Кредитор. Глава 3. Герман и Полина

Отношения между Германом и Лизой длились уже шесть месяцев. Став секретарем в кредитном отделе, красивая двадцатипятилетняя девушка тотчас привлекла его внимание. Лиза казалась абсолютно недоступной, что ещё больше разжигало в Германе желание овладеть ею. Больше месяца он «подбирал ключи» к горделивой брюнетке с зелёными глазами, которая всякий раз ловко разрушала его намерения, что ни в коей мере не могло остановить Германа. За их развивавшимся «романом», а уже с первых дней всем работникам было очевидно, что между ними что-то происходит, следил весь отдел. Собирая совещания, он вызывал её с какой-нибудь пустяковой просьбой, бросая вслед самый страстный взгляд, который участники совещания мгновенно угадывали. Герман не скрывал своей «влюбленности», а порой даже намеренно афишировал. После первой недели работы, он начал заказывать Лизе цветы ежедневно, заставляя вечером уборщицу выбрасывать купленный накануне букет – Лиза «дрогнула» и опрометчиво спросила Круглову о личной жизни Германа Сергеевича, который вскоре узнал об этом и предпринял финальный действия…
 Придя на работу в обычный понедельник, Лиза обратила внимание на отсутствие цветов к которым так привыкла за последние дни. Настраиваясь на рабочий лад и думая о том, что ещё предпримет Герман, добиваясь ее сердца, Лиза красила губы, краем глаза просматривая почту. В девять часов пришел Герман и с абсолютно пресным лицом попросил кофе с молоком и без сахара.
- И, пожалуйста, Лиза запомните, что я пью кофе с молоком и без сахара, а то мне уже ваши сливки с сахаром порядком надоели. Вы, если что-нибудь из того, что я вам говорю забываете, то, пожалуйста, научитесь в блокнотик себе записывать. Поверьте, это дисциплинирует. Спросите у Горюнова, если не верите. Я доступно объяснил? – Герман посмотрел на оторопевшую Лизу и продолжил. – Я уезжаю в командировку с Кругловой. Закончите макияж и сразу займитесь оформлением документов.
- Да, но я еще ни разу не оформляла командировки, - тихо ответила Лиза, отложив помаду.
- Ну, так позвоните в канцелярию и в бухгалтерию, вам там всё объяснят. И по билетам, запишите, - Герман нарочито глубоко вздыхал, пока Лиза вытаскивала из принтера застрявший листок бумаги. – Лиза у меня на вас совершенно нет времени, рабочий день уже начался и вам пора уже проснуться.
- Да, конечно, Герман…
- Герман Сергеевич, - сухо сказал Зимин.
- Да, Герман Сергеевич, листок застрял…
- Видите, блокнот вам просто необходим.
- Я записываю, диктуйте, - вытащив бумагу, она «вспыхнувшим» взглядом посмотрела на Германа.
- Нам нужно два билета до Санкт-Петербурга на завтра и в среду обратно. Оба номера в отеле забронируйте на меня.
- На самолет? – переспросила Лиза. - А какой отель? Какие номера?
- Конечно, на самолёт, - с улыбкой сказал Герман. – Купите два бизнес-класса в Emirates, гостиницу… хм, давайте, Асторию. Мне забронируйте Ambassador Suite, а Кругловой какой-нибудь люкс с видом на Исаакиевскую площадь, а то она ни разу в Питере не была…
- Записала, - взволнованно ответила Лиза.
- Лиза, проснитесь, наконец! – Герман перевернул её листок. – Сапсан туда обратно и какой-нибудь сетевой отель на одну ночь: два стандартных номера с завтраком. Уезжаем завтра утром в среду утром назад. Занимайтесь командировкой. Вопросы есть?
- Я…
- Обращайтесь к Кругловой. Она всё объяснит и про кофе, пожалуйста, не забудьте, а лучше запишите.
 Лиза не могла собраться с мыслями и вздрогнула от звука закрывшейся двери. Герман достиг именно такого эффекта, как и ожидал, а уже через неделю случился выездной «тимбилдинг» по случаю пятилетия банка и Лиза, конечно, не преминула возможностью выяснить отношения и их судьбы той же ночью запутались в прочных интимных связях.
 Герман был достаточно умен и, не желая стать «основным блюдом» в устах любопытных работников на обеденных перерывах, тотчас пресек все кривотолки и сплетни, сразу придав своим отношениям с Лизой «официальный» статус. Подобный поступок выглядел даже «благородно», лишних обязательств на него не накладывал и позволил сохранить реноме порядочного человека. Вскоре о них, действительно, престали шептаться в коридорах банка, поскольку нет ничего сокровенного о чём можно было бы злословить стань оно явным.
 Спустя два десятка дней страстных отношений Герман узнал Лизу ровно такой, какой и представлял себе – экстравертный симбиоз брендов и трендов с незначительными комплексами, которых, впрочем, не могло не быть, учитывая с какой фанатичностью она заботилась о своем внешнем виде.
 По мнению Лизы, она вела абсолютно здоровый образ жизни, посещая по расписанию фитнесс-клуб, поглощая только «правильную» еду и не позволяя себе ничего, что могло бы пагубно сказаться на объеме талии. Герман часто шутил над ней, называя такую жизнь стерильной, а её страхи по поводу несовершенства считал абсолютно параноидными.
 Открыв для себя «настоящую» Лизу Герман не испытывал ни малейшего разочарования, отвергнув это чувство несколько лет назад. Люди, которых он повидал немало, во многом перестали быть для него загадкой и Лиза не была исключением, совсем скоро заняв отведённое для неё место в «коллекции» ординарных образов.
Ещё в двадцатилетнем возрасте, будучи максималистом, Зимин жарко убеждал остальных в том, как банально устроен мир на студенческих попойках, не представляя, как трезво он уверует в это после тридцати. С течением времени Герман намерено упростил свой взгляд на жизнь до такой степени, что решил, будто людьми управляют всего несколько страстей, которые у банкира превращаются в капитал, а у художника в творение. Облачившись в уютную рясу циника, он смотрел на людей сквозь призму тех учений о душе, которые миру наследовал психоанализ, а вовсе не в свете заповедей или апостольских признаний, возникших на заре нашей эры. Каноны он отбросил как оковы, отчего на бетонных ступенях пирамиды Маслоу ему было гораздо уютней, чем на ветхих ступеньках церквушки в соседнем парке.
 Следует отметить, что Герман развил в себе снисходительность к людям гораздо более глубокую, чем иные христиане обладают даром прощения. Отчасти понимая и принимая то, чем руководствуются в своих поступках мужчины и женщины, начальники и подчинённые, богатые и бедные, он не брался их судить, зная, что жизнь глубже, чем принятые им взгляды на неё.
 Герман старался никого не пускать в свою жизнь и не влезать в чужую без надобности. Он почти всегда был сдержан и на «публике» старался не говорить тех слов, что могли позже обернуться против него непреодолимыми обязательствами или заложниками которых он мог стать. Он боялся выглядеть слабым в глазах друзей и коллег. Почти все в своей жизни он пытался планировать в той мере, насколько это было возможно. Герман не любил беспорядка в делах, был пунктуален и требовал от подчиненных выстраивать подобный образ жизни, как тому его научил Дубенский.
 Безразлично смотря на многое из того, что происходило рядом с ним в банке, он не придавал значения несправедливости и человеческой подлости, как в отношении самого себя, так и в отношении остальных. Он безучастно закрывал глаза на глупость и отстраненно наблюдал за попытками коллег переступить через него или загрызть друг друга. Нечестивость человеческих деяний, он, в целом, относил к мерным столбам на пути достижения материальных благ, предполагая, что мораль сопутствует людям лишь на пути праведном и в нерабочее время. Единственное, чего Зимин не прощал никогда, так это предательства в самом глубоком смысле этого поступка. За свою карьеру и не без участия Дубенского, он загубил нескольких человек, которые попытались использовать его доверие в своих интересах. Герман был безжалостен: терпеливо дожидаясь отмщения и не брезгуя методами, он добился их увольнения из банка. Одной такой жертвой стала беременная девушка, ставку которой он ухитрился вывести за штат, практически закрыв ей малейшую возможность возвращения из декретного отпуска.
На протяжении первого месяца отношений с Лизой Герман совершал привычные для влюбленных ритуалы, которые строго чтил, имея значительный опыт. Подарки, общий досуг, совместное проживание и, наконец, апогеем отношений стала сказочная поездка на отдых в Италию, где он признался в любви, которой не испытывал ни дня с момента их встречи.
Всего несколько ласковых глаголов, изысканный ужин, свечи, коварное молодое вино и морской бриз сделали Лизу по-настоящему счастливой и ослепленная «великим чувством», она отдала себя Герману всецело, который испил её до дна слишком быстро.
Страсть его насытилась прежде, чем пришла любовь. В следующие несколько месяцев Лиза занимала столько пространства и отнимала так много времени, что стала тяготить его свободный нрав. Увидев в ней милую, чувственную, темпераментную и, вместе с тем, посредственную, влюбленную девушку, которая теперь неловко «умещалась» в образе горделивой красавицы, Герман начал уставать от их связи. Со временем, единственным смыслом и ценностью обладания Лизой стала её невероятная физическая привлекательность, то последнее, что удерживало Германа от разрыва отношений.
Регулярные упражнения в любви, порой напоминали ему вынужденный фитнесс, хотя она была настолько искусной любовницей, что всякий раз пробуждала в нем все новые и неизвестные чувства, которые угасали сразу, как только очередной «подход» был исполнен.
В очередной раз все тело его наполнилось удивительным и вымученным в плотских баталиях теплом и теперь требовало покоя. Он слышал, как шумело его сердце.
- Любимая моя, - чуть слышно произнёс Герман и, повернувшись к засыпавшей Лизе, глубоко вдохнул запах её волос и снова перевернулся на спину.
- Я сплю… – в полусне сказала Лиза и укуталась в одеяло, поджав ноги.
- Спи, малыш, спи. – Герман поцеловал Лизу в плечо и отправился на балкон, прихватив из холодильника бутылку пива.
Наконец он смог остаться один, пытаясь обдумать слова Дубенского, услышанные утром. Вечер оказался очень теплым и Герман, открыв пиво, уселся в любимое плетёное кресло на балконе и закурил, рассматривая потный, засыпающий город.
Идея открытия новых филиалов, казалась Герману совершенно идиотской и он едва сдержался, чтобы ни сказать об этом Дубенскому прямо в кабинете, а участие в этом проекте Сергея Петровича, да ещё в качестве руководителя было для него полнейшей загадкой. Зачем тому было инициировать эту утопию? Такой хитрый лис как Дубенский, не взял бы на себя подобную ношу и не подставился бы, если бы сам не исполнял чью-то волю. «Чью? Чью волю мог исполнять Дубенский, если над ним только президент банка? - размышлял Герман. - А зачем тому эта афера сдалась?»
В голове он «провернул» все возможные схемы развития событий и понял, что банк либо «вставляют» одним из звеньев в схему очень крупной «обналички» или сами её создают, порождая дополнительные филиалы.
- Нихера себе, умники, - вырвалось у Германа, - сами не мажутся, а меня подписать на это дело решили! Дубенский сука! - Герман резко затушил сигарету и сразу закурил следующую, иронично повторяя утренние слова Сергея Петровича. – Я вынес твою кандидатуру на правление… как мне тяжело было тебя отстоять… урод, бл…дь. Сука, слил-таки, значит, дела в банке совсем плохи.
 Герман знал, что рано или поздно Дубенский переступит и через него, как делал он это всю жизнь, особенно если дело касалось больших денег. Единственное чего он не предполагал, так это то, что Дубенский поступит так топорно. «Хотя, если о наших былых делах не знал президент и Дубенский не делился с ним, а он точно не делился и я бы также сделал, то вполне возможно, что он рекомендовал меня как единственного «достойного» кандидата с опытом работы, кто мог бы раскрутить этот проект в самые кратчайшие сроки. Но проект очень сырой, на что они рассчитывают? Значит, думают, что ещё год, два удержат банк на плаву? – Герман выпил пива. – Понятно, что на «физиков» не рассчитывают. Кредиты, скорее всего, будут выписывать каким-нибудь предприятиям. Подтащат из регионов? Кого? Крупные предприятия с гиблыми проектами…»
 Герман поднялся и вновь закурил. Его смущало то, что его так недооценивал Дубенский.
«Он, что думал, что я не догадаюсь? – Герман кипел от злости. – За кого он меня держит? Сука и сыграл-то как красиво: откажись я теперь, после утверждения на правлении, так они меня врагом народа выставят и что тогда… уходить из банка?»
Герман на мгновение замер от посетившей его мысли, когда он вспомнил о Полине Гончаровой, которая должна будет прийти на собеседование.
- Вот сука! Значит, если я отказываюсь, они эту мартышку назначат, которая только через год врубится, что к чему?
Герман ещё некоторое время пытался осмыслить другие пути развития ситуации, но толком ни к чему не пришел, хотя и решил не паниковать, а дождаться следующей встречи с Дубенским, поскольку его также могли подвести к этому решению, но сказать он об этом не мог: в кабинете могла быть «прослушка». Так или иначе, Герман понял, что нужно некоторое время, чтобы быть уверенным в своих выводах. Сколько же потребуется времени, если уже на следующей неделе с ним подпишут новый трудовой договор…
- Надо переговорить с Артуром, - Герман поднялся со стула, - он точно что-то должен знать.
 Вторник начался с неприятной для Германа суматохи. Несколько раз звонили из отдела кадров и спрашивали, не пришла ли Полина к нему раньше, чем к ним? Получасом позже на голову Зимина обрушились юристы с приказом о реструктуризации, суть которого надо было им объяснить. Закончив «ликбез» с юристами, он принял звонок от работника канцелярии с требованием немедленно предоставить копию забытого всеми и неизвестно где находящегося договора. Это было последней каплей и Герман не сдержался, отправив канцелярию к… Горюнову.
- Вот с ним и выясняйте, где договор! – ругался Герман. – У вас есть инструкция по делопроизводству? Есть, да! Вот тогда почитайте, что там написан… ага… я не обязан держать у себя копии всех договоров… что! Тогда вы-то все нахрен здесь нужны? Да, я понял… жалуйтесь кому угодно, мне плевать, - Герман резко бросил трубку и выругался.
 Он встал с кресла и несколько раз прошелся по кабинету, нервно набирая номер Артура на мобильном телефоне и не дозваниваясь, набирал вновь и вновь.
- Черт, ну где он? – Герман швырнул телефон на стол.
 Артур Розенберг занимал место заместителя юридического департамента и работал в банке уже два года. Он не любил распространяться среди коллег о том, кому обязан своим присутствием в банке, но всем было очевидно, что он от кого-то из совета директоров. Ему было тридцать пять и он был младше Германа на два года.
Знакомство их вышло случайно. Неожиданно появившемуся в банке молодому юристу не успели подготовить рабочее место и на неделю отправили в отдел к Герману, который с ним сразу «сошёлся». Герману импонировала его непосредственность и то, как он держал себя с ним, несмотря на общую шумиху вокруг его персоны.
 Артур закончил юридический факультет МГУ с красным дипломом, был невероятно эрудированным человеком и со временем он стал единственным к кому Герман обращался за светом. Артур был всегда спокоен, говорил немного картавя и выглядел как телевизионный адвокат, предпочитая безликим однотонным костюмам уникальные пиджаки в клетку, а галстуку - бабочку. Он был узнаваем в толпе, благодаря своему гардеробу и всегда взъерошенной, кучерявой шевелюре, а его грушевидная, грузная фигура не останавливала девушек, которые всегда были очарованы его обаянием и умом.
- Привет! – Артур прошел в кабинет, протянул руку Герману и показал телефон. – Твои шесть звонков. Что-то случилось?
- Просто не мог дозвониться, - Герман нервничал.
- Я только с «неба» спустился, - Артур улыбнулся и ткнул пальцем в потолок, - сам понимаешь, не мог ответить.
- Как там?
- Нормально, - Артур сел на стул возле стола, подмигнул Герману, ехидно улыбнулся и словно пародируя президента банка продолжил. – Со страховкой на яхту разобраться не могли. Немчура, понимаешь, все по-английски написала, не разобрать ни черта.
- Понятно, - Герман понимающе улыбнулся, вернулся на своё место и как следователь уставился на Артура. – Артур у меня к тебе есть несколько вопросов. Поможешь?
- Конечно, спрашивай, только не изображай из себя дознавателя.
- Слушай,  - Герман не обратил внимания на остроту Артура, - мне тут Дубенский такого наплёл, что я вообще не понимаю, что происходит.
- А что он тебе наплёл?
- Про филиалы, про правление и мое назначение…
- А-а ты об этом, - Артур сложил руки на столе и продолжил. – А что тебе не понятно?
- Все!
- Ну, тогда по порядку, - Артур сосредоточился. – Дубенский внёс тебя в качестве кандидата на должность руководителя сетью филиалов банка. Вчера был утверждён протокол правления. Твоя кандидатура принята единогласна за исключением Завьялова. Вторым вопросом на повестке было обсуждение открытия первого филиала в Москве. Я кстати, уже получил от собственника помещения договор аренды. Параллельно экономисты составляют бюджет реконструкции и, кажется, там уже кто-то своего подрядчика на ремонт подтащил. Тебе, насколько я знаю, тебе поручено подготовить предложение по «штатке». Что же тут непонятного?
- Дубенский подставил меня.
- Почему ты так думаешь?
- Он даже не спрашивал меня.
- А о чем он должен был спрашивать? Ты и так сидишь на кредитах. Совет директоров поддержал его проект по расширению сети филиалов. Ты, как я понимаю, с ним много лет и он тебе доверяет. В чем ты видишь подвох.
- Я в этой истории бизнеса не вижу.
- А тебе какая разница: есть тут бизнес или нет? Лично у тебя одни выгоды: повышение статуса и, думаю, по деньгам прибавка будет. Сидеть будешь на Садовом в отдельном особнячке и с клиентами кофе пить. В чем подстава? Радоваться надо, а ты паникуешь? Я вот тебе, например, завидую. Будешь отчеты писать и раз в неделю на оперативку к Дубенскому приезжать.
- Я все равно чувствую, что за всем этим, что-то кроется.
- Знаешь, Герман, за всем всегда что-то кроется. Помнишь, как Дубенский обычно говорит…
- Если дела делаются, значит это кому-нибудь нужно, - задумчиво сказал Герман. –Маяковский, блин.
- Ну, Маяковский не Маяковский, а по сути, он прав. Вы с ним в одной лодке и вряд ли он даст её потопить, а то, что он тебе не о чем не сказал – правильно сделал. Ты бы стал сомневаться, размышлять, как ты это обычно делаешь, а теперь тебе деваться некуда. Ты же не откажешься? Это ведь будет выглядеть глупо.
- Да, наверное, ты прав. Хорошо, что я с тобой переговорил. – Герман немного успокоился, почувствовав, что его доводы очень близки его собственным размышлениям. - Слушай, ты про такую Полину Гончарову, что-нибудь слышал?
- Как?
- Полина…
В это мгновение дверь в кабинет открылась и появилась Лиза, которая с неуместно недовольным видом быстро подошла к столу Германа и небрежно бросила резюме всеми разыскиваемого кандидата.
- К вам Герман Сергеевич соискатель, - и, не дожидаясь ответа, она развернулась и решительной походной направилась на своё рабочее место, едва не столкнувшись в дверях с Полиной.
 Герман нахмурил брови и посмотрел на Артура, оторопевшего от бесцеремонности Лизы.
- Знаешь, Герман, я лучше пойду, а то у меня дел еще полно. Позвони мне, сходим пообедаем, - Артур поднялся и вышел из кабинета, поздоровавшись с Полиной.
 Герман почувствовал, что его гнев уже слишком заметен и для первой встречи с Полиной неуместен. Обратившись к бумагам на столе, он с трудом улыбнулся. Полина «дежурно» улыбнулась в ответ и попросила разрешения пройти.
- Здравствуйте… - Зимин встал и протянул ей руку, краем глаза подсмотрев в резюме её отчество, - Полина Николаевна…
- Можно просто Полина.
- Хорошо, Полина, присаживайтесь. Будете что-нибудь? – вежливо спросил Герман и, включив громкую связь, вальяжно откинулся на спинку кресла. - Лиза, принесите нам два кофе. Мне как обычно с молоком, а Полине Николаевне…
- Капучино с корицей, если можно.
- Да, капучино с корицей и, побыстрей, пожалуйста, - сказав это, он сразу отключил связь и удовлетворённо улыбнулся, представив выражение лица Лизы.
 Герман принял умеренно небрежный вид, которым пользовался при проведении собеседований, желая выразить известную безразличность к соискателю, показывая тем самым уверенность в себе и в банке.
- Полина, расскажите о себе, - Герман отложил анкету в сторону.
- Меня зовут Полина Гончарова, я окончила…
 Он слушал её мелодичный голос, пытаясь вспомнить, чей образ она ему напоминала. Мысленно «перебрав» всех женщин с короткой, нарочито небрежной, мальчишеской стрижкой и вспомнил героиню фильма «Ночной портье».
«Точно, точно «Ночной портье», - Герман подвинул к себе клавиатуру и пока Полина рассказывала о себе, он быстро набрал название фильма, искоса посматривая на нее.
- Мне продолжить? – Полина обратила внимание на то, что Герман отвлёкся.
- Продолжайте. Я просто ваш предыдущий банк в интернете посмотрел. Я вас очень внимательно слушаю, - сказав эти слова, Герман вновь обратился к компьютеру и открыл фотографию Шарлотты Рэмплинг, несколько раз поочерёдно посмотрев на Полину и на героиню фильма, словно сличая обеих. – Н-да, понятно. А почему вы уволились?
- Центробанк отозвал у нас лицензию и я, собственно, как и многие сейчас, осталась без работы, - Полина извинительно улыбнулась, - и вот, теперь я у вас.
- Понятно, а … - в это мгновение в кабинет вошла Лиза с подносом.
 Все то время пока Лиза расставляла кофе и остальные принадлежности, Герман внимательно смотрел на Полину, не удостоив Лизы и «капли» внимания.
«Уволилась почти месяц назад. Немного загорела, шея белая. Ездила на неделю, может с каким-нибудь «папиком», который только и вырвался на пять дней. Сама без кольца, значит, мужа нет… Это хорошо, хотя в тридцать пять лет найти достойного, свободного мужика почти невозможно. Опоздала на последнюю электричку или… наверное, уже не родит. Макияж быстрый или даже небрежный. Похоже, уверена в получении должности настолько, что не утруждает себя формальностями. Пришла ведь по протекции вице-президента банка. Красивая, необычная, держится отлично…»
- Вкусный кофе, - пенка осталась на её верхней губе. – Мне продолжить?
- Да, конечно, - Герман обратил внимание, как Полина немного повернулась на стуле и в разрезе юбки он заметил чулки.
«Божественная улыбка, - подумал Герман, - неужели Сергей Петрович её…»
 Вернувшись из своих мыслей, он вновь обратился к резюме, которое отложил на время в сторону. Требовалось все-же соблюсти формальности встречи, что бы не вызвать недолжного мнения у кандидата на первой встрече.
- Сергей Петрович что-нибудь говорил о вашей работе в нашем банке, - Герман намеренно задал этот вопрос Полине, желая узнать, что успел наобещать Дубенский.
- Да, он говорил, что скоро вы открываете новое отделение и, - Полина смутилась, - и что вам требуются профессионалы.
- Хм, понятно, - Герман поставил чашку и внимательно посмотрел на Полину. – Кем вы видите себя в нашем банке?
- Ну, я работала в отделе кредитования и хотела бы продолжить в этом направлении, если это возможно?
- Я думаю, это возможно, - Герман улыбнулся. – Когда вы готовы выйти на работу?
- Завтра.
- Приходите завтра к десяти часам. Оформление в кадрах всё равно займет полдня, поэтому приходить к девяти бессмысленно. Выспитесь и приезжайте. Я буду ждать вас.
- Спасибо, - Полина встала и, накинув сумку на плечо, пошла к выходу. Дойдя до двери, она остановилась и обернулась, посмотрев на Германа. –  До свидания.
- До завтра.

© Copyright: Сергей Дубовик, 2016

Регистрационный номер №0359585

от 22 октября 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0359585 выдан для произведения: Отношения между Германом с Лизой длились уже шесть месяцев. Став секретарем в кредитном отделе, красивая двадцатипятилетняя девушка тотчас привлекла его внимание. Лиза казалась абсолютно недоступной, что ещё больше разжигало в Германе желание овладеть ею. Больше месяца он «подбирал ключи» к горделивой брюнетке с зелёными глазами, которая всякий раз ловко разрушала его намерения, что ни в коей мере не могло остановить Германа. За их развивавшимся «романом», а уже с первых дней всем работникам было очевидно, что между ними что-то происходит, следил весь отдел. Собирая совещания, он вызывал её с какой-нибудь пустяковой просьбой, бросая вслед самый страстный взгляд, который участники совещания мгновенно угадывали. Герман не скрывал своей «влюбленности», а порой даже намеренно афишировал. После первой недели работы, он начал заказывать Лизе цветы ежедневно, заставляя вечером уборщицу выбрасывать купленный накануне букет – Лиза «дрогнула» и опрометчиво спросила Круглову о личной жизни Германа Сергеевича, который вскоре узнал об этом и предпринял финальный действия…
 Придя на работу в обычный понедельник, Лиза обратила внимание на отсутствие цветов к которым так привыкла за последние дни. Настраиваясь на рабочий лад и думая о том, что ещё предпримет Герман, добиваясь ее сердца, Лиза красила губы, краем глаза просматривая почту. В девять часов пришел Герман и с абсолютно пресным лицом попросил кофе с молоком и без сахара.
- И, пожалуйста, Лиза запомните, что я пью кофе с молоком и без сахара, а то мне уже ваши сливки с сахаром порядком надоели. Вы, если что-нибудь из того, что я вам говорю забываете, то, пожалуйста, научитесь в блокнотик себе записывать. Поверьте, это дисциплинирует. Спросите у Горюнова, если не верите. Я доступно объяснил? – Герман посмотрел на оторопевшую Лизу и продолжил. – Я уезжаю в командировку с Кругловой. Закончите макияж и сразу займитесь оформлением документов.
- Да, но я еще ни разу не оформляла командировки, - тихо ответила Лиза, отложив помаду.
- Ну, так позвоните в канцелярию и в бухгалтерию, вам там всё объяснят. И по билетам, запишите, - Герман нарочито глубоко вздыхал, пока Лиза вытаскивала из принтера застрявший листок бумаги. – Лиза у меня на вас совершенно нет времени, рабочий день уже начался и вам пора уже проснуться.
- Да, конечно, Герман…
- Герман Сергеевич, - сухо сказал Зимин.
- Да, Герман Сергеевич, листок застрял…
- Видите, блокнот вам просто необходим.
- Я записываю, диктуйте, - вытащив бумагу, она «вспыхнувшим» взглядом посмотрела на Германа.
- Нам нужно два билета до Санкт-Петербурга на завтра и в среду обратно. Оба номера в отеле забронируйте на меня.
- На самолет? – переспросила Лиза. - А какой отель? Какие номера?
- Конечно, на самолёт, - с улыбкой сказал Герман. – Купите два бизнес-класса в Emirates, гостиницу… хм, давайте, Асторию. Мне забронируйте Ambassador Suite, а Кругловой какой-нибудь люкс с видом на Исаакиевскую площадь, а то она ни разу в Питере не была…
- Записала, - взволнованно ответила Лиза.
- Лиза, проснитесь, наконец! – Герман перевернул её листок. – Сапсан туда обратно и какой-нибудь сетевой отель на одну ночь: два стандартных номера с завтраком. Уезжаем завтра утром в среду утром назад. Занимайтесь командировкой. Вопросы есть?
- Я…
- Обращайтесь к Кругловой. Она всё объяснит и про кофе, пожалуйста, не забудьте, а лучше запишите.
 Лиза не могла собраться с мыслями и вздрогнула от звука закрывшейся двери. Герман достиг именно такого эффекта, как и ожидал, а уже через неделю случился выездной «тимбилдинг» по случаю пятилетия банка и Лиза, конечно, не преминула возможностью выяснить отношения и их судьбы той же ночью запутались в прочных интимных связях.
 Герман был достаточно умен и, не желая стать «основным блюдом» в устах любопытных работников на обеденных перерывах, тотчас пресек все кривотолки и сплетни, сразу придав своим отношениям с Лизой «официальный» статус. Подобный поступок выглядел даже «благородно», лишних обязательств на него не накладывал и позволил сохранить реноме порядочного человека. Вскоре о них, действительно, престали шептаться в коридорах банка, поскольку нет ничего сокровенного о чём можно было бы злословить стань оно явным.
 Спустя два десятка дней страстных отношений Герман узнал Лизу ровно такой, какой и представлял себе – экстравертный симбиоз брендов и трендов с незначительными комплексами, которых, впрочем, не могло не быть, учитывая с какой фанатичностью она заботилась о своем внешнем виде.
 По мнению Лизы, она вела абсолютно здоровый образ жизни, посещая по расписанию фитнесс-клуб, поглощая только «правильную» еду и не позволяя себе ничего, что могло бы пагубно сказаться на объеме талии. Герман часто шутил над ней, называя такую жизнь стерильной, а её страхи по поводу несовершенства считал абсолютно параноидными.
 Открыв для себя «настоящую» Лизу Герман не испытывал ни малейшего разочарования, отвергнув это чувство несколько лет назад. Люди, которых он повидал немало, во многом перестали быть для него загадкой и Лиза не была исключением, совсем скоро заняв отведённое для неё место в «коллекции» ординарных образов.
Ещё в двадцатилетнем возрасте, будучи максималистом, Зимин жарко убеждал остальных в том, как банально устроен мир на студенческих попойках, не представляя, как трезво он уверует в это после тридцати. С течением времени Герман намерено упростил свой взгляд на жизнь до такой степени, что решил, будто людьми управляют всего несколько страстей, которые у банкира превращаются в капитал, а у художника в творение. Облачившись в уютную рясу циника, он смотрел на людей сквозь призму тех учений о душе, которые миру наследовал психоанализ, а вовсе не в свете заповедей или апостольских признаний, возникших на заре нашей эры. Каноны он отбросил как оковы, отчего на бетонных ступенях пирамиды Маслоу ему было гораздо уютней, чем на ветхих ступеньках церквушки в соседнем парке.
 Следует отметить, что Герман развил в себе снисходительность к людям гораздо более глубокую, чем иные христиане обладают даром прощения. Отчасти понимая и принимая то, чем руководствуются в своих поступках мужчины и женщины, начальники и подчинённые, богатые и бедные, он не брался их судить, зная, что жизнь глубже, чем принятые им взгляды на неё.
 Герман старался никого не пускать в свою жизнь и не влезать в чужую без надобности. Он почти всегда был сдержан и на «публике» старался не говорить тех слов, что могли позже обернуться против него непреодолимыми обязательствами или заложниками которых он мог стать. Он боялся выглядеть слабым в глазах друзей и коллег. Почти все в своей жизни он пытался планировать в той мере, насколько это было возможно. Герман не любил беспорядка в делах, был пунктуален и требовал от подчиненных выстраивать подобный образ жизни, как тому его научил Дубенский.
 Безразлично смотря на многое из того, что происходило рядом с ним в банке, он не придавал значения несправедливости и человеческой подлости, как в отношении самого себя, так и в отношении остальных. Он безучастно закрывал глаза на глупость и отстраненно наблюдал за попытками коллег переступить через него или загрызть друг друга. Нечестивость человеческих деяний, он, в целом, относил к мерным столбам на пути достижения материальных благ, предполагая, что мораль сопутствует людям лишь на пути праведном и в нерабочее время. Единственное, чего Зимин не прощал никогда, так это предательства в самом глубоком смысле этого поступка. За свою карьеру и не без участия Дубенского, он загубил нескольких человек, которые попытались использовать его доверие в своих интересах. Герман был безжалостен: терпеливо дожидаясь отмщения и не брезгуя методами, он добился их увольнения из банка. Одной такой жертвой стала беременная девушка, ставку которой он ухитрился вывести за штат, практически закрыв ей малейшую возможность возвращения из декретного отпуска.
На протяжении первого месяца отношений с Лизой Герман совершал привычные для влюбленных ритуалы, которые строго чтил, имея значительный опыт. Подарки, общий досуг, совместное проживание и, наконец, апогеем отношений стала сказочная поездка на отдых в Италию, где он признался в любви, которой не испытывал ни дня с момента их встречи.
Всего несколько ласковых глаголов, изысканный ужин, свечи, коварное молодое вино и морской бриз сделали Лизу по-настоящему счастливой и ослепленная «великим чувством», она отдала себя Герману всецело, который испил её до дна слишком быстро.
Страсть его насытилась прежде, чем пришла любовь. В следующие несколько месяцев Лиза занимала столько пространства и отнимала так много времени, что стала тяготить его свободный нрав. Увидев в ней милую, чувственную, темпераментную и, вместе с тем, посредственную, влюбленную девушку, которая теперь неловко «умещалась» в образе горделивой красавицы, Герман начал уставать от их связи. Со временем, единственным смыслом и ценностью обладания Лизой стала её невероятная физическая привлекательность, то последнее, что удерживало Германа от разрыва отношений.
Регулярные упражнения в любви, порой напоминали ему вынужденный фитнесс, хотя она была настолько искусной любовницей, что всякий раз пробуждала в нем все новые и неизвестные чувства, которые угасали сразу, как только очередной «подход» был исполнен.
В очередной раз все тело его наполнилось удивительным и вымученным в плотских баталиях теплом и теперь требовало покоя. Он слышал, как шумело его сердце.
- Любимая моя, - чуть слышно произнёс Герман и, повернувшись к засыпавшей Лизе, глубоко вдохнул запах её волос и снова перевернулся на спину.
- Я сплю… – в полусне сказала Лиза и укуталась в одеяло, поджав ноги.
- Спи, малыш, спи. – Герман поцеловал Лизу в плечо и отправился на балкон, прихватив из холодильника бутылку пива.
Наконец он смог остаться один, пытаясь обдумать слова Дубенского, услышанные утром. Вечер оказался очень теплым и Герман, открыв пиво, уселся в любимое плетёное кресло на балконе и закурил, рассматривая потный, засыпающий город.
Идея открытия новых филиалов, казалась Герману совершенно идиотской и он едва сдержался, чтобы ни сказать об этом Дубенскому прямо в кабинете, а участие в этом проекте Сергея Петровича, да ещё в качестве руководителя было для него полнейшей загадкой. Зачем тому было инициировать эту утопию? Такой хитрый лис как Дубенский, не взял бы на себя подобную ношу и не подставился бы, если бы сам не исполнял чью-то волю. «Чью? Чью волю мог исполнять Дубенский, если над ним только президент банка? - размышлял Герман. - А зачем тому эта афера сдалась?»
В голове он «провернул» все возможные схемы развития событий и понял, что банк либо «вставляют» одним из звеньев в схему очень крупной «обналички» или сами её создают, порождая дополнительные филиалы.
- Нихера себе, умники, - вырвалось у Германа, - сами не мажутся, а меня подписать на это дело решили! Дубенский сука! - Герман резко затушил сигарету и сразу закурил следующую, иронично повторяя утренние слова Сергея Петровича. – Я вынес твою кандидатуру на правление… как мне тяжело было тебя отстоять… урод, бл…дь. Сука, слил-таки, значит, дела в банке совсем плохи.
 Герман знал, что рано или поздно Дубенский переступит и через него, как делал он это всю жизнь, особенно если дело касалось больших денег. Единственное чего он не предполагал, так это то, что Дубенский поступит так топорно. «Хотя, если о наших былых делах не знал президент и Дубенский не делился с ним, а он точно не делился и я бы также сделал, то вполне возможно, что он рекомендовал меня как единственного «достойного» кандидата с опытом работы, кто мог бы раскрутить этот проект в самые кратчайшие сроки. Но проект очень сырой, на что они рассчитывают? Значит, думают, что ещё год, два удержат банк на плаву? – Герман выпил пива. – Понятно, что на «физиков» не рассчитывают. Кредиты, скорее всего, будут выписывать каким-нибудь предприятиям. Подтащат из регионов? Кого? Крупные предприятия с гиблыми проектами…»
 Герман поднялся и вновь закурил. Его смущало то, что его так недооценивал Дубенский.
«Он, что думал, что я не догадаюсь? – Герман кипел от злости. – За кого он меня держит? Сука и сыграл-то как красиво: откажись я теперь, после утверждения на правлении, так они меня врагом народа выставят и что тогда… уходить из банка?»
Герман на мгновение замер от посетившей его мысли, когда он вспомнил о Полине Гончаровой, которая должна будет прийти на собеседование.
- Вот сука! Значит, если я отказываюсь, они эту мартышку назначат, которая только через год врубится, что к чему?
Герман ещё некоторое время пытался осмыслить другие пути развития ситуации, но толком ни к чему не пришел, хотя и решил не паниковать, а дождаться следующей встречи с Дубенским, поскольку его также могли подвести к этому решению, но сказать он об этом не мог: в кабинете могла быть «прослушка». Так или иначе, Герман понял, что нужно некоторое время, чтобы быть уверенным в своих выводах. Сколько же потребуется времени, если уже на следующей неделе с ним подпишут новый трудовой договор…
- Надо переговорить с Артуром, - Герман поднялся со стула, - он точно что-то должен знать.
 Вторник начался с неприятной для Германа суматохи. Несколько раз звонили из отдела кадров и спрашивали, не пришла ли Полина к нему раньше, чем к ним? Получасом позже на голову Зимина обрушились юристы с приказом о реструктуризации, суть которого надо было им объяснить. Закончив «ликбез» с юристами, он принял звонок от работника канцелярии с требованием немедленно предоставить копию забытого всеми и неизвестно где находящегося договора. Это было последней каплей и Герман не сдержался, отправив канцелярию к… Горюнову.
- Вот с ним и выясняйте, где договор! – ругался Герман. – У вас есть инструкция по делопроизводству? Есть, да! Вот тогда почитайте, что там написан… ага… я не обязан держать у себя копии всех договоров… что! Тогда вы-то все нахрен здесь нужны? Да, я понял… жалуйтесь кому угодно, мне плевать, - Герман резко бросил трубку и выругался.
 Он встал с кресла и несколько раз прошелся по кабинету, нервно набирая номер Артура на мобильном телефоне и не дозваниваясь, набирал вновь и вновь.
- Черт, ну где он? – Герман швырнул телефон на стол.
 Артур Розенберг занимал место заместителя юридического департамента и работал в банке уже два года. Он не любил распространяться среди коллег о том, кому обязан своим присутствием в банке, но всем было очевидно, что он от кого-то из совета директоров. Ему было тридцать пять и он был младше Германа на два года.
Знакомство их вышло случайно. Неожиданно появившемуся в банке молодому юристу не успели подготовить рабочее место и на неделю отправили в отдел к Герману, который с ним сразу «сошёлся». Герману импонировала его непосредственность и то, как он держал себя с ним, несмотря на общую шумиху вокруг его персоны.
 Артур закончил юридический факультет МГУ с красным дипломом, был невероятно эрудированным человеком и со временем он стал единственным к кому Герман обращался за светом. Артур был всегда спокоен, говорил немного картавя и выглядел как телевизионный адвокат, предпочитая безликим однотонным костюмам уникальные пиджаки в клетку, а галстуку - бабочку. Он был узнаваем в толпе, благодаря своему гардеробу и всегда взъерошенной, кучерявой шевелюре, а его грушевидная, грузная фигура не останавливала девушек, которые всегда были очарованы его обаянием и умом.
- Привет! – Артур прошел в кабинет, протянул руку Герману и показал телефон. – Твои шесть звонков. Что-то случилось?
- Просто не мог дозвониться, - Герман нервничал.
- Я только с «неба» спустился, - Артур улыбнулся и ткнул пальцем в потолок, - сам понимаешь, не мог ответить.
- Как там?
- Нормально, - Артур сел на стул возле стола, подмигнул Герману, ехидно улыбнулся и словно пародируя президента банка продолжил. – Со страховкой на яхту разобраться не могли. Немчура, понимаешь, все по-английски написала, не разобрать ни черта.
- Понятно, - Герман понимающе улыбнулся, вернулся на своё место и как следователь уставился на Артура. – Артур у меня к тебе есть несколько вопросов. Поможешь?
- Конечно, спрашивай, только не изображай из себя дознавателя.
- Слушай,  - Герман не обратил внимания на остроту Артура, - мне тут Дубенский такого наплёл, что я вообще не понимаю, что происходит.
- А что он тебе наплёл?
- Про филиалы, про правление и мое назначение…
- А-а ты об этом, - Артур сложил руки на столе и продолжил. – А что тебе не понятно?
- Все!
- Ну, тогда по порядку, - Артур сосредоточился. – Дубенский внёс тебя в качестве кандидата на должность руководителя сетью филиалов банка. Вчера был утверждён протокол правления. Твоя кандидатура принята единогласна за исключением Завьялова. Вторым вопросом на повестке было обсуждение открытия первого филиала в Москве. Я кстати, уже получил от собственника помещения договор аренды. Параллельно экономисты составляют бюджет реконструкции и, кажется, там уже кто-то своего подрядчика на ремонт подтащил. Тебе, насколько я знаю, тебе поручено подготовить предложение по «штатке». Что же тут непонятного?
- Дубенский подставил меня.
- Почему ты так думаешь?
- Он даже не спрашивал меня.
- А о чем он должен был спрашивать? Ты и так сидишь на кредитах. Совет директоров поддержал его проект по расширению сети филиалов. Ты, как я понимаю, с ним много лет и он тебе доверяет. В чем ты видишь подвох.
- Я в этой истории бизнеса не вижу.
- А тебе какая разница: есть тут бизнес или нет? Лично у тебя одни выгоды: повышение статуса и, думаю, по деньгам прибавка будет. Сидеть будешь на Садовом в отдельном особнячке и с клиентами кофе пить. В чем подстава? Радоваться надо, а ты паникуешь? Я вот тебе, например, завидую. Будешь отчеты писать и раз в неделю на оперативку к Дубенскому приезжать.
- Я все равно чувствую, что за всем этим, что-то кроется.
- Знаешь, Герман, за всем всегда что-то кроется. Помнишь, как Дубенский обычно говорит…
- Если дела делаются, значит это кому-нибудь нужно, - задумчиво сказал Герман. –Маяковский, блин.
- Ну, Маяковский не Маяковский, а по сути, он прав. Вы с ним в одной лодке и вряд ли он даст её потопить, а то, что он тебе не о чем не сказал – правильно сделал. Ты бы стал сомневаться, размышлять, как ты это обычно делаешь, а теперь тебе деваться некуда. Ты же не откажешься? Это ведь будет выглядеть глупо.
- Да, наверное, ты прав. Хорошо, что я с тобой переговорил. – Герман немного успокоился, почувствовав, что его доводы очень близки его собственным размышлениям. - Слушай, ты про такую Полину Гончарову, что-нибудь слышал?
- Как?
- Полина…
В это мгновение дверь в кабинет открылась и появилась Лиза, которая с неуместно недовольным видом быстро подошла к столу Германа и небрежно бросила резюме всеми разыскиваемого кандидата.
- К вам Герман Сергеевич соискатель, - и, не дожидаясь ответа, она развернулась и решительной походной направилась на своё рабочее место, едва не столкнувшись в дверях с Полиной.
 Герман нахмурил брови и посмотрел на Артура, оторопевшего от бесцеремонности Лизы.
- Знаешь, Герман, я лучше пойду, а то у меня дел еще полно. Позвони мне, сходим пообедаем, - Артур поднялся и вышел из кабинета, поздоровавшись с Полиной.
 Герман почувствовал, что его гнев уже слишком заметен и для первой встречи с Полиной неуместен. Обратившись к бумагам на столе, он с трудом улыбнулся. Полина «дежурно» улыбнулась в ответ и попросила разрешения пройти.
- Здравствуйте… - Зимин встал и протянул ей руку, краем глаза подсмотрев в резюме её отчество, - Полина Николаевна…
- Можно просто Полина.
- Хорошо, Полина, присаживайтесь. Будете что-нибудь? – вежливо спросил Герман и, включив громкую связь, вальяжно откинулся на спинку кресла. - Лиза, принесите нам два кофе. Мне как обычно с молоком, а Полине Николаевне…
- Капучино с корицей, если можно.
- Да, капучино с корицей и, побыстрей, пожалуйста, - сказав это, он сразу отключил связь и удовлетворённо улыбнулся, представив выражение лица Лизы.
 Герман принял умеренно небрежный вид, которым пользовался при проведении собеседований, желая выразить известную безразличность к соискателю, показывая тем самым уверенность в себе и в банке.
- Полина, расскажите о себе, - Герман отложил анкету в сторону.
- Меня зовут Полина Гончарова, я окончила…
 Он слушал её мелодичный голос, пытаясь вспомнить, чей образ она ему напоминала. Мысленно «перебрав» всех женщин с короткой, нарочито небрежной, мальчишеской стрижкой и вспомнил героиню фильма «Ночной портье».
«Точно, точно «Ночной портье», - Герман подвинул к себе клавиатуру и пока Полина рассказывала о себе, он быстро набрал название фильма, искоса посматривая на нее.
- Мне продолжить? – Полина обратила внимание на то, что Герман отвлёкся.
- Продолжайте. Я просто ваш предыдущий банк в интернете посмотрел. Я вас очень внимательно слушаю, - сказав эти слова, Герман вновь обратился к компьютеру и открыл фотографию Шарлотты Рэмплинг, несколько раз поочерёдно посмотрев на Полину и на героиню фильма, словно сличая обеих. – Н-да, понятно. А почему вы уволились?
- Центробанк отозвал у нас лицензию и я, собственно, как и многие сейчас, осталась без работы, - Полина извинительно улыбнулась, - и вот, теперь я у вас.
- Понятно, а … - в это мгновение в кабинет вошла Лиза с подносом.
 Все то время пока Лиза расставляла кофе и остальные принадлежности, Герман внимательно смотрел на Полину, не удостоив Лизы и «капли» внимания.
«Уволилась почти месяц назад. Немного загорела, шея белая. Ездила на неделю, может с каким-нибудь «папиком», который только и вырвался на пять дней. Сама без кольца, значит, мужа нет… Это хорошо, хотя в тридцать пять лет найти достойного, свободного мужика почти невозможно. Опоздала на последнюю электричку или… наверное, уже не родит. Макияж быстрый или даже небрежный. Похоже, уверена в получении должности настолько, что не утруждает себя формальностями. Пришла ведь по протекции вице-президента банка. Красивая, необычная, держится отлично…»
- Вкусный кофе, - пенка осталась на её верхней губе. – Мне продолжить?
- Да, конечно, - Герман обратил внимание, как Полина немного повернулась на стуле и в разрезе юбки он заметил чулки.
«Божественная улыбка, - подумал Герман, - неужели Сергей Петрович её…»
 Вернувшись из своих мыслей, он вновь обратился к резюме, которое отложил на время в сторону. Требовалось все-же соблюсти формальности встречи, что бы не вызвать недолжного мнения у кандидата на первой встрече.
- Сергей Петрович что-нибудь говорил о вашей работе в нашем банке, - Герман намеренно задал этот вопрос Полине, желая узнать, что успел наобещать Дубенский.
- Да, он говорил, что скоро вы открываете новое отделение и, - Полина смутилась, - и что вам требуются профессионалы.
- Хм, понятно, - Герман поставил чашку и внимательно посмотрел на Полину. – Кем вы видите себя в нашем банке?
- Ну, я работала в отделе кредитования и хотела бы продолжить в этом направлении, если это возможно?
- Я думаю, это возможно, - Герман улыбнулся. – Когда вы готовы выйти на работу?
- Завтра.
- Приходите завтра к десяти часам. Оформление в кадрах всё равно займет полдня, поэтому приходить к девяти бессмысленно. Выспитесь и приезжайте. Я буду ждать вас.
- Спасибо, - Полина встала и, накинув сумку на плечо, пошла к выходу. Дойдя до двери, она остановилась и обернулась, посмотрев на Германа. –  До свидания.
- До завтра.

 

Кредитор. Глава 2. Николай Михайлович