Главная → Проза → Крупные формы → Романы → Куда уходит белая кошка. Роман, фантастика. Глава 5

Куда уходит белая кошка. Роман, фантастика. Глава 5

25 октября 2015 - Владимир Дылевский
article313611.jpg
          Если уснуть на ходу или просто стоя, не смотря на крапинки осеннего дождя и прохладный освежающий ветерок? Невозможно… как будто не спал всю ночь, совершил изнурительный переход километров на пятьдесят, а потом отсидел на предельно монотонной, изнурительно-тоскливой лекции восемь часов без перерыва – и всё это в состоянии тревожного напряжения.
          Олег Васильев присел на относительно сухую скамейку под деревом и собрал с неё несколько жёлтых листочков в небольшой букетик. Просто посидеть, отдохнуть… Голова медленно клонилась к левому плечу, в открытые глаза по несколько слоёв одновременно навязчиво лезли прозрачные плёнки снов. Они вызывали неприязнь и отвращение, как набившие оскомину фильмы, или как горькие события, к которым не хотелось возвращаться.
          Сквозь прозрачное мельтешение видений проплывали лица прохожих, с недоумением посматривающие на человека, прикорнувшего на мокрой скамейке под дождём.
«Наверное, думают, что я пьяный или живот прихватило... Надо собраться с силами и доползти всё же до дома…»
          При мыслях о доме появилось странное чувство отсутствия такового.  В любых горестях и неурядицах у каждого, даже у бездомного где-то под кустом, есть база или основа, где можно немного успокоиться, отдохнуть, зализать раны. А он идёт к себе домой как в гости.  Ненадолго.
          Поднявшееся раздражение помогло ему встать в полный рост и сделать первые шаги в правильном направлении. Следующее прояснение разума произошло у двери квартиры, когда звякнули оброненные ключи. Олег поднял их и, подчиняясь отработанному годами автоматизму, вставил в замочную скважину под нужным углом.   
          «Лучше всего сделать так: наплевать на окружающую действительность. Даже если я в гостях и попал не к себе… Запереться, отключить оба телефона, принять какое-нибудь успокоительное, чтобы наверняка. И долго не поднимать даже после того как отлежу бока. А после этого уже…»
          Он накапал в стакан с водой что-то такое с примесью запаха валерьянки, увидел перед лицом диванный плед и отключился. Было два пробуждения ночью, одно под утро и внезапно возникающее чувство пребывания в западне.
          Окончательно пробуждение пришло во втором часу дня. Перекусив двумя варёными сардельками, Олег помассировал ладонями веки и несколько раз ополоснул лицо холодной водой. Непонятно для чего прошёлся по квартире, осматривая все углы. Каким-то образом он понимался, что отсутствовал довольно продолжительное время, но пыли на полированных плоскостях шкафов он не обнаружил. Всё здесь пребывало в прежнем виде, и всё же чувствовалась женская рука, едва заметное постороннее вмешательство, заметное только тому, кто прекрасно знает своё жилище.
          Бирюзовая девичья кофточка по-прежнему лежала на табурете. Исчез конспект с сюрреалистическими  предостережениями, а так же вся информация из компьютера, содержащая намёки на последние события. На сайте работодателя его страницу кто-то запер «на замок» и заблокировал переписку.
           Без авторизации Васильев заглянул в гости к нескольким знакомым авторам и замер, подперев ладонями скулы. О нём позаботились в его отсутствие, однако сама забота содержала намёк на то, что доступ в его квартиру могли получить и те, от кого его пытаются защитить.
          Проклятые провалы в памяти вкупе с неясными побуждениями к действиям! Он должен шевелиться и что-то предпринимать, скрываться от какой-то сущности сладострастия. Но чтобы знать, как действовать, необходимо помнить то, что уже сделано.  Где он был всё это время? Как всё это вспомнить и восстановить?
Ему велели следовать за белой кошкой, а дальше всё тонет в болезненном и вязком забытье. Для чего? Чтобы попытаться спасти свои женские «я». Спас ли он кого-нибудь из них? По всему походило, что нет. Его уход получился хаотичным, похожим на бегство, спровоцированное взбешенной овчаркой. Зверя спустили с поводка, и её хозяин не предпринял ни малейшей попытки воспрепятствовать нападению.
          Васильев напрягся, продолжая мысленно исследовать границы своего забвения. Он получил два серьёзных удара, вызвавшие опустошение каких-то частей его натуры. Как охарактеризовать иначе появление двух ноющих болевых точек, он не понимал, но решил безоговорочно довериться этой боли. Сознание, пульсируя в каком-то ритме, зондировало цепочку потерянного времени, установив свою шкалу над пропастью, разделившую «до» и «после».  По итогам беглого самоанализа можно было предположить, что второму поражению предшествовали продолжительные и малоприятные события, а, значит, он, по меньшей мере, побывал в трёх разных мирах.  
            Что там ещё содержалось в предупреждении, написанном в конспекте? Что это, скажем так, существо обладает серьёзными возможностями и непременно начнёт его разыскивать именно в этом  мире. Значит, ему, для начала необходимо куда-нибудь скрыться.
          Такое начало само по себе вызывало внутренний протест и возмущение. Он законопослушен, ни в чём не замешен и должен бежать из собственного дома из-за какого-то сказочного вздора. Но именно в таком положении вещей таилось особое коварство: «оно» так же могло вести добропорядочный и даже респектабельный образ жизни. Оставаться ничем незапятнанной с точки зрения закона и моральных устоев.
          «Первым делом нужно забрать свой ноутбук у Мартына. Дальше…»  Где можно спрятаться от этой самой Суккубы? Принять предложение Захара и выехать на природу? Но это временное и ненадолго.  На съёмной квартире? Но его неведомая благодетельница что-то такое упоминала о высокой чувствительности демоницы. Значит, всё-таки нужно держаться подальше от города.
          К счастью, коллега Васильева находился на месте и не укатил на отдых в дальние края. На дорогу туда и обратно Олег потратил не более полутора часов.
          На скамейке у подъезда в унылом одиночестве сидела соседка Октябрина. Наверное, дожидалась, когда выйдут остальные участницы негласного дворового сообщества, чтобы погреться в нежарких лучах осеннего солнышка.
           – Здравствуйте, – Олег запихнул вылезший наружу хвост компьютерной мыши и застегнул замок сумки, в которой лежал его «ноут». – Погодка нынче – благодать. Лето у нас подзадержалось. Как там Ниночка в Эмиратах? Что-нибудь слышно о ней?
          – Нет больше Ниночки. Похитили нашу красавицу, – горестно всплеснула руками соседка.
          – Как так похитили?! Кто и зачем?!
          – Да неизвестно ничего, Олег! Сообщили её друзья из туристической группы. Выманили её из гостиницы, затолкали в машину и увезли. Морды, говорят, европейские, не арабы, но кто их там разберёт. Может, местные наняли кого-то, чтобы насильно замуж выдать. В гарем. В турецкий бордель увезти. Что там с нашими девочками вытворяют – ужас! – тётушка Октябрина поёжилась.
          – Обращались в наше посольство,  в Интерпол? – тихо спросил Васильев, чувствуя внутри себя медленно подступающую массивную какую-то тревогу.
          – Конечно, обращались. Москвичи из группы подняли все свои связи. Но не знаю… Где её теперь искать по всему Ближнему Востоку?
          «Сказочный вздор, однако… Шельмы, ведьмы, ведьмаки, чудеса творящие.  Среди прочего дерьма, это – настоящее » – окончание разговора потерялось в потоке тревожных мыслей. Кажется, он извинился, сославшись на срочные дела.
           Заскочив в квартиру, Олег бросил беглый взгляд на кофточку и бросил на стол газеты с объявлениями, которые попутно купил в киоске на остановке. Что  происходило в других мирах, где он вроде бы побывал? Неизвестно. Там, откуда он вынес свинцовую тяжесть в душе,  могли твориться вещи и пострашнее.
          « Куда теперь податься? Если уж прятаться, то не у своих знакомых. Чтобы никого не втягивать в эту «сказочную» неразбериху.  И выбирать местечко, не зависящее от личных предпочтений. Направление: на запад. Через ненавистный Заводской район, через клоаку со смердящими трубами, разного калибра помойками и свалками, в дачные посёлки, находящиеся по пути в село Глубокое»
          Полистав газеты, он выбрал несколько частных объявление. Читал их, изучал указанные объекты на карте, пока не наткнулся на крохотное скопление домов между Маручаком и Звёздным в некотором отдалении от трассы.  
          «Неплохо… Малозаметное тихое местечко, где появление чужаков легко засечь на подходе. И совершенно неудобное со всех точек зрения.  Здесь меня точно искать никто не станет»
          Олег позвонил по указанному в объявлении номеру. Трубку долго не брали, затем ответил тусклый и невыразительный мужской голос.
          – Я по объявлению,  – Васильев перевернул газету и взглянул на число: вчерашнее… –  Продаётся участок, восемь соток. Он у вас с домиком? Не могу понять, почему цена такая.
          –  Потому что дыра дырой, – раздражённо откликнулись в трубке. Походило на то, что   собственник  изрядно озлобился на участок, не поддающийся реализации, и ни о какой рекламе уже не помышлял. – Мимо протекает речка-вонючка. Заводские стоки называется. На безветрии слезоточивый смог.  По соседству обитает бывший вор домушник.
          – Я, собственно... – Олег смущённо откашлялся. – Ничего не собираюсь покупать. Только снять жильё на какое-то время, чтобы звонки и гости не отвлекали. Пишу диссертацию. Порядок обещаю. Никаких шалманов с сабантуями устраивать не стану. Как только найдёте покупателя, сразу же съеду.  Согласен на предоплату.
          – Это, конечно, тоже  неплохо, – неуверенно ответил голос в трубке, – Удобства, сами понимаете, на улице. А так, всё есть: и домик, и банька. Вас действительно всё устраивает?
          – Давайте встретимся и договоримся о цене, – предложил Олег. – Мне желательно отбыть на место прямо сейчас.
          – Согласен. Давайте…
          Приблизительно минут через сорок после встречи с хозяином дачи он ехал в такси через многочисленные железнодорожные переезды.  Между бетонными и  металлическими  заборами, под которыми ютились чахлые, побитые нездоровыми выхлопами клёны.
          Выезд из города предваряли очистные сооружения, а после них начиналась лишённая лесков и перелесков унылая земля, покрытая короткими и жёсткими высохшими травами.
          «Единственная трасса, на которой каких-либо признаков тайги за сто вёрст не встретишь. Деревья вообще предпочитают здесь не расти.  Удивительно неприятные места. Или это только моё такое восприятие?» – Олег на секунду оторвался от созерцания полей, на которых местами виднелись кучки ботвы и мешки с картошкой, и глянул на часы. 17:25.
          – Здесь есть свёрток налево сразу после Звёздного, а есть ещё чуть пониже. Та дорога длиннее,  зато надёжнее, – сообщил водитель.
          – Езжайте как вам удобнее. Мне всё равно, лишь бы добраться.
          Водитель кивнул и свернул с шоссе на просёлочную дорогу.
          «Понятно, почему он меня спрашивал. Яма на яме. Впрочем, особой разницы нет. А вот после хорошего дождичка ездить здесь нежелательно. Машина завязнет, и вытаскивать её будет некому»
Тряская поездка  после продолжительного пологого  подъёма закончилась небольшим оазисом из пяти дачных участков. Олег прошёл через лишённый калитки проём в городьбе и приблизился к приземистому старенькому домику.  Открыв массивный висячий замок, прошёл вовнутрь. Нащупав выключатель, зажёг свет.
«Не так всё плохо, как я предполагал. Простенько и уютно»
          Комната с печкой, два окна, три шкафа (один с посудой), три стула, стол, добротная железная кровать.  А больше ничего и не надо. Жутковато немного, потому что вокруг практически везде сплошная пустошь и соседние участки выглядят изрядно запущенными. Случись какая-нибудь беда, хоть «караул!» кричи. Никто не услышит.
          «Однако  зачем же так принижать себя? Сбежать неизвестно от чего в загазованный пригород. Сидеть и трястись от страха. Ниночку похитили… Допустим. Это случилось где-то там… в другой стране… Если это действительно работа каких-то сил, а не случайное совпадение, то и им пришлось дожидаться подходящих условий.  Здесь я у себя дома и сам себе хозяин. А не Ольга Липпе или кто-нибудь другой»
Васильев раздражённо оторвал от подошвы ботинка прилипшую смолистую щепку.
          «Что я вообще здесь делаю? Переночевать и вернуться обратно! Хотя… может быть, и нет. На любительниц строить всякие разные козни тоже можно найти управу. Такие, как правило, уверены в собственной безнаказанности, и не ждут ничего подобного от тех, кого  облюбовали себе в жертву.  Не обязательно всё время только скрываться… Так-с, для начала логика, факты…  Имеются две противоборствующие стороны. Одна из них стремится, грубо говоря, задолбить меня  в породу, покорить, приспособить для каких-то неясных целей, другая хочет спасти и сохранить. Обе  стороны предположительно обладают сверхчеловеческими возможностями.  С их точки зрения я нечто вроде беззащитного пупсика. Ожидаемый максимум с моей стороны: жалкий недомерок-человечишка может проявить невиданную прыть, улепётывая на все четыре стороны. Скакать как зайка, путая следы…  для них я априори не способен вносить свои коррективы, вести самостоятельную игру. Вот и чудненько… Не по-осеннему выдался жаркий денёк. Холодно ночью не будет»
Солнце ещё довольно высоко висело над горизонтом. На востоке над городом обозначила свою границу тёмной лиловой полосой плотная городская дымка. Над одной из заводских труб в небо тянулся ядовито-оранжевый «лисий хвост», рядом ярким полотном в небе плескался факел, освещающий ночами округу на десятки километров.
          Блики медленно ползли и переливались на стёклах соседского домика. Казалось, что они чересчур искажены и смещаются вверх несоразмерно углу  зрения. Присмотревшись, Васильев увидел белый дым, выходящий из приоткрытой рамы и медленно тлеющую занавеску.
«Вот, чёрт! Этого мне ещё не хватало! Замаскировался, называется! Не хватало ещё вляпаться в шумную  историю с пожаром!»  
          Олег проскочил через узкую веранду, обогнул короткий забор и растерянно завертелся на месте. Чем тушить огонь? Распахнув окно, он обнаружил, что возгорания, по сути, еще не произошло. Сорвав дымящуюся ткань, он забросал её землёй и старательно потоптался на тлеющей каёмке. Немного успокоившись, через два огорода нашёл железную бочку с дождевой водой и старую лейку, из которой облил подоконник и все, что было внутри вокруг окна.
          Какое-то время он находился поблизости, ожидая, когда выветрится дым. Убедившись, что соседской «фазенде» больше ничего не угрожает, вернулся и присел на кровать.
          Закат растёкся над горизонтом багровой и лиловой полосками с пурпурным переходом между ними. Идущая следом ночь оживила страхи – гордость и самолюбие как рукой сняло. Васильев просидел у окна, прислонившись к подушке, наблюдая за дорогой, пока она  не слилась с тенями пригорка. Откуда-то из низины поднялся тревожащий холод, с примесями запаха аммиака, гниющей рыбы, сгоревших осенних листьев и едва уловимых бензиновых выхлопов.
          Олег видел факел над городом и мелкие красные огни на трубах. И опять эти болезненные полусны, с попытками разыскать девочку, играющую на тростниковой флейте, ужасающая белая звезда, брожение в тёмных коридорах учебного корпуса, короткий яростный бой на лестнице и влюблённости с разными оттенками.
После непродолжительной рассветной дремоты, он открыл глаза и увидел позднее утро, насытившее ярким солнечным светом одичавшие кусты крыжовника и смородины. Он не проснулся сам, его что-то разбудило, какое-то первобытное ощущение живого присутствия.
          С соседнего участка к нему направлялся ладно сложенный седовласый мужчина. Внутренне Олег находился в ожидании нежелательных гостей, но этот почему-то  не внушал никаких опасений. Поэтому Васильев без каких-либо колебаний поднялся и откинул крючок, на который запирались двери.
          Проявивший на пороге человек взирал на него с усталым достоинством в тёмно-карих глазах.
          – Доброго утречка. Хотя, и вижу, что спалось на новом месте неспокойно, – приятным баритоном провозгласил вошедший. –Премного благодарствую, что спас мою мастерскую.  Она мне очень дорога, как и все те вещи, которые в ней содержаться. Тимофей Арнольдович.
          – Здравствуйте. – Васильев пожал протянутую руку с длинными, подвижными, как у музыканта, пальцами.           – Просто Олег. Мастерская?
          – Да, именно, мастерская. Во всяком случае, пока здесь есть электричество. – Гость присел на ближайший стул. –  Надеюсь, господин Михеев запросил приемлемую сумму за участок?   
          – Я не покупатель. Только напросился пожить на неопределённое время. Хочу извиниться за вчерашнее. Пожарник из меня никакой. Залил водой всё вокруг окна.
          – Не нужно извиняться, – Тимофей Арнольдович скупым жестом сразу же отмёл всё, что не могло иметь отношение к сугубо мужскому разговору. – Всегда что-то происходит впервые. Понятно, как это случилось. На подоконнике стояла банка с водой. Она как линза собрала лучи и подожгла занавеску. Век живи – век учись. Сам Бог тебя послал, а мне добавил немного разума. Догадываюсь, что соседушка тебя посвятил в некоторые подробности здешнего бытия. Я тот самый бывший домушник.  А ныне – мелкий бизнесмен. Делаю дверные замки по индивидуальным заказам.
          Олег украдкой глянул на лицо собеседника. Воришек он представлял себе как-то иначе: шкодливые бегающие глаза, суетливые плюгавенькие людишки. Не вязался этот с графским достоинством собеседника.
          – Замков в магазинах много. Неужели берут самодельные?
          – Верно, у меня они не серийные и товар мой не дешёвый, –  Тимофей Арнольдович усмехнулся. – Мои замки могут открыть только владельцы ключей. С детства был влюблён в механику. В десять лет чинил будильники, а дворовым друзьям мопеды. Мне вот интересно, какая беда привела тебя в эти места? Ты какой-то взъерошенный весь, настороже.  Вижу,  что тебе здесь не нравится, но ты всё равно приехал.
          – Скрываюсь от одной экстравагантной особы, – на какую-либо помощь Васильев не рассчитывал, лишь подсознательно тянулся к человеку, для которого внутреннее состояние беглеца было не в диковинку. – Мне кажется, что у неё не в порядке с головой. Деловая женщина. Дала мне заказ, а потом вдруг прицепилась. А я всего лишь дизайнер, выполняющий разовые работы. Смешно, наверное?
          – Кто-либо другой и посмеялся бы, да только не я, – Тимофей Арнольдович призадумался. – Обрисуй-ка степень её крутизны. Насколько это серьёзно?
          –  Не знаю, Тимофей Арнольдович. Она руководитель рекламной фирмы «Барокко». Возможно, и владелица тоже.
          – За каждой непростой особой тянется какой-нибудь шлейф. Хвостик, хоть и куцый, но имеется. Психушка, криминал… Как зовут приставучую зазнобушку?    
          – Ольга Липпе.
          – Фамилия вроде немецкая и не слишком распространена. Это хорошо... Да, совсем даже неплохо. Я тут вот что подумал: лишние денежки тебе сейчас не помешают. Один большой человек отгрохал себе коттеджик в пару этажей.  Ко мне завтра с утра должны подскочить калымные ребятки. Заберут замки, которые я  изготовил для него, и поедут делать в особняке электрику. Клиент что-то такое говорил насчёт ландшафтного дизайна. Знаешь, о чём идёт речь?
          – Не совсем мой профиль, но с предметом знаком. Есть кое-какие наработки. Возможно, смогу кое-что посоветовать.
          – На данном этапе больше ничего и не требуется. Заодно, ребятам подсобишь. Кусок должен сложиться солидный. Через три дня вернётесь. А я здесь задержусь на пару недель, пока позволяет погода.  
          – Вы думаете, что мне лучше уехать? – Олег внимательно посмотрел на собеседника, лицо которого выражало задумчивость с лёгкой примесью благодушия.
          – Я бы выразился иначе: тебе необходимо поскакать. С места на место. Исхожу из собственных ощущений, а в этом я не могу ошибиться. Даже не спрашиваю, как и чем тебя допекла чем-то озабоченная дамочка.  Ты не ложился. Так и просидел всю ночь у окна, наблюдал за дорогой. Моё предложение принимается?
          – Спасибо, Тимофей Арнольдович. Я согласен. Но мне даже как-то неловко…
          – Стараюсь сразу отдавать долги,  – сосед поднялся. – А сверх того… в моих возрастах  появляется потребность о ком-нибудь позаботиться. Когда видишь загнанного парня… Ладно, сейчас это всё объяснять бесполезно. Как только повзрослеешь, сразу поймёшь. Ложись сегодня пораньше. Спи спокойно. Завтра утром разбужу…
           После сидячей ночи ломило спину. Это напомнило Олегу, что курс лечения в реабилитации, по сути, ещё не закончен. Докторша-принцесса... Как она там? Где сейчас Екатерина Орловская? Ниночка… Юная девица отправилась в дальнюю поездку одна, да ещё в такое неспокойное время. Всё это выглядело как-то вызывающе: «Вот она я! Уехала, осталась без защиты, берите голыми руками!»  Такая вот глупость несусветная. Или отвлекающий манёвр?
          В какой-то момент Васильеву показалось, что он ухватился за эфемерный хвостик логику некоторых событий.  Он, так сказать, появился (или пришёл в себя) в СВОЁМ мире, вместе с исчезновением молоденькой соседки. Возможно, предполагалось, что он вернётся именно сейчас и для него расчистили дорогу. Каким образом он определил, что этот мир для него родной, а остальные временные и проходные?  Наверное, потому, что он помнил всё, что происходило здесь до всех этих разрывов?  Если он зависим от чьих-то планов  то, как узнать, что ему делать дальше?
          Устроившись поудобнее, Олег включил ноутбук, осторожно, ненадолго задерживаясь на своих страницах, пробежался по соцсетям. На «Одноклассниках» сверху мигала полоска звёздочек, а рядом с конвертиком стояла единичка. В сообщении от неизвестной ему Елены Родимовой он прочитал  следующее: «Елена желает общения с вами. Поскольку, вы отбываете послезавтра вечером, она хочет побеседовать прямо сейчас»
          «Вот, странное создание» – Олег покосился на красивое модельное лицо на фотографии, на которой мигала оранжевая точка «онлайн». И написал:
          «Беседуйте, что мешает?))»
          Ответа не последовало. Попытка перейти на страничку корреспондентки закончилась неожиданным подарком от «Одноклассников»:  «Поздравляем, вы нашли несуществующую страницу!». В перечне его достижений появился синий пятиугольник со змеёй. Сообщения и фотография бесследно исчезли.
Раздосадованный Васильев выключил компьютер и вышел на крыльцо. Унылый пейзаж к прогулкам не располагал, но пройтись было необходимо, чтобы не уснуть раньше времени и окончательно не сбиться с режима. Остановившись под маленьким деревцем, сорвал румяную ранетку и через щедрые гроздья плодов глянул на солнце.
          Он вспомнил змею в пентаграмме и улыбнулся забавному подарку, но улыбка тут же погасла. Это ж надо быть таким тугодумом! Ему достаточно ясно и недвусмысленно дали понять: вечером второго дня он должен снова исчезнуть!
          «Почему эти холеры прицепилась именно ко мне? Не люблю конфликты, не люблю скандалы! Но сейчас очень хочется набить чью-то спесивую морду. Чтобы не казалось, что можно безнаказанно гонять взрослого мужика через какие-то перегородки как овцу паршивую! Отбуду когда сочту необходимым, а не по чьей-либо прихоти! »
          Васильев вернулся к компьютеру и выбрал из своего архива несколько исходных  изображений. «Работать!  Освежить в памяти ландшафтные программы, завтра как раз и пригодятся!»
          Остаток дня прошёл незаметно. Ночью Олегу снилось что-то бодрое и героическое. Он чувствовал себя отрешённым, словно находился на съёмочной площадке, наблюдал со стороны и потешался над самим собой. Под утро ему приснился сладковатый запах первого инея на осенних листьях. Белая кошка прыгала и радовалась его присутствию как котёнок. Она схватила его зубками за рукав куртки и, упираясь по-собачьи, потянула за собой. «Миледи, куда ты меня всё время тащишь?  Ладно-ладно, иду я! Покажи, милая, что хотела» Васильев, посмеиваясь, подчинился. Картинка замерла…
          В дверь постучались. У забора стояла тёмно-зелёная «газель».  Васильев вышел из домика и с наслаждением вдохнул запах первого осеннего инея…

                                                 *       *       *

          – …ну и, как поездка? Всё прошло удачно?
          – Провёл время с пользой. Ничуть не кривлю душой, Тимофей Арнольдович. Работать с парнями – сплошное удовольствие! Ничего не скрывали, объясняли, показывали. Быть вольным  электромонтажником, оказывается,  довольно увлекательно!
          – Это хорошо, что понравилось. Освоил ещё одну профессию. В этом смысле, ничего лишнего не бывает. Сегодня у нас чай с лимонником. Трава этого года. Аромат!
          Олег кивнул, соглашаясь, что чаёк действительно приятен на вкус. Сосед вместе с жизнерадостным  маленьким самоваром принёс поджаристые сушки, и чаепитие получилось максимально приближённым к настоящему – деревенскому.  
          – Ну, а теперь, что получилось нарыть за эти три дня. Расскажу обо всём в том порядке, в каком доставляли эти сведения. Может, некоторые подробности  тебе покажутся лишними. Этого я не знаю. Всегда боюсь чего-то упустить. Поэтому то, что важнее, выберешь сам. Хорошо? Два года назад с ростовской женской колонии отписали Ольгу Косаренко. Девчонка лихая и весьма соблазнительная с виду, с определённым авторитетом и репутацией. В Ростове она сошлась с неким Ахатом Кажаровым и  вместе с ним провернула одно нешуточное дельце. Бонусы они хапнули не маленькие: обоим хватило бы  на рай в шалаше на побережье  где-нибудь Адлере.   Но Ольга решила иначе. Напарника своего она отравила и куда-то потерялась вместе с выручкой. Исчезла, надо сказать, очень кстати. Кажаров либо карачаевец, либо кабардинец. Если бы до неё добрались родственники покойного, сам понимаешь…. Кавказ. Через полгода объявилась в Уссурийском крае в качестве пассии тамошнего воротилы Виктора Липпе. Объединив капиталы, они вложились в группу перспективных заведений: салоны  красоты и идущее в гору рекламное агентство. Зарегистрировались они в браке тихо и без помпы – Ольга настояла. Влияние на муженька она имела большое, и он понемножку начал  переводить активы на её имя. Это продолжалось до тех пор, пока не вмешалась его сестра Елизавета. Про сестру разговор особый. У неё незадолго до бракосочетания  брата  доктора нашли что-то неизлечимое и даже назначили летальные сроки. Врубили прямо в лоб: год тебе осталось гулять на этом свете, голубушка. После такого откровения она поблекла, обезличилась. Наплевала, так сказать, на имидж. Ходила в какой-то дерюге и на женщину походить совсем перестала. Виктор сестрёнку не жаловал. Отмежевался от неё. Может, и давал какие-то крохи, чтоб не околела с голодухи, но на людях с ней не показываться не решался.  Поначалу она просто схоронила себя заживо: тихо и безропотно угасала. Потом словно спохватилась и стала лихорадочно цепляться за жизнь. Ходила в церковь, по разным знахарям и ведунам. Какое-то время её не было видно. А потом она неожиданно нагрянула к брату в особнячок. Проще сказать, то, что было до этого, не шло ни в какое сравнение с тем, что появилось позже. Бывший охранник Виктора (который поведал мне эту историю) узнал её только по глазам. Да и то не сразу.  Он помнил девушку с дивными лазурными очами, и помнил, как они выцвели от горя. С этими неопределённо обесцвеченными глазами она и заявилась к брату и его новой супруге. Неизвестно, что за бесенята вдохнула в неё новую жизнь, но взгляд у неё стал страшноватый. В остальном она превратилась в шикарную тёлку.  Как обрисовал ситуацию Миха по телефону: «На одних ногах бы женился! Даже если бы как у Клеопатры: секир башка за одну ночку – пошёл бы, не раздумывая, потому что башню всё едино сносило! Ходила королевой, будто по стеклу, а говорила, словно пела ». Одним словом, столкнулись две серьёзные бабёнки: красивые и с бульдожьей хваткой. Комментарии, как говориться излишние. В барских палатах  творились  совершенно непонятные вещи. Приблизительно через недельку супруги выглядели, как бы это сказать-то, немножечко придавленными, а сестра Виктора  безраздельной хозяйничала в доме. На какой-то неопределённый период дамочки вдруг очень крепко подружились и начали устраивать дикие тантрические оргии, абсолютно не стесняясь присутствия присмиревшего и чем-то крепко напуганного Виктора. Создавалось впечатление, что они заинтересованы друг в друге, но никто из них не желает быть марионеткой. Долго подобное двоевластие продолжаться не могло.  Поскольку, Елизавете полагалось умереть – болезнь-то согласно амбулаторным бумагам  никуда не делась – в назначенный срок появилась свежая могила, а Косаренко тихо и незаметно исчезла. Никто не понял, как это случилось, но Елизавета с разными причиндалами и по документам превратилась в Ольгу Липпе, и стала заодно  хозяйкой изрядной доли имущества. Да и понимать, собственно, было уже некому. Потому что… как бы это помягче-то выразиться? Прошла ротация кадров. А некоторые особо посвящённые скоропостижно скончались. Виктор тоже исчез, но с этим вроде бы всё в порядке. Миха мне об этом ничего не рассказывал, но по его интонациям  я сообразил, что сорвались они вместе с хозяином восвояси, и бывший охранник клятвенно обещал держать язык за зубами. Издалека было видно, что коммерцию новенькая Ольга Липпе держала на уровне. А потом неожиданно всё распродала, кроме рекламного агентства, и рванули в Сибирь, то бишь сюда, в наш замечательный город. Словно весточку получила: срочные и жизненно важные известия. Вот такие пироги со шпанской мушкой, а на чём замешано тесто – неизвестно.
Закончив рассказ,  Тимофей Арнольдович взял с блюдечка сушку, полил её с ложечки сгущенным молоком. И плеснул в чашку пахнущего тайгой отвара.
          – И вы всё это разузнали за три дня?! – Географически такая подробная картина не укладывалась в столь ничтожные сроки. Васильев был потрясён.  
          – Не так уж и сложно было. Воспользовался старыми связями. Секрет прост: фамилия Липпе сразу показалась мне знакомой.  Не сказал бы, что мне всё ясно в этой мешанине. Да только чую, что не по зубам твоя подруга правоохранительным органам. Было бы всё так просто, её бы притянули за  «кадровые перестановки», если бы Косаренко её гораздо раньше не прихлопнула. Что тебе сказать, парень? На твоём месте, я бы перекрестился, вне зависимости от вероисповедания. А потом стопами Виктора Липпе рванул в неизвестные края. Пока есть такая возможность.
          – А она у меня есть?
          – Вроде бы. Ольга Липпе должна была вернуться из Саудовской Аравии ещё вчера, но по каким-то причинам задержалась.
          – Может, из Арабских Эмиратов? – Олег напрягся. Всё совпадало: предупреждение с несуществующей страницы на «Одноклассниках», Ниночка…
          – Да, ты прав. Арабские Эмираты. Вечно я их путаю. Впрочем, нам это без разницы.
          – Разница есть, Тимофей Арнольдович. Буквально на днях в Арабских Эмиратах из туристической группы похитили девочку, мою соседку. Не думаю, что это случайное совпадение.
          – Да что ты?! – Арнольд Тимофеевич, пожалуй, впервые за время их знакомства выглядел по-настоящему изумлённым. – А она-то здесь причём?
          – Ей двадцать лет. Кто-нибудь мог  наблюдать со стороны, как мы с ней болтаем у подъезда. Возможно, решили, что она моя девушка.
          – М-да, нехилые твои делишки. Скажи-ка, Олежка, ты точно не олигарх и не министр? Ты меня не морочишь? Почему так крепко за тебя взялись, в чём тут закавыка? Ты явно чего-то недоговариваешь. То есть, я и сам по простоте душевной на подробностях не настаивал. А теперь вдруг стало жуть как интересно.
           – Просто постеснялся. Никто в это бред не поверил бы. Теперь вы и сами заметили, что от этого всего попахивает чертовщиной. Елизавету излечили от смертельной болезни. Кто и как? Она из тихой, забитой женщины превратилась во что-то непонятное: спокойно разделалась с опасной уголовницей, возможно, сожительствовала с братом, назвавшись его женой, играючи завладела его имуществом. Теория такова: для полного счастья ей нужен мужчина. Если я правильно понял – в качестве проводника для всякой разной пакости из других миров. Ваш рассказ многое объясняет: тантрические ритуалы и всё такое прочее. По непонятным признакам она выбрала  меня. Значит, предполагаемых соперниц, оказавшихся рядом со мной, будет устранять без колебаний, не особо разбираясь в моих отношениях с ними. Нет, наверное, это всё-таки паранойя…
            – Сочувствую, ох, сочувствую! – Тимофей Арнольдович сокрушенно покачал головой. – Бабёнки-психопатки опасней любого маньяка. И к тому же богатые…  Что ты собираешься делать?
             – Может быть, и уеду. Но сначала хочу разобраться. Как подумаю, что придётся драпать от родного порога, просто зло берёт. Хочется цапнуть как следует, чтобы было неповадно. Есть кое-какие соображения. Найти бы родственников убитого кавказского парня, да подсказать им адресок любительницы магических этюдов. Расписать маршруты  Ольги Косаренко на Дальний Восток и обратно, но умолчать про сестру бизнесмена. Естественно, они  не поверят на слово. Съездят в Уссурийск и убедятся в том, что Ольга действительно вышла замуж за Виктора Липпе, а потом переехала сюда. Возможно, этого будет достаточно, и копать в деталях они не станут. А если что-нибудь и узнают, всё равно захотят вернуть деньги покойного. Дальше начнётся самое интересное. Ей придётся биться за благосостояние и спасать свою шкуру. Или объяснять, что она – не Косаренко. А, значит, придётся признать, что она присвоила чужое. Захотят ли её выслушать разгневанные кабардинцы, это тоже большой вопрос.
          – Не жалко? – сосед улыбнулся медленной своей печальной улыбкой. – Интересные мысли бродят в голове у простого дизайнера. Умом понимаю, что ты  мирный, а рассуждаешь жёстко, как стреляный воробей, свыкшийся с мыслью: «либо ты его, либо он тебя. На войне, как на войне». Ладно, не буду тебя томить. Уже сделано. Выйти удалось на родного дядю Ахата Кажарова. По интернету.  Ему изложили всю историю именно так, как тебе хотелось. Ко всему добавили, что у девочки, кроме обычной охраны, имеются четыре постоянных спутника, которые её везде сопровождают. Это для того, что бы он с малочисленным войском сюда  не совался.
Олег с неподдельным изумлением уставился на собеседника. Тимофей Арнольдович ответил на его взгляд умеренным самодовольством: добавил новую порцию отвара в свою чашку и поднял её как бокал вина «за здравие».
          –  И… что? Как отреагировал дядя?  
          – Действительно очень обрадовался. Выразил сожаление, что отправитель сообщения – аноним. Сказал, что мы желанные гости в его доме. Спрашивал: не хотим ли мы чего-нибудь взамен? Так что  Ольге Липпе будет, чем заняться в ближайшее время, можешь не сомневаться.  Есть ещё какие-нибудь идеи?
          – Есть, но боюсь, что вы меня не поймёте.
          – Отчего ж не понять? Излагай, я уж как-нибудь постараюсь.
          – Хочу попасть в её квартиру…
Бывший домушник неспешно потягивал свой чай и  молча смотрел на оранжевый язычок заводского факела. Олег ждал, затаив дыхание. Он всего лишь высказал пожелание, а теперь  боялся лишь одного: как бы ни обидеть своего собеседника.
          Арнольд Тимофеевич повернулся к Васильеву и смерил его долгим взглядом.
          – Ты –  взрослый мальчуган. Прописными истинами сыпать – только время зря терять. Если лезешь  на рожон, значит, есть серьёзные причины.  – На стол легли два ключа, нанизанные на пружинное кольцо. – Ребята  сделали их в обычной мастерской, как копии с моих оригиналов. У неё одна железная дверь с двумя замками. Без сигнализации. Если я угадаю и третье желание, не потому, что факир, а потому что люди предсказуемы. Это серьёзный повод для недовольства самим собой.
          –  У меня уже сил нет удивляться. Хорошо, попытаюсь…  –  Олег призадумался. – Осталась совсем пустяковая вещь. Мне нужен ошейник для кошки. С секретом: двойной или полый внутри. Чтобы можно было спрятать в нём мелкие бумажки.  
          –  Понимаю. Есть в твоём замысле здравая искра. Но ошейник  по-своему уязвимое место. Кто-нибудь дотошный или наблюдательный может снять его и покопаться внутри.
          –  Кошка уличная, живёт в подвале среди остальных своих сородичей. Я их подкармливаю иногда. Моя любимица – потрясающая умница. Чужих к себе не подпускает. Сразу же скрывается.
          –  Вот это славно. Хвалю. Ремешок обязательно сделаю. Вернёмся ко второму пункту. Адресок госпожи Липпе: улица Красная 25-18. Постарайся отнестись со всей серьёзностью ко всему, что я тебе сейчас скажу…
                                          
                                                       *       *       *   

          Васильев стоял рядом с трансформаторной будкой во дворах, наблюдая издалека за подъездом старого кирпичного дома. Несколько раз глубоко вдохнул, чтобы хоть немного успокоиться и  ещё раз мысленно пробежался по наставлениям дачного соседа:
          «Лучшее  время для визита: 10-11часов. Проверено. Все жильцы разбегаются по своим делам и вероятность встретить кого-либо в подъезде минимальная. Одежда должна быть новая, не броская, с базара, которая не «пропиталась» твоим запахом, без ворса и всяких висюлек, которые цепляются за дверные ручки и прочее. Возьмёшь две пары сменной обуви. В первую переобуешься в подъезде, домашние тапочки наденешь в квартире. Потом – в обратном порядке. Волосы перекрасишь во что-нибудь нейтральное: умеренный шатен. Этого вполне достаточно. Возьмёшь с собой небольшой пакет с продуктами. Хлебушек, ещё что-нибудь. Обыденность во всём – во внешности и в поведении. Входишь тихо. Дверями не хлопать, не шуметь. Классика жанра: в квартире работаешь в перчатках. Запоминай расположение вещей, которые трогаешь. После тебя они должны лежать точно так же, на тех же местах.  Особенно осторожно там, где налёт пыли. Не сотри. И постарайся уложиться за час-полтора максимум. За пределами квартиры никакой суетливости, спешки и резких движений. Полная расслабленность. С места уходишь с лицом «человека-невидимки». Знаешь как? Погружаешься в себя, думаешь о чём-то скучном, не замечаешь окружающих. Если не получится, чем-нибудь отвлекись. Поройся в карманах, загляни в телефон. Это очень важные детали внешней маскировки. Прорепетируй, пока есть время »…
          Двор практически обезлюдел, не считая двух весело щебетавших школьниц-малолеток,  бодро вышагивающих по дорожке. С видом скучающего здешнего обитателя Олег пересёк травянистый газон. Насколько постной у него получилась физиономия, он судить не мог. Казалось, что мышцы лица стали не своими – превратились в одеревеневшую маску. В подъезде он переобулся и неспешно поднялся по выщербленным ступеням.
          Открыв оба замка, Олег приоткрыл дверь и быстро шагнул в прихожую. Заперся и постоял неподвижно, прислушиваясь. В застойном неподвижном воздухе, с тусклыми ароматами женской парфюмерии, кофе и дорогих сигарет слышны были монотонные приглушённые звуки: мягко работал холодильник, призрачно шуршал стояк канализации.
          Зал казался просторным из-за малого количества мебели: широкий шкаф, комод, маленький изящный столик, софа и три стула. На сером линолеуме лежал дешёвенький палас.
          Скупая обстановка создавала впечатление видимости жилья, словно хозяйка устроила себе что-то вроде  гостиницы, в которой почти не появлялась. Большая часть одежды в шкафу выглядела буднично и по-деловому. Нарядов «на выход» там висело ровно столько, чтобы покрыть минимум потребностей. Внизу лежала странного вида накидка, смутно напоминающая дождевик и перчатки из такого же материала.
          Два нижних ящика комода были отведены под бельё. В среднем содержались документы в папке с логотипом фирмы «Барокко»,  четыре удостоверения частного охранного предприятия «Заслон» и канцелярские принадлежности. Олег вынул бумаги, разложил их на софе и, пересняв камерой  смартфона, аккуратно сложил обратно.
          В четвёртом ящике находилась косметика, парфюмерия, нераспечатанный блок сигарет и целая россыпь разноцветных зажигалок. В самом верхнем лежал ежедневник, пистолет, коробка с патронами и большой бумажный пакет.
          Первые четыре страницы ежедневника были исписаны короткими памятками, а дальше шли графики и схемы, сопровождаемые неизвестной символикой. Это были спешные наброски, в некоторых местах заштрихованные и переправленные. Ломаная линия на третьем чертеже казалась чем-то знакомой. Она притягивала взгляд, не отпускала, болезненно резонировала со всплесками активности в сумеречной зонах потерянной памяти. Сбросив оцепенение, Олег оторвался от созерцания зловещих  экстремумов, выведенных чёрной пастой, и сфотографировал все заполненные страницы.
          Оставался пакет. Из него Васильев извлёк предмет всем своим видом напоминающий неизвестного вида оружие: гладкая рукоятка, «дуло» большого диаметра и закрытая корпусом подствольная часть. Не смотря на массивность, вещь оказалась довольно лёгкой.
          Олег осторожно провёл пальцами по зеркальной поверхности.  Хотелось на ощупь оценить с виду похожий на никель металл, но снять перчатки он не решился.
          Внезапно с боку в «подствольнике» медленно опустилась крышка, и взору предстал незатейливый механизм. Походило на то, что кнопка на рукояти приводила в движение поршень, верхняя часть которого терялась где-то в стволе. Из крохотной щели пробивался яркий белый свет и тянулась тонкая струйка тяжёлого холодного дыма.
          Внезапно накатилось ощущение собственной ничтожности, словно  рушилось огромное здание, равнодушное к судьбам сотен людей, которым суждено быть погребёнными под бетонными блоками. Под прессом безнадёги шевельнулась злоба и возмущение на презрительное отношение, с которым так называемая Ольгой Липпе даже не удосужилась обзавестись сигнализацией и спокойно хранила чужеродные предметы среди всякого разного барахла.
          Мелькнула шальная подростковая мыслишка. Олег досадливо отмахнулся от неё, но она задержалась и постепенно обрела определённые очертания. Он выбрал одну из зажигалок, положил в желобок, по которому двигался поршень и быстро толкнул её вперёд. Рычажок зажигалки упёрся в ограничитель, раздался щелчок, выплеснулся язычок пламени. Обернув зажигалку сложенной вчетверо бумажкой для записей, Олег зафиксировал  её в нужном положении и поставил регулятор огня на максимум.
          Взяв пистолет, осмотрел его и извлёк магазин из рукоятки. Один за другим достал патроны и расставил их на полу.  Осторожно расшатав пулю в одном из них, высыпал порох на газетный лист. Опустошив все гильзы, он вставил пули на место и, зарядив пистолет холостыми патронами, убрал его в стол.
          Ещё раз внимательно осмотрев содержимое комода, он выбрал почти пустой флакончик духов, пересыпал порох в металлический колпачок и набил им трубочку пульверизатора, сделав, таким образом, фитиль. Закрыл пороховой заряд бумагой и тщательно обмотал полученную бомбу скотчем.
          Чтобы приладить взрывное устройство на нужное место пришлось изрядно повозиться. Пристроив его в углубление под стволом, он прижал краешек фитиля к соплу зажигалки и критически осмотрел свои работу. Закрыл кожух под стволом.
           План казался крайне ненадёжным по нескольким причинам. Движения механизма неизвестной конструкции он мог представить себе лишь поверхностно. При резкой встряске его приспособления могли отвалиться.  Ольга Липпе могла заглянуть в своё оружие  до того как воспользуется им.  Впрочем, последнее могло иметь свои плюсы.  Так или иначе, он побывал в её логове, чего вряд ли она могла ожидать. Тем самым «бросил перчатку»  как  представитель рода человеческого. Даже если эти жалкие попытки огрызнуться выглядят микроскопичными и корявыми. Но они ведь были!
          Разложив всё по своим местам, он тщательно прибрался за собой, и быстро покинул вызывающую ощущение западни квартиру.
           «Нет, к таким вещам невозможно привыкнуть, независимо от того, куда  вломился и зачем.  До чего же пакостно на душе!»
          Нервозность продиктовала дополнительные телодвижения: Васильев сделал большой крюк в частный сектор, выскочил из маршрутки на пустыре и запихал   всю экипировку в кучу слежавшегося мусора на обочине. Лишь после этого поехал к себе домой.
          Пребывание в городской черте нужно было сократить до минимума и сделать максимально продуктивным. Первым делом он выгрузил полученные изображения из смартфона в компьютер, уменьшил в хорошем качестве ровно настолько, чтобы можно было разглядеть содержимое, и в то же время компактно упаковать и спрятать в кошачьем ошейнике. Распечатав фотокопии документов, он разрезал их на «шпаргалки», свернул и сложил в небольшой пакетик. Для себя он сделал распечатку диаграмм из записной книжки в натуральную величину.
«И в своём доме как тать»… Олег быстро упаковался, переложил продукты, которые брал для маскировки в холщёвую сумку и направился в реабилитационный центр.
          Около регистратуры стояли сразу несколько очередей. Очевидно, после огородного эпопеи начался большой наплыв посетителей. Пришлось постоять у раздевалки, так как номерков на всех желающих сдать свои куртки уже  не хватало.
          В кабинете механотерапии он застал только медсестру, похожую не молодую египетскую царицу.
          – Массажные кресла пока заняты. Посидите пока на стульчике, – предложила она, подтягивая бандаж на поясе у пожилого пациента.
          – Я не на лечение. Мне к Елене Сергеевне.
          – Елена Сергеевна уже здесь не работает, – медсестра повернулась к Олегу и внимательно посмотрела ему в глаза, словно что-то пытаясь вспомнить. – Вы ведь Васильев?
          – Да.
          – Подождите, пожалуйста, в коридоре. Сейчас выйду
          Долго ждать не пришлось. Медсестра вышла из кабинета и подала Олегу запечатанный как бандероль свёрток.
          – Вот, она просила вам  передать, как только появитесь.
          – А как давно она уволилась? И куда собиралась устроиться?
– Буквально неделю назад. Ничего нам не рассказывала. Может быть, мне не следует об этом говорить, да уж больно  как-то… – медсестра приблизилась к нему вплотную и перешла на шепот. – Найдите, ее, пожалуйста.  Вы ей очень нравились. Когда вас выписали, она сильно переживала. Кажется, была готова на всё, чтобы сделать вас счастливым.  Заговаривалась о каких-то меандрах, пальметтах, триглифах, буковых рощах.  Эти фразы типа: «когда расседлают пегую после ловли серебристых павлинов»… Непонятное словечко: Иеренсия, которое она иногда повторяла. И знаете, что интересно: физиотерапевты, возвращаясь с обеда, два раза на театральной площади видели пегую лошадку под необыкновенно  красивым узорчатым седлом. На холке сидела большая серая птица.
          – Скажите, насколько серьёзным выглядело её помешательство?
          – Нет-нет, это я, наверное,  так выразилась неудачно. На сдвиги не похоже. Выглядело так, словно она ходила под впечатлением от книги или фильма и трогательно, по-детски шептала фразы оттуда. – Медсестра вопросительно взглянула на Васильева.
          – А лошадка из какого-нибудь уличного цирка, – добавил Олег. – Зарабатывают  прокатом или фотографией.  Спасибо, что помогли. Постараюсь её найти…
          Через полтора часа он уже сидел на даче и рассматривал копии диаграмм из записной книжки Ольги Липпе. Рядом на столе лежала школьная тетрадка из пакета, переданного медсестрой, и кошачий ошейник, изготовленный Тимофеем Арнольдовичем. При незначительных размерах ремешок был снабжён тайниками, в которые без особого труда вместились все свёрнутые бумажки.
          То, что «юный ученик» избавился от вещей, сосед одобрил, с улыбкой заметив, что сменную обувь и перчатки  можно было привезти с собой, спалить на костре, а пепел выбросить в сточные воды. «Тебе самому было бы спокойнее. Ладно, закопал, так закопал. Хотя и психовал, и дёргался, как всякий новенький, но для дебюта совсем недурственно. На четвёрку с плюсом»
          По-прежнему придерживаясь версии о назойливой и вздорной особе, Олег умолчал о «нереальном», о загадочном предмете из бумажного пакета и своих манипуляциях с ним. Мельком упомянул финансовые документа фирмы «Барокко», в которых может содержаться полезная информация. О своих дальнейших планах высказался неопределённо – сообщил, что, возможно, отправится в гости к сокурснику, проживающему на Алтае. При всём свободомыслии, всю историю целиком Тимофей Арнольдович наверняка бы не принял. Кроме того, Васильеву не хотелось посвящать соседа во все детали, чтобы не ставить его под удар неведомых сил.
          Тетрадка докторши-принцессы содержала в себе нечто вроде дневника. Молодая женщина чувствовала, что с ней происходит что-то непонятное. Походило на то, что она не на шутку напугана.  Так же, как и Васильев, она пыталась во всём разобраться, не привлекая внимания окружающих. Упоминались и странные провалы в памяти, когда терялись целые временные куски «нормальной жизни». Частично они замещались какими-то ложными воспоминаниями, связанными «со сказками», о которых Елена Сергеевна никогда ничего не слышала. В одной из записей промелькнули «цветущие берега милой сердцу Иерентии».
          Запись была обведена тонкими фломастерами – тщательно срисованным орнаментом из двух переплетённых побегов: зелёного  – жизнерадостного и чёрного – завядшего и покорёженного.  Рисунок именовался «двумя исходами: дурным и славным».  Заканчивалась страница робким сравнением со священной книгой «Песчаных волн », но потом эти строки были перечёркнуты.
          Олег быстро придвинул к тетрадке диаграммы Ольги Липпе. На одной из распечаток он сразу же обнаружил полное совпадение с линиями чёрной ветки орнамента,  с одним лишь отличием: диаграмма из записной книжки выглядела технической, а детали узора были взяты из какого-то мифологического символизма. Чёрная ветка начиналась раньше зелёной и выглядела более витиеватой. Это было заметно и на диаграмме, где аналогичная линия шла сплошняком, и пересекалась с несколькими штриховыми  вариантами.
          Общее впечатление оба рисунка оставляли следующее: «дурная ветвь» победила практически везде, заблокировав в нескольких точках «славную» зелень побега. Она   начиналась раньше, поэтому была успешней организована и гораздо лучше ориентировалась «на местности».
          Невесть откуда появилось ощущение уязвимости обоих направлений. Возможно, потому, что, не смотря на изощрённость и коварство победительницы, она была построена по тем же неведомым строгим правилам, не допускающим отклонений от гармонии поворотов и изгибов. Какие-либо «пиратские всплески» и возможность появления третьих лиц не учитывалась.
          «Полная луна. Красивая будет ночь. Прекрасная и морозная. Хочу чаю. Прямо сейчас!»  – Олег бросил в высокую кружку два ароматных пакетика и залил их кипятком. В окошке соседского домика горел свет, и медленно шевелились тени. Тимофею Арнольдовичу тоже не спалось, и он терпеливо  корпел над излюбленной точной механикой.
          Терпкий горьковатый напиток прогнал усталость.  Согрел грудь и полыхнул в мозгу радостной бодростью, добавил в восприятие контрастность, мысли стали быстрыми и чёткими.
          Совершенно очевидно, что в узорах дневника таились лишь ничтожные отрезки событий.  Как их расшифровать, а лучше всего рассмотреть со стороны, не ныряя в те миры с головой? Вообще непонятно, с какой стороны подступиться к головоломкам, закономерностей которых не знаешь даже приблизительно. И что такое «песчаные волны»?
           Если представить себе песок на пляже, он выглядит как застывшие волны, сохраняя границы прибоя и, казалось бы, хаотичные узоры из вынесенных водой мелких камушков. Как брошенные на стол игровые кости.  Где он видел точно такую же прорисовку? Разобраться необходимо, опираясь на зрительное восприятие, а не на логику или высшую математику.
          Есть таблицы тиражей государственного лото, вот где можно подсмотреть! Они действительно напоминают наносы из мелких камушков! Васильев сделал запрос на яндексе и открыл несколько тиражных сайтов. Из них выбрал лотерею с семью выигрышными номерами.
           Статистическая картинка выглядела достаточно гармонично: малые волны и глобальные, которые на коротких отрезках выглядят как изломы и смещения. Закономерности подобного рода вычислить невероятно сложно, но можно найти условия, которые их нарушают! Это продольные волны.  Острые углы, срезы и возвраты.
          Сейчас необходимо найти средство, делающее его хоть немного «зрячим» в мутных потоках перемещений и составить для себя пособие, позволяющее бороться с избирательной амнезией.  Везде появлялся и играл какую-то роль цветок с восемью лепестками. Как на самом деле выглядит подобный действующий символ? Олег нашёл фотографию настоящего живого цветка и, прислонив лист бумаги к экрану, старательно обвёл по контуру, после чего вырезал его бритвенным лезвием.
          Закрыв глаза, он постарался вызвать воображаемые всплески и выбросы чисел на полотна времених. Не прерывая возникшего ощущения, перенёс внимание на орнамент и наложил поверх страницы бумажный цветок.
Ничего не происходило, только где-то совсем близко послышался напряжённый шелест, напоминающий шум водопада, затем его резко потянуло в непроницаемую мглу. Собрав всю свою волю, он остановил это движение и  быстро повернул цветок к себе ребром. Сознание совершило немыслимый кульбит и зависло над чуждым бытиём в качестве незримого наблюдателя.
          Он продвигался вдоль узора, под каждым сантиметром которого таились драматические события. Пока не наткнулся на скитания выпускников универсальной академии: Отто Армона и Власты Вронски.
          Сложно было понять, что привлекло его на этом отрезке. Он показался НЕСТАНДАРТНЫМ – рваной прорехой в ткани большого плана или как не оформившееся вмешательство, через которое можно легко проникнуть в рисунок. В записной книжке Ольги Липпе: как шокирующая неожиданность, излом и обозначенные штриховками лихорадочные попытки его ликвидировать.
          Фрагмент   вызывал  ассоциации с рингом: затяжной бой супертяжеловесов, в котором один из соперников завладел преимуществом и медленно, но верно, набирая очки, вёл поединок к победе.  Внезапно между канатами пролез тщедушный человечишка и нанёс резкий боковой удар фавориту. И тот «поплыл», начал бестолково размахивать руками и совершать постыдные промахи в духе чарличаплинской пантомимы. В результате блестящий раунд, скомканный идиотской выходкой зрителя, грозил превратиться в сущее барахло.
          С точки зрения Ольги Липпе в её распоряжении имелись следующие варианты:        
          Первое штрихпунктирное действо  – самое прочное и верное: парочка каким-то чудом перебирается на юго-восток через поле летающих дисков и продвигается по заброшенному тракту между болотами. Проще простого – пропали без вести…  
          Второе действо (если первое провалилось): Отто Армону подсовывают тягач, на котором увозят в домик стрелочника. Чтобы выровнять ситуацию, составительница диаграмм вмешивается самолично и соблазняет курсанта в самых изощрённых вариантах, превращая в похотливого самца. Через него получает косвенный доступ к первоисточнику. Путь свободен.  Оставшаяся в глухом лесу  в одиночестве Власта Вронски становится лёгкой добычей «смерчей».
          В случае провального фиаско двух предыдущих возникает крайне нежелательное множество – третье, четвёртое, пятое и т.д.  Придётся выставлять пикеты и засады в трёх направлениях сразу. Ввиду большого разброса успех такого образа действия более чем сомнителен…
          Перед глазами Олега появилась карта местности.  На всех направлениях имелись узкие места, на которых Власту и Отто можно было легко подловить и без труда разделаться с ними. Оставался единственный путь – на север, вдоль горной лесистой гряды. Поверх орнамента протянулась тонкая синяя линяя, не атакуемая «чёрной веткой». В голове зрел  план, обретающий очертания по мере изучения нравов, технического уровня и других атрибутов данной плоскости бытия.
          Откуда-то пришло ощущение, что Отто Армон – агент его сознания в этом мире, являющийся главным объектом нападения Ольги Липпе. Внезапно Васильев почувствовал, что может в каких-то незначительных пределах повлиять на людей, живущих, словно по заложенной кем-то программе. Это давало возможность изменить ход событий. С другой стороны, такая управляемость была неприятна  потому, что его самого  с неведомой высоты рассматривали незримые наблюдатели.
          Самой нелёгкая задача – найти и перехватить собственное письмо. Олег  разыскал его в «теневом» пространстве орнамента: в помарках, где краски по краям были смазаны.  «Письмо в никуда» находилось нигде  и то, что его удалось обнаружить в определённом месте среди размытых крапинок, не имело никакого значения. Он извлёк плоский слепок местности и обозначил   маршруты, набросав  подробные инструкции. После чего создал тройной конверт, в соответствии со стандартами тамошней военной разведки.
          Каким образом вершились все эти манипуляции, объяснить было невозможно. Он просто нашёл свободное от влияния противоборствующих сил местечко, по собственной воле получал оттуда сведения и лепил своё малое поле деятельности как сырую глину.
          Он очень быстро нашёл удобную точку входа, но ему была необходима свободно действующая личность в академии. Может ли он проникнуть в ещё одном экземпляре в тот мир, хотя бы ненадолго? Весьма заманчивая перспектива. Но насколько это рискованно: так озорничать, создавая временные парадоксы?
          Осторожный поворот бумажной хризантемы на несколько градусов, и он увидел спину офицера, разбирающего свой гардероб. Странные ощущения: сродни онемению при сильном опьянении, но без потери координации движений, способности думать и рассуждать. Удар по затылку замотанным в тряпки стальным жезлом и связанный ремнями офицер отправился под кровать. Примерка полевого защитного костюма…
          Перед ним медленно тянулись однообразные стены узкого коридорчика. Полномочия, которые достались ему вместе с формой лежащего под кроватью человека позволяли без каких-либо разъяснений спешно и скрытно забрать спешащих по своим делам курсантов и отправлять в любую точку планеты.
Попутно набранной команде он выдал два распоряжения:
          1.    Доставить на опушку леса грузопассажирскую ракету, переделать в ней автоматику по указанной схеме и подготовить её к старту.
          2.    Сделать лаз в домике стрелочника на уровне кровати и тщательно его замаскировать.
Следующий ход требовал особой осторожности, и полагаться в полной мере лишь на палочную академическую дисциплину было нельзя. Олег повернул цветок, прижал его к орнаменту и со всей остротой почувствовал струящуюся с гор злобящую предутреннюю сырость. Он с двумя помощниками притаился в травянистых зарослях. Хризантема, как средство возврата, серебряным узором тускло поблёскивала на рукаве. Третий осторожно посматривал в окно, наблюдая за тем, что происходит в домике стрелочника. Он повернулся к остальным и дал отмашку: пора!
          Олег бесшумно просунул руку через маскировочный навес, зажал лежащему на кровати Отто Армону рот и выдернул его из домика наружу.
          – Семнадцать-одиннадцать, ни звука! Молчать, стоять смирно, руками не махать! – быстро прошептал он ему в ухо. – Дёрнешься – схлопочешь по башке!
          Наблюдатель быстро скинул одежду и, нырнув в лаз, занял место Армона под одеялом. «Вот балбес! Если Липпе полезет к нему в постель, он же будет мокрый от росы. Не подул я… Впрочем, спрос с него небольшой – немного выиграть время…»
          Отойдя от домика на приличное расстояние, они остановились. Отто Армон, растирая плечи и грудь, растерянно переминался с ноги на ногу и, всматриваясь в лица, пытался угадать, кто может крыться за матерчатыми масками. Увидев собственные глаза, смотрящие на него не с отражения, а живущие своей собственной жизнью на лице другого человека, Олег вздрогнул. Это было жутко, не реально, но пронзительно. Васильев быстро схватил наброшенный на куст защитный костюм и, бросив своей временной проекции, отвернулся.
          – Одевайся.
          – Объяснит мне кто-нибудь…
          – Согласно инструкции мы должны были разобрать стенку в домике стрелочника и закамуфлировать дыру, в определённый момент изъять Отто Армона и заменить на приблизительно похожего двойника-дублёра. Предоставить объекту всё необходимое и передать в распоряжение Власты Вронски в качестве напарника.
          – Что? – Отто потряс головой. – Кто ведущий, а кто ведомый? Я  –  напарник?
          – Разговаривать на ходу умеешь? Надевай ботинки, и пошли, – перебил его Васильев, поправляя маску на лице. –  Наша конечная цель: проводить тебя к Власте Вронской. Материалы у неё,  инструкции тоже.  Дальше разбирайтесь сами, кто из вас старший.
           – Какие-то странные вы, корректировщики, – пробормотал Армон. – Вас порядку проведения операций вроде бы и не учили.
           – Учили, очень хорошо учили. Этому, и многому другому. А теперь иди. Через десять шагов в конце тропики, поляна.
          Удалившись по боковой дорожке, Олег велел оставшимся подле него, двоим курсантам возвращаться в свой учебный корпус и забыть обо всём, что видели и слышали. После чего повернул хризантему на рукаве и увидел перед собой в окне расцвеченное факелом ночное небо Заводского района…
          Утром его разбудил Тимофей Арнольдович. Сосед стоял в дверях и, как показалось Олегу, смотрел на него с укоризной и недоверием.  На дворе было сыро и холодно, сыпал мелкий дождь вперемежку со снегом.
          – Опять всю ночь не спал и следил за дорогой?
          – Да. Беспокойно как-то, Тимофей Арнольдович.
          – Так, значит… На Алтай за четыре дня ты бы вряд ли сгонял. Доехать – и сразу обратно? Нет смысла.
          – Четыре дня прошло?.. – Олег провёл ладонью по лицу.
          – Вещички бросил, а сам куда-то испарился. Ты хотя бы в курсе всего, что здесь произошло?
          – Абсолютно ничего не знаю. Всё куда-то выпало…
Сосед  подсел к столу.
          – Сказка о потерянном времени, но в более агрессивном исполнении. И всё же, с кем же ты вздумал тягаться, парень? Вопрос риторический. Если бы знал ответы, то не бегал бы по чужим дачам. Крутится в голове какая-то дурь несусветная: бабки ёжки, старушки веселушки.  Потому что в привычные рамки вся эта возня не укладывается, во что-либо другое я не верую. Извини. А последние известия  даже сравнить уже не с чем...
                                             
                                                *       *       *
                                               
          Ольга Липпе вернулась в город на другой день после исчезновения Олега и события стали развиваться в бешеном темпе.  Вслед за ней объявились и гости с Кавказа. Впрочем, больше походило на то, что они прибыли в город  раньше и взяли под наблюдение места возможного её появления. Несколько раз пытались проникнуть в офис фирмы «Барокко», но их не пропустила охрана.
          Заскочив ненадолго в свою квартиру, в офисе  госпожа Липпе в довольно резких тонах провела две телефонные беседы. После чего прихватила с собой двух телохранителей и на своём «Седане» помчалась в реабилитационный центр, где пробыла приблизительно около получаса.
          Кульминация событий развернулась в безлюдном месте на дороге, ведущей к теплицам совхоза «Суховский». Каким-то образом преследователям удалось узнать о её возможной поездке в эти места, и они устроили засаду.
          В активе у нападавших имелся численный перевес и фактор неожиданности. Не смотря на всё это телохранители, которые, судя по всему, были профессиональными венными, сразу же уложили троих из них.
Однако силы были не равны. Люди дяди Ахата Кажарова изрешетили автомобиль автоматными очередями. В живых оставалась только сама Ольга Липпе, одетая в какой-то невероятный пуленепробиваемый халат. Она пыталась отстреливаться, но пистолет дал несколько осечек. После чего Ольга Липпе отбросила его в сторону и выхватила неизвестное  оружие, которое тут же взорвалось в её руке.
           С точки зрения неискушённого наблюдателя стали происходить странные и страшные вещи. От эпицентра взрыва растеклось облако холода, унесшее жизни ещё пятерых. Единственный выживший (очевидец) в самом начале перестрелки был ранен в ногу, укрылся за кирпичной стеной недостроенного придорожного кафе и наблюдал за происходящим через щель в ржавом железном листе.
          Трава и деревья в радиусе более ста метров покрылись инеем, останки оружия фонтанировали каскадами плотного тумана. Словно в вязком летаргическом сне от изуродованного авто  к наблюдателю брела Ольга Липпе с искажённым болью и непреклонной злобой лицом. Она резко обернулась, словно услышала какой-то звук и, смешавшись с туманом, исчезла.
          Вымороженную поляну полностью заволокло туманом, над которым шевелилось что-то прозрачное, чуть заметное, смутно напоминающее гигантскую медузу. В просветах дымных прядей колыхались нечёткие людские тени. Затем в одно мгновение дымка поднялась кверху, обнажив площадку на которой не осталось абсолютно ничего: исчез автомобиль, трупы и все предметы, лежавшие на траве.  «Медуза»  свернулась в ком и растворилась в облаках.
          Прибывшие на двух машинах полицейский какое-то время бродили по окрестностям, но по-видимому не нашли ничего интересного.
          Ночью офис фирмы «Барокко» неизвестные забросали «коктейлями Молотова». В результате выгорело всё, что находилось на первом этаже…

                                                *       *       *
          После ухода соседа Олег сидел, подперев ладонями подбородок. Подоплёка всего что произошло, была примерно ясна и напоминала заплутавшую во временных петлях  паническую реакцию на его неожиданное вмешательство.
          Вернувшись из Арабских Эмиратов дьяволица («дьяволица, демоница» – Олег брезгливо поморщился, но за неимением лучшего приходилось довольствоваться именно этим) начала с того, что прихватила свой арсенал, с которым  не могла путешествовать по заграницам.  
          Что происходило в офисе? Ей угрожали по телефону, требовали деньги? Что бы ей ни говорили, к новой опасности она отнеслась с характерным для неё пренебрежением: как к мелкой мышиной возне. Свои планы она корректировать явно не собиралась – прихватив всего лишь двух из четырёх своих телохранителей, сразу же помчалась в реабилитацию.
          Видимо,  что-то произошло в пространственно-временных хитросплетениях – появилась срочная необходимость изъять дневники докторши-принцессы. Вполне вероятно, что объектом поиска была сама Елена Сергеевна. Для чего же госпоже Липпе понадобились суховские теплицы? Потому что  на соседних улицах располагался больничный городок – вероятное место работы докторши-принцессы? Тогда непонятно почему она избрала объездной путь по восточной окраине города?
          Какая-то куриная слепота, при которой человек тычется в разные углы, получая синяки и ссадины. Она потеряла половину своих преданных людей, которых у неё и без того было немного, осталась без оружия и легальной вывески. Привлекла к себе слишком много внимания сразу с нескольких направлений. Теперь ей придётся скрываться от властей, криминала и от «потусторонних» сил, к которым сама принадлежала – в рассказе очевидца промелькнуло смутное упоминание  вмешательства свыше в виде зачистки следов аномальной бойни на пустыре. Если они «оттуда», то это гораздо серьёзнее горской вендетты. Едва ли «там» отнеслись к её похождениям благосклонно, раз она столь поспешно скрылась с места происшествия.  
          «Как только я перестал выполнять чужие указания и повёл самостоятельную линию, меня словно стёрли. Ольга Липпе видела только последствия моего вмешательства, но не видела действий, которые к ним привели»
Может ли он теперь чувствовать себя комфортно в родном городе и спокойно заниматься своими делами? Возможно.  Но его анима будут исподволь уничтожаться на других планах бытия до полного истребления. Кроме того необходимо разыскать и взять под свою защиту белую кошку…
          На следующий день он прохаживался мимо подвальных окон и оглядывался на оголённые осенние кусты,  торчащие из  холмиков опавших листьев. Ни одного животного он не заметил. На «кис-кис» никто не откликался, из бетонированной темноты тянуло плесенью, к которой примешивался какой-то новый незнакомый запах.
           С тревогой и отчаянием Васильев озирался на соседние дома. На противоположном краю длинного тротуара он приметил женщину в красном плаще с двумя  авоськами и заспешил к ней навстречу.
          – Елизавета Михайловна. Здравствуйте. Вернулся вот из длительной поездки. Хотел взглянуть на ваших питомцев, а они меня почему-то не встречают.  Не признают.
          – Здравствуйте, Олег, – Елизавета Михайловна поставила авоськи на землю и поправила упавшую на глаза седеющую чёлку. – Забрали их у меня. Выловили, затолкали в машину и увезли. А подвалы санэпидемстанция засыпала отравой от блох.
          – А вы… не знаете куда? – спросил Васильев дрогнувшим голосом.
          – Говорят, что в приют. Да кто их знает на самом деле. Перебьют всех за городом и выкинут на свалку. Ходила я вроде бы и кормила их на свою пенсию, наслушалась от  жильцов за все эти годы, что в марте только и слышен ор под окнами, и всё по моей вине. Да вы и сама всё это слышали. И жалко было, и мечтала, чтобы поскорей всё закончилось: приехала бы такая вот машина, и отвезла их куда-нибудь   подальше. А теперь какой-то смысл потерялся, что ли. Смотрю я ваши фотографии и плачу. Здесь Пеструшечка трёхцветная на руках, которая еду выпрашивала тонюсеньким голосочком. Там Лобастый на дереве устроился, Пушок снизу на него смотрит, Пятнышко об бревно мордашкой трётся. А ещё Снежок, который боялся сидеть на руках. Мегера – Мэгги ваша вторая любимица с красивыми как у девушки глазками… Как она обнимала вас лапками за шею. Любила очень… Красавчик Гарри – розовый как гранит, Синдбад… И сиамский, который мне руку ободрал.  Тигра и Незнакомка, которые вдвоём на здоровенных собак кидались. Ничего не боялись. Помните? – Елизавета Михайловна грустно улыбнулась и глянула в сторону подвала. – Рыженький  с ума сходил от радости, когда его гладили, лапами руку к голове прижимал. Васька, Игрушечка, Персик, ангорка Лора  … Со сколькими я их крохотные искорки-жизни прожила, когда держала котёночком на ладошке, и когда слесаря их мёртвыми находили и из подвала выбрасывали, а я хоронила. Полянка, которую вы назвали «Счастливой долиной», опустела.  Миледи ваша, сударыня…
          – Её тоже забрали? – Быстро спросил Олег.
          – Не знаю, Олег, не видела я. – Луиза Михайловна покачала головой. – Там работают профессионалы. Хотелось бы вас обнадёжить, но… Жаль, что вы её домой не забрали. Кстати,  а почему?
          – Сам толком не знаю, – признался Олег. – Наверное, чувствовал, что дома она не приживётся и сбежит обратно на улицу. Свободолюбивая и своенравная.
          – Пойду я, – женщина подняла сумки. – Всего вам доброго, Олег.
          – И вам здоровья и удачи.
          Васильев поднял лицо к небу, всматриваясь в быстрые клочья нижних облаков. Кошки. Уличные. Таких в каждом открытом подвале десятка два, а то и больше. И вроде бы, какая разница. А эти уже как родные. Лишённые крова и тепла, казалось, они сами ему покровительствовали. Внимательно смотрели в глаза, стараясь увидеть черноту в душе и ещё не родившиеся болячки, и каким-то образом всё это устраняли. Когда он возвращался поздно вечером, провожали его до подъезда.
          Он появлялся там эпизодически, мимоходом, а Луиза Михайловна – одинокая женщина пенсионерка этим жила. Что она могла чувствовать, когда их похватали и закинули в машину как каких-то крыс…
          Миледи, Миледи… единственная ниточка – провожатая, знающая тайные тропки в другие миры и сновидения. Единственное связующее звено с  таинственной благодетельницей. До такой степени эта кошка была тесно связана с появлениями этой дамы, что в его сознании отождествлялась с ней.
«Да кто ты такая и где же тебя найти?!»…

                                             *       *       *
          Бушевал ветер, несущий струйки мелкого дождя. Олег ворвался в дачный домик и стал собирать вещи.
«Всё! Пора возвращаться! Что бы  не происходило на этом свете, даже ночевать здесь не останусь! В путь!»
 Немного подумав, он выскочил наружу и быстро прошёл по дорожке из мокрых досок мимо одинокого поникшего подсолнуха.
          Тимофей Арнольдович сидел за столом и при ярком свете маленькой настольной лампы перебирал мелкие детали какого-то механизма.
          – Возвращаюсь в город, Тимофей Арнольдович, – сообщил Васильев с порога. – Зашёл попрощаться.
Сосед оторвался от созерцания пружин и винтиков и с добродушным любопытством взглянул на него поверх старомодных очков.
          – Чувствую себя крайне неловко, – потоптавшись на месте, добавил Васильев. – Вы, наверное, даже меня спасли от чего-то, а я… – Олег смущённо улыбнулся. – … Всего лишь погасил занавеску.
          – Ты сделал гораздо больше, – возразил Тимофей Арнольдович. – Ты принёс с собой ветер. Не понимаешь? Обычно в моём возрасте садятся за старческие развлечения, вроде этого. Которые не тревожат и не повышают кровяное давление. Пишут мемуары и зарастают плесенью. Ты сквозняком ворвался в окно и смёл эту плесень. И это было здорово! Вот смотрю на тебя, и завидую белой завистью. Глаза сверкают, в них волнение, радость и какая-то глубинная влюблённость с ароматами Дживанши,  и прочей ночной суетой под красочными городскими огнями.  Завидую, да-с… И хочется сорваться в дальние края… Удачи тебе, крепкого мужского везенья!..
          Такси мчалось по чёрному глянцу мокрого асфальта. Навстречу нёсся сверкающий шквал сорванных ветром золотистых листьев. Светофоры набрасывали  цветные мазки на тонкие водяные слои поверх ночного асфальта. В воздухе витала волнующая осенняя свежесть.  
          «Боже, какая красота! Так бы и катался всю ночь по этим дорогам! Это мой город! МОЙ!»
          В квартиру он вошёл, словно отсутствовал здесь много-много лет. При свете ночника сидел на диване и смотрел в окно. Сладкие девичьи объятия и фиолетовый аромат, призраки всего этого жили в его отсутствие в комнате.
          «Миледи, где ты? Неужели… Стоп!»
          Олег порывисто вскочил, накинул куртку и вышел на балкон. Подставил ладонь под дождь и смочил им лицо.
          «Что могла искать Ольга Липпе возле суховских теплиц? Что в тех краях есть такое важное? А там, там, там… Там приют для бездомных кошек! »
          Васильева передёрнуло. Он даже пожалел, что отпустил такси, хотя и понимал, что это ужасно глупо. При любом исходе одна-единственная ночь уже ничего не решала
          Олег долго ещё сидел, всматриваясь в качающиеся ветки за окном, и не помнил когда уснул…
                                                      *       *       *
          …Долго ходил к тем подвальным окнам: два года – всю ночь. Белая кошка встречала его в  одиночестве. Он держал в руках её мягкие лапки и пытался себе представить девушку, которая бы соответствовала ей характером, изяществом и грациозностью.   А она смотрела с мрачноватой  вельможностью и впитывала все его мысли, мечты и надежды. В один из дней он увидел на том же месте светловолосую незнакомку в лёгком синем плаще. Олег присел на корточки, вглядываясь в подвальное помещение. Сначала молча, потом тихо и осторожно произнёс: «Миледи?»
          «Олег, я здесь» – откликнулась незнакомка за его спиной.
          «Вы не могли бы отойти немного в сторону? Она боится незнакомых людей» – раздражённо возразил Васильев и наклонился пониже. – «Миледи, где ты, красавица моя? Миледи, Миледи»…
          «Олег, зачем же так? Давай вернёмся домой. У тебя всё получилось, я здесь! Больше ты никого не найдёшь. Я – Миледи!  Если не веришь, то в прошлую среду ты принёс старый творожник, но давать мне его не стал. Отравить боялся. Никого кроме нас в «Долине счастья» не было.  Шёл дождь со снегом, и ты спрятал меня за пазухой.  Милый, знаю, что любишь, знаю  – бережёшь»
          «Я понимаю»… – Олег в смятении присел на жёсткую траву. –  «Но сердце не на месте, рвётся пополам. Неужели я больше никогда не увижу белую кошку? Верни мне её! Вернись, стань ею!»
          Девушка с прощальной грустью взглянула на него, на опустевший газон легла роса, среди которой сверкала серебром восьмилепестковая клипса…

                                                      *       *       *

          Утро салютовала пластом подтаявшего снежного покрова, громыхнувшего на карнизе. Медленно кружились крупные снежинки за окном.
          «Время 9:30. Слишком рано… А для чего, собственно, рано? Можно ехать в Суховский прямо сейчас. Глупая, мысль, конечно. И даже не мысль, а так – побуждение. Но больше ничего. В голове пусто»
          Такси стояло у подъезда через десять минут после звонка в диспетчерскую.  «Дворники» лобового стекла без остановки разгоняли снежные хлопья и стекающие тонкие ручейки. Над крышами белело насыщенное снегом небо.  Слабая надежда действовала странным образом: хотелось ехать как можно медленней, чтобы оттянуть момент разочарования и безнадёги…
          Территория приюта была обнесена высокой металлической сеткой. В окно смотрели разноцветные кошачьи мордочки.  
          – Извините за беспокойство,  – обратился Олег к куда-то спешащему с двумя тазиками парню, – Не могли бы вы подсказать кое-что? Приблизительно неделю назад из подвала одного дома забрали кошек.  Могли привезти их сюда. Но я не уверен. Присмотрел одну кошечку, хотел её взять к себе, но опоздал.
          – Здравствуйте. Обычно к нам их приносят поодиночке. Но два больших завоза вроде бы были. Подождите, сейчас попробуем узнать, – волонтёр приоткрыл узкую дверь, – Оль, позови Веронику. У нас посетитель.
          – А сам уже ничего не можешь? – донесся из дверей сердитый девичий голосок.
          – Его завозы интересуют.  Вероника в последний раз принимала.
          Минуты через две во двор вышла девушка в короткой зеленой куртке и джинсах.
          – Кошек отлавливали в подвале большого дома, – пояснил Васильев. – Приблизительно дней десять назад.
          – Адрес помните?
          – На улице Терешковой, во дворах, – Олег растерялся. Он много раз проходил мимо, но на табличку с номером дома не обращал внимания. – Кажется двадцатые номера.
          – Терешковой 25а, – уверенно произнесла девушка. – Вы ищете кого-то конкретно?
          – Да. Кошка белого цвета без пятен. Короткошёрстная, глаза зелёные.
          – Из тех, которых мы приняли, такой точно нет. Там работали растяпы, – Вероника с досадой взмахнула перчатками, зажатыми в руке. – Загнали машину,  внешние ворота не заперли, а фургон открыли. Пять кошек удрали. Вроде бы среди них были две белые. Или три. Не успела заметить. А вам нужна только такая? Есть беленькая с серой полоской на лбу. Есть сиамский с рыжими ушками и хвостом.
          – Нет. Большое спасибо, что уделили время. По крайне мере, у меня появилась надежда, что она жива.
          – Да не за что…
          Олег медленно развернулся, уловив напоследок недоумённо-сочувствующие взгляды  работников приюта.  Выбравшись по гравию на обширную поляну, он огляделся по сторонам.  На западе город. Семьсот тысяч жителей. Огромное количество домов с подвалами.  На востоке пригодные посёлки и дачи.
          Запершило в горле, Васильев долго откашливался до боли, до слёз. Сквозь пелену влаги ему показалось, что у серого двухэтажного дома без окон что-то шевельнулось на снегу. Олег вскинул голову и вытер глаза носовым платком.
          Она осторожно огибала лужицы и валики не успевшего растаять утреннего снега. Выбравшись на ровное место, стремительно помчалась к нему навстречу. Подпрыгнув, изящно прошлась спинкой по опущенной вниз ладони.
          Олег быстро подхватил её на руки и прижал к себе.
          – Господи, Миля, узнала меня по кашлю! Поле перешла, не намокла! Теперь всё будет хорошо – мы вместе! Давай сначала… – Васильев достал изготовленный соседом по даче ремешок и осторожно надел его на белую шею. Миледи не возражала и не пыталась сбросить новое украшение. Она неподвижно сидела на руках, издавая еле слышимые блаженные кошачьи звуки.   
          – По-моему, Елизавета Михайловна задала правильный вопрос. Киска,  нам пора домой. Пойдёшь ко мне жить?
          Нет, Миледи не собиралась ехать к нему домой, и мягко выскользнула из рук. Она прыгала вокруг него как расшалившийся котёнок. Когда Васильев наклонился к ней, она схватила его зубами за рукав и, по-собачьи пятясь, потянула за собой. Отпустив рукав, короткими перебежками, оглядываясь, направилась обратно к серому дому.
          – Миледи, да постой ты! Куда тебя всё время несёт?
          Заскочив следом за ней в дверной проём…
          … он наступил на узорчатые черепки разбитой амфоры и едва удержал равновесие. Отступив, Эрлеан обошёл осквернённое место. Вокруг стояла мёртвая тишина – были слышны лишь его шаги, гулко отдававшиеся под высоким сводчатым потолком...

 

© Copyright: Владимир Дылевский, 2015

Регистрационный номер №0313611

от 25 октября 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0313611 выдан для произведения: Если уснуть на ходу или просто стоя, не смотря на крапинки осеннего дождя и прохладный освежающий ветерок? Невозможно… как будто не спал всю ночь, совершил изнурительный переход километров на пятьдесят, а потом отсидел на предельно монотонной, изнурительно-тоскливой лекции восемь часов без перерыва – и всё это в состоянии тревожного напряжения.
Олег Васильев присел на относительно сухую скамейку под деревом и собрал с неё несколько жёлтых листочков в небольшой букетик. Просто посидеть, отдохнуть… Голова медленно клонилась к левому плечу, в открытые глаза по несколько слоёв одновременно навязчиво лезли прозрачные плёнки снов. Они вызывали неприязнь и отвращение, как набившие оскомину фильмы, или как горькие события, к которым не хотелось возвращаться.
Сквозь прозрачное мельтешение видений проплывали лица прохожих, с недоумением посматривающие на человека, прикорнувшего на мокрой скамейке под дождём.
«Наверное, думают, что я пьяный или живот прихватило... Надо собраться с силами и доползти всё же до дома…»
При мыслях о доме появилось странное чувство отсутствия такового.  В любых горестях и неурядицах у каждого, даже у бездомного где-то под кустом, есть база или основа, где можно немного успокоиться, отдохнуть, зализать раны. А он идёт к себе домой как в гости.  Ненадолго.
Поднявшееся раздражение помогло ему встать в полный рост и сделать первые шаги в правильном направлении. Следующее прояснение разума произошло у двери квартиры, когда звякнули оброненные ключи. Олег поднял их и, подчиняясь отработанному годами автоматизму, вставил в замочную скважину под нужным углом.   
«Лучше всего сделать так: наплевать на окружающую действительность. Даже если я в гостях и попал не к себе… Запереться, отключить оба телефона, принять какое-нибудь успокоительное, чтобы наверняка. И долго не поднимать даже после того как отлежу бока. А после этого уже…»
Он накапал в стакан с водой что-то такое с примесью запаха валерьянки, увидел перед лицом диванный плед и отключился. Было два пробуждения ночью, одно под утро и внезапно возникающее чувство пребывания в западне.
Окончательно пробуждение пришло во втором часу дня. Перекусив двумя варёными сардельками, Олег помассировал ладонями веки и несколько раз ополоснул лицо холодной водой. Непонятно для чего прошёлся по квартире, осматривая все углы. Каким-то образом он понимался, что отсутствовал довольно продолжительное время, но пыли на полированных плоскостях шкафов он не обнаружил. Всё здесь пребывало в прежнем виде, и всё же чувствовалась женская рука, едва заметное постороннее вмешательство, заметное только тому, кто прекрасно знает своё жилище.
Бирюзовая девичья кофточка по-прежнему лежала на табурете. Исчез конспект с сюрреалистическими  предостережениями, а так же вся информация из компьютера, содержащая намёки на последние события. На сайте работодателя его страницу кто-то запер «на замок» и заблокировал переписку.
 Без авторизации Васильев заглянул в гости к нескольким знакомым авторам и замер, подперев ладонями скулы. О нём позаботились в его отсутствие, однако сама забота содержала намёк на то, что доступ в его квартиру могли получить и те, от кого его пытаются защитить.
Проклятые провалы в памяти вкупе с неясными побуждениями к действиям! Он должен шевелиться и что-то предпринимать, скрываться от какой-то сущности сладострастия. Но чтобы знать, как действовать, необходимо помнить то, что уже сделано.  Где он был всё это время? Как всё это вспомнить и восстановить?
Ему велели следовать за белой кошкой, а дальше всё тонет в болезненном и вязком забытье. Для чего? Чтобы попытаться спасти свои женские «я». Спас ли он кого-нибудь из них? По всему походило, что нет. Его уход получился хаотичным, похожим на бегство, спровоцированное взбешенной овчаркой. Зверя спустили с поводка, и её хозяин не предпринял ни малейшей попытки воспрепятствовать нападению.
Васильев напрягся, продолжая мысленно исследовать границы своего забвения. Он получил два серьёзных удара, вызвавшие опустошение каких-то частей его натуры. Как охарактеризовать иначе появление двух ноющих болевых точек, он не понимал, но решил безоговорочно довериться этой боли. Сознание, пульсируя в каком-то ритме, зондировало цепочку потерянного времени, установив свою шкалу над пропастью, разделившую «до» и «после».  По итогам беглого самоанализа можно было предположить, что второму поражению предшествовали продолжительные и малоприятные события, а, значит, он, по меньшей мере, побывал в трёх разных мирах.  
  Что там ещё содержалось в предупреждении, написанном в конспекте? Что это, скажем так, существо обладает серьёзными возможностями и непременно начнёт его разыскивать именно в этом  мире. Значит, ему, для начала необходимо куда-нибудь скрыться.
Такое начало само по себе вызывало внутренний протест и возмущение. Он законопослушен, ни в чём не замешен и должен бежать из собственного дома из-за какого-то сказочного вздора. Но именно в таком положении вещей таилось особое коварство: «оно» так же могло вести добропорядочный и даже респектабельный образ жизни. Оставаться ничем незапятнанной с точки зрения закона и моральных устоев.
«Первым делом нужно забрать свой ноутбук у Мартына. Дальше…»  Где можно спрятаться от этой самой Суккубы? Принять предложение Захара и выехать на природу? Но это временное и ненадолго.  На съёмной квартире? Но его неведомая благодетельница что-то такое упоминала о высокой чувствительности демоницы. Значит, всё-таки нужно держаться подальше от города.
К счастью, коллега Васильева находился на месте и не укатил на отдых в дальние края. На дорогу туда и обратно Олег потратил не более полутора часов.
На скамейке у подъезда в унылом одиночестве сидела соседка Октябрина. Наверное, дожидалась, когда выйдут остальные участницы негласного дворового сообщества, чтобы погреться в нежарких лучах осеннего солнышка.
 – Здравствуйте, – Олег запихнул вылезший наружу хвост компьютерной мыши и застегнул замок сумки, в которой лежал его «ноут». – Погодка нынче – благодать. Лето у нас подзадержалось. Как там Ниночка в Эмиратах? Что-нибудь слышно о ней?
– Нет больше Ниночки. Похитили нашу красавицу, – горестно всплеснула руками соседка.
– Как так похитили?! Кто и зачем?!
– Да неизвестно ничего, Олег! Сообщили её друзья из туристической группы. Выманили её из гостиницы, затолкали в машину и увезли. Морды, говорят, европейские, не арабы, но кто их там разберёт. Может, местные наняли кого-то, чтобы насильно замуж выдать. В гарем. В турецкий бордель увезти. Что там с нашими девочками вытворяют – ужас! – тётушка Октябрина поёжилась.
– Обращались в наше посольство,  в Интерпол? – тихо спросил Васильев, чувствуя внутри себя медленно подступающую массивную какую-то тревогу.
– Конечно, обращались. Москвичи из группы подняли все свои связи. Но не знаю… Где её теперь искать по всему Ближнему Востоку?
«Сказочный вздор, однако… Шельмы, ведьмы, ведьмаки, чудеса творящие.  Среди прочего дерьма, это – настоящее » – окончание разговора потерялось в потоке тревожных мыслей. Кажется, он извинился, сославшись на срочные дела.
 Заскочив в квартиру, Олег бросил беглый взгляд на кофточку и бросил на стол газеты с объявлениями, которые попутно купил в киоске на остановке. Что  происходило в других мирах, где он вроде бы побывал? Неизвестно. Там, откуда он вынес свинцовую тяжесть в душе,  могли твориться вещи и пострашнее.
« Куда теперь податься? Если уж прятаться, то не у своих знакомых. Чтобы никого не втягивать в эту «сказочную» неразбериху.  И выбирать местечко, не зависящее от личных предпочтений. Направление: на запад. Через ненавистный Заводской район, через клоаку со смердящими трубами, разного калибра помойками и свалками, в дачные посёлки, находящиеся по пути в село Глубокое»
Полистав газеты, он выбрал несколько частных объявление. Читал их, изучал указанные объекты на карте, пока не наткнулся на крохотное скопление домов между Маручаком и Звёздным в некотором отдалении от трассы.  
«Неплохо… Малозаметное тихое местечко, где появление чужаков легко засечь на подходе. И совершенно неудобное со всех точек зрения.  Здесь меня точно искать никто не станет»
Олег позвонил по указанному в объявлении номеру. Трубку долго не брали, затем ответил тусклый и невыразительный мужской голос.
– Я по объявлению,  – Васильев перевернул газету и взглянул на число: вчерашнее… –  Продаётся участок, восемь соток. Он у вас с домиком? Не могу понять, почему цена такая.
–  Потому что дыра дырой, – раздражённо откликнулись в трубке. Походило на то, что   собственник  изрядно озлобился на участок, не поддающийся реализации, и ни о какой рекламе уже не помышлял. – Мимо протекает речка-вонючка. Заводские стоки называется. На безветрии слезоточивый смог.  По соседству обитает бывший вор домушник.
– Я, собственно... – Олег смущённо откашлялся. – Ничего не собираюсь покупать. Только снять жильё на какое-то время, чтобы звонки и гости не отвлекали. Пишу диссертацию. Порядок обещаю. Никаких шалманов с сабантуями устраивать не стану. Как только найдёте покупателя, сразу же съеду.  Согласен на предоплату.
– Это, конечно, тоже  неплохо, – неуверенно ответил голос в трубке, – Удобства, сами понимаете, на улице. А так, всё есть: и домик, и банька. Вас действительно всё устраивает?
– Давайте встретимся и договоримся о цене, – предложил Олег. – Мне желательно отбыть на место прямо сейчас.
– Согласен. Давайте…
Приблизительно минут через сорок после встречи с хозяином дачи он ехал в такси через многочисленные железнодорожные переезды.  Между бетонными и  металлическими  заборами, под которыми ютились чахлые, побитые нездоровыми выхлопами клёны.
Выезд из города предваряли очистные сооружения, а после них начиналась лишённая лесков и перелесков унылая земля, покрытая короткими и жёсткими высохшими травами.
«Единственная трасса, на которой каких-либо признаков тайги за сто вёрст не встретишь. Деревья вообще предпочитают здесь не расти.  Удивительно неприятные места. Или это только моё такое восприятие?» – Олег на секунду оторвался от созерцания полей, на которых местами виднелись кучки ботвы и мешки с картошкой, и глянул на часы. 17:25.
– Здесь есть свёрток налево сразу после Звёздного, а есть ещё чуть пониже. Та дорога длиннее,  зато надёжнее, – сообщил водитель.
– Езжайте как вам удобнее. Мне всё равно, лишь бы добраться.
Водитель кивнул и свернул с шоссе на просёлочную дорогу.
«Понятно, почему он меня спрашивал. Яма на яме. Впрочем, особой разницы нет. А вот после хорошего дождичка ездить здесь нежелательно. Машина завязнет, и вытаскивать её будет некому»
Тряская поездка  после продолжительного пологого  подъёма закончилась небольшим оазисом из пяти дачных участков. Олег прошёл через лишённый калитки проём в городьбе и приблизился к приземистому старенькому домику.  Открыв массивный висячий замок, прошёл вовнутрь. Нащупав выключатель, зажёг свет.
«Не так всё плохо, как я предполагал. Простенько и уютно»
Комната с печкой, два окна, три шкафа (один с посудой), три стула, стол, добротная железная кровать.  А больше ничего и не надо. Жутковато немного, потому что вокруг практически везде сплошная пустошь и соседние участки выглядят изрядно запущенными. Случись какая-нибудь беда, хоть «караул!» кричи. Никто не услышит.
«Однако  зачем же так принижать себя? Сбежать неизвестно от чего в загазованный пригород. Сидеть и трястись от страха. Ниночку похитили… Допустим. Это случилось где-то там… в другой стране… Если это действительно работа каких-то сил, а не случайное совпадение, то и им пришлось дожидаться подходящих условий.  Здесь я у себя дома и сам себе хозяин. А не Ольга Липпе или кто-нибудь другой»
Васильев раздражённо оторвал от подошвы ботинка прилипшую смолистую щепку.
«Что я вообще здесь делаю? Переночевать и вернуться обратно! Хотя… может быть, и нет. На любительниц строить всякие разные козни тоже можно найти управу. Такие, как правило, уверены в собственной безнаказанности, и не ждут ничего подобного от тех, кого  облюбовали себе в жертву.  Не обязательно всё время только скрываться… Так-с, для начала логика, факты…  Имеются две противоборствующие стороны. Одна из них стремится, грубо говоря, задолбить меня  в породу, покорить, приспособить для каких-то неясных целей, другая хочет спасти и сохранить. Обе  стороны предположительно обладают сверхчеловеческими возможностями.  С их точки зрения я нечто вроде беззащитного пупсика. Ожидаемый максимум с моей стороны: жалкий недомерок-человечишка может проявить невиданную прыть, улепётывая на все четыре стороны. Скакать как зайка, путая следы…  для них я априори не способен вносить свои коррективы, вести самостоятельную игру. Вот и чудненько… Не по-осеннему выдался жаркий денёк. Холодно ночью не будет»
Солнце ещё довольно высоко висело над горизонтом. На востоке над городом обозначила свою границу тёмной лиловой полосой плотная городская дымка. Над одной из заводских труб в небо тянулся ядовито-оранжевый «лисий хвост», рядом ярким полотном в небе плескался факел, освещающий ночами округу на десятки километров.
Блики медленно ползли и переливались на стёклах соседского домика. Казалось, что они чересчур искажены и смещаются вверх несоразмерно углу  зрения. Присмотревшись, Васильев увидел белый дым, выходящий из приоткрытой рамы и медленно тлеющую занавеску.
«Вот, чёрт! Этого мне ещё не хватало! Замаскировался, называется! Не хватало ещё вляпаться в шумную  историю с пожаром!»  
Олег проскочил через узкую веранду, обогнул короткий забор и растерянно завертелся на месте. Чем тушить огонь? Распахнув окно, он обнаружил, что возгорания, по сути, еще не произошло. Сорвав дымящуюся ткань, он забросал её землёй и старательно потоптался на тлеющей каёмке. Немного успокоившись, через два огорода нашёл железную бочку с дождевой водой и старую лейку, из которой облил подоконник и все, что было внутри вокруг окна.
Какое-то время он находился поблизости, ожидая, когда выветрится дым. Убедившись, что соседской «фазенде» больше ничего не угрожает, вернулся и присел на кровать.
Закат растёкся над горизонтом багровой и лиловой полосками с пурпурным переходом между ними. Идущая следом ночь оживила страхи – гордость и самолюбие как рукой сняло. Васильев просидел у окна, прислонившись к подушке, наблюдая за дорогой, пока она  не слилась с тенями пригорка. Откуда-то из низины поднялся тревожащий холод, с примесями запаха аммиака, гниющей рыбы, сгоревших осенних листьев и едва уловимых бензиновых выхлопов.
Олег видел факел над городом и мелкие красные огни на трубах. И опять эти болезненные полусны, с попытками разыскать девочку, играющую на тростниковой флейте, ужасающая белая звезда, брожение в тёмных коридорах учебного корпуса, короткий яростный бой на лестнице и влюблённости с разными оттенками.
После непродолжительной рассветной дремоты, он открыл глаза и увидел позднее утро, насытившее ярким солнечным светом одичавшие кусты крыжовника и смородины. Он не проснулся сам, его что-то разбудило, какое-то первобытное ощущение живого присутствия.
С соседнего участка к нему направлялся ладно сложенный седовласый мужчина. Внутренне Олег находился в ожидании нежелательных гостей, но этот почему-то  не внушал никаких опасений. Поэтому Васильев без каких-либо колебаний поднялся и откинул крючок, на который запирались двери.
Проявивший на пороге человек взирал на него с усталым достоинством в тёмно-карих глазах.
– Доброго утречка. Хотя, и вижу, что спалось на новом месте неспокойно, – приятным баритоном провозгласил вошедший. –Премного благодарствую, что спас мою мастерскую.  Она мне очень дорога, как и все те вещи, которые в ней содержаться. Тимофей Арнольдович.
– Здравствуйте. – Васильев пожал протянутую руку с длинными, подвижными, как у музыканта, пальцами. – Просто Олег. Мастерская?
– Да, именно, мастерская. Во всяком случае, пока здесь есть электричество. – Гость присел на ближайший стул. –  Надеюсь, господин Михеев запросил приемлемую сумму за участок?   
– Я не покупатель. Только напросился пожить на неопределённое время. Хочу извиниться за вчерашнее. Пожарник из меня никакой. Залил водой всё вокруг окна.
– Не нужно извиняться, – Тимофей Арнольдович скупым жестом сразу же отмёл всё, что не могло иметь отношение к сугубо мужскому разговору. – Всегда что-то происходит впервые. Понятно, как это случилось. На подоконнике стояла банка с водой. Она как линза собрала лучи и подожгла занавеску. Век живи – век учись. Сам Бог тебя послал, а мне добавил немного разума. Догадываюсь, что соседушка тебя посвятил в некоторые подробности здешнего бытия. Я тот самый бывший домушник.  А ныне – мелкий бизнесмен. Делаю дверные замки по индивидуальным заказам.
Олег украдкой глянул на лицо собеседника. Воришек он представлял себе как-то иначе: шкодливые бегающие глаза, суетливые плюгавенькие людишки. Не вязался этот с графским достоинством собеседника.
– Замков в магазинах много. Неужели берут самодельные?
– Верно, у меня они не серийные и товар мой не дешёвый, –  Тимофей Арнольдович усмехнулся. – Мои замки могут открыть только владельцы ключей. С детства был влюблён в механику. В десять лет чинил будильники, а дворовым друзьям мопеды. Мне вот интересно, какая беда привела тебя в эти места? Ты какой-то взъерошенный весь, настороже.  Вижу,  что тебе здесь не нравится, но ты всё равно приехал.
– Скрываюсь от одной экстравагантной особы, – на какую-либо помощь Васильев не рассчитывал, лишь подсознательно тянулся к человеку, для которого внутреннее состояние беглеца было не в диковинку. – Мне кажется, что у неё не в порядке с головой. Деловая женщина. Дала мне заказ, а потом вдруг прицепилась. А я всего лишь дизайнер, выполняющий разовые работы. Смешно, наверное?
– Кто-либо другой и посмеялся бы, да только не я, – Тимофей Арнольдович призадумался. – Обрисуй-ка степень её крутизны. Насколько это серьёзно?
–  Не знаю, Тимофей Арнольдович. Она руководитель рекламной фирмы «Барокко». Возможно, и владелица тоже.
– За каждой непростой особой тянется какой-нибудь шлейф. Хвостик, хоть и куцый, но имеется. Психушка, криминал… Как зовут приставучую зазнобушку?    
– Ольга Липпе.
– Фамилия вроде немецкая и не слишком распространена. Это хорошо... Да, совсем даже неплохо. Я тут вот что подумал: лишние денежки тебе сейчас не помешают. Один большой человек отгрохал себе коттеджик в пару этажей.  Ко мне завтра с утра должны подскочить калымные ребятки. Заберут замки, которые я  изготовил для него, и поедут делать в особняке электрику. Клиент что-то такое говорил насчёт ландшафтного дизайна. Знаешь, о чём идёт речь?
– Не совсем мой профиль, но с предметом знаком. Есть кое-какие наработки. Возможно, смогу кое-что посоветовать.
– На данном этапе больше ничего и не требуется. Заодно, ребятам подсобишь. Кусок должен сложиться солидный. Через три дня вернётесь. А я здесь задержусь на пару недель, пока позволяет погода.  
– Вы думаете, что мне лучше уехать? – Олег внимательно посмотрел на собеседника, лицо которого выражало задумчивость с лёгкой примесью благодушия.
– Я бы выразился иначе: тебе необходимо поскакать. С места на место. Исхожу из собственных ощущений, а в этом я не могу ошибиться. Даже не спрашиваю, как и чем тебя допекла чем-то озабоченная дамочка.  Ты не ложился. Так и просидел всю ночь у окна, наблюдал за дорогой. Моё предложение принимается?
– Спасибо, Тимофей Арнольдович. Я согласен. Но мне даже как-то неловко…
– Стараюсь сразу отдавать долги,  – сосед поднялся. – А сверх того… в моих возрастах  появляется потребность о ком-нибудь позаботиться. Когда видишь загнанного парня… Ладно, сейчас это всё объяснять бесполезно. Как только повзрослеешь, сразу поймёшь. Ложись сегодня пораньше. Спи спокойно. Завтра утром разбужу…
 После сидячей ночи ломило спину. Это напомнило Олегу, что курс лечения в реабилитации, по сути, ещё не закончен. Докторша-принцесса... Как она там? Где сейчас Екатерина Орловская? Ниночка… Юная девица отправилась в дальнюю поездку одна, да ещё в такое неспокойное время. Всё это выглядело как-то вызывающе: «Вот она я! Уехала, осталась без защиты, берите голыми руками!»  Такая вот глупость несусветная. Или отвлекающий манёвр?
В какой-то момент Васильеву показалось, что он ухватился за эфемерный хвостик логику некоторых событий.  Он, так сказать, появился (или пришёл в себя) в СВОЁМ мире, вместе с исчезновением молоденькой соседки. Возможно, предполагалось, что он вернётся именно сейчас и для него расчистили дорогу. Каким образом он определил, что этот мир для него родной, а остальные временные и проходные?  Наверное, потому, что он помнил всё, что происходило здесь до всех этих разрывов?  Если он зависим от чьих-то планов  то, как узнать, что ему делать дальше?
Устроившись поудобнее, Олег включил ноутбук, осторожно, ненадолго задерживаясь на своих страницах, пробежался по соцсетям. На «Одноклассниках» сверху мигала полоска звёздочек, а рядом с конвертиком стояла единичка. В сообщении от неизвестной ему Елены Родимовой он прочитал  следующее: «Елена желает общения с вами. Поскольку, вы отбываете послезавтра вечером, она хочет побеседовать прямо сейчас»
«Вот, странное создание» – Олег покосился на красивое модельное лицо на фотографии, на которой мигала оранжевая точка «онлайн». И написал:
«Беседуйте, что мешает?))»
Ответа не последовало. Попытка перейти на страничку корреспондентки закончилась неожиданным подарком от «Одноклассников»:  «Поздравляем, вы нашли несуществующую страницу!». В перечне его достижений появился синий пятиугольник со змеёй. Сообщения и фотография бесследно исчезли.
Раздосадованный Васильев выключил компьютер и вышел на крыльцо. Унылый пейзаж к прогулкам не располагал, но пройтись было необходимо, чтобы не уснуть раньше времени и окончательно не сбиться с режима. Остановившись под маленьким деревцем, сорвал румяную ранетку и через щедрые гроздья плодов глянул на солнце.
Он вспомнил змею в пентаграмме и улыбнулся забавному подарку, но улыбка тут же погасла. Это ж надо быть таким тугодумом! Ему достаточно ясно и недвусмысленно дали понять: вечером второго дня он должен снова исчезнуть!
«Почему эти холеры прицепилась именно ко мне? Не люблю конфликты, не люблю скандалы! Но сейчас очень хочется набить чью-то спесивую морду. Чтобы не казалось, что можно безнаказанно гонять взрослого мужика через какие-то перегородки как овцу паршивую! Отбуду когда сочту необходимым, а не по чьей-либо прихоти! »
Васильев вернулся к компьютеру и выбрал из своего архива несколько исходных  изображений. «Работать!  Освежить в памяти ландшафтные программы, завтра как раз и пригодятся!»
Остаток дня прошёл незаметно. Ночью Олегу снилось что-то бодрое и героическое. Он чувствовал себя отрешённым, словно находился на съёмочной площадке, наблюдал со стороны и потешался над самим собой. Под утро ему приснился сладковатый запах первого инея на осенних листьях. Белая кошка прыгала и радовалась его присутствию как котёнок. Она схватила его зубками за рукав куртки и, упираясь по-собачьи, потянула за собой. «Миледи, куда ты меня всё время тащишь?  Ладно-ладно, иду я! Покажи, милая, что хотела» Васильев, посмеиваясь, подчинился. Картинка замерла…
В дверь постучались. У забора стояла тёмно-зелёная «газель».  Васильев вышел из домика и с наслаждением вдохнул запах первого осеннего инея…

                                                 *       *       *

– …ну и, как поездка? Всё прошло удачно?
– Провёл время с пользой. Ничуть не кривлю душой, Тимофей Арнольдович. Работать с парнями – сплошное удовольствие! Ничего не скрывали, объясняли, показывали. Быть вольным  электромонтажником, оказывается,  довольно увлекательно!
– Это хорошо, что понравилось. Освоил ещё одну профессию. В этом смысле, ничего лишнего не бывает. Сегодня у нас чай с лимонником. Трава этого года. Аромат!
Олег кивнул, соглашаясь, что чаёк действительно приятен на вкус. Сосед вместе с жизнерадостным  маленьким самоваром принёс поджаристые сушки, и чаепитие получилось максимально приближённым к настоящему – деревенскому.  
– Ну, а теперь, что получилось нарыть за эти три дня. Расскажу обо всём в том порядке, в каком доставляли эти сведения. Может, некоторые подробности  тебе покажутся лишними. Этого я не знаю. Всегда боюсь чего-то упустить. Поэтому то, что важнее, выберешь сам. Хорошо? Два года назад с ростовской женской колонии отписали Ольгу Косаренко. Девчонка лихая и весьма соблазнительная с виду, с определённым авторитетом и репутацией. В Ростове она сошлась с неким Ахатом Кажаровым и  вместе с ним провернула одно нешуточное дельце. Бонусы они хапнули не маленькие: обоим хватило бы  на рай в шалаше на побережье  где-нибудь Адлере.   Но Ольга решила иначе. Напарника своего она отравила и куда-то потерялась вместе с выручкой. Исчезла, надо сказать, очень кстати. Кажаров либо карачаевец, либо кабардинец. Если бы до неё добрались родственники покойного, сам понимаешь…. Кавказ. Через полгода объявилась в Уссурийском крае в качестве пассии тамошнего воротилы Виктора Липпе. Объединив капиталы, они вложились в группу перспективных заведений: салоны  красоты и идущее в гору рекламное агентство. Зарегистрировались они в браке тихо и без помпы – Ольга настояла. Влияние на муженька она имела большое, и он понемножку начал  переводить активы на её имя. Это продолжалось до тех пор, пока не вмешалась его сестра Елизавета. Про сестру разговор особый. У неё незадолго до бракосочетания  брата  доктора нашли что-то неизлечимое и даже назначили летальные сроки. Врубили прямо в лоб: год тебе осталось гулять на этом свете, голубушка. После такого откровения она поблекла, обезличилась. Наплевала, так сказать, на имидж. Ходила в какой-то дерюге и на женщину походить совсем перестала. Виктор сестрёнку не жаловал. Отмежевался от неё. Может, и давал какие-то крохи, чтоб не околела с голодухи, но на людях с ней не показываться не решался.  Поначалу она просто схоронила себя заживо: тихо и безропотно угасала. Потом словно спохватилась и стала лихорадочно цепляться за жизнь. Ходила в церковь, по разным знахарям и ведунам. Какое-то время её не было видно. А потом она неожиданно нагрянула к брату в особнячок. Проще сказать, то, что было до этого, не шло ни в какое сравнение с тем, что появилось позже. Бывший охранник Виктора (который поведал мне эту историю) узнал её только по глазам. Да и то не сразу.  Он помнил девушку с дивными лазурными очами, и помнил, как они выцвели от горя. С этими неопределённо обесцвеченными глазами она и заявилась к брату и его новой супруге. Неизвестно, что за бесенята вдохнула в неё новую жизнь, но взгляд у неё стал страшноватый. В остальном она превратилась в шикарную тёлку.  Как обрисовал ситуацию Миха по телефону: «На одних ногах бы женился! Даже если бы как у Клеопатры: секир башка за одну ночку – пошёл бы, не раздумывая, потому что башню всё едино сносило! Ходила королевой, будто по стеклу, а говорила, словно пела ». Одним словом, столкнулись две серьёзные бабёнки: красивые и с бульдожьей хваткой. Комментарии, как говориться излишние. В барских палатах  творились  совершенно непонятные вещи. Приблизительно через недельку супруги выглядели, как бы это сказать-то, немножечко придавленными, а сестра Виктора  безраздельной хозяйничала в доме. На какой-то неопределённый период дамочки вдруг очень крепко подружились и начали устраивать дикие тантрические оргии, абсолютно не стесняясь присутствия присмиревшего и чем-то крепко напуганного Виктора. Создавалось впечатление, что они заинтересованы друг в друге, но никто из них не желает быть марионеткой. Долго подобное двоевластие продолжаться не могло.  Поскольку, Елизавете полагалось умереть – болезнь-то согласно амбулаторным бумагам  никуда не делась – в назначенный срок появилась свежая могила, а Косаренко тихо и незаметно исчезла. Никто не понял, как это случилось, но Елизавета с разными причиндалами и по документам превратилась в Ольгу Липпе, и стала заодно  хозяйкой изрядной доли имущества. Да и понимать, собственно, было уже некому. Потому что… как бы это помягче-то выразиться? Прошла ротация кадров. А некоторые особо посвящённые скоропостижно скончались. Виктор тоже исчез, но с этим вроде бы всё в порядке. Миха мне об этом ничего не рассказывал, но по его интонациям  я сообразил, что сорвались они вместе с хозяином восвояси, и бывший охранник клятвенно обещал держать язык за зубами. Издалека было видно, что коммерцию новенькая Ольга Липпе держала на уровне. А потом неожиданно всё распродала, кроме рекламного агентства, и рванули в Сибирь, то бишь сюда, в наш замечательный город. Словно весточку получила: срочные и жизненно важные известия. Вот такие пироги со шпанской мушкой, а на чём замешано тесто – неизвестно.
Закончив рассказ,  Тимофей Арнольдович взял с блюдечка сушку, полил её с ложечки сгущенным молоком. И плеснул в чашку пахнущего тайгой отвара.
– И вы всё это разузнали за три дня?! – Географически такая подробная картина не укладывалась в столь ничтожные сроки. Васильев был потрясён.  
– Не так уж и сложно было. Воспользовался старыми связями. Секрет прост: фамилия Липпе сразу показалась мне знакомой.  Не сказал бы, что мне всё ясно в этой мешанине. Да только чую, что не по зубам твоя подруга правоохранительным органам. Было бы всё так просто, её бы притянули за  «кадровые перестановки», если бы Косаренко её гораздо раньше не прихлопнула. Что тебе сказать, парень? На твоём месте, я бы перекрестился, вне зависимости от вероисповедания. А потом стопами Виктора Липпе рванул в неизвестные края. Пока есть такая возможность.
– А она у меня есть?
– Вроде бы. Ольга Липпе должна была вернуться из Саудовской Аравии ещё вчера, но по каким-то причинам задержалась.
– Может, из Арабских Эмиратов? – Олег напрягся. Всё совпадало: предупреждение с несуществующей страницы на «Одноклассниках», Ниночка…
– Да, ты прав. Арабские Эмираты. Вечно я их путаю. Впрочем, нам это без разницы.
– Разница есть, Тимофей Арнольдович. Буквально на днях в Арабских Эмиратах из туристической группы похитили девочку, мою соседку. Не думаю, что это случайное совпадение.
– Да что ты?! – Арнольд Тимофеевич, пожалуй, впервые за время их знакомства выглядел по-настоящему изумлённым. – А она-то здесь причём?
– Ей двадцать лет. Кто-нибудь мог  наблюдать со стороны, как мы с ней болтаем у подъезда. Возможно, решили, что она моя девушка.
– М-да, нехилые твои делишки. Скажи-ка, Олежка, ты точно не олигарх и не министр? Ты меня не морочишь? Почему так крепко за тебя взялись, в чём тут закавыка? Ты явно чего-то недоговариваешь. То есть, я и сам по простоте душевной на подробностях не настаивал. А теперь вдруг стало жуть как интересно.
 – Просто постеснялся. Никто в это бред не поверил бы. Теперь вы и сами заметили, что от этого всего попахивает чертовщиной. Елизавету излечили от смертельной болезни. Кто и как? Она из тихой, забитой женщины превратилась во что-то непонятное: спокойно разделалась с опасной уголовницей, возможно, сожительствовала с братом, назвавшись его женой, играючи завладела его имуществом. Теория такова: для полного счастья ей нужен мужчина. Если я правильно понял – в качестве проводника для всякой разной пакости из других миров. Ваш рассказ многое объясняет: тантрические ритуалы и всё такое прочее. По непонятным признакам она выбрала  меня. Значит, предполагаемых соперниц, оказавшихся рядом со мной, будет устранять без колебаний, не особо разбираясь в моих отношениях с ними. Нет, наверное, это всё-таки паранойя…
  – Сочувствую, ох, сочувствую! – Тимофей Арнольдович сокрушенно покачал головой. – Бабёнки-психопатки опасней любого маньяка. И к тому же богатые…  Что ты собираешься делать?
   – Может быть, и уеду. Но сначала хочу разобраться. Как подумаю, что придётся драпать от родного порога, просто зло берёт. Хочется цапнуть как следует, чтобы было неповадно. Есть кое-какие соображения. Найти бы родственников убитого кавказского парня, да подсказать им адресок любительницы магических этюдов. Расписать маршруты  Ольги Косаренко на Дальний Восток и обратно, но умолчать про сестру бизнесмена. Естественно, они  не поверят на слово. Съездят в Уссурийск и убедятся в том, что Ольга действительно вышла замуж за Виктора Липпе, а потом переехала сюда. Возможно, этого будет достаточно, и копать в деталях они не станут. А если что-нибудь и узнают, всё равно захотят вернуть деньги покойного. Дальше начнётся самое интересное. Ей придётся биться за благосостояние и спасать свою шкуру. Или объяснять, что она – не Косаренко. А, значит, придётся признать, что она присвоила чужое. Захотят ли её выслушать разгневанные кабардинцы, это тоже большой вопрос.
– Не жалко? – сосед улыбнулся медленной своей печальной улыбкой. – Интересные мысли бродят в голове у простого дизайнера. Умом понимаю, что ты  мирный, а рассуждаешь жёстко, как стреляный воробей, свыкшийся с мыслью: «либо ты его, либо он тебя. На войне, как на войне». Ладно, не буду тебя томить. Уже сделано. Выйти удалось на родного дядю Ахата Кажарова. По интернету.  Ему изложили всю историю именно так, как тебе хотелось. Ко всему добавили, что у девочки, кроме обычной охраны, имеются четыре постоянных спутника, которые её везде сопровождают. Это для того, что бы он с малочисленным войском сюда  не совался.
Олег с неподдельным изумлением уставился на собеседника. Тимофей Арнольдович ответил на его взгляд умеренным самодовольством: добавил новую порцию отвара в свою чашку и поднял её как бокал вина «за здравие».
–  И… что? Как отреагировал дядя?  
– Действительно очень обрадовался. Выразил сожаление, что отправитель сообщения – аноним. Сказал, что мы желанные гости в его доме. Спрашивал: не хотим ли мы чего-нибудь взамен? Так что  Ольге Липпе будет, чем заняться в ближайшее время, можешь не сомневаться.  Есть ещё какие-нибудь идеи?
– Есть, но боюсь, что вы меня не поймёте.
– Отчего ж не понять? Излагай, я уж как-нибудь постараюсь.
– Хочу попасть в её квартиру…
Бывший домушник неспешно потягивал свой чай и  молча смотрел на оранжевый язычок заводского факела. Олег ждал, затаив дыхание. Он всего лишь высказал пожелание, а теперь  боялся лишь одного: как бы ни обидеть своего собеседника.
Арнольд Тимофеевич повернулся к Васильеву и смерил его долгим взглядом.
– Ты –  взрослый мальчуган. Прописными истинами сыпать – только время зря терять. Если лезешь  на рожон, значит, есть серьёзные причины.  – На стол легли два ключа, нанизанные на пружинное кольцо. – Ребята  сделали их в обычной мастерской, как копии с моих оригиналов. У неё одна железная дверь с двумя замками. Без сигнализации. Если я угадаю и третье желание, не потому, что факир, а потому что люди предсказуемы. Это серьёзный повод для недовольства самим собой.
–  У меня уже сил нет удивляться. Хорошо, попытаюсь…  –  Олег призадумался. – Осталась совсем пустяковая вещь. Мне нужен ошейник для кошки. С секретом: двойной или полый внутри. Чтобы можно было спрятать в нём мелкие бумажки.  
–  Понимаю. Есть в твоём замысле здравая искра. Но ошейник  по-своему уязвимое место. Кто-нибудь дотошный или наблюдательный может снять его и покопаться внутри.
–  Кошка уличная, живёт в подвале среди остальных своих сородичей. Я их подкармливаю иногда. Моя любимица – потрясающая умница. Чужих к себе не подпускает. Сразу же скрывается.
–  Вот это славно. Хвалю. Ремешок обязательно сделаю. Вернёмся ко второму пункту. Адресок госпожи Липпе: улица Красная 25-18. Постарайся отнестись со всей серьёзностью ко всему, что я тебе сейчас скажу…
                                          
                                                       *       *       *   

Васильев стоял рядом с трансформаторной будкой во дворах, наблюдая издалека за подъездом старого кирпичного дома. Несколько раз глубоко вдохнул, чтобы хоть немного успокоиться и  ещё раз мысленно пробежался по наставлениям дачного соседа:
«Лучшее  время для визита: 10-11часов. Проверено. Все жильцы разбегаются по своим делам и вероятность встретить кого-либо в подъезде минимальная. Одежда должна быть новая, не броская, с базара, которая не «пропиталась» твоим запахом, без ворса и всяких висюлек, которые цепляются за дверные ручки и прочее. Возьмёшь две пары сменной обуви. В первую переобуешься в подъезде, домашние тапочки наденешь в квартире. Потом – в обратном порядке. Волосы перекрасишь во что-нибудь нейтральное: умеренный шатен. Этого вполне достаточно. Возьмёшь с собой небольшой пакет с продуктами. Хлебушек, ещё что-нибудь. Обыденность во всём – во внешности и в поведении. Входишь тихо. Дверями не хлопать, не шуметь. Классика жанра: в квартире работаешь в перчатках. Запоминай расположение вещей, которые трогаешь. После тебя они должны лежать точно так же, на тех же местах.  Особенно осторожно там, где налёт пыли. Не сотри. И постарайся уложиться за час-полтора максимум. За пределами квартиры никакой суетливости, спешки и резких движений. Полная расслабленность. С места уходишь с лицом «человека-невидимки». Знаешь как? Погружаешься в себя, думаешь о чём-то скучном, не замечаешь окружающих. Если не получится, чем-нибудь отвлекись. Поройся в карманах, загляни в телефон. Это очень важные детали внешней маскировки. Прорепетируй, пока есть время »…
Двор практически обезлюдел, не считая двух весело щебетавших школьниц-малолеток,  бодро вышагивающих по дорожке. С видом скучающего здешнего обитателя Олег пересёк травянистый газон. Насколько постной у него получилась физиономия, он судить не мог. Казалось, что мышцы лица стали не своими – превратились в одеревеневшую маску. В подъезде он переобулся и неспешно поднялся по выщербленным ступеням.
Открыв оба замка, Олег приоткрыл дверь и быстро шагнул в прихожую. Заперся и постоял неподвижно, прислушиваясь. В застойном неподвижном воздухе, с тусклыми ароматами женской парфюмерии, кофе и дорогих сигарет слышны были монотонные приглушённые звуки: мягко работал холодильник, призрачно шуршал стояк канализации.
Зал казался просторным из-за малого количества мебели: широкий шкаф, комод, маленький изящный столик, софа и три стула. На сером линолеуме лежал дешёвенький палас.
Скупая обстановка создавала впечатление видимости жилья, словно хозяйка устроила себе что-то вроде  гостиницы, в которой почти не появлялась. Большая часть одежды в шкафу выглядела буднично и по-деловому. Нарядов «на выход» там висело ровно столько, чтобы покрыть минимум потребностей. Внизу лежала странного вида накидка, смутно напоминающая дождевик и перчатки из такого же материала.
Два нижних ящика комода были отведены под бельё. В среднем содержались документы в папке с логотипом фирмы «Барокко»,  четыре удостоверения частного охранного предприятия «Заслон» и канцелярские принадлежности. Олег вынул бумаги, разложил их на софе и, пересняв камерой  смартфона, аккуратно сложил обратно.
В четвёртом ящике находилась косметика, парфюмерия, нераспечатанный блок сигарет и целая россыпь разноцветных зажигалок. В самом верхнем лежал ежедневник, пистолет, коробка с патронами и большой бумажный пакет.
Первые четыре страницы ежедневника были исписаны короткими памятками, а дальше шли графики и схемы, сопровождаемые неизвестной символикой. Это были спешные наброски, в некоторых местах заштрихованные и переправленные. Ломаная линия на третьем чертеже казалась чем-то знакомой. Она притягивала взгляд, не отпускала, болезненно резонировала со всплесками активности в сумеречной зонах потерянной памяти. Сбросив оцепенение, Олег оторвался от созерцания зловещих  экстремумов, выведенных чёрной пастой, и сфотографировал все заполненные страницы.
Оставался пакет. Из него Васильев извлёк предмет всем своим видом напоминающий неизвестного вида оружие: гладкая рукоятка, «дуло» большого диаметра и закрытая корпусом подствольная часть. Не смотря на массивность, вещь оказалась довольно лёгкой.
Олег осторожно провёл пальцами по зеркальной поверхности.  Хотелось на ощупь оценить с виду похожий на никель металл, но снять перчатки он не решился.
Внезапно с боку в «подствольнике» медленно опустилась крышка, и взору предстал незатейливый механизм. Походило на то, что кнопка на рукояти приводила в движение поршень, верхняя часть которого терялась где-то в стволе. Из крохотной щели пробивался яркий белый свет и тянулась тонкая струйка тяжёлого холодного дыма.
Внезапно накатилось ощущение собственной ничтожности, словно  рушилось огромное здание, равнодушное к судьбам сотен людей, которым суждено быть погребёнными под бетонными блоками. Под прессом безнадёги шевельнулась злоба и возмущение на презрительное отношение, с которым так называемая Ольгой Липпе даже не удосужилась обзавестись сигнализацией и спокойно хранила чужеродные предметы среди всякого разного барахла.
Мелькнула шальная подростковая мыслишка. Олег досадливо отмахнулся от неё, но она задержалась и постепенно обрела определённые очертания. Он выбрал одну из зажигалок, положил в желобок, по которому двигался поршень и быстро толкнул её вперёд. Рычажок зажигалки упёрся в ограничитель, раздался щелчок, выплеснулся язычок пламени. Обернув зажигалку сложенной вчетверо бумажкой для записей, Олег зафиксировал  её в нужном положении и поставил регулятор огня на максимум.
Взяв пистолет, осмотрел его и извлёк магазин из рукоятки. Один за другим достал патроны и расставил их на полу.  Осторожно расшатав пулю в одном из них, высыпал порох на газетный лист. Опустошив все гильзы, он вставил пули на место и, зарядив пистолет холостыми патронами, убрал его в стол.
Ещё раз внимательно осмотрев содержимое комода, он выбрал почти пустой флакончик духов, пересыпал порох в металлический колпачок и набил им трубочку пульверизатора, сделав, таким образом, фитиль. Закрыл пороховой заряд бумагой и тщательно обмотал полученную бомбу скотчем.
Чтобы приладить взрывное устройство на нужное место пришлось изрядно повозиться. Пристроив его в углубление под стволом, он прижал краешек фитиля к соплу зажигалки и критически осмотрел свои работу. Закрыл кожух под стволом.
 План казался крайне ненадёжным по нескольким причинам. Движения механизма неизвестной конструкции он мог представить себе лишь поверхностно. При резкой встряске его приспособления могли отвалиться.  Ольга Липпе могла заглянуть в своё оружие  до того как воспользуется им.  Впрочем, последнее могло иметь свои плюсы.  Так или иначе, он побывал в её логове, чего вряд ли она могла ожидать. Тем самым «бросил перчатку»  как  представитель рода человеческого. Даже если эти жалкие попытки огрызнуться выглядят микроскопичными и корявыми. Но они ведь были!
Разложив всё по своим местам, он тщательно прибрался за собой, и быстро покинул вызывающую ощущение западни квартиру.
 «Нет, к таким вещам невозможно привыкнуть, независимо от того, куда  вломился и зачем.  До чего же пакостно на душе!»
Нервозность продиктовала дополнительные телодвижения: Васильев сделал большой крюк в частный сектор, выскочил из маршрутки на пустыре и запихал   всю экипировку в кучу слежавшегося мусора на обочине. Лишь после этого поехал к себе домой.
Пребывание в городской черте нужно было сократить до минимума и сделать максимально продуктивным. Первым делом он выгрузил полученные изображения из смартфона в компьютер, уменьшил в хорошем качестве ровно настолько, чтобы можно было разглядеть содержимое, и в то же время компактно упаковать и спрятать в кошачьем ошейнике. Распечатав фотокопии документов, он разрезал их на «шпаргалки», свернул и сложил в небольшой пакетик. Для себя он сделал распечатку диаграмм из записной книжки в натуральную величину.
«И в своём доме как тать»… Олег быстро упаковался, переложил продукты, которые брал для маскировки в холщёвую сумку и направился в реабилитационный центр.
Около регистратуры стояли сразу несколько очередей. Очевидно, после огородного эпопеи начался большой наплыв посетителей. Пришлось постоять у раздевалки, так как номерков на всех желающих сдать свои куртки уже  не хватало.
В кабинете механотерапии он застал только медсестру, похожую не молодую египетскую царицу.
– Массажные кресла пока заняты. Посидите пока на стульчике, – предложила она, подтягивая бандаж на поясе у пожилого пациента.
– Я не на лечение. Мне к Елене Сергеевне.
– Елена Сергеевна уже здесь не работает, – медсестра повернулась к Олегу и внимательно посмотрела ему в глаза, словно что-то пытаясь вспомнить. – Вы ведь Васильев?
– Да.
– Подождите, пожалуйста, в коридоре. Сейчас выйду
Долго ждать не пришлось. Медсестра вышла из кабинета и подала Олегу запечатанный как бандероль свёрток.
– Вот, она просила вам  передать, как только появитесь.
– А как давно она уволилась? И куда собиралась устроиться?
– Буквально неделю назад. Ничего нам не рассказывала. Может быть, мне не следует об этом говорить, да уж больно  как-то… – медсестра приблизилась к нему вплотную и перешла на шепот. – Найдите, ее, пожалуйста.  Вы ей очень нравились. Когда вас выписали, она сильно переживала. Кажется, была готова на всё, чтобы сделать вас счастливым.  Заговаривалась о каких-то меандрах, пальметтах, триглифах, буковых рощах.  Эти фразы типа: «когда расседлают пегую после ловли серебристых павлинов»… Непонятное словечко: Иеренсия, которое она иногда повторяла. И знаете, что интересно: физиотерапевты, возвращаясь с обеда, два раза на театральной площади видели пегую лошадку под необыкновенно  красивым узорчатым седлом. На холке сидела большая серая птица.
– Скажите, насколько серьёзным выглядело её помешательство?
– Нет-нет, это я, наверное,  так выразилась неудачно. На сдвиги не похоже. Выглядело так, словно она ходила под впечатлением от книги или фильма и трогательно, по-детски шептала фразы оттуда. – Медсестра вопросительно взглянула на Васильева.
– А лошадка из какого-нибудь уличного цирка, – добавил Олег. – Зарабатывают  прокатом или фотографией.  Спасибо, что помогли. Постараюсь её найти…
Через полтора часа он уже сидел на даче и рассматривал копии диаграмм из записной книжки Ольги Липпе. Рядом на столе лежала школьная тетрадка из пакета, переданного медсестрой, и кошачий ошейник, изготовленный Тимофеем Арнольдовичем. При незначительных размерах ремешок был снабжён тайниками, в которые без особого труда вместились все свёрнутые бумажки.
То, что «юный ученик» избавился от вещей, сосед одобрил, с улыбкой заметив, что сменную обувь и перчатки  можно было привезти с собой, спалить на костре, а пепел выбросить в сточные воды. «Тебе самому было бы спокойнее. Ладно, закопал, так закопал. Хотя и психовал, и дёргался, как всякий новенький, но для дебюта совсем недурственно. На четвёрку с плюсом»
По-прежнему придерживаясь версии о назойливой и вздорной особе, Олег умолчал о «нереальном», о загадочном предмете из бумажного пакета и своих манипуляциях с ним. Мельком упомянул финансовые документа фирмы «Барокко», в которых может содержаться полезная информация. О своих дальнейших планах высказался неопределённо – сообщил, что, возможно, отправится в гости к сокурснику, проживающему на Алтае. При всём свободомыслии, всю историю целиком Тимофей Арнольдович наверняка бы не принял. Кроме того, Васильеву не хотелось посвящать соседа во все детали, чтобы не ставить его под удар неведомых сил.
Тетрадка докторши-принцессы содержала в себе нечто вроде дневника. Молодая женщина чувствовала, что с ней происходит что-то непонятное. Походило на то, что она не на шутку напугана.  Так же, как и Васильев, она пыталась во всём разобраться, не привлекая внимания окружающих. Упоминались и странные провалы в памяти, когда терялись целые временные куски «нормальной жизни». Частично они замещались какими-то ложными воспоминаниями, связанными «со сказками», о которых Елена Сергеевна никогда ничего не слышала. В одной из записей промелькнули «цветущие берега милой сердцу Иерентии».
Запись была обведена тонкими фломастерами – тщательно срисованным орнаментом из двух переплетённых побегов: зелёного  – жизнерадостного и чёрного – завядшего и покорёженного.  Рисунок именовался «двумя исходами: дурным и славным».  Заканчивалась страница робким сравнением со священной книгой «Песчаных волн », но потом эти строки были перечёркнуты.
Олег быстро придвинул к тетрадке диаграммы Ольги Липпе. На одной из распечаток он сразу же обнаружил полное совпадение с линиями чёрной ветки орнамента,  с одним лишь отличием: диаграмма из записной книжки выглядела технической, а детали узора были взяты из какого-то мифологического символизма. Чёрная ветка начиналась раньше зелёной и выглядела более витиеватой. Это было заметно и на диаграмме, где аналогичная линия шла сплошняком, и пересекалась с несколькими штриховыми  вариантами.
Общее впечатление оба рисунка оставляли следующее: «дурная ветвь» победила практически везде, заблокировав в нескольких точках «славную» зелень побега. Она   начиналась раньше, поэтому была успешней организована и гораздо лучше ориентировалась «на местности».
Невесть откуда появилось ощущение уязвимости обоих направлений. Возможно, потому, что, не смотря на изощрённость и коварство победительницы, она была построена по тем же неведомым строгим правилам, не допускающим отклонений от гармонии поворотов и изгибов. Какие-либо «пиратские всплески» и возможность появления третьих лиц не учитывалась.
«Полная луна. Красивая будет ночь. Прекрасная и морозная. Хочу чаю. Прямо сейчас!»  – Олег бросил в высокую кружку два ароматных пакетика и залил их кипятком. В окошке соседского домика горел свет, и медленно шевелились тени. Тимофею Арнольдовичу тоже не спалось, и он терпеливо  корпел над излюбленной точной механикой.
Терпкий горьковатый напиток прогнал усталость.  Согрел грудь и полыхнул в мозгу радостной бодростью, добавил в восприятие контрастность, мысли стали быстрыми и чёткими.
Совершенно очевидно, что в узорах дневника таились лишь ничтожные отрезки событий.  Как их расшифровать, а лучше всего рассмотреть со стороны, не ныряя в те миры с головой? Вообще непонятно, с какой стороны подступиться к головоломкам, закономерностей которых не знаешь даже приблизительно. И что такое «песчаные волны»?
 Если представить себе песок на пляже, он выглядит как застывшие волны, сохраняя границы прибоя и, казалось бы, хаотичные узоры из вынесенных водой мелких камушков. Как брошенные на стол игровые кости.  Где он видел точно такую же прорисовку? Разобраться необходимо, опираясь на зрительное восприятие, а не на логику или высшую математику.
Есть таблицы тиражей государственного лото, вот где можно подсмотреть! Они действительно напоминают наносы из мелких камушков! Васильев сделал запрос на яндексе и открыл несколько тиражных сайтов. Из них выбрал лотерею с семью выигрышными номерами.
 Статистическая картинка выглядела достаточно гармонично: малые волны и глобальные, которые на коротких отрезках выглядят как изломы и смещения. Закономерности подобного рода вычислить невероятно сложно, но можно найти условия, которые их нарушают! Это продольные волны.  Острые углы, срезы и возвраты.
Сейчас необходимо найти средство, делающее его хоть немного «зрячим» в мутных потоках перемещений и составить для себя пособие, позволяющее бороться с избирательной амнезией.  Везде появлялся и играл какую-то роль цветок с восемью лепестками. Как на самом деле выглядит подобный действующий символ? Олег нашёл фотографию настоящего живого цветка и, прислонив лист бумаги к экрану, старательно обвёл по контуру, после чего вырезал его бритвенным лезвием.
Закрыв глаза, он постарался вызвать воображаемые всплески и выбросы чисел на полотна времених. Не прерывая возникшего ощущения, перенёс внимание на орнамент и наложил поверх страницы бумажный цветок.
Ничего не происходило, только где-то совсем близко послышался напряжённый шелест, напоминающий шум водопада, затем его резко потянуло в непроницаемую мглу. Собрав всю свою волю, он остановил это движение и  быстро повернул цветок к себе ребром. Сознание совершило немыслимый кульбит и зависло над чуждым бытиём в качестве незримого наблюдателя.
Он продвигался вдоль узора, под каждым сантиметром которого таились драматические события. Пока не наткнулся на скитания выпускников универсальной академии: Отто Армона и Власты Вронски.
Сложно было понять, что привлекло его на этом отрезке. Он показался НЕСТАНДАРТНЫМ – рваной прорехой в ткани большого плана или как не оформившееся вмешательство, через которое можно легко проникнуть в рисунок. В записной книжке Ольги Липпе: как шокирующая неожиданность, излом и обозначенные штриховками лихорадочные попытки его ликвидировать.
Фрагмент   вызывал  ассоциации с рингом: затяжной бой супертяжеловесов, в котором один из соперников завладел преимуществом и медленно, но верно, набирая очки, вёл поединок к победе.  Внезапно между канатами пролез тщедушный человечишка и нанёс резкий боковой удар фавориту. И тот «поплыл», начал бестолково размахивать руками и совершать постыдные промахи в духе чарличаплинской пантомимы. В результате блестящий раунд, скомканный идиотской выходкой зрителя, грозил превратиться в сущее барахло.
С точки зрения Ольги Липпе в её распоряжении имелись следующие варианты:        
Первое штрихпунктирное действо  – самое прочное и верное: парочка каким-то чудом перебирается на юго-восток через поле летающих дисков и продвигается по заброшенному тракту между болотами. Проще простого – пропали без вести…  
Второе действо (если первое провалилось): Отто Армону подсовывают тягач, на котором увозят в домик стрелочника. Чтобы выровнять ситуацию, составительница диаграмм вмешивается самолично и соблазняет курсанта в самых изощрённых вариантах, превращая в похотливого самца. Через него получает косвенный доступ к первоисточнику. Путь свободен.  Оставшаяся в глухом лесу  в одиночестве Власта Вронски становится лёгкой добычей «смерчей».
В случае провального фиаско двух предыдущих возникает крайне нежелательное множество – третье, четвёртое, пятое и т.д.  Придётся выставлять пикеты и засады в трёх направлениях сразу. Ввиду большого разброса успех такого образа действия более чем сомнителен…
Перед глазами Олега появилась карта местности.  На всех направлениях имелись узкие места, на которых Власту и Отто можно было легко подловить и без труда разделаться с ними. Оставался единственный путь – на север, вдоль горной лесистой гряды. Поверх орнамента протянулась тонкая синяя линяя, не атакуемая «чёрной веткой». В голове зрел  план, обретающий очертания по мере изучения нравов, технического уровня и других атрибутов данной плоскости бытия.
Откуда-то пришло ощущение, что Отто Армон – агент его сознания в этом мире, являющийся главным объектом нападения Ольги Липпе. Внезапно Васильев почувствовал, что может в каких-то незначительных пределах повлиять на людей, живущих, словно по заложенной кем-то программе. Это давало возможность изменить ход событий. С другой стороны, такая управляемость была неприятна  потому, что его самого  с неведомой высоты рассматривали незримые наблюдатели.
Самой нелёгкая задача – найти и перехватить собственное письмо. Олег  разыскал его в «теневом» пространстве орнамента: в помарках, где краски по краям были смазаны.  «Письмо в никуда» находилось нигде  и то, что его удалось обнаружить в определённом месте среди размытых крапинок, не имело никакого значения. Он извлёк плоский слепок местности и обозначил   маршруты, набросав  подробные инструкции. После чего создал тройной конверт, в соответствии со стандартами тамошней военной разведки.
Каким образом вершились все эти манипуляции, объяснить было невозможно. Он просто нашёл свободное от влияния противоборствующих сил местечко, по собственной воле получал оттуда сведения и лепил своё малое поле деятельности как сырую глину.
Он очень быстро нашёл удобную точку входа, но ему была необходима свободно действующая личность в академии. Может ли он проникнуть в ещё одном экземпляре в тот мир, хотя бы ненадолго? Весьма заманчивая перспектива. Но насколько это рискованно: так озорничать, создавая временные парадоксы?
Осторожный поворот бумажной хризантемы на несколько градусов, и он увидел спину офицера, разбирающего свой гардероб. Странные ощущения: сродни онемению при сильном опьянении, но без потери координации движений, способности думать и рассуждать. Удар по затылку замотанным в тряпки стальным жезлом и связанный ремнями офицер отправился под кровать. Примерка полевого защитного костюма…
Перед ним медленно тянулись однообразные стены узкого коридорчика. Полномочия, которые достались ему вместе с формой лежащего под кроватью человека позволяли без каких-либо разъяснений спешно и скрытно забрать спешащих по своим делам курсантов и отправлять в любую точку планеты.
Попутно набранной команде он выдал два распоряжения:
1.    Доставить на опушку леса грузопассажирскую ракету, переделать в ней автоматику по указанной схеме и подготовить её к старту.
2.    Сделать лаз в домике стрелочника на уровне кровати и тщательно его замаскировать.
Следующий ход требовал особой осторожности, и полагаться в полной мере лишь на палочную академическую дисциплину было нельзя. Олег повернул цветок, прижал его к орнаменту и со всей остротой почувствовал струящуюся с гор злобящую предутреннюю сырость. Он с двумя помощниками притаился в травянистых зарослях. Хризантема, как средство возврата, серебряным узором тускло поблёскивала на рукаве. Третий осторожно посматривал в окно, наблюдая за тем, что происходит в домике стрелочника. Он повернулся к остальным и дал отмашку: пора!
Олег бесшумно просунул руку через маскировочный навес, зажал лежащему на кровати Отто Армону рот и выдернул его из домика наружу.
– Семнадцать-одиннадцать, ни звука! Молчать, стоять смирно, руками не махать! – быстро прошептал он ему в ухо. – Дёрнешься – схлопочешь по башке!
Наблюдатель быстро скинул одежду и, нырнув в лаз, занял место Армона под одеялом. «Вот балбес! Если Липпе полезет к нему в постель, он же будет мокрый от росы. Не подул я… Впрочем, спрос с него небольшой – немного выиграть время…»
Отойдя от домика на приличное расстояние, они остановились. Отто Армон, растирая плечи и грудь, растерянно переминался с ноги на ногу и, всматриваясь в лица, пытался угадать, кто может крыться за матерчатыми масками. Увидев собственные глаза, смотрящие на него не с отражения, а живущие своей собственной жизнью на лице другого человека, Олег вздрогнул. Это было жутко, не реально, но пронзительно. Васильев быстро схватил наброшенный на куст защитный костюм и, бросив своей временной проекции, отвернулся.
– Одевайся.
– Объяснит мне кто-нибудь…
– Согласно инструкции мы должны были разобрать стенку в домике стрелочника и закамуфлировать дыру, в определённый момент изъять Отто Армона и заменить на приблизительно похожего двойника-дублёра. Предоставить объекту всё необходимое и передать в распоряжение Власты Вронски в качестве напарника.
– Что? – Отто потряс головой. – Кто ведущий, а кто ведомый? Я  –  напарник?
– Разговаривать на ходу умеешь? Надевай ботинки, и пошли, – перебил его Васильев, поправляя маску на лице. –  Наша конечная цель: проводить тебя к Власте Вронской. Материалы у неё,  инструкции тоже.  Дальше разбирайтесь сами, кто из вас старший.
 – Какие-то странные вы, корректировщики, – пробормотал Армон. – Вас порядку проведения операций вроде бы и не учили.
 – Учили, очень хорошо учили. Этому, и многому другому. А теперь иди. Через десять шагов в конце тропики, поляна.
Удалившись по боковой дорожке, Олег велел оставшимся подле него, двоим курсантам возвращаться в свой учебный корпус и забыть обо всём, что видели и слышали. После чего повернул хризантему на рукаве и увидел перед собой в окне расцвеченное факелом ночное небо Заводского района…
Утром его разбудил Тимофей Арнольдович. Сосед стоял в дверях и, как показалось Олегу, смотрел на него с укоризной и недоверием.  На дворе было сыро и холодно, сыпал мелкий дождь вперемежку со снегом.
– Опять всю ночь не спал и следил за дорогой?
– Да. Беспокойно как-то, Тимофей Арнольдович.
– Так, значит… На Алтай за четыре дня ты бы вряд ли сгонял. Доехать – и сразу обратно? Нет смысла.
– Четыре дня прошло?.. – Олег провёл ладонью по лицу.
– Вещички бросил, а сам куда-то испарился. Ты хотя бы в курсе всего, что здесь произошло?
– Абсолютно ничего не знаю. Всё куда-то выпало…
Сосед  подсел к столу.
– Сказка о потерянном времени, но в более агрессивном исполнении. И всё же, с кем же ты вздумал тягаться, парень? Вопрос риторический. Если бы знал ответы, то не бегал бы по чужим дачам. Крутится в голове какая-то дурь несусветная: бабки ёжки, старушки веселушки.  Потому что в привычные рамки вся эта возня не укладывается, во что-либо другое я не верую. Извини. А последние известия  даже сравнить уже не с чем...
                                             
                                                *       *       *
                                               
Ольга Липпе вернулась в город на другой день после исчезновения Олега и события стали развиваться в бешеном темпе.  Вслед за ней объявились и гости с Кавказа. Впрочем, больше походило на то, что они прибыли в город  раньше и взяли под наблюдение места возможного её появления. Несколько раз пытались проникнуть в офис фирмы «Барокко», но их не пропустила охрана.
Заскочив ненадолго в свою квартиру, в офисе  госпожа Липпе в довольно резких тонах провела две телефонные беседы. После чего прихватила с собой двух телохранителей и на своём «Седане» помчалась в реабилитационный центр, где пробыла приблизительно около получаса.
Кульминация событий развернулась в безлюдном месте на дороге, ведущей к теплицам совхоза «Суховский». Каким-то образом преследователям удалось узнать о её возможной поездке в эти места, и они устроили засаду.
В активе у нападавших имелся численный перевес и фактор неожиданности. Не смотря на всё это телохранители, которые, судя по всему, были профессиональными венными, сразу же уложили троих из них.
Однако силы были не равны. Люди дяди Ахата Кажарова изрешетили автомобиль автоматными очередями. В живых оставалась только сама Ольга Липпе, одетая в какой-то невероятный пуленепробиваемый халат. Она пыталась отстреливаться, но пистолет дал несколько осечек. После чего Ольга Липпе отбросила его в сторону и выхватила неизвестное  оружие, которое тут же взорвалось в её руке.
 С точки зрения неискушённого наблюдателя стали происходить странные и страшные вещи. От эпицентра взрыва растеклось облако холода, унесшее жизни ещё пятерых. Единственный выживший (очевидец) в самом начале перестрелки был ранен в ногу, укрылся за кирпичной стеной недостроенного придорожного кафе и наблюдал за происходящим через щель в ржавом железном листе.
Трава и деревья в радиусе более ста метров покрылись инеем, останки оружия фонтанировали каскадами плотного тумана. Словно в вязком летаргическом сне от изуродованного авто  к наблюдателю брела Ольга Липпе с искажённым болью и непреклонной злобой лицом. Она резко обернулась, словно услышала какой-то звук и, смешавшись с туманом, исчезла.
Вымороженную поляну полностью заволокло туманом, над которым шевелилось что-то прозрачное, чуть заметное, смутно напоминающее гигантскую медузу. В просветах дымных прядей колыхались нечёткие людские тени. Затем в одно мгновение дымка поднялась кверху, обнажив площадку на которой не осталось абсолютно ничего: исчез автомобиль, трупы и все предметы, лежавшие на траве.  «Медуза»  свернулась в ком и растворилась в облаках.
Прибывшие на двух машинах полицейский какое-то время бродили по окрестностям, но по-видимому не нашли ничего интересного.
Ночью офис фирмы «Барокко» неизвестные забросали «коктейлями Молотова». В результате выгорело всё, что находилось на первом этаже…

                                                *       *       *
После ухода соседа Олег сидел, подперев ладонями подбородок. Подоплёка всего что произошло, была примерно ясна и напоминала заплутавшую во временных петлях  паническую реакцию на его неожиданное вмешательство.
Вернувшись из Арабских Эмиратов дьяволица («дьяволица, демоница» – Олег брезгливо поморщился, но за неимением лучшего приходилось довольствоваться именно этим) начала с того, что прихватила свой арсенал, с которым  не могла путешествовать по заграницам.  
Что происходило в офисе? Ей угрожали по телефону, требовали деньги? Что бы ей ни говорили, к новой опасности она отнеслась с характерным для неё пренебрежением: как к мелкой мышиной возне. Свои планы она корректировать явно не собиралась – прихватив всего лишь двух из четырёх своих телохранителей, сразу же помчалась в реабилитацию.
Видимо,  что-то произошло в пространственно-временных хитросплетениях – появилась срочная необходимость изъять дневники докторши-принцессы. Вполне вероятно, что объектом поиска была сама Елена Сергеевна. Для чего же госпоже Липпе понадобились суховские теплицы? Потому что  на соседних улицах располагался больничный городок – вероятное место работы докторши-принцессы? Тогда непонятно почему она избрала объездной путь по восточной окраине города?
Какая-то куриная слепота, при которой человек тычется в разные углы, получая синяки и ссадины. Она потеряла половину своих преданных людей, которых у неё и без того было немного, осталась без оружия и легальной вывески. Привлекла к себе слишком много внимания сразу с нескольких направлений. Теперь ей придётся скрываться от властей, криминала и от «потусторонних» сил, к которым сама принадлежала – в рассказе очевидца промелькнуло смутное упоминание  вмешательства свыше в виде зачистки следов аномальной бойни на пустыре. Если они «оттуда», то это гораздо серьёзнее горской вендетты. Едва ли «там» отнеслись к её похождениям благосклонно, раз она столь поспешно скрылась с места происшествия.  
«Как только я перестал выполнять чужие указания и повёл самостоятельную линию, меня словно стёрли. Ольга Липпе видела только последствия моего вмешательства, но не видела действий, которые к ним привели»
Может ли он теперь чувствовать себя комфортно в родном городе и спокойно заниматься своими делами? Возможно.  Но его анима будут исподволь уничтожаться на других планах бытия до полного истребления. Кроме того необходимо разыскать и взять под свою защиту белую кошку…
На следующий день он прохаживался мимо подвальных окон и оглядывался на оголённые осенние кусты,  торчащие из  холмиков опавших листьев. Ни одного животного он не заметил. На «кис-кис» никто не откликался, из бетонированной темноты тянуло плесенью, к которой примешивался какой-то новый незнакомый запах.
 С тревогой и отчаянием Васильев озирался на соседние дома. На противоположном краю длинного тротуара он приметил женщину в красном плаще с двумя  авоськами и заспешил к ней навстречу.
– Елизавета Михайловна. Здравствуйте. Вернулся вот из длительной поездки. Хотел взглянуть на ваших питомцев, а они меня почему-то не встречают.  Не признают.
– Здравствуйте, Олег, – Елизавета Михайловна поставила авоськи на землю и поправила упавшую на глаза седеющую чёлку. – Забрали их у меня. Выловили, затолкали в машину и увезли. А подвалы санэпидемстанция засыпала отравой от блох.
– А вы… не знаете куда? – спросил Васильев дрогнувшим голосом.
– Говорят, что в приют. Да кто их знает на самом деле. Перебьют всех за городом и выкинут на свалку. Ходила я вроде бы и кормила их на свою пенсию, наслушалась от  жильцов за все эти годы, что в марте только и слышен ор под окнами, и всё по моей вине. Да вы и сама всё это слышали. И жалко было, и мечтала, чтобы поскорей всё закончилось: приехала бы такая вот машина, и отвезла их куда-нибудь   подальше. А теперь какой-то смысл потерялся, что ли. Смотрю я ваши фотографии и плачу. Здесь Пеструшечка трёхцветная на руках, которая еду выпрашивала тонюсеньким голосочком. Там Лобастый на дереве устроился, Пушок снизу на него смотрит, Пятнышко об бревно мордашкой трётся. А ещё Снежок, который боялся сидеть на руках. Мегера – Мэгги ваша вторая любимица с красивыми как у девушки глазками… Как она обнимала вас лапками за шею. Любила очень… Красавчик Гарри – розовый как гранит, Синдбад… И сиамский, который мне руку ободрал.  Тигра и Незнакомка, которые вдвоём на здоровенных собак кидались. Ничего не боялись. Помните? – Елизавета Михайловна грустно улыбнулась и глянула в сторону подвала. – Рыженький  с ума сходил от радости, когда его гладили, лапами руку к голове прижимал. Васька, Игрушечка, Персик, ангорка Лора  … Со сколькими я их крохотные искорки-жизни прожила, когда держала котёночком на ладошке, и когда слесаря их мёртвыми находили и из подвала выбрасывали, а я хоронила. Полянка, которую вы назвали «Счастливой долиной», опустела.  Миледи ваша, сударыня…
– Её тоже забрали? – Быстро спросил Олег.
– Не знаю, Олег, не видела я. – Луиза Михайловна покачала головой. – Там работают профессионалы. Хотелось бы вас обнадёжить, но… Жаль, что вы её домой не забрали. Кстати,  а почему?
– Сам толком не знаю, – признался Олег. – Наверное, чувствовал, что дома она не приживётся и сбежит обратно на улицу. Свободолюбивая и своенравная.
– Пойду я, – женщина подняла сумки. – Всего вам доброго, Олег.
– И вам здоровья и удачи.
Васильев поднял лицо к небу, всматриваясь в быстрые клочья нижних облаков. Кошки. Уличные. Таких в каждом открытом подвале десятка два, а то и больше. И вроде бы, какая разница. А эти уже как родные. Лишённые крова и тепла, казалось, они сами ему покровительствовали. Внимательно смотрели в глаза, стараясь увидеть черноту в душе и ещё не родившиеся болячки, и каким-то образом всё это устраняли. Когда он возвращался поздно вечером, провожали его до подъезда.
Он появлялся там эпизодически, мимоходом, а Луиза Михайловна – одинокая женщина пенсионерка этим жила. Что она могла чувствовать, когда их похватали и закинули в машину как каких-то крыс…
Миледи, Миледи… единственная ниточка – провожатая, знающая тайные тропки в другие миры и сновидения. Единственное связующее звено с  таинственной благодетельницей. До такой степени эта кошка была тесно связана с появлениями этой дамы, что в его сознании отождествлялась с ней.
«Да кто ты такая и где же тебя найти?!»…

                                             *       *       *
Бушевал ветер, несущий струйки мелкого дождя. Олег ворвался в дачный домик и стал собирать вещи.
«Всё! Пора возвращаться! Что бы  не происходило на этом свете, даже ночевать здесь не останусь! В путь!»
 Немного подумав, он выскочил наружу и быстро прошёл по дорожке из мокрых досок мимо одинокого поникшего подсолнуха.
Тимофей Арнольдович сидел за столом и при ярком свете маленькой настольной лампы перебирал мелкие детали какого-то механизма.
– Возвращаюсь в город, Тимофей Арнольдович, – сообщил Васильев с порога. – Зашёл попрощаться.
Сосед оторвался от созерцания пружин и винтиков и с добродушным любопытством взглянул на него поверх старомодных очков.
– Чувствую себя крайне неловко, – потоптавшись на месте, добавил Васильев. – Вы, наверное, даже меня спасли от чего-то, а я… – Олег смущённо улыбнулся. – … Всего лишь погасил занавеску.
– Ты сделал гораздо больше, – возразил Тимофей Арнольдович. – Ты принёс с собой ветер. Не понимаешь? Обычно в моём возрасте садятся за старческие развлечения, вроде этого. Которые не тревожат и не повышают кровяное давление. Пишут мемуары и зарастают плесенью. Ты сквозняком ворвался в окно и смёл эту плесень. И это было здорово! Вот смотрю на тебя, и завидую белой завистью. Глаза сверкают, в них волнение, радость и какая-то глубинная влюблённость с ароматами Дживанши,  и прочей ночной суетой под красочными городскими огнями.  Завидую, да-с… И хочется сорваться в дальние края… Удачи тебе, крепкого мужского везенья!..
Такси мчалось по чёрному глянцу мокрого асфальта. Навстречу нёсся сверкающий шквал сорванных ветром золотистых листьев. Светофоры набрасывали  цветные мазки на тонкие водяные слои поверх ночного асфальта. В воздухе витала волнующая осенняя свежесть.  
«Боже, какая красота! Так бы и катался всю ночь по этим дорогам! Это мой город! МОЙ!»
В квартиру он вошёл, словно отсутствовал здесь много-много лет. При свете ночника сидел на диване и смотрел в окно. Сладкие девичьи объятия и фиолетовый аромат, призраки всего этого жили в его отсутствие в комнате.
«Миледи, где ты? Неужели… Стоп!»
Олег порывисто вскочил, накинул куртку и вышел на балкон. Подставил ладонь под дождь и смочил им лицо.
«Что могла искать Ольга Липпе возле суховских теплиц? Что в тех краях есть такое важное? А там, там, там… Там приют для бездомных кошек! »
Васильева передёрнуло. Он даже пожалел, что отпустил такси, хотя и понимал, что это ужасно глупо. При любом исходе одна-единственная ночь уже ничего не решала
Олег долго ещё сидел, всматриваясь в качающиеся ветки за окном, и не помнил когда уснул…
                                                      *       *       *
…Долго ходил к тем подвальным окнам: два года – всю ночь. Белая кошка встречала его в  одиночестве. Он держал в руках её мягкие лапки и пытался себе представить девушку, которая бы соответствовала ей характером, изяществом и грациозностью.   А она смотрела с мрачноватой  вельможностью и впитывала все его мысли, мечты и надежды. В один из дней он увидел на том же месте светловолосую незнакомку в лёгком синем плаще. Олег присел на корточки, вглядываясь в подвальное помещение. Сначала молча, потом тихо и осторожно произнёс: «Миледи?»
«Олег, я здесь» – откликнулась незнакомка за его спиной.
«Вы не могли бы отойти немного в сторону? Она боится незнакомых людей» – раздражённо возразил Васильев и наклонился пониже. – «Миледи, где ты, красавица моя? Миледи, Миледи»…
«Олег, зачем же так? Давай вернёмся домой. У тебя всё получилось, я здесь! Больше ты никого не найдёшь. Я – Миледи!  Если не веришь, то в прошлую среду ты принёс старый творожник, но давать мне его не стал. Отравить боялся. Никого кроме нас в «Долине счастья» не было.  Шёл дождь со снегом, и ты спрятал меня за пазухой.  Милый, знаю, что любишь, знаю  – бережёшь»
«Я понимаю»… – Олег в смятении присел на жёсткую траву. –  «Но сердце не на месте, рвётся пополам. Неужели я больше никогда не увижу белую кошку? Верни мне её! Вернись, стань ею!»
Девушка с прощальной грустью взглянула на него, на опустевший газон легла роса, среди которой сверкала серебром восьмилепестковая клипса…

                                                      *       *       *

Утро салютовала пластом подтаявшего снежного покрова, громыхнувшего на карнизе. Медленно кружились крупные снежинки за окном.
«Время 9:30. Слишком рано… А для чего, собственно, рано? Можно ехать в Суховский прямо сейчас. Глупая, мысль, конечно. И даже не мысль, а так – побуждение. Но больше ничего. В голове пусто»
Такси стояло у подъезда через десять минут после звонка в диспетчерскую.  «Дворники» лобового стекла без остановки разгоняли снежные хлопья и стекающие тонкие ручейки. Над крышами белело насыщенное снегом небо.  Слабая надежда действовала странным образом: хотелось ехать как можно медленней, чтобы оттянуть момент разочарования и безнадёги…
Территория приюта была обнесена высокой металлической сеткой. В окно смотрели разноцветные кошачьи мордочки.  
– Извините за беспокойство,  – обратился Олег к куда-то спешащему с двумя тазиками парню, – Не могли бы вы подсказать кое-что? Приблизительно неделю назад из подвала одного дома забрали кошек.  Могли привезти их сюда. Но я не уверен. Присмотрел одну кошечку, хотел её взять к себе, но опоздал.
– Здравствуйте. Обычно к нам их приносят поодиночке. Но два больших завоза вроде бы были. Подождите, сейчас попробуем узнать, – волонтёр приоткрыл узкую дверь, – Оль, позови Веронику. У нас посетитель.
– А сам уже ничего не можешь? – донесся из дверей сердитый девичий голосок.
– Его завозы интересуют.  Вероника в последний раз принимала.
Минуты через две во двор вышла девушка в короткой зеленой куртке и джинсах. – Кошек отлавливали в подвале большого дома, – пояснил Васильев. – Приблизительно дней десять назад.
– Адрес помните?
– На улице Терешковой, во дворах, – Олег растерялся. Он много раз проходил мимо, но на табличку с номером дома не обращал внимания. – Кажется двадцатые номера.
– Терешковой 25а, – уверенно произнесла девушка. – Вы ищете кого-то конкретно?
– Да. Кошка белого цвета без пятен. Короткошёрстная, глаза зелёные.
– Из тех, которых мы приняли, такой точно нет. Там работали растяпы, – Вероника с досадой взмахнула перчатками, зажатыми в руке. – Загнали машину,  внешние ворота не заперли, а фургон открыли. Пять кошек удрали. Вроде бы среди них были две белые. Или три. Не успела заметить. А вам нужна только такая? Есть беленькая с серой полоской на лбу. Есть сиамский с рыжими ушками и хвостом.
– Нет. Большое спасибо, что уделили время. По крайне мере, у меня появилась надежда, что она жива.
– Да не за что…
Олег медленно развернулся, уловив напоследок недоумённо-сочувствующие взгляды  работников приюта.  Выбравшись по гравию на обширную поляну, он огляделся по сторонам.  На западе город. Семьсот тысяч жителей. Огромное количество домов с подвалами.  На востоке пригодные посёлки и дачи.
Запершило в горле, Васильев долго откашливался до боли, до слёз. Сквозь пелену влаги ему показалось, что у серого двухэтажного дома без окон что-то шевельнулось на снегу. Олег вскинул голову и вытер глаза носовым платком.
Она осторожно огибала лужицы и валики не успевшего растаять утреннего снега. Выбравшись на ровное место, стремительно помчалась к нему навстречу. Подпрыгнув, изящно прошлась спинкой по опущенной вниз ладони.
Олег быстро подхватил её на руки и прижал к себе.
– Господи, Миля, узнала меня по кашлю! Поле перешла, не намокла! Теперь всё будет хорошо – мы вместе! Давай сначала… – Васильев достал изготовленный соседом по даче ремешок и осторожно надел его на белую шею. Миледи не возражала и не пыталась сбросить новое украшение. Она неподвижно сидела на руках, издавая еле слышимые блаженные кошачьи звуки.   
– По-моему, Елизавета Михайловна задала правильный вопрос. Киска,  нам пора домой. Пойдёшь ко мне жить?
Нет, Миледи не собиралась ехать к нему домой. Она мягко выскользнула из рук. Она прыгала вокруг него как расшалившийся котёнок. Когда Васильев наклонился к ней, она схватила его зубами за рукав и, по-собачьи пятясь, потянула за собой. Отпустив рукав, короткими перебежками, оглядываясь, направилась обратно к серому дому.
– Миледи, да постой ты! Куда тебя всё время несёт?
Заскочив следом за ней в дверной проём…
… он наступил на узорчатые черепки разбитой амфоры и едва удержал равновесие. Отступив, Эрлеан обошёл осквернённое место. Вокруг стояла мёртвая тишина – были слышны лишь его шаги, гулко отдававшиеся под высоким сводчатым потолком.

 
 
Куда уходит белая кошка. Роман, фантастика. Глава 4
Куда уходит белая кошка. Роман, фантастика. Глава 6
Рейтинг: +8 744 просмотра
Комментарии (31)
Татьяна Белая # 26 октября 2015 в 07:19 +2
big_smiles_138
Владимир Дылевский # 26 октября 2015 в 18:30 +2
Спасибо, Тата!
Валентин Воробьев # 26 октября 2015 в 07:49 +4
50ba589c42903ba3fa2d8601ad34ba1e
Владимир Дылевский # 26 октября 2015 в 18:32 +2
Спасибо, Валентин! prezent c0137
Ивушка # 26 октября 2015 в 08:14 +4
Буду читать понемногу,увлекательная повесть.
Владимир Дылевский # 26 октября 2015 в 18:33 +2
Спасибо, Ивушка!
Лариса Тарасова # 26 октября 2015 в 15:01 +3
Читаю, Володя. Но листаю предыдущую главу, чтобы восстановить связь. 50ba589c42903ba3fa2d8601ad34ba1e
Владимир Дылевский # 26 октября 2015 в 18:36 +3
На фотографии Кемерово. smile Имя женщины, которая кормит кошек, клички животных и адрес дома где они живут - всё настоящее.
Лариса Тарасова # 27 октября 2015 в 07:39 +2
Это - где в вечерних огнях? Красиво получилось, живописно, празднично.
osenpar2
Теперь этот дом, и женщина, и кошки останутся запечатленными навсегда в памяти города - в Вашей книге, Володя.
Владимир Дылевский # 27 октября 2015 в 18:12 +3
5min
Эдуард Руденко # 27 октября 2015 в 07:54 +2
И вот я тут!
Начинаю!
50ba589c42903ba3fa2d8601ad34ba1e
Владимир Дылевский # 27 октября 2015 в 18:11 +2
prezent
Эдуард Руденко # 27 октября 2015 в 20:15 +2
big_smiles_138
Приветствую! Пока читаю!
Хорошо, что просмотрел заранее предыдущие главы!
c0137 super c0414
Владимир Дылевский # 27 октября 2015 в 20:39 +1
0_2d108_e60cfdfe_S shokolade
Валерий Куракулов # 27 октября 2015 в 18:39 +3
Привет, Володя! Комент завтра будет. Завидую твоему умению разобраться с деталями!
Владимир Дылевский # 27 октября 2015 в 19:02 +2
Привет, Валера! Чувствую себя тараканом внутри часов. smile
Эдуард Руденко # 27 октября 2015 в 20:42 +2
Ну, закрутил!!!
А про банку с водой занятно!
Но с перевоплощением и похищением - вообще отпад!
Не зря я тантрические утехи не одобрямс!
Читаю далее!!!
c0137 super
Владимир Дылевский # 27 октября 2015 в 21:12 +2
Был реальный пожар именно из-за банки с водой на подоконнике. История с похищением в некотором смысле тоже была. 1b086965a678b6d427561c2ffa681cb5
Эдуард Руденко # 27 октября 2015 в 21:20 +2
625530bdc4096c98467b2e0537a7c9cd
Во как! Ещё интереснее! big_smiles_138
Эдуард Руденко # 27 октября 2015 в 20:44 +2
Только перерывчик сделаю в полчаса! На свою страничку заскочу!
Эдуард Руденко # 27 октября 2015 в 21:35 +2
Ну и тип этот Арнольдыч! Наверное маг?
Больно он шустрый! И банка с водой.... Сам и поджог, чтобы познакомиться без напряга для ЛГ!
Читаю!!!
Эдуард Руденко # 27 октября 2015 в 22:46 +2
А, знаешь, я пожалел, что начал читать!
Честно!
Почему?
А ждать придётся месяца 2-3, как минимум....
Так-то...
Ну, а если откровенно: загнул, так загнул!!!
Понравилось! И очень.
Но какая-то пустота внутри.... Нет окончания.
А где оно?
А главное КОГДА?!
super super super
c0137 c0414
Владимир Дылевский # 28 октября 2015 в 15:20 +2
Спасибо, Эд! Я и сам уже жалею, что начал выкладывать частями. Не получаются пирожки горячими, сам не ожижал что всё так затянется. smile
Эдуард Руденко # 4 ноября 2015 в 07:22 +2
Ладно. Я пирожки и холодными кушаю.
c0137
Ивушка # 28 октября 2015 в 15:50 +2
Понравилось,интересно.
Владимир Дылевский # 28 октября 2015 в 15:54 +2
Спасибо, Ивушка!
Валерий Куракулов # 29 октября 2015 в 12:59 +3
А у меня белый кот с подпалинами, Баскер его зовут! Отлично читается и как ты пишешь - о провалах в памяти, о том, как потом всплывают ниоткуда воспоминания - так читается. Спроси, что было в третьей главе - не отвечу, но маленькая деталь восстанавливает картину легко и полностью. Может быть это только у меня. Но я погружаюсь, стараюсь представить картину, ну а дальше уже всё само собой. Интересный способ преобразования действительности (пространства, миров, измерений?) с помощью изображения хризантемы и действий поверх всего этого.
Я готов ждать следующую главу, ты увлёк своими головоломками!
big_smiles_138 super
Владимир Дылевский # 29 октября 2015 в 17:45 +2
Спасибо, Валера! prezent c0411 Наверное, это всех, потому что перерывы между главами слишком большие
Рада # 29 января 2016 в 20:23 +1
Уххх! Ну, и насыщенные у тебя главы, Володь! Столько событий, впечатлений - аж не выдохнуть!
Игры разума на грани риска! Вторжение Ольги Леппе в сознание Олега внезапно, беспардонно и преступно, это настоящая психологическая атака, навязчивая идея подчинить любыми способами, овладеть. Она не просто врывается в его жизнь, но ввинчивается слишком глубоко зарывается в его миры и пространства. Когда ее маразмы больного расщепленного сознания начинают путаться в его мыслях и воображении, Олегу ничего не остается, как спасаться, защищаться на всех его (воображения) уровнях. "Спасение утопающих..." Так он спасает Отто Армона, т.е себя! Но ведь для этого надо было расшифровать ее записи и схемы... Можно ли прочитать намерения больного озлобленного алчного и развращенного человека? Почти невозможно! Но только не для талантливого фантаста! Истребление зла иногда, к сожалению, только из области фантастики.
Вот еще интересное событие - исчезновение милой соседки... Кто же она, эта девушка?
И Миледи... Нет, все, лучше читать, чем гадать! Становится все интересней!!!!!!!!!

Умничка, Володя!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Владимир Дылевский # 29 января 2016 в 20:29 +1
Спасибо, Радушка! Приподнимаю постепенно краешек завесы над происхождением Ольги Липпе в этой главе и в следующей. Шестая глава -- экспериментальная. Потому, что отошёл от стиля всего повествования.