Цветы ненастья Глава 6

[Скрыть] Регистрационный номер 0196087 выдан для произведения: Радостное летнее утро ярко переливалось ослепительным светом. Солнечные зайчики прыгали по стенам, весело плясали на потолке, отражаясь в зеркалах вскакивали на кровать и незаметно подползали к лицам спящих.
Дима открыл глаза и долго лежал без движения, боясь неосторожным шевелением разбудить Ольгу. Она безмятежно спала, свернувшись калачиком и повернувшись к нему. Он заворожено вглядывался в ее расслабленные черты, прислушивался к ровному дыханию, ощущал близкий жар ее тела. Луч света бесшумно скользнул и остановился, озаряя закрытые веки.
Ольга открыла глаза и сразу увидела его взгляд. Смотрели не отрываясь, потом одновременно улыбнулись друг другу. Дима коснулся ее волос:
- Как ты, Оля?
- Хорошо… - она с наслаждением потянулась.
- Антон приходил?
- Приходил. А откуда… Ты все видел? – Ольга испуганно прикрыла губы ладонью. – Димочка, прости! Я не должна была!.. - глаза наполнились слезами.
- Что ты, Оля! После сегодняшней ночи… Знай, я уже не могу без тебя! - в горле пересохло, он отвернулся, встал, начал одеваться.
- Дима!.. – она не сводила с него глаз.
В это время в открытые окна донеслись голоса. Соседка разговаривала с мамой, Надеждой Николаевной:
- Слышала, Надя? Женька-то, Макей… Повесился!
- Да что ты?
- Всю ночь пил один, всех друзей разогнал, заперся. Потом бегал по хате, все кричал, плакал, звал кого-то, выходил на крыльцо. К рассвету уж затих. Утром Кузьминична зашла, а он в петле висит. А в руке платочек зажат… Женский наверно, у него своего-то отродясь не было. Так и не смогли пальцы разжать. Лежит сейчас… Мужики домовину строгают. Завтра похороны… За твоей-то все бегал. Это из-за нее он. Приехала…
Дальше слов было не разобрать. Дима стоял, оглушенный известием. Ольга, уткнувшись в подушку, безутешно рыдала, тонко скулила от непереносимой боли и, совсем уже обессиленная, захлебывалась слезами.
Он подошел, поднял ее. Целовал соленые щеки, губы, лоб. Бережно и крепко прижимал к себе, не в силах утешить. Сам расстроенный, сходящий с ума от жалости и любви к ней, переполненный ее болью, ее переживаниями, погруженный в ее внутреннее состояние, остро и сильно чувствовал, какие страдания испытывает ее чистая юная душа.
- Не люби меня, Дима! Все, кто меня любят – погибают! Нет мне счастья… - она с трудом выговаривала слова, совершенно опустошенная, уставшая, разбитая от горя.
- Я люблю тебя, Ольга! Я все сделаю, чтобы ты была счастливой! – Он горячими фразами обжигал ее лицо. – Все, все будет у тебя! Оля! Любые желания… Все, что смогу!
- Нет! – она подняла заплаканные глаза. Вгляделась в него внимательно. – Нет, Дима! Не люби меня! Найди себе… Что я несу? Дима! Я боюсь за тебя… Не уходи! – Ольга была вне себя, ее лихорадило, голос дрожал.
- Оля! Оленька! Приляг… я сейчас воды принесу, - он уложил ее, укрыл одеялом, и бросился за водой.
- Слышал? Макей повесился! – Анюта подала ему полную кружку. – Ольгин ухажер. С шестого класса за ней таскался!
- Да, слышал. Ольга расстроилась...
- О-о-о, расстроилась! Нашла о ком расстраиваться! – она прошла за ним в спальню.
- Оля! Ты что? Он же пьяница, алкоголик. Как с армии пришел, так никто его трезвым не видел!
- Аня! Ты прямо жестокая какая-то, – Дима серьезно и строго смотрел на нее. – Разве можно так о мертвых?
- Я жестокая? – ее глаза загорелись. – Да у нас в деревне за последние годы знаешь сколько мужиков в петлю залезли? Пьют без просыпу!.. Ребята после школы с радостью в армию уходят, или в район бегут, учиться. Кому-то в городе удается зацепиться – лишь бы не здесь! Ни работы нормальной, ни перспективы. Денег не платят. Трактора, комбайны, еле ползают, ломаются постоянно, запчастей нет, горючего нет, все воруют что могут, растащили все. Стадо совхозное по дворам раздали – кормить нечем, держать негде. Коровник строили – все на кирпичи унесли. Полсела больные – лекарства купить не на что. Мы корову продали – купили цветной телевизор. И все, денег опять нет. Нормально? Жрем, что вырастет…
Это я жестокая, говоришь? – кричала разозленная. – Отец машину продал, чтобы Ольгу в институт отправить, одеть, обуть, за общежитие платить… Я последний класс окончу, на следующий год поступать на что? Уже и продавать нечего! Все продали! Знаешь, как мы хорошо жили раньше? Батя хоть пьет мало, целый день в МТС, а после работы бежит к фермерам, кому что-то приварить или сеялку починить… Хоть какая-то копейка в доме! Мать по хозяйству, огород, две коровы, подсвинок, птица – все есть хотят! Сено, комбикорма, уголь – где брать?
А мужики наши терпеть не могут. Ломаются. Чем так жить, пресмыкаться, самим превращаться в животных, в свиней, в грязь… лучше в петлю. Нет у них ничего… Нет. Все отняли… Достоинство, чувство хозяина, хоть какую-то надежду! Вот и живут… Ползают с бутылкой! Все только на бабах держится!
- И ты считаешь, я жестокая?!. Это я страну развалила что ли? Я народ спаиваю? Я им петлю на шею набрасываю? – ее глаза грозно сверкали.
Она напоминала прекрасную разгневанную валькирию, возмущенную орлеанскую деву, способную зажечь своими пламенными речами, испепелить в прах любого несогласного. Дима прямо любовался ею, удивленный страстностью и необычностью монолога. Ольга притихла, чуть успокоившись.
- Ну, Аня! Да ты прямо воительница!
- А чего вы раскисли? Такие красивые?!. – она подошла к Ольге, обняла, прижалась крепко, поцеловала. – Моя сестра! Не отдам! Даже утешить не можешь! Жених… - и Дима, и Ольга заулыбались. – Давайте завтракать! И на озеро. Купаться…
Все же Ольга на озеро не пошла. Не до загара было, не до купания. Чувствовала себя безмерно виноватой в смерти одноклассника. Чтобы не оставаться наедине с самой собой, помогала матери управляться по хозяйству, пропалывать овощи, поить скотину, поливать огород. Соскучилась по родителям, по простой сельской работе, по родным полям, перелескам, по вольному воздуху, по шумящему вдалеке лесу, по запаху свежих цветущих трав…
Скинув тесную городскую обувь, с наслаждением ступала босыми ногами по мягкой теплой земле, ощущала на лице палящие лучи полуденного солнца, подставляла рассыпавшиеся волосы ласковому ветру. И, старалась отвлечься, не думать ни о чем…
Аня, взяв будущего родственника под руку, неторопливо повела в какое-то заповедное место.
- Мы с девчонками всегда там загораем. Там нас никто не видит и не мешает.
- У тебя, наверное, полшколы поклонников? – Дима шел глубоко задумавшись, с трудом соображая о чем ему говорит удивительная сестра. Несмотря на молодой возраст, Аня производила впечатление мудрой и рассудительной женщины. И заводной, страстной какой-то…
"- Они обе такие, - он вспомнил, как металась по постели Ольга. – Вот еще одна, будет парней с ума сводить. – Я-то уж точно свихнулся. О делах и подумать некогда! Да и что я могу здесь? Надо ждать. Кто же это меня убрать решил? Флинт? – опять вспомнилась Ольга. – А они очень похожи! – смотрел на Аню. – На лицо сильно, а по фигуре… Ольга чуть тоньше, изящнее, что ли… Анюта – огонь! Куда она меня ведет?"
- Поклонников хватает! Все в любви признаются, понравиться хотят. Один поэму сочинил… Только я себя никому не отдам! Пока такого как ты не встречу! Я любить хочу! Чтобы навеки, чтобы не размениваться! Чтобы не просто жить, а летать, парить, наслаждаться вместе! Я все Ольгины книги прочитала! Я все знаю! Я смогу любить. Я буду счастливой! И все кто рядом со мной – будут счастливы! Это мне один добрый дедушка сказал – старец Феодосий! Он святой! Живет в лесу один, с волками и лисами… И никого не боится. Молится все время. Он с нечистой силой бился много лет. Они его так искусили, закружили, запутали – его парализовало и он долгое время не двигался, не мог ни пить, ни есть. За ним монахи ухаживали, спасли его. Заново читать и разговаривать учили. Молились за него. Он как ходить начал, сразу объявил: «Все равно я вас, чертей, одолею! Не сломить вам Феодосия!» Молился истово, бесконечный пост держал, только сырыми овощами и ягодами питался. Весь год без обуви ходил, на службе в храме стоял, ноги к полу примерзали. Обет молчания дал, пока окончательно верх не возьмет. Ох и разозлил же он бесов! Как только его не прельщали! И болезни насылали, и в ядовитых пауков, змей, медведей превращались, и голыми распутницами являлись к нему в келью, и лихими разбойниками пугали – ничего не брало. Обернулись тогда ангелами светлыми, а главный бес Иисусом Христом нарядился.
- Поклонись, кричат, Господу твоему! - и под ребра его толкают – падай, мол, ниц. Понял тогда старец, что не ангелы это, не почувствовал в душе своей радости при виде Бога живого, трепет один и смущение. Засмеялся, сказал:
– Не буду я сатане кланяться! Прочь нечистые... И погнал их посохом. А те закричали страшно, заблажили, заголосили душераздирающими голосами.
- Победил ты нас, Феодосий! – взвыли. - Не знаем уже, как к тебе и подступиться! Не нужен ты нам. Не интересен. Живи, как хочешь!
Но он не поверил им, гнал их из кельи, весь посох им о бока изломал. После этого стал еще усерднее молиться, в лес ушел, один жить хотел. Но приходили к нему люди, просили защиты. Кто-то рядом шалаш ставил. Там место необычное, притягивающее, и зла там нет. Со временем целый скит образовался. Чудеса случаются. Только Феодосий живет замкнуто, почти не разговаривает. Вокруг него свет сияет.
- А ты откуда все это знаешь?
- У нас все о нем знают! Мне шесть лет было. С отцом за грибами в лес пошли. Долго ходили, я устала, присела отдохнуть. А отец говорит – посиди здесь, а я лукошко наполню и вместе домой пойдем. И скрылся в чаще. Я ждала его, даже задремала… Проснулась – нет никого, лес страшный, пустой, наверху ветер воет, шумит, листья облетают. Мне показалось, что прошло много времени и отца уже растерзали дикие звери, а я останусь здесь навсегда и умру от голода, или меня съест баба Яга. Вскочила на ноги, кричала громко, звала, ревела, чуть умом не тронулась. Рядом, непонятно откуда, дедушка седой появился, невысокий, с бородой. Глаза добрые. Смеется – чего ты девочка расплакалась, вон отец твой, рядышком ходит. Положил мне на голову ладонь и я отчетливо увидела как отец грибы собирает. Успокоилась сразу. Смотрю на него. А он говорит:
- И у кого это глазки такие ясные? Как зовут такую девочку?
Я отвечаю:
- Аня, меня зовут.
Он засмеялся ласково:
- Счастлива будешь, Анечка! И все, кто рядом, счастливы будут! Только никогда ничего не бойся! Я теперь всегда с тобой… Маму, папу, слушайся.
И пропал куда-то. Я посидела еще немного – смотрю, отец идет. Грибов набрал! Рассказала ему, он не верит, смеется. А я на всю жизнь эту встречу запомнила. С тех пор ничего не боюсь!..
- А далеко этот скит находится? – Диму заинтересовал удивительный рассказ.
- Ну, не очень. Мы с мамой пешком по лесу шли. Часов пять, наверное. Там к нему уже целую тропу протоптали!
- А чего вы ходили?
- Да у мамы головные боли не проходили. И спать не могла. Два месяца мучилась, никакие лекарства не помогали. Ну и пошли к Феодосию. Он меня узнал! – она с гордостью смотрела на него. – Помню, говорит, глазки твои ясные! А к маме лишь прикоснулся и у нее все прошло. Сказал, чтобы не волновалась за нас, а верила. Нас Бог хранит…
Так, за разговорами, незаметно подошли к озеру. Среди сплошных ивовых зарослей расположилась небольшая, покрытая молодой сочной травой, полянка. Чуть в стороне лежала перевернутая вверх дном лодка.
Синяя гладь сверкающего, вытянутого в длину озера, искрилась мелкими волнами. Сквозь чистую прозрачную воду солнечные лучи освещали близкое песчаное дно, возле которого мелкой стайкой резвились разноцветные мальки.
Аня сняла платье, скинула босоножки. В простом закрытом купальнике выглядела очень привлекательно. Посмотрела на него:
- Ну, чего стоишь? – и бросилась в воду.
Дима, несмотря на жаркую погоду, даже купаться расхотел. Стянул рубашку, сел на днище лодки, и с интересом наблюдал как весело плещется прекрасная русалочка. Вдоволь наплававшись, запыхавшаяся, счастливая, чуть утомленная, выбралась, наконец, на берег.
Дима с удовольствием смотрел на ее ладную стройную фигуру, соблазнительные женственные изгибы, блестевшие на загорелой коже капли, и непроизвольно сравнивал ее с Ольгой.
- Я красивая? – она с улыбкой поворачивалась, слегка покачивая бедрами.
- Вы с Олей прямо молодые богини! И откуда вы такие? Кто вас выдумал?
- Мама с папой! – Аня со смехом прыгнула к нему на колени, обняла за шею. Радостно смеялась, глядя прямо в глаза.
- Ах ты, Лолита, хочешь дядю Антона обольстить?
- Хочу! – она вдруг сделалась серьезной. – Ты не Антон!
У Димы от неожиданности похолодела спина.
- Я все слышала! И видела! Тебя, сидящего в отчаянии на полу, и Олю, сгорающую от страсти… С кем же она?.. Почему ты не был с ней? Ты не жених…
Ему стало не по себе. Эта девушка вмиг догадалась о необычности их с Ольгой отношений. Что сказать ей?
- Аня, Ольга спала, и во сне…
- Я не верю тебе! - она поднялась, стала одеваться. – Скажи, ты любишь ее?
- Люблю безумно!
- А почему тогда она не с тобой была?
Дима почувствовал безмерную усталость. Как-то вдруг все навалилось на него, все последние события ярко всплыли в памяти. – Зачем врать, изворачиваться, дурить голову этой девочке? Пусть знает все. Она умная и рассудительная и никому не расскажет.
- Хорошо, Аня! Я скажу. Ночью, Оля была… с Антоном!..
У нее округлились глаза. Брови удивленно поднялись.
- Да, Анечка! С Антоном! И он часто приходит к ней во сне…
- А кто же ты тогда?
- Я Дмитрий, Дима… Только, Аня, очень прошу тебя! Чтобы родители…
- Я никому не скажу, клянусь! – она села рядом. – Ну-ну, говори Дима! – торопила его. – Расскажи все по порядку.
И он рассказал. Обстоятельно, не спеша, видя, как у девушки загорается взгляд, как она, заинтригованная страшными тайнами, боится пропустить хоть слово. Плакала, узнав про трагедию на яхте. Всхлипывала жалобно, слушая, как сестра бродила по ночному кладбищу. Вся напряглась, сосредоточенно и восторженно смотрела на него, когда он рассказывал про взорванный «Крузер» и автоматную очередь. Когда Дима закончил, она не сводила с него восхищенных глаз:
- Так ты «новый русский»! Рэкетир!
И тут же заплакала:
- Бедная Оленька! Как она такое пережила? Несчастная моя сестричка…
Дима прижал ее к себе, обнял утешая:
- Ну ты хоть, Аня, не плачь! Я уже и сам…
- Нет, Дима! Только ты можешь ей помочь! Она должна забыть Антона! Что ей теперь о нем думать! Ты люби ее! Она знаешь какая!
Он сидел, опустив голову. Всякие невеселые мысли бродили в голове. Вспоминал как неистово, неукротимо, в сладостном упоении металась она на кровати, как в восторженном трансе шептала дорогое имя… Как будто две сущности жили в ней.
- Ты знаешь, Аня, я много женщин видел, но Ольга! Она совсем другая. Чистая, открытая… И ты такая же. А я… Я даже не знаю, как она ко мне относится…
- Я знаю, что делать! – она радостно запрыгала. – Знаю! Только пусть это пока будет между нами.

* * * * *
 Вечером затопили баню и, напарившись, нахлеставшись березовыми вениками, утомленные и умиротворенные, собрались все вместе за поставленным под раскидистым кленом столом. Пили чай с малиновым вареньем, мама с Ольгой напекли вкусной сдобы. Дима достал бутылку коньяка, купленную еще в Омске, специально для знакомства с семьей. Хорошо сидели, разговаривали, шутили. Подходили соседи, угощались, с уважением и неподдельным расположением обращаясь к будущему зятю.
К ночи Дима опять плохо стоял на ногах. Еле добрался до кровати и сразу заснул. Несколько раз просыпался, видел горящую ночную лампу, Ольгу, читающую книгу. Он открывал глаза, хотел поговорить с ней, что-то сказать, и не мог, вновь незаметно проваливаясь в беспробудный сон…
На следующее утро, после завтрака, Ольга начала собираться.
- Ты куда, доченька? – мама взволнованно смотрела на нее.
- На похороны… - тихо ответила Ольга, опустив глаза.
- Так я и знала! Ну, зачем тебе идти? – Надежда Николаевна мягко обняла ее. – Не ходи, не надо…
- Я не могу, мама. Учились вместе. Любил меня… - слезы текли по щекам. – Это из-за меня он…
- Нет, Оля! Это из-за пьянства. Не в тебе причина! Повод нашел… любовь неразделенную. Да если бы от этого в петлю лезть, уж и мужиков не осталось бы. Справиться с собой не могут, в руки себя взять, характер, твердость проявить! Все им бабы виноваты! А ты не ходи туда. Люди знаешь какие… Будут бабки на тебя шипеть, за спиной перешептываться. Все на тебя свалят, во всех грехах обвинят.
Дима сидел рядом, все слышал, и острые волны жалости пробегали внутри.
- Аня! Иди к нам, - позвал громко.
Та быстро примчалась из кухни, встревоженная, немного смущенная.
- Собирайтесь, девушки! Едем в Омск, я вас по бутикам прокачу!
Аня взвизгнула от радости, прыгнула ему на шею:
- Антон! Оля, ну что же ты? Пошли переодеваться быстрее!
- И Вы с нами… - Дима смотрел на Надежду Николаевну.
- Что ты, Антон! – она зарделась от стеснения. – Вы уж без меня. Осторожней только…
- Мы тебе подарки привезем! – закричала Аня, убегая. – И отцу…

До самого вечера бродили по дорогим магазинам. Дима, оставив девушек в женском отделе, сам накупил себе всякой одежды. В чем выскочил в то утро в том и остался. Набрал кучу пакетов, отнес в машину.
Ольга спокойно присматривалась к верхней одежде. В свое время, с Антоном, она часто бывала в элитных бутиках и составила неплохой гардероб. Зато у Ани разбегались глаза от обилия всевозможных товаров известных европейских фирм. Она не знала, что выбрать и хваталась за все подряд. Сестра с неудовольствием вырывала у нее из рук неподходящую одежду и, тщательно и придирчиво осмотрев очередную блузку или платье, отправляла Аню в примерочную комнату. Та радостно крутилась перед зеркалом, восхищенно любуясь собой. Потом прошли в отдел нижнего белья и очень долго рассматривали и выбирали из изумительно красивых россыпей кружев и шелка соблазнительные ажурные дамские комплекты. В обувном отделе Аня выбрала себе модельные туфли на таком высоком каблуке, что сразу стала выше и Ольги и Димы. Ни за что не пожелала снять их и так и ходила по магазину. Кроме того, Дима лично выбрал для нее короткую норковую шубку и стильную меховую шапочку, зимние сапожки и теплый шарф. Маме купили эффектный черный кардиган и французские духи, а отцу - настоящие американские джинсы.
Долго сидели в баре магазина. Аня, наполненная впечатлениями, крутилась во все стороны, рассматривая изысканно-роскошную отделку модного салона. Переодевшись в элегантную кофточку и короткую юбку, выглядела вполне фешенебельной светской дамой.
- Тебе еще мундштук с сигаретой и болонку на руки – вылитая госпожа Вандербильт! – пошутила Ольга. Настроение было хорошее, визиты в дорогие магазины всегда успокаивали ее. Радостное оживление возникало, когда она попадала в мир моды и красоты. Просто ни о чем другом думать не хотелось. Все вокруг радовало взгляд, притягивало необычными формами, привлекало звучными названиями модельных домов, удивляло дизайнерскими решениями.
Играла негромкая легкая музыка, нарядно одетые мужчины и женщины неторопливо прохаживались по просторным отделам. Красивые продавщицы приветливо улыбались посетителям, любезно предлагая образцы новых фасонов. В прозрачных витринных стеклах, словно живые призраки, застыли во всевозможных позах франтовато одетые манекены.
На город уже опустился вечер. Проспекты горели разноцветными огнями и сверкали сине-голубыми отблесками неоновых реклам.
- Ну что, дамы? Домой поедем? – Дима влюбленно смотрел на Ольгу. – Дорога дальняя…
- Я не хочу домой! – Аня капризно надула губы. - Опять в деревню возвращаться! Скорей бы уже школу закончить…
- Закончишь. Всему свое время. Нагуляешься еще, вся жизнь впереди! – Ольга шутливо строго погрозила сестре. - Поехали…
Пока выбирались из города, петляли на крутых поворотах, стояли на оживленных перекрестках в ожидании сигнала светофора, Аня все не могла успокоиться, растревоженная яркими сияющими огнями и незабываемым шопингом.
Вдруг увидела переливающуюся всеми цветами радуги, крупную броскую рекламу ночного клуба «Атлантида».
- Давайте в «Атлантиду» заедем ненадолго? Ну, пожалуйста… Анто-о-н! Оля-я… Не хочу домой!
Дима засмеялся, посмотрел на Ольгу.
- Что сестра скажет?
- Никаких клубов! Маленькая еще!
- Ну, Оля-я-я…
- Ну разреши девушке. Где она бывает? На сельских танцах? Ну, Оля-я-я, - смеясь, поддразнил он старшую сестру.
- Делайте, что хотите! – засмеялась она. – Разбаловал ее совсем. Куда столько одежды накупил?
- Но она ведь женщина! Молодая, но женщина. Пускай к хорошему привыкает.
- Не женщина еще. Успеется… - Ольга посмотрела на сестру. – Только совсем недолго! Родители волноваться будут.
Оставили «Спринтер» на стоянке перед клубом.
– Присмотри за тачкой! – Дима сунул швейцару крупную купюру.
- Будет исполнено! – отдал честь одетый в позолоченную ливрею служитель.
В «Атлантиде» все сверкало и гремело, кружилось и ослепительно сияло. Громкая музыка разрывала огромный полутемный зал. Легко управляла движениями танцующих, неистово исполняющих неведомые танцевальные эскизы. Публика восторженно кричала и с огромным удовольствием выделывала немыслимые пируэты. Дамы самозабвенно поднимали вверх руки, одновременно фривольными вращениями бедер сводя с ума вертящихся вокруг кавалеров. Обводили томными, полными затаенного интереса, глазами, утонувшие во мраке столики с сидящими за ними состоятельными посетителями, не обращая внимания на крутящуюся под ногами молодую поросль.
Дима выбрал уютный столик в самом углу. Отсюда был хорошо виден вход и выход и полностью просматривался танцпол. Заказали шампанское, мороженое и фрукты.
Аня не могла сидеть на месте и ноги сами понесли ее к извивающейся в неукротимом ритме публике. Гармонично влилась в круг и, лихо отплясывая, позабыла обо всем. Дима обнял Ольгу и они, улыбаясь, смотрели, как развлекается молодая барышня, всеми силами пытаясь изобразить из себя опытную вакханку.
Наконец запыхавшаяся, возбужденная клубной атмосферой, пораженная сегодняшними приключениями, улыбающаяся, счастливая, радостно уселась за стол. Выпила полный бокал сладкого игристого вина и засмеялась:
- Ну как я? Не хуже этих?
- Ты лучше всех, Аня! Самая красивая и обаятельная… - Ольга с гордостью смотрела на сестру. – Как ты так быстро выросла? Я и не заметила!
Заиграла медленная романтичная баллада. Неожиданно перед столиком возник молодой человек, лет двадцати пяти на вид. Высокий, стройный, одетый в темный дорогой френч и белоснежную рубашку с открытым воротом, он производил очень приятное впечатление. Уверенно подошел и, чуть поклонившись, вежливо обратился к Диме:
- Разрешите пригласить даму на танец? – показал глазами на Аню.
Диме незнакомец понравился и он дружелюбно ответил:
- Пожалуйста!
- Разрешите? – мужчина протянул девушке руку.
Аня сидела побледневшая, немного напуганная неожиданным предложением. Глаза округлились, плечи напряглись. Она поднялась, смущенно подала ладонь.
Впрочем, молодой человек танцевал хорошо. Изящно вел свою партнершу, не отрывая глаз смотрел в лицо. Широко улыбался, замечая ее изучающий взгляд, легко придерживал за талию и все время загадочно молчал. Аня тоже не проронила ни слова, чувствуя приятное головокружение и легко вальсируя. Музыка ласково несла их на своих невесомых волнах, проникала в сознание, расслабляла и окутывала прозрачными туманами, светила разноцветными огнями, расплывчато переливалась звуковыми квадратами и превращала все вокруг в прекрасную, волшебную иллюзию, длящуюся бесконечно и удивительно.
Баллада закончилась и незнакомец подвел даму к ее столику. Отодвинул кресло, дождался когда она усядется. Галантно поцеловал руку, приветливо посмотрел на Диму:
- Спасибо! – и уже повернулся, чтобы уйти.
- Ты кто? – спросил Дима. – Чей?
Молодой человек остановился и понимающе взглянул ему в глаза:
- Я - Ежик! Первомайский… А зовут Виктор.
- А я Летяй, из Новосиба…
- Черкесовский?
- Знаешь?
- Кто ж тебя не знает! – улыбнулся Ежик. – Ты теперь телезвезда! По НТВ до сих пор ролик крутят!
- Вот сволочи! – Дима был озадачен.
- Антон! – Ольга приложила палец к губам, глазами показав на притихшую Аню.
- Она уже все знает, Оля! Не сестра у тебя, а мисс Марпл прямо. Все просекла!
- Да, Виктор, знакомься – Ольга, моя невеста. А это ее сестра Анна.
Молодой человек элегантно поклонился и восторженно смотрел на Аню.
- Вы хорошо танцуете! И выглядите великолепно! Несмотря на юный возраст…
- Я уже взрослая! – она обиженно отвернулась.
Он взял ее руку и поцеловал почтительно. И вдруг выпалил:
- Я буду ждать, Аня…
У нее округлилось лицо. Глаза радостно загорелись.
- Правда?
Виктор поднял руку и, щелкнув пальцами, подозвал официантку:
- Девушкам двойной «Beileys», а нам «Hennessy»!
- Не против, Дима?
- Давай… Ваше заведение?
- Ну да. Иногда сами здесь зажигаем, - махнул рукой в направлении сидящих за сдвинутыми столиками парней. – Слушай, я Вальку Безумного лично знаю, вместе как-то отдыхали. Как он там?
- Да нормально! Мой близкий друг!
- Привет ему! Мы в Новосибе всегда в «Парадизе» останавливаемся.
- Слили «Парадиз»! Не наш теперь!
- Слышали про ваши войны. Черкеса жалко… Были у нас дела с ним как-то…
- Насчет «Пирамиды»? Я в курсе.
- Да. Помог нам тогда… Давай помянем что ли?
- Давай!
Выпили, помолчали. Девушки внимательно слушали разговор и неторопливо потягивали ликер.
Опять заиграла медленная музыка.
- Аня, можно Вас…
- Да…- она во все глаза смотрела на необычного человека и уже смелее прижималась к нему.
- Пойдем, Оля? – Дима поднялся, поцеловал ее легонько.
Пары очарованно кружились, послушные плавному ритму музыкального узора. Белесые струи плотного дыма бесшумно вырывались из спрятанных в полу отверстий и, низко оседая, клубящиеся седые облака укрывали танцующих чудесной сказочной пеленой.
Ольга мягко скользила положив руки ему на плечи, и синими зачарованными глазами вглядывалась в его лицо. Их странное удивительное знакомство неожиданно перерастало во что-то большее, чем легкое увлечение. Она так до конца и не могла разобраться в своих чувствах. С одной стороны он был ей очень дорог, она все сильней ощущала притяжение к нему, казалось, быть без него уже невозможно. Оставаться с пустотой в душе она не могла, это было выше ее сил. Он все больше нравился ей. Его опасная и все же одинокая жизнь, его искреннее желание любить, всегда быть рядом с ней, переживать вместе с ней, делить все ее невзгоды, восхищаться ею. Это не могло не вызывать ответного чувства и Ольга уже не могла замыкаться, жить, не замечая ничего вокруг, совершенно не думая о себе. Слишком много испытаний, горестных событий. Много несчастья, опасностей, трагедий, смертей. И ощущение виноватости…
С другой стороны, каким-то неведомым образом появляется Антон, она сходит с ума от безотчетного влечения к нему, каждую ночь бессознательно ждет его, забывая обо всем. А утром, глядя на Диму, бесконечно винит и укоряет себя. Когда она узнала, что он все видел и слышал в ту бурную ночь – ей захотелось убежать, провалиться, сгореть от стыда, от собственной неуправляемости и несдержанности. Будто она, на его глазах, изменяла ему… А ведь в жизни у нее, кроме Антона, никого не было… Ольга хотела любить, быть любимой, быть нужной. Дима невероятно возвращал для нее вкус к жизни, желание начать все заново, оставить прошлое памяти, не уходить мыслями в потусторонние миры, не запираться, не углубляться в себя. Наоборот, открыться, распахнуть навстречу свою неисчерпанную любовь, горячие переполняющие эмоции. Ему, живому человеку…
Но будущий ребенок? Ведь это продолжение Антона, его воплощение…
Музыка стихла. Они вернулись за столик. Сидели обнявшись, наблюдая с каким восторгом забавляется Анюта, закружив своего удивительного кавалера в быстром темпераментном танце.
- Мне кажется он хороший парень! – Ольга взглянула на Диму.
- Хороший… - он долго и чувственно целовал ее губы. – А я? Хороший?
- Нет! – она, смеясь, прижалась к нему. – Ты хочешь свести меня с ума?
- Да, Оленька! – опять слились в поцелуе.
Подошли весело смеющиеся Виктор и Аня, сели рядом, аккуратно опустившись в мягкие кресла. Он подозвал официантку:
- Юля, девушкам Б-52, а нам еще по коньячку! Дима, ты как?
- Ладно, давай! Хотя, я за рулем…
- Уезжаете? – Виктор неподдельно удивился.
- Надо ехать, Витя. Я ведь, как ты понимаешь, в гостях…
- Ну жаль, конечно! А то бы посидели… Я вам гостиницу сделаю?
- Спасибо, друг… Родители волнуются, - Дима кивнул на Аню.
Та все слышала, отвернулась, надув губки.
- Анечка, а где Вы живете? – Витя взял ее руку. – Где, в каких краях искать мне такую красавицу?
- Я живу в Знаменском. А Оля и Дима к нам в гости приехали, - она не сводила с него глаз.
- Ну и взгляд у Вас, Анечка! Признайтесь, немало разбили сердец?
- Немало! – она весело смеялась. – И Ваше разобью!
- Уже разбили… Я, даже не ожидал! - он серьезно смотрел в ее близкие колдовские глаза.
Принесли пылающие синим пламенем коктейли и коньяк. Аня зачарованно смотрела на горящий Б-52.
- Предлагаю тост за замечательных девушек, - Витя поднял бокалы. – Не могу отделаться от мысли, что встретимся с вами еще не раз! – он пристально смотрел на Аню.
С удовольствием выпили. Помолчали немного. Витя мигнул официантке. Та быстренько подскочила, готовая исполнить любое желание.
- Скажи Роме… для Ани и моих друзей из Новосиба…
- И счет, пожалуйста, - добавил Дима.
Принесли счет. Виктор не глядя, положил его себе в карман.
- На меня запиши, - велел официантке. – Вы же у меня в гостях… - кивнул Диме.
- Хорошо, Виктор Александрович, - она с поклоном удалилась
- Неплохо вы их вымуштровали! – Дима позвал девушку обратно. Кинул на поднос три сотенные бумажки американских денег. – «Carlsberg» - омской братве! – повернул голову в сторону веселящихся за сдвинутыми столиками парнями.
- Ну, Летяй! – Витя пожал ему руку. Крепко, по-мужски, обнялись.
Неожиданно в динамиках зазвучал громкий жизнерадостный голос диджея:
 - Для очаровательной девушки Ани и ее друзей из Новосибирска, звучит композиция…
Раздались аплодисменты. Виктор галантно пригласил ошеломленную Аню, и они, в чувственном медленном движении, долго кружились по опустевшему танцполу.
К Диме подходили парни, тепло и крепко жали руку, приглашали за свой столик, шутили. Некоторых он узнавал, видел на похоронах Черкеса, кое с кем пересекались в «Парадизе». Очень дружелюбно и благожелательно перебрасывались фразами:
- Ты, Летяй, наверно не знаешь… к положенцу вашему вопросы по Черкесу и Калгану возникли у людей. Да и за казино интересуются. Чего он там мутит?
Смеялись над идиотским роликом.
– Там пушка с глушителем была, и не «Макар», а «Беретта». Так что, Дима, можешь не грузиться!..
Вернулись танцовщики. По лицу Ани текли слезы. Виктор обнимал ее за плечи.
- Не хочу уезжать! – кинулась к Ольге. – Он такой!..
С большим трудом успокоили девушку. Витя пообещал обязательно приехать к ней в апреле на день рождения.
- Таких женщин хранить и любить надо! – он смотрел на обеих сестер.
Повернулся к Диме:
- Когда у вас свадьба?
Ольга покраснела, Дима не знал, что ответить.
- Скоро, Витя! Я тебя лично приглашу! Дорогим гостем будешь! Валюху в свидетели…
- А может не гостем? Может… родственником? – прибавил чуть слышно, глядя на плачущую Аню. – Надоело все, Дима! Все! Пора бы определяться уже…
У нее расширились глаза, она стремительно бросилась ему на шею и чуть не задушила в крепких объятиях, покрывая его лицо частыми и быстрыми поцелуями.
Вышли на улицу, подошли к машине. Смотритель взял под козырек. Витя шепнул ему что-то, тот мгновенно исчез. Сзади подбежали два охранника:
- Виктор Александрович, куда ставить?
- На заднее сиденье давай!
Ящик шампанского и коробка шоколада с трудом протиснулись в салон.
- Новосибирской братве? – шутливо спросил Дима.
- Это Анечке!
Подбежал служитель с огромным букетом цветов.
- В машину, - распорядился Витя.
Аня так и повисла у него на шее и ни за что не хотела отрываться.
- Я буду тебя ждать! Приедешь ко мне?
- Не могу, Анечка! Пока восемнадцать… Что я скажу твоим родителям?
- Ну, пожалуйста! Витя-я…
Он достал из кармана ключи от машины. Отсоединил брелок из слоновой кости в виде веселого ежика из мультфильма.
- На память тебе, Аня! Не забывай Витю-Ежика!
С огромным трудом от него оторвали темпераментную девушку. Всю в слезах, плачущую навзрыд, невероятно расстроенную, кое-как усадили среди цветов и шампанского, и двинулись к выезду из города. Она, крепко сжимая в руке игрушку, долго смотрела в заднее стекло на прощально машущего ей Виктора – необычного и удивительного молодого человека.