ГОРЬКО ПЛАКАЛА ИВА Часть 1. Глава 9. Улыбка судьбы

Часть первая.

  Полжизни  я искал дорогу, что к твоему вела порогу.

Глава 9.

 Улыбка судьбы.

   - Софья Михайловна, Вы три месяца назад стали  заведующей хирургическим отделением клиники «Здоровье». Что за это время удалось сделать для улучшения работы коллектива Вашего отделения?- обратилась журналистка к моложавой темноволосой женщине в белом халате, которая сидела за столом.

   - В нашем отделении дружный коллектив, - улыбнулась в камеру заведующая, - В основном все врачи в возрасте до пятидесяти лет. Василий Тихонович, наш…

   Фёдор Колотовкин, стоящий у плиты,  на которой стояла сковорода с  маслом, при звуке голоса Сони, на несколько мгновений замер, затем резко повернулся лицом к телевизору, впился взглядом в экран. Журналистка задавала вопросы, Соня отвечала, но её слова не доходили до сознания мужчины, он смотрел на дорогое лицо, не обращая внимания, что за спиной горит масло на сковороде, а по кухне распространяется  неприятный запах. Женщины на экране рассмеялись, Фёдор чертыхнулся,  схватил сковородку за длинную ручку и снова замер, услышав вопрос журналистки.

    - Можно Вам задать на прощание один личный вопрос?- на лице молодой девушки с короткой стрижкой, держащий микрофон в руках с логотипом известного канала, мелькнуло хитрое выражение.

   Соня задумалась на несколько секунд, потом смотря  в камеру, ответила:

   - Если я не отвечу, то Вы не станете окольными путями искать ответ?

   - Уверяю Вас не стану, - улыбнулась журналистка, но её улыбка напоминала акулий оскал.

   - Задавайте, - разрешила Соня.

   - В коллективе Вас  прозвали Снежной Королевой. Откуда взялось это прозвище? Это от того, что Вы строгая и всегда добиваетесь своей цели, или это  что-то другое?

   Соня вздрогнула, отвела глаза в сторону, видимо вопрос ей был не приятен, улыбнулась, но улыбка, скользнув по губам, не затронула глаз, ответила:

   - Снежной Королевой  меня назвали по тому, что ни один из моих поклонников, с того времени как умер мой муж, не может похвастаться тем, что он стал  занимать в моей жизни место большее, чем  друг.

   - Вам  нет пятидесяти лет и у Вас нет постоянного мужчины? И Вы… - шокировано произнесла журналистка.

   - Это уже второй вопрос, - резко оборвала её Соня. – Мы с Вами ведём разговор о моей работе, а не о личной жизни. Простите, но у меня через двадцать минут совещание.

    Журналистка ещё что-то говорила, но Сониного лица не было на экране. Фёдор, со сковородой,  дошёл до табурета и, не глядя, опустился на него. Он  сидел, тупо уставившись, в пространство,  забыв о времени, очнулся от трели телефона. Не выпуская сковороду из руки, мужчина слушал женский голос,  возмущённо звучащий в трубке. Извинившись, он нажал кнопку отбоя,  перевёл взгляд   на  почерневшее масло на дне сковороды.

   Положив посуду в мойку, он перешёл в гостиную,  сел на диван и закурил. Фёдор редко позволял себе курить в жилой зоне, для этого у него был  отведён уголок в кабинете, который находился   в утёплённой лоджии. Слова Сони о том, что у неё нет спутника в жизни стали бальзамом  для   сердца Фёдора. За тринадцать  прошедших лет, что прошли после  разговора с профессором  Шерстнёвым, он старался не думать о ней.  Чтобы забыть Соню,  дважды сходился с женщинами.

  Первая  гражданская жена, тридцатилетняя  Марина,   ушла от него через девять месяцев после очередного  громкого скандала, где она наставила узаконить их отношения.

   Вторая супруга, которую звали Лиза, прожила с ним  полтора года. Отношения  с женщиной Фёдор разорвал самостоятельно. Он  устал от родственников Елизаветы, которые  потоком приезжали в гости. На кухне, в ванной, в гостиной  гомонили, смеялись, кричали посторонние люди.  Они нарушали уединение писателя в его кабинете, лезли с  советами, просили взаймы денег,  предлагали  выпить или поездку  на очередную  выставку, по вечерам   настаивали на совместном походе в театр. Фёдору  было не жалко денег, которые родные жены брали взаймы, их присутствие срывало сроки сдачи рукописей, раздражало.   Расстались супруги мирно, а в происшествии пяти последующих лет, когда Лиза снова вышла замуж и родила ребёнка,  по нескольку раз в год звонили друг другу.

   Сегодня, когда он смотрел на лицо Сони и, слушая её голос, понял, что, сколько бы он не завязывал  новых отношений с противоположным полом, забыть о любимой  он не смог.  Пословица «клин клином выбивают», была не про него.

   Через три часа Колотовкин ехал на такси в аэропорт, готовя слова  для новой встречи с той, ради которой потерял свободу на пятнадцать лет.

    После ухода журналистов Соня устало откинулась на спинку кресла и сжала виски руками. Последний вопрос развязной девицы, являющей корреспондентом, был для неё неожиданным. Она растерялась и с трудом подобрала фразы  для ответа. Отдохнуть Софье Михайловне не дали, в дверь постучала медсестра Зиночка, приглашая её в ординаторскую.

    Было шесть часов вечера, когда она вернулась в свой кабинет. Предыдущие несколько часов  заведующая отделением консультировала  абитуриентов, отвечая на сотни вопросов. Общаясь  с молодыми людьми, Соня  заработала ещё большую головную боль. Выпив таблетку,  она погасила жаркий спор между двумя опытными докторами отделения, которые спорили о назначении лечения для проблемного пациента. Остаток времени Соня провела  в палате,  у постели пожилой женщины, которую  оперировала несколько дней назад. Валентина Георгиевна, в прошлом известная актриса, во время длительной болезни,

а затем  смерти мужа,  не обращала внимания  на своё сердечное заболевание. Попавшая в клинику после вызова врачей скорой помощи сердобольной соседкой, она была госпитализирована и прооперирована. Валентина Георгиевна  для Сони была особой пациенткой, во время операции, проводимой  хирургом Шерстнёвой, у  женщины дважды останавливалось сердце.  Бывшая актриса возвращалась к нормальной жизни, впервые  после смерти  любимого мужа, заговорила о намерении вернуться к профессии.

   В кабинете, Соня достала из  сумочки сотовый телефон, нежно улыбнулась.  На  экране телефона высветилось  несколько пропущенных звонков   двенадцатилетней внучки Катерины,   маячил значок  о  непрочитанном сообщении дочери Алёны.  Просмотрев сообщение,  она набрала номер любимой внучки, выслушала ответ компьютера, что номер занят. Вероятнее всего, Катя  увлечённо беседовала с подругами. Устало поведя плечами, женщина сняла  белый халат,  убрала лежащие документы в сейф.  Подхватив вещи, Соня погасила свет, закрыла  кабинет на ключ.

   На стоянке у больницы было припарковано  несколько машин, одна из которых принадлежала Соне. Машину  купили пять лет назад, когда три поколения семьи Шерстнёвых намеревались осуществить поездку  к Рокотовым. Соня, Алёна и Катя в третий  раз проводили отпуск в деревне, но  впервые они ехали на собственном транспорте. Они никуда не спешили, поэтому  на дорогу в село у них ушло три дня. 

   Впервые Соня, Алёна и годовалая Катя ездили в село, где жили единственные родные Сони, спустя полгода после смерти Ивана Васильевича. Соня хотела и боялась встречи с дядей и тётей, с двоюродными сестрами и  братьями. Родные впервые увидели Соню за восемнадцать лет,  которые она жила в Москве. За  время  отсутствия она написала только одно письмо,  но Рокотовы  не таили обиду  за то, что племянница долго не подавала о себе вестей. Дяде  Тиме и тёте Фене Соня рассказала правду о своём замужестве. О том, что Алёна дочь Фёдора она не говорила, но  по глазам родных поняла, что они догадались  сами. Тему о том, кто настоящий отец Алёны поднимать не стали.

    Во второй раз они были в гостях вчетвером,  Алёна  три была замужем за Денисом Порошиным. Муж дочери изъявил желание  провести свой отдых в деревне,  поездка на автомобиле зятя для Сони осталась в памяти, как  страшный сон.  Брак Алёны и Дениса распался,  взрослая часть семьи Шерстнёвых, при восторженной поддержке семилетней Катеньки, решила приобрести собственный транспорт.

    Год назад  Алёна, занимавшая должность штатного врача при бригаде спасателей  МЧС, купила свой автомобиль.

    Подходя к серебристой девятке, Соня достала ключи, намереваясь отключить сигнализацию, когда услышала за спиной стук автомобильной дверцы и мужской голос, заставивший её внутренне застонать.

   - Соня, - позвал её Роман Кузнецов,  врач неврологического  отделения настойчиво навязывавший своё внимание.- Софья Михайловна, я так понимаю, что Вы уходите с работы, как всегда, последней. После очередного трудового дня предлагаю слегка развеяться и поужинать со мной  в ресторане.

    - Извините Роман Сергеевич, но вынуждена Вам отказать, -   ответила Соня, слегка улыбнувшись. – Я спешу домой, сегодня из командировки возвращается моя дочь Алёна и у нас будет семейный ужин.

    - О, я давно не  домашней пищи,- наигранно воскликнул русоволосый пятидесятидвухлетний Кузнецов,  несколько месяцев назад переживший  свей третий развод. – Нельзя ли мне напроситься к вам, незваным так сказать…

   - Нет нельзя, - серьёзно посмотрев в глаза Кузнецову, прервала Соня. – Эти вечера принадлежать только нам троим. Дочери, внучке и мне. Доброго вечера Вам, Роман Сергеевич. Извините, но я очень спешу.

    Она открыла автомобиль, скользнула на сиденье водителя. Несколько раз, глубоко вздохнув и резко выдохнув, она вставила ключ в замок зажигания и плавно тронулась с места.

     Спустя час, припарковавшись на привычном месте, в нескольких десятках метрах от своей квартиры, Соня захлопнула дверцу, поставила машину на сигнализацию.  Красного автомобиля Алёны на стоянке не было, дочь опаздывала. Открывая дверь в квартиру, Соня поморщилась от  звуков громкой иностранной  музыки, доносящейся с территории  кухни. Катерина готовилась к приезду  матери, из-за дверей доносились вызывающие аппетит запахи.

   Внучка выглянула в коридор, увидев входящую женщину, скрылась снова в комнате. Музыка затихла, Катя вышла навстречу Соне, попеняла:

   - Я тебе звонила, звонила, а ты, - внучка на миг прижалась к груди бабушки,  тут же отскочила и метнулась обратно на кухню. – Котлеты горят, - на бегу крикнула она. Из-за стены спросила. – Баб, ты как? Сильно устала?

   - Сейчас переоденусь и приду на помощь, - улыбнулась, приостановившись  в дверном проёме Соня. – Мама, когда должна приехать? Она тебе звонила?

   - Да, звонила, - поворачивая румяные котлеты на другой бок, ответила Катерина. – Ой!- воскликнула она, потрясла рукой, на которую брызнуло раскалённое масло, и схватилась рукой за ухо.- Снова обожглась!

    - Дай посмотрю, - шагнула в помещение Соня.

    - Иди баб Сонь, переодевайся уже,- махнула ей рукой внучка, - мама через сорок минут должна приехать, а у нас ещё пюре не готово, пирог  я только в духовку поставила, и салат не нарезан. А я ещё хотела яйца сыром начинить и

соус сделать.

    - Ты ж моя кухарочка, - обняла Катю Соня, чмокнула её в разрумянившуюся щёчку и повернулась к двери. – Успокойся, всё успеем. Мы  с тобой  в четыре руки быстренько  всё доделаем.

     Час спустя три поколения семьи Шерстнёвых весело смеялись и с аппетитом уплетали  приготовленные блюда.  Алёна пересказывала события, которые происходили  во время двухнедельной командировки. Сверкая карими

глазами, она  в лицах  повествовала слова того или иного спасателя, с которым работала в одной команде. Приступая к чаепитию, грустно произнесла:

    -  Полковника Савельева, командира нашего, переводят через две недели в Питер, а нам назначили нового командира бригады. Про него толком ничего неизвестно, только звание и фамилия. Подполковник Волчаров, Сергей Николаевич, -  при  имени Сергей, голос дочери дрогнул, заставив Соню внимательно посмотреть на лицо Алёны.- И ещё, что служил в горячих точках и что ему чуть больше тридцати лет.

    - Что-то звание у него высокое для  возраста, - удивилась Соня.

    - Баб, а что в  тридцать лет подполковников не бывает? – спросила Катя, сверкнув изумрудными глазищами.

    - Бывает, если   Волчаров подполковник, - пояснила ей бабушка и переключила своё внимание на притихшую дочь. – Ты надолго домой?

    - Не знаю мама, - ответила Алёна, - пока в Москве будем базироваться, но сама знаешь, в любой момент  можем выехать на задание. 

     В дверь квартиры позвонили. Хозяева переглянулись,  Соня поднялась с места и, пробормотав, «Вот я ему сейчас устрою», быстро вышла в коридор.

   Поворачивая замок, она приготовилась отчитать  с порога гостя, подумав, что в дверь звонит доктор Кузнецов, который напрашивался  у клиники на семейный ужин. Приготовленные  слова замерли у неё на губах, когда она увидела стоящего на  лестничной площадке Фёдора Колотовкина. Бледнея, он вцепилась одной рукой в приоткрытую дверь, а другой в дверной проём. Поседевший, но сохранивший стройную фигуру, бывший жених  с удивлением смотрел на неё  родными карими глазами, которые  на протяжении двадцати девяти лет  она видела на лице Алёны. Тридцатилетняя разлука  изменила их внешность, но стоя через разделяющий их порог, они искали отголоски той любви, что была между ними много лет назад.

   Соня с усилием отцепила руку от косяка и, шагнув в сторону, произнесла:

   - Проходи.

   Фёдор шагнул через порог,  протянул помятую коробку конфет и  потрёпанный букет,  несколько белых ромашек.

   - Это тебе, - прохрипел он, принимая действительность за сон. Он в течение часа сидел  на лавочке у подъезда,  репетировал речь,  в которой намеревался  просить прощения за неожиданный визит.

  Соня машинально взяла протянутые Фёдором подарки и махнув в сторону двери, из –за которой слышались два женских голоса и весёлый смех, рукой, предложила:

  - Чаю хочешь?

  Колотовкин кивнул, не понимая как себя вести, растерявшись от слов и действий Сони.

   Хощяйка пошла вперед, он шагнул вслед. За небольшим квадратным столом сидела  молодая  женщина, с пышной короткой стрижкой, карие глаза которой удивлённо распахнулись, и девочка-подросток, с русыми прямыми волосами до плеч, зелёноглазая, разрез глаз и темные брови которой приподнимались к вискам, напоминая птичьи крылья. Они замолчали и удивлённо смотрели попеременно на Соню и Фёдора. А он, перешагнув через порог, не мог вымолвить ни слова, узрев в лице молодой женщины свои черты. Пытаясь собраться с мыслями, Колотовкин вопросительно смотрел на  Соню. Бледный, со стиснутыми кулаками, он искал  в её глазах подтверждения своей догадки.

   Соня, придвинула  табурет, поставила на стол четвёртый чайный прибор и села на своё место.

   - Садитесь, - пригласила стоящего у стола гостя зеленоглазая девочка. Светло улыбнулась, пояснила. – У нас сегодня праздник, мама домой из командировки вернулась.

   На подгибающихся ногах Фёдор дошёл до стула и буквально упал на его сиденье. Соня, молча, налила ему в чашку заварку, добавила кипяток, положила на  блюдце кусок пирога. Алёна  и  Катя смотрели округлившимися  глазами на неожиданного гостя, на побледневшую, но ярким румянцем на  щеках  Соню.

   - Алёна, это твой настоящий отец, - тихо произнесла Соня, виновато смотря на поперхнувшуюся воздухом дочь. Затем перевела взгляд на побелевшего Федора. – Знакомься  Федя, твоя дочь Алёна и внучка Катерина.

   - Мама? – воскликнула удивлённо Алёна.

   - Бабушка?  - взвизгнула  Катя.

   Фёдор попытался что-то произнести, затем, опираясь на стол и стул руками, встал на ноги, сделал шаг по направлению к Соне.  Из его горла вырвался хриплый стон:

   - Проосстии, - он опустился  перед ней на колени, осторожно прикоснулся ладонями к её лицу и смотря  в глаза, продолжил .- Я не знал, Соня. Прости меня, прости. Я не знал. Он мне сказал, что это его дочь…

   - Я знаю, Федя, - ответила ему женщина, не отводя мокрых глаз, слёзы дорожками  текли по её щекам. - Я простила его  и ты прости. Я ждала тебя, Феденька, ждала. Почему ты так долго ехал?

    - Мама, - прервала их монолог Алёна. – Это правда? А папа как же? Он кто тогда?

    - Не осуждай меня, доченька, -  Соня умоляюще посмотрела на покрасневшую, готовую взорваться и наговорить грубостей Алёну. – Федя, твой настоящий отец. А Иван Васильевич уговорил выйти за него замуж, когда я была беременна тобой.

    - И где ты был папочка?- съязвила молодая женщина, с ненавистью смотря на  коленопреклонённого мужчину. – Что же ты прибыл к нам через тридцать лет, если …

    Она вскочила из-за стола и вихрем вылетала  из кухни. Хлопнула входная дверь, Алёна убежала из дома в ночь. Фёдор быстро поднялся с колен и выбежал за ней следом.

    В квартире остались бабушка и внучка. Девочка, которая не принимала участия в разговоре, только внимательно слушала, смотрела на плачущую Соню:

    - Где он был тогда, баб Сонь? Почему не приехал раньше?

     - Он пятнадцать лет сидел в тюрьме, Котенька,- прошептала Соня. – За преступление, которого не совершал.

    Катя встала, достала из шкафа пузырёк с валерьянкой, накрытый пластиковой мензуркой. Считая про себя,  накапала капли в мензурку, долила воды, протянула   его Соне:

     - Пей, - приказала она. Дождавшись, когда Соня проглотит лекарство, удовлетворённо хмыкнула. Немного  подумала, накапала ещё, разбавила водой, выпила раствор сама. Задохнулась  от вкуса лекарства, стала торопливо запивать  водой из-под крана, с руки.- Ох! Какая гадость,- пробормотала тихонько сама себе,  обернулась к поникшей бабушке.- Расскажи, - потребовала девочка.

   Бабушка  и внучка сидели  больше часа друг против друга за разделяющим их столом. Соня рассказывала историю своей любви, своих поступков, своих ошибок.

    Чуть в стороне от подъезда дома, где жили Шерстнёвы, прислонившись спиной к дереву,  на примятой траве сидел Фёдор. Он держал в   объятьях притихшую Алёну и пересказывал ей историю своей жизни. Дочь не успела от него далеко убежать, споткнувшись о порог, она упала за дверью у подъезда. Фёдор подхватил её на руки и, преодолевая сопротивление, понёс плачущую Алёну к стоящим невдалеке деревьям.  Гладя её по голове, он в полголоса заговорил. Через несколько минут рыдания затихли, молодая женщина убаюканная объятьями, стала прислушиваться к  словам Колотовкина.  Он не пытался оправдаться,  рассказывал обо всём, что произошло с ним начистоту. Постепенно, дочь стала задавать вопросы, на которые Фёдор не мог дать исчерпывающие ответы. Они  касались отношений между Соней и Иваном Васильевичем.

   - Я всегда удивлялась их отношениям, - тихо пояснила молодая женщина Фёдору. – Папа любил маму,  она его тоже любила, но не как мужа, а как отца. Я ни разу не видела, чтобы они обняли друг друга, или держались за руки. Мама никогда не называла папу по  имени, всегда обращалась к нему, Иван Васильевич. Он умер, когда Кате было полгода. За девять месяцев до её рождения у папы был инфаркт, после которого он полностью не восстановился.  Время до смерти он провел в инвалидном кресле, левая рука и нога почти ничего не чувствовали. Это случилось из-за меня, - призналась Алёна. – Я совершила не продуманный поступок, в результате которого родилась Катя.

    - А кто он, отец моей внучки? – поинтересовался Фёдор.

    - Я никому не говорила всей правды, что случилось на самом деле в те два дня, когда меня объявили пропавшей. Я не знаю фамилии отца Кати, только имя. Его зовут Сергей и кличка у него Волк. Когда я его увидела, он дрался, дрался  в одиночку с пятью крепкими парнями. Я испугалась, что они его убьют, громко позвала на помощь. Он был сильно избит, но поднялся на ноги самостоятельно. Был поздний вечер,  я была одна в незнакомом городе, он предложил пойти к нему, переночевать. Я не боялась его, чувствовала к нему доверие, а может быть была молодая и  глупая, мне в тогда  было, не полных семнадцать лет…

   - Твоей маме было столько же, когда мы с ней познакомились, - перебил её  Фёдор.- Он что, тебя изнасиловал?

   - Нет, - горячо возразила Алёна.- Просто так получилось. Как-то само собой вышло. А в результате нашей  связи родилась Катя, его копия. От  меня ей досталась в наследство, только фигура, - улыбнулась в темноту молодая женщина. – И характер  не мой у дочки. Мы с мамой её Кошкой зовём, она быстрая, как ртуть,  ходит, словно крадётся. Мама, после того, как узнала, что я беременная, ездила в тот город, где жил Сергей. Дома, где он жил, уже не было, одни руины. Я до сих пор не могу забыть его, а если встречу, то, наверное, вряд ли прощу. Он  меня выгнал, наговорил кучу гадостей. Я, когда на автовокзале автобус ждала,  в больницу позвонила, чтобы за ним врачи приехали. Не знаю, жив ли он, или умер.

   - Из  твоих слов, я понимаю, что ты не можешь его забыть спустя тринадцать лет. Знаешь, дочь, - Фёдор впервые обратился к Алёне по-родственному, - ты пошла в нашу породу. Мы любим только раз, а если влюбились, то на всю жизнь. Я пытался забыть Соню, но сердцу не прикажешь, оно знает правду. В тот день, когда мы с профессором говорили, мне нужно было  не верить его словам, а дождаться твою маму  и поговорить. А я, поверил, сам не знаю, почему. И  тринадцать лет не жил, а существовал.  Исходя из собственного опыта, могу сказать только одно: судьба не многим даёт второй шанс. А ты, если встретишь Сергея, скажи ему о том, что у него есть дочь, и если почувствуешь, что не  безразлична ему, то поговори с ним, не сопротивляйся своим чувствам. Я сейчас пошли к Соне и Кате, я тоже хочу кое-что выяснить о прошлом.

    На кухню, где Катя мыла посуду,   Алёна и её отец зашли вместе.  Катя побежала к матери и  прильнула к ней.

   - Бабушка мне всё рассказала дед Федя, - не запинаясь на обращении к нему, словно знала всегда, а не познакомилась пару часов назад, произнесла девочка. – Бабушка у меня есть, мама тоже, и вот появился дед. Теперь не хватает папы и братика или сестрёнки, а в основном, жизнь удалась, - Катя счастливо засмеялась.            

  - Милая моя, у тебя вся жизнь впереди. Пройдёт немного времени, и  твоё желание исполнится, - дед  погладил улыбающуюся внучку по гладкой головке.  А Соня где? Я попрощаюсь и поеду в гостиницу. Как мне вызвать такси?

    - Оставайся ночевать у нас папа, - предложила Алёна. – Место для ночлега, мы для тебя найдём.

    Ночью, когда Алёна и Катя уснули, Соня и Фёдор сидели на кухне, тихо разговаривали.

  Соня рассказала о том, как она узнала о встрече Фёдора и Ивана Васильевича. Перед смертью профессор рассказал ей о своём тайнике. Там она нашла несколько писем от родственников и предсмертное письмо профессора. В своём послании он просил  прощения, объяснял свои поступки,  оправдывая их своей любовью к ней. Эта любовь была не любовью отца к дочери,  то была любовь мужчины к женщине. На основе  чувства Иван Васильевич  не дал возможности   Соне стать счастливой, быть рядом с любимым человеком.

   Фёдор  не стал говорить о годах, которые  провёл в тюрьме. Он рассказал о своей  жизни после выхода на свободу, о своём решении не разрушать семейное счастье  Сони и её мужа, поверив словам  Ивана Васильевича.

  - Я бы не смогла тогда его бросить, - призналась  Соня. -  Он мне помог в трудную минуту, я благодарна за то, что он сделал для меня и для нашей дочери. А  за свои поступки он  расплатился сполна,  я его простила.

   - Соня, не смотря ни на что, я тебя люблю и хочу,  чтобы мы были вместе. Сколько бы нам ни осталось жить на свете, ни одного дня больше я желаю быть вдалеке от тебя. Давай попробуем всё начать сначала.

   - Не знаю я, Федя, - в раздумье проговорила женщина. – У каждого  из нас за плечами  нелёгкий  багаж прожитых лет. Мы очень мало времени провели вместе.  Тридцать лет со дня нашей разлуки, это большой срок. Честно признаться, я боюсь, что поверю в то, что у нас всё получится, а на самом деле наши чувства просто выдуманная  сказка.

   - Я не смог разлюбить тебя за  годы разлуки, - убеждал Фёдор, чувствуя, что Соня колеблется. – Только писательская деятельность спасала меня от одиночества. Сейчас у меня издано пятнадцать повестей и пять романов.

   - Ты снова стал писать? - удивилась Соня.- Я не читала ни одного твоего нового произведения. Где их можно приобрести?

   - Какая же ты наивная Соня, - ласково сжал её ладони Фёдор. – Я не под своей фамилией сейчас печатаю произведения, под псевдонимом. Фёдор Странник  не имеет никакого отношения к Фёдору Колотовкину, даже автобиография у него выдуманная.

   - Что? Ты, это Фёдор Странник?

   - Да, - улыбаясь, подтвердил Колотовкин. – Я – Фёдор Странник.

   - Пошли, - встала Соня, - только тихо, пусть наши девчонки спят.

  Фёдор шёл за любимой женщиной, и сердце  в  его груди стучало так, словно пыталось выпрыгнуть наружу и пуститься в пляс от счастья. Слово «наши» дарило не только надежду, но и  окрыляло своим значением.

  Соня привела его в свою комнату, плотно прикрыла дверь и кивнула на книжный шкаф. На средней полке, за стеклом, в ряд стояли все произведения Колотовкина, написанные им за пятнадцать лет, которые он провёл на свободе. Осторожно, чтобы не напугать своим прикосновением, он обнял Соню за плечи и бережно прижал к себе. Любимая женщина  обернулась в  кольце его рук к нему лицом и пристав на цыпочки, потянулась своими губами к его губам…

    Алёна Шерстнёва, прибыла к месту, где бригада сотрудников МЧС выполняла возложенное на них задание, на два дня позже всех. Причина задержания её была оправданной, она присутствовала при бракосочетании  Софьи Шерстнёвой и Фёдора Колотовкина.

    - Алёна Ивановна, - обрадовалась её приезду медсестра Лидочка,- вы вчера такое пропустили. Неожиданно приехал наш новый командир, подполковник Волчаров. Ребята в это время отрабатывали  правила рукопашного боя. Он раскритиковал их и …, - девушка, захлебываясь от восторга, перевела дыхание, продолжила тихо, словно делясь секретом.- Сергей Николаевич, снял китель, и приказал, чтобы на него напали одновременно пять человек.  Вася Плетнёв, Витя Марков, Паша Сергеев, Ваня Тимофеев и Борис Ропотов,  вышли вперёд и в течение пяти минут,  все лежали на полу, а подполковника даже дыхание не сбилось.

   Пятеро перечисленных Лидой молодых парней считались лучшими бойцами в бригаде полковника Савельева. Посмотрев  на улыбающуюся медсестру, Алёна пожала плечами и пробормотала едва слышно:

   - Позёр он, наш новый командир.

   - Судить о человеке со слов другого человека, очень  дурной пример, - прозвучал за спиной доктора Шерстнёвой незнакомый мужской голос. – А обсуждать начальство за его спиной может иметь  необратимые последствия для подчинённого.

    Алёна и охнувшая Лида   повернулись  и увидели  у  открытых дверей  высокого русоволосого  мужчину в камуфляже. Он окинул  доктора взглядом, приказал:

    - Через десять минут жду на своём столе,  Ваш рапорт о причинах двухдневного отсутствия в бригаде.

     Молодая женщина  пристально посмотрела на нового начальника. Затем метнулась к своей дорожной сумке, выхватила цветную фотографию, на которой  была изображена Катя. Со снимком в руке, она сделала несколько широких шагов к  подполковнику Волчарову. В следующее мгновение  правая рука Алёны описала широкую дугу и  левую щёку командира обожгла хлёсткая пощёчина.

    - Пока, Вы, уважаемый подполковник  Волчаров Сергей Николаевич не объясните мне, почему моя  двенадцатилетняя  дочь спрашивает ежедневно, где находится её папа, никаких, повторяю, никаких объяснительных по поводу моей задержки на Вашем столе лежать не будет.

    Она  вложила в руку ошеломленного ударом и  обескураженного  последующими  словами подполковника Волчарова, фото  дочери. Потом аккуратно, стараясь  не  задеть своим телом мужчину, стоящего у неё на пути, проскользнула между ним и дверью. Сделала пару шагов по коридору казармы, где базировалась бригада МЧС, обернулась, вернулась к удивлённо смотревшему на снимок Сергею Николаевичу.

   - А это тебе, Волк, от меня. За то, что не узнал.

   Вторая пощечина,  с левой руки, оставила четкий след на правой щеке подполковника.

   Мужчина снова посмотрел на свою уменьшенную копию в женском варианте, зелёные глаза его радостно вспыхнули, широкая улыбка расцвела на лице, с четкими отпечатками пальцев по обеим щекам.

    - Алёнушка, - громко сказал он и, подмигнув Лидочке, быстрым шагом пошёл вслед за Алёной.

    На берегу реки, где у края обмелевшей за лето заводи росли три ивы стояли, обнявшись, мужчина и женщина.

    - Здесь я впервые тебя увидел, - тихо шепнул Фёдор, прижимая к себе притихшую Соню.

     - Как давно это было, - задумчиво  ответила она. – Как ты думаешь, Федя, Алёна сможет простить Сергея?

     - Не переживай Соня, обязательно  простит, - убедительно  ответил ей муж.- Давай не будем им мешать. Алёна его любит, а мы, Колотовкины,..

     - Однолюбы, - в один голос произнесли супруги и  весело рассмеялись.

     Смех пролетел над речной гладью и затих в прибрежных камышах. Мужчина и женщина пошли по тропинке к селу, а три ивы зашелестели им вслед  листвой, и в шелесте  листьев, если прислушаться, можно было услышать слова:

Может он и вернётся,

Ты об этом мечтала,

И судьба улыбнётся,

А когда, и не знала.

Конец первой части. 

Приношу искренние извинения за ошибки описки, допущенные  в тексте.