Цветы ненастья Глава 3

[Скрыть] Регистрационный номер 0195520 выдан для произведения: Широкий представительный «Мерседес-600», миновав пост охраны, неторопливо пробирался по асфальтированной лесной просеке. Часы на приборной доске высвечивали 10.20. Раздался звонок мобильного телефона.
- Здорово, Серега!
- Привет, Летяй! Как вы там?
- К одиннадцати будем. Парни с Валькой уже на месте…
- Ну все, я тоже выбираюсь, – Черкес отключил связь, посмотрел на водителя.
- Все, Женёк, погнали…
«Шестисотый», будто самолет на взлете, с нарастающим урчанием, приемисто и мощно стал набирать скорость, устремляясь черным блестящим кузовом. Навстречу летели тесные ряды деревьев, свежий лесной воздух врывался в открытые окна. Яркое утреннее солнце сверкающими отблесками отражалось в тонированных стеклах.
- Хорошо как! – Сергей Черкесов смотрел на окружающую природу, с наслаждением вдыхая напоенный пряными запахами цветущих растений аромат. Твердое, будто вырубленное из гранита лицо, несколько смягчилось, посветлело и обрело какую-то отрешенную задумчивость.
- Все суетимся чего-то, делим… Нет бы, бросить все и уехать к океану, жить для себя, для семьи. Не думать ни о чем! Подальше от людей от суматошности. Пока нет… Нельзя! Не оставишь все как есть. Черт! - проблемы навалились всей тяжестью.
– Разгребу! Ничего не получат! Устрою им фейерверк, раз на рожон полезли! Ну, Славочка! Держись родной!.. – Черкес плотно сжал зубы.
Подъехали к выезду на главную дорогу. «Мерседес» притормозил, готовясь совершить левый поворот.
Внезапно впереди, слева и справа, из-за деревьев одновременно выскочили две одетые в зеленый камуфляж фигуры. Резко и профессионально опустились на одно колено. Лязгающий грохот автоматных очередей разорвал тишину, пули с противным чмокающим звуком рвали металл «шестисотого», влетали в салон и пронзительно воя на излете, рикошетом уходили в разные стороны. Водитель и пассажир часто и мелко вздрагивали, принимая на себя смертельный свинцовый дождь.
Магазины быстро опустели и неизвестные, бросив дымящееся оружие на землю, неторопливо растворились в густом лесном массиве…

К одиннадцати утра, к офису на «Спартаке», стали съезжаться вереницы автомобилей. Слава своих ребят предусмотрительно не взял на стрелку. Его прикрывали бойцы Аркана. «Летяевские» спортсмены, небольшая, но сплоченная группа, прибыли загодя и, расположившись по периметру, внимательно наблюдали за обстановкой.
Валька Семикин, по кличке «Безумный», старый надежный друг и верный товарищ, подтянулся со своими парнями на семи машинах. Его бригада всегда отличалась особой жесткостью и неуступчивостью, и в городе с ними предпочитали без нужды не связываться. Сам Валюха вполне оправдывал свое прозвище. Тридцатилетний высокий бугай, он был умен и хитер, но часто неадекватная вспыльчивость и агрессивность мешали ему разводить серьезные проблемы. Впрочем в городе его безоговорочно уважали и к его мнению всегда прислушивались.
- Здорово, Летяй! – он взобрался на пассажирское сиденье. – Черкес не подъехал?
- Нет, Валя. Славки тоже нет еще.
- У-у, ренегат! Чего он нам предъявить собрался? Совсем заблудился что ли?
- Заблудился… Вон пехоту подтянул, - Дима кивнул в сторону «аркановских». – Волына с собой?
- Ага! – Валюха достал ТТ, передернул затвор, поставил на предохранитель. – Мои тоже с приблудами, так что пусть Аркан притухнет.
- Он знает, поэтому первый не сунется. Вы только не спровоцируйте…
- Не дрейфь, Димон, все будет нормально!
Подъехал черный «Террано». Из него вышел Слава – крупный широколицый мужчина средних лет, в песочного цвета кожаном пиджаке и барсеткой в руках.
За ним появился Нугзар – сорокалетний не то адыгеец, не то карачаевец. Подошли к Аркану, перекинулись парой фраз и поднялись наверх.
- А этого чучмека зачем привел? – Валюха начал закипать. – Он тут каким боком, если мы пока еще между собой рамсить будем?
- Они теперь партнеры! Где же Серега? – Дима озабоченно посмотрел на часы. – Сказал, что выехал. Дважды звонил ему потом – не отвечает чего-то.
- Ладно, Димыч, пошли! – Валентин хлопнул дверью.
Встретились глазами с Арканом, кивнули друг другу.
- У-у, волчара! – беззлобно процедил Валька.
Тот услышал, засмеялся.
- Здорово, Безумный!
- Здорово, Аркан!
- А Черкес где?
- Сейчас подъедет…
Прошли мимо, поднялись на второй этаж в офис. Поздоровались, но руки не подали, присели за широкий лакированный стол.
Слава сидел бледный, осунувшийся, с синими мешками под глазами, не знал, куда руки девать.
Дима заметил, как у него подрагивает верхняя губа. – Волнуется! – удовлетворенно подумал он. – Ну-ну, поволнуйся…
Нугзар сидел с непроницаемым лицом, изображая из себя непреклонного горца.
- Чего ты этого старого хрена с собой притащил, Слава? – Валюха зло смотрел на кавказца.
- Эй! Полегче, сынок! – глаза недобро сверкнули.
- Что? Заткнись, мразь! – Валюха только этого и ждал. – Ты кто по жизни, падаль? Без Флинта ты никто! Коммерсант, дешевка…
Нугзар вскочил на ноги.
- Сядь, гнида! – Валька растопыренной пятерней сильно толкнул его в лоб.
- Тихо, Валя! – Успокойся… - Дима усадил друга на место.
Нугзар бешено вращая зрачками и шумно дыша, сквозь зубы шептал какие-то проклятья. Слава не шелохнулся, но глаза взволнованно бегали, а по щеке предательски стекала струйка пота.
Напряжение стремительно возрастало и ситуация грозила выйти из-под контроля.
- Где же Черкес?
Вдруг тревожной пронзительной трелью зазвенел звонок мобильного.
Дима взял трубку.
- Да?
- Дмитрий, привет… - звонил Иваныч – полковник ФСБ, свой человек, не раз выручавший в безвыходных ситуациях. Голос напряженный, встревоженный.
- Только что сообщили – на двадцатом километре Колыванской трассы обнаружен изрешеченный пулями «Мерседес 600». Водитель и пассажир убиты…
- Суки! – не сдержавшись, закричал Дима, бросая телефон. Мгновенно выхватил пистолет, передернул затвор. – Черкеса только что завалили! – Кто? – бешено смотрел на Славу.
Тот вскочил на ноги, страшно побледнел.
- Дима! Бля буду! Не я… Отвечаю… - лепетал испуганно.
Валька пулей вылетел из-за стола, яростно опрокинул Нугзара, вцепился руками в горло.
- Ты падла? Твоя работа? – и все бил и бил его головой об пол, сжимая окровавленными руками шею.
Карачаевец что-то слабо хрипел, потом потерял сознание. Голова бессильно моталась из стороны в сторону, с деревянным стуком ударяясь о кафельную плитку.
Ворвалась охрана, кинулись оттаскивать Безумного. Тот в горячке кричал страшные ругательства. Наконец оттащили его.
Дима немного остыл, спрятал оружие. Слава стоял соляным столбом, в глазах читался страх. Видимо до него только сейчас начинало доходить, какую смертельную роковую ошибку он совершил, решив разбежаться с Черкесом.
На Нугзара вылили графин воды. Он сидел на полу, весь в крови, ничего не соображая. Его подхватили под руки, вывели из помещения.
- Ты следующий, Слава! – Дима с сожалением смотрел на бывшего друга.
У того, вдруг, глаза свирепо зажглись.
- Угрожаешь, что ли? Ты?
- Нет! Предупреждаю!
- Посмотрим, Дима! Посмотрим… - подхватив со стола барсетку, вышел, устало сутуля плечи, пораженный неожиданным известием.
Валентин смотрел в окно, наблюдая, как разъезжается братва.
- Все, Димыч, одни остались!.. Что делать будем?
- Решать будем! Только не торопиться. Серегу похороним… - голос дрогнул, навернулись слезы. Вспомнил как прощались вчера, как он, будто предчувствуя, смерть свою увидел… А это Ольга была…
Жена, сын, маленький еще… Родители оба живые… Ах, Черкес! Ведь даже в голову не пришло, что они так рано начнут. Думали, после сегодняшнего разговора. Никто войны не хотел…
- Это не Слава, Валь. Он же знает, для него это приговор.
- Знаю, Дима! Это чурка с Флинтом, скорее всего. Он хоть и положенец, а себе на уме. По ходу нас с Арканом и Сашей-Азиатом стравить удумал. Тот еще сучара!.. На «Парадиз» Нугзара красным знаменем поставит, а сам бабло загребать втихую будет. А для всех он вроде не при делах! Он же положенец – воровская масть. А ворам в падлу бизнесом заниматься.
- Ладно, Валя, все это хорошенько обмозговать надо. Пойдем к парням, сообщим новость…

* * * * *
Хоронили Черкеса пышно и широко. Проводить в последний путь собралось множество народа. Помимо своих, новосибирских, подъехали представители и авторитеты из других городов Западной Сибири. Все кто знал, общался, вел дела, да и просто дружил с покойным.
На жену Марину страшно было смотреть, она плакала не переставая, вся измученная, почерневшая, убитая горем. Мать Черкеса слегла с инфарктом. Отец – высокий прямой старик, каменным изваянием стоял у гроба.
Говорились траурные речи, прощальные слова. Весь путь до могилы был завален свежими благоухающими цветами. А хоронили на Кудряшовском кладбище…
Никого из оппонентов не было. Лишь Флинта с охраной появился в аккурат перед последним прощанием. Подошел к открытому гробу, долго смотрел на мертвого. Положил ладонь на его скрещенные руки. Простился…
- Вот артист! – не удержался Валька. – Актер…
Вокруг, в штатском, суетливо бегали опера из РУБОПа, снимали всех на видеокамеру. Валькины быки озлобленно хватали их за шкирку и бесцеремонно выталкивали, не давая приблизиться к гробу. Те предпочитали не связываться с непредсказуемыми бугаями и тихо отходили в сторонку.
Где-то между деревьев мелькало несколько неприметных загадочных фигур, одетых в приличные дорогие костюмы, внимательно наблюдающих за происходящим.
Заказное убийство одного из лидеров игорного бизнеса всполошило весь город. Было понятно, что эта смерть не последняя.
На поминки в «Ниагару» собралось около трехсот человек. Многие считали своим долгом почтить память погибшего.
Дима и Валентин, как последние наследники разрушающейся империи, скорбно принимали соболезнования. Подходили люди, тепло жали руки, говорили несколько ободряющих фраз…
Появился Калган – известнейший и уважаемый в городе человек, сам владелец нескольких казино и ночных клубов.
- Держитесь, парни! – крепко, по-дружески обнял. – Поговорить надо!..- шепнул Диме.
- Давай минут через десять, в бильярдной.
- Добро, - Калган пошел к себе за столик.
- Слышал, Валя?
- Да! Странно все это.
В пустой игровой комнате состоялся разговор.
- Чего делать думаете? – Калган смотрел сочувственно.
- Пока решаем… - осторожно отозвался Дима.
- Хреновая у вас ситуация, ребята! Сил мало. Город не поддерживает…
- Город - это Флинта что ли? – разозлился Валька.
- Ну да! – Калган невозмутимо глядел на них. – Аркан и Азиат конкретно в отрицаловке, остальной народ предпочитает не вмешиваться и с положенцем не конфликтовать. Выжидают… Так что одни вы остались!
- Что ты предлагаешь, Калган? – Дима раздосадовано смотрел на него. – Я и без тебя весь расклад просчитал… Ты говори, если есть что сказать!
- Есть! – тот серьезно и как-то весело глядел на них. – Сорок процентов с «Парадиза» и я вашу ситуацию разгребу. Не сразу конечно, но разгребу…
- С Флинтом бодаться будешь? А Аркан с Сашей?
- А что мне Флинта? Сегодня он положенец, а завтра… Косяков за ним немало… Аркан сделает так, как я скажу! Саня против меня не пойдет. Слава ваш умоется. В общем, решайте, я предложение сделал.
- Ну обсудим, конечно… - предложение было заманчивым, хоть и не слишком выгодным. Но очевидная вероятность потерять все, заставляла задуматься.
- В наш котел хочешь лапу запустить? – Валька прямо смотрел ему в глаза.
- Хочу, Валя! – не смущаясь ответил Калган, не отводя взгляд. – А у вас братцы и выхода, в общем-то, нет. Наверх ниточка оборвалась, все связи у Черкеса были. Так что думайте, решайте, я денька через три подъеду.
Через три дня он так и не приехал. Через три дня, поздно вечером, на выходе из собственного казино «Персея», Калган был сражен снайперским выстрелом в голову.
А наутро люди Аркана и Славины бойцы ворвались в «Парадиз». Обезоружив и разогнав охрану, плотно засели, заняв круговую оборону…

* * * * *
Только невероятно удачным стечением обстоятельств можно было объяснить чудесное спасение Ольги. После сокрушительного удара электрическим током, взрывной волной ее выбросило за борт и, если бы не злосчастный затянувшийся узел на тесемках спасательного жилета, она, находясь без сознания, парализованная мощным импульсом, обязательно утонула бы. Как это и произошло с Антоном.
Сорванным оранжевым буем качалась она на волнах, погрузившись в долгий глубокий обморок. С берега видели все подробности трагедии, «Анабелла» притягивала взгляды отдыхающих, и с лодочной станции уже мчался катер.
Ольгу доставили в больницу, где врачи с большим трудом все же привели ее в чувство. Она долго не могла поверить в реальность случившегося, беспрестанно рыдала, звала, искала своего любимого, друзей…
Перед глазами ясной живой картиной стояли застывшие в объятиях Герман и Жанна, исчезающий в сиреневом дымящемся облаке Антон. И ослепительная вспышка, сияющее солнце, резкий запах озона. И плотная непроницаемая тьма. И состояние полета, парения в вакууме, в невесомости…
Несколько дней усиленной терапии антидепрессантами, транквилизаторами, снотворными. И, бесконечные капельницы. Ольга не понимала, где находится…
Приезжала мама Антона, Елена Сергеевна, – она ее не узнавала. Две недели пролежала на больничной кровати, не могла ни есть, ни пить. Наконец что-то сдвинулось внутри, запустились какие-то загадочные механизмы, и она постепенно начала приходить в себя.
Отец Антона, Иван Андреевич, забрал ее, оглушенную, переполненную успокоительными лекарствами, и отвез к себе домой, где они с матерью ухаживали за ней как за родной дочерью. Но там все напоминало о нем, и Ольга, со слезами на глазах, взмолилась разрешить ей отправится на свою съемную квартиру. Елена Сергеевна бережно обняла девушку и они долго плакали вместе.
Потом собрала вещи, отвезла на квартиру. Сообщила, что жилье оплачено на несколько месяцев вперед и если Ольга не возражает, то они помогут ей окончить институт и больше ни о чем беспокоиться не надо. Оставила пачку крупных банкнот и, не слушая никаких ее возражений, уехала.
Через несколько дней, немного отдохнув и подготовившись, Ольга позвонила Елене Сергеевне. И они поехали на кладбище.
На просторной, усыпанной мелким речным песком площадке, огороженной невысокими частыми столбиками с провисшими железными цепями, расположились три свежих могильных холма, утопающие в траурной зелени венков. Над ними скорбно шумели высокие сосны, слегка раскачиваясь и чуть поскрипывая, будто живые стражники охраняя мертвый покой.
Широкая изогнутая, розового мрамора стела, стояла на каменном фундаменте, образуя собой наполненный ветром парус. Легкими черными росчерками на ней изображена уходящая «Анабелла». Вверху, напротив каждой могилы, выбиты рукой мастера, образы-изображения лиц усопших. Под ними надписи – Герман, Жанна, Антон… В левом нижнем углу красивой вязью шла прощальная эпитафия – «Ушли молодыми…».
Ольге опять стало плохо. В глазах потемнело, ноги подогнулись…
 Вокруг зеленела листва, блаженно и громко пели лесные птицы, в напоенном нектаром воздухе носились полосатые шмели. Солнечные лучи отвесно пробивались сквозь густые кроны и мотыльки весело кружились в ярком свете. Шум проезжающих автомобилей раздавался совсем рядом. Все жило, двигалось, размножалось… Разноцветные бабочки радостно порхали среди притаившихся лесных фиалок.
Все продолжалось. Без них. Без него…
С большим трудом все же нашла в себе силы, собрала нервы в тугой комок. Елена Сергеевна тихо плакала. Красивая, нестарая еще женщина, полная сил… Они с Иваном Андреевичем твердо решили усыновить ребенка из детского дома, не желая смириться с мыслью о безвозвратной потере.
Мама рассказала как долго искали Антона, как поднимали яхту, как не могли расцепить обнявшихся Германа и Жанну, все так же стоящих возле мачты… Как отец Германа настаивал, чтобы их хоронили в одной могиле. Как…
Тяжело, невыносимо тяжело было все это слушать, представлять, видеть их опять. Уже мертвых…
Но Ольга хотела, она должна была знать все. Именно чтобы успокоиться, смириться, как-то перенастроиться. Сердце разрывалось, душа пылала, в мыслях все туманилось и плыло. Совершенно опустошенная, заплаканная, разбитая, добралась она до своей квартиры.
А через несколько дней Антон пришел к ней. Пришел ночью, когда она спала, живой и счастливо улыбающийся, весь будто светящийся зеленоватыми мерцающими огоньками. Она не поверила, испугалась. Он присел рядом, обнял крепко, поцеловал ее.
- Не пугайся, я живой!
- Живой? Но ты же, погиб! Утонул…
Антон тихо засмеялся.
- Не погиб! Просто я сейчас живу в другом месте.
- А Жанна? Герман? С тобой?
- Со мной, любимая! Мы опять вместе…
- Но ведь вас похоронили! Я была на вашей могиле!
- Ну и что, солнышко мое? Мы просто ушли. Далеко… Но я вернулся. Мне одиноко без тебя, я постоянно думаю о тебе. Я хочу быть с тобой! Видеть тебя, ощущать, осязать тебя. Наслаждаться тобой, твоим телом, твоей страстью, твоей женственностью. Твоим загадочным бесконечным обаянием, твоей необычностью, неповторимостью, верностью. Восхищаться тобой, удивляться, растворяться в тебе. Сходить с ума, мучиться, перевоплощаться, лететь и разбиваться, покоряться тебе. Ты мой свет, моя звезда, моя радость. В тебе и только в тебе смысл моего существования, моего появления.
Он мягкими воздушными прикосновениями гладил ее лицо, волосы, грудь. Ласковые нежные слова лились нескончаемым потоком, обволакивая сердце густой томной пеленой. Она чувствовала как плавно, медленно, незаметно, проваливается в дурманящий необычными яркими видениями, бездонный морок. Как легкими острыми покалываниями отзывается тело на его касания.
Она любила его, она ждала его, она думала только о нем. Она звала, кричала, шла навстречу, подчинялась ему. Его голосу, рукам, его желаниям… Он был с ней. Ее любимый, ее жених, ее Антон. Как сладко, как невыносимо радостно опять обнимать его, ощущать его, растворяться в нем. Какая счастливая волшебная ночь, какие фантастические сновидения…
Ольга резко открыла глаза и вскочила на кровати. Солнечный свет заливал комнату. Никого не было. За приоткрытым окном звонками трамваев и ревом мчащихся машин гремела утренняя городская жизнь.
- Это все сон! Только сон! – она горько заплакала. - Анто-он! - простонала, вцепившись зубами в подушку.
Но через три дня он пришел опять. И все повторилось. Сильно, ярко, бесподобно. Глубокие неизведанные переживания сокрушали пленительной волной. Жаркие пламенные трансформации, безудержные преображения, влекущие магические вариации – все это настолько заполняло ее, что казалось и нет больше ничего другого. Остальное – суета, тлен, виртуальная реальность. А настоящая чудесная жизнь начинается только когда приходит он.
Временами сознание Ольги прояснялось, она с ужасом думала, что все это невероятный мнимый бред, безумные видения, бесовство. Но появлялся Антон и она забывала обо всем на свете.
Утром ездила на работу в институт, подрабатывала на кафедре в аспирантуре, пока были каникулы. Надо было съездить домой, навестить родителей и младшую сестру. Она уже купила билет на поезд и в начале августа собиралась уезжать. Давно уже написала родителям, что встречается с Антоном, что выходит замуж, что подали заявление.
Родители радовались за нее, просили приехать, познакомить с женихом. Про трагедию и смерть Антона, Ольга писать не решилась. Тяжело было… Подумала, что расскажет обо всем при встрече. Она уже целый год не видела своих близких и сильно скучала.
Последняя ночь была необыкновенно восхитительной. В полном изнеможении, обессиленная, с тревожным щемящим чувством очнулась она на рассвете. Он звал и звал ее к себе, умолял придти, чтобы больше уже никогда не расставаться. Быть вместе навсегда, навеки. Она плакала, ревела, не отпускала его, не хотела прощаться, обещала, клялась явиться к нему сегодня. Он будет ждать ее вечером…
Весь день пролетел как в призрачном сне. Она что-то делала, куда-то шла, с кем-то разговаривала. Никак не могла дождаться, когда закончится затянувшийся день. Наконец, как только солнце покатилось к закату, Ольга, вызвав такси, отправилась на Кудряшовское кладбище. К нему…
Долго бродила среди многочисленных беспорядочно расположившихся могил, все никак не могла найти. Одиночество почему-то не пугало, хотя уже начинало смеркаться. Все же нашла, увидела приметную мраморную стелу. Стояла, внимательно всматриваясь в выбитые в камне барельефы, потемневшие фотографии на памятниках. Герман. Жанна. Антон. Даты рождения и смерти…
Вверху шуршали хвойные кроны, чуть ниже сухо трепетали листвой березы. Где-то зловеще ухал филин, безвестная ночная птица завела тягучую песню.
Она ждала, стоя у его могилы. Совсем стемнело, небо затянуло черными тучами, вдалеке чуть слышно перекатывались громовые раскаты. Уже ничего не было видно. Только шум проезжающих машин, да редкие проблески фар. Ольга будто оцепенела в ожидании. Показалось, что от памятника отделилась тень и движется к ней.
- Антон? – нет, все тихо, нет ничего. Она вдруг сильно набрала воздуха в легкие.
- Антон!.. Ант-о-он!.. Ант-о-о-он!.. – никто не откликнулся, звонкий отчаянный крик утонул во мраке.
И тут, вдруг, до нее дошел нелепый смысл происходящего! Где она находится, в каком страшном месте, и что делает!.. Сильно забилось, застучало в висках, панический ужас ворвался в душу, сердце будто разлетелось, раскололось на тысячу разрывающихся частей…
Слезы безостановочно хлынули из глаз, неудержимая нервная дрожь забила, заколотила озябшее в ночной прохладе тело. Ее будто подхватило, понесло, потянуло куда-то. Медленно, на ощупь, постоянно спотыкаясь и обходя оградки, запинаясь о могильные холмики, падая и поднимаясь, шепча что-то в безумном волнении, почти ничего не видя вокруг, Ольга, ориентируясь только на звук, лихорадочно пробиралась к асфальтовой дороге.