринин продолжил: – Любой другой человек мало встревожил бы вверенное мне подземелье. Не первого и не последнего «отморозка» обитатели его уже преспокойненько отправили «во ад». Вопрос лишь в цене, а денег у них просто девать некуда. Но тут другой вариант – на сцену выходит сам киллер, который в любой момент может прихлопнуть любого из моих обожаемых «гномиков», что называется, хоть оптом, хоть поштучно. Все, что он желает – войти в их круг, ни больше, но и не меньше. Но там мозги, там такого молодняка и в помине нет. Вот тебе и конфликт поколений. Неразрешимый? Не знаю пока. Ничего не знаю.
Андрей ухмыльнулся.
– Ген, ты что-то путаешь. О ком ты говоришь? О мелком спекулянте, торговавшим всем, от косметики до порнографии? Из тех, что «подай-принеси», на большее ни на что и не способны? К тому же... Кому как не мне знать, что он безумно влюблен в Светлану и готов ради нее на что угодно. А теперь, наверное, до сих пор не может прийти в себя от счастья, что, наконец, ее заполучил.
– Легенда. Обыкновенная легенда, не больше того. Я могу показать тебе кучу пленок, и, к сожалению, ни на одной из них любовью даже не пахнет. Я уже тебе сказал, какая у Грачева на самом деле единственная, всепоглощающая страсть. Смотрелся он в свое время действительно мелкой сошкой, но когда с помощью Светланы объявился вдруг в высшем свете, оказалось, что у него столько собственности, акций, денег, сколько не у каждого члена правительства, а то и губернатора найдется, если покопаться, как следует. Не говоря уже о его устойчивых связях с одной небезызвестной преступной группировкой, в которой он является одним из лидеров. Но мы немного отвлеклись в сторону. Давай ближе к делу. Если хочешь, я зачитаю тебе кое-что из моей беседы с одним знаменитым хирургом, который в свое время с нашей помощью сделал головокружительную карьеру, волшебным образом поставив на ноги очаровашку Светочку. «Причина рецидива банальна, является основной у многих больных – почувствовав себя здоровыми, они перестают заниматься лечебными процедурами, регулярно консультироваться у врача, принимать соответствующие медикаменты…». «Что потом? Операция, дальше ремиссия, затем вновь рецидив, промежутки будут все больше сокращаться, пока человек уже навек не усядется в коляску». Как тебе подобная перспектива? – Так и не дождавшись ответа от Андрея, Геннадий продолжил: – Значит, в самое ближайшее время нам следует ожидать, что Светлана окажется в больнице. Ускорит процесс депрессия, пренебрежительное, точнее даже скотское, отношение со стороны мужа, да и твои крымские похождения изрядно масла подлили в огонь. Нервы у нее не просто измотаны, они на пределе. И что последует в итоге, причем чисто автоматически? Молчишь? Воцарение у руля Валерия Грачева. Ну а дальше схема проста: разорить издательство, скупить за бесценок доли-акции. Затем влить огромные новые средства, вступить в войну с конкурентами и заставить выделить ему весьма приличные отступные, с которыми новое дело он уж как-нибудь себе найдет. Светлана останется без гроша, по условиям свадебного договора между ними, кто с чем пришел, тот с тем и уходит. А? Каково? Если он вообще оставит ее в живых.
– Да, – задумчиво проговорил Горячев. – Что-то ты уж очень мрачную картину нарисовал. Прямо готический роман.
– Сам буду рад, если слишком сгустил краски, – пожал плечами Геннадий. – Но одно нас объединяет сейчас: мы должны сделать все, чтобы удержать Светлану у власти. Надеюсь, в этом наши интересы совпадают?
– Надеюсь, – скептически ответил Андрей, – вот только совсем недавно ты пел мне обратное, даже угрожал. Лучше скажи, наконец, что буду иметь я конкретно за наше сотрудничество и информацию, которую ты от меня только что получил?
Геннадий задумался.
– Насколько я понял, единственная твоя мечта сейчас: поскорее разорвать заключенный в свое время договор?
– Пожалуй. Ты это верно подметил.
– И это решение бесповоротно?
– Да, я хорошо подумал, прежде чем его принять.
– И то, сколько ты потеряешь материально, и сколько недополучишь морально? Неустоек не будет, наоборот, я даже попытаюсь выторговать для тебя кое-какие отступные. Но имя, Андрюша. Ты знаешь практику: издательство почти всегда публикует нового автора под псевдонимом. Маринина, Дашкова и иже с ними тут не исключение, просто им удалось пробиться сквозь свою анонимность, а десяткам, сотням других – нет. Псевдоним – собственность издательства, за ним может стоять, кто угодно и меняться не один раз. Вас с этой продувной бестией Анютой давно пора выводить из тени, гонять по презентациям, раскручивать на телевидении, в прессе. Хотя, естественно, даже став известными, юридически вы остались бы привязаны к издательству ничуть не меньше. Добавились бы просто раскрутка, повышенный гонорар, ну и еще кое-какие вкусные кусочки, не тебе объяснять. У нас ведь не Америка, где автору бестселлера запросто могут заплатить миллион долларов: пашешь, пашешь впустую «многия лета», потом бац – попал в десятку. А дальше не только ты: дети, внуки, правнуки твои – обеспеченные люди. Есть ради чего попахать. У нас такое даже в самом страшном сне не может присниться: все издателю, автору, кто бы он ни был – только крошки с барского стола. Ты такой гордый, тебе не нужны эти крошки?
Андрей упрямо покачал головой.
– Нет, мне буквально осточертела вся эта Гаврилиада-Гаргантюада, я просто хочу освободиться.
– Зачем? Чтобы вновь стать рабом или новой разновидностью: безработным рабом?
– Там будет видно. Как говорится: «будет день и будет пища», – мрачно ответил Андрей.
– Ну, насчет дня – не сомневаюсь, а вот насчет пищи – за ней еще побегать придется. Ладно, последний опус, получишь за него нормальный гонорар, дальше решай, как знаешь. Мое терпение не беспредельно, больше убеждать тебя я не собираюсь.
– И когда ты приведешь ко мне на поводке эту чертову куклу? – поинтересовался Горячев. – Не один же я буду стряпать эту фигню?
– Ничего, Василина поможет, – усмехнулся Геннадий. – Кстати, ты там поделикатнее с ней, она как-никак моя племянница.
– Вот это да! – удивился Горячев. – У такого прохиндея и такая дура-родственница! Игра природы?
Гринину, несмотря на всю его невозмутимость, шутка показалась слишком бестактной.
– Во-первых, Василина – не дура, – разозлился он, – и ты еще не раз сможешь в этом убедиться. А во-вторых, не такой уж я прохиндей. Во всяком случае, будь я им, наш разговор с тобой проходил бы сейчас уж точно не на равных.
– Да это потому, что я тебя к стенке прижал, – не удержался, вновь поддразнил Геннадия Горячев. – Кстати, зачем же ты нас с Олегом Галине продал? Какой куш хотел на этом сорвать?
– Парень не должен повторить нашу ошибку, – упрямо ответил «бывший друг», – а силы свои береги, нам с тобой ими так и так еще предстоит померяться. Да, кстати, как там с твоим романом? По старой дружбе могу два варианта подкинуть: опубликовать его в одном месте без гонорара, но с сохранением всех авторских прав, либо сам куплю для нашего издательства, однако уже с потрохами.
Андрей рассмеялся.
– Ну, тут ты, Геныч, определенно опоздал! Роман уже продан.
– Кому – не спрашиваю, – с досадой поморщился Геннадий, – но за сколько?
– А это уже тайна, – спокойно ответил Андрей. – Даже не столько коммерческая, сколько просто тайна.
– Все равно ты прогадал. Я мог бы дать больше, – предпринял последнюю попытку вынюхать что-либо Геннадий. Однако Андрей остался невозмутим.
