ФЕЯ или Бумеранг ещё летит... глава 22

ГЛАВА 22

Паша лежал на диване, уткнувшись лицом в подушку.
Нина постояла над ним, осторожно, с паузами, спрашивала:
- Пашенька, сынок, скажи... Может, блинчиков спечь? А? С творожком... Или с вареньицем?

Паша не отвечал. Наконец, Нина решила: он ужасно устал и заснул. Она тоже почувствовала сильную слабость, вздремнуть и ей не помешает. И она действительно заснула, едва голова коснулась подушки.

Разбудил её крик. Кричал Паша, в телефонную будку:
- Сама ты говнючка! Сука! На нары пойдёшь, баланду жрать!
Нина выбежала из комнаты, вырвала трубку, зажала рукой.
- Ты ничего лишнего не ляпнул? Про Свету...
- Да пошли вы все нахер! - пнув со злостью собственные кроссовки, Паша скрылся в туалете.

Нина приложила трубку к уху, но там уже были гудки. Прошла на кухню, машинально поставила чайник на газ, хотела умыться, но передумала, опустившись на стул. В голове свербела жалящая мысль: что лишнего сказал этой шалаве Паша? Не подставил ли под удар Свету, её бабушку? Что им стоит убить, после трёх-то трупов?..

Вышел Паша, что-то бурча. Нина с тревогой вскочила, напряглась: только бы не вздумал из дому...
Паша не вздумал: прошёл в комнату, врубил любимую "металлику". Нина облегчённо передохнула.
- Пашенька, я за творожком. Я мигом.
Услышал - нет, неважно, только бы из дому не подался... пока она бегает.

Светы с бабушкой дома не оказалось. Соседка напротив, подметавшая у своей двери, сказала, что они как ушли часа два назад, так и не объявлялись. Нина попросила листок бумаги и ручку. Черкнула пару строк, убедительно просила позвонить, как придут. Срочно! Записку сунула за прорезь почтового ящика. Быстро, почти бегом в молочный магазин. К счастью, очереди не было. Взяла кило творога, пачку сметаны и так же бегом домой.

Музыки за дверью не слышно. Сердце так и сжалось, руки затряслись, едва не обронили покупки. С третьего раза попала ключом в скважину.
Кроссовки Паши стояли на месте: дома!
В квартире царила тишина, нарушаемая лишь урчанием холодильника на кухне.
На цыпочках Нина прошла на кухню, положила продукты на стол, и так же бесшумно прошлась по коридору.

Паша спал на диване, опять лицом в подушку, небрежно натянув одеяло. Нина хотела подойти и поправить его, но на полпути осеклась: вдруг разбужу, ладно, пусть так.
Вернувшись на кухню, Нина принялась за стряпню, стараясь изо всех сил не шуметь. Слух был предельно обострён: с первым звуком метнулась к телефону, благо перенесла его поближе к себе. Оставив блинчик подгорать, схватила трубку.

Звонила Света. Нина шёпотом спросила:
- Вам хорошо меня слышно? Ну и добро. Я вот почему просила... - Нина рассказала о звонке Жанны, о выходке Паши и о своих опасениях. - Вы уж... поостерегайтесь... Нет, слава богу, спит. Непременно, если что, позвоню. Бога ради, извините, у меня тут блинчик горит...

Когда внушительная горка блинчиков с творогом томилась в широкой миске, накрытая полотенцем, Нина ощутила чудовищную, незнакомую слабость. Присела у окна, уронив пудовые руки на колени. Впервые, за время после "исповеди" Паши, подступили мысли. Ясные, жёсткие, и оттого больно бьющие, как по лицу. Как же теперь жить? Паша, Паша, как же так случилось? Пусть ты ничего паскудного не делал... тогда... Но ведь как ни верти... соучастник... Паскудство ведь не только руками творят,... но и бездействием. Боже ж мой, я ж теперь не смогу любить тебя как прежде... Встали меж нами те трое...

Нина с трудом подняла руки, положила на стол, уткнулась в них лицом и беззвучно, давясь, разрыдалась. Внезапно её обдало жаром, будто рядом занялся пожар, слёзы встали комом, а следом подступила дурнота. Вскочила, кинулась к раковине, но кто-то чужой бухнул в уши, так что заныли перепонки: "Куда, дурёха!" В следующее мгновение, обрывая зацепившийся телефонный провод, Нина летела в комнату к Паше.
- Пашенька, сынок!

Сдёрнула одеяло, рухнула на колени, обхватив его голову, повернула к себе и... закричав, выпустила. Лицо Паши иссини - белое, в уголках губ застыла ядовито-жёлтая пена. В руке матово мерцал допотопный шприц, иголка воткнулась в белую простыню и вокруг иглы расплылось кровавое пятно.
- Паш... - одеревенелым голосом позвала Нина.
Паша не ответил. Да и не мог ответить, ибо около часа как умер.