Помочь сайту
Поздравления
НОСТАЛЬЖИ
ЧАСТЬ I
ШАНС
Глава 1
Моей слабостью всегда были автомобили иностранного производства - иномарки, как мы, вследствие интервенции забугорного автопрома в отечественную экономику, забыли о таком названии. Я часами мог спорить о преимуществах и недостатках тех или иных машин, обсуждать их технические характеристики, а в итоге ошарашить оппонента, заявив, что не являюсь счастливым обладателям обсуждаемого авто. Всё банально просто: у меня машины нет. Простое и вместе с тем ёмкое русское слово НЕТ, зачастую скрывающее отрицательный подтекст, если даже носитель языка подтвердил свои слова таким же коротким и ёмким словом ДА. А всё из-за денег, подленьких бумажек, эквивалента участия человека в процессе создания так называемых материальных ценностей. Но не получилось, не получилось у меня создать нужное для визита в автосалон количество ценностей.
В результате многолетней кадровой чехарды мне удалось-таки осесть на местной стройке в составе охранной фирмы "Стража". Долгими ночами, когда мой напарник погружался в объятия Морфея, моё пытливое сознание вновь и вновь возвращало меня в лоно породистых железных рысаков двадцать первого века. Хотя я и ненавидел дикий российский капитализм, буржуазный сон преследовал меня уже который год.
Через стеклянные автоматические раздвижные двери, одетый в элегантный костюм с модным галстуком, вхожу в просторный светлый зал. Бордовые туфли от Scarpe di Bianco скользят по глянцевой, почти зеркальной поверхности пола. Длинноногая блондинка-консультант в коротком модельном платье мило улыбается, заметно млеет от мужского аромата Legend и останавливает свои роскошные глаза на стильной борсетке, почуяв сквозь её крокодиловую кожу двадцать пачек новеньких "франклинов". Она произносит приветственные слова, пытаясь проникнуть в мою голову сквозь наушники с мелодичным хард-роком, но Scarpe di Bianco несут меня прямиком к внедорожнику Range Rover с шильдой Sport, ожидающему своего хозяина в центре зала. Кузов металлик Firenze Red горит в лучах яркого точечного света, двадцатидюймовые легкосплавные диски с пятью сдвоенными спицами томятся на добротных широких шинах. Сквозь лобовое стекло вижу рулевую колонку, истосковавшуюся по моим рукам. Девушка грациозно щёлкает электронным замком, открывает дверь приглашая хозяина отведать продукт человеческого интеллекта и неуёмной фантазии. Её нежный ротик с глянцевыми пурпурными губками не закрывается ни на секунду, продолжая наговаривать заученные фразы: "Совершенно новый Range Rover Sport, демонстрирующий маневренность и непревзойдённую маневренность. Самый динамичный Rang Rover на сегодняшний день. Притягательный, готовый в любую секунду сорваться с места. Пятилитровый бензиновый двигатель LR -V8, мощность пятьсот десять лошадиных сил, разгон до ста километров в час за пять и три десятых секунды. Система камер кругового обзора". Я киваю головой в знак согласия, добавляю звука в наушниках, проникаю в салон с отделкой Valencia и опускаюсь на водительское место. Аромат белой перфорированной кожи Oxfordтуманит сознание, пульс от мысли обладания роскошью разгоняется до максимума, но я быстро прихожу в норму и опускаю белые холёные руки с крупной печаткой на руль. Двести бакинских тонн профессиональным движением кэшера исчезают в ненасытном чреве диллера. После получасового оформления документов и монтажа красивого номера слегка дрожащей рукой нажимаю кнопку запуска. Восемь "горшков"мгновенно приходят в движение, готовясь унести счастливого обладателя сей мощи в любую точку многострадального земного шара. Блондинка протягивает в спешке забытые документы, страховку и вот он, долгожданный миг: правая нога нежно ложится на педаль газа, кроссовер послушно трогается с места и благополучно покидает здание автосалона. Сотни авто прижимаются к обочине, одобряя моё приобретение. Благодарю автомобилистов длительным сигналом и устремляюсь по свободной полосе Ленинградки. Стрелка спидометра лихо минует сотню, с каждой секундой приближаясь к двумстам. Привычный уличный интерьер превращается в компьютерную движущуюся картинку. Драйв! Скорость почти не ощущается - две с половиной сотни "лошадей" легко исполняют волю владельца, надеясь на его воспитание и ум. Умный - значит богатый. Сколько раз я дискутировал с самим собой, перебирая отцовский движок старой "копейки", сколько раз пытался найти вразумительный ответ, провожая тоскливым взглядом проносящиеся мимо роскошные лимузины, сколько раз размышлял о нетождественности жизненных дорог, которыми предстоит пройти землянам. Кому-то - тропа, усеянная самоцветами и лепестками роз, а кому-то - нищета и тюремные оковы. Иногда судьба предоставляет шанс переместиться с запасного пути на оживлённую магистраль, поэтому "запасники"так отчаянно мечутся, сметая на своём пути все преграды, не обращая внимания на увещевания мудрецов и надгробия "соплеменников".
Внедорожник тем временем вылетает на шереметьевский автобан, нога упирается в пол, тело вжимается в спинку сиденья, как в салоне авиалайнера, однако аппарат не теряет управления, мёртво прижавшись к дорожному полотну. Шум встречного ветра смешивается с ударами барабанной установки, стремительными пассажами лидер-гитары, отрывается от земли и взмывает ввысь....
- Сынок, не опоздаешь в суд? - хриплый голос отца возвратил меня с небес на землю.
Папа, мой милый папа, как он хотел видеть меня образованным человеком! Он тоже мечтал о шансе, а я спал и видел себя за рулём. Что ж, вот он итог: отец-инвалид после аварии и сын-водитель со всеми категориями, вынужденный работать охранником, чтобы иметь возможность присматривать за отцом. Мама умерла при родах, а он не сдал меня в дом малютки, не создал новую семью. И сейчас крепится изо всех сил. Улыбается, иногда сквозь слёзы, всегда чисто выбритый, готовит еду, только грустные глаза выдают с головой его состояние, боль, смешанную с любовью к жизни. Даже мой статус подозреваемого не сломил его. Вопрос прозвучал так, как если бы я опаздывал не в суд, а на рок-концерт. Гренки с сыром, приготовленные отцом не лезли в рот, хотя я пытался изобразить голодного.
- Сынок, ты напрасно пытаешься заглушить горе алкоголем. Не так оно велико, как кажется.
А голова хотела, желала, даже требовала лечения, заявляла свои права на реабилитацию, теребя расшатанные судебной волокитой нервы. Глаза с радостью обнаружили пустую бутылку - на донышке покоилась живительная влага.
- Не надо - с запахом могут не пропустить в здание суда, а сегодня заключительное заседание. И вообще, употребляй качественный алкоголь, как средний американец, а не какой-нибудь денатурат.
Заключительное заседание, по итогам которого сына могут закрыть на пять лет. Неужели отец не переживает? Разве он не в курсе, что в случае обвинительного приговора его отправят в дом престарелых? Это лучший вариант. А в худшем - принудят оформить опеку на заинтересованное лицо с переводом собственности опекуну после смерти опекаемого.
- Пап, но надежды нет..., там уже всё решили..., - процедил я сквозь зубы.
- Надежда всегда есть. Держи хвост пистолетом, не сознавайся ни в чём. Ты же не виноват? Веди себя как средний американец - свободно и независимо.
Это был удар под дых: отец всегда не просто формулировал вопрос - он проникал в душу, выворачивая её наизнанку и солгать под его пронзительным взглядом было почти невозможно. А про среднего американца...любил он так выражаться, даже изучал английский и испанский: балкон был завален всякими словарями, разговорниками, самоучителями, книгами по истории Северной Америки. Очень уж он хотел понять, отчего Штаты за такой период истории превратились в высокоразвитую благополучную страну. А ещё отец удивительно быстро освоил компьютер. Я же предпочитал сразиться с государством в "русское лото" - ведь выигрывал кто-то. Не так был велик шанс, как азарт, вынуждавший каждую неделю покупать билетик и надеяться, что именно он принесёт ощутимый доход в семью. А долгие зимние вечера проходили под звуки серебряных гитарных струн, издаваемыми моими изнеженными без работы пальцами.
- Хорошо, можешь не отвечать, но обязательно возвращайся домой - сегодня хорошая погода. Мы давно не гуляли.
Когда я уходил, папа выходил на балкон и ждал моего возвращения с книжкой в руках. В любую погоду. Даже лютые морозы не пугали его. Иногда мы гуляли в парке. Отец всю жизнь отдал заводу, прошёл нелёгкий путь от рабочего до начальника цеха. А заработал только дачу, деньги от продажи которой пошли на реабилитацию после аварии и бесплатную "хрущёвку" в Архангельске. Дачные денежки потратили в Австрии, куда летали на лечение. Помогло - вместо инвалидной коляски отец ходит, хоть с тростью, но ходит. А сколько их, доживающих свой век в таких лачугах, строителей когда-то великой державы? В начале нулевых хотели разменять нашу "двушку", но неудачно - нарвались на чёрных риэлторов и остались без жилья. Пусть земля будем пухом тётушке, в московской квартире которой мы сейчас живём.
- Кстати, ты говорил, что судью поменяли, - заметил отец.
- Точно - мой ушёл в отпуск, а новый должен ознакомиться с делом и вынести решение.
- Неспроста это всё..., но в любом случае после суда сразу домой.
- Это приказ?
- Думай как хочешь. И ещё вот что: хватит нянчиться со мной - устройся на хорошую работу, купи достойную тачку и живи как средний американец.
Я не понимал отца, вернее, его юмор, во всяком случае сегодня был не тот случай: решалась судьба сына, а он размышлял о хорошей машине и уровне жизни гражданина Соединённых Штатов.
В тот вечер снабженец оставил на охраняемой нами территории крытый грузовик и обещал забрать машину утром. По инструкции необходимо принять груз по количеству и записать новое поступление в журнал, но снабженец ушёл, сославшись на нехватку времени и низкую ценность стройматериала. У собственника на территории находилось несколько вагончиков с нелегальными рабочими. Почти сто человек жили в скотских условиях с рабским режимом труда и смехотворной зарплатой - ушлый предприниматель тоже использовал свой шанс.
К десяти нечистая принесла ментов. Месячную дань они собрали на прошлой неделе, а потому приехали просто потешиться. Сержанты выгнали уставших людей из вагончиков, построили в четыре шеренги и заставили приседать, громко выкрикивая "Мы рабы!" Они давно были в игре под названием "жизнь удалась" и сейчас просто упивались властью. Пьяная вакханалия продолжилась в нашей сторожке: напарник Борис поддержал компанию, уговорившую почти два литра на троих, а я решил прежде обойти территорию. Ближе к полуночи фараоны слиняли, а я долго не мог успокоиться. Что я мог сделать, чем помочь несчастным, бесправным людям? А менты что-то пытались доказать бедолагам, часто используя слово "менталитет". Что же оно значило для них самих: производную от слова "мент" или совокупность интеллектуальных и культурных особенностей, присущих той или иной нации? Мерзость и стыд за малодушие рвали меня на части, съедали живьём, оставляя горький осадок в памяти. Чтобы как-то отвлечься, я схватил фонарь и вышел на улицу. Там, за бетонным забором пыхтела ночная Москва, а здесь в строящейся высотке каждый уголок жил своей жизнью, готовясь принять новосёла.
- Ну что, Чип, пойдём прогуляемся, - я погладил собаку, положив перед ней два увесистых бутерброда с колбасой.
Собака. Какое удивительное создание! Что она чувствует, как понимает мир, что знает? Есть ли у неё проблемы? Неужели, будучи беззащитным замерзающим щенком, она тоже использовала свой шанс, появившись на стройке в полуобморочном состоянии?
Чип проглотил еду, благодарно лизнул мою руку и громко залаял, упёршись в топливный бак Газели. Через пару секунд, оказавшись внутри фургона, я приподнял брезент:
- Ничего страшного, старина - это утеплитель, - успокоил я собаку и спустился вниз. - Прости что пьян.
Однако Чип не успокоился, настаивая на более тщательном осмотре. Под двумя слоями утеплителя располагались слитки правильной трапециевидной формы по пять-шесть килограммов каждая. Это был цветной металл, несколько тонн, но даже при свете фонаря я не смог определить что это: алюминий или какой-нибудь другой металл.
Борис сладко спал, причмокивая губами. Счастливчик, человек воспитавший трёх сыновей, дед с пятью внуками. Ждал ли он своего шанса, изнуряя себя на двух работах или ждал помощи от государства? Кого Борис видел во сне? Может, жену. Интересно: молодую или состарившуюся? Сохраняется ли любовь с годами? Если так, то прекрасно, а если умирает вместе с иссохшим лицом и дряхлым телом, то мерзко и обидно.
Время приближались к часу. На полу лежал ментовский телефон. Я испугался мысли, которая вдруг появилась, но все части моего тела работали слаженно, как никогда, активизируя организм к действию. Из телефона-автомата, находившегося за два квартала от стройки я набрал номер старого приятеля. Когда пошли гудки вызова, сознание ещё не успело сформировать мысль, которую требовалось донести до абонента:
- Это кто? - в трубке прозвучал раздражённый мужской голос.
- Привет, Вадик! Это Артём.
- Я искренне благодарен твоему звонку во втором часу ночи.
- Извини. Есть товар.
Вадим принимал цветные металлы и всегда пополнял вес моего кошелька за счёт одного-двух килограммов меди из старых кабелей. Он тоже ловил свой шанс, косвенно участвуя в краже того, что плохо лежит.
- Утром неси, - отрезал приятель, собираясь прервать разговор.
- Вадим, у меня машина...
- Какая такая машина? - апатичный оттенок речи собеседника как рукой сняло.
- Наверное, алюминий... целая машина.
- Ты с ума сошёл?
Через двадцать минут я завёл Газель и благополучно выехал за территорию стройки. Права были всегда со мной, даже не знаю для чего - наверное грели душу, напоминая владельцу о его родной стихии. Боясь попасть в поле зрения камер наружного наблюдения на улицах и попасться гайцам в нетрезвом виде, я закрыл нижнюю часть лица тряпкой и благополучно миновал ментовские посты.
На территории пункта сдачи металла Вадим холодно пожал мою руку, забрался в фургон и через несколько секунд закашлялся, подавившись слюной:
- Это серебро. Артём .Я никогда не спрашиваю своих клиентов, откуда "дровишки", но сейчас не тот случай - расскажи вкратце.
Я выдержал небольшую паузу и взглянул на часы:
- Вадик, у нас мало времени. Машину оставил снабженец на объекте, а утром обещал забрать. Естественно, ничего не сказав о начинке. Это шанс.
- А ты чего туда полез?
- Собака лаяла...
- На серебро? Странно...Тебя видел кто-нибудь?
- Не думаю. Так ты берёшь или нет? - я повернулся к машине.
Вадим цепко схватил меня за руку:
- Подожди...ты понимаешь что товар будут искать? Надо направить ищеек по ложному следу.
- Что ты предлагаешь?
- Есть у меня конкурент, который однажды подло подставил меня. Я знаю номер его сотового, надо позвонить ему с территории твоего объекта. Только с чужого телефона.
И тут я вспомнил о ментовском сотовом.
Разгрузка в ангаре заняла не более двадцати минут: я подавал слитки, а Вадик принимал, взвешивал и перегружал в свой "каблук". Хотя свет в ангаре был слабым, я заметил свежие пятна крови на дне кузова. Стало понятно почему лаяла собака.
- Тут ровно полторы тонны, - приёмщик металла вытер пот с лица.- Артём, я всегда был честен со своими поставщиками и теперь поступлю так же: за товар я должен тебе ровно половину моей прибыли.
- То есть как должен?
- Где я тебе в два ночи достану восемь миллионов рублей?
Я выпучил глаза, не веря в сказанное:
- Восемь деревянных лимонов?!
- Именно так. За пару дней я найду тебе эту сумму.
Мы загрузили машину металлоломом, накрыли утеплителем, пожали руки и расстались. Шёл третий час ночи.
За час моего отсутствия картинка не поменялась, только Борис поменял позу: теперь он лежал на другом боку, а к причмокиванию добавились нечленораздельные слова. Я надел матерчатые перчатки и набрал номер телефона, который дал Вадим. Сонного женского голоса пришлось дожидаться почти минуту:
- Здрасьте! Это ночь в музее?
- Нет, это ночь в металле.
Для полного алиби оставалось опорожнить недопитую бутылку и улечься спать.
В пять утра Чип громко огласил первого посетителя: им оказался снабженец. Намеренно покачиваясь, я открыл ворота:
- Привет, Никитыч! Кто рано встаёт тому Бог даёт?
- Дал бы мне Бог сегодня..., - снабженец направился к машине. - Артёмка, там всё нормально?
- А когда у нас было ненормально?
Никитыч завёл машину:
- Скажи честно: сколько выжрали с Борисом?
- Мусора наведывались.
Снабженец ухмыльнулся, протирая сонные глаза:
- Чего же они хотели?
- Отмечали день рождения.
К девяти утра, когда мы собирались смениться, на территорию ворвалась свора ментов во главе со снабженцем и прыщавым старлеем.
- Что вы делали ночью? - офицер раскраснелся как перезревший помидор.
- Как обычно - спали, - тихо ответил Борис, опустив глаза.
- Не спали, а проспали машину с грузом, - визгнул старлей.
- Что-то не так? - вмешался я. - Кстати, снабженец не сдавал груз по описи.
Прыщавый фыркнул и направился к нелегалам.
На следующий день меня увезли в отделение. Как оказалось, круг подозреваемых сузился до двух человек: меня и мента-садиста, владельца оставленного в нашей сторожке сотового телефона. Бориса не тронули как не имеющего водительских прав. Следователь сходу предъявил мне некачественную двухминутную видеозапись с дешёвого телефона.
- Тебе не повезло, Петров, - ухмыльнулся капитан. - Будешь отрицать свою причастность к преступлению?
- Конечно буду - я был пьян в стельку.
- Сержанта Мордобоева проверит СБУ. Но я уверен, что его алиби подтвердится. Ввиду опеки над родственником-инвалидом отпускаю тебя под подписку о невыезде.
В течение месяца прошло два судебных заседания, на которых сторона обвинения настаивала на своих доводах. Бесплатный адвокат не "ловил рыбы", советуя подписать признанку и получить по минимуму. Судья тоже особо не баловал своим вниманием - тиски правосудия медленно сжимались, готовые прижать подсудимого к нарам.
В восемь часов я обнял отца и рванул к вино-водочному. Но выпить не удалось: патруль ППС как будто намеренно караулил меня. Спасли паспорт и повестка в суд. В итоге я прибыл на место к девяти утра, аккурат к открытию храма Фемиды. У входа красовалась моя мечта - Land Rover Sport. Я задержался у внедорожника, зашёл внутрь и, благополучно миновав охрану, поднялся на второй этаж. Знакомые двери, за месяц ставшие почти родными, были приоткрыты. Я вошёл в зал и быстро откупорил бутылку. Вдруг, из совещательной комнаты вышел жгучий брюнет высокого роста в мятой рубахе:
- Хортица - хороший выбор! - заметил незнакомец.
Я торопливо закупорил крышку и вернул алкогольный продукт в портфель. Мужчина извлёк из кармана ключ, запер дверь изнутри и неожиданно вырвал портфель из рук.
- Я не хотел...я волнуюсь, - моё бормотание превратилось в едва различимый шёпот.
Брюнет цепким движением выловил бутылку в просторном отцовском саквояже, открыл, бесцеремонно опустошил почти на четверть и кивнул на улицу через окно:
- Извини, братец - машину вчера с друзьями обмывали. Ты кто?
Дрожащими пальцами я извлёк повестку и протянул мужчине:
- Артём Петров.
Брюнет закрутил крышку, но водку не вернул:
- Ты не Петров, не Иванов и даже не Сидоров - ты - мой ангел-хранитель!
Мы переместились в соседнюю комнату с оргтехникой и под солёные огурчики из холодильника накатили по рюмашке.
- Так это ваша машина? - алкоголь не только успокоил нервы, но и добавил смелости.
- Артём, давай на "ты" - Андрей - мужчина протянул руку. Машина моя - друзья посоветовали.
- Неплохие друзья и прекрасный выбор. Поздравляю!
- Вижу по глазам - ты заядлый автомобилист.
- Профессионал, но, к сожалению, не владелец. Такая тачка, как у тебя - моя мечта - она даже во сне преследует меня.
Андрей разлил спиртное по рюмкам и залпом выпил свою порцию:
- Самое главное - душа, а бабло - дело наживное - сегодня есть, завтра нет, и наоборот. Знаешь, Артём, говор у тебя не местный. Ты не москвич, ведь так?
- С Архангельска, а в Москве с начала нулевых.
Андрей сильно ударил в ладоши и заключил меня в объятия, обнажив два ряда крупных белоснежных зубов:
- Земляк! Я из Солонбалы.
- Вот так дела, - я расплылся в улыбке, - мы на Советской жили, в девятнадцатом доме.
Андрей открыл рот, не скрывая удивления:
- Ну надо же - мы в том же доме, девятой квартире.
Память мгновенно перенесла меня в далёкое детство:
- Ёлки-палки, неужели Андрон Черномор?
- Он самый, Артёмка-скороход, - мы обнялись и рассмеялись как дети. - Насколько мир тесен!
После короткой паузы я взглянул на часы:
- Так я пойду?
- Куда?
- В коридор - сейчас судья придёт, не дай Бог увидит меня здесь, да ещё пьяного.
- Петров, вынужден тебя порадовать: я и есть твой судья, - Андрей тут же извлёк нетолстую папку, надел очки и открыл дело. Через пару минут томительного ожидания я успокоился, наблюдая за работой друга детства:
- Андрюш, так ты ещё не ознакомился с документами?
Судья в ответ усмехнулся:
- В лучшем случае мы успеваем ознакомится только с пятой частью всех дел - решения по большинству нам спускают сверху. Например, твоё дело помечено литерой "А". Это значит, что необходимо удовлетворить сторону обвинения. Тут даже готовое решение напечатано, остаётся только подписать - Андрей продемонстрировал три бумажки, соединённые скрепкой. - С ума сойти - шесть лет строгача! Кто обвинитель? Соскина, кто же ещё.
Тело мгновенно онемело, покрылось липким вонючим потом:
- Так наш суд вроде независим...
Судья неожиданно ударил кулаком по столу, гневно насупив брови:
- Независим в демократическом государстве, а на дворе, как известно - феодально-вассальное устройство, отсутствие какой-либо морали, нравственности и духовной культуры, - его пальцы мелкой дробью прошлись по компьютерной клавиатуре. Ты же, чёрт подери, не в свободной Америке, где Бог - это закон, а закон, в свою очередь, исполняет волю Христа.
Судья раздул ноздри, гневно бросив взгляд на улицу:
- Чем больше воруешь, тем больше возможностей для манёвров с законом и, как результат - оправдание или, на худой конец, условный срок. В нашем суде оправдательных приговоров всего три процента, а почему? Потому что обвиняемый априори считается виновным. А кого у нас в судьи берут? Девять из десяти - прокурорских. Вот я, например, работал раньше с Соскиной. Сколько крови на ней. Сотню таких по стране - Сталина не надо. Я знаю, о чём ты думаешь - мол, моя персона не лучше. Признаюсь, раньше грехи были - иначе в этой системе не выжить. Но за последние годы мой взгляд на мир изменился и сделал заметные подвижки в этом направлении. Машину я купил на разницу продажи бабушкиной квартиры в центре и спальном районе.
- А как же Конституция? - мой вопрос прозвучал голосом агнца на заклании. - Как же с правами и свободами граждан?
- Артёмка, ты случайно не с Луны свалился? Например, право на жизнь. О чём речь, если ежегодно в стране насильственной смертью погибают и исчезают без вести семьдесят тысяч человек. Образование украли, а квадратный метр жилья стоит пять-шесть тысяч баксов при средней зарплате по стране в пятнадцать тысяч российских тугриков. Конституция заточена под одного чела, которая наделяет его практически бесконтрольной властью: он может объявлять войну, мир, решать кого казнить кого миловать, сколько кому дать денег, сколько у кого отнять. Властелин ручного режима устанавливает цены, лично решает социальные и национальные конфликты. Пластилиновый народ в вотчинах даже не смеет пикнуть, горбатясь на губернаторов-наместников. А те, в свою очередь, из кожи вон лезут во власть для правового обеспечения награбленного. Силовые структуры превратились в стаю волков, изо всех сил старающихся подвывать в унисон с вожаком, а парламент с сенатом - в цирковой балаган с медведями, гоняющих по кругу на велосипедах за кусок сахара дрессировщика.
После короткой паузы монолог продолжился:
- Вот что, Артёмка, расскажи вкратце: какие факты против тебя?
- Ночная телефонная видеозапись, снятая гастарбайтером.
- В деле есть его показания?
Я отрицательно покачал головой:
- У него даже документов нет.
Андрей набрал номер на смартфоне:
- Вот так, Артёмка, у нас строятся все обвинения и добрая половина невиновных томится в российских тюрьмах - за триста лет ничего не изменилось. - Лара, ты далеко? - судья вставил флешку-вещдок в другой телефон. - Лариса - мой секретарь, - он добавил громкости, пристально вглядываясь в дисплей. - Так значит, эти дебилы утверждают, что ты и есть главный герой блокбастера?
- Утверждают....
- Но ты-то, надеюсь, не сознался?
- Нет.
- Тогда слушай: когда я спрошу, есть ли ходатайства, скажешь, есть. Попросишь суд ещё раз посмотреть запись. А теперь давай-ка я выпущу тебя через запасную дверь. Прокурорша сегодня опоздает, так что мы успеем с Ларой поработать с твоим делом.
- Спасибо, конечно, Андрей, но ты же только винтик в этой ущербной системе.
- Винтик, который давно начал ржаветь.
Заседание, как и сказал земляк, началось с часовым опозданием. Из совещательной комнаты вышел серьёзного вида мужчина. На Андрея он был похож только наполовину - исчезла ухмылка, обида, апатия сменилась выразительным взглядом, мятую рубаху сменила чёрная мантия. Я на миг подумал, что всё, что случилось ранее - не более, чем плод психического расстройства на фоне затянувшейся судебной тяжбы.
После вступительной речи судьи я заявил ходатайство, как просил Андрей.
- Ваша честь, запись смотрели на прошлом заседании и приобщили к материалам дела, как основное вещественное доказательство, - прокурорша поднялась, собираясь покинуть зал.
Воцарилась тишина, прерываемая шершанием листов:
- Где же тогда заключение эксперта и показания оператора? - Андрей остановил взгляд на прокуроре.
Женщина открыла рот, чтобы ответить, однако судья перебил её, извлекая флешку из конверта:
- Эта?
Он установил носитель в смартфоне и щёлкнул пультом жк. В ту же секунду на экране появилось несколько обнажённых девиц. Лицо прокурорши зарделось, маленькие круглые глазки вылезли из орбит:
- Я протестую, ваша честь, что это?
Пока участники процесса хихикали, к феям присоединились мужчины.
- Кто из них обвиняемый? - невозмутимо спросил судья.
Наступила тишина, периодически прерываемая звуками оргии.
- Выключите, ваша честь, - наконец, выдавила из себя Соскина.
- Наслаждайтесь, - едва заметно ухмыльнулся Андрей. - Суд удаляется в совещательную комнату.
В итоге я был оправдан, а дело пополнило богатую коллекцию "висяков". Не верилось. Тело объяла эйфория, мгновенно лишив веса. На крыльях я помчался домой:
- Победа, папочка! - крикнул я издалека, увидев отца на балконе.
Аппетитный аромат готовящегося блюда наполнил квартиру, вынуждая голодный желудок пускать сок.
- Я был уверен в победе, - невозмутимо заметил отец, - поэтому и приготовил праздничный обед.
Глава 2
Люди и волшебники. Что разделяет и соединяет их воедино? Кто-то возвращает человеку самое ценное - жизнь, возводя себя в ранг мага, а кто-то, наоборот, отнимает, разбивая мечту о добром дяде в пух и прах. Что же мешает разбудить в нас простое милосердие, расцениваемое убогими и сирыми как волшебство? Ведь добро, как цифра, возведённая в высокую степень, увеличивается многократно. И так до бесконечности, пока добродетель не завладеет миром.
Выждав несколько недель, я созрел для визита в автосалон. Поверьте, жить с мыслью, что рядом томится кубышка с морем кэша, не то что невыносимо - просто нереально: нет аппетита, сна, нет покоя и удовлетворения бытиём. Никогда бы не подумал, что пересчёт купюр вручную может вызвать бурный выброс индерфина. Что же на самом деле лучше: мечта или реальность? Иногда человек горько разочаровывается, получив то, чего добивался многие годы. И теперь явное, физически ощущаемое, уже не кажется таким воздушно-лёгким, радужным, как в сладких снах, а наоборот, - холодным, свинцово-серым, не имеющим ничего общего с восхитительной виртуальностью. А посему, многие зачастую предпочитают благоденствовать в сказках, размалёвывая свою мечту новыми красками. Желаемое гораздо приятнее именно заработать, добыть деньги в жестокой схватке, а не просто получить по наследству. Это драйв, сафари, где побеждает сильнейший. Совсем небезопасно просто щёлкнуть пальцем для обладания какой-либо вещью - в этом случае богатей рискует утонуть в комфорте.
Конечно, деньги изобрели не только, как эквивалент труда, но и как подсластитель смертельной пилюли пролонгированного действия. Дабы потенциальный раб божий приближался к своей последней черте без обиды на ближнего. Что был не обделён, не обласкан, чего-то не вкусил, где-то не побывал, чего-то недосказал. В браке, например, оказывается, что вторая половинка тоже человек, который кашляет, сморкается, ведёт себя неадекватно и вся радость обладания конфеткой зачастую разбивается о простой быт.
Этого я и боялся больше всего. В реалии оказалось, что бутики со стильной одеждой и обувью открывались с десяти утра, а в мечтах мой виртуальный клон залетал туда в любое удобное для него время. Из пары-тройки костюмов приглянулся кофейного цвета, но сидел на мне совершенно не так, как хотелось бы. Дорогие туфли давили, а размером больше болтались на ногах. Один салон красоты закрыли на ремонт, в другом же толпился народ: все хотели выглядеть стильно, элегантно и неординарно.
То же самое происходило и в автосалоне: никто не улыбался, не здоровался - все продавцы-консультанты были настолько заняты, что даже моего ухода без покупки никто бы не заметил. Как оказалось, не один я накопил нужное для покупки авто количество эквивалента труда. "В конце концов, - размышлял я, - куда мне ехать? На какой московской дороге с вечными пробками возможно разогнаться хотя бы до сотни? Где припарковать дорогую новинку: на обочине, тротуаре или газоне?"
Очереди не было только в турагенстве, занимающего небольшую площадь в салоне. Дабы скоротать время, я зашёл в помещение через стеклянные двери, не без интереса разглядывая глянцевые постеры на стенах. Миловидная шатенка среднего возраста нетороплива покинула насиженное место и вышла мне навстречу:
- Добрый день! В течение этой недели на всю Европу скидки до пятнадцати процентов.
Чтобы как-то убить время, я задал дежурный вопрос, продолжая шарить глазами по стенам.
- У нас есть проектор, не хотите посмотреть слайды? - шатенка не унималась, терпеливо выполняя свои обязанности.
- Валяйте, - буркнул я, падая в мягкое кресло.
- Каждая страна отдельно: Испания, Греция. Какой вид отдыха предпочитаете: активный или целенаправленный?
- Расшифруйте.
- Например, только море...
- А океан? - я попытал пошутить, интуитивно догадываясь, в связи с чем произнёс это ёмкое слово.
- Сразу два: Тихий и Атлантический.
- Хм...что это за страна?
- Соединённые Штаты Америки. Вы же были в странах шенгенской зоны?
Я пришёл в ступор, тупо вглядываясь в её светло-зелёные глаза. На экране, между тем, началось слайд-шоу: пляжи с золотым песком, стеклянные небоскрёбы среди пальм, водопады, гигантские каньоны, озёра с национальными парками. А на их фоне - люди с искрящимися улыбками.
- Да, был, - почти шёпотом согласился я, боясь помешать параду красот природы. - Если согласен, что дальше?
- После заполнения анкет мы отправляем документы в визовый отдел. За услуги берём двести долларов.
Бархатный голос не умолкал ни на секунду, продолжая "обрабатывать" клиента. Причин не доверять ей не было. Впрочем, ничего не подтверждало и обратного. Хотелось забыть обманутых, брошенных в заморских странах туристов, обманутых дольщиков, обманутых вкладчиков и ещё многих многих других людей - жертв либеральных реформ государства. Хотелось просто протянуть денежку в оконце булочного ларёчка и получить сдобную выпечку, а не ёё виртуальный клон в виде слайд-шоу.
- Да вы не переживайте, - шатенка чувствовала мои сомнения, - заходите на наш сайт - там сотни положительных отзывов. Мы предлагаем стандартный тур, в котором наши агенты покажут Новый Свет с востока до запада. Незабываемый пятнадцатидневный тур включает в себя Лос-Анджелес, Биверли Хиллз, Сан-Франциско, Лас-Вегас, Майами, Нью-Йорк, Вашингтон и конечно же лучшие жемчужины этих райских мест.
Я на мгновение представил реакцию отца на внезапное известие о вояже за океан: в случае родительского совета гарантировался стопроцентный отказ, а вот сюрприз с американскими визами в паспортах сулили шанс, хотя небольшой. Да, отец часто упоминал о среднем американце, но я считал его слова шуткой, а словарики - чисто увлечением с целью убить время.
Автомобили в зале уже не казались такими шикарными, желанными и незаменимыми, а покупатели - не такими радостными и счастливыми.
- У меня отец инвалид.
- Колясочник?
- С тростью, мы в Австрии проходили курс лечения.
- Окешки - за две путёвки сделаем скидочку. Кстати, в Штатах есть клиника, в которой вашего отца могут проконсультировать ведущие мировые специалисты.
Честно говоря, я не питал иллюзий по поводу тура за океан, даже устроился на работу по основной специальности, поэтому когда позвонили из турагенства, удивился.
- Ваши визы готовы, подъезжайте оформлять документы.
Все мои волнения растаяли как дым, тело обмякло, ранее недосягаемая статуя Свободы приблизилась настолько близко, что я легко мог коснуться её факела. Даже не помню как ватные ноги принесли меня в турагенство.
- Ну что, Артём, будем бронировать билеты? - интонация голоса шатенки не вызывала подозрений, во всяком случае, шутки исключались.
Я растерялся, пытаясь ответить членораздельно.
- Не стоит волноваться - вы полетите в составе группы из двадцати человек.
- Самолётом? - мой вопрос прозвучал так, как будто на сто процентов гарантировалась авиакатастрофа.
Демонстрируя блестящий опыт работы с "чайниками", шатенка тут же щёлкнула мышью:
- Послезавтра в десять утра по местному времени из Лиссабона выходит круизный лайнер - тогда вам необходимо сегодня в одиннадцать вечера вылететь в Португалию. Общая сумма в этом случае меняется.
Бейджик "Ника", украшающий лацкан лилового пиджака шатенки, со времени нашей последней встречи никуда не исчез, и я вдруг подумал, что никогда не назвал её по имени.
- Ну что вы, Ника - мы не боимся высоты.
- Окешки, Артём, с вас шесть тысяч долларов, а завтра в семь утра группа попутчиков ждёт вас в Шереметьеве в терминале Е. Кстати, захватите водительское удостоверение - возможно понадобится.
Терпкая слюна с трудом миновала кадык. Я отсчитал шестьдесят "франклинов" их десятитысячной пачки новеньких ассигнаций - эквивалента моего труда, если относительное слово "труд" принимать во внимание за минусом моральных принципов. Пока Ника проверяла и пересчитывала "зелёнку" я успокаивал себя, как мог - ведь воровство во всех эшелонах власти поощрялось, а выведенные из бюджета средства сразу уплывали в офшоры. Сами же воры, между тем, позиционировали себя эффективными менеджерами и хозяевами державы. А как же киллеры? - ведь их работа тоже одна из самых высокооплачиваемых. Справедлива ли такая суть вещей? В какой-то момент я поймал себя на мысли, что ищу оправдание своему поступку. Внутреннее "Я" разделилось на две половинки: обвинение и адвокатуру на суде совести, суда, которого ещё никому не удалось избежать. Прокурор, седовласый, умудрённый опытом мудрец с пронзительным хладнокровным взглядом, и адвокатесса - златокудрая фея в воздушном розовом платье. Можно дать лживые показания, скрыть улики, умело подтасовать факты, завести ищеек в тупик, а вот с феей и мудрецом проблематичнее - их не удалишь в корзину, не выкинешь в тщательно завязанном пакете в мусорный контейнер - поэтому безумие некоторыми узниками совести воспринимается как праздник, как оправдательный приговор в самом высшем храме Фемиды на Земле - собственном. У такого суда нет графика работы, нет выходных, праздников - в любое время дня и ночи оппоненты могут войти в его просторный зал и приступить к судебным слушаниям.
Когда-то давно, на заре моей юности, будучи госпитализированным в одну из городских клиник, мне довелось стал свидетелем угасания человеческой жизни. Пожилая женщина по ночам мучилась от жажды, медсестра же игнорировала пациентку, закрывшись в сестринской с любовником. Я пожалел её, дав кружку воды, а в следующую ночь неспокойная пациентка повторила просьбу, цепко вцепившись костлявыми худыми пальцами в полы моего больничного халата - старуха молила выслушать её. Она приводила в исполнение приговоры высшей меры наказания в тюрьме - проще говоря, работала палачом. Каменное, с мужскими чертами лицо, холодный пронзительный взгляд маленьких близко посаженных серых глаз, короткие, седые нечёсаные волосы - в молодости это женское подобие заметно не отличалось от оригинала. За глаза её называли Фелицией, проводя параллель со знаменитым чекистом. И Фелиция платила сотрудникам той же монетой - ни с кем не общалась, молчаливо следуя одним и тем же маршрутом по мрачным тюремным коридорам. В отпуске палача никто не заменял - ждали только её, единственную и незаменимую. Хотя это было не дозволено, Фелиция тщательно рассматривала расстрельные дела, терпеливо ожидая жертву после всех апелляций. Точно паук. Семью не создала, живых родственников не имела, друзей тоже.
Расстрелянные люди не исчезали бесследно - они селились в её голове, с каждым годом увеличивая численность постояльцев. В канун жизненного финиша квартирохозяйки они собрались в зале, чтобы осудить её. Мозг Фелиции сохранил все имена, лица и посмертные гримасы до мельчайших подробностей - после каждого выстрела она не спешила покидать место казни, подолгу вглядываясь в помутневшие глаза убитых.
В положенный час жертвы заняли свои места в зале, её же вывели на трибуну. Сотни искажённых в ужасе ртов кричали "кайся", но в ответ вырывалась нечленораздельная речь пополам с хрипами, предсмертный рык хищника из чрева зла. Зачем она жила, кого осчастливила, что оставила после себя? Фелиция умирала медленно, испытывая адские муки. Жизнь не хотела покидать то, что осталось от человека - кусок измождённого морщинистого, дурно пахнущего человеческого материала.
Не без интереса слушая больную, я понял, что она боялась уйти непрощённой. В последнюю ночь умирающая потеряла сознание, выражение лица сменилось несколько раз в течение минуты. Она называла меня по-разному, в том числе батюшкой. Какого батюшку она видела: биологического родителя или святого отца? Преступники на смертном одре, да и зачастую в местах заключения, ударяются в религию, обвешивая стены камеры иконами. Что же ими движет: натуральное раскаяние или показной фарс? Мои предположения оправдались: потрескавшиеся губы Фелиции пытались произнести слова молитвы, но Бог вовремя успел остановить её. Даже когда полные ужаса зрачки глаз помутнели, холодеющие руки ещё несколько минут сжимали полы моего халата.
Дома хотелось произнести короткую вступительную речь, а потом перейти к сути вопроса. Но слов, оправдывающих мои действия, не нашлось.
За обедом отец шутил, как назло, не вспоминая забугорную жизнь. Тогда бы я сразу выложил два краснокожих туза из рукава.
- Ты уже отработал? - он заподозрил неладное.
И тут меня осенило:
- Пап, мы завтра лети в командировку.
- Кто это, мы?
В ответ я выложил паспорта на стол и открыл страницы с визами. Отец надел очки, внимательно изучая документ:
- Сегодня, вроде, первое августа, а не первое апреля. И не новый год, - он отодвинул блюдо, стараясь не смотреть мне в лицо.
Я обнял его:
- Па, разве тебе не хочется увидеть, как живёт средний американец?
Новость могла плохо отразиться на его здоровье, поэтому пришлось периодически разбавлять поток информации шутками. Естественно, отец не поверил басням про русское лото, злобно просветив меня рентгеном своих карих глаз:
- В конце концов, такой шанс даётся не каждый раз в жизни - давай съездим.
- Па, туда не ходят поезда...
Отец скупо улыбнулся и отправился собираться в дорогу.
Как оказалось, для холостяка и вдовца купленный чемодан на колёсиках оказался слишком просторным. Отец тщательно прогладил костюм и уединился с учебником, а я провёл остаток вечера у телевизора.
Августовское утро в Шереметьеве встретило нас холодным ветром и моросящим дождём. Мы не без труда отыскали небольшую группу, с недоумением пялящихся на наши костюмы. Усатый мужчина мерзкой наружности размахивал флажком с названием турфирмы и мило ворковал с молодой, синеющей от холода и висящей на своём собеседнике дамой в короткой юбке. Остальные путешественники мало чем отличались от сладкой парочки - неброская одежда, странная манера поведения говорили скорее о рутинной работе "челнока" нежели желании лицезреть аттракционы Диснейленда. Появилось ощущение, что мы летим не в Штаты, а в рабство на ближний восток или в Израиль на органы. Во всяком случае, никто даже не упоминал ключевых слов типа Америка, Лос-Анджелес или Калифорния.
Удачно пройдя регистрацию, мы миновали таможенную зону и вскоре заняли места в серебристом воздушном лайнере. Отец сразу надел наушники и уткнулся в мир иностранной речи, а я, окинув салон беспокойным взглядом, обратился к миловидной блондинке в соседнем ряду:
- Не подскажите, в какую страну мы направляемся?
Вопрос пришлось повторить, так как девушка с первой попытки не сообразила, что обращаются именно к ней:
- Я замужем.
Муж преследуемой мной блондинки почему-то находился за несколько рядов от супруги, однако рефлекс родства мгновенно сработал:
- Мужчина, вся интересующая вас информация перед носом - надо просто сфокусировать ваши глаза не на моей жене, а на экране.
- Меня интересует направление, а не ваша жена.
- А я считаю, что у вас имеется направление в профильное учреждение, соответствующее вашему заболеванию.
Супруг злобной незнакомки оказался прав: экран с бегущей строкой сообщал пассажирам нужную информацию латинскими буквами. Пока я пытался выудить из памяти негустой школьный запас английского, смуглая стюардесса, возникшая из ниоткуда, щедрой улыбкой развеяла мои сомнения:
- Я Диана. Приветствую вас на борту Боинга - 737 компании American Airlines. Пункт назначения - Лос-Анджелес. Воздушным судном управляет команда пилотов во главе с Бобом Харли. Расстояние девять тысяч семьсот восемьдесят девять километров. Расчётное время в воздухе двенадцать часов сорок пять минут. Пристегните ремни безопасности.
Ключевое слово "Лос-Анджелес" прозвучало с такой интонацией, как будто киношная Мекка в её понимании означала обычную точку на планете. После короткой паузы русский акцентированный текст был произнесён по-английски.
Самолёт плавно выкатил на взлётную полосу, разогнался и оторвался от земли. Когда московские огни исчезли за стеклом иллюминатора, моя челюсть отвисла, как бельевая верёвка под весом пудовой гири. Неужели мы взяли курс на американский континент и пересечём Атлантику на одном затяжном вздохе? Я закрыл глаза, но сон не шёл, мысли путались, молниеносно меняя друг друга. Воображение рисовало капиталистов, вооружённых до зубов. Вдруг захотелось вернуться в автосалон, дождаться очереди на покупку машины. Захотелось вернуться к продажным чиновникам, ментам, дворникам, бомжам, гастарбайтерам, ставших в одночасье родными, вернуться к кому угодно, лишь бы на родину, такую холодную и колючую, щедрую и нищую, весёлую и угрюмую. Вспомнилось эмигрантское слово "ностальгия", над которым всегда смеялся. Но любопытство пересилило страх: если не сейчас, то когда?
Попутчики безмятежно дремали. Чтобы как-то отвлечься от противоречивых мыслей, я толкнул отца:
- Па, как долго мы летим?
Он нехотя снял наушники:
- Часа два.
Вдруг захотелось побыть ребёнком, слабым и беззащитным, надоедливым и капризным, захотелось поплакаться в жилетку, поведать родителю о своём сокровенном, но пришлось соврать, дабы не эскалировать на свету божьем приступ зарождающейся ностальгии с горючими слезами души:
- Наверное, над океаном летим?
- Предполагаю, где-то в районе Парижа.
Умиротворение пришло внезапно, как нежданная оттепель среди студёной зимы. Может, подействовало всеобщее безмятежное сонное царство, созерцание облачного свинцово-белого безмолвия за стёклами иллюминатора, а может, монотонный шум двигателей. Длительное нахождение в самолёте - развлечение не для слабонервных. В какой-то момент датчики, фиксирующие работу мозгового центра, внезапно вышли из строя. Удивительная лёгкость, пришедшая на смену неоправданной череды волнений, завладела моей плотью, превратив его в прозрачное облако. Как ментальный пациент после инъекции психотропного препарата седативного действия, я откинулся на спинку кресла. Казалось, воздушный лайнер давно вышел на расчётную орбиту, стал спутником голубой планеты, а значит, наше паломничество в заоблачные дали никогда не закончится. Ничего страшного: в небесах, также как и на земле, живут, и весьма неплохо. Главное, чтобы когда-нибудь, в необозримом будущем возвратиться в свой дом, Землю, такую родную и противоречивую, весёлую и многострадальную, а не зависнуть в безвременье.
Полёт плоти и мысли прервался, когда я окончательно смирился с воздушной одиссеей. Обворожительная улыбка стюардессы прервала экскурс в звёздные дали моей души. На этот раз её монолог начался на английском и закончился на русском:
- Дамы и джентльмены, мы прибываем в город Лос-Анджелес, штат Калифорния. Температура за бортом - плюс тридцать три градуса по Цельсию. Пристегните ремни безопасности. Добро пожаловать в Соединённые Штаты Америки!
Привычная двенадцатичасовая картинка в иллюминаторе сменилась на ассорти завораживающей глади океана, невысоких горных цепей, утопающих в зелени, рукавов серебристых рек среди бесчисленных городских кварталов с узкими улочками, зданиями и небоскрёбами. Захватило дух от мысли, что уже через несколько минут я стану частью сего благолепия - гармонии урбанизации и природы, единения естества и человеческой выдумки.
После остановки самолёта отец рванул к выходу, но я остановил его, волнуясь, как перед высадкой на поверхность красной планеты. Америка встретила нас слепящим солнцем, раскинувшим свои лучи среди редких островков белёсо-пепельных облаков. Отец приосанился, отказался от моей помощи и гордо сошёл по трапу, опираясь на трость и поручень:
- Америка не любит старых, бедных и убогих.
В таможенной зоне мы пристроились в хвост очереди между лентами. Пока дородный, грозного вида таможенник-африканец проверял документы, я во все глаза рассматривал снующий по терминалу народ. К удивлению, процент белых людей не превалировал над двумя другими расами: громоздкие африканцы наравне с тщедушными азиатами вели себя как истинные хозяева великой державы.
На все сто я был уверен, что нас, как связку дров, загрузят в автобус и отвезут в отель, но только таможенная зона оказалась позади, наша группа заметно поредела - дети, отделившись от мамки, разбежались в разные стороны. Впопыхах я схватил зазевавшуюся одногруппницу за руку:
- Ничего не понял.
Женщина вцепилась в громоздкий чемодан, опасаясь быть ограбленной, но узнала меня и скупо улыбнулась:
- Чего тут понимать? Вроде всё по-прежнему: небо не бухнулось на землю, трава не фиолетовая, пальмы не пластиковые. Да к тому же сегодня пятница, второе августа.
Отец продолжал хранить молчание, с видом знатока исследуя интерьер аэропорта.
- Где же наша группа и гид? - я испугался, что землячка может испариться так же, как рассосались остальные участники нашего воздушного вояжа.
- Как, вы разве не в курсе?
Отрицательное покачивание головой сподвигло землячку на откровенность:
- Это индивидуальный тур под ширмой туризма. Каждый решает свои проблемы, а вылетает на родину в зависимости от завершения дел и срока визы.
Пока мой мозг обрабатывал ёмкую инфу, женщина ускользнула в сопровождении добродушного мекса в шикарном расписном сомбреро.
Продолжение
Нет комментариев. Ваш будет первым!
