Глава V Грация

        Я был погружен в свои мысли и даже не заметил, как пропустил поворот, который вёл к моему постоянному дому более короткой дорогой через Севастополь. Проехав пару километров в сторону Ялты, только тогда я заметил, что в полтора раза увеличил себе путь, но вероятно так было угодно. Угодно было кому-то свыше прогнать меня и мои чувства через места связанные с человеком, забравшим моё сердце и мучившим меня грядущей неизвестностью. 
       Всё-таки как же над нами превалируют инстинкты. Нам кажется, что уж себя мы контролируем. Мы просто уверенны в своей способности сыграть, при необходимости, конечно, в неприступность, высокомерие, холодность, отчуждённость. Но инстинкты всякий раз напоминают нам, что не всё подвластно нам даже в собственном организме. Проезжая мимо сладко-горького указателя «Меллас» невольно моя нога сильнее прижала педаль газа. Я старался быстрее проскочить это место, пытаясь не думать о ней. Хотя мысли уцепились за воспоминания о моем друге, пожилом хранителе чести безвозвратно ушедшего государства. Я улыбнулся, вспоминая нашу встречу. В мыслях я отметил, что с большим удовольствием встретился бы с ним ещё раз, и возможно наша беседа наоборот облегчила мне душу, но инстинкты брали верх  и я просвистел мимо поворота. Я рылся в голове, перебирая мысли о чем угодно, но только не связанные с Настей, но так или иначе, даже самые отдалённые, неукоснительно вели к ней. 
       Я вспоминал события прошедшей ночи и при этом поражался своему отказу от ночи веселья и лёгкого блуда. Конечно, в тот момент я совершал поступок своего сердца, но сейчас, в здравом уме и твёрдой памяти, я сам себе удивлялся и не верил в то, что творил. Я не могу сказать, что во мне боролись два совершенно разных человека, скорее один человек тешил своё самолюбие совершенным праведным поступком. Но коль, я избрал длинный путь домой и думать о своей любви мне тоже не хотелось, оставалось пичкать себя странными рассуждениями о своём поступке, при этом как мысли бы не выстраивались, они всё равно натыкались на частокол страстной любви к единственной, обожаемой, о которой я старался не думать. 
   Очнулся я от своих ленивых терзаний лишь на подступах к Алуште. Я опять почувствовал сладкий неуловимый запах беззаботности, юности и свободы, который преследовал меня два дня назад, когда я спешил к своему берегу. Но в этот раз я решил поддаться искушению и свернул в город открытых, бескомпромиссных чувств, в город вечной юности и первой любви, в город амбициозных желаний и необъяснимых поступков. 
   Я свернул с трассы и над моей головой промелькнул указатель «Акватор». Мне хотелось просто забыть о прошедшей ночи и о терзаниях связанных с моей безответной любовью. И хотя это может показаться очень странным, но я решил, что лучший способ это  выпить парочку коктейлей и немного повисеть в ночнике. 
   Я спускался по проспекту Алустона, который своими плавными поворотами струился мимо изысканных по красоте, величественных зданий банков, молодёжных магазинов, развлекательных центров и вливался в широченную набережную. 
       Справа при въезде на набережную возвышалось настоящее архитектурное чудо. Странное сравнение пришло мне на ум, «Акватор» напоминал мне огромного спрута, раскинувшего свои щупальца над берегом, врезался в скалы и вкапывался в землю. Это белое изваяние даже сложно назвать зданием. Это больше напоминает комплекс зданий совершенно разных размеров, форм, созданных из различных материалов. Основной материал был очень нашумевший при строительстве бетон, даже точнее бетонопроизводное. Материал создал какой-то учёный из Сербии, которому даже запрещали строить из этого материала здания в досточтимой Европе. А тут, как оказалось в действительно свободном городе, никто не возражал и первыми решились применить диковинку. Сверхпрочный и очень лёгкий материал позволил построить формы, просто противоречащие закону Ньютона. На тонких основаниях вырастали павильоны, холлы, галереи. Всё это я бы конечно и не знал, но уж слишком много шумихи в СМИ было с этим проектом связанно. И спускаясь в Алушту, указатель «Акватор» сразу поднял в памяти эту историю. Я даже возмутился сам себе, какой же я абориген, если до сих пор не увидел своими глазами это чудо. Да, слышать об этом и увидеть это в живую, оказалась просто глобальной разницей! Заскочив на одну из многочисленных парковок, я, как на пружинках, выпрыгнул из машины и тут же оторопел. По мере того, как моя голова запрокидывалась к небу, осматривая это величие человеческого гения, мой рот практически синхронно раскрывался. Я не способен был скрыть своё удивление. Я стоял у одного из многочисленных входов, а здание наваливалось на меня под просто неприличным углом, градусов в сто тридцать пять или около того. Осмотревшись по сторонам, я сразу же оценил одно из первых достоинств. От здания распласталась по земле просто чудовищных размеров тень. Во время полуденного зноя, это просто идеальное место. И местные торговцы всякой мелочью и скорой пищей не преминули воспользоваться дарованной опальным изобретателем возможностью продавать с комфортом в прохладе свои грошовые товары.
       Ещё раз, оценив визуально прочность конструкции, и опять поразившись гению создателей, я вошёл внутрь. Было бы странным, если бы всё удивление осталось снаружи. Создатели жаждали потрясать воображения посетителей на каждом шагу и постарались удержать в состоянии удивления не желая дать возможность опомниться. 
       Внутри, первым бросалось в глаза формы куполов. Складывалось впечатление, что ты находишься в огромном кристалле. Воображение ещё больше запутывалось умело распределёнными стыками. Практически невозможно было определить, где заканчивается стена, переходящее в зеркала, которые в свою очередь соединялись со стёклами. Также зеркала  создавали ощущения дополнительного пространство. Что, как мне показалось, было уже издевательством со стороны архитекторов, так как переходы, углубления, лабиринты увеличивали и без того огромные залы, заставляя посетителей почувствовать себя Гулливером в Бробдингнеге. Я пожалел, что сначала не поинтересовался, чем на улице торгуют. Возможно, там продавали путеводитель по этому планетарию. Ощущение искривлённого пространства и текучего времени не покидало моё воображение. На удивление как-то интуитивно я ощущал, куда надо двигаться. Пройдя несколько залов с торговыми рядами и игровыми автоматами, я спустился на уровень ниже. Примечательно, что в той части здания, которую мне удалось исследовать я не нашёл ни одной ступени. Во все помещения с помощью зеркальных труб поступал естественный солнечный свет. И поэтому определить выше или ниже уровня земли ты в данную минуту находишься, можно было только интуитивно. 
   Попав в предбанник одного из данс-полов, пришлось пройти по довольно длинному, спускающемуся вниз, коридору. Музыка постепенно нарастала, но когда я открыл двери, звук буквально поглотил меня целиком и полностью. В нос ударила смесь парфюмов, алкоголя, портьерной ткани и кожи. О, этот мир знаком мне до боли!  Минут через пять я оценил приличную работу си-джея, а через пятнадцать минут отменную работу бармена. Я растворился в звуке. Тело реагировало на ритм драм-машины и моя индивидуальность, моё эго было поглощено общим progressive-разумом. Весь танцующий зал превратился в единый механизм, и хотя ты ощущаешь где-то задворками мозга, что ты самостоятельная единица, на самом деле ты становишься пружинкой общей механики, живого эмоционального поля. Когда же ты осознаешь общую целостность, эйфория цепной реакцией накрывает тебя и каждого кто находится рядом. Наверное, это мы больше всего и любим, когда под яркие музыкальные краски душа позволяет нам петь и прославлять себя любимого на вершине бытия, а впрыскиваемые импульсы строба лишь усиливают сюрреалистичность атмосферы. Вот он транс! И если си-джей не стряхнёт каким-либо откосом атмосферу, то это состояние может продолжаться вечно или пока тебя не выжмет, как лимон и ты не рухнешь обессиленным, не успев глотнуть взрывной химии. 
       Самая потрясающая вещь в данс-полах это то, что время существует как бы отдельно от этих мест. Сколько времени я перемешивался в этом импульсном вареве сказать не возможно. То я с кем то флиртовал, то отлёживался на мягких диванах, то вливал в себя очередной не расслышанный коктейль, то снова и снова в меня вселялся ритм и я терял остатки контроля над своим телом. Алкоголь то накрывал меня, то улетучивался быстрее эфира. Но я искал этого погружения. Я хотел забыться. Я мечтал утонуть  в иррациональном мире. Ритм, строб, мой помятый мозг и эмоции, эмоции через край и в захлёб! 
   Неуклонно эйфория, бушующая в зале, подбиралась к своему апогею. Пространство вокруг меня стало сжиматься. Ощущение, будто все пытались собраться в огромный, тесный круг, чтобы не только эмоционально, но и физически стать цельным организмом. Я был поглощён импульсными разрядами ритмичного эфира. И лишь остатки разума вырывали меня из полной прострации. Сказывалось интуитивное ограничение своего свободного пространства. Я готов уже был сорвать с себя одежду и как змий обхватить танцующие рядом чьи-то бедра, как кто-то схватил меня за руку и потащил, рассекая толпу как ледокол. Я лишь чувствовал женскую руку на запястье и затуманенными глазами мог разглядеть только длинные, черные волосы. Меня отбуксировали через такой же длинный коридор в другой зал. Я услышал тягучие, обволакивающие звуки. В зале было темно. На стенах отливал лёгкий густо синий мерцающий свет. Я пытался соображать, но для этого пришлось смести в одну кучку где-то в центре черепной коробки остатки рассудка. Сделать это было фантастически тяжело, но от быстрой перемены пространства надо было сконцентрироваться и не позволять сознанию расплываться. Вначале, я определил, что, скорее всего, я в зале chillout. Сложнее было понять, зачем меня сюда вытряхнули. Все мои умозаключения вели только к самому прозаичному, как мне казалось, выводу. Меня хотят! И вот, поймав себя в этом состоянии, на столь откровенной мысли, я уже не был так уверен, что повторю свой вчерашний, полуночный подвиг. Скала до беспамятства влюблённая в Русалочку, наверное, под воздействием галлюциногенного дыма, которым я надышался в зале, потихоньку разрушалась. Вероятно, я оказался старой скалой, в том плане, что уже не совсем прочной. Но заниматься сексом в чилл-ауте?! Я не боялся опозориться, но всё же?! Вдруг меня кто-то из знакомых здесь увидит? Я понимаю, что здесь темно, но? Хуже если заметят с работы. В таком случае, вообще долго ещё будешь отмываться. И уж точно с месяц будешь центральной фигурой всех плоских шуточек. Но честно признаюсь, моя голова в таком тумане, всё это пыталась анализировать буквально огрызками разума, и от этого у меня голова слегка начала побаливать. Я решил плюнуть на всех и вся. Не скажу, что мне хотелось этого физически. Скорее, это была интуитивная память прошлого. Логическое продолжение опьянения. Можно меня, конечно, осуждать, но в том состоянии мирские понятия о порядочности, чести, достоинстве, добре и зле, становились такие малюсенькие и незначительные, что вроде это и не я вообще куролесил. 
       Мысленно попросив прощения у Насти, я потянулся к лицу моей похитительницы и как только мои глаза вырвали из сизого полумрака черты лица незнакомки, а мозг отсигналил об очень знакомых чертах, меня дёрнуло как током. Ну вот, из всех людей на свете, которых я мог встретить, это был самый неподходящий вариант! Нет, это не призрак прошлой ночи. Передо мной материализовалась моя «правая рука»! Я понимал, что вероятно я очень пьян. Возможно, даже больше чем обычно. Но то, что я буду готов переспать со своим секретарём?! И это тот, кто божился, что НИКОГДА! Только не служебный роман! Эллочка прекрасная девушка, но это, повторюсь, самый неподходящий вариант. 
       Я оторопел, пытаясь осознать, что передо мной не галлюцинация, не видение, а действительно мой секретарь.
- А собственно что ты тут делаешь? – не зная, что сказать выдавил из себя я, еле ворочая языком.
- Могу задать Вам тот же самый вопрос? – с добродушной улыбкой ответила мне она.
- А я собственно не обязан тебе отвечать – не придумав ровным счётом ничего путного, ответил я.
- Давайте я Вас отвезу домой? – позаботилась о своём шефе невинное дитя. В этот момент я стал осознавать свои желания двухминутной давности. Я почувствовал себя идиотом, сам перед собой. Кажется, это возвращалась совесть. И как следствие резкое желание побыть в одиночестве, так сказать, остаться сам на сам.
- Нет. Спасибо. Я вот как раз хотел найти, где здесь чилл-аут. Хотел немного поразмыслить. И спасибо, что ты мне показала это место. Я вот здесь полежу, послушаю музыку. Иди, танцуй.
- Отдохните, Дмитрий Александрович. Если всё же захотите, я Вас отвезу. Мне не трудно. Может, я попозже вернусь и тогда …
- Конечно, конечно - перебил я её – позже решим.
       Она отпустила мою руку и исчезла в полумраке, а я перевёл дыхание и утонул в очень мягком кресле. За всеми этими событиями я даже не успел оглядеть зал для чилл-аута, а ведь он был примечателен. Две трети зала было остеклено. Зал как бы выпирал из здания, а за стеклом открывался изумительный и фантастический подводный мир! Да, зал для чилл-аута располагался под водой. Лучи солнца пробивались сквозь воду и рисовали свои мягкие узоры на полу и стенах зала. 
       Я решил переместиться вплотную к стёклам, так чтобы ощущать себя на морском дне среди молчаливых обитателей. Приняв вертикальное положение, я почувствовал как меня прилично заштормило. Я быстро схватился за подлокотники пухлого, объёмного кресла. Хорошенько впрягшись, я попытался приподнять его, но эта «вражина» заняла оборонительную позицию. Как я не старался, тяжеловесное кресло оставалось на своём изначальном месте, будто вкопанное. «Вот гадина какая! - мелькнуло в моей голове, - я же упёртый, как сто ослов, всё равно будет по-моему. Не сопротивляйся». Но кресло решило не сдаваться. Раз не получилось его приподнять, я решил пойти кардинально-примитивным путём. Я решил его просто передвинуть. В зале разливались воздушные ноты, сладких для уха мелодий chillout. И среди божественной идиллии, раздался просто невыносимый скрежет металлической основы упёртого кресла. Кресло капитулировало моему натиску, но я даже не мог представить, что моя грандиозная победа так предательски прозвучит. В приличных залах чилл-аут, как правило, пол выстелен какой-либо мягкой тканью, дабы создать у посетителей атмосферу предельного уюта. Что было в головах создателей именно этого зала, сказать сложно, но, лишь сейчас я обратил внимание на напольный материал. Под ногами был бетон стилизованный под гранит, возможно и сам гранит. По крайней мере звук получился впечатляющий. Моментально все «кайфарики» вытянули свои шеи, как перепуганные суслики, и уставились на меня. Я сморщил свою физиономию и выставил вперёд руку, жестом показывая, что всё в порядке и не стоит волноваться. Но мой жест явно не произвёл на меломанов должного эффекта. Они продолжали недовольно сверлить меня глазёнками. «Раз так, - подумал я, - буду настоящим отморозком». Я снова впрягся в кресло и под скрежет бьющий даже не по ушам, а режущий по нервам, с усилием потащил кресло в сторону окна. Когда я добрался с неуступчивым креслом до пункта назначения и завалился, уставившись в стекло, весь зал вздохнул с облегчением.
       Хотя морская фауна Чёрного моря не может похвастаться таким многообразием, как Красное, но я был удивлён, наблюдая столь большую активность за стёклами. В нашем море не такая уж плотность живой фауны. «Похоже, рыб подкармливают, чтобы они кружили здесь» - попытался я объяснить себе этот феномен. Приятно, когда продумывают всё до мелочей. Тем и отрадно, хотя это совершенно не наш менталитет. Но возможно мы начинаем меняться. Даже это соприкосновение с природой заставляет задуматься об огромном мире и своём предназначении. Я задрал голову, и звуки лаунжа беспрепятственно проходили сквозь моё тело и, как мне казалось, вибрации передавались рыбам, которые двигались в унисон музыке. Галлюциногенные, мягкие как облака мелодии медленно разливались по всему залу. Ощущение будто я вдыхал звуки, которые расслабляли мои мышцы, успокаивали моё дыхание и вроде как-то укладывали доселе хаотичные мысли и чувства, слой за слоем, создавая такой весомый бутерброд, что, в конечном счёте, эту тяжесть даже не хотелось ворочать. И я заснул тихим, младенческим сном. 
       Я не знаю, сколько времени я продремал, но проснулся я от лёгкого прикосновения. Я испугано дёрнулся, ожидая увидеть моего секретаря, но к счастью это был какой-то парень. Наверное, из персонала. Посмотрев по сторонам, я обратил внимание, что в мою сторону слегка так косятся. «Значит, храпел», - подумал я. Иначе вряд ли меня бы будили. Понимая, что первой скрипкой я уже здесь побывал, лучшим вариантом было удалиться. И прекрасно, что Эллочка ещё не пришла. Она девочка ответственная, обо мне не забудет. Значит, я не так давно и заснул. Я хотел предупредить её, что со мной всё в порядке, к этому времени все капли алкоголя рассосались, но мне всё равно нужен был свежий воздух. Вероятно я вышел в какую-то другую дверь. Пройдя коридорами, ведущими постоянно наверх, я попал в огромную галерею. В окнах, куда бы я ни посмотрел, виднелось исключительно небо. Я немного занервничал. Мне казалось, что бы подняться со дна морского к небесам требовалось затратить немного больше усилий, чем я приложил, но вряд ли за окнами декорация. И чтобы окончательно удовлетворить своё любопытство, я двинулся к окнам. Метров в трёх от цели, мне в лицо ударил бриз. За всё время пребывания в этом бермудском треугольнике я ни разу не заметил сильные потоки воздуха, даже там где они были необходимы. А тут? Подойдя вплотную, я хотел дотронуться до стекла, но неожиданно рука, не встретив каких-либо преград, оказалась снаружи. Ещё одно достижение этого комплекса, очередной оптический обман. Фантастическое ощущение! И тебе, как ребёнку, приятно обманываться ещё и ещё раз. Приглядевшись, я всё же увидел проход, ведущий, как мне показалось на балкон. Но подойдя к нему, потребовалось немного преодолеть свой страх. Балкон состоял из прозрачных перил. Ощущение безопасности как-то пропало. Но когда я посмотрел, куда же надо наступить чтобы выйти и обнаружил, что пол, на который я должен сделать шаг тоже как слеза прозрачный, я замешкался. Я прекрасно понимал, что всё рассчитано, опасаться просто нечего, но всё же прозрачный пол под которым метров пятнадцать, а там ещё и море … это всё требовало времени на осмысление. 
       Жизнь, если присмотреться, преподносит нам определённые отправные точки. Очень мало людей способных отмечать такие малые, но судьбоносные моменты. Поэтому жизнь нам преподносит более очевидные вещи или события. Я приметил, что когда мне предоставляется шанс узнать, почувствовать или попробовать что-то новое, это значит что заканчивается какой-то жизненный отрезок и впереди перемены. Есть даже такая примета, когда ты что-то пробуешь из еды в первый раз, то должен загадать желание, и оно обязательно исполнится. Но это касается не только еды. Всё новое и неизвестное для тебя, которое ты готов познать и сделать шаг, это всё новый поворот в жизни. Конечно, никто не может сказать наперёд доброе или плохое ждёт тебя на этом отрезке, но хотим или нет, мы все рискуем и иного не дано. Даже не стоит воспринимать отрезки, как что-то плохое происходящее с нами. Плохое, что с нами случается это просто урок, который мы должны усвоить, и если мы его проходим умело он больше до конца жизни нас не беспокоить. А в противном случае, пожалуйте, на второй год. 
       Вот и сейчас я остановился перед очередным прыжком в будущее. Естественно, я не мог знать, что нового произойдёт в жизни. Но зная о таких отчётных точках, я смаковал свой шаг во времени. 
       Собравшись с духом, я перешагнул черту балкона, свершённого и грядущего. Не желая портить восприятие, я не смотрел вниз, первым делом, я в два шага добрался до перил. Морской бриз так приятно обдувал лицо, что ощущение страха улетучилось. Может от удовольствия, я решил адаптироваться к новому ощущению с закрытыми глазами. Позволив отсечь из восприятия окружающего мира львиную часть - зрение. И сразу же вступили другие оркестровые группы. Удивительно, но в первую очередь чувства подали мне невообразимый импульс лёгкости, воздушности и эйфории. Я вдыхал морской воздух, бриз облизывал меня и я жаждал взрыва эмоций. Слегка опустив голову, я раскрыл глаза. Я стаял на совершенно прозрачной платформе, подо мною пробегали волны, уходя куда-то под знание. Вспоминая, моё изумление углом наклона наружных стен, я предполагал, что в этом месте этот эффект будет ощутимее, чем снизу. Но я не мог предположить, что настолько сильно будет это ощущение. Даже прозрачный пол не давал возможности видеть основание здания. Видеть, как прибой обрушивается на берег или фундамент здания, и при этом отчётливо слышны звуки этого самого прибоя. Сложность взаимодействия двух главных чувств породило ощущение великого могущества стихии. Ты видишь перекаты, но при этом слышишь оглушительный грохот разбивающихся о твердь волн. Ты пытаешься постигнуть непостижимое и от этого взрывается мозг. Ты смотришь сквозь прозрачный пол на морскую стихию и от ощущаемой высоты у тебя перехватывает дух. Тебя накрывает эмоциональный всплеск и ты перед этой стихией ощущаешь себя песчинкой, которая способна обхватит необъятный мир, а из груди вырывается крик. Крик, оповещающий о твоём присутствии в этом мире. Я здесь и сейчас! Я часть этого мира! 
       Это было непередаваемо, фантастически. Я стоял над волнами и орал во всё горло, даже не задумываясь о приличиях. Меня распирало ощущение счастья. Того самого неуловимого, кратковременного ощущения счастья, которое так редко накрывает нас своей бурей эмоций и которое у нас очень часто отбирают даже не дав насладиться в полной мере. Непостижимо, но по каким-то эгоистичным причинам окружающие люди стараются забрать, запретить чувствовать себя счастливым. С детства нас учили не кричать громко, не бегать, не смеяться от души. Каким-то чудовищным негласным законам обществу вредят такие эмоции. Общество строит законы,  по которым нам не следует проявлять свои эмоции сильно и открыто, потому что ты счастлив – ты свободен! А человек способный свободно проявлять свои чувства, способен быть свободным, как в своих решениях, так и в своих поступках. А это уже нельзя контролировать.
       Дав волю своим чувствам и неостановленный никем из этого мира, я зарядился как батарейка. Ещё раз, окинув взглядом всё великолепие, я пошёл искать выход из здания, заряжая своими эмоциями всех на своём пути. Получился такой ходячий «энерджайзер».    

*   *   *

        Когда я выбрался на улицу, город уже накрыла сизая вуаль сумерек. Зажглись уличные фонари. Вечерняя жизнь с шумом и суетой заполняла неоновый город, а я медленно плыл вдоль  набережной, поглощённый воспоминаниями пережитого полете над волнами. То тут, то там слышался шум расставляемых стульев и столов в открытых кафешках, цоканье стекла, настройки аппаратуры и жужжание кофеварочных машин. Город прихорашивался перед ночным спектаклем. Наверное, я расшевелил, раскупорил свои чувственные рецепторы недавно происшедшим. В ту минуту я был сверхчувствительным. Я чувствовал Алушту! Чувствовал как она, как молоденькая девчонка, прихорашивается перед выходом в свет. Она менялась. Наводила лёгкий, почти незаметный, но эффектный лоск. Я шёл по набережной и поражался, что раньше не замечал столь восхитительного действа. 
       Пройдя довольно большой отрезок набережной вечно молодого города, я не заметил, как вошёл в приморский парк. В этих местах хорошо поработали не только садовники, но, как мне показалось, даже архитекторы или же инженеры в области света. В парке настолько умело была расставлена приглушенная подсветка, что ощущения таинственности не покидало меня, и не могло оставить равнодушным, наверное, никого, кто попадал сюда в это время суток. Свет разливался ни ярким пятном, как реклама в бойком месте, нет, это полутона, полушёпот, полутень. Это камерность давала устойчивое и не проходящее ощущение волшебства. Причём я видел обмотанные гирляндами от корней до макушек деревья, но никогда не видел, чтобы растения искусно подсвечивали. Мой взгляд остановился на каком-то кустарнике с острыми длинными листьями, как перья. Куст практически не освещался, и лишь присмотревшись, можно было разглядеть нежно-зелёное свечение контуров листвы и только возле основания несколько ярких точек, как будто в этом месте копошились светлячки. 
   Я двигался к центральной части парка. Мне кто-то говорил, что в парке потрясающе красивый поющий фонтан. И хотя подобным сложно в наше время кого-либо удивить, но мне намекнули, что в нем найдётся и для меня парочку эмоций удивления. Я немного сбился с пути, так как пробираясь по местным джунглям я вместо фонтана вышел к примыкающему к парку зданию с огромными витринными окнами. Над входом также в неоновой подсветке красовалась вывеска «Бальные залы». Надо же такое. Не просто одно пусть даже очень просторное помещение. Нет же передо мной залы! Я не ожидал увидеть здесь заведение с такой спецификацией. Со сто процентной вероятностью я должен был наткнуться на поющий фонтан или, по крайней мере, на очередной  ночник, но чтобы я пришёл к бальным залам, это мне не могло бы привидеться даже в самых страшных снах. Я не мог сказать, что я не любил такие танцы. Я относился к ним с прохладой. Такой, сильно холодной прохладой. Я вскользь бросил беглым взглядом в окна одного из залов, в котором тренировалась группа повёрнутых на латинас. Мой взгляд должен был, как прожектор маяка просто пролистнуть непривлекательное для меня действо и переключиться на поиски пропавшей дороги к фонтану, но также как луч маяка выхватывает из огромной глади моря опасные, острые рифы, так и мой взгляд выхватил до боли знакомый силуэт. 
   Она двигалась спиной ко мне, но более чем силуэт были знакомы невероятно пластичные, гибкие движения. Я попал в замешательство, но при этом восхищался увиденным. Это шаль, развивающаяся на ветру, это струи водопада огибающие острые пороги, это всполохи языков пламени и, наверное, такие же обжигающе страстные. Я заворожённо поедал глазами её пластику, и в тоже время у меня лихорадочно колотилось в груди сердце. Мозг судорожно пытался найти в памяти уже  когда-то сфотографированные, знакомые грациозные движения, а глаза ждали её разворота, готовые выхватить лицо. В очередном па, как в замедленном кино, я вцепился глазами, следя за её поворотом, и тут же, ухватив черты лица, в памяти всплыло слово: «Грация!» Меня сразу же осенило, ведь ещё тогда я был восхищён её плавными движениями. Я дал ей соответствующее имя «Грация» и вот сейчас я мог в полной мере насладиться её пластикой в самой естественной для этого обстановке. Я пошарил глазами по сторонам в поисках подходящего места для ложа в воображаемом зале. Недалеко под ветками клёна лежал внушительных размеров валун. Он как раз находился напротив окон. Вот его я и выбрал. Взобравшись и устроившись поудобней, я закурил, вспоминая, как проходил мимо бального зала в Ялте, и первый раз заметил её разминающуюся в окружении зеркал. Я тогда так заворожённо наблюдал за её пластикой. Впрочем, как и сейчас. Даже можно сказать, что сейчас мне было открыто действо, которое в народе называют танцем. Я знаю, что я человек любознательный, способный заинтересоваться многими, действительно, потрясающими вещами, созданными этим безумным миром. Но что в одночасье я человек, который не понимал такие танцы, буду восторженно наблюдать за этим, да ещё неотрывно!? Простите, но я это, наверное, не я. Пять минут назад я называл людей повёрнутыми, а теперь просто пил глазами, ловя мельчайшие вибрации их движений. Меня потрясала гармония, царившая в каждом движении танцующих людей. Я как будто слышал песни их душ. И самая яркая, самая мелодичная была песня примы. Я наблюдал, как бережно поддерживал её партнёр. Какими глазами он смотрел на танцующее рядом с ним ЧУДО! 
       Похоже, я оказался не единственным зрителем. Почувствовав, что кто-то трётся о мою спину, я не успел отреагировать на посягательство, как рыжая, пушистая кошка проскользнула мне на колени.  Ничего не оставалось делать,  как просто умоститься с ней под монотонное урчание. Вот пришёл эталон грации и пластики, вероятно, принимать экзамен или самой поучиться, а может тоже эта кошка эстет, как и я. Вот так мы просидели вдвоём весь урок, неотрывно наблюдая за великолепием языка тела называемым танцем.
       Время текло незаметно, а я открывал для себя с новой стороны этот вид искусства. За окном, как я уже говорил раньше, шёл урок. Было очевидно, что Грация не только прима этого спектакля, но и преподаватель. Было забавно наблюдать, как изменялась мимика на её лице рождённая эмоциями, переполняющими её разум и душу. Я улыбался, когда она возмущалась, пытаясь восстановить атмосферу серьёзности. Когда же она смеялась, моя душа пела в солидарности. Я ловил себя на мысли, что испытываю к этому человеку не влюблённость, а очень тёплые, дружеские чувства. Как будто я наконец-то встречаю, давно пропавшего друга, за которым я соскучился больше жизни. И вот сейчас, как в аэропорту, я наблюдаю через стекло, как она оформляет документы в терминале, и через пару минут мы встретимся и обнимемся как старые, добрые друзья. 
   Урок подошёл к концу и в мгновение ока шумный зал опустел. Ученики прощались и исчезали в темноте коридора. И как только дверь захлопнулась за последним, Грация смогла немного расслабиться и перевести дух. Как я понял, ей хотелось отработать какие-то элементы. Она раз за разом повторяла танец и, честно признаться, для меня каждый раз как две капли напоминал предыдущий, но только не для неё. Она повторяла движения, останавливалась, хмурилась,  выдыхала и повторяла снова и снова. Теперь передо мной проявился её характер. Былая лёгкость и простота, которую она проявляла перед учениками, сменилось кропотливой и тяжёлой работой. Я поражался, как после довольно нелёгких занятий у неё оставались силы на отработку более сложных элементов, чем увиденных мною ранее. Понять насколько сильно человек может отдавать себя любимому делу можно вот по таким моментам. Лишь когда человек остаётся сам с собой, и нет необходимости играть для кого-либо, только тогда проявляется настоящий характер, стержень, основа, заложенная ещё в детстве.  И мне, волей случая, удалось увидеть её настоящую.  
   Длительное время, проведённое в моей толи импровизированной ложе, толи в укрытии, расслабило мою бдительность, и я совершенно забыл, что хотел остаться незамеченным. Мне казалось, что под пушистой листвой клёна, в полумраке, мне совершенно не грозит разоблачение. Я гладил маленький, тёплый, урчащий трактор, растянувшийся на моих коленях, и даже делился своими впечатлениями. Удивительно, но я даже не заметил, как на её лице снова заблестела улыбка, а движения приобрели выразительную чёткость и лёгкость. Она остановилась, медленно подошла к окну и движением руки пригласила меня в зал. Это разоблачение было настолько неожиданным! Я не мог понять, как в танце можно заметить, что происходит за ночным окном. Я ни раз слышал о фантастических способностях женщин видеть боковым зрением, и даже безапелляционные утверждения о том, что женское боковое зрение гораздо резче нашего прямого. Но убедился я в этом только сейчас! Конечно, я посмотрел по сторонам, дабы убедиться, что именно ко мне относиться красноречивый жест Грации, и я постарался ткнуть себя в грудь для подтверждения, меня ли имели в виду, но она лишь улыбнулась и в ожидании скрестила руки на груди. Деваться было некуда. Надо идти.   
       Выбравшись из кустов, я пересёк газон, вскочил в здание и быстрым шагом пробежался по тускло освещённому коридору, единственная, приоткрытая дверь указывала мне на ориентир. Удивительно, но в душе не было ни малейшей доли смущения, ни неловкости, ни чего-либо присущего нам, когда предстоит знакомиться с человеком. Я ещё раз поймал себя на мысли, что спешу встретить своего старого друга. И, возможно, это сильно повлияло, убрав во мне всякую неловкость. 
       Когда же я переступил порог зала, то увидел глаза, смотрящие на меня с такой же неподдельной радостью. Она продолжала держать скрещёнными на груди руки, но чувствовалось её желание броситься от радости мне на шею. У меня было такое же огромное желание. Останавливала нас лишь тонкая преграда сознания. Мы небыли ни закадычными друзьями, ни тем более близкими людьми. Фактически у нас было пятиминутное знакомство. И в той истории она любезно согласилась выполнить маленькую, но крайне важную для меня просьбу. Плюс пару слов, которые прошелестели над моим ухом, как шлейф ароматных духов проходящей мимо прекрасной незнакомки. Но сейчас в её глазах я читал радость от встречи давно пропавшего друга. Или же это хотел видеть я? 
- И опять Вы меня удивили – улыбаясь, произнесла она. – Увидеть Вас в магазине женского белья было крайне неожиданно, с чем я уже свыклась, но совершенно неожиданно и то, что Вы отозвались на моё предложение и посетили бальный зал? – и она лукаво прищурила глаза, не переставая мило улыбаться. – Я легко могла представить Вас завсегдатаем ресторанов и модных ночных клубов. Но здесь? … может быть Вы заблудились? При выходе с парка есть очень популярный центр «Акватор» …
- Да, взъерошив свои волосы на затылке, ответил я. – Я как раз оттуда. Хотел пройтись по парку и посмотреть распиаренный «Поющий фонтан» - попытался ретироваться я. 
- О! Это совершенно в другой стороне – недоверчиво ответила она, и её улыбка засияла ещё ярче. Заблудиться по пути к фонтану крайне сложно. Главная аллея ведёт прямо туда, но, конечно, если не сворачивать в левую сторону.
Укусила, подумал я. И у меня в голове заметались разные варианты ответа. Одни более прозаичные, а другие столь же колкие, но я не успел определиться с выбором ответа, как она сделала пару воздушных, парящих шагов в мою сторону. Я услышал над своим ухом всё тот же тихий, завораживающий шёпот – или же это проведение направило Вас сюда в самую дальнюю и неизученную, для приезжих, часть парка?
       Я смотрел в её глаза, излучающие одновременно уверенность в себе, коварство и неподдельный интерес к моей скромной персоне. Странно, но по спине пробежалась лёгкая, приятная дрожь и кончики пальцев закололи маленькие иголочки. Я почувствовал прилив адреналина, мощным потоком подступающий к груди. Даже по прошествии времени, сложно оценить, что было в тот момент. Я ни на йоту не переставал гореть сердцем к моей возлюбленной. Я играючи отверг страсть вчерашней ночью, а тут я чувствовал, что меня могут сесть заживо и при этом совершенно без какого-либо сопротивления с моей мужественной стороны. Более сильный хищник появился на моей тропе? Или же совершенно невероятное чутье, что она не причинит мне даже малейшего зла? Не знаю. Но в тот момент, я полностью доверился и был зачарован Грацией, при том, что в голове не возникали даже малейшие сексуальные желания. Возможно моё представление Грации, как друга, сыграли свою роль в тот момент, но ощущения, скажу честно, я испытал эмоционально сверхсильные. И в это время она отвела свой жгучий взгляд и повернулась ко мне спиной. Как будто ушат ледяной воды вылили на меня. Раскалённое добела напряжение, спало и даже обмякли ноги! Даже сложно поверить, чтобы на меня, прожжённого ловеласа, мог так сильно подействовать взгляд женщины. Но приходится признаться, это было именно так. Хотя я об этом никогда не признаюсь своим друзьям. Должно же оставаться мужское достоинство.
       Зал был полностью застеклён огромными зеркалами, и лишь одна стороны была застеклена с потолка до пола витринными, прозрачными стёклами. Она подошла к окнам и, не поворачиваясь ко мне, сменив интонацию, спокойным голосом поинтересовалась: 
- И как, Ваш довесок растопил сердце именинницы?
Мне хотелось увидеть её выражение лица. Я прекрасно понимал, что подойдя к окну, она лишила меня этой возможность.
- Не знаю. Я до сих пор её не видел, - немного растерянно ответил я.
Она резко развернулась. На лице явно читалось удивление и какая-то еле уловимая грусть. 
- Так у вас мимолётное знакомство? – с удивлением поинтересовалась она.
Я медленно проследовал к противоположной стене и присел на длинную скамью. 
- Если интересно, я могу тебе рассказать эту историю – тихо ответил я. Теперь я уже перешёл незаметно на «ты». И как в первый раз это было совершенно естественно. 
- Конечно, мне было бы интересно услышать твою историю. Мне достаточно было вспомнить в твои глаза, когда ты просил об услуги. Я видела огромную страсть и просто не могла отказать тебе. Хотя кому другому, я бы отказала сразу же, - мило улыбнувшись, она немного растопила печаль и присела рядышком со мной, пригладив свои волосы, поджав колени и слегка прикоснувшись своим плечом к моему. Мельчайшее тактильное прикосновения расположили меня к длинному рассказу, чистому, как на исповеди. Я рассказывал о своих злоключениях и в её глазах находил отклик, такой близкий, родной, дружественный. Странно, но у женщин, как я замечаю, изредка, но так бывает, огромное чувство сострадания. Пять минут назад испепеляющий страстный взгляд и теперь глаза полные переживания за счастье и удачу другой. Это совершенно не присуще нам – мужчинам. Это нонсенс. А для тонкого мира женщин это нормально. И это поражает, при этом я готов снять перед вами, женщинами, шляпу за редкие, но такие потрясающие моменты.

*  *  *

       Мы сидели в полной тишине, в огромном зале. Я повествовал ей свою историю и наблюдал, как она моментами переживала за меня, а моментами от души смеялась так звонко, что я сам заражался смехом. Я наблюдал за мимикой, жестами и всё больше проникался тёплыми, дружескими чувствами к этому прекрасному человеку, искреннему и отзывчивому. 
       Так медленно я довёл рассказ до последних событий прошлой ночи, естественно опуская кое-какие детали. Она была очень благодарным слушателем, ни разу не перебив меня и лишь в конце как будто мысли вслух сорвались с её уст:
 - Неужели эта девочка не смогла прочувствовать тебя? Она же женщина! Она же должна понимать, что мужики все разные и к каждому нужен свой подход. Глупая! Кто ж напором пытается брать влюблённое сердце? Я бы на её месте построила совершенно другой план – и она опять так лукаво улыбнулась, вызвав очередной поток мурашек вдоль моей спины. Я даже слегка оторопел и напрягся, пытаясь разглядеть игру в её глазах. Но она быстро отвела взгляд, встала и прошла в середину зала.
- Да, мне понравилась твоя история. Рассказчик из тебя не плохой. А ты смог бы рассказать о своих чувствах молча?
- Как это? – недоумевал я.
- Есть разные способы … один из них, танец – и она, прогнувшись, бросила руки вверх, к звёздам.
Тут же я вспомнил о её ненавязчивом предложении научить меня танцу. Честно сказать, я оторопел. В голове опять закружились варианты отмазок.
- Я вообще не танцую. Я только умею переваливаться с одной ноги на другую и всё.
- Уже хорошо. Значит чувство ритма тебе присуще, - не унималась она. 
- Но, настоящие мужики не танцуют! Никогда! – пытался я «залезть в бутылку».
- Глупый! Вот именно, что настоящий мужчина должен проявлять свои чувства в первую очередь через танец. Это совершенно естественно. А вот кто не танцует, тот просто закомплексованный чурбан. Хорошо, скажи, тебе нравиться, когда твоя любимая танцует с другим, как ты говоришь, не настоящим мужчиной. Когда он обнимает её, прижимает к себе, кружит … и всё это она наглядно демонстрировала в движении.
- Прекрати! – не выдержал я.
- Или когда твоя возлюбленная восхищается после танца с ним, его пластикой и движениями, - продолжала дразнить она.
- Конечно, не нравиться, - взбунтовался я.
- А, эгоист! Значит, она должна, исходя из твоей логики, сидеть рядом с тобой, когда ей хочется кружиться. Или ты должен запивать алкоголем свою досаду только от того, что ты сам не умеешь танцевать и доставлять радость танцем себе и ей? 
- Нет, почему же? Пусть танцует. Я не настолько ревнивый, – соврал я.
- О, ты решил соврать? В этот зал приходят очень много мужчин, которых приводят любимые женщины и, поверь мне, КАЖДЫЙ говорить тоже, что и ты. С одной лишь разницей. Они на полпути к танцу, потому что уже пришли сами. А ты пока брыкаешься, так как неожиданно повернул налево … к бальным залам. Может это действительно проведение? – и опять хитрющая улыбка покорила меня.
- Я не твоя возлюбленная. Я хореограф. Ну не можешь же ты бояться учителя танцев? – раззадоривала Грация.
- Я ничего не боюсь! Однако она добилась своего. Я вскочил, как разъярённый бык, желая доказать, по-мальчишески, что мне доступно всё. А в глубине души я понимал, что этот комплекс во мне сидит и разбить его, просто дело чести.
- И так, учитывая твою оголтелую влюблённость, нам нужен танец «для двоих» при этом с небольшим количеством заученных движений, но максимально сложный в передаче чувств, – начал мой учитель умничать и ходить вокруг меня.
- Может, начнём без максимализма? – попытался я упростить задачу.
- Мы боимся трудностей? – опять задела меня она, вставив дурацкое слово «боимся». Нашла рычаг и давай на него безбожно давить.
- Хорошо, - стиснув зубы, ответил я. Что предлагаешь.
- Танец для двоих, предельно страстный, - продолжала рассуждать она, это, разумеется, танго! – она остановилась передо мной и с любопытством взглянула в мои глаза. 
Я который вообще не танцующий человек … и танго! Ей явно нравилось выводить меня из себя. Это доставляло ей массу удовольствий. Я решил паясничать и стал повторять движения Жозефины из кинофильма «В джазе только девушки».
- Пам, пам, пам, пам – кривлялся я.
- О, серьёзности прибавить не помешало бы. 
Я понял, что мне не отвертеться и полностью сдался на милость победителя.
       Она разучила со мною несколько простых движений. Я оказался, что было откровением для меня, достаточно хватким учеником и после закрепления урока началось самое сложное, а может, наоборот, самое лёгкое. Это смотря как смотреть.
       Мы стали друг напротив друга, так близко, что я почувствовал будто вокруг нас образовалось магнетическое, наэлектризованное поле.
- Сейчас очень важный момент танца, - тихим голосом произнесла она. 
- Мы уже танцуем, - с ёрничеством произнёс я. Для меня это откровение! 
- Да, мы уже танцуем. Танго это в первую очередь не движения, а чувства. Ты должен почувствовать партнёра. Почувствовать себя и постараться взглядом рассказать о своих чувствах. Этот танец парный и важно чтобы ты мог передать всю свою страсть и нежность партнёру, причём возлюбленному партнёру – она мило улыбнулась и тут же лицо вернулось к серьёзному настрою. – Кроме этого в этом танце ведёт партнёр и это твоя песня любви. Оставь мысли о том, что ты не умеешь танцевать. Ты будешь телом вести меня по истории своей любви. А я это кружащий осенний лист на ветру. Лебединое перо в твоей руке. Самое нежное и обожаемое существо для тебя, которому ты должен признаться в любви без произнесения малейшего слова. Обними меня так, будто ты согреваешь бутон розы на морозном ветру. 
       Я взял её руку, а другая рука легла на выгнутую спину чуть-чуть выше поясницы. Она приподняла мою руку ещё дальше от поясницы, при этом добавив: - Не забывай, что у розы есть ещё и шипы – и опять мило улыбнулась, - не поранься. Сделай вдох и … веди меня. Расскажи так же как полчаса назад на скамье о своих чувствах.
       Повести сразу было крайне сложно, но опытный тренер слегка меня поправляла. И, невероятно, но начало что-то получаться. Я смотрел в её глаза и проговаривал свою историю в голове, пытаясь таким образом выполнить то, что от меня требуют. Поначалу корявые, движения стали сглаживаться, постепенно вычерчивая  пластичность. В ушах мягко шелестел ритм и я почувствовал погружение в мелодичный и элегантный мир танго. Как лодка на волнах, так же и мы покачивались в море лирики аргентинского танца. И сквозь латиноамериканский сон я услышал слова Грации: - Послушай меня. Ты не должен раскачиваться как колбаса на верёвке. Движения должны быть мягкие, но чёткие. В чёткости проявляется вся твоя страсть. А теперь продолжим, только смотри в сторону от меня и попробуй рассказать о своих чувствах исключительно движениями танца. Глаза сильное оружие. Но это танго. Танец страсти! Вот и покажи мне её. 
       Когда же я отвёл взгляд от неё, тактильные ощущения стали единственным проводником в передаче моих чувств. При этом я почувствовал насколько раскалился воздух вокруг нашего танго. Движения становились более выразительными, а в душе извергался раскалённый вулкан. Никогда в жизни я не мог почувствовать как можно одновременно пылать яростной страстью и при этом нежно, как облако, нести свою партнёршу. Я чувствовал пластику, гармонию, ритм и море, море нежности и страсти. Только сейчас «поющее сердце» обрело для меня столь чёткий смысл. Это фактически физическое ощущение. Я чувствовал своё сердце, не просто биение его, а ощущение мурашек, но не по спине как ранее, а внутри, в самом сердце. И это совершенно новое для меня чувство хотелось продлить до бесконечности. Хотелось остаться жить в этих ощущениях, в этой эйфории танца, в этом танго. Но музыка постепенно становилась всё тише и окончательно растворилась в храме пластики и ритма. Мы остановились и медленно встретились взглядами. Танго настолько обострило мои чувства, что я боялся обнажить их перед другим человеком. Но ещё больше я боялся встретить взгляд Грации. Возможно это не так, но во время танца мне показалось, что моё желание передать страстные чувства зашли уж слишком далеко за рамки обычного танца. Это проявлялось не в движениях, а именно в безмолвии чувств. Даже не произвольно как-то получилось выплеснуть в этом зале весь свой эмоциональный заряд, все чувства к моей любимой, но … Но передо мной была другая. И лишь в самом конце танца я почувствовал смущение от того, что это произошло не с той женщиной, которой это предназначалось. Я посмотрел в глаза Грации и обомлел. Я видел глаза полные таких возвышенных чувств, которые бывают при очень интимных обстоятельствах. Посмотрите в глаза своих любимых сразу же после испытанного сладострастного оргазма и вы поймёте, с какими глазами встретился мой взгляд. Вероятно, мои глаза красноречиво отзеркалили тем же самое. Это было откровение, которое сходу сложно переварить мозгами. Соприкоснувшись взглядом, она мгновенно отвернулась и отошла, опять же к излюбленному окну, которое не позволяло заглянуть в её лицо и в её мир. Я отошёл в противоположную сторону. Вот так заканчивается танго. Ярчайшие огненные чувства и ледяное послевкусие. 
       Не знаю зачем, но перед тем как присесть на скамью, я посмотрел на входную дверь и выключатель. Интуитивно, я выключил свет и сполз на скамью.
       Так мы в полной темноте и тишине, на расстоянии ширины зала, застыли, погрузившись в безмолвное пространство. Грация продолжала смотреть через окно в вечернюю даль, а я переводил дыхание и даже ни о чем не хотелось думать. Нас поглощала темнота. Остужая и убаюкивая раскалённые страстью чувства. 
        Сколько времени это продолжалось сказать трудно. Наверное, вечность. Но успокоившись, Грация сказала:
- Теперь ты можешь встретить свою возлюбленную и повторить танец для двоих, - немного помолчав она добавила, - если сможешь повторить.
Ещё спустя минуту, сбросив вуаль печали, она улыбнулась рассеянной улыбкой и продолжила:
- Помнится, ты мне обещал цветы, шампанское и ресторан. Цветком я побыла сама, шампанское уже давно ударило в голову, за тобой остался только ресторан. Пошли в город, я познакомлю тебя со своими друзьями и посидим в уютном, излюбленном мною месте. Если не боишься? – и на её лице вновь заблистала, такая уже привычная хитрющая, игривая улыбка.

*   *   *

      Мы выбрались из «Балетных залов» и в лицо ударил приморский вечерний бриз. Лёгкий, как танец танго, свежий, как первые зерна влюблённости и прохладный, как августовская ночь. И это мне, в тот момент, было как нельзя кстати. Бриз обдувал лицо, но, в большей степени, он остужал раскалённое сердце. Сложно было после таких пережитых чувств прийти в себя. Мы молча шли вдоль парковой аллеи, не замечая сказочной красоты, и лишь выбравшись, как будто переступили невидимую завесу волшебного мира. Я снова ощутил себя возвращённым в реальный мир. Спасибо, сказочному лесу, подарившему мне столь сильные переживание и здравствуй мир осязаемый и реальный. 
       Мы вышли на набережную бурлящую ночной жизнью. Вдоль неё расположились небольшие кафе, ночные клубы и уютные ресторанчики. Хотя музыка лилась из каждого заведения, но при этом совершенно не возникало какофонии. Мы медленно шли по выстеленной мрамором набережной и, как будто двигаясь вдоль картинной галерей, я рассматривал интерьеры светящихся всеми цветами радуги закусочных. Ощущение картинной галереи появилось неспроста. Каждый проплывающий мимо ресторанчик отличался своим антуражем, музыкальным стилем, но и, удивительно, что запах потрясающих блюд дополнял лёгким убедительнейшим штрихом, полностью завершая образ. Сначала, я отбросил эту мысль как совершенно бредовую, но спустя пару минут,  стал принюхиваться и анализировать, сопоставляя цвета и, главное, музыкальный репертуар. Где-то запах жаренного мясного блюда, прилично приправленного смесью перцев переплетался с отборными нотами латинской сальсы и другими жгучими ритмами. В другом месте, пряные запахи ванили ложились бутербродом сквозь звуки dountempo и lounge. А запах солода изрядно пропитал гитарные звуки роковых композиций, в приятном на цвет и вкус пабе. Но наш путь лежал к белому мрамору и тонированному стеклу. Излюбленный Грацией ресторанчик представлял из себя стиль хай-тек. Мне показалось странным предпочтения моей визави, в голове не складывался паззл латинских танцев и ровных, чётких граней прохладного детища 80-х прошлого века, стиля хай-тек. Буквально полчаса назад я видел искрящее пламя и буйство чувств извергавшихся из этого грациозного создания, а теперь мы погружаемся в размеренный, прохладный, даже можно сказать немного ленивый мир белоснежного мрамора, стекла и голубой подсветки. Хотя не буду лукавить, внутри было много, очень много тёплого жёлтого. 
       Мы вошли в зал и мой нос лизнул запах превосходного чёрного кофе, хотя слышались нотки лёгкого алкоголя, мартини, шампанского, но я в первую очередь учуял кофе. Кофейный запах бывает совершенно разный. Он может удушающе нависать над тобой, когда то что варят в каком-либо заведении сложно назвать кофеем. Может бодрить заряжающим ароматом, пронизывая воздух горьковатым, возбуждающим вкусом. А может растворяться в атмосфере, ненавязчиво расслаблять и успокаивать. Да, да, именно, успокаивать. Может кому-то покажется это удивительным, но меня лично кофе успокаивает. 
       Вот и сейчас, я почувствовал слегка заметный, маслянистый аромат. Мне показалось, что эти нотки великолепно подходят к окружающей атмосфере. Кофейный шлейф еле-еле заметен, но это была как раз та жемчужинка короновавшая вес интерьер.
       Мы вошли, и очутились в звуковой бездне. Другими словами, мы попали в звуковую паузу. Мне было до чёртиков интересно, чем меня потрясёт это заведение. Возможно, все мои наблюдения проводимые ранее, на набережной, просто плод воспалённого воображения и не более того. Но я, как маленький ребёнок, уже играл в эту игру и не намерен был останавливаться. Затаив дыхание, я ждал последнего ингредиента «этой кухни». Я ждал звук. Похоже Грация оставила попытки пригласить меня к барной стойке и ей оставалось лишь наблюдать за ещё одним «чокнутым» другом (как позже я выяснил, кроме меня не совсем нормальные друзья были в её окружении). Я застрял посреди зала вслушиваясь в морской прибой доносящийся из окон. Слышен был приглушенный разговор где-то в дальнем углу зала и, наконец-то, первые вкрапления барабанных щёточек вкрадчиво заласкали мой слух. За ними, поддерживая темп, как ветви лианы, узорами, распространялась, заволакивая весь зал, мягкая, фантастическая музыка софт-джаза. Я ломал голову «Какая музыка подойдёт к кофейному хай-теку из мрамора и стекла? Какая же?» И всё гениальное оказалось так просто. Лёгкий, мягкий, ритмичный, дурманящий софт-джаз. Это, показалось мне, идеальным сочетанием. 
       По-хорошему прошли какие-то сутки с момента моего погружения в собственный тонкий мир, но как сильно изменилось моё восприятие. Выход нагишом перед людьми, которых я видел первый раз в жизни, перевернул моё мировосприятие в корне. Я родился заново! Ранее я мог тонко чувствовать настроение людей близких мне. Это нормально для человека, которого воспитали, прививая внимательность и обходительность к окружающим. Но то, что я пережил вчерашним днём, это совершенно другой урок, который чаще всего нам не преподносят родители. Это урок который, если посчастливилось, человек переживает самостоятельно. Это восприятие очень схоже с интуицией. Интуиция способна помочь нам увидеть мир реальный. Также и эти ощущения помогают сделать мир вокруг нас проще и понятнее. На протяжении всей жизни мы стараемся всё больше и больше запутать себя. Мы придумываем правила, этикет, условия для более сложного восприятия жизни. И как следствие, к старости, мы осознаем насколько сложен стал мир вокруг нас. Мы не удивляемся поступкам других людей. Мы не задумываемся о мотивах побудивших их сделать тот или иной поступок. Мы просто перестаём доверять. Мы загоняем себя в скорлупу своих наблюдений, предубеждений и, так сказать, жизненного опыта. С позиции, побитого жизнью человека, умудрённого опытом своих и, в редких случаях, чужих ошибок, мы пытаемся вбить в головы подрастающего поколения «правду жизни». Мы заранее, рисуем страшные картины несправедливости и предлагаем полюбить свои лжеценности. Мы огорчаемся, что всю жизнь искали истинные ценности, боролись, верили и в конечном счёте пришли к тому, что вбивали нам в головы наши предки. Мы поверили в силу, власть и деньги и открестились от доверия, любви и счастья. Но практически каждый, на самом краю жизни понимает, что вся борьба его жизни была иллюзорна. Погоня за признанием силы, власти и денег обросло грехами, которые хотелось бы замолить. И на сколько «удачлив» бы не оказался человек, перед смертью он будет вспоминать лишь любовь и счастливые моменты своего пути по земле. Сила, деньги и власть постепенно меркнут в его сознании. 
   Но кому-то удаётся почувствовать другую сторону медали, кто-то раньше других познает и принимает реальный мир, кому-то раньше раскрываются секреты истинных ценностей и жизнь запутанная и сложная в одно мгновение становится простой, понятной и счастливой. 
       Когда мир раскрывается на более чувственном уровне, ты можешь ощутить не только людей, но и предметы, события, действия, и недопонимание, как пелена густого тумана, спадает с твоих глаз, всё вокруг становится  понятный и невероятно интересным. Ты живёшь,  как бы в параллельном мире. Ты совершенно по-другому начинаешь относиться к жизнь, и другие более яркие краски преобладают в твоём окружении. Ты приближаешься к законам природы и становишься счастливым. 
   Мы создаём огромное количество правил поведения способных улучшить нашу коммуникабельность, но насколько проще не юлить, а открыться человеку. Сказать что тебе нравится или не нравиться в нем. Да, кто-то не поймёт, а кто-то оценит это и станет настоящим твоим другом. И эти люди останутся твоей поддержкой на всю жизнь. А которые отсеются … поверь, они, действительно, не нужны тебе. Кроме разочарования, они не принесут тебе ничего. 
       Когда ты сможешь чувствовать мир, он станет простой и понятный, тогда и люди вокруг станут для тебя более простыми и понятными. Попробуй! Нас ничего не держит, кроме наших оков.     
       Насладившись моим прозрением или же болезнью сумасшедшего, кому как нравиться, я прошёл к барной стойке, где уютно расположилась Грация. Она аккуратно водила пальцем по ножке бокала с коктейлем и, наблюдая за мною, о чем-то обмолвилась с барменом. За стойкой, облокотившись на локоть, стоял молодой человек, хорошо физически сложенный, бритый наголо, в белоснежной рубашке, загорелый и с обескураживающей улыбкой. Он также наблюдал за мной, перебрасываясь фразами с Грацией. Меня не покидало ощущение, что говорили они о моей скромной персоне и, сначала, мне показалось, исходя из улыбок на их лицах, что надо мной они подшучивали. Но моя тирада об изменении сознания подсказывала, что все разговоры обо мне были добрыми и поэтому я подошёл к ним с располагающим настроем.
- Это мой давний друг, Данила – мягко улыбнувшись, представила мне своего знакомого Грация.
- А это? – немного лукаво всё с той же голливудской улыбкой, вопрошая произнёс Данила.
   После небольшой паузы, как бы раздумывая лучший вариант охарактеризовать меня, она продолжила:
- А это, мой ученик латинских танцев, Дмитрий. 
Я совершенно не ожидал, что она знает моё имя. Для меня это было чистейшим откровением. Я точно помню, что не называл своего имени. Но откуда? … как, она узнала моё имя? Эта загадка, которую я хотел раскрыть во что бы то ни стало. Но я решил не показывать своего удивления, на радость победителя. Через пару бокальчиков, я, как змий, войду в расположение и спокойно, не привлекая внимание, выужу эту информацию. По лицу Грации было видно её нескрываемое удовольствие, с которым она смогла обескуражить меня. Но я так же остался доволен собой, сумевшим даже кончиком брови не подать вида своего удивления.
- Данила, когда-то, очень давно, был моим партнёром по танцам – продолжила Грация. – Он бы смог оценить твои первые старания в изучении танго – и опять она хитро прищурилась.
       Честно скажу, внутри меня закипело смущение. Надеюсь на лице ничего не проявилось. С одной стороны, я только недавно открестился от мысли, что мужики не танцуют, но с другой стороны, тот танец … с теми чувствами … складывалось впечатление, что в данную минуту Грация рассказала на весь мир, что у нас с ней был секс и подробно описала какой именно. Как будто она поставила перед собою цель окончательно избавить меня от моей скованности. И, мне показалось, что лёгкий багрянец всё же промелькнул на моем лице. Ну что, надо было признаться на весь мир? Слава Богу, что Данила в этот момент спросил о моем алкогольном предпочтении. Это позволило мне сменить тему и перевести дух.
- Анисовка, откровенно я решил выпендриться, желая сыграть на неожиданности, но получил неоднозначный эффект. Они улыбаясь переглянулись после чего Грация добавила, обращаясь к Даниле:
- Вот видишь, Даня, горячий, южный темперамент не спрячешь – и она залилась громким, звонким смехом. Ну, что можно было ответить на столь шикарные подколки. В моих глазах Грация стремительно набирала «баллы». Давно уже мною так не крутили, но я не обиделся, мне даже было приятно поупражняться в остроумии.
       Постепенно, бар заполнялся людьми. Публика здесь была разношёрстая, но я заметил общую тенденцию. Все здесь были влюблены в джаз и у каждого, за исключением меня, присутствовал лёгкий лоск в одежде. 
   Спустя пару часов, мы сидели уже в многочисленной компании друзей и со стороны я наблюдал за Грацией. Всегда оставаясь в центре внимания, она при этом не была недосягаемой принцессой, а как раз была для всех прекрасным другом и душой этой компании. Горячительное постепенно делало своё дело и вся моя неуверенность и скованность в новой обстановке быстро улетучилась. Мы обменивались интересными историями, чудили в меру приличия и танцевали, получая удовольствие от южного тёплого вечера и прекрасной компании. Грация рассказала, не вдаваясь в детали конечно, о моем первом танго, и Данила поведал историю зарождения этого танца.
- В Аргентине, в начале прошлого века на одну девушку приходилось до пятидесяти мужчин – начал своё повествование Данила.
- Вот когда и где можно было найти свою пару! – воскликнула одна из подруг Грации Лера. – Какого красавца я могла бы себе там отхватить?!- она прогнулась, забросив руки за голову, и её лицо заблестело блаженной улыбкой.
- Да, вот это конкуренция! Можно сказать, женщина на вес золота – добавила Грация.
- Вот именно, - продолжил Данила, - поэтому мужчины танцевали перед женщинами, но друг с другом!
- Как так?! – удивился я. Мало того что для меня было потрясением вообще представить себя танцующим танго, так теперь я ещё узнаю, что этот танец вообще танцевали мужские пары.
- Да, мужчины танцевали друг с другом, а женщина наблюдала за танцем и лишь когда ей нравилась чья-то пластика, чей-то «разговор о любви», она снисходила до танца с победителем. Сами понимаете, что возможно со всеми вытекающими отсюда последствиями. И при этом были случаи, когда проигравший танцор мог подкараулить «счастливчика» за баром и воткнуть острый предмет тому под ребро. Так что этот танец даже называли "танцем со смертью» – закончил своё повествование Данила. 
Обескураживающий апогей. Вот и задумаешься, как можно потерять жизнь только от одного танца.
- Дима, пошли, станцуем – предложил весельчак-рассказчик. Я естественно замялся. Мне совершенно не хотелось танцевать с мужчиной, да ещё в новой компании. Но вокруг все стали улюлюкать и выпихивать меня на авансцену. Хорошо, что к тому времени, я был изрядно подпитым иначе, даже при всем моем раскрепощении, я не совершил бы столь идиотского поступка. Над ухом пролетели полушёпотом слова Грации:
- А ну, покажи чему мы с тобой научились. Он сильный танцор. 
       Я набрался храбрости и пошёл. Заиграла латинская музыка, и весь зал обратил на нас внимание. Не представляю какую славу я бы себе снискал, но воля случая или проведения вступилась в мою поддержку. Не успев показать даже пару па, я почувствовал на своём плече чью-то руку и в воздухе прозвучал настойчивый голос:
- Пойдём, выйдем! 
Мои мозги начали медленно плавиться. Данная идиотская ситуация никак не сочеталась с этими словами «Бред какой то!» - подумал я и развернулся.
       Передо мною стоял маленький, щупленький, черноволосый мальчишка. И гневно таращился на меня круглыми, как пять копеек, глазами. На лице проступал гнев и ярость. Он чем-то напоминал маленького, злобного пекинеса, готового броситься на ротвейлера.
       Не успев даже что-либо ответить, а в большей степени понять происходящее, между мной и свирепым «пёсиком» образовалась буферная зона из моих новых друзей. Грация оттащила меня к столику, а компания со смехом наперебой стали успокаивать малыша, объясняя казус ситуации. В двух словах Грация объяснила мне, что Сеня (так звали черноволосика) и Данила – пара. И добавила:
- Теперь сиди рядом со мной, с влюблёнными в меня глазами, так как Сеня очень ревнив и будет начеку.
- В такой связи я ещё замечен не был, слава Богу, улыбнулся я. Да, друзья у тебя точно разношёрстые.
- Возможно, вы ещё подружитесь – ответила Грация – он прекрасный, добрый человек, хотя и ревнивый ужасно, не стоит судить о людях по их ориентации. Открывай в людях их внутренний мир. Это намного ценнее и интересней. 
       Семён ни на шаг не отходил от Данилы и периодически бросал на меня недоверчивый взгляд, который я ловил боковым зрением. А я разыгрывал влюблённость к Грации, и мне ужасно нравилось, как она мне подыгрывала. 
   Вечер вошёл обратно в душевное, располагающее русло. Грация между делом рассказала о том, как они с Данилой танцевали, о том как она была влюблена в него и о том, как узнала о его ориентации. 
- Вы могли бы быть в месте – задумчиво промолвил я – если бы …
-  Но теперь мы стали прекрасными друзьями, а могли разбежаться в разные стороны. И это для меня сейчас ценнее чем призрачная любовь. Он мой друг и в таком амплуа я люблю его больше. Любимые могут уйти, а настоящие друзья остаются на всю жизнь.
Эти слова врезались мне в память. С одной стороны грустно, но в этом есть своя сермяжная правда. 
         Мы продолжали кутить, и даже было желание встретить всем вместе рассвет, но так бывает часто, в очередной раз спиртное заполнило организм до отказа и кто-то, по закону жанра, вырубил свет. Дальше я ничего уже вспомнить не смог.

*   *   *

       Проснулся я на удивление днём. Как правило сон после алкогольной вечеринки недолог и прерывист, но в этот раз может от того, что я пил именно анисовку, мой сон был длинным и здоровым. Я проснулся без головной боли. Лишь в отдалении был слышан тихий свист. Открыв глаза я увидел совершенно не знакомый потолок. Чистенький такой и маленький, без паутин. Явно я не дома. Постель и весь интерьер явно намекал мне, что это всё не моё. Хуже того, всё было женским. Как это уже бывало не раз, я стал цепляться за кусочки разорванной памяти, выдёргивая полутуманные лоскутки сознания и сшивая всё в цельное полотно вчерашнего вечера. Больше не для уточнения деталей, а лишь для того, чтобы восстановить основу «Где и с кем собственно был». Мелочь сейчас не важна. Я достаточно чётко вспомнил вечер, проведённый с Грацией и в кругу её друзей. Всё достаточно чинно и вроде прилично. Ни с кем не дрался и вроде никого не соблазнял. Запустив руку под одеяло, я не обнаружил на себе буквально ничего, даже самый близкий предмет одежды джентльмена, покидающий его лишь в экстренных обстоятельствах. Я лежал голый, в чужой женской квартире, средь белого дня и лишь писк в ушах выбивался из этого великолепия. Наконец-то писк  был опознан и идентифицирован. Неприятный звук был следствием не распухшего от вчерашнего алкоголя мозга, а просто закипевшим чайником из расположенной по соседству кухни. Вариантов «Где я?» было совсем не много, а точнее он был один. Я у Грации. Все остальные просчёты были настолько ничтожны, что забивать себе голову ими просто было бесполезно. То что я оказался у Грации это было даже логично. Ну ведь она единственный более-менее знакомый мне человек в той компании. Мы с ней уже были как  старые друзья, но вопрос отсутствия на мне хотя бы трусов не давал мне связать дружбу с прошедшей ночью. Пока я ломал голову над очевиднейшими фактами, в комнату зашла хозяйка с завтраком на подносе. Мягко подвести к интересующему меня вопросу, находясь в костюме Адама, было по меньшей мере наивно. Поэтому, я спросил на прямую, немного нахмурив брови:
- Ни чего не было? 
- Нет.
- Точно?
- Точно. А что тебя после вчерашних танцев напугать может?
- В пьяном состоянии можно не контролировано сделать детей.
- А я бы от твоего ребёнка не отказалась – игриво улыбнулась она.
- Мы же друзья? – попытался я сразу расставить все точки над и.
- Конечно, друзья. Да ладно, люби свою Русалочку. Для меня твоя дружба дороже.
Опять она обескуражила меня.
- Откуда ты знаешь, что я её так зову? Это я точно помню тебе не рассказывал. 
- Ты ночью так называл… - тут она взяла паузу Станиславского, наслаждаясь моими мучениями, - меня, - добавила она и хитро улыбнулась.
- ТОЧНО ничего не было? – с пристрастием наседал я.
- Точно, успокойся. Кофе будешь? 
Я кивнул положительно головой, а она поставила мне кроватный столик с завтраком и, наливая кипяток, с лукавством поинтересовалась:
- А почему ты решил, что у нас что-то было ночью?
- Ну сама посуди, начал рассуждать я. – Я в твоей квартире просыпаюсь совершенно голый. Что я могу ещё подумать.
Хвала Господу, что в этот момент она уже налила кипяток и отодвинула чайник в сторону от меня. Она мило улыбнулась и произнесла:
- Уверяю тебя, ты ложился спать в нижнем белье. 
Наступившая пауза было уже не столь театральна. Я анализировал свои действия, при этом проговаривая мысли вслух. 
- Это ж надо … значит я во сне подумал что дома. Твоя постель была столь же уютна сколь и моя домашняя ..., а дома я сплю нагишом. 
Я пришёл к логическому умозаключению под раскатистый хохот Грации. Мне самому понравилась комичность ситуации и я тоже от души посмеялся.
       Плотно позавтракав в обществе моей новой подруги, я собрался в дорогу. День по календарю был рабочим. Перед уходом я запустил руку в карман нащупывая телефон.      
 - О, от моего секретаря 46 пропущенных звонков, я говорил это как бы извиняясь, за мой отъезд, но в душе мне хотелось прогулять это день и побольше узнать о моей новой знакомой. В течение вчерашнего вечера и сегодняшнего утра я находил в общении с ней так много общих тем и интересов, что невольно проникся к этому человеку и, как у людей давно не видевших друг друга, у нас было о чем поболтать. 
- Ты теперь знаешь, где меня найти. Приезжай, когда соскучишься. Буду рада снова тебя видеть. На этих словах мы распрощались. 
       Я добрался до «Акватора», где на парковке меня дожидался мой «корпоративный конь». Запрыгнув в машину, перед отъездом, я в памяти ещё раз восстановил все события прошедших выходных и спасибо Всевышнему, что мои приключения так много дали мне за столь короткое время. Спасибо за встречу с Грацией, за великолепный танец, за прекрасную компанию. Спасибо за изменения моего восприятия. За всё, что удалось мне пережить, большое спасибо Создателю.
       Выпустив воздух сквозь губы, я набрал номер моего секретаря. На другом конце раздался перепуганный голос Эллочки: Дмитрий Александрович вы где? С Вами всё в порядке? Мы с друзьями перевернули всю набережную, пытаясь Вас найти … запричитала Эллочка.
- Не ври мне. Всю набережную вы не прочесали. И за это тебе огромное спасибо, я улыбнулся своей чеширской улыбкой, - постарайся, сыграть меня-невидимку, пока я доберусь до работы и отключил телефон. Я приоткрыл окно и втянул всей грудью морской, саленый воздух. Воздух открытых просторов, свободы и перемен к лучшему.    

© Copyright: Денис Кравец, 2015

Регистрационный номер №0317198

от 17 ноября 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0317198 выдан для произведения:         Я был погружен в свои мысли и даже не заметил, как пропустил поворот, который вёл к моему постоянному дому более короткой дорогой через Севастополь. Проехав пару километров в сторону Ялты, только тогда я заметил, что в полтора раза увеличил себе путь, но вероятно так было угодно. Угодно было кому-то свыше прогнать меня и мои чувства через места связанные с человеком, забравшим моё сердце и мучившим меня грядущей неизвестностью. 
       Всё-таки как же над нами превалируют инстинкты. Нам кажется, что уж себя мы контролируем. Мы просто уверенны в своей способности сыграть, при необходимости, конечно, в неприступность, высокомерие, холодность, отчуждённость. Но инстинкты всякий раз напоминают нам, что не всё подвластно нам даже в собственном организме. Проезжая мимо сладко-горького указателя «Меллас» невольно моя нога сильнее прижала педаль газа. Я старался быстрее проскочить это место, пытаясь не думать о ней. Хотя мысли уцепились за воспоминания о моем друге, пожилом хранителе чести безвозвратно ушедшего государства. Я улыбнулся, вспоминая нашу встречу. В мыслях я отметил, что с большим удовольствием встретился бы с ним ещё раз, и возможно наша беседа наоборот облегчила мне душу, но инстинкты брали верх  и я просвистел мимо поворота. Я рылся в голове, перебирая мысли о чем угодно, но только не связанные с Настей, но так или иначе, даже самые отдалённые, неукоснительно вели к ней. 
       Я вспоминал события прошедшей ночи и при этом поражался своему отказу от ночи веселья и лёгкого блуда. Конечно, в тот момент я совершал поступок своего сердца, но сейчас, в здравом уме и твёрдой памяти, я сам себе удивлялся и не верил в то, что творил. Я не могу сказать, что во мне боролись два совершенно разных человека, скорее один человек тешил своё самолюбие совершенным праведным поступком. Но коль, я избрал длинный путь домой и думать о своей любви мне тоже не хотелось, оставалось пичкать себя странными рассуждениями о своём поступке, при этом как мысли бы не выстраивались, они всё равно натыкались на частокол страстной любви к единственной, обожаемой, о которой я старался не думать. 
   Очнулся я от своих ленивых терзаний лишь на подступах к Алуште. Я опять почувствовал сладкий неуловимый запах беззаботности, юности и свободы, который преследовал меня два дня назад, когда я спешил к своему берегу. Но в этот раз я решил поддаться искушению и свернул в город открытых, бескомпромиссных чувств, в город вечной юности и первой любви, в город амбициозных желаний и необъяснимых поступков. 
   Я свернул с трассы и над моей головой промелькнул указатель «Акватор». Мне хотелось просто забыть о прошедшей ночи и о терзаниях связанных с моей безответной любовью. И хотя это может показаться очень странным, но я решил, что лучший способ это  выпить парочку коктейлей и немного повисеть в ночнике. 
   Я спускался по проспекту Алустона, который своими плавными поворотами струился мимо изысканных по красоте, величественных зданий банков, молодёжных магазинов, развлекательных центров и вливался в широченную набережную. 
       Справа при въезде на набережную возвышалось настоящее архитектурное чудо. Странное сравнение пришло мне на ум, «Акватор» напоминал мне огромного спрута, раскинувшего свои щупальца над берегом, врезался в скалы и вкапывался в землю. Это белое изваяние даже сложно назвать зданием. Это больше напоминает комплекс зданий совершенно разных размеров, форм, созданных из различных материалов. Основной материал был очень нашумевший при строительстве бетон, даже точнее бетонопроизводное. Материал создал какой-то учёный из Сербии, которому даже запрещали строить из этого материала здания в досточтимой Европе. А тут, как оказалось в действительно свободном городе, никто не возражал и первыми решились применить диковинку. Сверхпрочный и очень лёгкий материал позволил построить формы, просто противоречащие закону Ньютона. На тонких основаниях вырастали павильоны, холлы, галереи. Всё это я бы конечно и не знал, но уж слишком много шумихи в СМИ было с этим проектом связанно. И спускаясь в Алушту, указатель «Акватор» сразу поднял в памяти эту историю. Я даже возмутился сам себе, какой же я абориген, если до сих пор не увидел своими глазами это чудо. Да, слышать об этом и увидеть это в живую, оказалась просто глобальной разницей! Заскочив на одну из многочисленных парковок, я, как на пружинках, выпрыгнул из машины и тут же оторопел. По мере того, как моя голова запрокидывалась к небу, осматривая это величие человеческого гения, мой рот практически синхронно раскрывался. Я не способен был скрыть своё удивление. Я стоял у одного из многочисленных входов, а здание наваливалось на меня под просто неприличным углом, градусов в сто тридцать пять или около того. Осмотревшись по сторонам, я сразу же оценил одно из первых достоинств. От здания распласталась по земле просто чудовищных размеров тень. Во время полуденного зноя, это просто идеальное место. И местные торговцы всякой мелочью и скорой пищей не преминули воспользоваться дарованной опальным изобретателем возможностью продавать с комфортом в прохладе свои грошовые товары.
       Ещё раз, оценив визуально прочность конструкции, и опять поразившись гению создателей, я вошёл внутрь. Было бы странным, если бы всё удивление осталось снаружи. Создатели жаждали потрясать воображения посетителей на каждом шагу и постарались удержать в состоянии удивления не желая дать возможность опомниться. 
       Внутри, первым бросалось в глаза формы куполов. Складывалось впечатление, что ты находишься в огромном кристалле. Воображение ещё больше запутывалось умело распределёнными стыками. Практически невозможно было определить, где заканчивается стена, переходящее в зеркала, которые в свою очередь соединялись со стёклами. Также зеркала  создавали ощущения дополнительного пространство. Что, как мне показалось, было уже издевательством со стороны архитекторов, так как переходы, углубления, лабиринты увеличивали и без того огромные залы, заставляя посетителей почувствовать себя Гулливером в Бробдингнеге. Я пожалел, что сначала не поинтересовался, чем на улице торгуют. Возможно, там продавали путеводитель по этому планетарию. Ощущение искривлённого пространства и текучего времени не покидало моё воображение. На удивление как-то интуитивно я ощущал, куда надо двигаться. Пройдя несколько залов с торговыми рядами и игровыми автоматами, я спустился на уровень ниже. Примечательно, что в той части здания, которую мне удалось исследовать я не нашёл ни одной ступени. Во все помещения с помощью зеркальных труб поступал естественный солнечный свет. И поэтому определить выше или ниже уровня земли ты в данную минуту находишься, можно было только интуитивно. 
   Попав в предбанник одного из данс-полов, пришлось пройти по довольно длинному, спускающемуся вниз, коридору. Музыка постепенно нарастала, но когда я открыл двери, звук буквально поглотил меня целиком и полностью. В нос ударила смесь парфюмов, алкоголя, портьерной ткани и кожи. О, этот мир знаком мне до боли!  Минут через пять я оценил приличную работу си-джея, а через пятнадцать минут отменную работу бармена. Я растворился в звуке. Тело реагировало на ритм драм-машины и моя индивидуальность, моё эго было поглощено общим progressive-разумом. Весь танцующий зал превратился в единый механизм, и хотя ты ощущаешь где-то задворками мозга, что ты самостоятельная единица, на самом деле ты становишься пружинкой общей механики, живого эмоционального поля. Когда же ты осознаешь общую целостность, эйфория цепной реакцией накрывает тебя и каждого кто находится рядом. Наверное, это мы больше всего и любим, когда под яркие музыкальные краски душа позволяет нам петь и прославлять себя любимого на вершине бытия, а впрыскиваемые импульсы строба лишь усиливают сюрреалистичность атмосферы. Вот он транс! И если си-джей не стряхнёт каким-либо откосом атмосферу, то это состояние может продолжаться вечно или пока тебя не выжмет, как лимон и ты не рухнешь обессиленным, не успев глотнуть взрывной химии. 
       Самая потрясающая вещь в данс-полах это то, что время существует как бы отдельно от этих мест. Сколько времени я перемешивался в этом импульсном вареве сказать не возможно. То я с кем то флиртовал, то отлёживался на мягких диванах, то вливал в себя очередной не расслышанный коктейль, то снова и снова в меня вселялся ритм и я терял остатки контроля над своим телом. Алкоголь то накрывал меня, то улетучивался быстрее эфира. Но я искал этого погружения. Я хотел забыться. Я мечтал утонуть  в иррациональном мире. Ритм, строб, мой помятый мозг и эмоции, эмоции через край и в захлёб! 
   Неуклонно эйфория, бушующая в зале, подбиралась к своему апогею. Пространство вокруг меня стало сжиматься. Ощущение, будто все пытались собраться в огромный, тесный круг, чтобы не только эмоционально, но и физически стать цельным организмом. Я был поглощён импульсными разрядами ритмичного эфира. И лишь остатки разума вырывали меня из полной прострации. Сказывалось интуитивное ограничение своего свободного пространства. Я готов уже был сорвать с себя одежду и как змий обхватить танцующие рядом чьи-то бедра, как кто-то схватил меня за руку и потащил, рассекая толпу как ледокол. Я лишь чувствовал женскую руку на запястье и затуманенными глазами мог разглядеть только длинные, черные волосы. Меня отбуксировали через такой же длинный коридор в другой зал. Я услышал тягучие, обволакивающие звуки. В зале было темно. На стенах отливал лёгкий густо синий мерцающий свет. Я пытался соображать, но для этого пришлось смести в одну кучку где-то в центре черепной коробки остатки рассудка. Сделать это было фантастически тяжело, но от быстрой перемены пространства надо было сконцентрироваться и не позволять сознанию расплываться. Вначале, я определил, что, скорее всего, я в зале chillout. Сложнее было понять, зачем меня сюда вытряхнули. Все мои умозаключения вели только к самому прозаичному, как мне казалось, выводу. Меня хотят! И вот, поймав себя в этом состоянии, на столь откровенной мысли, я уже не был так уверен, что повторю свой вчерашний, полуночный подвиг. Скала до беспамятства влюблённая в Русалочку, наверное, под воздействием галлюциногенного дыма, которым я надышался в зале, потихоньку разрушалась. Вероятно, я оказался старой скалой, в том плане, что уже не совсем прочной. Но заниматься сексом в чилл-ауте?! Я не боялся опозориться, но всё же?! Вдруг меня кто-то из знакомых здесь увидит? Я понимаю, что здесь темно, но? Хуже если заметят с работы. В таком случае, вообще долго ещё будешь отмываться. И уж точно с месяц будешь центральной фигурой всех плоских шуточек. Но честно признаюсь, моя голова в таком тумане, всё это пыталась анализировать буквально огрызками разума, и от этого у меня голова слегка начала побаливать. Я решил плюнуть на всех и вся. Не скажу, что мне хотелось этого физически. Скорее, это была интуитивная память прошлого. Логическое продолжение опьянения. Можно меня, конечно, осуждать, но в том состоянии мирские понятия о порядочности, чести, достоинстве, добре и зле, становились такие малюсенькие и незначительные, что вроде это и не я вообще куролесил. 
       Мысленно попросив прощения у Насти, я потянулся к лицу моей похитительницы и как только мои глаза вырвали из сизого полумрака черты лица незнакомки, а мозг отсигналил об очень знакомых чертах, меня дёрнуло как током. Ну вот, из всех людей на свете, которых я мог встретить, это был самый неподходящий вариант! Нет, это не призрак прошлой ночи. Передо мной материализовалась моя «правая рука»! Я понимал, что вероятно я очень пьян. Возможно, даже больше чем обычно. Но то, что я буду готов переспать со своим секретарём?! И это тот, кто божился, что НИКОГДА! Только не служебный роман! Эллочка прекрасная девушка, но это, повторюсь, самый неподходящий вариант. 
       Я оторопел, пытаясь осознать, что передо мной не галлюцинация, не видение, а действительно мой секретарь.
- А собственно что ты тут делаешь? – не зная, что сказать выдавил из себя я, еле ворочая языком.
- Могу задать Вам тот же самый вопрос? – с добродушной улыбкой ответила мне она.
- А я собственно не обязан тебе отвечать – не придумав ровным счётом ничего путного, ответил я.
- Давайте я Вас отвезу домой? – позаботилась о своём шефе невинное дитя. В этот момент я стал осознавать свои желания двухминутной давности. Я почувствовал себя идиотом, сам перед собой. Кажется, это возвращалась совесть. И как следствие резкое желание побыть в одиночестве, так сказать, остаться сам на сам.
- Нет. Спасибо. Я вот как раз хотел найти, где здесь чилл-аут. Хотел немного поразмыслить. И спасибо, что ты мне показала это место. Я вот здесь полежу, послушаю музыку. Иди, танцуй.
- Отдохните, Дмитрий Александрович. Если всё же захотите, я Вас отвезу. Мне не трудно. Может, я попозже вернусь и тогда …
- Конечно, конечно - перебил я её – позже решим.
       Она отпустила мою руку и исчезла в полумраке, а я перевёл дыхание и утонул в очень мягком кресле. За всеми этими событиями я даже не успел оглядеть зал для чилл-аута, а ведь он был примечателен. Две трети зала было остеклено. Зал как бы выпирал из здания, а за стеклом открывался изумительный и фантастический подводный мир! Да, зал для чилл-аута располагался под водой. Лучи солнца пробивались сквозь воду и рисовали свои мягкие узоры на полу и стенах зала. 
       Я решил переместиться вплотную к стёклам, так чтобы ощущать себя на морском дне среди молчаливых обитателей. Приняв вертикальное положение, я почувствовал как меня прилично заштормило. Я быстро схватился за подлокотники пухлого, объёмного кресла. Хорошенько впрягшись, я попытался приподнять его, но эта «вражина» заняла оборонительную позицию. Как я не старался, тяжеловесное кресло оставалось на своём изначальном месте, будто вкопанное. «Вот гадина какая! - мелькнуло в моей голове, - я же упёртый, как сто ослов, всё равно будет по-моему. Не сопротивляйся». Но кресло решило не сдаваться. Раз не получилось его приподнять, я решил пойти кардинально-примитивным путём. Я решил его просто передвинуть. В зале разливались воздушные ноты, сладких для уха мелодий chillout. И среди божественной идиллии, раздался просто невыносимый скрежет металлической основы упёртого кресла. Кресло капитулировало моему натиску, но я даже не мог представить, что моя грандиозная победа так предательски прозвучит. В приличных залах чилл-аут, как правило, пол выстелен какой-либо мягкой тканью, дабы создать у посетителей атмосферу предельного уюта. Что было в головах создателей именно этого зала, сказать сложно, но, лишь сейчас я обратил внимание на напольный материал. Под ногами был бетон стилизованный под гранит, возможно и сам гранит. По крайней мере звук получился впечатляющий. Моментально все «кайфарики» вытянули свои шеи, как перепуганные суслики, и уставились на меня. Я сморщил свою физиономию и выставил вперёд руку, жестом показывая, что всё в порядке и не стоит волноваться. Но мой жест явно не произвёл на меломанов должного эффекта. Они продолжали недовольно сверлить меня глазёнками. «Раз так, - подумал я, - буду настоящим отморозком». Я снова впрягся в кресло и под скрежет бьющий даже не по ушам, а режущий по нервам, с усилием потащил кресло в сторону окна. Когда я добрался с неуступчивым креслом до пункта назначения и завалился, уставившись в стекло, весь зал вздохнул с облегчением.
       Хотя морская фауна Чёрного моря не может похвастаться таким многообразием, как Красное, но я был удивлён, наблюдая столь большую активность за стёклами. В нашем море не такая уж плотность живой фауны. «Похоже, рыб подкармливают, чтобы они кружили здесь» - попытался я объяснить себе этот феномен. Приятно, когда продумывают всё до мелочей. Тем и отрадно, хотя это совершенно не наш менталитет. Но возможно мы начинаем меняться. Даже это соприкосновение с природой заставляет задуматься об огромном мире и своём предназначении. Я задрал голову, и звуки лаунжа беспрепятственно проходили сквозь моё тело и, как мне казалось, вибрации передавались рыбам, которые двигались в унисон музыке. Галлюциногенные, мягкие как облака мелодии медленно разливались по всему залу. Ощущение будто я вдыхал звуки, которые расслабляли мои мышцы, успокаивали моё дыхание и вроде как-то укладывали доселе хаотичные мысли и чувства, слой за слоем, создавая такой весомый бутерброд, что, в конечном счёте, эту тяжесть даже не хотелось ворочать. И я заснул тихим, младенческим сном. 
       Я не знаю, сколько времени я продремал, но проснулся я от лёгкого прикосновения. Я испугано дёрнулся, ожидая увидеть моего секретаря, но к счастью это был какой-то парень. Наверное, из персонала. Посмотрев по сторонам, я обратил внимание, что в мою сторону слегка так косятся. «Значит, храпел», - подумал я. Иначе вряд ли меня бы будили. Понимая, что первой скрипкой я уже здесь побывал, лучшим вариантом было удалиться. И прекрасно, что Эллочка ещё не пришла. Она девочка ответственная, обо мне не забудет. Значит, я не так давно и заснул. Я хотел предупредить её, что со мной всё в порядке, к этому времени все капли алкоголя рассосались, но мне всё равно нужен был свежий воздух. Вероятно я вышел в какую-то другую дверь. Пройдя коридорами, ведущими постоянно наверх, я попал в огромную галерею. В окнах, куда бы я ни посмотрел, виднелось исключительно небо. Я немного занервничал. Мне казалось, что бы подняться со дна морского к небесам требовалось затратить немного больше усилий, чем я приложил, но вряд ли за окнами декорация. И чтобы окончательно удовлетворить своё любопытство, я двинулся к окнам. Метров в трёх от цели, мне в лицо ударил бриз. За всё время пребывания в этом бермудском треугольнике я ни разу не заметил сильные потоки воздуха, даже там где они были необходимы. А тут? Подойдя вплотную, я хотел дотронуться до стекла, но неожиданно рука, не встретив каких-либо преград, оказалась снаружи. Ещё одно достижение этого комплекса, очередной оптический обман. Фантастическое ощущение! И тебе, как ребёнку, приятно обманываться ещё и ещё раз. Приглядевшись, я всё же увидел проход, ведущий, как мне показалось на балкон. Но подойдя к нему, потребовалось немного преодолеть свой страх. Балкон состоял из прозрачных перил. Ощущение безопасности как-то пропало. Но когда я посмотрел, куда же надо наступить чтобы выйти и обнаружил, что пол, на который я должен сделать шаг тоже как слеза прозрачный, я замешкался. Я прекрасно понимал, что всё рассчитано, опасаться просто нечего, но всё же прозрачный пол под которым метров пятнадцать, а там ещё и море … это всё требовало времени на осмысление. 
       Жизнь, если присмотреться, преподносит нам определённые отправные точки. Очень мало людей способных отмечать такие малые, но судьбоносные моменты. Поэтому жизнь нам преподносит более очевидные вещи или события. Я приметил, что когда мне предоставляется шанс узнать, почувствовать или попробовать что-то новое, это значит что заканчивается какой-то жизненный отрезок и впереди перемены. Есть даже такая примета, когда ты что-то пробуешь из еды в первый раз, то должен загадать желание, и оно обязательно исполнится. Но это касается не только еды. Всё новое и неизвестное для тебя, которое ты готов познать и сделать шаг, это всё новый поворот в жизни. Конечно, никто не может сказать наперёд доброе или плохое ждёт тебя на этом отрезке, но хотим или нет, мы все рискуем и иного не дано. Даже не стоит воспринимать отрезки, как что-то плохое происходящее с нами. Плохое, что с нами случается это просто урок, который мы должны усвоить, и если мы его проходим умело он больше до конца жизни нас не беспокоить. А в противном случае, пожалуйте, на второй год. 
       Вот и сейчас я остановился перед очередным прыжком в будущее. Естественно, я не мог знать, что нового произойдёт в жизни. Но зная о таких отчётных точках, я смаковал свой шаг во времени. 
       Собравшись с духом, я перешагнул черту балкона, свершённого и грядущего. Не желая портить восприятие, я не смотрел вниз, первым делом, я в два шага добрался до перил. Морской бриз так приятно обдувал лицо, что ощущение страха улетучилось. Может от удовольствия, я решил адаптироваться к новому ощущению с закрытыми глазами. Позволив отсечь из восприятия окружающего мира львиную часть - зрение. И сразу же вступили другие оркестровые группы. Удивительно, но в первую очередь чувства подали мне невообразимый импульс лёгкости, воздушности и эйфории. Я вдыхал морской воздух, бриз облизывал меня и я жаждал взрыва эмоций. Слегка опустив голову, я раскрыл глаза. Я стаял на совершенно прозрачной платформе, подо мною пробегали волны, уходя куда-то под знание. Вспоминая, моё изумление углом наклона наружных стен, я предполагал, что в этом месте этот эффект будет ощутимее, чем снизу. Но я не мог предположить, что настолько сильно будет это ощущение. Даже прозрачный пол не давал возможности видеть основание здания. Видеть, как прибой обрушивается на берег или фундамент здания, и при этом отчётливо слышны звуки этого самого прибоя. Сложность взаимодействия двух главных чувств породило ощущение великого могущества стихии. Ты видишь перекаты, но при этом слышишь оглушительный грохот разбивающихся о твердь волн. Ты пытаешься постигнуть непостижимое и от этого взрывается мозг. Ты смотришь сквозь прозрачный пол на морскую стихию и от ощущаемой высоты у тебя перехватывает дух. Тебя накрывает эмоциональный всплеск и ты перед этой стихией ощущаешь себя песчинкой, которая способна обхватит необъятный мир, а из груди вырывается крик. Крик, оповещающий о твоём присутствии в этом мире. Я здесь и сейчас! Я часть этого мира! 
       Это было непередаваемо, фантастически. Я стоял над волнами и орал во всё горло, даже не задумываясь о приличиях. Меня распирало ощущение счастья. Того самого неуловимого, кратковременного ощущения счастья, которое так редко накрывает нас своей бурей эмоций и которое у нас очень часто отбирают даже не дав насладиться в полной мере. Непостижимо, но по каким-то эгоистичным причинам окружающие люди стараются забрать, запретить чувствовать себя счастливым. С детства нас учили не кричать громко, не бегать, не смеяться от души. Каким-то чудовищным негласным законам обществу вредят такие эмоции. Общество строит законы,  по которым нам не следует проявлять свои эмоции сильно и открыто, потому что ты счастлив – ты свободен! А человек способный свободно проявлять свои чувства, способен быть свободным, как в своих решениях, так и в своих поступках. А это уже нельзя контролировать.
       Дав волю своим чувствам и неостановленный никем из этого мира, я зарядился как батарейка. Ещё раз, окинув взглядом всё великолепие, я пошёл искать выход из здания, заряжая своими эмоциями всех на своём пути. Получился такой ходячий «энерджайзер».    

*   *   *

        Когда я выбрался на улицу, город уже накрыла сизая вуаль сумерек. Зажглись уличные фонари. Вечерняя жизнь с шумом и суетой заполняла неоновый город, а я медленно плыл вдоль  набережной, поглощённый воспоминаниями пережитого полете над волнами. То тут, то там слышался шум расставляемых стульев и столов в открытых кафешках, цоканье стекла, настройки аппаратуры и жужжание кофеварочных машин. Город прихорашивался перед ночным спектаклем. Наверное, я расшевелил, раскупорил свои чувственные рецепторы недавно происшедшим. В ту минуту я был сверхчувствительным. Я чувствовал Алушту! Чувствовал как она, как молоденькая девчонка, прихорашивается перед выходом в свет. Она менялась. Наводила лёгкий, почти незаметный, но эффектный лоск. Я шёл по набережной и поражался, что раньше не замечал столь восхитительного действа. 
       Пройдя довольно большой отрезок набережной вечно молодого города, я не заметил, как вошёл в приморский парк. В этих местах хорошо поработали не только садовники, но, как мне показалось, даже архитекторы или же инженеры в области света. В парке настолько умело была расставлена приглушенная подсветка, что ощущения таинственности не покидало меня, и не могло оставить равнодушным, наверное, никого, кто попадал сюда в это время суток. Свет разливался ни ярким пятном, как реклама в бойком месте, нет, это полутона, полушёпот, полутень. Это камерность давала устойчивое и не проходящее ощущение волшебства. Причём я видел обмотанные гирляндами от корней до макушек деревья, но никогда не видел, чтобы растения искусно подсвечивали. Мой взгляд остановился на каком-то кустарнике с острыми длинными листьями, как перья. Куст практически не освещался, и лишь присмотревшись, можно было разглядеть нежно-зелёное свечение контуров листвы и только возле основания несколько ярких точек, как будто в этом месте копошились светлячки. 
   Я двигался к центральной части парка. Мне кто-то говорил, что в парке потрясающе красивый поющий фонтан. И хотя подобным сложно в наше время кого-либо удивить, но мне намекнули, что в нем найдётся и для меня парочку эмоций удивления. Я немного сбился с пути, так как пробираясь по местным джунглям я вместо фонтана вышел к примыкающему к парку зданию с огромными витринными окнами. Над входом также в неоновой подсветке красовалась вывеска «Бальные залы». Надо же такое. Не просто одно пусть даже очень просторное помещение. Нет же передо мной залы! Я не ожидал увидеть здесь заведение с такой спецификацией. Со сто процентной вероятностью я должен был наткнуться на поющий фонтан или, по крайней мере, на очередной  ночник, но чтобы я пришёл к бальным залам, это мне не могло бы привидеться даже в самых страшных снах. Я не мог сказать, что я не любил такие танцы. Я относился к ним с прохладой. Такой, сильно холодной прохладой. Я вскользь бросил беглым взглядом в окна одного из залов, в котором тренировалась группа повёрнутых на латинас. Мой взгляд должен был, как прожектор маяка просто пролистнуть непривлекательное для меня действо и переключиться на поиски пропавшей дороги к фонтану, но также как луч маяка выхватывает из огромной глади моря опасные, острые рифы, так и мой взгляд выхватил до боли знакомый силуэт. 
   Она двигалась спиной ко мне, но более чем силуэт были знакомы невероятно пластичные, гибкие движения. Я попал в замешательство, но при этом восхищался увиденным. Это шаль, развивающаяся на ветру, это струи водопада огибающие острые пороги, это всполохи языков пламени и, наверное, такие же обжигающе страстные. Я заворожённо поедал глазами её пластику, и в тоже время у меня лихорадочно колотилось в груди сердце. Мозг судорожно пытался найти в памяти уже  когда-то сфотографированные, знакомые грациозные движения, а глаза ждали её разворота, готовые выхватить лицо. В очередном па, как в замедленном кино, я вцепился глазами, следя за её поворотом, и тут же, ухватив черты лица, в памяти всплыло слово: «Грация!» Меня сразу же осенило, ведь ещё тогда я был восхищён её плавными движениями. Я дал ей соответствующее имя «Грация» и вот сейчас я мог в полной мере насладиться её пластикой в самой естественной для этого обстановке. Я пошарил глазами по сторонам в поисках подходящего места для ложа в воображаемом зале. Недалеко под ветками клёна лежал внушительных размеров валун. Он как раз находился напротив окон. Вот его я и выбрал. Взобравшись и устроившись поудобней, я закурил, вспоминая, как проходил мимо бального зала в Ялте, и первый раз заметил её разминающуюся в окружении зеркал. Я тогда так заворожённо наблюдал за её пластикой. Впрочем, как и сейчас. Даже можно сказать, что сейчас мне было открыто действо, которое в народе называют танцем. Я знаю, что я человек любознательный, способный заинтересоваться многими, действительно, потрясающими вещами, созданными этим безумным миром. Но что в одночасье я человек, который не понимал такие танцы, буду восторженно наблюдать за этим, да ещё неотрывно!? Простите, но я это, наверное, не я. Пять минут назад я называл людей повёрнутыми, а теперь просто пил глазами, ловя мельчайшие вибрации их движений. Меня потрясала гармония, царившая в каждом движении танцующих людей. Я как будто слышал песни их душ. И самая яркая, самая мелодичная была песня примы. Я наблюдал, как бережно поддерживал её партнёр. Какими глазами он смотрел на танцующее рядом с ним ЧУДО! 
       Похоже, я оказался не единственным зрителем. Почувствовав, что кто-то трётся о мою спину, я не успел отреагировать на посягательство, как рыжая, пушистая кошка проскользнула мне на колени.  Ничего не оставалось делать,  как просто умоститься с ней под монотонное урчание. Вот пришёл эталон грации и пластики, вероятно, принимать экзамен или самой поучиться, а может тоже эта кошка эстет, как и я. Вот так мы просидели вдвоём весь урок, неотрывно наблюдая за великолепием языка тела называемым танцем.
       Время текло незаметно, а я открывал для себя с новой стороны этот вид искусства. За окном, как я уже говорил раньше, шёл урок. Было очевидно, что Грация не только прима этого спектакля, но и преподаватель. Было забавно наблюдать, как изменялась мимика на её лице рождённая эмоциями, переполняющими её разум и душу. Я улыбался, когда она возмущалась, пытаясь восстановить атмосферу серьёзности. Когда же она смеялась, моя душа пела в солидарности. Я ловил себя на мысли, что испытываю к этому человеку не влюблённость, а очень тёплые, дружеские чувства. Как будто я наконец-то встречаю, давно пропавшего друга, за которым я соскучился больше жизни. И вот сейчас, как в аэропорту, я наблюдаю через стекло, как она оформляет документы в терминале, и через пару минут мы встретимся и обнимемся как старые, добрые друзья. 
   Урок подошёл к концу и в мгновение ока шумный зал опустел. Ученики прощались и исчезали в темноте коридора. И как только дверь захлопнулась за последним, Грация смогла немного расслабиться и перевести дух. Как я понял, ей хотелось отработать какие-то элементы. Она раз за разом повторяла танец и, честно признаться, для меня каждый раз как две капли напоминал предыдущий, но только не для неё. Она повторяла движения, останавливалась, хмурилась,  выдыхала и повторяла снова и снова. Теперь передо мной проявился её характер. Былая лёгкость и простота, которую она проявляла перед учениками, сменилось кропотливой и тяжёлой работой. Я поражался, как после довольно нелёгких занятий у неё оставались силы на отработку более сложных элементов, чем увиденных мною ранее. Понять насколько сильно человек может отдавать себя любимому делу можно вот по таким моментам. Лишь когда человек остаётся сам с собой, и нет необходимости играть для кого-либо, только тогда проявляется настоящий характер, стержень, основа, заложенная ещё в детстве.  И мне, волей случая, удалось увидеть её настоящую.  
   Длительное время, проведённое в моей толи импровизированной ложе, толи в укрытии, расслабило мою бдительность, и я совершенно забыл, что хотел остаться незамеченным. Мне казалось, что под пушистой листвой клёна, в полумраке, мне совершенно не грозит разоблачение. Я гладил маленький, тёплый, урчащий трактор, растянувшийся на моих коленях, и даже делился своими впечатлениями. Удивительно, но я даже не заметил, как на её лице снова заблестела улыбка, а движения приобрели выразительную чёткость и лёгкость. Она остановилась, медленно подошла к окну и движением руки пригласила меня в зал. Это разоблачение было настолько неожиданным! Я не мог понять, как в танце можно заметить, что происходит за ночным окном. Я ни раз слышал о фантастических способностях женщин видеть боковым зрением, и даже безапелляционные утверждения о том, что женское боковое зрение гораздо резче нашего прямого. Но убедился я в этом только сейчас! Конечно, я посмотрел по сторонам, дабы убедиться, что именно ко мне относиться красноречивый жест Грации, и я постарался ткнуть себя в грудь для подтверждения, меня ли имели в виду, но она лишь улыбнулась и в ожидании скрестила руки на груди. Деваться было некуда. Надо идти.   
       Выбравшись из кустов, я пересёк газон, вскочил в здание и быстрым шагом пробежался по тускло освещённому коридору, единственная, приоткрытая дверь указывала мне на ориентир. Удивительно, но в душе не было ни малейшей доли смущения, ни неловкости, ни чего-либо присущего нам, когда предстоит знакомиться с человеком. Я ещё раз поймал себя на мысли, что спешу встретить своего старого друга. И, возможно, это сильно повлияло, убрав во мне всякую неловкость. 
       Когда же я переступил порог зала, то увидел глаза, смотрящие на меня с такой же неподдельной радостью. Она продолжала держать скрещёнными на груди руки, но чувствовалось её желание броситься от радости мне на шею. У меня было такое же огромное желание. Останавливала нас лишь тонкая преграда сознания. Мы небыли ни закадычными друзьями, ни тем более близкими людьми. Фактически у нас было пятиминутное знакомство. И в той истории она любезно согласилась выполнить маленькую, но крайне важную для меня просьбу. Плюс пару слов, которые прошелестели над моим ухом, как шлейф ароматных духов проходящей мимо прекрасной незнакомки. Но сейчас в её глазах я читал радость от встречи давно пропавшего друга. Или же это хотел видеть я? 
- И опять Вы меня удивили – улыбаясь, произнесла она. – Увидеть Вас в магазине женского белья было крайне неожиданно, с чем я уже свыклась, но совершенно неожиданно и то, что Вы отозвались на моё предложение и посетили бальный зал? – и она лукаво прищурила глаза, не переставая мило улыбаться. – Я легко могла представить Вас завсегдатаем ресторанов и модных ночных клубов. Но здесь? … может быть Вы заблудились? При выходе с парка есть очень популярный центр «Акватор» …
- Да, взъерошив свои волосы на затылке, ответил я. – Я как раз оттуда. Хотел пройтись по парку и посмотреть распиаренный «Поющий фонтан» - попытался ретироваться я. 
- О! Это совершенно в другой стороне – недоверчиво ответила она, и её улыбка засияла ещё ярче. Заблудиться по пути к фонтану крайне сложно. Главная аллея ведёт прямо туда, но, конечно, если не сворачивать в левую сторону.
Укусила, подумал я. И у меня в голове заметались разные варианты ответа. Одни более прозаичные, а другие столь же колкие, но я не успел определиться с выбором ответа, как она сделала пару воздушных, парящих шагов в мою сторону. Я услышал над своим ухом всё тот же тихий, завораживающий шёпот – или же это проведение направило Вас сюда в самую дальнюю и неизученную, для приезжих, часть парка?
       Я смотрел в её глаза, излучающие одновременно уверенность в себе, коварство и неподдельный интерес к моей скромной персоне. Странно, но по спине пробежалась лёгкая, приятная дрожь и кончики пальцев закололи маленькие иголочки. Я почувствовал прилив адреналина, мощным потоком подступающий к груди. Даже по прошествии времени, сложно оценить, что было в тот момент. Я ни на йоту не переставал гореть сердцем к моей возлюбленной. Я играючи отверг страсть вчерашней ночью, а тут я чувствовал, что меня могут сесть заживо и при этом совершенно без какого-либо сопротивления с моей мужественной стороны. Более сильный хищник появился на моей тропе? Или же совершенно невероятное чутье, что она не причинит мне даже малейшего зла? Не знаю. Но в тот момент, я полностью доверился и был зачарован Грацией, при том, что в голове не возникали даже малейшие сексуальные желания. Возможно моё представление Грации, как друга, сыграли свою роль в тот момент, но ощущения, скажу честно, я испытал эмоционально сверхсильные. И в это время она отвела свой жгучий взгляд и повернулась ко мне спиной. Как будто ушат ледяной воды вылили на меня. Раскалённое добела напряжение, спало и даже обмякли ноги! Даже сложно поверить, чтобы на меня, прожжённого ловеласа, мог так сильно подействовать взгляд женщины. Но приходится признаться, это было именно так. Хотя я об этом никогда не признаюсь своим друзьям. Должно же оставаться мужское достоинство.
       Зал был полностью застеклён огромными зеркалами, и лишь одна стороны была застеклена с потолка до пола витринными, прозрачными стёклами. Она подошла к окнам и, не поворачиваясь ко мне, сменив интонацию, спокойным голосом поинтересовалась: 
- И как, Ваш довесок растопил сердце именинницы?
Мне хотелось увидеть её выражение лица. Я прекрасно понимал, что подойдя к окну, она лишила меня этой возможность.
- Не знаю. Я до сих пор её не видел, - немного растерянно ответил я.
Она резко развернулась. На лице явно читалось удивление и какая-то еле уловимая грусть. 
- Так у вас мимолётное знакомство? – с удивлением поинтересовалась она.
Я медленно проследовал к противоположной стене и присел на длинную скамью. 
- Если интересно, я могу тебе рассказать эту историю – тихо ответил я. Теперь я уже перешёл незаметно на «ты». И как в первый раз это было совершенно естественно. 
- Конечно, мне было бы интересно услышать твою историю. Мне достаточно было вспомнить в твои глаза, когда ты просил об услуги. Я видела огромную страсть и просто не могла отказать тебе. Хотя кому другому, я бы отказала сразу же, - мило улыбнувшись, она немного растопила печаль и присела рядышком со мной, пригладив свои волосы, поджав колени и слегка прикоснувшись своим плечом к моему. Мельчайшее тактильное прикосновения расположили меня к длинному рассказу, чистому, как на исповеди. Я рассказывал о своих злоключениях и в её глазах находил отклик, такой близкий, родной, дружественный. Странно, но у женщин, как я замечаю, изредка, но так бывает, огромное чувство сострадания. Пять минут назад испепеляющий страстный взгляд и теперь глаза полные переживания за счастье и удачу другой. Это совершенно не присуще нам – мужчинам. Это нонсенс. А для тонкого мира женщин это нормально. И это поражает, при этом я готов снять перед вами, женщинами, шляпу за редкие, но такие потрясающие моменты.

*  *  *

       Мы сидели в полной тишине, в огромном зале. Я повествовал ей свою историю и наблюдал, как она моментами переживала за меня, а моментами от души смеялась так звонко, что я сам заражался смехом. Я наблюдал за мимикой, жестами и всё больше проникался тёплыми, дружескими чувствами к этому прекрасному человеку, искреннему и отзывчивому. 
       Так медленно я довёл рассказ до последних событий прошлой ночи, естественно опуская кое-какие детали. Она была очень благодарным слушателем, ни разу не перебив меня и лишь в конце как будто мысли вслух сорвались с её уст:
 - Неужели эта девочка не смогла прочувствовать тебя? Она же женщина! Она же должна понимать, что мужики все разные и к каждому нужен свой подход. Глупая! Кто ж напором пытается брать влюблённое сердце? Я бы на её месте построила совершенно другой план – и она опять так лукаво улыбнулась, вызвав очередной поток мурашек вдоль моей спины. Я даже слегка оторопел и напрягся, пытаясь разглядеть игру в её глазах. Но она быстро отвела взгляд, встала и прошла в середину зала.
- Да, мне понравилась твоя история. Рассказчик из тебя не плохой. А ты смог бы рассказать о своих чувствах молча?
- Как это? – недоумевал я.
- Есть разные способы … один из них, танец – и она, прогнувшись, бросила руки вверх, к звёздам.
Тут же я вспомнил о её ненавязчивом предложении научить меня танцу. Честно сказать, я оторопел. В голове опять закружились варианты отмазок.
- Я вообще не танцую. Я только умею переваливаться с одной ноги на другую и всё.
- Уже хорошо. Значит чувство ритма тебе присуще, - не унималась она. 
- Но, настоящие мужики не танцуют! Никогда! – пытался я «залезть в бутылку».
- Глупый! Вот именно, что настоящий мужчина должен проявлять свои чувства в первую очередь через танец. Это совершенно естественно. А вот кто не танцует, тот просто закомплексованный чурбан. Хорошо, скажи, тебе нравиться, когда твоя любимая танцует с другим, как ты говоришь, не настоящим мужчиной. Когда он обнимает её, прижимает к себе, кружит … и всё это она наглядно демонстрировала в движении.
- Прекрати! – не выдержал я.
- Или когда твоя возлюбленная восхищается после танца с ним, его пластикой и движениями, - продолжала дразнить она.
- Конечно, не нравиться, - взбунтовался я.
- А, эгоист! Значит, она должна, исходя из твоей логики, сидеть рядом с тобой, когда ей хочется кружиться. Или ты должен запивать алкоголем свою досаду только от того, что ты сам не умеешь танцевать и доставлять радость танцем себе и ей? 
- Нет, почему же? Пусть танцует. Я не настолько ревнивый, – соврал я.
- О, ты решил соврать? В этот зал приходят очень много мужчин, которых приводят любимые женщины и, поверь мне, КАЖДЫЙ говорить тоже, что и ты. С одной лишь разницей. Они на полпути к танцу, потому что уже пришли сами. А ты пока брыкаешься, так как неожиданно повернул налево … к бальным залам. Может это действительно проведение? – и опять хитрющая улыбка покорила меня.
- Я не твоя возлюбленная. Я хореограф. Ну не можешь же ты бояться учителя танцев? – раззадоривала Грация.
- Я ничего не боюсь! Однако она добилась своего. Я вскочил, как разъярённый бык, желая доказать, по-мальчишески, что мне доступно всё. А в глубине души я понимал, что этот комплекс во мне сидит и разбить его, просто дело чести.
- И так, учитывая твою оголтелую влюблённость, нам нужен танец «для двоих» при этом с небольшим количеством заученных движений, но максимально сложный в передаче чувств, – начал мой учитель умничать и ходить вокруг меня.
- Может, начнём без максимализма? – попытался я упростить задачу.
- Мы боимся трудностей? – опять задела меня она, вставив дурацкое слово «боимся». Нашла рычаг и давай на него безбожно давить.
- Хорошо, - стиснув зубы, ответил я. Что предлагаешь.
- Танец для двоих, предельно страстный, - продолжала рассуждать она, это, разумеется, танго! – она остановилась передо мной и с любопытством взглянула в мои глаза. 
Я который вообще не танцующий человек … и танго! Ей явно нравилось выводить меня из себя. Это доставляло ей массу удовольствий. Я решил паясничать и стал повторять движения Жозефины из кинофильма «В джазе только девушки».
- Пам, пам, пам, пам – кривлялся я.
- О, серьёзности прибавить не помешало бы. 
Я понял, что мне не отвертеться и полностью сдался на милость победителя.
       Она разучила со мною несколько простых движений. Я оказался, что было откровением для меня, достаточно хватким учеником и после закрепления урока началось самое сложное, а может, наоборот, самое лёгкое. Это смотря как смотреть.
       Мы стали друг напротив друга, так близко, что я почувствовал будто вокруг нас образовалось магнетическое, наэлектризованное поле.
- Сейчас очень важный момент танца, - тихим голосом произнесла она. 
- Мы уже танцуем, - с ёрничеством произнёс я. Для меня это откровение! 
- Да, мы уже танцуем. Танго это в первую очередь не движения, а чувства. Ты должен почувствовать партнёра. Почувствовать себя и постараться взглядом рассказать о своих чувствах. Этот танец парный и важно чтобы ты мог передать всю свою страсть и нежность партнёру, причём возлюбленному партнёру – она мило улыбнулась и тут же лицо вернулось к серьёзному настрою. – Кроме этого в этом танце ведёт партнёр и это твоя песня любви. Оставь мысли о том, что ты не умеешь танцевать. Ты будешь телом вести меня по истории своей любви. А я это кружащий осенний лист на ветру. Лебединое перо в твоей руке. Самое нежное и обожаемое существо для тебя, которому ты должен признаться в любви без произнесения малейшего слова. Обними меня так, будто ты согреваешь бутон розы на морозном ветру. 
       Я взял её руку, а другая рука легла на выгнутую спину чуть-чуть выше поясницы. Она приподняла мою руку ещё дальше от поясницы, при этом добавив: - Не забывай, что у розы есть ещё и шипы – и опять мило улыбнулась, - не поранься. Сделай вдох и … веди меня. Расскажи так же как полчаса назад на скамье о своих чувствах.
       Повести сразу было крайне сложно, но опытный тренер слегка меня поправляла. И, невероятно, но начало что-то получаться. Я смотрел в её глаза и проговаривал свою историю в голове, пытаясь таким образом выполнить то, что от меня требуют. Поначалу корявые, движения стали сглаживаться, постепенно вычерчивая  пластичность. В ушах мягко шелестел ритм и я почувствовал погружение в мелодичный и элегантный мир танго. Как лодка на волнах, так же и мы покачивались в море лирики аргентинского танца. И сквозь латиноамериканский сон я услышал слова Грации: - Послушай меня. Ты не должен раскачиваться как колбаса на верёвке. Движения должны быть мягкие, но чёткие. В чёткости проявляется вся твоя страсть. А теперь продолжим, только смотри в сторону от меня и попробуй рассказать о своих чувствах исключительно движениями танца. Глаза сильное оружие. Но это танго. Танец страсти! Вот и покажи мне её. 
       Когда же я отвёл взгляд от неё, тактильные ощущения стали единственным проводником в передаче моих чувств. При этом я почувствовал насколько раскалился воздух вокруг нашего танго. Движения становились более выразительными, а в душе извергался раскалённый вулкан. Никогда в жизни я не мог почувствовать как можно одновременно пылать яростной страстью и при этом нежно, как облако, нести свою партнёршу. Я чувствовал пластику, гармонию, ритм и море, море нежности и страсти. Только сейчас «поющее сердце» обрело для меня столь чёткий смысл. Это фактически физическое ощущение. Я чувствовал своё сердце, не просто биение его, а ощущение мурашек, но не по спине как ранее, а внутри, в самом сердце. И это совершенно новое для меня чувство хотелось продлить до бесконечности. Хотелось остаться жить в этих ощущениях, в этой эйфории танца, в этом танго. Но музыка постепенно становилась всё тише и окончательно растворилась в храме пластики и ритма. Мы остановились и медленно встретились взглядами. Танго настолько обострило мои чувства, что я боялся обнажить их перед другим человеком. Но ещё больше я боялся встретить взгляд Грации. Возможно это не так, но во время танца мне показалось, что моё желание передать страстные чувства зашли уж слишком далеко за рамки обычного танца. Это проявлялось не в движениях, а именно в безмолвии чувств. Даже не произвольно как-то получилось выплеснуть в этом зале весь свой эмоциональный заряд, все чувства к моей любимой, но … Но передо мной была другая. И лишь в самом конце танца я почувствовал смущение от того, что это произошло не с той женщиной, которой это предназначалось. Я посмотрел в глаза Грации и обомлел. Я видел глаза полные таких возвышенных чувств, которые бывают при очень интимных обстоятельствах. Посмотрите в глаза своих любимых сразу же после испытанного сладострастного оргазма и вы поймёте, с какими глазами встретился мой взгляд. Вероятно, мои глаза красноречиво отзеркалили тем же самое. Это было откровение, которое сходу сложно переварить мозгами. Соприкоснувшись взглядом, она мгновенно отвернулась и отошла, опять же к излюбленному окну, которое не позволяло заглянуть в её лицо и в её мир. Я отошёл в противоположную сторону. Вот так заканчивается танго. Ярчайшие огненные чувства и ледяное послевкусие. 
       Не знаю зачем, но перед тем как присесть на скамью, я посмотрел на входную дверь и выключатель. Интуитивно, я выключил свет и сполз на скамью.
       Так мы в полной темноте и тишине, на расстоянии ширины зала, застыли, погрузившись в безмолвное пространство. Грация продолжала смотреть через окно в вечернюю даль, а я переводил дыхание и даже ни о чем не хотелось думать. Нас поглощала темнота. Остужая и убаюкивая раскалённые страстью чувства. 
        Сколько времени это продолжалось сказать трудно. Наверное, вечность. Но успокоившись, Грация сказала:
- Теперь ты можешь встретить свою возлюбленную и повторить танец для двоих, - немного помолчав она добавила, - если сможешь повторить.
Ещё спустя минуту, сбросив вуаль печали, она улыбнулась рассеянной улыбкой и продолжила:
- Помнится, ты мне обещал цветы, шампанское и ресторан. Цветком я побыла сама, шампанское уже давно ударило в голову, за тобой остался только ресторан. Пошли в город, я познакомлю тебя со своими друзьями и посидим в уютном, излюбленном мною месте. Если не боишься? – и на её лице вновь заблистала, такая уже привычная хитрющая, игривая улыбка.

*   *   *

      Мы выбрались из «Балетных залов» и в лицо ударил приморский вечерний бриз. Лёгкий, как танец танго, свежий, как первые зерна влюблённости и прохладный, как августовская ночь. И это мне, в тот момент, было как нельзя кстати. Бриз обдувал лицо, но, в большей степени, он остужал раскалённое сердце. Сложно было после таких пережитых чувств прийти в себя. Мы молча шли вдоль парковой аллеи, не замечая сказочной красоты, и лишь выбравшись, как будто переступили невидимую завесу волшебного мира. Я снова ощутил себя возвращённым в реальный мир. Спасибо, сказочному лесу, подарившему мне столь сильные переживание и здравствуй мир осязаемый и реальный. 
       Мы вышли на набережную бурлящую ночной жизнью. Вдоль неё расположились небольшие кафе, ночные клубы и уютные ресторанчики. Хотя музыка лилась из каждого заведения, но при этом совершенно не возникало какофонии. Мы медленно шли по выстеленной мрамором набережной и, как будто двигаясь вдоль картинной галерей, я рассматривал интерьеры светящихся всеми цветами радуги закусочных. Ощущение картинной галереи появилось неспроста. Каждый проплывающий мимо ресторанчик отличался своим антуражем, музыкальным стилем, но и, удивительно, что запах потрясающих блюд дополнял лёгким убедительнейшим штрихом, полностью завершая образ. Сначала, я отбросил эту мысль как совершенно бредовую, но спустя пару минут,  стал принюхиваться и анализировать, сопоставляя цвета и, главное, музыкальный репертуар. Где-то запах жаренного мясного блюда, прилично приправленного смесью перцев переплетался с отборными нотами латинской сальсы и другими жгучими ритмами. В другом месте, пряные запахи ванили ложились бутербродом сквозь звуки dountempo и lounge. А запах солода изрядно пропитал гитарные звуки роковых композиций, в приятном на цвет и вкус пабе. Но наш путь лежал к белому мрамору и тонированному стеклу. Излюбленный Грацией ресторанчик представлял из себя стиль хай-тек. Мне показалось странным предпочтения моей визави, в голове не складывался паззл латинских танцев и ровных, чётких граней прохладного детища 80-х прошлого века, стиля хай-тек. Буквально полчаса назад я видел искрящее пламя и буйство чувств извергавшихся из этого грациозного создания, а теперь мы погружаемся в размеренный, прохладный, даже можно сказать немного ленивый мир белоснежного мрамора, стекла и голубой подсветки. Хотя не буду лукавить, внутри было много, очень много тёплого жёлтого. 
       Мы вошли в зал и мой нос лизнул запах превосходного чёрного кофе, хотя слышались нотки лёгкого алкоголя, мартини, шампанского, но я в первую очередь учуял кофе. Кофейный запах бывает совершенно разный. Он может удушающе нависать над тобой, когда то что варят в каком-либо заведении сложно назвать кофеем. Может бодрить заряжающим ароматом, пронизывая воздух горьковатым, возбуждающим вкусом. А может растворяться в атмосфере, ненавязчиво расслаблять и успокаивать. Да, да, именно, успокаивать. Может кому-то покажется это удивительным, но меня лично кофе успокаивает. 
       Вот и сейчас, я почувствовал слегка заметный, маслянистый аромат. Мне показалось, что эти нотки великолепно подходят к окружающей атмосфере. Кофейный шлейф еле-еле заметен, но это была как раз та жемчужинка короновавшая вес интерьер.
       Мы вошли, и очутились в звуковой бездне. Другими словами, мы попали в звуковую паузу. Мне было до чёртиков интересно, чем меня потрясёт это заведение. Возможно, все мои наблюдения проводимые ранее, на набережной, просто плод воспалённого воображения и не более того. Но я, как маленький ребёнок, уже играл в эту игру и не намерен был останавливаться. Затаив дыхание, я ждал последнего ингредиента «этой кухни». Я ждал звук. Похоже Грация оставила попытки пригласить меня к барной стойке и ей оставалось лишь наблюдать за ещё одним «чокнутым» другом (как позже я выяснил, кроме меня не совсем нормальные друзья были в её окружении). Я застрял посреди зала вслушиваясь в морской прибой доносящийся из окон. Слышен был приглушенный разговор где-то в дальнем углу зала и, наконец-то, первые вкрапления барабанных щёточек вкрадчиво заласкали мой слух. За ними, поддерживая темп, как ветви лианы, узорами, распространялась, заволакивая весь зал, мягкая, фантастическая музыка софт-джаза. Я ломал голову «Какая музыка подойдёт к кофейному хай-теку из мрамора и стекла? Какая же?» И всё гениальное оказалось так просто. Лёгкий, мягкий, ритмичный, дурманящий софт-джаз. Это, показалось мне, идеальным сочетанием. 
       По-хорошему прошли какие-то сутки с момента моего погружения в собственный тонкий мир, но как сильно изменилось моё восприятие. Выход нагишом перед людьми, которых я видел первый раз в жизни, перевернул моё мировосприятие в корне. Я родился заново! Ранее я мог тонко чувствовать настроение людей близких мне. Это нормально для человека, которого воспитали, прививая внимательность и обходительность к окружающим. Но то, что я пережил вчерашним днём, это совершенно другой урок, который чаще всего нам не преподносят родители. Это урок который, если посчастливилось, человек переживает самостоятельно. Это восприятие очень схоже с интуицией. Интуиция способна помочь нам увидеть мир реальный. Также и эти ощущения помогают сделать мир вокруг нас проще и понятнее. На протяжении всей жизни мы стараемся всё больше и больше запутать себя. Мы придумываем правила, этикет, условия для более сложного восприятия жизни. И как следствие, к старости, мы осознаем насколько сложен стал мир вокруг нас. Мы не удивляемся поступкам других людей. Мы не задумываемся о мотивах побудивших их сделать тот или иной поступок. Мы просто перестаём доверять. Мы загоняем себя в скорлупу своих наблюдений, предубеждений и, так сказать, жизненного опыта. С позиции, побитого жизнью человека, умудрённого опытом своих и, в редких случаях, чужих ошибок, мы пытаемся вбить в головы подрастающего поколения «правду жизни». Мы заранее, рисуем страшные картины несправедливости и предлагаем полюбить свои лжеценности. Мы огорчаемся, что всю жизнь искали истинные ценности, боролись, верили и в конечном счёте пришли к тому, что вбивали нам в головы наши предки. Мы поверили в силу, власть и деньги и открестились от доверия, любви и счастья. Но практически каждый, на самом краю жизни понимает, что вся борьба его жизни была иллюзорна. Погоня за признанием силы, власти и денег обросло грехами, которые хотелось бы замолить. И на сколько «удачлив» бы не оказался человек, перед смертью он будет вспоминать лишь любовь и счастливые моменты своего пути по земле. Сила, деньги и власть постепенно меркнут в его сознании. 
   Но кому-то удаётся почувствовать другую сторону медали, кто-то раньше других познает и принимает реальный мир, кому-то раньше раскрываются секреты истинных ценностей и жизнь запутанная и сложная в одно мгновение становится простой, понятной и счастливой. 
       Когда мир раскрывается на более чувственном уровне, ты можешь ощутить не только людей, но и предметы, события, действия, и недопонимание, как пелена густого тумана, спадает с твоих глаз, всё вокруг становится  понятный и невероятно интересным. Ты живёшь,  как бы в параллельном мире. Ты совершенно по-другому начинаешь относиться к жизнь, и другие более яркие краски преобладают в твоём окружении. Ты приближаешься к законам природы и становишься счастливым. 
   Мы создаём огромное количество правил поведения способных улучшить нашу коммуникабельность, но насколько проще не юлить, а открыться человеку. Сказать что тебе нравится или не нравиться в нем. Да, кто-то не поймёт, а кто-то оценит это и станет настоящим твоим другом. И эти люди останутся твоей поддержкой на всю жизнь. А которые отсеются … поверь, они, действительно, не нужны тебе. Кроме разочарования, они не принесут тебе ничего. 
       Когда ты сможешь чувствовать мир, он станет простой и понятный, тогда и люди вокруг станут для тебя более простыми и понятными. Попробуй! Нас ничего не держит, кроме наших оков.     
       Насладившись моим прозрением или же болезнью сумасшедшего, кому как нравиться, я прошёл к барной стойке, где уютно расположилась Грация. Она аккуратно водила пальцем по ножке бокала с коктейлем и, наблюдая за мною, о чем-то обмолвилась с барменом. За стойкой, облокотившись на локоть, стоял молодой человек, хорошо физически сложенный, бритый наголо, в белоснежной рубашке, загорелый и с обескураживающей улыбкой. Он также наблюдал за мной, перебрасываясь фразами с Грацией. Меня не покидало ощущение, что говорили они о моей скромной персоне и, сначала, мне показалось, исходя из улыбок на их лицах, что надо мной они подшучивали. Но моя тирада об изменении сознания подсказывала, что все разговоры обо мне были добрыми и поэтому я подошёл к ним с располагающим настроем.
- Это мой давний друг, Данила – мягко улыбнувшись, представила мне своего знакомого Грация.
- А это? – немного лукаво всё с той же голливудской улыбкой, вопрошая произнёс Данила.
   После небольшой паузы, как бы раздумывая лучший вариант охарактеризовать меня, она продолжила:
- А это, мой ученик латинских танцев, Дмитрий. 
Я совершенно не ожидал, что она знает моё имя. Для меня это было чистейшим откровением. Я точно помню, что не называл своего имени. Но откуда? … как, она узнала моё имя? Эта загадка, которую я хотел раскрыть во что бы то ни стало. Но я решил не показывать своего удивления, на радость победителя. Через пару бокальчиков, я, как змий, войду в расположение и спокойно, не привлекая внимание, выужу эту информацию. По лицу Грации было видно её нескрываемое удовольствие, с которым она смогла обескуражить меня. Но я так же остался доволен собой, сумевшим даже кончиком брови не подать вида своего удивления.
- Данила, когда-то, очень давно, был моим партнёром по танцам – продолжила Грация. – Он бы смог оценить твои первые старания в изучении танго – и опять она хитро прищурилась.
       Честно скажу, внутри меня закипело смущение. Надеюсь на лице ничего не проявилось. С одной стороны, я только недавно открестился от мысли, что мужики не танцуют, но с другой стороны, тот танец … с теми чувствами … складывалось впечатление, что в данную минуту Грация рассказала на весь мир, что у нас с ней был секс и подробно описала какой именно. Как будто она поставила перед собою цель окончательно избавить меня от моей скованности. И, мне показалось, что лёгкий багрянец всё же промелькнул на моем лице. Ну что, надо было признаться на весь мир? Слава Богу, что Данила в этот момент спросил о моем алкогольном предпочтении. Это позволило мне сменить тему и перевести дух.
- Анисовка, откровенно я решил выпендриться, желая сыграть на неожиданности, но получил неоднозначный эффект. Они улыбаясь переглянулись после чего Грация добавила, обращаясь к Даниле:
- Вот видишь, Даня, горячий, южный темперамент не спрячешь – и она залилась громким, звонким смехом. Ну, что можно было ответить на столь шикарные подколки. В моих глазах Грация стремительно набирала «баллы». Давно уже мною так не крутили, но я не обиделся, мне даже было приятно поупражняться в остроумии.
       Постепенно, бар заполнялся людьми. Публика здесь была разношёрстая, но я заметил общую тенденцию. Все здесь были влюблены в джаз и у каждого, за исключением меня, присутствовал лёгкий лоск в одежде. 
   Спустя пару часов, мы сидели уже в многочисленной компании друзей и со стороны я наблюдал за Грацией. Всегда оставаясь в центре внимания, она при этом не была недосягаемой принцессой, а как раз была для всех прекрасным другом и душой этой компании. Горячительное постепенно делало своё дело и вся моя неуверенность и скованность в новой обстановке быстро улетучилась. Мы обменивались интересными историями, чудили в меру приличия и танцевали, получая удовольствие от южного тёплого вечера и прекрасной компании. Грация рассказала, не вдаваясь в детали конечно, о моем первом танго, и Данила поведал историю зарождения этого танца.
- В Аргентине, в начале прошлого века на одну девушку приходилось до пятидесяти мужчин – начал своё повествование Данила.
- Вот когда и где можно было найти свою пару! – воскликнула одна из подруг Грации Лера. – Какого красавца я могла бы себе там отхватить?!- она прогнулась, забросив руки за голову, и её лицо заблестело блаженной улыбкой.
- Да, вот это конкуренция! Можно сказать, женщина на вес золота – добавила Грация.
- Вот именно, - продолжил Данила, - поэтому мужчины танцевали перед женщинами, но друг с другом!
- Как так?! – удивился я. Мало того что для меня было потрясением вообще представить себя танцующим танго, так теперь я ещё узнаю, что этот танец вообще танцевали мужские пары.
- Да, мужчины танцевали друг с другом, а женщина наблюдала за танцем и лишь когда ей нравилась чья-то пластика, чей-то «разговор о любви», она снисходила до танца с победителем. Сами понимаете, что возможно со всеми вытекающими отсюда последствиями. И при этом были случаи, когда проигравший танцор мог подкараулить «счастливчика» за баром и воткнуть острый предмет тому под ребро. Так что этот танец даже называли "танцем со смертью» – закончил своё повествование Данила. 
Обескураживающий апогей. Вот и задумаешься, как можно потерять жизнь только от одного танца.
- Дима, пошли, станцуем – предложил весельчак-рассказчик. Я естественно замялся. Мне совершенно не хотелось танцевать с мужчиной, да ещё в новой компании. Но вокруг все стали улюлюкать и выпихивать меня на авансцену. Хорошо, что к тому времени, я был изрядно подпитым иначе, даже при всем моем раскрепощении, я не совершил бы столь идиотского поступка. Над ухом пролетели полушёпотом слова Грации:
- А ну, покажи чему мы с тобой научились. Он сильный танцор. 
       Я набрался храбрости и пошёл. Заиграла латинская музыка, и весь зал обратил на нас внимание. Не представляю какую славу я бы себе снискал, но воля случая или проведения вступилась в мою поддержку. Не успев показать даже пару па, я почувствовал на своём плече чью-то руку и в воздухе прозвучал настойчивый голос:
- Пойдём, выйдем! 
Мои мозги начали медленно плавиться. Данная идиотская ситуация никак не сочеталась с этими словами «Бред какой то!» - подумал я и развернулся.
       Передо мною стоял маленький, щупленький, черноволосый мальчишка. И гневно таращился на меня круглыми, как пять копеек, глазами. На лице проступал гнев и ярость. Он чем-то напоминал маленького, злобного пекинеса, готового броситься на ротвейлера.
       Не успев даже что-либо ответить, а в большей степени понять происходящее, между мной и свирепым «пёсиком» образовалась буферная зона из моих новых друзей. Грация оттащила меня к столику, а компания со смехом наперебой стали успокаивать малыша, объясняя казус ситуации. В двух словах Грация объяснила мне, что Сеня (так звали черноволосика) и Данила – пара. И добавила:
- Теперь сиди рядом со мной, с влюблёнными в меня глазами, так как Сеня очень ревнив и будет начеку.
- В такой связи я ещё замечен не был, слава Богу, улыбнулся я. Да, друзья у тебя точно разношёрстые.
- Возможно, вы ещё подружитесь – ответила Грация – он прекрасный, добрый человек, хотя и ревнивый ужасно, не стоит судить о людях по их ориентации. Открывай в людях их внутренний мир. Это намного ценнее и интересней. 
       Семён ни на шаг не отходил от Данилы и периодически бросал на меня недоверчивый взгляд, который я ловил боковым зрением. А я разыгрывал влюблённость к Грации, и мне ужасно нравилось, как она мне подыгрывала. 
   Вечер вошёл обратно в душевное, располагающее русло. Грация между делом рассказала о том, как они с Данилой танцевали, о том как она была влюблена в него и о том, как узнала о его ориентации. 
- Вы могли бы быть в месте – задумчиво промолвил я – если бы …
-  Но теперь мы стали прекрасными друзьями, а могли разбежаться в разные стороны. И это для меня сейчас ценнее чем призрачная любовь. Он мой друг и в таком амплуа я люблю его больше. Любимые могут уйти, а настоящие друзья остаются на всю жизнь.
Эти слова врезались мне в память. С одной стороны грустно, но в этом есть своя сермяжная правда. 
         Мы продолжали кутить, и даже было желание встретить всем вместе рассвет, но так бывает часто, в очередной раз спиртное заполнило организм до отказа и кто-то, по закону жанра, вырубил свет. Дальше я ничего уже вспомнить не смог.

*   *   *

       Проснулся я на удивление днём. Как правило сон после алкогольной вечеринки недолог и прерывист, но в этот раз может от того, что я пил именно анисовку, мой сон был длинным и здоровым. Я проснулся без головной боли. Лишь в отдалении был слышан тихий свист. Открыв глаза я увидел совершенно не знакомый потолок. Чистенький такой и маленький, без паутин. Явно я не дома. Постель и весь интерьер явно намекал мне, что это всё не моё. Хуже того, всё было женским. Как это уже бывало не раз, я стал цепляться за кусочки разорванной памяти, выдёргивая полутуманные лоскутки сознания и сшивая всё в цельное полотно вчерашнего вечера. Больше не для уточнения деталей, а лишь для того, чтобы восстановить основу «Где и с кем собственно был». Мелочь сейчас не важна. Я достаточно чётко вспомнил вечер, проведённый с Грацией и в кругу её друзей. Всё достаточно чинно и вроде прилично. Ни с кем не дрался и вроде никого не соблазнял. Запустив руку под одеяло, я не обнаружил на себе буквально ничего, даже самый близкий предмет одежды джентльмена, покидающий его лишь в экстренных обстоятельствах. Я лежал голый, в чужой женской квартире, средь белого дня и лишь писк в ушах выбивался из этого великолепия. Наконец-то писк  был опознан и идентифицирован. Неприятный звук был следствием не распухшего от вчерашнего алкоголя мозга, а просто закипевшим чайником из расположенной по соседству кухни. Вариантов «Где я?» было совсем не много, а точнее он был один. Я у Грации. Все остальные просчёты были настолько ничтожны, что забивать себе голову ими просто было бесполезно. То что я оказался у Грации это было даже логично. Ну ведь она единственный более-менее знакомый мне человек в той компании. Мы с ней уже были как  старые друзья, но вопрос отсутствия на мне хотя бы трусов не давал мне связать дружбу с прошедшей ночью. Пока я ломал голову над очевиднейшими фактами, в комнату зашла хозяйка с завтраком на подносе. Мягко подвести к интересующему меня вопросу, находясь в костюме Адама, было по меньшей мере наивно. Поэтому, я спросил на прямую, немного нахмурив брови:
- Ни чего не было? 
- Нет.
- Точно?
- Точно. А что тебя после вчерашних танцев напугать может?
- В пьяном состоянии можно не контролировано сделать детей.
- А я бы от твоего ребёнка не отказалась – игриво улыбнулась она.
- Мы же друзья? – попытался я сразу расставить все точки над и.
- Конечно, друзья. Да ладно, люби свою Русалочку. Для меня твоя дружба дороже.
Опять она обескуражила меня.
- Откуда ты знаешь, что я её так зову? Это я точно помню тебе не рассказывал. 
- Ты ночью так называл… - тут она взяла паузу Станиславского, наслаждаясь моими мучениями, - меня, - добавила она и хитро улыбнулась.
- ТОЧНО ничего не было? – с пристрастием наседал я.
- Точно, успокойся. Кофе будешь? 
Я кивнул положительно головой, а она поставила мне кроватный столик с завтраком и, наливая кипяток, с лукавством поинтересовалась:
- А почему ты решил, что у нас что-то было ночью?
- Ну сама посуди, начал рассуждать я. – Я в твоей квартире просыпаюсь совершенно голый. Что я могу ещё подумать.
Хвала Господу, что в этот момент она уже налила кипяток и отодвинула чайник в сторону от меня. Она мило улыбнулась и произнесла:
- Уверяю тебя, ты ложился спать в нижнем белье. 
Наступившая пауза было уже не столь театральна. Я анализировал свои действия, при этом проговаривая мысли вслух. 
- Это ж надо … значит я во сне подумал что дома. Твоя постель была столь же уютна сколь и моя домашняя ..., а дома я сплю нагишом. 
Я пришёл к логическому умозаключению под раскатистый хохот Грации. Мне самому понравилась комичность ситуации и я тоже от души посмеялся.
       Плотно позавтракав в обществе моей новой подруги, я собрался в дорогу. День по календарю был рабочим. Перед уходом я запустил руку в карман нащупывая телефон.      
 - О, от моего секретаря 46 пропущенных звонков, я говорил это как бы извиняясь, за мой отъезд, но в душе мне хотелось прогулять это день и побольше узнать о моей новой знакомой. В течение вчерашнего вечера и сегодняшнего утра я находил в общении с ней так много общих тем и интересов, что невольно проникся к этому человеку и, как у людей давно не видевших друг друга, у нас было о чем поболтать. 
- Ты теперь знаешь, где меня найти. Приезжай, когда соскучишься. Буду рада снова тебя видеть. На этих словах мы распрощались. 
       Я добрался до «Акватора», где на парковке меня дожидался мой «корпоративный конь». Запрыгнув в машину, перед отъездом, я в памяти ещё раз восстановил все события прошедших выходных и спасибо Всевышнему, что мои приключения так много дали мне за столь короткое время. Спасибо за встречу с Грацией, за великолепный танец, за прекрасную компанию. Спасибо за изменения моего восприятия. За всё, что удалось мне пережить, большое спасибо Создателю.
       Выпустив воздух сквозь губы, я набрал номер моего секретаря. На другом конце раздался перепуганный голос Эллочки: Дмитрий Александрович вы где? С Вами всё в порядке? Мы с друзьями перевернули всю набережную, пытаясь Вас найти … запричитала Эллочка.
- Не ври мне. Всю набережную вы не прочесали. И за это тебе огромное спасибо, я улыбнулся своей чеширской улыбкой, - постарайся, сыграть меня-невидимку, пока я доберусь до работы и отключил телефон. Я приоткрыл окно и втянул всей грудью морской, саленый воздух. Воздух открытых просторов, свободы и перемен к лучшему.    

 

Глава IV. Ловец эмоций

Глава VI Возвращение