Кровь ангела. Приговорённые к Аду. Глава 7 (18+)

[Скрыть] Регистрационный номер 0496015 выдан для произведения: Глава 7. Сражение в туманеТагас уже закончил свои дела и теперь безмятежно грелся на солнышке в удобном кресле на крыльце винодельни, когда Нигар бесшумно возник прямо посреди его так называемой библиотеки, где, скрытая от потайных глаз завесой иллюзии, находилась тайная дверь в убежище Михаила.
Библиотекой, в полном смысле этого слова, маленькое узкое подвальное помещение назвать было нельзя. Тут не хранились книги, только полуистлевшие от времени свитки, рассыпающиеся в руках от первого прикосновения. Тагас и сам уже не помнил, что за знания скрывались в его бывшей кладовой, и потому не слишком препятствовал ученику разбираться с этим хламом. Некоторые рецепты вин в свитках были неточными, какие-то содержали устаревшие формулы или их обрывки. Что-то вообще давно следовало выбросить — чернила на папирусе полностью выгорели, и их невозможно было прочесть.
Нигару же доставляло удовольствие копаться в этой трухе из бумаги, отыскивая зёрнышки среди плевел. Но сейчас не утерянные знания виноделов манили его. То, что находилось за тайной дверью подвального помещения, было гораздо интересней. Ангел чувствовал, как его всего трясёт от возбуждения и предвкушения узнать правду.
Ступая бесшумно и, не отрывая взгляда от того места, где находилась вожделенная дверь, Нигар медленно приближался к своей цели. Сердце колотилось так, что казалось, звук его ударов разносился по всему подвалу. Ангел сжал кулаки и остановился, пытаясь отдышаться и немного успокоиться, и тут, словно по волшебству, перед ним проступили очертания двери, всё яснее вырисовываясь на фоне серой пыльной стены. Сердце пропустило удар, и Нигар замер как вкопанный.
Дверь безмерно манила и притягивала. Устоять перед соблазном проникнуть за неё не было никакой возможности. Нигар сделал шаг, потом другой, осторожно сокращая расстояние, ежесекундно ожидая, что на него обрушится Святой огонь или что похлеще. Добравшись, наконец, до входа в тайное убежище Михаила, Нигар остановился, внимательно изучая охранные руны, нанесённые по всему периметру стены.
— Змей! — удостоверившись, что половина рун ему неизвестны, тихо шепнул он. — Как мне пробраться внутрь?
— Прос-с-сто иди! — отозвалось в голове невозмутимым шипением.
— Как?.. Здесь же кругом защита!
— Иди прямо внутрь, — подсказало существо, нетерпеливо заелозив. — Не бойс-с-ся!
— Я и не боюсь! — фыркнул Нигар, вспомнив о брате, которому угрожала опасность. В тот же миг внутри него поднялась волна злости и упрямства.
Стиснув зубы, он закрыл глаза, на мгновение, представив себе запертое помещение изнутри. Лёгкое головокружение, последовавшее за этим, подсказало ему, что он телепортировался. Постояв немного неподвижно, Нигар медленно выдохнул и решился приоткрыть веки.
Комната, в которой он оказался, была знакома ему лишь частично. Небольшое помещение, уставленное стеллажами со свитками, полками с книгами и узкими проходами между ними.
Стоило ему шевельнуться, как плотную тьму вокруг осветил тусклый желтоватый свет, исходивший из круглых хрустальных шаров, выпуклыми гранями, торчащими прямо из стен.
Нигар огляделся. Сейчас его интересовал только своеобразный каменный сейф, стоявший в тёмной глубокой нише справа от двери. Там, недосягаемый для чужих глаз, хранился дневник Михаила, который он страстно желал заполучить. Правда, как это сделать, он ещё не знал. Пока размышлял об этом, его взгляд невольно упал на один из стеллажей. Надпись, выделявшаяся на светлом дереве чёрной мерцающей вязью.
— АДОРАС… — прочитал про себя Нигар, лихорадочно вспоминая, что рассказывал про Адороса на занятиях Архангел.
Сведений об этом создании получить было невозможно. В Раю не сильно распространялись о том, кем он являлся. Нигар помнил, что Адорасом называли первого ангела со Свободной волей — неудачный эксперимент Создателя до сотворения всего сущего. Что представлял из себя этот ангел, как он выглядел, никто не знал, кроме самого Творца. Остались лишь обрывочные сведения о том, что Адорас был первым исследователем и проводил множество экспериментов с духовными и физическими сущностями вопреки воле Создателя. Он не сумел оправдать ожиданий и стать послушным и полезным, за что позднее и был сослан в Ничто, где растворился в Небытии, утратив форму и облик.
Отстранённый от физического мира, опальный ангел, однако, сохранил духовное начало и стал покровителем всех бунтовщиков, несогласных с действиями Создателя и выступающих против него. Уничтожить Адороса полностью так и не удалось. Его сущность смешалась с Ничто и в конце концов была обречена стать частью бесконечной Тьмы, отделённой от всего остального мира нерушимой границей. В результате Первый Ангел не мог проникнуть в реальность, не мог принять физический облик и вернуть былую силу. Всё, что он мог, это поддерживать своих последователей духовно, предупреждая их о грядущих угрозах, в случае избрания неверного пути. Поговаривали также, что Адорас создал свод правил для Падших, чтобы те смогли успешно адаптироваться в чужеродной среде. И именно Адорос создал язык, на котором до сих пор разговаривают и пишут все ангелы…
Припомнив всё это, Нигар не удержался и взял со стеллажа первый попавшийся свиток. Развернув его, он увидел схему и множество символов, помеченных разными цветами и образующих собой нечто вроде ветвистого дерева. Далее шли подробные описания, неизвестные формулы, обозначения и способы применения. Подняв взгляд на заголовок, написанный рунами, Нигар тут же перевёл: «Дерево Душ».
Не в силах побороть искушение, Нигар, недолго думая, сунул свиток под тогу, в специальный потайной карман, приделанный им к подкладке как раз для таких случаев.
Следующим свитком, привлёкшим его внимание, стал потемневший от времени папирус, стоявший в самом углу. Пообещав себе, что взглянет на него только одним глазком, а потом вернёт, Нигар схватил свиток и прочитал название: «Трансформация Душ».
— Ух ты! — вырвалось у него восхищённо. Он прижал папирус к груди, словно драгоценную ношу. — Вот это да!.. Сколько здесь всего!.. — он замер, размышляя. Затем быстро сунул и этот свиток под тогу. — Я ведь только посмотрю, а потом верну назад, — успокаивая самого себя и взбрыкнувшую где-то в глубине совесть, пробормотал он, расправляя складки одежды. — Никому ведь не станет плохо от того, что я немного почитаю…
— Ты зря тратиш-ш-шь время! — недовольно прошипел голос у него в голове, и Нигар словно очнулся от наваждения. Оглядев каменную келью, он осторожно двинулся в сторону мрачной ниши.
— И что дальше? — замерев перед ней, севшим голосом всхлипнул он. — Ты говорил, что моя кровь сломает любую защиту, но сейф по-прежнему заперт!
— Кровь! — эхом отозвалось существо, раздражённо заворочавшись.
Нигар немного постоял, обдумывая его слова, потом поднёс ко рту левое запястье и слегка надкусил кожу. Бусинка крови проступила на месте укуса и тут же исчезла, превратившись в струйку красноватого пара, которая рассеялась в воздухе, подобно дыму на ветру. Что-то тихо заскрипело и, к собственному изумлению, Нигар увидел, как тяжёлая каменная дверца ниши медленно поползла в бок, обнажая за собой несколько полок с лежащими на них разноцветными папками. Сверху одной из них покоилась небольшая тетрадь в коричневом кожаном переплёте. Дрожащими руками Нигар вынул из сейфа дневник Архангела, тут же распахнув его.
Язык, на котором Михаил вёл записи, был ему незнаком, но уже через несколько мгновений буквы послушно начали складываться в слова, а их смысл легко проникать в сознание.
 «День восьмой… — прочёл Нигар на первой попавшейся странице. — Люцифер собрал войска на границе четвёртого сектора. Они окружили Белый Город со всех сторон, заняв все стратегически важные объекты. Отступники в его армию всё пребывают и пребывают, соблазнённые сладкими речами и воодушевлённые непривычной свободой. Они текут, как безбрежная река, отрезая нам пути к отступлению. Моя надежда на отряды Великого Воинства, подступившие с Востока, слишком мала. Наши силы заметно уступают мятежникам, которые не в состоянии больше воспринимать голос разума. Их мозги словно спят, одурманенные сокрушительной магией в голосе Люцифера, который использует талант, данный ему Создателем, чтобы завлечь как можно больше праведных душ в собственные сети. Приходится заливать уши воинов воском, чтобы оградить их от дьявольского воздействия моего брата. Управлять же глухим Воинством гораздо сложнее, но у нас нет иного выхода…»
Нигар перевернул страницу, отошёл к стене и, плюхнувшись прямо на каменный пол, дальше принялся читать отрывками, быстро пробегая глазами по тексту. На одной из страниц он натолкнулся на знакомое имя, что заставило его остановиться.
 «Риана просила меня за Люцифера, понимая, что его гибель близка. Она плакала, взывая к моим братским чувствам, убеждая, что восстание вспыхнуло не по его вине, что он лишь поддержал Левиафана и Вельзевула, замысливших уничтожить правящих Архангелов, натравив их друг на друга. Возможно, в этом кроется часть истины, однако пощады мятежникам не будет. И как бы ни молила меня Риана пощадить Люцифера ради неё и сыновей, я на это никогда не пойду. Да будут низвергнуты в Ад все те, кто посмел в своей гордыне пойти против Творца! Да сгинет в Преисподней их тело, кровь и семя! Столько душ погубил проклятый Люцифер, что я решил навсегда отречься от нашего с ним родства. У меня нет больше брата, а его дети никогда не узнают, чья мерзкая кровь течёт в их жилах!..»
— Вот, значит, как… — выронив дневник из ослабевших рук, побелевшими губами прошептал Нигар, глядя на последние строчки, расплывающиеся перед глазами. Голова внезапно закружилась. Его замутило от открывшейся ему ужасной истины.
Далее читать не имело смысла. Нигар знал имя своей матери, чтобы продолжать заблуждаться насчёт собственного происхождения. Их с Беллом мать звали Рианой. Она покинула Рай после того, как закончилось восстание. Теперь Нигар почти не сомневался, что Риана ушла не сама. Её изгнали, но, возможно, она по-прежнему жива…
А отец… У Нигара защипало в глазах. Он проглотил сухой комок, застрявший в горле.
Значит, отец не погиб… Его изгнали в Ад, приговорив к вечному заточению…
Нет, Нигару не было жаль Люцифера. Он вообще не знал, как ко всему этому относиться. Не знал, что теперь делать, как сказать Белл-Ориэлю, как дальше жить… Наверное, Михаил был прав, скрывая от них истину. Смириться с такой чудовищной правдой было непросто. Она выглядела столь немыслимой, столь ужасающей и разрушающей всё, что до сих пор являлось смыслом их существования…
Возвратив дневник на место, Нигар отрешённо наблюдал, как медленно закрывается потайная ниша. Почти не осознавая, что делает, он телепортировался в библиотеку Тагаса, даже не убедившись прежде, что она пуста.
К его счастью, в подвале царила тишина, но Нигар не обращал ни на что внимание. Он задумчиво брёл по тёмному лабиринту, потом поднялся по серой лестнице сквозь скрипящие тяжёлые двери, пока не оказался снаружи под мягкими ласковыми лучами заката, окрасившего горизонт в насыщенный малиновый цвет.
Мысли разбегались, пелена из непрошеных слёз застилала глаза. Нигар не представлял, куда держит путь, бредя мимо душистых акаций и созвездий из прекрасных цветов, буйно разросшихся вдоль тропинки. В груди что-то щемило, в голове стоял туман. Впервые Нигар сожалел, что не послушался брата и полез в эту чёртову келью. Страшная правда мучила, тяготила, не давала дышать. Она отравляла душу, вываливая её в грязи, в результате, замарав, сделав недостойной, запятнанной, ещё более одинокой.
Нигар почувствовал себя монстром, нарушившим своим присутствием безупречную чистоту этого мира. Ему захотелось сжаться в комок, исчезнуть, испариться, обо всём позабыть, стереть из памяти то, что он узнал, вынырнуть из кошмара, очнуться от страшного сна.
Подумав о Белле, он всхлипнул от жестокой боли, внезапно пронзившей его сердце. Если Белл-Ориэль узнает правду, он этого не переживёт. Несмотря на то, что старший брат всегда был сильнее и рассудительнее, несмотря на то, что именно он всю жизнь заботился о младшем, вытаскивая того из всяческих передряг, Нигар знал, что Белл в душе слишком ранимый. Он добрый, нежный, наивный и всем сердцем верящий в силу добра. Чистоте его помыслов и разума мог бы позавидовать каждый ангел в Раю, а его чувству справедливости и ответственности удивлялся даже Нигар.
Но теперь… Что станет с Белл-Ориэлем, если сказать ему правду? Если вдруг откроется, почему Архангелы относятся к братьям с таким подозрением и пристрастием? Как признаться, что во всём виноват их отец?
Нигар мученически скривился, понимая, что для Белла это станет концом.
Он не сможет принять себя в качестве сына Люцифера — самого страшного врага всех времён. Он не сможет этого забыть, сделать вид, будто ничего не случилось. Белл сорвётся. Не выстоит, не сможет смириться. Он умрёт от тоски и боли, понимая, что в мире, который он так любит, ему места нет.
Этого нельзя допустить. Белл не должен ничего знать. И он не узнает. Впервые Нигар понял, что теперь настала его очередь защитить брата. Нужно самому принять правду, но спасти от неё Белла. Сейчас важно только это. Белл больше не может оставаться один, да и сам Нигар должен быть осторожен со своими способностями. Михаил считает младшего посредственностью и никчёмным неудачником. Что ж, пусть так и считает, но Белла в обиду Нигар не даст. Если нужно, защитит брата даже ценой собственной жизни…
Приняв подобное решение, Нигар упрямо выдохнул, разогнав навалившееся отчаяние, потом решительно зашагал к полигону.
* * *
Уже подходя к тренировочным площадкам, где сейчас собрались все ученики Великого Воинства, Нигардиэль увидел, как с другой стороны двое облачённых в военные тоги воина практически под конвоем ведут к полигону Белл-Ориэля. Брат выглядел каким-то бледным, но шёл спокойно, лишь иногда оборачиваясь на девушку, следовавшую за ними немного поодаль.
— Аврора?! — ахнул Нигар, потрясённо замерев, когда узнал в попутчице подругу своего брата. — А она тут как оказалась?!
Первым его порывом было броситься к Авроре и обо всём расспросить, но что-то его остановило. Внимательно оглядев площадку, Нигар увидел Михаила и Гавриила, о чём-то тихо переговаривающихся в толпе учеников. Архангелы тоже бросали взгляды на Белла, время от времени кивая на Аврору. При этом выражения их лиц были задумчивыми и какими-то странными, что совсем не понравилось младшему. Оглядевшись ещё, он заметил у края полигона Касиэру, непонятно как оказавшуюся на месте событий; Ориэля, смотревшего на Белла с тревогой; нескольких солдат — так называемых «охотников». Эти не были учениками и, судя по их экипировке, явились сюда не для того, чтобы насладиться зрелищем боёв. Всё это заставило Нигара медленно отступить с тропинки к зарослям кустарника и уже оттуда ещё раз охватить взглядом всю картину. Увиденное ему не понравилось. По всем имевшимся признакам становилось понятно, что на полигоне явно что-то затевается.
Нехорошее предчувствие поднялось из глубины сознания и затопило грудь удушливой волной. Нигар вновь перевёл взгляд на брата и заметил, как тот слегка покачнулся, когда один из сопровождающих, грубо вытолкнул его на своеобразную арену, представляющую из себя круг из утоптанной глины, метров двадцати в диаметре. Больше не сомневаясь, что Великие не изменили свои планы и Беллу грозит опасность, Нигар растворился в воздухе, и, уже невидимым, осторожно приблизился к арене. Он попытался оказаться как можно ближе к Архангелам, чтобы подслушать их разговоры, но этого не удалось. Великие стояли в окружении многочисленных учеников. Нигар опасался, что кто-нибудь из них нечаянно налетит на него в толпе. Пришлось встать немного позади и навострить уши, чтобы разобрать хоть что-нибудь во всеобщем гомоне. Но тут Михаил поднял руку, и голоса тут же смолкли.
— Что ж, как я и обещал, сейчас мы продолжим испытывать нашего нового бойца, и, надеюсь, нам не придётся в нём разочароваться, — выждав несколько секунд, заговорил Архангел. — Думаю, Белл-Ориэль хорошо отдохнул и восстановил силы, чтобы продолжить тренировки. Утром он показал, насколько его умения превосходят навыки обычных учеников. Потому я взял на себя смелость пригласить сюда доблестных воинов из подразделения «охотников», которые только сегодня вернулись с Земли, где долгое время сражались против настоящего врага, вылавливая и уничтожая Падших, посмевших бросить вызов Создателю… «Охотники» — это элитное подразделение. Если Белл-Ориэль сможет достойно противостоять им, я, не задумываясь, определю его в специальную школу для избранных. Если же окажется, что способности этого юноши далеки от идеала, он отправится в армейскую столовую помогать на кухне. Уверен, там его ловкость пригодится хотя бы для того, чтобы чистить овощи, — Михаил сделал паузу, и все загалдели, предвкушая интересное зрелище и споря о том, какая участь ожидает новичка. Всеобщий гвалт перекрыл голос одного из охотников, решительно шагнувших к Михаилу.
— Это шутка, Великий? — устало и раздражённо спросил он, кивнув на худенькую фигурку Белла, одиноко стоявшую посреди импровизированной арены. — Ты выдернул нас из боя, чтобы надрать задницу зарвавшемуся юнцу?!
— Не спеши судить товар по обложке, Камияр, — Архангел чуть нахмурился, но остался невозмутимым. — Этот мальчик способен удивить.
— Я не сражаюсь с детьми, Михаил! — рявкнул воин, и его красивое волевое лицо исказилось, сделав заметным глубокий шрам, идущий через весь лоб и заканчивающийся у верхней губы. — Могу отшлёпать его мечом, если это доставит тебе удовольствие, но не рассчитывай, что я всерьёз стану с ним возиться!
— Ты очень раздражён, мой друг, — Архангел успокаивающе хлопнул воина по плечу. — Похоже, последняя битва была слишком тяжёлой… Говорят, ты настиг самого Афаэла?
— Да, но его верные псы отбили атаку, — зло выплюнул Камияр, машинально тронув рукой некрасивый шрам на лице. — Самаэль и Хемах защищали его, как помешанные, и нам пришлось отступить. Да ещё чёртов Тадиэль напустил на нас мор, который сразу же убил троих. Афаэл собрал под своим крылом самых сильных Высших, Михаил, — угрюмо вздохнул воин. — К нему присоединился Абаддон, и вся его банда. Мы должны быть там, когда гибнут наши братья, а не прозябать здесь, развлекая толпу!
— Обещаю, как только закончится тренировка, я отправлю вас назад, Камияр, — с лёгкой прохладцей заметил Михаил, и его зрачки предупреждающе сузились. — А пока, будь добр, продемонстрируй парню свои умения. Как следует, чтобы он их хорошенько запомнил… — добавил он чуть слышно, многозначительно взглянув охотнику в глаза.
Камияр замер, уловив в тоне Великого особую интонацию и подтекст, после чего неуверенно кивнул, прекращая спор.
— Вот, и хорошо, — Архангел холодно улыбнулся. — А теперь приступим… — он оглянулся на толпу и, отыскав взглядом двух других охотников, жестом поманил их к себе. — Бористэль, Лунаиль, — улыбнулся он им. — Мальчишку не щадить! Покажите все свои способности, но, естественно, не нужно доводить дело до трагедии, — он махнул рукой, приказывая начать, а сам повернулся к Камияру. — А ты пока посмотри, мой друг. Мне важно узнать твоё мнение.
Охотник кивнул, и в его тёмных глазах вспыхнул едва заметный огонёк любопытства.
* * *
Всё началось совсем так же, как утром. Двое охотников и сам Белл неспешно выбрали себе оружие и вышли на середину площадки. Воины вооружились короткими мечами, юноша последовал их примеру. Тут же установилась полнейшая тишина, толпа замерла в предвкушении.
Воины начали обходить Белла кругом, настраиваясь на поединок и пытаясь определить его слабые места. По сравнению с мускулистыми, закалёнными в боях ветеранами, Белл выглядел почти ребёнком. Сжав в руке меч, он стоял не шевелясь, словно не понимая, зачем здесь оказался. Его белая тога трепетала от ветра, облегая стройное, худое тело, золотые волосы рассыпались по плечам, превратив его в образец невинности и хрупкости.
Однако, как и в первый раз, наивный образ святого херувима оказался обманчив. В этом убедился первый же воин, решивший, наконец, сделать выпад. Белл среагировал мгновенно. Почувствовав знакомое уже возбуждение и магию боя, он весь превратился в натянутую тетиву, и каждый его нерв зазвенел от напряжения. Азарт, как и прежде, охватил всё его существо, заставляя подобраться подобно хищнику при виде своей добычи. Удар Лунаиля он отбил без труда, и сразу же нанёс свой, не дожидаясь атаки второго противника. Ткнув эфесом меча Лунаилю в лоб, Белл отскочил, одновременно выставив блок и уклоняясь от удара Бористэля.
Получив внушительный удар по лбу, Лунаиль от неожиданности выронил меч и опрокинулся на спину, хорошенько приложившись всем телом о жёсткую землю. Из глаз посыпались искры, и потому он уже не видел, как худенький мальчик молниеносно оказался над ним, прочертив лезвием меча тонкую полосу у него на горле. Рана неопасная, но кровь хлынула ручьём, заливая коричневую тогу охотников. Бой для Лунаиля окончился, едва начавшись, что вынужден был признать воин, скрипя зубами и уползая с арены. Таким образом, противником Белл-Ориэля остался только Бористэль. Проигрыш товарища разозлил его, привёл в смятение и заставил срочно пересмотреть тактику. Убедившись, что соперник явно не так прост, как показалось вначале, Бористэль стал осторожнее и внимательнее. Теперь он не позволял себе расслабляться, пристально наблюдая за противником и собирая воедино весь бойцовский опыт.
Белл-Ориэль же, напротив, выглядел расслабленным и отрешённым, словно всё происходящее его никак не касалось. Он безразлично наблюдал за кружившим вокруг него соперником, и только внутри его зрачков вспыхивало и гасло едва уловимое кровавое пламя. Белл чувствовал, как оно бушует в его груди, пронизывает каждую клеточку тела, рвётся смертельным огнём наружу. Как пламя гудит в ушах, грохочет в сердце, пожирает внутренности и неистовствует в душе.
Такой долгожданный огонь… Такой желанный и свободный… Он завораживал, ласкал и питал, наполняя своей силой и торжеством. Он размывал границы и поглощал пространство, позволяя своему хозяину подчинить само время. И этот огонь отныне часть самого Белла — его тело и разум.
Удар Бористэля был таким стремительным, что едва не разрушил магию огня, в неге которой купался Белл. Увернуться от клинка, нацеленного ему в живот, Белл успел в последний момент. Реальность словно размылась — таким молниеносным было движение. Рванув в сторону, он задохнулся от второго удара, нанесённого кулаком в район солнечного сплетения. В голове что-то угрожающе щёлкнуло, воздух напрочь выбило из лёгких, и Белл согнулся пополам, не понимая, что произошло, и не веря, что мог пропустить атаку. Он закачался, но сквозь проступившие от удара слёзы продолжал следить за Бористэлем. Тот не стал долго ждать и нанёс ещё удар, но не мечом, а кулаком прямо в челюсть. Белл видел, как кулак летит ему в лицо, и снова не сумел вовремя увернуться. Лишь чуть отклониться, из-за чего удар получился смазанным, задев Белла по касательной. Пытаясь выиграть время и восстановить дыхание, он попятился, с трудом сохраняя равновесие, потому что голова кружилась, а ноги стали ватными и отказывались слушаться.
Бористэль медленно приближался, холодно и сосредоточенно наблюдая за соперником. Он видел, как тот отчаянно собирает силы в надежде дать отпор. Бористэль не мешал. Несмотря ни на что, он собирался дать новичку шанс прочувствовать разницу между детскими играми на тренировках и настоящим боем. Кажется, юнец действительно вообразил себя воином, одолев таких же неумелых учеников, как и он сам. Ну, что ж, пожалуй, пришла пора наказать его за самонадеянность, а заодно и немного развлечься, передохнув от бесконечных стычек на Земле.
Пока Бористэль всё это обдумывал, Белл уже пришёл в себя и его рука уверенно сжала меч. Однако слабость почему-то не уходила, мешая горевшему в теле огню разгореться в полную силу. Холодный пот выступил между лопатками, и перед глазами на миг вспыхнула чернота, ослепляя и дезориентируя. Мир смазался неясной картинкой, и Белл опять покачнулся. Стиснув зубы, он не дал слабости победить и, задействовав всю собранную волю, уже сам двинулся на противника.
Упрямство и злость сделали своё дело. Взгляд Белла прояснился, бледные щёки окрасились румянцем, пламя в груди разгорелось с новой силой. Как и прежде, Белл стал различать каждое движение, каждый шаг своего врага. Он видел, как мерцают его зрачки и сжимаются тонкие губы, как трепещут от возбуждения ноздри и меняется взгляд, уверенно определяя место удара.
Взмах руки Бористэля был всё так же быстр, но не настолько, чтобы сейчас помешать Беллу его увидеть. Отскочив назад, тот перехватил меч другой рукой и молниеносным движением прочертил им глубокую полосу на теле воина от плеча до нижних рёбер, чем заставил противника вскрикнуть от боли. Тога Бористэля моментально потемнела от крови. Сквозь порванную ткань стала видна рассечённая кожа и разрезанные края мышц. Белл замер в ожидании, не прекращая ни на миг следить за соперником, однако Бористэль не делал больше попыток напасть. Он тоже смотрел на юношу, и в его взгляде было нечто среднее между удивлением, злостью и невольным уважением. Наконец, воин слегка кивнул, швырнув меч на землю. Это означало, что он признаёт победу юноши и не желает и дальше продолжать поединок.
— Отправьте Бористэля в больничный блок, — глухо приказал Михаил, и его красивое волевое лицо стало мрачнее тучи.
— Может, достаточно на сегодня? — решился спросить Гавриил, провожая хмурым взглядом ангелов, подхвативших под руки раненного Бористэля и помогавших тому уйти с поля боя.
— Нет, лучше закончить это прямо сейчас, — прошипел Михаил, выразительно взглянув на Камияра, задумчиво рассматривавшего Белл-Ориэля и что-то решающего для себя.
— Откуда у мальчишки такие способности? — в свою очередь пробормотал воин, переводя пронизывающий взгляд на Архангела. — Что ты темнишь, Михаил?
— Ничего, — огрызнулся тот, не скрывая раздражения. — Просто мне надоело это шоу! Если кто-то и сможет сбить с мальчишки спесь и поумерить его гордыню, то это ты, Камияр.
— У этого хлюпика отличный потенциал, — решился заметить воин с небольшой досадой. — В Воинстве такие нужны, Великий… Может, лучше обучить парня и…
— А может, ты предоставишь мне право решать, что для всех лучше, Камияр?! — ледяным тоном перебил его Михаил, яростно сверкнув глазами. Потом успокоился, сделал паузу и с ухмылкой продолжил: — Или ты больше не уверен в своих силах? Боишься, что малец и тебя распотрошит, как свинью?
— Чтобы не допустить этого, мне придётся распотрошить его, — хмыкнул охотник, недоверчиво посматривая на Архангела. — Не пожалеешь потом, Великий?
Михаил не ответил. Вместо этого он просто кивнул воину в сторону арены.
— Что ж, твоя воля — закон для меня, — Камияр прекратил спор и, покорно склонив голову, направился к Белл-Ориэлю.