ФЕЯ или Бумеранг ещё летит... главы 8-9

ГЛАВА 8

- Ну, что молчишь?
Бабуля задумчиво ела мороженое ложечкой, запивая кофе.
- Сама-то хочешь пойти?
- Разумеется, не хочу. Но... может, что-нибудь узнаю.
- Сомневаюсь. Хорошо, если просто потрепитесь. Плохо...
- Что? Не тяни кота за хвост!
- Плохо, если у тебя захотят узнать, что нам известно.
- Придурок?
- Паша может и дундук, но позвонить брату ума хватит.
- Хочешь сказать: меня ждёт ловушка?
- Быть может.
- Значит, не идти? Скажу: бабуля не пустила. Так?
- Не так. Сейчас вот доем, и пойдём.
- Тебя не приглашали.
- А я и не пойду к Паше. На улице погуляю. Окна, как понимаю, на улицу выходят. Если всё нормально, любым случаем подойди к окну. Я увижу. Запомни: в первые пять минут. Если не подойдёшь, через пару минут я приду за тобой.
- Команда "Альфа", - усмехнулась Света.
- Увидишь, - доев мороженое и допив кофе, бабуля смяла обёртку, бросила в ведро. - Спасибо, Светик, ублажила душеньку! Тебе это зачтётся.
- Ну, ты и лопать! Я думала: в два присеста одолеешь.
- Да что тут есть. Ладно, подожди, я оденусь.

Взяв принесённые Светой тряпки, бабуля удалилась в ванную. Света опустилась в кресло, приготовилась от души посмеяться над бабулей.
Минут через десять послышались шаркающие шаги и в комнату... вошёл типичный бомж, каких Света не раз видела у помойных бачков, ковыряющихся в мусоре. Света застыла с открытым ртом, поражённая метаморфозой, забыв про смех. Потёртые штаны, местами масляно-сальные пятна, мешком висели на "бомже", мятая куртка неопределённого цвета, рубашка навыпуск, часть нагрудного кармана оторвана, на голове старая, со следами пыли и паутины, шляпа, на ногах разбитые кроссовки. А лицо... явного хроника, не помнящего, когда в последний раз умывался.

- Закрой рот, деваха, кишки простудишь, - сказал "бомж" не бабулиным, каким-то глухим, булькающим голосом.
- Ба, я в отпаде...
- Вижу. Я в принципе готова, - бабуля подошла к бару, открыла, взяла бутылку водки, рюмку из серванта.
- Это ещё зачем? - дёрнулась Света.
- Последний штрих. Будь здоров, Федя! Буду, - чокнувшись с бутылкой, бабуля выпила залпом (Свету буквально всю передёрнуло), постояла, замерев. Затем вздрогнула плечом, блаженно расплылась "пьяной" улыбкой: - Прижилась, паскуда. Пшли, деваха, пр... швырнёмся...

ГЛАВА 9

Дверь, оббитая рыжим дерматином, глазок. Света, внутренне сжавшись, вдавила кнопку звонка. За дверью прокричал петушок, и её тут же с силой распахнули. Паша в чёрной майке с кроваво-красным монстром на животе, в синих спортивных брюках и шлёпанцах на босу ногу; вяло ел банан.
- Заваливай.
- Ты один?
- Да. Тётка ещё не притащилась. Хош банан? Вон бери.
На тумбочке, рядом с телефоном, лежала гроздь из шести штук.

Паша ногой подтолкнул Свете розовые тапки, а сам пошёл к закрытой двери в конце коридора. Справа была ещё одна дверь. Света замешкалась: вдруг Паша не один, там, в комнате ей не дадут подойти к окну... а здесь, вон на кухне свободный проход. Показаться - бабуля решит: всё в порядке... Что же делать?

Паша вошёл в комнату, оставив дверь открытой. Виден диван, тумбочка, телевизор на ней, на телевизоре резная фигурка горного орла на выступе скалы. Тишину рванула бешеная музыка.
В проёме возник Паша:
- Чо ты там застряла? Тапки малы?
- Нет, всё нормально.
- Тащи все бананы.

"Вроде больше никого", - попыталась успокоить себя Света, взяла бананы и с бухающим сердцем пошла по коридору, косясь на закрытую сбоку дверь.
Паша был один. Света облегчённо выдохнула, оторвала банан, остальные передала Паше. Он сидел в кресле. Рядом журнальный столик, на котором ворох кассет и стального цвета магнитола. Остальное пространство до окна и после занимала стенка орехового цвета, включающая в себя платяной шкаф, книжный и бар. На подоконнике стояла клетка с жёлтым попугайчиком.
- Говорящий?
- Не-а, самка. Тупая, - вяло обронил Паша.
- Можно посмотреть?
- Гляди.

Света подошла к окну, отодвинула тюлевую занавеску. Попугайчиха обеспокоено зачирикала, перескакивая с жёрдочки на жёрдочку.
- Клашка, затухни! - шикнул Паша.
Клашка пробежала по жёрдочке в угол, где укреплено зеркальце, затихла.
Света, разговаривая с Клашкой, глянула поверх клетки: в разбитом лестничном окне противоположного дома отчётливо бросалась в глаза знакомая шляпа - бабуля на посту.

В коридоре прокричал петушок. Света вздрогнула, едва не уронив банан. Паша не заметил этого, потому что уже шёл открывать. Дверь комнаты оставил приоткрытой. Света напряжённо замерла: кто пришёл? Брат с дружками?
- Паша, ты здесь, очень хорошо! А тётя Нина дома? - встревоженный голос не старой, вроде, женщины. - Пашенька, может, ты знаешь, где Антон? Вторые сутки, как в воду канул. Звонила его дружкам, тоже не знают. Ничего не понимаю: всегда вместе - и не знают... Может, что случилось, скрывают? Олежек ваш дома?
- Я не был там сегодня.
- Можно я отсюда позвоню?

Звук набираемого номера. Паша, похоже, прошёл на кухню, откуда послышался звон посуды, клацанье дверцы холодильника.
- Ало? Здравствуйте. Можно мне Олега? Это мама Антона Тузанова, приятеля его. Нет дома? А был сегодня? Утром... Понимаете, Антон пропал, вторые сутки ни слуху... - Женщина с трудом сдерживала слёзы. - Я знаю, что они всегда вместе и... Вот и говорю: странно... Ума не приложу, что и думать... Ой, что вы, не знаете нашу милицию. Им сейчас не до нас, смотрите телевизор... Будут они мальчишку искать, как же... Отбрехаются и вся работа. И потом: после трёх суток принимают заявление... Да, да, я вас очень прошу, умоляю, как появится, пусть мне позвонит. В том-то и дело, не знают... Гена Юркаев говорит, что в баре были вместе, потом Антоша познакомился с девушкой, танцевали. Гена не заметил, как ушли... Думаете? Хорошо бы так... А если нет? Да, да... Ну, ладно, извините за беспокойство,- трубку нервно положили. - Господи, что же делать? Никто не знает, все успокаивают... Но я же чувствую... что-то нехорошее случилось... Пашенька, сынок, может, ты знаешь, да не хочешь говорить?
- Не-а, я с ними всего пару раз был, давно.
- Ну, извини.

Женщина ушла. Паша вернулся с двумя пёстрыми банками.
- Пивка хош?
Света всё ещё стояла у окна, мусоля в руках банановую кожуру.
- Да брось ты в фортку, чо держишь.
Света уже замахнулась, но осеклась: стоп, как бабуля воспримет и растолкует сей жест?
- Неудобно. Внизу люди ходят.
- Зато прикольно, - хохотнул Паша, ловко открыл обе банки, одну протянул Свете, показал на второе кресло у книжного шкафа: - Падай и тащись.

- Как страшно у вас тут жить, - после недолгой паузы сказала Света.
- Не-а, нормалёк. Туз ни одной бабы не пропустил, если у неё титьки, как у тебя. Отлипнуть не может, а мамахен сразу кипеж: пропал мой Антошка. Натрахается и вернётся домой отсыпаться. Тебе сколь лет?
- Скоро шестнадцать.
- Трахаешься уже во всю?
- Нет, - разговор начинался противный, но Света, пересилив себя, решила немного поддержать, надеясь в удобный момент свернуть в нужное ей русло. Либо сам Паша, расслабившись, сболтнёт лишнее.
- Не во всю? - сально ухмыльнулся Паша.
- Совсем нет.
- А чем же у вас в деревне занимаются?
- Кто чем. Об этом не думаем.
- Леспромхоз, - снисходительно хмыкнул Паша. - Туз бы тебя живо отрахал.

- Что ты всё Туз, Туз... Он что, великий... трахальщик?
- Хо! Да он уже всю Петроградку перетрахал. Теперь на Васькином острове пасётся.
- А Генка? Или твой брат?
- Генка баб не любит. Он гей.
- Кто?
- Дерёвня... Мужиков он трахает.
- А, слышала... Фи, какая гадость! У него что, не все дома?
- Хер его знает. Так, по разговору, ничего кент... На флоте служил, три года на корабле...Може там и сдвинулась крыша...
- И Олег гей?
- Не-а, он молоденьких любит. Лолиточек - целочек. С армии пришёл, на тысячной, базарил, женюсь. Счас у него семьсот шесть. О, ты ведь целочка, хочешь быть семьсот седьмой?
- Нет. Я хочу быть первой и единственной...
- Дождёшься у моря погоды. Или до пенсии будешь киснуть, потом в твоём леспромхозе дед-лесоруб дрелью пробуравит... Слушай, а давай с тобой покувыркаемся?

Света вскочила, расплескав пиво:
- Только попробуй!
Паша захохотал, задрыгав ногами:
- Сядь, дурёха, пошутил я... Если б хотел, давно уже завалил бы. Не боись за свою целочку...
- Я пойду... бабуля будет беспокоиться.
- Иди, кто тебя держит, - Паша повернулся к замолкшей магнитоле, стал менять кассету.

Света быстро вышла, сбросила тапки. За спиной щёлкнул дверной замок, и вошла тётка.
- О, у меня гостья! Вы уже уходите?
- Да, спасибо. Мне надо...
- Паш, а Паш, что ж ты не проводишь девушку?
В комнате вновь загремела металлика.
- Паша! Да сделай ты потише эту дребедень!
Ноль внимания.
- Что ж вы так быстро? Может, этот охламон обидел?
- Нет, нет, всё нормально. Просто мне надо идти.
-Тады ой. Заходьте. В гости, просто так, побалакаем. Я живу одна, тоскливо, знаете. Паша раз в неделю нагрянет, как с родителями поцапается, да ито слова из него не вытянешь. Знай, свою музыку гоняет. Хотя, какая к лешему это музыка! Так, форменное безобразие. Какофония. Заходьте, попьём чайку... Вы, я вижу, не городская, поступать приехали?

  - В гости. На каникулы.
- Откуда, если не секрет?
- Из Киргизии...
- Боже мой! Да вы просто обязаны ещё раз заскочить! Я ж сама оттуда восемь лет как уехала. В Токмаке, на консервном , двадцать лет отментулила. А вы откуда?
- Кант.
- Знаю, как же! Ой, извините, я вас задерживаю. Обещайте, что до отъезда зайдёте! Я так соскучилась по землякам... И рада бы съездить, да где уж теперь, проезд больно кусается... Боженька ты мой, что сделалось со страной!.. Раньше-то я со своей зарплаты каждый отпуск прилетала в Ленинград... А-ах, что и говорить, сами знаете... Ладно, я буду вас ждать. Да, как...
- Света.
- Светочка, не обманите. А меня можешь просто - тётя Нина. Вы одна?
- С бабушкой.
- Чудесно! Вот с бабушкой и заходите. То-то радости мне будет... Уж уважьте. А я в долгу не останусь...