Предисловие

 

Действие книги происходит в мире, похожем на Соединенные Штаты Америки, Украину, Бразилию и другие реальные страны. Все события в книге являются художественным вымыслом. Любое совпадение с реальными личностями или событиями является случайным и непреднамеренным.

Автор ни в коей мере не ставил перед собой задач оценки реальных исторических или политических событий, а также поступков, решений, поведения и позиций отдельных лиц, национальных, политических или иных групп, в том числе государств.

Автор книги не несет ответственности за восприятие и трактовку содержания книги отдельно взятыми читателями. Книга содержит сцены насилия и жестокости, ненормативную лексику, а также сцены употребления алкоголя и табака. Автор просит вас воздержаться от продолжения чтения книги, если вы считаете, что ее содержание может противоречить вашим религиозным, политическим или иным взглядам и убеждениям, восприниматься вами как оскорбительное или унижающее ваше достоинство, либо способно вызвать у вас страх или другие нежелательные эмоции.

Автор оставляет за собой право вносить в текст книги любые изменения и редактировать его по своему усмотрению в будущих версиях рукописи.

Автор также должен упомянуть, что в книге присутствует некоторое количество  цитат, отсылок и аллюзий к разнообразным фильмам, литературным и музыкальным произведениям, компьютерным играм и прочее в том же духе. Если кто-либо из правообладателей в связи с этим захочет изменить соответствующий фрагмент текста, просьба связаться с автором.

Автор также должен поблагодарить всех тех режиссеров, писателей, музыкантов и других творческих людей, чьи произведения так или иначе упоминаются в книге, потому что тем самым они – пусть и невольно – поучаствовали в ее создании.

Отдельная благодарность обращена к замечательным фотографам, мастерам своего дела, чьи работы помогали автору лучше узнавать Нью-Йорк. Это господа – Андреас Фейнингер, Джон Муллер и Самуэль Готтско. К сожалению, эти мэтры находятся уже в лучшем из миров, поэтому благодарность получается с оттенком печали.

 

 

 

 

Пролог

 

- Солдат, не спрашивай…

Д.Хеллер, «Уловка-22»

 

«Поступай со своим врагом так,

Как ты не хотел бы, чтоб он поступил с тобой»

Первая заповедь.

 

«Самый важный вопрос – Зачем»

Вторая заповедь.

 

«Добивай – всегда.

За исключением случаев,

когда на это просто нет времени»

Третья заповедь.

 

«Никогда не имей дел с идиотами»

Четвертая заповедь.

 

 

Странное ремесло я выбрал. Хотя, с другой стороны, не в охранники же мне подаваться. Нет, конечно, телохранителем я могу быть тоже, вот только редко соглашаюсь. Потому что мне не нравятся тела, которые хотят, чтоб я их охранял.

В сущности, я очень мирный человек. Я не маньяк, я не тащусь от запаха крови, от выстрелов, от взрывов. Я не религиозен и у меня все дома. Да, несмотря на всю мою чертову биографию, у меня по-прежнему все дома. Не всем так везет.    

Все, что мне надо, это свой домик где-нибудь в лесу. Может быть, высоко в горах. Скажем, у озера. Не смейтесь. Я правда очень ценю покой. Уединение. Что-то я слишком устал от людей за последние пять лет. И не людей тоже.

Первые пять лет я работал в команде, затем какие-то твари выследили нас и команды не стало. До сих пор не знаю, что с ними случилось. Следующие пять лет я работал сам на себя. Последний год выдался очень шумным и я решил отойти от дел. И подумывал купить тот самый домик в горах. Обычная бревенчатая хижина, ничего особенного. Надо было сразу покупать и не брать последнего дела. В итоге пришлось спешно сматываться и оставить все накопления, как ящерице хвост. Но, правда, я поджарил этих сволочей. Они сунулись ко мне в заначку, думая поживиться, а нарвались на осколочную гранату в растяжке. Людей губит жадность. Как и всегда.

Нет, кое-что, конечно, я с собой прихватил. Запросы у меня скромные, поэтому мне немного надо. Семь месяцев назад я выполнил работу для одного гринфильдского золотопромышленника с Катара и почувствовал, что подустал. Нужен отпуск. И, мать его, этот чертов дом. А то, мало ли что может случиться, верно? Проснусь с пулей в голове и не успею ни о чем пожалеть. Что день грядущий нам готовит?..

Я – Марс Сандерс. Я наемный убийца и я очень хорош. Вот только слегка подустал. Вам не нужен наемный убийца?..

В сущности, я очень мирный человек…

 

           

Глава 1

 

Я быстро шел по ночному Акрополю, плотнее запахнув плащ. Сырость, ветер с берега, а так, в сущности, мне нравилась эта планета. Планета Вердана, созвездие Андромеды, добро пожаловать на борт. Атмосфера вполне земная, три четверти вода, остальное суша. Акрополь – один из мегаполисов в северном полушарии. Сырой и холодный большую часть года. Сталь и бетон в центре и черте что по краям.

Шлюхи, политики и шлюхи-политики. Наркоманы, копы и наркоманы-копы. Отбросы и неотбросы. Всякие люди. С равнодушными лицами, по большей части. И пустыми глазами. Но бывают исключения – встречаются живые. Только мало.

Ветер с моря завыл сильнее. Не люблю сырость. По мне уж лучше любая жара.

Впереди пахнуло спиртным – матросы, бомжи или просто какие-то недоноски. В порту было много шаек, просто одна на одной. Уж создали бы, что ли, профсоюз…

Я резко взял правее, обходя чей-то склад. Какой смысл лезть в неприятности, если толку ноль?..

Порт Акрополя – тысячи контейнеров, складов и небольших забегаловок, которые тебе и бордель и отель и закусочная. Порт Акрополя сам по себе небольшой город, сырой и темный в любое время года. Здесь было множество лабиринтов и большей частью под землей. Приходили и уходили корабли со всего света, морем и воздухом. Торговля не прекращалась ни на минуту, деньги висели в воздухе. За портом было закреплено особое подразделение полиции, обычные сюда не совались.

Я шел в китайский квартал, где снимал жилье. Он только так назывался – китайский квартал. Китайцев там было всего ничего, в основном же торранцы, лизарды и прочие гуманоиды.

Впереди замелькали красные фонари. Мимо прошли трое китайцев. На углу хромоногий дварф приторговывал дурью. Слева светилась вывеска «Эдема» - проститутки со всей галактики на любой вкус. 

Туманный квартал, так он еще назывался. Ветер с берега нагонял клочья тумана и днем ты ничего не видел с пяти метров, ночью – с двух.

Я почти дошел до улицы Грот, там у меня была квартирка в старой пятиэтажке, когда ко мне привязался Сквизл. Сквизл был манкейцем с Пинара и сильно походил на земную обезьянку полутора метров ростом, только в одежде.

- Эй, уомо, знаешь новости?

Уомо – так манкейцы называли людей. Сквизл был осведомителем, торговцем слухами, иногда выполнял мелкие поручения местных банд.

- Что за новости?

- Сперва заплати. – Сквизл засмеялся.

- Они меня касаются?

- Если живешь в чайнатауне, - да.

- Закинь наживку.

Сквизл скривился:

- Копы готовят облаву.

- По поводу?..

- Упустили партию порошка в порту, теперь ищут здесь.

- Когда облава?

- Заплати.

- Сколько?

- Пять наров.

Я дал ему пятерку.

- Завтра на рассвете. Две сотни шлемов оцепят квартал и прошерстят все вокруг.

- А что народ?

- Кто как, - Сквизл сплюнул. – Кто валит, кто чистит пушки, третьим вообще наплевать.

- Ясно. Бывай.

Облава в мои планы не входила, надо было исчезать. Оно и к лучшему. Это хорошее правило – нигде не задерживаться дольше месяца. Не бойся конца света, бойся того, что будет потом, так? Я никогда не загадывал далеко вперед.

Я не стал заходить в дом, - ничего ценного там не было. За комнатушку заплачено на неделю вперед, значит можно просто тихо исчезнуть в любом направлении.

Почти полночь. Ветер усилился, по небу неслись грязно-серые тучи, обещавшие дождь.

Мое барахло было спрятано в развалинах Кемел-Зе в пяти километрах от города. Чайнатаун был окраиной, за его стенами начинались Пустые земли. Не лучшее место для прогулок, тем более ночью, но меня это не пугало.

Я шагал по улице Тысячи миль к Западным Воротам и на ходу прикидывал, что где-то к двум заберу свои вещи, а там и видно будет. Можно было остаться в Акрополе или двинуться куда-то еще. Посмотрим. Я не загадывал далеко вперед.

Начал накрапывать тихий дождь. Я поднял воротник плаща и надвинул капюшон на глаза. Впереди показалась площадь Цай Шен Йе. Говорят, у китайцев был такой бог. Я свернул налево к забегаловке Мишлена. Мишлен – француз, пятнадцать лет назад прилетел сюда с Земли. Сейчас у него было двое взрослых сыновей и втроем они держали эту закусочную. Одна из немногих, где не было шлюх, наркоманов и особых проблем. За стойкой стоял старший – Жозеф. Их фирменным блюдом считались местные прибрежные крабы – твари полметра диаметром, чертовски быстрые и очень осторожные. Семейка ловила их каким-то собственным способом и жарила прямо в зале на жаровне и вертеле. Я бросил на стойку монеты:

- Две крабов с собой. И бутылку распа.

- Слышал про облаву в квартале? – Жозеф открыл холодильник.

- Да, говорят…

- Две сотни копов. Веселая ночка!

- Добавь лука... Им вечно не сидится на месте. На Шестой улице будет бойня, поспать не удастся.

- Да уж…

Я взял два пакета, бутылку и вышел. На Шестой улице жили банды гаротов – синекожих гуманоидов под два метра ростом и очень горячих нравом. При виде полиции мгновенно хватались за пушки. Ночь будет веселой.

У Западных Ворот было тихо. Патруль неспешно прогуливался туда и обратно, спросил у меня пропуск и выпустил наружу. Позади остались стены Акрополя, впереди дорога, слева и справа лес.

В 2070-м рванула одна из военных лабораторий, расположенных под землей посреди леса. Наружу вырвалось облако радиоактивной пыли, вслед за которым запылал пожар. Последствия взрыва ликвидировали дня через три, телевидение объявило, что все обошлось удачно и никто не пострадал, но вскоре последовал указ правительства планеты об обязательном строительстве усиленной стены вокруг любого населенного пункта суши в радиусе пятидесяти километров от взрыва, а в лесу стали встречаться странные твари, нападавшие на все живое. Ходили слухи, что часть монстров была выведена в подземельях взорвавшейся лаборатории, другие же мутировали вследствие распространившейся радиации. Люди всегда любили играть с матушкой-природой и каждый  раз это заканчивалось каким-нибудь дерьмом. Был создан спецотряд по борьбе с мутировавшей живностью, который ловил для изучения или уничтожал на месте все, что хоть как-то отличалось от местной флоры и фауны. Их называли мусорщиками и мало кто знал подробности их работы. Кроме того, что платят им много, а шансов получить пенсию по старости у них мало. Говорили,  что даже тела погибших мусорщиков не разрешалось хоронить сразу, - сперва они доставались для обследования какому-то научному центру и только потом родне. Хотя родни почти ни у кого и не было. Такие дела.

Туман сгущался, серые космы закрыли луну и я двинулся вперед, полагаясь больше на слух, чем на глаза. Мысленно проверил – нож справа на голени, нож слева на бедре, «глок-17» под мышкой. Две запасные обоймы слева на поясе, итого полсотни патронов, полсотни маленьких хищных смертей.

Я шагал себе неспеша, жевал кусок краба и прихлебывал из бутылки. Есть свободное время – тренируйся или отдыхай. Тренируй себя в чем угодно, лишь бы это принесло тебе пользу. Или отдыхай, аккумулируя силы.

Луна порой проглядывала сквозь облака и туман и тогда все вокруг покрывалось серебром, деревья тихонько шумели и где-то вдали еле слышно гудел прибой. Здесь, в лесу, прибрежная сырость отступила, ветерок дул теплый и довольно сухой с примесью коры и свежих листьев. Прогулка получалась удивительно приятной.

Я разделался с первым крабом и раскрыл второй пакет, когда кусты впереди зашумели и на дорогу выбрался пес. Это был обычный лесной бродяга, разве что очень тощий и здоровый как волк. В лесах водилось множество диких собак из тех, что предпочитали свежий воздух городским помойкам. Зверь внимательно глянул на меня, а я на него. Я прислушался к ощущениям – ничего. Нападать он не собирался, просто шел мимо. Я достал из пакета кусок мяса и показал псу. Темный нос шевельнулся и собака облизнулась, глядя на меня. Я обошел пса справа и, отойдя шага на три, положил мясо на землю, пройдя еще немного вперед, оглянулся – пес жевал, глядя на меня темными внимательными глазами. Так мы и шли дальше – я время от времени бросал на дорогу мясо, а пес его подбирал. Минут через пятнадцать я помахал пустым пакетом и мы разошлись в разные стороны.

Зарядил долгожданный дождь, тяжелые капли били по плечам, вползая под одежду и я припустил рысью. Полчаса бега и я остановился, переводя дух. Вынул компас, смахнул с лица капли и свернул с дороги, держа на северо-запад. Я продирался сквозь заросли минут двадцать, когда впереди показались развалины первых домов. Кемел-Зе был небольшой деревушкой во время до катастрофы – пара десятков коттеджей, отель для туристов, несколько кафешек и прочее. После взрыва всех местных эвакуировали, дорогу к поселку съел лес, а дома развалились.

Я шел по мертвым улицам, вынув пистолет и внимательно оглядываясь по сторонам. Кто знает, что за постояльцы обитают сейчас в этих руинах…

Миновав перекресток, свернул налево. Второй дом от угла, - вот он. Тихо, если не считать дождя, заглушавшего все звуки ночного леса. Двери не было, один черный провал. Я вошел внутрь. Стоя на пороге, вслушивался в темноту, держа «глок» перед грудью.

 Запах плесени. Тьма. Дождь за спиной.

Где-то в глубине заунывно поскрипывало. Я стоял, не шевелясь, неслышно дыша. Вынул из кармана детектор живых форм и включил – никого. Это значило, что теплокровных организмов, кроме меня, поблизости нет. Положил детектор в карман на груди и шагнул вперед. Слева была гостиная, прямо через маленький коридор что-то вроде кладовки, рядом с которой начиналась лестница на второй этаж. Мне надо было наверх, на чердак. Там, под крышей, я спрятал рюкзак с барахлом как только прилетел на Вердану полгода назад.

Я заглянул в гостиную – половины стены не было, от окна остался голый прямоугольник, ощерившийся битым стеклом. Внезапно комнату осветило мертвенной вспышкой и тут же загрохотал гром. В кустах, по ту сторону разрушенной стены что-то шевельнулось и тут же детектор в кармане беззвучно завибрировал. На меня смотрели две ярко-желтые точки. Вспышка молнии осветила крупного пса, потом еще одного и еще. Там была стая голов в десять, всех я толком не видел. Пес сделал пару шагов в гостиную и осмотрел меня, потянув носом. Пистолет уставился ему в морду. Я ждал. Прислушался и уловил не хищную злобу, а сильное любопытство. И еще кое-что. Собаки тоже сканировали меня. Это значило, что они, как и я, тоже были телепатами и также – начального уровня. Мы не могли увидеть в чужом разуме ясных картин, но были способны уловить настрой, эмоциональный фон.

Собака переступила лапами, секунду помедлила, повернулась и скрылась в кустах. За ней, как по зову, исчезли остальные. Я медленно выдохнул и вернулся к лестнице. Странно, но ступени почти не скрипели. Должно быть, из-за сырости…

Я поднялся на площадку между первым и вторым этажом. Постоял секунду. Слева были комнаты с остатками мебели, похоже пустые. Сделал пару шагов вперед до следующих ступенек и замер. Потому что услышал звук, который менее всего ожидал здесь услышать.

Наверху плакал ребенок.

Это были тихие горестные всхлипывания, как плачут маленькие дети, когда потерялись и не знают куда им идти. Звуки то затихали, то усиливались и…они перемещались. Казалось, ребенок бродит по чердаку, спрятавшись там от горя, непогоды и безысходности, плача в темноту старого дома и не надеясь быть услышанным кем-либо...

А затем раздались шаги. Кто-то спускался по лестнице мне навстречу.

Я отступил к стене. И услышал голос. Сперва лишь неясное бормотанье, а потом…

- Сто сорок семь… сто сорок восемь… сто сорок девять…

По лестнице мне навстречу спускался старик. Сверкнула молния и я увидел босые ноги, спутанные космы седых волос и бороду, спускавшуюся на грудь… Глаза. Темные бездонные глаза. Иконописные, застывшие и не вполне живые. Пижамная куртка, штаны грязно-серого цвета. Ошо, как если бы он бомжевал примерно лет пять. Но дело не в этом. Мало ли бродяг в этих лачугах? Старик вел себя странно. Руки его были поджаты к груди, как лапки у мыши, глаза неотрывно смотрели строго в одну точку. Он шел, слегка покачиваясь из стороны в сторону, казалось, не видя ничего перед собой и вокруг, и монотонно считал тихим глухим голосом:

- Сто сорок два… сто сорок три…сто сорок девять…

Старик спустился на площадку в полуметре от меня и, не поворачивая головы в мою сторону, шагнул мимо. Я решил было, что он так и уйдет, пребывая в одном ему видимом мире, когда он внезапно взглянул мне в лицо и остановился. У него не было зрачков. Просто огромные угольно-черные глаза. Рот приоткрылся, в глазах мелькнул огонек, а руки стали медленно опускаться в стороны. Старик тихонько зашипел.

- Даже не думай. Попробуй только – останешься без башки.

Пистолет заглядывал ему в глаз, словно читая мысли. Не знаю, понял он меня или нет, но, неслышно вздохнув, отвернулся и зашагал вниз по лестнице.

- Сто двадцать семь… сто двадцать восемь… сто двадцать девять…

Лапки поджаты к груди. Мерно раскачивается, удаляясь, спина…

Дьявол! Детектор. Он не предупредил меня о старике. Я покопался в памяти – да, точно, он ни разу не шевельнулся, пока этот помешанный расхаживал здесь взад и вперед. Если детектор накрылся, это плохо. Это чертовски не вовремя, я бы сказал.

Старик, застыв на нижних ступеньках, чего-то ждал. Я отвел взгляд от его спины, и, не опуская «глок», достал другой рукой детектор. Ничего. Экран светился, но был пуст. Перезагрузка, проверка системы. Экран мигнул, засветился и… ничего. Он никого не видел вокруг, о чем честно и сообщил. Я снова глянул на старика… а там тоже никого уже не было. Лестница опустела, нигде ни души. И плач стих.

Я плюнул и осторожно шагнул наверх.

Наверху было пусто. Ни детей, ни стариков, вообще никого. Пыль на полу, плесень на стенах, единственное окно с уцелевшим стеклом и полумрак, разбавляемый молниями. В центре – колонна дымохода, рядом с которой тяжеленная плита, которую я сам когда-то сюда притащил. Сдвинув плиту, я достал нож и поддел доски пола. Вынул рюкзак, открыл и осмотрел содержимое. Все было в порядке. Я вынул только дробовик и патронташ, больше мне пока ничего не было нужно. АА-12 на восемь патронов – с ним можно было спокойно охотиться на аллигаторов в джунглях Амазонки – причем голым и вымазавшись буйволиной кровью перед этим – и все равно быть уверенным, что любая нечисть, подкравшаяся слишком близко, будет разорвана на куски.

Я надел патронташ, закинул рюкзак на плечо и собрался уже уходить, когда снаружи сквозь дождь хлопнул выстрел. Я выглянул в окно, но сперва ничего не увидел – непогода разошлась не на шутку.

Еще выстрел - на другом конце улицы. Судя по звуку, дробовик. Какое-то темное бесформенное пятно прыжками неслось к тому дому, где я находился, его преследовал человек в темной одежде и на бегу стрелял. На миг сверкнула молния и я узнал на человеке черно-серую форму мусорщиков. Пятно достигло порога и, подпрыгнув, быстро, по-паучьи, лезло вверх по отвесной стене.

Я отступил на пару шагов, поднял дробовик, включив подствольный фонарик. Существо вскочило на подоконник, закрыв собой прямоугольник окна и тут же рама затрещала под тяжестью тела, ломившегося внутрь.

Я выстрелил.

АА-12 - это вам не шутки, я не напрасно скучал по своей малышке – тварь вынесло наружу на метр, когда туча дроби нашпиговала ее с головы до пят. Но она не упала. Дико заверещав, выбросила все четыре конечности, длинные как у обезьяны и вцепилась ими в проем окна, пытаясь удержаться черным уродливым крестом.

Я выстрелил еще раз. Чудес не бывает – тело рухнуло вниз в звоне битого стекла.

И все стихло, не считая дождя.

Я выключил фонарь, медленно приблизился и осторожно выглянул. Мусорщик исчез. Оно и понятно, - не зная, кто я, он не знал, чего от меня ждать. Я рискнул и на секунду мигнул фонариком, обозначив свое присутствие и добрые намерения. И сразу отступил в тень, чтоб не нарваться на пулю, окажись его намерения не такими добрыми как мои.

Голос мусорщика раздался откуда-то сбоку.

- Наверху чисто?

- Здесь никого, кроме меня. Внизу вертелось несколько собак, но они не голодные.

- Кто ты такой?

- Джон Макклеллан, Конвойная служба СБСП.

- Что ты здесь делаешь?

- Мы ищем беглеца. По некоторым данным, он в этом районе.

- О’кей, спускайся вниз. Только не спеши.

Я спустился на первый этаж, на ходу перезаряжая дробовик. Перед самым порогом отступил в сторону и прислушался. Мусорщик был неподалеку, слева, в нескольких метрах от входа. Я чувствовал его - адреналин, любопытство, немного страх, но убивать меня он не хотел. Я опустил ружье и вышел на улицу.

Мусорщик подошел сбоку, не опуская своего ремингтона. Высокий, черноволосый, тридцать с лишним, служил в армии, следит за собой.

- Значит, конвой Содружества?

- Так точно, сержант, – и вопросительно глянул на него.

- Сержант Терри Лимитс, 3-й отряд Службы очистки. Если твой беглец здесь, его скорее всего уже съели.

- Может быть, - я пожал плечами. – Но у него в сердце чип слежения и он пока еще активен. Как только сигнал пропадет, меня отзовут.

- Здесь технике особо верить нельзя. Ладно, об этом потом. Отойди-ка.

Лимитс снял с пояса флягу, подошел к трупу и обильно обрызгал его какой-то прозрачной жидкостью. Я присмотрелся. У трупа было лицо девочки-подростка лет тринадцати с небольшим, почерневшее и сильно деформированное. Белки глаз сплошь красные, конечности неестественно удлинены. Кое-где на теле сохранилась одежда, что-то вроде юбки и  блузки. Терри поднес зажигалку и останки запылали, наплевав на ливень.

- Пойдем отсюда, пока еще что-нибудь не набежало.

- Куда?

- На юг, там точка сбора моей группы. Но если хочешь, - он искоса взглянул на меня, - можешь оставаться здесь.

- Идем на юг.

Мы вышли из поселка. Терри все это время не опускал дробовик, держа его наперевес, причем ствол как-то ненавязчиво глядел в мою сторону. Когда мы отошли шагов на двести, мусорщик спокойно поинтересовался:

- Да, кстати, Джон, если не трудно, - конвойную карту.

Я ухмыльнулся, неспеша достал пластиковый прямоугольник и протянул ему.

За документы я был спокоен. Только прямая проверка доказала бы, что в Конвойной службе не числится сотрудника с таким именем. Лимитс взял его в руки и внимательно изучил.

- Конвойный сопровождающий третьей степени, значит… Двенадцать лет службы, из них семь в секторе D. Что такое сектор D, Джон?

- Малоосвоенные планеты, пребывание на которых сопряжено со значительным риском для жизни. Там обычно расположены тюрьмы для особо опасных преступников.

- Ага… Ясно. Ты один здесь, Джон?

- Ну да. Мой беглец не настолько крупная шишка, чтобы стоило отправлять на поиски группу.

Он вернул мне карточку и опустил ружье, после чего снял с ремня на груди портативную рацию:

- Девон вызывает Калахари, прием.

Рация тихонько зашипела.

- Калахари слушает, прием.

- Продолжаю двигаться прежним маршрутом. У меня два-пятнадцать – встретил в  Кемел-Зе.

- Гражданский?

- Нет, Конвойная служба СБП, документы в норме. Один, ищет беглеца.

- Понял вас, Девон. Продолжайте движение, конец связи.

Терри убрал рацию и быстро перезарядил дробовик.

- Сколько нам идти, сержант?

- Если рысью – около часа. Вперед.

Через полчаса бега мы перешли на шаг, чтобы передохнуть.

- Сержант?

- Да, Джон.

- У вас должно быть тяжелая работа, а?

- Хватает, Джон.

- Всегда бегаете по лесу в одиночку?

Терри остановился на секунду, внимательно глянул на меня и зашагал дальше.

- Нет, Джон, никогда. Ну разве что, если что-то пойдет не так. В этот раз все пошло просто псу под хвост. А подробности тебе ни к чему, верно ведь? Я же ничего не спрашиваю у тебя о твоем беглеце, так? Ну вот. Давай-ка бегом.

Еще через полчаса мы вышли из леса к полевому лагерю, который был разбит у подножия Хогвардских гор. Несколько БТР на воздушной подушке, десяток палаток и металлический контейнер-штаб. Мы зашагали прямо к нему и Лимитс, козырнув часовому у входа, зашел внутрь, махнув мне рукой. На столе стоял «Геккатонхейр» – установка связи-слежения высшего класса точности, двадцать четыре часа в сутки с помощью спутника обозревающая наш голубой шарик. У стола высокий крепкий мужик в форме СО с погонами капитана. Мужик был седой, уставший и нервно курил.

- Лимитс? Наконец-то, - он перевел взгляд на меня.

- Это конвойный из Кемел-Зе, о котором я докладывал, Джон Макклеллан.

Терри оглянулся на меня. Я выступил вперед.

            - Сержант Макклеллан, если так удобнее, - конвойный третьей степени это примерно сержант.

            - Капитан Такер, 3-й отряд СО. Сержант Макклеллан, подождите у входа, мне надо поговорить с сержантом Лимитсом.

            - Да, сэр.

            Я вышел и задумался. Уборщики явно вляпались во что-то серьезное. Видимо, проводили рейд и облажались по полной. Почему – не столь важно, ведь вещи я уже взял, а значит, надо было валить. Я огляделся. Несколько солдатиков, свободных от дежурства, курили и бродили неподалеку. Похоже, основные силы еще шатались по лесам.

            Вот он - современный мир. Равнодушный, как задница у путаны. Ты никому не нужен и дела до тебя никому нет. Я чуть не прослезился и, мысленно благодаря этих бравых ребят за первоклассное разгильдяйство, тихонько зашагал к краю поляны. Желания отвечать на вопросы капитана Такера я не имел.

            Что интересно, меня никто не окликнул и даже не выстрелил вслед, хотя я и ждал.

Отойдя от поляны шагов на сто, я перешел на бег.

В горы. Надоела мне, знаете ли, городская жизнь. Кроме того, вздумай мусорщики меня разыскивать, в горах мои шансы возрастали в разы. Я бежал километр за километром. Карту местности я вбил себе в память еще полгода назад.

            Через полчаса я вышел к широченному ручью, который грохотал по каменным берегам, рождаясь от небольшого водопада в двухстах метрах выше. Ему не суждено было стать полноценной рекой, но безобидным его назвал бы лишь псих.

            Шагах в пяти от воды был врыт в землю невысокий столб с табличкой на межпланетном – «Хогвардские горы, Шуумский ручей, переправа без проводника запрещена» - и ниже то же самое еще на доброй дюжине языков и наречий.

На столб был насажен череп в бандане с остатками длинных волос, а поперек официального текста черным выведено – «В ком юмор вызывает зло, тому с умом не повезло» - на русском.

Верю.

Что ж, стало быть, служба лесничества заглядывает сюда нечасто, что мне было только на руку. Я вынул из подсумка запасную флягу, наполнил ее от ручья, бросил обеззараживающие таблетки, затем напился и вошел в воду.

Держась у самого берега, осторожно двинулся вверх по течению. Минут через десять, когда рев падающей воды заполонил собой все вокруг, я, стирая с глаз водяную пыль, очень медленно и аккуратно шагая, по камням перебрался на другой берег. Не сказать, чтоб это было легко, но, должно быть, у меня в роду были ящерицы.

Я огляделся. Жаль, что я не художник. А может, и нет…

Глядя на долину далеко внизу, на стены и крыши Акрополя, едва различимые в отступающих сумерках, на горы по левую руку, я отчего-то вспомнил Бангкок. Почему? Не знаю. Должно быть, и там и здесь была какая-то схожая безмятежность. Я тогда просыпался рано утром в местной гостинице и бегал в маленьком парке, а на меня смотрели каменные Будды, довольно равнодушно, впрочем. Затем я бежал к морю и плавал до изнеможения в прозрачной воде. Там тоже были горы, туман также окутывал острые пики, но тайские горы были теплыми, ленивыми, влажными и без малейшего намека на суровость. Горы Хогвард, поросшие мхом и соснами, обильно присыпанные снегом, к симпатиям были явно не расположены. Что ж, тем лучше, туристы мне здесь были не нужны.

Кусты внизу, там, где я вышел к ручью, задрожали и я плашмя упал за ближайший валун. К воде вышел красавец-олень, лениво глянул в мою сторону и принялся пить.

Я подождал минут десять, но больше никто не появился. Я встал, подобрал рюкзак и запустил в оленя камешком, который отскочил от рогов. Он медленно повернул ко мне морду, - плюнул, кажется, - и лениво потрусил вниз по ручью. Выйду на пенсию, займусь оленеводством…

Я направился на север, наслаждаясь свежим воздухом и просыпающимся лесом. Зараженная зона с чертовщиной и мусорщиками осталась позади и, насколько я понимал, никто за мной не гнался, в противном случае в небе уже давно кружили бы вертушки. Я выбросил из головы прошедшую ночь и заново посмотрел на ближайшее будущее. В пятнадцати километрах на север есть городок Пиджин-Крик. Ничего особенного, обычный город глубинки, три тысячи жителей, в основном люди. Там я достану еду, а при необходимости патроны и транспорт. Первое время я проведу в лесу, а там видно будет. На ближайшем привале свяжусь с Йоргеном, он еще в Акрополе намекал насчет какой-то работы, а потом будем планировать дальше.

Я шел по лесу и вспоминал другой лес. Операция «Глэйсер» в горах Пилонезии. Лес был очень похожим – снег, горы, туман, изредка солнце, разве что сосны росли погуще. Те, кого мы искали – они были местные, каждый из которых вырос поблизости и эти заросли они знали, как свои пять пальцев. Точнее, шесть – у пилонезийцев по шесть пальцев.

В то утро мы шли по этому лесу, вытянувшись цепью, - шагали по сырому коричневому ковру из листьев и хвои, и каждый из нас затылком чувствовал, что будто бы сотни глаз со всех сторон наблюдают за нами. Папаша Джек шел первым, я – замыкающим, всего шестеро и все мы ежесекундно ожидали первого выстрела. Чтоб броситься на землю и стрелять в ответ. Но все было тихо. И мы спокойно дошли куда хотели. Потом, правда, мы узнали, что нас все же вели, давая подойти поближе. Но их это все равно не спасло…

А что, я мог бы жить в этих местах. Я усмехнулся. Построил бы себе хижину от чужих глаз, - спокойно, свободно, вокруг ни души, никакой тебе суеты... На подножном корму я мог бы жить здесь годами. Охотился бы на местную живность, выделывал бы шкуры на продажу, благо я все это умею. А рыбалка? Говорят, здесь чудная форель…

"Правды, правды ищи, дабы ты был жив..." – в этих книжках одна бестолковщина. О какой правде речь? Чтобы выжить нужна еда, крыша над головой и голова на плечах. Оружие, если понадобится.

Папаша Джек любил повторять, что главное оружие человека – голова. Разум. Без этого никак. Перестал думать – проиграл.

О какой правде речь? Если кто хочет убить тебя – убей его первым. Это я понимаю. Это мне больше нравится.

…Еще через час я вышел к городу, точнее, к его стене. Показал патрулю лайф-карту – Артур Хемпден, геолог, Австралия.

Австралия Линукса?

Нет, что вы, Австралия Земли, там указано.

Цель прибытия в город?

Знакомство с планетой, туризм.

Проходите.

Спасибо.

Обычный город, сельская местность, тут и там сосны между домами. Мирные местные жители, у каждого по стволу под рукой, у кого-то по два. У женщин ножи – очень полезный в хозяйстве предмет. Свежий ветер, хвоя, песок и собаки.

В трех милях от Пиджин-Крик проходило Вествудское шоссе, соединявшее Акрополис с Луарой, от города к нему вела отдельная дорога. Часть местного населения работала в мегаполисах, у других были свои лавочки и магазинчики в городке, а кто-то довольствовался только охотой. Тихое безобидное место…

Над ухом свистнула пуля и я повалился на землю. Но не так, как учили армейские инструкторы, а как сделал бы это обычный городской увалень, кем я в настоящее время и был. Падая, исподтишка огляделся – за спиной стояли трое мальчишек, лет по двенадцати каждый и весело смеялись. Один держал старую мелкашку, у другого в руках была веревка, на другом конце которой плавал в небесах воздушный змей. Мальчишка вскинул винтовку, выстрел – змей дернулся. Что ж, по-крайней мере, туристами здесь не обедают.

Я встал, смахнул пыль с одежды, когда около меня затормозил двухместный багги. Никаких подушек, настоящие колеса. Видимо, владелец крепко держался за старину. Из-за руля вылез тощий седой старик из тех, что еще простудятся на ваших похоронах, хотя он уже явно разменял седьмой десяток. Выглядел он сущим деревенщиной в своей меховой куртке и ковбойской шляпе и примерно так же держался, но время от времени в его взгляде проскальзывала удивительная острота.

- Доброго утра. Надолго к нам?

- На месяц примерно. Не знаю.

- Роб Хогбен, местный шериф. – Он коснулся шляпы. - Садись-ка, сынок, в машину, я тебя подвезу.

Я молча сел в машину рядом с шерифом и только потом спросил:

 - Вы со всеми туристами так любезны, шериф? Или со мной что-то не так?

Старик на секунду взглянул на меня, будто пытаясь прочесть мои мысли, но тут же отвел глаза.

- Не пойми меня неправильно, сынок. Я слежу за порядком в этом городишке. Местечко тихое, спокойное, народ такой же. Каждый новый человек на виду. Да ты не переживай. Подкину тебя до пансиона Бетти Хаббард, все равно квартиру больше нигде не найдешь. Вот только заглянем на минутку в контору.

Мы неспеша катились по тихой улочке, когда шериф показал налево:

 - Видишь вывеску через дорогу? «Всякая всячина Билла Уокера» - припасы, продукты и все такое, если надумаешь прогуляться по нашим лесам.

Мы подъехали к невысокому двухэтажному зданию из бревен с зарешеченными окнами и шериф остановил свой тарантас.

- Вылезай, сынок, приехали. Это долго не займет.

В помещении был полумрак и пахло порохом. Кипы бумаг валялись тут и там – пара столов, потертая кушетка для посетителей, чучело совы на стене, большой чугунный сейф в углу. Хогбен подошел к угловому столу.

- Я так вижу, двадцать второй век до вас не добрался, шериф?

- А нам и так хорошо. Давай свою карту, сынок и, ради бога, не таи обиды на старика. Такая работа.

Он взял мою карточку, внимательно прочел, шевеля губами, записал идентификационный номер и отдал мне.

- Сидней, значит… Ну, иди, погуляй полчасика, а я пока расшевелю австралийских чиновников.

Я двинулся к двери.

- Пансион Бетти через дорогу!

Я не оглянулся.

Оказавшись на улице, я сразу же двинулся в сторону «Всякой всячины». Надо было как можно скорее купить все необходимое и сматываться.

Я вошел в магазинчик под звяканье старомодного колокольчика. Это было длинное помещение с двумя большими окнами по правую руку, с длинной стойкой у правой же стены и дверью в подсобку в противоположном конце. По стенам были развешаны ружья, амуниция, рыболовная сеть, пара оленьих голов, на полках теснились коробки с дробью, ящики с консервами и походными аптечками. За стойкой стоял старик возраста шерифа, широкоплечий, грузный, с красным лицом и седыми вислыми усами. Он курил трубку, а на голове у него была шляпа на манер той, в которой щеголял Хогбен. Склонившись над стойкой, старик читал какую-то старую бумажную книгу в потертой обложке. Из приемника на стойке звучал «Замок Короля»[1] года эдак позапрошлого семьдесят пятого. В лучах солнца, косо падавших на пол из окон, танцевал пылинками воздух. В помещении, кроме нас двоих, больше никого не было.

Я шагнул к стойке.

- Пять банок бобов, десяток тушенки, три пакета сухарей и пакет сухофруктов.

- …Счастья всем и каждому и пусть никто не уйдет обиженным[2], - пробормотал он, не отрываясь от чтения.

- Что?..

- Ничего, – он взглянул на меня. – Товары Билла Уокера, сынок, - все, что тебе нужно, чтоб приятно провести время в здешних местах.

Он посмотрел на меня внимательнее.

- Или ты не турист?

- Турист. Как насчет консервов?

- Момент, - Билл Уокер повернулся к своим полкам, при этом что-то металлически скрипнуло.

- Что-то ты рановато, - продолжал он, выуживая из коробок пакеты и банки, - еще не сезон.

- Сезон?

- Сезон охоты. Через два месяца сюда потянутся городские умники, чтоб поохотиться на оленей. А ты, стало быть, не охотник?

- Нет. Никогда не понимал, что за удовольствие стрелять по мишеням, когда есть супермаркет.

            Старик вышел из-за прилавка, чтобы достать сухари из большого деревянного короба у двери в кладовку и я понял, что все это время скрипело, пока мы разговаривали. От колен до ступней ноги Билла Уокера заканчивались двумя титановыми протезами на сервоприводах, которые слегка поскрипывали при движении.

            Я забрал свои покупки, расплатился и вышел. Снова видеться с шерифом желания не было ни малейшего, потому я закинул мешок за спину и сделал большой крюк, обходя его контору и всю главную улицу целиком. Я шел у самой стены города, где дома были похуже и победнее, а в переулках плясали пыль и мусор. Я шел к западным воротам, уповая на то, что шериф Хогбен не такой параноик, как я и что местный патруль у западных ворот не имеет приказа шерифа не выпускать австралийского геолога вплоть до особого распоряжения и проверки документов в департаменте виз Австралии.

Сомневался я зря, все обошлось, патрульный глянул на карточку и пожелал удачного отдыха на планете.

Я зашагал по небольшой тропке, которую местные натоптали среди сосен и кустов можжевельника, но метров через триста, когда меня уже нельзя было разглядеть с поста, ушел в сторону и двинулся к горам. Так я шел полчаса, жуя сухарь и запивая его водой из фляги. Я шел к Оукин-хилл, старой угольной шахте, которую закрыли лет двадцать назад, но до сих пор отмечали на картах. Там я рассчитывал устроиться на сколько-то дней, пока, связавшись с Йоргеном, не станет ясно, что делать дальше.

Лес жил своей жизнью, солнце взошло уже довольно-таки высоко, становилось все жарче и жарче. От травы, кустов и хвойных веток поднимался пар прошедшего ночью дождя. Часа через три, сверяясь с картой, я вышел к шахте.

Вход был полузавален, потолок местами обрушился, но, в общем и целом, я туда пролезал. Я вынул «глок», снял с предохранителя, а в другую руку взял фонарь. Прислушался пару минут, а затем осторожно шагнул внутрь. Шаг, еще один, влево, вправо, - никого. Темный коридор закончился метров через тридцать небольшой пещерой. От нее отходили два одинаковых туннеля и оба были завалены, так что я поневоле остановился. Моей ноги что-то мягко коснулось, я глянул вниз – крыса. Самая обычная серая крыса, не очень крупная, не мутант. Видели когда-нибудь крыс в Припяти? Вот это я понимаю, -  крысы. Одной можно завтракать неделю, если не боитесь заразы.

Я почувствовал легкий сквозняк, постоял, прислушиваясь, потом вынул зажигалку. Точно, огонек плясал меж двумя взорванными тоннелями, не зная, какой выбрать. Отлично, стало быть, можно развести небольшой костер, не боясь, что дым вытянет наружу или я задохнусь.  Детектор узнал только крыс, сам я тоже никого не приметил, - о’кей, стало быть, останемся здесь.

Я вышел наружу набрать веток для костра. Постоял секунду на пороге, чтобы прилепить к стене у входа ик-датчик слежения – все, что крупнее кошки, вздумай оно войти внутрь, отобразится у меня на кпк.

Еще минут через двадцать я сидел у небольшого костерка и ужинал тушенкой с бобами, разогретыми тут же на углях. Пустые банки забросил подальше в завал одного из туннелей, достал кпк и вызвал Йоргена.

- Давненько не видел тебя, парень, - Йорген как всегда курил сигару, - где ты сейчас?

            Мне он всегда напоминал Стейси Кича, когда тот играл Майка Хаммера[3] в позапрошлых восьмидесятых. Он был шведом с комплекцией и темпераментом медведя и, притом, одним из лучших хай-тек шпионов, которых когда-либо знал этот мир. У Йоргена было всего три слабости – виски, торты и сигары, но старик знал меру. По его собственным словам, он выкуривал не больше одной сигары в день, а что касается тортов – не знаю, как ему это удавалось, но его выправке позавидовал бы любой армейский сержант.

            - Недалеко от Акрополя,  дышу свежим воздухом. Что за работа?

            - Не спеши. – Он выпустил облако дыма и задумчиво покачался в кресле. – Тебе что-нибудь говорит имя Вольф Ягли?

            - Бесноватый мужик, клоун на выходе – политик в правительстве Нева-Каваллы планеты Бетранк. А что?

            - Он - цель.

            Я помолчал минуту, раздумывая. Йорген меня не торопил, покачиваясь в кресле и дымя сигарой.

Папаша Джек учил так – перед тем, как согласиться на заказ, всегда задай себе два вопроса: первый – станет ли мир чище, если заказ будет выполнен, второй – какими будут последствия выполнения заказа. Религией здесь и не пахло – голый прагматизм. Джек «Прайс» Траутмен был солдатом и у него была честь. Не бездумно-самурайская, а более чем человеческая. Если ты убьешь подонка и развяжешь тем самым гражданскую войну или массовые зачистки, значит, ты выбрал неверное время, место или способ, а может, все сразу. Вот почему подобные заказы мы почти всегда обставляли как несчастные случаи. К судьбе, как известно, не придерешься.

            Ягли был политиком в значении урод. Каваллийцы были простыми людьми, падкими до зрелищ, но не до собственной судьбы - до тех пор, пока не начинало припекать, конечно. А Ягли был знатным зрелищем. Он был шут, который создал себе популярность на дебильно-патриотичных полуфашистских лозунгах в том подобии демократии, которое называлось государственным строем на территории Нева-Каваллы. На самый верх не рвался, взамен имея очень теплое место у самой кормушки.

            - Ну, хорошо, допустим. По первому пункту все ясно, а что со вторым?

            - Он никому особо не нужен. – Швед пожал плечами. – В любом случае, не мне тебя учить, как делать твою работу. Ягли недавно был назначен послом Каваллы здесь, на Вердане. В Акрополь прибывает через неделю.

            - Можешь что-нибудь рассказать о заказчике?

            Йорген хмыкнул.

            - Знаешь, кто такой Ромул Полукс?

            Я порылся в памяти.

            - Футболист, играл за сборную Аргентины лет двадцать назад.

            - Нет, Марс, - Йорген улыбнулся в седые усы и покачал головой. – То есть, может и да, но наш Полукс точно не футболист.

            - Наш? Он заказчик?

            - Да. Полукс один из самых крупных нефтепромышленников с Земли. Начинал с нескольких нефтяных вышек в ЮАР. В дальнейшем расширил свою империю, прикупив пару десятков газет, журналов, телеканалов и радиостанций по всему миру.

            История такова – у Полукса была дочь. Ровена Полукс. Была – до мая этого года. Как многие избалованные дети от нечего делать увлеклась молодежными движениями радикального толка. В мае участвовала в митинге молодежной организации «Кастус» при партии Вольфа Ягли. Ягли появился на трибуне в начале митинга и произнес свой обычный бред – что-то там за чистоту расы – затем кто-то из молодежи внезапно достал пару обрезов и завязалась перестрелка с полицией. Ровена была убита шальной пулей. Полукс пробовал привлечь его по суду, но у него ничего не вышло.

            - Так… А не подстава ли это?

            - Нет. Маловероятно. Полукс вышел на меня по цепочке из трех человек, все трое весьма надежны. Он не настаивал на личной встрече, ему не нужна видеозапись или что-то подобное. Он не выдвигал условий по поводу времени, места и способа. В общем, он просто хочет отомстить за своего ребенка, а собственными силами ему Ягли не достать.

            - Хм. А что вообще есть по объекту?

            - По прибытии он остановится в отеле «Голден Плаза», номер уже забронирован. Затем неделя показухи – встречи с политиками, бизнесменами, деятелями культуры и шоу-бизнеса. Затем переезжает на загородную виллу в семи километрах от города, арендованную для него посольством в качестве временной квартиры. Дальнейшего расписания пока нет.

            - А эти политики неплохо живут, а, Йорг?

            - Да, неплохо, - старик усмехнулся, - если не считать того, что в один прекрасный момент каждого из них может навестить кто-то вроде тебя.

            - Хорошо. Мне нужны подробные планы отеля, виллы и консульства, затем – перечень всех мероприятий с указанием мест проведения, но пока без деталей. Дальше – подробное досье на объект – родился, женился и т.д., особенно болезни и увлечения.

            - Уже сбрасываю, Марс. Что-нибудь еще?

            - Да. Что с оплатой?

            - Триста тысяч швейцарских франков плюс мои скромные комиссионные. Будут анонимно перечислены после выполнения дела куда скажешь. Если нужен задаток на текущие расходы, проблем не возникнет.

            - О’кей. Я просмотрю все, что ты мне прислал и дам ответ.

            - Договорились. Я не ложусь до одиннадцати.

            Йорг отключился, а я принялся изучать файлы, полученные от шведа.

            Начал с биографии Ягли. Сперва надо выбрать способ, а только потом время и место. Лежа на хвойных ветках у догорающего костра, я читал как рождался и рос человек, которого, возможно, мне предстояло убить.

            Дети… они такие невинные… Знай фрау Шикльгрубер как оно все обернется, неужели не задушила бы своего отпрыска в колыбели?.. Или, на худой конец, отдала бы в монастырь до конца его дней. Хотя из монастырей возвращаются… Впрочем, в нашем случае все было не так трагично.

            Шестьдесят два года, родился и вырос… дважды женат, два развода… детей нет, - ну это мне пока что вряд ли понадобится... Юридическое образование, капитан запаса, политическая деятельность…Хобби – любит строить замки из песка. Я перечитал, не поверив – хм, действительно. Забавно, но в общем, тоже малополезно. Помню, лет восемь назад, Папаша Джек взял заказ на одного политика из Юты, а тот очень любил по выходным одиночные конные прогулки. И вот, в очередное воскресенье скачет он себе как ни в чем не бывало по территории местного конного клуба. Раннее утро, вокруг ни души и тут ему навстречу выезжают Папаша Джек и Глетчер, - верхом, в форме клуба, все как полагается. Джек подъезжает вплотную, а Глетчер сбоку. Первый заговаривает зубы, а второй, дождавшись момента, внезапно стаскивает его на землю и ломает ему шею, но не просто так, а как если бы человек упал с лошади, внезапно вставшей на дыбы. Мы с ребятами, само собой, дежурили в подлеске неподалеку, следя, чтобы горизонт был чист. Помню, ему устроили пышные похороны…

            Ага, заболевания – мой любимый пункт. Люди во все времена были так беспечны к своему здоровью, что это делало их просто потрясающе уязвимыми для таких, как я.

            Так, что тут у нас? Ишемическая болезнь сердца… пережил коронарную смерть с успешной реанимацией… в настоящий момент состояние стабильное.

            Что дальше? План отеля, где он остановится на первое время. Я изучал его с минуту, запоминая расположение комнат на всех этажах. Так-так…

            Что ж, я уже знал, как это будет. Кажется, Цезарь сказал, что злейший враг прячется там, где его меньше всего ожидают увидеть. Я собирался навестить господина Ягли во сне.

Я вызвал Йоргена. Швед уже переоделся в пижаму – синюю с золотистым узором.

- Милая пижамка, старина.                                                                                                 

- Прекрати, Марс. – Он махнул рукой. – Что ты мне скажешь?

- Скажу, что согласен. Можешь намекнуть клиенту, что заказ будет выполнен в течении первой недели пребывания объекта на Вердане.

- Очень хорошо. Деньги на расходы нужны?

- Пока что нет. Если что-то изменится, я сообщу.

- Договорились. До связи.

            Я выключил кпк. Надо выспаться, завтра поеду знакомиться с обстановкой.

            Я лежал на охапке сосновых веток, смотрел на тлеющие угли и думал о том, что это дело будет последним. Получу деньги и уеду куда-нибудь. На Аляску, к примеру. Ну и что, что там холодно, притерплюсь как-нибудь, зато тихо, спокойно, много воды и леса...

            И я уснул.

 

 

Глава 2

 

            Мне снилась Бразилия шесть лет назад. Фавелы Рио-де-Жанейро, дрожащее марево раскаленного воздуха, серые домики, сколоченные кое-как, лепились друг к другу по склонам гор, создавая бесконечные джунгли трущоб.

            - Боггард, прямо на вас движутся две группы противника, возьмите правее!

            Заданием была ликвидация Доминго Кассаба, наркобарона, что заправлял в здешних местах. Мы накрыли его прямо во время сделки посредине трущоб, разнесли все к чертовой матери и теперь с боем пробивались обратно, а за нами гналось полфавелы.

            - Боггард, прямо по курсу переулок, уходите в него! Поднимайтесь на крыши и бегите к точке подбора, мы вас прикроем!

            Глетчер и Споук сопровождали нас с воздуха, - Глетчер за штурвалом, Споук у пулемета. Мы постоянно слышали грохот вертолетного винта и М-60, когда Споук накрывал толпы кассабовских головорезов, что бежали за нами.

            Шэйп, Боггард, Чейзер и я – Марс «Хоук» Сандерс – мы бежали по пыльным улицам вчетвером с М-4 наперевес, отстреливаясь во все стороны каждую божью секунду. Группу вел Боггард. Прайс за неделю до этого получил пулю в ногу и мы оставили его на базе. Йорген вел нас по спутнику.

            Боевики Кассаба, чуя кровь, лезли из каждой щели, для них этот муравейник был родным домом, а у нас была только карта со спутника, которая почти ничего не давала, поскольку все домишки, все улочки и переулки были похожи друг на друга как две капли воды. Бежали мы, по сути, следуя лишь голосу Глетчера, так что если бы вертолет сбили, эти развалины стали бы нашей могилой.

            - Группа, враг на десять!..

            - Противник на два часа!..

            Крики, автоматные очереди, снова крики…

            - Граната!

            Падаем на землю. Патронов мало, по полрожка на человека, все винтовки давно на одиночном. Неподалеку взрывается старый пикап. Пуля ударяет в винтовку Чейзера, ее заклинивает и Чейзер, чертыхаясь, вытаскивает пистолет. Я бросаю ему свой «глок» и теперь он отстреливается с двух рук. Мы миновали маленький рынок, взобрались на крыши и из последних сил бежим к точке сбора на краю квартала, где нас подберет вертолет. Свист пуль, крики, топот множества ног, пулемет выбивает кирпичную крошку, когда Споук накрывает огнем все, что движется вокруг нас.

            - Поднажмите!

            Голос Глетчера в наушнике заглушен пулеметными очередями.

            Мы бежим по крышам, черепица грохочет под нашими ногами, я и Боггард замыкающие. Надо успеть. Вертолет сможет спуститься на полминуты, не больше, иначе его собьют.

            Впереди провал, крыши разделены улицей, надо прыгать. Мы разбегаемся из последних сил, Боггард бросает вбок последнюю гранату - взрыв - и окровавленные куски летят во все стороны. Шэйп и Чейзер синхронно перепрыгивают на ту сторону, - кувырок - и продолжают бег. Боггард отталкивается от края крыши и взмывает в воздух.

Я пробегаю последний метр. И тут сбоку прилетает нож и втыкается мне в бедро, я сбиваюсь, отталкиваюсь и лечу вперед, вытянувшись всем телом, выбросив руки до отказа, чтоб хотя бы кончиками пальцев ухватиться за противоположный край…

            Но из-за ножа прыжку не хватает силы и я понимаю, что сейчас рухну вниз. Боггард, перепрыгнув, оглядывается и понимает то же самое, плашмя бросается на черепицу и вытягивает руку, пытаясь ухватить меня, но нашим пальцам не хватает каких-нибудь сантиметров…

            Мое тело по инерции бьет о стену дома и я падаю вниз с пятиметровой высоты. Тут же вскакиваю и, покачиваясь, полуоглушенный, пытаюсь достать винтовку. Ее нет, потерял при падении. Голос Глетчера гулко звенит в наушнике:

            - Хоук, открытая дверь на час! Быстро туда!

            Он все видел сверху.

            Бросаюсь в темный проем. За моей спиной ревет пулемет, - Споук как может, отсекает меня от преследователей.

            Вверх по лестнице. Дверь на крышу.

            - Хоук, за дверью один!

            С разбега бью по двери ногой. Дверь с треском распахивается, отшвыривая тело, которое, достигнув края крыши, с воплем падает вниз.

            - Хоук, за тобой гонится весь квартал! Не отстреливайся, просто беги!

            А мне все равно нечем. Но куда мне бежать?..

            - Хоук, беги на одиннадцать! Беги на Христа!

            Ага, это уже голос Боггарда, - значит, Глетчер уже подобрал ребят. Сворачиваю влево и вижу вдали статую с раскинутыми руками, бегу на нее. Краем глаза отмечаю позади фигуры в беретах и россыпь автоматных очередей.

            - Хоук, беги!!

             Вот и конец квартала, крыши заканчиваются и я вижу вертушку, которая зависла метрах в трех от последнего дома.

            - Беги!!

            Споук накрывает все вокруг из пулемета, стараясь не попасть по мне, три винтовки бьют в унисон из-за его плеча.

             - Хоук, быстрей! У них РПГ!

            Я бегу на пределе, выжимая остатки сил, почти не касаясь подошвами грохочущего шифера крыш.           

            Вертолет плавно отходит все дальше и дальше. Шэйп бросает мне веревочную лестницу…

            Я добегаю до самого края и прыгаю…

            И время замедляется.

            Я падаю плавно и неспеша…

            Вперед и вниз.

            Грохот вертолета закладывает уши и я уже не слышу выстрелов, криков… я ничего не слышу, падая в бездну… Внизу долина, бесконечная зелень джунглей и мелкая речушка, и камни, на которые мне предстоит упасть…

В следующее мгновение мои пальцы касаются перекладины лестницы и нет такой силы на свете, которая могла бы их хоть немного разжать.

Вертолет, качнувшись, взмывает вверх.

- Глетчер, мы его взяли! Улетай!!

Меня втаскивают наверх и усаживают на пол. Боггард глядит на меня и чему-то смеется, а за ним остальные. Я ничего не понимаю. Тогда Боггард снимает со стены аптечку:

- Давай вытащим нож, Марс. Если ты не против, конечно?..

 

 

Глава 3

 

На следующее утро я отправился к «Голден Плаза», чтоб осмотреть все на месте. Рюкзак я зарыл в лесу в двух километрах от шахты, предварительно рассовав по карманам все самое необходимое.

Сперва пару часов бега до шоссе, а там на попутке до Акрополя.     

К полудню я уже рассматривал издалека здание отеля. Шесть этажей, сильно вытянут в длину и ширину, он напоминал средневековую усадьбу какого-нибудь князя. Земная архитектура была здесь явно в почете. Я не слишком разбирался в предмете, но каменные львы у входа мне понравились, так же как и фонтан во дворе. Территория отеля была огорожена фигурной решеткой в полтора моих роста, поверху камеры, искусно скрытые в листве канадских кленов и кипарисов.

            Камеры также были установлены внутри отеля на каждом этаже, каждой лестнице, в каждом коридоре. Меньше их было лишь в ресторане «Савой», который состоял из трех обеденных залов с примыкающими к ним кухнями и размещался на первых трех этажах соответственно, занимая левое крыло. Шесть пассажирских лифтов, три грузовых - по одной камере на лифт. Камер не было в туалетах, бассейне, кабинках сауны, что располагались в задней части здания и, собственно, в самих номерах.

            Две смены охраны, пересменок в полночь, четыре человека на этаж, восемь человек на территории, итого более тридцати свободношатающихся голов охраны плюс дежурные у мониторов, закрепленных за камерами слежения, но у них собственный график. Какой – неважно, ибо у мониторов всегда кто-то есть. Таковы правила. Все это я узнал из данных, полученных от Йоргена.

            Глядя на отель из окна кафешки через дорогу я обдумывал два момента. Во-первых, стоит ли мне сейчас, несколько видоизменившись, зайти внутрь и своими глазами посмотреть что и как, особенно на этаже, где находится номер, забронированный для Ягли. Повертев эту мысль так и эдак, я в итоге от нее отказался. План этажа крепко сидел у меня в памяти, равно как и расположение камер на этаже и мебели в номере Ягли. Так что большой пользы от личного осмотра, в общем-то, не было, поскольку никаких неожиданностей в планировке не предвиделось. Кроме того, всегда была какая-то вероятность – однастотысячная, к примеру – что отелю настолько повезло с охраной, что в их штате числится человек действительно высокого уровня, а не просто дрессированный бифштекс. И, также по закону подлости, этот человек будет дежурить на нужном этаже именно в тот момент, когда там появлюсь я, чтобы осмотреться на месте. Это означает, что когда произойдет убийство, он моментально воспроизведет в памяти внешность всех людей, поднимавшихся на этаж за пару недель до часа икс. А это значит, что у полиции будет мой портрет, пусть даже и в гриме. А дальше начнется скучная полицейская работа – копы будут проверять на благонадежность весь список, выданный им охраной отеля. Глобализация и единая база данных сделают свое дело – очень скоро в этом списке останусь только я, не знакомый ни одной картотеке ни на одной из планет в составе Содружества. Ну а потом дело техники – во-первых, тотальный контроль всех аэропортов и космодромов, дабы не дать мне выбраться с планеты, во-вторых, - мои фото в различных вариациях на каждом углу и в каждой забегаловке. Таким образом, я даже в магазин не зайду, чтоб на меня косо не поглядели. В принципе, даже в такой ситуации есть место для маневра. Но скажите, ради всего святого, как же я тогда куплю себе дом, о котором мечтал?!

            Поэтому я отверг этот план. Прайс Траутмен любил повторять, что большинство неприятностей люди устраивают себе сами, не позаботившись обдумать все наперед. Мудрые слова. Так последуем же им.

            Вторая мысль была такой: где удобнее выполнить заказ - в отеле или же на вилле, куда Ягли со всем эскортом переберется после всех торжественных мероприятий? Поразмыслив минуту, я выбрал отель. Расчет был прост – я не знал, что представляет собой охрана Ягли. Если бы ее возглавлял я или примерно такой же, как я, то сразу же после приезда на виллу я поменял бы расположение всех камер, понавешал бы везде инфракрасных датчиков и настоял бы на патруле с собаками, не говоря уже о том, что всех людей в охрану выбирал бы лично. Кроме того, как только Ягли переедет за город, я не буду знать, в какой комнате он спит, где принимает пищу, какую облюбовал себе под кабинет и т.д. Чтобы узнать все это, потребуется дополнительное время, а на виллу так просто не проникнешь, в отличии от отеля.

            Итак, - отель.

            Я расплатился, вышел из кафе и отправился покупать себе обновки. Отойдя пару кварталов от отеля, я нашел большой магазин мужской одежды и через полчаса вышел из него счастливым обладателем неброского темного костюма, рубашки в тон, галстука и пары ботинок. Все покупки уместились в один просторный пакет, каковой я и доставил через пять часов к своей шахте, заскочив перед этим к парикмахеру на другом конце города, чтоб придать голове более или менее цивилизованный вид.

            За время моего отсутствия никто не пытался проникнуть внутрь, кроме разве что крыс. Закинув на плечо выкопанный по дороге рюкзак, я забрался внутрь, проверил датчик, а у самого входа натянул над землей очень тонкую полупрозрачную нить, другая часть которой уходила в небольшую пластиковую коробочку, закрепленную на стене. Если нить будет порвана, коробочка сгенерирует звуковые волны на таких частотах, что у любого человека, подкравшегося незаметно, мозг испарится через уши. И далеко не сразу. От гранаты это, конечно, не спасет, но и незамеченным никто не подберется.

            Мне предстояло ждать шесть дней. Очень хорошо.

            Вечером того же дня я связался с Йоргеном.

            - В день прилета Ягли, ночью после полуночи, сможешь обесточить весь отель секунд на тридцать?

            - Весь? Зачем? Его номер на третьем этаже.

            - Да, но зачем нам привлекать внимание именно к третьему этажу? Так как?

            - О’кей. Ты дашь мне какой-нибудь сигнал?

            - Да, я возьму с собой кпк и отправлю тебе звуковой маячок и еще один, когда надо будет зажечь свет. Еще пару маячков, когда буду уходить из номера. Если что-то сорвется, ты получишь от меня третье сообщение, длиннее всех предыдущих – тогда выключай свет насовсем, в темноте мне будет проще уходить.

            - Хорошо, Марс, я все понял.

            И я стал ждать.

            В досье Ягли было сказано, что он очень бережно относится к своему здоровью, вернее, к его остаткам, поэтому никогда не ложится позже полуночи. Если в день прибытия он изменит своей привычке, я просто повернусь и уйду. Чтобы вернуться в другой раз. Если же все пройдет так, как я и задумал, то, перед отключением света одна из видеокамер в коридоре увидит лишь мой затылок. Полиции это ничего не даст, я все равно буду в парике.

            Я еще раз съездил в город, чтобы закупиться продуктами на ближайшие пару недель. Одну неделю мне предстояло ждать до прилета Ягли и еще одну выжидать после, чтоб шумиха стихла, при условии, что все пойдет по плану. Если же что-то вдруг пойдет не так, сориентируемся на месте. Бой план покажет.

            Оставшиеся дни прошли однообразно. Я просыпался затемно, тихонько выбирался наружу и уходил на юг, километров за десять - так, чтобы ни один случайный наблюдатель не связывал бы меня с шахтой. Там я бегал пару часов, а потом бродил по окрестностям, запоминая все, что могло помочь мне, если придется спешно делать ноги. К середине третьего дня я нашел небольшую речушку и к ежедневному бегу добавилось плавание. Кроме того, мне теперь не надо было тащиться к ручью с черепом хиппи накануне ожидаемого дня, чтобы смыть с тела грязь и выглядеть как обычный городской житель.

            За все это время я встречал только лис и оленей. Охотничий сезон еще не начался, а лесники и браконьеры, если таковые здесь имелись, счастливо меня миновали. Я возвращался в шахту ближе к закату, ужинал на небольшом костерке, делал гимнастику и засыпал. С Йоргеном я связался лишь в середине намеченного дня, - швед сообщил, что Ягли благополучно прибыл и в данный момент находится на банкете, организованном в посольстве.

            Что ж, очень хорошо.

            - Да… и вот еще что, Марс…

            - Да?

            - Заказчик тоже здесь.

            - Полукс? А ему какого дьявола понадобилось?..

            - Говорит, что хочет быть рядом с местом событий.

            На это я только пожал плечами и швед отключился.

            В девять вечера я начал приготовления. Переодевшись в костюм и потратив на маскарад минут тридцать, я вышел из шахты неброским седоватым блондином с вполне приличной окладистой бородой и усами, не настолько длинными, впрочем, чтобы бросаться в глаза. Собственных отпечатков пальцев у меня давно уже не было, поэтому для таких случаев я наклеивал себе чужие. Процедура довольно тонкая, но не настолько, как может показаться на первый взгляд. Приноровившись, она отнимает столько же времени, как и замена контактных линз. Из трех имеющихся пар очков я выбрал самые приметные, в тяжелой металлической оправе, которая запоминалась лучше, чем глаза, скрывающиеся за ней. Все это, впрочем, скрадывал капюшон плаща, от которого я намеревался избавиться только в Акрополе.

            Бегом до шоссе, попутная машина и пять минут первого я уже стоял неподалеку от кафе, откуда наблюдал за отелем неделю назад. Что ж, будем надеяться, что старика Ягли не накроет бессонница.

            Напротив отеля через дорогу располагался городской парк, куда я направился, чтобы оставить там плащ. Зайдя в один из закоулков парка и убедившись, что рядом никого не было, я забрался в кустарник, снял плащ и засунул его в пакет, который пристроил между ветвями камелии. Через минуту я уже неспешно шагал к воротам отеля.

            Парадный вход, небольшая суета - вместе с Ягли приехали еще человек двадцать – сотрудники посольства, помощники, охрана, обслуга...

            Я поднялся по лестнице до дверей отеля, неторопливо, с легким любопытством, оглядываясь вокруг. Первый этаж, огромный холл, слева ресторан, справа лифты, прямо широкая лестница, выстланная красным ковром с золотым узором. Сверкающая люстра метра два в диаметре, колонны розового мрамора. охрана в строгой униформе, постояльцев почти не видно – или спят или развлекаются в ночном Акрополе. Справа стойка с портье, который глянул на меня мельком – не нужен ли мне ключ.

            Нет, ключ мне не нужен.

            Я зашагал по лестнице, разглядывая красные же с золотом драпировки на стенах. На третьем этаже свернул направо, открыл дверь, разделявшую общий холл и коридоры с номерами и оказался в той половине отеля, где располагался номер Ягли. Его дверь была шестой по счету по правую руку. Табличка с номером ноль-шесть-семь.

            Все также неспеша я прошел мимо двери, прислушиваясь к ощущениям. В номере был один человек и он спал. Может быть, конечно, это один из охранников Ягли притомился и прилег отдохнуть или его личный секретарь любит вздремнуть на кровати шефа в его отсутствие, но, в таком случае я тихо извинюсь и уйду. Перепутал номера – с кем не бывает…

            В любом случае, попробовать стоило.

            Не останавливаясь, я прошел весь коридор до противоположного крыла и зашел в туалет. Там никого не было. Закрывшись в одной из кабинок, я внимательно оглядел стены и потолок и другие места, где все-таки могли бы быть видеокамеры, не отмеченные на плане. Но мне повезло – охрану отеля организовывали в соответствии с общепринятыми нормами, согласно которым туалеты все же оставались священной территорией.   

            Вынув из кармана аккуратно сложенный парик, я через минуту был уже брюнетом. Также я расстался с бородой и поменял усы. Снял очки. Перед тем как выйти обратно в коридор, я отправил Йоргену сигнал.

            Три секунды, свет погас.

            Я открыл дверь и побежал.

            Вампиров у меня в роду сроду не было, но в темноте я видел лучше, чем обычный человек. Так получилось.

            Семь секунд. Я добежал до двери Ягли, за пару метров до перейдя на шаг, чтобы не издавать лишнего шума. Где-то в холле раздавались голоса, в противоположном крыле открылась и закрылась дверь. Человек в номере ноль-шесть-семь по-прежнему крепко спал, я это чувствовал.

            Десять секунд. Я взялся за ручку двери и мягко нажал. Замок был электронным, а потому сейчас бездействовал. Я вошел и осторожно притворил дверь, чтобы ригель не щелкнул. Пятнадцать секунд.

            Справа на двуспальной кровати спящее тело под одеялом. Не теряя времени я аккуратно забрался под кровать ближе к стене, на случай если в номер войдет не в меру бдительный телохранитель.

            Двадцать секунд. Я достал кпк.

            Еще три секунды. Зажегся свет.

            За дверью по коридору шаги. Постояльцы возмущались происшедшим, не слишком активно, впрочем. Их кто-то успокаивал.

            Еще шаги…

            Все стихло.

            В комнату Ягли так никто и не вошел.

            Большинство покушений на публичных персон за всю историю человечества оказались удачными вовсе не потому, что были хорошо спланированы. Они удались, потому, что телохранители были недостаточными параноиками. У хорошего телохранителя в любой обстановке должно быть две мысли – чем ситуация грозит подзащитному и - как этой угрозы избежать. Вот именно поэтому нанять действительно хорошего профессионала зачастую не так-то просто. Дело в том, что при найме они выдвигают одно непременное условие – объект всегда должен делать то, что говорит ему нанятый телохранитель. Безоговорочно. Тогда велика вероятность, что он останется жив. Объекту вздумалось поступать по-своему? Всего хорошего. Можно делать ставки на то, как долго он проживет в свободном полете. Как правило, недолго.

            Я лежал под кроватью, считая секунды. Сколько может быть телохранителей у Ягли? Скажем, человек пять, не больше – для особенно людных мероприятий. По ночам к телу приставлено человека два от силы, может и вовсе один, остальные отдыхают. В номере его нет, в коридоре тоже. Допустим, он прохлажается где-то в отеле, успокоенный тем, что тело спит. Допустим, в баре на первом этаже и, скажем, пропустил пару рюмок, так как волноваться, в общем-то, не о чем.

            Хорошо, предположим далее, что даже ему из глубин его непрофессионализма отключение электричества показалось подозрительным и он все же решил проведать, - а как там шеф? Вопрос – сколько времени ему понадобится чтобы подняться на третий этаж и зайти в номер? Если он трезв и неподалеку – от одной минуты до двух. Если успел расслабиться или просто полный кретин – от пяти до пятнадцати - в зависимости от того, где находиться и какую скорость передвижения изберет.

             Я накинул еще пять минут для запаса и приготовился ждать целых двадцать минут, прислушиваясь к дыханию спящего.

            Мой замысел был, в общем-то, прост. Ягли уже пережил одну коронарную смерть, но в тот раз легко отделался. Я устрою ему вторую. Выбраться из под кровати – не больше пяти секунд. Нажать три точки на лицевой части и две на шее, либо одну и две на затылочной  - и тело частично парализует. На это еще пять секунд. Как любой человек, которому диагностировали ишемическую болезнь сердца, он должен был получать инъекции аспаркама, кардионата и прочее в том же духе. Значит, на теле есть заметные следы уколов, вероятнее, на локтевом сгибе. Я сделаю ему еще один, причем попаду иглой в один из старых следов, хотя это уже перестраховка, поскольку игла тоньше волоса. Десять-пятнадцать секунд. Препарат, который я принес с собой, вызовет симптомы коронарной смерти в течении минуты, еще через десять – бесследно растворится в организме. Вероятность, что тело попадет на стол к паталогоанатому в течении этих десяти минут ничтожно мала. Таким образом, утром его обнаружат уже порядком остывшим и диагностируют коронарную смерть с летальным исходом. Старика накрыло во сне и никого не оказалось рядом. С кем не бывает. Нельзя же до бесконечности изнашивать организм…

            Итог – на все про все примерно полторы минуты, две - максимум. Затем я уйду.

            Я лежал под кроватью и слушал тишину, как терпеливый живой секундомер. Дважды за дверью раздавались шаги, но у номера никто не останавливался. Ночная охрана самого отеля трижды за ночь должна обходить свой этаж – в полночь, в четыре часа и в восемь, остальное время они дежурили в холле. На двадцать первой минуте никто не появился, я мысленно поздравил себя с тем, что объект охраняют идиоты и приготовился выбираться.

            И остановился.

            Что-то было не так.

            Но что?..

            Через секунду я понял. Он не дышал. Я прислушался к его мозгу. Сигнал был слабым, очень слабым и быстро затухавшим – мозг умирал. Я быстро вылез из-под кровати. Да, это определенно был Ягли, каким он выглядел из репортажей и фотографий в газетах. Я осторожно коснулся шеи под подбородком. Никакого намека на пульс. Проклятье.

            Первое – это случайность. То, что хотел сфабриковать я, по собственному почину сделала за меня судьба.

            Второе – меня кто-то опередил. Не так уж трудно приготовить яд, который убьет не сразу, а через заданное количество времени. Как правило, несколько труднее незаметно дать его объекту, но и это вполне решаемо.

            Третье, а на самом деле первое – надо бежать. Не знаю, какие планы у неизвестного сценариста, будь то судьба или кто-то еще, но если в них входит публичное обнаружение тела, то это, пожалуй, без меня.

            Я бесшумно подошел к двери, прислушиваясь.

            Тишина. На сенсорном уровне никого, если не считать спящих постояльцев.

            Я отправил маячок Йоргену и через три секунды свет погас. Я вышел, притворил за собой дверь и побежал к черному входу в конце коридора, которым пользовался обслуживающий персонал. Возмущенных возгласов на этот раз не было – все спали. Лишь когда я уже взялся за ручку двери, в противоположном конце коридора послышались голоса, которые громко ругались и спрашивали друг у друга фонарик. Я оглянулся через плечо и увидел огоньки зажигалок и несколько черных теней. Похоже, подоспела охрана Ягли, а может и дежурные с этажа.

            Открыть дверь, три пролета вниз по лестнице, дверь на улицу, перебраться через ограду и отбежать метров на сто, не выходя из тени и следя за тем, чтоб не попасться на глаза случайным прохожим. На все это ушло чуть больше минуты. Я посигналил Йоргену и окна отеля засветились, а я пошел прочь, делая крюк в сторону парка, чтобы забрать свой плащ.

            На мою удачу он так и ждал меня в кустах камелии, ни один ночной бродяга на него не покусился. Я оделся и быстрым шагом двинулся к шоссе. Машину ловить не стал, вместо этого перешел на бег и к четырем утра подходил к своей шахте. Посетителей не было. Очень хорошо.

            Я забрался внутрь, разжег небольшой запас дров и поставил банки с едой на огонь. Еще через пять минут, пережевывая фасоль с тушенкой, я размышлял, что бы все это значило и что же мне, черт возьми, делать дальше.

            Йорген.

            Я достал кпк и через пару секунд наблюдал шведа в золотисто-синей пижаме.

            - Как все прошло, Марс?

            Я вкратце обрисовал ему происшедшее и, пока я говорил, левая бровь старика изгибалась вопросительным знаком.

            - Вот значит, как… Что теперь думаешь делать?                                      

            - Ждать. Смотреть все новости, читать все газеты. И вот еще что… Полукс ведь ждет от тебя сигнала, чтобы перечислить деньги, так?

            - Да.

            - Отлично. На связь с ним пока не выходи. Я хочу сперва знать, что покажет вскрытие. Скорее всего, это будет известно завтра-послезавтра. Копы не смогут утаить это от журналистов. И, кстати…

            - Да, Марс?

            - Как думаешь, не могло быть утечки?

            Йорген секунду подумал, затем покачал головой.

            - Вряд ли. Прежде, чем выйти на меня, Полукс наводил справки в собственном окружении, довольно осторожно, впрочем, не называя имен. Так он попал на одно из звеньев моей цепочки, тот переадресовал его второму, второй третьему. Дальше с ним разговаривал я, друг друга мы не видели, только слышали, но голосовой идентификации еще никто не отменял, а свой голос я предварительно синтезировал. На этой стадии имени Ягли также не звучало, я лишь убедился в серьезности намерений. Затем я передал ему кпк, велев забрать его в определенном месте. За кпк он пришел сам, лично, а значит, в это дело с его стороны, видимо, больше никто не посвящен. Далее мы общались только текстом, обговаривая предстоящие условия, плюс я его еще и видел, хотя он думал, что нет. Но это ведь мой кпк, так?

            Что касается тех троих, через которых он вышел на меня, я в них вполне уверен. Кроме того, имени объекта они не знали, а мало ли врагов у такого крупного бизнесмена, как Полукс?

            И разве ты не сам сказал, что Ягли мог отбросить коньки самостоятельно? Слепой случай и все такое. 

            Швед замолчал.

            - Ну хорошо, Ларс. Завтрашний день сам позаботится о себе, как говорил один плотник. Следи за новостями и будь на связи.

            - Да, Марс. И ты не пропадай.

            На этом мы распрощались и я лег спать, приказав себе проснуться часов через пять к утренним выпускам новостей.

           

                                                   

Глава 4

 

            Я проснулся раньше. Меня разбудил сигнал кпк – опять Йорген. Он был уже без пижамы, зато с сигарой в зубах.

            - Смотри-ка, Марс. Я тебе кое-что записал. Это девятичасовые.

            Половину экрана заняло видео – утренний выпуск новостей местного канала «Глобал Ньюс»: от отеля, где я вчера бегал, отъезжает кортеж машин; камера берет крупным планом одну из них, стекло опускается и в объектив попадает улыбающийся Вольф Ягли, поднимающий руку в приветствии.

            Женский голос: - А сейчас мы наблюдаем как от отеля «Голден Плаза» Вольф Ягли, назначенный послом Нева-Каваллы на Вердане, отправляется на встречу с премьер-министром Верданы Джеком Гриффином. Это лишь одна из встреч, запланированных послом на этой неделе. К другим новостям…

            Видео исчезло, весь экран занял Йорген, который недоумевающе глядел на меня. Я вернул ему взгляд. Так мы смотрели друг на друга секунд пять.

            - Ты что-нибудь понимаешь, Марс? Он что же, восстал из мертвых?..

            - Да. Ради встречи с премьер-министром. Сэм Рейми отдыхает.

            - Марс, перестань. Ты хоть что-нибудь понимаешь?

            Я задумался.

            - Ну, вариантов, в принципе, не особо много. Первый – его каким-то чудом вернули с того света. Обнаружили после моего ухода и – за несколько часов – вернули. Но это никак не объясняет его цветущий вид. Он вовсе не был похож на больного, когда размахивал ручкой из авто. Хотя ему полагалось бы лежать горизонтально, подключенному к аппарату искусственного дыхания, не говоря уж о том, чтоб как-то оживить заснувшее сердце и умерший мозг. Нет, даже если бы его воскресили, все, что он мог бы делать самостоятельно, так это гадить под себя. И то, не факт.

            Вариант номер два. Это не Ягли. Это либо искусно замаскированный двойник, либо клон. Тогда это объясняет, почему я нашел его еле теплым. Все прошло по сценарию, кто бы ни был его автором. Сперва его отравили, а к утру заменили на двойника. Кстати, готов спорить, все было сделано по уму. Яд, которым воспользовались, был не хуже моего. Если бы что-то пошло наперекосяк, труп обнаружили и провели бы вскрытие, результаты были бы вполне безобидными. Никаких следов яда в организме, естественная смерть. Но это так – догадки в тему.

            Ну и третье. Сие промысел божий. Он воскрес с того света, дабы объяснить нам, неразумным, что-то чертовски важное. В принципе, не удивлен. Прецеденты в истории человечества уже были.

            Ларс пожевал сигару.

            - Ты говоришь, клон… В нашей Галактике они запрещены, все фермы давно разрушены… Где же они его взяли?

            - Понятия не имею. Ты сам помнишь, как семь лет назад мы накрыли одну из таких лабораторий. Тогда кое-кому из персонала удалось уйти. В принципе, никаких особых проблем нет. Специалистов, способных вырастить заданную копию, не так уж мало. Часть из них в розыске, то бишь люди свободной профессии. Вопрос оборудования решается деньгами. Так что, все довольно просто, другое дело – кто за этим стоит? И зачем?

            - Не знаю, Марс. Я ни черта не знаю. Клиенту дать отбой?

            - Нет. Пока нет. Как знать, быть может, мы еще сумеем сыграть в своих интересах. И в интересах Полукса тоже. А пока вот что… Я хочу подобраться к нему поближе.

            - К Полуксу?

            - Нет. К двойнику Ягли. Пощупаю его мозг. Ээг индивидуальна, а у клонов и вовсе особенная. Одно дело, если это давно потерянный и никому не известный брат-близнец или актер, которому хирург изменил лицо. Совсем другое, если где-то у нас под боком конвейер по штамповке овечек Долли. Это уже совершенно иной масштаб.

            Насколько я помню, завтра Ягли посещает открытие выставки Энди Уорхола на площади Свифта. Я пойду туда. Смешаюсь с журналистами и толпой эстетов и подберусь поближе, чтобы понять, что к чему. Сможешь подстраховать при случае?..

            - Конечно, Марс. По первому требованию.

            - Спасибо, старина. Значит, до связи.

            …На следующее утро около одиннадцати я стоял на площади Свифта в толпе любителей баночного супа. Впрочем, фанатов зеленых бутылок здесь тоже хватало.

Минут через десять подъехал Ягли. Я слился с толпой журналистов, штурмовавших ряды секьюрити.

            Ягли вышел из машины.

            Двадцать метров.

            В другое время этого было бы достаточно, но сейчас вокруг слишком много людей, слишком много различных волн. Ягли двинулся к ступеням, широко улыбаясь и приветственно подняв руку. Охрана сформировала коридор, журналисты хлынули в него нешироким ручьем.

            Двадцать метров.

            Пятнадцать.

            Десять.

            Да.

            Я узнал все, что хотел, можно было и уходить. Я потоптался еще минут пять, постепенно отступая в задние ряды, затем развернулся и ушел. Еще через три часа я сидел в своей шахте и разговаривал с Йоргеном.

            - Он клон, Йорг. Никаких сомнений. Точно тебе говорю.

            - Что дальше, капрал?

            - Мы будем ждать. Сдается мне, в ближайшее время что-то случится.

            И я оказался прав.

 

 

Глава 5

 

            На следующее утро меня опять разбудил Йорген.

            - Это уже становится доброй традицией, старина.

            - Если бы доброй. Взгляни.

            Утренний выпуск «Глобал Ньюс». В студии девушка-панголианка. У нее за спиной все тот же «Голден Плаза», на этот раз окруженный машинами полиции. Крупным планом разбитое окно и след от пули на стене номера.

            - Минувшим вечером было совершено покушение на посла Нева-Каваллы господина Вольфа Ягли. Выстрел был сделан через окно спальни господина Ягли, где тот отдыхал после ужина, сидя в кресле и читая прессу. Жизнь послу спасла счастливая случайность – в дверь номера постучал официант, принесший заказанный чай. Если бы господин Ягли остался сидеть в кресле, пуля, выпущенная киллером, достигла бы цели. В настоящий момент жизни посла ничто не угрожает. В связи с произошедшим, полиция намерена ужесточить меры контроля в аэропортах и на космодромах. К другим новостям…

            - Что скажешь, Марс?

            - Странный выстрел. Но ты  и сам это знаешь. Вот что – с планеты теперь так просто не выбраться, значит, надо искать частный транспорт, еще лучше – нелегальный. Пробей по своим каналам, Йорг.

            - Хорошо. А как быть с Полуксом? Мы попали в двусмысленную ситуацию – он наверняка думает, что этот выстрел наш.

            - Ты веришь в чутье, Йорг?

            - Иногда. – Швед усмехнулся.

            - Так вот, подождем еще. Сдается мне, до сих пор была всего лишь прелюдия. Основные события впереди.

            Я выключил режим связи и отправился на прогулку. Выстрел был странным, это понимал любой, кто хоть раз смотрел на мир сквозь перекрестье прицела. В том, что Ягли в последний момент встал, ничего странного не было. Такие случайности будут всегда – от этого никто не застрахован. Но вот представьте себе – сидит человек в кресле после плотного ужина, читает газету, ждет чай. Обстановка более чем мирная и безопасная – с точки зрения этого человека. Стук в дверь – официант. Человек наклоняет корпус, чтобы встать из кресла и в этот момент – звон разбитого стекла, что-то свистит у лица и глухо бьет в стену позади него.

            Так вот, для того, чтобы тут же упасть на пол и избежать второй пули надо быть мной. Ну, например. Или просто человеком, уровень бдительности которого примерно равен моему. Человеком, который в течении ряда лет вел боевые действия в самых разных условиях. Военный со стажем, хороший телохранитель, опытный коп. Человек, который никогда не сядет напротив окна так, чтобы оказаться потенциальной мишенью.

            Все прочие люди - то есть, вполне обычные - в подобной ситуации замирают. Они застывают как минимум на секунду. Этого более чем достаточно, чтобы влепить вторую пулю им прямо в лоб.

            Но второго выстрела не было. Спрашивается – почему?

            Допустим, стрелявший выбрал настолько неудачную позицию, что не смог оперативно перестроиться. В таком случае он идиот. Я хорошо помнил местность вокруг отеля и сходу мог назвать полдесятка мест, весьма удобных для снайпера, чтобы простреливать спальню Ягли. Даже если сектор был выбран неверно, все равно имело смысл стрелять – часть людей под прицельным огнем ведут себя словно кролики – вместо того, чтобы упасть на пол и замереть, они мечутся туда-сюда с поднятой головой, повышая шансы на попадание. Кроме того, когда мишенями становятся люди уровня Ягли, в идиотичность исполнителей верится мало.

            Дальше. Допустим, снайпера кто-то спугнул. Или что-то. Тогда вопрос о неудачности места остается открытым – это во-первых. Во-вторых, кто или что могло его спугнуть или отвлечь? Почему нет следов? Если это случайный свидетель, то где он?

            Рассуждая таким образом, я дошел до самой речушки. Огляделся, прислушался – никого, если не считать оленя, который пил у берега метрах в ста вниз по течению. Перед тем, как раздеться, я вызвал Йоргена.

            - Ларс, прошерсти потихоньку полицейскую базу по поводу этого выстрела. Оружие, место откуда стреляли, гильзы, свидетели – все, что угодно.

            - Хорошо, Марс, все сделаю.

            Я выкупался и вернулся в шахту, набрав по пути веток для костра. Продуктов пока хватало, я развел огонь, размял спину, приготовил и съел ужин и уселся чистить пистолет в ожидании новостей от Йорга.

            Он объявился в начале седьмого.

            - Марс, по порядку. Первое – всех, кто хочет совершить перелет по стране, либо улететь с планеты, отправляют на дополнительную проверку документов. Твои карточки ее не пройдут. Я нашел тебе одного авантюриста – парень шустрый, но надежный. Зовут Вилли Ломакс. У него есть посудина под названием «Марк Твен», промышляет контрабандой. Он может тебя вывезти и готов стартовать по первому требованию. Уже знаешь, куда полетишь?

            - Скажем, на Землю.

            - Пятьдесят тысяч наров, но можно поторговаться.

            - Неслабо, почти все мои сбережения. Но, в общем, приемлемо. Спасибо, Ларс.

            - Не на чем. Дальше – я смотрел полицейский архив. Ничего. Ни гильз, ни оружия, ни свидетелей. Что касается места, откуда стреляли – одни догадки.

            - Что ж, этого следовало ожидать.                                   

            - Что дальше?

- Будем ждать вспышек памяти или сведений со стороны[4].

- В смысле?..                             

            - Ничего, Йорг, - я улыбнулся. – Просто твоя бабушка не с Одессы.

            Швед усмехнулся.

            - Моя бабушка из Антверпена. Так как мы поступим?

            - Поступим вот как – ждем до конца недели и, если ничего не изменится, отказываемся от дела. Подумаем, как преподнести это Полуксу. Дальше я либо остаюсь, либо сваливаю – будет видно по обстановке. Да, и вот еще что – знаешь, где остановился Полукс на Вердане?

- Отель «Роял», Тридцать Пятая Западная улица, дом номер восемьдесят. А что?

            - Думаю его навестить. Но так, чтобы он меня не увидел. До поры до времени. Понимаешь, когда на горизонте появляются клоны, я становлюсь жутко подозрительным. Намного сильнее обычного. Откуда мы знаем, что Полукс не клон?

            Йорген нахмурился.

            - Ты хочешь сказать…

            - Понимаешь, да? Один клон дает заказ на убийство другого клона, в которого стреляет кто-то еще, но убить особо и не старается. Где логика? Война клонов? Я не знаю, кто режиссер этого спектакля, но, если завтра я пойму, что Полукс – клон, мы немедленно уходим в сторону без всяких объяснений. Нет ничего хуже, чем быть замешанным в том, в чем ни черта не понимаешь.

            - Они остановились в двадцать пятом номере. Второй этаж.

            - Они?

            - Ну да. Я не сказал? Полукс приехал с дочерью. Вторая дочь – Роксана Полукс.

            - Роксана, стало быть… Йорген, сбрось мне досье на Полукса, прочту перед сном.

 

           

Глава 6

            На следующее утро я отправился в отель «Роял». Не заходя внутрь, позвонил и справился, у себя ли мистер Полукс.

            Да, пока что у себя.

            А мисс Полукс?

            Тоже. Им что-нибудь передать?

            Нет, благодарю.

            Через дорогу от отеля располагалось здание почты. Купив там плотной белой бумаги и пару конвертов, я устроился в сквере неподалеку и быстро сочинил письмо:

 

Дорогой мистер Полукс,

            Сэр, нам стало известно, что Вы прибыли на Вердану с деловым визитом. Будем рады предложить Вам услуги нашей страховой компании на все время поездки. Все виды страхования на самых выгодных для Вас условиях.

 

С уважением,

            Гиппократ Хронос,

            вице-президент «Ибн-Сина продактс».

 

            Примерно такой же текст я адресовал Роксане. Разложив листы по конвертам и надписав их с пометкой «срочно», я отдал их портье за стойкой регистрации, попросив уведомить постояльцев как можно быстрее. Выйдя из отеля, я отошел шагов на двадцать и устроился на скамейке все того же сквера с газетой в руках. Через стеклянную стену первого этажа я отлично видел холл и стойку с портье. Тот поднял телефонную трубку, что-то сказал в нее и минут через десять на лестнице показался высокий крепкий черноволосый мужчина под руку с девушкой лет двадцати, в которых я узнал отца и дочь Полукс. Я не знал, как выглядела мать обеих девушек, но Роксана явно пошла в отца – стройная, черноволосая и темноглазая с несколько резкими чертами лица, она наверняка заставляла мужчин оборачиваться на улице.

            Я неспеша сложил газету и подошел поближе, встав около входа, но так, чтоб не бросаться в глаза. Полукс взял оба конверта, прочел содержимое и, пожав плечами, отправил их в корзину для бумаг.

            Что и требовалось.

            Полукс был рожден не в пробирке инкубатора. Роксана тоже. Теперь я знал это точно.

            Пятью часами позже я уже делился этой новостью с Йоргеном. Мы условились подождать еще два дня и, если ничего не изменится, объявить Полуксу, что мы выходим из игры. О том, что Ягли клон, решили не сообщать, так как неизвестно, какую игру вел сам Полукс.

            Остаток вечера прошел без происшествий и, засыпая, я даже не подозревал, насколько круто все изменится уже на следующий день.

 

 

Глава 7

 

            Это были обычные двенадцатичасовые новости, криминальная хроника:

            - А сейчас мы вернемся к покушению на Вольфа Ягли, произошедшему два дня назад. Как сообщает пресс-служба полиции Акрополя, им удалось задержать гуманоида, виновного в этом покушении. Им оказался житель Верданы 25-летний арамеец Ж’хаср. В его квартире была обнаружена винтовка, из которой, по утверждению полиции, был произведен выстрел, едва не стоивший жизни господину Ягли. При допросе в полиции Ж’хаср полностью подтвердил свою вину, сообщив также, что был нанят для этой цели Ромулом Полуксом, известным нефтепромышленником и медиамагнатом с планеты Земля. Как нам стало известно, в настоящий момент Ромул Полукс находится на Вердане, остановившись в отеле «Роял» со своей дочерью Роксаной Полукс. На предварительном допросе в полиции господин Полукс полностью отрицал какую бы то ни было причастность к этим событиям и в данное время отпущен на свободу под подписку о невыезде. Предварительное слушание по делу назначено на сентябрь этого года.

            Напомним, что в мае этого года Ромул Полукс потерял вторую дочь, когда на митинге, организованном молодежным движением «Кастус» при партии Вольфа Ягли, девушка стала случайной жертвой перестрелки между полицией и экстремистами из числа молодежи. 

            К другим новостям…

            На этот раз первым Йоргену позвонил я.

            - Ларс, я видел новости. Срочно свяжись с Полуксом и скажи, что твой человек будет ждать его через три часа в парке аттракционов на Сорок Пятой улице. Пусть возьмет все необходимое, но никаких чемоданов. Пусть приходит вместе с дочерью. В центре парка есть павильон ужасов, называется Замок Дракулы. Пусть заходит через главный вход, я встречу его там. Я буду без грима, опиши меня примерно. Пароль – девиз потерянных детей дяди Сэма[5]. Еще вот что – залезь в базу к копам, нарой все, что у них есть на этого Ж’хасра. Как только что-то узнаешь, звони.

            - Да, Марс. До связи.

            И я побежал к шоссе. Но перед тем, как выйти из шахты, забрал все свои вещи и тщательно уничтожил все следы своего пребывания, поскольку возвращаться обратно я не рассчитывал.

            Все было очень просто. Либо я успею, либо нет. Полуксу удалось избежать решетки благодаря деньгам, он успел нанять хорошего адвоката, плюс, наверняка, подмазал судью. Я собирался этим воспользоваться и, пока он на свободе, вывести его и дочь из-под присмотра полиции. А в том, что за Полуксом следят – и, возможно, не только копы – я не сомневался.

            Когда я успел пробежать километров пять, позвонил Йорген.

            - Марс, первое - Полукс будет ждать тебя вместе с дочерью в условленном месте. Он сильно подозревает, что этот стрелок наших рук дело. Мне стоило труда убедить его в обратном. Тем не менее настроен он довольно враждебно.

            Дальше - по арамейцу. Он местный, живет в Беверидже, неподалеку от Пустошей. 25-лет, три года в армии Верданы, по возвращении подсел на наркоту. Когда его взяли, в его крови обнаружили столько лунного сахара, что с лихвой хватило бы на пятерых. Полицию вызвал неизвестный, звонок не зафиксирован.

            - Спасибо, Ларс. До связи.

            Что и требовалось доказать. Все потихоньку вставало на свои места. Арамейца наняли, чтобы он сыграл свою роль, назвав копам имя Полукса. Взамен пообещали сладкую жизнь за решеткой и сколько-то заплатив. Причем, совершенно не факт, что он сделал выстрел, скорее всего, стрелял кто-то другой. Но это уже было не важно.

            Все было спланировано заранее – смерть Ягли, его клон, выстрел, арамеец и обвинение Полукса. Кто-то крепко копал под него. Не удивлюсь, если в итоге окажется, что убийство Ровены не случайность, а лишь первое из звеньев цепочки. Но есть одно маленькое но – не сумев привлечь Ягли по суду, Полукс нанял Йоргена, а Йорген – меня.

            И тут кому-то сильно не повезло. По замыслу этого неизвестного кукловода никого не должно было оказаться под кроватью Ягли, когда он доживал свои последние минуты. Обычные киллеры не являются телепатами, они не могут на расстоянии понять, что перед ними клон. Кроме того, обычный киллер уже давно отошел бы в сторону, поняв, что ввязывается в какое-то дерьмо. По сути, я сейчас нарушал одно из неписаных правил – вместо того, чтобы тихо исчезнуть, я шел на прямой контакт с клиентом.

            В назначенное время я стоял у павильона ужасов. Он был хорош тем, что был огромен и имел восемь выходов во все стороны парка. Вокруг гуляли праздничные толпы – сегодня был День Второй Независимости Верданы. Слежки вокруг я не заметил и это было немудрено – слишком много народа. Я зашел внутрь, купил билет и шагнул в огромную пасть Куклы Чаки, которая служила входом в сам замок. Отца с дочерью я увидел почти сразу – они стояли в стороне, неподалеку от входа, в то время как остальные посетители тут же разбредались по павильонам.

            Отлично. Скорее всего, шпики сперва последовали за ними, но почти сразу же вышли, чтобы не попадаться им на глаза. Предположим, они вызвали подмогу и у каждого выхода сейчас дежурит по полицейскому в штатском.

            Так.

            Я зашел в павильон под названием «Шоу Франкенштейна» и купил три маскарадных костюма, порцию сладкой ваты, попкорн и пять воздушных шаров. Каждый второй любитель ужасов выходил отсюда в подобном костюме, так что смешаться с толпой ряженых будет легко. Кроме того, шпики следят за двумя людьми, а нас будет трое.

            Я вернулся обратно и подошел к Полуксам.

            - Здравствуйте, мистер Полукс, - я чуть поклонился. – Всегда верен.           

            - Как прикажете это понимать? – он холодно глянул на меня. – Зачем вы вытащили меня сюда?

            - Мистер Полукс, вы знаете, что за вами следят?

            - Полиция?

            - Да, полиция. И, возможно, не только, - я обернулся к Роксане, - подержите шары.

            Она молча взяла у меня шары. Напуганной она не выглядела, взгляд был серьезным и спокойным, хотя чувствовалось, что это стоит ей некоторых усилий.

            - Теперь слушайте меня очень внимательно…Погодите секунду, - я достал из кармана небольшой металлический цилиндр со светодиодом на конце и провел им как мелом сначала по контуру отца, а потом дочери. – Порядок, жучков нет. Так вот, мистер Полукс, я вам сейчас обрисую перспективы, а затем вы сами решите, как вам поступить.

            Во-первых, - есть ли у вас выбор и какой. Вы можете послать меня сейчас подальше и отправиться обратно в отель или куда-нибудь еще. В таком случае события, скорее всего, будут развиваться так – в течении недели, не больше, вас снова возьмут под арест. И на этот раз ваши деньги и влияние будут бессильны. Возможно, вас выдадут Земле, а может, и нет. Это, в общем, не важно. Что послужит причиной ареста? Понятия не имею. Это может быть изнасилование, еще одно убийство или государственная измена. Не суть важно. Просто появится еще один «арамеец», который даст свидетельские показания о чем угодно. Если понадобится, то и не один. Единственная причина, по которой вы еще живы, заключается в том, что кому-то, кто играет против вас, крайне невыгодно убивать вас публично. Почему – другой вопрос. Но если бы его или их это устраивало, вы уже давно были бы мертвы. Дальше. Как только вы попадете за решетку – пусть даже на сутки – все, финиш, на этом для вас все закончится. Я не знаю, что ожидает при этом вашу дочь, но рискну предположить, что ничего хорошего. Ведь она ваш прямой наследник.

            Второй вариант заключается в том, что вы послушаетесь меня, и тогда я выведу вас отсюда вместе с дочерью. Мы пройдем мимо полицейских, что следят сейчас за выходами и надежно спрячемся от их глаз на время, достаточное, чтобы понять, что делать дальше. Со мной вы сможете это сделать, без меня – нет. Наверное, у вас возникает резонный вопрос – а с какой стати вам доверять мне. Это очень хороший вопрос. Ну, во-первых, я вошел сюда и сейчас уговариваю вас, вместо того, чтобы стрелять вам из ингрэма прямо в живот. Согласитесь, это весьма веский довод, доказывающий мое дружелюбие. Далее. Я имею перед вами некоторые обязательства, которые намерен выполнить согласно договоренности, причем так, чтобы вы сами смогли проследить за качеством их выполнения. Взамен я получу от вас ту сумму, которая была оговорена изначально. Причем, заметьте, за те же самые деньги вы получите меня в качестве телохранителя – по-крайней мере до того момента, пока работа не будет выполнена. То есть, в конечном счете, вы получаете больше за те же деньги. А теперь решайте.

            Я замолчал. Полукс разглядывал меня секунд десять. Тугодумом он не был. Тугодумы не становятся миллиардерами.

            - Ну, хорошо. Допустим. Что надо делать?

            - Для начала переоденемся. Идите за мной.

            Я отвел их в подсобку около входа и мы быстро натянули костюмы. Полукс стал Джаббой Хаттом[6], Роксана – Черной Королевой, а я Никсоном. Я вручил Полуксу вату и попкорн, Роксана держала воздушные шары. Я взял ее за руку и, велев Полуксу не отставать, повел их по дороге из желтого кирпича к павильону под названием «1408» с примечательной надписью: «Отель «Дельфин» приглашает Вас остановиться в любом из наших роскошных номеров. В любом, кроме одного…»[7]. Из этого павильона выход вел на аллею в задней части парка, по которой можно было кратчайшим путем выйти за его пределы.

            Внутри все было очень мило. Зеркала, шепот, в стороне подкрадывался жирный клоун с тесаком в бесформенном болотном пиджаке, периодически нас поливали водой из картин, а в воздухе носились топоры. Туман, иней на стенах, кто-то вылезал в окно, - в общем, все как полагается.

            Неожиданно из темноты выступила хрупкая бледная девочка в белой сорочке до пят:

             - Папа?.. Ты меня больше не любишь?..

            Роксана шарахнулась, а я прибавил шаг. Вслед нам неслись визгливые крики:

             - Я не хотел заселять вас в тот номер!..

            Уж лучше бы Майк Энслин писал детективы.

            Через минуту мы шли по аллее к выходу из парка.

            - Роксана, не потеряйте шары. Полукс, не отставайте. Документы и кредитные карты у вас с собой?

            - Да, в отеле остались только вещи.

            - Отлично, надеюсь они вам не очень дороги. Нам необходимы наличные, пока ваши карты еще действуют. Идемте.

            Мы спокойно вышли за пределы парка и нас никто не преследовал, хотя я продолжал периодически проверяться. На улицах было полно праздношатающихся в маскарадных костюмах и в разноцветье мы ничем не выделялись. Роксана до сих пор не сказала ни слова и не задала ни одного вопроса, послушно выполняя все, что я говорил. Я не знал, как много ей известно и известно ли что-то вообще, но, в общем и целом, она мне нравилась. Люблю молчаливых людей.

            Нам нужна была машина, потому я повел их на запад. Там, на пересечении Мэдисон и Двадцать Девятой находился прокат машин средней руки. Через четверть часа я уже заходил внутрь, оставив отца и дочь в переулке и предварительно сняв с себя голову Никсона.

            «Машины Джо Боба. На любой вкус» - гласила вывеска. Транспарант был довольно потрепанным.

            Еще через десять минут я помогал им снять костюмы, которые мы побросали внутрь обшарпанного, но еще вполне крепкого фордовского микроавтобуса и я сел за руль. Мы останавливались еще дважды – у супермаркета, чтобы купить просторную спортивную сумку и у магазина одежды, где я вдвоем с Роксаной купил им десяток вещей на первое время. Затем я погнал машину в пригород, останавливаясь у всех закусочных и заправок, где можно было снять деньги с карточек Полукса. Через два часа у нас набралась полная сумка наличных. Я остановился на обочине и вызвал Йоргена.

            - Йорген, они со мной.

            Я немного подвинул экран, чтобы он мог видеть отца и дочь у меня за спиной.

            - Ларс, как нам найти Ломакса?

            - В пятистах километрах к западу от Акрополя есть каньон Слоума. Отправляйтесь туда. Я свяжусь с Ломаксом и он встретит вас там.

            - Спасибо, старина.

            Перед тем, как тронуться с места, я покопался под приборной доской и выдрал из недр машины датчик слежения. Следы нам сейчас ни к чему.

            Затем обернулся к своим пассажирам.

            - Давайте сюда свои телефоны.

            Я быстро разобрал оба телефона, но внутри ничего не было, кроме обычной начинки. Собрал и отдал обратно, приказав не включать без моего разрешения.

            - Кто такой этот Ломакс?

            - Это человек, который вывезет вас с Верданы, мистер Полукс, в обход полиции и прочих заинтересованных лиц. Советую поспать, потому что ехать нам часов пять, не меньше.

            - Простите… - Роксана тронула меня за плечо. – Как вас зовут?

            - Ах, да… Марс Хоук, к вашим услугам, – я продолжал нарушать правила, – можно просто Марс.

            - Вас назвали в честь планеты?..

            - В честь бога войны. Мой дед был любителем античности.

            Я помог им разложить сиденья в некое подобие дивана, развернул машину и направился к развилке Диккенса, чтобы оттуда двинуться на запад. Я не знал, кто играл против нас, но, если он настолько могущественен, чтобы отследить перемещения Полукса по обналиченным деньгам, то тут его ждало явное разочарование, потому что до сих пор мы кружили около Акрополя, и теперь ничто больше не указывало на наш дальнейший путь. Конечно, в службе проката хватятся машины, переставшей подавать сигнал, но это случится завтра утром, не раньше. За ночь я успею перегнать ее к Ломаксу, а он найдет как от нее избавиться. Кроме того, машину я взял на свои деньги на лицо, которое никогда не существовало, а значит, ничто не связывает ее с семейством Полукс.

            Быстро стемнело, подул свежий ветер, гнавший пыль и ветки по асфальту. На горизонте набухали черные тучи, значит, ночью пустыня напьется дождя.

            Я гнал машину вперед, глядя на темную ленту дороги и гадая, что ждет нас впереди. Что дальше? Кто стоит за всем этим?

            Я не знал. Пока нет.

            Покрутив настройку приемника, поймал Дина Мартина. «Sway»[8] наполнил салон. А следом и Дон Маклин подоспел.

 

Starry, starry night

Paint your palette blue and gray

Look out on a summer's day

With eyes that know the darkness in my soul…[9]

 

 

           

Глава 8

 

            Глубокой ночью мы достигли каньона Слоума. Для этого пришлось съехать с шоссе и полчаса блуждать по бездорожью. Ломакс далеко забрался. Остановившись на въезде, я вышел из машины, расправляя уставшие плечи и с наслаждением вдыхая  холодный ночной воздух.

            В пыль упали первые капли, беззвучно сверкнула молния. Я глянул вверх – каньон был огромен, больше километра в глубину, он петлял извилистой змеей, конца которой не было видно из-за многочисленных поворотов.

             Я достал кпк.

            - Йорген, мы в каньоне, в самом начале. Куда дальше?

            - Поезжай вперед по дну каньона, Ломакс вас встретит.

            Я завел двигатель. Роксана села рядом со мной и сейчас с любопытством оглядывалась по сторонам. Мы проехали метров триста, когда впереди промелькнул свет фар и через минуту к нам подкатил старенький двухместный багги, выкрашенный в цвет окрестных песчаников.

            Я вышел из машины и пожал руку невысокому худому парню в серой армейской куртке. Светлые волосы, обычное лицо, несколько крупный нос – Вилли обладал внешностью, которую называют заурядной, благодаря чему он мог легко укрыться в любой толпе.

            - Двигайте за мной, если не хотите промокнуть до нитки.

            Еще через пять минут мы подъехали к крутому повороту, но, вместо того, чтобы свернуть, Вилли направил багги прямо в стену каньона и, не доезжая пары метров, остановился, подобрал с земли камень и запустил им в гранит. Тот отскочил с глухим стуком, а кусок гранита плавно ушел вниз, открывая туннель в недрах скалы. Багги исчез внутри и я последовал за ним, стараясь не ободрать форд о стены. Метров через тридцать мы въехали в просторный ангар, где багги припарковался.

            - Ставьте автобус в углу. – Ломакс махнул рукой, показывая куда.

            Я вышел из машины, помог выбраться Полуксам и огляделся. Ангар был пустым, не слишком высоким и, видимо, в разное время использовался под склад, мастерскую и гараж. Грубые, ничем не обшитые стены, пара ламп в металлической сетке у входа и огромная решетка вентиляции под самым потолком. Под решеткой обычная алюминиевая дверь с небольшим окошком. В углах разбросан всякий хлам, у противоположной стены старый коричневый крайслер-пикап.                                  

            - Он на ходу? – Я кивнул на крайслер.

            - Разумеется. Только заправить не помешает. Забирайте свои вещи, я покажу вам Сэма. – Вилли открыл алюминиевую дверь.

            - Сэма?

            - Да, Сэма. Это мой корабль. Звездолет класса А. Я назвал его «Сомерсет Моэм», для своих Сэм.

            - Йорген говорил, он называется «Марк Твен».

            - Все верно. Это было на прошлой неделе. У него тысяча имен, каждый раз новое. Но Сэм – постоянное. В честь моей бабушки Саманты.                                                                              

            Роксана улыбнулась, Полукс взял сумки с одеждой и деньгами и Вилли повел нас по коридору вглубь скалы.

            - Эти пещеры выкопал мой отец. Я называю их Сэмхаус. У него был гидравлический экскаватор по имени Майер. В честь Луиса Майера. Это было сразу после катастрофы. Тогда сюда никто не совался, потому что боялись. Папашка не боялся. Он вообще ничего не боялся. Кроме маман, разумеется. В то время на севере только начали добывать лунный сахар. Вывозить его официально никто не пытался – слишком много драли на таможне, плюс вывоз разрешался лишь ограниченными партиями. Отец купил Сэма, отремонтировал и начал брать заказы на доставку по всей Галактике. Потом я подрос и стал ему помогать. Сивильское виски, шкуры харкеров, золото с Венеры – работы хватало. Затем дело перешло ко мне. Мы с Габудом неплохо управляемся, на жизнь хватает…

            - С Габудом?

            - Ну да. Габуд мой помощник. Механик и штурман Сэма. Он шотландец. Для него это важно.

            Вилли открыл вторую дверь и я увидел еще одну пещеру, раза в полтора меньше ангара. Правая часть ее была оборудована под кухню, в левой стояли две самодельные кровати, такой же стол и низкий железный шкаф с вмятинами на боках. Две двери – прямо перед нами и слева, около шкафа. На одной из кроватей устроился упитанный черный кот, который лениво глянул на нас и продолжал спать.

            - Это Авраам Линкольн. Линк наш талисман. Идемте, я покажу ваши кровати.

            Следующая пещера была еще меньше – такие же стены, грубо вырезанные в скале, пара складных походных коек без одеял, чучело варана в углу и лампа под зеленым абажуром на маленьком столе, изрисованном куриными лапами хиппи.

            - Можете располагаться здесь до вылета. Но кому-то придется спать на полу, коек всего две. Пойдемте, я познакомлю вас с Сэмом.

            Мы вернулись в первую «комнату» и через боковую дверь попали в последнюю пещеру, самую просторную из всех. В ней вполне мог уместиться средних размеров торговый центр вместе с парковкой. Посредине стоял Сэм – высокий, с двухэтажный дом, легкосплавный блин, который в длину и ширину занимал половину пещеры. Его обшивка была зеркального ртутного цвета, а угловатая форма корпуса придавала сходство с гигантским веером. В углу, укрытый брезентом, стоял огромный экскаватор – надо полагать, папин Майер.

            Я обошел сверкающий блин вокруг и посмотрел вверх. Потолок, должно быть, раздвижной, иначе отсюда никак не выбраться. Вилли проследил за моим взглядом и кивнул.

            - Крыша управляется дистанционно прямо из кабины Сэма. Непосредственно перед взлетом и посадкой. Очень удобно.

            - Насколько он невидим для радаров?

            - Обшивка двойная, - Вилли подошел к Сэму и погладил блестящий бок. – Внутренний слой - каркас, он сделан из легких сплавов. Внешний слой – смесь композита и родоида, за счет чего он прозрачен. Пространство между слоями заполнено амальгамой. Плюс форма корпуса. В общем, для спутников и локаторов Сэм скорее разновидность помех, чем что-то существенное.

            Вилли постучал кулаком по корпусу:

            - Габ, вылезай! У нас гости!

            Открылся люк и наружу выбрался здоровенный манкеец под два метра ростом и в килте.

            Я не оговорился. Видели когда-нибудь рыжую гориллу в клетчатой юбке? Тогда вы знаете, как выглядел Габ. Должно быть, так он чтил свои шотландские корни. С той только разницей, что за спиной вместо волынки висел двенадцатикилограммовый М240, а грудь пересекали две пулеметные ленты по двести патронов в каждой.

            - Это Габ. Гаутама Будда, сокращенно Габуд. Он молчун и философ. И первоклассный механик, к тому же. Габ, это…- Вилли запнулся, глядя на меня.

            - Марс. Марс Хоук.

            - Точно. А это мистер и мисс Полукс. – и, заметив, мой взгляд, пояснил: - Мы тут, в нашей глуши, тоже следим за новостями. Но вам не о чем волноваться. Первое правило бизнеса – заткнись и делай дело. Вон Габ его вообще круглосуточно выполняет. Верно, Габ?.. Кстати, когда отправляемся? И куда?

            - А скажи мне, Вилли, есть ли у тебя сейчас в графике другие заказы?

            - Пока нет. Еще не сезон. А вот осенью…

            - Хорошо. Слушай, у нас здесь осталось еще одно дело. Через пару дней все будет закончено и сможем лететь. А пока что нам нужна крыша над головой – те две койки с вараном чудесно подойдут. Отправимся, скорее всего, на Землю, куда именно – сам не знаю. Там поглядим. Что касается оплаты – ты получишь ту цену, которую назовешь. Еще вот что – одолжи мне свой крайслер на сутки, взамен можешь взять форд, нам он больше не нужен.

            Уилл чуть подумал и согласно кивнул.

            - По рукам.                                                                        

            - Отлично. Тогда сейчас спать, а утром решим, что делать дальше.

            - Я могу накормить вас ужином, если хотите. Габ отлично готовит крокусов, чтоб вы знали.

            - Кто такие крокусы? – спросила Роксана.

            - Местные черепашки с красным панцирем. Размером с грязевого краба, но мясо вкуснее. Габ запекает их с овощами.

            Я оставил Полуксов на попечении Уилла, а сам выбрался наружу, чтобы поговорить с Йоргеном.

            Гроза закончилась, ливень стих, оставив после себя небольшие лужи, которые быстро впитывал песок. Я дышал влажным прохладным воздухом, глядя на светлеющее небо и раздумывал, как быть дальше. У нас с Йоргеном действительно оставалось обязательство перед Полуксом и я не видел причин отказываться от денег. Проблема заключалась в следующем. Убивать Ягли публично нежелательно, так как неизвестно, чем это аукнется после. Как минимум, это станет причиной беспорядков по вине коричневых ублюдков на обеих планетах. Если же я убью его тихо, скорее всего будет выращен второй клон и Полукс решит, что у меня галлюцинации, когда я скажу, что работа выполнена, а Ягли в это время будет открывать очередной музей. Значит, мне придется взять Полукса с собой. Конечно, в восторге я не был, но и выхода у меня тоже особо не было.

            Я достал кпк, вызвал Йоргена и все ему рассказал. Швед задумался, жуя сигару.

            - Где и когда?

            - Сегодня Ягли будет присутствовать на заседании Межпланетной Ассоциации иммиграционных служб. Скучная муть на четыре часа. После таких заседаний всегда тянет спать. Освободится в шесть вечера. Мы отправимся к нему на виллу, скажем, часам к пяти. Сбрось мне ее точные координаты и план дома на всякий случай.

            - Хорошо, Марс. Удачи.

            Я дождался письма от Йорга, как следует все изучил и вернулся к Полуксам. Они уже поужинали и теперь, устроившись на своих койках, о чем-то тихо беседовали. Я извинился и отозвал отца в сторону.

            - Как много Роксана знает о происходящем? Знает ли она, что вы дали Йоргену заказ на убийство Ягли?

            - Да. – Полукс посмотрел мне в глаза. – Я все ей рассказал. После смерти Ровены, она – все, что у меня есть. Вся моя семья. Полагаете, не надо было этого делать?..

            - Да нет, отчего же… Даже к лучшему. Идемте, прогуляемся перед сном. Все вместе. Я расскажу вам, что будет дальше.

            Габуд показал нам еще один выход, он находился в ангаре, где стоял Сэм.

            Мы медленно шагали по дну каньона. Почти совсем рассвело, пустыня постепенно просыпалась, становилось все жарче.

            - Мистер Полукс, прежде чем я начну, ответьте на вопрос. Но сперва как следует подумайте. Кто может настолько сильно желать вашего краха, вплоть до вашей смерти, чтобы подстроить все это?

            Полукс медленно покачал головой.

            - Это то, над чем я думаю постоянно. Не знаю. Как у любого бизнесмена – успешного бизнесмена – у меня есть противники. Недоброжелатели. Враги. В политическом мире и коммерческом. А иногда все вместе. Я не хочу сказать, что подозреваемых нет. Наоборот. Список – если его составлять – получится внушительным.  Два десятка имен, не меньше. Но в том и дело – я не могу кому-то отдать предпочтение. В теории, это может быть кто угодно.

            - Ясно. Мисс Полукс, можете что-то добавить?

            Роксана покачала головой.

            - Что ж. Тогда слушайте.

            И я рассказал им все, начиная с того момента, как пробрался в номер к Ягли и заканчивая выпуском новостей с сюжетом об арамейце и аресте Полукса. Разумеется, я умолчал о том, что я телепат, а также о некоторых других подробностях, не имевших большого значения. Хотя, если бы у киллеров был свой профсоюз, меня все равно давно бы выперли за нарушение всех мыслимых и немыслимых правил.

            Когда я закончил, они какое-то время молчали, шагая рядом со мной и переваривая услышанное.

            - Значит, кто-то заменил Ягли на двойника… - у Роксаны был вид человека, которому рассказали байку, а он не знает, верить в нее или нет.

            - На брата-близнеца, актера, которому сделали пластическую операцию, либо клона. Других вариантов нет. Если не рассматривать святое воскрешение, конечно.

            - Ягли мертв… - Полукс что-то напряженно обдумывал. 

            - Да, и это делает наше положение двусмысленным. С одной стороны, объект мертв,  поэтому контракт аннулируется, но без нашего с Йоргеном вмешательства. Значит, по логике вещей, вы нам ничего не должны. С другой стороны, смерть Ягли напрямую связана с вами, с вашей безопасностью и безопасностью вашей дочери. Это значит, что пока есть кто-то – неважно, один это человек или группа лиц – кто стоит за этой комбинацией, вы навсегда можете забыть о спокойной жизни. Я говорю о публичной жизни, которую вы до сих пор вели, не от кого не скрываясь, не прячась и не оглядываясь. Поэтому выбор, который сейчас стоит перед вами, по сути, прост. Вы можете отказаться от наших услуг и тогда я исчезну так, что вы больше никогда меня не увидите. Ломакс доставит вас на любую планету по вашему выбору. Что вы станете делать дальше, я не знаю, поскольку выброшу это дело из головы.

            И второй вариант. Во-первых, я докажу вам, что Ягли – тот Ягли, который жив сейчас – клон. Во-вторых, я доставлю вас с дочерью в безопасное место - скорее всего, на Земле. Дальше – по обстоятельствам. Причем, на каждом этапе выбор остается прежним – вы сможете в любую секунду расторгнуть наше соглашение.

            Полукс молчал, обдумывая мой монолог. Роксана шла, низко наклонив голову, напряженно вглядываясь в песок у себя под ногами и, казалось, мыслями была где-то в прошлом. Я чувствовал ее сосредоточенность и в который уже раз жалел, что не умею распознавать мысли в образах.

            Наконец, Полукс прервал молчание.

            - Ну хорошо. Допустим, второе. Что вы намерены делать?

            Я вздохнул.

            - Сегодня вечером мы вдвоем отправимся к загородному дому Ягли. Я выполню обязательства по контракту в вашем присутствии и, если завтра утром он как ни в чем не бывало появится в новостях, это будет говорить само за себя. Правда, может прозвучать официальное заявление, что Ягли внезапно заболел, поэтому весь график встреч сдвигается на несколько дней. Это зависит от того, есть ли у наших оппонентов запасные зародыши и на какой они стадии развития.

            - Зародыши? Хотите сказать, клонирование может быть поставлено на поток?

            - Запросто. Было бы желание. В конечно счете, все упирается в деньги. А ими ваши противники не ограничены.

            - Скажите, Хоук… - миллиардер помедлил. – Можно ли как-то отличить клона от обычного человека? Я имею в виду, от того, …кто послужил образцом?

            - Если есть возможность сделать электроэнцефалограмму, – да. Клон и образец будут отличаться тета-волнами, которые отвечают за подсознание, за весь жизненный опыт. Именно поэтому в некоторых случаях, клон могут вычислить близкие люди того человека, который послужил образцом. Дело в том, что при клонировании наследуется только генотип, а фенотип не передается. Другими словами, клон получает те же самые врожденные признаки, но не личный опыт. Поэтому поведение клона будет иным – у него нет долговременной памяти образца. Например, в кругу близких людей он не вспомнит какие-то значимые события, даты или собственных родственников.

            В истории человечества немало прецедентов, когда клонирование было использовано в преступных целях. По сути своей, это либо создание солдат-клонов, либо клонирование сильных мира сего с последующей их заменой на созданного клона. В обоих случаях при воспитании уже готовой копии применялся гипноз как наиболее быстрое, дешевое и надежное средство усвоения информации. Если речь шла о создании собственной армии, то тут все было довольно просто – будущим солдатам закладывались сведения о том, как надо воевать, объяснялось, кто враг, а кто союзник. Если клон выращивался на замену, работа воспитателей была тоньше, потому что, во-первых, надо было обладать огромным объемом информации об исходном объекте, а во-вторых, вложить ее в правильном порядке в голову подопечного, чтобы его не вычислили те же друзья и родственники. При этом, клон полностью отождествлял себя с образцом, одновременно оставаясь под влиянием воспитателя-гипнотизера.

            - Откуда вы все это знаете? – спросила Роксана.

            - У меня богатый жизненный опыт. Так получилось.

            Полукс взглянул на часы.

            - Ну хорошо, когда выдвигаемся?

            - До виллы примерно шесть часов езды, значит, в одиннадцать. Сейчас почти четыре, у вас есть семь часов на отдых. Снимите костюм и оденьте темную куртку и брюки, которые мы с Роксаной для вас купили. На этом пока все. Возвращайтесь в пещеру, а я еще немного погуляю.

            Мне правда хотелось немного пройтись. Мой дед говорил, что если в голове туман, иди в ванну, в кровать или на прогулку.

            У самого входа в Сэмхаус Роксана спросила, можно ли ей со мной. Я кивнул и некоторое время мы молча шагали бок о бок с одной дюны на другую. Солнце уже поднялось над горизонтом, но было еще довольно свежо.

            Я чувствовал, что она хочет мне что-то сказать и терпеливо ждал. Наконец она произнесла:

            - Вы знали, что перед смертью Ровена готовилась защищать диссертацию о клонировании человека?

            Я покачал головой.

            - Она была генетиком, в двадцать четыре года уже преподавала в Колумбийском университете. В начале мая она взяла отпуск на пару недель и мы поехали на Лонг-Айленд к друзьям, чтобы немного отдохнуть. Через три дня после возвращения она пошла на этот митинг…

            Роксана замолчала, невидяще глядя перед собой.

            - А как вообще получилось, что она связалась с «Кастус»?

            - В «Кастус» работал ее бывший преподаватель, профессор Николас Айронс. Это он пригласил ее поближе познакомиться с деятельностью организации. Официально, суть работы «Кастус» заключалась в генетических исследованиях, направленных на устранение недостатков так называемых межпланетных браков. Вы знаете, что это такое?  Манкейцы, арамейцы, бладсары, панголианцы – любые окологуманоидные расы, которые в паре с человеком могут дать теоретически-жизнеспособное потомство. Нева-Кавалла долгое время отказывала таким парам в официальном статусе. Поэтому подобных пар в самой стране очень мало, даже после принятия соответствующих поправок в законодательстве.

            - Вы юрист?

            - Чувствуется? – Она слабо улыбнулась.

            - Да, обычный человек выражался бы проще.

            - Я закончила магистратуру в том же университете…А вы? – она остановилась, глядя на меня снизу вверх, - как получилось, что вы стали…

            Она запнулась.

            - Наемником? Наемным убийцей – вы это имели ввиду?

            Она медленно кивнула.

            - Роксана, помните, был такой старый-старый фильм «Люди в черном»? Третья часть?

            - Кажется…

            - Так вот, там есть сцена, где Кей говорит Джею – «Я очень счастливый человек, потому что не задаю вопросы, на которые не хочу знать ответы».

            Она улыбнулась.

            - А что это значит?..

            - Это значит, что ответ на ваш вопрос вам не нужен. Поверьте.

            Мы спустились с очередной дюны. После минутного молчания, она слегка нахмурилась:

            - Просто вы странный. Не скажу, что у меня есть знакомства среди наемных убийц, но я представляла их совершенно иначе.

            - Да, как и большинство нормальных людей на вашем месте. И это очень хорошо.

            - Почему?

            - Так мне легче делать свою работу. Если убийца похож на убийцу, значит он непрофессионален. Это значит, что он недолго пробудет в живых или на свободе. И это тоже хорошо. Естественный отбор. Выбраковка.

            - Да…пожалуй…

            Мы прошли еще метров тридцать, когда внезапно Роксана покачнулась, почти потеряв сознание и упала бы, если бы я не подхватил ее на руки.

            - Что с вами?..

            Она попыталась сфокусировать на мне взгляд, но получалось не очень.

            - Ничего…ничего страшного…это с детства…

            Я усадил ее на плоский обломок  гранита и, достав из рюкзака флягу, дал немного воды. Она была еще очень бледной, но дышала уже спокойнее.

            - У нас с сестрой с самого детства такие приступы. Что-то с сосудами мозга. Все нормально. Сейчас пройдет…

            - Голова болит?

            - Очень. Тоже нормально. Через пару часов перестанет.

            - Попробуем раньше. Сядьте прямо, вот так.

            Я положил ей за спину рюкзак и свою куртку, чтобы было удобней сидеть.

- Роксана, слушайте меня внимательно…просто слушайте меня внимательно и расслабленно, совершенно спокойно...потому что, если можно расслабиться, зачем напрягаться?..смотрите на мою ладонь, следите за ней взглядом…

Я повел ладонью вправо, влево, больше проверяя, что она в сознании и слышит меня, затем увел ладонь вверх и оставил так, не опуская.

- Роксана, вы видите перед собой меня и слышите мой голос…вы видите желтый песок вокруг и синее небо…вы чувствуете тепло камня, на котором сидите…такое уютное спокойное тепло…и вы расслаблены…вы видите меня и слышите мой голос…и чувствуете, как дует ветер и пахнут пустынные травы…и вам очень хорошо и спокойно…когда вы смотрите на песчаные дюны, на волны, которые оставляет ветер…возможно, вам хочется закрыть глаза или оставить их открытыми…вы чувствуете тепло солнечных лучей и совершенно спокойны…когда я разговариваю с вами…и вы слышите мой голос…слышите как дует ветер…вы полностью расслаблены…головная боль стихает…приглушается…когда вы смотрите на эти скалы…вы видите их тени…боль исчезает, уходит в тень…вы чувствуете ритм своего сердца…и ритм дыхания…и видите мою ладонь...видите солнце…которое движется по небу…с восхода на закат…и точно так же…ваша боль…стихает…как будто…успокаивается…волна…и вы чувствуете все ваше тело, чувствуете ладони, которые касаются нагретого камня…и вам хорошо и спокойно…и очень уютно…ветер играет вашими волосами и ветвями кустарника…вы видите, как дрожит воздух и чувствуете его тепло…чувствуете, как дрожат ваши ресницы в такт вашему дыханию…и боль исчезает…растворяется…видите мою тень на камне…там, где она сливается с вашей тенью…и вам очень хорошо и спокойно…прочувствуйте это состояние…запомните его…и когда вам захочется вернуться в него снова…достаточно будет…просто расслабиться…почувствовать свое дыхание…вспомнить мой голос...и успокоиться…а сейчас… засыпайте…как эти белые облака на синем небе…расслабленно и беззаботно…

Я сел рядом с ней на камень и обнял ее так, чтобы ей было удобно у меня на плече. Пусть поспит полчаса. Истекшие сутки были напряженными. Я прикрыл глаза и стал считать секунды.

На тридцатой минуте я встал и легонько потряс ее за плечи.

- Роксана, проснитесь. Нам пора возвращаться.

Она приоткрыла глаза и счастливо, по-детски улыбнулась.

- Что вы сделали?..

- Как ваша голова?

- Хорошо…- она удивленно посмотрела на меня. – Нет, правда, что вы сделали?

- Ничего, что могло бы вам повредить. Небольшой сеанс релаксации. Иногда бывает очень полезным.

Когда мы вернулись в Сэмхаус, Габуд примерял костюм Джаббы Хатта, а Билл стоял рядом, держась за живот от смеха. Полукс спал, вытянувшись на одной из коек. Я уложил Роксану на другую, пообещав разбудить, когда мы будем уходить, затем отправился на кухню и прикончил остатки крокусов, которые и правда оказались хороши.

Осмотрел пикап Ломакса - ни одной неисправности, взял бензин у Габуда и заправил под самую крышку.

Потом я опять ушел в пустыню. Надо было еще кое-что подготовить.

Снаружи я устроился в тени большого валуна, расстелил на песке небольшой кусок брезента, который вынул из рюкзака, затем достал оттуда же объемный металлический кейс и положил на брезент. Внутри лежал «Винторез» – тульский ВСС «Винторез» под девятимиллиметровый патрон, моя любовь еще с Припяти. Там я при необходимости носил его разобранным под плащом в спецкарманах, нашитых на подкладку.

Она была прекрасна. Ствол с глушителем, ствольная коробка, приклад, дневной ПСО-1-1, ночной НСПУ-3, пять валовских магазинов – три с СП-5, два с СП-6. Я вынул все узлы, неспеша и тщательно почистил их и сложил обратно.

Все было готово.

 

 

Глава 9

 

Через пять часов я разбудил Полукса и мы отправились в путь. Роксана к тому времени уже проснулась и играла с Габудом в шахматы. На коленях у нее мирно дремал Линк.

- Мистер Полукс, одно условие – вы делаете все, что я вам говорю, сразу же и беспрекословно.

Он кивнул. Мы неспеша катили по шоссе Дрейка, встречных машин было мало, изредка близ заправок встречались полицейские патрули.

Через шесть с лишним часов мы достигли Грейс-Вилладж, состоявшей из двух десятков вилл, наподобии той, которую занимал наш подопечный. Пустыней здесь еще и не пахло, наоборот, чтобы подобраться поближе к дому я свернул с шоссе в лес, метров через двести оставил пикап среди сосен и оставшиеся триста метров мы шли пешком. Полукс шел налегке, я нес на плече рюкзак, а в руках кейс с винтовкой.

Он, в общем-то, держался хорошо. Молчал всю дорогу, но это лучше, чем задавать нелепые вопросы.

Мы должны были выйти на вершину небольшого пологого холма, с которого открывался вид на дом Ягли. Когда впереди между деревьев показалось открытое пространство, я велел Полуксу лечь на землю и последние двадцать метров мы преодолели ползком. На нашу удачу трава была достаточно высокой, плюс небо уже начинало темнеть, так что нас можно было обнаружить лишь подойдя вплотную.

Мы лежали на вершине холма и смотрели на разбросанные внизу дома, на желтые прямоугольники окон, дым из труб и подстриженные лужайки. Дом Ягли был крайним и самым ближним к нам. Двухэтажный с красной черепичной крышей, колоннами и вычурным фасадом, он напоминал усадьбы южных штатов времен Гражданской войны. Свет горел только на первом этаже – два окна, похоже, кухня, - и на веранде, где сидел одинокий охранник. Сколько-то людей, видимо, оставалось внутри. Слева к дому, ближе к нам, примыкал гараж, к которому вела от главных ворот отдельная дорога.

Я лежал у ствола старой сосны и рассматривал местность в армейский бинокль, который достал из рюкзака. Затем передал бинокль Полуксу, лежащему справа и собрал винторез. Секунду поколебавшись в выборе патрона, остановился на СП-6. Наврядли он в бронежилете, но рисковать не стоило. Закрепил ПСО и отрегулировал в соответствии с патроном. Устроил винтовку на сгибе левой руки, прикинув расстояние по одинокой фигуре охранника. Метров четыреста с лишним, не меньше… Что ж, хорошо. Четыреста с лишним метров под углом градусов эдак в сорок - пятьдесят на юг, ветер юго-восточный…

Оставалось ждать.

Я взглянул на часы – полшестого. Очень хорошо.

Посмотрел на Полукса. Он, не отрываясь, разглядывал виллу в бинокль.

- Как вы?

- Нормально. – Легкая бледность, но голос спокойный. Должно быть, еще несколько дней назад, сидя у себя в номере в отеле «Роял», он и не подозревал, что очень скоро будет лежать с биноклем в траве, в эдаком своеобразном партере, наблюдая как девятимиллиметровая пуля выбьет жизнь из человека, которого он так хотел убить. Ну или его клона, если угодно.

- Сейчас половина шестого. Заседание заканчивается в шесть. Около семи он будет здесь, если ничего не изменится, конечно. Так что наберитесь терпения, мистер Полукс. Если тело устанет, можете встать и размяться, только отползите предварительно в лес шагов на двадцать.

- Ромул.

- Что?

- Можете звать меня Ромул. Если хотите, конечно.

- Хорошо, Ромул, пусть будет так.

- Скажите, эээ…Марс, зачем мы так рано пришли сюда, если ждать полтора часа?

- Во-первых, чтобы разведать местность. Посмотреть воочию, что и как. Во-вторых, никто не знает наперед, что может случиться. Например, во время заседания он может плохо себя почувствовать и его увезут в больницу. Особенно, если клон нежизнеспособный. И сегодня мы вернемся ни с чем. Или это будет лишь легкое недомогание, и, наоборот, он вернется домой пораньше. Либо ему просто наскучит и он улизнет раньше времени под благовидным предлогом. Или закатится до утра в казино, бордель или ночной клуб. В любом случае, запас времени не помешает.

- Понимаю…

Мы замолчали.

Я лежал в траве, полностью расслабившись, опустив голову на предплечье,  полузакрыв глаза и смотрел вниз на лужайку перед домом, бассейн, подстриженные кусты, охранника, который курил на крыльце и откровенно скучал. Ну ничего, скоро скучно не будет. Скоро будет так нескучно, что этот вечер запомнится всем вам надолго. Если он вообще приедет, конечно.

Краем глаза я посмотрел на Полукса. Он все так же, не отрываясь, разглядывал виллу в бинокль, словно бы пытался увидеть то, что еще только должно было произойти.

- Мистер Полукс... Ромул. Если будете продолжать в том же духе, у вас устанут шея, глаза и заболит голова. На самом деле бинокль вам понадобится всего на минуту – и то в том случае, если он приедет. Потом надо будет быстро уходить.

- Да, понимаю… - он опустил бинокль и повернулся ко мне, - Марс… помните, там в каньоне… вы говорили, что клон и его образец – это разные люди?

- Да, потому что невозможно полностью повторить исходное сознание, а значит, клон и образец – это всегда разные личности.

- Я не говорил вам до сих пор… - он на секунду замолчал, - потому что не было повода… Ровена… Незадолго до митинга они с Роксаной отправились к друзьям на Лонг-Айленд и вернулись только за три дня до…до того, как это произошло. Так вот, день накануне митинга… Ровена с самого утра была какая-то странная… Когда ее о чем-то спрашивали, она подолгу молчала или отвечала невпопад… Она не могла вспомнить, как зовут ее любимую кошку. Когда к нам приехала тетя Милдред, Ровена ее не узнала. Мы хотели вызвать врача, но она нас отговорила, сказав, что просто переутомилась… Но если вы утверждаете, что… если человек и его клон отличаются памятью, значит… Это значит, что Ровена... возможно... она жива?..

Теперь я понял, что он так тщательно высматривал. Он искал Ровену.

- Вероятность есть. – Я говорил медленно, тщательно подбирая слова. – Эти люди вполне могли оставить себе запасной вариант. Вашу дочь в качестве средства влияния на вас, в случае, если по каким-то причинам они не смогут достать вас физически. Другой вопрос – где они ее держат. Если мы допускаем, что она до сих пор жива, конечно. Вполне возможно, что она на Вердане, но в этом ли доме, неизвестно. Кроме того…

Я осекся, увидев его взгляд. В конце концов, он прав – шанс был. Пусть и небольшой.

- Ну, хорошо. Слушайте. Я схожу туда и все осмотрю. Давайте сверим часы. Сейчас без пяти минут шесть. Вот вам ключи от машины. Если в шесть сорок я не вернусь, берите рюкзак и винтовку, отползайте обратно в лес, бегите к пикапу и уезжайте к Ломаксу. Там свяжетесь с Йоргеном, он поможет подобрать безопасное место на одной из планет. Мои вещи оставьте у Ломакса, я заберу их, если выберусь. Кпк, что дал вам Йорген, еще у вас?

- Да. – Он вытащил его из кармана.

- Если Ягли вернется до того, как  я вернусь, звоните Йоргену, он мне поможет. И не высовывайтесь.

И я ушел.

Стемнело уже достаточно, чтобы идти в полный рост. Я взял левее, спускаясь с холма, чтобы обойти дом с тыла. У самого подножия вызвал Йоргена и все ему рассказал.

- Там четыре камеры, если судить по схеме, которую ты мне дал. Въехали только вчера, значит поменять ничего не успели. Я надеюсь. Сможешь отключить их все на десять секунд?

- Думаю да, проблем быть не должно. Погоди-ка минутку.

Было видно, что Йорген отвернулся к другому монитору и что-то там высматривает.

- Да, Марс, там по-прежнему четыре камеры – главные ворота, входная дверь, гараж и задний вход. Еще хорошие новости – камеры подключены отдельно от основной линии, это значит, что я смогу их выключить, никого не потревожив. Я даже могу вырубить избирательно любую из четырех, если угодно.

- Отлично. Тогда задний вход. Какой там замок – механический или электронный?

- Электронный. Питание отдельное, отключу по сигналу.

- Очень хорошо. Спасибо, старина.

Я достиг невысокого дощатого забора, перелез и, пригибаясь, подкрался к задней стене. Прислушался к ощущениям – по ту сторону в доме никого не было. Подобрался к заднему крыльцу, так, чтобы не попасть в объектив камеры над дверью, прислушался – никого. Нажал на кнопку кпк в кармане, через пять секунд тот еле слышно завибрировал – камера отключена, замок открыт. Мягко нажал на ручку и через секунду был внутри. Слева лестница на второй этаж, справа полуоткрытая дверь в кухню, передо мной огромная гостиная – ковры, дорогая мебель, старомодная люстра под потолком. Чуть шагнул вперед, - что у нас в кухне? Там стоял толстый мужик в белом фартуке спиной ко мне и точил ножи, насвистывая «Турецкий марш». От него веяло довольством и безмятежностью.

Ладно, здесь ясно, идем дальше. Гостиная вместе с кухней и небольшой кладовкой занимала весь первый этаж. Справа, дальше по стене, дверь в гараж. Прямо передо мной двустворчатая входная дверь с застекленным верхом. Сквозь стекло я видел веранду и сидящего там охранника в черном костюме, который курил и смотрел на лужайку перед домом. Обычно я могу чувствовать людей примерно метров с тридцати, если не брать в расчет толпу, в которой выделить нужного человека труднее. Так вот, подкрадываясь к входной двери, я четко уловил одиночного охранника по ту сторону – он был клоном. Его мозг работал спокойно и ненапряжно, не обремененный лишними воспоминаниями, а только теми, которые ему было положено знать свыше.

Похоже, мы и правда имели дело с конвейером. Это был неприятный сюрприз. Дело в том, что клонированные люди – очень хорошие солдаты, потому что всегда выполняют приказ, причем любой. При правильном воспитании, конечно. Там, где обычного человека остановят нормы морали или банальный инстинкт самосохранения, клон выслушает приказ и отправится выполнять. Попав в плен, при невозможности выбраться, он себя убьет, чтобы избежать допроса. Мне уже приходилось наблюдать это в прошлом. В Припяти сотни монолитовцев были похожи на заводные игрушки, когда шли в атаку, чтобы не дать чужакам проникнуть на ЧАЭС…

Я подошел к двери в гараж – чисто. В кладовой тоже никого не было. Оставался второй этаж и чердак. Мягко ступая, вернулся к лестнице. Повар все еще насвистывал, стоя спиной ко мне – на этот раз он проникся «Кармен».

Неслышно поднялся по лестнице – никого. Для верности прошел по всему коридору, подходя к каждой двери. То же самое. Что ж, идем дальше.

Чердак – пусто. Темнота и тишина. Ноль. Ладно, я и так узнал немало. Пора возвращаться. Был соблазн обыскать комнаты, но время уже поджимало.

Тихо спустившись к заднему входу, я тем же путем покинул дом и побежал к лесу, на ходу прикидывая, не заменить ли прицел на ночной. В итоге решил, что не стоило – лужайка была достаточно освещена. Сделал маленький крюк, чтобы зайти Полуксу в спину и посмотреть, чем он занимается в мое отсутствие.

Он лежал все там же, у сосны, одной рукой сжимая винторез, а в другой держа бинокль. Когда оставалось шагов десять, я тихонько его окликнул:

- Ромул…

Он судорожно дернулся и обернулся.

-  Господи!..

- Тише. Все нормально. Там никого нет. Если ваша дочь на Вердане, значит, они держат ее в другом месте. Давайте винтовку.

Полукс отрешенно смотрел в траву, смиряясь с умершей надеждой.

Я забрал винторез и лег на прежнее место, проверяя, не сбился ли прицел. Ветер не изменился и дул с прежней силой. Посмотрел на дом – теперь свет горел у ворот, на веранде и над дверью гаража. Этого должно было хватить.

Шесть сорок.

Я лежал и ждал.

Я любил ждать. Время в такой момент останавливалось, все прочие мысли уходили и я наслаждался пустотой и тишиной.

Семь.

Охранник ушел в дом, зажегся свет в гостиной.

Семь двадцать.

Время тянулось медленно, как сырой белок из разбитой яичной скорлупы.

Семь тридцать пять…

На дороге между домами сверкнули фары двух машин.

Полукс вцепился в бинокль, а я поднял винторез.

Два черных лимузина неспешно катили между домами. Задние стекла тонированы, так что ничего не разглядеть. Вот они свернули к воротам и въехали внутрь. Охранник вышел на веранду, спустился с крыльца, чтобы открыть гараж. Машины остановились. Из первой вышли четверо – трое телохранителей и худощавый блондин в светлом пиджаке и очках, - наверное, секретарь.

Вторая. Трое в черных костюмах, Ягли. Невысокий, фигура в форме груши, крупная голова, слегка крючковатый нос, курчавые волосы цвета соли с перцем. Мне повезло – он вышел с моей стороны, его не загораживала машина.

Я двинул прицелом так, чтобы угольник смотрел ему прямо в голову. Тихо щелкнул предохранитель.

Вдох…

Эйнштейн был прав, время зависит от позиции наблюдателя. Глядя в зрачок ствола, оно замедляется, но, когда целишься ты, оно замедляется тоже. В такие секунды уходишь в особый мир, отключившись от всего прочего, чувствуя только, как кровь стучит в голове. Три четверти меня были сейчас там, на лужайке, рядом с Ягли и только четверть продолжала отслеживать все, что происходило вокруг.

Я повел угольником вправо и вверх с поправкой на угол и ветер с холма.

Выдох.

Палец плавно нажал спусковой крючок. Тихий треск выстрела, винтовка дернулась, мягко отдав затыльником мне в плечо. Прицел сместился, картинка размазалась, но я уже знал, что попал. Ягли бросило на машину и, когда я снова навел прицел, он медленно сползал на землю, широко раскинув руки. Пуля прошла насквозь и хлестнувшая кровь попала на лимузин и блондина, который стоял рядом с телом, растерянно глядя перед собой.

Все это я уловил за секунду. Надо уходить. Осмотревшись, подобрал гильзу, тронул за плечо Полукса, не желавшего расставаться с биноклем.

- Идемте. Быстрее.

Пригнувшись, мы побежали к пикапу, слыша за спиной приглушенные хлопки выстрелов – идиоты-охранники запоздало пытались оправдать свое существование.

Через десять минут мы выехали на шоссе. Я гнал пикап с максимально дозволенной скоростью, рядом на сиденье напряженно застыл Полукс. Я был им доволен – он ни разу не помешал мне, послушно выполняя все, что я говорил. Ночь для него выдалась нелегкой – это стоило признать, но держался он молодцом.

- Как себя чувствуете? Тошнит?..

- Нет, - Полукс помотал головой и прокашлялся. – Просто я никогда…не видел… чтобы так близко…

- Понимаю. Дышите глубже. Около двух ночи будем в Сэмхаусе.

- А…что теперь?

- Ждать. На завтра у Ягли было назначено две встречи, на которые он не явится. В новостях должны упомянуть об этом хотя бы вскользь. Потом мы улетаем.

Я достал кпк и коротко сообщил Йоргену, что дело сделано и мы возвращаемся.

- Марс... я хотел бы продлить контракт. Вы говорили, что будете телохранителем до тех пор, пока мы не найдем укрытие вне Верданы. Но я бы хотел… продлить контракт… пока все это не закончится… так или иначе…

На самом деле, это уже давно было предрешено, оставалось лишь произнести вслух.

Я кивнул.

- По рукам.

В половине второго ночи мы достигли Сэмхауса.

Никто не спал. Роксана ждала нас, нервно расхаживая по «спальне» с вараном, а Уилл с Габудом возились около корабля, подозревая, видимо,  что придется срочно стартовать. Я успокоил их, сказав, что спешки нет и вылет откладывается как минимум до завтра.

Полукс обнял дочь и что-то тихо говорил ей.

Я вышел из пещеры, прихватив с собой рюкзак, нашел удобное место недалеко от входа, где тень была погуще от нависавшей скалы и разобрал винторез, разложив узлы на брезенте. Тщательно почистив, сложил обратно в кейс.

Прилично похолодало, но после дневной жары это было только кстати. Я сидел на песке, дыша ночным воздухом и глядя на звезды.

Я был доволен тем, как все прошло. Если до сих пор наш противник мог только догадываться о моем присутствии – когда Полуксы ушли от наблюдения – то теперь он точно знал, что в дело вмешалась какая-то третья сила. Это заставит их понервничать, кто бы они ни были. И это очень хорошо, потому что, когда люди нервничают - они ошибаются. Кроме того, я теперь лучше представлял себе масштабы задуманного. Если уж кто-то взялся штамповать клоны, как того охранника в доме, это попахивает военным переворотом, не меньше.

Я услышал шаги за спиной. Роксана.

- Я помешала?

- Нет, я любовался звездами.

- Вот уж не думала, что вы такой романтик, - она мельком глянула на кейс на брезенте и села рядом со мной.

- Я ведь, кажется, даже не поблагодарила вас за...

- Не стоит благодарности. Если боль вернется, скажите.

Я не кривил душой. Никакого гуманизма с моей стороны не было. Так совпало, что мы были сейчас в одной команде. Благополучие команды зависит от каждого человека в ее составе. Приступы головной боли, не заглуши я их сейчас, в будущем могли бы начаться в самый неподходящий момент и с гораздо большей силой. Это сказалось бы на ее дееспособности и, в конечном счете, могло бы погубить нас всех.

Вслух я этого, разумеется, не сказал.

- Отец говорит, что мы останемся здесь еще какое-то время…

- До завтра. Йорген найдет для нас надежное укрытие и мы улетим.

- А что будет дальше? Вы останетесь с нами?

Я посмотрел на нее. В глазах у девчушки была нешуточная мольба. Нет, так дело не пойдет. Я отвернулся.

- Не знаю, - это была неправда. – Там видно будет.

На самом деле я знал. Прайс учил меня – учил всех нас – всегда доводить начатое до конца. Я отлично понимал, что в мое отсутствие они оба максимум через неделю будут мертвы. Ну хорошо, через месяц, но это в крайнем случае. К тому же, это ничего не меняло.

Если кто-то хочет убить тебя, убей его первым. Это всегда действует безотказно. Тебе что-то угрожает? Уничтожь источник угроз и проблема решится. Ни отец, ни дочь не смогут чувствовать себя в безопасности до тех пор, пока живы те, другие, которые все это затеяли. Никакого рыцарства здесь не было, надо просто доводить начатое до конца.

Кроме того, если кто-то заигрывает с матушкой-природой, штампуя клоны налево и направо, жди беды. Громадной, вселенской, всеобщей задницы, которая в той или иной степени касается даже таких отшельников, как я. Семь лет назад, когда еще был жив Прайс с ребятами, мы накрыли и разрушили несколько таких лабораторий, в том числе и на Земле. В каждой из них самостийный господь бог считал, что знает, каким должен быть этот мир. И переделывал его под себя, выращивая солдат, как помидорные грядки, прямо в соседней комнате.

- Роксана, ваш отец уже, наверное, сказал вам, что есть шанс – пусть и небольшой – что Ровена жива?

Она кивнула.

- По его словам, в день накануне митинга она вела себя не вполне естественно…

- Она была сама не своя, как будто ей изменила память. По-вашему, это значит…

- Может да, а может и нет, – на самом-то деле я был уверен, - скажите лучше, за день до этого – как она вела себя тогда?

- Все было как обычно. После завтрака она поплавала в бассейне, потом за ней зашел Джон Кэмбут и они отправились в кино.

- Кто такой этот Джон Кэмбут?

- Коллега по кафедре, он за ней ухаживал последние два года. Он, кстати, тоже работает в «Кастус».

Слишком много генетиков и все связаны с «Кастус». Похоже, мне придется туда наведаться…

Минут через десять Роксана ушла спать, а я позвонил Йоргену и кратко пересказал подробности вылазки.

- Рад, что ты жив, Марс, – подытожил он, отсалютовав мне сигарой, - какие планы?

- Надо найти укромное место на Земле, где-нибудь в пригороде Нью-Йорка.

- Я правильно понимаю, что контракт продлевается?                    

- Правильно. Мы доберемся до этих сволочей.

- Что ж, - Йорген выпустил клуб дыма, - по-крайней мере, не скучно.

- Еще. Профессор Николас Айронс и Джон Кэмбут. Первый был преподавателем Ровены в Колумбийском университете, второй – коллегой по кафедре и ухажером, по совместительству. Оба работали в «Кастус». Узнай про них все, что сможешь. Сдается мне, я навещу их после нашего прибытия в Нью-Йорк.

- Хорошо, Марс, будут новости – сообщу.

И я отправился спать. В Сэмхаусе свет горел только в кухне – сидя за столом при свете ночника Гаутама Будда чистил свой пулемет. На меня он не обратил никакого внимания, всецело поглощенный своим делом. Из приемника на столе звучала «Me and little Andy». Вот уж не подумал бы, что Габуд поклонник Долли Партон…

Когда я засыпал, устроившись на полу рядом с чучелом варана, это была уже «I Will Always Love You», самая популярная песня всех техасских борделей…

 

 

Глава 10

 

Мне снилась Зона восемь лет назад. Не знаю, почему.

Мы с Прайсом идем по Кордону, прячась в кустарнике в стороне от разбитого асфальта. Здесь мало кто ходит по асфальту. Разве что зомби, да вояки. Но зомби на Кордоне почти нет, а военных лучше обходить стороной. Очень верная примета, знаете ли.

            Мы шли в сторону болот, там была точка сбора. Позади остался блокпост, разрушенная деревушка и АТП, железнодорожный мост и старая свиноферма. До топей еще километров пять.

            Утро, пахнет прелой листвой. Мы идем неспеша, аккуратно обходя воронки и комариные плеши, бросая время от времени болты или камешки перед собой. С болот наплывает туман, воздух влажный, теплый, тяжелый – вдохнул, а все равно не хватает. Два старых потрепанных плаща с капюшонами – у Прайса черный, у меня коричневый - комбинезон «Заря», тощие мешки за плечами, - обычные бродяги, охотники на выверты и медуз.

            Кусты впереди затрещали и выпустили высокого толстого мужика в рваном комбезе и с красной опойной харей. В руках у него был калаш, который смотрел на нас.

            В этой Зоне все было не так. Десять шагов, а я его не почуял. И Прайс тоже. Мужик шагал к нам, чуть покачиваясь и издали орал:

            - Досмотр личных вещей! А ну-ка, ну-ка! Мешки на землю, рылом вниз!

            Он шел и орал, все ближе и ближе, остановившись за пару шагов.

            Мы быстро переглянулись. Он был идиот. Ему надо было стрелять сразу, еще из кустов.

            Закончилось все быстро.

            Я чуть подался вперед.

- Мужик, вынь хуй изо рта и скажи по-нормальному.

Толстяк охренел и дернул стволом на меня. Прайс резко шагнул вправо - калаш метнулся к нему. Одновременно, с разницей в полсекунды, я прыгнул влево - калаш пошел обратно - толстяк отчетливо понимал, что не успевает…

Прайс пробил боковой в колено, нога подломилась, автомат увело в сторону. Задрав ствол в небо, я добавил пальцами в горло и, на отлете, локтем в голову. Мужик вырубился.

Прайс взял у меня автомат и выщелкнул магазин. Показал мне. Там было патронов пять, не больше. Вот почему он не стрелял – похмелье, руки дрожат, голова гудит, патронов нет – боялся промахнуться. А нас не боялся. Чего нас бояться? Двое бродяг, оружия нет, - ну может, пара макаров по карманам, - так их еще поди достань… калаш-то всяко быстрее. Особенно с пары метров. Стрельнул по башкам и дело с концом. Экономия.

Осмотрели тело, - ничего важного. Сняли ремень и связали руки, штанами ноги, а куртку обмотали вокруг головы. Закатили в кусты. Калаш без магазина улетел в карусель.   

Если везучий, развяжется и уйдет. Вот только куда? Без ствола-то... И на везучего он тоже не тянул. Скорее на ужин кабанам и псам…

Мы неспеша пошагали дальше, бросая болты и камешки.

…Через два часа мы были уже на Болоте.

 

 

Глава 11

 

            Пустыня… Сколько жизней в тебе похоронено? А сколько еще будет? Кто знает…

Я стоял и смотрел на слепящие пески, дыша свежим воздухом, насколько он вообще мог быть свежим при такой-то жаре.

Только что в новостях объявили, что в связи с внезапной болезнью новоиспеченного посла весь график встреч откладывается минимум на неделю, после чего господин Ягли вернется к своим обязанностям…

Что и требовалось.

И доказывало, кстати, что у них таки имеются готовые зародыши на замену. М-да…

Прайс говорил – если сражаешься с гидрой, не режь ей головы, - бей по яйцам. Именно этим я и займусь, когда мы прибудем на Землю.

Уилл с Габудом занимались последними приготовлениями перед стартом, все вещи были загружены, можно было лететь.

Ко мне подошла Роксана.

- Как думаете, что ждет нас дальше?

Это был самый популярный вопрос за последнее время. Я уже сбился со счета, сколько раз мне его задавали с тех самых пор, как все это началось.

- Не знаю, - это было честно, я и правда не знал, - от нас зависит. Поживем - увидим.

Габуд с котом под мышкой позвал нас на борт и мы стартовали.

Неделя полета прошла гладко. Полуксы выбрали анабиоз, я же в космосе всегда оставался в сознании. Не знаю точно, в чем тут дело, но от одной мысли о том, чтобы лежать неподвижно абсолютно беспомощным, мне становилось чертовски не по себе. Папаша Джек слишком долго учил нас, что главное оружие всегда – голова. Если голова отключена – ты беспомощен. Остается лишь уповать на помощь свыше. А помощь свыше никогда не бывает долгой.

…В общем, рассказывать особо нечего. Через неделю ночью мы приземлились в Нью-Йорке на Стэйтен-Айленд, в парке Хай-Рок. Это было еще одно преимущество Сэма – он был непривередлив к посадочным площадкам. Мы распрощались с Уиллом и Габудом и они сразу же улетели, а мы побрели в Нью-Дорп, где на Ричмонд-роуд я взял напрокат машину – старый подержанный «додж-караван» - и поехали в Саут-Бич. Там Йорген снял небольшой дом на побережье неподалеку от моста Верразано. Дом был снят на имя Джеймса Уодена – еще одна из моих многочисленных личин, которыми сам же  Йорген меня и снабжал.

Сперва я заехал в агентство за ключами, а затем купил пару телефонов, чтобы Полуксы всегда были со мной на связи.

Дом стоял на окраине квартала на Робин-роуд, неподалеку от Публичной библиотеки и в получасе ходьбы от Форта Уодсворт.

Мы ехали по утренним улицам, я смотрел на людей, спешащих на работу, на детей, играющих на тротуаре, на весь этот просыпающийся город и понимал, насколько эта жизнь далека от меня. Утренние тосты, кофе, белая рубашка, поездка на работу, большой офис, ублюдок-начальник и сплетничающие сослуживцы, на выходные к родителям, дети, которые не хотят понимать, как трудно быть взрослым, стрижка лужайки перед домом, а если удалось накопить на новую машину – это большая удача, тебе по-настоящему повезло…

Или джунгли Анголы, бесконечные «брюходни», когда круглые сутки ползешь по земле или вонючему болоту, а по тебе бегают муравьи, в кустах шипят холодные скользкие змеи, а ты должен лежать неподвижно, иначе выдашь себя. Или заброшенный реактор Четвертого энергоблока ЧАЭС и толпы монолитовцев, кровососов и бюреров в сырых подземельях, мечтающие разорвать тебя на куски. Или снежная пустыня, адский холод и вышки со снайперами, а ты ползешь миллиметр за миллиметром, укрытый маскхалатом, цепляя С-4 на баки с топливом…

Или рекламные вывески, огни Бродвея, бетонные джунгли, разбавленные хромом и стеклом, равнодушные люди, как те самые муравьи, спешащие по своим делам…

На Земле проходил чемпионат мира по футболу, Бразилия победила Грецию и вышла в полуфинал, все шло своим чередом. Да и почему должно было быть иначе?..

Я смотрел на залитые солнцем улицы и улыбался. Я улыбался при мысли, что клерк бы из меня вышел никудышный. Каждый выбирает по себе.

- Чему вы смеетесь? – спросила Роксана.

- Представляю, как каждое утро прихожу в какой-нибудь офис и сажусь за компьютер.

Она тоже засмеялась, Полукс улыбнулся. Я свернул на Артур-авеню и оттуда на Робин-роуд. Через десять минут мы были на месте.

Нам достался небольшой двухэтажный дом без претензий, деревянный, как и многие дома в Стэйтен-Айленд, выкрашенный в приятный бежевый цвет. К дому был пристроен небольшой гараж, куда я загнал «додж». Мы занесли вещи, потом я съездил за продуктами, чтобы забить холодильник на несколько дней. Оставив Полуксов осваиваться и отдыхать, я пошел прогуляться, чтобы упорядочить мысли.

Я шел по Оушн-авеню в сторону пляжа, вдыхая запахи соли и йода, которые ветер приносил от воды. На набережной Франклина Рузвельта на скамейке сидел маленький черноволосый мальчик и читал книгу. Рядом обмахивался платком, отдуваясь, лысый полный мужчина лет сорока пяти в майке и брюках с подтяжками. Наши глаза встретились и он безо всякого перехода спросил:

- Или вы знаете, какую книгу читает мой мальчик?..

Я покачал головой – я  не знал.

- «Сто самых великих евреев мира» - и ему есть чем гордиться. Не говоря уже о том, что современная молодежь не читает вообще!..

Я вежливо кивнул и побрел к воде, думая о своем.

Людям нравится чувствовать себя охотниками и не нравится роль жертв. До сих пор инициатива была за противоположной стороной, но ночь, когда я стрелял в Ягли, несколько изменила баланс сил. Теперь я собирался изменить его еще больше. У меня было преимущество – они не знали, кто я и где нахожусь, они не знали, откуда ждать следующего хода и ждать ли вообще, а у меня на руках были две нити– Николас Айронс и Джон Кэмбут, которых я собирался навестить. Если они еще живы, конечно. Первый, по сведениям Йоргена, жил по эту сторону залива – в Хобокене, второй на противоположной – в Бенсонхёрст. Крюк получался немаленький, на весь день.

За Полуксов я был спокоен – кроме меня и Йоргена никто не знал, где они и что с ними. Это развязывало мне руки.

 За спиной раздались легкие шаги, почти не слышные на влажном песке. Меня догонял какой-то ребенок, мысли его были легки и безмятежны, как порой бывает у детей.

Я оглянулся – девочка лет восьми, черноволосая и черноглазая, смышленное смеющееся личико, две косички, синее платье с белым подолом. Она взглянул на меня снизу вверх с лукавой улыбкой.

- А что ты здесь делаешь?

- Гуляю.

- Один?

- Да.

- Одному не интересно, - она сморщила носик, - давай вместе.

- А ты почему одна?

- Я живу там, - она вытянула пальчик в сторону набережной, - мне можно, меня отпускают ненадолго.

- Идем.

И мы пошли обратно.

- А ты умеешь кормить чаек? – она шла рядом со мной на самой границе с водой, старательно вышагивая в мокром песке так, чтобы ее следы вытягивались в одну линию.

- Нет.

- А я умею, меня дедушка научил. А как тебя зовут?

- Марс.

- Какое смешное имя, совсем как планета. А меня Ева. Ты знаешь, что такое Тора?

- Да.

- Ты учишь Тору? – она взглянула на меня с интересом.

- Нет.

- А я учу. Это скучно, но меня заставляют. А ты знаешь, в чем суть Торы?

- Нет.

Она посмотрела на меня с важным видом и значительно сообщила:

- Гиллел[10] говорил – «Что ненавистно тебе, того не делай соседу твоему – в этом вся Тора, остальное – комментарий.» Видишь, я знаю в чем суть, но меня все равно заставляют.

Она замолчала, засмотревшись на остров Хоффман, но ненадолго.

- А что ты умеешь делать?

Я убиваю людей, детка. Не только людей, почти все расы Галактики и просто существ. На заказ.

- Я мусорщик.

А что еще я мог ей сказать?..

- О! Мой дядя Чарли мусорщик, - она засмеялась. Было видно, что она гордится своим дядей Чарли.

- Папа говорит, что если бы не дядя Чарли, нам всем пришлось бы плохо, потому что на земле скопилось бы много мусора… А у тебя есть поливальная машина?

- Нет.

- Значит, ты не главный. А у дяди Чарли есть. Он катается целый день и моет из нее землю, когда она испачкается, и у него такая красивая форма – красная с черным. У меня тоже такая будет, когда я вырасту.

Она порылась в кармане платья и достала маленькое красное яблоко, протянув его мне.

- Хочешь?

- Нет, спасибо.

Она надкусила яблоко.

- А папа говорит, чтобы я тоже ничего не брала у незнакомых людей. А мама говорит, что папа прав. Ой, вон мой дом!

Она помахала на прощанье и убежала.

Я побродил еще немного, любуясь океаном и вернулся к Полуксам, купив по дороге несколько местных газет, которые отдал Ромулу. Роксана спросила, хочу ли я есть, сказав, что может накормить меня луковым супом.

 

 

Глава 12

 

После обеда я завел «додж» и поехал навестить Джона Кэмбута, наказав Полуксам не выходить из дома и звонить мне при крайней необходимости.

Через час, постояв в пробках, я уже катил по мосту Верразано, а еще через два часа медленно ехал по району, о котором пел Оскар Бентон[11]. Свернув на Восемнадцатую улицу, сбавил скорость, всматриваясь в номера домов, пока не увидел нужный. 

Старый пятиэтажный дом, какие строили лет пятьдесят назад – красный кирпич, две пожарные лестницы, маленький овощной магазинчик на первом этаже с полосатым навесом и громким названием «Овощи из Италии». Я поднялся на четвертый этаж и нашел квартиру за номером двадцать два.

Прислушался - ничего. На площадке было еще три квартиры, я подходил к каждой, но внутри никого не обнаружил.

На двери Кэмбута стоял обычный сувальдный замок, который поддался минут через пять и я вошел внутрь.

Непритязательная обстановка обычного холостяка. Две комнаты, кухня, душевая, письменный стол у окна, полупустой холодильник и странное отсутствие фотографий. Я обыскал стол – пусто. Осмотрел шкаф в спальне -  ничего. Постоял минуту у открытого окна, глядя вниз на двор, когда почувствовал, что по лестнице поднимается человек. Это мог быть жилец любой другой квартиры в доме, если не считать того, что он был клоном. Поэтому я отступил к выходу и встал сбоку от двери.

Повернулся ключ, дверь открылась, скрывая меня, и пришедший шагнул внутрь.

В ту же секунду, не дожидаясь, пока меня заметят, я притянул его за ворот пиджака, одновременно ударив локтем в затылок. Тело осело на пол, человек потерял сознание. Я аккуратно закрыл дверь, запер ее и оттащил свою добычу в комнату на диван.

Довольно высокий, худой, светлые волосы с небольшими залысинами, - судя по фотографиям, которые мне прислал Йорген, это был Кэмбут. Точнее, его клон. Я достал из кармана заранее наполненный шприц и сделал лежавшему укол. Это был раствор, основанный на смеси мескалина, скополамина и пентотала натрия. Чудес он не творил, но воли лишал капитально.

Минут через несколько потомок Джона Кэмбута двинул рукой, застонал и попытался сесть. Получалось плохо, поэтому я пересадил его на стул у письменного стола, спиной к открытому окну. Кэмбут привалился к столу и я подождал минут пять, чтобы свежий воздух прояснил ему голову, а укол подействовал в полную силу.

- Что…Кто вы такой, черт возьми?..

Язык у него заплетался уже прилично.

И я неспеша начал, постепенно убыстряя свою речь.

- Джон Кэмбут, в то время как вы сидите на стуле и слушаете меня, вы все больше расслабляетесь и успокаиваетесь. Вы можете смотреть на меня или закрыть глаза, потому что когда вы видите меня, даже если ваши глаза закрываются, вы, видимо, понимаете, что не можете не понять то, что я говорю, даже если понимание непонятного становится понятнее по мере того как ваши глаза закрываются или же остаются открытыми.

            Зрачки Кэмбута расширились, он не мигая смотрел на меня, почти не дыша.

- Вы можете слушать мой голос, чувствуя собственное дыхание, потому что с каждым вдохом и выдохом, вы, очевидно, отчетливо понимаете то, что я говорю, потому что говорю я вам, видимо, то, что вам легко понять, в то время как вы дышите и слушаете меня.

Глаза Кэмбута прикрылись, дыхание стало ровным, он сидел, расслаблено опираясь о стол и, казалось, сейчас уснет.

- Вас зовут Джон Кэмбут?

- Да…

Он чуть дернул головой, пытаясь кивнуть.

- Вам двадцать восемь лет?

- Да.

- Вам знакомо имя – Ровена Полукс?

- Да.

За полчаса я вытащил из него все, хотя, сказать по правде, улов был невелик. С ним хорошо поработали. Он выполнял роль марионетки, играя для окружающих роль Джона Кэмбута, своего генетического родителя. Он знал все, что необходимо было знать, чтобы создавать иллюзию, что Кэмбут жив и здоров, хоть и слегка не дружит с головой. Но ничего более. Это объясняло стерильность квартиры и полное отсутствие фотографий.

Что касается Ровены, его память была крайне скудна. Он знал, кто она такая, чтобы, при необходимости, поддержать разговор с общим знакомым, но что с ней случилось и кто за этим стоит, мне узнать не удалось.

Кэмбут дремал, облокотившись на стол.

Надо было немедленно ехать к Айронсу. Если я застану его в разуме – самим собой, а не бездумной подменой – это будет большой удачей. А Кэмбута, по-видимому, придется взять в пассажиры, другого выхода не было.

Надо взять лед из холодильника и привести его в чувство.

Шагнув на кухню, я обернулся на звук упавшего стула, рванулся, но опоздал. Вскочивший Кэмбут неловко перевалился через подоконник и рухнул вниз.

Так…

Этого следовало ожидать. Должно быть, прошло действие укола. Надо уходить.

Я вышел из квартиры, аккуратно притворив за собой дверь, быстро спустился по лестнице и, выйдя на улицу, сбавил шаг. Мне повезло, что то окно выходило во двор, но искушать судьбу явно не стоило. Я свернул в переулок, где оставил свой «додж», залез в него и уехал.

Я отправился в сторону Боро-Парка, а через час уже пересекал Ист-Ривер по Бруклинскому мосту, затем Уолл-стрит, Трайбека и Кэннал-стрит на Манхэттене. С Кэннал-стрит я свернул в туннель Холланд, где пришлось сбросить скорость. Я медленно тащился в свете фар соседних машин, а в тридцати метрах надо мной нес свои воды величественный Гудзон. Обратно на грешную землю я выбрался в Нью-Джерси на Двенадцатой улице, откуда повернул на Джерси-авеню и через полчаса был в Хобокене.

Я медленно ехал по бывшей земле полковника Стивенсона, некогда принадлежавшей поклонникам черепах и курительных трубок. Торговаться они явно не умели, иначе бы не продали ее за несколько метров ткани, шесть ружей и полбочонка пива.

У профессора был собственный дом неподалеку от набережной на шоссе Фрэнка Синатры, поэтому на пересечении Вашингтона и Четвертой я свернул направо и вскоре был на месте.

Уже порядком стемнело, машин прибавилось – люди возвращались с работы, стремясь поскорее добраться домой, чтобы выбросить из головы тяготы прошедшего дня в ожидании дня предстоящего.

То, что случилось с Кэмбутом, совсем меня не удивило. Я уже видел подобное в прошлом. По сути, это был просто вопрос времени. При обучении клонам заранее давалась установка на самоуничтожение, которая срабатывала, если кто-то пытался их допрашивать. Именно поэтому там, в Припяти, монолитовцев почти никогда не брали в плен. Это было бесполезно. Они все равно убивали себя так или иначе.

Я вышел из машины и неспеша зашагал к дому.

Обычный дом, ничего особенного. Небольшой, вполне для одного человека. Каменный фундамент, деревянные стены, выкрашенные неброской голубоватой краской. Вокруг дома небольшой садик, огороженный живой изгородью. Аккуратно подстриженный газон, забытые грабли в траве.

Я обошел дом, держась тени деревьев и осмотрел заднюю дверь. Разумеется, она была заперта, но замок был ненамного сложнее того, что стоял в двери Кэмбута. Через несколько минут он поддался, и, мягко нажав на ручку, я вошел внутрь.

Впереди через небольшой коридор виднелась гостиная, оттуда слышалась негромкая музыка и падал неяркий свет.

Я сделал шаг и почувствовал, что в гостиной был человек. Не клон, а именно человек. Разум его был замедленным и туманным – он спал.

Неслышно ступая, я вошел в комнату и увидел Айронса, который полулежал в кресле-качалке перед горящим камином, укрытый красным пледом в крупную черную клетку. Он крепко спал, голова откинулась на спинку кресла, рот приоткрыт. На вид ему было не меньше семидесяти, или он просто так плохо выглядел – резкое землистого цвета лицо с впалыми щеками, гладкие серо-седые волосы, строго зачесанные назад, - слегка похож на Джеймса Эллроя, если вам это о чем-нибудь говорит.

Да, это был Айронс. Бинго.

Из радиоприемника на столе звучал «Каприз» Паганини. Что ж, очень кстати.

Я подкрался к Айронсу со спины и, захватив предплечьем горло, сжал. Тело дернулось, хаотично задрыгало руками и ногами, но секунд через двадцать полностью угомонилось и, обмякнув, замерло, находясь в глубоком обмороке. Я достал второй шприц и повторил знакомый фокус с уколом, после чего профессору стало совсем хорошо. Выждал честные пять минут, обрызгал его водичкой, легко похлопал по щекам:

- Просыпайтесь, профессор.

Айронс вздрогнул, наполовину открыл глаза и подарил мне мутный взгляд.

- Что ж, профессор, давайте побеседуем…

Я вытряс из него все. История была достаточно замысловатой.

Четыре года назад ему позвонил один человек, представившийся крупным меценатом по имени Сайрус Мэнхарт и предложил встретиться. Во время встречи лицом к лицу, Мэнхарт объяснил, что ему принадлежит крупный медицинский центр, только что отстроенный и оборудованный по последнему слову науки и теперь Мэнхарт занят подбором персонала, а ему, Айронсу, предлагает возглавить центр, потому что изначальным его предназначением были именно генетические исследования.

Мэнхарт пригласил Айронса на экскурсию по центру, куда ученого доставили на военном вертолете. Мэнхарт объяснил, что проект разрабатывается совместно с американским военным ведомством, которое всячески помогает в развитии и становлении центра, одновременно требуя соблюдения полнейшей секретности.

Вертолет приземлился на подземной площадке, которая открылась, когда два пласта лесной почвы неожиданно разошлись в стороны. Опустившись в яму посреди леса, Айронс увидел огромный бетонный ангар, оборудованный под вертолетную площадку, вооруженных солдат, видеокамеры и датчики сканирования у каждой двери.

Признаться, поначалу его это отпугнуло, несмотря на заверения Мэнхарта, что это обычные предосторожности, когда в исследованиях заинтересовано государство, но, когда он увидел лаборатории, все его страхи остались позади. Трудно было оценить в какие фантастические суммы обошелся этот центр своим создателям, но, судя по подготовке, от него ожидали феноменальных, революционных открытий, которые навечно оставили бы свой след в науке, истории и фанатичных мозгах их создателей.

И Айронс согласился. Подписав ворох бумаг о неразглашении, он принял руководство этим чудо-комплексом, встав во главе всех его проектов. Айронс ушел из университета, но, по настоянию Мэнхарта, никому не рассказывал о своей новой карьере.

С этого момента все свое свободное время он отдавал работе центра. Можно было без преувеличения сказать, что Айронс был идеальной кандидатурой на эту должность. Он был фанатиком от науки, преданным и неутомимым. В то же самое время он обладал качествами руководителя и чиновника, способного управлять. Если помножить все это на немалое честолюбие, становилось ясно – Мэнхарт не прогадал.

Первоначально штат сотрудников состоял всего из тридцати человек, но через год он увеличился до девяносто двух, не считая охрану.

Айронс никогда не относился к тому типу ученых, которые вечно живут в своих исследованиях и экспериментах, заменяя ими остальную жизнь. Он умел замечать, что делается вокруг и держал глаза и уши открытыми, когда окружающая обстановка подкидывала пищу для размышлений. А она ее подкидывала, не сомневайтесь.

Во-первых, часть новых сотрудников в прошлом явно имели проблемы с законом. Насчет некоторых кандидатур Айронс знал это точно, потому что, хотя мир науки и велик, но не бесконечен. Это были, зачастую, прекрасные специалисты, в диапазоне от блистательных до вполне сносных, но с такой научной биографией, которая тянула на солидные тюремные сроки по меркам нескольких планет. Скрещивание людей и ликанов, изготовление днк на заказ, искусственное воскрешение людей и гуманоидов – такие печати стояли на их научных послужных списках.

            Во-вторых, охрана центра состояла не из солдат регулярной армии, а из наемников, собранных со всего света. Они были вооружены, экипированны и вымуштрованы по первому классу, но явно находились здесь ради хороших денег, а не по долгу службы. Кроме того, ко всем кандидатам – будь то научный персонал или охрана, в качестве обязательного требования предъявлялось отсутствие семьи и близких родственников – это оговаривалось в контракте специальным пунктом. Для всех сотрудников и охраны были оборудованы комфортабельные жилые помещения в самом центре для того, чтобы его деятельности уделялось как можно больше времени и внимания. Специальные вертолеты доставляли сотрудников обратно в город лишь на выходные – это также специально оговаривалось в контракте.

            Тем не менее, надо было отдать должное Мэнхарту – он умел подбирать людей, поскольку часть из них были такими же страстными фанатиками, как и Айронс и только радовались возможности проводить почти все свое время за любимым делом, не говоря уже о том, что их работа прекрасно оплачивалась. Другие же, ввиду отсутствия семьи или преступного прошлого не горели особым желанием выходить за пределы центра, предпочитая оставаться наедине с пробирками и микроскопами, нежели с миром внешним.

Во всех официальных бумагах, которые по долгу службы видел Айронс, - отчетах, контрактах, договорах на поставку оборудования, центр именовался одинаково – С28. Полностью это звучало так – Вирджиния, округ Арлингтон, 22202, объект С-28. Под документами чаще всего стояла подпись некоего генерала Армстронга из агентства DARPA[12], подразделение DSO[13], либо – в отдельных случаях – самого Мэнхарта или его заместителя Конкорда.

Разумеется, Мэнхарт не мог не понимать, какие вопросы возникают у новоиспеченного руководителя центра, поэтому, спустя примерно месяц, в подходящий момент он сам завел с ним разговор о принципах организации работы внутри объекта С-28.

Мэнхарт объяснил, что подобрать подходящий интеллектуальный штат - с соответствующей подготовкой и (как бы это сказать?..) идеологией – для подобного проекта крайне нелегко, поэтому Министерство обороны решило привлечь для этой цели людей, которые в то или иное время по тем или иным причинам были не в ладах с законом, что вынудило их скрываться и вести подпольный образ жизни. Конечно же, это не преступники, безусловно нет. Это люди, которые по воле обстоятельств и собственной наивности оказались вовлечены в противозаконную деятельность, руководствуясь исключительно научным интересом и благими устремлениями. Как правило все они были наняты для проведения исследований настоящими преступниками, которые, разумеется, скрывали свои намерения и единственно ответственны за их результаты. Пентагон искал таких ученых по всей планете и за ее пределами, предлагал работу в С-28 и  связанные с ней привилегии, главной из которых было восстановление официального статуса благонадежного гражданина на территории Соединенных Штатов, а также защиту профессиональной репутации в научном мире путем проведения дополнительных тщательных расследований в индивидуальном порядке.

Что касалось наемников, тут все было еще проще. Объем работ изначально был расчитан минимум на два года. Прислать сюда постоянную группу солдат на такой срок Пентагон не имел права, а назначить сменные группы означало бы снизить обороноспособность центра за счет фактора адаптации. Кроме того, охрана такого объекта двадцать четыре часа в сутки  и семь дней в неделю характеризовалась как служба в условиях повышенной психологической нагрузки, а это означало бы в свою очередь повышенное жалованье всему личному составу. Но и в этом случае приходилось бы время от времени искать внеплановую замену, потому что у многих военнослужащих есть семьи, а значит, зачастую, то один, то другой подавали бы рапорт с просьбой перевести их на другой вид службы, потому что недовольные дети, жены или матери забывали, когда последний раз видели их дома. Эта статистика Министерству обороны была давно известна, прецеденты случались уже не раз. Поэтому Пентагон позаботился о том, чтобы создать кадры именно для таких объектов, как С-28. Каждый год из американской армии увольняются десятки тысяч профессиональных военных. Дядя Сэм предлагал им после увольнения работу в таких центрах. Разумеется, такие предложения делались не всем, а только тем, кто хорошо зарекомендовал себя во время службы, тем, кто уволился, потому что закончился срок службы, либо по некритичным проблемам, связанным со здоровьем. Кроме того, у кандидата не должно было быть семьи и близких родственников. Если говорить на языке денег, то и в этом случае Пентагон оказывался в выигрыше, потому что нанять полсотни бывших своих солдат и офицеров было дешевле, чем платить повышенное жалованье сменным группам, плюс все необходимые страховые, пенсионные, профсоюзные и медицинские взносы.

По поводу сути самих исследований, сперва Айронс решил, что их конечной целью было создание дешевого человеческого материала для ведения локальных боевых действий, поскольку задача, которую поставил перед ним Мэнхарт, звучала так – разработать технологию выращивания клонов, которая позволяла бы за возможно меньший срок получить из единичной стволовой клетки взрослую полноценную человеческую особь, пригодную для дальнейшего использования. Разумеется, на законодательном уровне это было запрещено на много планет вокруг. Но, во-первых, Мэнхарт, снабдил его всеми необходимыми документами, заверенными самыми высокими печатями в том, что данные изыскания проводятся с ведома и одобрения Министерства обороны США и относятся к мерам, призванным укрепить обороноспособность страны. Во-вторых, речь не шла о производстве клонов, о массовом выращивании в промышленных масштабах, но только – о технологии, о потенциальных возможностях и надежной методике, которая, в случае необходимости, работала бы безотказно.

Айронс не был идиотом, но все звучало стройно и логично, и он успокоился. Еще через месяц в С-28 приехал с инспекцией сам генерал Армстронг и Айронс был ему представлен. К тому времени ему уже было чем похвастаться – была разработана и проверена устойчивая методика выращивания клонов из исходных стволовых клеток так, что весь процесс занимал примерно шесть недель – на выходе получался здоровый взрослый организм, который оставалось только обучить всему необходимому. Уровень врожденного иммунитета был признан удовлетворительным. Жизнеспособность таких особей по предварительным расчетам составляла от трех до пяти лет, после чего клетки стремительно старели и клон погибал.

Еще одна небольшая деталь – время от времени, примерно раз в три месяца, центр навещала группа ученых, которых подробно знакомили со всеми достижениями и проведенной работой. Это были, по словам Мэнхарта, сотрудники военных министерств  дружественных европейских держав,  поскольку изначально проект был международным, так как Штаты при всем своем желании не могли взяться за его разработку в одиночку, учитывая все существующие по данному вопросу мировые конвенции.

Вот по сути и все. За оставшиеся три с лишним года С-28 добился сокращения шестинедельного срока выращивания вдвое при той же продолжительности жизни экземпляров.

Что же касается «Кастус»… Организация «Кастус» играла во всем этом не главную, но довольно заметную роль. По сути своей существовало два «Кастуса» - на Земле и на Нева-Кавалле. Но первичным был именно земной «Кастус», из которого когда-то – лет двадцать назад - вышли два молодых политика – Сайрус Мэнхарт и Вольф Ягли. С годами Мэнхарт, благодаря своему уму и деньгам встал во главе земного «Кастуса», а Ягли сделал карьеру, перебравшись на Нева-Каваллу и основав там свой «Кастус». При этом обе организации сильно отличались характером своей деятельности.

Земной "Кастус" всегда был более научной, нежели политической организацией. С усилением межпланетной глобализации и царившей свободой нравов перед человечеством встала нешуточная проблема – в результате смешанных браков между разными расами гуманоидов, а также гуманоидами и людьми, в большинстве случаев рождалось нежизнеспособное потомство.

Как известно, в связи с этим пятьдесят лет назад была создана Единая Межпланетная Федерация Сохранения Видов, в состав которой вошли организации, движения и научно-исследовательские группы наподобии "Кастус". Цель Федерации заключалась в том, чтобы, используя самые последние достижения генетики, эмбриологии, нейробиологии и других родственных наук уметь прогнозировать исход развития плода при том или ином биологическом союзе видов, а также разработать эффективные методики лечения эмбрионов в пренатальной стадии развития.

Проще говоря, человечеству всегда хотелось трахаться без оглядки на последствия, которые извечно доставались лучшим умам человечества. Все как всегда.

С-28 занимался разработкой методики экспресс-выращивания клонов – но это в главных, в качестве же второстепенной деятельности в С-28 решались и вышеописанные проблемы. Потому-то разработки ученых из С-28 активно использовались специалистами земного "Кастус".

Что касается движения, созданного Вольфом Ягли, которому было присвоено то же имя – его деятельность никоим образом не напоминала земной «Кастус». Напротив, это был типичный популизм, призванный повысить рейтинг Ягли, плюс кузница будущих кадров для его партии.

Сам Айронс и все его подчиненные, ввиду секретности С-28, числились сотрудниками нью-йоркского отделения "Кастус". Пришедшие позже Джон Кэмбут и Ровена Полукс изначально работали только в "Кастус", никак не будучи связанными с С-28. Кэмбута рекомендовал сам Айронс как молодого  и перспективного ученого, имевшего  к тому времени уже несколько публикаций и пару патентов. Кроме того, Кэмбут был хорошим организатором, поэтому, после полугода работы его поставили во главе одного из отделов, где обычно проходили стажировку новые сотрудники "Кастус".

Ровену привел Кэмбут, но Айронс также ее знал еще в бытность свою преподавателем, поэтому поддержал рекомендацию Кэмбута. К сожалению, Ровена недавно погибла во время митинга, организованного последователями Ягли. Зачем Ровена пошла на этот митинг, Айронс не знал.

Пару дней назад он упал в обморок прямо у себя в кабинете – от переутомления, по словам местного врача – и был отпущен Мэнхартом домой сроком на две недели для восстановления пошатнувшегося здоровья. Мне по-настоящему повезло, что я застал его дома, - еще вчера он был в центре. Через две недели за ним заедет Конкорд и они отправятся в небольшой частный аэропорт на окраине Нью-Джерси, чтобы оттуда улететь обратно в центр.

 Профессор перевел дух и попросил воды. Два часа беседы дались ему нелегко, лицо осунулось еще больше, на лбу выступил пот. Действие укола пока сохранялось, так как, в отличии от Кэмбута, ничто в Айронсе не противилось моим расспросам.

- Профессор, гараж напрямую соединен с домом?

- Да… Но зачем вам?.. – он растерянно посмотрел на меня.

            - Мы прокатимся.

            Я связал его по рукам и ногам, смастерил кляп и взял ключи от дома на каминной полке. Затем загнал свой «додж» в гараж, вынес туда Айронса и аккуратно погрузил в багажник. Завел машину и позвонил Йоргену.

            - Подробности потом, а сейчас скажи мне, есть ли у тебя в Нью-Йорке человек, который присмотрел бы за Айронсом столько, сколько потребуется?

            Йорген немного подумал и кивнул.

            - Знаешь Адскую кухню?[14]

            - Конечно.

            - Поезжай туда. На Десятой улице найдешь паб «Потерянные Небеса», спросишь Джека О’Брайена, он все сделает. Я сейчас позвоню ему и предупрежу.

            - Еще одно, Йорг. Есть у тебя здесь кто-то, кто занимался бы оружием по доступным ценам?

            - К Джеку. Достанет все, кроме военного крейсера.

Через час, переправившись через Гудзон по туннелю «линкольн»а, я подъезжал к старому обшарпанному дому номер пятьдесят восемь по Десятой улице. С краю на стене скромно висела маленькая выцветшая вывеска «Потерянные Небеса», которая указывала обойти дом и спуститься по ступеням в полуподвал. Красная бронированная дверь больше подошла бы бомбоубежищу, а не пабу.

«Додж» я оставил в переулке позади дома, подошел к двери и толкнул – заперто. На стук открылась бойница и чернокожий привратник в красном свитере сообщил:

- Это частный клуб, мистер. Проваливайте.

- Где Джек О'Брайен ?

Темные глаза осмотрели меня с головы до ног:

- Вам назначено?

- Да.

Бойница захлопнулась и я стал ждать. Минут через десять по ту сторону заворочались засовы, дверь приоткрылась и черная рука махнула мне, приглашая внутрь.                                                 

Меня провели через небольшой темный зал с барной стойкой к задней комнате, закрытой такой же дверью, что и снаружи. Посетителей в зале не было вовсе, - очевидно, паб не предназначался для широкой публики. Мой провожатый постучал и вошел.

Внутри была совсем крошечная комната, приспособленная под кабинет. Стол, сейф в углу, пара стульев для посетителей – вот все, что в ней было. За столом сидел мужчина лет сорока с короткими рыжими волосами, бледным лицом и маленьким шрамом над правой бровью. Он походил бы на обычного бухгалтера, вот только взгляд был жестковат. Он что-то писал, склонившись над столом, но при нашем появлении поднял голову и спокойно посмотрел на меня:

- Чем могу быть полезен?

            - Ларс Йорген направил меня к Джеку О'Брайену, сказав, что тот сможет помочь мне в одном деликатном деле.

            - Да. – Он секунду помолчал, откинувшись в кресле и продолжая изучающе меня разглядывать. – У вас при себе должны быть документы на имя Джеймса Уодена.

            - Верно, - я показал требуемое и он удовлетворенно кивнул.

- Я – Джек О'Брайен. Так чем могу быть полезен?

- У меня в машине связанный человек. Мне надо спрятать его до поры до времени так, чтобы до него никто не добрался. С оплатой проблем не возникнет.

- Хм. Простите за любопытство, - а кто его ищет? И зачем?

- Не полиция и не власти. Бывшие работодатели. Очень не хотят терять ценного сотрудника.

- Вы полагаете, они не станут искать его здесь? – Он сказал это так, как будто советовался с самим собой.

- Хвоста за мной не было. То, что я здесь, кроме нас, знает лишь Йорген.

- Ну, хорошо, - он поднялся и кивнул красному свитеру у меня за спиной. – Идемте посмотрим, кого вы нам привезли.

Мы вышли из кабинета и через заднюю дверь попали на задворки дома, где стоял мой «додж». Я открыл багажник и показал им Айронса, который смотрел на нас круглыми от ужаса глазами.

- Что с ним? Он болен? – О'Брайен наклонился, чтобы получше рассмотреть мою добычу.

- Ничего серьезного. Небольшое переутомление.

И, обращаясь к Айронсу, добавил:

- Не волнуйтесь, сэр, теперь вы в безопасности. Здесь вам ничто не грозит.

Айронс замычал и закрутил головой. Он так не считал.

- Не волнуйтесь, прошу вас. Теперь вы в надежных руках. Это, - я кивнул на О'Брайена, - агент Браун. А это, - я показал на красный свитер, - эээ…

- Это агент Мелвин, - помог мне О'Брайен и кивнул свитеру, - бери его Мел.

Мел взвалил Айронса на плечо и мы вернулись в дом. По лестнице вниз, которая вела еще глубже под землю, мы спустились в коридор с несколькими дверями, одну из которых О'Брайен и открыл. За ней оказалась жилая комната с несколько спартанской обстановкой, но, в общем и целом, все необходимое там было. Агент Мелвин сгрузил Айронса на кровать и вышел, закрыв за собой дверь. Я развязал профессора, а Джек принес ему воды.

Пока Айронс приходил в себя, я говорил, обращаясь не только к нему, но и к Джеку:

- Во-первых, профессор, я не представился – меня зовут агент Карпентер, Служба Безопасности СБС.

Я вынул заготовленное удостоверение и показал.

- Во-вторых, примите наши глубочайшие извинения за ээ… подобное развитие событий. Но надо было действовать без промедления после всего, что я от вас услышал. Дело в том, что ваши разработки были использованы в преступных целях. И, до тех пор, пока виновные не арестованы, ваша жизнь находилась бы под угрозой, оставь я вас дома. Но теперь вы в безопасности. Агент Браун присмотрит за вами до того момента, пока все не закончится. Вероятно, это будет через несколько недель. Я буду вас навещать. А теперь отдыхайте и еще раз спасибо за содействие.

Я важно кивнул и вышел с Джеком  в коридор. Он внимательно посмотрел на меня:

- Что из того, что вы только что сказали, является правдой?

- Почти все, за исключением того, что я - агент Содружества. Он, – я кивнул на комнату с Айронсом, -  сам того не зная, вляпался в скверную историю, которую мне сейчас приходится разгребать. Сможете подержать его здесь примерно недели три?

- Сколько потребуется, это ведь мой паб. Еще что-нибудь надо?

- Да. У вас здесь есть марихуана?

- При желании можно найти, а что?

- Давайте ему малыми порциями вместе с едой, - я кивнул на дверь, - тогда старик не будет таким нервным. Не разрешайте ему выходить и пользоваться телефоном и все будет нормально. А к замкнутому пространству он привык.

- Вот, - я вынул из кармана пачку денег, которыми меня снабдил Полукс, - на первое время этого хватит. Если что – звоните Йоргену, он знает как меня найти.

И я ушел, кивнув на прощанье Мелу.

Через несколько часов глубокой ночью я подъезжал к Робин-роуд. Еще в дороге я позвонил Полуксам, успокоив, что жив и еду обратно – и Йоргену, чтоб рассказать последние новости. Услышав про DARPA и DSO , он помрачнел и я его понимал. DARPA была той частью Пентагона, которая отвечала за научные разработки, используемые в военных целях, а DSO являлось подразделением DARPА, которое специализировалось на биотехнологиях и смежных дисциплинах. Если скальп Полукса нужен Пентагону, наши шансы были невелики. Йорген записал все имена и обещал позвонить, как только что-то выяснит.

Полуксы не спали, ожидая меня. Тщательно подбирая слова, я в общих чертах рассказал, что узнал за день. Ни имя Армстронга, ни Мэнхарта, ни Конкорда было им незнакомо. Я махнул на все рукой и завалился спать.

 

 

Глава 13

 

На следующий день рано утром я уже опять был в Хобокене. Оставив «додж» на обочине шагов за сто от дома Айронса, я устроился с газетой на скамейке неподалеку, так что дом был виден как на ладони и приготовился ждать. По моим расчетам, кто-то обязательно должен был появиться, чтобы проведать Айронса после вчерашних событий в Бенсонхёрст. В противном случае эти ребята были бы чересчур беспечны.

Без десяти десять на противоположной стороне припарковался черный ««линкольн-континенталь» с тонированными стеклами – настоящий раритет, музейная редкость. Владелец, видимо, знал толк в хороших вещах. Минут пять из него никто не выходил, - надо полагать, приехавший присматривался к обстановке. Я перевернул страницу со спортивной хроникой и стал читать как Греция сыграла с Испанией в Кубке УЕФА. Наконец дверь распахнулась и я увидел поверх газеты, как из-за руля выбрался тот самый светловолосый в очках, который сопровождал Ягли в Грейс-Вилладж на Вердане, когда я стрелял в него с холма.

Он постоял с полминуты, оглядываясь по сторонам, поправил очки и зашагал к дому. Поднявшись на крыльцо, подергал запертую дверь, позвонил, постучал и, не дождавшись ответа, как и я давеча, обогнул дом и пошагал к заднему входу.

Сложив газету, я неспеша поднялся и прогулочным шагом двинулся в сторону «линкольна», поблескивающего на солнце. Напротив задней двери я слабо махнул рукой и к крылу прмагнитился маленький шарик размером с горошину, который будет оставлять для меня хлебные крошки, куда бы ни поехал «линкольн». Дойдя до конца улицы, я купил в тележке хот-дог, забрался в «додж» и стал ждать.

Блондин появился минут через десять. Быстрым шагом пересек улицу, сел за руль и тронулся с места. Отпустив его метров на триста, я последовал за ним, поглядывая на экран кпк, где светящейся точкой отображался «линкольн». Так мы ехали минут тридцать, пока не достигли Гранд-стрит. Там он постоял минут пять, пропуская едущие мимо машины, а затем направился в парк Вашингтона. Потом мы были на Третьей улице, на Четвертой, на Пятой… Хитрый кролик, он кружил зигзагами, проверяя за собой хвост. Я ни разу не дал ему повода для подозрений, прячась за соседними машинами, и в итоге он успокоился. Конечной остановкой была Шерман-авеню.

Домик у него был так себе, еще непритязательней, чем у Айронса, разве что стоял уединенно, в отдалении от других домов. Обычный среднеамериканский дом, за которым не очень-то ухаживали, зато он не бросался в глаза. Должно быть, пристрастия хозяина распространялись только на машины. Блондин заехал в гараж, закрыл его и скрылся в доме. Я припарковался в отдалении за пару домов от точки и вызвонил Йоргена, объяснив, где нахожусь. Швед нашел меня по спутнику, а затем и сам дом, за которым я наблюдал. Минут через десять он перезвонил.

- Дом принадлежит Джеймсу Конкорду, Марс, но имя липовое, такого человека не существует. Биография составлена неплохо, но перекрестной проверки не выдерживает.

Что ж, этого следовало ожидать.

Перебравшись на заднее сиденье, я устроился поудобнее, не спуская глаз с дома. Через три часа блондин вышел, вывел «линкольн» из гаража и укатил в сторону Норт-стрит. Я не преследовал его, потому что у Йоргена была частота маячка, закрепленного на крыле «континенталя», так что он мог отследить Конкорда самостоятельно. Меня же больше интересовал дом.

Мне надо было подобраться к нему с тыла, но так, чтобы меня никто не заметил, поэтому сперва я прогулялся по Южной улице в сторону Вебстер-авеню, а уже с Вебстер дворами подошел к заднему крыльцу. Камер в доме не было, а замок Йорген мне открыл. Секунда – и я вошел внутрь.

Внутри дом выглядел более привлекательно, чем снаружи. Особой роскоши не было, но дубовые панели на стенах мне понравились. Я обыскал весь первый этаж – гостиная, холл, кухня, кладовка и ванная – ничего. Никаких записей, фотографий, телефонных книг. Даже письменного стола не было. Перевернул мусорное ведро – ноль. На втором этаже было всего две жилых комнаты и чулан. Комнатами не пользовались и я только зря потратил время на взлом замков, а чулан был девственно пуст, если не считать толстого слоя пыли. Видимо, этот дом был временным пристанищем и не более.

На чердаке даже двери не было, не говоря уже о чем-то ценном. Гараж я оставил напоследок. Он был небольшим, на одну машину – маленькое окно под потолком, верстак, разбросанные инструменты, следы от масла на полу, пара старых колес. Стену, примыкавшую к дому, во всю длину закрывал брезент от пола до потолка, за исключением двери, ведущей в дом. Больше для очистки совести, чем сознательно я заглянул за край брезента. Там была еще одна дверь, очень похожая на ту, что закрывала вход в «Потерянные Небеса».  Видимо, она вела под фундамент дома, в подвал.

Замок был двойным, с бронепластиной и намного сложнее, чем все предыдущие, и это давало некоторую надежду. Провозившись с четверть часа, я плюнул, взял с верстака дрель и с нескольких попыток высверлил сперва фиксатор, а затем и гребешок цилиндра, который выбил молотком и зубилом, найденными в ящике под верстаком.

Дверь неслышно отворилась, открывая серые бетонные стены и уходящие круто вниз темные ступеньки. Я пошарил по стене и нашел выключатель. Вынув «глок», только было начал спускаться, как почувствовал внизу человека, точнее клона. Он был один и от него несло безысходностью.

Очень интересно…

Спустившись до самого низа, я увидел длинное узкое помещение с неровным потолком. Оно было совершенно пустым, за исключением старой тумбочки у входа и  массивного стального кольца, вмурованного в стену в дальнем углу. Около кольца, привалившись к стене, сидел человек. Точнее, клон, но я уже устал поправляться.

Я подошел ближе. Серый мятый костюм без галстука, некогда белая рубашка с парой кровоподтеков, ссадины на лице. Большие темные глаза, несколько приплюснутый нос, рот с тонкими прямыми губами, будто вырезанными на лице ножом. Своей бледностью он не сильно отличался от бетонной стены, у которой сидел. Глаза были полузакрыты, дышал он с присвистом и, похоже, находился в забытьи. Обе руки  пристегнуты наручниками к кольцу.

Эй. – Я легонько пнул его по ботинку.

Он чуть вздрогнул, взглядом попытался меня зафиксировать, но получалось паршиво.

- Что вам еще надо?.. – Слова вырывались из него с хрипом, он еле шевелил языком.

- Кто вы такой и почему здесь находитесь?

- О! – Взгляд стал более осмысленным. – Так вы не местный… А нет ли у вас случайно воды?..

- Никуда не уходите.

Я принес из кухни графин с водой и стакан и подождал, пока он напьется. Дышать он стал ровнее, да и говорить тоже.

- Давайте сначала – кто вы и почему здесь сидите?

- Вы знаете, кто такой Конкорд?..

- Более-менее.

- Он скоро вернется. Нам лучше уйти.

- Пусть возвращается, – я пожал плечами, - я с удовольствием побеседую и с ним тоже.

- Вы не понимаете… Он может вернуться не один… Кроме того, дом заминирован на случай засады, - если он что-то почует, все здесь взлетит на воздух, а он будет стоять рядом и любоваться фейерверком.

Звучало резонно.

- Ну хорошо, допустим, я сейчас уйду, но чего ради мне брать вас с собой?

- Если вы знаете Конкорда, значит, наверняка, знаете и Мэнхарта, так?

- Допустим.

- И раз вы вломились сюда, значит, у вас зуб на них обоих, но вы не знаете, где их искать?

- В логике вам не откажешь.

- Я помогу вам добраться до Мэнхарта, - он шевельнул пристегнутыми руками, - если поможете мне выбраться отсюда.

- Пара вопросов. Знаете, кто такая Ровена  Полукс?

- Да.

- Знаете, где ее искать?

- Да. Ей ничего не грозит, пока Полукс жив. Она для них как страховка.

Звучало правдоподобно.

- О’кей, расслабьтесь и обождите пару минут. Я скоро вернусь.

Сбегав в гараж, я вернулся с кусачками, плоскогубцами и кувалдой. Через пару минут наручники поддались и он смог, шатаясь, подняться на ноги. Ноги его плохо слушались и мне пришлось его поддержать, пока мы штурмовали лестницу. Тем не менее, еще через пять минут мы уже оставили позади его бывшую тюрьму и остановились в маленьком закоулке, где кусты росли погуще.

- У нас небольшая проблема – моя машина стоит по ту сторону дома на Шерман, а у вас слишком приметный вид, чтобы среди бела дня идти до нее пешком.

            Наша небольшая прогулка съела у него остатки сил, которых и так-то было немного. Сейчас он стоял, тяжело дыша, лицо посерело еще больше и он с трудом поднял голову.

            - Идите за машиной. Я никуда не денусь – во-первых, не могу, а во-вторых, мне некуда.

            Он не врал – уж слишком безразличным был голос. И мысли.

Когда еще через пять минут я вернулся с машиной, то нашел его там же, где и оставил – в кустах. Я помог ему доковылять до «доджа», благо вокруг никого не было.

- Забирайтесь. Нет, не на сиденье, - в багажник. Там вы сможете лечь. Кроме того, если нас остановят копы, будет шанс отбрехаться.

Я медленно поехал в сторону Патерсон-Планк, так и не решив еще, куда его везти.   Пока мы стояли в пробке у Парка Вашингтона мне пришла в голову одна мысль. Я чуть обернулся.

- Вы говорили, дом заминирован. Не знаете случайно, чем активируется заряд?

- Радиосигналом… передатчик у Конкорда, достаточно нажать кнопку, находясь поблизости…

- А что за взрывчатка?

- С-4…

Старая добрая С-4. Хорошо.

Я вызвал Йоргена.

- У меня трофей, подробности потом. В доме Конкорда заряд С-4, может и не один. Активируется радиосигналом. Поищи по частотам, я подожду.

Минут через десять швед ответил, что нашел.

- Можешь взорвать?

- Да.

- Взрывай.

Через пару секунд позади грохнуло и я увидел в зеркале столб огня и черного дыма, взметнувшийся вверх. Синхронно взвыли с десяток машин, до которых долетели обломки. Кто-то завопил на одной ноте, призывая вызвать полицию.

- Эй, там… - я глянул в сторону багажника, - куда тебя везти?

- Куда хочешь… ты ведь хочешь знать все, что знаю я, верно?

- Да.

- Тогда отвези меня к океану.

- Что?..

- К океану. Мне недолго осталось, я хочу увидеть океан.

- А Гудзон не пойдет?

- Нет.

- Ладно. Поехали к океану.

            Я стал высматривать перекресток, чтобы развернуться. Мой пассажир тем временем кое-как сел, уцепившись за кресло и теперь выглядывал из-за подголовника.

            - Можно вопрос?

            - Давай.

            - Зачем ты взорвал дом?

- Видишь ли в чем дело – за последнее время у твоих бывших друзей было столько напрягов, что если бы Конкорд вернувшись, увидел взломанный подвал и твое отсутствие, это могло бы быть последней каплей. Тогда они свалили бы к чертовой матери и я бы их больше никогда не нашел. А так, у него, возможно, останется призрачная надежда, что ты каким-то чудом освободился сам и решил уйти из этой жизни по-самурайски, чтоб не попасть к ним в лапы. Тем более, что С-4 взрывается даже от удара, не говоря уже о том, что ты мог неудачно прикурить у газового вентиля на кухне.

- Надежда не такая уж призрачная. Та тумбочка в подвале… один из зарядов был прямо там…

- Ну вот, тем более.

            Мы проехали в молчании минуту, потом я снова его окликнул:

            - Ты как там?..

            - Хреново…

            - Это и так ясно. Просто стараюсь тебя разговорить, чтоб ты не отключился. Кстати, можешь начинать рассказывать прямо сейчас.

В этот момент колесо попало в выбоину на дороге и нас слегка тряхнуло. Из багажника донесся стон.

- Согласен, дорога ни к черту. Что с тобой? Внутренности отбили?

- Нет…вкололи какую-то дрянь… Какой-то птичий яд или типа того… Сказали, что сдохну через неделю. Значит, послезавтра…

- Дьявол!..

Я резко развернулся под возмущенные гудки и проклятья водителей и погнал «додж» к тоннелю Линкольна, одновременно дозваниваясь до О'Брайена.

- Джек, у вас есть врач, который умеет держать язык за зубами?

- Разумеется, - О'Брайен был как всегда спокоен. – Вы ранены?

- Не я. Но я сейчас везу к вам пациента. Пусть этот врач сейчас же едет к вам. Скажите ему, это отравление тубарином или чем-то схожим на его основе. Яд попал в кровь примерно пять дней назад, срок заканчивается послезавтра.

- Хорошо.

И он положил трубку.

Я начинал понимать, почему Йорген так ценит знакомство с ним.

Через сорок пять минут, нарушая все, что можно и чудом не попавшись копам, я уже барабанил в заднюю дверь «Потерянных Небес». Открылась бойница, выглянул Мел, отпер и мы вдвоем втащили моего пассажира внутрь. В баре опять никого не было и всюду царил полумрак. Мел повел нас в одну из комнат на первом этаже рядом с кабинетом Джека.

Там уже ждал сам Джек, а также невысокий хрупкий мужчина в годах с пышной седой шевелюрой и темными печальными глазами. Джек представил его как доктора Грегори Пинкуса. Из мебели был только стол, который занял док и диван, на который мы сгрузили пациента.

Пока Пинкус колдовал со своими шприцами и пробирками, я отвел Джека в сторону.

- Как там Айронс?

- На удивление хорошо, - О'Брайен пожал плечами, - говорит, что у него давно уже не было отпуска. Сегодня попросил на ужин овсянку.

- Отлично. – Я достал из кармана еще одну пачку наличности. – Пусть ни в чем себе не отказывает.

- Это лишнее… - О'Брайен взял деньги, - но будем считать это авансом в счет будущих услуг.

- Да. Еще – Йорген говорил, вы можете помочь с оружием.

- Что именно вас интересует?

- М4А1 с подствольником М-203, дневной трехкратной оптикой и глушителем, пять магазинов к ней же – обычные пять-пятьдесят шесть... хотя нет, давайте-ка лучше бронебойные… да, так оно будет вернее… Еще пять слезоточивых гранат М651 для гранатомета, пять светошумовых гранат М84, две пары наручников и полицейский бронежилет.

О'Брайен вынул блокнот и что-то в нем почеркал.

- Когда вам все это нужно?

- Чем быстрее, тем лучше.

- Через два дня?

- Да, вполне подойдет.

- Бронежилет для вас? Ваш размер?

- Да, мой.

- Я позвоню вам.

- Очень хорошо.

Через пять минут к нам подошел Пинкус.

- Джентльмены, прошу прощения. Все, что от меня зависело, я сделал. Я взял анализ крови, насколько это возможно в походных условиях, - это действительно соединение тубарина с некоторыми реагентами, которые действовали как замедлители, не давая тубарину в кратчайшие сроки парализовать все мышцы. Очень умно. Это своего рода бомба замедленного действия с весьма точным механизмом, при условии, что яд приготовлен правильно, а дозировка рассчитана точно. Я сделал ему инъекции галантамина и некоторых других стимуляторов. Это должно ослабить действие яда, но полное выздоровление,  боюсь, уже невозможно – лишь небольшая отсрочка.

- Насколько?

- Кто знает, - Пинкус пожал плечами, - для этого надо проводить гораздо более тщательное обследование, но парадокс в том, что на это нет времени. Не беспокойте его несколько часов, у него сейчас что-то вроде полузабытья – инъекции пытаются справится с последствиями отравления.

- Ясно. Спасибо, док. Сколько я вам должен?

- Нисколько, со мной расплатится Джек. Вот, держите, - Пинкус протянул пять наполненных шприцов, - стимуляторы. Если увидите, что начнет заваливаться, колите прямо сквозь одежду. Не давайте ему спать больше трех часов зараз. Если инъекции закончатся, обращайтесь, я дам еще. Хотя, пожалуй, это вряд ли понадобится.

Прозвучало весьма недвусмысленно.

Он протянул мне карточку с номером телефона.

- Звоните в любое время суток, кроме субботы. По субботам связь через Джека.

Доктор порылся в своем чемоданчике и достал пухлый конторский журнал.

- Кстати, как вас зовут? – Он обращался к дивану.

Диван недоуменно молчал, глядя на доктора растерянными глазами.

- Не волнуйтесь, можете назвать любое имя, оно нужно лишь для моих записей. Я веду учет всех своих пациентов с описанием недомоганий на случай повторного обращения. Потом записи можно удалить по желанию клиента.

- Ли Харпер, - вмешался я, - его зовут Ли Харпер, док.

- Что ж. - Пинкус насмешливо взглянул на меня. Он умел не задавать лишних вопросов. – Так и запишем – Харпер Лилланд. Благодарю.

После чего мы распрощались со всей компанией, я подставил мистеру Харперу плечо и мы доковыляли до «доджа».

- А почему Харпер?

- Что?..

Я открывал дверь и откидывал поудобней сиденье, стараясь не уронить пассажира.

- Почему ты сказал, что меня так зовут?

- Первое, что пришло на ум. Ну что, готов говорить?

- Конечно. А ты отвезешь меня к океану?..

- Ах, да… Конечно. Доктор посоветовал не трогать тебя пару часов, так что пристегни ремень и получай удовольствие от поездки. Следующая остановка – Бэттери-парк.

Я включил радио и мы тронулись под напутствие Брайана Джонсона. «Адские колокола» заполнили всю кабину. То что надо, чтобы не уснуть. Время от времени я искоса поглядывал на Харпера, проверяя, что он не вырубился, но пока все было нормально.

 

 

Глава 14

 

Через три часа мы были на месте. Я оставил машину на въезде в парк и повел его к Замку Клинтон, где мы нашли скамейку с видом на залив. Я купил нам по гамбургеру и чашке кофе, так что получался вполне себе мирный пикничок. Пинкус подправил его физиономию, а застегнутый пиджак скрыл окровавленную рубашку, так что, в общем и целом, он выглядел сейчас как человек, свалившийся с велосипеда. И постоянно спящий в своем костюме, впридачу. Только и всего.

Было еще не очень поздно, что-то около семи, народ потихоньку возвращался с работы, людей в парке почти не было, только одинокие мамаши с детьми и вечные влюбленные парочки, которые искали кусты погуще.

Небо заволокло тучами, постепенно темнело, от воды дул прохладный ветер, а в воздухе чувствовалось что-то неосязаемое, что всегда чувствуется в преддверии дождя.

Харпер с удовольствием потянулся, вдыхая свежий воздух.

- Пойдем к самой воде?

Мы спустились к пляжу и сели на песке за пару шагов от волн, которые накатывались нам под ноги.

Залив потемнел, океан из бирюзового стал темно-серым, над волнами кружили чайки, крича о том, что надвигается гроза.

Харпер смотрел на горизонт, счастливо улыбаясь, как ребенок, который видит все это впервые. Хотя, по сути, так оно и было.      

Серое с розовым – хорошее сочетание, только слегка тревожное. Небо сейчас было именно таким – черно-серые облака на клубнично-апельсиновом фоне. Будто кто-то сверху курил сигару, посыпая пеплом фруктовое мороженое.

- Значит, Ли Харпер, да?.. – он блаженно вытянулся на песке, глядя на далекую полоску Эллис-Айленда.

- Да, хотя ты больше похож на Леона Мале.

Он удивленно взглянул на меня.

- Кто это?

- Лео Мале, Леон Мале – французский писатель позапрошлого века[15].

- Леон Мале…Ли Харпер…Леон Харпер – как тебе?

Я усмехнулся.

- Сойдет. Теперь рассказывай.

- Да. Скажи…

- Погоди-ка секунду, - я достал кпк, - хочу, чтобы один человек тоже это услышал.

Йорген был пока что без пижамы, но еще с сигарой. Я быстро пересказал ему события дня, потом показал Харпера:

- Знакомьтесь, Ли Харпер - Тринидад Боливар[16].

Швед усмехнулся.

- Ли Харпер… или Леон Харпер, на выбор. Кстати, Леон, меня зовут Джим.

Швед усмехнулся еще раз. Затем как-то странно посмотрел на меня.

- У меня тоже есть для тебя новости, парень, но, похоже, твои важнее.

Тон Йорга слегка изменился. Что-то он почуял, увидев Харпера, только что?..

- Леон, начинай.

Тот почесал в затылке.

- Судя по всему, ребята, вы понятия не имеете, как выглядит Мэнхарт, так?

Я удивленно поднял брови и кивнул. Швед промолчал.

- Так вот, можете считать, что теперь знаете. Я – клон Сайруса Мэнхарта.

Ларс довольно хмыкнул, как будто в ответ на какие-то свои мысли, а я просто ждал, что будет дальше.

- Вижу, вы не сильно удивились, значит, завязли в этой истории достаточно глубоко.

О да, это точно. Тут не поспоришь. Что есть, то есть.

Леон рассказывал, а мы с Йоргеном слушали и время от времени удивленно переглядывались.

Леону было полгода от роду, если брать за точку отсчета его собственные воспоминания. Шесть месяцев назад Мэнхарт создал собственного клона, чтобы он служил ему заменой там, где сам Мэнхарт оставался в стороне. Тогда Леона звали Мэнхарт-два или просто Номер два. Будучи заменой Мэнхарта, он поневоле знал много такого, что требовалось ему для исполнения роли и что сейчас являлось жизненно важным для нас.

Во-первых, все, что знал о Мэнхарте Айронс – со слов самого Мэнхарта – было выдумкой. Ну, может быть, не все. Но процентов девяносто - точно.

Не было никакого Мэнхарта-мецената, Мэнхарта-политика и Мэнхарта-ученого. Возможно, не было никакого Сайруса Мэнхарта вообще. В разное время он свободно пользовался десятком различных имен, так что не исключено, что и исходное было не настоящим. Как бы там ни было, Харпер знал лишь о том куске его жизни, который занимал последние десять-двенадцать лет.

Как смутно подозревал Харпер, когда-то Мэнхарт работал на правительственные структуры одной из планет, затем то ли сам ушел, то ли его выгнали.

К идее клонирования себе подобных он пришел далеко не сразу. Сперва он вел жизнь обычного наемника. Одно время больше года провел в Зоне Отчуждения, возникшей вокруг Чернобыльской АЭС. Именно там он познакомился с группой ученых из пяти человек, которые скрывались в Зоне из-за своих экспериментов по клонированию людей и гуманоидов. За неимением лучшего, они трудились на базе наемников в Припяти, что располагалась в старых катакомбах под зданием «Универмага» на улице Дружбы народов. Зона всегда была богата для научного ума, которому хватало решимости разгадывать ее тайны. Другое дело, что многочисленные нобелевки так и остались неврученными, потому что их несостоявшихся обладателей опускали в могилы. Если находили тела, конечно.

Связь с внешним миром он поддерживал через Доминго Кассаба, с которым познакомился еще до своего отбытия в Зону. Кассаб был крупным бразильским наркоторговцем, которому Мэнхарт помог отправить на тот свет бывшего партнера по бизнесу.

Харпер предполагал, что в Зоне Мэнхарт скрывался для того, чтобы кто-то забыл о нем здесь, в большом мире. Как бы там ни было, примерно через год Мэнхарт вернулся и  стал полноправным партнером Кассаба, деля с ним все горести и радости нелегкого дела наркоторговца ныне, присно и во веки веков, аминь.

Но, видимо, еще в Зоне он обдумывал планы, которые много позже превратились в проект «Шесть дней» и проект «Двести двадцать».

Вернувшись из Зоны, он уговорил Кассаба вывезти из Проклятой Земли тех пятерых ученых, с которыми познакомился, будучи наемником. Но в свои замыслы пока что никого не посвящал. До поры до времени импортированные ученые мирно трудились в подпольной лаборатории имени Мэнхарта-Кассаба на ниве производства синтетических наркотиков, где их профессиональная многопрофильность, отшлифованная пребыванием в Зоне, пришлась очень кстати.

Действовать Мэнхарт начал после внезапной смерти Кассаба – того убили во время сделки в одной из фавел Рио. Оставшись единоличным хозяином осиротевшей империи, он привел ее к новому расцвету. Примерно в это же самое время к нему на службу поступает Джеймс Конкорд, - наемник, специалист по диверсиям, - которого Мэнхарт вскоре делает своим доверенным лицом, вторым человеком после себя. В организации, доставшейся Мэнхарту от Кассаба числилось примерно триста пятьдесят человек – боевики, распространители и низшее руководство на местах. Мэнхарт перестроил иерархию снизу доверху, безжалостно избавляясь от тех, кто вызывал малейшие сомнения в своей преданности или пытался роптать в ответ на действия Мэнхарта. В итоге мало кто знал его в лицо лично, кроме самых проверенных людей. На виду же всем заправлял Конкорд.

Отныне торговля наркотиками стала лишь способом оплачивать амбициозные планы Мэнхарта, которые тот вынашивал еще в Зоне.

Там же, в Бразилии, он строит и оборудует отдельную лабораторию, о которой знает только он сам, Конкорд, немногочисленная охрана и та пятерка, которая поначалу и составляла весь ее персонал. Но уже через три месяца численность сотрудников лаборатории достигает семнадцати человек – Мэнхарт без устали разыскивает по всему свету изгоев от науки, в точности, как он и описывал Айронсу. За секретность своих замыслов он не волновался – предпочитая силу денег перед силой страха, он, при необходимости, умело пользовался и тем и другим. Он не скупился на насущные расходы, в том числе щедро платя работавшим у него ученым, но каждый из них знал, что уход невозможен так же, как и малейшая огласка.

По сути, работающие методики клонирования были известны давно, оставалось их усовершенствовать. Спустя семь месяцев с начала экспериментов Мэнхарт мог вырастить любой жизнеспособный человеческий клон за шесть недель, клон гуманоида – от трех до восьми недель, в зависимости от вида. Позже того же самого результата добьется С-28 за первые два месяца работы.

Как и все практичные люди, Мэнхарт преследовал свои, сугубо конкретные цели, от которых не отступал ни на шаг. Именно они и были подоплекой всех его действий. Именно они лежали в основе проекта «Шесть дней» и проекта «Двести двадцать», которые он обдумывал еще в Зоне.

Проект «Шесть дней» заключался в том, чтобы вырастить жизнеспособный клон – с приемлемым сроком жизни – за шесть земных суток. Трудно сказать, пытался ли Мэнхарт таким образом соревноваться с Создателем – религия обходила его стороной, как и он ее. Хотя, возможно, некоторое специфическое честолюбие здесь и было – точно ответить на это мог только сам Сайрус Мэнхарт. Как бы там ни было, забегая вперед, надо сказать, что Мэнхарт превзошел библейский результат на один день – когда С-28 заработал в полную силу и получил методику создания клонов за три недели, личная лаборатория Мэнхарта усовершенствовала ее до пяти дней. Таким образом, за пять дней Мэнхарт получал взрослого дееспособного человека, которого мог лепить дальше по своему усмотрению, вкладывая ему в голову те знания и умения, которые были нужны самому Мэнхарту, чем определенно не мог похвастаться библейский селекционер.

Что касается самого С-28, он явился лишь следующим логичным шагом в планах Мэнхарта. Как и любой бизнесмен, имеющий оригинальную идею и средства для ее воплощения, Мэнхарт желал расширяться, укреплять свои позиции и развивать перспективы. Здесь самое время сказать, что такое проект «Двести двадцать». Суть его заключалась в том, чтобы, используя полученную методику ускоренного выращивания, заменить новорожденными клонами самых влиятельных и полезных с точки зрения целей Мэнхарта людей и гуманоидов в пределах Земли и окрестных планет, коих сам Мэнхарт насчитал в первом приближении в количестве двухсот двадцати персон. Чтобы осуществить эту затею, требовалось поставить клонирование на поток. И Мэнхарт сделал это, используя уже имеющиеся ресурсы.

Для этой затеи требовались помещения, оборудование, персонал и соблюдение секретности. Можно было бы вложить энные суммы, повторив уже пройденное в большем масштабе, но у Мэнхарта в запасе был ход поизящнее. Он решил все это одолжить. У Министерства обороны США.

В составе Пентагона функционировало DARPA – агентство передовых оборонных исследовательских проектов, в составе которого, в свою очередь, состоял отдел DSO, занимавшийся разработками в области естественных наук. Этот отдел возглавлял генерал Теодор Армстронг, - сорок шесть лет, черный, рост шесть футов два дюйма, неженат, детей нет, родители умерли, родимых пятен и шрамов тоже нет. У него даже собаки не было, не говоря уже о близких друзьях. В общем, с точки зрения Мэнхарта, генерал Армстронг был идеальной кандидатурой для роли его будущего протеже.

Судьба благоволила Мэнхарту. Во-первых, в первых числах августа генерал каждое лето отправлялся на целый месяц в свой дом на озере Мусхед в штате Мэн – единственной его страстью, кроме работы, была рыбалка. Эта традиция продолжалась на протяжении двух десятков лет и все о ней знали. Во-вторых, генерал был достаточно нелюдимым человеком, которых всех держал на дистанции и среди подчиненных слыл, как бы это помягче сказать, чудаком и оригиналом, который без колебаний тасовал колоду своего ведомства, если это шло на пользу делу и брался за самые смелые проекты и разработки, если они сулили прямые выгоды для дела, которому он служил долгие годы. Он был полноправным и единоличным хозяином DSO и никто не смел ему перечить. Наверху же ему все это безусловно позволялось, потому что взамен он давал самое главное – результат.

В общем, из отпуска генерал Армстронг вернулся уже совсем другим человеком – в прямом смысле этого слова. Но этого никто не заметил, ввиду репутации, которая за ним закрепилась.

Генерал умер в собственной постели – смерть, не очень-то достойная солдата. Во всяком случае, по мнению Теодора Армстронга.

Одним выстрелом Мэнхарт заполучил и вакантное место и генетический материал. На него работали хорошие убийцы.

Генерал Армстронг задержался в отпуске на две недели, ссылаясь на легкое недомогание, но поскольку DSO и без него работал как хорошо отлаженный механизм, продление отпуска генералу было с легкостью предоставлено. Его командование лишь удивилось, что обычная простуда смогла свалить железного генерала в постель.

Вернувшись из отпуска Армстронг провел кое-какие перестановки в своем ведомстве, частично заменив штат подчиненных, но на это никто не обратил внимание, поскольку такие изменения были делом обычным. Разумеется, все новые посты получили люди Мэнхарта.

Следующим шагом был С-28. Этот научный комплекс изначально принадлежал DSO, но Мэнхарт прибрал его к рукам для собственных нужд. Заказав недостающее оборудование, он обновил персонал, собрав научный штат отчасти из ученых своей лаборатории, отчасти из неприкаянных гениев, шатающихся по всей Солнечной системе. Охрану составили наемники Мэнхарта. Все это, разумеется, оплачивал Дядя Сэм.

Когда руководить центром стал Айронс, С-28 заработал в полную силу. Время от времени центр посещали группы ученых, которые, по мнению Айронса, были коллегами из дружественных государств. На самом же деле, это были сотрудники лаборатории Мэнхарта. Дело в том, что в самом С-28 проводилось очень мало практических испытаний – Айронсу было достаточно, чтобы технология работала, а для этого хватало теоретических выкладок, подтверждавшихся потом серией эспериментов. Мэнхарту же нужны были конечные результаты, но выращивать клонов в самом С-28 он из осторожности не посмел. Поэтому он привозил людей из личной лаборатории для того, чтобы они получали прямые консультации у Айронса, а затем опробовали бы достижения С-28 в Бразилии. Таким образом, рекорд С-28 – три недели – ученые Мэнхарта за три с лишним года сократили до пяти дней. Теперь можно было действовать дальше.

Следующим пунктом был Полукс. После тщательного обдумывания, среди всех кандидатов Мэнхарт остановился именно на Полуксе, так как его замена дала бы наибольшую отдачу. Разумеется, речь шла о многомиллиардном состоянии Полукса, а во-вторых – и это было важнее – Мэнхарт получал контроль над всеми газетами, радиостанциями и телеканалами, принадлежавшими миллиардеру как на Земле, так и за ее пределами. Имея такую поддержку, можно было формировать общественное мнение по своему усмотрению.

После Полукса Мэнхарт планировал расширить собственную лабораторию до настоящего конвейера и всерьез взяться сперва за Конгресс США, а затем за правительства и европейских держав.

Что касается Ягли, то его роль во всем этом была достаточно скромной. Сам по себе он был Мэнхарту не особенно нужен. Но с его помощью Мэнхарт рассчитывал подобраться к Полуксу, чтобы ликвидировать оригинал и заменить его своим ставленником. Напрямую заменить Полукса – как это получилось с Армстронгом – не представлялось возможным, так как у бизнесмена была толковая охрана всюду, куда бы он не направился двадцать четыре часа в сутки. Тогда Мэнхарт решил достать его через дочерей. Младшая Роксана работала юристом в компании отца и круглосуточно находилась при нем, старшая же Ровена была не так привязана к отцовским делам и представляла собой довольно легкую мишень.

Здесь самое время упомянуть "Кастус". Это второй пункт, по которому Мэнхарт отчасти не солгал Айронсу. Действительно, существовали два "Кастуса" – один на Земле, другой на Нева-Кавалле. Земной "Кастус" будучи более научной организацией, чем политической силой, когда-то породил молодого амбициозного политика – Вольфа Ягли. Юному Ягли не доставляло никакого интереса заниматься наукой на благо человечества, потому он отправился на Нева-Каваллу, где за несколько лет вырос в самостоятельную фигуру, основав собственное движение с одноименным названием, которое никакого отношения к науке не имело.

Когда Мэнхарт узнал о существовании земного "Кастус", он сразу же загорелся идеей прибрать его к рукам. Причем, поначалу это было никак не связано с Полуксом. Дело в том, что часть строчек в списке «Двести двадцать» занимали люди, но другую часть – гуманоиды, причем самых разнообразных видов. Лаборатория Мэнхарта могла неограниченно ставить опыты над людьми, потому что органического материала было  более чем предостаточно, но что касается человекоподобных рас – его катастрофически не хватало. Зато всем необходимым с избытком располагал земной "Кастус". Это и решило его судьбу.

На то, чтобы заменить часть высшего руководства "Кастус" двойниками и собственными людьми, у Мэнхарта ушло чуть более полугода, после чего последовала стандартная уже ротация кадров на местах и - Мэнхарт получил новые ресурсы для развития своих замыслов, поднявшись на очередную ступень. Разумеется, все достижения и разработки "Кастус" тут же поступили в распоряжение личной лаборатории Мэнхарта.

Спустя какое-то время Айронс предложил кандидатуру Кэмбута, своего бывшего ученика, на мелкую должность в нью-йоркский "Кастус". Тщательно собрав и изучив всевозможные сведения о молодом ученом, Мэнхарт с готовностью согласился, когда узнал, что Джон Кэмбут ухаживает за старшей дочерью Ромула Полукса.

Дальше все было достаточно просто – Кэмбута сделали начальником отдела кадров, а Ровене прислали официальное приглашение от имени руководства "Кастус" с предложением работать в организации на весьма заманчивой должности. Под влиянием этого письма, восторженных отзывов Кэмбута и собственного любопытства она согласилась.

Но это была только часть плана, ведь Мэнхарта интересовала не сама Ровена, а ее отец. Устранение обеих дочерей – как прямых наследниц – было отдельным пунктом, но пока Полукс был вне досягаемости Мэнхарта, говорить об этом было рано.

Полукса надо было вырвать из обычного окружения, чтобы добраться до него. И Мэнхарт решил упрятать его за решетку, так как в этом случае убрать и заменить Полукса становилось несравненно легче. Оставалось выбрать ягненка на заклание. И выбор Мэнхарта пал на Ягли. Сам по себе Ягли был бесполезен – его смерть, как таковая, ничего Мэнхарту не давала. Он также не был сколько-нибудь значительной политической силой чтобы включать его имя в список «Двухсот двадцати» и готовить клона персонально под него. Зато он был яркой публичной фигурой, так что судебный процесс над Полуксом обещал привлечь к себе большое внимание. Миллиардеру не удалось бы избежать тюремного заключения – пусть и предварительного - учитывая возможности Мэнхарта, который снабдил бы следствие всеми необходимыми уликами и доказательствами.

Таким образом, судьба Ягли была предрешена, а его ближайшее окружение постепенно составили люди Мэнхарта. Дальше все было просто – был организован митинг, за день до которого Ровену заменили на двойника, который и был убит во время митинга. Полукс попытался достать Ягли через суд, обвиняя его в непредумышленном убийстве, но у него ничего не вышло. Тогда Полукс развернул против Ягли кампанию, используя собственные средства массовой информации. Мэнхарту это было только на руку. Оставалось подготовить убийство и свалить всю вину на Полукса, представив его как заказчика.

Но тут опять вмешалась судьба и Ягли был неожиданно назначен на должность посла Нева-Каваллы на Вердане. В принципе, это мало что меняло, кроме декораций, в которых все должно было произойти. Затем на Вердану отправился Полукс и это также было на руку Мэнхарту, так что, не вмешайся мы с Йоргеном, у миллиардера были все шансы не вернуться обратно на Землю. Точнее, вернулся бы двойник, причем Роксана была бы убита еще на Вердане. Что же касается Ровены, предусмотрительный Мэнхарт решил не убивать ее до тех пор, пока у него в руках не будет империи Полукса, в противном случае она оставалась бы действенным средством воздействия на отца в качестве запасного плана. Сейчас Ровена находилась где-то в Бразилии, предположительно в доме Мэнхарта, но где именно, Харпер не знал.

Что касается Кэмбута, то ему просто не повезло – он услышал и увидел то, что не предназначалось для его глаз и ушей. И его пришлось убить. Но убить его и просто спрятать тело Мэнхарт не мог – слишком много людей знали Кэмбута при жизни, поэтому его исчезновение повлекло бы за собой неминуемое расследование, а это могло, в свою очередь, привлечь нежелательное внимание к "Кастус". Был изготовлен клон Кэмбута, который исправно играл его роль перед соседями, друзьями и коллегами по работе. Этот клон выбросился из окна пару дней назад. Почему он это сделал и кто приложил к этому руку ни Мэнхарт, ни Конкорд не знали, но такое положение вещей заставило их здорово понервничать на фоне уже произошедших событий.

Дело в том, что еще на Вердане все пошло наперекосяк – и чем дальше, тем больше. Во-первых, в ту ночь, когда Ягли был приговорен и медленно умирал от яда в своем номере – чтобы наутро его простреленный труп был предъявлен прессе – в эту ночь в его номере кто-то был. По-крайней мере, так думает охрана – в ту ночь во всем отеле несколько раз неожиданно выключался свет, причем при последнем выключении несколько охранников клялись и божились, что слышали, как в темноте от номера Ягли к пожарной лестнице бежал какой-то человек. Мэнхарт с Конкордом не знали, как истолковать всю эту игру в привидения, но решили на время затаиться, чтобы, выждав, посмотреть что будет дальше. Ягли до поры до времени был заменен на свою копию.

Как бы там ни было, ничего не происходило, невидимый враг – если он и был – не предпринимал никаких ответных мер и Конкорд с Мэнхартом, как люди методичные, вернулись к исполнению своего плана. Впрочем, они решили подстраховаться, поэтому в ту ночь, когда Конкорд из снайперской винтовки стрелял по номеру Ягли-Второго, последнему была дарована жизнь – убить его было никогда не поздно, а живым он мог еще пригодиться, пока не выяснится – а есть ли потенциальный противник?

Тот факт, что такой профессионал, как Конкорд, сделал всего один выстрел, объяснялся просто. В нашем мире всегда было место случайности – даже при самой тщательной подготовке. Пара подростков, целовавшихся за трубами на соседней крыше, услыхали приглушенный звук выстрела и подошли поближе к краю крыши, чтобы посмотреть, что происходит, громко рассуждая при этом, надо ли вызвать полицию или нет, поэтому Конкорду пришлось экстренно ретироваться.

Под этот выстрел был нанят через десятые руки уже известный арамеец, которому все равно оставалось недолго жить – уж слишком много лунного сахара бродило в его крови. От арамейца планировали избавиться как только тот даст показания в суде и, казалось, все идет как надо, но тут неожиданно возникла новая проблема – исчез Полукс. Исчез среди бела дня из-под присмотра наблюдателей и не один, а с дочерью. Это уже был серьезный повод насторожиться, хотя откуда ждать угрозы, было по-прежнему не ясно.

Ситуация осложнилась еще больше, когда через короткое время после исчезновения Полуксов, неизвестный снайпер убил Ягли-Второго на лужайке дома в Грейс-Вилладж в двух шагах от ошеломленного Конкорда.

Было ясно, что против них действуют какие-то неизвестные силы, но кто это был и какую цель преследовал, оставалось загадкой.

Сперва Мэнхарт решил воспользоваться ситуацией и выставить труп Ягли на всеобщее обозрение, прибавив к этому еще несколько лжесвидетельств в пользу того, что заказчиком был Полукс, но, поразмыслив, от этой идеи отказался. Логика была проста – если неизвестный враг хочет, чтобы Ягли был мертв, значит, надо сделать все возможное, чтобы Ягли был жив, заставляя тем самым таинственного противника проявить себя еще раз. И политик-марионетка был повторно заменен.

Следующим тревожным звонком – помимо исчезновения Полуксов - была уже упомянутая смерть Кэмбута-Второго, и Мэнхарт с Конкордом  по-прежнему ломали себе  головы над тем, кто и зачем хотел до них добраться.

А теперь – после исчезновения Айронса и взрыва на Шерман-авеню – можно было сказать, что война велась уже в открытую, хотя пока что несколько односторонне.

Что же касалось самого Харпера, точнее, в недавнем прошлом, Мэнхарта-Два – его история была проста. Вскоре после запуска конвейера, Мэнхарта задумался о том, чтобы создать своего двойника. Выгоды были очевидны – Мэнхарт занимался опасным бизнесом и на всех встречах и сделках, которые были с ним связаны, рисковать мог бы двойник, но не оригинал, благо что двойников при необходимости можно было бы штамповать хоть каждую неделю. Строго говоря, Харпер был уже четвертым, - три предыдущих погибли от рук конкурентов, за что последние, конечно же поплатились, что только укрепило и расширило империю Мэнхарта.

Месяц назад Харпер попытался бежать, но неудачно. Его поймали, но не убили, потому что он еще был нужен своему создателю. На территорию Мэнхарта, нарушая все имевшиеся договоренности, посягнули колумбийцы – их следовало наказать. Мэнхарт договорился о встрече с боссами колумбийцев, которая должны была пройти в одном из ресторанов в центре Рио - на следующий день, после того, как я нашел Харпера.

В назначенный день в отдельном кабинете должны были собраться Мэнхарт и семь человек колумбийцев, чтобы обсудить существующее положение вещей. Вместо Мэнхарта туда отправился бы Харпер, обмотанный взрывчаткой с ног до головы. Взрыв превратил бы конкурентов Мэнхарта в окровавленные куски на полу ресторана.

А пока что, в ожидании дня встречи, Харпер лежал, накачанный ядом, в подвале дома Конкорда, чувствуя как сантиметр за сантиметром паралич охватывает все его тело.

А потом появился я, чтобы опять нарушить стройную цепь событий.

 

 

Глава 15

 

Харпер закончил рассказ, устало глядя в ночное небо. За эти три часа к нам дважды подходили патрульные полицейские, чтобы осведомиться - все ли в порядке? Конечно, офицер, просто два приятеля, которые давно не виделись, лежат на песке и вспоминают молодость. Не о чем беспокоиться. И они уходили.

За то время, что Леон рассказывал, Йорген успел переодеться в свою любимую пижаму и сменить сигару на чашку кофе. Он молча слушал, отпивая маленькие глотки и развалившись в кресле, больше чем когда-либо похожий на постаревшего Майка Хаммера, только без шляпы. Я понимал, что он осторожничает, не желая при Харпере выкладывать, что узнал сам. В то же время, видимо, его новости и правда могли подождать, если он не поведал их сразу.

- Жаль, что мне недолго осталось… - Харпер смотрел на звезды, пальцем вычерчивая контуры созвездий. – Жаль, что я не видел всего этого раньше…

Черное небо в серебряных точках, остывающий серый песок, ленивый шум волн, подкатывающих к самым ногам, ветер - теплый и прохладный одновременно. Запахи океана и тишина вокруг, не нарушаемая людьми, но впитывающая и волны и ветер и шелест листвы…

Харпер разделся и залез в воду, радуясь как ребенок. Я не возражал, тем более что теперь мог спокойно поговорить с Йоргеном.

- Тринидад Боливар?.. – Ларс улыбнулся. – У тебя талант придумывать имена.

- Тут главное спонтанность. Что ты узнал?

- Я проследил путь Конкорда до небольшого частного аэропорта на окраине Нью-Джерси. «Линкольн» до сих пор стоит там на стоянке. Надо полагать Конкорд улетел, вот только куда? В базе данных аэропорта числится Джеймс Конкорд, которому принадлежит гражданский вертолет и небольшой пассажирский «Боинг» для дальних перелетов. Рискну предположить, что вертолетом пользуются для перелетов по стране и, в частности, чтобы добраться до С-28, а самолетом – для путешествий в Бразилию, например. Сейчас Конкорд взял вертолет. Кстати, по-моему, твой подопечный тонет.

Прозвучало довольно буднично.

Но я уже и сам понял, что больше не слышу плеска воды и радостного фырканья Харпера, который, не умея плавать, изображал большого моржа.

Кинув кпк на песок, я бросился туда, где полминуты назад видел краем глаза макушку мистера Харпера. Забежав в воду по плечи, я, как был в ботинках и пиджаке, нырнул до самого дна.

Ничего. Мутная зелень была спокойна и пуста, мешая что-либо рассмотреть. Значит, его отнесло дальше в океан. Вынырнув на секунду, чтобы глотнуть побольше воздуха, я опять ушел под воду, опускаясь все глубже и глубже.

Проплыв метров двадцать, увидел внизу, среди кораллов, большое светлое пятно. Конечно, это был он. Лежал лицом вниз, покачиваясь в воде и ни о чем себе не заботился.

Схватив Харпера за плечо, я рванулся вверх, - туда, где свозь зеленую толщу воды едва пробивался лунный свет. Легкие разрывались, уговаривая выдохнуть и снова вдохнуть, чтобы остаться здесь навсегда, в обществе Харпера, кораллов и равнодушных голодных рыб.

Вылетев на поверхность, хватая ртом воздух и чертыхаясь, я перехватил тело поудобней и поплыл к берегу, от которого нас отнесло уже довольно далеко.

Еще через десять минут я вытащил Леона на песок и жал ему на грудь, чтоб выдавить из легких океан. Мистер Харпер не желал просыпаться, его сердце молчало, видимо решив, что с него хватит и пора на покой. Размахнувшись, я ударил его в грудь, затем еще раз, еще…

- Не сломай ему ребра, Марс, - швед философски наблюдал за мной с экрана.

Сердце шевельнулось, вздрогнуло и, будто нехотя, сократилось, потом замерло, отдыхая и раздумывая и повторило подвиг. Разжав Леону челюсти, я вдыхал в него спасительный воздух, ритмично нажимая на грудную клетку до тех пор, пока, содрогнувшись и выплюнув прилично морской воды, он не задышал самостоятельно.

- Зря… - это было первое, что сказал этот сукин сын в приступе кашля, после того как открыл глаза. – Зря, Джим… Утонуть лучше, чем чувствовать, как превращаешься в живой гроб…

- Много ты понимаешь! – Я был чертовски зол и не пытался этого скрыть. – Пуля в голову еще лучше. Тебе достаточно было попросить. Одевайся.

Харпер слабо усмехнулся, перевалился на живот, кое-как встал на четвереньки и только потом смог выпрямиться. Бледный, с трясущимися руками, он неловко подобрал свою одежду и медленно натянул на себя. Ветер подул с новой силой и Харпер задрожал. Возвращаться с того света было неприятно.

- Идем к машине.

Я подхватил Харпера под руку и мы побрели обратно, увязая в мокром песке.

- Я вижу, ребята, у вас сейчас дела поважнее, - Ларс налил себе еще кофе. – Джеймс, когда освободишься, дай мне знать.

И он отключился.

Когда у тебя много имен, главное - не запутаться в них.

Я довел Харпера до машины, уложил на заднем сиденье и укрыл своим пиджаком, сперва хорошенько его отжав. Завел двигатель и включил печку.

Мы медленно ехали по цветному асфальту, мигавшему розовым, синим и зеленым неоном. Со всех сторон нас обступали ночные улицы, такие непривычные без нескончаемых пробок, гудков и спешащих людей. Многие окна еще светились, изобличая в себе жизнь.

Люди спали, ругались, приходили с работы, уходили на работу, ужинали или сидели с пивом у телевизора… Заказывали на дом пиццу, суши или парочку шлюх… Жили в интернете, занимались любовью, укладывали детей, совершали преступления и принимали душ…

Тысячи желтых прямоугольников, миллионы человеческих судеб.

Говорят, жизнь в Нью-Йорке не затихает ни на секунду. Он никогда не спит. Охотно верю. Должно быть, все мегаполисы такого ранга ведут себя одинаково. И все же, в ночном Нью-Йорке дышалось явно свободнее.

Машина уже достаточно прогрелась, но Харпера все еще бил легкий озноб. Тем не менее, он смог пересилить себя и, приподнявшись, с живым любопытством разглядывал ночной город. Ночные джунгли из стекла и бетона. Которые никогда не спят.

В чем-то я его понимал. Осознавая, что скоро умрет, он ценил то, что не умели ценить все обычные люди. Когда человек осознает, что каждый вдох может стать последним, он жадно впитывает жизнь вокруг, он блаженствует от каждого вдоха именно потому, что тот может стать последним. Если знаешь, что в следующую секунду умрешь, то все повседневные страхи отступают и исчезают, чтоб отпустить твою душу на волю. И это делает человека свободным.

А если ты ни о чем таком не задумываешься, то разбазариваешь свою жизнь как попало. Как бы спишь на ходу. Чтобы в следующий миг попасть под машину - например.

Или упасть пьяным с лестницы и свернуть себе шею. После той вечеринки, куда тебя звали приятели и куда тебе так не хотелось идти. Но ты все же пошел. И когда ты добрался до дома, ты чувствовал себя настоящим героем. Еще бы, ведь ты же сам добрался до дома.

А потом ноги подвели тебе и ты покатился вниз неуклюжим клубком, чтобы найти на финише свою смерть.

Не стоило тебе идти на ту вечеринку. Интересно, ты успел об этом подумать, пролетая последние ступеньки?..

А может сложиться так, что тебя застрелит случайный грабитель. Обычное дело, привычная тема газет. Твое счастье, если он убьет тебя сразу, но, может статься, рана окажется слишком тяжелой, но сразу ты не умрешь. Тогда ты будешь лежать где-нибудь в грязной подворотне, думая о том, каким идиотом был в этой, уже прошлой жизни и, вдобавок, судорожно корчась от боли. А если жажда жизни или самоуверенность будут слишком сильны, ты поползешь, оставляя кровь на асфальте, к ближайшей телефонной будке, чтоб вызвать скорую. И не доползешь пары метров. Или не дотянешься до трубки. Дотянешься, но телефон окажется сломан.

Бывает. Таких случаев миллион.

Бах[17] утверждал, что ни одно желание не дается нам без силы на его исполнение.

Он врал. Есть исключения. С пулей сорок пятого калибра в кишках точно далеко не уползешь.

Я не говорю, что смерти надо бояться или не бояться. Надо просто иметь ее в виду.

К смерти спокойно относятся врачи и могильщики, иногда копы, кое-кто из солдат.

К смерти спокойно относятся наемные убийцы. Потому что смерть перестает быть чем-то страшным, когда становится нормой жизни.

А жизнь – слишком ценная штука, чтобы разбрасываться ей как попало. Только и всего.

- Ли… Леон, слышишь меня?..

- А?..- он нехотя оторвался от окна.

- Если начнет мутить и почувствуешь, что вот-вот вырубишься, постарайся меня позвать, о’кей? Я вколю тебе стимулятор.

- Хорошо. Джим, скажи…

- Погоди-ка минутку. Надо поесть.

Я приметил на очередном перекрестке ночную закусочную и притормозил у обочины, чтобы купить чего-нибудь пожевать. Через пару минут я вернулся с парой объемных пакетов, набитых всякой всячиной и двумя большими стаканами дымящегося кофе. Передав Леону его порцию, неспешно тронулся с места, прихлебывая из своего стакана.

- Я хотел спросить – зачем ты это сделал? Ведь я все равно умру… от удушья или остановки сердца… Но тогда тебе придется избавляться от тела. А если бы я утонул, не было бы лишней возни.

- Ее и так не будет. И ты не умрешь. У меня на тебя планы.

- О чем ты?.. Я сам слышал, что сказал врач – слишком поздно, это неизлечимо. Так или иначе, я все равно загнусь, вопрос времени.

- Не торопись.

Я достал кпк.

- Сегодня суббота?

- Не знаю… - он удивленно уставился на меня.

- Нет, сегодня не суббота, - ответил я сам себе и набрал номер с карточки.

Хотя Пинкус и просил звонить в любое время, вид у него был довольно заспанным. Стало быть, даже врачи иногда спят.

- Доктор, у вас есть криогенная камера?

Пинкус зевнул.

- Боже, я только уснул… Пришивали когда-нибудь голову трупу?

-  Нет. Причем здесь это?

- Неважно. Просто поверьте мне, что это утомляет. Да, у меня есть криогенная камера. Что вы задумали на ночь глядя?..

- Это правда, что при сильных отравлениях пациента возможно спасти, если вовремя охладить тело, чтобы замедлить реакции в организме и поэтапно вывести яд?

- Да, - Пинкус медленно кивнул. – Я полагаю, речь идет о нашем общем знакомом? Мистере, эээ… Харпере?

- Так точно, сэр. Что скажете?

- Что вам сказать? Некоторый шанс есть, но вы хотя бы представляете, сколько это стоит?

- Скажите мне, док.

Пинкус задумчиво потер лоб.

- Что ж, гарантии давать трудно, но если он выдержит весь курс лечения – я хочу сказать, если его организм настолько крепок, чтобы не отбросить коньки, пока я делаю все необходимое – где-то, примерно, семьдесят тысяч.

- Семьдесят тысяч долларов?

- Да. Если нам повезет. Но некоторый шанс есть.

- Сколько времени это займет?

- Ничего не могу обещать, но где-то месяц, не меньше.

- О`кей, док, по рукам. Как вас найти?

- Мой врачебный кабинет расположен у меня дома, неподалеку от бара Джека.

Он быстро объяснил как проехать.

- Хорошо, часа через три я буду у вас. Последнее, доктор – все ваши пациенты проходят лечение инкогнито, не так ли?..

Взгляд Пинкуса был укоризненным.

- Не обижайте меня, молодой человек. Жду.

И он положил трубку.

 

 

Глава 16

 

- Зачем все это?

Мы ехали по мосту Верразано, потому что сперва я решил заскочить к Полуксам, а только потом везти его к Пинкусу. Позвонил по пути Роксане, чтобы предупредить о своем появлении и узнать, есть ли новости. Они с отцом не спали, девушка мне обрадовалась, а новостей не было. Никто не обращал на них внимание, вокруг дома не шастали темные личности, а Полуксов одолевали скука, тревога и нетерпение. Я сказал, что дело сдвинулось еще сильней, а подробности расскажу на месте.

- Джим, ответь. – Харпер был удивительно настойчив для умирающего. Возможно, во всем был виноват нью-йоркский кофе. – Зачем я тебе нужен?

- Все очень просто. У тебя лицо Мэнхарта, а это сильный козырь. Я не знаю еще, как это использовать, но то, что использую - точно.

- Что ж… - Харпер медленно кивнул. – Пусть будет так. Каков план?

- Ну, я наточу свой волшебный Эскалибур, оседлаю Россенанта и устрою всем плохишам фирменный пердюмонокль. В финале мы пойдем с тобой на закат, держась за руки, а над нами будет порхать пылающий камин.

- Я не понял половины слов, - он смотрел на меня растерянно.

- Не страшно, - я беспечно махнул рукой. – Главное, ты узнаешь все подробности в свое время.

Роксана разогрела к нашему приезду бараньи отбивные с грецкими орехами и накрыла на стол. Для кого-то более чувствительного это выглядело бы весьма трогательно. Но таким закоренелым циникам, как я приличные человеческие чувства не положены, поэтому я и не стал хлюпать носом. Профессия, знаете ли, и все такое…

На Харпера они смотрели с удивлением, но до поры воздерживались от расспросов. Люблю северян.

Расправившись с горячей отбивной, я вкратце - насколько это было необходимо, но без лишних деталей – поведал своим клиентам о моих приключениях вообще и текущей ситуации, в частности. Они мрачнели, грустнели и, в итоге, выглядели совсем подавленными. Я их понимал, учитывая масштабы и возможности нашего противника. Но во всем этом был несомненный плюс – надежда на то, что Ровена жива и до нее можно добраться, а это перевешивало очень многое. Осталось только придумать, как именно до нее добраться.

Отозвав Ромула в сторону, я испросил у него разрешение на то, чтобы вверить Харпера в руки доброго эскулапа за его, Полукса, деньги. Основным аргументом было то, что Харпер, являясь двойником Мэнхарта, может послужить ключом там, где я один ни за что не прошел бы или не прошел бы без шума. Полукс согласился – терять ему, в сущности, было нечего.

Я загрузил Харпера в «додж» и мы отчалили. По дороге Леон молчал, устроившись на заднем сиденье и глядя в окно. Я изредка приглядывал за ним – не нужен ли укол – но, кажется, все было в норме.  Когда мы проезжали через Бруклин, на Яблоко обрушился дождь, превратившийся скоро в настоящий ливень. Я мысленно порадовался, что сейчас ночь и на дороге мало машин. Харпер приоткрыл окно и ловил холодные капли в ладонь.

Где-то через час мы были на месте. Небольшой двухэтажный особняк из красного кирпича, черная кованая ограда, аккуратная лужайка перед домом - все в стиле неприметного достатка, который не желают выставлять на показ. На кирпичном столбе скромная серебристая табличка – «Грегори Пинкус, доктор медицины, терапевт. Прием по предварительной договоренности.»

Притормозив у ворот, я позвонил, глядя в объектив камеры и створки плавно разъехались. Я направил «додж» по асфальтовой дорожке прямо к крыльцу, которое расчерчивали вспышки белых молний. Парадная дверь открылась, на крыльцо вышел Пинкус в домашнем халате и помог мне ввести Харпера в дом и усадить его на диван в приемной. Леона к тому времени уже слегка мутило, но сознания он не терял. Я отдал Пинкусу задаток, пожал обоим руки и уехал, наказав извещать меня при первой же необходимости.

Стихия к тому времени уже слегка угомонилась, будто истощившись за предыдущий час или просто набирая сил для новой атаки. Я забрался в остывшую машину и медленно поехал по ночным улицам, ища уголок  поспокойнее, чтобы поговорить в Йоргеном.

Проехав пару миль на север, наткнулся на убогую закусочную «Крэш и Эдди», что стояла на углу, напротив станции метро. К закусочной примыкал кинотеатр open-air для тех, кому по нраву обжиматься на виду у всех, изображая из себя заядлых киноманов. На площадке сгрудилось не более пятнадцати машин, надо полагать, подростки.

Я купил билет и поставил «додж» в дальний угол.  Показывали какую-то мелодраму, с экрана лилась патока, с неба лился дождь, все были при деле.

Я достал кпк и вызвал шведа. Уж не знаю, когда он умудрялся спать, но я редко видел его сонным. Должно быть, дремал в кресле перед своими компьютерами в ожидании новостей. Сейчас он зажал в зубах сигару и медленно потягивал виски из низкого тяжелого стакана.

- Ларс, Харпер у Пинкуса, тот обещает поставить его на ноги. А теперь рассказывай, в чем дело – не зря же ты переменился в лице при виде парня.

Швед неспеша стряхнул пепел, прежде чем ответить.

- У меня есть для тебя плохие новости и плохие новости. С каких начать?

Он выдохнул дым правильным кольцом.

- Давай сперва плохие новости.

- Мэнхарт – не обычный наемник с амбициями. Он - почти ровня тебе по талантам.

- Так… А теперь плохие новости.

- Знаешь, Марс, если б не твои способности, я бы решил, что увидел сегодня  не клона, а оригинал.

- О чем ты говоришь? Ты знаешь Харпера?

- Я знаю Мэнхарта. Как оказалось. Хотя тогда его звали иначе.

- Продолжай.

- Рассказывать особо нечего, - он махнул рукой и пепел едва не попал в стакан. – Тогда его звали Алек Хиделл, как это не забавно. Хотя в морпехах он не служил[18]. Мы проверяли – имя настоящее, так парню повезло с рождения. А может, документы были чертовски хорошо подделаны. Чертовски хорошо.

Глубокая затяжка, глоток. Янтаря в стакане поуменьшилось на пару пальцев.

- Ты ведь, наверное, знаешь, Марс, что ваша команда была второй по счету? Нет? Ну, значит, все правильно. Прайс знал об этом, но держал язык за зубами. Потому что незачем было говорить. За Прайса.

Он выпил виски, на секунду прикрыв глаза.

- Да, Прайс знал… Семнадцать лет назад СБС собрала первую опытную спецгруппу, которую возглавил Хиделл. До этого он десять лет служил в британских САС. Да, кстати, Марс, хорошая новость – он не телепат. Тогда до этого просто не додумались.

Так вот, сперва все шло нормально, группа исправно выполняла поставленные задачи под руководством Хиделла и наверху им были довольны. Но через два с лишним года во время очередной операции ребята нарвались на засаду и все погибли. За исключение Хиделла. Он исчез.

Дело в том, Марс, что им тоже были вшиты передатчики, как и вам. В твоей группе об этом знал только Прайс, в группе Хиделла – никто.

Вскоре его отследили где-то в Южной Америке и отправили отряд для задержания либо ликвидации, но Хиделл ушел. Так повторялось еще дважды, затем через пару месяцев его внезапно объявили мертвым и дело закрыли. Вот и все.

- А что стало с командным центром?

- Его расформировали вскоре после смерти Хиделла. С тобой, Прайсом и остальными работали уже совсем другие люди.

Я задумался. Сказанное Йоргеном многое меняло.

- Ты говоришь, объявили мертвым… Но тела не было?

- Нет. Вообще никаких останков. Просто запись в личном деле. – Швед меланхолично жевал сигару.

- Дьявол… это значит, он договорился с кем-то наверху, а?.. М-да…

Йорген кивнул, соглашаясь, и налил себе еще.

-   Кто тогда возглавлял проект?

- Полковник Наруто. Славный старикан. Вскоре после закрытия проекта был отправлен в отставку. Со всеми почестями и все такое, но тем не менее. И вот еще что… Перед самой отставкой на него было совершено два покушения в течении месяца и он чудом остался жив… Но все же не думаю, что с ним можно было договориться. Не тот человек.

- У всех есть слабые места. Как думаешь, реально отследить Хиделла по частоте передатчика спустя столько лет?

- Почему нет? – Йорген пожал плечами. – Обнаружить его непросто, удалить еще сложнее, значит, надо всего лишь знать частоту. Проблема в том, что все архивы давно уничтожены. Так что, тут я бессилен.

- Хм.

Мы замолчали, каждый думая о своем. Дождь барабанил по лобовому стеклу, но машин на пустыре как будто прибавилось. Любителям кинематографа было плевать  на дождь.

- Йорг, я хочу поговорить с Наруто. Других идей все равно нет, а так хоть какой-то шанс. Ты знаешь, где он сейчас?

- Уже узнал, пока ты нянчился с Харпером. У нее свой дом в Западной Вирджинии в маленьком городишке Джейн-Эйр. Маллхоланд-драйв, шестьдесят пять.

- У нее?..

- Да, у нее. Полковник Джейн Наруто. Тебя что-то смущает?

- Ты говорил – «славный старикан»?!

- А, не обращай внимания, - швед махнул рукой. – Ее все считали мужиком. Такой удел у женщин в армии. Тем более на высоких постах. Надо сказать, она всецело соответствовала. Возможно, у нее в предках была Маргарет Тэтчер, не знаю. Познакомишься - спросишь. Ну что?

- Я еду к ней.

                                                          

 

Глава 17

 

На следующий день где-то к полудню я уже стоял на мостовой Джейн-Эйр. Мостовая была довольно пыльная, да и сам городок тоже. Может, его стоило считать большой деревней. Здесь определенно любили сельский колорит. Поодаль от крупных очагов цивилизации, среди лесов и полей и рядом с единственным шоссе – возможно, для кого-то он был раем, потому что тишину и спокойствие здесь можно было бы нарезать ножом, упаковывать и поставлять на экспорт.

Всего тысяча жителей, в основном люди. Жара, зелень, тихие улочки. Событием здесь считался, скажем, сильный дождь, ну или пьяный почтальон, а самым крупным преступлением – поднятие цен на билеты в единственном кинотеатре города, когда его владелец,  сорокапятилетний Мозес Голдман, наконец-то надумал жениться.

Чтобы удостоиться чести ступать по пыльным улицам Джейн-Эйр мне пришлось воспользоваться ночным самолетом, затем поездом, а потом еще около часа бодро шагать через поля, дыша холодным предрассветным туманом.

До того, как успеть на самолет, я заскочил к Полуксам, чтобы переодеться и взять необходимые документы. И вот теперь я стоял на Малхолланд-драйв в светло-сером костюме, начищенных ботинках, при очках, портфеле и в легком светлом плаще, олицетворяя собой то неуловимое нечто, что за версту отличает госслужащих от всех остальных смертных.

Не знаю по какому принципу выбирались названия улиц для Джейн-Эйр, но, видимо, это делалось спьяну либо путем слепой жеребьевки, когда кого-то мучила слишком сильная ностальгия по местам обитания предков. Ничто здесь не напоминало ни о Городе Ангелов, ни о Дэвиде Линче и даже табличка с названием улицы «Малхолланд-драйв» у дома Джейн Наруто смотрелась чересчур громко. Впрочем, точно так же и во всем городке не угадывалось ничего из того, о чем рассказывала покойная мисс Бронте.

Домик у полковника Наруто был маленький, но опрятный, выкрашенный белой краской, с красной черепичной крышей и маленьким садиком, разбитым вокруг дома. Штук пять цветочных клумб, отчего воздух пропитан сладковатым ароматом пионов и нарциссов. Вокруг садика низкая деревянная изгородь, калитка гостеприимно распахнута. На почтовом ящике у входа приклеен листок, на котором от руки выведено – «Если меня нет дома, значит я в магазине или в Клубе. Подождите немного и я скоро вернусь.»

Прошествовав по мощеной тропинке к крыльцу, я позвонил в парадную дверь, подождал немного, позвонил еще раз,  постучал, но ответа так и не получил.

В окне соседнего домика дернулась занавеска. Этого следовало ожидать. Еще бы, я же был таинственным незнакомцем, пришельцем из Другого Мира; должно быть, завтра обо мне напишут в газетах.

Я неспеша вернулся на тротуар, прошагал пять метров левее и точно по такой же дорожке прогулялся до двери соседнего домика с не в меру любопытными жильцами. Стоило коснуться кнопки звонка, как дверь тут же распахнулась, явив мне на пороге юное веснушчатое существо лет двенадцати в летнем зеленом платье и с двумя косичками рыжих волос.

- Вы хотите знать, где тетя Джейн, да?

            Ну и бойкие нынче детишки.

            - Нет, я хочу вручить ей Орден Французского Легиона. А еще я хочу узнать, где у вас здесь Клуб.

- Это там, - она показала пальчиком вниз по улице, - идите прямо и никуда не сворачивайте. А как вас зовут?

- Питер Паркер. Только никому не рассказывай.

Я подмигнул ей и отправился разыскивать то, что называлось Клуб. Есть в моем личном обаянии что-то, что располагает ко мне детей и домашних животных. Должно быть, из меня получился бы отличный семьянин…

Минут через десять я был на месте. Полностью это заведение называлось «Клуб отдыха и релаксации города Джейн-Эйр. Вход только для членов Клуба.»

Я мысленно присвистнул. Было отчего.

По меркам Джейн-Эйр, Клуб был роскошен. Выстроенный в викторианском стиле без капли модерна, огромный вытянутый трехэтажный особняк с белыми колоннами, огромным крыльцом, верандой размером с бильярдную, он резко отличался от маленьких опрятных домиков Джен-Эйр как «Титаник» от парусных яхт. 

Клуб окружали зеленые лужайки, несколько фонтанов с ангелами и пять-шесть десятков цветочных клумб. За зданием раскинулось огромное поле для гольфа и теннисный корт. По узким тропинкам между скамейками прогуливались старички и старушки – поодиночке, группками и с крохотными собачками на поводках. В воздухе витала какая-то идиллия и пара унций нафталина. Все было крайне респектабельно.

На ступенях у входа меня встретил чопорный швейцар, осведомившийся, чем он может быть мне полезен, сэр. При этом он смотрел сквозь меня в пространство как кастрированный кот после наркоза. Узнав, что мне нужна миссис Наруто, он важно сообщил, что она, по-видимому, еще в библиотеке, - пожалуйста, за мной, сэр. Следуя за его спиной, я миновал ступеньки, огромный холл и по широкой лестнице поднялся на второй этаж, прямо к дверям библиотеки.

Комната была огромной, но ее размер терялся из-за книжных шкафов, довольно беспорядочно расставленных тут и там. В итоге получался лабиринт минотавра, в котором вы долго могли бы блуждать, пытаясь дойти до противоположной стены и, вероятно, умерли бы от голода, не достигнув цели.

На полках стояли исключительно бумажные книги и ни одного муляжа, насколько я мог судить. Глядя на потертые переплеты и шеренги томов, возникало ощущение какой-то непоколебимой солидности в окружающей обстановке.

Кроме книг здесь в изобилии стояли большие мягкие кожаные кресла, очень низкие и очень удобные, такие широкие, что подходили под все позы из камасутры на выбор. Кадки с цветами на полу, дубовые панели на стенах, много картин с пейзажами, - вот, пожалуй, и все.

Перед тем как удалиться, мой провожатый весомо изрек:

- Пожалуйста, сэр, соблюдайте тишину, у многих членов клуба послеобеденный отдых.

О да, этого добра тут было навалом. Лишь несколько кресел пустовали, в остальных же дремало, сопя и причмокивая, все старшее поколение Джейн-Эйр. Благообразные пожилые леди и джентльмены, все как один старомодно одетые и такие древние, что казалось, тронь их и они рассыплются в прах прямо у ваших ног. Несколько старичков бродили в закоулках между шкафами, шаги их были бесшумными на толстом пушистом ковре, так что они походили на собственных призраков, восставших из темных могил. Внезапно появляясь из-за угла, они медленно уплывали прочь, отчего сходство только усиливалось.

Я двинулся наобум между спящих мумий, всматриваясь в лица в поисках Джейн Наруто и жалея, что не захватил с собой клубка шерсти или, на худой конец, хлебных крошек.

Йорген дал мне фотографию семнадцатилетней давности, но я не сильно на нее уповал, - такой срок способен неузнаваемо изменить кого угодно и уж тем более женщину. Как бы там ни было, пока что никого похожего не встречалось хотя бы потому, что в библиотеке находились в основном мужчины, да и те своей неподвижностью напоминали скорее музейные экспонаты, а не живых людей.

Обогнув очередной шкаф я наткнулся на маленького щуплого старичка с острой лисьей мордочкой и черными, как уголь, глазами. Он прыгнул на меня как черт из табакерки, ткнул локтем в бок и заявил:

- Вы новенький? Я – Джонатан Моррис! Я слежу здесь за порядком. Для начала я расскажу правила…

Но я его перебил.

- Когда мне было десять, я жил в маленьком городке в сердце Огайо. Там было два основных развлечения – свадьбы и похороны. Местные старики имели гнусную привычку тыкать мне в ребра на каждой свадьбе и каркать: «Ты следующий!» Но они очень быстро избавились от нее, как только я стал делать то же самое с ними на всех похоронах.

Чертик отпрянул, враз погрустнев, что-то жалобно пискнул и быстро пошел прочь.

Должно быть, по местным меркам он был еще зеленым юнцом.

- Как вам не стыдно, вы напугали Джонатана!

Я обернулся. У окна стояла Джейн Наруто с фотографии семнадцатилетней давности и укоризненно качала головой, но глаза ее при этом смеялись.

- Вы сфинкс?

- Что?..

Она посмотрела на меня с изумлением.

- Вы либо сфинкс, либо знаете секрет вечной молодости, потому что за семнадцать лет нисколько не изменились.

Это была правда. Похоже, она относилась к тому редкому типу женщин, над которыми время не властно. Сейчас ей должно было быть порядка шестидесяти, но выглядела она всего лишь на сорок с лишним. И лишнего было немного. Голубые глаза, густые серебристые волосы, плавная линия твердых губ, морщинки лишь в уголках глаз, красивый разворот расправленных плеч, который подчеркивало приталенное бело-голубое платье с длинным свободным подолом.

Впрочем, от моих слов ее глаза похолодели. Тон тоже.

- Спасибо за комплимент. Значит, я не ошиблась – это вы хотели меня видеть. Чем обязана таким вниманием и откуда у вас моя фотография?

Мимо прошествовал сутулый лысый тип с большими ушами и пышными седыми бакенбардами. Сурово покосившись на меня, он сделал даме ручкой, изобразив гримасой воздушный поцелуй, после чего исчез за ближайшим шкафом.

Я кивнул на лысого донжуана.

- Наверное, проходу не дают?

Она чуть улыбнулась.

- Сватаются через день. Кое-кто и трижды в месяц, но только потому, что успевают забыть, что уже делали это на прошлой неделе. По правде сказать, большинство из них уже совсем выжило из ума, но оставшиеся еще помнят, зачем нужны женщины и это их безумно огорчает.

Спорить тут было не с чем.

- Однако, вы не ответили на мой вопрос. Кто вы такой и что вам надо?

Мы оба вздрогнули, потому что в этот момент один из старых сонь так мощно всхрапнул, что чуть не выдул себя из кресла, а я так и вовсе решил, что нас бомбят.

            Против воли она опять улыбнулась.

- Идемте. Я знаю место поспокойней.

- У Клуба есть собственное кладбище?..

Она привела меня на широкий открытый балкон с видом на теннисный корт, закрыла за нами двери и показала на невысокую плетеную лавку, обшитую плюшевой тканью. Другой мебели здесь не было и она села подле меня, развернув ко мне плечи, сложив на коленях руки и глядя мне прямо в глаза. Тут не было ни одного мягкокресельника – видимо, свежий воздух сдувал с них камфору, что мешало уснуть.

- Итак?

- Секунду.

Я вынул карандаш со светодиодом на конце и огляделся. Похоже, мы никого не интересовали. На всякий случай спросил:

- Здесь нет скрытых камер?

Она спокойно покачала головой.

- Камеры над парадной дверью, над задней и у коттеджей на теннисном корте.

Я быстро обвел ее карандашом. Он молчал.

- Ну вот, все в порядке. Небольшая перестраховка. Благодарю.

Я хотел было спрятать детектор в карман, но она протянула руку и мягко, но решительно забрала его у меня, а потом повторила мои действия, но только уже на мне самом. Удовлетворенно кивнула и отдала карандаш.

- Что ж, мистер Как-Вас-Там, хоть вы и похожи на клерка, теперь я точно знаю, что вы не хотите продать мне страховку или помочь с завещанием. Так в чем же, собственно, дело?

- Миссис Наруто, вы помните Ларса Йоргена?

Я рисковал и знал это. Ларс отзывался о ней положительно, но семнадцать лет это такой срок, когда иной человек сто раз успеет сменить и взгляды на жизнь и жизненные принципы. Но за мной было, по-крайней мере, одно преимущество – когда столько лет лезешь людям в головы, начинаешь поневоле в них разбираться. И я рискнул.

Кроме того, мне больше ничего не оставалось. Мне было нечем припереть ее к стенке.

Она помолчала, что-то обдумывая, а потом все так же спокойно кивнула.

Мне определенно нравилась эта женщина.

- Это он направил меня к вам. Потому что, похоже, только вы можете мне сейчас помочь.

- В чем заключается помощь?

- Мне нужен Алек Хиделл. Мне нужна частота передатчика, который вшит в его сердце.

-  Я не понимаю, о чем вы говорите.

- Разумеется. Другого ответа я и не ожидал. Позвольте, я сделаю несколько предположений...

Она слегка пожала плечами.

- Немного времени у меня есть. Но только немного.

- Хватит и двух минут. Семнадцать лет назад вы руководили неким проектом, являясь полковником одного из отделов СБС. В рамках проекта была создана спецгруппа, которую возглавил Хиделл, в прошлом капитан британских САС. Через два с лишним года группа попала в засаду и была перебита – вся, за исключением Хиделла. Он дезертировал, скрывшись где-то в Южной Америке. Ваш отдел отследил сигнал передатчика и послал на задержание своих людей. Хиделл скрылся, благодаря своей подготовке. Так повторялось несколько раз. В то же самое время, по странному совпадению, на вашу жизнь было совершено два покушения и вы чудом остались в живых. Это ведь его рук дело, не так ли?.. Потом все стихло. Я не знаю, как вам это удалось, но Хиделл был объявлен мертвым, хотя никаких останков предъявлено не было. Опять же, по странному совпадению, покушения на вас не возобновились.

Я замолчал, ожидая ответа. Но его не было. Пока я говорил, ее взгляд оторвался от моего лица и опускался все ниже и ниже, пока не остановился на руках, сложенных на коленях. Казалось, мыслями она была сейчас где-то очень далеко – в другом времени и в другом месте.

Так прошло минут пять.

Наконец, она посмотрела на меня. Лицо осунулось и постарело, глаза потухли, отражая и усталость и напряжение одновременно.

- Я думаю, вам лучше уйти. Я ничем не смогу вам помочь.

Голос надломлен и тих, как после тяжкой болезни.

Я заговорил очень мягко, почти нежно.

- Миссис Наруто, так уж совпало, что мне нужен Хиделл. Мне не надо его арестовывать. Мне надо его уничтожить. Физически. Любым способом. Но он хорошо спрятался. Помогите мне. Ведь это вопрос и вашего спокойствия тоже.

Молчание. Она опять ушла в свои мысли, я даже не знал, слышала она меня или нет.

- Послушайте. За последний месяц я доставил ему достаточно неприятностей. Но это все были точечные удары, хорошо продуманные, поэтому для него я неуязвим. В то же время, он не оставит их без ответа. Нетрудно догадаться, что он предпримет в первую очередь, чтобы обезопасить себя. То же, что сделал бы я на его месте – начнет обрубать концы. Все ниточки, ведущие к нему. То, что вы живы до сих пор, означает, что тогда – семнадцать лет назад – вам удалось договориться. Не знаю как, но удалось. Думаю, договор был прост – его жизнь в обмен на вашу. Но даже вам – одной – не под силу было прекратить поиски и объявить его мертвым. Равно как и уничтожить архивы командного центра. Полагаю, Хиделл угрожал не только вам, но и кому-то наверху – кому-то, у кого было достаточно полномочий на все вышеперечисленное…

Наконец, она взглянула на меня. Бесконечная усталость, опустошенность – что еще вам сказать? В общем, ее лицо напоминало ту вечную тьму, в которую падала Алиса в погоне за Белым Кроликом.

- Как вас зовут? – так тихо, что я скорее прочитал это по губам.

- Имя все равно будет ненастоящим, вы же понимаете. И документы. Поэтому – выбирайте сами.

Она на секунду задумалась. Голос звучал уже тверже.

- Майкл. Я буду звать вас Майкл. Так звали мою собаку.

- Очень хорошо, мэм.

- Зовите меня, Джейн. Если хотите, конечно.

- Договорились. Джейн.

- Вы что-то говорили насчет Ларса Йоргена…

- Ах, да… Конечно.

Я достал кпк и через секунду они со шведом уже видели друг друга. Тот принарядился в темно-синий костюм-тройку, никаких окурков и недопитых стаканов, за спиной виднеются бюсты Эскофье и Брийа-Саварена – видимо, дежурил в ожидании звонка.

- Привет, Джейн. Отлично выглядишь. – Невозмутим как всегда, не считая неприметного румянца.

- Здравствуй, Ларс. – она тоже слегка порозовела и, кажется, отпустила восвояси свои мрачные мысли. – Форма шла тебе гораздо больше.

Швед хмыкнул и улыбнулся в усы.

- Джейн… я так понимаю, мой парень рассказал тебе, в чем именно у нас загвоздка…

Я деликатно вмешался.

- Сейчас меня зовут Майкл, Ларс - в честь сторожевого пса.

- Ага, - он кивнул, - я и говорю. Майкл, должно быть, уже рассказал тебе самую суть. В общем, других зацепок у нас нет. Такие дела…

- Вы работаете на правительство, Ларс? – похоже, она почти обрела свое обычное спокойствие.

            Ларс быстро взглянул на меня, как бы давая пас. Я откашлялся.

            - Нет, миссис Наруто, Джейн. Правительство нам не указ. Ни одной страны мира. Ни на одной из планет. Это же касается и совершенно любой спецслужбы. Нам платит один человек, частное лицо, которому Хиделл перешел дорогу. Хиделл уже покушался на него и членов его семьи и небезуспешно. Теперь наш наниматель хочет устранить угрозу, чтобы сохранить то, что еще можно сохранить.

            Пока я говорил, Йорг согласно кивал на каждое мое слово.

            Джейн несколько секунд раздумывала, как будто на что-то решаясь.

            - Ну, хорошо. Майкл, вы на машине?

            - Нет.

            - И правильно. В Джейн-Эйр она бесполезна. Ларс, скажи мне еще одну вещь…

            - Да, Джейн?..

- Скажи, - она помедлила, - ты уверен, что твой парень способен оторвать Хиделлу

голову?

- Да, Джейн, - тон Йоргена был спокойным, почти безразличным. – Если кто и способен, так это он. И после принесет ее тебе, чтобы ты лично могла бы в этом убедиться.

- Договорились. Майкл, - она повернулась ко мне, - проводите меня домой. Ларс, рада была тебя видеть.

Мы вернулись в библиотеку, прошли ее насквозь и спустились на первый этаж. Когда мы уже шли через парк по дорожке к воротам Клуба, я тихонько спросил у Джейн:

- А что это за место?

- Удивляет, да? – опять мимолетная улыбка.

- Как будто кусок Беверли-Хиллз перетащили на просторы Луизианны.

- Этому городу примерно лет пятьдесят. Те старые олухи в Клубе – это они его построили, когда в здешних местах нашли залежи каменного угля, железа и меди. За прошедшие десятилетия эти люди так прикипели к здешним местам, что, даже разбогатев, не захотели никуда уезжать, хотя их дети, спасаясь от скуки, разъехались кто-куда. Они выстроили себе этот Клуб, чтобы приятно встречать старость. Девиз Клуба, по задумке его создателей, гласит – «Мудрость, Душа и Покой». Не помню как на латыни.

- Мед, канифоль и ладан[19], я бы сказал…

Мы шагали вверх по улице. Она была пустынна в лучах полуденного солнца, лишь какой-то дворовый пес, лежащий в тени забора, поднял голову на звук наших шагов.

- Миссис Наруто…

- Да?

- Зачем вы ходите в это сонное царство?

Она улыбнулась улыбкой учительницы младших классов и стала моложе еще лет на пять.

- Ну, скажем так… Эта атмосфера, - она повела рукой вокруг, - помогает мне лучше ценить то, что у меня есть.

Мы подошли к ее маленькому аккуратному домику, она открыла дверь и пригласила меня внутрь.

- Идемте на кухню. Хотите кофе?

- Да, мэм.

Кухня была весьма милой, насколько я вообще разбирался в предмете – большой, светлой и в бело-синих тонах, под стать ее платью.

- Прошу.

Она показала на глубокое низкое кресло у белого столика, но я предпочел стул с жесткой спинкой. С такого гораздо быстрее вскочить, если что.

Через минуту мы пили кофе, не слишком крепкий – вполне в духе Джейн-Эйр. Я видел, что она собирается с мыслями, не зная толком с чего начать, и не торопил ее.

- Вы были правы, Майкл, в том, что Хиделл угрожал не только мне. Не знаю, чьей помощью он заручился, чтобы все это провернуть, но угрозам и нападению подверглись около десятка высших должностных лиц СБС, двое из них были убиты. В каждом из случаев так или иначе он давал понять, что либо его розыск прекратится, либо он пойдет до конца. В том числе, в отношении их семей… Знаете, Майкл, есть список профессий, которым категорически не рекомендуется заводить семью… Что касается меня…

            Ее взгляд был тверд.

- Что касается меня, - если бы это касалось только меня, я бы наплевала на все угрозы. Секунду.

Она вышла в гостиную, но почти сразу вернулась и протянула мне фотографию в рамке.

- Это мои внучки. Мэри, Элизабет и Энни. Вы понимаете? Я не хотела до конца своих дней ходить на кладбище, чтоб навещать три детских могилы.

Она открыла ящик стола, достала пачку сигарет и закурила, сломав пару спичек.

- Вскоре после этого я ушла в отставку. Не из-за Хиделла, нет. СБС планировала вторжение в Сомали, готовя военный переворот, но, из-за бездумья чиновников, теряло драгоценное время. Знаете, как это бывает - люди обычно так боятся принять решение, что, в итоге, не принимают его. Я излишне резко высказалась по этому поводу и вскоре мне предложили уйти в отставку, хотя к тому времени я и сама уже подумывала об этом. Так я распрощалась со службой и уехала сюда, в Джейн-Эйр, где у моих родителей был  этот дом.

Она затушила сигарету и тут же зажгла новую.

- Но кое в чем вы ошибаетесь. Во-первых, чип Хиделла имплантирован не в сердце, а в мозг. Ларс не мог этого знать. Это было известно лишь мне, группе врачей, проводивших операцию и еще паре человек из руководства, которые совместно со мной приняли такое решение. Эта процедура более дорога и трудоемка, по-сравнению с вживлением в сердце, но полностью оправдана.

- Понимаете, - она взмахнула рукой с тлеющей сигаретой, - СБС полагала что может позволить себе потерять рядового бойца, но не командира группы. Рядовой член отряда был ценной боевой единицей, но не обладал никакой стратегически полезной информацией, потому что все действия отряда координировал командир.

Имплантант для Хиделла был изготовлен по особому заказу с учетом индивидуальных особенностей носителя – активность передатчика не должна была мешать или вредить волновой активности мозга. Кроме того, сердечный чип при определенных условиях и соответствующих умениях можно было бы удалить, проведя довольно непростую операцию и обладая соответствующей аппаратурой для его обнаружения. Чип Хиделла удалить нельзя. Точнее, такая операция связана со значительным риском нанести непоправимый ущерб головному мозгу носителя. Кстати, насколько я понимаю, Хиделл и не подозревал о передатчике – он полагал, что мы всякий раз выслеживали его благодаря нашей агентурной сети. Дело в том, что все операции по вживлению чипов были проведены во время недельного анабиоза, когда группа в полном составе отправлялась для учений на планету Кратос в период предварительной подготовки. Вот почему я относительно спокойна в отношении себя и моих бывших коллег – если бы Хиделл знал о чипе, он уничтожил бы всех нас намного раньше.

Затем мы изменили донесение одного из отрядов, посланных на ликвидацию Хиделла, так что в рапорте значилось, что объект уничтожен в ходе боя при взрыве здания и среди прочих тел идентификации не подлежит. На этом все и закончилось.

И вот почему мы общим решением ликвидировали все архивные данные, которые помогли бы его отследить, включая и частоту передатчика... Если бы мы этого не сделали, а кто-нибудь из СБС решил бы в порядке проверки возобновить поиски… Им все равно не удалось бы убрать его с первой попытки, а он не замедлил бы с ответом… причем на этот раз безо всяких переговоров с его стороны.

Она устало вздохнула, откинулась на спинку стула и налила себе кофе.

- Там, в Клубе, вы верно угадали, хотя и не зная еще всей подоплеки – если вы и дальше будете действовать вслепую, рано или поздно люди Хиделла появятся здесь. А значит, я вынуждена помочь вам – это уже в моих интересах.

Она встала, обошла стол, чтобы задернуть занавески на кухонном окне и повернулась ко мне. Внимательно взглянула, будто что-то просчитывая.

- Кстати, через несколько лет после всей этой истории СБС воскресила проект – собрала еще одну группу, учитывая опыт предыдущей. Знаете об этом?

- Ларс что-то говорил, но без особых подробностей…

- Хм. Вторая группа кое в чем отличалась от первой. В частности, искуственным путем у всех солдат была повышена выносливость, стрессоустойчивость, переносимость боли и другие нужные в бою качества, вплоть до естесственной продолжительности жизни. Также всем членам отряда были привиты начальные навыки телепатии. От операции на мозге было решено отказаться, - всем, включая главу отряда, передатчики были вшиты в стенку сердца с их собственного добровольного согласия. Функциональность командира была ограничена – свободный доступ к информации был отменен. Вместо этого к отряду причислили координатора, который, не участвуя в бою, обеспечивал информационную поддержку. Координатором новый группы стал Ларс Йорген.

Она выжидающе смотрела на меня, ожидая реакции, но я лишь пожал плечами.

- Очень интересно. Однако, вы много знаете, учитывая, что к тому времени уже давно были в отставке…

Джейн усмехнулась.

- Это вполне естесственно – время от времени интересоваться некогда любимой работой, тем более что старые связи остались. Хотите еще кофе?

- Спасибо, с удовольствием.

Она потянулась к шкафчику на стене, продолжая говорить из-за плеча:

- Я слышала, также, что и второй группе не повезло.

- Опять кто-то дезертировал?

- Нет, но во время очередной операции почти вся группа была уничтожена. Причины этого не выяснены до сих пор.

- Почти? Значит, кто-то выжил?..

Я постарался, чтобы голос был в меру равнодушным, но не чересчур.

- Да, но подробностей я не знаю. Ларс должен знать больше.

- О’кей, если встречусь с кем-то из этих ребят, буду иметь в виду их способности...

Внезапно она резко повернулась, выбрасывая в меня руку с пистолетом.

Палец дернулся, хлопок, стул прошила пуля - я уже вскочил, мгновенно уйдя влево.

Ствол качнулся, плюнув еще раз.

Поздно – пробита стена.

Шаг вперед-вправо. Правой рукой схватил запястье с пистолетом – по дуге вверх, вниз к полу, выворачивая сустав – левая сгибом обвила шею, опрокидывая навзничь, вынуждая сделать мостик в воздухе. Она не сопротивлялась – она была умной женщиной. Ударь я коленом вверх и - прощай, позвоночник. Из онемевших пальцев выпал пистолет – беретта с глушителем, хорошая вещь.

- Вы понимаете, мне надо было проверить… - донеслось откуда-то из-под моей руки.

- Ну, разумеется.

Я осторожно опустил ее на пол и она тут же села, поправляя платье и приглаживая волосы.

- Будь вы не так проворны, я просто закопала бы вас в погребе. Кстати, идемте туда.

Она поднялась как ни в чем не бывало и, пройдя через гостиную, подвела меня к двери в кладовку. Подняла ковер на полу и я увидел крышку люка.

- Вы любите варенье, мистер Бонд?

- Более-менее.

Она застенчиво улыбнулась.

- Мой муж очень любил. А мне нравится его варить. Это он выкопал этот погреб. Совсем как в позапрошлые шестидесятые, когда каждый десятый боялся ядерной атаки со стороны Союза и люди прятались под землю от страха…

Внутри по периметру три на четыре метра стояли самодельные стеллажи от верха до низа, полки которых были сплошь уставлены разными банками. В углу свален хлам – пустые пыльные банки, охапки старых газет, сломанная газонокосилка, древний телевизор  и детский велосипед без колес. Джейн направилась прямо туда. Подняла газеты и вытащила на свет грязную белую коробку с Кроликом Роджером на крышке, открыла и достала из груды мусора большую консервную банку из-под утиного паштета, доверху полную яичной скорлупы. Перевернула и скорлупа посыпалась на пол. На ладонь упала маленькая черная флешка в пластиковом пакете, которую Джейн протянула мне.

- Я думала – если Хиделл нарушит договоренность… В общем, в случае моей смерти один человек должен был передать эти данные в надежные руки в СБС. Он не знает, что это, но сделал бы все как надо. Но теперь появились вы, Майкл. Возьмите. Возьмите и передайте Ларсу – он знает, что с этим делать.

Мы поднялись обратно в гостиную и она проводила меня до двери, ведущей на задний двор. На пороге остановилась.

- Майкл.

- Да, Джейн?

- Ведь вы из второго поколения, не так ли?

Настала моя очередь.

- Не понимаю, о чем вы.

- Ну хорошо, - она кивнула. – Забудьте.

- Да, мэм.

- Джейн.

- Как скажете, Джейн.

- Идите. Удачи. И помните, - вы обещали мне голову Хиделла.

На этом я и ушел.

 

 

 

Глава 18

 

В Нью-Йорк я вернулся поздно ночью – все рейсы были задержаны из-за вечерней непогоды. Дождь с ветром хлестали так, что все прохожие с зонтами напоминали Мэри Поппинс, которая вдруг передумала улетать.

По Нью-Йорку ползли огромные многокилометровые тоскливые пробки – дождевая завеса мешала увидеть все, что было дальше пяти метров без скидки на свет фар. Вереницы машин заполонили все улицы – бесконечные железные караваны неоновых глаз. За лобовым стеклом таилась однообразная серо-черная холодная мгла, бывшая фоном для человеческого мельтешения вокруг. Прижимаясь к домам, бежали пешеходы, стремясь скорей укрыться от бешеной стихии, мечтая о доме, теплом свитере и горячем чае с коньяком.

Еще в Вирджинии, шагая через поле к вокзалу, я выслал Йоргену все содержимое флешки, сжато пересказав то полезное, что было в наших с миссис Наруто беседах. В сторону Ларса полетели мегабайты информации, самого сильного сейчас для нас оружия.

Швед смотрел на экран, задумчиво хмурясь.

- Тут почти все зашифровано. Не думаю, что сложно. Мы получили даже больше, чем рассчитывали. Здесь много всего – личные дела, донесения, рапорты, отчеты об операциях, планы объектов… Бинго. Нам повезло. Дай мне пару дней, Марс. Я свяжусь с тобой, как только закончу.

Так я получил кратковременный отпуск. Вернувшись в Нью-Йорк и забрав «додж» со стоянки в аэропорту, я медленно ехал в общем потоке сквозь пелену дождя и вспышки молний. Незадолго до этого я связался с Полуксами, а после с Пинкусом – все было тихо и мирно, никаких перемен. Харперу стало лучше, - он унаследовал от Мэнхарта отличное здоровье. Хоть какой-то плюс в его положении.

Светофоры гасли один за другим, потом зажигались вновь, между машинами бегали постовые в дождевиках, размахивая руками и что-то крича, но их голоса тонули в раскатах грома, так что особой пользы от этого не было.

Огромный город переживал дождь. Трудно было представить такое в Джейн-Эйр – должно быть, там в такую непогоду люди сидели перед горящими каминами и играли в покер, отгородившись от всего мира и отдав городишко на откуп стихии, чтобы наутро застать его новорожденным и чисто вымытым. В Нью-Йорке такой фокус не проходил. Не тот масштаб.

За три квартала от Робин-роуд столкнулись несколько машин, которые мне пришлось долго объезжать, петляя в числе прочих невезучих по параллельным улочкам. Дождь зарядил еще сильнее, хотя, казалось, куда уж больше?.. Барабанная дробь капель сменилась на пулеметные очереди, которые моментально расстреляли меня, когда я вышел из машины, чтобы открыть гараж.

Полуксы опять не спали, ожидая вестей. Я сказал лишь, что скоро, возможно, мы узнаем, где находится Мэнхарт и, не исключено – Ровена. А затем перейдем в атаку. Пока же все упирается в техническую сторону дела, которая зависит от Йоргена, а потому мы вынужденно ждем несколько дней. На этом я отправил их спать. Если приходится ждать, лучше делать это во сне.

Казалось, миллиардер нисколько не беспокоился о своей  осиротевшей империи – видимо, все нужные винтики крутились и без него. Если бы не беспокойство о дочери, он, наверное, также радовался бы неожиданной изоляции, как и Айронс. Роксана выглядела спокойной, вот только лицо чуть побледнело и вокруг глаз залегли тени.

Я поужинал остывшим бакалао, проверил все двери и окна, погасил везде свет и лег на диване в гостиной. Включил телевизор, - вдруг что-то полезное. Пощелкал каналами. Новости были, но нас не касались, - так, обычная ерунда. Выключил и уснул.

В ту ночь я видел сны. Обычно так не бывает, я просто проваливаюсь в темноту и все. Та ночь была исключением.

 

…Детство, город Аврора, штат Огайо. Помесь Джейн-Эйр и обычного городского пейзажа. Аврора – небольшой город, все знают друг друга или почти все. Четверть жителей – итальянцы. Мы с бабушкой тоже жили в итальянском квартале, там были самые дешевые квартиры. Мы перебрались в Штаты, когда в России началась гражданская война. Я помню, как долго учил язык, не понимал обычаев и юмора этих людей. На улице меня били, я был маленький и тощий, а детям всегда надо над кем-то издеваться, - развлечение не хуже других. Почти у всех ребят были ножи, даже у девчонок. Маленькие перочинные, охотничьи, кухонные, всякие… Район считался неблагонадежным. Если патрульные копы видели у подростков ножи, всю компанию забирали в участок, ножи отбирали, владельцев на сутки запирали по камерам. Это считалось престижным. Если полиция к тебе не придиралась, на тебя начинали косо поглядывать и сторониться – в лучшем случае.

Меня ни разу не забрали в участок и у меня не было ножа – все это знали. Но это никого не напрягало – я умел быть незаметным. Я рано усвоил, что в большинстве неприятностей люди повинны сами. Я избегал компаний, шумных сборищ и не открывал рта без нужды. Это с лихвой окупалось.

Еще я умел замечать мелочи. Как Амели. Не знаю, откуда это пришло. Было и все тут, как-то само собой. Только француженка видела странные мелочи, порой забавные, а я – полезные. Я подмечал походку людей, их голоса и привычки, - всякий раз, когда кто-нибудь оказывался рядом. Я мог мысленно примерить на себя чье-то лицо или слова, пытаясь угадать, что думает их носитель. Обычное развлечение для меня в то время.

У нас был сосед - старый Мигель, мексиканец из Эль-Пасо. Сухой загорелый старик с длинными черными усами, почти нетронутыми сединой. Он разменял седьмой десяток, но годы ему не вредили. Любил поболтать и много чего рассказывал о своей солнечной родине. Однажды я узнал от него, что в старые времена, когда в Мексике запретили бои на ножах, местные мастера закаляли свои руки настолько, что ударом пальцев могли пробить человека насквозь. Ножи им были уже не нужны.

Мне было лет десять тогда. На следующий день после школы я раздобыл пару досок, с десяток ржавых гвоздей, а пилу и молоток одолжил у Мигеля. Я распилил доски на отрезки длиной в локоть и сколотил их квадратом, который обтянул старым тряпьем и веревкой. Получился щит, который можно было вешать на стену. Я приколотил его к дереву во дворе и отныне по часу в день проводил у этого дерева – полчаса перед школой и полчаса после. Я закалял руки. Я бил в щит кулаком, потом пальцами – вторыми костяшками, полусжатый кулак. Мигель говорил, это называется «лапой дьявола». Затем кончики пальцев – все пять, затем указательный, безымянный и средний, как самые сильные. Большой палец – он был слабее, усилие приходилось расчитывать, плотно прижимая к нему согнутый указательный. Мизинец был самым слабым, чтоб не сломать его, я начинал с самых легких тычков. После пальцев в ход шли ладони – основание, которым удобно бить в подбородок, затем ребро, но ладонь горизонтально подкручивалась так, что напоминала топор. Длинные размашистые хлесткие пощечины по стволу дерева, его я тоже обвязал тряпками, чтоб не остаться без рук. Боковые удары локтем, совсем легкие и очень болезненные поначалу, пока руки как следует не окрепли.

Много раз хотел бросить, но каждый раз утешал себя тем, что полчаса утром это совсем не много и вполне мне по силам. О том, что вечером будет еще полчаса, я старался не думать до тех пор, пока этот вечер не наступал. Потом я жил до следующего утра и все повторялось вновь. И так день за днем. Месяца через три руки достаточно загрубели, суставы уже не распухали и новых ссадин не появлялось.

Через полгода я решил тренировать рост. Я был очень маленьким и сутулым и в этом были свои плюсы. К примеру, я мог бы стать отличным квартирным вором, если бы захотел. Учителей вокруг было множество. Вместо этого я хотел немного подрасти.

Я давно уже заметил, что отношение людей зависит от того, как ты выглядишь и как себя держишь. К коротышке относятся иначе, чем к великану. Но если коротышка держится спокойно и уверенно, а здоровяк паникует, рост зачастую отходит на второй план. Так было, когда Энди Дюфрейн одержал победу над четырьмя охранниками одним лишь своим холодным спокойствием, пока они решали, как лучше сбросить его с крыши…

Все так, но я хотел вырасти, потому что был уж очень маленьким и не желал с этим мириться.

Я зарылся в школьную библиотеку,  штудируя книги и интернет. Спортивная гимнастика, гимнастика йогов, общая анатомия человека, строение скелета и мышц… Все, что казалось мне полезным, я переписывал в отдельную тетрадь, потом перечитывал, правил, вычеркивал…

Через неделю я стал растягивать тело. По вечерам после школы часа через два после ужина, я спускался во двор, подходил к стене дома и делал стойку на голове, подложив для мягкости куртку. Затем залезал на дерево и повисал на ветке метрах в двух над землей. Висел, считая сперва до тридцати, потом до пятидесяти, а когда слегка пообвык и спина перестала ныть, уже и до ста.

Жарко. Серая пыль и песок кружатся в воздухе, когда ветер дует с реки.

Я спрыгиваю с дерева и умываюсь у пожарного гидранта в углу двора. Опять выхожу на солнце, вытягиваюсь вверх, вставая на носки и тянусь всем телом с поднятыми над головой руками, медленно считая до двадцати. И так десять раз. Наклоны головы вбок – десять раз, стараясь достать ухом до плеча. Наклоны вперед, чтобы коснуться земли руками – двадцать раз. То же, но назад, чтобы коснуться пяток – еще двадцать. Закидываю ногу на нижнюю ветку дерева, получается чуть ниже уровня груди. Тридцать наклонов, меняю ногу.

Рядом с гидрантом крохотный цветник, обнесенный заборчиком. Его разбила тетя Роза, которая дружит с моей бабушкой. Заборчик невысокий, мне по плечо. Встаю спиной к калитке, закидываю на нее ладони, так что руки оказываются вывернутыми в плечах. Приседания пятнадцать раз.

Адово пекло в тени, на синем небе ни облачка, серая пыль ложится на потную шею и плечи.

Наклоны стоя, касаясь лбом коленей – двадцать раз. Здесь главное, как следует поджать шею, чтоб ткнуться в колени точно лбом.

У стены валяется старый матрац с торчащими пружинами. Там тень и там чуть прохладней. Валюсь на него и пару минут лежу неподвижно, слушая как кровь стучит в голове, затем заставляю себя встать. Сажусь прямо, одну ногу поджимаю под себя, другую вытягиваю. Наклоны к вытянутой ноге – двадцать раз. Меняю ногу. Точнее пытаюсь, но ее сводит судорога и приходится долго растирать, теряя время.

Лежа поднимаю ноги за голову. Коленями надо касаться лба, а пальцами – матраца за головой. Десять раз. Потом, когда я уже привык, я просто складывался в такой позе пополам и замирал, отсчитывая тридцать секунд, потом шестьдесят.

Переворачивался на живот, сгибал ноги и брался за лодыжки, поднимал голову, выгибал спину – кораблик, десять секунд. Тут же, без пауз - поза моления плюс кобра, пять раз. Сидя, ноги скрещены, руки в замок вытягиваю вверх, пять раз. Сидя наклоны, касаясь ладонями пальцев ног, а головой – коленей, десять раз. Лежа, поднимаю ноги за голову по уже известной схеме, десять раз.

Встаю. Вытягиваюсь всем телом вверх, как в самом начале, плюс наклоны, касаясь носом коленей – пауза в пять секунд, четыре раза. Падаю на матрац. Кобра сорок секунд, переворачиваюсь – березка сорок секунд. Лежа, поднимаю ноги за голову, замираю -  двадцать секунд.

Встаю, развожу руки в стороны – наклоны через стороны к ногам, чтобы коснуться ладонью земли – пауза в пять секунд. По два раза в каждую сторону.

Опять ложусь на матрас – кобра вверх, вправо, влево, снова вверх – пять раз. Повисаю на ветке дерева – минута. Приседания на одной ноге, корпус наклонен вперед, руки в стороны, взгляд вперед – десять раз на каждую ногу.

Все. Падаю на матрас, придавленный духотой, пылью и своими усилиями. Встаю, ковыляю до гидранта, снова падаю.

Каждый второй, проходя через двор, крутит пальцем у виска или качает головой с улыбкой или без. Они не понимают, зачем это нужно. Они живут всю жизнь в своих убогих телах и совершенно не понимают, зачем это нужно. Пекло, пыль, нечем дышать, все нормальные люди спасаются от жары, только я изгибаюсь на старом грязном матраце, заворачивая голову к небу.

Это нормально. Для меня.

            Что бы ты ни делал, всегда найдутся те, кто скажет, что ты молодец. Еще больше тех, кто скажет, что ты неудачник.

Ну и?..

Да ничего. Делай, что считаешь нужным, учись думать своей головой.

Чего я хотел? Да ничего особенного. Выжить. Выбраться отсюда. Заработать достаточно денег. Просто спокойной жизни и чтобы ничего не бояться. Чтобы все это было, надо быть сильным. Это очень просто, даже для десятилетнего человека.

Здоровое тело – это очень много. Здоровая голова – состояние. Грех было бы это не использовать и не тренировать. Одно время я не понимал, почему другие  не делают то же самое. Потом перестал удивляться.

У ребят постарше были пушки. Старые, подержанные, но вполне рабочие. Они сбивались в банды, делили улицы, придумывали себе клички и нашивки, расписывали стены. Часть их погибала в уличных перестрелках, не дожив до двадцати, другие подсаживались на наркоту и тоже умирали, только медленнее.

В районе доков жил один парень – Бык МакДжи. Его считали отморозком, у него была своя банда и шесть приводов в полицию. Конечно, он был шпаной, никто из серьезных людей не захотел бы иметь с ним ни малейшего дела, но среди нас, подростков, его звериная тупость создала ему ореол крутизны и какой-то неуязвимости.

К любому мог подойти Бык МакДжи. Обычно, при его появлении любой здравомыслящий человек тут же бежал прочь со всех ног. Если же это не удавалось, он просто отдавал все свои деньги и все ценное, что у него было. Таким образом он отчасти покупал себе здоровье и, по итогам встречи, мог отделаться простым визитом к врачу, а не тяжелой госпитализацией со множественными ушибами и переломами.

Отец его, говорят, был шотландцем, а мать ирландкой, а сам он был рыжим, словно лисица и злобным, как стая гиен.

Я делал свою гимнастику на позвоночник уже полгода, тело привыкло и запросило новой нагрузки. Я начал бегать по утрам, обычно, недалеко от дома.

Однажды в воскресенье утро выдалось особенно жарким. Шесть утра, но из-за палящего солнца уже нечем дышать. И я побежал к реке – время было, к тому же у воды намного прохладней. Здесь даже воздух был особый, полный совсем не городскими запахами.

Я неспешно бежал по кромке песка, поджав локти к груди и стараясь дышать в такт бегущим ногам. Я воображал себя паровозом, который мерно катит по рельсам – раз-два, раз-два…

Я добежал до бывшей конторы старого Абрахамса, которая уже лет пять как пустовала выбитыми окнами и провалившимися дверями. Мэр часто обещался снести эти убогие руины, но все тянул до выборов осенью. Здесь изредка ночевали бродяги, кормившиеся у реки. Эта часть пристани считалась заброшенной. Деревянный причал тихо гнил в зеленой воде, обрастая мхом и ракушками. Обломки досок, кирпича, пустые бочки, какие-то железяки и бетонные блоки – все это было разбросано тут и там, образуя завалы в рост человека.

Я остановился, отдыхая, чтобы бежать обратно.

Из-за ближайшей кучи мусора вышел Бык МакДжи и молча уставился на меня.

Так…

Бежать.

Но куда? Я уже и так битый час бегал и вымотан до предела, он догонит меня без труда. К тому же, он лучше меня знает порт.

Я оглянулся. Вокруг ни души. Его дружков тоже не видно, хоть что-то хорошее.

Может, в воду? Не поплывет же он за мной… Я посмотрел на Быка. Тот вынул из кармана пистолет, уставившись в мою сторону, но в то же время сквозь меня. Зрачки у него были мутные, губы нервно подергивались. Похоже, наркота.

Нет, убежать не успею. И я пошел к нему.

- Сэр, мистер МакДжи, сэр, - я говорил быстрым высоким придурковатым голосом, вложив в него побольше испуга и раболепия.

- А я везде ищу вас, сэр… ведь я должен вам денег…сэр…

Красное лицо МакДжи удивленно скривилось. В глазах, на секунду прорвав пелену, мелькнуло недоумение. Он явно не понимал что происходит, - такого сценария в его голове не было.

Вот и хорошо - трудно стрелять и удивляться одновременно…

Мне надо было подобраться поближе, тогда появлялся шанс.

Шажок, еще шажок.

- Это все, что у меня есть, сэр, сто семьдесят долларов, - я сунул руку в карман и забренчал ключами, - я копил их всю жизнь…

Он посмотрел на мой карман, по-прежнему ничего не понимая.

- Та щоб вi были здоровi, пан-атаман! Нешто я ни разумiю?..

Кажется, я даже что-то пел.

Между нами метр. Можно было бы достать ногой в колено или в пах, но в ответ он вскинет пушку, даже падая, - а с такого расстояния не увернуться. К тому же, такая туша отлично терпит боль.

Что вокруг? Кучи мусор со всех сторон, - ни палок, ни арматуры поблизости нет. Пыль и песок под ногами, но попробуй-ка наклонись - пуля всяко быстрее.

Битый кирпич вокруг. Много битого кирпича. Это хорошо, но опять же, как дотянуться, не спровоцировав выстрел?..

Он был высоким, намного выше меня. До глаз мне не достать, но горло…

Я сделал последнй шаг, следя за пистолетом и не переставая что-то жалобно лепетать. Глянул за спину МакДжи расширенными от ужаса глазами, как будто там стояли Кейси Джонс на пару с Роршахом и Микки Маусом в придачу.

МакДжи непроизвольно дернулся, чтоб оглянуться.

И я всадил ему пальцы в горло. Средний, указательный, безымянный, вместе – подобие штыка, только практичнее.

МакДжи пошатнулся, голова откинулась, он сделал шаг назад. Тут же, без пауз я прыгнул на него, ударил плечом в живот, одной рукой хватая ствол, другой – штаны в районе паха, сжимая и выкручивая, что есть силы.

Он весил больше меня раза в три, но это больно, очень больно… Пусть даже от десятилетнего ребенка. Законы физики тоже никто не отменял.

И он не устоял, рухнув навзничь и подняв тучу пыли. Не отпуская ствол, я нашарил другой рукой ближайший обломок - замах – и обрушил его на голову МакДжи.

Раз!..

Второй!..

Третий!..

Еще!..

Все. Он лежал неподвижно, ни о чем не заботясь, оставив меня глотать пыль в наступившей тишине.

Я встал, пошатываясь и тяжело дыша, чувствуя, как нерастраченный адреналин гоняет кровь, требуя выхода. Насилу удержался, чтоб не ударить МакДжи еще раз.

Огляделся, прислушался. Никого. Мне определенно везло, день можно было записывать в разряд удачных.

Все также ярко светило солнце, плескалась вода и пели птицы. На свете ничего не изменилось. Впрочем, все это пело бы, плескалось и светило и в случае моей безвременной кончины, когда б мой труп с дурной руки МакДжи отправился на дно…

Да, кстати, надо спрятать тело. Иначе может быть себе дороже.

Я поднял пистолет и осмотрел. Автоматический кольт 911 или вроде того – магазин маловат, зато патрон мощный. Наверное, не устареет никогда.

Это был мой первый пистолет. Я снял майку и обернул ей кольт, огляделся и засунул сверток в проломленную бочку. Может, МакДжи был мертв, а может жив – в любом случае, вздумай он очнуться, мне хватило бы кирпича, а пистолет только наделал бы лишнего шума.

Впрочем, не стоило пускать на самотек. Я осторожно приблизился к телу и пнул его в коленку. Ничего. Поднял камень и запустил МакДжи в лоб. Голова дернулась и только. Ну и ладно, но тело в любом случае лучше спрятать. Вот только куда?

Скажете, слишком здравые мысли для десятилетнего мальчика? Может быть. Может быть, на вашем месте я и сам бы так думал, но где написано, что все десятилетние дети по определению не дружат с головой? Да ни черта подобного. И я не видел в этом ничего особенного, для меня это было чем-то простым, на уровне здравого смысла – сделай все как следует и избежишь неприяностей. Это ведь как зубы почистить, не так ли? Может, мне не давалась математика в школе, но с головой-то я дружил всегда.

Сбросить с причала? Он всплывет, доплывет до города и наделает шума. Дружки МакДжи будут рыскать по улицам, а мне еще пистолет прятать. Можно чем-то обвязать, чтобы пошел ко дну… Можно, можно… Я задумчиво огляделся. Закидать хламом? Собаки отроют. Что же делать?..

Я прошелся туда-сюда, крутя головой и прислушиваясь. А если?.. Секунду…Что это там?.. Ну-ка…

Там был люк. Обычный канализационный люк, на крышке стояла бочка с остатками масла, не слишком тяжелая с виду. Я пнул ее посильней и она покатилась к причалу. Так… Пошарив вокруг, я нашел обломок трубы, подцепил крышку, налег… Еще. И еще раз. Крышка сдвинулась больше чем наполовину, этого было достаточно. Я пошел обратно.

Тело все так и лежало. На всякий случай контрольный камень – по нулям. Ну и отлично. Подцепив МакДжи за шиворот, поволок. Как здорово, что люк был рядом. Жара, пробежка, адреналин – меня потихоньку трясло. Я остановился, чтобы унять тошноту. Опять потянул.

Ну вот и люк. Перевалил тело через край. Оно свободно упало вниз, в сырую темноту. Раздался всплеск. Пусть крысы разбираются - живой он или мертвый…

Сел рядом, отсчитал минуту, прислушиваясь к стуку сердца. Пот заливал глаза.

Вставай.

Задвинул крышку, сверху старый ящик и пару досок. Ну вот, кажется, и все.

Вернулся, забрал свой сверток с кольтом и медленно побрел домой, устало глядя прямо перед собой. Пройдя с квартал, забрался в речку и сразу стало легче. Куда бы спрятать кольт?..

…А тело всплыло через неделю и удостоилось лишь крохотной заметки в одной из городских газет.

 

…Рекрутское депо морской пехоты Пэррис-Айленд, неподалеку от Бофорта, Южная Каролина. За физподготовку у нас отвечал капрал Тортуга – здоровенный мужик в черных очках с навечно поломанным носом.

В первый же день он смерил меня взглядом и сказал:

- Рядовой, с выносливостью у тебя все в порядке, это видно. Иначе бы тебя здесь не было. А вот силы не хватает. Надо нарастить мяса. Иди сюда.

От повел меня в угол спортзала и показал на пару небольших гирь.

- Тридцать фунтов. Отныне каждое утро встаешь на час раньше других – с сержантом я договорюсь. Шесть кругов вокруг казарм, затем сюда. Берешь в каждую руку по гире – одна рабочая, вторая для противовеса. Смотри - поднимаешь рабочую руку так, как поднимал бы груженную тачку за ручки, но только выше – к самой груди. Не поднимай ее так, как обычно качают руки – развернув запястье к себе. Твоя рука должна двигаться так же, как если бы ты заводил мотор у бензопилы. Тогда не будет впустую перенапрягаться запястье. Двадцать пять раз каждой рукой. Затем, без пауз, берешь гирю двумя руками и закидываешь за спину – поднимай из-за головы на трицепсы. Не спеши, чтоб не повредить запястья и локти. Двадцать пять раз. Потом пауза в десять минут. Потом опять гири. Опять пауза и опять гири – всего три повтора. Все ясно?

Я кивнул.

- Не пропускай ни дня и у тебя будут нормальные руки и неплохая спина, да и плечам кое-что достанется. Свободны, рядовой.

На следующее утро я встал на час раньше других…

 

…I see a red door and I want it painted black

No colors anymore I want them to turn black

I see the girls walk by dressed in their summer clothes

I have to turn my head until my darkness goes…[20]

 

 

 

…Алжир, 2100-й год. Поселок Зафар на самом краю пустыни.

 

There's no sun in the sky[21]

There's no sun in the sky

 

Мы едем в раскаленном хамви[22] по не менее раскаленным улицам. Мы – это Саммерс, я, Бетани и Джонс. Мы с Саммерсом впереди, он за рулем, я рядом с М4 наизготовку.

 

There's no sun in the sky, no God's eye

 

Это радио. Негромко, чтоб не мешать, но все же лучше, чем без него.

На приборной доске качается игрушка – девчушка с гитарой в гавайской юбке из красных перьев, талисман. Впереди еще пять хаммеров, мы едем на базу.

 

Would you go that far?

Would you go that far?

 

Крыши, проулки, окна – взгляд привычно скользит, подмечая опасность.

Где же, где?..

Так и будешь искать, пока не вернемся, пока не окажемся в относительно безопасных стенах ангара.

Жара, воздух дрожит, на синем небе ни облачка.

 

Through the oceans and seas

Through the mountains and trees

 

Где же?..

Крыши, проулки, окна… лестницы, двери, балконы… Еще брошенные машины, сумки, даже собаки. Бегущие мимо дети. Пятилетнему пацану ничего не стоит цепануть на кузов кусок пластида, пока машину обстреливают с крыш.

Погано стрелять в детей, но очень хочется жить. Не хочется глупо умирать.

 

Would you find black oak?

Would you find black oak?

On the middle hill

On the middle rock

 

Привычно похрипывает рация, на базе нас уже ждут.

 

On the middle hill

On the middle rock…

 

Неужели спокойно пропустят?..

Маленькие белые домики своими глинянными стенами обступают нас со всех сторон, дорога то и дело круто сворачивает, особо не разгонишься.

Местные прячутся по домам, кое-кто на улице, оружия не видно.

…Впереди громыхнул взрыв.

Тут же очнулась рация:

- Носорог-один, РПГ на крыше, десять часов!..

Застучали пули, затрещали автоматы, по крышам с обеих сторон побежали повстанцы.

Позади стреляли Бетани и Джонс. Саммерс резко вдавил газ, уходя направо в переулок – может, там был тупик, а может и нет, но впереди-то точно ничего хорошего. К тому же, если бы нас взорвали, наш хаммер запер бы всю колонну – это вам не Бродвей. Мы попали на параллельную улицу. Саммерс кричал в рацию:

- Говорит Носорог-шесть! Кто может, уходите направо, здесь можно прорваться!..

Я глянул вверх – по крышам бежала толпа, у двух за плечами висели «мухи». Переключил на подствольник, высунулся в окно, прицелился – граната улетела в толпу. Грохот, крики, тела раскидало в стороны.

Позади нас из проулка вылетел еще один хаммер и рванул следом.

Поворот.

Впереди, домов через пять, дорогу перегородил грязно-белый пикап с пулеметной турелью, приваренной к днищу. Рядом с десяток повстанцев взяли нас на прицел. Еще столько же бежали нам навстречу, стреляя как попало на ходу.

Я сдернул с жилета осколочную, рванул чеку и запустил по улице как бросают камешки по воде, а следом швырнул еще две.

Утроенный взрыв оглушил всех, в ушах зазвенело, пикап с турелью взлетели на воздух, толпу посекло осколками.

Не сбавляя скорости, Саммерс врезался мордой хаммера в горящие останки пикапа, отшвырнул их, протаранил пару безумцев с винтовками и резво погнал дальше.

- Сзади! Сзади!

Это кричал Джонс, не переставая стрелять.

Что там?..

Я обернулся, меняя магазин. Саммерс вильнул в сторону, пытаясь уйти…

Поздно.

Нас нагнал взрыв, подтолкнул, подкинул, перевернул тяжеленный хаммер, как картонную коробку и швырнул об землю, обдав пламенем.

От удара я выключился секунд на пять, а когда открыл глаза, увидел собственные колени, так меня скрючило. Кабину смяло в комок, искорежив внутри все, что было можно. Вывернув шею, первым делом наткнулся на перевернутую фигурку в красной гавайской юбке – единственное, что уцелело. Саммерс был сжат между рулем и сиденьем, голова его выкрутилась под жутким углом, должно быть, он умер в момент удара…

Глянул назад – там дымился металл пополам с кровью.

Захрипела рация - гляди-ка, живая. Вот только помехи, ни черта не понятно… Сунув ее в карман, стал выбираться. Плечо болело так, будто выбито, но – нет, подвигал, прислушался, ничего, нормально. Перед глазами все плыло, одни лишь красные круги были четкими.

Так… спокойно. Ты просто крепко приложился головой, бывает. Ну, может, пара сломанных ребер, это не в счет.

Давай, не спи. Двигайся. Вот будет смеху, когда при таком-то везении, ты попадешься местным ублюдкам…

Дверь поддалась не сразу. Я ударил ногами, еще… и вывалился наружу. Посыпалось стеклянное крошево. Кое-как встал, стряхнул осколки, огляделся.

Метрах в пяти полыхали останки второго хаммера. На другом конце улицы ко мне бежали фигуры в красных беретах.

Шатаясь, я, как мог быстро, протиснулся меж двух домов, направо, еще раз направо, толкнул первую попавшуюся дверь. Винтовка осталась где-то в хаммере, но на бедре висел нож, в руке пистолет, в запасе еще одна граната – не так уж мало в итоге. Во всяком случае, могло быть намного хуже.

Внутри никого не было. Полумрак, после уличного солнца я мало что различал. Сквозь закрытые ставни слышны голоса – береты, подбежав к хаммерам, искали меня.

Глаза чуть привыкли и я рассмотрел лестницу, приставленную к стене. В потолке был люк, ведущий на крышу. Я тихонько толкнул его, держа пистолет наготове.

На крыше никого. Оно и понятно – домик стоял в отдалении от места обстрела хаммеров, а все главные силы сейчас были стянуты туда.

Стрельба между тем затихла. Похоже, никто не ушел. Кроме меня. Но это тоже ничего не значило – до своих километров двадцать, большей частью пустыней. Вокруг головорезы-фанатики. У меня есть рация, но посылать сюда группу, чтобы спасти одного, рискуя потерять еще многих?..

Я вполз на крышу, не поднимая головы, втащил за собой лестницу. Домик был выше прочих – крохотный шанс, когда начнут обыскивать квартал. Чуть приподнялся, чтобы оглядеться – на западе, шагов за двести, линия домов обрывалась и начинались пески. Последние дома были густо обсажены пальмами и кустарником, довольно высоким,  чтобы задерживать горячие волны пустынного ветра. Если я доберусь туда и спрячусь в кустах до ночи, то в темноте смогу добраться до своих. Если же рвануть в пески сейчас, то, еще вернее чем пули, меня убьет солнце, ведь у меня даже фляги с собой не было. Если… я на секунду прикрыл глаза. Пулю в лоб никогда не поздно, а значит, пока жив, надо дергаться и пытаться, а там как получится…

Как получится… Внизу протопала группа, человек пять, что-то громко крича на своем. Хорошо еще, что у них не в чести собаки. С собаками было б сложнее. Я подождал еще минут пять – никого. Надо торопиться. Должно быть, они решили, что я сразу ушел в пески и поспешили следом, но скоро вернутся, чтоб обыскать все вокруг.

Я приподнялся – по-прежнему тихо, не считая криков далеко за спиной.  Перебросил тело через край, повис на руках, спрыгнул. Миновал соседний дом, еще один еще. Они стояли близко друг к другу, - полметра, не больше. Кое-где между белых стен рос невысокий кустарник. Пока что мне определенно везло.

Через полчаса я выбрался за черту поселка. Повстанцы вернулись и начали проверять дома, но начали с тех, что стояли неподалеку от хаммеров и в этом мне тоже повезло. Пока я пробирался к спасительной роще, мимо дважды пробежал патруль. Пришлось вжиматься в землю, надеясь на чахлый кустарник и тень между домами.

Оказавшись в спасительной прохладе, я первым делом забрался в самую гущу листвы и выкопал неглубокую яму, помогая себе ножом. Лег в нее и засыпал сперва ноги, потом живот, грудь, набрасывая поверху сухих веток. Рацию пришлось выключить, чтобы не выдать себя шумом. Опустил голову, закрывшись большим пожелтевшим пальмовым листом, замер.

Счастье, что нет собак. Оставалось ждать, потому что молиться я не умел.

Потекли минуты. Я лежал, ни о чем не думая, стараясь выбросить все из головы, потому что, дай только мозгу волю, и он тут же сойдет с ума. Особенно, если надо ждать.

Минут через тридцать, а может и больше, в рощу вошел патруль, но далеко забираться не стал, ограничившись тем, что прошел из конца в конец, громко переговариваясь. Кто-то догадливый хлестнул очередью по кустам, но пули прошли стороной и я едва не засмеялся от счастья. За один этот день я исчерпал свою удачу на год.

Они ушли, а я остался лежать, понимая, что чувствует мясо, запеченное на углях.

Солнце еще и не думало гаснуть, поджаривая землю на всю катушку – видимо, я сойду с ума раньше, чем настанет время бежать. Опять потянулись минуты.

Небо погасло часов через шесть. Примерно четыре сотни минут. Двадцать пять тысяч секунд – за точность не ручаюсь, я много раз сбивался, дважды теряя сознание.

Когда достаточно стемнело, я потихоньку пошевелился, сел, подвигал руками, ногами и смог подняться.

Ничего, главное - жив.

В глазах поплыло и я упал на колени.

Так.

Секунду.

Спокойно.

Дыши. Дыши, чтоб тебя. Подумаешь, обморок. Ерунда, доберешься до базы, напьешься воды, отлежишься…

Я плохо соображал, мог только себя уговаривать, побуждая тело к движению.

Встал.

Так. База на юге. Задрал рукав, чтоб взглянуть на компас. Да, вот именно там. Туда мне и надо. В ту сторону…

Я сделал пару шагов, качнулся, схватился за пальмовый ствол, оттолкнулся и побрел дальше.

Двадцать километров. В моем состоянии десять часов. Если не выключусь. Если…

Я шел и шел, переставляя непослушные ноги, уговаривая их – еще шаг, еще… Прочь от проклятой деревни. Уж лучше я сдохну от солнца в пустыни. Или… от пули… но только сам… сам…

Все погибли. Все. Как же так?..

Кажется, я бредил наяву.

Через час прилично похолодало. Дышать стало легче, но взамен меня стало трясти.

Еще через полчаса я упал. Меня бил озноб.

Я не дойду.

Вставай.

Нет.

Вставай. Еще не все.

Я не могу.

Можешь.

Нет. Это все. Финиш.

И я отключился.

Я провалился в бездонную тьму и парил там, блаженствуя, совершенно счастливый. Наверное, это была смерть.

Обратно меня вернул звук детской погремушки. Такой забытый, что я себе не поверил. Что за дьявол, откуда в пустыне дети?.. Я лежал, не открывая глаз и надеясь, что звук все-таки исчезнет и я снова уйду в темноту.

Но он не исчез. Наоборот, стал только громче и будто перемещался.

Да что же такое, в самом-то деле?.. Уже и умереть спокойно нельзя…

Я открыл глаза и увидел звездное небо. Ночь.

Повернул голову. Серый песок… Так близко, что я видел каждую песчинку…

Рядом, в полуметре, свернулась клубком гремучая змея, выставив хвост, который нервно подрагивал, глядя в небо.

Проклятье…

Серо-желтая морда уставилась на меня, чуть покачиваясь, нервно выбрасывая язык и сжимая кольца…

Вот ведь…

Адреналин придал телу сил, я едва сдержался, чтоб не вскочить.

Нельзя. Не успею.

Лежи спокойно. Лежи.

Миллиметр за миллиметром я отползал от нее, ожидая броска. Не было и речи о том, чтоб стрелять – я сейчас и в луну бы не попал.

Пять сантиметров, десять, еще пять… Я полз так медленно, насколько позволяло дрожащее тело.

Ну, нет. Тебе я не достанусь. Зря что ли, я так глубоко забрался в эту чертову пустыню, чтобы погибнуть от укуса какой-то гремучки? С таким же успехом я мог бы остаться в хаммере…

 Клацая зубами от холода, я отполз настолько, что между нами свободно проехал бы «Абрамс». Змея успокоилась и поползла прочь. Странная тварь, - можно подумать, это был ее личный кусок пустыни…

Попытался встать. Не получилось, лишь свело судорогой обе ноги, которых я уже почти и не чувствовал. Чертыхаясь, сел и принялся растирать ноги.

Рация. Дьявол, как это я забыл?..

Ожившая рация разразилась шипением и хрипами, будто свора голодных зомби лезла на свет. Я раз за разом повторял свои позывные, но так и не услышал в ответ человеческой речи. Сунул свистящую коробку в карман и заставил себя подняться, уповая, что кто-нибудь меня все-таки слышал и сигнал запеленгуют.

Куда мне теперь?.. Хорошо, хоть есть компас…

Меня качнуло, но я устоял.

Где база?.. Я глядел на светящуюся стрелку.

Юг. На юг.

И я побрел под бульканье рации и завывание ветра. Меня охватила апатия, казалось, я никогда отсюда не выберусь. Я мог лишь упрямо переставлять ноги в свинцовом песке.

Шаг за шагом, шаг за шагом… Вереница следов, которую за мной заметал ветер.

Через какое-то время я опять отключился.

Очнулся, встал, не зная зачем и снова пошел.

Упал. Прополз пару метров. Опять встал, выплюнув сухими губами песок.

Не знаю, сколько раз это повторялось, но, когда я в очередной раз открыл глаза, то увидел перед собой два песочных багги, ощетинившихся пулеметами. Какие-то шаги,  голоса… Мне было уже все равно…

Я упал в знакомую  тьму.

…В следующий раз я очнулся уже на базе под простыней на больничной койке.

 

 

 

…На Свалке дозиметр включать нельзя. Не рекомендуется. Это знает всякий, кто хоть раз там бывал. Горы мусора фонят так, что прибор заливается, что соловей и все тебя слышат – и твари и люди.

По уровню рентген Свалка уступает лишь ЧАЭС, это всем известно. Прими водки, возьми антирадов – и вперед. Зачем тебе цифры?

Эти были залетные, сразу видно. Двое в куртках, двое в жилетах, один и вовсе при ватнике. Сбежал, что ли, откуда? Ну, так надо было в другую сторону бежать, теперь уж поздно.

Один игрался с дозиметром, должно быть, с трупа снял.

Я лежал на холме в кабине старого «ЗиЛа» шагов за триста, но даже отсюда слышал это трещание.

Ну, такие долго не проживут. И правильно.

Я так легко говорю – лежал. На деле меня защищал армейский «скат», прикрытый плащом, да два огненных шара на поясе. Плюс душа, плюс мамины бусы, плюс антирады. И все равно, в висок заметно позванивало.

Зачем я туда полез? Да человечка ждал. К месту подошел, а там уже и эти нарисовались. Вот и пришлось поиграть в индейцев. Схоронился я с винтарем и биноклем, затих – уж очень любопытно, они в низинке меня ждали, еще кого-то или так, отдыхают по дурости?..

По дороге шел парень. Обычный такой, ничего особенного. Сталкерский серый комбез, аксу за плечом. На плечах дождевик с капюшоном, руки в карманах.

Конечно, он тоже услышал трещание. Свернул с асфальта, чтоб обойти стороной, на ходу переводя аксу на огонь.

Но только планируй-планируй, а Зона все одно переиначит по-своему.

Раз – кусты расступились и выпустили на свет кабана и с десяток плотей.

Два – кабан поскакал к бандитам, а плоти – к парню с аксу.

Три… да что там, - три... Потом все смешалось, как водится. Зона…

Сталкер все делал грамотно – короткими очередями бил в морды плотям и только прицельно. Но плоти неповоротливы только на вид или с сытости, когда же надо, они будут прыгать тебе, что тот кролик. Такие юркие твари…

У бандитов случился геволт – там дважды пальнули с обреза, кабан завизжал и поднял ближайшего на клыки. Отбросив, погнался за следующим. Тот цепанулся ватником за кусты, запутался и кабан его затоптал. Я ж говорил…

Плоти меж тем оттесняли парня в низинку. Тот выпустил в крайнюю остаток рожка и спрыгнул, рванув из гранаты чеку.

Ргд – хорошая штука. На таком расстоянии никого не щадит. Кабана порвало прилично, когда он драл третьего в бронике. Дотрещался.

Сталк оглянулся. Из кустов встали двое. Эти были умней, заховались до лучших времен. И правильно, три трупа – приличный обед для стада. Был.

У одного обрез, у другого пм. Гоп-стопники, мать их…

Обрез дернулся и завалился в кусты, пм охренел – это я немного помог - что, сука, не ожидал?..

Пма шатнуло – сталк выстрелил ему в голову. Из кармана стрелял, молодец, не все так умеют.

В низинку посыпались плоти. Сталк не стрелял - на бегу перезаряжая аксу, ломанулся к тропе на Кордон. И правильно - эти скоро отстанут, жрачки полно, а будешь стрелять, еще кто припрется. Береженого бог бережет. Или кто там еще?..

Я огляделся еще раз и стал потихоньку спускаться с холма.

 

 

…Мы с Яриком возвращались из Припяти, он взялся меня провести за посильные деньги и артефакты, - все что найдем два к одному. Мы шли на Янов, торопились, чтобы успеть до заката. Закатами в Зоне лучше всего любоваться из укрытия, факт.

Уже подходили к Копачам, когда я остановился и поднял руку. Ярик занервничал, закрутил головой.

            - Э-ээ, ты чего?..

- Тише. Обожди-ка…

Я снял с жилета гранату, рванул кольцо и, размахнувшись, забросил в кусты шагов за сорок от нас. Рвануло, громкий визг, из кустов разлетелись ошметки.

Ярик, присев, уже держал винтарь у плеча, поводя прицелом вокруг. Шепотом:

- Что там?..

- Идем, посмотрим. Только тихо. Вроде…сидел кто. Добрые люди по кустам не сидят…

Оглядываясь, в два ствола наготове, мы дошли до кустов. Раздвинули, присмотрелись. На земле лежал труп, наполовину разорванный взрывом. Щуплый, невзрачный, только башка огромная, шишковатая, в бурых наростах. Тряпье какое-то, ни ствола, ни снаряги. Будто человек, но только черта с два…

            - Етить-мать, контроллер!.. – Ярик присвистнул и с подозрением уставился на меня. – Как же это, а?.. Как же ты его, а?.. За сорок шагов… с ума сойти…а он нас нет…

            - Ярик, - я укоризненно покачал головой, - я же просил…

            Тот ошарашенно сплюнул, махнув на меня рукой – мол, ладно, свои же похороны отсрочили – считай, не каждый день.

            - Вчера выброс был, - я пнул контроллера ногой, - у этих мозги крутит. Вот, до сих пор не прочухался. Наше счастье…

            - Бляаа...да ты святой! Тебя как талисман с собой брать можно!

            - Не говори ерунды. Идем.

            - Точно, святой! Заговоренный…

С тех пор среди сталкеров меня стали звать Святым.

 

 

…Алжир. Иду по улицам какого-то города, одного из многих, где оставляли наш батальон. Походный лагерь за городской чертой, иду к своим. Город считается относительно безопасным. Это значит, что мы уже прошлись здесь огнем и мечом, сведя угрозу повстанцев до минимума.

Иду и насвистываю. Каждому хорошо по-своему. Мне хорошо, когда не стреляют.

 

Ride with the devil, hide with the Lord[23]

I got no pistol, ain't got no sword

I got no army, ain't got no land

            Ain't got nothing but the stone that's in my hand

 

Stone in my hand, stone in my hand

Ain't got nothing but the stone that's in my hand

 

Я не хотел в армию. Меня туда призвали. Но когда началась заварушка в Сомали, я сам пошел в спецвойска. Патриотизма тут не было, только голый расчет. Подготовка там была таковой, что шансы выжить вырастали в разы.

 

You say you want a revolution, well, get on board

We'll start a new crusade, we'll start a Holy war

Don't need no orders, don't need no plan

I don't need nothing but the stone that's in my hand

 

Stone in my hand, stone in my hand

I don't need nothing but the stone that's in my hand

Stone in my hand, stone in my hand  

I don't need nothing but the stone that's in my hand

                                                                                                           

Все, кто стремился попасть в спецвойска, в целом, делились на две категории. Одни считали, что это круто, другим же просто хотелось повоевать.

Были еще и третьи – они утверждали, что должны умереть за Родину, но, в конечном счете, все либо сводилось к тому, что это - круто, либо им просто хотелось повоевать. То есть, - поубивать себе подобных и поглядеть на чужую смерть. За родину. С какой бы буквы она не писалась.

 

You build your fighter jets, you drop your bombs

You kill our fathers, you kill our moms

Kill our brothers and our sisters, and our uncles and our aunts

Still I'm fighting with the stone that's in my hand

 

Stone in my hand, stone in my hand

Still I'm fighting with the stone that's in my hand

Stone in my hand, stone in my hand

All the love that's in my heart and the stone that's in my hand

 

…

     - Леди, джентльмены и прочие формы жизни…

Полковник на базе Клейтон считал себя остряком.

- Завтра вы приступаете к прохождению курса спецподготовки, после чего отправитесь в Сомали…

 

Blood runs the gutters, smoke fills the sky

Every son that suffers, every mother cries

So if you've had enough and you're ready for your stand

I'll be waiting with the stone that's in my hand

 

Stone in my hand, stone in my hand

I'll be waiting with the stone that's in my hand

Stone in my hand, stone in my hand

All the love that's in my heart and the stone that's in my hand

 

 

…Боксерский матч. Где - не помню, но, кажется, где-то в Северной Африке. Все города перемешались воедино, все лагеря и стоянки, типовые мобильные базы… Песок и джунгли, джунгли и песок – кому вообще интересны эти названия?..

Мы развлекались как могли, устраивая по вечерам то, что не запрещалось. Даже поощрялось – из любого котла полезно изредка выпускать пар.

Я в одном углу, Финли в другом. Вокруг зрители. Греггс – он сейчас рефери – командует нам сходиться. Нейтон Мозли стучит по пустой кастрюле – гонг.

Мы кружим в середине. Финли бьет справа в голову – мимо. Еще раз, я уворачиваюсь. Двойка в челюсть – закрываюсь и бью в ответ. Тот отступает, уходит в сторону – боковой и тут же снизу вверх - достает. Шатаюсь и получаю прямой в нос.

Прощай нос, ты был хорошим другом.

Тупое чувство раздвоенности – конечно, хочется сблевать, но мозг запрещает, крича, что не время.

Футбольные тренеры на юге учат игроков кусать язык, чтобы не отключиться. Кровь сорвет тебе башню адреналином и до смерти напугает противника.

Я кусаю так, что потом два месяца меня никто не может понять, даже если я просто матерюсь. Кровь заливает грудь, но, главное, - я в сознании. Хорошее чувство – нечего терять… Я бросаюсь на Финли…

 

 

…

- Говорю тебе, нас выбросят ночью. Я слышал у штаба, два капитана говорили про этот бросок.

- Нелогично. Именно ночью нас и ждут. Нас перестреляют при приземлении…

- Забросят за шесть километров от лагеря. Пойдем по джунглям как взвод тарзанов...

Обед. Время принимать пищу для нашей роты. Мы сидим за столами, сколоченными тут же, на свежем воздухе, неподалеку от полевой кухни.

Вокруг африканские джунгли, ночью высадка с воздуха. Влажность давит, сжимая легкие, мешая нормально вдохнуть. Но все же легче, чем в первые дни.

- Не понимаю, почему не накрыть его авиацией?..

Это Гек Финн, мой приятель. Серьезно, его так зовут. Родители были с юмором.

Мы сидим рядом, работая ложками. Никто не знает, будет ли завтра обед. А если и нет, то где его похоронят – отправят тело домой или оставят на удобрение в джунглях. Хотя мертвецам, это, в общем, без разницы…

Я пожимаю плечами.

- Хотят сделать тихо, берегут самолеты… Да мало ли…

- Тихо так и так не получится… Не понимаю…

- Эй, парни, - это Майерс, он сидит рядом с Финном, - а вы замечали, что всегда, когда мы идем в атаку, самолеты поддержки летят в обратную сторону?..

Мы киваем, смеемся, это старая шутка.

Финн вытаскивает из миски червяка и бросает в траву. Доедает остатки супа.

Гудок – наш обед окончен.

 

 

…Городской бой. Не помню, где… все так перемешалось… Глинобитные стены, крашенные известью, пальмы,.. мечети… Наверное, Восток… может, Африка?..

Нас три отделения в этом квартале, поддержка с воздуха, пять вертолетов… Красота, почти воскресная прогулка.

Штурмуем домик в самом конце квартала, приметный, больше остальных. На возвышении.

И все бы хорошо, но надо взять живым. Приказ.

Засел там…не то какой-то лидер, не то еще кто. И больно наше командование до него разговор имеет… а то бы забросать гранатами и по домам.

Шагов за тридцать развалины, там полдесятка нас, а остальные неподалеку. Поливаем окна, карауля любого, кто высунется.

Через дорогу пара стен осталась, сарай какой-то был. Надо туда метнуться, а там и справа обойти. У меня одна светошумовая есть, авось прорвемся.

Показываю своим на пальцах, чтобы прикрыли. Кричать бестолку - вертолеты низко, дым, грохот, лай пулеметов.

Вроде бы окна поутихли. Бегу, тут же в спину рявкают винтовки, чтобы с окон на меня никто не рыпался.

А вот и стены. Не засиживаться. Наверняка же видели. Граната или РПГ - и все, хана. Секундное затишье и на старт… вперед!

А вот и домик. Обхожу справа. Здесь окон нет, можно вздохнуть. Единственныя дверь в подвал, задний дворик в тени – их держать на прицеле нетрудно.

Двор – пустые коробки, бочки, какие-то доски, «паккард» без колес. Подвал – хлопнула дверь. Бросаюсь на землю, тут же вжикнула очередь. Дьявол, надо убраться с открытого места. Вскакиваю, бегу к ближайшему дому. Черт возьми, как невовремя. Не могли дождаться, пока я войду…

В спину прилетает граната, падает слева, шагах в десяти. Но я не слышу – вертолет опять снизился, поливая огнем все и вся. Узнаю, когда взрывная волна швыряет меня на белую обгоревшую стену.

Миг – и я глохну. Мало что вижу, в глазах все плывет. Надо очнуться, надо скорее очнуться. Трясу головой. Соберись…

Раз – я встаю. Ну, честно пытаюсь... Два – вокруг дым, кто-то пустил дымовую. Три – падает сверху приклад. И я отключаюсь.

…Я очнулся в каком-то подвале на грязном полу у стены. На меня плеснули водой. Голова разрывается, плохо соображаю, тошнит. Окон нет, голая лампочка с потолка. Перед ней трое в форме, у двух кепи, винтовки, посередине берет, видимо, офицер. Лиц не видно, свет бьет им в затылок. Молчат.

Оглядываюсь по сторонам. Слева и справа лежат два парня в штатовской форме, примерно в том же состоянии, что и я. Без шлемов, лица в грязи, но, вроде, не из моего батальона.

Берет рявкает на своем. Что?.. Наверное, хочет, чтоб встали. А вот дуло тебе в задницу. Мне и так хорошо.

Двое в кепи хватают солдат за шиворот и заставляют подняться. Берет расстегивает кобуру и в лоб мне смотрит черный ствол. Опять кричит. Ну, хорошо, но только ради солидарности. Пошатываясь, опираюсь о влажную стену, встаю. Пистолет ныряет в кобуру. Что дальше?

Команда – и в нас глядят две винтовки.

Плевать.

Я-то, сука, сейчас сдохну и мне будет хорошо, а тебе еще на этом свете мучиться. Закрываю глаза – устали от света…

Жду.

Секунда. Вторая. Третья…

Резкий окрик. Залп.

Грохот такой, будто стены рухнули. Так кажется моим измученным ушам.

Вздрагиваю и вжимаюсь в стену. Жду тупых ударов, рвущих тело.

Их нет. В чем дело?..

Открываю глаза. Все то же – трое, у двоих винтовки. Смотрю вниз – два трупа скрючились у моих ног. Ширятся, объединяясь, два ручейка черной крови. Ползут к сапогам берета…

Тот говорит что-то снисходительным тоном.

Это ты зря пистолетик убрал…

Не поднимая глаз, я прыгнул вперед. Схватил берета за кисть, чтоб не вынул ствол и за горло. Закрываясь им от левой винтовки, швырнул прямо на солдатика в кепи. За спиной еще один, но сколько времени надо, чтобы в смятку раздавить человеку кадык? Пальцы - сильные? Тогда две секунды. На солдатика упал уже труп, харкая в потолок теплой кровью. Ничуть не хуже, чем та, что текла на полу.

Две секунды – много. Хватит, чтоб получить пулю в спину. Второй и выстрелил. Но меня там уже не было. Пуля прошила труп и его товарища по несчастью.

Кто сказал, что я хотел выжить? Я не хотел. Но этих троих я с собой заберу. Может, еще кого. Если повезет.

Да, второй выстрелил, но я уже был рядом с ним. Вплотную. На такой короткой дистанции любое оружие теряет свою силу. Миг – и он отправился вслед за теми двумя, хрипя раздавленным, почти вырванным горлом.

Все. Я медленно поднялся с колен. Адреналин утихал. Взять у берета форму, оружие и прорываться. А там как получится…

Дважды за последние сутки из темноты появился приклад и упал на мой бедный затылок. Все-таки, в углу кто-то стоял…

 

…Помещение было другим, уже не тот подвал с трупами. Но лампочка на шнуре была прежней. Кто им декор подбирает?..

Здесь было теплее - кажется, стены понизу были обшиты деревом. Не знаю, в глазах все двоилось, а углы, как и прежде, прятались в темноте. Отныне и впредь я буду очень внимателен к темным углам…

Если выживу.

Что, в общем, вряд ли.

А в раю, наверное, нет темных углов… Вы не знаете?..

Я ведь серьезно рассчитывал попасть в рай. А почему бы и нет?..

Я рассуждал так – если отсюда туда идет столько погани и все попадают в котел, чем же заняться ангелам божьим? Это же тотальная безработица, разве нет? Должны же они с ней как-то бороться?..

Кроме того, у многих пернатых и так рыльце в пушку… Не верите? Читайте книжку, если у вас крепкий сон.

Я был привязан к стулу, стоящем под самой лампой. То есть, сперва так казалость – привязан, - запястья онемели и мало что чувствовали. Я осторожно подвигал пальцами, чтобы чуть-чуть разогнать кровь. Нет, это не веревки… Быть не может?.. Аллилуйя! Я был прикован полицейскими наручниками. Даже не усиленными, с обычной цепью. И ноги не были связаны. Господь всемогущий! Сегодня что - Рождество?! Где же елка?..

Мне везло. Осталось этим воспользоваться. Наручники я разорву, - главное, чтоб это прошло незаметно, для открытого боя я сейчас слишком слаб. Я стал потихоньку вращать запястьями, чтобы выкрутить цепь.

Кто-то стоял в темноте – смутно угадывались два силуэта. Я видел ноги – брюки, гражданские туфли и полы пальто. Я никак не объявлял, что очнулся, до тех пор, пока не убедился, что нас всего трое здесь. Глаза привыкли к темноте и я уже понял, что углы пусты. Правда не знал - радоваться этому или огорчаться.

Наконец поднял голову и громко застонал, наполовину непритворно, впрочем. Затылок, шея, майка – все было в запекшейся крови, стянувшейся сухой коркой. Сколько еще осталость?..

Эти двое выступили из темноты. Лиц они не прятали, что было очень мило с их стороны. Хотя, скорее всего, у них просто не было причин их прятать. Кому я смог бы их потом описать? Чертям в преисподней? Там их и так знают. Кадры-то ого-го.

Я присвистнул бы, если б мог. Белокожие. Европейцы или американцы. Может, русские? В любом случае, не ожидал.

Тот, что слева – пониже и поменьше. Тяжелое пальто, как и у первого, на голове шляпа с полями. Цээрушник из прошлых девяностых. Черные перчатки, лицо под стать, все дела.

Лицо было и примечательным и нет. Вытянутое, худое, чисто выбритое – не очень-то запомнишь без усилий. Была в лице какая-то резкость, может, из-за тонких сжатых губ. Прозрачные очень светлые серые глаза. Мог бы быть директором средней школы. Любой бы писался кипятком, заходя к нему в кабинет…

Второй напоминал гориллу – вот, в общем-то, и все. Здоровый, как полбыка, с такой же мордой – тупой, упрямой, тяжеловесной. Этот будет бить до последнего, пока не оттащишь. Пальто потемнее, да шляпа побольше - наверное, стандарт униформы.

Еще они были в разном звании, ну или как там у них. Тот, мелкий, был главным. Так это чувствовалось. Может, конечно, напарники, но, все равно, у мелкого слово весомей, горилла все больше была на подхвате.

Так я глядел на них, а они на меня, не очень-то торопясь с разговором. Где-то заметно стучала вода – кап…кап…кап… то ли кран не закрыли, то ли труба протекает…

- Здравствуйте, мистер Хард. Если на вашем жетоне, конечно, выбито настоящее имя.

Это сказал мелкий, чуть покачиваясь с носка на пятку. Я молчал, мне было наплевать.

- Мистер Хард, - он говорил спокойно и сухо, будто предлагал мне оформить кредит, - мы хотим задать вам некоторые вопросы. Именно поэтому вы до сих пор живы. Надеюсь, вы это понимаете. От ваших ответов будет зависеть, что с вами будет дальше.

Я молчал. Он пожал плечами.

- Итак, начнем с формальностей. Вас зовут Филипп Хард, верно? Так написано на вашем жетоне.

- Не помню.

Я и сам удивился, как глухо звучит мой голос.

- Хм, - голос мелкого сделался мягче. - Вы – рядовой американской армии, не так ли?

- Не помню.

Они переглянулись.

- Ах, вот значит как… - казалось, мелкий был сильно разочарован. – А я-то думал, что вы умнее… Что ж, вы сами сделали выбор. Разрешите представить вам мистера Багли.

Горилла шагнула вперед.

- Мистер Багли продолжит беседу. Если вам не понравится мистер Багли, сможете снова позвать меня.

И он ушел, открыв темную дверь в конце комнаты.

Мистер Багли сделал еще шаг вперед и спокойно посмотрел на меня. Я на него не смотрел. Меня сейчас больше интересовало, есть ли в комнате камеры или двойные стекла или еще что-то в этом же духе. От этого зависело, как мне быть дальше.

Я обводил взглядом стены, пол, потолок в поисках еле видных красноватых глазков или бликов на боках объективов или зеркальной стене. Ничего такого я не нашел, но это могло ни черта и не значить. Придется рисковать, как всегда. А впрочем, что я теряю?..

Мистер Багли примерился и без замаха влепил мне затрещину открытой ладонью. Голова мотнулась, едва оставшись на шее, я перестал слышать левым ухом, часть лица онемела.

Стул покачнулся, но устоял. А жаль.

…хорошо. То, что надо. Главное, чтоб он не выбил мне остатки мозгов к тому времени, когда появится шанс…

- Ну что?..

Прозвучало довольно вежливо. Я молчал.

Мистер Багли задумчиво хмыкнул, протянул лапу и опустил мне на голову. Задрал и опять ударил плашмя, сверху вниз. Повторно разбитые губы и нос услужливо потекли кровью, плюс он разбил мне одну из бровей – кровь залила правый глаз. Теперь я не чувствовал почти все лицо. Ну, то есть, как… Чувствовал, но как сплошной кусок тупой боли. Особенно ныл сломанный нос.

            Гилсби писал об одном отставном русском, лупившем ладонью так, что головы лопались, как кочаны. Этот что же, тоже любитель?..

            Мистер Багли огорченно вздохнул, я его явно расстроил. Бросив на меня укоризненный взгляд, он ударил еще раз, сильней.

- Еще раз спрашиваю…

- Все относительно.

- Что?..

Он тупо уставился на меня.

Я выплюнул кровь ему под ноги.

- Все. Время, пространство… Эйнштейн говорил…

Слева наотмашь, так, что зазвенело в ушах.

Надо действовать, иначе он вправду выбьет мне все мозги.

Когда он опять замахнулся, я подставил плечо, пригнув голову. Стул упал на бок – не то чтоб удар был таким сильным, это я прицельно качнулся. Мистер Багли подумал и добавил ногой. Ну, это терпимее…

И я заговорил. Забормотал, плюясь кровью:

- Найди путь Иисуса…внутри себя…найди в себе… силы…противостоять… еврейско-коммунистическому…заговору…призванному…запятнать…христианскую Америку…отправь…свою лепту… на абонентский…ящик…Фокстрот…вызывает Ворон…ответьте… два-восемь-шесть…Фокстрот…прием…

Конечно, это был бред, но мистер Багли заинтересовался. А что ему еще оставалось?..

Я ожидал, что он подойдет поближе и наклонится, чтоб лучше слышать.

…ну же, давай, сделай мне подарок. Сегодня же Рождество, черт возьми… Побудь Санта-Клаусом, пока твой олень Рудольф не вернулся… я никому не скажу…

Я подсек бы его, добавил ногами и разорвал бы наручники, пока он валялся. А партер – это такое дело… Боролись когда-нибудь в партере с бультерьером? Что, нравится? А ведь он весит меньше вас… Просто ему нечего терять, главное, - добраться до горла. Вот и мне…

Но все вышло иначе.

Не знаю, то ли я недооценил мистера Багли, то ли он правда не был так туп. Может, шляпа придавала ему ума?.. В любом случае, он не стал наклоняться, а, зайдя мне за спину, поднял стул и поставил на ножки.

Ну и ладно… Мы только начинаем… В конце концов, я могу так падать до бесконечности…

Если раньше он меня не убьет. Что, в принципе, тоже решение проблемы.

Я продолжал нести ерунду, шепча что-то бессвязное, а он в сомнении хмурился и молчал. Неожиданно наклонился, взял меня обеими лапищами за горло и вздернул вверх вместе со стулом. Сжал. Заглянул мне в глаза. Развлекался.

Браво. Спасибо вам, мистер Багли. Ты еще глупее, чем выглядишь. Браво…

Я рванулся, хрипя и скалясь, выламывая руки - и наручники лопнули. В ту же секунду я обхватил мистера Багли ногами. Теперь никуда не денешься, теперь навсегда…

Помню сквозь кровавый туман – он удивился. Еще бы…

И он умер, не успев закричать. Рот раскрылся, но звука не было. Потому что оба моих больших пальца до отказа исчезли в глазницах мистера Багли, войдя прямо в уродливый мозг.

Каков диаметр человеческого глаза? Двадцать пять миллиметров. Потом тонкая костяная стенка, которую пробьет и ребенок. Потом головной мозг.

Ну а мой большой палец?.. Шесть сантиметров. У него не было шансов. У него просто не было шансов.

Мистер Багли был туп. Это его и сгубило.

Так он и осел на пол – огромной навозной кучей с разинутой пастью, а я упал на него.

Ффуу… Я кое-как встал и вытер майкой лицо. Денек еще тот. Впрочем, наверное, ночь уже. Дьявол, надо выбираться отсюда…

Я прислушался первым делом. Но, кажется, никого. Видимо, любые звуки из этой комнаты были в порядке вещей.

Огляделся. Пусто – ни мебели, ничего, не считая стула.

Ну, а что мистер Багли? Чем ты поможешь мне, старый кровопийца?

Я обыскал труп. Забрал – деньги, часы, фонарик, но, главное – пистолет и нож.

Снял с мертвеца пальто, кобуру. Подумал и взял себе шляпу. Может, тебе она шла и больше, приятель, но теперь она неплохо скроет мои синяки. Похоже, патрули у вас здесь спокойно относятся к людям в шляпах.

Последний раз взглянул мертвецу в лицо. Оттащил тело в угол.

Ты это что же, а?.. Заплечных дел мастер?.. Хотел пытать меня, просто избивая до полусмерти? Неужто ты не знаешь, тупой ублюдок, что я могу терять сознание от боли хоть сто раз в час? По своему хотенью, а? Хоть ты на куски меня режь и все равно ни один из них тебе ничего не скажет... И где вас только берут после этого? В инкубаторе для дебилов, не иначе…

Я тихо шагнул к двери. Надо идти, пока второй не вернулся…

 

…Я помню первую встречу с Прайсом. Я тогда уже вернулся в Америку с двумя боевыми ранениями и в чине капрала. Ранений на самом-то деле было побольше… намного больше… Но только кто их считает, верно?..

Вызывает меня наш полковник, хороший мужик, спокойный такой… вызывает, значит, и говорит:

- Поздравляю, капрал. По итогам проверки личных дел вы отправляетесь в тренировочный лагерь в горах Аппалачи. Свежий воздух, природа, отдохнете как следует… Да, кстати, знакомьтесь – капитан Джек Траутмен.

Он сидел в углу кабинета, сбоку от двери и наблюдал. В гражданской одежде, но чувствовалось, что нашего поля. В руках белая керамическая чашка с кофе. Когда полковник назвал его, встал, поставил чашку на стол, протянул руку:

- Ну что, поступаешь в мое распоряжение, сынок.

- Да, сэр.

В дверь  постучали, заглянул лейтенант – подписать бумаги, срочно. Полковник махнул рукой – быстрее. Лейтенант прошагал к столу, разложив бумаги пасьянсом.

- Полчаса тебе на сборы, нас ждет вертолет. Торопись.

Ого, вертолет. Стоило ли гонять вертушку из-за одного человека?..

Сам Траутмен мне понравился – невысокий, ладный, с усами английского адмирала, переходящими в бакенбарды.

Собрав документы, лейтенант протопал к двери, по пути задев чашку с кофе и та полетела на пол.

Траутмен наклонился и поймал ее у самого пола – ни лужи тебе, ни осколков.

Вот так просто.

Раньше, чем я успел осознать, что случилось.

Раньше, чем любой из нас это успел.

Ну, прямо сцена из «Ронина».[24]

Я отправился собирать вещи.

Вечером мы уже были в лагере.

 

…Помню, как много позже, после отбора, он собрал нас в учебном классе. Нас шестерых. Первый инструктаж. Ткнул в меня пальцем:

…- Что касается тебя, Марс. У тебя чересчур перекачаны торс, грудь и руки. Ты слишком заметен. Но мы обернем это с пользой. Тебе достанутся роли охранников и копов. Главное - делай лицо поглупее.

Он обвел нас взглядом.

- Завтра начнем. Все свои прежние позывные забудьте. Отныне вы, - он показывал пальцем - Глетчер, Шэйп, Споук, Боггард, Чейзер и…

Палец остановился на мне.

… - Хоук. Мой позывной – Прайс. Свободны.

 

Учебный класс, теория. Тема – «Сбор информации и мимикрия.»

Инструктор – Прайс. Он стоит у доски и рисует схемы, выделяя тезисы римскими цифрами.

- Первое, что вам надо научиться делать – это молчать. Своевременное молчание может подтолкнуть собеседника на откровенность. Невовремя сказанное слово собьет его с мысли или вовсе заставит замкнуться в себе и вы ничего не добьетесь. Обычно человека достаточно правильно подтолкнуть, а дальше он сам - некоторые скелеты приходится связывать, чтобы они не выпрыгивали из шкафа. А забывать люди не умеют. Или умеют, но крайне плохо и не без помощи психотерапевтов. И все равно их тянет с кем-то поделиться. Главное – найти нужного человека и найти к нему подход. А дальше он скажет все сам и еще поблагодарит, ведь он сэкономил на психотерапевте. Поэтому - тщательно выбирайте контингент для общения. Не пытайтесь возить уголь в Ньюкасл[25] – ищите открытые двери. Умный высказывает не более двадцати процентов того, что обдумывает, а болван обдумывает не более двадцати процентов того, что высказывает. Язык у большинства людей работает куда быстрее мозга. Ищите болтунов.

            Дальше. Внутри человека психическое и телесное тесно взаимосвязано. Приглядывайтесь к людям. Приглядывайтесь к их лицам и телам. Убогие люди – это, как правило, и есть ваши лучшие собеседники. Бродяги, сторожа на грошовой зарплате, мелкие служащие, любящие выпить. У них скучная и тяжелая жизнь, от которой они устали, а чья-то смерть для них – всего лишь повод опрокинуть рюмку на чужих похоронах. Зачастую, они достаточно настороженны, поэтому не наседайте чересчур. Лучше пропустите с ними стаканчик, пожалейте их и они вам поверят.

Отдельная категория – люди религиозные. Общий алгоритм тот же – общайтесь с ними на их языке. Больше поддакивайте и обличайте. Избегайте фанатиков и священнослужителей. Ищите квазирелигиозных – тех, для кого религия – всего лишь отдушина для собственной неустроенной жизни. Такие часто любят посплетничать, -  главное, их не спугнуть. Они уходят в религию, чтоб свалить на кого-то ответственность за собственные проблемы. Они ни за что не поверят, что это не Бог делает мир таким, а мы — люди. Только не вздумайте говорить им об этом. Если, конечно, вам не требуется их разозлить.

Дальше. Тщательно продумывайте собственную легенду. Вы должны выглядеть и вести себя в соответствии с ней. Прорабатывайте детали – дьявол, как водится, в мелочах. Но избегайте ненужной сложности и многослойности – тогда вас будет труднее подловить. Будьте честны – искренне верьте в то, что говорите и делаете на виду у кого-либо. Люди считают за истину вовсе не то, что истинно, а то, что понятно. Непонятно изложеная истина кажется ложью. Доступность изложения имеет решающее значение…

 

 

…занятия по ножевому бою. Инструктор – Прайс. Тот же лагерь в Аппалачах. Других курсантов уже нет, только нас шестеро. Большая лесная поляна, мало солнца, сыро. Мы работаем в парах – три по два. Через каждые четверть часа пары меняются.

… - Приготовиться! Рука!..сердце!..нога!..легкое!..

…- Смени хват. Подкрадываешься к цели сзади. Нож должен пройти по его руке, разрезая соединительные ткани и отводя его палец от спускового крючка, а сам должен зайти слева – хватай ремень автомата, души его и бей в сердце… у вершины грудины… и вали его на землю… Очень хорошо!

…- Еще раз. Рука, горло, сердце,.. нога, нога, рука,.. легкое…хорошо! Хорошо!

…- Удар в бедро и перерезайте бедренную артерию, затем – второе бедро и вторую артерию. Вы заметите, что вам мешает его рука – это мелочь, но эта рука может помешать вам нанести ему смертельный удар в легкое – вы отбрасываете руку ему в лицо… и бьете в легкое!

…- Давай! Рука, нога, сердце,.. нога, нога, легкое…

…- Раз – шея слева, два – шея справа, три – горизонтально через весь живот, четыре – от середины груди до паха, пять – в пах снизу вверх, шесть – под нижнюю челюсть…

…- Раз, два, три, - обеими руками – четыре, - пять, шесть…

…- Этот удар должен быть очень сильным - стремись достать позвоночник. Попробуй еще раз. Давай.

…- Смиритесь с мыслью об убийстве… кого бы то ни было…и о собственной смерти тоже…и тогда на практике…будет легче… Труднее научиться выходить из этого состояния…[26]

 

 

…Взрыв. Волной меня отбросило далеко в сугробы и я отключился. Очнулся оттого, что в ухе ожил передатчик, который вопил голосом Йорга. Пошатываясь, встал на ноги, не видя ничего, кроме багровых всполохов и дымящихся стен. Повсюду летал пепел, - как в Рождество, но только наоборот. В голове все гудело, поэтому я не сразу расслышал, что же кричит мне швед.

- Хоук, уходи! Уходи оттуда! Быстрее!..

- Где…Где остальные?..

Язык еле ворочался, так меня приложило.

- Остались внутри... Я не могу поймать их сигнал…

- Я иду туда...

Я сделал пару шагов.

- Нет. Слушай. Если они живы – выберутся сами. Если мертвы, ты уже ничем не поможешь. Поворачивайся и беги в лес у тебя за спиной. Старайся держать на север.  С юга к тебе движется противник, человек пятнадцать, не меньше. Но шанс еще есть. Пошел!

И я побежал. Пошатываясь и натыкаясь на деревья, увязая в глубоком снегу, прикрывая обожженное лицо от слепящего ветра… Ночь еще не закончилась и луны, к счастью не было, потому что на белом снегу среди черных стволов я был отличной мишенью.

- Хоук, поднажми! Через полкилометра тебя будет ждать вертолет. Это не СБС, это мой человек. Он доставит тебя ко мне – в Центре тебе сейчас появляться нельзя…

Через какое-то время деревья расступились и я увидел черный силуэт вертолета, который хищно припав к земле, медленно раскручивал лопасти…

Я опять упал в снег и в полузабытьи чувствовал, как меня втащили в брюхо железной птицы. Сам полет почти не запомнился – я лежал на полу, а вокруг все плыло и качалось, искрясь и переливаясь всеми цветами радуги. В какой-то момент меня просто накрыло тьмой.

Помню, как приземлились… затем голос Йоргена:

- Давайте его сюда!..

Меня уложили и что-то вкололи. Голове как будто бы стало легче и я смог открыть глаза.

Серый потолок… серые стены…свет с потолка… я лежал на столе в темной комнате, рядом стоял Йорген в брюках с подтяжками, майке и в медицинских перчатках, набирая что-то из ампулы в шприц.

Я чуть приподнял голову. Точнее, сделал попытку, но стены тут же качнулись, угрожая схлопнуться и я больше не дергался.

- Потерпи, Марс…секунду…

Он закатал мне рукав и сделал укол.

- Ну вот, скоро будет полегче…

И я опять уплыл в черноту. Плескаясь в этих волнах, сквозь туман чувствовал, как с меня снимают куртку, бронежилет и рубашку.

Очнувшись, повернул голову и увидел совсем рядом бутылку. «Джек Дэниэлс».

Затем появилась рука, поставившая рядом низкий толстый стакан, а бутылка исчезла. В дно стакана плеснулось достояние штата Теннесси, наполняя его до краев золотисто-янтарной жидкостью.

Я посмотрел выше и увидел шведа. Он был сосредоточенно-мрачен и поминутно вытирал мокрый лоб и виски. Взял стакан и выпил почти половину, при этом рука его чуть заметно подрагивала и виски стекало по голой шее на грудь. Поставил стакан обратно, долил и бросил туда со звяканьем скальпель, зажим и крючки – дезинфекция… Вытер лоб.

- Ты уж прости меня, Марс, но других врачей поблизости нет…

Я опять отключился. На этот раз волны были кроваво-черными, они баюкали меня туда и сюда, уговаривая не возвращаться обратно…

Я очнулся от острой боли – кто-то копался в моем плече, выдирая из него кусок мяса. Склонившись надо мной, Йорген орудовал клещами и скальпелем и что-то при этом сам себе бормотал… Вот он торжествующе вскрикнул и выдернул из меня кровавый бесформенный кусочек металла. Показал мне, будто хвастаясь, и швырнул в стакан с виски. Пуля звякнула о стекло и медленно утонула, оставляя в янтарной ванне тонкие кровавые сгустки, ленивыми нитями вытянувшиеся вверх… Золотистая жидкость потемнела и пуля спокойно опустилась на дно. Вскоре следом за ней опустилась вторая, добавив темно-красных тонов в золотисто-коричневый. Они мирно лежали друг подле друга, понимая, что уже отслужили свое и на этом судьба их окончена.

- Теперь самое трудное… потерпи.

Он обколол мне грудь какими-то анальгетиками и вскоре я почти уже не чувствовал середины тела, с трудом умудряясь дышать. Сознание опять начало изменять мне… я падал куда-то вниз, затем возвращался обратно, пытаясь понять, что же изменилось, пока меня не было… Я видел, как Ларс разрезал мне грудь и сейчас рылся внутри, стараясь достать до сердца…

Когда ему это удалось, боль вытолкнула меня с того света и перекрутила все тело судорогами, заставляя дергаться над окровавленным столом. Ларс навалился всем весом, пытаясь не дать мне упасть и свободной рукой с размаху воткнул в меня шприц.

Через минуту стало полегче. Он вколол мне еще что-то и нечувствительность опять принялась потихоньку меня накрывать. Швед взялся за скальпель и, ругаясь вполголоса, снова полез мне в грудную клетку… А я отключился надолго. Во всяком случае, здесь у меня в памяти прочный провал.

Когда я снова открыл глаза, Ларс вытирал лицо полотенцем, устало и шумно дыша. Увидев, что я в сознании, он улыбнулся своими усами, взял пинцет и поднес к моему лицу, хвастаясь результатом усилий. Это была крошечная капсула, размером меньше муравья и совершенно невидимая, если бы не тускло-красный светодиод внутри, который мерно вспыхивал с частотой метронома.

Ларс еще раз довольно улыбнулся.

- Все, парень. Теперь ты свободен.

И я окончательно вырубился.

 

 

Глава 19

 

Я проснулся в холодном поту. Говорят, перед смертью человек видит всю свою жизнь.  Должно быть, то была генеральная  репетиция.

Я поднялся, пошатываясь, будто меня всю ночь избивали палками и, опираясь о стены, проковылял в ванную. Может, во всем был виноват вчерашний ужин, который только притворялся соленой треской, а на деле был чем-то иным… может…может… Так стало быть, Мэнхарт – идейный предшественник Прайса, вот как… м-даа… вот, значит как повернулось… ну-ну…Посмотрим, что будет дальше…

После душа я взял чашку кофе и вышел из дома, выгнал из гаража «додж» и, сидя верхом на капоте, тихо блаженствовал. Раннее утро и чашка кофе этому очень способствуют, уж вы мне поверьте.

Шесть утра, лучшее время. Нью-Йорк еще мирно спал, славно умывшись ночью. Сейчас о дожде ничего не напоминало, не считая легкий туман, который скоро исчезнет.

Нью-Йорк, Нью-Йорк…Может, когда-нибудь, я к тебе и привыкну. Когда ты станешь менее суетливым. То есть, по сути своей, никогда…

…Ладно, что на повестке дня?

Дружно ждем Йоргена. Ну, хорошо…

Так, а что же у нас Джек О'Брайен? Каюсь, в круговерти последних событий я забыл проверить заказ, между тем, все должно быть готово.

Интересно, он еще спит?.. А вот сейчас и проверим.

Я достал кпк. В принципе, ничего не теряю.

 - Доброе утро.

Голос такой, будто времени полдень.

- Здравствуйте, Джек. Разбудил?

- Нет. У вас все готово. Когда заберете?

- Часа через три. Хорошо?

- Конечно. Я буду ждать.

Вот что значит - человек дела. Это я понимаю.

 Я оставил чашку на крыльце, а под ней записку – «Уехал по делам. Вернусь к полудню. Ведите себя хорошо» - и отчалил.

Казалось, «додж» был рад проветриться спозаранку, а может, это я уже ехал крышей, решайте сами. Говорят, старина Форд тоже болтал со своими машинками, так что…

Надо вам сказать, что ехать по Нью-Йорку рано утром не в пример приятней, чем все остальное время суток, - что днем, что вечером. Ну, вы меня понимаете.

До Джека я добрался быстрее, чем рассчитывал. Когда он выдавал мне амуницию, он более чем когда-либо походил на бухгалтера. Разве что роспись не требовал.

Перед тем я притормозил у «Небес», вышел и постучал в дюйм стали, гадая, разбужу ли Мела или он тоже рання пташка. Бойница открылась, но вместо Мела на меня смотрела его копия лет десяти.

- Что надо, мистер?

- Повежливее со старшими. Позови Мела, бикицер.

Секунд через пять появился Мел, широко улыбаясь и впустил меня внутрь.

- Джек ждет. Заходите.

В кабинете Джека на столе лежал бронежилет, рядом винтовка, гранаты, наручники и все остальное по списку.

Я взял М4 в руки, как будто обнялся с приятелем, с которым не виделся несколько лет. В этом мире есть вечные вещи – с одной из них я сейчас обнимался.

Джек стоял рядом, наблюдая за мной с обычным спокойствием.

- Я взял на себя смелость и вместо обычной полицейской модели достал для вас этот. Он нисколько не хуже, наоборот. Вы хороший клиент – не хотелось бы вас терять. Впрочем, если это принципиально, можно быстро обменять на полицейский.

- Не стоит. Вы правильно поступили, спасибо.

IMTV с бронепластинами из карбида бора и органита – да, этот точно не хуже, клянусь чем угодно. Жизнью, к примеру, или здоровьем… Еще один старый знакомый. Сегодня день встреч.

- Сколько с меня?

            Я рассчитался.

- Как Айронс?

- Отлично. Но спрашивает, что будет дальше и скоро ли?..

- Скажите ему, еще где-то месяц, не больше – дело деликатное, операция тайная, затронуты интересы государства – в общем, все в таком духе, придумайте что-нибудь. Потом он получит новые документы и новую жизнь.

- Это правда? Про документы.

- Да. – Я посмотрел Джеку в глаза. – Я прячу Айронса для того, чтоб обрубить щупальца тем, кто мне нужен. Ограничить возможности, вынудить к бегству. Когда все закончится, Айронс сможет начать заново и с чистого листа. Без дураков. По-моему, вполне достойная плата за некоторые неудобства. А убивать его мне не нужно ни с какой стороны – я просто не могу таскать его с собой повсюду, а присматривать за ним некому. Поэтому я и обратился к вам.

Джек кивнул, казалось, тут же забыв о сказанном.

- Еще – он  хочет подышать свежим воздухом. Вашингтон-Парк, например. Я мог бы отправить их с Мелом…

- Нет. Не стоит. Один шанс из тысячи, что его там увидит кто-то, кто видеть не должен. Пусть лучше прогуляются загород, там и дышится легче.

Джек снова кивнул, спросив, надо ли что-то еще. Я ответил, что - нет и уехал.

Домой я вернулся раньше, чем обещал. Домой – может и громко сказано, но за прошедшие несколько лет дом для меня был там, где в меня не стреляют. Согласитесь, удобно.

За спиной мне грел душу взвод старых знакомых. Ну, может, не взвод – отделение, но и то хорошо.

Я ехал особенно аккуратно, памятуя о грузе в багажнике, - не хотел объяснять копам о личном Четвертом Июля, которое скоро наступит.

Полуксы проснулись и завтракали в столовой, предложив мне присоединиться. Ветчина по-джорджийски, яйца-пашот, оладьи из пресного теста и клубничный омлет – кажется, я ничего не забыл.

Давно не сидел за семейным столом. С детства, наверное. Отвык. Непривычно.

Ромул смотрел в газету, Роксана – в телевизор, а я в свою тарелку, на яйца с беконом, которые были чудо как хороши.

Удачно мне подвезло с клиентами – в том смысле, что меня не донимали расспросами. А, может, у меня такой респектабельный вид, что каждому ясно – у чувака-то все схвачено. Хорошо, если так.

После завтрака Роксана предложила мне прогуляться, если у меня нет других планов. Их не было и я согласился, предварительно разгрузив «додж» в углу гаража и укрыв своих друзей ветошью.

Сказав нет людской суете, мы сбежали из муравейника к океану – туда, где я встретился с Евой на берегу.

Оставив машину на набережной, мы медленно шли по кромке воды, дыша воздухом, солнцем и небом.

И криком чаек, добавил бы я, будь поэтом, но чайки предпочитали все больше городские помойки и свалки.

Людей было мало - так, изредка кто-то встречался на берегу, но, в общем, нью-йоркцы сюда не тянулись.

Синее небо, облаков почти нет  - и выглядит так, что я понимал древних, считавших, что небо – колпак, как крышка у супницы. И есть край земли, а не какой-то там горизонт.

Жарко, воздух дрожит, но ветер спасает, нагоняя прохладу и волны.

- Правда, - чудесно?

Я кивнул. В океане есть что-то вечное - что-то, что должно быть у каждого смертного. Как свобода слова, к примеру. Или Eloy семьдесят пятого[27].

И, как свободы, его хватает не всем. Не всем так везет, чтобы видеть это величие каждый день, не на фото – вживую.

Так мы шагали какое-то время молча, любуясь прибоем, потом Роксана, взглянув мне в лицо, спросила:

- Когда все это закончится?

О, вот уж точно - вопрос на миллион.

- Через месяц, я думаю. Может, чуть дольше.

Я не лгал, я только не знал, чем ответят Мэнхарт с компанией. Я мог лишь предполагать, а от этого много зависело. Но, в любом случае, лучше было ее успокоить.

- И Ровена вернется домой?

Как ребенок, ей-богу.

- Будем надеяться.

- Но вы пока не знаете, где она?

- Нет.

Помолчали. Роксана вышагивала точно в линию - как Ева недавно - как будто шла по канату над пропастью.

- Вы никогда не хотели жениться?

- Что?..

- Жениться?

Она невинно смотрела на меня.

Что делается у женщин в голове?..

- Нет.

- Почему?..

- Представляете наш разговор за обедом? «Дорогая, я знаю, ты хочешь новую машину, так что в этом месяце я поработаю сверхурочно. Завалю двадцать человек вместо десяти».

Она улыбнулась.

- А вам никогда не хотелось… более спокойной жизни?..

- Она достаточна спокойна для меня.

- Я имею в виду дом, семью, налоги, воскресные пикники и колледж для детей?

- Ах, настолько спокойную?.. Нет.

- Почему?..

- А зачем?

Мы опять замолчали, неспешно шагая по песку. Роксана сняла куртку, закинув ее на плечо и улыбаясь, смотрела на воду.

            - Будь я романтиком, я бы сказала, что вы просто еще не встретили ту самую женщину…

            - Да ну? Мысль, конечно, интересная, главное - свежая, но одному все равно спокойней.

            - Неужели вам никогда не хотелось изменить свою жизнь?

- Каким образом?

- Ну… распрощаться с насилием, например?

- Каким же образом?

Я посмотрел на нее с интересом.

Она ничуть не смутилась.

- Начните с малого. Многи люди начинали потихоньку.

- Так что же вы предлагаете?

Она пожала плечами.

- Вам решать. Речь не идет о чем-то радикальном, вроде обета в монастыре… - она улыбнулась. - Как вам вегетарианство – для начала?

- Гитлер был вегетарианцем…

Она воздела руки в шутливом отчаянии.

- Я не знаю, как с вами разговаривать!

- А представляете, каково бы пришлось моей жене?..

            - Да уж…

            Она сделала вид, что надулась, но через минуту опять иронично взглянула на меня.

-  Но слушайте, ведь так не может быть вечно.

- О чем вы?

- Ну... то, чем вы занимаетесь…

- Убиваю людей?..

- Да…

Я пожал плечами.

- Может, когда-нибудь убьют и меня.

- Представьте, что вам повезет и вы доживете до старости – что тогда?

Я снова пожал плечами.

- Не знаю, я так далеко не загадываю. Наверное, куплю себе «додж-челленджер», маленький домик в глубинке и кресло-качалку. Может, собаку заведу…даже двух.

- Чем же вы станете заниматься на пенсии?

- Начну разводить чучундр. Зверек, конечно, гнусный, но мех у него… - я мечтательно прикрыл глаза, - великолепный…

Она засмеялась, а я показал на скамейку.

- Идемте, присядем. Тогда мы сможем беседовать, глядя на волны.

Мы сели друг подле друга и она опять повернулась ко мне.

- Значит, любите одиночество?

- Да.

- Человек-одиночество… или человек одиночества?..

- Как угодно.

            - Не любите людей?

- Я не люблю пролетариат[28].

- Что?..

- Ничего. Я не люблю людей.

- Почему же?

- Мне не нравится символ этого времени.

- Символ времени?.. О чем вы?

- Представьте себе ток-шоу. Обычное сверхпопулярное ток-шоу. Или, правильнее сказать – реалити-шоу? Я не знаю, я не разбираюсь во всем этом дерьме. Так вот, - одно существо женского пола бросает в другое использованный тампон, предварительно вытащив его прямо из под себя – из под платья, напоказ в камеру. Зачем? Рейтинг. Так вот все это - и есть символ нашего времени. И уже очень давно.

- Вот как?..

- Да. Тебе достаточно быть посредственным, подлым, тупым и горластым – и будь уверен, ты неплохо устроишься в жизни…

- Перестаньте. Вы воспринимаете все чересчур серьезно. Люди просто хотят развлечься.

-  Да. Понимаете? Им мало того, что у них есть еда, крыша над головой и в них не стреляют. Они пресытились – им надо развлечься.

- Вас послушать, так идеал человека должен быть сродни сытой свинье, у которой есть хлев и большая кормушка, а нож мясника далеко. Потому она счастлива. А вы никогда не слышали о моральных ценностях?

- Слышал. Но они ни при чем. Я говорю, что люди не ценят элементарные вещи – принимают как должное, пока их не лишились. Эта мысль стара как мир и как само человечество – настолько, что уже покрылась мхом высотой по колено. И все равно они не меняются. Так как же их после этого любить? В большинстве своем?

Здоровье, еда, дом, личная безопасность и безопасность семьи – старина Маслоу был прав. В первую очередь человек хочет жрать и трахаться – в максимально комфортных условиях и чтобы никто не мешал. Когда это есть, наступает черед того, что именуют социальными нуждами – дружба, любовь, понимание. Но, зачастую, это всего-навсего суррогат, подсмотренный в телевизоре, интернете или в дешевых бульварных журналах. Люди разыгрывают свои жизни по этим поганым сценариям и душа обрастает салом. Не у всех, но у многих. Человек расслабляется. Оглянитесь вокруг. Никто теперь и не разговаривает толком. Все просто пересказывают то, что они услышали и увидели по телевизору и в интернете. Это же поколение людей-унитазов. Всеядных людей-унитазов.

- Вы слишком мрачно на все это смотрите. Если все время так думать, можно сойти с ума.

- Мы уже сошли, куда уж дальше?.. Кроме того, если об этом не думать – хоть  изредка - получишь помойную яму вместо себя самого…

Мы помолчали – каждый о своем.

По песку катился красно-синий резиновый мяч, за ним не мог угнаться мальчуган лет пяти, потому что ветер отдавал мяч волнам, а те, наигравшись, пасовали его обратно. Так они и бегали зигзагами – мяч и мальчик.

Мальчик был сосредоточен – темные кудрявые волосы, пухлые щеки, серьезные губы, глаза – так, как бывают сосредоточены дети, когда они уверены, что заняты чрезвычайно важным делом.

В отдалении, шагов за тридцать, молодая пара – родители.

Я показал на мальчика.

- Видите, он еще не испорчен…

На родителей.

- Они – да.

- Почему вы так думаете?

- Слишком мал. Большинство детей в таком возрасте еще нейтральны. Изменения начнутся где-то через год-два.

- Я про родителей…

- Ах, эти… Взгляните на них.

- Ну и что?

- Разве вы не видите? Тонкий налет пошлости, гламурности, разлившийся по их лицам?

- Нет… - Прозвучало довольно растерянно.

- Это трудно объяснить словами. Проще показать. Но, со временем, ты начинаешь это видеть.

- Видеть?

- Да, видеть. Достаточно взглянутьть в лицо, чтобы понять, живой передо тобой человек или мертвый.

- Мертвый?..

- Я это так называю. Это значит, что так-то он как живой, но внутри – обычный продукт нашей дерьмовой культуры.

- Что это значит?

- Ну… Помните, что стоит у Маслоу над  социальными нуждами?

- Самоуважение?                           

- Точно. Самоуважение или самоутверждение - называйте как хотите. Потребность знать, что ты - не пустое место. Или пустое отчасти. Как человек ее реализует, такой он и есть по сути своей. Маньяки насилуют и убивают – больные ублюдки, им хорошо при виде чьих-то страданий. Диктаторы властвуют и разделяют. Сердобольные пекутся о других. Хиппи рисуют цветочки на лбу. Чудаки гуляют в желтых цилиндрах и с барабаном на шее. У всех по-разному. Конечно, есть и полутона и смешения, но  -  все равно, главный вектор, как правило, виден всегда.

- Так что вы скажете про эту пару?

Малыш к тому времени уже догнал свой мяч, просто прыгнув на него всем пузом и родители повели его к асфальтовой дорожке, ведущей в цивилизацию.

- Обычные.

- Как это?

- Современные. Все напоказ. Как гамбургеры из фастфуда с поддельной лицензией. Красивая упаковка и черт знает что внутри. Пластиковые люди, с такими дел лучше бы не иметь. Они как бы покрыты глянцем, сквозь который не пробится ни сочувствию, ни состраданию.

- Вы правда видите это по лицам?

- Если не играть в шаманов, то – да.

- Расскажите еще про лица.

- Ну, что сказать… - я пожал плечами, - есть лица плоские, пластиковые… Как нарисованные, как маски... Есть очень живые. Есть вперемешку с перегибом в любую сторону.

- Например?

- Лорена Маккеннитт – живое, Эдриан Пол - вперемешку, Майкл Джексон – гламур. Хотя… по-сравнению с нашими днями, Майкл Джексон – невинный ребенок…

- Я не знаю, кто это…

- Не беда. Отыщете в интернете. Вы не замерзли? Идемте обратно?

Роксана кивнула и мы побрели в ту сторону, где оставили «додж».

- Значит, все плохо? – она лукаво взглянула на меня, будто мы играли в шарады.

- Ну, почему же… Нет. Не все. Худших всегда большинство, это да. О них и речь. Потому мне не нравится социум. Но есть исключения. Это приятно.

- Значит, худших, по-вашему, большинство…

- Не только по-моему[29]. Это уже не первое и даже не второе поколение тех, кто готов на все ради денег и популярности.

- А разве когда-то было иначе?

- Верно. Но не в таком количестве. Деградация началась давно. Сколько лет человечество развивалость, столько и деградировало, просто в другой плоскости, иными слоями. Но особенно резко – с прошлых девяностых по сей день. Слишком много Гомеров Симпсонов, скрещенных с Монти Бернсом. А вот маленьких Лиз почти не осталось – стало быть, нет и Мардж. Понимаете… очень много простых людей – хорошо сейчас, плохо потом. А по-большему счету - хорошо сейчас, а потом насрать. Простые люди – думают как надо, голосуют как надо, живут как надо. Такими легко управлять. Главный рецепт стар – хлеба и зрелищ. Это для них хлеще кокса, только легальнее.

            Роксана нахмурилась.

- Простите, но, по-моему, вы передергиваете. Это похоже на бред пессимиста в тяжелой депрессии.

- Вот как? Ну, значит, мы бредим вместе – Эпиктет и я.

- Но, послушайте, каждый сам выбирает, каким ему быть и как тратить жизнь.

- Но это же бессмысленно, разве нет?

- О чем вы?..

- Жизнь, полная насилия и извращенных удовольствий, так же и заканчивается.

- Ведь это не ваши слова, верно?..

- Почти. Это Роршах,  один из Хранителей[30].

-  Ну и что же это значит, по-вашему?

- Насилие заражает. И равнодушие. И склонность лицезреть тампоны тоже… Это как сифилис. Подцепишь – и не отстанет. Передается другим – посредством общения… В том числе – детям… Излечиться нетрудно… и трудно одновременно, потому что в данном случае все усугубляется тем, что больной и не хочет лечиться… Ему так нравится, понимаете? Но ведь, чтобы начать лечиться, надо сперва осознать.

- И тут появляетесь вы с Роршахом…

- Не язвите. Да, тут появляемся мы. Не только мы. Большей частью, не мы. Обычные непродажные копы во всех странах, ребята из спецотрядов, которые каждое утро не знают, доживут ли они до вечера. Самые мудрые из них никогда не заводят семей…

- Хм, забавно… - она осеклась.

- Что?

- Так… ничего.

- Вы подумали, что все эти обличительные речи о несовершенстве мира и людей в нем произносит наемный убийца, на котором клейма ставить негде, верно? А если так – не странноват ли пафос?..

Она взглянула на меня с опаской.

- Как вы догадались?..

- Догадался… У вас это на лице написано.

Я подошел к самой воде и, наклонившись, зачерпнул немного, чтобы умыться. Солнце уже палило нещадно, полностью войдя в свои права.

- Во-первых, я вам не Бэтмен какой-нибудь, никаких крестовых походов не объявлял. Во-вторых, если послать подальше вульгарную софистику – я никогда не убил ни одного хорошего человека. Не всем так везет. А я это точно знаю, - я помню их всех. Поэтому мне довольно легко живется.

Мы опять замолчали, глядя на далекую полоску, отделяющую небо от воды. Ветер перестал баловаться, словно бы устав, и дул едва заметно.

Роксана посмотрела на меня и тихо спросила:

- А кто решает – хороший это человек или нет?

Я кивнул.

- Правильно. Будь мы в суде, я бы сказал – ни одного субъективно хорошего человека. Конечно, прежде всего, для себя это решаю я.

Она спросила все так же тихо:

- Вы многих убили?..

Я посмотрел на нее в ответ и увидел лишь детское любопытство, хотя и с примесью взрослой настороженности.

- Не спрашивайте меня об этом, иначе мне придется убить вас и я нарушу правило не убивать хороших.

Она чуть вздрогнула.

- Вы шутите?..

- Отчасти.

Роксана топнула ножкой, изображая возмущение.

- Вам следовало жениться на Роршахе!

Я согласно кивнул.

- Славный малый. Бескомпромиссный. Жаль, что с ним так обошлись. Мы бы с ним  точно поладили.

Мы пошли дальше. Я шел справа, потому что был чуть повыше, так что ей доставалась вся моя тень.

- Суть в том, Роксана, что люди уже не так наивны, как прежде. С каждым новым поколением они все более испорчены. Лет сто пятьдесят назад хиппи совали в ствол винтовки цветочек, пытаясь предотвратить войну – сейчас они уже так не делают, - знают, что ответный залп разорвет их на части. Помню, они ходили с плакатами «Убивать ради мира – трахаться ради целомудрия». Забавные были плакаты. Во времена Никсона считались верхом кощунства и антиморали. Сейчас ими не удивишь и ребенка. Дети в школах узнают как пользоваться презервативами раньше, чем читать и писать. Так стоит ли удивляться тому, что я думаю обо всех этих людях? Они не учатся на своих ошибках, - напротив, они повторяют их вновь и вновь, раз за разом. Они глупы. Потому-то я смотрю на них, как на ходячие трупы.

Я показал вверх и влево, туда, где между домами с краю дороги виднелся огромный биллборд – ток-шоу «Семейный Рецепт», помесь кулинарии и мордобоя. Скелет в поварском колпаке выглядывал из шкафа, держа в руке отрезанную человеческую голову.

            - Смотрите, Роксана – видите щит? Цитата по тексту: «Привычка отвлекаться от проблем, глядя на цирк уродов - признак упадка и для империй и для отдельных людей. Это как Колизей, где из зрителей прет все самое поганое, что в них есть, стоит им только увидеть чьи-то страдания.»

- Откуда это?

- Давным-давно был такой фильм – «Боже, благослови Америку»[31]. Один из героев – Фрэнк говорит что-то подобное в самом начале.

- Хороший фильм?

- Как по мне - да.

- О чем он?

- Ну…В общем, этот парень, Фрэнк, сперва лишился работы, затем дебил-доктор обрадовал его насчет рака мозга, а тут еще у соседей за стенкой все время орет ребенок, который считает себя полицейской сиреной. Он разведен, но видится с дочкой, а когда звонит своей бывшей в очередной раз, чтобы забрать дочурку на выходные, слышит, что та больше не хочет его видеть – я про дочку, а не про бывшую – потому что у папы скучно. А тут еще мамаша купила ей какую-то навороченную херню вроде планшетника, так что Фрэнк остался совсем не у дел. А дочка мелкая совсем - лет пять, может быть - а уже столько дерьма. А за стеной воет ребенок, на которого насрать его же родителям, потому что они смотрят по телевизору очередное ток-шоу. Ну вот, а у него был автоматический кольт на черный день и, стало быть, этот день настал – решает он выбить себе мозги. Так бы все и закончилось, но, когда он уже сидел на диване с пушкой во рту, по телеку показали очередных уродов, которые решали свои уродские проблемы напоказ другим уродам - и он остановился. Он подумал – какого черта? – я все равно умру от рака или от  пули, так не лучше ли мне напоследок сделать хоть что-то хорошее? Слегка, знаешь ли, почистить этот сраный мир. Сказано – сделано. Терять-то все равно уже нечего.

Так вот, он успевает прикончить одну малолетнюю сучку, которая была обожаемым идолом для многих американских подростков, когда встречает девчушку по имени Рокси – младше его раза в два, - которая за всем этим наблюдала. Она уже следующее поколение, понимаешь? И, несмотря на это, ей точно так же ненавистно все то, что побудило Фрэнка взяться за кольт. И они отправляются вместе колесить по дорогам Америке, чтоб совершить еще много прекрасных дел…

Я замолчал, а Роксана смотрела на меня так, как будто я был Дональдом Даком, который вдруг предложил ей по пиву и в койку. Она сглотнула и осторожно спросила:

- По вашему, это - хороший фильм?

- По-моему, просто прекрасный. Один из лучших, которые я когда-либо видел. Это очень доброе кино.

- Доброе?!

- Да. По нему надо писать сочинения в школах. Будь моя воля, я бы повесил портреты Фрэнка и Рокси на всех перекрестках. Не только в Америке, - по всему миру.

Роксана покачала головой – кажется, я ее не убедил, что, впрочем, было неважно.

Мы добрели до нашего «доджа» и покатили обратно.

Пока мы пробивались сквозь нью-йоркские пробки, она все больше молчала, лишь один раз спросив:

- Скажите, Марс… Есть что-то, что вас воодушевляет в этой жизни?

- Воодушевляет?..

Опять собирались тучи. Кажется, скоро дождь…

- Да, воодушевляет. Безусловное светлое пятно. Например?

- Ну… - я сделал вид, что задумался, - саундтрек из «Скайрима»[32] - например. Еще «Каприз» Паганини. Запах настоящего шоколада... Что еще…

- Настоящего?

- Да. Знаете, сейчас ведь редко можно встретить настоящий шоколад, все больше подделка. Да… ну и музыка, стало быть…

- А именно?

Я пожал плечами, но Роксана была настойчива.

- Что сказать… Уж  точно не та кислотная пакость, что льется нынче из каждой щели. Есть вечные вещи… Да много кто... Риффы Аккермана и Нофлера. Голос Коэна. Франк Дюваль конца восьмидесятых… Криднс… Ты знаешь, кто такие Криднс?..

- Нет…

- Неважно.

Когда мы приехали домой, Ромул Полукс занимался уборкой. Навряд ли это было его слабостью, скорее, он хотел отвлечься от неких мыслей. Открыв входную дверь, я увидел, что он водит пылесосом по ковру и делает это старательно. Я улыбнулся про себя – сразу видно, что он начинал из низов.

Новостей не было. Загнав «додж», я связался с Йоргеном, но тот лишь нетерпеливо отмахнулся от меня.

- Не мешай, Марс. Завтра все будет готово. Дай мне еще немного времени. Я сам с тобой свяжусь.

Вот как. Что ж и на этом спасибо.

И я ушел спать, наказав себе проснуться рано утром.

Я закрыл глаза и провалился в темноту. Сновидения в ту ночь меня не тревожили. Все было в порядке.

 

 

                                                                                                                 

Глава 20      

           

            На следующее утро, едва я открыл глаза, позвонил Йорген. Швед выглядел довольным, хотя и уставшим.

            - Отправляйся к Джеку, Марс. Там для тебя посылка. Забери ее и я объясню тебе, как и что делать.

            Через минуту я уже ехал в Хобокен. Часа через два меня приветствовал Мел, который, видимо, уже считал мои визиты за нечто из разряда обыденного. Он провел меня в кабинет, где Джек отдал мне небольшой бумажный пакет размером с толстую книгу, который мог в равной степени оказаться и коробкой конфет и компактной взрывчаткой.

- Ларс просил передать вам это. Сказал, вы знаете, что внутри.

Старый швед врал, но я не стал поправлять Джека. Сказал спасибо, попрощался и ушел.

Отъехав на пару кварталов, припарковался на обочине и осмотрел пакет. Плотная бумага, липкая лента, никаких надписей. Положил на соседнее сиденье и вызвал Йоргена.

Тот  довольно дымил сигарой, с превосходством поглядывая на меня сквозь густой  дым.

- Здравствуй, старый шпион. Твоя посылка?

Я показал пакет.

Он кивнул.

- Разумеется. Думал, там бомба? Разверни.

- Что это?

- Подарок к Рождеству. Разворачивай.

Я снял бумагу, которой было немало и увидел коробку, а в ней кпк.

- Это то, о чем я думаю, Йорг?

- Наверное, - швед пожал плечами, - ты у нас телепат, а не я. Кпк работает как приемопередатчик по всему миру. В памяти одни лишь карты – весь земной шар. Он ловит сигнал Мэнхарта, показывая тебе его метку в пределах Земли. Включай.

Я повиновался и увидел Нью-Гэмпшир, на фоне которого, где-то на северо-востоке, светилась ярко-красная маленькая точка.

- Он сейчас в С-28. Это именно там, - в Северных Аппалачах,  недалеко от горы Вашингтона. Кажется, тебя там тренировали, нет?.. Центр находится под землей, прямо посреди леса.

Швед замолчал, довольно пыхтя сигарой. Я тоже ничего не говорил, обдумывая услышанное. Ларс не выдержал первым.

- Ну?.. Что теперь думаешь делать?

Я задумчиво покачал головой.

- Не знаю, Ларс. Одно ясно – в С-28 его не достанешь. Подумаю. Есть еще новости?

- Да. – Он взмахнул сигарой и плеснул себе виски. – Пока ты ездил к Джейн Наруто, я продолжал отслеживать все маршруты «линкольна», на котором катается Конкорд. В общем, ничего интересного, но вчера один маршрут повторился – я подумал, тебе следует знать. Это дом в пригороде Нью-Джерси, на отшибе. Местечко называется Фрозен-Крик, неподалеку от Форта Ли. Что-то там, видимо, есть. Мало  ли, вдруг тебе это как-то поможет. Координаты я тебе скину.

- Хорошо, я проверю, что там. Все?

- Нет. Вчера днем я добил флешку, повозился с кпк и стал видеть Мэнхарта. Так вот, еще вчера до трех часов дня он находился здесь, в Нью-Йорке – они с Конкордом ездили в банк. Затем Мэнхарт из частного аэропорта улетел в С-28.

- Что за банк?

- Первый Трастовый Банк Америки, приметное здание на Уолл-стрит, адрес уже у тебя в кпк.

Я помолчал, раздумывая.

- Хм… Скажи, Ларс, у тебя сохранились какие-нибудь связи в СБС?

- Возможно, - старик отложил сигару, - а почему ты спрашиваешь?

- А смог бы ты при необходимости закинуть им анонимную наживку по поводу С-28, Армстронга и «Кастус», но не раскрывая всех карт?

Он усмехнулся.

- Я могу сделать так, что все сотрудники СБС, придя поутру на работу, прочтут на своих мониторах полное досье по Уотергейтскому делу или что-то другое, что тебе нужно – на выбор.

- Не так радикально. Речь о том, чтобы намекнуть твоим старым знакомым, что у них под боком творятся странные вещи. Ты как бы случайно узнал и решил поделиться за ради взаимной дружбы.

- Когда ты хочешь, чтоб я это сделал?

- Пока не спеши, я дам тебе знать. И, кстати, по твоим прогнозам – какие будут последствия?

Швед секунду подумал.

- Штурм С-28, арест и проверка Армстронга, аресты в «Кастус», расследования по полной программе…

- Сроки?

- В течении суток, максимум двух, после получения информации.

- Очень хорошо. Я свяжусь с тобой, Ларс.

- Что ты задумал?

- Пока ничего, одни лишь догадки. Я дам тебе знать, когда буду готов.

Я завел двигатель, оглядываясь по сторонам в поисках забегаловки, где можно было бы перекусить.

Еще через полчаса я уже ехал обратно, в Саут-Бич, чтобы забрать амуницию из гаража. По пути позвонил Пинкусу.

- Как там наш пациент, док?

- Неплохо. На деле он крепче, чем выглядит. Месяца через два будет здоров.

- Отлично. Я бы хотел забрать его у вас ненадолго в ближайшее время. Вы не против?

Пинкус вздохнул.

- Как всякий лечащий врач, разумеется, против. Но, видимо, выбора у меня нет.

- Вот и прекрасно. Я позвоню вам заранее.

Я пробирался по нью-йоркским улицам, поглядывая то на часы, то на светофоры и думал, как мне быть дальше. Я не обманывал шведа, когда говорил, что плана действий у меня еще нет. Просто у моей интуиции было свойство просыпаться нечасто, но безошибочно. Но интуиция интуицией, а сперва следовало все как следует проверить самостоятельно, а уж потом подключать Ларса.

Я вернулся на Робин-роуд и сразу заехал в гараж. До Форта Ли еще пилить и пилить, а я хотел успеть туда до темноты. Все же не удержался и заглянул в дом – проведать как там Полуксы. Порядок как-никак.

Ромул читал газету, не претендуя на роль горничной, а Роксана, сидя на диване – книгу. Ну надо же… и где только достала?..

Заложив пальцем страницу, она объявила мне, что к завтраку были маффины с черникой, скрэппл с кленовым сиропом и джем из зеленых помидоров. Я посетовал, что все это не застал и, извинившись, ушел.

Вернувшись в гараж, я аккуратно собрался – побросал на пол перед задним сиденьем тряпок и аккуратно уложил на них весь свой арсенал, набросав сверху еще тряпок и старых газет, которые уже прочитал Ромул. Там же я разместил свой рюкзак – так, на всякий пожарный. Откинул заднее сиденье и из багажника получилась просторная собачья конура. Ну, или загон для маленького пони.

Ну вот, кажется, все. Можно потихоньку трогаться.

И я уехал, сказав Полуксам, что вернусь завтра днем, не раньше.

Перед тем, как взять курс на Джерси, я сделал еще две остановки - в первом же торговом центре накупил воздушных шаров, полных гелия и забил ими весь багажник. Затем в ближайшей кондитерской приобрел пять огромных тортов, которые сунул туда же. Все было готово.

            Нью-Джерси, встречай меня.

И я стал выбираться из города. Пятничные пробки еще не начались, так что мне определенно везло и скоро я уже катил по шоссе на пути в другой штат. Я старался вести себя паинькой, пропускал вперед всех лихачей и превышал скорость не больше, чем все законопослушные американцы вокруг, особенно завидев вдали патрульную машину или же пару черно-белых мотоциклов. Беседа с полицейскими в мои планы точно не входила, особенно учитывая, что на полу под сиденьем лежали, аккуратно завернутые, лет десять тюрьмы по законам штата. И это в лучшем случае. Боже, благослови Америку…

Ну, а если б меня остановили за ради типовой проверки, спросите вы. Я был бы отпущен минут через пять. Чего ради? Ну как же… К чему придраться, если человек просто едет в другой штат, чтобы поздравить с днем рождения свою маленькую племянницу, свою милую обожаемую Кэтти. Все-таки шесть лет – не каждый день и дядюшка Джим привез ей шаров, которые мы привяжем в саду на празднике и пять огромных вкусных тортов, ведь дети так любят сладкое… У вас есть дети, офицер? И, пожалуйста, побыстрее, иначе торты испортятся в такую жару. Нет-нет, нам не стоит открывать багажник…и боковые двери тоже, иначе все шары улетят и что тогда я привезу своей маленькой Кэтти? Но, впрочем, коль скоро вы настаиваете, - закон есть закон, - мы можем это проделать, но тогда вам придется мне помогать. Вам и вашему напарнику тоже – подержите, пожалуйста, этот шар… и еще вот этот… и этот тоже… у меня их совсем немного, всего-то штук сорок… на всех хватит… Не можем же мы оставить детей без праздника - да, офицер?..

…Фрозен-Крик являл собой крохотный сельский городишко или, вернее сказать, поселок - пятьдесят однотипных домов, почти все из которых сдавались внаем. Когда-то здесь нашли нефть и участок перекупили, но скважина быстро иссякла и, чтобы как-то покрыть убытки, владельцы быстро построили ряд дешевых коттеджей для сдачи в аренду, ибо места здесь были великолепные.

Так случилось, что Фрозен-Крик стоял в отдалении от других городов, как крупных, так и мелких. С трех сторон он был окружен лесом, с четвертой же к нему шла дорога, которая миль через семь вливалась в шоссе. Нужный мне дом стоял на отшибе, несколько в стороне от прочих и был одним из немногих здесь, чьи наниматели выкупили его вместе со стоимостью участка. Все это сообщил мне Ларс, пока я ехал по славному штату Нью-Джерси.

Имена пожилых супругов, которые, согласно документам, владели этим домом ни о чем мне не говорили. Да и не должны были, ибо у меня самого в кармане лежали права на имя Джеймса Уодена, которого и на свете-то никогда не существовало.

На место я прибыл уже в темноте, ближе к полуночи. На пару минут из облаков выглянула луна, круглая, как противопехотная мина, и, не найдя ничего интересного, спряталась снова.

Сейчас я лежал в высокой траве на вершине холма, - как тогда, на Вердане, - и смотрел в бинокль на дом. «Додж» я оставил в лесу, метрах в двухстах у себя за спиной. Лучше бы ближе, но не проехать из-за деревьев. Предварительно надел бронежилет, взял М4 и пару светошумовых, на случай, если тихо уйти не удастся. Нож при мне был всегда, а вот «глок» я оставил в машине. Вместо этого взял из мешка беретту с глушителем – лишний шум ни к чему. Пятнадцать рядовых девять-девятнадцать выстроились в два ряда в шахматном порядке, ожидая каждый свою цель.

Перед домом дежурили два человека – грамотно, незаметно. Один отвечал за парадную дверь – он либо сидел на веранде в кресле-качалке, делая вид, что дремал, либо уходил в небольшую беседку справа от дома. Второй дежурил у черного входа, его я видел только тогда, когда он, разминая ноги, доходил до угла и осматривал лес на холме.

Через каждые полчаса пара менялась – эти входили в дом, им на смену заступали два следующих. Тоже разумно – не успеешь ни устать, ни уснуть. Одежда на всех обычная – джинсы и куртки, оружия я не увидел, но не сомневался, что было.

Лиц с такого расстояния не различишь, а потому не ясно, сколько человек всего в доме – минимум четыре, максимум…ну, никак не больше двадцати – больше просто не имело бы смысла. Допустим, двадцать – две смены, дневная и ночная, по десять человек в каждой. Многовато, - зачем зря привлекать внимание оравой молчаливых мужиков? Скорее всего меньше, но пока что будем исходить из этого.

В конце концов, я мог просто ошибаться в исходной своей предпосылке и тогда этот дом превращался просто в запасную нору Мэнхарта, а значит, внутри, видимо, всего лишь четыре человека и я зря сюда приехал.

Ну, поглядим…

Мне на руку играла темнота – не знаю, были ли у них бинокли, но даже если да, среди деревьев меня не увидеть – разве что с тепловизором. Лес от дома отделяли метров триста открытого пространства, покрытого низкой жесткой травой, которая не спрятала бы никого крупнее жирной полевки. Но дом с трех сторон окружали кусты по плечо человеку и это давало мне некоторый шанс. Будь моя воля, я бы их вырубил, но те, что в доме, были беспечней.

Я стал потихоньку спускаться с холма, забирая вправо и держась близ деревьев. Ветер усилился, разогнал тучи и обнажил поллуны. Как некстати…

Окрестности тут же облило в бело-серебряный и я пожалел, что вокруг ни одного небоскреба. Цивилизация делает ночи темнее.

Замер, лежа в траве, в ожидании следующей партии туч. Дождался и пополз дальше.

Тихо-тихо, осторожно, чтоб ни один лист, ни одна ветка не хрустнули.

Я опустил на лицо маску. Если кто-то и выживет, пусть думают, что это был Зорро. Ну или Питер Пэн.

Вот и кусты. По ту сторону, шагах в двадцати дремал человек в беседке. Делал вид, что дремал. Потому я и не помышлял о ноже.

Подобрался поближе, ближе, еще… Сквозь листву я смутно видел его затылок. Угол не самый удобный… ну да ладно, обойдемся и так…

Снял винтовку с плеча, передвинул предохранитель. Поднял, прицелился, пока красная точка не совместилась с затылком. Выдохнул… Пуск.

Сухой треск, человек завалился вперед и вбок.

Я выждал, прислушиваясь –  шум ветра, шепот листвы, трелль ночной птицы.

Ничего.

Видимо, наверху я кому-то нравился… А может, внизу?..

Теперь быстрее, до пересменка минуты три.

Я выбрался из кустов, стараясь поменьше шуметь, достиг беседки и заглянул внутрь. Тело упало головой почти на порог, лужа расползалась по доскам. Я подхватил мертвеца под мышки и затолкал под скамью. Осмотрел – рация, «кольт-питон», нож… Да ты у нас ценитель оружия, как я погляжу… Был.

Хорошо, что беседка не освещалась. Я затих в темноте, скрючившись на полу под лавкой. Так сразу с крыльца и не разглядишь, есть там кто-то внутри или нет.

Через минуту дверь отворилась, выпустив человека. Он пару секунд постоял в прямоугольнике света, видимо, ожидая, что напарник сам подойдет к нему и, не дождавшись, шагнул в темноту. Через десять шагов окликнул, не дождался ответа и покачал головой, - наверное, решил, что тот спит.

О да, он уснул. Навсегда. Иди сюда, я спою тебе колыбельную.

Я выстрелил, тело упало в траву. Минус два.

Так, остался еще один по ту сторону дома и полчаса мне обеспечено.

Если никто, конечно, не дернется за того, что под лавкой. Но мог же он остаться на улице, чтоб покурить? Курение порой убивает…

Я оттащил второй труп в кусты, чтоб на него не падал свет от крыльца – может и лишнее, но чем черт не шутит…

Подкрался к углу дома и осторожно выглянул. Тот стоял на пороге, отвернувшись от ветра и прикуривал, закрывая спичку в ладонях. Ну и зря, после этого темнота кажется еще чернее, чем прежде…

Наемник глубоко затянулся и с наслаждением выдохнул дым, глядя на звезды.

Смертельная привычка, как ни крути.

Винтовка клацнула, тело упало, выронив сигарету.

Подождав с полминуты, я приблизился, огляделся.

Тишина, не считая обычных ночных звуков.

Убрал тело с порога – не лучший дверной коврик, знаете ли. Наступил на тлеющий огонек – курение убивает…

Так, что у нас дальше? Импровизация и здравый смысл – как и всегда. Наше дело правое… только не спешить… медали-то все равно не дадут… Медаль за отстрел противника на пересеченной местности, награждается…

Что у нас здесь? Кухня? Кухня… А в кухне никого. Вскроем.

Но взламывать не пришлось – стоило нажать на ручку и дверь открылась сама по  себе. Опять упущение - если бы я расставлял посты, дверь отпиралась бы только из дома.

Кухня маленькая, светлая, горит лишь ночник на стене. Приятный для глаз полумрак. На столе полно грязной посуды – обычное свинство, когда в доме одни мужики.

В противоположной стене дверь. Оттуда ни звука. Что ж,  поглядим...

Я подошел к двери и прислушался. Тишина, но я уловил присутствие спящего – впереди и слева. Мысли его текли спокойно и беззаботно.

Все, кого я встречал до сих пор, были людьми. Ни одного клона. И это говорило за мое предположение. На месте Мэнхарта я бы тоже поставил людей. Но если я прав, тогда непонятно, отчего такая слабая охрана. Впрочем, беспечность человеческая не имеет предела. Наверное, местный воздух действует расслабляюще – человек слаб, ему много не надо…

Я неслышно приоткрыл дверь – в гостиной тот же полумрак. Пока никого не видно. Я тихо шагнул в комнату, угадывая очертания дивана, стола, столика с телевизором, какие-то газеты на полу…

На диване, вытянувшись спиной вверх, мирно храпело тело. Наверное, после дежурства. Рядом на полу, под упавшей рукой лежал «узи». Закинув винтовку за спину, я вынул нож. Примерившись, легким пинком отправил «узи» под диван, одновременно вжал голову спящего в подушку и всадил нож по середину клинка прямо ему в затылок, под основание черепа.

Главное – слаженность...

Тело дернулось один раз и затихло. Приятных сновидений, дружок… Теперь отоспишься как следует.

Вытер нож и убрал в ножны на поясе.

- Фред, кончай дрыхнуть или тебе не достанется пива!..

Звук спускаемой воды, дальше по коридору открылась дверь.

Шаги.

Я отступил от проема в сторону, присел, притаившись за креслом с береттой в руке.

Вошел человек, державший в руках по бутылке пива.

- Фред, хватит валяться, вставай, давай выпьем…

Я выпрямился.

- Не двигайся. Поставь пиво на стол – медленно.

Он замер. Хотел обернуться.

- Не двигайся. Или стреляю. Поставь пиво на стол.

Я почти что шептал.

Наклонившись, слегка деревянный в движениях, он избавился от бутылок. Я его понимал – ситуация была неожиданной. Что ж, не надо пить на дежурстве, приятель. Или спать, выпустив автомат из рук…

Он думал, мне от него что-то надо. Наверное, надеялся выторговать свою жизнь. Все как всегда.

Впрочем, кое-что было надо – чтоб он стоял смирно, не дергаясь. Чтоб выпустил бутылки из рук, иначе при падении они могли бы разбиться или он бросил бы их в мою сторону, будь поумней. Все равно не попал бы, но они бы разбились о стену – это шумно.

Он чуть обернулся.

- Что, черт возьми…

Беретта клацнула тише винтовки и на одного живого в комнате стало меньше. Я едва успел подхватить его, чтобы мягко опустить на ковер.

Оглядевшись, спрятал тело в углу, где потемнее. Наверное, я в прошлой жизни был Хитманом. Только мне перетаскивать трупы сподручней.

Что ж, пока все неплохо, идем дальше. Если этой ночью я не достигну желаемого, то, по-крайней мере, потренируюсь в стрельбе…

Прямо по коридору – из комнаты справа - звуки. Радио, а может и телевизор. Дверь чуть приоткрыта. Миллиметр за миллиметром я заглянул – двое сидели ко мне спиной и пялились на экран. Кажется, очередное ток-шоу. А ведь я говорил – от этой пакости один только вред…

Приоткрыл дверь пошире – два быстрых выстрела. Один, тут же второй – никто ничего не успел понять. Пули вышли справа и слева от телевизора, его лишь слегка забрызгало кровью, когда трупы ткнулись пробитыми головами в колени. Разноцветный экран продолжал мирно светиться, озаряя комнату вспышками желтого, красного и голубого. Надо бы и этого пристрелить тоже - как в кино - но неизвестно, сколько еще наемников в доме, пули дороги. Поэтому пусть живет пока – шумовой фон сейчас даже отчасти полезен.

Мягко закрыл за собой дверь. Покойтесь с миром, ребята. Может, еще успеете на ужин в аду.

Медленно ступая с береттой в руке я дошел по темному коридору до поворота – где-то впереди был еще один, я его чуял. Выглянул – вот и он.

Он сидел в кресле в гостиной спиной ко мне, глядя на парадную дверь. Я видел его темный затылок, синюю куртку и автомат на коленях. Этот был самый сознательный – не ел, не спал, не смотрел телевизор – может, ему больше платили?..

Хотя, скорее всего, он просто страдал бессоницей.

Наверное, ждал своего дежурства, а тут я за спиной. Теперь, пожалуй, уже не дождешься…

Стены гостиной были оклеены обоями темно-зеленого цвета со строгим черным рисунком. Такие же шторы. Сочетание так себе, на любителя, но в данном случае оно было явно не к месту – навевало гнетущее впечатление, как будто стоишь в стенах психушки. И кто только так догадался?..

Похоже, кроме нас двоих, поблизости никого не было. Во всяком случае, я никого не чувствовал, а это что-нибудь да значило.

Я вышел из коридора и встал за креслом. Могу поклясться, - я сделал это бесшумно. И тень меня тоже не выдала… И тем не менее он дернулся посмотреть, - а что это там у него за спиной?..

А это всего лишь я. Местный вариант зубной феи. Только с береттой.

- Не двигайся. Не трогай автомат.

Он послушался. Он даже замер в том положение, в котором начал свое движение – вполоборота, привстав. Та же самая логика – если с тобой говорят, а не сразу стреляют, есть крохотный шанс разыграть карту жизни. Вот только в реальности, зачастую, этот шанс настолько ничтожен, что ты не успеваешь ничего разыграть.

Это ведь только в кино злодея перед самой победой вдруг пробивает на монолог и – он лажает. В жизни все обычно не так. В жизни злодеям тоже хочется жить. В жизни злодеи умнее. Или просто молчат.

- Сколько еще человек в доме?

Вместо ответа он покосился на автомат у себя на коленях - он думал, что незаметно.

А может, он решил, что я федерал, которому после писать отчет, потому-то и на курок я так запросто не нажму. Презумпция невиновности, вы имеете право хранить молчание и все такое…

Я нажал. Брызги достигли стены, слегка запачкав ее – темные пятна на строгом черно-зеленом. Да, так стало намного лучше.

Ну ладно, может и не намного… Но лучше.

Я обвел взглядом комнату – никого, не считая меня и трупа.

Оставался второй этаж. Лестница была прямо здесь же, в гостиной. Второй этаж был ярко освещен, никаких ночников, как на первом.

Я только было начал подниматься, когда почувствовал наверху человека. Похоже, он тоже шел к лестнице. Я оглянулся на труп – куда ж тебя спрятать?

Шаги - человек спускался.

Я метнулся к выключателю, нажал и гостиная погрузилась в полумрак – все лучше чем ничего. Отступил в сторону, затаившись сбоку от лестницы и глядя сквозь перила наверх.

Ноги в высоких ботинках, джинсы, шерстяная рубашка в клетку и автомат на шее– все это вместе спускалось вниз. Я пригляделся – «гадюка». Неплохая машинка - старая, но безотказная.

Я поднял беретту, готовясь стрелять, когда заметил, что палец он держит ровно на спусковом крючке. Плохо. Выучка или что-то почуял? В любом случае, падая, может непроизвольно нажать, а спуск у «гадюки» мягкий – перебудит весь дом… Я отложил беретту и вытащил нож.

Человек спустился с последней ступеньки и завертел головой – наверное, гадал, почему нет света и ждал, когда глаза слегка привыкнут к темноте.

Телевизор в коридоре заорал громче обычного. Должно быть, там кого-то убивали. Обычное дело…

Человек посмотрел в ту сторону и только было шагнул, когда у него за спиной вырос я.

Нож режет предплечье, заставляя руку отдернуться и убрать пальцы от спуска. Левая рука хватает ремень автомата и душит объект – синхронно.

Три удара по осевшему телу – сердце, легкое, горло.

Я придержал его еще немного, чтоб избежать шума конвульсий. Уроки Прайса даром не прошли.

И мне определенно везло до сих пор – скажем, спускайся они вниз вдвоем, такой бы фокус не удался, пришлось бы слегка пошуметь. А может, и не слегка…

Я уложил второе тело рядом с первым, проследив, чтобы со стороны лестницы их загораживало кресло. Подобрал «гадюку», вынул магазин и закинул ее за диван.

Ну что ж, продолжим.

Я неспеша поднялся по лестнице, прижимаясь к стене и держа наготове беретту. Выглянул – коридор был пуст. Слева две двери и справа две, плюс еще дверь ванной комнаты рядом со мной.

Так. За второй дверью слева - человек. Готовится выйти. Я быстро толкнул дверь ванной и вошел, когда в конце коридора раздались шаги. Человек приближался и непонятно было, спуститься ли он по лестнице или же зайдет в одну из комнат. Я отдернул занавеску и шагнул в ванну. Человек остановился. Щелчок, еще один – он раскуривал сигарету. Секунда – видимо, затягивался, с насладжением выдыхая дым, затем открыл дверь и вошел.

Я лежал в ванне, а рука с береттой следовала за вошедшим. Я смутно видел его снизу вверх скозь тонкую пластиковую занавеску. Занавеска была белой, полупрозрачной, с узором из розовых лепестков. Очень мило.

Край шторы отдернулся, показалась рука с сигаретой и обильно посыпала меня пеплом. Затем рука исчезла, - он затянулся, - появилась вновь, стряхнула пепел и он включил воду.

Я выстрелил.

Тело бросило на противоположную стену, тлеющая сигарета упала на пол, а сам хлопок выстрела полностью растворился в шуме воды.

Я встал, отдернул штору, украшенную дыркой и выбрался из ванной.

М-да, нехорошо получилось. Но выбора не было. Если б я дал ему выйти, он мог бы спуститься вниз и найти тела. А если бы я убрал его в коридоре… нет, об этом даже думать не стоит – самый наихудший вариант.

Тело лежало на бежевом кафеле, по которому уже растекалась лужа. Как будто ванильное мороженое облили клубничным вареньем.

Белая стена напротив тоже украсилась узором, гармонируя с занавеской над ванной.

Я выключил воду, прислушиваясь. На мое счастье, в коридоре никого не было.

Я тихо вышел, стараясь не наступить в лужу, чтоб не оставлять потом за собой следы в стиле маленькой Альмы[33].

Задумчиво глянул на дверь ванной. Первый же, кто ее откроет, тут же поднимет тревогу. Нехорошо.

Я притворил дверь до щелчка, затем взялся двумя руками за ручку и с силой выкрутил ее по часовой до тихого сочного хруста. Отпустил и она свободно повисла, подтверждая, что сломана. Ну вот, уже лучше. Теперь в ванную можно попасть, лишь выбив замок.

Идем дальше.

За дверью напротив никого не было и я пошел к следующей. Там был один. Я толкнул дверь – спокойно, естесственно, как человек, который имеет полное право сюда заходить.

Он сидел на ближней кровати у входа, завязывая шнурки. Черная короткая борода, серый свитер, синяя лыжная шапочка. Видимо, наступил его черед дежурить снаружи, но он замешкался, сражаясь с ботинком. На стук открывшейся двери он даже не поднял голову, целиком поглощенный битвой, а когда поднял, в глазах его было столько удивления, будто я был тем самым ботинком, который он надевал.

Так он и умер – с тем же выражением безмерного удивления на лице. Пуля прошила голову, разбив на осколки затылок и ударилась в стену, раскрасив ее в темно-красный. Обычно, патрон парабеллум не столь кровожаден, но на таком смешном расстоянии любой калибр станет художником.

 Наемник вытянулся поперек кровати, глядя изумленными глазами в потолок и как бы спрашивая у меня, как же такое, черт возьми, могло произойти.

Что тебе сказать, приятель… такой сегодня день.

Я вышел, выключив свет и притворив за собою дверь.

Последнего я нашел в комнате напротив, на дальней кровати у окна. Он мирно спал, ни о чем не заботясь. Он так и умер во сне – тихо и незаметно, не покидая царства иллюзий.

Я сел рядом с ним на кровать и задумался. Что за черт? Столько народу, а дом пустой…  я принялся подсчитывать – трое снаружи, шестеро на первом этаже, трое наверху. Итого дюжина. Ну - и чего ради они здесь тусили? Дом-то пустой. Во всяком случае, я побывал всюду. Чердака здесь нет… Может, ее перевезли в другое место? Или ее вообще здесь не было? Но тогда чего ради эти дежурства? Он что – ждал нападения?.. А если да, то от кого? А если нет, зачем оставлять так много людей в пустом доме?..

Что за ерунда… Что-то здесь было не так.

Я встал, с сожалением оглянувшись на труп. Пожалуй, я поторопился с последним. Стоило его сперва допросить…

Я вышел из комнаты, спустился на первый этаж, задумчиво глядя на черно-зеленые стены. Что за гадкая расцветка, в самом-то деле…

Открыл парадную дверь и вышел на крыльцо, глядя по сторонам и решая, что делать дальше...

…Хавьер Бордэм в таких случаях осматривал подошвы сапог. Я не стал. Я и так знал, что был осторожен… К тому же, у меня нет монетки.[34]

Ничего не придумав, сел в легкое плетеное кресло, стоявшее на веранде. Неспешно покачиваясь с винтовкой на коленях, смотрел на горы вдали, черный лес, звездное небо, голубую в лунном свете траву… Скоро рассвет, а что делать – неясно…

М-даа…

Похоже, пора уходить. Я встал и направился в сторону леса, темнеющего на холме.

Ничего не поделаешь.

Оглянулся напоследок на мертвый дом, беседку, маленький гараж, кресло на веранде…

Стоп.

Гараж.

Я бегом вернулся обратно.

Гараж примыкал прямо к дому, но сквозного прохода там не было, это я помнил точно. Значит попасть туда можно лишь с улицы. Я снял винтовку с плеча и выстрелил дважды в замок, взялся за ручки и потянул. Дверь протестующе хрустнула, но поехала вверх.

Заглянул внутрь фонариком и береттой. Гараж был совсем маленьким – просто бетонная пристройка на одну машину, которая была возведена здесь уже после строительства дома.

Серые голые стены, пара стеллажей с инструментами, мусор, посередине над ямой темно-вишневый «шевроле-импала» не первой молодости.

И все.

Я вошел, озираясь, ища фонариком по углам и хрустя осколками на пыльном полу.

В машине никого, вокруг тоже. Никаких потайных дверей. Пусто.

Обойдя шевроле, я замер.

Секунду.

Что-то там было – там, глубоко под землей, под бетонным полом.

Что-то или кто-то. Сигнал был очень слабым, но я его чувствовал – кто-то притаился внизу.

Но как такое возможно? Я еще раз осмотрел пол, водя лучом фонаря. Сплошной серый бетон без всяких изъянов. Хотя…

Я спрыгнул в яму и, пригнувшись, залез под машину. Все тот же ровный бетон на дне, прикрытый старым потрепанным ковриком. Я пнул коврик и посветил фонарем.

Люк.

Едва различимый под слоем грязи, но тем не менее. Я отбросил коврик, нашел выемку для пальцев и потянул. Стальная крышка нехотя уступила и я увидел высокие крутые ступени, уводящие вниз, в темноту.

Я начал было спускаться – и тут же остановился. Хорошая привычка - смотреть себе под ноги. Многим спасала жизнь.

На уровне пола, сантиметрах в пяти, от края до края тянулась нить. Она была едва различима на фоне серых ступенек и прилежно ждала свою жертву. Я посветил фонарем – нить исчезала в выемке, где затаилась М-67, поглядывая на меня оливковым гладким боком.

            Итак - что мы имеем?

Двенадцать человек.

Двенадцать человек и растяжка.

Значит, нет никаких двух смен. Ночью они попарно меняются через каждые полчаса, днем же дом заперт – бодрствуют всего человека четыре, график скользящий. Остальные отсыпаются перед ночными дежурствами. В случае штурма они могут продержаться какое-то время, на крайний случай отступая в подвал. А в нем можно продержаться довольно долго до прихода кавалерии. Значит, где-то в доме должна быть мощная рация, чтобы, в случае нападения, вызвать подмогу. И сеансы связи, скорее всего, по графику. Когда следующий – неизвестно. Значит – надо торопиться, пока кто-нибудь не обеспокоился тишиной в эфире.

Я аккуратно переступил через нить и продолжил свой спуск.

Тридцать ступенек и лестница кончилась. Передо мной был голый бетонный мешок, вырытый в грунте и укрепленный столбами. Под низким потолком пара черных отверстий – вентиляция, но воздух все равно затхлый.

Сыро, плесень на стенах…

Она была здесь – лежала в дальнем углу у стены на каком-то тряпье и смотрела на меня сквозь черные волосы. Такая же изящная, как и сестра, сейчас она казалась пятнадцатилетним подростком со взрослым измученным побелевшим лицом.

Я отвел слепящий луч в сторону, но страха в глазах не убавилось.

Ах, да…маска. Я снял шерстяной капюшон и подошел к девушке.

- Ровена, не бойтесь. Меня прислал ваш отец. Сейчас мы уйдем отсюда.

Ее глаза были осмысленными лишь наполовину. Казалось, она меня слышит и понимает, но как бы сквозь туман, в замедленной съемке. На локтевых сгибах красные точки – оставалось только догадываться, какой яд ей давали, чтоб отупить ее мозг.

Я вынул нож и разрезал веревку, которой ее запястья, заведенные за спину, были  привязаны к стальному кольцу в стене. Идти она не могла, - попытка встать на ноги не вызвала ничего, кроме стона. Поэтому я взял ее на руки и вынес наверх, замедлившись лишь на последних ступенях, чтоб не нарушить растяжку.

Выйдя из гаража, я перешел на рысь – не исключено, что группа поддержки уже направляется к дому.

Ровена безучастно лежала в моих руках, но сознания не теряла, отрешенно глядя в светлеющее небо над нашими головами.

Через четверть часа мы достигли машины – я аккуратно усадил девушку на переднее сиденье рядом с собой и завел двигатель. «Додж» медленно тронулся с места, осторожно объезжая все кочки и выбоины. Минут через двадцать ее начало знобить. Я остановился, выудил из-под груды шаров свой плащ, укутал ее и пристегнул ремнем безопасности. Как только мы выехали на ровную ленту шоссе, я достал кпк и позвонил Пинкусу.

- Док, я везу к вам пациента. Отравление. Буду часов через семь.

Тот протестующе застонал.

- Но сегодня суббота!

Даже по голосу было слышно, как он страдает.

- Док, перестаньте! Что важнее – суббота или жизнь человека?.. Кроме того, мы сохраним это в тайне.

- Ну хорошо… – Он сдался. – Когда, говорите, вас ждать?

- Часов через семь, я надеюсь…

Я гнал по шоссе так быстро, как только мог,  чтоб не врезаться в соседние машины, которых на наше счастье в эти предрассветные часы было немного. Я не знал, сколько у меня еще времени, так как Ровене стало совсем худо. Поглядывая на нее краем глаза, я видел, что лицо ее по цвету не отличается от полос разметки на дороге, а взгляд с каждой минутой становился все более тусклым. Если после всей этой ночи я привезу в Нью-Йорк остывающий труп, это будет самая злая ирония судьбы на моей потрепанной памяти. В тот момент я на долю секунды пожалел, что не умею молиться, да и, собственно, некому. Хотя, наверное, если б умел, было бы только хуже…

Когда мы уже проехали километров пять, я вдруг резко затормозил, свернув на обочину. Дьявол! И как это я раньше не подумал!..

Я достал детектор и провел им вдоль всего тела Ровены с головы до ног. Он молчал. Не удовлетворившись этим, я отстегнул ремень, снял плащ и осторожно осмотрел спасенную, уделяя особое внимание карманам и складкам одежды. Ничего. Осмотрел голову, мягко раздвигая спутанные черные волосы в свете фонаря в потолке салона.

Ноль. Странно.

Странно, потому что будь я на месте Мэнхарта и веди кто-то против меня скрытую войну, зная, что за Ровеной, возможно, придут, я не упустил бы возможности использовать ее как наживку. Я нацепил бы на нее такой жучок, который не обнаружил бы ни один прибор, кроме специальной сверхчувствительной аппаратуры технических лабораторий. Я же ничего не нашел. Либо это был просчет Мэнхарта, либо… Либо маячок есть, но он находится внутри нее – скажем, микроскопическая капсула, введенная под кожу или даже в кровь…

Я снова набрал Пинкуса. Лицо доктора было недовольным, но смирившимся.

- Что вам надо, молодой человек? Я пытаюсь поспать перед вашим визитом…

- Док, возможно, у человека, которого я к вам везу, на теле спрятан микроскопический импульсный передатчик – под кожей, в мышечной ткани или, быть может, в крови… У вас в клинике есть необходимое оборудование, чтобы проверить это?

Он мигом проснулся.

- Шпионские штучки… - проворчал он. – Зачем вы везете его ко мне, если не уверены?..

Он устало вздохнул.

- Ладно, приезжайте. Я все подготовлю.

- Спасибо, док.

Я завел двигатель и вывернул колеса, возвращаясь на асфальт. Во время всей этой чехарды Ровена терпеливо молчала, повинуясь мне, лишь в глазах пару раз мелькнул огонек удивления. Это хорошо. Без пяти минут покойники не удивляются. Я чуть повернул к ней голову. Она лежала на сиденье, опять укрытая плащом и, полуразвернувшись, смотрела на меня. Казалось, не будь ремня, она бы просто завалилась мне на колени, как лишенный воли манекен. За все это время я не сказал ей ни слова, да и что я мог ей сказать?..

- Ровена… Ровена, вы меня слышите?..

Она чуть заметно кивнула. Отлично.

- Ровена, меня прислал ваш отец. Отец и сестра. У них все в порядке, они в безопасности, но прямо сейчас мы к ним не едем, потому что сперва вас надо показать врачу. Как только перестанете напоминать маленькое симпатичное привидение, я отвезу вас к ним. Договорились?

Уголки губ дрогнули, в глазах проскочила живая искорка - она попыталась улыбнуться. Только попыталась – но мне уже резко полегчало. Так бывает, когда видишь, как человек шагает с того света на этот, потому что еще не время...

Я гнал машину по черной дороге прямиком на светлеющий горизонт, тщательно высматривая впереди полицейские патрули, но только для того, чтобы, завидев очередной, прибавить газу и спрятаться за соседними машинами – если бы копы разглядели моего пассажира, нас не спасли бы никакие шары с тортами и рассказ о маленькой Кэтти.

Наверное, у наемных убийц есть свой собственный бог, который больше внимает поступкам, а не молитвам. А может, то был мой личный ангел-хранитель – во всяком случае, до Хобокена мы добрались без проблем. Или, правильнее сказать, - дьявол-хранитель?..

Пинкус встретил нас в шлепанцах и домашнем халате, пышная полуседая шевелюра была всклокочена, но взгляд ясный.

Он коротко кивнул мне – подождите здесь - показывал на диван в приемной, а сам взял Ровену под руку и увел в кабинет.

Я сел, устало вытянул ноги, закрыл глаза. Самое главное – не уснуть. Молчаливый дом стоял, погруженный в темноту и тишину – он еще спал в этот час, неодобрительно наблюдая в себе трех бодрствующих неспокойных людей.

Я положил руки на колени, стараясь по максимуму расслабить тело и ни о чем не думать, пропуская сквозь себя секунду за секундой, подобно живым песочным часам – это был для меня самый лучший отдых.

Через полчаса послышались шаги – это из кабинета вышел Пинкус. Остановившись около дивана, он внимательно посмотрел на меня.

- Как вы себя чувствуете?

- Со мной все нормально. Как девушка?

- Что сказать… - он заложил большие пальцы в карманы халата. – Во-первых, по вашему вопросу – нет. Результат отрицательный. Никаких инородных тел в ее организме нет. Что касается состояния здоровья… На протяжении ряда месяцев организм подвергался воздействию наркотиков седативной группы. Ряд соединений опиума. Насколько я понимаю, это делалось с целью заглушить эмоциональный фон, сделать ее послушной, а не убить, иначе дозы и препараты были бы другими… К счастью, необратимых  изменений я не нашел, то есть лечение вполне возможно. Вы думаете оставить ее у меня?

- Да. Сколько времени займет лечение?

- Вы имеете в виду - полное излечение организма? – он задумчивао запустил пальцы в эйнштейновскую шевелюру. – Так сразу сложно сказать – от четырех месяцев до полугода в ее случае. Плюс-минус месяц, я бы сказал…

- Хорошо. Вот деньги, док. – Я вынул из кармана пачку. – Если понадобится еще - звоните. А где Харпер?

- У себя в комнате. Спит.

- Как он?

- Я доволен. Организм очень сильный – быстро идет на поправку.

- Я хотел бы забрать его на день, док.

- Что ж, полагаю, прервать курс на один день возможно. Когда же вас ждать?

- Завтра к вечеру.

- Хорошо. Сейчас я его позову.

Минут через пять появился Харпер. Он шел, зевая и потирая лицо и застегивал на ходу рубашку. Кивнул мне.

- Привет, шеф. Какие новости?

- Всякие. Пойдем, расскажу по дороге.

Мы вышли, я усадил его в машину, открыл на минуту багажник и быстро вернулся в дом.

Пинкус непонимающе воззрился на меня.

- Я на секунду, - я положил на диван три огромных торта, - они кошерные, сэр. До свидания.

 

 

Глава 21

 

- Сейчас мы вернемся на Робин-роуд, - говорил я Харперу, лавируя на просыпающихся улицах, - а днем навестим банк, который Мэнхарт посещал на неделе. Хотелось бы знать, что он там позабыл…

Через час мы были на месте. Загнав «додж» в гараж, я с некоторым удивлением обнаружил что никто и не думает спать – отец и дочь сидели рядышком на диване в гостиной, терпеливо ожидая меня. Они поздоровались с Харпером, которому я показал на лестницу:

- Наверху есть свободная комната с приличной кроватью. Первая дверь направо. Выспись, часов через пять я тебя разбужу.

Он кивнул и ушел.

Я устроился в кресле напротив и начал:

- Обойдемся без предисловий. Первое – я нашел Ровену. Второе – она жива и здорова, но не совсем, что вполне понятно, поэтому я отвез ее к доктору. Как только ей станет лучше, вы немедленно встретитесь с ней.

Полукс закрыл глаза и ничего не сказал. Лишь по судорожно сцепленным пальцам можно было понять, что творилось у этого человека внутри. Он построил с нуля империю, с которой мало что могло бы сравниться, а для этого надо быть из легированной стали. Для этого надо уметь справляться с собою, чтоб не сойти с ума. Поэтому я и не ожидал от него каких-либо бурных эмоций. Их и не было. Все в порядке вещей.

Роксана обняла отца, прижавшись к его плечу. Так они и сидели вместе, чуть покачиваясь в такт своим мыслям.

Это похоже на сон наяву, когда тебе требуется какое-то время, чтоб заново сжиться с миром, который без предупреждения перевернулся. Так бывает, когда ты уже успел смириться с мыслью, что человека нет, а потом вдруг выясняется, что это ошибка.

Я встал и кашлянул.

- Не буду вам мешать.

Полукс открыл глаза и улыбнулся. Улыбка получилась удивительно робкой для этого человека.

- Как она?.. Что с ней?

- Ничего серьезного, не волнуйтесь. Нервное потрясение, вполне понятное в данном случае. Но я не врач, поэтому предпочел, чтобы ее осмотрел специалист. Это безусловный профессионал в своем деле, можете мне поверить. Она в надежных руках. Думаю, дня через три, когда она немного окрепнет, вы с Роксаной ее навестите. И вообще, если хотите знать мое мнение, скоро все это закончится. Осталось спровоцировать финал.

Его улыбка набрала силу, в ней чувствовалась уверенность прежнего Ромула Полукса.

- Спасибо…

Роксана улыбнулась вслед за ним. Я строго поглядел на них обоих.

- Хватит испытывать мою сентиментальность. Расплачусь – хуже будет. Все, я ушел спать.

Я прошагал в гараж, вынул из «доджа» два оставшихся торта, всю амуницию и все шары. Торты отправились в холодильник, амуниция в угол под ветошь, а шары в ясное небо, навстречу посветлевшей луне. С чувством выполненного долга я забрался в «додж» и уснул.

 

 

 

Глава 22

 

Пять часов спустя я открыл глаза и первым делом позвонил Йоргену – рассказал о событиях ночи и о планах на день, обещав держать его в курсе. Затем разбудил Харпера. Отец с дочерью спали, утомленные обилием переживаний, поэтому позавтракали мы в одиночестве. Маффины с черникой, свежие сливки, желе из винограда с тимьяном, бриоши – все очень скромно и буднично.

 Потом я усадил Харпера в «додж» и повез через мост Верразано прямиком на Манхэттен, землю древних ирокезов, некогда проданную голландским поселенцам всего-навсего за шестьдесят два гульдена, о чем красноречиво свидетельствовало ее название[35].

Харпер выглядел более чем прилично – Пинкус знал свое дело, вернув его с того света в кратчайшие сроки. Он улыбался легко и радостно, ему явно нравилось жить и он уже не помышлял о карьере утопленника.

- С чего начнем?

В его тоне слышалось нетерпение, как у хорошей гончей от избытка сил. Он желал действовать.

- С одежды. Перво-наперво мы должны с тобой прилично выглядеть.

И мы поехали по магазинам.

… Часа через два на каждом из нас был костюм-тройка, в котором не стыдно было бы заявиться в лучший бордель Лас-Вегаса, шеи дополняли тщательно подобранные галстуки, а туфли следовало завещать внукам в качестве ценной семейной реликвии. Я уже молчу за часы. В общем, мы делали вид и нам это таки удавалось.

- О’кей, надо чтобы ты сыграл свою роль так, как делал это раньше, в своей прошлой жизни. Просто будь Мэнхартом, хорошо?

Харпер кивнул. И мы отправились на Уолл-стрит.

Финансовые джунгли жили своей жизнью, прекрасно вписываясь во всеобщий муравейник из стекла и бетона. Уличная суета, ругань таксистов, вечно спещащие клерки, разноцветье окон и вывесок – вся эта пестрота ни затихала ни на минуту, пребывая в вечном движении и отчасти замолкала лишь ночью. Котировки росли, цены падали, фирмы становились банкротами, а люди учились летать, бросаясь из окон, как спелые яблоки в августе. Жизнь шла своим чередом.

Мы медленно ехали по каньону из небоскребов, высматривая нужный. Он обнаружился почти в самом конце, неподалеку от Церкви Троицы. Харпер засмотрелся на картинки на бронзовых дверях, я же окинул взглядом здание банка.

Первый Национальный Трастовый Банк Америки обладал не только громким названием, но и внушительным зданием в самом сердце квартала. Семнадцать этажей поднимались вверх величием хрома и стали, разглядывая наш суетный мир с некоторым пренебрежением, как будто выросли здесь сами по себе, а не творением рук ничтожных людей.

Я оставил «додж» метров за сто от входа, так как он несколько контрастировал с нашим внешним видом. Пропустив Харпера на полшага вперед, я держался за его правым плечом, спокойно осматриваясь по сторонам. Два джентльмена в приятных нарядах решили зайти в банк чудным субботним утром. Ничего необычного, все в порядке вещей.

Охранник у входа по чопорности не уступил бы английскому дворецкому старых времен. Он бесстрастно впустил нас внутрь, не поведя даже бровью, что, видимо, следовало считать признанием.

Внутри все было ничуть не хуже – каждый сантиметр кормил вас своей респектабельностью, начиная с обшитых темным деревом стен и заканчивая белой кожаной мебелью с неброской серебряной окантовкой. Лица у клерков светились предупредительностью и благожелательностью, словно вы были их очень богатым родственником, который вот-вот должен сдохнуть, но они слишком тактичны и терпеливы, чтоб поднимать сейчас эту тему.

Как только мы вошли, к нам поспешил было розовощекий молодой человек с голубыми глазами, но на полпути его перехватила светловолосая девушка в строгом темном костюме, что-то шепнула, расстроив, и сама направилась к нам. Смотреть на нее было приятно со всех сторон и я упорно не понимал, почему в Лувре видел Венеру Милосскую, а не ее.

- Мистер Конли, рада снова вас видеть, - сказала она Харперу, протягивая для рукопожатия ладошку сперва Леону, а после мне. – Как поживает мистер Бедфорд?

- Отлично, благодарю вас. – Ли пожал руку и вернул ей улыбку. – Слегка простудился, но ничего страшного.

Девушка покачала головой, сожалея о том, как простуда косит людей и сделала приглашающий жест внутрь зала.

- Вы, вероятно, хотели бы, как обычно, пройти к вашей личной ячейке?

Харпер кивнул, не особо размениваясь на слова и мы последовали через холл за богиней. Пройдя по двум лестницам и одному коридору, мы оказались в подземном хранилище чуть побольше того сарая, в котором мой дядя Томас на зиму держал цыплят. Стены были такой толщины, что в них запросто можно было бы замуровать по трупу, а может, и по два, если б они как следует обнялись напоследок. По периметру стен с трех сторон расположились стеллажи, сплошь состоящие из небольших глубоких сейфов, уходящих в стены хранилища. Посередине стоял длинный овальный стол серебристого металла, привинченный к полу, а больше в комнате ничего не было.

Я краем глаза наблюдал за Харпером. Перевоплощение в Мэнхарта ему удалось – лицо стало жестким, закрытым, челюсти сжались, глаза чуть прищурились, будто отыскивая цель в густой листве где-нибудь в джунглях Шри-Ланки. Обычный человек – более впечатлительный, чем мы с богиней – непременно встал бы по стойке смирно, застегнул воротничок на все пуговицы и отдал бы честь.

- Прошу вас, - девушка подвела нас к левой стене, в середине которой пряталась нужная нам ячейка. Нажала пальчиком кнопку и к Харперу выехал небольшой планшет с контурами всех десяти отпечатков пальцев. Тот невозмутимо положил обе ладони на экран, как будто проделывал это тысячу раз и сбоку раздался щелчок – выскочил нужный ящик. Экран осветился зеленым, признавая Леона своим, и уехал обратно в стену.

- Не стану мешать вам, сэр. – Богиня направилась к выходу, улыбнувшись нам от дверей. – Как только закончите – кнопка звонка на стене. Как всегда.

И мы остались одни. Не считая открытого ящика, в который мы оба и заглянули. Дно закрывали мешочки из темно-синей и черной замши, - небольшие, размером с табачный кисет. Я взялся за ручку ящика и, придерживая за дно, вынул его и перенес для удобства на стол. Харпер взял темно-синий мешочек, я – черный. Ослабив тесемки, мы глянули внутрь. Показали друг другу. Мешочек Харпера был наполовину заполнен небольшими мутными кристаллами, напоминавшими весенний лед. У меня же в руках кристаллы были прозрачными и более правильной формы.

- Ты знаешь, что это? – одними губами спросил меня он.

Я знал. Это были алмазы – в руках у Леона необработанные, у меня – шлифованные и ограненные.

Мы выложили мешочки на стол – семь темно-синих, восемь черных – бюджет небольшого государства с блэкджеком и шлюхами. Очень умно – сундуки с золотом тяжелы, бумага легка, но объемна, безналичные деньги почти идеальны, но… Счета, случается, арестовывают, а банки - разоряются… В данном же случае все состояние можно легко унести в пределах картонной коробки.

Я отвел взгляд от стола - это, конечно, здорово, но пора бы и честь знать. Сложил все мешочки обратно, подошел к стене и нажал на большую серебристую кнопку.

Минут через пять вошла девушка в униформе банка – не та, что в первый раз, но тоже очень приятная.

- Мадемуазель, могу ли я попросить вас принести нам небольшую коробку?..

Я жестами показал размеры, она кивнула и вышла. Через минуту вернулась и отдала мне коробку из жесткого серого картона размером со шкатулку для сигар. Я поблагодарил, попросив подождать пару минут за дверью и она удалилась. Тут же содержимое ящика перекочевало в коробку, а сам ящик был возвращен на место. Я нажал кнопку повторно и та же самая девушка сопроводила нас наверх в главный зал, сдав с рук на руки уже знакомой богине.

- Могу ли я еще что-нибудь сделать для вас, джентльмены?..

Да, милая, можешь, но в стенах банка это прозвучит неприлично. Или, как минимум, неуместно. Поэтому я оставил свои фантазии при себе.

- Операции со счетами, сэр?.. – она вопросительно изогнула изящные брови.

Я выступил чуть вперед.

- А каково состояние счетов на сегодня?

Богиня посмотрела на Харпера и тот разрешающе кивнул. Она повернулась ко мне.

- Я могу предоставить подробный отчет по всем счетам, если вы пожелаете.

- Да, пожалуйста.

- Пару минут, сэр.

Богиня исчезла, как будто ее и не было, а нам с Харпером принесли чай в фарфоровых чашках, таких тонких, что их было видно на просвет. Не иначе, одолжили у какой-нибудь монаршей династии прошлого.

Не успел я освоиться в белом кресле, появилась наша блондинка, протягивая мне стопку листов.

- Все операции за последний месяц, сэр.

Я кивнул и быстро просмотрел колонки цифр. И чем больше я вчитывался, тем сильнее было мое удивление. Но, конечно, не внешне. Да и удивление было приятным – суммы счетов значительно превосходили содержимое коробки, которая стояла сейчас на столике у моего левого локтя.

Это мы удачно зашли.

Я отдал листки Афродите со словами:

- Мы хотели бы вывести все имеющиеся средства со всех счетов, а сами счета закрыть.

Это ее пробило – на секунду, но все же, на ее хорошеньком личике промелькнуло нечто, сильно напоминавшее замешательство, но профессионализм быстро взял вверх. Она опять взглянула на Харпера.

Тот кивнул.

- Делайте, как он говорит.

И она опять повернулась ко мне.

- Каким образом вы желаете вывести средства, сэр?

- Переправить в другие банки в той же самой валюте, в которой они хранились у вас. Реквизиты я сейчас дам.

Минут через пять я протянул ей лист, сплошь изрисованный буквами и цифрами, которые я хранил исключительно в голове, не доверяя бумаге. Это были европейские банки, в которых мы с Йоргеном копили себе трудовую копеечку на черный день. Эти банки были не конечным звеном в цепочке, а лишь одним из первоначальных. Так сказать, парадная дверь или даже калитка. В течении суток стараниями Ларса деньги поступят в следующий ряд банков, затем еще и еще, так что отследить конечного получателя будет непросто.

Через десять минут все было кончено. Все счета обнулены и закрыты. Не думаю, что Хиделл хранил все яйца в одной корзине, но все же это была значительная часть лукошка. Весьма значительная, я бы сказал.

            Я забрал коробку с алмазами и блондинка проводила нас до дверей. В зеленых глазах все еще читалась растерянность. Я наклонился, быстро поцеловал ее в щеку и мы ушли.

 

 

 

Глава 23

 

Я отвез Харпера к Пинкусу и заодно проведал Ровену. Ей было явно лучше, она уже не напоминала бесплотного духа, глядящего в другой мир. При виде меня она улыбнулась и попыталась встать, но Пинкус протестующие замахал руками и я его поддержал.

- Не вставайте, прошу вас. Лучше скорее поправляйтесь. На днях, я думаю, я привезу к вам родных, если доктор Пинкус не против.

Тот кивнул и повернулся ко мне.

- Мистер э-э-э… Уоден, как зовут мою пациентку? Точнее, как мне ее называть? Ну, вы понимаете… Я спрашивал, но она ответила, что с этим вопросом я должен обратиться к вам…  Но я, конечно, не настаиваю.

Умная девочка. Люблю умных девочек.

- Мисс Скотт. Мисс Ребекка В. Скотт.

- Благодарю вас.

Я подмигнул Ребекке-Ровене, пожал руку Пинкусу и поспешно откланялся. Предстояло еще кое-что сделать.

Я отправился прямиком к «Потерянным Небесам», остановившсь лишь единожды по дороге, чтобы купить газету и большую катушку липкой ленты. Вернувшись в «додж», я разложил свои покупки на соседнем сиденье и первым делом разобрал газету на страницы. Это был дешевый бульварный листок с пестрой крикливой обложкой, то есть как раз такой, чтобы поменьше бросаться в глаза. Первая полоса гласила «Власть над разумом! Телепаты среди нас – правда и вымысел!»

Что ж, символично.

Затем я достал коробку с алмазами и обклеил ее газетой, предварительно оставив себе по мешочку каждого цвета на непредвиденные расходы.

Ну вот, - я удовлетворенно оглядел коробку: теперь ею можно было играть в футбол.

Десять минут спустя я отдавал ее Джеку со словами:

- Надо как можно скорее доставить эту посылку Йоргену. Сможете?

Тот взвесил коробку в руках, как заправский посыльный.

- Часов через пять он ее получит. Устраивает?

- Еще бы.

Я написал на обрывке газеты несколько слов и протянул ему.

- Джек, в ближайшее время мне понадобится вот эта винтовка. Сможете быстро достать?

Он взял листок и прочел. Поднял на меня глаза:

- Насколько быстро?

- Скажем, в течении суток. Еще к ней нужен чехол для переноски, - такой, чтоб не бросался в глаза. Чтоб всякий подумал, что у меня там удочки или клюшки для гольфа или я прячу заначку от жены.

- За сутки не ручаюсь, но в течении двух заказ может быть здесь. Включая чехол.

- Отлично. Еще мне понадобится вот эта штука…

Я объяснил ему, как умел и примерно нарисовал от руки, более-менее указав размеры.

- Если кто-то из ваших поставщиков связан с медицинским оборудованием, проблем не возникнет. Могут немного отличаться размеры – это ничего, лишь бы не меньше.

- Хорошо, я посмотрю, что я смогу сделать.

- Договорились. Еще – мне нужен частный самолет, который отвез бы меня по первому требованию в любую точку в пределах двух Америк. И чтобы пилот при этом не задавал ненужных вопросов и не отличался бы повышенным любопытством.

- Это легче. Но может обойтись вам в круглую сумму.

- Мне подходит любая. Я только что получил наследство.

Джек обещал позвонить, как только все будет готово и проводил меня до дверей.

Из Хобокена я поехал прямиком к Полуксам и лег спать. Если все пойдет по плану, в ближайшие несколько суток мне понадобятся и силы и свежая голова…

Вечером я проснулся от звонка Йоргена. Вид у старика был растерянный.

Я посмотрел  на часы – десять.

- Я получил твою посылку, Марс. И деньги на счетах тоже. Они уже в пути. Но что это, черт возьми, значит?..

- Это?..- я неопределенно махнул рукой. – Это наша с тобой пенсия, Ларс. Прямиком от Господа Бога. Или кто там сейчас за главного…

- Но откуда?..

Я рассказал ему эпопею с банком.

- Петля потихоньку затягивается. Осталось вынудить его засунуть в нее голову.

- И что ты намерен делать теперь?

- Теперь твой ход, старина. Поворошим мусор и посмотрим, в какую сторону побегут тараканы. Пошепчи аккуратно своим друзьям из Конторы, что не все у них ладно под боком. И подскажи, где искать. А после дождемся штурма С28 и посмотрим, к чему это все приведет…

- Марс, ты уверен, что все просчитал?

- Посуди сам – его либо убьют при штурме  - и тогда проблема будет решена, либо возьмут живым – тогда арест и длительные разбирательства. При этом он будет молчать, потому что, во-первых, ему нечего предложить СБС для сделки, а во-вторых, расскажи он хотя бы треть своих подвигов и смертный приговор на десятке планет ему обеспечен. Его будут держать в федеральной тюрьме или любой другой – неважно, мне придется проникнуть туда и довершить начатое. Несколько хлопотно, но ничего невозможного.

И, наконец, вариант третий – он либо сбежит при штурме, либо его вовсе не окажется в центре в это время. Тогда он спрячется, а я пойду по его следу. Для своего убежища он выберет явно не Музей Искусств и не Капитолий. Это будет такая глушь, где даже грудные дети не вздрагивают при звуках выстрелов. Там ему будет сподручней защищаться и там же мне будет проще его достать. Что скажешь?

- Хорошо, Марс, – маленькими ножницами он обрезал сигару и теперь искал взглядом спички, - я все сделаю, как ты сказал. Как только будут результаты, сообщу.

Он чиркнул спичкой, раскуривая достояние Кубы, и отключился.

А я снова уснул – быстро и безмятежно, как человек, у которого нет ни малейших забот и кристально чистая совесть. Совсем как те алмазы в черном мешочке, что лежали у меня в рюкзаке…

 

 

Глава 24

 

Следующий день не принес никаких изменений, не считая того, что опять на весь день зарядил дождь. Я спал, просыпался, кормил себя чаем и тостами и засыпал вновь, накапливая силы к часу Икс. Мы закинули СБС наживку, теперь оставалось ждать, что из всего этого выйдет.

К вечеру дождь стих и Роксана уговорила меня прогуляться. Мы опять отправились к берегу, правда, на этот раз, без душещипательных разговоров. Вернулись мы довольно быстро, - свинцовая вода и холодный ветер не способствуют долгим прогулкам.

Нью-Йорку на это было плевать, он жил своей жизнью в любое время суток и при любом климате. Лишь его кровь – люди – быстрее струилась по каменным венам стен, кричащих витрин и мокрого тротуара.

Вот, в общем-то, и все. Это был самый спокойный и самый бедный на события день за очень долгое время, что длилась эта история.

В понедельник утром я первым делом позвонил Пинкусу, выждав для приличия часов до одиннадцати. Поразмыслив немного, я решил привезти Ровену в Саут-Бич, вместо того, чтобы таскать Полуксов через весь город. Пинкус был не против, хотя и не в восторге, но его ворчание я списал на необходимость поддерживать репутацию строгого доктора.

Полуксы уже проснулись, так что мне не пришлось никого будить – я просто обрадовал их приятным известием и уехал.

Погода в этот день решила взять передышку. Небо над Нью-Йорком было уже не таким могильно-свинцовым как вчера, а где-то над горизонтом со стороны залива даже робко выглядывала тонкая голубая полоска.

Народу на улицах было немного – те, кто не мог отвертеться, уже сидели за своими столами в конторах, те же, кто мог, предпочли в этот день остаться дома, уповая, что завтра погода изменится к лучшему.

Пинкус выглядел хмурым и сильно невыспавшимся. Глаза его то и дело поминутно закрывались, а тело норовило улечься прямо на пол у моих ног. Он растирал лоб и виски и отхлебывал из большой чашки кофе, но помогало все равно слабо.

- Ну и ночка, - он ошалело покачал головой и с отвращением проглотил еще кофе, - люди как с ума посходили. Два тяжелейших суицида – еле спасли. Три мигрени с переходом в припадок…

Он махнул рукой, как бы отсекая то, что уже случилось и отныне является частью истории.

- На какое время вы хотите забрать Ребекку?

- Именно об этом, док, я и хотел с вами поговорить…

- Что-то случилось?

Не отвечая конкретно, я покачал головой.

- Дело вот в чем… События могут повернуться так, что в ближайшие дни я уеду и мы с вами никогда больше не увидимся. Тогда с моей стороны будет разумнее заранее отвезти девушку к родным, чтобы они продолжали заботиться о ней и впредь.

Он не сказал ни слова, потирая лоб и глядя на меня уставшими глазами старого филина – то ли задумался, то ли успокаивал головную боль, а может и то и другое.

- Разумеется, - добавил я, видя, что он молчит, - вам не о чем беспокоиться. Не вдаваясь в подробности, скажу, что мои дела с Джеком и с вами неизвестны никому, кроме меня, равно как и местонахождение вашего дома. А за Харпера можете не волноваться, я в нем уверен.

- Ах, молодой человек, - Пинкус махнул рукой, - я уже давным-давно ничего не боюсь и ни о чем не волнуюсь… в противном случае, я уже давно был бы в могиле.

- Ну и отлично. Кстати, по поводу Харпера, - я достал из кармана бумажный пакет. – Это деньги для него и записка с советом, как ему быть дальше. Если я не появлюсь в течении двух недель, начиная с сегодня, и не дам о себе знать иным образом, отдайте ему этот пакет. Договорились?

- Да. – Пинкус взял пакет и опустил в карман халата. – По поводу Ребекки… Подождите немного, я скоро вернусь.

Он вернулся минут через десять, протягивая мне маленький медицинский саквояж.

- Смотрите, - он открыл его и показал мне, - вот пятнадцать инъекций, вводить внутривенно каждый день перед сном…

Запустил руку внутрь и достал пузырек из коричневого стекла, полный таблеток.

- Две таблетки в день натощак. Это, – достал другой пузырек и потряс им – принимать после еды дважды в день, утром и вечером.

Показал два сложенных листка в боковом кармашке.

- Здесь я кратко описал все то, что сейчас говорю вам. Здесь, – развернул другой листок, - подробный диагноз и мои рекомендации по лечению. Забирайте. Сейчас я приведу девушку.

Минут через пять они появились. Пинкус поддерживал Ровену под руку, но, в общем, в этом не было большой необходимости, потому что выглядела она значительно лучше, чем когда я впервые ее увидел. Она улыбалась и это было самое главное.

Пинкус проводил нас до дверей, я усадил ее в «додж» и мы уехали.

Я чуть опустил стекло со своей стороны, рассудив, что свежий воздух ей не помешает. Ровена полулежала на сиденье, закрыв глаза и чуть улыбаясь. Кажется, она до сих пор радовалась, что все наконец-то закончилось. Во всяком случае, - для нее.

- Если будете так улыбаться и дальше, первый же патрульный коп остановит нас и меня привлекут за распространение легких наркотиков.

Она улыбнулась еще шире и глубоко, с удовольствием вздохнула.

- Вы выкрутитесь…

- Вот как? Вы так во мне уверены?

- Да.

Поразительно похожа на сестру…

Я свернул в первый же безлюдный переулок, достал с заднего сиденья пакет с одеждой и протянул ей.

- Переоденьтесь. Чтобы и вправду не искушать полицейских. А старую одежду выбросим.

Я вышел из машины, подождал, пока она переоденется и мы поехали дальше. Больше остановок не было и скоро – со скидкой на пробки – я уже заезжал в гараж.

Не стану описывать вам всю сцену воссоединения счастливого семейства, чтоб не расплакаться от чувств. Ведь я такой сентиментальный… Скажу только, что она была сильной и более чем достойна и рифмы художника и кисти поэта… К тому же, очень вовремя позвонил Йорген и я вышел на крыльцо, чтоб не разрыдаться перед старым другом. Такого зрелища он бы не перенес. Он и так однажды чуть не проглотил сигару, когда увидел меня в женском платье в Гонолулу – на правом крыле бабочки – и попросил так больше не делать, если мне дорого его душевное здоровье… Эх, были времена…

- Что у тебя, Ларс?

- Дело сдвинулось, - он выглядел довольным, жуя сигару и держа стакан виски в другой руке – Стейси Кич в образе Черчилля. – Час назад закончился штурм С-28, Конкорд убит, Мэнхарт сбежал, большинство наемников тоже убиты. Немногочисленную ученую братию допрашивают вместе с остатками наймов. Армстронга пытались арестовать, но он выстрелил себе в голову, когда группа захвата ворвалась к нему в дом. Что еще? Да, пожалуй, все. Сейчас СБС принялся за "Кастус", но пока действуют осторожно, прощупывая всех сотрудников издалека. Да, вот еще что… не знаю, пригодится ли – в перестрелке Хиделл был ранен – осколок гранаты отлетел ему в голову, но ничего серьезного, останется шрам на левой щеке.

- Спасибо, Ларс. Дальше действовать будем мы, как сказал поэт… - я вынул из кармана навигатор.

Увидев это, швед бросил взгляд на один из своих мониторов.

- Не трудись. Я и так скажу тебе, где он – в настоящее время на предельно возможной скорости едет в аэропорт. А вот куда он двинется дальше – это вопрос.

- Подождем. Я никуда не спешу. До пятницы я совершенно свободен, а ты?

Швед проворчал: «Да ну тебя с твоими шуточками, Марс. Звони и будь осторожен», допил виски и отключился.

А я позвонил Джеку. У того все было готово – пилот, самолет, в общем все. Приятно работать. Винтовку он тоже уже получил вместе с чехлом и всем прочим. Я сказал, что сейчас же приеду.

Можно по-разному ругать наше время, но кое-чего у него не отнять - мобильности. То, что триста лет назад занимало недели и месяцы, в наше время отнимает дни, часы и минуты. Удобно. Если ты, конечно, не тибетский монах.

Я вернулся в дом и нашел своих подопечных на кухне. Девушки придумывали ужин, а Полукс тихо сидел с краю стола и с обожанием смотрел на них обеих. Вот она – нежная сущность железных людей.

Я известил их о том, что уезжаю, но к вечеру, вероятно, вернусь - и был таков.

Часов через несколько я уже был на месте и поймал себя на мысли, что Хобокен начинает мне нравится, а может, я просто с ним свыкся, оттого что в последнее время сюда зачастил.

Может, женюсь, куплю здесь домик, заведу собаку, буду ходить в «Небеса» по вечерам – пить пиво и перешучиваться с Мелом… Джек, как мой покровитель, торжественно произведет меня в друзья местных гангстеров с правом присутствовать на всех воскресных пикниках… А когда прижмет ностальгия, буду стрелять в подворотнях по банкам, как все киллеры на пенсии в фильмах…

Я постучал в дверь «Небес» и Мел пустил меня внутрь.

Джек также выглядел усталым, хотя и не таким замотанным, как Пинкус. Возможно, те два суицида и три мигрени были как-то связаны с делами Джека… Не знаю.

Он показал на свой стол, который во время наших встреч превращался в прилавок продавца. Там уже лежала моя красавица, которую я так ждал – Leader-50 или, иначе, MD50 после того, как она поступила в серийное производство. Мощный пятидесятый патрон делал свое дело – это вам, конечно, не Barrett, но все равно на дистанциях до полукилометра зрелище получалось таким, будто человека лошадь лягнула. Откусив ему при этом голову или что-нибудь еще жизненно важное…

Глушитель был уже установлен и именно тот, что я и заказывал. Обычно, для таких здоровенных и мощных дур глушители – дело десятое, но что-то мне подсказывало, что пренебрегать им в данном случае не стоит. Leader обладал ДТК, напоминающим барреттовский, поэтому глушитель был сделан на базе такового от Barrett XM109 и вполне меня этим устраивал.

У меня было три любимицы для дальних дистанций и Leader – одна из них. Не знаю точно, подразумевал ли мистер Сент-Джордж[36] ее передовые убойные качества или сравнивал стрелка с дирижером, когда давал имя своему детищу, но в предстоящих событиях ей, безусловно, доставалась роль первой скрипки[37]. Все, что до километра, она била исправно, а отдача была такой, будто любимая девушка положила голову вам на плечо после второго свидания. Добавьте сюда же сравнительно малый вес – до восьми килограмм без патронов – и очень компактный размер – для снайперки, разумеется. В общем, если когда-нибудь разрешат брак между людьми и винтовками, невеста, пожалуй, у меня уже есть.

Я взял ее в руки как любимую кошку, чтоб освежить полузабытые ощущения – вот у вас на руках приличный кусок металла и пластика, способный послать смерть быстро и точно любому, на кого укажет глаз по эту сторону перекрестья…

- Что касается самолета…- будучи деловым человеком, Джек помнил, что время – деньги и не давал мне об этом забыть. – Все готово. Вот адрес.

Он протянул мне листок.

- Это маленький частный аэродром неподалеку от города. Называется Вудсон-Хилл. Работает только по рекомендациям и для своих. Пилота зовут Райт. Позвоните ему заранее и все обговорите. Расплатитесь тоже с ним напрямую по окончании работы.

- Спасибо, Джек. А что касается?..

- Да, конечно. Одну секунду.

Он обошел стол и поднял с пола небольшой прямоугольный ящик, размером с большую кастрюлю, обтянутый черным нейлоном.

- Сверху чехол, он же сумка – вот ручка и ремень. Размеры несколько больше, но ненамного. Сами стенки герметичны, сумка - нет. Открывается здесь, прошу.

Я открыл его, осмотрел и удовлетворенно кивнул.

- Отлично. То, что надо. Сколько с меня?

Я расплатился, упаковал винтовку в чехол, засунул туда же сошки, пять магазинов, повесил на плечо ящик и покинул гостеприимные «Небеса».

Мэнхарт, вероятно, был уже в воздухе и мне оставалось ждать, когда он где-нибудь приземлится. Я не дергался по этому поводу и не доставал поминутно навигатор, потому что знал, что Ларс справится с этой работой ничуть не хуже меня. Вместо этого я спокойно доехал до гаража, съел яблочный пирог, любезно оставленный мне девушками, забрался в «додж» и лег спать в ожидании звонка Ларса.

 

 

 

Глава 25

 

Ларс позвонил только вечером, часов около десяти.

- Раньше новостей просто не было, Марс. На юго-востоке над океаном разыгралась гроза, пилот Мэнхарта осторожничал и не сразу посадил самолет. Кроме того, из-за молний были проблемы со связью – я их несколько раз терял…

- И?.. Где он в итоге?

- В Бразилии.

- Что ж… Ожидаемо. Стало быть, устрою себе отпуск, поеду к бразильскому солнцу. После Нью-Йорка полезно. Ты умеешь танцевать самбу, Йорг?

- Нет. Зато я знаю, что Мэнхарту принадлежит небольшой островок в океане – на юго-востоке от побережья Рио и сейчас он скрывается там.

- Поподробней.

- Собственного имени у острова нет, на картах обозначается просто порядковым номером – 1438, а местные называют этот остров Рыбацким или островом Устрицы, потому что с воздуха он похож и на рыбацкую лодку и на раковину. Пять километров в длину, два в ширину, от края до края тропический лес, за исключением середины – там дом и всяческие пристройки типа генераторной и насосной станции. Дом – три этажа, два входа – главный и боковой. Внутреннего плана нет, только фотографии со спутника. Что еще? От острова до берега – три километра воды, по ночам вокруг острова ходит патрульный катер.

- Ясно. Что ж… похоже, лавочка закрывается, а?.. Ладно, пойду собираться.

- Удачи.

Я зашел в дом и нашел Полукса на кухне в кресле с газетой в руках. Девушки уже спали, а Полукс будто бы чувствовал, что что-то еще предстоит и до сих пор не ложился.

Я остановился перед ним и он, отложив газету, поднял на меня глаза.

- Ромул, я сейчас уеду и, будем надеяться, закончу наши дела. Если вдруг по истечении двух недель я не вернусь и каким-либо образом не дам о себе знать, свяжитесь с Йоргеном – он посоветует, как быть дальше. Впрочем, у него такие же инструкции на этот счет, поэтому, скорее всего, он позвонит вам первым.

Миллиардер кивнул и ничего не сказал в ответ. Наверное, просто не знал, что в таких случаях следует говорить. Я, впрочем, тоже.

Я вышел в темноту, собрал в гараже все необходимое и уехал.

Подъезжая к мосту Верразано позвонил О’Брайену.

- Джек, это Джим Уоден. Не разбудил? Хорошо. Я хотел сказать, что если через две недели я не приеду и не позвоню, свяжитесь, пожалуйста, с Йоргеном. Он сделает для Айронса документы и отправит их вам вместе с деньгами.

- Хорошо. Но лучше возвращайтесь.

- Я постараюсь. Вот еще что, просьба – я оставлю машину в Вудсон-Хилл, сможете через пару недель отправить кого-нибудь, чтоб забрать ее и отогнать к «Небесам»?

- Разумеется. Мел все сделает.

- Отлично, спасибо. Мелу привет.

Часов через пять я добрался до аэродрома. Небольшая площадка на границе с Нью-Джерси, - пыль, песок, разметка на асфальте, проволочная сетка вокруг - места как раз ровно столько, чтобы взлететь самолету, если он меньше «Боинга». С краю маленькая одноэтажная хибарка, крытая шифером, дальше ангар и два гаража.

Около хибарки стоял черноволосый парень с резким лицом, одетый в грязный серый комбинезон и высокие запыленные ботинки. При моем появлении он приветственно замахал рукой и я подъехал прямо к нему.

- Ставьте машину в крайний гараж. Я буду ждать в самолете.

Я припарковался, забрал свой рюкзак и чехол с винтовкой и отправился на взлетную полосу.

Там стояла небольшая пассажирская «Цессна» на девять мест с надписью «Чикагские авиалинии» на борту. Парень ждал меня у входа. Когда я подошел, он протянул мне навстречу крепкую худую ладонь.

- Райт.

- Старший или младший?

- Стивен.

Тон его был довольно-таки равнодушным – видимо, он слышал эту шутку уже не впервые.

- Все готово?

- Да, можем лететь. Выбирайте любое кресло.

- А где парашют?

- В хвосте, в ящике справа.

Вот, по сути, и все, что я услышал от мистера Стивена Райта за все время полета и до самого прибытия на место. Я забрался внутрь, разложил свои вещи и мы взлетели.

Большую часть времени я проспал, а когда проснулся, под нашими крыльями уже проплывал Рио. Я встал и направился в хвост, туда, где в багажном ящике лежал парашют. Достал, разобрал, осмотрел – все ли в порядке – и собрал снова. Стивен направил «Цессну» на юго-запад, туда, где к окрестностям города подступали густые леса. Я заглянул к нему в кабину. Райт снял наушники.

- Справа от люка красная кнопка, будете готовы – нажимайте, я вас выпущу. Компас есть?

- Да.

- Тогда, если вам надо в Рио, держитесь восточнее – так быстрее выбраться к берегу. По побережью проще передвигаться пешком. Если же окажетесь в самой чаще, рискуете нарваться на местных бродяг.

- Ясно, спасибо.

Я расплатился, пожал ему руку и отправился в хвост надевать парашют. Затем закрепил на груди свой рюкзак и чехол с винтовкой. Попрыгал, поприседал, проверяя, что ничего не жмет и все затянуто как надо. Шагнул к люку и нажал кнопку. Райт открыл люк.

Рио, встречай меня.

И я шагнул вниз.

Холодный воздух принял меня, отдавая мне свою свежесть и обнял, как старого друга, обтекая со всех сторон. Это было так здорово, что я засмеялся. Если б я мог выбирать свою смерть, она пришла бы ко мне в этом чувстве свободы, пока длится полет.

Мало что в мире может сравниться с тем, что чувствуешь, кружа в поднебесье. Секс, вдоволь холодной воды после марша в пустыне, шанс прикончить того, кто ненавистен больше всего… Что еще? Да вот, в общем, и все.

В любом случае - немного.

Но все когда-то заканчивается – к сожалению или к счастью. Падая, я выцеливал на восток по совету Райта. Там, между зеленью леса и синевой океана светлела узкая полоска песка. Когда земля уже достаточно надвинулась, предупреждая, я дернул кольцо. Синий купол выстрелил вверх и я завис над деревьями, плавно покачиваясь на стропах. Ветер, играя, потихоньку сносил меня западнее и, в итоге, мы с ним нашли компромисс в километр. Не так уж и много, прогуляюсь по лесу.

Приземлился, в общем-то, гладко, не считая нескольких сломанных веток, когда я уже было решил, что застряну в ветвях и придется рубить стропы ножом. Но закон тяготения знал свое дело и, в итоге, мои ноги коснулись земли. Снял парашют, быстро свернул и спрятал между камнями. Перевесил рюкзак на плечо, определился с востоком и пошагал, искренне надеясь, что хоть немного похож на туриста. На чехле с моей девочкой гордо пестрела нашивка «Майами – Первый рыболовный клуб», что отчасти соответствовало действительности, ведь меня интересовала только крупная рыба.

Тропики навалились своей духотой, так что рубашка тут же прилипла к телу, черная земля прела влагой, дышать было нечем, а между банановых листьев ползали змеи, половина которых могла бы отправить вас на тот свет в две секунды, если б вы дали для этого повод. Над головой распевалась на все лады яркая пернатая мелочь. В общем, все как всегда – джунгли Нью-Йорка уступили джунглям Бразилии, а суетливые нью-йоркцы – местным огненным муравьям. Но все равно было приятно – знаете, после городских панорам порою так хочется хотя бы немного разнообразия…

А вскоре и лес кончился и я вышел на берег. Водяная баня отступила, осталась  позади и я глубоко, с наслаждением вдохнул. Вот ведь странная штука – казалось бы и океан тот же, а дышишь иначе. Сейчас бы наплаваться всласть и уснуть. Нельзя.

Что ж, идти мне еще километров пять – берегом, на север. Вперед.

Я поправил чехол на плече и зашагал по белому песку.

Где-то через час или около того вдалеке показались крайние домики фавел. Я взял ближе к воде, высматривая справа от себя Устричный остров. А вот и он – узкая полоска земли посреди океана. Здравствуйте, мистер Мэнхарт, добро пожаловать в Бразилию…

Я отвернулся от острова и неспеша зашагал вперед, туда, где виднелась пристань.

Ну вот, теперь дело за малым – найти дыру понадежнее и подальшее от чужих глаз, которая будет мне временным пристанищем пока я наблюдаю за Мэнхартом, выжидая удобного случая. Сделать дело и удалиться – вот все, что мне нужно. А на экскурсию сюда я и потом могу съездить, вот только на пенсию выйду.

Я шел себе и думал – приятно, что есть вещи, которые никогда не меняются – вода мокрая, небо голубое, солнцу все так же плевать – оно  печет себе всех и вся и ни о чем не заботится[38]…

Изумительный город,[39] созданный на седьмой день[40]… давненько здесь не был… Я глянул вверх, на гору Корковаду, где виднелась фигура с раскинутыми руками - я тебя помню, чувак, как поживаешь?.. Похоже, что время над тобою тоже не властно… Что ж, видал я и покрупнее… один монах с леди-либерти чего стоят[41]…

Хвала богам, до Пепельной среды[42] еще далеко, а значит шумиху карнавалов я не застану…

Рио мне всегда напоминал разноцветный коктейль – небоскребы, фавелы, футбол, сериалы каждый день в семь и девять, Лестница Селарона, много белого цвета, красного, желтого и зеленого… Сахарная Голова и Копакабана, проститутки обоего пола, дети с оружием, наркота по дешевке, много фруктов, голого загорелого тела, немало улыбок на лицах, шураскерии, белый песок, черные бобы, маниока, Райская Долина и кофе, которое не стоит варить… Еще карнавалы на улицах, вереницы платформ, наряды всех мастей и расцветок, разнообразно раздетые женщины… Ипонема и серфинг, шураско, фейжоада и кайпиринья…

Я бы не смог здесь прожить – я бы сошел с ума уже на второй день от щедрой южной общительности и жаркого южного дружелюбия. Это уж точно.

А сейчас мне надо было где-нибудь схорониться. Спрятаться, чтоб не особо отсвечивать, пока я не подберусь достаточно близко.

 Я дошел до причала, сколоченного из толстых, просоленных досок, где пара темнокожих рыбаков в синих штанах укладывали в лодку густую сеть.

На самом краю, свесив в воду босые ноги, сидел старик и смотрел в океан.

Я бы так и прошел мимо, но взгляд зацепился за профиль, который показался мне смутно знакомым. Я приостановился и вспомнил – он был странно похож на того отощавшего ошо, на которого я когда-то наткнулся в развалинах Кемел-Зе. Только на этом вместо пижамы были старые джинсы и майка, да и лицо посмуглее. Впрочем, чего не бывает... Я знал совпадения и похлеще. Должно быть, все безумные бродяги похожи один на другого.

Он повернул свою патлатую с проседью голову и в упор посмотрел на меня. Глаза глубокие, черные – наверное, есть мексиканская кровь.

- Чего уставился, парень? Автограф дать?..

- Нет, - я покачал головой, глядя на волны. – Думал, знакомого встретил. Ошибся.

Он на секунду задумался.

- В семьдесят пятом полку рейнджеров не служил?..

- Не приходилось.

- Значит, точно ошибся.

Старик подумал еще.

- А ты, видимо, на рыбалку?..

Он показал на чехол.

- Да.

- Проводник не нужен? Могу и город показать…

- А лодка есть?

- Найдется. А виски, случаем, нет?..

- Нет, но можно купить.

Он легко поднялся с досок, вытер руку о штанину и протянул мне.

- Джордж Майлс, к вашим услугам. МакМайлс, на самом-то деле, но можно попросту Мак. Я шотландец, если это имеет значение.

- Майк Сангвин, взаимно.

Джордж махнул мне рукой.

- Идем отсюда, парень, пока тебя не прирезали из-за твоей светлой кожи.

Он вынул из заднего кармана половину вяленой камбалы.

- Хочешь рыбки, Майк?

- Нет, спасибо.

- Как знаешь.

И он захрустел камбалой. Я поправил рюкзак и пошел вслед за ним.

В маленьком магазинчике неподалеку, куда привел меня Джордж, я купил три бутылки кашасы, несколько эмпанадас и пинту шотландского виски, чем навсегда завоевал расположение Джорджа, так что он даже предложил мне перебираться к нему в лачугу, чтоб не тратиться на номер в гостинице.

Он жил в крохотном старом домике с жестяными стенами, который стоял прямо на пляже и больше напоминал сарай для моторных лодок, которым, впрочем, когда-то и был. Внутри царило адово пекло из-за нагревшихся стен, но окна были вечно распахнуты, так что, когда ветер дул от воды, дышать было можно. Железная кровать с драным матрацем, стол, две кособокие табуретки, старый шкаф у стены, пара удочек в углу и гирлянды сушеной рыбы, которой здесь был пропитан весь воздух, а после получаса пребывания каждый, кто осмеливался переступить порог. Что еще? Мятая керосиновая лампа на столе, да железная кружка – вот, пожалуй, и все.

- «Майлс-Плаза», прошу! – Джордж сделал широкий приглашающий жест перед распахнутой дверью и я вошел внутрь.

- Отпразднуем, а потом покажу тебе Рио.

Он ходил по комнате, доставая из-под матраца большое глиняное блюдо, стакан, из шкафа – пучок вялой зелени, наливая в лампу свежее масло и пододвигая мне табуретку. Двигался он при этом совершенно бесшумно, как кот на охоте или евнух в борделе.

- Вижу, с выучкой у рейнджеров все в порядке.

- Да нет, - он хрипло засмеялся, - это моя бывшая меня приучила. Она, видишь ли, не могла спать, когда кто-то рядом ходил, - у нее, знаешь ли, начинались мигрени. У тебя нет мигреней, Майк?

- Не замечал.

- Ну и отлично. Присаживайся.

Через час Джордж был уже пьян. Он плакал, смеялся, рассказывал мне свою жизнь и странные жутковатые анекдоты.

- …или вот еще - муж говорит жене – «Отрежь себе язык». Та взяла ножницы и стала резать. Чуть с ума не сошла, пока резала. Потом подходит к нему – в одной руке ножницы, в другой язык, полный рот крови… А он посмотрел на нее и говорит: «Какая же ты дура» - и отвернулся. А она всадила ему ножницы в шею. Да… Или вот – муж жене положил во сне руку на шею. И пережал сонную артерию. А жена не проснулась. Никогда. И никто потом ничего не доказал…

Внезапно он оборвал себя и затянул «Девушку из Ипанемы», мешая чистый португальский с английским. После пары куплетов умолк и всмотрелся в меня мутным тяжелым взглядом.

- Откуда ты, парень?..

- Из Нью-Йорка.

- Из Яблока?.. Я бывал там когда-то…давно…Говорят, если забраться под Бруклинский мост, попадешь на троллевый рынок… Ты знаешь об этом?..

- Может и так, не проверял.

Он на секунду замер, о чем-то раздумывая.

- Постой-ка, ты говоришь из Нью-Йорка… Но спиннинг-то у тебя из Майами…

- И что?.. В чем нестыковка?

Он подумал еще и согласно тряхнул головой.

- Действительно… Ты совсем мало пьешь… наливай… сказочный виски…

Джордж привстал и сорвал с нитки рыбину.

- У меня был приятель, - заявил он, тыча в меня сухим окунем, - Берни…он тоже был из Нью-Йорка… ты не служил в семьдесят пятом полку?..

- Нет.

- Значит, ты не мог знать Берни… - он огорченно вздохнул и разломал рыбу надвое. Помолчал, глядя в кружку. Голова его опускалась все ниже и ниже…

- Джордж!

- А?!

Он вскинулся, озираясь по сторонам.

- Что там с Берни? Ты что-то говорил насчет Берни.

- Берни?.. Какой еще?.. Ах, да… Берни… скверная история, парень… скверная…

Залпом опрокинув в себя виски, он налил еще, добавив кашасы.

- В 2075-м началась вторая Война Разоружения… тебя тогда еще и на свете-то не было…Северная Корея объединилась с Ираном… они были единственные, кто отказался притормозить и оставить все пушки как есть…не подписали Хартию Мира… они высадились в Мохаве, в нашем аэропорту…а мы тогда как раз стояли в южной Калифорнии и нас тут же перебросили туда… мы летели в «Рыцарях»[43] и «Жеребцах»[44] над Долиной Смерти и не знали, что нас там ждет…может, им были нужны наши «Боинги» с «Дугласами» или они просто хотели закрепиться в районе…не знаю…когда мы прилетели, там никого почти не было…ну, в смысле, все гражданские…или убиты или бежали, понимаешь меня?..черная форма…они все были одеты в черную форму…войска Коалиции, так они заявляли…мы выкуривали их оттуда десять часов…десять часов мы стреляли их и забрасывали гранатами…мы жгли их напалмом…травили газом…всюду крики…не продохнуть…

Мак перевел дух и потряс головой. Прижал ладони к лицу и сидел так пару секунд. Затем шумно выдохнул и налил еще виски.

- Кровь… на полу… на стенах… везде… понимаешь?.. везде… был дан приказ…пленных не брать…мы рвали их на куски как могли…но в итоге мы всех их прикончили…всех…никто не ушел…ни души…даже тех, кто сдавался в плен…мы убивали на месте…такой был приказ, понимаешь?..если Господь и видел нас в этот день, он явно решил не вмешиваться…да…а когда все утихло…ну, более-менее…мы обошли все здания…добивали раненых, искали растяжки…мы с Берни были в одном отделении…шли цепью… вокруг дым… он на правом фланге, а я на левом…вдруг слышим – детский плач…что за черт?..Берни подходит к какому-то шкафу…открывает…а там…мальчонка…маленький, узкоглазый…тощий как смерть…Берни хотел его вытащить…но…тот вдруг кинул ему под ноги что-то…что-то звякнуло, понимаешь?..я и не сообразил сразу…в голове и так все звенело…а это была граната…этот паршивец бросил ему под ноги осколочную гранату…и дверцу захлопнул…только это его все равно не спасло…осколки прошили шкаф…я слышал, как он завизжал…а Берни…он умер на месте…кто же выжил бы…разве что Капитан Америка, мать его…Берни и еще двое наших…еле отделались…два года по госпиталям…а Берни…всё…всё…

Он опустил голову на руки и умолк, тяжело дыша. Потом посмотрел на меня пьяными измученными глазами, в которых плескалось куда больше прошлого, чем настоящего.

- Что ты делаешь в этом Богом забытом месте, сынок?..

- Бог забыл обо всей земле, Джордж. И уже давно. Тебе лучше прилечь.

Он помотал головой и опять уронил ее на руки. Зашелся хриплым кашлем, умолк и, взглянув на меня исподлобья, нахмурился, словно бы что-то припоминая.

- … и возопят ангелы божии и свершится великий суд…

- Ну, разумеется. - Я отодвинул его кружку от локтя. - И наступит рай на земле, а в каждой церкви – по Богу. Это все старые сказки, Джордж.

Майлс вгляделся в кружку, увидел пустое дно и потянулся к бутылке.

- Залог счастливой супружеской жизни – молчание, - заявил он. -  Ты женат, Майк?

- Нет.

- И правильно…

Минут через десять он крепко уснул. Я оттащил его на кровать и вышел наружу, чтобы немного глотнуть свежего воздуха. Затем вернулся в хижину, уселся на пол у входа, привалившись спиной к нагретой стене и задремал, придвинув поближе к себе чехол с рюкзаком.

 

 

Глава 26

 

Джордж проснулся лишь к вечеру. Открыл глаза, приподнял голову, остановившись взглядом на мне, столе с выпивкой, табурете, вяленой рыбе, снова на мне… Кивнул и, кряхтя от усилия, сел. Обхватив руками голову, посидел так минуту.

- Майк…Эй, Майк!..

- Да, Джордж?

- Там что-нибудь осталось?..

- Еще прилично.

- Плесни-ка мне виски, будь добр…

После первого же глотка ему полегчало, он уже не обнимал голову и смотрел вокруг себя вполне осмысленным взглядом.

- Славно…

Он выдохнул и сделал еще глоток.

- Очень…да…Ну что, пойдем прогуляемся?

- Я не настаиваю.

- Брось, я же тебе обещал… Идем.

Я помог ему встать и он медленно поковылял к двери. Остановился, придирчиво оглядел меня и направился к шкафу. Порылся там малость и выудил грязный белый пиджак с потеками кетчупа на рукаве. А может, это был и не кетчуп.

Протянул его мне.

- Надень-ка. Давай-давай, я не хочу, чтобы кто-то решил, что у тебя есть монеты и мы получили бы в спину по пуле.

Я натянул пиджак, не особо и возражая, а мысленно даже благодаря его за подарок. Мы вышли на пляж и Джордж потянулся, раскинув руки. На небе уже появились звезды и тонкий новорожденный месяц. Вдали, за нашими спинами, отсвечивали огни небоскребов и радуги вывесок с переливом рекламы. Волны мерно накатывали на берег под тихий размеренный шепот.

- Вот это и есть Рио, парень! Вся жизнь здесь начинается только после захода солнца.

Он придирчиво оглядел меня, набрал горсть песка и растер мне по обеим штанинам. Оглядел еще раз и удовлетворенно кивнул.

- Без обид, Майк… Идем.

И мы побрели туда, где виднелось разноцветье неона. Жара заметно уменьшилась до приятной прохлады и народу на улицах было значительно больше. Ночная жизнь еще только входила в свои права, судя по толпам у баров и ночных клубов. По улицам прогуливались парочки, иногда семьи с детьми, раскланиваясь со знакомыми и наслаждаясь вечерним бризом. Это был совсем не Нью-Йорк, где с наступлением темноты большая часть добропорядочных граждан стремилась укрыться за стенами и дверями. Ночной Рио был похож на россыпь драгоценных камней. Нью-Йорк тоже, но по ночам он мрачен, а Рио – нет.

- Видишь вон тех парней на углу?..

 Майлс показывал на кучку подростков.

- Увидишь где-нибудь, - лучше держись подальше. Вон тот бугай справа, - с носом, вдавленным в череп, - он называет себя Князем Тьмы.

- Князь Тьмы? Он же похож на панка.

- Так и есть. Но этим соплякам нужны громкие имена, ты же понимаешь. Не могут же они называть себя Мистер Дебил или Чизбургер…

- Чизбургер – хорошее имя. Я бы назвал так кота, если б он у меня был…

Мы идем дальше, мимо ночного кафе. Джордж кивает налево.

- Мужик рядом с вывеской, в розовом пиджаке… Нет, вон тот - с блестящими волосами – отвечает за весь кокаин в районе. Не самая крупная шишка, но и не из мелких, уж точно.

- Ему бы только в порно сниматься.

- Все мужики похожи на порноактеров. Разве нет?

- Нет.

- О’кей, у кого нет члена, тот не похож.

Джордж берет меня под руку.

- Давай заглянем сюда.

И ведет в небольшую закусочную в проулке.

Сидя за столиком над порцией «Брахмы», доверительно наклоняется ко мне.

- Скажу тебе честно, Майк, ты не очень-то смахиваешь на копа и это бесспорный плюс, но все равно, - одному тебе здесь лучше бы не гулять. Ты уж поверь мне, я давно в этом городе…

Точно так же прошел и весь следующий день, а потом еще один и еще… Мы бродили по барам, ошивались в закусочных, иногда делая вылазки на пляж, чтоб слегка  освежиться и остудить уставшие головы. Дважды на старой лодке Джорджа мы выбирались в море, причем оба раза я настойчиво греб к Рыбацкому острову, упирая на то, какую роскошную поклевку мне обещали именно в этом месте. Уже на следующий день, втихаря от Мака, я купил себе спиннинг и снасти, пока он отсыпался после вечерней попойки. Таким образом, я отчасти оправдал нашивку на чехле, а кроме того, у Рыбацкого острова и правда клевало неплохо. За то время, что мы прохлаждались возле владений Мэнхарта, я приметил сторожевой катер, который патрулировал остров. К счастью, он был всего лишь один, да и патрульные оказались довольно ленивыми. Все это было мне на руку. Вышек на острове вроде бы не было, а вот собаки присутствовали. Ну да ладно, бой план покажет…

Затем мы отправлялись обратно в алкогольные недра Рио, в которых Джордж был большой знаток. Если б он пил чуть меньше, возможно, он и спросил бы меня, какого дьявола я таскаюсь повсюду с рюкзаком и чехлом? Но он не спрашивал, а я не объяснял. Вместо этого он охотно рассказывал мне о местной жизни, а я старался быть благодарным слушателем.

Джордж пил и рассказывал, а я смотрел, слушал и запоминал. Это все было бы, по большему счету, пустой тратой времени, если бы не два «но». Во-первых, прежде чем соваться в любую незнакомую среду – оглядись и изучи ее. Если у тебя на это есть время, конечно. Во-вторых, так уж звезды совпали, что к вечеру третьего дня мы встретили Мэнхарта-Хиделла. Он вышел из белой «шевроле-малибу» в сопровождении трех плечистых парней. Двое топали по бокам, один сзади. Так ходит и охрана и конвой, но эта троица охраняла Мэнхарта, а не конвоировала, достаточно было взглянуть на их лица.

Мэнхарт с первого взгляда мало напоминал Харпера – большие черные очки, кожа намного смуглее, небольшая черная борода а-ля Кастро и незаживший розовый шрам через левую щеку.

Я поволок Джорджа на другой конец улицы. Мне надо было подобраться поближе и кое-что проверить. Грех было упускать такую возможность. Джордж пытался сопротивляться.

- Куда ты меня тащищь, черт побери?..

- Мы еще не были в том баре…

- Ты с ума сошел, парень! Ты знаешь, сколько там стоит стакан гуараны?..

- Не страшно, я угощаю.

Мне надо было проверить, что это сам Мэнхарт. Лично. Собственной персоной. А не какой-нибудь клон. Шрам, конечно, и все такое, но шрам  налепить недолго, было бы умение. Надо проверить. Цена вопроса – двадцать метров.

Джордж был пьян как сто чертей, я притворялся, но его перегара хватало на нас обоих, так что я чувствовал себя в безопасности. Плюс ко всему, тряпье, которое мне дал Майлс, оказалось вполне неплохой маскировкой.

Через пару минут я подобрался достаточно близко, чтобы понять, что все, кто был в той четверке, появились на свет естесственным образом, а не в стеклянной пробирке. Что мне и требовалось.

Конечно, однозначно это еще ни о чем не говорило. Может, у Мэнхарта и был туз в рукаве, да только вряд ли. Половина людей арестована, другие сбежали. У него оставалсь еще та, самая первая, лаборатория, но я бы на его месте сейчас думал бы о том, как понадежней и побыстрее исчезнуть, а не о игре в маскарад с подставными фигурами. Может, я и ошибался, кто знает… Время покажет. Пока же, все как будто складывалось довольно удачно.

Мерфи утверждал, что если все идет по плану, значит, вы чего-то не замечаете. Довольно спорно, по-моему. В любом случае, он же и говорил: когда сомневаешься – опустоши магазин.[45] Поглядим, что к чему…

- Ты прав, Джордж, там слишком дорого, идем обратно.

Он возмутился.

- А я тебе о чем толкую?!.. Ты никогда меня не слушаешь…

Мы вернулись к шевроле. Я нащупал в боковом кармашке рюкзака крохотный шипастый шарик и, когда мы поравнялись с полуоткрытым окном, небрежно махнул рукой и шарик остался в салоне.

- С меня на сегодня хватит, Джордж. Многовато впечатлений, да и не выпью я больше. Если хочешь, возьмем пару бутылок и на боковую.

- Здравая мысль…- пробормотал он, еле держась на ногах.

Я отбуксировал его в хижину и погрузил на кровать, а сам вышел наружу, уселся на песке, вставил в ухо маленький динамик и приготовился слушать.

Полчаса ничего, кроме обычных дорожных звуков, потом зазвонил телефон.

- Да? …Да, ничего не меняется. Документы готовы? …Отлично, а что с биографией? Хорошо. Главное, чтобы все было в порядке с гражданством и чтобы любая проверка выявила бы, что я прожил в этой стране всю свою тихую жизнь. …Да.. Да, хорошо…значит, послезавтра я вылетаю.

Разговор закончился и больше не было произнесено ни слова.

Так. Значит, Мэнхарт планирует свалить и стать образцовым гражданином с новым прошлым. Что ж, ожидаемо.

Я вынул из рюкзака навигатор. Машина с Мэнхартом двигалась на север по Авенида Атлантика мимо отеля «Астория Палас». Я следил за ней до тех пор, пока она не остановилась в районе ресторана Мариуса. Затем светящаяся точка пересекла линию пляжа и переместилась на воду, где, видимо, поджидал катер. Таким образом, Мэнхарт благополучно вернулся на свой остров.

Похоже, настал мой черед, если я не хочу гоняться за ним по всему свету до конца своих дней.

Конечно, мне не хотелось лезть на остров, полный головорезов, но если Мэнхарт уйдет, то неизвестно в какой норе он окопается и, не исключено, достать его там будет еще сложнее.

Я вызвал Ларса и все ему объяснил, обрисовав ситуацию. Видно было, что швед сомневается и я его понимал.

            - Прости за банальность, Марс – каков план?

- Ну… - Я сделал вид, что задумался. - Сцены на заводе не будет. Я просто приду туда и всех их убью.

- Хороший план.

На этом мы распрощались.

Стемнело уже достаточно для того, что я задумал. Значит, самое время действовать.

Я достал из рюкзака два герметичных пластиковых мешка с ремнями и упаковал сам рюкзак и чехол с винтовкой. Рюкзак закрепил на спине, а чехол на груди и вошел в воду. Перед тем, как стартовать с Робин-роуд, я оставил в гараже почти все, упаковав в рюкзак лишь контейнер, бронежилет и беретту с ножом. А также по максимуму гранат. Получилось примерно килограмм тридцать вместе с винтовкой. Я весил легче, чем галапагосская черепаха и тяжелее, чем каймановая, но, в общем, плыть было можно, если не очень спешить.

Белый пиджак Джорджа я предусмотрительно скинул у хижины, - не хотел, чтоб на моем надгробии было написано – «Он был классной мишенью ночью…»

Прайс когда-то говорил нам, что порой в безвыходных ситуациях есть шанс, если действовать вопреки логике, потому что действия профессионалов еще можно предсказать, но в том и дело, что мир полон любителей[46]. Значит, есть шанс, что какой-нибудь самодельный экспромт приведет, в итоге, к успеху. Я крепко надеялся на это, потому что больше надеяться было не на что.

Они ждали штурмовой отряд, а не одного человека. На этом я и сыграю.

Если же у меня ничего не получится – не беда. За меня все сделает СБС – рано или поздно. Скорее все-таки поздно, но тем не менее. Если эти ребята в кого-нибудь вцепятся, на нем можно смело поставить крест, уж мне ли не знать. Поэтому, если сегодня для меня все закончится, это мало что поменяет. Йорген поможет Полуксам скрываться до тех пор, пока Мэнхарт не будет схвачен или убит. Если понадобится – наймет нескольких толковых ребят для охраны. В любом случае, Полуксы смогут вздохнуть свободнее – Мэнхарту сейчас не до планов мирового господства и не до мести. Сейчас его больше всего волнует собственная шкура, по возможности целая и невредимая.

А если я сыграю в ящик у берегов Бразилии, то это тоже не худший вариант. Прекрасное место, чтоб умереть - одно из самых живописных на свете. Я и так живу в долг, причем не впервые. И кто сказал, что раньше хуже, чем позже?.. Тем более, что припозднился я уже довольно давно?..

Из-за острова показался патрульный катер, на носу которого был установлен прожектор. Я вдохнул поглубже и ушел под воду. Мне сейчас только пули шальной не хватало. Нет уж, спасибо, без премии Дарвина я уж как-нибудь обойдусь[47]…

Луч скользнул надо мной и ушел влево – катер медленно поворачивал, огибая остров по часовой стрелке. Я подождал еще немного и вынырнул, стараясь не слишком громко дышать. Катер был впереди, метрах в пятидесяти, насколько вообще можно было хоть что-нибудь различить. Восемнадцатифутовый «Трупер» или что-то вроде того… Я чуть отдышался и поплыл дальше.

Три километра - недетская забава для любого пловца, а если прибавить сюда же одежду, вес груза и необходимость время от времени играть в подводную лодку… В общем, до того, как мои ноги коснулись песчаного дна, я уходил под воду еще трижды, а когда выполз на берег, первым делом, само собой, забился поглубже в кусты, а потом лежал на боку не меньше пяти минут, набираясь сил, восстанавливаясь и стараясь потише дышать, чтоб меня слышало не все побережье. Врать не буду, это не было сверхтяжелой нагрузкой, но свою порцию энергии она сожрала, а если есть немного времени, всегда лучше остановиться и перевести дух перед решающей фазой.

Ну и ладно, полежали и хватит. Рота, подъем.

Я встал и распаковал чехол с рюкзаком. Надел бронежилет, рассовав по разгрузке запасные обоймы с гранатами, расчехлил и проверил винтовку. Пистолет на бедро, нож на предплечье - ничего не мешает, все можно быстро достать.

Ну, кажется, все. Можно и двигаться.

Я вышел на берег на северо-западе - дом в центре – стало быть, мне на юго-восток. Великая вещь – железная логика…

Сверился с компасом, закрепленным на ножнах.

Рота, вперед. Шагом марш. Только негромко…

Шагнул в заросли, держась поближе к деревьям. Мне бы хреновину, как у Сэма Фишера, сейчас не блуждал бы в потемках[48]…

Так я медленно крался минут пятнадцать, когда заметил вдали свет фонарика. Патруль. Что ж, это разумно. Будь моя воля, я бы заставил ходить их и вдоль береговой линии тоже. И катера было бы два. И вышки. Будь моя воля… Как это здорово, что на свете немного таких параноиков, как я. В противном случае, было бы чертовски трудно кого-то убить…

Я пропустил их мимо, забравшись в самую гущу кустарника и прижавшись к земле.

Двое, идут неспеша, тихо беседуют, курят. Идут с востока на запад, видимо, достигнув берега, повернут обратно. Собак с ними не было, иначе бы мне серьезно не поздоровилось. Но псы на острове были, это я видел, когда мы с Джорджем проплывали мимо на лодке. Надо полагать, их держали у самого дома.

Парочка меня миновала и скоро шаги их затихли.

Ну и отлично. Полный вперед.

Надо сказать, до сих пор мне везло. Вокруг распростерлась одна из тех темных тропических ночей, когда проще закрыть глаза и передвигаться наощупь, чем пытаться разглядеть что-либо дальше собственных мыслей. Я и не пытался. Шел себе неспеша, аккуратно отводя ветки и осторожно шагая впотьмах. Прислушивался и принюхивался, хотя помогало слабо.

Вскоре между деревьями замелькал свет – я подходил к поляне, на которой стоял дом. Хорошо бы найти хоть какой-нибудь холм или просто пригорок повыше, тогда было бы гораздо удобнее... И я медленно двинулся вправо, обходя освещенное место и присматриваясь к поляне. Когда я уже был напротив западной стены дома, сквозь листву со стороны берега пробился яркий луч света. Я лег на траву. С запада дом ближе всего расположен к воде, значит, скорее всего, там был причал, к которому пришвартован катер, привезший Мэнхарта. Надо проверить.

Я поднялся, прижавшись к ближайшему дереву. Дождался, пока луч уйдет в сторону, перебежал к следующему. Затем еще и еще. Хорошо, что вокруг не голая тундра, где деревьев раз-два и обчелся… Так, перебежками, я подобрался поближе.

Так и есть. Неширокий дощатый настил, выступающий в воду, рядом мерно покачивался катер средних размеров, достаточно вместительный, чтобы плавание было комфортным. Двадцатифутовый штатовский «Джастис», выкрашенный в темно-серый спокойный цвет.

Будка охранника на берегу, в ней сидят два человека. Два прожектора – один направлен на воду, второй на лес, чтобы видеть, кто выходит на берег. Оба вращаются градусов этак на семьдесят, получается довольно внушительный сектор охвата.

Что ж, с этим все ясно. Скорее всего, сюда он и побежит, как только начнется веселье. Ладно, учту.

Я вернулся обратно к дому. Надо выбрать позицию и начинать, помолясь. Знать бы только, кому мне молиться…

Скрываясь в тени за листвой, я обогнул всю поляну, но холма так и не встретил.  Даже маленького подобия. Поверхность острова в этом месте была гладкой и ровной, как блюдце.

Ну и ладно. Сойдет и так.

Сделав полный круг, я вернулся в исходную точку, сместившись ближе к главному входу. Снял винтовку с плеча и склонился к прицелу. Метров сто семьдесят где-то…

Так, посмотрим, что тут у нас…

Два прожектора справа и слева – стационарных, развернуты в разные стороны, смотрят в лес.

Пять человек с собаками – трое перед домом, двое бродят по флангам. Хорошо, что я на достаточном отдалении – с собаками связываться очень не хотелось. В мою пользу был тропический лес вокруг, предлагавший собачьему носу тысячи запахов. Плюс ветер в лицо, плюс два десятка людей поблизости, плюс запахи с берега…

Так, дальше – в пределах видимости, помимо тех пяти, еще человек десять…пятнадцать…нет, вон еще… Я водил прицелом, считая. Четверть сотни, примерно. Бродят расслабленно, автоматы у многих опущены или вовсе висят за спиной - это мне на руку. Профессиональных, пожалуй, от силы десяток – с настороженным взглядом и в полной готовности к худшему. Эти-то пальца с крючка не снимали – выучка. В основном же – бандиты из окрестных фавел. С ними проще…

В доме, должно быть, человек двадцать из самых умелых. Итого порядка пятидесяти, плюс-минус несколько – половина погонных и половина с улиц. С этим ясно.

Дом – первый этаж освещен, на втором свет только в правом крыле, дверь закрыта, окна закрыты, жалюзи опущены.

Справа за домом мелькнул огонек зажигалки – человек прикурил, осветив лицо и передал ее следующему, а тот другому. Это вы зря, ребята, - кто же так делает… Трое от одной спички не прикуривают - это вам ни о чем не говорит?..

Что ж, настроение у многих расслабленное, ну и отлично. Сейчас, ребята, я вас немного встряхну… Только сперва подберусь чуть поближе…

Я тихо прокрался вперед, до самого края поляны, насколько мне позволяли тень и кусты. До дома оставалось метров пятьдесят или около того. Ветер в мою сторону, для собак я пока что невидим.

Я снял с себя дымовую и, размахнувшись, швырнул в сторону дома, затем еще одну и еще. Оба фланга и центр заволокло дымом. Послышались крики, муравьишки забегали.

Сдернул с разгрузки осколочную и бросил в дым, ближе к главному входу. Взрывом вынесло окна и оба прожектора. Кто-то заорал внутри дома, мешая вопли боли с проклятиями. Туда же отправилась вторая граната.

Прозвучал первый выстрел.

Ну, наконец-то…

Тут же, как по заказу, автоматные очереди затрещали с разных сторон – люди стреляли по силуэтам, еле видным в дыму, а те стреляли в ответ. Парадная дверь распахнулась и с порога залаял дробовик. Кто-то командовал прекратить огонь, но эти приказы тонули в криках раненых и всеобщем хаосе. Со второго этажа, звякнув стеклом, высунулся миниган и накрыл поляну дождем из свинца с кровожадностью пять тысяч смертей в минуту.

Здравстуйте, детки. А вот и папочка. Скучали без меня?..

На вспоротую пулями землю падали разорванные тела, продолжавшие в конвульсиях палить как попало.

Отлично, ребята, - давайте, перестреляйте друг друга…

Я перебежал метров на двадцать правее и бросил еще дымовую. Двадцать метров – осколочная. Двадцать – светошумовая… Снова осколочная…дымовая…

Я разбрасывал их как конфетти – как сраный Санта-Клаус, психованный и злой на подарки. Как Архангел Михаил, посланный на землю уставшим Богом и раздобывший где-то ключ от оружейного склада…

Песок перед домом вовсю уже цвел грязно-красными сырыми ошметками.

Красиво – как в Рождество…

Когда чья-нибудь голова оборачивалась в сторону леса, пытаясь угадать, откуда летят гранаты, в дело вступал MD-50 и голова разлеталась на части. Иногда это была не голова, а рука с обрезом, или пробитая вместе с бронежилетом грудь… На таком расстоянии моему «Лидеру» было плевать на детали.

Конечно, я стрелял хуже, чем Суэггер[49], но тоже кое-чего умел. Сорок пять грамм металла имени Джона Браунинга исправно летели туда, куда посылал их мой глаз. Туда, где металась обреченная цель, доживая доли секунды… Я только успевал перебегать от дерева к дереву и менять магазин.

За спиной захрустели ветки, будто ломилось стадо слонов. Я бросился в сторону, обернувшись уже в прыжке – две черных фигуры… метров пятнадцать…в руках автоматы… - винтовка плюнула навскидку в один силуэт… в другой… - и я упал на спину раньше, чем успел осознать, что случилось.

Какая-то смутная пародия на Макса Пэйна, ей-богу… Только к ближайшей жакаранде не прибита аптечка[50]…

Встав, с винтовкой наизготовку, я осторожно шагнул вперед – надо ли добивать? Но почти тут же почувствовал – впереди живых нет, оба уже на том свете. Оглянулся – позади громыхали взрывы и выстрелы. Швырнув в это месиво последнюю дымовую, я притормозил на секунду, остановившись за деревом.

Однако - где же герой торжества?..

Я вытащил навигатор. Красная точка стремительно удалялась на юг. Проклятье! Должно быть, он выскользнул через заднюю дверь, когда начались фейерверки. А сейчас бежит к катеру, который патрулирует остров. Я развернулся спиной к поляне и побежал что есть силы на запад, туда, где был пришвартован «Джастис».

Охранников у причала не было – видимо, убежали, заслышав грохот веселья. Тем лучше для них…

Я пробежал по причалу, спрыгнул на палубу и через полминуты уже мчался параллельно берегу курсом на юг.

Из-за облаков показалась луна, освещая мне путь. Так-то лучше.

Я увидел их, когда обогнул остров – маленький белый «Трупер», взяв пассажиров, отплывал от берега, направляясь в сторону материка.

Глянул на навигатор – да, так и есть - объект находился на катере.

Я заглушил двигатель и поднял винтовку. Метров четыреста с лишним… пять человек на борту… попробуй, угадай, какой из них Мэнхарт… я прицелился в крайнего с автоматом, вдохнул и, на медленном выдохе, нажал на крючок.

«Лидер» мягко ткнул меня в плечо, одобряя содеянное, а мишень, взмахнув руками, вывалилась за борт. Остальные трое, обернувшись, открыли огонь. По большей части, неприцельный, но пришлось пригнуться, когда пара пуль просвистела вблизи открытой кабины «Джастиса». Чуть приподнявшись, я навел на удалявшийся катер прицел – выстрел – и человека за штурвалом швырнуло о приборную доску, а судно пошло по дуге, лишившись управления.

Один из троих, в светлом пиджаке под бронежилетом, перестав стрелять, бросился к мертвецу, отпихнул его в сторону и вцепился в штурвал, выводя «Трупер» на прежний курс. Я опустил винтовку, отправляя «Джастис» в погоню за «Трупером» - тот удалялся слишком быстро,  еще немного - и о прицельной стрельбе можно забыть. Конечным пунктом был Копакабана, - видимо, за полосой пляжа беглецов уже ждала машина, а там и до фавел рукой подать. Светлый пиджак вел катер зигзагами – не сказать, чтоб мне это сильно мешало, но сперва надо все же подобраться поближе…

Я глянул на экран навигатора. Красная точка выписывала фигуры прямо передо мной. Что ж, отлично, - значит, на корм рыбам я отправил наемников. А вот кто из троих?.. Я поднял винтовку, встав потверже на качающейся палубе. Лиц не различить, так что… И я сделал ставку на светлый пиджак. В крайнем случае, если вдруг ошибусь, просто сплаваю за ним на дно океана… Встав поудобней, прицелился – прицел пошел вверх…вниз… «Лидер» презрительно сплюнул гильзу и один из автоматчиков рухнул в воду. Второй попытался поймать его и упал вместе с ним. Бинго! Кому-то сегодня везет… Так - ну а что же с последним?..

Навигатор показал красную точку, исправно убегавшую от меня к побережью.

Чудно.

Здравствуйте, мистер Мэнхарт, как вам погода в Бразилии? Слегка припекает, не так ли?..

Лишившись тылов, Мэнхарт пригнулся к самому полу кабины, успев вывернуть катер южнее, в сторону Ипанемы – туда, где кромки воды вплотную касалась густая растительность тропиков.

Я его понимал – на чистой линии песка, лишившись своих наемников, он стал бы для меня прекрасной мишенью – охота на зайца фунтов под двести и в бронежилете. Если же он сразу поломится в заросли, то некоторый шанс у него все-таки был и, в общем, приличный.

Кабина у «Трупера» не то, что у «Джастиса» - она глубже, закрытая и, при желании, один человек там спрятаться может.

Но только не от пули пятидесятого калибра.

Мэнхарт скрючился между штурвалом и водительским креслом и я не видел его в прицел. Поэтому просто начал расстреливать катер наугад, уповая на мощь BMG.

Browning Machine Gun – это вам не шутки. Это чертова уйма убойной энергии и славное прошлое пулеметных лент. «Лидер» с легкостью прошивал обшивку белого «Трупера», калеча ему внутренности и переводя из разряда надежного транспорта в решето. Впрочем, я стрелял не совсем наугад – больше по центру и справа. Была у меня причина желать, чтобы Мэнхарт был убит аккуратно, а не абы как. Надо было заставить его высунуться – хоть на секунду…

Но все вышло иначе. Сделав пять выстрелов, «Лидер» умолк, требуя заменить магазин. Отщелкнув пустой, я вставил новый, предпоследний и поднял винтовку. Еще три пули…четыре…пять… и катер резко вывернул в сторону, перестав быть послушным штурвалу. В этот момент Мэнхарт и выглянул, чтоб посмотреть, куда несет его катер – и увидел то, что уже понял я – еще метров семьдесят и «Трупер» на полном ходу вонзится в прибрежные камни. Вцепившись в штурвал, он в отчаянном рывке навалился всем телом, пытаясь свернуть от камней…

И подставился.

И время остановилось.

Я внезапно оглох – все звуки извне вдруг отрубились, а цель передо мной увеличилась, приблизилась и укрупнилась. Я видел светлый пиджак над краем бронежилета и темное пятно головы…

Прицел скользнул ниже…

Выдох…

И я нажал на крючок.

Катер взмыл в воздух, как по трамплину, перевернулся и, протаранив кроны деревьев, рухнул в зеленую массу…

Секунда...

Еще…

И еще одна…

Все звуки вернулись. Меня отпустило. Я снова слышал и видел в обычном режиме, как будто вынырнул на поверхность воды.

И едва успел увести «Джастис» в сторону, чтоб избежать участи «Трупера».

Заглушил двигатель.

Длинно выдохнул.

Тишина…

Тишина, которая скоро разорвется сиренами. Поэтому надо спешить.

«Джастис» ткнулся днищем в песок и я спрыгнул в воду, закинув винтовку за спину. Предстояло еще найти то, что осталось от Мэнхарта. Если осталось. На что я очень надеялся.

Увязая в песке, я побежал в ту сторону, где разбился катер. Продираясь сквозь заросли, я каждую секунду ждал, что взвоют сирены полиции, но пока что была тишина. Вопрос времени, потому что стрельбу я устроил порядочную. Всего-навсего небольшая отсрочка, надо спешить.

Сперва я увидел катер - там, где он рухнул на землю, а уж после и Мэнхарта, который лежал шагах в двадцати от белого алюминиевого корпуса. Его выбросило на землю, когда «Трупер» изобразил бочку, возомнив себя самолетом. Впрочем, умер он раньше, чем коснулся земли. Это было ясно любому, кто увидел бы труп – когда пуля калибра .50 BMG проходит навылет сквозь шею, человек умирает сразу. Законы природы, ничего не попишешь.

Я подошел к телу, поддел его ботинком и перевернул. Да, это был он – короткая черная борода, свежий розовый шрам , острое худое лицо, испачканное грязью и кровью.

Как и заказывали, прошу.

Вдалеке, со стороны улицы Франциско Отавиано, послышался нарастающий вой.

А вот и полиция. Скоро здесь будет людно. Но это уже без меня.

Я скинул рюкзак, достал из него контейнер, поставил на траву и открыл. Вверх поднялось облачко дыма от слоя сухого льда. Я вытащил нож и взялся за дело.

Пуля, пробившая шею, уже сделала за меня часть работы. Мне оставалось разрезать сбоку мягкие ткани и допилить позвоночник, с которым управился обух клинка.

Уильям Рэндалл  отлично знал свое дело – «мистер-восемнадцатый» был, как всегда, безупречен. Благослови бог капитана Ингрэхэма, хороший был парень[51]…

Немного грязная работа, знаете ли. Поэтому, если вы – школьный учитель или что-то вроде того, не идите в наемные убийцы - вам будет трудновато перестроиться.

…Когда спустя полчаса полиция нашла тело, ей остались одни лишь объедки. А душа Мэнхарта покоилась у меня за спиной. Будь в моих предках кельты, они бы меня одобрили[52]…

Сам я к тому времени уже ушел километра на три дальше на север, в сторону авеню Виейра Соуто. Остановившись передохнуть, достал кпк и вызвал Ларса.

- Все получилось как надо. Как мне убраться отсюда?..

Швед, пряча улыбку в усах, рассматривал меня притворно заботливо.

- Смотри-ка, две руки, две ноги… все целое…

- Йорг, перестань, я в порядке. Куда мне теперь?

- Секунду.

Он отвернулся к своим мониторам.

- Ты далеко от шоссе Марио Рибейро?

- За пару часов доберусь.

- Я скину тебе адрес с куском карты. Домишко на окраине. Спроси Уилла Рокквелла, это и есть пилот. Он все сделает как надо. Я постараюсь сейчас с ним связаться. У тебя есть еще деньги?

- Немного осталось.

- Хорошо. Ежели что – я на связи. Не пропадай.

И швед отключился.

До дома Уиллфреда Рокквелла я добрался, когда небо уже посветлело. Пришлось немного поспрашивать местных, но в итоге я его отыскал. Домик стоял на отшибе, в стороне от таких же обшарпанных ветхих жилищ, лепившихся друг на друга как виноградины в грозди.

Я постучал и через пару секунд дверь открылась.

- Минутку.

Худой загорелый парень в коричневых шортах отпихивал от порога кота, норовившего выйти наружу.

- Минутку… Адриана! – прокричал он вглубь дома, - я уйду по делам.

Захлопнув дверь, он повернулся ко мне и протянул руку.

- Вы Натан Гейтс? Я Уиллфред Рокквелл. Уилл Рокк. Йорген звонил мне.

- Да. Мне надо в Нью-Йорк.

- Знаю, - он взъерошил волосы на затылке, - в принципе, ничего сложного, но в самом Нью-Йорке не сяду – у меня нет лицензии. Могу высадить вас неподалеку от Данбери, там есть места для посадки... Ближе, увы, не могу.

- А если я подскажу полосу рядом с Нью-Йорком?..

- Легальную?

- Для своих.

- Что ж, если договоритесь, отлично.

- Где самолет?

- В джунглях на севере. Ждите здесь.

Уилл убежал, а я остался на месте. Минут через десять я услышал ворчанье мотора и Рокк подкатил на старом армейском «рэнглере-YJ».  Я сел рядом с ним, пристроив рюкзак и чехол на полу, и мы тронулись в сторону джунглей.

Через полчаса нас вплотную обступили пальмы и папоротники, а дорога узнавалась лишь по ухабам. Пока мы катили, я вызвонил Райта и договорился о посадке на его полосе, после чего передал кпк Рокку и Райт объяснил ему, как и куда лететь. А еще через два часа зеленая завеса неожиданно расступилась и выпустила нас к кукурузному полю, по которому бродило несколько черных буйволов. Еще через сотню метров мы встретили старика с маленьким мальчиком, которые приветственно помахали Уиллу, что-то крикнув на португальском.

По ту сторону поля «рэнглер» свернул на узкую тропку и дорога пошла круто вверх. Мы взобрались на небольшое плато, свободное от леса, на котором вполне мог бы сесть небольшой самолет.

- Он там, - Уилл махнул рукой на другой конец леса.

Когда мы подъехали, я увидел наш транспорт, скрытый в кустарнике и замаскированный ветками и охапками листьев. Это был старый, но еще крепкий «Adam», выкрашенный в зеленый цвет. «А-500» или что-то вроде того. На зеленом боку черной краской было выведено «Зевс».

Мы убрали ветки и листья и забрались внутрь. Уилл занял единственное кресло в кабине, показав мне на пять пассажирских.

- Специальная конструкция, - сказал он. – Баки вчетверо больше обычных. Устраивайтесь, часов через двенадцать будем на месте.

Уилл завел оба двигателя и отсалютовал в сторону джунглей.

- Экипаж «Зевса» приветствует вас, пристегните ремни – от винта!

«Тяни-толкай»[53] вырулил на «взлетную полосу», поднатужился и взлетел.

Когда самолет набрал высоту и взял курс на север, а за стеклом иллюминатора потянулся зеленый ковер с прожилками рек, я положил поудобней рюкзак, чехол с винтовкой и позволил себе задремать.

…Рокк звал меня по имени. Я открыл глаза и посмотрел вниз – уже совсем стемнело и под брюхом «Зевса» мерцали огни пригорода. Мы были в воздушном пространстве Штатов.

- Через полчаса будем на месте.

Я кивнул, растирая лицо ладонями. Сутки выдались непростыми, но теперь можно было расслабиться. Зверски хотелось есть и пить, но с этим пока что придется подождать.

Вскоре мы приземлились. Я познакомил Рокка с Райтом и они договорились насчет топлива для «Зевса» на обратный путь. Я расплатился с Уиллом, забрал свой ««додж»» и уехал.

По дороге остановился у закусочной на обочине и заказал пару сандвичей с курицей и молоко. Если бы ее немногочисленные посетители знали, что лежит у меня в рюкзаке, они бы не сидели так тихо за своими уютными столиками. К их счастью, они не знали, поэтому спокойно смотрели в свои тарелки.

До Нью-Йорка я добрался без происшествий, спокойно заехал в гараж, поставил машину и отправился спать.

Дальше рассказывать особо и нечего. Я дождался утра, разбудил Полукса и показал ему свой нелицеприятный трофей. Миллиардер побледнел и это было понятно – часто вас будят, чтоб показать вам что-то подобное?.. Он был мне рад, но заснуть потом снова почему-то не смог и вместо завтрака ограничился кофе и сигаретой.

Я же залез в холодильник и приготовил яйца под соусом бер-нуар. Хереса, разумеется, не было, но его заменил винный уксус и эстрагон. Не удивляйтесь – бывают моменты, когда меня тянет к плите. Так что девушки проснулись сразу и к завтраку и к хорошим вестям.

Днем я отзвонился Джеку и Пинкусу, сказав, что план «Б» отменяется и вот он я -  весь из себя живой и здоровый.

В вечерних новостях упомянули коротко, что на побережье Бразилии, неподалеку от Ипанемы, был найден обезглавленный труп бизнесмена Рауля Рохаса, который последние несколько лет владел Устричным островом и, по слухам, играл заметную роль в жизни окрестных фавел. Отряд неизвестных атаковал дом бизнесмена на Устричном острове, устроив перестрелку с охраной и скрывшись потом без следа. В настоящее время у полиции есть несколько версий случившегося, расследование будет вестись на должном уровне. К другим новостям…

Что еще?

Айронс и Харпер получили новые документы и биографии, которые сделал Ларс. А также по солидной сумме наличных и совету осесть подальше от Яблока и не иметь дел с полицией и властями ныне, присно и во веки веков, ура.

Пинкус и Джек получили по премии – мы могли себе это позволить, а репутация в нашем деле превыше всего.

Через неделю Полуксы вышли из подполья и зажили прежней жизнью. Или лучше? Пройдя через дерьмо, человек лучше ценит то, что у него есть. Если сам не станет дерьмом, разумеется.

…Ладно, я больше не буду кормить вас банальностями, клянусь…

Ровена полностью выздоровела, - пусть и не в одночасье, но через несколько месяцев от заразы не осталось следа.

Полиция попыталась прижать Ромула в связи с событиями на Вердане, но, поскольку арамеец раскололся, особых козырей у них на руках не было. Кроме того, ушлый адвокат и энная сумма денег закрыли вопрос навсегда.

Гонорар мне и Йоргену Полукс выплатил где-то через неделю после того, как навсегда распрощался с пейзажами Робин-роуд. Вообще, нам с Ларсом было грех жаловаться на тему денег в этой истории, но марку надо держать. Да и Полукс не был обедневшей графиней, у которой за душой лишь фамильный портрет и девичья скромность.

Вот, в общем, и все.

Почти все.

 

Эпилог.

 

…Недели через две после того, как я вернулся из Бразилии, серо-зеленый «Джет Рейнджер»[54] опустился у склона холма где-то в Западной Вирджинии. За штурвалом сидел Стивен Райт, а пассажиром был я.

Рассветом еще и не пахло – где-то начало четвертого… Темное небо, черные тени, темные мысли…

Легкий туман поднимался над полем у горизонта и ветер гнал его в нашу сторону. В промозглом сыром воздухе витал запах трав, осени и свежей земли.

- Я вернусь часа через три, Стив.

Я повесил на спину рюкзак.

- О`кей, я буду здесь.

И я пошагал знакомым маршрутом.

За время моего отсутствия Джейн-Эйр не изменился ни капли. Да и с чего бы ему было меняться? Время здесь было вязким, будто сироп и тягучим, как сливочный пудинг.

Знакомый дом я нашел без труда. Джейн ждала меня с черного хода и тут же открыла на мой тихий стук. К ней приехали в гости внучки, поэтому мы и играли в индейцев.

Я пробыл у нее совсем недолго, может, минут пять или семь. Мы так и стояли на пороге, не отходя от двери, ведь это был не визит вежливости – я не на чашку чая к ней заглянул.

Обычно женщинам приносят цветы. Я принес ей голову ее врага. Согласитесь, тоже неплохо. К тому же, Джейн Наруто и не была обычной женщиной.

Я снял рюкзак, вынул контейнер и приоткрыл. А потом повторил все в обратном порядке. Это заняло меньше минуты, затем мы тихо распрощались и я ушел, чтобы покинуть Джейн-Эйр навсегда.

…Когда она закрывала дверь, морщинки у ее глаз разгладились, лоб перестал хмуриться, а губы чуть улыбались, когда она прощалась со мной. Это была безмятежность.

Шагая обратно по мокрой траве, я вспоминал, как изменилось ее лицо, когда она провожала меня и, казалось, что в эту минуту она крепко-накрепко закрыла еще одну дверь, которая все эти годы тревожила ее по ночам, потому что в любую секунду могла распахнуться настежь. Так бывает, когда ты надежно спрятался, но отчетливо понимаешь, что это иллюзия и тебя сейчас могут найти…

А голову я утопил в Ист-Ривер, прямо под Бруклинским мостом. Следующей же ночью размахнулся пошире и забросил ее в воду, привязав перед этим к камню для верности. Может, за мной наблюдал какой-нибудь тролль и после выловил ее и пустил с молотка на рынке. Но, скорее всего, она просто досталась рыбам, что меня тоже очень устраивало.

…Я смотрел на звезды над Яблоком и думал, что дельце выдалось суетным. Я засветился, Ларс тоже… Надо залечь на дно. Да, бросить все к чертовой матери и уходить на покой. Купить себе домик в глуши и смотреть на огонь в камине. А то, мало ли что случится… Проснусь от выстрела в голову и не успею ни о чем пожалеть… А если замучает ностальгия, я всегда смогу вернуться на старые рельсы…

…Вам не нужен наемный убийца?..

В сущности, я очень мирный человек…

 

 

*  *  *

Так закончилась эта история. А может, ее и не было вовсе.

Может, это всего лишь выдумки и я вам вообще ничего не рассказывал… Кто знает…

Но, если вы когда-нибудь посетите Вердану и, прогуливаясь ночью в пустыне, вдруг услышите Долли Партон – не удивляйтесь… Это Габуд чистит свой пулемет, а черный пушистый Линкольн устроился у него на коленях…

           

                                                       4 сентября 2012 года.

5 октября 2012 года.

 

© Copyright: Михаил Позолотин, 2012

Регистрационный номер №0086847

от 23 октября 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0086847 выдан для произведения:

 

Предисловие

 

Действие книги происходит в мире, похожем на Соединенные Штаты Америки, Украину, Бразилию и другие реальные страны. Все события в книге являются художественным вымыслом. Любое совпадение с реальными личностями или событиями является случайным и непреднамеренным.

Автор ни в коей мере не ставил перед собой задач оценки реальных исторических или политических событий, а также поступков, решений, поведения и позиций отдельных лиц, национальных, политических или иных групп, в том числе государств.

Автор книги не несет ответственности за восприятие и трактовку содержания книги отдельно взятыми читателями. Книга содержит сцены насилия и жестокости, ненормативную лексику, а также сцены употребления алкоголя и табака. Автор просит вас воздержаться от продолжения чтения книги, если вы считаете, что ее содержание может противоречить вашим религиозным, политическим или иным взглядам и убеждениям, восприниматься вами как оскорбительное или унижающее ваше достоинство, либо способно вызвать у вас страх или другие нежелательные эмоции.

Автор оставляет за собой право вносить в текст книги любые изменения и редактировать его по своему усмотрению в будущих версиях рукописи.

Автор также должен упомянуть, что в книге присутствует некоторое количество  цитат, отсылок и аллюзий к разнообразным фильмам, литературным и музыкальным произведениям, компьютерным играм и прочее в том же духе. Если кто-либо из правообладателей в связи с этим захочет изменить соответствующий фрагмент текста, просьба связаться с автором.

Автор также должен поблагодарить всех тех режиссеров, писателей, музыкантов и других творческих людей, чьи произведения так или иначе упоминаются в книге, потому что тем самым они – пусть и невольно – поучаствовали в ее создании.

Отдельная благодарность обращена к замечательным фотографам, мастерам своего дела, чьи работы помогали автору лучше узнавать Нью-Йорк. Это господа – Андреас Фейнингер, Джон Муллер и Самуэль Готтско. К сожалению, эти мэтры находятся уже в лучшем из миров, поэтому благодарность получается с оттенком печали.

 

 

 

 

Пролог

 

- Солдат, не спрашивай…

Д.Хеллер, «Уловка-22»

 

«Поступай со своим врагом так,

Как ты не хотел бы, чтоб он поступил с тобой»

Первая заповедь.

 

«Самый важный вопрос – Зачем»

Вторая заповедь.

 

«Добивай – всегда.

За исключением случаев,

когда на это просто нет времени»

Третья заповедь.

 

«Никогда не имей дел с идиотами»

Четвертая заповедь.

 

 

Странное ремесло я выбрал. Хотя, с другой стороны, не в охранники же мне подаваться. Нет, конечно, телохранителем я могу быть тоже, вот только редко соглашаюсь. Потому что мне не нравятся тела, которые хотят, чтоб я их охранял.

В сущности, я очень мирный человек. Я не маньяк, я не тащусь от запаха крови, от выстрелов, от взрывов. Я не религиозен и у меня все дома. Да, несмотря на всю мою чертову биографию, у меня по-прежнему все дома. Не всем так везет.    

Все, что мне надо, это свой домик где-нибудь в лесу. Может быть, высоко в горах. Скажем, у озера. Не смейтесь. Я правда очень ценю покой. Уединение. Что-то я слишком устал от людей за последние пять лет. И не людей тоже.

Первые пять лет я работал в команде, затем какие-то твари выследили нас и команды не стало. До сих пор не знаю, что с ними случилось. Следующие пять лет я работал сам на себя. Последний год выдался очень шумным и я решил отойти от дел. И подумывал купить тот самый домик в горах. Обычная бревенчатая хижина, ничего особенного. Надо было сразу покупать и не брать последнего дела. В итоге пришлось спешно сматываться и оставить все накопления как ящерица хвост. В итоге, правда, я поджарил этих сволочей. Они сунулись ко мне в заначку, думая поживиться, а нарвались на осколочную гранату в растяжке. Людей губит жадность. Как и всегда.

Нет, кое-что, конечно, я с собой прихватил. Запросы у меня скромные, поэтому мне немного надо. Семь месяцев назад я выполнил работу для одного гринфильдского золотопромышленника с Катара и почувствовал, что подустал. Нужен отпуск. И, мать его, этот чертов дом. А то мало ли что случится, верно? Проснусь с пулей в голове и не успею ни о чем пожалеть. Что день грядущий нам готовит?..

Я – Марс Сандерс. Я наемный убийца и я очень хорош. Вот только слегка подустал. Вам не нужен наемный убийца?..

В сущности, я очень мирный человек…

 

           

Глава 1

 

Я быстро шел по ночному Акрополю, плотнее запахнув плащ. Сырость, ветер с берега, а так, в сущности, мне нравилась эта планета. Планета Вердана, созвездие Андромеды, добро пожаловать на борт. Атмосфера вполне земная, три четверти вода, остальное суша. Акрополь – один из мегаполисов в северном полушарии. Сырой и холодный большую часть года. Сталь и бетон в центре и черте что по краям.

Шлюхи, политики и шлюхи-политики. Наркоманы, копы и наркоманы-копы. Отбросы и неотбросы. Всякие люди. С равнодушными лицами, по большей части. И пустыми глазами. Но бывают исключения – встречаются живые. Только мало.

Ветер с моря завыл сильнее. Не люблю сырость. По мне уж лучше любая жара.

Впереди пахнуло спиртным – матросы, бомжи или просто какие-то недоноски. В порту было много шаек, просто одна на одной. Уж создали бы, что ли, профсоюз…

Я резко взял правее, обходя чей-то склад. Какой смысл лезть в неприятности, если толку ноль?..

Порт Акрополя – тысячи контейнеров, складов и небольших забегаловок, которые тебе и бордель и отель и закусочная. Порт Акрополя сам по себе небольшой город, сырой и темный в любое время года. Здесь было множество лабиринтов и большей частью под землей. Приходили и уходили корабли со всего света, морем и воздухом. Торговля не прекращалась ни на минуту, деньги висели в воздухе. За портом было закреплено особое подразделение полиции, обычные сюда не совались.

Я шел в китайский квартал, где снимал жилье. Он только так назывался – китайский квартал. Китайцев там было всего ничего, в основном же торранцы, лизарды и прочие гуманоиды.

Впереди замелькали красные фонари. Мимо прошли трое китайцев. На углу хромоногий дварф приторговывал дурью. Слева светилась вывеска «Эдема» - проститутки со всей галактики на любой вкус. 

Туманный квартал, так он еще назывался. Ветер с берега нагонял клочья тумана и днем ты ничего не видел с пяти метров, ночью – с двух. Я почти дошел до улицы Грот, там у меня была квартирка в старой пятиэтажке, когда ко мне привязался Сквизл. Сквизл был манкейцем с Пинара и сильно походил на земную обезьянку полутора метров ростом и в одежде.

- Эй, уомо, знаешь новости?

Уомо – так манкейцы называли людей. Сквизл был осведомителем, торговцем слухами, иногда выполнял мелкие поручения местных банд.

- Что за новости?

- Сперва заплати. – Сквизл засмеялся.

- Они меня касаются?

- Если живешь в чайнатауне, - да.

- Закинь наживку.

Сквизл скривился:

- Копы готовят облаву.

- По поводу?..

- Упустили партию порошка в порту, теперь ищут здесь.

- Когда облава?

- Заплати.

- Сколько?

- Пять наров.

Я дал ему пятерку.

- Завтра на рассвете. Две сотни шлемов оцепят квартал и прошерстят все вокруг.

- А что народ?

- Кто как, - Сквизл сплюнул. – Кто валит, кто чистит пушки, третьим вообще наплевать.

- Ясно. Бывай.

Облава в мои планы не входила, надо было исчезать. Оно и к лучшему. Это хорошее правило – нигде не задерживаться дольше месяца. Не бойся конца света, бойся того, что будет потом, так? Я никогда не загадывал далеко вперед.

Я не стал заходить в дом, - ничего ценного там не было. За комнатушку заплачено на неделю вперед, значит можно просто тихо исчезнуть в любом направлении.

Почти полночь. Ветер усилился, по небу неслись грязно-серые тучи, обещавшие дождь.

Мое барахло было спрятано в развалинах Кемел-Зе в пяти километрах от города. Чайнатаун был окраиной, за его стенами начинались Пустые земли. Не лучшее место для прогулок, тем более ночью, но меня это не пугало. Я шагал по улице Тысячи миль к западным воротам и на ходу прикидывал, что где-то к двум заберу свои вещи, а там и видно будет. Можно было остаться в Акрополе или двинуться куда-нибудь еще. Посмотрим. Я не загадывал далеко вперед. Начал накрапывать тихий дождь. Я поднял воротник плаща и надвинул капюшон на глаза. Впереди показалась площадь Цай Шен Йе. Говорят, у китайцев был такой бог. Я свернул налево к забегаловке Мишлена. Мишлен – француз, пятнадцать лет назад прилетел сюда с Земли. Сейчас у него было двое взрослых сыновей и втроем они держали эту закусочную. Одна из немногих, где не было шлюх, наркоманов и особых проблем. За стойкой стоял старший – Жозеф. Их фирменным блюдом считались местные прибрежные крабы – твари полметра диаметром, чертовски быстрые и очень осторожные. Семейка ловила их каким-то собственным способом и жарила прямо в зале на жаровне и вертеле. Я бросил на стойку монеты:

- Две крабов с собой. И бутылку распа.

- Слышал про облаву в квартале? – Жозеф открыл холодильник.

- Да, говорят…

- Две сотни копов. Веселая ночка!

- Добавь лука... Им вечно не сидится на месте. На Шестой улице будет бойня, поспать точно не удастся.

- Да уж…

Я взял два пакета, бутылку и вышел. На Шестой улице жили банды гаротов – синекожих гуманоидов под два метра ростом и очень горячих нравом. При виде полиции мгновенно хватались за пушки. Ночь будет веселой.

У Западных ворот было тихо. Патруль неспешно прогуливался туда и сюда, спросил у меня пропуск и выпустил наружу. Позади остались стены Акрополя, впереди дорога, слева и справа лес. В 2070 рванула одна из военных лабораторий, расположенных под землей посреди леса. Наружу вырвалось облако радиоактивной пыли, вслед за которым запылал пожар. Последствия взрыва ликвидировали дня через три, телевидение объявило, что все обошлось удачно и никто не пострадал, но вскоре последовал указ правительства планеты об обязательном строительстве усиленной стены вокруг любого населенного пункта суши в радиусе пятидесяти километров от взрыва, а в лесу стали встречаться странные твари, нападавшие на все живое. Ходили слухи, что часть монстров была выведена в подземельях взорвавшейся лаборатории, другие же мутировали вследствие распространившейся радиации. Люди всегда любили играть с матушкой-природой и каждый  раз это заканчивалось каким-нибудь дерьмом. Был создан спецотряд по борьбе с мутировавшей живностью, который ловил для изучения или уничтожал на месте все, что хоть как-то отличалось от местной флоры и фауны. Их называли мусорщиками и мало кто знал подробности их работы. Кроме того, что платят им много, а шансов получить пенсию по старости у них мало. Говорили,  что даже тела погибших мусорщиков не разрешалось хоронить сразу, - сперва они доставались для обследования какому-то научному центру и только потом родне. Хотя родни почти ни у кого и не было. Такие дела.

Туман сгущался, серые космы закрыли луну и я двинулся вперед, полагаясь больше на слух, чем на глаза. Мысленно проверил – нож справа на голени, нож слева на бедре, «глок-17» под мышкой. Две запасные обоймы слева на поясе, итого полсотни патронов, полсотни маленьких хищных смертей.

Я шагал себе неспеша, жевал кусок краба и прихлебывал из бутылки. Есть свободное время – тренируйся или отдыхай. Тренируй себя в чем угодно, лишь бы это принесло тебе пользу. Или отдыхай, аккумулируя силы.

Луна порой проглядывала сквозь облака и туман и тогда все вокруг покрывалось серебром, деревья тихонько шумели и где-то вдали еле слышно гудел прибой. Здесь, в лесу, прибрежная сырость отступила, ветерок дул теплый и довольно сухой с примесью коры и свежих листьев. Прогулка получалась удивительно приятной.

Я разделался с первым крабом и раскрыл второй пакет, когда кусты впереди зашумели и на дорогу выбрался пес. Это был обычный лесной бродяга, разве что очень тощий и здоровый как волк. В лесах водилось множество диких собак из тех, что предпочитали свежий воздух городским помойкам. Зверь внимательно глянул на меня, а я на него. Я прислушался к ощущениям – ничего. Нападать он не собирался, просто шел мимо. Я достал из пакета кусок мяса и показал псу. Темный нос шевельнулся и собака облизнулась, глядя на меня. Я обошел пса справа и, отойдя шага на три, положил мясо на землю, пройдя еще немного вперед, оглянулся – пес жевал, глядя на меня темными внимательными глазами. Так мы и шли дальше – я время от времени бросал на дорогу мясо, а пес его подбирал. Минут через пятнадцать я помахал пустым пакетом и мы разошлись в разные стороны.

Зарядил долгожданный дождь, тяжелые капли били по плечам, вползая под одежду и я припустил рысью. Полчаса бега и я остановился, переводя дух. Вынул компас, смахнул с лица капли и свернул с дороги, держа на северо-запад. Я продирался сквозь заросли минут двадцать, когда впереди показались развалины первых домов. Кемел-Зе был небольшой деревушкой во время до катастрофы – пара десятков коттеджей, отель для туристов, несколько кафешек и прочее. После взрыва всех местных эвакуировали, дорогу к поселку съел лес, а дома развалились.

Я шел по мертвым улицам, вынув пистолет и внимательно оглядываясь по сторонам. Кто знает, что за постояльцы обитают сейчас в этих руинах…

Миновав перекресток, свернул налево. Второй дом от угла, - вот он. Тихо, если не считать дождя, заглушавшего все звуки ночного леса. Двери не было, один черный провал. Я вошел внутрь. Стоя на пороге, вслушивался в темноту, держа «глок» перед грудью.

 Запах плесени. Тьма. Дождь за спиной.

Где-то в глубине заунывно поскрипывало. Я стоял, не шевелясь, неслышно дыша. Вынул из кармана детектор живых форм и включил – никого. Это значило, что теплокровных организмов, кроме меня, поблизости нет. Положил детектор в карман на груди и шагнул вперед. Слева была гостиная, прямо через маленький коридор что-то вроде кладовки, рядом с которой начиналась лестница на второй этаж. Мне надо было наверх, на чердак. Там, под крышей, я спрятал рюкзак с барахлом как только прилетел на Вердану полгода назад.

Я заглянул в гостиную – половины стены не было, от окна остался голый прямоугольник, ощерившийся битым стеклом. Внезапно комнату осветило мертвенной вспышкой и тут же загрохотал гром. В кустах, по ту сторону разрушенной стены что-то шевельнулось и тут же детектор в кармане беззвучно завибрировал. На меня смотрели две ярко-желтые точки. Вспышка молнии осветила крупного пса, потом еще одного и еще. Там была стая голов в десять, всех я толком не видел. Пес сделал пару шагов в гостиную и осмотрел меня, потянув носом. Пистолет уставился ему в морду. Я ждал. Прислушался и уловил не хищную злобу, а сильное любопытство. И еще кое-что. Собаки тоже сканировали меня. Это значило, что они, как и я, тоже были телепатами и также – начального уровня. Мы не могли увидеть в чужом разуме ясных картин, но были способны уловить настрой, эмоциональный фон.

Собака переступила лапами, секунду помедлила, повернулась и скрылась в кустах. За ней, как по зову, исчезли остальные. Я медленно выдохнул и вернулся к лестнице. Странно, но ступени почти не скрипели. Должно быть, из-за сырости…

Я поднялся на площадку между первым и вторым этажом. Постоял секунду. Слева были комнаты с остатками мебели, похоже пустые. Сделал пару шагов вперед до следующих ступенек и замер. Потому что услышал звук, который менее всего ожидал здесь услышать.

Наверху плакал ребенок.

Это были тихие горестные всхлипывания, как плачут маленькие дети, когда потерялись и не знают куда им идти. Звуки то затихали, то усиливались и…они перемещались. Казалось, ребенок бродит по чердаку, спрятавшись там от горя, непогоды и безысходности, плача в темноту старого дома и не надеясь быть услышанным кем-либо...

А затем раздались шаги. Кто-то спускался по лестнице мне навстречу.

Я отступил к стене. И услышал голос. Сперва лишь неясное бормотанье, а потом…

- Сто сорок семь… сто сорок восемь… сто сорок девять…

По лестнице мне навстречу спускался старик. Сверкнула молния и я увидел босые ноги, спутанные космы седых волос и бороду, спускавшуюся на грудь… Глаза. Темные бездонные глаза. Иконописные, застывшие и не вполне живые. Пижамная куртка, штаны грязно-серого цвета. Ошо, как если бы он бомжевал примерно лет пять. Но дело не в этом. Мало ли бродяг в этих лачугах? Старик вел себя странно. Руки его были поджаты к груди, как лапки у мыши, глаза неотрывно смотрели строго в одну точку. Он шел, слегка покачиваясь из стороны в сторону, казалось, не видя ничего перед собой и вокруг, и монотонно считал тихим глухим голосом:

- Сто сорок два… сто сорок три…сто сорок девять…

Старик спустился на площадку в полуметре от меня и, не поворачивая головы в мою сторону, шагнул мимо. Я решил было, что он так и уйдет, пребывая в одном ему видимом мире, когда он внезапно взглянул мне в лицо и остановился. У него не было зрачков. Просто огромные угольно-черные глаза. Рот приоткрылся, в глазах мелькнул огонек, а руки стали медленно опускаться в стороны. Старик тихонько зашипел.

- Даже не думай. Попробуй только – останешься без башки.

Пистолет заглядывал ему в глаз, словно читая мысли. Не знаю, понял он меня или нет, но, неслышно вздохнув, отвернулся и зашагал вниз по лестнице.

- Сто двадцать семь… сто двадцать восемь… сто двадцать девять…

Лапки поджаты к груди. Мерно раскачивается, удаляясь, спина…

Дьявол! Детектор. Он не предупредил меня о старике. Я покопался в памяти – да, точно, он ни разу не шевельнулся, пока этот помешанный расхаживал здесь взад и вперед. Если детектор накрылся, это плохо. Это чертовски не вовремя, я бы сказал.

Старик, застыв на нижних ступеньках, чего-то ждал. Я отвел взгляд от его спины, и, не опуская «глок», достал другой рукой детектор. Ничего. Экран светился, но был пуст. Перезагрузка, проверка системы. Экран мигнул, засветился и… ничего. Он никого не видел вокруг, о чем честно и сообщил. Я снова глянул на старика… а там тоже никого уже не было. Лестница опустела, нигде ни души. И плач стих.

Я плюнул и осторожно шагнул наверх.

Наверху было пусто. Ни детей, ни стариков, вообще никого. Пыль на полу, плесень на стенах, единственное окно с уцелевшим стеклом и полумрак, разбавляемый молниями. В центре – колонна дымохода, рядом с которой тяжеленная плита, которую я сам когда-то сюда притащил. Сдвинув плиту, я достал нож и поддел доски пола. Вынул рюкзак, открыл и осмотрел содержимое. Все было в порядке. Я вынул только дробовик и патронташ, больше мне пока ничего не было нужно. АА-12 на восемь патронов – с ним можно было спокойно охотиться на аллигаторов в джунглях Амазонки – причем голым и вымазавшись буйволиной кровью перед этим – и все равно быть уверенным, что любая нечисть, подкравшаяся слишком близко, будет разорвана на куски.

Я надел патронташ, закинул рюкзак на плечо и собрался уже уходить, когда снаружи сквозь дождь хлопнул выстрел. Я выглянул в окно, но сперва ничего не увидел – непогода разошлась не на шутку.

Еще выстрел - на другом конце улицы. Судя по звуку, дробовик. Какое-то темное бесформенное пятно прыжками неслось к тому дому, где я находился, его преследовал человек в темной одежде и на бегу стрелял. На миг сверкнула молния и я узнал на человеке черно-серую форму мусорщиков. Пятно достигло порога и, подпрыгнув, быстро, по-паучьи, лезло вверх по отвесной стене.

Я отступил на пару шагов, поднял дробовик, включив подствольный фонарик. Существо вскочило на подоконник, закрыв собой прямоугольник окна и тут же рама затрещала под тяжестью тела, ломившегося внутрь.

Я выстрелил.

АА-12 - это вам не шутки, я не напрасно скучал по своей малышке – тварь вынесло наружу на метр, когда туча дроби нашпиговала ее с головы до пят. Но она не упала. Дико заверещав, выбросила все четыре конечности, длинные как у обезьяны и вцепилась ими в проем окна, пытаясь удержаться черным уродливым крестом.

Я выстрелил еще раз. Чудес не бывает – тело рухнуло вниз в звоне битого стекла.

И все стихло, не считая дождя.

Я выключил фонарь, медленно приблизился и осторожно выглянул. Мусорщик исчез. Оно и понятно, - не зная, кто я, он не знал, чего от меня ждать. Я рискнул и на секунду мигнул фонариком, обозначив свое присутствие и добрые намерения. И сразу отступил в тень, чтоб не нарваться на пулю, окажись его намерения не такими добрыми как мои.

Голос мусорщика раздался откуда-то сбоку.

- Наверху чисто?

- Здесь никого, кроме меня. Внизу вертелось несколько собак, но они не голодные.

- Кто ты такой?

- Джон Макклеллан, Конвойная служба СБСП.

- Что ты здесь делаешь?

- Мы ищем беглеца. По некоторым данным, он в этом районе.

- О’кей, спускайся вниз. Только не спеши.

Я спустился на первый этаж, на ходу перезаряжая дробовик. Перед самым порогом отступил в сторону и прислушался. Мусорщик был неподалеку, слева, в нескольких метрах от входа. Я чувствовал его - адреналин, любопытство, немного страх, но убивать меня он не хотел. Я опустил ружье и вышел на улицу.

Мусорщик подошел сбоку не опуская своего ремингтона. Высокий, черноволосый, тридцать с лишним, служил в армии, следит за собой.

- Значит, конвой Содружества?

- Так точно, сержант, – и вопросительно глянул на него.

- Сержант Терри Лимитс, 3-й отряд Службы очистки. Если твой беглец здесь, его скорее всего уже съели.

- Может быть, - я пожал плечами. – Но у него в сердце чип слежения и он пока еще активен. Как только сигнал пропадет, меня отзовут.

- Здесь технике особо верить нельзя. Ладно, об этом потом. Отойди-ка.

Лимитс снял с пояса флягу, подошел к трупу и обильно обрызгал его какой-то прозрачной жидкостью. Я присмотрелся. У трупа было лицо девочки-подростка лет тринадцати с небольшим, почерневшее и сильно деформированное. Белки глаз сплошь красные, конечности неестественно удлинены. Кое-где на теле сохранилась одежда, что-то вроде юбки и  блузки. Терри поднес зажигалку и останки запылали, наплевав на ливень.

- Пойдем отсюда, пока еще что-нибудь не набежало.

- Куда?

- На юг, там точка сбора моей группы. Но если хочешь, - он искоса взглянул на меня, - можешь оставаться здесь.

- Идем на юг.

Мы вышли из поселка. Терри все это время не опускал дробовик, держа его наперевес, причем ствол как-то ненавязчиво глядел в мою сторону. Когда мы отошли шагов на двести, мусорщик спокойно поинтересовался:

- Да, кстати, Джон, если не трудно, - конвойную карту.

Я ухмыльнулся, неспеша достал пластиковый прямоугольник и протянул ему.

За документы я был спокоен. Только прямая проверка доказала бы, что в Конвойной службе не числится сотрудника с таким именем. Лимитс взял его в руки и внимательно изучил.

- Конвойный сопровождающий третьей степени, значит… Двенадцать лет службы, из них семь в секторе D. Что такое сектор D, Джон?

- Малоосвоенные планеты, пребывание на которых сопряжено со значительным риском для жизни. Там обычно расположены тюрьмы для особо опасных преступников.

- Ага… Ясно. Ты один здесь, Джон?

- Ну да. Мой беглец не настолько крупная шишка, чтобы стоило отправлять на поиски группу.

Он вернул мне карточку и опустил ружье, после чего снял с ремня на груди портативную рацию:

- Девон вызывает Калахари, прием.

Рация тихонько зашипела.

- Калахари слушает, прием.

- Продолжаю двигаться прежним маршрутом. У меня два-пятнадцать – встретил в  Кемел-Зе.

- Гражданский?

- Нет, Конвойная служба СБП, документы в норме. Один, ищет беглеца.

- Понял вас, Девон. Продолжайте движение, конец связи.

Терри убрал рацию и быстро перезарядил дробовик.

- Сколько нам идти, сержант?

- Если рысью – около часа. Вперед.

Через полчаса бега мы перешли на шаг, чтобы передохнуть.

- Сержант?

- Да, Джон.

- У вас должно быть тяжелая работа, а?

- Хватает, Джон.

- Всегда бегаете по лесу в одиночку?

Терри остановился на секунду, внимательно глянул на меня и зашагал дальше.

- Нет, Джон, никогда. Ну разве что, если что-то пойдет не так. В этот раз все пошло просто псу под хвост. А подробности тебе ни к чему, верно ведь? Я же ничего не спрашиваю у тебя о твоем беглеце, так? Ну вот. Давай-ка бегом.

Еще через полчаса мы вышли из леса к полевому лагерю, который был разбит у подножия Хогвардских гор. Несколько БТР на воздушной подушке, десяток палаток и металлический контейнер-штаб. Мы зашагали прямо к нему и Лимитс, козырнув часовому у входа, зашел внутрь, махнув мне рукой. На столе стоял «Геккатонхейр» – установка связи-слежения высшего класса точности, двадцать четыре часа в сутки с помощью спутника обозревающая наш голубой шарик. У стола высокий крепкий мужик в форме СО с погонами капитана. Мужик был седой, уставший и нервно курил.

- Лимитс? Наконец-то, - он перевел взгляд на меня.

- Это конвойный из Кемел-Зе, о котором я докладывал, Джон Макклеллан.

Терри оглянулся на меня. Я выступил вперед.

            - Сержант Макклеллан, если так удобнее, - конвойный третьей степени это примерно сержант.

            - Капитан Такер, 3-й отряд СО. Сержант Макклеллан, подождите у входа, мне надо поговорить с сержантом Лимитсом.

            - Да, сэр.

            Я вышел и задумался. Уборщики явно вляпались во что-то серьезное. Видимо, проводили рейд и облажались по полной. Почему – не столь важно, ведь вещи я уже взял, а значит, надо было валить. Я огляделся. Несколько солдатиков, свободных от дежурства, курили и бродили неподалеку. Похоже, основные силы еще шатались по лесам.

            Вот он - современный мир. Равнодушный, как задница у путаны. Ты никому не нужен и дела до тебя никому нет. Я чуть не прослезился и, мысленно благодаря этих бравых ребят за первоклассное разгильдяйство, тихонько зашагал к краю поляны. Желания отвечать на вопросы капитана Такера я не имел.

            Что интересно, меня никто не окликнул и даже не выстрелил вслед, хотя я и ждал.

Отойдя от поляны шагов на сто, я перешел на бег.

В горы. Надоела мне, знаете ли, городская жизнь. Кроме того, вздумай мусорщики меня разыскивать, в горах мои шансы возрастали в разы. Я бежал километр за километром. Карту местности я вбил себе в память еще полгода назад.

            Через полчаса я вышел к широченному ручью, который грохотал по каменным берегам, рождаясь от небольшого водопада в двухстах метрах выше. Ему не суждено было стать полноценной рекой, но безобидным его назвал бы лишь псих.

            Шагах в пяти от воды был врыт в землю невысокий столб с табличкой на межпланетном – «Хогвардские горы, Шуумский ручей, переправа без проводника запрещена» - и ниже то же самое еще на доброй дюжине языков и наречий.

На столб был насажен череп в бандане с остатками длинных волос, а поперек официального текста черным выведено – «В ком юмор вызывает зло, тому с умом не повезло» - на русском.

Верю.

Что ж, стало быть, служба лесничества заглядывает сюда нечасто, что мне было только на руку. Я вынул из подсумка запасную флягу, наполнил ее от ручья, бросил обеззараживающие таблетки, затем напился и вошел в воду.

Держась у самого берега, осторожно двинулся вверх по течению. Минут через десять, когда рев падающей воды заполонил собой все вокруг, я, стирая с глаз водяную пыль, очень медленно и аккуратно шагая, по камням перебрался на другой берег. Не сказать, чтоб это было легко, но, должно быть, у меня в роду были ящерицы.

Я огляделся. Жаль, что я не художник. А может, и нет…

Глядя на долину далеко внизу, на стены и крыши Акрополя, едва различимые в отступающих сумерках, на горы по левую руку, я отчего-то вспомнил Бангкок. Почему? Не знаю. Должно быть, и там и здесь была какая-то схожая безмятежность. Я тогда просыпался рано утром в местной гостинице и бегал в маленьком парке, а на меня смотрели каменные Будды, довольно равнодушно, впрочем. Затем я бежал к морю и плавал до изнеможения в прозрачной воде. Там тоже были горы, туман также окутывал острые пики, но тайские горы были теплыми, ленивыми, влажными и без малейшего намека на суровость. Горы Хогвард, поросшие мхом и соснами, обильно присыпанные снегом, к симпатиям были явно не расположены. Что ж, тем лучше, туристы мне здесь были не нужны.

Кусты внизу, там, где я вышел к ручью, задрожали и я плашмя упал за ближайший валун. К воде вышел красавец-олень, лениво глянул в мою сторону и принялся пить.

Я подождал минут десять, но больше никто не появился. Я встал, подобрал рюкзак и запустил в оленя камешком, который отскочил от рогов. Он медленно повернул ко мне морду, - плюнул, кажется, - и лениво потрусил вниз по ручью. Выйду на пенсию, займусь оленеводством…

Я направился на север, наслаждаясь свежим воздухом и просыпающимся лесом. Зараженная зона с чертовщиной и мусорщиками осталась позади и, насколько я понимал, никто за мной не гнался, в противном случае в небе уже давно кружили бы вертушки. Я выбросил из головы прошедшую ночь и заново посмотрел на ближайшее будущее. В пятнадцати километрах на север есть городок Пиджин-Крик. Ничего особенного, обычный город глубинки, три тысячи жителей, в основном люди. Там я достану еду, а при необходимости патроны и транспорт. Первое время я проведу в лесу, а там видно будет. На ближайшем привале свяжусь с Йоргеном, он еще в Акрополе намекал насчет какой-то работы, а потом будем планировать дальше.

Я шел по лесу и вспоминал другой лес. Операция «Глэйсер» в горах Пилонезии. Лес был очень похожим – снег, горы, туман, изредка солнце, разве что сосны росли погуще. Те, кого мы искали – они были местные, каждый из которых вырос поблизости и эти заросли они знали, как свои пять пальцев. Точнее, шесть – у пилонезийцев по шесть пальцев.

В то утро мы шли по этому лесу, вытянувшись цепью, - шагали по сырому коричневому ковру из листьев и хвои, и каждый из нас затылком чувствовал, что будто бы сотни глаз со всех сторон наблюдают за нами. Папаша Джек шел первым, я – замыкающим, всего шестеро и все мы ежесекундно ожидали первого выстрела. Чтоб броситься на землю и стрелять в ответ. Но все было тихо. И мы спокойно дошли куда хотели. Потом, правда, мы узнали, что нас все же вели, давая подойти поближе. Но их это все равно не спасло…

А что, я мог бы жить в этих местах. Я усмехнулся. Построил бы себе хижину от чужих глаз, - спокойно, свободно, вокруг ни души, никакой тебе суеты... На подножном корму я мог бы жить здесь годами. Охотился бы на местную живность, выделывал бы шкуры на продажу, благо я все это умею. А рыбалка? Говорят, здесь чудная форель…

"Правды, правды ищи, дабы ты был жив..." – в этих книжках одна бестолковщина. О какой правде речь? Чтобы выжить нужна еда, крыша над головой и голова на плечах. Оружие, если понадобится.

Папаша Джек любил повторять, что главное оружие человека – голова. Разум. Без этого никак. Перестал думать – проиграл.

О какой правде речь? Если кто хочет убить тебя – убей его первым. Это я понимаю. Это мне больше нравится.

…Еще через час я вышел к городу, точнее, к его стене. Показал патрулю лайф-карту – Артур Хемпден, геолог, Австралия.

Австралия Линукса?

Нет, что вы, Австралия Земли, там указано.

Цель прибытия в город?

Знакомство с планетой, туризм.

Проходите.

Спасибо.

Обычный город, сельская местность, тут и там сосны между домами. Мирные местные жители, у каждого по стволу под рукой, у кого-то по два. У женщин ножи – очень полезный в хозяйстве предмет. Свежий ветер, хвоя, песок и собаки.

В трех милях от Пиджин-Крик проходило Вествудское шоссе, соединявшее Акрополис с Луарой, от города к нему вела отдельная дорога. Часть местного населения работала в мегаполисах, у других были свои лавочки и магазинчики в городке, а кто-то довольствовался только охотой. Тихое безобидное место…

Над ухом свистнула пуля и я повалился на землю. Но не так, как учили армейские инструкторы, а как сделал бы это обычный городской увалень, кем я в настоящее время и был. Падая, исподтишка огляделся – за спиной стояли трое мальчишек, лет по двенадцати каждый и весело смеялись. Один держал старую мелкашку, у другого в руках была веревка, на другом конце которой плавал в небесах воздушный змей. Мальчишка вскинул винтовку, выстрел – змей дернулся. Что ж, по-крайней мере, туристами здесь не обедают.

Я встал, смахнул пыль с одежды, когда около меня затормозил двухместный багги. Никаких подушек, настоящие колеса. Видимо, владелец крепко держался за старину. Из-за руля вылез тощий седой старик из тех, что еще простудятся на ваших похоронах, хотя он уже явно разменял седьмой десяток. Выглядел он сущим деревенщиной в своей меховой куртке и ковбойской шляпе и примерно так же держался, но время от времени в его взгляде проскальзывала удивительная острота.

- Доброго утра. Надолго к нам?

- На месяц примерно. Не знаю.

- Роб Хогбен, местный шериф. – Он коснулся шляпы. - Садись-ка, сынок, в машину, я тебя подвезу.

Я молча сел в машину рядом с шерифом и только потом спросил:

 - Вы со всеми туристами так любезны, шериф? Или со мной что-то не так?

Старик на секунду взглянул на меня, будто пытаясь прочесть мои мысли, но тут же отвел глаза.

- Не пойми меня неправильно, сынок. Я слежу за порядком в этом городишке. Местечко тихое, спокойное, народ такой же. Каждый новый человек на виду. Да ты не переживай. Подкину тебя до пансиона Бетти Хаббард, все равно квартиру больше нигде не найдешь. Вот только заглянем на минутку в контору.

Мы неспеша катились по тихой улочке, когда шериф показал налево:

 - Видишь вывеску через дорогу? «Всякая всячина Билла Уокера» - припасы, продукты и все такое, если надумаешь прогуляться по нашим лесам.

Мы подъехали к невысокому двухэтажному зданию из бревен с зарешеченными окнами и шериф остановил свой тарантас.

- Вылезай, сынок, приехали. Это долго не займет.

В помещении был полумрак и пахло порохом. Кипы бумаг валялись тут и там – пара столов, потертая кушетка для посетителей, чучело совы на стене, большой чугунный сейф в углу. Хогбен подошел к угловому столу.

- Я так вижу, двадцать второй век до вас не добрался, шериф?

- А нам и так хорошо. Давай свою карту, сынок и, ради бога, не таи обиды на старика. Такая работа.

Он взял мою карточку, внимательно прочел, шевеля губами, записал идентификационный номер и отдал мне.

- Сидней, значит… Ну, иди, погуляй полчасика, а я пока расшевелю австралийских чиновников.

Я двинулся к двери.

- Пансион Бетти через дорогу!

Я не оглянулся.

Оказавшись на улице, я сразу же двинулся в сторону «Всякой всячины». Надо было как можно скорее купить все необходимое и сматываться.

Я вошел в магазинчик под звяканье старомодного колокольчика. Это было длинное помещение с двумя большими окнами по правую руку, с длинной стойкой у правой же стены и дверью в подсобку в противоположном конце. По стенам были развешаны ружья, амуниция, рыболовная сеть, пара оленьих голов, на полках теснились коробки с дробью, ящики с консервами и походными аптечками. За стойкой стоял старик возраста шерифа, широкоплечий, грузный, с красным лицом и седыми вислыми усами. Он курил трубку, а на голове у него была шляпа на манер той, в которой щеголял Хогбен. Склонившись над стойкой, старик читал какую-то старую бумажную книгу в потертой обложке. Из приемника на стойке звучал «Замок Короля»[1] года эдак позапрошлого семьдесят пятого. В лучах солнца, косо падавших на пол из окон, танцевал пылинками воздух. В помещении, кроме нас двоих, больше никого не было.

Я шагнул к стойке.

- Пять банок бобов, десяток тушенки, три пакета сухарей и пакет сухофруктов.

- …Счастья всем и каждому и пусть никто не уйдет обиженным[2], - пробормотал он, не отрываясь от чтения.

- Что?..

- Ничего, – он взглянул на меня. – Товары Билла Уокера, сынок, - все, что тебе нужно, чтоб приятно провести время в здешних местах.

Он посмотрел на меня внимательнее.

- Или ты не турист?

- Турист. Как насчет консервов?

- Момент, - Билл Уокер повернулся к своим полкам, при этом что-то металлически скрипнуло.

- Что-то ты рановато, - продолжал он, выуживая из коробок пакеты и банки, - еще не сезон.

- Сезон?

- Сезон охоты. Через два месяца сюда потянутся городские умники, чтоб поохотиться на оленей. А ты, стало быть, не охотник?

- Нет. Никогда не понимал, что за удовольствие стрелять по мишеням, когда есть супермаркет.

            Старик вышел из-за прилавка, чтобы достать сухари из большого деревянного короба у двери в кладовку и я понял, что все это время скрипело, пока мы разговаривали. От колен до ступней ноги Билла Уокера заканчивались двумя титановыми протезами на сервоприводах, которые слегка поскрипывали при движении.

            Я забрал свои покупки, расплатился и вышел. Снова видеться с шерифом желания не было ни малейшего, потому я закинул мешок за спину и сделал большой крюк, обходя его контору и всю главную улицу целиком. Я шел у самой стены города, где дома были похуже и победнее, а в переулках плясали пыль и мусор. Я шел к западным воротам, уповая на то, что шериф Хогбен не такой параноик, как я и что местный патруль у западных ворот не имеет приказа шерифа не выпускать австралийского геолога вплоть до особого распоряжения и проверки документов в департаменте виз Австралии.

Сомневался я зря, все обошлось, патрульный глянул на карточку и пожелал удачного отдыха на планете.

Я зашагал по небольшой тропке, которую местные натоптали среди сосен и кустов можжевельника, но метров через триста, когда меня уже нельзя было разглядеть с поста, ушел в сторону и двинулся к горам. Так я шел полчаса, жуя сухарь и запивая его водой из фляги. Я шел к Оукин-хилл, старой угольной шахте, которую закрыли лет двадцать назад, но до сих пор отмечали на картах. Там я рассчитывал устроиться на сколько-то дней, пока, связавшись с Йоргеном, не станет ясно, что делать дальше.

Лес жил своей жизнью, солнце взошло уже довольно-таки высоко, становилось все жарче и жарче. От травы, кустов и хвойных веток поднимался пар прошедшего ночью дождя. Часа через три, сверяясь с картой, я вышел к шахте.

Вход был полузавален, потолок местами обрушился, но, в общем и целом, я туда пролезал. Я вынул «глок», снял с предохранителя, а в другую руку взял фонарь. Прислушался пару минут, а затем осторожно шагнул внутрь. Шаг, еще один, влево, вправо, - никого. Темный коридор закончился метров через тридцать небольшой пещерой. От нее отходили два одинаковых туннеля и оба были завалены, так что я поневоле остановился. Моей ноги что-то мягко коснулось, я глянул вниз – крыса. Самая обычная серая крыса, не очень крупная, не мутант. Видели когда-нибудь крыс в Припяти? Вот это я понимаю, -  крысы. Одной можно завтракать неделю, если не боитесь заразы.

Я почувствовал легкий сквозняк, постоял, прислушиваясь, потом вынул зажигалку. Точно, огонек плясал меж двумя взорванными тоннелями, не зная, какой выбрать. Отлично, стало быть, можно развести небольшой костер, не боясь, что дым вытянет наружу или я задохнусь.  Детектор узнал только крыс, сам я тоже никого не приметил, - о’кей, стало быть, останемся здесь.

Я вышел наружу набрать веток для костра. Постоял секунду на пороге, чтобы прилепить к стене у входа ик-датчик слежения – все, что крупнее кошки, вздумай оно войти внутрь, отобразится у меня на кпк.

Еще минут через двадцать я сидел у небольшого костерка и ужинал тушенкой с бобами, разогретыми тут же на углях. Пустые банки забросил подальше в завал одного из туннелей, достал кпк и вызвал Йоргена.

- Давненько не видел тебя, парень, - Йорген как всегда курил сигару, - где ты сейчас?

            Мне он всегда напоминал Стейси Кича, когда тот играл Майка Хаммера[3] в позапрошлых восьмидесятых. Он был шведом с комплекцией и темпераментом медведя и, притом, одним из лучших хай-тек шпионов, которых когда-либо знал этот мир. У Йоргена было всего три слабости – виски, торты и сигары, но старик знал меру. По его собственным словам, он выкуривал не больше одной сигары в день, а что касается тортов – не знаю, как ему это удавалось, но его выправке позавидовал бы любой армейский сержант.

            - Недалеко от Акрополя,  дышу свежим воздухом. Что за работа?

            - Не спеши. – Он выпустил облако дыма и задумчиво покачался в кресле. – Тебе что-нибудь говорит имя Вольф Ягли?

            - Бесноватый мужик, клоун на выходе – политик в правительстве Нева-Каваллы планеты Бетранк. А что?

            - Он - цель.

            Я помолчал минуту, раздумывая. Йорген меня не торопил, покачиваясь в кресле и дымя сигарой.

Папаша Джек учил так – перед тем, как согласиться на заказ, всегда задай себе два вопроса: первый – станет ли мир чище, если заказ будет выполнен, второй – какими будут последствия выполнения заказа. Религией здесь и не пахло – голый прагматизм. Джек «Прайс» Траутмен был солдатом и у него была честь. Не бездумно-самурайская, а более чем человеческая. Если ты убьешь подонка и развяжешь тем самым гражданскую войну или массовые зачистки, значит, ты выбрал неверное время, место или способ, а может, все сразу. Вот почему подобные заказы мы почти всегда обставляли как несчастные случаи. К судьбе, как известно, не придерешься.

            Ягли был политиком в значении урод. Каваллийцы были простыми людьми, падкими до зрелищ, но не до собственной судьбы - до тех пор, пока не начинало припекать, конечно. А Ягли был знатным зрелищем. Он был шут, который создал себе популярность на дебильно-патриотичных полуфашистских лозунгах в том подобии демократии, которое называлось государственным строем на территории Нева-Каваллы. На самый верх не рвался, взамен имея очень теплое место у самой кормушки.

            - Ну, хорошо, допустим. По первому пункту все ясно, а что со вторым?

            - Он никому особо не нужен. – Швед пожал плечами. – В любом случае, не мне тебя учить, как делать твою работу. Ягли недавно был назначен послом Каваллы здесь, на Вердане. В Акрополь прибывает через неделю.

            - Можешь что-нибудь рассказать о заказчике?

            Йорген хмыкнул.

            - Знаешь, кто такой Ромул Полукс?

            Я порылся в памяти.

            - Футболист, играл за сборную Аргентины лет двадцать назад.

            - Нет, Марс, - Йорген улыбнулся в седые усы и покачал головой. – То есть, может и да, но наш Полукс точно не футболист.

            - Наш? Он заказчик?

            - Да. Полукс один из самых крупных нефтепромышленников с Земли. Начинал с нескольких нефтяных вышек в ЮАР. В дальнейшем расширил свою империю, прикупив пару десятков газет, журналов, телеканалов и радиостанций по всему миру.

            История такова – у Полукса была дочь. Ровена Полукс. Была – до мая этого года. Как многие избалованные дети от нечего делать увлеклась молодежными движениями радикального толка. В мае участвовала в митинге молодежной организации «Кастус» при партии Вольфа Ягли. Ягли появился на трибуне в начале митинга и произнес свой обычный бред – что-то там за чистоту расы – затем кто-то из молодежи внезапно достал пару обрезов и завязалась перестрелка с полицией. Ровена была убита шальной пулей. Полукс пробовал привлечь его по суду, но у него ничего не вышло.

            - Так… А не подстава ли это?

            - Нет. Маловероятно. Полукс вышел на меня по цепочке из трех человек, все трое весьма надежны. Он не настаивал на личной встрече, ему не нужна видеозапись или что-то подобное. Он не выдвигал условий по поводу времени, места и способа. В общем, он просто хочет отомстить за своего ребенка, а собственными силами ему Ягли не достать.

            - Хм. А что вообще есть по объекту?

            - По прибытии он остановится в отеле «Голден Плаза», номер уже забронирован. Затем неделя показухи – встречи с политиками, бизнесменами, деятелями культуры и шоу-бизнеса. Затем переезжает на загородную виллу в семи километрах от города, арендованную для него посольством в качестве временной квартиры. Дальнейшего расписания пока нет.

            - А эти политики неплохо живут, а, Йорг?

            - Да, неплохо, - старик усмехнулся, - если не считать того, что в один прекрасный момент каждого из них может навестить кто-то вроде тебя.

            - Хорошо. Мне нужны подробные планы отеля, виллы и консульства, затем – перечень всех мероприятий с указанием мест проведения, но пока без деталей. Дальше – подробное досье на объект – родился, женился и т.д., особенно болезни и увлечения.

            - Уже сбрасываю, Марс. Что-нибудь еще?

            - Да. Что с оплатой?

            - Триста тысяч швейцарских франков плюс мои скромные комиссионные. Будут анонимно перечислены после выполнения дела куда скажешь. Если нужен задаток на текущие расходы, проблем не возникнет.

            - О’кей. Я просмотрю все, что ты мне прислал и дам ответ.

            - Договорились. Я не ложусь до одиннадцати.

            Йорг отключился, а я принялся изучать файлы, полученные от шведа.

            Начал с биографии Ягли. Сперва надо выбрать способ, а только потом время и место. Лежа на хвойных ветках у догорающего костра, я читал как рождался и рос человек, которого, возможно, мне предстояло убить.

            Дети… они такие невинные… Знай фрау Шикльгрубер как оно все обернется, неужели не задушила бы своего отпрыска в колыбели?.. Или, на худой конец, отдала бы в монастырь до конца его дней. Хотя из монастырей возвращаются… Впрочем, в нашем случае все было не так трагично.

            Шестьдесят два года, родился и вырос… дважды женат, два развода… детей нет, - ну это мне пока что вряд ли понадобится... Юридическое образование, капитан запаса, политическая деятельность…Хобби – любит строить замки из песка. Я перечитал, не поверив – хм, действительно. Забавно, но в общем, тоже малополезно. Помню, лет восемь назад, Папаша Джек взял заказ на одного политика из Юты, а тот очень любил по выходным одиночные конные прогулки. И вот, в очередное воскресенье скачет он себе как ни в чем не бывало по территории местного конного клуба. Раннее утро, вокруг ни души и тут ему навстречу выезжают Папаша Джек и Глетчер, - верхом, в форме клуба, все как полагается. Джек подъезжает вплотную, а Глетчер сбоку. Первый заговаривает зубы, а второй, дождавшись момента, внезапно стаскивает его на землю и ломает ему шею, но не просто так, а как если бы человек упал с лошади, внезапно вставшей на дыбы. Мы с ребятами, само собой, дежурили в подлеске неподалеку, следя, чтобы горизонт был чист. Помню, ему устроили пышные похороны…

            Ага, заболевания – мой любимый пункт. Люди во все времена были так беспечны к своему здоровью, что это делало их просто потрясающе уязвимыми для таких, как я.

            Так, что тут у нас? Ишемическая болезнь сердца… пережил коронарную смерть с успешной реанимацией… в настоящий момент состояние стабильное.

            Что дальше? План отеля, где он остановится на первое время. Я изучал его с минуту, запоминая расположение комнат на всех этажах. Так-так…

            Что ж, я уже знал, как это будет. Кажется, Цезарь сказал, что злейший враг прячется там, где его меньше всего ожидают увидеть. Я собирался навестить господина Ягли во сне.

Я вызвал Йоргена. Швед уже переоделся в пижаму – синюю с золотистым узором.

- Милая пижамка, старина.                                                                                                 

- Прекрати, Марс. – Он махнул рукой. – Что ты мне скажешь?

- Скажу, что согласен. Можешь намекнуть клиенту, что заказ будет выполнен в течении первой недели пребывания объекта на Вердане.

- Очень хорошо. Деньги на расходы нужны?

- Пока что нет. Если что-то изменится, я сообщу.

- Договорились. До связи.

            Я выключил кпк. Надо выспаться, завтра поеду знакомиться с обстановкой.

            Я лежал на охапке сосновых веток, смотрел на тлеющие угли и думал о том, что это дело будет последним. Получу деньги и уеду куда-нибудь. На Аляску, к примеру. Ну и что, что там холодно, притерплюсь как-нибудь, зато тихо, спокойно, много воды и леса...

            И я уснул.

 

 

Глава 2

 

            Мне снилась Бразилия шесть лет назад. Фавелы Рио-де-Жанейро, дрожащее марево раскаленного воздуха, серые домики, сколоченные кое-как, лепились друг к другу по склонам гор, создавая бесконечные джунгли трущоб.

            - Боггард, прямо на вас движутся две группы противника, возьмите правее!

            Заданием была ликвидация Доминго Кассаба, наркобарона, что заправлял в здешних местах. Мы накрыли его прямо во время сделки посредине трущоб, разнесли все к чертовой матери и теперь с боем пробивались обратно, а за нами гналось полфавелы.

            - Боггард, прямо по курсу переулок, уходите в него! Поднимайтесь на крыши и бегите к точке подбора, мы вас прикроем!

            Глетчер и Споук сопровождали нас с воздуха, - Глетчер за штурвалом, Споук у пулемета. Мы постоянно слышали грохот вертолетного винта и М-60, когда Споук накрывал толпы кассабовских головорезов, что бежали за нами.

            Шэйп, Боггард, Чейзер и я – Марс «Хоук» Сандерс – мы бежали по пыльным улицам вчетвером с М-4 наперевес, отстреливаясь во все стороны каждую божью секунду. Группу вел Боггард. Прайс за неделю до этого получил пулю в ногу и мы оставили его на базе. Йорген вел нас по спутнику.

            Боевики Кассаба, чуя кровь, лезли из каждой щели, для них этот муравейник был родным домом, а у нас была только карта со спутника, которая почти ничего не давала, поскольку все домишки, все улочки и переулки были похожи друг на друга как две капли воды. Бежали мы, по сути, следуя лишь голосу Глетчера, так что если бы вертолет сбили, эти развалины стали бы нашей могилой.

            - Группа, враг на десять!..

            - Противник на два часа!..

            Крики, автоматные очереди, снова крики…

            - Граната!

            Падаем на землю. Патронов мало, по полрожка на человека, все винтовки давно на одиночном. Неподалеку взрывается старый пикап. Пуля ударяет в винтовку Чейзера, ее заклинивает и Чейзер, чертыхаясь, вытаскивает пистолет. Я бросаю ему свой «глок» и теперь он отстреливается с двух рук. Мы миновали маленький рынок, взобрались на крыши и из последних сил бежим к точке сбора на краю квартала, где нас подберет вертолет. Свист пуль, крики, топот множества ног, пулемет выбивает кирпичную крошку, когда Споук накрывает огнем все, что движется вокруг нас.

            - Поднажмите!

            Голос Глетчера в наушнике заглушен пулеметными очередями.

            Мы бежим по крышам, черепица грохочет под нашими ногами, я и Боггард замыкающие. Надо успеть. Вертолет сможет спуститься на полминуты, не больше, иначе его собьют.

            Впереди провал, крыши разделены улицей, надо прыгать. Мы разбегаемся из последних сил, Боггард бросает вбок последнюю гранату - взрыв - и окровавленные куски летят во все стороны. Шэйп и Чейзер синхронно перепрыгивают на ту сторону, - кувырок - и продолжают бег. Боггард отталкивается от края крыши и взмывает в воздух.

Я пробегаю последний метр. И тут сбоку прилетает нож и втыкается мне в бедро, я сбиваюсь, отталкиваюсь и лечу вперед, вытянувшись всем телом, выбросив руки до отказа, чтоб хотя бы кончиками пальцев ухватиться за противоположный край…

            Но из-за ножа прыжку не хватает силы и я понимаю, что сейчас рухну вниз. Боггард, перепрыгнув, оглядывается и понимает то же самое, плашмя бросается на черепицу и вытягивает руку, пытаясь ухватить меня, но нашим пальцам не хватает каких-нибудь сантиметров…

            Мое тело по инерции бьет о стену дома и я падаю вниз с пятиметровой высоты. Тут же вскакиваю и, покачиваясь, полуоглушенный, пытаюсь достать винтовку. Ее нет, потерял при падении. Голос Глетчера гулко звенит в наушнике:

            - Хоук, открытая дверь на час! Быстро туда!

            Он все видел сверху.

            Бросаюсь в темный проем. За моей спиной ревет пулемет, - Споук как может, отсекает меня от преследователей.

            Вверх по лестнице. Дверь на крышу.

            - Хоук, за дверью один!

            С разбега бью по двери ногой. Дверь с треском распахивается, отшвыривая тело, которое, достигнув края крыши, с воплем падает вниз.

            - Хоук, за тобой гонится весь квартал! Не отстреливайся, просто беги!

            А мне все равно нечем. Но куда мне бежать?..

            - Хоук, беги на одиннадцать! Беги на Христа!

            Ага, это уже голос Боггарда, - значит, Глетчер уже подобрал ребят. Сворачиваю влево и вижу вдали статую с раскинутыми руками, бегу на нее. Краем глаза отмечаю позади фигуры в беретах и россыпь автоматных очередей.

            - Хоук, беги!!

             Вот и конец квартала, крыши заканчиваются и я вижу вертушку, которая зависла метрах в трех от последнего дома.

            - Беги!!

            Споук накрывает все вокруг из пулемета, стараясь не попасть по мне, три винтовки бьют в унисон из-за его плеча.

             - Хоук, быстрей! У них РПГ!

            Я бегу на пределе, выжимая остатки сил, почти не касаясь подошвами грохочущего шифера крыш.           

            Вертолет плавно отходит все дальше и дальше. Шэйп бросает мне веревочную лестницу…

            Я добегаю до самого края и прыгаю…

            И время замедляется.

            Я падаю плавно и неспеша…

            Вперед и вниз.

            Грохот вертолета закладывает уши и я уже не слышу выстрелов, криков… я ничего не слышу, падая в бездну… Внизу долина, бесконечная зелень джунглей и мелкая речушка, и камни, на которые мне предстоит упасть…

В следующее мгновение мои пальцы касаются перекладины лестницы и нет такой силы на свете, которая могла бы их хоть немного разжать.

Вертолет, качнувшись, взмывает вверх.

- Глетчер, мы его взяли! Улетай!!

Меня втаскивают наверх и усаживают на пол. Боггард глядит на меня и чему-то смеется, а за ним остальные. Я ничего не понимаю. Тогда Боггард снимает со стены аптечку:

- Давай вытащим нож, Марс. Если ты не против, конечно?..

 

 

Глава 3

 

На следующее утро я отправился к «Голден Плаза», чтоб осмотреть все на месте. Рюкзак я зарыл в лесу в двух километрах от шахты, предварительно рассовав по карманам все самое необходимое.

Сперва пару часов бега до шоссе, а там на попутке до Акрополя.     

К полудню я уже рассматривал издалека здание отеля. Шесть этажей, сильно вытянут в длину и ширину, он напоминал средневековую усадьбу какого-нибудь князя. Земная архитектура была здесь явно в почете. Я не слишком разбирался в предмете, но каменные львы у входа мне понравились, так же как и фонтан во дворе. Территория отеля была огорожена фигурной решеткой в полтора моих роста, поверху камеры, искусно скрытые в листве канадских кленов и кипарисов.

            Камеры также были установлены внутри отеля на каждом этаже, каждой лестнице, в каждом коридоре. Меньше их было лишь в ресторане «Савой», который состоял из трех обеденных залов с примыкающими к ним кухнями и размещался на первых трех этажах соответственно, занимая левое крыло. Шесть пассажирских лифтов, три грузовых - по одной камере на лифт. Камер не было в туалетах, бассейне, кабинках сауны, что располагались в задней части здания и, собственно, в самих номерах.

            Две смены охраны, пересменок в полночь, четыре человека на этаж, восемь человек на территории, итого более тридцати свободношатающихся голов охраны плюс дежурные у мониторов, закрепленных за камерами слежения, но у них собственный график. Какой – неважно, ибо у мониторов всегда кто-то есть. Таковы правила. Все это я узнал из данных, полученных от Йоргена.

            Глядя на отель из окна кафешки через дорогу я обдумывал два момента. Во-первых, стоит ли мне сейчас, несколько видоизменившись, зайти внутрь и своими глазами посмотреть что и как, особенно на этаже, где находится номер, забронированный для Ягли. Повертев эту мысль так и эдак, я в итоге от нее отказался. План этажа крепко сидел у меня в памяти, равно как и расположение камер на этаже и мебели в номере Ягли. Так что большой пользы от личного осмотра, в общем-то, не было, поскольку никаких неожиданностей в планировке не предвиделось. Кроме того, всегда была какая-то вероятность – однастотысячная, к примеру – что отелю настолько повезло с охраной, что в их штате числится человек действительно высокого уровня, а не просто дрессированный бифштекс. И, также по закону подлости, этот человек будет дежурить на нужном этаже именно в тот момент, когда там появлюсь я, чтобы осмотреться на месте. Это означает, что когда произойдет убийство, он моментально воспроизведет в памяти внешность всех людей, поднимавшихся на этаж за пару недель до часа икс. А это значит, что у полиции будет мой портрет, пусть даже и в гриме. А дальше начнется скучная полицейская работа – копы будут проверять на благонадежность весь список, выданный им охраной отеля. Глобализация и единая база данных сделают свое дело – очень скоро в этом списке останусь только я, не знакомый ни одной картотеке ни на одной из планет в составе Содружества. Ну а потом дело техники – во-первых, тотальный контроль всех аэропортов и космодромов, дабы не дать мне выбраться с планеты, во-вторых, - мои фото в различных вариациях на каждом углу и в каждой забегаловке. Таким образом, я даже в магазин не зайду, чтоб на меня косо не поглядели. В принципе, даже в такой ситуации есть место для маневра. Но скажите, ради всего святого, как же я тогда куплю себе дом, о котором мечтал?!

            Поэтому я отверг этот план. Прайс Траутмен любил повторять, что большинство неприятностей люди устраивают себе сами, не позаботившись обдумать все наперед. Мудрые слова. Так последуем же им.

            Вторая мысль была такой: где удобнее выполнить заказ - в отеле или же на вилле, куда Ягли со всем эскортом переберется после всех торжественных мероприятий? Поразмыслив минуту, я выбрал отель. Расчет был прост – я не знал, что представляет собой охрана Ягли. Если бы ее возглавлял я или примерно такой же, как я, то сразу же после приезда на виллу я поменял бы расположение всех камер, понавешал бы везде инфракрасных датчиков и настоял бы на патруле с собаками, не говоря уже о том, что всех людей в охрану выбирал бы лично. Кроме того, как только Ягли переедет за город, я не буду знать, в какой комнате он спит, где принимает пищу, какую облюбовал себе под кабинет и т.д. Чтобы узнать все это, потребуется дополнительное время, а на виллу так просто не проникнешь, в отличии от отеля.

            Итак, - отель.

            Я расплатился, вышел из кафе и отправился покупать себе обновки. Отойдя пару кварталов от отеля, я нашел большой магазин мужской одежды и через полчаса вышел из него счастливым обладателем неброского темного костюма, рубашки в тон, галстука и пары ботинок. Все покупки уместились в один просторный пакет, каковой я и доставил через пять часов к своей шахте, заскочив перед этим к парикмахеру на другом конце города, чтоб придать голове более или менее цивилизованный вид.

            За время моего отсутствия никто не пытался проникнуть внутрь, кроме разве что крыс. Закинув на плечо выкопанный по дороге рюкзак, я забрался внутрь, проверил датчик, а у самого входа натянул над землей очень тонкую полупрозрачную нить, другая часть которой уходила в небольшую пластиковую коробочку, закрепленную на стене. Если нить будет порвана, коробочка сгенерирует звуковые волны на таких частотах, что у любого человека, подкравшегося незаметно, мозг испарится через уши. И далеко не сразу. От гранаты это, конечно, не спасет, но и незамеченным никто не подберется.

            Мне предстояло ждать шесть дней. Очень хорошо.

            Вечером того же дня я связался с Йоргеном.

            - В день прилета Ягли, ночью после полуночи, сможешь обесточить весь отель секунд на тридцать?

            - Весь? Зачем? Его номер на третьем этаже.

            - Да, но зачем нам привлекать внимание именно к третьему этажу? Так как?

            - О’кей. Ты дашь мне какой-нибудь сигнал?

            - Да, я возьму с собой кпк и отправлю тебе звуковой маячок и еще один, когда надо будет зажечь свет. Еще пару маячков, когда буду уходить из номера. Если что-то сорвется, ты получишь от меня третье сообщение, длиннее всех предыдущих – тогда выключай свет насовсем, в темноте мне будет проще уходить.

            - Хорошо, Марс, я все понял.

            И я стал ждать.

            В досье Ягли было сказано, что он очень бережно относится к своему здоровью, вернее, к его остаткам, поэтому никогда не ложится позже полуночи. Если в день прибытия он изменит своей привычке, я просто повернусь и уйду. Чтобы вернуться в другой раз. Если же все пройдет так, как я и задумал, то, перед отключением света одна из видеокамер в коридоре увидит лишь мой затылок. Полиции это ничего не даст, я все равно буду в парике.

            Я еще раз съездил в город, чтобы закупиться продуктами на ближайшие пару недель. Одну неделю мне предстояло ждать до прилета Ягли и еще одну выжидать после, чтоб шумиха стихла, при условии, что все пойдет по плану. Если же что-то вдруг пойдет не так, сориентируемся на месте. Бой план покажет.

            Оставшиеся дни прошли однообразно. Я просыпался затемно, тихонько выбирался наружу и уходил на юг, километров за десять - так, чтобы ни один случайный наблюдатель не связывал бы меня с шахтой. Там я бегал пару часов, а потом бродил по окрестностям, запоминая все, что могло помочь мне, если придется спешно делать ноги. К середине третьего дня я нашел небольшую речушку и к ежедневному бегу добавилось плавание. Кроме того, мне теперь не надо было тащиться к ручью с черепом хиппи накануне ожидаемого дня, чтобы смыть с тела грязь и выглядеть как обычный городской житель.

            За все это время я встречал только лис и оленей. Охотничий сезон еще не начался, а лесники и браконьеры, если таковые здесь имелись, счастливо меня миновали. Я возвращался в шахту ближе к закату, ужинал на небольшом костерке, делал гимнастику и засыпал. С Йоргеном я связался лишь в середине намеченного дня, - швед сообщил, что Ягли благополучно прибыл и в данный момент находится на банкете, организованном в посольстве.

            Что ж, очень хорошо.

            - Да… и вот еще что, Марс…

            - Да?

            - Заказчик тоже здесь.

            - Полукс? А ему какого дьявола понадобилось?..

            - Говорит, что хочет быть рядом с местом событий.

            На это я только пожал плечами и швед отключился.

            В девять вечера я начал приготовления. Переодевшись в костюм и потратив на маскарад минут тридцать, я вышел из шахты неброским седоватым блондином с вполне приличной окладистой бородой и усами, не настолько длинными, впрочем, чтобы бросаться в глаза. Собственных отпечатков пальцев у меня давно уже не было, поэтому для таких случаев я наклеивал себе чужие. Процедура довольно тонкая, но не настолько, как может показаться на первый взгляд. Приноровившись, она отнимает столько же времени, как и замена контактных линз. Из трех имеющихся пар очков я выбрал самые приметные, в тяжелой металлической оправе, которая запоминалась лучше, чем глаза, скрывающиеся за ней. Все это, впрочем, скрадывал капюшон плаща, от которого я намеревался избавиться только в Акрополе.

            Бегом до шоссе, попутная машина и пять минут первого я уже стоял неподалеку от кафе, откуда наблюдал за отелем неделю назад. Что ж, будем надеяться, что старика Ягли не накроет бессонница.

            Напротив отеля через дорогу располагался городской парк, куда я направился, чтобы оставить там плащ. Зайдя в один из закоулков парка и убедившись, что рядом никого не было, я забрался в кустарник, снял плащ и засунул его в пакет, который пристроил между ветвями камелии. Через минуту я уже неспешно шагал к воротам отеля.

            Парадный вход, небольшая суета - вместе с Ягли приехали еще человек двадцать – сотрудники посольства, помощники, охрана, обслуга...

            Я поднялся по лестнице до дверей отеля, неторопливо, с легким любопытством, оглядываясь вокруг. Первый этаж, огромный холл, слева ресторан, справа лифты, прямо широкая лестница, выстланная красным ковром с золотым узором. Сверкающая люстра метра два в диаметре, колонны розового мрамора. охрана в строгой униформе, постояльцев почти не видно – или спят или развлекаются в ночном Акрополе. Справа стойка с портье, который глянул на меня мельком – не нужен ли мне ключ.

            Нет, ключ мне не нужен.

            Я зашагал по лестнице, разглядывая красные же с золотом драпировки на стенах. На третьем этаже свернул направо, открыл дверь, разделявшую общий холл и коридоры с номерами и оказался в той половине отеля, где располагался номер Ягли. Его дверь была шестой по счету по правую руку. Табличка с номером ноль-шесть-семь.

            Все также неспеша я прошел мимо двери, прислушиваясь к ощущениям. В номере был один человек и он спал. Может быть, конечно, это один из охранников Ягли притомился и прилег отдохнуть или его личный секретарь любит вздремнуть на кровати шефа в его отсутствие, но, в таком случае я тихо извинюсь и уйду. Перепутал номера – с кем не бывает…

            В любом случае, попробовать стоило.

            Не останавливаясь, я прошел весь коридор до противоположного крыла и зашел в туалет. Там никого не было. Закрывшись в одной из кабинок, я внимательно оглядел стены и потолок и другие места, где все-таки могли бы быть видеокамеры, не отмеченные на плане. Но мне повезло – охрану отеля организовывали в соответствии с общепринятыми нормами, согласно которым туалеты все же оставались священной территорией.   

            Вынув из кармана аккуратно сложенный парик, я через минуту был уже брюнетом. Также я расстался с бородой и поменял усы. Снял очки. Перед тем как выйти обратно в коридор, я отправил Йоргену сигнал.

            Три секунды, свет погас.

            Я открыл дверь и побежал.

            Вампиров у меня в роду сроду не было, но в темноте я видел лучше, чем обычный человек. Так получилось.

            Семь секунд. Я добежал до двери Ягли, за пару метров до перейдя на шаг, чтобы не издавать лишнего шума. Где-то в холле раздавались голоса, в противоположном крыле открылась и закрылась дверь. Человек в номере ноль-шесть-семь по-прежнему крепко спал, я это чувствовал.

            Десять секунд. Я взялся за ручку двери и мягко нажал. Замок был электронным, а потому сейчас бездействовал. Я вошел и осторожно притворил дверь, чтобы ригель не щелкнул. Пятнадцать секунд.

            Справа на двуспальной кровати спящее тело под одеялом. Не теряя времени я аккуратно забрался под кровать ближе к стене, на случай если в номер войдет не в меру бдительный телохранитель.

            Двадцать секунд. Я достал кпк.

            Еще три секунды. Зажегся свет.

            За дверью по коридору шаги. Постояльцы возмущались происшедшим, не слишком активно, впрочем. Их кто-то успокаивал.

            Еще шаги…

            Все стихло.

            В комнату Ягли так никто и не вошел.

            Большинство покушений на публичных персон за всю историю человечества оказались удачными вовсе не потому, что были хорошо спланированы. Они удались, потому, что телохранители были недостаточными параноиками. У хорошего телохранителя в любой обстановке должно быть две мысли – чем ситуация грозит подзащитному и - как этой угрозы избежать. Вот именно поэтому нанять действительно хорошего профессионала зачастую не так-то просто. Дело в том, что при найме они выдвигают одно непременное условие – объект всегда должен делать то, что говорит ему нанятый телохранитель. Безоговорочно. Тогда велика вероятность, что он останется жив. Объекту вздумалось поступать по-своему? Всего хорошего. Можно делать ставки на то, как долго он проживет в свободном полете. Как правило, недолго.

            Я лежал под кроватью, считая секунды. Сколько может быть телохранителей у Ягли? Скажем, человек пять, не больше – для особенно людных мероприятий. По ночам к телу приставлено человека два от силы, может и вовсе один, остальные отдыхают. В номере его нет, в коридоре тоже. Допустим, он прохлажается где-то в отеле, успокоенный тем, что тело спит. Допустим, в баре на первом этаже и, скажем, пропустил пару рюмок, так как волноваться, в общем-то, не о чем.

            Хорошо, предположим далее, что даже ему из глубин его непрофессионализма отключение электричества показалось подозрительным и он все же решил проведать, - а как там шеф? Вопрос – сколько времени ему понадобится чтобы подняться на третий этаж и зайти в номер? Если он трезв и неподалеку – от одной минуты до двух. Если успел расслабиться или просто полный кретин – от пяти до пятнадцати - в зависимости от того, где находиться и какую скорость передвижения изберет.

             Я накинул еще пять минут для запаса и приготовился ждать целых двадцать минут, прислушиваясь к дыханию спящего.

            Мой замысел был, в общем-то, прост. Ягли уже пережил одну коронарную смерть, но в тот раз легко отделался. Я устрою ему вторую. Выбраться из под кровати – не больше пяти секунд. Нажать три точки на лицевой части и две на шее, либо одну и две на затылочной  - и тело частично парализует. На это еще пять секунд. Как любой человек, которому диагностировали ишемическую болезнь сердца, он должен был получать инъекции аспаркама, кардионата и прочее в том же духе. Значит, на теле есть заметные следы уколов, вероятнее, на локтевом сгибе. Я сделаю ему еще один, причем попаду иглой в один из старых следов, хотя это уже перестраховка, поскольку игла тоньше волоса. Десять-пятнадцать секунд. Препарат, который я принес с собой, вызовет симптомы коронарной смерти в течении минуты, еще через десять – бесследно растворится в организме. Вероятность, что тело попадет на стол к паталогоанатому в течении этих десяти минут ничтожно мала. Таким образом, утром его обнаружат уже порядком остывшим и диагностируют коронарную смерть с летальным исходом. Старика накрыло во сне и никого не оказалось рядом. С кем не бывает. Нельзя же до бесконечности изнашивать организм…

            Итог – на все про все примерно полторы минуты, две - максимум. Затем я уйду.

            Я лежал под кроватью и слушал тишину, как терпеливый живой секундомер. Дважды за дверью раздавались шаги, но у номера никто не останавливался. Ночная охрана самого отеля трижды за ночь должна обходить свой этаж – в полночь, в четыре часа и в восемь, остальное время они дежурили в холле. На двадцать первой минуте никто не появился, я мысленно поздравил себя с тем, что объект охраняют идиоты и приготовился выбираться.

            И остановился.

            Что-то было не так.

            Но что?..

            Через секунду я понял. Он не дышал. Я прислушался к его мозгу. Сигнал был слабым, очень слабым и быстро затухавшим – мозг умирал. Я быстро вылез из-под кровати. Да, это определенно был Ягли, каким он выглядел из репортажей и фотографий в газетах. Я осторожно коснулся шеи под подбородком. Никакого намека на пульс. Проклятье.

            Первое – это случайность. То, что хотел сфабриковать я, по собственному почину сделала за меня судьба.

            Второе – меня кто-то опередил. Не так уж трудно приготовить яд, который убьет не сразу, а через заданное количество времени. Как правило, несколько труднее незаметно дать его объекту, но и это вполне решаемо.

            Третье, а на самом деле первое – надо бежать. Не знаю, какие планы у неизвестного сценариста, будь то судьба или кто-то еще, но если в них входит публичное обнаружение тела, то это, пожалуй, без меня.

            Я бесшумно подошел к двери, прислушиваясь.

            Тишина. На сенсорном уровне никого, если не считать спящих постояльцев.

            Я отправил маячок Йоргену и через три секунды свет погас. Я вышел, притворил за собой дверь и побежал к черному входу в конце коридора, которым пользовался обслуживающий персонал. Возмущенных возгласов на этот раз не было – все спали. Лишь когда я уже взялся за ручку двери, в противоположном конце коридора послышались голоса, которые громко ругались и спрашивали друг у друга фонарик. Я оглянулся через плечо и увидел огоньки зажигалок и несколько черных теней. Похоже, подоспела охрана Ягли, а может и дежурные с этажа.

            Открыть дверь, три пролета вниз по лестнице, дверь на улицу, перебраться через ограду и отбежать метров на сто, не выходя из тени и следя за тем, чтоб не попасться на глаза случайным прохожим. На все это ушло чуть больше минуты. Я посигналил Йоргену и окна отеля засветились, а я пошел прочь, делая крюк в сторону парка, чтобы забрать свой плащ.

            На мою удачу он так и ждал меня в кустах камелии, ни один ночной бродяга на него не покусился. Я оделся и быстрым шагом двинулся к шоссе. Машину ловить не стал, вместо этого перешел на бег и к четырем утра подходил к своей шахте. Посетителей не было. Очень хорошо.

            Я забрался внутрь, разжег небольшой запас дров и поставил банки с едой на огонь. Еще через пять минут, пережевывая фасоль с тушенкой, я размышлял, что бы все это значило и что же мне, черт возьми, делать дальше.

            Йорген.

            Я достал кпк и через пару секунд наблюдал шведа в золотисто-синей пижаме.

            - Как все прошло, Марс?

            Я вкратце обрисовал ему происшедшее и, пока я говорил, левая бровь старика изгибалась вопросительным знаком.

            - Вот значит, как… Что теперь думаешь делать?                                      

            - Ждать. Смотреть все новости, читать все газеты. И вот еще что… Полукс ведь ждет от тебя сигнала, чтобы перечислить деньги, так?

            - Да.

            - Отлично. На связь с ним пока не выходи. Я хочу сперва знать, что покажет вскрытие. Скорее всего, это будет известно завтра-послезавтра. Копы не смогут утаить это от журналистов. И, кстати…

            - Да, Марс?

            - Как думаешь, не могло быть утечки?

            Йорген секунду подумал, затем покачал головой.

            - Вряд ли. Прежде, чем выйти на меня, Полукс наводил справки в собственном окружении, довольно осторожно, впрочем, не называя имен. Так он попал на одно из звеньев моей цепочки, тот переадресовал его второму, второй третьему. Дальше с ним разговаривал я, друг друга мы не видели, только слышали, но голосовой идентификации еще никто не отменял, а свой голос я предварительно синтезировал. На этой стадии имени Ягли также не звучало, я лишь убедился в серьезности намерений. Затем я передал ему кпк, велев забрать его в определенном месте. За кпк он пришел сам, лично, а значит, в это дело с его стороны, видимо, больше никто не посвящен. Далее мы общались только текстом, обговаривая предстоящие условия, плюс я его еще и видел, хотя он думал, что нет. Но это ведь мой кпк, так?

            Что касается тех троих, через которых он вышел на меня, я в них вполне уверен. Кроме того, имени объекта они не знали, а мало ли врагов у такого крупного бизнесмена, как Полукс?

            И разве ты не сам сказал, что Ягли мог отбросить коньки самостоятельно? Слепой случай и все такое. 

            Швед замолчал.

            - Ну хорошо, Ларс. Завтрашний день сам позаботится о себе, как говорил один плотник. Следи за новостями и будь на связи.

            - Да, Марс. И ты не пропадай.

            На этом мы распрощались и я лег спать, приказав себе проснуться часов через пять к утренним выпускам новостей.

           

                                                   

Глава 4

 

            Я проснулся раньше. Меня разбудил сигнал кпк – опять Йорген. Он был уже без пижамы, зато с сигарой в зубах.

            - Смотри-ка, Марс. Я тебе кое-что записал. Это девятичасовые.

            Половину экрана заняло видео – утренний выпуск новостей местного канала «Глобал Ньюс»: от отеля, где я вчера бегал, отъезжает кортеж машин; камера берет крупным планом одну из них, стекло опускается и в объектив попадает улыбающийся Вольф Ягли, поднимающий руку в приветствии.

            Женский голос: - А сейчас мы наблюдаем как от отеля «Голден Плаза» Вольф Ягли, назначенный послом Нева-Каваллы на Вердане, отправляется на встречу с премьер-министром Верданы Джеком Гриффином. Это лишь одна из встреч, запланированных послом на этой неделе. К другим новостям…

            Видео исчезло, весь экран занял Йорген, который недоумевающе глядел на меня. Я вернул ему взгляд. Так мы смотрели друг на друга секунд пять.

            - Ты что-нибудь понимаешь, Марс? Он что же, восстал из мертвых?..

            - Да. Ради встречи с премьер-министром. Сэм Рейми отдыхает.

            - Марс, перестань. Ты хоть что-нибудь понимаешь?

            Я задумался.

            - Ну, вариантов, в принципе, не особо много. Первый – его каким-то чудом вернули с того света. Обнаружили после моего ухода и – за несколько часов – вернули. Но это никак не объясняет его цветущий вид. Он вовсе не был похож на больного, когда размахивал ручкой из авто. Хотя ему полагалось бы лежать горизонтально, подключенному к аппарату искусственного дыхания, не говоря уж о том, чтоб как-то оживить заснувшее сердце и умерший мозг. Нет, даже если бы его воскресили, все, что он мог бы делать самостоятельно, так это гадить под себя. И то, не факт.

            Вариант номер два. Это не Ягли. Это либо искусно замаскированный двойник, либо клон. Тогда это объясняет, почему я нашел его еле теплым. Все прошло по сценарию, кто бы ни был его автором. Сперва его отравили, а к утру заменили на двойника. Кстати, готов спорить, все было сделано по уму. Яд, которым воспользовались, был не хуже моего. Если бы что-то пошло наперекосяк, труп обнаружили и провели бы вскрытие, результаты были бы вполне безобидными. Никаких следов яда в организме, естественная смерть. Но это так – догадки в тему.

            Ну и третье. Сие промысел божий. Он воскрес с того света, дабы объяснить нам, неразумным, что-то чертовски важное. В принципе, не удивлен. Прецеденты в истории человечества уже были.

            Ларс пожевал сигару.

            - Ты говоришь, клон… В нашей Галактике они запрещены, все фермы давно разрушены… Где же они его взяли?

            - Понятия не имею. Ты сам помнишь, как семь лет назад мы накрыли одну из таких лабораторий. Тогда кое-кому из персонала удалось уйти. В принципе, никаких особых проблем нет. Специалистов, способных вырастить заданную копию, не так уж мало. Часть из них в розыске, то бишь люди свободной профессии. Вопрос оборудования решается деньгами. Так что, все довольно просто, другое дело – кто за этим стоит? И зачем?

            - Не знаю, Марс. Я ни черта не знаю. Клиенту дать отбой?

            - Нет. Пока нет. Как знать, быть может, мы еще сумеем сыграть в своих интересах. И в интересах Полукса тоже. А пока вот что… Я хочу подобраться к нему поближе.

            - К Полуксу?

            - Нет. К двойнику Ягли. Пощупаю его мозг. Ээг индивидуальна, а у клонов и вовсе особенная. Одно дело, если это давно потерянный и никому не известный брат-близнец или актер, которому хирург изменил лицо. Совсем другое, если где-то у нас под боком конвейер по штамповке овечек Долли. Это уже совершенно иной масштаб.

            Насколько я помню, завтра Ягли посещает открытие выставки Энди Уорхола на площади Свифта. Я пойду туда. Смешаюсь с журналистами и толпой эстетов и подберусь поближе, чтобы понять, что к чему. Сможешь подстраховать при случае?..

            - Конечно, Марс. По первому требованию.

            - Спасибо, старина. Значит, до связи.

            …На следующее утро около одиннадцати я стоял на площади Свифта в толпе любителей баночного супа. Впрочем, фанатов зеленых бутылок здесь тоже хватало.

Минут через десять подъехал Ягли. Я слился с толпой журналистов, штурмовавших ряды секьюрити.

            Ягли вышел из машины.

            Двадцать метров.

            В другое время этого было бы достаточно, но сейчас вокруг слишком много людей, слишком много различных волн. Ягли двинулся к ступеням, широко улыбаясь и приветственно подняв руку. Охрана сформировала коридор, журналисты хлынули в него нешироким ручьем.

            Двадцать метров.

            Пятнадцать.

            Десять.

            Да.

            Я узнал все, что хотел, можно было и уходить. Я потоптался еще минут пять, постепенно отступая в задние ряды, затем развернулся и ушел. Еще через три часа я сидел в своей шахте и разговаривал с Йоргеном.

            - Он клон, Йорг. Никаких сомнений. Точно тебе говорю.

            - Что дальше, капрал?

            - Мы будем ждать. Сдается мне, в ближайшее время что-то случится.

            И я оказался прав.

 

 

Глава 5

 

            На следующее утро меня опять разбудил Йорген.

            - Это уже становится доброй традицией, старина.

            - Если бы доброй. Взгляни.

            Утренний выпуск «Глобал Ньюс». В студии девушка-панголианка. У нее за спиной все тот же «Голден Плаза», на этот раз окруженный машинами полиции. Крупным планом разбитое окно и след от пули на стене номера.

            - Минувшим вечером было совершено покушение на посла Нева-Каваллы господина Вольфа Ягли. Выстрел был сделан через окно спальни господина Ягли, где тот отдыхал после ужина, сидя в кресле и читая прессу. Жизнь послу спасла счастливая случайность – в дверь номера постучал официант, принесший заказанный чай. Если бы господин Ягли остался сидеть в кресле, пуля, выпущенная киллером, достигла бы цели. В настоящий момент жизни посла ничто не угрожает. В связи с произошедшим, полиция намерена ужесточить меры контроля в аэропортах и на космодромах. К другим новостям…

            - Что скажешь, Марс?

            - Странный выстрел. Но ты  и сам это знаешь. Вот что – с планеты теперь так просто не выбраться, значит, надо искать частный транспорт, еще лучше – нелегальный. Пробей по своим каналам, Йорг.

            - Хорошо. А как быть с Полуксом? Мы попали в двусмысленную ситуацию – он наверняка думает, что этот выстрел наш.

            - Ты веришь в чутье, Йорг?

            - Иногда. – Швед усмехнулся.

            - Так вот, подождем еще. Сдается мне, до сих пор была всего лишь прелюдия. Основные события впереди.

            Я выключил режим связи и отправился на прогулку. Выстрел был странным, это понимал любой, кто хоть раз смотрел на мир сквозь перекрестье прицела. В том, что Ягли в последний момент встал, ничего странного не было. Такие случайности будут всегда – от этого никто не застрахован. Но вот представьте себе – сидит человек в кресле после плотного ужина, читает газету, ждет чай. Обстановка более чем мирная и безопасная – с точки зрения этого человека. Стук в дверь – официант. Человек наклоняет корпус, чтобы встать из кресла и в этот момент – звон разбитого стекла, что-то свистит у лица и глухо бьет в стену позади него.

            Так вот, для того, чтобы тут же упасть на пол и избежать второй пули надо быть мной. Ну, например. Или просто человеком, уровень бдительности которого примерно равен моему. Человеком, который в течении ряда лет вел боевые действия в самых разных условиях. Военный со стажем, хороший телохранитель, опытный коп. Человек, который никогда не сядет напротив окна так, чтобы оказаться потенциальной мишенью.

            Все прочие люди - то есть вполне обычные - в подобной ситуации замирают. Они застывают как минимум на секунду. Этого более чем достаточно, чтобы влепить вторую пулю им прямо в лоб.

            Но второго выстрела не было. Спрашивается – почему?

            Допустим, стрелявший выбрал настолько неудачную позицию, что не смог оперативно перестроиться. В таком случае он идиот. Я хорошо помнил местность вокруг отеля и сходу мог назвать полдесятка мест, весьма удобных для снайпера, чтобы простреливать спальню Ягли. Даже если сектор был выбран неверно, все равно имело смысл стрелять – часть людей под прицельным огнем ведут себя словно кролики – вместо того, чтобы упасть на пол и замереть, они мечутся туда-сюда с поднятой головой, повышая шансы на попадание. Кроме того, когда мишенями становятся люди уровня Ягли, в идиотичность исполнителей верится мало.

            Дальше. Допустим, снайпера кто-то спугнул. Или что-то. Тогда вопрос о неудачности места остается открытым – это во-первых. Во-вторых, кто или что могло его спугнуть или отвлечь? Почему нет следов? Если это случайный свидетель, то где он?

            Рассуждая таким образом, я дошел до самой речушки. Огляделся, прислушался – никого, если не считать оленя, который пил у берега метрах в ста вниз по течению. Перед тем, как раздеться, я вызвал Йоргена.

            - Ларс, прошерсти потихоньку полицейскую базу по поводу этого выстрела. Оружие, место откуда стреляли, гильзы, свидетели – все, что угодно.

            - Хорошо, Марс, все сделаю.

            Я выкупался и вернулся в шахту, набрав по пути веток для костра. Продуктов пока хватало, я развел огонь, размял спину, приготовил и съел ужин и уселся чистить пистолет в ожидании новостей от Йорга.

            Он объявился в начале седьмого.

            - Марс, по порядку. Первое – всех, кто хочет совершить перелет по стране, либо улететь с планеты, отправляют на дополнительную проверку документов. Твои карточки ее не пройдут. Я нашел тебе одного авантюриста – парень шустрый, но надежный. Зовут Вилли Ломакс. У него есть посудина под названием «Марк Твен», промышляет контрабандой. Он может тебя вывезти и готов стартовать по первому требованию. Уже знаешь, куда полетишь?

            - Скажем, на Землю.

            - Пятьдесят тысяч наров, но можно поторговаться.

            - Неслабо, почти все мои сбережения. Но, в общем, приемлемо. Спасибо, Ларс.

            - Не на чем. Дальше – я смотрел полицейский архив. Ничего. Ни гильз, ни оружия, ни свидетелей. Что касается места, откуда стреляли – одни догадки.

            - Что ж, этого следовало ожидать.                                   

            - Что дальше?

- Будем ждать вспышек памяти или сведений со стороны[4].

- В смысле?..                             

            - Ничего, Йорг, - я улыбнулся. – Просто твоя бабушка не с Одессы.

            Швед усмехнулся.

            - Моя бабушка из Антверпена. Так как мы поступим?

            - Поступим вот как – ждем до конца недели и, если ничего не изменится, отказываемся от дела. Подумаем, как преподнести это Полуксу. Дальше я либо остаюсь, либо сваливаю – будет видно по обстановке. Да, и вот еще что – знаешь, где остановился Полукс на Вердане?

- Отель «Роял», Тридцать Пятая Западная улица, дом номер восемьдесят. А что?

            - Думаю его навестить. Но так, чтобы он меня не увидел. До поры до времени. Понимаешь, когда на горизонте появляются клоны, я становлюсь жутко подозрительным. Намного сильнее обычного. Откуда мы знаем, что Полукс не клон?

            Йорген нахмурился.

            - Ты хочешь сказать…

            - Понимаешь, да? Один клон дает заказ на убийство другого клона, в которого стреляет кто-то еще, но убить особо и не старается. Где логика? Война клонов? Я не знаю, кто режиссер этого спектакля, но, если завтра я пойму, что Полукс – клон, мы немедленно уходим в сторону без всяких объяснений. Нет ничего хуже, чем быть замешанным в том, в чем ни черта не понимаешь.

            - Они остановились в двадцать пятом номере. Второй этаж.

            - Они?

            - Ну да. Я не сказал? Полукс приехал с дочерью. Вторая дочь – Роксана Полукс.

            - Роксана, стало быть… Йорген, сбрось мне досье на Полукса, прочту перед сном.

 

           

Глава 6

            На следующее утро я отправился в отель «Роял». Не заходя внутрь, позвонил и справился, у себя ли мистер Полукс.

            Да, пока что у себя.

            А мисс Полукс?

            Тоже. Им что-нибудь передать?

            Нет, благодарю.

            Через дорогу от отеля располагалось здание почты. Купив там плотной белой бумаги и пару конвертов, я устроился в сквере неподалеку и быстро сочинил письмо:

 

Дорогой мистер Полукс,

            Сэр, нам стало известно, что Вы прибыли на Вердану с деловым визитом. Будем рады предложить Вам услуги нашей страховой компании на все время поездки. Все виды страхования на самых выгодных для Вас условиях.

 

С уважением,

            Гиппократ Хронос,

            вице-президент «Ибн-Сина продактс».

 

            Примерно такой же текст я адресовал Роксане. Разложив листы по конвертам и надписав их с пометкой «срочно», я отдал их портье за стойкой регистрации, попросив уведомить постояльцев как можно быстрее. Выйдя из отеля, я отошел шагов на двадцать и устроился на скамейке все того же сквера с газетой в руках. Через стеклянную стену первого этажа я отлично видел холл и стойку с портье. Тот поднял телефонную трубку, что-то сказал в нее и минут через десять на лестнице показался высокий крепкий черноволосый мужчина под руку с девушкой лет двадцати, в которых я узнал отца и дочь Полукс. Я не знал, как выглядела мать обеих девушек, но Роксана явно пошла в отца – стройная, черноволосая и темноглазая с несколько резкими чертами лица, она наверняка заставляла мужчин оборачиваться на улице.

            Я неспеша сложил газету и подошел поближе, встав около входа, но так, чтоб не бросаться в глаза. Полукс взял оба конверта, прочел содержимое и, пожав плечами, отправил их в корзину для бумаг.

            Что и требовалось.

            Полукс был рожден не в пробирке инкубатора. Роксана тоже. Теперь я знал это точно.

            Пятью часами позже я уже делился этой новостью с Йоргеном. Мы условились подождать еще два дня и, если ничего не изменится, объявить Полуксу, что мы выходим из игры. О том, что Ягли клон, решили не сообщать, так как неизвестно, какую игру вел сам Полукс.

            Остаток вечера прошел без происшествий и, засыпая, я даже не подозревал, насколько круто все изменится уже на следующий день.

 

 

Глава 7

 

            Это были обычные двенадцатичасовые новости, криминальная хроника:

            - А сейчас мы вернемся к покушению на Вольфа Ягли, произошедшему два дня назад. Как сообщает пресс-служба полиции Акрополя, им удалось задержать гуманоида, виновного в этом покушении. Им оказался житель Верданы 25-летний арамеец Ж’хаср. В его квартире была обнаружена винтовка, из которой, по утверждению полиции, был произведен выстрел, едва не стоивший жизни господину Ягли. При допросе в полиции Ж’хаср полностью подтвердил свою вину, сообщив также, что был нанят для этой цели Ромулом Полуксом, известным нефтепромышленником и медиамагнатом с планеты Земля. Как нам стало известно, в настоящий момент Ромул Полукс находится на Вердане, остановившись в отеле «Роял» со своей дочерью Роксаной Полукс. На предварительном допросе в полиции господин Полукс полностью отрицал какую бы то ни было причастность к этим событиям и в данное время отпущен на свободу под подписку о невыезде. Предварительное слушание по делу назначено на сентябрь этого года.

            Напомним, что в мае этого года Ромул Полукс потерял вторую дочь, когда на митинге, организованном молодежным движением «Кастус» при партии Вольфа Ягли, девушка стала случайной жертвой перестрелки между полицией и экстремистами из числа молодежи. 

            К другим новостям…

            На этот раз первым Йоргену позвонил я.

            - Ларс, я видел новости. Срочно свяжись с Полуксом и скажи, что твой человек будет ждать его через три часа в парке аттракционов на Сорок Пятой улице. Пусть возьмет все необходимое, но никаких чемоданов. Пусть приходит вместе с дочерью. В центре парка есть павильон ужасов, называется Замок Дракулы. Пусть заходит через главный вход, я встречу его там. Я буду без грима, опиши меня примерно. Пароль – девиз потерянных детей дяди Сэма[5]. Еще вот что – залезь в базу к копам, нарой все, что у них есть на этого Ж’хасра. Как только что-то узнаешь, звони.

            - Да, Марс. До связи.

            И я побежал к шоссе. Но перед тем, как выйти из шахты, забрал все свои вещи и тщательно уничтожил все следы своего пребывания, поскольку возвращаться обратно я не рассчитывал.

            Все было очень просто. Либо я успею, либо нет. Полуксу удалось избежать решетки благодаря деньгам, он успел нанять хорошего адвоката, плюс, наверняка, подмазал судью. Я собирался этим воспользоваться и, пока он на свободе, вывести его и дочь из-под присмотра полиции. А в том, что за Полуксом следят – и, возможно, не только копы – я не сомневался.

            Когда я успел пробежать километров пять, позвонил Йорген.

            - Марс, первое - Полукс будет ждать тебя вместе с дочерью в условленном месте. Он сильно подозревает, что этот стрелок наших рук дело. Мне стоило труда убедить его в обратном. Тем не менее настроен он довольно враждебно.

            Дальше - по арамейцу. Он местный, живет в Беверидже, неподалеку от Пустошей. 25-лет, три года в армии Верданы, по возвращении подсел на наркоту. Когда его взяли, в его крови обнаружили столько лунного сахара, что с лихвой хватило бы на пятерых. Полицию вызвал неизвестный, звонок не зафиксирован.

            - Спасибо, Ларс. До связи.

            Что и требовалось доказать. Все потихоньку вставало на свои места. Арамейца наняли, чтобы он сыграл свою роль, назвав копам имя Полукса. Взамен пообещали сладкую жизнь за решеткой и сколько-то заплатив. Причем, совершенно не факт, что он сделал выстрел, скорее всего, стрелял кто-то другой. Но это уже было не важно.

            Все было спланировано заранее – смерть Ягли, его клон, выстрел, арамеец и обвинение Полукса. Кто-то крепко копал под него. Не удивлюсь, если в итоге окажется, что убийство Ровены не случайность, а лишь первое из звеньев цепочки. Но есть одно маленькое но – не сумев привлечь Ягли по суду, Полукс нанял Йоргена, а Йорген – меня.

            И тут кому-то сильно не повезло. По замыслу этого неизвестного кукловода никого не должно было оказаться под кроватью Ягли, когда он доживал свои последние минуты. Обычные киллеры не являются телепатами, они не могут на расстоянии понять, что перед ними клон. Кроме того, обычный киллер уже давно отошел бы в сторону, поняв, что ввязывается в какое-то дерьмо. По сути, я сейчас нарушал одно из неписаных правил – вместо того, чтобы тихо исчезнуть, я шел на прямой контакт с клиентом.

            В назначенное время я стоял у павильона ужасов. Он был хорош тем, что был огромен и имел восемь выходов во все стороны парка. Вокруг гуляли праздничные толпы – сегодня был День Второй Независимости Верданы. Слежки вокруг я не заметил и это было немудрено – слишком много народа. Я зашел внутрь, купил билет и шагнул в огромную пасть Куклы Чаки, которая служила входом в сам замок. Отца с дочерью я увидел почти сразу – они стояли в стороне, неподалеку от входа, в то время как остальные посетители тут же разбредались по павильонам.

            Отлично. Скорее всего, шпики сперва последовали за ними, но почти сразу же вышли, чтобы не попадаться им на глаза. Предположим, они вызвали подмогу и у каждого выхода сейчас дежурит по полицейскому в штатском.

            Так.

            Я зашел в павильон под названием «Шоу Франкенштейна» и купил три маскарадных костюма, порцию сладкой ваты, попкорн и пять воздушных шаров. Каждый второй любитель ужасов выходил отсюда в подобном костюме, так что смешаться с толпой ряженых будет легко. Кроме того, шпики следят за двумя людьми, а нас будет трое.

            Я вернулся обратно и подошел к Полуксам.

            - Здравствуйте, мистер Полукс, - я чуть поклонился. – Всегда верен.           

            - Как прикажете это понимать? – он холодно глянул на меня. – Зачем вы вытащили меня сюда?

            - Мистер Полукс, вы знаете, что за вами следят?

            - Полиция?

            - Да, полиция. И, возможно, не только, - я обернулся к Роксане, - подержите шары.

            Она молча взяла у меня шары. Напуганной она не выглядела, взгляд был серьезным и спокойным, хотя чувствовалось, что это стоит ей некоторых усилий.

            - Теперь слушайте меня очень внимательно…Погодите секунду, - я достал из кармана небольшой металлический цилиндр со светодиодом на конце и провел им как мелом сначала по контуру отца, а потом дочери. – Порядок, жучков нет. Так вот, мистер Полукс, я вам сейчас обрисую перспективы, а затем вы сами решите, как вам поступить.

            Во-первых, - есть ли у вас выбор и какой. Вы можете послать меня сейчас подальше и отправиться обратно в отель или куда-нибудь еще. В таком случае события, скорее всего, будут развиваться так – в течении недели, не больше, вас снова возьмут под арест. И на этот раз ваши деньги и влияние будут бессильны. Возможно, вас выдадут Земле, а может, и нет. Это, в общем, не важно. Что послужит причиной ареста? Понятия не имею. Это может быть изнасилование, еще одно убийство или государственная измена. Не суть важно. Просто появится еще один «армеец», который даст свидетельские показания о чем угодно. Если понадобится, то и не один. Единственная причина, по которой вы еще живы, заключается в том, что кому-то, кто играет против вас, крайне невыгодно убивать вас публично. Почему – другой вопрос. Но если бы его или их это устраивало, вы уже давно были бы мертвы. Дальше. Как только вы попадете за решетку – пусть даже на сутки – все, финиш, на этом для вас все закончится. Я не знаю, что ожидает при этом вашу дочь, но рискну предположить, что ничего хорошего. Ведь она ваш прямой наследник.

            Второй вариант заключается в том, что вы послушаетесь меня, и тогда я выведу вас отсюда вместе с дочерью. Мы пройдем мимо полицейских, что следят сейчас за выходами и надежно спрячемся от их глаз на время, достаточное, чтобы понять, что делать дальше. Со мной вы сможете это сделать, без меня – нет. Наверное, у вас возникает резонный вопрос – а с какой стати вам доверять мне. Это очень хороший вопрос. Ну, во-первых, я вошел сюда и сейчас уговариваю вас, вместо того, чтобы стрелять вам из ингрэма прямо в живот. Согласитесь, это весьма веский довод, доказывающий мое дружелюбие. Далее. Я имею перед вами некоторые обязательства, которые намерен выполнить согласно договоренности, причем так, чтобы вы сами смогли проследить за качеством их выполнения. Взамен я получу от вас ту сумму, которая была оговорена изначально. Причем, заметьте, за те же самые деньги вы получите меня в качестве телохранителя – по-крайней мере до того момента, пока работа не будет выполнена. То есть, в конечном счете, вы получаете больше за те же деньги. А теперь решайте.

            Я замолчал. Полукс разглядывал меня секунд десять. Тугодумом он не был. Тугодумы не становятся миллиардерами.

            - Ну, хорошо. Допустим. Что надо делать?

            - Для начала переоденемся. Идите за мной.

            Я отвел их в подсобку около входа и мы быстро натянули костюмы. Полукс стал Джаббой Хаттом[6], Роксана – Черной Королевой, а я Никсоном. Я вручил Полуксу вату и попкорн, Роксана держала воздушные шары. Я взял ее за руку и, велев Полуксу не отставать, повел их по дороге из желтого кирпича к павильону под названием «1408» с примечательной надписью: «Отель «Дельфин» приглашает Вас остановиться в любом из наших роскошных номеров. В любом, кроме одного…»[7]. Из этого павильона выход вел на аллею в задней части парка, по которой можно было кратчайшим путем выйти за его пределы.

            Внутри все было очень мило. Зеркала, шепот, в стороне подкрадывался жирный клоун с тесаком в бесформенном болотном пиджаке, периодически нас поливали водой из картин, а в воздухе носились топоры. Туман, иней на стенах, кто-то вылезал в окно, - в общем, все как полагается.

            Неожиданно из темноты выступила хрупкая бледная девочка в белой сорочке до пят:

             - Папа?.. Ты меня больше не любишь?..

            Роксана шарахнулась, а я прибавил шаг. Вслед нам неслись визгливые крики:

             - Я не хотел заселять вас в тот номер!..

            Уж лучше бы Майк Энслин писал детективы.

            Через минуту мы шли по аллее к выходу из парка.

            - Роксана, не потеряйте шары. Полукс, не отставайте. Документы и кредитные карты у вас с собой?

            - Да, в отеле остались только вещи.

            - Отлично, надеюсь они вам не очень дороги. Нам необходимы наличные, пока ваши карты еще действуют. Идемте.

            Мы спокойно вышли за пределы парка и нас никто не преследовал, хотя я продолжал периодически проверяться. На улицах было полно праздношатающихся в маскарадных костюмах и в разноцветье мы ничем не выделялись. Роксана до сих пор не сказала ни слова и не задала ни одного вопроса, послушно выполняя все, что я говорил. Я не знал, как много ей известно и известно ли что-то вообще, но, в общем и целом, она мне нравилась. Люблю молчаливых людей.

            Нам нужна была машина, потому я повел их на запад. Там, на пересечении Мэдисон и Двадцать Девятой находился прокат машин средней руки. Через четверть часа я уже заходил внутрь, оставив отца и дочь в переулке и предварительно сняв с себя голову Никсона.

            «Машины Джо Боба. На любой вкус» - гласила вывеска. Транспарант был довольно потрепанным.

            Еще через десять минут я помогал им снять костюмы, которые мы побросали внутрь обшарпанного, но еще вполне крепкого фордовского микроавтобуса и я сел за руль. Мы останавливались еще дважды – у супермаркета, чтобы купить просторную спортивную сумку и у магазина одежды, где я вдвоем с Роксаной купил им десяток вещей на первое время. Затем я погнал машину в пригород, останавливаясь у всех закусочных и заправок, где можно было снять деньги с карточек Полукса. Через два часа у нас набралась полная сумка наличных. Я остановился на обочине и вызвал Йоргена.

            - Йорген, они со мной.

            Я немного подвинул экран, чтобы он мог видеть отца и дочь у меня за спиной.

            - Ларс, как нам найти Ломакса?

            - В пятистах километрах к западу от Акрополя есть каньон Слоума. Отправляйтесь туда. Я свяжусь с Ломаксом и он встретит вас там.

            - Спасибо, старина.

            Перед тем, как тронуться с места, я покопался под приборной доской и выдрал из недр машины датчик слежения. Следы нам сейчас ни к чему.

            Затем обернулся к своим пассажирам.

            - Давайте сюда свои телефоны.

            Я быстро разобрал оба телефона, но внутри ничего не было, кроме обычной начинки. Собрал и отдал обратно, приказав не включать без моего разрешения.

            - Кто такой этот Ломакс?

            - Это человек, который вывезет вас с Верданы, мистер Полукс, в обход полиции и прочих заинтересованных лиц. Советую поспать, потому что ехать нам часов пять, не меньше.

            - Простите… - Роксана тронула меня за плечо. – Как вас зовут?

            - Ах, да… Марс Хоук, к вашим услугам, – я продолжал нарушать правила, – можно просто Марс.

            - Вас назвали в честь планеты?..

            - В честь бога войны. Мой дед был любителем античности.

            Я помог им разложить сиденья в некое подобие дивана, развернул машину и направился к развилке Диккенса, чтобы оттуда двинуться на запад. Я не знал, кто играл против нас, но, если он настолько могущественен, чтобы отследить перемещения Полукса по обналиченным деньгам, то тут его ждало явное разочарование, потому что до сих пор мы кружили около Акрополя, и теперь ничто больше не указывало на наш дальнейший путь. Конечно, в службе проката хватятся машины, переставшей подавать сигнал, но это случится завтра утром, не раньше. За ночь я успею перегнать ее к Ломаксу, а он найдет как от нее избавиться. Кроме того, машину я взял на свои деньги на лицо, которое никогда не существовало, а значит, ничто не связывает ее с семейством Полукс.

            Быстро стемнело, подул свежий ветер, гнавший пыль и ветки по асфальту. На горизонте набухали черные тучи, значит, ночью пустыня напьется дождя.

            Я гнал машину вперед, глядя на темную ленту дороги и гадая, что ждет нас впереди. Что дальше? Кто стоит за всем этим?

            Я не знал. Пока нет.

            Покрутив настройку приемника, поймал Дина Мартина. «Sway»[8] наполнил салон. А следом и Дон Маклин подоспел.

 

Starry, starry night

Paint your palette blue and gray

Look out on a summer's day

With eyes that know the darkness in my soul…[9]

 

 

           

Глава 8

 

            Глубокой ночью мы достигли каньона Слоума. Для этого пришлось съехать с шоссе и полчаса блуждать по бездорожью. Ломакс далеко забрался. Остановившись на въезде, я вышел из машины, расправляя уставшие плечи и с наслаждением вдыхая  холодный ночной воздух.

            В пыль упали первые капли, беззвучно сверкнула молния. Я глянул вверх – каньон был огромен, больше километра в глубину, он петлял извилистой змеей, конца которой не было видно из-за многочисленных поворотов.

             Я достал кпк.

            - Йорген, мы в каньоне, в самом начале. Куда дальше?

            - Поезжай вперед по дну каньона, Ломакс вас встретит.

            Я завел двигатель. Роксана села рядом со мной и сейчас с любопытством оглядывалась по сторонам. Мы проехали метров триста, когда впереди промелькнул свет фар и через минуту к нам подкатил старенький двухместный багги, выкрашенный в цвет окрестных песчаников.

            Я вышел из машины и пожал руку невысокому худому парню в серой армейской куртке. Светлые волосы, обычное лицо, несколько крупный нос – Вилли обладал внешностью, которую называют заурядной, благодаря чему он мог легко укрыться в любой толпе.

            - Двигайте за мной, если не хотите промокнуть до нитки.

            Еще через пять минут мы подъехали к крутому повороту, но, вместо того, чтобы свернуть, Вилли направил багги прямо в стену каньона и, не доезжая пары метров, остановился, подобрал с земли камень и запустил им в гранит. Тот отскочил с глухим стуком, а кусок гранита плавно ушел вниз, открывая туннель в недрах скалы. Багги исчез внутри и я последовал за ним, стараясь не ободрать форд о стены. Метров через тридцать мы въехали в просторный ангар, где багги припарковался.

            - Ставьте автобус в углу. – Ломакс махнул рукой, показывая куда.

            Я вышел из машины, помог выбраться Полуксам и огляделся. Ангар был пустым, не слишком высоким и, видимо, в разное время использовался под склад, мастерскую и гараж. Грубые, ничем не обшитые стены, пара ламп в металлической сетке у входа и огромная решетка вентиляции под самым потолком. Под решеткой обычная алюминиевая дверь с небольшим окошком. В углах разбросан всякий хлам, у противоположной стены старый коричневый крайслер-пикап.                                  

            - Он на ходу? – Я кивнул на крайслер.

            - Разумеется. Только заправить не помешает. Забирайте свои вещи, я покажу вам Сэма. – Вилли открыл алюминиевую дверь.

            - Сэма?

            - Да, Сэма. Это мой корабль. Звездолет класса А. Я назвал его «Сомерсет Моэм», для своих Сэм.

            - Йорген говорил, он называется «Марк Твен».

            - Все верно. Это было на прошлой неделе. У него тысяча имен, каждый раз новое. Но Сэм – постоянное. В честь моей бабушки Саманты.                                                                              

            Роксана улыбнулась, Полукс взял сумки с одеждой и деньгами и Вилли повел нас по коридору вглубь скалы.

            - Эти пещеры выкопал мой отец. Я называю их Сэмхаус. У него был гидравлический экскаватор по имени Майер. В честь Луиса Майера. Это было сразу после катастрофы. Тогда сюда никто не совался, потому что боялись. Папашка не боялся. Он вообще ничего не боялся. Кроме маман, разумеется. В то время на севере только начали добывать лунный сахар. Вывозить его официально никто не пытался – слишком много драли на таможне, плюс вывоз разрешался лишь ограниченными партиями. Отец купил Сэма, отремонтировал и начал брать заказы на доставку по всей Галактике. Потом я подрос и стал ему помогать. Сивильское виски, шкуры харкеров, золото с Венеры – работы хватало. Затем дело перешло ко мне. Мы с Габудом неплохо управляемся, на жизнь хватает…

            - С Габудом?

            - Ну да. Габуд мой помощник. Механик и штурман Сэма. Он шотландец. Для него это важно.

            Вилли открыл вторую дверь и я увидел еще одну пещеру, раза в полтора меньше ангара. Правая часть ее была оборудована под кухню, в левой стояли две самодельные кровати, такой же стол и низкий железный шкаф с вмятинами на боках. Две двери – прямо перед нами и слева, около шкафа. На одной из кроватей устроился упитанный черный кот, который лениво глянул на нас и продолжал спать.

            - Это Авраам «линкольн». Линк наш талисман. Идемте, я покажу ваши кровати.

            Следующая пещера была еще меньше – такие же стены, грубо вырезанные в скале, пара складных походных коек без одеял, чучело варана в углу и лампа под зеленым абажуром на маленьком столе, изрисованном куриными лапами хиппи.

            - Можете располагаться здесь до вылета. Но кому-то придется спать на полу, коек всего две. Пойдемте, я познакомлю вас с Сэмом.

            Мы вернулись в первую «комнату» и через боковую дверь попали в последнюю пещеру, самую просторную из всех. В ней вполне мог уместиться средних размеров торговый центр вместе с парковкой. Посредине стоял Сэм – высокий, с двухэтажный дом, легкосплавный блин, который в длину и ширину занимал половину пещеры. Его обшивка была зеркального ртутного цвета, а угловатая форма корпуса придавала сходство с гигантским веером. В углу, укрытый брезентом, стоял огромный экскаватор – надо полагать, папин Майер.

            Я обошел сверкающий блин вокруг и посмотрел вверх. Потолок, должно быть, раздвижной, иначе отсюда никак не выбраться. Вилли проследил за моим взглядом и кивнул.

            - Крыша управляется дистанционно прямо из кабины Сэма. Непосредственно перед взлетом и посадкой. Очень удобно.

            - Насколько он невидим для радаров?

            - Обшивка двойная, - Вилли подошел к Сэму и погладил блестящий бок. – Внутренний слой - каркас, он сделан из легких сплавов. Внешний слой – смесь композита и родоида, за счет чего он прозрачен. Пространство между слоями заполнено амальгамой. Плюс форма корпуса. В общем, для спутников и локаторов Сэм скорее разновидность помех, чем что-то существенное.

            Вилли постучал кулаком по корпусу:

            - Габ, вылезай! У нас гости!

            Открылся люк и наружу выбрался здоровенный манкеец под два метра ростом и в килте.

            Я не оговорился. Видели когда-нибудь рыжую гориллу в клетчатой юбке? Тогда вы знаете, как выглядел Габ. Должно быть, так он чтил свои шотландские корни. С той только разницей, что за спиной вместо волынки висел двенадцатикилограммовый М240, а грудь пересекали две пулеметные ленты по двести патронов в каждой.

            - Это Габ. Гаутама Будда, сокращенно Габуд. Он молчун и философ. И первоклассный механик, к тому же. Габ, это…- Вилли запнулся, глядя на меня.

            - Марс. Марс Хоук.

            - Точно. А это мистер и мисс Полукс. – и, заметив, мой взгляд, пояснил: - Мы тут, в нашей глуши, тоже следим за новостями. Но вам не о чем волноваться. Первое правило бизнеса – заткнись и делай дело. Вон Габ его вообще круглосуточно выполняет. Верно, Габ?.. Кстати, когда отправляемся? И куда?

            - А скажи мне, Вилли, есть ли у тебя сейчас в графике другие заказы?

            - Пока нет. Еще не сезон. А вот осенью…

            - Хорошо. Слушай, у нас здесь осталось еще одно дело. Через пару дней все будет закончено и сможем лететь. А пока что нам нужна крыша над головой – те две койки с вараном чудесно подойдут. Отправимся, скорее всего, на Землю, куда именно – сам не знаю. Там поглядим. Что касается оплаты – ты получишь ту цену, которую назовешь. Еще вот что – одолжи мне свой крайслер на сутки, взамен можешь взять форд, нам он больше не нужен.

            Уилл чуть подумал и согласно кивнул.

            - По рукам.                                                                        

            - Отлично. Тогда сейчас спать, а утром решим, что делать дальше.

            - Я могу накормить вас ужином, если хотите. Габ отлично готовит крокусов, чтоб вы знали.

            - Кто такие крокусы? – спросила Роксана.

            - Местные черепашки с красным панцирем. Размером с грязевого краба, но мясо вкуснее. Габ запекает их с овощами.

            Я оставил Полуксов на попечении Уилла, а сам выбрался наружу, чтобы поговорить с Йоргеном.

            Гроза закончилась, ливень стих, оставив после себя небольшие лужи, которые быстро впитывал песок. Я дышал влажным прохладным воздухом, глядя на светлеющее небо и раздумывал, как быть дальше. У нас с Йоргеном действительно оставалось обязательство перед Полуксом и я не видел причин отказываться от денег. Проблема заключалась в следующем. Убивать Ягли публично нежелательно, так как неизвестно, чем это аукнется после. Как минимум, это станет причиной беспорядков по вине коричневых ублюдков на обеих планетах. Если же я убью его тихо, скорее всего будет выращен второй клон и Полукс решит, что у меня галлюцинации, когда я скажу, что работа выполнена, а Ягли в это время будет открывать очередной музей. Значит, мне придется взять Полукса с собой. Конечно, в восторге я не был, но и выхода у меня тоже особо не было.

            Я достал кпк, вызвал Йоргена и все ему рассказал. Швед задумался, жуя сигару.

            - Где и когда?

            - Сегодня Ягли будет присутствовать на заседании Межпланетной Ассоциации иммиграционных служб. Скучная муть на четыре часа. После таких заседаний всегда тянет спать. Освободится в шесть вечера. Мы отправимся к нему на виллу, скажем, часам к пяти. Сбрось мне ее точные координаты и план дома на всякий случай.

            - Хорошо, Марс. Удачи.

            Я дождался письма от Йорга, как следует все изучил и вернулся к Полуксам. Они уже поужинали и теперь, устроившись на своих койках, о чем-то тихо беседовали. Я извинился и отозвал отца в сторону.

            - Как много Роксана знает о происходящем? Знает ли она, что вы дали Йоргену заказ на убийство Ягли?

            - Да. – Полукс посмотрел мне в глаза. – Я все ей рассказал. После смерти Ровены, она – все, что у меня есть. Вся моя семья. Полагаете, не надо было этого делать?..

            - Да нет, отчего же… Даже к лучшему. Идемте, прогуляемся перед сном. Все вместе. Я расскажу вам, что будет дальше.

            Габуд показал нам еще один выход, он находился в ангаре, где стоял Сэм.

            Мы медленно шагали по дну каньона. Почти совсем рассвело, пустыня постепенно просыпалась, становилось все жарче.

            - Мистер Полукс, прежде чем я начну, ответьте на вопрос. Но сперва как следует подумайте. Кто может настолько сильно желать вашего краха, вплоть до вашей смерти, чтобы подстроить все это?

            Полукс медленно покачал головой.

            - Это то, над чем я думаю постоянно. Не знаю. Как у любого бизнесмена – успешного бизнесмена – у меня есть противники. Недоброжелатели. Враги. В политическом мире и коммерческом. А иногда все вместе. Я не хочу сказать, что подозреваемых нет. Наоборот. Список – если его составлять – получится внушительным.  Два десятка имен, не меньше. Но в том и дело – я не могу кому-то отдать предпочтение. В теории, это может быть кто угодно.

            - Ясно. Мисс Полукс, можете что-то добавить?

            Роксана покачала головой.

            - Что ж. Тогда слушайте.

            И я рассказал им все, начиная с того момента, как пробрался в номер к Ягли и заканчивая выпуском новостей с сюжетом об арамейце и аресте Полукса. Разумеется, я умолчал о том, что я телепат, а также о некоторых других подробностях, не имевших большого значения. Хотя, если бы у киллеров был свой профсоюз, меня все равно давно бы выперли за нарушение всех мыслимых и немыслимых правил.

            Когда я закончил, они какое-то время молчали, шагая рядом со мной и переваривая услышанное.

            - Значит, кто-то заменил Ягли на двойника… - у Роксаны был вид человека, которому рассказали байку, а он не знает, верить в нее или нет.

            - На брата-близнеца, актера, которому сделали пластическую операцию, либо клона. Других вариантов нет. Если не рассматривать святое воскрешение, конечно.

            - Ягли мертв… - Полукс что-то напряженно обдумывал. 

            - Да, и это делает наше положение двусмысленным. С одной стороны, объект мертв,  поэтому контракт аннулируется, но без нашего с Йоргеном вмешательства. Значит, по логике вещей, вы нам ничего не должны. С другой стороны, смерть Ягли напрямую связана с вами, с вашей безопасностью и безопасностью вашей дочери. Это значит, что пока есть кто-то – неважно, один это человек или группа лиц – кто стоит за этой комбинацией, вы навсегда можете забыть о спокойной жизни. Я говорю о публичной жизни, которую вы до сих пор вели, не от кого не скрываясь, не прячась и не оглядываясь. Поэтому выбор, который сейчас стоит перед вами, по сути, прост. Вы можете отказаться от наших услуг и тогда я исчезну так, что вы больше никогда меня не увидите. Ломакс доставит вас на любую планету по вашему выбору. Что вы станете делать дальше, я не знаю, поскольку выброшу это дело из головы.

            И второй вариант. Во-первых, я докажу вам, что Ягли – тот Ягли, который жив сейчас – клон. Во-вторых, я доставлю вас с дочерью в безопасное место - скорее всего, на Земле. Дальше – по обстоятельствам. Причем, на каждом этапе выбор остается прежним – вы сможете в любую секунду расторгнуть наше соглашение.

            Полукс молчал, обдумывая мой монолог. Роксана шла, низко наклонив голову, напряженно вглядываясь в песок у себя под ногами и, казалось, мыслями была где-то в прошлом. Я чувствовал ее сосредоточенность и в который уже раз жалел, что не умею распознавать мысли в образах.

            Наконец, Полукс прервал молчание.

            - Ну хорошо. Допустим, второе. Что вы намерены делать?

            Я вздохнул.

            - Сегодня вечером мы вдвоем отправимся к загородному дому Ягли. Я выполню обязательства по контракту в вашем присутствии и, если завтра утром он как ни в чем не бывало появится в новостях, это будет говорить само за себя. Правда, может прозвучать официальное заявление, что Ягли внезапно заболел, поэтому весь график встреч сдвигается на несколько дней. Это зависит от того, есть ли у наших оппонентов запасные зародыши и на какой они стадии развития.

            - Зародыши? Хотите сказать, клонирование может быть поставлено на поток?

            - Запросто. Было бы желание. В конечно счете, все упирается в деньги. А ими ваши противники не ограничены.

            - Скажите, Хоук… - миллиардер помедлил. – Можно ли как-то отличить клона от обычного человека? Я имею в виду, от того, …кто послужил образцом?

            - Если есть возможность сделать электроэнцефалограмму, – да. Клон и образец будут отличаться тета-волнами, которые отвечают за подсознание, за весь жизненный опыт. Именно поэтому в некоторых случаях, клон могут вычислить близкие люди того человека, который послужил образцом. Дело в том, что при клонировании наследуется только генотип, а фенотип не передается. Другими словами, клон получает те же самые врожденные признаки, но не личный опыт. Поэтому поведение клона будет иным – у него нет долговременной памяти образца. Например, в кругу близких людей он не вспомнит какие-то значимые события, даты или собственных родственников.

            В истории человечества немало прецедентов, когда клонирование было использовано в преступных целях. По сути своей, это либо создание солдат-клонов, либо клонирование сильных мира сего с последующей их заменой на созданного клона. В обоих случаях при воспитании уже готовой копии применялся гипноз как наиболее быстрое, дешевое и надежное средство усвоения информации. Если речь шла о создании собственной армии, то тут все было довольно просто – будущим солдатам закладывались сведения о том, как надо воевать, объяснялось, кто враг, а кто союзник. Если клон выращивался на замену, работа воспитателей была тоньше, потому что, во-первых, надо было обладать огромным объемом информации об исходном объекте, а во-вторых, вложить ее в правильном порядке в голову подопечного, чтобы его не вычислили те же друзья и родственники. При этом, клон полностью отождествлял себя с образцом, одновременно оставаясь под влиянием воспитателя-гипнотизера.

            - Откуда вы все это знаете? – спросила Роксана.

            - У меня богатый жизненный опыт. Так получилось.

            Полукс взглянул на часы.

            - Ну хорошо, когда выдвигаемся?

            - До виллы примерно шесть часов езды, значит, в одиннадцать. Сейчас почти четыре, у вас есть семь часов на отдых. Снимите костюм и оденьте темную куртку и брюки, которые мы с Роксаной для вас купили. На этом пока все. Возвращайтесь в пещеру, а я еще немного погуляю.

            Мне правда хотелось немного пройтись. Мой дед говорил, что если в голове туман, иди в ванну, в кровать или на прогулку.

            У самого входа в Сэмхаус Роксана спросила, можно ли ей со мной. Я кивнул и некоторое время мы молча шагали бок о бок с одной дюны на другую. Солнце уже поднялось над горизонтом, но было еще довольно свежо.

            Я чувствовал, что она хочет мне что-то сказать и терпеливо ждал. Наконец она произнесла:

            - Вы знали, что перед смертью Ровена готовилась защищать диссертацию о клонировании человека?

            Я покачал головой.

            - Она была генетиком, в двадцать четыре года уже преподавала в Колумбийском университете. В начале мая она взяла отпуск на пару недель и мы поехали на Лонг-Айленд к друзьям, чтобы немного отдохнуть. Через три дня после возвращения она пошла на этот митинг…

            Роксана замолчала, невидяще глядя перед собой.

            - А как вообще получилось, что она связалась с «Кастус»?

            - В «Кастус» работал ее бывший преподаватель, профессор Николас Айронс. Это он пригласил ее поближе познакомиться с деятельностью организации. Официально, суть работы «Кастус» заключалась в генетических исследованиях, направленных на устранение недостатков так называемых межпланетных браков. Вы знаете, что это такое?  Манкейцы, арамейцы, бладсары, панголианцы – любые окологуманоидные расы, которые в паре с человеком могут дать теоретически-жизнеспособное потомство. Нева-Кавалла долгое время отказывала таким парам в официальном статусе. Поэтому подобных пар в самой стране очень мало, даже после принятия соответствующих поправок в законодательстве.

            - Вы юрист?

            - Чувствуется? – Она слабо улыбнулась.

            - Да, обычный человек выражался бы проще.

            - Я закончила магистратуру в том же университете…А вы? – она остановилась, глядя на меня снизу вверх, - как получилось, что вы стали…

            Она запнулась.

            - Наемником? Наемным убийцей – вы это имели ввиду?

            Она медленно кивнула.

            - Роксана, помните, был такой старый-старый фильм «Люди в черном»? Третья часть?

            - Кажется…

            - Так вот, там есть сцена, где Кей говорит Джею – «Я очень счастливый человек, потому что не задаю вопросы, на которые не хочу знать ответы».

            Она улыбнулась.

            - А что это значит?..

            - Это значит, что ответ на ваш вопрос вам не нужен. Поверьте.

            Мы спустились с очередной дюны. После минутного молчания, она слегка нахмурилась:

            - Просто вы странный. Не скажу, что у меня есть знакомства среди наемных убийц, но я представляла их совершенно иначе.

            - Да, как и большинство нормальных людей на вашем месте. И это очень хорошо.

            - Почему?

            - Так мне легче делать свою работу. Если убийца похож на убийцу, значит он непрофессионален. Это значит, что он недолго пробудет в живых или на свободе. И это тоже хорошо. Естественный отбор. Выбраковка.

            - Да…пожалуй…

            Мы прошли еще метров тридцать, когда внезапно Роксана покачнулась, почти потеряв сознание и упала бы, если бы я не подхватил ее на руки.

            - Что с вами?..

            Она попыталась сфокусировать на мне взгляд, но получалось не очень.

            - Ничего…ничего страшного…это с детства…

            Я усадил ее на плоский обломок  гранита и, достав из рюкзака флягу, дал немного воды. Она была еще очень бледной, но дышала уже спокойнее.

            - У нас с сестрой с самого детства такие приступы. Что-то с сосудами мозга. Все нормально. Сейчас пройдет…

            - Голова болит?

            - Очень. Тоже нормально. Через пару часов перестанет.

            - Попробуем раньше. Сядьте прямо, вот так.

            Я положил ей за спину рюкзак и свою куртку, чтобы было удобней сидеть.

- Роксана, слушайте меня внимательно…просто слушайте меня внимательно и расслабленно, совершенно спокойно...потому что, если можно расслабиться, зачем напрягаться?..смотрите на мою ладонь, следите за ней взглядом…

Я повел ладонью вправо, влево, больше проверяя, что она в сознании и слышит меня, затем увел ладонь вверх и оставил так, не опуская.

- Роксана, вы видите перед собой меня и слышите мой голос…вы видите желтый песок вокруг и синее небо…вы чувствуете тепло камня, на котором сидите…такое уютное спокойное тепло…и вы расслаблены…вы видите меня и слышите мой голос…и чувствуете, как дует ветер и пахнут пустынные травы…и вам очень хорошо и спокойно…когда вы смотрите на песчаные дюны, на волны, которые оставляет ветер…возможно, вам хочется закрыть глаза или оставить их открытыми…вы чувствуете тепло солнечных лучей и совершенно спокойны…когда я разговариваю с вами…и вы слышите мой голос…слышите как дует ветер…вы полностью расслаблены…головная боль стихает…приглушается…когда вы смотрите на эти скалы…вы видите их тени…боль исчезает, уходит в тень…вы чувствуете ритм своего сердца…и ритм дыхания…и видите мою ладонь...видите солнце…которое движется по небу…с восхода на закат…и точно так же…ваша боль…стихает…как будто…успокаивается…волна…и вы чувствуете все ваше тело, чувствуете ладони, которые касаются нагретого камня…и вам хорошо и спокойно…и очень уютно…ветер играет вашими волосами и ветвями кустарника…вы видите, как дрожит воздух и чувствуете его тепло…чувствуете, как дрожат ваши ресницы в такт вашему дыханию…и боль исчезает…растворяется…видите мою тень на камне…там, где она сливается с вашей тенью…и вам очень хорошо и спокойно…прочувствуйте это состояние…запомните его…и когда вам захочется вернуться в него снова…достаточно будет…просто расслабиться…почувствовать свое дыхание…вспомнить мой голос...и успокоиться…а сейчас… засыпайте…как эти белые облака на синем небе…расслабленно и беззаботно…

Я сел рядом с ней на камень и обнял ее так, чтобы ей было удобно у меня на плече. Пусть поспит полчаса. Истекшие сутки были напряженными. Я прикрыл глаза и стал считать секунды.

На тридцатой минуте я встал и легонько потряс ее за плечи.

- Роксана, проснитесь. Нам пора возвращаться.

Она приоткрыла глаза и счастливо, по-детски улыбнулась.

- Что вы сделали?..

- Как ваша голова?

- Хорошо…- она удивленно посмотрела на меня. – Нет, правда, что вы сделали?

- Ничего, что могло бы вам повредить. Небольшой сеанс релаксации. Иногда бывает очень полезным.

Когда мы вернулись в Сэмхаус, Габуд примерял костюм Джаббы Хатта, а Билл стоял рядом, держась за живот от смеха. Полукс спал, вытянувшись на одной из коек. Я уложил Роксану на другую, пообещав разбудить, когда мы будем уходить, затем отправился на кухню и прикончил остатки крокусов, которые и правда оказались хороши.

Осмотрел пикап Ломакса - ни одной неисправности, взял бензин у Габуда и заправил под самую крышку.

Потом я опять ушел в пустыню. Надо было еще кое-что подготовить.

Снаружи я устроился в тени большого валуна, расстелил на песке небольшой кусок брезента, который вынул из рюкзака, затем достал оттуда же объемный металлический кейс и положил на брезент. Внутри лежал «Винторез» – тульский ВСС «Винторез» под девятимиллиметровый патрон, моя любовь еще с Припяти. Там я при необходимости носил его разобранным под плащом в спецкарманах, нашитых на подкладку.

Она была прекрасна. Ствол с глушителем, ствольная коробка, приклад, дневной ПСО-1-1, ночной НСПУ-3, пять валовских магазинов – три с СП-5, два с СП-6. Я вынул все узлы, неспеша и тщательно почистил их и сложил обратно.

Все было готово.

 

 

Глава 9

 

Через пять часов я разбудил Полукса и мы отправились в путь. Роксана к тому времени уже проснулась и играла с Габудом в шахматы. На коленях у нее мирно дремал Линк.

- Мистер Полукс, одно условие – вы делаете все, что я вам говорю, сразу же и беспрекословно.

Он кивнул. Мы неспеша катили по шоссе Дрейка, встречных машин было мало, изредка близ заправок встречались полицейские патрули.

Через шесть с лишним часов мы достигли Грейс-Вилладж, состоявшей из двух десятков вилл, наподобии той, которую занимал наш подопечный. Пустыней здесь еще и не пахло, наоборот, чтобы подобраться поближе к дому я свернул с шоссе в лес, метров через двести оставил пикап среди сосен и оставшиеся триста метров мы шли пешком. Полукс шел налегке, я нес на плече рюкзак, а в руках кейс с винтовкой.

Он, в общем-то, держался хорошо. Молчал всю дорогу, но это лучше, чем задавать нелепые вопросы.

Мы должны были выйти на вершину небольшого пологого холма, с которого открывался вид на дом Ягли. Когда впереди между деревьев показалось открытое пространство, я велел Полуксу лечь на землю и последние двадцать метров мы преодолели ползком. На нашу удачу трава была достаточно высокой, плюс небо уже начинало темнеть, так что нас можно было обнаружить лишь подойдя вплотную.

Мы лежали на вершине холма и смотрели на разбросанные внизу дома, на желтые прямоугольники окон, дым из труб и подстриженные лужайки. Дом Ягли был крайним и самым ближним к нам. Двухэтажный с красной черепичной крышей, колоннами и вычурным фасадом, он напоминал усадьбы южных штатов времен Гражданской войны. Свет горел только на первом этаже – два окна, похоже, кухня, - и на веранде, где сидел одинокий охранник. Сколько-то людей, видимо, оставалось внутри. Слева к дому, ближе к нам, примыкал гараж, к которому вела от главных ворот отдельная дорога.

Я лежал у ствола старой сосны и рассматривал местность в армейский бинокль, который достал из рюкзака. Затем передал бинокль Полуксу, лежащему справа и собрал винторез. Секунду поколебавшись в выборе патрона, остановился на СП-6. Наврядли он в бронежилете, но рисковать не стоило. Закрепил ПСО и отрегулировал в соответствии с патроном. Устроил винтовку на сгибе левой руки, прикинув расстояние по одинокой фигуре охранника. Метров четыреста с лишним, не меньше… Что ж, хорошо. Четыреста с лишним метров под углом градусов эдак в сорок - пятьдесят на юг, ветер юго-восточный…

Оставалось ждать.

Я взглянул на часы – полшестого. Очень хорошо.

Посмотрел на Полукса. Он, не отрываясь, разглядывал виллу в бинокль.

- Как вы?

- Нормально. – Легкая бледность, но голос спокойный. Должно быть, еще несколько дней назад, сидя у себя в номере в отеле «Роял», он и не подозревал, что очень скоро будет лежать с биноклем в траве, в эдаком своеобразном партере, наблюдая как девятимиллиметровая пуля выбьет жизнь из человека, которого он так хотел убить. Ну или его клона, если угодно.

- Сейчас половина шестого. Заседание заканчивается в шесть. Около семи он будет здесь, если ничего не изменится, конечно. Так что наберитесь терпения, мистер Полукс. Если тело устанет, можете встать и размяться, только отползите предварительно в лес шагов на двадцать.

- Ромул.

- Что?

- Можете звать меня Ромул. Если хотите, конечно.

- Хорошо, Ромул, пусть будет так.

- Скажите, эээ…Марс, зачем мы так рано пришли сюда, если ждать полтора часа?

- Во-первых, чтобы разведать местность. Посмотреть воочию, что и как. Во-вторых, никто не знает наперед, что может случиться. Например, во время заседания он может плохо себя почувствовать и его увезут в больницу. Особенно, если клон нежизнеспособный. И сегодня мы вернемся ни с чем. Или это будет лишь легкое недомогание, и, наоборот, он вернется домой пораньше. Либо ему просто наскучит и он улизнет раньше времени под благовидным предлогом. Или закатится до утра в казино, бордель или ночной клуб. В любом случае, запас времени не помешает.

- Понимаю…

Мы замолчали.

Я лежал в траве, полностью расслабившись, опустив голову на предплечье,  полузакрыв глаза и смотрел вниз на лужайку перед домом, бассейн, подстриженные кусты, охранника, который курил на крыльце и откровенно скучал. Ну ничего, скоро скучно не будет. Скоро будет так нескучно, что этот вечер запомнится всем вам надолго. Если он вообще приедет, конечно.

Краем глаза я посмотрел на Полукса. Он все так же, не отрываясь, разглядывал виллу в бинокль, словно бы пытался увидеть то, что еще только должно было произойти.

- Мистер Полукс... Ромул. Если будете продолжать в том же духе, у вас устанут шея, глаза и заболит голова. На самом деле бинокль вам понадобится всего на минуту – и то в том случае, если он приедет. Потом надо будет быстро уходить.

- Да, понимаю… - он опустил бинокль и повернулся ко мне, - Марс… помните, там в каньоне… вы говорили, что клон и его образец – это разные люди?

- Да, потому что невозможно полностью повторить исходное сознание, а значит, клон и образец – это всегда разные личности.

- Я не говорил вам до сих пор… - он на секунду замолчал, - потому что не было повода… Ровена… Незадолго до митинга они с Роксаной отправились к друзьям на Лонг-Айленд и вернулись только за три дня до…до того, как это произошло. Так вот, день накануне митинга… Ровена с самого утра была какая-то странная… Когда ее о чем-то спрашивали, она подолгу молчала или отвечала невпопад… Она не могла вспомнить, как зовут ее любимую кошку. Когда к нам приехала тетя Милдред, Ровена ее не узнала. Мы хотели вызвать врача, но она нас отговорила, сказав, что просто переутомилась… Но если вы утверждаете, что… если человек и его клон отличаются памятью, значит… Это значит, что Ровена... возможно... она жива?..

Теперь я понял, что он так тщательно высматривал. Он искал Ровену.

- Вероятность есть. – Я говорил медленно, тщательно подбирая слова. – Эти люди вполне могли оставить себе запасной вариант. Вашу дочь в качестве средства влияния на вас, в случае, если по каким-то причинам они не смогут достать вас физически. Другой вопрос – где они ее держат. Если мы допускаем, что она до сих пор жива, конечно. Вполне возможно, что она на Вердане, но в этом ли доме, неизвестно. Кроме того…

Я осекся, увидев его взгляд. В конце концов, он прав – шанс был. Пусть и небольшой.

- Ну, хорошо. Слушайте. Я схожу туда и все осмотрю. Давайте сверим часы. Сейчас без пяти минут шесть. Вот вам ключи от машины. Если в шесть сорок я не вернусь, берите рюкзак и винтовку, отползайте обратно в лес, бегите к пикапу и уезжайте к Ломаксу. Там свяжетесь с Йоргеном, он поможет подобрать безопасное место на одной из планет. Мои вещи оставьте у Ломакса, я заберу их, если выберусь. Кпк, что дал вам Йорген, еще у вас?

- Да. – Он вытащил его из кармана.

- Если Ягли вернется до того, как  я вернусь, звоните Йоргену, он мне поможет. И не высовывайтесь.

И я ушел.

Стемнело уже достаточно, чтобы идти в полный рост. Я взял левее, спускаясь с холма, чтобы обойти дом с тыла. У самого подножия вызвал Йоргена и все ему рассказал.

- Там четыре камеры, если судить по схеме, которую ты мне дал. Въехали только вчера, значит поменять ничего не успели. Я надеюсь. Сможешь отключить их все на десять секунд?

- Думаю да, проблем быть не должно. Погоди-ка минутку.

Было видно, что Йорген отвернулся к другому монитору и что-то там высматривает.

- Да, Марс, там по-прежнему четыре камеры – главные ворота, входная дверь, гараж и задний вход. Еще хорошие новости – камеры подключены отдельно от основной линии, это значит, что я смогу их выключить, никого не потревожив. Я даже могу вырубить избирательно любую из четырех, если угодно.

- Отлично. Тогда задний вход. Какой там замок – механический или электронный?

- Электронный. Питание отдельное, отключу по сигналу.

- Очень хорошо. Спасибо, старина.

Я достиг невысокого дощатого забора, перелез и, пригибаясь, подкрался к задней стене. Прислушался к ощущениям – по ту сторону в доме никого не было. Подобрался к заднему крыльцу, так, чтобы не попасть в объектив камеры над дверью, прислушался – никого. Нажал на кнопку кпк в кармане, через пять секунд тот еле слышно завибрировал – камера отключена, замок открыт. Мягко нажал на ручку и через секунду был внутри. Слева лестница на второй этаж, справа полуоткрытая дверь в кухню, передо мной огромная гостиная – ковры, дорогая мебель, старомодная люстра под потолком. Чуть шагнул вперед, - что у нас в кухне? Там стоял толстый мужик в белом фартуке спиной ко мне и точил ножи, насвистывая «Турецкий марш». От него веяло довольством и безмятежностью.

Ладно, здесь ясно, идем дальше. Гостиная вместе с кухней и небольшой кладовкой занимала весь первый этаж. Справа, дальше по стене, дверь в гараж. Прямо передо мной двустворчатая входная дверь с застекленным верхом. Сквозь стекло я видел веранду и сидящего там охранника в черном костюме, который курил и смотрел на лужайку перед домом. Обычно я могу чувствовать людей примерно метров с тридцати, если не брать в расчет толпу, в которой выделить нужного человека труднее. Так вот, подкрадываясь к входной двери, я четко уловил одиночного охранника по ту сторону – он был клоном. Его мозг работал спокойно и ненапряжно, не обремененный лишними воспоминаниями, а только теми, которые ему было положено знать свыше.

Похоже, мы и правда имели дело с конвейером. Это был неприятный сюрприз. Дело в том, что клонированные люди – очень хорошие солдаты, потому что всегда выполняют приказ, причем любой. При правильном воспитании, конечно. Там, где обычного человека остановят нормы морали или банальный инстинкт самосохранения, клон выслушает приказ и отправится выполнять. Попав в плен, при невозможности выбраться, он себя убьет, чтобы избежать допроса. Мне уже приходилось наблюдать это в прошлом. В Припяти сотни монолитовцев были похожи на заводные игрушки, когда шли в атаку, чтобы не дать чужакам проникнуть на ЧАЭС…

Я подошел к двери в гараж – чисто. В кладовой тоже никого не было. Оставался второй этаж и чердак. Мягко ступая, вернулся к лестнице. Повар все еще насвистывал, стоя спиной ко мне – на этот раз он проникся «Кармен».

Неслышно поднялся по лестнице – никого. Для верности прошел по всему коридору, подходя к каждой двери. То же самое. Что ж, идем дальше.

Чердак – пусто. Темнота и тишина. Ноль. Ладно, я и так узнал немало. Пора возвращаться. Был соблазн обыскать комнаты, но время уже поджимало.

Тихо спустившись к заднему входу, я тем же путем покинул дом и побежал к лесу, на ходу прикидывая, не заменить ли прицел на ночной. В итоге решил, что не стоило – лужайка была достаточно освещена. Сделал маленький крюк, чтобы зайти Полуксу в спину и посмотреть, чем он занимается в мое отсутствие.

Он лежал все там же, у сосны, одной рукой сжимая винторез, а в другой держа бинокль. Когда оставалось шагов десять, я тихонько его окликнул:

- Ромул…

Он судорожно дернулся и обернулся.

-  Господи!..

- Тише. Все нормально. Там никого нет. Если ваша дочь на Вердане, значит, они держат ее в другом месте. Давайте винтовку.

Полукс отрешенно смотрел в траву, смиряясь с умершей надеждой.

Я забрал винторез и лег на прежнее место, проверяя, не сбился ли прицел. Ветер не изменился и дул с прежней силой. Посмотрел на дом – теперь свет горел у ворот, на веранде и над дверью гаража. Этого должно было хватить.

Шесть сорок.

Я лежал и ждал.

Я любил ждать. Время в такой момент останавливалось, все прочие мысли уходили и я наслаждался пустотой и тишиной.

Семь.

Охранник ушел в дом, зажегся свет в гостиной.

Семь двадцать.

Время тянулось медленно, как сырой белок из разбитой яичной скорлупы.

Семь тридцать пять…

На дороге между домами сверкнули фары двух машин.

Полукс вцепился в бинокль, а я поднял винторез.

Два черных лимузина неспешно катили между домами. Задние стекла тонированы, так что ничего не разглядеть. Вот они свернули к воротам и въехали внутрь. Охранник вышел на веранду, спустился с крыльца, чтобы открыть гараж. Машины остановились. Из первой вышли четверо – трое телохранителей и худощавый блондин в светлом пиджаке и очках, - наверное, секретарь.

Вторая. Трое в черных костюмах, Ягли. Невысокий, фигура в форме груши, крупная голова, слегка крючковатый нос, курчавые волосы цвета соли с перцем. Мне повезло – он вышел с моей стороны, его не загораживала машина.

Я двинул прицелом так, чтобы угольник смотрел ему прямо в голову. Тихо щелкнул предохранитель.

Вдох…

Эйнштейн был прав, время зависит от позиции наблюдателя. Глядя в зрачок ствола, оно замедляется, но, когда целишься ты, оно замедляется тоже. В такие секунды уходишь в особый мир, отключившись от всего прочего, чувствуя только, как кровь стучит в голове. Три четверти меня были сейчас там, на лужайке, рядом с Ягли и только четверть продолжала отслеживать все, что происходило вокруг.

Я повел угольником вправо и вверх с поправкой на угол и ветер с холма.

Выдох.

Палец плавно нажал спусковой крючок. Тихий треск выстрела, винтовка дернулась, мягко отдав затыльником мне в плечо. Прицел сместился, картинка размазалась, но я уже знал, что попал. Ягли бросило на машину и, когда я снова навел прицел, он медленно сползал на землю, широко раскинув руки. Пуля прошла насквозь и хлестнувшая кровь попала на лимузин и блондина, который стоял рядом с телом, растерянно глядя перед собой.

Все это я уловил за секунду. Надо уходить. Осмотревшись, подобрал гильзу, тронул за плечо Полукса, не желавшего расставаться с биноклем.

- Идемте. Быстрее.

Пригнувшись, мы побежали к пикапу, слыша за спиной приглушенные хлопки выстрелов – идиоты-охранники запоздало пытались оправдать свое существование.

Через десять минут мы выехали на шоссе. Я гнал пикап с максимально дозволенной скоростью, рядом на сиденье напряженно застыл Полукс. Я был им доволен – он ни разу не помешал мне, послушно выполняя все, что я говорил. Ночь для него выдалась нелегкой – это стоило признать, но держался он молодцом.

- Как себя чувствуете? Тошнит?..

- Нет, - Полукс помотал головой и прокашлялся. – Просто я никогда…не видел… чтобы так близко…

- Понимаю. Дышите глубже. Около двух ночи будем в Сэмхаусе.

- А…что теперь?

- Ждать. На завтра у Ягли было назначено две встречи, на которые он не явится. В новостях должны упомянуть об этом хотя бы вскользь. Потом мы улетаем.

Я достал кпк и коротко сообщил Йоргену, что дело сделано и мы возвращаемся.

- Марс... я хотел бы продлить контракт. Вы говорили, что будете телохранителем до тех пор, пока мы не найдем укрытие вне Верданы. Но я бы хотел… продлить контракт… пока все это не закончится… так или иначе…

На самом деле, это уже давно было предрешено, оставалось лишь произнести вслух.

Я кивнул.

- По рукам.

В половине второго ночи мы достигли Сэмхауса.

Никто не спал. Роксана ждала нас, нервно расхаживая по «спальне» с вараном, а Уилл с Габудом возились около корабля, подозревая, видимо,  что придется срочно стартовать. Я успокоил их, сказав, что спешки нет и вылет откладывается как минимум до завтра.

Полукс обнял дочь и что-то тихо говорил ей.

Я вышел из пещеры, прихватив с собой рюкзак, нашел удобное место недалеко от входа, где тень была погуще от нависавшей скалы и разобрал винторез, разложив узлы на брезенте. Тщательно почистив, сложил обратно в кейс.

Прилично похолодало, но после дневной жары это было только кстати. Я сидел на песке, дыша ночным воздухом и глядя на звезды.

Я был доволен тем, как все прошло. Если до сих пор наш противник мог только догадываться о моем присутствии – когда Полуксы ушли от наблюдения – то теперь он точно знал, что в дело вмешалась какая-то третья сила. Это заставит их понервничать, кто бы они ни были. И это очень хорошо, потому что, когда люди нервничают - они ошибаются. Кроме того, я теперь лучше представлял себе масштабы задуманного. Если уж кто-то взялся штамповать клоны, как того охранника в доме, это попахивает военным переворотом, не меньше.

Я услышал шаги за спиной. Роксана.

- Я помешала?

- Нет, я любовался звездами.

- Вот уж не думала, что вы такой романтик, - она мельком глянула на кейс на брезенте и села рядом со мной.

- Я ведь, кажется, даже не поблагодарила вас за...

- Не стоит благодарности. Если боль вернется, скажите.

Я не кривил душой. Никакого гуманизма с моей стороны не было. Так совпало, что мы были сейчас в одной команде. Благополучие команды зависит от каждого человека в ее составе. Приступы головной боли, не заглуши я их сейчас, в будущем могли бы начаться в самый неподходящий момент и с гораздо большей силой. Это сказалось бы на ее дееспособности и, в конечном счете, могло бы погубить нас всех.

Вслух я этого, разумеется, не сказал.

- Отец говорит, что мы останемся здесь еще какое-то время…

- До завтра. Йорген найдет для нас надежное укрытие и мы улетим.

- А что будет дальше? Вы останетесь с нами?

Я посмотрел на нее. В глазах у девчушки была нешуточная мольба. Нет, так дело не пойдет. Я отвернулся.

- Не знаю, - это была неправда. – Там видно будет.

На самом деле я знал. Прайс учил меня – учил всех нас – всегда доводить начатое до конца. Я отлично понимал, что в мое отсутствие они оба максимум через неделю будут мертвы. Ну хорошо, через месяц, но это в крайнем случае. К тому же, это ничего не меняло.

Если кто-то хочет убить тебя, убей его первым. Это всегда действует безотказно. Тебе что-то угрожает? Уничтожь источник угроз и проблема решится. Ни отец, ни дочь не смогут чувствовать себя в безопасности до тех пор, пока живы те, другие, которые все это затеяли. Никакого рыцарства здесь не было, надо просто доводить начатое до конца.

Кроме того, если кто-то заигрывает с матушкой-природой, штампуя клоны налево и направо, жди беды. Громадной, вселенской, всеобщей задницы, которая в той или иной степени касается даже таких отшельников, как я. Семь лет назад, когда еще был жив Прайс с ребятами, мы накрыли и разрушили несколько таких лабораторий, в том числе и на Земле. В каждой из них самостийный господь бог считал, что знает, каким должен быть этот мир. И переделывал его под себя, выращивая солдат, как помидорные грядки, прямо в соседней комнате.

- Роксана, ваш отец уже, наверное, сказал вам, что есть шанс – пусть и небольшой – что Ровена жива?

Она кивнула.

- По его словам, в день накануне митинга она вела себя не вполне естественно…

- Она была сама не своя, как будто ей изменила память. По-вашему, это значит…

- Может да, а может и нет, – на самом-то деле я был уверен, - скажите лучше, за день до этого – как она вела себя тогда?

- Все было как обычно. После завтрака она поплавала в бассейне, потом за ней зашел Джон Кэмбут и они отправились в кино.

- Кто такой этот Джон Кэмбут?

- Коллега по кафедре, он за ней ухаживал последние два года. Он, кстати, тоже работает в «Кастус».

Слишком много генетиков и все связаны с «Кастус». Похоже, мне придется туда наведаться…

Минут через десять Роксана ушла спать, а я позвонил Йоргену и кратко пересказал подробности вылазки.

- Рад, что ты жив, Марс, – подытожил он, отсалютовав мне сигарой, - какие планы?

- Надо найти укромное место на Земле, где-нибудь в пригороде Нью-Йорка.

- Я правильно понимаю, что контракт продлевается?                    

- Правильно. Мы доберемся до этих сволочей.

- Что ж, - Йорген выпустил клуб дыма, - по-крайней мере, не скучно.

- Еще. Профессор Николас Айронс и Джон Кэмбут. Первый был преподавателем Ровены в Колумбийском университете, второй – коллегой по кафедре и ухажером, по совместительству. Оба работали в «Кастус». Узнай про них все, что сможешь. Сдается мне, я навещу их после нашего прибытия в Нью-Йорк.

- Хорошо, Марс, будут новости – сообщу.

И я отправился спать. В Сэмхаусе свет горел только в кухне – сидя за столом при свете ночника Гаутама Будда чистил свой пулемет. На меня он не обратил никакого внимания, всецело поглощенный своим делом. Из приемника на столе звучала «Me and little Andy». Вот уж не подумал бы, что Габуд поклонник Долли Партон…

Когда я засыпал, устроившись на полу рядом с чучелом варана, это была уже «I Will Always Love You», самая популярная песня всех техасских борделей…

 

 

Глава 10

 

Мне снилась Зона восемь лет назад. Не знаю, почему.

Мы с Прайсом идем по Кордону, прячась в кустарнике в стороне от разбитого асфальта. Здесь мало кто ходит по асфальту. Разве что зомби, да вояки. Но зомби на Кордоне почти нет, а военных лучше обходить стороной. Очень верная примета, знаете ли.

            Мы шли в сторону болот, там была точка сбора. Позади остался блокпост, разрушенная деревушка и АТП, железнодорожный мост и старая свиноферма. До топей еще километров пять.

            Утро, пахнет прелой листвой. Мы идем неспеша, аккуратно обходя воронки и комариные плеши, бросая время от времени болты или камешки перед собой. С болот наплывает туман, воздух влажный, теплый, тяжелый – вдохнул, а все равно не хватает. Два старых потрепанных плаща с капюшонами – у Прайса черный, у меня коричневый - комбинезон «Заря», тощие мешки за плечами, - обычные бродяги, охотники на выверты и медуз.

            Кусты впереди затрещали и выпустили высокого толстого мужика в рваном комбезе и с красной опойной харей. В руках у него был калаш, который смотрел на нас.

            В этой Зоне все было не так. Десять шагов, а я его не почуял. И Прайс тоже. Мужик шагал к нам, чуть покачиваясь и издали орал:

            - Досмотр личных вещей! А ну-ка, ну-ка! Мешки на землю, рылом вниз!

            Он шел и орал, все ближе и ближе, остановившись за пару шагов.

            Мы быстро переглянулись. Он был идиот. Ему надо было стрелять сразу, еще из кустов.

            Закончилось все быстро.

            Я чуть подался вперед.

- Мужик, вынь хуй изо рта и скажи по-нормальному.

Толстяк охренел и дернул стволом на меня. Прайс резко шагнул вправо - калаш метнулся к нему. Одновременно, с разницей в полсекунды, я прыгнул влево - калаш пошел обратно - толстяк отчетливо понимал, что не успевает…

Прайс пробил боковой в колено, нога подломилась, автомат увело в сторону. Задрав ствол в небо, я добавил пальцами в горло и, на отлете, локтем в голову. Мужик вырубился.

Прайс взял у меня автомат и выщелкнул магазин. Показал мне. Там было патронов пять, не больше. Вот почему он не стрелял – похмелье, руки дрожат, голова гудит, патронов нет – боялся промахнуться. А нас не боялся. Чего нас бояться? Двое бродяг, оружия нет, - ну может, пара макаров по карманам, - так их еще поди достань… калаш-то всяко быстрее. Особенно с пары метров. Стрельнул по башкам и дело с концом. Экономия.

Осмотрели тело, - ничего важного. Сняли ремень и связали руки, штанами ноги, а куртку обмотали вокруг головы. Закатили в кусты. Калаш без магазина улетел в карусель.   

Если везучий, развяжется и уйдет. Вот только куда? Без ствола-то... И на везучего он тоже не тянул. Скорее на ужин кабанам и псам…

Мы неспеша пошагали дальше, бросая болты и камешки.

…Через два часа мы были уже на Болоте.

 

 

Глава 11

 

            Пустыня… Сколько жизней в тебе похоронено? А сколько еще будет? Кто знает…

Я стоял и смотрел на слепящие пески, дыша свежим воздухом, насколько он вообще мог быть свежим при такой-то жаре.

Только что в новостях объявили, что в связи с внезапной болезнью новоиспеченного посла весь график встреч откладывается минимум на неделю, после чего господин Ягли вернется к своим обязанностям…

Что и требовалось.

И доказывало, кстати, что у них таки имеются готовые зародыши на замену. М-да…

Прайс говорил – если сражаешься с гидрой, не режь ей головы, - бей по яйцам. Именно этим я и займусь, когда мы прибудем на Землю.

Уилл с Габудом занимались последними приготовлениями перед стартом, все вещи были загружены, можно было лететь.

Ко мне подошла Роксана.

- Как думаете, что ждет нас дальше?

Это был самый популярный вопрос за последнее время. Я уже сбился со счета, сколько раз мне его задавали с тех самых пор, как все это началось.

- Не знаю, - это было честно, я и правда не знал, - от нас зависит. Поживем - увидим.

Габуд с котом под мышкой позвал нас на борт и мы стартовали.

Неделя полета прошла гладко. Полуксы выбрали анабиоз, я же в космосе всегда оставался в сознании. Не знаю точно, в чем тут дело, но от одной мысли о том, чтобы лежать неподвижно абсолютно беспомощным, мне становилось чертовски не по себе. Папаша Джек слишком долго учил нас, что главное оружие всегда – голова. Если голова отключена – ты беспомощен. Остается лишь уповать на помощь свыше. А помощь свыше никогда не бывает долгой.

…В общем, рассказывать особо нечего. Через неделю ночью мы приземлились в Нью-Йорке на Стэйтен-Айленд, в парке Хай-Рок. Это было еще одно преимущество Сэма – он был непривередлив к посадочным площадкам. Мы распрощались с Уиллом и Габудом и они сразу же улетели, а мы побрели в Нью-Дорп, где на Ричмонд-роуд я взял напрокат машину – старый подержанный «додж-караван» - и поехали в Саут-Бич. Там Йорген снял небольшой дом на побережье неподалеку от моста Верразано. Дом был снят на имя Джеймса Уодена – еще одна из моих многочисленных личин, которыми сам же  Йорген меня и снабжал.

Сперва я заехал в агентство за ключами, а затем купил пару телефонов, чтобы Полуксы всегда были со мной на связи.

Дом стоял на окраине квартала на Робин-роуд, неподалеку от Публичной библиотеки и в получасе ходьбы от Форта Уодсворт.

Мы ехали по утренним улицам, я смотрел на людей, спешащих на работу, на детей, играющих на тротуаре, на весь этот просыпающийся город и понимал, насколько эта жизнь далека от меня. Утренние тосты, кофе, белая рубашка, поездка на работу, большой офис, ублюдок-начальник и сплетничающие сослуживцы, на выходные к родителям, дети, которые не хотят понимать, как трудно быть взрослым, стрижка лужайки перед домом, а если удалось накопить на новую машину – это большая удача, тебе по-настоящему повезло…

Или джунгли Анголы, бесконечные «брюходни», когда круглые сутки ползешь по земле или вонючему болоту, а по тебе бегают муравьи, в кустах шипят холодные скользкие змеи, а ты должен лежать неподвижно, иначе выдашь себя. Или заброшенный реактор Четвертого энергоблока ЧАЭС и толпы монолитовцев, кровососов и бюреров в сырых подземельях, мечтающие разорвать тебя на куски. Или снежная пустыня, адский холод и вышки со снайперами, а ты ползешь миллиметр за миллиметром, укрытый маскхалатом, цепляя С-4 на баки с топливом…

Или рекламные вывески, огни Бродвея, бетонные джунгли, разбавленные хромом и стеклом, равнодушные люди, как те самые муравьи, спешащие по своим делам…

На Земле проходил чемпионат мира по футболу, Бразилия победила Грецию и вышла в полуфинал, все шло своим чередом. Да и почему должно было быть иначе?..

Я смотрел на залитые солнцем улицы и улыбался. Я улыбался при мысли, что клерк бы из меня вышел никудышный. Каждый выбирает по себе.

- Чему вы смеетесь? – спросила Роксана.

- Представляю, как каждое утро прихожу в какой-нибудь офис и сажусь за компьютер.

Она тоже засмеялась, Полукс улыбнулся. Я свернул на Артур-авеню и оттуда на Робин-роуд. Через десять минут мы были на месте.

Нам достался небольшой двухэтажный дом без претензий, деревянный, как и многие дома в Стэйтен-Айленд, выкрашенный в приятный бежевый цвет. К дому был пристроен небольшой гараж, куда я загнал «додж». Мы занесли вещи, потом я съездил за продуктами, чтобы забить холодильник на несколько дней. Оставив Полуксов осваиваться и отдыхать, я пошел прогуляться, чтобы упорядочить мысли.

Я шел по Оушн-авеню в сторону пляжа, вдыхая запахи соли и йода, которые ветер приносил от воды. На набережной Франклина Рузвельта на скамейке сидел маленький черноволосый мальчик и читал книгу. Рядом обмахивался платком, отдуваясь, лысый полный мужчина лет сорока пяти в майке и брюках с подтяжками. Наши глаза встретились и он безо всякого перехода спросил:

- Или вы знаете, какую книгу читает мой мальчик?..

Я покачал головой – я  не знал.

- «Сто самых великих евреев мира» - и ему есть чем гордиться. Не говоря уже о том, что современная молодежь не читает вообще!..

Я вежливо кивнул и побрел к воде, думая о своем.

Людям нравится чувствовать себя охотниками и не нравится роль жертв. До сих пор инициатива была за противоположной стороной, но ночь, когда я стрелял в Ягли, несколько изменила баланс сил. Теперь я собирался изменить его еще больше. У меня было преимущество – они не знали, кто я и где нахожусь, они не знали, откуда ждать следующего хода и ждать ли вообще, а у меня на руках были две нити– Николас Айронс и Джон Кэмбут, которых я собирался навестить. Если они еще живы, конечно. Первый, по сведениям Йоргена, жил по эту сторону залива – в Хобокене, второй на противоположной – в Бенсонхёрст. Крюк получался немаленький, на весь день.

За Полуксов я был спокоен – кроме меня и Йоргена никто не знал, где они и что с ними. Это развязывало мне руки.

 За спиной раздались легкие шаги, почти не слышные на влажном песке. Меня догонял какой-то ребенок, мысли его были легки и безмятежны, как порой бывает у детей.

Я оглянулся – девочка лет восьми, черноволосая и черноглазая, смышленное смеющееся личико, две косички, синее платье с белым подолом. Она взглянул на меня снизу вверх с лукавой улыбкой.

- А что ты здесь делаешь?

- Гуляю.

- Один?

- Да.

- Одному не интересно, - она сморщила носик, - давай вместе.

- А ты почему одна?

- Я живу там, - она вытянула пальчик в сторону набережной, - мне можно, меня отпускают ненадолго.

- Идем.

И мы пошли обратно.

- А ты умеешь кормить чаек? – она шла рядом со мной на самой границе с водой, старательно вышагивая в мокром песке так, чтобы ее следы вытягивались в одну линию.

- Нет.

- А я умею, меня дедушка научил. А как тебя зовут?

- Марс.

- Какое смешное имя, совсем как планета. А меня Ева. Ты знаешь, что такое Тора?

- Да.

- Ты учишь Тору? – она взглянула на меня с интересом.

- Нет.

- А я учу. Это скучно, но меня заставляют. А ты знаешь, в чем суть Торы?

- Нет.

Она посмотрела на меня с важным видом и значительно сообщила:

- Гиллел[10] говорил – «Что ненавистно тебе, того не делай соседу твоему – в этом вся Тора, остальное – комментарий.» Видишь, я знаю в чем суть, но меня все равно заставляют.

Она замолчала, засмотревшись на остров Хоффман, но ненадолго.

- А что ты умеешь делать?

Я убиваю людей, детка. Не только людей, почти все расы Галактики и просто существ. На заказ.

- Я мусорщик.

А что еще я мог ей сказать?..

- О! Мой дядя Чарли мусорщик, - она засмеялась. Было видно, что она гордится своим дядей Чарли.

- Папа говорит, что если бы не дядя Чарли, нам всем пришлось бы плохо, потому что на земле скопилось бы много мусора… А у тебя есть поливальная машина?

- Нет.

- Значит, ты не главный. А у дяди Чарли есть. Он катается целый день и моет из нее землю, когда она испачкается, и у него такая красивая форма – красная с черным. У меня тоже такая будет, когда я вырасту.

Она порылась в кармане платья и достала маленькое красное яблоко, протянув его мне.

- Хочешь?

- Нет, спасибо.

Она надкусила яблоко.

- А папа говорит, чтобы я тоже ничего не брала у незнакомых людей. А мама говорит, что папа прав. Ой, вон мой дом!

Она помахала на прощанье и убежала.

Я побродил еще немного, любуясь океаном и вернулся к Полуксам, купив по дороге несколько местных газет, которые отдал Ромулу. Роксана спросила, хочу ли я есть, сказав, что может накормить меня луковым супом.

 

 

Глава 12

 

После обеда я завел «додж» и поехал навестить Джона Кэмбута, наказав Полуксам не выходить из дома и звонить мне при крайней необходимости.

Через час, постояв в пробках, я уже катил по мосту Верразано, а еще через два часа медленно ехал по району, о котором пел Оскар Бентон[11]. Свернув на Восемнадцатую улицу, сбавил скорость, всматриваясь в номера домов, пока не увидел нужный. 

Старый пятиэтажный дом, какие строили лет пятьдесят назад – красный кирпич, две пожарные лестницы, маленький овощной магазинчик на первом этаже с полосатым навесом и громким названием «Овощи из Италии». Я поднялся на четвертый этаж и нашел квартиру за номером двадцать два.

Прислушался - ничего. На площадке было еще три квартиры, я подходил к каждой, но внутри никого не обнаружил.

На двери Кэмбута стоял обычный сувальдный замок, который поддался минут через пять и я вошел внутрь.

Непритязательная обстановка обычного холостяка. Две комнаты, кухня, душевая, письменный стол у окна, полупустой холодильник и странное отсутствие фотографий. Я обыскал стол – пусто. Осмотрел шкаф в спальне -  ничего. Постоял минуту у открытого окна, глядя вниз на двор, когда почувствовал, что по лестнице поднимается человек. Это мог быть жилец любой другой квартиры в доме, если не считать того, что он был клоном. Поэтому я отступил к выходу и встал сбоку от двери.

Повернулся ключ, дверь открылась, скрывая меня, и пришедший шагнул внутрь.

В ту же секунду, не дожидаясь, пока меня заметят, я притянул его за ворот пиджака, одновременно ударив локтем в затылок. Тело осело на пол, человек потерял сознание. Я аккуратно закрыл дверь, запер ее и оттащил свою добычу в комнату на диван.

Довольно высокий, худой, светлые волосы с небольшими залысинами, - судя по фотографиям, которые мне прислал Йорген, это был Кэмбут. Точнее, его клон. Я достал из кармана заранее наполненный шприц и сделал лежавшему укол. Это был раствор, основанный на смеси мескалина, скополамина и пентотала натрия. Чудес он не творил, но воли лишал капитально.

Минут через несколько потомок Джона Кэмбута двинул рукой, застонал и попытался сесть. Получалось плохо, поэтому я пересадил его на стул у письменного стола, спиной к открытому окну. Кэмбут привалился к столу и я подождал минут пять, чтобы свежий воздух прояснил ему голову, а укол подействовал в полную силу.

- Что…Кто вы такой, черт возьми?..

Язык у него заплетался уже прилично.

И я неспеша начал, постепенно убыстряя свою речь.

- Джон Кэмбут, в то время как вы сидите на стуле и слушаете меня, вы все больше расслабляетесь и успокаиваетесь. Вы можете смотреть на меня или закрыть глаза, потому что когда вы видите меня, даже если ваши глаза закрываются, вы, видимо, понимаете, что не можете не понять то, что я говорю, даже если понимание непонятного становится понятнее по мере того как ваши глаза закрываются или же остаются открытыми.

            Зрачки Кэмбута расширились, он не мигая смотрел на меня, почти не дыша.

- Вы можете слушать мой голос, чувствуя собственное дыхание, потому что с каждым вдохом и выдохом, вы, очевидно, отчетливо понимаете то, что я говорю, потому что говорю я вам, видимо, то, что вам легко понять, в то время как вы дышите и слушаете меня.

Глаза Кэмбута прикрылись, дыхание стало ровным, он сидел, расслаблено опираясь о стол и, казалось, сейчас уснет.

- Вас зовут Джон Кэмбут?

- Да…

Он чуть дернул головой, пытаясь кивнуть.

- Вам двадцать восемь лет?

- Да.

- Вам знакомо имя – Ровена Полукс?

- Да.

За полчаса я вытащил из него все, хотя, сказать по правде, улов был невелик. С ним хорошо поработали. Он выполнял роль марионетки, играя для окружающих роль Джона Кэмбута, своего генетического родителя. Он знал все, что необходимо было знать, чтобы создавать иллюзию, что Кэмбут жив и здоров, хоть и слегка не дружит с головой. Но ничего более. Это объясняло стерильность квартиры и полное отсутствие фотографий.

Что касается Ровены, его память была крайне скудна. Он знал, кто она такая, чтобы, при необходимости, поддержать разговор с общим знакомым, но что с ней случилось и кто за этим стоит, мне узнать не удалось.

Кэмбут дремал, облокотившись на стол.

Надо было немедленно ехать к Айронсу. Если я застану его в разуме – самим собой, а не бездумной подменой – это будет большой удачей. А Кэмбута, по-видимому, придется взять в пассажиры, другого выхода не было.

Надо взять лед из холодильника и привести его в чувство.

Шагнув на кухню, я обернулся на звук упавшего стула, рванулся, но опоздал. Вскочивший Кэмбут неловко перевалился через подоконник и рухнул вниз.

Так…

Этого следовало ожидать. Должно быть, прошло действие укола. Надо уходить.

Я вышел из квартиры, аккуратно притворив за собой дверь, быстро спустился по лестнице и, выйдя на улицу, сбавил шаг. Мне повезло, что то окно выходило во двор, но искушать судьбу явно не стоило. Я свернул в переулок, где оставил свой «додж», залез в него и уехал.

Я отправился в сторону Боро-Парка, а через час уже пересекал Ист-Ривер по Бруклинскому мосту, затем Уолл-стрит, Трайбека и Кэннал-стрит на Манхэттене. С Кэннал-стрит я свернул в туннель Холланд, где пришлось сбросить скорость. Я медленно тащился в свете фар соседних машин, а в тридцати метрах надо мной нес свои воды величественный Гудзон. Обратно на грешную землю я выбрался в Нью-Джерси на Двенадцатой улице, откуда повернул на Джерси-авеню и через полчаса был в Хобокене.

Я медленно ехал по бывшей земле полковника Стивенсона, некогда принадлежавшей поклонникам черепах и курительных трубок. Торговаться они явно не умели, иначе бы не продали ее за несколько метров ткани, шесть ружей и полбочонка пива.

У профессора был собственный дом неподалеку от набережной на шоссе Фрэнка Синатры, поэтому на пересечении Вашингтона и Четвертой я свернул направо и вскоре был на месте.

Уже порядком стемнело, машин прибавилось – люди возвращались с работы, стремясь поскорее добраться домой, чтобы выбросить из головы тяготы прошедшего дня в ожидании дня предстоящего.

То, что случилось с Кэмбутом, совсем меня не удивило. Я уже видел подобное в прошлом. По сути, это был просто вопрос времени. При обучении клонам заранее давалась установка на самоуничтожение, которая срабатывала, если кто-то пытался их допрашивать. Именно поэтому там, в Припяти, монолитовцев почти никогда не брали в плен. Это было бесполезно. Они все равно убивали себя так или иначе.

Я вышел из машины и неспеша зашагал к дому.

Обычный дом, ничего особенного. Небольшой, вполне для одного человека. Каменный фундамент, деревянные стены, выкрашенные неброской голубоватой краской. Вокруг дома небольшой садик, огороженный живой изгородью. Аккуратно подстриженный газон, забытые грабли в траве.

Я обошел дом, держась тени деревьев и осмотрел заднюю дверь. Разумеется, она была заперта, но замок был ненамного сложнее того, что стоял в двери Кэмбута. Через несколько минут он поддался, и, мягко нажав на ручку, я вошел внутрь.

Впереди через небольшой коридор виднелась гостиная, оттуда слышалась негромкая музыка и падал неяркий свет.

Я сделал шаг и почувствовал, что в гостиной был человек. Не клон, а именно человек. Разум его был замедленным и туманным – он спал.

Неслышно ступая, я вошел в комнату и увидел Айронса, который полулежал в кресле-качалке перед горящим камином, укрытый красным пледом в крупную черную клетку. Он крепко спал, голова откинулась на спинку кресла, рот приоткрыт. На вид ему было не меньше семидесяти, или он просто так плохо выглядел – резкое землистого цвета лицо с впалыми щеками, гладкие серо-седые волосы, строго зачесанные назад, - слегка похож на Джеймса Эллроя, если вам это о чем-нибудь говорит.

Да, это был Айронс. Бинго.

Из радиоприемника на столе звучал «Каприз» Паганини. Что ж, очень кстати.

Я подкрался к Айронсу со спины и, захватив предплечьем горло, сжал. Тело дернулось, хаотично задрыгало руками и ногами, но секунд через двадцать полностью угомонилось и, обмякнув, замерло, находясь в глубоком обмороке. Я достал второй шприц и повторил знакомый фокус с уколом, после чего профессору стало совсем хорошо. Выждал честные пять минут, обрызгал его водичкой, легко похлопал по щекам:

- Просыпайтесь, профессор.

Айронс вздрогнул, наполовину открыл глаза и подарил мне мутный взгляд.

- Что ж, профессор, давайте побеседуем…

Я вытряс из него все. История была достаточно замысловатой.

Четыре года назад ему позвонил один человек, представившийся крупным меценатом по имени Сайрус Мэнхарт и предложил встретиться. Во время встречи лицом к лицу, Мэнхарт объяснил, что ему принадлежит крупный медицинский центр, только что отстроенный и оборудованный по последнему слову науки и теперь Мэнхарт занят подбором персонала, а ему, Айронсу, предлагает возглавить центр, потому что изначальным его предназначением были именно генетические исследования.

Мэнхарт пригласил Айронса на экскурсию по центру, куда ученого доставили на военном вертолете. Мэнхарт объяснил, что проект разрабатывается совместно с американским военным ведомством, которое всячески помогает в развитии и становлении центра, одновременно требуя соблюдения полнейшей секретности.

Вертолет приземлился на подземной площадке, которая открылась, когда два пласта лесной почвы неожиданно разошлись в стороны. Опустившись в яму посреди леса, Айронс увидел огромный бетонный ангар, оборудованный под вертолетную площадку, вооруженных солдат, видеокамеры и датчики сканирования у каждой двери.

Признаться, поначалу его это отпугнуло, несмотря на заверения Мэнхарта, что это обычные предосторожности, когда в исследованиях заинтересовано государство, но, когда он увидел лаборатории, все его страхи остались позади. Трудно было оценить в какие фантастические суммы обошелся этот центр своим создателям, но, судя по подготовке, от него ожидали феноменальных, революционных открытий, которые навечно оставили бы свой след в науке, истории и фанатичных мозгах их создателей.

И Айронс согласился. Подписав ворох бумаг о неразглашении, он принял руководство этим чудо-комплексом, встав во главе всех его проектов. Айронс ушел из университета, но, по настоянию Мэнхарта, никому не рассказывал о своей новой карьере.

С этого момента все свое свободное время он отдавал работе центра. Можно было без преувеличения сказать, что Айронс был идеальной кандидатурой на эту должность. Он был фанатиком от науки, преданным и неутомимым. В то же самое время он обладал качествами руководителя и чиновника, способного управлять. Если помножить все это на немалое честолюбие, становилось ясно – Мэнхарт не прогадал.

Первоначально штат сотрудников состоял всего из тридцати человек, но через год он увеличился до девяносто двух, не считая охрану.

Айронс никогда не относился к тому типу ученых, которые вечно живут в своих исследованиях и экспериментах, заменяя ими остальную жизнь. Он умел замечать, что делается вокруг и держал глаза и уши открытыми, когда окружающая обстановка подкидывала пищу для размышлений. А она ее подкидывала, не сомневайтесь.

Во-первых, часть новых сотрудников в прошлом явно имели проблемы с законом. Насчет некоторых кандидатур Айронс знал это точно, потому что, хотя мир науки и велик, но не бесконечен. Это были, зачастую, прекрасные специалисты, в диапазоне от блистательных до вполне сносных, но с такой научной биографией, которая тянула на солидные тюремные сроки по меркам нескольких планет. Скрещивание людей и ликанов, изготовление днк на заказ, искусственное воскрешение людей и гуманоидов – такие печати стояли на их научных послужных списках.

            Во-вторых, охрана центра состояла не из солдат регулярной армии, а из наемников, собранных со всего света. Они были вооружены, экипированны и вымуштрованы по первому классу, но явно находились здесь ради хороших денег, а не по долгу службы. Кроме того, ко всем кандидатам – будь то научный персонал или охрана, в качестве обязательного требования предъявлялось отсутствие семьи и близких родственников – это оговаривалось в контракте специальным пунктом. Для всех сотрудников и охраны были оборудованы комфортабельные жилые помещения в самом центре для того, чтобы его деятельности уделялось как можно больше времени и внимания. Специальные вертолеты доставляли сотрудников обратно в город лишь на выходные – это также специально оговаривалось в контракте.

            Тем не менее, надо было отдать должное Мэнхарту – он умел подбирать людей, поскольку часть из них были такими же страстными фанатиками, как и Айронс и только радовались возможности проводить почти все свое время за любимым делом, не говоря уже о том, что их работа прекрасно оплачивалась. Другие же, ввиду отсутствия семьи или преступного прошлого не горели особым желанием выходить за пределы центра, предпочитая оставаться наедине с пробирками и микроскопами, нежели с миром внешним.

Во всех официальных бумагах, которые по долгу службы видел Айронс, - отчетах, контрактах, договорах на поставку оборудования, центр именовался одинаково – С28. Полностью это звучало так – Вирджиния, округ Арлингтон, 22202, объект С-28. Под документами чаще всего стояла подпись некоего генерала Армстронга из агентства DARPA[12], подразделение DSO[13], либо – в отдельных случаях – самого Мэнхарта или его заместителя Конкорда.

Разумеется, Мэнхарт не мог не понимать, какие вопросы возникают у новоиспеченного руководителя центра, поэтому, спустя примерно месяц, в подходящий момент он сам завел с ним разговор о принципах организации работы внутри объекта С-28.

Мэнхарт объяснил, что подобрать подходящий интеллектуальный штат - с соответствующей подготовкой и (как бы это сказать?..) идеологией – для подобного проекта крайне нелегко, поэтому Министерство обороны решило привлечь для этой цели людей, которые в то или иное время по тем или иным причинам были не в ладах с законом, что вынудило их скрываться и вести подпольный образ жизни. Конечно же, это не преступники, безусловно нет. Это люди, которые по воле обстоятельств и собственной наивности оказались вовлечены в противозаконную деятельность, руководствуясь исключительно научным интересом и благими устремлениями. Как правило все они были наняты для проведения исследований настоящими преступниками, которые, разумеется, скрывали свои намерения и единственно ответственны за их результаты. Пентагон искал таких ученых по всей планете и за ее пределами, предлагал работу в С-28 и  связанные с ней привилегии, главной из которых было восстановление официального статуса благонадежного гражданина на территории Соединенных Штатов, а также защиту профессиональной репутации в научном мире путем проведения дополнительных тщательных расследований в индивидуальном порядке.

Что касалось наемников, тут все было еще проще. Объем работ изначально был расчитан минимум на два года. Прислать сюда постоянную группу солдат на такой срок Пентагон не имел права, а назначить сменные группы означало бы снизить обороноспособность центра за счет фактора адаптации. Кроме того, охрана такого объекта двадцать четыре часа в сутки  и семь дней в неделю характеризовалась как служба в условиях повышенной психологической нагрузки, а это означало бы в свою очередь повышенное жалованье всему личному составу. Но и в этом случае приходилось бы время от времени искать внеплановую замену, потому что у многих военнослужащих есть семьи, а значит, зачастую, то один, то другой подавали бы рапорт с просьбой перевести их на другой вид службы, потому что недовольные дети, жены или матери забывали, когда последний раз видели их дома. Эта статистика Министерству обороны была давно известна, прецеденты случались уже не раз. Поэтому Пентагон позаботился о том, чтобы создать кадры именно для таких объектов, как С-28. Каждый год из американской армии увольняются десятки тысяч профессиональных военных. Дядя Сэм предлагал им после увольнения работу в таких центрах. Разумеется, такие предложения делались не всем, а только тем, кто хорошо зарекомендовал себя во время службы, тем, кто уволился, потому что закончился срок службы, либо по некритичным проблемам, связанным со здоровьем. Кроме того, у кандидата не должно было быть семьи и близких родственников. Если говорить на языке денег, то и в этом случае Пентагон оказывался в выигрыше, потому что нанять полсотни бывших своих солдат и офицеров было дешевле, чем платить повышенное жалованье сменным группам, плюс все необходимые страховые, пенсионные, профсоюзные и медицинские взносы.

По поводу сути самих исследований, сперва Айронс решил, что их конечной целью было создание дешевого человеческого материала для ведения локальных боевых действий, поскольку задача, которую поставил перед ним Мэнхарт, звучала так – разработать технологию выращивания клонов, которая позволяла бы за возможно меньший срок получить из единичной стволовой клетки взрослую полноценную человеческую особь, пригодную для дальнейшего использования. Разумеется, на законодательном уровне это было запрещено на много планет вокруг. Но, во-первых, Мэнхарт, снабдил его всеми необходимыми документами, заверенными самыми высокими печатями в том, что данные изыскания проводятся с ведома и одобрения Министерства обороны США и относятся к мерам, призванным укрепить обороноспособность страны. Во-вторых, речь не шла о производстве клонов, о массовом выращивании в промышленных масштабах, но только – о технологии, о потенциальных возможностях и надежной методике, которая, в случае необходимости, работала бы безотказно.

Айронс не был идиотом, но все звучало стройно и логично, и он успокоился. Еще через месяц в С-28 приехал с инспекцией сам генерал Армстронг и Айронс был ему представлен. К тому времени ему уже было чем похвастаться – была разработана и проверена устойчивая методика выращивания клонов из исходных стволовых клеток так, что весь процесс занимал примерно шесть недель – на выходе получался здоровый взрослый организм, который оставалось только обучить всему необходимому. Уровень врожденного иммунитета был признан удовлетворительным. Жизнеспособность таких особей по предварительным расчетам составляла от трех до пяти лет, после чего клетки стремительно старели и клон погибал.

Еще одна небольшая деталь – время от времени, примерно раз в три месяца, центр навещала группа ученых, которых подробно знакомили со всеми достижениями и проведенной работой. Это были, по словам Мэнхарта, сотрудники военных министерств  дружественных европейских держав,  поскольку изначально проект был международным, так как Штаты при всем своем желании не могли взяться за его разработку в одиночку, учитывая все существующие по данному вопросу мировые конвенции.

Вот по сути и все. За оставшиеся три с лишним года С-28 добился сокращения шестинедельного срока выращивания вдвое при той же продолжительности жизни экземпляров.

Что же касается «Кастус»… Организация «Кастус» играла во всем этом не главную, но довольно заметную роль. По сути своей существовало два «Кастуса» - на Земле и на Нева-Кавалле. Но первичным был именно земной «Кастус», из которого когда-то – лет двадцать назад - вышли два молодых политика – Сайрус Мэнхарт и Вольф Ягли. С годами Мэнхарт, благодаря своему уму и деньгам встал во главе земного «Кастуса», а Ягли сделал карьеру, перебравшись на Нева-Каваллу и основав там свой «Кастус». При этом обе организации сильно отличались характером своей деятельности.

Земной "Кастус" всегда был более научной, нежели политической организацией. С усилением межпланетной глобализации и царившей свободой нравов перед человечеством встала нешуточная проблема – в результате смешанных браков между разными расами гуманоидов, а также гуманоидами и людьми, в большинстве случаев рождалось нежизнеспособное потомство.

Как известно, в связи с этим пятьдесят лет назад была создана Единая Межпланетная Федерация Сохранения Видов, в состав которой вошли организации, движения и научно-исследовательские группы наподобии "Кастус". Цель Федерации заключалась в том, чтобы, используя самые последние достижения генетики, эмбриологии, нейробиологии и других родственных наук уметь прогнозировать исход развития плода при том или ином биологическом союзе видов, а также разработать эффективные методики лечения эмбрионов в пренатальной стадии развития.

Проще говоря, человечеству всегда хотелось трахаться без оглядки на последствия, которые извечно доставались лучшим умам человечества. Все как всегда.

С-28 занимался разработкой методики экспресс-выращивания клонов – но это в главных, в качестве же второстепенной деятельности в С-28 решались и вышеописанные проблемы. Потому-то разработки ученых из С-28 активно использовались специалистами земного "Кастус".

Что касается движения, созданного Вольфом Ягли, которому было присвоено то же имя – его деятельность никоим образом не напоминала земной «Кастус». Напротив, это был типичный популизм, призванный повысить рейтинг Ягли, плюс кузница будущих кадров для его партии.

Сам Айронс и все его подчиненные, ввиду секретности С-28, числились сотрудниками нью-йоркского отделения "Кастус". Пришедшие позже Джон Кэмбут и Ровена Полукс изначально работали только в "Кастус", никак не будучи связанными с С-28. Кэмбута рекомендовал сам Айронс как молодого  и перспективного ученого, имевшего  к тому времени уже несколько публикаций и пару патентов. Кроме того, Кэмбут был хорошим организатором, поэтому, после полугода работы его поставили во главе одного из отделов, где обычно проходили стажировку новые сотрудники "Кастус".

Ровену привел Кэмбут, но Айронс также ее знал еще в бытность свою преподавателем, поэтому поддержал рекомендацию Кэмбута. К сожалению, Ровена недавно погибла во время митинга, организованного последователями Ягли. Зачем Ровена пошла на этот митинг, Айронс не знал.

Пару дней назад он упал в обморок прямо у себя в кабинете – от переутомления, по словам местного врача – и был отпущен Мэнхартом домой сроком на две недели для восстановления пошатнувшегося здоровья. Мне по-настоящему повезло, что я застал его дома, - еще вчера он был в центре. Через две недели за ним заедет Конкорд и они отправятся в небольшой частный аэропорт на окраине Нью-Джерси, чтобы оттуда улететь обратно в центр.

 Профессор перевел дух и попросил воды. Два часа беседы дались ему нелегко, лицо осунулось еще больше, на лбу выступил пот. Действие укола пока сохранялось, так как, в отличии от Кэмбута, ничто в Айронсе не противилось моим расспросам.

- Профессор, гараж напрямую соединен с домом?

- Да… Но зачем вам?.. – он растерянно посмотрел на меня.

            - Мы прокатимся.

            Я связал его по рукам и ногам, смастерил кляп и взял ключи от дома на каминной полке. Затем загнал свой «додж» в гараж, вынес туда Айронса и аккуратно погрузил в багажник. Завел машину и позвонил Йоргену.

            - Подробности потом, а сейчас скажи мне, есть ли у тебя в Нью-Йорке человек, который присмотрел бы за Айронсом столько, сколько потребуется?

            Йорген немного подумал и кивнул.

            - Знаешь Адскую кухню?[14]

            - Конечно.

            - Поезжай туда. На Десятой улице найдешь паб «Потерянные Небеса», спросишь Джека О’Брайена, он все сделает. Я сейчас позвоню ему и предупрежу.

            - Еще одно, Йорг. Есть у тебя здесь кто-то, кто занимался бы оружием по доступным ценам?

            - К Джеку. Достанет все, кроме военного крейсера.

Через час, переправившись через Гудзон по туннелю «линкольн»а, я подъезжал к старому обшарпанному дому номер пятьдесят восемь по Десятой улице. С краю на стене скромно висела маленькая выцветшая вывеска «Потерянные Небеса», которая указывала обойти дом и спуститься по ступеням в полуподвал. Красная бронированная дверь больше подошла бы бомбоубежищу, а не пабу.

«Додж» я оставил в переулке позади дома, подошел к двери и толкнул – заперто. На стук открылась бойница и чернокожий привратник в красном свитере сообщил:

- Это частный клуб, мистер. Проваливайте.

- Где Джек О'Брайен ?

Темные глаза осмотрели меня с головы до ног:

- Вам назначено?

- Да.

Бойница захлопнулась и я стал ждать. Минут через десять по ту сторону заворочались засовы, дверь приоткрылась и черная рука махнула мне, приглашая внутрь.                                                 

Меня провели через небольшой темный зал с барной стойкой к задней комнате, закрытой такой же дверью, что и снаружи. Посетителей в зале не было вовсе, - очевидно, паб не предназначался для широкой публики. Мой провожатый постучал и вошел.

Внутри была совсем крошечная комната, приспособленная под кабинет. Стол, сейф в углу, пара стульев для посетителей – вот все, что в ней было. За столом сидел мужчина лет сорока с короткими рыжими волосами, бледным лицом и маленьким шрамом над правой бровью. Он походил бы на обычного бухгалтера, вот только взгляд был жестковат. Он что-то писал, склонившись над столом, но при нашем появлении поднял голову и спокойно посмотрел на меня:

- Чем могу быть полезен?

            - Ларс Йорген направил меня к Джеку О'Брайену, сказав, что тот сможет помочь мне в одном деликатном деле.

            - Да. – Он секунду помолчал, откинувшись в кресле и продолжая изучающе меня разглядывать. – У вас при себе должны быть документы на имя Джеймса Уодена.

            - Верно, - я показал требуемое и он удовлетворенно кивнул.

- Я – Джек О'Брайен. Так чем могу быть полезен?

- У меня в машине связанный человек. Мне надо спрятать его до поры до времени так, чтобы до него никто не добрался. С оплатой проблем не возникнет.

- Хм. Простите за любопытство, - а кто его ищет? И зачем?

- Не полиция и не власти. Бывшие работодатели. Очень не хотят терять ценного сотрудника.

- Вы полагаете, они не станут искать его здесь? – Он сказал это так, как будто советовался с самим собой.

- Хвоста за мной не было. То, что я здесь, кроме нас, знает лишь Йорген.

- Ну, хорошо, - он поднялся и кивнул красному свитеру у меня за спиной. – Идемте посмотрим, кого вы нам привезли.

Мы вышли из кабинета и через заднюю дверь попали на задворки дома, где стоял мой «додж». Я открыл багажник и показал им Айронса, который смотрел на нас круглыми от ужаса глазами.

- Что с ним? Он болен? – О'Брайен наклонился, чтобы получше рассмотреть мою добычу.

- Ничего серьезного. Небольшое переутомление.

И, обращаясь к Айронсу, добавил:

- Не волнуйтесь, сэр, теперь вы в безопасности. Здесь вам ничто не грозит.

Айронс замычал и закрутил головой. Он так не считал.

- Не волнуйтесь, прошу вас. Теперь вы в надежных руках. Это, - я кивнул на О'Брайена, - агент Браун. А это, - я показал на красный свитер, - эээ…

- Это агент Мелвин, - помог мне О'Брайен и кивнул свитеру, - бери его Мел.

Мел взвалил Айронса на плечо и мы вернулись в дом. По лестнице вниз, которая вела еще глубже под землю, мы спустились в коридор с несколькими дверями, одну из которых О'Брайен и открыл. За ней оказалась жилая комната с несколько спартанской обстановкой, но, в общем и целом, все необходимое там было. Агент Мелвин сгрузил Айронса на кровать и вышел, закрыв за собой дверь. Я развязал профессора, а Джек принес ему воды.

Пока Айронс приходил в себя, я говорил, обращаясь не только к нему, но и к Джеку:

- Во-первых, профессор, я не представился – меня зовут агент Карпентер, Служба Безопасности СБС.

Я вынул заготовленное удостоверение и показал.

- Во-вторых, примите наши глубочайшие извинения за ээ… подобное развитие событий. Но надо было действовать без промедления после всего, что я от вас услышал. Дело в том, что ваши разработки были использованы в преступных целях. И, до тех пор, пока виновные не арестованы, ваша жизнь находилась бы под угрозой, оставь я вас дома. Но теперь вы в безопасности. Агент Браун присмотрит за вами до того момента, пока все не закончится. Вероятно, это будет через несколько недель. Я буду вас навещать. А теперь отдыхайте и еще раз спасибо за содействие.

Я важно кивнул и вышел с Джеком  в коридор. Он внимательно посмотрел на меня:

- Что из того, что вы только что сказали, является правдой?

- Почти все, за исключением того, что я - агент Содружества. Он, – я кивнул на комнату с Айронсом, -  сам того не зная, вляпался в скверную историю, которую мне сейчас приходится разгребать. Сможете подержать его здесь примерно недели три?

- Сколько потребуется, это ведь мой паб. Еще что-нибудь надо?

- Да. У вас здесь есть марихуана?

- При желании можно найти, а что?

- Давайте ему малыми порциями вместе с едой, - я кивнул на дверь, - тогда старик не будет таким нервным. Не разрешайте ему выходить и пользоваться телефоном и все будет нормально. А к замкнутому пространству он привык.

- Вот, - я вынул из кармана пачку денег, которыми меня снабдил Полукс, - на первое время этого хватит. Если что – звоните Йоргену, он знает как меня найти.

И я ушел, кивнув на прощанье Мелу.

Через несколько часов глубокой ночью я подъезжал к Робин-роуд. Еще в дороге я позвонил Полуксам, успокоив, что жив и еду обратно – и Йоргену, чтоб рассказать последние новости. Услышав про DARPA и DSO , он помрачнел и я его понимал. DARPA была той частью Пентагона, которая отвечала за научные разработки, используемые в военных целях, а DSO являлось подразделением DARPА, которое специализировалось на биотехнологиях и смежных дисциплинах. Если скальп Полукса нужен Пентагону, наши шансы были невелики. Йорген записал все имена и обещал позвонить, как только что-то выяснит.

Полуксы не спали, ожидая меня. Тщательно подбирая слова, я в общих чертах рассказал, что узнал за день. Ни имя Армстронга, ни Мэнхарта, ни Конкорда было им незнакомо. Я махнул на все рукой и завалился спать.

 

 

Глава 13

 

На следующий день рано утром я уже опять был в Хобокене. Оставив «додж» на обочине шагов за сто от дома Айронса, я устроился с газетой на скамейке неподалеку, так что дом был виден как на ладони и приготовился ждать. По моим расчетам, кто-то обязательно должен был появиться, чтобы проведать Айронса после вчерашних событий в Бенсонхёрст. В противном случае эти ребята были бы чересчур беспечны.

Без десяти десять на противоположной стороне припарковался черный ««линкольн-континенталь» с тонированными стеклами – настоящий раритет, музейная редкость. Владелец, видимо, знал толк в хороших вещах. Минут пять из него никто не выходил, - надо полагать, приехавший присматривался к обстановке. Я перевернул страницу со спортивной хроникой и стал читать как Греция сыграла с Испанией в Кубке УЕФА. Наконец дверь распахнулась и я увидел поверх газеты, как из-за руля выбрался тот самый светловолосый в очках, который сопровождал Ягли в Грейс-Вилладж на Вердане, когда я стрелял в него с холма.

Он постоял с полминуты, оглядываясь по сторонам, поправил очки и зашагал к дому. Поднявшись на крыльцо, подергал запертую дверь, позвонил, постучал и, не дождавшись ответа, как и я давеча, обогнул дом и пошагал к заднему входу.

Сложив газету, я неспеша поднялся и прогулочным шагом двинулся в сторону «линкольна», поблескивающего на солнце. Напротив задней двери я слабо махнул рукой и к крылу прмагнитился маленький шарик размером с горошину, который будет оставлять для меня хлебные крошки, куда бы ни поехал «линкольн». Дойдя до конца улицы, я купил в тележке хот-дог, забрался в «додж» и стал ждать.

Блондин появился минут через десять. Быстрым шагом пересек улицу, сел за руль и тронулся с места. Отпустив его метров на триста, я последовал за ним, поглядывая на экран кпк, где светящейся точкой отображался «линкольн». Так мы ехали минут тридцать, пока не достигли Гранд-стрит. Там он постоял минут пять, пропуская едущие мимо машины, а затем направился в парк Вашингтона. Потом мы были на Третьей улице, на Четвертой, на Пятой… Хитрый кролик, он кружил зигзагами, проверяя за собой хвост. Я ни разу не дал ему повода для подозрений, прячась за соседними машинами, и в итоге он успокоился. Конечной остановкой была Шерман-авеню.

Домик у него был так себе, еще непритязательней, чем у Айронса, разве что стоял уединенно, в отдалении от других домов. Обычный среднеамериканский дом, за которым не очень-то ухаживали, зато он не бросался в глаза. Должно быть, пристрастия хозяина распространялись только на машины. Блондин заехал в гараж, закрыл его и скрылся в доме. Я припарковался в отдалении за пару домов от точки и вызвонил Йоргена, объяснив, где нахожусь. Швед нашел меня по спутнику, а затем и сам дом, за которым я наблюдал. Минут через десять он перезвонил.

- Дом принадлежит Джеймсу Конкорду, Марс, но имя липовое, такого человека не существует. Биография составлена неплохо, но перекрестной проверки не выдерживает.

Что ж, этого следовало ожидать.

Перебравшись на заднее сиденье, я устроился поудобнее, не спуская глаз с дома. Через три часа блондин вышел, вывел «линкольн» из гаража и укатил в сторону Норт-стрит. Я не преследовал его, потому что у Йоргена была частота маячка, закрепленного на крыле «континенталя», так что он мог отследить Конкорда самостоятельно. Меня же больше интересовал дом.

Мне надо было подобраться к нему с тыла, но так, чтобы меня никто не заметил, поэтому сперва я прогулялся по Южной улице в сторону Вебстер-авеню, а уже с Вебстер дворами подошел к заднему крыльцу. Камер в доме не было, а замок Йорген мне открыл. Секунда – и я вошел внутрь.

Внутри дом выглядел более привлекательно, чем снаружи. Особой роскоши не было, но дубовые панели на стенах мне понравились. Я обыскал весь первый этаж – гостиная, холл, кухня, кладовка и ванная – ничего. Никаких записей, фотографий, телефонных книг. Даже письменного стола не было. Перевернул мусорное ведро – ноль. На втором этаже было всего две жилых комнаты и чулан. Комнатами не пользовались и я только зря потратил время на взлом замков, а чулан был девственно пуст, если не считать толстого слоя пыли. Видимо, этот дом был временным пристанищем и не более.

На чердаке даже двери не было, не говоря уже о чем-то ценном. Гараж я оставил напоследок. Он был небольшим, на одну машину – маленькое окно под потолком, верстак, разбросанные инструменты, следы от масла на полу, пара старых колес. Стену, примыкавшую к дому, во всю длину закрывал брезент от пола до потолка, за исключением двери, ведущей в дом. Больше для очистки совести, чем сознательно я заглянул за край брезента. Там была еще одна дверь, очень похожая на ту, что закрывала вход в «Потерянные Небеса».  Видимо, она вела под фундамент дома, в подвал.

Замок был двойным, с бронепластиной и намного сложнее, чем все предыдущие, и это давало некоторую надежду. Провозившись с четверть часа, я плюнул, взял с верстака дрель и с нескольких попыток высверлил сперва фиксатор, а затем и гребешок цилиндра, который выбил молотком и зубилом, найденными в ящике под верстаком.

Дверь неслышно отворилась, открывая серые бетонные стены и уходящие круто вниз темные ступеньки. Я пошарил по стене и нашел выключатель. Вынув «глок», только было начал спускаться, как почувствовал внизу человека, точнее клона. Он был один и от него несло безысходностью.

Очень интересно…

Спустившись до самого низа, я увидел длинное узкое помещение с неровным потолком. Оно было совершенно пустым, за исключением старой тумбочки у входа и  массивного стального кольца, вмурованного в стену в дальнем углу. Около кольца, привалившись к стене, сидел человек. Точнее, клон, но я уже устал поправляться.

Я подошел ближе. Серый мятый костюм без галстука, некогда белая рубашка с парой кровоподтеков, ссадины на лице. Большие темные глаза, несколько приплюснутый нос, рот с тонкими прямыми губами, будто вырезанными на лице ножом. Своей бледностью он не сильно отличался от бетонной стены, у которой сидел. Глаза были полузакрыты, дышал он с присвистом и, похоже, находился в забытьи. Обе руки  пристегнуты наручниками к кольцу.

Эй. – Я легонько пнул его по ботинку.

Он чуть вздрогнул, взглядом попытался меня зафиксировать, но получалось паршиво.

- Что вам еще надо?.. – Слова вырывались из него с хрипом, он еле шевелил языком.

- Кто вы такой и почему здесь находитесь?

- О! – Взгляд стал более осмысленным. – Так вы не местный… А нет ли у вас случайно воды?..

- Никуда не уходите.

Я принес из кухни графин с водой и стакан и подождал, пока он напьется. Дышать он стал ровнее, да и говорить тоже.

- Давайте сначала – кто вы и почему здесь сидите?

- Вы знаете, кто такой Конкорд?..

- Более-менее.

- Он скоро вернется. Нам лучше уйти.

- Пусть возвращается, – я пожал плечами, - я с удовольствием побеседую и с ним тоже.

- Вы не понимаете… Он может вернуться не один… Кроме того, дом заминирован на случай засады, - если он что-то почует, все здесь взлетит на воздух, а он будет стоять рядом и любоваться фейерверком.

Звучало резонно.

- Ну хорошо, допустим, я сейчас уйду, но чего ради мне брать вас с собой?

- Если вы знаете Конкорда, значит, наверняка, знаете и Мэнхарта, так?

- Допустим.

- И раз вы вломились сюда, значит, у вас зуб на них обоих, но вы не знаете, где их искать?

- В логике вам не откажешь.

- Я помогу вам добраться до Мэнхарта, - он шевельнул пристегнутыми руками, - если поможете мне выбраться отсюда.

- Пара вопросов. Знаете, кто такая Ровена  Полукс?

- Да.

- Знаете, где ее искать?

- Да. Ей ничего не грозит, пока Полукс жив. Она для них как страховка.

Звучало правдоподобно.

- О’кей, расслабьтесь и обождите пару минут. Я скоро вернусь.

Сбегав в гараж, я вернулся с кусачками, плоскогубцами и кувалдой. Через пару минут наручники поддались и он смог, шатаясь, подняться на ноги. Ноги его плохо слушались и мне пришлось его поддержать, пока мы штурмовали лестницу. Тем не менее, еще через пять минут мы уже оставили позади его бывшую тюрьму и остановились в маленьком закоулке, где кусты росли погуще.

- У нас небольшая проблема – моя машина стоит по ту сторону дома на Шерман, а у вас слишком приметный вид, чтобы среди бела дня идти до нее пешком.

            Наша небольшая прогулка съела у него остатки сил, которых и так-то было немного. Сейчас он стоял, тяжело дыша, лицо посерело еще больше и он с трудом поднял голову.

            - Идите за машиной. Я никуда не денусь – во-первых, не могу, а во-вторых, мне некуда.

            Он не врал – уж слишком безразличным был голос. И мысли.

Когда еще через пять минут я вернулся с машиной, то нашел его там же, где и оставил – в кустах. Я помог ему доковылять до «доджа», благо вокруг никого не было.

- Забирайтесь. Нет, не на сиденье, - в багажник. Там вы сможете лечь. Кроме того, если нас остановят копы, будет шанс отбрехаться.

Я медленно поехал в сторону Патерсон-Планк, так и не решив еще, куда его везти.   Пока мы стояли в пробке у Парка Вашингтона мне пришла в голову одна мысль. Я чуть обернулся.

- Вы говорили, дом заминирован. Не знаете случайно, чем активируется заряд?

- Радиосигналом… передатчик у Конкорда, достаточно нажать кнопку, находясь поблизости…

- А что за взрывчатка?

- С-4…

Старая добрая С-4. Хорошо.

Я вызвал Йоргена.

- У меня трофей, подробности потом. В доме Конкорда заряд С-4, может и не один. Активируется радиосигналом. Поищи по частотам, я подожду.

Минут через десять швед ответил, что нашел.

- Можешь взорвать?

- Да.

- Взрывай.

Через пару секунд позади грохнуло и я увидел в зеркале столб огня и черного дыма, взметнувшийся вверх. Синхронно взвыли с десяток машин, до которых долетели обломки. Кто-то завопил на одной ноте, призывая вызвать полицию.

- Эй, там… - я глянул в сторону багажника, - куда тебя везти?

- Куда хочешь… ты ведь хочешь знать все, что знаю я, верно?

- Да.

- Тогда отвези меня к океану.

- Что?..

- К океану. Мне недолго осталось, я хочу увидеть океан.

- А Гудзон не пойдет?

- Нет.

- Ладно. Поехали к океану.

            Я стал высматривать перекресток, чтобы развернуться. Мой пассажир тем временем кое-как сел, уцепившись за кресло и теперь выглядывал из-за подголовника.

            - Можно вопрос?

            - Давай.

            - Зачем ты взорвал дом?

- Видишь ли в чем дело – за последнее время у твоих бывших друзей было столько напрягов, что если бы Конкорд вернувшись, увидел взломанный подвал и твое отсутствие, это могло бы быть последней каплей. Тогда они свалили бы к чертовой матери и я бы их больше никогда не нашел. А так, у него, возможно, останется призрачная надежда, что ты каким-то чудом освободился сам и решил уйти из этой жизни по-самурайски, чтоб не попасть к ним в лапы. Тем более, что С-4 взрывается даже от удара, не говоря уже о том, что ты мог неудачно прикурить у газового вентиля на кухне.

- Надежда не такая уж призрачная. Та тумбочка в подвале… один из зарядов был прямо там…

- Ну вот, тем более.

            Мы проехали в молчании минуту, потом я снова его окликнул:

            - Ты как там?..

            - Хреново…

            - Это и так ясно. Просто стараюсь тебя разговорить, чтоб ты не отключился. Кстати, можешь начинать рассказывать прямо сейчас.

В этот момент колесо попало в выбоину на дороге и нас слегка тряхнуло. Из багажника донесся стон.

- Согласен, дорога ни к черту. Что с тобой? Внутренности отбили?

- Нет…вкололи какую-то дрянь… Какой-то птичий яд или типа того… Сказали, что сдохну через неделю. Значит, послезавтра…

- Дьявол!..

Я резко развернулся под возмущенные гудки и проклятья водителей и погнал «додж» к тоннелю Линкольна, одновременно дозваниваясь до О'Брайена.

- Джек, у вас есть врач, который умеет держать язык за зубами?

- Разумеется, - О'Брайен был как всегда спокоен. – Вы ранены?

- Не я. Но я сейчас везу к вам пациента. Пусть этот врач сейчас же едет к вам. Скажите ему, это отравление тубарином или чем-то схожим на его основе. Яд попал в кровь примерно пять дней назад, срок заканчивается послезавтра.

- Хорошо.

И он положил трубку.

Я начинал понимать, почему Йорген так ценит знакомство с ним.

Через сорок пять минут, нарушая все, что можно и чудом не попавшись копам, я уже барабанил в заднюю дверь «Потерянных Небес». Открылась бойница, выглянул Мел, отпер и мы вдвоем втащили моего пассажира внутрь. В баре опять никого не было и всюду царил полумрак. Мел повел нас в одну из комнат на первом этаже рядом с кабинетом Джека.

Там уже ждал сам Джек, а также невысокий хрупкий мужчина в годах с пышной седой шевелюрой и темными печальными глазами. Джек представил его как доктора Грегори Пинкуса. Из мебели был только стол, который занял док и диван, на который мы сгрузили пациента.

Пока Пинкус колдовал со своими шприцами и пробирками, я отвел Джека в сторону.

- Как там Айронс?

- На удивление хорошо, - О'Брайен пожал плечами, - говорит, что у него давно уже не было отпуска. Сегодня попросил на ужин овсянку.

- Отлично. – Я достал из кармана еще одну пачку наличности. – Пусть ни в чем себе не отказывает.

- Это лишнее… - О'Брайен взял деньги, - но будем считать это авансом в счет будущих услуг.

- Да. Еще – Йорген говорил, вы можете помочь с оружием.

- Что именно вас интересует?

- М4А1 с подствольником М-203, дневной трехкратной оптикой и глушителем, пять магазинов к ней же – обычные пять-пятьдесят шесть... хотя нет, давайте-ка лучше бронебойные… да, так оно будет вернее… Еще пять слезоточивых гранат М651 для гранатомета, пять светошумовых гранат М84, две пары наручников и полицейский бронежилет.

О'Брайен вынул блокнот и что-то в нем почеркал.

- Когда вам все это нужно?

- Чем быстрее, тем лучше.

- Через два дня?

- Да, вполне подойдет.

- Бронежилет для вас? Ваш размер?

- Да, мой.

- Я позвоню вам.

- Очень хорошо.

Через пять минут к нам подошел Пинкус.

- Джентльмены, прошу прощения. Все, что от меня зависело, я сделал. Я взял анализ крови, насколько это возможно в походных условиях, - это действительно соединение тубарина с некоторыми реагентами, которые действовали как замедлители, не давая тубарину в кратчайшие сроки парализовать все мышцы. Очень умно. Это своего рода бомба замедленного действия с весьма точным механизмом, при условии, что яд приготовлен правильно, а дозировка рассчитана точно. Я сделал ему инъекции галантамина и некоторых других стимуляторов. Это должно ослабить действие яда, но полное выздоровление,  боюсь, уже невозможно – лишь небольшая отсрочка.

- Насколько?

- Кто знает, - Пинкус пожал плечами, - для этого надо проводить гораздо более тщательное обследование, но парадокс в том, что на это нет времени. Не беспокойте его несколько часов, у него сейчас что-то вроде полузабытья – инъекции пытаются справится с последствиями отравления.

- Ясно. Спасибо, док. Сколько я вам должен?

- Нисколько, со мной расплатится Джек. Вот, держите, - Пинкус протянул пять наполненных шприцов, - стимуляторы. Если увидите, что начнет заваливаться, колите прямо сквозь одежду. Не давайте ему спать больше трех часов зараз. Если инъекции закончатся, обращайтесь, я дам еще. Хотя, пожалуй, это вряд ли понадобится.

Прозвучало весьма недвусмысленно.

Он протянул мне карточку с номером телефона.

- Звоните в любое время суток, кроме субботы. По субботам связь через Джека.

Доктор порылся в своем чемоданчике и достал пухлый конторский журнал.

- Кстати, как вас зовут? – Он обращался к дивану.

Диван недоуменно молчал, глядя на доктора растерянными глазами.

- Не волнуйтесь, можете назвать любое имя, оно нужно лишь для моих записей. Я веду учет всех своих пациентов с описанием недомоганий на случай повторного обращения. Потом записи можно удалить по желанию клиента.

- Ли Харпер, - вмешался я, - его зовут Ли Харпер, док.

- Что ж. - Пинкус насмешливо взглянул на меня. Он умел не задавать лишних вопросов. – Так и запишем – Харпер Лилланд. Благодарю.

После чего мы распрощались со всей компанией, я подставил мистеру Харперу плечо и мы доковыляли до «доджа».

- А почему Харпер?

- Что?..

Я открывал дверь и откидывал поудобней сиденье, стараясь не уронить пассажира.

- Почему ты сказал, что меня так зовут?

- Первое, что пришло на ум. Ну что, готов говорить?

- Конечно. А ты отвезешь меня к океану?..

- Ах, да… Конечно. Доктор посоветовал не трогать тебя пару часов, так что пристегни ремень и получай удовольствие от поездки. Следующая остановка – Бэттери-парк.

Я включил радио и мы тронулись под напутствие Брайана Джонсона. «Адские колокола» заполнили всю кабину. То что надо, чтобы не уснуть. Время от времени я искоса поглядывал на Харпера, проверяя, что он не вырубился, но пока все было нормально.

 

 

Глава 14

 

Через три часа мы были на месте. Я оставил машину на въезде в парк и повел его к Замку Клинтон, где мы нашли скамейку с видом на залив. Я купил нам по гамбургеру и чашке кофе, так что получался вполне себе мирный пикничок. Пинкус подправил его физиономию, а застегнутый пиджак скрыл окровавленную рубашку, так что, в общем и целом, он выглядел сейчас как человек, свалившийся с велосипеда. И постоянно спящий в своем костюме, впридачу. Только и всего.

Было еще не очень поздно, что-то около семи, народ потихоньку возвращался с работы, людей в парке почти не было, только одинокие мамаши с детьми и вечные влюбленные парочки, которые искали кусты погуще.

Небо заволокло тучами, постепенно темнело, от воды дул прохладный ветер, а в воздухе чувствовалось что-то неосязаемое, что всегда чувствуется в преддверии дождя.

Харпер с удовольствием потянулся, вдыхая свежий воздух.

- Пойдем к самой воде?

Мы спустились к пляжу и сели на песке за пару шагов от волн, которые накатывались нам под ноги.

Залив потемнел, океан из бирюзового стал темно-серым, над волнами кружили чайки, крича о том, что надвигается гроза.

Харпер смотрел на горизонт, счастливо улыбаясь, как ребенок, который видит все это впервые. Хотя, по сути, так оно и было.      

Серое с розовым – хорошее сочетание, только слегка тревожное. Небо сейчас было именно таким – черно-серые облака на клубнично-апельсиновом фоне. Будто кто-то сверху курил сигару, посыпая пеплом фруктовое мороженое.

- Значит, Ли Харпер, да?.. – он блаженно вытянулся на песке, глядя на далекую полоску Эллис-Айленда.

- Да, хотя ты больше похож на Леона Мале.

Он удивленно взглянул на меня.

- Кто это?

- Лео Мале, Леон Мале – французский писатель позапрошлого века[15].

- Леон Мале…Ли Харпер…Леон Харпер – как тебе?

Я усмехнулся.

- Сойдет. Теперь рассказывай.

- Да. Скажи…

- Погоди-ка секунду, - я достал кпк, - хочу, чтобы один человек тоже это услышал.

Йорген был пока что без пижамы, но еще с сигарой. Я быстро пересказал ему события дня, потом показал Харпера:

- Знакомьтесь, Ли Харпер - Тринидад Боливар[16].

Швед усмехнулся.

- Ли Харпер… или Леон Харпер, на выбор. Кстати, Леон, меня зовут Джим.

Швед усмехнулся еще раз. Затем как-то странно посмотрел на меня.

- У меня тоже есть для тебя новости, парень, но, похоже, твои важнее.

Тон Йорга слегка изменился. Что-то он почуял, увидев Харпера, только что?..

- Леон, начинай.

Тот почесал в затылке.

- Судя по всему, ребята, вы понятия не имеете, как выглядит Мэнхарт, так?

Я удивленно поднял брови и кивнул. Швед промолчал.

- Так вот, можете считать, что теперь знаете. Я – клон Сайруса Мэнхарта.

Ларс довольно хмыкнул, как будто в ответ на какие-то свои мысли, а я просто ждал, что будет дальше.

- Вижу, вы не сильно удивились, значит, завязли в этой истории достаточно глубоко.

О да, это точно. Тут не поспоришь. Что есть, то есть.

Леон рассказывал, а мы с Йоргеном слушали и время от времени удивленно переглядывались.

Леону было полгода от роду, если брать за точку отсчета его собственные воспоминания. Шесть месяцев назад Мэнхарт создал собственного клона, чтобы он служил ему заменой там, где сам Мэнхарт оставался в стороне. Тогда Леона звали Мэнхарт-два или просто Номер два. Будучи заменой Мэнхарта, он поневоле знал много такого, что требовалось ему для исполнения роли и что сейчас являлось жизненно важным для нас.

Во-первых, все, что знал о Мэнхарте Айронс – со слов самого Мэнхарта – было выдумкой. Ну, может быть, не все. Но процентов девяносто - точно.

Не было никакого Мэнхарта-мецената, Мэнхарта-политика и Мэнхарта-ученого. Возможно, не было никакого Сайруса Мэнхарта вообще. В разное время он свободно пользовался десятком различных имен, так что не исключено, что и исходное было не настоящим. Как бы там ни было, Харпер знал лишь о том куске его жизни, который занимал последние десять-двенадцать лет.

Как смутно подозревал Харпер, когда-то Мэнхарт работал на правительственные структуры одной из планет, затем то ли сам ушел, то ли его выгнали.

К идее клонирования себе подобных он пришел далеко не сразу. Сперва он вел жизнь обычного наемника. Одно время больше года провел в Зоне Отчуждения, возникшей вокруг Чернобыльской АЭС. Именно там он познакомился с группой ученых из пяти человек, которые скрывались в Зоне из-за своих экспериментов по клонированию людей и гуманоидов. За неимением лучшего, они трудились на базе наемников в Припяти, что располагалась в старых катакомбах под зданием «Универмага» на улице Дружбы народов. Зона всегда была богата для научного ума, которому хватало решимости разгадывать ее тайны. Другое дело, что многочисленные нобелевки так и остались неврученными, потому что их несостоявшихся обладателей опускали в могилы. Если находили тела, конечно.

Связь с внешним миром он поддерживал через Доминго Кассаба, с которым познакомился еще до своего отбытия в Зону. Кассаб был крупным бразильским наркоторговцем, которому Мэнхарт помог отправить на тот свет бывшего партнера по бизнесу.

Харпер предполагал, что в Зоне Мэнхарт скрывался для того, чтобы кто-то забыл о нем здесь, в большом мире. Как бы там ни было, примерно через год Мэнхарт вернулся и  стал полноправным партнером Кассаба, деля с ним все горести и радости нелегкого дела наркоторговца ныне, присно и во веки веков, аминь.

Но, видимо, еще в Зоне он обдумывал планы, которые много позже превратились в проект «Шесть дней» и проект «Двести двадцать».

Вернувшись из Зоны, он уговорил Кассаба вывезти из Проклятой Земли тех пятерых ученых, с которыми познакомился, будучи наемником. Но в свои замыслы пока что никого не посвящал. До поры до времени импортированные ученые мирно трудились в подпольной лаборатории имени Мэнхарта-Кассаба на ниве производства синтетических наркотиков, где их профессиональная многопрофильность, отшлифованная пребыванием в Зоне, пришлась очень кстати.

Действовать Мэнхарт начал после внезапной смерти Кассаба – того убили во время сделки в одной из фавел Рио. Оставшись единоличным хозяином осиротевшей империи, он привел ее к новому расцвету. Примерно в это же самое время к нему на службу поступает Джеймс Конкорд, - наемник, специалист по диверсиям, - которого Мэнхарт вскоре делает своим доверенным лицом, вторым человеком после себя. В организации, доставшейся Мэнхарту от Кассаба числилось примерно триста пятьдесят человек – боевики, распространители и низшее руководство на местах. Мэнхарт перестроил иерархию снизу доверху, безжалостно избавляясь от тех, кто вызывал малейшие сомнения в своей преданности или пытался роптать в ответ на действия Мэнхарта. В итоге мало кто знал его в лицо лично, кроме самых проверенных людей. На виду же всем заправлял Конкорд.

Отныне торговля наркотиками стала лишь способом оплачивать амбициозные планы Мэнхарта, которые тот вынашивал еще в Зоне.

Там же, в Бразилии, он строит и оборудует отдельную лабораторию, о которой знает только он сам, Конкорд, немногочисленная охрана и та пятерка, которая поначалу и составляла весь ее персонал. Но уже через три месяца численность сотрудников лаборатории достигает семнадцати человек – Мэнхарт без устали разыскивает по всему свету изгоев от науки, в точности, как он и описывал Айронсу. За секретность своих замыслов он не волновался – предпочитая силу денег перед силой страха, он, при необходимости, умело пользовался и тем и другим. Он не скупился на насущные расходы, в том числе щедро платя работавшим у него ученым, но каждый из них знал, что уход невозможен так же, как и малейшая огласка.

По сути, работающие методики клонирования были известны давно, оставалось их усовершенствовать. Спустя семь месяцев с начала экспериментов Мэнхарт мог вырастить любой жизнеспособный человеческий клон за шесть недель, клон гуманоида – от трех до восьми недель, в зависимости от вида. Позже того же самого результата добьется С-28 за первые два месяца работы.

Как и все практичные люди, Мэнхарт преследовал свои, сугубо конкретные цели, от которых не отступал ни на шаг. Именно они и были подоплекой всех его действий. Именно они лежали в основе проекта «Шесть дней» и проекта «Двести двадцать», которые он обдумывал еще в Зоне.

Проект «Шесть дней» заключался в том, чтобы вырастить жизнеспособный клон – с приемлемым сроком жизни – за шесть земных суток. Трудно сказать, пытался ли Мэнхарт таким образом соревноваться с Создателем – религия обходила его стороной, как и он ее. Хотя, возможно, некоторое специфическое честолюбие здесь и было – точно ответить на это мог только сам Сайрус Мэнхарт. Как бы там ни было, забегая вперед, надо сказать, что Мэнхарт превзошел библейский результат на один день – когда С-28 заработал в полную силу и получил методику создания клонов за три недели, личная лаборатория Мэнхарта усовершенствовала ее до пяти дней. Таким образом, за пять дней Мэнхарт получал взрослого дееспособного человека, которого мог лепить дальше по своему усмотрению, вкладывая ему в голову те знания и умения, которые были нужны самому Мэнхарту, чем определенно не мог похвастаться библейский селекционер.

Что касается самого С-28, он явился лишь следующим логичным шагом в планах Мэнхарта. Как и любой бизнесмен, имеющий оригинальную идею и средства для ее воплощения, Мэнхарт желал расширяться, укреплять свои позиции и развивать перспективы. Здесь самое время сказать, что такое проект «Двести двадцать». Суть его заключалась в том, чтобы, используя полученную методику ускоренного выращивания, заменить новорожденными клонами самых влиятельных и полезных с точки зрения целей Мэнхарта людей и гуманоидов в пределах Земли и окрестных планет, коих сам Мэнхарт насчитал в первом приближении в количестве двухсот двадцати персон. Чтобы осуществить эту затею, требовалось поставить клонирование на поток. И Мэнхарт сделал это, используя уже имеющиеся ресурсы.

Для этой затеи требовались помещения, оборудование, персонал и соблюдение секретности. Можно было бы вложить энные суммы, повторив уже пройденное в большем масштабе, но у Мэнхарта в запасе был ход поизящнее. Он решил все это одолжить. У Министерства обороны США.

В составе Пентагона функционировало DARPA – агентство передовых оборонных исследовательских проектов, в составе которого, в свою очередь, состоял отдел DSO, занимавшийся разработками в области естественных наук. Этот отдел возглавлял генерал Теодор Армстронг, - сорок шесть лет, черный, рост шесть футов два дюйма, неженат, детей нет, родители умерли, родимых пятен и шрамов тоже нет. У него даже собаки не было, не говоря уже о близких друзьях. В общем, с точки зрения Мэнхарта, генерал Армстронг был идеальной кандидатурой для роли его будущего протеже.

Судьба благоволила Мэнхарту. Во-первых, в первых числах августа генерал каждое лето отправлялся на целый месяц в свой дом на озере Мусхед в штате Мэн – единственной его страстью, кроме работы, была рыбалка. Эта традиция продолжалась на протяжении двух десятков лет и все о ней знали. Во-вторых, генерал был достаточно нелюдимым человеком, которых всех держал на дистанции и среди подчиненных слыл, как бы это помягче сказать, чудаком и оригиналом, который без колебаний тасовал колоду своего ведомства, если это шло на пользу делу и брался за самые смелые проекты и разработки, если они сулили прямые выгоды для дела, которому он служил долгие годы. Он был полноправным и единоличным хозяином DSO и никто не смел ему перечить. Наверху же ему все это безусловно позволялось, потому что взамен он давал самое главное – результат.

В общем, из отпуска генерал Армстронг вернулся уже совсем другим человеком – в прямом смысле этого слова. Но этого никто не заметил, ввиду репутации, которая за ним закрепилась.

Генерал умер в собственной постели – смерть, не очень-то достойная солдата. Во всяком случае, по мнению Теодора Армстронга.

Одним выстрелом Мэнхарт заполучил и вакантное место и генетический материал. На него работали хорошие убийцы.

Генерал Армстронг задержался в отпуске на две недели, ссылаясь на легкое недомогание, но поскольку DSO и без него работал как хорошо отлаженный механизм, продление отпуска генералу было с легкостью предоставлено. Его командование лишь удивилось, что обычная простуда смогла свалить железного генерала в постель.

Вернувшись из отпуска Армстронг провел кое-какие перестановки в своем ведомстве, частично заменив штат подчиненных, но на это никто не обратил внимание, поскольку такие изменения были делом обычным. Разумеется, все новые посты получили люди Мэнхарта.

Следующим шагом был С-28. Этот научный комплекс изначально принадлежал DSO, но Мэнхарт прибрал его к рукам для собственных нужд. Заказав недостающее оборудование, он обновил персонал, собрав научный штат отчасти из ученых своей лаборатории, отчасти из неприкаянных гениев, шатающихся по всей Солнечной системе. Охрану составили наемники Мэнхарта. Все это, разумеется, оплачивал Дядя Сэм.

Когда руководить центром стал Айронс, С-28 заработал в полную силу. Время от времени центр посещали группы ученых, которые, по мнению Айронса, были коллегами из дружественных государств. На самом же деле, это были сотрудники лаборатории Мэнхарта. Дело в том, что в самом С-28 проводилось очень мало практических испытаний – Айронсу было достаточно, чтобы технология работала, а для этого хватало теоретических выкладок, подтверждавшихся потом серией эспериментов. Мэнхарту же нужны были конечные результаты, но выращивать клонов в самом С-28 он из осторожности не посмел. Поэтому он привозил людей из личной лаборатории для того, чтобы они получали прямые консультации у Айронса, а затем опробовали бы достижения С-28 в Бразилии. Таким образом, рекорд С-28 – три недели – ученые Мэнхарта за три с лишним года сократили до пяти дней. Теперь можно было действовать дальше.

Следующим пунктом был Полукс. После тщательного обдумывания, среди всех кандидатов Мэнхарт остановился именно на Полуксе, так как его замена дала бы наибольшую отдачу. Разумеется, речь шла о многомиллиардном состоянии Полукса, а во-вторых – и это было важнее – Мэнхарт получал контроль над всеми газетами, радиостанциями и телеканалами, принадлежавшими миллиардеру как на Земле, так и за ее пределами. Имея такую поддержку, можно было формировать общественное мнение по своему усмотрению.

После Полукса Мэнхарт планировал расширить собственную лабораторию до настоящего конвейера и всерьез взяться сперва за Конгресс США, а затем за правительства и европейских держав.

Что касается Ягли, то его роль во всем этом была достаточно скромной. Сам по себе он был Мэнхарту не особенно нужен. Но с его помощью Мэнхарт рассчитывал подобраться к Полуксу, чтобы ликвидировать оригинал и заменить его своим ставленником. Напрямую заменить Полукса – как это получилось с Армстронгом – не представлялось возможным, так как у бизнесмена была толковая охрана всюду, куда бы он не направился двадцать четыре часа в сутки. Тогда Мэнхарт решил достать его через дочерей. Младшая Роксана работала юристом в компании отца и круглосуточно находилась при нем, старшая же Ровена была не так привязана к отцовским делам и представляла собой довольно легкую мишень.

Здесь самое время упомянуть "Кастус". Это второй пункт, по которому Мэнхарт отчасти не солгал Айронсу. Действительно, существовали два "Кастуса" – один на Земле, другой на Нева-Кавалле. Земной "Кастус" будучи более научной организацией, чем политической силой, когда-то породил молодого амбициозного политика – Вольфа Ягли. Юному Ягли не доставляло никакого интереса заниматься наукой на благо человечества, потому он отправился на Нева-Каваллу, где за несколько лет вырос в самостоятельную фигуру, основав собственное движение с одноименным названием, которое никакого отношения к науке не имело.

Когда Мэнхарт узнал о существовании земного "Кастус", он сразу же загорелся идеей прибрать его к рукам. Причем, поначалу это было никак не связано с Полуксом. Дело в том, что часть строчек в списке «Двести двадцать» занимали люди, но другую часть – гуманоиды, причем самых разнообразных видов. Лаборатория Мэнхарта могла неограниченно ставить опыты над людьми, потому что органического материала было  более чем предостаточно, но что касается человекоподобных рас – его катастрофически не хватало. Зато всем необходимым с избытком располагал земной "Кастус". Это и решило его судьбу.

На то, чтобы заменить часть высшего руководства "Кастус" двойниками и собственными людьми, у Мэнхарта ушло чуть более полугода, после чего последовала стандартная уже ротация кадров на местах и - Мэнхарт получил новые ресурсы для развития своих замыслов, поднявшись на очередную ступень. Разумеется, все достижения и разработки "Кастус" тут же поступили в распоряжение личной лаборатории Мэнхарта.

Спустя какое-то время Айронс предложил кандидатуру Кэмбута, своего бывшего ученика, на мелкую должность в нью-йоркский "Кастус". Тщательно собрав и изучив всевозможные сведения о молодом ученом, Мэнхарт с готовностью согласился, когда узнал, что Джон Кэмбут ухаживает за старшей дочерью Ромула Полукса.

Дальше все было достаточно просто – Кэмбута сделали начальником отдела кадров, а Ровене прислали официальное приглашение от имени руководства "Кастус" с предложением работать в организации на весьма заманчивой должности. Под влиянием этого письма, восторженных отзывов Кэмбута и собственного любопытства она согласилась.

Но это была только часть плана, ведь Мэнхарта интересовала не сама Ровена, а ее отец. Устранение обеих дочерей – как прямых наследниц – было отдельным пунктом, но пока Полукс был вне досягаемости Мэнхарта, говорить об этом было рано.

Полукса надо было вырвать из обычного окружения, чтобы добраться до него. И Мэнхарт решил упрятать его за решетку, так как в этом случае убрать и заменить Полукса становилось несравненно легче. Оставалось выбрать ягненка на заклание. И выбор Мэнхарта пал на Ягли. Сам по себе Ягли был бесполезен – его смерть, как таковая, ничего Мэнхарту не давала. Он также не был сколько-нибудь значительной политической силой чтобы включать его имя в список «Двухсот двадцати» и готовить клона персонально под него. Зато он был яркой публичной фигурой, так что судебный процесс над Полуксом обещал привлечь к себе большое внимание. Миллиардеру не удалось бы избежать тюремного заключения – пусть и предварительного - учитывая возможности Мэнхарта, который снабдил бы следствие всеми необходимыми уликами и доказательствами.

Таким образом, судьба Ягли была предрешена, а его ближайшее окружение постепенно составили люди Мэнхарта. Дальше все было просто – был организован митинг, за день до которого Ровену заменили на двойника, который и был убит во время митинга. Полукс попытался достать Ягли через суд, обвиняя его в непредумышленном убийстве, но у него ничего не вышло. Тогда Полукс развернул против Ягли кампанию, используя собственные средства массовой информации. Мэнхарту это было только на руку. Оставалось подготовить убийство и свалить всю вину на Полукса, представив его как заказчика.

Но тут опять вмешалась судьба и Ягли был неожиданно назначен на должность посла Нева-Каваллы на Вердане. В принципе, это мало что меняло, кроме декораций, в которых все должно было произойти. Затем на Вердану отправился Полукс и это также было на руку Мэнхарту, так что, не вмешайся мы с Йоргеном, у миллиардера были все шансы не вернуться обратно на Землю. Точнее, вернулся бы двойник, причем Роксана была бы убита еще на Вердане. Что же касается Ровены, предусмотрительный Мэнхарт решил не убивать ее до тех пор, пока у него в руках не будет империи Полукса, в противном случае она оставалась бы действенным средством воздействия на отца в качестве запасного плана. Сейчас Ровена находилась где-то в Бразилии, предположительно в доме Мэнхарта, но где именно, Харпер не знал.

Что касается Кэмбута, то ему просто не повезло – он услышал и увидел то, что не предназначалось для его глаз и ушей. И его пришлось убить. Но убить его и просто спрятать тело Мэнхарт не мог – слишком много людей знали Кэмбута при жизни, поэтому его исчезновение повлекло бы за собой неминуемое расследование, а это могло, в свою очередь, привлечь нежелательное внимание к "Кастус". Был изготовлен клон Кэмбута, который исправно играл его роль перед соседями, друзьями и коллегами по работе. Этот клон выбросился из окна пару дней назад. Почему он это сделал и кто приложил к этому руку ни Мэнхарт, ни Конкорд не знали, но такое положение вещей заставило их здорово понервничать на фоне уже произошедших событий.

Дело в том, что еще на Вердане все пошло наперекосяк – и чем дальше, тем больше. Во-первых, в ту ночь, когда Ягли был приговорен и медленно умирал от яда в своем номере – чтобы наутро его простреленный труп был предъявлен прессе – в эту ночь в его номере кто-то был. По-крайней мере, так думает охрана – в ту ночь во всем отеле несколько раз неожиданно выключался свет, причем при последнем выключении несколько охранников клялись и божились, что слышали, как в темноте от номера Ягли к пожарной лестнице бежал какой-то человек. Мэнхарт с Конкордом не знали, как истолковать всю эту игру в привидения, но решили на время затаиться, чтобы, выждав, посмотреть что будет дальше. Ягли до поры до времени был заменен на свою копию.

Как бы там ни было, ничего не происходило, невидимый враг – если он и был – не предпринимал никаких ответных мер и Конкорд с Мэнхартом, как люди методичные, вернулись к исполнению своего плана. Впрочем, они решили подстраховаться, поэтому в ту ночь, когда Конкорд из снайперской винтовки стрелял по номеру Ягли-Второго, последнему была дарована жизнь – убить его было никогда не поздно, а живым он мог еще пригодиться, пока не выяснится – а есть ли потенциальный противник?

Тот факт, что такой профессионал, как Конкорд, сделал всего один выстрел, объяснялся просто. В нашем мире всегда было место случайности – даже при самой тщательной подготовке. Пара подростков, целовавшихся за трубами на соседней крыше, услыхали приглушенный звук выстрела и подошли поближе к краю крыши, чтобы посмотреть, что происходит, громко рассуждая при этом, надо ли вызвать полицию или нет, поэтому Конкорду пришлось экстренно ретироваться.

Под этот выстрел был нанят через десятые руки уже известный арамеец, которому все равно оставалось недолго жить – уж слишком много лунного сахара бродило в его крови. От арамейца планировали избавиться как только тот даст показания в суде и, казалось, все идет как надо, но тут неожиданно возникла новая проблема – исчез Полукс. Исчез среди бела дня из-под присмотра наблюдателей и не один, а с дочерью. Это уже был серьезный повод насторожиться, хотя откуда ждать угрозы, было по-прежнему не ясно.

Ситуация осложнилась еще больше, когда через короткое время после исчезновения Полуксов, неизвестный снайпер убил Ягли-Второго на лужайке дома в Грейс-Вилладж в двух шагах от ошеломленного Конкорда.

Было ясно, что против них действуют какие-то неизвестные силы, но кто это был и какую цель преследовал, оставалось загадкой.

Сперва Мэнхарт решил воспользоваться ситуацией и выставить труп Ягли на всеобщее обозрение, прибавив к этому еще несколько лжесвидетельств в пользу того, что заказчиком был Полукс, но, поразмыслив, от этой идеи отказался. Логика была проста – если неизвестный враг хочет, чтобы Ягли был мертв, значит, надо сделать все возможное, чтобы Ягли был жив, заставляя тем самым таинственного противника проявить себя еще раз. И политик-марионетка был повторно заменен.

Следующим тревожным звонком – помимо исчезновения Полуксов - была уже упомянутая смерть Кэмбута-Второго, и Мэнхарт с Конкордом  по-прежнему ломали себе  головы над тем, кто и зачем хотел до них добраться.

А теперь – после исчезновения Айронса и взрыва на Шерман-авеню – можно было сказать, что война велась уже в открытую, хотя пока что несколько односторонне.

Что же касалось самого Харпера, точнее, в недавнем прошлом, Мэнхарта-Два – его история была проста. Вскоре после запуска конвейера, Мэнхарта задумался о том, чтобы создать своего двойника. Выгоды были очевидны – Мэнхарт занимался опасным бизнесом и на всех встречах и сделках, которые были с ним связаны, рисковать мог бы двойник, но не оригинал, благо что двойников при необходимости можно было бы штамповать хоть каждую неделю. Строго говоря, Харпер был уже четвертым, - три предыдущих погибли от рук конкурентов, за что последние, конечно же поплатились, что только укрепило и расширило империю Мэнхарта.

Месяц назад Харпер попытался бежать, но неудачно. Его поймали, но не убили, потому что он еще был нужен своему создателю. На территорию Мэнхарта, нарушая все имевшиеся договоренности, посягнули колумбийцы – их следовало наказать. Мэнхарт договорился о встрече с боссами колумбийцев, которая должны была пройти в одном из ресторанов в центре Рио - на следующий день, после того, как я нашел Харпера.

В назначенный день в отдельном кабинете должны были собраться Мэнхарт и семь человек колумбийцев, чтобы обсудить существующее положение вещей. Вместо Мэнхарта туда отправился бы Харпер, обмотанный взрывчаткой с ног до головы. Взрыв превратил бы конкурентов Мэнхарта в окровавленные куски на полу ресторана.

А пока что, в ожидании дня встречи, Харпер лежал, накачанный ядом, в подвале дома Конкорда, чувствуя как сантиметр за сантиметром паралич охватывает все его тело.

А потом появился я, чтобы опять нарушить стройную цепь событий.

 

 

Глава 15

 

Харпер закончил рассказ, устало глядя в ночное небо. За эти три часа к нам дважды подходили патрульные полицейские, чтобы осведомиться - все ли в порядке? Конечно, офицер, просто два приятеля, которые давно не виделись, лежат на песке и вспоминают молодость. Не о чем беспокоиться. И они уходили.

За то время, что Леон рассказывал, Йорген успел переодеться в свою любимую пижаму и сменить сигару на чашку кофе. Он молча слушал, отпивая маленькие глотки и развалившись в кресле, больше чем когда-либо похожий на постаревшего Майка Хаммера, только без шляпы. Я понимал, что он осторожничает, не желая при Харпере выкладывать, что узнал сам. В то же время, видимо, его новости и правда могли подождать, если он не поведал их сразу.

- Жаль, что мне недолго осталось… - Харпер смотрел на звезды, пальцем вычерчивая контуры созвездий. – Жаль, что я не видел всего этого раньше…

Черное небо в серебряных точках, остывающий серый песок, ленивый шум волн, подкатывающих к самым ногам, ветер - теплый и прохладный одновременно. Запахи океана и тишина вокруг, не нарушаемая людьми, но впитывающая и волны и ветер и шелест листвы…

Харпер разделся и залез в воду, радуясь как ребенок. Я не возражал, тем более что теперь мог спокойно поговорить с Йоргеном.

- Тринидад Боливар?.. – Ларс улыбнулся. – У тебя талант придумывать имена.

- Тут главное спонтанность. Что ты узнал?

- Я проследил путь Конкорда до небольшого частного аэропорта на окраине Нью-Джерси. «Линкольн» до сих пор стоит там на стоянке. Надо полагать Конкорд улетел, вот только куда? В базе данных аэропорта числится Джеймс Конкорд, которому принадлежит гражданский вертолет и небольшой пассажирский «Боинг» для дальних перелетов. Рискну предположить, что вертолетом пользуются для перелетов по стране и, в частности, чтобы добраться до С-28, а самолетом – для путешествий в Бразилию, например. Сейчас Конкорд взял вертолет. Кстати, по-моему, твой подопечный тонет.

Прозвучало довольно буднично.

Но я уже и сам понял, что больше не слышу плеска воды и радостного фырканья Харпера, который, не умея плавать, изображал большого моржа.

Кинув кпк на песок, я бросился туда, где полминуты назад видел краем глаза макушку мистера Харпера. Забежав в воду по плечи, я, как был в ботинках и пиджаке, нырнул до самого дна.

Ничего. Мутная зелень была спокойна и пуста, мешая что-либо рассмотреть. Значит, его отнесло дальше в океан. Вынырнув на секунду, чтобы глотнуть побольше воздуха, я опять ушел под воду, опускаясь все глубже и глубже.

Проплыв метров двадцать, увидел внизу, среди кораллов, большое светлое пятно. Конечно, это был он. Лежал лицом вниз, покачиваясь в воде и ни о чем себе не заботился.

Схватив Харпера за плечо, я рванулся вверх, - туда, где свозь зеленую толщу воды едва пробивался лунный свет. Легкие разрывались, уговаривая выдохнуть и снова вдохнуть, чтобы остаться здесь навсегда, в обществе Харпера, кораллов и равнодушных голодных рыб.

Вылетев на поверхность, хватая ртом воздух и чертыхаясь, я перехватил тело поудобней и поплыл к берегу, от которого нас отнесло уже довольно далеко.

Еще через десять минут я вытащил Леона на песок и жал ему на грудь, чтоб выдавить из легких океан. Мистер Харпер не желал просыпаться, его сердце молчало, видимо решив, что с него хватит и пора на покой. Размахнувшись, я ударил его в грудь, затем еще раз, еще…

- Не сломай ему ребра, Марс, - швед философски наблюдал за мной с экрана.

Сердце шевельнулось, вздрогнуло и, будто нехотя, сократилось, потом замерло, отдыхая и раздумывая и повторило подвиг. Разжав Леону челюсти, я вдыхал в него спасительный воздух, ритмично нажимая на грудную клетку до тех пор, пока, содрогнувшись и выплюнув прилично морской воды, он не задышал самостоятельно.

- Зря… - это было первое, что сказал этот сукин сын в приступе кашля, после того как открыл глаза. – Зря, Джим… Утонуть лучше, чем чувствовать, как превращаешься в живой гроб…

- Много ты понимаешь! – Я был чертовски зол и не пытался этого скрыть. – Пуля в голову еще лучше. Тебе достаточно было попросить. Одевайся.

Харпер слабо усмехнулся, перевалился на живот, кое-как встал на четвереньки и только потом смог выпрямиться. Бледный, с трясущимися руками, он неловко подобрал свою одежду и медленно натянул на себя. Ветер подул с новой силой и Харпер задрожал. Возвращаться с того света было неприятно.

- Идем к машине.

Я подхватил Харпера под руку и мы побрели обратно, увязая в мокром песке.

- Я вижу, ребята, у вас сейчас дела поважнее, - Ларс налил себе еще кофе. – Джеймс, когда освободишься, дай мне знать.

И он отключился.

Когда у тебя много имен, главное - не запутаться в них.

Я довел Харпера до машины, уложил на заднем сиденье и укрыл своим пиджаком, сперва хорошенько его отжав. Завел двигатель и включил печку.

Мы медленно ехали по цветному асфальту, мигавшему розовым, синим и зеленым неоном. Со всех сторон нас обступали ночные улицы, такие непривычные без нескончаемых пробок, гудков и спешащих людей. Многие окна еще светились, изобличая в себе жизнь.

Люди спали, ругались, приходили с работы, уходили на работу, ужинали или сидели с пивом у телевизора… Заказывали на дом пиццу, суши или парочку шлюх… Жили в интернете, занимались любовью, укладывали детей, совершали преступления и принимали душ…

Тысячи желтых прямоугольников, миллионы человеческих судеб.

Говорят, жизнь в Нью-Йорке не затихает ни на секунду. Он никогда не спит. Охотно верю. Должно быть, все мегаполисы такого ранга ведут себя одинаково. И все же, в ночном Нью-Йорке дышалось явно свободнее.

Машина уже достаточно прогрелась, но Харпера все еще бил легкий озноб. Тем не менее, он смог пересилить себя и, приподнявшись, с живым любопытством разглядывал ночной город. Ночные джунгли из стекла и бетона. Которые никогда не спят.

В чем-то я его понимал. Осознавая, что скоро умрет, он ценил то, что не умели ценить все обычные люди. Когда человек осознает, что каждый вдох может стать последним, он жадно впитывает жизнь вокруг, он блаженствует от каждого вдоха именно потому, что тот может стать последним. Если знаешь, что в следующую секунду умрешь, то все повседневные страхи отступают и исчезают, чтоб отпустить твою душу на волю. И это делает человека свободным.

А если ты ни о чем таком не задумываешься, то разбазариваешь свою жизнь как попало. Как бы спишь на ходу. Чтобы в следующий миг попасть под машину - например.

Или упасть пьяным с лестницы и свернуть себе шею. После той вечеринки, куда тебя звали приятели и куда тебе так не хотелось идти. Но ты все же пошел. И когда ты добрался до дома, ты чувствовал себя настоящим героем. Еще бы, ведь ты же сам добрался до дома.

А потом ноги подвели тебе и ты покатился вниз неуклюжим клубком, чтобы найти на финише свою смерть.

Не стоило тебе идти на ту вечеринку. Интересно, ты успел об этом подумать, пролетая последние ступеньки?..

А может сложиться так, что тебя застрелит случайный грабитель. Обычное дело, привычная тема газет. Твое счастье, если он убьет тебя сразу, но, может статься, рана окажется слишком тяжелой, но сразу ты не умрешь. Тогда ты будешь лежать где-нибудь в грязной подворотне, думая о том, каким идиотом был в этой, уже прошлой жизни и, вдобавок, судорожно корчась от боли. А если жажда жизни или самоуверенность будут слишком сильны, ты поползешь, оставляя кровь на асфальте, к ближайшей телефонной будке, чтоб вызвать скорую. И не доползешь пары метров. Или не дотянешься до трубки. Дотянешься, но телефон окажется сломан.

Бывает. Таких случаев миллион.

Бах[17] утверждал, что ни одно желание не дается нам без силы на его исполнение.

Он врал. Есть исключения. С пулей сорок пятого калибра в кишках точно далеко не уползешь.

Я не говорю, что смерти надо бояться или не бояться. Надо просто иметь ее в виду.

К смерти спокойно относятся врачи и могильщики, иногда копы, кое-кто из солдат.

К смерти спокойно относятся наемные убийцы. Потому что смерть перестает быть чем-то страшным, когда становится нормой жизни.

А жизнь – слишком ценная штука, чтобы разбрасываться ей как попало. Только и всего.

- Ли… Леон, слышишь меня?..

- А?..- он нехотя оторвался от окна.

- Если начнет мутить и почувствуешь, что вот-вот вырубишься, постарайся меня позвать, о’кей? Я вколю тебе стимулятор.

- Хорошо. Джим, скажи…

- Погоди-ка минутку. Надо поесть.

Я приметил на очередном перекрестке ночную закусочную и притормозил у обочины, чтобы купить чего-нибудь пожевать. Через пару минут я вернулся с парой объемных пакетов, набитых всякой всячиной и двумя большими стаканами дымящегося кофе. Передав Леону его порцию, неспешно тронулся с места, прихлебывая из своего стакана.

- Я хотел спросить – зачем ты это сделал? Ведь я все равно умру… от удушья или остановки сердца… Но тогда тебе придется избавляться от тела. А если бы я утонул, не было бы лишней возни.

- Ее и так не будет. И ты не умрешь. У меня на тебя планы.

- О чем ты?.. Я сам слышал, что сказал врач – слишком поздно, это неизлечимо. Так или иначе, я все равно загнусь, вопрос времени.

- Не торопись.

Я достал кпк.

- Сегодня суббота?

- Не знаю… - он удивленно уставился на меня.

- Нет, сегодня не суббота, - ответил я сам себе и набрал номер с карточки.

Хотя Пинкус и просил звонить в любое время, вид у него был довольно заспанным. Стало быть, даже врачи иногда спят.

- Доктор, у вас есть криогенная камера?

Пинкус зевнул.

- Боже, я только уснул… Пришивали когда-нибудь голову трупу?

-  Нет. Причем здесь это?

- Неважно. Просто поверьте мне, что это утомляет. Да, у меня есть криогенная камера. Что вы задумали на ночь глядя?..

- Это правда, что при сильных отравлениях пациента возможно спасти, если вовремя охладить тело, чтобы замедлить реакции в организме и поэтапно вывести яд?

- Да, - Пинкус медленно кивнул. – Я полагаю, речь идет о нашем общем знакомом? Мистере, эээ… Харпере?

- Так точно, сэр. Что скажете?

- Что вам сказать? Некоторый шанс есть, но вы хотя бы представляете, сколько это стоит?

- Скажите мне, док.

Пинкус задумчиво потер лоб.

- Что ж, гарантии давать трудно, но если он выдержит весь курс лечения – я хочу сказать, если его организм настолько крепок, чтобы не отбросить коньки, пока я делаю все необходимое – где-то, примерно, семьдесят тысяч.

- Семьдесят тысяч долларов?

- Да. Если нам повезет. Но некоторый шанс есть.

- Сколько времени это займет?

- Ничего не могу обещать, но где-то месяц, не меньше.

- О`кей, док, по рукам. Как вас найти?

- Мой врачебный кабинет расположен у меня дома, неподалеку от бара Джека.

Он быстро объяснил как проехать.

- Хорошо, часа через три я буду у вас. Последнее, доктор – все ваши пациенты проходят лечение инкогнито, не так ли?..

Взгляд Пинкуса был укоризненным.

- Не обижайте меня, молодой человек. Жду.

И он положил трубку.

 

 

Глава 16

 

- Зачем все это?

Мы ехали по мосту Верразано, потому что сперва я решил заскочить к Полуксам, а только потом везти его к Пинкусу. Позвонил по пути Роксане, чтобы предупредить о своем появлении и узнать, есть ли новости. Они с отцом не спали, девушка мне обрадовалась, а новостей не было. Никто не обращал на них внимание, вокруг дома не шастали темные личности, а Полуксов одолевали скука, тревога и нетерпение. Я сказал, что дело сдвинулось еще сильней, а подробности расскажу на месте.

- Джим, ответь. – Харпер был удивительно настойчив для умирающего. Возможно, во всем был виноват нью-йоркский кофе. – Зачем я тебе нужен?

- Все очень просто. У тебя лицо Мэнхарта, а это сильный козырь. Я не знаю еще, как это использовать, но то, что использую - точно.

- Что ж… - Харпер медленно кивнул. – Пусть будет так. Каков план?

- Ну, я наточу свой волшебный Эскалибур, оседлаю Россенанта и устрою всем плохишам фирменный пердюмонокль. В финале мы пойдем с тобой на закат, держась за руки, а над нами будет порхать пылающий камин.

- Я не понял половины слов, - он смотрел на меня растерянно.

- Не страшно, - я беспечно махнул рукой. – Главное, ты узнаешь все подробности в свое время.

Роксана разогрела к нашему приезду бараньи отбивные с грецкими орехами и накрыла на стол. Для кого-то более чувствительного это выглядело бы весьма трогательно. Но таким закоренелым циникам, как я приличные человеческие чувства не положены, поэтому я и не стал хлюпать носом. Профессия, знаете ли, и все такое…

На Харпера они смотрели с удивлением, но до поры воздерживались от расспросов. Люблю северян.

Расправившись с горячей отбивной, я вкратце - насколько это было необходимо, но без лишних деталей – поведал своим клиентам о моих приключениях вообще и текущей ситуации, в частности. Они мрачнели, грустнели и, в итоге, выглядели совсем подавленными. Я их понимал, учитывая масштабы и возможности нашего противника. Но во всем этом был несомненный плюс – надежда на то, что Ровена жива и до нее можно добраться, а это перевешивало очень многое. Осталось только придумать, как именно до нее добраться.

Отозвав Ромула в сторону, я испросил у него разрешение на то, чтобы вверить Харпера в руки доброго эскулапа за его, Полукса, деньги. Основным аргументом было то, что Харпер, являясь двойником Мэнхарта, может послужить ключом там, где я один ни за что не прошел бы или не прошел бы без шума. Полукс согласился – терять ему, в сущности, было нечего.

Я загрузил Харпера в «додж» и мы отчалили. По дороге Леон молчал, устроившись на заднем сиденье и глядя в окно. Я изредка приглядывал за ним – не нужен ли укол – но, кажется, все было в норме.  Когда мы проезжали через Бруклин, на Яблоко обрушился дождь, превратившийся скоро в настоящий ливень. Я мысленно порадовался, что сейчас ночь и на дороге мало машин. Харпер приоткрыл окно и ловил холодные капли в ладонь.

Где-то через час мы были на месте. Небольшой двухэтажный особняк из красного кирпича, черная кованая ограда, аккуратная лужайка перед домом - все в стиле неприметного достатка, который не желают выставлять на показ. На кирпичном столбе скромная серебристая табличка – «Грегори Пинкус, доктор медицины, терапевт. Прием по предварительной договоренности.»

Притормозив у ворот, я позвонил, глядя в объектив камеры и створки плавно разъехались. Я направил «додж» по асфальтовой дорожке прямо к крыльцу, которое расчерчивали вспышки белых молний. Парадная дверь открылась, на крыльцо вышел Пинкус в домашнем халате и помог мне ввести Харпера в дом и усадить его на диван в приемной. Леона к тому времени уже слегка мутило, но сознания он не терял. Я отдал Пинкусу задаток, пожал обоим руки и уехал, наказав извещать меня при первой же необходимости.

Стихия к тому времени уже слегка угомонилась, будто истощившись за предыдущий час или просто набирая сил для новой атаки. Я забрался в остывшую машину и медленно поехал по ночным улицам, ища уголок  поспокойнее, чтобы поговорить в Йоргеном.

Проехав пару миль на север, наткнулся на убогую закусочную «Крэш и Эдди», что стояла на углу, напротив станции метро. К закусочной примыкал кинотеатр open-air для тех, кому по нраву обжиматься на виду у всех, изображая из себя заядлых киноманов. На площадке сгрудилось не более пятнадцати машин, надо полагать, подростки.

Я купил билет и поставил «додж» в дальний угол.  Показывали какую-то мелодраму, с экрана лилась патока, с неба лился дождь, все были при деле.

Я достал кпк и вызвал шведа. Уж не знаю, когда он умудрялся спать, но я редко видел его сонным. Должно быть, дремал в кресле перед своими компьютерами в ожидании новостей. Сейчас он зажал в зубах сигару и медленно потягивал виски из низкого тяжелого стакана.

- Ларс, Харпер у Пинкуса, тот обещает поставить его на ноги. А теперь рассказывай, в чем дело – не зря же ты переменился в лице при виде парня.

Швед неспеша стряхнул пепел, прежде чем ответить.

- У меня есть для тебя плохие новости и плохие новости. С каких начать?

Он выдохнул дым правильным кольцом.

- Давай сперва плохие новости.

- Мэнхарт – не обычный наемник с амбициями. Он - почти ровня тебе по талантам.

- Так… А теперь плохие новости.

- Знаешь, Марс, если б не твои способности, я бы решил, что увидел сегодня  не клона, а оригинал.

- О чем ты говоришь? Ты знаешь Харпера?

- Я знаю Мэнхарта. Как оказалось. Хотя тогда его звали иначе.

- Продолжай.

- Рассказывать особо нечего, - он махнул рукой и пепел едва не попал в стакан. – Тогда его звали Алек Хиделл, как это не забавно. Хотя в морпехах он не служил[18]. Мы проверяли – имя настоящее, так парню повезло с рождения. А может, документы были чертовски хорошо подделаны. Чертовски хорошо.

Глубокая затяжка, глоток. Янтаря в стакане поуменьшилось на пару пальцев.

- Ты ведь, наверное, знаешь, Марс, что ваша команда была второй по счету? Нет? Ну, значит, все правильно. Прайс знал об этом, но держал язык за зубами. Потому что незачем было говорить. За Прайса.

Он выпил виски, на секунду прикрыв глаза.

- Да, Прайс знал… Семнадцать лет назад СБС собрала первую опытную спецгруппу, которую возглавил Хиделл. До этого он десять лет служил в британских САС. Да, кстати, Марс, хорошая новость – он не телепат. Тогда до этого просто не додумались.

Так вот, сперва все шло нормально, группа исправно выполняла поставленные задачи под руководством Хиделла и наверху им были довольны. Но через два с лишним года во время очередной операции ребята нарвались на засаду и все погибли. За исключение Хиделла. Он исчез.

Дело в том, Марс, что им тоже были вшиты передатчики, как и вам. В твоей группе об этом знал только Прайс, в группе Хиделла – никто.

Вскоре его отследили где-то в Южной Америке и отправили отряд для задержания либо ликвидации, но Хиделл ушел. Так повторялось еще дважды, затем через пару месяцев его внезапно объявили мертвым и дело закрыли. Вот и все.

- А что стало с командным центром?

- Его расформировали вскоре после смерти Хиделла. С тобой, Прайсом и остальными работали уже совсем другие люди.

Я задумался. Сказанное Йоргеном многое меняло.

- Ты говоришь, объявили мертвым… Но тела не было?

- Нет. Вообще никаких останков. Просто запись в личном деле. – Швед меланхолично жевал сигару.

- Дьявол… это значит, он договорился с кем-то наверху, а?.. М-да…

Йорген кивнул, соглашаясь, и налил себе еще.

-   Кто тогда возглавлял проект?

- Полковник Наруто. Славный старикан. Вскоре после закрытия проекта был отправлен в отставку. Со всеми почестями и все такое, но тем не менее. И вот еще что… Перед самой отставкой на него было совершено два покушения в течении месяца и он чудом остался жив… Но все же не думаю, что с ним можно было договориться. Не тот человек.

- У всех есть слабые места. Как думаешь, реально отследить Хиделла по частоте передатчика спустя столько лет?

- Почему нет? – Йорген пожал плечами. – Обнаружить его непросто, удалить еще сложнее, значит, надо всего лишь знать частоту. Проблема в том, что все архивы давно уничтожены. Так что, тут я бессилен.

- Хм.

Мы замолчали, каждый думая о своем. Дождь барабанил по лобовому стеклу, но машин на пустыре как будто прибавилось. Любителям кинематографа было плевать  на дождь.

- Йорг, я хочу поговорить с Наруто. Других идей все равно нет, а так хоть какой-то шанс. Ты знаешь, где он сейчас?

- Уже узнал, пока ты нянчился с Харпером. У нее свой дом в Западной Вирджинии в маленьком городишке Джейн-Эйр. Маллхоланд-драйв, шестьдесят пять.

- У нее?..

- Да, у нее. Полковник Джейн Наруто. Тебя что-то смущает?

- Ты говорил – «славный старикан»?!

- А, не обращай внимания, - швед махнул рукой. – Ее все считали мужиком. Такой удел у женщин в армии. Тем более на высоких постах. Надо сказать, она всецело соответствовала. Возможно, у нее в предках была Маргарет Тэтчер, не знаю. Познакомишься - спросишь. Ну что?

- Я еду к ней.

                                                          

 

Глава 17

 

На следующий день где-то к полудню я уже стоял на мостовой Джейн-Эйр. Мостовая была довольно пыльная, да и сам городок тоже. Может, его стоило считать большой деревней. Здесь определенно любили сельский колорит. Поодаль от крупных очагов цивилизации, среди лесов и полей и рядом с единственным шоссе – возможно, для кого-то он был раем, потому что тишину и спокойствие здесь можно было бы нарезать ножом, упаковывать и поставлять на экспорт.

Всего тысяча жителей, в основном люди. Жара, зелень, тихие улочки. Событием здесь считался, скажем, сильный дождь, ну или пьяный почтальон, а самым крупным преступлением – поднятие цен на билеты в единственном кинотеатре города, когда его владелец,  сорокапятилетний Мозес Голдман, наконец-то надумал жениться.

Чтобы удостоиться чести ступать по пыльным улицам Джейн-Эйр мне пришлось воспользоваться ночным самолетом, затем поездом, а потом еще около часа бодро шагать через поля, дыша холодным предрассветным туманом.

До того, как успеть на самолет, я заскочил к Полуксам, чтобы переодеться и взять необходимые документы. И вот теперь я стоял на Малхолланд-драйв в светло-сером костюме, начищенных ботинках, при очках, портфеле и в легком светлом плаще, олицетворяя собой то неуловимое нечто, что за версту отличает госслужащих от всех остальных смертных.

Не знаю по какому принципу выбирались названия улиц для Джейн-Эйр, но, видимо, это делалось спьяну либо путем слепой жеребьевки, когда кого-то мучила слишком сильная ностальгия по местам обитания предков. Ничто здесь не напоминало ни о Городе Ангелов, ни о Дэвиде Линче и даже табличка с названием улицы «Малхолланд-драйв» у дома Джейн Наруто смотрелась чересчур громко. Впрочем, точно так же и во всем городке не угадывалось ничего из того, о чем рассказывала покойная мисс Бронте.

Домик у полковника Наруто был маленький, но опрятный, выкрашенный белой краской, с красной черепичной крышей и маленьким садиком, разбитым вокруг дома. Штук пять цветочных клумб, отчего воздух пропитан сладковатым ароматом пионов и нарциссов. Вокруг садика низкая деревянная изгородь, калитка гостеприимно распахнута. На почтовом ящике у входа приклеен листок, на котором от руки выведено – «Если меня нет дома, значит я в магазине или в Клубе. Подождите немного и я скоро вернусь.»

Прошествовав по мощеной тропинке к крыльцу, я позвонил в парадную дверь, подождал немного, позвонил еще раз,  постучал, но ответа так и не получил.

В окне соседнего домика дернулась занавеска. Этого следовало ожидать. Еще бы, я же был таинственным незнакомцем, пришельцем из Другого Мира; должно быть, завтра обо мне напишут в газетах.

Я неспеша вернулся на тротуар, прошагал пять метров левее и точно по такой же дорожке прогулялся до двери соседнего домика с не в меру любопытными жильцами. Стоило коснуться кнопки звонка, как дверь тут же распахнулась, явив мне на пороге юное веснушчатое существо лет двенадцати в летнем зеленом платье и с двумя косичками рыжих волос.

- Вы хотите знать, где тетя Джейн, да?

            Ну и бойкие нынче детишки.

            - Нет, я хочу вручить ей Орден Французского Легиона. А еще я хочу узнать, где у вас здесь Клуб.

- Это там, - она показала пальчиком вниз по улице, - идите прямо и никуда не сворачивайте. А как вас зовут?

- Питер Паркер. Только никому не рассказывай.

Я подмигнул ей и отправился разыскивать то, что называлось Клуб. Есть в моем личном обаянии что-то, что располагает ко мне детей и домашних животных. Должно быть, из меня получился бы отличный семьянин…

Минут через десять я был на месте. Полностью это заведение называлось «Клуб отдыха и релаксации города Джейн-Эйр. Вход только для членов Клуба.»

Я мысленно присвистнул. Было отчего.

По меркам Джейн-Эйр, Клуб был роскошен. Выстроенный в викторианском стиле без капли модерна, огромный вытянутый трехэтажный особняк с белыми колоннами, огромным крыльцом, верандой размером с бильярдную, он резко отличался от маленьких опрятных домиков Джен-Эйр как «Титаник» от парусных яхт. 

Клуб окружали зеленые лужайки, несколько фонтанов с ангелами и пять-шесть десятков цветочных клумб. За зданием раскинулось огромное поле для гольфа и теннисный корт. По узким тропинкам между скамейками прогуливались старички и старушки – поодиночке, группками и с крохотными собачками на поводках. В воздухе витала какая-то идиллия и пара унций нафталина. Все было крайне респектабельно.

На ступенях у входа меня встретил чопорный швейцар, осведомившийся, чем он может быть мне полезен, сэр. При этом он смотрел сквозь меня в пространство как кастрированный кот после наркоза. Узнав, что мне нужна миссис Наруто, он важно сообщил, что она, по-видимому, еще в библиотеке, - пожалуйста, за мной, сэр. Следуя за его спиной, я миновал ступеньки, огромный холл и по широкой лестнице поднялся на второй этаж, прямо к дверям библиотеки.

Комната была огромной, но ее размер терялся из-за книжных шкафов, довольно беспорядочно расставленных тут и там. В итоге получался лабиринт минотавра, в котором вы долго могли бы блуждать, пытаясь дойти до противоположной стены и, вероятно, умерли бы от голода, не достигнув цели.

На полках стояли исключительно бумажные книги и ни одного муляжа, насколько я мог судить. Глядя на потертые переплеты и шеренги томов, возникало ощущение какой-то непоколебимой солидности в окружающей обстановке.

Кроме книг здесь в изобилии стояли большие мягкие кожаные кресла, очень низкие и очень удобные, такие широкие, что подходили под все позы из камасутры на выбор. Кадки с цветами на полу, дубовые панели на стенах, много картин с пейзажами, - вот, пожалуй, и все.

Перед тем как удалиться, мой провожатый весомо изрек:

- Пожалуйста, сэр, соблюдайте тишину, у многих членов клуба послеобеденный отдых.

О да, этого добра тут было навалом. Лишь несколько кресел пустовали, в остальных же дремало, сопя и причмокивая, все старшее поколение Джейн-Эйр. Благообразные пожилые леди и джентльмены, все как один старомодно одетые и такие древние, что казалось, тронь их и они рассыплются в прах прямо у ваших ног. Несколько старичков бродили в закоулках между шкафами, шаги их были бесшумными на толстом пушистом ковре, так что они походили на собственных призраков, восставших из темных могил. Внезапно появляясь из-за угла, они медленно уплывали прочь, отчего сходство только усиливалось.

Я двинулся наобум между спящих мумий, всматриваясь в лица в поисках Джейн Наруто и жалея, что не захватил с собой клубка шерсти или, на худой конец, хлебных крошек.

Йорген дал мне фотографию семнадцатилетней давности, но я не сильно на нее уповал, - такой срок способен неузнаваемо изменить кого угодно и уж тем более женщину. Как бы там ни было, пока что никого похожего не встречалось хотя бы потому, что в библиотеке находились в основном мужчины, да и те своей неподвижностью напоминали скорее музейные экспонаты, а не живых людей.

Обогнув очередной шкаф я наткнулся на маленького щуплого старичка с острой лисьей мордочкой и черными, как уголь, глазами. Он прыгнул на меня как черт из табакерки, ткнул локтем в бок и заявил:

- Вы новенький? Я – Джонатан Моррис! Я слежу здесь за порядком. Для начала я расскажу правила…

Но я его перебил.

- Когда мне было десять, я жил в маленьком городке в сердце Огайо. Там было два основных развлечения – свадьбы и похороны. Местные старики имели гнусную привычку тыкать мне в ребра на каждой свадьбе и каркать: «Ты следующий!» Но они очень быстро избавились от нее, как только я стал делать то же самое с ними на всех похоронах.

Чертик отпрянул, враз погрустнев, что-то жалобно пискнул и быстро пошел прочь.

Должно быть, по местным меркам он был еще зеленым юнцом.

- Как вам не стыдно, вы напугали Джонатана!

Я обернулся. У окна стояла Джейн Наруто с фотографии семнадцатилетней давности и укоризненно качала головой, но глаза ее при этом смеялись.

- Вы сфинкс?

- Что?..

Она посмотрела на меня с изумлением.

- Вы либо сфинкс, либо знаете секрет вечной молодости, потому что за семнадцать лет нисколько не изменились.

Это была правда. Похоже, она относилась к тому редкому типу женщин, над которыми время не властно. Сейчас ей должно было быть порядка шестидесяти, но выглядела она всего лишь на сорок с лишним. И лишнего было немного. Голубые глаза, густые серебристые волосы, плавная линия твердых губ, морщинки лишь в уголках глаз, красивый разворот расправленных плеч, который подчеркивало приталенное бело-голубое платье с длинным свободным подолом.

Впрочем, от моих слов ее глаза похолодели. Тон тоже.

- Спасибо за комплимент. Значит, я не ошиблась – это вы хотели меня видеть. Чем обязана таким вниманием и откуда у вас моя фотография?

Мимо прошествовал сутулый лысый тип с большими ушами и пышными седыми бакенбардами. Сурово покосившись на меня, он сделал даме ручкой, изобразив гримасой воздушный поцелуй, после чего исчез за ближайшим шкафом.

Я кивнул на лысого донжуана.

- Наверное, проходу не дают?

Она чуть улыбнулась.

- Сватаются через день. Кое-кто и трижды в месяц, но только потому, что успевают забыть, что уже делали это на прошлой неделе. По правде сказать, большинство из них уже совсем выжило из ума, но оставшиеся еще помнят, зачем нужны женщины и это их безумно огорчает.

Спорить тут было не с чем.

- Однако, вы не ответили на мой вопрос. Кто вы такой и что вам надо?

Мы оба вздрогнули, потому что в этот момент один из старых сонь так мощно всхрапнул, что чуть не выдул себя из кресла, а я так и вовсе решил, что нас бомбят.

            Против воли она опять улыбнулась.

- Идемте. Я знаю место поспокойней.

- У Клуба есть собственное кладбище?..

Она привела меня на широкий открытый балкон с видом на теннисный корт, закрыла за нами двери и показала на невысокую плетеную лавку, обшитую плюшевой тканью. Другой мебели здесь не было и она села подле меня, развернув ко мне плечи, сложив на коленях руки и глядя мне прямо в глаза. Тут не было ни одного мягкокресельника – видимо, свежий воздух сдувал с них камфору, что мешало уснуть.

- Итак?

- Секунду.

Я вынул карандаш со светодиодом на конце и огляделся. Похоже, мы никого не интересовали. На всякий случай спросил:

- Здесь нет скрытых камер?

Она спокойно покачала головой.

- Камеры над парадной дверью, над задней и у коттеджей на теннисном корте.

Я быстро обвел ее карандашом. Он молчал.

- Ну вот, все в порядке. Небольшая перестраховка. Благодарю.

Я хотел было спрятать детектор в карман, но она протянула руку и мягко, но решительно забрала его у меня, а потом повторила мои действия, но только уже на мне самом. Удовлетворенно кивнула и отдала карандаш.

- Что ж, мистер Как-Вас-Там, хоть вы и похожи на клерка, теперь я точно знаю, что вы не хотите продать мне страховку или помочь с завещанием. Так в чем же, собственно, дело?

- Миссис Наруто, вы помните Ларса Йоргена?

Я рисковал и знал это. Ларс отзывался о ней положительно, но семнадцать лет это такой срок, когда иной человек сто раз успеет сменить и взгляды на жизнь и жизненные принципы. Но за мной было, по-крайней мере, одно преимущество – когда столько лет лезешь людям в головы, начинаешь поневоле в них разбираться. И я рискнул.

Кроме того, мне больше ничего не оставалось. Мне было нечем припереть ее к стенке.

Она помолчала, что-то обдумывая, а потом все так же спокойно кивнула.

Мне определенно нравилась эта женщина.

- Это он направил меня к вам. Потому что, похоже, только вы можете мне сейчас помочь.

- В чем заключается помощь?

- Мне нужен Алек Хиделл. Мне нужна частота передатчика, который вшит в его сердце.

-  Я не понимаю, о чем вы говорите.

- Разумеется. Другого ответа я и не ожидал. Позвольте, я сделаю несколько предположений...

Она слегка пожала плечами.

- Немного времени у меня есть. Но только немного.

- Хватит и двух минут. Семнадцать лет назад вы руководили неким проектом, являясь полковником одного из отделов СБС. В рамках проекта была создана спецгруппа, которую возглавил Хиделл, в прошлом капитан британских САС. Через два с лишним года группа попала в засаду и была перебита – вся, за исключением Хиделла. Он дезертировал, скрывшись где-то в Южной Америке. Ваш отдел отследил сигнал передатчика и послал на задержание своих людей. Хиделл скрылся, благодаря своей подготовке. Так повторялось несколько раз. В то же самое время, по странному совпадению, на вашу жизнь было совершено два покушения и вы чудом остались в живых. Это ведь его рук дело, не так ли?.. Потом все стихло. Я не знаю, как вам это удалось, но Хиделл был объявлен мертвым, хотя никаких останков предъявлено не было. Опять же, по странному совпадению, покушения на вас не возобновились.

Я замолчал, ожидая ответа. Но его не было. Пока я говорил, ее взгляд оторвался от моего лица и опускался все ниже и ниже, пока не остановился на руках, сложенных на коленях. Казалось, мыслями она была сейчас где-то очень далеко – в другом времени и в другом месте.

Так прошло минут пять.

Наконец, она посмотрела на меня. Лицо осунулось и постарело, глаза потухли, отражая и усталость и напряжение одновременно.

- Я думаю, вам лучше уйти. Я ничем не смогу вам помочь.

Голос надломлен и тих, как после тяжкой болезни.

Я заговорил очень мягко, почти нежно.

- Миссис Наруто, так уж совпало, что мне нужен Хиделл. Мне не надо его арестовывать. Мне надо его уничтожить. Физически. Любым способом. Но он хорошо спрятался. Помогите мне. Ведь это вопрос и вашего спокойствия тоже.

Молчание. Она опять ушла в свои мысли, я даже не знал, слышала она меня или нет.

- Послушайте. За последний месяц я доставил ему достаточно неприятностей. Но это все были точечные удары, хорошо продуманные, поэтому для него я неуязвим. В то же время, он не оставит их без ответа. Нетрудно догадаться, что он предпримет в первую очередь, чтобы обезопасить себя. То же, что сделал бы я на его месте – начнет обрубать концы. Все ниточки, ведущие к нему. То, что вы живы до сих пор, означает, что тогда – семнадцать лет назад – вам удалось договориться. Не знаю как, но удалось. Думаю, договор был прост – его жизнь в обмен на вашу. Но даже вам – одной – не под силу было прекратить поиски и объявить его мертвым. Равно как и уничтожить архивы командного центра. Полагаю, Хиделл угрожал не только вам, но и кому-то наверху – кому-то, у кого было достаточно полномочий на все вышеперечисленное…

Наконец, она взглянула на меня. Бесконечная усталость, опустошенность – что еще вам сказать? В общем, ее лицо напоминало ту вечную тьму, в которую падала Алиса в погоне за Белым Кроликом.

- Как вас зовут? – так тихо, что я скорее прочитал это по губам.

- Имя все равно будет ненастоящим, вы же понимаете. И документы. Поэтому – выбирайте сами.

Она на секунду задумалась. Голос звучал уже тверже.

- Майкл. Я буду звать вас Майкл. Так звали мою собаку.

- Очень хорошо, мэм.

- Зовите меня, Джейн. Если хотите, конечно.

- Договорились. Джейн.

- Вы что-то говорили насчет Ларса Йоргена…

- Ах, да… Конечно.

Я достал кпк и через секунду они со шведом уже видели друг друга. Тот принарядился в темно-синий костюм-тройку, никаких окурков и недопитых стаканов, за спиной виднеются бюсты Эскофье и Брийа-Саварена – видимо, дежурил в ожидании звонка.

- Привет, Джейн. Отлично выглядишь. – Невозмутим как всегда, не считая неприметного румянца.

- Здравствуй, Ларс. – она тоже слегка порозовела и, кажется, отпустила восвояси свои мрачные мысли. – Форма шла тебе гораздо больше.

Швед хмыкнул и улыбнулся в усы.

- Джейн… я так понимаю, мой парень рассказал тебе, в чем именно у нас загвоздка…

Я деликатно вмешался.

- Сейчас меня зовут Майкл, Ларс - в честь сторожевого пса.

- Ага, - он кивнул, - я и говорю. Майкл, должно быть, уже рассказал тебе самую суть. В общем, других зацепок у нас нет. Такие дела…

- Вы работаете на правительство, Ларс? – похоже, она почти обрела свое обычное спокойствие.

            Ларс быстро взглянул на меня, как бы давая пас. Я откашлялся.

            - Нет, миссис Наруто, Джейн. Правительство нам не указ. Ни одной страны мира. Ни на одной из планет. Это же касается и совершенно любой спецслужбы. Нам платит один человек, частное лицо, которому Хиделл перешел дорогу. Хиделл уже покушался на него и членов его семьи и небезуспешно. Теперь наш наниматель хочет устранить угрозу, чтобы сохранить то, что еще можно сохранить.

            Пока я говорил, Йорг согласно кивал на каждое мое слово.

            Джейн несколько секунд раздумывала, как будто на что-то решаясь.

            - Ну, хорошо. Майкл, вы на машине?

            - Нет.

            - И правильно. В Джейн-Эйр она бесполезна. Ларс, скажи мне еще одну вещь…

            - Да, Джейн?..

- Скажи, - она помедлила, - ты уверен, что твой парень способен оторвать Хиделлу

голову?

- Да, Джейн, - тон Йоргена был спокойным, почти безразличным. – Если кто и способен, так это он. И после принесет ее тебе, чтобы ты лично могла бы в этом убедиться.

- Договорились. Майкл, - она повернулась ко мне, - проводите меня домой. Ларс, рада была тебя видеть.

Мы вернулись в библиотеку, прошли ее насквозь и спустились на первый этаж. Когда мы уже шли через парк по дорожке к воротам Клуба, я тихонько спросил у Джейн:

- А что это за место?

- Удивляет, да? – опять мимолетная улыбка.

- Как будто кусок Беверли-Хиллз перетащили на просторы Луизианны.

- Этому городу примерно лет пятьдесят. Те старые олухи в Клубе – это они его построили, когда в здешних местах нашли залежи каменного угля, железа и меди. За прошедшие десятилетия эти люди так прикипели к здешним местам, что, даже разбогатев, не захотели никуда уезжать, хотя их дети, спасаясь от скуки, разъехались кто-куда. Они выстроили себе этот Клуб, чтобы приятно встречать старость. Девиз Клуба, по задумке его создателей, гласит – «Мудрость, Душа и Покой». Не помню как на латыни.

- Мед, канифоль и ладан[19], я бы сказал…

Мы шагали вверх по улице. Она была пустынна в лучах полуденного солнца, лишь какой-то дворовый пес, лежащий в тени забора, поднял голову на звук наших шагов.

- Миссис Наруто…

- Да?

- Зачем вы ходите в это сонное царство?

Она улыбнулась улыбкой учительницы младших классов и стала моложе еще лет на пять.

- Ну, скажем так… Эта атмосфера, - она повела рукой вокруг, - помогает мне лучше ценить то, что у меня есть.

Мы подошли к ее маленькому аккуратному домику, она открыла дверь и пригласила меня внутрь.

- Идемте на кухню. Хотите кофе?

- Да, мэм.

Кухня была весьма милой, насколько я вообще разбирался в предмете – большой, светлой и в бело-синих тонах, под стать ее платью.

- Прошу.

Она показала на глубокое низкое кресло у белого столика, но я предпочел стул с жесткой спинкой. С такого гораздо быстрее вскочить, если что.

Через минуту мы пили кофе, не слишком крепкий – вполне в духе Джейн-Эйр. Я видел, что она собирается с мыслями, не зная толком с чего начать, и не торопил ее.

- Вы были правы, Майкл, в том, что Хиделл угрожал не только мне. Не знаю, чьей помощью он заручился, чтобы все это провернуть, но угрозам и нападению подверглись около десятка высших должностных лиц СБС, двое из них были убиты. В каждом из случаев так или иначе он давал понять, что либо его розыск прекратится, либо он пойдет до конца. В том числе, в отношении их семей… Знаете, Майкл, есть список профессий, которым категорически не рекомендуется заводить семью… Что касается меня…

            Ее взгляд был тверд.

- Что касается меня, - если бы это касалось только меня, я бы наплевала на все угрозы. Секунду.

Она вышла в гостиную, но почти сразу вернулась и протянула мне фотографию в рамке.

- Это мои внучки. Мэри, Элизабет и Энни. Вы понимаете? Я не хотела до конца своих дней ходить на кладбище, чтоб навещать три детских могилы.

Она открыла ящик стола, достала пачку сигарет и закурила, сломав пару спичек.

- Вскоре после этого я ушла в отставку. Не из-за Хиделла, нет. СБС планировала вторжение в Сомали, готовя военный переворот, но, из-за бездумья чиновников, теряло драгоценное время. Знаете, как это бывает - люди обычно так боятся принять решение, что, в итоге, не принимают его. Я излишне резко высказалась по этому поводу и вскоре мне предложили уйти в отставку, хотя к тому времени я и сама уже подумывала об этом. Так я распрощалась со службой и уехала сюда, в Джейн-Эйр, где у моих родителей был  этот дом.

Она затушила сигарету и тут же зажгла новую.

- Но кое в чем вы ошибаетесь. Во-первых, чип Хиделла имплантирован не в сердце, а в мозг. Ларс не мог этого знать. Это было известно лишь мне, группе врачей, проводивших операцию и еще паре человек из руководства, которые совместно со мной приняли такое решение. Эта процедура более дорога и трудоемка, по-сравнению с вживлением в сердце, но полностью оправдана.

- Понимаете, - она взмахнула рукой с тлеющей сигаретой, - СБС полагала что может позволить себе потерять рядового бойца, но не командира группы. Рядовой член отряда был ценной боевой единицей, но не обладал никакой стратегически полезной информацией, потому что все действия отряда координировал командир.

Имплантант для Хиделла был изготовлен по особому заказу с учетом индивидуальных особенностей носителя – активность передатчика не должна была мешать или вредить волновой активности мозга. Кроме того, сердечный чип при определенных условиях и соответствующих умениях можно было бы удалить, проведя довольно непростую операцию и обладая соответствующей аппаратурой для его обнаружения. Чип Хиделла удалить нельзя. Точнее, такая операция связана со значительным риском нанести непоправимый ущерб головному мозгу носителя. Кстати, насколько я понимаю, Хиделл и не подозревал о передатчике – он полагал, что мы всякий раз выслеживали его благодаря нашей агентурной сети. Дело в том, что все операции по вживлению чипов были проведены во время недельного анабиоза, когда группа в полном составе отправлялась для учений на планету Кратос в период предварительной подготовки. Вот почему я относительно спокойна в отношении себя и моих бывших коллег – если бы Хиделл знал о чипе, он уничтожил бы всех нас намного раньше.

Затем мы изменили донесение одного из отрядов, посланных на ликвидацию Хиделла, так что в рапорте значилось, что объект уничтожен в ходе боя при взрыве здания и среди прочих тел идентификации не подлежит. На этом все и закончилось.

И вот почему мы общим решением ликвидировали все архивные данные, которые помогли бы его отследить, включая и частоту передатчика... Если бы мы этого не сделали, а кто-нибудь из СБС решил бы в порядке проверки возобновить поиски… Им все равно не удалось бы убрать его с первой попытки, а он не замедлил бы с ответом… причем на этот раз безо всяких переговоров с его стороны.

Она устало вздохнула, откинулась на спинку стула и налила себе кофе.

- Там, в Клубе, вы верно угадали, хотя и не зная еще всей подоплеки – если вы и дальше будете действовать вслепую, рано или поздно люди Хиделла появятся здесь. А значит, я вынуждена помочь вам – это уже в моих интересах.

Она встала, обошла стол, чтобы задернуть занавески на кухонном окне и повернулась ко мне. Внимательно взглянула, будто что-то просчитывая.

- Кстати, через несколько лет после всей этой истории СБС воскресила проект – собрала еще одну группу, учитывая опыт предыдущей. Знаете об этом?

- Ларс что-то говорил, но без особых подробностей…

- Хм. Вторая группа кое в чем отличалась от первой. В частности, искуственным путем у всех солдат была повышена выносливость, стрессоустойчивость, переносимость боли и другие нужные в бою качества, вплоть до естесственной продолжительности жизни. Также всем членам отряда были привиты начальные навыки телепатии. От операции на мозге было решено отказаться, - всем, включая главу отряда, передатчики были вшиты в стенку сердца с их собственного добровольного согласия. Функциональность командира была ограничена – свободный доступ к информации был отменен. Вместо этого к отряду причислили координатора, который, не участвуя в бою, обеспечивал информационную поддержку. Координатором новый группы стал Ларс Йорген.

Она выжидающе смотрела на меня, ожидая реакции, но я лишь пожал плечами.

- Очень интересно. Однако, вы много знаете, учитывая, что к тому времени уже давно были в отставке…

Джейн усмехнулась.

- Это вполне естесственно – время от времени интересоваться некогда любимой работой, тем более что старые связи остались. Хотите еще кофе?

- Спасибо, с удовольствием.

Она потянулась к шкафчику на стене, продолжая говорить из-за плеча:

- Я слышала, также, что и второй группе не повезло.

- Опять кто-то дезертировал?

- Нет, но во время очередной операции почти вся группа была уничтожена. Причины этого не выяснены до сих пор.

- Почти? Значит, кто-то выжил?..

Я постарался, чтобы голос был в меру равнодушным, но не чересчур.

- Да, но подробностей я не знаю. Ларс должен знать больше.

- О’кей, если встречусь с кем-то из этих ребят, буду иметь в виду их способности...

Внезапно она резко повернулась, выбрасывая в меня руку с пистолетом.

Палец дернулся, хлопок, стул прошила пуля - я уже вскочил, мгновенно уйдя влево.

Ствол качнулся, плюнув еще раз.

Поздно – пробита стена.

Шаг вперед-вправо. Правой рукой схватил запястье с пистолетом – по дуге вверх, вниз к полу, выворачивая сустав – левая сгибом обвила шею, опрокидывая навзничь, вынуждая сделать мостик в воздухе. Она не сопротивлялась – она была умной женщиной. Ударь я коленом вверх и - прощай, позвоночник. Из онемевших пальцев выпал пистолет – беретта с глушителем, хорошая вещь.

- Вы понимаете, мне надо было проверить… - донеслось откуда-то из-под моей руки.

- Ну, разумеется.

Я осторожно опустил ее на пол и она тут же села, поправляя платье и приглаживая волосы.

- Будь вы не так проворны, я просто закопала бы вас в погребе. Кстати, идемте туда.

Она поднялась как ни в чем не бывало и, пройдя через гостиную, подвела меня к двери в кладовку. Подняла ковер на полу и я увидел крышку люка.

- Вы любите варенье, мистер Бонд?

- Более-менее.

Она застенчиво улыбнулась.

- Мой муж очень любил. А мне нравится его варить. Это он выкопал этот погреб. Совсем как в позапрошлые шестидесятые, когда каждый десятый боялся ядерной атаки со стороны Союза и люди прятались под землю от страха…

Внутри по периметру три на четыре метра стояли самодельные стеллажи от верха до низа, полки которых были сплошь уставлены разными банками. В углу свален хлам – пустые пыльные банки, охапки старых газет, сломанная газонокосилка, древний телевизор  и детский велосипед без колес. Джейн направилась прямо туда. Подняла газеты и вытащила на свет грязную белую коробку с Кроликом Роджером на крышке, открыла и достала из груды мусора большую консервную банку из-под утиного паштета, доверху полную яичной скорлупы. Перевернула и скорлупа посыпалась на пол. На ладонь упала маленькая черная флешка в пластиковом пакете, которую Джейн протянула мне.

- Я думала – если Хиделл нарушит договоренность… В общем, в случае моей смерти один человек должен был передать эти данные в надежные руки в СБС. Он не знает, что это, но сделал бы все как надо. Но теперь появились вы, Майкл. Возьмите. Возьмите и передайте Ларсу – он знает, что с этим делать.

Мы поднялись обратно в гостиную и она проводила меня до двери, ведущей на задний двор. На пороге остановилась.

- Майкл.

- Да, Джейн?

- Ведь вы из второго поколения, не так ли?

Настала моя очередь.

- Не понимаю, о чем вы.

- Ну хорошо, - она кивнула. – Забудьте.

- Да, мэм.

- Джейн.

- Как скажете, Джейн.

- Идите. Удачи. И помните, - вы обещали мне голову Хиделла.

На этом я и ушел.

 

 

 

Глава 18

 

В Нью-Йорк я вернулся поздно ночью – все рейсы были задержаны из-за вечерней непогоды. Дождь с ветром хлестали так, что все прохожие с зонтами напоминали Мэри Поппинс, которая вдруг передумала улетать.

По Нью-Йорку ползли огромные многокилометровые тоскливые пробки – дождевая завеса мешала увидеть все, что было дальше пяти метров без скидки на свет фар. Вереницы машин заполонили все улицы – бесконечные железные караваны неоновых глаз. За лобовым стеклом таилась однообразная серо-черная холодная мгла, бывшая фоном для человеческого мельтешения вокруг. Прижимаясь к домам, бежали пешеходы, стремясь скорей укрыться от бешеной стихии, мечтая о доме, теплом свитере и горячем чае с коньяком.

Еще в Вирджинии, шагая через поле к вокзалу, я выслал Йоргену все содержимое флешки, сжато пересказав то полезное, что было в наших с миссис Наруто беседах. В сторону Ларса полетели мегабайты информации, самого сильного сейчас для нас оружия.

Швед смотрел на экран, задумчиво хмурясь.

- Тут почти все зашифровано. Не думаю, что сложно. Мы получили даже больше, чем рассчитывали. Здесь много всего – личные дела, донесения, рапорты, отчеты об операциях, планы объектов… Бинго. Нам повезло. Дай мне пару дней, Марс. Я свяжусь с тобой, как только закончу.

Так я получил кратковременный отпуск. Вернувшись в Нью-Йорк и забрав «додж» со стоянки в аэропорту, я медленно ехал в общем потоке сквозь пелену дождя и вспышки молний. Незадолго до этого я связался с Полуксами, а после с Пинкусом – все было тихо и мирно, никаких перемен. Харперу стало лучше, - он унаследовал от Мэнхарта отличное здоровье. Хоть какой-то плюс в его положении.

Светофоры гасли один за другим, потом зажигались вновь, между машинами бегали постовые в дождевиках, размахивая руками и что-то крича, но их голоса тонули в раскатах грома, так что особой пользы от этого не было.

Огромный город переживал дождь. Трудно было представить такое в Джейн-Эйр – должно быть, там в такую непогоду люди сидели перед горящими каминами и играли в покер, отгородившись от всего мира и отдав городишко на откуп стихии, чтобы наутро застать его новорожденным и чисто вымытым. В Нью-Йорке такой фокус не проходил. Не тот масштаб.

За три квартала от Робин-роуд столкнулись несколько машин, которые мне пришлось долго объезжать, петляя в числе прочих невезучих по параллельным улочкам. Дождь зарядил еще сильнее, хотя, казалось, куда уж больше?.. Барабанная дробь капель сменилась на пулеметные очереди, которые моментально расстреляли меня, когда я вышел из машины, чтобы открыть гараж.

Полуксы опять не спали, ожидая вестей. Я сказал лишь, что скоро, возможно, мы узнаем, где находится Мэнхарт и, не исключено – Ровена. А затем перейдем в атаку. Пока же все упирается в техническую сторону дела, которая зависит от Йоргена, а потому мы вынужденно ждем несколько дней. На этом я отправил их спать. Если приходится ждать, лучше делать это во сне.

Казалось, миллиардер нисколько не беспокоился о своей  осиротевшей империи – видимо, все нужные винтики крутились и без него. Если бы не беспокойство о дочери, он, наверное, также радовался бы неожиданной изоляции, как и Айронс. Роксана выглядела спокойной, вот только лицо чуть побледнело и вокруг глаз залегли тени.

Я поужинал остывшим бакалао, проверил все двери и окна, погасил везде свет и лег на диване в гостиной. Включил телевизор, - вдруг что-то полезное. Пощелкал каналами. Новости были, но нас не касались, - так, обычная ерунда. Выключил и уснул.

В ту ночь я видел сны. Обычно так не бывает, я просто проваливаюсь в темноту и все. Та ночь была исключением.

 

…Детство, город Аврора, штат Огайо. Помесь Джейн-Эйр и обычного городского пейзажа. Аврора – небольшой город, все знают друг друга или почти все. Четверть жителей – итальянцы. Мы с бабушкой тоже жили в итальянском квартале, там были самые дешевые квартиры. Мы перебрались в Штаты, когда в России началась гражданская война. Я помню, как долго учил язык, не понимал обычаев и юмора этих людей. На улице меня били, я был маленький и тощий, а детям всегда надо над кем-то издеваться, - развлечение не хуже других. Почти у всех ребят были ножи, даже у девчонок. Маленькие перочинные, охотничьи, кухонные, всякие… Район считался неблагонадежным. Если патрульные копы видели у подростков ножи, всю компанию забирали в участок, ножи отбирали, владельцев на сутки запирали по камерам. Это считалось престижным. Если полиция к тебе не придиралась, на тебя начинали косо поглядывать и сторониться – в лучшем случае.

Меня ни разу не забрали в участок и у меня не было ножа – все это знали. Но это никого не напрягало – я умел быть незаметным. Я рано усвоил, что в большинстве неприятностей люди повинны сами. Я избегал компаний, шумных сборищ и не открывал рта без нужды. Это с лихвой окупалось.

Еще я умел замечать мелочи. Как Амели. Не знаю, откуда это пришло. Было и все тут, как-то само собой. Только француженка видела странные мелочи, порой забавные, а я – полезные. Я подмечал походку людей, их голоса и привычки, - всякий раз, когда кто-нибудь оказывался рядом. Я мог мысленно примерить на себя чье-то лицо или слова, пытаясь угадать, что думает их носитель. Обычное развлечение для меня в то время.

У нас был сосед - старый Мигель, мексиканец из Эль-Пасо. Сухой загорелый старик с длинными черными усами, почти нетронутыми сединой. Он разменял седьмой десяток, но годы ему не вредили. Любил поболтать и много чего рассказывал о своей солнечной родине. Однажды я узнал от него, что в старые времена, когда в Мексике запретили бои на ножах, местные мастера закаляли свои руки настолько, что ударом пальцев могли пробить человека насквозь. Ножи им были уже не нужны.

Мне было лет десять тогда. На следующий день после школы я раздобыл пару досок, с десяток ржавых гвоздей, а пилу и молоток одолжил у Мигеля. Я распилил доски на отрезки длиной в локоть и сколотил их квадратом, который обтянул старым тряпьем и веревкой. Получился щит, который можно было вешать на стену. Я приколотил его к дереву во дворе и отныне по часу в день проводил у этого дерева – полчаса перед школой и полчаса после. Я закалял руки. Я бил в щит кулаком, потом пальцами – вторыми костяшками, полусжатый кулак. Мигель говорил, это называется «лапой дьявола». Затем кончики пальцев – все пять, затем указательный, безымянный и средний, как самые сильные. Большой палец – он был слабее, усилие приходилось расчитывать, плотно прижимая к нему согнутый указательный. Мизинец был самым слабым, чтоб не сломать его, я начинал с самых легких тычков. После пальцев в ход шли ладони – основание, которым удобно бить в подбородок, затем ребро, но ладонь горизонтально подкручивалась так, что напоминала топор. Длинные размашистые хлесткие пощечины по стволу дерева, его я тоже обвязал тряпками, чтоб не остаться без рук. Боковые удары локтем, совсем легкие и очень болезненные поначалу, пока руки как следует не окрепли.

Много раз хотел бросить, но каждый раз утешал себя тем, что полчаса утром это совсем не много и вполне мне по силам. О том, что вечером будет еще полчаса, я старался не думать до тех пор, пока этот вечер не наступал. Потом я жил до следующего утра и все повторялось вновь. И так день за днем. Месяца через три руки достаточно загрубели, суставы уже не распухали и новых ссадин не появлялось.

Через полгода я решил тренировать рост. Я был очень маленьким и сутулым и в этом были свои плюсы. К примеру, я мог бы стать отличным квартирным вором, если бы захотел. Учителей вокруг было множество. Вместо этого я хотел немного подрасти.

Я давно уже заметил, что отношение людей зависит от того, как ты выглядишь и как себя держишь. К коротышке относятся иначе, чем к великану. Но если коротышка держится спокойно и уверенно, а здоровяк паникует, рост зачастую отходит на второй план. Так было, когда Энди Дюфрейн одержал победу над четырьмя охранниками одним лишь своим холодным спокойствием, пока они решали, как лучше сбросить его с крыши…

Все так, но я хотел вырасти, потому что был уж очень маленьким и не желал с этим мириться.

Я зарылся в школьную библиотеку,  штудируя книги и интернет. Спортивная гимнастика, гимнастика йогов, общая анатомия человека, строение скелета и мышц… Все, что казалось мне полезным, я переписывал в отдельную тетрадь, потом перечитывал, правил, вычеркивал…

Через неделю я стал растягивать тело. По вечерам после школы часа через два после ужина, я спускался во двор, подходил к стене дома и делал стойку на голове, подложив для мягкости куртку. Затем залезал на дерево и повисал на ветке метрах в двух над землей. Висел, считая сперва до тридцати, потом до пятидесяти, а когда слегка пообвык и спина перестала ныть, уже и до ста.

Жарко. Серая пыль и песок кружатся в воздухе, когда ветер дует с реки.

Я спрыгиваю с дерева и умываюсь у пожарного гидранта в углу двора. Опять выхожу на солнце, вытягиваюсь вверх, вставая на носки и тянусь всем телом с поднятыми над головой руками, медленно считая до двадцати. И так десять раз. Наклоны головы вбок – десять раз, стараясь достать ухом до плеча. Наклоны вперед, чтобы коснуться земли руками – двадцать раз. То же, но назад, чтобы коснуться пяток – еще двадцать. Закидываю ногу на нижнюю ветку дерева, получается чуть ниже уровня груди. Тридцать наклонов, меняю ногу.

Рядом с гидрантом крохотный цветник, обнесенный заборчиком. Его разбила тетя Роза, которая дружит с моей бабушкой. Заборчик невысокий, мне по плечо. Встаю спиной к калитке, закидываю на нее ладони, так что руки оказываются вывернутыми в плечах. Приседания пятнадцать раз.

Адово пекло в тени, на синем небе ни облачка, серая пыль ложится на потную шею и плечи.

Наклоны стоя, касаясь лбом коленей – двадцать раз. Здесь главное, как следует поджать шею, чтоб ткнуться в колени точно лбом.

У стены валяется старый матрац с торчащими пружинами. Там тень и там чуть прохладней. Валюсь на него и пару минут лежу неподвижно, слушая как кровь стучит в голове, затем заставляю себя встать. Сажусь прямо, одну ногу поджимаю под себя, другую вытягиваю. Наклоны к вытянутой ноге – двадцать раз. Меняю ногу. Точнее пытаюсь, но ее сводит судорога и приходится долго растирать, теряя время.

Лежа поднимаю ноги за голову. Коленями надо касаться лба, а пальцами – матраца за головой. Десять раз. Потом, когда я уже привык, я просто складывался в такой позе пополам и замирал, отсчитывая тридцать секунд, потом шестьдесят.

Переворачивался на живот, сгибал ноги и брался за лодыжки, поднимал голову, выгибал спину – кораблик, десять секунд. Тут же, без пауз - поза моления плюс кобра, пять раз. Сидя, ноги скрещены, руки в замок вытягиваю вверх, пять раз. Сидя наклоны, касаясь ладонями пальцев ног, а головой – коленей, десять раз. Лежа, поднимаю ноги за голову по уже известной схеме, десять раз.

Встаю. Вытягиваюсь всем телом вверх, как в самом начале, плюс наклоны, касаясь носом коленей – пауза в пять секунд, четыре раза. Падаю на матрац. Кобра сорок секунд, переворачиваюсь – березка сорок секунд. Лежа, поднимаю ноги за голову, замираю -  двадцать секунд.

Встаю, развожу руки в стороны – наклоны через стороны к ногам, чтобы коснуться ладонью земли – пауза в пять секунд. По два раза в каждую сторону.

Опять ложусь на матрас – кобра вверх, вправо, влево, снова вверх – пять раз. Повисаю на ветке дерева – минута. Приседания на одной ноге, корпус наклонен вперед, руки в стороны, взгляд вперед – десять раз на каждую ногу.

Все. Падаю на матрас, придавленный духотой, пылью и своими усилиями. Встаю, ковыляю до гидранта, снова падаю.

Каждый второй, проходя через двор, крутит пальцем у виска или качает головой с улыбкой или без. Они не понимают, зачем это нужно. Они живут всю жизнь в своих убогих телах и совершенно не понимают, зачем это нужно. Пекло, пыль, нечем дышать, все нормальные люди спасаются от жары, только я изгибаюсь на старом грязном матраце, заворачивая голову к небу.

Это нормально. Для меня.

            Что бы ты ни делал, всегда найдутся те, кто скажет, что ты молодец. Еще больше тех, кто скажет, что ты неудачник.

Ну и?..

Да ничего. Делай, что считаешь нужным, учись думать своей головой.

Чего я хотел? Да ничего особенного. Выжить. Выбраться отсюда. Заработать достаточно денег. Просто спокойной жизни и чтобы ничего не бояться. Чтобы все это было, надо быть сильным. Это очень просто, даже для десятилетнего человека.

Здоровое тело – это очень много. Здоровая голова – состояние. Грех было бы это не использовать и не тренировать. Одно время я не понимал, почему другие  не делают то же самое. Потом перестал удивляться.

У ребят постарше были пушки. Старые, подержанные, но вполне рабочие. Они сбивались в банды, делили улицы, придумывали себе клички и нашивки, расписывали стены. Часть их погибала в уличных перестрелках, не дожив до двадцати, другие подсаживались на наркоту и тоже умирали, только медленнее.

В районе доков жил один парень – Бык МакДжи. Его считали отморозком, у него была своя банда и шесть приводов в полицию. Конечно, он был шпаной, никто из серьезных людей не захотел бы иметь с ним ни малейшего дела, но среди нас, подростков, его звериная тупость создала ему ореол крутизны и какой-то неуязвимости.

К любому мог подойти Бык МакДжи. Обычно, при его появлении любой здравомыслящий человек тут же бежал прочь со всех ног. Если же это не удавалось, он просто отдавал все свои деньги и все ценное, что у него было. Таким образом он отчасти покупал себе здоровье и, по итогам встречи, мог отделаться простым визитом к врачу, а не тяжелой госпитализацией со множественными ушибами и переломами.

Отец его, говорят, был шотландцем, а мать ирландкой, а сам он был рыжим, словно лисица и злобным, как стая гиен.

Я делал свою гимнастику на позвоночник уже полгода, тело привыкло и запросило новой нагрузки. Я начал бегать по утрам, обычно, недалеко от дома.

Однажды в воскресенье утро выдалось особенно жарким. Шесть утра, но из-за палящего солнца уже нечем дышать. И я побежал к реке – время было, к тому же у воды намного прохладней. Здесь даже воздух был особый, полный совсем не городскими запахами.

Я неспешно бежал по кромке песка, поджав локти к груди и стараясь дышать в такт бегущим ногам. Я воображал себя паровозом, который мерно катит по рельсам – раз-два, раз-два…

Я добежал до бывшей конторы старого Абрахамса, которая уже лет пять как пустовала выбитыми окнами и провалившимися дверями. Мэр часто обещался снести эти убогие руины, но все тянул до выборов осенью. Здесь изредка ночевали бродяги, кормившиеся у реки. Эта часть пристани считалась заброшенной. Деревянный причал тихо гнил в зеленой воде, обрастая мхом и ракушками. Обломки досок, кирпича, пустые бочки, какие-то железяки и бетонные блоки – все это было разбросано тут и там, образуя завалы в рост человека.

Я остановился, отдыхая, чтобы бежать обратно.

Из-за ближайшей кучи мусора вышел Бык МакДжи и молча уставился на меня.

Так…

Бежать.

Но куда? Я уже и так битый час бегал и вымотан до предела, он догонит меня без труда. К тому же, он лучше меня знает порт.

Я оглянулся. Вокруг ни души. Его дружков тоже не видно, хоть что-то хорошее.

Может, в воду? Не поплывет же он за мной… Я посмотрел на Быка. Тот вынул из кармана пистолет, уставившись в мою сторону, но в то же время сквозь меня. Зрачки у него были мутные, губы нервно подергивались. Похоже, наркота.

Нет, убежать не успею. И я пошел к нему.

- Сэр, мистер МакДжи, сэр, - я говорил быстрым высоким придурковатым голосом, вложив в него побольше испуга и раболепия.

- А я везде ищу вас, сэр… ведь я должен вам денег…сэр…

Красное лицо МакДжи удивленно скривилось. В глазах, на секунду прорвав пелену, мелькнуло недоумение. Он явно не понимал что происходит, - такого сценария в его голове не было.

Вот и хорошо - трудно стрелять и удивляться одновременно…

Мне надо было подобраться поближе, тогда появлялся шанс.

Шажок, еще шажок.

- Это все, что у меня есть, сэр, сто семьдесят долларов, - я сунул руку в карман и забренчал ключами, - я копил их всю жизнь…

Он посмотрел на мой карман, по-прежнему ничего не понимая.

- Та щоб вi были здоровi, пан-атаман! Нешто я ни разумiю?..

Кажется, я даже что-то пел.

Между нами метр. Можно было бы достать ногой в колено или в пах, но в ответ он вскинет пушку, даже падая, - а с такого расстояния не увернуться. К тому же, такая туша отлично терпит боль.

Что вокруг? Кучи мусор со всех сторон, - ни палок, ни арматуры поблизости нет. Пыль и песок под ногами, но попробуй-ка наклонись - пуля всяко быстрее.

Битый кирпич вокруг. Много битого кирпича. Это хорошо, но опять же, как дотянуться, не спровоцировав выстрел?..

Он был высоким, намного выше меня. До глаз мне не достать, но горло…

Я сделал последнй шаг, следя за пистолетом и не переставая что-то жалобно лепетать. Глянул за спину МакДжи расширенными от ужаса глазами, как будто там стояли Кейси Джонс на пару с Роршахом и Микки Маусом в придачу.

МакДжи непроизвольно дернулся, чтоб оглянуться.

И я всадил ему пальцы в горло. Средний, указательный, безымянный, вместе – подобие штыка, только практичнее.

МакДжи пошатнулся, голова откинулась, он сделал шаг назад. Тут же, без пауз я прыгнул на него, ударил плечом в живот, одной рукой хватая ствол, другой – штаны в районе паха, сжимая и выкручивая, что есть силы.

Он весил больше меня раза в три, но это больно, очень больно… Пусть даже от десятилетнего ребенка. Законы физики тоже никто не отменял.

И он не устоял, рухнув навзничь и подняв тучу пыли. Не отпуская ствол, я нашарил другой рукой ближайший обломок - замах – и обрушил его на голову МакДжи.

Раз!..

Второй!..

Третий!..

Еще!..

Все. Он лежал неподвижно, ни о чем не заботясь, оставив меня глотать пыль в наступившей тишине.

Я встал, пошатываясь и тяжело дыша, чувствуя, как нерастраченный адреналин гоняет кровь, требуя выхода. Насилу удержался, чтоб не ударить МакДжи еще раз.

Огляделся, прислушался. Никого. Мне определенно везло, день можно было записывать в разряд удачных.

Все также ярко светило солнце, плескалась вода и пели птицы. На свете ничего не изменилось. Впрочем, все это пело бы, плескалось и светило и в случае моей безвременной кончины, когда б мой труп с дурной руки МакДжи отправился на дно…

Да, кстати, надо спрятать тело. Иначе может быть себе дороже.

Я поднял пистолет и осмотрел. Автоматический кольт 911 или вроде того – магазин маловат, зато патрон мощный. Наверное, не устареет никогда.

Это был мой первый пистолет. Я снял майку и обернул ей кольт, огляделся и засунул сверток в проломленную бочку. Может, МакДжи был мертв, а может жив – в любом случае, вздумай он очнуться, мне хватило бы кирпича, а пистолет только наделал бы лишнего шума.

Впрочем, не стоило пускать на самотек. Я осторожно приблизился к телу и пнул его в коленку. Ничего. Поднял камень и запустил МакДжи в лоб. Голова дернулась и только. Ну и ладно, но тело в любом случае лучше спрятать. Вот только куда?

Скажете, слишком здравые мысли для десятилетнего мальчика? Может быть. Может быть, на вашем месте я и сам бы так думал, но где написано, что все десятилетние дети по определению не дружат с головой? Да ни черта подобного. И я не видел в этом ничего особенного, для меня это было чем-то простым, на уровне здравого смысла – сделай все как следует и избежишь неприяностей. Это ведь как зубы почистить, не так ли? Может, мне не давалась математика в школе, но с головой-то я дружил всегда.

Сбросить с причала? Он всплывет, доплывет до города и наделает шума. Дружки МакДжи будут рыскать по улицам, а мне еще пистолет прятать. Можно чем-то обвязать, чтобы пошел ко дну… Можно, можно… Я задумчиво огляделся. Закидать хламом? Собаки отроют. Что же делать?..

Я прошелся туда-сюда, крутя головой и прислушиваясь. А если?.. Секунду…Что это там?.. Ну-ка…

Там был люк. Обычный канализационный люк, на крышке стояла бочка с остатками масла, не слишком тяжелая с виду. Я пнул ее посильней и она покатилась к причалу. Так… Пошарив вокруг, я нашел обломок трубы, подцепил крышку, налег… Еще. И еще раз. Крышка сдвинулась больше чем наполовину, этого было достаточно. Я пошел обратно.

Тело все так и лежало. На всякий случай контрольный камень – по нулям. Ну и отлично. Подцепив МакДжи за шиворот, поволок. Как здорово, что люк был рядом. Жара, пробежка, адреналин – меня потихоньку трясло. Я остановился, чтобы унять тошноту. Опять потянул.

Ну вот и люк. Перевалил тело через край. Оно свободно упало вниз, в сырую темноту. Раздался всплеск. Пусть крысы разбираются - живой он или мертвый…

Сел рядом, отсчитал минуту, прислушиваясь к стуку сердца. Пот заливал глаза.

Вставай.

Задвинул крышку, сверху старый ящик и пару досок. Ну вот, кажется, и все.

Вернулся, забрал свой сверток с кольтом и медленно побрел домой, устало глядя прямо перед собой. Пройдя с квартал, забрался в речку и сразу стало легче. Куда бы спрятать кольт?..

…А тело всплыло через неделю и удостоилось лишь крохотной заметки в одной из городских газет.

 

…Рекрутское депо морской пехоты Пэррис-Айленд, неподалеку от Бофорта, Южная Каролина. За физподготовку у нас отвечал капрал Тортуга – здоровенный мужик в черных очках с навечно поломанным носом.

В первый же день он смерил меня взглядом и сказал:

- Рядовой, с выносливостью у тебя все в порядке, это видно. Иначе бы тебя здесь не было. А вот силы не хватает. Надо нарастить мяса. Иди сюда.

От повел меня в угол спортзала и показал на пару небольших гирь.

- Тридцать фунтов. Отныне каждое утро встаешь на час раньше других – с сержантом я договорюсь. Шесть кругов вокруг казарм, затем сюда. Берешь в каждую руку по гире – одна рабочая, вторая для противовеса. Смотри - поднимаешь рабочую руку так, как поднимал бы груженную тачку за ручки, но только выше – к самой груди. Не поднимай ее так, как обычно качают руки – развернув запястье к себе. Твоя рука должна двигаться так же, как если бы ты заводил мотор у бензопилы. Тогда не будет впустую перенапрягаться запястье. Двадцать пять раз каждой рукой. Затем, без пауз, берешь гирю двумя руками и закидываешь за спину – поднимай из-за головы на трицепсы. Не спеши, чтоб не повредить запястья и локти. Двадцать пять раз. Потом пауза в десять минут. Потом опять гири. Опять пауза и опять гири – всего три повтора. Все ясно?

Я кивнул.

- Не пропускай ни дня и у тебя будут нормальные руки и неплохая спина, да и плечам кое-что достанется. Свободны, рядовой.

На следующее утро я встал на час раньше других…

 

…I see a red door and I want it painted black

No colors anymore I want them to turn black

I see the girls walk by dressed in their summer clothes

I have to turn my head until my darkness goes…[20]

 

 

 

…Алжир, 2100-й год. Поселок Зафар на самом краю пустыни.

 

There's no sun in the sky[21]

There's no sun in the sky

 

Мы едем в раскаленном хамви[22] по не менее раскаленным улицам. Мы – это Саммерс, я, Бетани и Джонс. Мы с Саммерсом впереди, он за рулем, я рядом с М4 наизготовку.

 

There's no sun in the sky, no God's eye

 

Это радио. Негромко, чтоб не мешать, но все же лучше, чем без него.

На приборной доске качается игрушка – девчушка с гитарой в гавайской юбке из красных перьев, талисман. Впереди еще пять хаммеров, мы едем на базу.

 

Would you go that far?

Would you go that far?

 

Крыши, проулки, окна – взгляд привычно скользит, подмечая опасность.

Где же, где?..

Так и будешь искать, пока не вернемся, пока не окажемся в относительно безопасных стенах ангара.

Жара, воздух дрожит, на синем небе ни облачка.

 

Through the oceans and seas

Through the mountains and trees

 

Где же?..

Крыши, проулки, окна… лестницы, двери, балконы… Еще брошенные машины, сумки, даже собаки. Бегущие мимо дети. Пятилетнему пацану ничего не стоит цепануть на кузов кусок пластида, пока машину обстреливают с крыш.

Погано стрелять в детей, но очень хочется жить. Не хочется глупо умирать.

 

Would you find black oak?

Would you find black oak?

On the middle hill

On the middle rock

 

Привычно похрипывает рация, на базе нас уже ждут.

 

On the middle hill

On the middle rock…

 

Неужели спокойно пропустят?..

Маленькие белые домики своими глинянными стенами обступают нас со всех сторон, дорога то и дело круто сворачивает, особо не разгонишься.

Местные прячутся по домам, кое-кто на улице, оружия не видно.

…Впереди громыхнул взрыв.

Тут же очнулась рация:

- Носорог-один, РПГ на крыше, десять часов!..

Застучали пули, затрещали автоматы, по крышам с обеих сторон побежали повстанцы.

Позади стреляли Бетани и Джонс. Саммерс резко вдавил газ, уходя направо в переулок – может, там был тупик, а может и нет, но впереди-то точно ничего хорошего. К тому же, если бы нас взорвали, наш хаммер запер бы всю колонну – это вам не Бродвей. Мы попали на параллельную улицу. Саммерс кричал в рацию:

- Говорит Носорог-шесть! Кто может, уходите направо, здесь можно прорваться!..

Я глянул вверх – по крышам бежала толпа, у двух за плечами висели «мухи». Переключил на подствольник, высунулся в окно, прицелился – граната улетела в толпу. Грохот, крики, тела раскидало в стороны.

Позади нас из проулка вылетел еще один хаммер и рванул следом.

Поворот.

Впереди, домов через пять, дорогу перегородил грязно-белый пикап с пулеметной турелью, приваренной к днищу. Рядом с десяток повстанцев взяли нас на прицел. Еще столько же бежали нам навстречу, стреляя как попало на ходу.

Я сдернул с жилета осколочную, рванул чеку и запустил по улице как бросают камешки по воде, а следом швырнул еще две.

Утроенный взрыв оглушил всех, в ушах зазвенело, пикап с турелью взлетели на воздух, толпу посекло осколками.

Не сбавляя скорости, Саммерс врезался мордой хаммера в горящие останки пикапа, отшвырнул их, протаранил пару безумцев с винтовками и резво погнал дальше.

- Сзади! Сзади!

Это кричал Джонс, не переставая стрелять.

Что там?..

Я обернулся, меняя магазин. Саммерс вильнул в сторону, пытаясь уйти…

Поздно.

Нас нагнал взрыв, подтолкнул, подкинул, перевернул тяжеленный хаммер, как картонную коробку и швырнул об землю, обдав пламенем.

От удара я выключился секунд на пять, а когда открыл глаза, увидел собственные колени, так меня скрючило. Кабину смяло в комок, искорежив внутри все, что было можно. Вывернув шею, первым делом наткнулся на перевернутую фигурку в красной гавайской юбке – единственное, что уцелело. Саммерс был сжат между рулем и сиденьем, голова его выкрутилась под жутким углом, должно быть, он умер в момент удара…

Глянул назад – там дымился металл пополам с кровью.

Захрипела рация - гляди-ка, живая. Вот только помехи, ни черта не понятно… Сунув ее в карман, стал выбираться. Плечо болело так, будто выбито, но – нет, подвигал, прислушался, ничего, нормально. Перед глазами все плыло, одни лишь красные круги были четкими.

Так… спокойно. Ты просто крепко приложился головой, бывает. Ну, может, пара сломанных ребер, это не в счет.

Давай, не спи. Двигайся. Вот будет смеху, когда при таком-то везении, ты попадешься местным ублюдкам…

Дверь поддалась не сразу. Я ударил ногами, еще… и вывалился наружу. Посыпалось стеклянное крошево. Кое-как встал, стряхнул осколки, огляделся.

Метрах в пяти полыхали останки второго хаммера. На другом конце улицы ко мне бежали фигуры в красных беретах.

Шатаясь, я, как мог быстро, протиснулся меж двух домов, направо, еще раз направо, толкнул первую попавшуюся дверь. Винтовка осталась где-то в хаммере, но на бедре висел нож, в руке пистолет, в запасе еще одна граната – не так уж мало в итоге. Во всяком случае, могло быть намного хуже.

Внутри никого не было. Полумрак, после уличного солнца я мало что различал. Сквозь закрытые ставни слышны голоса – береты, подбежав к хаммерам, искали меня.

Глаза чуть привыкли и я рассмотрел лестницу, приставленную к стене. В потолке был люк, ведущий на крышу. Я тихонько толкнул его, держа пистолет наготове.

На крыше никого. Оно и понятно – домик стоял в отдалении от места обстрела хаммеров, а все главные силы сейчас были стянуты туда.

Стрельба между тем затихла. Похоже, никто не ушел. Кроме меня. Но это тоже ничего не значило – до своих километров двадцать, большей частью пустыней. Вокруг головорезы-фанатики. У меня есть рация, но посылать сюда группу, чтобы спасти одного, рискуя потерять еще многих?..

Я вполз на крышу, не поднимая головы, втащил за собой лестницу. Домик был выше прочих – крохотный шанс, когда начнут обыскивать квартал. Чуть приподнялся, чтобы оглядеться – на западе, шагов за двести, линия домов обрывалась и начинались пески. Последние дома были густо обсажены пальмами и кустарником, довольно высоким,  чтобы задерживать горячие волны пустынного ветра. Если я доберусь туда и спрячусь в кустах до ночи, то в темноте смогу добраться до своих. Если же рвануть в пески сейчас, то, еще вернее чем пули, меня убьет солнце, ведь у меня даже фляги с собой не было. Если… я на секунду прикрыл глаза. Пулю в лоб никогда не поздно, а значит, пока жив, надо дергаться и пытаться, а там как получится…

Как получится… Внизу протопала группа, человек пять, что-то громко крича на своем. Хорошо еще, что у них не в чести собаки. С собаками было б сложнее. Я подождал еще минут пять – никого. Надо торопиться. Должно быть, они решили, что я сразу ушел в пески и поспешили следом, но скоро вернутся, чтоб обыскать все вокруг.

Я приподнялся – по-прежнему тихо, не считая криков далеко за спиной.  Перебросил тело через край, повис на руках, спрыгнул. Миновал соседний дом, еще один еще. Они стояли близко друг к другу, - полметра, не больше. Кое-где между белых стен рос невысокий кустарник. Пока что мне определенно везло.

Через полчаса я выбрался за черту поселка. Повстанцы вернулись и начали проверять дома, но начали с тех, что стояли неподалеку от хаммеров и в этом мне тоже повезло. Пока я пробирался к спасительной роще, мимо дважды пробежал патруль. Пришлось вжиматься в землю, надеясь на чахлый кустарник и тень между домами.

Оказавшись в спасительной прохладе, я первым делом забрался в самую гущу листвы и выкопал неглубокую яму, помогая себе ножом. Лег в нее и засыпал сперва ноги, потом живот, грудь, набрасывая поверху сухих веток. Рацию пришлось выключить, чтобы не выдать себя шумом. Опустил голову, закрывшись большим пожелтевшим пальмовым листом, замер.

Счастье, что нет собак. Оставалось ждать, потому что молиться я не умел.

Потекли минуты. Я лежал, ни о чем не думая, стараясь выбросить все из головы, потому что, дай только мозгу волю, и он тут же сойдет с ума. Особенно, если надо ждать.

Минут через тридцать, а может и больше, в рощу вошел патруль, но далеко забираться не стал, ограничившись тем, что прошел из конца в конец, громко переговариваясь. Кто-то догадливый хлестнул очередью по кустам, но пули прошли стороной и я едва не засмеялся от счастья. За один этот день я исчерпал свою удачу на год.

Они ушли, а я остался лежать, понимая, что чувствует мясо, запеченное на углях.

Солнце еще и не думало гаснуть, поджаривая землю на всю катушку – видимо, я сойду с ума раньше, чем настанет время бежать. Опять потянулись минуты.

Небо погасло часов через шесть. Примерно четыре сотни минут. Двадцать пять тысяч секунд – за точность не ручаюсь, я много раз сбивался, дважды теряя сознание.

Когда достаточно стемнело, я потихоньку пошевелился, сел, подвигал руками, ногами и смог подняться.

Ничего, главное - жив.

В глазах поплыло и я упал на колени.

Так.

Секунду.

Спокойно.

Дыши. Дыши, чтоб тебя. Подумаешь, обморок. Ерунда, доберешься до базы, напьешься воды, отлежишься…

Я плохо соображал, мог только себя уговаривать, побуждая тело к движению.

Встал.

Так. База на юге. Задрал рукав, чтоб взглянуть на компас. Да, вот именно там. Туда мне и надо. В ту сторону…

Я сделал пару шагов, качнулся, схватился за пальмовый ствол, оттолкнулся и побрел дальше.

Двадцать километров. В моем состоянии десять часов. Если не выключусь. Если…

Я шел и шел, переставляя непослушные ноги, уговаривая их – еще шаг, еще… Прочь от проклятой деревни. Уж лучше я сдохну от солнца в пустыни. Или… от пули… но только сам… сам…

Все погибли. Все. Как же так?..

Кажется, я бредил наяву.

Через час прилично похолодало. Дышать стало легче, но взамен меня стало трясти.

Еще через полчаса я упал. Меня бил озноб.

Я не дойду.

Вставай.

Нет.

Вставай. Еще не все.

Я не могу.

Можешь.

Нет. Это все. Финиш.

И я отключился.

Я провалился в бездонную тьму и парил там, блаженствуя, совершенно счастливый. Наверное, это была смерть.

Обратно меня вернул звук детской погремушки. Такой забытый, что я себе не поверил. Что за дьявол, откуда в пустыне дети?.. Я лежал, не открывая глаз и надеясь, что звук все-таки исчезнет и я снова уйду в темноту.

Но он не исчез. Наоборот, стал только громче и будто перемещался.

Да что же такое, в самом-то деле?.. Уже и умереть спокойно нельзя…

Я открыл глаза и увидел звездное небо. Ночь.

Повернул голову. Серый песок… Так близко, что я видел каждую песчинку…

Рядом, в полуметре, свернулась клубком гремучая змея, выставив хвост, который нервно подрагивал, глядя в небо.

Проклятье…

Серо-желтая морда уставилась на меня, чуть покачиваясь, нервно выбрасывая язык и сжимая кольца…

Вот ведь…

Адреналин придал телу сил, я едва сдержался, чтоб не вскочить.

Нельзя. Не успею.

Лежи спокойно. Лежи.

Миллиметр за миллиметром я отползал от нее, ожидая броска. Не было и речи о том, чтоб стрелять – я сейчас и в луну бы не попал.

Пять сантиметров, десять, еще пять… Я полз так медленно, насколько позволяло дрожащее тело.

Ну, нет. Тебе я не достанусь. Зря что ли, я так глубоко забрался в эту чертову пустыню, чтобы погибнуть от укуса какой-то гремучки? С таким же успехом я мог бы остаться в хаммере…

 Клацая зубами от холода, я отполз настолько, что между нами свободно проехал бы «Абрамс». Змея успокоилась и поползла прочь. Странная тварь, - можно подумать, это был ее личный кусок пустыни…

Попытался встать. Не получилось, лишь свело судорогой обе ноги, которых я уже почти и не чувствовал. Чертыхаясь, сел и принялся растирать ноги.

Рация. Дьявол, как это я забыл?..

Ожившая рация разразилась шипением и хрипами, будто свора голодных зомби лезла на свет. Я раз за разом повторял свои позывные, но так и не услышал в ответ человеческой речи. Сунул свистящую коробку в карман и заставил себя подняться, уповая, что кто-нибудь меня все-таки слышал и сигнал запеленгуют.

Куда мне теперь?.. Хорошо, хоть есть компас…

Меня качнуло, но я устоял.

Где база?.. Я глядел на светящуюся стрелку.

Юг. На юг.

И я побрел под бульканье рации и завывание ветра. Меня охватила апатия, казалось, я никогда отсюда не выберусь. Я мог лишь упрямо переставлять ноги в свинцовом песке.

Шаг за шагом, шаг за шагом… Вереница следов, которую за мной заметал ветер.

Через какое-то время я опять отключился.

Очнулся, встал, не зная зачем и снова пошел.

Упал. Прополз пару метров. Опять встал, выплюнув сухими губами песок.

Не знаю, сколько раз это повторялось, но, когда я в очередной раз открыл глаза, то увидел перед собой два песочных багги, ощетинившихся пулеметами. Какие-то шаги,  голоса… Мне было уже все равно…

Я упал в знакомую  тьму.

…В следующий раз я очнулся уже на базе под простыней на больничной койке.

 

 

 

…На Свалке дозиметр включать нельзя. Не рекомендуется. Это знает всякий, кто хоть раз там бывал. Горы мусора фонят так, что прибор заливается, что соловей и все тебя слышат – и твари и люди.

По уровню рентген Свалка уступает лишь ЧАЭС, это всем известно. Прими водки, возьми антирадов – и вперед. Зачем тебе цифры?

Эти были залетные, сразу видно. Двое в куртках, двое в жилетах, один и вовсе при ватнике. Сбежал, что ли, откуда? Ну, так надо было в другую сторону бежать, теперь уж поздно.

Один игрался с дозиметром, должно быть, с трупа снял.

Я лежал на холме в кабине старого «ЗиЛа» шагов за триста, но даже отсюда слышал это трещание.

Ну, такие долго не проживут. И правильно.

Я так легко говорю – лежал. На деле меня защищал армейский «скат», прикрытый плащом, да два огненных шара на поясе. Плюс душа, плюс мамины бусы, плюс антирады. И все равно, в висок заметно позванивало.

Зачем я туда полез? Да человечка ждал. К месту подошел, а там уже и эти нарисовались. Вот и пришлось поиграть в индейцев. Схоронился я с винтарем и биноклем, затих – уж очень любопытно, они в низинке меня ждали, еще кого-то или так, отдыхают по дурости?

По дороге шел парень. Обычный такой, ничего особенного. Сталкерский серый комбез, аксу за плечом. На плечах дождевик с капюшоном, руки в карманах.

Конечно, он тоже услышал трещание. Свернул с асфальта, чтоб обойти стороной, на ходу переводя аксу на огонь.

Но только планируй-планируй, а Зона все одно по-своему переиначит.

Раз – кусты расступились и выпустили на свет кабана и с десяток плотей.

Два – кабан поскакал к бандитам, а плоти – к парню с аксу.

Три… да что там, - три... Потом все смешалось, как водится. Зона…

Сталкер все делал грамотно – короткими очередями бил в морды плотям и только прицельно. Но плоти неповоротливы только на вид или с сытости, когда же надо, они будут прыгать тебе, что тот кролик. Такие юркие твари…

У бандитов случился геволт – там дважды пальнули с обреза, кабан завизжал и поднял ближайшего на клыки. Отбросив, погнался за следующим. Тот цепанулся ватником за кусты, запутался и кабан его затоптал. Я ж говорил…

Плоти меж тем оттесняли парня в низинку. Тот выпустил в крайнюю остаток рожка и спрыгнул, рванув из гранаты чеку.

Ргд – хорошая штука. На таком расстоянии никого не щадит. Кабана порвало прилично, когда он драл третьего в бронике. Дотрещался.

Сталк оглянулся. Из кустов встали двое. Эти были умней, заховались до лучших времен. И правильно, три трупа – приличный обед для стада. Был.

У одного обрез, у другого пм. Гоп-стопники, мать их…

Обрез дернулся и завалился в кусты, пм охренел – это я немного помог - что, сука, не ожидал?..

Пма шатнуло – сталк выстрелил ему в голову. Из кармана стрелял, молодец, не все так умеют.

В низинку посыпались плоти. Сталк не стрелял - на бегу перезаряжая аксу, ломанулся к тропе на Кордон. И правильно - эти скоро отстанут, жрачки полно, а будешь стрелять, еще кто припрется. Береженого бог бережет. Или кто там еще?..

Я огляделся еще раз и стал потихоньку спускаться с холма.

 

 

…Мы с Яриком возвращались из Припяти, он взялся меня провести за посильные деньги и артефакты, - все что найдем два к одному. Мы шли на Янов, торопились, чтобы успеть до заката. Закатами в Зоне лучше всего любоваться из укрытия, факт.

Уже подходили к Копачам, когда я остановился и поднял руку. Ярик занервничал, закрутил головой.

            - Э-ээ, ты чего?..

- Тише. Обожди-ка…

Я снял с жилета гранату, рванул кольцо и, размахнувшись, забросил в кусты шагов за сорок от нас. Рвануло, громкий визг, из кустов разлетелись ошметки.

Ярик, присев, уже держал винтарь у плеча, поводя прицелом вокруг. Шепотом:

- Что там?..

- Идем, посмотрим. Только тихо. Вроде…сидел кто. Добрые люди по кустам не сидят…

Оглядываясь, в два ствола наготове, мы дошли до кустов. Раздвинули, присмотрелись. На земле лежал труп, наполовину разорванный взрывом. Щуплый, невзрачный, только башка огромная, шишковатая, в бурых наростах. Тряпье какое-то, ни ствола, ни снаряги. Будто человек, но только черта с два…

            - Етить-мать, контроллер!.. – Ярик присвистнул и с подозрением уставился на меня. – Как же это, а?.. Как же ты его, а?.. За сорок шагов… с ума сойти…а он нас нет…

            - Ярик, - я укоризненно покачал головой, - я же просил…

            Тот ошарашенно сплюнул, махнув на меня рукой – мол, ладно, свои же похороны отсрочили – считай, не каждый день.

            - Вчера выброс был, - я пнул контроллера ногой, - у этих мозги крутит. Вот, до сих пор не прочухался. Наше счастье…

            - Бляаа...да ты святой! Тебя как талисман с собой брать можно!

            - Не говори ерунды. Идем.

            - Точно, святой! Заговоренный…

С тех пор среди сталкеров меня стали звать Святым.

 

 

…Алжир. Иду по улицам какого-то города, одного из многих, где оставляли наш батальон. Походный лагерь за городской чертой, иду к своим. Город считается относительно безопасным. Это значит, что мы уже прошлись здесь огнем и мечом, сведя угрозу повстанцев до минимума.

Иду и насвистываю. Каждому хорошо по-своему. Мне хорошо, когда не стреляют.

 

Ride with the devil, hide with the Lord[23]

I got no pistol, ain't got no sword

I got no army, ain't got no land

            Ain't got nothing but the stone that's in my hand

 

Stone in my hand, stone in my hand

Ain't got nothing but the stone that's in my hand

 

Я не хотел в армию. Меня туда призвали. Но когда началась заварушка в Сомали, я сам пошел в спецвойска. Патриотизма тут не было, только голый расчет. Подготовка там была таковой, что шансы выжить вырастали в разы.

 

You say you want a revolution, well, get on board

We'll start a new crusade, we'll start a Holy war

Don't need no orders, don't need no plan

I don't need nothing but the stone that's in my hand

 

Stone in my hand, stone in my hand

I don't need nothing but the stone that's in my hand

Stone in my hand, stone in my hand  

I don't need nothing but the stone that's in my hand

                                                                                                           

Все, кто стремился попасть в спецвойска, в целом, делились на две категории. Одни считали, что это круто, другим же просто хотелось повоевать.

Были еще и третьи – они утверждали, что должны умереть за Родину, но, в конечном счете, все либо сводилось к тому, что это - круто, либо им просто хотелось повоевать. То есть, - поубивать себе подобных и поглядеть на чужую смерть. За родину. С какой бы буквы она не писалась.

 

You build your fighter jets, you drop your bombs

You kill our fathers, you kill our moms

Kill our brothers and our sisters, and our uncles and our aunts

Still I'm fighting with the stone that's in my hand

 

Stone in my hand, stone in my hand

Still I'm fighting with the stone that's in my hand

Stone in my hand, stone in my hand

All the love that's in my heart and the stone that's in my hand

 

…

     - Леди, джентльмены и прочие формы жизни…

Полковник на базе Клейтон считал себя остряком.

- Завтра вы приступаете к прохождению курса спецподготовки, после чего отправитесь в Сомали…

 

Blood runs the gutters, smoke fills the sky

Every son that suffers, every mother cries

So if you've had enough and you're ready for your stand

I'll be waiting with the stone that's in my hand

 

Stone in my hand, stone in my hand

I'll be waiting with the stone that's in my hand

Stone in my hand, stone in my hand

All the love that's in my heart and the stone that's in my hand

 

 

…Боксерский матч. Где - не помню, но, кажется, где-то в Северной Африке. Все города перемешались воедино, все лагеря и стоянки, типовые мобильные базы… Песок и джунгли, джунгли и песок – кому вообще интересны эти названия?..

Мы развлекались как могли, устраивая по вечерам то, что не запрещалось. Даже поощрялось – из любого котла полезно изредка выпускать пар.

Я в одном углу, Финли в другом. Вокруг зрители. Греггс – он сейчас рефери – командует нам сходиться. Нейтон Мозли стучит по пустой кастрюле – гонг.

Мы кружим в середине. Финли бьет справа в голову – мимо. Еще раз, я уворачиваюсь. Двойка в челюсть – закрываюсь и бью в ответ. Тот отступает, уходит в сторону – боковой и тут же снизу вверх - достает. Шатаюсь и получаю прямой в нос.

Прощай нос, ты был хорошим другом.

Тупое чувство раздвоенности – конечно, хочется сблевать, но мозг запрещает, крича, что не время.

Футбольные тренеры на юге учат игроков кусать язык, чтобы не отключиться. Кровь сорвет тебе башню адреналином и до смерти напугает противника.

Я кусаю так, что потом два месяца меня никто не может понять, даже если я просто матерюсь. Кровь заливает грудь, но, главное, - я в сознании. Хорошее чувство – нечего терять… Я бросаюсь на Финли…

 

 

…

- Говорю тебе, нас выбросят ночью. Я слышал у штаба, два капитана говорили про этот бросок.

- Нелогично. Именно ночью нас и ждут. Нас перестреляют при приземлении…

- Забросят за шесть километров от лагеря. Пойдем по джунглям как взвод тарзанов...

Обед. Время принимать пищу для нашей роты. Мы сидим за столами, сколоченными тут же, на свежем воздухе, неподалеку от полевой кухни.

Вокруг африканские джунгли, ночью высадка с воздуха. Влажность давит, сжимая легкие, мешая нормально вдохнуть. Но все же легче, чем в первые дни.

- Не понимаю, почему не накрыть его авиацией?..

Это Гек Финн, мой приятель. Серьезно, его так зовут. Родители были с юмором.

Мы сидим рядом, работая ложками. Никто не знает, будет ли завтра обед. А если и нет, то где его похоронят – отправят тело домой или оставят на удобрение в джунглях. Хотя мертвецам, это, в общем, без разницы…

Я пожимаю плечами.

- Хотят сделать тихо, берегут самолеты… Да мало ли…

- Тихо так и так не получится… Не понимаю…

- Эй, парни, - это Майерс, он сидит рядом с Финном, - а вы замечали, что всегда, когда мы идем в атаку, самолеты поддержки летят в обратную сторону?..

Мы киваем, смеемся, это старая шутка.

Финн вытаскивает из миски червяка и бросает в траву. Доедает остатки супа.

Гудок – наш обед окончен.

 

 

…Городской бой. Не помню, где… все так перемешалось… Глинобитные стены, крашенные известью, пальмы,.. мечети… Наверное, Восток… может, Африка?..

Нас три отделения в этом квартале, поддержка с воздуха, пять вертолетов… Красота, почти воскресная прогулка.

Штурмуем домик в самом конце квартала, приметный, больше остальных. На возвышении.

И все бы хорошо, но надо взять живым. Приказ.

Засел там…не то какой-то лидер, не то еще кто. И больно наше командование до него разговор имеет… а то бы забросать гранатами и по домам.

Шагов за тридцать развалины, там полдесятка нас, а остальные неподалеку. Поливаем окна, карауля любого, кто высунется.

Через дорогу пара стен осталась, сарай какой-то был. Надо туда метнуться, а там и справа обойти. У меня одна светошумовая есть, авось прорвемся.

Показываю своим на пальцах, чтобы прикрыли. Кричать бестолку - вертолеты низко, дым, грохот, лай пулеметов.

Вроде бы окна поутихли. Бегу, тут же в спину рявкают винтовки, чтобы с окон на меня никто не рыпался.

А вот и стены. Не засиживаться. Наверняка же видели. Граната или РПГ - и все, хана. Секундное затишье и на старт… вперед!

А вот и домик. Обхожу справа. Здесь окон нет, можно вздохнуть. Единственныя дверь в подвал, задний дворик в тени – их держать на прицеле нетрудно.

Двор – пустые коробки, бочки, какие-то доски, «паккард» без колес. Подвал – хлопнула дверь. Бросаюсь на землю, тут же вжикнула очередь. Дьявол, надо убраться с открытого места. Вскакиваю, бегу к ближайшему дому. Черт возьми, как невовремя. Не могли дождаться, пока я войду…

В спину прилетает граната, падает слева, шагах в десяти. Но я не слышу – вертолет опять снизился, поливая огнем все и вся. Узнаю, когда взрывная волна швыряет меня на белую обгоревшую стену.

Миг – и я глохну. Мало что вижу, в глазах все плывет. Надо очнуться, надо скорее очнуться. Трясу головой. Соберись…

Раз – я встаю. Ну, честно пытаюсь... Два – вокруг дым, кто-то пустил дымовую. Три – падает сверху приклад. И я отключаюсь.

…Я очнулся в каком-то подвале на грязном полу у стены. На меня плеснули водой. Голова разрывается, плохо соображаю, тошнит. Окон нет, голая лампочка с потолка. Перед ней трое в форме, у двух кепи, винтовки, посередине берет, видимо, офицер. Лиц не видно, свет бьет им в затылок. Молчат.

Оглядываюсь по сторонам. Слева и справа лежат два парня в штатовской форме, примерно в том же состоянии, что и я. Без шлемов, лица в грязи, но, вроде, не из моего батальона.

Берет рявкает на своем. Что?.. Наверное, хочет, чтоб встали. А вот дуло тебе в задницу. Мне и так хорошо.

Двое в кепи хватают солдат за шиворот и заставляют подняться. Берет расстегивает кобуру и в лоб мне смотрит черный ствол. Опять кричит. Ну, хорошо, но только ради солидарности. Пошатываясь, опираюсь о влажную стену, встаю. Пистолет ныряет в кобуру. Что дальше?

Команда – и в нас глядят две винтовки.

Плевать.

Я-то, сука, сейчас сдохну и мне будет хорошо, а тебе еще на этом свете мучиться. Закрываю глаза – устали от света…

Жду.

Секунда. Вторая. Третья…

Резкий окрик. Залп.

Грохот такой, будто стены рухнули. Так кажется моим измученным ушам.

Вздрагиваю и вжимаюсь в стену. Жду тупых ударов, рвущих тело.

Их нет. В чем дело?..

Открываю глаза. Все то же – трое, у двоих винтовки. Смотрю вниз – два трупа скрючились у моих ног. Ширятся, объединяясь, два ручейка черной крови. Ползут к сапогам берета…

Тот говорит что-то снисходительным тоном.

Это ты зря пистолетик убрал…

Не поднимая глаз, я прыгнул вперед. Схватил берета за кисть, чтоб не вынул ствол и за горло. Закрываясь им от левой винтовки, швырнул прямо на солдатика в кепи. За спиной еще один, но сколько времени надо, чтобы в смятку раздавить человеку кадык? Пальцы - сильные? Тогда две секунды. На солдатика упал уже труп, харкая в потолок теплой кровью. Ничуть не хуже, чем та, что текла на полу.

Две секунды – много. Хватит, чтоб получить пулю в спину. Второй и выстрелил. Но меня там уже не было. Пуля прошила труп и его товарища по несчастью.

Кто сказал, что я хотел выжить? Я не хотел. Но этих троих я с собой заберу. Может, еще кого. Если повезет.

Да, второй выстрелил, но я уже был рядом с ним. Вплотную. На такой короткой дистанции любое оружие теряет свою силу. Миг – и он отправился вслед за теми двумя, хрипя раздавленным, почти вырванным горлом.

Все. Я медленно поднялся с колен. Адреналин утихал. Взять у берета форму, оружие и прорываться. А там как получится…

Дважды за последние сутки из темноты появился приклад и упал на мой бедный затылок. Все-таки, в углу кто-то стоял…

 

…Помещение было другим, уже не тот подвал с трупами. Но лампочка на шнуре была прежней. Кто им декор подбирает?..

Здесь было теплее - кажется, стены понизу были обшиты деревом. Не знаю, в глазах все двоилось, а углы, как и прежде, прятались в темноте. Отныне и впредь я буду очень внимателен к темным углам…

Если выживу.

Что, в общем, вряд ли.

А в раю, наверное, нет темных углов… Вы не знаете?..

Я ведь серьезно рассчитывал попасть в рай. А почему бы и нет?..

Я рассуждал так – если отсюда туда идет столько погани и все попадают в котел, чем же заняться ангелам божьим? Это же тотальная безработица, разве нет? Должны же они с ней как-то бороться?..

Кроме того, у многих пернатых и так рыльце в пушку… Не верите? Читайте книжку, если у вас крепкий сон.

Я был привязан к стулу, стоящем под самой лампой. То есть, сперва так казалость – привязан, - запястья онемели и мало что чувствовали. Я осторожно подвигал пальцами, чтобы чуть-чуть разогнать кровь. Нет, это не веревки… Быть не может?.. Аллилуйя! Я был прикован полицейскими наручниками. Даже не усиленными, с обычной цепью. И ноги не были связаны. Господь всемогущий! Сегодня что - Рождество?! Где же елка?..

Мне везло. Осталось этим воспользоваться. Наручники я разорву, - главное, чтоб это прошло незаметно, для открытого боя я сейчас слишком слаб. Я стал потихоньку вращать запястьями, чтобы выкрутить цепь.

Кто-то стоял в темноте – смутно угадывались два силуэта. Я видел ноги – брюки, гражданские туфли и полы пальто. Я никак не объявлял, что очнулся, до тех пор, пока не убедился, что нас всего трое здесь. Глаза привыкли к темноте и я уже понял, что углы пусты. Правда не знал - радоваться этому или огорчаться.

Наконец поднял голову и громко застонал, наполовину непритворно, впрочем. Затылок, шея, майка – все было в запекшейся крови, стянувшейся сухой коркой. Сколько еще осталость?..

Эти двое выступили из темноты. Лиц они не прятали, что было очень мило с их стороны. Хотя, скорее всего, у них просто не было причин их прятать. Кому я смог бы их потом описать? Чертям в преисподней? Там их и так знают. Кадры-то ого-го.

Я присвистнул бы, если б мог. Белокожие. Европейцы или американцы. Может, русские? В любом случае, не ожидал.

Тот, что слева – пониже и поменьше. Тяжелое пальто, как и у первого, на голове шляпа с полями. Цээрушник из прошлых девяностых. Черные перчатки, лицо под стать, все дела.

Лицо было и примечательным и нет. Вытянутое, худое, чисто выбритое – не очень-то запомнишь без усилий. Была в лице какая-то резкость, может, из-за тонких сжатых губ. Прозрачные очень светлые серые глаза. Мог бы быть директором средней школы. Любой бы писался кипятком, заходя к нему в кабинет…

Второй напоминал гориллу – вот, в общем-то, и все. Здоровый, как полбыка, с такой же мордой – тупой, упрямой, тяжеловесной. Этот будет бить до последнего, пока не оттащишь. Пальто потемнее, да шляпа побольше - наверное, стандарт униформы.

Еще они были в разном звании, ну или как там у них. Тот, мелкий, был главным. Так это чувствовалось. Может, конечно, напарники, но, все равно, у мелкого слово весомей, горилла все больше была на подхвате.

Так я глядел на них, а они на меня, не очень-то торопясь с разговором. Где-то заметно стучала вода – кап…кап…кап… то ли кран не закрыли, то ли труба протекает…

- Здравствуйте, мистер Хард. Если на вашем жетоне, конечно, выбито настоящее имя.

Это сказал мелкий, чуть покачиваясь с носка на пятку. Я молчал, мне было наплевать.

- Мистер Хард, - он говорил спокойно и сухо, будто предлагал мне оформить кредит, - мы хотим задать вам некоторые вопросы. Именно поэтому вы до сих пор живы. Надеюсь, вы это понимаете. От ваших ответов будет зависеть, что с вами будет дальше.

Я молчал. Он пожал плечами.

- Итак, начнем с формальностей. Вас зовут Филипп Хард, верно? Так написано на вашем жетоне.

- Не помню.

Я и сам удивился, как глухо звучит мой голос.

- Хм, - голос мелкого сделался мягче. - Вы – рядовой американской армии, не так ли?

- Не помню.

Они переглянулись.

- Ах, вот значит как… - казалось, мелкий был сильно разочарован. – А я-то думал, что вы умнее… Что ж, вы сами сделали выбор. Разрешите представить вам мистера Багли.

Горилла шагнула вперед.

- Мистер Багли продолжит беседу. Если вам не понравится мистер Багли, сможете снова позвать меня.

И он ушел, открыв темную дверь в конце комнаты.

Мистер Багли сделал еще шаг вперед и спокойно посмотрел на меня. Я на него не смотрел. Меня сейчас больше интересовало, есть ли в комнате камеры или двойные стекла или еще что-то в этом же духе. От этого зависело, как мне быть дальше.

Я обводил взглядом стены, пол, потолок в поисках еле видных красноватых глазков или бликов на боках объективов или зеркальной стене. Ничего такого я не нашел, но это могло ни черта и не значить. Придется рисковать, как всегда. А впрочем, что я теряю?..

Мистер Багли примерился и без замаха влепил мне затрещину открытой ладонью. Голова мотнулась, едва оставшись на шее, я перестал слышать левым ухом, часть лица онемела.

Стул покачнулся, но устоял. А жаль.

…хорошо. То, что надо. Главное, чтоб он не выбил мне остатки мозгов к тому времени, когда появится шанс…

- Ну что?..

Прозвучало довольно вежливо. Я молчал.

Мистер Багли задумчиво хмыкнул, протянул лапу и опустил мне на голову. Задрал и опять ударил плашмя, сверху вниз. Повторно разбитые губы и нос услужливо потекли кровью, плюс он разбил мне одну из бровей – кровь залила правый глаз. Теперь я не чувствовал почти все лицо. Ну, то есть, как… Чувствовал, но как сплошной кусок тупой боли. Особенно ныл сломанный нос.

            Гилсби писал об одном отставном русском, лупившем ладонью так, что головы лопались, как кочаны. Этот что же, тоже любитель?..

            Мистер Багли огорченно вздохнул, я его явно расстроил. Бросив на меня укоризненный взгляд, он ударил еще раз, сильней.

- Еще раз спрашиваю…

- Все относительно.

- Что?..

Он тупо уставился на меня.

Я выплюнул кровь ему под ноги.

- Все. Время, пространство… Эйнштейн говорил…

Слева наотмашь, так, что зазвенело в ушах.

Надо действовать, иначе он вправду выбьет мне все мозги.

Когда он опять замахнулся, я подставил плечо, пригнув голову. Стул упал на бок – не то чтоб удар был таким сильным, это я прицельно качнулся. Мистер Багли подумал и добавил ногой. Ну, это терпимее…

И я заговорил. Забормотал, плюясь кровью:

- Найди путь Иисуса…внутри себя…найди в себе… силы…противостоять… еврейско-коммунистическому…заговору…призванному…запятнать…христианскую Америку…отправь…свою лепту… на абонентский…ящик…Фокстрот…вызывает Ворон…ответьте… два-восемь-шесть…Фокстрот…прием…

Конечно, это был бред, но мистер Багли заинтересовался. А что ему еще оставалось?..

Я ожидал, что он подойдет поближе и наклонится, чтоб лучше слышать.

…ну же, давай, сделай мне подарок. Сегодня же Рождество, черт возьми… Побудь Санта-Клаусом, пока твой олень Рудольф не вернулся… я никому не скажу…

Я подсек бы его, добавил ногами и разорвал бы наручники, пока он валялся. А партер – это такое дело… Боролись когда-нибудь в партере с бультерьером? Что, нравится? А ведь он весит меньше вас… Просто ему нечего терять, главное, - добраться до горла. Вот и мне…

Но все вышло иначе.

Не знаю, то ли я недооценил мистера Багли, то ли он правда не был так туп. Может, шляпа придавала ему ума?.. В любом случае, он не стал наклоняться, а, зайдя мне за спину, поднял стул и поставил на ножки.

Ну и ладно… Мы только начинаем… В конце концов, я могу так падать до бесконечности…

Если раньше он меня не убьет. Что, в принципе, тоже решение проблемы.

Я продолжал нести ерунду, шепча что-то бессвязное, а он в сомнении хмурился и молчал. Неожиданно наклонился, взял меня обеими лапищами за горло и вздернул вверх вместе со стулом. Сжал. Заглянул мне в глаза. Развлекался.

Браво. Спасибо вам, мистер Багли. Ты еще глупее, чем выглядишь. Браво…

Я рванулся, хрипя и скалясь, выламывая руки - и наручники лопнули. В ту же секунду я обхватил мистера Багли ногами. Теперь никуда не денешься, теперь навсегда…

Помню сквозь кровавый туман – он удивился. Еще бы…

И он умер, не успев закричать. Рот раскрылся, но звука не было. Потому что оба моих больших пальца до отказа исчезли в глазницах мистера Багли, войдя прямо в уродливый мозг.

Каков диаметр человеческого глаза? Двадцать пять миллиметров. Потом тонкая костяная стенка, которую пробьет и ребенок. Потом головной мозг.

Ну а мой большой палец?.. Шесть сантиметров. У него не было шансов. У него просто не было шансов.

Мистер Багли был туп. Это его и сгубило.

Так он и осел на пол – огромной навозной кучей с разинутой пастью, а я упал на него.

Ффуу… Я кое-как встал и вытер майкой лицо. Денек еще тот. Впрочем, наверное, ночь уже. Дьявол, надо выбираться отсюда…

Я прислушался первым делом. Но, кажется, никого. Видимо, любые звуки из этой комнаты были в порядке вещей.

Огляделся. Пусто – ни мебели, ничего, не считая стула.

Ну, а что мистер Багли? Чем ты поможешь мне, старый кровопийца?

Я обыскал труп. Забрал – деньги, часы, фонарик, но, главное – пистолет и нож.

Снял с мертвеца пальто, кобуру. Подумал и взял себе шляпу. Может, тебе она шла и больше, приятель, но теперь она неплохо скроет мои синяки. Похоже, патрули у вас здесь спокойно относятся к людям в шляпах.

Последний раз взглянул мертвецу в лицо. Оттащил тело в угол.

Ты это что же, а?.. Заплечных дел мастер?.. Хотел пытать меня, просто избивая до полусмерти? Неужто ты не знаешь, тупой ублюдок, что я могу терять сознание от боли хоть сто раз в час? По своему хотенью, а? Хоть ты на куски меня режь и все равно ни один из них тебе ничего не скажет... И где вас только берут после этого? В инкубаторе для дебилов, не иначе…

Я тихо шагнул к двери. Надо идти, пока второй не вернулся…

 

…Я помню первую встречу с Прайсом. Я тогда уже вернулся в Америку с двумя боевыми ранениями и в чине капрала. Ранений на самом-то деле было побольше… намного больше… Но только кто их считает, верно?..

Вызывает меня наш полковник, хороший мужик, спокойный такой… вызывает, значит, и говорит:

- Поздравляю, капрал. По итогам проверки личных дел вы отправляетесь в тренировочный лагерь в горах Аппалачи. Свежий воздух, природа, отдохнете как следует… Да, кстати, знакомьтесь – капитан Джек Траутмен.

Он сидел в углу кабинета, сбоку от двери и наблюдал. В гражданской одежде, но чувствовалось, что нашего поля. В руках белая керамическая чашка с кофе. Когда полковник назвал его, встал, поставил чашку на стол, протянул руку:

- Ну что, поступаешь в мое распоряжение, сынок.

- Да, сэр.

В дверь  постучали, заглянул лейтенант – подписать бумаги, срочно. Полковник махнул рукой – быстрее. Лейтенант прошагал к столу, разложив бумаги пасьянсом.

- Полчаса тебе на сборы, нас ждет вертолет. Торопись.

Ого, вертолет. Стоило ли гонять вертушку из-за одного человека?..

Сам Траутмен мне понравился – невысокий, ладный, с усами английского адмирала, переходящими в бакенбарды.

Собрав документы, лейтенант протопал к двери, по пути задев чашку с кофе и та полетела на пол.

Траутмен наклонился и поймал ее у самого пола – ни лужи тебе, ни осколков.

Вот так просто.

Раньше, чем я успел осознать, что случилось.

Раньше, чем любой из нас это успел.

Ну, прямо сцена из «Ронина».[24]

Я отправился собирать вещи.

Вечером мы уже были в лагере.

 

…Помню, как много позже, после отбора, он собрал нас в учебном классе. Нас шестерых. Первый инструктаж. Ткнул в меня пальцем:

…- Что касается тебя, Марс. У тебя чересчур перекачаны торс, грудь и руки. Ты слишком заметен. Но мы обернем это с пользой. Тебе достанутся роли охранников и копов. Главное - делай лицо поглупее.

Он обвел нас взглядом.

- Завтра начнем. Все свои прежние позывные забудьте. Отныне вы, - он показывал пальцем - Глетчер, Шэйп, Споук, Боггард, Чейзер и…

Палец остановился на мне.

… - Хоук. Мой позывной – Прайс. Свободны.

 

Учебный класс, теория. Тема – «Сбор информации и мимикрия.»

Инструктор – Прайс. Он стоит у доски и рисует схемы, выделяя тезисы римскими цифрами.

- Первое, что вам надо научиться делать – это молчать. Своевременное молчание может подтолкнуть собеседника на откровенность. Невовремя сказанное слово собьет его с мысли или вовсе заставит замкнуться в себе и вы ничего не добьетесь. Обычно человека достаточно правильно подтолкнуть, а дальше он сам - некоторые скелеты приходится связывать, чтобы они не выпрыгивали из шкафа. А забывать люди не умеют. Или умеют, но крайне плохо и не без помощи психотерапевтов. И все равно их тянет с кем-то поделиться. Главное – найти нужного человека и найти к нему подход. А дальше он скажет все сам и еще поблагодарит, ведь он сэкономил на психотерапевте. Поэтому - тщательно выбирайте контингент для общения. Не пытайтесь возить уголь в Ньюкасл[25] – ищите открытые двери. Умный высказывает не более двадцати процентов того, что обдумывает, а болван обдумывает не более двадцати процентов того, что высказывает. Язык у большинства людей работает куда быстрее мозга. Ищите болтунов.

            Дальше. Внутри человека психическое и телесное тесно взаимосвязано. Приглядывайтесь к людям. Приглядывайтесь к их лицам и телам. Убогие люди – это, как правило, и есть ваши лучшие собеседники. Бродяги, сторожа на грошовой зарплате, мелкие служащие, любящие выпить. У них скучная и тяжелая жизнь, от которой они устали, а чья-то смерть для них – всего лишь повод опрокинуть рюмку на чужих похоронах. Зачастую, они достаточно настороженны, поэтому не наседайте чересчур. Лучше пропустите с ними стаканчик, пожалейте их и они вам поверят.

Отдельная категория – люди религиозные. Общий алгоритм тот же – общайтесь с ними на их языке. Больше поддакивайте и обличайте. Избегайте фанатиков и священнослужителей. Ищите квазирелигиозных – тех, для кого религия – всего лишь отдушина для собственной неустроенной жизни. Такие часто любят посплетничать, -  главное, их не спугнуть. Они уходят в религию, чтоб свалить на кого-то ответственность за собственные проблемы. Они ни за что не поверят, что это не Бог делает мир таким, а мы — люди. Только не вздумайте говорить им об этом. Если, конечно, вам не требуется их разозлить.

Дальше. Тщательно продумывайте собственную легенду. Вы должны выглядеть и вести себя в соответствии с ней. Прорабатывайте детали – дьявол, как водится, в мелочах. Но избегайте ненужной сложности и многослойности – тогда вас будет труднее подловить. Будьте честны – искренне верьте в то, что говорите и делаете на виду у кого-либо. Люди считают за истину вовсе не то, что истинно, а то, что понятно. Непонятно изложеная истина кажется ложью. Доступность изложения имеет решающее значение…

 

 

…занятия по ножевому бою. Инструктор – Прайс. Тот же лагерь в Аппалачах. Других курсантов уже нет, только нас шестеро. Большая лесная поляна, мало солнца, сыро. Мы работаем в парах – три по два. Через каждые четверть часа пары меняются.

… - Приготовиться! Рука!..сердце!..нога!..легкое!..

…- Смени хват. Подкрадываешься к цели сзади. Нож должен пройти по его руке, разрезая соединительные ткани и отводя его палец от спускового крючка, а сам должен зайти слева – хватай ремень автомата, души его и бей в сердце… у вершины грудины… и вали его на землю… Очень хорошо!

…- Еще раз. Рука, горло, сердце,.. нога, нога, рука,.. легкое…хорошо! Хорошо!

…- Удар в бедро и перерезайте бедренную артерию, затем – второе бедро и вторую артерию. Вы заметите, что вам мешает его рука – это мелочь, но эта рука может помешать вам нанести ему смертельный удар в легкое – вы отбрасываете руку ему в лицо… и бьете в легкое!

…- Давай! Рука, нога, сердце,.. нога, нога, легкое…

…- Раз – шея слева, два – шея справа, три – горизонтально через весь живот, четыре – от середины груди до паха, пять – в пах снизу вверх, шесть – под нижнюю челюсть…

…- Раз, два, три, - обеими руками – четыре, - пять, шесть…

…- Этот удар должен быть очень сильным - стремись достать позвоночник. Попробуй еще раз. Давай.

…- Смиритесь с мыслью об убийстве… кого бы то ни было…и о собственной смерти тоже…и тогда на практике…будет легче… Труднее научиться выходить из этого состояния…[26]

 

 

…Взрыв. Волной меня отбросило далеко в сугробы и я отключился. Очнулся оттого, что в ухе ожил передатчик, который вопил голосом Йорга. Пошатываясь, встал на ноги, не видя ничего, кроме багровых всполохов и дымящихся стен. Повсюду летал пепел, - как в Рождество, но только наоборот. В голове все гудело, поэтому я не сразу расслышал, что же кричит мне швед.

- Хоук, уходи! Уходи оттуда! Быстрее!..

- Где…Где остальные?..

Язык еле ворочался, так меня приложило.

- Остались внутри... Я не могу поймать их сигнал…

- Я иду туда...

Я сделал пару шагов.

- Нет. Слушай. Если они живы – выберутся сами. Если мертвы, ты уже ничем не поможешь. Поворачивайся и беги в лес у тебя за спиной. Старайся держать на север.  С юга к тебе движется противник, человек пятнадцать, не меньше. Но шанс еще есть. Пошел!

И я побежал. Пошатываясь и натыкаясь на деревья, увязая в глубоком снегу, прикрывая обожженное лицо от слепящего ветра… Ночь еще не закончилась и луны, к счастью не было, потому что на белом снегу среди черных стволов я был отличной мишенью.

- Хоук, поднажми! Через полкилометра тебя будет ждать вертолет. Это не СБС, это мой человек. Он доставит тебя ко мне – в Центре тебе сейчас появляться нельзя…

Через какое-то время деревья расступились и я увидел черный силуэт вертолета, который хищно припав к земле, медленно раскручивал лопасти…

Я опять упал в снег и в полузабытьи чувствовал, как меня втащили в брюхо железной птицы. Сам полет почти не запомнился – я лежал на полу, а вокруг все плыло и качалось, искрясь и переливаясь всеми цветами радуги. В какой-то момент меня просто накрыло тьмой.

Помню, как приземлились… затем голос Йоргена:

- Давайте его сюда!..

Меня уложили и что-то вкололи. Голове как будто бы стало легче и я смог открыть глаза.

Серый потолок… серые стены…свет с потолка… я лежал на столе в темной комнате, рядом стоял Йорген в брюках с подтяжками, майке и в медицинских перчатках, набирая что-то из ампулы в шприц.

Я чуть приподнял голову. Точнее, сделал попытку, но стены тут же качнулись, угрожая схлопнуться и я больше не дергался.

- Потерпи, Марс…секунду…

Он закатал мне рукав и сделал укол.

- Ну вот, скоро будет полегче…

И я опять уплыл в черноту. Плескаясь в этих волнах, сквозь туман чувствовал, как с меня снимают куртку, бронежилет и рубашку.

Очнувшись, повернул голову и увидел совсем рядом бутылку. «Джек Дэниэлс».

Затем появилась рука, поставившая рядом низкий толстый стакан, а бутылка исчезла. В дно стакана плеснулось достояние штата Теннесси, наполняя его до краев золотисто-янтарной жидкостью.

Я посмотрел выше и увидел шведа. Он был сосредоточенно-мрачен и поминутно вытирал мокрый лоб и виски. Взял стакан и выпил почти половину, при этом рука его чуть заметно подрагивала и виски стекало по голой шее на грудь. Поставил стакан обратно, долил и бросил туда со звяканьем скальпель, зажим и крючки – дезинфекция… Вытер лоб.

- Ты уж прости меня, Марс, но других врачей поблизости нет…

Я опять отключился. На этот раз волны были кроваво-черными, они баюкали меня туда и сюда, уговаривая не возвращаться обратно…

Я очнулся от острой боли – кто-то копался в моем плече, выдирая из него кусок мяса. Склонившись надо мной, Йорген орудовал клещами и скальпелем и что-то при этом сам себе бормотал… Вот он торжествующе вскрикнул и выдернул из меня кровавый бесформенный кусочек металла. Показал мне, будто хвастаясь, и швырнул в стакан с виски. Пуля звякнула о стекло и медленно утонула, оставляя в янтарной ванне тонкие кровавые сгустки, ленивыми нитями вытянувшиеся вверх… Золотистая жидкость потемнела и пуля спокойно опустилась на дно. Вскоре следом за ней опустилась вторая, добавив темно-красных тонов в золотисто-коричневый. Они мирно лежали друг подле друга, понимая, что уже отслужили свое и на этом судьба их окончена.

- Теперь самое трудное… потерпи.

Он обколол мне грудь какими-то анальгетиками и вскоре я почти уже не чувствовал середины тела, с трудом умудряясь дышать. Сознание опять начало изменять мне… я падал куда-то вниз, затем возвращался обратно, пытаясь понять, что же изменилось, пока меня не было… Я видел, как Ларс разрезал мне грудь и сейчас рылся внутри, стараясь достать до сердца…

Когда ему это удалось, боль вытолкнула меня с того света и перекрутила все тело судорогами, заставляя дергаться над окровавленным столом. Ларс навалился всем весом, пытаясь не дать мне упасть и свободной рукой с размаху воткнул в меня шприц.

Через минуту стало полегче. Он вколол мне еще что-то и нечувствительность опять принялась потихоньку меня накрывать. Швед взялся за скальпель и, ругаясь вполголоса, снова полез мне в грудную клетку… А я отключился надолго. Во всяком случае, здесь у меня в памяти прочный провал.

Когда я снова открыл глаза, Ларс вытирал лицо полотенцем, устало и шумно дыша. Увидев, что я в сознании, он улыбнулся своими усами, взял пинцет и поднес к моему лицу, хвастаясь результатом усилий. Это была крошечная капсула, размером меньше муравья и совершенно невидимая, если бы не туско-красный светодиод внутри, который мерно вспыхивал с частотой метронома.

Ларс еще раз довольно улыбнулся.

- Все, парень. Теперь ты свободен.

И я окончательно вырубился.

 

 

Глава 19

 

Я проснулся в холодном поту. Говорят, перед смертью человек видит всю свою жизнь.  Должно быть, то была генеральная  репетиция.

Я поднялся, пошатываясь, будто меня всю ночь избивали палками и, опираясь о стены, проковылял в ванную. Может, во всем был виноват вчерашний ужин, который только притворялся соленой треской, а на деле был чем-то иным… может…может… Так стало быть, Мэнхарт – идейный предшественник Прайса, вот как… м-даа… вот, значит как повернулось… ну-ну…Посмотрим, что будет дальше…

После душа я взял чашку кофе и вышел из дома, выгнал из гаража «додж» и, сидя верхом на капоте, тихо блаженствовал. Раннее утро и чашка кофе этому очень способствуют, уж вы мне поверьте.

Шесть утра, лучшее время. Нью-Йорк еще мирно спал, славно умывшись ночью. Сейчас о дожде ничего не напоминало, не считая легкий туман, который скоро исчезнет.

Нью-Йорк, Нью-Йорк…Может, когда-нибудь, я к тебе и привыкну. Когда ты станешь менее суетливым. То есть, по сути своей, никогда…

…Ладно, что на повестке дня?

Дружно ждем Йоргена. Ну, хорошо…

Так, а что же у нас Джек О'Брайен? Каюсь, в круговерти последних событий я забыл проверить заказ, между тем, все должно быть готово.

Интересно, он еще спит?.. А вот сейчас и проверим.

Я достал кпк. В принципе, ничего не теряю.

 - Доброе утро.

Голос такой, будто времени полдень.

- Здравствуйте, Джек. Разбудил?

- Нет. У вас все готово. Когда заберете?

- Часа через три. Хорошо?

- Конечно. Я буду ждать.

Вот что значит - человек дела. Это я понимаю.

 Я оставил чашку на крыльце, а под ней записку – «Уехал по делам. Вернусь к полудню. Ведите себя хорошо» - и отчалил.

Казалось, «додж» был рад проветриться спозаранку, а может, это я уже ехал крышей, решайте сами. Говорят, старина Форд тоже болтал со своими машинками, так что…

Надо вам сказать, что ехать по Нью-Йорку рано утром не в пример приятней, чем все остальное время суток, - что днем, что вечером. Ну, вы меня понимаете.

До Джека я добрался быстрее, чем рассчитывал. Когда он выдавал мне амуницию, он более чем когда-либо походил на бухгалтера. Разве что роспись не требовал.

Перед тем я притормозил у «Небес», вышел и постучал в дюйм стали, гадая, разбужу ли Мела или он тоже рання пташка. Бойница открылась, но вместо Мела на меня смотрела его копия лет десяти.

- Что надо, мистер?

- Повежливее со старшими. Позови Мела, бикицер.

Секунд через пять появился Мел, широко улыбаясь и впустил меня внутрь.

- Джек ждет. Заходите.

В кабинете Джека на столе лежал бронежилет, рядом винтовка, гранаты, наручники и все остальное по списку.

Я взял М4 в руки, как будто обнялся с приятелем, с которым не виделся несколько лет. В этом мире есть вечные вещи – с одной из них я сейчас обнимался.

Джек стоял рядом, наблюдая за мной с обычным спокойствием.

- Я взял на себя смелость и вместо обычной полицейской модели достал для вас этот. Он нисколько не хуже, наоборот. Вы хороший клиент – не хотелось бы вас терять. Впрочем, если это принципиально, можно быстро обменять на полицейский.

- Не стоит. Вы правильно поступили, спасибо.

IMTV с бронепластинами из карбида бора и органита – да, этот точно не хуже, клянусь чем угодно. Жизнью, к примеру, или здоровьем… Еще один старый знакомый. Сегодня день встреч.

- Сколько с меня?

            Я рассчитался.

- Как Айронс?

- Отлично. Но спрашивает, что будет дальше и скоро ли?..

- Скажите ему, еще где-то месяц, не больше – дело деликатное, операция тайная, затронуты интересы государства – в общем, все в таком духе, придумайте что-нибудь. Потом он получит новые документы и новую жизнь.

- Это правда? Про документы.

- Да. – Я посмотрел Джеку в глаза. – Я прячу Айронса для того, чтоб обрубить щупальца тем, кто мне нужен. Ограничить возможности, вынудить к бегству. Когда все закончится, Айронс сможет начать заново и с чистого листа. Без дураков. По-моему, вполне достойная плата за некоторые неудобства. А убивать его мне не нужно ни с какой стороны – я просто не могу таскать его с собой повсюду, а присматривать за ним некому. Поэтому я и обратился к вам.

Джек кивнул, казалось, тут же забыв о сказанном.

- Еще – он  хочет подышать свежим воздухом. Вашингтон-Парк, например. Я мог бы отправить их с Мелом…

- Нет. Не стоит. Один шанс из тысячи, что его там увидит кто-то, кто видеть не должен. Пусть лучше прогуляются загород, там и дышится легче.

Джек снова кивнул, спросив, надо ли что-то еще. Я ответил, что - нет и уехал.

Домой я вернулся раньше, чем обещал. Домой – может и громко сказано, но за прошедшие несколько лет дом для меня был там, где в меня не стреляют. Согласитесь, удобно.

За спиной мне грел душу взвод старых знакомых. Ну, может, не взвод – отделение, но и то хорошо.

Я ехал особенно аккуратно, памятуя о грузе в багажнике, - не хотел объяснять копам о личном Четвертом Июля, которое скоро наступит.

Полуксы проснулись и завтракали в столовой, предложив мне присоединиться. Ветчина по-джорджийски, яйца-пашот, оладьи из пресного теста и клубничный омлет – кажется, я ничего не забыл.

Давно не сидел за семейным столом. С детства, наверное. Отвык. Непривычно.

Ромул смотрел в газету, Роксана – в телевизор, а я в свою тарелку, на яйца с беконом, которые были чудо как хороши.

Удачно мне подвезло с клиентами – в том смысле, что меня не донимали расспросами. А, может, у меня такой респектабельный вид, что каждому ясно – у чувака-то все схвачено. Хорошо, если так.

После завтрака Роксана предложила мне прогуляться, если у меня нет других планов. Их не было и я согласился, предварительно разгрузив «додж» в углу гаража и укрыв своих друзей ветошью.

Сказав нет людской суете, мы сбежали из муравейника к океану – туда, где я встретился с Евой на берегу.

Оставив машину на набережной, мы медленно шли по кромке воды, дыша воздухом, солнцем и небом.

И криком чаек, добавил бы я, будь поэтом, но чайки предпочитали все больше городские помойки и свалки.

Людей было мало - так, изредка кто-то встречался на берегу, но, в общем, нью-йоркцы сюда не тянулись.

Синее небо, облаков почти нет  - и выглядит так, что я понимал древних, считавших, что небо – колпак, как крышка у супницы. И есть край земли, а не какой-то там горизонт.

Жарко, воздух дрожит, но ветер спасает, нагоняя прохладу и волны.

- Правда, - чудесно?

Я кивнул. В океане есть что-то вечное - что-то, что должно быть у каждого смертного. Как свобода слова, к примеру. Или Eloy семьдесят пятого[27].

И, как свободы, его хватает не всем. Не всем так везет, чтобы видеть это величие каждый день, не на фото – вживую.

Так мы шагали какое-то время молча, любуясь прибоем, потом Роксана, взглянув мне в лицо, спросила:

- Когда все это закончится?

О, вот уж точно - вопрос на миллион.

- Через месяц, я думаю. Может, чуть дольше.

Я не лгал, я только не знал, чем ответят Мэнхарт с компанией. Я мог лишь предполагать, а от этого много зависело. Но, в любом случае, лучше было ее успокоить.

- И Ровена вернется домой?

Как ребенок, ей-богу.

- Будем надеяться.

- Но вы пока не знаете, где она?

- Нет.

Помолчали. Роксана вышагивала точно в линию - как Ева недавно - как будто шла по канату над пропастью.

- Вы никогда не хотели жениться?

- Что?..

- Жениться?

Она невинно смотрела на меня.

Что делается у женщин в голове?..

- Нет.

- Почему?..

- Представляете наш разговор за обедом? «Дорогая, я знаю, ты хочешь новую машину, так что в этом месяце я поработаю сверхурочно. Завалю двадцать человек вместо десяти».

Она улыбнулась.

- А вам никогда не хотелось… более спокойной жизни?..

- Она достаточна спокойна для меня.

- Я имею в виду дом, семью, налоги, воскресные пикники и колледж для детей?

- Ах, настолько спокойную?.. Нет.

- Почему?..

- А зачем?

Мы опять замолчали, неспешно шагая по песку. Роксана сняла куртку, закинув ее на плечо и улыбаясь, смотрела на воду.

            - Будь я романтиком, я бы сказала, что вы просто еще не встретили ту самую женщину…

            - Да ну? Мысль, конечно, интересная, главное - свежая, но одному все равно спокойней.

            - Неужели вам никогда не хотелось изменить свою жизнь?

- Каким образом?

- Ну… распрощаться с насилием, например?

- Каким же образом?

Я посмотрел на нее с интересом.

Она ничуть не смутилась.

- Начните с малого. Многи люди начинали потихоньку.

- Так что же вы предлагаете?

Она пожала плечами.

- Вам решать. Речь не идет о чем-то радикальном, вроде обета в монастыре… - она улыбнулась. - Как вам вегетарианство – для начала?

- Гитлер был вегетарианцем…

Она воздела руки в шутливом отчаянии.

- Я не знаю, как с вами разговаривать!

- А представляете, каково бы пришлось моей жене?..

            - Да уж…

            Она сделала вид, что надулась, но через минуту опять иронично взглянула на меня.

-  Но слушайте, ведь так не может быть вечно.

- О чем вы?

- Ну... то, чем вы занимаетесь…

- Убиваю людей?..

- Да…

Я пожал плечами.

- Может, когда-нибудь убьют и меня.

- Представьте, что вам повезет и вы доживете до старости – что тогда?

Я снова пожал плечами.

- Не знаю, я так далеко не загадываю. Наверное, куплю себе «додж-челленджер», маленький домик в глубинке и кресло-качалку. Может, собаку заведу…даже двух.

- Чем же вы станете заниматься на пенсии?

- Начну разводить чучундр. Зверек, конечно, гнусный, но мех у него… - я мечтательно прикрыл глаза, - великолепный…

Она засмеялась, а я показал на скамейку.

- Идемте, присядем. Тогда мы сможем беседовать, глядя на волны.

Мы сели друг подле друга и она опять повернулась ко мне.

- Значит, любите одиночество?

- Да.

- Человек-одиночество… или человек одиночества?..

- Как угодно.

            - Не любите людей?

- Я не люблю пролетариат[28].

- Что?..

- Ничего. Я не люблю людей.

- Почему же?

- Мне не нравится символ этого времени.

- Символ времени?.. О чем вы?

- Представьте себе ток-шоу. Обычное сверхпопулярное ток-шоу. Или, правильнее сказать – реалити-шоу? Я не знаю, я не разбираюсь во всем этом дерьме. Так вот, - одно существо женского пола бросает в другое использованный тампон, предварительно вытащив его прямо из под себя – из под платья, напоказ в камеру. Зачем? Рейтинг. Так вот все это - и есть символ нашего времени. И уже очень давно.

- Вот как?..

- Да. Тебе достаточно быть посредственным, подлым, тупым и горластым – и будь уверен, ты неплохо устроишься в жизни…

- Перестаньте. Вы воспринимаете все чересчур серьезно. Люди просто хотят развлечься.

-  Да. Понимаете? Им мало того, что у них есть еда, крыша над головой и в них не стреляют. Они пресытились – им надо развлечься.

- Вас послушать, так идеал человека должен быть сродни сытой свинье, у которой есть хлев и большая кормушка, а нож мясника далеко. Потому она счастлива. А вы никогда не слышали о моральных ценностях?

- Слышал. Но они ни при чем. Я говорю, что люди не ценят элементарные вещи – принимают как должное, пока их не лишились. Эта мысль стара как мир и как само человечество – настолько, что уже покрылась мхом высотой по колено. И все равно они не меняются. Так как же их после этого любить? В большинстве своем?

Здоровье, еда, дом, личная безопасность и безопасность семьи – старина Маслоу был прав. В первую очередь человек хочет жрать и трахаться – в максимально комфортных условиях и чтобы никто не мешал. Когда это есть, наступает черед того, что именуют социальными нуждами – дружба, любовь, понимание. Но, зачастую, это всего-навсего суррогат, подсмотренный в телевизоре, интернете или в дешевых бульварных журналах. Люди разыгрывают свои жизни по этим поганым сценариям и душа обрастает салом. Не у всех, но у многих. Человек расслабляется. Оглянитесь вокруг. Никто теперь и не разговаривает толком. Все просто пересказывают то, что они услышали и увидели по телевизору и в интернете. Это же поколение людей-унитазов. Всеядных людей-унитазов.

- Вы слишком мрачно на все это смотрите. Если все время так думать, можно сойти с ума.

- Мы уже сошли, куда уж дальше?.. Кроме того, если об этом не думать – хоть  изредка - получишь помойную яму вместо себя самого…

Мы помолчали – каждый о своем.

По песку катился красно-синий резиновый мяч, за ним не мог угнаться мальчуган лет пяти, потому что ветер отдавал мяч волнам, а те, наигравшись, пасовали его обратно. Так они и бегали зигзагами – мяч и мальчик.

Мальчик был сосредоточен – темные кудрявые волосы, пухлые щеки, серьезные губы, глаза – так, как бывают сосредоточены дети, когда они уверены, что заняты чрезвычайно важным делом.

В отдалении, шагов за тридцать, молодая пара – родители.

Я показал на мальчика.

- Видите, он еще не испорчен…

На родителей.

- Они – да.

- Почему вы так думаете?

- Слишком мал. Большинство детей в таком возрасте еще нейтральны. Изменения начнутся где-то через год-два.

- Я про родителей…

- Ах, эти… Взгляните на них.

- Ну и что?

- Разве вы не видите? Тонкий налет пошлости, гламурности, разлившийся по их лицам?

- Нет… - Прозвучало довольно растерянно.

- Это трудно объяснить словами. Проще показать. Но, со временем, ты начинаешь это видеть.

- Видеть?

- Да, видеть. Достаточно взглянутьть в лицо, чтобы понять, живой передо тобой человек или мертвый.

- Мертвый?..

- Я это так называю. Это значит, что так-то он как живой, но внутри – обычный продукт нашей дерьмовой культуры.

- Что это значит?

- Ну… Помните, что стоит у Маслоу над  социальными нуждами?

- Самоуважение?                           

- Точно. Самоуважение или самоутверждение - называйте как хотите. Потребность знать, что ты - не пустое место. Или пустое отчасти. Как человек ее реализует, такой он и есть по сути своей. Маньяки насилуют и убивают – больные ублюдки, им хорошо при виде чьих-то страданий. Диктаторы властвуют и разделяют. Сердобольные пекутся о других. Хиппи рисуют цветочки на лбу. Чудаки гуляют в желтых цилиндрах и с барабаном на шее. У всех по-разному. Конечно, есть и полутона и смешения, но  -  все равно, главный вектор, как правило, виден всегда.

- Так что вы скажете про эту пару?

Малыш к тому времени уже догнал свой мяч, просто прыгнув на него всем пузом и родители повели его к асфальтовой дорожке, ведущей в цивилизацию.

- Обычные.

- Как это?

- Современные. Все напоказ. Как гамбургеры из фастфуда с поддельной лицензией. Красивая упаковка и черт знает что внутри. Пластиковые люди, с такими дел лучше бы не иметь. Они как бы покрыты глянцем, сквозь который не пробится ни сочувствию, ни состраданию.

- Вы правда видите это по лицам?

- Если не играть в шаманов, то – да.

- Расскажите еще про лица.

- Ну, что сказать… - я пожал плечами, - есть лица плоские, пластиковые… Как нарисованные, как маски... Есть очень живые. Есть вперемешку с перегибом в любую сторону.

- Например?

- Лорена Маккеннитт – живое, Эдриан Пол - вперемешку, Майкл Джексон – гламур. Хотя… по-сравнению с нашими днями, Майкл Джексон – невинный ребенок…

- Я не знаю, кто это…

- Не беда. Отыщете в интернете. Вы не замерзли? Идемте обратно?

Роксана кивнула и мы побрели в ту сторону, где оставили «додж».

- Значит, все плохо? – она лукаво взглянула на меня, будто мы играли в шарады.

- Ну, почему же… Нет. Не все. Худших всегда большинство, это да. О них и речь. Потому мне не нравится социум. Но есть исключения. Это приятно.

- Значит, худших, по-вашему, большинство…

- Не только по-моему[29]. Это уже не первое и даже не второе поколение тех, кто готов на все ради денег и популярности.

- А разве когда-то было иначе?

- Верно. Но не в таком количестве. Деградация началась давно. Сколько лет человечество развивалость, столько и деградировало, просто в другой плоскости, иными слоями. Но особенно резко – с прошлых девяностых по сей день. Слишком много Гомеров Симпсонов, скрещенных с Монти Бернсом. А вот маленьких Лиз почти не осталось – стало быть, нет и Мардж. Понимаете… очень много простых людей – хорошо сейчас, плохо потом. А по-большему счету - хорошо сейчас, а потом насрать. Простые люди – думают как надо, голосуют как надо, живут как надо. Такими легко управлять. Главный рецепт стар – хлеба и зрелищ. Это для них хлеще кокса, только легальнее.

            Роксана нахмурилась.

- Простите, но, по-моему, вы передергиваете. Это похоже на бред пессимиста в тяжелой депрессии.

- Вот как? Ну, значит, мы бредим вместе – Эпиктет и я.

- Но, послушайте, каждый сам выбирает, каким ему быть и как тратить жизнь.

- Но это же бессмысленно, разве нет?

- О чем вы?..

- Жизнь, полная насилия и извращенных удовольствий, так же и заканчивается.

- Ведь это не ваши слова, верно?..

- Почти. Это Роршах,  один из Хранителей[30].

-  Ну и что же это значит, по-вашему?

- Насилие заражает. И равнодушие. И склонность лицезреть тампоны тоже… Это как сифилис. Подцепишь – и не отстанет. Передается другим – посредством общения… В том числе – детям… Излечиться нетрудно… и трудно одновременно, потому что в данном случае все усугубляется тем, что больной и не хочет лечиться… Ему так нравится, понимаете? Но ведь, чтобы начать лечиться, надо сперва осознать.

- И тут появляетесь вы с Роршахом…

- Не язвите. Да, тут появляемся мы. Не только мы. Большей частью, не мы. Обычные непродажные копы во всех странах, ребята из спецотрядов, которые каждое утро не знают, доживут ли они до вечера. Самые мудрые из них никогда не заводят семей…

- Хм, забавно… - она осеклась.

- Что?

- Так… ничего.

- Вы подумали, что все эти обличительные речи о несовершенстве мира и людей в нем произносит наемный убийца, на котором клейма ставить негде, верно? А если так – не странноват ли пафос?..

Она взглянула на меня с опаской.

- Как вы догадались?..

- Догадался… У вас это на лице написано.

Я подошел к самой воде и, наклонившись, зачерпнул немного, чтобы умыться. Солнце уже палило нещадно, полностью войдя в свои права.

- Во-первых, я вам не Бэтмен какой-нибудь, никаких крестовых походов не объявлял. Во-вторых, если послать подальше вульгарную софистику – я никогда не убил ни одного хорошего человека. Не всем так везет. А я это точно знаю, - я помню их всех. Поэтому мне довольно легко живется.

Мы опять замолчали, глядя на далекую полоску, отделяющую небо от воды. Ветер перестал баловаться, словно бы устав, и дул едва заметно.

Роксана посмотрела на меня и тихо спросила:

- А кто решает – хороший это человек или нет?

Я кивнул.

- Правильно. Будь мы в суде, я бы сказал – ни одного субъективно хорошего человека. Конечно, прежде всего, для себя это решаю я.

Она спросила все так же тихо:

- Вы многих убили?..

Я посмотрел на нее в ответ и увидел лишь детское любопытство, хотя и с примесью взрослой настороженности.

- Не спрашивайте меня об этом, иначе мне придется убить вас и я нарушу правило не убивать хороших.

Она чуть вздрогнула.

- Вы шутите?..

- Отчасти.

Роксана топнула ножкой, изображая возмущение.

- Вам следовало жениться на Роршахе!

Я согласно кивнул.

- Славный малый. Бескомпромиссный. Жаль, что с ним так обошлись. Мы бы с ним  точно поладили.

Мы пошли дальше. Я шел справа, потому что был чуть повыше, так что ей доставалась вся моя тень.

- Суть в том, Роксана, что люди уже не так наивны, как прежде. С каждым новым поколением они все более испорчены. Лет сто пятьдесят назад хиппи совали в ствол винтовки цветочек, пытаясь предотвратить войну – сейчас они уже так не делают, - знают, что ответный залп разорвет их на части. Помню, они ходили с плакатами «Убивать ради мира – трахаться ради целомудрия». Забавные были плакаты. Во времена Никсона считались верхом кощунства и антиморали. Сейчас ими не удивишь и ребенка. Дети в школах узнают как пользоваться презервативами раньше, чем читать и писать. Так стоит ли удивляться тому, что я думаю обо всех этих людях? Они не учатся на своих ошибках, - напротив, они повторяют их вновь и вновь, раз за разом. Они глупы. Потому-то я смотрю на них, как на ходячие трупы.

Я показал вверх и влево, туда, где между домами с краю дороги виднелся огромный биллборд – ток-шоу «Семейный Рецепт», помесь кулинарии и мордобоя. Скелет в поварском колпаке выглядывал из шкафа, держа в руке отрезанную человеческую голову.

            - Смотрите, Роксана – видите щит? Цитата по тексту: «Привычка отвлекаться от проблем, глядя на цирк уродов - признак упадка и для империй и для отдельных людей. Это как Колизей, где из зрителей прет все самое поганое, что в них есть, стоит им только увидеть чьи-то страдания.»

- Откуда это?

- Давным-давно был такой фильм – «Боже, благослови Америку»[31]. Один из героев – Фрэнк говорит что-то подобное в самом начале.

- Хороший фильм?

- Как по мне - да.

- О чем он?

- Ну…В общем, этот парень, Фрэнк, сперва лишился работы, затем дебил-доктор обрадовал его насчет рака мозга, а тут еще у соседей за стенкой все время орет ребенок, который считает себя полицейской сиреной. Он разведен, но видится с дочкой, а когда звонит своей бывшей в очередной раз, чтобы забрать дочурку на выходные, слышит, что та больше не хочет его видеть – я про дочку, а не про бывшую – потому что у папы скучно. А тут еще мамаша купила ей какую-то навороченную херню вроде планшетника, так что Фрэнк остался совсем не у дел. А дочка мелкая совсем - лет пять, может быть - а уже столько дерьма. А за стеной воет ребенок, на которого насрать его же родителям, потому что они смотрят по телевизору очередное ток-шоу. Ну вот, а у него был автоматический кольт на черный день и, стало быть, этот день настал – решает он выбить себе мозги. Так бы все и закончилось, но, когда он уже сидел на диване с пушкой во рту, по телеку показали очередных уродов, которые решали свои уродские проблемы напоказ другим уродам - и он остановился. Он подумал – какого черта? – я все равно умру от рака или от  пули, так не лучше ли мне напоследок сделать хоть что-то хорошее? Слегка, знаешь ли, почистить этот сраный мир. Сказано – сделано. Терять-то все равно уже нечего.

Так вот, он успевает прикончить одну малолетнюю сучку, которая была обожаемым идолом для многих американских подростков, когда встречает девчушку по имени Рокси – младше его раза в два, - которая за всем этим наблюдала. Она уже следующее поколение, понимаешь? И, несмотря на это, ей точно так же ненавистно все то, что побудило Фрэнка взяться за кольт. И они отправляются вместе колесить по дорогам Америке, чтоб совершить еще много прекрасных дел…

Я замолчал, а Роксана смотрела на меня так, как будто я был Дональдом Даком, который вдруг предложил ей по пиву и в койку. Она сглотнула и осторожно спросила:

- По вашему, это - хороший фильм?

- По-моему, просто прекрасный. Один из лучших, которые я когда-либо видел. Это очень доброе кино.

- Доброе?!

- Да. По нему надо писать сочинения в школах. Будь моя воля, я бы повесил портреты Фрэнка и Рокси на всех перекрестках. Не только в Америке, - по всему миру.

Роксана покачала головой – кажется, я ее не убедил, что, впрочем, было неважно.

Мы добрели до нашего «доджа» и покатили обратно.

Пока мы пробивались сквозь нью-йоркские пробки, она все больше молчала, лишь один раз спросив:

- Скажите, Марс… Есть что-то, что вас воодушевляет в этой жизни?

- Воодушевляет?..

Опять собирались тучи. Кажется, скоро дождь…

- Да, воодушевляет. Безусловное светлое пятно. Например?

- Ну… - я сделал вид, что задумался, - саундтрек из «Скайрима»[32] - например. Еще «Каприз» Паганини. Запах настоящего шоколада... Что еще…

- Настоящего?

- Да. Знаете, сейчас ведь редко можно встретить настоящий шоколад, все больше подделка. Да… ну и музыка, стало быть…

- А именно?

Я пожал плечами, но Роксана была настойчива.

- Что сказать… Уж  точно не та кислотная пакость, что льется нынче из каждой щели. Есть вечные вещи… Да много кто... Риффы Аккермана и Нофлера. Голос Коэна. Франк Дюваль конца восьмидесятых… Криднс… Ты знаешь, кто такие Криднс?..

- Нет…

- Неважно.

Когда мы приехали домой, Ромул Полукс занимался уборкой. Навряд ли это было его слабостью, скорее, он хотел отвлечься от неких мыслей. Открыв входную дверь, я увидел, что он водит пылесосом по ковру и делает это старательно. Я улыбнулся про себя – сразу видно, что он начинал из низов.

Новостей не было. Загнав «додж», я связался с Йоргеном, но тот лишь нетерпеливо отмахнулся от меня.

- Не мешай, Марс. Завтра все будет готово. Дай мне еще немного времени. Я сам с тобой свяжусь.

Вот как. Что ж и на этом спасибо.

И я ушел спать, наказав себе проснуться рано утром.

Я закрыл глаза и провалился в темноту. Сновидения в ту ночь меня не тревожили. Все было в порядке.

 

 

                                                                                                                 

Глава 20      

           

            На следующее утро, едва я открыл глаза, позвонил Йорген. Швед выглядел довольным, хотя и уставшим.

            - Отправляйся к Джеку, Марс. Там для тебя посылка. Забери ее и я объясню тебе, как и что делать.

            Через минуту я уже ехал в Хобокен. Часа через два меня приветствовал Мел, который, видимо, уже считал мои визиты за нечто из разряда обыденного. Он провел меня в кабинет, где Джек отдал мне небольшой бумажный пакет размером с толстую книгу, который мог в равной степени оказаться и коробкой конфет и компактной взрывчаткой.

- Ларс просил передать вам это. Сказал, вы знаете, что внутри.

Старый швед врал, но я не стал поправлять Джека. Сказал спасибо, попрощался и ушел.

Отъехав на пару кварталов, припарковался на обочине и осмотрел пакет. Плотная бумага, липкая лента, никаких надписей. Положил на соседнее сиденье и вызвал Йоргена.

Тот  довольно дымил сигарой, с превосходством поглядывая на меня сквозь густой  дым.

- Здравствуй, старый шпион. Твоя посылка?

Я показал пакет.

Он кивнул.

- Разумеется. Думал, там бомба? Разверни.

- Что это?

- Подарок к Рождеству. Разворачивай.

Я снял бумагу, которой было немало и увидел коробку, а в ней кпк.

- Это то, о чем я думаю, Йорг?

- Наверное, - швед пожал плечами, - ты у нас телепат, а не я. Кпк работает как приемопередатчик по всему миру. В памяти одни лишь карты – весь земной шар. Он ловит сигнал Мэнхарта, показывая тебе его метку в пределах Земли. Включай.

Я повиновался и увидел Нью-Гэмпшир, на фоне которого, где-то на северо-востоке, светилась ярко-красная маленькая точка.

- Он сейчас в С-28. Это именно там, - в Северных Аппалачах,  недалеко от горы Вашингтона. Кажется, тебя там тренировали, нет?.. Центр находится под землей, прямо посреди леса.

Швед замолчал, довольно пыхтя сигарой. Я тоже ничего не говорил, обдумывая услышанное. Ларс не выдержал первым.

- Ну?.. Что теперь думаешь делать?

Я задумчиво покачал головой.

- Не знаю, Ларс. Одно ясно – в С-28 его не достанешь. Подумаю. Есть еще новости?

- Да. – Он взмахнул сигарой и плеснул себе виски. – Пока ты ездил к Джейн Наруто, я продолжал отслеживать все маршруты «линкольна», на котором катается Конкорд. В общем, ничего интересного, но вчера один маршрут повторился – я подумал, тебе следует знать. Это дом в пригороде Нью-Джерси, на отшибе. Местечко называется Фрозен-Крик, неподалеку от Форта Ли. Что-то там, видимо, есть. Мало  ли, вдруг тебе это как-то поможет. Координаты я тебе скину.

- Хорошо, я проверю, что там. Все?

- Нет. Вчера днем я добил флешку, повозился с кпк и стал видеть Мэнхарта. Так вот, еще вчера до трех часов дня он находился здесь, в Нью-Йорке – они с Конкордом ездили в банк. Затем Мэнхарт из частного аэропорта улетел в С-28.

- Что за банк?

- Первый Трастовый Банк Америки, приметное здание на Уолл-стрит, адрес уже у тебя в кпк.

Я помолчал, раздумывая.

- Хм… Скажи, Ларс, у тебя сохранились какие-нибудь связи в СБС?

- Возможно, - старик отложил сигару, - а почему ты спрашиваешь?

- А смог бы ты при необходимости закинуть им анонимную наживку по поводу С-28, Армстронга и «Кастус», но не раскрывая всех карт?

Он усмехнулся.

- Я могу сделать так, что все сотрудники СБС, придя поутру на работу, прочтут на своих мониторах полное досье по Уотергейтскому делу или что-то другое, что тебе нужно – на выбор.

- Не так радикально. Речь о том, чтобы намекнуть твоим старым знакомым, что у них под боком творятся странные вещи. Ты как бы случайно узнал и решил поделиться за ради взаимной дружбы.

- Когда ты хочешь, чтоб я это сделал?

- Пока не спеши, я дам тебе знать. И, кстати, по твоим прогнозам – какие будут последствия?

Швед секунду подумал.

- Штурм С-28, арест и проверка Армстронга, аресты в «Кастус», расследования по полной программе…

- Сроки?

- В течении суток, максимум двух, после получения информации.

- Очень хорошо. Я свяжусь с тобой, Ларс.

- Что ты задумал?

- Пока ничего, одни лишь догадки. Я дам тебе знать, когда буду готов.

Я завел двигатель, оглядываясь по сторонам в поисках забегаловки, где можно было бы перекусить.

Еще через полчаса я уже ехал обратно, в Саут-Бич, чтобы забрать амуницию из гаража. По пути позвонил Пинкусу.

- Как там наш пациент, док?

- Неплохо. На деле он крепче, чем выглядит. Месяца через два будет здоров.

- Отлично. Я бы хотел забрать его у вас ненадолго в ближайшее время. Вы не против?

Пинкус вздохнул.

- Как всякий лечащий врач, разумеется, против. Но, видимо, выбора у меня нет.

- Вот и прекрасно. Я позвоню вам заранее.

Я пробирался по нью-йоркским улицам, поглядывая то на часы, то на светофоры и думал, как мне быть дальше. Я не обманывал шведа, когда говорил, что плана действий у меня еще нет. Просто у моей интуиции было свойство просыпаться нечасто, но безошибочно. Но интуиция интуицией, а сперва следовало все как следует проверить самостоятельно, а уж потом подключать Ларса.

Я вернулся на Робин-роуд и сразу заехал в гараж. До Форта Ли еще пилить и пилить, а я хотел успеть туда до темноты. Все же не удержался и заглянул в дом – проведать как там Полуксы. Порядок как-никак.

Ромул читал газету, не претендуя на роль горничной, а Роксана, сидя на диване – книгу. Ну надо же… и где только достала?..

Заложив пальцем страницу, она объявила мне, что к завтраку были маффины с черникой, скрэппл с кленовым сиропом и джем из зеленых помидоров. Я посетовал, что все это не застал и, извинившись, ушел.

Вернувшись в гараж, я аккуратно собрался – побросал на пол перед задним сиденьем тряпок и аккуратно уложил на них весь свой арсенал, набросав сверху еще тряпок и старых газет, которые уже прочитал Ромул. Там же я разместил свой рюкзак – так, на всякий пожарный. Откинул заднее сиденье и из багажника получилась просторная собачья конура. Ну, или загон для маленького пони.

Ну вот, кажется, все. Можно потихоньку трогаться.

И я уехал, сказав Полуксам, что вернусь завтра днем, не раньше.

Перед тем, как взять курс на Джерси, я сделал еще две остановки - в первом же торговом центре накупил воздушных шаров, полных гелия и забил ими весь багажник. Затем в ближайшей кондитерской приобрел пять огромных тортов, которые сунул туда же. Все было готово.

            Нью-Джерси, встречай меня.

И я стал выбираться из города. Пятничные пробки еще не начались, так что мне определенно везло и скоро я уже катил по шоссе на пути в другой штат. Я старался вести себя паинькой, пропускал вперед всех лихачей и превышал скорость не больше, чем все законопослушные американцы вокруг, особенно завидев вдали патрульную машину или же пару черно-белых мотоциклов. Беседа с полицейскими в мои планы точно не входила, особенно учитывая, что на полу под сиденьем лежали, аккуратно завернутые, лет десять тюрьмы по законам штата. И это в лучшем случае. Боже, благослови Америку…

Ну, а если б меня остановили за ради типовой проверки, спросите вы. Я был бы отпущен минут через пять. Чего ради? Ну как же… К чему придраться, если человек просто едет в другой штат, чтобы поздравить с днем рождения свою маленькую племянницу, свою милую обожаемую Кэтти. Все-таки шесть лет – не каждый день и дядюшка Джим привез ей шаров, которые мы привяжем в саду на празднике и пять огромных вкусных тортов, ведь дети так любят сладкое… У вас есть дети, офицер? И, пожалуйста, побыстрее, иначе торты испортятся в такую жару. Нет-нет, нам не стоит открывать багажник…и боковые двери тоже, иначе все шары улетят и что тогда я привезу своей маленькой Кэтти? Но, впрочем, коль скоро вы настаиваете, - закон есть закон, - мы можем это проделать, но тогда вам придется мне помогать. Вам и вашему напарнику тоже – подержите, пожалуйста, этот шар… и еще вот этот… и этот тоже… у меня их совсем немного, всего-то штук сорок… на всех хватит… Не можем же мы оставить детей без праздника - да, офицер?..

…Фрозен-Крик являл собой крохотный сельский городишко или, вернее сказать, поселок - пятьдесят однотипных домов, почти все из которых сдавались внаем. Когда-то здесь нашли нефть и участок перекупили, но скважина быстро иссякла и, чтобы как-то покрыть убытки, владельцы быстро построили ряд дешевых коттеджей для сдачи в аренду, ибо места здесь были великолепные.

Так случилось, что Фрозен-Крик стоял в отдалении от других городов, как крупных, так и мелких. С трех сторон он был окружен лесом, с четвертой же к нему шла дорога, которая миль через семь вливалась в шоссе. Нужный мне дом стоял на отшибе, несколько в стороне от прочих и был одним из немногих здесь, чьи наниматели выкупили его вместе со стоимостью участка. Все это сообщил мне Ларс, пока я ехал по славному штату Нью-Джерси.

Имена пожилых супругов, которые, согласно документам, владели этим домом ни о чем мне не говорили. Да и не должны были, ибо у меня самого в кармане лежали права на имя Джеймса Уодена, которого и на свете-то никогда не существовало.

На место я прибыл уже в темноте, ближе к полуночи. На пару минут из облаков выглянула луна, круглая, как противопехотная мина, и, не найдя ничего интересного, спряталась снова.

Сейчас я лежал в высокой траве на вершине холма, - как тогда, на Вердане, - и смотрел в бинокль на дом. «Додж» я оставил в лесу, метрах в двухстах у себя за спиной. Лучше бы ближе, но не проехать из-за деревьев. Предварительно надел бронежилет, взял М4 и пару светошумовых, на случай, если тихо уйти не удастся. Нож при мне был всегда, а вот «глок» я оставил в машине. Вместо этого взял из мешка беретту с глушителем – лишний шум ни к чему. Пятнадцать рядовых девять-девятнадцать выстроились в два ряда в шахматном порядке, ожидая каждый свою цель.

Перед домом дежурили два человека – грамотно, незаметно. Один отвечал за парадную дверь – он либо сидел на веранде в кресле-качалке, делая вид, что дремал, либо уходил в небольшую беседку справа от дома. Второй дежурил у черного входа, его я видел только тогда, когда он, разминая ноги, доходил до угла и осматривал лес на холме.

Через каждые полчаса пара менялась – эти входили в дом, им на смену заступали два следующих. Тоже разумно – не успеешь ни устать, ни уснуть. Одежда на всех обычная – джинсы и куртки, оружия я не увидел, но не сомневался, что было.

Лиц с такого расстояния не различишь, а потому не ясно, сколько человек всего в доме – минимум четыре, максимум…ну, никак не больше двадцати – больше просто не имело бы смысла. Допустим, двадцать – две смены, дневная и ночная, по десять человек в каждой. Многовато, - зачем зря привлекать внимание оравой молчаливых мужиков? Скорее всего меньше, но пока что будем исходить из этого.

В конце концов, я мог просто ошибаться в исходной своей предпосылке и тогда этот дом превращался просто в запасную нору Мэнхарта, а значит, внутри, видимо, всего лишь четыре человека и я зря сюда приехал.

Ну, поглядим…

Мне на руку играла темнота – не знаю, были ли у них бинокли, но даже если да, среди деревьев меня не увидеть – разве что с тепловизором. Лес от дома отделяли метров триста открытого пространства, покрытого низкой жесткой травой, которая не спрятала бы никого крупнее жирной полевки. Но дом с трех сторон окружали кусты по плечо человеку и это давало мне некоторый шанс. Будь моя воля, я бы их вырубил, но те, что в доме, были беспечней.

Я стал потихоньку спускаться с холма, забирая вправо и держась близ деревьев. Ветер усилился, разогнал тучи и обнажил поллуны. Как некстати…

Окрестности тут же облило в бело-серебряный и я пожалел, что вокруг ни одного небоскреба. Цивилизация делает ночи темнее.

Замер, лежа в траве, в ожидании следующей партии туч. Дождался и пополз дальше.

Тихо-тихо, осторожно, чтоб ни один лист, ни одна ветка не хрустнули.

Я опустил на лицо маску. Если кто-то и выживет, пусть думают, что это был Зорро. Ну или Питер Пэн.

Вот и кусты. По ту сторону, шагах в двадцати дремал человек в беседке. Делал вид, что дремал. Потому я и не помышлял о ноже.

Подобрался поближе, ближе, еще… Сквозь листву я смутно видел его затылок. Угол не самый удобный… ну да ладно, обойдемся и так…

Снял винтовку с плеча, передвинул предохранитель. Поднял, прицелился, пока красная точка не совместилась с затылком. Выдохнул… Пуск.

Сухой треск, человек завалился вперед и вбок.

Я выждал, прислушиваясь –  шум ветра, шепот листвы, трелль ночной птицы.

Ничего.

Видимо, наверху я кому-то нравился… А может, внизу?..

Теперь быстрее, до пересменка минуты три.

Я выбрался из кустов, стараясь поменьше шуметь, достиг беседки и заглянул внутрь. Тело упало головой почти на порог, лужа расползалась по доскам. Я подхватил мертвеца под мышки и затолкал под скамью. Осмотрел – рация, «кольт-питон», нож… Да ты у нас ценитель оружия, как я погляжу… Был.

Хорошо, что беседка не освещалась. Я затих в темноте, скрючившись на полу под лавкой. Так сразу с крыльца и не разглядишь, есть там кто-то внутри или нет.

Через минуту дверь отворилась, выпустив человека. Он пару секунд постоял в прямоугольнике света, видимо, ожидая, что напарник сам подойдет к нему и, не дождавшись, шагнул в темноту. Через десять шагов окликнул, не дождался ответа и покачал головой, - наверное, решил, что тот спит.

О да, он уснул. Навсегда. Иди сюда, я спою тебе колыбельную.

Я выстрелил, тело упало в траву. Минус два.

Так, остался еще один по ту сторону дома и полчаса мне обеспечено.

Если никто, конечно, не дернется за того, что под лавкой. Но мог же он остаться на улице, чтоб покурить? Курение порой убивает…

Я оттащил второй труп в кусты, чтоб на него не падал свет от крыльца – может и лишнее, но чем черт не шутит…

Подкрался к углу дома и осторожно выглянул. Тот стоял на пороге, отвернувшись от ветра и прикуривал, закрывая спичку в ладонях. Ну и зря, после этого темнота кажется еще чернее, чем прежде…

Наемник глубоко затянулся и с наслаждением выдохнул дым, глядя на звезды.

Смертельная привычка, как ни крути.

Винтовка клацнула, тело упало, выронив сигарету.

Подождав с полминуты, я приблизился, огляделся.

Тишина, не считая обычных ночных звуков.

Убрал тело с порога – не лучший дверной коврик, знаете ли. Наступил на тлеющий огонек – курение убивает…

Так, что у нас дальше? Импровизация и здравый смысл – как и всегда. Наше дело правое… только не спешить… медали-то все равно не дадут… Медаль за отстрел противника на пересеченной местности, награждается…

Что у нас здесь? Кухня? Кухня… А в кухне никого. Вскроем.

Но взламывать не пришлось – стоило нажать на ручку и дверь открылась сама по  себе. Опять упущение - если бы я расставлял посты, дверь отпиралась бы только из дома.

Кухня маленькая, светлая, горит лишь ночник на стене. Приятный для глаз полумрак. На столе полно грязной посуды – обычное свинство, когда в доме одни мужики.

В противоположной стене дверь. Оттуда ни звука. Что ж,  поглядим...

Я подошел к двери и прислушался. Тишина, но я уловил присутствие спящего – впереди и слева. Мысли его текли спокойно и беззаботно.

Все, кого я встречал до сих пор, были людьми. Ни одного клона. И это говорило за мое предположение. На месте Мэнхарта я бы тоже поставил людей. Но если я прав, тогда непонятно, отчего такая слабая охрана. Впрочем, беспечность человеческая не имеет предела. Наверное, местный воздух действует расслабляюще – человек слаб, ему много не надо…

Я неслышно приоткрыл дверь – в гостиной тот же полумрак. Пока никого не видно. Я тихо шагнул в комнату, угадывая очертания дивана, стола, столика с телевизором, какие-то газеты на полу…

На диване, вытянувшись спиной вверх, мирно храпело тело. Наверное, после дежурства. Рядом на полу, под упавшей рукой лежал «узи». Закинув винтовку за спину, я вынул нож. Примерившись, легким пинком отправил «узи» под диван, одновременно вжал голову спящего в подушку и всадил нож по середину клинка прямо ему в затылок, под основание черепа.

Главное – слаженность...

Тело дернулось один раз и затихло. Приятных сновидений, дружок… Теперь отоспишься как следует.

Вытер нож и убрал в ножны на поясе.

- Фред, кончай дрыхнуть или тебе не достанется пива!..

Звук спускаемой воды, дальше по коридору открылась дверь.

Шаги.

Я отступил от проема в сторону, присел, притаившись за креслом с береттой в руке.

Вошел человек, державший в руках по бутылке пива.

- Фред, хватит валяться, вставай, давай выпьем…

Я выпрямился.

- Не двигайся. Поставь пиво на стол – медленно.

Он замер. Хотел обернуться.

- Не двигайся. Или стреляю. Поставь пиво на стол.

Я почти что шептал.

Наклонившись, слегка деревянный в движениях, он избавился от бутылок. Я его понимал – ситуация была неожиданной. Что ж, не надо пить на дежурстве, приятель. Или спать, выпустив автомат из рук…

Он думал, мне от него что-то надо. Наверное, надеялся выторговать свою жизнь. Все как всегда.

Впрочем, кое-что было надо – чтоб он стоял смирно, не дергаясь. Чтоб выпустил бутылки из рук, иначе при падении они могли бы разбиться или он бросил бы их в мою сторону, будь поумней. Все равно не попал бы, но они бы разбились о стену – это шумно.

Он чуть обернулся.

- Что, черт возьми…

Беретта клацнула тише винтовки и на одного живого в комнате стало меньше. Я едва успел подхватить его, чтобы мягко опустить на ковер.

Оглядевшись, спрятал тело в углу, где потемнее. Наверное, я в прошлой жизни был Хитманом. Только мне перетаскивать трупы сподручней.

Что ж, пока все неплохо, идем дальше. Если этой ночью я не достигну желаемого, то, по-крайней мере, потренируюсь в стрельбе…

Прямо по коридору – из комнаты справа - звуки. Радио, а может и телевизор. Дверь чуть приоткрыта. Миллиметр за миллиметром я заглянул – двое сидели ко мне спиной и пялились на экран. Кажется, очередное ток-шоу. А ведь я говорил – от этой пакости один только вред…

Приоткрыл дверь пошире – два быстрых выстрела. Один, тут же второй – никто ничего не успел понять. Пули вышли справа и слева от телевизора, его лишь слегка забрызгало кровью, когда трупы ткнулись пробитыми головами в колени. Разноцветный экран продолжал мирно светиться, озаряя комнату вспышками желтого, красного и голубого. Надо бы и этого пристрелить тоже - как в кино - но неизвестно, сколько еще наемников в доме, пули дороги. Поэтому пусть живет пока – шумовой фон сейчас даже отчасти полезен.

Мягко закрыл за собой дверь. Покойтесь с миром, ребята. Может, еще успеете на ужин в аду.

Медленно ступая с береттой в руке я дошел по темному коридору до поворота – где-то впереди был еще один, я его чуял. Выглянул – вот и он.

Он сидел в кресле в гостиной спиной ко мне, глядя на парадную дверь. Я видел его темный затылок, синюю куртку и автомат на коленях. Этот был самый сознательный – не ел, не спал, не смотрел телевизор – может, ему больше платили?..

Хотя, скорее всего, он просто страдал бессоницей.

Наверное, ждал своего дежурства, а тут я за спиной. Теперь, пожалуй, уже не дождешься…

Стены гостиной были оклеены обоями темно-зеленого цвета со строгим черным рисунком. Такие же шторы. Сочетание так себе, на любителя, но в данном случае оно было явно не к месту – навевало гнетущее впечатление, как будто стоишь в стенах психушки. И кто только так догадался?..

Похоже, кроме нас двоих, поблизости никого не было. Во всяком случае, я никого не чувствовал, а это что-нибудь да значило.

Я вышел из коридора и встал за креслом. Могу поклясться, - я сделал это бесшумно. И тень меня тоже не выдала… И тем не менее он дернулся посмотреть, - а что это там у него за спиной?..

А это всего лишь я. Местный вариант зубной феи. Только с береттой.

- Не двигайся. Не трогай автомат.

Он послушался. Он даже замер в том положение, в котором начал свое движение – вполоборота, привстав. Та же самая логика – если с тобой говорят, а не сразу стреляют, есть крохотный шанс разыграть карту жизни. Вот только в реальности, зачастую, этот шанс настолько ничтожен, что ты не успеваешь ничего разыграть.

Это ведь только в кино злодея перед самой победой вдруг пробивает на монолог и – он лажает. В жизни все обычно не так. В жизни злодеям тоже хочется жить. В жизни злодеи умнее. Или просто молчат.

- Сколько еще человек в доме?

Вместо ответа он покосился на автомат у себя на коленях - он думал, что незаметно.

А может, он решил, что я федерал, которому после писать отчет, потому-то и на курок я так запросто не нажму. Презумпция невиновности, вы имеете право хранить молчание и все такое…

Я нажал. Брызги достигли стены, слегка запачкав ее – темные пятна на строгом черно-зеленом. Да, так стало намного лучше.

Ну ладно, может и не намного… Но лучше.

Я обвел взглядом комнату – никого, не считая меня и трупа.

Оставался второй этаж. Лестница была прямо здесь же, в гостиной. Второй этаж был ярко освещен, никаких ночников, как на первом.

Я только было начал подниматься, когда почувствовал наверху человека. Похоже, он тоже шел к лестнице. Я оглянулся на труп – куда ж тебя спрятать?

Шаги - человек спускался.

Я метнулся к выключателю, нажал и гостиная погрузилась в полумрак – все лучше чем ничего. Отступил в сторону, затаившись сбоку от лестницы и глядя сквозь перила наверх.

Ноги в высоких ботинках, джинсы, шерстяная рубашка в клетку и автомат на шее– все это вместе спускалось вниз. Я пригляделся – «гадюка». Неплохая машинка - старая, но безотказная.

Я поднял беретту, готовясь стрелять, когда заметил, что палец он держит ровно на спусковом крючке. Плохо. Выучка или что-то почуял? В любом случае, падая, может непроизвольно нажать, а спуск у «гадюки» мягкий – перебудит весь дом… Я отложил беретту и вытащил нож.

Человек спустился с последней ступеньки и завертел головой – наверное, гадал, почему нет света и ждал, когда глаза слегка привыкнут к темноте.

Телевизор в коридоре заорал громче обычного. Должно быть, там кого-то убивали. Обычное дело…

Человек посмотрел в ту сторону и только было шагнул, когда у него за спиной вырос я.

Нож режет предплечье, заставляя руку отдернуться и убрать пальцы от спуска. Левая рука хватает ремень автомата и душит объект – синхронно.

Три удара по осевшему телу – сердце, легкое, горло.

Я придержал его еще немного, чтоб избежать шума конвульсий. Уроки Прайса даром не прошли.

И мне определенно везло до сих пор – скажем, спускайся они вниз вдвоем, такой бы фокус не удался, пришлось бы слегка пошуметь. А может, и не слегка…

Я уложил второе тело рядом с первым, проследив, чтобы со стороны лестницы их загораживало кресло. Подобрал «гадюку», вынул магазин и закинул ее за диван.

Ну что ж, продолжим.

Я неспеша поднялся по лестнице, прижимаясь к стене и держа наготове беретту. Выглянул – коридор был пуст. Слева две двери и справа две, плюс еще дверь ванной комнаты рядом со мной.

Так. За второй дверью слева - человек. Готовится выйти. Я быстро толкнул дверь ванной и вошел, когда в конце коридора раздались шаги. Человек приближался и непонятно было, спуститься ли он по лестнице или же зайдет в одну из комнат. Я отдернул занавеску и шагнул в ванну. Человек остановился. Щелчок, еще один – он раскуривал сигарету. Секунда – видимо, затягивался, с насладжением выдыхая дым, затем открыл дверь и вошел.

Я лежал в ванне, а рука с береттой следовала за вошедшим. Я смутно видел его снизу вверх скозь тонкую пластиковую занавеску. Занавеска была белой, полупрозрачной, с узором из розовых лепестков. Очень мило.

Край шторы отдернулся, показалась рука с сигаретой и обильно посыпала меня пеплом. Затем рука исчезла, - он затянулся, - появилась вновь, стряхнула пепел и он включил воду.

Я выстрелил.

Тело бросило на противоположную стену, тлеющая сигарета упала на пол, а сам хлопок выстрела полностью растворился в шуме воды.

Я встал, отдернул штору, украшенную дыркой и выбрался из ванной.

М-да, нехорошо получилось. Но выбора не было. Если б я дал ему выйти, он мог бы спуститься вниз и найти тела. А если бы я убрал его в коридоре… нет, об этом даже думать не стоит – самый наихудший вариант.

Тело лежало на бежевом кафеле, по которому уже растекалась лужа. Как будто ванильное мороженое облили клубничным вареньем.

Белая стена напротив тоже украсилась узором, гармонируя с занавеской над ванной.

Я выключил воду, прислушиваясь. На мое счастье, в коридоре никого не было.

Я тихо вышел, стараясь не наступить в лужу, чтоб не оставлять потом за собой следы в стиле маленькой Альмы[33].

Задумчиво глянул на дверь ванной. Первый же, кто ее откроет, тут же поднимет тревогу. Нехорошо.

Я притворил дверь до щелчка, затем взялся двумя руками за ручку и с силой выкрутил ее по часовой до тихого сочного хруста. Отпустил и она свободно повисла, подтверждая, что сломана. Ну вот, уже лучше. Теперь в ванную можно попасть, лишь выбив замок.

Идем дальше.

За дверью напротив никого не было и я пошел к следующей. Там был один. Я толкнул дверь – спокойно, естесственно, как человек, который имеет полное право сюда заходить.

Он сидел на ближней кровати у входа, завязывая шнурки. Черная короткая борода, серый свитер, синяя лыжная шапочка. Видимо, наступил его черед дежурить снаружи, но он замешкался, сражаясь с ботинком. На стук открывшейся двери он даже не поднял голову, целиком поглощенный битвой, а когда поднял, в глазах его было столько удивления, будто я был тем самым ботинком, который он надевал.

Так он и умер – с тем же выражением безмерного удивления на лице. Пуля прошила голову, разбив на осколки затылок и ударилась в стену, раскрасив ее в темно-красный. Обычно, патрон парабеллум не столь кровожаден, но на таком смешном расстоянии любой калибр станет художником.

 Наемник вытянулся поперек кровати, глядя изумленными глазами в потолок и как бы спрашивая у меня, как же такое, черт возьми, могло произойти.

Что тебе сказать, приятель… такой сегодня день.

Я вышел, выключив свет и притворив за собою дверь.

Последнего я нашел в комнате напротив, на дальней кровати у окна. Он мирно спал, ни о чем не заботясь. Он так и умер во сне – тихо и незаметно, не покидая царства иллюзий.

Я сел рядом с ним на кровать и задумался. Что за черт? Столько народу, а дом пустой…  я принялся подсчитывать – трое снаружи, шестеро на первом этаже, трое наверху. Итого дюжина. Ну - и чего ради они здесь тусили? Дом-то пустой. Во всяком, случае я побывал всюду. Чердака здесь нет… Может, ее перевезли в другое место? Или ее вообще здесь не было? Но тогда чего ради эти дежурства? Он что – ждал нападения?.. А если да, то от кого? А если нет, зачем оставлять так много людей в пустом доме?..

Что за ерунда… Что-то здесь было не так.

Я встал, с сожалением оглянувшись на труп. Пожалуй, я поторопился с последним. Стоило его сперва допросить…

Я вышел из комнаты, спустился на первый этаж, задумчиво глядя на черно-зеленые стены. Что за гадкая расцветка, в самом-то деле…

Открыл парадную дверь и вышел на крыльцо, глядя по сторонам и решая, что делать дальше...

…Хавьер Бордэм в таких случаях осматривал подошвы сапог. Я не стал. Я и так знал, что был осторожен… К тому же, у меня нет монетки.[34]

Ничего не придумав, сел в легкое плетеное кресло, стоявшее на веранде. Неспешно покачиваясь с винтовкой на коленях, смотрел на горы вдали, черный лес, звездное небо, голубую в лунном свете траву… Скоро рассвет, а что делать – неясно…

М-даа…

Похоже, пора уходить. Я встал и направился в сторону леса, темнеющего на холме.

Ничего не поделаешь.

Оглянулся напоследок на мертвый дом, беседку, маленький гараж, кресло на веранде…

Стоп.

Гараж.

Я бегом вернулся обратно.

Гараж примыкал прямо к дому, но сквозного прохода там не было, это я помнил точно. Значит попасть туда можно лишь с улицы. Я снял винтовку с плеча и выстрелил дважды в замок, взялся за ручки и потянул. Дверь протестующе хрустнула, но поехала вверх.

Заглянул внутрь фонариком и береттой. Гараж был совсем маленьким – просто бетонная пристройка на одну машину, которая была возведена здесь уже после строительства дома.

Серые голые стены, пара стеллажей с инструментами, мусор, посередине над ямой темно-вишневый «шевроле-импала» не первой молодости.

И все.

Я вошел, озираясь, ища фонариком по углам и хрустя осколками на пыльном полу.

В машине никого, вокруг тоже. Никаких потайных дверей. Пусто.

Обойдя шевроле, я замер.

Секунду.

Что-то там было – там, глубоко под землей, под бетонным полом.

Что-то или кто-то. Сигнал был очень слабым, но я его чувствовал – кто-то притаился внизу.

Но как такое возможно? Я еще раз осмотрел пол, водя лучом фонаря. Сплошной серый бетон без всяких изъянов. Хотя…

Я спрыгнул в яму и, пригнувшись, залез под машину. Все тот же ровный бетон на дне, прикрытый старым потрепанным ковриком. Я пнул коврик и посветил фонарем.

Люк.

Едва различимый под слоем грязи, но тем не менее. Я отбросил коврик, нашел выемку для пальцев и потянул. Стальная крышка нехотя уступила и я увидел высокие крутые ступени, уводящие вниз, в темноту.

Я начал было спускаться – и тут же остановился. Хорошая привычка - смотреть себе под ноги. Многим спасала жизнь.

На уровне пола, сантиметрах в пяти, от края до края тянулась нить. Она была едва различима на фоне серых ступенек и прилежно ждала свою жертву. Я посветил фонарем – нить исчезала в выемке, где затаилась М-67, поглядывая на меня оливковым гладким боком.

            Итак - что мы имеем?

Двенадцать человек.

Двенадцать человек и растяжка.

Значит, нет никаких двух смен. Ночью они попарно меняются через каждые полчаса, днем же дом заперт – бодрствуют всего человека четыре, график скользящий. Остальные отсыпаются перед ночными дежурствами. В случае штурма они могут продержаться какое-то время, на крайний случай отступая в подвал. А в нем можно продержаться довольно долго до прихода кавалерии. Значит, где-то в доме должна быть мощная рация, чтобы, в случае нападения, вызвать подмогу. И сеансы связи, скорее всего, по графику. Когда следующий – неизвестно. Значит – надо торопиться, пока кто-нибудь не обеспокоился тишиной в эфире.

Я аккуратно переступил через нить и продолжил свой спуск.

Тридцать ступенек и лестница кончилась. Передо мной был голый бетонный мешок, вырытый в грунте и укрепленный столбами. Под низким потолком пара черных отверстий – вентиляция, но воздух все равно затхлый.

Сыро, плесень на стенах…

Она была здесь – лежала в дальнем углу у стены на каком-то тряпье и смотрела на меня сквозь черные волосы. Такая же изящная, как и сестра, сейчас она казалась пятнадцатилетним подростком со взрослым измученным побелевшим лицом.

Я отвел слепящий луч в сторону, но страха в глазах не убавилось.

Ах, да…маска. Я снял шерстяной капюшон и подошел к девушке.

- Ровена, не бойтесь. Меня прислал ваш отец. Сейчас мы уйдем отсюда.

Ее глаза были осмысленными лишь наполовину. Казалось, она меня слышит и понимает, но как бы сквозь туман, в замедленной съемке. На локтевых сгибах красные точки – оставалось только догадываться, какой яд ей давали, чтоб отупить ее мозг.

Я вынул нож и разрезал веревку, которой ее запястья, заведенные за спину, были  привязаны к стальному кольцу в стене. Идти она не могла, - попытка встать на ноги не вызвала ничего, кроме стона. Поэтому я взял ее на руки и вынес наверх, замедлившись лишь на последних ступенях, чтоб не нарушить растяжку.

Выйдя из гаража, я перешел на рысь – не исключено, что группа поддержки уже направляется к дому.

Ровена безучастно лежала в моих руках, но сознания не теряла, отрешенно глядя в светлеющее небо над нашими головами.

Через четверть часа мы достигли машины – я аккуратно усадил девушку на переднее сиденье рядом с собой и завел двигатель. «Додж» медленно тронулся с места, осторожно объезжая все кочки и выбоины. Минут через двадцать ее начало знобить. Я остановился, выудил из-под груды шаров свой плащ, укутал ее и пристегнул ремнем безопасности. Как только мы выехали на ровную ленту шоссе, я достал кпк и позвонил Пинкусу.

- Док, я везу к вам пациента. Отравление. Буду часов через семь.

Тот протестующе застонал.

- Но сегодня суббота!

Даже по голосу было слышно, как он страдает.

- Док, перестаньте! Что важнее – суббота или жизнь человека?.. Кроме того, мы сохраним это в тайне.

- Ну хорошо… – Он сдался. – Когда, говорите, вас ждать?

- Часов через семь, я надеюсь…

Я гнал по шоссе так быстро, как только мог,  чтоб не врезаться в соседние машины, которых на наше счастье в эти предрассветные часы было немного. Я не знал, сколько у меня еще времени, так как Ровене стало совсем худо. Поглядывая на нее краем глаза, я видел, что лицо ее по цвету не отличается от полос разметки на дороге, а взгляд с каждой минутой становился все более тусклым. Если после всей этой ночи я привезу в Нью-Йорк остывающий труп, это будет самая злая ирония судьбы на моей потрепанной памяти. В тот момент я на долю секунды пожалел, что не умею молиться, да и, собственно, некому. Хотя, наверное, если б умел, было бы только хуже…

Когда мы уже проехали километров пять, я вдруг резко затормозил, свернув на обочину. Дьявол! И как это я раньше не подумал!..

Я достал детектор и провел им вдоль всего тела Ровены с головы до ног. Он молчал. Не удовлетворившись этим, я отстегнул ремень, снял плащ и осторожно осмотрел спасенную, уделяя особое внимание карманам и складкам одежды. Ничего. Осмотрел голову, мягко раздвигая спутанные черные волосы в свете фонаря в потолке салона.

Ноль. Странно.

Странно, потому что будь я на месте Мэнхарта и веди кто-то против меня скрытую войну, зная, что за Ровеной, возможно, придут, я не упустил бы возможности использовать ее как наживку. Я нацепил бы на нее такой жучок, который не обнаружил бы ни один прибор, кроме специальной сверхчувствительной аппаратуры технических лабораторий. Я же ничего не нашел. Либо это был просчет Мэнхарта, либо… Либо маячок есть, но он находится внутри нее – скажем, микроскопическая капсула, введенная под кожу или даже в кровь…

Я снова набрал Пинкуса. Лицо доктора было недовольным, но смирившимся.

- Что вам надо, молодой человек? Я пытаюсь поспать перед вашим визитом…

- Док, возможно, у человека, которого я к вам везу, на теле спрятан микроскопический импульсный передатчик – под кожей, в мышечной ткани или, быть может, в крови… У вас в клинике есть необходимое оборудование, чтобы проверить это?

Он мигом проснулся.

- Шпионские штучки… - проворчал он. – Зачем вы везете его ко мне, если не уверены?..

Он устало вздохнул.

- Ладно, приезжайте. Я все подготовлю.

- Спасибо, док.

Я завел двигатель и вывернул колеса, возвращаясь на асфальт. Во время всей этой чехарды Ровена терпеливо молчала, повинуясь мне, лишь в глазах пару раз мелькнул огонек удивления. Это хорошо. Без пяти минут покойники не удивляются. Я чуть повернул к ней голову. Она лежала на сиденье, опять укрытая плащом и, полуразвернувшись, смотрела на меня. Казалось, не будь ремня, она бы просто завалилась мне на колени, как лишенный воли манекен. За все это время я не сказал ей ни слова, да и что я мог ей сказать?..

- Ровена… Ровена, вы меня слышите?..

Она чуть заметно кивнула. Отлично.

- Ровена, меня прислал ваш отец. Отец и сестра. У них все в порядке, они в безопасности, но прямо сейчас мы к ним не едем, потому что сперва вас надо показать врачу. Как только перестанете напоминать маленькое симпатичное привидение, я отвезу вас к ним. Договорились?

Уголки губ дрогнули, в глазах проскочила живая искорка - она попыталась улыбнуться. Только попыталась – но мне уже резко полегчало. Так бывает, когда видишь, как человек шагает с того света на этот, потому что еще не время...

Я гнал машину по черной дороге прямиком на светлеющий горизонт, тщательно высматривая впереди полицейские патрули, но только для того, чтобы, завидев очередной, прибавить газу и спрятаться за соседними машинами – если бы копы разглядели моего пассажира, нас не спасли бы никакие шары с тортами и рассказ о маленькой Кэтти.

Наверное, у наемных убийц есть свой собственный бог, который больше внимает поступкам, а не молитвам. А может, то был мой личный ангел-хранитель – во всяком случае, до Хобокена мы добрались без проблем. Или, правильнее сказать, - дьявол-хранитель?..

Пинкус встретил нас в шлепанцах и домашнем халате, пышная полуседая шевелюра была всклокочена, но взгляд ясный.

Он коротко кивнул мне – подождите здесь - показывал на диван в приемной, а сам взял Ровену под руку и увел в кабинет.

Я сел, устало вытянул ноги, закрыл глаза. Самое главное – не уснуть. Молчаливый дом стоял, погруженный в темноту и тишину – он еще спал в этот час, неодобрительно наблюдая в себе трех бодрствующих неспокойных людей.

Я положил руки на колени, стараясь по максимуму расслабить тело и ни о чем не думать, пропуская сквозь себя секунду за секундой, подобно живым песочным часам – это был для меня самый лучший отдых.

Через полчаса послышались шаги – это из кабинета вышел Пинкус. Остановившись около дивана, он внимательно посмотрел на меня.

- Как вы себя чувствуете?

- Со мной все нормально. Как девушка?

- Что сказать… - он заложил большие пальцы в карманы халата. – Во-первых, по вашему вопросу – нет. Результат отрицательный. Никаких инородных тел в ее организме нет. Что касается состояния здоровья… На протяжении ряда месяцев организм подвергался воздействию наркотиков седативной группы. Ряд соединений опиума. Насколько я понимаю, это делалось с целью заглушить эмоциональный фон, сделать ее послушной, а не убить, иначе дозы и препараты были бы другими… К счастью, необратимых  изменений я не нашел, то есть лечение вполне возможно. Вы думаете оставить ее у меня?

- Да. Сколько времени займет лечение?

- Вы имеете в виду - полное излечение организма? – он задумчивао запустил пальцы в эйнштейновскую шевелюру. – Так сразу сложно сказать – от четырех месяцев до полугода в ее случае. Плюс-минус месяц, я бы сказал…

- Хорошо. Вот деньги, док. – Я вынул из кармана пачку. – Если понадобится еще - звоните. А где Харпер?

- У себя в комнате. Спит.

- Как он?

- Я доволен. Организм очень сильный – быстро идет на поправку.

- Я хотел бы забрать его на день, док.

- Что ж, полагаю, прервать курс на один день возможно. Когда же вас ждать?

- Завтра к вечеру.

- Хорошо. Сейчас я его позову.

Минут через пять появился Харпер. Он шел, зевая и потирая лицо и застегивал на ходу рубашку. Кивнул мне.

- Привет, шеф. Какие новости?

- Всякие. Пойдем, расскажу по дороге.

Мы вышли, я усадил его в машину, открыл на минуту багажник и быстро вернулся в дом.

Пинкус непонимающе воззрился на меня.

- Я на секунду, - я положил на диван три огромных торта, - они кошерные, сэр. До свиданья.

 

 

Глава 21

 

- Сейчас мы вернемся на Робин-роуд, - говорил я Харперу, лавируя на просыпающихся улицах, - а днем навестим банк, который Мэнхарт посещал на неделе. Хотелось бы знать, что он там позабыл…

Через час мы были на месте. Загнав «додж» в гараж, я с некоторым удивлением обнаружил что никто и не думает спать – отец и дочь сидели рядышком на диване в гостиной, терпеливо ожидая меня. Они поздоровались с Харпером, которому я показал на лестницу:

- Наверху есть свободная комната с приличной кроватью. Первая дверь направо. Выспись, часов через пять я тебя разбужу.

Он кивнул и ушел.

Я устроился в кресле напротив и начал:

- Обойдемся без предисловий. Первое – я нашел Ровену. Второе – она жива и здорова, но не совсем, что вполне понятно, поэтому я отвез ее к доктору. Как только ей станет лучше, вы немедленно встретитесь с ней.

Полукс закрыл глаза и ничего не сказал. Лишь по судорожно сцепленным пальцам можно было понять, что творилось у этого человека внутри. Он построил с нуля империю, с которой мало что могло бы сравниться, а для этого надо быть из легированной стали. Для этого надо уметь справляться с собою, чтоб не сойти с ума. Поэтому я и не ожидал от него каких-либо бурных эмоций. Их и не было. Все в порядке вещей.

Роксана обняла отца, прижавшись к его плечу. Так они и сидели вместе, чуть покачиваясь в такт своим мыслям.

Это похоже на сон наяву, когда тебе требуется какое-то время, чтоб заново сжиться с миром, который без предупреждения перевернулся. Так бывает, когда ты уже успел смириться с мыслью, что человека нет, а потом вдруг выясняется, что это ошибка.

Я встал и кашлянул.

- Не буду вам мешать.

Полукс открыл глаза и улыбнулся. Улыбка получилась удивительно робкой для этого человека.

- Как она?.. Что с ней?

- Ничего серьезного, не волнуйтесь. Нервное потрясение, вполне понятное в данном случае. Но я не врач, поэтому предпочел, чтобы ее осмотрел специалист. Это безусловный профессионал в своем деле, можете мне поверить. Она в надежных руках. Думаю, дня через три, когда она немного окрепнет, вы с Роксаной ее навестите. И вообще, если хотите знать мое мнение, скоро все это закончится. Осталось спровоцировать финал.

Его улыбка набрала силу, в ней чувствовалась уверенность прежнего Ромула Полукса.

- Спасибо…

Роксана улыбнулась вслед за ним. Я строго поглядел на них обоих.

- Хватит испытывать мою сентиментальность. Расплачусь – хуже будет. Все, я ушел спать.

Я прошагал в гараж, вынул из «доджа» два оставшихся торта, всю амуницию и все шары. Торты отправились в холодильник, амуниция в угол под ветошь, а шары в ясное небо, навстречу посветлевшей луне. С чувством выполненного долга я забрался в «додж» и уснул.

 

 

 

Глава 22

 

Пять часов спустя я открыл глаза и первым делом позвонил Йоргену – рассказал о событиях ночи и о планах на день, обещав держать его в курсе. Затем разбудил Харпера. Отец с дочерью спали, утомленные обилием переживаний, поэтому позавтракали мы в одиночестве. Маффины с черникой, свежие сливки, желе из винограда с тимьяном, бриоши – все очень скромно и буднично.

 Потом я усадил Харпера в «додж» и повез через мост Верразано прямиком на Манхэттен, землю древних ирокезов, некогда проданную голландским поселенцам всего-навсего за шестьдесят два гульдена, о чем красноречиво свидетельствовало ее название[35].

Харпер выглядел более чем прилично – Пинкус знал свое дело, вернув его с того света в кратчайшие сроки. Он улыбался легко и радостно, ему явно нравилось жить и он уже не помышлял о карьере утопленника.

- С чего начнем?

В его тоне слышалось нетерпение, как у хорошей гончей от избытка сил. Он желал действовать.

- С одежды. Перво-наперво мы должны с тобой прилично выглядеть.

И мы поехали по магазинам.

… Часа через два на каждом из нас был костюм-тройка, в котором не стыдно было бы заявиться в лучший бордель Лас-Вегаса, шеи дополняли тщательно подобранные галстуки, а туфли следовало завещать внукам в качестве ценной семейной реликвии. Я уже молчу за часы. В общем, мы делали вид и нам это таки удавалось.

- О’кей, надо чтобы ты сыграл свою роль так, как делал это раньше, в своей прошлой жизни. Просто будь Мэнхартом, хорошо?

Харпер кивнул. И мы отправились на Уолл-стрит.

Финансовые джунгли жили своей жизнью, прекрасно вписываясь во всеобщий муравейник из стекла и бетона. Уличная суета, ругань таксистов, вечно спещащие клерки, разноцветье окон и вывесок – вся эта пестрота ни затихала ни на минуту, пребывая в вечном движении и отчасти замолкала лишь ночью. Котировки росли, цены падали, фирмы становились банкротами, а люди учились летать, бросаясь из окон, как спелые яблоки в августе. Жизнь шла своим чередом.

Мы медленно ехали по каньону из небоскребов, высматривая нужный. Он обнаружился почти в самом конце, неподалеку от Церкви Троицы. Харпер засмотрелся на картинки на бронзовых дверях, я же окинул взглядом здание банка.

Первый Национальный Трастовый Банк Америки обладал не только громким названием, но и внушительным зданием в самом сердце квартала. Семнадцать этажей поднимались вверх величием хрома и стали, разглядывая наш суетный мир с некоторым пренебрежением, как будто выросли здесь сами по себе, а не творением рук ничтожных людей.

Я оставил «додж» метров за сто от входа, так как он несколько контрастировал с нашим внешним видом. Пропустив Харпера на полшага вперед, я держался за его правым плечом, спокойно осматриваясь по сторонам. Два джентльмена в приятных нарядах решили зайти в банк чудным субботним утром. Ничего необычного, все в порядке вещей.

Охранник у входа по чопорности не уступил бы английскому дворецкому старых времен. Он бесстрастно впустил нас внутрь, не поведя даже бровью, что, видимо, следовало считать признанием.

Внутри все было ничуть не хуже – каждый сантиметр кормил вас своей респектабельностью, начиная с обшитых темным деревом стен и заканчивая белой кожаной мебелью с неброской серебряной окантовкой. Лица у клерков светились предупредительностью и благожелательностью, словно вы были их очень богатым родственником, который вот-вот должен сдохнуть, но они слишком тактичны и терпеливы, чтоб поднимать сейчас эту тему.

Как только мы вошли, к нам поспешил было розовощекий молодой человек с голубыми глазами, но на полпути его перехватила светловолосая девушка в строгом темном костюме, что-то шепнула, расстроив, и сама направилась к нам. Смотреть на нее было приятно со всех сторон и я упорно не понимал, почему в Лувре видел Венеру Милосскую, а не ее.

- Мистер Конли, рада снова вас видеть, - сказала она Харперу, протягивая для рукопожатия ладошку сперва Леону, а после мне. – Как поживает мистер Бедфорд?

- Отлично, благодарю вас. – Ли пожал руку и вернул ей улыбку. – Слегка простудился, но ничего страшного.

Девушка покачала головой, сожалея о том, как простуда косит людей и сделала приглашающий жест внутрь зала.

- Вы, вероятно, хотели бы, как обычно, пройти к вашей личной ячейке?

Харпер кивнул, не особо размениваясь на слова и мы последовали через холл за богиней. Пройдя по двум лестницам и одному коридору, мы оказались в подземном хранилище чуть побольше того сарая, в котором мой дядя Томас на зиму держал цыплят. Стены были такой толщины, что в них запросто можно было бы замуровать по трупу, а может, и по два, если б они как следует обнялись напоследок. По периметру стен с трех сторон расположились стеллажи, сплошь состоящие из небольших глубоких сейфов, уходящих в стены хранилища. Посередине стоял длинный овальный стол серебристого металла, привинченный к полу, а больше в комнате ничего не было.

Я краем глаза наблюдал за Харпером. Перевоплощение в Мэнхарта ему удалось – лицо стало жестким, закрытым, челюсти сжались, глаза чуть прищурились, будто отыскивая цель в густой листве где-нибудь в джунглях Шри-Ланки. Обычный человек – более впечатлительный, чем мы с богиней – непременно встал бы по стойке смирно, застегнул воротничок на все пуговицы и отдал бы честь.

- Прошу вас, - девушка подвела нас к левой стене, в середине которой пряталась нужная нам ячейка. Нажала пальчиком кнопку и к Харперу выехал небольшой планшет с контурами всех десяти отпечатков пальцев. Тот невозмутимо положил обе ладони на экран, как будто проделывал это тысячу раз и сбоку раздался щелчок – выскочил нужный ящик. Экран осветился зеленым, признавая Леона своим, и уехал обратно в стену.

- Не стану мешать вам, сэр. – Богиня направилась к выходу, улыбнувшись нам от дверей. – Как только закончите – кнопка звонка на стене. Как всегда.

И мы остались одни. Не считая открытого ящика, в который мы оба и заглянули. Дно закрывали мешочки из темно-синей и черной замши, - небольшие, размером с табачный кисет. Я взялся за ручку ящика и, придерживая за дно, вынул его и перенес для удобства на стол. Харпер взял темно-синий мешочек, я – черный. Ослабив тесемки, мы глянули внутрь. Показали друг другу. Мешочек Харпера был наполовину заполнен небольшими мутными кристаллами, напоминавшими весенний лед. У меня же в руках кристаллы были прозрачными и более правильной формы.

- Ты знаешь, что это? – одними губами спросил меня он.

Я знал. Это были алмазы – в руках у Леона необработанные, у меня – шлифованные и ограненные.

Мы выложили мешочки на стол – семь темно-синих, восемь черных – бюджет небольшого государства с блэкджеком и шлюхами. Очень умно – сундуки с золотом тяжелы, бумага легка, но объемна, безналичные деньги почти идеальны, но… Счета, случается, арестовывают, а банки - разоряются… В данном же случае все состояние можно легко унести в пределах картонной коробки.

Я отвел взгляд от стола - это, конечно, здорово, но пора бы и честь знать. Сложил все мешочки обратно, подошел к стене и нажал на большую серебристую кнопку.

Минут через пять вошла девушка в униформе банка – не та, что в первый раз, но тоже очень приятная.

- Мадемуазель, могу ли я попросить вас принести нам небольшую коробку?..

Я жестами показал размеры, она кивнула и вышла. Через минуту вернулась и отдала мне коробку из жесткого серого картона размером со шкатулку для сигар. Я поблагодарил, попросив подождать пару минут за дверью и она удалилась. Тут же содержимое ящика перекочевало в коробку, а сам ящик был возвращен на место. Я нажал кнопку повторно и та же самая девушка сопроводила нас наверх в главный зал, сдав с рук на руки уже знакомой богине.

- Могу ли я еще что-нибудь сделать для вас, джентльмены?..

Да, милая, можешь, но в стенах банка это прозвучит неприлично. Или, как минимум, неуместно. Поэтому я оставил свои фантазии при себе.

- Операции со счетами, сэр?.. – она вопросительно изогнула изящные брови.

Я выступил чуть вперед.

- А каково состояние счетов на сегодня?

Богиня посмотрела на Харпера и тот разрешающе кивнул. Она повернулась ко мне.

- Я могу предоставить подробный отчет по всем счетам, если вы пожелаете.

- Да, пожалуйста.

- Пару минут, сэр.

Богиня исчезла, как будто ее и не было, а нам с Харпером принесли чай в фарфоровых чашках, таких тонких, что их было видно на просвет. Не иначе, одолжили у какой-нибудь монаршей династии прошлого.

Не успел я освоиться в белом кресле, появилась наша блондинка, протягивая мне стопку листов.

- Все операции за последний месяц, сэр.

Я кивнул и быстро просмотрел колонки цифр. И чем больше я вчитывался, тем сильнее было мое удивление. Но, конечно, не внешне. Да и удивление было приятным – суммы счетов значительно превосходили содержимое коробки, которая стояла сейчас на столике у моего левого локтя.

Это мы удачно зашли.

Я отдал листки Афродите со словами:

- Мы хотели бы вывести все имеющиеся средства со всех счетов, а сами счета закрыть.

Это ее пробило – на секунду, но все же, на ее хорошеньком личике промелькнуло нечто, сильно напоминавшее замешательство, но профессионализм быстро взял вверх. Она опять взглянула на Харпера.

Тот кивнул.

- Делайте, как он говорит.

И она опять повернулась ко мне.

- Каким образом вы желаете вывести средства, сэр?

- Переправить в другие банки в той же самой валюте, в которой они хранились у вас. Реквизиты я сейчас дам.

Минут через пять я протянул ей лист, сплошь изрисованный буквами и цифрами, которые я хранил исключительно в голове, не доверяя бумаге. Это были европейские банки, в которых мы с Йоргеном копили себе трудовую копеечку на черный день. Эти банки были не конечным звеном в цепочке, а лишь одним из первоначальных. Так сказать, парадная дверь или даже калитка. В течении суток стараниями Ларса деньги поступят в следующий ряд банков, затем еще и еще, так что отследить конечного получателя будет непросто.

Через десять минут все было кончено. Все счета обнулены и закрыты. Не думаю, что Хиделл хранил все яйца в одной корзине, но все же это была значительная часть лукошка. Весьма значительная, я бы сказал.

            Я забрал коробку с алмазами и блондинка проводила нас до дверей. В зеленых глазах все еще читалась растерянность. Я наклонился, быстро поцеловал ее в щеку и мы ушли.

 

 

 

Глава 23

 

Я отвез Харпера к Пинкусу и заодно проведал Ровену. Ей было явно лучше, она уже не напоминала бесплотного духа, глядящего в другой мир. При виде меня она улыбнулась и попыталась встать, но Пинкус протестующие замахал руками и я его поддержал.

- Не вставайте, прошу вас. Лучше скорее поправляйтесь. На днях, я думаю, я привезу к вам родных, если доктор Пинкус не против.

Тот кивнул и повернулся ко мне.

- Мистер э-э-э… Уоден, как зовут мою пациентку? Точнее, как мне ее называть? Ну, вы понимаете… Я спрашивал, но она ответила, что с этим вопросом я должен обратиться к вам…  Но я, конечно, не настаиваю.

Умная девочка. Люблю умных девочек.

- Мисс Скотт. Мисс Ребекка В. Скотт.

- Благодарю вас.

Я подмигнул Ребекке-Ровене, пожал руку Пинкусу и поспешно откланялся. Предстояло еще кое-что сделать.

Я отправился прямиком к «Потерянным Небесам», остановившсь лишь единожды по дороге, чтобы купить газету и большую катушку липкой ленты. Вернувшись в «додж», я разложил свои покупки на соседнем сиденье и первым делом разобрал газету на страницы. Это был дешевый бульварный листок с пестрой крикливой обложкой, то есть как раз такой, чтобы поменьше бросаться в глаза. Первая полоса гласила «Власть над разумом! Телепаты среди нас – правда и вымысел!»

Что ж, символично.

Затем я достал коробку с алмазами и обклеил ее газетой, предварительно оставив себе по мешочку каждого цвета на непредвиденные расходы.

Ну вот, - я удовлетворенно оглядел коробку: теперь ею можно было играть в футбол.

Десять минут спустя я отдавал ее Джеку со словами:

- Надо как можно скорее доставить эту посылку Йоргену. Сможете?

Тот взвесил коробку в руках, как заправский посыльный.

- Часов через пять он ее получит. Устраивает?

- Еще бы.

Я написал на обрывке газеты несколько слов и протянул ему.

- Джек, в ближайшее время мне понадобится вот эта винтовка. Сможете быстро достать?

Он взял листок и прочел. Поднял на меня глаза:

- Насколько быстро?

- Скажем, в течении суток. Еще к ней нужен чехол для переноски, - такой, чтоб не бросался в глаза. Чтоб всякий подумал, что у меня там удочки или клюшки для гольфа или я прячу заначку от жены.

- За сутки не ручаюсь, но в течении двух заказ может быть здесь. Включая чехол.

- Отлично. Еще мне понадобится вот эта штука…

Я объяснил ему, как умел и примерно нарисовал от руки, более-менее указав размеры.

- Если кто-то из ваших поставщиков связан с медицинским оборудованием, проблем не возникнет. Могут немного отличаться размеры – это ничего, лишь бы не меньше.

- Хорошо, я посмотрю, что я смогу сделать.

- Договорились. Еще – мне нужен частный самолет, который отвез бы меня по первому требованию в любую точку в пределах двух Америк. И чтобы пилот при этом не задавал ненужных вопросов и не отличался бы повышенным любопытством.

- Это легче. Но может обойтись вам в круглую сумму.

- Мне подходит любая. Я только что получил наследство.

Джек обещал позвонить, как только все будет готово и проводил меня до дверей.

Из Хобокена я поехал прямиком к Полуксам и лег спать. Если все пойдет по плану, в ближайшие несколько суток мне понадобятся и силы и свежая голова…

Вечером я проснулся от звонка Йоргена. Вид у старика был растерянный.

Я посмотрел  на часы – десять.

- Я получил твою посылку, Марс. И деньги на счетах тоже. Они уже в пути. Но что это, черт возьми, значит?..

- Это?..- я неопределенно махнул рукой. – Это наша с тобой пенсия, Ларс. Прямиком от Господа Бога. Или кто там сейчас за главного…

- Но откуда?..

Я рассказал ему эпопею с банком.

- Петля потихоньку затягивается. Осталось вынудить его засунуть в нее голову.

- И что ты намерен делать теперь?

- Теперь твой ход, старина. Поворошим мусор и посмотрим, в какую сторону побегут тараканы. Пошепчи аккуратно своим друзьям из Конторы, что не все у них ладно под боком. И подскажи, где искать. А после дождемся штурма С28 и посмотрим, к чему это все приведет…

- Марс, ты уверен, что все просчитал?

- Посуди сам – его либо убьют при штурме  - и тогда проблема будет решена, либо возьмут живым – тогда арест и длительные разбирательства. При этом он будет молчать, потому что, во-первых, ему нечего предложить СБС для сделки, а во-вторых, расскажи он хотя бы треть своих подвигов и смертный приговор на десятке планет ему обеспечен. Его будут держать в федеральной тюрьме или любой другой – неважно, мне придется проникнуть туда и довершить начатое. Несколько хлопотно, но ничего невозможного.

И, наконец, вариант третий – он либо сбежит при штурме, либо его вовсе не окажется в центре в это время. Тогда он спрячется, а я пойду по его следу. Для своего убежища он выберет явно не Музей Искусств и не Капитолий. Это будет такая глушь, где даже грудные дети не вздрагивают при звуках выстрелов. Там ему будет сподручней защищаться и там же мне будет проще его достать. Что скажешь?

- Хорошо, Марс, – маленькими ножницами он обрезал сигару и теперь искал взглядом спички, - я все сделаю, как ты сказал. Как только будут результаты, сообщу.

Он чиркнул спичкой, раскуривая достояние Кубы, и отключился.

А я снова уснул – быстро и безмятежно, как человек, у которого нет ни малейших забот и кристально чистая совесть. Совсем как те алмазы в черном мешочке, что лежали у меня в рюкзаке…

 

 

Глава 24

 

Следующий день не принес никаких изменений, не считая того, что опять на весь день зарядил дождь. Я спал, просыпался, кормил себя чаем и тостами и засыпал вновь, накапливая силы к часу Икс. Мы закинули СБС наживку, теперь оставалось ждать, что из всего этого выйдет.

К вечеру дождь стих и Роксана уговорила меня прогуляться. Мы опять отправились к берегу, правда, на этот раз, без душещипательных разговоров. Вернулись мы довольно быстро, - свинцовая вода и холодный ветер не способствуют долгим прогулкам.

Нью-Йорку на это было плевать, он жил своей жизнью в любое время суток и при любом климате. Лишь его кровь – люди – быстрее струилась по каменным венам стен, кричащих витрин и мокрого тротуара.

Вот, в общем-то, и все. Это был самый спокойный и самый бедный на события день за очень долгое время, что длилась эта история.

В понедельник утром я первым делом позвонил Пинкусу, выждав для приличия часов до одиннадцати. Поразмыслив немного, я решил привезти Ровену в Саут-Бич, вместо того, чтобы таскать Полуксов через весь город. Пинкус был не против, хотя и не в восторге, но его ворчание я списал на необходимость поддерживать репутацию строгого доктора.

Полуксы уже проснулись, так что мне не пришлось никого будить – я просто обрадовал их приятным известием и уехал.

Погода в этот день решила взять передышку. Небо над Нью-Йорком было уже не таким могильно-свинцовым как вчера, а где-то над горизонтом со стороны залива даже робко выглядывала тонкая голубая полоска.

Народу на улицах было немного – те, кто не мог отвертеться, уже сидели за своими столами в конторах, те же, кто мог, предпочли в этот день остаться дома, уповая, что завтра погода изменится к лучшему.

Пинкус выглядел хмурым и сильно невыспавшимся. Глаза его то и дело поминутно закрывались, а тело норовило улечься прямо на пол у моих ног. Он растирал лоб и виски и отхлебывал из большой чашки кофе, но помогало все равно слабо.

- Ну и ночка, - он ошалело покачал головой и с отвращением проглотил еще кофе, - люди как с ума посходили. Два тяжелейших суицида – еле спасли. Три мигрени с переходом в припадок…

Он махнул рукой, как бы отсекая то, что уже случилось и отныне является частью истории.

- На какое время вы хотите забрать Ребекку?

- Именно об этом, док, я и хотел с вами поговорить…

- Что-то случилось?

Не отвечая конкретно, я покачал головой.

- Дело вот в чем… События могут повернуться так, что в ближайшие дни я уеду и мы с вами никогда больше не увидимся. Тогда с моей стороны будет разумнее заранее отвезти девушку к родным, чтобы они продолжали заботиться о ней и впредь.

Он не сказал ни слова, потирая лоб и глядя на меня уставшими глазами старого филина – то ли задумался, то ли успокаивал головную боль, а может и то и другое.

- Разумеется, - добавил я, видя, что он молчит, - вам не о чем беспокоиться. Не вдаваясь в подробности, скажу, что мои дела с Джеком и с вами неизвестны никому, кроме меня, равно как и местонахождение вашего дома. А за Харпера можете не волноваться, я в нем уверен.

- Ах, молодой человек, - Пинкус махнул рукой, - я уже давным-давно ничего не боюсь и ни о чем не волнуюсь… в противном случае, я уже давно был бы в могиле.

- Ну и отлично. Кстати, по поводу Харпера, - я достал из кармана бумажный пакет. – Это деньги для него и записка с советом, как ему быть дальше. Если я не появлюсь в течении двух недель, начиная с сегодня, и не дам о себе знать иным образом, отдайте ему этот пакет. Договорились?

- Да. – Пинкус взял пакет и опустил в карман халата. – По поводу Ребекки… Подождите немного, я скоро вернусь.

Он вернулся минут через десять, протягивая мне маленький медицинский саквояж.

- Смотрите, - он открыл его и показал мне, - вот пятнадцать инъекций, вводить внутривенно каждый день перед сном…

Запустил руку внутрь и достал пузырек из коричневого стекла, полный таблеток.

- Две таблетки в день натощак. Это, – достал другой пузырек и потряс им – принимать после еды дважды в день, утром и вечером.

Показал два сложенных листка в боковом кармашке.

- Здесь я кратко описал все то, что сейчас говорю вам. Здесь, – развернул другой листок, - подробный диагноз и мои рекомендации по лечению. Забирайте. Сейчас я приведу девушку.

Минут через пять они появились. Пинкус поддерживал Ровену под руку, но, в общем, в этом не было большой необходимости, потому что выглядела она значительно лучше, чем когда я впервые ее увидел. Она улыбалась и это было самое главное.

Пинкус проводил нас до дверей, я усадил ее в «додж» и мы уехали.

Я чуть опустил стекло со своей стороны, рассудив, что свежий воздух ей не помешает. Ровена полулежала на сиденье, закрыв глаза и чуть улыбаясь. Кажется, она до сих пор радовалась, что все наконец-то закончилось. Во всяком случае, - для нее.

- Если будете так улыбаться и дальше, первый же патрульный коп остановит нас и меня привлекут за распространение легких наркотиков.

Она улыбнулась еще шире и глубоко, с удовольствием вздохнула.

- Вы выкрутитесь…

- Вот как? Вы так во мне уверены?

- Да.

Поразительно похожа на сестру…

Я свернул в первый же безлюдный переулок, достал с заднего сиденья пакет с одеждой и протянул ей.

- Переоденьтесь. Чтобы и вправду не искушать полицейских. А старую одежду выбросим.

Я вышел из машины, подождал, пока она переоденется и мы поехали дальше. Больше остановок не было и скоро – со скидкой на пробки – я уже заезжал в гараж.

Не стану описывать вам всю сцену воссоединения счастливого семейства, чтоб не расплакаться от чувств. Ведь я такой сентиментальный… Скажу только, что она была сильной и более чем достойна и рифмы художника и кисти поэта… К тому же, очень вовремя позвонил Йорген и я вышел на крыльцо, чтоб не разрыдаться перед старым другом. Такого зрелища он бы не перенес. Он и так однажды чуть не проглотил сигару, когда увидел меня в женском платье в Гонолулу – на правом крыле бабочки – и попросил так больше не делать, если мне дорого его душевное здоровье… Эх, были времена…

- Что у тебя, Ларс?

- Дело сдвинулось, - он выглядел довольным, жуя сигару и держа стакан виски в другой руке – Стейси Кич в образе Черчилля. – Час назад закончился штурм С-28, Конкорд убит, Мэнхарт сбежал, большинство наемников тоже убиты. Немногочисленную ученую братию допрашивают вместе с остатками наймов. Армстронга пытались арестовать, но он выстрелил себе в голову, когда группа захвата ворвалась к нему в дом. Что еще? Да, пожалуй, все. Сейчас СБС принялся за "Кастус", но пока действуют осторожно, прощупывая всех сотрудников издалека. Да, вот еще что… не знаю, пригодится ли – в перестрелке Хиделл был ранен – осколок гранаты отлетел ему в голову, но ничего серьезного, останется шрам на левой щеке.

- Спасибо, Ларс. Дальше действовать будем мы, как сказал поэт… - я вынул из кармана навигатор.

Увидев это, швед бросил взгляд на один из своих мониторов.

- Не трудись. Я и так скажу тебе, где он – в настоящее время на предельно возможной скорости едет в аэропорт. А вот куда он двинется дальше – это вопрос.

- Подождем. Я никуда не спешу. До пятницы я совершенно свободен, а ты?

Швед проворчал: «Да ну тебя с твоими шуточками, Марс. Звони и будь осторожен», допил виски и отключился.

А я позвонил Джеку. У того все было готово – пилот, самолет, в общем все. Приятно работать. Винтовку он тоже уже получил вместе с чехлом и всем прочим. Я сказал, что сейчас же приеду.

Можно по-разному ругать наше время, но кое-чего у него не отнять - мобильности. То, что триста лет назад занимало недели и месяцы, в наше время отнимает дни, часы и минуты. Удобно. Если ты, конечно, не тибетский монах.

Я вернулся в дом и нашел своих подопечных на кухне. Девушки придумывали ужин, а Полукс тихо сидел с краю стола и с обожанием смотрел на них обеих. Вот она – нежная сущность железных людей.

Я известил их о том, что уезжаю, но к вечеру, вероятно, вернусь - и был таков.

Часов через несколько я уже был на месте и поймал себя на мысли, что Хобокен начинает мне нравится, а может, я просто с ним свыкся, оттого что в последнее время сюда зачастил.

Может, женюсь, куплю здесь домик, заведу собаку, буду ходить в «Небеса» по вечерам – пить пиво и перешучиваться с Мелом… Джек, как мой покровитель, торжественно произведет меня в друзья местных гангстеров с правом присутствовать на всех воскресных пикниках… А когда прижмет ностальгия, буду стрелять в подворотнях по банкам, как все киллеры на пенсии в фильмах…

Я постучал в дверь «Небес» и Мел пустил меня внутрь.

Джек также выглядел усталым, хотя и не таким замотанным, как Пинкус. Возможно, те два суицида и три мигрени были как-то связаны с делами Джека… Не знаю.

Он показал на свой стол, который во время наших встреч превращался в прилавок продавца. Там уже лежала моя красавица, которую я так ждал – Leader-50 или, иначе, MD50 после того, как она поступила в серийное производство. Мощный пятидесятый патрон делал свое дело – это вам, конечно, не Barrett, но все равно на дистанциях до полукилометра зрелище получалось таким, будто человека лошадь лягнула. Откусив ему при этом голову или что-нибудь еще жизненно важное…

Глушитель был уже установлен и именно тот, что я и заказывал. Обычно, для таких здоровенных и мощных дур глушители – дело десятое, но что-то мне подсказывало, что пренебрегать им в данном случае не стоит. Leader обладал ДТК, напоминающим барреттовский, поэтому глушитель был сделан на базе такового от Barrett XM109 и вполне меня этим устраивал.

У меня было три любимицы для дальних дистанций и Leader – одна из них. Не знаю точно, подразумевал ли мистер Сент-Джордж[36] ее передовые убойные качества или сравнивал стрелка с дирижером, когда давал имя своему детищу, но в предстоящих событиях ей, безусловно, доставалась роль первой скрипки[37]. Все, что до километра, она била исправно, а отдача была такой, будто любимая девушка положила голову вам на плечо после второго свидания. Добавьте сюда же сравнительно малый вес – до восьми килограмм без патронов – и очень компактный размер – для снайперки, разумеется. В общем, если когда-нибудь разрешат брак между людьми и винтовками, невеста, пожалуй, у меня уже есть.

Я взял ее в руки как любимую кошку, чтоб освежить полузабытые ощущения – вот у вас на руках приличный кусок металла и пластика, способный послать смерть быстро и точно любому, на кого укажет глаз по эту сторону перекрестья…

- Что касается самолета…- будучи деловым человеком, Джек помнил, что время – деньги и не давал мне об этом забыть. – Все готово. Вот адрес.

Он протянул мне листок.

- Это маленький частный аэродром неподалеку от города. Называется Вудсон-Хилл. Работает только по рекомендациям и для своих. Пилота зовут Райт. Позвоните ему заранее и все обговорите. Расплатитесь тоже с ним напрямую по окончании работы.

- Спасибо, Джек. А что касается?..

- Да, конечно. Одну секунду.

Он обошел стол и поднял с пола небольшой прямоугольный ящик, размером с большую кастрюлю, обтянутый черным нейлоном.

- Сверху чехол, он же сумка – вот ручка и ремень. Размеры несколько больше, но ненамного. Сами стенки герметичны, сумка - нет. Открывается здесь, прошу.

Я открыл его, осмотрел и удовлетворенно кивнул.

- Отлично. То, что надо. Сколько с меня?

Я расплатился, упаковал винтовку в чехол, засунул туда же сошки, пять магазинов, повесил на плечо ящик и покинул гостеприимные «Небеса».

Мэнхарт, вероятно, был уже в воздухе и мне оставалось ждать, когда он где-нибудь приземлится. Я не дергался по этому поводу и не доставал поминутно навигатор, потому что знал, что Ларс справится с этой работой ничуть не хуже меня. Вместо этого я спокойно доехал до гаража, съел яблочный пирог, любезно оставленный мне девушками, забрался в «додж» и лег спать в ожидании звонка Ларса.

 

 

 

Глава 25

 

Ларс позвонил только вечером, часов около десяти.

- Раньше новостей просто не было, Марс. На юго-востоке над океаном разыгралась гроза, пилот Мэнхарта осторожничал и не сразу посадил самолет. Кроме того, из-за молний были проблемы со связью – я их несколько раз терял…

- И?.. Где он в итоге?

- В Бразилии.

- Что ж… Ожидаемо. Стало быть, устрою себе отпуск, поеду к бразильскому солнцу. После Нью-Йорка полезно. Ты умеешь танцевать самбу, Йорг?

- Нет. Зато я знаю, что Мэнхарту принадлежит небольшой островок в океане – на юго-востоке от побережья Рио и сейчас он скрывается там.

- Поподробней.

- Собственного имени у острова нет, на картах обозначается просто порядковым номером – 1438, а местные называют этот остров Рыбацким или островом Устрицы, потому что с воздуха он похож и на рыбацкую лодку и на раковину. Пять километров в длину, два в ширину, от края до края тропический лес, за исключением середины – там дом и всяческие пристройки типа генераторной и насосной станции. Дом – три этажа, два входа – главный и боковой. Внутреннего плана нет, только фотографии со спутника. Что еще? От острова до берега – три километра воды, по ночам вокруг острова ходит патрульный катер.

- Ясно. Что ж… похоже, лавочка закрывается, а?.. Ладно, пойду собираться.

- Удачи.

Я зашел в дом и нашел Полукса на кухне в кресле с газетой в руках. Девушки уже спали, а Полукс будто бы чувствовал, что что-то еще предстоит и до сих пор не ложился.

Я остановился перед ним и он, отложив газету, поднял на меня глаза.

- Ромул, я сейчас уеду и, будем надеяться, закончу наши дела. Если вдруг по истечении двух недель я не вернусь и каким-либо образом не дам о себе знать, свяжитесь с Йоргеном – он посоветует, как быть дальше. Впрочем, у него такие же инструкции на этот счет, поэтому, скорее всего, он позвонит вам первым.

Миллиардер кивнул и ничего не сказал в ответ. Наверное, просто не знал, что в таких случаях следует говорить. Я, впрочем, тоже.

Я вышел в темноту, собрал в гараже все необходимое и уехал.

Подъезжая к мосту Верразано позвонил О’Брайену.

- Джек, это Джим Уоден. Не разбудил? Хорошо. Я хотел сказать, что если через две недели я не приеду и не позвоню, свяжитесь, пожалуйста, с Йоргеном. Он сделает для Айронса документы и отправит их вам вместе с деньгами.

- Хорошо. Но лучше возвращайтесь.

- Я постараюсь. Вот еще что, просьба – я оставлю машину в Вудсон-Хилл, сможете через пару недель отправить кого-нибудь, чтоб забрать ее и отогнать к «Небесам»?

- Разумеется. Мел все сделает.

- Отлично, спасибо. Мелу привет.

Часов через пять я добрался до аэродрома. Небольшая площадка на границе с Нью-Джерси, - пыль, песок, разметка на асфальте, проволочная сетка вокруг - места как раз ровно столько, чтобы взлететь самолету, если он меньше «Боинга». С краю маленькая одноэтажная хибарка, крытая шифером, дальше ангар и два гаража.

Около хибарки стоял черноволосый парень с резким лицом, одетый в грязный серый комбинезон и высокие запыленные ботинки. При моем появлении он приветственно замахал рукой и я подъехал прямо к нему.

- Ставьте машину в крайний гараж. Я буду ждать в самолете.

Я припарковался, забрал свой рюкзак и чехол с винтовкой и отправился на взлетную полосу.

Там стояла небольшая пассажирская «Цессна» на девять мест с надписью «Чикагские авиалинии» на борту. Парень ждал меня у входа. Когда я подошел, он протянул мне навстречу крепкую худую ладонь.

- Райт.

- Старший или младший?

- Стивен.

Тон его был довольно-таки равнодушным – видимо, он слышал эту шутку уже не впервые.

- Все готово?

- Да, можем лететь. Выбирайте любое кресло.

- А где парашют?

- В хвосте, в ящике справа.

Вот, по сути, и все, что я услышал от мистера Стивена Райта за все время полета и до самого прибытия на место. Я забрался внутрь, разложил свои вещи и мы взлетели.

Большую часть времени я проспал, а когда проснулся, под нашими крыльями уже проплывал Рио. Я встал и направился в хвост, туда, где в багажном ящике лежал парашют. Достал, разобрал, осмотрел – все ли в порядке – и собрал снова. Стивен направил «Цессну» на юго-запад, туда, где к окрестностям города подступали густые леса. Я заглянул к нему в кабину. Райт снял наушники.

- Справа от люка красная кнопка, будете готовы – нажимайте, я вас выпущу. Компас есть?

- Да.

- Тогда, если вам надо в Рио, держитесь восточнее – так быстрее выбраться к берегу. По побережью проще передвигаться пешком. Если же окажетесь в самой чаще, рискуете нарваться на местных бродяг.

- Ясно, спасибо.

Я расплатился, пожал ему руку и отправился в хвост надевать парашют. Затем закрепил на груди свой рюкзак и чехол с винтовкой. Попрыгал, поприседал, проверяя, что ничего не жмет и все затянуто как надо. Шагнул к люку и нажал кнопку. Райт открыл люк.

Рио, встречай меня.

И я шагнул вниз.

Холодный воздух принял меня, отдавая мне свою свежесть и обнял, как старого друга, обтекая со всех сторон. Это было так здорово, что я засмеялся. Если б я мог выбирать свою смерть, она пришла бы ко мне в этом чувстве свободы, пока длится полет.

Мало что в мире может сравниться с тем, что чувствуешь, кружа в поднебесье. Секс, вдоволь холодной воды после марша в пустыне, шанс прикончить того, кто ненавистен больше всего… Что еще? Да вот, в общем, и все.

В любом случае - немного.

Но все когда-то заканчивается – к сожалению или к счастью. Падая, я выцеливал на восток по совету Райта. Там, между зеленью леса и синевой океана светлела узкая полоска песка. Когда земля уже достаточно надвинулась, предупреждая, я дернул кольцо. Синий купол выстрелил вверх и я завис над деревьями, плавно покачиваясь на стропах. Ветер, играя, потихоньку сносил меня западнее и, в итоге, мы с ним нашли компромисс в километр. Не так уж и много, прогуляюсь по лесу.

Приземлился, в общем-то, гладко, не считая нескольких сломанных веток, когда я уже было решил, что застряну в ветвях и придется рубить стропы ножом. Но закон тяготения знал свое дело и, в итоге, мои ноги коснулись земли. Снял парашют, быстро свернул и спрятал между камнями. Перевесил рюкзак на плечо, определился с востоком и пошагал, искренне надеясь, что хоть немного похож на туриста. На чехле с моей девочкой гордо пестрела нашивка «Майами – Первый рыболовный клуб», что отчасти соответствовало действительности, ведь меня интересовала только крупная рыба.

Тропики навалились своей духотой, так что рубашка тут же прилипла к телу, черная земля прела влагой, дышать было нечем, а между банановых листьев ползали змеи, половина которых могла бы отправить вас на тот свет в две секунды, если б вы дали для этого повод. Над головой распевалась на все лады яркая пернатая мелочь. В общем, все как всегда – джунгли Нью-Йорка уступили джунглям Бразилии, а суетливые нью-йоркцы – местным огненным муравьям. Но все равно было приятно – знаете, после городских панорам порою так хочется хотя бы немного разнообразия…

А вскоре и лес кончился и я вышел на берег. Водяная баня отступила, осталась  позади и я глубоко, с наслаждением вдохнул. Вот ведь странная штука – казалось бы и океан тот же, а дышишь иначе. Сейчас бы наплаваться всласть и уснуть. Нельзя.

Что ж, идти мне еще километров пять – берегом, на север. Вперед.

Я поправил чехол на плече и зашагал по белому песку.

Где-то через час или около того вдалеке показались крайние домики фавел. Я взял ближе к воде, высматривая справа от себя Устричный остров. А вот и он – узкая полоска земли посреди океана. Здравствуйте, мистер Мэнхарт, добро пожаловать в Бразилию…

Я отвернулся от острова и неспеша зашагал вперед, туда, где виднелась пристань.

Ну вот, теперь дело за малым – найти дыру понадежнее и подальшее от чужих глаз, которая будет мне временным пристанищем пока я наблюдаю за Мэнхартом, выжидая удобного случая. Сделать дело и удалиться – вот все, что мне нужно. А на экскурсию сюда я и потом могу съездить, вот только на пенсию выйду.

Я шел себе и думал – приятно, что есть вещи, которые никогда не меняются – вода мокрая, небо голубое, солнцу все так же плевать – оно  печет себе всех и вся и ни о чем не заботится[38]…

Изумительный город,[39] созданный на седьмой день[40]… давненько здесь не был… Я глянул вверх, на гору Корковаду, где виднелась фигура с раскинутыми руками - я тебя помню, чувак, как поживаешь?.. Похоже, что время над тобою тоже не властно… Что ж, видал я и покрупнее… один монах с леди-либерти чего стоят[41]…

Хвала богам, до Пепельной среды[42] еще далеко, а значит шумиху карнавалов я не застану…

Рио мне всегда напоминал разноцветный коктейль – небоскребы, фавелы, футбол, сериалы каждый день в семь и девять, Лестница Селарона, много белого цвета, красного, желтого и зеленого… Сахарная Голова и Копакабана, проститутки обоего пола, дети с оружием, наркота по дешевке, много фруктов, голого загорелого тела, немало улыбок на лицах, шураскерии, белый песок, черные бобы, маниока, Райская Долина и кофе, которое не стоит варить… Еще карнавалы на улицах, вереницы платформ, наряды всех мастей и расцветок, разнообразно раздетые женщины… Ипонема и серфинг, шураско, фейжоада и кайпиринья…

Я бы не смог здесь прожить – я бы сошел с ума уже на второй день от щедрой южной общительности и жаркого южного дружелюбия. Это уж точно.

А сейчас мне надо было где-нибудь схорониться. Спрятаться, чтоб не особо отсвечивать, пока я не подберусь достаточно близко.

 Я дошел до причала, сколоченного из толстых, просоленных досок, где пара темнокожих рыбаков в синих штанах укладывали в лодку густую сеть.

На самом краю, свесив в воду босые ноги, сидел старик и смотрел в океан.

Я бы так и прошел мимо, но взгляд зацепился за профиль, который показался мне смутно знакомым. Я приостановился и вспомнил – он был странно похож на того отощавшего ошо, на которого я когда-то наткнулся в развалинах Кемел-Зе. Только на этом вместо пижамы были старые джинсы и майка, да и лицо посмуглее. Впрочем, чего не бывает... Я знал совпадения и похлеще. Должно быть, все безумные бродяги похожи один на другого.

Он повернул свою патлатую с проседью голову и в упор посмотрел на меня. Глаза глубокие, черные – наверное, есть мексиканская кровь.

- Чего уставился, парень? Автограф дать?..

- Нет, - я покачал головой, глядя на волны. – Думал, знакомого встретил. Ошибся.

Он на секунду задумался.

- В семьдесят пятом полку рейнджеров не служил?..

- Не приходилось.

- Значит, точно ошибся.

Старик подумал еще.

- А ты, видимо, на рыбалку?..

Он показал на чехол.

- Да.

- Проводник не нужен? Могу и город показать…

- А лодка есть?

- Найдется. А виски, случаем, нет?..

- Нет, но можно купить.

Он легко поднялся с досок, вытер руку о штанину и протянул мне.

- Джордж Майлс, к вашим услугам. МакМайлс, на самом-то деле, но можно попросту Мак. Я шотландец, если это имеет значение.

- Майк Сангвин, взаимно.

Джордж махнул мне рукой.

- Идем отсюда, парень, пока тебя не прирезали из-за твоей светлой кожи.

Он вынул из заднего кармана половину вяленой камбалы.

- Хочешь рыбки, Майк?

- Нет, спасибо.

- Как знаешь.

И он захрустел камбалой. Я поправил рюкзак и пошел вслед за ним.

В маленьком магазинчике неподалеку, куда привел меня Джордж, я купил три бутылки кашасы, несколько эмпанадас и пинту шотландского виски, чем навсегда завоевал расположение Джорджа, так что он даже предложил мне перебираться к нему в лачугу, чтоб не тратиться на номер в гостинице.

Он жил в крохотном старом домике с жестяными стенами, который стоял прямо на пляже и больше напоминал сарай для моторных лодок, которым, впрочем, когда-то и был. Внутри царило адово пекло из-за нагревшихся стен, но окна были вечно распахнуты, так что, когда ветер дул от воды, дышать было можно. Железная кровать с драным матрацем, стол, две кособокие табуретки, старый шкаф у стены, пара удочек в углу и гирлянды сушеной рыбы, которой здесь был пропитан весь воздух, а после получаса пребывания каждый, кто осмеливался переступить порог. Что еще? Мятая керосиновая лампа на столе, да железная кружка – вот, пожалуй, и все.

- «Майлс-Плаза», прошу! – Джордж сделал широкий приглашающий жест перед распахнутой дверью и я вошел внутрь.

- Отпразднуем, а потом покажу тебе Рио.

Он ходил по комнате, доставая из-под матраца большое глиняное блюдо, стакан, из шкафа – пучок вялой зелени, наливая в лампу свежее масло и пододвигая мне табуретку. Двигался он при этом совершенно бесшумно, как кот на охоте или евнух в борделе.

- Вижу, с выучкой у рейнджеров все в порядке.

- Да нет, - он хрипло засмеялся, - это моя бывшая меня приучила. Она, видишь ли, не могла спать, когда кто-то рядом ходил, - у нее, знаешь ли, начинались мигрени. У тебя нет мигреней, Майк?

- Не замечал.

- Ну и отлично. Присаживайся.

Через час Джордж был уже пьян. Он плакал, смеялся, рассказывал мне свою жизнь и странные жутковатые анекдоты.

- …или вот еще - муж говорит жене – «Отрежь себе язык». Та взяла ножницы и стала резать. Чуть с ума не сошла, пока резала. Потом подходит к нему – в одной руке ножницы, в другой язык, полный рот крови… А он посмотрел на нее и говорит: «Какая же ты дура» - и отвернулся. А она всадила ему ножницы в шею. Да… Или вот – муж жене положил во сне руку на шею. И пережал сонную артерию. А жена не проснулась. Никогда. И никто потом ничего не доказал…

Внезапно он оборвал себя и затянул «Девушку из Ипанемы», мешая чистый португальский с английским. После пары куплетов умолк и всмотрелся в меня мутным тяжелым взглядом.

- Откуда ты, парень?..

- Из Нью-Йорка.

- Из Яблока?.. Я бывал там когда-то…давно…Говорят, если забраться под Бруклинский мост, попадешь на троллевый рынок… Ты знаешь об этом?..

- Может и так, не проверял.

Он на секунду замер, о чем-то раздумывая.

- Постой-ка, ты говоришь из Нью-Йорка… Но спиннинг-то у тебя из Майами…

- И что?.. В чем нестыковка?

Он подумал еще и согласно тряхнул головой.

- Действительно… Ты совсем мало пьешь… наливай… сказочный виски…

Джордж привстал и сорвал с нитки рыбину.

- У меня был приятель, - заявил он, тыча в меня сухим окунем, - Берни…он тоже был из Нью-Йорка… ты не служил в семьдесят пятом полку?..

- Нет.

- Значит, ты не мог знать Берни… - он огорченно вздохнул и разломал рыбу надвое. Помолчал, глядя в кружку. Голова его опускалась все ниже и ниже…

- Джордж!

- А?!

Он вскинулся, озираясь по сторонам.

- Что там с Берни? Ты что-то говорил насчет Берни.

- Берни?.. Какой еще?.. Ах, да… Берни… скверная история, парень… скверная…

Залпом опрокинув в себя виски, он налил еще, добавив кашасы.

- В 2075-м началась вторая Война Разоружения… тебя тогда еще и на свете-то не было…Северная Корея объединилась с Ираном… они были единственные, кто отказался притормозить и оставить все пушки как есть…не подписали Хартию Мира… они высадились в Мохаве, в нашем аэропорту…а мы тогда как раз стояли в южной Калифорнии и нас тут же перебросили туда… мы летели в «Рыцарях»[43] и «Жеребцах»[44] над Долиной Смерти и не знали, что нас там ждет…может, им были нужны наши «Боинги» с «Дугласами» или они просто хотели закрепиться в районе…не знаю…когда мы прилетели, там никого почти не было…ну, в смысле, все гражданские…или убиты или бежали, понимаешь меня?..черная форма…они все были одеты в черную форму…войска Коалиции, так они заявляли…мы выкуривали их оттуда десять часов…десять часов мы стреляли их и забрасывали гранатами…мы жгли их напалмом…травили газом…всюду крики…не продохнуть…

Мак перевел дух и потряс головой. Прижал ладони к лицу и сидел так пару секунд. Затем шумно выдохнул и налил еще виски.

- Кровь… на полу… на стенах… везде… понимаешь?.. везде… был дан приказ…пленных не брать…мы рвали их на куски как могли…но в итоге мы всех их прикончили…всех…никто не ушел…ни души…даже тех, кто сдавался в плен…мы убивали на месте…такой был приказ, понимаешь?..если Господь и видел нас в этот день, он явно решил не вмешиваться…да…а когда все утихло…ну, более-менее…мы обошли все здания…добивали раненых, искали растяжки…мы с Берни были в одном отделении…шли цепью… вокруг дым… он на правом фланге, а я на левом…вдруг слышим – детский плач…что за черт?..Берни подходит к какому-то шкафу…открывает…а там…мальчонка…маленький, узкоглазый…тощий как смерть…Берни хотел его вытащить…но…тот вдруг кинул ему под ноги что-то…что-то звякнуло, понимаешь?..я и не сообразил сразу…в голове и так все звенело…а это была граната…этот паршивец бросил ему под ноги осколочную гранату…и дверцу захлопнул…только это его все равно не спасло…осколки прошили шкаф…я слышал, как он завизжал…а Берни…он умер на месте…кто же выжил бы…разве что Капитан Америка, мать его…Берни и еще двое наших…еле отделались…два года по госпиталям…а Берни…всё…всё…

Он опустил голову на руки и умолк, тяжело дыша. Потом посмотрел на меня пьяными измученными глазами, в которых плескалось куда больше прошлого, чем настоящего.

- Что ты делаешь в этом Богом забытом месте, сынок?..

- Бог забыл обо всей земле, Джордж. И уже давно. Тебе лучше прилечь.

Он помотал головой и опять уронил ее на руки. Зашелся хриплым кашлем, умолк и, взглянув на меня исподлобья, нахмурился, словно бы что-то припоминая.

- … и возопят ангелы божии и свершится великий суд…

- Ну, разумеется. - Я отодвинул его кружку от локтя. - И наступит рай на земле, а в каждой церкви – по Богу. Это все старые сказки, Джордж.

Майлс вгляделся в кружку, увидел пустое дно и потянулся к бутылке.

- Залог счастливой супружеской жизни – молчание, - заявил он. -  Ты женат, Майк?

- Нет.

- И правильно…

Минут через десять он крепко уснул. Я оттащил его на кровать и вышел наружу, чтобы немного глотнуть свежего воздуха. Затем вернулся в хижину, уселся на пол у входа, привалившись спиной к нагретой стене и задремал, придвинув поближе к себе чехол с рюкзаком.

 

 

Глава 26

 

Джордж проснулся лишь к вечеру. Открыл глаза, приподнял голову, остановившись взглядом на мне, столе с выпивкой, табурете, вяленой рыбе, снова на мне… Кивнул и, кряхтя от усилия, сел. Обхватив руками голову, посидел так минуту.

- Майк…Эй, Майк!..

- Да, Джордж?

- Там что-нибудь осталось?..

- Еще прилично.

- Плесни-ка мне виски, будь добр…

После первого же глотка ему полегчало, он уже не обнимал голову и смотрел вокруг себя вполне осмысленным взглядом.

- Славно…

Он выдохнул и сделал еще глоток.

- Очень…да…Ну что, пойдем прогуляемся?

- Я не настаиваю.

- Брось, я же тебе обещал… Идем.

Я помог ему встать и он медленно поковылял к двери. Остановился, придирчиво оглядел меня и направился к шкафу. Порылся там малость и выудил грязный белый пиджак с потеками кетчупа на рукаве. А может, это был и не кетчуп.

Протянул его мне.

- Надень-ка. Давай-давай, я не хочу, чтобы кто-то решил, что у тебя есть монеты и мы получили бы в спину по пуле.

Я натянул пиджак, не особо и возражая, а мысленно даже благодаря его за подарок. Мы вышли на пляж и Джордж потянулся, раскинув руки. На небе уже появились звезды и тонкий новорожденный месяц. Вдали, за нашими спинами, отсвечивали огни небоскребов и радуги вывесок с переливом рекламы. Волны мерно накатывали на берег под тихий размеренный шепот.

- Вот это и есть Рио, парень! Вся жизнь здесь начинается только после захода солнца.

Он придирчиво оглядел меня, набрал горсть песка и растер мне по обеим штанинам. Оглядел еще раз и удовлетворенно кивнул.

- Без обид, Майк… Идем.

И мы побрели туда, где виднелось разноцветье неона. Жара заметно уменьшилась до приятной прохлады и народу на улицах было значительно больше. Ночная жизнь еще только входила в свои права, судя по толпам у баров и ночных клубов. По улицам прогуливались парочки, иногда семьи с детьми, раскланиваясь со знакомыми и наслаждаясь вечерним бризом. Это был совсем не Нью-Йорк, где с наступлением темноты большая часть добропорядочных граждан стремилась укрыться за стенами и дверями. Ночной Рио был похож на россыпь драгоценных камней. Нью-Йорк тоже, но по ночам он мрачен, а Рио – нет.

- Видишь вон тех парней на углу?..

 Майлс показывал на кучку подростков.

- Увидишь где-нибудь, - лучше держись подальше. Вон тот бугай справа, - с носом, вдавленным в череп, - он называет себя Князем Тьмы.

- Князь Тьмы? Он же похож на панка.

- Так и есть. Но этим соплякам нужны громкие имена, ты же понимаешь. Не могут же они называть себя Мистер Дебил или Чизбургер…

- Чизбургер – хорошее имя. Я бы назвал так кота, если б он у меня был…

Мы идем дальше, мимо ночного кафе. Джордж кивает налево.

- Мужик рядом с вывеской, в розовом пиджаке… Нет, вон тот - с блестящими волосами – отвечает за весь кокаин в районе. Не самая крупная шишка, но и не из мелких, уж точно.

- Ему бы только в порно сниматься.

- Все мужики похожи на порноактеров. Разве нет?

- Нет.

- О’кей, у кого нет члена, тот не похож.

Джордж берет меня под руку.

- Давай заглянем сюда.

И ведет в небольшую закусочную в проулке.

Сидя за столиком над порцией «Брахмы», доверительно наклоняется ко мне.

- Скажу тебе честно, Майк, ты не очень-то смахиваешь на копа и это бесспорный плюс, но все равно, - одному тебе здесь лучше бы не гулять. Ты уж поверь мне, я давно в этом городе…

Точно так же прошел и весь следующий день, а потом еще один и еще… Мы бродили по барам, ошивались в закусочных, иногда делая вылазки на пляж, чтоб слегка  освежиться и остудить уставшие головы. Дважды на старой лодке Джорджа мы выбирались в море, причем оба раза я настойчиво греб к Рыбацкому острову, упирая на то, какую роскошную поклевку мне обещали именно в этом месте. Уже на следующий день, втихаря от Мака, я купил себе спиннинг и снасти, пока он отсыпался после вечерней попойки. Таким образом, я отчасти оправдал нашивку на чехле, а кроме того, у Рыбацкого острова и правда клевало неплохо. За то время, что мы прохлаждались возле владений Мэнхарта, я приметил сторожевой катер, который патрулировал остров. К счастью, он был всего лишь один, да и патрульные оказались довольно ленивыми. Все это было мне на руку. Вышек на острове вроде бы не было, а вот собаки присутствовали. Ну да ладно, бой план покажет…

Затем мы отправлялись обратно в алкогольные недра Рио, в которых Джордж был большой знаток. Если б он пил чуть меньше, возможно, он и спросил бы меня, какого дьявола я таскаюсь повсюду с рюкзаком и чехлом? Но он не спрашивал, а я не объяснял. Вместо этого он охотно рассказывал мне о местной жизни, а я старался быть благодарным слушателем.

Джордж пил и рассказывал, а я смотрел, слушал и запоминал. Это все было бы, по большему счету, пустой тратой времени, если бы не два «но». Во-первых, прежде чем соваться в любую незнакомую среду – оглядись и изучи ее. Если у тебя на это есть время, конечно. Во-вторых, так уж звезды совпали, что к вечеру третьего дня мы встретили Мэнхарта-Хиделла. Он вышел из белой «шевроле-малибу» в сопровождении трех плечистых парней. Двое топали по бокам, один сзади. Так ходит и охрана и конвой, но эта троица охраняла Мэнхарта, а не конвоировала, достаточно было взглянуть на их лица.

Мэнхарт с первого взгляда мало напоминал Харпера – большие черные очки, кожа намного смуглее, небольшая черная борода а-ля Кастро и незаживший розовый шрам через левую щеку.

Я поволок Джорджа на другой конец улицы. Мне надо было подобраться поближе и кое-что проверить. Грех было упускать такую возможность. Джордж пытался сопротивляться.

- Куда ты меня тащищь, черт побери?..

- Мы еще не были в том баре…

- Ты с ума сошел, парень! Ты знаешь, сколько там стоит стакан гуараны?..

- Не страшно, я угощаю.

Мне надо было проверить, что это сам Мэнхарт. Лично. Собственной персоной. А не какой-нибудь клон. Шрам, конечно, и все такое, но шрам  налепить недолго, было бы умение. Надо проверить. Цена вопроса – двадцать метров.

Джордж был пьян как сто чертей, я притворялся, но его перегара хватало на нас обоих, так что я чувствовал себя в безопасности. Плюс ко всему, тряпье, которое мне дал Майлс, оказалось вполне неплохой маскировкой.

Через пару минут я подобрался достаточно близко, чтобы понять, что все, кто был в той четверке, появились на свет естесственным образом, а не в стеклянной пробирке. Что мне и требовалось.

Конечно, однозначно это еще ни о чем не говорило. Может, у Мэнхарта и был туз в рукаве, да только вряд ли. Половина людей арестована, другие сбежали. У него оставалсь еще та, самая первая, лаборатория, но я бы на его месте сейчас думал бы о том, как понадежней и побыстрее исчезнуть, а не о игре в маскарад с подставными фигурами. Может, я и ошибался, кто знает… Время покажет. Пока же, все как будто складывалось довольно удачно.

Мерфи утверждал, что если все идет по плану, значит, вы чего-то не замечаете. Довольно спорно, по-моему. В любом случае, он же и говорил: когда сомневаешься – опустоши магазин.[45] Поглядим, что к чему…

- Ты прав, Джордж, там слишком дорого, идем обратно.

Он возмутился.

- А я тебе о чем толкую?!.. Ты никогда меня не слушаешь…

Мы вернулись к шевроле. Я нащупал в боковом кармашке рюкзака крохотный шипастый шарик и, когда мы поравнялись с полуоткрытым окном, небрежно махнул рукой и шарик остался в салоне.

- С меня на сегодня хватит, Джордж. Многовато впечатлений, да и не выпью я больше. Если хочешь, возьмем пару бутылок и на боковую.

- Здравая мысль…- пробормотал он, еле держась на ногах.

Я отбуксировал его в хижину и погрузил на кровать, а сам вышел наружу, уселся на песке, вставил в ухо маленький динамик и приготовился слушать.

Полчаса ничего, кроме обычных дорожных звуков, потом зазвонил телефон.

- Да? …Да, ничего не меняется. Документы готовы? …Отлично, а что с биографией? Хорошо. Главное, чтобы все было в порядке с гражданством и чтобы любая проверка выявила бы, что я прожил в этой стране всю свою тихую жизнь. …Да.. Да, хорошо…значит, послезавтра я вылетаю.

Разговор закончился и больше не было произнесено ни слова.

Так. Значит, Мэнхарт планирует свалить и стать образцовым гражданином с новым прошлым. Что ж, ожидаемо.

Я вынул из рюкзака навигатор. Машина с Мэнхартом двигалась на север по Авенида Атлантика мимо отеля «Астория Палас». Я следил за ней до тех пор, пока она не остановилась в районе ресторана Мариуса. Затем светящаяся точка пересекла линию пляжа и переместилась на воду, где, видимо, поджидал катер. Таким образом, Мэнхарт благополучно вернулся на свой остров.

Похоже, настал мой черед, если я не хочу гоняться за ним по всему свету до конца своих дней.

Конечно, мне не хотелось лезть на остров, полный головорезов, но если Мэнхарт уйдет, то неизвестно в какой норе он окопается и, не исключено, достать его там будет еще сложнее.

Я вызвал Ларса и все ему объяснил, обрисовав ситуацию. Видно было, что швед сомневается и я его понимал.

            - Прости за банальность, Марс – каков план?

- Ну… - Я сделал вид, что задумался. - Сцены на заводе не будет. Я просто приду туда и всех их убью.

- Хороший план.

На этом мы распрощались.

Стемнело уже достаточно для того, что я задумал. Значит, самое время действовать.

Я достал из рюкзака два герметичных пластиковых мешка с ремнями и упаковал сам рюкзак и чехол с винтовкой. Рюкзак закрепил на спине, а чехол на груди и вошел в воду. Перед тем, как стартовать с Робин-роуд, я оставил в гараже почти все, упаковав в рюкзак лишь контейнер, бронежилет и беретту с ножом. А также по максимуму гранат. Получилось примерно килограмм тридцать вместе с винтовкой. Я весил легче, чем галапагосская черепаха и тяжелее, чем каймановая, но, в общем, плыть было можно, если не очень спешить.

Белый пиджак Джорджа я предусмотрительно скинул у хижины, - не хотел, чтоб на моем надгробии было написано – «Он был классной мишенью ночью…»

Прайс когда-то говорил нам, что порой в безвыходных ситуациях есть шанс, если действовать вопреки логике, потому что действия профессионалов еще можно предсказать, но в том и дело, что мир полон любителей[46]. Значит, есть шанс, что какой-нибудь самодельный экспромт приведет, в итоге, к успеху. Я крепко надеялся на это, потому что больше надеяться было не на что.

Они ждали штурмовой отряд, а не одного человека. На этом я и сыграю.

Если же у меня ничего не получится – не беда. За меня все сделает СБС – рано или поздно. Скорее все-таки поздно, но тем не менее. Если эти ребята в кого-нибудь вцепятся, на нем можно смело поставить крест, уж мне ли не знать. Поэтому, если сегодня для меня все закончится, это мало что поменяет. Йорген поможет Полуксам скрываться до тех пор, пока Мэнхарт не будет схвачен или убит. Если понадобится – наймет нескольких толковых ребят для охраны. В любом случае, Полуксы смогут вздохнуть свободнее – Мэнхарту сейчас не до планов мирового господства и не до мести. Сейчас его больше всего волнует собственная шкура, по возможности целая и невредимая.

А если я сыграю в ящик у берегов Бразилии, то это тоже не худший вариант. Прекрасное место, чтоб умереть - одно из самых живописных на свете. Я и так живу в долг, причем не впервые. И кто сказал, что раньше хуже, чем позже?.. Тем более, что припозднился я уже довольно давно?..

Из-за острова показался патрульный катер, на носу которого был установлен прожектор. Я вдохнул поглубже и ушел под воду. Мне сейчас только пули шальной не хватало. Нет уж, спасибо, без премии Дарвина я уж как-нибудь обойдусь[47]…

Луч скользнул надо мной и ушел влево – катер медленно поворачивал, огибая остров по часовой стрелке. Я подождал еще немного и вынырнул, стараясь не слишком громко дышать. Катер был впереди, метрах в пятидесяти, насколько вообще можно было хоть что-нибудь различить. Восемнадцатифутовый «Трупер» или что-то вроде того… Я чуть отдышался и поплыл дальше.

Три километра - недетская забава для любого пловца, а если прибавить сюда же одежду, вес груза и необходимость время от времени играть в подводную лодку… В общем, до того, как мои ноги коснулись песчаного дна, я уходил под воду еще трижды, а когда выполз на берег, первым делом, само собой, забился поглубже в кусты, а потом лежал на боку не меньше пяти минут, набираясь сил, восстанавливаясь и стараясь потише дышать, чтоб меня слышало не все побережье. Врать не буду, это не было сверхтяжелой нагрузкой, но свою порцию энергии она сожрала, а если есть немного времени, всегда лучше остановиться и перевести дух перед решающей фазой.

Ну и ладно, полежали и хватит. Рота, подъем.

Я встал и распаковал чехол с рюкзаком. Надел бронежилет, рассовав по разгрузке запасные обоймы с гранатами, расчехлил и проверил винтовку. Пистолет на бедро, нож на предплечье - ничего не мешает, все можно быстро достать.

Ну, кажется, все. Можно и двигаться.

Я вышел на берег на северо-западе - дом в центре – стало быть, мне на юго-восток. Великая вещь – железная логика…

Сверился с компасом, закрепленным на ножнах.

Рота, вперед. Шагом марш. Только негромко…

Шагнул в заросли, держась поближе к деревьям. Мне бы хреновину, как у Сэма Фишера, сейчас не блуждал бы в потемках[48]…

Так я медленно крался минут пятнадцать, когда заметил вдали свет фонарика. Патруль. Что ж, это разумно. Будь моя воля, я бы заставил ходить их и вдоль береговой линии тоже. И катера было бы два. И вышки. Будь моя воля… Как это здорово, что на свете немного таких параноиков, как я. В противном случае, было бы чертовски трудно кого-то убить…

Я пропустил их мимо, забравшись в самую гущу кустарника и прижавшись к земле.

Двое, идут неспеша, тихо беседуют, курят. Идут с востока на запад, видимо, достигнув берега, повернут обратно. Собак с ними не было, иначе бы мне серьезно не поздоровилось. Но псы на острове были, это я видел, когда мы с Джорджем проплывали мимо на лодке. Надо полагать, их держали у самого дома.

Парочка меня миновала и скоро шаги их затихли.

Ну и отлично. Полный вперед.

Надо сказать, до сих пор мне везло. Вокруг распростерлась одна из тех темных тропических ночей, когда проще закрыть глаза и передвигаться наощупь, чем пытаться разглядеть что-либо дальше собственных мыслей. Я и не пытался. Шел себе неспеша, аккуратно отводя ветки и осторожно шагая впотьмах. Прислушивался и принюхивался, хотя помогало слабо.

Вскоре между деревьями замелькал свет – я подходил к поляне, на которой стоял дом. Хорошо бы найти хоть какой-нибудь холм или просто пригорок повыше, тогда было бы гораздо удобнее... И я медленно двинулся вправо, обходя освещенное место и присматриваясь к поляне. Когда я уже был напротив западной стены дома, сквозь листву со стороны берега пробился яркий луч света. Я лег на траву. С запада дом ближе всего расположен к воде, значит, скорее всего, там был причал, к которому пришвартован катер, привезший Мэнхарта. Надо проверить.

Я поднялся, прижавшись к ближайшему дереву. Дождался, пока луч уйдет в сторону, перебежал к следующему. Затем еще и еще. Хорошо, что вокруг не голая тундра, где деревьев раз-два и обчелся… Так, перебежками, я подобрался поближе.

Так и есть. Неширокий дощатый настил, выступающий в воду, рядом мерно покачивался катер средних размеров, достаточно вместительный, чтобы плавание было комфортным. Двадцатифутовый штатовский «Джастис», выкрашенный в темно-серый спокойный цвет.

Будка охранника на берегу, в ней сидят два человека. Два прожектора – один направлен на воду, второй на лес, чтобы видеть, кто выходит на берег. Оба вращаются градусов этак на семьдесят, получается довольно внушительный сектор охвата.

Что ж, с этим все ясно. Скорее всего, сюда он и побежит, как только начнется веселье. Ладно, учту.

Я вернулся обратно к дому. Надо выбрать позицию и начинать, помолясь. Знать бы только, кому мне молиться…

Скрываясь в тени за листвой, я обогнул всю поляну, но холма так и не встретил.  Даже маленького подобия. Поверхность острова в этом месте была гладкой и ровной, как блюдце.

Ну и ладно. Сойдет и так.

Сделав полный круг, я вернулся в исходную точку, сместившись ближе к главному входу. Снял винтовку с плеча и склонился к прицелу. Метров сто семьдесят где-то…

Так, посмотрим, что тут у нас…

Два прожектора справа и слева – стационарных, развернуты в разные стороны, смотрят в лес.

Пять человек с собаками – трое перед домом, двое бродят по флангам. Хорошо, что я на достаточном отдалении – с собаками связываться очень не хотелось. В мою пользу был тропический лес вокруг, предлагавший собачьему носу тысячи запахов. Плюс ветер в лицо, плюс два десятка людей поблизости, плюс запахи с берега…

Так, дальше – в пределах видимости, помимо тех пяти, еще человек десять…пятнадцать…нет, вон еще… Я водил прицелом, считая. Четверть сотни, примерно. Бродят расслабленно, автоматы у многих опущены или вовсе висят за спиной - это мне на руку. Профессиональных, пожалуй, от силы десяток – с настороженным взглядом и в полной готовности к худшему. Эти-то пальца с крючка не снимали – выучка. В основном же – бандиты из окрестных фавел. С ними проще…

В доме, должно быть, человек двадцать из самых умелых. Итого порядка пятидесяти, плюс-минус несколько – половина погонных и половина с улиц. С этим ясно.

Дом – первый этаж освещен, на втором свет только в правом крыле, дверь закрыта, окна закрыты, жалюзи опущены.

Справа за домом мелькнул огонек зажигалки – человек прикурил, осветив лицо и передал ее следующему, а тот другому. Это вы зря, ребята, - кто же так делает… Трое от одной спички не прикуривают - это вам ни о чем не говорит?..

Что ж, настроение у многих расслабленное, ну и отлично. Сейчас, ребята, я вас немного встряхну… Только сперва подберусь чуть поближе…

Я тихо прокрался вперед, до самого края поляны, насколько мне позволяли тень и кусты. До дома оставалось метров пятьдесят или около того. Ветер в мою сторону, для собак я пока что невидим.

Я снял с себя дымовую и, размахнувшись, швырнул в сторону дома, затем еще одну и еще. Оба фланга и центр заволокло дымом. Послышались крики, муравьишки забегали.

Сдернул с разгрузки осколочную и бросил в дым, ближе к главному входу. Взрывом вынесло окна и оба прожектора. Кто-то заорал внутри дома, мешая вопли боли с проклятиями. Туда же отправилась вторая граната.

Прозвучал первый выстрел.

Ну, наконец-то…

Тут же, как по заказу, автоматные очереди затрещали с разных сторон – люди стреляли по силуэтам, еле видным в дыму, а те стреляли в ответ. Парадная дверь распахнулась и с порога залаял дробовик. Кто-то командовал прекратить огонь, но эти приказы тонули в криках раненых и всеобщем хаосе. Со второго этажа, звякнув стеклом, высунулся миниган и накрыл поляну дождем из свинца с кровожадностью пять тысяч смертей в минуту.

Здравстуйте, детки. А вот и папочка. Скучали без меня?..

На вспоротую пулями землю падали разорванные тела, продолжавшие в конвульсиях палить как попало.

Отлично, ребята, - давайте, перестреляйте друг друга…

Я перебежал метров на двадцать правее и бросил еще дымовую. Двадцать метров – осколочная. Двадцать – светошумовая… Снова осколочная…дымовая…

Я разбрасывал их как конфетти – как сраный Санта-Клаус, психованный и злой на подарки. Как Архангел Михаил, посланный на землю уставшим Богом и раздобывший где-то ключ от оружейного склада…

Песок перед домом вовсю уже цвел грязно-красными сырыми ошметками.

Красиво – как в Рождество…

Когда чья-нибудь голова оборачивалась в сторону леса, пытаясь угадать, откуда летят гранаты, в дело вступал MD-50 и голова разлеталась на части. Иногда это была не голова, а рука с обрезом, или пробитая вместе с бронежилетом грудь… На таком расстоянии моему «Лидеру» было плевать на детали.

Конечно, я стрелял хуже, чем Суэггер[49], но тоже кое-чего умел. Сорок пять грамм металла имени Джона Браунинга исправно летели туда, куда посылал их мой глаз. Туда, где металась обреченная цель, доживая доли секунды… Я только успевал перебегать от дерева к дереву и менять магазин.

За спиной захрустели ветки, будто ломилось стадо слонов. Я бросился в сторону, обернувшись уже в прыжке – две черных фигуры… метров пятнадцать…в руках автоматы… - винтовка плюнула навскидку в один силуэт… в другой… - и я упал на спину раньше, чем успел осознать, что случилось.

Какая-то смутная пародия на Макса Пэйна, ей-богу… Только к ближайшей жакаранде не прибита аптечка[50]…

Встав, с винтовкой наизготовку, я осторожно шагнул вперед – надо ли добивать? Но почти тут же почувствовал – впереди живых нет, оба уже на том свете. Оглянулся – позади громыхали взрывы и выстрелы. Швырнув в это месиво последнюю дымовую, я притормозил на секунду, остановившись за деревом.

Однако - где же герой торжества?..

Я вытащил навигатор. Красная точка стремительно удалялась на юг. Проклятье! Должно быть, он выскользнул через заднюю дверь, когда начались фейерверки. А сейчас бежит к катеру, который патрулирует остров. Я развернулся спиной к поляне и побежал что есть силы на запад, туда, где был пришвартован «Джастис».

Охранников у причала не было – видимо, убежали, заслышав грохот веселья. Тем лучше для них…

Я пробежал по причалу, спрыгнул на палубу и через полминуты уже мчался параллельно берегу курсом на юг.

Из-за облаков показалась луна, освещая мне путь. Так-то лучше.

Я увидел их, когда обогнул остров – маленький белый «Трупер», взяв пассажиров, отплывал от берега, направляясь в сторону материка.

Глянул на навигатор – да, так и есть - объект находился на катере.

Я заглушил двигатель и поднял винтовку. Метров четыреста с лишним… пять человек на борту… попробуй, угадай, какой из них Мэнхарт… я прицелился в крайнего с автоматом, вдохнул и, на медленном выдохе, нажал на крючок.

«Лидер» мягко ткнул меня в плечо, одобряя содеянное, а мишень, взмахнув руками, вывалилась за борт. Остальные трое, обернувшись, открыли огонь. По большей части, неприцельный, но пришлось пригнуться, когда пара пуль просвистела вблизи открытой кабины «Джастиса». Чуть приподнявшись, я навел на удалявшийся катер прицел – выстрел – и человека за штурвалом швырнуло о приборную доску, а судно пошло по дуге, лишившись управления.

Один из троих, в светлом пиджаке под бронежилетом, перестав стрелять, бросился к мертвецу, отпихнул его в сторону и вцепился в штурвал, выводя «Трупер» на прежний курс. Я опустил винтовку, отправляя «Джастис» в погоню за «Трупером» - тот удалялся слишком быстро,  еще немного - и о прицельной стрельбе можно забыть. Конечным пунктом был Копакабана, - видимо, за полосой пляжа беглецов уже ждала машина, а там и до фавел рукой подать. Светлый пиджак вел катер зигзагами – не сказать, чтоб мне это сильно мешало, но сперва надо все же подобраться поближе…

Я глянул на экран навигатора. Красная точка выписывала фигуры прямо передо мной. Что ж, отлично, - значит, на корм рыбам я отправил наемников. А вот кто из троих?.. Я поднял винтовку, встав потверже на качающейся палубе. Лиц не различить, так что… И я сделал ставку на светлый пиджак. В крайнем случае, если вдруг ошибусь, просто сплаваю за ним на дно океана… Встав поудобней, прицелился – прицел пошел вверх…вниз… «Лидер» презрительно сплюнул гильзу и один из автоматчиков рухнул в воду. Второй попытался поймать его и упал вместе с ним. Бинго! Кому-то сегодня везет… Так - ну а что же с последним?..

Навигатор показал красную точку, исправно убегавшую от меня к побережью.

Чудно.

Здравствуйте, мистер Мэнхарт, как вам погода в Бразилии? Слегка припекает, не так ли?..

Лишившись тылов, Мэнхарт пригнулся к самому полу кабины, успев вывернуть катер южнее, в сторону Ипанемы – туда, где кромки воды вплотную касалась густая растительность тропиков.

Я его понимал – на чистой линии песка, лишившись своих наемников, он стал бы для меня прекрасной мишенью – охота на зайца фунтов под двести и в бронежилете. Если же он сразу поломится в заросли, то некоторый шанс у него все-таки был и, в общем, приличный.

Кабина у «Трупера» не то, что у «Джастиса» - она глубже, закрытая и, при желании, один человек там спрятаться может.

Но только не от пули пятидесятого калибра.

Мэнхарт скрючился между штурвалом и водительским креслом и я не видел его в прицел. Поэтому просто начал расстреливать катер наугад, уповая на мощь BMG.

Browning Machine Gun – это вам не шутки. Это чертова уйма убойной энергии и славное прошлое пулеметных лент. «Лидер» с легкостью прошивал обшивку белого «Трупера», калеча ему внутренности и переводя из разряда надежного транспорта в решето. Впрочем, я стрелял не совсем наугад – больше по центру и справа. Была у меня причина желать, чтобы Мэнхарт был убит аккуратно, а не абы как. Надо было заставить его высунуться – хоть на секунду…

Но все вышло иначе. Сделав пять выстрелов, «Лидер» умолк, требуя заменить магазин. Отщелкнув пустой, я вставил новый, предпоследний и поднял винтовку. Еще три пули…четыре…пять… и катер резко вывернул в сторону, перестав быть послушным штурвалу. В этот момент Мэнхарт и выглянул, чтоб посмотреть, куда несет его катер – и увидел то, что уже понял я – еще метров семьдесят и «Трупер» на полном ходу вонзится в прибрежные камни. Вцепившись в штурвал, он в отчаянном рывке навалился всем телом, пытаясь свернуть от камней…

И подставился.

И время остановилось.

Я внезапно оглох – все звуки извне вдруг отрубились, а цель передо мной увеличилась, приблизилась и укрупнилась. Я видел светлый пиджак над краем бронежилета и темное пятно головы…

Прицел скользнул ниже…

Выдох…

И я нажал на крючок.

Катер взмыл в воздух, как по трамплину, перевернулся и, протаранив кроны деревьев, рухнул в зеленую массу…

Секунда...

Еще…

И еще одна…

Все звуки вернулись. Меня отпустило. Я снова слышал и видел в обычном режиме, как будто вынырнул на поверхность воды.

И едва успел увести «Джастис» в сторону, чтоб избежать участи «Трупера».

Заглушил двигатель.

Длинно выдохнул.

Тишина…

Тишина, которая скоро разорвется сиренами. Поэтому надо спешить.

«Джастис» ткнулся днищем в песок и я спрыгнул в воду, закинув винтовку за спину. Предстояло еще найти то, что осталось от Мэнхарта. Если осталось. На что я очень надеялся.

Увязая в песке, я побежал в ту сторону, где разбился катер. Продираясь сквозь заросли, я каждую секунду ждал, что взвоют сирены полиции, но пока что была тишина. Вопрос времени, потому что стрельбу я устроил порядочную. Всего-навсего небольшая отсрочка, надо спешить.

Сперва я увидел катер - там, где он рухнул на землю, а уж после и Мэнхарта, который лежал шагах в двадцати от белого алюминиевого корпуса. Его выбросило на землю, когда «Трупер» изобразил бочку, возомнив себя самолетом. Впрочем, умер он раньше, чем коснулся земли. Это было ясно любому, кто увидел бы труп – когда пуля калибра .50 BMG проходит навылет сквозь шею, человек умирает сразу. Законы природы, ничего не попишешь.

Я подошел к телу, поддел его ботинком и перевернул. Да, это был он – короткая черная борода, свежий розовый шрам , острое худое лицо, испачканное грязью и кровью.

Как и заказывали, прошу.

Вдалеке, со стороны улицы Франциско Отавиано, послышался нарастающий вой.

А вот и полиция. Скоро здесь будет людно. Но это уже без меня.

Я скинул рюкзак, достал из него контейнер, поставил на траву и открыл. Вверх поднялось облачко дыма от слоя сухого льда. Я вытащил нож и взялся за дело.

Пуля, пробившая шею, уже сделала за меня часть работы. Мне оставалось разрезать сбоку мягкие ткани и допилить позвоночник, с которым управился обух клинка.

Уильям Рэндалл  отлично знал свое дело – «мистер-восемнадцатый» был, как всегда, безупречен. Благослови бог капитана Ингрэхэма, хороший был парень[51]…

Немного грязная работа, знаете ли. Поэтому, если вы – школьный учитель или что-то вроде того, не идите в наемные убийцы - вам будет трудновато перестроиться.

…Когда спустя полчаса полиция нашла тело, ей остались одни лишь объедки. А душа Мэнхарта покоилась у меня за спиной. Будь в моих предках кельты, они бы меня одобрили[52]…

Сам я к тому времени уже ушел километра на три дальше на север, в сторону авеню Виейра Соуто. Остановившись передохнуть, достал кпк и вызвал Ларса.

- Все получилось как надо. Как мне убраться отсюда?..

Швед, пряча улыбку в усах, рассматривал меня притворно заботливо.

- Смотри-ка, две руки, две ноги… все целое…

- Йорг, перестань, я в порядке. Куда мне теперь?

- Секунду.

Он отвернулся к своим мониторам.

- Ты далеко от шоссе Марио Рибейро?

- За пару часов доберусь.

- Я скину тебе адрес с куском карты. Домишко на окраине. Спроси Уилла Рокквелла, это и есть пилот. Он все сделает как надо. Я постараюсь сейчас с ним связаться. У тебя есть еще деньги?

- Немного осталось.

- Хорошо. Ежели что – я на связи. Не пропадай.

И швед отключился.

До дома Уиллфреда Рокквелла я добрался, когда небо уже посветлело. Пришлось немного поспрашивать местных, но в итоге я его отыскал. Домик стоял на отшибе, в стороне от таких же обшарпанных ветхих жилищ, лепившихся друг на друга как виноградины в грозди.

Я постучал и через пару секунд дверь открылась.

- Минутку.

Худой загорелый парень в коричневых шортах отпихивал от порога кота, норовившего выйти наружу.

- Минутку… Адриана! – прокричал он вглубь дома, - я уйду по делам.

Захлопнув дверь, он повернулся ко мне и протянул руку.

- Вы Натан Гейтс? Я Уиллфред Рокквелл. Уилл Рокк. Йорген звонил мне.

- Да. Мне надо в Нью-Йорк.

- Знаю, - он взъерошил волосы на затылке, - в принципе, ничего сложного, но в самом Нью-Йорке не сяду – у меня нет лицензии. Могу высадить вас неподалеку от Данбери, там есть места для посадки... Ближе, увы, не могу.

- А если я подскажу полосу рядом с Нью-Йорком?..

- Легальную?

- Для своих.

- Что ж, если договоритесь, отлично.

- Где самолет?

- В джунглях на севере. Ждите здесь.

Уилл убежал, а я остался на месте. Минут через десять я услышал ворчанье мотора и Рокк подкатил на старом армейском «рэнглере-YJ».  Я сел рядом с ним, пристроив рюкзак и чехол на полу, и мы тронулись в сторону джунглей.

Через полчаса нас вплотную обступили пальмы и папоротники, а дорога узнавалась лишь по ухабам. Пока мы катили, я вызвонил Райта и договорился о посадке на его полосе, после чего передал кпк Рокку и Райт объяснил ему, как и куда лететь. А еще через два часа зеленая завеса неожиданно расступилась и выпустила нас к кукурузному полю, по которому бродило несколько черных буйволов. Еще через сотню метров мы встретили старика с маленьким мальчиком, которые приветственно помахали Уиллу, что-то крикнув на португальском.

По ту сторону поля «рэнглер» свернул на узкую тропку и дорога пошла круто вверх. Мы взобрались на небольшое плато, свободное от леса, на котором вполне мог бы сесть небольшой самолет.

- Он там, - Уилл махнул рукой на другой конец леса.

Когда мы подъехали, я увидел наш транспорт, скрытый в кустарнике и замаскированный ветками и охапками листьев. Это был старый, но еще крепкий «Adam», выкрашенный в зеленый цвет. «А-500» или что-то вроде того. На зеленом боку черной краской было выведено «Зевс».

Мы убрали ветки и листья и забрались внутрь. Уилл занял единственное кресло в кабине, показав мне на пять пассажирских.

- Специальная конструкция, - сказал он. – Баки вчетверо больше обычных. Устраивайтесь, часов через двенадцать будем на месте.

Уилл завел оба двигателя и отсалютовал в сторону джунглей.

- Экипаж «Зевса» приветствует вас, пристегните ремни – от винта!

«Тяни-толкай»[53] вырулил на «взлетную полосу», поднатужился и взлетел.

Когда самолет набрал высоту и взял курс на север, а за стеклом иллюминатора потянулся зеленый ковер с прожилками рек, я положил поудобней рюкзак, чехол с винтовкой и позволил себе задремать.

…Рокк звал меня по имени. Я открыл глаза и посмотрел вниз – уже совсем стемнело и под брюхом «Зевса» мерцали огни пригорода. Мы были в воздушном пространстве Штатов.

- Через полчаса будем на месте.

Я кивнул, растирая лицо ладонями. Сутки выдались непростыми, но теперь можно было расслабиться. Зверски хотелось есть и пить, но с этим пока что придется подождать.

Вскоре мы приземлились. Я познакомил Рокка с Райтом и они договорились насчет топлива для «Зевса» на обратный путь. Я расплатился с Уиллом, забрал свой ««додж»» и уехал.

По дороге остановился у закусочной на обочине и заказал пару сандвичей с курицей и молоко. Если бы ее немногочисленные посетители знали, что лежит у меня в рюкзаке, они бы не сидели так тихо за своими уютными столиками. К их счастью, они не знали, поэтому спокойно смотрели в свои тарелки.

До Нью-Йорка я добрался без происшествий, спокойно заехал в гараж, поставил машину и отправился спать.

Дальше рассказывать особо и нечего. Я дождался утра, разбудил Полукса и показал ему свой нелицеприятный трофей. Миллиардер побледнел и это было понятно – часто вас будят, чтоб показать вам что-то подобное?.. Он был мне рад, но заснуть потом снова почему-то не смог и вместо завтрака ограничился кофе и сигаретой.

Я же залез в холодильник и приготовил яйца под соусом бер-нуар. Хереса, разумеется, не было, но его заменил винный уксус и эстрагон. Не удивляйтесь – бывают моменты, когда меня тянет к плите. Так что девушки проснулись сразу и к завтраку и к хорошим вестям.

Днем я отзвонился Джеку и Пинкусу, сказав, что план «Б» отменяется и вот он я -  весь из себя живой и здоровый.

В вечерних новостях упомянули коротко, что на побережье Бразилии, неподалеку от Ипанемы, был найден обезглавленный труп бизнесмена Рауля Рохаса, который последние несколько лет владел Устричным островом и, по слухам, играл заметную роль в жизни окрестных фавел. Отряд неизвестных атаковал дом бизнесмена на Устричном острове, устроив перестрелку с охраной и скрывшись потом без следа. В настоящее время у полиции есть несколько версий случившегося, расследование будет вестись на должном уровне. К другим новостям…

Что еще?

Айронс и Харпер получили новые документы и биографии, которые сделал Ларс. А также по солидной сумме наличных и совету осесть подальше от Яблока и не иметь дел с полицией и властями ныне, присно и во веки веков, ура.

Пинкус и Джек получили по премии – мы могли себе это позволить, а репутация в нашем деле превыше всего.

Через неделю Полуксы вышли из подполья и зажили прежней жизнью. Или лучше? Пройдя через дерьмо, человек лучше ценит то, что у него есть. Если сам не станет дерьмом, разумеется.

…Ладно, я больше не буду кормить вас банальностями, клянусь…

Ровена полностью выздоровела, - пусть и не в одночасье, но через несколько месяцев от заразы не осталось следа.

Полиция попыталась прижать Ромула в связи с событиями на Вердане, но, поскольку арамеец раскололся, особых козырей у них на руках не было. Кроме того, ушлый адвокат и энная сумма денег закрыли вопрос навсегда.

Гонорар мне и Йоргену Полукс выплатил где-то через неделю после того, как навсегда распрощался с пейзажами Робин-роуд. Вообще, нам с Ларсом было грех жаловаться на тему денег в этой истории, но марку надо держать. Да и Полукс не был обедневшей графиней, у которой за душой лишь фамильный портрет и девичья скромность.

Вот, в общем, и все.

Почти все.

 

Эпилог.

 

…Недели через две после того, как я вернулся из Бразилии, серо-зеленый «Джет Рейнджер»[54] опустился у склона холма где-то в Западной Вирджинии. За штурвалом сидел Стивен Райт, а пассажиром был я.

Рассветом еще и не пахло – где-то начало четвертого… Темное небо, черные тени, темные мысли…

Легкий туман поднимался над полем у горизонта и ветер гнал его в нашу сторону. В промозглом сыром воздухе витал запах трав, осени и свежей земли.

- Я вернусь часа через три, Стив.

Я повесил на спину рюкзак.

- О`кей, я буду здесь.

И я пошагал знакомым маршрутом.

За время моего отсутствия Джейн-Эйр не изменился ни капли. Да и с чего бы ему было меняться? Время здесь было вязким, будто сироп и тягучим, как сливочный пудинг.

Знакомый дом я нашел без труда. Джейн ждала меня с черного хода и тут же открыла на мой тихий стук. К ней приехали в гости внучки, поэтому мы и играли в индейцев.

Я пробыл у нее совсем недолго, может, минут пять или семь. Мы так и стояли на пороге, не отходя от двери, ведь это был не визит вежливости – я не на чашку чая к ней заглянул.

Обычно женщинам приносят цветы. Я принес ей голову ее врага. Согласитесь, тоже неплохо. К тому же, Джейн Наруто и не была обычной женщиной.

Я снял рюкзак, вынул контейнер и приоткрыл. А потом повторил все в обратном порядке. Это заняло меньше минуты, затем мы тихо распрощались и я ушел, чтобы покинуть Джейн-Эйр навсегда.

…Когда она закрывала дверь, морщинки у ее глаз разгладились, лоб перестал хмуриться, а губы чуть улыбались, когда она прощалась со мной. Это была безмятежность.

Шагая обратно по мокрой траве, я вспоминал, как изменилось ее лицо, когда она провожала меня и, казалось, что в эту минуту она крепко-накрепко закрыла еще одну дверь, которая все эти годы тревожила ее по ночам, потому что в любую секунду могла распахнуться настежь. Так бывает, когда ты надежно спрятался, но отчетливо понимаешь, что это иллюзия и тебя сейчас могут найти…

А голову я утопил в Ист-Ривер, прямо под Бруклинским мостом. Следующей же ночью размахнулся пошире и забросил ее в воду, привязав перед этим к камню для верности. Может, за мной наблюдал какой-нибудь тролль и после выловил ее и пустил с молотка на рынке. Но, скорее всего, она просто досталась рыбам, что меня тоже очень устраивало.

…Я смотрел на звезды над Яблоком и думал, что дельце выдалось суетным. Я засветился, Ларс тоже… Надо залечь на дно. Да, бросить все к чертовой матери и уходить на покой. Купить себе домик в глуши и смотреть на огонь в камине. А то, мало ли что случится… Проснусь от выстрела в голову и не успею ни о чем пожалеть… А если замучает ностальгия, я всегда смогу вернуться на старые рельсы…

…Вам не нужен наемный убийца?..

В сущности, я очень мирный человек…

 

 

*  *  *

Так закончилась эта история. А может, ее и не было вовсе.

Может, это всего лишь выдумки и я вам вообще ничего не рассказывал… Кто знает…

Но, если вы когда-нибудь посетите Вердану и, прогуливаясь ночью в пустыне, вдруг услышите Долли Партон – не удивляйтесь… Это Габуд чистит свой пулемет, а черный пушистый Линкольн устроился у него на коленях…

           

                                                       4 сентября 2012 года.

5 октября 2012 года.

 

---

[1] «Temple of the King»  - песня группы Rainbow с альбома 1975 года.

[2] Возможно, книгой, которую читал старик, был «Пикник на обочине» братьев Стругацких.

[3] Майк Хаммер – частный детектив, герой книг Микки Спиллейна. В 80-х был снят одноименный сериал по мотивам романов Спиллейна со Стейси Кичем в главной роли.

[4] Михаил Михайлович Жванецкий.

[5] «Потерянными детьми дяди Сэма» называют Корпус Морской Пехоты США. Их девиз – «Semper Fidelis» - Всегда верен.

[6] Огромный жабоподобный монстр, персонаж «Звездных Войн» Джорджа Лукаса.

[7] «1408» - фильм Микаэля Хафстрема по книге Стивена Кинга.

[8] Песня Дина Мартина, популярная в шестидесятых.

[9] Начальные слова песни Дона Маклина «Vincent (Starry, starry night)».

[10] Гиллел (ок. 70 до н.э. – 10 н.э) – древневавилонский мудрец, внесший огромный вклад в историю и развитие иудаизма.

[11] Имеется в виду песня Оскара Бентона «Bensonhurst Blues».

[12] Defense Advanced Research Projects Agency – агентство Министерства обороны США, отвечающее за развитие и использование научных технологий для нужд армии.

[13] Подразделение агентства DARPA, специализирующееся на разработках в области физики, химии, энергетики, биотехнологиях и смежных науках.

[14] Один из исторических районов Нью-Йорка (именно там разворачивалось действие «Банд» Скорсезе)

[15] Леон (Лео) Мале (1909 – 1996) – французский писатель-детективист, создавший цикл романов о сыщике Несторе Бурма.

[16] Марс придумал псевдоним для Ларса, составив его из названий двух известных марок сигар.

[17] Американский писатель Ричард Бах, создатель «Чайки Джонатана Ливингстона», «Иллюзий» и других необычных книг. Данная цитата взята из его «Карманного справочника мессии».

[18] Алек Хиделл – одно из имен, которым пользовался Ли Харви Освальд. Освальд также проходил подготовку в Корпусе морской пехоты США. По этому поводу у морпехов есть поговорка – «бывших морпехов не бывает, но единственный бывший – Ли Харви».

[19] Мед, канифоль и ладан использовались разными народами для бальзамирования тел при изготовлении мумий.

[20] Начальные слова песни «Paint it black» группы The Rolling Stones, - возможно, отсылка к фильму Стэнли Кубрика  «Цельнометаллическая оболочка».

[21] Песня Коллектива Петра Налича «Black Oak».

[22] HMMWV - High Mobility Multipurpose Wheeled Vehicle , «высокомобильное многоцелевое колёсное транспортное средство», Humvee – армейский вездеход армии США. В дальнейшем Марс на гражданский манер называет их хаммерами. Простим ему это.

[23] Песня группы Everlast «Stone in my hand».

[24] Фильм «Ронин» ( Ronin, 1998) режиссера Джона Франкенхаймера с Робертом Де Ниро и Жаном Рено в главных ролях.

[25] «Возить уголь в Ньюкасл» – то есть выполнять бесполезную работу. Аналогично русскому – «Со своим самоваром в Тулу».

[26] Прообразом для этого сна послужила аналогичная сцена из фильма «Загнанный» (The Hunted, 2003) режиссера Уильяма Фридкина с Бенисио Дель Торо и Томми Ли Джонсом в главных ролях.

[27] Имеется в виду альбом группы Eloy «Power and Passion» 1975 года.

[28] Филипп Филиппович Преображенский – Человек.

[29] Марс цитирует Эпиктета – «Худших всегда большинство».

[30] Роршах – герой комиксов о «Хранителях», созданных фантазией Алана Мура, Дэйва Гиббонса и Джона Хиггинса.

[31] «God Bless America», 2011, режиссер Бобкет Голдуэйт. На протяжении этой главы Марс несколько раз цитирует Фрэнка – иногда близко к тексту, иногда не совсем.

[32] Компьютерная игра, творение фирмы Bethesda. Одна из лучших в своем жанре.

[33] Отсылка к компьютерной игре F.E.A.R. в жанре хоррор-экшен. В игре есть сцена, когда герой видит самопоявляющиеся следы детских босых ног, оставляющие на кафеле кровавые отпечатки.

[34] Речь идет о фильме братьев Коэн «Старикам тут не место». В одной из сцен наемный убийца Антон Чигур в исполнении Хавьера Бордэма, осматривает подошвы сапог, проверяя, не наступил ли он в лужу крови. Кроме того, Чигур иногда позволял своим жертвам самим решать свою судьбу, играя с ними в орлянку.

[35] В память о той сделке ирокезы назвали остров - «Манхатта» , что значит – «нас обманули».

[36] Чарльз Сент-Джордж – американский конструктор австралийского происхождения, создатель винтовки Leader-50.

[37] Игра слов – в английском языке «leader» используется и в качестве «лидер», «предводитель» и как «дирижер», а также – «ведущий актер», «главная роль» и «первая скрипка».

 

[38] Вольная цитата слов Джо, героя Брюса Уиллиса из фильма «Последний бойскаут».

[39] «Изумительный город» - одно из просторечных названий Рио-де-Жанейро.

[40] Жители Рио говорят, что Бог сотворил мир за шесть дней, а на седьмой создал Рио.

[41] Видимо, Марс имеет в виду статую Будды Весеннего Храма в Китае и Статую Свободы в Нью-Йорке – обе они по высоте больше, чем статуя Христа-Искупителя.

[42] Пепельная среда – день начала Великого поста у католиков, незадолго до которого в Бразилии начинаются карнавальные шествия.

[43] Boeing CH-46 Sea Knight – американский средний военно-транспортный вертолет на 26 пассажиров, с 1960-х состоит на вооружении Армии США.

[44] Sikorsky CH-53 Sea Stallion – американский тяжелый военно-транспортный вертолет на 38 пассажиров, на вооружении Армии США с 1965 года.

 

[45] Марс цитирует так называемые следствия из закона Мерфи применительно к военному делу.

[46] Еще один из военных законов Мерфи в вольном пересказе.

[47] Премия Дарвина присуждается за самую глупую и нелепую смерть.

[48] Сэм Фишер – герой компьютерной игры Splinter Cell, по сюжету часть его снаряжения составлял пнв с тепловизором.

[49] Боб Ли Суэггер – герой романов Стивена Хантера, профессиональный снайпер высочайшего класса.

[50] Кто же не знает Макса Пэйна… Вы не знаете старину Макса?.. Ну и ну… Мне даже как-то неловко за вас…

 

[51]  В 1963 году, во время вьетнамской войны, капитан медицинской службы Джордж Ингрэхэм прислал найфмейкеру Уильяму Рэндаллу письмо с чертежом, в котором объяснил, как должен, по его мнению, выглядеть армейский нож для выживания. Рэндалл прислушался к советам капитана и на свет появилась знаменитая восемнадцатая модель ножа «Рэндалл».

[52] Кельты верили, что душа человека находится в его голове, поэтому отрезали головы своим врагам и вешали на стены жилищ головы почитаемых предков.

[53] Adam A-500, на базе которого сделан самолет Уилла, обладает двумя винтами на фюзеляже – тянущим и толкающим.

[54] Гражданский вертолет, производимый в США, один из самых известных в своем классе.