ДюймВовочка

[Скрыть] Регистрационный номер 0048473 выдан для произведения:

ДЮЙМВОВОЧКА

роман в трех частях

 

часть 1

ВСЕ МЫ РОДОМ ИЗ ДЕТСТВА

 

глава 1

Ожидание чуда

"У Вас будет ребенок!.." - разве есть на свете более ласкающее женский слух сочетание букв и слов?.. Иногда его ожидают услышать. Для других оно звучит неожиданно. Но всегда или почти всегда данное известие радует, окрыляет, наполняет душу и мысли тайной зарождения новой жизни, за которую с этой минуты ты чувствуешь ответственность перед людьми, перед Богом, перед самим собой, наконец...

Возможно, нечто подобное пережила пациентка женской консультации Татьяна, как только узнала, что скоро станет матерью...  Врач-диагност Варвара Сергеевна, поспешившая сообщить посетительнице это обычно радостное известие, не заметила на лице будущей мамы ни малейшего оттенка ликования...

- Это точно, доктор? - лишь растерянно пролепетала она.

- Ошибки быть не может - плод уже хорошо пальпируется: недель 8-9, не меньше...

- То есть аборт еще можно сделать? - с надеждой в голосе поинтересовалась странная пациентка.

Врач-гинеколог холодным строгим взглядом окинула будущую мать. "Молода еще очень, но бедра широкие, крепкие, здоровье отменное. Только рожать, рожать и рожать. Прирожденная мать. Одета прилично, обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки... Выходит, замужем, не нагуляла дитя-то... Так что не так?" - невольно задалась вопросом Варвара Сергеевна, а вслух произнесла:

- Аборт, конечно, сделать еще можно. Но не советую. Беременность первая, так ведь? Второй после неудачного аборта может не быть. Одну с ребенком тебя замуж еще возьмут, даже если с первым мужем разведешься, а вот бездетную - вряд ли...

Догадка Варвары Сергеевны была недалека от истины: ее пациентка действительно была замужем, но развод был делом времени. А свалившаяся на голову Татьяны беременность растягивала это время на весьма неопределенный срок. Она попыталась объяснить доктору ситуацию.

- А Вы не торопитесь, девушка? - советчица в белом халате предложила взглянуть на происходящее с иной точки зрения, - Может быть, именно ребенок спасет ваш брак? Дети просто так на свет не появляются. Это промысел свыше! А Вы уже  так легко готовы от него отказаться...

Доводы Варвары Сергеевны, казалось,  подействовали на Татьяну. Поблагодарив ее за внимание и добрые советы, она поспешила домой. С одной стороны не терпелось поделиться новостью с матерью. Они не были особенно дружны и никогда не вели доверительных бесед. Сегодня она как никогда нуждалась в мудром совете близкого человека. Таковым была только мать. В воспаленном мозгу вконец расстроенной Татьяны всплывали сцены из недавнего прошлого.

Мелькали лица ненавистного отчима и сводной сестры, от которых Татьяна мечтала сбежать на край света. Она часто сравнивала себя с Золушкой, мечтая о "принце", то есть об удачном и счастливом замужестве и ничуть не сомневалась в том, что оно обязательно будет. Времена изменились: за королевского сына сполна мог сойти офицер - современное олицетворение чести, доблести, рыцарства... Мать тихо посмеивалась в ответ. Отчим откровенно язвил по этому поводу, что, впрочем, совершенно не смущало его падчерицу. Татьяна продолжала ходить на танцы в городской Дом офицеров. Ей думалось, что они пришли на смену старинным балам.

Однажды действительно красавец с нашивками прапорщика на погонах пригласил ее на танец. Татьяна не разбиралась в знаках воинского отличия, и решила, что час ее счастья пробил. Алексей - так представился кавалер - не соврал, что мечтает именно о такой девушке, как она, и хоть сейчас готов на ней жениться... Просто о многом умолчал: что был неоднократно женат, что верностью и заботливостью не отличается, что ему нужна повариха, прачка и уборщица в одном лице. Женщин в своем понимании этого слова он привык находить на стороне, и они никак не могли заниматься заботами по дому... Алексей просто так ради красного словца ляпнул про готовность жениться. Татьяна для приличия обещала подумать, а для себя уже решила, что ответит согласием.

Ей было тесно и некомфортно в родительском доме, где жили и небогато, и недружно. Отчим трудиться не хотел, и всю большую семью тянула на своих хрупких женских плечиках ее мать Полина Николаевна. Меж тем той не давали забывать, что взял ее мужик из милости - с малым дитем и без гроша в кармане... На этом все благодеяния заканчивались: не то, что содержать - проявлять элементарную заботу о приемышах никто не стремился.

Татьяна была уверена, что если она уйдет из дома, ее матери станет легче, так как больше нечем и некем будет попрекать. К тому же крайне не терпелось утереть нос сводной сестре, обноски которой она вечно донашивала. Жена офицера - это уже совершенно другой уровень жизни. Она не раз отмечала для себя, как разодеты офицерши на танцах. Стать одной из них было мечтой всей ее жизни, в воплощение которой она искренне верила. Наконец, сама судьба преподносила ей такой шанс. Упустить его она никак не могла.

Дома, вопреки ее ожиданиям, новость встретили, мягко говоря, невежливо. Отчим не преминул отпустить по этому поводу пару язвительных шуточек, а мать принялась убеждать не торопиться с походом в ЗАГС. Но чем больше Татьяну уговаривали проявить благоразумие и получше узнать жениха, тем тверже становилось ее решение выйти замуж - и как можно скорее. В глубине души она мнила себя самой лучшей и благоразумной из вертепа своих домочадцев.

Через три дня их с Алексеем расписали и, вернув, взятые напрокат свадебные наряды, молодожены отправились на Кавказ, в Грузию, где служил молодожен. Счастье тоже оказалось напрокат - вот не верь после этого приметам! - недолгим и показным. Алексей изменился сразу же, как поезд миновал границы родного города новоиспеченной супруги. Окончательно отрезвил Татьяну суровый воинский быт: вместо ожидаемой ею шикарной офицерской квартиры муж привез ее в грязную, заросшую паутиной комнатушку в семейном общежитии гарнизона. Кухня и так называемые удобства общие, и соседки по этажу тут же включили имя новой жилицы в график дежурств по уборке помещения... Но Татьяна и это приняла, успокаивая себя мыслью, что не все начинают жить сразу на широкую ногу, что у нее все еще впереди. Однако вернувшийся с дежурства муж быстро при помощи кулаков разъяснил ей обязанности жены офицера. При этом об ее правах не было сказано ни слова... Отчаянью молодухи не было предела: из одного плена тирана-отчима она попала в другой - тирана-мужа. Но не такова была Татьяна, чтобы долго предаваться отчаянью.

- Ты посмотри, рабыню себе привез - шейх недорезанный... - негодовала она, оставшись наедине. - Ну-ну!.. Еще посмотрим, кто кого!

Вызов был сделан, военные действия внутрисемейного конфликта развернуты. На следующий день Татьяна устроилась в штаб секретарем-машинисткой. Алексей отнесся к этому весьма холодно, если не сказать равнодушно.

- Замечательно, - одобрил он супругу, - меньше денег клянчить будешь... Но домашние обеды и ужины никто не отменял, так же, как и чистые рубашки... Уж как хочешь, но успевай и дома, и на работе.

Больше Алексей к этой теме не возвращался. А для его жены началась новая жизнь в гарнизоне, полная открытий, неожиданностей и приятных сюрпризов.

Симпатичную секретаршу в штабе быстро заметили. Татьяна никогда не была красавицей, но преподнести себя умела. К тому же она стала прилично зарабатывать и собрала весьма оригинальный гардероб. Она с нескрываемой радостью ловила на себе восхищенные взгляды мужчин и сама охотно с ними кокетничала. Этого не могли не заметить признанные красавицы гарнизона, которые не желали мириться со столь назойливым соперничеством чужеземки.

- Ты откуда такая красивая будешь? - как-то подвалила к Татьяне одна из фавориток начальника штаба, по праву считавшаяся здесь первой красавицей.

- Издалека. Ты наверняка и города-то такого не знаешь, хотя он очень известный... - съязвила Татьяна, интуитивно почувствовав подвох.

- Да куда уж нам! - скалилась первая красавица. - Любопытно, кто ж тебя, умницу такую, сюда в нашу глушь и темень непросветную привез? Не иначе как Алексей! Здесь-то его все знают: ни одна приличная и уважающая себя особа его к себе на пушечный выстрел не подпустит. Вот и тянет мужик жен издалека. Только и они недолго здесь задерживаются. Но ты, видимо, исключение. Уж не потому ли, что наконец-то наш любвеобильный Леха пару себе нашел?!

- А тебе что - завидно, что ли? - Татьяна пыталась в свою очередь ужалить побольнее недоброжелательницу.

Фаворитка в ответ неожиданно расхохоталась - и что самое обидное - совершенно искренне, откинув голову назад и обнажив ряд красивых, ровных белоснежных зубов.

- Будем знакомы - первая супруга Алексея. Имя мое знать тебе необязательно - запутаешься в череде имен его многочисленных супруг. Я-то после нашего развода всего один раз замуж вышла, и весьма удачно. А вот Алексей уже с десяток спутниц жизни сменил. Говорит, лучше меня найти никак никого не может.

Теперь уже Татьяна залилась раскатистым смехом, но игру скрыть не смогла. Нежданная собеседница  посоветовала ей найти себе любовника, да поскорее, потому что супруг из Алексея никудышный, осчастливить женщину считает ниже своего мужского достоинства.

- Дерзай, молодуха! Я верю - у тебя получится наставить этому козлу рога. Недаром говорят: Таньки грязи не боятся... - и уплыла, унося с собой свой гомерический хохот, подхваченный ее спутницами.

В глубине души Татьяна не могла не согласиться со своей обидчицей. Она и сама давно поняла, как права была мать, которая уговаривала не торопиться со свадьбой. Но возвращаться обратно было еще страшнее, чем оставаться здесь. На Алексее свет клином не сошелся: вокруг столько офицеров, и почти каждый проявляет знаки внимания.

С этого дня Татьяну как подменили: она перестала радовать супруга шедеврами восточной кухни и вплотную занялась собой. Вскоре ее усилия увенчались успехом: из безликой массы поклонников выделился один наиболее настойчивый, с которым она тут же закрутила головокружительный роман. Однако любовник замуж звать не спешил: напротив - его более чем устраивало семейное положение пассии, так как освобождало от обязанности жениться. Зато слухи об их романе дошли до Алексея. Не отличающийся верностью супруг, сам измену простить не смог и однажды просто взял и отвез жену вместе с вещами на вокзал.

- Мы уезжаем? Тебя переводят? - терялась в догадках Татьяна, стоя на перроне.

- Откуда привез, туда и отправляю! - внес ясность в происходящее тот.

- Что это значит? - негодовала Татьяна.

- А то, что подобной потаскушки наш гарнизон еще не знал.

- Как ты смеешь?!! - лицо насильно отправляемой залила краска гнева.

- Не больше, чем ты сама себе позволила для замужней дамы, поверь! - парировал выпад жены Алексей.

- А сам-то, сам... - Татьяна попыталась перевести стрелки.

- Я мужик. А ты - баба... Этим все сказано! - Алексей сказал, как отрезал.

- Кем сказано?! - не унималась его жена. - И когда? В пещерные времена?

- Неважно. Доверие ты потеряла - вот это существенно. Живи дальше, как хочешь. Но не со мной.

- Велика потеря! - движением руки Татьяна показала ее мизерную величину.

- Вот именно! - неожиданно подержал жену Алексей: он тоже не видел ничего особенного в том, что они расстаются. Даже напротив.

- Хорошо, развод так развод. Деньги хотя бы дай. Дорога неблизкая, да и мне по закону половина совместно нажитого имущества полагается... - Татьяна пошла ва-банк.

Но Алексей был не так прост, как казался на первый взгляд.

- Ничего - торговать собой ты уже научилась. Значит, не пропадешь. - Заверил он супругу, - Скажи спасибо, что билет купил.

Татьяну передернуло от ярости, гнева, отвращения и презрения одновременно.

- Да уж, тебя не то что офицером - мужчиной назвать нельзя! - выдавила она сквозь зубы и, вырвав билет из толстых коротких пальцев прапорщика, направилась в вагон, еле волоча за собой багаж с вещами, а на сердце камнем давил груз приобретенного жизненного опыта. Через несколько дней она стучалась в ворота родительского дома, к которому, как оказалось, вели все дороги мира...

- Что, уже нагостилась у мужа-то? - не упустил возможности съязвить открывший двери отчим.

- А Вам и радостно? Может, я в отпуск приехала... - ответила ему на это падчерица, проходя в свою комнату, которую она делила со сводной сестрой.

Понятное дело, та встретила ее неласково. Но чемодан офицерской жены ее заинтересовал.

- А ты, я вижу, с приданым... - протянула она, присвистнув. - Кто же в отпуск с собой все тащит? Выбрала бы пару вещей на смену... А-а-а, понимаю: тебе не терпелось похвастаться... А скорее всего - муженек из дома выгнал... Ага! - зардевшееся лицо Татьяны подтвердило ее догадку.

- Не завидуй! - справилась с эмоциями та.

- Еще чего! Было бы чему... Смотрю, и в далеких краях не оценили ангельского характера нашей Золушки...

- Ну что, дочь, с возвращением! Нагулялась, чай? - мать тоже встретила ее без бурных проявлений радости, но было заметно, что она ей рада.

Готовились ужинать, и гостью пригласили за стол. Но есть Татьяне не хотелось. От пережитого ее мутило.

Сегодня стало ясно, что виной тому не только эмоции и усталость. Он, этот ребенок еще не родился, а уже отравляет ей жизнь. Куда она принесет младенца после родов - в дом, где она сама лишняя? Нет-нет-нет! Он не должен появляться на свет. По крайней мере, не сейчас. Потом! Дома никому ничего говорить не нужно. Даже матери. Зачем лишние пересуды? Она твердо решила избавиться от беременности. Пусть аборт делать опасно. Подружки рассказывали, что можно спровоцировать выкидыш... И, повеселев, Татьяна вернулась домой.

 

глава 2

Своя ноша... тянет

- Что думаешь делать, дочь? - разговор с Татьяной ее мать отложила на следующий день, наутро. Наблюдала за ней, убедилась, что с ее замужеством покончено.

Татьяна полулежала в кровати, несмотря на то, день давно начался. После строгой военной дисциплины в гарнизоне она не могла отказать себе в удовольствии выспаться и понежиться в кровати подольше.

- Не переживай, ма! Где наша не пропадала. Что-нибудь придумаю! Все будет хорошо! - попыталась она успокоить мать.

- Уж не потому ли, чтобы было все хорошо, ты мне внучку али внука готовишься подарить? - вопрос матери застал Татьяну врасплох.

- От тебя ничего не скроешь... И как это КГБ проглядела такого ценного сотрудника?.. - Татьяна уклончиво ответила вопросом на вопрос.

- Значит, действительно ребенка ждешь... - убедилась в догадке Полина Николаевна.

- Да, жду. А ты уже всем об этом растрезвонила? И Кащею сказала? - забеспокоилась Татьяна.

Кащеем она за глаза называла отчима за его неестественную худобу, злой нрав и то, что на много лет был старше ее матери.

- Да нет, Николай ни о чем, я надеюсь, не догадывается. А то - ты знаешь - быстро отправит туда, где нагуляла.

- Нагуляла... - возмутилась Татьяна, - Я, если вы забыли, пока еще замужем.

Мать ничего не ответила. Лишь с досадой отмахнулась от верного и вместе с тем  сомнительного довода дочери.

Планы Татьяны спокойно провести утро рухнули. Итак, ее рассекретили... Надо срочно что-то предпринять, чтобы отчим не догадался, что к чему. Она, конечно, с детства отличалась крупными и пышными формами. Но не настолько же, чтобы скрыть за ними беременность... Спать перехотелось, одолевала жажда действия. Татьяна оделась и впервые в жизни отправилась в читальный зал библиотеки...

Там она заказала несколько книг по анатомии человека, акушерству и гинекологии. Она останавливалась на главах, в которых рассказывалось о возможных случаях прерывания беременности. Переписывать содержимое было опасно - сестра могла обнаружить записи, и тогда вся конспирация рисковала накрыться медным тазом. Оставалось одно - запомнить хотя бы самые простые "советы" медицинской литературы.

Так Татьяна уяснила для себя, что беременным нельзя носить тяжести, передвигать мебель, париться в бане и даже держать ноги в горячей воде... Отлично! Ее может спасти генеральная уборка и перестановка в доме отчима. И мать ничего не заподозрит, и домочадцы сменят гнев на милость.

Домой она вернулась ближе к вечеру и почти сразу же затеяла уборку. Отчим, как всегда, не спешил ей помогать. Но сегодня она была даже благодарна ему за это. Напевая, она с легкостью передвигала массивную старинную мебель, которая, казалось, вросла в пол за годы стояния на одном месте. В доме стало легче дышать: все блестело и сверкало вокруг - окна, двери, люстры, хрусталь в серванте... Татьяне удалось расположить шкафы, трюмо, комоды и тумбочки таким образом, что в комнатах стало намного уютнее. Она очень устала. Татьяна в изнеможении рухнула на кровать, ожидая, что вот-вот заболит от перенапряжения низ живота и случится непоправимое. Однако ничего не происходило. Она и не заметила, как уснула.

Разбудили ее громкие выкрики сводной сестры. Ирина осталась недовольна тем, что без ее ведома нарушили привычный уклад их жизни. Она с детства невзлюбила дочь мачехи как нечто чуждое и лишнее в их с отцом доме, и потому весьма ревностно пресекала все ее попытки похозяйничать.

- А, по-моему, зря ты взвилась. Очень даже хорошо получилось! - впервые в жизни не согласился с доводами дочери отчим Татьяны, - Не все ли равно, что где стоит? Главное - все на своих местах...

- Нет, не все еще, - не унималась Ирина, - твоя шея свободна. И Танюше не терпится занять это место...

- Да? - искренне удивилась виновница переполоха, которая нарисовалась в дверном проеме в позиции "руки в боки", не обещавшую ничего хорошего обидчикам, - Скажи, ради Бога, когда это я сидела у кого-нибудь на шее? Особенно у тебя с отцом...

- Вот когда будет у тебя СВОЙ дом, там и будешь распоряжаться, ясно? - продолжала отстаивать свою собственность от посягательств посторонних Ирина. - А здесь есть, кому хозяйничать! Заруби себе это на носу!

- Спасибо бы сказала, что порядок в кои веки навела, вековую пыль из углов вымела. А то хозяевам все некогда, - пошла в контратаку Татьяна.

- И с каких это пор ты у нас такая чистоплотная стала, а? Что-то раньше я за тобой подобного рвения не замечала... Или муж нехороший научил?.. ай-ай-ай... а мы-то тут голову ломаем, что такое случилось, что наша Золушка из королевского дворца сбежала.

- А что - просто так убраться нельзя? Не забывай, я все-таки тут живу тоже, и мне хочется жить в нормальных условиях.

- Вот купи себе дом и делай там что хочешь! - перешла на визг Ирина, - А здесь ты живешь из милости - причем, временно!

Татьяна благоразумно вышла из комнаты, понимая, что говорить что-либо лишнее. Все и так предельно ясно. Ей так же, как в детстве, разъяснили, кто есть кто. Только теперь более аргументированно. Делить одну комнату с сестрой больше не было сил, но уйти она могла только в соседнюю комнату. Она упала лицом вниз на диван, ее душили слезы обиды. К ней подошла мать и ласково провела рукой по голове.

- Бедняжка, так ты здесь и не смогла стать своей, - пожалела ее Полина Николаевна.

- Ма, это не может так продолжаться. Надо срочно что-то делать, но что?.. Ума не приложу.

- Я на рынке сёдня слышала, строительный колледж рабочих набирает. Сначала общежитие, говорят, дают, а как отработаешь положенное - квартирку обещают.

Татьяна задумалась. Зря что ли она на курсы по делопроизводству ходила... Мать поймала ее негодующий взгляд и привела довод, решивший все.

- Ну что ты секретарем заработаешь? Гроши... А стройкомбинате и платят хорошо, и свой угол приобретешь. А там уже работай кем хочешь. Правда, работая тяжелая. Потянешь?

- Я выдержу все, что угодно. Свое жилье у меня будет, и уж получше, чем эта холупа... - заверила она мать.

- А беременность как? Нельзя ведь...

- Ну и что? Даже если потеряю ребенка... Кому он сейчас нужен? Я еще не раз смогу забеременеть. Было бы от кого рожать. Главное сейчас квартиру свою получить!

Полина Николаевна не могла не согласиться с дочерью.

- Ничего, ты у меня крепкая. Вся в меня! Еще и этого сумеешь выносить, - по-своему успокоила она дочь.

Татьяна действительно успокоилась.

"Это даже хорошо, что работа тяжелая, - размышляла она, засыпая, - Все идет как надо!".

Наутро она поднялась раньше обычного. Нужно было застать директора стройкомбината на рабочем месте. Постучав в дверь - секретарша еще не явилась, она услышала "Войдите!" и последовала приглашению.

- Здравствуйте! Я работать у вас хочу... - выпалила она, скрывая природную робость.

- ???!!! - директор изобразил недоумение, справившись с которым поинтересовался, И кем же, если не секрет?

- Кем нужно, тем и буду! - Татьяна в этот момент была готова на все, что угодно, лишь бы взяли на работу и дали комнату в общежитии.

- Похвально, - одобрил порыв ранней посетительницы директор стройкомбината, - Образование у тебя какое?

- Школу окончила... вечернюю... - уточнила Татьяна.

- Выходит, никакого... - сделал вывод работодатель, - Ну ничего, какие твои годы - еще тысячу специальностей освоить успеешь. Но пока могу предложить тебе только место разнорабочей на стройке. Устраивает?

- А что мне делать надо будет? - интерес Татьяны был понятен.

- Все, что потребуется. Ведра с раствором принести, что-то подержать... В общем, что бригадир скажет. Устраивает?

- А комнату в общежитии мне дадите? - не услышав главного, уточнила она.

- Иногородняя к тому же?

- Нет, я здесь живу. С отчимом не ладим. Он и меня, и маму совсем загонял. Я уйду - и ей легче будет. Попрекать будет некем и не за что...

- Понятно, - вошел в положение своей новой работницы директор. - Комнату ты, конечно, получишь. Но прежде нужно, чтобы тебя выписали. А будешь трудиться хорошо, проработаешь 10 лет, квартиру получишь от стройкомбината.

- Меня все-все устраивает! - просияла Татьяна и отправилась оформляться.

Скрыла она только то, что беременна. Но она уже сама не придавала этому большого значения - если удачно разрешилась одна проблема, непременно исчезнет и другая. Тяжелая физическая работа поможет.

Татьяна попросила, чтобы ее оформили в общежитие в этот же день. Ей пошли навстречу. Наутро она перевезла вещи с видом оскорбленного королевского достоинства и в то же время победительницы. Было чему радоваться: мечты начинали сбываться. Еще позавчера не было ничего, кроме недругов вокруг, а сегодня - почти все: работа, крыша над головой, перспективы... Недоставало личного счастья. Но сейчас было не до того. Вот избавится от беременности, и снова выйдет замуж. Да, ее тоже, как и ее мать, могли взять замуж с ребенком. Но повторить ее судьбу она не хотела - так же, как не желала, чтобы ее малыш наступал на те же грабли судьбы, что и она в свое время.

 

глава 3

Новая жизнь

- Бог в помощь! Всем привет! Меня Таней зовут. Я теперь в вашей бригаде работать буду... - представилась Татьяна, впервые появившись на своем рабочем месте.

- Марина...

- Света... Можно просто - Светик...

- Саша...

- Люся...

- Вадик...

- Антон... - посыпалось с разных сторон.

Татьяна еле успевала жать протянутые к ней руки. Бальзамом на душу лилась доброжелательность чужих посторонних людей, с которыми - она искренне на это надеялась - она обязательно подружиться. Всеми фибрами своей души она сама старалась изобразить добродушие и открытость.

- Смотрите, как она улыбаться умеет - аж светиться вся... - подбадривали ее парни, желая поддержать и помочь освоиться в своем кругу, Ну что, принимаем красавицу в свой маленький, но очен дружный коллектив?!

- Принимаем! Принимаем! - поддержала их женская половина веселой и дружной компании.

- Ну, давай - вливайся в коллектив... - к молодым людям подошла бригадир Галина Семеновна, самая старшая и по возрасту, и по должности.

Татьяна было оробела, но лучистый взгляд ее проницательных глаз рассеял все сомнения: теперь она здесь своя!

- Приход новенькой отметим после работы, а сейчас хорош бездельничать - работа ждет. Антон, принеси два ведра раствора. - Распорядилась бригадир.

Все разошлись по своим рабочим местам.

- А позже нельзя? - переспросил адресат просьбы старшины коллектива.

- Не-а, - отозвалась она, - срочно надо стенку заштукатурить, а то трещинами может покрыться. Попробуй потом выровняй...

- Щас... - подчинился требованию бригадира Антон, - пару минут, работу эту закончу...

- Ой, а давайте я принесу! - вызвалась Татьяна помочь. Ей очень хотелось быть полезной. К тому же она пока не знала, что делать и с чего начинать.

- А не надорвешься? - засомневался Антон.

- Ничего, я сильная! - уже с улицы отозвалась Татьяна.

- Выпендривается, себя хочет показать... - не удержалась от саркастического замечания в ее адрес роковая красотка Люсьена, или просто Люська.

- Это ты вот выпендриваешься, - осадила ее Галина Семеновна, - Человек свою рабочую силу показывает. По показухе в нашем маленьком коллективе другие специалисты имеются.

- Это что - камешек в мой огород? - догадалась Люсьена.

- На воре и шапка горит. Обрати внимание - ты сама это сказала. - Продолжала отчитывать красотку бригадирша.

- Это что же получается? Что я совсем ничего не делаю?! - завелась Люсьена.

- Девочки, девочки, не ссорьтесь! Мы здесь все и красавицы, и умницы... На всех титулов хватит. - Попыталась примирить спорщиц хохотушка, душа компании Марина. Даже новенькая. Только посмотрите, как старается: то ли она ведра несет, то ли ведра ее тащат...

Ее реплику встретили дружным взрывом хохота.

- Давай, помогу! - Антон, чувствуя себя виноватым, кинулся к Татьяне, действительно еле волочащей за собой две бадьи с раствором.

- И сразу два ведра! Вот неугомонная! Зачем надрываться-то? - продолжала высказывать свое "фи" Люсьена.

- А чево два раза туда-сюда ходить? - объяснила свое рвение Татьяна, ожидая одобрения окружающих.

- Конечно, удобно, - улыбаясь, похлопала ее по плечу Галина Семеновна, - но больше не надо нам таких подвигов. А если надорвешься? Что тогда? Новую работницу искать?

- Вот именно, - поддержала ее Мариша, - зарплату не прибавят, а здоровье потеряешь. А за раствор спасибо большое! Ты все равно молодчина! Такая нам нужна в команде!

Татьяна хитро улыбнулась: вовсе не желание показать себя подвигло ее на первый трудовой подвиг. Но и на этот раз все обошлось: ненавистный плод цепко держался за жизнь, игнорируя все попытки матери избавиться от него. Но ощутить себя желанной, равной, полноценной было очень приятно, и это чувство компенсировало все неприятные мысли.

 

Так продолжалось несколько месяцев. Татьяну не пугала никакая, даже самая тяжелая работа. К тому же она показала себя довольно способной ученицей и довольно быстро освоила азы специальности маляра и штукатура и стала заменять по необходимости своих подруг, чем еще больше завоевала их расположение. Даже своенравная Люсьена сменила гнев на милость. Она же первая из бригады догадалась, что не все так просто, как хотела представить новенькая.

- Девчонки, а Танюха-то наша маленького ждет! - шепталась она с подружками в отсутствии Татьяны.

- Да ладно тебе сплетни разводить, - отмахивалась от ее предположений Мариша. - Она просто полная.

- Да? - не сдавалась Люсьена, - А вам не кажется, что она специально тяжести таскает, словно хочет избавиться от бремени, а?

- Все может быть. - В разговор вступила благоразумная Светлана. - Если это так, рано или поздно нашей скрытнице придется рассекретиться. Положение неслучайно интересным называют.

- А мы ей в этом поможем! - глаза Мариши озорно сверкнули.

- Тебе так не терпится проникнуть в чужую тайну? - Светлана не одобрила ее намерения.

- Да ты все не так поняла, - оживилась хохотушка, - только представь, каково ей ото всех скрываться. Стыдиться, надо полагать. Помочь человеку надо, поддержать.

- Ну, если в этом смысле... - согласилась с доводами подруги Светлана.

- Только как ты ее разговоришь? Татьяна не столь проста, как хочет казаться. - Люсьена оставалась верной своему врожденному чувству скептицизма.

- Есть у меня один план! Сработает стопроцентно! - заверила подруг Марина.

-Да? - в один голос заинтересованно проронили Света и Люсьена.

- Я нашу Танюшу в баню приглашу. От перспективы помыться по-человечески она не откажется. В нашем душе в общаге так не помоешься... Другое дело баня! - Марина произнесла эту реплику мечтательно, нараспев. - В парной открываются все поры, а вместе с омертвевшей кожей смывается вся грязь. Так, что даже на душе легче становится.

- Подожди-подожди, - нетерпеливо прервала ее Люсьена, - беременным же нельзя париться.

- В том-то все и дело! - загадочно улыбнулась подругам Мариша, - Если действительно ребенка ждет, откажется.

- А если не откажется? - снова засомневалась Люська.

- Тогда в парной я ее разговорю! Вы разве не знаете, что это самое лучшее место для доверительных бесед?!

- А ты опасный человек, Мариш!!! - не без основания заметила Света.

- Не забавы ради, а пользы для... - уточнила та.

- Ну что ж - удачи! - одобрила ее план Люсьена.

 

Вечером Мариша заглянула к Татьяне, чтобы пригласить ее в баню.

- Сил уже нет в нашем душе мыться... - притворяться ей не пришлось. Вымыться в душе было проблемой для всех. Во-первых, очередь, во-вторых, вечно стучат в дверь, в-третьих, грязно. - Пока своей очереди дождешься, уже устанешь. Да и то душу отвести не дадут. То ли дело баня!

- Что верно, то верно! - охотно согласилась с ней Татьяна. - Я тоже баню люблю, особенно Центральную, в старом городе.

- А что, давай туда сходим! - предложила гостья.

- Хотелось бы, да дорого, наверное...

- Я плачу, раз пригласила. Договорились?

- Неудобно как-то...

- Неудобно трусы через голову одевать! Но ведь это не про нас. Попаримся, отдохнем как белые люди. В конце концов, мы с тобой женщины, и женщины незамужние. А значит, должны следить за собой. Ну, так что - решилась?

- Договорились! - просияла Татьяна. Ее до этого момента еще никто никогда никуда не приглашал. Она не была также избалована вниманием окружающих. А за несколько месяцев работы на стройкомбинате научилась ценить дружеские отношения выше семейных. Именно здесь она впервые узнала, что кроме упреков, на свете есть еще и уважение, взаимопонимание, взаимовыручка, поддержка, участие, благодарность...

Она пошла бы в баню с Маришей даже если бы не любила баню. Доверительное, близкое, дружеское общение с этой веселой, но вместе с тем мудрой и опытной молодой женщиной заполнило пустоту эмоционального вакуума ее души.

- Там купим пивасика, его там хорошее подают, - продолжала соблазнять Татьяну Мариша, словно опасаясь, что она соскользнет с крючка. Впрочем, раз уж выпадала возможность отдохнуть, она намеревалась оторваться по полной программе.

- Класс! - задор и веселье гостьи передались и Татьяне, - А я куплю охотничьих колбасок к пиву, и почищу тарань. Мать принесла на днях сухой паек из родительского дома.

- Вот видишь, родные не забывают. И это хорошо! До завтра? - Мариша засобиралась уходить.

- Спокойной ночи! - проводила ее до порога гостеприимная хозяюшка.

И ей самой в эту ночь спалось на редкость спокойно. Вот редкая удача! Она и мечтать об этом не могла. Париться беременным нельзя... Но она обязательно заглянет в парилку. Судьба преподносила ей новый шанс осуществить задуманное.

А вот Марише в эту ночь не спалось. Вовсе не потому, что ее мучили угрызения совести или невеселые мысли. Грустить она не умела в принципе. Нужно было продумать, как вывести скрытницу на чистую воду. Можно было, конечно, прямо спросить. Но для этого совсем необязательно тащить ее в баню. Да и искренний ответ вряд ли прозвучит в этом случае. Нет, здесь следует действовать более тонко, осторожно.  Марина не преследовала цели обидеть подругу, уличив ее в чем-то постыдном и неприличном. Напротив, она хотела ей помочь, понимая, что Татьяна запуталась и самостоятельно ей из непростой, очень деликатной ситуации не выбраться.

 

А завтра был выходной. Банный день в общежитии. Марина с Татьяной решили превратить его для себя в праздничный. Они встретились у проходной. Та, ради которой культурная программа и была задумана, уже ожидала подругу у проходной.

Баня встретила их душным горячим воздухом, в котором, казалось, навсегда растворился аромат перегретого мыла. Они оставили свои вещи в предбаннике и, отдав ключи от шкафчиков  банщице, направились в душевую. Это была просторная комната, по периметру которой располагались ячейки со смесителями и распылителями холодной и горячей воды. По центру находились столы из серой мраморной крошки, на которые принято было ставить тазики с водой для мытья головы. Здесь же мылились, а пену смывали в импровизированных душевых, обложенных кафелем, который весь был в ржавых подтеках. Но здесь все было более комфортно, чем в душевой общаги - мойся сколько хочешь. Или парься, коли душе угодно и здоровье позволяет.

Натирая спину Татьяны мочалкой, Мариша заметила:

- Кожа еще не распарилась. В парилку бы, а? Когда еще такое удовольствие позволить себе сможем... Пойдешь? Я - обязательно!

- А как же! - охотно согласилась та, кому это предложение было адресовано.

- А тебе можно? - как бы невзначай поинтересовалась интриганка

- А почему бы и нет? - удивилась Татьяна.

Мариша растерянно пожала плечами.

- Мало ли... - прошептала она.

Дверь в парную скрывалась за одной из душевых. За стеной пара было не разглядеть ничего на расстоянии вытянутой руки. Здесь полагалось сидеть или лежать на деревянных лавках или полатях вдоль стен. Трудно было даже дышать, не то что говорить. Подруги несколько минут молчали. Марина забеспокоилась.

- Тебе не плохо, Тань? - наконец, проронила она.

- Нет, а с чего мне должно стать плохо? - Татьяна начинала догадываться, с какой целью ее пригласили в баню.

- А как же - беременным нельзя в бане мыться, а уж в парной и подавно... - Мариша выпалила все начистоту. Несмотря на хитроумный план, была она человеком прямолинейным и открытым, и в подобной ситуации оказалась впервые. Причем, что самое досадное, по собственной инициативе.

- Так ты меня для этого в баню позвала, чтобы рассмотреть получше, без одежды, да?! - набросилась на нее Татьяна. - Так смотри - вот она я здесь, но ничего со мною не происходит...

- А ты думала, сразу все так и произойдет? На это время нужно, несколько часов... - просвещала ее более опытная женщина.

- А, может быть, именно этого я и добиваюсь... - скрывать что-либо у Татьяны уже не было сил. Напротив, захотелось прокричать наболевшее, отмыть от грязи не только тело, но и душу. Расчет Марины оказался верным. План сработал.

- Мы это давно заметили. Вот дуреха-то...

- Что? Осуждаешь? - с надрывом в голосе обратилась к ней подруга.

- За что? - Мариша ласково обняла ее за плечи, демонстрируя свое участие, неравнодушие, заботу, - Не от хорошей же жизни тебе такое чудовищное решение в голову пришло...

Татьяна разрыдалась. Сейчас она особенно остро ощутила свое одиночество, свою беспомощность.

- Ну-ну, будет... - принялась успокаивать ее Мариша, - Пошли-ка отсюда, пока действительно чего не случилось. Пивка попьем, поговорим, обсудим ситуацию... Короче, решим, как твоей беде помочь, не переживай!

Они ополоснулись под прохладным душем, закутались в чистые простыни и направились в комнату отдыха. Доверительные беседы здесь за кружкой пива, кваса или чашкой чая были обязательной частью банной церемонии. Собственно, многие ради этого и ходят в баню.

Раскрасневшиеся и после парной и от нахлынувших эмоций, подруги несколько минут молча потягивали прохладное пиво. Татьяна собиралась с мыслями. Марина ей не мешала, понимая, что собеседнице нужно выговориться.

- Этот ребенок не должен появиться на свет, потому что ничего хорошего его не ждет... - наконец выдавила из себя будущая мать.

- С чего ты взяла? Откуда ты знаешь? Ты что - царь и Бог?! - накинулась на нее подруга, но, заметив, что собеседница совсем сникла, продолжила более ласковым и дружелюбным тоном, - Бог дал, значит, уже позаботился о маленьком человечке. Твое дело маленькое - дать ему жизнь.

- Но ты же ничего не знаешь! - перебила ее Татьяна, и принялась рассказывать историю своей жизни, как ей самой нелегко жилось с отчимом...

- Ты думаешь, ты одна такая несчастная - даже в нашем стройкомбинате? - неожиданно для Татьяны Марина не стала ее жалеть. Поймав ее удивленный, растерянный взгляд, она продолжила, - Да добрая половина наших женщин растят детей сами. И ничего - не жалуются! Да и отчимы не всегда плохими оказываются. Знаешь, порой неродной отец роднее родного становится.

- Только не в нашей семье! - Татьяна упрямо не желала менять взгляд на ситуацию.

- А ты не выбирай такого, как твой отчим, в мужья. - Не отступала советчица, - Посмотри сначала, как он к ребенку относиться будет.

Татьяна горько рассмеялась в ответ:

- Да не из кого пока выбирать. Кому, скажи, я могу понравиться в таком положении...

- Ну, ты не всегда будешь в таком положении. Ладно, с личной жизнью торопиться действительно не будем. А пока вставай на учет в женскую консультацию. Возьмешь справку о беременности, получишь комнаты в более комфортном семейном общежитии, и в очереди на квартиру как мать-одиночка продвинешься. А я попрошу Семеновну, чтобы помогла...

Свою миссию Мариша считала выполненной.  Татьяну с этого дня она тайно для нее взяла на поруки.

 

глава 4

Подарок Феи...

С банного дня интересное положение Татьяны уже ни для кого не было секретом. Ее искренне поздравляли, обнимали, жали руки. А будущая мама недоумевала, чему окружающие так радуются?.. Но самым досадным для нее стало то обстоятельство, что ее перевели на легкий труд. Она стала курьером в конторе стройкомбината. Отныне ее заботой было разбирать корреспонденцию и отправлять письма адресатам. Это ее огорчало даже больше, чем то, что она получила две комнаты в семейном общежитии с душем и туалетом всего на две семьи. Девчонки из бригады взялись переклеить там обои, а парни - смастерить простенькую мебель...

Однако сама Татьяна никак не разделяла всеобщей радости, если не ликования по поводу того, что скоро станет матерью. Ей хотелось жить для себя, ведь, по сути, у нее не было ни счастливого детства, ни веселой юности. Да и семейное счастье оказалось недолгим. Она жаждала наверстать упущенное. Тратить на какое-то существо лучшие годы своей жизни она не собиралась. Он - этот неродившийся еще малыш - и так уже отнял у нее слишком много времени, которое могло бы стать счастливым, но не стало, отравленное токсикозом, страхом, переживаниями, испорченной фигурой...

Осень подходила к концу. Было сыро, промозгло и холодно. Татьяна не удивилась тому, что малыш решил появиться на свет именно в такой неуютный, ненастный день. Сильные боли внизу живота не давали выпрямиться. Татьяна кричала, но не столько от болей, сколько из ненависти к этому маленькому существу, цепко державшемуся за жизнь, которое, еще не родившись, уже причинило ей столько страданий.

Она не помнила, как ее довезли до роддома и кто ей помогал дойти до кареты "Скорой помощи". Ее привели в чувство слова акушерки:

- Мальчик! - старалась та обрадовать роженицу, - Да такой маленький, хорошенький, словно девочка. Волосики беленькие и не кричит, тихоня... - приговаривая это, она ловко крутила новорожденного в своих руках.

Видимо, ему это не понравилось, и он, наконец, заголосил низким тихим младенческим баском, но тут же успокоился, едва его положили на столик для пеленания, чтобы обтереть насухо и запеленать. Он смотрел на мир, за существование в котором вынужден был бороться практически с момента зачатия, большими любопытными глазенками. Татьяна поймала взгляд своего сына и невольно отвернулась: она произвела на свет крохотную копию своего ненавистного мужа. И поняла, что полюбить этого ребенка никогда не сможет, несмотря на то, что в его жилах текла и ее кровь тоже.

Сына унесли. Стало легче, свободней дышать. Ее вдруг осенило, что она теперь может от него отказаться... И уставшая от напряжения и сильной боли, она уснула прямо в родильном зале. И снова ее вернул с небес на землю голос медсестры на этот раз:

- Мамочка, а нам кушать пора. Мы проголодались и уже успели соскучиться...

Татьяна открыла глаза и увидела почти у лица сверток из серого клетчатого байкового одеяльца, который ей протягивала медсестра. Она отпрянула. Ей так хотелось спать. Невозможно было не то что подняться, не было сил руку поднять, не то что кормить младенца грудью.

- Ну и что? А я при чем? - хриплым сорванным от крика голосом Татьяна, как могла, выразила свое недовольство.

Медсестричка застыла, шокированная вопросами, которыми ее осыпала мамочка. Обычно женщины ждут с нетерпением, когда им принесут их малышей. Может ли быть в жизни более волнительный момент, чем тот, когда впервые прижимаешь к груди своего первенца?!..

- Ну как?.. - растерялась она, не зная, как поступают в таких ситуациях, - Вы же мама теперь, лучше вас никто о малыше не позаботится. Только посмотрите, какой он у вас славный... - говоря это, девушка с умилением рассматривала красное личико надрывающегося от крика сына Татьяны.

"Господи, и что она там разглядела-то?.." - мысленно недоумевала роженица, а вслух произнесла:

- Вообще-то я никому ничего не должна! И его, - она кивнула в сторону пищащего свертка, - я тоже не должна была рожать!!! Но еще не поздно исправить ошибку. Аборт врачи меня отговорили делать, выкидыш спровоцировать не получилось. Но никто меня сейчас не заставит сделать так, как принято, как положено, как порядочно... Не вам жить, а мне, и я буду поступать так, как считаю нужным! А намерена я от ребенка отказаться

Молоденькая медсестричка инстинктивно прижала младенца к себе и в полной растерянности выскочила из палаты. Татьяна проводила ее грозным взглядом. Она попыталась было снова уснуть. Да куда там! Выброшенная в кровь солидная порция адреналина мучила жаждой деятельности. Что-то нужно было делать... Но вот что, она сейчас никак не могла сообразить. Ответ неожиданно пришел сам в образе соседки по палате, которая вдруг обратилась к ней с неожиданной просьбой:

- Джаным, отдай мнэ сына! Отдай, эсли он тэбэ нэ нужын! - на коленях она молила Татьяну доверить ребенка ей.

Необычная просьба соседки по палате окончательно вернула ее из небытия, подарив  способность рассуждать и логически мыслить. Та стала причитать еще с большей яростью, не заметив поощрения, но и откровенного отпора тоже не встретив:

- Нэ губи малчонку! Падумай, кэм он вырастэт в дэтском домэ? Как жит будэт? А мы с мужэм луди багатыи, всо у нас ест, кромэ дэтэй. Мы его хорошим чиловэком вырастым. Ни в чом нуждаца нэ будэт!

Татьяна разительно изменилась. Еще несколько минут назад она не знала, что делать. А тут ситуация прояснилась на глазах. Прям что доктор прописал!

- Ага, вот возьму сейчас просто так и отдам невесть кому того, кого с муками девять месяцев под сердцем носила. - Она была возмущена до предела, - Мне, значит, мучения, а ей - долгожданную игрушку подавай!.. Вот народ, а...

Соседка по палате, армянка Анна или Ани разрыдалась, выговаривая сквозь слезы:

- Зачэм ты так? Я бы всо на свэтэ отдала, чтобы самой ребеночка родит. Нэ получаэтся... Выносит плод нэ могу, бэрэгу сэбя, вот на сохранэнии сколко пролэжала, а бэз толку всо.

- Все на свете отдать готова, говоришь? - обратилась к просительнице Татьяна, - Посмотрим-посмотрим! Что, например, для меня не жалко?

Ани вытерла слезы и, как утопающий хватается за соломинку, ухватилась за возможность реализовать свой материнский инстинкт.

- А што тэбэ болшэ всэго нужно? О чом мэчтаэщь?

- Квартиру свою хочу - отдельную, не коммуналку...

- Будэт тэбэ квартира! - поспешила ее заверить Анна, вытирая слезы и размазывая их по лицу.

- Ну, вот когда будет, тогда и поговорим! - выставила свои условия Татьяна, отворачиваясь к стене и тем самым давая понять, что разговор окончен.

 

Здоровый и сильный организм Татьяны быстро восстанавливался после родов. Через пару дней ей разрешили выйти к пришедшим ее навестить матери и Марише. Те кинулись ее поздравлять, обнимать, целовать. Роженица только диву давалась. Чему они только радуются?

- Цветы нам в палату не положено.

- Да это не тебе, а врачу. Тебе вот продукты. - Мать протянула ей бумажный пакет с фруктами и молоком.

- Ма, ну ты же знаешь, я не люблю молоко... - передачей роженица осталась недовольна. Лучше бы фруктов побольше принесли. Апельсинов, например...

- Цитрусовые, подруга, тебе сейчас нельзя употреблять. А вот молоко даже рекомендуется в неограниченных количествах.

- Во как надо жить, - глухо  рассмеялась Татьяна, - едва на свет появился, а уже матери диктует, что можно есть, что нельзя. Далеко пойдет мальчонка...

- Ой, расскажи, расскажи, на кого похож-то? Хорошенький, наверное... - заходилась в непонятном восторге подруга.

- Вылитый папаша... - выдавила из себя Татьяна.

- И что? Ты теперь за это дите возненавидела, да? - мать роженицы наконец нашлась, что сказать. Настроение дочери ей сразу не понравилось. Но она не могла понять, в чем дело. Последняя реплика дочери расставила точки над "i". - Как только ты с таким отношением к ребенку его воспитывать будешь?

- А с чего ты взяла, что я собираюсь его воспитывать? - огорошила своих визитеров пациентка родильного отделения. - Найдутся, даже можно сказать нашлись уже те, кто воспитает его лучше меня...

- Ты что это городишь? Сдается впечатление, что ты при родах головой сильно о пол ударилась... не роняли, часом? - негодовала мать, - Кто кроме тебя в случившемся виноват? Сама себе такого мужика в мужья выбрала. Предупреждали тебя. Никого слушать не захотела, а теперь все вокруг виноваты?

- Теть Том, да Вы не так поняли дочку свою, - Мариша попыталась найти свое объяснение поведению подруги. - Таня наверняка имела ввиду совсем другое. Что найдется - вернее, нашелся уже - человек, который воспитает мальчика как родного сына...

- Да нет, Марина, мама все правильно поняла. Это ты ошибаешься. Вместе со мной в палате лежит одна бездетная армянка. Так они с мужем мне обещают квартиру купить, если я им сына отдам...

Мать Татьяны презрительно фыркнула:

- И в кого ты только такая уродилась. В нашей семье отродясь детьми не торговали. И я тебе не позволю! Иначе я тебе не мать, а ты мне не дочь!

- Ой, как грозно! А чем меня напугать хочешь, что ты мне по наследству оставить планируешь? Пинки и подзатыльники своего муженька-садиста или вечные упреки его дочери?

Полина Николаевна усилием воли удержала готовые навернуться на глаза слезы. Она ушла расстроенная вконец, даже не попрощавшись с дочерью.

Едва она скрылась за дверью, как Мариша набросилась на подругу с расспросами:

- А теперь говори, что надумала! Как понимать твое поведение?

- А так и понимать, как сказала. - Татьяна устало присела на кушетку у окна, - Есть одна бездетная семейная пара. Нерусские, правда. Их родители когда-то поженили, чтобы деньги из семьи не ушли. Но поскольку родственники они, хоть и дальние, с детьми у них никак не выходит. И развестись их законы не позволяют. Короче, готовы они забрать у меня моего мальчика, а взамен за такое счастье квартиру мне обещают купить - двухкомнатную, между прочим...

- А то ты ее сама не получишь... - резонно заметила Марина.

- Ну, мне-то надо еще на нее горбатиться и горбатиться. А так я уже сейчас заживу по-человечески! Работу хорошую найду... Женскую, понимаешь?

- А сейчас, значит, ты не как человек живешь? И вокруг тебя не люди, да? - наступила очередь праведного гнева подруги, - Ты, получается, лучше нас всех... Но вот что я тебе скажу: даже животные своих детей не бросают, пока те не вырастут и сами о себе заботиться не научатся. А ты, дорогуша, хуже кукушки: та просто детенышей в чужие гнезда подбрасывает, а ты своим ребенком торгуешь... Как же тебе не стыдно?!! А знаешь, что самое интересное? Нет? Я расскажу! Эти армяне тебя обманут. Им важно, чтобы ты отказную написала. А потом зачем ты им? Они другим платить будут, чтобы пацана твоего им отдали. Кто ты такая против них? Пешка: без родных, без денег, без друзей и, я думаю, без работы... Подумай об этом!

Ответом Татьяны на эту тираду было презрительное фырканье. Мариша проводила ее взглядом, полным и сожаления, и упрека одновременно. Она успела узнать упрямый нрав своей коллеги по работе и думала, что та твердо решила отдать сына в чужую семью. Но ей все-таки удалось заронить в ее сознание зерно сомнения.

- Кито приходыл? Отэц рэбонка? - заискивающе поинтересовалась Ани, которая очень опасалась, как бы сделка не сорвалась.

- Да нет, его отец даже не догадывается, что у него сын родился. И я сомневаюсь, что его это известие обрадовало бы. - Поспешила успокоить ее Татьяна, - Но учти, пацана получишь только тогда, когда у меня на руках ордер на квартиру окажется.

- Но это жэ усложныт процэдуру усыновлэния. - снова переполошилась Ани. - Тэбя выпишут вмэсте с сыном, а значит, запишут его на твоё имя. Или малчик пападот в дом малутки, а там его другиэ могут забрат...

- Но ведь вы-то со своими связями сделать этого не позволите. И вам я тогда ни к чему... - Татьяна в очередной раз убедилась в прозорливости своей лучшей подруги, - Поэтому играть будем по моим правилам!

- Но мы вовсэ нэ собираэмса тэбя обманыват! - стала уверять ее Ани.

- А вот и посмотрим!

Доводы бездетной женщины были исчерпаны. Она смирилась с мыслью, что мечта о ребенке откладывается на несколько месяцев. Процедура приобретения жилья требовала некоторого времени и затрат.

 

глава 5

Новая жизнь

Через несколько дней Татьяну вместе с ребенком выписали из роддома. Но перед выпиской ее пригласила для беседы заведующая родильным отделением.

- Слышала, ты хочешь от сына отказаться? Это правда? - холодно и строго поинтересовалась она.

- Да, было дело... Но я передумала... - срывающимся от волнения голосом прошептала молодая мать.

- Значит, все-таки послеродовая депрессия... - облегченно выдохнула опытная врач, - Откажется вот такая краса от ребеночка по непонятно каким причинам, а потом придут в себя и начинают потом голову морочить "Куда вы моего малыша дели?". Хорошо, что ты вовремя одумалась.

Татьяна молчала, насупившись и словно желая изучить узоры паркета, тупо разглядывая пол кабинета заведующей. Та продолжила, так и не дождавшись от пациентки хоть какой-нибудь реакции.

- Если ты решила его забрать, то, во-первых, потрудись покормить своего сына, во-вторых, зарегистрировать его в Загсе, то есть дать ему имя. Без этого я вас выписать не могу.

- Хорошо... - виновато проронила Татьяна.

- Как сына-то назовешь? - смягчившись, поинтересовалась доктор.

- Владимиром... - Татьяна не думала никогда о том, как она наречет сына. Это имя как-то само сорвалось с языка.

- Владеющий миром, значит?! - одобрила ее выбор заведующая, - Красивое имя. Старайся, чтобы сын ему соответствовал. Итак, я жду от вас справки о регистрации. Оснований держать тебя с ребенком здесь я не вижу: организм восстанавливается после родов, и ребеночек совершенно здоров.

 

Через день маленький властелин мира преспокойно спал у нее на руках. Его, как самое дорогое сокровище, приняла мать роженицы. Прежние обиды были забыты и ею, и Маришей, которая тоже пришла поздравить подругу и проводить ее до нового жилища. В своей новой комнате Татьяна не была с тех пор, как получила ее. Коллеги по работе и друзья совместными усилиями навели здесь идеальный порядок. Здесь стало очень уютно. А в одной из двух комнат был даже накрыт праздничный стол, за которым молодую мать с младенцем уже ожидали гости. Татьяна охотно растворилась в атмосфере праздника. Она любила шумные застолья, и за последнее время по понятным причинам успела по ним истосковаться. Тем более что все самое страшное было позади и все решалось самым наилучшим образом. Через месяц-другой Ани принесет ей ордер на квартиру, и они оформят документы на усыновление Вовочки. Матери она соврет, что малыша украли. И все будут довольны и счастливы.

- Как же ты сына назвала? - поинтересовалась бригадир Галина Семеновна.

- Владимиром...

- Вовочка... Такой маленький и хрупкий, словно девочка...

- Ага, Дюймвовочка... - сострил коллега по работе Вадик.

- Ничего, дети быстро растут. Не успеет мать оглянуться, такой кавалер вырастет! От невест отбоя не будет, - вступилась за внука Полина Николаевна.

 

Через несколько дней еще одна претендентка на мать Вовочки заглянула в гости к Татьяне с важным сообщением. Татьяне предстояло посмотреть квартиру, которую они с мужем нашли для нее. Дом новый, еще строится жилищным кооперативом. Шли отделочные работы. Но уже можно было выбрать любой этаж и вариации планировки. Остальное - дело пары-тройки недель, и она могла бы стать обладательницей долгожданных квадратных метров.

В том-то и дело, что "могла бы"... Если бы не вмешательство бабушки ребенка. Татьяна договорилась с матерью, чтобы та присмотрела за внуком, пока она с подружкой по палате в роддоме якобы к врачу на осмотр сходит. Но в то утро вдруг выяснилось, что закончилось молоко и молочная смесь. Пришлось ей ехать на молочную кухню на другой конец города. Своего молока у нее не было, чтобы сцедить: несмотря на свои пышные формы, Татьяна была обладательницей весьма скромного бюста первого размера. Она торопилась, но все равно нетерпеливая Ани явилась чуть раньше назначенного времени. И свершилось то, что свершилось.

- Здраствуйтэ! Мнэ нужна Татьана. Мы дагаварилис о встрэчэ... - обратилась она к открывшей дверь комнаты седовласой женщине.

- Танюша скоро будет, она за молоком для своего сынишки поехала. Проходите, подождите ее в доме, - пригласила гостью Полина Николаевна. - Стала мамой, а все такая же беспечная, как в детстве.

Гостья ей сразу не понравилась, но она все-таки вежливо поинтересовалась:

- Вы вот, наверное, лучше о своем ребенке заботитесь?

- Канешно, кагда Вовочка станэт нашим, он ни в чом нуждаца нэ будэт... - поспешила заверить собеседницу Ани. Она не знала, что та не в курсе планов своей дочери. Более того, категорически против передачи ребенка в чужую семью.

- Что значит "станет нашим"... - перешла на крик бабушка малыша, - Окрутили дуреху глупую, и думают, что им все с рук сойдет... Как бы ни так! Даже не мечтайте!

- Што значит "акрутылы"?.. - Ани предприняла робкую попытку оправдаться, - Мы нашлы для Тани харошую квартыру, двухкомнатную, в прэстыжном районэ... Щас смотрэт далжны...

- Вот сами в ней и живите! - не дала ей договорить Полина Николаевна, - Если у дочери ума нет - ее проблемы. Но я не дам совершить ей величайшую глупость в своей жизни!

- Ну почэму глупост, джаным?! - пыталась оправдаться гостья, - Всо по-чэсному: у нас дэнег много, но дэтэй нэт, у Тани есть сын, каторый ей нэ нужэн, но нэт денег и жилья... Каждая астанэца при своём...

- В нашей семье детьми не торгуют! - выкрикнула пожилая женщина, возмущенная до предела наглостью гостьи, - Нашли дураков! Иди в детский дом. Там сирот много, и все мечтают, чтобы их в семью взяли. Осчастливь любого! Сделай доброе дело... Так нет же...

- Но я ужэ привыкла к Вовочкэ... - настаивала на своем Ани.

- А если у Татьяны сына выманишь, так и знай - посажу обеих! - предупредила ее Полина Николаевна. - Пусть она в милиции объяснит, откуда она деньги на кооперативную квартиру взяла, а ты там расскажешь, каким таким чудом у бездетной бабы через месяц после очередного выкидыша ребенок вдруг появился.

- Вы всо нэ так поняли, мы воспитаэм Володю харошим чилавэком... - все еще не теряла надежды Ани.

- Я непонятно выразилась? - с этой суровой репликой бабушки ее несосостоявшегося сына рухнули все планы на обретение материнского счастья.

Ани выбежала из комнаты Татьяны. Усыновлять сына своей соседки по палате было опасно: что, если эта ненормальная старуха действительно заявит на них с мужем в милицию. Они были достаточно богаты, чтобы уладить и эту проблему. Но не возникнут ли новые при таких непредсказуемых родственниках мальчика?.. И Ани, как бы ни было ей горько, вынуждена была отступиться.

 

Татьяна за малым не встретилась с ней на лестнице. Они разминулись на несколько минут.

- Ани еще не заходила? - нетерпеливо спросила она мать.

- Приходила... - сурово ответила ей та.

- Ма, откуда такой тон? - удивилась дочь. - И где же она?

- К какому же врачу вы собирались идти? Не к психиатру случайно? - не меняя тона, даже повысив голос, спросила ее Полина Николаевна.

- Мам, ты чё? Скажешь тоже...

- А что такое? По-моему, очень нужный специалист: только ненормальные своими детьми торгуют!

Татьяна поняла, в чем дело. Ани каким-то образом проговорилась. Она не могла ей сказать, что ее родные против сделки, опасаясь, что она сорвется. Получается, переиграла сама себя. Такое дело сорвалось!.. Хотелось кричать, выть от досады, но что бы от этого изменилось? Только взбудоражило бы соседей и породило бы массу слухов.

- Хорошо, если тебе этот ребенок так нужен, забирай! - приказала она матери.

- А, так ты для меня его, оказывается, родила? - Полина Николаевна с горестью осознала, что взывать к материнскому инстинкту своей дочери бесполезно: он у нее напрочь отсутствует.

- Получается, что тебе больше всех, раз ты за него мертвой хваткой ухватилась, - подтвердила ее мысли речь дочери, - Я еще молодая, интересная женщина, я жить хочу, хочу на танцы ходить, романы с мужчинами крутить, замуж еще хочу выйти...

- Не нагулялась еще? Эдак ты еще с десяток детей нарожаешь. Вот капитал-то сколотишь!.. Если мужчину достойного встретишь, и он тебя полюбит, он и к Вовке будет, как к родному относиться...

Татьяна громко рассмеялась, но веселым этот гомерический взрыв хохота трудно было назвать:

- Ты мне сказки-то не рассказывай! Видать, твой муж к тебе никаких чувств не испытывает вовсе, раз я ему всю жизнь поперек горла.

- Что ты такое говоришь, Таня?! - выдавила из себя пожилая женщина.

- Что вижу, то и говорю. Сама напросилась. Нечего было в мои планы вмешиваться. У тебя своя жизнь, у меня - своя. Но раз уж вмешалась - забирай внука! - снова потребовала Татьяна.

- Тебе действительно к психотерапевту пора! - покачала головой ее мать, - Совсем рехнулась, болезная.

- Ты, кажется, уходить собиралась? - дочь фактически вытолкала ее за дверь в общий коридор. - Только отвоеванное и самое дорогое не забудь! - с этими словами она выкатила детскую коляску со спокойно спящим Вовкой, который даже не подозревал, предметом каких споров он стал сегодня.

Сердце Полины Николаевны екнуло от жалости к внуку и в то же время обиды за него. Она испугалась, что соседи вызовут милицию, увидев ребенка в коляске одного, дочь лишат родительских прав... Такого позора ей не пережить. И она отправилась домой с внуком. Она не знала, как объяснить деду появление у них мальчика. Решила пока ничего не говорить, успокаивая себя мыслью о том, что дочь погорячилась, придет в себя, и еще сама прибежит за сыном.

 

глава 6

Сказочное детство

Так Вовочка стал жить с бабушкой и дедом. Вскоре вышла замуж и ушла жить к мужу родная дочь хозяина дома. И он стал единственной отрадой пожилых людей. Меж тем его не баловали, но и в свободе не ограничивали. Малец был с утра до ночи предоставлен сам себе и проводил время с друзьями по улице. Татьяна иногда заходила в гости. Нечасто. Еще реже он бывал у матери. И то недолго. Чем старше становился Вовка, тем сильнее походил на отца. Удивительная штука наследственность: никогда его не видел, а взгляд, мимика, жесты, интонации голоса те же... Разве что ростом не вышел. Ему уже шел седьмой год, а больше четырех-пяти не дашь. Но это только на первый взгляд. Размышлял о жизни Вовка не по годам взросло, не по-мальчишески. За это, а больше за малый рост и неестественную для мальчика худобу, даже хрупкость друзья стали называть его Дюймвовочкой. Так к нему это прозвище и прикрепилось и даже, пожалуй, определило его судьбу.

Дед в нем души не чаял. Они стали большими друзьями. "Всю жизнь, - говорил, - сына хотел, да не привелось воспитать. Так хотя бы внуком Бог побаловал". Бабушка старалась порадовать его, чем могла: в основном чем-нибудь вкусненьким. Но хотелось большего. Тем более что друзья имели все блага цивилизации. А у него - пара старых брюк и рубашек на смену... И удручающая тишина, и скукотища дома, из-за которых он старался возвращаться с улицы как можно позже.

Иногда однообразие жизни Вовки разбавлял визит матери. Татьяна появлялась здесь не чаще, чем раз в месяц, источая пряный аромат французских духов, в дорогом импортном костюме до пят. Тогда его звали домой раньше обычного.

Однажды за ним также прибежал соседский мальчишка, друг по играм и забавам Колька:

- Дюймвовочка, баба Поля тебя домой зовет, иди скорее, она сказала, чтобы не задерживался...

- Что, опять маман пожаловала? - предположил тот.

- Да не, не видел...

- А что тогда случилось? - терялся в догадках Вовка, и поспешно вслед за Колькой отправился домой.

Бабушка уже ждала его у калитки с банными принадлежностями в руках.

- На вот, иди вымойся, да быстрее, - приказала она ему.

- Зачем? - удивился он, - Еще же не ночь...

- Не канючь! - одернула его бабушка, - К матери сегодня вечером идем. Она нас на новоселье пригласила. Квартиру твоя маменька получила, наконец, как и мечтала, двухкомнатную.

- Ур-р-ра! - радостно заверещал Вовка.

- А ты-то чему радуешься, дурень? - грубовато, но вместе с тем ласково обратилась к нему бабушка.

- Как это чему, ба? Я же теперь, как и все, с мамой жить могу. У нее ж теперь аж две комнаты!!!

- Дай-то Бог! Твои б слова да Богу в уши... - причитала пожилая женщина, которая сегодня словно помолодела.

Полина Николаевна была очень рада за дочь. Все эти годы, что она воспитывала внука, она жила надеждой, что Татьяна заберет сына к себе. Друзьям, родственникам и знакомым они объясняли нахождение Вовки у бабушки тем, что его мать вышла на работу сразу после родов, а за ребенком уход нужен, присмотр. Получение собственной квартиры должно было все вернуть на свои места. Однако Татьяна забирать сына к себе и не собиралась, будучи уверенной в том, что семь лет назад решила эту проблему раз и навсегда. Она была уверена в том, что малец привык жить у бабушки. Но сегодня на новоселье он ей был необходим: все-таки член семьи, наследник.

На самом деле квартиру Татьяна получила уже несколько месяцев назад. Но не отмечать же это событие в пустой квартире! Все это время она была поглощена обустройством своего семейного гнездышка: купила мебель, посуду, сделала хороший ремонт. Ей очень хотелось похвастаться своими достижениями перед матерью. Она-то за всю свою жизнь и трети не заработала.

Полина Николаевна с Вовкой пришли самыми первыми. Отчим приглашение падчерицы проигнорировал. Впрочем, Татьяну это нисколько не расстроило. Скорее, наоборот.

- Проходите, проходите, мои дорогие! - необычно ласково и гостеприимно встретила их хозяйка. Она рассчитывала на похвалу матери, показывая ей свое новое жилище. - Это зал. Стенка чешская, из натурального дуба, а диван и кресла - гарнитур из Болгарии.

- Дорогущие, наверное... - осуждающе заметила мать хозяюшки, чем несказанно удивила дочь, - А Вовку надо в школу собирать, он в первый класс скоро пойдет. Костюмчик надо бы ему купить, туфли...

Татьяна пропустила реплику матери мимо ушей и продолжила экскурсию по квартире:

- А это спальня. Спальный гарнитур мне из Румынии по заказу привезли...

- Так что - сына в школу соберешь? - мать вернулась к прежней теме разговора, как бы она не была неприятна ее дочери.

- Мама, откуда? - деваться Татьяне было некуда, - Я столько денег на обстановку потратила, многое в долг пришлось брать. Еще расплачиваться и расплачиваться! Надеюсь, хотя бы подарки оправдают часть расходов...

- Значит, на барахло и чужих людей деньги находятся, а на родного сына - нет?! - Полина Николаевна была вне себя от подобной несправедливости, - Извини, мы сегодня без подарка. Пенсия у нас с дедом маленькая и почти вся на твоего сына уходит.

- Так ты же сама этого хотела... - одернула ее дочь, - У Вовки был шанс жить по-человечески, а ты лишила его такой возможности. Теперь не жалуйся.

- Но ведь это твой сын!..

- ...который на меня ни капельки не похож, - продолжила реплику матери Татьяна, - Вылитый папаша, будь он неладен.

- Ребенок в этом не виноват. Совести у тебя как не было, так и нет!

- Видать, вся тебе досталась! Испортить такой вечер! Так хотелось вас порадовать...

- Чем? Что ты как сыр в масле катаешься, тогда как твой сын нуждается? В таком случае мы за тебя рады, но делать нам здесь больше нечего! Вовка, пошли, нам пора, скоро гости придут. Не будем твоей матери репутацию портить...

- Да ладно тебе - что завелась-то? - Татьяна попыталась помириться с матерью.

- Нет-нет, мы пойдем. К тому же, мы без подарка сегодня - угощение не заработали.

- Заметь, я тебя не выгоняла - сама ушла! - прокричала ей вслед владелица шикарных апартаментов.

Вовка оглядывался. Ему явно хотелось остаться.

- Ба, а можно я останусь?

- А знаешь что - на самом деле, оставайся. Имеешь право! - Полина Николаевна благословила внука крестным знамением и отправилась к себе домой.

Но боль оттого, что внук растет сиротой при живой-то матери, не отпускала. Хоть бы раз спросила, что Вовке нужно. Раз в год купит на День рождения какую-нибудь безделушку. А тот и этому несказанно рад! Да еще подруг на именины позовет, чтобы хорошей матерью выставиться. Прав дед: непутевая она при всей своей внешней положительности. Вид один. Терзаемая такими мыслями, Полина Николаевна долго не могла уснуть.

 

Татьяна в эту ночь тоже не сомкнула глаз, но совсем по другой причине. Конечно, ссора с матерью была ей неприятна. Однако охи-вздохи других гостей вернули ей прежнее отличное настроение.

Вовка тоже в этот вечер стал центром всеобщего внимания. Не привыкший к этому, он ловил интерес окружающих всеми фибрами своей души. Его здесь ожидали увидеть - и принесли много разнообразных игрушек: машинок, плюшевых медведей и собак. Ему было чем заняться, когда внимание дам переключилось с него на вновь прибывших кавалеров. Вовке было не привыкать быть в тени, развлекать себя самому. Взрослые, казалось, совсем позабыли о его существовании, в том числе и его мать, которая даже не подумала о том, что ребенку пора спать. Сейчас ей было не до сына. Она была всецело поглощена высоким стройным брюнетом с бархатным голосом, молодым, интересным, перспективным молодым человеком. Пусть намного моложе ее, пусть еще студент. Охомутать молодчика будет проще - полагала она. Тот имел неосторожность проявить к ней примитивный интерес, а она уже вообразила себе невесть что и даже подумывала о свадьбе.

- Тань, тебя не смущает, что они слишком молод, еще сам деньги зарабатывать не научился... - пыталась открыть ей глаза верная подруга Мариша. Иногда ей это удавалось.

- Ага, нужна буду ему я, когда он начнет зарабатывать, - Татьяна понимала ситуацию иначе.

- Не хочу тебя обидеть, но с чего ты взяла, что ты ему сейчас нужна? Он имеет репутацию отпетого бабника.

- Ха, нашла, чем удивить. Я тоже давно уже не девочка. Просто ему нравятся женщины зрелые, опытные...

- Ага - но не для серьезных отношений, Таня! Как ты этого не понимаешь! Да и мамаша его ни за что на свете не позволит ему на тебе жениться.

- А ты-то откуда знаешь? Завидуй молча! - Татьяна упрямо не желала замечать очевидного.

- Было бы чему! Знаю я их семью: ремонт нанимали делать в своих профессорских покоях. Мать его такая высокомерная, в сыночке своем души не чает, и все разговоры с подругами только о том, как бы какая стерва его не охомутала.

- Подслушивала что ли? - продолжала скалиться Татьяна.

- Да делать мне больше нечего! Нас, рабочих, она и вовсе не замечала, наверное, совсем за людей не считая. А ты - обрати внимание - одна из нашего круга пролетариев.

- И с мамашей справимся - не переживай. Я ж не за нее замуж собираюсь. К тому же жить будем у меня. Слава Богу, теперь есть где. А у себя я этой дамочке хозяйничать не позволю - пусть даже не надеется.

- Танюха, ты неисправимая оптимистка! - доводы мудрой Мариши были исчерпаны. Сама со временем убедиться, что там о другой невестке мечтают и никогда не позволят сыну связаться с женщиной ниже по социальному статусу.

Тут вернулись с балкона мужчины. Татьяна подплыла к избраннику и, протягивая ему бокал белого мускатного вина, томно произнесла:

- Тебе нравится у меня, дорогой?

- Да, ты молодчина! У тебя уютно, даже очень! - похвалил ее тот. - Причем, все сама, одна, без чьей-либо помощи! Ты достойна самой высокой похвалы.

- В этом доме нет самого главного для настоящего счастья, женского счастья - мужчины, - Татьяна замкнула ладони на затылке студента, словно забирая его в плен, - Ты не хочешь им стать?

Студентик от неожиданности растерялся. Он никак не ожидал столь стремительного развития отношений. Знакомы не больше, чем месяц, тетка старше лет на десять, привлекательная, страстная, раскрепощенная... Вопрос пассии застал его врасплох.

- Понимаешь, я еще учусь, и учиться мне еще года два. Семью содержать не могу. Давай отложим этот разговор до того момента, как я получу диплом. - Парень попытался вернуть отношения с любовницей на прежний несерьезный уровень.

- Подумаешь, учишься еще. Я работаю, и получаю очень неплохо. Хватит на двоих... - Татьяна не спешила размыкать руки.

- Похвально, конечно... - смутился молодой человек, - но мне воспитание не позволяет жить ради женщины. А у тебя, как я понимаю, есть ради кого жить - твой сын.

- Ах, это... - облегченно выдохнула Татьяна, - Не беспокойся, он с рождения живет у бабушки, так сложилось. Вовка привык жить там, забирать его сейчас даже жестоко. Бабушка ему ближе и дороже, чем я...

- И тебя это не огорчает?! - искренне удивился залюбленный своей матерью сын.

- Нет, а что тут такого?

- Действительно, ничего особенного: пацан при живой матери сиротой растет всего-навсего...

- Да вы сегодня сговорились, что ли? - Татьяна ослабила хватку.

Студент действительно почувствовал себя  свободнее. Теперь он четко знал, что делать. Личность любовницы уже не казалось привлекательной, так как потеряла свою загадочность, а отношения - легкость. Он вдруг разглядел в ней банальную охотницу за мужем, причем, у которой напрочь отсутствовал материнский инстинкт. Он выскользнул из ее крепких объятий.

- Я обязательно подумаю над твоим предложением, дорогуша, - избранник Татьяны не скрывал сарказма, - Обязательно посоветуюсь с мамой. Что-то мне подсказывает, что она будет против... Видишь ли, вы совершенно разные. В отличие от тебя, у нее есть образование, но она ради карьеры мужа посвятила себя ему и детям, вернее, только мне, потому что я у них единственный. Разумеется, вся лавина родительской любви досталась мне. И она наверняка не поймет, как можно отдать сына даже собственной матери. Вы не подружитесь - это очевидно. А я не хочу разрываться между двумя огнями.

- Хам! - Татьяна дала ускользающему из рук избраннику пощечину.

- О! - рассмеялся тот, - в страстности тебе уж точно не откажешь. Жаль, для серьезных отношений этого мало. Зря ты начала этот разговор - мы бы могли и так отлично проводить время. Но нам точно не по пути. Прощай!

Сказав это, студент покинул жилище доморощенной роковой дамы, претендующей на его руку и сердце. Татьяна разрыдалась. Гости разошлись, не прощаясь, заметив, что у нее серьезный разговор со студентом и не желая мешать влюбленным. На душе было пусто и гадко. Она была благодарна судьбе хотя бы за то, что ее друзья не стали свидетелями ее унижения и позора. А все из-за этого маленького чудовища - Вовки! Не будь его в ее жизни, все могло быть иначе! И всю свою злобу и разочарование она обрушила не него.

- Спишь, негодяй! - злобно, словно кобра над добычей, шипела она над спящим сыном, уснувшим в глубоком кресле в зале. Свой удар она отложила до утра. Благо, ждать оставалось недолго.

Едва рассвело, Татьяна разбудила сына и поволокла его к дому матери, не обращая внимания на его расспросы, недоумение, недовольство.

- Мама, я хочу к нам домой!!! Я спать хочу!!! Куда мы идем! - ныл он по дороге.

Татьяне были нужны иные чувства, она ждала иных признаний, жаждала иных страстей. Сын в этой пучине эмоций оказался лишним. У калитки родительского дома она остановилась, присела перед Вовкой на корточки и, чеканя каждое слово, произнесла:

- Вот твой дом. Единственный дом, что у тебя есть. Ясно?

Вовка растерянно закивал - он был готов соглашаться с мамой во всем, лишь бы она не гнала его от себя. Он очень хотел быть послушным, хорошим сыном.

- Значит, договорились! - мать протянула ему руку для рукопожатия. - Беги, бабушка по тебе уже соскучиться успела. Она старенькая, ты ей больше нужен, а она - тебе.

Вовка пожал протянутую ему руку и обреченно поплелся по тропинке, ведущей к входной двери. Он впервые задался вопросом, что он сделал не так? Чем мог обидеть мать, раз она так сильно на него рассердилась, что даже видеть у себя не хочет?.. Но ответов не находил и по-детски тешил себя мыслью, что вырастет большим, красивым, разбогатеет - мать сама еще за ним бегать будет. Своими мечтами он поделился с бабушкой, которой привык все доверять. Та поцеловала его в макушку, приговаривая:

- Да ни в чем ты не виноват, Вовка, - любые проявления ласки и всяческие любезности в их доме были под строгим запретом. В эти слова, скупые на выражение эмоций, Полина Николаевна постаралась вложить максимум любви и заботы, - Видно, судьба у тебя такая! Пережить это должен! Но можешь мне поверить - мать еще изменит свое отношение к тебе. Лучше уж поздно, чем никогда.

 

глава 7

Тайное становится явным

Шли годы. Ничего в жизни Вовки не менялось. Бывало, он сбегал к матери, поссорившись с бабушкой. Но Татьяна его упрямо отправляла обратно. Полина Николаевна избегала общения с дочерью. В родительском доме та почти не появлялась. Внук стал дороже и ближе. Бабушка не могли на него нарадоваться. Вовка рос трудолюбивым, покладистым и в то же время  свободолюбивым. Во дворе был заводилой и пользовался авторитетом среди сверстников. Казалось, и умнее мальчишки, и красивее, и старше, а главным Вовку признают. И этому было свое объяснение: никто из его многочисленных друзей не мог превзойти его в ловкости, сноровке, быстроте реакции и, как ни странно, силе. "Как ни странно", потому что был он мал и неказист, но для него в отличие от других не существовало невозможного. Высоченный забор, злые собаки, крутейший овраг - Вовку ничего не могло остановить, его природная гибкость позволяла ему преодолевать любые препятствия.

Если его ровесники восхищались этим, то их родители жалели Вовку, понимая, что тот сам себя таким сделал. Им некому было заниматься. Бабушку все чаще подводило здоровье, однако хлопотать сейчас приходилось за двоих: деда разбил паралич. Меж тем Татьяна по-прежнему жила своей беспечной красивой жизнью, не утруждая себя заботами о близких. Она так же была занята всецело собой, мечтая о встрече со второй половинкой. Видеть суженого она была готова в первом встречном, приютить, обогреть, приласкать любого, кто проявлял к ней маломальский интерес. Всех, кроме сына... Она даже не заметила, как он вырос. Ему было уже тринадцать, но на вид давали не больше восьми. Почти все его друзья давно басили, а Вовка по-прежнему разговаривал тоненьким фальцетом, и чтобы сделать свой голос грубее, он начал курить.

Татьяна видела сына нечасто. В основном, когда тот сам приходил к ней. Он жил у матери ровно столько, сколько она позволяла, всегда - недолго, от одного дня до трех. Обычно она напоминала сыну, что пора и честь знать.

- Сегодня вечером у меня будут гости. Дети здесь лишние. Пора тебе домой возвращаться.

Вовка послушно уходил, но все чаще и чаще его мучил вопрос, почему он должен уходить? Все его друзья жили с родителями, или просто с мамой, если, как и он, росли без отца... А к бабушкам ходили в гости. Однажды он решился озвучить свое недоумение, когда мать по привычке потребовала покинуть ее дом.

- Мам, а с какого перепугу я должен уходить?!.. - своей репликой он весьма озадачил родительницу, - Вот к родителям моих друзей тоже гости приходят. Только дети им почему-то не мешают. Почему ты меня гонишь? Чем я хуже других? Сторонишься меня словно черт ладана...

Татьяна оторопело выслушивала этот бурный поток протеста. Она и предположить не могла, что он на нее рано или поздно обрушится, но взяла себя в руки и даже предприняла контратаку. Не в ее правилах было устраивать бурные сцены. Она умела ранить исподтишка, незаметно для жертвы. Милосердие и сострадание не были ей свойственны априори. А уж точную копию ненавистного бывшего мужа жалеть она не собиралась.

- Ты действительно хочешь это знать? - обманчиво ласково зажурчал ее мелодичный голос. Вовка кивнул. Она продолжила, - Потому что ты как две капли воды похож на человека, которого я ненавижу, который причинил мне столько зла. Это - твой отец. Значит, ты такой же. Я не хотела рожать от него ребенка, но ты еще в утробе цепко держался за жизнь...

- Мама, но я его даже не знаю! - воскликнул Вовка, - Я люблю тебя, ты мне нужна, и я никогда и никому не дам тебя в обиду. Мы же одна семья...

- Одна семья, говоришь? - Татьяна смехом ответила на уверения сына, - Нет у тебя семьи! А могла бы быть. Жил бы сейчас, как сыр в масле катался, если бы не твоя бабка...

- Не называй ее так! - вступился за бабушку Вовка, - Она меня растила, когда ты собой занималась...

- Если бы не она, у тебя были и мама, и папа. Пусть неродные и другой национальности. Тебя хотела усыновить одна богатая бездетная семья, да бабушка твоя  не позволила. Тогда я тебя ей отдала, раз ты ей так необходим. Еще вопросы есть? Нет? Тогда дуй по месту своего постоянного проживания!

Вовка был потрясен. Он ожидал чего угодно, только не этого. Сломя голову он вылетел из квартиры с твердым намерением сюда больше не возвращаться. Сознание раскалывала мысль, что мать, самый близкий в жизни человек, к которой он всегда тянулся, которую любил больше жизни, с такой легкостью от него отказалась и, оказывается, сразу, как он родился... Лучше бы он вообще ее не знал, лучше бы вырос в детском доме... Зачем бабушка не позволила матери отказаться от него?! Он был зол сейчас на весь мир, а обрушил свою злость на ту, которую совсем недавно ревностно защищал - на бабушку. Получается, если не она, жизнь его иначе бы сложилась? Бабушка, конечно, его любила, но для матери родным он так и не стал. Так пусть бы он рос пусть не с родными родителями, зато любящими и к тому же богатыми.

Занятый подобными размышлениями, Вовка и не заметил, как дошел до дома, пинком ноги открыл калитку, отшвырнул кинувшуюся ему навстречу домашнюю любимицу кошку, ни с кем не здороваясь, не поднимая головы, прошел в свою комнату, которую некогда его мать делила со сводной сестрой, и одетым плюхнулся на кровать.

- Вернулся, внучек? - Полина Николаевна заметила, что с ним происходит что-то неладное и забеспокоилась, понимая, что причиной его плохого настроения стала ее дочь, - Как мать?

- Какая мать? Ты сама прекрасно знаешь, что у меня нет матери! Хватит претворяться! А могла бы быть, оказывается... Да ты не разрешила...

Полина Николаевна схватилась за сердце, и она плюхнулась на стул, от волнения ноги стали ватными.

"Неужели у непутевой хватило ума рассказать обо всем сыну? И не стыдно было..."

- Вовочка, ты же наш, как можно тебя кому-то там отдать? Как жить потом с этим?

- А так жить лучше? В вечной нужде, ненужным собственной матери? Уж лучше бы меня в детдом отдали, или та семья меня усыновила...

Полина Николаевна только сейчас осознала, что, наверное, была неправа тогда. Действительно, что хорошего видел ее внук? Его сверстники и на море с родителями катаются, и одеты с иголочки. А у нее хватает денег только на вещи из уцененных магазинов или с барахолки. А о курортах они и мечтать не смеют. Да, не те у нее годы и возможности, чтобы ребенку мать заменить. Она почувствовала себя очень виноватой перед внуком, и осознавать это было тяжелее всего. Она с трудом поднялась и, держась за стенку, отправилась к себе. Тяжело опустилась на кровать, сняла халат и прилегла, не укрываясь. Сердце бешено колотилось, стало тяжелым-тяжелым, стало трудно дышать. Сил дойти до аптечки на кухне не было, и попросить принести лекарства было некого. Руки и ноги словно налились свинцом. Отяжелевшие веки опустились словно занавес в заключительном акте разыгравшейся драмы. Утром ее нашла мертвой соседка, заглянувшая проверить, все ли в порядке.

Полина Николаевна впервые за годы проживания здесь не вышла ранним утром навести порядок во дворе и в палисаднике. Не дождался ее и молочник, у которого она каждый день покупала три литра молока и баночку домашней сметаны. Не мог дозваться жену ее парализованный супруг. Ответить ему было некому: Вовки уже не было дома. Хлопоты об усопшей взяли на себя соседи. По злой иронии судьбы после смерти о Полине Николаевне некому было позаботиться, хотя она при жизни хлопотала за всех, не покладая рук.

 

глава 8

Лучше никогда, чем поздно

Был девятый день после похорон Полины Николаевны. В доме почившей снова собрались соседи и близкие родственники, то есть ее внук Вовка и ее дочь Татьяна, которая в этот день вернулась из недельной заграничной командировки в Болгарию. Она была в строгом черном облегающем платье, напоминающем скорее вечернее, чем траурное, поблескивающем нитями люрекса и пайетками в тусклом свете горящей в комнате лампочки без абажура. Держалась она высокомерно, отражая осуждающие взгляды недоброжелателей, считая недостойным придавать им значение.

- Хороша дочка - с похорон матери да в аэропорт... - перешептывались одни.

- Так путевку на Золотые пески ж не каждый день выдают... - язвили другие.

"Ну и что, что уехала? - говорил вызывающий взгляд осуждаемой, - Если бы осталась, мать что - воскресла бы что ли? Тоже мне святоши - сплетничать да завидовать только и могут..."

Немногочисленные гости вскоре разошлись. Татьяна вместе с Ириной и Вовкой принялись наводить порядок в доме, тоже в полном молчании. Делить им было больше нечего. Не было ничего, что объединяло бы их. Наконец, когда посуда была перемыта и столы вернулись на те места, где стояли, Татьяна засобиралась домой. Ее неожиданно пригласил в свою комнату парализованный отчим, что ее несказанно удивило. С тех пор, как она покинула этот дом, они не общались, избегали друг друга. Наверняка что-то очень важное хочет сообщить ей старик, если позвал.

- Расскажи мне о своих планах относительно сына, - строго приказал дед.

- Каких таких планов? - стушевалась Татьяна, застигнутая врасплох,- Что Вы имеете ввиду?

- Как это что? Мать ты мальцу или нет? - повысил голос больной, - Думаешь хотя бы иногда о том, где он будет жить дальше и как?

- Как это где? - искренне возмутилась беспечная мать, - Вовка привык жить у вас, и...

- Что значит "привык"? - вскричал старик, - Дело не в привычке: у пацана, кроме тебя, теперь человека ближе и роднее нет...

- А Вы? - с вызовом переспросила та, - Или выставите его так же, как меня когда-то? Только не забывайте, что он еще несовершеннолетний и зарабатывать на жизнь не может!

- Вот именно! - неожиданно горячо поддержал ее отчим, - А я тебе о чем толкую битый час? Мальчишке учиться надо, образование получить, ему забота нужна...

- А я причем? Пусть учится, образование получает... Я что - мешаю ему что ли?

- Ты действительно ничего не понимаешь или притворяешься?! - вспылил парализованный, - Как была полной дурой, так и осталась... Ничему жизнь не научила...

- Тон смените! Я не мать, чтобы сносить Ваши оскорбления. Я с собой так разговаривать не позволю...

- Ой-ой-ой... - передразнил ее больной, покрутив пальцами рук - один из немногих доступных ему сейчас жестов, - Какие мы ранимые, оказывается...

- Я только мать похоронила, а Вы еще издеваетесь?.. Вы тоже в своем репертуаре жестокосердного садиста и тирана...

- А то ты сильно из-за кончины матери переживаешь... - вступила в разговор Ирина, сводная сестра, - Вон как светишься - и снаружи, и изнутри... Платье-то так и горит.

- А тебе я всегда говорила, и сейчас напомню: завидовать нехорошо, вот и не надо. - Отразила удар родственницы Татьяна.

- А я тебе напомню, что ты мать! - Ирина перешла на крик, - Коли отец не смог тебе объяснить обязанности матери перед своим ребенком, людьми, обществом, попробую я.

- Попробуй! - Татьяна с вызывающим видом уселась в кресло, закинув ногу на ногу и  уставилась на сестру немигающим взором.

- Я не знаю в кого ты такая уродилась. Твоя покойная мама Полина Николаевна была добрым, заботливым человеком, детей очень любила. Разумеется, Вовку больше всех. Он ей роднее сына был. Наверное. Но теперь ее нет, и заботу о нем должна взять на себя ты.

- Что замолчала? Продолжай-продолжай! - Татьяна издевательски махнула вытянутой рукой, словно разрешая говорить дальше.

- Ты должна забрать сына к себе... - наконец, произнесла главное Ирина.

- А я полагаю, что это решать не мне, и не тебе уж точно - а ему самому... Вовка уже взрослый, и...

- Но еще не самостоятельный, - сестра за нее продолжила реплику, - Мой отец не обязан содержать чужого ребенка!

- А, так вот вы куда клоните!!! - наконец, догадалась Татьяна, - Когда-то меня выжили, теперь мой сын помешал?!

- Нет, это неслыханная наглость! - возмутилась Ирина.

- Если бы я был здоров, я бы сам тебе внука не отдал, - вновь вступил в разговор отчим, - Но мне сейчас самому уход нужен...

- А я о чем? - ухватилась за появившуюся мысль падчерица, - Так-то Вы один совсем останетесь. С Вовкой-то сподручней.

- Да много от твоего сыночка пользы, - презрительно хмыкнула Ирина, - целыми днями на улице в футбол гоняет или в карты рубятся с друзьями.

- А что же родные внуки больного деда не спешат навещать? - нашлась, чем упрекнуть ее и Татьяна.

- Почему же не навещают? Приходят, когда могут. Им же некогда по улицам шляться - занятия в обычной школе, потом - еще в спортивной у одного, и в музыкальной у другого, - отразила ее выпад Ирина.

- И ты бы сыном занялась, Таня. Улица хорошему не научит. - Посоветовал отчим, пожалуй, единственный раз в жизни.

- Да что тут разговаривать! - терпение его родной дочери лопнуло, - Обратимся к законам Семейного Кодекса, если законы чести у человека напрочь отсутствуют. А в нем черным по белому написано, что мать ОБЯЗАНА заботиться о своих детях, обеспечивать их материально. В противном случае ее можно лишить родительских прав или обязать выплачивать алименты. Ты этого хочешь? Я тебе это устрою - даже не сомневайся!

- Злыдня! - прошипела Татьяна.

- Я вижу, ты наконец-то все поняла. Теперь иди и забирай своего сына, вещи Вовки я уже собрала. Сумки у порога.

- А ты не упускаешь случая меня побольнее ужалить, змея подколодная! Недаром тощая такая - на гадах сало не растет.

- Не давай повода - не буду! Вова, иди сюда, дорогой! Мама наконец-то берет тебя к себе, как ты и мечтал.

Заплаканный Вовка появился в комнате и, пройдя мимо матери, кинулся в объятия деда:

- Дед, можно я с тобой останусь? - просьба сына ошарашила всех.

- Сынок, если бы я был здоров, я бы тебя сам никому не отдал, - заверил его старик, - Но понимаешь, как получается: меня к себе дочка забирает, потому я сам теперь словно дите малое. Не можешь же ты один жить.

Вовка всхлипнул. Душевная рана, нанесенная матерью недавно, еще кровоточила.  С того дня жить с ней он уже не хотел. Дед это понимал, и постарался его переубедить.

- Мама для любого самый близкий человек, - заверил он внука, - как бы их отношения не складывались.

- Но ты разве не видишь, что я ей не нужен?! - хныкал Вовка.

- Жизнь - сложная штука. Прости ее - она же баба, а ты мужчина! Значит, должен быть сильным и мудрым.

- А мы с тобой хотя бы видеться будем? - успокоившись, спросил подросток.

- Конечно! Ты будешь приходить ко мне, как только захочешь.

- Тогда я не прощаюсь! - Вовка окончательно успокоился и направился к двери, не сказав матери ни слова. Взял сумки и вышел из дома, который и для него с этой минуты перестал быть родным.

- Не смей мальчишку обижать! - обратился старик к падчерице, - Мужики мужиками, а ребенок - святое. Это твоя опора в старости. Что вложишь - то и получишь. Мать твоя ушла из жизни, так и не дождавшись, что ты примешь сына. Так сделай это ради ее памяти! Больше я тебе ничего сказать не могу. Сама все должна понимать.

- Спасибо за советы, - холодно сквозь зубы произнесла Татьяна, - Мне и так все понятно: чужое никогда своим не станет.

- Лишь бы свое своим стало! - понимая, в чей огород брошен камешек, Ирина отбила удар, изменив траекторию его движения на прямо противоположную.

Татьяна схватила свою изящную черную сумочку и тоже покинула дом. Ирина проводила ее торжествующим взглядом. Она видела в действиях сестры скрытый смысл, полагая, что та специально поселила здесь сына, чтобы получить право на часть наследства. Но на него у нее были свои планы... Делиться им она ни с кем не собиралась.

 

Вовка не стал ждать мать, а направился к дому матери сам. Жила она неподалеку, в новостройках, которые возводили на месте старых домов, таких же, как у деда с бабушкой. Говорили, что и эти домики скоро должны снести. Но не это его сейчас заботило. Он понимал, что детство закончилось. Ему не было еще четырнадцати, а рассчитывать с этого дня придется только на себя. Мечта осуществилась - он переезжает жить к матери. Однако радости по этому поводу он уже не испытывал.

Татьяну тоже душила тихая ярость. Она никак не ожидала такого поворота событий. Как некстати воссоединение с сыном. В Болгарии она познакомилась с мужчиной, завязался бурный роман. Оказалось, он тоже работает на том же стройкомбинате, а живет на соседней улице в частном секторе. Он вдовец, жена умерла при родах, оставив его одного с тремя детьми. Дело шло к свадьбе, и Татьяна опасалась, что из-за Вовки все опять сорвется. Впрочем, успокоила она себя - у жениха тоже дети, причем, сразу несколько. Так что не все еще потеряно. Остановившись на этой мысли, Татьяна успокоилась и обрела способность рассуждать здраво. Она поняла, что другого выхода, как забрать сына, у нее действительно не было. Раз так, надо жить по-новому.

У подъезда на лавочке ее уже ждал Вовка.

- Что сидишь? Поднимайся! - скомандовала мать, и в ее голосе промелькнула нотка заботливости - неуклюжей, неумелой, но обещающей стать основной мелодией отношения к сыну.

Сын подчинился. На седьмой этаж поднялись на лифте. Мать засыпала спутника ценными рекомендациями:

- Свои вещи в комнату не заноси, их надо перестирать. Оставишь их на балконе. Потом обязательно примешь душ...

- Ты со мной, как с паршивой собачонкой. Еще натри всего керосином, чтобы блох не было, - удрученно отшутился Вовка.

- Надо будет - намажу, и не только керосином! Выходи, наш этаж.

Дома разговор не клеился.

- Сына, еды дома нет. Сегодня, сам понимаешь, было не продуктовых закупок.

- Ничего, переживу... - сухо ответил Вовка.

- Тогда срочно мыться. Я тебе постелю сегодня в зале. Временно, пока не подготовим для тебя комнату.

Теплый душ, свежее постельное белье да мягкий диван смягчили резкость этого дня, ставшего испытанием для всех членов их семьи. Однако заснуть он долго не мог. В комнате было тихо, темно и неспокойно так же, как и в его душе. Успокаивало размеренное тиканье часов на комоде. Уснул Вовка с мыслью, что для него сегодня действительно начался новый отсчет времени, новый этап его жизни...

 

глава 9

В гостях хорошо,

 а дома - хуже...

 Новая жизнь началась для Вовки с крепкого здорового сна. Он вообще любил поспать, и покойной бабушке с трудом удавалось поднять его в школу. Шли весенние каникулы. Не было нужды подниматься рано. Особенно после переживаний вчерашнего дня. Он проспал почти до обеда. Разумеется, в полном одиночестве. Татьяна рано утром ушла на работу. Вовка лениво поплелся на кухню. В бытность, когда он здесь гостил, мать оставляла ему бутерброды на столе. Или записку, что можно приготовить самому. Однако на этот раз он ничего подобного не обнаружил. Холодильник был не то, что пуст - вообще отключен от электросети. В баночках для сыпучих продуктов в шкафах кухонного гарнитура тоже ничего не было. Денег на продукты она тоже не удосужилась оставить. И что ему теперь делать?

Вовка вспомнил, бабушка рассказывала, что у ее дочери была одна привычка - прятать лакомства в самых неожиданных местах. Детство прошло, а привычка осталась, несмотря на то, что уже некому было отбирать у нее вкусности,  соответственно, и незачем было их прятать... Вовка как-то сам случайно нашел тайник в бельевом шкафу, где между простынями лежали плитки чешского воздушного молочного шоколада... И он принялся за поиски.

Сначала открыл тот шкафчик, где когда-то обнаружил материнский схрон, в одном из отделений стенки. Но сейчас там ничего не было. Ему ничего не осталось, как перерыть все выдвижные ящички и полки с вещами, заглянуть в кофейники, чайники, сахарницы и супницы сервизов… Пусто… Внимание привлек комод в спальне. Может, там? Однако и там он ничего съедобного не нашел… Постельное и нижнее белье родительницы так и осталось лежать на полу. Вовку сейчас интересовало другое: пища. Желудок все настойчивее заявлял о себе голодным урчанием. Он продолжил поиски с еще большим рвением. Тайники прячут в самых неожиданных местах… Где, например? Взгляд остановился на трюмо с баночками крема, флакончиками духов, тюбиками помады… Бабушка косметикой не пользовалась, и Вовка, ненадолго позабыв о том, что ищет, принялся рассматривать содержимое. Все очень приятно пахло. Он открывал духи – ему очень понравилось, как струя мелких брызг из пульвизатора переливается на солнце всеми цветами радуги. Незаметно для себя он опустошил несколько миниатюрных флакончиков. По квартире терпкий аромат дорогих французских духов. Цилиндрики губной помады ему тоже показались весьма забавными: все разного цвета и формы и крутятся в разные стороны. Он и представить не мог, что в этот момент превращает аккуратные карандашики помады в бесформенное месиво. Однако настоящим чудом ему показалась голубая пластмассовая, украшенная распространился металлом «под серебро» шкатулка. Вовка открыл крышку, и в нос ему ударил специфический запах  рассыпчатой пудры. Он чихнул и, открыв глаза, изумился: поверхность трельяжа покрылась ровным слоем светло-розового порошка… Вовка сгонял за тряпкой на кухню и принялся вытирать трюмо и все предметы на нем. Идеально чисто не получилось – на полировке  остались мутные разводы. Решив, что это все-таки лучше, чем было, Вовка бросил это неблагодарное дело и принялся думать, что делать дальше. Уж если не получилось устроить себе праздник живота, он устроит себе другой: прогулку на свежем воздухе.

В доме бабушки двери никогда не закрывались днем. Они жили на тихой улочке на окраине города. К тому же, дома обычно кто-то был. Вот и здесь Вовка по привычке вышел в подъезд, а дверь на сквозняке захлопнулась. Он махнул рукой и решительно зашагал вниз по лестнице. Лифт ему почему-то не нравился. У матери он бывал и до этого, и довольно часто. Поэтому успел обзавестись приятелями и здесь. Его появление во дворе никого не удивило.

- О, Дюймвовочка вышел! Ты снова в гости? – приветливой репликой встретила его местная заводила Анька, которую за глаза называли Атаманшей за крутой нрав и сильный характер. Была она не по годам развита внешне, крепкая и рослая. С ровесницами у Аньки отношения не складывались – ей с девчонками было неинтересно. Вот мальчишки другое дело: и в футбол погонять, и в казаки-разбойники… При всем при этом она отличалась сентиментальностью и славилась своей добротой. Судьба Вовки не оставила ее равнодушной, и она безоговорочно приняла его в свою компанию, несмотря на то, что чужие в нее не допускались. Она сама росла без отца и никогда его не видела, но мама была рядом всегда. Как можно жить без мамы, она не могла себе даже представить. А Вовка жил… Жалея его, она как бы взяла над ним шефство, угощала домашней выпечкой, требовала чтобы он подстригся – в общем, заботилась в меру своих сил и возможностей.

- Привет! Привет! – Вовка поздоровался со всеми по очереди, а с Атаманшей они обменялись дружеским поцелуем в щечку. Это было своеобразным признанием ее лидерства, и Анька четко следила, кто как к ней относится. Не приведи Господь забыть чмокнуть ее в щечку – заклюет…

- Надолго здесь? – поинтересовалась она.

- Думаю, теперь навсегда, - грустно ответил Вовка.

- Во как?! А чё так грустно? – удивились друзья.

За него ответил Димка, у которого дед с бабушкой жили по соседству с его прародителями:

- У Вовки бабушка умерла. Мои рассказывали. –

- Прости, Вован, не знала… - Анька сменила тон, став образчиком заботы и внимания, - Как же ты теперь?

- Теперь я здесь! Дед говорит, что не может и не должен за мной ухаживать. Не сиротой, мол, расту. А он мне не родной. – Поделился своими переживаниями Вовка.

- Вот люди! – Возмутилась Атаманша.

- А что? – вступился за вовкиного деда Димка, - Если рассудить, прав дед. Он бывал в гостях у друга, и воспитатели Вовки произвели на него хорошее впечатление. – Если бы он здоровым был, тогда, я уверен, он бы внука ни за что не отдал никому. Всю жизнь о сыне мечтал – рассказывал как-то, а четыре дочери родилось.

- Не дрейфь – все идет, как надо! – поспешила успокоить Вовку Атаманша, - ты же сам об этом мечтал! Видишь, мечты сбываются!

Глаза Вовки вдруг наполнились слезами, и она спохватилась, продолжив разговор на философской нотке:

- Конечно, хотелось бы, чтобы не таким образом… Но поделаешь?

- Здесь у тебя тоже друзья есть! – заверил его Димон.

- А вместе мы сила! – эта реплика Аньки прозвучала как лозунг, девиз их небольшой, но дружной компании, которую, правда, дети из приличных семей старались обходить стороной.

Вовка вымученно улыбнулся.

- А ты что, не рад что ли? – спросил его молчавший до того Серый.

Тот растерянно пожал плечами:

- Не знаю… Мне кажется, я матери не нужен совсем… Утром уехала на работу, даже поесть не оставила…

- Что, совсем? – изумилась Анька.

Вовка кивнул.

- Так ты голодный? – подругу осенила догадка. – Тю! Беда какая… Пошли ко мне, угощу! – и она настойчиво потянула Вовку за собой.

В гостях у Атаманши Вовка еще ни разу не был. Анюта с мамой жила в соседнем подъезде в квартире с такой же планировкой, только в зеркальном отражении расположения комнат. Его удивило, что обстановку здесь никак нельзя было назвать шикарной. Старенькая, но добротная мебель.  И той немного. Картины на стенах, ковры на полу, вазоны с цветами и салфетки ручной работы придавали помещению комфорт и уют.

- Заходи, заходи, не стесняйся! – Анюта усаживала озирающегося друга за стол в столовой, - Как видишь, мы тоже живем небогато, но ни в чем не нуждаемся.

- Что ты! У вас очень даже уютно! – Вовка искренне восхитился обстановкой – А занавески ваще класс! Я таких не видел даже…

- Это мама сама шила! – С гордостью похвалилась Анька, но тут же спохватилась, - Хорош глазеть! Ты сюда не за этим пришел. Ты что будешь – котлеты или тушеное мясо?

У изрядно проголодавшегося гостя только от названия блюд потекли слюнки. Признаться, он бы не отказался ни от того, ни от другого. Но вслух произнес:

- Чё дашь…

- Все ясно! – глаза юной хозяюшки блеснули, и она положила на тарелку гостя порцию пюре, пару котлет и несколько кусочков тушеного в ароматном соусе мяса.

Вовка с аппетитом набросился на угощение.

- А себе чё так мало взяла? – поинтересовался он, проглотив первую ложку картошки с подливой, взглядом указывая на анкину тарелку, на которой еды было раза в два меньше

- Не переживай, Вован, – успокоила она его, - В отличие от тебя, я и завтракала, и обедала. А щас с тобой еще и ужинаю. Так что ты на меня не смотри, договорились?

Вовка утвердительно кивнул. Угощение пришлось ему по вкусу. Тем более, что блюда были приготовлены отменно. Со своей двойной порцией он справился даже быстрее хозяюшки.

- Добавки? – поинтересовалась та.

- Не, спасибо! – ответил Вовка, поглаживая живот, который наконец-то перестал урчать. – Объелся!

- Тогда чай! – распорядилась подруга и поставила на огонь красивый красный пузатый чайник со свистком.

Вовка помог ей убрать со стола грязные тарелки. Анька их тут же перемыла, а на стол поставила чашки с блюдцами, стеклянную вазочку с вареньем, фарфоровую сахарницу в красный горох, тарелку с печеньем.

Десерт вернул Вовке присущие ему веселость и оптимизм, способность шутить и развлекаться. Сладкое он не любил, но не было ничего лучше беседы в хорошей компании за чашечкой чая с каким-нибудь лакомством. Он развлекал Аньку анекдотами и смешными историями из жизни. Веселое чаепитие прервал звонок в дверь.

- О, мама с работы вернулась! – обрадовалась подруга и вприпрыжку помчалась открывать ей дверь.

- Тише, тише! А то соседи снизу сейчас прибегут интересоваться, что это за стадо слонов у нас по квартире скачет… - в коридоре минуту спустя раздался приятный женский голос.

- Мам, скажешь тоже! Разве я такая крупная? - выкрикнула Анька в знак протеста.

- А то! Не маленькая уже. Вон как вымахала! О, уже и друзей принимаешь… - ответила она дочери, проходя с сумками на кухню, где подростки пили чай.

- Здравствуйте! – оробел Вовка.

- Мам, это наш сосед Вовка, тети Тани сын… - представила гостя Анька.

- Здравствуй, здравствуй! – ответила на приветствие гостя анина мама. – Антонина Аркадьевна, - представилась она.

- Очень приятно… Во… Владимир… - промямлил Вовка.

- Мам, ты представляешь, Вовка сегодня весь день голодный. Мама его только вчера из командировки вернулась, и продуктов дома у них нет. Вот я и пригласила его к нам…

- Правильно сделала, - одобрила дочь Антонина Аркадьевна. – А ты опять из дома сбежал? – обратилась она к гостю дочери.

Тот растерянно молчал, не зная, что отвечать. На выручку пришла Анюта, ответившая за него.

- Да нет, мам! Он теперь здесь жить будет. У него бабушка умерла, а деду неродному он не нужен.

- Ох, горе-горе… - запричитала анина мама, - Хорошо, что мать есть.

- Кстати, мне уже домой пора, - спохватился Вовка, - мама тоже, наверное, с работы уже вернулась. А меня ни дома, ни на улице. Надо помочь ей ужин приготовить. Я-то наелся уже. А она наверняка голодная. Спасибо за все. Все было о-о-очень вкусно!

- Заходи в гости! – провожая его, говорила Анюта.

- Обязательно! – обещал Вовка.

- Ох, и повезло же соседке с сыном! – похвалила Вовку Антонина Аркадьевна, - И чего она его раньше не забирала? Чужая душа – потемки.

Она даже представить себе не могла, какие потемки… А вечер дочкиного гостя оказался далек от нарисованного его воображением идеала. Вовка прождал мать с работы до позднего вечера. Друзья разошлись по домам. Стемнело. Стало прохладно. Вовка в легкой курточке замерз и уже успел проголодаться, когда у подъезда наконец появилась знакомая фигура Татьяны.

- Привет, ма! Ты чё так долго? – Вовка направился ей навстречу, поднявшись со скамейки во дворе.

- А ты что тут делаешь? Почему не дома? – сурово поинтересовалась та.

- Да вот, вышел прогуляться, ключи по привычке не взял, а дверь возьми и захлопнись…

- Хорошо еще, что ты по привычке дверь открытой не оставил, - саркастически заметила мать, заходя в кабину лифта. – Ты это… меняй давай свои привычки. Не в деревне теперь живешь.

Деревней Татьяна называла район, где сама выросла и где рос ее сын. Это был сектор одноэтажных домиков, действительно очень напоминающий сельские подворья.

- Я нечаянно… - оправдывался Вовка.

- Надеюсь. – мать согласилась простить его на первый раз, - Если это еще раз повториться, будешь уходить вместе со мной даже на каникулах. Я должна быть спокойна за сохранность своей квартиры и всего, что там находится.

Приехали. Татьяна первой вышла из лифта, открыла дверь, привычным движением руки включила свет и… замерла в неестественной позе, оглядываясь вокруг широко раскрытыми глазами.

- Что здесь было? Воры? – испуганно произнесла она, наконец почти шепотом, от потрясения потеряв голос и способность логически мыслить. Впрочем, увиденное действительно никак нельзя было объяснить иначе, как присутствием посторонних в квартире. Разбросанные по полу вещи и в зале, и в спальне, выпотрошенные ящики стенки, комода, кухонного гарнитура… Погром – не иначе. Тут она увидела пустые флакончики духов и чуть не потеряла сознание. Трясущимися руками она перебирала свою коллекцию косметики, которой очень гордилась. Варвары уничтожили и это… Она в изнеможении опустилась на пуфик у зеркала.

- Мама, не переживай, я утром все уберу! – принялся успокаивать ее Вовка, осознав, что переборщил с поисками продуктов. – Понимаешь, я хотел убрать… А дверь захлопнулась…

- Так это ты?! – беззвучно, одними губами произнесла Татьяна, - Что тебе надо было?

- Еду… ты же мне ничего не оставила… - пытался оправдаться погромщик поневоле.

- Так ты решил помадой с духами закусить?.. – прошипела мать. По мере того, как она приходила в себя, к ней возвращался голос. – А для красоты все пудрой еще припорошил?

- Да нет… - улыбнулся Вовка.

- А, так ты еще и смеешься?! –  взвилась Татьяна, - Весело ему… А ты знаешь, СКОЛЬКО это все стоит? И что в обычных магазинах это не продается?!

Только сейчас Вовка понял, что натворил. Зловещее молчание растянулось на несколько минут. Наконец, Татьяна поднялась, выволокла сына за шиворот в зал, где был самый большой беспорядок и вынесла сыну приговор:

- Значит так! Что сделано, то сделано… убирать этот бардак я не собираюсь. Ведро и тряпка на веранде. Чтобы к моему возвращению завтра здесь все блестело, как раньше! Понял?! И косметику ты мне вернешь! Я найду для тебя возможность заработать. Нахлебники мне не нужны. Мне в жизни просто так никто никогда ничего не сделал, и я не собираюсь заниматься благотворительностью. А сейчас – спать!

- А ужин?... – заикнулся было Вовка.

- Есть в таком свинарнике? И у тебя аппетит не пропал? – удивилась мать. И уже из ее спальни чуть позже донеслось, - Я сыта, а ты сегодня не заработал!

Так вторую ночь в доме матери Вовка ложился спать голодным. «Да, если бы не Анюта… было бы совсем тяжко…» - подумал он, засыпая.

Утром он проснулся раньше обычного. Татьяна уже надевала свой фирменный финский плащ, привезенный ею из последней заграничной командировки.

- А завтрак я тоже не заработал? – поинтересовался он с некоторым опасением. Он не заметил, чтобы мать вчера распаковывала продукты.

- Колбаса в холодильнике, хлеб – в шкафу. Бутерброды сделаешь себе сам. Не маленький! – распорядилась мать перед уходом.

На кухне, радуя вовкин слух, урчал холодильник. Ему даже казалось, от удовольствия, что его нутро наконец-то заполнили продуктами. Однако его содержимое оказалось более чем скромным: только решетка яиц, вареная колбаса.  Но все равно голодать ему сегодня не придется. Вовка пожарил себе яичницу с колбасой, сварил кофе. Новый день обещал быть лучше, нежели вчерашний.

Позавтракав, он и не подумал исполнять поручение матери – прибираться в квартире он не любил, не умел и не испытывал никакого желания этим заниматься, даже испытывая чувство вины. Вовка был прирожденным организатором. Он обладал даром убеждать и часто им пользовался. Сегодня он ему ой как был необходим: ему предстояло убедить Атаманшу в том, что она должна ему помочь.  Собравшись с духом, он отправился к ней.

- Ты чего так рано? – Анька открыла дверь, не успев еще причесаться, протирая глаза спросонья, накинув легкий шелковый халатик поверх пижамы.

- Поднять подняли, а разбудить забыли?.. – за шуткой Вовка пытался скрыть свое смущение.

- Ага, по твоей милости… - казалось, Анюта не желала улыбаться.

Вовка приступил к другому испытанному приему убеждения: стал бить на жалость:

- Ань, вопрос жизни и смерти… - произнес он совсем другим тоном.

- Господи, что теперь за проблема? С утра пораньше? – устало поинтересовалась подруга, - Я-то тут при чем?

- Анют, мне без тебя никак не справиться. Если мне не поможешь, мне кранты… мать меня в детдом сдаст, наверное…

- Что такое? – Анька сменила гнев на милость, понимая, что случилось действительно что-то из ряда вон выходящее.

Вовка ей во всех красках обрисовал ситуацию.

- Понимаешь, в квартире и так дней десять никто не жил, а еще я постарался. Мне одному порядок там ни за что за день не навести…

Друг выглядел растерянным и жалким. Как не помочь? Анька сдалась:

- Хорошо. Подожди немного. Щас еще за Димкой зайдем. Втроем-то быстрее с уборкой справимся!

Через несколько минут они уже напару объясняли, зачем он им с утра пораньше понадобился. А еще через несколько минут троица друзей заходила в подъезд, где жил теперь Вовка с матерью.

- Ну ты даешь!!! – аж присвистнула от удивления Анька, едва они переступили порог квартиры, где им предстояло навести порядок.

- Да уж – я тоже никогда такого не видел… - согласился с ней Димка.

- Как ты пудру умудрился рассыпать? – изумилась подруга. – Да еще таким ровным слоем?

- Чихнул… - объяснил Вовка.

Ответом стал дружный взрыв хохота его помощников. Такой заразительный, что к ним тут же присоединился и сам виновник беспорядка. К уборке приступили с хорошим настроением. Уже через пару часов в комнатах царил идеальный порядок. Анька даже принесла из дома овощи и приготовила обед, пока мальчишки мыли тряпки и выливали грязную воду. Ели с аппетитом. Осталась порция и на вечер.  Мама определенно должна остаться довольна.

Остаток дня Вовка провел с друзьями на улице. Домой он вернулся ближе к вечеру. Но мама задерживалась и сегодня. Она явилась, когда уже стемнело. Порядком в квартире осталась довольна, но хвалить сына не стала. Он разогрел приготовленный Анькой суп и накрыл стол к ужину. С этого вечера это стало его прямой обязанностью. Татьяна готовить умела, и очень даже неплохо, но не любила. Поэтому охотно взвалила эту повседневную обязанность на сына. Вовка не сопротивлялся, принимая как должное, что мать работает одна и он, как самый близкий ей человек, должен ей помогать.

глава 10

Попытка взрослости

 

Так они и зажили – два самых близких друг другу человека и вместе с тем такие далекие друг от друга люди. Чем взрослее становился Вовка, тем более походил на отца. Жесты, мимика, голос – все напоминало Татьяне ненавистного первого мужа. Скрыть свою неприязнь к первенцу она не могла и не хотела. Совершенно не думая и не заботясь о сыне, она каждый раз тем самым мстила своему обидчику. Отец и сын даже слились в один весьма неприятный образ, которого она всячески сторонилась.

Татьяна частенько задерживалась после работы. Вовка ждал ее на улице, так как дома ему было скучно одному. Соседи, жалея его, выговаривали незадачливой матери при встрече:

- Как ты можешь спокойно вечерами где-то находиться, если знаешь, что дома тебя сын ждет? Он же голодный, наверное…

Татьяна в такие моменты становилась в позу и ошарашивала доброхотов ответным упреком:

- Если заботливые такие, вот и угостите парня хотя бы куском хлеба!

- Бессовестная!!! – негодовали те, что очень забавляло Татьяну.

- Вот так всегда, как стыдить – столько желающих находится. Самим заботу бы проявить. Так нет же… - притворно возмущалась она вслед стремительно удаляющимся соседкам.

Она не чувствовала за собой вины. У Татьяны наконец-то появился шанс наладить свою личную жизнь. Роман со вдовцом набирал обороты. Дело шло к свадьбе. Пышного торжества, конечно, не будет: ее возлюбленный только-только похоронил умершую при третьих родах супругу. Хозяйка в доме ему была нужна катастрофически. Татьяну дети не смущали – она же не за них замуж выходила, а за их отца. Наконец, была назначена дата бракосочетания. Сына она просто однажды за завтраком поставила перед фактом:

- Я сегодня выхожу замуж и переезжаю жить к мужу…

- А я? – забеспокоился Вовка.

- А что ты? – Татьяна пожала плечиками, - ты остаешься здесь. Я оставляю тебе квартиру. Живи – не хочу! Кто бы мне в свое время жилье подарил…

Похоже, мать в этот момент чувствовала себя чуть ли не сказочной феей, сделавшей герою волшебный подарок. Но Вовка был другого мнения:

- Ма, а на что я жить буду – ты подумала? Я вообще-то еще учусь…

- С двойки на тройку перебиваешься – учиться он… - хмыкнула Татьяна, - толку от такой учебы! Ученый из тебя все равно не выйдет, так работать иди. Не маленький уже. На первое время – так и быть – денег дам. А потом – сам!

- А почему я не могу с вами жить? – задал Вовка вполне логичный вопрос.

- Потому что там и без тебя таких спиногрызов целых три штуки, - ответила Татьяна без единой тени сомнения в своей правоте.

- И что? Они – эти чужие дети – тебе дороже родного сына? – тихим, словно погасшим голосом, спросил он.

- Не твое дело! – Татьяна быстро поставила сына на то место, где по ее разумению он должен находиться. – Я не за детей замуж выхожу, а за их отца. За своими выродками пусть сам смотрит.

«А, - подумал Вовка, но вслух ничего не произнес, понимая, какую взбучку он получит за свою не по годам мудрую реплику, - ну тогда долго ты там не задержишься…»

С этого дня Вовка целиком и полностью был предоставлен сам себе. Вечером он решил созвать гостей и устроить праздник – на свадьбу матери его не пригласили. А раненая душа подростка требовала компенсации. Он сбегал к Аньке попросить ее помочь организовать мероприятие. Вместе они сходили на рынок за продуктами, пиво попросили купить прохожего – гулять так гулять! Вечеринка обещала быть интересной… Когда на душе у Вовки было плохо, он старался утопить печаль в показном веселье. Как сейчас. Со стороны могло показаться, что он несказанно радуется свободе. На самом деле это была отчаянная попытка выжить во вновь образовавшемся вакууме одиночества и безысходности. Может, других бесшабашный вид Дюймвовочки и обманул. Но только не Атаманшу.

- Как жить думаешь теперь? – она не стала ходить вокруг да около, а спросила сразу о главном.

- Не знаю… - беззаботно ответил тот, - Как-нибудь, не в первый раз. Не боись – не пропаду!

- Ой ли? – засомневалась подруга, и, помолчав немного, предложила, - Я маму попрошу, чтобы тебя к ней на работу взяли в виде исключения. Будешь после школы приходить, помогать рабочим.

Мама Анюты работала бригадиром на заводе, куда даже взрослому было непросто устроиться. Пришла очередь выразить сомнение Вовке.

- Не переживай! Мама обязательно что-нибудь придумает, - успокоила его Атаманша.

И тем самым сняла камень с души друга: ему так необходимо было участье кого-либо, доброе слово, поддержка.

Анюта сдержала слово. Правда, на завод устроить его действительно не получилось. Зато его взяли в качестве разнорабочего в небольшое кафе, которым заведовала их соседка. Здесь Вовка задерживался допоздна. Не потому, что было много работы. Со своими обязанностями помогать поварам на кухне – наколоть дрова для жарки шашлыка, принести воду, нарезать мясо на порционные куски он справлялся быстро, а потом шел в зал. Здесь было многолюдно, шумно и весело, а это спасало его от одиночества. Он довольно быстро обзавелся новыми друзьями. Платили ему немного, зато кормили – и очень вкусно. И еще с собой давали. Поварихи добровольно взяли шефство над своим расторопным помощником с такой необычной судьбой, которого жалели как родного сына и всячески ему помогали. Таким образом, зажил Вовка кудряво и без матери – пожалуй, даже лучше, чем с ней. Дома холодильник был всегда забит продуктами, которые ему давали в кафе. А поскольку на еду он не тратился, то вскоре смог скопить довольно приличную сумму денег. Приближалось лето, и Вовка хотел рвануть на море. Он всегда мечтал об этом. Однако планы его расстроила мать.

Так же неожиданно, как ушла, она однажды вечером явилась домой, черная от злости, негодования и несправедливости.

- Ты надолго? – поинтересовался Вовка.

- Что значит «надолго»? – возмутилась Татьяна, - Вообще-то это моя квартира! Или ты успел об этом позабыть?

- Да нет, ма! Как можно?! Я тя давно обратно жду…

- Да? – удивилась мать, - Что, без плохой матери совсем плохо, да?

- Ты есть будешь? – ответом Вовки стала демонстрация содержимого холодильника. Спрашивая это, он с видом победителя открывал дверцу холодильника, за которой оказалось немало вкусностей.

Татьяна аж присвистнула от изумления:

- Хорошо живешь! – пожалуй, впервые в жизни она похвалила и одобрила сына, - А что при мне так нельзя было?

- Наверное, тогда было нельзя… - Вовка торжествовал: наконец-то мать признала, что он может быть для нее полезен. – А что же ты не спрашиваешь, как мне все это досталось?

- Неужто заработал?! – с недоверием поинтересовалась она.

- А как же? А тебе – я вижу – несладко пришлось. Что так? Ненавистные выродки отравили всю жизнь семейную?

- Какой ты догадливый!!! Но не твое это дело, понял?!

Вовка пожал плечами. Если родной сын в тягость, вряд ли чужие дети станут своими. Он удивлялся даже не поведению матери, а того мужика, который этого так и не понял.

- Ладно. Не мое, так не мое… Развеяться не хочешь? – Вовка тактично перевел разговор в мирное русло. Он понимал, что семейная жизнь матери или уже рухнула, или только рушится, но в любом случае ей сейчас очень плохо, и ее надо отвлечь от грустных мыслей. – Мне на работу пора в кафе. Не хочешь со мной? Я угощаю!

Татьяна повеселела. Вот чего она никак не могла ожидать, так это такого поворота событий.

- Ну, пошли! – согласилась она, оживившись. Развеяться ей сейчас действительно было необходимо.

 

На своем рабочем месте Вовка появился с видом победителя.

- Ты чего это засиял словно медный таз? – шутливой фразой встретила его Анна Петровна, шеф-повар этого кафе. Но тут она заметила Татьяну и все поняла. Она не раз видела здесь эту особу в компании разных мужчин. Дамочка давно не показывалась. Видимо, ухажеры перевелись. Зато сын подрос.

- Знакомьтесь, это моя мама Татьяна Павловна, - улыбаясь во весь рот, представил Вовка свою спутницу.

- Приятно познакомиться, - смущенно пролепетала Татьяна. Она ожидала, что сын приведет ее в зал, а не на кухню и чувствовала себя не в своей тарелке. Это не осталось без внимания кухонных рабочих.

- Что же ты мать на черную кухню привел? – как бы выговаривая Вовке, проронила Анна Петровна, - Она привыкла не здесь бывать, а в зале кафетерия. Наша постоянная посетительница! Правда, что-то давно Вас не видно было… - язвила шеф-повар.

На самом деле она была в курсе всех последних событий в жизни матери ее любимца. К Вовке она сразу прикипела душой. Так сложилось, что своих детей у нее не было, и материнский            инстинкт она реализовывала, заботясь о сиротинушке. Татьяну она не могла понять. Впрочем, как многие. Хватило же совести явиться сюда с сыном?!

- Я просто познакомить вас зашел. Пошли в зал, - обратился он к матери. Татьяна охотно последовала за ним.

Вовка усадил ее за служебный столик, за которым обычно ужинали музыканты.

- Ничего не заказывай, я тебе сам принесу все самое лучшее, что здесь умеют готовить.

Татьяна доверилась сыну. Кухню этого заведения она знала неплохо, поскольку действительно частенько бывала здесь со своими воздыхателями, но никак не находила ее хорошей. Однако принесенные сыном блюда развеяли ее скептический настрой, и она вынуждена была признать, что ухажеры не знали, что надо было заказывать.

- Ма, я охотно бы посидел с тобой, но мне работать нужно. Как закончу, подойду. Лады?

Татьяна кивнула в знак согласия.

- Что, мать вернулась что ли? – неодобрительно поинтересовалась Анна Петровна.

- Не знаю, теть Ань, - искренне ответил Вовка, - Только вижу, ей худо. Поэтому и привел ее сюда.

- Ну и правильно! – одобрила его покровительница и похвалила, - добрый ты парень, хороший, правильный!

Чуть позже Вовка присоединился к матери. К этому времени Татьяна уже успела познакомиться с музыкантами и весело проводила время. От прежней грусти и отчаянья не осталось и следа. Вовка был счастлив и искренне верил, что теперь у них с матерью отношения наладятся. Домой они вернулись поздно ночью, уставшие и довольные.

На следующее утро они встали поздно. В школу Вовка не пошел: проспали. Впрочем, в последнее время он редко там появлялся. Учеба ему не давалась с самого начала. А как стал работать, и вовсе потерял к ней интерес. В кафе он ничего особенного не делал, а за это ему платили деньги и кормили еще. Он приоделся, у него появились деньги на карманные расходы. В общем, он был устроен гораздо лучше многих своих ровесников, которым еще недавно сам завидовал. А что школа? В институт он на самом деле никогда не поступит, а работать он и сейчас может.

Он приготовил горячие бутерброды с сыром по рецепту Анны Петровны. На дразнящий нюх аромат, вмиг разнесшийся по квартире, в кухне появилась мать.

- А ты недурно научился готовить. Не сравнить с той отравой, что ты подавал мне когда-то… - это была уже вторая похвала, сорвавшаяся с ее уст за последние сутки.

Вовка торжествовал! Наконец-то мать его оценила!

- Жизнь заставит, научишься! – заверил он родительницу, - Ты же замечательно готовишь, а я твой сын, есть в кого…

- Правильно! – снова одобрила сына Татьяна, - В жизни все пригодится.

- А ты как поживаешь? – поинтересовался он у матери, зная ответ наперед. Прошло полдня, а мать в дом мужа не спешила. Кстати, на работу тоже. – Ты сегодня во вторую смену?

- Нет, я уволилась со стройкомбината. Давно уже. – ответ матери огорошил Вовку. Перехватив его удивленный взгляд, Татьяна объяснила, - Сергей  потребовал, чтобы я хозяйством и детьми занималась. Пришлось уйти.

- Как это ты согласилась? Домашнее хозяйство тебя же никогда не привлекало…

- Много ты понимаешь! – ощетинилась Татьяна, - Каждой женщине хочется элементарного человеческого счастья…

- Что делать думаешь? Вернешься обратно? – поинтересовался сын.

- Не знаю. Может быть. Хотя отдохнуть и морально, и физически не помешало бы. Эти безумные дети меня чуть не доконали…

- Да? – глаза Вовки озорно сверкнули. – Что так?

- Старшая не упускала возможности сравнить меня со своей покойной матушкой, естественно, не в мою пользу. Самый младший грудничок. Пеленки, каши, смеси… Крик вечный в доме. То дети дерутся, то младший орет. И я одна среди этого ужаса!..

- Что же стало последней каплей? Или ты сюда на каникулы приехала. Отдохнешь, и снова в бой?

- Ни за что на свете! – замахала руками Татьяна, - С этим дурацким браком покончено. Сергей – подлец – в итоге обвинил меня в том, что я не должным образом забочусь о его детях. Словно я выходила замуж за них, а не за него. Я ему говорю, что ради нашего семейного счастья своего сына оставила, а он… - голос обиженной женщины сорвался на тихий стонущий шепот, - а он сказал, что это мои проблемы, что если бы ему была нужна просто женщина, он бы не стал жениться…

- Вы оба ошиблись в своем выборе, - сделал вывод Вовка.

- И в кого ты у нас такой умный? Мать глупая, бабка – сама наивность, отец – последняя скотина…

- Все самое хорошее мне досталось, - прервал истерику матери Вовка, - тебе нужно отдохнуть, с подругами встретиться. Может, что-нибудь дельное и подскажут…

- А ты действительно умный! – Татьяна похвалила сына в третий раз.

- Сегодня сама по подругам пробеги, развейся. Заодно в гости на завтра пригласи. А я сегодня попрошу тетю Аню что-нибудь вкусненькое приготовить. Лады?

- Лады! – согласилась Татьяна. Ей сегодня впервые в голову пришло, как хорошо, что у нее есть сын…

Она последовала совету Вовки. Навестила всех своих близких подруг, у которых не была с момента своего странного замужества. Домой явилась по обыкновению поздно вечером. Сын еще не вернулся с работы, но на столе ее ждал великолепный ужин. Ей была приятна его забота, чего она никак не могла ожидать. Подруги наперебой хвалили его и внутри души осуждали ее, она это чувствовала. И как так получилось, что оставив сына фактически на произвол судьбы, она сама лишилась всего, что имела?.. А Вовка выжил, и не просто выжил –  устроился даже лучше, чем когда они жили вместе. Впрочем, и она в свое время не пропала, покинув родительский дом. Молодость – большое дело. Сейчас ей почти сорок. Работы она лишилась, потому что возраст и пошатнувшееся состояние здоровья не позволяли работать на прежнем месте. А чтобы устроиться на другое, требовалось образование – хотя бы профтехучилища, которого у Татьяны не было. Рано она начала взрослую жизнь. Сейчас бы задуматься об этом и потребовать от Вовки, чтобы за ум взялся. Куда там?! Она радовалась тому, что можно расслабиться – работает сын, и она считала правильным жить за его счет. Кстати, он же не только за еду в кафе прислужничает, ему и зарплату еще платят наверняка. Надо будет завтра порасспросить его об этом поподробнее. Она давно не обновляла свой гардероб. Сегодня ей приглянулся голубой финский плащ в универмаге. И демисезонные сапожки «Цебо».

Наутро она сама приготовила завтрак. Вовка, уставший накануне в кафе, где помогал обслуживать большой банкет, проспал почти до обеда. Она опять-таки не стала будить его в школу. Ее не волновали его школьные дела. Вовка заканчивал десятый класс. И хватит! Даже с неполным средним образованием уже официально берут на работу. Главное, чтобы деньги умел зарабатывать. А выучиться можно и заочно, если есть желание. Впрочем, у Вовки его на тот момент не было, и в стремлении заработать любым способом и как можно больше он с матерью был единодушен. Вместе с тем она оставалась для него загадочной незнакомкой, и он, обманутый маской приветливости и одобрения (доброту при всем желании Татьяне изобразить не удавалось), как кур в ощип, легко попался в расставленные ею сети.

Вовка даже не подозревал, какие удивительные события в ближайшем будущем произойдут в его жизни и что послужит тому причиной. Как обычно, едва проснувшись, он первым делом прошел на кухню, чтобы приготовить завтрак.

- Доброе утро, сын! – приветствие матери заставило его проснуться окончательно, а заметив накрытый стол, он незаметно ущипнул себя за ляжку – не снится ли ему все это? Закрыл глаза, затем снова открыл – видение не исчезало.

- Присаживайся к столу, - приглашала мать. Вовка последовал ее совету. Татьяна пододвинула ему тарелку и, отрезав пышный кусок омлета со шкварками, положила его поверх гречневой каши с маслом. – Ешь! Уже обедать пора, а мы еще не завтракали.

- Спасибо, ма! – изумление не отпускало. Вовке не раз говорили, утешая, что все самое приятное и долгожданное случается неожиданно. Сегодня он лично в этом убедился. – Очень вкусно! А с чего это вдруг ты завтрак принялась готовить?

- Ты же теперь работаешь, кормилец мой, - объяснила мать, -  О тебе заботиться нужно.

- А раньше, получается, не нужно было? – вопрос как-то  вырвался сам собой.

- Раньше я работала, - обиженно принялась оправдываться Татьяна, тут же позабыв, что сегодня ей нужно проявлять доброжелательность несмотря ни на что, - Не забывай, что работа моя была физически тяжелой…

- Ладно, ма! Что завелась-то? – спохватился Вовка. Он вовсе не хотел ссориться с матерью. Напротив, он очень дорожил теми теплыми и доверительными отношениями, которые, как ему казалось, установились между ними сами собой. Права была бабушка, когда говорила, что всему свое время.

Другую фразу, которую Полина Николаевна повторяла не реже «Горбатого могила исправит», Вовка сейчас не вспоминал. Возможно, потому, что пока не постиг ее скрытого смысла.

- Ничего… - умерила свой пыл и Татьяна, так как ссориться с сыном ей сейчас было невыгодно. Совсем не для того она встала с утра пораньше, чтобы приготовить вкусный завтрак. – Расскажи, как работаешь-то. Малой же еще. Дурят, небось – харчи дают, а ты и доволен по доброте душевной?

- Ма, ты как скажешь! – возмутился Вовка, - Никто меня не дурит! А работаю я за зарплату. Правда, платят немного пока. Зато продукты дают. Так что все нормалёк!

- На что же ты деньги свои тратишь, если еду дают? – поинтересовалась мать. – Вижу, вещиц себе прикупил модных. Неужто на тряпки? На тебя это не похоже.

- На первую зарплату – да, приоделся немного. Надо было. Ты же никогда не спешила на меня тратиться. А сейчас я коплю денюжку…

- Да? – оживилась Татьяна. – На что, если не секрет?

- Какой же тут секрет? Хочу мир посмотреть, себя показать – на море съездить в отпуск. – разоткровенничался Вовка.

- Это хорошо! – похвалила его мать, - А на море-то хватит? Это удовольствие не из дешёвых.

- Догадываюсь! – согласился он, - Думаю, что хватит. Я неприхотливый, в номерах-люкс останавливаться не собираюсь.

- А меня с собой возьмешь? – робко поинтересовалась Татьяна.

- А вот на тебя, я думаю, не хватит, - разочаровал ее сын, но тут же поспешил успокоить, - Да ты и так уже не раз на море была. Я тоже хочу. Имею право!

Татьяна пожала плечами в знак согласия. Сейчас ей почему-то стало обидно и безумно себя жаль. Она еле удержалась, чтобы не разреветься. Но Вовка этого не заметил.

- Мне пора. Обещал заглянуть к Аньке перед работой. Надо меню на наш выпускной вечер в школе составить. Еду будут наши готовить. Ладно, я пошел! Спасибо за завтрак! – раздалось уже из коридора. 

Татьяна закрыла за сыном дверь, предусмотрительно повернув ключ в замке таким образом, чтобы с той стороны его невозможно было открыть. У нее было важное дело – поиск денег, накопленных сыном. Где бы он их не спрятал, она знала, что обязательно их найдет.

Она перерыла его вещи в шкафу и аккуратно сложила их в стопку. Скажет, что наводила на полках порядок. Здесь не оказалось того, что она искала. Тогда она стала перебирать его инструменты, но и тут купюр не было. Ее внимание привлекли немногочисленные книги в стенке. Пролистала все – напрасно… Осталась постель. На этот раз Татьяна не ошиблась: стопка банкнот, перетянутая черной резинкой, лежала под матрацем, завернутая в наволочку. Сумма оказалась внушительной: здесь хватило бы и на люкс, и на купейный билет в поезде в оба конца. Или на плащик с сапожками, чудесное черное платьице и сумочку… Татьяна планировала потратить найденное на себя: Вовка жить только начинает, еще наездится на море, коли уже сейчас столько накопить сумел… Как она объяснит сыну пропажу денег? Этим вопросом она не задавалась.

 

глава 11

Сирота по доброй воле

День с утра выдался солнечным, ясным и теплым, даже душным. Неудивительно, что к обеду набежали тучи, а к вечеру разразилась весенняя гроза – небо пугающе красиво пересекали ломаные линии молний, а гром с треском, казалось, задался целью раскроить этот мир пополам… Татьяна красовалась у трюмо в своем новом плаще «жатке» из самой модной в те годы ткани. Он ей действительно очень шел, как всем блондинкам: небесно-голубой цвет оттенял ее светлые волосы, перекликался с цветом ее томных глаз, а легкая, как бы воздушная ткань придавала фигуре легкость, и ее весьма пышные габариты уже не казались столь объемными и тяжелыми. Ботильоны она тоже подобрала удачно – длинный вытянутый лакированный  носок визуально делал ее широкую рабоче-крестьянскую стопу уже и изящней. Она вертелась у зеркала, рассматривая себя в обновках со всех сторон, с каких получалось. Сына она не ждала – он должен был вернуться позже. Готовить ужин ей уже не хотелось – было занятие поинтересней. К тому же, Вовка наверняка поужинал в кафе, как обычно. Еще и домой какой-нибудь вкуснятины притащит.

Но Вовка вернулся раньше обычного, словно чувствуя неладное. Звук хлопнувшей входной двери немного напугал Татьяну. Она непроизвольно вздрогнула.

- А, это ты… - облегченно выдохнула она, увидев сына, - А что так рано?

- Посетителей мало сегодня, погодка дает знать о себе. Вот меня и отпустили домой. – Объяснял Вовка, открывая и закрывая дверцы шкафов на кухне и холодильника, - А что у нас сегодня на ужин? – не найдя ничего съестного, поинтересовался он.

- Так я же ничего не готовила. Была уверена, ты на работе поешь… - в проеме двери нарисовалась мать в обновках. – Ну, как я тебе? – Татьяна покрутилась, демонстрируя покупки.

- Ма, тебе только голубое носить… да еще «жатку»… - хмыкнув, скептически заметил Вовка. - И так не худенькая…

- Много ты понимаешь! – ничего не могло убедить Татьяну в обратном.

- А деньги на все это откуда? – забеспокоился Вовка, - Муж дал? Прощения просит? Или сама скопила?

- Какая разница?! – мать уклонилась от прямого ответа.

Вовка направился в свою комнату – в прошлом утепленный и отремонтированный им балкон. Здесь все необычно сияло чистотой, царил идеальный порядок, и даже постель была заправлена… Он откинул одеяло, приподнял матрас – тайник с накопленными им деньгами был пуст. Так вот откуда у матери деньги на обновки. Он аж побагровел от ярости.

- Где деньги?! – накинулся он на мать, сжимая кулаки, чтобы не пустить их в дело.

- А что такое? – словно не понимая, о чем речь, с показным спокойствием протянула Татьяна.

- Кто разрешал тебе брать то, что тебе не принадлежит?! – не унимался ее сын.

- Скажи, почему я в своем собственном доме должна спрашивать разрешение, что мне делать и как жить? – Татьяна при случае тоже умела за себя постоять. Виноватой себя она не считала.

- Потому что это не твои деньги! Это я их заработал, я копил на море, я хотел туда поехать… а ты… сама никогда не возила и сейчас не позволила… - Вовка захлебывался криком от возмущения и обиды.

Татьяна внешне была самим воплощением спокойствия. Она дала сыну выкричаться, а потом тихо, но жестко разъяснила свою точку зрения:

- А это – МОЙ дом, к которому ты не имеешь никакого отношения. И пока я тут хозяйка, будет так, как я скажу. Уяснил? Заработал он… А где ты жил все это время? Забыл?

- Но ты не имела права брать чужое… - Вовка умерил свой пыл, но еще надеялся доказать свою точку зрения.

- Я взяла эти деньги в своей квартире, а не в чужой. Значит, они и мои тоже. И я имела и имею право распоряжаться ими так, как сочту нужным. Еще есть вопросы?

Стало ясно, что у матери одна правда – то, то ей выгодно… Он не стал ей ничего доказывать. Просто развернулся и ушел. В ночь, в грозовой дождь бушующей на улице стихии. Впрочем, на душе у парня было также муторно и неспокойно. Было одно место в этом городе, куда он мог прийти в любое время суток и где ему всегда были рады – это кафе. Туда он и направился. Благо, что располагалось оно недалеко от дома.

За несколько минут он успел вымокнуть до нитки. На работе его не ждали и очень удивились его возвращению, да еще в таком виде. Вовка был сам не свой – было очевидно, что-то из ряда вон выходящее заставило его уйти из дома в такую погоду…

- Что случилось? – взволнованно поинтересовалась Анна Петровна, - С матерью что ли что случилось?

- Да что с ней станется? – зло ответил Вовка, что было удивительно. Мать он боготворил и никому никогда не позволял отзываться о ней неуважительно. А тут – сам…

Анна Петровна забеспокоилась не на шутку. Уж не выгнала ли матушка нежеланного сына из дома? С такой станется! На все пойдет, чтобы свою личную жизнь устроить.

- Мать что ли из дома выгнала? – спросила она, почти не сомневаясь в ответе.

- Я сам ушел… - уклончиво объяснил Вовка.

- А причина какая? – продолжала пытать взявшаяся его опекать повариха.

Что причина в матери, никто не сомневался. Все уже давно шепотом переговаривались, ожидая ее возвращения и предрекая, что добра от этого Вовке не будет. Так оно и вышло. Долго ждать не пришлось. Буквально на второй день сын пришелся не ко двору.

- Просто так сами не уходят! – настойчиво требовала объяснений Анна Петровна. Все, кто еще не успел уйти домой, ее поддержали.

Вовка не выдержал натиска и рассказал о событиях сегодняшнего вечера, мужественно сдерживая накатывающиеся на глаза слезы и проглатывая подступавший к горлу ком. Он не мог перед всеми расплакаться, как мальчишка.

Возмущению коллег по работе и друзей не было предела. Они негодующе переглядывались, но остерегались вслух осуждать Татьяну. Все-таки вопрос был деликатный: отношения матери с сыном…

- Ничего, сынок, ты не переживай так! – принялась успокаивать его Анна Петровна на правах старшей и по возрасту, и по должности. – Мама твоя, конечно, некрасиво поступила. Но ведь она мать все-таки…

- Какая она мать?! – разрыдался Вовка, в очередной раз ощутив свое одиночество. – Ей не дети, ей деньги нужны. И больше никто и ничто!

Коллеги потупили взоры, понимая, что юноша прав, но ему жить с ней, мириться с ее причудами. В конце концов, родителей не выбирают.

- Что верно, то верно, - удрученно согласилась с любимцем шеф-повар кафе, - Ты погуляй немного, остынь. Хочешь, я тебе чайку успокоительного заварю? А к нему у меня и вкусненькое найдется – твоя любимая пахлава. Тете Нине она сегодня особенно удалась!

Тетя Нина – грузинка, которая на дому готовила для их кафе различные восточные сладости: чак-чак, пахлаву, шербет… В магазине такое не купишь, и сюда горожане ходили специально, чтобы ими полакомиться. Но сегодня посетителей почти не было, и выпечка осталась. Вовке особенно нравилась пахлава – пирог с ореховой начинкой по-русски. Анна Петровна это знала, потому и предложила ему его любимое лакомство, надеясь, что хотя бы оно поднимет ему настроение. Но Вовка отказался от угощения:

- Спасибо, теть Аня, что-то не хочется…

- Ну и напрасно… - растерялась повариха. Чем помочь любимцу, она не знала.

- Ему сейчас не пахлава утешит, а нечто другое, Анна Петровна, - вынесла свой вердикт хозяйка кафе Жоржета.

Это была эффектная, рыхлая, белокожая, невысокого роста брюнетка лет тридцати. За спиной ее величали Жабой за оспинки на лице – следы подростковой угреватости, а также – недобрый нрав и распущенность в отношениях с противоположным полом. Поговаривали, что ее еще когда она была школьницей соблазнил любовник матери, от которого она лет в 16 родила сына. Потом в качестве отступных он подарил ей это кафе, которое и стало источником существования, и довольно безбедного этой необразованной, но по-житейски мудрой особы. Жоржета как раз рассталась с одним из своих кавалеров, а к Вовке она уже давно присматривалась не только как к работнику.

- Скажете тоже, - Анна Петровна аж задохнулась от неожиданности, - Он же еще ребенок совсем…

- Какой же он ребенок? Сколько тебе – 18 есть? – обратилась она к виновнику спора.

- Скоро 19 исполнится, - ответил Вовка, которому хотелось сейчас казаться взрослее, чем он был.

- О, я в 16 уже мамой стала. Какой же он маленький? Вполне сформировавшийся мужчинка, - рассмеялась Жоржета. Но никому, кроме нее, весело не было. Все понимали, к чему клонит развязная бабенка, даже Вовка, который сильно смутился и покраснел.

- Да ты не переживай! – все еще хохоча, успокоила его хозяйка заведения, где он работал, - Я тебя многому могу научить – в жизни пригодится…

Повара многозначительно переглянулись – мол, совсем совесть потеряла. Но та, не обращая на них никакого внимания, продолжала, глядя на Вовку:

- Я минут через десять домой собираюсь. Могу и тебя с собой взять. Не упусти свой шанс. Я жду тебя у машины. А Вас, Светлана Борисовна, я жду у себя в кабинете с выручкой. А Вы, Анна Петровна, соберите нам что-нибудь вкусненького… Да, не забудьте вино из бара. Лучше грузинское сладкое, - распорядилась Жоржета и направилась к своему кабинету, путь к которому лежал через зал со столиками.

Подчиненные принялись выполнять поручения начальницы, недоуменно переглядываясь, но не выражали своего негодования вслух. Вовка на какое-то время остался один. К нему подсел музыкант Иннокентий, в прошлом  фаворит хозяйки заведения, оставленный ею ради молоденького танцора, который ее сам вскоре бросил.

- Везет же тебе, красавчик! Я вижу, ты из молодых, да ранних… - подбадривал он вконец растерянного юношу.

Вовка отмалчивался – события этого вечера вновь принимали совершенно неожиданный оборот.

- Да что тут думать – бери, пока дают! В конце концов, ты ничего не теряешь. Даже, напротив, приобретаешь ценный жизненный опыт. – Убеждал его Иннокентий.

- Ты правда так думаешь? – засомневался Вовка.

- Конечно… - кивнул музыкант. – Из разнорабочих выберешься. Сделает тебя или старшим официантом, или охранником. От тебя зависит – что тебе больше нравится.

- И правда, - согласился юноша. – Домой мне все равно возвращаться не хочется. Да и нет у меня дома, я у матери даже не прописан. Так что я на самом деле ничего не теряю.

- Вот именно! – одобрил его Кеша, - Что тут думать еще, не понимаю?!

- А что ты так за меня переживаешь? – к Вовке вернулась способность логически мыслить, - Ты же сам с ней давно это…

- Было, да прошло. Не я первый, не я последний. Да и ты тоже, парниша. Наиграется и сменит игрушку. – Ответ бывшего фаворита Жоржеты Вовку несколько успокоил и в то же время насторожил. Игрушкой ему быть не хотелось. Его лицо исказило смятение. Заметив это, Иннокентий продолжил, - Да не парься ты! Все лучше, чем могло бы быть. Сам вскоре убедишься.

Жоржета, как обещала, ждала его у своей машины, новехоньких красных «Жигулей» последней модели.

- Садись вперед, - пригласила она Вовку в салон автомобиля.

Тот последовал ее приказу. Сколько же неожиданных сюрпризов приготовил ему сегодняшний день! Для себя он раз и навсегда решил, что в дом матери больше не вернется. Он понял, что ей дороже любых отношений, даже родственных связей деньги. Осознавать это было горше всего.

«Ну, вот и кончилось детство, началась взрослая жизнь…» - думал Вовка, глядя на улицы ночного города, освеженные грозой и освещенные неоновыми вывесками и фонарями, из окна машины, уносящей его в другую, пока неведомую ему жизнь.

часть 2

ТРИ ПОПЫТКИ СЧАСТЬЯ

глава 1

На «Прудах»

Минут через двадцать Вовка с начальницей подъезжал к воротам шикарного особняка на окраине города. Это был самый престижный район, новый коттеджный поселок «Пруды». Название свое он получил за несколько расположенных на его территории естественных маленьких и очень живописных озер с кувшинками на воде, на берегу которых располагались особняки, в том числе Жоржеты. Машина въехала на территорию владения Жабы. Здесь было довольно красиво. Из всех особняков только границы ее домовладения заканчивались на береговой линии небольшого пруда. Таким образом, что прямо из дома можно было выйти к водоему. Он стал частью ландшафтного дизайна – причем, основной частью, определившей стиль оформления сада. Камыши и кувшинки росли в строгом соответствии с замыслом дизайнера, образуя причудливые цветочные композиции в сочетании с другими влаголюбивыми растениями: аиром, папоротником. С наступлением тепла это зеленое однообразие разбавляли петуния разных оттенков и форм, ромашки, тюльпаны, лилейники… Но и сейчас сад производил впечатление. На берегу располагалась обычная деревянная беседка, крытая камышом, с круглым столом посередине и встроенными лавочками по периметру. Ее резные боковины четко выделялись на фоне поблескивающей в лунных лучах воды. А в глубине сада на небольшом возвышении Вовка заметил круглую ротонду с подсветкой, сложенную из белого камня, контрастирующую с царившей вокруг темнотой ночи. Этот же белый камень – только необработанный, разной формы с неровными краями, обрамлял дорожки в саду, засыпанные гравием. По такой дорожке, немного скользкой после недавнего дождя, он вместе с Жабой проследовал в ее покои. После ночной прохлады и свежести показалось, что в доме жарко и душно. А, может быть, Вовку просто одолело волнение. Его уши и  щеки пылали, сердце отбивало неровную дробь, ноги стали ватными, а руки нервно подрагивали. Хозяйка коттеджа заметила смятение гостя и поспешила его успокоить.

- Чувствуй себя как дома. Если хочешь, можешь сейчас принять ванну. Пижаму и полотенце я принесу. – Гостеприимно проворковала Жоржета и жестом указала, куда ему следует пройти.

Вовка последовал совету и с большим удовольствием окунулся в теплую ванну с пышной пеной, которую ему через несколько минут приготовила хозяйка. Это было как раз то, что нужно, чтобы успокоиться, прийти в себя, поразмышлять о том, что с ним происходит и что ему делать. Но уставшая от переживаний голова отказывалась выдавать какое-либо определенное решение, и Вовка решил пока не предпринимать никаких действий, доверившись течению жизни. А там будет видно. Казалось, смыв грязь и насытив воздух озоном, сегодня от прежних ошибок, обид, разочарований его жизнь очистила сама гроза. Вовка натирал себя намыленной мочалкой до появления красноты на коже и легкого покалывания и долго-долго стоял под душем, смывая вместе с пеной частички старой кожи. С этого дня он начал новую жизнь и, словно змей, менял чешую.

Ощущение новизны закрепила шелковая пижама и махровый халат. Их Вовка нашел на вешалке в ванной комнате. Он никогда не носил таких красивых, дорогих вещей, сшитых из натуральных, мягких, приятных телу материй. 

- С легким паром! – приветствовала его Жаба, которая, оказывается, тоже успела принять душ – в своей ванной комнате.

В таком виде Вовка лицезрел начальницу впервые. Закинув нога на ногу, она сидела на софе в гостиной. На ней был только полупрозрачный пеньюар светло-салатового цвета, вышитый узорами из темно-зеленого шелка. Сквозь легкую ткань просвечивало крепко сложенное тело, что окончательно вскружило голову юноше, еще не знавшему женщины.

- Вина? – поинтересовалась Жоржета, и, не дожидаясь ответа, наполнила напитком стеклянный фужер и протянула его гостю.

Вовке стало жарко в халате, под которым была к тому же еще пижама. И он его скинул. Хозяйка дома рассмеялась, заметив это.

- Ты словно рыцарь, облачился в доспехи, - шутила она, - Достаточно было надеть либо только халат, либо только пижаму.

Вовка залился густой краской смущения. Жаба поспешила сгладить неловкость.

- Ничего страшного. Зато как эротично ты скинул халат! – похвалила она его. – А ты наверняка горячий мужчина! Предлагаю за это выпить! На брудершафт!

Они чокнулись фужерами и, образовав из рук кольцо, осушили их до дна. Затем Жаба жадно прильнула к нему, словно ей не хватило напитка, и она пыталась слизнуть капли с его губ. Сознание покинуло Вовку. К жизни его вернуло ощущение полета и необычной, неизведанной ранее легкости. Он не помнил, как оказался здесь, на широкой двуспальной кровати, без одежды… Опытная женщина ласкала его тело, покрывая неистовыми поцелуями, наполняя негой, легкостью, истомой, неведомыми до этого ощущениями, невероятно приятными. Партнерша умело руководила его действиями, подсказывая, что делать, чтобы и она стонала и плакала от наслаждения и восторга.

Рассвет застал любовников в постели, усталых от ласк, но довольных и счастливых. Вовка оценивал произошедшее и находил, что сделал правильный выбор. Жоржета рассматривала дремлющего любовника и находила его невероятно привлекательным. Он не блистал красотой, не отличался крепким телосложением, был по-юношески худ и нескладен. Но было в нем нечто, что завораживало. Чистота, наивность, неопытность и в то же время невероятная страстность и открытость понравились ей больше, чем уверенность в своей неотразимости его более опытных предшественников. Те знали, что ей было нужно, и не стеснялись торговаться, выставляя свои требования за допуск к телу. Кому-то были нужны дорогие машины, кто-то добивался более высокооплачиваемой должности. Получив свое, такие обычно бросали ее, либо она сама теряла к ним всякий интерес. Этот был другим. Как ей показалось, настоящим. Она не раз наблюдала, как он работает – словно танцует: красивые, отточенные движения, что бы он ни делал: рубил дрова или нарезал мясо на порционные куски, он был невероятно грациозен. Опытным взглядом зрелой женщины она угадала в нем невероятно страстную натуру.  И не ошиблась, в чем ее убедила сегодняшняя ночь. Может быть – вот оно, ее выстраданное счастье. Лови, пока в руки само плывет, лепи из этого неотесанного юнца тот образ мужчины, о котором всю жизнь мечтала.

Она встала первой. Все вещи любовника выкинула в мусорное ведро: ничего не должно напоминать ему о прежней жизни, чтобы не было соблазна к ней вернуться. В шкафах было немало одежды, купленной ею для других фаворитов. И это не годится: новый возлюбленный не должен напоминать прежних пассий. Жоржета вспомнила, что с год назад покупала джинсы и водолазку одному из своих возлюбленных, но не угадала с размером, тому вещи оказались малы. Зато Вовке они должны быть впору.

Она не ошиблась. Обновки сидели на нем, словно были специально на него сшиты, а Жаба поймала себя на мысли, что это само предвидение, что этот юноша предназначен ей судьбой.

- Спасибо большое, Жоржета… - Вовка запнулся, не зная, как теперь называть свою начальницу – по имени отчеству или просто по имени.

- Для тебя Жоржета, Жеточка, - уточнила она.

- Жеточка, может, не стоило тратиться? Вещи-то дорогие… – подарок его явно смущал, хотя было заметно, что они ему невероятно понравились, и ему не хотелось их снимать.

- Что ты! – засмеялась она, - Я не специально для тебя их покупала. А тот, кому они предназначались, уже давно тут не живет. К тому же, и джинсы, и свитерок  оказались ему малы. Словно тебя ждали. Так что даже не сомневайся – вещи твои. Однозначно!

Речь любовницы Вовку успокоила. Обновки действительно пришлись ему по вкусу. Он давно мечтал о такой дорогой и качественной одежде, но не мог себе позволить покупать подобное.

- Хватит собой любоваться. Пусть другие смотрят и завидуют. А мы уже на работу опаздываем – кафе уже давно открылось, и тебя на кухне наверняка заждались. – Последняя реплика Жабы была еще одним испытанием любовника. Обычно ее фавориты начинали слезно молить или даже требовать  более выгодного местечка.

Вовка не проронил ни слова. Напротив, быстро накинул опять-таки подаренную утром Жоржетой куртку-ветровку и направился к выходу. Хозяйка кафе оценила это. Как она раньше не разглядела это сокровище?

Вовка попросил его высадить, не доезжая до кафе.

- Что-то случилось? – забеспокоилась Жаба.

- Что люди о нас подумают, если мы вместе приедем? – он объяснил, что его беспокоит.

- Не переживай – подумали уже, - просветила его начальница, - Даже если бы ничего не было, все равно бы приписали. Поэтому я давно живу по правилу «Лучше быть, чем слыть». И тебе советую. Расслабься и получай от жизни все удовольствия, которые она может тебе дать.

Вовка зарделся, понимая теперь, что Жаба была права. Ему впервые было стыдно появляться на работе. События минувшей ночи он воспринял, как приятное, но все-таки недоразумение, не собирался продолжать связь с Жоржетой и, конечно же, даже не догадывался об ее далекоидущих планах.

На кухне его действительно встретили сначала непривычно отчужденно, провожая долгими недоуменными взглядами. Но, не увидев в нем какой-либо перемены, оттаяли. Вовка вел себя так, словно ничего этой ночью не случилось, и он не стал из рядового работника особенным. Этим он завоевал еще большее уважение окружающих.

Жоржета знала, что ее новый фаворит не догадывается о том, какие виды на него она имеет. Слишком молод и неопытен. Сегодня ночью его точно так же может увести другая. Этого Жаба не могла допустить. Она вызвала его к себе ближе к концу рабочего дня.

- Скажи мне, как ты думаешь строить свою жизнь дальше? Для меня это важно по нескольким причинам сразу. Во-первых, как работодатель, я заинтересована в том, чтобы мои люди были устроены в жизни, потому что это сказывается на их работоспособности…

- Жеточка, Жоржета Константиновна…

- Просто Жеточка. Мы же договорились. – Поправила его собеседница.

- Жеточка, за меня не волнуйтесь, я не пропаду, у меня много друзей, они мне помогут…

- Нельзя же вечно жить у друзей, - перебила его обольстительница, - в один не очень прекрасный день может не оказаться друга, готового помочь с ночлегом. И что тогда?

Вовка молчал, лихорадочно соображая, что бы ответить, но ответа не находил, понимая, что начальница права как никогда. «Что же теперь? – думал он, - Погонит прочь как ненадежного работника? И зачем я к ней вчера поехал? Может, ей теперь стыдно, что я тут работаю?..» Ответ любовницы его приятно удивил и успокоил:

- Я вижу, ты понимаешь, что такой образ жизни ни к чему хорошему не приведет, - продолжила она после короткой паузы. – Поэтому предлагаю тебе поселиться пока у меня. А что? Дом у меня большой. Места всем хватит. Да и мы бы с тобой прекрасно время проводили, а? Ты меня вчера покорил – столько в тебе страсти, кто бы мог подумать!

Последний комплимент Жабы смутил новоиспеченного сластолюбца, но в целом предложение Жоржеты ему показалось привлекательным. Какое-то время там действительно можно было пожить. К тому же, кому какое дело, с кем и где он живет. Он человек самостоятельный и свободный.

- Я об этом даже мечтать не мог… - Вовка согласился переехать к своей начальнице.

- Если хочешь, я переведу тебя на более высокооплачиваемую работу… – предложила та.

- А вот этого не надо, - отказался он, - Мне моя работа пока нравится, и с девчатами на кухне я сработался, и Анна Петровна без меня никак не справится.

- Ну как хочешь… - выдохнула соблазнительница, еще раз убедившись в искренности избранника.

Да, с этой минуты Вовка стал значить для нее больше, чем партнер по сексуальным играм. Она подумала, что стоит познакомить его с сыном, который был уже взрослым мальчиком – Тиме, или Тимуру, недавно исполнилось тринадцать лет. Учился он в закрытом пансионе  для одаренных детей и бывал дома только по выходным, на праздниках и каникулах. Признаться, Жаба отдала его туда, чтобы не маячил перед глазами, не мешал жить так, как ей хотелось, меняя любовников как перчатки. К тому же, школа была элитной, и обучение там давало ему больше, чем могла бы дать малообразованная, пусть и обеспеченная мать. Так, отстраняясь от сына, она в то же время проявляла о нем заботу. Правда, сегодня забрать его не получится – в будний день не отпустят.

Вовка вернулся на кухню веселый, как никогда. Это не осталось незамеченным. Иннокентий, еще вчера выступавший добрым советчиком, сегодня был настроен иначе.

- Ты никак, из грязи да в князи метишь? – подзадоривал он нового фаворита начальницы.

- А сам-то как в дамки выбился? Забыл? Так я напомню! – заступилась за любимца Анна Петровна.

- Вовчик, да ты всех наших баб очаровал. Не иначе, как сексуальный гигант. Анна Петровна и та не устояла. – Продолжал скалиться задира.

- Вовка, не обращай внимания, Кеша завидует, а еще остерегается, что его теперь с работы попрут. Тот-то еще работничек, в постелях даме и то не угодил. – Поддержала шеф-повара старшая официантка Светочка, Ирина Борисовна.

Подвыпивший Иннокентий замахнулся было на нее, готовый ударить обидчицу, но Вовка перехватил занесенный над нею кулак, ловким движением вывернул ему эту руку за спину и повалил на стойку с посудой. Несколько чашек и фужеров упали и разбились. На шум и крики Иннокентия сбежались все работники кафе, в том числе Жоржета. Увиденное ее потрясло: она не предполагала, что ее избранник, оказывается, настоящий мужчина, может и за себя постоять, и обидчику дать отпор. Лишний раз убедившись в правильности своего выбора, она вернулась в свой кабинет, чтобы написать приказ об увольнении Иннокентия. Посетители жаловались на слишком громкую музыку, которая, к тому же, нравилась далеко не всем, так как не отличалась разнообразием. Она уже давно хотела это сделать, но тот не давал повода.

А Вовка приобрел первого в своей жизни врага. И то против своей воли. 

глава 2

Любовь против страсти

Жизнь продолжала преподносить Вовке сюрпризы, словно брала реванш за долгие годы скуки и однообразия. Ночи он делил с Жабой, дни и вечера проводил на работе, тоже под ее неусыпным надзором, которого, впрочем, не замечал. Зато заметили другие и поняли, что Жоржета относится к нему иначе, чем к другим своим фаворитам. Удивлялись, недоумевали, возмущались. Одна Анна Петровна считала иначе.

- Зря вы лясы точите, бабы, - упрекала она коллег, - Зависть – плохое чувство. Ну и что, что она его старше намного? Ну и что, что сын не намного младше? Главное – она его любит! Это же невооруженным взглядом заметно. А кому еще Вовка приглянется – без двора, без кола, да без образования? Мать не дала то, что должна была дать сыну. Так хоть любимая женщина даст.

- Да с чего, Петровна, ты взяла, что она любимая-то? Она, может, в парня и втрескалась. А он – вряд ли. Просто пользуется ей, потому что деваться некуда…

- Пусть пользуется! – заверяла шеф-повар, - Жоржета не маленькая, знает, на что идет. Ей не впервой ухажеров как перчатки менять. Нашли, кого жалеть.

- Петровна, а ты не ревнуешь даже? У любимца твово новая покровительница появилась, а она – посмотрите – еще ее защищает… нет бы морду разлучнице набить… - шутили другие.

- Да ну вас! – отмахивалась та, что вызывало дружный взрыв смеха всех кухонных работниц.

- Прекращайте ржать – в рецептах еще напутаете чего, отдувайся потом за вас, - Анна Петровна одной репликой остановила всеобщее веселье, - посмеялись, и будет с вас! А в чужую жизнь не лезьте! В своей и то подчас не разобраться.

К новому статусу разнорабочего на кухне все вскоре привыкли. Даже нашли, что перемены к лучшему. Вовка не загордился, не кичился своим особенным положением в коллективе, как другие до него. За это его стали уважать еще больше. Он так же, как раньше, выполнял свою работу на кухне. Вместе с тем все нашли, что он изменился к лучшему и внешне:  поправился, стал красиво и модно одеваться, взгляд его выражал уверенность в себе, в своем будущем.

С каждым днем Жоржета все больше им увлекалась. Он не был похож на других. Она была уверена, что поход в ЗАГС – дело времени. Правда, избраннику едва восемнадцать исполнилось. А ей скоро 30 стукнет. Да кому какое дело?! Разница в возрасте счастью не помеха. Знакомство с сыном она все откладывала на потом, опасаясь, что Вовку наличие ребенка отпугнет. По сути, он и сам еще ребенок, наивный, добрый. Не намного старше Тимура. О том, что сын может не принять молоденького отчима, она не думала. Но откладывать это знакомство вечно было невозможно. Приближались летние каникулы, которые Тимка всегда проводил дома. Оставалось устроить дело так, чтобы оба друг другу понравились сразу. И Жоржета решила организовать большой семейный праздник в честь окончания очередного учебного года.

Местом для торжества была выбрана беседка на берегу. Во-первых, уже потеплело настолько, что в каменной ротонде было душно даже вечерами. Во-вторых, отсюда открывался замечательный вид и на сад, где уже распустились все цветы, и на пруд, поверхность которого была вся усыпана кувшинками. Здесь было действительно очень красиво, романтично и свежо.

Приглашенных на торжество было немного: крестная мать Тимки, соседка по коттеджу, настоятельница элитных гетер для высокопоставленных особ «мама Люба», как ее величали ее подопечные, одна из самых ярких представительниц ее салона, девица неземной красоты с подходящим ей то ли именем, то ли псевдонимом Виктория, Вовка да хозяйка дома с сыном, виновником праздника.

На круглом деревянном столе, накрытом белой с выбитыми кружевными узорами скатерти в соусниках и салатниках дразнили нюх ароматы изысканных блюд. Вовка узнал руку его покровительницы Анны Петровны. Только она подавала заливную рыбу целиком, укладывая заливное волнами, украшая блюдо причудливыми фигурками морских звезд, коньков, вырезанных из вареных моркови и свеклы, водоросли изображали веточки петрушки и укропа. Он знал, что рыба к тому же фаршированная: внутри ни единой косточки, только вкусный фарш из рыбного филе, с луком и чесночком. В сервировке стола морская тема доминировала. Салфетки и те были свернуты в виде ракушек. Заливное произвело должное впечатление на гостей семейного торжества.

- Такую красоту есть жалко, - вздыхала «Мама Люба», облизываясь.

- Это не только очень красиво, но и очень вкусно. Попробуйте, объедение! - Уверяла Жоржета, ловким движением руки выхватывая рыбок из «волн» заливного и укладывая их на тарелки своих гостей.

Угощение действительно было отменным. Гости закатывали глаза от удовольствия, цокали языками и не уставали нахваливать мастерство Анны Петровны.

- Очень вкусно! Я не думала даже, что заливное можно так приготовить и так подать. Оригинально, а главное – пальчики оближешь! – делилась впечатлениями попечительница гетер, обитающих в коттедже по соседству.

- Кстати, где твоя звезда салона Виктория? – поинтересовалась Жоржета, - Свое обещание вкусно накормить я сдержала. А культурная программа срывается?

- Она, наверное, готовится к выступлению, - объяснила отсутствие еще одной приглашенной «мама Люба».

- Что такое? – заинтересовался Вовка, - Кажется, я чего-то не знаю?

- Это сюрприз, дорогой! – улыбнувшись, ответила хозяйка застолья.

- Виктория хорошая танцовщица. Говорит, училась этому в хореографическом училище. Видишь, в жизни-то пригодилось. У нас кроме нее, никто не умеет исполнять танец живота. – Пояснила соседка,

- Просто не желают научиться. Ничего сложного в этом нет. Простые движения. Нужно только чувствовать свое тело и уметь им управлять, - в беседке появилась девушка в блестящем полупрозрачном наряде, вышитом бисером и пайетками. На ней были широкие шаровары, стянутые у щиколоток браслетами, такие же украшали обнаженное левое предплечье, распушенные темные волосы обрамляли очень красивое лицо незнакомки. Откинув голову назад, она одним движением руки перекинула волосы за спину, открыв полуобнаженную грудь, слегка прикрытую чашечками вышитого блестками лифа. Вовка потерял дар речи, не сводил с красавицы глаз.

- Виктория. Будем знакомы, - чаровница протянула ему маленькую изящную ручку в кольцах.

- Вова, Владимир… - он не сразу сообразил, что следует ответить. 

- Красивое имя, - похвалила дива в восточном наряде одалиски и направилась к Жоржете, чтобы поздороваться с ней и Тимуром.

- Надеюсь, долго ждать обещанного сюрприза нам не придется? – улыбалась ей Жаба. Она заметила, каким завороженным взглядом смотрел на нее ее фаворит, и ей не терпелось продемонстрировать, кто есть кто. Она – хозяйка всего этого великолепия, богатая женщина, которая может дать ему все, что он захочет. И эта – торгующая своим шикарным молодым телом, потому что больше ничего у нее нет и не будет. Ни денег, ни умения их заработать, ни своего дома, ни имущества – НИ-ЧЕ-ГО. Только красота и молодость, но и это имеет свойство проходить.

- Да, ты и так заставила нас ждать, - капризно заметила ее опекунша.

Вместо ответа Виктория включила магнитофон и стала в позу, повернувшись спиной к сидящим за столом. С первыми звуками восточных ритмов, она мгновенно преобразилась, подчинившись магии  музыки. От нее невозможно было оторвать глаз – Виктория словно явилась из «Тысячи и одной ночи». Казалось, она действительно родилась и выросла во дворце какого-нибудь шейха, а не освоила искусство восточного танца в хореографическом училище. Звон браслетов, блеск пайеток и бисера, мерное движение бедер, пассы поднятых вверх рук очаровали Вовку. Он не сводил с Виктории восхищенных глаз, что вконец расстроило Жоржету. Она встала и с остервенением выключила магнитофон. Стало тихо, было слышно только, как позвякивают браслеты и металлические украшения костюма. Но это не остановило Викторию: она закончила свой танец без музыки под аккомпанемент аплодисментов восхищенного Вовки и гордой за свою подопечную «мамы Любы». Не рукоплескала танцовщице только Жаба. Когда Виктория закончила танец, она подошла к ней и отблагодарила за великолепное исполнение пачечкой купюр, которую она демонстративно заложила между чашечками лифа, намекая на продажность и необразованность особы и ее низкий социальный статус.

- Ты была великолепна! Но непривычная музыка оказалась слишком утомительной слуху русского человека. – Натянуто похвалила она гостью.

- Вы очень добры, но сегодня я у Вас в ином статусе, - отразила удар Виктория и вернула Жоржете вознаграждение.

- Как хочешь, - Жаба изменилась в лице и поинтересовалась вежливо, но холодно, рассчитывая на отрицательный ответ. – Надеюсь, ты еще порадуешь нас своим присутствием?

- Как я могу упустить такую редкую возможность потусить в таком изысканном обществе? – не оправдала ее надежд Виктория.

Она тихо ненавидела Жабу, которой удалось устроиться в жизни лучше, хотя была и не так красива, и не так обольстительна, как она, и уже не совсем молода. Однако живет, как сыр в масле катается, да еще молодых и красивых любовников меняет как перчатки. Сегодня появился шанс взять реванш. Виктория заметила, что новый фаворит хозяйки застолья не сводит с нее глаз, а та не знает, как от нее избавиться. В общем, Виктория решила воспользоваться правом приглашенной на торжество, и Жаба ничего не могла с этим поделать, как только свернуть застолье.

Веселье только началось, и сделать это было не так просто. Жоржета попыталась перевести центр всеобщего внимания с Виктории на себя, вернее, на своего сына. В конце концов, успешное окончание им очередного класса в гимназии стало причиной торжества.

- Вы танцевали превосходно! Я сразу вспомнил восточные народные сказки, которые мы проходили в прошлом году, - похвалил гостью молчавший до того мальчик, на которого пока никто не обращал внимания. Виктория очаровала даже подростка.

- Тимочка, лучше расскажи, как ты планируешь провести лето, - обратилась к нему мать.

- Как обычно, дома, с тобой, - отозвался тот.

- Ты что-то рассказывал про языковую практику за границей, волонтерство… - напомнила ему Жоржета.

- А, ты про это! – спохватился гимназист, - если бы ты дала разрешение раньше, меня включили бы в программу по обмену. Я бы жил в голландской семье, а вместо меня приехал бы мальчик или девочка оттуда. Обязательное условие, чтобы дети жили именно в семье.

- Тимочка, ты же знаешь, что это невозможно. Я же практически не бываю дома. Даже тебя вынуждена была в пансион отправить. Какие еще чужие дети?

- Я так и объяснил руководителю проекта по обмену. Поэтому меня и не включили в список отъезжающих за границу, – спокойно заметил мальчик. Он привык, что для матери он не на первом месте и понимал, что чужого ребенка дома мать тем более не потерпит.

- А что, есть такая программа? Надо же! – снова заявила о себе Виктория, перетягивая на себя одеяло всеобщего внимания.

Жоржета сложила губы в скептическую улыбку:

- Деточка, ты еще многого не знаешь в этой жизни.

- Я тоже о таком впервые слышу, - поддержал чаровницу Вовка.

Они обменялись с Викторией лукавыми взглядами. Это их сблизило и подружило.

- У тебя еще все впереди! – заверила его покровительница.

- Что, тоже за границу по обмену отправишь опыта набираться? А оттуда тебе другого красавчика пришлют другим опытом поделиться, - неудачно пошутила «мама Люба». И тут же об этом пожалела. Жаба бросила на нее разгневанный взгляд.

- Скажешь тоже! Думай, что говоришь! – осадила она шутницу.

- Действительно, за столом дети! – не без сарказма заметила Виктория, намекая на то, что любовник Жабы почти ровесник ее сыну.

Жоржету развеселил выпад завистницы.

- Не дети, а уже взрослый юноше. Причем, один. А завидовать нехорошо! – отраженный ею камешек укоризны, брошенный Викторией в ее огород, полетел в сторону гостьи.

- А есть чему завидовать? – театрально озираясь вокруг, спросила дива в восточном наряде.

- Не паясничай! Не на танцполе, а за столом. Вот и веди себя прилично! – осадила ее опекунша, понимая, что подопечная перегибает палку.

Виктория закатила подведенные миндалевидные глазки и зацокала язычком:

- Меня же сюда развлекать публику пригласили? Вот и стараюсь, как могу…

- По-моему, переигрываешь даже. Денег не хватит с тобой расплатиться, - не удержалась от замечания и Жаба.

- Не переживайте, Жоржета Константиновна, я сегодня бесплатно работаю. Могу даже гостя Вашего развлечь… За такое царское угощение чего не сделаешь! – Виктория намеренно назвала Жабу по имени-отчеству, намекая на ее возраст.

- Для друзей я просто Жеточка, - ядовито заметила она.

- Как приятно обрести новых друзей, особенно тех, с кем живешь по соседству! – расплылась в показной улыбке одалиска.

Жоржета метнула грозный взгляд в сторону опекуншы зарвавшейся танцовщицы. Та не собиралась уходить,  так как еще не подавали десерта, но засобиралась домой.

- Ой, я забыла совсем, к нам же сегодня гости должны пожаловать. Вика, нам пора уходить. – Рассеянно лепетала она, на ходу придумывая причину ухода.

- Ты же еще вчера отменила все визиты, - уже непритворно удивилась Виктория. Ее глаза победоносно поблескивали: ей все-таки удалось испортить Жабе праздник.

- Действительно, остались бы еще. Я бы еще с удовольствием посмотрел, как ты танцуешь, – промолвил во время словесной перепалки Вовка, в которой мало что понял. Он еще не успел узнать, что на самом деле скрывается порой за ширмой учтивости.

- Как-нибудь в другой раз. Ты же видишь, люди торопятся, - Жоржета взяла его под ручку, демонстрируя, кому на самом деле принадлежит этот молодой человек.

- Жаль, очень жаль, - Вовка заметно был расстроен. – Скажите, на Востоке танцуют только женщины? Я бы тоже хотел так научиться…

- Почему? Мужчины тоже танцуют, - ответила Виктория, - Но не так, конечно. Смотри! – с этими словами одалиска пустилась в пляс, перебирая ногами, то выкидывая вправо и влево руки, то закидывая их назад… Снова зазвенели браслеты, засверкали блестки наряда, подчеркивая все прелести обольстительно красивого женского тела. Вовка принялся повторять движения, и они удались ему сразу же.

- Молодец! Ты талантливый ученик, - похвалила его Виктория, и принялась исполнять женскую партию, сменив резкие ритмичные выпады на мягкие грациозные движения, поплыла вокруг него, удерживая его горящий восхищенный взгляд.

За ней осталась победа и во втором раунде неравного соперничества с богатой владелицей особняка. Пусть Жаба купила тело молодого красавца, зато его мысли и чувства с этого дня принадлежат ей! Находясь с той в одной постели, он будет думать о ней, представлять ее, грезить ею…

глава 3

В сетях иллюзий

Вовка с Жоржетой вернулись к столу. Любовница успела шепнуть на ушко соседке, чтобы ты возвращалась, как только избавится от опасной и дерзкой девицы. У беседки на берегу их ждал Тимка, развлекавшийся тем, что бросал камешки на гладкую поверхность пруда. Гладкое водяное зеркало покрывалось кругами, искажая отражение в нем.

- Смотри, как надо, - обратился к нему Вовка, который любил в детстве заниматься тем же. Натренированным движением руки он кинул маленький плоский камешек, и тот поскакал по поверхности пруда, образуя цепь колец, пока не утонул почти на том берегу.

- Ух, ты! – восхитился Тимур. – Как ты это делаешь, покажи!

- Для этого нужно найти плоский камешек. Вот такой, - объяснил покоривший воображение мальчишки Вовка, поднимая с земли подходящий камень, - Потом кидаешь его на воду так, чтобы он упал широкой частью. Если упадет боком, утонет. Понял?

Тимка утвердительно кивнул. Вовка показывал, как надо прицелиться, как поднять руку, чтобы получилось. Потом они стали кидать на спор – у кого дольше проскачет. Жоржета любовалась ими из беседки. Она была счастлива, что они подружились.

- Неудивительно, что они так легко нашли общий язык. Они почти ровесники, - многозначительно заметила вернувшаяся вскоре «мама Люба».

- Быстро же ты управилась! – похвалила ее Жаба, но тут же с опаской поинтересовалась. – Одалиска тоже может так же быстро с делами разобраться?

- Не переживай. Я специально для нее пригласила почетного гостя. Она сегодня будет занята до утра, - ухмыльнулась гостья.

- Пусть девочка потрудится. Здесь так и напрашивалась. – Жоржета была довольна и расположена поговорить.

- Такая уж у нее нехорошая натура. Да и ты не хуже, - «мама Люба» подмигнула Жабе, намекая, что и она не лыком шита, - Вижу, какого молодца отхватила! Хорош! Не боишься, что бросит?

- Не бросит! – уверенно заключила та, - Ему деваться некуда. Он никогда не имел и не будет иметь то, что могу дать и даю ему я. Второй такой дуры на свете не найдется…

- Так сильно влюбилась, что ли? – удивилась торговка чувствами. Ей в силу давней профессии непросто было представить, что можно покупать то, за что посетители ее особняка ей платят сами.

- Да не в этом дело, - уклончиво ответила Жаба, - он как кусок мягкой послушной глины – лепи что хочешь.

- А не лучше было бы подыскать для серьезных отношений мужчину состоятельного, старше по возрасту, который обеспечил бы тебя всем-всем… - собеседница предложила альтернативный вариант устройства личной жизни подруги. Но та ее даже не дослушала.

- О, нет-нет! – прервала ее размышления Жоржета, - Хватит с меня в жизни одного папика! Знаешь, как противно, когда тебя тискают потные жирные похотливые руки великовозрастного сластолюбца? Ему было наплевать тогда, что я еще в школе училась и что являюсь дочерью якобы любимой им женщины.  А была я тогда чистым и наивным ребенком. Даже не верится, да?

- Тимка от него? – предположила гостья.

- К сожалению, да, - Жаба подтвердила ее догадку. – Когда я забеременела, все узнала мать. Скандал был грандиозный! Чтобы подонка не посадили, купил мне эту забегаловку. С матерью мы с тех пор так и не общаемся. Не может мне простить, что я у нее любовника увела. Она и мысли не допускает, что я сама жертва ее чересчур активной личной жизни.

- Да ты что?! – искренне изумлялась владелица элитного салона, казалось, в силу профессии должна быть привыкшей к подобным историям.

- Когда сама на ноги встала, дала себе слово, что буду иметь только молодых и красивых. Это моя месть мужскому полу. Как мной когда-то воспользовались, так и я… - Жаба продолжала сыпать откровениями.

- И этот тоже? – спросила «мама Люба», кивая в сторону Вовки. Тот по-прежнему был занят тем, что кидал камешки в воду. – Господи, мальчишка же еще совсем…

- Этот – другое дело, - пояснила хозяйка дома, - Он мне себя напомнил. Такой же наивный и чистый.

- А ты не думала, что ты ему так же отвратительна, как тебе твой благодетель когда-то? – гостья перешла на провокационные вопросы.

- Нет, не думаю! – резко ответила Жаба, - Я у него первая женщина. Мужчинам свойственно наделять подарившим первый сексуальный опыт необыкновенными качествами. К тому же, повторюсь, он гол, как сокол, и никому, кроме меня, не нужен и неинтересен.

- Надеюсь, ты права! – собеседница была вынуждена с ней согласиться, - Но я все равно предпочитаю тех мужчин, которые способны мне что-нибудь дать. Не только приятные ощущения, ты понимаешь.

- Пожалуй, пора подавать десерт. А то наши мужчины перекидают на тот берег всю гальку с нашего берега. Я за нее бешеные деньги осенью отвалила. – Сменила тему Жоржета.

Остаток праздничного ужина ничем примечательным не был ознаменован. Вовка чувствовал себя неловко и все ждал появления красавицы в восточном костюме. Но та так и не появилась. Дамы принялись петь протяжные застольные песни. Тимка клевал носом за столом, привыкший в пансионе ложиться спать рано.

Наконец, разошлись по домам. Вовка с Жанной проводили гостью, на этот раз окончательно и направились в спальню. Жоржета захватила с собой бутылку своего любимого красного грузинского вина, чтобы продолжить торжество с молодым любовником. Вовка был рассеян и задумчив.  Он впервые поймал себя на мысли, что ему неприятны ласки Жабы. Такие же страстные и умелые, как всегда, они уже не доставляли прежнего удовольствия. Он устало откинулся на спину, позволяя партнерше делать с ним все, что ей угодно, закрыл глаза, чтобы не видеть не любимой и не желанной женщины. В сознании возник образ другой, сладострастно влекущей его откровенными движениями восточного танца. Ему показалось, что рядом с ним Виктория, и он страстно откликнулся на ласки Жоржеты, представляя себе ее соперницу. Права была одалиска: Жаба одержала сокрушительное поражение на личном фронте.

С этой ночи Вовке стало все сложнее и сложнее исполнять прихоти своей начальницы. Он еле  сдерживал отвращение, которое навевало ее еще молодое и крепкое, хорошо сложенное, но изрытое мелкими оспинками тело. Покорившую его воображение восточную красавицу он с тех пор не видел, хотя намеренно искал с ней встречи, прогуливаясь вдоль забора, разделяющего границы двух коттеджей. Однажды он рано утром отравился на рыбалку на другую сторону пруда, подальше от Жабы. Лодка была одна. Именно ей и воспользовался он для переправы. Солнце еще не поднялось над горизонтом, только-только начинало светать. Свежесть и прохладу раннего утра не успел разогнать зной и жар солнечного летнего денька. Вовка наслаждался свежим воздухом, свободой и одиночеством, которых ему в последнее время не доставало.

- Привет, танцор! Да ты, оказывается, еще и рыбак! – его размышления прервал приятый задорный голос, показавшийся ему знакомым.

Он обернулся и увидел хрупкую девушку с двумя косичками, в спортивных шортах и коротенькой маечке. Он не сразу узнал в ней чаровницу в восточном наряде, покорившую его воображение.

- Охо! – обрадовался он, - Какие люди, да без охраны! А ты здесь какими судьбами?

- Бегаю по утрам, тренирую мышцы, укрепляю здоровье, сохраняю фигуру, - объяснила та, покрутившись вокруг, продемонстрировала красоты своего тела.

- Вижу, тебе это хорошо удается! – Вовка бросил удить и подошел к предмету своих ночных грез поближе. – Берешь меня в свою команду?

- Ты же в другой команде состоишь и иные виды спорта предпочитаешь, - подзадоривала его бегунья, кивая в сторону особняка Жабы.

Вовка замялся, раздумывая, что ответить.

- Почему ты так думаешь? – наконец, выдавил он.

- А что тут думать? – пожала оголенными плечиками красотка, - Все предельно ясно. Заполучила хитрющая  муха-цокотуха разудалого комарика. А тот и рад стараться…

- Зачем ты так? – обиделся Вовка.

- Потому что она уже всему поселку растрезвонила, какой ты замечательный любовник и что ты в полном ее распоряжении, потому что тебе некуда деться…

- Да и ты, я слышал, не из пансиона благородных девиц... – вспылил ее воздыхатель.

- Я тут по своей воле. Мне нравится такая жизнь, беспечная, беззаботная, веселая. Однообразное течение будней меня утомляет и навевает скуку. А ты – от безысходности, да? Конечно, чем добиваться в жизни материальных благ самому, проще сразу все получить, ублажая стареющих дамочек… - намеренно злила его обитательница элитного салона по соседству.

- Замолчи! – Вовка повысил голос, хотя это было ему не свойственно.

- А что? Не так? Докажи обратное! Тогда поверю. – Раззадоривала его озорница.

Фаворит Жабы молчал в полном недоумении:

- Как? И почему я должен что-то доказывать?

- Потому что я тебе нравлюсь. А ты – мне…

- Правда? – сердце Вовки радостно заколотилось.

- Ну, и?... – Вика провоцировала его на измену своей покровительнице и начальнице, расстегивая «молнию» на спортивной маечке до линии глубокого декольте.

Вовка последовал сигналу, продиктованному не разумом, а самым древним инстинктом продолжения рода и заключил хрупкую фигурку чаровницы в крепкие объятия.

- Почти убедил, - соблазнительница высвободилась из его цепких рук, - Но не здесь и не сейчас… Если Жаба нас засечет, и мне, и тебе мало не покажется. Впрочем, мне-то что? А вот тебе достанется по полной программе!

- Я никого не боюсь! Особенно Жету. Она просто пригласила меня пожить временно, пока я не подыщу себе что-нибудь подходящее. – Заверил красотку сожитель владелицы особняка на том берегу пруда.

- Какой ты настойчивый, - уворачивалась от его ласк бегунья. – А ты, я погляжу, не особо торопишься что-либо искать. Правду говорят, нет ничего более постоянного, чем временное.

- Говорю же, уйду, как только захочу. Если с тобой, то готов хоть на край света, хоть сейчас! Я думаю о тебе постоянно с той ночи, как увидел впервые. – Признался Вовка.

- Это тебе только кажется. Ты живешь в иллюзии свободы. Пока ты въезжаешь и выезжаешь с Жабой, ты не можешь этого заметить. А ты возьми и попробуй без нее пройти мимо охраны на въезде в поселок. Убедишься, права я или нет. А сейчас мне пора в салон, скоро завтрак. Да и тебя любовница наверняка заждалась.

- Подожди! – Вовка схватил свое ускользающую мечту за руку, - Когда мы увидимся в следующий раз?

- Я тебя сама найду, - заверила его Виктория, прежде чем раствориться, словно видение, в поднимавшейся над водой дымке, обещавшей, что день будет теплым и ясным.

Вовка тоже принял решение вернуться. Рыбачить перехотелось. Впрочем, главный улов этим утром ему все же удалось поймать. К тому же, ему не терпелось проверить, не преувеличила ли Виктория, и он, привязав лодку на место, пошел прямо к выезду из поселка.

- Кто такой? Куда направляешься? – поинтересовался охранник.

- Здрасьте! Сколько раз мимо проезжал, а ты как будто не знаешь? – Удивился Вовка.

- Так проезжал же, а не проходил. У меня четкое указание задерживать до выяснения обстоятельств и личности всех подозрительных лиц.

- Это я – подозрительное лицо? Да я живу тут уже несколько месяцев! – неслыханная несправедливость возмутила его до глубины души.

- В списках жителей поселка не значишься, в числе приглашенных и гостей тоже. Значит, подозрительная личность. По инструкции должен быть задержан. У кого живешь? В каком доме? На какой улице?

-  Дом №11, улица Северная, кажется… - Вовке ничего не осталось, как назвать адрес Жоржеты, чтобы недоразумение разрешилось.

Охранник нашел по справочнику номер телефона владелицы указанного им коттеджа и позвонил.

- Имя, фамилия? – спросил он, ожидая, пока на том конце провода снимут трубку.

- Владимир Краснов, - представился Вовка.

- Алло, доброе утро! Извините за ранний звонок. Позвольте уточнить – Владимир Краснов у вас проживает?.. Почему интересуюсь? Он сейчас на проходной. …Что делал?.. Говорит, прогуляться решил, - повторил вслед за задержанным страж порядка, - Так он гостит у Вас? Тогда потрудитесь внести его фамилию в список гостей, пожалуйста. А? Хорошо-хорошо, отпускаю! Иди домой, гулена! Потеряли тебя уже.

Вовке ничего не оставалось, как вернуться в дом любовницы. Он почувствовал себя ее пленником и решил, что покинет его при первой подвернувшейся возможности. Надо было продумать пути к отступлению: где-то же ему надо было поселиться, работать, добывая средства к существованию.

- Ты сегодня решил пешком на работу добраться? – Жаба встретила его негодующей репликой, - Учти, далековато.

Высокомерный тон хозяйки жизни, его в том числе, Вовку охладил окончательно. Им овладела жажда свободы, которую он даже не заметил, как потерял. Но он собрал все свои силы, чтобы ответить спокойно и уверенно:

- В таком виде и на работу? Смеешься? Просто осваивал окрестности. Выехал под утро на рыбалку, никакого клева нет. Решил подыскать более рыбное место. Не знал, что у вас тут так строго с посетителями.

У Жоржеты отлегло от сердца. Она сменила гнев на милость.

- Извини, по телефону трудно понять, что к чему. Еще этот охранник наговорил всяких глупостей.

- Ага, - согласился Вовка, прекрасно слышавший, что сказал ей страж порядка.

- Обещай мне, что такое больше не повторится, - требовала Жоржета. – Я беспокоюсь за тебя. Места тут глухие. Мало ли что?

- Конечно, дорогая! – заверил ее любовник и захлопнул прямо перед ее носом дверь в ванную комнату.

- Тебе спинку потереть? – поинтересовалась хозяйка дома.

- Не надо. Я просто ополоснусь после прогулки, - заверил ее пленник, открыл кран и освежил голову струей холодной воды, чтобы прийти в себя.

Его на самом деле не покидало ощущение, что он находится в плену у сладострастной дамочки. Действительно, не надо было тогда ему сюда приезжать. Теперь он терял не только крышу над головой, но и работу, которая устраивала его во всех отношениях. Как жить дальше, он не знал. Возвращаться к матери он не хотел ни под каким предлогом. Она же устроилась в жизни, да еще с грудным ребенком на руках. Бабушка его не сразу от нее забрала. И он не пропадет. Только плана, как не пропасть, у него пока не было. Поехать на работу вместе с ней и не вернуться? Вариант. Но тогда он больше никогда не увидит Вику. А отсюда его, по всей видимости, отпустят только в сопровождении Жабы. Кстати, без нее также не впустят. Что делать? Он решил снова доверить решение этого вопроса мерному течению жизни.

За завтраком он непривычно молчал, отвечая на расспросы Жоржеты односложными «Да-нет».

- Все-таки что-то случилось! – пришла к выводу обеспокоенная не на шутку Жаба. Она не допускала мысли, что любовник задумал ее бросить, поскольку идти ему некуда и не с кем, - Ты не заболел?

- Нет, - Вовка не ломал голову над разнообразием своих ответов.

- Наверное, просто устал, - строила догадки любовница и начальница по совместительству, - Хочешь, оставайся сегодня дома, отдохни. А то сам не свой.

- Может быть, - предложение никуда не ехать показалось квартиранту приемлемым. Он попытается увидеться с Викой. Вместе они решат, как покинуть эту зону принудительного отдыха. – Пожалуй, я так и сделаю. И правда, просто я очень устал.

Тирада возлюбленного после кратких «да-нет» успокоила Жоржету. Почему бы ее фавориту не устать: в кафе работа тяжелая физически, здесь она ему по ночам спать не дает. Любой организм даст сбой, даже такой молодой и сильный, как у ее любовника.

Вовка проводил благодетельницу до ворот особняка, которые предусмотрительная дамочка на всякий случай закрыла на ключ, который был только у нее. Ее жилец снова почувствовал себя заключенным.

- Боишься, что я сбегу?  - шутливым тоном спросил он, за которым, впрочем, скрывалось нешуточное опасение.

- Никуда ты, дурачок, от меня не денешься. Догоню и верну под свое крылышко. Кому ты нужен-то, кроме меня? – предупредила Жоржета, тоже как бы шутя, но и за ее шуткой крылась угроза.

- А если все-таки не вернешь? Не пленный я же твой все-таки… - принялся рассуждать Вовка, но любовница оборвала его пространные речи.

- Тогда отомщу. Посажу, например… - Жоржета принялась перебирать варианты мести, - Скажу, что ты украл у меня драгоценности семейные. Кто ты, а кто я? Сам подумай! Так что иди-ка лучше отдохни от трудов праведных. А то, смотрю, ты на самом деле переутомился. Всякие глупости в голову лезут.

 Да, права Виктория, непросто будет сбежать от Жабы. Но он обязательно найдет способ.

 

глава 4

Бегство с «Прудов»

Ощущение новизны прошло. Вовка успел «от» и «до» изучить убранство особняка начальницы, а также уклад жизни его обитателей. Жоржету не интересовало ничего, кроме новых модных вещиц. К тому же, изысканным вкусом она не отличалась, скупая все самое дорогое и красивое. Поэтому в интерьере, скорее, наблюдался разброс стилей, нежели прослеживался какой-либо определенный. В доме была шикарная библиотека, но книгами никто не интересовался, даже славящийся ученостью гимназист, не говоря уже об его матери. Вовка тоже не любил читать. Но и книг в его доме ни у бабушки, ни у матери почти не было. Здесь стеллажами с томами русских и зарубежных классиков была занята целая комната, но в нее заходили только тогда, когда требовалось произвести подсчеты расходов и полученной прибыли в кафе. Или чтобы что-нибудь спрятать от посторонних глаз в одном из многочисленных увесистых томов.

Жоржета не любила принимать гостей, отмечая все семейные праздники в кругу самых близких людей: его, своего сына и «мамы Любы». Красавица Виктория стала персоной нон-грата. Одни и те же разговоры за столом об одном и том же могли утомить кого угодно. Вовка затосковал. Он был лишен общения со своими друзьями. Анька решила, что тот загордился, добившись материальных благ, и объявила Дюймвовочке бойкот. Надо было с ней объясниться. Он был уверен, что подруга все поймет и простит ему долгие месяцы молчания. Сделать это сейчас было непросто. В кафе у него не было ни минуты свободного времени. Жаба привозила его к началу рабочего дня и забирала сразу после смены. Да и в выходные дни он себе, как выяснилось, не принадлежал.

Вовка вышел прогуляться по саду в надежде увидеть Вику. Обещала же она, что они сегодня обязательно увидятся. Он залюбовался цветением петунии и ромашек на клумбах под окнами открытой летней веранды коттеджа. Спустился вниз и пошел по дорожке в глубину сада, подальше от любопытных соседских глаз. Над ухом что-то просвистело, за малым не зацепив висок. Он инстинктивно отдернул голову и посмотрел на упавший к ногам камень. Хотел было громко выразить негодование и наказать хулигана, да вовремя заметил, что камешек завернут в тетрадный лист. Он развернул тайное послание. Сомнений не было – оно от Виктории: «Жду у калитки». Это была крайняя граница владений Жабы, за которой располагался пустующий участок, заросший сорняками и бурьяном, где к строительству дома еще не приступили. Здесь почти никогда не было людей. Калитка, разумеется, была закрыта на амбарный замок внушительных размеров. Впрочем, она была невысокая, чуть больше метра в высоту, и влюбленный легко перемахнул через нее в надежде увидеть предмет своей страсти.

Виктория подошла чуть позже, предварительно убедившись, что вокруг никого нет.

- Ну что? Права я была, когда говорила тебе, что от Жабы сбежать будет непросто? – спросила она игриво.

- Права, права! – вынужден был согласиться Вовка. – Но ничего невозможного не бывает. Что-нибудь придумаем!

-Например?

- Без тебя я никуда не уеду! – заверил он возлюбленную, - Или с тобой, или никак…

- Даже так? – страстность поклонника покорила даже ее легкомысленное сердечко и развеяла скептический настрой.

- Тебе больше нельзя оставаться в этом вертепе! – убеждал он одалиску.

- В отличие от тебя, я могу уйти в любое время, как только захочу. Повторяю, я здесь по своей воле! – ответила на это Виктория.

На  самом деле она лукавила. Она была такой же пленницей «мамы Любы». Чтобы покинуть ее элитный салон, ей нужно было уплатить такую неустойку, что проще было остаться. Вовке совсем необязательно было знать все это. Она должна производить впечатление абсолютно свободной женщины, чтобы он не догадался о том, какая роль ему отведена.

- Но мне без тебя никак не обойтись! – этой реплики Вика никак не ожидала. Такой поворот событий был ей на руку, ей будут к тому же еще благодарны за помощь.

- Чем же я могу тебе помочь? – задала она интересующий ее вопрос, заинтригованная ответом.

Вовка утолил ее любопытство:

- Я после нашей встречи утром кое-что разузнал, - приступил он к изложению своего плана, детали которого он еще не успел продумать, но идея была беспроигрышной. –  Отсюда можно выехать лишь на машине Жоржеты и в ее сопровождении. Либо в сопровождении службы охраны. Я могу ночью выкрасть ключи, а ты рано утром жди меня здесь. Тебе предстоит изобразить Жабу. Я уверен, что твоя артистическая натура справится с этой задачей блестяще.

Взгляд собеседницы выражал полнейшее недоумение.

- Ты с ума сошел? Мы ведь совсем не похожи!

- В парике все бабы выглядят одинаково. Поверь мне, охранник не обратит внимания на детали. Машина-то будет настоящая, и я тоже. Уверен, этого более чем достаточно. – Убеждал ее Вовка.

- Но где я возьму подходящий парик? – продолжала паниковать Виктория.

- Неужели у твоих подружек по салону не найдется? Придумай что-нибудь. Одень шаль, темные очки… - подсказывал варианты Вовка.

- Парик искать рискованно. Могут догадаться. Я вот что решила: перекрашусь-ка я в цвет волос, как у Жабы.  Скажу, что решила сменить имидж. Это не вызовет подозрений, поскольку все время от времени что-то меняют в своей внешности. Надену соломенную шляпу с широкими полями и солнцезащитные очки.

- Я не сомневался в том, что в тебе дремлет талант конспиратора! – похвалил ее Вовка, восхищенный живостью ума Виктории.

 - А что потом? Как жить будешь, на что и где? Работать у Жабы ты уже не сможешь… Ты хорошо подумал? Может быть, нет смысла уходить от нее? – поинтересовалась Вика, чтобы потом не мучиться угрызениями совести, что испортила жизнь хорошему человеку.

- Не пропаду! – заверил ее заговорщик, - Пойми, я только начинаю жить, а она хочет, чтобы я был привязан к ее юбке. Она же думает только о том, как красиво одеться и вкусно поесть. Ее даже собственный сын не интересует! Сбагрила его в пансион, чтобы жить не мешал. Точь в точь моя маменька. От одной сбежал, на другую такую же нарвался.

- А что потом? – пытала его помощница.

Вовка ответил и на этот вопрос:

-Думаю рвануть в столицу. Город большой, значит, и возможностей устроиться тоже больше. Анна Петровна поможет с продуктами в дорогу, на первое время. А там на месте уже что-нибудь придумаю!

Вике понравился вовкин план.  Тем более что он совпадал с ее собственным. Ей нужно было рвать отсюда, да куда подальше, чтобы не нашли, не вернули обратно отрабатывать прогулы.

Побег назначили наутро. Медлить было нельзя. Обоим хотелось как можно раньше вырваться из своих золотых клеток.

Вечером Вовка встретил покровительницу заметно повеселевшим. Он действительно ее ждал сегодня как никогда. Жоржета нашла, что правильно сделала, что оставила любовника дома. Отдых пошел ему на пользу. Может, назавтра тоже устроить ему еще один выходной? К сожалению, себе она не могла позволить такой роскоши. Вести ресторанный бизнес непросто, даже если он весьма скромный.

- Я вижу, тебе уже лучше, чем утром? – заметила она.

- Чуть-чуть, но голова еще болит. Наверное, простыл на озере. – Соврал Вовка.

Это была ложь во спасение. Сожительница панически боялась схватить какую-либо инфекцию, даже обычную простуду. А Вовка, с детства не отличавшийся крепким здоровьем, часто простывал. На время болезни любовница изолировала его в гостевой комнате.  Впрочем, к такому приему он уже прибегал не раз, и всегда успешно. Вот и сейчас Жоржета отправила его на время лечения в гостевую, снабдив целой кучей лекарств, микстур и травяных настоев. А сама, как всегда, решила принять ванну. Пока она отмокала в теплой воде с пеной, Вовка прокрался в ее спальню, вытащил из ее сумочки ключи от машины, забрал свои вещи – не все, а только те, что могли пригодиться в дороге, и вернулся к себе.

Было далеко за полночь. Спать Вовка не хотел, да и не мог. Во-первых, он боялся проспать и сорвать тем самым побег. Во-вторых, волнение лишало сна и покоя, выбрасывая в кровь львиные доли адреналина. Сегодня завершался еще один этап его жизни. Но он ничуть не жалел об этом, готовый к грядущим переменам. Рассвет застал его сидящим на подоконнике. Пора! Он оделся, взял сумку с вещами, ключи от гаража висели в прихожей, от машины лежали в кармане брюк. Вовка окинул взглядом дом, ставший для него приютом на несколько месяцев, но грозившей превратиться в темницу. Поэтому покидать его ему было не жаль, и он уверенным твердым шагом направился к выходу, стараясь производить как можно меньше шума. На носочках он прошел к гаражу, открыл его, потом отомкнул массивные ворота парадного входа, и выкатил машину. Заводить ее было опасно: Жаба могла проснуться.  Откатив ее на некоторое расстояние от коттеджа, Вовка завел «Жигули» и поехал к тыльной стороне владений Жоржеты, где его должна была ждать переодетая в нее Вика.  Но у калитки никого не было. Сердце беглеца оборвалось от мысли, что план сорвался. Но из-за густого кустарника вскоре вышла знакомая хрупкая, похожая на гриб фигурка в широкополой соломенной шляпке. Вовка облегченно выдохнул и вышел из машины, уступая ей место водителя транспортного средства.

- Привет! Сегодня рад тебя видеть, как никогда. Ты хороша в любом наряде, даже в образе Жабы. Кстати, ты водить-то умеешь?

- Немного… - окончательно успокоила его беглянка.

- Тогда прорвемся! Поехали! Не будем терять время. Его не так много, как кажется, - и заговорщики поехали к пункту пропуска охраны элитного коттеджного поселка. Вика молча кивнула стражу порядка, протягивая карточку пропуска. Тот, как обычно, занес данные в тетрадь - здесь хранились все записи, кто когда выехал и когда вернулся.

- Что-то вы рано сегодня, - удивился охранник, возвращая бумаги.

- Работа, - сиплым от волнения голосом ответила лже-Жоржета.

- Да вы еще не проснулись, как следует! Немудрено с непривычки-то! – решил тот, - Ну, в добрый путь!

- Спасибо! – Виктория сочла необходимым поблагодарить человека за хорошие слова, тем более, он не нашел ничего подозрительного ни в ее голосе, ни во внешности. Было еще прохладно и солнце было не таким ярким, а она уже поспешила нацепить на себя все, чтобы избавить себя от его ярких лучей.

- Я же говорил, он не обратит внимания на детали.  – Торжествовал Вовка.

План сработал. Они мчались по трассе по направлению к городу, к кафе. Нужно было оставить машину Жоржеты – это раз, и попросить Анну Петровну снабдить их с Викой провиантом в дорогу – это два.

Покровительница Вовки приходила на работу одной из первых и уходила одной из последних. По сути, на ней держалось все заведение: меню, закупка продуктов, контроль за качеством блюд в строгом соответствии с рецептами их приготовления – за все отвечала Анна Петровна. Рабочий день ее любимца начинался в два, а когда и в три часа пополудни. Кафе было открыто для посетителей с полудня, но днем здесь подвали только чай, кофе и соки с выпечкой. Горячие блюда здесь можно было заказать, начиная с шести часов вечера до полуночи, а иногда и позже, когда были банкеты и свадьбы. Поэтому появление Вовки в сопровождении незнакомки – что это не Жоржета, она разглядела сразу – ее несказанно удивило.

- Вова? – обратилась она к нему, не веря своим глазам и желая удостовериться, что зрение ее не обманывает. – Ты что это в такую рань сегодня? Еще даже мясо и молочные продукты не привозили.

- Вопрос жизни и смерти, чес слово! – заверил ее Вовка и объяснил, в чем дело. – Пленником я у нее жил, а не фаворитом. Как оказалось, не мог без ее разрешения  уехать сам. Ни друзей, ни подруг – только общество Жабы. Это невыносимо, теть Ань. Я жить только начинаю, мне мир хочется посмотреть, а не прозябать у нее на болоте, понимаете?

Анна Петровна закивала в знак согласия. Ей опять стало безумно жаль своего любимца. Сколько же испытаний предстоит ему пережить на своем веку?!

- Что теперь? – спросила она.

- Уеду. В столице хочу счастья попытать. Нам с Викой – это она помогла мне уехать от Жанны – продукты на первое время нужны. Поможете? – Вовка, наконец, озвучил свою главную просьбу.

- Конечно, как не помочь? Кто еще поможет-то, как не я? – запричитала Анна Петровна, - сейчас соберу термозок.

Она скрылась за маленькой дверцей подсобного помещения, где хранились продукты. Через несколько минут вернулась с полной сумкой в руках.

- Вот, это вам. Здесь сахар, колбаса, сыр, сухарики, чай. Все порезано уже, вдруг нечем будет в дороге-то. Даже пахлавы твоей любимой немного положила. А, может, вам кофейку согреть с бутербродами? Небось, не завтракали еще? – предложила она беглецам.

Предложение было соблазнительное, но те вынуждены были отказаться.

- Спасибо, теть Ань, Вы – человечище! Я никогда Вас не забуду. Писать не обещаю, не любитель. Как смогу, позвоню и обязательно когда-нибудь приеду в гости, - говорил Вовка, прощаясь с совершенно посторонней женщиной, ставшей вдруг самым близким и родным человеком.

- Вы замечательно готовите! – похвалила ее кулинарное мастерство Виктория, - Никогда не ела ничего вкуснее и изысканнее Вашего заливного.

- Эх, детка! То ли я еще умею! И тебя научила бы. Да у Вас другие планы, как я погляжу. – Похвала спутницы ее помощника была очень приятна главной поварихе.

- У меня все равно так не получится, - отмахнулась Вика.

- Теть Ань, Вы передайте, пожалуйста, Жоржете ключи от гаража, ворот и машины. Документы в бардачке – видите? – он показал ей, что они действительно там находятся.  – Скажите ей, чтобы не поминала лихом. Не люблю я ее и не хочу всю жизнь от нее зависеть. Она достойна быть любимой, и я верю, что она со временем найдет свое счастье. Но это не я, точно знаю. 

- Куда же вы теперь? – спросила Анна Петровна.

- На самолет. Поезд и автобус Жаба догонит еще... – отшутился Вовка, даже не подозревая, что был недалек от истины.

глава 5

Погоня

В это самое время Жоржета спокойно нежилась в кровати. Она проснулась по обыкновению часов в одиннадцать дня. Сварила кофе, сделала бутерброды. Перекусила в полном одиночестве, наслаждаясь покоем и непривычным слуху безмолвием. В доме было неестественно тихо, никаких посторонних звуков: ни скрипа половицы, ни стука дверей, ни звука льющейся воды и приглушенных перекрытиями голосов... Она заподозрила неладное. Вспомнился вчерашний разговор с любовником у ворот, его шутливые просьбы отпустить его и угрозы уехать самому… Наивный дурачок. Недаром же она платит охранникам поселка, чтобы те следили за ним и в случае попытки бегства сообщали ей, как вчера. Она подошла к двери гостевой комнаты. Дернула за ручку – закрыто. Значит, еще спит. Неудивительно для простуженного человека.

Пора было отправляться на работу. Сегодня она планировала приехать в кафе пораньше. Надо было подготовить налоговые отчеты, конец квартала на носу, а ей все недосуг заняться делами. Ключа от гаража в прихожей не оказалось. Недоумевая, куда он мог запропаститься, она нашла запасной в одном из выдвижных ящичков тумбочки и вышла из дома. Вид распахнутых ворот пустующего гаража и полуприкрытых резных створок парадного въезда объяснили все. Жоржета ринулась в гостевую комнату, где должен был находиться Вовка. Пришлось опять-таки прибегнуть к помощи запасных ключей, чтобы открыть дверь. Здесь, как и следовало ожидать, никого не было.

Жаба вызвала такси:

- Коттеджный поселок «Пруды», Северная одиннадцать. И как можно быстрее, пожалуйста! Что? Да, разумеется, я в курсе, что срочный вызов дороже обычного. Оплату гарантирую! Жду!

Она немного успокоилась, будучи уверенной, что Вовка где-то поблизости. За пределы огороженного забором элитного поселка его не выпустят. Значит, он где-то рядом. Строить догадки было невыносимо, и она решила пешком дойти до пункта пропуска охраны. Страж порядка засыпал ее странными вопросами:

- Когда же Вы успели вернуться? На чем? Как мимо меня проскочили? Не иначе, как подвез кто из соседей. Ну что, управились с делами, что в такую рань вас сегодня с теплой постели подняли?

- Что значит «успели вернуться»? Это шутка такая? – недоумевала Жоржета.

- Да какая уж тут шутка?! – охранник понял теперь, что рано утром за рулем жоржнетиных «Жигулей» была не она. Но та так на нее была похожа!..

- Так в чем дело? Говори! Даром что ли регулярно деньги от меня получаешь? – насела на него взбешенная от негодования женщина. – Ты кого-то со мной перепутал?

- Честное слово, я думал, это Вы… - оправдывался страж порядка. – Только-только рассвело. Часов в шесть утра подъезжают Ваши «Жигули» и Вы за рулем. Я еще удивился, куда это спозаранку отправляетесь, да еще вместе со своим гостем. Подумал, мало ли что? Может, молодой человек уезжает… А, может, и Вы с ним…

- Ты ее знаешь? Раньше здесь ее видел? – по немигающему требовательному взгляду Жоржеты охранник понял, что для нее это вопрос жизни и смерти.

- Я был уверен, что это Вы, - каялся провинившийся, - Кто же еще мог быть за рулем Вашей машины?! Да и сожитель Ваш, как обычно, рядом сидел, в пассажирском кресле.

- Это была не я! – оборвала его оправдания потерпевшая, у которой, судя по всему, сегодня утром угнали машину. - Как она выглядела? Можешь ее описать?

- Очень на Вас похожа. Прям одно лицо. В шляпе такой с лентами сзади, очках темных… - страж порядка пытался вспомнить, как выглядела та, которую он принял за Жоржету.

- Значит, ничего не видел. Маскарад, да и только… - подвела итог Жаба и заметила, как к пункту пропуска подъезжает заказанное ею такси.

- Вызов: улица Северная, дом одиннадцать, - отчитывался знакомый с порядками коттеджного поселка водитель.

- Подождите! – остановил его оторвавшийся от беседы с Жоржетой охранник и протянул руку к телефону, чтобы позвонить и проверить информацию.

- Не надо никуда звонить. Я действительно вызывала такси, - объяснила она собеседнику, затем прошла к автомобилю с шашечками на крыше, назвала таксисту адрес, куда ехать, - В город, кафе «Центральное». И поторопитесь, пожалуйста.

Машина с визгом тронулась с места. Колесить по территории поселка не имело смысла. Жаба знала наверняка, что беглецы его покинули. Почему она была так уверена, что Вовка отправился на работу, она не могла объяснить. Наверное, потому что она просто-напросто не представляла себе,  куда бы еще он мог отправиться. Свою пустую красную «семерку», припаркованную рядом со служебным входом, она заметила и узнала издалека. Парадная была еще закрыта для посетителей. Она попросила таксиста остановиться, расплатилась и побежала к дверям служебного входа. Может быть, возлюбленный готовит для нее сюрприз, а она уже невесть что себе вообразила?.. Но предположение не оправдалось. На кухне хлопотали Анна Петровна с другими поварами. Вовки нигде не было.

- Жоржеточка Константиновна, - с напускной вежливостью обратилась к ней старшая по кухне, - Мне нужно с Вами поговорить…

- Что такое? Не до тебя сейчас… - отмахнулась от нее хозяйка заведения.

- Это очень важно. Дело деликатное… - нерешительно мямлила та, не собираясь отступаться.

- Хорошо, пройдемте в мой кабинет, - наконец, сдалась Жаба и пропустила Анну Петровну вперед.

- Вот, - вместо слов и объяснений та протянула ей ключи от машины, гаража и ворот коттеджа, как только хозяйка заведения зашла и закрыла за собой двери, - Вовка оставил, просил лично Вам передать.

- Он был здесь? Один? – оживилась влюбленная женщина. – Отвечайте!

- Нет, не один, с девушкой какой-то. Я ее не знаю. – Стушевалась бойкая повариха, которой сегодня была доверена непростая дипломатическая миссия: сгладить острые углы образовавшегося любовного треугольника

- Она похожа на меня? – спросила Жоржета почти беззвучно. Если бы в кафе было более шумно, ее собеседница вряд ли бы ее расслышала.

- Ни капельки! – заверила ее вовкина покровительница, - Молоденькая совсем, тощая-тощая и вертлявая, как червяк на раскаленной сковородке.

Спутница Вовки действительно не понравилась Анне Петровне. Зато тот был заметно увлечен ею, но об этом она тактично умолчала, чтобы не причинить еще большую боль оскорбленному женскому самолюбию ее начальницы.

- Он переехал жить к ней? Больше ему идти-то некуда… - предположила Жаба.

- Не думаю. Он что-то про столицу говорил. Мир, говорит, хочу посмотреть, себя показать… - проговорилась простодушная Анна Петровна и осеклась, осознав, что сболтнула лишнее. Следующей репликой она попыталась исправить ошибку, - Да не переживайте Вы так, Жеточка, не он первый, не он последний. Не пойму, что Вы в нем нашли?

- Петровна, он же тебе тоже нравился… - искренне удивилась Жоржета.

- Не так же, как Вам, - покраснев, повариха пояснила, что имела ввиду, - Мне его жалко. Непростая судьба у мальчишки…

- А я его любила… Было бы кого, получается… Да и ты, мудрая вроде бы женщина, а нашла, кого пожалеть. Он же людьми пользуется! Но от меня так просто не уйдешь! Не на ту напал! – Жаба лихорадочно продумывала план мести.

Нет никого опасней оскорбленной женщины. Казалось, Жоржета обрела прежнее спокойствие. Распрямились опущенные плечи, в глазах заиграли лукавые искорки, поступь стала такой же тяжелой и решительной, как прежде. Она сняла трубку телефона и дрожащей рукой, выдавшей ее волнение, набрала «02».

- Алло, милиция? Примите вызов. Меня обокрали… Что пропало? Фамильные драгоценности, деньги… Догадываюсь ли я, кто бы мог это сделать? Более того, я знаю, КТО это сделал! Что? Нет, я не могу прийти сама, чтобы подать заявление. Дело в том, что сейчас воришка с моим добром пытается выехать из города, и поминай, как звали? Да, у меня есть его фотография... Нужно принести, чтобы постовые знали, кого задерживать на вокзалах? Хорошо-хорошо, я сейчас подъеду, если таков порядок и без этого никак нельзя обойтись. – Недовольным голосом промолвила Жаба и, повернув голову к Анне Петровне, бросила, - Вот так-то!..

Потом вытащила вовкину фотографию из рамки, что стояла на ее столе и положила в свою сумочку. Вовкина покровительница никак не ожидала такого поворота событий.

- Не гневите Господа Бога, не берите грех на душу! – взмолилась она, - Не губите парня только за то, что он еще юн и неопытен. Насильно мил не будешь!

Но начальница, к которой вернулся ее обычный самоуверенный вид, осталась глуха к голосу совести. Неблагодарный еще не раз пожалеет, что так с ней обошелся. Она предупреждала. Получается, не поверил. Ну и напрасно.

Жоржета села в свой автомобиль, завела машину и двинулась к районному отделению милиции, чтобы осуществить план мести.

В это время Вовка с Викой покупали билеты в аэропорте. На их счастье, самолет отправлялся через 2 часа. Багажа у них не было. Только сумка ручной клади с провиантом, и они довольно быстро прошли регистрацию. В полной безопасности они почувствовали себя только в салоне самолета. Особенно когда у трапа появилась Жоржета в сопровождении милицейских, но подняться по нему они не успели, поскольку трап стал отъезжать в сторону и двери люка захлопнулись. Брошенная им женщина негодовала, отчаянно жестикулируя.

- Исторический момент: Жабу душит жаба, - сострила его спутница, рассмешив своего спутника. Они залились почти истерическим смехом, привлекая внимание всех пассажиров в салоне.

Их безудержное веселье прервал приятный голос стюардессы, призывающей пассажиров пристегнуться, поскольку пилот готовится к взлету. Он замкнул на поясе застежку ремня безопасности и подумал, что беда миновала. Весь полет они проболтали с Викторией. Время пролетело незаметно.

Столица беглецов встретила неласково в лице сотрудников милиции, которые ждали их у трапа самолета и сообщили, что они задержаны по обвинению в краже до выяснения обстоятельств.

- Не брал я у нее ничего! – доказывал свою правоту Вовка следователю в отделении милиции.

- Все вы так говорите! – не верил ему тот. – А ты докажи!

- У меня же вы ничего не нашли и не могли найти, у Виктории тоже. Куда мы дели украденное, по-вашему? – не сдавался задержанный.

- Могли продать, спрятать, оставить знакомым… - перечислил варианты сыщик, - И пока мы не проверим все обстоятельства и всех подозреваемых в сговоре лиц, вы будете находиться в изоляторе временного содержания.

- А долго вы будете проверять? – устало поинтересовался Вовка.

- А это уже от тебя зависит, - заверил его милиционер, - вернее, от того, насколько ты будешь откровенен.

- Мне нечего скрывать! – уверенно заявил задержанный и рассказал все, как было, не утаив ни единой детали.

В смежном кабинете допрашивали Викторию. Она рыдала, потому что ей было чего опасаться и скрывать от следствия некоторые детали. Но план побега она также изложила детально, и ее показания совпали с показаниями Вовки – словно были списаны под копирку. Но это еще ничего не значило: сообщники могли сговориться.

А в их родном городе, за сотни километров от столицы на вопросы следователя отвечали охранник, которого они так ловко провели, и Анна Петровна, ставшие свидетелями побега. Помещение кухни и подсобка кафе, даже жилище шеф-повара, а также сторожка охраны подверглись тщательному осмотру следователей. Описанных Жоржетой ценностей нигде не нашли. Опросили даже Тимура, сына псевдо-потерпевшей. Тот не припомнил, чтобы у матери было нечто подобное. В возбуждении уголовного дела за недостаточностью улик было отказано, что вызвало сильнейший приступ ярости Жабы, грозившейся написать жалобу в инстанции повыше. На том все и закончилось.

Через три дня в Москве отчаянных беглецов выпустили из следственного изолятора, поскольку предъявить им милиционеры ничего не смогли. Все обвинения с них были сняты. Правда, извиниться перед ними никто не поспешил. Но они и без того были несказанно рады.  Вовка торжествовал!

Вот она – столица! Самый главный город в его стране, и, пожалуй, даже в мире! И самый-самый красивый! Наступил теплый летний вечер. Они гуляли по Набережной Москвы-реки. Потом прокатились на речном пароходе, что доставило беглецам несказанное удовольствие. Время близилось к полуночи. Пора было подумать о ночлеге. Вовка растерялся, поскольку здесь у него не было никого из знакомых и родных, кто мог бы хотя бы на одну-две ночи приютить его с подругой.

- Пошли! – Виктория решила взять его с собой. За добро надо платить добром. Все-таки Вовка помог ей сбежать из ненавистного салона «мамы Любы».

- Куда? – поинтересовался приглашенный.

- В ночной клуб, где работает одна моя хорошая знакомая. Отоспаться мы с тобой и в СИЗО успели. Не хочу терять времени даром!

- Супер! – Вовка был в полнейшем восторге, не веря своему счастью. – А нас туда пустят?

- Со мной – пустят! – заверила его Виктория и стала останавливать такси, чтобы доехать до клуба, где планировала скоротать первую свободную ночь в столице.

глава 6

Свобода выбора

Машина остановилась у красивого многоэтажного старинного дома в центре города, нежилого, на что указывали многочисленные вывески располагающихся на верхних этажах здания офисов банка, туристического агентства, салона красоты, магазинов одежды, парфюмерии, бытовой техники... А первый и цокольный этажи занимал ночной клуб, в котором в свое время работала танцовщицей Виктория. Несмотря на то, что она здесь давно не появлялась, ее не забыли и встретили настолько радушно, насколько позволяли нравы его обитателей.

- Шахерезада! Не верю своим глазам! Да не одна, а как всегда в сопровождении мужчины. В гости к нам или на работу? – расплылся в улыбке старший охранник Глеб.

- Пока отдохнуть от трудов праведных, а там видно будет. – Губы Виктории изобразили ответную улыбку, в то время как глаза излучали обратное.

- Почему он назвал тебя Шахерезадой? – шепотом спросил подругу озадаченный Вовка, - Перепутал что ли с кем?

Виктория рассмеялась.

- Это мой сценический псевдоним, под которым я здесь выступала одно время, – пояснила она.

- А, - по лицу ее спутника было заметно, что ему все же не все понятно, - А настоящего твоего имени он не знает, что ли?

Это рассмешило ее еще больше:

- А откуда ты знаешь, какое настоящее? Здесь я  - Шахерезада, на «Прудах» - Виктория… А завтра, может быть, я стану называть себя Никой…

Ответ озадачил Вовку и заинтриговал одновременно, а пленительный образ подруги стал еще более загадочным и желанным. Разговаривая таким образом, беглецы подошли к стойке бара. Вику узнали и здесь.

- Шахиня, опять ты?! Рад видеть! Угощаю! – воскликнул молоденький бармен в красной рубашке и черной атласной жилетке, которые придавали ему сходство с цыганом, несмотря на то, что был он обладателем светло-русых, а не темных волос. И протянул гостье бокал с ароматным спиртным коктейлем.

Вовка еще одному имени своей спутницы уже не удивлялся.

- О, фирменный! – оценила угощение Виктория. – Тогда давай еще один. Видишь, я сегодня не одна?!

- Так это тоже с тобой? – проронил блондинистый цыганенок, окинув Вовку презрительным взглядом, поставил на стойку еще один фужер и ловкими натренированными движениями стал понемногу наполнять его содержимым бутылок разной формы и цвета плескающейся в них жидкости. Через пару минут еще одна порция фирменного коктейля была готова, и бармен протягивал ее Вовке, – Угощайся и ты!

- Бери, не стесняйся! Здесь все свои! – заверила его подруга, рассеяв неловкость.

Любопытство взяло свое, и Вовка отхлебнул хмельного напитка, сначала с некоторой опаской, а потом уже смело большими глотками.

- Эй, эй! Куда торопишься? Это манюсенькими глоточками пьется, чтобы вкус успел раскрыться. И вообще спиртное залпом пьют одни алкоголики. Воспитанным людям одного бокала хватает на вечер, потому что они только пригубляют его каждый раз, - Виктория объяснила Вовке правила этикета.

Он последовал ее совету и действительно нашел, что напиток стал много вкуснее.

- А сделай-ка нам еще по одной порции мартини, - заказала Виктория-Шахерезада, - Я плачу! Пошли присядем вон за тот столик, - обратилась она уже к Вовке, указывая в самый темный угол помещения.

Там они могли бы спокойно отдохнуть, не замечаемые окружающими, а если удастся, даже вздремнуть на мягком полукруглом кожаном диване. Однако они были лишены такой возможности, потому что появление здесь Шахерезады в обществе молоденького, скромно одетого, ничем не примечательного Вовки, который к тому же был ниже ее ростом, стало событием для всех, кто ее знал. Раньше она предпочитала ухажеров постарше и побогаче.

- Кто это с ней? – гадали танцовщицы за кулисами, ожидая своего выхода.

Подойти к парочке сейчас и выяснить, что к чему, они не могли, так как находились на своих рабочих местах, а общаться с посетителями им не дозволялось. Поэтому пока приходилось внимательно наблюдать за необычной парочкой и гадать, кто кому приходится.

- Интересно, это ее новый любовник? – предположила одна из танцовщиц.

- Вряд ли, - не согласилась другая, - Шахиня мужчин другого типа предпочитает. Не таких голодранцев…

- Откуда ты знаешь? Любовь зла… - не сдавалась первая.

- Я Шахиню хорошо знаю! Люди не меняются… - настаивала на своем вторая.

- Она  к нему действительно равнодушна. А вот он влюблен! Причем, страстно! – примирила спорщиц третья.

Обе с ней согласились: слишком уж бросались в глаза восхищенные взгляды Вовки, и усталый, отрешенный вид той, к кому они были обращены.

- Ничего, девоньки, после выступления подсядем к ним и все выясним! – обнадежила подруг четвертая танцовщица группы, солистка Александра.

Номер этой сногсшибательной четверки был гвоздем программы ночного клуба. Многие приходили сюда, чтобы посмотреть на него. Столько в нем было экспрессии, эротики, красоты, драйва!.. На несколько минут он заворожил и Вовку, который смотрел на сцену, не отрывая глаз. Девушки выступали в костюмах из перьев и в диадемах, украшенных ими же. Костюмы были настолько тяжелыми, что в них можно было только ритмично передвигаться. В том-то и состояло искусство такой хореографии: как можно выгоднее подчеркнуть достоинства костюма и фигуры. Девушки казались хрупкими заморскими птичками в тяжеленных каркасных конструкциях, украшенных боа всех цветов радуги. На самом деле нужно быть в хорошей физической форме и обладать силой, чтобы не только удержать на себе такую громадину, но еще и двигаться красиво, синхронно, правильно… Зал, как обычно, взорвался аплодисментами, как только стихли последние аккорды музыки и танцовщицы застыли в своих позах. Казалось, гром рукоплесканий вспугнул этих заморских пташек, и они понеслись стайкой по залу, собирая на ходу приветствия, комплименты и купюры благодарных зрителей. Пробегая мимо Вовки с Викторией, одна из них успела бросить на ходу, что подсядет к ним через пару минут, как только переоденется. Это был заключительный номер развлекательной культурной программы. Далее вплоть до закрытия клуба, то есть до утра посетителям оставалось забавлять себя самим, то есть танцевать.

Виктория оживала на глазах, ощутив себя в своей стихии. Вовке все было в новинку, он впитывал в себя, словно губка, умение держаться в таком обществе: жесты, мимику, даже манеру держать бокалы между средним и указательным пальцами правой руки… Глядя на него сейчас со стороны можно было подумать, что он завсегдатай этого заведения. Вот это была настоящая жизнь: вино, хорошая музыка, красивые женщины, веселая кампания! Он подумал, что до этого не жил, а существовал. Действительно, что он видел? Но ничего – успокаивал он себя – он все наверстает!

- Пойдем потанцуем? – пригласил он Викторию.

Та удивленно приподняла бровь:

- Ты еще и танцевать умеешь?

- А чё тут уметь-то? – Вовку понесло, и он вышел на танцпол, двигаясь так, словно всю жизнь танцевал. Он с детства отличался гибкостью, и, как выяснилось, обладал очень хорошей зрительной и двигательной памятью. У него довольно неплохо получалось. Новичка завсегдатаи клуба встретили аплодисментами. Почувствовав одобрение, Вовка разошелся вовсю и привнес в танец свои элементы, которые неизвестно откуда появились в арсенале его двигательного актива. Импровизацию публика встретила одобрительными возгласами.

- Как твой бой-френд отжигает! – обратилась к Виктории ее бывшая коллега – Александра.

Виктория и сама невольно залюбовалась Вовкой. В эти минуты он был такой зажигательный, веселый, красивый.

- Завидуешь?! – не скрывая иронии, переспросила  она.

- Может быть! Может быть! – предположила та, театрально закатив свои подведенные миндалевидные глазки.

- А есть чему? – поддержали подругу подошедшие танцовщицы.

Виктория игриво пожала плечиками.

- Богатый?! – предположила одна.

В знак отрицания гостья покачала головой.

- Неужели известный?! – продолжила перечень возможных достоинств Вовки другая.

Его спутница не подтвердила и эту догадку.

- Тогда остается одно – талантливый и перспективный… - подытожила домыслы подруг третья.

И снова мимо!

- Просто молодой симпатичный и милый! – наконец, удовлетворила любопытство подруг Виктория и рассмеялась, - Только посмотрите, сколько в нем жизни, энергии, оптимизма!

- Фи, да у него же совсем нет пузика… - театрально возмутилась первая танцовщица.

- И даже четко просматривается талия… Как нехарактерно для настоящего мужчины! – скалилась вторая, скорчив гримаску.

- А вот кошелечка ни на талии, ни в карманчиках не наблюдается, - разочарованно протянула третья.

- Неужели тебе этого теперь достаточно для счастливой жизни? – удивилась Александра.

- Наверное, последние события научили тебя ценить иные отношения и чувства, - похоже, бывшие коллеги Шахерезады решили весь вечер изъясняться догадками.

- А кто вам сказал, что я к нему испытываю какие-то там чувства?! – не выдержала иронии подружек Шахерезада-Виктория, - Так, помог мне сбежать из этого вертепа, а я – ему. И все! Не более того! А вы вообразили себе уже невесть что!

- Ты-то, может, и не испытываешь, а парень испытывает. Да еще какие! И, как мне показалось, рассчитывает на взаимность, – поправила ее Александра.

- Ну и пусть испытывает себе. Мне что? – легкомысленно отмахнулась ее собеседница. Похоже, ей это было даже лестно.

- Как это «что»? Нехорошо парню голову морочить! Молодой еще, наивный. Лучше сразу отрежь! – посоветовала сердобольная танцовщица ночного клуба.

- Да мы с ним просто друзья… - было заметно, что Шахине надоело оправдываться, тем более что виноватой она себя не считала.

- Как знаешь, конечно, - нехотя отступилась советчица, - Жалко пацана. Ты у него первая любовь, наверное.

- Аха! – цинично рассмеялась Шахерезада, - Любовь, может, и первая, а вот женщина уже не первая. Этот молодчик от дамы сбежал, которая спала и видела, как бы его в ЗАГС затащить. Так что простым он только кажется. На самом деле палец в рот не клади – по локоть откусит.

- Да он же школьник еще по виду, ну, студент, может быть… - недоумевали видавшие виды танцовщицы.

- Да-а, он такую школу жизни прошел, что тебе и не снилось! В университетах такому не обучают… – заверила их вовкина пассия, - И, похоже, учится с отличием. Видите, даже здесь взял и отличился!!!

Реплика Виктории вызвала дружный взрыв хохота ее подружек.

- Веселитесь? – к столику подошел объект их пристального внимания.

- Глядя на тебя, нельзя не веселиться! – ответила Александра, хотя вопрос бы адресован не ей, а Виктории.

- Такой смешной? Я что-то делаю не так? – Вовка попытался прояснить для себя, чем так развеселил дам.

- Все правильно ты делаешь, успокоили его профессиональные танцовщицы, - Словно всю жизнь танцевал. Тебя подловить пытались на плясках народов мира, но ты с такой же легкостью улавливал и эти специфические движения, хотя они не всем даются. Молодец!

Вовке была очень приятна похвала тех, кем он не так давно восхищался сам.

- Ладно уже меня разыгрывать! – отмахнулся он от их неожиданных, но все равно весьма лестных комплиментов.

- Так он еще и скромник! – Александра отметила еще одно качество спутника Шахерезады.

Вовка виновато пожал плечами, чувствуя себя не в своей тарелке:

- Какой есть…

- Шахиня, ты не заслуживаешь такого счастья! – скалились подруги.

Виктории вдруг тоже стало неловко. И за себя, но больше за своего спутника, который действительно никак не вписывается в ее планы на дальнейшую жизнь, так же, как в шикарный интерьер этого ночного клуба. Свою роль в ее жизни он сыграл и уже ей не нужен. Пора и честь знать. Пожалуй, подруги правы: время расставить точки над «i».

- Вовка, пойдем потанцуем! - обратилась к другу Виктория. Тот просиял. Он за этим, собственно, к столику и подошел. Звучала ритмичная, не медленная музыка, но они этого как будто не замечали, занятые друг другом. Со стороны могло показаться, что это парочка влюбленных выясняют свои отношения. По сути так оно и было.

- Я очень благодарна тебе, что ты не бросил меня в трудную минуту. Мы с тобой за последние дни столько всего пережили! – призналась Виктория.

- Что ты! Это ты мне помогла от Жабы уйти, - рассыпался в ответной благодарности ее партнер по танцу. Она не стала его разубеждать, а он продолжил, - Если бы не ты, я не знаю, что бы я вообще делал?

- Что? Женился бы на Жабе, потом – развелся, поделил имущество поровну… Так многие делают. Тоже неплохой вариант, кстати. Чего ты растерялся? – Виктория довольно точно описала цепь сорванных ими событий.

- Издеваешься? – грустно заметил Вовка, - Жениться? Это в мои-то годы? Хотя вот на тебе я бы охотно женился! Хоть сейчас!

- Это невозможно! – разочаровала его Вика, - Поверь мне, ты ошибаешься и принимаешь меня совсем не за ту, которая тебе нужна. Я не для семьи, понимаешь? Меня нельзя запереть в четырех стенах. Мне скучно становится. Я только сломаю тебе жизнь и все.

Вовка нервно играл желваками и молчал, внимательно слушая свою партнершу, то ли соображая, что ответить, то ли – как поступить. А она продолжала рассуждать.

- Ты еще такой молодой. Зачем связывать себя узами брака? Погуляй, поживи для себя! Я уверена, ты обязательно найдешь свое счастье – чуть позже…

- Я все понял, - глухо отозвался на заверения подруги Вовка. – Я тебе не пара. Тебе нравятся богатые и успешные. Не то, что я.

- И это тоже. – Не стала отрицать данного факта Виктория.

- Что ж? Сердцу не прикажешь, – философски заметил отвергнутый, - Не буду больше напрягать тебя своим присутствием, - и направился к выходу.

- Стой! Тебе хоть есть, у кого остановиться? – прокричала вслед ему Вика.

- Не пропаду! – не оборачиваясь, бросил Вовка в ответ.

До рассвета оставалось совсем немного времени. Но на улице стояла такая темень, что хоть глаз выколи. Так же мрачно и пусто было у него на душе и полная неясность, неопределенность в сознании. Похолодало, и Вовка зашел в подъезд погреться и, мудро рассудив, что утро вечера мудренее, уснул, свернувшись калачиком на широком подоконнике парадной старинного особняка. До революции его занимали зажиточные мещане, после элитные квартиры превратились в коммуналки. Сейчас их активно стали выкупать так называемые новые русские. Все возвращалось на круги свои, и над судьбой Вовки колдовала та же незримая, но вездесущая волшебница, которую люди называют Судьбой. Пробуждение для него стало на самом деле судьбоносным – сказки не врут! 

глава 7

Квартирант консьержки

- Ты что это развалился здесь?! Устроил тут богадельню… Эй, вставай давай! Поднимайся и уходи отсюда… – ни свет, ни заря разбудил Вовку чей-то писклявый голосок, неприятный до ломоты в висках.

Он с трудом открыл глаза и увидел перед собой маленькую сморщенную старушку в коричневом платье и сером рабочем фартуке. Сначала он не понял, где находится и как здесь оказался. Но события вчерашнего, вернее, уже сегодняшнего дня всплыли в памяти и заставили зажмуриться от боли и разочарования. Ну конечно, как он мог допустить мысль, что такая роскошная девушка, как Виктория, может им увлечься?.. Вовка с трудом сложил губы в вымученную улыбку, которая окончательно вывела из себя писклявую старушку.

- Он еще лыбится, вы посмотрите-ка?! – верещала она на весь подъезд и грозилась, - Сейчас вот вызову милицию, будет не до смеха!

- А вызывайте! – ответ незнакомца застал ее врасплох, а Вовка вдруг подумал, что в отделении милиции ему даже лучше будет: там и поспать есть на чем, и еду дают, и с Викторией они там были недавно… Он не учёл, что Москва большая, и отделений милиции в городе очень много, и что привезут его в другое, которое не могло навеять приятных воспоминаний. – Мне бояться нечего. Я ничего не украл, никого не убил. Все равно отпустят.

Искренность Вовки смутила старушку, и она немного смягчилась.

- А что тогда тут делаешь? – осторожно поинтересовалась она.

- Сплю, не видите что ли? – огрызнулся парень.

- А что здесь-то спишь? – не унималась та, - Место не спальное. Жить что ль негде?

- Негде, бабушка, негде… - Вовка ответил с такой тоской в голосе, а во взгляде проскользнула такая безысходность,  что у пожилой женщины защемило сердце от жалости, и она уже была готова ему помочь всем, чем только могла.

- Ты голодный, небось? – обратилась к нему старушка, - Пошли ко мне, я тебя накормлю.

- Не беспокойтесь, бабушка, все нормалёк! – попытался отговориться он.

- Ничего не «нормалёк»! Я же вижу. Пошли, не стесняйся! – старушка все больше и больше проникалась симпатией к незнакомому юноше.

Вовке ничего не оставалось, как принять приглашение. К тому же желудок громким урчанием настойчиво напоминал, что давно пора перекусить. Оказалось, что забавная старушенция живет в этом же подъезде в цокольном этаже, то есть в полуподвале. Квартирка ее была небольшой – кухня и две махонькие комнаты, зато отдельные. Обе выходили в просторный коридор, почти такой же, как каждая из них, но чуть поменьше. Здесь баба Шура – так представилась хозяйка  – обычно принимала гостей, за небольшим журнальным столиком, который стоял в углу между двумя старинными плетеными креслами-качалками.

- Присаживайся, - распорядилась она, указывая гостю на одно из них, - А я сейчас. Да, не забудь сначала умыться и вымыть руки. Дверь в ванную первая по коридору. А я пойду чаёк поставлю.

Немного погодя по квартирке, дразня вовкин нюх,  разнесся аппетитный дух жареных сырников, которые сердобольная старушка приготовила на быструю руку специально для гостя. К тому же, и сама она их очень любила, но поскольку жила одна, нечасто радовала себя таким лакомством.

- Может, Вам помочь? – предложил гость.

- Я уже управилась, - заверила его баба Шура, внося в комнатку чайник с чашками и тарелку с пышущими жаром сырниками, варенье в вазочке и сахарницу на подносе.

Вовка помог ей поставить угощение на столик.

- Руки помыл? – строго спросила его хозяйка.

- Да, помыл, - заверил ее гость, показывая чистые ладони, еще пахнущие душистым банным мылом, - У вас там кран протекает. Я починю. Инструменты найдутся? Не переживайте, угощение я отработаю…

- Не прошу я тебя ничего отрабатывать. А вот если кран починишь, буду тебе очень благодарна, - баба Шура окончательно растаяла от умиления. Она недоумевала, как такой замечательный молодой человек мог оказаться в столь непростой жизненной ситуации? Но свои расспросы она оставила на потом.

- Конечно, починю! – заверил ее гость, - Обещал же, никто за язык не тянул…

Баба Шура улыбнулась. Вовка оценил ее кулинарные изыски, и уминал сырники за обе щеки. Он изрядно проголодался и успел соскучиться за эти дни по простой, но вкусной домашней пище.

- Вкусно? – поинтересовалась она, рассчитывая на похвалу.

- Очень! – ответ гостя не разочаровал, - Только я бы сюда еще орехов добавил и изюма.

- Да? – удивилась старушка, считавшая, что сырники – ее коронное блюдо, и никто их лучше ее не готовит, – выходит, все-таки не угодила?

- Да нет, что вы! Очень-очень вкусно, вкуснее ничего не пробовал. – Поспешил заверить хозяйку Вовка, - Просто подумал, что если добавить сюда орехов и изюма, будет вообще отпад!

- Спасибо за подсказку, следующий раз обязательно так сделаю, - улыбнулась баба Шура. – А ты, я смотрю, готовить сам и любишь, и умеешь. Молодец! Редкое качество для молодого человека.

- Меня Анна Петровна научила готовить. А она знаете, как готовит?! Пальчики оближешь! – объяснил Вовка, но хозяйке дома это ничего не сказало, скорее, озадачило еще больше.

- Кто же такая эта удивительная Анна Петровна, сразившая тебя своими кулинарными талантами? – спросила она.

- Шеф-повар ресторана, где я работал. Она обо мне словно мать родная заботилась, - разъяснил ее гость, но в итоге баба Шура запуталась окончательно.

- Ты уже работал? Сколько ж тебе? Лет 13-14, наверное? А мать как дозволила… и где она вообще была, коли чужая тетка тебе ее заменила? – она засыпала Вовку вопросами, но вдруг ее осенила догадка, - Ты сирота, что ли? Из детдома сбежал?

- Да нет, я не сирота. Есть у меня мать, есть у меня отец. Да только отец меня с рождения знать не желает, даже не знает, что я родился, а матери я не нужен, - и Вовка рассказал сердобольной старушке историю своей жизни. – Вот так-то я здесь и оказался, - заключил он.

- Ничего, все образуется, - успокоила его баба Шура, - Не ты первый, не ты последний. Многие так живут, и хорошо живут. Руки-ноги у тебя есть, голова на плечах имеется, соображает, кстати, неплохо. Выживешь. Добрых людей на свете много.

- А я в этом не сомневаюсь, - заверил ее Вовка с вызовом.

Оптимизму молодого человека можно было позавидовать: ни начального капитала, ни образования профессионального, ни поддержки родителей… Однако молодость, энергичность и огромное желание не сдаваться на другой чаше весов Фортуны удерживали равновесие.

- В Москве у тебя кто-нибудь есть? Ты сюда к кому-то ехал же… – осторожно поинтересовалась баба Шура.

- Может, и есть. Только я никого не знаю.

- Где же ты жить думаешь? – продолжила она расспросы. – Столица большой и опасный город, пропадешь, никто и не заметит.

- Не переживайте, бабушка! Мне к опасностям не привыкать. У меня что в родном городе никого из родных, что на любой точке карты мира. Так здесь можно устроиться лучше, - аргументы, приведенные Вовкой, старушке показались резонными.

Но она все же нашла, что парень не представляет, какие опасности таит в себе большой шумный город. Может, судьба послала его ей, чтобы она предостерегла от необдуманных поступков?

- Вовочка, - обратилась баба Шура к гостю, - а оставайся-ка ты пока у меня, а? А что? Я одна живу. Дети выросли и разъехались. Свободная комната у меня имеется. Устроишься, а потом съедешь, как только найдешь куда.

- А можно? – выдохнул Вовка, не ожидавший такого поворота событий, - Вы же меня не знаете совсем. А вдруг я преступник, от милиции прячусь…

- Ага, и готовый отправиться при этом в любое отделение, потому что там есть, где поспать и что поесть… - припомнила она события этого утра.

- От Вас ничего не скроешь, - улыбнулся Вовка.

- В людях я разбираюсь! Даром что ли второй десяток консьержкой работаю, как на пенсию вышла? Кого только видеть не приходилось! – подмигнула ему баба Шура. – Ты еще словно чистый лист – пиши что хочешь. Судьба, правда, немного помять успела краешки. Но ничего – выправим.

- Давайте лучше я Вам выправлю, что обещал, - спохватился Вовка, - а то еще разочаруетесь во мне, скажете – балабол.

Гостеприимная старушка рассмеялась и подошла к встроенному шкафчику в прихожей-гостиной, которую Вовка принял за дверь в другую комнату. Оказывается, это был чулан, где хранилась всякая рухлядь и провиант в виде круп, банок с вареньем и соленьями, сухофрукты и сушеные грибы. Несмотря на это здесь царил идеальный порядок, все было разложено по полочкам, и каждая вещь имела свое место. Поэтому нужный инструмент, затребованный Вовкой, баба Шура нашла без промедления.

Хозяйничать по дому ему было не привыкать. Его многому научил дед, рядом с которым он вертелся в детстве, что бы тот не делал. В жизни пригодилось. Сразу же, как переехал жить к матери. Мужчины в её  доме бывали регулярно, однако недостаток мужских рук ощущался. Да и у Жоржеты он не раз самостоятельно справлялся с мелкими поломками. Рычащий кран в квартирке бабы Шуры Вовка тоже укротил без труда к великой радости хозяйки.

- Ой, спасибо тебе, сыночек! – рассыпалась в благодарности она. – Век тебя не забуду! Может, искупаешься, раз кран починил? Сейчас колонку включу. А ты пока ванну себе приготовь.

Искупаться было бы кстати после дороги, пребывания в СИЗО и ночевки в подъезде. И он охотно воспользовался предоставленной возможностью.

Баба Шура снова заварила чай, накрыла стол уже в махонькой, но очень уютной кухонек  с кружевными в цветочек занавесками на высоких окнах, почти под потолком, цветущими фиалками на подоконнике. К чаю, кроме шоколадных конфет и пряников, сыра и колбасы, она подала бальзам, настоянный на травах – знак величайшего расположения. Признаться, старушка была  скуповата или излишне бережлива, и не спешила угощать каждого встречного всем, что у нее было. Но сегодняшний гость заслужил! Вода освежила Вовку, смыв усталость и отчаянье. Это был всего лишь еще один резкий поворот Судьбы, но он смог удержаться и на этом крутом вираже.

- С лёгким паром, сыночек! – приветливо встретила его приютившая его старушка. – Чайку?

- Спасибо! Можно! – согласился он и присел за стол, оглядывая помещение, - Уютно у Вас тут, и цветы такие красивые, и пахнут так...

- Фиалки, - пояснила хозяйка, которой была приятна похвала гостя, она годами создавала здесь уют, собирая детали интерьера своей кухоньки буквально по крупицам, - Другие не растут. Им свет нужен, а тут вечный полумрак, а фиалки любят неяркий, рассеянный свет и, как видишь, чувствуют себя здесь довольно комфортно. Цветут круглый год.

- Значит, климат в доме положительный. Так моя подруга детства говорит. Я ей верю. Она добрая и умная, все знает. У нее тоже весь дом в цветах.

- Правильно говорит твоя подруга, - согласилась с гостем баба Шура, - цветы чувствуют происходящее очень тонко, и если что не так, вянут, будто предупреждают об угрозе.

- Значит, Вам точно ничего не угрожает! – подытожил ее рассказ Вовка.

- Ну и замечательно. А ты, милок, отдохнуть не хочешь? Ночью-то, небось, не спал вовсе. На подоконнике от усталости сморило. Да разве это сон? Иди поспи. Я в  спаленке постелила. А мне на работу пора уже давно. Отдыхай! – и консьержка ушла, замкнув входную дверь на защелку со стороны парадной.

Вовка после ванны и чаепития расслабился, и на самом деле валился с ног от усталости. Он уснул сразу, едва его голова коснулась подушки. Молодому организму требовались силы, чтобы продолжить борьбу за жизнь. Он не задумывался о том, что будет завтра, а жил сегодняшним днем, решая проблемы по мере их поступления. Но приютившая его старушка была иного склада характера. Баба Шура продумывала каждый свой шаг на десять ходов вперед. Ее волновала дальнейшая судьба Вовки. Кров она ему дала. Но этого мало. Надо было устроить молодца на работу. Кто ж его возьмет без столичной прописки и образования? Только дворником – и комнатку получит, и прописку временную оформят. А там уж все только от него самого зависит.

Она решительно сняла трубку телефона и набрала номер ЖЭКа, в котором сама работала.

- Алло, Мариночка Станиславовна? Да? Доброе утро! Это Александра Ивановна, баба Шура… Узнали? Ага… Нет-нет, все хорошо, никаких жалоб жильцов и проблем. Напротив, я вам работника нашла. Ко мне из провинции сегодня утром племянник приехал. Хочет в столице обосноваться. Но вы же понимаете, он не может всегда у меня жить... Мариночка Станиславовна, он очень работящий молодой человек… Не успел приехать, а уже кран починил, причем сам… Нет, сегодня мы никак не можем к вам подойти. Он уснул после дальней дороги, да и я сегодня на смене… Конечно, конечно, мы подойдем завтра. Спасибо большое! Я уверена, парнишка вас не разочарует! До свидания! – и, облегченно выдохнув, она аккуратно положила трубку на рычаг. Дело сделано, теперь можно работать со спокойной душой.

глава 8

Протеже консьержки

Вовка безмятежно проспал весь день. Сон вернул молодому растущему организму силы, вернув прежнее любопытство, любознательность и активность. Стены его напрягали, нагоняли скуку, а вид из окон всегда напоминал о том, что жизнь проходит мимо. И ему не терпелось включиться в этот процесс, влиться в нескончаемый поток пешеходов и унестись с ним куда-нибудь, где ему будет лучше. Вот и сейчас едва проснувшись и протерев глаза спросонья, он первым делом подошел к раме. Окна в цокольном этаже располагались высоко, почти под потолком, были непривычно широкими и невысокими. Чтобы выглянуть, Вовке понадобилось влезть на табуретку. Сначала бросились в глаза только спешащие куда-то женские и мужские ноги. Он не сразу рассмотрел, на что именно открывается вид, так как привык смотреть на улицы родного города с седьмого этажа материнской квартиры – сверху вниз. Здесь – напротив – снизу вверх. Чуть позже он понял, что ноги цокают по старинной крытой камнем мостовой. Это была одна из центральных улиц города, шумная и сверкающая огнями неоновых реклам в любое время суток. Комната бабы Шуры и кухня выходили в тихий уютный московский дворик. Пожилой женщине хотелось тишины и покоя, а Вовке нравился проникавший сквозь рамы шум стремительного ритма жизни большого города. Он и сам торопился жить. Вот и сейчас, подкрепившись и отдохнув, он был готов к новым приключениям.

Вовка оделся и вышел из квартиры. В вечно сумеречной парадной за столиком, на котором тускло мерцала настольная лампа - сидела баба Шура и вязала носок. Заметив квартиранта, она оживилась.

- Как спалось? – обратилась она к нему.

- Как никогда! – заверил ее тот, - Я давно мечтал как следует отоспаться.

- Ну и замечательно. А у меня для тебя есть хорошая новость! – баба Шура интригующе прищурилась.

- Да?! И какая же? – заинтересовался Вовка.

- Я тебе работу нашла! Жить-то тебе надо на что-то. За жилье я с тебя брать не буду, так и быть, а вот прокормить тебя не смогу, не серчай. – Раскрыла карты консьержка.

Вовку известие обрадовало. Он и не рассчитывал, что все устроиться наилучшим образом, да еще так быстро.

- Да-да, баб Шур! О чем разговор? А какая работа, если не секрет?

- Ну, в твоем положении какую не предложат, любая хороша. Так что ты носом-то не вороти. И не такие люди, как ты, в Москве с этого свою жизнь начинали… - старушка не спешила с ответом.

- Вы говорите загадками… - терял терпение ее протеже.

- Пока сама не знаю. Вот завтра пойдем к начальнице нашего ЖЭКа, какая вакансия свободна, ту и предложат. – Ответ попечительницы не пролил ясности на ситуацию, но все-таки кое-что стало понятно, - Я так думаю, дворником тебя возьмут. Их вечно не хватает. Вот так же, как и ты, приезжают в столицу, устраиваются дворниками, им служебную комнату дают, а то и квартиру, а как освоятся – уходят. И ты не теряйся, понял?

Вовка кивнул в знак согласия. Дворник так дворник… Это, конечно, не кафе, где весело и сытно, но все же лучше, чем ничего.

- Спасибо, баб Шур, за участие, за беспокойство. Я сам бы ну никак до этого не додумался, - поблагодарил он приютившую его женщину.

- А ты, вижу, собрался куда? – спросила она постояльца.

- Пойду пройдусь по городу. Что дома сидеть? – ответил он.

- Конечно, развейся, - согласилась с ним хозяйка квартиры, при этом не забыв его предупредить, - Только не допоздна. У меня смена в девять вечера заканчивается. В десять я ложусь спасть и дверь тебе уже не открою. Таков порядок в моем доме. Опоздаешь, снова будешь спать на подоконнике. Уяснил?

- Что же тут непонятного? Я недолго. Осмотрюсь хоть, где живу, - заверил ее Вовка и вышел из подъезда.

Его ослепило вечернее летнее солнце. Находившийся  последние сутки в полумраке консьержкиной квартиры, он зажмурился. Когда глаза привыкли к яркому свету, он, прищурившись, огляделся вокруг. Ему с непривычки показалось, что он на дне гигантского каменного колодца. Четыре дома были расположены таким образом, что образовывали квадрат. С внешним миром обителей этих многоэтажек связывали арки, выходящие на центральные улицы города. Пройдя сквозь ближайший каменный свод подворотни, Вовка узнал улочку, на которую выходило окошко его комнаты. Его подхватил поток спешащих по своим делам пешеходов и понес неведомо куда. Вовка подчинился течению толпы. Ему было все равно, куда идти. Все было в новинку, хотелось побывать повсюду. Его внимание привлекла вывеска гастронома, на витрине которого дразнили аппетит прохожих изысканные торты и пирожные, украшенные цветами из крема и фигурками из шоколада и карамели. Пройти мимо такого великолепия он не мог. Вовка не любил сладкого, не избалованный лакомствами с детства и привыкший обходиться без них. Но сегодня был особенный случай: ему хотелось отблагодарить добрую старушку за заботу о нем. Что бы он делал сейчас, если бы не она? У него остались кое-какие сбережения, которые он сделал, работая и проживая у Жабы на полном довольствии. Поэтому он мог позволить себе шикануть, устроив праздничное чаепитие вечерком.

- Какой торт у вас самый вкусный? – обратился он к продавщице в белом накрахмаленном колпаке на пышной прическе.

- Кому что нравится… - скептически пропела та, сразу угадав в покупателе провинциала, - Есть «Прага» в шоколадной глазури, есть «Птичье молоко», есть «Сказка»… Выбирайте на свой вкус.

Вовка потерялся в изобилии названий и рецептов. «Прага» навеяла неприятные ассоциации, напомнив заграничные командировки матери, из которых она ему никогда ничего не привозила. «Птичье молоко» не впечатлило скромным внешним видом, несмотря на заверения других покупателей, что торт очень вкусный и за ним обычно выстраивается очередь. Оставалась «Сказка» с кремовыми розами, шоколадными грибочками и мармеладными ежиками.

Вовка уточнил, до какого часу работает гастроном. Услышав, что магазин закрываются в девять вечера, он попросил отложить кондитерское изделие для него. Продавщица скорчила недовольную гримаску.

- Если берете, то берите сейчас, - убеждала она Вовку, - А то просят оставить, а сами не приходят… А за просроченные продукты, между прочим, мне отвечать приходится!

- Я заплачу! – догадался, в чем проблема Вовка, - Я еще прогуляться хотел, не с тортом же.

- Ну, если заплатите, ладно, так и быть, оставлю в виде исключения, - оттаяла работница гастронома и переложила выбранный странным покупателем торт в служебный холодильник, любезно предупредив, - Только смотрите не опаздывайте. А то останетесь без покупки. Деньги в кассу, и смотрите не потеряйте чек.

Было только семь часов вечера. Два часа на освоение окружающего пространства. Достаточно, чтобы осмотреться для начала. Он купил себе мороженое, выстояв большую очередь, состоящую, по всей видимости, в основном из гостей столицы. Прогулялся в парке, который, как оказалось, располагался близко от дома. Заметив неподалеку кафетерий, он направился туда и заказал себе чашечку кофе со сливками. Полтора часа пронеслись незаметно. Пора было возвращаться домой и еще успеть в гастроном до закрытия.

Вовка остался доволен тем, как провел вечер. За все время он ни разу не вспомнил о Виктории, занятый размышлениями о своем будущем, что ему раньше было несвойственно. Он ощущал себя своим в этом еще незнакомом ему городе. Все здесь было ему по душе. Медленное, размеренное течение жизни на «Прудах» угнетало, а здесь жизнь кипела, и он был готов вариться в этом котле непредсказуемых, неожиданных свершений и событий.

Забрав в гастрономе торт, он отправился на постой к бабе Шуре. Было без малого девять часов. Консьержка собиралась домой, уступая место своей ночной сменщице.

- Смотри, успел! Не хочется на подоконнике ночевать-то… - шутливо встретила его старушка.

- А это к чаю! – Вовка с торжествующим видом поставил на стол коробку с лакомством.

Баба Шура узнала фирменный знак знаменитой в столице кондитерской, взмахнув руками от изумления:

- Боже мой, моя любимая «Сказка»! Конечно, в годы моей юности пекли намного вкуснее, чем сейчас, но все равно неплохо и у этих получается. Спасибо за угощение! – было заметно, что она тронута желанием квартиранта порадовать ее, - Ну, иди тогда ставь чай, пока я смену сдам! – распорядилась хозяйка.

Постоялец последовал ее совету. Поставил на плиту пузатый красный чайник со свистком, достал чашки с блюдцами из серванта, разрезал торт. Вскоре пожаловала сама хозяйка.

- Вот так бы всегда, – похвалила она гостя, - чтобы пришла с работы, а стол уже накрыт и чай готов.

Свистом чайник оповестил, что вода вскипела и можно заваривать чай. Баба Шура сняла со шкафа современный электрический самовар, наполнила его водой, поставила на стол и включила в розетку. Вскипевшей на огне водой она наполнила маленький фарфоровый заварничек, предварительно засыпав в него горсть ароматного черного чая, и установила его на самый верх самовара.

- Если праздник, то настоящий! – заключила она и заверила гостя, - чай из самовара-то вкуснее, вот увидишь!

Она наполнила чашки крепким настоявшимся напитком, который разбавила кипятком из самовара. Получилась настоящая русская чайная церемония. Баба Шура подыграла Вовке в его желании устроить  торжественное чаепитие. Праздник удался на славу. Строгая консьержка, как будто позабыв о привычном распорядке дня, проговорила со своим постояльцем до полуночи за чашкой чая с тортиком. Его нарезанные  треугольниками кусочки, словно лучики солнца, раскрасили этот вечер цветами радости, подсластив горечь одиночества двух непохожих друг на друга судеб. Давно она вот так не коротала время вечерами. А как это, оказывается, здорово, когда можно не думать о часах, о своих обязанностях, расслабиться и порадовать себя любимым лакомством и приятной беседой с хорошим человеком. Баба Шура была из знатного купеческого рода и с молоком матери впитала мораль «Всё продается и все покупается». Данное убеждение, впрочем, не раз заставляло ее разочаровываться в своей истинности, но она все равно свято в него верила.   Несмотря даже на то, что осталась одна, похоронив мужа и выгодно выдав дочерей замуж. Теперь они нечасто ее навещают, но она не жалуется. У нее все есть, а здоровье пока позволяет работать. Что еще желать в ее возрасте? Вовка тоже поведал о своем детстве, проведенном в доме бабушки, с которой он невольно сравнивал приютившую его старушку. А вот мать и опостылевшую Жабу вспоминать не хотелось. Спохватились, что давно пора спать, когда настенные часы пробили двенадцать раз.

- Засиделись мы с тобой, - всполошилась хозяюшка и принялась убирать со стола, Вовка подключился и стал  было мыть посуду, но она его остановила, - Оставь, я  сама перемою, как время будет. А то завтра не поднимемся, а нас с утра пораньше важное дело  с тобой ждет!

Несмотря на то, что поздно лег накануне, Вовка поднялся ни свет, ни заря. Скорее всего, его разбудил звук льющейся воды и звон посуды. Баба Шура уже хлопотала на кухне, готовила завтрак и варила кофе в настоящей медной турке. Перекусили наспех, почти не разговаривая. Вернее, говорила только она, засыпав квартиранта советами, как себя вести, что говорить, чтобы получить выгодное место. Он никогда не думал, что должность дворника является таковой. Но в столице все не так, как везде, здесь уборщик устраивается в жизни лучше, чем ученый профессор в его родном провинциальном городке.

- Проси, чтобы тебя дворником взяли. Отработал утром и целый день свободен. Зарплата небольшая, так ты подрабатывать можешь еще где-нибудь. Зато комнату и квартирку со временем дадут, прописку московскую оформишь, – наставляла она квартиранта. – Да, чуть не забыла! Для всех ты мой племенник, понял? Не каждому же объяснишь, кто ты есть и почему я взялась тебе помогать.

Контора ЖЭКа не выглядела столь презентабельно, как представлял себе Вовка. Баба Шура открыла зашарпанную дверь, выкрашенную синей, уже облупившейся краской, и пригласила его войти в заставленную письменными столами и стеллажами с папками комнату. Она подвела его к самому массивному столу, заваленному бумагами и квитанциями.

- Вот, Мариночка Станиславовна, мы пришли, как и обещали, - засюсюкала старушка, - Это мой племянник Владимир…

Крупная женщина с выбеленными гидроперидом волосами, закрученными на затылке в замысловатую прическу, окинула соискателя на рабочее место пристальным взглядом, словно приценивалась.

- Сколько лет? Образование какое? – сурово поинтересовалась она.

- Скоро девятнадцать исполнится, школу бросил, - мямлил Вовка, растерявшись, позабыв все полученные утром наставления.

- Что делать умеешь? – продолжила та опрос.

- Все, что скажете… Я работы не боюсь. С чего-то же надо начинать… - Вовка понемногу осваивался.

- Начинал уже с чего-нибудь или впервые на работу устраиваешься? – начальницу ЖЭКа интересовало все.

- Работал разнорабочим в ресторане, дрова колол, мясо рубил. Ну, все такое… - слава Богу, ему было что ответить.

- Трудовая книжка есть? – потребовала доказательств работодатель.

- Нет, - растерялся Вовка и сразу сник, - я просто так работал, неофициально.

- А что ты так расстроился? – подбодрила его главная по конторе, - Если нет, заведем! Проблема-то…

- Правда? – просиял он.

- Кем работать-то хочешь? – поинтересовалась Марина Станиславовна.

- Мне все равно, выбирать не приходится. Вам лучше знать, кто вам нужен. Я на все согласен. – Заверил ее протеже консьержки, снова позабыв все ее советы.

- Ну, хорошо, - подвела итог самая старшая по должности, - нам сейчас дворник нужен на участок. Пойдешь?

Вовка просиял. Не обманула баба Шура – все так и получилось, как она говорила. Он смутно представлял себе обязанности дворника, но свято верил консьержке, взявшейся ему помочь.

- А почему бы и нет? Конечно, пойду! – согласился он.

- Тогда вот тебе обходной лист, - начальница ЖЭКа протянула ему типографский бланк формата А-5, - обойди все кабинеты, что там указаны и подпиши. Как только пройдешь инструктаж по технике безопасности,   можешь приступать к работе.

Вовка отправился выполнять поручение. А баба Шура задержалась в конторе.

- Мариночка Станиславовна, Вы уж похлопочите, пожалуйста, за племянника, чтобы ему комнату поскорее выделили, а! – обратилась она к ней уже со своей просьбой, - Не будет же он у меня вечно жить. А комната ему по закону положена…

- Положена, значит, получит, - ответила на это начальница ЖЭКа, - Но не сейчас. Молодой он еще очень. И, признаться, если б не Вы, баб Шур, ни за что не взяла бы его на работу. Пусть покажет, на что способен. А там видно будет. В конце концов, Вы же всегда можете отправить его домой.

Хлопотливая консьержка вынуждена была согласиться с ней, признать разумность приведенных ею доводов. В комнате псевдо-племяннику не было отказано, что уже можно было считать достижением, а пока пусть поживет у нее. Вчерашний вечер показал, что они неплохо уживаются.  Постояльца сегодня рано домой можно было не ждать, и баба Шура отправилась на рынок за продуктами. Все-таки теперь она не одна, есть повод приготовить что-нибудь вкусненькое. Устройство на работу следовало отметить! Тем более что Вовка теперь не просто квартирант, а сослуживец!

 

глава 9

Выгода против любви

Через день, как уладил все дела с трудоустройством, Вовка вышел на работу. Вставать ему, привыкшему поспать по утрам, теперь приходилось затемно. Ему доверили уборку участка у высоток, где обитала творческая элита столицы. Здесь жили знаменитые художники,  писатели, артисты, режиссеры… Люди не только интересные и талантливые, но и, как правило, зажиточные. Воображение робкого провинциала кружили невообразимые наряды дам и причудливые прически девиц, шикарные иномарки их кавалеров… Безумно хотелось влиться в общество столичной богемы. Но его порхающие по жизни деятели культуры и искусства в упор не замечали. А он упрямо изучал их привычки, вкусы, предпочтения, чтобы в один прекрасный день вдруг стать своим, и ждал удобного случая. В свободное время он посещал выставки и премьеры спектаклей и кинофильмов, о которых слышал от обителей высоток. Увлекся фотографией и даже приобрел за полцены на барахолке старенький «Зенит» и аппаратуру для проявки и печати фотографий. В свободное время он гулял по городу и снимал все, что ему нравилось. Потом в подсобном помещении консьержки, всегда темном, потому что здесь не было окон, и обычно свободном днем проявлял пленку и выбирал самые лучшие кадры и печатал фотографии. Свои снимки он сравнивал с работами профессиональных художников, которые видел на фотовыставках. Их он стал посещать регулярно.

Баба Шура не могла нарадоваться на своего постояльца, и не уставала нахваливать жильцам подъезда его фото.

Так незаметно прошло лето. Осенью работы прибавилось – листопад не давал отдыхать. Вовка выметал территорию по два-три раза на день. Свободного  времени было немного, и его он посвящал любимому занятию. Осень – самое красивое и загадочное время года. Только успевай фотографировать. Казалось, виды осеннего парка с усыпанными листвой аллеями сами просятся в кадр. Однажды в объектив случайно попала девушка. Он хотел заснять скамейку, всю усыпанную разноцветными листьями, и уже выстроил фокус, как вдруг хрупкая девушка присела на самый ее край, смахнув рукой шуршащее покрывало из опавшей листвы. Листья разлетелись в разные стороны. Вовка быстро нажал на затвор, сделав несколько кадров. Интересный ракурс получился. Лицо девушки показалось ему знакомым. Он бросил взгляд на ее сапожки – профессиональная привычка смотреть вниз, на дорогу и узнавать сначала обувь, а потом уже лица прохожих. Так и есть – эти стройные ножки в элегантных ботильонах  из крокодиловой кожи он замечал не раз у высотки. Их обладательница была явно чем-то расстроена и даже не заметила, что попала в кадр фотографа-любителя.

- Спасибо, что подыграла, - обратился к ней Вовка.

- Что? – удивилась незнакомка, - В чем подыграла?

- Ты так эффектно уселась на скамью. Думаю, классные кадры получатся, - объяснил он.

- Ой, а можно посмотреть? Потом, когда пленку проявишь? – заинтересовалась она.

- Конечно! – охотно согласился Вовка, - Только как мне тебя найти?

- Вот, - девушка протянула ему листок, на котором прежде написала свой домашний номер телефона, - Меня Фаиной зовут.

- Необычное имя, - отметил он и тоже представился, - Владимир!

- Вот и познакомились! – улыбнулась она.

- Какие у тебя планы на сегодняшний день? – поинтересовался Вовка.

- А никаких! – развела руками его собеседница, - были, да сорвались…

- Ты поэтому такая грустная? – молодой человек счел нужным выразить участие.

- А, не бери в голову! – новая знакомая отмахнулась от проблем, словно от назойливых мух, - Было да прошло. Мелочи жизни.

- А давай прогуляемся по парку! – предложил Вовка, - Здесь так красиво. Тебя еще пофотографирую.

- А давай! – согласилась Фаина и улыбнулась, не ожидая такого поворота событий.

Еще несколько минут назад она столкнулась с предательством близкой подруги и своего молодого человека, которых увидела целующимися на такой же вот лавочке. А, судьба, оказывается, приготовила ей другую культурную программу... Получается, на прежнего друга и обижаться не стоит – он просто не ее половинка. Жить с этой мыслью вмиг стало веселее, чему Фаина и радовалась. Вовка, не зная всей этой предыстории, решил, что девушка с ним кокетничает и хочет ему понравиться, и решил не отставать и тоже произвести на нее впечатление.

Они прогуляли вплоть до самого вечера. Вовка едва не забыл, что пора на работу. Он проводил новую знакомую до подъезда, прощаясь, как бы ненароком заметил, что сам живет здесь неподалеку. О том, что снимает комнату и работает дворником, умолчал, не желая портить впечатления о себе. Фаина ушла в полной уверенности, что только что рассталась с представителем своего круга, ведь он знал имена и знаменитых, и малоизвестных, но многообещающих фотографов и художников, некоторых даже знал лично и бывал почти на всех  выставках, на которые далеко не каждому удавалось попасть. Они договорились встретиться через несколько дней. Как таковых выходных у него не было. Он выметал дворы каждый божий день, но в воскресенье делал он это только вечером, раз в неделю по утрам ему разрешалось выспаться. Как сегодня.

К следующей встрече с Фаиной Вовка распечатал кадры, на которых, по его мнению, она получилась лучше всего. Ему не терпелось подарить их ей и услышать мнение о его творчестве. Новая знакомая оценила снимки по достоинству, заверив, что портреты действительно удались. Особенно ей понравился снимок, на котором она держала зонт с вывернутыми кверху спицами – свои коррективы в фотосессию в день их знакомства внес ветер, который налетел неожиданно, едва не вырвав зонт из ее рук, зато с лихвой отыгравшись на спицах матерчатого купола. Было в нем что-то сюрреалистичное, удивительное, художественное.

С тех пор они стали регулярно встречаться, вместе посещали выставки, спектакли и кинопремьеры. Так же незаметно пролетела осень. Зима наступила в ноябре. С этого времени работы у Вовки было хоть отбавляй целыми днями. Он не успевал разгребать тротуары от снега и посыпать дорожки смесью соли и песка, чтобы прохожие не скользили. Дома он почти не бывал с тех пор, как познакомился с Фаиной. Уходил затемно, приходил поздно, что бабу Шуру злило не на шутку. Она видела в нем помощника по домашним делам, а вышло так, что починить поломку не допросишься. Чулан рабочий захламил всякой фотоаппаратурой и пропадает там чуть ли не сутками или бродит по городу. Она чувствовала себя обманутой в своих ожиданиях. Все чаще консьержка стала брюзжать по поводу и без. Отношения с квартирантом понемногу портились. Она даже наведалась к начальнице ЖЭКа, чтобы узнать, не готова ли контора предоставить ее постояльцу жилье уже сейчас. Оказалось, там временно проживает племянник самой Мариночки Станиславовны, студент, недавно вернувшийся из армии. Но ей было обещано, что как только тому предоставят комнату в студенческом общежитии и тот съедет, Вовка может готовиться к переезду. Однако время шло, а все оставалось на своих местах. В то же время баба Шура не могла не отметить, что он изменился в лучшую сторону. С ним было о чем поговорить, он рассказывал ей о новых фильмах, направлениях в фотоискусстве, выставках и вернисажах, на которые ему удавалось достать билеты. Все же увлечение фотографией, как ни крути, лучше, чем злоупотребление спиртными напитками, чем обычно грешат дворники. Поэтому консьержка мирилась с привычками своего постояльца и по-прежнему искренне старалась ему помочь.

Однажды, размышляя о нем, баба Шура вдруг задалась вопросом, а не прячется ли он в Москве от армии? А что? Возраст призывной. Наплести что угодно можно. И она решила непременно это выяснить. В конце концов, это могло навредить и ей как пособнице в укрывательстве дезертира.

- Вова, дисциплине ты не научен, сразу видно – в армии не служил! – как обычно в последнее время ворчала баба Шура, открывая дверь припозднившемуся квартиранту.

- Не служил, - подтвердил догадку тот.

- Это что же получается? Ты от армии что ли сбежал, а не от матери? – как бы невзначай задалась вопросом хитрая старушка.

- Да нет, - успокоил ее Вовка, - меня по состоянию здоровья в армию не взяли. Плоскостопие у меня, кажется.

Консьержка облегченно вздохнула. И как она это сразу не догадалась выяснить?!

- То-то и оно – там бы тебя научили жить по правилам, - проворчала хозяйка дома.

- Баб Шур, ну извините! Я не специально. Просто ночная Москва такая красивая… Фотографировал бы и фотографировал. Но… последний раз, больше не буду! – оправдывался провинившийся постоялец.

- Не будешь… - не унималась та и неожиданно для себя предположила, - Влюбился, чай?

- Может быть, может быть… - не отрицал данного факта квартирант.

- Так вон оно в чем дело! – протянула пожилая женщина, - Кто же она? Скажешь?

- Фаина из соседней высотки… - мечтательно ответил влюбленный, - Она такая!!! Такая!!!..

- Да знаем мы, какая она, - неожиданно резко отозвалась консьержка, - Заносчивая выскочка, кичится своим якобы дворянским происхождением…

- Зачем Вы так? – осадил ее Вовка, - Вы же ее не знаете совсем…

- Это ты ее не знаешь! А я ее давно знаю, когда еще малой была, - категорично и авторитарно заявила баба Шура, - высокомерная, капризная эгоистка…

- А еще безумно красивая, нежная, умная и талантливая… - продолжил за нее постоялец.

- Ну-ну! Что с влюбленного взять? – сдалась сердитая женщина, - Сам когда-нибудь поймешь. Бросит тебя, как только узнает, что нищ, как церковная мышь, без дворянских корней, да еще не москвич. Не о такой кандидатуре в мужья она мечтает.

- Лучше признайтесь, что Вы ревнуете, - перевел спор в шуточное русло ее постоялец.

- Уж куда мне с молодухами тягаться? – саркастически заметила баба Шура и примирительно распорядилась, - Ладно, спать иди! Завтра подниматься ни свет, ни заря, а он спор развел.

Спать не хотелось. Вовка до рассвета думал о своей избраннице и пришел к выводу, что его хозяйка ее просто не знает, так как не разговаривала с ней никогда, а судит о ней по отзывам соседей, которые, увы, далеко не всегда желают друг другу добра, а чаще – напротив – стараются сильнее напакостить.

Не могла уснуть и сама баба Шура. Она на самом деле волновалась за своего постояльца, к которому успела прикипеть душой. Ей-то было не знать, скольким ухажерам эта самая Фаина дала отворот-поворот, и не чета Вовке были. Все как на подбор – красавцы, при деле и деньгах, сразу видно. И то не угодили… «Какого прынца не белом коне она ждет? Поломает парню жизнь, как пить дать поломает», - переживала она, засыпая.

Наутро она поделилась своими опасениями с соседкой, что жила в двухъярусной квартире напротив, с женой банкира Кротт Ноной Аркадьевной. Семья здесь поселилась давно, сначала в такой же махонькой квартирке, как у нее. Потом бизнес стал приносить прибыли, и новые жильцы вскоре расширили свои владения, выкупив сразу три квартиры сверху и по одной с обеих сторон. Кроттов можно было назвать благополучной семьей, но никак не счастливой: их единственная дочь Евгения не была здорова от рождения. Несчастная из-за проблем со зрением не выносила яркого света. Поэтому заботливые и любящие родители купили квартиру в цокольном этаже и отдали в полное ее распоряжение. К тому же Евгению никак нельзя было назвать красавицей: недостаток зрительных ощущений она компенсировала вкусовыми, любила вкусно и много покушать. Поэтому отличалась весьма пышными формами. Богатая наследница разменяла третий десяток, но желающих взять замуж такое сокровище (в прямом смысле слова, учитывая солидное приданое) не находилось. Родители были готовы принять любого ее избранника, только бы их чадо было счастливо. Нона Аркадьевна все чаще посматривала в сторону псевдо-племянника консьержки. Парень ей приглянулся тем, что оказался работящим, увлеченным, непьющим, пусть небогат – нажитого мужем добра и на их праправнуков хватит с лихвой. Но Вовка в упор не замечал их Женечки. Сегодня стало понятно, почему. Нона Аркадьевна не жалела слов и красок, выражая сочувствие бабе Шуре. Та, проникшись участием, рассказала ей все, что ей вчера самой удалось узнать.

- Бредит этой рафинированной истеричкой! – жаловалась консьержка, - Не позволяет слово о ней плохое сказать. Будто с ума сошел.

- Любовь слепа, - философски заметила жена банкира, - прозрение будет жестоким.

- Ой, и не говорите! Ему бы такую жену, как ваша Женечка – добрая, отзывчивая, верная. Как мало ныне таких девушек! Да им же все длинноногих моделей подавай! – закинула удочку псевдо-тетушка, надеясь обрести в богатой соседке помощницу в осуществлении хитроумного плана, придуманного ею.

- Вот-вот, а потом удивляются, что их бросают, или изменяют на каждом шагу, - поддержала соседку банкирша, - а своего настоящего счастья не замечают.

- Так давайте поможем слепцу не пройти мимо него! – предложила баба Шура.

- Что тут сделаешь, если, как Вы говорите, он бредит своей неземной Фаиной?! – отмахнулась было Нона Аркадьевна.

- Не скажите! – хитро прищурилась немало повидавшая в жизни старушка, - Говорят, вода камень точит, а доброе слово – сердце. Будет Вовка ваш! Даже не сомневайтесь!

Заговорщицы договорились свести молодых и открыто предложить жениху калым за невесту. Баба Шура была уверена – не устоит голодранец перед соблазном в одночасье зажить, ни в чем не нуждаясь…

глава 10

Меж двух соблазнов

В этот вечер баба Шура долго не ложилась спать, дожидаясь квартиранта с прогулки. Однако на этот раз не потому, что хотела сделать ему выговор. У неё к нему было важное дело, придуманное ими с банкиршей  утром. Наконец, раздались два короткий звонка – условный сигнал, что свои, придуманный Вовкой. Она поплелась открывать входную дверь.

- А кто вчера говорил, что последний раз, а? – принялась она журить обманщика.

- Так Вы же сами говорите, что с влюбленного взять, -  тот шутливо перевел стрелки.

- Да с тебя и с невлюбленного взять нечего – гол как сокол. Не в обиду будь сказано, - проронила заговорщица, но тут же поспешила смягчить нанесенный ею удар по самолюбию постояльца, - А вот отчаиваться не стоит. Состояние, как говорится, дело наживное. Вот наши соседи напротив, банкиры, когда  въехали сюда, жили более чем скромно. А теперь? Говорят, пол-Москвы при желании скупить могут. Кстати, у Ноны Аркадьевны к тебе дело важное. Просила тебя завтра вечерком зайти.

- Дело? Ко мне, какому-то дворнику? – удивился Вовка, - Им что – двор под окнами требуется дополнительно вымести?

- Не знаю, - уклончиво ответила заговорщица, - но упускать такую возможность не советую. Такие люди просто так к себе не зовут.

- А я что – раб лампы? Потерли бока, изволь выполнить желание сильных мира сего! – негодовал Вовка. Соседи ему не нравились из-за своей чопорности.

- А ты всю жизнь хочешь дворником проработать? – пыталась переубедить его старушка, - Может, работа у них для тебя есть. Откуда я знаю, мне банкирша ничего не сказала. Кто я для неё, чтобы мне докладывать?! Просила передать, чтобы зашёл, и всё.

- Ладно. Поживем-увидим, зачем я им понадобился. Аж самому любопытно, - примирительно заметил Вовка.

Итак, приманку постоялец проглотил. Оставалось его правильно подсечь, чтобы с крючка не сорвался.

Утром он вымел территорию и, как обычно, вернулся домой ополоснуться, взять фотоаппарат и прогуляться. Сегодня ему захотелось пройти на Воробьевы горы, к зданию МГУ, где училась Фаина. К тому же, отсюда открывался великолепный вид на город. Весна ликовала буйным цветением деревьев и кустарников. На клумбах, несмотря на ночные заморозки, уже проклюнулись первые весенние цветы – нарциссы и тюльпаны. Здесь всегда на пленэре было много профессиональных художников и фотографов. Он тоже не удержался и сделал несколько пейзажных снимков. Потом присел на скамейку на аллее неподалеку от факультета иностранных языков, где училась его возлюбленная. Фаина вскоре вышла, направляясь к зданию, где по расписанию проходили пары по другому предмету. Заметив Вовку, она удивилась, не ожидая его тут  увидеть.

- Привет! А ты что здесь делаешь? – Фая вприпрыжку подлетела к нему и чмокнула в щёку.

- Тебя жду, - ответил кавалер, - Просто сегодня вечером мы не сможем увидеться. У меня неожиданно дело нарисовалось. Но я же не могу тебя не видеть целые сутки. Вот, решил забежать, поговорить. Заодно лично, а не по телефону объяснить, почему вечером я не смогу сопровождать тебя на вернисаж.

- Спасибо, что предупредил. Плохо, конечно, что ты не сможешь, - Фаина не скрывала своего огорчения, - Но не последний же это вернисаж, правда?

- Вот именно! – поддержал ее Вовка и заметил, оглядываясь вокруг. – А хорошо тут у вас, красиво! Здорово, наверное, тут учиться?

- Конечно! – заверила его подруга, - Все-таки самый главный университет страны, и учиться здесь почетно, престижно и… накладно. Нужно соответствовать во всем и всегда!

- Иначе говоря, таким, как я, не светит? – с горечью заметил ее собеседник. Реплика бабы Шуры все-таки больно царапнуло по его самолюбию, а слова студентки «главного университета страны» просыпались солью на свежую душевную рану.

- А вот и нет! – не согласилась с ним Фаина, - Все исключительно от тебя зависит. У нас в группе не только детки богатых и известных родителей учатся. Они, кстати, далеко не всегда на хорошем счету. Их подчас преподы банально терпят, понимая, что отчислить их им никто не даст. А тянут учебный процесс как раз такие самородки, как ты.

- То есть и я не совсем потерян для общества? – зло заметил Вовка.

Фаина чувствовала себя виноватой, что затеяла этот разговор. К этому времени она уже знала, кем на самом деле является ее избранник и, как ни странно, прикипела к нему душой еще больше. Ей не нравились баловни судьбы, которым родители на блюдце с голубой каемочкой преподнесли все, которым не нужно было доказывать, что они чего-то стоят в этой жизни, и они, сами того не замечая, постепенно деградировали, не испытывая нужды бороться за выживание, то есть двигаться вперед, развиваться эмоционально, духовно, интеллектуально и материально в том числе. Вовка оказался полной противоположностью. Один против всего мира. Рассказы о его трудном детстве поразили ее воображение. Сердце Фаины сначала сжалось от жалости к своему новому другу, и таким образом оказалось открытым для любви. Ей хотелось изменить его жизнь, наполнить ее женской заботой и вниманием, дотянуть до своего уровня. Она и подумать не могла, что это его оскорбит. Девушка поспешила сгладить неловкость.

- Вовочка, ты у меня самый лучший! Правда-правда! – заверила она ухажёра, глядя в его большие серо-зелёные глаза, в глубине которых притаились в эту минуту неземная грусть, неприкрытая злость и тоска. – Но ведь предела совершенству нет. Поэтому надо постоянно над собой работать. Мы же с тобой не раз об этом говорили… Хочешь, я с тобой позанимаюсь? Помогу тебе поступить в тот институт, который сам выберешь!

- Ты, как всегда, права! – ответил на это Вовка, - Если хочешь, давай попробуем. Только я сомневаюсь, что из этого что-нибудь получится. Уж если в школе выучить не смогли…

- Значит, такая была школа, - прервала его подруга.

- Верно, не лучшая в нашем  маленьком городке. Не буду говорить о масштабах страны, - согласился он.

- Тогда завтра я жду тебя у себя часа в три дня. Приду с занятий, отдохну немного и займёмся с тобой репетиторством.

- Чем-чем займёмся? – удивился Вовка, слово такое он слышал впервые.

Фаина улыбнулась и слегка оттолкнула от себя:

- Не тем, о чём ты подумал, дурачок! Для начала повторим русский язык. Он необходим при поступлении в любой ВУЗ.

- Тогда до завтра? – Вовка обнял ее за плечи, прощаясь.

- Не опаздывай! – прошептала студентка.

 

В это время в квартире Кроттов готовились к визиту Вовки. Нона Аркадьевна запекла индейку по рецепту своей бабушки, фирменное семейное блюдо, а также  сделала торт «Наполеон» по французскому рецепту к чаю. Безродный юноша должен почувствовать и оценить, как хорошо быть частью большой и дружной семьи. Для Женечки пригласили парикмахера-визажиста. Она сегодня должна выглядеть сногсшибательно! Утром они с матерью проехали по бутикам столицы в поисках подходящих нарядов и прикупили несколько дизайнерских вещиц, которые, впрочем, лучше смотрелись на манекенах, нежели на дочери банкира.

Сам гость, однако, не придавал своему визиту особого значения. Он думал, что его примут в такой же гостиной-прихожей, как и у консьержки, только наверняка попросторнее и с интерьером побогаче. Вовка напялил свой любимый клетчатый свитер с капюшоном, незаменимая вещь а такую погоду – и тепло, и от ветра и дождя укрыться можно. Натянул джинсы, одел кроссовки. В прихожей нечаянно увидел в зеркале свое лохматое отражение и понял, что забыл расчесаться. Пригладил щеткой свои непослушные короткие волосы и вышел в парадную. Пара шагов прямо, и он у дверей в невиданное  пространство, такое же на первый взгляд, и в то же время разительно от него отличающееся. Двери в другой мир отворились, и он первым делом ощутил дорогой аромат духов хозяйки владений, а также ласкающий нюх аппетитный дух жареного мяса.

В чистой, но скромной квартирке консьержки постоянно пахло сыростью. Сказывалось проживание в полуподвальном помещении. Здесь ничего такого не наблюдалось. Кротты установили новейшую систему вентиляции, благодаря которой в комнатах соседей был всегда свежий сухой воздух. На пороге стояла жена банкира в дорогом атласном халате-кимоно, в японском стиле, с павлином на спине и широкими рукавами.

- Проходите, молодой человек, - степенно пригласила его Нона Аркадьевна, - Мы Вас уже заждались!

- Неужели? – искренне удивился Вовка, - Чем же я мог вызвать такой интерес к себе? Неужто что натворил?

- О, да Вы с чувством юмора! Зачем Вы понадобились, Вы это узнаете через пару минут. Мой супруг ожидает Вас в своем кабинете,  – уклонилась от прямого ответа богатая соседка. - А я со своей стороны хочу пригласить Вас с нами отужинать. В нашей  семье не принято отпускать гостей без угощения.

Она провела гостя на второй этаж их двухъярусной квартиры. Потолки здесь были высокими, с лепниной, придавая помещению властность, величественность. Всё это давило на сознание, напоминая, что человек – всего лишь малая часть этого большого многогранного мира. Путь в кабинет банкира лежал через богато обставленную гостиную с антикварной мебелью и хрустальной люстрой в виде громадного канделябра под навесным потолком. Вовка сник окончательно. Он гадал, зачем понадобился человеку, который мог позволить себе любой каприз?

Банкир не спешил оглашать цель приглашения. Он любезно поднялся из-за письменного стола, выполненного из цельного дерева и выкрашенного в черный цвет с позолотой, который тоже некогда принадлежал кому-то из великих или сильных мира сего. А теперь вот служил верой и правдой владельцу крупнейшего в стране банка. Затем пересел в кресло – тоже старинное. Второе такое же располагалось напротив, с другой стороны камина. Жестом он пригласил гостя устроиться в  нём.

- Будем знакомы, молодой человек! – любезно начал он разговор, выбрав покровительственный тон, не давая тем самым забывать, кто есть кто и какая честь оказана Вовке данным приглашением, - Расскажите о себе. Чем увлекаетесь? О чем мечтаете?

- Вы для того меня к себе позвали, чтобы это выяснить? – недоумевал Вовка, - Да Вы наверняка выяснили по своим каналам, кто я такой и с чем меня едят…

Банкир снисходительно улыбнулся:

- Вы преувеличиваете мои способности, - заверил он гостя, - У меня к Вам очень важное дело, и прежде чем решить, могу ли я Вам его доверить, я должен поговорить с Вами лично и выяснить некоторые интересующие меня моменты. Итак, я Вас слушаю.

Вовка понял, что просто так отвязаться не получится. Наверняка банкир проверяет, насколько он искренен, поэтому выложил ему всю историю своей жизни, не утаивая ничего, даже ложное обвинение в краже и пребывание в СИЗО.

- То есть, если я не ошибаюсь, из всех достоинств, какими Вас наградил Господь, самыми яркими являются способности к фотографии и хореографии? Что ж? Это замечательно!

Вовка удивился еще больше. Он не считал врожденный дар красиво двигаться под музыку чем-то сверхвыдающимся и поспешил обратить на это внимание собеседника. Банкир пояснил:

- Вы, наверное, уже слышали, что наша единственная дочь не совсем здорова. У нее очень низкое зрение, которое ей не смогли вернуть лучшие офтальмологи мира. Поверьте, я не жалел денег, а супруга – сил  и времени, чтобы бедняжка видела лучше. Но все напрасно. Врожденная патология зрительных нервов неизлечима, как Вы понимаете.

Глаза Вовки излучали недоумение: а он тут при чём, чем он может помочь их дочери? Собеседник, заметив это, продолжил:

- Как это ни удивительно, но Вы сейчас единственный, кто может быть полезен Женечке.  Чем? – предварил он вопрос, готовый сорваться с уст гостя, - Я поясню. Еще немного терпения! На днях в ходе планового осмотра лечащая врач, у которой дочь наблюдается, посоветовала ей заняться танцами. Все плохо видящие люди сутулятся, если Вы заметили, и тем самым наносят существенный вред своему здоровью. Пережимаются позвоночные диски, поэтому даже здоровые люди с возрастом испытывают необходимость носить очки. Однако не всё так плохо! Падение остроты зрения можно приостановить, если выправить осанку. Танцевальные упражнения в этом отношении могут буквально сотворить чудо, и оно в Ваших руках, дорогой мой…

- Но я же не преподаватель танцев, - смутился Вовка, - Сколько клубов, кружков, где ведут занятия профессионалы…

- Они нам не подходят, - прервал его банкир, - Женечка очень стеснительная девушка, и не будет заниматься вместе со всеми…

- Но ведь можно пригласить преподавателя домой… - он развил свою мысль.

- Вы не поняли, - терял терпение отец больной девушки, - Женечка не будет с ними заниматься, потому что они ей не знакомы. Мы долго думали, что делать, как наша консьержка случайно рассказала моей супруге о ваших удивительных способностях. Кстати, я ничуть не против того, если Вы ко всему прочему научите дочь фотографировать. Я понимаю, что видит она неважно, и фотографа из нее не получится. Но эти упражнения тоже помогают увеличить остроту зрения или хотя бы, как в нашем случае, удержать ее на прежнем уровне. Вы меня понимаете, надеюсь? Да, чуть не забыл, заниматься с Женечкой вы будете не бесплатно, разумеется. Триста рублей в час Вас устроят? Но учтите – занятия должны быть ежедневными, иначе в них нет смысла!

У Вовки от неожиданности и озвученной суммы перехватило дух. Имея такие деньги в день, он мог вообще не работать… Однако это был случайный заработок, в котором ему столь же неожиданно могли отказать. А там – постоянный. Но почему бы не подработать? Тем более перед поступлением в ВУЗ? И Вовка согласился.

- Я знал, что мы в Вас не ошиблись! – одобрительно, по-отечески похлопал его по плечу банкир. – Предлагаю отметить соглашение за нашим домашним ужином. Заодно поближе познакомитесь со своей ученицей и договоритесь о времени первого занятия.

Глава семьи лично провел его в столовую, которая тоже располагалась в цокольном этаже. Под нее была отведена самая большая комната нижнего яруса. Центр залы занимал большой овальный обеденный стол, накрытый розовой кружевной скатертью. Глухая стенка слева от него была сплошь уставлена стеллажами с посудой, фамильным серебром и фарфором. Проходы в виде арок в кухню и в коридор с обеих сторон украшали большие напольные вазы с композициями из сухих растений –  работы популярных в столице флористов. Освещал комнату приглушенный свет четырех хрустальных бра на стене справа.

За столом уже мило беседовали хозяйка дома Нона Аркадьевна и его попечительница баба Шура, которую сейчас было не узнать в черном бархатном платье старинного кроя. Такие фасоны давно не носят, но она все равно выглядела великолепно, так как это был наряд времён её молодости. Женечка скромно сидела в сторонке. Ей было неловко в платье «от кутюр» и модной прическе – она еще не успела привыкнуть к обновкам и новому имиджу. Вовке стало жалко бедняжку. И он подошёл ее поддержать. К тому же, действительно надо было договориться с ней о начале занятий. Поскольку она находилась дома постоянно, все зависело от его рабочего графика. Поэтому о времени следующего урока было решено договариваться в конце предыдущего.

Званый ужин прошел чопорно. Говорили мало. Банкир торжественно представил присутствующим нового преподавателя его дочери – то есть Вовку, и это известие встретили одобрительными репликами. Молодые люди смущённо молчали. Только баба Шура нарушала тишину, периодически нахваливая кулинарное мастерство соседки.

- Я прошу Вас непременно поделиться рецептом этого удивительного блюда! – высокопарно заявляла она, видимо, подражая великосветским дамам, о которых, впрочем, имела смутное представление по фильмам и прочитанным книгам, вместе с тем считая себя на редкость воспитанной особой.

- Ни за что, моя дорогая, - шутливо отнекивалась банкирша, - это семейная тайна…

Разговор чуть оживился, когда Кротт покинул застолье, сославшись на важные дела. Гости тоже не стали  задерживаться и засобирались домой.

- Пожалуй, и мы пойдём, - поднялась главная заговорщица, консьержка, придумавшая весь этот хитроумный план, как познакомить Вовку с Евгенией поближе, не вызвав подозрения молодых людей, - Племяннику завтра на работу с утра пораньше. Мы простой рабочий люд, на пропитание себе физическим трудом зарабатываем, - как бы извинялась она.

- Любой труд достоин уважения, так как приносит пользу обществу, - высокопарно заметила хозяйка дома, но несмотря на это, было понятно, что умение зарабатывать интеллектом она все же ценит выше.

Это не ускользнуло от пронзительного взгляда Вовки, который умел замечать детали. Острое зрение не подвело его в плохо освещённой парадной. В самом темном уголке, почти у входа в подвал он заметил фигуру человека, неподвижно лежащего ничком.

- Баба Шура, там кто-то есть! – указал на нее постоялец консьержки.

- А, опять алкоголик какой заплутал или бомж забрел переночевать, - отмахнулась та, - Не обращай внимания, проспится и уйдёт.

- Но, может, человеку плохо? – Вовка почему-то волновался за незнакомца. – А, может, его вообще убили…

- Тогда тем более не подходи. Еще не хватало там тебе свои следы оставить, греха не оберешься. Иди домой, говорю! – строго прикрикнула старушка и, с опаской посматривая в сторону подвала, проронила, - понапиваются тут, добрым людям жить мешают…

глава 11

Тайны ДюймВовочки

Выйти из квартиры среди ночи не было никакой возможности. Старушка спала чутко, просыпаясь от любого шороха. Вовка переживал за беднягу в парадной. Он поднялся раньше обычного, захватил с собой фонарик, а также лекарства и бинты на всякий случай, налил воды в бутылку из-под лимонада, и вышел из квартиры. Было темно и тихо. Незнакомец лежал в той же позе, как и вчера. Прошло не так много времени, но все-таки… Он подумал было, что несчастный мертв.  Тем более, осматривая его, обратил внимание, что испачкал руки кровью. Но вспомнив занятия по медицине, обязательные в клубе альпинистов, в котором одно время состоял, Вовка нащупал на шее раненного пульс и, убедившись, что тот жив, перенес его в свою фотомастерскую. Недавно он всё-таки уговорил консьержку временно отдать эту комнатку в его распоряжение. Та сюда с тех пор не заглянула ни разу: чулан либо был закрыт снаружи, либо квартирант закрывался там изнутри, проявляя пленку и печатая фотографии.

Он уложил тело на кушетку, осмотрел его, чтобы понять, что бедняга поранил. У того был разбит затылок. Видимо, его оглушили чем-то тяжелым, а грудь была исполосована ножом… Зрелище не для слабонервных, но у Вовки с нервами все было в порядке. Он при желании мог бы стать хорошим хирургом. Проблема в том, что не было у него такого желания, он даже не подумал об этом ни разу. Промыв и обработав раны принесенной с собой кипяченой водой и перекисью водорода, он смазал рваные края йодом, и принялся закрывать их бинтами. Хватило только на то, чтобы наложить повязку на голову. Вовке пришлось вернуться в квартиру за чистой тряпочкой, которая могла бы заменить бинты.

- Вовка, ты уже встал? – он вздрогнул, услышав хриплый голос старухи.

-Уже ухожу, баб Шур! Закрывайтесь! – предупредил он ее и, услышав, как с той стороны двери щёлкнул затвор, подумал, как хорошо, что старуха не проснулась раньше, и он смог вернуться за чистой наволочкой.

Раненый был жив: сердце еле слышно пульсировало, поддерживая тающие силы. Вовка попробовал привести его в чувство, смочил остаток бинта в настойке нашатыря и поднес к носу незнакомца. К нему не сразу вернулось сознание. Наконец, его дыхание стало коротким, прерывистым и тяжёлым. Он с трудом открыл глаза, осмотрелся вокруг и, увидев своего спасителя, тихо-тихо прошептал: «Кто Вы?.. Где я?».

-  Ты в безопасности, - ответил на это Вовка, - Меня ты не знаешь, и мое имя тебе ничего не скажет. Что с тобой приключилось-то? Кто ж тебя так разукрасил и за что?

Но раненый снова потерял сознание. Вовка оставил его в покое. Он решил не вызывать ни милицию, ни «Скорую помощь», потому что не хотел быть замешенным в этой  тёмной криминальной истории. Действительно, ещё предъявят обвинение в нападении. Он уже однажды нечто подобное переживал. Больше не хотелось. Но и оставлять беднягу без помощи он не мог и решил ухаживать за больным, пока тот не придёт в себя. На тумбочке у кушетки оставил бутылку с кипячёной водой, завёрнутые в фольгу бутерброды и вышел, замкнув чулан и забрав ключи с собой.

После того, как управился с уборкой территории, он первым делом зашёл не домой, а навестил раненого. Тот по-прежнему лежал без сознания. Надо было что-то делать! Он стал лихорадочно вспоминать практические занятия по первой медицинской помощи. Что делают в таких случаях? Дают обезболивающее, снотворное и антибиотики. Он вспомнил, что как-то сильно поранил ногу, спрыгнув с камня в речку у дома. Всегда нырял с этого места, но в тот раз неудачно. Раскроил голень до кости. Крови много потерял. От боли плохо соображал и мало что запомнил. Только  истеричные вопли молоденькой медсестры районной поликлиники, куда привели его друзья: «Давайте ему пить, смачивайте ему губы влажной салфеткой, он потерял много крови…»…

Он сбегал в ближайшую аптеку, купил медикаменты и бинтов побольше, лекарства, а также мази, которые, со слов фармацевта, предназначались для заживления гнойных ран. Он снял прежние бинты, наложенные ранним утром. Промыл повреждения легким раствором фурацилина, залил их перекисью водорода, смазал мазью Вишневского, перебинтовал. Справившись с этим, он разбил ампулы, наполнил содержимым шприцы и, вспомнив практические упражнения на подушках на медицинском практикуме в клубе,  сделал раненому три инъекции – обезболивающего, снотворного и антибиотика. Последний, кстати, следовало делать четыре раза в день, график уколов ему в аптеке расписали. Следующий укол в шесть вечера. Он как раз успевает сбегать на занятия с Фаиной и перед тем, как самому идти учить Евгению танцам, забежит, чтобы сделать очередной укол. В таком режиме Вовка прожил несколько дней. Раненый если и приходил в себя, то исключительно в отсутствие своего спасителя. Во время его визитов он спал, что облегчало процедуры перевязки, весьма болезненные, кстати, и зловонные оттого, что раны обильно гноились.

Баба Шура недоумевала, откуда идет неприятный запах. Вовка отводил угрозу разоблачения, убеждая, что где-то или в чулане, или в подвале сдохла мышь. И только дня через два Вовка стал замечать, что края ранок стали розоветь, то есть они постепенно стали затягиваться.  Еще через дня два раненый пришел в себя, смог самостоятельно подниматься на кровати, но был ещё очень слаб, страдал головными болями и головокружением, наверное, из-за удара по голове. Они за это короткое время успели подружиться. Раненый рассказал, что с ним стряслось.

Оказалось, это лётчик международного класса Андрей Орлов, оказавшийся в столице проездом. Ожидая свой рейс – в тот вечер в качестве пассажира, потому что летел отдыхать – решил прогуляться по столице, взял такси. С того времени ничего не помнит. Очнулся на руках у Вовки, без денег, билета, документов…

- А родные у тебя есть? – поинтересовался его спаситель.

- Есть, конечно, - ответил летчик.

- Волнуются, наверное, - предположил Вовка.

- Они думают, что я ещё отдыхаю, - решил бедолага.

- В больницу тебе надо, - советовал ему Вовка, - Первую помощь я тебе оказал, как мог. А что там у тебя? Может, переломы какие есть или трещины, сотрясение мозга. Тебе обследование специалистов и лечение край как необходимы. Да и без милиции никак не обойтись. Нужно же тебе документы восстанавливать?

Орлов кивнул в знак согласия.

- Ну, вот… - продолжил Вовка, - Пока в больнице будешь отлёживаться, милиция установлением твоей личности займётся. А я тебе больше ничем помочь не могу…

- Да ты, друг, и так для меня столько всего сделал! Ты меня к жизни вернул! Я теперь твой вечный должник! - рассыпался летчик в благодарностях.

- Мне сейчас на работу надо идти, - разговор состоялся ранним утром, до начала рабочего дня дворника. – Постараюсь сегодня пораньше управиться и заеду за тобой. Отвлеку бабу Шуру, а ты в это время сам сможешь выйти из подъезда? Нет? Не беда – помогу!  Такси я закажу.

Глаза испытавшего нападение человека испуганно блеснули

- Да не переживай ты! – успокоил его Вовка, - Я с тобой поеду. Не на автобусе же и уж тем более не в метро везти тебя в таком состоянии.

 

Часам к одиннадцати дня Вовка управился. Вернулся домой. Бросил на ходу квартирной хозяйке, которая в тот день дежурила в парадной:

- Баб Шур, сегодня Марик ко мне подходил, просил передать, что Вас вызывает Марина Станиславовна.

Консьержка всполошилась. Неужели свершилось?!

- Я бегом! Ты меня не заменишь? – для приличия поинтересовалась она, одеваясь на ходу, зная безотказный характер своего постояльца.

- Конечно! Только Вы недолго, а то я устал и проголодался… - попросил он её.

Когда дверь подъезда закрылась за нею, он вызвал по телефону такси, вывел из чулана своего раненного друга и помог ему устроиться во дворе на скамейку. Через минут пятнадцать он уже усаживал его в салон автомобиля, а таксиста просил без него не уезжать. Вовка вернулся в парадную, дождался раздосадованную консьержку.

- Балабол твой Марик! Никто меня не вызывал, - разочарованно призналась баба Шура, - Или это ты так зло надо мной подшутил?

- Как Вы могли подумать такое?! – ее постоялец сделал честные-честные глаза и изобразил возмущение, - Ну, я этому шутнику задам! Сейчас он у меня получит!!! Ведь не в первый раз он меня так разыгрывает… - и выбежал из подъезда.

Марик слыл злостным инициатором всевозможных каверз и розыгрышей в их ЖЭКе. У него был соседний с Вовкой участок. Поэтому развести старушку, а потом разыграть недоумение её постояльцу не составило труда. Более того, выглядело правдоподобно и не вызвало подозрений проницательной бабушки.

Орлов в такси уже начал переживать, когда запыхавшийся Вовка открыл дверцу и уселся рядом с ним. Отдышавшись, он объяснил, куда ехать:

- До ближайшей травматологии, пожалуйста. И если можно, поскорее. Мой друг серьезно ранен.

Машина с визгом тронулась с места.

- Заодно устроим тебе экскурсию по столице! Пусть пока только такую, - тараторил Вовка, - Что бы ты там в темноте рассмотрел? Зато теперь – любуйся не хочу! А как поправишься, еще гульнём с тобой так, что на всю жизнь запомнишь!

Лётчик старался улыбаться, но у него это плохо получалось, так как беспокоили открытые раны, и было больно находиться в сидячем положении.

Вскоре такси подъехало к высокому забору и воротам клиники.

- Приехали, - сообщил он, - дальше меня не пропустят. Проезд только для «Скорых».

- Ничего, сами как-нибудь дойдём, - ответил Вовка, расплачиваясь.

Он довёл друга до Приёмного покоя. Дождался дежурного врача, рассказал ему всё, как нашёл раненого, в каком состоянии он находился, как его лечил…

- Почему сразу не вызвали «Скорую»?! - сурово поинтересовался хирург, - Вы понимаете, человек мог погибнуть…

- Он мне жизнь спас, - вступился за приятеля раненый, - перевязки, уколы делал. Боюсь, на «Скорой» меня бы тогда не довезли…

- Да, он был очень слаб… - подтвердил Вовка, - он и сейчас-то еле доехал. Всю дорогу переживал, что он в обморок свалится от слабости и боли.

- Так вот в чём причина твоей необычайной веселости?! – догадался Орлов.

- Вы недооцениваете возможности современной реанимации, - заверил их доктор и, смягчившись, добавил, - Это как раз тот случай, что лучше поздно, чем никогда.

- Его можно навещать? А то у него, как я понял, в Москве никого нет. Родные и близкие далеко и ещё не знают, что с ним приключилось.

- Можно, конечно, - разрешил врач, - Часы посещения больных, указаны на входной двери в отделение. Придете в другое время, Вас попросту не пустят.

- Скажите, он серьезно ранен? – Вовка шёпотом задал ему этот вопрос и даже отвёл собеседника в сторону. Его мучили сомнения, что он что-то сделал неправильно, и по его вине человек останется инвалидом.

Медработник вник в подтекст вопроса:

- Определённо сказать пока ничего не могу, но мне очевидно одно: его жизни уже ничего не угрожает. Вы всё сделали правильно на том уровне, на котором могли оказать ему первую медицинскую помощь. Конечно, он изначально нуждался в обследовании и диагностике травм. Не стоило так рисковать. Одно неверное движение, аллергия на препарат, шоковое состояние - что угодно могло привести к летальному исходу потерпевшего, и Вас на самом деле могли бы обвинить в убийстве. Надеюсь, для Вас это станет хорошим уроком на будущее.

С души Вовки как будто свалился тяжеленный камень. Теперь за Орлова он был спокоен.

- У меня к Вам будет ещё одна большая просьба, - обратился он к хирургу, - Ради Бога не упоминайте обо мне в милиции. Я всё равно ничего не знаю. Нападавших я не видел. Обнаружил Андрея спустя несколько часов, наверное, а первую помощь смог оказать еще позднее. Понимаете, я квартиру снимаю. И если хозяйка узнает, что я всё-таки ввязался в это дело, она меня запросто на улицу выгонит. А идти мне некуда…

Доктор пообещал не говорить о нём следователю, который будет вести дело о нападении на Орлова. Похоже, парень не врёт. Он поймал себя на мысли о том, от каких подчас нелепостей зависит человеческая жизнь. Есть, оказывается, люди, для которых важнее собственное спокойствие и благополучие.

 

Вовка вернулся домой со спокойной душой. Переоделся – пора было к Фаине на занятия. Она разработала целую программу по подготовке неуча к поступлению. Если теорию он усваивал неплохо, то с практикой дела обстояли худо. Возлюбленный студентки иняза был не редкость безграмотен, а диктанты каждый раз  приводили её в состояние шока.

- Боже мой! – удивлялась она, - Ну как можно так изощряться?! Как слышу, так и пишу?!

Ее ученику не нравились подобные разговоры, но он терпел их ради возможности побыть с ней рядом, наедине. Фаина жила с мамой. Ее отец погиб, когда она ещё была маленькой, оставив им эту квартиру в центре столицы и доброе имя. Большего преподаватель ВУЗа не смог заработать за свою недолгую жизнь. Мама Фаины – Светлана Ивановна – работала врачом в районной поликлинике и на «Скорой помощи». Часто бывала на ночных дежурствах, как сегодня. И вообще редко бывала дома. Неудивительно, что подруга ещё не успела познакомить своего ученика с мамой. Когда она принималась с жаром объяснять ему, почему слово следует писать так, а не иначе, он не слышал её, а любовался своей очаровательной учительницей. Для себя он давно уяснил, что никакого студента из него не получится и распрощался с мечтой поступить в ВУЗ и получить высшее образование. Он общеобразовательную школу-то еле-еле закончил. Педагоги с закрытыми глазами нарисовали ему тройки по всем предметам, прекрасно понимая, что держать его в школе бесполезно. Тем более что выпускник к тому времени уже сам зарабатывал себе на жизнь в кафетерии Жоржеты.

Но Фаина свято верила в него и в себя и не желала сдаваться. Она училась на последнем курсе, сама готовилась к госэкзаменам. Вечерами. А день посвящала своему избраннику, которого задалась целью вывести в люди.

Совсем иначе ощущал себя Вовка в обществе Женечки. Здесь он играл первую скрипку. Танцор-самоучка видел, что его ученица безнадёжна, что их занятия не помогают ей стать стройнее и лучше видеть. Она сутулилась не меньше, чем раньше, и оставалась все такой же неповоротливой и неуклюжей. Однако банкир, а особенно его супруга утверждали обратное, расхваливая якобы произошедшие в их дочери перемены. Вовка их в упор не замечал, равно как и того, что его ученица втрескалась в него по уши. Возможно, именно поэтому в его присутствии она вела себя скованно.

Тот факт, что его самого пригласили вести занятия, он от Фаины скрыл, опасаясь, что подруга поднимет его на смех. И не без основания. Острая на язык студентка лингвистического факультета обязательно отпустила бы по этому поводу несколько колких шпилек, при каждом удобном случае. Свою занятость он объяснил тем, что в ЖЭКе ему навязали ещё одну ставку, и теперь он вынужден работать больше. Подруга верила. Причин не доверять избраннику у нее не было.

Так Вовка и жил месяца три, разрываясь между двумя занятиями, на одном из которых не  подавал никаких надежд, на другом сам мучился с ученицей, не блиставшей никакими талантами. А ещё в свободное время он навещал спасённого им Орлова в больнице, который перенёс уже несколько операций, готовился к новым, но несмотря ни на что постепенно, но уверенно шёл на поправку.

Наступил первый месяц долгожданного лета. Фаина с головой погрузилась в подготовку к своим выпускным госэкзаменам. Дописывала дипломную работу, которую ещё надо было защитить. Целыми днями она пропадала в Публичной, или в университетской библиотеках. Занятия на время пришлось отменить, к величайшей вовкиной радости. Виделись они урывками, редко, больше общались по телефону.

Ожидания банкира и его супруги, когда же учитель танцев увлечётся их дочерью и сделает ей предложение, затянулись. Своим преподавателем увлеклась только Женечка. Тот же не проявлял к ней исключительно дружеские чувства. Болезная страдала от неразделенной любви. Это не скрылось от глаз матери, фанатично любящей свою дочь. Нона Аркадьевна поставила в известность супруга, и господин Кротт решил призвать молодчика к ответственности.

В это же время Светлана Иванова, мама Фаины узнала о романе ее дочери с дворником. Разумеется, она была не в восторге от перспективы заполучить такого зятя.  Она не могла придумать, как ей вразумить свою ветреную, легкомысленную и доверчивую дочь. А та в свою очередь не стала отрицать факта, что встречается с Вовкой.

- Мама, ты просто его не знаешь, - убеждала она родительницу. – Вова перспективный парень. Ему приходится в жизни самому всего добиваться. Разве это не достойно уважения? А мы можем и должны ему в этом помочь!

В арсенале потенциальной тёщи Вовки было ещё одно холодное оружие, при помощи которого она надеялась разрушить сомнительный союз ее учёной девочки с дворником – открытый разговор с ним. Таким образом, ситуация близилась к развязке. Герою-любовнику предстояло серьёзное испытание: два очень важных разговора, причём, оба весьма для него неприятные. Спустя год судьба снова ставила его перед выбором, сделать который оказалось не так-то просто.

глава 12

Трудности выбора

На следующий день Вовка, как обычно за последние три  месяца, явился к Кроттам, чтобы провести урок танца для их дочери. Дверь ему открыла чопорная банкирша и попросила пройти не в холл, где проходили занятия, а в кабинет супруга. Сердце горе-учителя бешено заколотилось от волнения. Он гадал, что случилось, и, решив, что с танцами в этой семье решили завязать,  успокоился и вздохнул с облегчением. Все-таки преподавателя из него не вышло. Рано или поздно ему должны были отказать. Он еще удивлялся, как Кротты его так долго терпели.

Сердитый вид банкира убедил его в том, что он в предположениях не ошибся. Вежливым жестом, в котором, впрочем, не читалось ничего, кроме негодования, он указал на место в том же кресле, что Вовка занимал в свой первый визит. Приглашённый  устроился на краешке, словно провинившийся школьник. Как бы он ни был морально готов к отказу от его услуг преподавателя, все-таки это было неприятно и унизительно.

- Молодой человек, я очень Вами недоволен, - исподволь начал отповедь отец его ученицы.

- Я же предупреждал, что никогда не преподавал до этого, и у меня может не получиться, - попытался оправдаться Вовка.

- Да нет, у Вас прекрасно всё получилось! – воздух кабинета сотрясал разгневанный голос Кротта, - Вам удалось вскружить голову чистой наивной девушке, нашей единственной дочери.

От удивления обвиняемый потерял дар речи:

- Я… я не… - мямлил он, но банкир его не слушал.

- Женечка не много видит в своём окружении молодых людей, не избалована мужским вниманием и воспитана в строгих правилах поведения, – вне себя от ярости громыхал его собеседник, - И мне любопытно, чем Вы там с ней таким занимались, что девочка буквально потеряла покой и сон?!

- Ничем особенным… - растерянно лопотал горе-учитель, ожидавший чего угодно, только не такого поворота событий, - Я просто учил Женю танцевать, и всё…

- Утверждать сейчас можно всё, что угодно! – отмёл оправдания обвиняемого банкир, - Евгения не увлеклась бы просто так. Я хорошо знаю свою дочь!

- Но… - Вовка пытался произнести хоть слово в свою защиту. Не дали.

- Никаких «но»! – воскликнул Кротт, - Я не позволю каждому проходимцу так обращаться с самым дорогим мне человеком! Я ответственен за счастье и благополучие своей малышки, а, поскольку, свое счастье она связывает непосредственно с Вами, я обращаюсь к Вам как к благородному человеку и требую взять ее в жёны!

- Позвольте, разве можно такое требовать?! – от неожиданности Вовка даже рассмеялся.

- Он еще насмехается! – негодовал заботливый отец и предупредил потенциального зятя - Запомни, смеётся тот, кто смеётся последним. Наказать тебя за пренебрежение чувствами Женечки я тебя смогу без труда. Думаешь, баба Шура будет в восторге от того, что ты не оправдал наших надежд? А в ЖЭКе надолго ли ты задержишься после того, как я позвоню Марине Станиславовне и выражу недовольство таким работником, как ты?

- Это же нечестно! – Вовке хотелось плакать от негодования, возмущения и обиды, но он сдержал готовые навернуться на глаза слёзы,

- А честно морочить наивной девушке голову?! – вспылил отец его влюблённой ученицы.

- Не морочил я ей голову! Чем Вам это доказать, чтобы поверили? – устало проронил горе-учитель.

- Я верю исключительно словам и чувствам своей дочери, - уточнил банкир, - А она хочет верить, что ты обратишь на неё внимание не только как на ученицу, заметишь и полюбишь красоту ее души, богатый внутренний мир…

Вовка горько хмыкнул. «Богатый внутренний мир»… Что  только вкладывает в это понятие его состоятельный собеседник?

- Кстати о богатстве. Я ведь не пара Вашей дочери, - произнёс он вслух, - Кто она и кто я?! Сами посудите… У меня ни гроша за душой…

- Наша семья лишена сословных предрассудков, - слегка успокоившись, заметил банкир, - Нашего состояния хватит на то, чтобы моя дочь и внуки жили в достатке и ни в чём не нуждались. В том числе и Вы, молодой человек. И уж если её выбор пал на Вас, я готов принять Вас в семью таким, какой Вы есть и даже обеспечить Вас начальным капиталом и помочь открыть своё дело, например.

Господин Кротт намеренно делал акцент на местоимения «Вы, Вас, Вам», давая тем самым осознать своему озадаченному собеседнику, что всё в его руках и в зависимости от того, какое решение он примет, его могли озолотить, а могли и раздавить, как никчемную букашку. Последняя реплика отца его ученицы походила на деловое соглашение, условия которого были предельно ясны и понятны. Владелец банка был в своей стихии, в которой ему на самом деле не было равных. Вовка был смятён, подавлен, испуган и вместе с тем заинтересован.

- Я понимаю Вашу растерянность, - почти миролюбиво заключил он, - Не торопитесь с ответом. Учтите, о нашем разговоре никто не должен знать, особенно Евгения. Она должна поверить, что сама произвела на Вас неизгладимое впечатление и покорила Ваше сердце и разум. Можете идти!

Вовка был рад покинуть жилище Кроттов. Высокие потолки давили на него, напоминая о том, что он маленький никчемный человечишка, которого каждый такой жлоб, как Кротт, проглотит и не поморщится. Домой он вернулся сам не свой. Баба Шура обратила на это внимание.

- Что случилось, сынок? – она всегда так обращалась к своему постояльцу, когда хотела выразить благодарность за что-либо или, напротив, беспокойство, как сейчас. В любом случае это был знак её расположения и привязанности.

- Ничего, баб Шур… - изобразить беззаботность у Вовки не получилось.

- Не хочешь говорить, не надо! – смирилась она и обиженно продолжила, - Надо будет, сам расскажешь.

Знала бы она, как сейчас её квартирант нуждался в беседе с нею и в её мудром совете! Но он дал банкиру слово не упоминать о причине их разговора.

- Наверное, я простыл, знобит что-то, - оправдывался он.

- Может, чаю с малиной принести? – предложила хозяйка.

- Спасибо, можно. Только я пойду прилягу, попью чай в спальне, - простонал симулянт. Отказ мог бы вызвать долгие уговоры старушки все-таки принять целебный отвар. Проще было согласиться.

- И как ты в таком состоянии на работу завтра пойдёшь? – переживала консьержка, подавая ему кружку с горячим ароматным напитком. - Давай я Марику позвоню, он тебя заменит хотя бы на день? Ты же его выручаешь!

- Не надо, баб Шур, - ответил Вовка, отхлёбывая отвар, - За ночь всё пройдёт! После такого вкусного лекарства не может не полегчать! Вот бы меня в детстве так лечили! Может, я бы тогда лечиться больше любил…

- Редко какой мужчина любит лечиться. Так что методы лечения тут ни при чём. - Заверила его пожилая женщина и спохватилась, глядя на часы в изголовье кровати, - Ладно, не буду тебя напрягать своим присутствием. Отдыхай!

Было ещё очень рано – только девятый час вечера. Раньше в это время ее постоялец уходил на прогулку, возвращаясь с занятий с Женечкой. А сегодня завалился спать. Странно как-то. Схватить простуду в такое время года… Впрочем, чего не случается! Она припомнила, как однажды в разгар лета сама свалилась с гнойной ангиной, а зимой умудрилась отравиться несвежим пирожным, которое не положила в холодильник, полагая, что лакомство не испортится.

Однако постоялец её был здоров, как никогда. Ситуация выбила его из колеи. Ему нужно было всё обдумать, решить, что делать дальше. Собраться с мыслями никак не получалось. Его целиком и полностью заполняло чувство отвращения к его бывшей ученице. Нет, он уважал и ценил её как хорошего и добрейшего человека, но не более того. Ничего личного! Кровь леденела в его жилах, когда воображение рисовало ему Женечку в свадебном платье рядом с собой. Холодная волна отступала, вытесняемая другим, гораздо более привлекательным и желанным образом Фаи. Вовку неудержимо влекло к одной, но его вынуждали выбрать другую. Похоже, права на собственное мнение ему не оставили. Если он проигнорирует предложение Кротта, незамедлительно вылетит из квартиры консьержки, он не сомневался, что баба Шура сама выставит его за дверь, а следом лишится работы. Что ему делать тогда? Как жить? Голова шла кругом от противоречивых мыслей и чувств. Измученный раздирающими сознание мыслями, квартирант бабы Шуры забылся тревожным сном. Она заглянула к нему, чтобы убедиться, что больному полегчало. В спальне было темно и тихо. Было слышно лишь тяжёлое дыхание симулянта, которое женщина списала на высокую температуру. Тот спал, а она верила в целительную силу сна и своего отвара из стебельков и сушёных листьев малины с малиновым же вареньем.

Несмотря на это, когда баба Шура проснулась утром, Вовки уже не было дома. Его постель, как она того требовала, была аккуратно заправлена, а комната пуста. Консьержка решила, что больному на самом деле стало лучше. Чутьё подсказывало ей, что проблема не только в плохом самочувствии. Он вернулся от Кроттов сам не свой. Неужто от его услуг отказались и ее протеже их разочаровал? Баба Шура задалась целью это незамедлительно выяснить и еле дождалась десяти утра – времени, когда к соседям можно было постучаться, не опасаясь, что те ещё спят.

Дверь ей открыла Нона Аркадьевна, немного удивлённая столь ранним визитом соседки, но она всё же пригласила её пройти в столовую.

- Кофе? По-турецки, с солью? – предложила она.

Консьержка охотно согласилась, хотя была большой любительницей чая. Но соседка варила превосходный кофе, каждый раз удивляя гостью новым рецептом его приготовления. Она несколько лет прожила с супругом в Стамбуле, когда тот набирался опыта в качестве служащего в одном из заграничных филиалов банка, впоследствии выкупленного им. Баба Шура не думала раньше, что кофе можно готовить по-разному. Ей очень нравилось глиссе. А вот с солью она еще не пробовала. Необычный вкус терпкого напитка не разочаровал.

- О! Ни у кого никогда не пила такого изумительного кофе, - призналась консьержка, - И я уверена, не доведётся.

Банкирша улыбнулась, похвала ей была приятна, но она промолчала, ожидая, когда гостья приступит к рассказу, что заставило её явиться в столь ранний час. Баба Шура поймала вопросительный взгляд больших чёрных глаз и пояснила, зачем пришла:

- Племянник вчера пришёл от вас сам не свой. Сказал, что плохо себя чувствует. И действительно, его весь вечер знобило. Даже к своей этой с высотки не пошёл. Но от меня не скрылось, что парень явно чем-то расстроен. Вот я грешным делом и подумала, неужели он не оправдал ваших надежд, и господин Кротт отказал ему от места? – изложила она свои переживания.

Нона Аркадьевна многозначительно улыбнулась:

- Ваш племянник не так прост, как кажется. Наверное, весь в вас, уважаемая тётушка, - подколола она гостью, - У мужа действительно с ним вчера был серьёзный разговор. О чём они говорили, я не знаю и даже не смею догадываться. Не удивлюсь, если обожающий свою дочь отец решил ускорить ход событий, которые мы с Вами так хитроумно подстроили.

- То есть, - догадалась неглупая старушка, - он поставил Вовку перед фактом: или женишься, или потеряешь всё?

- Всё может быть! – уклончиво ответила банкирша, - Нам, как любящим родителям, невыносимо наблюдать, как Женечка страдает от неразделённой любви.

- Я подыграю господину Кротту. Не переставая, буду расписывать, какое богатое приданое даёт за дочерью банкир, –  интриганка сверкнула глазами, радуясь осенившей её идее, - Материальную мотивацию при решении жениться трудно переоценить, а браки по расчёту самые крепкие!

- Так и быть, будете на их свадьбе посажённой матерью, - в знак благодарности за услугу разрешила банкирша.

 

К этому времени Вовка справился с уборкой территории и, не заходя домой, сразу отправился к Фаине. Он испытывал необходимость увидеть её, поговорить с ней. Влюблённый нажал на кнопку звонка. Дверь открыла Светлана Ивановна.

- На ловца и зверь бежит, - многозначительно заметила она и пригласила пройти, - Фаины нет дома, у неё последний экзамен. Как раз кстати. Я давно хотела с Вами поговорить.

У Вовки захватило дух: неужели и здесь то же самое, что у Кроттов? Предчувствие не обмануло. Однако разговор принял совершенно другой оборот, чем он ожидал.

- Наверняка я Вас, молодой человек, огорчу своей речью, - предупредила гостя Светлана Ивановна, - Но считаю необходимым расставить точки над «i». Видите ли, я нахожу, что Вы совсем не пара моей дочери. Вы с ней абсолютно разные. Малообразованный дворник без роду и племени и выпускница престижного университета, из хорошей семьи, с блестящим  будущим... Я, как мать, прошу Вас, не губите его! Что Вы можете ей дать? Ей, привыкшей к иным условиям быта, чем Вы? Она будет рядом с Вами из жалости, как истинная самаритянка, будет вытягивать до своего уровня. Вопрос в том, вытянете ли? Откровенно говоря, сомневаюсь.

- Спасибо за откровенность, - выдавил из себя Вовка. – Мне непонятно, чем я мог вызвать такую ненависть. За что Вы меня так ненавидите?

- Да не ненависть это вовсе. Просто не вижу вас вместе со своей дочерью. Вы ей не пара, понимаете? – объяснила мама избранницы.

- То есть я её не достоин? – уточнил поклонник Фаины.

- Как это Вы догадались?! – съязвила потенциальная теща.

- А если мы любим друг друга? И Вы сейчас рушите счастье своей дочери? – не сдавался Вовка.

- Я Вас умоляю – счастье дочери известного учёного и  малограмотного уборщика – вещи несовместимые! – заверила его мама избранницы и продолжила доверительно, - Я надеюсь, Вы проявите благоразумие и оставите мою дочь в покое. Больше мне Вам сказать нечего.

Снова резкий поворот судьбы. Богатейшие Кротты настаивали на том, чтобы он женился на их дочери и не видели в этом ничего предосудительного. Семью Фаины никак нельзя было назвать обеспеченной – они с матерью, скорее, выживали, нежели жили в своё удовольствие, но мать возлюбленной нашла, что он в качестве зятя ей не подходит… Где тут логика? Или он чего-то не понимает? Ладно, он ещё утрёт этой зарвавшейся интеллигентке нос, взяв в жёны дочь банкира с солидным приданым. Они ещё будут локти кусать!

Ситуация прояснилась самым неожиданным образом. Теперь он знал, как поступить. Домой вернулся ближе к обеду. Долго не выходил из ванны, как будто пытаясь размягчить в горячей воде чёрствое по отношению к  Женечке сердце. На самом деле просто отдыхая от выпавшего за последние сутки испытания. Теплая вода помогала вернуть хорошее расположение духа. А оно сейчас было ему ой как необходимо! Надо было набраться решимости, чтобы нанести банкиру оговоренный визит и дать ответ на полученное вчера предложение.

Речь Светланы Ивановны больно ранила самолюбие Вовки, и он больше времени, чем обычно уделил своей внешности. Гладко выбрился, уложил свои непослушные слегка вьющиеся вихры с помощью старушкиного мусса для укладки волос. Выгладил единственную имеющуюся в гардеробе рубашку, подарок Жабы и некогда купленные ею же брюки из дорогой чёрной шерсти. Консьержка с удивлением наблюдала за приготовлениями квартиранта.

- Куда это ты собираешься? Никак на свидание? – пытала она его.

- Не совсем. Меня просил зайти господин Кротт. Вот, хочу соответствовать… - утолил любопытство квартирной хозяйки её постоялец.

- Глаз не отвести! Женечке ты понравишься в таком наряде. Они не устоит против такого красавца! Разглядел девушку на выданье, никак? – закинула удочку баба Шура, - Что с того, что красотой и умом не блещет?! Не броская внешность украшает женщину. Красота имеет свойство увядать. И что останется? А женечкино приданое со временем станет ещё больше: все-таки единственная наследница владельца банка.

- И Вы туда же! – в сердцах бросил Вовка и с нескрываемым отвращением заметил, - Голова кружится, как подумаю о том, что она может стать моей женой…

- Это от счастья, а от счастья не умирают! – по-своему объяснила это консьержка.

Вовка закатил глаза, пытаясь смирить накатившую волну ярости. Справившись с эмоциями, он обратился к хозяйке:

- Мне пора. Когда вернусь, не знаю, - и вышел в парадную.

глава 13

Брачная церемония

В том, что Вовка согласится с его предложением, господин Кротт ни капли не сомневался. Стали готовиться к долгожданной свадьбе. Церемония бракосочетания непременно должна была стать самой пышной и зрелищной, чтобы разговоры о ней по всей столице ходили. Все предсвадебные хлопоты,  разумеется, взяла на себя чета банкиров. Нона Аркадьевна с Женечкой, не уставая, катались по магазинам в поисках самых дорогих и изысканных тканей, украшений, аксессуаров для невесты и жениха. Напротив, это придавало им сил и энергии. Евгения выбрала себе строгое атласное платье отделанное гипюром с  белым короткошерстным мехом, почти неощутимым, напоминающим мягкий ворс бархата. Вовке прикупили костюм-тройку из черной шерсти с отливом. Дату регистрации наметили на конец августа. Еще тепло, но уже не жарко, в изобилии фрукты и овощи. Самое время! Свадебный обед в ресторане заказали на триста персон.

Жених и невеста проводили всё свободное время. Банкир заставил уволиться будущего зятя и принял его в свой банк пока в качестве клерка. Его единственная дочь не могла стать женой какого-то дворника. Молодые встречались вечерами и коротали время за разговорами. Оказалось, что Евгения, истинная дочь своего отца, тоже мыслит цифрами и постоянно производит какие-то расчеты. Она уже высчитала, какой стартовый капитал необходим её жениху, чтобы открыть собственное дело. Выяснила, во что наиболее выгодно вложить деньги. Подсчитала проценты от прибыли и даже придумала, на что они их потратят… В общем, Женечка вся светилась от счастья, а Вовка мрачнел с каждым днём.

Казалось, его вовсе не радовали позитивные перемены в жизни. Он тайно скучал по Фае. Со дня разговора с её матерью он ни разу с ней не виделся. Сначала она была занята сдачей госэкзаменов и защитой диплома. Потом – вопросами распределения и трудоустройства. Фаине предложили место в аспирантуре или год стажировки во Франции. Рассудив, что написать и защитить научную работу она могла и так, она остановилась на втором варианте, показавшемся ей наиболее привлекательным. Она не могла понять, куда пропал её верный поклонник? Вместо него во дворе их дома боролся с загрязнением территории другой человек. Девушка не выдержала и однажды подошла к нему, чтобы узнать что-нибудь о его предшественнике. Оказалось, новый дворник с Вовкой не знаком. Решив, что парень её бросил, а духу признаться в этом у него не хватило, она запретила себе думать о нём, погрузившись в хлопоты по оформлению выезда за границу.

А Вовка осваивал сложнейшую науку игры на рынке ценных бумаг. Кротт устроил его на коммерческое отделение экономического отделения одного из многочисленных в столице технических ВУЗов,  название которого новоиспечённый студент так и не мог запомнить. Что немаловажно - без утомительных и наискучнейших занятий, что ему понравилось больше всего. А также записал на водительские курсы. Зять владельца банка должен уметь виртуозно  водить машину, которую тесть обещал подарить молодым на свадьбу. Таким образом, день Вовки теперь был расписан по минутам: с утра теоретические занятия в институте, потом – практические упражнения в автогородке. Вечера проходили в обществе невесты… Чувства к Фаине как бы отошли на второй план. Пока однажды он её случайно не увидел. Высокую, стройную, удивительно красивую и несказанно желанную. Он не решился к ней подойти, а она не узнала в хорошо одетом прохожем в очках, с интеллигентной тоненькой бородкой бывшего ухажёра и тоже прошла мимо. 

Но вездесущее Провидение взяло их судьбы в свои руки, снова перевернуло всё с ног на голову. Приближалась дата свадьбы. Накануне Женечка пригласила всех своих многочисленных незамужних подруг и родственниц в ресторан на девичник. Вовке тоже разрешили провести мальчишник. Но ему и пригласить-то было некого. Разве что Орлова? Если он ещё в Москве. Он позвонил в травматологическое отделение клиники, куда его сам привёз и поинтересовался, там ли его друг или уже нет. Оказалось, его выписали с месяц назад. Но сегодня он приезжал на плановый осмотр и говорил, что остановился в гостинице. Вовка уточнил, не знают ли они случайно, в какой именно. Оказалось, в книге регистрации пациентов записано, где и даже к каком номере искать Орлова. Жених тут же позвонил своему товарищу и пригласил его вечером на мальчишник.

Вечером Вовка заметил на скамейке высокого красавца-брюнета в костюме гражданского лётчика, который поднялся, как только его увидел.

- Привет! Тебя не узнать! Богатое наследство получил? Или банк ограбил? – приятный баритон показался знакомым.

- Андрюха?! Орлов?! – Вовка узнал в нём своего старого друга, которого спас от верной гибели, и засыпал его вопросами, - Как самочувствие? Летаешь уже?

- Вот, специально приехал, чтобы тебя отблагодарить. Тогда не до этого было. Да ты меня опередил, - пояснил тот, - А ты изменился до неузнаваемости! Стал такой представительный, важный. Неужто судьба, наконец, улыбнулась?

- А, - неожиданно отмахнулся жених, - Пойдем-ка в кафе посидим, встречу отметим, поговорим. Я расскажу тебе всё, а уж ты сам решишь, подарок это судьбы или очередное её издевательство.

Вовке нравилось бывать в кафетерии неподалёку от дома, куда он заглянул в первую свою прогулку по Москве, заказав себе чашечку кофе. Здесь было уютно, спокойно. Здесь они частенько бывали с Фаиной. Он привёл друга сюда неслучайно. Тем самым он как бы прощался с прошлой холостой жизнью, с мечтами о ней… Вечерами слух посетителей услаждала живая музыка. Звучали авторские песни в жанре шансон. Он и приходил сюда, наверное, чтобы их послушать. Сейчас музыканты готовились к выступлению, настраивая аппаратуру. Какофония звуков не нарушала гармонии встречи двух настоящих друзей. Рассказ Вовки о  том, что с ним приключилось с тех пор, как они не виделись, заворожил отличавшегося романтизмом и свято верившего в настоящую любовь Орлова.

- Не знаю, не знаю, поздравлять тебя и выражать сочувствие, - растерянно протянул он, когда его спаситель поведал ему всё, что хотел, - Любишь одну, женишься на другой… Неправильно это…

- А что мне остаётся? – оправдывался Вовка, - Одна семья меня отвергает, другая готова принять и даже обогатить. Я не хочу больше жить ненужным, понимаешь?

- Не совсем, - признался лётчик и изложил свою точку зрения на ситуацию, - Не Фаина же тебе сказала, что ты её не достоит, а её мать. А ты так легко сдался. Ушёл без объяснений. И зря!

- А, да что уже говорить. Поздно что-либо менять. Дата свадьбы назначена на завтра, Кротт меня уничтожит, если я не выполню данного обещания. От него не уйти, - грустно заметил несчастный жених.

- Уйти, может, и невозможно, а вот улететь – запросто! – обнадёжил его друг.

- Как это? – заинтересовался Вовка.

-  Очень просто! – пояснил лётчик, протягивая ему пару авиабилетов, - Это два билета в Ялту. Приглашаю к себе. Думал для нас с тобой, да я вижу, тебе  интересней будет в сопровождении очаровательной девушки Фаины.

- А если она не согласится? – с надеждой в голосе, но всё ещё не веря своему счастью, проронил Вовка.

- Значит, ты должен её убедить! От таких предложений не отказываются, - заверил его неисправимый романтик, - есть у меня одна идея, как твоему горю помочь…

Андрей изложил свой план, согласно которому действовать следовало стремительно  решительно, не давая возлюбленной опомниться. На карту было поставлено всё, что обещало Вовке спокойное безбедное существование. Он очень рисковал, но не мог и уже не хотел поступать иначе. Тем более что судьба давала ему ещё один шанс стать по-настоящему счастливым.

 

Следующий день обещал быть хлопотным. Кротты и вездесущая баба Шура начали суетиться ещё накануне.

- Где тебя носит? – прикрикнула на него консьержка, когда тот вернулся домой после встречи с Орловым, - У него свадьба завтра, а с него как с гуся вода!

- Я уже не имею права провести, как мне хочется, последний вечер своей холостяцкой жизни? – возмутился её постоялец, - По-моему, и без меня всё идёт как надо. Моё дело – пройтись по красной дорожке к алтарю… пардон, в торжественный зал регистрации в ЗАГСе.

- Какой там зал?! – недовольно поморщилась  посажённая мать, - Забыл что ли, что вас с Женечкой распишут сразу в ресторане, как это сейчас принято?! А потом вы улетаете в свадебное путешествие! – заходилась она в непонятном восторге.

- Откуда мне знать?! Можно подумать, со мной кто-нибудь тут советуется, - вспылил жених и подумал про себя, что Орлов прав. Они ещё не женаты, а с его мнением уже никто не думает считаться. Действительно, надо бежать! Бежать, пока не поздно, пока его не окольцевали пронырливые Кротты.

Ночью Вовка не спал, переживая за завтрашний день. Что он ему готовил? Через несколько часов он станет либо самым счастливым, либо несчастнейшим человеком на свете. Что ответит Фаина? Может быть, за эти два месяца она встретила и полюбила другого человека? Как отреагирует она на его появление? Согласиться ли стать его женой? Как, где и – главное - на что они будут жить, если возлюбленная всё же ответит согласием на его предложение руки и сердца, он почему-то не думал.

Поднялись рано. К квартире соседей подъезжали на дорогих иномарках многочисленные родственники невесты. Явился модный и самый дорогой в столице стилист, призванный справиться с нелегкой задачей: превратить невзрачную серую мышь в роковую красавицу. Чуть позже подтянулись модельер и визажист, чтобы помочь ему реализовать столь непростую задачу.

Баба Шура также сновала туда-сюда по квартире, примеряя наряды и укладывая свои поредевшие и истончавшие волосёнки в вечернюю причёску, словно сама выходила замуж. К доверенной ей роли посажённой матери она отнеслась очень серьёзно,  даже написала накануне речь, которую планировала зачитать на свадьбе.

Только Вовка был абсолютно спокоен. Внешне. В глубине души он безумно волновался, но не за то, как пройдёт церемония, оценят ли гости наряд невесты и сервировку свадебного стола… Его беспокоило, не сорвётся ли придуманный ими вчера с Орловым план. Друг должен был прийти с утра пораньше в качестве одного из приглашённых. Скоро ехать на церемонию регистрации, но Орлов так и не появился. К бабе Шуре заглянула озадаченная Нона Аркадьевна и предупредила, что жениху пора выезжать, машина у подъезда уже ждёт. По последнему писку моды, жених с невестой приезжали в ЗАГС отдельно, каждый на своей украшенной цветами, кольцами, лентами и шарами иномарке. Белый лимузин предназначался для жениха, о чём оповещали прохожих шуточные надписи на стеклах и табличках вместо номеров. Расстроенный вконец Вовка уселся в салон, и машина мягко тронулась с места. Не сдержал друг своего слова, бросил его в самый ответственный момент…

- Что нос повесил, женишок? – вернул его к действительности задорный голос Орлова, который, как выяснилось, был за рулём.

- Андрюха? Ты?! – обрадовался он, - Как тебе это удалось?

- Пока ты предавался унынию, я даром времени не терял. Договорился с водителем этого лимузина заменить его с условием, что деньги за аренду он получит и с меня, и с Кроттов. Банкир ему уже заплатил. Пришлось выложить ту же сумму. Зато мы получили  возможность управлять ситуаций. Мы снова у руля! – ликовал он.

- Ты никак на шикарном лимузине в Ялту собрался? Мы в этой наряженной тачке что блоха на блюде, нас моментально вычислят.

- Извини, но иначе выкрасть тебя из-под бдительного ока твоей квартирной хозяйки не было никакой возможности. – Объяснил Орлов и припарковался у Дворца бракосочетаний.

- Зачем мы сюда приехали? Нам же не сюда надо, мы о другом договаривались, - запаниковал Вовка, заподозривший подвох. Ему на мгновение показалось, что его друг продался всемогущему господину Кротту.

- Конечно, не сюда, – тот не стал отрицать очевидного, - Но согласись, что здесь эта чудесная машинка не вызовет особых подозрений. Рано или поздно её найдут, а вы с Фаиной будете в это время далеко-далеко отсюда. Самолёт отправляется через час. Так что времени на то, чтобы убедить возлюбленную лететь с тобой, у тебя немного.

- Тогда не будем терять драгоценные минуты, - понял замысел друга Вовка и побледнел, - Нужно встретиться с Фаиной, значит, надо вернуться туда, откуда мы только что приехали. Будем надеяться, она сейчас дома.

- Страшно? – Орлов прекрасно понимал друга, но в отличие от него не потерял способности видеть ситуацию со стороны и логически мыслить, - Если рассудить, это сейчас самое безопасное для тебя место. Тебя будут искать где угодно, только не там.

Вовка не мог с ним не согласиться. На такси друзья добрались до элитных высоток, где проживала вовкина пассия. Они остановились у подъезда в ожидании, когда выйдет девушка.

- А если она через два-три часа появится? Или её вообще дома нет? У нас нет времени – самолет ждать не будет, - предупредил его лётчик и призвал к более активным действиям, – Может быть, ты позвонишь и вызовешь девушку поговорить?

Но это было уже лишним: по тротуару по направлению к дому шла Фаина. Такси медленно двинулось ей на встречу, остановившись у её ног, что испугало девушку несказанно. Распахнулись двери автомобиля, и Вовка из салона прокричал ей:

- Фая, мне очень нужно с тобой поговорить!

- Выходи, поговорим! – сухо ответила она.

- Не могу, честное слово! Я тебя очень прошу, сядь в салон. Мои друзья нас ненадолго покинут, - заверил он избранницу.

Фаина мялась в нерешительности, но Вовка говорил так убедительно, что она подчинилась его призыву.

- А ты очень изменился, Стал такой представительный, важный. Выглядишь так, словно со свадьбы сбежал, - заметила девушка, оглядывая своего прежнего ухажёра, не догадываясь, насколько была права, - Ну, выкладывай, зачем я тебе понадобилась?

- Фая, выходи за меня замуж! – выпалил Вовка, чем рассмешил ту, которой делал предложение руки и сердца.

- А ты, как я посмотрю, настолько уверен, что я соглашусь, что даже приоделся сразу? – острила она, - А ничего, что я не в свадебном, не в белом и даже не в платье?!

Фаина действительно была одета в модные бежевые шортики и просторную майку из мягкого голубого трикотажа.

- Главное, что это ты! Если бы ты знала, как я тебя люблю! – Вовка не отрывал от неё восторженных глаз, в которых читалась такая страсть, такое большое и светлое чувство, что Фая тут же отбросила свой скептический настрой и с наслаждением погрузилась в омут серых с поволокой очей своего поклонника.

- Где ты пропадал всё это время? К чему весь этот маскарад? – она терялась в догадках и требовала объяснений. 

- Я потом тебе всё расскажу, - заверил её поклонник, - Я хочу, чтобы ты стала моей женой. А ещё я хочу, чтобы ты поехала со мной в Ялту. Вот два билета на самолёт. Он отправляется через полчаса. Как видишь, времени на раздумья немного.

- К чему такая спешка? Нельзя было меня заранее обо всём предупредить? - Фаина растерялась от неожиданности, - За меня мама волноваться будет, я вещи не собрала…

- Я сам обо всём узнал не далее, как сегодня утром. Маме позвонишь из аэропорта, предупредишь. Вещи купим новые. Только, Фай, если ты сейчас мне откажешь, может так сложиться, что мы больше никогда не увидимся. Итак, я жду ответа, «да» или «нет»?

Фаина растаяла. Она понимала сейчас, как ей не доставало всё это время этих лукавых глаз, и складки губ, выдающей нерешительность их обладателя…

- Конечно, «да»! Я не могу позволить тебе совершить глупости, которые, как я понимаю, ты успел натворить, пока мы не виделись.

- Именно так! – Вовка не стал отрицать истинной правды.

- Самолёт ждать не будет, - предупредил влюблённых Орлов. – Пора ехать. Нужно ещё регистрацию пройти. Паспорт с собой? – обратился он к Фаине.

- Он всегда со мной, время такое, - заверила его новоиспечённая невеста жениха, только что сбежавшего из-под венца от другой.

- На всякий случай проверьте, - попросил он девушку, - Всякое может быть. Лучше сейчас за ним сходить. Возвращаться некогда.

Фаина порылась в своей сумочке, нашла заветную красную книжицу и показала её Орлову:

- Вот! Я же знаю, что говорю!

- Отлично! – отозвался лётчик, - Значит, в Ялте и свадебку сыграем!

- Так сразу? – засомневалась избранница его друга, полагая, что тот шутит.

- Почему же сразу? – не согласился с ней Орлов, - Сегодня прилетим, а завтра в ЗАГС сходите. Чего тянуть-то?

Влюблённым понравилась эта идея. Действительно, чего ждать? Тем более, некому было заниматься организацией брачной церемонии. Вовка уже года три не показывался дома и не знал ничего о своей матери. Впрочем, это в любом случае ничего не меняла. Татьяна не стала бы утруждать себя хлопотами и тем более тратами на свадьбу сына. А родительница его Фаины  была категорически против их брака.

Путь в аэропорт лежал через ресторан, в котором была назначена торжественная регистрация брака Вовки и Евгении. Здесь царила суета и паника. Наряженные гости успокаивали рыдающую и растрёпанную невесту в пышном кружевном одеянии с отделкой из белого меха. «Коту под хвост многочасовые усилия стилистов, визажистов и парикмахеров», - подумал Вовка. Он непроизвольно сжался, подсознательно опасаясь, что его заметят, вернут, насильно женят на опостылевшей Женечке… Фаина заметила его состояние:

- Уж не отсюда ли ты сбежал? – догадалась она.

- Какое это теперь имеет значение? - ответил за друга Орлов, - главное, он с тобой рядом. Всё остальное неважно.

 

ДЮЙМВОВОЧКА

роман в трех частях

 

часть 3

 

глава 1

Там, где соединяются сердца!

Ялта встретила влюбленных прохладным августовским вечером. Андрей привёз Вовку и Фаину в свой дом на берегу моря. Для занятой исключительно друг другом парочки он приготовил флигель во дворе, чтобы никто и ничто не мешало их взаимному счастью. Несмотря на усталость, они проговорили всю ночь. Вовка рассказал, что заставило его согласиться на предложение банкира. Избранница поделилась с ним своими планами на будущее. Прозвучало предложение расписаться. Фаина заверила: не время еще! Спонтанно такие вопросы не решаются. Церемония бракосочетания требует серьезной подготовки. Сошлись на том, что в любом случае для обоих начинается новая жизнь. Оба свято верили, что она непременно будет счастливой. Начиналась она действительно ЗА-МЕ-ЧА-ТЕЛЬ-НО!!!

После дождей и туманов столицы солнечное, знойное, богатое зеленью и фруктами Черноморское побережье показалось поистине сказочным уголком. То, что нужно, чтобы полноценно отдохнуть после пережитых потрясений. Лето было на исходе, но только не здесь! В разгаре бархатный сезон, когда жара уже спала, но еще достаточно солнца и тепла.

Первое совместное пробуждение стало счастливым и радостным. Чувство, что любят и любимы, окрыляло обоих. Их совместный друг понимал, что чувства чувствами, но эмоциями сыт не будешь. Во дворе под виноградником гостей летчика ждал накрытый к завтраку стол. Мама Андрея Таисия Марковна уже успела накрошить салат из помидор и огурцов со своего огорода, сварить сосиски, а в качестве гарнира к ним натолочь картофельное пюре. Не привыкшие питаться столь плотно с самого утра, гости из столицы были приятно удивлены столь редким для большого города гостеприимством и щедростью. 

- Доброе утро! – приветствие улыбчивой женщины средних лет усилило ощущение счастья и благоденствия. – Будем знакомы? Я – Таисия Марковна, а вы, как я понимаю, Владимир и Фаина?

Гости кивнули в знак согласия.

- Очень приятно! – проронила Фая, стараясь выразить признательность и благодарность за радушие.

- Умывайтесь и присаживайтесь к столу. Завтракать будем! – распорядилась хозяйка дома.

- Спасибо, не надо было беспокоиться. Мы бы обошлись кружкой чая или кофе… - Вовка почему-то чувствовал себя виноватым.

- Еще чего! У нас так не принято! Питательный завтрак – залог удачного дня, поверьте мне. Так что давайте, без всякого стеснения быстрее за стол. А то горячее остынет…

- Спасибо, Вы для нас столько делаете! – рассыпалась в благодарности Фаина, которая с детства скорее сторонилась людей, чувствуя в них фальшь, надуманность, неискренность. Сейчас перед ней был человек иного рода, и она это моментально уловила.

- Не больше того, что Ваш спутник сделал для моего сына! – ответила на это Таисия Марковна, - Он его от смерти спас. Это уж намного больше, чем обыкновенное гостеприимство!

Фая не могла с ней не согласиться. Мысль о том, что ее возлюбленный спас человеку жизнь, наполняло ее  сознание гордостью, а сердце – любовью. Она посмотрела на Вовку с нескрываемой нежностью, не зная, кого благодарить за то, что послала встречу с таким, как ей тогда казалось, добрым и великодушным человеком – судьбу, Всевышнего или предопределение… Сам Вовка воспринял происходящее как нечто само собою разумеющееся. Он привык к проявлению доброты и сочувствия, так как окружающие довольно часто относились к нему именно так. Ему действительно везло на хороших людей, потому что сам был хорошим, даже лучшим в чем был искренне убежден. Эта уверенность распространялась на других. Он обладал удивительным качеством покорять людей, вести их за собой – то есть был прирожденным лидером.

- Господь отблагодарил спасителя моего сына за то, что помог сохранить подаренную им жизнь, послав ему в спутницы жизни такую удивительную, нежную, возвышенную, красивую девушку, как Вы, - неожиданно рассыпалась в комплиментах Фаине Таисия Марковна.

- Пока просто в подруги, не в спутницы жизни, - поправила ее гостья, польщенная не столько прозвучавшими в ее адрес лестными характеристиками, сколько фразой «в спутницы жизни». Романтичная девушка решила, что это глас свыше, к которому нельзя не прислушаться. Если уж посторонние люди увидели в них пару, значит, так оно и есть!

- Так чего тянуть?! Заведующая районным отделом ЗАГС моя приятельница, наши сыновья в одном классе учились. Я могу ее попросить – распишут вас в течение недели. Если, конечно, невеста не против? – Реплика Таисии Марковны прозвучала как предложение.

- Вот, - поддержал ее Вовка, - Я Фае об этом всю ночь толковал, а она все «как же без мамы, как же без мамы»… А мама, насколько я знаю, против…

- Для любой матери счастье ребенка превыше собственного, - заверила влюбленных мама друга, боготворившая своего сына. – Главное, чтобы ты его любила. Полюбит зятя и мама, поверь мне. Моя свекровь тоже поначалу меня не приняла.  И готовить-то я не умею, и убираю не так, и образования высшего у меня нет… Эх!.. Ничего, все научилась делать. И институт заочно закончила, несмотря на то дети малые на руках были, а она не рвалась мне помогать. Все только благодаря мужу! Он меня всегда и во всем поддерживал. Сейчас я любимая сноха из трех, что есть. У нее два сына, старший дважды женат. С той, что маменька сосватала, развелся. Другую нашел и отдалился от матери. Вот так-то! Вовке проще – ты у мамы единственная. Поэтому мама, как бы ей этого не хотелось, все равно в итоге примет твой выбор. В конце концов, тебе с мужем жить,  а не ей.

Речь Таисии Марковны заставила Фаину взглянуть на ситуацию иначе. Наверное, она права. Мама просто не успела узнать Вовку, а как только ближе с ним познакомиться, тоже проникнется к нему симпатией. Ведь к нему все люди относятся по-доброму, все его уважают, переживают за него, помогают ему. Был бы он плохим человеком, разве было бы это возможно?!..

- Так что, невестушка? – ее раздумья прервала полушутливая реплика Вовки, - Замуж за меня пойдешь?  Решай быстрее, пока жениться не передумал.

- Да уж, по части «передумал» опыт у тебя богатый… - отшутилась и Фаина.

- Ничего подобного, - не согласился с ней Вовка, - там меня заставить пытались, а я все-таки не поддался! Потому что тебя люблю. А ты?

- Я тоже… - призналась Фаина. – Но свадьба – дело хлопотное, затратное. А у нас с тобой сейчас таких денег нет…

- Если решитесь расписаться, организацию торжества беру на себя! – заверила влюбленных Таисия Марковна, - Позвольте сделать вам такой подарок в знак благодарности за сына. Никакие деньги близкого человека не заменят! И мне будет жить легче, зная, что я его спасителю тоже оказалась нужной и полезной.

Влюбленные переглянулись. Вовка охотно был готов принять помощь мамы друга, Фаина еще сомневалась, но после ее проникновенной речи сдалась. Расписаться решили в наступающие выходные. На подготовку торжества оставалось дня три-четыре, не  больше. Единственное, на чем Фаина настояла, чтобы свадьба была максимально скромной. Звать им было некого, в Ялте они никого не знали. Кроме того, и жених, и невеста выросли в неполных семьях. Отцов не было, а мамы не спешили принимать участие в организации свадебных торжеств. Татьяну по известным причинам сам Вовка не спешил приглашать на свадьбу. А мама невесты была категорически против выбора дочери. Таисия Марковна все же убедила Вовку простить матери все свои детские обиды. Действительно, получается, не вытащи она у него тогда эти деньги, не уехал бы он из дома, не оказался бы в Москве, не познакомился бы с Фаиной… Получается, на самом деле все в этой жизни предопределено. Вовка сдался и вызвал мать в Ялту телеграммой, указав дату свадьбы и адрес Орлова, в усадьбе которого было решено устроить скромное торжество по случаю их бракосочетания. Фая тоже пригласила маму, но Светлана Ивановна лишь выслала деньги на наряд невесты и обручальные кольца, понимая, что жених на это не сподобится. Зато Татьяна нагрянула на следующий день после того, как получила телеграмму. Влюбленные как раз собирались в поход по магазинам. Будущая свекровь настояла на своем:

- Видеть будущую жену в белом платье – плохая примета. Не будем испытывать судьбу, за покупками с Фаечкой схожу я!

Говорилось это тоном, не терпящим возражений, и Фаина, как бы ей не хотелось отправиться за покупками вместе с Вовкой, не стала перечить его матери, не желая еще до свадьбы испортить с ней отношения. Вскоре невеста поняла, что ту больше заботит, как она сама будет выглядеть на церемонии, нежели невеста ее сына. Причем, раскошеливаться на платье для себя она вовсе не собиралась. В магазинах Татьяна первым делом летела к отделу, где продавались вещи больших размеров. Фаине же впору была одежда из детского мира – она никак не могла перерасти 42-ой размер одежды.

- Ой, смотри, какой костюм! Тройка! – захлебывалась слюной мать жениха, подлетая к витрине очередного магазина, - Мне кажется, в нем я буду неотразима! Как ты думаешь?

- Надо померить… - цедила Фаина сквозь зубы, понимая, что теряет драгоценное время. Они прошли уже ряд магазинов дорогой женской одежды, но будущая свекровь была занята выбором платья исключительно для себя, словно это она выходила замуж.

Татьяна схватила приглянувшийся костюм и ринулась в примерочную. Он сел на нее, словно по ней был шит. Невестка одобрила выбор будущей свекрови.

- Оплачивай! – требование повергло девушку в шок: с какой такой стати она должна оплачивать чьи-то вещи?!

- Дорого. Мне тогда не хватит себе на платье… - резонно заметила Фаина.

Аргумент избранницы сына Татьяну не остановил. Она метнулась в отдел, где продавались вещи на каждый день, схватила первую подвернувшуюся под руки тряпку белого цвета, стащила ее с вешалки и предложила невесте сына, не переставая нахваливать. Однако дешевый ничем не примечательный сарафан из жатого ситца выпускницу МГУ не прельстил.

- Вообще-то я не на пляж, а в ЗАГС собираюсь… –  Фаину покоробило от подобного выбора, - Да, мне не нужно платье с кринолинами, но все-таки выглядеть я должна достойно. Случай, знаете ли, обязывает!

Ей приглянулось вечернее длинное платье цвета слоновой кости с дорогой гипюровой отделкой и такой же накидкой на плечи. Дорого, зато эффектно и практично: в нем можно и в театр выйти, и на выставку, и в ресторан…

- Сарафан лучше! Он такой легкий, изящный и тоже с кружевной отделкой… – не отступалась Татьяна, будучи уверенной, что ей без труда удастся провести эту наивную дурочку, согласившуюся стать женой ее сына- бессеребренника. Его же ей не раз удавалось водить за нос. Значит, и эта такая же.

- Аха, и раз в пять дешевле Вашего костюма, за который почему-то платить не собираетесь… Вы не забыли разом, что замуж выхожу я, а не Вы, и что шли мы выбирать одежду мне и Вашему сыну, но никак не Вам?! – вспылила Фаина, но будущая свекровь еще не теряла надежды раскрутить ее на обновку.

- Если для мамы своего мужа тебе таких денег жалко, значит, выберем что подешевле, - с видом оскорбленного достоинства выдала та.

- Ну-ну! Выбирайте, Ваше право! – вынуждена была согласиться с ней Фая, и тихо-тихо пробурчала, - Но даже не надейся, что я тебе что-нибудь куплю…

В следующем магазине Фаина сама подсуетила своей жаждущей обновки спутнице костюм и спровадила ее в примерочную. А сама тем временем покинула магазин. Признаться, другого выхода у нее попросту не было: на исходе были запасы и времени, и терпения. Она вернулась в прежний магазин и все-таки купила то самое атласное платье цвета слоновой кости. Здесь же она прикупила Вовке рубашку, которая оказалась чуть свободнее, чем надо было бы, но очень ему шла. К Орловым Фаина возвращалась с неприятным осадком: ее шокировало поведение будущей свекрови. Дело даже не в том, что она пыталась развести ее на деньги (хотя и это было само по себе неприятно): та ни разу за несколько часов утомительного хождения по городу не вспомнила о сыне и не предложила, не посоветовала  ей купить вещи для него. Мать жениха тоже вернулась раздосадованной. Выйдя из примерочной, она поняла, что ее кинули, обвели вокруг пальца – и кто?! Это малохольная девчонка. И что только этот придурок, ее сынок, в ней нашел – ни кожи, ни рожи, ни фактуры… Фаину она зачислила в список своих личных врагов и дала себе слово, что сделает все, чтобы разрушить неравный союз двух любящих, но наивных сердец.

На церемонию бракосочетания Татьяна не явилась. Впрочем, этого никто не заметил и не выразил по этому поводу ни малейшего сожаления. Зато Таисия Марковна постаралась! Вовка с Фаиной оплатили обычную, не торжественную церемонию регистрации брака. Приглашение в зал бракосочетаний, вальс Мендельсона и шампанское после того, как они официально стали мужем и женой, стало для них полнейшим сюрпризом. Вовка ликовал: сбылась его давняя мечта! Свидетельство о браке для него – пропуск в новую жизнь, в высшее общество, куда он давно рвался. А Фаине, напротив, было не по себе. Она никак не могла понять, почему, но ее не покидала мысль о том, что она совершает роковую ошибку. В машине на обратном пути из ЗАГСа, пытаясь понять, что с ней происходит, она нашла, что ее просто-напросто гложет чувство вины перед матерью. Затем ли она одна растила дочь, чтобы не иметь возможности выдать ее замуж, не увидеть ее в наряде невесты?.. Поездка по курортному городу немного отвлекла от грустных мыслей. Орлов устроил для новобрачных экскурсию по самым памятным местам Ялты: домик Чехова, замок над обрывом «Ласточкино гнездо», Приморский парк... Увлекающаяся историей Фаина оценила старания свидетеля со стороны жениха. Вовка любил все новое, неизведанное, интересное, поэтому тоже остался доволен. Вчетвером – молодожены и свидетели бракосочетания – перекусили в ресторанчике на берегу моря. Усталые и довольные, вернулись в усадьбу Орловых, где в саду, под яблонями уже был накрыт праздничный стол. Кроны деревьев подсвечивали развешенные между ветвями гирлянды из обычных бытовых лампочек. Получилось светло, а главное оригинально – «груши, которые нельзя скушать», вперемешку со спелыми ароматными и не только съедобными, но и очень вкусными сладкими яблоками. За столом – родители Андрея, друзья семьи. А вот Татьяны среди них не было. Впопыхах вспомнили о ней не сразу. Только когда она сама явилась поздравить новобрачных с букетом гвоздик в напольной вазе – подарок молодым. Фаине бросилось в глаза, что одета она была в белый гипюровый костюм, будто действительно сама выходила замуж. Деньги на наряд она выпросила у добросердечной Таисии Марковны, сыграв на том, что родила спасителя ее единственного сына. Та была готова отдать последнее в знак благодарности, что ее Андрюша остался жив.

Свадьба получилась на удивление доброй и душевной. Танцевали и веселились все, кроме матери жениха. Татьяна только казалась веселой: в ее жизнь после многолетнего отсутствия возвращался сын, но – похоже – только ради того, чтобы снова сделать ей больно. Получается, она с таким трудом выносила и родила кому-то мужа, а сама вновь остается ни с чем… Она чувствовала себя ущемленной, обделенной судьбой, несчастной на этом празднике жизни. Сейчас ей невыносимо хотелось выть от обиды и отчаянья, но ситуация обязывала улыбаться и проявлять благожелательность. «Ничего, - успокаивала она себя, - Будет и на моей улице праздник! Мне не дали стать женой, так и мой сын никому не достанется!».

- Горько! – раздавалось в саду Орловых.

- Горько! – вторила им Татьяна, думая про себя, - Будет горько, даже не сомневайтесь! Уж я-то им это устрою!

В Ялте молодожены остались еще на несколько дней. Им было жалко уезжать из теплого, гостеприимного города. Но Фаину в столице ждали срочные дела: нужно было решать вопросы с отъездом во Францию на стажировку. А Вовке – устраиваться на новое место работы, так как старое по известным причинам он потерял. Орлов помог приобрести билеты на самолет – в сезон отпусков они нарасхват. Провожали новобрачных всей семьей.

- Мы еще обязательно увидимся! – заверяла их Таисия Марковна, обнимая на прощание, - Приезжайте к нам следующим летом. Непременно приезжайте! Будем вас ждать!

- Конечно, конечно! – отвечал расчувствовавшийся Вовка.

- А вы к нам в Москву приезжайте! – Фаина сочла нужным пригласить Орловых к себе. – Я вам устрою экскурсию по столице, сходим в ресторан, в цирк на Цветном бульваре, в театр какой-нибудь. Уверяю  - скучать вам не дадим!

- Всегда мечтала в театре на Таганке побывать! – призналась Таисия Марковна.

- Значит, договорились! – просияла Фаина. Ей очень хотелось порадовать тех, кто в свою очередь столько хорошего сделал для нее с мужем.

- Действительно, приезжайте! – поддержал ее новоиспеченный муж. – Жена вас по историческим местам сводит, я – по развлекательным…

- Ты там не слишком развлекайся! Остепениться пора, женился никак, - осадила пыл Вовки Таисия Марковна.

Тот хитро улыбнулся:

- Куда уже от меня она денется, раз замуж вышла?! Теперь навсегда вместе!

- Дай-то Бог! – мама друга перекрестила их, провожая в путь.

Объявили посадку, и молодожены направились к стойке регистрации. Через несколько минут самолет взмыл вверх, поднимаясь все выше и выше. Впрочем, они и без того были на седьмом небе от счастья. Фаина от сознания того, что любит и любима. Вовка – потому что впервые возвращался в столицу уверенным в своем будущем. Теперь он не просто парень из провинции – он законный муж коренной москвички, и теще волей-неволей придется его принять. Главное  закрепиться. Потом – он не сомневался в этом – сможет найти себя в этом большом и богатом городе.

глава 2

Возвращение в Москву

 

- Что? Уже вернулись? Ну, проходите… - неожиданно для новобрачных без тени радости на лице приветствовала их Светлана Ивановна, открыв дверь квартиры.

Фаина настолько соскучилась за эти дни по маме, что не обратила внимания на неловкость. А вот Вовка не мог не заметить, что ему не рады. Однако его все же пропустили пройти. Уже что-то. Шаг на пути к цели сделан. Сейчас все зависит только от него. Он включал все свое обаяние на отметку «максимум». Однако привычные методы покорения умов тут не действовали. Теще его будто не замечала и поначалу практически с ним не общалась. На самом деле она наблюдала за зятем и делала для себя соответствующие выводы. Профессия врача скорой помощи научила ее хорошо разбираться в людях. Зять ей не нравился. Она чувствовала в нем фальшь. Но пока он вел себя почти безупречно. Светлана Ивановна решила вывести его на чистую воду. Улучив момент, когда они остались наедине, спросила его о том, что волновало ее больше всего:

- Как, где, а главное – на что жить думаете?

Фаина вышла в коридор ответить на телефонный звонок. Звонила подруга. Мама знала, что это надолго. Вовка понял: наступило время главного экзамена на звание зятя.

- Поживем-увидим. Не переживайте  - не пропадем! – заверил он тещу.

- Вот конкретно за тебя я вовсе не переживаю, - У Светланы Ивановны перехватило дух от возмущения, - Я за дочь боюсь. Что ты – без образования, постоянной работы, собственного жилья, неизвестного роду-племени можешь ей дать?

- Все, о чем говорите, дело наживное! – выпалил Вовка.

- Да?! – изумилась мама супруги, - Что же до сих пор не нажил?

- Возможности не было. Думаете, так просто в столице обосноваться? Сами знаете, с кого пришлось начинать, – с чувством ответил тот.

- Боюсь, приблизительно тем же и закончится, - сделала вывод Светлана Ивановна.

- Вам сложно меня понять, потому что сами никогда не были в моей ситуации, - эта реплика зятя прозвучала, словно обвинение в ее адрес.

- Да нет, дорогой. Я как раз таки слишком хорошо тебя понимаю! – заверила его мама супруги, поднимаясь из-за стола, -  Возможно, даже больше, чем ты сам себя понимаешь. В любовь твою неземную не верю! Почему-то девушка поскромнее в своем Задрыпинске тебя не прельстила. Запомни, ты здесь, пока моя дочь тебя любит, а я дорожу ее чувствами. Упаси тебя Бог обидеть ее хотя бы раз в твоей никчемной жизни! Вылетишь отсюда как пробка из бутылки шампанского! Уяснил?!

- Зачем Вы так, Светлана Ивановна? – Вовку речи тещи задели и рассердили не на шутку.

- Если ты действительно любишь мою дочь, значит, должен подняться до ее уровня. То есть – получить образование, устроиться на хорошо оплачиваемую работу, чтобы она и мои внуки никогда ни в чем не нуждались.

- Я и сам этого хочу, к этому стремлюсь! – оправдывался зять.

- Что же тогда поступать в институт летом не стал? – не поверила ему собеседница.

- Почему «не стал»? Поступил! На заочное отделение экономфака. Но понял, что не мое, и бросил, - Вовка тактично умолчал о том, что устроил его туда по блату несостоявшийся тесть. После того, как он нарушил условия договора и не стал жениться на милой, но нелюбимой Женечке, разумеется, не могло быть и речи о продолжении учебы.

- А кем бы ты хотел быть? – смягчилась строгая теща.

- Не знаю еще. Меня фотоискусство привлекает. Может быть, выучиться на фотокорреспонедента?.. - мечтательно проронил Вовка.

- Так и быть, я тебе помогу ради дочери, – мать супруги неожиданно проявила участие. – У меня есть знакомый на факультете журналистики. Лучший друг покойного супруга. Ты свои работы приготовь. А я его на днях в гости к нам приглашу. Если увидит в тебе хоть искру таланта – возьмет к себе, если сможет.

- Я об этом даже мечтать не мог! – Воскликнул Вовка, - Спасибо Вам, Светлана Ивановна! Вы лучше, чем хотите казаться! Я же вижу….

- Конечно, моя мама самая лучшая на целом свете! – согласилась с мужем вернувшаяся на кухню Фаина,  бросив на него укоризненный взгляд. - А кто-то еще в этом сомневался…

- Что ты, милая, ни капельки! Самую восхитительную девушку в мире могла воспитать только лучшая женщина на свете, - успокоил ее Вовка.

- Я так рада, что вы наконец-то стали находить общий язык! – Фаина облегченно выдохнула и одарила обоих улыбкой, - За это нужно выпить! Предлагаю белое столовое вино… Нет, лучше шампанского! Вовка, сгоняешь за ним в магазин? Душа праздника требует!

- Твое желание для меня – закон! – Вовка поднялся из-за стола и манерно поцеловал руку любимой женщины. – Я скоро!

Через минуты две хлопнула входная дверь, и ступеньки лестничного пролета сотрясли быстрые шаги спускающегося на первый этаж Вовки. Домой он вернулся нескоро: в гастрономе, что располагался на первом этаже соседнего дома, он неожиданно встретил Викторию. Та предложила отметить встречу в баре, что располагался в цокольном этаже здания. Здесь, оказывается, она работала танцовщицей. Тесен мир, и даже в многомиллионной столице практически невозможно потеряться. Особенно если живешь в центре города.

Друзья проговорили до позднего вечера, пока Виктории не напомнили о том, что ей пора гримироваться и готовиться к выходу.

- Ну, братан, ты меня удивил! – искренне изумлялась подруга, - Не успел в Москве появиться, а уже женат. Да еще на ком! А ты далеко пойдешь, я вижу. Заходи к нам в бар с женой. Хотелось бы с ней познакомиться. Что за чудачка такая тобой прельстилась.

- Как-нибудь зайдем! – пообещал Вовка.

Дома его ждала только Фая. Светлана Ивановна уже легла спать. Вовка с торжествующим видом поставил на стол бутылку шампанского. В другой руке он держал ананас.

- Лучшей закуски к белому вину не найти, - объяснил он супруге. – Если только красная рыба. Да ты ее не любишь.

Однако ее, похоже, уже не радовало ничего. Она сердито поинтересовалась:

- Ты что так долго? Время очередей, как мне казалось, в далеком прошлом.

- Представляешь, я свою подругу из родного города встретил Викторию. Мы вместе в Москву приехали, - пояснил провинившийся, вовсе не чувствующий себя виноватым. – Потом наши пути разошлись. Но самое удивительное, она в баре здесь неподалеку работает. Красивая такая, как всегда…

Брови Фаины почти сошлись на переносице. Взгляд выражал недоумение и гнев:

- Значит, в то время, как его дома ждут жена с тещей, он прохлаждается в баре с какой-то там знакомой?!..

Вовка искренне не понимал, чем, собственно, его жена недовольна:

- А что здесь такого?! Мы давно не виделись, и нам было о чем поговорить…

- Но не в то время, когда тебя дома ждут! Как ты не можешь этого понять?! – негодовала Фая.

- Я же пришел… - он снова попытался объясниться.

- А что? Мог и не прийти? – На этот раз Фаина его как бы услышала. – Давай! Иди туда, где был! Может, вы еще не обо всем договорились?

Вовка вспомнил недавний разговор с тещей. Ссориться с женой он сейчас никак не мог, но поскольку деваться ему было некуда, решил все-таки попросить прощения.

- Извини, не подумал! – Вовка обнял Фаину за плечи. – Я даже не думал, что ты у меня такая ревнивая…

Фаина резко скинула его руки с плеч:

- При чем тут ревность?! Речь идет об элементарных правилах приличия! А ты повел себя как обыкновенный мужлан…

«А он и есть мужлан. Банальное провинциальное быдло. И когда-нибудь, доченька, ты все-таки это поймешь… - думала Светлана Ивановна, переворачиваясь с боку на бок в своей кровати. Не спалось. Ее самые худшие опасения оправдывались. Не успели пожениться, а уже спорят. По каждому пустяку… Каждый день… То ли еще будет!  - Может быть, когда сам образование получит, все изменится? В конце концов недаром ведь говорят – милые бранятся, только тешатся».

Молодожены действительно вскоре помирились. Вовка обещал жене как-нибудь сводить ее в бар и познакомить с Викторией, чтобы та убедилась, что они действительно только друзья. А чтобы искупить свою вину перед ней и ее мамой, он обещал следующим вечером лично приготовить праздничный домашний ужин. Готовить он умел – научился в кабаке у Жабы, помогая Анне Петровне, самой лучшей поварихе в их городе.

На этот раз Вовка сдержал слово. Ко времени возвращения Светланы Ивановны домой, в зале был накрыт потрясающий стол. Зять постарался: запек цыплят-табака, зажарил свинину на шпажках. Натер на специальной терке морковь для корейского салата. Тещу приятно удивили рулетики из нарезанных кружочками и обжаренных  баклажанов с начинкой из помидоров и сыра. Но королевой стола была корзина с фруктами из ананаса.

- Прошу к столу, дорогая моя тещенька! – Вовка за руки подвел к столу удивленную донельзя хозяйку дома.

Та с восхищением разглядывала сервировку.

- Это все ты?! – обратилась она к зятю. Дочь – она знала это, не любила утруждать себя работой на кухне. И уж таких блюд, конечно, в жизни не приготовила бы.

Фаина торжествовала: наконец-то мама убедилась, что она сделала правильный выбор!

- Где же ты всему этому научился? – поинтересовалась теща. – Не все женщины так готовят. Я уже не говорю о том, что такую вот корзину додумаются вырезать.

Вовка рассказал, где и при каких обстоятельствах постиг кулинарное мастерство.

- Да, боевое у тебя детство… - проронила Светлана Ивановна, скептически потупив взор.

- Ничего – в жизни пригодилось, как видишь, поддержала мужа Фаина.

- Так ты, получается, школу не закончил… – тещу осенила неожиданная догадка.

- Почему не окончил? Зачем учителям со мной еще год мучиться было?! Он мне «троечки» в аттестате просто так нарисовали. А кое-кто и на «четверки» не поскупился. – Вовка даже бахвалился этим фактом. Типа, мы тоже не лыком шиты. Зачем учиться, если педагогов можно измором взять?

- Как же ты в институт поступил, если у тебя такие скромные познания? – для Светланы Ивановны начался поистине вечер удивлений, а главные сюрпризы были впереди.

- Я на коммерческом отделении был. А теперь, когда работу потерял, платить за учебу нечем стало. Да и не мое это, я уже говорил, - невнятно проронил Вовка.

Объяснение зятя осталось для нее непонятным: откуда у дворника деньги на экономфак коммерческого ВУЗа? Но она больше не стала пытать его вопросами. Все равно не скажет, если сразу не сказал.

- Кстати, какие вы молодцы, что устроили сегодня праздничный ужин, - похвалила она дочь с мужем, - К нам сегодня дядя Леня обещал зайти. Папин друг… Помнишь, дочь?

Фаина обрадовалась.

- Конечно, помню, - Фая загадочно улыбнулась, глядя на мать, - С чего это вдруг он решил зайти к нам в гости? Он же не был у нас ни разу с тех пор, как папы не стало…

- Увиделись с ним сегодня случайно, - пояснила Светлана Ивановна, - Я поделилась с ним новостью, что ты замуж вышла. Он меня отчитал, что скрыла такое событие в нашей жизни, и, по-моему, не поверил, что я сама не была на вашей свадьбе. Вот решил зайти, лично тебя поздравить.

- Мама, это же здорово! – захлопала в ладоши Фаина, - Насколько я помню, дядя Леня преподает на кафедре фотожурналистики. А у Володи есть замечательные снимки! Думаю, им будет о чем поговорить.

- Ой, а я не успел их приготовить еще, - спохватился Вовка. В хлопотах он забыл об их вчерашнем разговоре с тещей, да и не думал он, что все так быстро решится.

- У меня есть несколько, - успокоила его жена, - Из тех, что ты мне дарил. Работы замечательные. Я уверена, что дядя Леня их оценит по достоинству.

- Тогда надо разогреть цыплят табака. А то уже остыли почти, - засуетился кулинар-фотограф.

- Вот и пусть этим жена займется. Может, готовить научиться, - распорядилась теща, - А ты иди лучше переоденься. Не забывай, что сегодня ты все равно что экзамен сдаешь. Обязан произвести впечатление, которое, как известно, начинается с внешнего вида.

Дядя Леня был искренне поражен, что его встретили за потрясающе сервированным столом, нарядно одетые.

- Я, конечно, предполагал, что меня в семье моего лучшего друга помнят и уважают, но не думал, что настолько! – признался он.

- Вы просто выбрали удачный день для визита, - с тонкой иронией заметила Светлана Ивановна, - Дети, еще не зная, что вы придете, решили устроить дома праздничный ужин. Просто так, без повода. Но я, например, в совпадения не верю. Наверное, чувствовали, что вы к нам в гости собираетесь.

Гость расплылся в улыбке.

- Это так замечательно, что Вы к нам заглянуть решили! Вот и повод для праздника! Проходите к столу! Отметим вместе с вами такое важное событие в нашей с Владимиром жизни, как наше бракосочетание, – Фаина являла собой образчик гостеприимства.

- Владимир, супруг Фаины, - представился Вовка.

- Леонид Георгиевич! – пожал ему руку светило кафедры фотоискусства.

- Кстати, наш Вовочка тоже увлекается фотографией, - Светлане Ивановне не терпелось обратить внимание гостя на таланты своего зятя.

- Да? – как бы удивился дядя Леня. На самом деле, повод для визита они с нею обговорили заранее. Он обещал помочь, чем сможет, если парень на самом деле окажется талантливым.

Фаина протянула руки к лежащим на тумбочке снимкам.

- Вот! – она протянула их гостю, ничуть  не сомневаясь в их художественной ценности.

Леонид Георгиевич стал их внимательно изучать, сопровождая каждый такими репликами, как «Ух ты!», «Хороший ракурс», «Гм…», «А вот это лучше…»… И, наконец, выдал свое заключение:

- Кадры хорошие. Но чувствуется, что у автора нет школы. Не всегда четко выстроена композиция кадра. Нет первых и вторых планов. Поэтому фото как будто плоские. Но опыт приходит с практикой. Гениями не рождаются, а становятся. Было бы у Владимира желание научиться всем премудростям фотоискусства.

- Я очень хочу всему научиться! – признался Вовка. – Светлана Ивановна сказала мне по секрету, что вы мне в этом можете помочь.

- Давайте договоримся так, молодой человек, я поговорю с деканом факультета. Может быть, в порядке исключения Вас примут на заочное отделение факультета журналистики. Нужно будет сдать пару экзаменов по специальности. Так, простая формальность. Думаю, диктантом по русскому языку и беседой о русской литературе дело ограничиться.

- Диктантом?! – Вовка побелел, понимая, что в жизни его не напишет. Да и русских классиков он не читал, кроме пушкинской сказки «О попе и его работнике Балде».

- А что Вас так напугало? – дядя Леня убедился, что не ошибся в своих предположениях.

- Я школу давно закончил. Боюсь, не сдам экзамена… - признался Вовка.

- Журналист, даже фотожурналист, которому писать как будто и не обязательно, должен быть грамотным человеком, - пояснил преподаватель ВУЗа. – Если Вас даже примут на заочное отделение, боюсь, Вы его без хорошего знания родного языка можете не окончить.

- Я так и думал, - сник Вовка.

- Не переживайте, молодой человек. У Вас же такая жена умница. Не только русским, еще тремя языками как родными владеет. Поможет в учении-то. Я не ошибаюсь, Фаечка? – начало тирады гость адресовал юному фотографу, а конец фразы – его супруге.

- Конечно, конечно! – охотно согласилась Фаина, -Чего только не сделаешь для любимого человека!

- Ну вот, видите, Владимир, не все так страшно, - успокоил он начинающего коллегу.

- Леонид, Вы зятя моего совсем перепугали. На нем лица нет! – вступилась за мужа дочери Светлана Ивановна, - Не все талантливые люди грамотно писали и говорили. Марк Бернес, говорят, двух слов связать не мог. Зато пел как, а?! Вот и наш Вовочка другими талантами обладает. Пусть он не знаком с азами фотоискусства – на кухне ему нет равных! Все, что Вы видите на этом столе, приготовлено его руками.

- Неужели?! – изумился гость. – С такими талантами абитуриентов мне еще не доводилось сталкиваться.

- Что ж? Все когда-нибудь случается в первый раз, - философски заметила вдова, - Вовочка, с какого блюда нам лучше начать? Все такое аппетитное и красивое, жалко есть.

- Что на Вас смотрит, то и берите, - оживился Вовка, - Кому что больше нравится.

- Мне думается, на меня смотрит вон та рыба с чешуей из лимонов.

- Форель, - пояснил Вовка, - Но я рекомендовал бы вам сначала отведать свиных ребрышек на шпажках.

- Ну вот – а говорите, «что на вас смотрит»… - в шутку огорчился дядя Леня, - А оказывается, тут свои премудрости имеются.

- Да нет, - стушевался Вовка, - просто мне кажется, что если сначала рыбу поесть, потом все рыбой пахнет.

- Может быть, может быть! – согласился с ним гость. – А Вы, молодой человек, разносторонне талантливы: и фотографируете хорошо, а готовите и вовсе и-зу-ми-тель-но!

- Я рад, что Вам понравилось, - Вовке польстила похвала гостя.

- Вы еще его цыпленка табака не пробовали! – вставила слово в защиту мужа Фаина, - Язык проглотить можно. Я уже вторую тушку уговариваю, и еще ела бы и ела. Так вкусно!

- Ешь, кто тебе не дает. Я еще разогрею! – Вовка поднялся, чтобы выполнить обещание.

Жена его остановила, схватив за руку:

- Я не просто наелась, я уже объелась. Так что я пас!

- Действительно, таких цыплят табака я даже в лучших ресторанах столицы не пробовал, - похвалил мастерство кулинара Леонид Георгиевич. – Кажется, я тоже не просто наелся, а объелся до отвала. Не Вы одна, очаровательная Фаина.

- Так что мы сидим?! – обратилась ко всем Светлана Ивановна, - Нужно растрясти жирок, чтобы не завязался. Давайте танцевать. Объявляю белый танец!

Вовке понравилась идея тещи. Он включил магнитофон, и комнату заполнили томные мелодии французского шансона. Фая кокетливо присела в реверансе, приглашая его на танец. Светлана Ивановна уже кружила в вальсе Леонида Георгиевича.

- Что Вы скажете о моем зяте? – с нескрываемым опасением поинтересовалась она, - Он совсем безнадежен?

- Откуда такие печальные мысли, дорогая моя?! – поспешил успокоить ее партнер по танцу, - Ученого и фотокора из него, конечно, не получится, не буду тебя обманывать. Но он может стать чудным домохозяином и освободить жену от забот по кухне, которые погубили не одну женскую карьеру. А вот у Фаечки есть великолепная возможность избежать этой печальной участи.

- Издеваешься?! – устало улыбнулась Светлана Ивановна.

- Отнюдь! – заверил ее друг семьи, - Не переживай. Не все так страшно. Главное, они любят друг друга.

глава 3

Первая ссора

С этого дня отношения тещи с зятем стали ровными, даже дружелюбными. Но только на первый взгляд! Светлана Ивановна смирилась с выбором дочери. Вернее, самоустранилась, позволяя событиям идти своей чередой. Брать на себя ответственность за разрушенный союз двух любящих сердец она не желала. Вовка же понимал, что его просто-напросто терпят. Он впервые в жизни сталкивался с недружелюбным к себе отношением. К неприязни своей матери он если не привык, то смирился с ним. Она хотя бы объяснима. Чем он не угодил матери жены, он никак не мог понять. Несмотря даже на то, что та этого изначально не скрывала.

Признаться, ничего сверхъестественного в поведении Светланы Ивановны не было. На ее месте, пожалуй, так повела бы себя любая любящая мать. Скоропалительное замужество Фаины лишило ее возможности выехать на стажировку во Францию. Изменилось ее семейное положение, и ей запретили выезд, так как теперь требовалось подать сведения еще и о супруге, а у того была весьма смутная биография. Сроки поджимали. В итоге во Францию поехала ее однокурсница, а Фаина осталась в Москве. Искать работу ей не пришлось – ее оставили на кафедре французского языка и предложили поступить в аспирантуру. Зарплата начинающего ВУЗовского преподавателя была мизерной, и Фаина искала возможность дополнительного заработка. Вовка же никак не мог найти работу по душе. Такую, чтобы не пыльная была бы, и чтобы работать физически не пришлось. Он по-своему понимал, что такое «выгодное место работы». Помог молодым все тот же дядя Леня. Дочь друга он порекомендовал в столичную газету вести молодежную рубрику. А ее супруга устроил фотографом в один из столичных парков отдыха. Работа сезонная, правда. Но все лучше, чем ничего.

Так они и жили. Дома молодожены теперь бывали редко. Фая с утра вела занятия на кафедре, готовилась к первому в своей жизни семестру в качестве преподавателя. А потом пропадала в редакции столичной многотиражки. Рабочий день Вовки начинался ближе к полудню. С утра в парке отдыхающих было немного. Зато позже из них выстраивалась очередь. Возвращался он домой далеко за полночь. Светлана Ивановна тешила себя надеждой, что зять в парке отдыха подыщет себе куда более выгодную партию и оставит ее дочь в покое. Однако сезон уже подходил к концу, а зятек хранил жене верность, а скорее всего им  пока просто-напросто никто не прельстился.

Однажды она вернулась домой, уставшая донельзя после трудной смены. Отвозили в больницу тяжело раненых после аварии. Пострадавший едва не отдал Богу душу в машине «Скорой помощи», заставив всех, и ее, и фельдшера поволноваться не на шутку.  Хотелось тишины и покоя. Но судьба была против: еще в подъезде ее удивила громкая музыка, такого в их доме никто никогда себе не позволял. Каково же было ее удивление, когда она поняла, что душераздирающие звуки дешевой попсы доносятся из их квартиры. Говорили тоже громко, словно хотели перекричать музыку.

- ДюймВовочка, да еще в галстуке! Солидный такой… на себя не похож… - восхищался разбитной женский голос.

- Ха-ха-ха… Анька-а-а-а, н-не завид-у-у-ууй! – высмеял ее незнакомый мужской бас.

- Ещ-щ-ще чего! -  ответил первый голос, - А если ему не идет? В ветровке с капюшоном и спортивных штанах я Вовку представляю. В костюме с халстуком – нет. Ну, не Вовка это!

- Да я эт-то, я-а-а-а! – заверил ее знакомый тенорок зятя. – Хотя Анька прав-в-ва – Тер-р-р-петь не м-м-могу х-х-халстуки…

Дверь в квартиру оказалась незапертой, Светлана Ивановна вошла и чуть не задохнулась от сигаретного дыма. За столом в зале веселилась порядком подвыпившая кампания незнакомых молодых людей. Заводила – ее дражайший зятек.

- Что тут происходит?! – в недоумении обратилась она к нему.

- О, тещенька по-пож-ж-ж-жаловала! – вывел Вовка заплетающимся языком и развел руками, словно хотел обнять весь мир.

- Кто эти люди и что они тут делают?! – Светлана Ивановна повысила голос, стараясь держать себя в руках.

  - М-м-мои д-дру-друзя д-д-детства. Мы так давно не ви-ви-д-делись… - как мог, объяснил зять.

- Что они тут делают?! Я спрашиваю! – теща еле сдерживалась.

- Я при-при-г-гласил…

- А меня, как хозяйку дома, ты спросил?! – теща напомнила ему, что тот здесь всего лишь квартирант.

- А шо? Низя? Я тоже тут жи-живу! Им-м-мею п-право! – Вовка решил проявить твердость и отстоять свои интересы.

 - Вот когда на свой дом заработаешь, там и будешь принимать кого, когда и сколько хочешь! Хоть всех бомжей мира! А сейчас все вон из моей квартиры! – хозяйка дома быстро расставила точки над «i».

- Щас! – огрызнулся зять. Его гости пришли ему на помощь.

- Мы не бомжи. Мы в Москву на соревнования приехали, - вступилась за всех Анька-атаманша. Это их дворовая гоп-компания веселилась в элитной московской квартире.

Светлана Ивановна на мгновение потеряла дар речи. Ей на помощь пришла вернувшаяся домой с работы дочь, которая тоже была шокирована  происходящим.

- Кто эти люди и что они у нас делают?! – накинулась она на мужа.

- Д-д-дорогая, по-по-з-з-знако-м-мься, эт-то м-м-мои дру-друзя… - Вовка неровной походкой направился к супруге, и дыхнув на нее перегаром, выдал, - А эт-то м-моя ж-ж-жена Ф-ф-фа… Фаина! 

- Не могу сказать, что мне очень приятно! – призналась супруга Вовки и потребовала от супруга, - Чтобы через минуту этой пьяни здесь не было! Ты меня понял?!

- Ф-ф-фаеч-ка! Н-н-ну за-за-чем ты т-так? – старательно выговаривая каждый слог, пристыдил он жену, - Эт-то м-м-мои дру-друзя, он-ни хо-хо-хор-р-рошие…

- Тогда сам вместе со своими «друзями» вали на все четыре стороны! – ответила на это Фаина.

Не ожидавшая такого поворота событий компания застыла в недоумении и даже отчасти успела протрезветь.

- Я непонятно выражаюсь?! Извините, китайским не владею. Но если желаете, могу матом объяснить. Сдается, этот язык вам более понятен, - продолжила дочь хозяйки.

Нежданные и нежеланные, как выяснилось, гости стали подниматься со своих мест. Вовке это не понравилось. Он хотел похвастаться перед ними, а получилось, его прилюдно опустили ниже плинтуса.

- С-сидите-е-е! – приказал он своим гостям – В-вы ко м-м-мне при-пришли, а не к ним…

- Ах, так! – терпение Светланы Ивановны лопнуло. Она подошла к столу, на котором было еще достаточно закусок и выпивки, и что есть силы сдернула со стола скатерть.

Посуда с грохотом посыпалась на пол. Несколько тарелок, фужеров и салатников разбились.

- Шо…шо вы д-д-делаете? – это заставило зятька протрезветь раньше времени.

- Я сказала, вон отсюда! Хочешь пить с ними – пей там, где это принято. В этом доме никто никогда не устраивал пьянок, и никогда этого не будет! – тихо, но твердо ответила на это теща.

- Да мы и сами уйдем из этого дурдома… Пошли, пацаны! – Анька покинула проигранное поле боя с видом оскорбленного достоинства.

- В дурдом эту комнату превратили вы! – осадила зарвавшуюся гостью Фаина.

- Давно пора! – поддержала идею Атаманши Светлана Ивановна.

Она сгребла скатерть с остатками еды и выпивки в сверток и вручила его зятю:

- Это на опохмел. Что добру зря пропадать-то?

Тот остервенело вырвал кулек из рук тещи и пригрозил:

- Больше в-в-вы м-м-м-меня з-з-здесь не уви-уви-дите!

- Да ты что?! – обрадовалась теща, - Неужели? Все-таки правы люди: не бывает худа без добра! Давно бы так!

- Ты хорошо подумал? – обратилась к нему Фаина.

- А к-то ты та-так-кая? – для пущей убедительности  Вовка вскинул правую руку вверх, - Эт-то м-м-мои дру-дру-друзя. Я их давно з-з-знаю… И ни на кого ни-ког-да н-не про-про-м-м-меняю, поняла?!

- Скатертью дорога! – выпалила Фаина, вытолкала пьяного супруга за дверь, закрыла ее на все замки, на цепочку и только потом медленно сползла вниз, закрывая заплаканное лицо ладонями.

- Вот так, девочка моя. Я предупреждала. А ты не верила… - Светлана Ивановна не могла удержаться от комментариев.

- Мама, ну хоть ты помолчи! – огрызнулась дочь. Ей было очень горько и обидно. Она и так понимала, что мать была, как всегда, права. Но все-таки в ее любящем сердце теплилась надежда на то, что случившееся этим вечером досадное недоразумение.

- Ты как хочешь, но обратно я его не пущу! – предупредила ее мать.

- Да он и не вернется, не переживай… - прошептала Фаина с неземной грустью в голосе.

- Как бы не так! – не согласилась с ней родительница, - Явится, как проспится. Не думай только его прощать! Неужели ты не видишь, что он из себя представляет?!

Фаина промолчала. Ей сейчас сложно было на что-нибудь решиться. К тому же мать не знала главного – она ждала от Вовки ребенка. Если бы не это обстоятельство, уговаривать ее порвать с ним сейчас бы не пришлось.

- Как ты только живешь с такими фуриями?! – донесся с улицы сочувственный фальцет Аньки.

- Нужно ДюймВовке медаль выдать «За терпение», - поддержал сочувствующую бас.

- Такой нет, - просветила его Атаманша.

- Значит, надо выпустить! – Предложил бас.

- Вовка, тебе нужна медаль «За терпение»? – обратилась к виновнику происшествия Анька.

- Мне уже ни-че-го не нужно… - ответил тот. Прохлада осенней ночи немного привела его в чувство, и он стал понимать, что натворил нечто невообразимое.

Жена его поймет и простит. А вот теща – вряд ли. Что он будет делать завтра, он еще не решил, но сегодня он однозначно был настроен веселиться. Не дали дома отдохнуть от души, не беда! Можно было вернуться в фотосалон в парк. Со сторожем он уже успел подружиться. Тот их без труда пропустит.

- Значится так! – Вовка принялся восстанавливать свой подпорченный супругой и тещей  авторитет, - Едем  ко мне на работу! Там нам никто не запретит веселиться до самого утра! Жратва у нас есть, выпивон тоже – живем!

И гоп-компания с шутками-прибаутками направилась к станции метро. Фаина наблюдала за мужем из окна. Он открывался ей с новой стороны: неприятной и пугающей. Но она уже смотрела на Вовку не только как на любимого человека – а как на отца ее будущего ребенка. Похоже, она ошиблась с выбором второй половинки… А, может, преждевременно делает выводы? Чего только в жизни не случается? И мама его простит наверняка, как только узнает, что станет бабушкой.

Разговор о ребенке состоялся в эту ночь и в парковой сторожке. Ключ от фотосалона Вовка непредусмотрительно оставил дома вместе с брошенными в лицо тещи ключами от квартиры. Страж порядка пустил их переночевать. Спать ему все равно по рангу не полагалось, а в шумной компании коротать дежурство было гораздо веселее. Чем ближе становился рассвет, тем беспокойнее вел себя Вовка. У него из головы не выходило предупреждение тещи. Неужели он так бездумно потерял шанс изменить свою жизнь? Он вышел покурить, чтобы унять волнение. Анька – за ним следом, чтобы поддержать друга.

- Любишь ее? – она задала вопрос, интересовавший ее больше всего. Она хорошо знала друга и была убеждена, что Вовка не способен испытывать нежные чувства.

- Как тебе сказать? – ответ Вовки был на удивление практичным, - Есть ли она эта любовь? Фая – она не как все… Она такая необычная, умная, изящная, женственная…

- К тому же, коренная москвичка с собственной жилплощадью, - подколола его Атаманша.

- В том числе, - не стал отрицать данного факта Вовка.

- То есть, если бы твоя жена при тех же достоинствах не имела бы своего жилья, московской прописки и хорошо оплачиваемой работы, она бы тебя не прельстила, я правильно поняла? – Атаманшу осенила неожиданная догадка. Она слишком хорошо знала его мать. Пусть та сына не воспитывала: наследственность – штука коварная.

- Не знаю, я не думал об этом… Может быть, и не прельстился бы… - Вовка не стал лукавить. Он ценил дружбу с Анькой за то, что с ней можно было оставаться таким, каким был на самом деле, – Я недавно здесь со своей старой знакомой встретился. Она тоже из наших, вместе в Москву приехали. Короче, такая же лимита, как и мы. Так вот Файка против нее – бледная поганка. А вот не тянет меня к ней, а к жене тянет…

- Переживешь? – Анька сочла нужным проявить сочувствие.

- А ты как думаешь? Идти-то мне некуда… - Вовка не стал от нее ничего скрывать. Во-первых, бесполезно, все равно догадается, а, во-вторых, она умная, дельный совет дать может. Некогда она была просто генератором идей. Он не ошибся.

- Ребеночка вам с женой нужно завести, - Атаманша и сейчас без труда нашла выход из ситуации.

Глаза Вовки блеснули. Он ударил себя по лбу! И как он сам не догадался!!! Оказывается, не все потеряно. Он схватил Аньку в охапку и закружил в порыве эмоций:

- Какая же ты у меня молодец!

- Просто я тоже женщина и знаю, что от любого  мужика можно без труда отказаться, а вот от отца своего ребенка – вряд ли… - она попыталась высвободиться из крепких рук друга.

Умным Вовку никогда нельзя было назвать. Но он был на удивление сильным, несмотря на то, что выглядел щуплым и худым. Он еще не знал, что задуманное ими уже свершилось. Как будто сам Всевышний или сразу несколько ангелов-хранителей  помогали Вовке в этой жизни. Жаль, что никто не уберег его от мысли решать свои проблемы ценой чьей-то жизни. Дети не должны появляться на свет, потому что кому-то нужно с их помощью решить свои проблемы. Ребенок в семье должен быть долгожданным и желанным. По-своему Вовка тоже хотел рождения малыша, но двигали им иные чувства, нежели родительский инстинкт. Удивительная штука жизнь: в свое время мать Вовки восприняла беременность и роды как препятствие на пути к личному счастью. А вот он сам, напротив, надеялся, что ему малыш поможет выгодно устроиться в этом мире. Фаина же была в полном смятении: с одной стороны она мечтала стать матерью и уже безумно любила ребеночка. С другой – ее мучила мысль, что ее муж еще не готов стать отцом и ей придется воспитывать сына или дочь без его участия.

глава 4

Оправдание измены

Весь день Вовка обдумывал, какой предлог ему найти для возвращения домой. И не находил. Решил просто прийти, как обычно, и сделать вид, что ничего не случилось. Долго стоял под дверью, не решаясь нажать на кнопку звонка. Наконец, позвонил в дверь. Ему долго не открывали. Наконец, в замке повернулся ключ, и на пороге появилась заспанная Светлана Ивановна в домашнем трикотажном платье.

- Здравствуйте, - виновато поздоровался Вовка.

- Фаины нет дома, - теща на приветствие не ответила и собралась было закрыть дверь.

- Вообще-то я домой с работы вернулся… - остановил ее зять.

- Вообще-то ты тут уже не живешь! Не достоин жить, - уточнила хозяйка элитных квадратных метров в центре столицы.

- Ха, элитный дом!.. – реакция Вовки на замечание оказалась более чем неожиданной, даже вызывающей, - Еще скажите «в этой богатой квартире»! Срамота одна. Мебель старющая. У моей маменьки, простой рабочей, и то получше будет.

- Вот и вали к своей маменьке, - теща была готова отправить зятька и по другому адресу, но воспитание не позволяло употреблять неприличные выражения.

- Только учтите, я же Фаину с собой возьму… - предупредил ее муж дочери.

- Фая взрослая и умная девушка. Если она решит, что ты ей нужен, я удерживать дочь не буду, - Светлана Ивановна обезвредила брошенную зятем словесную мину замедленного действия, - Однако я уверена, что она если и последует за тобой, то ненадолго. Слишком вы разные. Ты ее не потянешь. 

- Вы сейчас вот своими собственными руками обрекли себя на одинокую старость, а дочь – на одиночество! - Вовка захлебывался от ярости и бессилия.

Светлана Ивановна горько улыбнулась:

- Ты слишком высокого о себе мнения, - просветила она зятя, - Как бы не любила тебя моя дочь, меня она любит больше и никогда меня не бросит. Даже если вы будете жить отдельно, мы с ней будем видеться регулярно.

Звук хлопнувшей двери как бы поставил точку в разговоре, а также - на возможности вернуться сюда. И что его вчера дернуло притащить сюда своих друзей! Похвастаться захотелось? Похвастал… Остался при том, при чем был. Что теперь делать? В уме возник образ добродушной кастелянши бабы Шуры. Но после того, как он сбежал со свадьбы, о возвращении к ней на постой и речи не могло быть. К тому же Кротты живут напротив. Попасться им на глаза, особенно влиятельному банкиру ему не хотелось. Вовка решил дождаться жену, чтобы поговорить с ней лично. В конце концов, она могла повлиять на свою мать, чтобы та все-таки сменила гнев на милость. Спустя некоторое время у подъезда остановилась иномарка, из салона вышла Фаина.

- Спасибо, что подвез. А то совсем с этим праздничным выпуском ко Дню студента заработалась. Автобусы уже не ходят, наверное. Пришлось бы на метро или на такси добираться, - благодарила она водителя дорогой машины.

- Не за что, Феюшка! Мне все равно по пути было. Почему бы коллегу до дома не подкинуть? К тому же красавицу и умницу. Такие кадры нужно беречь! – рассыпался в ответном словесном реверансе бархатный мужской тенор.

Фаина рассмеялась – ей явно были приятны комплименты незнакомца. Сердце Вовки кольнула  ревность. Жена направилась к парадной, машина уехала.

- Фая, стой! – окликнул ее уже в подъезде Вовка.

- Ты? – удивилась она, - Что ты тут делаешь?

- Как что? Тебя жду… Кстати, что это за тип? Быстро ты нашла мне замену…

- Да?! Вчера мне показалось, что и тебе есть, с кем проводить время, - сдержанно, даже холодно ответила супруга, хотя ее сердечко бешено колотилось от радости и волнения.

- Я и с тобой хотел, но тебя бы с нами не отпустили, - Вовка намекнул на излишнюю зависимость супруги от матери.

- А кто я такая, чтобы ты со мной проводил время? – Фаина напомнила ему вчерашний разговор, - Они – твои «друзя детсва»! Конечно, мне не чета…

- Что плохого в том, что я привел в дом друзей? – Вовка решил уточнить, что сделал не так.

- Что привел друзей – молодец! Плохо, что, во-первых, нас с мамой не поставил в известность, а во-вторых, устроил безобразную пьянку.

- Ну, выпили мы чуть-чуть… - оправдывался Вовка, на что Фаина лишь хмыкнула, -  Не виделись много лет. Поговорить захотелось, новостями поделиться. Они отличные ребята!

- А вот мы им, как мне показалось, не понравились, - сострила супруга, прекрасно слышавшая реплику Атаманши.

- А тебе было бы приятно, если бы тебя из дома выставили?! – вступился за друзей преданный им Вовка.

- Допустим, я бы в доме, в котором нахожусь впервые  жизни, не стала напиваться до поросячьего визга. И прежде чем пойти туда, поинтересовалась бы, не побеспокоит ли мой визит хозяев дома, - Фаина преподала супругу урок этикета.

- Какие вы все искусственные, корчите из себя невесть кого, - у того были свои понятия о приличиях.

 - Не навязываемся! Вперед – к тем, с кем тебе проще и лучше! Мама была права – ты обыкновенное провинциальное быдло! – бросила она в лицо Вовке и оттолкнув его, вошла в кабину лифта и нажала на кнопку с нужной цифрой. Двери медленно закрылись, отделяя ее от супруга, и она медленно стала подниматься на свой этаж. Вовке же ничего не оставалось, как спуститься. Он вышел на улицу. Куда идти? Снова в сторожку? Сегодня дежурит другой охранник, нудный и дотошный старичок. Этот не пустит. Тут в глаза бросилась сверкающая вывеска кабаре-бара, где танцевала Виктория. С ней было легко и просто. И Вовка направился в сторону развлекательного заведения. Когда ему было особенно тяжко и грустно, он топил тоску в веселье. Сегодня был тот самый случай.

- Где мне найти Викторию, танцовщицу? – поинтересовался он у швейцара клуба. Тот не понимал, о ком его спрашивают. Он уточнил, - Или Шахерезаду?

Швейцар снова пожал плечами.

- Мне кажется, ты ошибся дверью… Красные фонари горят на другой стороне улицы, - страж дверей принял боевую стойку, готовясь дать отпор странному посетителю.

- Вы меня неправильно поняли, - Вовка не знал, как объяснить ему, кто ему нужен.

На помощь неожиданно пришла официантка клуба, которая обслуживала, когда они с Викторией встретились впервые:

- Да Ника ему нужна наша. Она его приглашала к нам, сама слышала… Идем, проведу тебя к твоей знакомой.

- Спасибо! – облегченно выдохнул Вовка. Хоть что-то хорошее за день.

Она провела его в служебную комнату, где переодевались танцовщицы и коротали время в ожидании выхода в зал. Вдоль стены слева стояли в ряд столики с зеркалами, где барышни гримировались. У стены напротив располагалась большая ширма, обтянутая темно-синим шелком. Середину комнаты занимал большой ярко-красный диван с такими же креслами по бокам. Таким образом образовывался полукруг, к подножию которого был приставлен низкий широкий журнальный столик. Здесь можно было выпить чашечку кофе или чая. Взявшаяся проводить его дама незамедлительно усадила его в кресло и предложила миниатюрную чашечку натурального кофе. Его варили тут же: на подоконнике пыхтела, готовя очередную порцию капучино, электронная кофеварка. Вскоре в комнату впорхнула Вика и, заметив Вовку, удивилась и обрадовалась одновременно. 

- Ты?! Какими судьбами? И почему без жены? – она засыпала его вопросами, - Ты же обещал нас познакомить…

- Думаю, моей жене такое знакомство не понравится, - протянул Вовка.

- В каком смысле? – до Вики суть реплики дошла не сразу, - А, понимаю, мы не из высшего общества…

- У Фаи очень строгая мама, держит дочь в ежовых рукавицах. Боюсь, жена многое здесь не так поймет, пояснил старый друг.

- Так я и говорю – не из того теста мы сделаны, - она, как всегда, все упростила.

- В общем, да… - Вовка вынужден был с ней согласиться.

- Это-то понятно. Меня интересует другое: как тебе удалось такую кралю закадрить? – задалась вопросом Виктория, - Ты-то тоже не царских кровей.

Вовка загадочно улыбнулся.

- Да что тут думать? – в разговор вступила проводившая Вовку танцовщица, - О прынце она, может, и мечтала, а хорошего мужика, самца этакого настоящего  встретила и забыла о своих мечтах…

Виктория громко рассмеялась. Не смог удержаться от улыбки и сам «хороший мужик, самец». Версия польстила его мужскому самолюбию. Подруга развила мысль коллеги:

- А ведь ты права, Руся! Если бы ты знала, при каких обстоятельствах мы с ним познакомились… - интригующе заметила она.

Вовка молчал, опасаясь, что говорливая Вика выложит всю его подноготную.

- При каких же? Расскажи, расскажи! Нам тоже интересно…- кричали барышни в экзотических нарядах.

Мужчины в их комнату захаживали часто, но этот не был похож ни на одного из них. Было заметно, что он небогат, но вместе с тем свой в доску. Виктория заметила интерес к Вовке и посмотрела на него иначе. Теперь перед ней был уже не провинциальный наивный мальчик без гроша за душой, а женатый на светской львице господин, небогато, но прилично одетый. Вике всегда особенно нравились женатые мужчины: ей льстило, что все эти почтенные отцы семейств в ее обществе теряли голову, забывая о своих безликих женах. Она была прирожденной любовницей. Жена из нее не получилась: рано, сразу после школы выскочив замуж за человека много старше себя, она молоденькой девчонкой из бедной семьи погрузилась в дотоле неведомый ей мир ночных клубов и тусовок. Первым на них ее привел муж. Посторонние мужчины баловали ее своим вниманием. Откровенные домогательства, оскорбившие бы любую другую замужнюю даму, она воспринимала как комплименты, как знак признания ее женской силы и красоты. Отчасти так оно и было… Но Виктория флиртом не ограничивалась. Разумеется, муж не стал терпеть похождения молодой жены и подал на развод. С тех пор она всячески избегала разговоров о браке. Поначалу поклонники завалили ее предложениями руки и сердца. Но она выбрала плохого мальчика – приличные навевали скуку и раздражали. Любовник продал ее в элитный бордель, замаскированный под салон. Так она оказалась на «Прудах». Вот и Вовка ее заинтриговал – в нем проявилась изюминка, та самая чертовщинка, лукавство которые ее особенно привлекали в мужчинах.

Все-таки права была Жаба – что-то есть в этом скромном на первый взгляд мужчинке. В том-то и дело, что «на первый взгляд»... Надо ли говорить, что ей без труда удалось обольстить своего женатого друга. Виктории не терпелось убедиться, так ли он хорош в постели, как кажется… Вовка не думал о том, что уже обременен узами брака. А когда память иногда напоминала ему об этом досадном обстоятельстве, он успокаивал себя мыслью о том, что это не измена. Викторию он встретил раньше Фаины и увлекся ею тоже задолго до их встречи. Таким образом, он изменил не Фаине с Викторией, а Виктории с Фаиной… К тому же, Фая раньше него нашла ему замену: он своими глазами видел, как ее провожал таинственный незнакомец… Дни он как обычно проводил в фотосалоне парка отдыха, ночи – в кабаре-клубе вместе с любовницей. Он быстро забыл обидные речи тещи, так как вообще не отличался хорошей памятью, а жизнь научила его жить одним днем – не сожалея о прошлом, не думая о будущем. Само придет, заявит о себе – к чему заранее беспокоится?!

Незаметно пролетели три месяца. За это время он ни разу не виделся с супругой. Отношения с Викой меж тем развивались стремительно. Танцовщица нашла, что Вовка – мужчина-мечта всей ее жизни. Пикантность их роману придавало то обстоятельство, что любовник сам целиком и полностью от нее зависел. Прежде Виктория предпочитала жить за счет своих многочисленных поклонников. Штамп в паспорте – единственное, что связывало его с другой женщиной, к которой почему-то Виктория его ревновала. Эта тоже не зависела от мужа, как другие, сама зарабатывала на порядок больше своего неверного супруга, не искала с ним встреч, не устраивала сцен ревности, не шантажировала детьми… Казалось, их вообще ничего не связывает. Со временем Вике захотелось, чтобы их вообще ничего не связывало, и она первой заговорила о том, что Вовке нужно развестись с женой. Тот легко на это согласился, полагая, что все давно и так закончилось, он упустил шанс закрепиться в столице, женившись на коренной москвичке. Представится ли следующий? Еще вопрос. А тут в руки плывет счастье обладания самой прекрасной женщиной на свете. Невозможно от него отказаться.

- Ты обещаешь мне, что разведешься?! – капризно пытала любовника Виктория после бурно проведенной ночи.

- Да разведусь я, разведусь. Жена с тещей меня из дома уже выставили. Файка, наверное, потому на развод  еще не подала, что не знает, где меня искать, - в очередной раз убеждал ее Вовка.

- Когда?  - любовница потребовала уточнить дату развода.

- Господи, да хоть завтра. Детей у нас нет, и совместное имущество мы нажить не успели. Делить нам нечего – разведут быстро, - успокаивал ее сожитель.

- Слово настоящего мужчины? – Ника побуждала его к активным действиям.

- Хоть сегодня! - заверил ее Вовка, - истеричек этих видеть, конечно, не хочется, но придется.

- Правда, сегодня? – обрадовалась любовница.

- Правда! – вздохнул ее партнер, всем своим видом показывая, как ему не хочется видеться с обидчицами.

Вовка не привык таить на человека зло, потому что быстро забывал и хорошее, и не очень. Но тут был особенный случай: его унизили в глазах друзей, выставили за дверь. Такого забыть, а уж тем более простить, он не мог. Поэтому и тянул с серьезным разговором с Фаиной, ожидая, что та сама явится к нему в фотосалон (она там бывала неоднократно, тем более, что устроил его туда друг семьи). Но шли недели месяцы, могли пройти и годы, наверное, а супруга не спешила радовать его своим визитом. И на него наконец-то решился он.

Снова позвонить в дверь, которая перед ним захлопнулась навсегда, было психологически непросто. Открыла Фаина и – о, какое счастье, - она была одна дома, Светлана Ивановна дежурила.

- Зачем явился? – сухо поинтересовалась Фаина.

- Поговорить нам надо. Отношения выяснить раз и навсегда, - вызывающе начал Вовка, но тут его взгляд упал на округлившуюся фигуру и выдающийся вперед животик супруги. Он замер от неожиданности и растерянности. – Ты беременна?!

- Да, я жду ребенка, - Фаина не стала отрицать очевидного, - Не переживай, я смогу сама достойно воспитать малыша. Слава Богу, образование позволяет, и работа есть хорошая. Крыша над головой тоже имеется. Не пропадем!

- Фая, зачем ты так?! Я же не знал… - пытался оправдаться Вовка. Ситуация снова менялась коренным образом. Получается, он все же успел сделать главное! Куда теперь денется эта клуша на сносях вместе со своей деловитой мамашей? Вот они у него теперь где – Вовка подсознательно сжал кулак. Рано они крест на нем поставили, он им теперь покажет!

- Если бы хотел, узнал, - выразила свое мнение по этому поводу, его жена - Что тебе мешало? Где живем, знаешь, где работаю – тоже…

- Сюда я не рисковал приходить. Боялся попадаться на глаза твоей маменьке, а днями и вечерами работал. Мне же надо на что-то жить! У меня нет родных в столице, не забывай! - Вовка являл собой в эту минуту образчик оскорбленного человеческого достоинства. – Кстати, я за тобой. Когда я разговаривал с твоей маменькой последний раз, обещал ей, что как только устроюсь, обязательно заберу тебя к себе. И вот я снял комнату в коммуналке, условия жизни поскромнее будут, чем здесь. Ты же не за олигарха замуж выходила. Знала, на что шла. Так что – не обессудь! Зато больше никто и никогда не упрекнет меня в том, что я живу за чужой счет!

Вовка блефовал. На самом деле никакую комнату в коммуналке он и не думал снимать. Он рассчитывал на то, что теща заломит руки и завопит: «Какое съемное жилье? А как же маленький? Нет, я дочь в таком состоянии никуда не отпущу!». Он молниеносно переиграл ситуацию. Теперь, когда Фаина должна была родить от него ребенка, ему незачем было с ней разводиться. Желанный образ Виктории молниеносно померк в его сознании, которое уже рисовало ему уже другие, более радужные перспективы: союз с Фаиной был более выгодным, а с Никой они могут так же  периодически встречаться. Все складывалось самым наилучшим образом!

 Фаина обещала поговорить с матерью, прежде чем даст ответ. Провожая мужа, она пообещала, что обязательно сообщит ему о своем решении, и попросила оставить адрес, по которому его можно было бы найти.

- Придешь ко мне в фотосалон. Комната, которую я снял, недалеко отсюда находится, но сама ты вряд ли этот дом найдешь,- уверенно врал Вовка, полагая, что его женушку испугает само слово «коммуналка» и его, как отца малыша, позовут жить обратно. Однако теща снова смешала все карты: она действительно не стала проверять оставленный им адрес, но и не стала удерживать дочь дома. Она внимательно выслушала ее, когда наутро вернулась домой со смены. Несмотря на то, что Фая торопилась на работу, она все же успела в двух словах поделиться с матерью новостями: что ждет ребенка и что муж хочет забрать ее к себе.

- Фаечка, я, конечно, хотела для тебя лучшей доли. Пусть я никак не могла повлиять на твой выбор, потому что всегда учила тебя самостоятельно принимать решения, но и мешать тебе быть счастливой я не имею права. – Эту речь Светлана Ивановна мысленно проговаривала сотни раз, допуская подобный ход событий, но все же говорила сейчас с заметным волнением, - Владимир не нравится мне, а не тебе, и если он готов взять на себя ответственность за малыша, что я могу сказать? В добрый путь! Только не забывай меня, пожалуйста!

- Как ты могла такое подумать, мама?! – успокоила ее дочь, заключив в крепкие-крепкие объятия.

глава 5

Меж двумя огнями

 Виктория с нетерпением ожидала возвращения Вовки от бывшей, то есть от Фаины. В том, что сожитель ее бросил, она не сомневалась. Он же сам ей признался как-то, что женился на ней, потому что считал партию выгодной. Но ошибся с выбором. Прошло уже достаточное количество времени. Безумно хотелось позвонить любовнику, но Ника останавливала себя, боясь помешать серьезному разговору. Стрелка часов двигалась предательски медленно. Она не выдержала, и набрала заветный номер. Занято… Еще раз… И снова женский голос просил перезвонить позже… Выждав несколько минут, она снова нажала на кнопку вызова. Наконец, раздались долгожданные длинные гудки, но Вовка сбросил звонок. К тому же, он задерживался. Всегда в это время был у нее, а сегодня не спешил… Или не смог?.. Ника не знала, что думать. Воображение рисовало ей самые невероятные картины возможного развития событий: попал под машину, задержала милиция, потерял или украли мобильник… Действительность оказалась более чем неожиданной. Она узнала обо всем поздно вечером, когда Вовка, наконец, соизволил появиться в ночном клубе. К ней на квартиру, которую они снимали вместе, он так и не зашел.

Как ни в чем не бывало, он чмокнул ее в щеку и присел за столик в зале, за которым обычно коротал время в ожидании, когда Виктория отработает программу. Он был заметно взволнован, то и дело нервно почесывал затылок, дергал себя за мочку уха, как будто не знал, куда деть свои руки. Ника подошла к нему до своего выхода в зал, чтобы утолить любопытство: чем закончился разговор любовника с супругой?

- Привет! Ты что так поздно? – обратилась она к Вовке, и, не дожидаясь ответа на этот вопрос, задала следующий, волновавший ее сейчас гораздо больше, - Ну что, виделся с ней? Она согласна дать тебе развод?

Виктории почему-то казалось, что жена держится за него руками и ногами и просто так такое сокровище, как он, ни за что не отпустит.

- Видишь ли, Ника, мы с ней об этом не успели поговорить… - к самому сложному Вовка приступил исподволь. Перед ним сейчас стояла непростая задача: остаться женатым и сохранить отношения с любовницей, которую он тоже не хотел терять.

- Как это «не успели»? Что же вы тогда делали?! – воскликнула Ника, и ее впервые за день кольнуло неприятное предчувствие.

- Разговоры разговаривали, - успокоил ее любовник.

- Ну?!  - Нике не терпелось узнать, что же случилось.

- Что «ну»?! – растерянно переспросил мужчина двух женщин, - Ребенка она ждет от меня, понимаешь? То есть ни о каком разводе сейчас не может быть и речи.

- Как?! – глаза Виктории наполнились слезами, -Попался на удочку?

- Ник, не забывай, что мы давно женаты, и она за меня не по залету, а по любви замуж выходила, - поправил ее любовник.

- А я?! – воскликнула его пассия на стороне.

- Ты по-прежнему останешься моей самой желанной женщиной на свете… - крепкое объятие призвано было усилить значение слов, придать им большей достоверности.

- И при этом будешь спать с ней… - ревниво заметила Ника.

- Должна же она выполнять свои супружеские обязанности… - Вовка попытался перевести разговор в шуточное русло, но это ему не удалось, и он продолжил серьезным тоном, - Сейчас, когда я знаю, что она ждет от меня ребенка, я не могу ее оставить. Я не хочу, чтобы мой сын или моя дочь росли без отца, понимаешь?! Сам отца не знаю, а он – меня…

- Тебя же никто не заставляет отказываться от ребенка, - Вика попыталась заставить любовника посмотреть на ситуацию ее глазами, - Будешь помогать деньгами, приходить к ребенку, брать его к себе. Я совсем не против… Так многие живут…

- Что ты говоришь?! – возмутился Вовка, - Многие, но не все! Разные ситуации в жизни случаются, согласен. У меня другая!

- Да-а-а?! И какая же? – ехидно поинтересовалась Виктория.

- А то ты не знаешь! – в тон ей ответил любовник.

- Почему? Знаю! Догадаться несложно: ты считал, что между вами с женой все кончено, а теперь, когда выяснилось, что она беременна, появилась зыбкая надежда более основательно закрепиться в московской квартире, - реплика пассии прозвучала как обвинение.

- Пусть будет так… - неожиданно согласился обвиняемый, - Что в этом плохого? Вот уводить мужа из семьи и от детей – плохо, хуже измены.

- То есть если я с тобой сплю, виновата я, а ты не при делах… Так получается? – негодованию Вики не было предела.

- Спать одно, настаивать на разводе – другое, - не согласился с ней Вовка, - Ты меня очень привлекаешь как женщина, но так случилось, что ты стала моей женщиной позже, чем я женился на другой. Причем, ты сама первая мне когда-то отказала! Вспомни!

- Ты просто меня не любишь… - заключила Виктория.

- Такова жизнь: на одних женятся, других любят. Так тоже живут очень многие. Чем тебе не нравится такой расклад? – предложил свой выход из ситуации женатый любовник. – Тебе чего больше хочется: варить борщи, стирать, заниматься хозяйством, подтирать попы и сопли вечно орущим младенцам или приятно проводить со мной время? Что-то в качестве жены я тебя не очень представляю, если честно.

Танцовщица резко встала из-за стола и покинула столик, за которым расположился Вовка.

- Можешь возвращаться к своей женушке под крылышко. Тебя никто не держит! – крикнула она ему напоследок.

- Ой, какие мы грозные! – только улыбнулся Вовка. У него были свои планы на эту ночь. К тому же любовница в гневе его возбуждала больше, чем всегда. Он покинул кабаре, нарвал охапку роз на городской клумбе, рискуя быть застигнутым с поличным, и отправился на квартиру, которую они снимали вместе с Викой.

Волю обманутым чувствам и рыданиям танцовщица дала за кулисами. Подружки не сразу добились от нее, кто довел ее до слез. По обрывкам слов и гневных выкриков рыдающей Ники подумали, что любовник ее бросил, и принялись по-своему ее успокаивать. В итоге все сошлись на том, что горевать незачем: Вовка был небогат, даже беден, помочь ей ничем не мог, поскольку сам – ходячий набор проблем… Рассудив, она и сама решила, что девчонки правы. Но легче почему-то не становилось: было ущемлено ее женское самолюбие, какая-то безликая, бесцветная словно бледная моль москвичка увела у нее, признанной красотки, от которой  сходили с ума самые успешные и обеспеченные мужчины столицы, какого-то босяка…Такого простить она не могла никак и разработала свой план мести. А поскольку была сильна не умом, а другим местом, то и месть была выбрана соответствующая. Она решила остаться любовницей Вовки, тем более что он сам этого хотел и однажды отплатить разлучнице той же монетой: поставить ее перед фактом, что она много лет спит с ее мужем и даже растит его внебрачного ребенка…

Вернувшись домой после работы, она была несказанно удивлена. От входной двери к широкой двуспальной кровати, занимавшую почти все пространство комнаты, вела дорожка из лепестков роз, а саму комнату освещали фитильки множества ароматизированных свеч, которые были повсюду: на столе, на подоконнике, на тумбочках, на полу… На столике у кровати ее ждал ужин: приготовленный Вовкой шашлык на электрическом мангале, белое мускатное вино, фрукты…

- Так будет всегда, моя Шахерезада, - заверил ее любовник, - Пусть хозяйством занимаются жены, ты создана для другого, моя королева…

Виктория не устояла. В эту минуту она и сама осознала, что принимать у себя обстиранного и накормленного мужчину все же лучше, чем заботиться о нем самой, будучи при этом неоднократно им же обманутой. Действительно, пусть уж он лучше гуляет с ней, чем от нее…

 

На следующее утро в полной уверенности, что его ждут не дождутся, Вовка отправился к жене. Дверь открыла теща, которая меж тем не спешила приглашать его в квартиру.

- Фая, это к тебе, - сообщила дочери Светлана Ивановна и ушла, оставляя право выбора за нею.

«Хорошо уже, что не выгнала», - подумал про себя Вовка, ожидая на площадке супругу.

Та вышла через минуты две.

- Привет! Зачем пришел? – сухо поинтересовалась она.

- Как зачем? За тобой! Мы же договаривались… - растерялся супруг. Приглашать его в дом, похоже, не собираются…

- Так вот сразу? – удивилась Фаина, - Я еще ничего не решила. Обещала же зайти. А ты хотя бы предупредил. Мне зачет сегодня в универе принимать. Давай завтра…

- Что завтра? –  Вовка не сразу понял, о чем речь.

- Как «что»? Комнату твою смотреть. Уже забыл? - теперь уже растерялась Фая.

- А ты согласна переехать в коммуналку?! – глаза Вовки от удивления, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

- А почему бы мне не согласиться? – вопросом на вопрос ответила ему супруга.

- Тебе будет непросто привыкнуть к таким условиям, - спохватившись, поспешил пояснить супруг.

- Ничего, мама с папой тоже так начинали. А бабушка с дедушкой и вовсе прожили в коммуналке большую часть своей жизни. Чем я лучше или хуже? - с этой репликой Фаина открылась Вовке совсем с другой стороны. Воспитанная на примере героев произведений русских классиков, она была готова последовать за мужем хоть на край света.

«Да ты изображаешь из себя стойкого оловянного солдатика?! Ну-ну, посмотрим, надолго ли тебя хватит…» - пронеслось в его голове, но вслух он произнес совсем другое:

- Завтра, так завтра. Надеюсь, больше ничего не нарушит наших планов?

- Если точно завтра, то больше ничего! Уверяю, - ответила на это Фаина и потянулась к нему, чтобы на прощание, как раньше, чмокнуть мужа в губы.

Вовка отпрянул. Не столько от неожиданности: он вдруг поймал себя на мысли, что близость жены ему неприятна. Но потом все-таки взял себя в руки и доиграл спектакль на «бис»: сам поцеловал ее, прежде чем уйти. Фаина моментально почувствовала неестественность и холодность этого поцелуя, но списала это на то, что супруг обижен и чувствует себя здесь не в своей тарелке.

Как только Вовка оказался на улице, его охватили совсем иные чувства, чем те, с которыми он сюда шел. Вот уж сюрприз так сюрприз приготовила ему женушка! Еще кто кого разыграл! Что делать теперь? За один день найти свободную комнату в коммуналке практически нереально. Хозяином ситуации в любом случае оставался он. В крайнем случае, завтра можно самому отменить встречу, сославшись на срочные дела. Размышляя об этом, он не заметил, как пришел на работу.

- Чо задумчивый такой? Стряслося чаво? – спросил его сторож, тот самый дотошный старичок, с которым Вовке никак  не удавалось установить доверительных отношений.

- Все путём, дед! – заверил его Вовка хриплым голосом.

- А хрипишь чо? – не унимался зануда.

- А чо, уже хрипеть здесь запрещается? – огрызнулся рыцарь печального образа.  Сторож был стражем порядка во всех смыслах этого слова: и за мусор ругал нещадно, и вести себя вольно в свое дежурство не дозволял.

- Помочь нужна? – не унимался тот.

- Да чем ты, дед, можешь мне помочь? – отмахнулся от предложения Вовка.

- А ты расскажи, что стряслося. А там и решим, как быть, - распорядился любопытный старичок.

Его расстроенный вконец собеседник сдался, но рассказал ему не все, как есть, а только то, что волновало его сейчас больше всего: у кого за недорого снять комнату в коммунальной квартире…

- Постараюся беде твоей помочь, - выслушав, ответил на откровения молодца сторож, - Мои соседи как раз квахтирантов ищуть. Только с ними не всякие уживаюца: уж больно хозяйка сварлива, а хозяин  выпить горазд. Бываеть, как сцепяца друг с другом, клочья волос летять… Не всякому такое понравица. Вот и меняють жильцов як перчатки… Устроить?

Вовка просиял:

- Как раз то, что нужно, дед! – воскликнул он, - Мне бы только как можно скорее к ним попасть, чтобы комнату не перехватил кто-нибудь.

- Вот утречком сменюся и сходим, - пообещал ему сторож.

- Как утречком? А если опоздаем? – Вовка запереживал.

- Не опоздаем, - успокоил его старик, - сосед напилси нынче, хозяйке не до квахтирантов буде…

Вовке ничего не оставалось, как довериться слову неожиданно взявшемуся ему помогать сторожа. Чтобы не проспать и не потерять судьбой посланный шанс, он решил остаться ночевать в фотосалоне. Вика его в эту ночь не дождалась и решила, что он остался у жены, что настало время делить любовника с другой женщиной, которую тот не любит и которая лучше ее только тем, что богаче и лучше в этой жизни устроена, чем она…

Ранним утром, как только старик сдал смену, они с Вовкой отправились по заветному адресу. Дом располагался неподалеку от парка, старинный купеческий особняк, разделенный после революции между жильцами на комнатушки и, казалось, с тех пор не знавший ремонта. Дед провел спутника по длинному грязному коридору, насквозь провонявшим кошками и сыростью, и остановился почти в самом его конце перед выкрашенной в белую краску дверью.

- Кузьминишна! – постучался он, одновременно зазывая хозяйку, - Я новых квахтирантов тибе привел! Открывайся!

С той стороны двери донеслось шарканье, щелкнул замок и скрип ржавых петель возвестил гостям, что их зову вняли. Дверь распахнулась, открыв вид на две полутемные комнаты, несмотря на то, что каждая имела по окну. Здесь было и сумрачно, и мрачно. Впечатление усугублял сердитый вид их владелицы.

- Чо кричать-то?! Привел, так привел. Не пожар, чай…– осадила она старика и более милостиво обратилась к потенциальному жильцу - Проходи, коль пришел…

Дед хитро подмигнул Вовке, мол, я предупреждал, и оставил его наедине с этой гром-бабой с полным чувством выполненного долга.

- Я пойду, Кузьминишна, а то баба заругаить, - стал отнекиваться он.

- А я не тебе говОрю, - просветила его хозяйка покоев, - Не ты ж комнату у миня снять хошь. Вот и иди с миром! Без тебя управимси…

- Вот делай опосля этого добрые дела людЯм, - сокрушался дед.

- Спасибо! – театрально отбила поклон соседка, казалось, не испытывающая ни малейшей капельки благодарности, - Уж как-нибудь без вас… Не впервой! Любите вы чужие деньги щитать… Проходи ж! – она почти втолкнула гостя в свои владения и подвела его к первой слева двери.

За ней оказалась махонькая комнатушка шести-семи квадратных метров, не больше. Считалось, что она меблированная, то есть здесь есть все, что нужно для жизни: старый полутораспальный диван у сплошной стены справа, обеденный стол у окна и древний-древний шифоньер слева…

- Готовить будешь на кухне, стираться тоже там, раз в неделю дежурство в туалете и в душе. Кстати, завтра твоя очередь, - Кузьминишна ознакомила  квартиранта с правилами, по которым жили все обитатели коммуналки.

- А мы с женой тут поместимся? – выразил сомнения тот.

- Это уж ваши проблемы. Других комнат у нас нет. А если вас двое будет, то и платить будешь вдвое больше, - тут же отреагировала на это гром-баба.

- Договоримся! – заверил ее Вовка, приготовившись к торгу: он не собирался платить больше, чем стоит проживание в этом чулане, и сходу привел столь веские доводы, что хозяйка не нашлась, что ответить, и вынуждена была согласиться на оговоренную ранее сумму, - Значит так: что с того, что нас двое? Вторую кровать при всем желании сюда не втиснешь, а платят, насколько я знаю, за койко-место. К тому же, спят супруги вместе. Так что больше того, что положено, я платить не собираюсь! Да, чуть не забыл, перед моей женой вы должны делать вид, что я у вас тут живу давно. С меня – магарыч!

Кузьминишна пожала плечами, удивленная просьбой нового постояльца. Да ей-то какое дело – лишь бы деньги платили. Разные ситуации в жизни случаются. Снять эту комнату могли только люди, которым либо было некуда деваться, либо привыкшие к подобным условиям. Им ужаснулся даже видавший виды Вовка, хотя в хоромах жить ему не доводилось. Тесно, мрачно, а через стенку вечно воюющие хозяева… Однако он остался доволен выбором: как раз то, что нужно, чтобы Фаина изменила свое решение. Он был уверен, стоит только холеной неженке оказаться здесь, как она тут же  побежит к маменьке, захватив с собой при этом муженька, то есть его.

глава 6

Ужасы коммунальной жизни

От новых квартирных хозяев Вовка отправился к Фаине, как они с ней договорились накануне. Ему не терпелось привести ее в снятую только что комнату в коммуналке. Жена уже ждала его с небольшим чемоданчиком, в который уложила самые необходимые на первое время вещи. «Ну, ну! – пронеслось в голове у Вовки, - посмотрим, насколько тебя хватит…»

- Пойдем быстрее, мне еще надо на работу успеть, - поторопил он спутницу жизни, - Тут недалеко, пройдем пешком. Тем более, что беременным полезно прогуливаться.

Была ранняя весна. Все только готовилось расцвести и несказанно благоухало. Фая очень любила это время года и охотно согласилась пройтись. Вовку как способного помощника фотохудожника в салоне взяли на работу в фотостудию, которая также располагалась на территории парка. Летом он фотографировал отдыхающих в костюмах, сейчас ему доверяли лишь фото на документы, где не требовалось особого мастерства, только знание определенных норм и правил. Но он в свободное от работы время пытался делать и художественные, портретные снимки, и они ему с каждым разом удавались все больше и больше. В качестве модели он часто снимал Нику. Поскольку в артистизме ей было не отказать, ей не нужно было объяснять, как себя вести в кадре. Сегодня он обещал любовнице провести с ней фото сесию для портфолио: девушка загорелась мыслью сделать карьеру манекенщицы. А тут приходится нянчиться с Фаиной… Он тянул ее за собой, не замечая, что жена еле за ним успевает.

 - Это здесь, - торжественно сообщил Вовка, предвкушая реакцию супруги.

Он также, как вчера дед его, провел жену по длинному вонючему коридору с навешанными на стены железными тазами, заставленном полуразвалившимися шкафами, с какими-то тюками по углам… Фаине он показался бесконечным. «Наверное, в такое состояние привели бывший купеческий особняк подобные булгаковскому Швондеру», - квартира навеяла ей литературные ассоциации. Наконец, муж остановился перед белой обшарпанной дверью, открыл ее своим ключом и пригласил пройти. Она перешагнула порог, в нос ударил резкий запах перегара. Девушка инстинктивно крепко сжала руку мужа, словно чего-то опасаясь, и действительно боязливо стала осматривать помещение. Перед ней были две комнаты, дверь в одну из них была закрыта. Ту самую, что снял для нее Вовка. В другой на кресле перед телевизором сидел мужчина в семейных трусах и майке, смотрел футбол и запивал пивом неприятные впечатления от игры команды, за которую болел. Супружница не успела его предупредить, что к Вовке нужно обращаться  так, как будто он тут прожил несколько месяцев.

- Вы к к-ко-кому? – приподнялся он с кресла. – Ж-ж-жен-н-ны н-н-н-нет дома… В-в-вы по по-по-пово-во-во-ду-у-у к-к-комн-н-н-наты?

Фаина прижалась к мужу еще сильнее, решив, что он ошибся дверью. Несчастный алкоголик едва его не спалил, но Вовка не растерялся.

- С утра а уже нажрался! Эх, ты! Все никак меня запомнить не можешь? Пить меньше надо. Кстати, познакомься, Колян! Эт моя женушка – Фаина…

Мужичок обалдел от того, что незнакомец назвал его по имени. Действительно что ли жилец прежний? Но голова после вчерашнего загула категорически отказывалась соображать, и он отбросил это неблагодарное дело.

-Бу-бу-будем з-з-з-накомы! – Колян уронил голову на грудь, изображая галантность. Как бы он ни был пьян, все же сумел разглядеть в новой жилице интеллигентную особу и хотел произвести на нее впечатление.

Фаина робко кивнула в ответ и с мольбой посмотрела на мужа. Тот поймал взгляд, и сердце его радостно заколотилось. «Подожди, ты еще главного не видела…» - думал он, предвкушая то впечатление, которое произведет на жену эта комнатушка. С видом циркача он повернул ключ в амбарном замке, на который закрывалась дверь, и пригласил ее пройти. Жена нырнула туда, спасаясь от чудовища в семейных трусах. Обстановка комнаты не вызывала оптимизма: старые прокуренные насквозь и пожелтевшие обои, высокое окно без занавесок, наполовину заклеенное газетами, стол с грязной посудой, паутина по углам, неопрятного вида диван, на который присесть противно, не то что спать…

- Как ты здесь жил? – наконец, проронила Фая.

- Да, не царские хоромы. Я предупреждал! – ответил на это несколько разочарованный Вовка. Он ожидал совсем другой реакции супруги. Но Фаина пока держалась стойко. Жаль, не было времени досмотреть цирк с переездом до конца. Он был уверен, что вернувшись с работы, жену здесь уже не застанет, - Ладно, ты тогда устраивайся тут. А мне пора. Клиент важный должен прийти. Говорят, вредная особа, не любит, когда ее заставляют ждать. Буду поздно, ложись спать без меня…

И ушел, оставив ее наедине с царившим вокруг беспорядком. Неприятно, но что делать?! Надо приводить это жилище в божеский вид… Спрятав чемодан в шкаф, она переоделась и отправилась к хозяевам просить ведра, тряпки и веник для того, чтобы произвести в комнате генеральную уборку. Она начала с того, что сорвала пожелтевшие газеты с окна, и в комнате сразу же стало светлее и радостнее. На стенах заиграли солнечные зайчики, отбрасываемые зеркальной поверхностью воды в ведре. Затем она стала срывать старые обои со стен. На звук рвущейся бумаги прибежала озадаченная хозяйка покоев.

- Ты что тут твОришь? – накинулась на жилицу Кузьминишна.

- Не видите что ли – обои срываю, - ответила Фая, продолжая стягивать со стен легко отстающую бумагу.

- А новые кто клеить будить?! Ты что ли?! – вопила гром-баба, подстегиваемая чувством чудовищной несправедливости.

- А кто же еще… - устало отмахнулась от нее Фая, - Вы, я вижу, лет двадцать, если не больше, ремонт здесь не делали…

- Кто тут живет, пусть и делает… - сердито отстаивала свою точку зрения хозяйка покоев.

- А что тогда крик подняли? – теперь возмутилась Фаина. - Мне тут жить – я и обои переклею.

- Если только так… - оттаявши, но все еще по привычке сердито согласилась с ней Кузьминишна. – А обои-то купила уж?

- Пока нет. Не думала я, что муж в таком сарае комнату снимает. Но Вы не переживайте, сейчас полы домою, и схожу куплю. И не только их. Краски бы не мешало взять – окна покрасить, и ковер какой-нибудь на пол. Не по голому же ходить… - рассуждения новой жилицы поставили ее собеседницу в тупик: с таким ходом мыслей своих постояльцев та сталкивалась впервые.

- Только это, учти, за комнату будешь платить стоко, за скоко договаривалися, - предупредила она Фаину и, не переставая ей удивляться, отправилась восвояси, - Ишь кака – обои ей не таки… Прынцесса выискалася…

Фаина же в свою очередь удивлялась другому: как можно было сдавать комнату в таком ужасном состоянии, брать за это деньги, да и самим жить в условиях, немногим лучше этих… Содрав все обои, она вымела и намыла полы в комнате, вынесла мусор, а потом отправилась в хозяйственный магазин за стройматериалами, которые ей были необходимы, чтобы привести свое крохотное семейное гнездышко в божеский вид. Ассортимент одежды для стен оказался богаче некуда, но она с трудом нашла подходящие рулоны. Ее тонкому художественному вкусу претили цветастые пестрые рисунки, а ровный геометрический узор не подходил, так как стены в старом доме не отличались идеальными геометрическими формами. По этой же причине не подходили светлые оттенки – они подчеркивали все неровности. А темные сделали бы и так плохо освещенную комнату еще более мрачной. Наконец, ей приглянулись плотные флизелиновые обои легкого персикового оттенка с абстрактным рисунком серебряной краской с блестками. Фая не прогадала: как раз то, что нужно, чтобы зрительно расширить небольшое по площади помещение, добавить света, тепла, чуточку изысканности и благородства. Краску так долго выбирать не пришлось, так как они с мамой предпочитали покупать эмаль польских или немецких производителей.

На обратном пути Фая заскочила домой, чтобы захватить хранившиеся на антресолях старый тюль и занавески из оранжевого шелка. Несмотря на то, что они с мамой давно заменили их на новые, они еще имели довольно приличный вид, а для вовкиной конуры вообще были верхом шика. Мама была дома и наблюдала за дочерью с замиранием сердца. С одной стороны, Светлана Ивановна радовалась, видя дочь такой оживленной и озадаченной хозяйственными делами. С другой – ее сердце сжималось от боли и жалости к ней: ей бы не старью этому радоваться и не такие «хоромы» обустраивать… И когда она уже наиграется в эту псевдосемейную жизнь?!

- Бедная ты моя девочка, - не выдержав, пожалела она  дочь за обедом, так как время было обеденное, и указывая на пакеты с обоями и краской, произнесла, - Это вот должен был твой муженек разлюбезный сделать до того, как тебя туда привел…

- Мам, ты опять начинаешь? – ответила на это Фая, - Он такой же, как все мужчины – ему хорошо так, как есть… Чем проще, тем лучше.

- Не все мужчины такие! – не согласилась с ней мать, - Подавляющее большинство озадачены тем, где и как живут их жены с детьми…

- Мам, ну что ты хочешь от одинокого мужика?! – вступилась за супруга Фая, - Он вечно работает… К тому же, обустраивать домашний очаг обязана жена, а не муж.

- Да, но это вовсе не означает, что она должна клеить обои… - внесла свои коррективы в общепринятую модель отношений в семье ее мама и, смягчившись, добавила: – Занавески – да, салфеточки там, статуэточки всякие, картины… А он тебе хотя бы поможет?

- Не знаю. Сказал, что будет поздно, - ответ дочери вконец расстроил Светлану Ивановну, а она, не замечая этого, продолжала лепетать: - Да это даже к лучшему! Вернется домой и комнаты своей не узнает!

- Дома с прошлого года кусок линолеума остался, помнишь? Возьми, пусть Владимир хоть что-нибудь для своего жилья сделает своими руками. Ты-то, конечно, не сможешь его постелить. И ковер свой возьми. В твою комнату я все равно хотела новый постелить. Будет повод обновить интерьер у тебя, - грустно распорядилась мать новоиспеченной хозяюшки.

- Мам, ты у меня чудо! – обрадовалась Фая, - А то я расстроилась немного, что даже на дорожку денег не осталось.

   - Ты – главное – себя береги! – просила дочь Светлана Ивановна, - Помни, что ты сейчас за двоих и думать только о себе не имеешь права.

До нового места жительства Фаина доехала на такси, так как вещей собралось немало: и покупки, и взятое дома. Она вынуждена была попросить таксиста помочь донести их хотя бы к подъезду, так как ей самой это было не под силу. Водитель оказался столь великодушен, что доставил все сумки и пакеты непосредственно до двери ее комнаты. Фая попросила Коляна отодвинуть мебель от стен, чтобы можно было поклеить обои и помочь ей их поклеить. Успевший протрезветь хронический алкоголик с воодушевлением принялся за дело. Помогать столь очаровательной особе означало лишний раз побыть в ее обществе, которое было ему приятно. Однако это не понравилось Кузьминишне, приревновавшей мужа к новой жилице.

- Ты чего, кобель старый, тут делаешь? – накинулась она на него, - На молодух потянуло? А ну брысь отсюда!

- Будет Вам! – пристыдила ее Фаина, - Дядя Коля помогает мне обои клеить. Одной-то мне никак не управиться – потолки вон какие у вас высоченные. Вы тоже к нам подключились бы. В конце концов, это же  ваша квартира прежде всего.

Кузьминишна вняла просьбе постоялицы, не желая оставлять с ней своего мужика. Не потому, что не доверяла ей: она слишком хорошо знала своего благоверного. Втроем они довольно быстро управились: комната настолько мала, что на замену старых обоев новыми ушло не более трех часов.  В столовой хозяев настенные часы чинно пробили пять часов вечера.

- Файф о,клок! – воскликнула Фая и предложила своим помощникам, - В Англии в это время традиционно пьют чай. Давайте-ка я и вас чаем угощу, а? Мама как раз пироги передала. Не знаменитые английские булочки с маслом, но о-о-очень вкусные! Дядя Коля, ставьте чай! А Вы, Варвара Кузьминишна, идите накрывать на стол, пока я тут приберусь немного.

Фаина осталась довольна своим выбором: плотные флизелиновые обои идеально скрыли неровности на стенах. Здесь стало заметно уютнее, светлее и теплее. Осталось покрасить окно, и, дождавшись, как высохнет краска, повесить занавески. За чаем она поделилась своими планами с квартирными хозяевами.

- Ты красить окна сегодня не вздумай! Мы ночью задохнемся все… - предостерегла ее Кузьминишна.

- Что вы! Это хорошие краски, сохнут моментально и почти не пахнут, - заверила ее жилица, - Мы дома уже давно только такими пользуемся и еще ни разу не задохнулись. Сами убедитесь.

- Нет, нет, нет! – протестовала та.

- Хорошо, давайте я открою банку с краской, а вы решите: сильно она пахнет или не очень… Их специально для внутренней отделки изготовили, по новейшим технологиям, - говоря это, Фаина сходила в свою комнату и вынесла банку белой краски в пластиковом ведерке, открыла его, и по квартире вмиг распространился аромат свежести, лишь немного потянуло ацетоном.

- Я краской всю ночь дышать не собираюсь, - предупредила ее хозяйка.

- А вам и не придется: запах выветрится до того, как вы спать ляжете, - заверила их жена постояльца, - Более того, вы можете свое окно тоже покрасить. На одно окно тут краски много. На ваше тоже хватит. Могу поделиться. Все равно высохнет.

Природная жадность Кузьминишны и жажда халявы Коляна перетянули чашу весов на сторону Фаи. Отполдничав, приступили к покраске рам – с внутренней стороны, так как открывать окна еще сутки было нельзя: чтобы обои к стенам ровно приклеились и не пошли пузырями. Через пару часов краска действительно вся высохла. Еще раз вымыв полы – уже сразу в двух комнатах и освежив влажной тряпочкой окна, чтобы минимизировать неприятный запах, Фаина принялась выглаживать тюль и шторы. Да вот беда – только сейчас заметила, что крепить их некуда, карниза над окном не было.

- Ничего, повисят пока на проволоке, - решила она и стала примеривать занавески.

Они оказались слишком короткими и в то же время шире, чем надо было: в маминой квартире потолки намного ниже, но окно больше. Фаина не стала и тут долго раздумывать – отмерила расстояние от предполагаемого места карниза до подоконника и отрезала лишнее. Попросив у квартирной хозяйки швейную машину на несколько минут, она прострочила низ шторы, украсив его рюшей из обрезков тюля. Получилась штора в стиле кантри. Из остатков того же тюля она вручную сшила пояса, оба конца которых соединила пуговицами и с их помощью задрапированные половинки занавесок закрепила внизу у самого подоконника. Закончив с этим, она снова вымела нитки и обрезки ткани, протерла полы, которые никак не желали отмываться, как следует, и постелила привезенный из дома ковер. Присев на диван, чтобы полюбоваться своей работой, Фаина только тогда почувствовала, как сильно устала. Осталось последнее – привести в порядок диван. Заменить его не было возможности. Оставалось подушки и спинку выбить через мокрую смоченную в хлорированной воде простыню, обработать поверхность и снаружи, и изнутри раствором против всякого рода насекомых, положить свой матрац и застелить его чистым постельным бельем. Предстояло еще одно важное дело: самой вымыться в душе. Фая изрядно вспотела и, как ни старалась остаться чистой, все же выпачкалась в обойном клее, пыли и краске. Краску она раньше смыла раствором ацетона, но остались разводы. Фая поймала себя на мысли, что не знает, где здесь можно искупаться. Колян просветил жилицу, что в конце коридора есть душ, но в него надо занимать очередь заранее. А если не успел, придется мыться позже всех полутеплой водой. Новенькая обитательница коммуналки еле дождалась, когда вволю наплескается и наплюется в душе последний обитатель квартиры, пожелавший этим вечером освежиться. Валясь с ног от усталости, она еле доползла до своей комнаты и уснула сразу же, как только ее голова коснулась подушки.

 

Вовка весь вечер и половину ночи провел в обществе любовницы. Половину, потому что вдруг засобирался уходить.

- Начало-о-ось… - недовольно протянула Ника, - И этот изображает из себя примерного семьянина…

- Не угадала, - улыбнулся Вовка и изложил ей свой хитроумный план, который их обоих весьма позабавил.

- А ты хитрюга и интриган у меня, оказывается, опасный тип… Надо держаться от тебя подальше… - хохотала Виктория.

- Дык с кем поведешься, от того и наберешься, - подыграл ей сожитель, - Самым коварным образом заманила меня в свои сети и не отпуска-а-а-а-ет…

- И не наде-е-е-е-йся-а-а-а-а! – подхватила шутку его пассия.

- Разрешите все-таки ненадолго отлучиться, Ваше королевское величество. Любопытство раздирает не на шутку: женушка сбежала уже самым позорным образом или меня дожидается? – Вовка театрально пал перед Никой на колени.

- Так уж и быть, разрешаю! – та величественным жестом сопроводила слова согласия, - Но только ненадолго и только ради того, чтобы утолить Ваше нечеловеческое любопытство!

- Слушаюсь и повинуюсь! – склонившись еще ниже, проронил Вовка, еле сдерживая приступы смеха.

Однако его веселость как рукой сняло, едва он переступил порог съемного жилища. Сначала он решил, что ошибся дверью. Комната была совсем не той, которую он оставил утром. Занавесок не было, обои были другими, мебель была расставлена иначе, хотя, пожалуй, очень похожая, если не та же самая… Тут он заметил на диване спящую Фаину. Она по-детски положила руки под щеку и была сама похожа на ребенка, а не на будущую мать.

«Ах, вот ты как! - Вовка принял вызов, брошенный супругой. Пусть с ее стороны это был не вызов, а – напротив – желание сделать, как лучше, помочь ему, порадовать его… Но он-то на другое рассчитывал! И не собирался так просто отказываться от своих планов. - Когда только успела?! А вот про еду наверняка не вспомнила даже… С этого и начнем!»

- Что на ужин, жена?! – он сильно толкнул ее в бок, но уставшая не на шутку Фаина не сразу проснулась. Вовка повысил голос и удвоил силу удара, - Корми мужа, слышишь?!

- Вова, ты пришел уже? – спящая наконец открыла глаза.

- Как видишь! – ответил он, не сдерживая раздражения, - И очень хочу есть! А моя женушка вместо того, чтобы ждать мужа с горячим ужином, нежится в постели!

- Как ты можешь! – постаралась пристыдить его Фая, - Ты что, не разглядел еще, чем я весь день занималась?

- Почему? Разглядел! – заверил ее супруг, не собираясь, однако, хвалить ее за это, - Но мне не это нужно! Жил тут столько времени, переночевал бы еще одну ночь. Зачем нужно было все сразу делать? А ты о ребенке своем подумала? Или, как моя маменька в свое время, тоже решила таким же образом выкидыш себе устроить?

- Как ты можешь такое говорить?! – на глаза Фаины навернулись слезы, - Как у тебя язык поворачивается только…

- А как ты могла мужа голодным оставить? – бесновался действительно взбешенный не на шутку Вовка. Провалился план, на который он возлагал столько надежд, надо было на ком-то сорвать зло.

- Но как можно кушать в таком бардаке? – Фаина в свою очередь надеялась доказать ему свою правоту.

- Больше грязи – шире рожа… - огрызнулся якобы проголодавшийся.

- А, так ты таким странным образом поправиться решил? – нервно рассмеялась Фая, - Сказал бы раньше – я бы тебе грязь в твои порции еще у мамы подмешивала…

Вовка не нашел, что ответить на столь тонкое замечание супруги, вытащил из-под ее головы одну подушку, кинул ее на пол, потом достал из шкафа какую-то тряпку, по виду застиранную махровую простынь, и улегся спать на полу.

- Спокойной ночи! – отрывисто кинул он обидчице.

Пожелание прозвучало издевкой: о каком спокойствии теперь можно было говорить? Фаину душила обида, выливавшаяся наружу вместе со слезами. Не до сна было и Вовке, но вовсе не потому, что его мучили угрызения совести. Он продумывал ход дальнейших действий. Эффект получился противоположным тому, на который он делал ставку и проиграл. Жена не только не помогла ему обосноваться в своей квартире – сама ушла из дома. А как только выйдет в декрет, сядет ему на шею, да ребенка потом навяжет.  Только сейчас он осознал, что не готов брать на себя такую ответственность. Нет уж, если хочет, чтобы  у малыша отец был, будет играть по его правилам! Но как заставить ее сделать это? Вовка не мог найти ответа на этот вопрос и решил вызвать мать – она быстренько разъяснит невестке все ее права и обязанности. В чем, в чем, а в этом он нисколько не сомневался!

глава 7

Званый цирк

Фаина, невзирая на усталость, не смогла заснуть. Справившись с обидой, она попыталась понять, что она сделала не так, и осознала, что сама в какой-то степени виновата во вчерашней ссоре. Зациклившись на своих желаниях, она при этом не подумала о муже. А ему после работы, конечно же, хотелось есть. Сама-то она у мамы пообедала. «Что и говорить – эгоистка!» - ругала себя молодая жена, полная решимости исправить ошибку. Супруг, напротив, безмятежно посапывал на полу, рядом с диваном. Она поднялась, двигаясь осторожно, стараясь не разбудить спящего, оделась и вышла из комнаты.

- Куда собралася-то в такую рань? – обратилась к ней Кузьминишна, всегда просыпавшаяся затемно, чтобы успеть купить молоко у молочника, который привозил его в бидонах почти сразу же после утренней дойки.

- В магазин, надо продукты купить, завтрак мужу приготовить, - пояснила жилица.

- Не аткрылися еще твои магазыны. Они не ране восьми-девяти утра откроюца, - разочаровала ее квартирная хозяйка.

- Что же делать? – расстроенная Фаина присела на стул в коридорчике, в который выходили две смежные комнаты.

- Айда со мной! Купишь молока, творох, кашу сваришь или нажаришь сырныков, а потом уж в магазын сходишь.

- А муку на сырники, яйца и сахар я где возьму? Тоже у молочника? Боюсь, он такими продуктами не торгует… - резонно заметила постоялица.

- Ладна, так уж и быть! Дам я тибе, чо нужно. В обмен на краску, что ты вчорася нам выделила, - расщедрилась Кузьминишна, что было ей совсем не свойственно.

- Да будет Вам! Все равно высохла бы, - отмахнулась Фая, - А за продукты спасибо. Я верну, как только куплю.

На том и сошлись. У молочника женщины купили не только молоко, но и домашнюю сметану, сыр и творог. Фаина поймала себя на мысли, что не захватила из дома посуды, кроме тарелок с кружками. Ни кастрюли, ни сковороды, ни мисок... Выручила все та же квартирная хозяйка. Она же показала жилице, за какой плитой ей предстоит готовить и в какое время: печка была одна на двоих, и преимущество быть первой, разумеется, Кузьминишна оставила за собой. Но поскольку готовить завтрак она начинала несколько позднее, то разрешила постоялице похозяйничать у плиты до нее. Фая нажарила целую гору румяных и аппетитных сырников.

- Якие у тебя аладьи гарные получились! Пахнють вкусно! Мне вот так не удаюца. Секрет якой знашь, чай? – похвалила она изделия молодайки.

- Угощайтесь! – та любезно протянула ей тарелку с горячими  сырниками и пояснила, - Все очень просто. Мама всегда в сырники добавляет немного ванили и корицы. Отсюда и аромат, и вкус.

- Потом нацарапаишь рецептик, - попросила ее Кузьминишна.

- Обязательно! – заверила ее Фая и принялась варить кофе в турке. Слава Богу, эту кухонную утварь и пакетик измельченной дома в блэндере натуральной арабики она захватила с собой.

Вовка проснулся оттого, что ноздри приятно щекотал манящий аромат только что сваренного кофе и жаренных сырников. У стола хлопотала женушка, сервируя стол к завтраку.

- Что? Исправляешь ошибки? – вместо утреннего приветствия обратился он к ней.

Фая обернулась, кивнула и виновато проронила:

- Как видишь! Ты меня извини, я действительно вчера слишком увлеклась уборкой, позабыв обо всем на свете.

- Я это уже понял, - как бы прощая нанесенную обиду, выдал Вовка.

- Но я исправлюсь! Обещаю тебе, больше такое не повторится! – заверила она мужа.

- Хотелось бы в это верить! – нехотя согласился муж.

- Вов, я разве тебя когда-нибудь обманывала? – спросила его супруга.

- Дело не в этом, - ее благоверный пустился в пространные объяснения, - Ты никогда не жила самостоятельно, всегда за маминой спиной: мама готовила, мама распоряжалась деньгами…

- Не совсем так, - поправила его Фая, - Да, мама готовила еду чаще, потому что я сначала училась и работала, а потом работала на двух работах сразу. И потом, мы с ней совещались, как и на что мы можем потратить деньги…

- Вот-вот! – прервал ее Вовка, - Сама ведь признаешься, что ты слишком зависишь от матери и по любому поводу с ней совещаешься. А я хочу, чтобы ты жила своим умом. В конце концов, я на тебе, а не на ней женился…

- Давай оставим этот разговор. А то опять поссоримся, - предложила Фаина, - Ты не прав в том отношении, что я без мамы ничего сама решаю. Если бы это было так, я бы не вышла за тебя замуж. Сам знаешь, что она была против.

- Да она и сейчас против, - муж стал развивать мысль дальше, - Спит и видит, как бы тебя со мной развести.

-  С чего ты взял?! – принялась разубеждать его Фаина, - Да, она действительно не в восторге от моего выбора спутника жизни. Но она все равно будет нам помогать деньгами или продуктами. Как бы она ни была против, она все же выслала деньги на наше бракосочетание. А вот твоя мама мало того, что явилась без гроша в кармане, еще пыталась мне тебя продать за фирменный костюм. Дешево же она тебя ценит…

- Перестань! – осадил ее Вовка.

Фаина в запале спора затронула самую больную для  мужа тему: его взаимоотношения с матерью. Он и сам был  ими недоволен, но никому не дозволялось отзываться о них пренебрежительно. Она осеклась, понимая, что ляпнула лишнее.

- А что? Разве не так? Забыл, как тебя уговаривали мать на свадьбу пригласить? С тех пор часто ли ты, милый, ее видел? – справедливо заметила Фая, но реплика все же не на шутку рассердила супруга.

- Значит, есть повод пригласить ее к нам в Москву! – сообщил он жене безапелляционным тоном, - Ты же не спешила звать ее к себе. А я и сам у вас на птичьих правах жил. Друзей пригласить и то права не имел. С маменькой вы точно так же выставили бы нас за дверь. А здесь я хозяин. Как скажу, так и будет!

- Желание увидеться с матушкой похвально, конечно, но позвольте полюбопытствовать – как вы ее в этой конуре разместить думаете? – резонно поинтересовалась его жена.

- Как-нибудь поместимся, - промямлил Вовка, - В тесноте да не в обиде…

- Ну-ну, - проронила Фая и, желая закончить спор, миролюбиво еще раз пригласила мужа к столу, - Иди умывайся. Кофе остыл, пойду свежий сварю, а вот сырники в холодном виде даже вкуснее.

Урчание в животе напомнило Вовке о том, что он действительно голоден, а завтрак на столе манил ароматами. Он еще раз, уже при свете солнца осмотрел комнату. Ничего общего с той, что он снял вчера. Как будто два разных помещения. Здесь стало по-домашнему уютно. Да, похоже, недооценил он неженку. Выросшая без мужчины в доме волей-неволей, она, оказывается, умела и гвоздь в стену вбить, и обои клеить, и красить… Ему самому немного стало стыдно за вчерашний наезд за беременную жену. Он заметил в углу стопку книг и тетрадей Фаины. Их было некуда положить, и он решил вечером прибить угловую книжную полку над столом. Как раз такая валялась в его фотостудии и, похоже, никому не была нужна. Он вышел из комнаты, чтобы умыться: душ был, как всегда по утрам занят. Очередь в общем коридоре из жаждущих освежиться его удивила. Он не стал утруждать себя и умылся на кухне, за что был немедленно выруган Кузьминишной и другими обитательницами коммуналки.

- Ладно, ладно! – осадил он разошедшихся бабенок, - Я все-таки лицо вымыл, а не заднюю часть тела, чтобы такой крик поднимать…

- Ты уже успел и здесь отличиться? – улыбаясь, заметила Фаина, снимая с огня турку, - Пошли, завтраком тебя накормлю, горе ты мое луковое…

Решение Вовки пригласить мать в Москву она нехотя, но все же поддержала. В конце концов, он имеет на это полное право, не одной ей свекровь не по душе пришлась. Нередко невестки вместе с родителями мужа живут. А тут потерпеть несколько дней. Может быть, они еще подружатся?.. Возможно, у нее было лишком мало времени в Ялте, чтобы составить о ней правильное, то есть хорошее впечатление, и она отнеслась к ней чересчур предвзято, подстегиваемая рассказами мужа об его трудном детстве… Как бы там ни было и какова бы на самом деле не была свекровь, ее нужно было встретить достойно. Фая нашла, что работу по благоустройству их с мужем семейного гнездышка нельзя считать оконченной. Нужно было найти место для холодильника, чтобы было где хранить продукты. Не мешало бы оживить помещение комнатными цветами. Покупать новый холодильник было не на что, и Фая снова отправилась к своей маме за помощью.

 

Светлане Ивановне очень не понравилась вчерашняя сцена, устроенная зятем.

- Явился бы пораньше домой, а не за полночь, сам бы обои эти поклеил, а ты бы в это время готовкой занялась. Так нет же! Зачем стараться, когда такая наивная глупышка есть?! Прикрикнул, она лапки сложила и добывать холодильник кинулась… - возмущалась она.

- Мам, не сгущая краски, - попросила ее дочь, - Вова, конечно, вчера действительно меня очень обидел, но ведь и я тоже во многом виновата. Задумала его удивить, а не подумала о том, что мужик домой с работы голодный вернется.

- Никогда не позволяй мужчине повышать на себя голос, - советовала ей взволнованная мать, - Эдак завтра он на тебя руку поднимет, и будет избивать регулярно. Потому что сразу повелевать собой позволила…

- Пусть только попробует! – угрожающе заметила дочь, - Но я уверена, что до этого мой муж не опустится.

- А вот я в этом совсем не уверена! – не согласилась с ней непримиримая теща, - Знаешь, сколько раз на день (!) мне лично доводится выезжать на вызовы к избитым мужьями женам? Я не хочу, чтобы ты в итоге оказалась в числе этих несчастных женщин.

- Мам, тебе противопоказано находиться в одиночестве, - сделала вывод Фая, - Тебе сразу невесть что в голову лезет! Лучше посоветуй, что сегодня на ужин приготовить и где старенький холодильник достать. Небольшой, чтобы в нашей комнатке поместился.

- Ой, хозяюшечка ты моя! – похвалила ее обеспокоенная судьбой дочери мать, - Кто же тебе еще поможет, если не мама?! Холодильник можешь наш старый забрать, что на балконе стоит. Мне одного на кухне сейчас более чем достаточно. Да, пока не забыла: я тебе зеркало настенное вчера в чулане нашла, бабушкино, помнишь, в витой деревянной оправе. И посуду тебе выделила. Не забудь!

- Мама, ты у меня золото! – кинулась ей на шею дочь.

-  А это тебе гардероб обновить, - Светлана Ивановна протянула дочери деньги, - Ты у меня в силу своего интересного положения поправляешься. Вон уже платьице-то узкое совсем стало. Пора одежду в специальных магазинах для беременных покупать.

- Мам, а это вот уже лишнее, - Фая отодвинула руку матери с купюрами в ладони, - Ты и так для нас столько всего уже сделала.

- Бери, бери! Муж твой не сподобится вещи тебе новые купить. Максимум старьё с чужого плеча какое-нибудь притащит. А забочусь я не о вас, а о своей единственной дочери, которую никогда никому не дам в обиду. Так и передай своему благоверному. Пусть он только еще раз рот свой неблагодарный посмеет открыть – я ему покажу, где раки зимуют.

- Да ты у меня гроза мужчин, мам! Теперь понятно, почему после смерти папы ты так и не смогла найти себе пару: второго такого, которому удалось бы найти с тобой общий язык, не нашлось… – грустно  отшутилась Фаина, - Ты же знаешь, у нас с мужем сейчас период адаптации совместного проживания. Мы друг к другу привыкаем. Отсюда и ссоры.

- Дочь, мне хочется верить, что так оно и есть. Но, боюсь, ты заблуждаешься… Присмотрись к нему повнимательнее и береги себя! – провожая дочь, наставляла ее Светлана Ивановна.

 

Кузьминишна снова удивилась деловитости своей новой постоялицы. Не успела сделать ремонт, уже холодильник тащит. Видно, что не новый, но хороший, морозит отлично. Следом за ним в комнату жильцов таксист доставил большое настенное зеркало, вазоны с комнатными цветами и коробки с посудой. Расставив с помощью дяди Коли вещи по своим местам, Фаина отправилась в магазин за продуктами. Квартирная хозяйка как раз закончила варить обед, и к готовке спокойно могла приступить жилица.

Она по совету мамы решила приготовить коронное семейное блюдо: мясо, запеченное в духовом шкафу с картошкой в молоке. По коммуналке распространился такой аромат, что ее обитатели вылезли из похожих на норы комнат посмотреть, кто и что готовит и по какому случаю. К этому блюду она планировала подать маринованные домашние помидоры, закручивать которые Светлана Ивановна была большая мастерица. Она попросила хозяйку квартиры поставить купленное к ужину вино в холодильник, так как свой еще не успела вымыть и включить в розетку. Сегодня Фая хотела отметить переезд и воссоединение семьи. Поэтому сервировке праздничного стола придала большое значение.

Кузьминишна не упустила возможности поинтересоваться у постоялицы:

- Чо же так вкусно у тебя пахнить?

- Я напишу Вам рецепт, - пообещала Фаина.

- А вино по якому случАю? – продолжила она свой допрос, который напоминали ее реплики.

- Хочу с мужем отметить переезд, - объяснила жилица, - Кстати, Варвара Кузьминишна, вы с мужем тоже приходите.

- Во скоко? – сурово поинтересовалась ее собеседница.

- Я вас позову. Как муж с работы вернется, сразу и сядем! – ответила жена квартиранта.

Она оставила мясо томиться на медленном огне в духовке, а сама отправилась в комнату, чтобы подготовить ее к приему гостей. Пришлось снова позвать на помощь дядю Колю, чтобы собрать диван и пододвинуть к нему стол. Она расставила вазоны с цветущими фиалками на подоконнике, прибила гвозди и повесила бабушкино зеркало у входа в комнату, достала из коробки посуду, ополоснула ее на кухне теплой водой, натерла до блеска чистым полотенчиком и расставила на столе, как того требовали правила сервировки. За этим занятием ее застал вернувшийся сегодня раньше обычного Вовка. Сегодня он явился не с пустыми руками: он притащил со студии угловую деревянную книжную полочку. Фаина оценила старания мужа.

- Какой же ты молодец! – похвалила она его, - А я не подумала, что моим книжкам и тетрадкам тоже место нужно.

Вовка снова растерянно стал осматриваться по сторонам.

- Да и ты, я смотрю, сегодня опять барахла сюда натащила, - недовольно заметил он, узнав вещи из тещиной квартиры.

- Мама была так любезна, что разрешила мне забрать это старинное бабушкино зеркало и холодильник, - Фаина с гордостью демонстрировала привезенные днем вещи.

- На тебе, Боже, что мне не гоже? – он не смог удержаться, чтобы не бросить этого едкого замечания.

- Вова, зачем ты так? – пристыдила его жена, - Мама хочет, как лучше. На первое время для нас тобой и это царские подарки. В конце концов, твоя мама и этого не соизволила для нас с тобой сделать…

- Опять начинаешь? - начал заводиться Вовка.

- Не я, а ты! – повысила голос и Фаина.

Спорщиков прервали квартирные хозяева, образовавшиеся в дверях вместе со стульями. Услышав, что молодые ругаются, они решили, что рискуют остаться без званого ужина и явились сами, не дожидаясь приглашения.

- А это еще что за явление? – Вовка был удивлен не на шутку.

- Это я их пригласила, - устало объяснила молодая жена, - Хотела отметить наш с тобой переезд…

- А меня, как всегда, предупредить забыла, да? – запас недовольства супругой, казалось, был неисякаем.

- Хотела сделать тебе сюрприз, - сквозь зубы процедила Фая.

- Не многовато ли сюрпризов в последнее время? – задался вопросом Вовка, - Значит, мне гостей в дом приводить было непозволительно, а ты можешь?

- Не забывай, что это не совсем гости в этом доме, - напомнила ему жена, - мы у них комнату снимаем, то есть сами здесь словно гости – временно!

Вовка сдался. Он уселся на диван и обратился к супруге:

- Давай уже, неси свое фирменное блюдо! На весь дом благоухает.

- Извините, пожалуйста! Проходите, не стесняйтесь, а я сейчас, - обратилась хозяюшка к нежданно явившимся гостям и пошла на кухню за коронным блюдом стихийного приема.

Его нужно было уметь и приготовить, и подать правильно. Картошку, которой закрывались большие куски мяса сверху, следовало выложить первым слоем, и уже затем – приготовленные в молочно-луковом соусе кусочки говядины. Сверху все это для красоты она  посыпала рубленой зеленью и в таком виде подала на стол.

Квартирные хозяева непроизвольно ахнули, увидев угощение. Кузьминишна не любила заморачиваться на кухне и готовила в основном борщи да каши. Оценил старания супруги и Вовка: от блюда шел такой дух, что от вмиг разыгравшегося аппетита потекли слюни. Фая поставила жаркое в центр стола и только тут заметила, что забыла о главном.

- Дядя Коля, принесите, пожалуйста, вино из вашего холодильника. – попросила она своего первого здесь помощника.

- Нашла каво просыть! – хмыкнула супруга Коляна, - Ждать обратно устанишь, не явица, пока усю бутылку не уговОрит, и совреть еще, что ничаво не нашел. Я схожу!

- Скажешь тоже! – удрученно протянул Колян, расстроенный то ли словами супруги, то ли упущенным шансом осушить пол-литра отменного белого мускатного вина.

Молодые супруги переглянулись, улыбнувшись: не только они между собой вечно спорят. Фаина достала из сумки банку маринованных помидор, открыла ее, выложила содержимое в салатник и подала томаты на стол. Кузьминишна вернулась, держа в одной руке охлажденное вино, а в другой – нарезанное кусочками сало домашнего приготовления и бутылочку самогонки. Выросшая на Украине женщина не представляла себе застолья без этого напитка и традиционной к нему закуски.

Говорили за столом мало. Фаина поймала себя на мысли, что не знает, чем занять приглашенных гостей. Те в свою очередь тоже не спешили разговаривать, налегая на жаркое и томаты. Вовка тоже издевательски молчал, с иронией наблюдая за почти цирковой антрепризой. Его женушке явно было не по себе, а он не спешил приходить ей на помощь. Наконец, гости наелись и засобирались к себе. Колян не сводил страдальческого взгляда с бутылки самогона, которая так и осталась нетронутой. Вовка сжалился над ним и отдал ее страдальцу, стараясь, чтобы Кузьминишна этого не заметила. Когда за ними закрылась дверь, Фаина облегченно вздохнула.

- Да, эти оригинальнее моих орлов будут! – рассудил ее муж, - Не ожидал я, что такая барышня, как ты, приведет таких оригиналов в дом.

- Напомню тебе еще раз, у этих, как ты выразился, оригиналов ты квартиру снял, а не я, а с квартирными хозяевами нужно жить дружно, какие бы они ни были, - ответила на это его супруга.

Прием не удался, и вечер был безнадежно испорчен. Она хотела, как лучше, а получилось, как всегда. Было бы отлично, если бы они отужинали с Вовкой наедине. А теперь они, кажется, отдалились друг от друга еще больше, чем прежде…

- Как бы ни так! – не согласился с ней Вовка, - Знаю я эту братию! Нашла, с кем налаживать хорошие отношения. Ты зачем ремонт здесь устроила?

- Для нас, - объяснила Фая, - Разве можно было жить в таких условиях?! Сейчас – не верх комфорта, но раньше ведь было еще хуже…

- Для нас?! – перебил ее более опытный в этих вопросах Вовка, - Это не наше жилье, и отсюда нас в любой момент могут эти самые добрые люди выставить только потому, что такую комнату они смогут сдать теперь подороже, и на стройматериалы тратиться не пришлось. Нашлись дураки…

Фаина расплакалась и выскочила из комнаты. Сегодня ее старания супруг снова втоптал в грязь. Хуже всего было то, что она понимала, что он был по-своему прав. Но она не могла поступить иначе!

Вовка не кинулся ее успокаивать. Он просто взял и ушел… «Виктория меня, наверное, уже заждалась, - думал он, - пока жена передо мной этот цирк разыгрывала». Домой он больше не явился. Фая проплакала всю ночь, опять-таки ругая прежде всего себя. Успокоившись к утру, она пришла к мысли, что сможет исправить очередную ошибку, оказав хороший прием свекрови …

глава 8

Ялта, любовь и жажда наживы

Вовка не появлялся в коммуналке несколько дней. Не потому, что хотел проучить жену или был на нее сильно рассержен. Виктория выиграла в лотерею трехдневную поездку на море, и они вместе чудно проводили время на Черноморском побережье. Как не похожи были эти бесшабашные дни на те, что они провели в Ялте с Фаиной. С ней надо было соответствовать уровню, то есть постоянно заботиться о том, чтобы не ударить лицом в грязь. С Викой можно было оставаться самим собой без боязни, что тебя не так поймут или осудят. Что жена не на шутку волнуется за него, он не думал. Он не вспоминал о ней вообще – так уж он был внутренне устроен: жить исключительно сегодняшним днем и исключительно исходя из своих желаний и потребностей. Нежные чувства к супруге улетучились сразу же, как только появилась необходимость ее содержать, а шансы втереться в богемную столичную среду сошли на нет…

Фаина же, не дождавшись мужа домой ни в ночь неудавшегося званого ужина, ни в последующую, обзвонила все больницы и морги, но имя ее мужа среди поступивших не значилось. Отчаявшись, она пришла к нему на работу. Вместо Вовки ее встретил другой фотограф.

- Какое фото желаете сделать? – обратился к ней тот.

- Вы не подскажете, Владимир сегодня работает? – словно не слыша адресованного ей вопроса, тихо поинтересовалась посетительница.

- О, еще одна из многочисленных поклонниц его сомнительного таланта, - не без профессиональной ревности ответил коллега Вовки.

- Не совсем, - поспешила внести ясность Фаина, - я его жена… Муж две ночи не ночует дома, я уже не знаю, что и думать… Может, Вы знаете, где он, что с ним?

Фотограф, конечно, был в курсе вовкиных похождений. Тем более, что Ника была здесь частой гостьей. А вот жену этого любвеобильного оборванца он видел впервые. «И что только в нем находят эти странные женщины?» - он уже не раз задавался этим вопросом, а вслух произнес:

- Увы, ничем не могу Вам помочь. Знаю только, что просил хозяина дать ему три дня выходных. А зачем? Кто же его знает?

- Простите за беспокойство! – извинилась Фаина и вышла из студии.

Ситуация немного прояснялась: по крайней мере, теперь она хотя бы знала, что супруг жив. Правда, где он находится, оставалось такой же загадкой. Наконец, она решила, что Вовка поехал за матерью. Иначе  объяснить его отсутствие она не могла. 

 

Меж тем любовники превесело проводили время на Черноморском побережье. Пляжи привлекали туристов даже не в сезон: берег был усеян художниками с мольбертами, парочками влюбленных или просто романтическими натурами, пришедшими сюда полюбоваться красотами темного-темного весеннего моря. Самые отчаянные – наверняка сибиряки - даже открыли купальный сезон. Ялта была недалеко, и Вовка решил навестить друга со своей спутницей – некогда им спасенного Андрея Орлова.

Таисия Марковна была несказанно удивлена, что друг сына явился с посторонней женщиной, близких отношений с которой не скрывал. Прежнего добросердечного, интеллигентного, порядочного юношу словно подменили. Сейчас перед ней был развязный, самоуверенный тип, на всех и все взирающий свысока, несмотря на то, что сам невелик ростом. Он рассказывал ей не о фильмах, вернисажах и фотовыставках, на которых ему со спутницей довелось побывать, как в свой первый визит в Ялту с невестой… Сейчас предметом не гордости – бахвальства – были россказни об отелях, распродажах в магазинах модной одежды и ресторанных меню… Мама друга улыбалась гостям, как того требовали правила приличия, но так и не решилась спросить, почему он не с Фаиной. За нее это сделал вернувшийся с работы сын.

- О, кого я вижу, брателло! – радостно приветствовал он московского друга, - Какими судьбами к нам? И опять, я вижу, не один…

- Вас же в гости не дозовешься, - балагурил Вовка, - А вот мы легки на подъем: снова сели и приехали!

- Только не говори, что ты так же сбежал от жены, - воскликнул Орлов, изменившись в лице.

- Нет, не сбежал, просто отлучился… С подругой, - уточнил Вовка, - Кстати, знакомься – это Виктория, та самая, про которую я тебе как-то рассказывал.

- Помню, помню, - сухо заметил друг, но его больше интересовала Фаина, - Как там жена поживает? Малыша еще не завели?

- Ждем, - удрученно заметил Вовка.

Орлов поразился, с каким спокойствием и цинизмом товарищ говорит о самом сокровенном в присутствии любовницы.

- Я вижу, как ждете, - лицо друга исказила гримаса неодобрения, - Не дай Бог каждому…

- Ой, что это я, совсем заговорилась, старая. Пойду чай поставлю, - захлопотала Таисия Марковна, желая сгладить неловкость.

- Не надо, мама! Гости уже уходят! – распорядился Андрей.

- Как? Так быстро? – удивилась его мама.

- Ты разве не видишь, они рискуют опоздать на автобус, - пояснил сын.

- Вообще-то я думал, что мы с тобой иначе встретимся, - обиженно проронил Вовка.

- Я тоже не ожидал, что ты в дом, куда впервые невесту, а потом жену привез, где свадьбу с ней отмечали, своих шлюх привозить начнешь, - так друг объяснил причину своего нежелания видеть его сейчас у себя, - Тебя я всегда рад у себя видеть. Заметь – одного или с законной супругой!

- Не ожидал я, что ты таким правильным окажешься, - отчаянно бросил Орлову Вовка, - Делай после этого людям добро – зла не оберешься.

- Думай, как хочешь. Я свое слово сказал! Приезжай завтра сам. Поговорим, на рыбалку сходим, - друг Вовки не собирался менять своего мнения.

- Хорошо, приеду, - пообещал спаситель, который на самом деле сейчас сам нуждался в помощи.

- Тогда буду ждать тебя у себя. Рано выехать придется: первый автобус от вашей турбазы отъезжает около пяти утра. Если не проспишь, порыбачим, -  предупредил Орлов друга.

- Хороший у тебя друг, преданный! – зло оскалилась не признанная им Виктория, - Только вот вопрос – кому: тебе или твоей супруге?..

Орлов бросил на нее уничтожающий взгляд, но воевать с женщинами было не в его правилах.

- Таким, как ты, этого не понять! – пренебрежительно бросил ей хозяин дома.

 

Ранним-ранним утром Вовка, как обещал, приехал к другу один. Орлов встречал его у развилки дороги с удочками и рыбацкими резиновыми сапогами до колена.

- Одень, чтобы не промок, - протянул он их другу.

Только-только начинало светать. Защебетали, просыпаясь, птицы. Друзья прошли к месту, где собирались удить рыбу. Отсюда открывался живописный вид на море: каменистый склон с огромными валунами вел к самой воде. Они устроились на камнях, молча нанизывали приманку на крючки и закидывали удочки в море. Тягостное молчание продолжалось несколько минут. Нарушил его Орлов, так как это он пригласил друга на рыбалку, чтобы поговорить по душам:

- Ну? Давай рассказывай, что у тебя в жизни происходит и с какого такого перепугу ты жену на эту легкодоступную телку променял?

- Ничего не происходит, - стушевался Вовка, - Фая в Москве, обживает комнату в коммунальной квартире…

- Как в коммунальной? – удивился Андрей, - Она же у тебя коренная москвичка…

- Вот-вот, - подтвердил этот факт его собеседник, - С тещей у нас отношения так и не сложились. Выставила она меня и ни в какую не хочет обратно принимать.

- А Фаина? – поинтересовался друг.

- А что Фаина? – пожал плечами несчастный зять и недовольно заметил, - Последовала за мной в коммуналку…

- Что же ты тогда переживаешь? Жена тебя не бросила. Значит, любит! – Успокоил его Андрей.

Вовка молчал. Он не знал, как объяснить другу, что ситуация после их последней встречи здесь, в Ялте, кардинально изменилась. Тогда Фаина привлекала его как обитательница недосягаемого для него мира, который его не принял. К этому времени от нее постепенно отвернулись все друзья и немногочисленные родственники – нищая обитательница трущоб никому не была интересна. Ее поддерживала только мама, и то только потому, что Фая ее единственная дочь. В этом, однако, он винил не себя, а ее: значит, такая «хорошая»…

- Понимаешь, ошибся я с выбором жены, - наконец, выдал он результат своих мучительных размышлений, - Фаина готова начинать с нуля и всего добиваться вместе, сообща. А мне хочется всего и сразу! У нее-то детство было беззаботное, можно и пострадать для разнообразия. А я и так многое потерял. Пора наверстывать упущенное.

- Ты размышляешь как откровенный альфонс, предпочитающий жить за счет женщин, - вывод Орлова прозвучал как обвинение и очень обидел неверного мужа.

- Если я мечтаю о богатой супруге, это еще не значит, что я альфонс, - высокопарно бросил ему Вовка.

- Если так, зачем же от дочери банкира сбежал? – резонно поинтересовался тот.

- Романтика в голову ударила, хотелось и любви, и денег сразу. Оказалось, такого не бывает, - уныло пояснил мечтатель.

- Да, либо любовь без денег, либо деньги без любви… - рассмеялся Андрей, а за ним глухим баском залился и Вовка.

Улов в то утро у горе-рыбаков оказался небогатым. Увлеченные разговором, они порой не замечали, что клюет. Рыбалка была всего лишь предлогом для того, чтобы спокойно и без свидетелей откровенно поговорить. Теперь Орлову все было понятно, а вот Вовка для себя немного прояснил.

- Эх, дурак ты дурак, - по-дружески выговаривал ему на обратном пути летчик, - Тебе судьба встречу с такой женщиной послала, а ты… На кого ее променял? На эту, как ее?...

- Нику, - подсказал спутник.

- Или Викторию, или Шахерезаду еще помнится. Как же ее зовут-то по-настоящему? Видишь, у нее даже имя непостоянное…

- Это ее сценические псевдонимы, - оправдывал любовницу Вовка.

- Когда-нибудь ей наскучит сегодняшняя роль, и она выкинет тебя из своей жизни, как ненужную игрушку, - пророчил Андрей.

- Ну и пусть, - легко отмахнулся тот, - Я все равно брать ее замуж не собираюсь.

- Да, высокие у вас отношения, ничего не скажешь! – разочарованно протянул Орлов, - Не ожидал я от тебя такого, брателло, не ожидал…

Несмотря на неприятный разговор рыбаки расстались дружелюбно. Вовка настаивал на ответном визите друга к себе.

- Как только ты в своих женщинах разберешься, приеду незамедлительно! – пообещал тот.

В Москву любовники вернулись на следующий день поздним вечером. С посвежевшими и загорелыми лицами. Оказывается, если ранней весной часто находиться на открытом солнце, можно загореть лучше, чем летом, потому что не обгораешь. Тем более, что зимы в Ялте обычно теплые, и весна вступает в свои права раньше. Домой ему идти не хотелось. Заменивший его коллега предупредил, что жена с ног сбилась, разыскивая его по всей Москве. «Значит, снова скандалить будет…», - решил он. Его не мучили угрызения совести: втайне он радовался огорчениям Фаины - мол, не все коту масленица, спустись-ка, милая, с небес на землю… Он не упускал возможности скинуть ее с пьедестала, на который некогда сам же и вознес.

 

О том, что муж не ночует дома, Фаина боялась рассказывать матери, хотя очень хотелось поделиться с ней переживаниями, попросить совета и помощи. Она уже готова была отбросить гордыню и отправиться к маме с повинной, как муж появился в коммуналке. Как ни в чем не бывало, словно ничего не случилось, он скинул ботинки и развалился на диване.

- Сегодня тоже ужина нет? – свою претензию гулена адресовал  супруге.

- На тебя не рассчитывала, - призналась Фаина, не скрывая обиды и возмущения от неслыханной наглости, - ты же в последнее время дома не ночуешь…

- Где хочу, там  ночую! Я человек свободный и независимый! – заявил Вовка.

- Ты прежде всего женатый человек, - напомнила ему супруга, делая акцент на его статусе, - И для женатого человека так вести себя непозволительно!

- Как хочу себя, так и веду! Нашлась тут хозяйка жизни! Так нельзя, это непозволительно… Тьфу! – сплюнул он, выражая крайнюю степень пренебрежения, - Тебе что, больше заняться нечем? Иди вон своих студентов воспитывай. Кстати, почему ты не на работе?

- Каникулы сейчас после первого семестра, - объяснила Фаина, - а сразу после них твоя жена выходит сначала в трудовой, а потом в декретный отпуск…

- Боже мой, так ты гроши получать теперь будешь? – Вовка даже не старался скрыть своего недовольства.

- А мужья на что? - своим вопросом она добила его окончательно.

- Я не обязан тебя содержать! – выдал муж, - И вообще, может быть, ребенок этот не от меня. Я когда пришел, ты уже с пузом была. Откуда я знаю, с кем ты там обжималась. Может, с тем, с кем я тебя как-то застукал?

- Думай, что говоришь! – выкрикнула Фаина и со стоном ухватилась за живот.

- Что это с тобой? Ты рожаешь, что ли? – забеспокоился Вовка.

- Идиот, рано еще, - простонала Фаина, - А вот выкидыш вполне может случиться…

- Да ладно, - испугался будущий отец, - Что делать-то?

- Скорую вызывай, придурок! – надоумила беременная.

Вовка ринулся в общий коридор, где стоял столик со стационарным телефонным аппаратом и набрал номер спасения «03». По иронии судьбы на вызов приехала Светлана Ивановна. Она испугалась, узнав в пациентке дочь, кинулась к ней, не обращая ни на кого больше внимания:

- Доченька, он тебя ударил? Где болит? – лепетала она, одновременно осматривая больную.

- Мама, - обрадовалась Фаина и пояснила, - Сильно болит живот, тянет…

- Ты ее избил?! – накинулась она на зятя.

- Да никто вашу дочь пальцем не трогал, -  испуганно промямлил тот, - Сама загибаться вдруг начала…

- А, может, все-таки ты помог? – наступала теща.

- Мама, не время выяснять отношения, -   напомнила спорщикам больная, - Мне, наверное, в больницу надо…

- Конечно, конечно, маленькая моя, - успокоила ее врач «Скорой помощи», прибывшая на вызов к собственной дочери, и, сопровождая ее к машине, причитала, - Я так и знала, что этим все закончится, я ведь тебя предупреждала…

Вовка порывался ехать в больницу вместе с женой, но теща его не пустила:

- Я обязательно выясню сегодня же, что стало причиной приступа, и если ты к этому хотя бы косвенно причастен – я тебя в порошок сотру, - предупредила она зятя, захлопывая дверь машины прямо перед его носом.

глава 9

По закону выгоды

Фаину положили в отделение патологии беременных. Переживания последних дней не замедлили сказаться. УЗИ-обследование показало, что плод развивается нормально. Была угроза отслойки плаценты, но ее удалось быстро локализовать. Ей была назначена общеукрепляющая терапия, препараты, укрепляющие стенки сосудов, витамины. Коллега Светланы Ивановны доктор Шмелёва поспешила успокоить не на шутку взволнованную мать.

-  Все будет хорошо! Фаечка в надежных руках. У нас замечательные врачи, с вашей дочкой и внучкой все будет в полном порядке!

- А что, уже известно, что родится девочка? – просияла будущая бабушка.

- Срок достаточно большой – 16 недель, чтобы можно было сделать такой вывод, - заверила ее врач-акушер, - Я же говорю, здесь работают первоклассные специалисты, им и не с такими случаями сталкиваться приходится, а гораздо сложнее.

- Фая знает? – спросила Светлана Ивановна. – Она так мечтала о девочке!...

- Конечно, ей тут же сообщили пол ребенка, - заверила ее лечащая врач дочери, - Случается, диагносты ошибаются. Но только не наша знаменитая Павлова. Вам повезло, что она сегодня дежурит. К ней на прием за несколько недель заранее записываются. Главное, не переживайте. Волнение передастся дочери, и она тоже начнет нервничать. А ей сейчас этого делать никак нельзя.  Лучше езжайте сейчас домой, приготовьте для мамы с малышом что-нибудь полезное и вкусное. Например, наваристый бульончик из домашней курочки. Фрукты обязательно и соки. Список медикаментов, которые необходимо докупить, медсестра Вам сейчас выпишет.

Светлана Ивановна последовала совету Шмелёвой, отправилась домой. Дочь уснула под действием успокоительного. К мужу она решила её больше не отпускать. С зятем она столкнулась в фойе больницы.

- Как Фая? – виновато обратился к теще Вовка.

- К твоему сожалению, выкидыш успели предотвратить. Первую твою попытку избавиться от ребенка можно считать  неудачной. Предупреждаю, второй не будет.

- Что Вы такое говорите?! – возмутился будущий отец, - Какую такую попытку?! Мы спорили с женой просто и всё…

- Вот именно – спорили… - уточнила основную причину случившегося мама супруги, - Ты что, не знаешь разве, что беременным волноваться, нервничать, переживать категорически запрещается?

- Откуда я могу это знать? У меня что – много жён что ли было? – с сознанием собственной правоты стал оправдываться муж дочери.

- А мама тебя этому не учила? И на уроках анатомии этого не рассказывали? – теща задавила зятя элементарными вопросами, ответить на которые ему оказалось непросто.

Вовка стушевался. Не говорить же, что мать им отродясь не занималась, а уроки анатомии в школе, как и все остальные, он редко посещал. Светлана Ивановна с видом победительницы в этой словесной перепалке проследовала к выходу, бросив зятю на прощание предупреждение:

- Фая будет жить дома после выписки. К тебе я ее больше не отпущу…

- А как же я? Я же все-таки отец ребенка… - попытался тот отстоять свои интересы, но бесполезно: тёща была непреклонна. И все-таки он не сдался, - Это решать не Вам, а Фаине.

Светлана Ивановна ничего не ответила, только обернувшись, в знак отрицания мотнула головой. Выдержав позу перед нетерпимой по отношению к нему теще, он между тем подумал, что в принципе все не так плохо. К жене он успел остыть. План по возвращению в элитную многоэтажку провалился. Ну и пусть теперь супруга катится к своей маменьке – туда ей и дорога. У него есть если не любимая, то желанная женщина, с которой ему намного проще и лучше, чем с Фаиной. А там жизнь покажет, как быть. Богатых невест на свете немало – хватит и на его долю… Вернувшись домой, он нашел в двери телеграмму от матери. Татьяна сообщала сыну, что приезжает через два дня, поездом. А он уже успел забыть, что сам приглашал её в Москву с месяц назад. Теперь в её присутствии уже не было необходимости – всё разрешилось само собой.

 

Татьяна нагрянула неожиданно, несмотря на приглашение. Вовка привёз её в коммуналку, нужда в которой уже отпала, но съезжать отсюда он не спешил, так как планировал временно разместить здесь свою мать. Комнату нежданная гостья одобрила, но, узнав, что ремонт – дело рук невестки, нашла массу всевозможных недоделок. Хозяева ей не понравились – смотрели косо и недоверчиво, не зная, как ее называть. «Не успел жену в роддом увезти, уже другую бабу привёл», - сокрушалась Кузьминишна. Что это мать квартиранта, не верилось: слишком молода была для столь взрослого сына.

Татьяна привезла ему подарки от Анны Петровны – пирожки, домашний сыр, мясной рулет, маринады… Вовка с вокзала еле дотащил сумки. За ужином отметили встречу – благо, было чем. Обменялись новостями. Мать всё же нашла, что всё не так плохо, как кажется. Главное, с ненавистной невесткой почти покончено. Осталось убедить ее сделать аборт, чтобы алименты на мужа не навесила. Ей почему-то казалось, что Фаина её непременно послушается. От Анны Петровны ей доводилось слышать рассказ о романе её сына с Жоржетой. Татьяна надеялась, что помаявшись в столице, Вовка к ней всё же вернётся. Она попросила сына рассказать ей, как ему жилось в Москве, познакомить её с теми людьми, у кого он остановился.

- Только не говори, что поблагодарить их хочешь, - скептически заметил Вовка, - Это не в твоих правилах…

- А почему бы и нет? – резонно заметила мать, - Могу я сказать спасибо за то, что сыну пропасть в столице не дали, приютили на первое время…

- Боюсь, там тебе не рады будут… - предупредил ее сын.

- А ты и там уже чего-то напортачил? 

Вовка загадочно улыбнулся:

- Тебе этого лучше не знать, ты этого не поймёшь…

- С чего ты взял? - спросила Татьяна, весьма заинтригованная репликой Вовки.

- Знаю потому что! – ответил на это сын, - Тебя хорошо знаю…

- Что же там за история такая интересная? – не отступала мать, которую буквально душило любопытство.

И Вовка вкратце рассказал ей про несостоявшуюся женитьбу на дочери банкира. Глаза Татьяны заблестели от перспективы породниться с миллионерами.

- Ну ты и дурак, сын! Как можно было сбежать от такой невесты?! – недоумевала она.

- Я же говорил – не поймёшь… - заключил Вовка и попрощался с матерью, собираясь к Виктории.

- Ты куда это среди ночи? – удивилась мать.

- К любимой женщине… - он не стал скрывать своих отношений на стороне.

- А ты ходок! Весь в отца… - усмехнулась мать.

- Не только, - огорошил её сын, - Ты тоже одним партнёром никогда не ограничивалась.

- Дерзишь? – мать повысила голос.

- Ничуть! Правду говорю… Что, разве не так? – ответил на это Вовка.

 

На следующий день Татьяна первым делом отправилась к невестке в больницу. Фаина там пролежала несколько дней. Вовка появился у неё всего один раз, и то был позорно выдворен тёщей. Визит свекрови удивил её несказанно. Уже в фойе отделения патологии беременных Татьяна спохватилась, что пришла с пустыми руками: остальные посетители ожидали своих мамочек с увесистыми сумками. Она купила в здесь же в ларёчке самую дешёвую шоколадку.

- Это для малыша, - неестественно улыбаясь, она протянула её невестке.

- Спасибо, мне нельзя, - Фаина отвергла угощение, оценив качество и стоимость изделия, - Такое я бы и Вам есть не советовала.

Татьяна стушевалась.  В другое время её бы обидело подобное замечание. Но она явилась сюда не для того, чтобы ссориться. Перед ней стояла другая задача: убедить невестку избавиться от ребенка.

- Как ты себя чувствуешь? – с наигранной заботливостью поинтересовалась она.

- Спасибо, уже лучше, - холодно ответила жена сына.

- Что врачи говорят? – требовала подробностей свекровь.

- Угроза выкидыша миновала… - ответила будущая мать. У Фаи сложилось ощущение, что она на допросе.

- А что, была угроза?! – как бы испугалась Татьяна.

- К сожалению, была… - пожала плечами невестка.

- И ты так спокойно об этом говоришь?! – воскликнула свекровь, - Ты взрослая, образованная женщина, не знаешь, что это опасно?

- Врачи говорят, всё уже хорошо, эмбрион развивается нормально… - непонятно за что оправдывалась беременная.

- А про то, что после этого дети уродами рождаются, они не говорят?! На вот, посмотри! – И Татьяна кинула будущей матери на колени журнал, уже открытый на странице, где была напечатана статья о детях-мутантах с фотографиями несчастных.

Фаина непроизвольно взяла печатное издание и тут же отбросила его, едва взглянув на ужасающие фото.

- Их матери тоже точно так же верили врачам, а в итоге – вот такое на свет появилось… - пророчила свекровь, и, как бы сжалившись над несчастной, стала её успокаивать, - Ну, не надо так убиваться. Вы ещё с Вовкой молодые, успеете детьми обзавестись. Главное не допустить сейчас, чтобы ребенок уродом родился. Поговори с врачом, они знают, как такое предотвратить…

Татьяна сочла, что добилась своего, и невестка в шаге от искусственных родов. Она с лёгким сердцем оставила рыдающую Фаину в фойе больницы. На выходе она столкнулась со сватьей. Но поскольку женщины были незнакомы друг с другом, пошли каждая в свою сторону. Светлана Ивановна прибавила шаг, заметив дочь в слезах.

- Что случилось? – теряясь в догадках, обратилась она к дочери.

Но Фаина не в состоянии была ответить.

- Господи, да что такое с тобой? Тебе стало хуже? – гадала обеспокоенная женщина.

Фая не ответила, лишь, всхлипывая, указала на журнал на полу, принесённый свекровью.

- Что это за гадость? Кто тебе это принёс? – возмутилась Светлана Ивановна.

Дочь не отвечала.

– Муж?! – предположила будущая бабушка.

Отрицательный кивок головой.

- Кто же тогда? – растерялась мама беременной, но её тут же осенила догадка, - Неужто объявилась какая-нибудь подружка благоверного?

И снова кивок в знак отрицания… Светлана Ивановна уже не знала, что думать, как дочь нашла в себе силы произнести:

- Све-све-свекровь…

- Мать Вовки?! – удивилась она, не подозревая, что несколько минут столкнулась со сватьей у входа, - Она же в другом городе живёт…

- Выходит, приехала, - сделала вывод Фаина. Присутствие матери её немного успокоило, но она всё ещё всхлипывала.

- Наконец-то ты снова в состоянии говорить, - с облегчением выдохнула Светлана Ивановна, - Может, объяснишь, что всё-таки случилось?

- Она говорит, что если беременность проблемно протекает, ребенок обязательно уродом родится, - снова разревелась Фаина, - И… и даже журнал в доказательство притащила…

- О, Господи! Бывают же такие твари! Как можно?! – возмущению матери её не было предела, - Ведь она такая же бабушка, как и я… Да, яблоко от яблони недалеко падает, правильно люди в старину заметили. Теперь ясно, в кого у нас зятёк такой «заботливый»… Ты как хочешь, но больше я тебя в эту семью не пущу. Убедилась теперь, что это за люди?

- Я ещё на свадьбе поняла, что это за штучка, - призналась Фаина.

- И выводы не сделала? – поразилась мать, считавшая свою дочь умной и мудрой. Но, наверное, не в период влюблённости.

- Я думала, он не такой, - оправдывалась дочь, - Его же не она, а бабушка вырастила. Мне его жалко было…

- Зато он тебя не пожалел. Мать вон подослал, чтобы от потомства избавиться и алименты не платить, - Светлана Ивановна прекрасно поняла суть маневра сватьи.

- А если она права? И на самом деле родится уродец? – снова залилась слезами Фаина.

- Если только моральный, как отец и бабка, - грустно отшутилась будущая бабушка, - Давай ещё раз сделаем УЗИ, чтобы ты сама убедилась, что малышка твоя развивается без всяких патологий и, вот увидишь, будет самая-самая красивая на свете!

Фая кивнула в знак согласия, и они вместе отравились в отделение диагностики. Шмелёва удивилась, увидев заплаканную пациентку. Утром на обходе она была весела и жизнерадостна. Светлана Ивановна вкратце, не вдаваясь в подробности, объяснила, в чём причина расстройства дочери.

- Кто тебе такую глупость сказал? – удивлялась человеческому невежеству доктор, - сейчас диагностика настолько развита, что патологии развития эмбриона устанавливаются на самых ранних сроках. А ты уже делала и УЗИ, и ДНК-анализы, и не раз. Всё у вас с малышкой хорошо. Вот видишь – всё на месте: и ручки, и ножки, и головка не больше положенного… Если будешь плакать дальше, снова доведёшь себя до приступа. Ещё раз повторяю, тебе ни в коем случае нельзя расстраиваться.

Будущая мать кивала, еще всхлипывая, но уже почти успокоившись. Она ругала себя за то, что позволила себе поверить нерасположенной к ней свекрови. Единственное, чего она опасалась сейчас – ещё раз увидеть её или мужа. От него она тоже ничего хорошего не ожидала.

- Доктор, не пускайте ко мне никого, кроме мамы, пожалуйста, - попросила она Шмелёву.

Светлана Ивановна присоединилась к просьбе дочери:

- Я тоже хотела Вас об этом попросить…

- Я уже и сама понимаю, что Вашу дочь следует оградить от негативного влияния недоброжелателей.

 

А Татьяна тем временем направилась в гости к бабе Шуре восстанавливать сожжённые сыном мосты. Какая там Жоржета, когда на горизонте замаячила более перспективная невестка… Пройти по оставленному Вовкой адресу ей помогли прохожие, указав направление, в котором двигаться, и объект – большую серую многоэтажку с застекленным парадным входом. Она вошла в подъезд и стала оглядываться по сторонам, рассматривая двери квартир.

- Вам кого? – строго поинтересовалась седая старушка за столиком. Поведение посетительницы показалось ей подозрительным. «Что можно здесь высматривать? Никак наводчица?», - размышляла баба Шура, ибо это была она.

- Вы не подскажете, где баба Шура живёт? – улыбаясь, поинтересовалась странная особа.

- А зачем Вам она? – недоверчиво спросила ее консьержка.

- Хочу поблагодарить за сына, - раскрыла секрет своего визита сюда Татьяна и рассказала, что привело её сюда.

Баба Шура, так как от природы была наделена в равной степени неравнодушием и любопытством, часто вспоминала своего неблагодарного постояльца и думала о том, как сложилась его жизнь. Но тот не спешил к ней в гости. Она решила, что он давно уехал из города, потому что в столице у него никого не было, а другая такая добрая душа вряд ли найдётся.

- Так Вы – мама Вовки? – старушка всплеснула руками от изумления, - Как он поживает-то?

- Вот об этом я и хотела с Вами поговорить, но не здесь же… - Татьяна намекнула, что парадная не место для серьёзного разговора, чем ещё больше распалила любопытство старушки.

«Что же такое с парнем случилось, что говорить об этом можно только за закрытыми дверьми?» - ломала голову консьержка, а вслух произнесла:

- Обед ещё нескоро, но я думаю, ничего не случится, если я сегодня чуть пораньше отлучусь. Проходи, милая, - строчила баба Шура, покидая своё рабочее место и приглашая гостью пройти в свою квартиру. – Заодно перекушу. Вы обедать будете?

- Не откажусь, я рано из дома сегодня вышла, - согласилась Татьяна.

Баба Шура разогрела постный борщ, поставила чайник на плиту и приготовилась слушать рассказ.

- Ну, чем же сейчас Вовочка занимается в провинции? – задала она наводящий вопрос.

- Почему в провинции? – удивилась Татьяна и с гордостью заметила, - Сын в столице. Работает в парке в фотостудии. Известный фотограф, кстати.

- Что Вы говорите?! – изумилась старушка, - Да, он когда у меня жил, тоже фото увлекался. Вечно фотографировал и печатал фотографии. Даже пришлось ему отдать под это дело свой чулан, потому что ванная была вечно занята.

- Да! Он очень у меня талантливый и увлечённый мальчик, - нахваливала сына Татьяна, - Только наивный как ребёнок, кто угодно может его вокруг пальца обвести.

- Я бы так не сказала, - не согласилась с ней бывшая квартирная хозяйка Вовки, - Его тут семья банкиров окрутить хотела, женить на своей дочери. Так не дался, сбежал…

- Потому что дурак, - цинично заметила мать беглеца.

Такой оценки поступка постояльца из уст его матери баба Шура услышать никак не ожидала, но вынуждена была согласиться:

- Конечно, дурак. Своего счастья не разглядел потому что…

- А теперь локти кусает, - Татьяна нарочито приукрасила действительность ради достижения своей цели: восстановить разрушенный союз.

- Неужели?! – баба Шура втайне торжествовала, а гостья подыгрывала её настроению.

 - Увлёкся какой-то вольной девкой из «высшего общества». А они знаете какие?! – презрительно отозвалась она о невестке, - Та нагуляла от кого-то ребенка, теперь на него вешает. Сначала выгнала мужа, а как поняла, что залетела, давай его  обратно звать. А сын уже не хочет – к человеку веры нет. А того, дуралей, не понимает, что чужому дитю будет теперь алименты платить…

- Ай, ай, ай! – сокрушалась баба Шура, - Не о Файке ли Вы рассказываете?

- Как Вы догадались? – поразилась Татьяна, - Или слух о ней уже по всей Москве идёт?

- Живёт она тут неподалёку, на соседней улице, - пояснила консьержка, - Путался он с ней одно время, а как к свадьбе с Женечкой стали готовиться, бросил её. Люди рассказывали, там мать её против отношений с ним выступила.

- А теперь вот не знают, как вернуть, - приврала ради красного словца мать мнимого рогоносца.

- Да, Вова очень хороший человек, - похвалила постояльца консьержка, - Добрый, отзывчивый, хозяйственный, покладистый…

- Ага, - поддакнула Татьяна, в глубине души удивляясь, чем её бесталанный сынишка покоряет сердца сердобольных старух. Анна Петровна в нём души не чает, теперь вот эта – баба Шура в комплиментах ему рассыпается…

- Жаль, что ему так в жизни не повезло, - сокрушённо покачала головой её собеседница, но тут же строго заметила, - Наказание ему за то, что несправедливо Женечку обидел. Она долго ещё по нему убивалась…

- А сейчас? – Татьяна задала главный интересующий её вопрос.

- Замуж тоже вышла, - скептически сложив губы, баба Шура принялась рассказывать о злоключениях своей юной соседки, - В аварию с мужем попали. Теперь она, говорят, детей иметь не может. Муженёк-то оттого тоже сбежал. Одна теперь, несчастная-пренесчастная.

- Так это же замечательно! – не подумав, проговорилась Татьяна, но поймав, недоумевающий взгляд хозяйки дома, уточнила, - Значит, они созданы друг для друга: мой сын и Женечка. У обоих ведь друг без друга не сложилось личное счастье.

- Может быть, может быть, - старушка начала догадываться, к чему клонит гостья и ради чего явилась.

- Так надо помочь несчастным влюблённым, баб Шур! – уже напрямую обратилась к ней Татьяна.

- Как же им поможешь? Я пыталась когда-то. Да только всё не так вышло, как мы хотели… - уклончиво ответила консьержка.

- Сейчас совсем другое дело, - заверила её мать сбежавшего жениха, - Вовка обжёгся, женщинам не верит так, как раньше. А Женечку он знает и верит ей беспредельно.

- Вопрос в том, поверит ли ему теперь Женечка… - скептически заметила старушка.

- Вот Вы и поможете нам это выяснить, - реплика гостьи прозвучала как задание, что очень не понравилось бабе Шуре.

Она представить себе не могла, как она после побега её протеже сможет произнести его имя в доме брошенной им у алтаря невесты.

- Да Вы что, спятили совсем?! Раньше надо было думать, а сейчас поздно уже, - баба Шура с возмущением отвергла предложение Татьяны.

Но та не собиралась сдаваться:

- Баб Шур, ну кто ещё кроме нас поможет любящим сердцам воссоединиться?

- Нет, нет, нет и ещё раз нет! – отмахивалась от неё консьержка, - Стучите сами к Кроттам, засылайте сватов, а мне совестно даже имя этого паршивца в их доме произносить.

- Таки уже и паршивца? – недовольно переспросила мать жениха.

- А как его ещё назвать после всех неприятностей, что он этой семье доставил? – аргументировала свою реплику старушка.

- Виноват, не спорю. Но он готов исправить свою ошибку, - настаивала на своём Татьяна, - Думаю, Женечке будет очень приятно узнать, что бросивший её жених не раз пожалел о своём проступке и до сих пор не может забыть свою невесту…

- А что тогда сам не явится к ней? – задалась справедливым вопросом баба Шура.

- Боится! Как Вы не можете этого понять?! Вот меня специально вызвал в Москву и к Вам отправил с тайной миссией разузнать, как поживает Женечка… Я ведь только вчера вечером приехала и сразу к Вам. Всю ночь о ней рассказывал: какая она добрая, скромная, нежная, верная…

- Оценил-таки невесту женишок… - консьержка никак не могла избавиться от скептического настроя.

- Лучше поздно, чем никогда, - согласилась с ней Татьяна и все-таки выбила  согласие старухи помочь ей женить сына на дочери банкира.

- А что я могу? – предупредила её баба Шура, - Теперь ведь и моим словам доверия прежнего не будет.

- А Вы просто скажите Кроттам, что Вовка, мол, прощения просит, да боится их гнева, что готов исправить свою ошибку и хоть завтра под венец.

- Я только скажу, что ко мне Вы приходили по его просьбе. А там уж пусть сами решают, что делать: прощать или не прощать…

- А большего и не надо! – просияв, заметила гостья, как бы невзначай обратив внимание собеседницы на одно весьма немаловажное обстоятельство, - Я уверена, что Женечка в глубине души давно простила обидчика. К тому же, кто её – бездетную – замуж теперь возьмёт? А Вовочка мой жалостливый, сами знаете. Вечно рвётся всем помогать.

- Это точно, - согласилась с ней консьержка, - Он умудрился одного пострадавшего от верной гибели спасти, когда у меня жил. Я и не знала ничего. Соседи рассказали – видели, как тот его в больницу на такси отвозил.

- Вот видите! Разве может такой человек, как мой сын, зло человеку причинить? Или обидеть? – Татьяна отчаянно боролась за счастье сына и за своё материальное благополучие, и ради этого подтвердила бы что угодно.

- Но ведь всё-таки обидел… - стояла на своём баба Шура.

- Насколько я сына знаю, ему наверняка не понравилось, что его откровенно хотели женить. И этот побег – как бы протест, попытка отстоять самостоятельность. Он тогда и сам не подозревал, что полюбил Женечку по-настоящему. Слава Богу, что наконец-то разобрался в своих чувствах.

- Дай-то Бог, чтобы ему теперь поверили… - взмолилась старушка.

глава 10

Дипломатическая миссия

Кротты ожидали всего чего угодно, но  только не возвращения сбежавшего жениха. После бегства Вовки из-под венца они сквозь зубы едва здоровались с консьержкой, выражая крайнюю степень пренебрежения и нанесённой её псевдоплемянником обиды. Каково же было изумление госпожи Кротт, когда на пороге своей квартиры она увидела смущенно улыбающуюся бабу Шуру.

- А я к вам с хорошей новостью, - быстро проговорила баба Шура, смущенно улыбаясь, не дожидаясь приветствия или приглашения пройти.

- Э-э-э… - растерянно протянула богатая соседка, на ходу соображая, что могло стать причиной столь неожиданного визита консьержки, - Нам, наконец, подъезд отремонтируют и домофон все жильцы  дома согласились установить?

- А вот и не угадали! - улыбалась во все свои вставные челюсти старушка, - Весть у меня есть для Женечки от очень хорошего человека. Думаю, она и вас заинтересует.

Банкирша была заинтригована:

- Ну, проходите, - снизошла она до приглашения в комнату и отошла в сторону, пропуская весталку.

Однако дальше прихожей бабу Шуру не пустили. Соседка, прежде чем допустить её до мужа, а уж тем более до дочери, хотела сама выслушать, что за новость хотела сообщить им консьержка.

- Я Вас внимательно слушаю, - высокомерно обратилась она к пожилой женщине, сгорая от любопытства.

Но баба Шура мялась, не зная, как начать разговор. Наконец, она решилась – будь что будет: выгонят, так выгонят, они всё равно давно уже не общаются…

- Помните моего племянника, Вовочку? – начала она издалека.

- Хотели бы забыть, да не получается, - сухо ответила его несостоявшаяся тёща, - Только не говорите мне, что он осознал свои ошибки и слёзно молит прощения...

- Вот именно, - с горячностью заверила её псевдотётушка якобы приславшего привет.

Банкирша громко рассмеялась, чем привлекла внимание домочадцев. На гомерический хохот супруги примчался сам господин Кротт в домашнем халате с калькулятором в руках, забыв оставить его на письменном столе, за которым производил свои расчеты. Однако, заметив бабу Шуру в прихожей, забыл о том, что заставило его прервать работу.

- Что тут делает эта особа?! – сурово обратился он к вытирающей слёзы от смеха супруге.

- Представляешь, дорогой, эта особа уверяет, что некий господин, опозоривший некогда нашу дочь, осознал свою ошибку и жаждет её исправить… - объяснила она причину визита консьержки и своего веселья.

Но банкира эта новость не развеселила. Напротив, его лицо покрылось красными пятнами от гнева:

- Помыкался, голубчик, Денег ему моих захотелось? Вот! Так и передайте! – говоря это, господин Кротт показал бабе Шуре дулю, которую следовало, по всей видимости передать незадачливому жениху.

- Владимир, конечно, очень виноват перед Женечкой, перед вами, - консьержка виновато оправдывала бывшего жильца, - Каждый человек может ошибаться. Главное, он осознал, что совершил подлость.

- Свежо предание, да верится с трудом, - ответил на это банкир.

- Вы не правы, - осмелела баба Шура, которая сейчас и сама верила в искренность беглеца, - Вы же не всё о нём знаете…

- А Вы откуда о нём знаете? – прервала её банкирша, - К Вам он с тех пор тоже не наведывался.

- Зато наведалась намедни его мать. Он её специально вызвал из провинции, чтобы она помогла это дело уладить… - пояснила старушка.

- А что же тогда она сама к нам не явилась? Решили бы вопрос без посторонних, - госпоже Кротт эта версия весталки все же казалась неправдоподобной.

- Опасается, что слушать не станете, выставите вон. Меня всё-таки вы лучше знаете… - дипломатическая миссия бабе Шуре давалась с трудом.

- Правильно делает, что опасается. Да и вам, кумушка, доверять, как выяснилось, нельзя… - банкирша даже не старалась быть любезной.

- Да разве я могла знать, что он так поступит?! Если бы только подумать могла, что он на такое способен, ни за что его сватать Женечке не стала бы… - речи старушки были убедительны, но доверия обиженной стороны всё же не вызывали.

- Но сейчас же знаете, что способен и всё равно сватаете, - резонно заметил банкир.

- Вот именно! – поддержала его супруга.

- Потому что только очень раскаявшийся человек отчается восстанавливать отношения, разрушенные по его же вине… - продолжала защищать беглеца старушка.

- Или очень нуждающийся в деньгах, - поправил её банкир.

Лицо госпожи Кротт исказила саркастическая улыбка.

- А вот и неправда! – баба Шура с горячностью встала на защиту бывшего постояльца, - Дело в том, что Владимир в данный момент женат, и довольно выгодно – на той самой Фаине, с которой он встречался до знакомства с Женечкой. Жизнь у них не складывается никак. Эта красотка гуляет от него, ребенка вон нагуляла невесть от кого, пока они врозь жили, а теперь на него вешает…

- Поделом! – заметила банкирша, - При чём тут наша дочь? За что боролся – на то и напоролся…

- Вот именно! – согласился с ней супруг.

- А меня вы спросить забыли, как я сама к этому отношусь? – неожиданно для всех раздался голос обычно молчаливой Женечки, - Кажется, Вова мне просил передать, что любит и хочет вернуться...

- Доча, и ты поверила? – попыталась вразумить её мать, - Он же предал тебя. А предавший раз предаст и сотый…

- Ну и пусть! – выкрикнула она матери с отчаянием, - Всё равно кому я теперь нужна? Кто возьмёт замуж бездетную женщину? А он…

- Что «он»? Думаешь, ты ему нужна? – попытался вразумить единственную дочку банкир, - Понял, что просчитался – вот и вся причина его «прозрения»…

- Тебе вечно кажется, что всем только твои деньги нужны! – впервые в жизни позволила себе не согласиться с отцом Женечка, - А обо мне вы хотя бы раз в жизни подумали?

- Мы только о тебе и думаем, доченька, - пристыдила её мать, - Как у тебя язык поворачивается такое говорить?

- Тогда почему вы не хотите, чтобы я была счастливой с любимым человеком?

- Потому что не уверены, что ты будешь с ним счастлива, - объяснил отец, расстроенный разыгравшейся сценой на глазах соседки, первой сплетницы подъезда.

- Буду! – заверяла их дочь, - Я тысячу раз представляла себе, как он явится и попросит прощения…

- Но не он сегодня просит у тебя прощения, - уставшая от криков дочери женщина обратила внимание дочери на этот факт.

-  Потому что боится вашей реакции. Кстати, правильно делает, судя по тому, как вы обращаетесь с бабой Шурой.

Консьержка молча наблюдала за спором дочери с родителями. Такой агрессивный настрой был не в характере этой милой послушной барышни. Неужели она так и не смогла забыть своего обидчика? Впрочем, таковым она его, судя по её репликам, вовсе не считала. На её глаза навернулись слёзы, и она обратилась к суровым Кроттам:

- Дети любят друг друга, поэтому их жизни друг без друга и не складываются. Неужели вы не видите этого, слепцы?!

- Это наша   дочь ослепла от любви, - не согласился с обвинением соседки банкир, - Неужели Вы этого не видите?

- Да, любовь слепа… К сожалению… - горько заметила его супруга, - а прозрение будет горьким.

- Но разрушать союз двух любящих сердец жестоко, - декламировала сердобольная старушка, - Кто в этой жизни не ошибался хотя бы раз? Господь прощал и нам велел.

- Хорошо, пусть приходят завтра, - наконец, сдался господин Кротт, - Пока ничего обещать не могу. Посмотрю на его поведение.

- Да, на этот раз подобное ему с рук не сойдёт, - предупредила банкирша.

- Не переживайте! Подобное не повторится! – пообещала просиявшая от благоговения баба Шура и покинула негостеприимную квартиру соседей.

Едва оказавшись дома, консьержка набрала оставленный вчерашней гостьей номер телефона и попросила:

- Татьяну будьте добры, пожалуйста… Что значит «такая не живёт»? Она мне вчера сама этот номер оставила, сказала, что у сына остановилась.

- А, вы об энтой! – в телефонной трубке  раздался зычный голос Кузьминишны, - Щас позову, коли у себя. Таня-я-у, трупку возьми, звонять тибе…

Татьяна оказалась дома, и через несколько минут подошла к телефону.

- Алло?.. Баба Шура? Очень рада Вас слышать?.. Были у Кроттов?... Да Вы что! – Ахнула Татьяна от радости, - Неужели сама дочь за Вовку вступилась? Видите теперь, как я была права: он тут по ней страдает, она там – по нему… Пора этой несправедливости положить конец!.. Уже завтра к себе приглашают?! Так быстро?.. И меня тоже? Конечно, конечно, мы будем. До скорой встречи!

Татьяна была на седьмом небе от счастья. Ей не удалось выгодно замуж выйти, так хоть сына удачно женит. Тогда и ей кое-что перепадёт, она не упустит возможности урвать кусок пожирнее от личного и семейного счастья сына. Осталось поставить этого полоумного в известность, что Кротты благодаря её стараниям простили его и снова готовы отдать за него свою дочь. Лишь бы он сгоряча чего опять не отчубучил.

Вовка ночевал у любовницы и в коммуналке с тех пор, как приехала мать, ни разу больше не появлялся. Поэтому Татьяна не стала ждать, пока сын снизойдёт до визита в свой гадюшник, и сама отправилась к нему на работу. Сын не ожидал увидеть мать у себя.

- Ты? Какими судьбами здесь? – бросил он ей небрежно.

- Сын, мне с тобой нужно серьёзно поговорить! – Татьяна поставила его перед фактом.

- Ма, да ты меняешься  на глазах! Что ни день, то сюрприз. На тебя столица так действует? – Вовка не верил своим глазам и ушам. - Когда это ты хотела со мной говорить, да ещё серьезно?!.. Ты случайно где-нибудь в дороге не ударилась? Похоже, мозги на место встали.

- Я к нему со всей душой, а он грубит! – возмутилась Татьяна, - Повторяю, нам нужно поговорить. Наедине!

Тут Вовку разобрало любопытство: о чём же будет этот разговор, да ещё тет-а-тет? Они вышли и прошли молча несколько метров по аллее вглубь парка, где было немноголюдно.

- Ты не забыл ещё Женечку Кротт? – Татьяна не стала ходить вокруг да около.

- Такое не забывается… А ты откуда об этом знаешь? - усмехнулся Вовка, вспомнив брошенную им, рыдающую невесту у ресторана. Тогда он видел её последний раз.

- Я так и думала! – просияла мать, - Представляешь, она тоже помнит о тебе всё это время…

- Наверное, рада бы забыть, да не получается, - сделал вывод Вовка.

- Не знаю, рада или нет, но что не получается, ты угадал, - заверила его мать, - Бедная девушка спит и видит, что к ней сбежавший жених вернулся… По сей день тебя ждёт… Пора оправдать ожидания брошенной невесты и искупить перед ней свою вину.

- Бред! – отмахнулся он от предложения матери, - Так и разрешили Кротты ей за меня замуж выйти…

- А вот и разрешили! – Татьяна торжествующе улыбнулась.

- Ты-то откуда знаешь? –  спохватился сын, - Насколько я знаю, вы не знакомы.

- Да, ты прав, мы не знакомы, но я успела познакомиться с бабой Шурой и попросить её выступить в роли сватьи… - ожидая похвалы, ответила мать.

- Ну ты даёшь! И когда только успела? – воскликнул Вовка. Оказывается, не один сюрприз приготовил для него сегодняшний день.

- Вчера. А завтра Кротты ждут нас в гости, чтобы обсудить детали возвращения в семью, - Татьяна с видом победительницы выдала главное.

- Что-о-о?!! - её сын не поверил своим ушам, - Да банкир меня в порошок сотрёт, как только увидит.

- Не сотрёт, - разуверила его мать, - Ради дочери не только не сотрёт, но ещё и в жизни поможет устроиться. Сохнет по тебе эта барышня. А ты своего счастья упорно не хочешь замечать.

- Ма, ты не забыла, что я женат, что мы ребёнка ждём? – напомнил ей Вовка.

- Не забыла, - ответила Татьяна, - Развести вас не проблема, особенно для влиятельного банкира. А что касается ребёнка, ты уверен, что он твой? Ты сам рассказывал, что когда вы на время расставались, твоя жена не говорила, что ждёт от тебя ребёнка, а когда спустя несколько месяцев вернулся, беременность уже нельзя было скрыть. А ты просто желаемое принял за действительное…

- Может быть, ты и права, - задумался неверный муж, - Мне и самому эта мысль в голову не раз приходила.

- Я всегда знала, что с умными мыслями ты не дружишь, - съязвила мать, - Поэтому слушайся мать, если своим умом жить так и не научился.

- Что-то раньше ты не спешила меня поучать… - ответил укором не знавший её ласки и заботы сын.

- Лучше поздно, чем никогда, - избитой фразой ответила на это Татьяна, - Кстати, я уже приняла приглашение навестить Кроттов сегодня вечером. Нас будут ждать. Второго такого шанса у тебя никогда уже не будет. Ты должен оправдать доверие.

- Вот кто тебя просил вмешиваться в мою жизнь?! – в сердцах произнёс Вовка. Он представить себе не мог, как появится в доме банкира. Не подстава ли всё это, чтобы отомстить ему за побег? Но какой резон матери подставлять собственного сына? Скорее всего, Кротты на самом деле готовы его простить и принять. А мать надеется урвать что-нибудь для себя, рассчитывая на богатую невестку. Иначе бы она так не старалась. Если так, почему было не навестить брошенную им невесту и не попросить у неё прощения. Поженятся они или нет – ещё вопрос, но прощенным ему будет жить дальше легче. И Вовка решил принять приглашение потенциальных родственников.

глава 11

Брак по расчёту

Вовка предупредил Вику, что они сегодня не смогут увидеться. Любовница с тех пор, как её сожитель снова сошёлся со своей женой, часто коротала вечера в одиночестве. Ей это давно начинало надоедать: не для того цветёт. Но сейчас, когда соперница была в больнице, казалось, им ничего не мешало видеться чаще. К тому же, он проговорился, что он, собирается разводиться с женой, так как она всё больше и больше его раздражает. «Ника, извини, но я сегодня не смогу прийти» - этот недавний его звонок поставил её в тупик. Она терялась в догадках, не зная, что думать. «Ну и ладно! Ты не можешь, а я не хочу уже…» -подумала она, бросив трубку телефона.

Вовка в это время готовился к визиту к Кроттам. Надо было выглядеть соответствующе. Вещи, купленные ему банкиршей, он уже успел сносить. Обновки жены выглядели слишком скромными. Его выбор пал на рубашку, подаренную ему Фаиной в день свадьбы. С тех пор он немного возмужал, поправился, и она сидела на нём безупречно.

-Сейчас ты выглядишь в ней даже лучше, чем тогда в Ялте, - одобрила выбор сына Татьяна, - Чем не знак свыше, что теперь ты дорос до того, чтобы жениться!

- Скажешь тоже, - отмахнулся Вовка, но вместе с тем задумался – может быть, так оно и есть?

Татьяна тоже нарочито надела тот самый костюм, в котором была на первой свадьбе своего сына, выражая тем самым пренебрежение его прежним выбором спутницы жизни. В подъезде их уже ожидала тоже принарядившаяся баба Шура.

- Вовочка! – обрадовалась она, заметив своего бывшего квартиранта, - Какой ты стал солидный, взрослый, очки стал носить, словно учёный какой…

- Учёный, учёный, на ошибках своих учёный, - протараторила Татьяна.

- Ой, а рубашка какая у тебя красивая! Скромненькая, конечно, но со вкусом выбрана. Очень тебе идёт! - похвалила убранство Вовки консьержка.

- И в это вот позорище его бывшая вырядила на свадьбу, представляете себе, какая безвкусица. Вы бы ещё видели, что она на себя напялила… - Татьяна не упускала случая выставить ненавистную невестку в невыгодном свете.

 - Будет тебе, - урезонил её сын, - хорошая и, между прочим, дорогая рубашка.

- До которой ты только сейчас дорос, - всё-таки вставила очередную шпильку обиженная свекровь.

- Ма, остынь! Это уже не имеет никакого значения, если мы решили развестись. Кстати, её мать столь же люто ненавидит меня.

- Вот семейка! А он их ещё защищает, Вы видите? – Обратилась она к бабе Шуре, - Эти ноги об него вытирают, а он горой за них стоит. Рыцарь печального образа…

- Кротты, наверное, уже нас заждались, - напомнила спорщикам консьержка.

- Действительно, что это мы… - осеклась Татьяна и приняла торжественный важный вид. По её представлению, именно так выглядят богатые дамы.

Банкирша открыла им дверь в домашнем шёлковом халатике, который был вместе с тем дороже вместе взятых выходных нарядов гостей. Татьяна оценила вкус потенциальной родственницы и тут же поймала себя на мысли о том, что если ей будут перепадать вещи с плеча матери невесты, она уже будет счастлива. Хотя, признаться, она рассчитывала и на поощрение в купюрах. Госпожа Кротт поймала алчный взгляд вовкиной матери и сразу поняла, что её супруг в своём предположении о браке по расчету не ошибся.

- Проходите, - она пригласила гостей пройти, не скрывая холодности.

 - Вы так любезны, - непонятно за что рассыпалась в любезности сватья,

Вовка и баба Шура смущённо молчали: они уже знали, что в этом доме гораздо больше восторженной болтовни ценят благородное молчание и умные речи.

- Какой у вас замечательный интерьер! – рассыпалась в комплиментах Татьяна, - Всегда о таком мечтала. Ох, а занавески с ламбрекенами просто чудо! Тоже хочу такие! Подскажете, где заказать?

- Боюсь, они будут вам не по карману, - насмешливо бросила госпожа Кротт, но восторженная гостья не заметила этого. Или не хотела замечать.

- Мама, остынь! – Вовка попытался урезонить свою мать. Ему было неловко за её поведение.

- Соседушка, зачем же вы самые худшие занавески сегодня повесили? Да и на столе старая посуда… Что всё это значит? – шёпотом обратилась к хозяйке дома баба Шура. Она бывала здесь раньше, и не раз, и знала, какие здесь оказывались приёмы.

- Проверка для потенциальных родственников, - так же шёпотом ответила банкирша.

- Сдается мне, мать жениха её уже провалила, - сделала вывод консьержка.

- Как Вы догадались? – улыбнулась госпожа Кротт, - Она сама об этом ещё не подозревает…

- Зато её сын достоин всяческих похвал! – обратила внимание на поведение своего протеже баба Шура, - Ему откровенно неловко за поведение матери.

- Не факт, - не согласилась с ней мать невесты и снова загадочно улыбнулась, - Для него главное испытание ещё впереди.

- Я уверена, он его выдержит! – произнесла консьержка, хотя было заметно, что на самом деле это было далеко не так.

- Скоро мы это узнаем, - подмигнула ей банкирша.

Наконец в столовую спустился господин Кротт – тоже в дорогом шёлковом халате. Супруги желали тем самым подчеркнуть, что не придают визиту гостей большого значения. Те в своих самых лучших нарядах хоть и выглядели вызывающе вычурно, на их фоне всё равно смотрелись бедняками.

- О, какой мужчина! Рада с Вами познакомиться, - растеклась в комплиментах Татьяна.

- Породниться, я вижу, тем более, - банкира не обманули льстивые речи.

- Конечно, это для нас с сыном большая честь! – заверила его гостья.

- К сожалению, не могу сказать того же, - господин Кротт мог себе позволить говорить то, что думает.

Татьяна сделала вид, что не услышала обидной реплики. Ради выгоды она готова была стерпеть любые унижения – лишь бы они оплачивались. Вовка вспыхнул и дал себе слово, что никогда не породнится с этой семьёй.

- Господин Кротт, - обратился он к несостоявшемуся тестю, - Я прошу Вас меня извинить за мой некрасивый поступок. Уверяю Вас, я не преследовал цели обидеть Евгению, причинить ей боль. Просто я тогда был увлечён другой девушкой и…

- …не разглядел своего настоящего счастья… - продолжила за сына Татьяна, уставшая слушать пространные речи сына.

- Мама! – прикрикнул на неё Вовка, - Что сегодня с тобой творится? Я тебя не узнаю.

- Говори о том, зачем пришёл. Что воду-то льёшь? – несмотря ни на что продолжала улыбаться Татьяна, - признайся, как скучаешь, как любишь, как раскаиваешься в своём постыдном бегстве…

- Может, ты за меня всё скажешь? – вспылил он.

- Не надо больше ничего говорить. Мне и так всё ясно, - сообщил гостям банкир, - Владимир, я ещё раз хочу с Вами поговорить с глазу на глаз. Пройдёмте в мой кабинет.

Вовка в третий раз оказался в этой богато обставленной комнате. Здесь со времени его последнего визита ничего не изменилось. Разве только в окна ярче светило горячее летнее солнышко, заставляя позолоченную отделку мебели и интерьера весело играть солнечными зайчиками на стенах и потолке.

- Присаживайтесь, - Кротт указал кандидату в зятья на то же кресло, в недрах которого Вовка утопал в прежние два визита, - Итак, молодой человек, приступим к обсуждению того, зачем пришли. Вы один раз уже предали мою дочь. Как докажете, что не поступите так же в последующем?

- Я даю Вам честное слово… - начал было Вовка, но банкир не дал ему договорить.

- Честное слово имеют право давать только те, кто ни разу в жизни не совершал постыдных поступков, - осадил он зарвавшегося молодчика, - Иначе говоря, это не про Вас. Дальше…

- Я осознал, как был неправ. Я уже наказан за это: та, ради которой я сбежал тогда от Евгении, предала меня. Я испытал то же, что и она…

- Однако от Вас невеста со свадьбы всё-таки не сбежала на глазах приглашённых на бракосочетание гостей, поэтому говорить о том, что Вы испытали то же, что Женечка, я бы не стал, - поправил его отец невесты.

- Моя жена ждёт ребёнка от другого мужчины. Это гораздо неприятней… - не сдавался Вовка.

- Зато моя дочь не может иметь детей после того, как попала в страшную автокатастрофу и еле выжила, - банкир бросил собеседнику заготовленный заранее козырь, предугадывая, какой репликой тот его отобьет, - То есть своих детей, получается, у тебя не будет никогда. Ты к этому готов? Тебя это не останавливает?

- Я нечто подобное слышал, но думал, что это пустая болтовня, - признался Вовка, - Жаль, конечно, что так всё случилось. Я лично думаю, что не всегда дети в семье главное. Если бы это было так, люди не разводились бы. Супругов объединяет не только это…

- А что может быть общего у Вас в частности с моей дочерью? – спросил Кротт.

- Наверное, чувство… - немного подумав, ответил Вовка, - Я почему-то дорог ей, хотя мне непонятно, за какие такие заслуги. Она – мне.

- А она Вам за какие заслуги дорога? – продолжал пытать его банкир.

- Всё познаётся в сравнении, - уклончиво ответил возлюбленный дочери, - Я, увы, не  могу сказать, что безумно люблю Вашу дочь. Но я убедился в мысли, что для того, чтобы прожить в браке долго и счастливо, чувства не обязательны. Любовь приходит и уходит, а кушать, как говорится, хочется всегда. Я знаю, что рядом  с Евгенией мне будет спокойно и надёжно. Надеюсь, так же, как и ей со мной.

- И всё-таки моя дочь хочет верить, что не только любит, но и любима. Вы можете гарантировать мне, что не разуверите её в этом?

- Буду стараться, - пообещал Вовка.

 Он не лукавил в разговоре с будущим тестем, уверяя его, что мечтает жениться на Женечке. Он не раз ловил себя на мысли, что сожалеет о своём постыдном бегстве со свадьбы. Чувство не принесло ему счастья. Лишь оставило, испарившись, горечь обид и разочарования. В этом материальном мире надо жить материальными ценностями. Такого же мнения был и сам банкир.

- Что ж? – Кротт подвёл итог экзамена на звание зятя, - Рискую поверить тебе ещё раз. Но теперь – предупреждаю – так легко от ответственности ты не уйдёшь! Людям скажем, что ты ушёл тогда, потому что не хотел без гроша в кармане брать богатую невесту, а теперь, когда состоялся, как личность и обзавелся кое-каким состоянием, решил вернуться к своей возлюбленной. Эта версия появится во всех светских хрониках. Репутация моей дочери должна быть восстановлена в глазах общественности.

Вовка не верил своим ушам: сам Кротт согласился принять его в свою семью.

- Жить будете у нас, - распорядился будущий тесть, - Мы с супругой не хотели бы расставаться с дочерью. О возвращении домой за полночь и любовницах придётся, мой дорогой, забыть. Да-да, я навёл о тебе кое-какие справки. Принимаешь условия?

- Меня беспокоит только одно: я всё ещё женат… - покраснев, признался  Вовка.  

- Это не проблема, - заверил его банкир, - я и в этом направлении поработал. Вас расписали в Ялте, хотя никто из вас там не прописан. На этом основании брак может быть признан недействительным в суде по иску одного из супругов. Кстати, мой юрист его уже составил. Желаешь его подписать?

- Спрашиваете! – обрадовался Вовка, что вопрос так легко разрешился.

- Теперь остаётся подтвердить своё требование в суде, - предупредил его Кротт, - я надеюсь, он состоится в ближайшее время.

- Охотно! – согласился Вовка.

- Тогда можно приступать к главному – к подготовке свадебного торжества. Оно должно быть пышнее и богаче несостоявшегося, чтобы все злые языки замолчали.

- Но я по-прежнему небогат и потому согласен на самое скромное бракосочетание, - Вовка попытался отказаться от пытки, которую один раз он уже не выдержал.

- А я не ради тебя стараюсь, а ради своей единственной дочери, - уточнил банкир, - Это-то и будет твоим искуплением вины: сумел на всю Москву опозорить, сумей сделать так, чтобы все узнали, что ты ради моей дочери на всё готов.

- Ясно, - вынужден был согласиться на это Вовка.

В столовую они вышли почти родственниками.

- Позвольте представить вам будущего мужа нашей дочери Женечки, - Кротт представил Вовку присутствующим в новом для него качестве.

- Урра! – радостно захлопала в ладоши Татьяна.

За время своего недолгого пребывания в квартире банкиров она успела присмотреть для себя несколько дорогих безделушек, которые намеревалась выпросить у будущей родственницы. Она не стеснялась восхищаться предметами интерьера, намекала на то, что в родном городе такого не купишь, что всегда мечтала о подобном... Госпожа Кротт прекрасно понимала, к чему клонит сватья, но только улыбалась в ответ и благодарила за комплименты. К концу визита, так и не добившись своего, она совсем было отчаялась и даже взгрустнула. Банкирша сжалилась над ней и вынесла ей свои старые настенные бра. Татьяна просияла:

- Какая прелесть! – всплеснула она руками и прослезилась от умиления, - Я как раз о таких светильниках мечтала.

Позвали Женечку, чтобы сообщить ей о том, что в скором будущем состоится торжественное бракосочетание её и Вовки, на котором родители не намерены экономить. Невеста прослезилась. Татьяна была на седьмом небе от счастья. Сбывались самые смелые её мечты. Богатое воображение уже рисовало ей, как она охмуряет богатого дружка  свата и тоже выгодно выходит замуж…

 

При деньгах господина Кротта уладить формальности с разводом не составило труда. Выяснилось, что Фаина начала дело о разводе задолго  до того, как банкир подал иск о признании их брака недействительным. Поскольку обе стороны были согласны на развод, их развели невзирая на то, что вскоре должен был появиться на свет их малыш. Вовка настаивал на том, что ребенок не от него. Истица выразила желание воспитывать его самостоятельно, без каких-либо претензий к отцу. На том и разошлись.

Рассказы о том, как богатейший финансист столицы выдал замуж свою дочь, облетела все газеты и журналы. Пикантность сообщениям придавал тот факт, что это вторая попытка узаконить отношения безумно друг в друга влюблённых.

ЭПИЛОГ

Прошло несколько лет. За это время Вовка сильно изменился. Он не то чтобы возмужал – как-то быстро, постарел, пополнел, поседел раньше времени, хотя седые виски придали ему большей солидности и внешнего благородства. С Евгенией они были неразлучны – условия договора им соблюдались чётко. Он наверстывал упущенное в детстве: не раз выезжал отдыхать за границу, ни в чём себе не отказывал, никогда не испытывал нужды. Острота первоначальных острых ощущений притупилась – человеку свойственно ко всему привыкать. Жизнь его стала однообразной и размеренной. К этому ли он когда-то стремился? Он позабыл о своём увлечении фотографией – тестю нужен был преемник, и он освоил банковское дело, став Кротту первым помощником. Он словно проживал чужую жизнь, задвинув свои желания, стремления, мечты в самый дальний ящик бытия. Всего, чего хотел, добился. Однако безбедное существование со временем перестало приносить удовлетворение. Не покидало ощущение того, что жизнь проходит мимо.

Однажды он, прогуливаясь в парке, случайно встретил улыбчивую молодую женщину. Что-то в её внешности показалось ему до боли знакомым, но он никак не мог понять, что именно.

- Мама, смотли, как я умею! – обратилась к ней девочка, ловко поднимаясь по шведской стенке на детской площадке.

- Какая ты у нас молодец! А теперь осторожно спускайся, Дашенька, чтобы не упасть! – крикнула ей знакомая незнакомка.

И тут сердце Вовки ёкнуло: Фаина! А это наверняка её дочь. Она мечтала о дочери и хотела назвать её именно так… Девчушка пробежала мимо него. На ветру развевались её белёсые волосы, такие же, как у него в детстве, и на нём на мгновение задержались почти такие же, как у него глаза – только жизнерадостные, искрящиеся весельем и озорством, а не потухшие и усталые, как у него…

- Владимир? – обратилась к нему мама девочки.

- Это моя дочь? – догадался Вовка.

- Как видишь, - Фаина не стала отрицать очевидного, - но по документам это дочь твоего друга Андрея Орлова. Он забирал нас из роддома, воспитывает Дашу с пеленок. Для неё нет и никогда не будет другого отца. Ты сам от неё отказался. Но я не держу на тебя зла. Случайных встреч не бывает. Если бы не ты, не было бы Дашки в моей жизни, мы с Андреем тоже не встретились бы. Так что – спасибо тебе за то, что ты есть. Просто у каждого своё счастье. У тебя, я вижу, тоже всё отлично.

- Да, всё так, - согласился с ней успешный финансист.

- Дорогая, мне обещали билеты на закрытый показ нового фильма, который ты давно хотела посмотреть, - к ним подошёл его друг Орлов, - Боже, кого я вижу! А что же такие люди, да без охраны?

- Так-то ты приветствуешь старых друзей?.. – обиделся Вовка и напомнил ему: – Вообще-то когда-то я тебе жизнь спас и с любимой женой ты тоже благодаря мне познакомился… Она этого факта, кстати, не отрицает и только что меня за все благодарила.

- Присоединяюсь к супруге. Действительно, получается, ты мой добрый ангел, но я – извини – не могу относиться к тебе, как прежде, - признался лётчик.

- Почему? – удручённо спросил Вовка.

- Разные у нас с тобой цели в жизни, разные ценности, - пояснил Орлов, - Я живу ради жены, дочери, сына, который скоро на свет появится, а  ты – только для себя. Рад был увидеться, но вынужден распрощаться. Дашку пора спать укладывать. Фае – ужин готовить. Счастливо! – мужчины обменялись дружескими рукопожатиями.

- Папа! Сделай жилафа! – потребовал детский голосок, обращаясь к Орлову.

Вовка обернулся: его друг усаживал на плечи дочь. Девчушка обняла шею отца своими ручонками и весело смеялась, взирая на всех с высоты:

- А я выше всех! А я самая высокая! – хвалилась она, и этот факт забавлял её больше всего.

- Да, миниатюрной Дюймовочки из тебя не получится. Для неё ты, Дарья Андреевна, слишком большая! – смеялась вместе с ней и мама.

- Дочь лётчика должна быть всегда на высоте! – подхватил всеобщее веселье Орлов.

Вовке почему-то стало грустно оттого, что в его жизни не было такого ни в детстве, ни сейчас: его никто никогда не нёс вот так на своих плечах. Оказалось, что удовольствия нести так свою дочь он лишил себя сам, променяв её на состояние банкира… Но кому от этого было бы лучше? Всё случилось так, как должно было случиться. На душе стало легко, но пусто…