Глава 4. Партийный функционер (Продолжение романа «Липовый Рай»)
Через неделю в кабинет Вениамина Яковлевича вбежала испуганная секретарша и тревожно выпалила:
– Роман Семёнович Киселёв приехал! Стоит на «плацу», ругается!
– Ничего не понимаю. Надежда Семёновна, сядьте, успокойтесь! – недоуменно прокричал Ольховский и побледнел от испуга, передавшегося ему по цепной реакции от секретарши. – Кто приехал и кто ругается? Вот, выпейте из графина водички!
– Спасибо, Вениамин Яковлевич, – секретарша вежливо отказалась от воды и попыталась говорить спокойно. – Приехал папа Серёжи Киселёва. Посмотрите, пожалуйста, в окно.
– Приехал папа Серёжи Кисёлева?! – Ольховский вскочил со своего стула, как ошпаренный, и повернулся к окну. – Как нутром чувствовал, что гром грянет среди ясного неба! Доигрался Сергей Леонидович! Надежда Семёновна, пулей в столовую! Пусть повара готовят на три персоны!
Если высокий чиновник приезжает внезапно, значит, жди беды. На «плацу» Роман Семёнович снова, как и летом, построил перед собою по стойке смирно четырёх мальчиков из восьмого класса и яростно жестикулировал перед ними руками. Где он их разыскал? Таким образом, обычно, отчитывают глубоко провинившихся детишек. Рядом навытяжку стояли завхоз интерната и незнакомый чиновник с кожаной папкой в руках и подобострастно слушали Киселёва. Вся общественность Чувашии знала, за какие достоинства первый секретарь обкома назначил его своим помощником: за его басистый командирский голос, поэтому при каждом удобном случае Киселёв рявкал на своих подчинённых и прочую, как он выражался, «шваль». Вениамин Яковлевич хорошо понимал, в какое попал он глупейшее положение благодаря неопытному учителю Сергею Леонидовичу, наскоро накинул на себя осеннее пальто и выбежал на улицу.
– Моё кредо – забота о благополучии трудового народа, – сходу начал Роман Семёнович, как только директор школы появился на «плацу». – А вы что себе позволяете?!
«Что мы себе позволяем? Откуда я знаю, что у Вас на уме?» – грустно подумал Ольховский.
– Я сразу же был против этого проекта, потому что я точно знаю, что анархия ни к чему не приведёт! – прогремел Роман Семёнович, жестикулируя своими руками и указывая на четырёх понурившихся мальчиков из восьмого класса; он поймал их у проходной, а далее, когда вёл их по аллее к учебному корпусу, подвернулся на пути завхоз; всю эту компанию он построил на «плацу» и отчитывал за разгильдяйство и безалаберность.
Партийный функционер явно измывался над бедным директором школы, но, к чести своей, Ольховский проявил дипломатическую гибкость: снисходительно перетерпел площадную брань Киселёва и ненавязчиво перешёл в контрнаступление, рассказывая о насущных планах школы и новых достижениях своих учеников на различных тематических конкурсах и олимпиадах. Вениамин Яковлевич показал новый учебный корпус; прошлись они по нескольким кабинетам, здание было просторное, добротное – кругом все блестело, сияло, пахло свежей краской; и после, как бы между делом, Вениамин Яковлевич рассказал о будущем зимнем саде, который он планировал насадить в вестибюле в следующем году. Этот проект выглядел фантастическим и восхитил Романа Семёновича. Так на мажорной ноте они пошли смотреть любимое детище Ольховского – «станцию юных техников». Территория этой станции была огорожена металлическим забором, окрашенным в зелёный цвет. Как талантливый психолог Вениамин Яковлевич знал, что наиважнейшему делу необходимо придать особый статус, поэтому и огородил станцию, чтобы ребята почувствовали её значимость. При входе на станцию необходимо было нажать на кнопку, и ворота автоматически раздвигались, причём, придумывали всё это сами учащиеся школы; и далее открывался просторный заасфальтированный двор, на котором стояли, как новенькие, два белорусских трактора МТЗ. Ребята сами в течение четырёх лет собирали трактора из деталей, которые снабженцы интерната находили на различных промышленных и кооперативных хозяйствах. Двухэтажные здания станции с трёх сторон окаймляли двор, тут располагались и гаражные боксы, на которых ворота открывались также автоматически при помощи кнопки, и автомастерская, и механический цех, в котором работало два токаря-мастера, стажирующих старшеклассников на станках, а также мастерские юных техников, приспособленные для ремонта бытовой техники, и столярная мастерская, руководимая всеми любимым Кузьмичом, усатым седовласым дядечкой лет пятидесяти. Роман Семёнович остался доволен увиденным, и в столовой за обедом папа Серёжи Киселёва и директор Ольховский повели между собою уже дружескую беседу. После обеда в прекрасном расположении духа они отправились в пятый класс. Учитель математики Сергей Леонидович после пяти уроков, обязательных по школьной программе, вёл факультативные занятия по своему предмету. Факультативные занятия по математике и физике проводились в интернате регулярно, потому что нас готовили к будущим инженерным специальностям. Иногда мы с перерывами для прогулок на свежем воздухе занимались в учебных классах до позднего вечера. Когда же высокопоставленные чиновники вошли в класс, дети дружно встали со своих мест; и Роман Семёнович кивком головы поприветствовал своего сына. Вениамин Яковлевич представил классу важных гостей, и ребята зааплодировали.
Обычно гениальных людей называют чудаками, они, как правило, бывают рассеянными и выглядят смешными; и таких чудаков у нас хватало – в интернате кипела творческая атмосфера, проводились диспуты и дискуссии, личная точка зрения и замечательные идеи поощрялись; поэтому Владимира в интернате приняли за своего, а Серёжу Киселёва сторонились: он казался высокомерным, барским сыночком, и только девочки дружили с ним – и, когда в класс вошёл его папочка, он засиял от счастья и аплодировал громче всех.
И вот на этом занятии Серёжа Киселёв снова оказался как бы не у дел. Вениамин Яковлевич попросил Романа Семёновича задать Владимиру какое-нибудь арифметическое задание, и Роман Семёнович задал первое, что пришло на ум: сколько будет двадцать пять умножить на двадцать пять. Весь класс хором ответил: «Шестьсот двадцать пять». И все засмеялись. Это было простое задание, на которое, не раздумывая, мог ответить любой первоклашка.
– Хорошо, – сказал Роман Семёнович. – Тогда ответь мне, братец, сколько будет – восемьсот двадцать пять умножить на шестьсот двадцать три.
– Пятьсот тринадцать тысяч девятьсот семьдесят пять, – тут же, ни секунды не раздумывая, ответил Владимир.
Его ответ проверили на доске, и он оказался правильным. Роман Семёнович задал ещё примеры с разными арифметическими действиями, и Владимир отвечал, как автомат, быстро и правильно.
Киселёв-старший как и все смертные был потрясён увиденным и, когда садился в машину перед своим отъездом, спросил у Ольховского:
– А этот… Как его?
– Ардашников?
– Да, Ардаршников! Ничего себе фрукт!
Помочь сайту
Поздравления
