Помочь сайту
Поздравления
По обе стороны Сферы.Глава 17. Сага о Гульнар.
19 февраля 2021 -
Nikolay Makarov
* ПО ОБЕ СТОРОНЫ СФЕРЫ *
Г л а в а 17
Таксистские будни... Сага о Гульнар
– 2017 г. Октябрь. –
Самый что ни на есть обычный осенний будничный день. Листопад. Пронизывающий ветер лезет во все щели, словно бы сам ищет укрытия от собственных проказ. Пасмурное небо чуть сопливится или тихо плачет по какой-то известной ему одному причине. Бесприютная серая озябшая мгла набросила на город свою сеть, поджидая запоздалых прохожих, над которыми можно немного покуражиться, пока они не нырнули под какой бы то ни было кров, будь то: салон последнего трамвая, следующего в депо, маршрутка или же автомобиль.
Ребята на точке рассредоточились по двум машинам, как обычно, самоорганизовавшись словно в кружках по интересам. В ожидании работы общаются друг с другом, обсуждая насущные проблемы и дела.
Молодёжь, похоже, через часок-другой собирается посетить одну из саун мегаполиса. С конкретным местом они пока ещё не определились, обзванивают заведения. Наплыва клиентов сегодня, видимо, не предвидится. Середина трудовой недели, среда. Макс, Саро' и Алибек обосновались в «фольксвагене» Максима и разрабатывают свой «коварный план»: кого из знакомых девчонок им пригласить на своё мероприятие, какой инвентарь им понадобиться и какой ассортимент продуктов взять с собой для того, чтобы время прошло с пользой и все остались довольны. Люди другой возрастной категории, которые сегодня вышли на смену и пока не имеют заказов, расположились в машине Эдуарда, которого все называют либо Эдиком, либо «Эдиссоном», за его пристрастие к электротехническим изделиям всякого рода. Наряду с хозяином авто, здесь также пригрелись: Сергей, Александр и дядя Миша по прозвищу «Экстримыч». Этот никнэйм к нему прицепился ввиду того, что в свои 60 лет он будто бы нарочно притягивает к себе различные ситуации, носящие не самый ординарный характер, то есть найти себе приключение на свою седую голову он может, кажется, просто на ровном месте. Когда в конце августа коллеги по цеху поведали ему историю о том, что произошло или чуть было не произошло с бригадиром, отвозившим домой двух девушек, «ласточку» которого мог протаранить сумасшедший джипак, и всё дальнейшее развитие событий той полнолунной ночи, дядя Миша, усмехаясь в свои стальные усы, сказал: «Ребята, на его месте должен был быть я.» И все, хохоча в ответ на реплику известного киноперсонажа, которую использовал неунывающий «Экстримыч», ему дружно ответили: «Напьёшься – будешь!»
Вообще, атмосфера в коллективе была весёлая, весьма дружная, а общение непринуждённым. Года полтора назад, когда один костяк бригады распался, а другой ещё как следует не оформился, было трудно. Ничто не стоит на месте в этом мире, так и иные группы людей и сообщества прекращают своё существование, освобождая место для других, либо претерпевают значительные изменения по самым банальным бытовым причинам. Подобным образом тогда дело обстояло и у них на точке, когда буквально на протяжении месяца в составе команды произошли ощутимые перемены: двое устроились на постоянную работу по трудовой книжке, кто-то изменил образ жизни в связи с некими новыми для него обстоятельствами, а два человека из этого бывшего ядра коллектива в силу тех или иных причин переехали в другие регионы страны. Люди, что влились в эту группу коллег по цеху, не были сторонними пришельцами. Как правило, все, кто имел потребность вести ночной образ жизни, так или иначе были на виду друг у друга здесь, «на районе». Кто-то был знаком чисто шапочно, по крайней мере, часто все знали своих коллег или оппонентов, представителей некого иного лагеря или бригады, в лицо. У кого-то с кем-то были и взаимные претензии друг к другу, касающиеся финансовой стороны вопроса или клиентской базы. Словом, некие «тёрки» среди когорт ночных бомбил случались. Ведь законов конкуренции и в этом малом бизнесе никто не отменял...
Однако на протяжении весьма короткого промежутка времени «на районе» в сфере таксишных дел произошли определённые пертурбации, которые постепенно повлекли за собой некие изменения в жизни тех, кто имел свой кусочек от этого пирога. Всё как-то само по себе утряслось и устаканилось, все противоречия нашли своё разрешение в той или иной форме и у людей, что остались работать на сей территории, завязались приятельские взаимоотношения. От какой-либо, пусть даже местами напускной, неприязни не осталось и следа! И ничего экстраординарного или же просто странного в этом не было, ибо это и есть сама жизнь в определённых её проявлениях. То, что сегодня кажется абсолютно нереальным и категоричным, завтра может обрести черты воплощённой действительности, приняв ту или иную форму компромисса.
Кто-то подтягивал своих друзей, родственников или просто приятелей, которым не было куда преткнуться в настоящий момент по своим причинам и обстоятельствам своим. Но так или иначе, жить либо как-то выживать в этом сложном мире хотелось всем. Некто хотел получить и извлечь максимум пользы из своего бытия, особенно это касается молодёжи, пока позволяют и силы, и лета. Ведь «молодость – лишь средство, чтобы обеспечить себе старость», – как утверждают некоторые прагматики-реалисты. Иные же довольствовались тем, что есть у них в данный момент времени. Однако и самым возрастным членам бригады не хотелось просто доживать своего века в этой стране, прозябая где-то на обочине жизни, ибо каждого связывали с ней свои нити, канаты или же стальные цепи бытия...
Компания, состоящая из представителей старшего поколения, которая сегодня находилась на точке, решила пойти в торговый павильон, что располагался здесь же, на остановке общественного транспорта, метрах в двадцати-тридцати от их постоянной дислокации, и слегка подкрепиться, а заодно и немного подзарядиться эмоционально, пообщавшись с девушками-продавцами, которые трудились по сменному двухнедельному графику и проживали совсем рядом с местом, где зарабатывали свой хлеб насущный. В их распоряжение была предоставлена большая квартира-общежитие. Данную жилплощадь прямо в соседнем доме для них снимал их работодатель-кормилец, что владел этим бизнесом, давая возможность приличным девушкам и женщинам честно зарабатывать своим трудом, принося в свои дома столь нужную для их семей копеечку... Не менее половины из этого женского, довольно часто изменяющегося и обновляемого коллектива, были незамужними. Но так как воспитание и взгляды на жизнь у этих представительниц прекрасной половины человечества были весьма строгими и консервативными, никто из мужчин или молодых людей, что были постоянными посетителями этого оазиса круглосуточной торговли, зная данную особенность работающего здесь персонала, продавщиц не обижал. Но пообщаться в лёгкой непринуждённой манере с сотрудницами этого заведения никому из таксистов, коротающих здесь «свой рабочий полночь», не возбранялось. Общение было простым и абсолютно ненавязчивым для обеих сторон. Впрочем, когда кто-то из взрослых дам работал в этом павильоне достаточно продолжительное время и так или иначе видел наших джентльменов удачи, рассекающих полночь, каждый свой трудовой день, могли завязаться и чисто приятельские взаимоотношения, не переходящие грани приличий. И те, и другие были заняты своим ремеслом, которое давало какой-то кусок хлеба... И это была жизнь, самая обыкновенная жизнь в одной из многочисленных форм своего проявления.
Выйдя покурить вместе с охранником на крыльцо павильона, когда Сергей и Александр пили кофе с разогретыми в микроволновке пирожками, дядя Миша заметил, что молодёжь, резко разбежавшись по своим авто, дружно развернула их на 180 градусов и, как по команде, двинулась в одном направлении.
– Куда это они так резко подорвались? – проявил любопытство молодой охранник, обращаясь к «Экстримычу».
– Наверное, с девчонками договорились насчёт сауны и за ними рванули, – предположил дядя Миша, прикуривая сигарету из рук дежурившего в эту ночь в павильоне стража, – завидуешь, Олежк?
– А чё мне завидовать-то? У нас с женой всё хорошо. Меня всё в принципе устраивает, – ответил парень в форме лет тридцати, – у нас две дочки растут. Пока как-то так.
– Ну, дай бог, дай бог!..
– Сам-то, дядь Миш, в молодости тоже, небось, зажигал с молодухами?
– Время было другое. У нас не так всё было. А сейчас – телефон в руке и проблемы порешал, – начал было размышлять на извечную тему «Экстримыч» и добавил, – хотя люди всё те же... Всё те же...
– А что сильно изменилось?
– Сейчас живи – не хочу! Все тридцать три удовольствия тебе!.. И магазины в ночь работают – не пропадёшь, и ночные клубы, и стриптиз тебе, и сауны, и всё, что хочешь – если бабки есть.
– А раньше хуже было?
– Ну, не то чтобы... прям, – вслух призадумался Михаил Эдуардович, делая очередную затяжку и чуть прищуриваясь, – а впрочем, когда ты молод и здоров, наверное, всегда есть повод радоваться жизни... Кто скажет, что это неправильно, а?
– Слушай, «Экстрим Эдуардыч»! – вмешался в разговор на весёлой волне Сергей, закрывая за собой входную дверь павильона и жестом прося огонька у охранника Олега, – ты говорил у тебя кто-то из знакомых резину зимнюю продаёт почти новую... Какого она размера?
– Да как раз на твою подойдёт, мне кажется, – ответил бывалый водитель дядя Миша. – Племяш мой продаёт. Отдаст недорого, но у него только два колеса.
– Да мне сейчас хоть полтора! Мне пару месяцев как-то перекантоваться надо или чуть дольше, а там мне комплект должны подогнать по-свойски. Ты уточни параметры, добро?
– Ладно! Завтра скажу. Где там Николаич-то завис? Никак кофе не напьётся? Гульки давно нету. Он с кем там треплется?
– С Наргиз языками зацепились. Видимо, про Гульнар и говорят... Я не стал мешать.
– Так у него ж, я слышал, молоденькая совсем!
– У бригадира? – искренне удивился охранник, посмотрев на последнюю сигарету в пачке и, решив немного приберечь её.
– А что ты изумляешься, Олег! Он мужчина яркий, видный, высокий и, вообще, по жизни далеко не дурак! – ответил Сергей, – он ещё своё возьмёт, я думаю.
– Да-а-а-а, – протянул дядя Миша, – я его никогда таким счастливым, как сейчас, не видел. Расскажи, Серёг, кто у него там, чего! Мне как-то неловко у него спросить... Ну, что за пассия такая? Кто она?
– Да, говорит, на отдыхе познакомились. Безумно красивая, говорит. Лет двадцати пяти или шести, я точно не помню. Знаю, что отца похоронила... Да! Она живёт где-то здесь рядом!
– Походу, свезло Николаичу! А то всё один да один. А с Гулькой у него как? – оживился Олег.
– Тебе лучше знать. На твоём, понимаешь, объекте вся жизнь тут кипит! – ответил «Экстримыч», потянувшись было за очередной сигаретой, но потом смял пачку и швырнул её в стоящую рядом урну, – завязывать надо с этой заразой к чертям!
– Дак, ты завязывай, дядь Миш, а добра-то не переводи! – бросил упрёк охранник в сторону бывалого таксиста.
– Да пустая она, Олежек, пустая. Это я так – для форсу!.. А курить, правда, надо бросать. Деньги – в дым и здоровья не прибавляет. Кто угостит старика сигареткой?.. Да, шучу я, шучу!.. Сергей, забьёмся, что брошу через неделю-две, ну или через месяц на крайняк!
– Да, ладно, Эдуардыч! Ты с сигаретой в зубах родился – с сигаретой и помрёшь! – отмахнулся от приятеля Сергей и тут же сменил тему, жестом показывая куда-то за входную дверь павильона и делая свой голос тихим, – меня-то к Гульке не подпустил тогда... И сам ни туда и ни сюда...
– Так ты женат, дядя Серёж! А он свободен... Ну, в смысле, тогда свободным был, – сказал Олег, вглядываясь сквозь стекло во внутреннее пространство павильона. – А Гульнар, она не для флирта. Она хорошая и серьёзная женщина! Красивая она.
– Почему у них не сложилось-то? – проявил любопытство со своей стороны Михаил Эдуардович, – вроде бы и она к нему тянулась, как я помню, и он, я видел, что держал в себе всё. Но внутри весь горел, полыхал просто весь!
– Да, одно время Гулька тут чудила, – вспомнил какой-то эпизод Олег, – только искры летели в разные стороны! А Николаич, наоборот, что-то тормозил... Хотя и горел весь, как ты говоришь, дядь Миш... Что-то у них всегда не совпадало, всё как-то не в такт было.
– То-то и оно то! Наверно, что-то в нём тогда пережглося и оборвалось, как проводок в замке зажигания. Пшик и приехали! – образно выразился «Экстримыч».
– Только между нами, мужики, – переходя на шёпот, и жестом призывая собеседников подойти к нему вплотную, как будто бы кто-то на пустынном островке этого города, облачённого в серую влажную мглу, мог их услышать, – он мне сам тогда рассказывал, что по трассе летал, как сумасшедший, когда один к себе на дачу ездил, словно бы смерти искал. Пару раз чудом избежал аварии, как будто его Бог хранил. На третий раз, вообще, мог убиться, когда у него зимой в мороз покрышку враз пробило. Моментально! Он тогда и в кювет мог вылететь, перевернувшись, а мог со встречной столкнуться... Тогда бы всё, шандец! Но ладно, что встречные были достаточно далеко, все моргали ему светом. А что ты сделаешь, когда в секунду – бац – и у тебя одно из колес сразу на ободе, а ты на скорости на льду! Ночь и мороз... Да разве ожидаешь?! Говорит, что Бог спас и сохранил, и «ласточке» его устойчивость дал... В общем, вот так и сгорел, и выжег себя весь изнутри. А Гулька уехала и даже не знала ничего об этом! И не объяснились они... Вот так, ребята... Так оно и бывает...
– Серёг, а я об этом случае – ни сном ни духом, о котором ты рассказал, – удивился дядя Миша, машинально похлопывая себя по карманам обеими руками в поисках сигаретной пачки, которую выбросил несколько минут назад.
– Там она, «Экстримыч», там, – отреагировал на суетные движения коллеги Сергей, указывая взглядом на урну. – Да... Где сейчас красавица Гульчатай? Как живёт?..
– Выходит, не судьба им вместе что ли быть, а?
– Думай ли, гадай ли – что переиначишь? – гипотетическим вопросом подвёл черту этому разговору дядя Миша.
– Это Вы сейчас о чём, джентльмены? – бодро поинтересовался Александр у стоявших на крыльце спиной к нему приятелей, ухватив лишь обрывок фразы, когда он выходил из павильона.
– Да о превратностях судьбы, – откликнулся Сергей, бросая взгляд на часы мобильника, – клиент просил забрать его из ресторана. Что-то не звонит. Совсем подзагулял, наверное. Сейчас сам ему наберу. А ты куда вдруг заспешил, Александр?
– А мне уже набрали. Ребята знакомые просили подъехать на адрес. Давайте, до связи!
– Удачи! Давай!
– А я, пожалуй что, домой. Сегодня всё одно – день не мой, наверное. Поеду, лучше отосплюсь. До завтра! – попрощался со всеми «Экстримыч» и, гостеприимно раскинув руки в разные стороны, по привычке добавил, – всё – вам! Трудитесь.
– Пока, дядь Миш!
– За меня часок притопи, Эдуардыч! – бросил вслед коллеге Сергей, отыскивая нужный номер в сотовом.
«Эдиссон» всё это время дрых в своей машине. Он работал ещё в одной конторе и вечно не высыпался. Но старался трудиться в свободное время и на точке, чтобы не выпасть из обоймы. Вдруг его «вольвочка» ожила, проснувшись вместе со своим хозяином, видимо, тоже получившим звонок-заказ, и резко выдвинулась в полночь.
* * *
Когда Алекс ехал в сторону старого центра города, чтобы забрать одного из своих постоянных клиентов с компанией, он, раззадоренный разговором с Наргиз о её подруге, которую она давно уже не видела и, судя по всему, они мало общались в последнее время, думал о Гульнаре. Он вспомнил, как вот уже более, чем полтора года назад, было решился объясниться с ней в новогоднюю ночь, когда они оба работали каждый на своём месте. Хоть Наргиз и сказала тогда, что они не будут закрывать павильона и в сам момент смены календарной даты, эти роковые на тот момент сведения оказались неверными. Выполнив заказ, Алекс на всех парах нёсся на точку, чтобы расставить все обстоятельства и фишки по своим местам, какими бы они ни были. Он настроен был на то, чтобы, наконец, внести ясность в их отношения. В машине была заготовлена бутылочка Шампанского и конфеты. Ни присутствие других девчонок из смены Гули, ни присутствие напарника Олега по работе на данном объекте Владлена, сейчас не помешало бы ему объясниться с женщиной, в которую он был влюблён. До праздничного боя курантов оставалось ещё почти 15 минут. Силантьев резко развернул свою «ласточку» на пустынной остановке, прижавшись к бордюру метрах в двадцати пяти от мини-центра, в котором трудилась голубоглазая красавица, сводившая его с ума. Один раз в год улицы большого города на это время обычно совершенно вымирали, ибо практически все хотели встретить Новый год в комфортной обстановке, исполненной тепла и уюта, словно бы создавая некий задел на будущее счастье.
На точке, разумеется, никого не было. Ни трамвая, ни автобуса, ни маршрутки уже никто не ожидал. Никому не хотелось, чтобы приход нового года застал его в дороге. Александр взял полиэтиленовый пакет, который припас для этого случая, и решительно направился ко входу в павильон. Потянув на себя ручку первой из входных дверей, он удивился, что она оказалась запертой. Пребывая в некой растерянности, он дёрнул её на себя ещё несколько раз, но дверь не поддалась приложенным с его стороны усилиям. Силантьев постучался. Он сделал это и раз, и другой, и третий... Никакой реакции не последовало. Если девчонки, которым выпало работать в новогоднюю ночь, и охранник, на чью смену пришлось это событие, закрыли все двери, отделявшие улицу от внутренних помещений центра, а сами, к тому же, заняли позицию за столом где-то в глубинных покоях павильона (а судя по всему, было именно так), никаких шансов у Александра достучаться до них не было даже теоретически. Едва различимо для слуха из центра на улицу пробивались звуки музыки, что попросту обнуляло его и без того призрачную возможность быть услышанным... Приложив обе ладони к лицу, чтобы не мешал посторонний свет, Алекс заглянул сквозь стекло в пространство павильона со стороны окошка, через которое принимали отдельные виды товара – никого. Подошёл со стороны витрины и всмотрелся в украшенный к празднику торговый зал – ни души...
Ему просто хотелось кричать от бессилия разрешить данную ситуацию! Они же не должны были закрыться ни на минуту! Но, нет... Все вокруг – живые люди... Торжество есть торжество... И только Алекс, заблудился, затерялся где-то между дат, между праздников и будней, между несказанных вовремя фраз и не полученных ответов. Он провалился в какую-то бездонную пропасть бытия и падал в неё, как в чёрную дыру, закручиваемый, завинчиваемый в самую её сердцевину, не имея ни единого шанса выбраться из этого водоворота времени и моментально сжавшегося вокруг него пространства, вместившего в себя бескрайние миры и галактики, и вселенные, которое вдруг взорвалось как громадный воздушный шар, встретивший на своём пути какую-то ничтожную иголку...
Алекс лежал на капоте своей «волги», распластанный в безвременье... Вокруг не было ни души. Мир, словно бы умер на несколько секунд для того, чтобы вновь возродиться и снова мчаться куда-то в безграничную пустоту, увлекая за собой звёзды и людские судьбы, мечты и явь, и грёзы, всё сбывшееся и то, чему никогда не суждено было обрести своих контуров и граней своих...
Вдруг из тишины, из пустоты, из небытия, из множества окон раздался бой кремлёвских курантов. Послышались крики: «Ура!» Загрохотали петарды, шутихи, фейерверки. Небо, на которое смотрел Александр своим безучастным взором, раскрасилось всеми цветами радуги. Всё вокруг пришло в движение, всё шумело и сверкало, вновь вернувшись к жизни... Вот только он на этом празднике был чужим...
Для встречи Нового года Силантьев был зван в разные компании людей, которых он ценил и уважал, ибо знал их не один год... Но никакого настроения праздновать изменения заглавной даты календаря у него не было... Вернувшись в этот подлунный мир, к его суете, к его проблемам, облечённым в звуки и запахи любимого почти всеми зимнего торжества, Силантьев принялся за работу, получив первый в новом году заказ. Словно бы пребывая во сне, он без эмоций и каких-либо отвлечённых от дорожной ситуации мыслей прокатал эту ночь, не получив ни удовольствия от работы, ни какой-то особой финансовой выгоды. (Воспользоваться праздником решили многие из его коллег по цеху да и таксишные фирмы трудились без устали, удовлетворяя потребности весёлого люда.) А тут ещё снегопад...
Незаметно подкравшийся к ликующему городу ближе к утру снегопад, прибавил хлопот, как в передвижении по улицам мегаполиса, так и при парковке в совершенно заваленном за пару часов белой холодной субстанцией дворе. Большая самодельная лопата, которую он всегда возил зимой в багажнике, пришлась сегодня как нельзя кстати.
Опустошённый несбывшимися надеждами, что он возлагал на эту ночь, и измочаленный в процессе уборки снега на пути к местечку, где можно было преткнуться, чтобы не помешать выезду других машин, Алекс поднялся в квартиру. Он чем-то перекусил, вроде бы даже не почувствовав вкуса пищи, «поздравился» с Новым годом, расслабившись тремя рюмками коньяка и растворился в постели, исполненной холодного одиночества...
Есть такое поверье на постсоветском пространстве: как встретишь Новый год, так и...
За годы своей жизни Силантьев не раз убеждался, если не в справедливости сего утверждения, то, по крайней мере, в том, что суть его не особо далека от истины.
Отдохнув после трудовой ночи, не оправдавшей его ожиданий, Александр прибыл на точку под вечер. Коллег здесь не было. Кто-то отдыхал, кто-то решал свои вопросы. Да и час был слишком ранний для ночной смены. Тех, кто добывал свой хлеб насущный здесь в день, тоже не было. Может быть, они колесили по городу, «поймав свою волну», либо просто не вышли на работу в силу самых обычных житейско-бытовых причин. Мир жил праздником, его дыхание чувствовалось во всём. И укрыться от этого дыхания было чрезвычайно сложно, если возможно, вообще...
Первым делом Силантьев, конечно, направился к круглосуточному павильону, что в ночные часы служил своеобразным центром общения «на районе». Где-то в глубине души он надеялся на чудо... Работа здесь кипела. Девушки, которые поменялись местами с теми, на чью долю выпало потрудиться в новогоднюю ночь, едва успевали оборачиваться. Гульнары, по понятным причинам, среди них не было.
Поздним вечером, когда Алекс вернулся на точку, побывав перед этим у своих друзей, «на территории», которая была под прицельным вниманием ночной бригады свободолюбивых таксистов, царило оживление. Люди, отоспавшись за день после праздничного веселья, вновь потянулись на улицу. Жизнь города заиграла новыми красками, запела, забурлила, захватывая в свой круговорот тех, кто успел отдохнуть от торжества мероприятий канувшей в лету ночи и утреннего снегопада.
Поздоровавшись со своими коллегами и перекинувшись с ними парой-тройкой дежурных фраз, бригадир зашёл в торговый зал павильона. Оценив обстановку вдохновенной суеты, которой было пронизано всё пространство центра, он понял, что возможности нормально поговорить или даже просто обмолвиться несколькими словами с его любимой женщиной у него, по-видимому, в ближайшие часы не будет. Понаблюдав за ней украдкой минуту-полторы, не больше, из-за одной из колон, он удалился... Да и от того решительного настроя, что был у него вчера в полночь, сейчас точно не оставалось и следа. Он просто хоть на мгновение желал увидеть её замечательную улыбку, уловить искорку в васильковом омуте её глаз. Но всё было тщетно. Гуля выглядела напряжённой и сосредоточенной на своей работе. Может быть, плохо отдохнула днём. А может быть, дома, там, где она постоянно проживала, в другом регионе, было что-нибудь не так... А он... Кто он для неё такой, чтобы производить свои «дознания» и мучить девушку вопросами своими?.. И когда?.. Ну, если что-то вдруг под утро «срастётся» каким-то совершенно волшебным образом...
Нет... «Не срослось»... Когда, почти отработав свой «подлунный день», Алекс вновь заглянул в павильон, сотрудницы принимали товар, потом они занимались документами. А далее пришла та смена, что заступала на сей объект торговли на очередные две недели. Девушки пересдавались, подводя итоги работы за полмесяца... В этот же день Гульнар вместе с другими продавцами, сдавшими свои дела до следующего раза, уехала домой... В силу тех или иных причин эта смена стала для неё последней... Больше она не приехала. Больше они не встречались...
Искать женщину, которую он полюбил сильно и страстно, чтобы что-то сказать ей посредством соцсетей, Силантьев не хотел... Да он и не был зарегистрирован ни в одной из них, не видя в том особого смысла... Он не мог выразить переполнявших его искрящихся неземным светом чувств через клавиатуру и монитор компьютера... Эти глаза он должен был видеть только воочию и слышать её голос «здесь и сейчас»... А главное – что он может ей предложить, кроме своей пылкой любви? Этот вопрос, не имевший устраивающего лично его самого ответа, словно роковой выстрел в самое сердце, просто сражал его наповал, не оставляя каких-либо шансов на спасение...
Александр захандрил. Когда в салоне его машины находились пассажиры, он был аккуратен и собран на дороге. В те же часы, что он был предоставлен сам себе на ночной пустынной или почти пустынной трассе вне городских пределов, он неизменно думал о Гуле. И эти мысли терзали его душу, они просто кромсали его сердце на куски и рвали его в клочья. Именно в тот период с ним и происходили те вещи, о которых поведал приятелям Сергей, когда они разговаривали на крыльце торгового павильона. Сам же этот центр теперь превратился для Силантьева в некий бесконечный во времени зал ожидания и мук... Но пассажир, которого здесь страстно хотели видеть, так и не приехал и не дал о себе знать... Два гордых одиночества, как две независимых птицы, парили среди облаков в тугих потоках воздуха, каждая на территории своего обитания, в своём пространстве небес...
Со временем Александр постепенно свыкся с ситуацией и принял её таковой, какова она была на проживаемый им день и час в текущем его бытии. В глубине своей истерзанной души он смирился с тем, что эта любовь была в его жизни последней... Другой это сердце просто не выдержит... Кто тогда мог знать, что через полтора года он получит благословенный подарок небес в лице Людмилы, абсолютно непохожей на Гульнар, с которой его связывали чисто платонические отношения. Это – великое счастье, когда в жизни человека бывает не одна любовь, Любовь с большой буквы «Л»... И одно огромное светлое чувство ничуть не умаляет достоинств, всей чистоты и божественной лучезарности другого, ибо в Сердце есть своё особенное место для каждого из них...
Г л а в а 17
Таксистские будни... Сага о Гульнар
– 2017 г. Октябрь. –
Самый что ни на есть обычный осенний будничный день. Листопад. Пронизывающий ветер лезет во все щели, словно бы сам ищет укрытия от собственных проказ. Пасмурное небо чуть сопливится или тихо плачет по какой-то известной ему одному причине. Бесприютная серая озябшая мгла набросила на город свою сеть, поджидая запоздалых прохожих, над которыми можно немного покуражиться, пока они не нырнули под какой бы то ни было кров, будь то: салон последнего трамвая, следующего в депо, маршрутка или же автомобиль.
Ребята на точке рассредоточились по двум машинам, как обычно, самоорганизовавшись словно в кружках по интересам. В ожидании работы общаются друг с другом, обсуждая насущные проблемы и дела.
Молодёжь, похоже, через часок-другой собирается посетить одну из саун мегаполиса. С конкретным местом они пока ещё не определились, обзванивают заведения. Наплыва клиентов сегодня, видимо, не предвидится. Середина трудовой недели, среда. Макс, Саро' и Алибек обосновались в «фольксвагене» Максима и разрабатывают свой «коварный план»: кого из знакомых девчонок им пригласить на своё мероприятие, какой инвентарь им понадобиться и какой ассортимент продуктов взять с собой для того, чтобы время прошло с пользой и все остались довольны. Люди другой возрастной категории, которые сегодня вышли на смену и пока не имеют заказов, расположились в машине Эдуарда, которого все называют либо Эдиком, либо «Эдиссоном», за его пристрастие к электротехническим изделиям всякого рода. Наряду с хозяином авто, здесь также пригрелись: Сергей, Александр и дядя Миша по прозвищу «Экстримыч». Этот никнэйм к нему прицепился ввиду того, что в свои 60 лет он будто бы нарочно притягивает к себе различные ситуации, носящие не самый ординарный характер, то есть найти себе приключение на свою седую голову он может, кажется, просто на ровном месте. Когда в конце августа коллеги по цеху поведали ему историю о том, что произошло или чуть было не произошло с бригадиром, отвозившим домой двух девушек, «ласточку» которого мог протаранить сумасшедший джипак, и всё дальнейшее развитие событий той полнолунной ночи, дядя Миша, усмехаясь в свои стальные усы, сказал: «Ребята, на его месте должен был быть я.» И все, хохоча в ответ на реплику известного киноперсонажа, которую использовал неунывающий «Экстримыч», ему дружно ответили: «Напьёшься – будешь!»
Вообще, атмосфера в коллективе была весёлая, весьма дружная, а общение непринуждённым. Года полтора назад, когда один костяк бригады распался, а другой ещё как следует не оформился, было трудно. Ничто не стоит на месте в этом мире, так и иные группы людей и сообщества прекращают своё существование, освобождая место для других, либо претерпевают значительные изменения по самым банальным бытовым причинам. Подобным образом тогда дело обстояло и у них на точке, когда буквально на протяжении месяца в составе команды произошли ощутимые перемены: двое устроились на постоянную работу по трудовой книжке, кто-то изменил образ жизни в связи с некими новыми для него обстоятельствами, а два человека из этого бывшего ядра коллектива в силу тех или иных причин переехали в другие регионы страны. Люди, что влились в эту группу коллег по цеху, не были сторонними пришельцами. Как правило, все, кто имел потребность вести ночной образ жизни, так или иначе были на виду друг у друга здесь, «на районе». Кто-то был знаком чисто шапочно, по крайней мере, часто все знали своих коллег или оппонентов, представителей некого иного лагеря или бригады, в лицо. У кого-то с кем-то были и взаимные претензии друг к другу, касающиеся финансовой стороны вопроса или клиентской базы. Словом, некие «тёрки» среди когорт ночных бомбил случались. Ведь законов конкуренции и в этом малом бизнесе никто не отменял...
Однако на протяжении весьма короткого промежутка времени «на районе» в сфере таксишных дел произошли определённые пертурбации, которые постепенно повлекли за собой некие изменения в жизни тех, кто имел свой кусочек от этого пирога. Всё как-то само по себе утряслось и устаканилось, все противоречия нашли своё разрешение в той или иной форме и у людей, что остались работать на сей территории, завязались приятельские взаимоотношения. От какой-либо, пусть даже местами напускной, неприязни не осталось и следа! И ничего экстраординарного или же просто странного в этом не было, ибо это и есть сама жизнь в определённых её проявлениях. То, что сегодня кажется абсолютно нереальным и категоричным, завтра может обрести черты воплощённой действительности, приняв ту или иную форму компромисса.
Кто-то подтягивал своих друзей, родственников или просто приятелей, которым не было куда преткнуться в настоящий момент по своим причинам и обстоятельствам своим. Но так или иначе, жить либо как-то выживать в этом сложном мире хотелось всем. Некто хотел получить и извлечь максимум пользы из своего бытия, особенно это касается молодёжи, пока позволяют и силы, и лета. Ведь «молодость – лишь средство, чтобы обеспечить себе старость», – как утверждают некоторые прагматики-реалисты. Иные же довольствовались тем, что есть у них в данный момент времени. Однако и самым возрастным членам бригады не хотелось просто доживать своего века в этой стране, прозябая где-то на обочине жизни, ибо каждого связывали с ней свои нити, канаты или же стальные цепи бытия...
Компания, состоящая из представителей старшего поколения, которая сегодня находилась на точке, решила пойти в торговый павильон, что располагался здесь же, на остановке общественного транспорта, метрах в двадцати-тридцати от их постоянной дислокации, и слегка подкрепиться, а заодно и немного подзарядиться эмоционально, пообщавшись с девушками-продавцами, которые трудились по сменному двухнедельному графику и проживали совсем рядом с местом, где зарабатывали свой хлеб насущный. В их распоряжение была предоставлена большая квартира-общежитие. Данную жилплощадь прямо в соседнем доме для них снимал их работодатель-кормилец, что владел этим бизнесом, давая возможность приличным девушкам и женщинам честно зарабатывать своим трудом, принося в свои дома столь нужную для их семей копеечку... Не менее половины из этого женского, довольно часто изменяющегося и обновляемого коллектива, были незамужними. Но так как воспитание и взгляды на жизнь у этих представительниц прекрасной половины человечества были весьма строгими и консервативными, никто из мужчин или молодых людей, что были постоянными посетителями этого оазиса круглосуточной торговли, зная данную особенность работающего здесь персонала, продавщиц не обижал. Но пообщаться в лёгкой непринуждённой манере с сотрудницами этого заведения никому из таксистов, коротающих здесь «свой рабочий полночь», не возбранялось. Общение было простым и абсолютно ненавязчивым для обеих сторон. Впрочем, когда кто-то из взрослых дам работал в этом павильоне достаточно продолжительное время и так или иначе видел наших джентльменов удачи, рассекающих полночь, каждый свой трудовой день, могли завязаться и чисто приятельские взаимоотношения, не переходящие грани приличий. И те, и другие были заняты своим ремеслом, которое давало какой-то кусок хлеба... И это была жизнь, самая обыкновенная жизнь в одной из многочисленных форм своего проявления.
Выйдя покурить вместе с охранником на крыльцо павильона, когда Сергей и Александр пили кофе с разогретыми в микроволновке пирожками, дядя Миша заметил, что молодёжь, резко разбежавшись по своим авто, дружно развернула их на 180 градусов и, как по команде, двинулась в одном направлении.
– Куда это они так резко подорвались? – проявил любопытство молодой охранник, обращаясь к «Экстримычу».
– Наверное, с девчонками договорились насчёт сауны и за ними рванули, – предположил дядя Миша, прикуривая сигарету из рук дежурившего в эту ночь в павильоне стража, – завидуешь, Олежк?
– А чё мне завидовать-то? У нас с женой всё хорошо. Меня всё в принципе устраивает, – ответил парень в форме лет тридцати, – у нас две дочки растут. Пока как-то так.
– Ну, дай бог, дай бог!..
– Сам-то, дядь Миш, в молодости тоже, небось, зажигал с молодухами?
– Время было другое. У нас не так всё было. А сейчас – телефон в руке и проблемы порешал, – начал было размышлять на извечную тему «Экстримыч» и добавил, – хотя люди всё те же... Всё те же...
– А что сильно изменилось?
– Сейчас живи – не хочу! Все тридцать три удовольствия тебе!.. И магазины в ночь работают – не пропадёшь, и ночные клубы, и стриптиз тебе, и сауны, и всё, что хочешь – если бабки есть.
– А раньше хуже было?
– Ну, не то чтобы... прям, – вслух призадумался Михаил Эдуардович, делая очередную затяжку и чуть прищуриваясь, – а впрочем, когда ты молод и здоров, наверное, всегда есть повод радоваться жизни... Кто скажет, что это неправильно, а?
– Слушай, «Экстрим Эдуардыч»! – вмешался в разговор на весёлой волне Сергей, закрывая за собой входную дверь павильона и жестом прося огонька у охранника Олега, – ты говорил у тебя кто-то из знакомых резину зимнюю продаёт почти новую... Какого она размера?
– Да как раз на твою подойдёт, мне кажется, – ответил бывалый водитель дядя Миша. – Племяш мой продаёт. Отдаст недорого, но у него только два колеса.
– Да мне сейчас хоть полтора! Мне пару месяцев как-то перекантоваться надо или чуть дольше, а там мне комплект должны подогнать по-свойски. Ты уточни параметры, добро?
– Ладно! Завтра скажу. Где там Николаич-то завис? Никак кофе не напьётся? Гульки давно нету. Он с кем там треплется?
– С Наргиз языками зацепились. Видимо, про Гульнар и говорят... Я не стал мешать.
– Так у него ж, я слышал, молоденькая совсем!
– У бригадира? – искренне удивился охранник, посмотрев на последнюю сигарету в пачке и, решив немного приберечь её.
– А что ты изумляешься, Олег! Он мужчина яркий, видный, высокий и, вообще, по жизни далеко не дурак! – ответил Сергей, – он ещё своё возьмёт, я думаю.
– Да-а-а-а, – протянул дядя Миша, – я его никогда таким счастливым, как сейчас, не видел. Расскажи, Серёг, кто у него там, чего! Мне как-то неловко у него спросить... Ну, что за пассия такая? Кто она?
– Да, говорит, на отдыхе познакомились. Безумно красивая, говорит. Лет двадцати пяти или шести, я точно не помню. Знаю, что отца похоронила... Да! Она живёт где-то здесь рядом!
– Походу, свезло Николаичу! А то всё один да один. А с Гулькой у него как? – оживился Олег.
– Тебе лучше знать. На твоём, понимаешь, объекте вся жизнь тут кипит! – ответил «Экстримыч», потянувшись было за очередной сигаретой, но потом смял пачку и швырнул её в стоящую рядом урну, – завязывать надо с этой заразой к чертям!
– Дак, ты завязывай, дядь Миш, а добра-то не переводи! – бросил упрёк охранник в сторону бывалого таксиста.
– Да пустая она, Олежек, пустая. Это я так – для форсу!.. А курить, правда, надо бросать. Деньги – в дым и здоровья не прибавляет. Кто угостит старика сигареткой?.. Да, шучу я, шучу!.. Сергей, забьёмся, что брошу через неделю-две, ну или через месяц на крайняк!
– Да, ладно, Эдуардыч! Ты с сигаретой в зубах родился – с сигаретой и помрёшь! – отмахнулся от приятеля Сергей и тут же сменил тему, жестом показывая куда-то за входную дверь павильона и делая свой голос тихим, – меня-то к Гульке не подпустил тогда... И сам ни туда и ни сюда...
– Так ты женат, дядя Серёж! А он свободен... Ну, в смысле, тогда свободным был, – сказал Олег, вглядываясь сквозь стекло во внутреннее пространство павильона. – А Гульнар, она не для флирта. Она хорошая и серьёзная женщина! Красивая она.
– Почему у них не сложилось-то? – проявил любопытство со своей стороны Михаил Эдуардович, – вроде бы и она к нему тянулась, как я помню, и он, я видел, что держал в себе всё. Но внутри весь горел, полыхал просто весь!
– Да, одно время Гулька тут чудила, – вспомнил какой-то эпизод Олег, – только искры летели в разные стороны! А Николаич, наоборот, что-то тормозил... Хотя и горел весь, как ты говоришь, дядь Миш... Что-то у них всегда не совпадало, всё как-то не в такт было.
– То-то и оно то! Наверно, что-то в нём тогда пережглося и оборвалось, как проводок в замке зажигания. Пшик и приехали! – образно выразился «Экстримыч».
– Только между нами, мужики, – переходя на шёпот, и жестом призывая собеседников подойти к нему вплотную, как будто бы кто-то на пустынном островке этого города, облачённого в серую влажную мглу, мог их услышать, – он мне сам тогда рассказывал, что по трассе летал, как сумасшедший, когда один к себе на дачу ездил, словно бы смерти искал. Пару раз чудом избежал аварии, как будто его Бог хранил. На третий раз, вообще, мог убиться, когда у него зимой в мороз покрышку враз пробило. Моментально! Он тогда и в кювет мог вылететь, перевернувшись, а мог со встречной столкнуться... Тогда бы всё, шандец! Но ладно, что встречные были достаточно далеко, все моргали ему светом. А что ты сделаешь, когда в секунду – бац – и у тебя одно из колес сразу на ободе, а ты на скорости на льду! Ночь и мороз... Да разве ожидаешь?! Говорит, что Бог спас и сохранил, и «ласточке» его устойчивость дал... В общем, вот так и сгорел, и выжег себя весь изнутри. А Гулька уехала и даже не знала ничего об этом! И не объяснились они... Вот так, ребята... Так оно и бывает...
– Серёг, а я об этом случае – ни сном ни духом, о котором ты рассказал, – удивился дядя Миша, машинально похлопывая себя по карманам обеими руками в поисках сигаретной пачки, которую выбросил несколько минут назад.
– Там она, «Экстримыч», там, – отреагировал на суетные движения коллеги Сергей, указывая взглядом на урну. – Да... Где сейчас красавица Гульчатай? Как живёт?..
– Выходит, не судьба им вместе что ли быть, а?
– Думай ли, гадай ли – что переиначишь? – гипотетическим вопросом подвёл черту этому разговору дядя Миша.
– Это Вы сейчас о чём, джентльмены? – бодро поинтересовался Александр у стоявших на крыльце спиной к нему приятелей, ухватив лишь обрывок фразы, когда он выходил из павильона.
– Да о превратностях судьбы, – откликнулся Сергей, бросая взгляд на часы мобильника, – клиент просил забрать его из ресторана. Что-то не звонит. Совсем подзагулял, наверное. Сейчас сам ему наберу. А ты куда вдруг заспешил, Александр?
– А мне уже набрали. Ребята знакомые просили подъехать на адрес. Давайте, до связи!
– Удачи! Давай!
– А я, пожалуй что, домой. Сегодня всё одно – день не мой, наверное. Поеду, лучше отосплюсь. До завтра! – попрощался со всеми «Экстримыч» и, гостеприимно раскинув руки в разные стороны, по привычке добавил, – всё – вам! Трудитесь.
– Пока, дядь Миш!
– За меня часок притопи, Эдуардыч! – бросил вслед коллеге Сергей, отыскивая нужный номер в сотовом.
«Эдиссон» всё это время дрых в своей машине. Он работал ещё в одной конторе и вечно не высыпался. Но старался трудиться в свободное время и на точке, чтобы не выпасть из обоймы. Вдруг его «вольвочка» ожила, проснувшись вместе со своим хозяином, видимо, тоже получившим звонок-заказ, и резко выдвинулась в полночь.
* * *
Когда Алекс ехал в сторону старого центра города, чтобы забрать одного из своих постоянных клиентов с компанией, он, раззадоренный разговором с Наргиз о её подруге, которую она давно уже не видела и, судя по всему, они мало общались в последнее время, думал о Гульнаре. Он вспомнил, как вот уже более, чем полтора года назад, было решился объясниться с ней в новогоднюю ночь, когда они оба работали каждый на своём месте. Хоть Наргиз и сказала тогда, что они не будут закрывать павильона и в сам момент смены календарной даты, эти роковые на тот момент сведения оказались неверными. Выполнив заказ, Алекс на всех парах нёсся на точку, чтобы расставить все обстоятельства и фишки по своим местам, какими бы они ни были. Он настроен был на то, чтобы, наконец, внести ясность в их отношения. В машине была заготовлена бутылочка Шампанского и конфеты. Ни присутствие других девчонок из смены Гули, ни присутствие напарника Олега по работе на данном объекте Владлена, сейчас не помешало бы ему объясниться с женщиной, в которую он был влюблён. До праздничного боя курантов оставалось ещё почти 15 минут. Силантьев резко развернул свою «ласточку» на пустынной остановке, прижавшись к бордюру метрах в двадцати пяти от мини-центра, в котором трудилась голубоглазая красавица, сводившая его с ума. Один раз в год улицы большого города на это время обычно совершенно вымирали, ибо практически все хотели встретить Новый год в комфортной обстановке, исполненной тепла и уюта, словно бы создавая некий задел на будущее счастье.
На точке, разумеется, никого не было. Ни трамвая, ни автобуса, ни маршрутки уже никто не ожидал. Никому не хотелось, чтобы приход нового года застал его в дороге. Александр взял полиэтиленовый пакет, который припас для этого случая, и решительно направился ко входу в павильон. Потянув на себя ручку первой из входных дверей, он удивился, что она оказалась запертой. Пребывая в некой растерянности, он дёрнул её на себя ещё несколько раз, но дверь не поддалась приложенным с его стороны усилиям. Силантьев постучался. Он сделал это и раз, и другой, и третий... Никакой реакции не последовало. Если девчонки, которым выпало работать в новогоднюю ночь, и охранник, на чью смену пришлось это событие, закрыли все двери, отделявшие улицу от внутренних помещений центра, а сами, к тому же, заняли позицию за столом где-то в глубинных покоях павильона (а судя по всему, было именно так), никаких шансов у Александра достучаться до них не было даже теоретически. Едва различимо для слуха из центра на улицу пробивались звуки музыки, что попросту обнуляло его и без того призрачную возможность быть услышанным... Приложив обе ладони к лицу, чтобы не мешал посторонний свет, Алекс заглянул сквозь стекло в пространство павильона со стороны окошка, через которое принимали отдельные виды товара – никого. Подошёл со стороны витрины и всмотрелся в украшенный к празднику торговый зал – ни души...
Ему просто хотелось кричать от бессилия разрешить данную ситуацию! Они же не должны были закрыться ни на минуту! Но, нет... Все вокруг – живые люди... Торжество есть торжество... И только Алекс, заблудился, затерялся где-то между дат, между праздников и будней, между несказанных вовремя фраз и не полученных ответов. Он провалился в какую-то бездонную пропасть бытия и падал в неё, как в чёрную дыру, закручиваемый, завинчиваемый в самую её сердцевину, не имея ни единого шанса выбраться из этого водоворота времени и моментально сжавшегося вокруг него пространства, вместившего в себя бескрайние миры и галактики, и вселенные, которое вдруг взорвалось как громадный воздушный шар, встретивший на своём пути какую-то ничтожную иголку...
Алекс лежал на капоте своей «волги», распластанный в безвременье... Вокруг не было ни души. Мир, словно бы умер на несколько секунд для того, чтобы вновь возродиться и снова мчаться куда-то в безграничную пустоту, увлекая за собой звёзды и людские судьбы, мечты и явь, и грёзы, всё сбывшееся и то, чему никогда не суждено было обрести своих контуров и граней своих...
Вдруг из тишины, из пустоты, из небытия, из множества окон раздался бой кремлёвских курантов. Послышались крики: «Ура!» Загрохотали петарды, шутихи, фейерверки. Небо, на которое смотрел Александр своим безучастным взором, раскрасилось всеми цветами радуги. Всё вокруг пришло в движение, всё шумело и сверкало, вновь вернувшись к жизни... Вот только он на этом празднике был чужим...
Для встречи Нового года Силантьев был зван в разные компании людей, которых он ценил и уважал, ибо знал их не один год... Но никакого настроения праздновать изменения заглавной даты календаря у него не было... Вернувшись в этот подлунный мир, к его суете, к его проблемам, облечённым в звуки и запахи любимого почти всеми зимнего торжества, Силантьев принялся за работу, получив первый в новом году заказ. Словно бы пребывая во сне, он без эмоций и каких-либо отвлечённых от дорожной ситуации мыслей прокатал эту ночь, не получив ни удовольствия от работы, ни какой-то особой финансовой выгоды. (Воспользоваться праздником решили многие из его коллег по цеху да и таксишные фирмы трудились без устали, удовлетворяя потребности весёлого люда.) А тут ещё снегопад...
Незаметно подкравшийся к ликующему городу ближе к утру снегопад, прибавил хлопот, как в передвижении по улицам мегаполиса, так и при парковке в совершенно заваленном за пару часов белой холодной субстанцией дворе. Большая самодельная лопата, которую он всегда возил зимой в багажнике, пришлась сегодня как нельзя кстати.
Опустошённый несбывшимися надеждами, что он возлагал на эту ночь, и измочаленный в процессе уборки снега на пути к местечку, где можно было преткнуться, чтобы не помешать выезду других машин, Алекс поднялся в квартиру. Он чем-то перекусил, вроде бы даже не почувствовав вкуса пищи, «поздравился» с Новым годом, расслабившись тремя рюмками коньяка и растворился в постели, исполненной холодного одиночества...
Есть такое поверье на постсоветском пространстве: как встретишь Новый год, так и...
За годы своей жизни Силантьев не раз убеждался, если не в справедливости сего утверждения, то, по крайней мере, в том, что суть его не особо далека от истины.
Отдохнув после трудовой ночи, не оправдавшей его ожиданий, Александр прибыл на точку под вечер. Коллег здесь не было. Кто-то отдыхал, кто-то решал свои вопросы. Да и час был слишком ранний для ночной смены. Тех, кто добывал свой хлеб насущный здесь в день, тоже не было. Может быть, они колесили по городу, «поймав свою волну», либо просто не вышли на работу в силу самых обычных житейско-бытовых причин. Мир жил праздником, его дыхание чувствовалось во всём. И укрыться от этого дыхания было чрезвычайно сложно, если возможно, вообще...
Первым делом Силантьев, конечно, направился к круглосуточному павильону, что в ночные часы служил своеобразным центром общения «на районе». Где-то в глубине души он надеялся на чудо... Работа здесь кипела. Девушки, которые поменялись местами с теми, на чью долю выпало потрудиться в новогоднюю ночь, едва успевали оборачиваться. Гульнары, по понятным причинам, среди них не было.
Поздним вечером, когда Алекс вернулся на точку, побывав перед этим у своих друзей, «на территории», которая была под прицельным вниманием ночной бригады свободолюбивых таксистов, царило оживление. Люди, отоспавшись за день после праздничного веселья, вновь потянулись на улицу. Жизнь города заиграла новыми красками, запела, забурлила, захватывая в свой круговорот тех, кто успел отдохнуть от торжества мероприятий канувшей в лету ночи и утреннего снегопада.
Поздоровавшись со своими коллегами и перекинувшись с ними парой-тройкой дежурных фраз, бригадир зашёл в торговый зал павильона. Оценив обстановку вдохновенной суеты, которой было пронизано всё пространство центра, он понял, что возможности нормально поговорить или даже просто обмолвиться несколькими словами с его любимой женщиной у него, по-видимому, в ближайшие часы не будет. Понаблюдав за ней украдкой минуту-полторы, не больше, из-за одной из колон, он удалился... Да и от того решительного настроя, что был у него вчера в полночь, сейчас точно не оставалось и следа. Он просто хоть на мгновение желал увидеть её замечательную улыбку, уловить искорку в васильковом омуте её глаз. Но всё было тщетно. Гуля выглядела напряжённой и сосредоточенной на своей работе. Может быть, плохо отдохнула днём. А может быть, дома, там, где она постоянно проживала, в другом регионе, было что-нибудь не так... А он... Кто он для неё такой, чтобы производить свои «дознания» и мучить девушку вопросами своими?.. И когда?.. Ну, если что-то вдруг под утро «срастётся» каким-то совершенно волшебным образом...
Нет... «Не срослось»... Когда, почти отработав свой «подлунный день», Алекс вновь заглянул в павильон, сотрудницы принимали товар, потом они занимались документами. А далее пришла та смена, что заступала на сей объект торговли на очередные две недели. Девушки пересдавались, подводя итоги работы за полмесяца... В этот же день Гульнар вместе с другими продавцами, сдавшими свои дела до следующего раза, уехала домой... В силу тех или иных причин эта смена стала для неё последней... Больше она не приехала. Больше они не встречались...
Искать женщину, которую он полюбил сильно и страстно, чтобы что-то сказать ей посредством соцсетей, Силантьев не хотел... Да он и не был зарегистрирован ни в одной из них, не видя в том особого смысла... Он не мог выразить переполнявших его искрящихся неземным светом чувств через клавиатуру и монитор компьютера... Эти глаза он должен был видеть только воочию и слышать её голос «здесь и сейчас»... А главное – что он может ей предложить, кроме своей пылкой любви? Этот вопрос, не имевший устраивающего лично его самого ответа, словно роковой выстрел в самое сердце, просто сражал его наповал, не оставляя каких-либо шансов на спасение...
Александр захандрил. Когда в салоне его машины находились пассажиры, он был аккуратен и собран на дороге. В те же часы, что он был предоставлен сам себе на ночной пустынной или почти пустынной трассе вне городских пределов, он неизменно думал о Гуле. И эти мысли терзали его душу, они просто кромсали его сердце на куски и рвали его в клочья. Именно в тот период с ним и происходили те вещи, о которых поведал приятелям Сергей, когда они разговаривали на крыльце торгового павильона. Сам же этот центр теперь превратился для Силантьева в некий бесконечный во времени зал ожидания и мук... Но пассажир, которого здесь страстно хотели видеть, так и не приехал и не дал о себе знать... Два гордых одиночества, как две независимых птицы, парили среди облаков в тугих потоках воздуха, каждая на территории своего обитания, в своём пространстве небес...
Со временем Александр постепенно свыкся с ситуацией и принял её таковой, какова она была на проживаемый им день и час в текущем его бытии. В глубине своей истерзанной души он смирился с тем, что эта любовь была в его жизни последней... Другой это сердце просто не выдержит... Кто тогда мог знать, что через полтора года он получит благословенный подарок небес в лице Людмилы, абсолютно непохожей на Гульнар, с которой его связывали чисто платонические отношения. Это – великое счастье, когда в жизни человека бывает не одна любовь, Любовь с большой буквы «Л»... И одно огромное светлое чувство ничуть не умаляет достоинств, всей чистоты и божественной лучезарности другого, ибо в Сердце есть своё особенное место для каждого из них...
Рейтинг: 0
139 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
