Вообще-то дело пойдёт не об этом пернатом, работающем у нас в качестве гадалки на кофейной гуще. Если сказать честно, то в данном случае кукушкой работал я. Точнее торчал на берёзе, как этот пернатый предсказатель наших предстоящих годов. Впрочем, речь не об этом. Прежде, чем залезть на эту деревину, произошло нечто за неделю до сего события, подвинувшего меня на этот подвиг.
Я возвращался с охоты. Было уже темно, и луна теплилась едва-едва. Лезть за фонарём не хотелось, поскольку я уже топал по дендрариям, где было приличное количество дорожек и тропинок, по которым я мог пройти и в кромешной темноте, что делал неоднократно. Тропинки прекрасно прощупываются ногой, так что сбиться с дорожки было трудно, да и дорожки приближались к размерам дорог. Шёл я неспешно, как обычно, прислушиваясь, не зашебаршит ли кто-нибудь недалече.
Тропинка была не только натоптана, но и на ней лежал довольно толстый слой хвои, так что я топал, практически бесшумно. Правда, до дому оставалось не так уж и далеко, и я не надеялся, что встречу кого-нибудь. Я шёл по самому хребту, что отделял один участок дендрария от другого. Между ними был небольшой дубовый лесок, который был несколько ниже тропинки, по которой я шкрябал. Вот именно там, зашуршал лист, и послышались шаги. Немного послушав, я определил, что там бродит коза. Было темно, но я спустился вниз вдоль леска по дендрарию. Отава и редкая травка под огромными соснами и ковёр из опавших иголок позволяли пройти этот отрезок совершенно бесшумно, хотя было уже темно, и я ступал почти наугад. Я достал фонарик и стал ждать. Зверь ходил недалеко, то приближаясь, то удаляясь от меня. Я ждал, что он выйдет на поляну, и мне удастся его увидеть, но мне не повезло: зверь ушёл. Сначала шорох стал тише, затем он совсем исчез.
Я подождал ещё немного и пошёл домой.
Вечером следующего я дня я оказался на том же месте совершенно случайно. Мне приходилось много охотиться. Было советское время, мясо было не достать, а на моей шеи болталось семь душ обоего пола, считая меня самого. Если картошкой, овощами, ягодами и фруктами нас вдоволь снабжал огород, то мяса не было, так как деда уже била трясучка, да и работник мелкого сельского хозяйства он был аховый. Правда, он тогда ещё держал кроликов, но всё у него выходило как-то криво: то их у него задерут собаки, то они передохнут отчего-нибудь или вытаскают дикие коты или колонки передушат. Куры, правда, как-то жили, но мяса они почти не давали, так что мне приходилось бить ноги по окрестным сопкам, надеясь, что этот кусок мяса упадёт или дадут нам свыше, тем более дети были ещё маленькие. Я вновь услышал знакомый шорох, но зверь скоро ушёл. Караулить далее было бесполезно, так что я, несколько озадаченный этим, поплёлся к тёще на блины, которые она никогда не готовила. Увы, была суббота, а на следующий день мне предстоял путь в город, а днём предстояла битва в огороде.
На следующую неделю, прибыв в свою чуинчоби, я, отужинав, отбыл на караул в дендрарий. Месяц за неделю окреп и значительно пополнел, так что свету хватало, только сидеть было не на чем. Точнее не было подходящего мощного дерева, чтоб можно сесть поудобнее на нём. Кругом стоял молодой дубняк. Росла только большая берёза, первые ветки начинались довольно высоко, но я вскарабкался всё-таки на неё. Приморские берёзы вельми мощные и не такие маленькие и кудрявые, как в Сибири и Европе. Первый вечер моего сидения не дал результата. Маломощная луна зашла около двенадцати часов, а караулить в темноте не имеет смысла. Следующий вечер дал тот же результат, но, когда я собирался уходить, то вновь услышал знакомый шорох. Коза прошла по другой стороне рощице, перешла ручей и скрылась.
Если бы этого не случилось, то я бы не пошёл караулить зверя на следующую неделю. Луна к тому времени стала совершенно толстой, как беременная слониха, и вельми ослепительной по своей наружности. На небе не было ни облачка, и видимость ничем не отличалась от видимости днём. Я сидел почти до двух часов, пока меня не стало клонить ко сну, и я едва не свалился со своего насеста, поскольку приходилось сидеть на голой ветки, так как в эти года я ещё не занимался охотой на солонцах и не имел маленького гамачка, который служил мне позднее не одно десятилетие верой и правдой. Следующий день я корячился на огороде, так что пришлось идти вновь караулить зверя в дендрарий, а не устраивать прогулки по окрестностям. Погода по-прежнему была прекрасной, и луна, как беременная принцесса, поправилась до предельных своих размеров, так что темнота ютилась только в данной рощице, по которой бродил неуловимая коза.
Я благополучно просидел часов до двенадцати и стал подумывать о том, а не слинять очередной раз несолоно хлебнувши, когда услышал под собой отчётливый шорох. Глянув вниз, я увидел стоящую прямо подо мной козу. Торчала только голова, но она явно учуяла запах моих следов и осторожно осматривала поляну и принюхивалась. Так как отчётливо была видна только одна голова, остальное скрывал ствол берёзы. приходилось стрелять без выбора. Я тщательно выцелил посредине головы зверя и выстрелил. Коза упала, как подкошенная. Она не дёргалась в конвульсиях, что я отнёс к тому, что повредил ей нервную систему. Тут я грубо ошибся, как ошибся выцеливая в центр головы.
Коза лежала без движений, посему я закинул ружьё за спину и стал спускаться вниз. Тут она неожиданно вскочила и, немало не мешкая, с наглой рожей рванула в дубовую рощу, что покрыта была мраком, в отличие от поляны, где обитал я. В это время я торчал посредине деревины, плотно и с большой нежностью обняв её белый ствол, и матерно вспоминал уроки баллистики, что проходил ещё будучи студентом на военной кафедре нашего института.
Блин, какая неудачная финская кукушка, которую занесло в Приморье! Одним словом: обидно до матерных выражений…
Помочь сайту
Поздравления
